| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну вот! — с досадой воскликнула девушка. — Даже поговорить не успели!
— Я тебе сразу предлагал заняться чем-то более приятным, чем пустопорожний разговор, — расцеловав свою суженую в обе щёчки, Тантоитан уже вскочил с кровати. — Чуток оправился и только возле самой двери добавил: — И вообще, капитан Ланьо, ваша недисциплинированность уже стала притчей во языцех, вы совсем перестали подчиняться старшему по званию. Будете сегодня жестоко наказаны!
— Хм! Недолго тебе зверствовать осталось, — не осталась в долгу невеста. — Скоро и мне звание майора присвоят...
— За какие такие заслуги? — жених замер от удивления в дверях.
— За красивые глазки! — с вызовом ответила Клеопатра. — Или я не заслуживаю?
Судя по тому, как скривился Тантоитан и без стука закрыл за собой дверь, пока не заслуживала. Но девушка только высокомерно улыбнулась и пробормотала:
— Ничего! Вот как только нас зачислят в Дивизион, тогда и поймёшь, почему мне дадут звание майор. Хи-хи! А может сразу и полковника? — но тотчас обеспокоенно нахмурилась: — Но что делать с происками этого Хайнека? И ведь не удастся пока наедине с Серджио переговорить... Значит надо...
Она тоже сорвалась с кровати и побежала разыскивать Малыша. Всё-таки мысль о рапортах показалась ей достаточно правильной.
Тогда как явившийся в лабораторию Тантоитан привычно взобрался на высокое ложе и был сноровисто облеплен не менее привычными датчиками и прочими регистрирующими приборами. Вот только на повседневные вопросы майора, Сартре отвечал с явной неохотой, а потом и вообще ошарашил:
— Сейчас тут с тобой хочет один человек переговорить. В неофициальной, так сказать обстановке. Лежи спокойно, чтобы датчики не свалились.
После чего из прохода с другой стороны лаборатории появился старший куратор безопасности империи, командир Дивизиона полковник Капочи. Благодарно кивнув профессору, он осмотрел обнажённого по пояс Парадорского и начал с вопроса:
— Ну и как самочувствие, майор?
Видя, как Тантоитан хмурится в некоторых сомнениях, Сартре вполне будничным голосом пояснил:
— Серджио — один из тех трёх, кто знает о сути наших экспериментов.
— А-а-а, — с некоторым облегчением вздохнул герой. — Ну подобное и следовало предполагать...
— А на мой вопрос отвечать будешь? — построжел Капочи.
— Так точно, господин полковник! — послышался бравый ответ. — Самочувствие — хуже не бывает! Словно час назад дюжина крестьян по всему телу оглоблями прошлась.
— Всё время?
— Почти. Иногда вроде как отпустит и терпимо. Но несколько раз в час так выкручивать и ломать всё тело начинает, что сам удивляюсь, как сдерживаюсь на людях. Что только не выдумываю, чтобы оправдать перекошенное лицо и жуткое порой выделение пота. И с одной стороны даже рад, что этот служака Хайнек меня с Клеопатрой всё время разводит то по классам, то по ночным вахтам. Иначе она бы уже давно скандал подняла и меня в госпиталь упекла. Как минимум...
После таких признаний, полковник покрутил озадаченно головой, осудительно покосился на профессора и посочувствовал:
— М-да! Первым всегда трудно..., хоть и весьма интересно. — Затем хмыкнул и тоже признался: — Я ведь вторым на очереди стою, у меня наилучшие показатели среди всех остальных кандидатов.
Удивляться по поводу такого отбора молодому майору явно не следовало, всё-таки перед ним сейчас находился лучший воин современности, как его называли в просвещённых кругах. Но вот старое знакомство и несколько тайн между ними, о которых знало только несколько человек, позволяли Тантоитану если уж не подначивать высшее командование, то с наивным видом выдавить из себя некоторое сомнение:
— Увы, господин полковник, инициация процесса физической саморегуляции наверняка ещё требует практической доработки. У вас вряд ли получится, ещё сердце остановится...
— Ты хоть за разговором следи, — осадил его командир Дивизиона. — Если уж ты наладку выдерживаешь, то мне и того легче все окажется.
— Вообще-то Танти прав, — вмешался в разговор профессор, явно сдерживаясь от желания и Серджио уложить на второй стол и заняться над ним экспериментированием. — Возраст для ИПФС — довольно важный фактор. Чем моложе организм, тем он лучше переносит любые структурные перестройки. Молодость добавочно повышает болевой порог, даёт больше шансов для правильной работы сердца и организует дополнительные блоки самовосстановления умственной деятельности. После каждой волны саморегуляции, сознание у более молодого объекта восстановится в любом случае быстрей.
Уже не раз слышавший подобные рассуждения Парадорский, скорбно поддакнул:
— Да, да..., невероятно важный фактор. И ведь вы, профессор, утверждали, что ИПФС проводить на человеке, после исполнения ему двадцати пяти лет, не следует.
— И сейчас утверждаю: если организм ослаблен и как следует нетренирован, то сердце не выдержит. Да и разум..., — он покрутил в воздухе ладошкой, — Скорей всего станет претерпевать негативные изменения.
— Ну это мне грозит, — напрягшийся до того полковник теперь свободно вздохнул и расслабленно шевельнул своими плечищами. — Более тренированного тела, чем у меня, вы вряд ли во всей Галактике сыщите. Чтобы там о себе некоторые не возомнили.
При этом он с явным сарказмом во взгляде прошёлся по облепленному датчиками телу молодого майора. Как раз это совпало с очередной волной физической саморегуляции: все мышцы задергались, словно в эпилепсии, тело заметно завибрировало, задрожало, кожа покрылась мелкими бисеринками пота.
В унисон с этим все записывающие приборы заработали с десятикратным ускорением, самописцы словно взбесились, фиксируя максимально допустимые вспышки активности. На экранах замелькали фейерверки цифр, каких-то таблиц и сложных графиков и отблески этих фейерверков сразу поселились в глазах учёного, который бросился к своему основному рабочему месту, пытаясь сразу по горячим следам выискать какие-то только ему понятные закономерности или ожидаемые результаты.
Тогда как командир Дивизиона, вспышку физической активности майора, со мешком приписал несколько иному человеческому свойству:
— Ну и чего ты так от моего взгляда дёргаешься и краснеешь? Не бойся, за неуважение к старшим бить не буду.
— Чего это я боюсь? — нахмурился герой. — И где это я кого не уважил?
— Ха! А то я тебя не раскусил: так и мечтаешь, чтобы я ИПФС не прошёл? А то и сразу отказался? А потом пробежишь полосу препятствий быстрей, чем я, и займёшь мою должность?
— Интересно, — терзающая боль несколько отступила, и Танти даже умудрился состроить наивную рожицу: — С каких это пор старшего куратора имперской безопасности выбирают по физической выносливости?
— И не мечтай! Зато на место командира Дивизиона ты явно с нехорошим гастрономическим интересом посматриваешь.
— Ну, так...! Плох тот майор, который не мечтает стать маршалом.
— Тоже зря надеешься, — продолжал посмеиваться Серджио, извлекая какой-то стул между столов и усаживаясь рядом с объектом экспериментов. — Разница в возрасте у нас небольшая, так что на пенсию уйдём вместе.
— Ничего себе небольшая! — от всей души возмутился молодой герой. — Вам ведь уже тридцать девять!
Причём сказал это таким тоном, словно речь шла как минимум о восьмидесятилетнем старце. Капочи даже обиделся не на шутку:
— В истории Дивизиона я самый молодой командир, занявший это место.
— Впечатляет, — сразу согласился майор с полковником. — Даже невероятно впечатляет. Но ведь это не значит, что следующий командир не добьётся этой должности в ещё более молодом возрасте. Это раз. А два, при всём желании вам крепкого здоровья и долгих лет жизни, вряд ли вы в своём преклонном возрасте уже через пару лет сможете тягаться с более молодыми, ловкими и сильными воинами. Мне профессор Сартре показывал диаграмму, на которой ухудшения моторики с возрастом стремятся вниз с геометрической прогрессией.
— Поговори у меня, поговори, — тон у Серджио стал угрожающим, хотя в глазах продолжали плясать смешинки. — Я тебе и через сорок лет фору дам.
— Через сорок? У-у-у..., разве столько живут? — причём парень подумал явно о своём шестидесятилетии, а не о восьмидесятилетии командира.
— Живут, живут, — утешил его полковник, хотя и добавил с нажимом: — Если язык умеют за зубами держать, как следует.
— Мм? — не открывая рта, Танти перешёл на язык жестов, которому как раз стали обучать на Кафедре. При этом он спросил, где его подловили в излишней болтливости. Капочи вначале присмотрелся к профессору Сартре, почти скрывшегося в облаке виртуальной аппаратуры, и только после этого стал переходить к делу:
— Никому не проболтался о причине наложенного на тебя пять лет назад взыскания?
— Как можно! Я ведь себе не враг!
— А то майор Хайнек очень и очень интересовался подноготной этого наказания. Подозревает в чём-то особо тяжком и страшном...
— Странный, он, однако... И чего на меня взъелся? Солдафон!..
Серджио ухмыльнулся:
— Чувствует, что ты не на своём месте. А капитану Ланьо ты не проговорился?
— Ей — тем более! — воскликнул Парадорский. И тут же признался: — Хотя я даже себе представить не могу, что будет, когда она узнает: муж моложе её на год.
— Кошмар! Ужасно! — с несвойственным для него сочувствием поддакивал полковник. — Как вы эту трагедию переживёте, не представляю...!
Тогда как молодому герою было совсем не до шуток, а у него перед глазами промелькнуло то самое событие более чем пятилетней давности, которое до сих пор не давало ему покоя.
Глава одиннадцатая
Воспоминания о 3589 году, Оилтон
Дело происходило сразу после торжественного вручения наград, присвоения внеочередных званий все героям событий на Хаитане. Молодые космодесантники стояли своим кружком в преддверии праздничного банкета в главном зале родного училища и с восторгами припоминали моменты только что закончившейся церемонии. Всё-таки личное пожатие руки самим императором, пусть даже и в довольно узком кругу, без единого журналиста, событие весьма и весьма экстраординарное. Ну и гвоздь всего события, вручение Парадорскому ордена Изумрудный Листок — будоражила кровь не только ему. Поэтому несколько неприятным диссонансом оказались для всех слова одного из воинов Дивизиона, который приблизился к группе курсантов и официальным тоном обратился к молодому герою:
— Тантоитана Парадорского, немедленно вызывает полковник Капочи в седьмую аудиторию.
Что-то в его тоне сразу не понравилось ребятам. Особенно Клеопатра всполошилась. Она увязалась за своим парнем до самого места вызова и всё спрашивала:
— Что ему от тебя надо?
Вопрос, понятно, риторический, на который Танти пообещал ответить только после выяснения причины вызова. Кажется, его любимая собралась и в саму аудиторию проскользнуть с невероятной наглостью, но стоящий у входа дежурный её и не вздумал пускать, а потом и дверь плотно закрыл. Так что подслушать девушка ничего не смогла даже при всём желании. Хотя и волноваться ей вроде как повода не было. Просто было до жути интересно.
Тогда как молодой герой-космодесантник внутри аудитории номер семь пережил один из самых неприятных моментов в своей жизни. Командир Дивизиона ожидал его там в полном одиночестве, выслушал доклад о прибытии и вместо поздравлений с наградой, сразу перешёл к обвинениям:
— Почему ты до сих пор не признался в содеянных преступлениях? Или не учитываешь, что чистосердечное признание смягчает вину и уменьшает сроки заключения?
Первый раз в своей жизни Тантоитан настолько испугался что покраснел, ему спёрло дыхание, и он почувствовал головокружение. Панические мысли разбежались во все стороны, потом несколько раз вернулись обратно в мозг, сталкиваясь словно волны цунами и лишая так нужной в данный момент сообразительности, концентрации и здравого рассудка. Только и мелькала на периферии сознания глупая фраза из какой-то книги: "После наивысшего триумфа, его накрыла трагическая длань неудачи. И он бесславно погиб в глубокой пучине чёрного отчаяния..."
Содеянных преступлений на своей совести Парадорский имел три. Так ему казалось. Причём третье проходило по категории не уголовно наказуемых: более года назад, он при соучастии Гарольда Стенеси обманом заставил их друга Романа Бровера поступить вместе с ними в космодесантное училище. Но вряд ли главного куратора имперской безопасности могли заинтересовать шалости мальчишек.
А вот остальные два преступления — являлись явно более весомыми. А в том, что они раскроются, немалую роль могло сыграть и недавно состоявшиеся события: подвиги, награды, звания. Служи Парадорский тихо, так сказать, не высовываясь, никто бы под него копать и проверять не стал. А тут — весь набор: и лучший, и сильнейший, и удачливый, и сообразительный, и ... И всё остальное тоже. Понятно, что такой парень ухарь, парень-хват просто обязан был быть проверен службами безопасности. Наверняка его биографию отныне знали ещё до зачаточного периода. И наверняка обратили внимание на несоответствие дат рождения в разных документах. А это было очень страшно. Очень страшно и печально.
На фоне этого преступления, третье попросту меркло: убийство нескольких террористов, пытавшихся под покровом ночи и с помощью современной блокирующей сигнализацию техники пробраться на территорию одной из школ интернатов Китланда в ночь с девятого на десятое мая три тысячи пятьсот восемьдесят восьмого года. То есть, чуть более года назад. Тогда молодой выпускник школы превысил все свои полномочия и собственноручно успокоил весьма странных вооружённых уркаганов. Непосредственно после самого события, главного участника схватки вроде как не отыскали, но сейчас, после всех совершённых подвигов могли и более подробно сравнить все данные, сличить размеры обуви, малейшие детали и отыскать так удачно ушедшего от собственной славы парня.
Но именно страх и растерянность помогла Парадорскому в начальные моменты нелёгкого разговора с полковником Капочи не наговорить глупостей. Пока он стоял столбом после первых вопросов, и пытался вернуть себе хоть какое-то самообладание, время шло. А это раздражало больше уже самого командира Дивизиона. Он повысил голос:
— Чего молчишь как мраморная статуя? Или язык проглотил?
Зато эти вопросы вернули парню хоть какую-то сообразительность:
— Если статуя из мрамора, то..., откуда язык возьмётся...?
— Вот ты какой? — Серджио автоматически потёр когда-то пострадавшую скулу. — Оправдываться не желаешь? Старшим дерзишь? Или вообще решил под дурачка закосить?
— Никак нет, господин полковник! — стал приходить в себя Танти.
— Нет?! Не желаешь оправдаться?
— То сеть..., да!
— Да? Дерзить нравится? И дурачком притворяться?
— Нет, господин полковник. Наоборот оправдаться хочу. Только вот понять не могу, о каких именно преступлениях вы говорите?
— Обо всех! — твёрдо заявил полковник, уже начавший наливаться нешуточным гневом. — Или я тебе их ещё и перечислить должен? Не должен? Ну так не молчи! Всё сам рассказывай!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
