В лабиринтах темного мира. Книга 2

Глава 19

Честно говоря, мне хватило одного Мити Алешковского, чтобы делать вид, что я не вижу никого из тех и что я обычный человек, который не верит во все это и не обладает никакими способностями.

Все непонятное мы относим к чему-то сверхъестественному. А когда этому находится объяснение, то мы чувствуем глубокое разочарование, как будто нас кто-то ограбил. Пришел и взял то, что было только у нас и то, что делало нас единственными в своем роде. А тут явился умник и снабдил этим всех. Как оптик какой-то снабдил очкам всех полуслепых граждан, и поводыри сразу без работы остались.

Что я еще заметил. Те пытаются найти среди нас тех, кто их видит и понимает. Им нужно выговориться. Излить душу или снять с себя какой-то грех. Я не понимаю, почему этим не занимается церковь? Это их прямое дело: принимать тех, кто не ушел, отпускать им грехи, записывать и исполнять просьбы и отправлять их на тот свет. Нет, они хитренькие и отнесли неприкаянные души к бесовскому порождению и даже думать об этом не хотят. Естественно, что с духа бестелесного возьмешь? С него взятки гладки, ему не дашь лопату или метлу и не пошлешь наводить порядок возле храма, а возни с ними много. А ведь все души идут в первую очередь в храм. Я, когда заглядываю в храм, то вижу их переполненными, но наших там единицы, а вокруг аналоя стоят в основном те, ожидая, когда к ним выйдут и выслушают. А сквозь них проходят как сквозь эфир и "идут они солнцем палимы, повторяя: Суди его Бог, и покуда я видеть их мог, с непокрытыми шли головами". Это Некрасов писал про души неприкаянные. Это эти и те. Не все, кто здесь, чувствуют себя прикаянными, как и те, которых мы не видим.

Вы сами, вероятно, видели иногда неадекватное поведение человека на улице. Идет человек и вдруг отпрыгивает в сторону, или хватается за себя, пытаясь прикрыться от удара или посягательства на интимные места. А на улице никого или есть люди, но они совершенно никак не воздействовали на этого человека. Что это? Очень просто. Те пытались выявить людей, которые их видят и осязают. И этот человек становится Избранным, на которого те возложили обязанность по отпущению грехов и доделыванию тех дел, которые они не успели доделать.

Когда человек пытается сказать об этом, его обвиняют в том, что он свихнулся умом и помещают на принудительное лечение. В психиатрических клиниках много таких людей, которые видят тех, отпускают им грехи, но больше ничего не могут сделать. Они заложники тех и погибают в психушках, забитые санитарами или заколотые до смерти всякими галоперидолами. Многие врачи сами понимают это, но не могут это признать, потому что из врачей они превратятся в больных. Вот они и делают вид, что они нормальные, превращая других нормальных в ненормальных. Вот, допустим, оппозиционер. Он говорит правду, но власть делает вид, что это неправда и врачи, подчиняясь власти, доказывают, что их правда это неправда и только помешанный человек может говорить такую правду. Потом, когда власть меняется, те же врачи начинают стучать себя коленкой в грудь и говорить, что они были вынуждены нормальных людей объявлять психами, а сами уже подмигивают новой власти, что, мол, только пальцем шевельните и мы всю страну объявим сумасшедшей, и никто этот диагноз отменить не сможет, разве только что усилить его — объявить всю страну буйнопомешанной и на всех граждан или подданных надеть наручники или завернуть их в смирительные рубашки.

Умные люди никогда не отвергают все, что говорят люди, объявленные сумасшедшими. Всех гениев либо объявляли помешанными, одержимыми, либо сжигали на кострах. Посредственности, случайно получившие корону, сразу объявляют себя гениями и начинают равнять всех под себя. Их наследники остаются такими же посредственностями, такими же посредственностями являются оставшиеся профессора, военные, и, в конце концов, государство погибает как завоеванное более умными соседями, либо от полной деградации.

Устоять перед теми трудно, и помочь им трудно, и не помочь жалко. Единственное что можно сделать — это стать парламентским шутом, которому позволяют говорить всякую хрень как бы от имени избравшего его народа или стать экстрасенсом, призвав себе на помощь тех. А нормальному человеку прикасаться к тем опасно.

Если взглянуть на этот вопрос более масштабно, я бы сказал — стратегически, то тех можно использовать для решения особо важных задач. Например, для сбора информации политического, военного и научно-технического характера. Умный представитель тех может подсмотреть все, что угодно и в любом месте, и пересказать все принимающему из этих. Если тот не дурак, то он может донести все это до нуждающегося в полученной информации. Записать или сфотографировать тех не получилось ни у кого и не получится, потому что это противоречит всем законам диалектики. Субстанция не материальная, но информация и некий образ, который воспринимается избранными, все-таки относятся к видам материи. Информационной материи. У нас сейчас идет бурное развитие цифровой техники. Вслед за цифровой техникой пойдет техника, созданная из информационных блоков, атомов и молекул информации, которые могут быть доступны тем, о ком мы только что говорили, тогда возможно осуществление более широких контактов с теми и использование их в своих интересах. Тогда все страшилки креативных режиссеров найдут свое воплощение в реальной жизни, особенно когда количество воспринимающих тех увеличится на порядки.

И здесь тоже есть подводный камень. Если информация — это один из видов материи, то дезинформация — один из видов антиматерии, а, как известно, при соприкосновении материи и антиматерии происходит аннигиляция, уничтожение всего живого. Поэтому вторжение в информационную часть материи будет опасно самыми непредсказуемыми последствиями. Конечно, если говорить серьезно, то дезинформация — это такой же вид материи, как и информация, и аннигилироваться они будут только в сознании человека, сравнившего оба вида информационной материи.

У всего хорошего есть своя негативная сторона. Это аксиома и ее даже не нужно доказывать. Самый вкуснейший торт может вызвать расстройство желудка, которое совсем не вяжется с теми вкусовыми волнениями, которыми была вызвана диарея. И так везде. Возможности контактов с теми обязательно использует преступный мир. Вы можете представить рекламу: Незабываемый секс с теми красотками! Путешествие туда к своим родным! Прими информационную таблетку и побывай там! Появятся информационные наркотики. Информационное оружие. Информационные кухонные предметы и информационная кулинария для поддержки тех, чтобы они не так быстро уходили туда.

Такие мысли в конце шестидесятых годов прошлого века не могли не оказать влияния на формирование моей личности. Думающий человек всегда задумывается о сущности происходящего, а там, где дело нечисто, в королевстве кривых зеркал, думающий человек — это враг пострашнее фашизма, так как столкнулись две системы с одинаковыми целями, религией и фюрерами, но помощь стали оказывать слабейшему, подозревая, что побитый младенец, которому помогли в драке, заболеет манией величия и желанием отомстить всем, и кто нападал, и кто помогал против нападавшего.

Это время было концом оттепели и начала гонений на диссидентов капитана артиллерии и бывшего зека Солженицына и генерал-майора Григоренко, которые начали говорить правду. А правда это все равно что антиматерия для социал-коммунистов.

Помимо озабоченных тех, среди них были и те, кому совершенно делать нечего. Как это в старом стихотворении:

То взлохмачу я волосы женщин,

То заставлю краснеть поцелуем...

Вероятно, как прожигали они жизнь в реале, точно так же прожигают они и существование в той информационной материи. Но они чего-то добились, собирая материю в сгусток и воздействуя на нашу действительность.

Каждый знает, что ночью в темной комнате обязательно что-то скрипнет, стукнет, прошуршит, хотя все стоит на своем месте и не должно ни скрипеть, ни шуршать. Все это сваливают на домовых, а кто такой домовой? Это тот же тот, который находится в вашем доме, как в своем, как дух этого дома, который жил в нем с самого начала. Он же мог переехать с вами и из другого жилища. Просто ему нравится быть с вами, и он вид информационной материи, который научился что-то делать, показывая свое присутствие. Если человек не видит домового или того, то их видят коты. Присмотритесь к своим питомцам. Иногда они начинают прыгать куда-то в угол между стеной и шкафом, как будто кто-то, сидящий на этом шкафу, играет с ним при помощи игрушки, а кот не может достать ее и сердится. И еще призадумайтесь, все ли ночные шумы исходят именно из этого места.

Все беззаботные те были как раз моего возраста, и я как-то на пустынной улице спросил одного, которого уже неоднократно видел, а чего он вообще здесь делает.

Тот сначала опешил, а потом просто обрадовался.

— Мы тут компанией ходили в туристический поход на Медео, — сказал он, — спали в палатке и грелись от бензиновой грелки. И угорели. Никаких катастроф, никаких пожаров и вообще того, что могло привлечь внимание к нам. Вот мы и оказались неучтенными, хотим, ветер пинаем, если хочешь, будем все время рядом с тобой как друзья? С нами хлопот не будет, зато будем чувствовать какую-то пользу от себя.

— Ладно, — просто сказал я, — только ночью меня не будить и когда я с девушкой за мной не подглядывать.

— Лады, — сказал мой новый друг и растворился в воздухе. Пошел передавать информацию друзьям.

Буквально через полчаса около меня было шестеро тех. Душами я их назвать не могу, потому что души это нечто материальное, что покидает человека в момент смерти и весит она чуть побольше трех грамм.

— Меня зовут Макс, — сказал мой новый знакомый из тех, — а это Машка — моя девчонка, держись подальше от нее, — и засмеялся. Он назвал и других своих друзей, но это не так важно для повествования, чтобы не замутнять природу списками людей. Так вот, слушай мой рассказ.

Глава 20

Я никогда не был охотником. На заре компьютеризации, когда не было персональных компьютеров, но были служебные компьютеры размером с огромную комнату, в моде были компьютерные игры, где на коричневом экране летали галочки, изображающие гусей или уток, а внизу опиленный ствол дерева, чурбачок с веточкой, изображал охотника. Игра на тренировку глазомера и вообще интуиции. Если посчитать количество строчек, то можно определить высоту полета этих уток, вычислить упреждение и дать охотнику команду на открытие огня путем нажатия клавиши "пробел". Некоторые наши специалисты часами играли в охоту, не промахиваясь ни по одной летящей дичи, предоставляя нам возможность совершенствоваться в своей профессии.

Кстати о профессии. Я — специалист по роботехнике. Да-да, по роботехнике. Конечно, мы еще не создали уникума с позитронным мозгом, совершенно не отличимого от живого человека, но уже ползают, ходят, катятся, переваливаются и подпрыгивают различные механизмы, способные увидеть дорогу, понюхать окружающий воздух, зафиксировать тепловое излучение и уловить звуковые колебания. Все зависит от настройки. Если произвести тонкую настройку, то роботы превосходят способности человека в десятки и сотни раз. Попробуйте обыграть робота в шахматы или шашки. Пробежать быстрее него сто метро. Прыгнуть дальше его в длину или бросить копье на сто метров. Робот делает это шутя, одной левой. Роботы водят машины, управляют самолетами, наводят в цель пушки и пулеметы, делают пряники и печенье, собирают автомашины и вообще. Даже ваша кофейная машина, которая в несколько секунд готовит вам чашечку ароматного латте, это тоже робот. Заправьте его капсюлями, подключите к сети и источнику водоснабжения, и он будет готовить вам кофе по взмаху руки или по вашему голосу и никому другому он не будет подчиняться. Даже ваш сотовый телефон, набирающий номер по вашему голосу, это тоже робот. Роботы окружают нас повсюду и когда-нибудь, а может, это будет через несколько месяцев, к вам утром подойдет робот с завтраком и разбудит словами:

— Вставайте, сударь, Вас ждут великие дела!

Ну и что, что такими словами камердинер будил журналиста-утописта Сен-Симона (Клод Анри де Рувруа, граф де Сен-Симон). Мы не маркизы, но у нас впереди великие дела.

Что-то я ушел в сторону, хотя говорил о роботехнике, а начинал вообще об охоте.

Об охоте я вообще ничего не знал. Слышал такую поговорку, что, мол, тебе охота и мне охота, вот это охота.

А тут перевели к нам специалиста по тепловизорам, парня достаточно молодого, лет тридцати по имени Николай.

— Колян, — представился он нам в лаборатории, — охотники есть?

— До чего охотники? — не поняли мы.

— Не до чего, а просто охотники, — пояснил наш новый коллега. — Человек выжил только потому, что стал заниматься охотой. Стал добывать мясо, шкуры и таким образом пережил ледниковый период. Всемирное потепление закончится новым ледниковым периодом и все мы должны заниматься охотой, чтобы выжить.

— Ерунду говорите, молодой человек, — осадил его заведующий лабораторией Павел Иванович, кандидат наук и вообще умница во всех вопросах. — Всемирное потепление начнется не ранее через пятьдесят тысяч лет, а ледниковый период после потопа еще лет так через полмиллиона. Так что, давайте, знакомьтесь с лабораторией и подключайтесь к Максиму Олеговичу для разработки автомата слежения за миграцией перелетных птиц. У этих орнитологов все слова повторяются, водоплавающие плавают, а перелётные перелетают. Разберетесь.

Максим Олегович это я, и я работал над автоматом по учету перелетающих птиц.

Не буду утомлять вас техническими деталями, чтобы опять не отвлечься от вопросов охоты. С Коляном мы быстро нашли общий язык и работали одной командой, устанавливая на наш прибор разные приспособления, приборы и датчики.

Колян без устали говорил об охоте. О том, как нужно охотиться на водоплавающую птицу, на гусей, на кабана, на волка, на лисицу. Говорил о достоинствах охотничьего оружия, о способах зарядки патронов дробью и пулей. Названия пуль, контейнеров и прочего. А как он рассказывал о приготовлении дичи в полевых условиях, это было нечто. Слюнки текли не только у меня, но и почти у всех в нашей лаборатории.

В пятницу вечером мы взяли немного пива, и пошли к нему в гости. Колян был старым холостяком и, похоже, жениться не собирался. Бывают такие люди, которые ценят свою свободу и личное пространство превыше всего.

На стене над кроватью на старом персидском ковре висело двуствольное охотничье ружье, доставшееся ему по наследству.

— Смотри, "Зауэр", три кольца, — с гордостью сказал Колян, снимая ружье с ковра.

Я взял ружье. Солидное оружие со знаменитой производственной маркой фирмы. Три переплетенных кольца обозначают, что стволы изготовлены из крупповской стали. Ничем особым эта сталь не отличается, точно также подвержена ржавчине, но из-за бренда продается дороже, чем обычное оружие. Собственно говоря, если взять два одинаковых галстука и один занести в модный бутик, а другой оставить в лотке уличного продавца, то в бутике этот галстук вы купите за сто долларов, а у уличного торговца за десять баксов. В чем разница? Только лишь в форсе, чтобы сказать: