Отторжение Платины

Аннотация

Новая книга о приключениях нашей современницы в мире, похожем на Древний Китай или Корею эпохи Чосон.

Та сверхъестественная сущность, что перебросила главную героиню в эту реальность, и заигравшись, едва её не погубила, вызвала неудовольствие гораздо более могущественных сил, озабоченных нарушением гармонии и равновесия.

Чтобы как-то исправить ситуацию, пришлось обращаться за помощью к богине-девочке. В конце-концов та не отказала. Тем более, что у неё уже имелась подходящая кандидатура на роль защитника девушки.

Кадерация (отторжение) Платины

Cadere (лат.) — отторжение,

отчуждение.

Что-то вроде пролога

— С чего бы это ты вдруг решил пообщаться со мной, братец?

— Не притворяйся глупой, сестра. Ты же всё прекрасно понимаешь.

— Да, ты прав, извини. У нас все знают, что Создатель очень недоволен тобой. Не стоило тебе так над ней измываться.

— Да, я всё понял, сестра. Согласен, перестарался немного или, правильнее сказать, поторопился. Но до чего же это увлекательно: ставить перед смертными всё новые и новые задачи, наблюдая за тем, как они барахтаются, пытаясь сохранить свои никчёмные жизни. Даже не помню, когда я последний раз так развлекался со времён Великой войны магов!

— Вот и загнал бедную девочку. В своём мире она прожила бы достаточно долгую для смертной жизнь, а у нас вот-вот умрёт.

— И что за беда?! Они постоянно дохнут. Одной смертью больше, одной меньше, с чего вдруг такое недовольство? Да мне же будет хуже всех, если её не станет! Опять придётся скучать, а ты же знаешь, как это утомительно?!

— Даже не собираюсь спорить с тобой, братец.

— Потому что я прав!

— Нет, потому что это бесполезно. Только хочу напомнить, что она всё-таки не из нашего мира. То, что ты притащил её сюда, это уже нарушение гармонии. На твоё счастье Создатель снисходителен к своим творениям. За то что ты лишил девочку даже возможности выжить, я бы одним возмущением не ограничилась.

— Успокойся, сестра. Для любого из нас малейшее недовольство Создателя страшнее самого страшного твоего гнева. Но я тоже не хочу с тобой спорить.

— Тогда чего ты хочешь? Пожаловаться на несправедливость бытия? Считай, что я тебя выслушала. Только сочувствия от меня ты не дождёшься! Или ты придумал, как всё исправить, и тебе нужна моя помощь?

— Никогда не сомневался в твоей мудрости, сестра, хотя ты и любишь показываться смертным маленькой девочкой.

— А ещё кошкой, серебристыми облаками и цветочными лепестками. Давай лучше к делу. Не заставляй меня слишком долго терпеть твоё общество!

— Хорошо, будь по-твоему. Я уже признал, что немного... перестарался со своей игрушкой. Но для того, чтобы защитить её, мне придётся настолько сильно вмешаться в судьбу людей этого мира, что это нарушит уже не только гармонию бытия, но и прямой запрет самого Создателя. А я уже боюсь его раздражать.

— Хватит плести свои кружева! Это ты со смертными можешь играть, показываясь им пауком, а мне говори прямо: чего ты хочешь?

— Создатель разрешил же тебе взамен старой завести новую игрушку...

— И что?!

— Не сердись, сестра. Я не претендую на чужое и даже не прошу поменяться, а предлагаю свести их вместе. Согласись, что будет очень интересно наблюдать, как они справятся вдвоём? Ты же не станешь спорить о том, что вместе легче преодолеть любые препятствия?

— То есть, если с твоей девочкой что-то случится, виноваты будем мы оба?

— Но ты же у нас такая добрая, сестра. Или твоя любовь только для смертных? Ну, а как же мы, твои браться и сёстры? Неужели так трудно сделать что-то хорошее, например, для меня? Я же не прошу тебя кому-то вредить. Наоборот! Если твоя игрушка поможет моей, то и моя пригодится твоей. А мне не придётся лишний раз вмешиваться в судьбы людей и тревожить Создателя. От этого всем только хорошо будет!

— Но имей ввиду, я сделаю всё, чтобы помочь им получить то, о чём мечтает каждый из них.

— А я буду этому мешать. Нет, нет, успокойся, совсем чуть-чуть. Самую малость, чтобы мы с тобой опять не заскучали.

— Ты просто отвратителен, братец!

— Но это не мешает нам оставаться любимыми родственниками.

— Ты и любовь — понятия несовместимы.

Часть 1

Глава I

Готовый рухнуть мир

Я скорблю о превратностях тяжких судьбы,

но дойдут ли до Неба мольбы?

Неизвестный автор.

Убить собаку, чтобы образумить мужа.

В темноте густо пахло сухой травой и какими-то пряностями. Но постепенно Платина "принюхалась" и перестала обращать на это внимание.

Из-за дощатых стенок доносились неясные обрывки разговоров, а в голове крутились разнообразные, но исключительно невесёлые мысли.

Мрак, тишина и усталость способствовали спаду нервного напряжения. Устроившись поудобнее, Ия начала потихоньку успокаиваться, осознавая, что любые переживания в данный момент абсолютно бессмысленны, и незаметно для себя заснула.

Измученному организму девушки настоятельно требовался отдых, поэтому она проигнорировала и громкие голоса, и лёгкое покачивание, и стук дерева, и даже яркую полоску дневного света, бившую в лицо сквозь узкую щель в прикрывавшей вход крышке.

Только когда её убрали, и заглянувший в будку Накадзимо грозно рявкнул:

— Госпожа!

Платина, вынырнув из бессвязного кошмара, распахнула глаза, удивлённо уставившись на мужчину.

Тут же сощурившись от утреннего солнца, она какое-то время не могла сообразить: где находится и что происходит? Не заставляя себя долго ждать, услужливая память тут же в режиме "ускоренной перемотки" напомнила ей всё произошедшее за последние сутки, заставив приёмную дочь бывшего начальника уезда зябко поёжиться.

— Вылезайте, госпожа, — видя, что она уже пришла в себя, значительно тише проворчал главарь "чёрных археологов", протягивая руку. — Кафусё уже далеко.

Поморщившись от боли в мочевом пузыре, Ия торопливо выбралась наружу, привычно проигнорировав предложенную самозваным женихом помощь.

Подгоняемое парусом и двумя парами вёсел, небольшое судёнышко ходко бежало вдоль берега, оставив причал и городские стены где-то у горизонта.

На надстройке, в которой пряталась девушка, стоял, довольно ухмыляясь, пожилой, сухощавый мужчина, держась рукой за горизонтально торчавшую палку, прикреплённую к уходившему за борт грубо отёсанному брусу.

На чуть задранном носу лодки сидели Таниго и Зенчи. Указав на них, Накадзимо предложил:

— Пойдёмте поговорим.

— Не могу, — чуть не плача пробормотала Платина, чувствуя, как краснеет от досады и стыда. — Мне нужно...

— Облегчиться, — понимающе кивнул собеседник. — Я попрошу для вас какую-нибудь плошку.

— Да, пожалуйста, — вымученно улыбнулась Ия, понимая, что придётся вновь лезть в будку, и от этого злясь ещё сильнее.

К её немалому удивлению, просьба главаря "чёрных археологов" не вызвала насмешливого гогота бравых речников. Видимо, несмотря на всю свою крутизну, они всё же побаивались смеяться над дворянами.

Повинуясь команде Умака, один из гребцов принёс миску из сушёной тыквы.

В низеньком, тёмном ящике пришлось долго приноравливаться, чтобы не залить пол, поскольку девушка подозревала, что здесь придётся провести ещё не одну ночь, а добавлять ароматы к уже имевшимся резким запахам очень не хотелось.

Потом она столь же мучительно одной рукой натягивала штаны, держа в другой посудину с выпуклым дном.

Платина "настроилась" сама вынести её и сполоснуть, но когда ожидавший её снаружи тот самый гребец протянул руки, без колебаний отдала вонючую плошку.

Простолюдин деловито выплеснул её содержимое за борт и спокойно вернулся к своему веслу. Его начальник всё это время безмолвствовал, деловито ковыряясь в носу.

Сполоснув руки, Ия проследовала за Накадзимо на нос лодки. Приблизившись, она рассмотрела расстеленную между Таниго и Зенчи тряпочку, где горкой лежали большие рисовые шарики. Рядом стояли два деревянных стакана и пузатая глиняная бутыль.

Слуга торопливо поднялся, освобождая место, а дворянин лишь слегка подвинулся, продолжая жевать.

— Поешьте, госпожа, — предложил главарь "чёрных археологов", усаживаясь рядом с ним.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, с жадностью набрасываясь на еду.

У неё на языке вертелось великое множество вопросов, однако, глянув на гребцов, довольно неубедительно изображавших полнейшее равнодушие к тому, что происходит на носу их судёнышка, решила задать только один:

— Как долго нам ещё плыть?

Настороженно следивший за ней Накадзимо слегка расслабился, одобрительно кивнув, а Таниго ответил, не удержавшись от кривой усмешки:

— Послезавтра будем на месте.

Понимающе кивнув, Платина осушила деревянный стаканчик с вином, сильно отдающим сливой.

— Мне переодеться в платье? — спросила она, взяв ещё один колобок.

— Пока не нужно, — покачал головой самозваный жених, и Ия вновь наполнила чарку.

Похоже, её спутники уже позавтракали, потому что никто из них так и не притронулся к еде. Нимало не смутившись этим, девушка утолила голод, продолжая с интересом оглядываться вокруг. В пределах прямой видимости по чуть колыхавшейся глади озера скользили несколько лодок и лодочек.

На тех, что побольше, торчали высокие мачты со странного вида парусами. Только сейчас Платина обратила внимание на прикреплённые к ним тонкие, бамбуковые поперечины. Из-за них большие полотнища не выпирали вперёд, как на рисунках, изображавших всякие там каравеллы и фрегаты родного мира Ии, а представляли собой относительно ровную полотняную стену.

Попутчики девушки помалкивали так же, как и гребцы, поэтому над лодкой повисла какая-то недобрая тишина, нарушаемая лишь журчанием воды вдоль бортов, слитным плеском вёсел, тяжёлым, размеренным дыханием тех, кто ими работал да басовитым гудением налетевших с берега насекомых.

Устав от долгого молчания и желая хоть как-то разрядить обстановку, Платина спросила, указав на две небольшие лодочки:

— А чего это они там делают?

— Рыбу ловят, госпожа, — охотно ответил Таниго.

— И много её здесь? — заинтересовалась Ия.

Дворянин переадресовал вопрос стоявшему у руля простолюдину.

— Да не сказать, что бы очень, — неопределённо пожал плечами тот. — Но не одна деревня ей кормится. И сами едят, и продают.

— Только готовить не умеют, — вдруг презрительно фыркнул Таниго, наставительно пояснив: — Дурной повар самую лучшую рыбу испортит.

— Зря вы на местных наговариваете, господин, — почтительно возразил Зенчи. — Разве же плох был тот карп, что нам подали в харчевне у пристани? Да не хуже, чем в столице получился.

— Хуже, хуже, — вступил в разговор предводитель "чёрных археологов". — Мясо совсем не сочное и отдаёт тиной.

Завязалась оживлённая беседа о способах приготовления блюд из рыбы и прочей водной живности, плавно перешедшая на обсуждение погоды и окружающего пейзажа, обрушив на пришелицу из иного мира вал совершенно не нужной ей информации.

Ближе к полудню гребцы отложили вёсла и улеглись отдыхать: кто прямо на лавке, кто на кормовой будке, изредка перебрасываясь короткими, ничего не значащими фразами.

Ни члены команды, ни "чёрные археологи", нисколько не стесняясь девушки, то и дело справляли нужду, выставив за борт голую задницу, при этом утоляя жажду водой из того же озера.

Обедали не приставая к берегу. Речники, усевшись в кружок, чинно ели холодный рис, пассажиры доедали колобки.

— Мы и ночью плыть будем? — спросила Платина, ни к кому конкретно не обращаясь.

Накадзимо окликнул капитана их судёнышка и повторил вопрос.

— Нет, господин, — покачал головой тот, зажав под мышкой рукоятку руля. — Ни к чему это. Вечером пристанем к Валишному острову, там и переночуем.

— Что за остров? — насторожился пассажир.

— Да так, небольшой, — неопределённо пожал плечами собеседник. — Скоро сами увидите.

— Одни вы там останавливаетесь или другие тоже? — решил уточнить главарь "чёрных археологов".

— Многие, так и что? — в местной манере вопросом на вопрос ответил простолюдин, но заметив, как посуровел дворянин, поспешил пояснить: — Мы здесь, на озере, в чужие дела не лезем. Кто, куда плывёт и чего везёт, это его дело. Не беспокойтесь, никто ничего спрашивать не будет. Не принято это у нас.

— Посмотрим, — озабоченно проворчал Накадзимо.

Его опасения не подтвердились. На небольшом клочке суши, отстоявшем от берега метров на восемьсот, не оказалось никого, кроме птиц и насекомых. Однако, низкий, крытый почерневшей соломой навес, редкий, поломанный кустарник, старые кострища и прочие следы человеческой жизнедеятельности наглядно свидетельствовали о том, что люди здесь останавливаются довольно часто.

Вытащив нос лодки на песок и привязав её к вбитому в берег колу, гребцы вынесли на сушу котёл, корзину, видимо, со съестными припасами и вязанку дров.

Заметив в руках Зенчи плетёный кузовок, Ия поняла, что и "чёрные археологи" тоже не забыли запастись провизией, и ужин им обеспечен.

Помогая ей выбраться из лодки, Накадзимо негромко, но веско произнёс:

— Нам надо поговорить.

— Хорошо, — коротко согласилась девушка, надеясь наконец-то задать накопившиеся вопросы.

Они молча прошли на противоположный конец островка, удалившись метров на сто от стоянки, где гребцы уже разложили костёр.

— Я так понимаю, что разговор у нас будет долгим? — спросила приёмная дочь бывшего начальника уезда, глядя, как спутник усаживается прямо на поросшую чахлой травкой землю.

— Это как получится, — усмехнулся тот, расправляя полы халата.

— Тогда сначала скажите, куда мы направляемся? — поинтересовалась Платина, опускаясь на колени и откидываясь на пятки.

— По реке доберёмся до Фумистори, — принялся обстоятельно объяснять предводитель "чёрных археологов". — Оттуда поедем в Гифу — это в Сагаро. Там нас господин Сенто с Кеном ждут.

— Вы оставите меня с ними? — с надеждой спросила Ия.

— Нет, — разочаровал её собеседник. — Из Гифу мы поедем в Тафайский лес. Судя по той карте, там должен быть вход в древнее подземелье. Попробуем его найти.

— А как вы узнали: кто я и что меня ищут?

— Кен заметил, как стражники вешают объявление с вашим портретом, и купил его, — ответил мужчина. — Вы же видели тот портрет? Не очень похоже получилось. Вот он и захотел нам показать, чтобы мы сами посмотрели. И я сразу понял, что это вы. Я бывал в Букасо и слышал о том, как цензор арестовал там начальника уезда по обвинению в государственной измене. Говорили, что он принадлежал к какому-то запрещённому тайному обществу, и из всей его семьи спаслись только старший сын и приёмная дочь. Вот только её раньше никто не искал, а теперь вы вдруг кому-то понадобились. Сразу стало понятно, почему вы скрывали своё имя и хотели жить одна. Вы — неродная дочь своего отца, и его родня вас не примет, а ваши близкие, скорее всего, уже умерли. Я прав?

— Да, господин Накадзимо, — кивнула девушка, весьма впечатлённая его выводами, и тут же задала новый вопрос: — И поэтому вы решили меня спасти?

— Конечно, — спокойно подтвердил главарь "чёрных археологов". — Благородный мужчина обязан защищать своих женщин. Не знаю, насколько нам удалось опередить гонца с приказом о вашем розыске, но мы почти загнали лошадей. Пришлось продать их почти даром. Поэтому до Фумистори будем добираться по воде. Так дешевле.

— Но почему... — начала Платина, но собеседник резко её оборвал: — Хватит! Я уже ответил на ваши вопросы. Теперь моя очередь их задавать.

— Слушаю вас, господин Накадзимо, — тяжело вздохнула Ия, невольно поёжившись то ли от вечерней прохлады, то ли от неприятного предчувствия.

— Я понимаю, почему раньше вы нам врали, и не осуждаю за это, — с нажимом проговорил самозваный жених, пристально глядя ей в глаза.

Не опуская взгляда, девушка мысленно фыркнула: "Сколько не старайся, как у старого Асано всё равно не получится. Тот будто рентгеном просвечивал, а ты как через очки смотришь."

— Но сейчас, — веско продолжил дворянин, — когда мы семья, я требую от вас только правду. Не смейте мне больше лгать!

— Разве мы уже женаты? — искренне удивилась Платина. — Не было ни свадьбы, ни брачного ритуала, ни записи в вашей родовой книге.

— А кому мне вручать свадебные подарки, госпожа? — усмехнулся мужчина. — В чей дом нести гуся? Кому кланяться на брачной церемонии? А запись я сделаю, как только мы вернёмся домой в столицу.

Не найдя, что ответить на вполне разумные и логичные вопросы, Ия тем не менее не упустила возможность спросить:

— У вас есть свой дом?

— Да, — подтвердил собеседник. — Он не так велик, и я там почти не живу. Мой друг сдаёт его постояльцам. Но этой зимой я собираюсь туда вернуться. Вот тогда и внесу вас в семейные записи как супругу. Только сначала придётся найти вам подставных родителей. Но я знаю людей, кто мне с этим поможет.

Девушка смешалась. На все приведённые им аргументы оставалось только одно возражение: он ей категорически не нравился. Однако приводить его беглая преступница не стала, понимая, насколько глупо прозвучит это в её нынешнем плачевном положении.

В очередной раз наглядно продемонстрировав своё интеллектуальное превосходство, самозваный жених удовлетворённо хмыкнул и продолжил расспросы:

— Я хочу знать: кто ваши настоящие родители? Как вы попали в дом господина Сабуро? Как вам удалось бежать? И что вас связывает с бароном Хваро?

— Рассказ будет долгим, господин Накадзимо, — собираясь с мыслями, предупредила Платина.

— До утра успеете? — с иронией поинтересовался главарь "чёрных археологов".

— Постараюсь, — неопределённо пожала плечами Ия, уже решив не рассказывать ему всей правды, а выдать версию своей жизни, разработанную для неё покойным приёмным отцом.

— Я родилась в городе Тодаё провинции Хайдаро в двенадцатый день месяца Лягушки во втором часу дневной стражи...

— Так у вас сегодня день рождения! — вскричал собеседник.

— Да, — подтвердила девушка, мысленно обругав себя за забывчивость и тут же выдав подходящее объяснение: — Но в последнее время я жила под чужим именем. У госпожи Эйко Харуко день рождения в месяце Петуха.

— При первой же возможности обязательно куплю вам подарок, — пообещал мужчина и попросил: — Продолжайте, я вас слушаю.

— Моего кровного отца звали Кайо Сабо. Он приходился троюродным племянником господину Бано Сабуро, начальнику уезда Букасо. Моя мать — гетера по имени Голубой Колокольчик...

Пришелица из иного мира не забыла упомянуть и о добром лавочнике Шуфре, в семье которого она выросла, о монастыре Добродетельного послушания, о петсоре, о потере памяти.

Из всего произошедшего с ней в Букасо Платина скромно умолчала лишь о своих ночных прогулках. Зато честно рассказала о празднике, устроенном непутёвым сыном своей наставницы в честь барона Хваро, об их разговоре через стену павильона, о нападении разбойников, об аресте приёмного отца и о своём побеге из дома.

Желая понять, какое впечатление произвела на слушателя её история, она попросила попить, чтобы заодно ещё и промочить пересохшее горло.

Солидно кивнув, Накадзимо рявкнул, невольно заставив её вздрогнуть:

— Зенчи! Принеси нам чаю!

Делая маленькие глоточки, Ия размышляла над тем: стоит ли посвящать главаря "чёрных археологов" в подробности своего пребывания в монастыре Добродетельного послушания? Упоминать ли о младшем брате бывшего губернатора или о пещере, в которой торчит горловина гранитной трубы?

Учитывая специфику занятий собеседника и весьма неоднозначную фигуру Рокеро Нобуро, рассудила, что последние обстоятельства лучше скрыть. Также девушка решила не раскрывать истинную личность барона Хваро. А то, что они были любовниками, самозваный жених и так уже знает.

Как и следовало ожидать, его весьма заинтересовало, откуда у неё взялась карта господина Самадзо? Платина рассказала о том, как из-за призрака старой баронессы попала в Дом за озером, где и нашла тайник в шкафу под окном.

— Там ещё что-то было? — тут же спросил мужчина.

— Немного серебра, — спокойно ответила Ия.

— Оно у вас с собой? — требовательно протянул руку собеседник.

— Да, господин Накадзимо, — грустно вздохнула девушка, жалобно попросив: — Только позвольте, я его потом отдам? Мне пришлось его спрятать в нижнее бельё...

Она смущённо потупилась, не желая ковыряться в рубахах и в грудной повязке.

— Хорошо, — секунду помедлив, неохотно согласился предводитель "чёрных археологов". — Тогда расскажите, как всё-таки вы собирались жить дальше, если не пытались стать содержанкой господина Асано? Или, может быть, вас больше привлекал его сын?

— Я хотела сама зарабатывать деньги! — весьма задетая его пренебрежительным тоном, огрызнулась Платина.

— Как?! — насмешливо фыркнул собеседник.

Задавив нарастающее раздражение, Ия рассказала о продаже игр.

Поначалу тот ничего не понял, так что пришлось объяснять более подробно.

— Много этим не заработаешь, — внимательно выслушав, сделал свой вывод мужчина. — Вы же не сами делали и продавали те коробочки с кубиками. Теперь мастера и лавочники без вас обойдутся. Ну, и что дальше?

— Придумала бы новые игры, — не задумываясь, ответила девушка. — У меня есть ещё кое-что в запасе. А когда они кончатся, хотела писать книги.

— Книги? — недоверчиво переспросил слушатель и, не дожидаясь подтверждения, захохотал так звонко и обидно, что приёмная дочь бывшего начальника уезда стиснула кулаки и сжала зубы.

— Давно уже не слышал ничего глупее и забавнее, — отсмеявшись, главарь "чёрных археологов" даже вытер выступившие на глазах слёзы и разъяснил снисходительно, как взрослый, умудрённый жизнью человек, малому ребёнку: — Никто не будет читать книгу, написанную женщиной. Мудрость и книжность — это удел мужчин.

— На обложке можно поставить любое имя, — буркнула Платина. — Главное — не кто написал, а что и как!

— Не стану спорить, — пренебрежительно отмахнулся собеседник. — Только я уже достаточно с вами знаком, чтобы определить: ваши книги никто покупать не будет.

Уязвлённая до глубины души Ия попыталась возразить, но самозваный жених остановил её властным движением руки.

— Я не встречал таких храбрых девушек, как вы, но ваша храбрость граничит с безумием, — наставительно проговорил он. — Вот почему любая женщина, даже такая неглупая, как вы, нуждается в твёрдом мужском наставлении. И я готов взять ответственность за вашу дальнейшую жизнь.

"Сейчас я должна шлёпнуться на колени и "со слезой" в голосе прокричать что-то вроде: "Ваша милость безгранична"", — с иронией подумала пришелица из иного мира, но вслух спросила:

— Как вы себе представляете нашу семейную жизнь?

— Вы пробудете с нами до зимы, — охотно и вроде бы даже с удовольствием принялся объяснять мужчина. — Потом мы вернёмся в столицу. Если Вечное небо пошлёт нам сына или дочь, вы останетесь дома, а я весной вернусь к своим поискам. Если не получится зачать ребёнка, вы тоже поедете с нами.

Платина даже слегка растерялась, поскольку перспективы вырисовывались вполне себе неплохие. Во всяком случае, скучно ей точно не будет. Новые места, новые люди, таинственные подземелья, древние артефакты. И это в обмен на супружеские обязанности, в число которых входит секс с малосимпатичным, хромым мужиком. Но если она вдруг "залетит", тогда придётся остаться в этой грёбаной стране навсегда.

Мысли и чувства Ии перепутались в полнейшем беспорядке, и, чтобы хоть немного их упорядочить, она растерянно пробормотала:

— Неужели я вам так нравлюсь, господин Накадзимо?

— Вы мне подходите, — совершенно серьёзно ответил тот. — Я уже говорил, что вы храбрая, и вас не пугает то, чем я занимаюсь. А мне уже пора обзаводиться наследником.

"По крайней мере, честно", — мысленно усмехнулась девушка и, вовремя вспомнив правила местного этикета, низко склонила голову.

— Спасибо за добрые слова, господин Накадзимо.

— Меня не интересуют подробности вашего прошлого, — продолжил предводитель "чёрных археологов", видимо, не заметив иронии в её словах. — Но больше лжи я не потерплю.

— Я поняла вас, господин Накадзимо, — заверила Платина, жалобно поинтересовавшись: — Мы ужинать сегодня будем? А то уж очень есть хочется.

— Пойдёмте, — рассмеявшись, собеседник неуклюже поднялся на ноги и протянул ей руку.

На сей раз Ия без колебаний вложила свои пальцы в его широкую ладонь.

От костра тянуло аппетитным ароматом варёного риса. Усевшись кружком, гребцы и кормщик степенно орудовали ложками, изредка обмениваясь короткими замечаниями о вкусе потребляемой пищи.

Пассажиры устроились неподалёку. На знакомой тряпочке лежали поджаренные просяные лепёшки, зелёные пёрышки лука, варёные яйца, порезанный на куски соевый творог и деревянные стаканчики.

Прекрасно понимая сомнительность пользы данной процедуры, девушка всё же вымыла руки в озере.

— Мы в Фумистори фургон купим или верхом поедем? — тихо спросил Таниго.

— До Гифу путь неблизкий, — покачал главарь "чёрных археологов", внимательно посмотрев на спутницу. — Сможете долго ехать со мной в седле?

Прожевав кусок лепёшки, Ия неопределённо пожала плечами.

— Не знаю, но если нужно попробую.

— А ей неопасно появляться в городе, господин Накадзимо? — с сомнением покачал головой дворянин. — Вдруг кто-нибудь узнает?

— Думаете, там тоже повесили объявления? — нахмурился тот.

— Может, ещё и не повесили, — задумчиво проговорил Таниго, взяв ещё одно яйцо. — Но я боюсь, как бы в ней женщину не узнали.

— У меня платье с собой, — сообщила приёмная дочь бывшего начальника уезда, указав на лежавшую рядом котомку. — Мне переодеться перед городом или прямо с утра?

— Шёлковое? — уточнил бывший лжебрат.

— Да, — подтвердила девушка. — Я же из благородной семьи.

— Это понятно, — тяжело вздохнул собеседник. — Но дворянка на одной лошади с мужчиной, пусть даже со своим мужем, это как-то...

Он многозначительно замолчал, качая головой и сжав губы в куриную гузку.

— Тогда купите осла! — предложила Платина и тут же замолчала, "поймав" недовольный взгляд самозваного жениха.

— И нам по коню! — поддержал её Таниго. — А Зенчи и пешком дойдёт.

— Тогда уж лучше одну повозку с мулом, — недовольно проворчал главарь. — Мы все туда уберёмся, а по деньгам не сильно дороже будет. Когда мы должны быть в Фумистори?

— Умак обещал завтра вечером, — ответил приятель.

— На рынке уже никого не будет, — озабоченно пробормотал Накадзимо. — Придётся где-то ночевать.

— Да найдём место, — беспечно махнул рукой приятель. — Спать можно даже в харчевне. А утром сразу на рынок пойдём.

— Придётся так и сделать, — тяжело вздохнул предводитель "чёрных археологов". — Только если госпожа будет в платье, заметят, что она без служанки. А если останется в мужской одежде, могут узнать в ней женщину.

— Тогда давайте у Умака спросим? — предложил Таниго. — Уж он-то должен знать места, где можно спокойно переночевать, и хозяева не задают глупых вопросов.

— Если только они сами гостей не режут, — усмехнулся Накадзимо.

— А зачем? — пожал плечами собеседник. — Много с нас возьмёшь, кроме острых кинжалов?

— Вы правы, — согласился главарь, посмотрев на Ию. — У нас все знают, с какой стороны браться за нож. В Кафусё болтали, будто вы, госпожа, бандита зарезали?

— Я тоже слышал об этом, — подтвердил бывший лжебрат, довольно осклабившись. — Выходит, не зря я вас учил.

— Не зря, — согласилась девушка, пояснив: — Но я его только ранила. Он уже потом умер.

— Теперь пусть только попробуют нас тронуть, — неизвестно кому пригрозил главарь и распорядился: — Поговорите с ним, господин Таниго. Скажите, что мы заплатим. Только, конечно, если это не очень дорого.

Понимающе кивнув, тот встал, оправил полы халата и неторопливо пошагал к костру речников. Их старший, видимо сообразив, что с ним хотят пообщаться, резво вскочив, поспешил ему навстречу.

Отойдя в сторонку, он внимательно выслушал пассажира и, кивнув, принялся что-то объяснять.

Вернувшись к своим, дворянин тихо заговорил:

— Умак знает такое место, господин. В восьми ли от Фумистори есть заброшенная усадьба. То есть она не заброшена, просто хозяин служит в столице, чуть ли не в самом Дворце небесного трона, и там не появляется, но продавать почему-то не спешит. Сейчас в усадьбе живёт только сторож с семьёй. Чтобы заработать, он пускает туда постояльцев. Но не всех и ненадолго. День — два, не больше.

— Нам больше и не надо, — отмахнулся Накадзимо. — И сколько это будет стоить?

— Да уж подороже, чем в харчевне или на постоялом дворе, — усмехнулся собеседник. — Но Умак говорит, что там можно поесть и отдохнуть не хуже, чем в гостинице. Воры из Фумистори иногда прячут там награбленное. Сторож платит местному рыцарю, и тот прикрывает его от городской стражи. Соглашайтесь, господин. Хоть выспимся спокойно. Утром сходим в город, купим повозку и мула. А на следующий день уедем прямо оттуда.

— Хорошо, — кивнул главарь. — Завтра скажешь, что мы согласны. А сейчас давайте спать.

— Сторожить будем? — деловито осведомился помалкивавший до этого Зенчи, беззастенчиво влезая в разговор дворян.

"Вот же-ж! — беззвучно выругалась Платина, вспомнив реакцию самозваного жениха на свою попытку принять участие в разговоре. — Слуге можно, а мне нельзя. Посмотрел как хакер на лузера".

— Не помешает, — после недолгого раздумья решил Накадзимо. — Сначала ты, потом разбудишь господина Таниго. Я последний.

— Хорошо, господин, — выслушав без особого восторга, кивнул дворянин, сообщив: — Умак сказал, что погода хорошая, и они будут спать в лодке. А мы можем лечь под навесом.

— Там, небось, блох полно, — посетовал простолюдин.

— Вряд ли, — возразил благородный собеседник. — Вон как оттуда полынью пахнет. Неужели не чувствуешь?

Зенчи шумно втянул носом воздух.

— И то правда, господин.

— Пойдёмте, госпожа, уже поздно, — сказал главарь "чёрных археологов", протягивая ей руку.

Ия приняла его помощь почти без колебаний, но в душе что-то нехорошо ёкнуло. Что если он прямо сейчас где-нибудь за этим тощим кустиком потребует от неё исполнения супружеских обязанностей?

Понимая, что этого никак не избежать, раз уж самозваный жених задумался о наследнике, девушка тем не менее не испытывала никакого желания торопить данное событие, а скорее, наоборот, хотела отложить и лучше на неопределённое время.

Но ничего не случилось. Мужчина привёл её к навесу, под которым на земле лежали кучи тонких, сухих веточек, листьев и старой, трухлявой соломы.

— Простите, госпожа, за то, что не могу предложить вам место поудобнее, — усмехнулся Накадзимо. — Мы очень спешили и не успели как следует подготовиться.

— Но здесь всё равно лучше, чем в тюрьме, — попыталась пошутить приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Вам доводилось там бывать? — то ли в шутку, то ли всерьёз поинтересовался собеседник.

— Пока нет, — покачала головой Платина. — Но не думаю, что там такой же свежий воздух и приятное общество.

Главарь "чёрных археологов" довольно хмыкнул.

Отпустив его руку, Ия присела на подстилке, легла, повернулась на бок, положив под голову котомку, и закрыла глаза, пытаясь уснуть.

Полынью не просто пахло, а жутко воняло, однако она постепенно принюхалась и даже задремала. Тем более что расположившийся поодаль самозваный жених руки не распускал и уже буквально через несколько минут тихонько похрапывал. Таниго тоже беззаботно спал. Один Зенчи сидел, прислонившись спиной к тонкому столбу.

В отличие от своих спутников, привычных к походной жизни с ночёвками под открытым небом, девушка так толком и не выспалась: то как бы даже видела сны, то колебалась на их грани в ленивой полудрёме, когда вроде бы всё понимаешь, но мысли движутся тягуче и неторопливо, словно увязая в густом мёду.

Утром пить чай не стали, позавтракав всухомятку, и Таниго предупредил, что еды больше не осталось.

— Придётся вам до ужина терпеть, госпожа.

— Не беспокойтесь, — заверила его Платина. — Как-нибудь переживу.

В данный момент её больше беспокоила горевшая от комариных укусов кожа. На этом острове жили какие-то особенно злые и наглые кровососы, не обращавшие никакого внимания на противный запах полыни, и теперь Ие приходилось прикладывать гигантские усилия, чтобы не разодрать себе лицо грязными ногтями.

Хорошо хоть, "чёрные археологи" удержались от насмешек, никак не комментируя её плачевное состояние.

Впрочем, рассмотрев своё отражение в воде, девушка решила, что нанесённый насекомыми ущерб не столь уж велик.

Дождавшись, когда лодка отчалит, она достала из котомки зеркальце, чтобы окончательно в этом убедиться. Да, есть нестерпимо зудящие красные точки, но в общем и целом Платина всё ещё похожа на себя, и лицо не распухло.

Настроение немного улучшилось, но почесать шею и щёки хотелось отчаянно. Стараясь хоть как-то отвлечься, Ия принялась с любопытством оглядываться вокруг.

Около полудня они добрались до вытекавшей из озера реки шириной метров шестьдесят.

— Ваундау, — сообщил довольный кормщик. — Отсюда по течению пойдём.

Обогнув тупой мыс, гребцы с наслаждением оставили вёсла и расположились на отдых.

Устроившись на носу подхваченной рекой лодки, пассажиры вяло переговаривались, беседуя о ничего незначащих предметах, а девушка продолжала глазеть по сторонам.

У самой воды пышно зеленел тростник, и сплошной стеной тянулись заросли ивняка с редкими, исчезавшими в кустах тропинками, отходившими от узких мосточков с привязанными к ним лодочками.

Пару раз проплывали мимо расположенных на возвышенностях деревень с крытыми камышом постройками. Селяне занимались своими делами, изредка без особого любопытства поглядывая на реку.

На противоположном, более низком берегу раскинулись обширные поля, засаженные какими-то незнакомыми растениями. Кое-где бродили вооружённые мотыгами земледельцы в соломенных шляпах.

За посадками река поворачивала, упираясь в невысокий холм с бамбуковой рощей. Здесь Платина увидела идущий навстречу караван из трёх судов чуть крупнее, чем их лодка. Преодолевая встречное течение, гребцы на них мерно махали вёслами, помогая распущенным парусам.

Со второго кораблика их окликнули. Перегнувшись через борт, какой-то лысый мужик энергично махал рукой, привлекая к себе внимание.

— Снуф! — со смехом отозвался Умак, чуть повернув руль. — Какие боги принесли тебя в наши края?

— Почтенный Коичи заказал лучшие вина и соусы с юга! — отозвался собеседник. — Хочет везти в Сагаро! Ты когда вернёшься? Надо бы выпить и посидеть! А то давно не виделись!

— Нет, не получится! — с сожалением покачал головой Умак. — Меня долго не будет! Появился хороший заказ в Фумистори!

— Очень жаль! — кажется, совершенно искренне расстроился Снуф. — Придётся мне одному в Жасминовую клумбу идти! Как там Лёгкий Лепесток Персика поживает?! Помнишь, как мы с ней тогда развлекались?!

— Такое не скоро забудешь! — довольно рассмеялся собеседник, глядя на проплывавший мимо корабль. — Она всё также прекрасна, но теперь меньше муни не берёт!

— А чего так дорого?! — донёсся недоуменный и возмущённый голос собеседника.

— Так желающих много, Снуф! — во всю глотку проорал Умак. — Не каждая куртизанка так умеет!

Ответную реплику Ия уже не расслышала. Она не знала, можно ли считать подобное движение интенсивным, но разнообразные судёнышки на реке попадались довольно часто.

За очередным мысом кормщик, озабоченно посмотрев на начавшее клониться к горизонту солнце, вновь приказал гребцам взяться за вёсла.

— Я высажу вас у Криворотого Фуси, господин Таниго, — сообщил он пассажирам. — А сам поплыву дальше. У меня сегодня важная встреча в Фумистори.

— Делай как знаешь, — отмахнулся "чёрный археолог". — Только не вздумай обманывать.

— Об этом не беспокойтесь, господин, — заверил простолюдин. — Я хоть и простолюдин, но тоже дорожу своей жизнью и репутацией. Всё будет так, как мы договорились. Вы платите, я делаю.

— Хорошо, если так, — недоверчиво проворчал Накадзимо.

Уже вечерело, когда их судёнышко резко свернуло к зарослям камыша. За ними прятался крошечный затончик с мостками и привязанной к ним маленькой лодочкой.

Ловко спрыгнув на настил из бамбуковых стволов, Умак подождал, когда выберутся пассажиры, и повёл их по исчезавшей в кустах тропинке.

Метров через восемьдесят впереди показалась тянувшаяся в обе стороны невысокая, кирпичная ограда, густо покрытая вьющимися растениями.

Встав спиной к спутникам, провожатый повозился у широкой деревянной калитки из толстых, обитых металлическими полосами досок и почти бесшумно её распахнул.

— Проходите, господа.

Девушка окинула взглядом узкий, заросший травой дворик с явно хозяйственными постройками. Крышу одних покрывала полусгнившая солома или тростник, других — черепица, усыпанная сочными, зелёными пятнами мха. Но окна повсюду прикрывали тяжёлые дощатые щиты, а на дверях висели замки: как совсем ржавые, так и не очень.

Платина обратила внимание на узкие тропинки, почти терявшиеся в высокой траве.

По одной из них они прошли в страшно запущенный сад, и Ия догадалась, что это семейная часть усадьбы.

Почти идеально круглые заросли осоки с перекинутым через них каменным мостиком указывали на остатки водоёма — любимой местными богатеями детали внутреннего двора.

Напротив, в здании с широкой верандой, скорее всего, проживала хозяйка дома, а в перпендикулярно расположенным домах находились покои наложниц.

Окна жилых помещений и главного зала также были закрыты, но не досками, а связанными между собой тонкими стволиками бамбука.

Взбиравшиеся по стенам вездесущие вьющиеся растения придавали постройкам загадочный, таинственный вид.

Девушке показалось, что своими размерами этот главный зал лишь немного уступает тому, что стоял в усадьбе её приёмного отца.

Невольное воспоминание неожиданно вызвало чувство вины. Всё-таки если бы она не появилась в семье Бано Сабуро, начальник уезда Букасо до сих пор мог бы жить спокойно, наслаждаясь богатством, властью и почестями.

Несвоевременные мысли прервал звук удара. Платина вздрогнула, а "чёрные археологи" настороженно переглянулись. Но проводник спокойно шёл по тропинке, огибавшей центральное здание, не демонстрируя никаких признаков беспокойства.

Вскоре удар повторился. Передний двор усадьбы выглядел гораздо более обжитым. И трава росла не так густо, и окна в боковом здании белели новой бумагой. Из большой бамбуковой клетки доносилось недовольное кудахтанье, в загоне похрюкивал поросёнок.

Пожилой, кряжистый мужчина в застиранной куртке с хаканьем рубил толстые, корявые сучья. Заметив незваных гостей, он настороженно замер с воздетым над головой топором. Но при виде лодочника его заросшее клочковатой бородой лицо расплылось в широкой, перекошенной улыбке, когда один край рта остался почти неподвижен, а второй задрался вверх, морща щёку.

— Умак?! Неужто это ты?

— Как видишь, Фуси, — усмехнулся мужчина. — Вот привёл к тебе постояльцев. Господа благородные, щедрые и не болтливые.

— Здравствуйте, господа, — поклонился сторож и по совместительству содержатель бандитской гостиницы. — Только уж извините, надолго пустить не могу.

— Послезавтра мы уедем, — заверил его Накадзимо.

— Хорошо, если так, — чуть поклонился собеседник.

— Ну, я пойду, — заторопился Умак. — Меня люди ждут.

— Ступай, ступай, — кивнул Криворотый Фуси. — Мы тут теперь сами разберёмся.

И не дожидаясь, когда приятель скроется за углом здания главного зала, деловито поинтересовался:

— Так чего вам нужно, господа?

— Поесть, помыться и поспать, — лаконично обозначил свои пожелания главарь "чёрных археологов".

— У меня, конечно, не гостиница, господа, — усмехнулся сторож. — Но к рису могу предложить овощи, квашеную капусту и варёные яйца. Есть рыба. Могу пару кур пожарить. Но это уже дороже будет.

— Давай лучше кур, — распорядился дворянин. — И всё остальное, кроме рыбы.

— Пять муни, господин, — предупредил собеседник. — И ещё столько же за вино.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда едва не присвистнула от столь грабительских цен, но её самозваный жених остался невозмутим.

— Тащи! И про баню не забудь.

— Я смотрю с вами госпожа, — нерешительно пробормотал простолюдин.

— Это тебя не касается! — оборвал его Накадзимо. — Но гляди, чтобы горячей воды и для неё хватило.

— Конечно, конечно, — пару раз поклонился Фуси, предложив: — Может, вам бельишко постирать? Ночи тёплые, к утру всё высохнет.

— Не нужно, — отмахнулся предводитель "чёрных археологов".

— Ну тогда подождите немного, — попросил сторож. — Кур ещё ощипать надо, а баню истопить. Позвольте, я вам пока комнату покажу.

— Нам надо две! — безапелляционно заявил дворянин и так глянул на "невесту", что у той по спине пробежали мурашки.

— Найдём, господин, — заверил простолюдин.

Поднявшись на веранду, он дал лёгкого подзатыльника выглянувшему из двери парнишке лет двенадцати и, скрывшись в доме, вернулся со связкой из трёх длинных ключей.

— Пойдёмте, господа.

Вместе они прошли на задний двор усадьбы. Не рискнув ступать на каменный мостик, провожатый по узкой тропинке в высокой траве провёл их к зданию напротив главного зала.

Платина обратила внимание на то, что веранда здесь не такая грязная, как у других домов. Похоже, здесь иногда метут, а может, даже и моют.

Открыв замок, Фуси распахнул лёгкие створки, произнеся извиняющимся тоном:

— Вы уж простите, господа, но мебели нет. Зато матрасы и одеяла чистые. Солому только два дня как поменяли. Сухая, мягкая. Выспитесь не хуже, чем в гостинице.

Пройдя вслед за спутниками, Ия увидела просторную комнату с голыми, оклеенными выцветшей бумагой, стенами, где различались чуть более тёмные пятна, скорее всего, от висевших когда-то картин.

Покрытый изрядно облезлым лаком пол казался почти чистым, не считая тонкого, едва заметного слоя пыли. Явно сюда заходили далеко не каждый день.

Как и предупреждал гостеприимный содержатель бандитской "малины", в помещении не оказалось ничего, кроме четырёх пышных тюфяков.

— Нам нужна ещё одна комната, — сурово напомнил Накадзимо.

— Так вот же она! — с плохо скрытым удивлением ответил проводник, указав на дверь в противоположной стене.

Девушка подумала, что это, скорее всего, апартаменты супруги хозяина дома. В усадьбе её приёмного отца и господина Асано такие покои состояли из двух помещений: нечто вроде гостиной и спальни.

От размышлений её отвлёк требовательный взгляд самозваного жениха. Не понимая, чего тот хочет, Платина недоуменно вскинула брови.

Недовольно насупившись, предводитель "чёрных археологов" проворчал:

— Показывай, что там у тебя?

— Так пойдёмте, господин, — с готовностью сделал приглашающий жест Фуси и, не разуваясь, шагнул через порог.

В небольшую пустую комнату они вошли втроём. Здесь тоже имелся матрас с брошенным поверх одеялом. А вот подушка отсутствовала, как и в первом помещении.

— Вот видите, господин, — довольным тоном произнёс сторож усадьбы. — Места всем хватит. Тесниться не придётся.

И почтительно осведомился:

— Может, вам пока вина и закусок принести?

— Неси, — не раздумывая, согласился главный из постояльцев.

— Только, господин, я деньги вперёд беру, — почтительно, но твёрдо заявил простолюдин. — И никак иначе.

— Хорошо, — согласно кивнув, дворянин жестом предложил ему выйти, коротко бросив Ие: — Отдыхайте.

Дождавшись, когда за ними закроется дверь, девушка сняла с плеча котомку и уселась на недовольно зашуршавший тюфяк.

Желудок в очередной раз заурчал, обиженный столь наплевательским отношением к первоочередным потребностям организма.

Однако, несмотря на голод, думала девушка совсем о другом.

Поскольку Накадзимо ясно и недвусмысленно дал понять, что считает её своей женой, наплевав на все церемонии и обряды, то похоже, именно сегодня он и предъявит свои супружеские права.

Поморщившись, как от зубной боли, Ия в бессильной злобе стукнула кулаком по матрасу. Можно, конечно, попробовать отказаться, сославшись на недомогание, дурной сон или ещё на какую-нибудь муть. Вот только вряд ли какие-либо причины остановят решительного и брутального предводителя "чёрных археологов". Зря что ли он её спасал, "напрягая" соратников, заставляя их и себя мчаться за тридевять земель, загоняя лошадей, тратя время, деньги и силы?

Насколько девушка успела узнать своего самозваного жениха, тот ничего не делает бесплатно и вряд ли будет откладывать их первую брачную ночь. А в случае отказа может и силу применить. Мужу здесь отказывать не принято.

Саму близость она как-нибудь переживёт, почему-то пребывая в уверенности, что та вряд ли доставит хоть какое-то удовольствие, поскольку Платина испытывала к этому мужчине неприязнь, которую не могло заглушить даже чувство благодарности за своё спасение.

Но сейчас Ию больше заботили не свои переживания, а возможные последствия. Она же может банально "залететь". Вот только подобное развитие событий пришелицу из иного мира совсем не устраивало. У одной ещё остаётся возможность сбежать, а ребёнок накрепко привяжет её к этому месту и к этому мужчине.

Она не сомневалась в том, что при наличии столь развитой сферы секс-услуг, здесь имеются надёжные средства для предотвращения нежелательной беременности. Но у неё-то их нет!

Грустные размышления прервал короткий стук. Не дожидаясь разрешения, вошёл главарь "чёрных археологов", с ходу поинтересовашись:

— Вы говорили, что у вас есть серебро?

— Да, — подтвердила девушка, торопливо поднимаясь. — Я сейчас достану.

И вымученно улыбнулась.

— Только выйдите, пожалуйста.

"А вдруг останется?!" — обожгла беглую преступницу неожиданная мысль.

Но Накадзимо, коротко кивнув, скрылся за дверью.

Опасливо косясь на неё, Платина торопливо сунула кинжал под матрас, сняла куртку, стащила верхнюю рубаху. Висевшую под мышкой именную табличку спрятала под котомку.

Затем сняла пояс с серебром и, секунду подумав, тоже отправила его под тюфяк. Достала из-под грудной повязки слиток, вторую пайзу и быстро оделась, внимательно прислушиваясь к доносившемуся из-за стены неразборчивому бормотанию.

Затолкав узкий поясок с золотыми монетками под узелок с вещами, Ия деликатно постучала по лакированной дверной филёнке. Не дождавшись ответа, осторожно заглянула в соседнюю комнату. Но там никого не оказалось, поскольку "чёрные археологи" о чём-то оживлённо переговаривались на веранде.

Подойдя ближе, девушка поняла, что речь идёт о каком-то подземелье, где Зенчи настойчиво предлагал развести костёр, чтобы раскалить перегородившую проход каменную плиту.

— Потом обольём её водой с уксусом, и она треснет! — с азартом доказывал слуга.

Заметив спутницу, он настороженно замолчал.

Стоявший к ней спиной предводитель их компании резко обернулся. Платина замялась, не зная, стоит ли ей отдавать серебро при всех? Вдруг Накадзимо это не понравится? И что из того, что они приятели? Говорят же: дружба дружбой, а денежки врозь.

Видимо, поняв её затруднение, дворянин знаком предложил ей вернуться в комнату.

— Вот, — прошептала приёмная дочь бывшего начальника уезда, протягивая слиток.

— Это всё, что у вас есть? — досадливо поморщился самозваный жених.

— Всё, — заверила Ия, преданно глядя ему в глаза.

— Хорошо, — хмуро кивнул собеседник. — Отдыхайте. Ужин я вам принесу.

Вернувшись в свою комнату, девушка пристально огляделась. Верная недавно приобретённой привычке не складывать всё в одну корзину, она искала место, куда можно спрятать золото и именные таблички.

Однако мебель здесь отсутствовала, ни одну половицу не удалось даже пошевелить. Кое-где на стенах виднелись щели между лакированными деревянными панелями, но между ними не просунуть и мизинца. Потолок привычно отсутствовал.

Окно открывалось наружу, но ему мешал щит из связанных между собой бамбуковых стволиков, между которыми ярко било заходящее солнце, не встречая больше никакого препятствия, так как от когда-то прикрывавшей проём бумаги остались лишь клочья, прилипшие к деревянным планкам решётки.

Просунув между ними руку, Платина надавила на бамбук, не без труда отжав его сантиметров на десять от стенки.

Довольно хмыкнув, Ия метнулась к котомке, достала из-под неё мешочек с пайзой, что висел у неё под мышкой, положила туда вторую табличку и поясок с золотыми монетами. Нашла в вещах норигэ со швейными принадлежностями. Отрезала длинный кусок шёлковой нитки и привязала её к туго набитому кошелю.

Голоса за дверью вроде бы сделались оживлённее. Девушка бросилась к окну, нажала на бамбуковый щит, выбросила мешочек наружу в густую траву у самой стены дома и крепко привязала к планке оконной рамы.

Разглядеть тоненькую шёлковую ниточку на фоне облезлого дерева с торчащими во все стороны клочками бумаги получится разве что случайно.

Удовлетворённо хмыкнув, Платина подошла к разложенным на одеяле вещам и скомканному шёлковому платью.

Из того, что когда-то попало с ней в этот мир, осталась только зажигалка, связка ключей, шариковая ручка, маникюрный набор, кошелёк с мелочью и брелок в виде дельфинчика.

Паспорт и прочие бумаги она уничтожила, а всё это пусть остаётся. Даже если данные предметы кого-то заинтересуют, всегда можно сослаться на потерю памяти или назвать это подарками лавочника Шуфра.

Рассудив, что в этот раз ей вряд ли придётся расхаживать в мужской одежде, расправила платье и досадливо поморщилась. Выглядело оно так, как будто его кто-то долго и старательно жевал. Ходить в таком как-то не хотелось, но и выгладить было совершенно нечем.

В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, вошёл Накадзимо, держа в руке рисовый колобок.

— Вот поешьте. Хозяин этого места сказал, что рис и куры скоро будут готовы.

— Спасибо, — сглотнув слюну, поблагодарила Ия.

Несмотря на то, что она съела всё до последней крошки, желудок вновь обиженно заурчал, недовольный крошечным размером порции.

Пытаясь хоть как-то отвлечься, девушка вновь посмотрела на платье. Нет, это совершенно никуда не годится.

Платина беспомощно огляделась по сторонам. Может, попросить жену сторожа его погладить? Но умеет ли простолюдинка гладить шёлк? И как к этому отнесётся главарь "чёрных археологов"?

Ещё немного подумав, нашла в стене щель, воткнула туда метательный нож и повесила платье на его рукоятку, надеясь, что до их отъезда складки хоть немного расправятся.

Вспомнив про обещанную баню, Ия отложила в сторону нижнее бельё и, аккуратно завязав котомку, улеглась, положив её под голову вместо подушки.

Вновь нахлынули нехорошие, тревожные мысли. Пытаясь заглушить их, девушка принялась старательно вслушиваться в доносившиеся из соседней комнаты голоса.

На сей раз Таниго рассказывал, как какой-то их коллега по опасному бизнесу смог выбраться из пещеры с переломанными ногами.

На самом интересном месте, когда герой эпичной истории, сплетя из ниток одежды силок, сумел поймать крысу и собрался сожрать её сырой, заявился сторож усадьбы, сообщивший, что баня готова, но рис и кур надо ещё немного подождать.

Первыми мыться оправились Таниго и Зечни. Их предводитель постучал в комнату "невесты" и зашёл, не дожидаясь разрешения.

— Завтра мы идём в город. Вам что-нибудь нужно?

— Если можно, купите мне тёплую накидку, — подумав, попросила Платина. — И ещё одни туфли. Вы же хотите взять меня с собой в лес? Вот и путь будут запасные.

— Нет, — к немалому её удивлению отказался мужчина. — Всё это вы сами себе выберете.

— Так мы заедем в город? — удивилась Ия.

Воздев очи горе, собеседник сокрушённо покачал головой.

— До Тафайского леса путь неблизкий. По дороге будет ещё немало городов, и в каждом есть базар. Кажется, я поторопился, посчитав вас умной.

"И чего я такого сказала, чтобы меня сразу дурой обзывать?" — раздражённо подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда и, пожав плечами, криво усмехнулась:

— Тогда, может, передумаете меня в жёны брать?

— Но вы, по крайней мере, храбрая, — совершенно серьёзно обосновал свои матримониальные планы Накадзимо.

"Угу, — мысленно фыркнула девушка. — Слабоумие и отвага".

— У меня нет родителей, — неожиданно продолжил собеседник. — Они тоже умерли, но уже очень давно. Из всех близких родственников остался только дядя по отцу. Он живёт в Инуё в сорока ли от столицы. Я обязательно отвезу вас к нему, когда вернёмся. Старому господину Тароро Накадзимо уже шестьдесят четыре года, и он известен своей мудростью, а супруга его тётушка Укино-ли — очень добрая женщина. Для меня она как мать. Поэтому вы должны почитать их обоих.

— Хорошо, — покладисто согласилась Платина и не удержалась от вопроса: — Ваш дядя тоже искал старинные вещи?

— Да, — подтвердил предводитель "чёрных археологов". — Наш род занимается этим уже почти двести лет. Богатых сокровищ пока не нашли, но на скромную жизнь хватает. Не беспокойтесь, пока я жив, голодать вам не придётся, и обидеть вас я никому не дам. До зимы мы пробудем в таких местах, где власти не особенно обращают внимание на присланные из столицы рисунки, а потом всё забудется, и никто о вас больше не вспомнит.

"Кто-то мне уже говорил, — усмехнулась про себя Ия, — что никто не будет искать глупую девчонку. Да вот только ищут!"

— С той картой, что вы нашли, — казалось, мужчина говорил сам с собой, не обращая никакого внимания на реакцию собеседницы на свои слова, — искать подземелья будет гораздо легче. Может, найдётся и нечто такое, что заинтересует по-настоящему богатых любителей старины? Вам известно, что предметы древних собирают даже кое-кто из высшей аристократии?

— Откуда мне такое знать? — пожала плечами Платина.

— Ну, да, — согласно кивнул предводитель "чёрных археологов". — О таком не принято говорить среди простых дворян.

Подобное словосочетание показалось пришелице из иного мира настолько забавным, что она с трудом удержалась от улыбки.

— Вот почему люди, подобные нам, живут в основном в столице и возле неё, — наставительно произнёс Накадзимо. — В других местах очень трудно продать нашу добычу.

Ия понимающе кивнула с самым серьёзным видом.

— Но это всё мои дела, — неожиданно произнёс дворянин. — Мой долг защищать и обеспечивать всем необходимым нашу семью. Вам же придётся сделать наш дом красивым и уютным, родить и воспитать детей, привить им основы нравственности и добродетели. Хоть вы и молоды, надеюсь, у вас это получится.

— Но мне придётся нанять служанку, — осторожно заметила девушка. — Иначе нас просто не поймут.

— Разумеется, — величественно кивнул мужчина. — Дом у нас не так велик, и одной помощницы вам хватит.

— Расскажите мне о нём? — попросила Платина, пояснив, увидев удивлённо вскинутые брови: — Всё-таки мне там жить. Вот я и хочу понять, к чему готовиться?

Главарь "чёрных археологов" посмотрел на неё как-то подозрительно, но всё же решил удовлетворить любопытство будущей супруги и негромко заговорил подчёркнуто сухим, деловым тоном.

Судя по его подробному описанию, усадьба Накадзимо особо не отличалась от тех, в которых жили представители местного "среднего класса", вроде наставницы Ии — госпожи Эоро Андо, разве что без прудика и павильона, зато с беседкой и колодцем. Принимая во внимание столицу, где всё всегда и везде дороже, чем в провинции, приёмная дочь бывшего начальника уезда рассудила, что жилищные условия у самозваного жениха вполне себе подходящие.

Кажется, вспомнив дом, собеседник слегка расслабился, потому что голос его постепенно делался мягким и вроде бы даже мечтательным.

Его прервал негромкий стук в дверь.

— Хозяин сказал, что баня готова, и можно идти мыться! — не заходя в комнату, бодро доложил Зенчи.

— Ступайте с господином Таниго! — отмахнулся дворянин. — Я пойду попозже.

"Уж не со мной ли он идти собрался? — мысленно охнула девушка, весьма не довольная подобной перспективой. — Вот же-ж!"

Она думала, что их разговор продолжится, но мужчина неожиданно встал и вышел, не забыв кивнуть на прощание.

Платина откинулась спиной на стену и блаженно вытянула ноги. Всё-таки так долго, как аборигены, сидеть на пятках ей было ещё тяжело.

Она слышала, как ушли двое из "чёрных археологов", и ждала, что Накадзимо вновь зайдёт к ней. Но тот не появлялся, хотя из-за двери доносились шаги и шорохи.

Таниго и Зенчи вернулись так быстро, что Ия засомневалась, успели они себе хотя бы руки намочить?

Потом ушёл их главарь, причём в гордом одиночестве. Или здесь не принято, чтобы муж с женой ходили в баню парой, или он просто не торопился с предъявлением своих супружеских прав. Всё-таки не мальчик уже, гормоны из ушей не капают.

Беглая преступница облегчённо перевела дух. Воспользовавшись этим, желудок вновь настойчиво напомнил о себе. Один единственный рисовый колобок за весь день всё же слишком мало даже для такой хрупкой девушки как она.

— Нас вообще кормить будут?! — не в силах сдерживать благородного негодования, проворчала Платина себе под нос. — Тут первая брачная ночь намечается, а мне жрать охота, так что сил нет!

Однако в глубине души Ии зародилась робкая надежда на то, что самозваный жених отложит их близость ещё на какое-то время.

"Он же не может не понимать, что мне нужно к нему привыкнуть, — убеждала себя девушка. — Он, конечно, бесстыжий наглец, но не казёл, сообразит, что мне неудобно вот так сразу без свадьбы, без росписи, то есть без ритуала и церемоний. Это же считай любовники, а не муж с женой".

От подобных рассуждений настроение заметно улучшилось, и Платина даже не вздрогнула, когда, стукнув в дверь и традиционно не дожидаясь разрешения, к ней вошёл Накадзимо.

— Идёмте, я провожу вас, госпожа.

От подобного предложения вся её уверенность сразу улетучилась, а сердце тревожно ёкнуло.

Прижимая к груди свёрток с нижним бельём, Ия вышла из комнаты.

Таниго и Зенчи сумерничали, блаженно развалившись на тюфяках. Сильно пахло вином. На постеленной прямо на полу знакомой тряпочке стояла керамическая бутылка, три стакана и пустое блюдо, видимо, из-под рисовых колобков.

Закатное, багровое солнце растягивало тени, пряча их в высокой траве.

Когда они, обогнув дом, оказались на хозяйственном дворе, девушка бросила быстрый взгляд на окно своей комнаты, но не заметила ни свисавшей оттуда нитки, ни валявшегося у стены шёлкового мешочка.

В крайнем случае, если не получится втянуть его обратно, можно будет утром отлучиться якобы по нужде и забрать.

Узкая, протоптанная в густой траве тропинка привела к бревенчатому домику с двускатной черепичной крышей и притулившейся к стене, сложенной из камня трубой.

Поднявшись на низенькое крылечко, мужчина открыл тяжёлую дверь.

— Заходите, госпожа. А я здесь посижу, чтобы вам никто не мешал.

"Нет, он точно не казёл!" — с удовлетворением решила Платина, с трудом удержав рвущийся из груди вздох облегчения.

Низкое, просторное помещение мало чем отличалось от других бань, что она уже видела в этом мире. Вот только просторная, деревянная ванна оказалась пустой, вода в котле лишь тёплой, а не горячей, и не нашлось ни одной мочалки. Зато, пошарив на полках, Ия отыскала фарфоровую баночку с остатками мыла.

За узким, затянутым бумагой окном быстро таяли последние отблески вечерней зари. Тем не менее девушка не отказала себе в удовольствии вымыть голову, сама поливая на себя из ковша.

Мыло закончилось удивительно быстро, да и полотенцем она не озаботилась, поэтому вытиралась той тряпкой, под которой прятала волосы.

Несмотря на некоторые неудобства, Платина испытывала огромное удовольствие, натягивая чистое бельё на почти чистое тело.

Конечно, грязные вещички надо бы простирнуть. Но уже почти стемнело, и Ия отложила стирку на завтра. Всё равно придётся торчать в усадьбе, пока "чёрные археологи" не вернутся из города с повозкой.

Затянув пояс на курточке и прихватив грязное бельё, девушка вышла на крылечко.

Услышав тихий скрип дверных петель, сидевший на ступенях самозваный жених неторопливо поднялся.

— Надеюсь, я не заставила вас долго ждать, господин Накадзимо? — помня о местных правилах вежливости, сочла необходимым поинтересоваться девушка.

— Всё в порядке, — успокоил её собеседник. — Для женщины вы ещё быстро управились. Надеюсь, хозяин этого места уже принёс еду, иначе наше серебро я у него из глотки вырву.

Ия усмехнулась, ощутив в желудке сосущую пустоту. Судя по тону, с каким произнёс это выражение мужчина, оно имело отнюдь не образный характер.

Однако, когда они подошли к бывшим покоям хозяйки дома, стало ясно, что сторож полузаброшенной усадьбы всё же сохранит свои деньги. Умопомрачительный аромат жареной курицы шибал в нос, вызывая обильное слюноотделение.

Невольно заторопившись, девушка почти бегом влетела на веранду, но всё же нашла в себе силы остановиться у закрытой двери.

Ворвавшись первой, она рискует унизить Накадзимо в глазах приятелей.

Скрепя сердце, Платина терпеливо дождалась, когда главарь "чёрных археологов" подчёркнуто неторопливо пройдёт мимо, и пошла за ним, скромно потупив взор.

На полу комнаты стояли два переносных столика. На одном красовались блюда с жареными курами, на втором теснились мисочки с разнообразными яствами и пара больших глиняных бутылей.

— Если бы вы ещё немного задержались, господин, — довольно засмеялся Зенчи. — Я бы не выдержал и начал есть без вас!

— Кто бы тебе позволил, бездельник! — усмехнулся Таниго.

Не обращая внимание на их шутливую пикировку, предводитель приказал:

— Идите к себе, госпожа.

— Но я тоже есть хочу, — не выдержав, напомнила Ия.

— Я сейчас вам принесу! — не терпящим возражения тоном велел мужчина.

Недовольно насупившись, девушка, громко топая ногами, пересекла бывшую гостиную и скрылась в своей комнате. Захлопнув за собой, дверь она в раздражении швырнула в угол грязное бельё, плюхнулась на матрас и, скрестив руки на груди, уселась, прислонившись спиной к стене.

По ушам ударил дружный смех "чёрных археологов", быстро затихший после нескольких слов их предводителя.

— Они ещё и ржут! — процедила Платина сквозь стиснутые зубы.

Хорошо, что долго возмущаться ей не пришлось. Предупреждающе стукнув в дверь, вошёл самозваный жених с переносным столиком.

Ия встрепенулась.

— Кушайте, госпожа, — пригласил он, не преминув попенять: — Что же вы такая нетерпеливая? Неужели я бы вас без ужина оставил?

— Простите, господин Накадзимо, — бодро вскочив, поклонилась Ия. — Это всё из-за голода. Есть очень хочется, вот и не сдержалась. Извините.

— Понимаю, госпожа, — к её немалому удивлению снисходительно кивнул собеседник. — Самому не раз приходилось голодать. Но это не значит, что вы можете вести себя столь вызывающе. Впредь будьте скромнее. Разве вы не знаете, что долг женщины в терпении?

— Знаю, господин Накадзимо, — подтвердила девушка, невольно глотая слюну.

— Кушайте, — доброжелательно повторил мужчина и не удержался от очередного нравоучения: — И запомните: я не хочу, чтобы у окружающих был повод смеяться над моей женой.

— Я вас поняла, — заверила Платина, с нетерпением ожидая, когда же можно будет приступить к еде. — Такого больше не повторится.

— Надеюсь на это, — кивнув, самозваный жених покинул комнату.

И хотя Ия рассчитывала, что он составит ей компанию, уход Накадзимо стал для девушки приятным сюрпризом.

"Одной даже лучше", — мысленно поблагодарила его приёмная дочь бывшего начальника уезда, опускаясь на матрас и хватаясь за выщербленную деревянную ложку.

В одной миске был рис, в другой прямо на тушёных овощах лежала куриная ножка. Кроме того, на столике нашлись: фарфоровая чарочка с вином и большая чашка с чаем, заботливо прикрытая крышечкой.

Девушку не могло не радовать подобное внимание к себе, и она почувствовала, как неприязнь к главарю "чёрных археологов" начинает понемногу убывать. Нет, он явно не казёл. Ну, а то, что у него в голове свои "тараканы", так у кого их нет? Возможно, жизнь с ним будет не такой уж и плохой?

Давно пришелица из иного мира не ела с такой жадностью и удовольствием. Приняв рюмочку для ещё большего аппетита, "задобрила" желудок гарниром, чередуя пресный, но сытный рис с тушёными овощами, щедро сдобренными жгучими пряностями. И только тогда, когда чувство голода слегка притупилось, и еда вновь обрела вкус, взялась за куриную ножку, покрытую опалившей рот хрустящей корочкой.

Платина даже глаза закрыла от наслаждения. Жена хозяина притона готовила совсем неплохо. Настроение Ии улучшалось, и будущее уже не казалось таким тусклым и безрадостным, как пара часов назад.

Погрузившись в карнавал вкусовых ощущений, девушка даже не заметила, как от куриной ножки остались только две тщательно обглоданные косточки.

Утробно рыгнув, приёмная дочь бывшего начальника уезда деликатно прикрыла рот ладошкой.

Отложив в сторону служившую полотенцем мокрую тряпку, тщательно вытерла руки и посмотрела на столик, решая: стоит ли его вынести или пусть здесь постоит?

Судя по доносившимся из соседней комнаты голосам, праздничный ужин был в самом разгаре. Рассудив, что не стоит лишний раз "рисоваться" перед пьяными мужиками, отнесла столик в угол и улеглась на матрас, положив под голову котомку.

Платина понемногу расслабилась, убеждая себя в том, что самозваный жених не очень-то торопится с первой брачной ночью, и мысленно благодарила его за это. Нет, этот человек не так плох, как ей казалось поначалу. Ну, а то, что он не особо привлекает её как мужчина, придётся как-нибудь пережить. Тем более, что особого выбора у неё всё равно нет.

От приятной тяжести в желудке веки начали наливаться свинцом, мысли в голове ворочались всё медленнее, понемногу погружая сознание в спокойный, благодатный сон.

Чуть слышный скрип дверных петель заставил её вздрогнуть. Глаза уже давно привыкли к темноте, и она сразу узнала в незваном госте предводителя "чёрных археологов". Моментально проснувшись, Ия тут же ощутила исходящую от него угрозу и торопливо села, поджав под себя колени и машинально одёрнула курточку.

Мужчина опустился на корточки так, что их лица оказались примерно на одном уровне. Толком не различая в сумерках черты его лица, девушка буквально кожей ощутила острый, пристальный взгляд. Не такой давящий, как у господина Асано, но всё равно очень недоброжелательный.

Почему-то показалось, что перед ней совсем не тот человек, которого она знала раньше, а кто-то гораздо более опасный и совершенно непредсказуемый. У беглой преступницы неприятно засосало под ложечкой от плохого предчувствия.

— Я предупреждал, что не потерплю между нами лжи, — медленно проговорил Накадзимо, и в голосе его ясно слышался рокот приближавшейся лавины. — Говорил, чтобы вы не смели мне врать?

— Так я вас и не обманывала, — растерянно пробормотала Платина, лихорадочно гадая, чего же такого ему удалось о ней узнать?

Не сильная, но хлёсткая звонкая пощёчина заставила голову Ии резко мотнуться в сторону. Горло перехватил спазм не столько от боли, сколько от неожиданности, обиды и растерянности.

— Женская ложь разрушает семейную гармонию, — назидательно произнёс собеседник и, прежде чем она успела что-то сказать, ударил приёмную дочь бывшего начальника уезда раскрытой ладонью по второй щеке, заставив откинуться в другую сторону. — Я желаю, чтобы моих детей воспитывала добродетельная мать с высокими моральными принципами, иначе они тоже вырастут никчёмными обманщиками, опозорив многие поколения своих почтенных предков.

— Да в чём я вам соврала?! — наконец смогла выдохнуть девушка, вжимаясь спиной в покрывавшие стену деревянные панели.

— Так вы не знаете?! — рявкнул мужчина, а когда Платина энергично замотала головой, крепко схватил её за куртку на груди и, рванув на себя, обдал лицо жуткой смесью винного перегара, мяты и специй. — Подлая лгунья! Кто уверял, что у неё нет денег, а сама спрятала от своего мужа серебро?! Не вы?

Ия машинально посмотрела вниз на набитый соломой тюфяк и всё поняла. Пока она ходила в баню, кто-то рылся в её постели и нашёл пояс с зашитыми слитками. Вот теперь до беглой преступницы дошёл весь масштаб катастрофы. Ошеломлённая случившимся и очевидностью обвинений, против которых просто нечего возразить, девушка окончательно растерялась. Презрительно фыркнув, самозваный жених отшвырнул её от себя с такой силой, что Платина больно ударилась затылком об стену.

— Как теперь вам верить?! В чём ещё вы меня обманули? Что из ваших слов правда, а что нет?

— А как мне верить вам? — в отчаянии зло выкрикнула пришелица из иного мира, не собираясь уступать, и голос её сорвался на истерический визг: — Вы то унижаете меня, стараетесь поскорее избавиться, то собираетесь жениться! Вдруг завтра вы снова передумаете и бросите меня одну?! И что делать? В проститутки идти, куда вы меня всё время отправляли?! Вот и не сказала про серебро, чтобы совсем без денег не остаться!

— Вы не исполнили мой приказ, потому что не верите мне? — вроде бы понимающе кивнул Накадзимо, тут же напомнив: — Но я же спас вас, бросив все свои дела. И ещё в Кафусё на пристани сказал, что возьму вас в жёны.

— Мало ли кто чего говорил, — с трудом сдерживая рыдание, пробормотала Ия, безуспешно пытаясь расправить куртку.

— Так вы считаете меня лжецом? — недоверчиво, словно проверяя, не ослышался ли, переспросил собеседник. — Для вас моё слово, слово дворянина, ничего не значит?

— Нет! — испуганно пискнула девушка. — То есть да! То есть я не знаю...

И взмолилась, окончательно впадая в панику:

— Уйдите! Уйдите, пожалуйста! Оставьте меня одну!

— Благородная жена не должна ставить под сомнение слова мужа, — задумчиво проговорил Накадзимо, не обращая внимание на её истерику. — Похоже, вы меня не обманывали, когда говорили, что выросли в семье лавочника. Вот почему у вас такие низкие моральные качества и нет никакого понятия о добродетели.

— Так не женитесь на мне! — дрожа всем телом, выкрикнула Платина. — Раз уж я вас недостойна!

— Я уже объявил вас своей женой, — наставительно напомнил главарь "чёрных археологов". — И если вы ещё не поняли, то повторю в последний раз. Я дворянин и отвечаю за каждое своё слово. Как мужчина и глава семьи, я принимаю на себя ответственность за вас. Для того, чтобы стать достойной супругой благородного мужа вам не хватает прежде всего послушания, а это главная добродетель любой женщины. Придётся преподать вам необходимый урок и напомнить о долге перед мужем.

Поднявшись на ноги, он неторопливо снял халат, аккуратно положив его на пол, стащил с плеч верхнюю рубаху, разулся и ступил на тюфяк, заставив Ию отползти.

Мгновенно сообразив: чему и как её собрались учить, она окрысилась, вжимаясь в стену.

— Не хочу!

От последовавшей за этим пощёчины у неё аж искры из глаз посыпались, а в голове словно взорвалась бомба.

— Когда вы поймёте, что ваше желание ничего не значит?! — очевидно теряя терпение, во весь голос рявкнул Накадзимо, популярно объяснив правила супружеской жизни аборигенов. — Вы служите мне, а я забочусь о вас! Так положено в семье, и вы будете счастливы только тогда, когда поймёте это. А я помогу.

Метнувшись к девушке, он схватил её за плечи, повалил на матрас и подмял под себя, возя руками по телу.

Заорав во всю глотку, та попыталась вырваться из-под него, извиваясь как перерубленный надвое червяк.

Откинувшись, насильник уселся ей на ноги и, окончательно рассвирепев, принялся хлестать жертву по щекам, выкрикивая при каждом ударе:

— Замолчи! Замолчи! Замолчи!

Ощутив во рту солёный привкус крови из разбитой губы, Ия попыталась схватить мужчину за руку. Но тот легко вырвался, вцепился всей пятернёй ей в волосы и рванул так, что из глаз брызнули слёзы, и девушка задохнулась от боли, подавившись криком.

— Ещё не поняли, что ваш долг повиноваться мне во всём? — змеиным шипением прошелестел ей прямо в ухо Накадзимо.

В душе девушки бушевал ураган из ужаса, ярости, боли и разочарования. И этот её спаситель оказался казлом!

Ощерившись, она попыталась вцепиться ему в лицо, норовя попасть растопыренным пальцем в глаз.

Подействовало, но отпустив волосы жертвы, главарь "чёрных археологов" ударил её кулаком в живот, попав прямо на вдохе и сбивая дыхание.

Пока Платина беспомощно разевала рот, пытаясь втянуть в горящие лёгкие живительный воздух, насильник развязал на ней пояс, распахнул куртку, задрал до подмышек обе рубахи и принялся деловито стаскивать с Ии штаны.

Когда он отбросил их в сторону, девушка, всё ещё задыхаясь, попробовала ударить его ногой по голове. Однако мужчина легко перехватил её и прижал коленом.

Не на шутку распалившись, Накадзимо просто порвал на беглой преступнице нижнее бельё и, раздвинув ей ноги, стал устраиваться поудобнее.

В воспалённом, переполненном эмоциями сознании пришелицы из иного мира вдруг всплыла сцена из какого-то старого фильма, и она, собрав остатки сил, попыталась ударить его ладонями по ушам. Но промахнулась, угодив по виску и свежевыбритой щеке, лишь слегка её оцарапав.

Вскрикнув, мужчина отпрянул, но тут же схватил её за шею и начинал душить, цедя сквозь стиснутые зубы:

— Не сметь! Не сметь поднимать на меня руку! Если уж вас раньше никто не учил, так теперь узнаете, как должна себя вести жена благородного мужа!

Задыхаясь, Платина безуспешно пыталась оторвать от своего перехваченного горла его крепкие, как железные скобы, пальцы.

Сердце бешено колотилось, норовя вырваться из грудной клетки, лёгкие жгло огнём, перед глазами завертелись огненные круги.

Видимо, почувствовав, что она вот-вот потеряет сознание, главарь "чёрных археологов" чуть ослабил хватку, позволив ей вдохнуть.

Вот тут-то всё и случилось. Больно, унизительно и как-то по особенному грязно. Ию словно с головой окунули в дерьмо. Опираясь затылком в матрас, она попыталась выгнуться дугой и заорала, вложив в крик всю свою бессильную ярость:

— Ненавижу!

Даже не сообразив, что выкрикнуло это слово по-русски.

Продолжая двигать бёдрами, насильник задрал ей рубахи на голову, заставив вытянуть руки, и, скомкав ткань, затолкал её в рот жертвы.

Даже угодив в рабство, девушка не чувствовала себя настолько опозоренной и раздавленной. Тогда она, по крайней мере, изначально не ждала от тех людей ничего хорошего. Но Накадзимо же её спас. Вот только лишь затем, чтобы сделать своей игрушкой. Точно также, как в своё время поступил и Хваро.

Мужчина мял и терзал её тело, кажется, специально стараясь причинить боль.

"Всё пройдёт, всё пройдёт, — как молитву бормотала про себя Платина, стараясь отделить сознание от происходящего с ней. — Даже это когда-нибудь кончится. Я дождусь".

Шумно выдохнув, главарь "чёрных археологов" мешком повалился на Ию, дёрнулся ещё пару раз и отвалился на сторону, наконец-то убрав руку с её шеи.

Она натянула рубаху, вытерла рот и без единой мысли в голове повернулась на бок, сунув руку под тюфяк, где спрятала кинжал.

— Вы и в самом деле хотите меня убить? — рассмеялся насильник.

Разумеется, никакого оружия девушка так и не нашла и смогла только тихо огрызнуться, изо всех сил сдерживая рвущееся из груди рыдание.

— А не должна?!

— Я ваш муж, — назидательно, с противной снисходительностью, причинявшей ей дополнительные страдания, заявил Накадзимо. — И имею полное право на ваше тело.

— А моё согласие не требуется? — в голос зарыдала Платина.

— Нет, — решительно ответил мужчина, но, несколько секунд спустя, всё же счёл нужным обосновать своё решение, видимо, всерьёз считая себя строгим, но справедливым наставником: — В благородной семье долг женщины — служить, а долг мужчины — защищать. Разве я вас не спас?

— Только затем, чтобы изнасиловать?!

— Не кричите! — резко одёрнув её, собеседник вновь принялся терпеливо объяснять: — В том, что всё случилось именно так, виноваты только вы сами. Обман мужа непростителен сам по себе, но вы ещё и отказали мне в том, на что я имею полное право, проявив непокорность. А это непростительно. Вот и пришлось преподать урок, указав вам на то место, которое вы должны занимать в нашей семье. Надеюсь, в следующий раз всё будет по-другому, и мы вместе познаем высшее из чувств: любовь, разделённую на супружеском ложе.

— Любовь?! — не веря своим ушам, переспросила Ия.

— Да, — нимало не смутившись, подтвердил главарь "чёрных археологов". — Нужно лишь принять своё предназначение. Тогда ваша жизнь станет по-настоящему счастливой, и я вам в этом помогу.

— Вы уже помогли! — заливаясь слезами, выдохнула девушка и закусила губу.

— Надеюсь, это был первый и последний такой урок, — наставительно произнёс насильник и сурово приказал: — Помолчите, я хочу спать. Вы меня утомили.

Повернувшись к нему спиной, жертва тихо заплакала.

— Как-то прохладно стало, — вдруг проворчал мужчина, садясь на матрасе. — Разве этот прохвост не дал вам одеяло?

Платина молчала.

— Вы должны отвечать, когда я спрашиваю! — в голосе Накадзимо вновь послышалась угроза.

— Вон оно, — не оборачиваясь, буркнула Ия, ткнув пальцем в темноту.

— Где? — недовольно проворчал собеседник, поднимаясь на ноги. — Ага, вижу.

Вернувшись, он заботливо прикрыл девушку, пробормотав:

— А то вы можете заболеть.

И улёгся рядом, сложив руки на груди.

"У меня же есть ещё один нож! — внезапно вспомнила Платина. — Я на него платье повесила. Он, конечно, маленький, но глотку ему перерезать хватит, особенно если воткнуть куда-нибудь за ухо".

Ия представила, как вонзает в шею насильника метательный кинжал, и у неё дух захватило от восторга, а зубы оскалились в злобной гримасе.

Терпеливо дождавшись, когда дыхание мужчины станет глубоким и размеренным, она тихонечко встала, ногами вперёд сползла с тюфяка, но, сделав пару шагов на цыпочках, замерла, услышав за спиной шорох соломы в матрасе.

— Вы куда? — голос главаря "чёрных археологов" звучал так, словно тот и не засыпал.

— По нужде, — буркнула девушка, с тоской глядя на висевшее в нескольких шагах платье и отчётливо понимая, что с бодрствующим Накадзимо ей никак не справиться.

— Не стоит вам выходить, госпожа, — заявил тот не терпящим возражения тоном. — Возьмите миску на столе. Зенчи завтра помоет.

Пришелица из иного мира давно ничему не удивлялась, но не переставала удивляться причудливому смешению в местных нравах изысканной вычурности и кондовой, самой что ни на есть первостатейной простоты. Гадить в посуду, из которой только что ели?!

Однако приказ прозвучал ясно и недвусмысленно. Пришлось иди в угол, брать плошку и напрягаться.

Вернувшись на своё место, Платина отвернулась к стене, со страхом и отвращением ожидая прикосновения мужчины. Но тот повёл себя совсем не так, как Хваро, и не притронулся к ней, по-прежнему лёжа на спине и размеренно дыша.

Ия не знала: спит он или нет, но сама так и не смогла заснуть. Кроме физической боли, Ия испытывала сильнейшие моральные страдания, мучаясь от унижения и предательства одновременно, с садистским удовольствием изобретая всё новые и новые способы убийства насильника. Но делать это прямо здесь и сейчас уже не собиралась. Нет, приёмная дочь бывшего начальника уезда не станет платить своей жизнью за его смерть, признавая очевидную аксиому о том, что месть — это блюдо, которое подают только и исключительно холодным.

Однако, что делать, если она вдруг забеременеет от этого казла, девушка ещё не решила.

Сумрак в комнате уже начал понемногу рассеиваться, когда Ия впала в полудрёмное забытьё, из которого её вырвал болезненный тычок в бок и недовольный голос:

— Встаньте и помогите мне одеться.

С трудом подняв тяжеленные, налитые свинцом веки, она увидела возвышавшегося над собой мужчину.

С кряхтением усевшись на матрасе и морщась от боли во всём теле, Платина недовольно проворчала:

— А самому никак?

— Вам нужен ещё один урок? — печально вздохнув, главарь "чёрных археологов" взялся за завязки подштанников.

— Нет, нет! — бодро вскочив, заверила Ия, мельком подумав, что у местных мужиков, очевидно, есть какой-то пунктик, о том что одеваться нужно непременно с помощью жены или любовницы. Возможно, этим они подчёркивают свою власть над ней? Ладно, путь наслаждается триумфом. — Ничего мне не нужно.

— Впредь, обращаясь ко мне, не забывайте добавлять "господин", — всё с той же жуткой доброжелательностью велел собеседник.

— Непременно, господин, — давя рвущееся наружу возмущение, заверила девушка, поднимая с пола его халат.

Полностью облачившись и дождавшись, когда Платина, опустившись на колени, поможет ему обуться, Накадзимо разразился короткой речью:

— Я прикажу хозяину принести вам завтрак. Мы с господином Таниго задерживаться не будем и пойдём в город прямо сейчас. До нашего прихода у вас будет время привести себя в порядок, подумать о своём поведении и о том, как вы собираетесь жить дальше? Надеюсь, у вас хватит ума не наделать глупостей? Без меня вы всё равно пропадёте. Помните, что вас ищут. И если найдут, то отправят на каторгу или в солдатский бордель где-нибудь на дальней границе. Те, в чьей власти вы там окажетесь, не будут так добры и снисходительны как я. Вы хоть это понимаете?

— Да, господин, — смиренно поклонилась Ия, всё ещё щеголяя без штанов.

Задумчиво кивнув, мужчина направился к двери, но, взявшись за ручку, обернулся и вновь посмотрел на девушку.

— Мне бы хотелось, чтобы наша следующая ночь прошла по-другому. Я не желаю снова наказывать вас, но если вы не усвоили урок, мне придётся это сделать. Предки и Вечное небо учат нас, что муж отвечает за добродетель и моральные качества своей жены.

— Да, господин, — кланяясь, повторила Платина холодным, безжизненным голосом.

Едва он вышел, Ия подняла тюфяк, окончательно убеждаясь, что под ним нет ни пояса с серебром, ни кинжала.

"Кто же их забрал? — в бессилии опускаясь на шуршащий соломой матрас, подумала она. — Наверное, Зенчи. Таниго — всё-таки дворянин, ему не к лицу по чужим постелям шарить. Да какая теперь разница? Рано или поздно Накадзимо обязательно нашёл бы пояс. Не на мне, так где-нибудь в другом месте. Надо было его сразу отдать, а пайзы выкинуть. Оставила бы одно золото. Оно меньше места занимает и спрятать легче. Может, если бы он слитки получил, то и насиловать не стал бы?"

Пришелица из иного мира криво усмехнулась наивным надеждам, кстати вспомнив бессмертную фразу из классического фильма: "А вот это вряд ли".

Из соседней комнаты донеслось невнятное бормотание, противное хихиканье и резкий окрик главаря "чёрных археологов".

"А вдруг и золото нашли?" — внезапно подумала девушка, метнувшись к окну и с облегчением понимая, что тот, кто проводил здесь обыск, не обратил внимание на привязанную к деревянной решётке шёлковую нить.

Значит, ни поясок с монетами, ни именные таблички так и не отыскали. Чтобы окончательно прояснить ситуацию, Платина развязала котомку. Похоже, тут тоже кто-то копался, но, видимо, эти вещи не произвели на него особого впечатления, потому что Накадзимо о них даже не упомянул. Взяв зеркальце, с ужасом посмотрела на своё отражение. Растрёпанные, торчавшие во все стороны волосы, красные, опухшие от слёз глаза с нездоровым блеском, разбитая губа с уже подсохшей корочкой на ранке, синяки на щеках и на шее.

Издав нечто среднее между рычанием и скулёжем, Ия поспешно натянула чистое нижнее бельё. Намотав грудную повязку, девушка продолжила одеваться, напряжённо размышляя над тем, что же делать дальше?

Платина по-прежнему страстно желала отомстить своему насильнику, считая смерть единственным справедливым наказанием за содеянное.

Однако то, что сегодня они с Зенчи остаются в усадьбе, можно сказать, только вдвоём, внушает робкую надежду на побег. Здешний сторож вряд ли будет вмешиваться в дела постояльцев, а рядом большой город, до которого можно добраться пешком или на той маленькой лодочке, что привязана у мостков.

Машинально оправив подол платья, вновь взялась за зеркальце и расчёску, с трудом раздирая спутавшиеся патлы, не жалея волос и время от времени шипя от боли. Пока руки приводили в относительный порядок причёску, мозг продолжал усиленно работать.

Чем больше народа, тем легче затеряться. В городе она продаст пару золотых монет хоть за пятьдесят, хоть за тридцать муни, переоденется молодым купцом и отправится в порт Хайсанаго или даже в Даяснору. Всё равно Хваро появится там только осенью. И тогда останется найти какого-нибудь капитана из Заморской державы, узнать всё, что только можно, об Академии, а дальше действовать по обстановке.

Если бы Ия по-прежнему спокойно жила в Кафусё, то ни за что не решилась бы на подобную авантюру с мизерным шансом на успех. Но жизнь или тот сверхъестественный сумасшедший игрок вновь поставили её перед тяжёлым выбором между плохим и плохим: либо стать, по сути дела, бессловесной рабой старого, хромого, жестокого мудака с садистскими наклонностями или отправиться за манящим отблеском далёкой звезды в неизвестно существующую ли вообще Академию? Где, возможно, её никто и не ждёт.

Весь жизненный опыт и здравый смысл девушки бурно и аргументированно возражали против данного предприятия. Но злобная ярость от недавно перенесённого унижения начисто отметала любые здравые рассуждения. Тем более, что ей уже нечего терять, кроме жизни. Так что уж лучше рискнуть и погибнуть в попытке спастись от этого кошмара, чем влачить жалкое существование, медленно загибаясь, и до конца своих дней жалеть об упущенной возможности.

Жить с мучителем, сдабривающим свои издевательства пустыми нравоучительными сентенциями, Платина не собиралась. А уж если сбежать не получится, она попадётся и сможет выжить после этого, то обязательно непременно убьёт их всех! И Накадзимо, и лжебрата Таниго, и Зенчи, которому по великой глупости своей спасла жизнь, и даже Кена с Сенто!

Мрачные мысли прервал стук в дверь. Поскольку никто не вошёл, она поняла, что это слуга, но всё же спросила, как положено:

— Кто там?

— Это я, госпожа, — послышался знакомый голос простолюдина.

— Чего тебе?

Заглянувший в комнату Зенчи сообщил с с заискивающей улыбкой:

— Хозяин кашу принёс и чай. Вы кушать будете?

— Попозже, — буркнула Ия, чувствуя, как щёки и шея полыхают краской стыда и досады. Они же наверняка слышали, что здесь происходило, и знают, какие уроки преподал своей несговорчивой невесте их бравый предводитель.

Стремясь поскорее избавиться от свидетеля своего позора, она торопливо пояснила:

— Сначала я схожу умоюсь, а ты пока здесь приберёшься.

Девушка кивнула на столик и стоявшую в самом углу пахучую миску.

— Нет, госпожа, — неожиданно возразил собеседник. — Господин приказал никуда вас одну не отпускать.

— Ну, если сам господин приказал... — криво усмехнулась Платина, уже не удивляясь подобной предусмотрительности своего заботливого насильника. — Тогда, конечно. Пойдём вместе.

Поклонившись, слуга отступил в сторону, явно предлагая ей идти первой.

В соседнем помещении, служившем когда-то гостиной хозяйке дома, царил образцовый порядок. Пол хоть и не блистал чистотой, но на нём нигде ничего не валялось. На расстеленных у стен тюфяках лежали ровно расправленные одеяла. В углу стоял ещё один переносной столик с горой грязной посуды и большая корзина.

Поднимавшееся солнце ещё не успело высушить росу на траве, и штаны приёмной дочери бывшего начальника уезда промокли почти до колен.

— Где здесь уборная, Зенчи? — поинтересовалась Ия, когда они, огибая здание, направились на хозяйственный двор.

— Везде, госпожа! — хохотнул простолюдин.

— Это как? — слегка удивилась девушка.

— Там пол провалился, госпожа, — охотно объяснил слуга. — А ремонтировать этому бездельнику лень. Вот и гадит где попало. Хорошо ещё, тут места много, а народу мало.

— Тогда постой здесь, — попросила Платина. — Я хоть за угол зайду.

Собеседник замялся, потупив взор.

Ия мысленно возмутилась: "Мне что, прямо перед тобой садиться, извращенец позорный?" Но вслух предложила:

— Давай, я буду всё время разговаривать, чтобы ты знал, что я никуда не ушла.

— Ладно, — с явной неохотой согласился Зенчи, предупредив: — Только вы уж не молчите, госпожа, Не то неудобно получится.

— Не буду, — заверила та, тут же поинтересовавшись: — Господин Сенто и Кен нас в Гифу ждут?

— Да, госпожа, — подтвердил мужчина.

— Сколько до него нам добираться придётся?

— Дня три, если от Фумистори.

— Они там в гостинице поселились?

— Нет, госпожа. Дорого слишком. Комнату сняли. Когда господин решил за вами ехать, мы и фургон, и мула продали. А без них чего в гостинице жить?

— Так вот ещё почему господин хочет фургон покупать.

— Конечно, госпожа. При нашем занятии без него никак.

— А они не сказали, когда вернутся из города?

— Так вечером, госпожа. Ну, вы закончили там?

— Подожди штаны завяжу. Ну вот, теперь всё.

Проходя мимо окна своей комнаты, девушка с облегчением убедилась, что, если не присматриваться, шёлковая нитка не бросается в глаза на фоне оштукатуренной стены с облезлой побелкой.

Надо отдать должное спутнику, в баню он с ней не пошёл, расположившись на крылечке.

Вода в котле совсем остыла, и её едва хватило, чтобы ополоснуться и простирнуть грязное бельё.

Покончив с делами, Платина внимательно осмотрела помещение, надеясь отыскать что-нибудь полезное для предстоящего побега. К сожалению, здесь не оказалось ничего, кроме верёвки, пустой баночки из-под мыла и сломанной ручки от ковша. Её-то Ия и прихватила с собой. Уж очень ей приглянулся остро торчавший конец. Сунув палку за пазуху, девушка вышла на крыльцо, где слуга дремал, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги в мокрых по колено штанах и верёвочных сандалиях.

Когда они вернулись, простолюдин споро убрался в её комнате. Подмёл пол неизвестно откуда взявшимся веником, вынес всю грязную посуду и принёс на столике миску с холодной кашей.

— Кушайте, госпожа, а я за чаем схожу.

— Иди, — кивнула Платина, усаживаясь на матрас.

Подождав немного, она заглянула в соседнюю комнату и беззвучно выругалась. Уходя, Зенчи не забыл прикрыть входную дверь. В узкую щель между створками ясно виднелась металлическая дужка висячего замка. Кажется, сбежать будет не так просто, как она надеялась. Тем не менее стоит попробовать.

Возвратившись к себе, в очередной раз осмотрела окно. Чутко прислушиваясь, подёргала бамбуковый щит. Не то чтобы тот прочно держался. Вот только бесшумно его выставить не получится. Лучше перерезать связывавшие его верёвки и вытаскивать бамбучины по одной.

Накадзимо ошибался, полагая, что у неё нет больше оружия. Остался ещё метательный нож. Он хоть и маленький, но острый.

Метнувшись к платью, Ия вытащила нож из щели между панелями, воткнув вместо него обломанную рукоятку ковша, предварительно ещё немного заострив конец. Стружку собрала и выкинула в окно.

Она доедала безвкусную кашу, когда услышала негромкий металлический лязг. Потом в комнату постучали.

— Это ты, Зенчи? — на всякий случай спросила девушка, вытирая рот замурзанным платочком.

— Я госпожа, — откликнулся слуга.

— Заходи, — разрешила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Простолюдин вошёл, бережно неся закопчённый бронзовый чайник с обмотанной тряпьём ручкой и чашечку со щепоткой сушёных листочков.

— Пейте, госпожа. Чай у этого мошенника хороший.

Кивнув, Платина вдруг мысленно спросила себя: "А что он будет делать сегодня весь день?" И сама же ответила: "Скорее всего, спать. Потому что здесь просто больше нечем заняться".

Когда мужчина постучался во второй раз, Ия, уже лёжа на тюфяке сонным голосом поинтересовалась, чего ему ещё надо?

— Так чайник забрать, госпожа, — объяснил слуга, не решаясь, однако, зайти в комнату без разрешения.

— Оставь пока здесь, — велела девушка. — Вдруг мне ещё пить захочется?

— Слушаюсь, госпожа, — не стал спорить собеседник.

Несмотря на то, что Платина провела почти бессонную ночь, спать ей совсем не хотелось.

Взвинченный разум лихорадочно перебирал разнообразные варианты побега. Самый простой вариант, как правило, самый верный. Здесь довольно тихо, и если начать возиться с закрывавшим окно бамбуковым щитом, приставленный её сторожить Зенчи наверняка услышит подозрительный шум и захочет узнать, что тут происходит? А если спокойно дождаться, когда он уснёт, то можно просто выйти отсюда, на всякий случай заперев за собой входную дверь.

Преграда не такая уж и крепкая, но всё же сразу не вырвешься, а за это время можно успеть скрыться в зарослях или добраться до лодочки.

Но вдруг слуга проснётся, когда она будет проходить по комнате? Полы здесь всё же немного поскрипывают. Тогда можно сказать, что пошла по нужде. А если мужик убрал замок или положил его рядом с собой? Значит, нужно предусмотреть и другой способ запереть дверь. Например, просунуть палку через ручки. Но дверь открывается наружу, а обломанная рукоятка от ковша слишком короткая. Ещё вылетит, когда простолюдин начнёт дёргать створки туда-сюда.

Тогда, может, просто привязать их друг к дружке?

Ия едва не застонала от разочарования, вспомнив про ту верёвку в бане. Надо было на ней не трусы развешивать, а взять с собой. Да кто же знал?

Стараясь не шуршать соломой в тюфяке, девушка подтянула к себе котомку. Может, воспользоваться нагрудной повязкой? Ткань прочная, особенно если сложить вдвое или втрое. Нет, эта вещь слишком нужна. Если кальсоны можно и мужские купить, а вот бюст, хоть и не шибко выдающийся, всё равно нужно маскировать. Но парень, покупающий столь интимную часть женского туалета неизбежно привлечёт к себе внимание. Осталась только сама котомка и штанишки, которые Накадзимо вчера порвал.

Девушка хотела их выкинуть, как немых свидетелей своего позора, но в последний момент передумала. Вот они и пригодились.

Наточенным до бритвенной остроты метательным ножом нарезала узкие полоски ткани, свернув их в крепкий шнур.

Если пропустить его сквозь дверные ручки, Зенчи придётся повозиться, выбивая створки. Разумеется, Платина не станет его дожидаться и попытается убраться из этого места как можно скорее. Желательно на лодке. Но есть ли там вёсла?

Ия попыталась вспомнить, были ли они в той скорлупке, когда кораблик Умака пристал к затерявшимся в камышах мосточкам? Однако с горечью поняла, что ничего не может утверждать. Вместо этого в памяти всплыл длинный, метра два или даже два с половиной, бамбуковый шест, прислонённый к забору возле калитки. Можно взять его вместо вёсел и отталкиваться им от дна.

Решив ещё одну проблему, девушка положила тощую котомку под голову и тут же вновь встрепенулась. Если слуга увидит её с таким вот узлом в руках, то сразу поймёт, что она решила бежать.

"Спрячу за пазуху, может, и не заметит?" — после недолгого колебания рассудила Платина и, устроившись поудобнее, прислушалась, затаив дыхание.

Её сторож долго топтался по комнате, потом шуршал соломой тюфяка, но скоро затих, и наступившую тишину нарушало только жужжание насекомых, норовивших сесть Ие на лицо.

"Торопиться не надо, — убеждала она себя фразой из классической советской комедии, отгоняя наиболее докучливых летунов. — Торопиться не надо".

Уговаривая себя не спешить, девушка закрыла глаза и как-то незаметно заснула. Всё-таки почти бессонная ночь и тяжелейшее душевное потрясение изрядно её вымотали, и как только появилась возможность, организм просто "отключился", спасая себя от "перегрева".

Проснувшись, словно от толчка, Платина тут же посмотрела на стену напротив окна, разлинованную чёрными и жёлтыми полосами солнечного света, пробивавшегося сквозь бамбуковый щит, и с трудом удержала громкий вздох облегчения.

Судя по движению небесного светила, она "вырубилась" минут на тридцать или сорок, не больше. Нервно облизав пересохшие губы, Ия напряжённо прислушалась, ясно различив доносившееся и-за стены похрапывание.

"Неужели тоже уснул?" — с затаённым ликованием подумала девушка, осторожно, стараясь не шуршать соломой, сползая с матраса и поднимаясь на ноги.

Подобравшись на цыпочках к двери, прижалась ухом к тонким, лакированным филёнкам. Ну так и есть! Храпит!

Не в силах совладать с охватившей её эйфорией, пришелица из иного мира чуть присела, согнув руки в локтях, и беззвучно выдохнула: "Йес-с-с!"

Кажется, судьба или злобный сверхъестественный игрок не стал нарушать традицию и после феерической гадости вновь послал ей удачу. Теперь главное — суметь ей воспользоваться.

Едва заглянув в соседнюю комнату, Платина сразу же почувствовала характерный запах алкоголя.

"Так он ещё и напился!" — радостно охнула Ия, заметив призывно приоткрытую входную дверь и похрапывавшего Зенчи, вольно развалившегося на матрасе рядом с лежащей на боку глиняной бутылкой.

Не теряя драгоценного времени, девушка быстренько обулась, затолкала котомку за пазуху и осторожно проскользнула в бывшую гостиную.

Мужчина заворочался, шурша соломой. Платина замерла, готовясь объяснить своё появление здесь зовом природы. Однако простолюдин так и не проснулся, лишь звонко чмокнул губами.

Криво усмехнувшись, Ия покачала головой, осторожно ступая, вышла на веранду, тихонько прикрыла за собой дверь и достала из рукава короткую, скрученную из полосок ткани верёвочку.

Но прежде чем она успела просунуть их сквозь ручки, зашелестела солома в матрасе, по полу прогрохотали стремительные, тяжёлые шаги, и лёгкие створки распахнулись от мощного удара.

Девушка едва успела отскочить, как из дома выскочил разъярённый "чёрный археолог".

— Куда это вы собрались, госпожа?

— Я думала, ты спишь, — только и смогла пролепетать Платина, машинально сунув руку за пазуху.

— И поэтому хотели меня запереть? — ядовито осведомился собеседник.

— Ничего я не хотела! — "по инерции" попыталась возразить против очевидного Ия, нервно отбросив в сторону самодельную верёвочку.

— Вы, госпожа, хоть и умная, да только и я не дурак! — сурово свёл брови к переносице слуга.

— Отпусти меня, — понимая безнадёжность ситуации, жалобно попросила девушка, нашарив рукоятку метательного кинжала и чувствуя, как всё внутри сворачивается в тугой, ледяной комок.

— Никак невозможно, госпожа, — с сожалением покачал головой простолюдин. — Вы же без нас совсем пропадёте. А у господина супругой будете, хозяйкой. Сына родите, все вас уважать станут. Неужто счастья своего не понимаете? Сбежите, вас же обязательно поймают и на каторгу отправят. Или даже куда похуже.

Платина не особо рассчитывала на его доброту и понимание, поэтому резким движением метнула клинок.

Вот только Зечни, видимо, ожидал от неё чего-то подобного и ловко увернулся.

Сверкнув полированным металлом, клинок исчез в распахнутых дверях.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда не оставалось ничего, кроме как пуститься в бегство. Возможно, на ровной дороге у неё ещё имелся шанс оторваться от немолодого, коротконогого мужика. Но ступня запуталась в густой траве, от чего Ия упала, еда успев выставить вперёд ладони.

Почти тут же у неё на спине оказался слуга.

— Господин предупреждал, что вы можете натворить глупостей, — проворчал простолюдин, выворачивая ей руки назад. — Только не знал он, что вы будете ещё и ножиками швыряться. Вдруг бы попали? Пришлось бы лекаря искать. А мы и так из-за вас тут задержались.

— Ну так и отпусти меня! — сквозь слёзы обиды и досады огрызнулась девушка, с ужасом ощутив, как собеседник деловито связывает ей запястья грубой, кусачей верёвкой. И откуда только он её взял так быстро?

От очевидной догадки перехватило дыхание. Хватая ртом воздух, она выпалила:

— Так ты это всё специально придумал: притворился пьяным и оставил открытой дверь?!

— Да где уж мне до такого додуматься, госпожа, — с сожалением вздохнул мужчина. — Это господин приказал вас так проверить. Узнать, поумнели вы или ещё нет?

— Вот казёл! — не сдерживая себя, рявкнула пришелица из иного мира по-русски. — Гадина, провокатор!

— Вы чего это там говорите, госпожа? — затягивая узел, настороженно спросил Зенчи. — Никак не по-нашему?

— По-нашему, по-нашему, — огрызнулась Платина, лихорадочно подыскивая наиболее похоже звучащие слова на языке аборигенов. — Удивляюсь его прозорливости.

— Ах, вот вы о чём, — довольно хмыкнул слуга и наставительно произнёс: — Благородный господин Накадзимо — очень мудрый и добрый человек. Вы, госпожа, по молодости своей ещё не понимаете своего счастья. Теперь у вас и защита, и опора есть. С ним у вас ни забот, ни тревог не будет.

— Ага! — сквозь слёзы выдохнула Ия, кое-как встав на колени. — Это он меня вчера от большой доброты избил и изнасиловал.

— Ну, так вы сами виноваты, госпожа, — философски заметил собеседник, отступая и держа в руках верёвку, второй конец которой связывал руки девушки у неё за спиной. — Своего места не знаете. Вот господину и пришлось вас поучить, как добродетельному мужу. Выказали бы своё почтение, послужили бы, как и положено покорной жене, всё бы и сладилось. Только вам-то всё неймётся. Опять вот набедокурили, ровно дитя малое, а не замужняя женщина. Так чего теперь господина винить? Как вернётся, непременно попросите прощения, признайте свою вину. Поймёт, что вы искренне раскаиваетесь, глядишь, и простит. А я уж, так и быть, про то, что вы нож в меня кидали, никому не скажу.

— Я же тебе жизнь спасла, — с трудом поднимаясь на ноги, укорила его Платина сквозь застилавшую глаза пелену слёз.

— Так и я вас спас, — в ответ напомнил простолюдин. — Сам вызвался с господином за вами ехать, потому что добро помню и не хочу, чтобы вас на каторгу послали.

Ия горько, прерывисто рассмеялась, прекрасно понимая полную бессмысленность своих слов. Зенчи — не какой-то там особенный злодей или подлец. Наоборот, по местным понятиям он всё делает правильно и, похоже, даже искренне гордится своими поступками, полагая, что совершает благое дело, а глупая девка просто не понимает своего счастья.

— Вам, госпожа, как лучше? — вздохнул слуга. — Отвести в свою комнату и там связать, чтобы вы больше не безобразничали, или в подвале посидите?

— Как будто я уже не связанная! — возмущённо фыркнула девушка.

— Так вы же ещё ходить можете, — страдальчески поморщился от её непонятливости собеседник. — Вдруг опять решите сбежать? Далеко-то не уйдёте, но искать вас всё равно придётся.

Шевельнувшись, девушка попыталась плечом вытереть свисавшую с носа тягучую каплю.

— Что за подвал?

— Да есть тут один, — неопределённо хмыкнул мужчина. — Посидите там, пока господин не вернётся. А уж после, как он решит.

Если бы не угроза оказаться полностью обездвиженной, Платина предпочла бы вернуться к себе. Но ей и так не светило в будущем ничего хорошего, а тут ещё и мышцы затекут.

— Показывай свой подвал.

— Он не мой, — возразил простолюдин. — Вы к главному залу ступайте по тропиночке. Да не упадите, а то что я господину скажу?

Не получи Ия суровой моральной закалки в этом мире, она могла бы посчитать всё происходящее сейчас абсурдной фантасмагорией, дурным кошмаром, глупой сказкой. Но за проведённое здесь время девушка уже не поражалась вывертам сознания аборигенов.

Следуя указаниям Зенчи, приёмная дочь бывшего начальника уезда направилась к той боковой стене здания, мимо которой они ещё не проходили. Судя по слабо примятой траве, сюда вообще редко кто заглядывал.

В зарослях обнаружилась низенькая, обитая металлическими полосами дверь с маленьким, зарешеченным окошечком, выглядевшим значительно новее толстых, потемневших от времени досок. Да и массивный металлический засов явно появился здесь не так давно.

Жалобно и противно скрипнули петли. По-прежнему не выпуская второго конца верёвки, слуга отошёл в сторону, давая возможность девушке осмотреть новое узилище.

— Ну, госпожа, сюда пойдёте или в комнату вас отвести? Только там я всё равно вас свяжу. Хотя бы до обеда. Мне же тоже отдохнуть надо.

Платина заглянула в подвал. Вниз уходили две ступени. Пол земляной, но на вид сухой. У входа широкогорлый кувшин, прикрытый деревянной крышкой. Судя по запаху, местный биотуалет. У противоположной стены топчан из бамбуковых стволов.

Помещение довольно просторное, не меньше шести шагов в длину и четырёх в ширину.

— Развязывай, — буркнула Ия. — Лучше я здесь останусь.

— Воля ваша, — покладисто согласился простолюдин. — Спиной повернитесь.

Потирая запястья, девушка спустилась по короткой лесенке. За спиной лязгнул засов. Закрывая свет, в оконце появилась противная физиономия "чёрного археолога".

— Я, госпожа, тогда и обед вам сюда принесу.

— Неси, — не стала возражать Платина, оглядываясь по сторонам.

Кирпичные стены без малейших проёмов, низкий потолок из широких плах, уложенных на толстые, деревянные балки без малейших следов гнили или трухлявости.

Кроме характерной вони ночного горшка, в воздухе явственно ощущался запах соснового леса.

"Смола", — поняла Ия, присаживаясь на топчан.

Да, отсюда не сбежишь, и значит, сегодня её опять будут бить и насиловать.

"А я вас убью! — мысленно пообещала себе беглая преступница. — Обязательно убью. Вы у меня все сдохнете!"

Глаза вновь вскипели слезами обиды и отчаяния. Не в силах сидеть на одном месте, она вскочила и заметалась по подвалу, словно запертый в клетке дикий зверь.

Внезапно вновь стало темно. Резко обернувшись, девушка увидела, что окошечко в двери заслонила какая-то незнакомая бородатая физиономия.

— Сударыня!

Платина нервно сглотнула, чувствуя какую-то ненормальность, но ещё ничего не понимая.

— Сударыня, — повторил неизвестный. — Кто вы и как здесь оказались?

Только теперь Ия поняла, что к ней обращаются по-русски. От осознания этого ноги ослабели, а перед глазами закружился готовый рухнуть мир.

Глава II

Первые впечатления

Не пугайтесь меня — за вами

нет ни малейшей вины.

Просто хочу побеседовать с вами -

среди тишины.

Ma Чжи-юань

Осень в Ханьском дворце

Чтобы не упасть, Ия упёрлась рукой о холодную кирпичную стену и выдохнула первое, что пришло в голову:

— Вы из Академии?

— Нет, — озадаченно пробормотал молодой человек, явно растерявшись от подобного вопроса, но тут же пришёл в себя и выпалил, тряхнув длинной светло-русой шевелюрой:

— Позвольте представиться: Жданов Александр Павлович — мичман российского флота. С кем имею честь?

— Платина Ия Николаевна — студентка колледжа, — вскинув брови и машинально подражая собеседнику, пролепетала девушка, напряжённо размышляя: "Это он типа прикалывается? Под старину косит? Сейчас вроде у вояк мода такая: господа офицеры, юнкера, балы, ваше благородие и прочий "хруст французской булки". Вот же-ж! Нашёл место и время поручика Ржевского изображать!"

Даже не дослушав, собеседник горячо заговорил, смущённо отведя взгляд:

— Умоляю простить за то, что не смог вчера прийти вам на помощь! Никак не ожидал встретить здесь соотечественницу! До последнего думал, что почудилось. И мой друг, господин Мэнэзо Хаторо, настоятельно советовал не вмешиваться. Он посчитал случившееся досадным недоразумением, кои здесь иногда случаются даже в благородных семействах. Мы же видели, как вы сами добровольно пришли с этими людьми. Господин Хаторо уверял, что если я вмешаюсь, то нарушу все наши планы и вызову... неудовольствие не только вашего... кавалера, но и вас тоже, потому что местные дамы предпочтут лучше перетерпеть побои мужа, чем прибегать к помощи постороннего мужчины. Такая вот дикость даже среди образованных людей. А я слишком мало знаю о жизни здесь и привык полагаться на его суждение. Но хочу отметить, что ранее господин Хаторо никогда не ошибался и много раз помогал мне избежать недоразумений в общении с туземным населением.

"Так это он оправдывается за то, что не помог мне вчера!" — догадалась пришелица из иного мира, чувствуя, как густой румянец стыда заливает лицо и шею, а на глаза наворачиваются слёзы обиды и разочарования.

Этот парень мог спасти её от боли и унижения, но вместо этого предпочёл послушать друга и ни во что не вмешиваться, позволив Накадзимо её изнасиловать.

"А ещё офицер! — скривившись, мысленно сплюнула Платина. — Защитник б...! Моряк!"

Видимо, её вид показался ему более чем красноречивым, потому что, покраснев до корней волос и пряча взгляд, молодой человек заговорил ещё быстрее, невольно проглатывая окончания слов:

— Но после вашего побега мы уже не сомневались, что вы пленница, и эти люди удерживают вас насильно! Поверьте, мы бы вас обязательно освободили, только немного позже. Но мне очень хотелось узнать: не ослышался ли я? Всё-таки странно встретить соотечественницу там, где никто ничего не слышал о России... И вдруг вы...

Внезапно Платина как-то резко успокоилась. Не то чтобы обида совсем улетучилась, но словно бы "притупилась" и под напором здравого смысла, недовольно ворча, отползла куда-то в глубину души, где явно собиралась поселиться надолго или даже до конца дней.

Судя по всклокоченной шевелюре и заросшей физиономии, собеседник тоже не смог добиться в этом мире чего-то достаточно значительного. Во всяком случае, на дворянина он никак не походил, несмотря на то, что приёмная дочь бывшего начальника уезда и не могла видеть его одежду. Мужчины, причисляющие себя к благородному сословию, как правило, бреются или, по крайней мере, ухаживают за растительностью на лице. Соотечественник же своим видом больше напоминал простолюдина нули.

Однако его приятель, если судить по наличию имени с фамилией, а также по их окончанию на твёрдое "о" мог быть только дворянином. Тогда почему Жданов называет его "другом"? Или он так говорит только с ней, поскольку ни один здешний "благородный муж" не потерпит подобного обращения от простолюдина?

Насколько Ия успела узнать здешнее общество, сословные перегородки тут практически непроницаемы. Но, может, всё гораздо проще: мичман недавно попал в это мир и ещё не успел как следует изучить язык и нравы аборигенов, вот и произносит имя приятеля не как полагается, перепутав окончание. Поначалу девушка иногда тоже так ошибалась. Но тогда его друг тоже такой же простолюдин. И с чего тогда двум голодранцам бросаться защищать неизвестно кого, связываясь с тремя "чёрными археологами", двое из которых к тому же ещё и дворяне? Тем более, учитывая предназначение этого места, мичман со своим спутником вполне могли принять их за бандитов. Хотя, вполне возможно, что и сам этот Хаторо, а скорее всего всё-таки Хатор, и сам какой-нибудь разбойник и грабитель. Тогда пришелице из иного мира остаётся полагаться на защиту соотечественника. Вот и посмотрим, как русские своих не бросают?

— Мне очень жаль, сударыня, что я не смог предотвратить случившегося с вами несчастья, — горячо и бессвязно продолжал офицер. — Но я никак не мог знать всех тонкостей туземных нравов, и наше нынешнее положение...

— Не нужно так долго извиняться, Александр Павлович! — чуть резче, чем хотела, оборвала его девушка, принимая предложенную собеседником форму общения. Видимо, тот воспитывался в какой-то уж очень интеллигентной семье и, кажется, действительно очень сильно переживал, обвиняя себя в произошедшем. В глубине души Платина тоже так считала, но в данным момент не собиралась его ни в чём упрекать. Сейчас главное — поскорее выбраться отсюда, а молодой человек что-то не торопиться её выпускать. Поэтому Ия выдохнула и постаралась говорить ещё мягче: — Что случилось — то случилось. Просто отоприте дверь.

— К сожалению, пока не могу, — совершенно неожиданно для неё покачал головой собеседник, поспешно пояснив: — У нас с господином Хаторо есть важное дело к сторожу этой усадьбы, и я прошу вас пока оставаться здесь. Это для того, чтобы вы нам не помешали, сами того не желая.

— Я никому не буду мешать! — с нарастающей тревогой заверила девушка. — Я сразу уйду.

Лицо мичмана в окошечке исчезло, и Платина услышала, как тот передаёт кому-то её просьбу. В ответ раздалось раздражённое неразборчивое бормотание.

— Прошу вас, Ия Николаевна, потерпите ещё немного, — виновато посмотрев на неё, попросил молодой человек, пылко пообещав: — Даю слово офицера, что не оставлю вас здесь.

— Хорошо, — чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы обиды и разочарования, согласилась приёмная дочь бывшего начальника уезда и, с горечью осознавая свою полную зависимость от этих людей, выпалила: — Я надеюсь на вас, Александр Павлович!

— Не имейте сомнения, мадемуазель, — с самым серьёзным, даже торжественным видом заявил молодой человек. — Вы можете на меня рассчитывать.

Кивнув, он исчез, но почти тут же его озабоченная физиономия вновь появилась за металлическими прутьями решётки.

— Прошу прощения, Ия Николаевна, за то, что вновь напоминаю вам о прискорбных событиях, но знаете ли вы, когда вернутся те двое господ, с кем вы прибыли сюда? И настолько опасен их слуга?

— Они отправились в Фумистори за фургоном и вернутся только вечером, — не раздумывая, доложила девушка. — Зенчи очень опасен и верен своему господину. За него убьёт и умрёт. Не смотрите, что простолюдин, кинжалом владеет не хуже любого дворянина. Очень хитёр и коварен. Вам лучше не поворачиваться к нему спиной.

— Благодарю, мадемуазель, — сурово нахмурившись, кивнул соотечественник.

Лицо пропало, в подвале вновь стало светло. Послышалось негромкое бормотание, шорох травы под удалявшимися шагами, и всё стихло. Только комар надоедливо пищал где-то над ухом, да стрекотали кузнечики.

В наступившей тишине узнице вдруг показалось, что разговор ей просто привиделся, и нет никакого мичмана флота Жданова, только что беседовавшего с ней по-русски , а всё это на самом деле лишь галлюцинация, морок, бред воспалённого случившимся несчастьем сознания, сбежавшего от суровой реальности жизни в сладостные фантазии.

Нет, ну в самом деле откуда именно здесь и сейчас взяться её земляку да ещё и офицеру?

Однако память вновь и вновь "прокручивала" их разговор, добавляя всё новые и новые подробности. Платина как наяву видела виноватые пронзительно голубые глаза, слышала звонкий, слегка окающий говор. Всё это казалось слишком реальным для видения. Ну и в конце-то концов, уж если она здесь как-то очутилась, то почему бы не попасть и кому-нибудь ещё?

Ия уже привыкла, что в ожидании время идёт как-то по-особенному медленно, но сейчас оно тянулось совершенно нестерпимо.

Подойдя к двери, девушка прижалась к окошечку в тщетной попытке рассмотреть что-нибудь, кроме заросшего вьюном кирпичного забора, крытого растрескавшейся черепицей, сквозь щели в которой уже кое-где проросла трава.

Несмотря на то, что Платина убедила себя в реальности произошедшего и с нетерпением предвкушала новую встречу с соотечественником, звук стремительно приближавшихся шагов заставил её вздрогнуть, а через несколько секунд она невольно отпрянула от двери, увидев прямо перед собой за железными прутьями решётки знакомое лицо.

— Простите, что заставил вас ждать, мадемуазель, — торопливо извинившись, мичман лязгнул засовом. — Выходите.

Но едва она покинула подвал, офицер попросил:

— Пожалуйста, подождите немного. Нам нужно поговорить.

— Хорошо, — охотно согласилась Ия, желая поскорее прояснить ситуацию и понимая, что идти-то ей по сути особенно некуда.

— Не могли бы вы пока куда-нибудь схорониться, — выдал ещё одну, но уже довольно неожиданную просьбу молодой человек.

— Куда и зачем? — мгновенно насторожилась беглая преступница.

— Я уговорил господина Хаторо не убивать Криворотого Фуси, хоть он и достоин смерти, — принялся объяснять собеседник. — Мы запрём его здесь вместе со всем семейством. Но лучше бы вас с нами никто не видел.

— Вы правы, — сообразив в чём дело, согласно кивнула девушка, поинтересовавшись: — А что с Зенчи?

— С тем слугой? — уточнил Жданов и, получив утвердительный ответ, виновато потупился. — К сожалению, он мёртв.

При этих словах мичман вдруг перекрестился.

— Хоть и не христианская душа, но всё же живой человек. Я-то хотел его лишь связать, только он и впрямь оказался ловким малым и едва меня не прирезал. Тогда-то господин Хаторо и ударил его по голове камнем. Сначала думали, что он просто без памяти, а оказалось, что наповал.

— Ну, и земля ему стекловатой, — без малейшего сожаления буркнула Платина, после устроенной им утром провокации не испытывавшая никакого сожаления по поводу его безвременной смерти. — Тогда я пока схожу туда и кое-что заберу.

Густые брови моряка чуть приподнялись в гримасе то ли недоумения, то ли неудовольствия, и он отрицательно покачал головой.

— Там ничего нет. Мы всё забрали: и деньги, и оружие. С этими разбойниками сам сделаешься грабителем, хоть сие офицеру и не к лицу.

— Это не грабёж, — возразила соотечественница, вновь убеждаясь, что имеет дело с весьма щепетильным молодым человеком, мало походившим на большинство её сверстников. — А трофей или добыча.

И прежде чем собеседник успел что-то возразить, заторопилась.

— Идите, не хочу больше вас задерживать. Встретимся на той веранде.

— Будь по-вашему, мадемуазель, — согласился Жданов, закрывая дверь в подвал.

Прежде чем уйти, Ия окинула его быстрым взглядом с головы до ног, с лёгким удивлением подумав, что она, кажется, немного ошиблась в своих предположениях.

Короткая курточка мичмана и его "пузатые", мешковатые штаны, густо покрытые разнообразной формы заплатами, производили впечатление очень старых. Видневшаяся из-за ворота нижняя рубаха цветом напоминала дорожную пыль.

Однако ткань выглядела почти чистой, во всяком случае, выстиранной, а немногочисленные пятна казались "посаженными" совсем недавно.

"Какая-то очень чистоплотная нищета", — усмехнулась про себя девушка, пробираясь по высокой траве к бывшим покоям хозяйки дома.

Несмотря на слова офицера, она не стала сходу врываться в помещение. Для начала слегка приоткрыла створку и, заглянув в образовавшуюся щель, тут же заметила сдвинутый на середину комнаты тюфяк с брошенным сверху скомканным одеялом.

Уже безбоязненно шагнув через порог, Платина огляделась, отмечая и другие признаки недавно произошедшей потасовки.

Мокрое пятно на стене, а под ним осколки от разбитой глиняной бутылки. Ещё два матраса оказались сдвинуты со своих мест, и по ним явно кто-то топтался. На полу из облезлых, покрытых старым лаком досок выделялось кое-как затёртое коричневое пятно. Кроме того, в углу валялись какие-то тряпки. Судя по всему, Жданов с приятелем распотрошили ту самую котомку, которую Зенчи таскал за спиной.

Стараясь ненароком не наступить на жирные разводы, Ия толкнула дверь в смежную комнату, сразу же увидев лежащего на тюфяке слугу. Само неподвижное тело с нелепо вывернутыми руками и ногами более чем наглядно доказывали то, что "чёрный археолог" мёртв. А рассечённый затылок с белевшей костью, с ясно различимой вмятиной на черепе и слипшимся волосами только подтверждали это.

Вокруг разило кровью, успевшей густо пропитать матрас, и испражнениями. Темневшее на штанах Зенчи пятно более чем убедительно объясняло появление этой вони.

Зябко поёжившись, пришелица из иного мира почему-то подумала, что именно так и пахнет смерть. Во всяком случае, в первые часы.

Она не испытывала ни жалости к этому человеку, ни какого-то особенного злорадства. После случившегося вчера душа словно окаменела. Однако ни переступать через труп, ни тянуться над ним к окну, за которым прятались последние остатки её богатства, девушка не стала.

Оглядевшись, заметила всё ещё висевшее на стене шёлковое платье и удивилась: почему мичман с приятелем не взяли такую ценную вещь? Возможно, просто не захотели возиться? Однако Платина бросать его не собиралась. Аккуратно сложила и убрала в котомку, всё это время мирно лежавшую у неё за пазухой. Перед тем как запереть женщину своего господина в подвале, простолюдин не стал её обыскивать. Очевидно, посчитал, что та в любом случае никуда не денется из своей тюрьмы.

Даже не взглянув на прощание в сторону бездыханного тела Зенчи, Ия торопливо покинула комнату.

И хотя российский офицер уверял её, что они забрали все более-менее ценные вещи "чёрных археологов", беглая преступница решила ещё раз осмотреть соседнее помещение в надежде отыскать свой метательный нож. Девушка прекрасно помнила, как промахнулась, и тот влетел в распахнутую дверь. Однако поиски не дали никаких результатов, не считая закатившейся под матрас медной монетки.

Осторожно выглянув на веранду и не заметив в садике ничего подозрительного, Платина бегом бросилась на хозяйственный двор, едва не поскользнувшись на всё ещё кое-где сырой траве.

Знакомый вожделенный мешочек по-прежнему спокойно лежал под окном. Не без труда разорвав толстую шёлковую нить, Платина развязала горловину.

С минуту подумав, сбросила куртку, верхнюю рубаху и, повязав на талии пояс с зашитыми золотыми монетками, оделась вновь. Кошель с именными табличками спрятала под куртку, повесив его на плече.

Ия безусловно очень обрадовалась встрече с соотечественником. Однако то, что он, будучи офицером, не пришёл на помощь женщине, заставляло относиться к нему с большим недоверием или, по крайней мере, настороженно. А тут ещё и его странный приятель.

Ну нет, для начала следует узнать, что из себя представляют её очередные спасители, а уж потом откровенничать с ними.

Возвращаясь с хозяйственного двора, погружённая в свои мысли девушка едва успела остановиться, вовремя вспомнив предупреждение о том, что ей лучше не показываться на глаза коренным обитателям усадьбы.

Пригнувшись, она выглянула из-за угла здания и, облегчённо выдохнув, мысленно похвалила себя за предусмотрительность. По садику мимо фасада главного зала шествовала целая процессия, возглавляемая мичманом российского флота.

Он то и дело оглядывался на пробиравшуюся вслед за ним по густой траве плачущую, немолодую женщину с мальчишкой лет пяти или шести на руках. Второй сын гораздо старше шагал рядом, крепко держа её за руку и бросая на Жданова злобные, затравленные взгляды.

— Быстрее! — раздражённо прикрикнул одетый ещё более затрапезно, чем его молодой приятель, сухощавый мужчина, чей возраст надёжно скрывала густая, почти чёрная борода с нитями седины, а на спине висела перекинутая через плечо котомка.

Одной рукой он держал содержателя воровской гостиницы за воротник куртки, а вторая сжимала хорошо знакомый приёмной дочери бывшего начальника уезда кинжал, острие которого упиралось Криворотому Фуси в спину чуть выше поясницы. — Если всё ещё хотите увидеть его живым!

— Пощадите моего жалкого мужа, благородный господин! — перестав успокаивать сына, запричитала женщина. — Мы все умрём без него! Во имя Вечного неба и милосердной Голи, не оставляйте наших детей сиротами!

— Шагай! — оборвал её мужчина.

Наблюдавшая за ними беглая преступница решила, что это и есть господин Хаторо.

Тряхнув пленника, тот с гневом продолжил:

— Твой муж — мерзавец и негодяй! Он достоин тысячи смертей, а я лишь посажу вас в подвал, подлое отродье!

— Спасибо, добрый, благородный господин! — тут же отозвалась собеседница. — Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет почёта и процветания!

А её несчастный супруг лишь глубже втянул голову в плечи, подняв вверх руки с раскрытыми ладонями в универсальном жесте покорности и подчинения.

— Круто! — одними губами пробормотала Платина, мысленно отметив у себя отсутствие каких-либо эмоций.

Также безучастно она наблюдала за тем, как сторож усадьбы со всем своим семейством скрывается за знакомой толстой дверью, обитой металлическими полосами. Даже с такого расстояния Ия услышала лязг с силой задвинутого засова и лишь после этого вышла из-за угла, направившись к веранде у бывших покоев хозяйки дома.

Усевшись на ступеньки, она дождалась, когда мужчины, обогнув заросли камыша, подойдут ближе, и, поднявшись, отвесила им церемонный поклон.

— Так это вы из той же страны, что и мой друг господин Ждао? — поклонившись в ответ, спросил старший из них, недоверчиво глядя на девушку.

— Да, господин Хаторо, — скромно потупив взор, ответила Платина, быстро сообразив, что таким нехитрым образом абориген переделал русскую фамилию своего приятеля. — Никогда не думала, что встречу здесь земляка.

— Как вас зовут? — поинтересовался собеседник.

— Вы хотите знать моё настоящее имя или то, как меня зовут у вас? — в местной манере уточнила пришелица из иного мира, уже понимая, что имеет дело с дворянином пусть и в грязных лохмотьях.

— И то, и другое, — усмехнулся мужчина.

— Ия Николаевна Платина, — неожиданно вмешался в разговор мичман, пояснив: — У нас так принято, что незнакомых господ представляет друг другу их общий знакомый.

Бывшая студентка циркового колледжа понятия не имела о подобных тонкостях, но, "поймав" удивлённый взгляд аборигена, согласно кивнула головой, успев подумать: "Значит, это правда, что в военных училищах ещё и этикет преподают. А может, парень раньше за границей учился в какой-нибудь закрытой школе. Ну тогда он из очень-очень уважаемой семьи... И чего его на флот потянуло?".

— Но вот как госпожу зовут здесь, я, к сожалению, тоже пока не знаю, — усмехнулся офицер, разведя руками.

— Ио Сабуро, — правильно поняла намёк девушка.

— Рад, что мы смогли вам помочь, госпожа Сабуро, — уже чуть ниже поклонился дворянин и извинился: — Простите, но, к сожалению, мы сможем проводить вас только до дороги.

— Как это, господин Хаторо? — вытаращив на него глаза, вскричал Жданов. — Что будет делать слабая женщина одна в незнакомом городе?! Она же совсем пропадёт! Мы не можем этого допустить?

— А уж до Фумистори вам придётся добираться самой, — недовольно зыркнув на приятеля и демонстративно проигнорировав его слова, чуть повысив голос, с нажимом продолжил абориген. — Из-за того негодяя, которого ваш земляк уговорил меня не убивать, нас ищут и не только власти. Если вдруг вас с нами поймают, то посчитают сообщницей. За такое, между прочим, могут и казнить, невзирая на сословие.

— Надо же! — совершенно искренне удивилась Платина, невольно вспомнив о тех "качелях", что постоянно устраивает ей судьба или некий сверхъестественный игрок, в чьё существование она то верила, то сильно сомневалась в его существовании. — И меня тоже!

— Вас?! — почти в унисон удивлённо переспросили мужчины, и тот, что постарше, решил уточнить: — И в чём же вас обвиняют?

Посчитав, что скрывать данные сведения от "товарищей по несчастью", один из которых к тому же является её соотечественником, нет никакого смысла, Ия спокойно объяснила:

— Именно меня ни в чём, но вот моего приёмного отца, бывшего начальника уезда Букасо провинции Хайдаро, — в принадлежности к тайному обществу и государственной измене. Мне точно известно: кто и как его оклеветал. Но я никак не смогу это доказать. Да и поздно уже. Господин Сабуро умер, его супруга тоже. Что случилось с остальными членами семьи, мне неизвестно. Как видите, господа, я в таком же положении, как и вы.

— Когда это произошло? — нахмурился собеседник.

— В семнадцатый день месяца Волка, — опять-таки честно ответила девушка.

— И вас до сих пор не поймали? — с явным недоверием вскинул густые брови мужчина, поинтересовавшись: — Как же вы здесь-то оказались? Из Хайдаро сюда путь неблизкий.

— Это долгая история, господин Хаторо, — усмехнулась Платина, дерзко глядя ему прямо в глаза и тем самым игнорируя все правила местного этикета. — Может, сначала покинем это место?

— Вы желаете отправиться с нами, сударыня? — то ли удивился, то ли испугался, то ли обрадовался флотский офицер.

Абориген нахмурился, явно недовольный тем, что спутники в его присутствии говорят на незнакомом ему языке.

— Да, — подтвердила Ия на местном наречии, надеясь, что тот поймёт о чём разговор, и торопливо пояснила: — Если вы, конечно, не против, господа.

— Это не только опасно, но ещё и очень тяжело, — наставительно заметил дворянин в лохмотьях, грустно усмехнувшись. — Мы и сами-то ещё не знаем, что делать дальше?

— Но, господин Хаторо... — удивлённо заговорил молодой, однако старший товарищ резко вскинул руку, заставив того замолчать, и девушка поняла, кто в этой паре главный, и с кем надо договариваться в первую очередь, чтобы избежать скандала.

Нахмурившись, абориген молча и вопросительно посмотрел на неё, явно предвкушая негативную реакцию на свои слова и, очевидно, надеясь, что она откажется от своей идеи отправиться вместе с ними.

— У меня есть кое-какие планы, — вместо этого осторожно заговорила Платина. — И мне бы хотелось узнать ваше мнение о них. Только давайте всё-таки уйдём из этого места. Или, может, лучше уплыть?

— По реке? — живо заинтересовался собеседник, и Ия поняла, что они пришли сюда пешком.

— Там, — девушка неопределённо махнула рукой. — Есть мостки и лодка. Маленькая, но на троих места хватит. Только я не помню, есть ли там вёсла? Зато я заметила у забора длинный, бамбуковый шест. Если что можно отталкиваться им от дна. Вряд ли у берега очень глубоко.

Впервые за время их беседы взгляд дворянина в лохмотьях потеплел, и в нём появилось что-то вроде заинтересованности.

— Я видел здесь вёсла, — проговорил он и, чуть поклонившись, обратился к хмурому спутнику, напряжённо следившему за их разговором: — Господин Ждао, не могу ли я попросить вас сходить в тот сарай, где мы застали того негодяя? Там в углу, справа от двери, стоят два весла. А мы с госпожой Сабуро подождём вас здесь.

Ответный поклон соотечественника показался приёмной дочери бывшего начальника уезда довольно неуклюжим. "Наверное, недавно здесь, вот и не привык ещё кланяться по каждому поводу", — подумала она.

— Я-то схожу, господин Хаторо, — с неприкрытой угрозой проворчал офицер. — Только имейте ввиду, я госпожу Ию не оставлю и сделаю всё, чтобы ей помочь.

— Не сомневаюсь в благородстве ваших побуждений, господин Ждао, — хотя собеседник произнёс это с самым серьёзным выражением лица, пришелице из иного мира послышалась в его голосе тщательно скрываемая ирония. — Только и вам не стоит забывать о серьёзности нашего положения. Госпожа просто не понимает, какой опасности подвергает себя, оставаясь рядом с нами. Вот я и собираюсь ей это объяснить.

— Но почему не в моём присутствии? — раздражённо насупился молодой человек. — Почему вы хотите, чтобы я ушёл? Вы мне не доверяете?

— Как вы могли подумать обо мне такое, господин Ждао?! — вскричал абориген, и Платина подумала, что на этот раз тот, кажется, действительно искренен. — Вы спасли мне жизнь. Мы стали братьями и вместе бежали из военного лагеря. Вы помогли мне наказать предателя! Клянусь Вечным небом, памятью предков и своими детьми, что я доверяю вам как себе! Но вы же сами признавались, что ещё недостаточно хорошо понимаете нашу жизнь. Вот я и опасаюсь, что вы в силу молодости и благородного желания помочь соотечественнице можете внушить ей ложные надежды. Без вас госпожа лучше меня поймёт и оценит ситуацию.

— Тем не менее я остаюсь! — упрямо набычился мичман.

— Идите, Александр Павлович, — по-русски сказала Ия и тут же перешла на местный язык: — Господин Хаторо старше нас и мудрее. Я с почтением его выслушаю и выскажу своё мнение, если он захочет его знать.

Тёмно-русые усы и борода задёргались, словно офицер пытался что-то прожевать, но девушка одобряюще улыбнулась, внутренне готовясь к тяжёлому разговору с аборигеном, а молодой человек, резко развернувшись, почти бегом побежал по узкой тропинке в густой траве.

— Господин Ждао молод и полон благородных устремлений, — задумчиво глядя ему вслед, проговорил дворянин в лохмотьях. — Как и всякий юный воин, он жаждет подвигов и всей душой хочет помочь своей соотечественнице, не понимая, что с нами вам будет гораздо опаснее, чем одной. Вы молоды, красивы и, как я понимаю, хорошо образованы. Ваши движения указывают на занятие танцами...

"Ну, не совсем, — мысленно поправила его Платина, уже догадываясь, куда клонит этот козёл, и выругалась: — Вот же-ж! И почему все здешние мужики хотят сделать из меня шлюху?"

— В одиночку у вас больше шансов выжить, — продолжал убеждать её собеседник.

— Предлагаете мне пойти работать в заведение Ветра и Луны? — напрямик спросила Ия. — Стать проституткой?

— Да, — нимало не смутившись, подтвердил Хаторо. — Управители публичных домов редко интересуются прошлым своих девушек. Особенно тех, кто приходит к ним по доброй воле. С вашей внешностью у вас есть шанс попасть в любое из закрытых заведений, предназначенных только для дворян и очень богатых купцов.

— Не выйдет, — покачала головой пришелица из иного мира, понимая, почему абориген отослал своего молодого приятеля, перед тем как сделать ей подобное предложение.

— Господин Ждао говорил мне, что в вашей стране подобное занятие считается ужасно постыдным для женщин любого сословия, — понимающе кивнул собеседник. — Но у нас в просвещённой Благословенной империи куртизанками восхищаются поэты, их портреты пишут самые знаменитые художники, сохраняя прекрасные образы этих дам для будущих поколений. Если вы сумеете очаровать богатого мужчину, то сможете даже стать его наложницей и официально войти в семью. Оставшись с нами, вы будете считаться сообщницей убийц и рискуете закончить свою жизнь под мечом палача. Или вас раздерут быками, привязав за руки и за ноги, а то и посадят на кол. С учётом того, что вы женщина, это может быть особенно мучительно и продлиться очень долго.

Платина невольно поёжилась, вспомнив суд в Кафусе и полные ужаса вопли Мкона.

Она не ходила смотреть на его казнь, но за время пребывания в этом мире видела уже достаточно смертей. От убийства крестьян работорговцами в роще у деревни Амабу и бойни на моноканской дороге, когда рабы, носильщики и надсмотрщики с воинами падали под стрелами солдат, охранявших "стену мечей", до схватки "чёрных археологов" с разбойниками по дороге в Сакудзи.

Ия понимала, что рассказчик специально нагоняет жути, чтобы от неё избавиться, но память упрямо подсовывала ей кровавые картинки. Вот только она уже решила держаться ближе к Жданову. Да, парень молод, немного странно воспитан, и не настолько храбр и благороден, как по её мнению положено быть моряку и офицеру. Скорее всего попал сюда недавно и разбирается в местных реалиях, наверное, ещё хуже её. Но всё же он... поневоле свой, один единственный на миллионы аборигенов. И им, по крайней мере, будет легче понять друг друга. И ещё Александр, то есть, конечно же, Сашка, по крайней мере, с ней честен. Кто-то похитрее мог бы и скрыть то, что слышал, как её насилуют. А этот признался, извинился и до сих пор, кажется, чувствует себя виноватым. Ну и ещё он мужчина. Пусть не такой сильный, смелый и надёжный, как бы ей хотелось. Да только лучше пока не попадалось.

Однако о своих мыслях девушка предусмотрительно умолчала, заговорив о другом:

— Да, вы правы, господин Хаторо. Для меня продажа своего тела действительно занятие крайне постыдное и совершенно неприемлемое. Но дело не только в этом. Не знаю почему, но спустя пять месяцев после ареста моего приёмного отца меня вдруг начали искать снова. До этого я была, кажется, совершенно никому не нужна и жила более-менее спокойно. А сейчас появились объявления о розыске и даже с портретом. Если управитель заведения Ветра и Луны или кто-то из посетителей меня вдруг узнает...

Она красноречиво замолчала, сжав губы в куриную гузку.

— Объявление о розыске приёмной дочери начальника уезда? — вскинув брови, недоверчиво переспросил абориген. — Да ещё спустя такое время... Вы ничего не путаете, госпожа?

— Я сама его видела, — покачала головой беглая преступница.

— Что же вы такого натворили? — усмехнулся собеседник, с интересом поглядывая на неё.

— Чем угодно поклянусь! — в порыве чувств Ия даже руку к груди прижала, стараясь казаться максимально искреннее. — Не знаю! Только эти объявления и в самом деле появились недавно. Из-за них я и очутилась в этой проклятой усадьбе с этими... нехорошими людьми.

Задумавшись, дворянин в лохмотьях машинально огладил свою грязную, всклокоченную бороду.

— Вы хоть представляете себе, как вам с нами будет тяжело? — после недолгого молчания заговорил он, с жалостью глядя на девушку. — Мало того, что нас ищут, и если поймают, то обязательно казнят, так мы сейчас ещё и нищие, последние бродяги, ниже любого простолюдина, даже нули. Каждый обидеть сможет, и жаловаться будет некому. Мы вне закона. Идти придётся всё время пешком, питаться объедками, ночевать в хижинах с дырявыми крышами, среди крыс и гадких насекомых, с такими же нищими, покрытыми язвами и больными чахоткой. Вы даже не представляете, насколько подлыми и безжалостными бывают люди, которым нечего терять. Мы с господином Ждао, конечно, будем вас защищать, но это не всегда у нас может получиться...

При этих словах Платина сразу вспомнила рассказ соотечественника о том, как его приятель советовал не обращать внимание на женские крики вчерашней ночью. Так что к этому предупреждению аборигена следует отнестись серьёзно и не особенно рассчитывать на его помощь. Более того, вполне возможно, что в случае опасности тот бросит не только её, но и своего спутника.

Однако что-то во всех этих страшилках показалось приёмной дочери бывшего начальника уезда довольно странным.

— Не верю, что такой человек, как вы, — озвучила она свои догадки, — готов до конца своих дней влачить столь жалкое существование!

Дворянин в лохмотьях вдруг рассмеялся, посмотрев на неё то ли с удивлением, то ли с одобрением.

— Да, вы правы. У меня есть знакомые, что помогут обрести хоть какой-то статус, ну или хотя бы заполучить именные таблички. Но пока мы до них доберёмся, всё будет именно так, как я вам и рассказал. Да и там ещё неизвестно, как получится. Люди эти опасные, вне закона. Вместо пайз нас могут убить, а вас продадут в рабство.

В этот момент Ия увидела, как из-за здания главного зала появился спешащий мичман, державший в руках два коротких весла.

Когда до него оставалось не более полутора десятков шагов, девушка громко заявила:

— Не будет!

— О чём вы, госпожа? — недоуменно вскинул брови абориген.

— Я говорю, что нам не придётся так жить, — пояснила беглая преступница. — Если, конечно, у вас есть деньги.

— Вы не понимаете, госпожа! — скорчив страдальческую физиономию, презрительно фыркнул собеседник. — Без статуса или хотя бы именной таблички вам никакие деньги не помогут!

— Всё я понимаю! — успокоила его Платина, осознавая, что вновь страшно рискует, доверяя свою жизнь чужим, почти незнакомым людям. Но разве у неё есть выход? — У меня с собой как раз две пайзы. Только, к сожалению, не дворянские, а купеческие.

— Это правда? — встрепенулся Хаторо.

— Что правда? — тяжело дыша спросил флотский офицер, опуская свою ношу и убирая со лба прилипшую прядь тёмно-русых, грязных волос. — Про что вы, Мэнэзо-сей?

"Ого! — мысленно присвистнула Ия, услышав подобное обращение, принятое только между очень близкими людьми. — И что это значит? Неужели они любовники? Ну нет, не может быть! Хотя вон какой Сашка вежливый и интеллигентный. Всё "на вы", по имени-отчеству, "сударыня" да ещё и "мадемуазель". Поневоле задумаешься. И понятно тогда, почему это местный фрукт от меня избавиться хочет. Небось, ревнует, зараза. Вот же-ж! Нет, ну до чего же не везёт! То лесбиянки, то гомосеки. Знала бы раньше, промолчала бы про пайзы. Но чего уж теперь-то".

— Ваша соотечественница, Лесо-сей, говорит, что у неё есть две именные таблички! — ответил абориген, глядя на девушку со смесью надежды и удивления.

— Вы имеете ввиду те каменные таблички с именами, по которым у вас узнают дворян? — видимо, решил окончательно прояснить ситуацию молодой человек.

— Не только дворян, — покачал головой его приятель или, не дай Бог, любовник. — Они есть и у купцов, только деревянные. У вас же именно такие, госпожа?

— Да, господин Хаторо, — сухо подтвердила Платина.

— Поддельные? — тут же став деловито-озабоченным, поинтересовался собеседник. — Дайте взглянуть.

— Настоящие, — возразила Ия, пояснив в ответ на недоуменно вскинутые брови: — Их хозяева умерли от петсоры, не осталось ни записей, ни свидетелей.

— Всё равно покажите! — настойчиво повторил свою просьбу мужчина, требовательно протягивая грязную, короткопалую ладонь.

— Давайте сначала уйдём отсюда, — выдвинула встречное предложение девушка. — Сколько можно тут торчать? А вдруг кто-нибудь зайдёт, или... мои спутники вернутся?

— Госпожа права, — неожиданно поддержал её офицер. — Мы и так задержались, пока вы требовали с этого негодяя деньги.

"Так Криворотого ещё и ограбили! — отметила про себя приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Ну тогда они и без моего золота обойдутся!"

— Показывайте дорогу до реки, госпожа, — без большой охоты согласился с ним приятель.

Платина провела спутников на хозяйственный двор, показала калитку. С этой стороны к ней крепился какой-то хитрый замок, сразу же открывшийся, после того как Жданов потянул за торчавший сбоку штырёк. А вот закрыть его уже не получилось. Снаружи из массивной доски чуть выступали четыре квадратные металлические кнопки, которые, видимо, следовало нажимать в определённом порядке.

Но беглецы не стали этим заморачиваться и поспешили по петлявшей в зарослях тропинке.

К счастью, лодочка по-прежнему стояла у узких бамбуковых мосточков.

— Ну, и как здесь грести, если нет даже уключин? — недовольно проворчал мичман, положив вёсла на дно.

Причём последнее слово он произнёс по-русски, очевидно, не зная, как называют данное приспособление аборигены.

— Руками, мой друг, руками, — рассмеялся Хаторо, одним ударом перерубив верёвку тем самым кинжалом, который Накадзимо когда-то подарил Ие.

Оттолкнув лодочку от причала, он опустился на одно колено и принялся объяснять:

— Этой рукой держите весло за конец, этой — ближе к середине, и вот так, вот так.

— Похож на способ диких северо-американских племён, — по-русски прокомментировал флотский офицер, поинтересовавшись: — Вы, Ия Николаевна, романы господина Фенимора Купера не читали?

— Читала, — растерянно кивнула девушка, вспомнив свою единственную и безуспешную попытку ознакомиться с творчеством этого знаменитого писателя.

— Очень популярный сейчас в Европе сочинитель, — непринуждённо продолжил молодой человек.

— Вы бы воздержались пока от разговоров на вашем языке, господа, — недовольно проворчал абориген, осторожно раздвигая рукой стебли камыша, прикрывавшие выход на гладь реки. — Голоса над рекой далеко слышно.

"Точно ревнует!" — мысленно фыркнула Платина.

Слегка смутившись, мичман понимающе кивнул.

— Куда мы сейчас идём, господин Хаторо?

Он быстро приноровился к короткому веслу, делая плавные, сильные гребки.

— В трёх ли вниз по течению есть бамбуковая роща, — ответил дворянин в лохмотьях. — В прошлый раз меня там высадили. И от дороги недалеко, и есть где лодку спрятать. Отдохнём, посмотрим на ваши таблички, госпожа, а там решим, что дальше.

— Только не очень-то вы похожи на купцов в таких нарядах, господин Хаторо, — не удержалась от ехидного замечания Ия. — Да и побриться бы вам не мешало, и подстричься. А то пайза будет купеческая, а одеты как бродяги.

— Вам сколько лет, госпожа? — не оборачиваясь, хмыкнул сидевший на носу лодочки абориген.

— Девятнадцать, — осторожно ответила девушка, слегка озадаченная подобным вопросом.

— А мне сорок два! — назидательно, с нажимом проговорил мужчина. — Из них пятнадцать я прослужил в городской страже и лучше вас знаю, как не попасться ей на глаза, и на что она смотрит в первую очередь. Так что зря не переживайте, от этого цвет лица портится. Лучше поделитесь с нами своими планами. Теперь-то вы можете говорить? Вот и расскажите: что вы задумали, перед тем как так неудачно сбежать?

— Но вдруг кто-нибудь услышит? — съехидничала в ответ Платина, напомнив с дурашливой серьёзностью: — Звук над водой далеко разносится.

— А вы не кричите, — нимало не смутился собеседник, посоветовав: — Говорите шёпотом. Ну и думайте, прежде чем что-то сказать.

И хотя в его словах прозвучала не только ирония, но и предупреждение, или скорее даже угроза, флотский офицер, с интересом следивший за их пикировкой, только насмешливо хмыкнул.

Отвернувшись от него, Ия громко заговорила, уперев взгляд в тощую котомку, криво висевшую на спине Хаторо.

— Я хотела добраться до морских портов, куда приплывают корабли из дальних стран.

— Думаете, там намного лучше, чем у нас в Благословенной империи? — рассмеялся дворянин, деловито орудуя веслом.

— Наши мудрецы говорят, что хорошо только там, где нас нет, — отпарировала девушка, тут же услышав одобрительное хмыканье молодого человека. — Но в этой стране у меня слишком много врагов и совсем нет друзей. Может, в другом месте мне повезёт больше? Но, главное, я подозреваю, что где-то за морем живут наши с господином Ждао соотечественники.

— Русские?! — от удивления мичман даже сбился с ритма, и лодочку повело в сторону. — Где?

— Это только предположение, Александр Павлович, — поспешила охладить его пыл Платина. Помня о том, как аборигену не понравилось, когда они переговаривались на родном языке, Ия использовала местное наречие, лишь обратившись к флотскому офицеру по-русски. — Но я очень хочу это проверить. Мне всё равно ничего не остаётся, кроме как покинуть эту страну. Вот и посмотрим, куда можно отправиться?

— Тогда и я с вами! — пылко вскричал молодой человек, тут же извинившись: — Простите, Мэнэзо-сей, но если где-то здесь действительно живут наши соотечественники, то нам будет лучше с ними.

— Чего уж там, Лесо-сей, — по-прежнему не оборачиваясь, проворчал приятель. — Я всё понимаю. Даже представить себе не могу, что бы со мной стало, окажись я на вашем месте, непонятно, как очутиться в чужой стране, даже не зная куда возвращаться? Тут ещё это убийство в военном лагере. В армию нас теперь точно не возьмут. Даже на границу. Остаётся только в разбойники идти, и всю жизнь по лесам прятаться.

— Тогда поехали вместе с нами? — неожиданно предложил Жданов. — Мы же названные братья. Как я вас брошу?

"Ну, тогда ладно", — пришелица из иного мира с трудом подавила рвущийся из груди вздох облегчения, но довольной улыбки удержать не смогла.

В одном из местных романов она читала о богатырях-побратимах, путешествовавших по фэнтезийному миру в поисках приключений.

Те персонажи тоже обращались друг к другу по именам. Однако девушка считала подобные взаимоотношения либо вымыслом автора, либо "преданием старины глубокой" и уж тем более не могла себе представить, что мичман, почти её ровесник, вдруг сделается побратимом матёрого, битого жизнью мужика. Но вдруг тот просто использует наивного, романтически настроенного юношу в своих целях? Пусть даже так, это всё равно лучше, чем её первое предположение.

Платина даже почувствовала лёгкий укол стыда. Действительно, как ей только могло прийти в голову, что они любовники?! Чушь какая!

— Нет, нет, — решительно отказался Хаторо — Я здесь останусь. Это вам молодым на новом месте легко устроиться, а я уже старый.

И, словно пресекая любые возражения, резко спросил:

— Как же вы, госпожа, собрались в порту своих искать?

Ия решила ничего не скрывать, рассказав всё откровенно, не столько для аборигена, сколько для соотечественника. Во-первых, хотелось проверить кое-какие зародившиеся у неё подозрения, во-вторых, окончательно убедить офицера последовать за собой.

— Не так давно я видела книгу, попавшую в Благословенную империю из какой-то заморской страны. Мне сказали, что написана она в неком месте собрания учёных под названием Академия.

— Вы сказали Академия? — встрепенулся молодой человек. — Но это же греческое слово. Так называлась школа, основанная Платоном в античных Афинах!

— В России тоже своя академия есть, — раздражённо глянув на него, заметила девушка. — Академия наук!

— И Академия художеств, — блеснул эрудицией Жданов.

— Но что, если это слово только похоже на ваше по звучанию? — вполне резонно возразил Хаторо, понизив голос до еле слышного шёпота, так как им навстречу двигалась большая лодка с шестёркой гребцов.

Платина повернулась к ним спиной и пригнулась, стараясь сделать фигуру как можно бесформеннее. Длинные волосы надёжно скрывала обмотанная вокруг головы тряпка. Вряд ли на первый взгляд её могли принять за девушку, но она опасалась, что кто-то может запомнить лицо, а потом вдруг увидит портрет в объявлении о розыске и захочет подзаработать.

Однако гребцы были слишком заняты борьбой с течением, а рулевой о чём-то оживлённо болтал с толстяком в длиннополом халате и лишь мельком глянул на проплывавшее мимо судёнышко.

Дождавшись, когда лодка удалится метров на сто, Ия зашептала:

— Всё может быть, господин Хаторо. Но цифры в той книге тоже наши.

Она обернулась к мичману, жадно ловившему каждое слово.

— Я имею ввиду арабские.

Последнее слово беглая преступница почти выдохнула, но соотечественник услышал, энергично закивав в знак понимания.

— В каждой стране свои буквы и цифры, — задумчиво произнёс абориген, размеренно работая веслом.

— Есть и другие признаки, — продолжила девушка, чувствуя, что тот настроен уже не столь категорично. — На пером листе нарисован герб Академии. Это птица с двумя головами, повёрнутыми в разные стороны.

— Наш двуглавый орёл?! — гораздо громче, чем следовало, вскричал флотский офицер. Даже усы и борода не могли скрыть того, как покраснело от волнения его лицо, а рот совершенно по-детски приоткрылся, словно в ожидании новых, потрясающих откровений.

— Мне сказали, что это сокол — священная птица их бога мудрости, — сочла необходимым разочаровать его Платина. — Но всё равно он очень похож на российский герб. Также раскинуты крылья, только вместо скипетра и державы в лапах свиток и какая-то палочка для письма.

На сей раз оба её спутника воздержались от комментариев. Старший, видимо, думал, а младший, судя по всему, уже поверил Ие безоговорочно.

— На книге есть ещё один знак, — выдала последний аргумент девушка. — У нас его применяют для записи музыки.

— Ноты? — удивился соотечественник.

— Нет, — покачала головой Платина. — Скрипичный ключ. Знаете о таком?

— Разумеется! — вроде бы даже обиделся молодой человек. — Сам-то я не играю ни на фортепьяно, ни на гитаре, но моя сестра и кузина — прекрасные музыкантши. Мы с ними не раз пели на званых обедах у наших соседей Балариных.

— Ну уж простите за то, что посчитала вас таким необразованным! — скрывая раздражение, извинилась Ия и вновь обратилась к аборигену: — Вряд ли это случайные совпадения, господин Хаторо.

— Возможно, так оно и есть, — не стал спорить тот. — Но как вы собираетесь попасть в ту страну, откуда эта книга, если она далеко за морем?

— Пока не знаю, — после недолгого раздумья честно призналась пришелица из иного мира. — Наверное, сначала постаралась бы побольше узнать об этой самой Академии. Потом написала бы письмо и попросила бы кого-нибудь из капитанов передать его туда.

— И сколько лет вам бы пришлось ждать ответа? — по-прежнему не оборачиваясь, усмехнулся собеседник. — И где бы вы прятались всё это время, если вас ищут по всей Благословенной империи?

— В большом городе одного определённого человека отыскать непросто, — ответила девушка. — А в порту постоянно появляются новые люди. Я понимаю, что всё это очень опасно, но даёт хоть какую-то надежду на будущее.

— Так и притворялись бы мужчиной? — задал новый вопрос Хаторо.

— Наверное, — пожала плечами Платина. — Так проще.

— В большом городе жизнь очень недешёвая, — медленно, словно бы размышляя, произнёс абориген.

— Зато всегда есть возможность заработать, — вновь нашла что сказать Ия.

— Я с вами, сударыня! — уже не столь пылко, но по-прежнему твёрдо заявил мичман.

— А вы, Мэнэзо-сей? — обратился он к побратиму. — Я не зову вас с нами за море, но, может быть, поможете хотя бы добраться до порта?

— Об этом не беспокойтесь, Лесо-сей, — недовольно проворчал бывший офицер городской стражи. — У меня сейчас тысяча дорог, и мне всё равно, по которой идти. Я дважды ваш должник, господин Ждао. Так почему бы мне не помочь названному брату? Проще всего добраться до Даяснору. Он стоит как раз в устье Митиндзане, а в неё впадает наша Ваундау.

Он кивнул на реку.

— Так и будем плыть на кораблях. Хоть и дольше, зато дешевле и надёжнее.

Нельзя сказать, что этот план полностью устраивал приёмную дочь бывшего начальника уезда. Она ещё не забыла, что Хваро получил назначение именно в Даяснору на должность таможенного надзирателя. Вдруг они там встретятся ненароком? До нового года, когда барон должен вступить в должность, осталось не так много времени.

Однако возражать девушка не стала. Во-первых, потому что маршрут действительно показался ей оптимальным. Во-вторых, если не удастся свалить из Благословенной империи до появления "бывшего", то ближе к зиме нужно будет перебраться в какой-нибудь другой портовый город. Ну и в третьих, проблемы лучше решать по мере их появления, а сейчас главное — попасть на море.

Все эти соображения на миг промелькнули у неё в голове, а абориген продолжал:

— Я хотел купить поддельные пайзы у знакомых воров, но если у вас есть настоящие таблички, то всё гораздо проще.

Какое-то время плыли молча. Разминулись с ещё одной большой десяти вёсельной лодкой. Другая посудина, чуть меньше, потихоньку догоняла их, сокращая расстояние между ними.

Мужчины уже тяжело дышали, а Платина напряжённо думала, пытаясь оценить сложившуюся ситуацию.

Судьба, или всё же та гадина, что играет её жизнью, на сей раз подкинула огромный, прямо-таки колоссальный подарок. На первый взгляд очень даже приятный и многообещающий. Меньше всего на свете Ия рассчитывала встретить здесь кого-нибудь из соотечественников.

Правда, насчёт Сашки девушку терзали смутные сомнения. Но всё равно он свой. Да ещё и с другом. Платина чрезвычайно обрадовалась тому, что её первоначальные, абсолютно глупые и нелепые подозрения не подтвердились, и её новых спутников связывают исключительно товарищеские отношения, подкреплённые совместно преодолеваемыми трудностями. Просто так побратимами не становятся. Во всяком случае, Ия ничего о подобном не слышала, только читала и то в сказке. Но самое главное, что теперь у неё есть проводник, готовый помочь добраться до нужного места. Теперь у беглой преступницы имеется не только цель, но и способ её достижения.

С учётом того, сколько раз она "обжигалась", доверяясь своим спасителям, всегда существует опасность очередного предательства. Однако другого выхода нет, несмотря на то, что всякий раз, когда она пытается взять судьбу в свои руки, та не только вырывается с раздражающей лёгкостью, но ещё и больно бьёт по голове и по другим частям тела.

"Только бы не "залететь"! — мысленно взмолилась пришелица из иного мира, зябко передёрнув плечами. — Только бы не "залететь"! Слушай ты, бог, демон, дух или как там тебя правильно называть? Ну избавь меня хотя бы от этого! Ну чего тебе стоит, гад!"

— Давайте к берегу, Лесо-сей! — командный голос аборигена заставил её вздрогнуть и оглядеться.

Спутники направили лодочку к невысокому холму, заросшему зелёным бамбуком, высоко взметнувшем ввысь свои коленчатые стволы с узкими, копьевидными листьями.

Берег в этом месте скрывали глубоко вдававшиеся в сушу тростниковые дебри.

Спрыгнув с лодки, Хаторо коротко пояснил:

— Здесь ручей. Спрячем лодку, вдруг ещё понадобится?

Коротко кивнув, Жданов последовал его примеру, а девушка решила пока никуда не дёргаться.

За камышовой "стеной" действительно скрывалось устье узкого ручейка. Мужчины вдвоём протащили их жалкое судёнышко метра четыре вверх по руслу.

— Всё! — выдохнул абориген, хлопнув лодочку по боку. — Оставайся здесь.

Тяжело дыша, мичман протянул руку, помогая соотечественнице выбраться на берег. Ноги её тут же оказались по щиколотку в холодной грязи, но уже через пару шагов стало сухо, только в туфлях противно чавкало, да зябли ступни.

Остановившись, их проводник огляделся по сторонам. Платина последовала его примеру, но не увидела ничего, кроме тянущихся вверх стволов.

— Пойдёмте туда, — решительно объявил абориген, направляясь почти параллельно реке по полого поднимавшемуся склону.

Под ногами шуршали опавшие листья, где-то по сторонам перекликались пичуги. Настырно на разные голоса пищали насекомые, норовя сесть на потную кожу, и липла к лицам паутина. Несколько раз Ия торопливо сбрасывала с себя её творцов, не без основания опасаясь ядовитых укусов.

Местами бамбук рос так густо, что приходилось буквально протискиваться между стволами.

Минут через двадцать проводник привёл их в неглубокую лощину или овражек, один из склонов которого почти отвесно обвалился, обнажив грунт на высоту чуть более полутора метров. Растущий наверху бамбук накренился, образовав что-то вроде навеса.

— Вот здесь можно и отдохнуть, — предложил Хаторо, присаживаясь на сухие листья.

— Вы хорошо знаете эти места, Мэнэзо-сей? — спросил младший товарищ, опускаясь на колени.

— Плохо, — неожиданно усмехнулся тот, пояснив: — В прошлый раз случайно наткнулся на этот овраг.

Вытерев грязным рукавом мокрый от пота лоб, он почти потребовал:

— Покажите ваши таблички, госпожа!

— Сейчас принесу, — пообещала девушка. — Подождите немного.

Отойдя от мужчин, она ловко вскарабкалась вверх по склону, сбросила куртку, стянула рубаху, сняла с плеча мешочек, убедилась, что там нет ничего лишнего, и торопливо оделась.

Внимательно осмотрев лакированные таблички, Хаторо неопределённо хмыкнул.

— Кажется, пайзы действительно настоящие. Но добраться с ними до Даяснору будет... трудновато.

— Почему, господин Хаторо? — нахмурилась Платина.

— Купцы просто так туда-сюда не ходят, госпожа, — наставительно произнёс бывший офицер городской стражи. — У них должен быть товар, а у нас его нет. И что отвечать, если спросят: где он?

— Можно сказать, что мы только собрались закупить его в Даяснору, — после недолгого размышления предложила приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Или мы только приказчики, которых хозяин послал узнать, что пользуется спросом у заморских купцов? Ну, что им нужнее всего, и за что они готовы дорого заплатить.

— Нет, госпожа, у нас так не делают, — довольно обидно рассмеялся собеседник, глядя на неё со снисходительным превосходством. — Наши купцы зря деньгами не разбрасываются и не отправляют своих людей на другой конец страны просто за тем, чтобы что-то узнать. Любая поездка денег стоит. Они должны хотя бы как-то оправдать затраты.

— Но мы же взяли деньги у Криворотого, господин Хаторо, — неожиданно напомнил Жданов. — Так почему бы их не поделить? Купим на мою долю какого-нибудь товара и будем говорить, что везём его на продажу.

"Видно, не хило так прибарахлились, — отметила про себя Ия. — Или Сашка просто цен местных не знает?"

— Ничего не надо делить, господин Ждао, — недовольно нахмурился его побратим. — По крайней мере, пока мы вместе. Тут трудность в другом. Я совсем ничего не понимаю в торговле, вы тоже. Про госпожу я уже и не говорю. И даже если мы решим что-то купить, понадобится повозка и слуга.

— А если обойтись ослом с вьюками и служанкой? — предложила девушка, вспомнив возвращение молодого господина Асано из столицы. — Товар же не обязательно должен быть громоздким.

— Но если его сопровождают сразу двое приказчиков, он должен быть дорогим, — заявил абориген, казалось, их пикировка доставляет ему удовольствие. — А нужны ещё и деньги на дорогу.

— Ну так и что? — вскинула брови Платина. — Достаточно купить пару-тройку дорогих вещей. Только чтобы показать тем, кто спросит. А тюки набить чем-нибудь дешёвым или вообще соломой. Нам же главное, чтобы не бросаться в глаза.

— Бросаться в глаза? — на миг удивился собеседник, но, быстро сообразив, понимающе кивнул головой. — Ах вот, что вы имеете ввиду. Любопытное выражение.

— Тогда никто не удивится, если у вас при себе будут кинжалы, — поскольку он сразу не отказался от её идеи, Ия вдохновенно продолжила развивать свою мысль: — На меч, насколько я знаю, даже купцы права не имеют, но небольшой ножичек...

Девушка развела руки примерно на полметра.

— ... думаю, стражники не заметят, если не держать его на виду и подарить им пару лян на стаканчик доброго вина.

Мужчина тихо, но заразительно рассмеялся.

— Ваш кровный отец случайно не торговец?

Поймав недоуменный взгляд соотечественника, Платина почему-то решила отмолчаться, скромно потупив взор и неопределённо пожав плечами.

— Или вам уже приходилось иметь дело с городскими стражниками? — ухмыляясь, продолжил собеседник.

Понимая, что игнорирование ещё и этих слов может неприятно задеть дворянина в лохмотьях, и зная насколько здешние "благородные мужи" обидчивы, Ия туманно объяснила:

— Люди вокруг разное говорят, а я слушаю.

Абориген резко посерьёзнел.

— Когда вы говорили о служанке, то имели ввиду себя?

— А что ещё остаётся делать? — в местной манере вопросом на вопрос ответила беглая преступница, обосновывая своё решение: — Дворянка без слуг в компании купцов путешествовать не может.

— Но и купцов обычно сопровождают слуги, а не служанки, — в свою очередь заметил Хаторо.

— Может, госпоже лучше так и оставаться в мужской одежде? — предложил мичман.

— Но у нас всё равно только две именные таблички, — напомнил ему побратим. — В любом случае, кому-то из вас придётся изображать простолюдина. Вы готовы взять это на себя?

— Чтобы помочь Ие Николаевне? — вроде бы уточняя, спросил офицер, тут же с пафосом отвечая: — Да!

— Не нужно, Александр Павлович, — остановила Платина явно собиравшегося ещё что-то сказать моряка. — Я ещё плохо умею носить мужскую одежду, и если кто-то заподозрит во мне девушку, это будет двойной риск. Он нам совершенно ни к чему, не так ли, господин Хаторо?

— Вы правы, — усмехнулся абориген. — Только как вы объясните отсутствие у нас слуги?

— Мы можем вместе изображать слуг, — предложил офицер.

— Это ни к чему, — возразила Ия, предпочитая видеть своего соотечественника в равном положение с его побратимом. — Вряд ли вы сможете убедительно изображать простолюдина. А объяснить: почему с вами я, а нет мужчины-слуги можно тем, что тот умер по дороге. Змея укусила, или съел чего-нибудь. Это уж как вам больше нравится, господин Хаторо. Меня же вы взяли с собой для своей... сестры. Она вышла замуж в Даяснору и взяла с собой служанку, но та тоже умерла. Вот сестра и попросила прислать ей кого-нибудь из родного дома. С позволения своего супруга, конечно. Ваш почтенный отец выбрал меня и отправил вместе с вами. Надо только договориться: как их всех зовут, где они живут, ну и прочие подробности. Это вы лучше придумаете. Если переживаете, что некому будет стирать, штопать ваши вещи и готовить, то не беспокойтесь, с этим я как-нибудь справлюсь. А всякого рода постыдных услуг, надеюсь, вы от меня не потребуете?

— Да как вы могли даже подумать такое?! — с негодованием вскричал молодой человек.

— Не сердитесь, господин Ждао, — первым отреагировал на его благородное негодование старший товарищ. — После того, что с ней случилось, у госпожи есть право опасаться мужчин.

И обратившись к спутнице, заверил:

— Не беспокойтесь, никто не станет принуждать вас к чему-то недостойному. Клянусь Вечным небом и памятью предков!

— А я даю слово русского офицера! — пожалуй излишне патетически выпалил офицер. — Пока я жив, никто не посмеет причинить вам зло!

"Вот же-ж! — мысленно выругалась девушка, весьма впечатлённая душевным порывом соотечественника. — Где же ты вчера ночью был такой весь из себя благородный, без страха и упрёка? Интересно, он хоть сам себе верит или просто рисуется? Ладно, посмотрим".

Нельзя сказать, что она доверяла им безоговорочно. Тем не менее, успев достаточно "пропитаться" местными нравами, Платина поднялась на ноги и отвесила мужчинам церемонный поклон.

— Благодарю вас, господа, за заботу и понимание.

Поднявшийся вслед за ней молодой человек попытался помочь ей сесть, но она сама опустилась на пятки.

— Будь вы мужчиной, госпожа, — усмехнулся абориген. — Я бы посоветовал вам любовные романы писать.

— Я собиралась, — скромно потупившись, призналась Ия. — Но не успела. Пришлось бежать, жаль только, не с теми людьми.

— Всё, что вы тут наговорили, — проигнорировал её пояснение собеседник, — настолько нелепо, что похоже на правду. Разумеется, вашей чести с нами ничего не грозит, но обращаться мы с вами будем как со служанкой, и вам придётся вести себя соответственно.

— Я понимаю, — согласно кивнула девушка.

— Чтобы нас приняли за торговцев ценным товаром, лучше всего купить немного дорогого шёлка, — принялся детализировать её план бывший офицер городской стражи. — А к нему какой-нибудь дешёвой ткани, чтобы набить тюки. Ну и нужен осёл. Не на себе же нам всё это тащить. Вы, госпожа, сможете с ним справиться.

— Ослов и лошадей я не боюсь, — успокоила его беглая преступница. — Видела, как их седлают и крепят вьюки. Если что-то будет получаться плохо, никто не удивится. У вас же был слуга, а я его только замещаю.

— Это хорошо, — одобрительно кивнул абориген.

— Тогда нечего здесь задерживаться! — решительно заявил Жданов. — Нам нужно в город, чтобы всё купить.

— Нет! — неожиданно возразил его старший приятель. — Вы с госпожой останетесь здесь.

"Уп-с! — моментально насторожилась Платина. — Уж не собрался ли он нас "кинуть" и смыться с деньгами?"

— Мне одному будет проще, — объяснил своё решение Хаторо. — Прошу вас, Лесо-сей, не обижаться на мои слова, но вы слишком плохо притворяетесь бродягой, а я все их повадки знаю.

С этими словами он протянул ему одну пайзу, потом достал из-за пазухи достаточно приличную пачку денег и, поделив примерно пополам, отдал половину мичману российского флота.

— Вот, возьмите. Если я не вернусь до завтрашнего полудня, то уходите отсюда, и да поможет вам Вечное небо добраться до Даяснору. И до этой вашей... Кадеми.

— Надеюсь, нам не придётся так поступать, — отозвался офицер, складывая ассигнации и убирая их под куртку. — И мы продолжим наше путешествие вместе.

— Я тоже на это надеюсь, — с самым серьёзным видом сказал собеседник, снимая через голову висевшую на спине котомку. — И это возьмите. Вам нужнее. Я в городе чего-нибудь поем.

— Благодарю, — кивнул молодой человек.

— Пойдёмте, я покажу вам дорогу, — предложил абориген. — На всякий случай.

Они вновь углубились в рощу. Ия внимательно осматривалась кругом, стараясь запомнить хоть какие-нибудь приметы среди однообразных, коленчатых стволов.

— Будьте осторожны и постарайтесь не шуметь, — вполголоса советовал проводник. — Тут недалеко деревня. В прошлый раз повстречалась мне тут... одна парочка. Хорошо, что не заметили, а то могли бы разболтать всей округе или пожаловаться местному землевладельцу. Не любят в деревнях бродяг. Воруют всё, до чего дотянутся. А мы сейчас как раз на бродяг и похожи.

Дорога представляла собой узкую просеку с неглубокими колеями от тележных колёс. На всякий случай бывший офицер городской стражи вновь повторил свои инструкции:

— Не вернусь завтра до полудня, непременно уходите. Дольше здесь не задерживайтесь. Может быть, вам лучше спуститься по реке? Так точно не заблудитесь и попадёте на море.

Отступив на шаг, он церемонно поклонился, прижимая ладони к животу. Платина и Жданов ответили. Причём, как с удовольствием отметила девушка, поклон у неё получился гораздо изящнее.

Когда мужчина развернулся и вышел на дорогу, приёмная дочь бывшего начальника уезда тихонечко спросила:

— У вас есть какое-нибудь оружие, Александр Павлович?

— Да, — глядя вслед побратиму, коротко ответил мичман. — Нож.

— Опасаетесь, что он может не вернуться? — по-своему поняла его беглая преступница.

Офицер резко обернулся к ней, гневно сведя брови к переносице.

— Господин Мэнэзо Хаторо — человек чести! Раз уж он обещал, то вернётся обязательно. Если его, не дай Бог, не схватят или не убьют.

Однако столь патетическое заявление нисколько не убедило битую жизнью соотечественницу.

— Посмотрите, пожалуйста, сколько денег он нам оставил?

Собеседник мрачно засопел, пытаясь "буравить" её тяжёлым гневно-упрекающим взглядом. А Платина продолжила спокойно смотреть в его красивые голубые глаза.

Губы молодого человека брезгливо скривились. Достав из-за пазухи деньги, он резким движением протянул их Ие.

— Считайте сами!

"Хорошо хоть, в морду не швырнул", — мысленно хмыкнула та, расправляя мятые листочки размером со старинную почтовую открытку.

— Ого! — не удержалась от удивлённого возгласа приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Шестьсот тридцать муни ассигнациями! Сколько же всего вы взяли в усадьбе?

— Не знаю, — презрительно дёрнул плечами Жданов. — Не считал-с!

— Откуда же у сторожа такие деньги? — не особенно рассчитывая на ответ, поинтересовалась девушка.

— Иудино серебро, — неожиданно снизошёл до ответа мичман, принимая у неё бумажки и вновь убирая их за пазуху.

— Он предал господина Хаторо! — догадалась Платина.

— И, боюсь, не его одного, — предположил офицер. — Негодяй брал деньги у всех: и у разбойников, и у властей. Ничем не гнушался! Настоящий мерзавец, никчёмный человечишка. Но его дети так просили сохранить жизнь их отцу, что я уговорил господина Хаторо не брать грех на душу и пощадить негодяя.

— Вы наказали его гораздо сильнее, чем думаете, — усмехнулась Ия, настоятельно пояснив: — Вы лишили его денег, а для таких людей — это страшнее смерти.

Странно, но только сейчас девушка сообразила. Что они всё ещё разговаривают на языке аборигенов. Появилось жуткое желание перейти на русский, но Платина удержалась, решив для начала добраться до оврага. Кроме того, ей хотелось побольше узнать о своём спутнике, проверив кое-какие догадки. Тем не менее спросила она совершенно о другом:

— Что у вас в котомке?

— Сушёная рыба и колобки из риса, — ответил Жданов и, видимо, тоже испытывая похожее чувство, заговорил на родном языке. — Как давно вы в этой стране, Ия Николаевна?

— Позвольте, я расскажу вам всё чуть позже, — попросила девушка. — Разговаривать на ходу как-то... неудобно. Дойдём до оврага, там и поговорим.

— Как вам угодно, мадемуазель, — холодно усмехнувшись, пожал плечами мичман. Похоже, он обиделся и за всё время пути до знакомой ложбины больше не сказал ни слова.

Однако, когда они вернулись на место их прежней стоянки, пришелица из иного мира его опередила, торопливо задав вопрос:

— Откуда вы родом, Александр Павлович?

Терпеливо дождавшись, когда она устроится прямо на земле, скрестив ноги "по-турецки", офицер тоже неловко уселся, поджав под себя ноги, и буркнул:

— Из Нижегородской губернии. У моих родителей имение в горбатовском уезде.

"Вот же-ж! — мысленно охнула Платина, чувствуя, как по коже на спине пробегают противные, холодные мурашки. — Так и знала, что он какой-то не такой, как не от мира сего или из фильма о старинной жизни. Теперь-то ясно, что мы с ним просто из разных времён. Неужели мне его и в самом деле игрок подкинул? Это же никак не может быть простой удачей или необыкновенным совпадением. Такое можно сделать только специально. Но тогда получается, что игрок может управлять не только пространством, но и временем! Вот это ни... чего себе! Вот это мощь! И с таким могуществом он играет со мной, обыкновенным человеком, устраивая то приятные сюрпризы, то гадости. Как же это... мелко. Или ему просто делать нечего?"

Внезапно перед глазами закачался толстый паук, спустившийся на нити с нависшего над ложбиной бамбука.

Не то чтобы Ия сильно не любила или боялась этих существ, однако тот появился уж очень не вовремя. Машинально отпрянув, она сбросила с плеча котомку и, махнув, ловко сбила паука на землю, для надёжности пристукнув кулаком. Подняв узел, скривилась, увидев мокрое пятно на ткани. На миг показалось, что пахнуло корицей. Прогоняя наваждение, поспешила выпалить второй вопрос:

— А как вы здесь оказались?

Но "поймав" недоуменный взгляд собеседника, торопливо пояснила:

— Я имею ввиду, что вы делали, когда это случилось?

— Ах, вон вы о чём, — понимающе кивнув, собеседник печально улыбнулся. — Я был смертельно ранен и упал за борт во время боя нашего пароходофрегата "Владимир" с турецким "Перваз-Бахри".

И тут же досадливо поморщился.

— Сам виноват. Повёл себя как мальчишка. Непременно захотелось всё рассмотреть. Всё-таки это было моё первое настоящее дело, первый вражеский корабль, с которым нужно принять бой. Вот я и забрался на ванты. Думал, только чуть посмотрю и назад. Но наш капитан Григорий Иванович Бутаков заметил, рассердился и приказал мне немедленно занять своё место по команде. Я уже начал спускаться, да только не успел. Какой-то особенно меткий турок выстрелил и попал в меня. Наверное, из французского штуцера. Это ружьё бьёт далеко и чрезвычайно точно. И представьте себе, мадемуазель, я не только увидел, как пуля ударила меня в грудь, но и как лечу в воду. Ещё и подумать успел, что душа-то пойдёт вверх: на небо, на божий суд, а тело вниз — на дно морское. Глаза закрыл, молитву начал читать...

Рассказчик внезапно замолчал, невидящим взглядом уставившись куда-то мимо слушательницы в обрушившийся склон оврага, словно бы заново переживая случившееся когда-то.

Девушка терпеливо ждала, стойко удерживаясь от вопросов и даже не пытаясь его торопить.

— Тогда-то и начались настоящие чудеса, — вновь заговорил Жданов, словно очнувшись от наваждения. — За борт-то я упал в Чёрное море — солёное, а вынырнул в пресном озере! Представляете? Мундир на груди порван в клочья, а на теле ни царапины. Только сил нет никаких. Я себя таким беспомощным только в двенадцать лет чувствовал, после того как тифом переболел и чуть Богу душу не отдал.

Мичман машинально перекрестился и продолжил:

— Однако же кое-как выбрался на бережок. Посмотрел на небо голубое и подумалось мне, что я, недостойный, сподобился смертным телом в райские кущи попасть. И так мне тогда страшно стало от мыслей таких богохульных, что закрыл я глаза и, верите ли, Ия Николаевна, заплакал, словно дитя малое!

При этих словах мичман пристально посмотрел на подругу по тяжёлой попаданской доле. Та слушала его, как заворожённая, невольно подавшись вперёд и вытянув шею. Вспомнив своё состояние, после того как, выпав из кабины лифта, очутилась в горном лесу, она энергично закивала.

— Да кто бы такого не испугался!

— Вот и я, на что уж храбрецом себя считал, — без лишней скромности заявил офицер уже немного другим, чуть более "доверительным" тоном. — А сколько тогда страху натерпелся! Представьте себе, совсем духом пал. Да только слышу, как трава шелестит под чьими-то лёгкими шагами. Открыл глаза: смотрю, девочка лет десяти в одеждах белых с лицом прекрасным как у ангела. Только волосы длинные и переливаются всеми цветами радуги. Красиво так, что взгляд не оторвёшь. Тогда-то я и понял, что ангел это и есть. Наклонилась ко мне и говорит: "Не бойся, раб Божий Александр. По воле Вседержителя перенесла я тебя смертельно раненого в этот мир, чтобы смог ты здесь достойную жизнь прожить". Тут я окончательно лишился чувств. Как понять такое? Только не видел я больше этого ангела и не смог просить о сём.

Молодой человек бросил на девушку взгляд, полный отчаяния и какой-то совершенно детской надежды. Как будто именно у неё есть ответы на все его вопросы.

— У меня ничего такого не было, — разочаровала соотечественника Платина. — И никто ко мне не являлся.

Тут она немного кривила душой, вспомнив то и дело появлявшийся в воздухе аромат корицы, который мог ей просто померещиться. И свой эротический сон в лесной избушке. Но его могла вызвать и болезнь.

Собеседник выглядел явно разочарованный. А Ие очень хотелось услышать продолжение истории коллеги-попаданца дальше, поэтому она быстро спросила:

— И что дальше? Что случилось когда вы очнулись?

— Увидел странных людей, — усмехнулся Жданов. — С гладко выбритыми головами, в больших коричневых балахонах. Суетятся вокруг меня, лопочут что-то на непонятном языке. Подумал, что опять видения или кошмары.

— Монахи, — понимающе кивнула собеседница.

— Да, — подтвердил мичман. Похоже, он считал явление девочки с разноцветными волосами самой важной частью случившегося с ним приключения и теперь то ли разочаровался, не узнав о своём ангеле ничего нового, то ли успокоился, поделившись мучившими его воспоминаниями.

— "Обитель девяти богов" в датунских горах, что в провинции Сагаро уезда Кванбок. Об этом я, конечно, потом узнал. Сначала думал, что попал в Китай или в какой-нибудь Сиам. Вроде бы там монахи тоже на лысо головы бреют. Да только те все жёлтые и узкоглазые. А лица этих людей вполне европейские. Пытался я с ними говорить по-английски и по-французски, и по-немецки, и даже на латыни и греческом, хоть сии языки я и знаю совершенно недостаточно. Спрашивал про Париж, Лондон, Санкт-Петербург, даже про китайского богдыхана. Да всё без толку. Обращались со мной очень почтительно, словно с коронованной особой. Любое моё желание старались исполнить. Сами-то монахи ни мяса, ни рыбы не ели, но меня ни в чём не ограничивали. Разве что в вине. Но оно у них слабенькое, мне столько не выпить, чтобы опьянеть. Ну и...

Замявшись, офицер как-то странно усмехнулся, посмотрел на застывшую соотечественницу, чуть покраснел и, отведя взгляд, прокашлялся.

— Когда язык их немного изучил, понял, что они посчитали меня посланцем с неба. Пруд, в который я попал, почитается священным, посвящённым тем самым девяти богам, в числе коих есть богиня Асиона. Так её как раз и изображают девочкой с разноцветными волосами, и она у них числится Хранительницей радуги. Я пытался объяснить, что никакой не небесный посланец, а обычный человек, попавший сюда по воле Господа, и эта Асиона — ангел, сиречь настоящий посланец его.

Тут молодой человек вновь перекрестился и замер, глядя на Ию с возрастающим недоумением. Скорее машинально, чем осознанно та торопливо совершила крестное знамение.

Платина не считала себя сильно верующей или тем более воцерковлённой. Однако в храм иногда захаживала ставить свечки или заказать молебен за родственников. Но из всех молитв знала только "Отче наш".

— Только простые монахи мне так и не поверили, — мрачно усмехнулся Жданов. — Странная у них вера. Они почему-то думали, что я изгнан из небесной страны богов на землю в наказание за какой-то проступок. Нечто вроде ссылки, чтобы жить среди людей.

— То есть никто не знает, кто вы на самом деле? — уточнила Ия.

— Я смог убедить только настоятеля обители преподобного Туэно и брата Дарака, что меня лечил, — ответил мичман. — Прочие же монахи всячески сторонились меня и избегали любых разговоров, если только те не касались самых насущных вещей.

— Как долго вы пробыли в монастыре? — поинтересовалась девушка.

— Если считать по местному календарю, то около года, — почти не раздумывая, ответил офицер. — Меня нашли в месяце Зайца, а сейчас уже идёт месяц Лягушки.

Вздохнув, он неожиданно посетовал:

— Никак не могу привыкнуть к этим звериным названиям. И неделей тут нет, то есть ни понедельников, ни суббот. Все дни одинаковы, различаются только по номерам. Когда пост соблюдать, непонятно? И в году здесь не триста шестьдесят пять дней, как у нас, а триста семьдесят три. Как узнать, когда тут Рождество отмечать, когда Пасху? Да и был ли здесь Христос? Случилось ли его воскрешение?

Соотечественник выглядел по-настоящему растерянным и озадаченным, а вот Платина никогда даже не задумывалась о подобных вещах. Ей вдруг очень захотелось как-то подбодрить "предка", произвести на него благоприятное впечатление. Поэтому, напрягая свои микроскопические познания в религии, она привела, как ей показалось, совершенно "железобетонный" аргумент:

— Но Бог-то здесь точно есть. Я имею в виду Бога-отца. Он же сотворил весь мир.

— Но это же совсем другой мир, — совершенно серьёзно напомнил молодой человек. — И здесь может быть свой Творец. Или мы попали во владения нечистого.

"Очень может быть", — мрачно усмехнулась про себя Ия. Однако, вспомнив из прочитанных книг, какое важное значение имели вопросы религии для жителей России девятнадцатого века независимо от возраста и сословия, шутить подобным образом не решилась, ограничившись крылатой фразой из советский киноклассики:

— Это вряд ли. Никто же не покушался на вашу бессмертную душу?

— Нет, — после некоторого размышления согласился собеседник.

— И тот ангел с разноцветными волосами ничего же не требовал от вас за новую жизнь в этом мире?

— Нет, — уже гораздо бодрее подтвердил Жданов.

Успев за время пребывания здесь поднатореть в демагогии, девушка с деланным удивлением вскинула брови.

— Но разве же дьявол будет делать что-нибудь бесплатно? Бескорыстен только Бог.

— Я тоже так думаю, — кивнул мичман. — Не похоже всё это на дьявольские козни. И преподобный Туэно тоже самое говорил, только на свой манер. Другими словами. По его рассказам выходило, что Асиона — одна из самых добрых здешних богинь. И ни в одной их священной книге не написано, чтобы она хоть раз кого-нибудь обидела. Только вот её считают покровительницей маленьких девочек, и преподобный не понимает, почему она вдруг захотела мне помочь? Но я-то знаю, что никакая она на самом деле не богиня, а всего лишь ангел — посланец Господа нашего, исполняющая его волю.

Взгляд офицера вспыхнул каким-то фанатично-обожающим блеском, и он опять перекрестился. Платина поспешила последовать его примеру. Однако на неё не произвели сильного впечатления религиозные переживания соотечественника, появившегося здесь из времени, отстоявшем по меньшей мере лет на полтораста от того, в котором жила она сама. У каждого в голове свои тараканы, главное, чтобы они друг другу не мешали. Считает парень, что к нему снизошёл ангел, ну пусть так и думает. Ие больше хотелось узнать о том, что дальше произошло с ним здесь, в этом мире.

— И много времени вы провели в монастыре?

— Много, — хмуро кивнул молодой человек. — Сначала долго болел. Рана-то на груди у меня чудесным образом затянулась. Но я очень сильно ослабел. Брат Дарак говорил, что это походило на большую потерю крови. Да я ещё и простудился в холодной воде. Потом учил язык, старался понять: куда меня занесло? А когда разобрался, то очень сильно переживал. Всё никак не мог смириться с тем, что не смогу вернуться назад. Я же для всех, кто меня знал, вроде как умер. Нам уже никогда больше не увидеться. По мне, небось, и панихиду отслужили и в поминание вписали. День и ночь тогда молился и монахам помогал, старался забыться за делами.

"Вот же-ж! — завистливо вздохнула беглая преступница. — Не жизнь, а прямо курорт или санаторий. Мне-то иной раз и поплакать как следует времени не было. Только и успевала, что шкуру свою спасать".

Засомневавшись в том, что у попаданца вообще возможна такая спокойная жизнь, и предположив, что рассказчик, возможно, чего-то недоговаривает, она осторожно поинтересовалась:

— И за это время с вами ничего плохого не случилось?

— Что вы имеете ввиду, Ия Николаевна? — словно бы очнулся от воспоминаний Жданов.

— Ну, например, как к вам отнеслись власти? — спросила девушка. — Или местный землевладелец? Вы же появились, можно сказать, ниоткуда. А в Благословенной империи все люди посчитаны, кроме разве что последних нищих бродяг.

— Я уже говорил, что монастырь тот стоял в горах, вдалеке от больших городов. Есть там рядом две деревеньки, но в них крестьяне больше настоятеля слушают, чем своего помещика, и зря не болтают. А от властей монахи меня прятали. Преподобный Туэно считал начальника их уезда лживым злодеем. Ну и он его тоже не любил. Но трогать опасался из-за влиятельных родственников настоятеля в губернаторской канцелярии. Если чиновник из уезда проезжал с какой-нибудь ревизией, то надолго не задерживался: получал мзду и отбывал восвояси.

"Он точно счастливчик! — решила Платина. — Мало того, что попал в дальний монастырь, так монахи его ещё и за небожителя приняли, от властей укрыли, лечили, кормили, холили и лелеяли. Знай себе переживай, и никаких забот. Не то что у меня. Как там Степаныч говорил? "То понос, то золотуха". А может, у нас с ним просто разные "игроки"?"

Предположение заставило Ию невольно поёжиться, а ничего не заметивший рассказчик продолжил:

— Я даже голову побрил, чтобы не выделяться, и ходил в таком же балахоне как у них.

— Но сейчас вы сильно обросли, — заметила девушка.

— Да, это так, — рассмеялся мичман, небрежно погладив тёмно-русую бородку. — Прямо как какой-нибудь деревенский мужик или извозчик, а не офицер императорского флота. Оправившись после всех болезней и смирившись с чужим миром, я как-то подумал, что напрасно проживаю свою новую, дарованную Господом жизнь. Я долго беседовал с преподобным Туэно в надежде, что он подскажет: как с пользой употребить мои силы и знания. Несмотря на то, что в этой империи наиболее почётной полагают службу статскую, я не мыслил себя вне флота или хотя бы армии. К сожалению, мне нечем подтвердить своё дворянское происхождение. Другие же сословия к государственной экзаменации не допускаются. А без этого невозможно рассчитывать ни на один даже самый младший чин.

Молодой человек перевёл дух. Судя по хрипловатому голосу, у него изрядно пересохло в горле.

— Вот что здесь действительно замечательное, так это чай! — неожиданно заявил он.

— Только у нас нет ни чайника, ни котелка, — напомнила Платина.

— Зато есть фляжка, — сообщил собеседник, развязывая котомку.

Внутри оказались три завёрнутые в широкие листья лопуха, сушёные рыбины длиной сантиметров в тридцать, пять рисовых шариков и плоская, странной формы фляга.

— Жаль только, что я забыл её наполнить, — слегка сконфузился Жданов. — Подождите, я схожу за водой.

— Только наберите её лучше в ручье, где мы лодку спрятали, — не удержалась от совета Ия. — Там она почище.

— Непременно, мадемуазель, — с улыбкой заверил мичман.

Когда он скрылся в роще, девушка сделала кое-какие свои дела, тщательно вытерла руки пучком листьев, потом уселась на краю оврага, с наслаждением вытянув ноги и прислонившись спиной к стволу бамбука. Всё же долго сидеть на пятках тяжело даже для её тренированных мышц.

Запах варёного риса и рыбы будоражил аппетит. Однако Патина твёрдо решила, что не будет есть в одиночку. А вот от беглого осмотра вещей в узелке спутника удержаться не смогла, но нашла только две застиранные рубахи, кремень с кресалом, местные "спички" да подштаники. Тоже вроде бы чистые. Никаких вещей из родного мира русского флотского офицера в котомке не оказалось.

Увидев того с мокрыми волосами Ия поняла, что молодой человек умылся, и подумала с запоздалым сожалением: "Зря с ним не сходила".

С благодарностью приняв тяжёлую фляжку с деревянной затычкой, девушка сначала пригубила, потом сделала пару больших глотков, хотя вода и имела какой-то странноватый привкус: не сильно противный, но заметный. Прежде чем вернуть, она повертела сосуд, пытаясь определить материал. Похоже на кожу. Тогда понятно, откуда во рту такое ощущение.

— Вы голодны, Ия Николаевна? — спросил Жданов и повинился: — Простите, я забыл спросить, ели ли вы сегодня?

— Утром меня накормили, — криво усмехнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Но вы правы, пора и подкрепиться. Но давайте не будем есть всё? Оставим что-нибудь на ужин и на завтра.

Спутник не возражал.

Дождавшись, когда он разложит на расстеленной тряпочке их припасы, девушка решительно отодвинула в сторону рыбу.

— Колобки лучше съесть прямо сейчас. Жарко, как бы не испортились.

Мичман согласно кивнул и, как джентльмен, предоставил девушке право первой выбрать рисовый шарик.

Изрядно проголодавшись, они торопливо насыщались, передавая друг другу фляжку.

Утолив первый голод, Платина с трудом заставила себя остановиться и не наедаться досыта. Продуктов у них мало, так что пусть лучше морячку больше достанется. Сытые мужики не такие вредные.

К чести офицера, тот долго и настойчиво предлагал сотрапезнице разделить с ним последний колобок, но та решительно отказалась.

— Настоящая леди ест как птичка, — наставительно заявила она, беззастенчиво пользуясь словами из знаменитого фильма.

— Право, Ия Николаевна, не стоит вам брать пример с этих чопорных британцев, — возразил русский дворянин. — С их никудышной кухней они постоянно голодные, от этого вечно всем недовольны. Кушайте.

— Нет, нет, — пришелица из иного мира осталась непреклонна, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сглотнуть набежавшую слюну. — Мне достаточно.

— Ну, как будет угодно, — пожал плечами молодой человек.

После того как он аккуратно вытер губы, стряхнув крошки с усов и бороды, девушка вновь приступила к расспросам:

— Но, если вы не остались в монастыре, значит, на что-то рассчитывали?

— Вы правы, сударыня, — подтвердил собеседник, пытаясь усесться "по-турецки". — Преподобный Туэно сказал, что получить личное дворянство в армии всё-таки можно, и не сдавая их дурацкий экзамен.

Он тяжело вздохнул.

— Я бы, конечно, лучше пошёл во флот. Но меня от этого отговорили. Императорский флот невелик, и все офицерские вакансии издавна занимают лица одних и тех же знатных родов. Даже титулованному дворянину из провинций, что вдали от моря, карьеру сделать совершенно невозможно. А вот в армии шанс есть и не только у благородных господ. Там даже простой человек может выслужить чин. Но сейчас, когда нет официальной войны, только на границе. У них там постоянно идут стычки с немирными племенами. Как у нас на Кавказе с горцами. С правителями соседних стран здешний император воюет редко. Но с той стороны всё время приходят какие-то шайки: то грабители, то контрабандисты. Служба там тяжёлая и не считается почётной. У тех, кто готов там служить, даже документов не спрашивают: будь ты грабитель, убийца или беглый раб. Коли готов вступить в армию и отправиться на границу, любое преступление могут простить, кроме государственной измены. Это мне один монах рассказал. Его родственник знал человека, чей знакомый когда-то служил на границе и сумел вернуться. В офицеры не выбился, но смог купить постоялый двор. Вот я и попросил преподобного Туэно разузнать всё поподробнее. Он написал тому родственнику, что служит в губернской канцелярии. Оказалось, что всё не совсем так. Да, документов никаких не надо. Но если тебя разыскивают власти за какие-нибудь тяжкие проступки, и найдут до тех пор, пока не попал на границу, то могут и арестовать. Но меня-то никто не ищет.

"Что же за публика собирается в пограничных войсках?" — усмехнулась про себя Платина и не смогла удержаться от вопроса:

— То есть вы заранее знали, с кем придётся служить?

— Разумеется, — солидно кивнул Жданов. — Меня предупредили, что там собирается отнюдь не высшее общество. Но это единственная возможность занять достойное положение в этой стране. Опасности меня не пугают. Не хочу хвастаться, мадемуазель, но я неплохо фехтую. Приходилось, знаете ли, и на дуэли драться. Батюшка мой, Павел Афанасьевич, вышел в отставку майором Екатеринославского кирасирского полка и всю жизнь хотел, чтобы его сыновья тоже пошли в кавалерию. Я с малых лет в седле, но всегда мечтал стать морским офицером. Мы даже едва не поссорились из-за этого. Хорошо, что добрый покровитель нашей семьи, его сиятельство граф Сергей Васильевич Шереметев, уговорил отца позволить мне поступить в Морской кадетский корпус. Нет, нет, сударыня, провести остаток подаренной жизни в монастыре и молиться богам, в которых не верю, мне не хотелось. Уж лучше рискнуть...

"Мужчинам всегда проще, — в очередной раз позавидовала соотечественнику Ия. — В крайнем случае, я бы тоже могла куда-нибудь завербоваться, вместо того чтобы прятаться по лесам и чужим замкам. Нет, нам, женщинам, в попаданцах делать нечего!"

— Преподобный Туэно всё понял и не стал меня удерживать, — с видимым удовольствием вспоминал мичман. — Он позволил мне посещать монастырскую библиотеку, где я прочёл все книги по здешней воинской науке. Пороха тут не знают, воюют только "белым", сиречь холодным оружием. Знаете, что это значит, мадемуазель?

— Колюще-режущее, — согласно кивнула девушка. — Мечи, сабли, копья и луки со стрелами.

— Правильно, — одобрительно хмыкнул офицер. — Пришлось вспомнить то, чему нас учили на уроках военной истории...

— А вы знаете, как изготовить порох? — встрепенувшись, беззастенчиво прервала его Платина, внезапно ощутив острейший прогрессорский зуд.

— Я же изучал артиллерию, мадемуазель, — вроде бы даже обиделся молодой человек. — Я, конечно же, могу его сделать при наличии соответствующих ингредиентов, но не стану этого делать.

— Почему? — растерялась Ия.

— Когда мы с преподобным Туэно беседовали о моём мире, я рассказал ему о Бородинской баталии, о битвах при Лейпциге и Ватерлоо. Он тогда ужаснулся смертоносности нашего оружия и попросил меня сохранить этот секрет в тайне. Отказать ему я не смог и дал слово.

Понимая, что убедить благородного юношу объяснить хотя бы ей, как изготовить порох, не получится, девушка недовольно проворчала:

— Всё равно рано или поздно они до него сами додумаются.

— Но без меня! — подтверждая её предположение, решительно заявил собеседник. — Я на бесчестье не пойду и слово своё не нарушу.

— Даже не сомневаюсь в этом, — криво усмехнулась Платина, в очередной раз сетуя на скудность своих практических знаний. Вот если бы она сама умела делать порох...

"Ну и что? — спросила себя пришелица из иного мира. — Для нормального оружия к пороху ещё много чего надо: ствол, спусковой механизм, гильзы, капсюли и прочая дребедень. А мне здесь смогут изготовить разве что какой-нибудь фитильный самопал, ну или кремнёвую фузею, которую заряжать замучаешься. Тот же д'Артаньян хоть и назывался мушкетёром, а почти всю книжку только шпагой и махал".

Отбросив бесполезные мечтания, Ия вслушалась в слова Жданова, кажется, даже не обратившего внимания на её минутную задумчивость.

— ... Когда я немного оброс и уже не походил на монаха, настоятель сам проводил меня в уезд. Там в канцелярии мне выписали документ, с которым я уже мог не опасаясь ни городских стражников, ни помещичьих гайдуков...

Девушка понятия не имела, что означает это слово, но по смыслу догадалась, что мичман так называет охранников местных землевладельцев, следящих за порядком в сельской местности.

— ... добраться до сборного пункта рекрутов в Садафунском военном лагере, — продолжал моряк. — Это верстах в сорока от Фумистори. Добрый настоятель ссудил немного денег на дорогу, поэтому голодать мне не пришлось. Но поведение моё вызывало много вопросов, случались и всякие недоразумения. Пусть я и расспрашивал монахов о нравах и обычаях, но всё же путался порой, делая всё не так, как требуется. Даже драться пришлось по-мужицки "на кулачках". А раз меня арестовали и посадили в тюрьму, где я и просидел два дня. Какой-то мелкий дворянчик посчитал моё поведение предосудительным. Но едва чиновник из канцелярии увидел бумагу с печатью уезда Кванбок и убедился, что срок подорожной не истёк, сразу же отпустил меня, посоветовав поскорее покинуть тот городишко. Да только задержка и стала для меня роковой. Когда я добрался до воинского лагеря, оказалось, что рекрутская команда как раз-таки два дня назад ушла к северной границе, и пешком мне её уже не догнать, а коня понятно никто бы не дал. Оставалось ждать, когда соберётся новая команда, а это не менее восьмидесяти человек. И когда столько наберётся, никто не знает. Срок моей подорожной закончился, и я опять сделался обычным беспаспортным бродягой. Пришлось остаться в лагере. Хорошо ещё, что начальник не приказал меня выгнать взашей. Кормили там преотвратно. Жидкая каша раз в день, да иногда испорченные овощи. Если бы я не сумел сберечь немного денег, совсем бы худо пришлось. Жили в деревянной полуземлянке, спали на топчанах даже без циновок...

"Парню тоже досталось, мне-то хотя бы голодать не пришлось, — мысленно хмыкнула Платина, с жадным интересом слушая историю чужого попадания, и тут же напомнила себе: — Зато другого наелась до сыта, аж из ушей капает!"

— Никогда не слышал, чтобы у нас так обращались с рекрутами, — посетовал молодой человек. — Жили хуже свиней. Но и это приходилось отрабатывать. Рекрутов из крестьян офицеры посылали к окрестным помещикам. Бродяги строили дороги и чистили отхожие места.

— И нельзя было отказаться? — уже зная ответ, спросила Ия.

— Никак, — подтвердил её догадку собеседник. — Ещё в первый день предупредили, что за непослушание будут пороть или выгонят из лагеря, и здесь уже в армию не запишут. А на всю провинцию такой лагерь только один. Слава Богу...

Рассказчик перекрестился. На сей раз девушка без промедления последовала его примеру.

— Батюшка научил меня обихаживать лошадей, — с гордостью сообщил соотечественник. — Говорил, что настоящий кавалерист должен уметь всё делать сам и не надеяться только на денщиков. И вот я, дворянин Жданов, попал на конюшню, словно холоп какой. Утешало только то, что мой предок записался в солдаты ещё при государе Фёдоре Алексеевиче, а первый офицерский чин получил уже при Петре Великом. А другой предок, говорят, из крымского плена бежал. Им-то, небось, потруднее моего было.

— С господином Хаторо вы в военном лагере познакомились? — воспользовавшись паузой в повествовании, спросила Платина.

— Да! — оживившись, подтвердил мичман. — Он пришёл на пятый день после меня и стал восьмым в нашей землянке. Рекруты не говорили меж собой о своём прошлом. Расспрашивать об этом считалось моветон. Тогда господин Хаторо называл себя Наоби и по облику мало чем отличался от остальных. Но было заметно, что под грязным рубищем скрывается человек гораздо более благородный и образованный, чем прочие мои соседи. Не знаю, чем господин Хаторо не угодил унтеру из воинской команды лагеря, только он уже на следующий день хотел отправить его чистить выгребные ямы в какой-то гостинице. Представляете, сударыня? Послать дворянина выгребать вонючее... нечистоты!

— Ужасно, — без малейшего сочувствия покачала головой Ия.

— Уж если я, иностранец, понял, кто таков господин Хаторо, то неужели этот дерзкий унтер, или по-местному десятник, не догадался, что перед ним дворянин!? — с негодованием вопрошал собеседник и сам же себе ответил: — Конечно же знал, но хотел специально унизить благородного человека. Разумеется, господин Хаторо не стал терпеть подобного оскорбления и решительно отказался! Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы рядом случайно не проходил командир расквартированного в лагере эскадрона. Его звали господин Тэмосу Каясо. Это благодаря ему я смог устроиться на конюшню. Мы с ним иногда даже беседовали о лошадях. Очень знающий офицер. Я попросил господина Хаторо не горячиться, а сам поспешил к господину Каясо и попросил себе в помощники господина Хаторо. То есть Наоби, конечно. Народу в лагере заметно прибавилось, и он мне не отказал, а унтер не посмел возражать офицеру. На конюшне господин Хаторо поблагодарил меня и признался, что никогда не ухаживал за лошадьми, но считает сие занятие гораздо более достойным, чем чистка нужников... Надеюсь, мадемуазель, вы извините меня за столь вульгарные подробности?

— Все туда ходят, Александр Павлович, — отмахнулась девушка и поспешила перевести разговор на другую, более интересующую её тему: — Так почему же вы сбежали из лагеря? Уверена, что на это имелась очень серьёзная причина?

— Более чем серьёзная, Ия Николаевна, — посуровел Жданов. — Всё началось с того, что в нашей землянке появились двое новичков самой простецкой наружности. В отличие от остальных, они своего прошлого не скрывали и назвались сыновьями разорившегося лавочника, решившими попытать счастья на воинской службе. Держались они скромно, как и подобает городским мещанам, начальству подчинялись беспрекословно, других рекрутов зря не задирали, исполняли любую, самую грязную работу.

Мичман замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли вспоминая подробности.

Платина терпеливо ждала, изредка отмахиваясь от докучливых насекомых.

Долго страдать от любопытства ей не пришлось.

— Не знаю, что заставило меня тогда проснуться среди ночи, — медленно заговорил офицер. — Должно быть Божий промысел?

Он так увлёкся воспоминаниями, что даже забыл перекреститься. Ну, а Ия тоже не стала, продолжая внимательно слушать.

— Надобно вам сказать, сударыня, что в нашей землянке было только два окна, заклеенных серой бумагой. На одном она уже порвалась, но погоды стояли тёплые, и никто не мёрз. Это к тому, что приподнявшись, я заметил у того места, где спал господин Хаторо, зловещую тёмную фигуру с занесённым над ним ножом! Мы лежали далеко друг от друга, и я успел только громко закричать. Негодяй ударил, но господин Хаторо проснулся и сумел увернуться. Они сцепились подобно античным борцам! Я поспешил на помощь, но на моём пути встал другой мерзавец. Я сразу узнал второго сына разорившегося лавочника. Он ударил меня по лицу. Тот монах из монастыря "Девяти богов", что в молодости разбойничал на большой дороге, узнав, что я собрался записаться на границу, показал мне несколько хитрых приёмов здешней борьбы. Один из них я и использовал. От крика и шума все в землянке проснулись. Только никто и не подумал разнять драку или хотя бы позвать солдат, чтобы прекратить это безобразие! Наоборот! Все только подзуживали и заключали пари, словно на скачках!

Хмурясь, молодой человек осуждающе покачал головой.

— Не стану посвящать вас с подробности той мерзкой драки. Скажу только, что она совсем не походила на рыцарский турнир, как его описывал в своих романах сэр Вальтер Скотт. Господин Хаторо — прекрасный борец, и его навыки бесподобны. Я никогда такого раньше не видел. Он не только справился со своим соперником, но ещё и мне помог. Вдвоём мы быстро скрутили злодея и отволокли в дальний конец землянки, где он признался, что его наняли убить господина Хаторо за деньги. Тот, кто ему заплатил, сказал, что он в Садафунском военном лагере, и обещал большие деньги за его смерть. Услышав такое господин Хаторо просто обезумел и, прежде чем я успел помешать, убил негодяя!

— Вот теперь понятно, почему вам пришлось бежать, — задумчиво кивнула девушка.

— Да, — подтвердил собеседник. — За убийство в военном лагере полагается смертная казнь. И никто не будет разбираться: почему так случилось? Мы живы, а они мертвы, и это уже достаточная причина для обвинения.

— Это Криворотый Фуси рассказал убийцам, где искать господина Хаторо? — предположила Платина.

— Не им, — возразил Жданов, уточнив, — а тому, кто их нанял. Потому что про военный лагерь никто больше знать не мог. Криворотый сам признался в предательстве, рассказал сколько получил и от кого.

— Чего же такого натворил господин Хаторо? — не сдержала любопытства Ия, стараясь собрать побольше информации о новом спутнике, но, заметив пробежавшую по лицу соотечественника тень, торопливо добавила: — Нет, нет. Если вы дали слово никому ничего не говорить, я всё понимаю и не настаиваю.

— Я не обещал держать его слова в тайне, — замялся мичман, явно колеблясь между желанием поразить девушку ещё одной потрясающей историей и опасением совершить бесчестный поступок.

— А вы не называйте ни имён людей, ни названий места, где всё случилось, — предложила более искушённая в демагогии приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Просто расскажите суть дела. То, что господин Хаторо служил в городской страже, я уже знаю. Неужели он сам нарушил закон? Или стал жертвой интриги? Или поссорился с какими-нибудь очень авторитетными людьми в своём уезде? Думаю, это скорее всего.

— Почему вы так решили? — заинтересовался офицер.

— Потому что власть не подсылает наёмных убийц, — попыталась изложить свои предположения Платина. — Ей это не нужно, когда есть армия и полиция. Если же подобное всё же случается, то на власть работают настоящие проф... мастера своего дела, и вы бы с ними ни за что не справились.

— Странные, однако, у вас рассуждения для молодой девицы, мадемуазель, — озадаченно качая головой, проговорил молодой человек, пристально глядя ей в глаза.

"Фильмы, книги, Интернет", — мысленно пояснила пришелица из иного мира, даже не думая опускать взгляд.

— Но вы правы, — первым не выдержал игру "в гляделки" мичман. — Всё дело во влиятельных людях. Точнее в одном человеке. Так уж и быть, я расскажу вам то, что услышал от господина Хаторо, но как вы и предложили: без названий и имён. Только прошу вас, не пытайтесь сами расспрашивать его о тех событиях.

— Даже не заикнусь! — с готовностью пообещала беглая преступница, но, заметив, как приподнялись брови офицера, пояснила: — То есть ни в коем случае ничего не скажу и ничего спрашивать не буду.

— Я надеюсь на вас, — строго напомнил молодой человек и приступил к изложению истории своего побратима. — Ещё прошлой осенью в уезде господина Хаторо объявилась непонятная разбойничья шайка. Те злодеи вели себя необычно. Они прятали лица под масками и не просто убивали и грабили, а ещё и измывались над своими жертвами. Ещё раз простите, Ия Николаевна, но я лучше умолчу о том, что они творили, нападая на мирных обывателей и даже на дворянские дома. Поверьте, это ужасно. Уездную канцелярию завалили жалобами. Дошло до губернатора. Его превосходительство приказал немедленно изловить и примерно наказать мерзавцев. Но ничего не получалось. Разбойники просто смеялись над властями. То дохлую кошку повесят на воротах дома начальника уезда, то в ограбленном доме оставят на стене гнусный стишок, то побьют палками чиновника, то усадьбу спалят вместе со слугами. Помещики со своими людьми тоже принимали участие в поисках, объявили большую награду за помощь в их поимке. Но опять-таки всё напрасно.

Рассказчик сделал короткую паузу, видимо, для усиления эффекта и продолжил с прежним накалом:

— В ту ночь господин Хаторо со своими людьми обходил город дозором. И как он говорит, решил вернуться на ту улицу, где недавно был. Там-то они и услышали, как кто-то кричит. Те самые злодеи в масках как раз напали на дом богатого купца. Но одна из жертв успела позвать на помощь, прежде чем её убили. Не окажись рядом господина Хаторо, разбойники так бы и ушли. Никто бы не помог. Рядом жили только обыватели и ни одного дворянина.

"У меня были дворяне в соседях, и что толку? — усмехнулась про себя Ия. — Полчаса орала, пока откликнулись и заглянули за забор".

Но вслух не сказала ничего, продолжая внимательно следить за развитием сюжета.

— Разбойники, как это принято среди подобных негодяев, бросились бежать, — красочно передавал историю своего побратима молодой человек. — Господин Хаторо пустился в погоню за главарём и почти настиг его, но споткнулся и едва не упал. Тогда он метнул свой меч, подобно копью, в убегавшего злодея.

— Убил! — с азартом вскричала девушка. — И это оказался кто-то из влиятельных людей!

— Всё ещё хуже, мадемуазель, — явно недовольный тем, что его прервали, проворчал собеседник. — Это был старший сын и наследник самого богатого помещика в округе.

— Понятно, — протянула приёмная дочь бывшего начальника уезда, высказавшись с уже привычным для себя цинизмом: — По закону убитый горем отец не мог отомстить за смерть непутёвого отпрыска, но очень хотел. Неужели он отыграл... то есть неужели пострадала семья господина Хаторо?

Посмотрев на неё с ещё большим подозрением, Жданов отрицательно покачал головой.

— Слава Богу, — на сей раз он не забыл перекреститься и, дождавшись, когда Платина последует его примеру, продолжил уже более сухим, деловым тоном: — Нет. Как только господин Хаторо узнал главаря, он в тот же день отправил жену и детей в...

Вспомнив условие, при котором мичман согласился рассказать о прошлом своего приятеля, Ия резко взмахнула рукой в предостерегающем жесте.

— Подождите! Если господин Хаторо захочет, то скажет мне об этом сам. Но сейчас такие подробности мне ни к чему.

Мичман стушевался. Увлёкшись, он совсем позабыл об их договорённости и едва не выболтал то, о чём они условились не упоминать.

Стремясь поскорее преодолеть возникшую неловкость, девушка задала первый пришедший в голову вопрос:

— А разве у господина Хаторо только одна жена?

— Я как-то об этом не спрашивал, — озадаченно пожал плечами офицер. — По-моему это очень личный вопрос. И я всё никак не могу привыкнуть к такому. Словно магометане какие.

— Это потому что вы долго прожили в монастыре, — понимающе кивнула Платина. — У крестьян на наложниц денег нет, а монахи о подобных вещах не разговаривают.

— Так точно, мадемуазель, — усмехнулся молодой человек. — Они больше о божественном беседуют, а о мирском помалкивают.

— Но почему же господину Хаторо пришлось прятаться в военном лагере? — почувствовав в его голосе неприятную игривость, Ия поспешила вернуться к главной теме их беседы, предположив: — Его подставили?

— Что? — удивился Жданов. — Куда подставили?

— Я имела ввиду оклеветали, — поспешила девушка разъяснить значение своей идиомы. — То есть сделали так, что его обвинили в том, чего он не совершал. Подставили вместо настоящего преступника.

— Как-то странно вы толкуете вроде бы знакомые слова, мадемуазель, — глядя на неё с явным недоумением, заметил соотечественник. — Но вы правы. Только откуда у вас подобные суждения? Ах, простите, я совсем забыл...

Отведя взгляд и слегка покраснев, мичман торопливо заговорил:

— Его действительно обвинили во взятках и в убийстве своего стражника.

Поначалу Платина не поняла столь странное смущение спутника, но быстро смекнула: "Он же меня в бандитской "гостинице" встретил. Вот, небось, и подумал, что я тоже из урок, просто поссорилась с братвой".

От подобных мыслей кожа на лице вспыхнула румянцем стыда, досады и раздражения.

— Но господин Хаторо сумел сбежать, — продолжил офицер российского флота. — Как благородный человек, он не пожелал становиться разбойником или бродягой, вот и отправился в Садафунский военный лагерь, по пути остановившись у Криворотого Фуси. Они знакомы уже давно, господин Хаторо как-то спас сторожа от больших неприятностей.

"Наверняка "за денежку малую"", — мысленно добавила Ия, не озвучив, однако, своего предположения.

— Но этот Иуда предал своего благодетеля! — кажется, совершенно искренне негодовал собеседник. — И рассказал, где его искать!

— Но откуда заказчик узнал, что господин Хаторо останавливался в усадьбе? — усомнилась девушка.

— Никто не знал! — возмущённо фыркнул молодой человек. — Криворотый сам съездил в... к тому помещику, чей сын грешил разбоем, и всё рассказал! За деньги!

— Вот же-ж козёл какой! — вскричала Платина. — Ну тогда понятно, почему господин Хаторо так хотел его убить!

— Да, он этого достоин, — нехотя согласился Жданов, повторив: — Но всё равно, это как-то... низко.

— Но мы же на самом дне этого общества, — вкрадчиво напомнила девушка. — Отсюда и такие... чувства.

— К сожалению, вы правы, — сокрушённо вздохнув, соотечественник оглядел свой более чем скромный наряд, огладил неопрятную бороду и вдруг встрепенулся. — Но, что это мы всё только обо мне? Вы-то как здесь оказались, Ия Николаевна?

— Вывалилась из кабины лифта, — с замиранием сердца сообщила та. — Когда он падал с восьмого этажа нашего дома. Так что там, у себя, я тоже умерла.

— Простите, — привстал молодой человек. — Откуда вы вывалились? Может, я что-то не понял? Что вы имели ввиду?

— Из кабины лифта, — принялась терпеливо объяснять Платина, чувствуя, как у неё бешено колотится сердце. — Это такое устройство, чтобы поднимать людей и грузы всякие.

— Я читал про такие механизмы в "Горном журнале", — собеседник выглядел более чем озадаченным и смотрел на неё со смесью беспокойства и удивления. — Но причём тут ваш дом? Или мне послышалось?

— Не послышалось, — голос Ии всё-таки предательски дрогнул. — Я действительно поднималась на лифте, и он упал. Только случилось это в две тысячи двадцатом году. От Рождества Христова.

— Что?! — Жданов вскочил на ноги и уставился на неё сверху вниз огромными, совершенно ошалелыми глазами. — Что вы сказали? Из какого года?

Девушка не торопясь поднялась, машинально отметив, что ноги снова затекли, и, не опуская взгляда, медленно, чётко выговаривая каждое слово, назвала точную дату собственного исчезновения из родного мира и даже свой домашний адрес.

Мичман российского флота побледнел настолько, что Платина, не на шутку забеспокоившись уже не только о душевном, но и физическом здоровье совсем недавно обретённого соотечественника, выпалила:

— Неужели, после того что с нами случилось, вы ещё чему-то удивляетесь?!

Шумно выдохнув, офицер озабоченно потёр лоб, где выступили мелкие капельки пота.

— Господи, во истину безгранична сила твоя! — подняв взор к небу, проговорил он, осеняя себя широким крестным знамением. — Это же почти сто семьдесят лет! Вы из будущего!

— Только по отношению к вам, — криво усмехнулась Ия, изо всех сил стараясь справиться с волнением и казаться спокойной.

— Если вы и вправду из будущего! — вдруг вскричал молодой человек. — То должны знать, чем закончилась война!

— Какая? — не сразу сообразила девушка, вновь усаживаясь на землю и скрестив ноги.

— Ну как же, Ия Николаевна?! — досадливо скривившись, как от зубной боли, воскликнул Жданов. — С турками! А вы ещё показались мне образованной барышней! Как же тогда вы можете не знать, что 4 октября 1853 года Оттоманская порта объявила Российской империи войну, требуя вывести войска из Дунайских княжеств! Стыдно-с!

— Знаете, Александр Павлович! — не на шутку обиделась пришелица из иного мира. — За это время столько всяких войн было, что все и не упомнишь. Вот и не поняла, о чём вы говорите.

— Простите, сударыня, — с видимым трудом взяв себя в руки, мичман вновь уселся и просительно, ну совершенно как Кот из "Шрека", посмотрел ей в глаза. — Ну, пожалуйста, попробуйте вспомнить. Я же почти погиб на той войне, когда наш "Владимир" шёл на соединение с эскадрой адмирала Нахимова и встретился с турецким "Перваз-Бахри". Наш капитан приказал дать бой, в самом начале которого меня так некстати подстрелили. Вряд ли вам известно о столь незначительном эпизоде, как сражение двух кораблей, но неужели вы совсем ничего не знаете о той войне? Хотя бы в самых общих чертах. Или вы совсем не учили историю?

Теперь уже Платина озадаченно потёрла лоб, словно это могло хоть как-то освежить её память.

— В каком году, вы говорите, это случилось?

— В одна тысяча восемьсот пятьдесят третьем в пятый день ноября! — выпалил офицер, и его взгляд вновь засветился надеждой.

— Ну, тогда, наверное, это Крымская война, — неуверенно предположила Ия. — Другой войны на Чёрном море в это время я не помню. Была ещё война за освобождение болгар, но это, кажется, гораздо позже.

— А почему вы назвали её "Крымской"? — видимо, пропустив её последние слова мимо ушей, удивился молодой человек. — Военные действия шли на Дунае и на Кавказе.

— Про Дунай и Кавказ я ничего помню, — с сожалением покачала головой девушка. — А Крымской у нас её все называют. Не помню когда точно, но, кажется, в 1854 году в Крыму высадились армии французов и англичан с турками...

— И что же, им никто не помешал?! — в сердцах вскричал собеседник. — А как же наш флот? Куда смотрели господа адмиралы?!

Проигнорировав вопрос, Платина возмущённо замахала руками.

— Да подождите вы! До этого наши моряки разбили турок в Анталье... то есть в Сиропе, кажется.

— Может, у Синопа? — с надеждой спросил Жданов.

— Точно! У Синопа! — обрадовалась Платина. — Там весь турецкий флот разбили. Вот после этого, кажется, англичане с французами за них и вписались, то есть вмешались. Вроде там ещё кто-то был, но я не помню.

— Пруссаки? — подсказал мичман. — Австрийцы?

— Не помню, — беспомощно развела руками Ия. — Название такое смешное. Рыбное.

— Может, сардинцы? — предположил офицер.

— Похоже, — согласилась девушка и торопливо заговорила: — В Крыму ещё большая битва была у какой-то речки. То ли Альта, то ли Альфа. Простите, Александр Павлович, не помню. Мне вообще история как-то не очень нравится.

— Ну, хоть кто её выиграл, знаете?! — насупился молодой человек.

— Французы с англичанами! — бодро доложила Платина, вспоминая школьные уроки. — Потом ещё была долгая осада Севастополя...

— Что?! — охнул молодой человек. — Враг захватил Севастополь?!

— Да, — подтвердила Ия, с сочувствием глядя на раскрасневшегося, взвинченного собеседника. Для неё те события позапрошлого века — глубокая старина, кусок текста на странице в учебнике, для него — настоящее и самое близкое будущее. Вновь почувствовав болезненный укол совести, девушка попыталась хоть как-нибудь утешить несчастного парня:

— Не переживайте вы так, Александр Павлович. Севастополь так нашим и остался. Враги только половину его заняли, но потом всё равно ушли.

— Да как вы не понимаете, сударыня!? — Жданов посмотрел на неё чуть ли не с презрением. — Там мои товарищи гибнут, защищая...

— А вы уже погибли! — теряя терпение, резко оборвала его пришелица из иного мира. — До конца исполнив свой долг! Вы же не отсиживались в тылу, а честно воевали. Так в чём вы себя упрекаете? Что мне ещё понимать?! Это вам надо понять, что та жизнь для вас закончена! Всё, game over! Вы попали сюда, и это билет в один конец! Назад нам уже не вернуться! Теперь важно только то, что здесь и сейчас! Поэтому... Поэтому зря не возмущайтесь. А то я вам больше ничего не расскажу. А в двадцатом веке в России такое творилось, что ваша война покажется, уж извините, вознёй в детской песочнице.

— Какая ещё песочница? — кажется, совершенно искренне удивился мичман.

— Ну, — слегка смутилась девушка, подыскивая подходящее объяснение. — Совсем маленькие дети, лет пять или даже меньше, любят играть в песочек. Игрушечные пирожки печь, замки строить. Вот так и ваша Крымская война...

— Так всё же кто в ней победил? — теперь уже офицер не давал ей "соскочить" с темы.

Он смотрел на соотечественницу с такой требовательной надеждой, что Платина даже немного смутилась. Врать Ия не хотела, просто опасаясь запутаться во лжи, поскольку вряд ли этот их разговор на историческую тему будет последним. Однако и сообщать напрямую о проигрыше Российской империи казалось ей слишком жестоким. Внезапно в памяти всплыли слова какого-то патриотического блогера, на чей ролик она случайно наткнулась в Сети, даже не досмотрев до конца, однако же его вступительные слова запомнила, хотя и в самых общих чертах, и теперь "выдала" застывшему в нетерпении собеседнику:

— Ту войну Россия просто не смогла выиграть. Но Крым остался наш, Севастополь тоже. России запретили только военный флот на Чёрном море иметь.

— Так моего Черноморского флота больше нет?! — едва ли не с ужасом вскричал молодой человек.

— Опять вы кричите, Александр Павлович! — поморщилась девушка. — Всё есть! Я же говорила, что после этой вашей войны было ещё много других.

— Простите, Ия Николаевна, — смущённо потупился Жданов. — Не сдержался. Но поймите и вы. Я же там воевал, там остались мои товарищи, моя жизнь.

— И смерть, — не удержавшись, в очередной раз напомнила девушка. — Там вы умерли. Привыкайте жить в этом мире, а тот оставьте воспоминаниям.

— Но я же русский офицер, сударыня, — нахмурился мичман. — И мне совсем не безразлично, что стало с Родиной за все эти годы.

С грустью осознав, что он всё равно не отстанет, а то и по-настоящему обидится, если получит отказ, Платина солидно откашлялась и заговорила, вытаскивая из памяти сведения из учебников, прочитанных книг, просмотренных фильмов и роликов в Сети.

Едва "добравшись" своём повествовании до русско-японской войны, Ия вымоталась, вспотела и уже балансировала на грани истерики.

Каждая её фраза вызывала у слушателя целый ворох вопросов, на подавляющую часть которых она просто не знала, что сказать.

Слушатель тоже нервничал, и девушка отчётливо понимала, насколько тяжело ему сохранять выдержку и видимость спокойствия.

Сделав пару глотков из фляжки, беглая преступница буркнула:

— Мне надо отойти.

— Что-то случилось? — встрепенулся молодой человек.

— Пойду попудрю носик, — раздражённо буркнула Платина.

— Носик? — недоуменно вскинул брови собеседник, и тут же смутился. — Пардон, мадемуазель.

Поднявшись по склону оврага, пришелица из иного мира отошла метров на тридцать и между делом одними губами высказала всё, что думала, о своём не в меру любознательном соотечественнике.

— Ну, откуда я знаю про походы на Бухару и Коканд? И почему это, когда освобождали болгар, не взяли ещё и Стамбул? А уж эти штуцеры, винтовки и пушки с кораблями мне вообще по... барабану!

Немного успокоившись, вернулась на стоянку, с ходу предложив:

— Давайте хотя бы хвороста соберём, чтобы ночью в темноте не сидеть. А то ещё неизвестно, когда Хаторо вернётся.

— Но тут один бамбук, — поднимаясь со своего места, напомнил Жданов. — А он, когда горит, стреляет не хуже револьвера.

— Вон там у ручья я видела какие-то другие кусты, — возразила Ия, указав рукой примерное направление.

— Сырые, небось, — засомневался мичман. — Плохо гореть будут.

— Там и сухие есть, — покачала головой девушка. — Сколько-нибудь да наберём.

— А потом вы мне расскажете, что было дальше, — словно маленький ребёнок сказку попросил офицер.

— Обязательно, — твёрдо пообещала Платина.

Чахлый, сухой кустарник легко ломался, и они очень скоро набрали целую кучу. В котомке Хаторо нашёлся кремень, кусочек железа и пучок местных "спичек". Но Ия не стала затруднять ни себя, ни своего спутника и воспользовалась ещё не до конца опустошённой зажигалкой.

Заинтересовавшись новым для себя предметом, молодой человек долго вертел в руках пластиковую безделушку, привычно засыпав соотечественницу градом вопросов.

Чем больше его вопросов оставалось без ответа, тем ущербнее чувствовала себя девушка. Словно это не она попала сюда из будущего с его торжествующим техническим прогрессом, а её новый знакомый. На фоне его практических знаний, подтверждённых самим характером вопросов, Платина казалась себе, если не полной дурой, то необразованной лохушкой.

Поначалу собеседник никак не мог поверить, что могучая Российская империя умудрилась проиграть каким-то японцам, чьи острова и на карте-то не сразу найдёшь.

К сожалению, из всей истории той войны рассказчица хорошо запомнила только три названия: "Порт-Артур", "Цусима" и "крейсер Варяг". Причём не имела ни малейшего понятия, где конкретно располагался город-крепость, как и почему в проливе разбили русскую эскадру, и что делал русский крейсер в корейском порту?

Ужасно смутившись под негодующе-презрительным взглядом Жданова и видя, как под заросшими скулами ходят желваки, Ия не выдержала:

— А что вы от меня хотите, Александр Павлович?! Я же не историк и никогда ей не увлекалась. Если бы какой-нибудь боярин Ивана Грозного встретил бы девушку из вашего времени, многое бы она ему рассказала о Петре Первом или даже о войне 1812 года?!

Мичман неожиданно фыркнул и слегка расслабился.

— Да, вы правы, мадемуазель. Уж на что моя кузина Мари считается девицей чрезвычайно начитанной и образованной, но и она вряд ли смогла бы удовлетворить любопытство такого вот боярина. Уж извините меня, Ия Николаевна, постараюсь вести себя сдержаннее и делать скидку на ваш пол.

"Вот же-ж! — мысленно выругалась Платина. — Всё-таки не мог не обгадить. Можно подумать, что обычный пацан, а не какой-нибудь задрот с исторического форума рассказал бы ему больше!"

Проглотив обиду, она заговорила вновь. Поначалу казалось, что офицер сдержит своё обещание. Во всяком случае, известие об отречении Николая II и упразднении монархии русский дворянин середины девятнадцатого века вынес стоически, хотя сжатые кулаки побелели от напряжения, а голубые глаза как-то подозрительно заблестели. Рассказчице даже показалось, что по заросшей щеке проскользнула одинокая слеза.

Однако офицер не сказал ничего, удержавшись от комментариев. Не особо его удивил и приход к власти большевиков.

— Якобинцы-с! Как во Франции. Все революции одинаковы.

И даже сумбурный рассказ о гражданской войне не произвёл на молодого человека особого впечатления. В этом случае он высказался ещё короче:

— Смута.

О Великой Отечественной Войне Ия знала чуть больше. И вот тут уже собеседник не выдержал. Узнав, что враг дошёл до Москвы, Санкт-Петербурга и Волги, Жданов вскочил, словно подброшенный пружиной, заметался туда-сюда, размахивая руками и обрушивая на свою соотечественницу из будущего вал совершенно незаслуженных упрёков.

— Да как же так?! Как вы только могли допустить подобное?! Это же позор и унижение! Дорвались хамы до власти! Да будь в России государь, ничего бы подобного не случилось!

— А я тут причём?! — воспользовавшись паузой в обличительном монологе, рявкнула девушка, тоже встав на ноги. — Это, между прочим, восемьдесят лет назад было! Даже мои родители ещё не родились! Бабушки и дедушки совсем маленькими были. Чего же на меня орать?!

— Простите! — отвернувшись, мичман вытер рукавом глаза. — Конечно, вы ни в чём не виноваты. Но... Это же такое унижение. Я просто не могу себе представить.

— Французы в 1812 году тоже до Москвы дошли, — ворчливо напомнила Платина. — И даже её сожги.

— Да! — подтвердил офицер и тут же покачал головой. — Но ни Малороссии, ни Эстляндии, ни Крыма враг не захватил. Великая Армия Наполеона шла узкой полосой, клином. А вы половину России потеряли.

— Как потеряли, так и вернули, — буркнула Ия. — И вообще, та война закончилась в Берлине!

— Но сколько людей отдали за это свою жизнь, — с грустью произнёс молодой человек.

— Двадцать шесть миллионов, — машинально ответила девушка, подавленная столь бурной реакцией "предка".

— Сколько?! — вытаращил глаза тот.

— Ну, у нас так считают, — пожала плечами Платина.

— Это же сколь велики армии тогда были? — удивился собеседник.

— Но большинство убитых не военные, — пояснила Ия. — Я не помню точное соотношение, но точно не военные.

— Это как? — непонимающе уставился на неё Жданов.

Девушка, как могла, рассказала о лагерях смерти, о сожжённых вместе с жителями деревнях, о массовых расстрелах, о блокаде Ленинграда. Правда, во избежании новых вопросов назвала его Санкт-Петербургом.

— Но это же ужасно! — охнул мичман, переспросив, с надеждой: — Вы не преувеличиваете, Ия Николаевна?

— Нисколько, — покачала головой Платина. — Тому есть множество доказательств и документы, и свидетели.

— Ужасно! — повторил офицер, глядя на неё со смесью сомнения и непонимания. — Как могли просвещённые европейцы опуститься до уровня азиатских дикарей?!

— Не знаю, — пожала плечами Ия. — Как-то вот опустились.

Она очень устала от этого разговора. Бесконечные вопросы, на которые она не знала что отвечать, крайне эмоциональная реакция собеседника ужасно её утомили.

"Тебе бы с кем-нибудь из реконструкторов поговорить, — мысленно советовала "потомку" девушка. — Из тех, кто старинную форму шьёт и с игрушечными ружьями по полям бегает. Ну или с теми, кто на исторических форумах собачится. Уж они бы тебе порассказывали. А я всех подробностей не знаю".

— Когда закончилась та ужасная война? — глухим голосом спросил молодой человек.

— В 1945 году, — ответила девушка. — Девятого мая. Но потом Россия ещё с Японией в Китае воевала. Там моего прадеда ранили. Мне мама рассказывала.

— А вы попали сюда из 2020 года? — уточнил Жданов.

Похоже, он тоже чувствовал себя подавленным обилием свалившейся на его голову негативной информацией.

— И что ещё плохого произошло за последние семьдесят пять лет? — криво усмехнулся мичман.

— Да ничего особенного, — пожала плечами Платина. — Всё восстановили, что враг разрушил, первые в космос полетели. В Афганистане воевали. Потом страна развалилась.

Она затаила дыхание, вновь ожидая бурной реакции офицера, но тот задал лишь несколько уточняющих вопросов и погрузился в мрачное молчание.

Выдержав минут десять, Ия опустошила флягу и встала.

— Я пойду схожу за водой.

— Позвольте мне, — встрепенулся молодой человек, довольно неуклюже поднимаясь на ноги.

— Не нужно, — девушка даже положила ему руку на плечо. — Я прогуляюсь. А вам надо прийти в себя. Я же вижу, как сильно вы расстроены из-за всего этого.

— Нет, мадемуазель, — качая головой, криво и как-то жалко усмехнулся собеседник. — Вы даже представить себе не можете насколько сильно.

Добравшись до ручья, Платина напилась, наполнила фляжку и долго прислушивалась, пытаясь уловить посторонние звуки, но убедилась, что вокруг нет никого, кроме птиц, насекомых и прочей мелкой живности.

Перевалив далеко за полдень, солнце неторопливо клонилось к закату. Сбросив куртку с рубахами и оставшись в штанах и грудной повязке, Ия умылась, сразу почувствовав себя гораздо бодрее.

А вот её спутник по-прежнему выглядел поникшим и подавленным.

— Не переживайте, Александр Павлович, — ещё раз попыталась утешить его девушка. — Всё, что я рассказала, осталось там, и теперь не имеет к нам никакого отношения.

— Зато имеет отношение к моим родным, — с упрёком заметил Жданов. — К сестре и брату. К другим моим близким, к друзьям, которые там остались. Ко всей стране! Сколько же бед и несчастий ожидает наше многострадальное отечество!

Платина уже хотела посоветовать ему подумать о себе и своих потомках в этом мире, но почему-то посчитала, что данные слова прозвучат слишком двусмысленно.

Опустившись на землю с другой стороны маленького костерка, Ия положила на угли пучок сухих веток, и те тут же вспыхнули, с весёлым треском выпустив в воздух облачко искр.

"Кажется, ночевать придётся здесь", — озабоченно подумала она, посмотрев на небо с редкими облаками.

Мичман по-прежнему молчал, уставившись невидящим взглядом на пламя. Уставшая от разговоров девушка тоже помалкивала.

Но поскольку перспектива ночёвки в лесу становилась всё более очевидной, она решила к ней подготовиться.

— Я пойду ещё хвороста принесу.

— Я с вами, — заявил офицер не терпящим возражения тоном.

На сей раз Платина возражать не стала.

Когда они добрались до редких зарослей, молодой человек спросил:

— А с вами что в этом месте случилось, Ия Николаевна? Как вы оказались в усадьбе Криворотого Фуси?

— Много всего, — туманно ответила приёмная дочь бывшего начальника уезда, пообещав: — Я вам обязательно расскажу. Только попозже.

— Я подожду, — согласно кивнув, собеседник вдруг снял куртку и расстелил её на земле.

— Это вам зачем? — моментально насторожилась девушка.

— Хворост таскать, — охотно пояснил собеседник. — Наложу в неё, перетяну поясом и понесу на спине. Так куда больше отнесёшь, чем в руках.

Секунду подумав, Платина сообразила, что именно он имеет ввиду, и едва не последовала его примеру, остановившись лишь в самый последний момент, почему-то опасаясь, как бы Жданов не посчитал её слишком вульгарной и доступной.

Вместо этого Ия попросила у него нож и принялась срезать стволики у самой земли, надеясь, что те будут гореть чуть дольше, чем сухие веточки.

Мичман сделал два "рейса" на их стоянку в одиночку, а на третий они вернулись вдвоём. Девушка, пыхтя, волокла трухлявую лесину длиной метра в три и толщиной сантиметров в двадцать, неведомым путём оказавшуюся в зарослях тальника. Возможно, её принёс ручей во время какого-нибудь наводнения?

Потом собирали сухие листья на подстилку. Ровняя кучу, Платина вдруг вспомнила, что у неё сохранились монеты Российской Федерации. На предложение их посмотреть офицер тут же охотно согласился, видимо, желая получить хоть какое-то подтверждение услышанной от неё истории.

— Не серебро, — уверенно заявил "предок", вертя в пальцах пятирублёвую монету. — Но и не медь. Что это?

— Сплав какой-то, — равнодушно пожала плечами Ия. — У нас деньги — только средства оплаты, и не важно, из какого материала их делают. Есть даже электронные деньги на карточках. Так их вообще нельзя руками потрогать.

— Это как? — озадаченно вскинул брови молодой человек.

Пришелица из будущего или из иного для него мира добросовестно хотя и довольно сумбурно попробовала втолковать принцип действия системы электронных платежей. Но собеседник так, кажется, ничего и не понял, хотя, глядя на девушку с самым обалделым видом, даже пару раз согласно кивнул, сделав в конце неожиданный вывод:

— Это просто какое-то волшебство. Магия! Прикладываете эту самую карточку, и деньги тут же оказываются в магазине!

— Да никуда они из банка не делись! — с трудом сдерживая раздражение, попыталась ещё раз объяснить Платина. — Там в банке их списали со счета покупателя и записали на счёт продавца.

— И всё это по проводам или даже без них! — вскричал Жданов. — За какие-то секунды. Я же говорю: магия! Просто "Тысяча и одна ночь" какие-то.

— Вы же образованный человек, Александр Павлович! — скривилась уставшая объяснять Ия. — На пароходе плавали.

— Моряки не плавают, мадемуазель, — наставительно фыркнул мичман. — Они ходят на кораблях.

— Да пусть хоть бегают! — досадливо отмахнулась девушка. — Ну, разве с точки зрения того же боярина Ивана Грозного ваш пароход не волшебный? Горит огонь, пыхтит пар, валит дым, и корабль плывёт, то есть идёт: без гребцов и парусов. Да для наших предков это будет настоящее чудо. Но вы-то знаете, что магия здесь ни при чём. Вот и всё, что я рассказала вам, тоже никакое не волшебство, а самая настоящая наука.

— Да я всё понимаю, — слегка растерянно улыбнулся офицер и вновь принялся рассматривать монету.

— Позвольте, сударыня! — вдруг вскричал он. — Вы же говорили, что теперь в России тот же самый герб, что и до этой вашей революции? А где же короны, скипетр, держава. Нет даже креста!

Глянув на двуглавого орла "без знаков различия", Платина недоуменно пожала плечами.

— Не знаю. Но на печатях во всех государственных документах всё это есть.

— Но разве же деньги — не государственный документ? — ехидно заметил молодой человек укоризненно качая головой. — Не порядок у вас в государстве, Ия Николаевна.

— Можно подумать, Александр Павлович, — насмешливо фыркнула девушка, слегка задетая подобным пренебрежением, — у вас в государстве во всём был порядок.

— Нет, конечно, — не стал спорить собеседник. — Но у нас на деньгах с ошибками не пишут.

— И где вы тут нашли ошибки? — удивилась Платина, взяв у него монету.

— Ну как же! — возмутился Жданов. — Вот написано "Банк России", а где "ер" в слова "Банк"?

— Что ещё за "ер"? — недоуменно вскинула брови Ия. — Никогда о такой не слышала.

— Она пишется как твёрдый знак! — нахмурился мичман.

— Ах, вон вы о чём, — наконец сообразила девушка, пояснив: — После революции прошла реформа правописания, и теперь у нас пишут только так.

— Да, — задумчиво протянул офицер, качая головой. — Натворили вы в двадцатом веке дел.

— Я вообще-то уже в двадцать первом родилась, — усмехнулась Платина, убирая монетку в кошелёк и предложив: — Давайте лучше ужинать.

— Но вы так и не рассказали, что же случилось с вами здесь? — напомнил молодой человек.

— Вот поедим и расскажу, — пообещала Ия.

Трофейная рыба оказалась жёсткой, не сильно солёной и довольно вкусной. Тем не менее, посоветовавшись, одну оставили на завтрак.

Девушка понимала, что спутник не откажется от своего намерения выяснить подробности её жизни в этом мире, и, жуя, лихорадочно гадала: посвящать ли "предка" во все детали или о чём-то лучше умолчать? Да, морячок знает, что её изнасиловали, и вроде бы даже чувствует себя виноватым в этом. Однако, если она признается, что по доброй воле стала любовницей барона Хваро, а тот на самом деле переодетая женщина, то не посчитает ли её добрый и наивный юноша середины девятнадцатого века ужасно развратной особой или, проще сказать, шлюхой?

"Вот же-ж!" — мысленно взвыла Платина. С одной стороны: крайне нежелательно начинать их знакомство со лжи, но с другой: получить в ответ пренебрежительное презрение тоже очень не хотелось. В глубине души она опасалась вновь остаться одна.

— Я уже говорила, что выпала сюда из кабины лифта? — начала пришелица из иного мира и времени, так ничего до конца и не решив.

— Да, да, — подтвердил собеседник, вытирая губы тряпочкой.

— Началось всё с того, что я пошла в магазин, — стала вспоминать подробности Ия. — Накупила полную сумку, потом ещё в аптеку зашла...

— Вы что же, мадемуазель, за покупками одна ходили? — удивился Жданов. — Без служанки или без горничной?

— Давайте о жизни в нашем мире я вам потом расскажу? — досадливо поморщилась девушка.

— Хорошо, хорошо, — тут же пошёл на попятную мичман.

— Добралась до дома, вошла в лифт, нажала кнопку своего этажа, — продолжила Платина.

Чем дальше она рассказывала, тем большее изумление отражалось на лице слушателя. Брови потихоньку ползли вверх, а нижняя челюсть опускалась вниз.

Однако вопросы он задавать не перестал, вот только в данном случае Ия смогла ответить почти на любой из них.

По ходу её неспешного рассказа история с покупками оказалась не единственным отклонением от главной линии повествования.

Когда речь зашла о том, как она доказывала бывшему начальнику уезда своё иномирное происхождение, пришлось объяснять: что такое смартфон? Но, судя по озадаченной физиономии офицера российского императорского флота, тот вряд ли понял и пятую часть её слов, посчитав гаджет чем-то вроде наливного яблочка на серебряной тарелочке.

Не забыла девушка упомянуть и о первой встрече с Хваро у ворот усадьбы приёмного отца, и о своём обучении у госпожи Андо, и даже о ночном визите надоедливого землевладельца к запертому на замок павильону, скромно умолчав лишь об их совместных ночных прогулках.

— То есть, будучи обручён, сей дворянин признавался вам в своих чувствах? — насупился молодой человек. — И вы отнеслись к этому серьёзно?

— Он говорил, что этот брак устроили покойные родители, — пояснила Платина. — А сам он не испытывает к будущей невесте ничего, кроме уважения.

— Вот негодяй! — пылко вскричал собеседник. — Он же предлагал вам стать его метрессой, сиречь содержанкою!

— Не совсем так, — возразила Ия, защищая не столько высокие моральные качества и репутацию барона, сколько свою рассудительность. — Вы же знаете, что здесь распространено многожёнство?

— Разумеется, знаю, — подтвердил Жданов, смущённо потупив взор. — Вы же сами говорили. Только как-то всё это дико...

— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — напомнила девушка русскую пословицу.

— А ещё говорят: "Si fueris Romae, Romano vivito more, Si fueris alibi, vivito sicut ibi", — щегольнул образованностью мичман, заставив её озадаченно вскинуть брови. — Что означает: "Если ты в Риме — живи как Римлянин, в других местах — живи как местный ". Наш преподаватель истории в Морском корпусе уж очень любил мудрые изречения древних латинян. Вот и запомнилось.

— Ну, я так примерно и рассуждала, когда его слушала, — проворчала Платина и, не задерживаясь, перешла к истории младшего брата бывшего губернатора, заявившегося в Букасо для разбора жалобы на начальника уезда. Потом рассказала о свадьбе Хваро, о нападении на караван невесты, об убийстве дочери рыцаря Канако.

— Вот злодеи, — коротко, но ёмко прокомментировал офицер.

Согласно кивнув, Ия заговорила об аресте приёмного отца, о своём поспешном бегстве и путешествии до монастыря "Добродетельного послушания".

— Почему же вы там не остались? — живо заинтересовался молодой человек. — Брат Манот, что в молодости грабил на большой дороге, потом раскаялся и теперь доживает свои дни в посте и молитвах. Никто его не трогает.

— Госпожа Сабуро отказалась меня принять, — грустно усмехнулась девушка. — Точнее она согласилась пустить меня, но лишь на несколько дней.

— Отчего же так? — удивился собеседник. — Откуда такая чёрствость? Испугалась властей?

— Не знаю, — пожала плечами Платина. — Она сказала, что я проклята, и это из-за меня на семью брата обрушились беды и несчастья

— Боже, какая глупость! — возмущённо фыркнул Жданов. — Вы же сами пострадали от всего случившегося! В чём же ваша вина?

— Наверное, в том, что она в это верит, — криво усмехнувшись, предположила Ия. — Ей так удобнее и привычней. Да это и неважно. Самое интересное, что в убежище, где она собиралась меня прятать, уже сидел господин Рокеро Нобуро. Младший брат бывшего губернатора Хайдаро. Его, как и моего приёмного отца, тоже обвинили в государственной измене, но он сумел сбежать. Он рассказал, что их якобы оклеветали с помощью барона Хваро, для того чтобы скрыть его причастность к нападению на свадебный караван невесты.

— Быть того не может! — вскричал мичман, жадно ловивший каждое слово девушки. — За что же он её так?

— Вот и я не поверила, — кивнула Платина. — Мне казалось, что это совершенно невозможно. Господин Нобуро предложил способ выяснить правду, и если всё так, как он считает, то оправдать его и моего приёмного отца.

— И как же он намеревался это сделать? — не удержался от вопроса офицер, а узнав детали гениального плана младшего брата бывшего губернатора, одобрительно хмыкнул. — Смело, но очень рискованно.

Ия подробно описала ночной визит в дом госпожи Андо, разговор с её сыном и то, как она метнула ему в спину нож.

— Сама не понимаю, как так получилось! — горячилась девушка. — Просто кинула то, что держала в руках, и попала! Но только ранила же! Он сам упал, запнулся ногой за порог и упал на спину! И всё!

Пришелица из иного мира развела руками.

— Единственный свидетель погиб! Теперь не осталось никакой возможности оправдать моего приёмного отца! Ох, Набуро и разозлился! Думала, поймает — убьёт!

— И что же дальше случилось? — почти шёпотом спросил молодой человек.

— Пошла в лес, — ответила Платина. — В ту самую избушку, где мы с госпожой Сабуро жили зимой. Вот там-то меня и нашёл господин Хваро.

— Как такое могло случиться? — встрепенулся собеседник. — Откуда он знал, где вас искать?

— Да всё просто, — усмехнулась Ия. — Я же не скрывала свою историю. Не всю, конечно, а только то, что случилось уже в этом мире. Он узнал про хижину, где мы прятались во время эпидемии, вот и посчитал, что, если меня нигде нет, то я могу быть только там. Говорил, что несколько дней ходил по лесам, пока не нашёл.

— Но вы же уже знали, что это он помог оклеветать вашего приёмного отца, — напомнил Жданов.

— И что? — в местной манере вопросом на вопрос ответила девушка. — Упрекнуть его в этом и остаться в лесу хладным трупом на поживу зверям? Или, может, разоблачить его козни, воззвать к совести, напомнить о нравственности, чести и добродетели?! Что по-вашему я должна была сделать?

Потупившись, мичман молча бросил в костёр пучок сухих веток. В воздух взвился сноп искр. Одна из них попала на куртку Платины, и та раздражённо смахнула её на землю. Раскрывать душу перед "предком" как-то сразу расхотелось. Однако рассказ требовалось довести до конца, и Ия сумела "уложить" окончание своей истории в несколько предложений.

Случайно увидела Накадзимо в замке Хваро. Волею судьбы наткнулась на тайник в Доме за озером. Также неожиданно встретилась ночью с главарём "чёрных археологов", пообещав отдать ему карту, если тот поможет сбежать от барона и устроиться на новом месте. Накадзимо своё обещание выполнил. Она спокойно жила в городе у озера, пока тот не заявился с её портретом и объявлением о розыске. Пришлось бежать с ним. Добрались до усадьбы Криворотого Фуси, где главарь "чёрных археологов" её избил и изнасиловал, из-за того что она не проявила к нему должного уважения.

— Всё! — выдохнула пришелица из иного мира. — Дальше вы всё знаете. А теперь я хочу спать. Господина Хаторо мы уже вряд ли сегодня дождёмся.

Отвернувшись, она попыталась "попышнее" взбить свою кучу сухих листьев.

— Простите, Ия Николаевна, — негромко произнёс офицер. — Я не хотел вас обидеть.

— Тем не менее у вас это неплохо получилось, — не удержалась от упрёка девушка. — Тоже, небось, считаете, что мне надо было покончить с собой от позора?

— Да как вы можете такое говорить?! — возмущённо вскричал молодой человек. — Это же смертный грех! А уж подталкивать человека к самоубийству — самая настоящая подлость!

Платина даже вздрогнула, настолько громко и резко прозвучал голос соотечественника, тут же заметно "притушив" её "разоблачительский" азарт.

Более того, смутившись, она отвела взгляд от полыхавших обидой и негодованием голубых глаз собеседника.

— Ну... хорошо, если так.

Не вставая на ноги, Жданов тем не менее сумел как-то выпрямиться, надменно вскинув подбородок.

— В приличном обществе за подобное оскорбление следовал бы вызов на дуэль. И я непременно так бы и сделал, будь вы мужчиной!

Никак не ожидавшая подобного отклика на свои слова, Ия окончательно растерялась. Похоже, на сей раз парень не на шутку обиделся. Кажется, она и в самом деле слегка "перегнула палку" с обвинениями.

Мысленно кляня себя за длинный язык и стараясь хоть как-то исправить ситуацию, девушка принялась извиняться. Не зная, как это принято в девятнадцатом веке, она решила воспользоваться обычаями жителей Благословенной империи, творчески их переработав.

Сидя на пятках, она привстала, опираясь на колени, и, безуспешно пытаясь "поймать" блуждающий взгляд флотского мичмана, поклонилась, прижав ладони к груди.

— Прошу прощения за необдуманные слова, господин Жданов. Я погорячилась и наговорила глупостей. Надеюсь на вашу снисходительность и понимание.

— Я принимаю ваши извинения, госпожа Платина, — с умопомрачительной серьёзностью кивнул офицер.

У Ии сильно затекли мышцы и, воспользовавшись моментом, она уселась поудобнее, скрестив ноги "по-турецки".

Молодой человек добавил в огонь хвороста. Какое-то время они молчали. Приёмная дочь бывшего начальника уезда слегка сердилась на соотечественника за полученную выволочку. А тот, видимо, всё ещё переживал обиду за незаслуженное оскорбление.

Треща, горящие сучья выбрасывали в темноту рои оранжевых светлячков. Резкими, противными голосами перекликались ночные птицы. Где-то рядом прошуршали опавшие листья под чьими-то лёгкими шагами.

Осторожно поднявшись, мичман с полминуты вслушивался в сгущающийся мрак. Потом поднял горящую ветку, похоже намереваясь выяснить причину подозрительного шума.

— Может, не стоит его пугать? — робко предложила девушка. — Пусть идёт своей дорогой.

Но офицер уже воздел вверх импровизированный факел.

Вновь послышался шорох, но на сей раз явно удалявшийся.

— Хорошо, что мы много хвороста запасли, — одобрительно проворчал молодой человек, возвращая ветку в костёр. — Дикий зверь к огню не подойдёт. Побоится.

Посчитав его слова сигналом к "примирению", Платина охотно поддакнула.

— Хорошо, что вы пожертвовали свою куртку. Без неё мы бы столько не принесли.

— Пустяки, мадемуазель, — снисходительно отмахнулся собеседник. — Я видел, как монахи так носят хворост, обвязав его верёвкой. Иной раз такие охапки на себе волокут, что только диву даёшься.

Он вдруг "поймал" её взгляд своими голубыми глазами и попросил:

— Не могли бы вы рассказать немного о себе, Ия Николаевна? Где вы жили, я уже знаю. А кто ваши родители? Есть ли у вас братья и сёстры?

Врать соотечественнику категорически не хотелось. Однако стоило учитывать, что он всё же из девятнадцатого века, потомственный дворянин, да ещё и из провинции. Поэтому девушка ответила честно, опустив лишь мелкие, незначительные детали:

— Они артисты.

И помня о том пиетете, что питают к Западной Европе её современники и, если судить по книгам, предки, небрежно добавила:

— Гастролировали в Италии. А я осталась в России. Надо было ЕГЭ сдавать и попытаться поступить в ВУЗ на бюджет.

Как она и рассчитывала, мичман тут же ухватился за незнакомые слова:

— Что такое ЕГЭ и ВУЗ?

Выслушав объяснение, он как-то неопределённо хмыкнул, то ли одобряя, то ли осуждая.

— А что же у вас и дамы могут обучаться в университетах? Или это зависит от сословия?

— Сословия, Александр Павлович, отменили ещё в 1917 году, — наставительно проговорила Платина. — А девушки у нас учатся не только в университетах, но даже в военных училищах, и служат не только в армии и флоте, но даже в авиации!

— Женщина-офицер да ещё и во флоте — это, пардон, нонсенс! — возмущённо фыркнул мужской шовинист из времён царствования Николая Первого, но всё же не стал упрекать рассказчицу во лжи, поинтересовавшись: — Это потому что после всяких там революций и войн в России больше не хватает мужчин?

— Не знаю, — покачала головой озадаченная подобным вопросом Ия. — Многие девушки идут служить просто потому, что им это нравится.

— Какое-то совершенно невозможное эмансипэ, — криво усмехнулся молодой человек. — Не могу себе представить, чтобы моя сестра Натали или даже кузина Мари Танаева, не раз шокировавшая своими высказываниями всё уездное общество, вдруг захотели служить в армии. Нет, это совершенно невозможно!

— А как же кавалерист-девица? — ехидно напомнила ему соотечественница из будущего, кстати вспомнив бессмертную советскую комедию, но начисто позабыв имя главной героини. — Она же в 1812 году воевала с Наполеоном!

— Вы говорите о госпоже Дуровой? — осведомился собеседник. — О крестнице государя? Так то случай уникальный в своей исключительности. Никакой военной карьеры у сей весьма достойной и храброй дамы не сложилось, и она очень скоро ушла в отставку со службы. Армия её не приняла-с! А как у вас мужчины относятся к женщинам в армии?

— Да нормально, — пожала плечами девушка. — У нас есть женщины врачи, учёные, политики, министры и бизнесмены.

— Простите: кто? — прервал её Жданов. — Но бизнес мен — по английски деловой мужчина, но отнюдь не женщина-с!

— Men означает ещё и человек, — напомнила Платина. — Так что не деловой мужчина, а деловой человек, независимо от пола. Так у нас называют владельцев какого-нибудь предприятия. Некоторые женщины-бизнесмены богаче мужчин.

— Ну, а сами-то вы кем хотели стать? — усмехнулся мичман. — Если хотели учиться дальше.

— Ещё не решила, — скромно потупила взор Ия. — Наверное, пошла бы по стопам родителей.

— А в ваших университетах и на артистов учат? — хохотнул офицер.

— Учат, Александр Павлович, — почти огрызнулась девушка. — И если хотите знать, в некоторые из них конкурс больше, чем в военные училища!

— Конкурс? — довольно глупо улыбаясь, вскинул брови молодой человек.

— Количество желающих поступить на одно место учащегося! — попыталась популярно объяснить Платина.

— Не может быть! — вскричал собеседник.

— А зачем мне вам врать? — Ия вновь использовала местную манеру отвечать вопросом на вопрос. — В наиболее известные театральные ВУЗы конкурсы вообще запредельные, а обучение стоит кучу денег.

— Так в вашей России лицедеи нужнее офицеров? — Жданов, кажется, опять обиделся.

— У нас все профессии важны, — не желая зря злить соотечественника, неопределённо пожала плечами девушка, добавив, словно бы в утешение: — Но есть военные училища, куда тоже просто так не поступишь. И здоровье надо иметь отменное, и знания, и учиться очень тяжело.

— И всё равно, мне сложно это понять, — покачал головой мичман.

— Ну так сто семьдесят лет прошло, — мягко улыбнулась Платина. — Столько всего случилось. Мир уже не тот, что был при вашей жизни.

— Простите, что задаю столь неуместный для молодой девушки вопрос, — после недолгого молчания повинился офицер, но глаза его как-то лукаво сверкнули в пляшущем свете костра. — Вот у вас дамы так долго учатся, да ещё служат и работают, а как же семья, дом, муж, дети, наконец? Как же женщины у вас всё успевают?

— С трудом, — призналась Ия. — Многие жертвуют личной жизнью ради карьеры, поздно выходят замуж и заводят детей. Но это у вас в вашем времени девушки стремились поскорее выйти замуж, потому что не могли обеспечить себе комфортную жизнь. А у нас женщины сами зарабатывают. Есть, конечно, охотницы за богатыми мужьями, но в основном браки заключаются по любви. Но и разводятся очень часто.

— Я так понимаю, мнение родителей значение не имеет? — улыбнулся собеседник.

— Правильно понимаете, — кивнула девушка.

— Тогда как же-с молодые люди находят себе пару, спутника жизни, так сказать? — поинтересовался "предок". — У вас по-прежнему устраивают балы или эти, как их? Посиделки?

— Балы у нас устраивают редко и только в самом высшем свете, — принялась обстоятельно объяснять Платина. — А молодёжь знакомится где придётся. В гостях друг у дружки. На дискотеках, там где танцуют. В ночных клубах: там можно не только потанцевать, но и выпить вина, посидеть поболтать с друзьями и подругами. Многие начинают знакомиться в Интернете.

— Это ваша волшебная мировая сеть? — усмехнулся Жданов.

— Да, — подтвердила Ия. — И вы зря смеётесь. Там легко можно найти друга по интересам.

— Как это? — недоверчиво нахмурился мичман.

— Например, если людям нравится музыка одних и тех же исполнителей, у них уже есть о чём поболтать, — начала перечислять девушка. — Или они любят кошек, собак, лошадей. То можно поговорить и о них. А есть те, кто очень любит историю. Они обсуждают её. Вот если бы вам встретился какой-нибудь фанат Крымской войны с исторического форума. Он бы рассказал вам о ней в самых мельчайших подробностях.

— Форум — слово латинское, — в очередной раз продемонстрировал свою образованность офицер. — Так звали площадь в Риме, где горожане собирались для обсуждения важных вопросов.

— И в Интернете на разных форумах люди много чего обсуждают, — согласно кивнула Платина. — Но для этого даже не нужно выходить из дома, достаточно зайти в Интернет на нужный сайт, то есть страничку.

— С помощью этих ваших компутеров? — решил уточнить молодой человек.

— Именно так, — важно подтвердила Ия.

— И вы тоже бывали на таком форуме? — спросил собеседник.

— Конечно! — подтвердила девушка. — И не на одном. Бывало, зайдёшь просто почитать о чём спорят, если интересно, то можно тоже зарегистрироваться и устроить ср... кхе, принять участие в дискуссии.

— И о чём же вы дискутировали, мадемуазель? Что вам нравится?

— Много чего, — задумчиво проговорила Платина, гадая: стоит ли скрывать от него свои истинные предпочтения. — Музыка, мода, фильмы, цирк. Я люблю смотреть выступления гимнастов, акробатов и жонглёров. Поразительно, как люди умеют владеть своим телом! Какая ловкость, глазомер. Иногда они творят совершенно поразительные вещи!

— Я тоже был в цирке, — похвастался Жданов. — На ярмарке в Нижнем Новгороде. Там было два дрессированных льва и бородатая женщина. Но больше всего мне понравились борцы.

— У каждого свой вкус, — пожала плечами Ия.

Их разговор становился всё более непринуждённым. Девушке почти не приходилось врать и следить за каждым своим словом. Напряжение уступило место усталой сонливости. Язык Платины начал понемногу заплетаться, в глазах щипало, словно туда попали мелкие песчинки. Всё труднее становилось сдерживать зевоту, и однажды она не выдержала, едва успев прикрыть рот ладошкой.

— Извините.

— Это мне следует просить прощение, Ия Николаевна, — возразил мичман. — Я так заслушался вашими чудесными историями, что совсем забыл, что уже поздно, вы устали, и вам нужно отдохнуть.

— Да, — гася очередной зевок, согласилась Платина, глянув на усыпанное звёздами небо. — Скоро полночь, надо хотя бы немного поспать. Будем надеяться, что завтра вернётся господин Хаторо.

— Он вернётся, — заверил офицер. — Он обязательно вернётся, мы вместе доберёмся до этого города... Даяснору и узнаем всё про Академию.

Девушка улеглась на кучу сухих листьев, положила под голову котомку и, свернувшись клубочком, попыталась заснуть.

Спутник ещё добавил хвороста в костёр. Огонь вспыхнул, обдав беглую преступницу жаром. Открыв глаза, она увидела, как Жданов, встав на ноги, развязывает пояс на куртке.

Вскочив, как от удара током, Платина попятилась, не сводя зло-настороженных взглядов с мичмана.

— Не подходи!

— Что с вами, Ия Николаевна? — растерянно пробормотал тот. — Я лишь собирался укрыть вас. Стало прохладно, а вы всё-таки девушка и можете простудиться.

— А вы не можете? — слегка успокоилась приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Я привычный, — заверил офицер. — Дома зимой в одном суконном сюртуке на охоту ездил. Погреюсь у костра, а вам надо выспаться.

— Но вы же тоже должны поспать, — наставительно произнесла Ия.

— Будем считать, что я на вахте, — скупо улыбнулся молодой человек, протягивая ей куртку.

Девушка осторожно села, продолжая пристально следить за собеседником. Подчёркнуто не глядя на неё, тот взял охапку хвороста и стал вытаскивать оттуда по веточке.

Мысленно выругав себя за прогрессирующую паранойю и даже немного устыдившись своего поведения, Платина аккуратно сгребла разлетевшиеся во все стороны от её резкого подъёма сухие листья, стараясь сделать подстилку хотя бы немного помягче.

Вновь положив под голову котомку и укрывшись курткой Жданова, Ия попыталась уснуть, но так и не смогла. Виной тому не только докучливые комары, слетевшиеся на дармовой ужин, и даже не ночная прохлада с одного бока и жар костра с другого.

Малейший шорох заставлял девушку выныривать из того полузабытья или дрёмы, в которую то и дело проваливалось её сознание, и пристально следить за спутником из-под приспущенных век.

Тот вёл себя просто образцово. То сидел на корточках, то вытягивал ноги, то пытался скрестить их "по-турецки", понемногу подбрасывая в костёр топливо и поворачиваясь к огню то одним, то другим боком, изредка ёжась и потирая плечи.

Он казался вполне нормальным парнем, вот только Платина на своём печальном опыте успела узнать, как обманчивы бывают первые впечатления.

Интерлюдия

— Сюда пожалуйте, господин барон, — согнувшись в церемонном поклоне, хозяин гостиницы терпеливо ждал, когда новые постояльцы поднимутся на опоясывавшую обеденный зал галерею.

Молодой дворянин в сопровождении трёх охранников явился в его заведение поздно вечером, незадолго до наступления комендантского часа, тут же потребовав себе лучшие комнаты, угрожая в противном случае поискать ночлег где-нибудь в другом месте.

Ещё по запылённой одежде из дорогого тёмно-зелёного шёлка хозяин понял, что удостоился визита не совсем обычного гостя.

А уж когда узнал, что этот благородный господин с аккуратными усиками и большими светло-карими глазами и правильными чертами лица — не просто богатый дворянин, но целый барон, тут же решил из кожи вон вывернуться, но оставить знатного клиента у себя.

Согнувшись в глубоком поклоне и не отводя взгляда от запылённых туфель землевладельца, простолюдин радостно выпалил:

— Ах, господин барон, вряд ли в нашем городе найдутся достойные вас апартаменты. Но у меня как раз вчера освободился номер из двух комнат. Благородный господин Кадато из Хайдаро, посещавший наш уезд, остался ими очень доволен.

— Ну, покажи, что у тебя там, — хрипловатым, словно бы простуженным голосом приказал аристократ, и его спутники молча последовали за ним.

Гостеприимно распахнув нужную дверь, владелец заведения затаил дыхание, лихорадочно гадая, что ещё можно сделать, если его лучший номер всё же не понравится знатному постояльцу?

Но тот окинул гостиную снисходительным взглядом, уселся в кресло с низенькой спинкой и удовлетворённо кивнул.

— Мне нравится.

— Это для меня честь, господин барон! — на миг выпрямившись, вскричал мужик и вновь склонился в церемонном поклоне.

— Если у тебя найдётся место и для наших лошадей, — охладил его энтузиазм молодой дворянин.

— Найдётся, господин барон! — горячо заверил собеседник, с каким-то особым придыханием произнося титул визитёра. — Непременно найдётся! Я сейчас же распоряжусь...

— Постой, — слегка поморщился землевладелец. — Своих коней я твоим бездельникам не доверю.

— А как же... — растерялся хозяин гостиницы.

— Господин Тэворо! — обратился аристократ к одному из своих сопровождающих. — Проследите, чтобы их расседлали, но пока не давали пить. Пусть немного остынут.

— Да, господин, — чуть поклонился дворянин в одежде воина, передал свою котомку спутнику и вышел за дверь.

— Ты, почтенный, мне вот что скажи, — посмотрел знатный постоялец на слегка растерявшегося владельца заведения. — Это правда, что знаменитый учёный — благородный господин Нависамо Асано живёт сейчас в вашем городе?

— Правда, господин барон! — круглое лицо простолюдина с аккуратно подстриженной бородой расплылось в широкой улыбке. — Его благородная семья родом как раз из наших мест!

— Ну, и как у него дела? — продолжил расспросы землевладелец. — Здоров ли благородный господин Асано? Всё ли благополучно у него и его семьи?

— Хвала Вечному небу, благородный господин Асано жив и здоров, — отрапортовал собеседник, тут же озабоченно сведя брови к переносице. — Вот только его младшего сына ранили какие-то подлые негодяи. Но сейчас он уже поправился, хоть и ходит всё ещё с костылём

— Кто осмелился на подобное? — нахмурился аристократ. — Надеюсь, они поплатились за своё злодеяние, или их не нашли?

— Нет, нет, господин барон! — горячо заверил хозяин гостиницы. — Их убили те самые благородные господа, которые привезли молодого господина Асано домой!

— Благородные люди совершили благородный поступок, — с довольным видом кивнул знатный постоялец, полюбопытствовав: — Не знаешь, кто они?

— Ой, не знаю, господин барон, — повинился собеседник. — Слышал только, будто они куда-то далеко ехали. Кажется, в Сагаро... Или ещё куда? И ещё, один из них сестру свою у нас тут оставил, вроде как, чтобы она его здесь ждала. Так благородный господин Асано принял её под своё покровительство. Да только пропала она три дня назад.

Прислонившийся плечом к косяку пожилой воин, со снисходительной улыбкой слушавший рассказ говорливого простолюдина, при этих словах встрепенулся, бросив на своего господина взгляд, полный растерянности и недоумения.

— Как это исчезла? — нахмурился тот. — Похитили? У вас похищают благородных женщин?

— Так ведь никто толком не знает, господин барон, — явно радуясь тому, что ему удалось заинтересовать знатного гостя, торопливо заговорил владелец заведения. — Тут ко мне заходил десятник городской стражи господин Гиедо и рассказал, что три дня тому назад в уездную канцелярию прибежала служанка той молодой госпожи и давай причитать, что её хозяйка ночью исчезла! Может, сама ушла, а может, и нет? Вроде как накануне ей какой-то оборванец письмо передал, да такое позорное, что молодая госпожа его тут же сожгла. А утром она пришла хозяйку будить, а её и нету! Вот служанка, значит, в канцелярию и прибежала, чтобы её нашли.

— Искали? — живо заинтересовался землевладелец.

— А то как же, господин барон! — простолюдин вроде бы даже обиделся столь пренебрежительному отношению приезжего дворянина к местным чиновникам. — Стражники весь рынок перерыли, все публичные дома, даже закрытые заведения для благородных господ, по берегу шарили. Может, она утопилась?

Чуть припухлые губы внимательно слушавшего его аристократа скривились в странной усмешке.

— Да только всё без толку, — вздохнул, разведя руками, рассказчик. — Так ничего и не нашли.

— Странные дела творятся у вас в Кафусё, — задумчиво покачал головой знатный постоялец. — Дворянки ни с того ни с сего исчезают. Или её всё-таки украли?

— Ах, господин барон! — страдальчески скривился хозяин гостиницы. — Я хоть сам эту даму и не видел, да только люди говорят, что никто такую похищать не станет. Непочтительная и злая, раз с роднёй покойного мужа не поладила. Не сильно молодая и красивая, раз никто даже в наложницы не взял. Да ещё и сам господин Асано у неё в покровителях. Не станут людокрады с такой связываться.

— Так куда же она делась? — усмехнулся знатный постоялец.

— Про то мне неведомо, господин барон, — беспомощно развёл руками собеседник. — Я человек глупый, необразованный, где мне понять то, в чём благородные господа чиновники из канцелярии не разобрались?

Пренебрежительно хмыкнув, землевладелец распорядился:

— Завтра дашь моему человеку провожатого. Пусть покажет ему дом господина Асано.

— Слушаюсь, господин барон, — поклонился владелец заведения, сообразив, что гость потерял интерес с к городским легендам, и заговорил о другом: — В баню не желаете с дороги?

— Нет, — после короткого размышления отказался аристократ. — Вели принести пару вёдер тёплой воды и таз.

— Сделаем, господин барон, — пообещал простолюдин и, заметив нетерпеливое движение кисти руки знатного постояльца, поспешил выйти на галерею, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Сложив в угол комнаты обе котомки, за ним проследовал второй охранник.

А молодой дворянин сурово и требовательно посмотрел на своего наставника.

Тот с непривычной растерянностью пожал плечами.

— Ничего не понимаю, господин. Неужели её кто-то предупредил?

— Похоже на то, — кивнул собеседник.

— Но никто, кроме нас, не знал, что мы сюда за ней приехали! — вскричал старый воин, тут же насторожившись: — Или вы меня подозреваете?

— Нет, господин Мукано, — успокоил его землевладелец. — Я понимаю, что вам это совершенно не нужно. Но кто-то же предупредил? Вот и надо выяснить: кто?

— И куда она делась? — наставительно напомнил наставник.

— И это тоже, — согласно кивнул барон.

Утром господин Тэворо отнёс визитную карточку своего господина в усадьбу опального учёного, и буквально тот час же примчался слуга господина Асано с письмом, в котором тот приглашал аристократа выпить с ним чаю в любое удобное для того время.

Выждав с час, Тоишо Хваро отправился в гости, прихватив с собой уже другого охранника.

Бывший старший познающий Гайхего встретил знатного визитёра церемонным поклоном, удостоившись в ответ хвалебной речи, в которой землевладелец отметил не только глубочайшую учёность, но и широко известную всем образованным людям добродетель и высокие моральные принципы господина Нависамо Асано, заявив, что, будучи проездом в Кафусё, не мог отказать себе в удовольствии навестить своего бывшего наставника и выразить ему глубочайшее почтение.

Хозяин дома тут же узнал одного из своих многочисленных студентов, приказал подать чаю и пригласил гостя занять место за своим столом.

Соблюдая правила вежливости, барон немного поотнекивался, но потом всё же уселся в предложенное кресло.

Служанки принесли чай в дорогих фарфоровых чашечках. Отдав должное благородному напитку, учёный и ученик с ностальгией вспомнили Гайхего, поговорили об общих знакомых, о последних событиях в столице.

Когда собеседник высказал осторожное удивление подобной информированностью господина Асано, тот охотно пояснил, что все новости ему рассказал недавно вернувшийся оттуда сын.

— Я слышал, его ранили какие-то негодяи? — с сочувствием поинтересовался барон.

— Откуда вы это знаете? — нахмурился хозяин дома.

— Сказал хозяин гостинцы, где я остановился, — охотно объяснил гость.

— Эти простолюдины всегда такие болтливые, — досадливо поморщился старик. — Да, на него напали недалеко от Сакудзи. Если бы Вечное небо не послало ему на помощь дворян, случайно оказавшихся на той же дороге, я мог бы лишиться своего младшего сына. Они не только убили этих мерзавцев, но и помогли ему добраться до дома.

— Благородный поступок, — со значением произнёс аристократ. — Кто эти достойные люди? Быть может, я их знаю?

— Вряд ли, господин Хваро, — возразил опальный учёный. — Они не принадлежат к знати и живут тем, что продают свои мечи богатым простолюдинам. Они направлялись в Сагаро, чтобы наняться в охрану купеческого каравана.

— У меня много знакомых, господин Асано, — усмехнулся собеседник. — И не все они государственные служащие или крупные землевладельцы.

— Тогда, возможно, вы знаете господина Накадзимо? — со снисходительной улыбкой спросил хозяин дома.

— Накадзимо? — вскинул брови гость. — Редкая фамилия. А он случайно не прихрамывает на левую ногу?

— Да, — удивился старик. — Так вы действительно с ним знакомы?

— Он недавно заезжал в мой замок со своим другом, — кивнул барон. — Кажется, с господином Таниго.

— Прав был Великий мастер, когда написал, что на свете не так уж и много людей, — хмыкнул опальный учёный, подтвердив: — Да, господин Хваро. Это те самые дворяне. Господин Таниго даже оставил в нашем городе свою сестру.

Настало время удивляться аристократу.

— У него есть сестра? И почему она здесь?

— Дочь наложницы его отца, — без особой охоты стал объяснять собеседник. — Она рано овдовела, но не смогла ужиться с родственниками покойного мужа. Вот брат и забрал её с собой. Сначала господин Таниго собирался снять ей жильё в Сагаро, чтобы она могла спокойно дождаться его возвращения, но потом нашёл ей дом у нас, нанял служанку. Насколько я знаю, эта женщина спокойно жила, ничем особо не выделяясь, но недавно куда-то пропала.

— Вот как? — хмыкнул землевладелец. — А хозяин гостиницы об этом ничего не говорил. Но я и не спрашивал, просто слушал его болтовню. Насколько я понимаю, её так и не нашли? Или даже не искали?

— Искали, — нахмурившись, возразил старик. — Я лично просил начальника уезда провести самый тщательный розыск. Всё-таки её брат оказал неоценимую услугу нашей семье.

— Чаще всего поступки женщин определяются мимолётными чувственными порывами, — заметил барон со снисходительной улыбкой. — Наверное, она просто нашла себе любовника и сбежала с ним?

— Сестра господина Таниго всегда вела себя очень скромно, не давая повода для пересудов, — задумчиво проговорил собеседник. — Но вы правы, господин Хваро, поведение женщин не поддаётся здравому осмыслению. Возможно, всё это время она скрывала свою связь с каким-нибудь мужчиной из числа тех, кто не пользуется уважением благородных людей. Поняла, что брат не одобрит их брак, и сбежала.

— Люди обязаны отвечать за свои поступки, — наставительно произнёс аристократ. — И нести ответственность за них. Пусть Вечное небо распорядится судьбой этой несчастной по своему усмотрению. А мне бы хотелось узнать, что вы думаете о слухах, будто государь собирается запретить чиновникам служить в одной провинции больше семи лет?

— Это сложный вопрос, господин Хваро, — сурово нахмурился опальный учёный. — Долго проживая на одном месте, государственные служащие часто попадают под влияние богатых землевладельцев, заботясь больше об их выгодах, чем об исполнении повелений Сына неба. Однако, чиновники — тоже простые смертные, и им будет тяжело часто переезжать из одной провинции в другую.

Обсуждение столь животрепещущего для дворянства Благословенной империи вопроса заняло немало времени, и хозяин дома предложил гостю разделить с ним трапезу.

Поначалу отказавшись, барон легко дал себя уговорить, подчеркнув, что тронут подобным вниманием, и для него это большая честь.

Обед изрядно затянулся, поскольку за столом присутствовал сын опального учёного, и аристократ задал ему множество вопросов, интересуясь подробностями нападения разбойников, схватки на дороге и путешествии молодого человека в компании своих спасителей.

Разумеется, речь зашла и о сестре господина Таниго. При этом юный господин Асано всячески подчёркивал скромность и высокие моральные качества молодой женщины, не пожалевшей для него чудодейственного снадобья, унявшего боль в сломанной ноге.

Слушая сына, хозяин дома снисходительно улыбался, изредка бросая на гостя настороженные взгляды.

Вновь заговорили о таинственном исчезновении молодой дворянки, и спасённый ею юноша высказал твёрдое убеждение в том, что несчастная стала жертвой похитителей.

Землевладелец не согласился, и они даже немного поспорили, ибо барон полагал, что всё дело в тайной любовной связи, которую сестра господина Таниго скрывала даже от родного брата.

Сам опальный учёный предпочитал не делать никаких предположений, но, судя по всему, больше доверял суждениям барона.

Потом они сыграли партию в "стратегию". Господин Нависамо Асано выиграл, но победа досталась ему очень нелегко. Поэтому, провожая знатного визитёра, хозяин дома наговорил ему кучу комплиментов, в том числе назвав "достойным соперником".

Вернувшись в гостиницу, Хваро с неудовольствием узнал, что наставник до сих пор не пришёл.

Старый воин появился только вечером, когда аристократ уже начал раздумывать, не послать ли за ним кого-нибудь из своих охранников?

Выставив на всякий случай их обоих из номера, дядя и "племянник" стали обмениваться информацией.

— Вы оказались правы, Чиро-сей, — с плохо скрываемым раздражением признал землевладелец. — Скорее всего, это именно та, кого мы ищем. Жаль, что вы её не схватили, и она опять куда-то исчезла.

— Судя по тому, что я узнал, она уплыла на лодке, — сообщил собеседник. — На пристани рассказали, что как раз в тот день, когда она пропала, одна из лодок уплыла ещё до окончания комендантского часа и до открытия городских ворот.

— И почему вы решили, что она уплыла именно с ней? — скептически хмыкнул барон.

— Потому, господин, — назидательно произнёс Мукано, — что хозяин той лодки, некто Умак, за день до того сговорился с одним купцом о том, что доставит его товар в Фумистори. Тот пришёл, а лодка ушла, не дождавшись груза и оплаты за перевоз. Выходит, этому Умаку кто-то очень хорошо заплатил, раз он нарушил договор.

— Но это могли быть люди, не имеющие к ней отношения, — упорствовал Хваро. — Мало ли кому понадобилось срочно скрыться из города?

— Я спрашивал в порту, в харчевнях, в открытых заведениях Ветра и Луны, — терпеливо объяснял наставник. — Как раз в ту ночь ничего сколько-нибудь важного в городе не случилось. Кроме неё здесь больше никого не ищут.

— Власти знают об этой лодке? — нахмурился аристократ.

— Должны, — неуверенно пожал плечами старый воин. — Тот торговец на пристани целый скандал устроил, проклиная этого Умака. Да только кому надо его искать?

— Нам с вами, Чиро-сей, — внушительно произнёс землевладелец. — Но, возможно, проще будет дождаться его возвращения и спросить: кого и куда он возил?

— Этот пройдоха может здесь до зимы не появиться, — покачал головой собеседник. — Я узнавал. Такое уже бывало. Уйдёт на Ваундау или даже на Митиндзане. Там для перевозчиков всегда работы хватает.

— Тогда что же делать? — вроде бы даже растерялся барон.

— Думаю, надо в Фумистори ехать, — предложил Мукано. — Это ближайший город на Ваундау. Если уж этот Умак всегда там плавал, то вряд ли отправится в другое место.

— Он поплывёт туда, куда ему скажут те, кто заплатил, — с сомнением покачал головой Хваро. — Это всё равно, что искать горошину в мешке риса.

— Но это всё, что я могу предложить, — откровенно признался старый воин. — Давайте хотя бы попробуем поискать в Фумистори? А уж если не найдём, я сам вернусь сюда осенью и поговорю с Умаком.

— Я подумаю, — хмуро проворчал аристократ, — и завтра вам всё скажу.

Глава III

Дороги, которые нас выбирают

И тяжёл и далёк

путь за три горных края Ба

По опасным тропам,

где идти десять тысяч ли.

Средь неравных вершин

на проталине снежной в ночь

С одинокой свечой

из иной страны человек.

Мэн Хаожань

Мои чувства в последнюю ночь года

Негромкий вскрик и звук ударов заставил девушку вынырнуть из забытья. Напротив за еле тлевшим костром плясал соотечественник, звонко шлёпая себя ладонями по ляжкам.

Через секунду, когда зрение окончательно "прояснилось", Платина поняла, что бьёт он себя только по одной ноге, как раз по тому месту, где на штанине, прямо на заплате, образовалась новая дырка с обугленными краями.

Заметив, что спутница проснулась, мичман замер, нервно хохотнув.

— Пардон, мадемуазель. Задремал немного. Искры летят. Вот панталоны прожёг.

— Сильно обожглись? — сквозь зевок спросила Ия, поднимаясь.

— Нет, — заверил офицер. — Пустяки.

— Так дело не пойдёт, — со вздохом покачала головой девушка, протягивая ему куртку. — Вам тоже надо поспать. А я послежу за костром.

— Не нужно! — бурно запротестовал молодой человек. — До восхода ещё есть время. Спите, я больше не засну. Это случайность.

— Ну, Александр Павлович! — Платина скривилась, словно от зубной боли. — Не упрямьтесь, отдохните хотя бы часик! Завтра вам ясная голова понадобится больше, чем мне. Вы же будете изображать хозяина и со всеми разговаривать. А служанка может и помолчать. И я уже поспала.

— Нет, я так не могу, — продолжал упорствовать собеседник, но куртку принял. — Вы же девушка, а я мужчина. Это мой долг защищать вас, а не наоборот. Я, знаете ли, к этим вашим эмансипэ не готов-с!

— И не надо, — покладисто согласилась Ия. — Вы защитите меня, после того как я вас разбужу.

После этих слов Жданов явно заколебался.

— Не переживайте, я успею вас разбудить, — мягко, но настойчиво убеждала его беглая преступница. — Я уже ночевала в лесу и один раз даже на дереве. Отдыхайте спокойно, я буду настороже.

— Ну, если вы настаиваете, — пожимая плечами, мичман внезапно широко со вкусом зевнул и тут же смущённо потупился. — Пардон, мадемуазель.

— Идите на моё место, — радушно предложила Платина. — Смотрите, какая у меня куча сухих листьев. Всё теплее лежать, чем на голой земле.

— Благодарю, — кивнул офицер.

Обойдя костерок, Ия пододвинула поближе кучу хвороста и уселась на пятки. Подбрасывая в огонь свежую порцию сухих веток, она подчёркнуто старалась не смотреть на своего спутника. Тот торопливо улёгся, положил под голову её котомку, укрылся курткой и почти сразу уснул.

Усевшись поудобнее, девушка брала по одной веточке и клала в костёр, наблюдая за тем, как радостно вспыхивают оранжевые язычки пламени, раздвигая границы светлого пятна, скрытого во мраке бамбуковой рощи.

За этим кругом окружающий мир жил своей жизнью. Шелестели листьями, покачиваясь на ветру, высокие, коленчатые стволы. Время от времени ночную тишину разрывал резкий, противный крик ночной птицы, и постоянно висел в воздухе надоедливый писк насекомых.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда приходилось то и дело отгонять от лица наиболее докучливых кровососов. А вот Сашка их, кажется, совсем не замечал и только тихонько похрапывал во сне.

Мысли в голове Платины ворочались всё медленнее, пляшущие язычки пламени начали как-то подозрительно раскачиваться, а телом овладела приятная истома.

Резкая боль в затылке заставила Ию, широко распахнув глаза, вытаращиться на раскачивавшиеся стволы бамбука, чёрными полосами пересекавшими тёмно-синее, усеянное звёздами небо.

Саднившая голова мгновенно прояснила сознание и ситуацию. Она всё-таки заснула, упала на спину и ударилась башкой как раз о ту лесину, которую сама притащила от ручья.

Шипя и потирая ушибленное место, девушка положила жердь в огонь, обложив её ярко вспыхнувшими веточками.

Подымив, лесина наконец загорелась. Тепла сильно не прибавилось. Горела она не так споро, но вместо быстро серевшего пепла, как от тоненьких сучьев, образовывала медленно гаснущие угли.

Пока Платина возилась со всеми этими улучшениями, небо на востоке порозовело от приближавшейся зари.

Спутник проснулся, когда сверкающий край солнечного диска приподнялся над ровной линией горизонта, и птички радостным щебетом приветствовали появление дневного светила.

— Доброе утро, — усмехнулась Ия, поднимаясь на ноги с флягой в руке. — Я пойду к ручью. Умоюсь и принесу воды.

— Право не стоит так себя утруждать, — сонно возразил мичман. — Я схожу сам.

— Нет, нет, — уже на ходу отмахнулась девушка. — Я прогуляюсь.

Холодная вода помогла взбодриться, на время прогоняя сонную одурь.

А когда она вернулась, офицер отправился по её стопам, тоже высказав желание ополоснуться.

За завтраком доели последнюю рыбину.

— Здесь будем ждать или пойдём к дороге? — деловито поинтересовалась Платина, вытирая руки пучком сухих листьев.

— Я пойду один, — заявил собеседник не терпящим возражения тоном. — А вы останетесь здесь.

— Нам лучше не разделяться без особой надобности, — легко подавив вспыхнувшее раздражение, спокойно возразила Ия. — Что, если на вас или на меня кто-нибудь наткнётся? Вдруг придётся убегать? Тогда по одиночке мы можем просто потерять друг друга.

— Да, вы правы, пойдёмте вместе, — удивительно легко согласился молодой человек, но нашёл своему решению несколько иное объяснение: — Если меня не будет рядом, вас никто не сможет защитить.

Вообще-то в их нынешнем положении девушка предпочла бы удрать от опасности, но если благородному русскому дворянину приятнее считать себя её ангелом-хранителем, то пусть так и будет.

Перед тем, как уйти, затушили костёр, старательно затоптав всё до последней искорки. Пожар в роще им совершенно ни к чему. Вдруг ещё придётся возвращаться к реке?

На саму дорогу выходить не стали, затаившись за зарослями молодого бамбука метрах в пятидесяти.

Поначалу Жданов пытался расспрашивать соотечественницу о жизни в её времени, интересуясь всем: от боевой техники до политики и поэзии. Однако после, как они едва не проворонили двух мужиков с корзинами за плечами, один из которых даже остановился на несколько секунд, прислушиваясь и глядя в их сторону, мичман сам предложил пока воздержаться от разговоров.

Платина охотно согласилась, поскольку беседовали они о мало интересовавших её вещах. Предосторожность оказалась лишней, так как люди на дороге появлялись очень редко. Тем не менее они продолжали помалкивать, изредка прикладываясь к фляжке с водой.

Несмотря на нарастающую тревогу, Ия твёрдо решила ничего не говорить своему спутнику. По крайней мере, до тех пор, пока солнце уж точно не перевалит за полдень.

Скоро девушка поняла, что мичман тоже начинает волноваться. Он то и дело выпрямлялся во весь рост, чтобы дальше видеть. Тем не менее Платина первой заметила высокого мужчину в длинном серо-зелёном халате и круглой шляпе с узкими полями, ведущего за повод серого осла, нагруженного вьюками и корзиной.

Ткнув офицера локтем в бок, Ия кивком указала на приближавшегося путника.

— Господин Хаторо! — с плохо скрываемым облегчением выдохнул молодой человек.

"Вот же-ж! — мысленно усмехнулась пришелица из иного мира. — Пришёл таки!"

Прихватив тощие котомки, они поспешили на дорогу.

Беглый дворянин разительно преобразился. Он не только облачился в одежду из дорогой, добротной ткани, но и подстригся, и привёл в порядок заросшую физиономию. Теперь на его лице красовалась аккуратная бородка и пышные, "моржовые" усы.

Жданов, едва не бросившийся обнимать побратима, вовремя удержался, ограничившись неуклюжим низким поклоном.

— Рад видеть вас, господин Хаторо.

Тот церемонно поклонился, прижимая ладони к животу.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать слишком долго, господин Ждао?

"Хорошо, что вообще пришёл!" — буркнула про себя девушка, также отвешивая низкий поклон.

— Здесь ваша новая одежда, господа, — сказал собеседник, снимая со спины осла корзину с матерчатыми лямками и передавая её приёмной дочери бывшего начальника уезда. — Вы, госпожа, сходите переоденьтесь, а мы с господином Ждао здесь подождём.

"Чего он туда только напихал?" — мысленно ворчала Платина, направляясь к уже "обжитым" зарослям бамбука.

Сверху лежало сложенное серо-коричневое платье, вполне подходящее для служанки небогатых хозяев. Вроде бы чистое, тщательно выстиранное, но изрядно попахивавшее прелью. Ничего, на свежем воздухе быстро "выветрится".

Под ним размещались завёрнутые в тряпицу, неказистые на вид, но вроде бы прочные кожаные туфли, маленькое, ярко начищенное медное зеркальце, деревянный гребень и шпилька.

Торопливо сбросила куртку, штаны и верхнюю рубаху. Нижнюю оставила для тепла и чтобы скрыть поясок с золотыми монетами на талии. Натянула и расправила платье, сидевшее на ней, к сожалению, как криво сшитый мешок. Хорошо хоть, оно удивительно точно подходило по длине, не доставая до земли каких-нибудь десять — двенадцать сантиметров. А то Ия переживала, что придётся как-то подтягивать подол.

Сняла с головы тряпку и, достав зеркальце, взялась приводить в порядок волосы. Выдрав порядочный клок, кое-как их расчесала и заплела косу, скрепив её шпилькой.

Свою мужскую одежду убрала в котомку. Туда же последовали и новые туфли. Пока можно и в старых походить, а эти пусть останутся про запас.

Не утерпев, заглянула в корзину. Сверху лежал ещё один серо-зелёный халат, штаны без заплаток, туфли, какие-то накидки, вроде плащей, пара глиняных бутылок и деревянная коробка для еды.

— Платье вам идёт лучше, — одобрительно хмыкнул Хаторо, когда девушка вернулась на дорогу.

"Вот же-ж! — мысленно выругалась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Купил какой-то вонючий мешок, теперь ещё и издевается!"

— Теперь нужно переодеться и вам, — больше не обращая на неё никакого внимания, сказал мужчина побратиму. — Сами справитесь?

— Разумеется, — вроде бы даже слегка обиделся мичман и, взяв одежду, поспешил в рощу.

— Как теперь меня зовут? — поинтересовалась девушка, погладив ослика по пятнышку белой шерсти на лбу.

— Чтобы не путаться, я записал вас как Ини, — деловито ответил собеседник, доставая из рукава сложенную бумагу. — Вам восемнадцать лет, и мой отец, почтенный Тутан из Тарисакаво, передаёт вас своей дочери Юники, супруге Самса из Даяснору, на ближайшие пять лет.

— Вы позволите? — протянула руку спутница.

— Пожалуйста, — передал он исписанный лист. — Всё, как положено. Это письмо почтенного Тутана о том, что он посылает свою служанку Ини восемнадцати годов своей дочери Юники второй наложнице купца Самса из Даяснору, проживающему в своём доме на улице Мясников.

— А там есть такая улица? — спросила Платина, пробегая взглядом по ровным строчкам чётко выписанных букв.

— Наверное, — пожал плечами мужчина. — Во всех городах, где мне довелось побывать, есть такая улица. Чем Даяснору хуже?

"Логично", — мысленно согласилась Ия, рассматривая слегка смазанную печать и удивляясь тому, как многое успел сделать за один вечер её новый знакомый. Пожалуй, он может оказаться ещё большим пройдохой, чем главарь "чёрных археологов."

— Вам нужно поставить здесь отпечаток своего большого пальца, — сообщил бывший офицер городской стражи, доставая из рукава покрытую чёрным лаком шкатулку. Несмотря на маленькие размеры, внутри её хватило места для крошечной тушечницы, чернильного камешка, пары коротких кисточек и круглой коробочки с красной, похожей на пластилин, мастикой.

— Не слишком ли мало у вас товара для двух купцов? — поинтересовалась девушка, кивнув на два пузатых тюка.

— Господин Ждао — не купец, — покачал головой собеседник. — Я ему уже сказал, что он мой помощник.

— Значит, ему пайза не нужна? — предположила Платина.

— Почему же? — удивился абориген. — Без неё никак. Просто большая часть товара моя. Поэтому я старший, а он работает на меня. И на этот счёт у нас тоже есть договор.

— Простите, — Ия замялась, но всё же не смогла сдержать любопытства. — Где вы взяли эти печати?

— Поддельные документы всегда пользуются спросом у тех, кто не в ладах с законом, — усмехнулся мужчина. — Главное, найти нужного мастера.

— И вы так быстро нашли его в Фумистори? — недоверчиво сощурилась девушка.

— В каждом городе есть места, где собираются торговцы запрещённым товаром, — наставительно произнёс собеседник. — А уж как их отыскать, мне то хорошо известно. Понимаете?

Малоопытной беглой преступнице оставалось только молча кивнуть.

Среди устремлённых вверх стволов бамбука показался переодевшийся офицер российского императорского флота, и Платина подумала, что ему-то халат как раз-таки коротковат, а покрывавшая голову шляпа с круглыми, матерчатыми полями хоть и сидела плотно из-за сильно отросших волос, всё-таки казалась слишком большой.

— Не мешало бы ему подстричься, — вполголоса заметила Ия. — И побриться. А то одежда приличная, но всё равно смотрится бродягой.

— Волосы мы ему сейчас обрежем, — пообещал абориген, доставая из-за пазухи знакомый кинжал. — Но бритвы у меня с собой нет.

— У меня есть маленькие ножницы, — сообщила девушка. — Бороду и усы можно немного подстричь, чтобы не торчали во все стороны.

— О чём вы? — поинтересовался молодой человек, держа под мышкой свёрнутую старую одежду.

— Будем приводить вас в достойный уважаемого купца вид, — с улыбкой пояснила Платина, но тут же заткнулась, "поймав" недовольный взгляд бывшего офицера городской стражи.

— Вы действительно не похожи на купца, — пояснил побратим. — Сейчас я обрежу вам волосы, а госпожа подстрижёт бороду.

Видя, что Жданов замялся, оглядываясь по сторонам, Хаторо распорядился:

— Садитесь на корзину. Не бойтесь, она прочная, не сломается. И выбросите вы эти тряпки! Госпожа, отнесите их куда-нибудь, чтобы на дороге не валялись.

Ия считала, что ни к чему разбрасываться вполне себе приличными вещами, но промолчала, не желая лишний раз раздражать аборигена.

Когда она вернулась, тот уже во всю орудовал кинжалом, обрезая грязные, отросшие патлы.

Девушка с тревогой оглядывалась по сторонам, опасаясь появления невольных свидетелей. Но дорога по-прежнему оставалась пустынной.

— Пока достаточно, — удовлетворённо буркнул Хаторо, пряча клинок в ножны. — В городе свожу вас к настоящему цирюльнику.

"Ещё страшнее стал, — мысленно усмехнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда, рассматривая причёску соотечественника. — Хорошо хоть, под шапкой почти ничего не видать, а они её здесь даже за едой не всегда снимают".

— У вас есть какое-нибудь зеркальце, госпожа? — спросил мичман.

— Да, — кивнула Платина, передавая ему блестящий металлический кружок в ожидании, если не бури возмущения, то хотя бы недовольного роптания.

Однако офицер только досадливо скривился, удержавшись от комментариев, тем самым ещё сильнее поднимая свой авторитет в её глазах.

— Сейчас я вам бороду подстригу, — засуетилась Ия, доставая из котомки футлярчик с маникюрным набором.

— Право слово, не стоит себя утруждать, — замялся молодой человек. — До Фумистори как-нибудь доберусь, а там побреюсь.

— Нам туда нельзя, — неожиданно зявил абориген. — На досках объявлений не только портрет госпожи висит, но и наши тоже. Художники постарались, получилось похоже. И ещё, я в порту видел солдат из Садафунского военного лагеря: десятника Кбаба и с ним ещё пятерых.

— Они вас не заметили? — насторожился Жданов.

— Хвала Вечному небу, нет, — покачал головой побратим. — Я к причалам близко не подходил.

— Тогда как же нам быть? — нахмурился мичман, опасливо косясь на блестящие ножнички в руках девушки.

— У нас много дорог, — успокоил его Хаторо. — Есть из чего выбирать.

И объяснил уже более сухим, деловым тоном:

— Я вчера на постоялом дворе поговорил с торговцами. Тут в двадцати ли есть большая деревня Мори, через неё проходит дорога на Шибани. Это город вниз по реке. Поменьше Фумистори, но и там можно сесть на корабль до Амакону, а, если Вечное небо поможет, то и до самого Даяснору.

— Думаете, в Шибани наших портретов не будет? — чуть ехиднее, чем хотелось, спросила Платина, неуклюже, но старательно подравнивая соотечественнику усы.

— Может, и будут, — не стал спорить бывший офицер городской стражи. — Но солдаты из Садафунского лагеря нас туда искать не пойдут.

Не найдя, что возразить, Ия отступила на шаг от молодого человека и, критически оглядев свою работу, нерешительно произнесла:

— Всё равно лучше, чем было.

— Ненамного, — пренебрежительно хмыкнул абориген. — Разве только на бродягу уже не похож.

— Но и на купца тоже, — глядя в зеркало, не удержался от критики и Жданов. — Если только на какого-нибудь офеню.

— На кого? — заинтересовался побратим.

— Так у нас называют самых мелких торговцев, — пояснил мичман. — Из тех, кто ходит по деревням и торгует всякой мелочью: нитками, лентами, иголками.

— Пусть пока так будет, — рассудительно решил Хаторо. — Но при первой же возможности стоит сходить к цирюльнику.

— Непременно сбрею всё это, — пообещал офицер, потирая кое-как "облагороженную" бороду.

— Жаль, что не догадался купить вам бритву, — посетовал собеседник, доставая из-за пазухи широкий, но не очень длинный кинжал в чёрных, кожаных ножнах, украшенных позеленевшими от времени бронзовыми бляшками. — Хорошо, что оружие не забыл.

— Спасибо, господин Хаторо, — неуклюже поклонился молодой человек, обнажая клинок. — Неплохая сталь.

— У моего лучше, — скорее извинился, чем похвалился абориген, заставив губы Ии сжаться в куриную гузку.

"Какой же он твой! — мысленно возразила девушка. — Это мой трофей! Зенчи, гад, спёр его у меня из-под матраса. А уж тебе он потом достался!"

— Но я и владею им искуснее, — не подозревая о её недовольстве, продолжил бывший офицер городской стражи.

— Это правда, — согласился Жданов.

Окинув соратников критическим взглядом, Хаторо скомандовал:

— Пойдёмте! Ини, бери корзину и привыкай к тому, что теперь я буду обращаться к тебе только так.

— Хорошо, почтенный, — бодро отозвалась Платина, убирая свою котомку в короб и ловко забрасывая его за спину. — Но, пока мы не вышли из рощи, позволь кое-что спросить?

— Спрашивай, — усмехнулся Хаторо/Кастен.

— Во вьюках только товар? — деловито осведомилась Ия.

— Да, — подтвердил собеседник. — Сверху по два рулона дорогого шёлка, внизу дешёвый лён.

— Всё остальное здесь? — девушка большим пальцем указала себе за спину.

— Да, — повторил мужчина.

— И что вы ещё купили? — спросила Платина, пояснив: — Я же служанка и должна это знать.

— Там немного еды, — слегка смутился абориген. — Я знаю, что вы голодны, но давайте поедим где-нибудь подальше отсюда. Два плаща и накидка от дождя. Смена белья. Ещё что-то хотите узнать?

— Пока нет, — покачала головой Ия.

— Худ, бери осла за повод и ступай за мной, — распорядился собеседник, принимая командование над их маленьким отрядом.

Роща закончилась довольно быстро и по сторонам дороги потянулись поля с работавшими на них крестьянами.

Изредка девушка чувствовала на себе их короткие, любопытные взгляды, но большого внимания путники к себе не привлекли.

Только на деревенской улице на них с интересом таращились полуголые чумазые ребятишки, по малолетству ещё не обременённые хозяйственными заботами.

Опасаясь расспросов, селение миновали очень быстро и вышли к другой, гораздо более оживлённой дороге, где уже часто попадались фургоны, запряжённые медлительными волами, телеги и устало шагавшие путники.

Если раньше беглые преступники помалкивали, торопясь скорее выбраться из деревни, то, оказавшись на "трассе", понемногу разговорились.

Невольно прислушавшись, Платина поняла, что старший товарищ рассказывает Жданову о столице империи и окружавших её областях, где ему когда-то доводилось бывать. Судя по словам бывшего офицера городской стражи, народа в тех местах живёт гораздо больше, чем на севере, востоке или даже на юге. Хаторо утверждал, что там почти не осталось свободной земли. Кругом одни поля, сады, города и деревни.

Хотя центральные провинции значительно уступают по площади остальным, население там гораздо более многочисленное.

Поначалу Ия с интересом слушала их разговор, узнавая всё новые факты о стране пребывания, но понемногу начала уставать. Корзина, казавшаяся просто увесистой, становилась всё тяжелее, а широкие лямки с каждым шагом сильнее давили на плечи.

На первых порах соотечественник то и дело оглядывался, встречаясь с ней взглядом и ободряюще улыбаясь, но, увлечённый беседой с побратимом, быстро забыл о девушке. Тем более, что речь у них зашла об армии Благословенной империи.

Вымотавшись, Платина остановилась, стащила с плеч корзину, нашла флягу и сделала большой глоток тёплой, отдающей старой кожей воды. Вроде бы стало немного легче.

Но самое обидное то, что, когда она почти бегом догнала успевших далеко уйти спутников, те, похоже, даже не заметили её отставания!

То ли прочитав мысли Ии, то ли наконец-то вспомнив о ней, мичман всё же обернулся, "наткнувшись" на свирепо-обиженный взгляд.

Правильно оценив и его, и усталый вид соотечественницы, офицер тут же заявил побратиму:

— Надо бы остановиться, поесть и отдохнуть.

Прежде чем отвечать, тот обернулся, поглядел на девушку и насмешливо усмехнулся, безмолвно напомнив: "А я предупреждал!"

Но вслух произнёс совершенно другое и вроде бы даже сочувственно:

— Нет, пока не будем. Место уж больно неподходящее. От солнца не спрячешься, и осла напоить негде.

Беззвучно выругавшись сквозь стиснутые зубы, Платина поправила матерчатые лямки на плечах и потащилась дальше.

Она уже едва переставляла ноги, когда впереди показался каменный мост, перекинутый через неширокую, спокойную речку с берегами, заросшими тростником и невысокими, развесистыми ивами.

Метрах в пятидесяти от дороги среди деревьев стоял красочно раскрашенный фургон, небольшая нагруженная мешками, корзинами и ящиками телега. Дымил костерок, ходили какие-то люди.

Не желая тревожить благородных господ, Хаторо, он же Кастен, повёл своих спутников в другую сторону — до кривой ивы с засохшей вершиной.

Едва Ия успела снять с плеч корзину, как тут же услышала первый приказ:

— Достань накидку и расстели здесь.

— Это ещё зачем гос... почтенный Кастен? — спросил молодой побратим, с жалостью глядя на измученную девушку.

— Чтобы не испачкать халаты, — понизив голос, наставительно произнёс тот. — Теперь мы не бродяги, а уважаемые торговцы, и выглядеть должны достойно. А тут и пыль, и птичий помёт, и трава.

Видя, с каким трудом Платина вытаскивает из корзины сложенную накидку из плотной и тяжёлой ткани, Жданов шагнул к ней, намереваясь помочь, но побратим вовремя успел схватить его за руку, выдохнув с раздражением:

— Не вздумайте!

И шёпотом пояснил:

— Вы ни в коем случае не должны этого делать! Обязанность Ини служить нам, как бы ей не было тяжело. Если будете помогать, то обязательно привлечёте к нам внимание.

— Не переживайте за меня, — тихо прошелестела девушка, расстилая накидку на указанном месте. — Я сильнее, чем вам кажется.

Потом она принесла "хозяевам" коробку с едой, а сама отвела ослика к воде, подождала, пока тот напьётся, и привязала к тонкому, молодому стволику.

Животное тут же принялось щипать редкую, пробивавшуюся сквозь слой сухих листьев, траву.

Пока Платина возилась со скотиной, представители сильной половины человечества подкрепились, раскупорили бутылочку и принялись неторопливо потягивать вино, рассуждая о тонкостях стрельбы из лука и боевых построениях.

Сполоснув руки в реке, Ия уселась в сторонке, привалившись спиной к дереву, и с жадностью набросилась на рисовые колобки с жареным луком, мясом и пряными травками, время от времени прикладываясь к фляге.

Вытянутые ноги гудели, постепенно отходя от дикой усталости. Вдруг над её головой послышался странный звук: то ли шипение, то ли писк.

Не на шутку опасаясь ядовитых змей, девушка резко отпрыгнула в сторону и, посмотрев вверх, заметила высоко, почти у самой засохшей вершины, в развилке сучьев маленький, белый комочек.

Вцепившись тоненькими, острыми коготками в грубую кору, на неё смотрел котёнок с огромными, полными ужаса голубыми глазами и тоненько шипел, грозно скаля маленькие зубки.

— Кис-кис! — машинально позвала Платина.

Но малыш, видимо, не понимал по-русски, поэтому ещё сильнее сжался в комочек, вздыбив мягкую шёрстку.

— Что там? — насторожился Хаторо.

— Да вот, — растерянно пожала плечами Ия. — Котёнок.

— Котёнок? — переспросил собеседник, торопливо поднимаясь на ноги.

— Совсем белый, — хмыкнул мичман, с интересом рассматривая зверька.

— Хайданский, — со знанием дела определил породу абориген, тут же выдав самую важную информацию: — Дорогие и редкие кошки. Их с востока привозят.

— Бедненький, — пожалела животинку девушка. — Как только ты туда забрался, малыш?

В ответ зверёк тихо и, как ей показалось, жалобно мяукнул.

— Вы бы отвернулись, почтенные, — решительно попросила спутников Платина.

— Это ещё зачем? — удивился бывший офицер городской стражи.

— Нельзя же его там оставлять, — принялась терпеливо объяснять Ия. — Я сейчас за ним полезу. Только надо будет юбку до подмышек задрать.

Девушка не особо переживала из-за того, что мужики увидят её голые ноги. Однако стоило учитывать менталитет как аборигена, так и земляка-"предка", и не провоцировать их своим чересчур вольным нравом.

— Не нужно, — попытался остановить её молодой человек. — Я сам достану. В детстве я замечательно лазил по деревьям. На такие вязы забирался за грачиными яйцами, что выше грот-мачты на фрегате. Да и по реям в гардемаринах тоже побегать пришлось.

— Нет, нет, — запротестовала Платина. — Не сомневаюсь в вашей ловкости. Только ветки там уж больно тонкие. Как бы не сломались под вашим весом. А я лёгкая, то есть легче вас.

— А получится? — засомневался Хаторо. — Тут не меньше четырёх чи.

Презрительно фыркнув, Ия оставила вопрос без ответа, повторив:

— Ну так отвернётесь, или мне идти штаны надевать?

— С дороги могут увидеть, — заметил Жданов.

— Близко никого нет, — отмахнулась девушка. — А из далека никто ничего не разглядит. Решайте скорее, почтенные. Котёнка жалко. Никак спуститься не может. Боится бедненький.

— Может, всё-таки... — растерянно пробормотал мичман, но старший товарищ остановил его движением руки. — Не будем ей мешать. Ты, главное, не упади и не повреди себе чего-нибудь.

— Не беспокойтесь, — усмехнулась Платина, дожидаясь, когда мужчины повернутся к ней спиной.

Подтянув подол до подмышек и перехватив его бывшей головной повязкой, Ия, подпрыгнув, ухватилась за толстый, нижний сук. Подтянувшись, перебросила на него сначала одну ногу, потом другую, вскарабкалась и полезла наверх к беспомощному белому комочку.

Увидев подбиравшуюся к нему девушку, зверёк начал пятиться по боковой ветке, до тех пор пока не стал раскачиваться на ней со всё возрастающей амплитудой.

Крепко обхватив ногой толстый сук, Платина поймала веточку с кошачьим детёнышем и, подтянув к себе, схватила шипящую и царапавшуюся зверюшку.

Оказавшись прижатым к груди, котёнок тут же затих, и Ия слышала только его бешено колотившееся сердечко.

Спускаться, держась только одной рукой, оказалось совсем непросто. А тут ещё галантный флотский офицер вдруг заинтересовался: всё ли у неё в порядке?

— Всё замечательно, — заверила приёмная дочь бывшего начальника уезда и тут же едва не скривилась, больно оцарапав голую ногу.

Мельком глянув на покрасневшую кожу, она ловко спрыгнула на землю и, расправляя платье, только на миг выпустила зверёныша из рук. Но тот сейчас же бросился к дереву.

— Куда?! — прикрикнула девушка, поймав его уже в метре от земли. — Вот полазун! Всё, почтенные, можете повернуться.

— Ну точно хайданец, — хмыкнул абориген, рассматривая пушистую находку.

— Откуда только он здесь взялся такой маленький? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Платина. — Бедненький. Голодный, наверное. Подержите, пожалуйста, Але... почтенный Худ.

Молодой человек с видимым удовольствием взял животинку и принялся почёсывать ей за ушком.

Ия сбегала к реке, сполоснула руки и разломила последний колобок, чтобы выковырять из него мелкие, редкие кусочки жирного мяса.

Котёнок на руках Жданова успокоился и даже тихо замурлыкал.

— У нас на "Владимире" тоже кот жил, — тихо произнёс мичман, передавая девушке зверька. — Шкипером звали, лучше новомодных барометров погоду предсказывал. А уж сколько крыс по трюмам переловил, никто уже и не считал. Вся команда его любила, и никто не обижал.

Платина высыпала кусочки мяса на расстеленный плащ и беззастенчиво ткнула в них котёнка носом.

Повторять приглашение не пришлось. Зверёк с урчанием набросился на еду, от удовольствия прикрыв большие голубые глазки.

Зрелище оказалось настолько умилительным, что, кажется, им залюбовался даже бывший офицер городской стражи.

— Снежок!!! — ударил по ушам дикий женский вопль.

Дружно обернувшись, беглые преступники увидели бегущую от дороги женщину средних лет в зелёном платье служанки с медной, украшенной серебряным шариком, шпилькой в щедро побитых сединой, чёрных волосах. На вытянутом, костистом лице выделялись вытаращенные карие глаза, горевшие таким облегчением, словно их хозяйке только что отменили смертный приговор.

— Вот ты где, Снежок!

— Твоя зверюшка? — спросил Хаторо, отступая и открывая ей вид на жадно жующего мясо котёнка.

— Моя, почтенный! — задыхаясь, прохрипела собеседница, жадно хватая ртом воздух. — Моей госпожи Идоро Ендо первой госпожи наложницы благородного господина рыцаря Широ Ендо. И ведь только отвернулась, а этот проказник уже сбежал из фургона. Да так ловко, что никто и не увидел. А уж первая госпожа наложница его так любит, так любит. Господин котёнка ей из самой столицы привёз. Всех слуг искать послала, даже возчиков с охранниками. Уж думала, в реке утонул, а он вон где прячется, негодник!

Заметив на лице служанки красные пятна, Ия поняла, что ту недавно отхлестали по щекам. Для Благословенной империи пустяки, дело житейское. Но пришелица из иного мира всё-таки насторожилась. И не зря.

Отдышавшись и продолжая благодарно улыбаться мужчинам, женщина наклонилась к доевшему мясо котёнку, но вдруг снова выпрямилась, сурово посмотрев на них.

— А ошейник где?

— Какой ошейник? — кажется, даже бывший офицер городской стражи слегка растерялся от подобного "наезда".

— На Снежке синяя шёлковая ленточка была с двумя жемчужинами, — грозно сведя брови к переносице, пояснила собеседница. — Куда она делась?

— Когда я его с дерева сняла, на нём ничего не было, — клятвенно заверила девушка. — Никакого ошейника.

— Добро нашей госпожи прикарманить хотите, торгаши подлые! — крикнула служанка, как коршун цапнув мявкнувшего от неожиданности котёнка, и заорала во весь голос: — Господин Чишеро, сюда! Господин Чишеро!

Рука Хаторо змеёй скользнула за пазуху халата, но к ним уже бежали два воина, а следом ещё трое вооружённых палками слуг.

— Что случилось, Ягага? — строго спросил дворянин постарше, но, заметив в руках женщины котёнка, облегчённо перевёл дух. — Хвала Вечному Небу, нашлась пропажа.

— Господин Чишеро, господин Чишеро! — затараторила скандалистка. — Ошейник Снежка пропал, а на нём две дорогие жемчужины!

Церемонно поклонившись, Хаторо попытался ещё раз объяснить ситуацию:

— Благородный господин, когда мы нашли вашего котёнка, на нём не было никакого ошейника.

— И куда он делся? — нахмурился Чишеро, с недоверием глядя на склонившего голову собеседника.

— Откуда мне знать, господин? — развёл руками тот. — На дереве, откуда его сняла наша служанка, он уже был без ошейника.

— Не слушайте его, господин Чишеро! — вновь заголосила служанка, прижимая к груди недовольно заворчавшего зверёныша. — Врёт он! Никто никуда не лазил! Они Снежка тут на земле поймали! Он, глупенький, погулять побежал, тут-то эти торгаши его и схватили! И ошейник на нём был!

Резкий взмах руки с зажатым в ней мечом в ножнах заставил её замолчать.

— Эта женщина лжёт! — не выдержав, влез в разговор мичман.

— И ты заткнись! — грозно рявкнул охранник и со вздохом посмотрел на бывшего офицера городской стражи.

Внешне тот выглядел совершенно спокойным, по-прежнему стоял, скромно потупив взор и сцепив руки внизу живота. Однако Платина, сама не на шутку встревоженная происходящим, видела, как гневно раздуваются крылья его крупного, слегка крючковатого носа.

— Вот что, почтенный, — заговорил Чишеро. — Котёнок нашёлся, и мне всё равно: кто вы и куда идёте. Просто верни ошейник. Обещаю, что никому из вас за это ничего не будет. В суд я вас не потащу и даже не трону. Ну?

— Как же я вам отдам то, чего у нас нет, благородный господин? — бросив на него короткий, пронизывающий взгляд, ответил Хаторо.

Движение воина оказалось отточенным и стремительным, как бросок змеи или вспышка молнии. Холодом блеснула полированная сталь, и острие меча застыло в какой-нибудь паре сантиметров от успевшего слегка попятиться лжеторговца.

Второй охранник тоже обнажил клинок, нацелив его на офицера российского императорского флота.

Слуги вскинули над головами палки, готовясь по первому сигналу пустить их в ход.

— Не хочешь по-хорошему? — холодно усмехнувшись, Чишеро потребовал: — Пайзу давай!

— Не нужно сердиться, благородный господин, — то ли действительно испугавшись, то ли искусно разыгрывая охвативший его страх, пробормотал бывший офицер городской стражи, косясь на остро отточенное лезвие. — Сейчас достану.

Подчёркнуто медленно он сунул руку в широкий рукав халата и вытащил деревянную, покрытую лаком пластинку.

— Лавар! — не сводя с него настороженных глаз, гаркнул воин.

— Да, господин! — вздрогнув вместе со всеми, отозвался молодой, крепкий слуга с короткой, суковатой дубиной.

— Передай мне пайзу! — приказал охранник.

— Слушаюсь, господин.

Принимая из рук невозмутимого Хаторо именную табличку, он торопливо подал её Чишеро.

— Кастен из Тарисакаво, — прочитал тот аккуратно вырезанные и залитые чёрной красной буквы. — Чего здесь делаешь?

— Иду в Даяснору, господин, — с поклоном ответил беглый преступник. — Хочу продать ткани и повидать сестру.

— А это кто? — кивнул собеседник на напряжённого, словно сжатая пружина, Жданова.

Поскольку на неё никто не обращал внимания, Ия отступила на шаг, буравя взглядом спину бывшего офицера городской стражи: "А ещё мастер боевых искусств! Отбей в сторону меч, потом кулаком в морду, ногой по... в пах. Тут и мы с Сашкой подтянемся! Давай, не то всех повяжут!"

Однако вместо стремительной атаки в стиле Джеки Чана или Ким Нам Гиля предводитель их маленького отряда подчёркнуто вежливо сказал:

— Это мой компаньон и помощник — почтенный Худ из Каемана.

— Что-то больно далеко ты себе компаньона нашёл, — недоверчиво проворчал собеседник, распорядившись: — Лавар, у него тоже пайзу возьми.

— Да, господин, — поклонился слуга.

Мичман выжидательно посмотрел на побратима. Однако тот явственно покачал головой из стороны в сторону. И вместо того, чтобы выхватить из-за пазухи кинжал, молодой человек достал из рукава лакированную деревянную табличку.

Девушка едва не застонала от разочарования, но тут же поняла причину подобной покладистости аборигена. К ним со всех ног мчался ещё один воин с мечом.

— Что тут у вас, господин Чишеро? — выпалил он, подбегая и тоже обнажая клинок.

— Да вот какие-то торгаши поймали котёнка первой госпожи наложницы, а ошейник куда-то дели.

— С жемчужинами? — встрепенулся собеседник.

— Да, — подтвердил старший из охранников. — Тот самый, что ей господин подарил.

— Благородный господин ошибается, — попытался возразить Хаторо. — Наша служанка сняла котёнка с дерева уже без ошейника.

— Врут они, господин Врадо! — заискивающе проговорила служанка, прижимая к себе продолжавшего недовольно вертеться зверька. — Никуда их девка не лазила! Они вместе нашего Снежка ловили!

— В уездную канцелярию сдадим воров? — хищно осклабился опоздавший воин. — Или сами разберёмся? Башки срубим и в воду! Как в старые времена!

— Надо их сначала обыскать, — после недолгого, выразительного молчания распорядился Чишеро. — Лавар, посмотри, что у них там?

Опять-таки стараясь не делать резких движений, бывший офицер городской стражи достал из-за пазухи кинжал в ножнах. Мгновенно насторожившись, охранники вскинули мечи.

— Я лишь хотел сказать, господин, что у меня есть оружие, — подчёркнуто мирным, даже заискивающим тоном пояснил беглый преступник. — Чтобы вы не подумали, будто я пытался его скрыть.

— Зачем оно тебе? — нахмурился старший из воинов.

— Со мной деньги и дорогой товар, господин, — всё также спокойно ответил Хаторо.

— Хорошо, — нехотя кивнул собеседник, повторив приказ: — Лавар, обыщи его.

"Вот же-ж! — мысленно охнула Платина. — А у меня под платьем пояс с монетами! Может, удрать, пока не поздно? И куда я денусь одна и без документов?"

— Смотрите, господин! — ликующе вскричал слуга, протягивая воину завёрнутые в чистую тряпочку ассигнации.

Дворянин пристально посмотрел на лжеторговца. Но тот только невозмутимо пожал плечами.

— Я же купец, господин.

— Посмотрим, какой ты купец, — криво усмехнулся Чишеро, и глаза его алчно блеснули.

"Всё! — чуть не застонала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Плакали наши денежки! Теперь бы живыми остаться".

— И у него тоже! — бодро доложил Лавар, показывая найденные у Жданова кинжал и гораздо более скромную пачку денег.

— Благородный господин, — заговорил Хаторо. — Вечное небо видит, что мы не брали ошейника с котёнка вашей госпожи. Но, если уж по нашей вине возникло такое недоразумение, мы готовы заплатить за него.

— Давно бы так, — одобрительно проворчал охранник. — Только сам я цену не скажу. Пойдём к первой госпоже наложнице. Это её вещица.

"Миры разные, а люди одинаковы, — с философской горечью усмехнулась Ия, вспомнив многочисленные разговоры знакомых. — Взять и отжать "бабло" на пустом месте. А куда денешься с чужими документами, и когда тебя все ищут?"

— Как прикажете, господин, — поклонился бывший офицер городской стражи, и девушка впервые смогла расслышать в его голосе раздражение. — Но, может, вы позволите почтенному Худу остаться здесь?

— Нет, — не задумываясь, возразил воин. — Идите все.

— А как же наши вещи? — ещё раз попытался договориться Хаторо.

Однако Чишеро остался непоколебим.

— Берите свои тряпки, и идём к первой госпоже наложнице!

"Ну, теперь точно обдерут как липку! — обречённо думала Платина, торопливо собирая грязную посуду в коробку для еды, складывая расстеленную на земле накидку и убирая её в корзину. — Осла и товар точно отберут. Лишь бы до трусов не раздели".

Пока она суетилась, мужчины спокойно ждали, не делая попыток ей помочь. А вот коварная служанка попыталась смыться.

— Ты куда, Ягага? — остановил её грозный окрик охранника.

— Хотела Снежка первой госпоже наложнице отнести, — с заискивающей улыбкой ответила женщина. — Она так из-за него убивается!

— Подождёшь! — безапелляционно заявил дворянин, тут же прикрикнув на приёмную дочь бывшего начальника уезда. — Скоро ты там, копуша!

— Всё готово, господин! — бодро отозвалась та, вскинув корзину на плечи и беря за повод недовольно фыркнувшего осла.

То ли специально, то ли случайно, но слуги и воины рыцаря Ендо взяли спутников Ии в кольцо.

Направившись за ними к дороге, она вдруг обратила внимание на старого, сутулого мужчину в застиранном шёлковом халате и в ещё вполне приличной круглой шляпе с широкими полями.

Судя по запылённой одежде и усталому, изборождённому морщинами лицу с длинной седой бородой, прошагал он сегодня немало и теперь, видимо, решил отдохнуть, опираясь на посох, и, подслеповато щурясь, наблюдал за приближавшейся процессией.

Вот уж чего нельзя было отнять у аборигенов, так это уважение к старшим, особенно одного с ними сословия.

Вот и сейчас, проходя мимо пожилого дворянина, Чишеро коротко поклонился.

— Здравствуйте, господин.

— И вам доброго дня, господин, — отозвался старик неожиданно мягким и приятным голосом. — Не могу ли я узнать: куда вы ведёте этих людей, и в чём они провинились?

Воин нахмурился, но всё же снизошёл до ответа:

— У первой госпожи наложницы нашего господин рыцаря Ендо котёнок сбежал. Мы нашли его у них, но без дорого ошейника. Торгаши говорят, что его на нём не было, но наша служанка утверждает, что был. Если не хотят его вернуть, то пусть заплатят. Ошейник подарили первой госпоже наложнице, ей и цену назначать.

— Справедливо, — важно кивнул старик.

— Да как же справедливо?! — не выдержал мичман российского императорского флота и, несмотря на то, что старший товарищ предостерегающе схватил его за руку, выпалил: — Этого котёнка г... наша служанка с дерева без ошейника сняла.

— Врёт он, всё врёт, благородный господин! — затараторила Ягага. — Никуда она не лазила! Они Снежка на земле поймали!

— А ну заткнитесь оба! — грозно рявкнул Чишеро и сокрушённо покачал головой. — Простите, господин. Эти простолюдины не имеют никакого понятия о хороших манерах.

— Это вы меня извините, господин, — внезапно встрепенулся собеседник. — Только я сам своими глазами видел, как кто-то влез вон на то дерево.

И он вытянул руку в сторону именно той ивы, откуда и сняли несчастного зверька.

— Простите, господин, — недовольно засопел старший охранник. — Не знаю вашего благородного имени...

— Кушо Саноно, — не дав ему договорить, представился бедно одетый дворянин.

— А я Кетсо Чишеро на службе у благородного господина рыцаря Широ Ендо, — с лёгким поклоном назвал себя воин и заметил: — Вы уже не так молоды и могли ошибиться.

— Не мог господин Чишеро, — возразил упрямый старик. — Это близко я плохо вижу. Книги теперь приходится на вытянутой руке держать, но вдаль я вижу хорошо.

Оглядевшись, он безошибочно ткнул корявым пальцем в сторону девушки.

— Вот она лазила на дерево. Ещё и платье задрала, бесстыдница!

Все, даже котёнок, тут же посмотрели на Платину. Разыгрывая смущение, та потупила взор и даже шаркнула ножкой, пробормотав:

— Ну я же не думала, что с такого расстояния кто-то что-то увидит. А хозяева мои — люди воспитанные и почтенные. Они отвернулись и не подсматривали.

— Всё равно — это крайне неприлично! — продолжил её отчитывать старый моралист. — Женщина не должна обнажать ноги в присутствии мужчин, даже если они на неё не смотрят!

— Это всё моя вина! — привлекая к себе всеобщее внимание, вскричал Хаторо. Однако, вопреки ожиданию Ии, на колени не бухнулся, ограничившись низким поклоном. — Я пожалел бедного зверька, но на дерево не полез, потому что боялся упасть. Уж очень там ветки тонкие. Вот и послал служанку!

— Это тебя не оправдывает, — уже не так сурово проворчал старик. — Следование правилам и обычаям — основа нашей жизни. Без этого невозможна ни высокая мораль, ни истинная добродетель.

— Преклоняюсь перед вашей мудростью, благородный господин Саноно, — почтительно, чуть ли ни с придыханием заявил бывший офицер городской стражи и продолжил уже совсем другим тоном, обратившись к старшему из воинов: — Господин Чишеро, слова благородного господина Саноно подтверждают, что мы говорили правду, а лгала ваша служанка!

— Я... я.... я.... — залепетала та, прижав к груди взревевшего дурным голосом котёнка.

— Отдай Снежка Лавару! — "опалив" её разъярённым взглядом, рыкнул охранник и повернулся к старику. — Господин Саноно, не могу ли я попросить вас пройти с нами к первой госпоже наложнице Ендо. Пусть она сама решает, как поступить с этими простолюдинами? А потом мы с вами выпьем чаю.

— С удовольствием, господин Чишеро! — оживился собеседник. — Я как раз собирался немного отдохнуть.

Услышав ещё издали визгливый женский голос, пришелица из иного мира решила, что хозяйкой котёнка окажется почтенная дама позднебальзаковского возраста и пышной комплекции, а увидела молодую дворянку в красивом платье из дорогого узорчатого шёлка с длинными серебряными шпильками, удерживавшими густые, почти чёрные волосы в замысловатой причёске.

Стоя возле фургона, она, размахивая кулачками, кричала на распростёртого ниц слугу. Длинные золотые висюльки раскачивались по сторонам кукольного, густо набелённого личика, искажённого злобной гримасой.

— Я приказала заварить "горный дунфан", а ты принёс джангарский! Издеваешься надо мной, мерзавец?!

— Накажите меня, первая госпожа наложница! — уткнувшись лицом в траву, испуганно бормотал мужчина. — Я забыл взять "горный дунфан"! Вы же всегда джангарский любили.

— А сейчас я хочу "горный дунфан"! — почти визжала хозяйка.

Сцена смотрелась отвратительно даже с точки зрения коренных жителей Благословенной империи, ибо одним из главных достоинств для представителей любого сословия здесь считались сдержанность и невозмутимость.

Видимо, Чишеро почувствовал себя неудобно перед пусть и бедным, но всё же дворянином, и ещё издали крикнул, привлекая к себе внимание благородной скандалистки:

— Первая госпожа наложница, Снежок нашёлся!

Женщина обернулась, и тут же её перекошенная гневом физиономия разгладилась, волшебным образом превратившись в довольно симпатичное личико с заплаканными глазами и капризно вздёрнутой нижней губой.

— Снежочек! — совершенно по-детски пискнула она, бросаясь к зверьку.

Бережно взяв пушистый комочек из рук склонившего голову Лавара, она тут же прижала котёнка к щеке.

— Снежочек, миленький мой Снежочек! Куда же ты пропал, мой глупыш? Как ты мог бросить свою хозяйку? Она же чуть не умерла от горя. Ах, милый мой пушистик!

— Госпожа! — опасливо зыркнув на воина, позвала её служанка. — Только вот ошейничек его пропал с жемчужинками.

— Никуда он не пропал! — теребя зверька, промурлыкала первая госпожа наложница, не отрывая влюблённого взгляда от живой игрушки. — Я сама его сняла и убрала в шкатулку, чтобы маленький его не потерял. Пойдём, я отнесу тебя в корзинку.

Втянув голову в плечи, Ягага испуганно посмотрела на побледневшего старшего охранника и поспешила за хозяйкой.

Скрипнув зубами, воин с ненавистью посмотрел на схваченных торговцев. Конечно, если бы не господин Саноно, он бы не чувствовал себя настолько глупо. Но присутствие пусть даже почти нищего представителя благородного сословия ставило рыцарского охранника в глупое положение. Получается, что он, не разобравшись, поверил лживой простолюдинке, которая его нагло обманула!

— Ступайте отсюда, — глухо прорычал Чишеро. — Это недоразумение.

— А как же наши деньги, господин? — вкрадчиво напомнил Хаторо, склонившись в почтительном поклоне.

Лицо собеседника из бледного сделалось красным.

Ни слова не говоря, он почти выдернул из-за пазухи завёрнутые в тряпки ассигнации и швырнул их под ноги наглого торгаша.

— Спасибо, благородный господин, — поклонившись, тот опустился на корточки, торопливо подбирая деньги. — Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания.

Подчёркнуто не замечая простолюдинов, воин обратился к старику:

— Прошу вас, господин Саноно, выпить со мной чаю.

— С большим удовольствием, господин Чишеро, — ответил тот поклоном и не менее любезной улыбкой.

Вскочив на ноги, бывший офицер городской стражи схватил за локоть побратима и почти поволок его за собой.

Платина проделала то же самое с ослом. Только тащила его за повод, горячо благодаря судьбу за то, что всё так хорошо закончилось. Вряд ли их бы разоблачили, но без денег оставили бы точно.

В глубине души Ия опасалась, как бы спутники не попытались вернуться на их прежнюю стоянку, чтобы мозолить глаза обозлённому на весь белый свет господину Чишеро.

Но, видимо, господин Хаторо тоже не горел желанием оставаться в пределах прямой видимости каравана первой госпожи наложницы Ендо, и едва они вышли на дорогу, повёл своего приятеля к мосту, коротко бросив через плечо Ие:

— Идём!

— Угу, — не удержалась от короткого возгласа девушка, в свою очередь тихо рявкнув на "тормозящего" осла: — Шевели копытами!

Даже оказавшись на противоположном берегу, беглые преступники не замедлили шаг. И лишь удалившись от речки примерно на километр, абориген перевёл дух, с чувством пробормотав:

— Хвала Вечному небу за то, что эта наложница оказалась такой глупой!

— Иначе она забрала бы у нас все деньги! — воспользовавшись тем, что рядом никого не оказалось, высказалась Платина.

— Вот каналья — этот Чишеро! — выпалил флотский офицер. — Старик же сказал ему, что служанка врёт, а он всё равно повёл нас к своей госпоже!

— Служанка боялась получить трёпку за то, что потеряла дорогой ошейник, — проворчала Ия. — Вот и "перевела стрелки" на нас.

— Подставила, — понимающе кивнул молодой человек.

— Вы опять по-своему разговариваете! — недовольно проворчал Хаторо, воровато оглядываясь по сторонам.

— Простите, почтенный Кастен, — повинилась девушка. — Больше не будем. Просто я сильно испугалась из-за этой дрянной служанки.

Какое-то время шагали молча, потом Жданов тихо спросил побратима:

— А если бы на нашем месте оказались настоящие купцы, им бы тоже пришлось заплатить?

— Нас и приняли за настоящих купцов, — усмехнулся бывший офицер городской стражи. — Иначе схватили бы и увезли в ближайшую канцелярию.

— Неужели и пожаловаться нельзя на подобное безобразие? — с горечью спросил мичман российского императорского флота. — У нас же даже свидетель есть. И, между прочим, дворянин.

— Пожаловаться, конечно, можно, — усмехнулся умудрённый жизнью абориген. — Но господин Саноно лишь видел, как наша служанка залезла на дерево. А об ошейнике он ничего не знает. И тогда будет наше слово против слова лживой служанки.

— Одна простолюдинка против трёх простолюдинов, — заметил молодой человек.

— За лживой служанкой стоит хозяйка и её муж, знатный землевладелец, — продолжил просвещать приятеля бывший офицер городской стражи. — А за нами нет никого. И кому поверит судья?

— В нашем случае, — устало усмехнулась Платина, — тому, у кого больше денег и власти.

Рассмеявшись, Хаторо обернулся, с интересом глянув на неё.

— У вас тоже также?

— Так и у нас тоже люди живут, — равнодушно пожала плечами Ия.

Часа через два добрались до ещё одной речушки с перекинутым через неё мостиком.

Здесь девушка уговорила спутников задержаться. Во-первых, она очень устала, во-вторых, хотела помыть посуду.

Погрузив плошки в воду, умылась сама, потом сорвала пучок жёсткой, как проволока, травы и стала с ожесточением оттирать керамические стенки.

Послышались шаги, рядом опустился на корточки соотечественник.

— Что же, в вашем прекрасном будущем обывателю также трудно защититься от богатых и знатных? — с плохо скрываемой иронией спросил он по-русски.

— Всякое бывает, — равнодушно ответила девушка, споласкивая миску.

— И стоило тогда устраивать все эти революции? — уже с откровенной издёвкой усмехнулся Жданов.

— Я их не устраивала, — всё с тем же усталым спокойствием ответила Платина. — И в те времена не жила. И родители мои не жили, и даже бабушки с дедушками. Так что, стоили или нет, я не скажу — не знаю.

Она посмотрела на снисходительно ухмылявшегося мичмана российского императорского флота, и ей вдруг гораздо сильнее обычного захотелось оставить последнее слово за собой:

— Вы поэта Пушкина знаете?

— Какого именно, мадемуазель? — удивил её своей эрудицией офицер. — Я слышал о троих поэтах с такой фамилией. И кажется, они все родственники.

— Я говорю об Александре Сергеевиче, — терпеливо конкретизировала весьма озадаченная Ия, не имевшая ни малейшего понятия о том, что в то же самое время в России творили и другие Пушкины.

— Как же! — важно кивнул молодой человек. — Мне особенно нравиться вот это:

Завидую тебе, питомец моря смелый,

Под сенью парусов и в бурях поседелый!

Спокойной пристани давно ли ты достиг —

Давно ли тишины вкусил отрадный миг —

И вновь тебя зовут заманчивые волны.

Дай руку — в нас сердца единой страстью полны.

Для неба дального, для отдалённых стран

Оставим берега Европы обветшалой;

Ищу стихий других, земли жилец усталый;

Приветствую тебя, свободный океан!

Внимательно выслушав ранее неизвестное ей стихотворение великого поэта, Ия важно кивнула и продолжила как ни в чём не бывало:

— А ещё у него есть повесть "Дубровский".

— Это о благородном разбойнике? — хмыкнул Жданов и, не дожидаясь ответа, вполне здраво заявил: — Только таких не бывает, мадемуазель.

— Может, и не бывает, — не стала спорить девушка и напомнила собеседнику завязку сюжета данного произведения из школьной программы: — Но, прежде чем Дубровский стал разбойником, богатый сосед "отжал" у него имение.

— Отжал? — вкинул брови мичман, качая головой. — Ох уж эти ваши словечки.

— Но смысл-то вы поняли, — торжествующе усмехнулась Платина. — Даже дворянин не смог найти управу на знатного и богатого. Что же тогда говорить об обычных людях или о крепостных, у которых вообще не было никаких прав. Так что стоило там устраивать революции или нет, я не знаю. Только и вам, предкам, нечего зря нос задирать. И у вас бывало всякое.

— Но это же повесть, сочинение-с, — попытался возразить офицер. — Господин Пушкин всё выдумал.

— Писатели берут сюжеты из жизни, — не терпящим возражения тоном заявила Ия, весьма поднаторевшая в демагогии за время пребывания в этом мире. — И ваша цензура повесть пропустила, значит, не увидела в ней.... Как же это называется?

Девушка на миг застыла с чашкой в руке, лихорадочно копаясь в памяти:

— А вот, вспомнила! Клевету на государственные устои!

Их пикировку прервал недовольный голос Хаторо:

— Заканчивайте там! Идти надо. Облака собираются. Как бы под дождь не попасть.

— Я уже всё! — отозвалась Платина, укладывая миски в коробку для еды.

Еле переставляя ноги, они вошли в деревню, когда полнеба затянула серая хмарь. Издали заметив над одним из домов высокую жердь с привязанным к ней пучком соломы, бывший офицер городской стражи решительно направился в ту сторону.

Хозяин местной харчевни их встретил дежурным радушием, но низкими поклонами себя не утруждал. У него даже нашлась комнатка для гостей. Правда, только одна: без мебели и с узким, не открывающимся оконцем, зато с чистым, дощатым полом.

За отдельную плату он мог предоставить почтенным постояльцам пару тощих, набитых старой, истёртой в труху соломой.

Поужинав и поболтав с владельцем заведения, мужчины занесли в "номер" тюки с товаром и отправились отдыхать.

А Ие пришлось распрягать осла, протирать его шкуру пучком сухой травы, отводить в загон под навесом и насыпать в кормушку толчёных бобов, также приобретённых у хозяина харчевни.

После долгого пути и всех сегодняшних треволнений, рис с салатом из свежих овощей, политых острым соусом, показался девушке божественно вкусным. А под конец подавальщица и вовсе расщедрилась, налив ей ещё и чаю.

Зная, что комнаты здесь редко закрывают изнутри, но не желая ненароком всполошить своих спутников, Платина осторожно постучалась и только после этого заглянула в комнату, замерев на пару секунд, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте.

— Дверь закрой, — недовольно проворчал абориген.

Как и следовало ожидать, он занял один из матрасов. А вот его молодой приятель сидел, вытянув ноги и привалившись спиной к сложенным у стены вьюкам с товаром.

Сообразив, что второй матрас оставлен для неё, Ия ощутила тёплые чувства к соотечественнику. Однако, заметив брошенную сверху накидку, зашептала:

— Не нужно. Возьмите себе, постелите на пол. А у меня ещё тёплая куртка есть.

Как галантный кавалер, молодой человек попытался протестовать, тогда девушка сама накинула на него плащ, строго предупредив:

— И не спорьте! Нам никак нельзя болеть, а пол здесь холодный.

— Спасибо, — пробормотал Жданов. — Но, право слово, вы так обо мне заботитесь, что даже неудобно.

— Не переживайте, — усмехнулась Платина. — Я уверена, что у вас ещё будет возможность позаботиться обо мне.

Не обращая внимания на его слова, она сняла туфли, улеглась, свернувшись калачиком, положила под голову котомку, укрылась своей мужской курткой, прикрыла глаза и... как будто выключилась, погрузившись в полную темноту.

Блаженный, без сновидений сон прервал громкий стук в дверь и голос хозяина харчевни:

— Эй, вы там просыпайтесь! Сами просили разбудить, когда солнце взойдёт.

— Слышим! — отозвался предводитель беглых преступников. — Заткнись!

Глупо таращась на крышу из камыша, уложенного на частые, тонкие жерди, Ия никак не могла сообразить, где находится?

Понадобилась пара секунд, чтобы рассыпавшиеся пазлы вновь сложились в чёткую и ясную картину.

Как-то очень внезапно ощутив тяжесть в мочевом пузыре, девушка бодро вскочила, торопливо обулась и выбежала из комнатушки.

Пока она делала все свои дела, её спутники тоже поднялись, и бывший офицер городской стражи уже заказывал кашу на завтрак, заодно попросив собрать им что-нибудь в дорогу.

Только сейчас Платина по-настоящему оценила предусмотрительность аборигена, зачем-то купившего коробку для переноски еды.

Ей самой спокойно подкрепиться не дали.

— Осла седлай! — приказал вредный Хаторо, отправившись с побратимом за товаром.

— Сейчас! — отозвалась Ия с набитым ртом.

— Поторопись! — недовольно прикрикнул предводитель, остановившийся поболтать с каким-то прилично одетым селянином.

Вихрем метнувшись в комнату, девушка, дожёвывая на ходу, опередила соотечественника, схватила с пола сбрую и побежала к навесу, где коротал ночь их ослик. На первый взгляд тот выглядел бодрым и отдохнувшим.

Вспомнив, как вчера вечером снимала с него упряжь, Платина рассудила, что возвращать её на место следует в обратном порядке.

— Ты что делаешь, дура!? — громом прогремел над ухом чей-то дребезжащий голос. — Кто же так осла седлает?! Ты же ему всю спину сотрёшь, неумеха сопливая!

Пожилой крестьянин с рыжеватой клочковатой бородой, совершенно по-женски упирая руки в бока, презрительно разглядывал приёмную дочь бывшего начальника уезда.

— Да разве ж можно такую справную скотину глупой девке доверять? Что, у твоих хозяев настоящего слуги нету?

— Значит, нету! — громко огрызнулась Ия, проворчав уже значительно тише: — Помер он недавно, а нового, сам знаешь, сразу не найдёшь.

— Да как же так? — явно растерялся собеседник.

— Вот так! — буркнула девушка и, опасаясь, как бы селянин не пустился в расспросы, торопливо предложила: — Ты бы, чем орать, лучше бы показал, как надо. Чтобы я и в самом деле ему не навредила.

Платина погладила скорбно помалкивавшего ослика по шее.

— Жалко же будет.

— Так, девка, не просят! — неожиданно заявил простолюдин и, очевидно, кому-то подражая, сцепив руки внизу живота, надменно вздёрнул густо заросший подбородок.

Первым возникло горячее желание послать его в длительное эротическое путешествие и непременно пешком. Но Ия без труда задавила его, отвесив церемонный поклон.

— Позволь недостойной испить из колодца твоей несравненной мудрости. Освети светочем своих знаний тьму моего невежества! Покажи, как правильно седлать осла, чтобы не навредить сему замечательному животному.

Мужик растерялся, видимо, ожидая просьбы попроще. Тем более, девушка произнесла свою тираду на одном дыхании и совершенно серьёзным тоном, глубоко спрятав рвущуюся наружу издёвку.

— Ты, видать, грамотная, — извиняющимся тоном произнёс простолюдин.

— Хозяйской дочке прислуживала, — выдала свою "легенду" Платина. — Вот и наслушалась всякого. Так покажешь, как правильно?

— Ну, смотри, — тяжело вздохнул мужик, шагнув к развешенной на ограде сбруе. — Да запоминай.

— Всё запомню, мастер, — клятвенно пообещала Ия.

— Ишь ты, — усмехнулся собеседник. — Сорок лет на свете живу, ни разу так не называли.

— Он сказал что-то нехорошее? — вполголоса поинтересовался мичман, пристраивая вьюки на спину осла и провожая наглого мужика тяжёлым, недовольным взглядом.

— Нет, — также шёпотом ответила девушка. — Учил меня, как правильно нашего скакуна седлать.

— Могли бы и меня попросить, — нахмурился офицер.

— Осёл — не лошадь, — напомнила Платина. — Тут сбруя немного другая. И не по чину... тебе. Не забудь: для всех ты купец сонга, а я ниже тебя — обычная нули.

— Закончили там?! — гаркнул Хаторо, коротко поклонившись хозяину харчевни, и, не дожидаясь ответа, скомандовал: — Тогда пошли.

Собиравшийся со вчерашнего вечера дождь так и не разразился. Облака разбежались, словно рассорившиеся подруги, и теперь каждый белый клубок болтался отдельно в пронзительной небесной синеве, как будто раздумывая, стоит ли помириться, вновь сбившись в тучу, или лучше окончательно рассеяться под ласковыми лучами весёлого утреннего солнца.

Дорога не казалась особенно оживлённой, путники и повозки попадались довольно редко.

Очень скоро шагавший рядом с приятелем Жданов отстал и оказался возле соотечественницы.

По достоинству оценив его порыв, та тем не менее категорически отказалась отдавать корзину.

— Да поймите вы! — горячилась Ия. — Не может сонга делать за нули его работу. И пол тут не имеет никакого значения! Так здесь всё устроено. Сословное общество как ни как.

— У нас в Российской империи тоже есть сословия, — напомнил собеседник.

— И что? — усмехнулась девушка. — Вы помогли бы какой-нибудь крестьянке вашего батюшки нести корзину?

— Пуркуа па? — вскинул брови Жданов, но, заметив её озадаченный взгляд, заговорил по-русски: — Я сказал: почему бы и нет? Особенно, если она молода и красива. Как вы.

— И никто из соседей помещиков не видит, — с лёгкой издёвкой добавила Платина. — Иначе слухи пойдут.

— У вас странное понятие о жизни в нашем времени, мадемуазель, — нахмурился мичман российского императорского флота. — Если хотите знать, крестьяне моего батюшки не устают молиться за него. Он перестроил храм в селе, раз в месяц, а то и чаще за свой счёт привозит из уезда доктора. В неурожайный год кормил крестьянских детей из своих запасов и давал в долг без процентов зерно на посев.

— Очень благородно со стороны вашего батюшки помогать ближнему, — старательно пряча иронию, проговорила Ия. — Но он же не делает за крестьян их работу? Вот и вы не делайте.

— Но это как-то неудобно, — смутился офицер, — идти вот так налегке, когда вы несёте тяжёлую корзину.

— Я рада, что вам неудобно, — вдруг сорвалось у неё с языка.

Почувствовав некоторую двусмысленность своих слов, девушка поспешно пояснила:

— Значит, вы добрый человек. А если уж вам так хочется помочь, возьмите повод. Надеюсь, это не сильно унизит вашу честь?

И прежде чем молодой человек успел ответить, Платина крикнула:

— Почтенный Кастен!

— Ну, чего тебе? — бросил через плечо Хаторо.

— Можно, Худ осла поведёт?

— Можно, — усмехнулся абориген, тихонько добавив: — Только корзину ему не давай.

— Не дам, — пообещала Ия, передавая повод.

На миг их пальцы встретились. Наверное, ещё вчера беглая преступница даже не обратила бы на это внимания. Но сегодня она почему-то ясно ощутила их лёгкий, почти невесомый телесный контакт.

Будучи далеко неглупой девушкой, Платина поняла, что Жданов начинает ей нравиться! И это после недавнего изнасилования! Да она на любого мужика должна смотреть, не иначе как через прицел или сквозь забрало рыцарского шлема. А тут такое... Вот же-ж!

Её спутник или тоже ощутил нечто подобное, либо, ничего не заметив, просто поспешил задать новый вопрос:

— Стихи каких ещё поэтов нашего времени учат у вас в школе?

— Лермонтов! — торопясь избавиться от чувства неловкости, поспешно выпалила Ия. — Михаил Юрьевич. Его, как и Пушкина, на дуэли убили.

— Ну как же, знаю, — понимающе кивнул мичман российского императорского флота. — Поручик Тенгинского полка. Мне у него больше всего нравится вот это...

Чуть прищурившись, он тихо, но с чувством продекларировал:

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром, французу отдана?

— Ведь были ж схватки боевые, да говорят ещё какие! — также шёпотом продолжила девушка. — Не даром помнит вся Россия про день Бородина!

— Тоже в школе учили? — спросил молодой человек.

— В школе, — согласилась Платина.

— А какие-нибудь стихи ваших современников вам нравятся? — продолжил расспрашивать собеседник.

Поэзией Ия не увлекалась и любила разве что стихи Есенина. Но он уж точно не являлся её современником. Мелькнула гаденькая мыслишка прочитать "Гой ты, Русь, моя родная", "омолодив" Сергея Александровича лет этак на сто. Но девушка решительно от неё отказалась. Врать Сашке почему-то упорно не хотелось, поэтому она честно призналась:

— Я плохо разбираюсь в современной поэзии. Мне больше нравятся песни.

— Песни? — удивился Жданов, тут же попросив: — Напойте, пожалуйста, пока никого рядом нет.

— А вон фургон, — сказала Платина. — Там впереди.

— До него не меньше десяти кабельтовых, — успокоил её мичман. — Успеете спеть.

— Я так не спою, — с сожалением вздохнула пришелица из иного мира. — Тут и голос нужен подходящий, и музыка. Вы даже не представляете, какие в наше время есть музыкальные инструменты и как они звучат! Всё это создаёт такое настроение, такую энергетику, что дух захватывает, и мурашки по коже.

— А вы всё-таки попробуйте, — не отставал офицер.

— Ну, тогда не судите строго и имейте ввиду то, что я вам рассказывала, — предупредила Ия и тихонько запела:

Белый снег, серый лёд,

На растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней —

Город в дорожной петле.

А над городом плывут облака,

Закрывая небесный свет.

А над городом — жёлтый дым,

Городу две тысячи лет,

Прожитых под светом Звезды

По имени Солнце...

И две тысячи лет — война,

Война без особых причин.

Война — дело молодых,

Лекарство против морщин.

Красная, красная кровь —

Через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива

И согрета лучами Звезды

По имени Солнце...

И мы знаем, что так было всегда,

Что Судьбою больше любим,

Кто живёт по законам другим

И кому умирать молодым.

Он не помнит слово "да" и слово "нет",

Он не помнит ни чинов, ни имён.

И способен дотянуться до звёзд,

Не считая, что это сон,

И упасть, опалённым Звездой

По имени Солнце...

Она как раз успела закончить, когда до фургона оставалось чуть меньше ста метров.

Хаторо обернулся, "обжигая" спутников недовольным взглядом, и его побратим заговорил на языке аборигенов:

— Необычно и...

Он ненадолго замялся, стараясь подобрать подходящие слова.

— Напористо очень. Похоже на военный марш. Только уж больно мрачный.

— А мне нравится, — пожала плечами девушка, с иронией подумав: "Это ты ещё Имперский марш из "Звёздных войн" в исполнении "Металлики" не слышал".

Ближе к полудню остановились у небольшой речушки, но задерживаться не стали. Быстренько подкрепившись, отправились дальше, несмотря на недовольство осла, дорвавшегося до сочной травки.

Облака всё же начали сбиваться в тучи, и на сей раз дождь, скорее всего, будет. Поднявшийся ветерок принёс отчётливый запах сырости.

Вновь промокнуть на дороге Платина не хотела и, стиснув зубы, буквально заставляла себя переставлять гудевшие от усталости ноги. Но отдать корзину Жданову отказалась.

Дорога сделалась гораздо более оживлённой . Несмотря на то, что на них, казалось, никто не обращал внимание, стараясь поскорее укрыться от приближавшейся непогоды, беглая преступница всё же опасалась выделяться.

Бросив на спутницу сочувственно-уважительный взгляд, бывший офицер городской стражи попытался её приободрить.

— Скоро Мори. Мне сказали, что там недавно построили большой постоялый двор с конюшней и баней. Вот там и отдохнём, а пока надо спешить.

Они успели. День раньше времени потемнел от затянувших небо тёмно-серых туч. За спинами спутников глухо ворчал приближавшийся гром, подгоняя их резкими порывами влажного ветра.

На просторном, но не замощённом дворе уже стоял пассажирский фургон и три грузовые телеги, заботливо прикрытые циновками и увязанные верёвками. Охраняя ценный груз, поодаль прохаживался простолюдин с коротким копьём.

Первым делом путешественники направились к широко распахнутым воротам конюшни. Вот только внутрь их не пустил пожилой, широкоплечий мужчина в грязно-серой куртке и с клочковатой, криво обрезанной бородой, и большим сизым носом.

— Куда? Зачем?

— Туда, — кивнул Хаторо ему за спину. — Осла поставить.

— Снимай поклажу и оставляй, — также лаконично распорядился собеседник. — Обиходим. И со сбруей ничего не случится.

Беглые преступники переглянулись, потом освободили животное от груза, взвалив вьюки себе на плечи.

— Если с нашим ослом что-то случится, пеняй на себя, — строго предупредил бывший офицер городской стражи.

— Ты не пугай! — неожиданно огрызнулся конюх. — Чай не дворянин. А купцов мы и побогаче видали.

— Да как ты... — возмутился молодой человек, но старший приятель предостерегающе поднял руку, заставляя его замолчать.

— Утром получишь два ляна, если с нашим ослом всё хорошо будет.

— Вот это другой разговор! — довольно улыбнулся собеседник. — Не беспокойтесь, почтенный. Всё как надо сделаем. Напоим, накормим. Ничего с твоим ослом не случится.

— Почистить не забудь, — напомнил Хаторо.

— Ты, купец, торгуй да плати, — назидательно произнёс конюх. — А уж как со скотиной обращаться, я и без тебя знаю.

— Ну хорошо, коли так, — недоверчиво проворчал бывший офицер городской стражи и, кивнув на прощание, направился к главному зданию.

Уже привыкнув, что все подобные заведения в Благословенной империи похожи друг на друга, Ия с интересом оглядела полутёмный, уставленный столами зал.

У окна сидели два молодых, очень даже прилично одетых дворянина. Судя по громким голосам и батарее пустых бутылок, устроились здесь они уже давно и успели порядком "нализаться". Рядом у стены скромно притулился слуга одного из них.

У второго окна расположился ещё один представитель благородного сословия. Возрастом постарше, но в халате победнее, он неторопливо потягивал чай, казалось, совершенно не обращая внимания на гогочущих юнцов. Лишь стоявший в сторонке его пожилой слуга изредка неодобрительно косился в их сторону.

— Рад видеть, почтенные! — радостно приветствовал новых постояльцев владелец заведения в грязном фартуке поверх куртки из добротного коричневого сукна.

— И тебе здоровья и процветания, — изысканно ответил Хаторо. — Комната найдётся, или придётся в зале ночевать?

— Повезло вам, — довольно усмехнулся собеседник. — Как раз сегодня есть, а то обычно у меня народу так плотно, что и воде не просочиться.

Отцепив от пояса связку длинных ключей, он жестом пригласил их за собой.

Поднявшись на опоясывавшую зал галерею, хозяин постоялого двора провёл их в дальний конец, где обнаружилась узкая дверь в крошечную клетушку с широкой кроватью и брошенным на пол тюфяком. Прочая мебель в комнате отсутствовала, а окно заменяла заклеенная белой бумагой щель.

Дав возможность постояльцам оценить их обиталище, владелец заведения протянул Хаторо ключ. Принимая его, тот спросил:

— Баня у тебя есть, почтенный?

— Уже топится, — заверил собеседник, тут же посетовав: — Но придётся подождать. Господа тоже помыться хотят.

— Тогда сначала можно и поужинать, — понимающе кивнул бывший офицер городской стражи.

— Спускайтесь, сейчас всё подадут, — почти на ходу согласился владелец заведения.

Жданов занёс тюки в комнату. Его побратим закрыл замок, для надёжности дёрнув его пару раз, и вся компания отправилась в обеденный зал.

Уж если считаясь дворянкой и сестрой господина Таниго, Платина могла себе позволить сидеть с мужчинами за одном столом лишь в исключительных случаях, то будучи служанкой, она сразу же направилась в дальний угол помещения и устроилась в одиночестве.

А её спутники расположились в самом центре помещения, рядом с компанией четырёх прилично одетых простолюдинов во главе с рыжим, благообразного вида дядечкой в круглой шляпе с узкими полями.

Потолка в зале не имелось, и после очередных порывов ветра по крыше забарабанили крупные капли.

Сразу же сделалось ещё темнее. Первым не выдержал кто-то из юнцов и заорал, перекрывая шум дождя:

— Эй, хозяин! Фонарь неси, а то рюмку мимо рта пронесём!

— Тогда мы за вино платить не будем! — поддержал его приятель. После чего молодые люди жизнерадостно заржали.

— Сейчас, сейчас, благородные господа! — отозвался откуда-то из кухни владелец заведения.

Вскоре он появился, держа в руках пару бумажных светильников.

Один он передал слуге молодых гуляк, и тот сам повесил его на вбитый в стену крюк. Другой, как и следовало ожидать, передал одиноко сидящему дворянину.

Хлопнула входная дверь, впуская ещё одного человека. Когда он стряхнул капли дождя с накидки, Ия узнала того самого старика, кто заступился за них на дороге у моста.

"Господин Кушо Саноно", — вспомнила его имя приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Определив по шляпе и халату, что новый гость принадлежит к благородному сословию, хозяин постоялого двора поприветствовал его низким поклоном, предложив обогреться, выпить чаю и поужинать, заодно сообщив, что у него как раз случайно имеется одна свободная комната.

"Вот и ему повезло", — хмыкнула про себя девушка.

Одинокий дворянин поднялся и пригласил старика за свой стол.

Пожилая, сухощавая женщина с узким, вытянутым лицом принесла спутникам Платины ужин, а паренёк лет пятнадцати развесил в зале ещё пару тусклых фонариков.

Ия окликнула проскользнувшего на кухню владельца заведения, но тот только досадливо отмахнулся. Тогда изрядно проголодавшаяся девушка заступила дорогу подавальщице. Та популярно объяснила, что сначала обслужит благородных господ, потом почтенных торговцев, а уж затем и до неё очередь дойдёт.

Прекрасно понимая бессмысленность любых споров, беглая преступница вернулась на табурет и, сцепив руки на груди, откинулась спиной на стену.

Появился хозяин постоялого двора с уставленным мисками подносом и двумя глиняными бутылками.

Одну он передал юным пропойцам, а вторую и прочие яства расставил перед новым гостем.

В это время к столу подошёл Хаторо и церемонно поклонился.

— Чего тебе? — не слишком любезно проворчал владелец заведения.

— Я пришёл принести извинения благородному господину Кушо Саноно за то, что не смог поблагодарить его за помощь, — не обращая на трактирщика никакого внимания, поклонился старику бывший офицер городской стражи.

— Пустяки, почтенный, — с горделивой снисходительностью отмахнулся тот. — Я лишь сказал то, что видел сам, и не больше.

— Тем не менее прошу вас принять скромный подарок, — ещё раз поклонился беглый преступник. — Позволить заплатить за ваш ужин и ночлег. Будьте добры не обижать нас своим отказом.

Несмотря на принадлежность к благородному сословию, собеседник выглядел, мягко сказать, малоимущим и отнекивался не очень долго, без особого труда позволив себя уговорить. После чего Хаторо вернулся к побратиму, а Кушо Саноно сделал совсем не скромный заказ, искренне обрадовав хозяина постоялого двора.

"Ну да, — хмыкнула про себя пришелица из иного мира, рассудив, что предводителю их маленькой компании виднее, как поступать в данном случае. — Кто же и когда отказывался от халявы?"

Дворяне свой ужин получили, и подавальщица стала носить еду мужчинам, а Ию вдруг потянуло в уборную.

Стараясь не привлекать к себе внимания, она добралась до входной двери, где едва не столкнулась с одним из молодых гуляк, видимо, тоже ходившим по нужде.

Резко отпрянув в сторону, девушка низко поклонилась. К счастью, молодой пьяница не обратил на неё никакого внимания.

Короткий ливень успел перейти в мелкий дождь, поэтому Платина почти не промокла, добираясь до туалета типа "сортир", а вернувшись в зал, обнаружила, что все простолюдины уже жадно едят. Через пару минут усталая, задёрганная подавальщица и перед ней поставила варёный рис с тушёными овощами и кусочками мяса.

От тепла и сытости Ию разморило, и чтобы не заснуть, она стала прислушиваться к разговорам окружающих. Наиболее шумно вела себя компания пьяных гуляк. Вот только они постоянно меняли тему. То обсуждали каких-то красавиц, то итоги государственного экзамена, дружно соглашаясь с тем, что результаты заранее сфальсифицированы в пользу сыновей богатых и знатных отцов, а талантливому, но бедному дворянину ни за что не стать высокопоставленным чиновником, то вдруг начинали читать стихи и вновь возвращались к красавицам.

Спутники приёмной дочери бывшего начальника уезда и другие простолюдины сидели слишком далеко и беседовали вполголоса, поэтому до неё доносились лишь неясные обрывки слов.

Пришлось сосредоточиться на господине Кушо Саноно и его соседе господине Дэоро Фондо. Беседовали сии благородные мужи чинно, степенно, не повышая голоса, но располагались гораздо ближе к девушке, и та неплохо их слышала, несмотря на шум дождя по крыше.

Представившись, дворянин вежливо поинтересовался: что за нужда заставила того в столь почтенные годы пускаться в путешествие в одиночестве?

Старик объяснил, что торопится к молодому сыну, служащему помощником управителя оловянного рудника в Касеи, чтобы увидеть долгожданного внука, родившегося два месяца назад.

Тут выяснилось, что господин Фондо лично знаком с отпрыском собеседника и искренне сожалеет о том, что такому талантливому молодому человеку приходится прозябать в подобной глуши.

Как положено по правилам местного хорошего тона, господин Саноно принялся уверять, что способности его сына не столь уж и выдающиеся, а Касеи, хоть и находится в стороне от больших дорог, но из него легко попасть в Фумистори и в Шибани. К сожалению, сын очень занят на службе и бывает там крайне редко. На что господин Фондо заметил, что именно сейчас молодой господин Саноно закладывает основы своего будущего процветания и просто обязан проявить усердие, дабы мудрое начальство заметило его рвение и оценило по достоинству.

Собеседник охотно согласился. Они ещё немного поговорили об упадке нравов современной молодёжи. Но тут хозяин постоялого двора громко объявил, что баня готова, и благородные господа могут помыться.

Наблюдая за происходящим из своего тёмного угла, Платина почему-то подумала, что пировавшим юнцам понадобится дополнительное приглашение. Однако молодые люди ещё достаточно твёрдо держались на ногах и что-то соображали, поэтому быстро откликнулись на приглашение смыть дорожную пыль. Перед уходом один из них подозвал владельца заведения и что-то тихо сказал ему на ухо.

Лицо простолюдина тут же расплылось в приторно-понимающей улыбке. Энергично закивав, он пообещал сделать всё в лучшем виде, так что благородные господа непременно будут довольны.

"Решили после баньки ещё по стаканчику принять", — усмехнулась про себя Ия.

В чае, вернее в чайнике с горячей водой, подавальщица ей не отказала, и девушка принялась медленно его опустошать. Сначала помоются дворяне, потом мужчины, а уж там рано или поздно очередь дойдёт и до неё.

Она приготовилась к долгому ожиданию, однако молодые люди её приятно удивили. То ли не считали себя сильно грязными, то ли местная баня их не устроила.

В любом случае, пьяная парочка быстро вернулась, поднялась наверх в сопровождении явно несчастного слуги.

Хаторо позвал свою служанку, вручил ей ключ и приказал принести чистое бельё из корзины. Заодно Платина захватила "сменку" и себе.

Вскоре появились и дворяне постарше, ещё больше усилив подозрение Ии по поводу комфорта в местной бане.

В то, что они просто хотели дать возможность спокойно помыться другим постояльцам, девушка не верила категорически. Тем не менее простолюдины дружно поклонилась представителям благородного сословия и толпой устремились к входной двери.

"Ополоснуться бы быстренько, — мечтательно вздохнула Платина. — И сп-а-а-а-а-ть!"

Вдруг в зал вошла женщина в длинной накидке и с зонтиком.

— Зселес! — позвала она грубоватым, хриплым голосом.

— Пришла? — отозвался хозяин постоялого двора, выходя из кухни и что-то жуя на ходу. — Чего так долго? Господа уже заждались.

— Так умыться же надо, накраситься, — вроде бы даже обиделась за непонимание столь очевидных вещей собеседница. — Не чумазой же мне к ним идти?

"Обслуживание в номерах, — хмыкнула Ия, наполняя очередную чашечку. — Понятно теперь, о чём тот пацан с Зселесом договаривался. Только они специально одну заказали, чтобы деньги сэкономить, или в деревне других жриц любви нет?"

Тусклый свет бумажного фонаря позволял ясно разглядеть довольную физиономию спускавшегося по лестнице владельца заведения, из чего девушка решила, что правильным, скорее всего, оказалось именно первое предположение. Значит, не такие уж эти сопляки и богатые.

Едва она пришла к такому выводу, как наверху на галерее послышались шум, крики, громко хлопнула дверь.

— Пошла вон, карга старая! — под высокими сводами молодой, звонкий голос легко перекрывал шум от ударов дождевых капель по черепичной крыше. — Прочь, стерва!

— Какие тебе деньги?! — присоединился к приятелю второй пьяница. — Ты ещё ничего не сделала! Даже не разделась! Не нужна нам твоя протухшая туша! Эй, хозяин, дай ей лян за наш счёт, и пусть проваливает!

"Надо же, какие они привередливые", — настороженно хмыкнула беглая преступница, отодвигаясь в самый дальний угол, где сгустившаяся темнота надёжно скрывала её от нескромных взглядов.

Рядом хлопнула дверь на кухню. Похоже, хозяин постоялого двора не только не собирался унимать скандальных постояльцев, но и поспешил от них спрятаться, видимо, опасаясь претензий за некачественные посреднические услуги.

Сверху послышалась возня и недовольное бормотание слуги юных пьяных дворян.

— Иди, иди отсюда, не то господа ещё сильнее разгневаются и прикажут тебе вообще ничего не давать.

— Да пусть твои господа провалятся к хозяину преисподней! — разъярённо шипела в ответ женщина.

Крепко вцепившись в руку отвергнутой проститутки, простолюдин почти волок её вниз по лестнице, так что той приходилось на ходу одёргивать кое-как натянутое платье.

— Заткнись, дура, услышат — беды не оберёшься!

Из кухни осторожно выглянул владелец заведения.

— Да и пусть слышат! — продолжала бушевать разъярённая "ночная бабочка". — Распутники неблагодарные! Сначала заказывают женщину, потом выгоняют, не заплатив! Да я в уездную канцелярию пожалуюсь!

— На кого, дура!? — рыкнул оказавшийся рядом Зселес. — Ты же даже не знаешь, кто они? Вот тебе лян за беспокойство и иди отсюда, пока я тебе рожу на сторону не свернул.

— На своё рыло погляди, оно и без того кривое! — цапнув с его ладони монетку, огрызнулась женщина и, продолжая возмущаться, скрылась за входной дверью, не забыв ударить зонтиком слугу, на прощение обозвав его распутных господ пассивными гомосексуалистами да ещё и евнухами.

По местным меркам оскорбление более чем обидное, однако бросаться в погоню за проституткой мужик не стал, ограничившись парой не менее цветистых эпитетов, характеризующих моральные качества сей особы, весьма сильно пониженной социальной ответственности.

Тяжело вздохнув, простолюдин стал подниматься по лестнице с таким видом, словно шёл на казнь, ну или по меньшей мере на суд.

Оглядевшись по сторонам, хозяин постоялого двора, заметив притаившуюся у стенки Платину, и, видимо, желая хоть с кем-то поделиться своим возмущением, пробормотал, осуждающе качая головой:

— Вот сопляки! Сами просили найти им женщину для утех, а теперь нос воротят. Ну да, Анане уже не двадцать лет. Но она ещё вполне себе ничего. Особенно, если под хорошее вино. Так нет же, недовольны! Где я им здесь другую найду, да ещё такую, чтобы обоих сразу ублажила?! Чай у нас деревня, а не улица Туч и дождя!

"Мальчики из благородных семей знают толк в извращениях, — уже не обращая внимания на ворчание владельца заведения, подумала Ия, чувствуя себя ну очень неуютно. — А у меня даже паршивого ножичка нет. Обязательно скажу Хаторо, чтобы купил."

Словно отвечая её мыслям, на галерее вновь послышался шум, неразборчивое бормотание, торопливые шаги.

Почти кубарем скатившись по лестнице, слуга пьяных распутников бросился к не успевшему удрать хозяину постоялого двора.

— Почтенный Зселес, помоги!

— Да чего тебе ещё надо?! — скривился тот, как от зубной боли.

— Не мне! — простонал собеседник. — Молодым господам!

— Всё никак не угомонятся? — вроде бы даже с сочувствием спросил владелец заведения.

— Куда там! — махнул рукой слуга. — Вот подай им женщину, и всё!

— Ну я уж прямо и не знаю, — с деланной растерянностью развёл руками Зселес. — Я Анану прислал, так им не понравилось.

— Ну, так она и самом деле старовата для них, — заканючил слуга, тут же выпалив: — Десять муни!

— Да где же я тебе среди ночи кого найду? — озадаченно пробормотал хозяин постоялого двора. — Дождь на дворе.

— Двадцать! — вскричал собеседник. — Половина тебе, но только чтобы непременно сейчас.

— Ишь ты! — задумчиво хмыкнул Зселес. — Такие деньжищи. Им что, серебро девать некуда?

— Дядюшкино наследство на ветер спускают, — шёпотом пожаловался несчастный простолюдин. — Тому хотелось, чтобы племянник государственные экзамены по новой сдал, а он вместо этого только пьёт и распутничает! Ну, так, может, кого найдёшь? Не то они ещё долго не успокоятся. Шуметь будут, постояльцам спать мешать.

— Нет, — с горьким сожалением вздохнул владелец заведения и сказал именно то, чего так боялась притаившаяся в своём углу Платина: — Вон там служанка каких-то торговцев сидит. Поговори с ней, может, согласится? Она у них одна на двоих, ей, небось, такое не впервой будет.

"Вот же-ж, казёл!" — мысленно выругалась Ия, подтягивая к себе чайник. Вода в нём почти остыла, но он сам по себе довольно тяжёлый. Какое-никакое, а оружие.

Посмотрев в её сторону, слуга прищурился, явно стараясь рассмотреть притихшую в темноте девушку. Через миг лицо его расцвело счастливой улыбкой.

Благодарно кивнув хозяину постоялого двора, он устремился к приёмной дочери бывшего начальника уезда.

Вскочив на ноги, та тихо рявкнула:

— Даже не думай!

— От чего же, дура?! — досадливо скривившись, всплеснул руками мужчина, сообразив, что она слышала его разговор с Зселесом. — Да ты таких денег в жизни не заработаешь! И делать-то почти ничего не надо. Они же оба пьяные. Раз-раз, и всё. И самой хорошо будет. Господа молодые, красивые, с женщинами обращаться умеют, не то что твои хозяева простолюдины. Пойдём. Не бойся, не обману. Хочешь, деньги прямо сейчас отдам?

— Себе оставь! — огрызнулась Платина. — Им пьяным всё равно!

— Ах ты, дрянь! — теряя терпение, простолюдин рванулся к ней, пытаясь схватить.

Ожидавшая чего-то подобного, Ия плеснула ему в лицо водой из чайника.

— Уймись, дурак!

— Стой, паршивка! — не обращая внимание на мокрую физиономию, вскричал собеседник и плюхнулся животом на стол в безуспешной попытке достать вовремя увернувшуюся девушку.

А когда он попытался подняться, та изо всех сил ударила его чайником по спине промеж лопаток.

Слуга взвыл, выгнувшись от боли, а Платина, выскочив из своего угла, бросилась к выходу из зала.

— Держи её! — заорал мужик.

Вот только владелец заведения подчёркнуто отвернулся, но когда Ия пробегала мимо, попытался подставить ей подножку.

Ожидавшая от него какой-нибудь гадости, пришелица из иного мира легко перепрыгнула неожиданно возникшее препятствие.

Выскочив под лениво моросящий дождь, она едва не врезалась в Жданова. К чести офицера российского императорского флота, тот сориентировался мгновенно. Толкнув девушку себе за спину, мичман встретил выскочившего вслед за ней слугу мощным ударом куда-то в район челюсти.

Неуклюже взмахнув руками, преследователь грохнулся на спину, затылком распахнув входную дверь.

Развернувшись к соотечественнице, молодой человек хотел что-то сказать, но Платина быстро закрыла ему рот ладошкой.

— Почтенный Худ, этот козёл напал на меня!

— Чего деёшься, дуак? — невнятно пробормотал побитый простолюдин, с кряхтением поднимаясь на ноги и вытирая окровавленный рот, однако драться не стал, обиженно пробормотав: — Моим господам понадобилась женщина для утех, вот я хотел дать твоей служанке хорошо заработать.

— Ах ты, мерзавец! — глухо зарычал Жданов. Лицо мичмана покрылось красными пятнами, и Ия на всякий случай крепко вцепилась ему в рукав. — Как можно предлагать такую гнусность?! Да я тебя, морда...

— Что тут у вас? — не дал ему договорить раздавшийся за спиной громкий, властный голос.

— Почтенный! — плаксиво заканючил слуга. — Смотри, что твой человек сделал! Зуб мне выбил! Как я теперь жевать буду? Да за такое мои господа вас до исподнего разденут!

— Этот мерзавец хотел отвести г... — возмущённо вскричал офицер, но вовремя получив от девушки болезненный тычок локтем в бок, заговорил уже более спокойным тоном: — Нашу Ини к своим пьяным хозяевам!

— Ты узь прости, почтенный, — виновато развёл руками простолюдин. — Не хотел тебя беспокоить. Думал, она их быстренько-быстренько ублажит, денежки получит, и всё.

Подавшийся вперёд молодой человек вновь замахнулся, но его остановило грозное рычание старшего побратима:

— А ну тихо! Пойдём в зал, нечего под дождём мокнуть.

Хозяин постоялого двора, как ни в чём не бывало, снимал потушенные фонари.

— Ты чего же это хотел без нас с нашей служанкой договариваться? — грозно спросил Хаторо у слуги и, не дожидаясь ответа, обратился к владельцу заведения: — А ты куда смотрел, почтенный?

— А я здесь причём? — в местной манере вопросом на вопрос ответил тот. — Моё какое дело, о чём они там болтали?

— И поэтому ты мне подножку подставил?! — выглянув из-за спины соотечественника, выкрикнула Платина.

— Ничего я тебе не ставил! — "пошёл в отказ" хозяин постоялого двора.

— Так что, почтенный, за зуб-то платить будем? — деловито поинтересовался второй простолюдин, промокнув разбитую губу грязной тряпочкой.

— Ты напал на нашу служанку и ещё хочешь, чтобы я тебе заплатил?! — рявкнул бывший офицер городской стражи.

— Тогда я пойду к своим господам! — пригрозил слуга.

Не обращая внимания на его слова, предводитель беглых преступников обратился к своей спутнице:

— Почему это он к тебе пристал?

— Потому что его развратным хозяевам молоденькую захотелось, — буркнула Ия. — Сначала уговаривал, деньги предлагал.

— Двадцать муни! — вскричал простолюдин.

— Сколько?! — вскинул брови Хаторо.

— Двадцать! — торжественно подтвердил собеседник.

— А потом хотел схватить, — продолжила девушка, — и утащить к своим господам!

— Да не тащил я, а приглашал! — мужик вновь вытер выступившую на губе кровь. — Я же не бесплатно. Нешто с тебя убудет? Знаешь, небось, как с двумя сразу обходиться.

— Убью, мерзавец! — зарычал Жданов, пытаясь вырваться из рук Платины.

— Помолчи, Худ! — прикрикнул на него старший товарищ и обратился к покалеченному слуге: — А ты иди и передай, что наша служанка не продаётся.

От этих слов Ия его ещё больше зауважала.

Вдруг сверху донёсся громкий крик:

— Эй, Рмак, свинья ты безрогая! Где женщина? Почему до сих пор её не привёл? Благородные господа желают женщину, а ты, подлая скотина, заставляешь нас ждать.

На галерее второго этажа появилась облачённая в белое нижнее бельё фигура. Даже опираясь руками о резные перила, молодой человек с видимым усилием сохранял равновесие.

Тусклый свет единственного фонаря не позволял рассмотреть лицо сильно подвыпившего представителя благородного сословия, и девушка не смогла определить: кто именно из двух гуляк оказался столь нетерпелив, что рискнул покинуть комнату, не дождавшись возвращения слуги.

— Да разве же найдётся здесь женщина, достойная вашего внимания, господин?! — с натужным придыханием в голосе вскричал простолюдин, склоняясь в подобострастном поклоне. — Это же грязная деревня, где нет даже заведений Ветра и Луны? Как тут отыскать молодую женщину, искусную в играх Тучки и дождя?

— А служанка тех двух торгашей? — внезапно спросил дворянин, и у Платины перехватило дыхание. Откуда этот пьяница знает о ней? Она же вроде старалась не попадаться им на глаза и весь вечер просидела в тёмном углу. Если только столкнулась с ним, когда бегала в уборную?

"Вот же-ж! — мысленно выругалась беглая преступница. — И почему сегодня нам одни придурки попадаются? То сумасшедшая кошатница с прибабахнутой служанкой. Теперь вот эта парочка извращенцев!"

— Так я звал её, господин! — обиженно отозвался Рмак. — Она не идёт.

— Как это "не идёт"?! — вскричал благородный собеседник, подаваясь вперёд.

Собравшиеся в зале простолюдины дружно охнули, испугавшись, как бы потерявший равновесие дворянин не рухнул вниз.

Но вовремя подскочивший приятель, также облачённый в одно нижнее бельё, успел ухватить его за руку и помог устоять на ногах.

— Ты сказал этой дуре, что я плачу тридцать муни? — возмутился молодой человек, отстраняя собутыльника. — Тридцать!

— Да, господин, — не моргнув глазом, соврал слуга. — Только она не хочет!

— Ка-а-а-ак это не хочет?! — во всю глотку заорал пьяница, не обращая внимания на пытавшегося его утихомирить приятеля. — Да эта дура понимает, какую честь оказывают ей два благородных господина?

— Не понимает, господин, — скорбно вздохнул Рмак. — Как есть дура. И хозяева её дураки. Я даже предлагал купить у них служанку на одну ночь. Но они тоже отказались.

— Ах вы, подлые торгаши! — окончательно разбушевался собеседник. — Кто тут её хозяин? Иди сюда! Сюда иди, сказал, грязный нули!

Неизвестно, чем бы закончилась эта дикая сцена. Скорее всего, Хаторо и Жданов силой утихомирили бы зарвавшихся юнцов, нанеся тяжкие оскорбления их тонким, ранимым душам. Но тогда беглым преступникам пришлось бы срочно покинуть постоялый двор, несмотря на ночь и непогоду.

Но тут с грохотом распахнулась ещё одна дверь, и на противоположной стороне галереи появился разъярённый господин Фондо.

— Господин Какагамо! — окликнул он разбушевавшегося пьяницу. — Как вам не стыдно позорить свою благородную фамилию?! Вы ведёте себя хуже последнего простолюдина!

— Кто вы такой, чтобы указывать благородному господину Какагамо?! — вскричал пытавшийся унять собутыльника юнец.

Похоже, он то ли меньше выпил, то ли алкоголь оказал на него не столь разрушительное воздействие, позволив сохранить толику здравого смысла.

— Моё имя Дэоро Фондо, — с достоинством представился дворянин. — И я знаком с дядей господина Какагамо — благородным господином Геношо. А вы кто?

— Я Гуро Ванадо, — с секундной заминкой отозвался молодой человек. — Друг господина Какагамо.

Разговор на повышенных тонах заглушил тихий звук открываемой двери, поэтому господин Саноно появился на галерее неожиданно для всех. Видимо, старика тоже не на шутку заинтересовал вспыхнувший в ночи скандал.

— Да! — не замечая нового зрителя, но явно трезвея, подтвердил юнец. — Вы мой лучший друг!

— Тогда почему вы, господин Ванадо, позволяете своему другу так позорить себя? — сокрушённо покачал головой господин Фондо. — Или вы думаете, что о ваших безобразиях здесь никто не узнает?

— Какие ещё безобразия?! — возмутившись, молодой человек вновь едва не перевалился через перила. — Если благородные господа желают женщину, подлые простолюдины обязаны её предоставить!

— Благородные люди так себя не ведут! — презрительно фыркнул собеседник. — И если вы не хотите, чтобы о вашем позорном поступке узнала вся провинция, то немедленно вернётесь к себе и ляжете спать! В противном случае, вас и вашего друга больше не примут ни в одном уважаемом доме. Вы станете позором для своих родственников!

— Как вы смеете! — вскричал пьяница, "дав петуха".

— Пойдёмте, друг мой, — засуетился собутыльник, пытаясь затащить его в комнату. — Эй, Рмак, иди сюда, помоги уложить господина!

Слуга замялся, гадая, что делать? Похоже, он служил именно господину Какагамо и теперь не знал, стоит ли исполнять чужие приказы?

— Ты что, оглох, паршивец?! — рявкнул господин Фондо. — Хочешь, чтобы твой молодой господин натворил ещё больше глупостей?!

— Нет, нет, господин! — вскричал простолюдин, устремляясь к лестнице на галерею.

— Спасибо, благородный господин Фондо, — церемонно поклонился Хаторо. — За то, что помогли разрешить это досадное недоразумение.

Платина и Жданов также склонились в глубоком поклоне.

Совершенно неожиданно для Ии дворянин презрительно фыркнул:

— Тебе не за что благодарить меня, торгаш! Я лишь помог благородному юноше сохранить репутацию, а не заступался за тебя. Это твоя вина в том, что он вёл себя так неподобающе. Благородные юноши поступили с тобой честно, предложив хорошие деньги за такой пустяк. А ты, вместо того чтобы поблагодарить за щедрость и уступить на часок свою грязную девку, оскорбил их своим отказом. В былые времена вам бы всем просто отрубили головы!

— Тогда я счастлив, что живу именно в эти наши времена, — ещё раз поклонившись, криво ухмыльнулся бывший офицер городской стражи, очевидно, сильно задетый словами этого спесивого козла.

— Да как ты смеешь?! — не на шутку рассердился тот и повернулся, с явным намерением спуститься с галереи.

Но неожиданно ему заступил дорогу господин Саноно.

— Успокойтесь, господин Фондо! — требовательным шёпотом произнёс он. — Разве вы не поняли, что этот простолюдин прославляет правление нынешнего государя, да живёт он десять тысяч раз по десять тысяч лет?

Несколько секунд благородные мужи "буравили" друг друга тяжёлыми взглядами. Наконец до более молодого тоже дошло, что коварный купчишка провоцирует его, заставляя ляпнуть что-то нелицеприятное в адрес самого Сына неба, а при таком обилии свидетелей сие весьма и весьма не безопасно.

— Я тоже восхищён мудростью государя, — выдохнул Фондо. — Да живёт он десять тысяч раз по десять тысяч лет! А ты, мерзавец...

Зло глянув на застывшего в поклоне Хаторо, он выдохнул:

— Пшёл вон отсюда!

И торопливо скрылся в своём номере.

Как ни уговаривала себя пришелица из иного мира не обращать внимание на подобные выверты сознания аборигенов, всякий раз сталкиваясь с таким вот презрительным отношением местного дворянства к представителям более низкого сословия, она чувствовала себя так, словно измазалась в чём-то отвратительно-мерзком.

— Хвала Вечному небу! — облегчённо перевёл дух хозяин постоялого двора, всё время скандала старательно "прикидывавшийся ветошью".

— Кто сей... благородный муж? — поинтересовался побледневший от злости мичман российского императорского флота.

— Помощник управителя барона Ндано, — почему-то шёпотом ответил владелец заведения, поспешно предупредив: — Лучше бы вам его не гневить.

— Храни нас, Вечное небо, от подобной глупости, — совершенно искренне заверил бывший офицер городской стражи, попросив: — Разбуди нас завтра пораньше и приготовь чего-нибудь в дорогу.

Ия осторожно тронула соотечественника за рукав.

— Почтенный Худ, ты не мог бы проводить меня в баню и подождать. А то... мало ли что?

— Конечно, — понимающе кивнул молодой человек.

Несмотря на очередное досадное недоразумение, приёмная дочь бывшего начальника уезда не хотела отказываться от возможности помыться.

Баня оказалась довольно просторной для деревенского постоялого двора, с большой деревянной ванной, содержание которой почти остыло. Да и после стольких грязных мужиков лезть в неё девушка не собиралась. Хорошо ещё, в котле нашлась почти горячая вода, а в углу стояла бочка с холодной.

Как и следовало ожидать, мыла ей никто не припас, зато отыскался опустошённый на три четверти кувшин с каким-то травяным отваром.

Рассудив, что вряд ли владелец заведения оставит в бане яд, Платина попробовала использовать находку в качестве моющего снадобья. Выяснилось, что оно неплохо мылится и даже даёт что-то вроде пены.

Рискнув, Ия помыла волосы, долго споласкивала их чистой водой.

Торопливо одеваясь, вдруг подумала: не стоит ли отказаться от грудной повязки? Изображать мужчину в ближайшее время ей вряд ли придётся, а данный предмет туалета довольно сильно стеснял дыхание. Может, хватит с неё какой-нибудь рубашки? Однако полотно обеих показалось ей довольно грубым, и, скрепя сердце, девушка вновь обмотала себя мягкой матерчатой лентой, благо за последнее время научилась делать это практически на ощупь.

Несмотря на давящую усталость и недавние неприятности, едва не перешедшие в очень крупные проблемы, именно сейчас после бани беглая преступница чувствовала себя почти прекрасно.

А вот мичману российского императорского флота, терпеливо поджидавшему свою соотечественницу, видимо, не давали покоя какие-то мрачные мысли. Потому что, едва она выпорхнула из двери, как офицер с негодованием прошептал:

— Какой негодяй! Боже, какой негодяй!

— Тихо! — испуганно шикнув, Платина воровато огляделась по сторонам. — Никогда не говорите по-русски, если не уверены, что нас никто не слышит!

— Да бросьте! — раздражённо отмахнулся собеседник, но всё же перешёл на язык аборигенов: — Здесь никого нет. Все уже давно спят.

— А вы откуда знаете? — раздражённо спросила Ия. — Ты что, видишь в темноте? Или у тебя слух, как у кошки? Мало ли кто прячется за углом?

— Да, вы правы, — невольно понизив голос, признал справедливость её слов молодой человек. — Не стоило так рисковать. Пойдёмте.

Но едва они подошли к входу в главное здание постоялого двора, Жданов вновь не выдержал, хотя и не стал переходить на родной язык:

— И всё равно, это отвратительно!

— Я тоже так считаю, — согласилась девушка, но отказалась войти в предупредительно распахнутую им дверь, предложив ему сделать это первым. — Просто уже давно перестала возмущаться. Без толку всё это. Всякий раз переживать — только нервы себе трепать, и больше ничего. Здесь так живут, и другой жизни не знают. Может, со временем что-то и изменится, а пока надо воспринимать жизнь такой, какая она есть.

Секунду помедлив, мичман шагнул через порог, за ним, как и положено служанке, последовала Платина.

Решив немного подбодрить, кажется, изрядно расстроенного собеседника, она тихо сказала:

— А здорово ты ему двинул, почтенный! Только зубы во все стороны полетели. Я даже не ожидала.

— Пустяки, — с деланным пренебрежением отмахнулся офицер. — Наверное, можно было бы обойтись и без этого. Но когда я увидел, как он за... за тобой гнался, то так сильно разозлился, что и сам не ожидал.

— Он, конечно, козёл, — прошептала Ия, поднимаясь вслед за ним по поскрипывавшей в темноте лестнице, — но ему же приказали. Вот он, как усердный слуга, и поспешил выполнить приказ.

— Жаль, что нельзя наказать ещё и этих негодяев, — кажется, вполне искренне посетовал собеседник. — Это какая-то дикость, варварство; хватать первую попавшуюся женщину, чтобы удовлетворить свою низменную страсть.

— Дворяне! — еле слышно хмыкнула девушка, кивнув на дверь в их комнату, откуда доносились какие-то невнятные звуки.

— Имеете что-то против дворян? — недовольно отозвался Жданов.

"Вот же-ж! — мысленно обругала себя Платина. — Он же сам из этих!"

Но вслух сказала:

— Да ни в коем случае! Если благородные люди ведут себя так, как и положено благородным людям.

Тихонько постучав и дождавшись недовольного ворчания Хаторо, молодые люди вошли в свою комнату, где царила тьма, которую не мог развеять еле различимый во мраке серенький прямоугольник затянутого бумагой окна.

Несмотря на то, что глаза приёмной дочери бывшего начальника уезда вроде бы успели привыкнуть к темноте, понадобилось около минуты, чтобы она смогла различить кровать и брошенный на пол матрас с подушкой и одеялом. Там Ия и улеглась. Её соотечественник пристроился возле побратима.

"Завтра надо будет где-то бельё постирать", — уже засыпая, подумала она, положив под голову изрядно пополневшую котомку.

К сожалению, как следует выспаться не удалось. Помня своё обещание, хозяин постоялого двора разбудил их ещё затемно . Но когда постояльцы сели завтракать, предупредил, что обещанных рисовых колобков придётся подождать или брать в дорогу полужидкую рисовую кашу. Поскольку данный вариант Хаторо не устраивал, он, скрепя сердце, согласился остаться ещё ненадолго и заказал себе чаю.

Воспользовавшись незапланированной задержкой, девушка сбегала в баню, а когда вернулась, заметила в зале обоих старших дворян.

Заняв своё место у окна, они неторопливо вкушали рисовую кашу, сдобренную кусочками фруктов и капелькой мёда.

Когда чайник беглых преступников опустел, из кухни появилась подавальщица с большим блюдом одуряюще вкусно пахнущих рисовых шариков.

— Ини! — отсчитывая медяки, окликнул служанку бывший офицер городской стражи. — Убери их в коробку.

— Сейчас, почтенный! — бодро отозвалась Платина, радуясь тому, что они наконец-то покинут это негостеприимное место.

— Худ! — продолжил отдавать распоряжения предводитель, — сходи за ослом!

Именно в этот момент на галерее хлопнула дверь, и послышались недовольные голоса вчерашних юных пьяниц. Знакомый слуга с печальным, опухшим лицом шагал впереди, словно бы показывая им дорогу.

Презрительно глянув на спускавшихся по лестнице молокососов, Жданов поспешил к выходу.

— Что там? — вдруг громко и озадаченно произнёс господин Фондо, приподнимаясь с табурета и с любопытством глядя в окно.

Со двора донёсся конский топот, звяканье сбруи и грозный окрик:

— Стой! Куда?

— В конюшню, за ослом, — столь же лаконично ответил мичман российского императорского флота.

— Успеешь! — рявкнул неизвестный собеседник. — Ступай внутрь!

— Да... господин, — нехотя отозвался офицер, а у приёмной дочери бывшего начальника уезда тревожно ёкнуло сердце.

Замерев с ложкой в руке, она посмотрела на Хаторо. Тот, хоть и не выглядел сильно испуганным, но всё же встал, сцепив руки внизу живота.

Вслед за Ждановым в зал торопливо вошли три воина, держа в руках упрятанные в ножны мечи. Шагавший первым немолодой мужчина с аккуратной седой бородкой на круглом лице с ясно обозначенными скулами, оглядев помещение, коротко поклонился сидевшим за столиками представителям благородного сословия.

Вразнобой поднявшись, те дружно отвесили ответный поклон.

Исполнив долг вежливости, незваный гость сурово посмотрел на притихших простолюдинов и гаркнул:

— Кто тут Рмак?

— Я, господин! — отозвался слуга.

— Ты написал, что на постоялом дворе Злеса остановились какие-то подозрительные люди? — помахивая бумажкой и грозно хмурясь, спросил дворянин, видимо, являясь охранником местного землевладельца.

— Да, господин, — поклонился Рмак.

"Он им что, по электронке письмо сбросил? — озадаченно подумала Ия. — Или эсэмэской отправил?"

— Кого ты имел ввиду? — всё тем же строгим тоном поинтересовался воин.

— Вот этих торгашей, господин! — от охватившего его восторга слуга даже взвизгнул, ткнув пальцем в сторону бывшего офицера городской стражи.

— Ты кто такой? — спросил охранник, требовательно протягивая руку. — Пайзу давай!

— Кастен из Тарисакаво, — назвался Хаторо, с поклоном протянув именную табличку.

Пока воин внимательно рассматривал дощечку, его собеседник представил своего спутника:

— Это мой помощник Худ из Каемана.

— Далеко же ты помощника себе нашёл, — насмешливо хмыкнул воин, принимая другую пайзу.

— Так мы же купцы, господин, — заискивающе улыбнулся Хаторо. — На месте не сидим, в разных местах бываем, много людей знаем. Отец Худа — мой старый торговый компаньон послал со мной сына в Даяснору продать шёлк и купить кое-какого товара.

Постукивая табличкой о табличку, охранник спросил у Рмака:

— Почему ты посчитал их подозрительными?

— Вчера вечером мой благородный господин, — торопясь и захлёбываясь, слуга с поклоном указал на явно растерявшегося молодого хозяина, — попросил у них служанку на ночь. Тридцать серебряных монет пообещал, а они отказались. Да разве же торгаш мимо таких денег пройдёт? Не может такого быть, господин! Вот я и попросил мальчишку письмо в замок отнести. Даже свои деньги заплатил, чтобы, значит, вы, благородный господин, разобрались: кто эти непонятные люди?

— Тридцать муни? — недоверчиво переспросил воин, окидывая беглую преступницу откровенно оценивающим взглядом. — За эту костлявую курицу?

"Сам петух!" — мысленно огрызнулась пришелица из иного мира, имея ввиду вовсе не птицу.

— Я был немного пьян, господин, — объяснил господин Какагамо, бросив на слугу испепеляющий взгляд. — Вот и пообещал... не подумав. Теперь чувствую себя неудобно.

— Понимаю вас, — усмехнулся собеседник. — Сам молодым был.

Потом вопросительно посмотрел на бывшего офицера городской стражи.

— Так всё и было?

— Да, господин, — подтвердил тот. — Никак я не мог нашу служанку благородному господину на ночь отдать.

— Это почему же? — насмешливо хмыкнул охранник. — Она что, тебе жена или сестра? Или мало предложили? Вы, торгаши, за медный лян грязь готовы жрать, а тут тебе серебро дают, а ты отказываешься. В самом деле подозрительно.

— Эта служанка, благородный господин, для моей сестры, — принялся терпеливо объяснять Хаторо. — Она вышла замуж за почтенного Самса из Даяснору. Её прежняя служанка, которую она привезла из родного дома, умерла. Сестра очень тоскует на чужбине и просила прислать ей знакомую женщину, с кем можно было бы поговорить о родине. Вот по приказу нашего отца я и везу к ней Ини.

Мужчина показал на склонившуюся в поклоне девушку.

— Ты так и не сказал, почему не захотел отдать её на ночь за такие большие деньги, — нахмурился воин, резко хлопнув именными табличками.

— Я подхожу к этой причине, благородный господин, — заверил Хаторо. — Тридцать муни — очень хорошие деньги. Но благородный юноша вчера слишком много выпил, и я опасался, что утром, осознав потерю такого количества серебра, он может пожалеть об этом и потребовать часть денег назад. А ещё я боялся, что наша глупая служанка может вызвать его неудовольствие, и он её накажет. Вдруг после этого она долго не сможет служить моей сестре? Сестра расстроится, и это может навредить её будущему ребёнку. Или вдруг служанка забеременеет? Тогда она уже не сможет отдавать все силы на служение моей сестре.

Стоя рядом с соотечественником, Платина тихо обалдевала, слушая пространное разъяснение бывшего офицера городской стражи. Тот говорил так, словно речь шла не о живом человеке, а о скотине какой-нибудь или о ценной вещи.

"Зато сколько написано умных книг о добродетели, морали и нравственности, — с горькой иронией думала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Или всё это касается лишь лиц благородного происхождения, и к остальным не имеет никакого отношения, оставляя "за скобками" остальной народ? Ну, тогда пусть не обижаются, когда их в один прекрасный день всех перережут".

— ... почтенный Самс очень её любит, — продолжал "заливаться соловьём" Хаторо. — И сильно расстроится, если служанка первой наложницы не сможет исполнять свои обязанности с должной тщательностью. Получив от благородных господ двадцать серебряных монет, о которых говорил их слуга, моя семья рискует потерять гораздо больше из-за неудовольствия почтенного Самса. Вот поэтому я и не согласился отдать им на ночь свою служанку.

Судя по выражению морды лица охранника местного землевладельца, подобное объяснение, если и не убедило его, то и не вызвало полного отторжения.

— Почему же ты, тупица, не объяснил всё благородному господину? — нахмурился он. — Тогда бы не было никаких недоразумений.

— К сожалению, тогда молодой господин уже не мог меня услышать, — ханжески вздохнул беглый преступник.

Понимающе хмыкнув, собеседник посмотрел на притихших юнцов.

— Вы что же, и в самом деле много выпили?

— Наверное, последняя бутылка была уже лишней, — натужно улыбнулся Ванадо. — Возможно, мы и в самом деле вели себя немного шумно. Нам жаль, что наш человек побеспокоил вас по такому пустяковому поводу.

— Я его обязательно накажу, — кивая головой, пообещал Какагамо.

— Это наш долг, господа, — снисходительно ухмыльнулся воин, — следить за порядком на землях благородного рыцаря Хондого. Уж лучше лишний раз съездить, чем упустить какого-нибудь злодея. В Шибани на улице Тучки и дождя есть закрытое заведение "Радостные пташки на ветвях сливы", зайдите лучше туда. Это обойдётся вам гораздо дешевле тридцати муни, а удовольствия получите больше, чем с этой затасканной замарашкой.

"С чего это я затасканная? — обиженно подумала Ия, глядя в деревянный, недавно тщательно отмытый пол. — И уж никак не замарашка!"

Чувствовала она себя ужасно неуютно. Сердце тревожно колотилось. На лбу и на спине выступили мелкие капельки пота. Пусть пайзы и подлинные, но если рыцарские охранники начнут задавать разнообразные неудобные вопросы, "засыпаться" может даже многоопытный Хаторо. Они же ещё не обговорили великое множество деталей их "легенды".

Вчерашние пьяницы дружно поклонились, а Какагамо проникновенно поблагодарил:

— Спасибо за добрый совет, господин. Обязательно им воспользуемся при первой же возможности.

Кивнув, воин протянул именные таблички лжеторговцам, но вдруг спросил:

— А почему у тебя нет слуги?

— Был слуга, господин, — со вздохом ответил бывший офицер городской стражи. — Да помер недавно. Змея укусила. А зачем нового нанимать, если Ини сама с ослом справляется? Нам бы только до Шибани добраться. Там всё равно на корабль сядем.

— Да, — кивнул собеседник. — Гадюк нынче много развелось.

Поскольку разговаривал воин вполне доброжелательно, девушка рискнула поднять голову, тут же "наткнувшись" на пристальный взгляд светло-карих глаз.

Молодой воин лет двадцати в одежде из зелёного застиранного шёлка откровенно пялился на неё с каким-то непонятным интересом, и беглой преступнице это совсем не понравилось.

— Благородный господин, — поклонился Хаторо. — Мы можем идти?

— Ступай, — отмахнувшись, собеседник обратился к хозяину постоялого двора: — Подай нам чего-нибудь, а то мы так торопились, что даже не позавтракали.

— Сюда, сюда проходите, благородные господа, — засуетился владелец заведения.

Несмотря на показное радушие, в его голосе ясно слышались досада и огорчение. Платина подумала, что охранники землевладельца вряд ли заплатят ему за еду и выпивку. Возможно, на самом деле они заехали сюда именно за тем, чтобы пожрать на халяву, а письмо тупого слуги только предлог?

Когда она последней покидала зал, то вновь ощутила на себе пристальный взгляд молодого воина.

"Он что, меня узнал? — с нарастающей тревогой подумала Ия, вспомнив об объявлениях о розыске со своими портретами. — Тогда почему не арестовал? Чего стесняться каких-то простолюдинов? Даже если ошибутся, можно просто отпустить без всяких извинений, типа: померещилось чего-то, и идите отсюда. А может, я ему понравилась? Вот уж точно нет! На тех, кто нравится, так не смотрят. Он как будто... вспоминает. Может, сомневается: я это или не я? Опасается опозориться перед старшими товарищами? Тогда отсюда надо уматывать и поскорее!"

По пути к конюшне девушка тихо сказала:

— Нам надо поторопиться. Почему, скажу потом.

К чести бывшего офицера городской стражи, тот не стал тратить время на уточняющие вопросы, а просто кивнул. Не торгуясь, отдал конюху две медные монеты и лично помог навьючить осла.

Без труда догадавшись, что они сильно торопятся, Жданов тоже не стал ничего спрашивать, лишь время от времени бросал тревожные взгляды на входную дверь главного здания постоялого двора.

Едва старший приятель затянул последний узел, мичман схватил животное под уздцы и почти потащил к воротам.

Пройдя метров сто и свернув на боковую улицу, Хаторо подозвал к себе спутницу и тихо спросил:

— Что случилось?

— Один из воинов очень подозрительно на меня посмотрел, — поделилась своими подозрениями Платина.

— Может, ты ему понравилась? — слегка расслабился собеседник.

— Вот уж нет, — запротестовала Ия. — Я боюсь, что он мог видеть мой портрет на объявлении.

Последние слова она прошептала, воровато оглядываясь по сторонам.

— Почему же нас тогда не арестовали? — задал вполне ожидаемый вопрос бывший офицер городской стражи.

— Не знаю, — покачав головой, девушка озвучила своё предположение: — Может, он не уверен? Не помнит точно: где меня видел? Да мало ли что? Только подозрительно всё это.

— Хорошо, задерживаться не будем, — согласно кивнул Хаторо, тут же рассудительно заметив: — Только будь у них хоть малейшие подозрения, нас бы уже вели в замок.

— Это если бы он и в самом деле меня узнал, — согласилась Платина, но продолжила "гнуть свою линию": — Но вдруг он не уверен и боится показаться смешным перед другими воинами? Он же совсем молодой.

— В замке должны быть объявления о розыске, — задумчиво проговорил абориген. — Обычно уездные канцелярии их всем землевладельцам рассылают.

— Тогда чего же мы ждём? — встрепенулся Жданов. — Пойдёмте отсюда!

— Если его подозрения подтвердятся, то за нами обязательно пошлют погоню, — не обращая внимания на слова побратима, продолжал рассуждать бывший офицер городской стражи. — Я же сказал им, куда мы направляемся. По дороге в Шибани нас и будут искать. Возвращаться в Фумистори тоже смысла нет. Плохо, что мы дорог в округе не знаем, тогда можно было бы и в обход пойти.

— Может, спрячемся где-нибудь? — предложил мичман русского императорского флота. — Есть же здесь какая-нибудь роща? Отсидимся, не станут же они нас долго искать?

Внезапно Ия вспомнила подслушанный вчера разговор, и у неё появилась идея, которой она тут же поделилась со своими спутниками.

— Предлагаешь проводить Саноно в Касеи к его сыну? — озадаченно переспросил Хаторо.

— Не просто проводим, а посадим его на осла, — наставительно объяснила девушка. — Чтобы старый человек ноги не утруждал. Только тогда хотя бы один тюк придётся в руках нести. Господин Саноно уже два раза за нас заступился. И ты почтенный, как благ... как достойный человек, просто обязан его отблагодарить.

— Он и так вчера съел и выпил на две серебряные монеты, — недовольно проворчал собеседник. — Но ты уверена, что из Касеи можно попасть в Шибани?

— Саноно сам так сказал, — пожала плечами Платина. — В крайнем случае, спросим у него.

— А ты как считаешь? — обратился предводитель их компании к побратиму.

— Я не против того, чтобы уйти с проезжей дороги, — проворчал молодой человек. — Первым делом искать нас будут именно на ней. И в селении удобнее схорониться, чем в лесу. Только, мне кажется, что... Ини просто показалось.

— Возможно, — не стал спорить побратим, но всё же решил: — Подождём господина Саноно.

Заметив у дома старушку, присматривавшую за возившейся в траве девочкой лет трёх, он поинтересовался, в какой стороне замок благородного рыцаря Хондого?

Явно довольная столь вежливым обращением, селянка без затей показала направление рукой, сообщив, что до него всего семь ли.

К счастью, дорога в Касеи проходила в другом месте. Выйдя из деревни, путники прошли с полкилометра и, остановившись у просяного поля, стали поджидать старого дворянина.

Однако первыми они увидели покидавших селение воинов. Всадники неторопливо двигались по улице, направляясь в противоположную от беглых преступников сторону.

— Ты ошиблась, Ини, — вполголоса проворчал Хаторо, когда Жданов с девушкой заводили осла за чахлый куст. — Они никуда не торопятся.

— Бывает, — пожала плечами та, по-прежнему уверенная в том, что молоденький охранник таращился на неё не просто так.

— Стоит ли тогда ждать господина Саноно? — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Жданов.

— Стоит, — решительно возразила Платина, тут же скромно потупившись под недовольным взглядом бывшего офицера городской стражи.

— Подождём ещё немного, — после короткого раздумья решил абориген.

Потом они увидели, как от постоялого двора отъезжают тяжело нагруженные телеги, за ними фургон, очевидно принадлежавший молодому господину Какагамо, и лишь затем появилась знакомая фигура в широкополой шляпе.

Заметив их издали, дворянин, кажется, насторожился, потому что шёл всё медленнее и медленнее.

Шагнув ему навстречу, лжеторговцы склонились в церемонном поклоне, и старший из них заговорил:

— Благородный господин Саноно, позвольте нам ещё раз поблагодарить вас за то, что вы вновь помогли нам.

— Я не совершил ничего такого, что на моём месте не сделал бы любой благородный человек, — заметно приободрившись, собеседник важно огладил седую бороду.

— Пусть так, — охотно согласился Хаторо. — Но именно вы помогли нам уже во второй раз, поэтому позвольте выразить вам наше почтение!

Все трое вновь низко поклонились.

— Не могли бы вы сказать, куда направляетесь? — самым почтительным тоном поинтересовался бывший офицер городской стражи. — Быть может, нам по пути?

— Нет, почтенный, — вздохнул старик. — Я иду в Касеи. Это в восьми ли от дороги на Шибани.

— Всего в восьми? — уточнил Хаторо.

— Да, — озадаченно подтвердил собеседник.

— Худ! — громко произнёс старший товарищ. — Сними один тюк с осла и перевяжи другой.

— Слушаюсь, почтенный, — отозвался Жданов.

— Благородный господин Саноно! — торжественно возгласил беглый преступник. — Я прошу вас оказать нам честь и доехать до Касеи на нашем осле.

— Да ты что, почтенный?! — кажется, вполне искренне удивился собеседник. — Не нужно. Я не хочу я вас утруждать.

— Неблагодарность — величайший порок, безусловно осуждаемый и Вечным небом, и земными мудрецами! — с привычной для аборигенов высокопарностью заявил бывший офицер городской стражи. — Умоляю не обижать нас и не заставлять чувствовать себя неудобно.

— Но тогда я буду чувствовать себя неудобно, — вновь попытался отказаться даже не пытавшийся скрыть своё удовлетворение дворянин.

— О чём вы? — вскинул брови лжеторговец. — Разве вы не выше нас по положению и не старше по возрасту? Так почему же вы отказываетесь принять нашу благодарность? Неужели мы плохо вас просим?

— Разумеется, нет! — запротестовал собеседник. — Ну, если уж ты так настаиваешь, то я согласен.

К сожалению, пришлось немного задержаться. Поначалу мичман взгромоздил тюк с тканями на плечо, но новый попутчик сразу же заявил, что так нести будет очень неудобно. С помощью верёвки и его советов офицер сделал что-то вроде лямок на плечи.

Закончив приготовления, двинулись дальше. При этом Хаторо лично вёл за повод осла, на котором гордо восседал господин Саноно, а позади шли Жданов и Ия.

Скоро выяснилось, что старик довольно болтлив, но, к счастью, не слишком любопытен. Задав Хаторо несколько вопросов и получив многословные, но весьма расплывчатые ответы, он принялся рассказывать о себе.

Сдав, по его словам, с блеском государственный экзамен, господин Саноно из-за козней и интриг бездарных завистников смог получить лишь должность уездного писца, на которой прославился своей честностью и неподкупностью.

Именно благодаря этим качествам, ему не удалось добиться высокого положения, зато он воспитал прекрасных сыновей, один из которых служит воинским начальником на границе, второй — в канцелярии самого губернатора. Третий, как и его отец, стал писцом, но один из их дальних родственников, весьма впечатленный его талантами и способностями, попросил помочь в управлении оловянным рудником, сразу же предложив высокую должность и большое жалование. Не в силах отказать родне, молодой господин Саноно ушёл в отставку и перебрался с семьёй в Касеи.

Невольно прислушавшись к рассказу старика, пришелица из иного мира с иронией подумала, что всё совсем не так, и никто из его сыновей не добился ни почёта, ни процветания. В противном случае, зная, с каким почтением аборигены относятся к своим родителям, их отец не ходил бы по по дорогам в одиночку. Если не на фургон, то уж на слугу они бы ему денег точно дали. Если бы могли.

Минут через сорок путники добрались до перекрёстка, где от дороги, покрытой начинавшей подсыхать после дождя пылью, отходило то, что с полной уверенностью можно назвать просёлком.

С первого взгляда становилось ясно, что движение здесь не отличается особой интенсивностью, о чём свидетельствовала ещё не выбитая трава и неглубокие колеи от тележных колёс.

Когда они обогнули невысокий, поросший редким кустарником холм, закрывший их от дороги, Платина облегчённо перевела дух, поскольку ей по-прежнему не давал покоя тот странный взгляд рыцарского стражника.

Постепенно становилось ясно, что их попутчик, определив расстояние до Касеи в восемь ли, считал их от "главной дороги", а не от постоялого двора в Мори.

Около полудня остановились на отдых под сенью высокого раскидистого дерева. Уставший болтать господин Саноно с благодарностью принял приглашение лжеторговцев разделить с ними трапезу, в результате чего Ие достался всего один маленький рисовый шарик. Запив обед водой из фляги, дворянин упрекнул попутчиков в том, что они не захватили с собой чайник.

— Мы люди простые, — почтительно объяснил Хаторо. — Можем и обычной воды попить. Кто же мог знать, что нам придётся сопровождать такого благородного господина, как вы?

— Чай не просто утоляет жажду, почтенный, — наставительно произнёс собеседник. — Он проясняет ум, очищает душу от злых помыслов и помогает пищеварению. Всё, я отдохнул, можно ехать дальше.

Помогая ему забраться на осла, бывший офицер городской стражи поинтересовался: нет ли в Касеи места, где они могли бы остановиться?

— Сегодня мы уже вряд ли доберёмся до Шибани, — пояснил он. — Лучше отдохнём, а завтра с утра и отправимся.

— Я поговорю с сыном, и он найдёт вам ночлег, — положив посох поперёк седла, пообещал старик.

С невысокого пригорка Касеи походил на обычную деревню, также окружённую ровными квадратами полей.

Чётко выделялась обнесённая кирпичной оградой территория рудника с большими кучами земли и какими-то бараками. Чуть в стороне теснились маленькие домики, начисто лишённые каких-либо заборчиков, как правило, окружавших жилища местных крестьян.

Поправив матерчатые лямки на плечах, девушка подумала, что там, наверное, живут рудокопы. Именно в ту сторону и велел держать путь их проводник, но вдруг приказал свернуть на деревенскую улицу, которая привела их к красным воротам.

Надпись белыми буквами на чёрном фоне гласила, что здесь проживает господин Вандо Саноно помощник управителя рудника "Белый рассвет".

Пока папаша хозяина дома, кряхтя, слезал с осла, Хаторо требовательно колотил костяшками пальцев по широким доскам с облезлой краской.

— Что надо? — хмуро спросил пожилой слуга в длинной, потрёпанной куртке, но, заметив старика, тут же расплылся в широкой, подобострастной улыбке и отвесил низкий, церемонный поклон. — Благородный господин Саноно! Какая радость! Прошу вас, проходите! Только мой господин, ваш благородный сын, ещё на службе. Но я сейчас же пошлю за ним мальчишку.

— Как здоровье моего внука? — поинтересовался дворянин.

— Маленький господин хорошо кушает и много спит, — не переставая кланяться, ответил простолюдин.

— Мы счастливы, что смогли оказать вам столь незначительную услугу! — привлекая к себе внимание, громко возгласил предводитель лжеторговцев. — Надеюсь, вы побеспокоите своего благородного сына, и он поможет нам найти место для ночлега? А пока позвольте подождать его здесь.

— Нет, нет, — запротестовал старик. — Нечего вам стоять на улице. Заходите во двор.

— Спасибо, благородный господин Саноно, — поклонился бывший офицер городской стражи.

Глянув на враз поскучневшую физиономию слуги, Платина подумала, что тот, кажется, не очень доволен подобным распоряжением.

Тем не менее он безропотно распахнул тяжёлые створки, впуская незваных гостей за ограду.

Пока её спутники возвращали тюк со спины Жданова на осла, Ия сняла корзину и огляделась. Своими размерами передний двор не превышал того, что девушка видела в усадьбе своей наставницы госпожи Андо. Но дом казался гораздо больше, хотя не шёл ни в какое сравнение со зданиями главных залов господ Сабуро или Асано.

Господин Кушо Саноно неторопливо разулся, поднялся на сквозную веранду и скрылся в доме. Почти сейчас же из-за него выбежал мальчишка лет десяти босиком, в покрытой заплатами курточке и с всклокоченными волосами. За ним шёл уже знакомый неприветливый слуга.

Даже не глянув на лжеторговцев, он запер за парнишкой ворота и быстро вернулся на задний двор.

— Интересно, — тихо проворчала Платина. — В этой дыре хотя бы харчевня есть?

— Вы голодны? — участливо поинтересовался мичман российского императорского флота.

— Ещё бы! — возмущённо фыркнула Ия. — Этот старый обжора все рисовые шарики слопал!

— Но разве нас здесь не угостят? — удивился офицер. — Хотя бы на кухне, как слуг. Мы же помогли господину Саноно.

— Даже не рассчитывайте! — поспешила разочаровать его девушка. — Глотка чая не дадут.

А вот с этим она ошиблась. Минут через пять всё тот же слуга принёс поднос с чайником и двумя простенькими чашечками.

— Это вам от старшей госпожи, — сварливо проворчал он.

— Передай старшей госпоже нашу благодарность, — невозмутимо ответил Хаторо.

Едва они осушили по чашечке, как вернулся мальчишка, с ходу сообщив, что господин сейчас прибудет.

На самом деле тот появился минут через двадцать. Молодой, широкоплечий мужчина с гладко выбритым лицом в запылённом шёлковом халате что-то тихо сказал привратнику и поспешил к дому, бросив на незваных гостей быстрый, равнодушный взгляд. Те в ответ склонились в низком поклоне.

Проводив господина до веранды, слуга помог ему разуться и подошёл к путникам.

— Пошли, я провожу вас к Старому Сови. Там и отдохнёте.

Когда они вышли за ворота, бывший офицер городской стражи спросил:

— Харчевня здесь есть?

— Даже две, — усмехнулся проводник. — Одна у рудника. Но там еда так себе. Другая — вон в той стороне. Её держит Беспалый Ляк. Там и еда, и вино получше.

Он привёл их к крестьянскому дому, окружённому низеньким плетнём. Возле загона с курами возился скрюченный старик в заплатанной одежонке и с обмотанной тряпкой головой.

— Эй, Сови! — громко окликнул его слуга помощника управителя рудника. — Сови, глухой ты пень!

— А?! — оборачиваясь, отозвался хозяин дома. — Ах, это ты, Тсук. Чего надо?

— Господин Саноно велел тебе принять этих почтенных торговцев! — объявил посыльный. — Они помогли благородному отцу господина Саноно. Будь с ними полюбезнее.

— Надолго ко мне? — спросил старик.

— Завтра уйдём, — успокоил его Хаторо.

— Три ляна! — растопырил пальцы собеседник. — Три ляна, и оставайтесь.

Тсук вопросительно посмотрел на бывшего офицера городской стражи. Тот согласно кивнул.

Слуга удалился, посчитав свою миссию выполненной. Хозяин дома принял медяки и жестом позвал постояльцев за собой.

Его жилище состояло из двух помещений, разделённых сквозной верандой. Распахнув дверь в одно из них, Сови объявил:

— Вот тут, значится, и спать будете. Места хватит, и два матраса есть.

— Где поставить осла? — первым делом поинтересовалась Платина, снимая с плеч корзину.

— В сарае на заднем дворе, — объяснил старик. — Только кормить его у меня нечем. Если заплатите, схожу к соседям попрошу чего-нибудь.

— Сходи, — сказал Хаторо, протягивая ему медную монетку.

— Нет, почтенный, — покачал головой селянин. — Мало. Ещё одну давай.

— Смотри, старик! — пригрозил лжеторговец, вновь развязывая кошелёк. — Покарает тебя Вечное небо за жадность.

— Больше, чем я сам себя наказал, меня уже никто не накажет, — буркнул собеседник, зажимая медяки в широкой, как лопата, и чёрной от въевшейся земли ладони.

По местным меркам комната оказалась довольно просторной. В углу стоял низенький сундук, и на нём две свёрнутые постели.

На покрывавших пол циновках лежал тонкий слой пыли. Пока мужчины чинно беседовали за вкопанным в землю столом на заднем дворе, Ия сняла с ослика сбрую и сходила на колодец за водой.

Тут как раз появился хозяин дома с большой охапкой свежей травы. Выполнив заказ постояльцев, он скрылся на огороде.

Убедившись, что скакун голодным не останется, девушка занялась уборкой, подмела пол и смахнула веником паутину из углов.

Прихватив коробку для еды, Хаторо отправился в харчевню, оставив побратима сторожить товар.

Разложив постели, Платина с удовлетворением обнаружила, что солома в тюфяках ещё не успела слежаться, от одеял лишь чуть пованивает пылью и прелью, ну, а то, что обтянутые тряпьём прямоугольные деревянные подушки засалены, так то пустяки, дело житейское.

Закончив, вышла на веранду и тяжело села рядом с соотечественником.

— Устали? — чуть слышно шепнул он с явным сочувствием.

— Очень, — не стала "рисоваться" Ия, тут же отметив: — Да ладно, и хуже бывало. Тут хоть крыша над головой есть.

— Бедно здесь люди живут, — поделился своими наблюдениями мичман. — Домишки совсем маленькие. И это у них ещё печей нет.

— Зима не особенно холодная, — сказала девушка. — В основном жаровнями обходятся, а у тех, кто побогаче, и печи есть. Тут часто дымоходы под полом делают. Видели такое?

— Видел, — кивнул офицер. — Очень тепло.

— Да, — согласилась Платина. — Поэтому здесь часто прямо на полу спят.

— И ещё, — тихо проговорил молодой человек. — Баня здесь не у каждого, а народ чистым ходит.

— В городах общественными банями обходятся, — пояснила собеседница. — А в деревнях, когда тепло, можно и на дворе помыться или прямо в доме. Видели в углу лохань?

— Да, — подтвердил Жданов.

— Вот же-ж! — охнула Ия, звонко шлёпнув себя по лбу. — Мне же надо бельё стирать! Совсем забыла!

С кряхтением поднявшись, она упёрла ладони в поясницу и выгнула спину назад.

— Не нужно этого делать, — неожиданно заявил мичман российского императорского флота, встав вместе с ней. — Лучше наймём какую-нибудь крестьянку. Деньги у нас есть. А то, право слово, как-то... неудобно.

— Не пойдёт! — решительно возразила девушка, обращаясь к соотечественнику так, как это принято у местных простолюдинов. — Хотите, чтобы все узнали, что заезжие торговцы кому-то заплатили за стирку, хотя у них своя служанка есть? Да на такое диво полдеревни сбежится поглазеть.

Несмотря на робкие протесты офицера, она отыскала в огороде хозяина дома, возившегося на грядках с овощами и чуть ли не крича ему в самое ухо поинтересовалась: где здесь стирают бельё?

Получив исчерпывающий ответ, попросила у него немного золы, корзину и палку.

Большой, мелкий пруд находился примерно в полукилометре от жилища Старого Сови. Часть берега беззастенчиво оккупировало стадо небольших серо-белых гусей под присмотром мальчишки лет десяти. Одетый в рваньё, птичий пастух с увлечением плёл сандалию из конопляной верёвки.

Связываться с длинношеими скандалистами не хотелось. Оглядевшись, Платина заметила на противоположной стороне пруда лежавший на воде, привязанный к вбитым в землю кольям плот из толстых бамбуковых стволов.

Туда-то Ия и направилась, провожаемая настороженными взглядами бдительных гусаков.

Разувшись и сняв носки, девушка замочила вещички, пересыпав их золой, после чего принялась полоскать, выбивать палкой и снова полоскать. Конечно, без моющих средств или хотя бы мыла вернуть белью белый цвет невозможно, но Платина справедливо полагала, что даже такая стирка сделает его чище.

В очередной раз вскинув голову, она заметила, как к гусиному стаду подходят три женщины в обычных для простолюдинок платьях и с большими корзинами в руках.

— Эй, Кдан! — крикнула самая старшая и массивная из них. — Опять твои разбойники пройти не дают! Отгони их, не то я им головы поотрываю!

Столь неприкрытую угрозу птицы встретили возмущённым, злобным шипением. Гусаки повскакивали и, расправив крылья, воинственно вытянули шеи.

— Ишь расшумелись, горластые, — насмешливо фыркнула говорливая бабёнка, но, всё же попятившись, стала обходить недовольно гоготавших гусей.

— Зачем же на них кричать, тётушка Осана, — отозвался их пастушок, продолжая возиться с сандалией. — Ежели их не трогать, так и они никого не тронут.

— Так отгони их от пруда! — не осталась в долгу собеседница. — Чего они у тебя тут целый день торчат? Пруд-то не твоего хозяина, а всей деревни.

— Да разве же они кому мешают, кроме тебя? — продолжил как ни в чём не бывало паренёк. — Другие вон ходят мимо, и ничего.

— Что хозяин, что гуси, что ты, — выкрикнула простолюдинка. — То, что внутри, обязательно наружу вылезет!

— Это ты о чём, тётушка? — заинтересовался мальчишка.

— О навозе твоём, губошлёп! — огрызнулась женщина.

Поддержав её дружным смехом, подруги тут же принялись ругать неизвестного Ие лавочника Брыла, очевидно, хозяина гусей, за высокие цены, грабительские проценты по кредитам, за зазнайство и высокомерие, и почему-то за дурное влияние на управителя рудника.

Но вдруг одна из них обратила внимание на энергично лупившую палкой по мокрой рубахе девушку.

— А это ещё кто?

Поскольку напрямую к ней никто не обратился, Платина проигнорировала вопрос.

— Эй, девка! — грозно рявкнула Осана. — Ты кто?

— А ты кто такая, чтобы спрашивать? — в духе аборигенов вопросом на вопрос ответила Ия, весьма задетая столь грубым, даже хамским тоном. Мало того, что перед дворянами и мужиками приходится "расстилаться ковровой дорожкой", теперь ещё и всякие скандальные бабы будут "права качать". Ну уж вот ей национальная народная индейская изба по всей морде!

— Это наши мужья плот строили! — крикнула другая женщина. — А ты чего припёрлась? Вон на берегу стирай!

— Так я же его у вас и не забираю, — усмехнулась служанка лжеторговцев. — Или тебе здесь места мало?

— Ты что, глупая или малахольная? — рявкнула Осана. — Бери свои тряпки и пошла вон с нашего плота!

— Сейчас закончу и уйду, — невозмутимо ответила приёмная дочь бывшего начальника уезда, чувствуя, что конфликт начинает переходить в "горячую" фазу. Кажется, бабы даже рады тому, что появился человек, на ком можно сорвать зло.

— Наши мужья старались, в праздник плот делали! — продолжила "накручивать себя" собеседница. — А теперь из-за какой-то мелкой заразы мы тесниться должны?!

Поставив на траву корзину с вещами и принадлежностями для стирки, она, даже не разувшись, решительно ступила на связанные верёвками бамбуковые стволы.

— Сейчас я тебя за космы оттаскаю, губошлёпка!

Ростом Осана превосходила пришелицу из иного мира примерно на полголовы, зато казалась раза в два шире и гораздо тяжелее. Так что плот под ней довольно ощутимо качнулся.

"Честное слово! — мысленно заверила беглая преступница, возведя очи горе. — Я этого не хотела!"

Когда простолюдинка приблизилась к сидевшей на корточках девушке, та от души врезала ей палкой по голени.

Грубая, плотная ткань платья смягчила удар, тем не менее женщина громко заорала от боли и неожиданности. Вскочив, Платина толкнула её плечом. Осана с шумным плеском рухнула в пруд, подняв тучи брызг. Её подруги хором заорали, присоединив свои далеко не музыкальные голоса к воплям пытавшейся встать на ноги скандалистки.

Наконец ей это удалось и, навалившись объёмистой грудью и животом на плот, она попыталась схватить Ию.

Та, не задумываясь, треснула ей палкой по запястью, предупредив:

— Сейчас по башке вдарю!

Взвыв, Осана прижала руку к груди и поковыляла к берегу прямо по дну.

Поскольку она хоть и сильно прихрамывала, но всё же ступала на подбитую ногу, девушка решила, что та, скорее всего, не сломана.

Одна из подруг помогла ей выбраться из пруда, а вторая выхватила из корзины точно такую же палку, как у Платины.

— Драться хотите!? — осклабилась беглая преступница, упирая руки в бока. — Так я вам все рёбра пересчитаю и черепушки разобью!

Громко стеная, Осана в мокром платье тяжело плюхнулась на землю и, задрав подол, обнажила пострадавшую ногу, где, наливаясь лиловой синевой, красовался замечательный синяк.

Вооружившись палкой, женщина тем не менее не торопилась открывать боевые действия, ограничившись информационной атакой.

— Ах ты, разбойница! Ах ты, злодейка подлая! Я вот сейчас к старосте пойду! Уж он прикажет выпороть тебя, негодница!

— Лучше помоги ей дойти до дома! — огрызнулась Ия, указав на всхлипывавшую Осану. — Да переоденьте её, пока никто не видит.

— Да как же я такая по улице пойду?! — взывала пострадавшая. — Позор-то какой!

— Какой ещё позор, дура! — презрительно фыркнула девушка, испытывая к собеседнице нечто вроде жалости пополам с брезгливостью. — Любой может поскользнуться, когда бамбук мокрый.

Селянка ещё чем-то грозила, но уже без прежнего энтузиазма.

Убедившись, что нового нападения пока не предвидится, Платина вновь опустилась на корточки и принялась полоскать "подштанники", изредка бросая настороженные взгляды на потенциального противника.

Те помогли подруге подняться, прихватили корзины и, свирепо косясь на агрессивную чужачку, отправились восвояси, оглашая воздух непрерывными причитаниями и угрозами, вызвав нешуточное неудовольствие у гусей.

Едва женщины скрылись из вида, Ия торопливо закончила стирку. Не то чтобы она боялась какого-то старосты, да и особой вины за собой не чувствовала, но прекрасно знала, как быстро "местные" объединяются против "пришлых". А ей ни в коем случае не хотелось привлекать к себе внимание.

Вернувшись в дом Старого Сови, девушка развесила бельё на бамбуковом шесте, рассчитывая, что при такой температуре оно должно до утра высохнуть.

Ужинали уже в сумерках. Гости пригласили хозяина дома за стол. Как и положено по местным правилам приличия, тот поотнекивался, окончательно соблазнившись бутылочкой вина, купленной Хаторо в харчевне Беспалого Ляка.

Считаясь служанкой, Платина терпеливо дожидалась, пока насытятся хозяева. Жданову это явно не нравилось, и он время от времени бросал на неё сочувственные взгляды, но помалкивал, понимая всю сложность их положения.

После третьей рюмки из-за плетня донёсся громкий голос:

— Эй, Сови, постояльцы твои здесь?

— Куда же им деваться на ночь глядя? — отозвался тот, направляясь на передний двор.

Беглые преступники настороженно переглянулись. Бывший офицер городской стражи чуть заметно кивнул, и мужчины поспешили за хозяином. Мичман российского императорского флота, видимо на всякий случай, проверил спрятанный за пазухой кинжал.

Ия тоже забеспокоилась. Неужели скандальные бабы действительно кому-то пожаловались, и те пришли "разбираться" с чужаками?

Однако, прислушавшись, быстро поняла, что это явился слуга господина Саноно и принёс почтенным торговцам подарок, за то что те помогли его отцу добраться до дома.

Хаторо сначала отказывался, потом долго и цветисто благодарил за оказанную им честь. Девушке показалось, что он тоже ждал каких-то неприятностей и теперь был очень доволен.

От щедрот помощника управителя рудника "Белый рассвет" им досталась бутылка вина и миска с мелко нарезанной рыбой.

Сови откуда-то принёс бумажный фонарь, и ужин продолжился, плавно переходя в застолье. Разговоры мужчин становились всё более непринуждёнными, они то и дело смеялись, а девушка начинала злиться по-настоящему, поскольку голод всё сильнее давал о себе знать.

— А скажи, почтенный, — обратился к осоловевшему старику Жданов. — Почему ты живёшь один в таком большом доме? Где твоя семья, жена, дети?

Покрытое густой сеткой морщин лицо собеседника скривилось, превратившись в маску ужаса и боли, закрыв её широкими ладонями, он глухо зарыдал.

Вздрогнув от неожиданности, молодой человек озадаченно посмотрел на побратима. Тот раздражённо махнул рукой, дескать, не приставай к человеку, и наполнил рюмки.

— Давайте лучше выпьем. Хорошее вино у господина Саноно.

Схватив чарку, Сови одним махом вылил её в рот. Вытерев рукавом мокрое от слёз лицо и бороду, выдохнул:

— Я их убил. Сам, своими руками!

— Как ?! — мичман даже отшатнулся. — За что?!

— Вы не похожи на убийцу, почтенный, — заметил удивлённый Хаторо.

— Позапрошлой весной грибов ранних принёс, — глядя куда-то в темноту, глухо заговорил старик. — Сын уж больно просил. Он только-только от лихорадки стал выздоравливать.

Платина мысленно охнула, даже позабыв о недовольно урчащем желудке, сразу сообразив, что именно случилось. Видимо, спутники её тоже догадались, потому что никто ничего не спрашивал.

— Только я и выжил, потому что всех меньше съел, — не слишком разборчиво продолжал собеседник, даже не пытаясь вытереть хлынувшие потоком слёзы. — Сын, жена, внучка, невестка. Все умерли. Потом уж я сам хотел к ним уйти, да сын не дал. Пришёл во сне и попросил жить столько, сколько отмерит Вечное небо.

— Да, — задумчиво протянул бывший офицер городской стражи. — Досталось тебе.

— Наверное, в прошлой жизни я сделал что-то очень плохое, — шумно высморкавшись, хозяин дома вытер пальцы о штаны. — Иначе за что меня так наказывает Вечное небо?

А пришелица из иного мира вдруг вспомнила недавний разговор с Хаторо в бамбуковой роще и подумала, что не только нам выбирать свой путь, есть ещё и дороги, которые нас выбирают.

Глава IV

Те, с кем лучше не встречаться.

Если судьба

лихую звезду

задела, то горе в итоге.

Ты невесом,

а зло тяжело -

несчастье уже на пороге.

Неизвестный автор

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

Уютная, тёплая комната, мягкие постели без насекомых, а главное то, что никто их здесь не будил и не беспокоил, позволило беглым преступникам впервые за долгое время как следует выспаться.

Весьма довольный вчерашней щедростью гостей, хозяин дома приготовил им салат с редиской и по варёному яйцу.

За завтраком мичман российского императорского флота, досадливо морщась, потёр заросший подбородок. Эта растительность на лице его явно раздражала. Снисходительно усмехаясь, побратим пообещал отыскать ему цирюльника в первом же попавшемся городе.

И тут сидевший за одним с ними столом Старый Сови сообщил, что такой специалист есть и в их богами забытой деревне. Весьма озадаченный подобным известием, Хаторо поинтересовался у радушного селянина, откуда здесь взялся представитель столь городской профессии, поскольку бедные простолюдины не имеют средств пользоваться его услугами, а богатых в Касеи очень мало?

Выяснилось, что несколько лет назад один местный житель отправил младшего отпрыска к дальнему родственнику жены в Шибани учиться на цирюльника. Вот только стать им молодому человеку не довелось. Два года назад внезапно умер старший сын крестьянина, оставив жену вдовой, детей сиротами, а семейное поле — без сильных мужских рук. Тогда старый селянин вновь отправился в город и вернул младшего отпрыска домой. С тех пор тот вернулся к тяжкой доле земледельца, но не забыл приобретённых навыков, время от времени приводя в надлежащий вид лица немногочисленных проживающих в Касеи дворян.

Побратимы решили, что не воспользоваться столь удачно подвернувшейся возможностью будет, по меньшей мере, глупо, и вместе со Старым Сови отправились к местному цирюльнику, давая возможность своей служанке ещё немного побездельничать.

Перед тем как они ушли, Платина отозвала в сторонку бывшего офицера городской стражи и настойчиво попросила добыть ей хоть какой-нибудь нож.

— Обойдёшься без него, — тихо, но безапелляционно заявил мужчина. — Защищать тебя — это наше дело.

И резким взмахом руки пресёк все её возражения.

Плотно сжав губы и мысленно ругаясь, Ия собрала успевшее высохнуть бельё, после чего, не удержавшись, пошарила по хозяйственным постройкам на подворье Старого Сови.

Повсюду царили разор и запустение. Сельскохозяйственный инвентарь отсутствовал почти полностью. Девушка вспомнила, как вчера вечером хозяин дома рассказывал, что сил работать на земле у него уже нет, и он сдаёт своё поле в аренду дальним родственникам. Вроде как этого ему хватает, чтобы не умереть с голоду, а заработать на бутылочку винца помогают редкие постояльцы.

Платина и сама толком не понимала, что хочет найти, рассматривая поломанные корзины, рваные циновки, горшки с отбитыми краями и прочую убогую крестьянскую утварь. Но едва разглядев на полке почти неразличимый в пыли и паутине железный штырь, длиной сантиметров в пятнадцать и толщиной в палец: то ли гвоздь, то ли обломанный крюк, то ли ещё что-то в этом роде, тут же сунула его в рукав и быстро вышла из сарая, не желая попадаться на глаза хозяину дома.

Это в её мире такая вот ржавая штуковина стоит чуть больше, чем ничего, а здесь любая металлическая вещь представляет из себя немалую ценность. Не даром же Старый Сови заботливо убрал её на полочку и, видимо, просто забыл, где та лежит, из-за свалившихся на его голову несчастий.

Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, кроме возившейся на соседнем подворье старой крестьянки, Ия несколько раз подбросила и поймала железяку, приноравливаясь к её весу, а потом с силой метнула в столб, поддерживавший кухонный навес.

Она не промахнулась. Вот только штырь оказался слишком тупой, чтобы глубоко вонзиться в дерево, и с лёгким звоном упал на землю.

Так как ничего похожего ни на напильник, ни на хотя бы точильный камень ей на глаза не попалось, девушке пришлось отказаться от идеи его заточить. Скрывшись в комнате, она обернула железяку тряпкой и привязала к поясу под платьем.

Мужчины явились минут через десять. Гладко выбритая физиономия соотечественника сияла, и Платина вновь невольно отметила, что он очень даже симпатичный парень.

А вот предводитель их маленькой компании сейчас же набросился на служанку с упрёками:

— Почему до сих пор осла не оседлала? Порки захотела?! Мы и так тут задержались, а она сидит себе и мух ртом ловит!

— Прости, почтенный! — бодро вскочив на ноги, повинилась Ия и устремилась к сараю с криком: — Сейчас, почтенный, сейчас!

— Вот негодница! — нёсся ей в спину негодующий голос Хаторо. — Пока носом не ткнёшь — ничего не сделает! Пороть тебя некому, а мне некогда!

— Молодая ещё, глупая, — сказал стоявший поодаль хозяин дома. — Вырастет — поумнеет.

— Это уже не моя забота, — отозвался гость. — Пусть сестра её воспитывает.

Осёл встретить девушку недовольным фырканьем, но безропотно позволил облачить себя в сбрую и вывести во двор.

Пока молодые люди навьючивали тюки с товаром, их старший товарищ сердечно прощался со Старым Сови.

Тот даже растрогался, смахнув соскользнувшую по щеке слезинку, и подробно объяснил, как им выйти на ведущую в Шибани дорогу.

Взяв осла за повод, Платина ещё раз глянула на мичмана российского императорского флота и не стала удерживаться от комплимента.

— А без бороды тебе гораздо лучше, почтенный Худ.

— Рад, что тебе понравилось, — довольно улыбнулся тот, признавшись: — Я, знаешь ли, не люблю бороду. Всё же ещё не старик и не мужик какой-то.

Ия бросила быстрый взгляд на хозяина их временного жилища, опасаясь, как бы тот не обратил внимание на странные слова гостя. Но Старый Сови был всецело поглощён прощанием с "почтенным Кастеном". Да и среди простолюдинов Благословенной империи также существовала своя строгая иерархия, и стоявшие чуть выше нисколько не стеснялись чваниться перед нижестоящими.

А ещё девушка вспомнила, что последний российский император также щеголял бородой, но решила собеседнику об этом не сообщать.

Покинув гостеприимный дом несчастного старика, путешественники заглянули в харчевню Беспалого Ляка, где закупились всё теми же рисовыми шариками, уложив их в коробку для еды.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда обратила внимание на то, что местные дети не стали сопровождать их любопытной стайкой, ограничившись короткими, заинтересованными взглядами. Из чего она сделала вывод, что чужаки здесь не такая уж большая редкость.

Когда последние домики Касеи скрылись за невысоким пригорком, Жданов отстал от побратима и, дождавшись шагавшей позади соотечественницы, взял у неё из рук повод осла.

Не замечая вокруг ни одного человека, кроме них, Платина не возражала. Более того, ещё не успев устать и чувствуя себя превосходно, она была совсем не прочь поболтать. Однако вопрос, мягко говоря, застал её врасплох. Неизвестно, какая шестерёнка повернулась в его голове, только мичман российского императорского флота почему-то поинтересовался:

— Вы говорили, что ваши родители артисты? Они поют в опере или танцуют в балете?

Ия едва зубами не заскрипела от того, как ей не хотелось врать. Пришлось приложить немалые усилия, для того чтобы сохранить достаточно невозмутимое выражение морды лица и спокойно ответить в принятой у аборигенов, манере:

— А вам это так важно?

И тут же щёки девушки полыхнули жарким румянцем, поскольку очень похожий вопрос задала Хваро в тот вечер, когда она в первый раз оказалась в её постели.

Желая поскорее прогнать жгучие, неприятные воспоминания, Платина с жаром заговорила, торопясь и проглатывая слова:

— Я читала, что в вашем времени артистов не очень-то уважали и относились с большим пренебрежением, считая их занятие низким, недостойным и чуть ли не... презренным! Если артист — так обязательно дурак или бабник, а артистка — так... падшая женщина. У вас их и за людей-то не считали, как... как каких-нибудь крепостных крестьян!

— Да кто же это у вас пишет про нас такие глупости, Ия Николаевна?! — возмутился молодой человек. — Вы что же, нас, своих предков, совсем за дикарей держите-с!? Я сам, будучи гардемарином, неоднократно посещал балет и видел, с каким восторгом и обожанием публика приветствовала божественную Елену Андреянову! Ей аплодировали даже августейшие особы! Где вы тут видите пренебрежение?!

Девушка своих современниц балерин не знала, не то что артисток позапрошлого века, но гневная отповедь собеседника заставила её немного смутиться.

— Простите, Александр Павлович, — пробормотала она, отведя взгляд. — Кажется, я немного погорячилась. Но согласитесь, что к артистам у вас относятся... предвзято?

— Как вы выражаетесь: всякое бывает, — неожиданно для неё не стал спорить Жданов. — Сам я ничего недостойного по отношению к артистам и к нашим крестьянам себе не позволял. А важно это для меня потому, что я хочу узнать больше не только о вашем времени, но и о вас. Быть может, вам не удобно говорить о родителях? Тогда простите, не стану больше докучать.

— Ну почему же? — едва он договорил, Платина выпрямилась, насколько это вообще возможно с корзиной за плечами, и надменно вскинула подбородок. — Я люблю и горжусь своими родителями. Если вам действительно любопытно, то знайте, они артисты цирка! И когда я попала в этот мир, они и в самом деле работали в Италии.

— Ваши батюшка и матушка... циркачи!? — вскинул брови мичман российского императорского флота, и в его голосе Ия явственно расслышала больно царапнувшее душу разочарование.

— Да-с! — с нажимом ухмыльнулась девушка. — Не аристократы-с! И даже не оперные звёзды, а жонглёр и воздушная гимнастка. Я, кстати, собиралась стать акробаткой.

"К циркачке да ещё и недавно изнасилованной он уже так уважительно относиться не будет, — с болезненной злостью думала Платина, заметив, как растерянно отвёл взгляд её соотечественник из девятнадцатого века. — Не станет унижать свой дворянский гонор! Вот же-ж! Да ладно, может, оно и к лучшему? Расставили все точки над "ё", пока не слишком поздно. Но врать всё равно не буду. Если суждено остаться вместе, то обманывать ни к чему. А если разбежимся, то тем более плевать!"

Некоторое время шли молча. Видимо, морской офицер напряжённо "переваривал" услышанное. Наконец он озадаченно пробормотал:

— Но вы же говорили, что собирались поступать в университет? Неужто у вас там и на циркачей учат?

— Представьте себе, Александр Павлович, учат, — назидательно произнесла Ия. — Но не в университетах, а в специальных высших учебных заведениях.

— И что же там изучают? — насмешливо фыркнул Жданов. — Как стоять на голове и ходить по канату?

Внезапно ощутив странное спокойствие, девушка терпеливо разъяснила:

— Кроме улучшения навыков в гимнастике, я должна была изучать актёрское мастерство, историю искусства, основы экономики и управления. Да много ещё чего, что необходимо в моей профессии.

— Профессии? — слегка удивился молодой человек, но тут же понимающе кивнул. — Ах да, так у вас называют занятие, коим люди зарабатывают себе на жизнь.

— Да, — подтвердила Платина, предположив, что в его времени это слово либо совсем не знали, либо употребляли крайне редко. — Можно сказать "ремесло". Но только на гораздо более высоком уровне. У нас мастеров своего дела называют "профессионалами".

— Вы уж простите меня, Ия Николаевна, — не удержался от снисходительной усмешки мичман российского императорского флота. — Но мнится мне, что все эти хитрые науки вам, то есть людям вашей профессии, ну совершенно ни к чему. Вы же...

— Шуты?! — не дала ему договорить девушка. — Паяцы, фигляры, скоморохи. Веселим почтеннейшую публику за денежку малую. С нас хватит и умения расписываться печатными буквами. Можно ещё до ста считать научить. До тысячи уже ни к чему. Так, ваше благородие?

— Вы, Ия Николаевна, злитесь на меня совершенно незаслуженно, — заявил молодой человек подчёркнуто холодным, официальным тоном. — Я вовсе не сказал ничего обидного. Но если вы не намерены больше вести беседу, то позвольте откланяться.

С этими словами он коротко кивнул и, гордо вскинув гладко выбритый подбородок, поспешил к побратиму, в раздражении отбросив повод осла.

— Ну и иди, больно надо! — одними губами прошептала девушка, поднимая с земли кожаный ремешок и чувствуя, как на глаза наворачиваются горькие слёзы обиды и разочарования.

— Пошёл, скотина тупая!

Никак не ожидавший столь резкого рывка, ослик, возмущённо фыркнув, затряс ушами и укоризненно посмотрел на разгневанную хозяйку.

А та, невидяще глядя себе под ноги, мысленно проклинала дворянскую спесь соотечественника. Она кое-как смогла проморгаться, и слёзы всё-таки не потекли, но на душе сделалось как-то гаденько.

Вновь вспомнилась та страшная ночь, когда Сашка так и не пришёл к ней на помощь, прекрасно зная, что происходит. Вдруг она ошиблась, пытаясь сблизиться с этим парнем и слишком полагаясь на него? То, что он земляк и говорит на одном с ней языке, может вообще ничего не значить? Всё-таки между ними разница в полтора века, а за это время слишком много всего произошло. Возможно, стоит вести себя с ним также, как со всеми остальными в этом мире, и действовать только в своих интересах? Рассчитывать лишь на себя, врать там, где полезно, помалкивать о том, что можно негативно истолковать, и вообще: считать Жданова только попутчиком, но не другом, или, упаси Бог, чем-то большим?

Так ничего и не решив, Платина наконец-то огляделась. Дорога привела их в очередную бамбуковую рощу и тянулась вдоль неглубокого, заросшего оврага.

Поправив матерчатые лямки корзины, Ия увидела, как метрах в ста пятидесяти впереди из-за поворота появились два всадника. Лёгкое беспокойство перешло в настоящую тревогу, когда она узнала тех самых воинов, кто вчера утром приезжал на постоялый двор в Мори. Вот только того парня, который так нагло таращился на неё, среди них нет, и данное обстоятельство давало робкую надежду на случайность этой встречи.

Шагавший впереди Хаторо обернулся, бросив на девушку быстрый, обеспокоенный взгляд, и тут же шепнул побратиму что-то неразборчивое.

Коротко кивнув, тот даже не посмотрел на свою соотечественницу. В другое время, особенно после такой размолвки подобное пренебрежение могло бы её и задеть, но сейчас Платина даже не думала о подобных мелочах.

Верховые тоже перебросились несколькими словами, ещё не различимыми на таком расстоянии, и один из них ударил пятками коня.

Повинуясь команде, благородное животное ускорило шаг. Стало понятно, что рыцарские охранники не просто едут мимо.

"Вот же-ж!" — выругалась про себя Ия, останавливаясь вслед за своими спутниками.

Видимо, ещё на что-то надеясь, бывший офицер городской стражи отступил на обочину, освобождая дорогу представителям благородного сословия. Молодые люди последовали его примеру. А вот осла пришлось хлопнуть ладонью по крупу, прежде чем тот соблаговолил отойти в сторону.

Однако, подъехав ближе, всадник придержал коня.

— А Оито не ошибся, — довольно хмыкнул тот. — Они и в самом деле ушли в Касеи. Чего вы там забыли, торгаши?

— Провожали господина Саноно, господин, — отвешивая церемонный поклон, ответил Хаторо. — Сей благородный муж дважды помог нам, и мы сочли своим долгом отблагодарить его за это.

— Какая ему была разница: одному идти или с вами? — усмехнулся воин.

— Мы пригласили его проехать на нашем осле, господин, — почтительно пояснил беглый преступник, по-прежнему держа руки на животе.

Пока они беседовали, второй рыцарский охранник достал из-за пазухи сложенную бумагу и громко приказал:

— Эй ты, девка! Ну-ка посмотри на меня!

— Я не смею, господин, — втягивая голову в плечи, испуганно пролепетала Платина, с обречённой ясностью понимая, что эти двое явились именно по её душу.

— Зачем вам понадобилась наша служанка, господин? — с тревогой вскричал бывший офицер городской стражи.

— Заткнись! — лениво цыкнул всадник, разворачивая большой лист, и повторил приказание: — Рожу подними, говорю!

Старательно скорчив гримасу невыразимого ужаса, Ия исподлобья посмотрела на воина. Тот глянул на бумагу, потом на неё и снова на бумагу.

— Как-то не очень похожа. Рисунок уж больно невнятный.

— Давайте я посмотрю, — протянул руку приятель.

Расправив объявление, он распорядился:

— Корзину на землю поставь, чтобы не мешала. Стань прямо, гляди на меня. Да рожу-то не криви!

Мужчина насмешливо усмехнулся.

— Или обмануть нас хочешь, госпожа Сабуро?

— Какая ещё госпожа?! — воскликнул бывший офицер городской стражи, шагнув к воину. — Она обычная простолюдинка. Её двенадцать лет назад в нашу семью продали. Никак она госпожой быть не может. Ошиблись вы, благородный господин.

— А вот тут написано, что она приёмная дочь государственного преступника, — назидательно произнёс рыцарский охранник, показывая объявление о розыске с коряво нарисованным тушью портретом. — И за неё награда полагается.

— Не может быть! — вскричал Хаторо и, заискивающе улыбаясь, просительно протянул руку. — Пожалуйста, позвольте посмотреть, благородный господин.

— На, гляди! — рассмеялся всадник, бросив ему тонкую, шуршащую бумагу.

Поймав и расправив лист, лжеторговец, качая головой, окинул взглядом рисунок. — Да нисколько же не похожа, господин! Вон какие глаза большие, а губы, как спелые вишни. Тут же настоящая красавица, а на нашу Ини без слёз не взглянешь!

— Ты знаешь, что полагается за укрывательство беглых государственных преступников? — грубо прервал его второй воин.

— Да хранит меня Вечное небо от подобных глупостей! — воскликнул бывший офицер городской стражи. — Только я же тоже не могу вот так вот взять и отдать нашу служанку! Её моя сестра в Даяснору ждёт.

— Идёмте в замок, — не терпящим возражения тоном приказал рыцарский охранник. — Наш господин разберётся, что с вами делать.

— Ах, благородный господин! — Хаторо, казалось, был готов расплакаться. У него даже глаза подозрительно заблестели. — Мы уже и так задержались, провожая господина Саноно. Может, вы нас отпустите, а мы вас за это отблагодарим?

Всадники дружно рассмеялись.

— Ты что, совсем дурак? — ухмыляясь, спросил один из них. — Если вы укрываете беглую преступницу, всё ваше и так нашим станет.

Однако второй неожиданно предложил:

— Давай сто муни, тогда отпустим.

И выразительно посмотрел на напарника. Брови того скакнули вверх, но через секунду он согласно кивнул.

— Только не ассигнациями, а серебром. И иди, куда шёл.

От этих переглядываний пришелице из иного мира стало ещё страшнее. Она почувствовала, как мелко задрожали колени, надёжно прикрытые тяжёлым подолом, а на лбу выступили мелкие капельки пота.

— Да разве так можно, благородные господа?! — раненой птицей вскричал бывший офицер городской стражи. — Это же целый еун! И только за то, что вы девчонку перепутали!? Может, двадцати муни хватит?

— Ты что же, торгаш, забыл, что благородные люди дважды не повторяют?! — прикрикнул рыцарский охранник, оскорблённый столь наглым предложением.

Однако Платина, чьи ощущения окружающего как-то неожиданно резко обострились, различила в его голосе что-то вроде разочарования.

— Тогда пошли в замок! — недовольно распорядился второй воин.

— Ну, что же, — тяжело вздохнул Хаторо. — На всё воля Вечного неба. Наши судьбы — лишь пыль под ярким светом его. Возьмите, господин, пусть ваш господин, благородный рыцарь Хондого, сам всё увидит.

С этими словами он, опустив голову, протянул охраннику местного землевладельца аккуратно сложенное объявление о розыске.

Наклонившись, всадник протянул руку. Выпустив из пальцев бумагу, бывший офицер городской стражи схватил его за запястье и рванул из седла. Одновременно правая рука лжеторговца скользнула за пазуху халата, выхватывая кинжал, резким взмахом стряхнула с лезвия ножны и ударила воина в живот на всю длину, погружая в плоть полированное лезвие из волнистой стали.

Очевидно, ожидавший чего-то подобного Жданов метнулся к второму всаднику и, подпрыгнув, успел вцепиться в его руку, уже схватившуюся за меч.

Заорав что-то нечленораздельное, верховой пытался обнажить клинок, а мичман российского императорского флота в свою очередь тянул его вниз.

Лошадь заплясала на месте, оглашая бамбуковую рощу недовольным ржанием.

То ли из-за изрядно взвинченных нервов, либо же по какой-то другой причине, но Ия почему-то ни на миг не растерялась. Задрав подол платья, она резким движением оторвала от пояса обмотанный тряпкой штырь.

Хаторо уже успел нанести пару ударов и теперь стаскивал с испуганно храпящего коня бьющееся в агонии тело.

А вот его побратим оказался не столь удачлив. Всаднику всё же удалось достать меч левой рукой. После чего он попытался неловко ткнуть тащившего его вниз противника, едва не угодив тому в плечо.

Спасая свою жизнь, Жданову пришлось, отпустив рыцарского охранника, отпрыгнуть в сторону от завертевшейся на месте лошади.

Будучи правшой, воин быстро переложил оружие из руки в руку. Именно в этот момент ему в лицо и угодил железный штырь, разворотив всю левую щёку.

Заорав от неожиданной жгучей боли и невольно прикрыв рукой обильно кровоточащую рану, всадник ударил пятками по бокам коня.

— Держи его! — закричал бывший офицер городской стражи.

Дальше произошло то, что до этого Платина видела только в кино. Когда скакун, набирая скорость, промчался мимо мичмана российского императорского флота, тот вдруг метнулся вслед за ним и, подпрыгнув, оказался за седоком на лошадиной спине.

Чтобы не упасть, рыцарский охранник рванул повод на себя. Конь не просто остановился, а встал на дыбы, от чего мужчины тяжело грохнулись на землю.

Ие даже показалось, будто она слышит какой-то мерзкий хруст, и от этого звука сердце пропустило удар, а волосы на голове зашевелились.

Из секундного ступора девушку вывел яростный вопль Хаторо:

— Лошадь держи!

Она стремительно огляделась, собираясь спросить: какую именно?

Но её спутник уже бежал к валявшимся на земле противникам, держа в руке трофейный меч.

А Платина устремилась к скакуну поверженного им воина. Не имея возможности отыскать что-то более подходящее, бывший офицер городской стражи обвязал повод уздечки вокруг сапога свежего трупа. И теперь благородное животное, пятясь назад и недовольно фыркая, дёргало головой, заставляя недавно убитого хозяина смешно и нелепо задирать ногу.

Стараясь двигаться плавно, не делая резких движений, Ия быстро подошла к лошади и, чтобы успокоить её, стала ласково гладить по шее, тихо шепча в настороженное ухо:

— Тихо, тихо. Всё нормально. Хорошая лошадка, хорошая.

Подскочив к побратиму, Хаторо ударил его противника по голове рукояткой меча, оттащил в сторону обмякшее тело и помог русскому офицеру подняться.

Наблюдавшая за ними девушка испуганно ойкнула, заметив мертвенную бледность молодого человека и его неестественно торчавшую руку: "Неужели сломал?! Вот же-ж непруха! И что теперь делать?!"

— Покажите! — требовательно попросил старший товарищ.

— Больно, — процедил Жданов сквозь стиснутые зубы.

Осторожно коснувшись его покалеченной конечности, бывший офицер городской стражи вдруг резко её дёрнул.

Мичман российского императорского флота не смог удержаться от крика.

— Всего лишь вывих, Лесо-сей, — облегчённо улыбнулся побратим и неторопливо направился к остановившейся метрах в двадцати лошади.

Когда их разделяло уже не более пяти шагов, та вдруг вскинула голову и настороженно всхрапнула.

Хаторо метнулся и в последний момент успел схватить лошадь за повод, заставив успокоиться.

— Ини! — скомандовал он, обращаясь к спутнице, — отведи их в рощу и привяжи так, чтобы с дороги не увидели. А мы пока тут... приберёмся.

— Хорошо, — кивнула девушка.

На её глазах только что убили двух человек, но она почему-то чувствовала себя на удивление спокойно, будто бы смотрела какой-то сказочный, псевдоисторический боевик, и всё происходящее не имело к ней никакого отношения. Скорее всего, эмоции нахлынут позже вместе с осознанием случившегося. Однако сейчас Платина торопливо вела лошадей среди высоких коленчатых стволов, опасливо оглядываясь по сторонам.

К сожалению, эта роща оказалась не столь велика, как та, где они прятались три дня назад, и скоро Ия рассмотрела впереди ровное поле, покрытое невысокими зелёными ростками.

Присмотревшись, девушке показалось, что правее метрах в ста бамбуковые заросли выглядят гораздо гуще. Туда она и поспешила отвести животных.

Когда Платина вернулась на дорогу, мёртвые тела уже исчезли, а Хаторо, стоя возле открытой корзины, сооружал для друга повязку.

— Роща маленькая, — озабоченно хмурясь, сообщила Ия. — Кругом поля, лошадей скоро найдут.

— Трупы, скорее всего, тоже, — вздохнул предводитель их маленькой компании, помогая побратиму просунуть пострадавшую руку в висевшую на шее косынку.

С какой-то трогательной заботой расправив складки грубой ткани, он повернулся к девушке.

— Признаю, что вы были правы. Тот охранник, о котором вы говорили, кажется, действительно что-то заподозрил, посмотрел в замке объявления и рассказал всё господину. А рыцарь разослал охранников на наши поиски.

— Сколько у него может быть воинов? — морщась от боли, спросил Жданов. — На постоялый двор приезжали четверо. Сколько ещё он может послать?

— Точно не скажу, — покачал головой абориген. — Вряд ли у него больше восьми... Ну, в крайнем случае, десять воинов. Места тут спокойные. Рядом город, где есть своя стража. Большие отряды землевладельцам тут ни к чему.

— И сколько из них нас ищут? — нахмурился мичман российского императорского флота.

— Всех рыцарь послать не мог, — не задумываясь, заявил Хаторо. — Кто-то должен обязательно оставаться в замке.

— Значит, от шести до восьми человек, — беззастенчиво влезла в разговор мужчин приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Да, — согласно кивнул предводитель. — Или их было всего двое.

— Лучше рассчитывать на худшее, — наставительно проговорила Платина. — Меньше будет разочарований. Так что давайте считать, что нас ищут восемь воинов или ещё четыре пары, и у каждой есть мой портрет.

— Может, вам переодеться мужчиной? — предложил соотечественник. — Подходящая одежда есть.

— Но бумаги у нас на служанку, — напомнил ему побратим. — И охранники рыцаря знают, что с нами служанка, а не слуга. Остаётся только уповать на милость Вечного неба: да убережёт оно нас от врагов. Вряд ли они ещё кого-нибудь послали в Касеи.

"Зато в другие места могли отправить, — мрачно подумала пришелица из иного мира. — Кажется, мой "игрок" опять расшалился. Снова то и дело подбрасывает всякие гадости. Два раза повезло. Можно сказать, "отделались жидким испугом", а на третий драться пришлось. Теперь нас ещё и рыцарь Хондого искать будет, чтобы отомстить за своих людей. Вот же-ж... свинство!"

Встрепенувшись от внезапно пришедшей в голову мысли, она схватила за рукав мичмана российского императорского флота.

— Вы деньги и пайзы у них забрали?

Тот вдруг отстранился, досадливо морщась.

— Не хорошо это, не по-божески мёртвых обирать. Мы их и так убили не в честном бою, а по разбойничьи...

Резко замолчав, он раздражённо махнул здоровой рукой.

Ия почувствовала, как со дна души стремительно поднимается грязная, мутная волна негодования и злости. Кажется, у этого дворянчика ужасно короткая память! Сейчас он переживает из-за того, что приходится пользоваться трофеями и убивать, спасая свою жизнь, а совсем недавно спокойно позволил изнасиловать беззащитную девушку.

Как-то уж очень избирательно он переживает. Или, возможно, дело в том, что здесь на дороге погибли представители одного с ним благородного сословия, а Платина — всего лишь жалкая, ничтожная циркачка?

— Так мы и есть разбойники, Лесо-сей! — неожиданно для неё громко рассмеялся Хаторо. — Для всех мы беглые преступники и убийцы.

— Я всё понимаю, Мэнэзо-сей, — буркнул молодой человек. — Но это не значит, что мне это нравится!

— Может, вам воспользоваться их именными табличками? — бросив на него короткий, полупрезрительный взгляд, предложила Ия. — К дворянам всегда меньше вопросов.

— Да, — охотно подтвердил абориген. — Только здесь их никому показывать нельзя. Обычно городские стражники хорошо знают охранников уездных землевладельцев.

— Но в Даяснору-то их не знают, — заметила девушка.

— Туда ещё добраться надо, — недовольно проворчал Жданов. — А наши портреты уже повсюду.

— Вас-то никто не узнал, — ехидно заметила Платина.

— Это потому, что он побрился, — натужно рассмеялся бывший офицер городской стражи. — И стал совсем не похож на те рисунки.

— Ещё мне бы как-нибудь сделаться неузнаваемой, — вздохнула Ия.

— К сожалению, бороды у вас нет, — криво усмехнулся мичман российского императорского флота. — И усов тоже.

— Женщины легко меняют свою внешность с помощью пудры и помад, — с явным сожалением проговорил Хаторо. — Жаль, что я не догадался их купить.

Однако мысль о том, что ей необходимо каким-то образом перестать походить на свои портреты в объявлениях о розыске, уже накрепко засела в голове девушки.

Причёской тут не исправишь. Как косу не укладывай, лицо останется прежним. Может, положить в рот два камешка, чтобы щёки казались круглее? Но вдруг придётся есть или разговаривать? Хотя, если ничего придумать не получится, то придётся и камешки таскать. Они здесь часто попадаются. Надо только отмыть. А если лицо тряпкой замотать, вроде как зубы болят? Нет, глупая идея. Заставят снять повязку, и всё: полное сходство с портретом.

Роща закончилась, по сторонам дороги потянулись зелёные поля.

— Будьте внимательны, почтенный Худ, — вполголоса посоветовал бывший офицер городской стражи, предупредив: — Если опять наткнёмся на рыцарских охранников, я живым не дамся и вам не советую.

— А как же Ини? — голос собеседника чуть дрогнул, и Платина невольно почувствовала некоторую симпатию к этому парню, несмотря на весь его дворянский снобизм.

— Ей грозит только каторга или солдатский бордель, — невозмутимо ответил побратим. — А нас обязательно казнят. Посадят на кол в Садафунском военном лагере.

— Но можно же бежать по дороге? — робко предположил Жданов.

— С перебитыми ногами далеко не убежишь, Лесо-сей, — хмыкнул абориген. — Нет, уж лучше я сам себя убью.

— Я так не могу, — покачал головой мичман российского императорского флота. — Моя вера запрещает самоубийство.

— Тогда деритесь так, чтобы вас убили, — посоветовал Хаторо.

Видимо, из-за недавней драки и этих разговоров у пришелицы из иного мира даже живот свело от нахлынувшего ужаса. Воображение, словно "сорвавшись с цепи", предельно чётко нарисовало картинку, как, обливаясь кровью, падают под ударами мечей её спутники, как толстый, обрюзгший чиновник в заляпанном чернилами форменном шёлковом халате противным, дребезжащим голосом зачитывает приговор, как в тесную, полутёмную комнатушку заваливается здоровенный, бородатый мужик с перебитым носом и, похотливо оскалив гнилые зубы, начинает сбрасывать с себя рваную одежду.

Затопивший сознание приступ паники оказался настолько сильным, что Платина закусила губы, гася рвущийся из груди крик. Но вот слёз она сдержать не смогла.

На мокрое лицо попытался сесть здоровенный слепень. Зло отмахнувшись от утробно жужжащего насекомого, Ия вдруг вспомнила, как в детстве, когда она училась в третьем классе, её пребольно ужалила пчела. Мама тогда быстро вытащила жало, однако рука распухла, сделавшись гораздо толще здоровой. Но потом всё прошло без каких-либо серьёзных последствий.

Что, если сотворить нечто подобное, например, со щеками? Тогда их раздует, и она уже перестанет так походить на свой портрет в объявлениях о розыске. Будет, конечно, очень больно и неизвестно ещё, как организм отнесётся к местному пчелиному яду, но перспектива оказаться на каторге или в солдатском борделе пугала девушку гораздо сильнее.

— Эй, почтенные! — решившись, окликнула она шагавших впереди спутников, а когда те обернулись, сообщила: — Надо бы пару пчёл поймать или ос.

— Зачем? — озадаченно спросил Хаторо.

Выслушав её ответ, мужчины дружно хором вскричали, но каждый своё:

— Ни в коем случае! — решительно заявил соотечественник. — Это слишком опасно!

— Вы хотите себя изуродовать? — удивился абориген.

— Не так уж и опасно, — возразила Платина. — Пчёлы с осами меня уже кусали. Поболит немного и перестанет.

После чего обратилась к предводителю их маленькой компании:

— А вы знаете другой способ изменить мою внешность прямо здесь и сейчас?

Не найдя что ответить, бывший офицер городской стражи, хмыкнув, огляделся.

— Вон впереди много цветов. Посмотрим, нет ли там пчёл. Только как же их поймаешь?

— Зря вы это делаете, — в волнении перешёл на русский молодой человек. — Не поможет! Кухарку нашу пчела в лоб ужалила, так она нисколько не изменилась. Только большущая шишка вздулась, и всё.

— А если так щёку раздует? — спросила его Ия на местном наречии. — Представьте, на кого я стану похожа?

— Это будет очень больно, — насмешливо ухмыльнулся бывший офицер городской стражи, сходя с дороги и направляясь к зарослям бурьяна, усыпанного мелкими, желтоватыми цветочками, вокруг которых вились разнообразные насекомые.

Но тут встал вопрос о способах ловли. Хаторо попытался без затей поймать пчелу рукой.

— Вы её убьёте! — вскричала девушка, снимая с плеч корзину. — Или она вас ужалит!

Жданов предложил использовать свою шапку и мягко накрыл что-то недовольно жужжащее. Вот только когда попытался достать добычу, та улетела от охотников без особого труда.

Воздев очи горе и мысленно посетовав на криворукость мужиков, Платина подошла к делу ответственно, мимоходом вспомнив слова отца о том, что инициатива наказывает инициатора путём её исполнения.

Достала из корзины котомку, извлекла из неё зеркальце, маникюрный набор и две чистые тряпочки. Потом пришлось в очередной раз преодолевать свой страх перед жужжащей и кусачей мелочью.

— Не нужно! — вновь попытался воззвать к её разуму мичман российского императорского флота. — Лучше обмотайте лицо тряпкой!

— Её могут заставить снять, — тут же возразил побратим, с интересом наблюдая за манипуляциями спутницы.

— Держите, — вздохнув, Ия передала Жданову зеркальце и, облизав враз пересохшие губы, принялась осторожно разворачивать тряпочку, освобождая ворочившуюся там пчелу.

Только сейчас на смогла по-настоящему оценить всю мудрость утверждения о том, что сапёр ошибается только один раз.

Сердце колотилось где-то у горла, борясь с желанием выпустить несчастное насекомое или размазать его туфлей.

Осторожно взяв пальчиками за мохнатое, полосатое брюшко и стараясь не обращать внимание на скребущие кожу коготки, девушка знаком подозвала соотечественника подойти поближе.

Сообразив, что от него требуется, тот поднял здоровую руку с зажатым в ней металлическим зеркалом.

Поймав своё отражение, Платина бестрепетно поднесла пчелу к щеке. Однако хитрое насекомое категорически отказалось пускать в ход жало.

Пришлось надавить в самом прямом смысле. Как ни готовила себя Ия к тому, что произошло, но молча выдержать подобную экзекуцию не смогла. Из груди по мимо воли вырвался громкий выдох. Ощущение казалось таким, будто в кожу вонзилась раскалённая игла. Из глаз брызнули слёзы. Девушка подумала, что, когда в детстве пчела ужалила её в руку, боль была гораздо слабее. Может, потому, что кожа на лице гораздо чувствительнее? Или здесь какие-то неправильные пчёлы?

Ещё раз переживать подобное категорически не хотелось. Однако останавливаться на полпути беглая преступница не собиралась. Отбросив мёртвое насекомое, она решительно взяла тряпку с живым.

Пострадавшая щека уже полыхала огнём, и Платина буквально ощущала, как её раздувает. Слёзы текли потоком, так что пришлось срочно вытирать их рукавом.

Рядом опустился на корточки Хаторо.

— Позвольте мне?

— Только, пожалуйста, осторожнее, — согласно кивнув, попросила Ия. — Иначе придётся ловить ещё одну.

Второй укол она перенесла не менее стоически, а потом сама же выдернула пинцетом вонзившиеся в кожу жала.

— Вы очень... необычная девушка, — задумчиво проговорил бывший офицер городской стражи, рассматривая её с каким-то странным выражением лица. — Ни одна из моих знакомых не решилась бы на такое даже под угрозой каторги.

— А ещё я умею метать ножи, — громко шмыгнув носом и вытирая всё ещё катившиеся по щекам слёзы, проворчала Платина, убирая в корзину свою котомку. — Или то, что попадётся под руку.

— Я видел, — кивнул собеседник. — Отличный бросок. Но чем это вы?

— Какой-то железякой, — пожала плечами Ия. — Нашла в сарае у Старого Сови. Хотела заточить, но не получилось. Теперь вот она где-то потерялась.

— Так это были вы?! — вскричал мичман российского императорского флота. — Вы попали ему прямо в лицо?! Я думал, это господин Хаторо.

— Мне чужой славы не надо, — усмехнулся побратим.

— А мне нужно оружие, — нагло заявила девушка, вытирая платочком всё ещё сочившиеся из глаз слёзы. — Теперь вы убедились, что я умею с ним обращаться?

— Я подумаю об этом, — слегка скривился предводитель их маленькой компании.

— Но вы же взяли нож у одного из этих? — молодой человек кивнул себе за спину. — Почему бы не отдать его госпоже?

— Он слишком тяжёлый, — возразил собеседник.

— Может, покажете? — осторожно тронув продолжавшую пухнуть щёку, попросила Платина.

— Пожалуйста, — нехотя проворчал абориген, доставая из-за пазухи короткий, сантиметров двенадцать, кинжал в потёртых кожаных ножнах и с накладками из оленьего рога.

Обнажив клинок, Ия несколько раз подбросила его, приноравливаясь к весу. Да, такой далеко не метнёшь. Но это всё же лучше, чем ничего, поэтому она попросила:

— Позвольте оставить его себе?

— Не женское это дело кинжалом махать, — проворчал предводитель беглых преступников.

— Так скрываться от закона тоже не женское, — печально усмехнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Но уж если так получилось...

— Хорошо, — вяло махнул рукой мужчина. — Забирайте.

Прикрепив к ножнам свёрнутую из тряпочки верёвку, девушка попросила спутников отвернуться и привязала его к поясу под платьем.

— Так вот где вы прятали своё оружие, — рассмеялся Хаторо, глядя, как она оправляет подол.

— Самое надёжное место, — Платина тоже попыталась улыбнуться, но кожа на лице горела, и она смогла лишь чуть скривиться.

Пришлось вновь доставать из рукава платочек и вытирать обильно выступившие на глазах слёзы.

— Очень больно? — сочувственно вздохнул соотечественник.

— Терпеть можно, — буркнула Ия, поднимая корзину, и зачем-то тихо добавила по-русски: — У нас в цирке работа опасная. Это не крестиком вышивать, как положено благородной барышне.

— Не понимаю вашего неудовольствия, — "баюкая" пострадавшую руку, примирительно проговорил Жданов. — Я, кажется, не сказал ничего обидного.

— Так я и не обижаюсь, — пожала плечами девушка.

Слёзы уже не текли, но лицо по-прежнему горело. Щёки опухли, казалось, заполняя собой весь рот, от чего речь сделалась какой-то невнятной. Да и беседовать с флотским офицером не очень-то хотелось. Нельзя сказать, что Платина чувствовала себя сильно разочарованной. Однако же осадочек в душе остался, точнее: стал толще.

— Но я же вижу... — начал горячиться молодой человек, но его резко перебил побратим: — Помолчите! Впереди обоз!

Встрепенувшись, Ия подняла голову. Им навстречу неторопливо двигались три большие, запряжённые волами телеги и двое верховых.

— Неужели опять охранники рыцаря? — выдохнула она, испуганно посмотрев на спутника.

— Да, это воины, — подтвердил тот, вглядываясь в приближавшихся всадников. — У них и мечи есть. Но я не помню: были ли они на постоялом дворе?

— Худ! — прервал его Хаторо. — Иди сюда!

— Простите, — кивнул молодой человек и поспешил к побратиму, а девушка машинально хлопнула себя по бедру, ощутив сквозь платье привязанный к поясу с монетами кинжал. Вот только вряд ли, после того как Жданов фактически перестал быть бойцом, им удастся справиться с двумя дворянами и четырьмя простолюдинами.

Странно, но чем ближе они становились, тем меньше болело её лицо. Когда до всадников оставалось метров пятьдесят, Платина даже забыла о пчелиных укусах и распухших щеках.

Они всё ещё шли по узкому просёлку, поэтому предводитель знаком велел спутникам отойти на обочину, освобождая дорогу каравану. Поскольку верховые ехали друг за дружкой с одной стороны повозок, беглые преступники на всякий случай встали так, чтобы телеги оказались между ними, и склонились, приветствуя представителей благородного сословия.

Не выдержав, Ия искоса посмотрела на них снизу вверх, с облегчением убеждаясь в том, что воины не обращают на них никакого внимания.

Зато с последней повозки бодро соскочил прилично одетый простолюдин и, чуть поклонившись, сказал:

— Здравствуйте, почтенные. Из Касеи идёте? И что это с ним?

— Оттуда, почтенный, — выпрямившись, подтвердил Хаторо, также переводя дух и сокрушённо качая головой. — Да вот упал неловко. Молодой, а неуклюжий, как старик.

— Прости, почтенный Кастен, — стыдливо потупившись, сообразил повиниться побратим.

— Что-то я вас раньше не видел, — покачал головой собеседник. — Чем торговали?

— Мы не торговали, — успокоил его бывший офицер городской стражи. — Мы просто помогли добраться до Касеи благородному господину Саноно.

Поскольку мужчина явно не понял, Хаторо объяснил ещё раз:

— Господин Кушо Саноно — отец господина Вандо Саноно помощника управителя рудника. Сей благородный муж помог нам, и мы посчитали своим долгом отблагодарить его. Посадили на нашего осла и проводили до Касеи. А так-то мы в Шибани идём.

— Вон оно что, — понимающе кивнул простолюдин, назидательно заметив: — Неблагодарность — тяжкий порок.

— Особенно в нашем торговом деле, — с самым серьёзным видом добавил предводитель беглых преступников.

— Тогда счастливого пути, — поклонившись, собеседник посоветовал: — Сводил бы ты его к лекарю, почтенный.

— И так пройдёт, — слегка поклонившись ему вслед, заверил бывший офицер городской стражи.

"Только бы они в роще ничего не заметили", — облегчённо выдохнув, подумала девушка, и тут же лицо запылало так, что слёзы снова покатились по щекам.

Похоже, Хаторо тоже опасался чего-то подобного, поэтому поторопил своих спутников, глянув вслед уходившему обозу:

— Идёмте быстрее.

А когда они отошли метров на триста, дождался приёмную дочь бывшего начальника уезда и тихо спросил:

— Лошадей хорошо привязала?

— Никуда не денутся, — заверила та, с сожалением добавив: — Только там воды рядом нету. Жалко коняшек.

— Не беспокойтесь, — усмехнулся собеседник. — Сегодня или завтра их обязательно найдут.

— И их хозяев тоже, — прошептала Платина.

— Скорее всего, — подтвердил мужчина. — Поэтому нам нужно скорее добраться до Шибани. В городе нас так просто не найти.

— Понимаю, почтенный, — кивнула Ия. — И жаловаться не буду.

— Это всё равно не поможет, — "приободрил" её абориген и поспешил занять место во главе их маленького каравана.

Вскоре рядом вновь оказался Жданов и попытался взять у неё повод осла. Однако при виде его осунувшегося лица девушка решительно возразила:

— Я сама. И не спорьте. У меня щёки пострадали, а у вас-то рука. Поберегите себя.

Молодой человек попытался возражать, но как-то вяло, и скоро замолчал.

А она обратила внимание на то, что её соотечественник тоже часто поглядывает в сторону рощи, где им пришлось убить двух охранников местного землевладельца.

У их предводителя нервы оказались гораздо крепче, и за всё время пути до проезжей дороги тот лишь пару раз коротко глянул себе за спину.

Небо хмурилось. Набежавшие облака прогнали жару, и мягкий ветерок навевал прохладу, слегка освежая горящее от пчелиных укусов лицо.

Погоня так и не появилась. Около полудня беглые преступники остановились возле небольшого озерца. Напоили осла, подкрепились сами.

Платина достала зеркальце и едва не вздрогнула, увидев своё отражение.

Опухшие, покрасневшие щёки вкупе с заплаканными глазами делали её похожей на несчастного, обиженного хомяка.

"Зато теперь я точно не похожа на портрет в объявлении", — усмехнулась она про себя и тут же скривилась от боли.

Мичман российского императорского флота тоже чувствовал себя неважно, то и дело поглаживая больную руку.

Несмотря на усталость, рассиживаться не стали. Предводитель упрямо гнал своих спутников вперёд, стараясь оказаться как можно дальше от злополучной бамбуковой рощи.

Дорога была довольно оживлённой. Попадались не только одинокие путники, но и целые группы простолюдинов, нагруженных тюками и корзинами. Вот только Ия редко замечала на их шляпах смешные белые помпоны, служившие отличительным знаком профессиональных носильщиков. Часто встречались крестьянские телеги, в основном запряжённые медлительными волами, "пассажирские" фургоны в сопровождении одного или нескольких слуг.

Каждый появлявшийся в пределах прямой видимости всадник заставлял беглых преступников нервничать. Но дворяне лишь изредка косились на Жданова, выделявшегося из окружающих своей покоившейся в перевязи рукой.

Один раз повстречалась парочка прилично одетых простолюдинов в сопровождении слуги, ведущего в поводу низенького чёрного ослика, тяжело нагруженного пузатыми тюками.

Не говоря ни слова, они обменялись с лжеторговцами короткими поклонами и проследовали своей дорогой.

С каждым шагом идти становилось всё труднее. Поначалу нервная встряска и боль от пчелиных укусов "подстёгивали" девушку, словно бы добавляя сил.

Однако адреналин в крови постепенно "перегорал", и Платина чувствовала себя всё хуже. Даже страх куда-то отступил. Окружающие звуки доносились как будто сквозь вату, а в голове набатом гремела всего одна навязчивая мысль: "Только бы не упасть, только бы не упасть, только бы не упасть."

Из отупелого полузабытья её вырвал раздражённый голос Хаторо:

— Стой! Куда?!

Вот только Ия не смогла сразу остановиться, так что соотечественнику пришлось схватить её за руку, иначе она угодила бы под копыта массивного мула, запряжённого в небольшой, ярко раскрашенный фургон.

Сидевший на передней площадке возница взмахнул гибким прутом.

— Куда лезешь, дура?!

А шагавший возле колеса повозки пожилой слуга грозно рявкнул:

— Умереть хочешь, слепая курица?!

Проигнорировав риторический вопрос, девушка с трудом выпрямилась, болезненно щурясь от бивших в глаза лучей заходившего солнца, и увидела впереди уже менее чем в километре невысокие, кирпичные стены Шибани.

Поскольку благородный пассажир так и не показался, лжеторговцы кланяться не стали, но пропустили его транспортное средство вперёд.

Ужасно хотелось пить, но доставать фляжку из корзины Платина не стала, опасаясь, что сама уже не сможет взгромоздить короб на спину, а просить о помощи Сашку в его положении будет верхом наглости.

У ворот в квадратной башне образовалась небольшая толпа. Стражники проверяли именные таблички у нескольких желающих поскорее попасть в город дворян. За их фургонами терпеливо дожидались своей очереди возницы с тремя гружёными повозками и трое крестьян. А уж за ними встал Хаторо со своими спутниками.

Странно, но ждать оказалось даже тяжелее, чем идти. Тут ещё распухшие щёки стали "наползать" на глаза. Не утерпев, Ия всё же достала фляжку и сделала большой жадный глоток.

Сразу полегчало. Даже вроде бы сознание прояснилось. Зато уже через секунду по всему телу выступил противный, липкий пот.

— Кто такие и куда? — устало спросил стражник, в упор глядя на Хаторо.

— Купцы Кастен и Худ, — ответил тот, с поклоном протягивая пайзы. — Хотим сесть на корабль и спуститься вниз по реке. А это наша служанка.

Чуть поклонившись, девушка бросила быстрый взгляд на развешанные по стенам объявления, без труда обнаружив портреты себя и своих спутников.

Вот только нарисованные неизвестным художником разбойничьи рожи, заросшие густопсовыми бородищами, мало походили на благообразные физиономии новых гостей города.

— Что с рукой? — спросил у молодого человека охранитель покоя и порядка.

— Упал я, почтенный, — потупив взор, неохотно проворчал тот.

Понимающе кивнув, собеседник обратился к старшему в их компании, казалось, не обращая никакого внимания на бумаги с изображением разыскиваемых преступников.

— Торговать чем будешь?

— Нет, нет, почтенный, — заверил его бывший офицер городской стражи. — Не будем торговать. Некогда. Я же говорю: завтра найдём корабль и уплывём из Шибани.

— Смотри, — пригрозил обличённый пусть и небольшой, но властью собеседник. — Вздумаешь торговать без разрешения канцелярии, оштрафуют и палками побьют.

— Я законы знаю, почтенный, — с лёгким упрёком заявил Хаторо и поинтересовался: — Не подскажешь, где нам лучше остановиться, так чтобы прилично и не очень дорого?

Платина уже знала, что постовые у ворот получают денежку малую от хозяев гостиниц, за то что направляют к ним путешественников.

— Ступайте в "Прибежище уюта и покоя", — тут же порекомендовал воин. — У Лысого Рваха и комнаты чистые, и повара искусные, и цены он не задирает.

— Как к нему попасть? — спросил предводитель беглых преступников.

— Я вам провожатого дам, — сказал стражник и окликнул одного из игравших неподалёку мальчишек, одетых в невообразимые лохмотья.

Идти пришлось недалеко.

Предчувствуя долгожданный отдых, Ия вслед за ослом вошла в широкие, новые ворота под каллиграфически выписанным белой краской на чёрном фоне названием гостиницы.

Однако при виде множества телег и фургонов, заполнявших вымощенный камнем двор, настроение приёмной дочери бывшего начальника уезда резко ухудшилось.

Но предводитель их маленькой кампании решительно направился к радушно распахнутым двустворчатым дверям. Из обеденного зала доносился солидный многоголосый гомон, и казалось, там уже нет ни одного свободного столика. Торопливо сновали подавальщицы с уставленными посудой подносами.

— Ини! — негромко окликнул её Хаторо. — Пойди присмотри за ослом.

— Там почтенный Худ, — буркнула себе под нос пришелица из иного мира, однако, поймав обжигающе-строгий взгляд мужчины, вновь вышла во двор.

Но перед этим краем глаза успела заметить, как с галереи второго этажа в сопровождении старой служанки спускается девушка лет шестнадцати-семнадцати, чьё лицо показалось ей странно знакомым, навевавшим воспоминания из прошлой, навсегда потерянной жизни.

Платина даже на миг задержалась, оценивая стройную фигурку в красно-синем платье из дорогой, хотя и не шёлковой ткани, рубиновые серёжки в маленьких аккуратных ушках и золотую шпильку в уложенной косе.

Но лишь едва не столкнувшись с Ждановым, поняла, что аборигенка очень похожа на молодую Кристину Асмус. Только грудь побольше и зад. Собеседник тоже обратил внимание на красавицу. Посторонившись и давая дорогу Ие, он, вытянув шею, еле слышно пробормотал:

— Куель бель фель.

"Да ты ещё и бабник!" — мысленно вызверилась девушка и, не в силах сдержать рвущееся наружу раздражение, ударила осла по уху.

Обиженное животное, фыркнув, дёрнулось, но Платина крепко держала его за повод.

— Стой, козёл! Всё бы вам "налево" бегать!

В это время к новым гостям подошёл владелец заведения, и Ия смогла расслышать их разговор через широко распахнутую дверь.

— Прости, почтенный. Ни одной свободной комнаты нет. Разве что в зале согласишься ночевать?

— Чего же это у тебя так много народа, мастер? — поинтересовался Хаторо. — Или у вас в Шибани праздник какой?

— Нет, почтенный, — рассмеялся собеседник. — Моей гостинице оказал честь сам достопочтенный Куджичи из Даяснору! Вот его люди и заняли все комнаты.

— Прости моё невежество, мастер Рвах, — повинился бывший офицер городской стражи. — Но кто такой достопочтенный Куджичи, и что он здесь делает?

— Да ты что, почтенный?! — вполне натурально изумился владелец. — Неужто ты не слыхал о Куджичи из Даяснору?

— Я из Тарисакаво, — объяснил неудавшийся постоялец. — И раньше на севере торговал.

— Достопочтенный Куджичи — богатейший купец! — с придыханием проговорил хозяин гостиницы. — Его корабли по всем рекам плавают и даже по морю! А здесь он потому, что его дочь вышла замуж за младшего сына благородного рыцаря Меедо.

— Дочь купца за сына землевладельца? — недоверчиво переспросил бывший офицер городской стражи.

— Достопочтенного Куджичи даже во Дворце небесного трона знают! — с трудом расслышала Платина шёпот владельца заведения. — Его вызывали к самому министру доходов!

— Тогда он воистину великий человек, — громогласно заявил Хаторо. — Но что он делает у тебя?

— Отдыхает, — охотно пояснил собеседник. — Сегодня пришёл его корабль, и завтра утром достопочтенный Куджичи с близкими отправится отсюда прямо в Даяснору.

— Нам бы тоже туда надо, — вздохнул Хаторо. — Как думаешь: возьмёт он нас с собой?

— Не знаю, — голос Лысого Рваха посуровел. — Думаю, что нет.

— А я всё-таки спрошу, — с нажимом произнёс бывший офицер городской стражи.

— Это уж как хочешь, — раздражённо буркнул хозяин гостиницы и деловито осведомился: — Ну, так будешь у меня ночевать или нет?

— Сейчас узнаю, — усмехнулся лжеторговец.

— Мне тебя ждать некогда, — проворчал собеседник.

— Надо будет, я сам тебя найду, — заверил Хаторо.

"Вот это было бы неплохо, — подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Здесь сядем и до самого моря без пересадок. Только как мыться будем и что есть? Отсюда до Даяснору, наверное, месяц добираться?"

Однако, вернувшись, их предводитель вышел с побратимом во двор.

— Ну, что? — с надеждой спросила девушка.

— Этот надутый индюк даже разговаривать со мной не стал! — возмущённо фыркнул предводитель беглых преступников. — Тот корабль, видите ли, только для членов его семьи.

— И куда мы теперь на ночь глядя? — чувствуя, как на глаза опять наворачиваются слёзы, дрогнувшим голосом спросила Платина.

— Поищем другую гостиницу или постоялый двор, — проворчал мужчина. — Пойдём поближе к реке.

Провожатого нашли быстро. Первый же попавшийся навстречу нищий привёл их к заведению мастера Фкара, расположенному неподалёку от стены, отделявшей город от порта.

При виде покосившихся ворот Ие стало грустно, и невольно вспомнились слова родного отца, который в таких случаях любил цитировать Великого комбинатора из книг Ильфа и Петрова: "Нет, это не Рио-де-Жанейро".

На небольшом дворе с лужей по середине стояли две телеги. Подпёртая изнутри кольями ограда и наклонившаяся вперёд конюшня также не внушали доверия.

На низенькое, сложенное из потрескавшихся кирпичей крылечко вышел пожилой, прилично одетый мужчина, держа в руке бумажный фонарик, явно намереваясь повесить его на вбитый в стену крюк.

— Эй, почтенный! — окликнул его Хаторо. — Хозяин где?

— Я хозяин, — откликнулся тот. — Комнату ищите?

— Да, — подтвердил бывший офицер городской стражи.

— Надолго?

— Не хотелось бы задерживаться. Нам дальше вниз по Ваундау надо.

— Тогда идите утром в порт, — посоветовал собеседник. — Поговорите с капитанами. Ну, а если ничего не получится, возвращайтесь. Так и быть, придержу вашу комнату до вечера.

— Нам бы ещё осла накормить, — продолжил список своих пожеланий Хаторо.

— Сейчас сына пришлю, — пообещал владелец заведения. — Он и накормит и напоит. Пойдём, почтенный.

— Ини! — обратился предводитель к смертельно уставшей спутнице. — Оставайся пока здесь. Комнату посмотрим, и я за тюками приду.

Они скрылись в здании, а девушка, оглядевшись, заметила неподалёку лавку из половины древесного ствола и, сбросив с плеч корзину, уселась, в изнеможении откинувшись спиной на стену.

Мышцы гудели от усталости, голова кружилась, глаза закрывались сами собой, и только сосущее чувство голода не давало расслабиться и задремать.

В воротах появились трое мужчин. Даже в сумерках стало ясно, что это даже не самые низшие простолюдины-нули, а нищие бродяги, находящиеся все всяких статусов строго регламентированного общества Благословенной империи.

Платина тут же выпрямилась, пытаясь придать себе самый неприступный вид, а для большей убедительности отвернулась, притворяясь, будто рассматривает фасад постоялого двора с облупившейся краской. К счастью, новые визитёры не проявили к ней никакого интереса, лишь мельком "мазнув" по Ие рассеянным взглядом. Судя по оживлённому разговору, в данный момент их больше интересовала выпивка. Девушка опять привалилась к стене.

Хлопнула дверь. На крыльце появился Хаторо в компании с молодым парнем почти подростком.

Именно ему он вручил повод осла, после того как снял вьюки со спины животного. Сначала мужчина хотел взять сразу пару, но потом передумал и ограничился одним.

Платина осталась сторожить второй.

Едва он ушёл, с улицы заявилась ещё двое более чем скромно одетых личностей. Заметив Ию, один из мужиков игриво поинтересовался:

— Не нас ждёшь, красавица?

— Не вас, — поспешила разочаровать его девушка, предупредив: — Я здесь с хозяевами.

— Служанка, что ли? — лениво поинтересовался второй, огибая лужу.

— Да, — подтвердила беглая преступница.

— Откуда только взялась такая пригожая? — продолжил заигрывать первый.

Шагнувший ему навстречу из зала бывший офицер городской стражи насмешливо усмехнулся:

— Из далека, почтенный!

— Оно и видно! — хохотнул собеседник, но затевать ссору не стал, с ухмылкой пройдя мимо насмешливо улыбавшегося Хаторо.

Взвалив тюк на плечо, тот проследовал в обеденный зал. Прихватив корзину, Платина последовала за ним.

Вот здесь столики ещё имелись, но спутник повёл Ию на галерею второго этажа.

На сей раз беглым преступникам досталась вполне приличная комната с настоящим окном, широкой кроватью и большим сундуком, куда мужчины упрятали один из тюков, чтобы под ногами не мешался.

"Опять придётся за тюфяком идти", — с грустью подумала девушка, опуская корзину на пол и потирая натруженные плечи.

Заперев номер на висячий замок, они спустились в зал, где Жданов уже сидел за столиком у окна.

Платина хотела поискать себе другое место, но Хаторо решительно заявил:

— Садись здесь. Место тут уж больно... многолюдное.

— Хорошо, почтенный, — кивнула Ия, слегка озадаченная подобным отходом от обычаев, но полностью согласная с его словами. Подавляющее большинство посетителей обеденного зала выглядели, мягко говоря, не презентабельно.

К ним подошёл владелец заведения, с довольным видом выслушал щедрый заказ и, пообещав немедленно всё исполнить, удалился.

— Еду завтра в дорогу брать будем? — поинтересовалась девушка.

Однако бывший офицер городской стражи проигнорировал её вопрос, рассеянно глядя куда-то в сторону.

Разумеется, приёмной дочери бывшего начальника уезда стоило промолчать и спросить чуть позже. Вот только из-за голода, не прекращавшейся боли от пчелиных укусов и затуманившей разум дикой усталости она не смогла справиться с внезапно нахлынувшим раздражением, от чего рявкнула гораздо громче, чем собиралась, перекрывая звонким голосом стоявший в помещении гомон.

— Еду берём в дорогу или как?!

На миг вокруг воцарилась тишина, и в их сторону устремились взгляды множества глаз. Кто-то даже чашку на пол уронил.

Мысленно обругав себя за несдержанность, Платина тут же потупила взор, с преувеличенным вниманием разглядывая гладко оструганную столешницу с хорошо различимыми грязными разводами от мокрой тряпки.

— Ты чего шумишь?! — зарычал предводитель их маленькой компании. — Думаешь: раз за один стол с хозяевами посадили, так всё можно? Палок давно не получала?!

— Простите гос... почтенный, — вскочив, Ия низко поклонилась, чувствуя подступающие слёзы обиды и отчаяния. — Я больше не буду. Простите.

— Есть будешь стоя! — "обжигая" её злым взглядом, приказал тот.

— Слушаюсь, почтенный, — голос девушки дрогнул, по распухшей щеке пролегла одинокая мокрая дорожка. Но от рыданий она всё-таки сумела удержаться.

— Не слишком ли сурово, почтенный Кастен? — попытался заступиться за соотечественницу его побратим. — Не такой уж и серьёзный проступок. Всего лишь немного повысила голос. Она просто очень устала... Как и все мы.

— Слуга должен знать своё место! — безапелляционно заявил собеседник. — И хватит её баловать! Забыл, что писал Божественный мастер о слугах и женщинах? "Приближаешь их — они становятся непокорными, а отдаляешь — ропщут"!

Молодой человек смутился. Сидевшие за соседними столиками посетители одобрительно загомонили и, перестав таращиться, вернулись к своим разговорам.

Подошедшая подавальщица расставила на столе миски с варёным рисом и прочими яствами, а также глиняную бутыль с парой рюмок.

Ела Платина жадно, с огромным аппетитом. Вот только сегодня данный процесс не доставлял ей такого удовольствия, как раньше. Мало того, что кожа на лице продолжала гореть, так Ия умудрилась несколько раз прикусить распухшую и изнутри щёку. Тем не менее, кое-как "зажевав" обиду салатом из редьки с зеленью, она всё же спросила ещё раз:

— Прости почтенный, что беспокою тебя своими глупостями, но так мы покупаем еду на завтра? И что делать с ослом?

— Не забивай себе голову пустяками, — досадливо морщась, но уже гораздо более миролюбиво проворчал Хаторо. — Мы обо всём позаботимся. В своё время я всё скажу.

— Я только хотела попросить больше не брать рисовые шарики, — вздохнула девушка, ставя пустую миску на стол. — А то они уже в глотке застревают.

— Чего же ты хочешь? — осушив вторую рюмку, поинтересовался предводитель их маленькой компании.

— Возьми хотя бы пшеничных лепёшек, — предложила Платина. — Они здесь есть. Ну и варёных яиц. И зелёного лука.

— Мне тоже рисовые шарики надоели, — поддержал её мичман российского императорского флота.

— Хорошо, — устало кивнул бывший офицер городской стражи. — Я поговорю с здешним хозяином.

И действительно, подкрепившись, отправился на поиски владельца заведения, а соотечественник предложил Ие сесть.

Воспользовавшись приглашением и наплевав на мнение окружающих, та тяжело плюхнулась на табурет.

— Я сам схожу за матрасом, — с жалостью глядя на неё, предложил молодой человек. — Как-нибудь принесу.

— Как ты это сделаешь одной рукой? — скептически хмыкнула девушка.

— Она почти не болит, — заверил собеседник.

В доказательство своих слов он вынул пострадавшую конечность из косынки и проделал несколько движений, всё же не сумев сдержать болезненной гримасы.

Платина задумалась. Вообще-то заботиться о бытовых удобствах хозяев входит в обязанности служанки, и заниматься подобными вещами торговцу, принадлежащему к почтенному сословию сонга, как-то "не по чину", но Ия настолько вымоталась за день, что ей уже было глубоко наплевать на мнение окружающих. Жданов ещё что-то говорил, но она его почти не слушала.

Даже когда вернулся Хаторо, девушка продолжила сидеть, тяжело положив локти на стол.

К чести бывшего офицера городской стражи, тот сделал вид, будто не замечает нарушения своего прямого приказа и, опустившись на табурет, сказал:

— Мастер Фкар обещал завтра приготовить булочки на пару. Возьмём их и соевый творог. Ну, теперь довольны?

— Спасибо, почтенный, — кивнул побратим, а Платина, привстав, молча поклонилась.

— Ещё я продал ему осла, — сообщил предводитель, накалывая на вилку кусочек солёной рыбки. — Продешевил, но не вести же его на рынок и время терять?

— Это ты правильно сделал, — одобрил мичман российского императорского флота. — Не потащим же мы его на корабль? А тюки с товаром сами понесём или тоже...

Подавшись вперёд, он еле слышно предложил:

— Здесь продадим?

— Нет, — покачал головой собеседник. — Фкар обещал утром найти нам носильщиков. Они отнесут товар в порт, а там что-нибудь придумаем.

Подавальщица принесла ещё одну бутылку и миску с мелко нарезанным солёным мясом.

— Может, опустим Ини отдыхать? — предложил Жданов. — А сами ещё посидим.

— Пусть идёт, — неожиданно легко согласился Хаторо и, вытащив из рукава ключ, протянул девушке. — Держи. Можешь лечь на кровать. Они широкая, места хватит.

— Спасибо, почтенный, — поклонилась Платина. — Но я уж лучше на полу.

— Как хочешь, — вяло отмахнулся бывший офицер городской стражи, берясь за бутылку.

— Только мне бы сначала в уборную, — с некоторым трудом преодолев смущение, пробормотала Ия.

— Худ, проводи, — распорядился предводитель их маленькой компании. — Нечего ей здесь одной шататься.

— Конечно, — с готовностью согласился молодой человек.

Пройдя на задний двор и сразу же ощутив характерный запах, они без труда отыскали туалет типа "сортир", почему-то стоявший на невысоком деревянном помосте.

К вожделенной двери вела короткая лестница в пять ступней. Когда пришелица из иного мира оказалась в кабинке с дыркой в полу, то поняла, что рачительный хозяин постоялого двора собирал отходы жизнедеятельности постояльцев и посетителей в большую деревянную лохань, закреплённую на тележке как раз под уборной. Именно поэтому здесь воняло так, что резало глаза.

Торопливо покончив со своим делом, девушка спешно спустилась на землю, где шагах в трёх от помоста терпеливо дожидался Жданов.

Несмотря на усталость и апатию, Платина невольно обратила внимание на одетого в лохмотья бродягу, шустро метнувшегося в сторону, то ли уступая дорогу приличным людям, то ли спеша укрыться в густой тени конюшни.

Мичман российского императорского флота тоже его заметил и тихо зарычал:

— Чего надо?

В ответ раздалось неразборчивое бормотание, сопровождавшееся суетливыми движениями рук.

"Похоже, он немой", — лениво подумала Ия, высказав своё предположение:

— В уборную хочет.

Бродяга энергично закивал. В памяти беглой преступницы замерцало что-то далёкое и неопределённое. Вот только напрягаться и пытаться вспомнить категорически не хотелось. Все мысли девушки занимало предчувствие предстоящего отдыха, а черты лица нищего совершенно терялись в темноте.

— Ну, так ступай, — проворчал Жданов, теряя к бродяге всякий интерес.

Однако тот остался на месте, явно давая им возможность идти первыми.

Проходя мимо него, приёмная дочь бывшего начальника уезда ощутила, как сквозь густой сортирный смрад и вонь немытого тела пробивается странный, сладковатый запашок. Впрочем это могло ей просто показаться.

Соотечественник не только привёл девушку в обеденный зал, но и проводил до двери их номера.

Почти полная луна светила прямо в единственное окно, и, несмотря на натянутую бумагу, освещения хватало, чтобы не налететь на мебель.

— Спасибо, почтенный Худ, — с трудом удерживая налитые свинцом веки, пробормотала Платина. — Дальше я сама.

— Ложитесь на кровать, — шёпотом повторил тот предложение побратима. — Мы и на полу выспимся.

— Спасибо, спасибо, — досадливо отмахнулась Ия. — Я сама разберусь. Лучше закройте меня на замок. Так спокойнее будет.

— Ну, если вам так хочется, — пожал плечами молодой человек.

— Хочется, хочется, — заверила девушка, с трудом удерживаясь от того, чтобы выгнать его взашей.

Едва он покинул комнату, как Платина достала из корзины плащи, расстелила их на полу, положила под голову котомку, укрылась курткой и моментально заснула.

Глядя на своё отражение в большом, подсвеченном зеркале, Ия тщательно наносила макияж. Прекрасно помня, что на арене нужно выглядеть безупречно и немного загадочно, она оттенила скулы, делая их визуально более рельефными, нарисовала тоненькие стрелочки к вискам от уголков глаз. Ярко-алая помада аккуратно ложилась на губы, и девушка мельком подумала, что пользоваться тюбиком гораздо удобнее, чем пропитанной краской бумагой. Теперь добавим ещё немного блеска.

"Красотка! — довольно мурлыкнула Платина, но тут же досадливо нахмурилась. — Только причёска не очень".

Действительно, короткая коса, скреплённая тонкой, серебряной шпилькой с бирюзовым шариком на конце явно не подходила для акробатического этюда.

Торопливо растрепав волосы, поискала взглядом массажную расчёску, но на столе её не оказалось. Выдвинув верхний ящичек, взялась лихорадочно перебирать многочисленные яркие ленты, заколки, резинки, норигэ из бисера, серебряных цилиндриков и шёлковых кисточек, но отыскала только деревянный, лакированный гребень.

Пока расчёсывала волосы, умудрилась сломать два зубчика, но так и не успела привести в порядок причёску.

По двери пару раз негромко стукнули и, не дожидаясь разрешения, в гримёрку ворвался староста их группы Вениамин Крюков по прозвищу Беня.

— Твой выход сейчас! Перлова лодыжку потянула.

И прежде чем Ия успела что-то возразить, он схватил её за руку и почти силой сорвал с кресла.

— Бегом, итальянцы ждать не любят!

Девушка понимала, что не может предстать в таком виде перед зрителями, но язык словно онемел, а мышцы перестали подчиняться, и она безропотно проследовала за парнем в знакомый коридор колледжа.

— Говорят, там двое из цензората, — тараторил Беня, увлекая её за собой по казавшемуся бесконечным проходу. — Если понравишься, обещали контракт на пять лет заключить. Сразу первой госпожой наложницей станешь.

Внезапно перед ними возникли сколоченные из толстых досок ворота с горящей неоном надписью над ними: "Монастырь добродетельного послушания".

Осторожно приоткрыв массивную створку, Крюков одним глазом посмотрел в узкую щель и, облегчённо выдохнув, проговорил:

— Ну, давай! Ни пуха! Музыку сейчас включат.

Совершенно растерявшись от абсурдности ситуации, Платина наконец-то сумела жалобно пропищать:

— Ты что? Куда идти? Я ещё не готова!

Однако ноги как будто сами шагнули вперёд, а тело отвесило Бене, на голове которого вдруг появилась шапочка учёного с квадратным верхом, церемонный поклон.

Руки Ии упёрлись в ворота. Те удивительно легко распахнулись, и девушка очутилась в кромешной тьме.

Где-то очень тихо, почти на грани слышимости, журчала вода. Девушка резко развернулась и едва не ударилась в уходивший во все стороны камень.

Крик ужаса застрял в перехваченном спазмом горле, и она прижалась к стене, оказавшейся неожиданно тёплой.

Вдруг где-то впереди вспыхнул и начал приближаться неяркий, оранжевый огонёк.

Постепенно Платина начала различать неровные, уходившие вверх своды, торчавший из камня огромный конец наглухо запечатанной трубы из полированного гранита.

В этот миг Ия поняла, что находится в тайной пещере под обителью "Добродетельного послушания", где ей пришлось прятаться вместе с младшим братом бывшего губернатора провинции Хайдаро! Лишь затем она вновь обратила внимание на фонарь, с ужасом убеждаясь, что его держит в руке сам Рокеро Нобуро!

Его заросшая рыжеватой щетиной физиономия с кривым носом расплылась в похабной улыбке, а знакомый голос совсем по-змеиному прошипел:

— Давно я тебя искал. Не знал, что сама придёшь.

Тускло блеснуло лезвие ножа, и лишь тогда девушка сумела закричать.

Щека взорвалась болью от хлёсткого удара, чья-то ладонь заткнула рот, кто-то навалился на бьющееся в конвульсиях тело.

Понадобилось несколько бесконечных секунд, прежде чем она смогла расслышать вдыхаемый в ухо шёпот:

— Тише, Ия Николаевна, тише. Это я, Жданов.

На миг замерев, Платина упёрлась ему ладонью в грудь.

— Отпусти её, — негромко велел Хаторо. — Видишь, она уже пришла в себя.

— Простите, — сконфузившись, отпрянул мичман российского императорского флота.

Пробивавшийся сквозь бумагу лунный свет еле освещал крошечную комнатку.

Сидя на кровати, бывший офицер городской стражи пристально смотрел на свою спутницу сверху вниз.

— Ну, и напугала ты нас. Кричала, как будто тебя... резали. Хорошо, что Худ успел тебе вовремя рот заткнуть, не то ты бы весь постоялый двор переполошила.

— Когда меня хотели резать, так страшно не было, — приподнявшись, криво усмехнулась Платина, вытирая тыльной стороной ладони выступившие на лбу капельки пота.

— Дурной сон приснился? — понимающе посочувствовал соотечественник.

Только сейчас Ия заметила, расстеленный на полу тощий тюфяк, на котором, видимо, он и спал совсем рядом, только руку протяни.

— Кошмар, — подтвердила девушка. — Приснился один из тех, кто хотел меня убить.

— И много людей хотели тебя убить? — насмешливо хмыкнул абориген.

— Трое, по крайней мере, точно пытались, — предпочитая не замечать издёвки, подумав, ответила пришелица из иного мира. — От двоих я отбилась, а от третьего убежала. Вот его-то я сейчас и увидела.

— Кто такой? — уже гораздо более серьёзным тоном поинтересовался собеседник.

— Младший брат прежнего губернатора провинции Хайдаро, — не стала скрывать Платина. — Он хотел с моей помощью доказать свою невиновность. Но я... сплоховала, и у него ничего не получилось.

— Где это случилось? — нахмурился Хаторо.

— В Букасо, — ответила Ия.

— В провинции Хайдаро? — решил уточнить бывший офицер городской стражи.

Девушка молча кивнула.

— Хвала Вечному небу, сейчас мы далеко оттуда, — попытался успокоить её собеседник, понизив голос до еле слышного шёпота. — И никаких ваших знакомых здесь нет. Да вас никто и не узнает в таком виде. Спите спокойно. Кошмар снится только один раз. Уж я это знаю.

— Спасибо, — прерывисто вздохнула Платина, весьма тронутая подобной заботой.

Она легла, свернулась калачиком и набросила на себя куртку.

Совсем рядом размеренно дышал Жданов. То ли на самом деле спал, то ли удачно притворялся. Но ей вдруг ужасно захотелось прижаться к нему, причём без какой-либо романтики с эротикой. Просто затем, чтобы почувствовать рядом кого-то сильного и надёжного, вновь ощущая, казалось, напрочь забытую в этом мире защищённость.

Даже с Хваро Ие никогда не было по-настоящему уютно и спокойно. Наверное, это от того, что они врали друг дружке? А вот Сашку девушка не обманывала, и он, кажется, тоже. Скорее всего, именно из-за этого у неё и возникло такое желание.

Разумеется, она не сделала ничего подобного. Мало ли какие мысли могут возникнуть у бравого морского офицера? И какой головой он будет думать? А после совсем недавнего и крайне негативного опыта тесного общения с представителями мужского пола, ей совсем не хочется вступать в интимные отношения даже с таким симпатичным парнем, как Александр Павлович Жданов.

Абориген оказался прав. Остаток ночи Платина проспала спокойно, не запомнив никаких сновидений, и проснулась от мягкого шёпота над самым ухом:

— Вставайте, нам пора.

Лишь через пару секунд сообразив, что сказаны они по-русски. Скрестив ноги, соотечественник сидел на тюфяке и улыбался.

Хаторо, широко зевая, натягивал халат.

Судя по льющемуся сквозь бумагу на окне свету, день только начался.

— Худ, — обратился к побратиму бывший офицер городской стражи. — Проводи Ини до уборной. А я пойду напомню здешнему хозяину его обещания.

— Я и одна схожу, — поднимаясь на ноги и оправляя подол платья, отмахнулась спутница. — Сейчас утро, все ещё спят.

Однако предводитель их маленькой кампании остался непреклонен:

— Нет. Место тут ненадёжное, всякие люди ночуют. Проводи.

— Хорошо, — понимающе кивнул Жданов.

— Повязку забыл, — напомнила Ия, поискав глазами косынку.

— Она мне больше не нужна, — явно рисуясь, пренебрежительно махнул пострадавшей рукой молодой человек. — Я чувствую себя прекрасно.

— Это был всего лишь вывих, — усмехнулся Хаторо. — Не беспокойся за него.

И вновь он не ошибся, характеризуя данный постоялый двор. В обеденном зале владелец заведения пинками будил тех, у кого не хватало денег на комнату, но кто мог позволить себе роскошь переночевать под крышей.

Постояльцы "третьего класса" огрызались, зевали, шумно портили воздух и собирали свои жалкие пожитки.

Появление девушки эта нечистая публика встретила масляными взглядами, невнятными возгласами и парочкой скабрёзных шуток. Начавшееся веселье на корню пресёк хозяин постоялого двора, грозно рявкнув:

— А ну заткнулись! Всякий, кто опозорит моё заведение перед приличными гостями, будет искать себе новый ночлег!

— Да это мы просто шутим, почтенный Фкар, — заискивающе улыбнулся потрёпанного вида мужичонка, демонстрируя два оставшихся зуба, сиротливо торчавших из розовых дёсен.

— Сам ты вонючка старая! — прикрикнул на него хозяин. — И шутки у тебя вонючие, как свежий свиной навоз! Заткнись и проваливай, пока я добрый.

К сортиру образовалась небольшая очередь, так что в свою комнату молодые люди вернулись только минут через пять.

Вручив побратиму ключ, Хаторо велел ждать их в зале, и тоже отправился по утренним делам. Помня его предупреждение о данном месте, Платина со Ждановым опять уселись за один стол. Подавальщица принесла миску с рисовой кашей.

Когда вернулся их предводитель, к столу подошёл владелец заведения и, коротко поклонившись, доложил:

— Носильщиков я тебе нашёл, почтенный. Во дворе ждут. Булки и соевый творог сейчас принесут.

Бывший офицер городской стражи поднялся и, отвесив ответный поклон, достал из рукава кошелёк.

— Спасибо тебе, мастер Фкар.

Приняв серебро, собеседник вдруг слегка понизил голос:

— Ты уж прости, почтенный, что не в своё дело лезу. Только вы вроде как в Шибани впервые?

Мгновенно насторожившийся Хаторо согласно кивнул.

— А в чём дело?

— Да тут про вас один бродяга расспрашивал.

— Что за бродяга? — живо заинтересовался беглый преступник.

— Да обычный, — неопределённо пожал плечами хозяин постоялого двора. — Появился тут где-то с месяц назад. Других нищих сторонится. На воровстве пока не ловили, но джунгарским дымком затянуться любит. Живёт тем, что в порту добудет. Ну и у меня иногда уборную чистит. Зовут Кривулем. Больше ничего о нём не скажу. Пустой человечишка.

— А что ему надо было? — ещё сильнее нахмурился бывший офицер городской стражи.

— Спрашивал, как вас зовут, — ответил владелец заведения. — Откуда пришли и куда направляетесь? Я сказал. Это же не секрет?

— Нет, конечно, — натянуто улыбнулся Хаторо. — Мы люди честные, нам скрывать нечего.

Ия вспомнила свою встречу с непонятным мужиком вчера поздно вечером на заднем дворе, вроде как исходивший от него странный сладковатый запашок и не смогла удержаться от вопроса, хотя и понимала, что это сильно не понравится предводителю их маленькой компании?

— А обо мне он не спрашивал, почтенный?

Хозяин постоялого двора посмотрел на неё, словно на говорящую табуретку, но всё же снизошёл до ответа, обидно рассмеявшись:

— Нет, тобой не интересовался. Наверное, ещё слишком мало выпил.

Бросив на неё неприязненный взгляд, бывший офицер городской стражи отмахнулся с деланным безразличием:

— Может, земляков искал или родственников?

— Не знаю, — покачал головой владелец заведения. — Но сегодня я его ещё не видел.

— Спасибо, что рассказал, мастер Фкар, — поблагодарил Хаторо. — Может, дело пустяковое, и человек просто ошибся? А может, нас ограбить хочет? Так мы готовы.

Усмехнувшись, он достал из-за пазухи свой длинный кинжал.

— Находились уже дураки. Пробовали.

Понимающе кивнув, собеседник хотел ещё что-то сказать, но тут его окликнули из кухни, и он, кивнув на прощание, ушёл.

— Ты чего творишь?! — раздражённо зашипел предводитель их маленькой кампании.

Не давая ему времени как следует разозлиться, девушка торопливо объяснила: почему решилась влезть в разговор мужчин.

— Мне он тоже показался каким-то подозрительным, — поддержал соотечественницу мичман российского императорского флота. — Трясётся, как припадочный, и мычит, словно немой.

— Это от джагарского дыма, — слегка успокаиваясь, пояснил побратим. — Его ещё называют "последняя сладость". Он вызывает блаженные видения, но от него человек постепенно слабеет и даже может умереть.

"Наркотик", — догадалась пришелица из иного мира, но скромно промолчала.

— Думаешь, он узнал кого-то из нас? — спросил молодой человек.

— Нет, — не задумываясь, возразил Хаторо. — Иначе здесь бы уже была городская стража. Наверное, ему просто что-то померещилось из-за джангарского зелья?

"И не поспоришь", — мысленно хмыкнула приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Вдвоём с Ждановым они поднялись в комнату. Потом пришёл их старший и привёл двух крайне скромно одетых простолюдинов. Навьючили им на спины тюки с товаром и спустились во двор.

Сложив вещи в корзину, Платина последовала за ними.

Шибани мало чем отличался от тех городов, которые Ия уже успела увидеть в этом мире, поэтому она мало интересовалась достопримечательностями. У неё не выходил из головы рассказ хозяина постоялого двора, поэтому всё время казалось, будто за ними кто-то следит.

Она даже несколько раз украдкой оглядывалась через плечо, но так и не заметила ничего подозрительного на заполненной народом улице.

Впереди их маленькой процессии бодро шагал бывший офицер городской стражи, не забывая время от времени посматривать назад на носильщиков, согнувшихся под тяжестью тюков. За ними шёл мичман российского императорского флота, также приглядывавший за ними во избежание всяческих недоразумений.

— Как следует следи за ними, почтенный Худ, — настраивал молодого человека умудрённый жизнью побратим. — Среди честных людей всегда может отыскаться жулик. Нырнёт в какой-нибудь проулок, и всё, мы разорены.

— Где же ему с таким грузом от меня убежать? — снисходительно усмехнулся Жданов.

Однако Хаторо только сокрушённо покачал головой.

— Не знаешь ты ещё, на какие пакости способны эти лисы-оборотни. Заступит тебе дорогу толпа нищих детишек, денежку на еду попросить, тут-то мошенник и ускользнёт.

Этот разговор пришелица из иного мира вспомнила, заметив впереди какое-то столпотворение.

"Тут что, тоже пробки?" — мысленно усмехнулась она и с раздражением дёрнула за рукав соотечественника, который даже на цыпочки приподнялся, пытаясь рассмотреть происходящее.

А когда тот с удивлением взглянул на неё, скорчила зверскую гримасу, кивнув на носильщиков.

Понимающе кивнув, спутник подошёл вплотную к одному из них, а девушка приблизилась ко второму.

К счастью, долго ждать не пришлось, и движение скоро возобновилось. Платина смогла рассмотреть, как далеко впереди, занимая почти всю "проезжую часть", неторопливо следует небольшой караван из трёх телег, чей груз прикрывали опутанные длинными верёвками циновки, и двух фургонов.

Волы и мулы никуда не спешили, и скоро за ними вновь образовалась небольшая толпа. Наиболее нетерпеливые прохожие обгоняли обоз, прижимаясь к домам и лавкам.

Ия слышала, как недовольные горожане громко ворчали, сетуя на то, что в порт можно попасть и по Ременной улице, которая гораздо шире и как раз предназначена для подобных торговых караванов.

В ответ наиболее информированные люди сообщали, что это едет сам достопочтенный Куджичи из Даяснору, выдавший свою дочь за сына рыцаря Меедо.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда вспомнила, что именно этот купчина не дал им переночевать в нормальной гостинице и отказался взять на свой корабль.

Внезапно обоз остановился. Крепко вцепившись в тюк на спине носильщика, девушка уже сама поднялась на цыпочки и увидела, как слуга вытаскивает лестницу из-под передней площадки первого фургона.

На землю сошествовал довольно пожилой мужчина в красно-чёрном шёлковом халате и в круглой шляпе с узкими полями.

Платина вспомнила, что некоторые из простолюдинов, принадлежащих к сословию сонга, платят специальный и весьма значительный налог за право носить одежду из шёлка и внешне отличаются от дворян только размерами полей шляпы.

Отступив от повозки, богатей вальяжно махнул рукой с блеснувшими на солнце камнями в перстнях и в сопровождении двух мужчин, один из которых нёс в руке меч, а значит, являлся дворянином, направился на другую улицу, а караван также неторопливо продолжил своё движение к порту.

Поскольку по местным обычаям его от остального города также отделяла стена, в воротах неизбежно образовалась толчея.

"Ну, и для чего эти дополнительные трудности? — мысленно вопрошала пришелица из иного мира, крепко вцепившись в тюк и разглядывая невысокую, чуть выше человеческого роста, ограду, покрытую сетью трещин и неряшливых пятен от обвалившейся штукатурки, обнажавшей коричневые кирпичи. — Неужели опасаются, что враг будет штурмовать их с реки? Так эту стену только толкни, она и развалиться."

Ия уже знала, что стража в воротах редко интересуется теми, кто покидает город. Однако при виде богатого каравана та вдруг решила проявить служебное рвение, затеяв перебранку с кем-то из людей Куджичи.

Девушка предположила, что это, скорее всего, надолго. До тех пор, пока блюстители закона и порядка не получат мзду малую или не очень. Вот только она сильно ошиблась. Похоже, сей купец имел в Шибани весьма не хилую "крышу", потому как уже через несколько минут голоса затихли, и передний фургон въехал на территорию порта.

Чуть позже очередь дошла и до лжеторговцев с их носильщиками и служанкой. Но обозлённые стражники только поторопили их, явно "нацелившись" на следовавшую почти сразу за ними телегу самого крестьянского вида, запряжённую медлительным, серым волом.

Нельзя сказать, что Платина так уж сильно боялась разоблачения. Распухшие щёки и сузившиеся от этого глаза разрушали всякое сходство с портретом на объявлениях о розыске. Тем не менее она облегчённо перевела дух, увидев впереди широкую водную гладь.

Пристань, сложенная из кирпичей и каменных плит, тянулась вдоль городской стены по обе стороны от ворот. Повсюду сновали люди, двигались повозки и вьючные животные. Но Ия не заметила ни одного капитального строения. Только навесы, какие-то открытые киоски, лёгкие прилавки, а также штабеля мешков, ящиков и корзин.

В реку уходили четыре длинных пирса, возле которых покачивались на мелкой волне разнообразные лодки, лодочки и корабли. Причём один из них отличался весьма высокими мачтами и более чем солидными размерами.

Хаторо повёл своих спутников вдоль ограды. Шагов через сто им попался пустой ларёк. Владелец торговой точки либо почему-то сегодня не пришёл, или она вообще временно осталась бесхозной.

По приказу бывшего офицера городской стражи носильщики сложили вьюки под крышей, получили по медной монете и откланялись, а он обратился к молодым людям:

— Стойте здесь, сторожите товар. Я пойду искать корабль. Если не найду ничего до Даяснору, так может, хотя бы до Митиндзане кто-нибудь возьмёт?

— Хорошо, — кивнул побратим.

— Что делать, если хозяин этого места объявится? — проворчала девушка.

Вопреки её ожиданиям предводитель их маленькой компании не рассердился на неуместный вопрос.

— Пусть почтенный Худ заплатит ему три ляна. Или пять, за то, что вы тут меня подождёте.

— Ясно, — понимающе кивнул мичман российского императорского флота.

Когда Хаторо скрылся, он вдруг тихо спросил:

— И часто вам снятся такие страшные сны?

Ещё не понимая: то ли соотечественнику и в самом деле интересно, и он проявляет к ней искреннее участие или пытается наладить отношения после недавней небольшой размолвки, Ия тем не менее не отказала себе в удовольствии сделать ему замечание:

— Говори, как здесь принято, почтенный Худ. Люди кругом.

— Я постоянно забываюсь, — повинился тот. — Нелегко, знаешь ли, отказаться от того, чему учили с раннего детства.

— Это понятно, — кивнула девушка, не без удовольствия понимая, что парень, если и не извиняется, то пытается сгладить негативное впечатление от своих слов, неосмотрительно произнесённых в бамбуковой роще незадолго до схватки с рыцарскими охранниками.

— Но всё же, — не дал ей уйти от темы собеседник. — Часто такое снится?

— Нет, — подумав, покачала головой Платина. — Особенно когда устанешь, так вообще спишь без... сновидений. Уже давно ничего похожего не было.

— А вот мне часто дом снится, — вдруг признался Жданов, и голос его слегка дрогнул. — Но ни родителей, ни других родственников ни разу не видел. Ни сестру с братом, ни кузину Мари. А мы с ней были очень близки. Почему так?

— Не знаю, — пожала плечами Ия.

Будучи натурой скорее практической, чем романтической, она редко задавала себе столь неопределённые вопросы. Но сейчас ей от чего-то захотелось как-нибудь подбодрить соотечественника.

— Может, потому, что с ними пока ничего не случилось, и они живы и здоровы?

— Но как такое возможно? — вскинул брови морской офицер. — Если вы, то есть ты появилась здесь... Ну, в общем, сама знаешь, откуда.

Пришелице из иного мира пришлось срочно напрячь воображение, извлекая из памяти содержание когда-то прочитанных книг о попаданцах.

— Наверное, следует исходить из того, что время здесь течёт также, как там для наших близких, — осторожно начала она, тщательно подбирая слова. — То есть: если здесь для тебя и меня прошёл один день, то и там тоже. Понимаешь?

— Нет, — откровенно признался молодой человек, глядя на неё широко раскрытыми голубыми глазами. — Ты же родилась на сто пятьдесят лет позже моей смерти. И мои близкие никак не могли столько прожить. Если, как ты говоришь, время идёт одинаково здесь и там.

— Я сказала, что у него одна и та же скорость, — возразила девушка и, оглядевшись, подняла с земли маленький осколок кирпича. — Вот смотри.

Она шагнула к прилавку и начертила три параллельные царапины.

— Представь, что это три мира, ну, или временных потока, движущихся с одинаковой скоростью.

— Как-то это для меня уж очень сложно, — криво усмехнулся соотечественник. — Я, знаете ли, привык к тому, что время одно, и оно... Оно просто есть.

— Ну, так ты и свой мир считал единственным, — напомнила Платина. — А это оказалось не совсем так.

Жданову нехотя пришлось согласиться.

— В наших мирах я была здесь, а ты здесь, — с азартом продолжила Ия, поставив на царапинах две чёрточки. — А потом мы оказались здесь.

Девушка показала на третью линию, но, прежде чем она успела продолжить, мичман российского императорского флота решительно запротестовал:

— Нет, нет, вы, то есть ты не права.

— В чём? — удивилась Платина.

— В твоих потоках времени не три, — со значением произнёс морской офицер. — Но лишь два.

Взяв у Ии камешек, он изобразил на досках пару параллельных линий.

— Мы же из одного мира.

— Да, — поняла и признала свою ошибку девушка. — Получается так. Только это всё равно ничего не меняет.

— Как же это не меняет? — возмутился молодой человек.

— Да вот так! — назидательно проговорила поднаторевшая в демагогии приёмная дочь бывшего начальника уезда, жестом потребовав вернуть камешек. — Если ты был здесь, а я здесь.

Она поставила две далеко отстоящие друг от дружки чёрточки на одной линии.

— То нам же неизвестно, в какой точке этого времени мы оказались! — Платина победно указала на вторую полосу. — Может, это не твои родители умерли, а мои ещё не родились?

— Об этом я как-то не подумал, — озадаченно пробормотал Жданов. — Но, судя по тому, в каком состоянии тут технический прогресс, это ни в коем случае не девятнадцатый век. Тут даже пороха нет.

— Ты бы не пользовался здесь нашими словечками, — досадливо поморщилась Ия, воровато оглядываясь по сторонам.

— Прости, — словно бы машинально отмахнулся погружённый в свои мысли мичман российского императорского флота. — Но в местном языке ещё нет таких понятий.

— Постарайся обойтись без них, — посоветовала пришелица из иного мира. — Выражайся более образно, какими-нибудь намёками.

Она сделала неопределённое движение рукой, вызвав у собеседника слабую улыбку.

Видя, что он настроен уже не столь мрачно и категорично, девушка продолжила с прежним накалом:

— Вот и получается, что надо иметь ввиду только время по отношению к нам. То есть к тебе и ко мне. Я считаю, что мои родители живы и с ними всё хорошо. Тебе тоже стоит так думать. Иначе с ума сойдёшь.

— Но это же обман, — нахмурился молодой человек. — Вы же не знаете, что всё обстоит именно так?

— Но и то, что не так, я тоже не знаю, — улыбнулась Платина.

— Если брать в соображение подобные обстоятельства, — медленно проговорил Жданов. — Тогда, конечно.

— Только их и надо брать, — вновь с нажимом произнесла Ия. — Пока нет даже намёка на то, что с нашими родными что-то случилось, будем считать их живыми и здоровыми.

— Это у вас там учат... так принимать жизнь? — с печальной улыбкой поинтересовался Жданов.

— Нет, — покачала головой девушка. — Этому я у местных мудрецов научилась. Пришлось в своё время почитать. Очень скучно пишут. Но иногда попадаются и интересные мысли. Я же тоже переживала: как там мои мама с папой? Когда не приходилось спасать свою жизнь.

— Насколько я понимаю, — криво усмехнулся мичман российского императорского флота, — это часто приходилось делать?

— Постоянно! — фыркнула Платина. — Только где-нибудь устроишься, начнёшь думать о будущем, как... Появляется толстый северный лис, и проходится срочно уносить ноги.

— Полярный лис? — не понял молодой человек.

— Это так, — поморщилась Ия, — выражение из моей прошлой жизни.

Девушке вдруг захотелось поделиться своими соображениями о таинственном, сверхъестественном "игроке", постоянно устраивавшем ей разнообразные пакости.

Но она всё же удержалась. Слишком уж невероятными могут показаться русскому офицеру середины девятнадцатого века подобные предположения. Тем более, что никаких внятных доказательств, кроме своих догадок, у неё нет.

Решительно отметая ненужные мысли, Платина резко сменила тему разговора:

— Что скажешь об эти кораблях? Особенно вон о том, с высокими мачтами?

Вздрогнув, собеседник обернулся к реке. На судно, так заинтересовавшее приёмную дочь бывшего начальника уезда, как раз грузили мешки, корзины и ящики с телег из обоза достопочтенного Куджичи из Даяснору.

— Обычные речные плоскодонки, — небрежно пожал плечами мичман российского императорского флота. — Даже несмотря на величину, самого лёгкого шторма на море не перенесёт.

— Как ты догадался? — живо заинтересовалась Ия.

— По его форме, — немного помявшись, видимо, подбирая подходящие слова, пояснил молодой человек. — По тому, как оно сидит в воде. Будь сие судно предназначено для дальнего, морского плавания и имей нормальный киль, ему бы ни за что не подойти так близко к берегу. Судя по всему, глубины здесь не так уж и велики. Ещё обрати внимание, какой у него большой руль. Вон там за... кормой. Это задняя часть корабля.

— Я знаю, что такое корма, — обиженно проворчала девушка, только сейчас заметив на борту судна женскую фигурку в ярком платье. Присмотревшись, поняла, что это та самая молодая особа, которую беглые преступники видели в зале гостиницы "Прибежище уюта и покоя". Видимо, она имеет какое-то отношение к Куджичи из Даяснору. Может, его наложница или дочь?

Искоса глянув на соотечественника, Платина с неудовольствием обнаружила на его лице мечтательную улыбку. Очевидно, он тоже заприметил "видную" незнакомку.

"Ну, как есть, бабник! — с раздражением подумала Ия, мысленно обругав себя за глупость. — И я дура! Сама же обратила на неё внимание!"

— Но сделано интересно, — не отводя взгляда от родственницы олигарха, продолжил Жданов. — Мачты высокие и парусов много. По спокойной воде должно ходко идти. Только на этой реке ему не место. Русло слишком узкое. Он здесь, как стопушечный линкор в монастырском пруду.

— Значит, та река, с которой он приплыл, гораздо шире, — раздражённо зыркнув на него, проворчала девушка.

— Корабли не плавают, — назидательно заявил мичман российского императорского флота. — Они ходят.

— Может там у нас и ходят, — не удержалась от соблазна оставить последнее слово за собой Платина. — А здесь плавают. Язык-то другой.

— Но понятия те же, — возразил собеседник.

Едва начавшуюся полемику прервал знакомый, негодующий голос.

Оглянувшись, молодые люди обнаружили у себя за спиной предводителя их маленькой компании. Каким-то образом незаметно пробравшись, он стоял в глубине невеликого киоска, прижимаясь спиной к городской стене, и знаком велел им приблизиться.

Разглядев выражение его лица, Ия мгновенно насторожилась, а соотечественник, видимо, тоже заподозрив неладное, сунул руку за пазуху.

— Что случилось? — тихо спросил он.

— За нами следят, — шёпотом ответил побратим и, прежде чем спутники успели засыпать его вопросами, разъяснил, указав рукой направо. — Там за мешками прячется какой-то бродяга и смотрит на вас. Здесь он не не должен нас видеть. Если, конечно, не перейдёт куда-нибудь в другое место.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда тут же вспомнила рассказ хозяина постоялого двора о нищем любителе покурить веселящую травку.

— Думаете, он узнал кого-то из нас? — озадаченно поинтересовался Жданов.

— Тогда почему он стражу не зовёт? — вопросом на вопрос ответил Хаторо.

— Возможно, это кто-то из ваших знакомых по прежней службе? — предположил мичман российского императорского флота.

— Нет, — решительно возразил собеседник. — Я бы его обязательно узнал.

— А как он выглядит? — насторожилась девушка.

— Как бродяга, — неопределённо пожал плечами бывший офицер городской стражи. — Не старый. Волосы вроде бы рыжие, но точно не скажу. Уж больно грязные. Рожа опухшая, нос перебит.

— Рыжие?! — испуганно охнула Платина.

— Ну, не то чтобы совсем, — с тревогой глядя на неё, медленно проговорил Хаторо. — Но да, рыжеватые.

— И ты точно видел перебитый нос? — Ия от волнения облизала враз пересохшие губы.

— Видел, — подтвердил предводитель их маленькой компании. — Я близко подобрался. И глаза такие... шалые. Небось, уже джангарского дыма наглотался.

— Тогда это точно Набуро! — нервно хохотнула девушка. — И смотрит он не на нас, а на меня!

— Это его вы видели во сне? — нахмурился собеседник.

— Да, — кивнула пришелица из иного мира. — Вот уж никак не ожидала его увидеть ещё раз да ещё и здесь! Тогда понятно, почему он стражу не зовёт. Он сам в розыске, как брат государственного преступника.

— Судя по всему, этот человек и в самом деле очень зол на тебя, — посочувствовал Хаторо.

— Ещё бы! — криво усмехнулась Платина. — Он же считает, что из-за меня не смог спасти брата и всю свою семью. От него можно ждать чего угодно! Тем более, если у него крыша поехала. То есть, если он не в своём уме от какой-нибудь дури!

Ия вдруг подумала, что если Нобуро ведёт столь жалкое существование, то ему ничего не стоит просто выдать её стражникам даже под угрозой собственного ареста и неминуемой смерти. Вероятно, младшего брата губернатора удерживает от этого не только страх перед казнью, но и стремление лично расправиться с виновницей всех своих несчастий. Но как только Рокеро поймёт, что она покидает город, у него не останется другого способа отомстить, кроме как обратиться к властям.

Вытерев платочком мгновенно вспотевший лоб, девушка торопливо изложила спутникам свои соображения:

— Всё настолько плохо? — с сомнением спросил предводитель их маленькой компании.

— Если это и в самом деле он, то да, — решительно кивнула Платина. — Этот человек ни перед чем не остановится. Только мне непонятно: откуда он здесь взялся?

— Так это, может, вовсе и не он? — резонно предположил мичман российского императорского флота. — И как ему узнать вас в таком виде?

Ия на пару секунд задумалась над очевидным, но почему-то не пришедшим ей в голову вопросом. Действительно, лицо её сильно изменилось из-за распухших щёк, но голос и фигура остались прежними. Хозяин постоялого двора говорил, что Набуро интересовался их именами. Что, если он каким-то образом вдруг запомнил, чьи пайзы приёмная дочь бывшего начальника уезда взяла у настоятельницы монастыря "Добродетельного послушания"? Тогда становится понятно, как он смог их разоблачить.

— Посмотреть бы на него, — вздохнула девушка. — Уж я бы эту рожу сразу узнала.

— Но если ты права, в живых его оставлять нельзя, — безапелляционно заявил Хаторо.

— Ни в коем случае! — с жаром поддержала его беглая преступница. — Теперь он не только меня знает, но и вас.

— Хотите его убить? — спросил соотечественник.

— Можете предложить что-то другое? — криво усмехнулась Платина, предупредив: — Договориться с ним не получится. Если, конечно, ты не хочешь отдать ему меня в качестве выкупа?

— Как вы могли так... — возмутился морской офицер, и щёки его вспыхнули румянцем негодования.

— Ини права! — резко оборвал его побратим. — Если бы мы просто встретились, то, может, и смогли бы разойтись. Но он за нами следит.

— Но не предлагаете же вы сделать это прямо здесь?! — вскричал молодой человек. — Тут же столько народа кругом!

— Надо увести его с пристани, — предложил Хаторо. — Вон в той стороне...

Он махнул рукой.

— Какие-то заброшенные строения. Ни крыш, ни окон, ни дверей. Одни стены в кустах. Место для нашего дела самое подходящее.

— И как сделать, чтобы он туда пришёл? — нахмурился Жданов.

— Я попробую его туда заманить, — предложила девушка, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Сглотнув внезапно образовавшийся в горле комок, она продолжила подчёркнуто деловым тоном:

— Если Набуро увидит меня и поймёт, что я его узнала, то испугается, как бы я снова куда-нибудь не делась.

— А если он позовёт стражу? — предположил абориген.

— Если ещё не позвал, то, скорее всего, попробует убить меня сам, — резонно, как ей казалось, предположила Платина. — Я сделаю вид, будто очень сильно испугалась, и побегу к тем развалинам, где ты, почтенный, и будешь нас ждать.

— Это очень опасно, — озабоченно проговорил мичман российского императорского флота.

— Не очень, — возразила Ия. — Ему меня ни за что не догнать даже в такой толпе.

— Только не беги слишком быстро, — посоветовал бывший офицер городской стражи. — Не то он испугается, что ты убежишь, и крикнет стражу.

— Понимаю, — заверила девушка. — Пусть думает, что ещё немного, и он меня догонит.

— Рискованную игру вы затеяли, — покачал головой Жданов. — Не лучше ли уйти из порта и подстеречь его где-нибудь в городе?

— Мне эта затея тоже не нравится, — признался старший побратим. — Но мы первый раз в Шибани и ничего здесь не знаем. Как будем его ловить?

— Неизвестно ещё, кто кого ловить будет: мы его или он нас? — вновь беззастенчиво влезла в мужской разговор пришелица из иного мира, и на это раз Хаторо посмотрел на неё с одобрением.

— А если это совсем другой человек? — предположил соотечественник.

— Тогда я вернусь сюда, — пожала плечами Платина. — И мы опять будем ждать, когда почтенный Кастен найдёт подходящий корабль.

— Это что же? — встрепенулся молодой человек. — Я останусь здесь?!

— Именно так, — подтвердил побратим. — Кто-то же должен следить за товаром?

— Причём тут эти мешки, когда речь может пойти о жизни гос... Ини?! — вскричал мичман российского императорского флота.

— Успокойся, почтенный Худ! — повысил голос бывший офицер городской стражи. — Без этого товара мы не сможем называться купцами! А новый покупать некогда. И деньги надо беречь. До Даяснору ещё долго добираться. Если вы ещё хотите туда попасть?

— Хотим! — заверила его девушка, сердито посмотрев на Жданова.

— Может, попросить кого-нибудь присмотреть за товаром? — с надеждой спросил тот.

— Если Набоуро за нами следит, это может его насторожить, — высказала свои опасения Платина.

И вновь Хаторо проигнорировал то, что она нагло влезла в мужской разговор, и даже одобрительно кивнул.

Молодой человек хотел ещё что-то сказать, но предводитель их маленькой кампании взмахом руки призвал их к молчанию.

— Сделаем так. Подождёшь немного, после того как мы с Ини уйдём, и попросишь вон того торговца присмотреть за нашим добром. У него и киоск новый, и товара много, и жаровня с углями. Сразу с нашими вещами не сбежит. Посули ему сразу лян пять, не меньше, и предупреди, что скоро вернёшься. Пусть не надеется полазить в наших вьюках, пока тебя нет. А то есть такие жулики, что заберутся в мешок, а ты ничего и не заметишь.

— Я завяжу верёвку специальным узлом, — понимающе кивнув, пообещал собеседник. — Его здесь никто не развяжет.

— Тогда ступайте на своё место, — распорядился Хаторо. — И постарайтесь вести себя так, будто ничего не случилось.

— А мне когда идти? — спросила девушка.

— Досчитаешь до ста, после того как я уйду, — подумав, решил бывший офицер городской стражи. — Поняла, где его искать?

— Да, — подтвердила Платина.

Отдав необходимые указания, их предводитель проскользнул вдоль городской стены в соседний киоск и, не обращая внимание на негодующий возглас его хозяина, торопливо скрылся в толпе.

— Ну, и нам пора, — заявила Ия, предложив: — Ты говори о чём— нибудь, а я помолчу, чтобы не сбиться со счёта.

— О чём говорить? — криво усмехнулся соотечественник.

— Какая разница? — отмахнулась девушка. — Расскажите о море с кораблями или о монастыре с монахами. Я всё равно слушать не буду, а когда досчитаю до ста, отпрошусь у тебя по нужде.

— Может быть, просто уйдёшь? — поморщился ещё не успевший до конца проникнуться простотой местных нравов мичман российского флота.

— Нет, — возразила Платина. — Будет лучше, если соседи услышат, куда и зачем я ушла.

— Ну, если ты так считаешь, — со вздохом пожал плечами молодой человек.

Они подошли к пустому прилавку со свежими царапинами, и Жданов лениво заговорил об отличии между морскими и речными кораблями.

Придав своему лицу сосредоточенно-внимательное выражение, Ия пропускала монолог собеседника мимо ушей, продолжая отсчитывать про себя стремительно уходившие секунды.

При этом ей приходилось прилагать немалые усилия, для того чтобы не оглядываться вокруг в поисках наблюдавшегося за ним неизвестного бродяги. Девушка всё ещё надеялась, что Хаторо напутал с описанием, и это всего лишь какой-то нищий, накурившийся дури наркоман, а не младший брат бывшего губернатора провинции Хайдаро.

Мысленно произнеся: "Всё, наш выход".

Платина встрепенулась.

— Почтенный Худ, позволь отлучиться нужде. Очень хочется.

— Ступай! — пожалуй, слишком громко объявил Жданов слегка дрогнувшим голосом.

Коротко поклонившись, Ия словно бы ненароком проверила привязанный к поясу под платьем кинжал и, поклонившись, поспешила в обход того места, где, по словам бывшего офицера городской стражи, прятался наблюдавший за ними неизвестный.

Ловко уворачиваясь от встречных людей, девушка приблизилась к большому штабелю мешков, возле которого топтался здоровенный детина с заткнутой за пояс дубинкой.

Пройдя самым краем пристани, Платина оказалась за нужной грудой, но не увидела там никого, кроме трёх грузчиков.

"Ну, и где теперь искать этого бродягу? — озадаченно думала беглая преступница, резонно предположив: — А может, никого и не было, и Хаторо просто померещилось?"

Видимо, взвинченные нервы обострили все её чувства, потому что Ия внезапно с предельной ясностью ощутила на себе переполненный ненавистью взгляд.

Резко обернувшись, девушка невольно вздрогнула, увидев в каких-нибудь пяти-шести шагах самого Рокеро Нобуро.

Бывший чиновник по особым поручениям столь сильно изменился с их последней встречи, что она невольно встала в ступор от увиденного. Гордая осанка куда-то пропала. Мужчина заметно ссутулился и исхудал. Шёлк исчез и густо покрытая заплатами одежда из старой, застиранной ткани висела на нём неуклюжим мешком, усеянным разнообразными, мало аппетитными пятнами.

Сальные, давно немытые волосы с заметным рыжим отливом слипшимися патлами выбивались из-под обвязанной вокруг головы грязной тряпки, завязанной на боку неряшливым узлом. Отросшая борода торчала во все стороны рваными клочьями. Заметно покрасневший, кривоватый нос нависал над наползавшими на щерившийся в злобной улыбке рот моржовыми усами. Прищуренные глаза с неестественно расширенными зрачками излучали такую беспощадную, незамутнённую ненависть, что Платина почувствовала, как по спине пробежали мурашки, волосы на голове зашевелились, а окружающий мир вокруг застыл, словно кто-то включил стоп-кадр.

"Да он точно под кайфом!" — догадалась пришелица из иного мира, видя, как дрожащая рука младшего брата бывшего губернатора провинции Хайдаро скользнула за пазуху засаленной куртки.

Именно это движение бродяги заставило Ию очнуться. Надо бежать и как можно быстрее. Вот только развалины, куда ей нужно привести Набуро, находятся как раз в той стороне, где он стоит. Проскочить мимо вряд ли удастся. Значит, остаётся: либо сделать круг по порту, ведя его за собой, или попробовать справиться с ним самостоятельно. Вот только девушка знала, что Рокеро Нобуро весьма искусный воин, и, даже несмотря на его плачевное положение, она вряд ли сможет с ним совладать в открытом бою.

"Если только попробовать уйти в город? — молнией вспыхнула в голове Платины шальная мысль. — Ворота недалеко. За ними улицы. Там затеряться проще. А если он стражу крикнет? Вот же-ж!"

Развернувшись, Ия обогнула двух мирно беседовавших мужчин, пытаясь затеряться в не такой уж плотной толпе, успев краем глаза заметить, как бывший чиновник по особым поручениям устремился за ней, всё ещё держа руку за пазухой.

Лавируя между людьми, девушка старалась двигаться к городской стене, слушая раздающиеся за спиной негодующие крики. Похоже, её преследователь особо не стеснялся и пёр напролом, задевая прохожих.

Выскочив на относительно свободное пространство, Платина, подхватив подол, вихрем промчалась мимо влекущего раскрашенный фургон мула, потом, пригнувшись, нырнула за нагруженную корзинами телегу и огляделась.

Не обращая внимание на негодующие вопли возницы, Нобуро вскочил на торчавшую ось и, на миг замерев, посмотрел вперёд.

— Пошёл прочь, бродяга! — теряя терпение, заорал кучер, замахиваясь длинной, тонкой палкой, служившей ему вместо кнута.

Невнятно огрызнувшись, младший брат бывшего губернатора провинции Хаайдаро соскочил на землю и направился как раз в ту сторону, где притаилась пришелица из иного мира.

Ия так и не поняла: заметил он её или нет? Но не желая зря рисковать, вскочила и вновь бросилась бежать.

То ли ей показалось, или же подстёгнутый адреналином слух и в самом деле сумел выделить из многоголосого гомона нужные звуки? Только девушка ясно различила злобное, почти нечеловеческое рычание бывшего чиновника по особым поручениям.

"Да он и в самом деле спятил!" — мысленно охнула Платина, с ужасом сообразив, что Набуро может убить её прямо здесь и сейчас, не обращая внимания на окружающих.

Страх подстегнул беглую преступницу, заметно прибавив ей сил. Теперь она тоже то и дело задевала попадавшихся навстречу людей, иногда успевая коротко поклониться, но чаще всего, даже не кивнув, продолжала бежать мимо прилавков с едой и прочей мелочью.

Ей всё же удалось сделать полукруг по порту, и теперь Ия уже двигалась в нужном направлении. К развалинам, где её должен ждать Хаторо.

Внезапно путь перегородил целый обоз из гружёных мешками телег. Они двигались так плотно, что расстояние между мордами волов и задниками повозок, казалось, не превышало и метра.

Растерянно оглядевшись, девушка заметила злорадно ухмылявшуюся рожу преследователя.

Выдохнув, она подхватила подол и рванулась вперёд, просто чудом умудрившись проскочить между увенчанной длинными рогами башкой терпеливой скотины и подпрыгивавшей на неровностях телегой.

Глубоко погрузившись в свой внутренний мир, животное вроде бы даже не заметило мелькнувшую перед глазами фигурку, продолжая переступать раздвоенными копытами всё с той же неторопливой основательность. А вот возница и простолюдин с коротким копьём, видимо, исполнявший обязанности охранника разразились гневными выкриками, выдав в адрес полоумной девки целый каскад ярких и сочных эпитетов.

Сообразив, что этим она только привлекает к себе излишнее внимание, Платина поспешно оправила платье и, убедившись, что Набуро вместе с кучей народа застрял на той стороне обоза, уже не побежала, а пошла, хотя и очень быстро.

Краем глаза она заметила, что путь ей пересекает обряженный в шёлк купец, неторопливо вышагивавший в сопровождении вооружённого мечом охранника и то ли помощника, то ли секретаря с кожаной сумкой в руках.

Пришелица из иного мира знала, насколько трепетно относятся аборигены к какому-либо посягательству на любые положенные им по статусу привилегии. Причём это касалось всех сословий, ибо у простолюдинов тоже имелась своя иерархия. И вот так мелькать прямо перед глазами уважаемых людей, пусть даже на миг заступая им дорогу, считалось здесь более чем дурным тоном.

От гневного окрика или чего похуже Ию спасло только то, что вокруг и без того находилось много людей, а купчина что-то назидательно втолковывал помощнику, мало обращая внимание на окружающих.

Прибавив скорости, девушка обогнула носильщика, тащившего на широкой спине здоровущий, обвязанный верёвками тюк, как вдруг по ушам резанул пронзительный крик:

— Убийца! У него кинжал! Убийца!

Резко обернувшись, Платина увидела, как телохранитель шёлковоносного торговца прячет его за своей спиной, держа в руке обнажённый меч, а перед ним лежит чьё-то дёргавшееся тело.

— Убийца! — ещё раз выкрикнул кто-то удивительно знакомым голосом.

Люди торопливо отпрянули в разные стороны, образовывая свободное пространство вокруг распростёртого на земле человека, в котором Ия к своему ужасу и удивлению сразу узнала младшего брата бывшего губернатора провинции Хайдаро.

Из толпы зевак торопливо выбрался Хаторо и, подойдя к прикрытому охранником старику, церемонно поклонился.

— С тобой всё в порядке, достопочтенный Куджичи?

— Да, — шагнув к нему, ответил собеседник.

— Я заметил, что этот подозрительный бродяга следит за тобой, — принялся рассказывать неожиданный спаситель. — А когда он сунул руку за куртку и достал нож, то сразу понял, что он хочет напасть именно на тебя. Вокруг просто нет никого, более уважаемого и значительного. И не ошибся.

Толпа вокруг становилась всё многочисленнее. Привлечённые криками люди спешили поглазеть на бесплатное зрелище, чтобы сегодня же вечером рассказать друзьям и знакомым все подробности столь необычного происшествия.

Грубо расталкивая зевак, появились городские стражники.

— Что тут происходит? — хмуро спросил их командир, вежливо кивнув в ответ на церемонный поклон купца.

— Этот человек напал на меня, — спокойно ответил торговец. — Мой охранник лишь исполнял свой долг.

Воин посмотрел на переставшую дёргаться жертву. Валявшийся рядом длинный, чуть искривлённый кинжал служил исчерпывающим доказательством правоты слов богатого простолюдина, ибо приличные нищие в Благословенной империи такие ножики с собой не таскают.

Присевший возле тела стражник удивлённо проговорил:

— Да он, вроде как, ещё жив!

— Живучий негодяй попался, — недовольно проворчал телохранитель олигарха.

А его наниматель, сунув ладонь в рукав, обратился к командиру служителей правопорядка:

— Прошу вас, господин, найдите хорошего лекаря, чтобы он вылечил этого бродягу.

— Ты настолько милосерден, достопочтенный Куджичи? — удивился дворянин, принимая и разворачивая сложенную ассигнацию. — Что готов помочь даже своему убийце?

— Нет, господин, — усмехнулся собеседник. — Я любопытен и хочу знать: почему он хотел меня убить, и кто ему за это заплатил? Если вы, господин, сможете это выяснить и напишите мне в Даяснору, то получите ещё два раза по столько.

Крякнув, офицер городской стражи тут же принялся отдавать распоряжения подчинённым:

— Быстрее несите его к мастеру Тахуку. Да не за руки и за ноги, придурки! Найдите носилки или хотя бы циновку. Шевелитесь! Я к лекарю и буду ждать вас там. И не дай вам Вечное небо, бездельники, принести его мёртвым!

Бросив многообещающий взгляд на деловито суетившихся стражников, их командир коротко кивнул олигарху и скрылся в толпе.

Поклонившись ему вслед, Куджичи посмотрел на скромно стоявшего в сторонке Хаторо.

— А я тебя знаю. Ты вчера подходил ко мне в гостинице.

— Я польщён тем, что столь значимый человек запомнил такого ничтожного, — церемонно поклонился беглый преступник.

— Вечное небо одарило меня хорошей памятью, — усмехнулся собеседник. — поинтересовавшись: — Ну, отыскал корабль до Даяснору?

— Увы, — развёл руками бывший офицер городской стражи. — Только до Амакону. Но там Ваундау впадает в Митиндзане, много купцов и кораблей. Найдётся что-нибудь и для нас.

— Не беспокойся, — царственным жестом махнул рукой старый купец. — У тебя уже есть место на моём корабле. Ты оказал мне услугу, а я не привык ходить в должниках.

— Но со мной два тюка шёлка, помощник и служанка, — вкрадчиво напомнил Хаторо.

— У меня места всем хватит, — усмехнулся олигарх, величественно указав на то самое большое двухмачтовое судно. — Только поторопись. Долго ждать я не буду.

— Благодарю, достопочтенный, — церемонно поклонился главарь беглых преступников. — Я сейчас же схожу за вещами.

Снисходительно кивнув, Куджичи добавил, слегка понизив голос:

— А об оплате с капитаном договоришься сам.

— Конечно, достопочтенный, — заверил бывший офицер городской стражи.

Поскольку всё самое интересное закончилось, зеваки стали быстро расходиться. Платина тоже вышла из-за телеги с мешками, за которыми пряталась, стараясь не попасться на глаза олигарху и его сопровождающим.

Заметив Ию, Хаторо не стал её дожидаться, а поспешил к оставшемуся в пустом киоске побратиму.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда пришлось бежать вдогонку за ним.

— Как ты здесь оказался? — переводя дух, спросила она. — Ты же говорил, что будешь ждать меня за портом?

— Я туда и шёл, — усмехнулся собеседник. — За тем бродягой.

И покровительственно, как малому ребёнку, пояснил:

— Мы же не знаем тех развалин? Непонятно: где мне прятаться и куда тебе его вести? Вот я и решил подобраться к нему сзади, как только вы отойдёте подальше.

Сразу же оценив правоту его слов, девушка почувствовала острый приступ стыда за собственную глупость. Действительно, это же элементарно, как говорил один киногерой. Она с энтузиазмом бросилась исполнять поручение аборигена, так ни о чём с ним толком и не уговорившись! Подавив раздражение, Платина, однако, не смогла удержаться от упрёка:

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Чтобы ты на меня не смотрела, — спокойно объяснил мужчина. — И чтобы сильнее боялась. Когда убийца видит свою жертву и чувствует её страх, он уже ничего вокруг не замечает.

"И не поспоришь", — мысленно хмыкнула Ия и поспешила сменить тему разговора:

— С этим богатым купцом случайно так получилось, или ты специально подстроил, чтобы я с ним встретилась?

— Я тут ни при чём, — заверил Хаторо. — Это всё Вечное небо. То, что у него под курткой нож, я сразу понял. Когда ты пробежала мимо Куджичи и свернула в сторону, он бросился за тобой, совсем уж не разбирая дороги. Мне даже показалось, что он врежется в его телохранителя. Вот тогда я и крикнул: "Убийца!". Охранник у Куджичи — опытный воин и среагировал, как надо. Увидел, что на них прёт бродяга с рукой за пазухой, и ударил мечом. Чего ещё разбираться? Не дворянин же и не сонга какой-нибудь. Жаль, что не до конца прикончил мерзавца. Ну, да с такими ранами не выживают.

— И теперь мы сразу попадём в Даяснору, — удовлетворённо заметила девушка.

Бывший офицер городской стражи еле заметно скривился. Платина хотела спросить, чем же тот недоволен? Но тут на них буквально налетел Жданов.

— Что случилось? Почему вы здесь? Кого там убили?

— Тише, почтенный Худ, — поморщился побратим. — Ничего плохого не случилось. Где товар?

— Как ты и сказал, я оставил его в том киоске, — ответил молодой человек. — Но почему вы здесь? И что с тем... негодяем?

— Мёртв, — успокоил его Хаторо, всё же уточнив: — Почти.

— Кто же его убил? — нахмурился мичман российского императорского флота.

Собеседник коротко поведал ему о том, что случилось, в том числе и о щедром предложении Куджичи.

— Надо же, какая удача! — с радостным удивлением вскричал Жданов.

— Вот только почтенный Кастен почему-то не очень доволен, — подала голос Ия.

Сердито глянув на неё, предводитель их маленькой компании нехотя проворчал:

— Да вот подумал, вдруг Куджичи спросит: зачем нам в Даяснору? Он-то, небось, там всех богатых купцов знает. А никакого Самса, про которого у нас в письме написано, в Даяснору нет.

— Зачем же тогда вы согласились? — забывшись, с упрёком спросил молодой побратим.

— Затем, что это самый простой и быстрый способ добраться до Даяснору! — ядовито заметил бывший офицер городской стражи, объяснив: — Куджичи скажем, что просто везём свой товар, чтобы продать и купить заморские диковинки.

— Но, как быть с... Ини? — напомнил мичман российского императорского флота. — Как будем объяснять, почему у нас есть служанка, но нет слуги? Вы... ты же помнишь, как все нас об этом спрашивали?

— Слуга умер дорогой, — отмахнулся собеседник. — А с Ини...

Он озабоченно свёл брови к переносице.

— Придётся рискнуть. Скажем, что купили её по дешёвке. Или нет! Выиграли в карты!

"Так себе версия, — хмыкнула про себя девушка. — Может, всё-таки безопаснее добираться постепенно: шаг за шагом, город за городом. Угу, и в каждом из них мой портрет на доске объявлений".

— Но, если Куджичи захочет взглянуть на документы Ини, — бывший офицер городской стражи даже замедлил шаг, погрузившись в размышления. — Придётся признаться, что она сбежала от злого хозяина к тебе, почтенный Худ.

— Ко мне? — удивлённо переспросил Жданов.

— Ну да, — с довольной улыбкой подтвердил побратим. — Ты молод, красив, а в юности из-за любви люди способны и не на такие глупости.

Лукаво глянув на своих спутников, он вновь сделался чрезвычайно серьёзен.

— Только это лишь в том случае, если Куджичи начнёт задавать вопросы и требовать бумаги. Тогда расскажем ему эту историю и предложим денег за молчание. Пусть высадит нас в первом же городе и забудет, что мы есть.

— А пока говорить, что выиграли её в карты? — уточнил мичман российского императорского флота.

— Да, после того, как у нас умер слуга, — подтвердил предводитель их маленькой компании. — Но это только, если спросят.

— И кто меня выиграл? — недовольно проворчала пришелица из иного мира.

— Я, — без колебаний сообщил Хаторо. — В Кафусё.

— Ты там бывал? — удивилась девушка.

— Приходилось, — неопределённо пожал плечами мужчина. — Есть там такое открытое заведение "Травяная хижина у лотосового пруда".

— А проиграл меня тебе мастер Гиф, — проявила инициативу Платина. — Он хозяин книжной лавки, и его все в городе знают.

— Пусть так и будет, — не стал возражать собеседник.

Они быстро добрались до нужного киоска. Жданов заплатил хозяину за сохранность их вьюков, предварительно убедившись в целостности "упаковки" и каких-то хитрых морских узлов.

Владелец торговой точки расспросил их о происшествии, отголоски которого донеслись до него неясными слухами, и помог найти двух бродяг, взявшихся доставить товар до корабля достопочтенного Куджичи.

Взгромоздив на спину корзину, Ия шагала рядом с соотечественником, не спускавшим глаз с мерно шагавших носильщиков, и размышляла над очередным вывертом судьбы. Она, или тот сверхъестественный игрок, то и дело гадящий на её жизненном пути, сначала устроила встречу с призраком, пусть и недалёкого по времени, но уже полузабытого за ворохами проблем прошлого, а потом преподнесла подарок в виде большого корабля, следующего прямо до места назначения.

Встрепенувшись, девушка прибавила ходу, обогнала грузчиков и подбежала к бывшему офицеру городской стражи.

— Почтенный Кастен, почтенный Кастен!

— Ну, чего тебе? — с явной неохотой оторвался тот от своих мыслей.

— Сколько времени займёт путь до Даяснору?

— Точно не скажу, — после недолгого размышления признался Хаторо. — Но плыть придётся долго. Только это всё равно лучше, чем пересаживаться с корабля на корабль.

— Конечно, лучше, — покладисто согласилась Платина, уже предвидя многочисленные бытовые трудности: от поддержания чистоты тела и стирки белья, до отправления естественных надобностей. Тут придётся: либо пользоваться ведром в компании с двумя мужиками, или выставлять задницу за борт на всеобщее обозрение. И то и другое одинаково не радовало. Однако альтернатива всему этому выглядела ещё более неприглядно: или каторга, или солдатский бордель.

Зябко передёрнув плечами, Ия отстала от бывшего офицера городской стражи и вскоре вновь оказалась рядом со Ждановым.

— Узнала, что хотела?

— Нет, — вздохнула девушка. — Почтенный Кастен не знает, сколько нам плыть до Даяснору.

— Судя по всему, путь неблизкий, — хмыкнул молодой человек.

— Угу, — вздохнула Платина. — И, судя по всему, всё это время нам придётся жить в одной каюте.

— Понимаю, — без малейшей усмешки кивнул собеседник. — Для... тебя это большое неудобство. Но, уж если так получилось, то я постараюсь помочь. Ты только не смущайся и говори, что нужно.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Ия.

Тут они подошли к уходившему в реку причалу, у конца которого пришвартовался большой, двухмачтовый корабль с бортами, расписанными продольными жёлтыми и чёрными полосами.

Наученная горьким опытом приёмная дочь бывшего начальника уезда не ожидала от предстоящего путешествия ничего хорошего. Внутренний голос настойчиво нашёптывал, что судьба, рок, фатум или всё же таинственный игрок её в покое не оставят.

— Эй! — окликнул их с палубы бородатый мужчина в грязной, цветастой головной повязке и короткой куртке, подпоясанной куском верёвки. — Ты почтенный Кастен?

— Я! — отозвался Хаторо и указал на спутников. — А это со мной.

— Поторопитесь! — призывно махнул рукой собеседник. — Достопочтенный Куджичи уже спрашивал о тебе.

Глядя на широкий трап из тонких, бамбуковых стволов, пришелица из иного мира с тоской подумала, что, может, хотя бы здесь их не найдут те, с кем лучше не встречаться?

Эпилог

— Вот, господин, проходите, пожалуйста, — склонился в почтительном поклоне хозяин большой двенадцативёсельной лодки. — В полдень прибыли, как я и обещал.

Даже не взглянув на угодливо улыбавшегося простолюдина, молодой человек легко сбежал на пристань по широкому, связанному из тонких бамбуковых стволиков трапу.

За ним поспешили телохранители. Старший из них, на миг задержавшись, бросил стопку серебряных монет в протянутые ладони.

Выпрямившись и нашаривая привязанный к поясу кошель, владелец судёнышка какое-то время пристально смотрел вслед знатному дворянину и его сопровождающим, невольно гадая: зачем те так спешили в Фумистори, что даже не стали останавливаться на ночлег?

Гребцы надрывались всю ночь, несмотря на опасность налететь в темноте на корягу. Игнорируя предупреждения опытных речников, пассажиры то и дело торопили и без того измученных тяжёлой работой людей.

Но заплатили они щедро. Больше чем за два рейса, когда приходилось перевозить товары купцов или даже чиновников со свитой.

Наконец, мудро рассудив, что есть такие дела, о которых лучше ничего не знать, хозяин лодки с довольной улыбкой окинул взглядом вымотавшийся за тяжёлое плавание экипаж. Разумеется, их тоже нельзя оставлять без награды. Заслужили.

А те, кого они доставили, торопливо шли к воротам, отделявшим порт от города. При виде одежды из дорого шёлка и круглой, широкополой шляпы попадавшиеся навстречу простолюдины и дворяне победнее спешили уступить дорогу погружённому в размышления благородному богачу.

Вот только запряжённые в телеги и повозки животные не имели никакого понятия о правилах поведения, подчиняясь лишь воле своих погонщиков.

Поэтому, стоило только одному из них отвлечься на перебранку с нищим, попытавшимся заглянуть под прикрывавшие груз циновки, как предоставленный самому себе вол нагло попёр на задумавшегося аристократа.

Реакция, выработанная годами занятий боевыми искусствами, заставила барона вовремя остановиться, пропуская мерно шагавшее животное, влекущее поскрипывавшую деревянными колёсами телегу.

Перепуганный возница совершенно растерялся, не зная что делать? То ли кланяться или даже упасть на колени, умоляя о снисхождении, то ли огреть тупую скотину толстым прутом, заставляя двигаться быстрее?

Его сомнения разрешил сам землевладелец. Очнувшись от своих мыслей, он раздражённо махнул рукой, безмолвно приказав поскорее освободить ему путь.

Сообразив, что от него требуется, простолюдин хлестнул вола по крутому, серому боку.

— Шевелись, тля навозная! Чего тащишься, как неживой?!

Воспользовавшись короткой остановкой, Тоишо Хваро огляделся, обнаружив, что находится уже почти возле самых ворот.

В Фумистори для них не стали строить специальную башню, а проделали прямо в недавно отремонтированной стене, разделявшей город и порт.

Из-за данного обстоятельства всякого рода объявления и распоряжения властей наклеивали прямо на новенькую штукатурку, но так, чтобы их не закрывали широко распахнутые створки.

Пробегая по исписанным листкам, отсутствующий взгляд молодого человека "споткнулся" на корявом портрете, выполненном тушью на сероватой бумаге.

Короткий, поясняющий текст развеял последние сомнения, хотя случившееся по-прежнему казалось чем-то необычным, резко выбивавшимся из рамок привычного.

Ни с того, ни с сего через пять месяцев после исчезновения приёмной дочери государственного изменника Бано Сабуро, бывшего начальника уезда Букасо провинции Хайдаро, власти вдруг резко озаботились её поисками.

Неплохо разбираясь в столичной жизни, имея прекрасное образование и гибкое, нестандартное мышление, барон полагал, что подобное объявление никак не могло появиться без прямого распоряжения тех, кто имеет право приказывать даже губернаторам.

Из этого выходило, что Ия Сабуро зачем-то понадобилась не просто очень влиятельным особам, а тем, кто находится непосредственно у самой вершины власти в империи. В какую же историю умудрилась попасть эта девчонка, и кто она на самом деле?

Аристократ вдруг понял, что по сути почти ничего не знает о своей бывшей возлюбленной.

— Что случилось, господин? — озадаченно спросил наставник. — Почему вы встали?

— Посмотрите на стену, господин Мукано, — вместо ответа предложил землевладелец. — Вот туда! Второе объявление от ворот. Видите?

— Да, — подтвердил собеседник, и в его голосе просквозило плохо скрытое удивление пополам с тревогой. — Это же сколько времени уже прошло? Кому и зачем она нужна ?

— Не знаю, — глядя на изображение, в котором, несмотря на усилие художника, легко угадывались знакомые черты, покачал головой Хваро. — Обычно о беглых дочерях преступников редко кто вспоминает. А тут вдруг искать начали. Зато теперь понятно, почему она так внезапно исчезла. Кто-то предупредил, что её разыскивают, вот она и сбежала. Может, даже вместе с ними. Рисунок, конечно, плохонький. Но всё же похоже получилось. И женщину с такой странной историей в Кафусё легко могли заподозрить в чём-то нехорошем.

— Вы правы, господин, — согласился старый воин, предположив. — Кто-то, зная о её поисках, добрался до Кафусё раньше гонцов из губернаторской канцелярии с объявлениями.

— Накадзимо! — хмыкнул молодой человек, продолжая рассматривать портрет.

— Господин! — еле слышно прошелестел над ухом голос Тэворо. — Он здесь!

— Кто? — вздрогнув от неожиданности, аристократ озадаченно посмотрел на телохранителя, так грубо нарушившего беседу старших. Раньше он себе подобных вольностей не позволял.

— О чём вы? — недовольно проворчал наставник.

— Накадзимо здесь, совсем рядом! — также тихо разъяснил верный телохранитель, предостерегающе зашипев: — Осторожнее, не спугните их, господа!

— Где он? — глухо рыкнул землевладелец, глядя на собеседника горящими гневом глазами.

— Посмотрите влево, — прошептал охранник. — Вон там, за телегой. Разве не они приезжали тогда в наш замок?

Медленно обернувшись, Хваро вскинул голову, приподнимая широкие поля шляпы, и сразу заметил среди кучки простолюдинов двух знакомых дворян. Тех самых, кто забрал у него бумаги господина Самадзо.

Именно сейчас у барона исчезли последние сомнения в том, что Ио жива, и эти люди имеют прямое отношение к её исчезновению. Аристократ крепко, до боли, сжал зубы и медленно выдохнул, стараясь унять сжигавший душу гнев. Эти негодяи посмели лишить её/его любимой женщины! Такое не прощают!

То ли ненависть землевладельца оказалась настолько велика, что передалась на расстояние даже без слов, или же Накадзимо просто обернулся, только они вдруг встретились взглядами и замерли, не в силах поверить в случившееся, настолько невероятной казалась эта встреча.

Внезапно откуда-то появилась группа носильщиков и направилась к воротам, проходя как раз между таращившимися друг на друга дворянами.

Старший из них опомнился первым и, схватив своего приятеля за руку, устремился к выходу в город.

— За ними! — отрывисто скомандовал Хваро.

Однако пока его спутники расчищали дорогу, с бранью расталкивая нагруженных тяжёлыми, объёмистыми тюками простолюдинов, беглецы успели проскочить ворота, махнув перед стражниками каменными именными табличками.

Сопровождавший грузчиков купец, увидев разъярённого богато одетого дворянина, поспешно отступил в сторону, склонившись в глубоком поклоне.

Однако на выходе из порта людям аристократа всё же пришлось хоть и ненадолго, но задержаться, чтобы назвать себя и продемонстрировать пайзы.

Несмотря на то, что воины в воротах и их командир вели себя очень вежливо и старались не задерживать знатного путешественника, всё же это заняло какое-то время, за которое Накадзимо со спутником успели пересечь небольшую площадь и скрыться.

Хорошо, что Тэворо успел заметить, куда именно они свернули. Коротко поклонившись офицеру городской стражи, землевладелец с телохранителями продолжили погоню, изредка переходя на бег.

Возможно, если бы беглецы лучше знали город, то сумели бы уйти от преследователей, затерявшись на его узких улочках. Но сегодня Вечное небо обделило их своей благосклонностью, приведя в тупик, упиравшийся в новенькие ворота чей-то усадьбы.

— Кто вы такие и что вам нужно? — хмуро спросил один из них, сунув руку за пазуху.

— Вы что же, не узнали меня, господин Накадзимо? — криво усмехнулся Хваро.

Видимо, сообразив, что сказал глупость, собеседник вскинул брови в деланном удивлении.

— Господин барон?! Почему вы нас преследовали?

— А почему вы убегали? — ответил аристократ вопросом на вопрос и, не в силах сдержать рвущееся наружу негодование, резко спросил: — Где она?

— Кто? — довольно неубедительно удивился Накадзимо.

— Та, с кем вы так спешили покинуть Кафусё, что даже не стали дожидаться открытия городских ворот, — начал терпеливо перечислять землевладелец. — Та, кого вы представили сестрой господина Таниго и оставили под покровительством господина Асано. Нужны ещё разъяснения или этих достаточно?

Собеседник озадаченно хмыкнул, отведя взгляд. Но прежде чем он успел что-то сказать, молодой человек хрипло отчеканил, понизив голос:

— В ночь с шестого на седьмой день месяца Ящерицы, как раз тогда, когда она исчезла, вас и ваших людей видели верхими на лошадях недалеко от моего замка. Именно после этого у господина Таниго появилась сестра, по описанию свидетелей очень похожая на ту девушку, которую я ищу. Если вы и после этого станете утверждать, что ничего не знаете, я посчитаю это оскорблением!

Мукано с показной медлительностью обнажил меч. Беглецы переглянулись. Таниго еле заметно пожал плечами.

— Я не знаю, где она, господин барон, — вздохнул Накадзимо.

— Я неясно выразился? — сурово свёл брови к переносице Хваро. — Или вы сомневаетесь в том, что я могу убить вас прямо здесь и сейчас?

— Не сомневаюсь, господин барон, — покачал головой собеседник. — Но всё равно не могу сказать, где она.

Прежде чем аристократ успел открыть рот для того, чтобы высказать своё отношение к его словам и отдать приказ телохранителям зарубить глупых упрямцев, мужчина торопливо разъяснил:

— Мы и в самом деле вместе покинули Кафусё, но вчера она исчезла!

— Как это? — землевладелец даже слегка растерялся. — Куда? Пытаетесь меня обмануть?!

— Ни в коем случае! — запротестовал Накадзимо. — Я готов вам всё объяснить, господин барон. Только...

Он усмехнулся разведя руками.

— Не лучше ли поговорить в более спокойной обстановке и не стоя на ногах? История будет длинной.

Молодой человек задумался. Не без основания полагая, что неплохо разбирается в людях, Хваро почти не сомневался в том, что собеседник не врёт. Однако, смущала та лёгкость, с которой тот признавался в похищении чужой женщины. Да, его нельзя наказать по закону, ибо в данном случае аристократу придётся признаться в укрывательстве беглой преступницы. Но что мешает прикончить этих двоих прямо здесь и сейчас? Пожалуй ничего, кроме любопытства.

— Мы тут проходили мимо чайной, — послышался тихий голос наставника по боевым искусствам.

— Мы с удовольствием выпьем с вами чаю, господин барон, — натянуто улыбнулся Накадзимо.

В это время дня посетители обычно предпочитали располагаться на крытой веранде, где их обдувал прохладный ветерок с реки. Однако эти шестеро дворян сразу же прошли в небольшой зал, где заняли стоявший в углу столик.

Моментально сообразив, что его заведению оказала своим посещением честь весьма знатная особа, владелец чайной лично принял заказ и сам принёс большой чайник с кипятком и свои лучшие фарфоровые чашечки с тщательно отмеренными порциями сухой заварки.

Двое из странных посетителей с мечами в ножнах остались стоять, прислонившись к стене, и не сводили напряжённого взгляда с сидевшей напротив парочки одетых "попроще" дворян.

Споро, но без суеты расставив посуду на столе, обуреваемый самыми нехорошими предчувствиями, хозяин чайной поспешил на кухню. Богатый жизненный опыт подсказывал, что, когда благородные господа так смотрят друг на друга, их беседа, скорее всего, закончится дракой, после которой придётся покупать новую мебель и оттирать с пола и стен кровавые пятна.

— Позвольте налить вам, господин барон? — потянувшись к чайнику, предложил Накадзимо.

— Не нужно, — остановил его Мукано и лично наполнил все четыре чашечки горячей водой.

Аккуратно положив сверху фарфоровую крышечку, чтобы напиток лучше настоялся, аристократ строго посмотрел на пытавшегося казаться любезным дворянина.

— Рассказывайте. Почему вы помогли ей бежать? Что вас связывает? Зачем вы на самом деле приезжали в мой замок?

— За бумагами моего троюродного дяди, — заверил собеседник. — Клянусь Вечным небом и памятью предков, это единственное, что нас интересовало.

Недоверчиво хмыкнув, землевладелец тем не менее коротко кивнул, предлагая продолжать.

— К сожалению, среди тех книг и записей, что вы нам отдали, не оказалось одного очень важного документа, — сообщил рассказчик, тут же сделав предостерегающий жест. — Нет, нет, господин барон. Я и не думал, что вы от нас что-то скрыли. Я подозревал, что господин Самадзо где-то спрятал эту бумагу, а вы просто ничего не знаете о ней.

— Что же это за документ? — живо заинтересовался Хваро.

— Простите, господин барон, но я вам этого не скажу, — решительно заявил Накадзимо. — Он касается только моей семьи, и не имеет никакого отношения к той девушке.

— Да как вы смеете?! — грозно зарычал старый воин, а молодые схватились за рукоятки мечей.

Однако их господин приказал своим людям успокоиться.

— Хорошо, оставьте себе свои секреты. Что было дальше?

— Благодарю за понимание, господин барон, — чуть приподнявшись с кресла, поклонился собеседник. — Как вы уже слышали, я подумал, что дядюшка мог спрятать бумагу. Наиболее подходящим местом для этого мне казался тот дом, где он доживал последние дни.

— Так вы, как вор, пробрались в мой замок? — криво усмехнулся знатный молодой человек.

— Не в замок, господин барон, — поспешно возразил Накадзимо. — А только в парк. Я не собирался покушаться ни на ваших людей, ни на вашу собственность. Я пришёл за тем, что принадлежит моей семье!

— И, тем не менее, вы тайком проникли на чужую землю, что уже делает вас преступником, — наставительно произнёс Хваро. — Но сейчас это неважно. Что случилось, когда вы забрались в Дом за озером?

— Хвала Вечному небу, я не успел это сделать, — губы рассказчика дрогнули в подобии улыбки. — Я же не знал, что вы поселили там свою любовницу? Представляете, как я удивился, встретив её ночью в парке в мужской одежде?

— В мужской? — озадаченно переспросил аристократ.

— В мужской, — подтвердил собеседник, и в его голосе, до этого равнодушно-бесстрастном, послышалась лёгкая, но хорошо различимая издёвка. — Кажется, она куда-то ходила тайком от своей служанки.

— Дальше! — отрывисто приказал аристократ, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

— Она сказала, что случайно нашла нужные мне бумаги, — вновь совершенно спокойно продолжил Накадзимо. — И предложила отдать их, если мы поможем ей бежать, снабдим документами о том, что она приходится мне сестрой, и снимем дом в каком-нибудь городе.

Выдохнув сквозь стиснутые зубы, землевладелец спросил, только затем, чтобы не молчать:

— Этот документ, действительно, так важен для вас?

— Очень, господин барон, — решительно заявил рассказчик. — Иначе я бы ни за что не согласился на такое дерзкое предложение, хотя она и уверяла, что искать её никто не будет. Ваша любовница, господин барон, собиралась инсценировать свою смерть. Но вижу, что она не смогла вас обмануть.

— Женщины почему-то считают себя умнее мужчин, — окончательно успокаиваясь, холодно усмехнулся Хваро. — Но постоянно делают глупости.

— Не могу с вами не согласиться, господин барон, — сделав крошечный глоток чая, удовлетворённо кивнул Накадзимо.

— Но вот, что мне интересно, — молодой человек снял крышечку со своей чашки и втянул носом восхитительный аромат. — Она как-то объясняла, почему вдруг решила сбежать?

— Нет, господин барон, — покачал головой собеседник. — Мы часто спрашивали её об этом, но она так ничего и не сказала.

— Ну, и что случилось потом? — уже немного другим, чуть более мягким тоном спросил аристократ. — Как вы это утроили?

— Она всё сделала сама, — возразил рассказчик. — Мы только немного помогли. Если я не ошибаюсь, в ночь с четвёртого на пятый день месяца Ящерицы мы перебросили через стену в условленном месте мужскую одежду, а на следующую ночь верёвку. По ней она и перелезла через стену.

— Ну, вы получили свой документ? — хмыкнул землевладелец.

— Да, — кивнул Накадзимо. — Она выполнила своё обещание.

— А вы своё? — неожиданно спросил внимательно следивший за их беседой Мукано.

— Разумеется, господин, — подтвердил собеседник. — Я же дал слово дворянина. Мы достали ей документы и собирались отвезти в Сагаро.

— Но тут вам случайно встретился молодой господин Асано? — криво усмехнулся Хваро, чувствуя, как душу сковывают холодные, ледяные доспехи.

— Да, господин барон, — согласился рассказчик, казалось, нисколько не удивлённый подобной осведомлённостью аристократа. — Его благородный отец, господин Нависамо Асано, пожелал отблагодарить нас за спасение своего сына от разбойников. Вот мы и попросили его стать покровителем сестры господина Таниго. Она осталась вдовой...

— Я знаю! — резко оборвал его землевладелец, с нехорошей ухмылкой поднося чашечку ко рту. — И она согласилась сделаться любовницей старика?

— Что вы, господин барон?! — вроде бы даже обиделся Накадзимо. — Разве стал бы такой добродетельный муж, обладающий столь высокими моральными качествами, опускаться до подобного? Благородный господин Нависамо Асано всего лишь обещал проследить за тем, чтобы сестру господина Таниго не обижали местные власти или какой-нибудь невоспитанный дворянин.

— То есть он не давал ей денег? — недоверчиво поинтересовался Мукано.

— У неё были свои, — сообщил собеседник. — Наверное, украла в замке господина барона? Ну, и ещё она пыталась как-то зарабатывать сама.

— Принимала мужчин? — бросив короткий взгляд на воспитанника, предположил старый воин.

— Нет, — возразил рассказчик.

— Об этом потом! — с плохо скрываемым раздражением прервал их диалог Хваро. — Почему вы вернулись за ней в Кафусё?

— Хотел, чтобы она стала моей женой, — спокойно сказал Накадзимо, охотно пояснив: — У меня нет ни больших денег, ни высокого положения, чтобы искать невесту в уважаемой семье. Довериться свахе и жениться на какой-нибудь глупой девице с кучей наглых родственников, не хотелось. Но я должен оставить наследника. Вот поэтому, когда я увидел объявление и узнал, кто она такая, то бросил все дела и поспешил в Кафусё.

— И вы не опасались взять в жёны беглую преступницу? — вскинул аккуратные брови молодой человек.

— Почему бы нет? — вопросом на вопрос ответил собеседник. — Она ещё не стара и не настолько глупа, как многие женщины. Я экономлю на свадьбе, и у меня есть возможность надёжно спрятать её от властей, по крайней мере, до осени или даже до зимы. А там я надеялся, что её уже перестанут искать.

— И как же так получилось, что после всего этого вы не знаете, где она? — раздражённо проворчал аристократ.

— Странная история, господин барон, — ещё сильнее посуровел рассказчик. — Из-за этих объявлений я не стал привозить ей в Фумистори. Мы остановились в усадьбе, где уже давно никто не живёт, кроме сторожа и его семьи. Вчера утром мы с господином Таниго пошли в город, чтобы купить фургон. С ней остался наш слуга. Вечером вернулись, а он мёртв. Сторожа избили, ограбили и посадили в подвал вместе с женой и детьми. Он говорил, что на него напали дезертиры из Садафунского военного лагеря. Сегодня мы видели объявления об их розыске. Бумага совсем новая, свежая. Недавно повесили. Может, вчера, а может, даже сегодня утром. Не соврал сторож. Только он не знает, что с ней случилось? Вот и всё, господин барон. Если у вас есть ещё какие-то претензии, то давайте разрешим их с оружием в руках, как и подобает благородным людям. Если же вы откажете мне в этом, то опозорите своё имя в глазах всех дворян империи и самого Вечного неба!

— Вы ещё собираетесь её искать? — вместо ответа спросил землевладелец.

— Нет, — покачал головой Накадзимо. — Да и где? Может, её уже и в живых нет? Вдруг те дезертиры её убили и бросили в реку?

— Будь они такими кровожадными, то убили бы и сторожа с семьёй, — вполголоса заметил Мукано.

— Я должен сам с ним поговорить, — решительно заявил Хваро. — Далеко до усадьбы?

— Примерно восемь ли, — сообщил собеседник.

— Вы приехали в фургоне? — спросил молодой человек.

— Да, — кивнул рассказчик. — Мы оставили его в гостинице "Роща у ручья".

— Тогда вашему другу придётся сходить за ним вместе с моим телохранителем, — распорядился аристократ. — Господин Тэворо, проводите господина Таниго.

— Да, господин, — коротко кивнул охранник.

— Но будьте осторожны и внимательны, — напутствовал его землевладелец. — Господин Таниго — не какой-то робкий простолюдин.

— Понимаю, господин, — на лице воина не дрогнул ни один мускул.

— Если через полчаса они не вернутся, — Хваро пристально посмотрел на Накадзимо. — Я вас убью.

— Я не заставлю вас ждать, господин барон, — заверил Таниго, тревожно переглянувшись с приятелем.

Ободряюще улыбнувшись, тот взял чашку с почти остывшим чаем.

Когда эти двое ушли, к столику с поклоном подошёл владелец заведения и поинтересовался, не нужно ли господам ещё чего нибудь?

Подумав, молодой человек приказал подать ещё джангарского чаю и выпечку.

Едва хозяин, расставив посуду, ушёл, Накадзимо сделал попытку подняться со своего места.

— Куда вы? — встал, выпрямившись во весь свой невеликой рост, старый воин.

— В уборную, — с лёгким раздражением ответил мужчина.

— Проводите его, господин Мукано, — наполняя чашечку кипятком, распорядился аристократ.

— Я не собираюсь убегать, господин барон! — возмутился собеседник. — Не вижу в этом никакого смысла. Или вы хотите, чтобы я поклялся?

— Не хочу, — отказался землевладелец. — Ни к чему лишний раз тревожить небожителей. Но мои люди всё-таки пойдут с вами.

— Ну, если вы так считаете, — пожал плечами Накадзимо.

— Считаю, — подтвердил молодой человек, строго глядя на него большими светло-карими глазами в обрамлении длинных, пушистых ресниц.

Губы собеседника чуть скривились, а во взоре мелькнуло что-то похожее на разочарование.

Когда все трое вернулись, Хваро радушно предложил:

— Поешьте, господин Накадзимо.

— Спасибо, господин барон, — поблагодарил тот, взяв с блюда пирожное. На первый взгляд он выглядел совершенно спокойным и явно не страдал отсутствием аппетита.

А вот господин Мукано от угощения отказался, настороженно поглядывая по сторонам.

Выпечка не успела закончиться, когда вернулись посланные за повозкой Таниго и Тэворо.

Дольше задерживаться в чайной не стали. Аристократ приказал владельцу заведения упаковать оставшиеся пирожные в бумажный пакет, расплатился и вышел на улицу, где их поджидал небольшой, но на вид ещё довольно крепкий фургон с запряжённым в него серым мулом.

Взявшийся исполнять обязанности кучера Таниго снял с крючка висевшую сбоку лестницу, но помогать пассажирам не стал, помня о своём происхождении. Внутри вместе с Накадзимо расположился землевладелец и его наставник по боевым искусствам. Один из телохранителей барона уселся на переднюю площадку, а второй пошёл за повозкой.

По городу ехали молча, но когда оказались за воротами, Хваро спросил:

— Если вы хотели жениться, то почему сразу не предложили ей стать своей женой?

— Потому что она не хотела, — пожал плечами Накадзимо.

— Так вы ей всё-таки предлагали, — хмыкнул молодой человек.

— Вы меня не так поняли, господин барон, — поспешил объясниться собеседник. — Она вообще не хотела выходить замуж. Ни за кого. Собиралась жить одна. Вот я решил годик подождать. Чтобы она узнала, каково это без мужской защиты и мудрых наставлений. Надеялся, что за это время она всё поймёт.

— Ну, и как, поняла? — живо заинтересовался аристократ.

— Конечно, господин, — важно кивнул Накадзимо. — Поняла и согласилась выйти за меня замуж.

Заметив, что по скулам землевладельца заходили желваки, а губы под аккуратными усиками сжались в куриную гузку, он торопливо заметил:

— Ей больше ничего не оставалось делать.

— И вот теперь она пропала, — явно переводя дух, усмехнулся молодой человек.

— Да, господин барон, — подтвердил собеседник, заверив: — Клянусь Вечным небом и памятью предков: я и в самом деле не знаю, что с ней случилось, и где она.

Не говоря ни слова, Хваро откинулся спиной на стенку повозки.

На какое-то время в фургоне повисло тягостное молчание, которое вновь нарушил аристократ:

— Где вы собирались жить?

— У меня есть домик в столице, — охотно ответил Накадзимо. — И я могу обеспечить своей семье достойную жизнь.

— Тогда почему вы до сих пор не женаты? — заинтересовался землевладелец. — Или вы вдовец?

— А вот это не имеет к вам никакого отношения, господин барон, — сухо проговорил собеседник.

— Вы разговариваете слишком дерзко для пособника беглой преступницы, — угрожающе проворчал Мукано.

— Ваш господин тоже ей помогал, — бесстрашно напомнил Накадзимо. — Здесь мы в одинаковом положении.

Хваро хотел возразить, но промолчал, по мимо воли испытывая к этому человеку что-то вроде симпатии.

Через какое-то время тряска резко усилилась и стало понятно, что повозка съехала с проезжей дороги на просёлок.

Вскоре фургон остановился.

— Приехали, господин барон! — донёсся снаружи крик Таниго.

Молодой человек встал и вышел на переднюю площадку.

Устало свесив голову, мул стоял перед закрытыми воротами, в обе стороны от которых уходила низкая кирпичная ограда, прикрытая сверху частично растрескавшейся черепицей. Густые заросли вдоль забора наглядно демонстрировали заброшенность этого места.

Но с высоты аристократ прекрасно видел крыши строений, на первый взгляд выглядевших гораздо более прилично, чем окружавшая усадьбу стена.

Таниго долго, старательно и безуспешно колотил кулаками по толстым доскам, сопровождая свой стук гневными воплями:

— Дусик! Где ты, мелкий паршивец?! Это я, господин Таниго! Мы вернулись. Открывай, сын ослицы и хряка, или я сам залезу и обрежу тебе уши!

Внимательно наблюдавший за ним Тэворо неторопливо извлёк из ножен меч.

Наконец в щели между створками что-то мелькнуло, и дрожащий детский голос спросил:

— Кто тут колотит? Ах, это вы, господин Таниго. Простите, я на задний двор ходил. А кто это с вами? Я не знаю этих благородных господ.

— Открывай, дурак! — зло рявкнул дворянин. — Эти благородные господа желают поговорить с твоим отцом! Да не бойся ты, трус несчастный! Они хотят помочь найти тех злодеев, кто его избил! Открывай!

Спустя пару секунд глухо брякнул массивный деревянный засов, и мальчишка лет двенадцати с бледным от страха лицом и лихорадочно поблёскивавшими глазами распахнул перед ними ворота.

В отличие от ограды и дороги сюда, передний двор усадьбы выглядел вполне прилично. Нет ни непролазного бурьяна, ни мусора, ни явных следов запустения.

Наоборот. В загоне, развалившись в грязи, блаженно похрюкивал упитанный, чёрно-белый поросёнок. В бамбуковой клетке заполошно кудахтали куры, встревоженные появлением дребезжащей на неровностях повозки.

Из распахнутой двери боковой постройки вышла пожилая женщина с опухшим лицом и заплаканными глазами. К материнской юбке жался мальчик лет пяти в обтрёпанных штанишках и заплатанной курточке.

— Кто это с вами, господин Таниго?

— Не бойся, — успокоил её тот. — Благородный господин просто хочет поговорить с твоим мужем о тех дезертирах, что напали на усадьбу.

— Здравствуйте, благородный господин, — отвесив неуклюжий поклон, она замерла, втянув голову в плечи и испуганно потупив взор. — Избили мужа моего, господин. Так избили, что ни встать, ни встретить вас, как положено, не может. Вы уж простите его во имя Вечного неба и милосердной Голи.

— Пусть лежит и не встаёт, — раздражённо отмахнулся землевладелец, решительно направляясь на веранду и, естественно, даже не пытаясь разуться. За ним поспешили Накадзимо с Мукано.

Бедной женщине не оставалось ничего другого, кроме как, ещё раз поклонившись, отойти в сторону, освобождая дорогу дворянам.

В просторной комнате пахло травяными отварами и прохладой от скользившего меж открытых окон сквозняка.

На тощем матрасе, расстеленном поверх широкой, кирпичной лежанки, вытянулся пожилой мужчина, облачённый в грязную нижнюю рубаху и до пояса прикрытый лёгким одеялом. Замотанная бледно-серой тряпкой голова покоилась на круглой, засаленной подушке, так что растрёпанная, клочковатая борода торчала почти вертикально.

— Эй, Криворотый! — окликнул его Накадзимо. — Очнись! Тут к тебе пришли.

Сторож усадьбы приподнял дрожащие веки и посмотрел на гостей страдальческим, затуманенным взглядом.

— Господин, — простонал он, кривя губы в страдальческой гримасе, и даже попытался приподняться, но не смог, в бессилии рухнув на матрас.

— Ты не бойся, — успокаивая его, проворчал дворянин. — Ты ни в чём не виноват. Мы всё узнали. Ищут тех негодяев. Объявления везде развесили. Эти подлецы ещё и в Садафунском лагере людей убили. Их скоро найдут. Никуда они не денутся. Сдохнут на колу.

— Я же говорил вам, господин, — всхлипнул простолюдин. — А вы не верили. Да разве же я бы осмелился вас обмануть?

— Ладно, ладно, — поморщился Накадзимо. — Вот этот благородный господин желает с тобой поговорить. Расскажи ему всё, как было. И не бойся. Он издалека и никакого отношения к властям не имеет.

— Вы уж простите меня, благородный господин, — заканючил сторож усадьбы. — За то, что не могу приветствовать вас, как положено. Меня так избили, что пошевелиться не могу. На теле места живого нет. Боюсь, всё рёбра сломали.

— Лежи, — раздражённо отмахнулся Хваро и обратился к своим спутникам: — Вы оба можете идти.

— Да, господин, — слегка поклонившись, старый воин жестом указал Накадзимо на выход.

Когда они вышли, плотно закрыв за собой дверь, барон достал из кошелька серебряную монету и, показав простолюдину, положил её на табуретку у изголовья ложа.

— Это тебе на лечение. Честно всё расскажешь, дам ещё.

— О, благородный господин! — давясь слезами, вскричал пострадавший. — Милость ваша безгранична! Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания. Если бы не мои раны...

— Полно врать-то, — поморщился молодой человек. — Не так уж и сильно тебя избили. Это ты перед ними можешь притворяться, а я давно всё понял. Ты просто боялся, что Накадзимо не поверит в историю с дезертирами, вот поэтому и прикидывался.

— Что вы такое говорите, благородный господин?! — зарыдал собеседник. — Да я чуть жив остался!

— Хватит! — хрипло прикрикнул аристократ. — Если хочешь, чтобы тебе поверили и хорошо заплатили, прекращай врать! Не то расскажу Накадзимо, как ты его обманул, тогда уж точно больше не встанешь!

— Что вам нужно, господин? — всё с тем же надрывом произнёс сторож усадьбы, но взгляд его из болезненно-рассеянного сделался опасливо-внимательным.

— Когда ты увидел Накадзимо и его людей в первый раз? — спросил землевладелец.

— Позавчера, господин, — понизив голос, сообщил простолюдин.

— С ними была девушка?

— Да, господин, — подтвердил собеседник, добавив со значением: — В мужской одежде.

— Расскажи подробнее: что они здесь делали? — приказал барон.

— Да ничего особенного, — пожал плечами Криворотый, явно озадаченный подобным вопросом. — Их привёл один мой знакомый. Попросил приютить. А мне разве жалко? Лишь бы платили. Господин Накадзимо сказал, что им надо две комнаты. Так я их на второй двор отвёл. Потом баню им истопил, ужин отнёс. И всё. В тот день я их больше не видел. Утром господа Накадзимо и Таниго в город ушли. А их слуга и та девушка здесь остались их дожидаться.

— Ты её видел? — прервал рассказчика Хваро.

— Только когда они пришли, — не задумываясь, ответил сторож усадьбы, пояснив: — Ну, когда мой знакомый их привёл.

— Дальше, — потребовал молодой человек.

— После того как господа ушли, — солидно откашлявшись, простолюдин продолжил: — Ко мне пришёл их слуга и спросил, нет ли здесь такого места, откуда нельзя было убежать...

— Зачем ему такое место понадобилось? — невольно подавшись вперёд, насторожился аристократ.

— Я, господин, не спрашивал, — то ли с гордостью, то ли виновато признался собеседник. — Это не моё дело. Но думаю...

Воровато покосившись на приоткрытое окно и на дверь, он вопросительно посмотрел на знатного гостя.

Криво усмехнувшись, тот достал из кошелька ещё одну серебряную монету.

— Думаю, он там запер ту девушку! — шёпотом выпалил Криворотый.

— С чего ты это взял? — заинтересовался землевладелец.

— Так когда эти злодеи нас туда привели, там, у двери, кто-то всю траву вытоптал, — обстоятельно объяснил сторож усадьбы.

— Но самой её там не было? — решил на всякий случай ещё раз уточнить барон.

— Нет, господин, — подтвердил простолюдин.

— Кто же на тебя напал, и как это случилось? — после недолгого молчания лениво поинтересовался Хваро.

— Мэнэзо Хаторо! — оскалился собеседник.

— Господин Хаторо! — строго поправил его молодой человек. — Забыл, как надо называть благородных людей?

— Да какой он благородный?! — страдальчески скривился Криворотый. — Беглый преступник! Хотел в армии спрятаться от закона! Вы-то, господин, должно быть, не знаете, что господин Хаторо разыскивается за взятки, грабежи и убийства! Он раньше служил в городской страже Есидзе. Все считали его достойным офицером, а на самом деле он каждый день требовал с простых стражников деньги, по ночам со своей шайкой грабил богатые дома и усадьбы. Убил старшего сына одного очень уважаемого землевладельца, а потом ещё своего товарища за то, что тот разоблачил его злодейства!

— И зачем же он на тебя напал? — усмехнулся аристократ.

— Так понятно зачем, господин, — печально вздохнул враз посмурневший сторож усадьбы. — Грабить. Я немножко денег накопил. Так пришлось всё отдать, иначе грозились убить и меня, и жену, и сыновей.

— Но всё же он сохранил тебе жизнь, — назидательно произнёс барон.

— Так-то оно так, — покладисто согласился собеседник, отводя взгляд. — Да только же всё, всё что нажито честным трудом, этим разбойникам досталось! Как теперь жить?!

— Их было двое? — полувопросительно, полуутвердительно произнёс Хваро.

— Двое, господин, — подтвердил простолюдин. — Только второго я не знаю. Молодой, высокий, красивый. Его, вроде как, Ждао звали. То есть, конечно, господин, Ждао. Но он не так сильно лютовал и даже просил Хаторо меня не убивать.

— А ты откуда господина Хаторо знаешь? — явно думая о чём-то другом спросил молодой человек.

— Так у меня родственники в Есидзе живут, — после секундной паузы ответил Криворотый. — Когда я у них гостил, они мне про него рассказали и показали. Он тогда по улице со стражниками шёл. Про его злодейства это уж я потом от своих постояльцев услышал.

— О той девушке ещё что-нибудь знаешь? — оборвал его разглагольствования аристократ.

— Нет, господин, — мотнул головой собеседник, тут же совершенно не притворно скривившись от боли.

— Может, те злодеи говорили о ней между собой? — продолжил настойчиво расспрашивать землевладелец. — Вспомни, вдруг сказали что-нибудь?

Простолюдин нахмурился. Маленькие глазки под кустистыми бровями суетливо забегали.

— Только не ври! — хрипло рыкнул барон.

— Не помню, господин! — поколебавшись, чуть не расплакался сторож усадьбы, тут же предложив: — Позвольте старуху мою спросить? А ну как она чего услышала?

— Попробуй, — без особой надежды согласился Хваро.

Прокашлявшись, Криворотый приподнялся на локте и крикнул в распахнутое окно слабым, болезненным голосом:

— Анмун! Анмун! Сюда иди.

По веранде глухо простучали лёгкие, дробные шаги, и в дверь робко постучали.

— Заходи! — разрешил молодой человек.

Проскользнув в комнату, женщина низко поклонилась.

— Господин, меня муж звал.

— Звал, — усмехнулся аристократ.

— Анмун! — обратился к ней супруг. — Ты не помнишь: вчера те злодеи ничего не говорили про девушку?

— Какую девушку? — выпрямившись, собеседница захлопала ресницами, озадаченно глядя на мужа.

— Про ту, которая с господином Накадзимо пришла! — досадливо поморщился сторож усадьбы. — В мужской одежде. Невысокая такая. Этот господин о ней спрашивает.

— Простите меня ничтожную, — вновь поклонилась женщина. — Только я вчера такого страха натерпелась, что совсем ничего не помню. Помню только, как эти разбойники на мужа набросились, как бить стали. Как тот страшный меня схватил...

Слегка скошенный подбородок Анмун задрожал, блёклые губы скривились, делая морщинистое лицо испуганным и жалким, глаза заблестели от подступающих слёз.

— Я же в ногах у них валялась, господин! Умоляла мужа не убивать, пожалеть детей малых! Какие уж там разговоры?! Пока нас в подвале не заперли, не надеялась в живых остаться!

— А откуда эти злодеи узнали про ваш подвал? — землевладелец с подозрением посмотрел на побитого мужа, потом на враз притихшую жену.

— Так я же про него им и сказал! — быстро пояснил Криворотый. — Когда тот молодой уговаривал нас не убивать, Хаторо ответил, что, мол, если они нас в живых оставят, то мой сын или жена пойдут в Фумистори и расскажут о них городской страже. Ну, тогда я и предложил нас в подвале запереть. Я же знал, что господа вечером вернутся. А о той девушке, вы уж простите, господин, я тогда совсем не думал.

— Понятно, — буркнул барон, поднимаясь и бросая на прикроватный табурет ещё одну серебряную монету.

Видя, что знатный гость собрался уходить, простолюдин вдруг понизил голос:

— И ещё, господин...

Молодой человек замер, вопросительно вскинув брови.

Облизав пересохшие губы, сторож усадьбы тихо сказал:

— Той ночью, что они здесь все ночевали, девушка уж больно громко кричала. Не долго так, но громко.

— Уверен? — нахмурился Хваро. — Не врёшь? Может, показалось?

— Как можно, господин?! — деланно удивился собеседник, не отводя взгляда. — Я в дела постояльцев не вмешиваюсь. Да только глаза и уши у меня есть.

Хмыкнув, аристократ торопливо направился к двери.

Накадзимо и Таниго стояли у веранды постройки на противоположной стороне двора и с беспокойством посматривали на телохранителей землевладельца, застывших поодаль с ладонями на рукоятках пока ещё упрятанных в ножны мечей.

Наставник хотел что-то спросить у своего воспитанника и господина, но тот жестом попросил его помолчать.

— Выяснили, что хотели, господин барон? — голос дворянина дрогнул от скрытого напряжения.

— Да, господин Накадзимо, — ответил Хваро.

— Полагаю, теперь мы расстанемся, чтобы больше никогда не встречаться? — с надеждой спросил собеседник, предложив: — Если хотите, мы могли бы отвезти вас обратно в Фумистори.

— Увы, господин Накадзимо, — покачал головой молодой человек. — Я вызываю вас на поединок, как это принято у благородных людей.

— Я не стану отказываться, — мужчина слегка покраснел, и взгляд его полыхнул давно сдерживаемым гневом. — Но прежде чем мы начнём драться, не могли бы вы назвать причину вашей неприязни ко мне, господин Хваро? Неужели это из-за той глупой девчонки? Она же вас так подло предала!

— Это не имеет значения, господин Накадзимо, — спокойно возразил аристократ. — Вы взяли то, что принадлежит мне, и должны за это ответить!

— Но у меня нет оружия, — вкрадчиво заметил тот.

— А кинжал за пазухой? — насмешливо фыркнул старый воин. — Думали, его никто не заметит?

— Отдайте этот ножик господину Тэворо и возьмите его меч, — распорядился землевладелец, а сам посмотрел на наставника. — Надеюсь, господин Мукано, вы не откажетесь одолжить мне свой клинок?

— Почту это за честь, господин, — церемонно поклонился наставник.

Второй телохранитель обнажил лезвие меча и приставил к шее невольно отшатнувшегося Таниго.

— Бой будет честным, — наставительно произнёс барон. — Не следует нам мешать.

— А если выиграю я, господин Хваро? — усмехнулся Накадзимо, рассматривая гладко отполированный клинок с хорошо различимым волнистым узором.

— Тогда вы свободны и можете уйти, куда захотите! — не задумываясь, ответил молодой человек. — Вы слышите, господин Мукано? Это мой приказ!

— Да, господин, — вновь отвесил церемонный поклон старый воин.

— Тогда начнём! — внезапно рявкнул Накадзимо, взмахнув мечом.

Сталь лязгнула о сталь, и аристократ невольно попятился. На стороне противника была сила удара и мощь мышц мужчины в самом расцвете сил, и кое-какой навык.

Землевладелец мог противопоставить всему этому скорость, выдержку и мастерство, вколоченное в тело годами тренировок с лучшими мечниками столицы Благословенной империи.

Быстро сообразив, что соперник мало в чём ему уступает, а кое в чём даже превосходит, Накадзимо усилил натиск. Ему даже удалось достать барона, разрезав рукав халата. Шёлк потемнел от крови.

На побледневшем лице Мукано заходили желваки.

Но ученик не подвёл.

Увернувшись от очередного рубящего удара, Хваро сделал неожиданный выпад и вогнал меч в грудь противника.

Отпрянув, Накадзимо ещё сумел отбить клинок, но, подавшись назад, взмахнул рукой, пытаясь сохранить равновесие. Меч аристократа сверкнул, словно далёкая молния в летнюю ночь.

Из широкого разреза под подбородком хлынула кровь. Зашатавшись, соперник выронил оружие, схватившись за горло в тщетной надежде прикрыть расширявшуюся рану, и тяжело упал на колени.

— Убейте его! — крикнул землевладелец, указав окровавленным клинком на Таниго.

Телохранитель тут же исполнил приказ.

Воздух прорезал короткий, сдавленный крик. Бледная, как первый снег, жена сторожа усадьбы, вытаращив глаза, смотрела на убитых, вдавливая в подол платья лицо младшего сына. Стоявшего поодаль старшего мальчика била крупная дрожь. Сам Криворотый, забыв о тяжких ранах, замер, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на страшных гостей взглядом, переполненным ужасом и отчаянием.

Спрятав меч в ножны, барон передал его старшему из своих охранников, а сам достал из рукава аккуратно сложенную ассигнацию.

— Похорони, как полагается, — веско произнёс барон. — Помни, что они дворяне. Не вздумай бросать в реку или оставлять в лесу диким зверям.

Ещё не веря до конца в то, что будет жить, простолюдин упал на колени, глухо стукнувшись лбом о гладко оструганные доски пола веранды.

— Да, благородный господин! Клянусь исполнить ваш приказ!

— Это потом, — устало вздохнул Хваро. — Сначала отвезёшь нас в Фумистори.

— Слушаюсь, господин! — резво вскочив на ноги, сторож усадьбы, беспрестанно кланяясь, поспешил к фургону.

Опомнившись, его супруга, схватив детей, втащила их в дом, захлопнув за собой дверь.

— Вы и в самом деле оставите их в живых? — тихо спросил Мукано, наблюдая за тем, как сторож усадьбы, вцепившись в повод мула, разворачивает фургон.

— Да, — подтвердил молодой человек, разглядывая раненую руку. — Они не сделали нам ничего плохого. За что их убивать? Или вы считаете, что этот пройдоха и мошенник расскажет властям о том, что здесь случилось?

— Нет, конечно, — слегка стушевался собеседник, тут же меняя тему разговора: — Вы ранены.

— Пустяки, — отмахнулся Хваро. — Царапина.

— Всё равно, её надо обработать и перевязать, — наставительно проговорил старый воин.

— Кровь уже не течёт, — успокоил его аристократ. — Подождём до гостиницы.

Недовольно нахмурившись, наставник ворчливо поинтересовался:

— Хотите искать дальше?

— Нет, — сразу же ответил землевладелец, пояснив: — Хватит. Мы даже не знаем, что с ней случилось? Ушла ли она вместе с этими дезертирами или сбежала раньше?

— Или её всё-таки могли убить? — предположил собеседник.

— Возможно, — равнодушно кивнул барон. — Предоставим Вечному небу распоряжаться её судьбой.

— А мы что будем делать? — даже не скрывая шумного вздоха облегчения, осведомился старый воин.

— Вернёмся в замок и начнём собираться в дорогу, Чиро-сей, — печально улыбнулся молодой человек. — Здесь нам больше делать нечего.

— Значит, в Даяснору? — всё ещё сомневаясь, уточнил старый воин.

— Да, — подтвердил Хваро. — В Даяснору.

155