Отторжение Платины

— Это вряд ли. Никто же не покушался на вашу бессмертную душу?

— Нет, — после некоторого размышления согласился собеседник.

— И тот ангел с разноцветными волосами ничего же не требовал от вас за новую жизнь в этом мире?

— Нет, — уже гораздо бодрее подтвердил Жданов.

Успев за время пребывания здесь поднатореть в демагогии, девушка с деланным удивлением вскинула брови.

— Но разве же дьявол будет делать что-нибудь бесплатно? Бескорыстен только Бог.

— Я тоже так думаю, — кивнул мичман. — Не похоже всё это на дьявольские козни. И преподобный Туэно тоже самое говорил, только на свой манер. Другими словами. По его рассказам выходило, что Асиона — одна из самых добрых здешних богинь. И ни в одной их священной книге не написано, чтобы она хоть раз кого-нибудь обидела. Только вот её считают покровительницей маленьких девочек, и преподобный не понимает, почему она вдруг захотела мне помочь? Но я-то знаю, что никакая она на самом деле не богиня, а всего лишь ангел — посланец Господа нашего, исполняющая его волю.

Взгляд офицера вспыхнул каким-то фанатично-обожающим блеском, и он опять перекрестился. Платина поспешила последовать его примеру. Однако на неё не произвели сильного впечатления религиозные переживания соотечественника, появившегося здесь из времени, отстоявшем по меньшей мере лет на полтораста от того, в котором жила она сама. У каждого в голове свои тараканы, главное, чтобы они друг другу не мешали. Считает парень, что к нему снизошёл ангел, ну пусть так и думает. Ие больше хотелось узнать о том, что дальше произошло с ним здесь, в этом мире.

— И много времени вы провели в монастыре?

— Много, — хмуро кивнул молодой человек. — Сначала долго болел. Рана-то на груди у меня чудесным образом затянулась. Но я очень сильно ослабел. Брат Дарак говорил, что это походило на большую потерю крови. Да я ещё и простудился в холодной воде. Потом учил язык, старался понять: куда меня занесло? А когда разобрался, то очень сильно переживал. Всё никак не мог смириться с тем, что не смогу вернуться назад. Я же для всех, кто меня знал, вроде как умер. Нам уже никогда больше не увидеться. По мне, небось, и панихиду отслужили и в поминание вписали. День и ночь тогда молился и монахам помогал, старался забыться за делами.

"Вот же-ж! — завистливо вздохнула беглая преступница. — Не жизнь, а прямо курорт или санаторий. Мне-то иной раз и поплакать как следует времени не было. Только и успевала, что шкуру свою спасать".

Засомневавшись в том, что у попаданца вообще возможна такая спокойная жизнь, и предположив, что рассказчик, возможно, чего-то недоговаривает, она осторожно поинтересовалась:

— И за это время с вами ничего плохого не случилось?

— Что вы имеете ввиду, Ия Николаевна? — словно бы очнулся от воспоминаний Жданов.

— Ну, например, как к вам отнеслись власти? — спросила девушка. — Или местный землевладелец? Вы же появились, можно сказать, ниоткуда. А в Благословенной империи все люди посчитаны, кроме разве что последних нищих бродяг.

— Я уже говорил, что монастырь тот стоял в горах, вдалеке от больших городов. Есть там рядом две деревеньки, но в них крестьяне больше настоятеля слушают, чем своего помещика, и зря не болтают. А от властей монахи меня прятали. Преподобный Туэно считал начальника их уезда лживым злодеем. Ну и он его тоже не любил. Но трогать опасался из-за влиятельных родственников настоятеля в губернаторской канцелярии. Если чиновник из уезда проезжал с какой-нибудь ревизией, то надолго не задерживался: получал мзду и отбывал восвояси.

"Он точно счастливчик! — решила Платина. — Мало того, что попал в дальний монастырь, так монахи его ещё и за небожителя приняли, от властей укрыли, лечили, кормили, холили и лелеяли. Знай себе переживай, и никаких забот. Не то что у меня. Как там Степаныч говорил? "То понос, то золотуха". А может, у нас с ним просто разные "игроки"?"

Предположение заставило Ию невольно поёжиться, а ничего не заметивший рассказчик продолжил:

— Я даже голову побрил, чтобы не выделяться, и ходил в таком же балахоне как у них.

— Но сейчас вы сильно обросли, — заметила девушка.

— Да, это так, — рассмеялся мичман, небрежно погладив тёмно-русую бородку. — Прямо как какой-нибудь деревенский мужик или извозчик, а не офицер императорского флота. Оправившись после всех болезней и смирившись с чужим миром, я как-то подумал, что напрасно проживаю свою новую, дарованную Господом жизнь. Я долго беседовал с преподобным Туэно в надежде, что он подскажет: как с пользой употребить мои силы и знания. Несмотря на то, что в этой империи наиболее почётной полагают службу статскую, я не мыслил себя вне флота или хотя бы армии. К сожалению, мне нечем подтвердить своё дворянское происхождение. Другие же сословия к государственной экзаменации не допускаются. А без этого невозможно рассчитывать ни на один даже самый младший чин.

Молодой человек перевёл дух. Судя по хрипловатому голосу, у него изрядно пересохло в горле.

— Вот что здесь действительно замечательное, так это чай! — неожиданно заявил он.

— Только у нас нет ни чайника, ни котелка, — напомнила Платина.

— Зато есть фляжка, — сообщил собеседник, развязывая котомку.

Внутри оказались три завёрнутые в широкие листья лопуха, сушёные рыбины длиной сантиметров в тридцать, пять рисовых шариков и плоская, странной формы фляга.

— Жаль только, что я забыл её наполнить, — слегка сконфузился Жданов. — Подождите, я схожу за водой.

— Только наберите её лучше в ручье, где мы лодку спрятали, — не удержалась от совета Ия. — Там она почище.

— Непременно, мадемуазель, — с улыбкой заверил мичман.

Когда он скрылся в роще, девушка сделала кое-какие свои дела, тщательно вытерла руки пучком листьев, потом уселась на краю оврага, с наслаждением вытянув ноги и прислонившись спиной к стволу бамбука. Всё же долго сидеть на пятках тяжело даже для её тренированных мышц.

Запах варёного риса и рыбы будоражил аппетит. Однако Патина твёрдо решила, что не будет есть в одиночку. А вот от беглого осмотра вещей в узелке спутника удержаться не смогла, но нашла только две застиранные рубахи, кремень с кресалом, местные "спички" да подштаники. Тоже вроде бы чистые. Никаких вещей из родного мира русского флотского офицера в котомке не оказалось.

Увидев того с мокрыми волосами Ия поняла, что молодой человек умылся, и подумала с запоздалым сожалением: "Зря с ним не сходила".

С благодарностью приняв тяжёлую фляжку с деревянной затычкой, девушка сначала пригубила, потом сделала пару больших глотков, хотя вода и имела какой-то странноватый привкус: не сильно противный, но заметный. Прежде чем вернуть, она повертела сосуд, пытаясь определить материал. Похоже на кожу. Тогда понятно, откуда во рту такое ощущение.

— Вы голодны, Ия Николаевна? — спросил Жданов и повинился: — Простите, я забыл спросить, ели ли вы сегодня?

— Утром меня накормили, — криво усмехнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Но вы правы, пора и подкрепиться. Но давайте не будем есть всё? Оставим что-нибудь на ужин и на завтра.

Спутник не возражал.

Дождавшись, когда он разложит на расстеленной тряпочке их припасы, девушка решительно отодвинула в сторону рыбу.

— Колобки лучше съесть прямо сейчас. Жарко, как бы не испортились.

Мичман согласно кивнул и, как джентльмен, предоставил девушке право первой выбрать рисовый шарик.

Изрядно проголодавшись, они торопливо насыщались, передавая друг другу фляжку.

Утолив первый голод, Платина с трудом заставила себя остановиться и не наедаться досыта. Продуктов у них мало, так что пусть лучше морячку больше достанется. Сытые мужики не такие вредные.

К чести офицера, тот долго и настойчиво предлагал сотрапезнице разделить с ним последний колобок, но та решительно отказалась.

— Настоящая леди ест как птичка, — наставительно заявила она, беззастенчиво пользуясь словами из знаменитого фильма.

— Право, Ия Николаевна, не стоит вам брать пример с этих чопорных британцев, — возразил русский дворянин. — С их никудышной кухней они постоянно голодные, от этого вечно всем недовольны. Кушайте.

— Нет, нет, — пришелица из иного мира осталась непреклонна, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сглотнуть набежавшую слюну. — Мне достаточно.

— Ну, как будет угодно, — пожал плечами молодой человек.

После того как он аккуратно вытер губы, стряхнув крошки с усов и бороды, девушка вновь приступила к расспросам:

— Но, если вы не остались в монастыре, значит, на что-то рассчитывали?

— Вы правы, сударыня, — подтвердил собеседник, пытаясь усесться "по-турецки". — Преподобный Туэно сказал, что получить личное дворянство в армии всё-таки можно, и не сдавая их дурацкий экзамен.

Он тяжело вздохнул.

— Я бы, конечно, лучше пошёл во флот. Но меня от этого отговорили. Императорский флот невелик, и все офицерские вакансии издавна занимают лица одних и тех же знатных родов. Даже титулованному дворянину из провинций, что вдали от моря, карьеру сделать совершенно невозможно. А вот в армии шанс есть и не только у благородных господ. Там даже простой человек может выслужить чин. Но сейчас, когда нет официальной войны, только на границе. У них там постоянно идут стычки с немирными племенами. Как у нас на Кавказе с горцами. С правителями соседних стран здешний император воюет редко. Но с той стороны всё время приходят какие-то шайки: то грабители, то контрабандисты. Служба там тяжёлая и не считается почётной. У тех, кто готов там служить, даже документов не спрашивают: будь ты грабитель, убийца или беглый раб. Коли готов вступить в армию и отправиться на границу, любое преступление могут простить, кроме государственной измены. Это мне один монах рассказал. Его родственник знал человека, чей знакомый когда-то служил на границе и сумел вернуться. В офицеры не выбился, но смог купить постоялый двор. Вот я и попросил преподобного Туэно разузнать всё поподробнее. Он написал тому родственнику, что служит в губернской канцелярии. Оказалось, что всё не совсем так. Да, документов никаких не надо. Но если тебя разыскивают власти за какие-нибудь тяжкие проступки, и найдут до тех пор, пока не попал на границу, то могут и арестовать. Но меня-то никто не ищет.

"Что же за публика собирается в пограничных войсках?" — усмехнулась про себя Платина и не смогла удержаться от вопроса:

— То есть вы заранее знали, с кем придётся служить?

— Разумеется, — солидно кивнул Жданов. — Меня предупредили, что там собирается отнюдь не высшее общество. Но это единственная возможность занять достойное положение в этой стране. Опасности меня не пугают. Не хочу хвастаться, мадемуазель, но я неплохо фехтую. Приходилось, знаете ли, и на дуэли драться. Батюшка мой, Павел Афанасьевич, вышел в отставку майором Екатеринославского кирасирского полка и всю жизнь хотел, чтобы его сыновья тоже пошли в кавалерию. Я с малых лет в седле, но всегда мечтал стать морским офицером. Мы даже едва не поссорились из-за этого. Хорошо, что добрый покровитель нашей семьи, его сиятельство граф Сергей Васильевич Шереметев, уговорил отца позволить мне поступить в Морской кадетский корпус. Нет, нет, сударыня, провести остаток подаренной жизни в монастыре и молиться богам, в которых не верю, мне не хотелось. Уж лучше рискнуть...

"Мужчинам всегда проще, — в очередной раз позавидовала соотечественнику Ия. — В крайнем случае, я бы тоже могла куда-нибудь завербоваться, вместо того чтобы прятаться по лесам и чужим замкам. Нет, нам, женщинам, в попаданцах делать нечего!"

— Преподобный Туэно всё понял и не стал меня удерживать, — с видимым удовольствием вспоминал мичман. — Он позволил мне посещать монастырскую библиотеку, где я прочёл все книги по здешней воинской науке. Пороха тут не знают, воюют только "белым", сиречь холодным оружием. Знаете, что это значит, мадемуазель?

— Колюще-режущее, — согласно кивнула девушка. — Мечи, сабли, копья и луки со стрелами.

— Правильно, — одобрительно хмыкнул офицер. — Пришлось вспомнить то, чему нас учили на уроках военной истории...

— А вы знаете, как изготовить порох? — встрепенувшись, беззастенчиво прервала его Платина, внезапно ощутив острейший прогрессорский зуд.

— Я же изучал артиллерию, мадемуазель, — вроде бы даже обиделся молодой человек. — Я, конечно же, могу его сделать при наличии соответствующих ингредиентов, но не стану этого делать.

— Почему? — растерялась Ия.

— Когда мы с преподобным Туэно беседовали о моём мире, я рассказал ему о Бородинской баталии, о битвах при Лейпциге и Ватерлоо. Он тогда ужаснулся смертоносности нашего оружия и попросил меня сохранить этот секрет в тайне. Отказать ему я не смог и дал слово.

Понимая, что убедить благородного юношу объяснить хотя бы ей, как изготовить порох, не получится, девушка недовольно проворчала:

— Всё равно рано или поздно они до него сами додумаются.

— Но без меня! — подтверждая её предположение, решительно заявил собеседник. — Я на бесчестье не пойду и слово своё не нарушу.

— Даже не сомневаюсь в этом, — криво усмехнулась Платина, в очередной раз сетуя на скудность своих практических знаний. Вот если бы она сама умела делать порох...

"Ну и что? — спросила себя пришелица из иного мира. — Для нормального оружия к пороху ещё много чего надо: ствол, спусковой механизм, гильзы, капсюли и прочая дребедень. А мне здесь смогут изготовить разве что какой-нибудь фитильный самопал, ну или кремнёвую фузею, которую заряжать замучаешься. Тот же д'Артаньян хоть и назывался мушкетёром, а почти всю книжку только шпагой и махал".

Отбросив бесполезные мечтания, Ия вслушалась в слова Жданова, кажется, даже не обратившего внимания на её минутную задумчивость.

— ... Когда я немного оброс и уже не походил на монаха, настоятель сам проводил меня в уезд. Там в канцелярии мне выписали документ, с которым я уже мог не опасаясь ни городских стражников, ни помещичьих гайдуков...

Девушка понятия не имела, что означает это слово, но по смыслу догадалась, что мичман так называет охранников местных землевладельцев, следящих за порядком в сельской местности.

— ... добраться до сборного пункта рекрутов в Садафунском военном лагере, — продолжал моряк. — Это верстах в сорока от Фумистори. Добрый настоятель ссудил немного денег на дорогу, поэтому голодать мне не пришлось. Но поведение моё вызывало много вопросов, случались и всякие недоразумения. Пусть я и расспрашивал монахов о нравах и обычаях, но всё же путался порой, делая всё не так, как требуется. Даже драться пришлось по-мужицки "на кулачках". А раз меня арестовали и посадили в тюрьму, где я и просидел два дня. Какой-то мелкий дворянчик посчитал моё поведение предосудительным. Но едва чиновник из канцелярии увидел бумагу с печатью уезда Кванбок и убедился, что срок подорожной не истёк, сразу же отпустил меня, посоветовав поскорее покинуть тот городишко. Да только задержка и стала для меня роковой. Когда я добрался до воинского лагеря, оказалось, что рекрутская команда как раз-таки два дня назад ушла к северной границе, и пешком мне её уже не догнать, а коня понятно никто бы не дал. Оставалось ждать, когда соберётся новая команда, а это не менее восьмидесяти человек. И когда столько наберётся, никто не знает. Срок моей подорожной закончился, и я опять сделался обычным беспаспортным бродягой. Пришлось остаться в лагере. Хорошо ещё, что начальник не приказал меня выгнать взашей. Кормили там преотвратно. Жидкая каша раз в день, да иногда испорченные овощи. Если бы я не сумел сберечь немного денег, совсем бы худо пришлось. Жили в деревянной полуземлянке, спали на топчанах даже без циновок...