Нахальное минирование - 2

Сам Фриц тогда посчитал в пылу сражения и от свинцовой усталости, что ему не повезло, когда при поспешной разгрузке машины под обстрелом чертов лентяй, которого он не раз охаживал по бокам и заднице рукоятью своего щупа, скатил из кузова на не ожидавшего такой подлости замкомвзвода 200 литровую бочку с бензином.

Абец только хрупнул под таким ударом судьбы. И понял, что далее воевать не сможет, когда малость пришел в себя. Хорошо по голове вскользь удар пришелся, да и каска помогла, но правая рука провисла плетью и как-то странно удлинилась, а в спине что-то ослепительно взорвалось острой болью. Понятно, что какие-то кости сломались, может быть даже — хребет, и унтер-офицер от осознания внезапно обессилел. Даже в морду испугавшемуся от своей выходки мерзавцу дать не смог. Тот что-то лепетал какие-то извинения и оправдания, но слушать не хотелось. Назначил вместо себя старшего и сразу покалеченного воина санитары с явным облегчением увезли в лазарет, подальше от густо ложившихся взрывов.

Уже в санитарном поезде, отоспавшись за все прошедшие дни и нянькая густо загипсованную руку, сообразил — а ведь это совсем не то, то подумал после удара. Какая же тут невезуха, если лежишь на чистых белых простынках, мягком сухом матрасе в тепле и спокойствии, а колеса успокаивающе стучат по стыкам рельсов, увозя подальше от фронта!

Ну сломала ему тяжеленная бочка ключицу и плечевую кость, так это травма, полученная в бою, не что-то позорное. Наоборот! Кости срастутся, даже шрама не останется, это не осколок или пуля, а еще, глядишь, отпуск по ранению удастся получить! Поезд как раз встал на каком-то полустанке. С такими мыслями тогда Фриц и уснул, глянув в окошко на стоящий совсем рядом с путями старый русский танк, подбитый еще в самом начале войны.

С отпуском не заладилось, пролетел мимо, но долечившись в госпитале города с дурацким названием Витьебск и вернувшись в свою дивизию, которая как раз в пригородах размещалась теперь, понял — очень вовремя на него бочку накатили. От старого состава во всей саперной роте осталось всего пять человек — один из них — командир роты, остальные все новоприбывшие. Понятно, что тут же стал расти по служебной лестнице — назначили командиром взвода и звание подкатили мигом. Новички знали мало, умели и того меньше, дрючить их приходилось все время, ностальгически вспоминая тех бравых молодцов, с кем служил раньше.

Отступление раздербанило совсем такие недавно мощные силы, что должны были взять Курск. Потому ситуация в пехотной дивизии была не удивительной. Людей и техники все время не хватало, так-то ручеек пополнения тек, но был очень жидким. Нормально обученных во взводе оказалось всего четверо — теперь надо было наверстывать и делать это стадо боеспособным. Была еще надежда на то, что еще вернутся такие как он — раненые, но вылеченные.

Работы было чертовски много, спешно составлялись оборонительные рубежи, особенно в тех немногочисленных местах, где могли попереть чертовы русские танки. И все надо было оборудовать и укрепить. Окопы пехота копала сама, де еще местных баб пригоняли, чтобы рыли за кусок хлеба — но толково натянуть проволочные заграждения, поставить драконьи зубы против танков, установить минные поля — тут без разумного труда саперов обойтись никак невозможно!

Чертов мерзавец, кататель бочек, пропал без вести на свое счастье. Впрочем, сейчас зла на него Абец не держал, даже, пожалуй, и мстить бы не стал — из тех, кем он командовал нынче — треть была еще хуже.

Но вот эти двое дегенератов старых и плешивых — были чем-то из ряда вон выходящим. Если можно было где-то напортачить — они обязательно это делали. Казалось бы — чего сложного — съездить на двух грузовиках с отделенным командиром и несколькими проштрафившимися в виде грузчиков в Витьебск и получить на складах груз колючей проволоки для спиралей Бруно. Он еще даже удивился, что они все вернулись вовремя и колючку привезли — как — то такой успех был удивителен. Ан нет — прошло несколько дней и у этих двух дармоедов из краника закапал гной. Значит нашли себе какую-то бабу и успешно ее отлюбили, прямо нарушив сразу несколько строгих и строжайших приказов.

Нет, сам Абец вполне допускал вольнодумство и считал, что приказы эти трудновыполнимы — потому что найти в городе голодную бабу, которая за полбуханки черствого хлеба задерет подол даже для таких сморчков совсем не сложно, война упрощает нравы, но после этого тащиться в лазарет, где суровый санитар устроит любовничку промывание через металлический катетр вопияющей от процедуры уретры и грубую санобработку органа, после которой два дня писать больно и воняет из порток жуткой дезинфекцией — мало найдется охотников. Да еще надо будет доложить для внесения в журнал с кем спарился и где — для борьбы с нелегальной проституцией и вензаболеваниями. И получить еще и взыскание за нарушение другого приказа, запрещающего всякие половые контакты вне официальных борделей и тем более — совсем строжайшего приказа о категорической недопустимости сношений с местными бабами.

Сам Фриц за время службы был несколько раз в солдатских домах терпимости и особой радости не испытал. Нет, девки там были проверенными, но очень уж страшными — а кого еще направят в солдатские бардаки, где любить приходят взводами? Местные девки и бабы были куда красивее, но зато и опасностей куда больше несли. И болезни из всего списка — не самые страшные угрозы. Тут все местные были бандитами и остаться с перерезанной глоткой в темном закоулке — шанс реальный. Про погибших таким глупым образом и пропавших без вести толковали все. Так что местные красотки были опасны смертельно.

Опять же они были унтерменьши — а связь с этой дегенеративной сволочью порицалась и наказывалась — на это были тоже приказы. И вот эта мнущаяся перед унтер — фельдфебелем парочка неудачников собрала одним махом целый букет нарушений. Надо бы наказать всерьез, но...

Мотать спирали Бруно, выставлять заграждения и мины тогда с кем? Людей во взводе пока всего 16 человек, каждый на счету. А с разбирательствами еще и самому придется все время отвлекаться, а потом в придачу ко всем прелестям — получить от начальства заслуженное взыскание за недосмотр. Времени на всю эту бумажную волокиту потеряет массу, а работу никто не отменял. Придется наверстывать за счет сна и коротких мгновений отдыха.

Волком посмотрел на незадачливых любителей женской ласки и гонореи. Те еще больше опечалились. Тяжело вздохнул. Придется нарушить дисциплину и притормозить с официальным наказанием этих лопоухих пердунов. На фронте бы просто отлупил бы рукоятью щупа, тут такое делать не стоит. Решено. Нагонит сейчас мороза, завтра доложит командиру роты. И скорее всего тот примет такое же решение — рук не хватает катастрофически, в верхнем командовании очевидно считают, что у каждого сапера по шесть рук и наваливают задач вне всяких уставных норм и инструкций.

Ожидаемо, при утреннем рапорте командиру роты доложил и об этих двух уродах.

Негромко и без помпы с ненужными эмоциями. Только о том, что заболели. Более подробно сказал — когда остальные из начальства роты были командиром отпущены.

Гауптманн ожидаемо поморщился.

— Это твои Кошкодав и Засеря? — показал, что знает личный состав даже по кличкам.

— Точно так, господин гауптманн! — ответил командир саперного взвода.

— Сокровище, действительно. Даже странно, что они немцы. Неудачи ходячие в человеческом облике. Удивлен — и почему их отправили к нам, таких дегенератов. Один юрист, другой — торговый агент и оба придурки. Руками делать ничего не умеют, да и с головой беда — хотя у Мерца и башенный череп, а мозгов там не ощущается. В самоходной артиллерии служил — а прислали к нам. Небось там плясали три дня, что избавились от этой прорехи человечества. Но нам поручили столько задач, что даже если не спать не есть — в сроки не уложимся. Да и еще вместо солдат прислали кучу мусора... В общем ты мне забыл доложить. Ясно?

— Точно так, господин капитан!

— Ладно тебе, больше мне положиться не на кого, ветеранов всего ничего. Колючую проволоку нам дали шестого срока службы, ржавую и, судя по всему, французскую. С полей Вердена что ли сняли? Вот и поручи этим уродам ее перемотать под спирали. На виду будут, можно вздрючить в любой момент. Я понимаю, что они и тут постараются, но все же меньше шансов, что напортачат, это не "жбаны" ставить и не мины. Можешь быть свободным!

Козырнув как положено, командир саперного взвода поспешил к подчиненным, раздавать задачи. С удовольствием поручил парочке недоумков перематывать ржавую проволоку из тугих бухт в аккуратные свертки спиралей. Деревянные приспособления для этой работы были налажены, установил на одно бухту колючки и верти рукоять, наматывая на стоящий напротив дощатый барабан очередную спираль. Отмерил, сколько надо, снял, на торцы приделал ручки деревянные — и увязал для транспортировки. А на месте два солдата взявшись за рукояти растянут спираль — и пехоте веселее сидеть в окопах. Сатанинское это изобретение было многим лучше, чем обычные натянутые на колья заборы. Во-первых, спираль можно было держать в свернутом состоянии и своим инфантеристам не перегораживались пути — дороги. А как опасность — мигом растянул и готово! Во-вторых, резать и преодолевать такой тип заграждений было гораздо сложнее — свернутая в пружину проволока после резки растопыривалась концами и еще больше запутывала себя, расправляясь. В-третьих, именно потому лежа резать спираль было без толку, а вставшего во весь рост легко наказать. И заблаговременно проходов не наделаешь, что хорошо получалось в обычных натянутых на колья заборах. Тихо порезал, концы в сторону отвел — и валяй, наступай! Ну, и в-четвертых — ставились эти спирали очень быстро, так что ими удобно было затыкать прорывы и делать новые рубежи обороны.

Два отделения сегодня ставили проволочные заграждения — так как участок фронта был спокойным, то "свиных хвостиков" — металлических прутьев с проушинами, которые легко и быстро ввинчивались в землю и работать с ними было просто и приятно — здесь не выдавали. Деревянные колья же требовалось заготавливать самим. Времени на это уходило много, хорошо помогали ребята из дивизионной похоронной команды — гробов тут пока не требовалось практически, да и хоронили уже привычно в плащ-палатках и мешках из крафт-бумаги. Теперь колья надо было вывезти на отмеченные участки, вбить кувалдами и тянуть, словно паукам — паутину — злую колючку. В которую так здорово влипают чужие пехотинцы.

Ну а оставшимся, под руководством удачливого баболюба Бетхера сегодня требовалось установить три "Броневых гнезда для МГ" как назывались здоровенные стальные стаканы для пулеметного расчета, весом в три тонны, высотой в 191 сантиметр и шириной в 178.

Раньше командир саперного взвода уже не раз участвовал в установке БОТов, (бронированных огневых точек), потому знал, как эти штуковины цементировали оборону. И тут требуется точность и глазомер, даже когда ставились, например, подбитые танки, которые вкапывали в землю по башню. Русские легкие имели убогую броню, но даже они здорово мешали атакующим. Броня-то тонкая, но из винтовки не вот-то как прошибешь, а пушек на все не хватает. И советы ломали зубы на таких линиях обороны.

Другое дело, что откуда-то у русских теперь хватало и орудий. Вкопанный танк все же виден — башня мишень не маленькая. А "Броневые гнезда для МГ" сверху бронировались — куда там многим танкам — до 4,5 сантиметров хорошей стали. Правильно врытые и обвалованные они становились не по зубам не то, что пехоте — а и артиллерии. Но требовалось ставить их правильно — амбразура была мала, 10 на 15 сантиметров и угол обстрела — всего 60 градусов, так что рассчитывать сектора огня надо было толково, чтоб не оставлять лазеек. И надо очень точно выкопать фигурную яму под этот стакан и грамотно подкатить, чтоб сняв транспортировочные колеса первым же кувырком установить это железо как надо — без перекосов и на нужную глубину.

Таким образом установка "Броневого гнезда" требовала тщательности и точности в установке и потому толкового баболюба Бэтхера унтер — фельдфебель и направил на эту работу. В этом парне он был уверен. Сделает не хуже, чем он сам, Фриц Абец.

А кроме того, надо было оконтурить и привязать к ориентирам два новых минных поля, подготовить их для посева смерти. Опять же работа серьезная, точная, вдумчивая и требующая ответственного отношения к себе. Ситуаций, когда на свое же минное поле, выставленное не так, и не там напарываются свои же — хватало с избытком, а чертовой железяке наплевать, кто на нее наступил или наехал, рвется она одинаково успешно и под немцем, и под русским. Совершенно беспринципное устройство.

Но дело знакомое — все измерили, составили схему расположения ориентиров и по дороге заехали забрать тех, кто ставил "жбаны". Маслом по сердцу — ребята уже сидели и курили, а все три стальные стакана были установлены в выкопанные для них гнезда. Обер-ефрейтор даже обваловать успел два из трех. Дерном обложить — и со ста метров не заметишь!

Унтер — фельдфебель ухмыльнулся как сытый кот, сделал жест рукой, чтоб не вскакивали. Подошел к Бэтхеру. Тот воткнул лопату в землю, стал обтирать розовым платком потное лицо.

— Отлично поработали! — искренне похвалил Абец.

— А как иначе? Немцы — всегда бесспорно ассоциируются с трудолюбивыми пчелами! — как прописную истину изрек Бэтхер.

— А русские с кем ассоциируются? — подначил своего заместителя унтер — фельдфебель. Его всегда чуточку восхищала способность ветерана говорить афоризмами — немногословно, но точно.

— А русские — с мухами.

— Почему?

— Мухе и на дерьме замечательно, а уж на меде так и совсем кайф! Вроде и похожи и летают тоже, но муха никогда не станет пчелой! — как на камне высекая каждое слово отчеканил иронично глядящий обер-ефрейтор, как оказалось разбирающийся в энтомологии.

— А жиды? — заинтересовался командир саперного взвода.

— Они и летать не умеют. Клопы! Вот с чем можно их сравнить! Воняют и сосут кровь из нашей нации! Достаточно посмотреть, каких мы достигли успехов, как только удалось оторвать их от руля! Вся Европа теперь наша — и когда мы раздавим этих русских, нашим станет весь мир! — уверенно заявил Бэтхер.

— Ну да, это так. Хотя, когда Кошкодав чуть тебя не пристрелил — та помнится орал несколько иное. Или уже и Мерц стал в твоем понимании трудолюбивой пчелой?

— Скажешь тоже! В каждом правиле есть исключения.

— Иначе правило не было правилом?

— Точно так! Ну а орал... Но ведь обидно было бы? В собственном тылу и сдохнуть от дикой выходки штафирки-недоумка! — несколько смущенно ответил здоровяк, пряча платок в карман.

— Как ты тогда выразился? Это было так внушающе, что я даже не все запомнил! О, лысый гнилец с аспергиллезом на всю башку!

Бэтхер совсем смутился. Ну да, когда пуля вышибла у него из руки фляжку, он немного ошалел и пару секунд глупо смотрел, как льется вода из дырок. В свободное время! В расположении! И выстрелил не какой-то местный партизан, а свой — новоприбывший пополненец — так с Мерцем все и познакомились. Причем бахнул этот опущенец в кошку, сидевшую на заборе! И что самое интересное — промазал по ней с 10 метров! Дальше повезло всем — и особенно прихлебывавшему из фляги обер-ефрейтору, что пробившая забор и полетевшая сквозь толпу саперов пуля никого не зацепила!