Некромант-самоучка, или смертьнесущая оказия

— Намина.

— Рыжий!

— Русая, — не отстал зараза и не выпустил.

— Метаморф...

— Человечка, — хмыкнул в мое ухо, с явным азартом наблюдая медленное и решительное приближение высшей нежити. — И не надрывай голосовые связки. Лучше скорее его потрогай.

— Он меня съест, — прошептала, съеживаясь, в попытке отгородиться руками от неминуемой смерти.

— Вряд ли. Он вышел к тебе без шипов, я сам едва его признал в таком обличье.

— Но...но... это еще не основание... — попыталась возразить и зажмурилась, потому что монстр приблизил нос к моим рукам, опалил дыханием и...

И тишина, долгая и томительная. Хотелось бы думать, что на этом все, конец. Но тяжелое дыхание пса и тихий хмык рыжего, говорят о противоположном.

— Что и следовало доказать, — произнес Дао-дво, ослабляя хватку. — Они не воспринимают тебя съедобной. Не дрожи, сама посмотри.

А я открывать глаза не смею, не дышу, не двигаюсь, не живу почти что. С ног до головы окаменела и мечтаю лишь об одном, вот сейчас я проснусь, а рядом никого. Но слышится еще один смешок и рыжий шепчет мне в самое ухо.

— Сумеречная, хватить труп из себя разыгрывать, глаза открой и погладь.

— К-кого?

— Песика, — перекривил многоликий. — Думаешь, он просто так сюда пришел? Давай-давай, прояви внимание. Иначе...

— Что? — спросила сдавленно, а руку убрать страшно, вдруг цапнет.

— Иначе, он меня со скуки оприходует. — Оприходует хорошее слово, многозначное, так и хочется взять худший из вариантов и съязвить, но Гер же псих, с такими шутки плохи.

— А может оно и к лучшему? — спросила в надежде, что меня сейчас же выпустят, и я сбегу. Но этот, слов нет кто, вместо того, чтобы оскорбиться со смешком поцеловал меня в скулу.

— Не отвлекайся. Гладь.

Кажется, в это мгновение моя ненависть к многоликому перешла в новую фазу, потому что я распахнула глаза, удостоверилась в том, что есть меня никто не намерен, отодвинулась от метаморфа и, вопреки собственному страху, притронулась ко лбу опаснейшего из созданий. Несколько мгновений ничего не происходила, затем зверь шипы убрал, посмотрел на меня доверчивым чистым взглядом, вновь напоминая более ящера, чем пса, и голову положил на колени.

— Скирь-скирь... — сообщил он своим и потерся мордой о мое бедро.

— Мамочки! Дела! — воскликнули я и рыжий, когда остальные на брюхе ко мне поползли. Разлеглись по кругу с недовольством заметив, что Гер прикрывает со спины, и по очереди стали подставлять головы под руки.

— Ми-милостивый Боже... Ты это видишь?

— Сам в шоке, — отозвался многоликий и, чмокнув меня в макушку, скупо похвалил, прежде чем исчезнуть: — Молодец.

— А я?! — позвала пустоту. А в ответ полные недовольства 'Скирь-скирь'.

— Уууууу...

Час, а может и более я провела на полигоне, безостановочно поглаживая псов по их загривкам. И время для меня остановилось, ибо я не могла вызвать никого по браслету, и как ни странно никто из смертников не интересовался мной. Шумели травы и кусты, в вершинах деревьев гулял ветер, солнце постепенно перестало припекать и ушло за тучу, а нежить все не отстанет.

— Скирь, скирь...

— Боже, да когда это уже закончится? — прошептала я в сердцах и мир откликнулся на мой призыв появлением восторженной куки.

— Ух, ты! И что это у вас тут делаетсь-ся. Никак наступил праздник Почесун, дя? — ближайший к ней пес подмигнул, подтверждая ее слова. — Ой, а можно и мень-ня, меньня?! — и ринулась мне под руку.

— Симпатяшка? — а у самой глаза на мокром месте, вот и мое спасение.

— Дя Й-я, — подтвердила лопоухая, — но ты не отвлекайся! — и оттеснив главаря шипастой стаи, схватила мою ладошку хвостом и сама потерлась о нее мордашкой, под пальчики подставив ушки.

Гладить? Нет, гладить я уже никого не могла. Подхватила теневую и со всхлипом прижала к груди, наплевав на сердитое 'Скирь-скирь'.

— Симпатяшка...

— Уря! Хоть ты мне рада, — тут же откликнулась она, обнимая мои кисти, — а то, представляешь, с тренировки выгнали гады за подсказку. Дя-дя, все трое гады, хоть из них лишь один чешуйчатый и тот василиск.

— Тренировка?

— Дя, с твоими должниками. Вот сей час дождусь, когда у них появь-вятсь-ся проблемы и... — с самым серьезным видом сообщила она и вздрогнула всем тельцем. — Ой, зовут! — Взвизгнула, насторожив псов и исчезла как Гер без слов и объяснений, а я осталась одна, вернее в окружении оголодавших до ласки шипастых.

— Ууууууу... — взвыть получилось еще более душераздирающе, чем раньше. Миг и в моих руках опять Сипатяшка. Я даже не поверила:

— Кука?

— Дя, спросить вернулась. А ты почему здесь до сих пор сидишь?

— Мне уйти не дают.

— Кто?

— Они, — кивнула на оскалившуюся нежить.

— Так прогони, — фыркнула тварюшка. — Для тебя они по сути простые псы. Встань скажи им: 'Кышь отсюда' и сама уходи.

— Загрызут, — призналась я в самом жутком своем страхе. Том самом что удерживал меня на месте без малого два часа.

— Кто?! Эти? Ты даешь! Их впервые за две сотни лет существования погладили, а не проклятьем пнули под шипастый хвост. — Последнее она в пантомиме изобразила и ухмыльнулась, тряхнув ушами. — Кто ж такую ласковую грызть будет, да они сами за тебь-бя... — призналась кука и осеклась, поймав мой взгляд.

— В самом деле?

— Не советую проверь-рять, но в общем... — лапки сложила, носик хвостиком потерла и почти неслышно призналась: — дя.

И я сделала то, что было в привычке у отца не желающего видеть зверье во дворе нашего дома. Вскочила на дрожащих ногах, за кусты ухватилась и рыкнула: 'Марш в будку! Живо...' На меня сердито посмотрели семь пар глаз, но я не подалась влиянию рокочущего рыка вожака. Онемевшей ногой притопнула и рукой махнула в сторону оврага.

— Это что за мансы?! Бегом!

— Скирь... — попытались разжалобить, прижав уши к голове и ссутулившись

— В другой раз и без выпендрежа, — пообещала я, пригрозив напоследок. — А сейчас, пошли вон отсюда!

— Фарг! — отозвался главный из них, мою руку лизнул и растворился в воздухе, а за ним остальные.

Не веря села назад. По правде сказать, ноги подогнулись, но это не главное. Важно другое, и я весело рассмеялась.

— Намина, Наминочка, что такое? — Симпатяшка не на шутку забеспокоилась, глядя на хохочущую меня. — Тебе плохо? Вызвать целителей на полигон? Наминка... — затрясла за грудки, не добившись ответа. — Не молчи, объй-ясни что случилось.

— А всего лишь придумала...

— Что придумала?

— Как рыжему отомщу за то, что он меня с псами оставил, — произнесла с нескрываемым злорадством.

— Рыжему? Какому рыжему? — Посмотрела внимательно и запаниковала, встряхнув меня уже значительно сильнее. — Не надо натравливать их на хозь-зяина! Он думал, ты знаешь, как с ними справитсь-ся.

— Да откуда?! — Я сняла нежить с груди, взялась расплетать сети некроманта, что осталась на кустах плотным пологом. Руки дрожат, самое то, чтобы их занять.

— Из третьей книги по играм, почти в конце, где значится: 'А теперь коротко о смертьнесущих', — пролепетала Симпатяшка, взлетела на ушах и с надеждой заглянула в мои глаза. — Он именно поэтому так стремительно ушел, думал, ты решишь проверить теорию.

Мы замолчали на минуту или две, прежде чем кука вопросила:

— Так ты простишь?

— Нет. Но отомщу иначе.

Решив так, мы разошлись. Кука отправилась к тренирующейся с мастерами команде, я к себе в комнату. На душе не то что муторно, отвратно. И опять получается, сама во всем виновата потому, что не дочитала. А как прочесть то, от чего воротит, если нет ни настроения, ни желания пересилить себя? Ко всему прочему выходит, что Дао-дво все-таки нашел, чем отвлечь соглядатаев, и как сказал Его Высочество, выручил команду.

Придя к себе, покупалась переоделась и легла, ощущая себя абсолютно несчастной. Рыжий сволочь, смутил, напугал, заставил наступить на горло собственному страху и бросил, даже не удосужившись спросить, знеаю я о своих возможностях или нет.

— Что б его! — воскликнула в сердцах и стукнула подушку. За то, что команду выручил, конечно, спасибо, а за то, что меня подверг очередному показательному обучению... я готова его растерзать. Отомщу, точно отомщу, а затем потребую, чтобы ставил в известность обо всех всплесках неуемного наставничества. Или наоборот, вначале потребую, затем отомщу. На этом мое мысленное возмущение, прервал голодный зов желудка. К сожалению, он напомнил о себе с опозданием, а потому в комнату уже ничего через браслет заказать нельзя, придется идти в столовую.

Я и пошла, но лучше бы осталась... дома.

Поначалу ничего не происходило, а вот потом ко мне стали долетать не только ехидные смешки и многозначительные хмыки, но и обрывки фраз.

— Довольный до скрипа зубов он загнал ее в кусты, позволил почувствовать себя на свободе. А сам подготовил ловчую... — Хорошо, что сегодня не одна я лазила в зарослях, подумала я и кисло улыбнулась. Хоть что-то хорошее.

— Он быстро разбросал по кругу несколько силков и ринулся внутрь, — продолжил рассказчик. Все затаили дыхание, а я почему-то чувствовала, что многие из слушателей до сих пор смотрят на меня, не отрываясь, с тех самых пор как я вошла в столовую и сделала заказ.

— Как ни странно некоторое время ничего не происходило. Не дрогнул ни один куст, не шевельнулся на ветвях ни один листок.

— Да ну!

— Но самое интересное то, что оттуда ничего не доносилось. Но затем... — Я затаила дыхание, потому что повествующий был великолепен, он с деликатной пикантностью вел рассказ о влюбленной парочке явно решившей уединиться в плотной зелени кустов. — Судя по диалогам, там происходило первое близкое знакомство.

И восхитительно изображая мужской и женский голос, повествующий разыграл до боли знакомый диалог, добавляя в него свои пояснения:

— Сумеречная, не стоит... — произнес грубым голосом и уже нормальным тембром, вызывая общий смех: — Мы можем лишь догадываться о чем речь, но все сомнения в сторону ибо она обрадовано произнесла: — Стоит!

Столовая грянула хохотом, я сжала зубы.

— Далее, по-видимому, это было озвучение имен, а затем проверка масти и расовой принадлежности вместе с ней. Гер! Намина... Рыжий! Русая. Метаморф...Человечка.

На этом моменте я выпустила вилку из дрогнувших рук. Та со звоном стукнулась о тарелку и заставила весельчаков выжидательно умолкнуть. Правда не надолго, не прошло и десяти секунд в наступившей тишине прозвучало с явным издевательством:

— И что дальше было, Сумеречная?

А в моей голове в этот момент билась одна весьма приятная мысль. Как я буду убивать рыжего, после того как лишу жизней всех, кто находится в столовой, в городке. Всех! Быстро и легко, смертельным проклятьем усыхания и парой потаенных связок в нем. Чтобы даже такие умельцы, как Гер, не смогли распутать. Прекрасная картинка предстала перед моим внутренним взглядом, детальная и ужасная в своей жестокости. Почувствовала, как губы растягиваются в кровожадной улыбке, и вздрогнула, отгоняя от себя безумие дара. Вдохнула-выдохнула пару раз, сжала пальцы в кулаки и обернулась к вопрошающему.

— Не знаю, может, расскажешь?

Подзуживающим оказался беловолосый оборотень, а вот рассказчиком синеглазый невысокий метаморф и именно он с глумливой улыбкой предложил:

— А позвольте мне.

— Вещайте, — откликнулась как можно безразличнее и даже улыбнулась, не сводя взгляда с обидчиков. Первый интересовал мало, он просто хотел меня унизить, а вот второй желал задеть сильнее, глубже что ли.

— На чем я остановился? — вопросил он у слушателей и, услышав пару подсказок и похабных комментариев, вновь повернулся ко мне. — Ах, да... героиня моего рассказа пожелала познакомиться с неизвестным. — И изменив голос, паршиво спародировал Дао-дво:

— Не надрывай голосовые связки. Лучше скорее потрогай его. — И визгливо с ужасом на лице: — Он меня съест.

В столовой новая волна истерии, а метаморф неумолим, продолжает вещать грубым голосом:

— Вряд ли. Он вышел к тебе без шипов, я сам едва его признал в таком обличье. — И повторный гром смеха перебил писклявое замечание рассказчика: — Но...но... это еще не основание!

Дав утихнуть слушателям многоликий со знающим видом закончил:

— А дальше занятная тишина и его довольное замечание: 'Что и следовало доказать. Сумеречная, хватить труп из себя разыгрывать, глаза открой и погладь... песика'.

— Что? — вопросила довольная аудитория, красная от смеха и слез.

— Песика, — перекривил рассказчик и продолжил корректировать наш с Гером диалог. — Думаешь, он просто так сюда пришел? Давай-давай, прояви внимание, иначе, он меня со скуки оприхо...!

Он не договорил, оказался схвачен за горло внушительной когтистой рукой, трансформировавшейся в лапу. В первое мгновение я подумала, что грежу наяву, а затем до слез обрадовалась. Я действительно обрадовалась появлению гневного, пышущего ненавистью Герберта Дао-дво, на лице которого крупными буквами написано 'Рыжий псих. Не подходи!'.

Его заметили не сразу, поэтому смех затих рвано и удивленно на высокой ноте, а едва все смолкли, в тишине раздался предсмертный хрип весельчака-рассказчика и голос, который тому так и не удалось подделать.

— Кажется, я предупреждал насчет своей невесты лично каждого из вас, — процедил Гер негромко, обводя взглядом стол, за которым сидели оборотень-задира и сатирик-метаморф. — Неужели неясно объяснил?

А в ответ тяжелое молчание и надрывный хрип.

— Мы тут... просто... — начал было кто-то, но тут же замолк.

— Значит, повторим, — прозвучало хладнокровно.

И я поняла, как опасно злить Дао-дво. Его черты лица исказились, плечи увеличились, на руках проступили вены, напугав до дрожи не только меня, но и сидящих за тем столом. Они поспешили обраться кто куда, но не успели. В следующий миг многоликий замахнулся их безвольным дружком и, посшибав с ног всех, припечатал рассказчика головой об стол. Не давая первым подняться, не позволяя второму не то, что вырваться, очнуться. Раз, затем второй, третий... словно бы разминается с кистенем. Его движения резки и ловки. На пятом или шестом замахе кровавое месиво начало разлетаться в стороны от места соприкосновений поверженного с деревом, а рыжий все не угомонится, рычит, замахиваясь и выговаривая:

— Она невеста Дао-дво... Моя невеста... Опекаемая мной. Что не ясно?

— Ясно! Все ясно... — отозвались поверженные из разных углов столовой, с ужасом наблюдая, как он не просто бьет, убивает сатирика.

И никто не заступится? Совсем!

— Стой! Хватит! — завопила я. кидаясь к разведчику. — Гер отпусти его, он же умрет.

— Не переживай, — отмахнулся многоликий, — он знал на что шел. Игры это не шуточки.

— Он не доживет до игр!

— Да с чего ты взяла?

— Ты ему череп проломил, — вскричала я, хватая рыжего за руки. — Пусти, немедленно пусти.

От несчастного послышался полный боли стон, он вершащего правосудие вздох, а затем и смешок:

— Сумеречная, нельзя же быть такой жалостливой и наивной ду... — оскорбление не договорил, хмыкнул: — Наивным Советником. Все что я проломил, так это арбуз его головой.