— Убёг, — невозмутимо констатирует факт Буров. — С чего бы это? Кстати, машина-то наша, милицейская, а вот гражданин — в цивильном. Да и вообще, если человек так прытко от ментов бежит — дело нечистое...

— Не факт, — справедливости ради возразил я. — На нас же не написано, что мы из милиции. А может, он от каких 'оборотней', вроде тех уродов с Садового, пострадавши... Тогда понять можно...

— Или так, — спокойно согласился Андрей. — В любом случае, я за ним по лесу бегать и выяснять, что и как, не собираюсь. Нам Батя других задач нарезал.

— Факт, — киваю я. — Но машину проверить на всякий случай нужно. Мало ли... Правильно я говорю, Андрей?

Вопрос мой адресован уже не Бурову, а Солохе, который активно, будто китайский болванчик, согласно мотает головой. Да кто б сомневался! Уж кто, а Андрей, будто тот милиционер Терещенко из 'Зелёного фургона', завсегда готов: 'Трохи пошукать вещественных доказательствов'.

— Раз согласен — пошли. А вы с Тимуром, — оборачиваюсь я к уже успевшему выбраться из УАЗа Бурову, — на прикрытии. Оружия я у этого мутного типа не увидел, но мало ли...

К разбитой 'пятнашке' мы спускались максимально осторожно: лес, даже если листьев на деревьях нет пока — это серьезно, что вполне убедительно продемонстрировали во время Великой Отечественной немцам наши партизаны. Пальнуть из-за деревьев или недотаявших сугробов и сейчас можно — не поймёшь, откуда прилетело... И это при условии, что вообще будет кому понимать. Так что — бережёного бог бережёт. Но все наши старания пропали даром: водитель, похоже, рванул от места аварии во все лопатки и об организации засады даже не думал.

Ничего интересного найти в машине не удалось. По надписям на задних дверях выяснили только, что 'пятнашка' из нашей, Посадской 'вневедомки'. Но кто-то машинёшку весьма обстоятельно разукомплектовал. В смысле — в бардачке шаром покати, багажник тоже пустой, не только вечно валяющихся там, чтоб в салоне места не занимали, средств бронезащиты, положенных патрулю, нет, но и вообще ничего. Только запаска да сиротливо закатившийся в дальний угол маленький огнетушитель. Закрепленная на месте магнитолы 'Волна'* — для использования по назначению непригодна. С самой радиостанцией, насколько я могу при внешнем осмотре судить, все нормально, а вот от динамика-микрофона только витой проводочек с какими-то жалкими осколками чёрного пластика на конце вниз свисает. М-да, ясно, что ничего не понятно... Ладно, не все загадки в этом мире имеют ответ, по крайней мере, не на все ответ получишь именно ты. Случилось и случилось. Расследование по факту нам проводить некогда, Андрей тут полностью прав. Задачи у нас, действительно, совсем другие.

Но жизнь, оказывается, порой бывает и щедра. Разгадку мы выясняем буквально через пару километров. На въезде в Осинники, перегородив неширокую, всего по одной полосе в каждую сторону, дорогу, стоит 'Камаз'-самосвал с оранжевой кабиной, в кузове и вокруг которого засуетились и явно начали изготавливаться к стрельбе люди. Оба-на, вот тебе и 'заезжай в гости'. Нормальную такую 'встречу в тёплой и дружеской обстановке' мне на родине обеспечили.

Резко выжав сцепление и тормоз, останавливаю наш 'Хантер' метрах в ста от этой 'баррикады' и снимаю с крепления висящий справа от меня микрофон СГУ.

— Алло, земляки, вы там что, сбрендили?! Ружья-то опустите, по милиции стрелять, оно даже в такое время, как сейчас, занятие в корне неправильное! Особенно по лично знакомой милиции! Эй, слышь, я серьезно!!! Стволы в землю, а то мы обидимся!!!

— ...орис... ы... то ли?.. — приглушенно доносится от 'Камаза'.

Скорее по смыслу догадываюсь о сути вопроса, но вот голос этот мне знаком отлично.

— Не, старый, это мой злобный брат-близнец, с которым вы с мамой нас разлучили при рождении! Я не понял, приглашение в гости что, больше недействительно?! Если так, то мы поедем, а то дел полно!

— ...мально всё... зжай...

Ну, раз 'мально' и 'зжай', тогда подъезжаю, опять же стволы народ начал опускать. Хорошо, не хотелось бы снова за порчу автотранспорта перед Юрой ответ держать.

— Вы тут чего устроили, батянь, — качаю я укоризненно головой, пожимая широкую и мозолистую отцовскую ладонь. — Прямо 'Проверка на дорогах', драма про Великую Отечественную. А если б не я, а какой-нибудь другой милиционер мимо ехал, у которого нервы не такие крепкие и знакомых тут нет, и не было никогда?

Отец хмурится, не по нраву, видно, ему моя отповедь. Но уж лучше я сейчас словом, чем какой-нибудь залётный — пулей.

— Ты понимаешь, что вот этот замечательный парень, — указываю я на выбравшегося из УАЗа и опершегося предплечьем на пламегаситель поставленного прикладом на асфальт 'Печенега' Тимура, — мог своей 'сенокосилкой' превратить вашу 'боевую машину' в дуршлаг? А вас самих свинцом нашинковать по самые гланды. Вы чего, батянь?

— Да ничего, — бурчит себе под нос отец. — Ты что, думаешь, мы от хорошей жизни так гостей встречаем? Тут у нас такая веселуха...

— Зомби?

— Да если бы, — досадливо морщась, отмахивается он. — Тут, в поселке, если честно, пока ни одного мертвяка до сих пор вживую так и не увидали. Не добрались они пока до нас, слава богу. Искдючительно по 'ящику' да в Интернете, пока он работал. Только я с теми, кто за оружием в Королев мотался, эту гнусь своими глазами посмотрели. И то — издаля, даже притормаживать не стали. Ну его к лешему, такой интерес! Нет, у нас проблема хуже. Люди, блин. Человеки. Венцы творенья, мать их за ногу, 'двуногие, не имеющие перьев'.

— Это кто ж такие?

Интерес у меня искренний и сразу по двум причинам. Во-первых, очень не нравятся мне граждане, создающие проблемы моим родным. Не люблю я таких. Сильно. Как Фрунзик Мкртчян в известном фильме сказал: 'Такую личную неприязнь испытываю — аж кушать не могу'. Во-вторых, Львов решил брать Осинники 'под свою руку'. А это значит, что пытающиеся создать местным какие-то трудности, автоматически попадают в категорию недругов Отряда и тоже подлежат 'углубленной проработке'. Вот так удачно у меня переплетаются личный и служебный интерес.

— А кто б знал? — пожимает плечами отец. — Приехали тут какие-то деятели. И, что характерно, тоже на милицейских машинах...

— Что, на самом деле сотрудниками оказались? — я снова вспомнил трёх беспредельщиков с Садового.

— Нет, из этих, носорогих, 'не имеющих национальности', блин. Наглые, што песец. Особенно старший их. Не поверишь, будто какой-нибудь мурза из Золотой Орды за данью за двенадцать лет прикатил. Мол, мы волки, вы бараны и если не хотите все под нож — будете оброк платить. Жратвой и девками.

— И чего? — сказать, что услышанное меня удивило — вообще ничего не сказать. Я просто припух от такой наглости. Двух недель не прошло, как всё началось, а кое-кто уже вот такие 'фигвамы рисует'. Это чего ж дальше ожидать, рабских ошейников? Хотя... Зная 'национальные особенности' некоторых 'гостей с юга', можно и не такое предположить. Там кое-где и в куда более спокойные, чем сейчас, времена рабов в ямах держали, и не парились.

— Дали три дня, сказали, что вернутся и к их приезду все должно быть готово. Вот, сегодня приехали, — продолжает меж тем отец.

— И чего?

— Борь, тебя заклинило что ли с великого изумления? — отвешивает он мне легкий щелбан по лбу. — Вон, сам погляди...

Только тут замечаю позади бетонной коробки автобусной остановки, почти полностью скрытой от меня 'Камазом', ПАЗ в милицейском окрасе. Автобус явно почти новый, но сейчас он больше похож на решето. Видать, из доброго полутора десятка стволов по нему работали. Хорошая кому-то 'дань за двенадцать лет' прилетела. И что характерно, автобус тоже из ОВО УВД по Сергиево-Посадскому району. Тааак. Интересно девки пляшут. Наводит на некоторые размышления.

— Всех положили?

— То-то и оно, — расстроенно разводит руками отец. — Нужно было хоть одного 'языка' взять, да увлеклись... Злые мужики были, у нас, сам знаешь, народ добрый, но отходчивый. Многое простить могут, на многое глаза закрыть, чтоб не связываться. Но если кто палку перегнёт...

Это да. Думаю, если б 'загорелые' просто 'крышевать' Осинники попытались, как 'братки' коммерсантов в девяностые, только не за деньги, а за продовольствие, народ, может, и не вскинулся бы. Ну, охрана, ну, за некоторую плату... Зато самим стрелять меньше. А вот по поводу девок абреки явно переборщили. И вон он, результат, стоит позади остановки и пробитым в нескольких местах радиатором еще слегка парит.

— У меня для вас фиговые новости, бать. Положили вы не всех. Один на легковом 'жигуле' то ли отстал, то ли специально в арьергарде шёл. И когда вы тут всех в мелкий винегрет крошили, сначала затаился, а потом слинял по тихой грусти.

— Откуда знаешь?!

— Видели мы его. Летел, наверное, на ста пятидесяти, не меньше. Перед переездом скорость сбросить не успел. Такое сальто-мортале крутанул — в цирке не увидишь. Но сам живой остался. Нас увидел — в лес утёк. И сейчас, абсолютно точно, изо всех сил в свою 'Орду' чешет, за подмогой.

— Попали, — отец новостям явно не обрадовался. — Помочь сможешь? Нам ведь просто повезло, если честно. Они когда грузовик увидали, похоже, решили что мы в штаны накидали и действительно решили от них откупаться. Вот теперь точно возьмутся всерьез. А с карабинами против автоматов мы много не навоюем.

— На Ярославке же, вроде, собирались ППШ раздавать, обещали, мол, отставным офицерам...

— Может, где и раздавали, — отец снова пожал плечами. — А к аквапарку только СКС привезли. Взяли, что было. Сам знаешь, дарёному танку в дуло не смотрят. Вот, сейчас с тех, что в ПАЗе лежат, три 'окурка' сняли и два 'Кедра'. Но патронов к ним мало совсем. Только те, что со жмуров взяли. Сам понимаешь, 'пять-сорок пять' и 'девять-восемнадцать' — калибры не охотничьи. Это к 'симоновкам', ну и, соответственно, к АКМ, мы боеприпаса по сусекам наскребем. К этим — вряд ли...

— Ясно. Попробуем подсобить, — задумчиво тяну я, расстегивая 'мародерку', в которой у меня по-прежнему лежит 'Иридиум'

Набрав номер командира, быстро объясняю ему ситуацию. Судя по задумчивому сопению, появление в окрестностях Отряда столь наглой банды его явно не порадовало.

— Есть хоть какие-то предположения, откуда они могут быть?

— Никак нет, тащ полковник. Приезжали со стороны Посада, но могут быть и из Дмитрова, и из Клина, из Талдома... Не Пушкино, не Мытищи — точно, и не со стороны Переславля — тогда б с Ярославского шоссе приехали.

— Вот странный ты человек, Грошев, — хмыкнул Львов. — Где умный-умный, а где тупить начинаешь, будто пациент 'дурки' в Абрамцево. Талдом, Клин... Угу, а машины у них почему-то из нашего районного ОВО. Ну, да, нигде поближе к Талдому милицейского транспорта не нашлось. Только в Посаде цивилизация, везде кроме нас менты до сих пор на телегах ездят и верхами.

Ой, блин! Стыдно-то как! Вот уж действительно: умничал по любому поводу, прогнозы с серьёзной физиономией делал, меморандумы писал. А на такой ерунде... Позор на мои седины! В трубке, меж тем, на несколько секунд затихло. Батя явно крепко задумался.

— В любом, даже самом неблагоприятном для нас случае, если база их прямо где-то в Посаде, часа три у нас есть, не меньше. Пока он пешком, да еще после аварии до своих дотрюхает... При условии, что раньше какому-нибудь мертвяку на зуб не попадет... Пока они там карательный отряд собирать будут... Короче, Грошев, высылаю к вам группу — первый взвод второй роты, старшим у них Зиятуллин. Они, вообще-то, должны в Москву ехать, ребят наших на Триумфальной менять, но раз такие дела... Заскочат по пути — подсобят. С ними организуете на 'загорелых' засаду и давите, как крыс помойных, чтоб визгнуть не успели.

— Сапёров бы ещё сюда...

— В смысле?

— Местность тут уж больно удачная: несколько фугасов поставить — и стрелять почти не придется. Только 'контроль' разве что.

— Хм, молодец, Грошев, толковая мысль. Будут вам сапёры.

Убирая спутниковый телефон назад, я ободряюще подмигиваю отцу.

— Нормально, старый, прорвёмся. Уже вьются знамёна и гремят барабаны. Это мчится, это скачет на помощь могучая Красная Армия.

— М-да, приятно иногда почувствовать себя Кибальчишем, к которому помощь успела, — облегченно переводит дух и кривовато улыбается он в ответ.

Едва соскочив с брони нашего (вернее, теперь уже не нашего, а отрядного) приблудного 'бардака', Зиятуллин развил кипучую деятельность.

— Так, господа-товарищи, 'Камазом' цепляем автобус и — на фиг с пляжу! Чтоб их от дороги вообще не видать было!

— Зачем? — недоумевает вслух кто-то из осинниковских. — Какая ни есть, а все ж защита.

— Да нет, всё верно, — соглашается отец еще до того, как Серёга открыл рот, чтобы ответить. — Если дорога пустая будет, они до самого посёлка 'верхами' докатят, а если нашу баррикаду на пути увидят — спешатся метров за триста-четыреста, цепью развернутся... Воюй потом с ними в лесу... Может и одолеем, но и сами кровью умоемся.

— Да брось, Николаич, — скептически поднимает бровь стоящий рядом с отцом Володя-подполковник, один из постоянных участников здешних воскресных банных посиделок. — Ты будто не с бандитами воевать собрался, а с пехотой Вермахта...

— Это ты не геройствуй, Володя, — рассудительно отвечает батя. — Бандиты сейчас тоже разные. Это тридцать-сорок лет назад, когда мы с тобой пацанами были, бандит — это 'Там сидела Мурка...' и самодельный 'финкарь' в сапоге, край — древний 'наган' или ТТ в кармане. Сейчас, вон, у некоторых 'банд' и бронетехника, и артиллерия... Особенно на югах.

— Вот, здравая мысль, — наставительно поднимает указательный палец Зиятуллин. — Вы кто?

— Да вроде как один из здешних старших, — пожимает плечами отец. — Подполковник вооруженных сил в отставке, бывший командир отдельного мотострелкового батальона, Грошев Михаил Николаевич.

— Грошев?

— Ну, да, отец этого мальчика, — кивает он на меня.

— Мальчика? — фыркает Сергей. — Хотя... 'Кто скажет, что это — девочка, пусть первый бросит в меня камень'... Приятно познакомиться, старший лейтенант Сергей Зиятуллин, командир роты ОМОН.

— Прошу прощения, мущщины, что прерываю и не даю рассказать, как вы счастливы познакомиться друг с другом, но у нас сейчас других дел — хоть афедроном их пережёвывай!

За широким и высоким Зиятуллиным инженера-взрывотехника Валеру Хондрука я сперва и не заметил. Или он уже позже подошёл от их тёмно-синего 'Форда Транспортера' с эмблемой инженерно-саперной службы МВД на водительской и передней пассажирской дверях? И такое возможно, умеет он, несмотря на весьма впечатляющей ширины плечи, кажущиеся еще более внушительными, принимая в расчёт невеликий рост, двигаться быстро и очень тихо. Хондрук мне вообще всегда дворфа, в смысле, боевого гнома из фентэзийных книжек, напоминал. Невысокий, очень широкий, с крупными и слегка грубоватыми чертами лица и яркими голубыми глазами с задорной хитринкой. Разве что бороды лопатой для полного сходства не хватает. Зато в полном объеме присутствуют рукастость и тяга к разному 'железу' и 'химии'. В основном — имеющим отношение к минно-подрывному делу. Он в этом вопросе очень на покойного Рыбалкина похож — такой же маньячила-подрывник... Нет, скорее — Маньячила. С прописной буквы и исключительно в хорошем смысле. Тоже взорвать может все, что угодно, да и разминировать, пожалуй, тоже. В общем, когда такие, как Валера, на твоей стороне — живётся как-то спокойнее. Больше взрывчатки и детонаторов он любит разве что мотоциклы. В этой ненормальной любви к быстрым двухколёсным 'железным коням' они уже с Пузановым 'братья по разуму'. Отмороженные на всю башню. Я на четырёх колесах никогда не рискну выжать ту скорость, что они на двух по трассе выдают.