Жнец

Через несколько минут вокруг стало тихо. Сартай вернулся к пещере, присел на холодный камень.

— Корн! Выползай из норы! — позвал он громко громилу.

Послышалась тяжелая поступь, появился громила. Топор покоился на плече гиганта, в левой руке свисали оба рюкзака.

— Что? Все что ли? Ты опасный человечек. Понравилось мне, как ты в пещере мечами шинковал оскальников и церов.

— У нас три фортэса, нам надо уходить сейчас, — миротворец встал, направился к скучающим животным. — Утром оскальники могут вернуться, ещё большим числом.

— Ух, как я задубел! Пошли, возле костра погреемся, — Корн энергично потер ладони.

Через час путники были уже далеко от пещеры. Верхом на трофейных фортэсах, третий шел запасным в поводу, временами тыча рогом в бок ведущему.

Луна вышла из-за туч, слабо освещая редкий кустарник в низинах. Миротворец и северянин уходили на север, решив сделать крюк.

Глава седьмая

Белый замок

Сплести слова, чтоб поняла душа,

суть человеческую, алчность и пороки.

Чтоб стыдно стало, мысли потроша,

как стадом все идут отроки.

А смысл познать ─ не надо целой жизни,

достаточно послушать мудреца.

'Я сам всё знаю', ─ говорит капризный,

толкая в сторону отца.

Путники ехали остаток ночи, когда солнце озарило окрестности, всё равно продолжали путь. Местность стала ровнее, деревьев почти не попадалось, лишь где встречалась вода, склоняли ветки ивы, росли груши-дички.

Солнце поднялось высоко, стало припекать безжалостно. Сартай приглядел место отдыха у небольшой речушки. Темно-рыжие фортэсы оказались смирными и ручными, видно поменяли не одного хозяина и постоянно были под седлом. Их расседлали и стреножили. Голодные животные жадно запаслись.

— Ох, и устал я! — Корн растянулся на траве, в тени ветвей раскидистого дуба, подложив рюкзак под голову.

— Да, беготня и веселенькая ночь изрядно вымотали, — Сартай присел возле широкого ствола ивы, опершись спиной. — За фортэсами смотреть надо.

— Смотри, — пробормотал Корн, повернувшись набок, подложил под голову ладонь.

— Что делать будем, громила? — обратился Сартай к спутнику после небольшой паузы. Ответом была тишина, Корн безмятежно спал.

Хотелось закрыть глаза, они слипались, как будто на них кто-то давит, но нельзя засыпать. Надо напасти фортэсов, затем либо их привязать, либо разбудить Корна. Сартай остался один на один со своими мыслями.

' Как все сложится? Получится ли добраться до этого Вареса?'

— Если не получится его уничтожить, веди этого злобного полководца с войском любыми правдами и неправдами к стенам Миссии, — давал напутствие старший наставник, когда Сартай получал задание. — Обещай ему, что он тут захватит огромные богатства. Вместо этого здесь его войско встретит смерть. Нас немного, всего около пятисот, но за стенами неприступной Мисси мы можем многое, да и ночью можем сделать врагам сюрприз.

— Погибнет много людей, — задумчиво ответил Сартай. — Я попробую решить это сам...

* * *

Огромный жёлтый шатёр стоял посреди стана и возвышался над рядами серых шатров. Но это шатёр совета. Трудно в рядах одинаковых построек отыскать жилище полководца. Единственное отличие — усиленная стража.

Вся долина усеяна мерцающими огоньками еле тлеющих костров, но дыма не ощущалось. Звезды мелькали тусклыми искорками сквозь облака. Войско на ночном отдыхе. Здесь тысячи людей, дремлют у костров, кто лежит, кто сидя.

Сартай удивлялся, как легко он проник сюда сквозь посты, как узнал где шатёр Вареса. В тёмной одежде, лицо и руки вымазаны сажей. Только один меч и нож, больше ничего. Мягкие сапоги ступают бесшумно по затоптанной пожухлой траве.

Вот он, шатёр Вареса. Возле входа безмолвно и неподвижно стоят четыре стражника, словно тёмные статуи.

Сартай прокрался с противоположной стороны от входа, достал остро отточенный нож. Изнутри слышались охи и стоны. Они доносились с правой стороны, Сартай тихо проткнул ножом войлок с левой. Нож легко вошел в сбитую шерсть, начал неслышно делать надрез. Когда дыра оказалась достаточной, чтобы пролезть, Сартай раздвинул края и прошелся взглядом внутри помещения. Там тускло горела небольшая масляная лампада, шатёр разделен на три отсека. В этом было пусто, звуки слышались из соседнего. Нельзя выдать себя ни малейшим звуком. Сартай уподобился осторожной бесшумной змее. Полог чуть приоткрыт, глаз приник к щели. Там сооружено что-то типа шикарной кровати, лежит Варес, а на нём сидит нагая женщина с восточными чертами лица. Именно она и издавала эти приглушённые стоны.

Нельзя задерживаться, вот она, цель, а там будь, что будет!

Резко откинут полог, и Сартай, сжав двумя руками рукоять меча, рванул вперед. Женщина открыла глаза и посмотрела на него без удивления. Сартай рубанул мечом по телу, лежащему на кровати, целясь в шею. Меч глухо звякнул, ударившись о твёрдое дерево, появилась боль в кистях. Женщина засмеялась, под ней лежала деревянная колода.

— Ну что, глупыш, попался, — захихикала она, вскинув головой распущенные рыжие волосы.

— Никуда я не попался, — смущенно пробормотал Сартай, не зная, что делать дальше. Он все сжимал меч, полный решимости.

Стены шатра опали, и Сартай увидел, что вокруг него стояли рядами вооружённые молчаливые воины.

— Хватайте его, — послышался чей-то властный голос. Все молча накинулись на стоящего в растерянности Сартая. Он ударил мечом, в руках не было силы: заметил, что когда бил по колоде, тоже в руках была слабость. На него навалились десятки тел, они подмяли под себя и опутали тело верёвками. Через минуту Сартай лежал связанный на земле. Над ним возвышались заросшие злые лица, размытые темнотой.

Подошел толстый человек, наклонился. Широкое восточное лицо, заплывшее жиром. Цветастый халат, из-под которого выглядывали красные сапоги. Черные жесткие волосы плетены косичками, на концах которых бубенцы, позвякивающие от резких движений.

— Убить меня хотел? — сощурившись, злобно процедил он.

— Бубенцы смешные, ты в них на шута похож, только на злого, — ответил Сартай, выплевывая землю, которой наелся, когда была свалка.

— В шкуру его, — громко рявкнул Варес, а это без сомнения, был он.

Сырая и холодная шкура окутала связанное тело, прилипла к лицу. В нос ударил сырой запах залежалого мяса. Сартай пытался вдохнуть, несколько раз это удалось, но затем воздуха стало не хватать. Сознание охватила паника, мышцы пытались освободить тело, судорожно сокращаясь...

Сартай открыл глаза, над ним присел встревоженный Корн. Лёгкие работали учащенно, сердце тоже не отставало, тело покрыто потом. Взгляд скользнул на руки, они были чистыми, не в саже.

— Что случилось, ты плохо выглядишь, малыш, — озадаченно промолвил Корн.

— Да ничего, сон плохой приснился, — Сартай встал на ноги, огляделся. — А фортэсы где?

— Да где им быть, пасутся поодаль, я присматриваю, — Корн присел рядом.

— Непросто будет к этому Варесу подобраться, — Сартай опустил голову.

— Чтобы добраться до него, надо сначала ехать. Ну что, отдохнули, и в путь? Жрать то нечего.

— Да, и дичи совсем не попадается, хоть ворон стреляй, — Сартай поднялся и пошел за фортэсами.

Седла были другой конструкции, не походные. Рюкзак неудобно болтался сзади, свесившись набок. Много вещей было приторочено к седлам, это создавало неудобство. Путники ехали до тех пор, пока солнце не приблизилось к горизонту. По пути встретилось два полуразрушенных замка, в которых не было ни души.

— Гляди, — воскликнул Корн, который первый выехал на пригорок. — Там наш ужин.

— Да, красивый замочек, ещё таких не видывал, — произнес Сартай, когда поравнялся с громилой. Он чуть отставал, запасной фортэс часто дёргал повод, сбивая ход ведущего.

Их взору предстала удивительная картина. В лучах заходящего солнца красовался белый замок-красавец. Он казался огромным, как и мощная высокая стена с выступающими бойницами. У всех встречающихся замков крыши на строениях были либо почти ровными, либо скособоченными. Этот же украшен тёмной конусообразной крышей. На черно-зеленом фоне здание и крепостная стена из белого камня давали резкий контраст. В стороне текла небольшая река, на берегу возвышалась нескладная мельница, крытая тростником. Возделанные поля тянулись далеко, во все стороны от замка ровными полосами.

— Видно много людей живёт в этом белом замке, — Корн подстегнул фортэса, тот послушно двинулся вперед. — Нас здесь накормят до отвала.

— Да, ещё прикупим харчей на дорогу, — Сартай двинулся следом. — Справный замок, смотри, стража на стене.

Все здесь было доведено до ума: глубокий ров, подъемный мост, усиливающий ворота.

Вблизи стены давили своей высотой, тёмные швы между камнями усиливали впечатление грандиозности сооружения.

Стражники забегали, когда заметили приближающихся путников. Когда всадники приблизились к воротам, на стене уже было человек восемь, в руках у всех луки.

— Эй, люди, покормите голодных путников, — крикнул Корн во всю силу лёгких.

— Сейчас, правила придет, поглядим, может, пустим вас, — ответил один из охранников со стены.

Через несколько минут на стене появился худой седовласый старец, который внимательно осмотрел томящихся внизу путников.

— По каким делам шляетесь в такое время неспокойное? — громко спросил он гнусавым голосом после долгой паузы.

— Идем из земли дальней, да в землю неблизкую. Покормите, да еды продайте, заплатить есть чем, — выкрикнул Сартай.

— Если есть золото, можете и переночевать, только оружие сдадите, мало ли что, чужаки всё-таки.

— Сдадим! Не держите голодных гостей в воротах! — Сартай уже начинал терять терпение.

— Ты что? — шепнул Корн. — Оружие сдать, а вдруг они недоброе замыслят?

— Не бойся, мы с тобой сами оружие.

Люди со стены исчезли, остались только два стражника, вальяжно расхаживающих вдоль зубцов бойниц. Через несколько минут мост со скрипом опустился, затем распахнулись большие ворота. Из них вышел тот самый старик, лет ему завалило за сорок пять. Мало кто доживал до такого возраста в этом мире. Из-за худобы лицо старца казалось непомерно длинным. Острый, загнутый кверху подбородок, производил отталкивающее впечатление.

— Милости просим, коль золотишко есть, — показал старик ладонью на вход.

Сразу за воротами у путников отобрали всё оружие.

— Рюкзаки мы отнесём в отведенные вам комнаты, — доброжелательно произнес правила. Двое слуг подхватили тяжёлые вещмешки, путники не сопротивлялись.

— Смотрите, чтобы ничего не пропало, — пробурчал недовольный Корн.

— Все будет в сохранности, — правила улыбнулся. — Гости — это святое.

В отличие от оригинальной крыши замка, остальные низкие строения оказались покрыты тростником.

Их отвели на кухню, где сновало множество женщин, готовя еду. Первое помещение оказалось обеденной залой, с множеством столов, каждый — человек на десять. Помещение просторное и светлое, несколько окон, затянутые бычьими пузырями, давали достаточно света.

В нос сразу ударили манящие запахи томящейся на жару еды.

— Меня зовут Бакер, я здесь правила. Если возникнут вопросы, зовите меня, — с этими словами старикан удалился, шаркая подошвами кожаных сандалий по половым доскам.

Хлопочущие женщины сновали по кухне, одетые в грубые домотканые рубахи серого цвета и такие же длинные юбки.

Через несколько минут стол наполнился глиняными мисками, в которых варили свинину и пахнущая дымом пшеничная каша. Хрустящий хлебный каравай и сыр разнообразили стол. Пришла миловидная женщина с темно-русыми длинными волосами, которые упрямо выбивались из-под серого чепчика. На вид лет тридцать, ровная осанка. Среднего роста, с пропорциональной фигурой. Обычное лицо, ровный нос, чуть полные губы. Бросался в глаза шрам, проходивший по правой щеке и портивший женскую красоту. Женщина ловко поставила на стол чаши и высокий кувшин вина. Что-то в этой работнице привлекло миротворца, в её плавных и спокойных движениях было что-то родное.

— Ты миротворец? — спросила она, внимательно глядя Сартаю в глаза.

— С чего ты взяла? А откуда ты знаешь, какие они? — Сартай тоже глядел в её глаза, которые казались цвета неба.

— Сводила жизнь, по твоему оружию поняла, — медленно произнесла женщина. — Меня зовут Анта.

— Я Сартай, а это Корн. Присаживайся к нам, — Сартаю захотелось разузнать о ней, чувства его не обманывали. — Расскажешь, как вы тут поживаете. Вокруг замки ведь разрушены.

— Присесть не могу, я замужем, — в голосе Анты послышалась горечь. — А что нужно, спрашивайте, я расскажу.

— Разрушенные замки — дело рук Вареса? — взгляд Сартая скользил по рукам женщины, ее кулаки покрыты маленькими шрамами.

— Да, его оскальники жестоки, кто не покоряется и не платит дань, того ждет незавидная участь, — Анта замолчала на миг. — Наш барон Антор дальновидный и осторожный. Мы справно платим, белый замок не трогают, по крайней мере, пока Варесу есть, кого грабить на стороне.

— Да какая разница, налегай на еду, — пробубнил Корн с полным ртом. — Женщина, налей вина.

Анта взяла кувшин с высоким узким горлом и стала наполнять чашу Корна. Сартай резко повернул голову к входу, задев специально свою чашу локтем так, чтобы она покатилась по столу и упала на пол. Когда он повернулся, Анта держала в одной руке кувшин, а в другой его чашу.

— Какое отношение ты имеешь к Миссии? — твёрдо спросил Сартай.

— К какой Миссии? Я ничего об этом не знаю, — наивно пролепетала Анта, наполняя чашу миротворца. — Да ну вас!

Она капризно развернулась и ушла на кухню, а путники поглощали вино вперемешку с едой.

— Темнит она, видно, отступница, хотя живёт просто и мирно, — буркнул Сартай, и, выпив вино, стал уминать тёплую кашу деревянной ложкой.

* * *

Бакер в это время рылся в рюкзаке Сартая. Когда он дорылся до мешочка с ядовитым порошком, глаза, потерявшие от старости блеск, загорелись жизнью.

'Всё, жнец, пришёл твой час', — радостно прошептал тощий старикан, дрожащими руками складывая обратно вещи.

Он направился к барону, который находился в покоях на втором этаже замка.

Опочивальня барона была белой, как и весь замок. Большое окно, затянутое сеточной тканью, защищало от комаров, пропуская вечерний освежающий воздух. На гладких каменных стенах висели две картины, одна с пейзажем морского берега, которого барон в глаза не видал, а на второй богатырь в доспехах верхом на плотном, сильном фортэсе. Большой приподнятый щит прикрывал туловище силача, в опущенной руке покоилось увесистое копье с ромбовидным внушительным наконечником.

Барон лежал раздетый на кровати, в одном ночном белье. Грузное рыхлое тело развалилось, раскинув руки. Тусклый свет еще падал в окно, но на подсвечнике горели три толстых свечи. Возраст барона приближался к сорока пяти годам. Лицо, на котором выступали полноватые щеки, утратило бывшую упругость кожи. Редкие волосы барон предпочитал стричь почти налысо, чтобы плешь не так бросалась в глаза.