"Рассказ Зои" (Война старика 4)

Комната взорвалась гневными криками и обсуждениями. В конце концов папа их успокоил. — Никто из нас не знал об этом. Я не знал. Джейн тоже. Представители ваших колоний этого не делали. И, конечно, капитан Зейн этого не делал. Это скрывалось от всех нас в равной степени. Союз колоний и силы самообороны колоний по каким-то своим причинам решили, что безопаснее оставить нас здесь, чем возвращать в Феникс. Согласны мы или нет, но с этим придется работать.

— Что мы собираемся делать? — еще один голос из толпы.

Папа посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос. — Мы собираемся сделать то, ради чего вообще прибыли сюда, — сказал он. — Колонизировать планету. Поймите это: когда мы все выбирали колонизацию, то знали, что она сопряжена с риском. Вы все знаете, что колонии первой волны — опасные места. Даже если бы Конклав не искал нас, наша колония все равно подвергалась бы риску нападения и оставалась бы мишенью для других рас. Ничего из этого не изменилось. Что изменилось, так это то, что Союз колоний заранее знал, кто нас ищет и почему. Это позволило им обеспечить нашу безопасность в краткосрочной перспективе. Это дает преимущество в долгосрочной перспективе. Потому что теперь мы знаем, как уберечься от того, чтобы нас нашли. Мы знаем, как обезопасить себя.

В толпе снова раздается ропот. Стоявшая справа от меня женщина спросила: — И как же мы собираемся обезопасить себя?

— Представители вашей колонии собираются объяснить это, — сказал Джон. — Проверьте свои компады; у каждого из вас есть местоположение на "Магеллане", где вы и ваши бывшие товарищи по планете встретитесь с вашим представителем. Они объяснят вам, что нам нужно будет сделать, и ответят на вопросы, которые у вас возникнут. Но я хочу прояснить одну вещь. Это потребует сотрудничества от всех. Это потребует жертв от каждого. Наша работа по колонизации этого мира никогда не была легкой. Просто она стала намного сложнее.

— Но мы можем это сделать, — продолжил папа, и решимость, с которой он это сказал, казалось, удивила некоторых людей в толпе. — То, о чем нас просят, сложно, но не невозможно. Мы сможем это сделать, если будем работать вместе. Сможем это сделать, если будем знать, что можем положиться друг на друга. Откуда бы мы ни были родом, теперь мы все должны стать роанокцами. Я бы предпочел, чтобы это произошло не так. Но именно так мы собираемся заставить это работать. Мы можем это сделать. Должны это сделать. Должны сделать это вместе.

* * *

Я вышла из шаттла и ступила на землю нового мира. Грязь растеклась по моему ботинку. — Прекрасно, — сказала я. Я пошла. Грязь засасывала мои ноги. Я старалась не думать о сосании как о более широкой метафоре. Бабар спрыгнул с шаттла и начал обнюхивать окрестности. По крайней мере, он был счастлив.

Вокруг меня работала команда "Магеллана". Другие шаттлы, приземлившиеся ранее, выгружали свой груз; еще один шаттл заходил на посадку на некотором расстоянии от меня. Грузовые контейнеры стандартного размера были разбросаны по земле. Обычно, как только содержимое контейнеров вынималось, их отправляли обратно на шаттлах для повторного использования, чтобы не тратить их впустую. На этот раз не было причин доставлять их обратно на "Магеллан". Они не собирались возвращаться; эти контейнеры никогда не будут снова заполнены. И, как оказалось, некоторые из этих контейнеров даже не были распакованы; наша новая ситуация здесь, на Роаноке, не стоила затраченных усилий.

Но это не означало, что у контейнеров не было цели, она была. Эта цель была передо мной, в паре сотен метров, там, где формировался барьер, барьер, сделанный из контейнеров. Внутри барьера будет наш новый временный дом; крошечная деревушка, уже названная Кроатон, в которой застрянут все две с половиной тысячи человек — и только что обиженная команда "Магеллана", пока папа, мама и другие лидеры колонии будут изучать эту новую планету, чтобы понять, что нам нужно делать для того, чтобы жить на ней.

Пока я наблюдал, несколько человек из команды "Магеллана" устанавливали один из контейнеров на место в барьере, используя верхние подъемники, чтобы подвести его к месту, а затем отключили питание и позволили контейнеру с глухим стуком опуститься на пару миллиметров на землю. Даже с такого расстояния я почувствовала вибрацию земли. Что бы ни находилось в этом контейнере, оно было тяжелым. Вероятно, сельскохозяйственное оборудование, которым нам больше не разрешалось пользоваться.

Гретхен уже далеко опередила меня. Я подумала о том, чтобы побежать за ней, но потом заметила Джейн, которая вышла из-за недавно установленного контейнера и разговаривала с одним из членов экипажа "Магеллана". Поэтому я направилась к ней.

* * *

Когда папа говорил о самопожертвовании, в ближайшей перспективе он имел в виду две вещи.

Во-первых, никаких контактов между Роаноком и остальной частью Колониального союза. Все, что мы отправляли в направлении Колониального союза, могло нас выдать, даже простой беспилотный летательный аппарат, загруженный данными. Все, что нам отправляли, тоже могло нас выдать. Это означало, что мы были по-настоящему изолированы: не осталось ни помощи, ни припасов, ни даже писем от друзей и близких. Мы были одни.

Поначалу это не казалось чем-то особенным. В конце концов, когда мы стали колонистами, то наша прежняя жизнь осталась позади. Мы попрощались с людьми, которые не собирались лететь с нами, и большинство нас знало, что пройдет очень много времени, прежде чем снова увидим этих людей. Но даже несмотря на это, наши отношения не должны были разрываться полностью. Предполагалось, что ежедневно беспилотный летательный аппарат должен был покидать колонию, доставляя письма, новости и информацию обратно в Союз колоний. Предполагалось, что встречный прыжковый беспилотник также будет прибывать ежедневно с почтой, новостями, новыми шоу, песнями, историями и другими способами, с помощью которых мы все еще могли бы чувствовать себя частью человечества, несмотря на то, что застряли в колонии и сажали кукурузу.

А теперь ничего этого нет. Все это исчезло. Отсутствие новых сюжетов, музыки и шоу — вот что поразит вас в первую очередь. Это плохо, если вы были увлечены шоу или группой до того, как улетели, и надеялись не отставать от них, но потом вы поняли, что на самом деле это означало, что с этого момента вы ничего не будете знать о жизни других людей, которых вы оставили позади. Вы не увидели бы первых шагов любимого маленького племянника. Вы не узнали бы, умерла ли ваша бабушка. Вы не увидели бы записи, сделанные вашей лучшей подругой на ее свадьбе, или не прочитали бы рассказы, которые другая подруга писала и отчаянно пыталась продать, или не увидели бы фотографии мест, которые вы когда-то любили, с людьми, которых вы все еще любите, стоящими на переднем плане. Все это ушло, возможно, навсегда.

Когда пришло осознание этого, оно сильно ударило по людям — и еще сильнее ударило осознание того, что все остальные, о ком мы когда-либо заботились, ничего не знали о том, что с нами случилось. Если Союз колоний не собирался сообщать нам, куда мы направляемся, чтобы обмануть Конклав, он, конечно, не собирался сообщать всем остальным, чтобы те быстро выяснили наше местонахождение. Все, кого мы когда-либо знали, думали, что мы заблудились. Некоторые из них, вероятно, подумали, что мы погибли. Нам с Джоном и Джейн не о чем было особенно беспокоиться на этот счет — мы были семьей друг для друга, и это была единственная семья, которая у нас была, — но у каждого из нас был кто-то, кто даже сейчас оплакивал их. Мать и бабушка Савитри были еще живы; выражение ее лица, когда она поняла, что они, вероятно, считают ее мертвой, заставило меня броситься к ней, чтобы обнять.

Мне даже не хотелось думать о том, как на наше исчезновение отреагировали обиняне. Я просто надеялась, что посол Союза колоний на Обине был в чистом нижнем белье, когда обиняне пришли навестить его.

Вторая жертва была тяжелее.

* * *

— Ты здесь, — сказала Джейн, когда я подошла к ней. Она наклонилась, чтобы погладить Бабара, который вприпрыжку подбежал к ней.

— Очевидно, — согласилась я. — Это всегда так?

— Ты о чем? — спросила Джейн.

— Грязно, — пожаловалась я. — Дождливо. Холодно. Отстойно.

— Мы прибыли сюда в начале весны, — утешила Джейн. — Так будет какое-то время. Думаю, все наладится.

— Ты так думаешь? — спросила я.

— Надеюсь на это, — сказала Джейн. — Но мы не знаем наверняка. Информация, которой мы располагаем о планете, скудна. Союз колоний, похоже, не проводил здесь нормального обследования. И мы не сможем запустить спутник для отслеживания погоды и климата. Поэтому мы должны надеяться, что все наладится. Было бы лучше, если бы мы могли знать. Но надежда — это все, что у нас есть. Где Гретхен?

Я кивнула в ту сторону, куда, как я видела, она пошла. — Думаю, ищет своего папу, — сказала я.

— У вас все в порядке? — спросила Джейн. — Вы редко бываете друг без друга.

— Все в порядке, — заверила я. — В последние дни все какие-то нервные, мам. Думаю, мы тоже.

— А как насчет других твоих друзей? — спросила Джейн.

Я пожала плечами. — Последние пару дней нечасто видела Энцо, — сказала я. — Думаю, он тяжело переживает то, что застрял здесь. Даже Магди не смог его развеселить. Я пару раз навещала его, но он не хочет много говорить, да и я сама не очень-то радуюсь. Хотя он по-прежнему присылает мне стихи. На бумаге. Он попросил Магди доставлять их. Кстати, Магди это терпеть не может.

Джейн улыбнулась. — Энцо хороший парень.

— Знаю, — сказала я. — Думаю, я выбрала не самое удачное время, чтобы сделать его своим парнем.

— Ну, ты сама сказала, что в последние дни все какие-то нервные, — напомнила Джейн. — Скоро станет лучше.

— Надеюсь на это, — произнесла я, и так и было. Я была угрюмой и подавленной с лучшими друзьями, ведь даже у меня есть свои пределы, и я была близка к ним. — Где папа? И где Гикори и Дикори? — Они вдвоем отправились на одном из первых шаттлов с мамой и папой; из-за того, что они почти не появлялись на борту "Магеллана" и отсутствовали последние несколько дней, я начала скучать по ним.

— Гикори и Дикори проводят обследование окрестностей, — сказала Джейн. — Они помогают нам составить план местности. Это позволяет им быть занятыми и полезными, а также не мешать большинству колонистов в данный момент. Не думаю, что сейчас все колонисты настроены дружелюбно по отношению к нелюдям, и мы предпочли избегать того, чтобы кто-то пытался затеять с ними драку.

Я кивнула на это. Любой, кто пытался затеять ссору с Гикори или Дикори, в конечном итоге, как минимум, что-нибудь сломал бы себе. Что не сделало бы их популярными, даже (или, может быть, особенно), если бы они были правы. Мама с папой поступили разумно, убрав их на время с дороги.

— Твой папа сейчас с Манфредом Трухильо, — сказала Джейн, упомянув отца Гретхен. — Они возводят временный поселок. Они разбили его, как лагерь римского легиона.

— Как будто мы ожидаем нападения вестготов, — высказалась я.

— Мы не знаем, откуда ожидать нападения, — сказала Джейн. То, как буднично она это произнесла, меня совершенно не развеселило. — Думаю, ты найдешь Гретхен с ними. Просто отправляйся в лагерь и найдешь их.

— Было бы проще, если бы я могла просто проверить компад Гретхен и найти ее таким образом, — уныло сказала я.

— Было бы, — согласилась Джейн. — Но мы больше не можем этого делать. Попробуй вместо этого использовать свои глаза. — Она быстро чмокнула меня в висок, а затем ушла, чтобы поговорить с командой "Магеллана". Я вздохнула и направилась в лагерь, чтобы найти папу.

* * *

Вторая жертва: мы больше не могли использовать все, что у нас было связано с компьютерами. Это означало, что нельзя было использовать большинство вещей, которые у нас имелись.

Причиной были радиоволны. Каждая часть электронного оборудования взаимодействовала с любой другой частью электронного оборудования посредством радиоволн. Даже слабенькие радиопередачи, которые они посылали, можно было обнаружить, если кто-то достаточно внимательно искал, в чем нас заверили. Но простого отключения взаимной связи было недостаточно, поскольку нам сказали, что наше оборудование использует радиоволны не только для связи друг с другом, но и для внутренней связи одной части оборудования с другими частями.

Наша электроника не могла не свидетельствовать о том, что мы здесь, и если бы кто-то знал, на каких частотах они работают, их можно было бы обнаружить, просто отправив радиосигнал, который их включил бы. По крайней мере, так нам сказали. Я не инженер. Все, что я знала, это то, что огромное количество нашего оборудования стало непригодно для использования — и не просто непригодно, но и представляет опасность для нас.

Нам пришлось рискнуть и использовать это оборудование, чтобы приземлиться на Роанок и основать колонию. Мы не могли посадить шаттлы без использования электроники; проблема заключалась не в полете, а в том, что приземление было бы довольно сложным (и грязным). Но как только все оказалось на земле, все было кончено. Мы погрузились в темноту, и все, что было у нас в грузовых контейнерах с электроникой, осталось в этих контейнерах. Возможно, навсегда.

Это включало в себя серверы данных, развлекательные мониторы, современное сельскохозяйственное оборудование, научные инструменты, медицинские инструменты, кухонную технику, транспортные средства и игрушки. И компады.

Это не было популярным объявлением. У всех были наладонники, и каждый жил своей жизнью в них. В компадах мы хранили свои сообщения, почту, любимые передачи, музыку и книги для чтения. С их помощью мы общались со своими друзьями и играли с ними в игры. Это то, чем мы делали записи и видео. Это то, как мы делились тем, что нам нравилось, с людьми, которые нам нравились. Это был всеобщий "внешний мозг".

И вдруг они исчезли; все до единого компады колонистов — чуть больше одного на человека — были собраны и учтены. Некоторые люди пытались их спрятать; по крайней мере, один колонист попытался ударить члена экипажа "Магеллана", которому было поручено их собрать. Этот колонист провел ночь на бриге "Магеллан" благодаря любезности капитана Зейна; ходили слухи, что капитан понизил температуру в бриге, и колонист провел ночь, дрожа от холода и не смыкая глаз.

Я сочувствовала колонисту. Сама уже три дня обходилась без своего компада, но все еще ловила себя на том, что хочу достать его, когда собираюсь поговорить с Гретхен, или послушать музыку, или проверить, не прислал ли мне что-нибудь Энцо, или для любой из сотен других целей, для которых ежедневно использую свой компад. Я подозревала, что одна из причин, по которой люди были такими раздражительными, заключалась в том, что у них были ампутированы внешние мозги; вы не осознаете, как часто пользуетесь своим компадом, пока эта дурацкая штука не исчезнет.

Мы все были возмущены тем, что у нас больше нет наладонников, но у меня в глубине души зудело предчувствие, что одна из причин, по которой люди так переживали из-за этих самых карманных компьютеров, заключалась в том, что те отвлекали их от мысли о том, что мы вообще не могли использовать так много оборудования, необходимого нам для выживания. Вы не можете просто отключить компьютеры от нашего сельскохозяйственного оборудования; оно не может работать без него, это слишком важная часть машины. Это все равно что отключить свой мозг и ожидать, что ваше тело справится без него. Не думаю, что кто-то на самом деле хотел признать тот факт, насколько серьезной была проблема.