— Уважаемый, поверь, тебе нет дела до того, что находится на дне этого оврага. Нет в этом пользы и счастья. Мы не сотворим ничего плохого. Мы заберем то, что тебе не нужно и навеки уйдем. Хочешь — поставим датчики экозащиты на каждом шагу? Хочешь — заплатим штраф за этот великолепный овраг и всех его восхитительных уток?

— Что ты хочешь забрать из моей земли, наемник? — Сверлил его взглядом Эрлих.

— А может, ты желаешь уйти с семьей за небеса, вместе с нами? Образование для детей, здоровье для тебя...

— Я умру на своей земле от старости, когда придет время. Не торгуйся, наемник, дай мне правду. Иначе я отпущу кнопку, и у тебя не хватит никаких денег мира откупиться.

— Не переоценивай...!

— Не смей повышать голос, наемник! Я говорю истину — нет той суммы, которая могла бы заткнуть пасть бесчисленному числу ртов из той швали, что сослали в адмы нашей планеты! Ты заплатишь одним — они в ту же секунду купят себе возвращение на родину, в центральные сектора. И тут же прибудут другие, которым тоже придется затыкать глаза и уши, чтобы отчет не ушел за орбиту!

— То, что в этой земле, не настолько дорого.

— Позволь мне решать. Скажи, что ты хочешь добыть. Если это безопасно, если это не повредит селу — я возьму виру за твое неуважение техникой и услугами, и мы разойдемся во веки.

— Хорошо. — вздохнул человек в черном. — Это платина, уважаемый.

— Еще одна такая наглая ложь, и я отпускаю кнопку. Ни одного шанса более, — не двинув и бровью, констатировал Эрлих.

— Уважаемый, тебе нет смысла в этом ресурсе...

— Я решу сам.

— Тилиум. Тебе стало легче от этого знания, уважаемый?

— Оп-па, — в легком ступоре отшагнул на полшага назад Эрлих, не забывая, впрочем, про жезл.

— Теперь ты соберешь мужчин и женщин, выкопаешь его лопатами с пяти километров под землей и украсишь тилиумом крыши домов? — Сочился ядом наемник. — На этой планете нет никого, кроме нас, кто мог бы извлечь его из недр! Никому нет до него дела и никогда не будет! Он ничей!

— Тилиум принадлежит планете! — возмутился Эрлих, все еще оставаясь под впечатлением.

Вот так вот живешь по соседству с одним из самых дорогих веществ мира — применяемого в приборах дальней связи, в системах наведения ракет, в двигателях пробоя... Вся планета живет в нищете после блокировки транзита! Оборудование деградирует, подвоза запчастей нет, все рушится и ржавеет! А над спасением — утки плавают...

— Уважаемый, твоей планетой владеет САР. — Терпеливо произнес наемник. — Если ты отпустишь кнопку, то официально передашь им месторождение. И знаешь, что после этого будет?

— Что? — глянул на него из подлобья Эрлих.

— А ничего, — развел тот руками. — Ничего не будет! Как не было при турках. А они знали о тилиуме — наши данные родом от старых хозяев планеты. Не будет добычи, не будет посещений, кораблей, транзита и денег!

— Не может такого быть, — нахмурился Эргутрул.

— При турках тут было РЕЗЕРВНОЕ месторождение, уважаемый. Таким же оно станет при САР. У великих стран есть шахты богаче и ближе, на них работают лицензированные государственные монополии. Никому не нужно перепроизводство и падение цены! Потому, уважаемый, все, что ты можешь получить от этого знания — это мои деньги или мои услуги. Бери свое счастье в руки.

— Это неправильно, — сгорбился старик. — Жить на таком богатстве и умирать от голода.

— Соболезную, уважаемый, — безо всяких эмоций произнес наемник. — Но в этом нет моей вины. Если бы планета принадлежала народу, я бы заплатил честный налог. Но платить этим шакалам и САР я не буду. Мне проще уйти. Но я — найду себе дело и прибыль, а ты останешься только с сожалениями.

— Так, — внезапно принялся лихорадочно размышлять Эрлих. — Говоришь, платил бы налоги?

— Почему нет? — Пожал плечами наемник. — Хорошая плата за подтверждающие документы на груз. Без них продать мы его все равно не сможем, СИБ не позволит. Только пользоваться самим, да и то — с оглядкой.

— А если... Допустим... Допустим на Самоль произойдет революция? — Поднял на наемника уверенный взгляд старик.

— Только приветствую. Но, — поднял тот палец, пресекая новую фразу. — Помощи от нас не жди. Мы не собираемся и не будем воевать с САР.

— Знаю, — дернул Эрлих нетерпеливо плечом, но опять был прерван.

— Однако... — Наемник смотрел на него умудренным взглядом синих водянистых глаз,. — Ничто не помешает отряду наняться на службу ПРИЗНАННОЙ независимой колонии.

— Хм...

— Например, признанной такой страной, как Турция. Как считаете, такое может случиться?

— В мире всякое возможно. — Внезапно испугавшись странного поворота беседы, насторожился Эрлих и принялся сворачивать разговор. — Но это все — досужие бредни старика. Несбыточные мечты. Не обращай внимание, наемник.

— В мире возможно всякое, уважаемый. Например, бывают такие чудеса, когда великая беда может стать великим благом.

— Я не успеваю за твоей мыслью, наемник.

— Возможно, совсем скоро станут известны ключ-коды к минному объему. Не всему полностью, на это ни у кого не будет сил еще лет сорок. Но к вектору, достаточному для входа и выхода из системы, они будут точно. Наш отряд, уважаемый, передаст их правлению планеты. Именно так написано в контракте — 'правлению планеты'. Контракту все равно, кто будет этим правлением. — Наемник сделал паузу, чтобы до старика гарантировано дошли последствия. А затем решил все-таки озвучить подтекст. — Достаточно будет всего одного корабля в таких условиях, чтобы независимая колония еще долгие годы оставалась истинно независимой.

— Не бывает все так красиво.

— А никто и не предлагает легких решений, эфенди Орбай. — развел тот руками.

— Ч-что?! Как вы меня назвали? — сердце пропустило удар, а лоб покрылся испариной.

— За свою свободу придется воевать, уважаемый. Победи — и твою независимость поддержит свободный капитал, который зубами вцепится в нейтральную систему. А для безопасности ты наймешь нас. Мы возьмем плату тилиумом, долей в космопортах и твердой валютой.

— Слишком много за то, что мы и так оплатим кровью и жизнями!

— Кроме нас, никто не даст тебе пароли, — пожал тот плечами. — Никто не добудет тебе тилиум. И никто не даст координаты схронов с вооружением, которые не успели забрать турки при спешном отступлении. Оно, конечно, не первой свежести. Но оно тебе знакомо и его достаточно, чтобы вооружить всех твоих армейских друзей. И более чем достаточно, чтобы отстрелить уродов из колониальной администрации.

— Один вопрос, наемник. — Через шесть минут напряженного обдумывания, произнес Эрлих. — Ты знал мое имя сразу. Зачем весь этот цирк?

— Я должен был поговорить с тобой, эфенди. Вдруг ты бы действительно решил продать наемнику свою землю и будущее детей? — Серьезно смотрел на него человек.

— Как будто тебя волнует наша судьба!

— Меня не волнует судьба сломленного человека, не верящего в свои мечты. Но будущее союзника и его планеты — для меня важно. Мы не станем паразитами на твоей земле, уважаемый. Нам не нужна власть над твоим народом. Но нам важно найти место в пустоте, где нас тоже будут считать союзником.

— Опорная база? — догадался старик.

— Самоль станет крепостью после того, как мы завершим свою работу. В этой крепости нам нужны друзья.

— Как зовут тебя, уважаемый?

— Патрик ДеПри.

— У тебя есть моя дружба, Патрик, — протянул эфенди Орбай морщинистую руку для рукопожатия. — А совсем скоро будет не только крепость, но и второй дом.

— Уверен в этом, друг, — ладони крепко сжали друг друга.

Чуть позже, когда гравикар с дедом и внуком набрал скорость, унося от места судьбоносной встречи, Адем все-таки решил робко поинтересоваться у ставшего внезапно грозным предка.

— Деда? А это кто?

— Опасный человек.

— А почему?

— Слишком честный. С таким тоже надо быть честным. Иначе быть беде. Но мы о нем никому не скажем, хорошо? — Вспохватился он. — Даже маме с папой.

— Хорошо...

— Вот и молодец. Мне надо будет уехать на несколько месяцев.

— А куда? — расстроился внук.

— Дела по старой работе. Но ты не переживай, приеду.

— Здорово... А подарок привезешь?

— Даже два подарка, хочешь? Но не просто так.

— Конечно хочу! А что нужно делать? — Заерзал на месте Адем, пытаясь поймать взгляд деда — но тот смотрел только на дорогу.

— Возьми вот это, — не глядя передал староста свой жезл. — Незаметно притопи в озере на юге села, но так, чтобы от дна было не больше двух метров до поверхности.

— Хорошо, а зачем?

Эрлих на секунду задумался — стоит ли объяснять про отложенный на два месяца таймер передачи сообщения, про то, что честность у наемника может быть своя, про то, что всегда нужно подстраховаться, а твоя смерть и смерть доверившихся тебе людей даже в случае полного провала должна быть отомщена. Выходило, что объяснять придется слишком долго.

— Так нужно, внук. Просто так нужно.

А если все получится... Вторым, самым ценным подарком, будет свобода.

* * *

Юзбаши Коц Шише не любил ни свое имя, ни довольно высокое звание. Первое ему не нравилось еще с детства, со времен обидных прозвищ и шуточек, любовь к которым у соседской детворы никак не удавалось выбить. А звание наскучило еще лет пять назад, после того, как ему мягко намекнули — выше капитана корабля с его сомнительной родовитостью и хилыми связями не подняться. Тогда он, вроде как, даже попытался взбрыкнуть, написав рапорт через голову майора — за что тут же угодил в невероятную дыру под названием 'Самоль', изображать пиратов на пару с таким же капитаном-неудачником.

За половину года юзбаши на пару ополовинили запасы спирта в меддоке, заливая общее горе и шугая не вовремя подвернувшихся матросов. Одного даже прибили сгоряча — поучили немного ногами, а эти бестолочи из меддока не успели доволочить тело до регкапсулы.

Осознание гигантской беды пришло к ним в момент похмельного пробуждения — вместе с рапортом о необратимых потерях, который следовало завизировать и отправить в очередной сеанс глобальной связи. Причем, скотина-медик смел обвинить именно его, Шише! Под трибунал пытался завести, сволочь! Раскочегаренного очередной дозой спиртного Шише, уже готового идти и лично забираться с меддоком, удержал брат-капитан. Будучи более трезвым, он яростно нашептывал, что копия отчета уже наверняка есть у секретного сотрудника, а значит ломать ребра и бить носы уже бессмысленно. Расплакавшийся от жалости к себе Шише стремительно трезвел — оттого в какой-то момент наконец-таки понял, о чем твердит его напарник по горю. 'Заблокировать связь' — требовал он. И это было разумно — нет отчета, нет трибунала! Но через месяц все равно был плановый сеанс обмена сообщениями, и промолчать на него будет никак нельзя! А у сволочи-особиста достаточно средств, чтобы засунуть в пакет передачи и свой отчет! И тогда пропала голова славного Шише!

'Всех надо замазать' — шептал, сверкая нездоровым цветом глаз, друг-капитан. — 'Тогда все и промолчат'.

'Как?' — жалостливо размазывал слезы по лицу Коц Шише.

'Мы же пираты, друг!'

И два супер-современных корабля совершили переход в до того мирную, беззащитную колонию фронтира. Отряд десанта получил приказ 'вижу неприятеля', тактики не повели и глазом, рассчитывая боестолкновение — ведь был приказ, а приказ тот обязан поступить с метрополии, а значит потемнеет карма у кого-то во дворце, но не у тех, кто наводит орудия на спящий город.

По результатам боестолкновения, после осознания, что произошло и зачем, у части экипажа случилась форменная истерика. Коц Шише санкционировал выплеск седативных в атмосферу корабля и приказал выполнить инъекции из набора 'оазис'. Люди успокоились. А после того, как капитан слил добычу и живой товар свободным торговцам, обратив все в твердую валюта, а затем щедро раздал деньги — то и задумались. Экипажи боевых кораблей никогда не были святыми, устои нервной системы отличались определенным цинизмом, а суть своего положения — брошенных империей гнить в колонии фронтира — им мягонько донесли нанятые специалисты из 'свободных', поставив ключевым кадрам надежные в своей корявости гипноблоки.

Говорят — снявши голову, по волосам не плачут. До очередного сеанса связи, уже истинно пиратские корабли успели совершить еще один набег — в этот раз полностью осознавая, что делают.

В общем, уже лет пять имя 'Адский Тич' нравилось Коцу Шише куда больше своего. Как и звание 'вице-адмирал', которым наградил его друг-напарник, адмирал 'Флота освобождения'. Разумеется, со службы они не ушли, продолжали получать жалование и числиться на боевом дежурстве. Особист, предсказуемо оказавшийся умной, но очень жадной скотиной, писал похвальные рапорты и забирал двадцать процентов с добычи. Но тех восьмидесяти оставшихся — каждый рейд было в разы больше, чем корабли могли заработать за половину жизни. А еще власть — пьянящая, дурманящая власть, что была слаще всех денег мира... Вся она доставалась капитанам — от нее особист брезгливо отворачивался.

Можно понять, что на фоне всего этого изобилия денег и эмоций, унылое прозябание уже два месяца в пустоте бесило Адского Тича невероятно. Его ждали планеты, которые он обложит данью, лоханки кораблей, которых он на своем сверхсовременном корабле безжалостно сомнет. Но вместо этого, он вынужден караулить этих гребанных наемников СН РИ! Особист, хоть и скотина, однако верно заметил — сведения о них рано или поздно просочатся через агентуру на планете в Стамбул, и если окажется, что в это время два 'пиратских' корабля отсутствовали, не избежать проверок — а затем и виселицы. Приходилось делать свою работу — то есть, дождаться, пока наемник выйдет из под защиты орбитальных установок планетарной защиты в пустоту, а затем либо уничтожить его, либо саботировать работы по разминированию. Только после этого корабли смогут уйти в очередной рейд.

Наемник не торопился. Он собирал что-то монструозное на дальней орбите планеты, вдумчиво и методично окружая нечто, закрытое золотой пленкой, бесчисленным количеством колец — осей и меридианов. Будто искусственный спутник собирая — но зачем? Смысл в этом наверняка какой-то был, однако понять его — у Шише не хватало институтского образования. И это тоже — бесило, почти настолько же, как и простой. Персонал пиратского корабля тоже не знал ответа, но справедливо полагал, что наемник из РИ как-то хочет использовать это для разминирования.

Значит, им надо это уничтожить — и на этом, пожалуй, миссия наемника будет провалена. Воевать с их основным кораблем вице-адмирал с определенного момента не сильно хотел — после того, как разведчики доставили сведения о типе корабля, его броне, вооружении и исполненных миссиях.

Шише храбрился на людях, обещая своему экипажу легкую победу. Но где-то в душе понимал, что отряд, способный захватить такой приз, как 'Кракен', не может быть легкой мишенью. Да и сам минзаг тоже не выглядел простой добычей, всего на поколение отставая от кораблей 'Флота освобождения'. Короче говоря, Адский Тич, распробовав деньги и власть, совершенно не хотел умирать — и даже тень риска, которая могла привести его к смерти, рассматривалась им, как недопустимая. Военный, который был готов умирать за свою родину, погиб в нем пять лет назад.