Повесть вторая. Tendjou suna no aoi oshiro

— Это еще кто? — чуть приглушив бурлящие эмоции, спросил он, не собираясь, впрочем, оставлять мысль о наказании хозяина. Поняв это, я при всем желании уже не смогла бы остановиться...

— Прекратите оба!! — очнувшись, закричал Тристан, но на его слова обратили внимания не больше, чем на крики колдуньи. Зато этот крик послужил отличным сигналом.

Маг, ослабленный и поддавшийся эмоциям, — слабый противник. Обычно. Но Дон, наверное, был настоящим гениев в магии, если сумел не только увернуться от своего же заклинания, старательно мною отбитого в его сторону, но и успеть развеять его и создать новое. Которое незамедлительно выбило весь воздух из моих легких, эффектно приложив о каменную стену.

Теперь гнев мага был целиком направлен на меня, и означало это только одно: если раньше он хотел, пусть и жестоко, но просто наказать брата, то сейчас в его голове была только одна мысль. Убить меня. И я могла ответить ему только тем же.

С трудом поднявшись с колен, я взяла перо ангела за тонкую ость, словно кинжал задним хватом, приготовившись к одному броску. На большее не хватит ни моих, ни его сил. Первый, едва заметный шаг разбега, потом второй, привычно набирая невероятную для любой другой расы скорость, — навстречу смертоносной магии обезумевшего от ярости мага...

— MATTE, KANAME!!! (Стой, Канамэ!!! — яп.)

Крик хозяина, огненной волной прокатившийся по телу, заставил меня мгновенно застыть, на середине движения. А в следующее мгновение слепяще-золотое копье магии отправило мое сознание в темноту...

— ...рати реветь, придурок! — дробящимся звоном прокатился в пустой, словно выброшенная консервная банка, голове голос Хельги. — Хватит! Ты мужчина или кто, Тристан?! Жива твоя фейри, живее Ленина! Вон, уже в сознание приходит... в отличие от твоего брата...

— Кана!! — ввинтился в уши радостно-неверящий голос Тристана. — Как ты? Где болит?

— Х-хо-зяин?.. — едва слышно прохрипела я пересохшим горлом.

— Вот, попробуй проглотить, — он заботливо поднес к моим губам пропитанную железным запахом крови фляжку, помогая мне напиться. — Ну как, лучше?

— Да, хозяин...

— Я... безумно испугался... — опустил голову перевертыш, скрывшись за испачканными в крови и пыли волосами, потерявшими свои природный цвет. — За тебя, за брата... Кана, почему ты остановилась?

— Так приказал хозяин, — осторожно вздохнув, я с трудом приподнялась с пола, прислонившись спиной к приятной прохладе стены.

— Но... как же... ты же сама сказала... — не понял он.

— Так приказал хозяин, — нашла в себе силы усмехнуться я.

— О, очнулся, спящая красавица, — удовлетворенно и вместе с тем зло констатировала колдунья. И тут же послышался звук хлесткой пощечины: — Идиот! Соображать надо, прежде чем входить в глубокий транс, не натренировав его как следует! Скажи спасибо, что Хорс успел тебя хорошенько приложит об пол, иначе ты бы наверняка отправил Канамэ на тот свет!

— Ч-чего? — чуть слышно возмутился Дон, держась за голову и тихо стоная. — Какая Канамэ? О чем ты вообще говоришь? И почему у меня так раскалывается голова?!

— Та-а-ак... — угрожающе протянула Хельга. — С тобой мы поговорим позже... Кана, ты еще живая? Или мне уже готовиться нести тебя к твоему Князю?

— Ну-ну, — от боли не удержалась я от иронии и, махнув рукой на всякие границы, заботливо посоветовала: — Хватит врать, Хельга!

Глава третья. Kinjirareta asobi

(Запретная игра — яп.)

— С чего это ты вдруг так заговорила, фейри? — опасно и чуть беспокойно прищурилась колдунья.

— Во-первых, — со стоном оторвала я руки от гудящей головы, чтобы хоть как-то прикрыть медленно затягивающуюся рваную рану от плеча до бедра, наискосок прочеркнувшую покрытое синими узорами тело, — мне надоело слушать эту дурацкую отговорку. А во-вторых, я сейчас несколько не в том состоянии, чтобы излучать в мир ласку и доброту.

— Тогда нам лучше отсюда убраться, — в ответ предложила Хельга, — здесь явно не очень подходящее место для медицинских процедур.

— С удовольствием, — мрачно буркнул Дон, с тихими стонами и зигзагообразной траекторией первым направившись к выходу — выбитой вместе с косяком массивной железной двери.

— Т-с-с, — зашипела я от боли, попытавшись самостоятельно подняться, но добившись только нового приступа боли и желто-зеленых кругов перед глазами. Под понимающее хмыканье колдуньи, Тристан осторожно взял меня на руки, вызвав очередное кошачье шипение. Хельга, опирающаяся на оборотня, который выглядел возмутительно здоровым и опрятным, пропустила нас вперед, замыкая шествие сирых и убогих по мрачным, а кое-где и наполовину обвалившимся коридорам подземелья графа Луфф. Хм, а кажется, вспомнила этого старичка...

— Ф-р-р, — хрипло вздохнула я, ощущая мерзкое и явно ненормальное клокотание крови в легких.

— Что такое? — тут же всполошился хозяин, замедляя шаг.

— Больно, — поморщилась я. — Кажется, легкие пробиты.

— Потерпи, немного осталось...

— Угу, — только и кивнула я, незаметно снова скатываясь в темноту. Последнее, что мне запомнилось: стук капель крови, стекающей по рукам на пол да далекий обеспокоенный голос хозяина. "Хочу спать", — подумала я и отключилась.

По сравнению с последним моим пробуждением после серьезной раны, нынешнее было на удивление мирным и спокойным. Меня никто не тормошил, не кричал над ухом или просто караулил у постели. Хотя бы потому, что постели как таковой и не было: очнулась я на полу в незнакомой комнате, темной, пыльной и нежилой. В глазах опять сначала потемнело, а потом посветлело до двух цветов — желтого и зеленого. Пожалуй, настолько плохо я себя никогда не чувствовала, ведь даже на нижних ярусах Хель я если и чувствовала боль, то не помню об этом. Словно то и не я была...

Когда зрение постепенно вернулось к нормальной палитре, обнаружилось, что комната представляла собой чей-то чердак, а все остальные действующие лица расположились рядом. Хельга, шипя сквозь зубы, промывала царапины, а оборотень, привычно молчаливый, в волчьем облике лежал неподалеку. Дон, поражая бледностью, спал, поминутно беспокойно ворочаясь, а Тристан устало привалился спиной к продавленной кровати, на которой спал его брат, и то и дело поправлял тому сползающее одеяло, в роли которой выступала пыльная, но целая шаль.

— О, наша прекрасная фея очнулась, — далеким от дружелюбия голосом констатировала колдунья. — Как ощущения?

— Больно, — прохрипела я пересохшим горлом. С трудом приподнявшись, я тут же попыталась вцепиться в кружку с водой, поднесенную Тристаном, но едва не пролила драгоценную влагу. Пришлось ждать, пока хозяин не поможет мне взять трясущимися руками проклятую кружку.

— Рассказывай, — напившись, потребовала я.

— Уверена, что хочешь это услышать? — засомневалась колдунья. — Ты ведь и сама догадываешься, о чем я сейчас буду говорить...

— И о чем же? — не смог остаться в стороне рыцарь Тристан. И правильно, этот разговор в первую очередь именно его касается.

— Догадываюсь, особенно после сегодняшних событий, — согласно кивнула. — Но хочу услышать все от начала до конца.

— Тогда лучше спрашивай.

— Зачем? — не замедлила я. — Зачем надо было превращать меня в фейри?

— То есть? — хмыкнула Хельга. — Тебе спасли жизнь...

— Я сначала тоже тебе поверила, — начала я, — но когда человеческая память стала постепенно восстанавливаться, мне пришел в голову один простой вопрос: неужели БОГ, совершенство, не мог меня просто вылечить? Да он ведь и воскресить меня наверняка мог! На крайний случай, сделал бы из меня какую-нибудь беззаботную цветочную фею. Но он почему-то "создал произведение искусства", почти идеального охранника, фейри из Неблагого Двора, который как робот запрограммирован на безоговорочную верность хозяину. Который, кстати, подозрительно быстро появляется на горизонте. И я еще раз спрашиваю: зачем?

— Ну, ты почти права, — вздохнула колдунья, стараясь не смотреть на ошеломленного племянника. — Бальдр легко мог исцелить тебя, даже малых шрамов не оставив, и отправить домой. Ну, или в этом мире устроить, если бы ты захотела. Но вмешалась я. У Князя фей есть одна необычная черта: он любит эксперименты. А я на тот момент была озабочена безопасностью младшего племянника... Видишь ли, Дон — гений в плане магии, обладающий почти безграничными возможностями. И хотя он еще очень молод, уже сейчас ему очень непросто навредить. Но в отличие от старшего брата, Тристан абсолютно магически бездарен. Да, он унаследовал семейные черты перевертышей, однако благоразумием пока похвастаться не может. Тристан лет с пятнадцати постоянно попадал в истории, смешные и почти трагические. Его похищали, грабили, устраивали покушения... И каждый раз он почти чудом выбирался из этих передряг, иногда едва живой, иногда невредимый...

— Ты решила создать идеального охранника... — тихим, почти лишенным эмоций голосом продолжила я.

— Да, — как само собой разумеющееся продолжила она. — Бальдру ведь было все равно, бог он там или нет, но жизнь человеческая для него равна песчинке. К тому же, как и я, наверняка считал, что подарил тебе намного больше, чем отнял. Мы оставили тебе человеческую память, пусть и лишенную твоего человеческого "я", но взамен дали безграничную преданность хозяину. Это сыграло с нами злую шутку: именно из-за этой верности ты сегодня едва не убила Дона... Если бы Тристан не приказал тебе, все закончилось бы очень плохо. Кстати, а как он сумел тебя остановить?

— Вы допустили еще одну ошибку, — через боль усмехнулась я, без сил свернувшись на полу клубком в поисках тепла и того положения, при котором боль хоть немного утихла бы. — Верность хозяину означает не только его защиту при любых обстоятельствах, но и подчинение абсолютно всем его приказам. Если, конечно, его воля сильнее моей. Рыцарь Тристан, испугавшись за брата, сумел найти в себе нужный стержень и остановил меня. Не знаю, получится ли у него еще раз, но... он ведь это сделал.

— Да, может быть... — задумчиво пробормотала колдунья.

— Верни Канамэ ее волю, — внезапно потребовал Тристан, дотоле молчавший. На протяжении всего нашего диалога, хозяин молчал, лишь постепенно бледнел и до крови сжимал кулаки. Наверное, для него услышать подобное было уже вторым оскорблением за этот день, зато гораздо более... жестоким. Сначала я, не спросив его, вмешалась в битву с монстрами, тем самым как бы подчеркивая его беспомощность и бесполезность. А теперь еще такое из уст любимой тетушки...

— Нет, — отрезала Хельга.

— Верни! — металлически зазвенел голос хозяина, а колдунья вздрогнула от ненависти в его взгляде.

— Ты останешься без защиты...

— Это уже похоже на паранойю! Как будто я единственный дворянин из богатой и влиятельной семьи во всей стране! Я перевертыш — это раз, я отлично владею оружием — это два, и три — да я лучше соглашусь вести тихий и незаметный образ жизни, чем обрекать на подобную участь друга и, главное, девушку! За какого подонка ты меня принимаешь?!

— Ты сын моего брата, единственный и неповторимый! — сорвалась Хельга.

— Канамэ тоже чья-то дочь, — кивнул на меня хозяин. — Ты не подумала, что ее кто-то ждет на родине?

— Меня никто не ждал, — буркнула колдунья.

— Не мели чушь, — заметила я. — Ты заигралась в романтического героя, колдунья. А я, например, помню, как истерили твои родители, объявляя тебя в розыск. Это во-первых. А во-вторых, у тебя там ведь и друзья оставались и просто знакомые — память, как ни крути, от которой ты театральным жестом отказываешься.

— Ты не лучше поступаешь, — заметила она. — Тебя ведь там тоже ждут!

— С хвостом и крыльями? — усомнилась я. — На нашей родине нет фейри именно потому, что они не могут там жить — им не хватает магии. И я бы не смогла. К тому же, я ввязалась в историю с Князем как раз затем, чтобы вернуться домой. Да, сейчас твоими стараниями мне туда путь навсегда закрыт, но... В отличие от тебя, меня там ждут гораздо меньше людей.

— Это почему же?

— Потому что мои родители погибли ровно через сорок семь дней после того, как ты ушла в этот мир со своим оборотнем. Так что друзья и знакомые у меня остались, а из семьи — только старый пес, которого я отдала соседям, когда продавала дачу...

— Теперь уже ты строишь из себя всеми покинутого и непонимаемого романтического героя!

— Может быть, — дернула я плечом в знак согласия и тут же скривилась от стрельнувшей по всему тело боли.

— Не переводи тему, тетя Хэл, — вновь потребовал Тристан.

— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? — попыталась настоять на своем колдунья. — Она уже никогда не станет человеком. Да, я могу попросить Бальдра вернуть ей человеческое "я", по крайней мере то, что она сама еще не восстановила, но если человек и фейри внутри нее начнут конфликтовать, ты обречешь ее на медленное падение в пучину безумия! Но даже если она окажется невероятно везучей или же просто спокойной и равнодушной от природы, Канамэ вряд ли сможет иметь нормальную жизнь. Ты сейчас поступаешь не лучше меня!

— Тогда я сделаю то, чего не сделала ты, — ответил Тристан. — Я спрошу у нее самой.

— Что?..

— Канамэ, — не обратив внимания на замешательство Хельги, спросил меня хозяин, — чего ты хочешь?

— Верни мне меня саму, — после долгого молчания ответила я.

— То есть ты хочешь стать человеком и вернуться в свой мир? — приподняла брови колдунья.

— Нет, — отрицательно дернула я хвостом, — человеком быть я уже не смогу. Поэтому я прошу тебя вместе с "программой верности" забрать большую часть моих сил, сделав обычной фейри, чтобы я могла жить среди людей этого мира. Для своей защиты мне вполне хватит пера ангела.

— И что же ты будешь с этим делать? — хмыкнула она.

— Жить, — просто ответила я. — По-своему. Найду работу по душе, сниму комнату, заведу себе хобби, а каждую весну буду приходить на праздник прихода Князя. В конце концов, найду свое место здесь.

— Как мило, — не впечатлилась она. — Но это уже твои проблемы. Я выполню твою просьбу, Тристан, но за это ты, как обещал, начнешь вести тихий и благоразумный образ жизнь. Глядишь, и повзрослеешь быстрее.

— Согласен, — не задумываясь ответил он.

* * *

Май, вступив в пору наивысшего расцвета, мог поспорить с июлем по температуре воздуха. Солнце, воспылав любовью и заботой к миру, щедро, а иногда и нещадно, дарило тепло своих лучей. В один из таких душных и душевных дней, я прощалась с хозяином.

Чтобы ни сделали со мной Князь или колдунья, я поняла, что рыцарь Тристан навсегда останется для меня тем, кого я буду защищать любой ценой. Наверное, для него это прозвучало бы странно и неестественно, ведь это именно он должен мечом и словом защищать дорогих ему людей. Но культура и цивилизация моей родины ставят с ног на голову любые принципы. Не знаю, чем вызваны эти противоречивые и вместе с тем вполне гармоничные чувства, с не до конца удаленной "программой" из моей головы или же нашими отношениями до моей встречи с Князем, но факт остается фактом, как ты его ни крути.