Ремесленники душ

— Да, но без подробностей, я и сам об этом толком ничего ведь не знаю, — меня удивила его реакции, он явно что-то знал.

— Сэр?!

— Пора тебе выдать доступ к третьей секции Рэджинальд, — он серьезно посмотрел на меня, повернувшись, — ознакомься с трудами сэра Винкеля и сэра Огюста. Там будет ответ на твой вопрос.

Вот этой новости я очень обрадовался, хоть он и не ответил на мой вопрос, но хотя бы сказал, где я могу об этом узнать.

— Подожди пока придут мои помощники, — попросил меня он, — и проследи пожалуйста, чтобы к нему больше никто не прикасался. Мне нужно срочно уведомить совет о том, что ты мне сейчас рассказал.

— Хорошо сэр, — я склонил голову.

Ждать пришлось долго, и от него делать я вспомнил о том, что обещал инспектору. Преподаватели запрещали нам пользоваться прибором, когда рядом не было кого-то из них, но блин, если сейчас его заберут, то чужая душа просто раствориться в моей! Тем более, как я на уроке объясню, что мне нужно слить чужую душу? Ведь переносить в себе души, как и насильственно их забирать могут только антианиманты.

Воровато оглянувшись по сторонам, я пошел и закрыл дверь, подперев её стулом, чтобы дать себе время, если в дверь кто-то попытается войти. Быстро запустив прибор, я достал из кармана монету в пять пенни и подключив её к прибору, положил руку на другую её часть. Передачу души животных мы уже начали проходить, поэтому я ориентируясь на свои собственные чувства, протянул в ладонь все то, что не являлось моей сущностью. Мотор устройства, работающий на эссенции зажужжал, колбы окрасились привычной зеленью, и я понял, что все получилось. Быстро выключив прибор, я вернулся к двери и убрал стул и только потом поднял монету с устройства. Вначале я даже не поверил своим глаза, но зеленые риски на монете, показывающие степень её заполнения, твердо и устойчиво показывали, что в руках у меня одна гинея, не больше и не меньше.

— "Как?! Как такое возможно?! — мысли замелькали в голове с бешенной скоростью, — да там было-то души с два-три пенни не больше! Откуда так много эссенции?!".

Мои размышления были прерваны старшекурсниками, которые зашли за аниматроном. Задумчиво проводив их взглядом, я подкинул в руке монету.

— "Похоже мне предстояла сегодня долгая ночь в библиотеке, только сначала нужно было сходить к мистеру Трасту и получить на своем жетоне третий прокол".

Получив доступ к третьей секции, я под удивленным взглядом дежурного заперся в кабинете, который был предназначен для работы с книгами из этой секции, выносить в общий зал мистер Траст мне категорически запретил, пригрозив в случае обнаружения таких фактов, отнятием пропуска.

Открыв первую книгу, я углубился в чтение, почти сразу же поняв, почему её нет в общем доступе. Книга описывала продолжение экспериментов на людях, которые начал первый ученик ван Червиваля. Вот только методы были вовсе не так гуманны, как в первом случае. Дотошно и подробно, да так, что у меня волосы вставали дыбом, там описывались методы как положительной, так и отрицательной стимуляции людей, перед отбором души. По ним выходило, что люди полные положительных эмоций давали в трое насыщеннее эссенцию, чем в своем обычном состоянии, если же их выводили из себя или били, эссенция была в пятеро или даже в десятеро концентрирование.

Я пока не очень понимал, каким образам эти конечно же интересные знания могли дать мне ответы на заданные вопросы, вот только открыв вторую книгу, мне сделалось по-настоящему дурно. Автором сего творения был антианимант, который описывал свои опыты над пленными республиканцами. Людей пытали, жгли, и насиловали, чтобы получать такую концентрацию эссенций, которой хватило бы для подзарядки целого бронепоезда или корабля. В книге была расчерчена целая таблица, линейной зависимости от уровня степени пытки и получаемой концентрации. Я провел пальцем от высшей точки концентрации вниз, и рука у меня замерла, в строке соответствия нижней строчки значилось "Расчленение" и "Выемка органов" у живых людей.

Меня забила дрожь от понимания, кто такой Кукольник и для чего он это все делает! Он иссушает людей, забирая максимально концентрированные души, оставляя полиции не поврежденные части тела и пряча тела и органы, проверив которые опытный ремесленник сказал бы, для чего это было сделано. Видимо у убийцы не было настолько крупного камня как у меня сейчас, и он также не видел, как и я ранее, что внутренние органы оставляют на себе часть следов концентрации души, иначе бы никогда не оставил кишки на месте преступления.

От волнения у меня пересохло в горле и затерялись колени, с трудом преодолевая дрожь, я продолжил чтение, открывая для себя то, зачем вообще велась сейчас война и какую роль на самом деле выполняли на ней антианиманты. Это были по сути палачи, которые пытали и истязали людей, чтобы получить высококонцентрированные эссенции. Автор подробно описывал пять лет своей службы в армии и все творимые собой ужасы с научной точки зрения. У меня холодела спина, едва я представлял себе, что, обладая схожим даром, я также попаду на фронт и буду заниматься теми же вещами. Дочитав книгу до конца, я устало откинулся на стуле. Мне открылась другая, оборотная сторона работы ремесленников, и она была отвратительна.

Вернув книги на стеллажи, я вышел в ночь, а за мной ругаясь и шипя за мой поздний уход, вышел дежурный, который из-за меня не мог пройти дальше второй секции и терпеливо ждал, когда я вернусь из комнаты, куда ему доступ был запрещен.

Не обращая на него внимание, я пошел к себе, зайдя мимоходом к мистеру Трасту и попросив его отправить пневмопочтой письмо инспектору, с просьбой о встрече. Ответ пришел только на следующий день, и он предлагал встретиться, если не произойдет очередного убийства, неподалеку от участка в приличном кафетерии.

У меня оказалось целая уйма времени подготовиться к своему рассказу лучше, я перечитал еще раз книги по антианимантам и их работе, а также пару личных дневников ремесленников, которые проводили схожие опыты, но только люди сознательно давали себя мучить и добровольно отдавали души. Конечно же тут обходилось без тех ужасов, которые творили над пленными.

Добираться пришлось впервые самому, поскольку это была частная встреча и фургон полиции мне не полагался, к счастью у ворот квартала всегда дежурили извозчики и не оставило труда, хотя и скрипя сердцем, отдать деньги. Сам я боялся идти туда, так как помнил неприятные мгновения, связанные с собственным ограблением, именно поэтому я и не взял с собой камень.

Кафетерий располагался чуть выше Вайт Чепла, на Черч стрит и по меркам квартала ремесленников с трудом дотягивал до уровня "приличного". Расплатившись с извозчиком, я огляделся по сторонам, поскольку угнетающая атмосфера местных улиц всегда действовала мне на нервы. Был день и улицы были полны народа, вот только по сравнению с нашими улицами, мне тут было страшно и днем. Босоногие и в рванной одежде беспризорники носились туда-сюда, и очень часто вслед за ними неслось.

— Держи вора! Стой, убью!

Лоточники, которые были лучше всех здесь одеты, продавали всякую всячину, начиная от шелковых косынок и заканчивая стеклянными баночками с шариками опиума внутри. Я один раз пытался купить пирожок, но выкинул его едва надкусив, вид мяса внутри еще долго потом вызывал во мне тошноту.

Горожане, спешившие по своим делам, не были так нарядны и веселы как у нас, печать бедности, тяжелого труда и голода была практически на каждом втором лице. Как ни странно, но только молодые девушки, прогуливающиеся обязательно в сопровождении родителей или своих ухажёров, радовали взор. В остальном кругом почти тоже что и везде в Ист Энде, грязные узкие улочки с выщербленной мостовой, серые невзрачные здания с нависающими окнами из которых могли в любой момент вылить нечистоты и вечный полумрак от смога. Если в Мидл тауне и у нас в квартале везде были газовые фонари, которые включали ближе к вечеру, то здесь такой был один на пять -шесть домов и подаваемый очень экономно газ позволял осветить утренний или вечерний туман лишь на пару шагов вперед. Как тут жили люди я не представлял себе, ведь каждый раз выбираясь с колледжа я с содроганием думал, что будет, если останусь один на этих улицах без прикрытия полиции.

Дверь звякнув колокольчиком пустила меня внутрь. Увидев меня, от барной стойки сразу же отошла симпатичная девушка и быстро подошла ко мне, услужливо склонившись.

— Сэр, заходите пожалуйста у нас лучшие чизкейки в этой части города.

Я по достоинству оценил её чистую шею, и красивые волосы, которые водопадом закрыли вырез её платья.

— А какая цена? — мне конечно хотелось казаться, эдаким важным и богатым господином, но вот стремительно уменьшающиеся накопления, оставшиеся с прошлых безбедных месяцев, стремительно таяли и где их пополнять я не имел ни малейшего понятия. Хоть сам у себя забирай душу.

— Всего два пенни за порцию сэр и чай бесплатно, — она заглянула мне в глаза, словно умоляя купить хоть что-то, и я не выдержал.

— Хорошо, пока я жду ...друзей, — принесите пожалуйста, я попробую.

— Спасибо сэр, — девушка улыбнулась мне и бросилась на кухню.

Выбрав столик чуть в глубине небольшого помещения, я сел лицом к двери, чтобы сразу увидеть, кто в неё входит. Кроме меня здесь никого не было и это было странно с учетом заявления девушки, что тут хорошо готовят, в моем квартале в популярных заведениях было не протолкнуться и столики заказывали загодя вперед.

Но вот только я об этом подумал, как звякнул колокольчик и внутрь вошли парень с девушкой чуть постарше меня. Парень павлином вышагивал вперед, всячески выставляя вперед свои часы, висящие на жилетке, девушка же стеснительно ему улыбалась.

— Эй, Матильда! — громогласно заявил он, — мы же договаривались, что когда я прихожу сюда с дамой, никого не должно быть!

Девушка появилась из кухни и испуганно поглядывая на франта и на меня, произнесла.

— Но сэр Генри, вы сказали придете в три, а сейчас только час.

— Матильда, — его голос снизился до шепота, и он повернулся ко мне.

— Эй, ты, пшел вон отсюда!

Я внимательно посмотрел на него. Ростом хоть не большой, но уверенное лицо и ходящие ходуном скулы, а также сбитые кулаки, которые он демонстративно показывал всем вокруг, ясно показали мне, что лучше сейчас уйти. Встав из-за стола, я молча надел котелок и пошел к двери.

— Погоди, мне нравится твой котелок, давай поменяемся! — меня остановили за рукав, и дыхнули луковым дыханием, протягивая видавший виды не то цилиндр, не то шляпу фокусника.

— Простите сэр, но нет, — я попятился к двери, но парень держал меня крепко, и угрожающе просипел, — что???

Сзади меня раздался звук колокольчика и знакомый спасительный голос пробасил сзади.

— Генри Морган собственной персоной! Как дела Генри?

Если я когда и видел трансформацию людей из одного душевного состояния в другое, то, что произошло с франтом, угрожающим мне, я запомнил надолго. Он одного голоса, он съежился, стал меньше, словно из большого бычьего пузыря выпустили воздух.

Он судорожно выпустил мою руку, и льстиво улыбаясь затарахтел.

— Инспектор! Как я рад вас видеть! Спасибо, все отлично, а как у вас?

— Генри, этот молодой человек, приехал сюда по моей просьбе, ты ведь не будешь против, если мы с ним отобедаем у Матильды в одиночестве? — голос инспектора не изменился ни на тон, оставшись таким же спокойным и вежливым.

— Конечно сэр, конечно. Всё что угодно для такого уважаемого человека, — парень быстро засобирался и потащил за собой девушку, которая широко раскрытыми лазами смотрела на разыгравшуюся сценку.

— Мистер Дрейк, — вышедшая из кухни девушка покраснела и молитвенно сложила руки, — простите я не знала, я бы никогда не попросила вашего друга выйти и не дождаться вас.

— Мне как обычно девочка, — он улыбнулся ей и судя по её радостно вспыхнувшему лицу, он и правда был здесь не первый раз.

— Заказал уже? — поинтересовался он у меня.

— Угу, почти, — я плюхнулся на место переживая за свою слабость, но ничего не мог поделать с собой, драки были не моей стихией.

— Хорошая девочка, я знал её мать, — он кивнул головой в сторону кухни, — умерла бедняжка лет пять назад, с тех пор Матильда и заправляет одна здесь, отец правда пьет страшно, но хотя бы не бьет её.

— А этот? — я кивнул в сторону двери.

— Местная гопота, — хмыкнул он, — точнее шестерка в банде О'Брайна. А вот уже по серьезней, заправляет всеми делами в кварталах Вайт Чепла и Бишопс Гейт, но тебе это не к чему, ты писал, что узнал подробности по нашему делу.

Пока я рассказывал нахмурившемуся инспектору о своих находках и предположениях, что Кукольник возможно не только убивает своих жертв и забирает у них души, но пытает их и калечит, чтобы люди страдали и концентрация души была максимальной. С каждым моим словом он все более хмурился, а когда девушка принесла ему гороховое пюре с куском ветчины, он лишь кивком головы поблагодарил её. Я краем глаза заметил, что девушка смотрит на него с таким обожанием, что были понятные её запинания, когда она обращалась к нему при встрече. Она стояла за барной стойкой и протирала тарелки, но на самом деле смотрела только на профиль инспектора. У меня даже промелькнула мысль, неужели он этого не замечает?

— Да уж задал ты мне Рэджинальд задачу, — он наконец занялся едой, которая порядком остыла, — я и так запрашивал неоднократно старшего инспектора о необходимости подключения цеха ремесленников к расследованию, ответа до сих пор нет. Твой цех всегда не охотно проводил расследования против своих, но думаю в этот раз им не удастся отвертеться, общественный резонанс такой, что твой отец будет вынужден отреагировать.

— Вы мне еще обещали рассказать про Кукольника все что знаете, — напомнил я, также приступая к своему чизкейку, который и правда был очень свежим и нежным.

— Мы знаем, что он состоятельный, имеет как парокар, так и карету с лошадьми. Иногда жертвы сами садятся к нему, иногда к нему затаскивают. Поскольку свидетелей очень мало, то мы знаем об двух его подручных. Он очень осторожен и если в районе есть полиция, никогда не нападет. Раньше он просто покупал девушек на ночь у родителей, которые нуждались, потом, когда стало известно о нападениях, многие родители, сдававшие своих дочерей богатеям из Мидл Тауна стали опасаться давать их новым клиентам и ему пришлось действовать наглее, похищать или заманить их под разными предлогами.

— Как это родители сдают своих детей? — не понял я.

Он хмуро посмотрел на меня и поковырял вилкой в тарелке.

— Это Ист Энд, тут все возможно. Работы нет, много мигрантов, надо как-то выживать, вот и дают попользоваться детьми таким как ты богатеям.

— Инспектор, что вы заладили, — возмутился я, — меня отец за отказ отдать камень, лишил всех средств к существованию, даже работая на вас я теперь не получаю ничего! Как и где я рос я вам рассказывал, так что не нужно мне приписывать того, чего не существует.

— Ты прав, прости, — я подумал, что ослышался, он впервые извинился.