— А сам-то как думаешь?
Удо снова вздохнул и, натянув толстые вощёные перчатки, принялся разводить карболку в воде.
Ночь в Марбурге выдалась холодная и сырая. Плохая погода, дурные слухи и вызванный ими суеверный страх сделали своё дело: после десяти часов вечера улицы обезлюдели. Горожане в большинстве своём заперлись по домам, так что городские кабаки не могли похвастаться привычным изобилием клиентов, а храмы — числом прихожан.
Одёрнув плащ, Влад поправил висящие на поясе ножны и убедился, что лезвие шпаги ходит в них легко и непринуждённо. Это придавало ему уверенности, особенно после того, что приключилось минувшим утром.
Нужный дом он отыскал быстро. Убедившись, что никто за ним не идёт, Влад прошёл всю улицу до конца, свернул за угол и вернулся к назначенному месту, сделав небольшой крюк, пройдя часть пути по параллельной улочке, а потом и вовсе через заваленные мусором задворки. Устроившись в тени узенькой подворотни, он стал ждать. Ют при этом всё никак не шла у него из головы.
И почему она его так взволновала? Травница была молода, но обладала вполне заурядной внешностью, речь её была в целом грамотна, хотя и проскальзывал в ней деревенский говорок, а знание этикета причудливо сочеталось с тем, что порой она не проявляла к собеседнику никакого такта. Это была странная женщина, и Влад иронично подметил, что именно такие его всегда привлекали. Конечно, у его интереса к Ют была и более приземлённая причина, однако эти размышления Влад решил отложить на потом. Сперва он должен встретиться с осведомителем.
Вскоре его начал беспокоить холод, и Влад, плотнее завернувшись в плащ, понуро прислонился к стене. У него было хорошее чувство времени, и до полуночи по его прикидкам оставалось ещё пятнадцать минут. Пятнадцать долгих промозглых минут. В довесок ещё и подул сильный ветер, подняв в воздух пыль и взбудоражив многочисленные колокольчики, тревожный перезвон которых разнёсся по ближайшим улочкам.
В Марбурге проживало почти тридцать тысяч человек, и большинство из них использовало этот привычный с детства символ веры в качества оберега. Колокольчики носили в нагрудных карманах и на цепочках, вешали на входную дверь, флюгер или ограду. Издревле считалось, что их звон отводит порчу, болезни и прочие несчастья, и даже видные деятели просвещения ничего не могли сделать с этим предрассудком. Впрочем, как знать, кто оказался бы прав, будь у спорщиков желание и возможность проверить свои теории на опыте?
Влад, долгое время изучавший историю веры, хорошо знал, насколько глубоко растут корни у данного поверья, суть которого была описана ещё на заре первого тысячелетия от второго пришествия нищенствующими монахами Ордена Святого Шеба в кодексе 'Мир без Всевышнего'.
'...Но тьма, равно как и все её порождения, расступаются перед звоном священных колокольцев, ибо в их завораживающей, очищающей всё и вся от скверны песне таятся звонкие голоса усопших святых, чей яркий свет вёл нас в прошлом. Их едва различимые в шуме мирской суеты голоса и поныне шепчут нам слова наставления, успокоения и поддержки, исцеляя нас и отводя зло...'
Ветер, к счастью, быстро унялся, и многоголосый перезвон, напоминая о себе всё реже и реже, стих вместе с ним. Оно было к лучшему, поскольку Влад предпочитал гробовую тишину, в которой хорошо слышны даже самые осторожные шаги, шелест одежды, дыхание и прочие звуки, выдающие чужое присутствие. Стоя в тени массивного крыльца, ведущего к парадным дверям дома, он прикрыл глаза и весь обратился в слух.
Ферес опоздал на приблизительно на десять минут. Впрочем, жизнь осведомитель — не сахар, и лучше уж потерять время, чем хоть чем-то выдать себя. Он шёл по улице в сторону банка, держась левой стороны — противоположной той, где его ожидал Влад. Невысокий, тощий и сгорбленный, он был одет в пальто с высоким воротником, а под мышкой нёс трость из чёрного дерева с простеньким полированным набалдашником.
Напротив пятого дома он споткнулся, сдавлено выругался и, словно прощупывая дорогу, громко постучал перед собой тростью. Влад, услышав его, тоже несколько раз топнул каблуком по брусчатке.
Осведомитель вздрогнул и недоверчиво покосился в сторону Влада, но ничего не смог разглядеть на той стороне улицы. Одинокий фонарь, висевший на стене банка, едва-едва позволял видеть путь до ближайшего перекрёстка. Тем не менее маленький человечек всё-таки поборол свою неуверенность и пересёк улицу. Затем последовал обмен положенными в таком случае секретными фразами, после чего осведомитель немного расслабился, хотя его всё немного трясло.
— Г-господин агент, — несколько нервозно проговорил Ферес. — П-признаться, я с большой опаской ждал вашего появления.
— Вам пришлось идти на риск, чтобы встретиться со мной?
Ферес снова вздрогнул и посмотрел по сторонам.
— В том-то и д-дело, что я не знаю, н-насколько опасно нам-с с вами с-сейчас разговаривать, — пояснил он. — Я ж-живу в Марбурге-с с рождения, и в-вот уже пять лет тайно служу Его Величеству, да п-продлятся дни его, но никогда я не был настолько неув-верен в том, что п-понимаю происходящее. В городе что-то назревает, г-господин агент.
— Тогда сначала выкладывай факты, а потом уже свои личные соображения, — потребовал Влад. — И ради всего святого, прекрати заикаться.
Снова поднялся ветер, его вою вторил звон колокольчиков, и ночные собеседники забились в угол между высоким крыльцом и стеной дома, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего холода и поднятой в воздух мелкой мороси.
Ферес несколько раз глубоко вздохнул и продолжил говорить уже более ровно:
— Человек, которого разыскивает Тайная канцелярия, объявился в городе около года назад. Где он скрывался до этого момента, мне неведомо. Н-никто его не знал и никогда до этого не видел.
— Ты сам видел его? — уточнил Влад.
— Н-нет, — Ферес с сожалением покачал головой. — Лично с ним знакомы немногие, и если взглянуть на этот круг знакомств, то можно увидеть, что он имеет дело с н-не самыми добропорядочными людьми. Тем не менее, среди марбургской элиты он известен очень хорошо. Насколько мне удалось выяснить, этот человек проявлял исключительный интерес к алмазным копям, крутился среди торгашей и промышленников. Что за дела они там проворачивали, мне узнать н-не удалось, но земля, как известно, слухами полнится. Я видел вас с Олегом Клеммом. Мой вам совет: используйте это знакомство с умом, и, быть может, вам удастся узнать от этого семейства что-нибудь полезное.
— Вы полагаете, что Клеммы могут быть связаны с разыскиваемым лицом? — холодно спросил Влад, пообещав себе, что обязательно проверит возникшие подозрения.
— Н-не могу этого утверждать, — покачал головой Ферес. — Антимонопольная политика барона Отто, одобренная Его Величеством лет семь назад, привела к тому, что местное сообщество промышленников представляет собой весьма разношёрстную толпу. Более того, даже внутри Горнодобывающей артели н-нет единодушия. Дмитрий Клемм далеко не всех держит в кулаке. Но начинать распутывать этот клубок лучше с него.
— Почему же?
— Он верен короне. И он по-своему честный и порядочный, если эти слова можно применить к такому жесткому и неуступчивому дельцу, как он.
— А если вы ошиблись?
Ферес горько усмехнулся.
— Тогда вызывайте на подмогу побольше служивых людей, заковывайте всех местных в кандалы и допрашивайте с пристрастием, ибо честнее этого старикана всё равно никого не найдёте. Он — ваша единственная ниточка. Особенно если учесть, что тот, кого вы ищете, судя по всему, покинул Марбург.
— Вы уверены?
— Доверьтесь моему опыту, господин агент. Он выпал из моего поля зрения несколько месяцев назад, а потом, подвергаясь чудовищному риску, мне удалось раздобыть кое-какие документы. Их владельца, к счастью, уже нет в живых, и потому я не опасаюсь, что кто-то обнаружит пропажу. Я готов передать их вам вместе со списком лиц, которые могут быть замешаны в этом деле.
Немного выпрямившись, Ферес похлопал ладонью по нагрудному карману, и Влад заметил, что тот заметно топорщится.
— А вот это уже серьёзно, — сказал Влад. — Если эти бумаги помогут пролить свет на ситуацию, то благодарность нашего ведомства и лично Его Величества трудно будет переоценить.
— Рад стараться, — Ферес позволил себе мимолётную улыбку. — Теперь же нам следует...
— Тише, — резко перебил его Влад.
Оба замолкли, прислушиваясь к неутихающему вою ветра и звону колокольчиков. Минуту назад Влад приветствовал весь этот шум, который гарантировал, что их разговор никто не услышит, однако теперь отдал бы многое, чтобы на город вновь опустилась тишина.
— Что случилось, господин агент? — пролепетал побледневший Ферес.
Влад прищурился, оглядываясь по сторонам. Что-то было не так. Даже далёкий фонарь — и тот погас, оставив их двоих среди теней, некоторые из которых были заметно плотнее прочих. Видимо, Ферес не зря чего-то боялся.
Тем временем тени сгустились, обступая их, и Влад уже мог различить человеческие силуэты. Его рука легла на рукоять шпаги, клинок молниеносно покинул ножны и устремился вперёд, просвистев всего в каком-то дюйме от уха Фереса. Осведомитель испугано взвизгнул, острие шпаги укололо что-то мягкое, раздался крик — и тёмный силуэт тут же отскочил куда-то в сторону.
— Берегись! — закричал Ферес и, отчаянно размахивая тростью, схватился с одним из нападавших.
Влад отпрянул назад и почувствовал спиной каменную стену дома. Проклиная погоду, которая заставила его забиться в угол, ставший теперь ловушкой, он сделал выпад в сторону ближайшего противника, пытаясь выиграть время, а его левая рука уже нащупала под плащом рукоятку пистолета.
Краем глаза Влад заметил, как один из нападавших подбирается к Фересу со спины. Недолго думая, он навел на супостата пистолет и, понадеявшись, что порох в такую погоду не отсырел, нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Вспышка осветила фигуру дородного кряжистого мужчины, нож в его руке и перекошенное лицо. Пуля попала ему в глаз, и здоровяк упал замертво, едва успев вскрикнуть.
Ошеломлённые таким отпором, нападавшие отступили назад, чем сразу же воспользовался Ферес, пустившись наутёк. Двое бросились за ним в погоню, а Владу, рванувшемуся следом, путь заступили ещё двое. Проклиная трусливого осведомителя, он, уколов одного из них шпагой, ушёл в сторону, разрывая дистанцию.
Раненый Владом человек тяжело осел наземь, однако у его товарища прыти не убавилось. Он набросился на королевского агента, орудуя длинной дубиной, которой, молодецки ухая, размахивал, словно та весила не больше тростинки, и делал это настолько резво, что Влад далеко не сразу смог поднырнуть под удар, чтобы нанести противнику решающий укол в живот.
Оставив убитых и раненых, он помчался вслед за Фересом и его преследователями, однако тех и след простыл. Проклиная себя за неосторожность, Фереса за глупость, а колокольчики за их бесконечный звон, Влад без какого-либо результата метался по улице. Ветер усилился, и шансов услышать удаляющийся топот практически не осталось. Помог ему дикий, истошный вопль, заглушивший даже шум ветра. Он бросился в подворотню, миновал несколько домов и застыл на очередном перекрёстке. В этот момент вопль повторился совсем близко, и Влад стремглав побежал в ту сторону.
На бегу он закинул разряженный пистолет в чехол под плащом, а затем встряхнул правой рукой, высвобождая из рукава запасной, достаточно маленький, чтобы прятать его в специальном кармашке, подшитом с внутренней стороны манжеты. Обычно такие пистолетики носили дамы, пряча их в сумочках, складках платья или под пластинами корсажа, и скромные размеры не делали это оружие менее смертоносным.
Последних двоих нападавших Влад нагнал на узкой улочке, где вряд ли смогли бы разъехаться две телеги. Один из них стоял, опершись на груду деревянных ящиков, и тяжело дышал. Второй, склонившись над бездыханным Фересом, шарил у того по карманам. Изломанная трость несчастного валялась неподалёку.
Завидев Влада, мужчины бросились бежать, и на ближайшей развилке прыснули в разные стороны. В несколько прыжков Влад достиг развилки и свернул налево: следом за типом, который обыскивал Фереса. Не дожидаясь, когда тот юркнет в очередную подворотню, агент Тайной канцелярии остановился, быстро прицелился и произвёл выстрел, сваливший беглеца с ног.
Тяжело дыша, Влад приблизился к лежащему в грязи телу, перевернул его на спину и зажёг спичку. Это был средних лет мужчина, небритый, высокий и сухощавый. Он был мёртв, остекленевшие глаза его смотрели в пустоту, и Влад с досадой подумал, что сегодня его пули разят слишком уж метко.
Догорая, спичка обожгла Владу пальцы, и он, выругавшись, выбросил её в лужу. Он зажёг ещё одну и осторожно обыскал карманы убитого, в одном из которых к своему облегчению обнаружил перетянутый бечёвкой толстый конверт. Край его был запачкан бурыми пятнами крови. Обернув конверт платком, Влад спрятал его во внутренний карман сюртука.
Надо было вернуться туда, где эти двое оставили Фереса, и всё тщательно осмотреть, иначе на глаза страже могут попасться бумаги, которые им видеть незачем. Не то чтобы Де'Сенд не доверял стражам порядка, однако чем больше людей оставалось в неведении относительно его дел, тем лучше. К тому же ему в любом случае предстояло объясняться с властями, а это занятие не из приятных. Особенно если его вздумают обыскивать.
— Тёплый приём, ничего не скажешь, — буркнул он себе под нос. — А я уж грешным делом подумал, что командировка будет скучноватая.
Утром Ют проснулась спозаранку, наспех перекусила и тут же влезла в новое платье, в мыслях отчитывая себя за подобное поведение, которое пристало разве что девчонке лет четырнадцати. И всё-таки платье было чудесное: оно сидело на ней практически идеально, и все обнаружившиеся недостатки легко исправит один-единственный поход к портному.
'Если портной меня ещё примет', — подумала Ют.
Сперва эта мысль слегка охладила её пыл, однако она припомнила, что жене портного из деревни Зубцы через месяц надо было рожать, и уж тогда-то дело точно не обойдётся без Чёрной Галки. Новоиспечённый папаша жадничать не станет, да и свою работу он делает, если верить слухам, ничуть не хуже городских. И от Вершки до той деревеньки всего-то восемь или девять миль по тракту, а через лес и того короче.
Приободрившись, травница стала собираться в гости к Вернеру. Старик-аптекарь ждал её к десяти и наверняка сейчас прохлаждался в лавке бакалейщика, придирчиво выбирая сладости для своей гостьи.
На этот раз долго чаевничать не стали. Уделив десять минут чудесным пирожкам с лимонной начинкой, Ют извинилась перед Вернером и поспешила уединиться в его рабочей комнате, которая располагалась в левой части дома, по соседству с приёмной. Ей позарез требовалось его оборудование, которое упрямый старикан в своё время перевёз из Марбурга, не желая оставлять ни единой завалящей ступки или реторты, и травница была с ним полностью солидарна, ибо достать аптекарское оборудование в их захолустье было невозможно, а готовить порошки, настойки, мази и прочие снадобья бабкиными методами было долго и неудобно. Поэтому Вернера пришлось оставить одного, но аптекаря это обстоятельство ничуть не расстроило — сам он жаждал поскорее разобрать свою долгожданную посылку.
