Митран

'А ведь действительно, для меня они всего лишь дикари, даже Волт' — пришедшая мысль меня поразила, — и Пинка сегодня обидел, убивцем назвал, то бишь дикарём кровожадным'.

'Вот что ты Витя за человек такой? Ты много цивилизованных из своего мира знаешь, которые большие деньги отдадут, если есть возможность оставить их себе?' — задал я себе вопрос.

'Всё-равно, дикари они, да ещё фанатики религиозные', — тут же возразил мне голос.

* * *

На следующее утро Пинк с Грумом навестили банк и взяли деньги. В городе нас больше ничего не держало. Оставив вещи в комнатах, мы спустились в зал подкрепиться перед дорогой. Пока готовился обед, сходили в конюшню, оседлали лошадей.

— Ну как тебе столица княжества, — спросил меня Кит, отрезая себе кусок от аппетитного окорока.

— Красивая, — благожелательно ответил я, вдыхая аромат мяса.

— Я рад, что ты это признал и не стал украшать столичную ратушу, — не мог не подколоть меня Пинк.

Я уже хотел съязвить в ответ, но машинально бросил взгляд на открывшуюся в этот момент дверь трактира и застыл.

В трактир зашли трое, жрец в длинном темном одеянии со знаком Бога Луны на груди справа, сразу за ним следовали двое адептов или послушников в обычной одежде, но также со знаком бога на груди. Жрец на ходу осмотрел зал и, остановившись взглядом на нашей компании, стал приближаться.

У меня всё внутри похолодело, сердце скакнуло, вспомнился костер, ощутился жар от пламени, и я понял, что ещё немного, и ужас полностью меня захватит.

— Да будут милостивы к вам боги, — подойдя к столу, обратился к нам жрец, при этом осмотрев нас цепким взглядом.

Наемники встали и поклонились, а я еле успел сориентироваться.

— Мы молимся об их благоволении, — ответили они.

— Вы пришли из Модира? — спросил жрец.

— Да, луноликий, — ответил Пинк и поклонился.

— А вы молодой человек, случайно не командир отряда наёмников по имени Пинк? — продолжил допрос жрец.

— Я, луноликий, — ответил Пинк с заинтересованностью в голосе.

— А нет ли среди вас лекаря?

Сердце совершило ещё один кульбит, опередив Пинка, я ответил:

— Нет луноликий, к сожалению, он погиб в дороге.

Я состроил скорбную рожу и поклонился. Стоял и ощущал обращенные на меня взгляды наёмников.

'Только молчите!' — мысленно умолял я их, а сердце уже выпрыгивало из груди.

— Как погиб?! — требовательно спросил жрец, испепелив меня взглядом так, что я ощутил языки пламени на своей коже.

— Сердце не выдержало, умер от переживаний, — сорвалось у меня с языка, но сообразив, что сморозил глупость, тут же дополнил следующей, — мы его похоронили.

Жрец задумался и спросил:

— Где его вещи?

— В комнате, я принесу, — ответил я и, не дождавшись ответа, поклонился и быстрым шагом ушел на верх, по пути отметив ошарашенные лица наёмников.

'Окно! — думал я, поднимаясь по лестнице, — Лошадь запряжена. А если во дворе кто-нибудь дежурит? Тогда пешком, через забор'.

Забежав в комнату, я первым делом раскрыл ставни, после чего судорожно начал собирать вещи.

'Блин арбалет! — зацепился я взглядом за агрегат, — Надо его к спине привязать'.

Пока доставал веревку дверь в комнату открылась. Вздрогнув, я резко рбернулся. Вошли Пинк с Волтом.

— Ты чего творишь?! — с порога начал Пинк.

— Мне нужно уходить, — сообщил им я, привязывая веревку к арбалету.

— Зачем? — удивилсял Волт.

— Я не пойду на костер! — выпалил я наболевшее.

— Какой на хрен костер? Сейчас ты спустишься и принесёшь за лож жрецу извинения! — прорычал Пинк.

Не обращая внимания на его вопли, я продолжал возиться с арбалетом.

— Ты совсем псих? Врать жрецам?! Я тебя сейчас сам к жрецу притащу, — продолжая угрожать Пинк начал приближаться.

Увидев это, я бросил арбалет и выхватил нож.

— Подойдешь, сдохнешь! — то ли прошипел, то ли прохрипел я.

Пинк остановился, недоуменно рассматривая в моей руке нож.

— Виктор, успокойся, это же мы! — вмешался Волт и тоже начал приближаться.

Я мысленно заметался как пойманная в сетку птица, кинул взгляд на вещи, плюнул и выпрыгнул в окно. Кувырок и я оказался на ногах, бегу к конюшне, запрыгиваю на лошадь и прочь со двора.

'Лишь бы успеть!' — бьется в голове мысль.

Так, надо притормозить, удирающий всадник привлечет внимание. Наконец-то подъезжаю к ближайшим воротам. Так, Витя, спокойно. Ну вот я и за воротами, ещё немного отъеду и можно в галоп. В галоп!

* * *

'Этот ненормальный выпрыгнул в окно' — думал Пинк, стоя собственно у этого окна и наблюдая, как Виктор верхом на лошади выезжает с трактирного двора, — Что сказать жрецам? Вот ведь говнюк, так их подставить'!

— Что, нам теперь тоже в окно? — спросил, думающий о том же Волт.

Пинк глянул на него бешеным взглядом, это ведь именно он познакомил их с этим индивидом, но быстро справившись с собой, ответил:

— Если в окно, то из княжества придется бежать. К тому же в зале парни. Но ты если хочешь, можешь за этим отправляться, — всё-таки не смог полностью скрыть своё раздражение Пинк.

— Думаю, на него сожжение еретиков так повлияло, слышал же он про костёр, что-то крикнул, — предположил Волт, осматривая оставленные Виктором вещи, — может просто отдать им вещи, а про Виктора ничего не говорить? Погиб и погиб.

— А если потребуют место захоронения показать? Нет Волт, если им жрецы заинтересовались, то нас наверняка будут подробно допрашивать. Мы с тобой, ну может ещё Грум, возможно и сможем отговориться, но остальные точно нет. Да и зачем нам из-за чужака жрецам врать?

— Он мне жизнь спас, и вообще многим в Модире помог, — проговорил Волт и напомнил, — И ради тебя он тоже, между прочим, жизнью рисковал.

Скривившись от воспоминаний, Пинк вспылил:

— Этот говнюк нас уже второй раз подставляет! — крикнул он.

— Тот раз был из-за меня, — вступился за чужеземца Волт.

— Ты ведь его не просил ратушу разрисовывать, — не согласился Пинк, — к тому же чего ты так взбеленился, это же жрецы бога луны, а не смерти. Он их наверняка как лекарь интересует и на кострах они никого не сжигают.

— Виктору это объясни, — не удержался от сарказма Волт.

Пинк ничего не ответил и вышел из комнаты. Всё с этим чужеземцем было не так. Виктор ему сразу не понравился. От него так и несло чужеродностью: он не так как все говорил, ходил, ел, дрался.

'Одевается как-то странно, — думал Пинк, спускаясь по лестнице, — Это его шляпа, с которой он носится, как со статуэткой любимого бога, даже красивую заморскую птицу хотел извести на украшения для неё. Постоянно совершает необъяснимые поступки, то его в Гарпинские топи тянет, то срамные рисунки на главной площади города рисует, то птиц говорить учит, а этот его последний выход в окно. Зачем? Для чего? И вещи у него странные. Арбалет какой-то придумал, таскается теперь везде с этой бандурой. Меч тоже у него не как у нормальных людей, изогнутый и без гарды. И эта его привычка, выхватывать первым делом нож, а не меч. Как шпана уличная. И если он когда-то помог их из тюрьмы вытащить, то что, они теперь должны из-за него на конфликт с жрецами идти? К тому же он тогда спасал золото, а не их'.

* * *

Ехал я уже второй день. С утра заморосил дождь. Эту ночь пришлось провести в лесу, где ужасно замерз без палатки и плаща. Сентябрь на дворе. Радовало только то, что сбегая, успел прихватить шляпу.

Ощущение, словно у меня начался жар, потряхивает и голова ужасно болит. Видимо, простыл. А чего собственно я хотел, ночуя в сыром лесу. Постоялых домов и деревень пришлось избегать, поскольку опасался погони. Так что ехал я вдоль дороги за деревьями. Моя цель — покинуть Митран. Вчера удалось выяснить, что дорога ведет на запад, правда какое там находится княжество я не знал, географическую карту я видел здесь только один раз, и плохо помню подробности.

'Уже вечереет, пора останавливаться на ночлег. В сыром лесу, я точно сдохну, — невесело подумал я, — Но лучше так, чем на костре'.

* * *

Ксения была раздражена. Отец отослал её в имение вместе с теткой, ведь юной лэре не пристало проживать одной без надзора почтенной дамы. И вот уже неделю она сидит в этой глуши: ни тебе подруг, ни развлечений. Хорошо хоть сегодня этот противный моросящий дождь прекратился и можно отправиться на единственное доступное здесь развлечение — охоту. Тётку, разумеется, пришлось долго уговаривать, а когда она всё-таки согласилась, то навязала ей в сопровождение целый десяток, как будто, что-то в этом лесу может угрожать дочери лэра Гридича.

Всадница в изящной амазонке состоящей из камзола, широких штанов и пышной юбки с разрезом, с соколом на руке в сопровождении свиты из десятка дружины и двух помощников, направлялась на соколиную охоту.

Руку охотницы защищала специальная кожаная перчатка. На голову хищной птицы был надет специальный колпачок, закрывающий ей глаза, а к, опутывающие ноги сокола, ремешках прикреплены маленькие бубенчики.

Всего несколько минут потребовалось охотнице, чтобы доехать до опушки леса. Там девушка притормозила и строго оглядела помощников — двух бегущих за ней юношей.

'Готовы?' — вопрошал её взгляд.

Помощники, поклонились, показав тем самым, что ожидают её приказаний. Охотница ловким движением сняла с головы птицы колпачок и сразу же отстегнула ремешок от опутеток, освободив хищника. Сокол взмылся в высь и начал кружить, высматривая добычу.

— Поднимайте дичь! — в нужный момент приказала лэра, внимательно отслеживающая поведения птицы.

Помощники побежали по опушке, при этом тряся трещотками, крича и свистя. Послышалось квохтанье куропаток, из травы, взмахивая крыльями, вылетело вспугнутое их семейство. Сокол выкружив определился с добычей и молниеносно атаковал её.

Подъехав к своему пернатому другу, охотница спешилась и поблагодарив лошадь лакомством за розыск птицы в высокой траве по звону бубенцов, достала из второго, привязанного к поясу ярко-красного мешочка, кусочек сырого мяса и предложила соколу совершить обмен. Хищник согласился: он отошел от лежащей куропатки, а взамен принял гостинец. После того, как обмен был совершен, к лэре подбежали помощники и забрали дичь.

Легко взлетев в седло, девушка немного наклонилась и протянула руку в перчатке, приглашая сокола.

— Мой Гаруша, хороший мальчик, — похвалила она любимца, когда тот занял свое законное место.

Между тем, охота еще не закончилась, девушка и её пернатый друг явно ещё не наигрались и вся процессия с охотницей во главе направилась к следующей опушке.

Неожиданно, к десятнику подъехал один воин из охранения и принялся ему что-то докладывать. Выслушав подчиненного, десятник отдал приказ и половина охраны, приблизивштсь к девушке, взяла её в кольцо.

— Опасность, моя лэра, — счел нужным пояснить он свои действия.

Девушка заинтересовано посмотрела в сторону куда уехали остальные охранники и, не справившись с любопытством, последовала за ними.

— Лэра, вам туда нельзя! — попытался остановить её десятник.

Но отважная амазонка его не слышала, её влекли приключения и неизвестность. Десятник выматерился и последовал за ней.

Когда они подъехали к охране, те как раз закончили обыскивать лежащего на траве мужчину, рядом с которым стояла расседланная и стреноженная лошадь.

— Кто это? Он мертв? — поинтересовалась лэра.

— За пазухой нашли вот этот документ, моя лэра — ответил ей один из воинов, протягивая свернутый в трубочку пергамент.

Ксения нетерпеливым движением руки, подозвала помощника и передав тому сокола, взяла и раскрыла документ.

— Это лэр Виктор Чернов, а это его банковский вексель, — сообщила она охране, прочитав, после чего спросила, — Он мертв?

— Нет моя лэра, дышит, но видимо не долго ему осталось.

— Доставьте его в поместье! — приказала лэра своим людям и первой направилась домой. Охота подождет, найденный в ее лесу незнакомец поинтересней будет.

Интерлюдия

— Чем вы можете меня порадовать? — спросил главный жрец храма луны вошедшего в кабинет своего подчиненного старшего жреца храма, которому было поручено отыскать чужеземного лекаря.

— Пока увы, ничем. Чужеземца не нашли, — ответил старший жрец и сразу же продолжил, — я обязал наёмников, связав их клятвой, найти и привести лекаря в столицу в храм Сира. Кроме того, я разослал письма во все митранские храмы Сира с приметами чужеземца. Вещи лекаря поместил в хранилище храма.

— Хорошо я понял, можете идти и держите меня в курсе этого дела.

После получения сведений от жреца храма бога луны в Модире, главный жрец храма Сира княжества Митран пребывал в раздумьях, а также в предвкушении перемен. Если вся эта история окажется правдой, то их Школа лекарей при храме прославиться на все территории бывшего Великого княжества и далеко за их пределами, а это престиж, власть и большие деньги.

Глава 7. Поместье Гридичей

Я лежал на кровати под балдахином. Первым делом, как очнулся, увидел это сооружение над собой. Лежал и думал, что это за странная конструкция из четырех шестов с крышей, украшенная тяжелой тканью? Пылесборник и источник скабрезных фантазий. И кто же меня уложил на это ложе порока?

'Тьфу ты, что за мысли, не успел очнуться, а уже... Ты сам-то Витя сейчас встать сможешь?' — упрекнул я себя.

Осмотревшись по сторонам, уткнулся взглядом на задремавшую в кресле женщину. Нет, не одалиска, — пронеслось в голове, — Пожилая, с пухлыми щеками и носом-картошкой.

Куда же меня занесло? Вспомнил, что по дороге стало плохо, видимо, заболел, простыл и не только. Покопавшись в памяти, пришел к выводу, что до кучи у меня ещё нервный срыв случился. Нет, конечно, приятно осознавать себя в роли мачо с крутыми или стальными, кому как больше нравится. Но! Человеческая психика вещь капризная и загадочная. И как недавно выяснилось она у меня нежная и ранимая, её нужно холить и лелеять. А я чего с ней вытворяю? Всё хватит, теперь только спокойствие и уединение. Но для начала мне нужно как-нибудь в нужник попасть.

Когда я попытался встать, от моего кряхтения проснулась женщина.

— Господин, вам нельзя вставать, сейчас я позову лекаря, — всполошилась она.

— Отлить мне надо. — объяснил я ей ситуацию.

— Женщина достала из-под кровати горшок и попыталась мне помочь.

— Не надо, я сам, отойдите и не смотрите, — возмутился я.

— Ох уж эти мужчины, — пробурчала она и вышла из комнаты, видимо, отправилась за лекарем.

Через пару минут в комнату вошел жизнерадостный старичок с седой бородкой и любопытным взглядом. Встретил я его сидя на кровати в натянутой на меня кем-то не слишком длинной тунике.

— Что же вам молодой человек не лежится? — с порога спросил он и по-быстрому вернул меня в исходную позицию.

— Как вы себя чувствуйте? — усевшись на придвинутый к кровати стул, поинтересовался лекарь.

— Чувствую, — ответил я и добавил, — голова болит, слабость.

— Моими настойками вас уже поят, — обрадовал он меня, — Так что, думаю, скоро вы, молодой человек, полностью восстановитесь, разумеется, при условии выполнения всех моих рекомендаций.