По ту сторону Тьмы

— Он... Оно змея или человек? — младший растеряно оглянулся на наставника. — Оно думает как-то странно. И свет и тьма. Так разве бывает?

Наставник загадочно улыбнулся.

— Верно подметил. Как видишь, бывает. Ладно, хватит болтать. Все на месте?

— Все, — торопливо подтвердил Малёк. — И даже целых пять крыс принесли. Здоровущие!

— Здоровущие это хорошо, — Белая Грива потянулся и широко зевнул. — Тогда залезай. Поедим и спать...

Протиснулся в лаз и первым делом успокоил детей, пугливо жмущихся к едва светящимся гнилушкам.

— Боитесь? Зря. Внутри оно такое же как мы, разве не чувствуете?

Мышка опасливо глянула на свернувшееся клубочком существо и выпалила:

— Но ведь оно... Оно же выглядит совсем как человек!

— Верно, — терпеливо согласился наставник. — Но разве для тебя так важно, как оно выглядит снаружи? Как я вас учил? Сюда надо смотреть, сюда! — назидательно постучал по лбу между могучих рогов. — Посмотри, что ты видишь у него там?

— Я... Я не понимаю, — растеряно пролепетала младшенькая. — Как будто бы сразу и тепло и холод. Я никогда такого не видела.

— И это немудрено! — просиял Белая Грива. — Потому что перед вами, дети, настоящая первородная тьма!

Малыши испугано отпрянули.

Наставник рассказывал, что где-то там наверху в бескрайнем Большом мире ещё водятся такие первородные существа. Выглядят они как неприметный комок грязи. И что они были самые первые, кого породила Тьма. А уже потом, через много-много лет, когда из Тьмы появился Свет, появились и звери и птицы, и все остальные. И что охотятся они на всех без разбора, не различая ни создания Света, ни создания Тьмы.

Мышка собралась с духом.

— А оно... Первородный нас не съест?

Белая Грива улыбнулся и успокаивающе погладил пушистую детскую головку с едва пробивающимися рожками.

— Нет. Поверь мне, он уже съел гораздо больше, чем мог. Тот человек отныне стал его домом. И теперь ему нужен покой, чтобы переродиться во что-то другое.

— Переродиться? — младшенькая пугливо прижалась к коленке наставника. — Но во что?

Белая Грива задумчиво пожал плечами.

— Не знаю. Думаю, скоро увидим. Просто не мешайте ему и не прикасайтесь, потому что оно жжётся.

— Жжётся? — отпрянула Мышка.

— Ха, да ещё как! — подтвердил Коготь, с хряском располосовав брюшко крысы. — Я вон хватанул его, так до сих пор рука болит.

— Вот видите, — усмехнулся наставник.— По незнанию Коготь уже попался. Так что вы будьте осторожны и ведите себя потише. А теперь давайте все поедим, и спать. Малёк, ты первый на страже. Клык тебя подменит. Если почувствуешь что неладное, сразу буди меня, понял?

— Хорошо, — важно кивнул младший.

— Ну вот и ладно...

Глава 11

Тихонько напевая что-то себе под нос, старый слуга бережно прошёлся павлиньим пёрышком по портрету Мульцибера, смахивая невидимые пылинки. Грозный маг, когда-то давным-давно низвергнувший в небытие самого Ирувага, безжалостно развеяв его пепел по ветру, сурово взирал куда-то в глубину кабинета нынешнего хозяина храма Солнца.

Отойдя на шаг, слуга придирчиво оглядел позолоченную раму.

Пожалуй, идеально. Несмотря на прошедшие сотни лет, по-прежнему ни одной пылинки. Победитель властителя Тьмы остался бы доволен работой. Теперь осталось только хорошенько протереть секретер и можно подавать завтрак.

Прислушавшись к едва слышным разговорам прислуги за дверью, слуга макнул тряпочку в льняное масло и принялся натирать витиеватую резную крышку. Да, надо спешить. Магистр не терпит опозданий.

Почтительно сдвинув в сторону древнюю реликвию, жезл Мульцибера, слуга невольно вскрикнул и отдёрнул ладонь.

Жезл сильно нагрелся. Голова грифона на набалдашнике засветилась недобрым багровым огнём.

Слуга в растерянности отступил на шаг.

Тут что-то не так. Сорок, нет, уже сорок шесть лет подряд каждое утро точно так же протирал пыль под древней реликвией. И ни разу такого не было, чтобы....

Дверь рывком распахнулась. Торопливо запахивая халат, магистр сходу бросился к секретеру. Мельком глянув на светящийся жезл, яростно затряс слугу за грудки.

— Что, что ты натворил, идиот!

Клацая зубами, слуга едва слышно пролепетал:

— Я...Ваша... Милорд... Ничего...

Отшвырнув бестолкового старика, магистр тяжело плюхнулся в кресло. Зажмурившись, устало потёр виски.

— Ладно. Ступай. Высший Совет сюда, быстро!

Истово кланяясь, насмерть перепуганный слуга скрылся за дверью. Вскоре один за другим в кабинет потянулись маги. Едва взглянув на погружённого в мрачные раздумья хозяина кабинета, тихонько усаживались за круглый стол, многозначительно показывая друг другу глазами пылающую древнюю реликвию.

Когда собрались все двенадцать, магистр кивнул на секретер.

— Надеюсь, всем ясно, что сие означает?

Маги неуверенно переглянулись. Кто тот первый смельчак, кто отважится признать невозможное?

— Э-э-э...М-м-м. Ошибки быть не может? — пробасил Крунд. — Признаться, последнее время в бестиарии мы баловались с некоторыми, скажем так, не совсем чистыми заклятиями...

Магистр горько усмехнулся.

— Заклятия? Жезл пробудился из-за какого-то вшивого заклятия? Ты сам-то в это веришь, дружище?

— Ну, — замялся Крунд. — Я всего лишь пытаюсь исключить невероятное. Летописи гласят прямо. Пепел поверженного Ирувага, да будет проклято его имя во веки веков, был развеян по ветру собственноручно пресветлым Мульцибером. И множеством свидетелей тому явились маги Светлого круга, отцы-основатели...

Магистр нервно дёрнул щекой и медленно побрёл вокруг стола.

— Да, да, глава пятая, стих шестой. Только давайте сейчас не будем цитировать летописи. Вы мне лучше скажите, как? Как такое могло произойти, да ещё в самом центре Светлого круга?

— Чернокнижник? — подал голос Ардан, самый молодой из присутствующих.

— Угу, — мрачно буркнул Охтайр, вечный оппонент. — Чернокнижник равный по силе самому Ирувагу, вот так вот запросто проходит городские ворота, минуя все наши сторожевые заклятия. Пену-то сдуй!

— А может он вовсе и не проходил ни через какие ворота! — вспыльчиво встопорщил бороду Ардан. — Может он...

Магистр обличающе вытянул костлявый указательный палец.

— Точно. Может он всё время был тут.

Обведя присутствующих прищуренным взглядом, веско добавил:

— Или это один из нас.

Маги ошарашено переглянулись.

— К-х-м, — прокашлялся Крунд. — Да, но.... Но зачем тогда себя так запросто обнаруживать? И почему именно сейчас?

— А вот уже хороший вопрос! — магистр возбуждённо заходил вокруг стола. — Очень хороший. Это вы мне и должны сказать, кто, где, когда, и почему. И самое главное, где! Где он сейчас скрывается? Насколько я помню хроники, жезл реагирует на появление Тьмы в радиусе примерно пол лиги. Так что подымайте людей! Всех! Обнюхать каждый дом, каждую дыру! И да, брат Илбрек! Вас это особенно касается! Обыщите все эти ваши зловонные клоаки! Выкурить всех крыс до единой! Так, у меня всё! — захлопал в ладоши. — Не рассиживаемся, работаем, работаем, работаем!

В углу послышался шорох. Малёк настороженно повернулся.

Опять этот Первородный дёргается. Однако и здоров же он спать. Солнце наверху уже трижды успело подняться, а он всё дрыхнет и дрыхнет, и не есть и не пить ему не надо. Даже кусачая железяка на шее и то не мешает. И зачем только Белая Грива его сюда притащил? Ведь боятся его все хуже огня. Хотя наверно даже не его самого, а его пылающих мыслей. Сам-то он что, безобидный, спит себе и спит, а вот мысли его страшнее некуда. То ничего-ничего, а то как полыхнёт красным, хоть наружу выскакивай. И как только наставник такое терпит? Мышка вон уж на что терпеливая, да и то, забилась в дальний угол и носа не кажет. Поесть и то прибегает украдкой. Хорошо хоть от этого Первородного какая-то польза есть. Комаров совсем не стало. Поначалу-то эти надоедливые как увидели, что он без меха, на радостях зажужжали и всем скопом на него набросились. Наверно подумали, кожа лысая, как у лягухи, места всем хватит. Но едва хоботки воткнули, сморщились все, да и ссыпались разом. Видно слишком его кровь ядовитой оказалась...

Первородный застонал и что-то неразборчиво пробормотал совсем как человек.

Малёк в отчаянии оглянулся на наставника. А если чужак сейчас проснётся и есть захочет, что тогда? Еды-то ведь совсем нет, а ночь ещё ой как нескоро.

Первородный судорожно захрипел и ухватился за ошейник.

— Наставник, наставник! Глянь, что с ним!

Тяжело вздохнув, Белая Грива поднялся с места.

— Что, что.... Смотри только не трогай его! Свет мне дай...

Глава 12

— Итак, последнее слово. Желаешь ли ты, презренный, сказать что-либо, прежде чем уйдёшь в небытие и твой прах развеют по ветру? — величаво пророкотал Мульцибер, форсируя бас до гулкого резонанса.

Горожане на площади испуганно притихли и ухватились за обереги, стараясь не глядеть на эшафот с пленённым Владыкой Тьмы.

Пресветлый Мульцибер уж слишком милостив к нечестивцу, что даёт ему последнее слово. А ну как сейчас он воспрянет с силами и проклянет всех разом. Сжечь бы его и не цацкаться. Вон какую прорву дров наготовили. Небось, не один день гореть будет.

Ируваг глянул в лицо давнего врага и покачал головой.

Не стоит говорить. Проигрывать тоже надо достойно. Главное уже сделано. Предатель убит, горстка оставшихся в живых друзей успела уйти, а теперь можно позаботиться и о себе, вернее о том, что останется. В последний миг жизни, когда воля ослабнет, надо максимально сосредоточиться и не дать прочитать свои мысли. Слишком многое поставлено на кон. Пепел должны обязательно развеять по ветру. Интересно, слышали ли эти твердолобые правдолюбцы хоть что-нибудь о древнем заклятии Феникса? Пожалуй, нет. Иначе бы не стали поступать с пеплом так опрометчиво. Хотя, всё же жаль, что не удастся сохранить тело. Хоть и изрядно старое, но уже привык...

— Что ж, будем считать, закон исполнен, — хмыкнул Мульцибер. — Да свершится правосудие!

Седобородые старцы за спиной одобрительно зашептались.

Картинно воздев руки к небу, маг пророкотал:

— Рапидус люцем!

Ревущий огненный смерч поглотил пленника. Чувствуя, как горит плоть, Ируваг закричал, страшно закричал...

Задыхаясь от ужаса, Гверн вскрикнул и захлопал по животу стараясь сбить пламя. Из темноты высунулась костлявая рука со светящейся гнилушкой. В призрачном свете появилась мохнатая седая морда. Кротко сверкнув тёмно-красными глазищами, моляще просипела:

— Тише! Тише! Ты же пугаешь малышей!

Гверн судорожно сглотнул и лихорадочно протёр глаза.

Говорящий бхут? Нет, нет, и ещё раз нет. Это просто дурной сон, дурной сон...

Кошмарное наваждение не исчезло, а лишь участливо поинтересовалось:

— Что, глаза болят, да?

— Н.... Нет, — Гверн неуверенно огляделся.

Маленькая пещерка, у противоположной стены испуганно поблёскивают глазёнками крошечные бхуты. Хотя какие они бхуты, так бхутинята. Меховички, так кажется, называл их Азарог. Стоп, какой ещё Азарог...

Наверно сомнения отразились на лице, потому что собеседник сочувственно покачал головой.

— Да ладно, уж мне-то можешь не врать. Как будто я не вижу, что они у тебя чешутся. Как хоть звать-то тебя?

— Гверн...

— Странное имя. А что оно означает?

Чувствуя себя всё ещё в кошмарном сне, Гверн пожал плечами.

— Не знаю. Наверно что-то означает.

— М-м-м, — задумчиво промычал бхут. — Плохо, когда не знаешь. А я вот Белая Грива. Я здесь давно и самый старший.

Гверн не нашёлся с ответом и украдкой ущипнул кожу на запястье, лихорадочно пытаясь припомнить что было. Кошмарный сон уж слишком начал походить на ещё более кошмарную явь.

— Ты долго спал, — продолжил бхут. — Очень долго. Солнце уже проходило три раза.

Гверн ожесточённо потёр виски.

— Проклятье, ничего не помню.... А как я сюда попал?

Бхут кивнул в темноту.

— Вон, Коготь и Клык тебя нашли. Ты полз куда-то.

— Полз? А где моя...

Гверн замялся, мучительно припоминая, как сказать одежда. И только тут пришло осознание, что говорит на совершенно непонятном шипящем наречии. И что самое странное, слова как-то сами собой складываются в голове.

— Что твоя? — вопросительно наклонил голову бхут.

Гверн неопределённо провёл по груди.

— Ну, как же это сказать.... На мне что-нибудь было?

— Было, — охотно пояснил Белая Грива. — Ты был весь грязный. Очень грязный. Потом грязь смыло водой.

— М-м-м, — неопределённо промычал Гверн, лихорадочно пытаясь придумать хоть какое-то объяснение.

Хорошо, допустим это не сон. Тогда всё просто. Стражники особо утруждаться не стали. Раз валялся бездыханным, ясное дело, посчитали мёртвым. Одежду, небось, быстренько сбагрили старьёвщикам, а труп само собой скинули в канализацию. Наверно потом по холодку в бессознательном состоянии куда-то полз, полз, да так и приполз к этим. Но тогда возникают два вопроса. Откуда известна их речь, и почему они до сих пор не сожрали.... Хотя, какие тут два вопроса! Вопросов сотни! И самое главное, откуда эти разговорчивые зверушки сами тут взялись? В самом сердце Пресветлого города? Или это уже не город?

— А что там, э-э-э, снаружи?

— Известно что, — хмыкнул бхут. — Люди, человеки. Много людей. А ты что, хочешь на них посмотреть?

Машинально ощупав голову на предмет рогов, Гверн уклончиво пожал плечами.

— Ну, конечно хотелось бы взглянуть хоть одним глазком.

Интересный расклад. Снаружи у них значит люди-человеки. А перед ними получается вроде как свой, насквозь родной и рогатенький. Бред какой-то...

— Не, сейчас туда нельзя, — покачал головой Белая Грива. — Там ещё солнце, людей много. А когда людей много, это плохо, мы их не можем держать, они нас видят. Надо подождать, когда придёт ночь и люди уйдут. Ночью они совсем не видят. Вот тогда хорошо. Можно ходить далеко.

— Ладно, — согласился Гверн. — Ночь, так ночь. А долго...

— Тихо! — зашипел из угла крошечный бхут. — Они идут!

Белая Грива досадливо сморщил нос.

— Плохо как. Закройте его! — кивнул на Гверна. — Быстрее!

Бхуты расселись вокруг Первородного и закрыли глаза.

— А кто там идёт? — попытался подать голос Гверн, пытаясь понять причину переполоха.

— Молчи и не думай, если хочешь жить! — сердито шикнул Белая Грива.

Гверн послушно зажмурился.

Тут же появилось непонятное гнетущее чувство. Какой-то нарастающий гул в голове. Невероятно обострившийся слух уловил за стеной мерные шлепки множества ног по воде.

Туннель, точно! За стеной тот самый злосчастный туннель. Значит всё ещё под городом. А по воде шлёпают сапожищи тех самых послушников безропотно таскающих паланкин с важными храмовыми господами, как его там, брат...

— Ты сильно думаешь! — в отчаянии пискнула Мышка. — Молчи! Не думай! Они уже близко!

Гверн в волнении закусил губу.

Ага, пигалица, тебе-то легко сказать не думай. Да тут уже все мысли вскачь. Проще сразу головой о стену удариться...

Шаги раздались совсем рядом.