Под небом голубым

Наташа сидела в своей комнате.На её коленях лежал пакет. Сегодняшний день растревожил сердце и, чтобы отвлечься, вернувшись в особняк Бессмана, Наташа принялась рассматривать подарки со своей свадьбы. Год назад они спешно уехали, так и не уделив никакого внимания свёрткам и свёрточкам в праздничных упаковках.

Пакет в её руках выглядел много скромнее остальных, чем и привлёк к себе Наташино внимание. Вскрыв его, девушка растерялась. Тонкая белая ночная рубашка, мягкая и приятная на ощупь, несомненно была ей знакома. Она держала в руках подарок Валентины Егоровны. Слишком нарядную и совсем не современную ночнушку девушка так ни разу и не одела, и сейчас пыталась понять, зачем понадобилось Глебу посылать ей эту красивую, но бесполезную вещь.

А рубашка и впрямь была удивительно красивой. И у Наташи возникло желание её примерить. Легкое прикосновение ткани к обнаженной коже доставило девушке странное удовольствие. Настроение заметно улучшилось, и Наташа улыбнулась своему отражению в зеркале. Выглядела она так потрясающе, что даже сама удивилась.

-Это я?— задала она нелепый вопрос.

И услышала ответ из зеркала:

-Ну, почти, та твоя частичка, что не то что другим, тебе— не всегда заметна.

— Я, кажется, перестаю дружить с рассудком,— прошептала Ната, опускаясь прямо на пол.

-Ну, так и что? От его вмешательства одни сплошные беды,— пожало плечами её Отражение в зеркале, одновременно с нею, коснувшись пола.

Наталья закрыла глаза и энергично затрясла головой, прогоняя наваждение. За дверью послышались шаги, и в спальню ввалился Бессман. Взглянул на жену и удивился:

-Наташенька, ты что делаешь на полу?

Девушка торопливо поднялась. Юлиан Викторович засмотрелся на Наташу.Выражение его лица, блеск в глазах, смутили Наталью, в ней стремительно нарастало непонятное острое отвращение. Муж, чувственно улыбаясь, шагнул к ней.

-Детка, да ты роскошно выглядишь! Иди ко мне, ну же!

Наташа запаниковала, отчётливо понимая-нельзя позволить чужим рукам коснуться странной рубашки! Уж лучше остаться совсем голой! Отстранившись от мужа, она поспешила раздеться. К её огромному облегчению, к ней вернулось привычное бесчувствие, казалось, что вместе с рубашкой она сбросила и резкое неприятие ситуации. Молодая женщина снова могла платила по своим счетам, не увиливая, ни на что не жалуясь и, почти, не страдая...

Проснулась Наталья поздно. Она была одна. Девушка поспешила убрать подальше в шкаф опасный подарок Егоровны и тут увидела у себя под ногами лист бумаги, который, почему то, вчера не заметила.

Четкий почерк Рысева она узнала сразу. Он писал: "Таша, не могу тебя поздравить, не получается. Я не рад, произошедшим в твоей жизни, переменам. Знаю, не нужно лезть с советами, если не просят. Но потребность обратиться к тебе сейчас непреодолима. Помниться, ты всегда охотно слушала мои стихи. Возможно, и нынче, дочитаешь их до конца.

Усталою странницей, вечно скитается,

В вихре миров и событий,

Промелькнувших, забытых,

Жизнь постигнуть спеша, человеческая душа.

Ей бы чуток осмотреться:

Расслышать стремления сердца,

Понять, куда ведёт её разум,

Что с сердцем так редко согласен?

Отвергающий чувства, разум

Поверить в любовь, не согласен.

Всё, что ему не подвластно,

Нарёк он глупостью несуразной.

В устремленьях своих позабыв,

Что голод, он, ведь, бывает разным.

Считаешь, сыто откушать, так уж отрадно?

Чем предстоит оплатить лучшее место

Под старушкой луною? А ведь, разуму наперекор,

Сердце ищет совсем иное!

Горько, непонятым быть, в одиночестве стынуть.

Попытаешься душу свою приоткрыть.

Только никто откровений её не примет.

В мрачных сумерках одиночества заблудиться легко.

Но захочется, посреди безучастья,

Невозможного счастья.

А ветер шумит и насмешливо смотрит луна с небес:

"Что, человек, жаждешь безветрия ?

Где растерял ты свой интерес?

В душных объятиях повседневности

Ты растворился, исчез!"

Знаешь, Таша, стихи своевольны. Вот и сейчас не ставится точка, ещё одна строфа рвётся к тебе:

Солёное мудрое море, бросая навстречу волну,

С лёгкостью разрушает прибрежную тишину.

И, расшалившийся ветер, гонит тучи прочь,

Чтоб звёздной россыпью небо украсило тусклую ночь.

Знаешь, родившейся радости, по силам всё превозмочь.

У меня была возможность убедиться— во Вселенной нет ничего невозможного. Свою судьбу каждый создаёт сам. Иногда, отчётливо сознавая это, чаще, совершенно ни о чём не задумываясь. Но выбор присутствует всегда. И хотим того или нет, но мы совершаем его, даже при полном бездействии.

Я прощаюсь с тобой, кто знает, как надолго, если не навсегда.

Когда станет невмоготу, подумай о своём сыне. В его любви ты всегда найдёшь опору и поддержку.

Глеб Рысев."

Наташа измяла записку Глеба. Похоже, он ничего хорошего не ожидал от её замужества?! И великодушно попытался дать ей ту опору, что поможет устоять, в любом случае, как бы не обернулась жизнь. Ну что ж, спасибо, конечно, только Рысев ошибся в своём пророчестве!

Наташа сердито тряхнула головой, упрямо отказываясь признать очевидное,достигнув всего, не чувствует она себя счастливой!

Нет, так дело не пойдёт.Прочь неуместные сожаления! Я смогу всё устроить наилучшим образом! Рысев прав в одном, мне нужен мой сыночек. Я возьму Глебушку к себе, и всё станет на свои места. Это его, маленького, мне так отчаянно не хватает.

Наташа решила поговорить с Бессманом о ребёнке сегодня же.

— Ты какой то не правильный поэт, Глеб. Тоска, плач вселенский, где они у тебя ? А положено! -Олег, посмеиваясь, взглянул на друга. Они готовили удочки к вечерней рыбалке. Лениво переговаривались. Глебушка вертелся рядом. Не улавливая шутливых интонаций разговора, мальчик, тут же, бросился на защиту отца:

— У папы очень даже правильные стихи, они красивые! А плачут только слабые. Я тоже никогда не плачу, даже когда сильно скучаю. За мамой,— мальчик тихонько вздохнул и, услышав зовущий его голос бабушки Лиды, побежал к ней на террасу.

Мужчины переглянулись. Олег отметил беспомощную растерянность в глазах Глеба. Рысев старался быть своему сынишке и за отца и за мать, только никому маму заменить не по силам.

Шутову стало невмоготу от повисшего молчания, и он сердито сказал:

— Ты, вот, всё ждёшь не понятно чего, женился бы, что ли.Мальчишке мать нужна.

— Олег, ты как сам в мужья собрался, так на чужую свободу уже без зависти и смотреть не можешь? — попытался отшутиться Глеб.

— Рысев, я серьёзно!

— Серьёзно? Ну что ж, тогда попытайся представить чужую женщину рядом с Глебушкой. У меня это плохо получается.

-Да ты её, в первую очередь, рядом с собой представить не можешь! Почему только? Далась тебе эта Натка. Если б Вика такой фокус выкинула, я б не то, что видеть, слышать о ней больше не захотел.

-Тогда, зачем ты женишься?

-Как это? Она же меня любит.

-А ты?

-И я, наверное, то же.

-Вот видишь, Олег, а я наверняка знаю, что другой женщины для меня здесь нет. Я признал за ней право на ошибки, потому что и сам совершал их во множестве. Другого пути познать себя попросту не существует.

— И ты уверен, что Наталья променяет своего Бессмана, со всем его богатством, на нищего, по её меркам, идеалиста? Извини меня за резкость, но давай уж говорить на чистоту.

— Ни в чём я не уверен.Возможно, она и откажется признать всю тщетность пустых устремлений.

— Ну, и что же тогда?

— Олежка, создать иллюзию благополучия не сложно.Я мог бы устроить всё так, чтобы молва нарекла меня и успешным и счастливым. Но какой в этом смысл? Сейчас я искренне счастлив и без притворства страдаю. Я живу, а не притворяюсь.

— И ты хочешь сказать, что всем доволен?

— Я принимаю всё, как есть. Не всегда можно напором воздействовать на ситуацию. И, потом, всё не так уж и плохо. Ты жалеешь меня, исходя из общепринятого понимания ценностей бытия. Вот и Наташа оценивает жизнь, ориентируясь на то же самое. А для меня важно то, что она родилась на этой земле одновременно со мной. Я понимаю, какая удача, что мы, вообще, повстречались. А наш сын — самый щедрый подарок изо всего, что, когда либо, дарила мне жизнь.

-У тебя, похоже, своя система ценностей, отличная от общепринятой.

-Олег, ну, отчего, ты не можешь признать за мной право на подобное инакомыслие?

-Не во мне дело. Люди тебя не поймут: сейчас жалеют, а если вернётся к тебе Натка, и ты её примешь, то будут презрительно перешептываться, перемывая вам обоим косточки.

— Пусть только вернётся! А люди...Знаешь, в чужой жизни разбираться легко и забавно, а, главное, собственные проблемы есть повод отодвинуть в сторону.

Олег нахмурился, взглянул на Глеба исподлобья, ты, мол, это и обо мне? Рысев добродушно рассмеялся и обнял друга. Олег Шутов, в который раз, дал себе слово не лезть в душу ни к Глебу, ни к Наташе — странные они оба какие-то.

Шутов ни к кому не был так сильно привязан, как к этому спокойному, сильному, жизнерадостному человеку. Он не совсем понимал его, но зато искренне любил. Их дружба была родом из детства, и Олег очень дорожил ею.

Последнее время Лида прихварывала. Началось всё с обычной простуды, нежить прошла, но оставила по себе нехорошую память— сердце стало сбиваться с ритма, мучила одышка. С приходом осеннего ненастья женщина и вовсе слегла.

Глеб и Глебушка заботливо ухаживали за ней. Мальчик подолгу сидел рядом, гладил её руку, читал вслух, рассказывал сказки. Он сам подогревал обед и кормил бабушку.Она могла бы прийти на кухню, но осторожно вставала с постели только после возвращения домой сына. У Лиды сильно кружилась голова и ей не хотелось упасть и напугать своей беспомощностью ребёнка.

Как раз в это время Наташа и собралась забрать к себе сына. Она приехала к Рысевым домой, чтобы поговорить о переезде Глебушки.

Сильно осунувшееся лицо Лиды испугало Нату желтизной и одутловатостью. В комнате стоял тяжёлый, спёртый воздух, насыщенный запахом лекарств.Старая женщина напряжённо смотрела на Наташу, сердцем почувствовав цель её внезапного прихода.

Наташа с минуту стояла замерев, а потом, приветливо улыбнувшись, попросила разрешения поправить под больной сбившиеся подушки. Она устроила Лиду поудобней, тщательно укрыла её одеялом, приоткрыла окно и принялась деловито и охотно прибиралась в доме. Лида приподняв бровь молча наблюдала за девушкой. Глебушка изо всех сил стремился помочь маме.

Вернувшийся с работы Глеб не поверил своим глазам. Занятая делом, Наташа не услышала лёгкого шума открываемой двери. И он, застыв в прихожей, смотрел на почти счастливое выражение её сосредоточенного лица. Рысев улыбнулся и, пройдя в дом, поздоровался со всеми.

Сын радостно приветствовал его, удивлённое выражение Лидиного лица не изменилось, а Наталья почему-то растерялась, будто, идя сюда, не понимала, что не сможет избежать их встречи.

Глеб поцеловал сына и мать. Ната напряглась, сопротивляясь неуместной потребности в его ласке. Когда Рысев снова взглянул не неё, тёплая волна радости накрыла её с головой. Глеб не скрывал своих чувств к ней, она, по прежнему, была ему нужна.

Но уже через миг девушка испугалась быть не верно понятой. Возможно, Рысев решил, что она вернулась?! Наташа ощутила себя обманщицей, радость в ней стремительно меркла.

Казалось, Глеб понял её не произнесённые мысли.

-Мы рады тебе, Наташа, и благодарны за помощь, но почему ты здесь?

— Я ничего не знала о вашей болезни, Лидия Владимировна... -Наталья замялась, не зная как сказать о том, что собралась увезти с собой Глебушку. -Но, думаю, моё желание самой начать заботиться о своём сыне окажется сейчас очень своевременным.

Лида прикрыла глаза. В чём то эта девочка, конечно права, мальчику будет лучше с матерью, особенно теперь, но как же ей пережить расставание?!

Глеб молча старался справиться с нахлынувшим разочарованием. Он знал, что не станет противодействовать Наташе. Только, как ему оторвать от себя своё бесценное сокровище?!

И только Глебушка знал, что ему делать. Он обнял маму и, заглядывая ей в глаза, попросил :

-Я тебя очень люблю, ты потом приедешь за мной, ладно, а, сейчас, не забирай меня от бабушки, я же её самый большой помощник, она без меня заскучает и заболеет ещё сильнее.

Наташа Жарова смотрела на своего мальчика, маленького взрослого человечка, готового проводить долгое время рядом с больной, не ноя от скуки и страха, не требуя чтобы с ним понянчились. Господи, малышу шесть лет! В семьях её нынешних знакомых она видела хорошеньких несмышлёнышей, капризных, избалованных, беспомощных.

-Как же ты справляешься? Маленькие не могут ухаживать за больными.

-Мама, я же уже вырос! У меня всё хорошо получается, правда, бабушка.

-Ты самый лучший помощник на свете,— Лида с обожанием смотрела на внука,— но мама права, о тебе самом ещё нужно заботиться, поезжай с ней, Глебушка.

-Я не поеду!

— Сын, ты нужен маме, ей без тебя, тоже, очень плохо. А за бабушкой я присмотрю.

— Для тебя приготовлена большая комната.Мы купим тебе любые игрушки. Хочешь компьютер? -Попыталась Ната соблазнить ребёнка.

Но упрямо сдвинув брови, мальчик исподлобья смотрел на мать и, вдруг, она испугалась, сообразив, что то отчуждение, что возникло сейчас между ними, может вырасти в глухое непонимание, навсегда отдалив от неё сына.

— Ты прав, бабушка важнее игрушек,— сказала Наталья.

Мальчик расслабился и посмотрел на неё с обычным дружелюбием. Наташа посадила сынишку к себе на руки, обняла и задумалась.

-Ну что ж,— обратилась она к сыну— оставайся, но звони мне часто, я достаточно свободна и смогу быть тебе полезна.Ты примешь мою помощь?

-Ну, да. Ты и завтра придёшь, да, мама ?!

-Я приду, Глебушка. До свидания, Лидия Владимировна.

-Спасибо тебе, Наташа.

-Выздоравливайте.

В тесной прихожей Глеб взял Наташу за плечи и заглянул ей в глаза.

-Ты молодец, Таша.

Девушка грустно улыбнулась.

— Наш сын просто не оставил мне выбора.

Теперь Наташа часто виделась с сыном. Она приходила вскоре после ухода Рысева и спешила уйти перед его приходом, избегая возможных встреч. Его руки на своих плечах она чувствовала так долго! Того короткого общения, когда она снова ощутила себя любимой и очень нужной, достаточно было, что бы пошатнуть, созданное ею, зыбкое благополучие.

А ведь ей не так просто всё далось! Добившись желаемого, она не собиралась ставить под угрозу существование своего упорядоченного мира, в котором почти всё для неё было возможно.

Вот только, всё отчётливей ощущала она потребность в этом самом "почти" и, от того, Глеб был опасен. Хорошо, что он, уважая её решение, не искал с ней встреч.

Наташа, чувствуя себя в долгу перед вырастившей её сына Лидой, делала всё возможное, чтобы поставить её на ноги. Больную лечили лучшие врачи. Дорогостоящие лекарства вскоре дали свой результат. Лида смогла выходить с Наташей и Глебушкой на улицу. Казалось, болезнь отступила.