Некромантка. Общий файл

— Что ж так? Разве лес так опасен? Он же словно хрустальный стоит, чистый, звонкий, прекрасный!

Лиран быстро повернулся к своей ученице и холодно взглянул на неё.

— Не опасен, говоришь? Ну-ну...

— Нет, волки и медведи тоже опасность, но пока я в лесу три дня блуждала, ничего не видела! Кроме одного бешеного, конечно...

— Бешеного?! — Лиран поперхнулся куском колбасы и закашлялся. Лань сунулась было похлопать лесника по спине, но он от неё только отмахнулся.

— Бешеного, говоришь? — прокашлявшись, повторил лесник. — А как же ты от него спаслась?

Сжавшись под его холодным требовательным взглядом, Лань смущённо призналась:

— Так я едва заметила, на дерево, словно белка, взлетела и там сидела долго-долго, пока волк не убежал... Потом на силу спустилась, руки-ноги так дрожали!

Гелла врала вдохновенно, на ходу сочиняя подробности своего "недолгого" пребывания в лесу. Она словно действительно стала наивной девочкой Ланью, простоватой, открытой, доброжелательной. Только тёмный уголок в душе да чёрная книга за плечом оставались напоминанием об её истинной сути, и Гелла молилась всем богам, чтобы девушка-Лань прожила как можно дольше. Гелле не хотелось становиться прежней.

— А кого все эти искатели приключений ищут?

— Зверя. Сохрани несчастного Лунная, как же я его понимаю...

— Зверя?

— Опаснейшее существо, его тёмной сутью отравлена чаща леса. Говорят, оно древнее самого этого леса и многих городов в округе. Про него столько легенд ходит, что уже нельзя сказать, что в них правда.

— Расскажи!

— Нет уж, — ухмыльнулся лесник, щуря холодные глаза. — Я хочу спать спокойно, а не просыпаться по ночам от твоих криков!

— Ну расскажи-и-и!..

— Не ной!.. Ладно, хорошо, только замолчи! Но про Зверя тебе слушать всё равно рановато, да и долгая эта история... — снова фыркнул лесник и недоуменно заглянул в кружку. Выплеснув её содержимое в окно, он остался стоять, облокотившись на подоконник, вполоборота к Лани. Серебристый свет луны сверкал острыми бликами на крупных снежинках, которые ветер швырнул в открытые ставни. Вскоре на полу образовался белый треугольник, а невзрачная одежда лесника стала переливаться, как сказочная кольчуга.

Лиран прищурившись смотрел в ночь, словно видел в сверкающей темноте что-то, доступное только ему одному.

— Есть древняя легенда, — тихо начал он, — что в ночь излома, когда сменяются года, приходит Зимняя Охота. В беззвездно-чёрном небе мчатся вьюжные всадники, сверкающие, как вечные льды на горных вершинах. Их сердца так же холодны, а глаза пылают нестерпимо-ярким светом, который освещает их путь, но он не способен растопить даже самую маленькую снежинку...

Лань бесшумно пересела поближе, с замиранием сердца слушая лесника, в мгновение ока превратившегося в печального сказочника.

— Копыта их коней звенят, как обледеневшие ветви деревьев, раскачиваемые ветром, и от их топота дрожат небеса. Смех всадников подобен гулу ветра, и звон их оружия разносится на многие мили вокруг. Говорят, все, кто видел Зимнюю Охоту, больше не могут жить среди людей. Их сердца переполнены невыразимой горечью, ведь Охоту можно увидеть только раз в жизни... Её красота настолько печальна и несбыточна, что узревшие её люди медленно истаивают, превращаясь в кусочки льда...

— А на кого они охотятся? — придушенным шёпотом спросила Лань, боясь повысить голос и разрушить странное очарование зимней ночи.

— По всякому бывает. В основном — на тёмных сущностей из потустороннего мира. Но иногда они могут преследовать и людей, если те им не угодили. Хорошо, хоть Зимняя Охота только на севере бывает, иначе сколько пустоголовой молодёжи бы на неё глазело, не помня о последствиях...

Девушка слушала слова лесника, её взгляд пылал ледяной синевой ночного северного неба, раскалённого дыханием чародейской зимы. Она словно наяву видела мчащихся по небу сверкающих всадников, сквозь тела которых лилось мертвенное сияние, замораживающее души в вечном восторге.

Рей, подглядывающий в окно, быстро плюхнулся на землю и подтолкнул брата в сторону виднеющихся деревьев. Ползком добравшись до укрытия, ребята рискнули сбросить иллюзии.

— Идиот, да? — наконец напустился Ален на брата. — А если кто-то внимание на тебя обратил бы?

— И что? Не увидели же?! Да даже если бы и увидели... вряд ли бы удивились верхушке сугроба!

— Ага, который за полчаса намело?!

— Отстань, а? Мастер пилит, ты пилишь... Сколько можно! Лучше послушай, что я узнал...

— Да то же самое, что и я! Мне и снизу всё прекрасно было слышно...

— А мне ещё и видно! Ты б эту девку видел, как она, раскрыв рот, легенду о северном сиянии слушала!

— Так, — Ален поднял ладони. — Ещё раз и спокойно. Какая девка?

— Да наша беглянка! Я её рассмотрел: мелкая, худющая, одежда на ней как на вешалке висит, волосы светлые-светлые... только глаза тёмные, а так одно лицо!..

— С Тенью? Такая же кошмарная, да?!

— Иди ты! — возмутился Рей, запоздало сообразив, что беглянку он действительно видел только в облике Тени. — Она это, зуб даю!

— Какой? — хищно оскалился его брат, предвкушающе сощурив бесстыжие кошачьи глаза. — Готовь для выбивания!

— Тьфу на тебя, да три раза, как на аггела! Лучше слушай, что я придумал... — И он тихо зашептал свой план на ухо брату.

Ален блаженно улыбнулся и мечтательно потёр руки. Пусть Мастер велел им сидеть тихо и не высовываться. До излома года* осталось всего ничего, и всё это время они будут готовить сказку для маленькой беглянки...

(*Излом года — смена года, отмечается в самую короткую зимнюю ночь)

— А теперь, моя радость, скажи мне, почему тебя ищут?

Лесник захлопнул окно, и в комнате стало темно и неуютно, даже свет нескольких свечей не мог разогнать внезапно нахлынувший мрак. Лань вздрогнула и беспомощно заморгала, тонкий рот жалко искривился.

Лиран молча смотрел на девушку и не знал, что и думать. Он уже достаточно успел узнать её, чтобы понять, насколько она светлое и доброе существо. Но его всё это время не оставляло ощущение неправильности происходящего. Поначалу он это списывал на то, что вместо того, чтобы искать родственников девушки, он оставил её у себя, хотя возможно её где-то ждут, о ней беспокоятся... её любят.

Но Лиран сам никого не любил, и никто не любил его. Он всегда делал вид, что его это не волнует, но ледяное одиночество с каждым годом давило всё сильнее. И он решил лишить странную девушку того, чем его самого обделила судьба.

— Я... я не знаю, — тихо произнесла Лань, шмыгая носом и глядя ему в лицо. Бедная девочка, она же простудилась на своих прогулках, надо её никуда не выпускать и напоить целебным отваром.

О Лунная, о чём он думает?! Как не видит ложь?

Или... только хочет думать, что не замечает то, чего нет? До чего же он стал подозрительным в этой чащобе...

Пока Лань трогательно шмыгала носом, Гелла холодно рассчитывала, как лучше себя вести. Для того чтобы отвести подозрения, достаточно только наивно улыбнуться и сказать "Я не знаю". Но если она не хочет попасть в руки коварным магам, то следует добиться того, чтобы лесник защищал её ото всех, от всего мира.

"Не хочу быть такой... стервой", — решила тёмная и тоненько всхлипнула. Спрятав лицо в ладонях, она крупно задрожала. Фальшивые слёзы с готовностью катились из глаз.

— Я... я действительно не знаю, что им от меня надо! От меня, моей семьи... Мы ведь были простыми горожанами, мой отец лекарь, а мать швея, они ничего не делали нечестного! — Обхватив себя руками, девушка стремительно подалась навстречу Лирану. Застывшее бледное лицо было маской скорби. Лесник молча сел напротив девушки, не отрывая от неё внимательного, спокойного взгляда. И от него больше не морозило подозрительностью.

Убедившись, что нужный эффект достигнут, тёмная продолжила свистящим шёпотом:

— Я не знаю, зачем им наши жизни. Их трое, всегда трое — маг и двое демонов на его службе! Они убили родителей и... Не хочу вспоминать, не хочу! — Гелла разрыдалась, горько и безысходно. Её передёргивало от отвращения к себе самой, лживые слёзы жгли кожу, слова давили горло. Но она продолжала играть выбранную роль до конца.

Лиран осторожно коснулся пушистых волос Геллы.

— Тише. Я не отдам тебя им, — пообещал он. — Только останься со мной, девочка... доченька...

Глаза голубоватого льда впервые были тёплыми, и Гелла ненавидела себя за то, что она делает с людьми.

— Нет, мне это не нравится! — категорично заявил Ален, разглядывая крошечную иллюзию Зимней Охоты, скачущей на ладони Рея.

— Не нравится — делай сам!

Ален хмыкнул и раскинул ладони, зашептав заклинание иллюзии. Между руками парня проскользнули золотистые молнии, но их свет словно вяз в воздухе. Постепенно, молний становилось всё больше и больше, они мелькали всё чаще, пока наконец между ладоней мага не струилось огненное полотнище живой магии. Юноша закрыл глаза, формируя желанный образ, по нахмуренному лбу скользнула капелька пота. Его стихией был огонь, вздорный и непостоянный, когда силой его близнеца был воздух, более приспособленный для мороков и обманов.

Полотнище магии заискрилось, натянулось и завибрировало. Из огненных потоков начали проступать черты Зимних Охотников — благородные воины, красивые кони, блестящее оружие... очертания проступили, сверкнули неземной красотой и... иллюзия лопнула. Откатом ударило по Алену, и тот едва удержался на ногах.

— T'htar! — высказался юноша, тряся обожжёнными руками. — Мы оба эту иллюзию не потянем. Что будем делать?

— А руна объединения сил?

— Угу. Сложи ноль с нулём... думаешь, сотню получишь?

— Хм... А руну заимствования?

— И кого же вампирить будем? Мастера? Или жриц? Тогда давай лучше последних, они сразу убьют, хоть мучить не будут...

Близнецы синхронно вздохнули и опустились на пол. На столах, стульях и подоконнике валялись учебники и конспекты, на кровати горделиво лежали толстенные фолианты из библиотеки Высших. Узнай хоть кто-нибудь, что Арес рискнул вывезти книги с запретными заклинаниями за границы государства, то и его, и его учеников ждала бы не самая приятная смерть.

Когда Мастер вернулся в просторную избу, самую большую и чистую в деревне, его ученики успели перебрать все руны и теперь экспериментировали с их сочетанием. Особых разрушений произвести они не успели, но выжженный контур на полу остался.

— Так, — Арес прикрыл дверь и внимательно вгляделся в смущённые лица своих учеников. — Пытаетесь силу найти?

— Да-а-а...

— И не получается?

— Не-э-эт...

— А руну двойственности пробовали?

— Чё?

Смахнув тетради, Арес уселся на стул, закинув ногу на ногу.

— Значит так, — неприятно усмехнулся Высший. — Слушайте и запоминайте... только не блистайте в школе своими познаниями — эти сведения запрещены...

Быстрым росчерком Арес нарисовал на воздухе руну, оставшуюся висеть зеленоватым дымом.

— Смотрите, ключевые точки здесь, здесь и здесь, их необходимо закрепить кровью. Затем в центре, на схождении основных силовых линий ставите маяк на стихию и поддерживаете его как можно дольше.

— Учитель, — жалобно попросил Рей. — А можно то же самое, только для тупых, а?

— Можно, — смилостивился Высший. — Если вам надо срочно разжиться запасом силы, в разы превышающий ваш допустимый уровень, рисуете руну, выкачиваете силу из своей стихии и плетёте заклинание. Ясно?

— В общих чертах, — кивнул Ален, заканчивая записывать речь учителя. — Только как энергию из стихий выкачивать? Руной вампиризма?

— Да ни в коем случае! Даже представить боюсь, что тогда получится...

— Значит, стоит попробовать! — хихикнул Рей, за что огрёб подзатыльник от брата и ментальный удар от Мастера.

-... Легче всего с огнём — разводите в центре костёр и поддерживаете его так долго, сколько вам требуется. Воздух так заклясть почти невозможно, а на воду и землю не у всех хватит терпения.

Ален почесал за ухом кончиком свинцового карандаша.

— А почему руна запретная? Простенькая вроде... Всесилия так всё равно не достигнуть, после определённого предела, руна дезактивируется сама собой, уничтожив "Чорного Владыку".

Арес посмотрел на ученика долгим неприятно-тяжёлым взглядом.

— Потому что эту руну применяют в жертвоприношениях. И если вы не знали, именно по этой руне будут передавать силу Шестой, пока та не научится управляться со своим даром сама, — холодно отрезал Высший и ушёл в другую комнату, показывая, что разговор окончен.

Ален потёр озябшие ладони, внимательно разглядывая пальцы, будто пытаясь отыскать на них следы крови.

— И ты всё ещё хочешь забрать Шестую? За её жизнь мы будем платить сотней чужих.

Рей смущённо пожал плечами. Об этом он тоже не вспомнил.

— Ну, в Совете не идиоты сидят... Наверное, отдадут только тех, кто действительно достоин смерти? Казнь-то только у нас не отменили, запад не в счёт.

— Ну так и моральных уродов у нас больше, — скривился Ален. Пусть близнецы были родом с юга, они уже давно привыкли считать своей родиной именно Лойлир, свободное герцогство, маленькую страну, где правит магия.

— Но это же не значит, что их должны приносить в жертву!

— А какая им разница?!

— Так, — Ален хмуро взглянул на брата. — Подожди. Ты что, защищаешь Шестую?

Рей задумался, провел пальцем по выжженным на полу линиям.

— Да. Я её видел. Я не верю, что она может быть таким вселенским злом, каким её представляют.

Его брат скривился, словно проглотил клопа вместе со сладкой ягодой.

— Она может быть хоть аотэром* во плоти, но её сила — смерть, и от этого ни-ку-да не деться! Чтобы она жила, будут убивать людей! И не просто убивать, а пытать, чтобы они своей болью дали ей Силу! Ты это понимаешь?!

— Прекрасно понимаю, не дурнее тебя! — вызверился Рей. — Может, прекратишь считать меня малышом неразумным?! Это, знаешь ли, раздражает!

— А что я могу сделать, если ты не понимаешь элементарных вещей?! Нельзя жить за счёт чужих смертей! Я удивляюсь, как она сама это выдерживает, если её воспитывали как дочь Луны!**

— О да, мы должны её убить, а вместе с ней и надежду на возвращение магии. Ты себе жизнь без неё представляешь?.. Нет, не ругайся, просто ответь — ты готов убить ребёнка просто за то, что она sefel?!

Ален замолчал, опустил взгляд. Хрустнул пальцами, словно разминая их перед сложным заклинанием. Ответил тихо, сдерживая неуверенность и страх:

— Я не знаю. Я не хочу никого убивать...

— Я тоже. Но нам и не придётся.

— ...Просто в любой момент может оказаться, что для её жизни надо будет убить тех, кто нам дорог. Может быть, нас.

— Мастер нас не отдаст! Он один из сильнейших Высших, к его мнению прислушаются!

— А Корнелия помнишь?

Близнецы замолчали, отводя глаза. Они слишком быстро забыли третьего ученика Ареса, который никогда не был им другом.

— Он сам виноват.

— Ну да, — Ален зло усмехнулся. — Кто ж сомневается.

— Считаешь, что Шестую надо оставить здесь?!