* * *
Продолжение тоже вышло на загляденье — как в старые добрые времена. Друзья как раз приканчивали вторую бутылку "Бордо", когда вечер воспоминаний перешел в новую фазу — в зал ресторана вошел наряд французской полиции. Вновь прибывшие направились к той самой шумной компании, которой побрезговал, чтящий старые боевые традиции, Телкамп и потребовали покинуть заведение. Реакция была предсказуемой:
— Was ist das fuer die Scheisse?
* * *
Эсэсовская молодежь хоть и не участвовала в разгроме Франции три года назад, но уважения к бывшим противникам и нынешним союзникам всё равно не испытывала ни малейшего. В результате, коллективными усилиями был разработан подробный ответ, который, с помощью извлеченного из под стола шарфюрера-эльзасца, кое-как перевели на французский язык и довели до сведения доблестных стражей порядка. Успешно исполнивший свою миссию, шарфюрер с чувством выполненного долга опять сполз под стол, а лица представителей местных властей тем временем приняли насыщенный багровый оттенок. Конфликт стал неминуем.
Ганс, краешком глаза следивший за развитием событий, тронул Телкампа за плечо и кивнул себе за спину:
— Кажется, у наших посиделок будет веселое продолжение.
Предположение упало на благодатную почву. Фриц находился как раз в том состоянии, когда стоять на ногах без посторонней помощи уже не мог, но зато вполне мог набить кому-то морду. Сообщение Нойнера отвлекло его от идеи приземлиться лицом в миску со свежим салатом, которую он очень старательно обдумывал последние несколько минут. Повернув голову в указанном направлении, Телкамп некоторое время глядел затуманенными ностальгическими воспоминаниями и приличной дозой алкоголя глазами на развернувшуюся потасовку. Затем до него начал постепенно доходить смысл происходящего: жандармы, к которым как раз подошло подкрепление, вытаскивают из-за стола слабо брыкающихся сопляков из ЕГО дивизии. Ганс буквально видел как ярость, шипя и булькая, подымается в душе "бешенного Фрица".
— Ну что, камрад, напомним лягушатникам, как это было три года назад?
Вместо ответа Телкамп отбросил согнутую между делом вилку, вскочил, опрокинув стул и едва не завалившись навзничь сам, и заревел как бизон на случке:
— Французские шавки, с чего вы взяли, что можете тявкать на солдат фюрера?!!!
Вряд ли французы поняли адресованные им слова, но тон, которым их произнесли и весь вид, тяжело опирающегося на стол оратора, не оставляли никаких сомнений в смысле происходящего. Пара жандармов, нахмурившись, двинулась к очередному перепившему гуляке... Постигшее их затем разочарование невозможно описать словами. Фриц, не вдаваясь более в разговоры, с ходу врезал ближайшему ажану в рыло, отправив его в неконтролируемый полет до ближайшей стены, по которой тот тихо сполз на пол, обильно орошая хорошо выглаженную форму кровью из сломанного носа. Второго он, недолго думая, просто приложил мордой об стол (стол всё-таки не выдержал и медленно завалился набок, подогнув сломанную ножку и рассыпая с мелодичным звоном остатки неубранной посуды). Ганс же, с помощью метко брошенного стула, заставил рассыпаться тесную группу жандармов, паковавших вдрызг пьяный молодняк и, издав воинственный клич, ринулся в атаку на растерявшихся от такого поворота событий полицаев. На помощь ему, перевернув стол, двинулись четверо хмурых унтеров-артиллеристов, до сих пор, сосредоточенно нагружавшихся коньяком в дальнем конце зала. Сами "зеленоклювые", послужившие детонатором возникшего конфликта, также проявили повышенную активность. Особенно отличился эльзасец, который, активно пинаясь, начисто сорвал попытку сразу трех жандармов извлечь его с крепко занятой позиции под столом.
Дальнейшее действо проходило в лучших традициях кабацкой драки с мордобоем, битьем посуды, крушением мебели, визгом разбегающихся посетителей и посетительниц, и выбрасыванием полицейских из окон. В последнем особенно преуспели артиллеристы, которые, разбившись на пары, споро таскали бренные останки жандармов, словно ящики со снарядами, и, раскачав, вышвыривали их на мостовую. Вся операция заняла не более пяти минут, после чего побоище плавно перетекло в триумф победителей. Сдвинув несколько уцелевших столов, эсэсовцы устроили "пир на костях", отмечая свою очередную победу над французами. Однако, в разгар празднования, когда Нойнер под крики "зиг хайль!" провозглашал четвертый по счету тост во славу германского оружия, полиция возжелала взять реванш.
На сей раз, жандармы озаботились созданием подавляющего превосходства в силах — к захваченному ресторану заявилась чуть ли не вся полиция города. На немедленный штурм, правда, французы так и не решились, предложив вместо этого окруженным немцам безоговорочную капитуляцию и перейдя к планомерной осаде. Эсэсовцы, в свою очередь, в грубой форме на трех языках отклонив предложение о сдаче, забаррикадировались по всем правилам фортификации и забросали осаждающих пустыми бутылками, коих скопилось уже немало. Ситуация зашла в тупик, и в этот критический момент на поле боя прибыли свежие силы — вояки из "Дас Райх", гулявшие в другом ресторане за два квартала от эпицентра событий, пришли на помощь товарищам по оружию.
Удар с тыла, подкрепленный контратакой осажденных под командой Ганса, привел к полному и безоговорочному разгрому всей местной службы охраны порядка. Вошедшие в раж буяны, организовали преследование разбитого противника, загнав большую часть крепко битых жандармов в ближайший полицейский участок, после чего предприняли попытку вынести двери участка с помощью вывороченного где-то столба и добить врага в его логове. Под бодрые команды Нойнера "и рраз, и рраз!" и жалобные вопли полицейских, эсэсовцы ритмично бухали бревном в трещащие двери, и только появление сразу нескольких военных патрулей спасло осажденных аборигенов от окончательной расправы.
На следующий день местные французские газеты вышли с заголовками: "Новая оккупация Франции", "Неужели гунны вернулись?" и "Тевтонская ярость германских "союзников"". А Нойнер с подбитым глазом и Телкамп с шишкой на лбу и ссадиной во всю щёку стояли навытяжку перед бригадефюрером Германом Приссом и объясняли: как они дошли до такой жизни.
Впрочем, особых репрессий не последовало. Бригадефюрер Матиас Кляйнхестеркамп, новый командир дивизии "Дас Райх", решил вопрос просто: боевое братство, скрепленное кровью — превыше всего! Бойцы его дивизии не могли бросить в беде своих товарищей по оружию, поэтому о наказании его людей не может быть и речи. Приссу было сложнее — его вояки выступили инициаторами драки и последующего погрома, но он поставил вопрос ребром: или мы, или французы? Хауссер безоговорочно встал на сторону своих солдат, напрочь отрицая право французских гражданских властей применять карательные санкции к военнослужащим СС. За правильное поведение солдат и офицеров, пребывающих в увольнении, должны отвечать военные патрули, а не полицейские жабоедов! В конце концов, конфликт удалось замять, никто из участников не понес никакого наказания, если не считать морального внушения, но командование сделало вывод: подчиненные вполне отдохнули и энергии у них — через край. В результате, после данного экстраординарного случая, процесс тренировок был разноображен и существенно интенсифицирован, количество увольнительных несколько сократилось, а количество выделяемых патрулей из фельджандармерии СС — резко возросло.
Ганс же, после этих событий получил ироничное прозвище "Гроза Аквитании" и заслуженную славу двукратного покорителя Франции. Как ни крути, а это было самое памятное его приключение в этой стране.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
*Нам всё равно где ляжем
Где мы найдём жильё.
Будет приказ
И сей же час
Встанем мы все под ружьё.
Фрагмент старой солдатской песни Wir sind die alten landser, перевод Р. Федорова.
* "Тыловые жеребцы" — на немецком солдатском жаргоне тех времен собирательное название для военнослужащих, проходящих службу в глубоком тылу.
* Мадемуазель, я не ел шесть дней! (фр.)
* Что это за х**ня? (нем.)
Глава 6 "Балканская интерлюдия — 2"
К марту 43-го года ситуация на всех фронтах зависла в состоянии шаткого равновесия. Вооруженные силы союзников выполнили задачи, стоявшие перед ними зимой, и теперь готовились к новым сражениям, которые, по мнению командования в лице Объединенного комитета начальников штабов, должны были стать решающими. При этом англо-американские войска столкнулись с рядом довольно неожиданных трудностей. Если на Тихоокеанском театре события развивались хоть и медленно, но в, безусловно, благоприятном для союзников направлении, то в восточном полушарии после быстрых и впечатляющих успехов зимы и осени начались непредвиденные проблемы. В Северной и Западной Африке возникли серьезные трения с местным населением, на руках у которого было немало оружия бывшей французской армии. Для наведения порядка и восстановления престижа белого человека даже пришлось пойти на сотрудничество со старой Пэтеновской администрацией, активно привлекая ее к подавлению волнений. Тут, кстати, пригодилось и британское карманное правительство "Сражающейся Франции" во главе с генералом де Голлем. С его помощью удалось наладить более-менее нормальный контакт с французскими гражданскими властями и даже привлечь на свою сторону некоторое количество сдавшихся солдат из вишистских колониальных войск, которые поступили под командование генерала Леклерка (тоже до недавнего времени служившего режиму Виши). Эта мера существенно усилила французский контингент союзников. Но, тем не менее, волнения и партизанские действия в отвоёванных колониях существенно затормозили подготовку к решающему броску через Средиземное море, сковав значительное количество предназначенных для этого войск и ресурсов.
Другой проблемной точкой был Иран. В конце 42-го года британская разведка вскрыла там обширный заговор, организованный германской агентурой и пронизавший всю иранскую армию и чиновничий аппарат. Действия заговорщиков должны были привести к всеобщему восстанию в стране, причем активная фаза восстания согласовывалась по времени с началом германского наступления из Закавказья. Стараниями Интеллидженс Сервис* этот план был сорван, но проблем британской 10-й армии иранские заговорщики все равно создали преизрядно. Принятые англичанами меры по разоружению иранских войск и взятию под контроль всех ключевых пунктов страны, а также наиболее одиозных политических и религиозных деятелей, дали вполне предсказуемый результат — восстание в Иране всё равно вспыхнуло. И пускай выступление заговорщиков произошло отчасти спонтанно и весьма не организовано (сказались действия британских оккупационных сил, сработавших на опережение) и не было увязано с наступлением оперативной группы Кемпфа, созданный восставшими хаос все же доставил англичанам немало неприятностей.
В особо трудном положении оказались части индийского корпуса, находившиеся в Северном Иране, им фактически пришлось занимать круговую оборону. Для наведения порядка английское командование на Ближнем Востоке перебросило в Иран дополнительные силы из Египта и Сирии. Кроме того в район Персидского залива прибывали свежие части из Южной Африки, наращивалась авиационная группировка. Своевременно предпринятые меры дали необходимый результат — восставшие, действовавшие разрозненно и бессистемно, так и не смогли добиться решающего успеха. Британцы сумели изолировать и постепенно подавить основные очаги восстания и восстановить относительную стабильность в стране, хотя на охрану тыловых районов и впредь приходилось отвлекать значительные силы.
Немцы, сами испытывавшие известные трудности с организацией снабжения и наведением порядка на Кавказе, не смогли в полной мере воспользоваться проблемами, обрушившимися на 10-ю армию Содружества, командование которой буквально накануне решающих событий принял генерал Бернард Лоу Монтгомери. Тем не менее, свою лепту в иранские события германское командование все же постаралось внести. Эта миссия была возложена в основном на спецподразделения, состоящие из "корпуса Ф", под командованием генерала Люфтваффе Гельмута Фельми и один из батальонов полка специального назначения "Бранденбург 800". Эти части, действуя полупартизанскими методами и умело взаимодействуя с восставшими персами, причинили немало проблем многострадальному XXI-у индийскому корпусу. Фактически, "сипаи" вынуждены были очистить большую часть занятого ими предполья, оттянувшись к Тебризу и уйдя в глухую оборону, предоставив, таким образом, немцам полную свободу действий на этом направлении.
Другой крупный успех выпал на долю германских десантников. Парашютная бригада "Рамке", спешно сформированная из, всё ещё остающихся на Кавказе, подразделений 7-й воздушно-десантной дивизии Люфтваффе, была внезапно высажена в охваченном восстанием Пехлеви и, с помощью повстанцев, в течении суток взяла под контроль этот единственный крупный порт на южном берегу Каспия. Закрепляя достигнутый успех, германское командование тут же организовало переброску туда морем из Баку частей 5-й горно-стрелковой дивизии, с помощью которых немцам в итоге удалось удержать и расширить этот важный плацдарм.
В итоге в первых числах марта, когда британские войска как раз закончили гасить последние очаги иранского сопротивления, фельдмаршал Лист счел, что положение его группировки на Кавказе стало достаточно стабильным и пришло время приступить, наконец, к выполнению директивы ОКВ, предписывающей очистить от британских войск берега Каспия. Генерал танковых войск Вернер Кемпф получил долгожданную отмашку к началу наступления. Фактически немцы просто стали развивать свои зимние операции, вкладывая на этот раз в натиск новые, куда более серьезные, силы. Помимо двух горнострелковых и двух легкопехотных моторизованных дивизий, оперативная группа "Кемпф" была усилена опытной 13-й танковой дивизией, ставшей главной ударной силой начавшегося наступления. С воздуха наступающих активно поддерживал V-й авиакорпус Люфтваффе, развернувший свои основные силы на бакинских аэродромах.
10-я армия Содружества, все еще разбросанная по всему Ирану и вынужденная в первую очередь заботиться о сохранности нефтепромыслов и немногочисленных путей сообщения, оказалась не готова к такому повороту дел. Главной силой, вставшей на пути танкистов и мотострелков Кемпфа, оказался всё тот же XXI-й индийский корпус, не проявивший в развернувшихся боях ни особого упорства, ни воинского мастерства. В первом же серьезном сражении 13-я танковая дивизия Вермахта, не смотря на свой несчастливый номер, вдребезги разбила 31-ю индийскую бронетанковую дивизию. При этом индусы потеряли почти всю свою технику и две трети личного состава, в том числе половину — пленными. После этого фиаско индийский корпус, будучи охваченным с обоих флангов, окончательно утратил устойчивость и командовавший им генерал-лейтенант сэр Эштон Джерард Освальд Мосли Майн предпочел спасти то, что еще осталось, отдав приказ оставить Тебриз. Основные силы Монтгомери в это время концентрировались севернее Тегерана, стараясь заблокировать германские войска в примыкающих к Закавказью провинциях и не допустить распространения немецкого наступления на, жизненно-важные для Британской империи, нефтеносные области.
