Кто-то из парней спросил:
— Копьем? А, своим копьем, ты не перепутал? Не шпагой? Копье у испанца какое, покажи!
Матросы опять смеялись.
— Да, ну вас. Я что, шпагу от чего другого не отличу? А если вам хочется полюбоваться на испанское копье, то и любуйтесь. Без меня.
Опять всеобщий смех.
— Разбежался? — смеется Эрл. — Проткнуть нашего Дэна?
— Ну, конечно, проткнуть, — продолжал выдумывать Сол. — Он так прицелился...
— Да легче в игольное ушко попасть, чем в эту худобу, — сказал один из матросов.
— Вот я о том и говорю, — продолжал Сол.— Как тут попадешь! Разбежался, значит, испанец, и мимо. А Дэн как ему в ухо своим могучим кулаком. Испанец на палубу бряк. Ножками дрыг. Дрыг и подох.
Матросы опять дружно смеялись. Данька посмотрел на свою руку, сжал пальцы в кулак. Да, кулачишко, конечно, не очень, не солидный. И спрятал руку за спину. Парни снова смеялись. Сол спросил:
— Ты чего кулак спрятал за спину?
— Я боюсь. Он у меня иногда сам по себе, меня не слушает. Возьмет и как трахнет тебя по лбу, и Сол на палубу бух, ножками дрыг и — все.
Сол любил посмеяться над другими, но ему не нравилось, когда смеются над ним. А ребята смеялись. Это вывело его из себя.
— Ты меня кулаком? Ты — доходяга. Меня, Сола? Да что б я ножками дрыг?
И Сол начал наступать на Дэна.
— Да из тебя моряк, как ... как из монашки — епископ. Никогда не получится.
Тут за спиной Дэна раздался голос Брайана.
— А ты, что не веришь нашему капитану? Капитан сказал, что сделает из него настоящего матроса.
Сол немного поостыл.
— Капитан, он может. В капитана я верю. Только вот что этот станет матросом? Да никогда.
— Давай поспорим, — предложил Брайан, — на две монеты. А? Слабо?
Сол не хотел отступать. Не любил он этого.
— А что? Давай. — Окинул всех гордым взглядом. Спорить он любил. Проигрывал, но спорил.
— По рукам. — Ответил спорщику Брайан. Протянул руку.
— По рукам. — Пари заключили.
— Ребята, свидетелями будете. Рассудите нас потом.
— Давай, Брайан, гони монеты. Я уверен, что из него не получится настоящий матрос. Я найду, куда потратить их. — Пусть знают все, в победе он уверен. И Сола мог бы получиться игрок на рисковом биржевом рынке. Уверенность в голосе, обаятельная улыбка, левая рука в кармане, а правая вот— вот потянется за выигрышем.
— Ты вначале выиграй, Сол, — Брайан подмигнул остальным парням. — Не честно получать монеты вперед. Выиграешь, тогда и получишь. Только, я думаю, тебе придется расстаться со своими денежками. Ладно, Дэн, пойдем, а то они так и будут здесь зубоскалить.
Брайан увел Даньку от этой веселой компании. Когда они отошли, Брайан сказал:
— Ты не обижайся на ребят. Они не со зла. — Тряхнул рыжими волосами, обернулся к юнге.
— Да я знаю, знаю. Они нормальные ребята. Настоящие друзья, и не обижаюсь на них, — сказал Дэн. — А почему, Брайан, никто не спешит на берег?
— Это очень просто. — Плотник лениво шагает рядом с юнгой. Жара, и некуда спешить. — Все ждут, когда боцман, старпом и капитан разделят добычу. Выдадут всем, вот тогда и пойдут, что бы спустить эти деньги на берегу.
— Как спустить? — Спросил Данька. Пустая трата денег ему не понятна. У них с мамой их было мало. И заработать их можно не легким трудом.
— Очень просто. Кто-то пойдет в таверну, напьется. А кто-то пойдет в квартал красных фонарей.
— А что это? — Заинтересовался Дэн. — Квартал красных фонарей?
Брайан как-то странно посмотрел на юнгу. С малых лет мальчишки и девчонки знают о таких места. Многим и ходить далеко не надо. Женщины, оставшись без поддержки мужчины, приводят подвыпивших мужиков домой. За грязной рваной занавеской продают утехи любви. За сходную плату продают дочерей. Страх голодной смерти. Дэн, ты не видел голодный взгляд женщин и детей. Жадные в своем бессилии руки, готовые схватить любую корку хлеба.
— Ну, это квартал, где доступные девки. — Брайан смотрит в сторону берега. Печальный взгляд.
— А что? Здесь есть такие? — Удивился Дэн. Ему еще хотелось верить в город мечты.
— А куда они денутся? В каждом порту есть. Для них это единственный способ заработать. Выжить. Продать свою молодость и тело, пока не поздно.
— Так это что, путаны? — Спрашивал юнга.
— Да, кажется, так испанцы называют их.
— Ты, Брайан, то же пойдешь в таверну? Или в квартал красных фонарей?
— Нет, не пойду. Я прижимистый. — Брайан рассмеялся. Смеялся над своей прижимистостью и над робкой мечтой, о которой никому раньше не говорил. — Хочу скопить денег. У моего отца была большая семья и много нас, детей. Вот и я хотел бы. Накоплю денег, куплю дом. Заведу жену. Детей нарожаю, что б в старости было для чего жить.
— А другие, почему не копят? — Слова друга были такими простыми и понятными.
— Зачем? Большинство из нас не думают о будущем. Ты сам посуди. Убьют в бою. Волной смоет. Найдешь свою могилу на дне моря. А если повезет... Только, как это сказать, повезет. Доживешь до седых волос. Ну, и что? Стоять на паперти, мокнуть под дождем, а потом сдохнуть в какой-нибудь канаве. Такая у нас судьба.
— Горькая судьба, — отозвался Дэн.
— Да, ты не жалей ни нас, не себя. Мы сами выбрали такую дорогу. — Бесшабашный матрос, веселый рыжий чертяка. Ты любишь напевать веселые песенки. Но плачет твой радостный смех.
— Может быть, не вы выбрали дорогу. Это судьба, случай?
— Дэн, не говори глупостей. Ни при чем здесь судьба или случай. Дорогу выбираем мы, люди. — Брайан облокотился на релинг, смотрел на воду за бортом.
— А почему, действительно, не завести жену, детей? — Данька стоял сбоку от плотника. Красивый профиль, сильная фигура. Девчонки таких любят.
— Юнга, а кому мы нужны? Мы, перекати-поле. Пираты. Сегодня есть, завтра — нет. Дело обычное. Для нас...Для нас существует только квартал красных фонарей. Или вон, бродят там на причале женщины.
— А что, разве они здесь не за тем, что бы купить рыбу подешевле? — Данька искренне верил, что сюда женщины приходят, что бы не на базаре купить, а здесь. Здесь подешевле.
— Ну, может кто-то и приходит купить рыбку подешевле. Но большинство идет сюда, поймать рыбу пожирнее. Пока матрос еще не потратил свои денежки. Помочь ему их промотать. Если повезет, матрос напьется, и украсть у него деньги.
— Как украсть?
— Дело обычное. Почему бы не обворовать пьяного.
Данька не мог этого понять.
— Ну, ладно, Дэн. Займись своими делами.
Брайан ушел, а Дэн направился в каюту капитана.
В каюте он устроился на сундуке и думал о новых товарищах. Он ничего о них не знает. За каждым из них стоит жизнь, судьба. Тяжелая судьба. Они выручали его, спасали его, даже не спрашивая, кто он и откуда. Может быть, потому, что сами не хотели говорить о себе. Их судьбы, наварное, более тяжелые, чем его. Совсем другие. Этим ребятам тяжелее, чем ему, который стоит нарасшарагу между двумя мирами. Или и они стоят между двумя мирами, между светом и тьмой? Потом Данька отбросил все эти мысли и решил подурачиться. Он подошел к столу, сел в кресло капитана, принял важный вид. Развернул карту, заметил на столе трубку. Сделал вид, что курит и важно произнес:
— Юнга, сбегай на камбуз, принеси обед.
В это время, ему показалось, что услышал шаги за дверью. Карту быстро свернул. Трубку положил на место и выскочил из-за стола. А если войдет капитан? Вот позор. Как ему объяснить все это. Его дурачество. Но шаги только показались. Это ребята там, на палубе, вдруг засуетись. Данька забрался на свой сундук. Сел. Повезло, это не капитан. Что там за суета на палубе, думал Дэн. А, так они зарплату получают. В кассу торопятся. Здесь же нет банковских карт. Все наличными. Причем, неучтенкой. Черный нал. Здесь нет отчислений в пенсионный фонд, соцстрах. Здесь и налоговой нет. Вот поэтому они и помирают в канаве. Пенсий нет. Зарегистрировали бы свое предприятие. Данька представил, что на борту их корабля надпись не просто " Скиталец", а общество с ограниченной ответственностью "Скиталец". Лицензия номер 23786. Лицензия на разбой. Вот, за столом сидит не капитан, а директор общества. Старпом — это главбух. Входит и говорит:
— Свен, у меня опять дебит с кредитом не сходится. На носу квартальная отчетность. И налог на разбой мы показали маленький. А ты еще не хочешь показать налог на добавленные корабли. Вот придет ОБЭП, мало нам не покажется.
— Колин, мне что, тебя учить? Отстегнуть надо, кому положено.
Эти мысли прервал приход капитана. Свен прошел к своему столу, сел в кресло.
— Завтра, Дэн, пойдем на берег. Я тоже пойду. Наверно, соскучился по земле. А юнга?
— Немного, капитан. Соскучился, конечно. — Данька обрадовался. Ему хотелось пройти по улицам города. Не только твердая земля под ногами манила его. Снова вглядываться в лица горожан, кожей чувствовать тепло городских домов, слушать музыку улицы.
— Ну, вот, побродишь. А мать у тебя далеко живет? — Свен думал о доле мальчишки, разлучившей его с единственно родным человеком.
— Далеко, капитан. — Он сам не представлял сколько миров отделяют его от мамы. Тоска и печаль звезд стоит между ними.
— Тогда так, не много по твердой земле пройдешь...
Капитан достал кошель с деньгами, положил его на стол.
— Это тебе, Дэн. Что б не скучно был в городе. — Не болтаться же парнишке жалким изгоем на улице.
Данька не сдвинулся с места. В каюте повисла тишина, Капитан спросил:
— Что не хочешь брать кровавые деньги? — спросил не осуждая. С легкой горечью.
Данька спрыгнул со своего места, подошел к столу, взял деньги.
— Капитан, я просто думал, что не заслужил так много.
— Заслужил, юнга, заслужил. Ты работал наравне со всеми. Вот и получи. Часть добычи твоя. А откуда эти деньги, какая разница. Нон алет, как говорится. Деньги не пахнут. Удача нашего корабля зависит от каждого, кто топчет палубу. Так что от тебя то же.
— Спасибо, капитан, — Данька вернулся на свое место, положил деньги на крышку сундука. Капитан подумал: парень, похоже, не жадный. Даже не пересчитал, сколько там монет. Хороший парень. Если бы у меня был такой парнишка. Нет, не надо. Не надо,— твердил себе капитан и прошептал:
— Только не об этом.
Данька промолчал потому, что не понял, что имел в виду капитан. Капитан Свен думал
— Как несправедливы боги. Какое право они имеют так поступить со мной! Лишить всего. Отнять все. Будь они прокляты, эти боги. Кем бы они не были. Если бы у него, у Свена, был такой пацан, да он бы за это отдал все свои деньги и этот корабль, ушел бы куда-нибудь, куда глаза глядят.
Утром они сели в лодку. Гребцы весело взмахнули веслами, и берег шагнул им навстречу. Лодка шла мимо других кораблей, а Дэн думал, другие корабли не в какое сравнение не идут со "Скитальцем". Ему повезло попасть на этот корабль. На других судах нет такого юнги, как он. Им со "Скитальцем" здорово повезло — встретить друг друга.
Они высадились на том же месте, откуда отошли в первый раз. Его первый морской круг завершен. Туристы и паломники, а сюда будут съезжаться многие языки, будут стоять здесь и благоговейно смотреть на это место. Нет, громоздкого монумента он не желает. Его скромность — притча во языцех. Небольшой алтарь с отпечатком его ступни. И это не для него, а для паломников. Куда им иначе возлагать цветы. Такую уступку славе Даня может позволить. Каждый год скромный праздник — "День сошествия на берег". Не большой оркестр. Парад пиратов. В бухте построение кораблей. Вечером народное гуляние и фейерверк. Все на уровне, но скромно. Вам не хочется славы, известности? Не лукавьте. От сих приятных мыслей Даньку отвлек капитан.
— Я жду тебя здесь. На этом месте, когда там, на башне будет три часа. Погуляй по городу. В таверну не заходи. Узнаю, посажу в трюм на хлеб и воду. — Свен сдвинул брови. Гроза морей. Что тебе в этом мальчишке? Зуд воспитателя.
— Нет, капитан. Я не стану заходить в таверну.
— Хорошо, юнга, — и Свен ушел.
Даня смотрел в след капитану. Как идет. Роскошная шляпа. Темно— бордовая рубашка с кружевами и шелковой вышивкой на груди. Шпага с боку. Без очков видно, кто идет. Гордость флота. У него, у Дэна, другого капитана быть не может. И что это там идет? Одет прилично. Под капитана косит. Бородищу-то распустил! С таким небритым в море? Еще один. Ноги колесом. Пузо через ремень свешивается. На боку зубочистка болтается. Этим до "Скитальца", как до Китая босиком. Так, куда ему пойти? Пора решать.
Порт жил своей обычной жизнью. Матросы, грузчики, купцы. С рассветом оживает все вокруг. Две женщины, утомленные портовой жизнью бредут неспешно. Раньше Даня не обратил бы внимания. Разговор с Брайаном открыл ему глаза. Путаны. Путана, путана, путана, тебя как рыбу к пиву подают. Эти свою рыбу уже выловили, вчера. Огни отелей так заманчиво горят. Такие ли яркие огни таверн. Он не презирал этих женщин. Жалел.
Что без толку стоять. Вам предстоит завоевать столицу мира! Не Москва, конечно, и не Париж, учитесь завоевывать малые города. Юный гасконец то же отправлялся на завоевание столицы. Ядро? То, что чуть не сразило его, Даньку? Не знак ли это судьбы? Вперед!
Он шел по центральной улице, по мостовой. Город для него немного утратил очарование новизны. Дома вокруг казались столь же приветливыми, как в первый раз. Распахнутые настежь окна. Стены, дышащие теплом. Прохожие заняты своими делами. Дамы в роскошных платьях величаво плывут над мостовой. Вот две женщины средних лет стоят и беседуют. Обсуждают наряды или общих знакомых. Служанки с корзинами. Прогромыхала тележка с рыбой. Величавая неторопливость этого города настраивает на особый ритм. Данька пытается подстроиться под него. Чем занять себя? Зайду на рынок, подумал он. А если купить маме подарок? Какой-нибудь. Конечно, купит. Только, как он захватит это с собой, в свой мир? Получится ли? Вот пятно от руки Свена, оно появилось здесь, а потом и там, в его мире. Может, у него это и с маленькими сувенирами получится. Спрятать под рубашку на ночь. Мысль показалась вполне осуществимой. Он уверенно зашагал в сторону рыночной площади. Дэн чувствовал себя уверенно. Он был, как бы местным жителем. Ведь он юнга на "Скитальце" и в его кошельке звенят монеты. Он богач в этом мире. Надо решить, куда он будет складывать покупки? Там, в его мире, ему предложили бы полиэтиленовый пакет на кассе. А здесь? Он заметил продавца корзин. Выход найден.
— Бери, бери. Выбирай любую,— предлагал торговец корзин, бочонков и глиняной посуды.
— Я сейчас выберу, подожди, — раньше бы он схватил первое, что подвернется под руку, только бы продавец отвязался. Он не умел покупать, смущался. Стеснительность покинула его.
Оглядывал не большую корзинку с крышкой. Вертел в руках. Красивая.
— Я вот эту возьму.
— Да, господин, — согласился продавец, и странное дело, не сал навязывать другие товары. Раньше, чувствуя его неловкость, Дане навязали ненужный хлам. Сейчас в нем проснулись силы отбиться от навязчивых продавцов.
