Максимовна и гуманоиды

Майор со злостью хлопнул калиткой и на ходу теряя калоши, помчался к себе домой. Жена с бигудями на голове встретила Бу-Бу улыбкой счастливейшей из всех женщин. Все ее лицо, как у нормальных, следящих за своей красотой баб, было густо намазано жирной деревенской сметаной. Двумя пальцами она брала из тарелки жареный картофельный блин, и вместо салфетки, вытерев им лоб и щеки, тут же запускала себе в рот, вкусно причмокивая.

— Санечка, поздравляю! Мы с тобой прославились на всю страну! Пока ты доветру ходил, тут в экстренном выпуске новостей такое показали — прямо караул! Представляешь, там в космосе и взаправду летаеть твоя служебная машина! Я твоего "Козла" сразу признала, у тебя задний фонарик разбит Помнишь, Борька-бык в стоп-сигнал рогом саданул, когда ты к коровнику подъехал? А машину твою космонавты со своего корабля сняли на видеокамеру. Наверное тебе медаль дадуть за покорение космоса? Может нас теперь в город переведут? Ты же, Саня, у меня почти космонавт — настоящий Гагарин, мать твою за ногу!

— Дура, бу! Какая медаль? Какой на хрен, бу, космонавт Гагарин? Сенька Гутенморген, бу, со своей бандой УАЗик мой увели! Как вот таперь, бу, его достать? — сказал майор и, взяв с тарелки блин, вытер им лицо жены.

После чего с аппетитом запустил себе в рот и съел, скорчив рожу.

— Ты бы, Агриппина, лучше, бу, харю свою мылом мыла, а то смятана таперь косметикой воняить, как уся водка кошачьим дерьмом! Таперь, бу, меня точно уволють до пенсии, — сказал Бу-Бу и пустил горькую слезу.

Где-то под Москвой, командный пункт ПВО страны, вечер.

А в тоже время Командный Пункт ПВО страны напоминал разворошенный медведем муравейник.

Начальник дежурной смены генерал Комаров сидел за пультом управления войсками ПВО страны, когда к нему, взъерошенный, словно мокрый воробей, с докладом о воздушной обстановке над небом Родины, подбежал начальник радиолокационного и объективного контроля.

— Разрешите доложить, товарищ генерал? — запыхавшись сказал тот и схватился за сердце, прикинувшись больным.

— Что у вас случилось, полковник? Докладывайте, не прикидывайтесть раненым в боях с террористами или больным по выслуге лет!

— ЧП! ЧП! Товарищ генерал, ЧП! Наши РЛС и спутники из орбитальной группировки наблюдения ГЛОНАС засекли ракетный старт!

— Где, черт бы вас побрал!? — заорал генерал и схватил телефон правительственной связи, — Что стоите, полковник, как дуб посреди поляны, докладывайте дальше, где был старт!?

— Старт предположительно был произведен севернее города Бормотухина...

Генерал взглянул на планшет с европейской частью России и медленно положил телефон на место. Уже более спокойно, он спросил:

— А вы, полковник, с РВСН связывались? Может, они какие учебные пуски делали по Камчатке? Может, метеорологи зонд свой запустили!?

— С ракетчиками, товарищ генерал, я связывался лично, у них ни учебных, ни боевых пусков в этом районе не было! Ракета сама ушла на орбиту...

— Так, полковник, это точно террористы, доклад через пять минут. Собрать всех: начальника разведки, начальника группы контроля, начальника объективного контроля. Всех, кто видел, но ничего не сказал! Я вам, господа офицерики, второго Руста устроить не позволю! Следить за объектом, как за своими звездочками на погонах! Не хватало нам тут Нью-Йорка 11 сентября! — сказал генерал и грохнул своим тяжелым генеральским кулаком так, что искры от короткого замыкания засверкали внутри пульта управления ракетами ПВО.

— Есть, следить за объектом, — сказал полковник и, козырнув, ушел готовиться к докладу.

Генерал полный раздумий и гадкого предчувствия, поднял телефон правительственной связи и, подумав, сказал в трубку:

— Алло, дежурный, голубчик, говорит генерал Комаров, соедини-ка меня, сынок, с нашим Президэнтом.

Срочный вызов к телефону дежурного канала ПВО страны оторвал президента Утина от переговоров с шейхом Арабских Эмиратов, Халифом Бель-Саидом Аль-Хаямом. Президент взял трубку и сказал:

— Да, президент Утин на связи...

— Господин президент, докладывает начальник дежурной смены ПВО страны генерал Комаров. Пять минут назад нашими средствами ПВО был засечен старт ракеты.

— Американцы? — спросил президент, испытывая странный холодок, пробежавший по спине.

Он поманил к себе пальцем дежурного офицера ФСБ с "ядерным чемоданчиком" в руках и жестом приказал открыть его.

— Никак нет, господин президент! Старт был произведен севернее нашего города Бормотухина Псковской области. Наша космическая разведка сейчас уточняет точные координаты старта.

— А что с ракетой? Ракета, где? Не хватало, чтобы она упала еще на территорию Грузии! Нам тогда президент Грузии Сраакашвили этого никогда не простит... Он и так говорит, что мы его своими ракетами завалили, словно битами для русской игры в "городки" и баламутим ему весть грузинский народ, мешая ему руководить страной. А уже если эта упадет, тогда, генерал, будет настоящая политика. Он порвет нас, как когда-то Моська порвала слона, или завалит всю Россию тухлыми мандаринами.

— Понял, господин президент! Эта ракета вышла на орбиту вокруг земли и мы отслеживаем ее перемещение в ближнем космосе. У нас все под контролем!

Президент облегченно выдохнул и сделал жест рукой дежурному офицеру, показав ему, что услуга "ядерного чемоданчика" пока не нужна. Ядерную атаку по Америке можно пока временно не начинать и это уже была хорошая новость.

— Так, генерал, глаз с неё не спускать! Подготовить все средства ПВО для уничтожения ракеты. В случае чего расстрелять при входе в атмосферу. Чтоб ни одна гайка не упала на землю! — произнес Президент с металлом в голосе.

— Есть, господин президент! Разрешите исполнять? — ответил генерал, вытянувшись словно струна.

— Исполняйте! — сказал Президент и положил трубку.

— Жена звонила, — улыбаясь, сказал президент шейху.

— Новость очень приятная, наша собака пять минут назад ощенилась пятью щенками! Щеночка, господин шейх, не желаете в подарок от великой России? — спросил президент, лукаво заглядывая в глаза арабскому шейху.

Тот, перебирая четки, на мгновение задумался. Собака русского президента всегда вызывала у него восхищение, а, приняв такой щедрый дар, можно было как бы даже и сродниться с великой Россией и всегда иметь повод для неформальных встреч без галстуков.

— Аллаху угоден ваш подарок, господин президент!!! Буду только рад! Буду несказанно признателен, — ответил шейх, поглаживая свою бороду.

— Аллах видно хочет, чтобы моя страна приняла такой щедрый дар от великой России, — сказал он и, подняв руки сказал: — Аллах акбар! Аллах акбар!

В тот момент весть разговор президента России Утина и шейха Арабских Эмиратов прослушивался офицерами седьмого управления ФСБ, которое по личному распоряжению самого президента России занималось радиоэлектронной разведкой внутри Кремля.

Команда на вживление под кожу щенка электронно-цифрового "жука" со спутниковой связью под кодовым названием "Штирлиц-001", поступила в спецлабораторию ФСБ мгновенно. Уже через десять минут подарок для Шейха, напичканный суперсовременной наноэлектронной начинкой был готов и слегка повизгивал в руках начальника спецлаборатории.

Дежурный офицер ФСБ в образе длинноногой секретарши с пышным бюстом вынес маленького пушистого щенка и, улыбаясь и сюсюкаясь, подал собачку прямо в руки новому хозяину шейху Халифу Бель-Саиду Аль-Хаяму.

Разве мог шейх в ту минуту предположить, что на протяжении всей жизни этой собачки-разведчика, в его дворце двадцать русских каналов цифровой связи каждую секунду круглосуточно будут передавать всю информацию через спутник в Москву. Разве мог он предположить, что некогда лапотная Россия, которая еще два года назад отставала от Японии по радиоэлектронике и автомобилям почти навсегда, каким-то непонятным образом для всего мира именно в этих отраслях технологий опять оказалась впереди планеты всей. Разве мог он предположить, что теперь все его телефонные разговоры с Аль-каидой, талибаном и американцами будут известны России, до самых интимных подробностей.

Этого ни шейх и никто из блока НАТО даже в кошмарном сне предположить не могли. Тоненькая веревочка спасательной кампании убоговского гуманоида породила такую цепь событий, которая могла возникнуть только при очень, очень странном стечении обстоятельств.

Москва телецентр "Останкино" проект "Академия звезд"

Впервые за последние месяцы Максимовна почувствовала какой-то внутренний физический дискомфорт. Не было тех приятных ощущений, которые исходили от амулета и прямо будоражили все внутренние клеточки ее организма. Кулон с кристаллом простой безделицей висел на груди и был мертв. Это недоброе ощущение насторожило бывшую старуху. Только сейчас ей не хватало этих проблем со здоровьем, когда на носу был финальный концерт в Крылатском. Все, что сейчас видела Максимовна в мире шоу бизнеса, это те грандиозные перемены, которые происходили с "примой".

Ее фигура стала значительно тоньше, лицо, словно под скальпелем пластического хирурга, натянулось и все морщинки исчезли, будто их никогда не было.

Вот тут Максимовна и почувствовала, что Алла Борисовна обманула ее и теперь все перемены, которыми она так гордилась, начнут свой обратный отсчет к старости. Машка этого допустить не могла и решила во что бы то ни стало подменить назад фальшивый амулет на "камень вечной молодости". К ее великому сожалению "звезда" окружила себя такой охраной, что подойти к ней было практически невозможно. На все просьбы о серьезном разговоре "прима" отвечала отказом, ссылаясь на свою занятость. Утратив надежду на встречу и тайную замену фальшивого амулета на оригинал, Максимовна в сердцах и печалях покинула проект "Академия звезд" и просто так отправилась гулять по вечерней столице. Теперь уже бесполезная фальшивая "игрушка" болталась на ее шее и...

Черный БМВ выскочил из-за угла и, скрипнув тормозами, остановился около Балалайкиной. Из машины вышел импозантный мужчина в широкой ковбойской шляпе и грациозно подошел к Машке, рассыпая хвалебные эпитеты по поводу ее чудного пения.

— Тебе одиноко детка? — спросил он, и приподнял шляпу над глазами.

В тот момент он во рту, словно техасский ковбой, держал спичку и, перекатывая ее с одного уголка рта в другой, сквозь зубы процедил:

— Я за твоим автографом! Я видел тебя, детка, на экране телевизора! Я продюсер крупнейшей американской фирмы звукозаписи "Хоум-Рекордс" Анатолий Золотницкий! А вас, я так понимаю, звать Мария Максимовна Балалайкина? Я готов сейчас же подписать с вами контракт на несколько концертов в Штатах. Только сейчас я был в Останкино и разговаривал с генеральным, Костей Эрнстом. Он дал добро и теперь все зависит только от твоего, детка, согласия. Ты покоришь весь мир!

В глазах Максимовны поплыли круги и она, заикаясь от такого предложения, абсолютно не думая, сказала:

— А каков гонорар?

— Это, детка, хороший вопрос, — ответил Монгол, прикидываясь крутым шоуменом, — Полтора миллиона долларов за десять концертов. Устраивает?

Балалайкина, досыта хлебнув столичной гламурной жизни, стала в уме перемножать доллары по курсу на российские деньги. От такой процедуры ее голова еще больше закружилась и она сказала:

— Я согласна! Где мы можем подписать контракт, господин Золотницкий?

— Пакет докумэтов у меня в машине, — сказал Монгол и показал Максимовне на БМВ пятой серии.

— А потом, потом в рэсторан к цыганам и шампанское рекой!!! — сказал Монгол, размахивая руками, будто показывая широту своей души.

Цокая по столичному асфальту своими шпильками Максимовна подошла к машине и села на переднее сиденье. Лжепродюсер сел рядом на место водителя. Он нажал на кнопочку и дверь со стороны Балалайкиной наглухо заблокировалась.

— Поехали, детка! — сказал Монгол и надавил педаль газа.

БМВешка рванула с места и мгновенно растворилась в потоке столичных машин. Как ни старалась Маша выскочить из машины, ей ничего не помогло. Черный "бумер" летел с бешеной скоростью, все дальше удаляя Балалайкину от центра города.

После недолгих попыток вырваться, Машка вдруг почувствовала, как на ее глаза навалилась какая-то темнота, и она покатилась под горку в черную бездну беспамятства. Очнулась Балалайкина в каких-то кустах на пустыре вдали от Москвы. Каблук на сапожках был сломан, а модные лосины порваны на коленях, обнажив запекшиеся кровавые ссадины. Кулона на шее не оказалось. Сейчас даже пропажа фальшивого амулета ее так не беспокоила, как рваные лосины от "Дольче и Габбана". Выбравшись на дорогу, Балалайкина подняла руку в надежде, что кто-то остановится и довезет ее до центра Москвы, но машины, как назло проезжали мимо, не желая связываться с одиноко стоящей на трассе девушкой.

Ковыляя на сломанном каблуке, Машка, растирая по накрашенному лицу катившие градом слезы обиды и отчаяния, побрела в сторону больших огней огромного и жестокого города. В тот миг ей было настолько обидно, что она зарыдала, словно обиженный ребенок, вытирая слезы своим платком.

Впервые за всю ее жизнь свои же соплеменники с ней так жестоко, как даже не поступали немцы в период войны. Ее душа свернулась в ком, и ей, Марии Балалайкиной, стало до ужаса противно за то, что она молодая и красивая баба польстилась на яркую лакированную жизнь столичного бомонда. Противно за то, что она простая провинциалка, решившая покорить столицу, сейчас была унижена и ограблена каким-то дерьмовым продюсером, который годился ей во внуки, и который ни разу не хлебал военного лихолетия и голода.

На ум пришли воспоминания прошедшей молодости, когда ее еще двадцатилетнюю девчонку немцы зимой 1941 года отправляли в Германию. Как прыгала она в окно уходящего на Запад вагона, а потом катилась по заснеженному откосу со своими подругами. Как околевшая и обмороженная, брела она по лесу по пояс в снегу в сторону Москвы, надеясь на то, что там, на Востоке, она встретит бойцов Красной Армии и вырвется из оккупированной врагом территории.

— "Что стало с этим миром?" — подумала Максимовна и, присев на обочине, зарыдала от обиды на "приму" и этого мерзкого лжепродюсера, и тех людей, которые ехали мимо в этих теплых и дорогих иностранных машинах, отворачивая свои лоснящиеся рожи от ее бабьего горя. И даже на тех, кто в погоне за деньгами готовы были разорвать глотки своим же соотечественникам, забыв, что они русские.

Такая обида закралась в ее душу, что она вспомнила свое тихое и очень уютное Убогое, вспомнила своих старых подруг и молоденького инженера Колю Кнусса, который так красиво ухаживал за ней в минуты репетиций Новогоднего вечера. Вспомнила и кошку Мурку, которая каждый день клала на пороге дохлую мышь, показывая хозяйке свою работу.

Еще больше зарыдала Балалайкина, поняв, что столичная жизнь не для нее, что никогда в этой суете большого города она не сможет быть своей. Не сможет она привыкнуть к тому, что здесь каждый норовит обмануть, норовит ценой других пробиться вперед, не сознавая своей бездарности, а полагаясь только на большие связи.