Бестия.

— Что? Что случилось? — бодренько забормотал он, но я-то понимала, что мой тюремщик практически спит.

— Спи уж, охранничек, — буркнула я, и он тут же бухнулся на свое место.

Вздохнув, я выскользнула из-под одеяла и на цыпочках пробралась к окну, уставившись на две луны, загадку которых мне пока не удавалось разгадать.

Ночь была хороша и тиха. Она околдовывала своим мягким сиянием и успокаивала мои расшалившиеся нервы. После того, как Дайк приволок мое обмякшее тельце в комнату (должна же быть от него хоть какая-то польза), туда ворвался обеспокоенный Даркворд, и с серьезным видом начал сыпать указаниями. Сначала приказал Дайку охранять меня днем и ночью, последствия чего и пришлось испытывать на себе моему слуху. Потом послал за бедняжкой Вилерой, бледная тень которой прижалась к стенке и испуганно кивала на каждое слово повелителя. Он назначил ее моей,.. э,.. фрейлиной. Это уже было хорошо, так как она позаботилась о том, чтобы ослабленную меня накормили, вымыли и уложили в постель. Дальше последовало указание состряпать мне в рекордные сроки достойный гардероб, чему я тоже была относительно рада, так как можно было руководить процессом и заказать себе то, что нужно.

В комнате и так было полно народу, и появление Мигеля меня не удивило. На лице советника было растерянное выражение, и я вспомнила, что не видела его статную фигуру в зале. Да и вообще давно его уже не видела.

— Что здесь происходит? — очень своевременный, по моему мнению, вопрос.

— Если бы некоторые не отлынивали от своих прямых обязанностей, то были бы в курсе, — как ни странно, но Гордон сказал это спокойным тоном. По крайней мере, злости, в нем не было.

— Э, Гордон, — смущенно начал советник, и я устало подумала, что он начнет оправдываться, — я хотел бы попросить у тебя разрешения уехать в мое поместье. Я там тысячу лет не был.

Я ошиблась: Гордон злился.

— Что? И ты это придумал накануне самого важного события в моей жизни? — теперь он возвышался, словно башня, возле моей кровати, нависая над советником.

Я вздохнула не в силах высказать демонам все, что о них думаю.

— Принесение клятвы будет через неделю! — Мигель открыл рот, намереваясь что-то сказать, но его бесцеремонно перебили. — И не спорь со мной! Потом можешь катиться хоть на все четыре стороны.

Непривычно молчаливый советник уныло побрел из комнаты, что-то бормоча себе под нос.

Внимание суженного переключилось на жалкую меня. Я прикрыла глаза, ожидая хотя бы нотаций за недостойное поведение, но подлый демон склонился надо мной и, усмехнувшись, сказал:

— Не думай, что меня сильно удивила весть о том, что ты попытаешься сбежать. Я не так наивен. Но запомни одно, детка: ты свой выбор сделала на рынке, когда стащила у большого, злого демона черный кулон. Никуда ты теперь не денешься.

И чмокнув меня в сморщенный из протеста нос, он стремительно вышел из комнаты...

...Демон несомненно прав, никуда мне не деться из этого замка. Вон уж и охранник в комнате спит, а я еще не сделала ни одной попытки побега. Какая-то безнадега! Да еще тот сон про Ванду не дает покоя. Надеюсь, сегодня получится спокойно поспать.

Я вяло протопала к кровати и, укутавшись простыню, наконец, уснула.

...Она устало ткнулась лбом в прохладную подушку и прикрыла глаза. Долго еще это будет продолжаться? Она боялась, что, в конце концов, станет похожа на озабоченную Кармиту и будет кидаться на всех самцов в поисках удовлетворения. Надо бы хоть немного поспать, пока он не вернулся. Ведь опять все начнется сначала. В комнате витал тяжелый терпкий запах. Не помогали даже постоянные проветривания. Недавно она слышала, как он разговаривал с кем-то за дверью, видимо, со служанкой. Он сказал, что сам будет менять белье и прибираться в комнате. Ну, прибираться — сильно сказано. Ему явно было не до этого. Несколько раз он приносил ванну и, как маленькую, мыл ее в ней. Но каждая помывка неизменно заканчивалась жаркими ненасытными ласками. Иногда появлялось желание позвать кого-нибудь на помощь или попытаться выйти из этой роскошной комнаты, но сил не было даже на то, чтобы встать с постели. Да и ела она весьма мало, хотя он руганью или уговорами время от времени пытался ее накормить.

Боже, к кому же она попала. Такое ощущение, что у этого человека не было женщины несколько сот лет, а ей просто не повезло попасться у него на пути.

Стукнул засов и дверь, чуть скрипнув, открылась.

— Соскучилась, моя девочка? — он улыбался так ласково, так нежно, но, если б были силы, она выцарапала бы ему глаза.

Она смотрела в красивое лицо с черными глазами и не понимала, чего он к ней привязался. Такой красавец наверняка удостаивался внимания сотен девиц.

— Видишь, я не могу долго обходиться без тебя, — она глухо застонала, когда его горячая рука, забравшись под простыню, заскользила по ее ноге.

— Не надо, хватит.

— Когда-нибудь ты привыкнешь ко мне, девочка.

Его твердые губы прижались к ее, припухшим после долгих поцелуев. По неволе, ею опять завладевало томление, которое сводило с ума. Жар прокатился от губ до пальцев ног и, поднявшись, осел внизу живота, отозвавшись сладкой болью.

Он сбрил свою маленькую бородку, когда понял, что она ей не приятна. Теперь его поцелуи заставляли ее извиваться хныкать ему в рот.

— Ты — самое сладкое, что я пробовал в жизни, — бормотал он, сжимая ее грудь.

— Все. Хватит. Я больше не могу, — она сама понимала, что ее слова дышат страстью и произносятся с придыханием, но надеялась, что до него, наконец, дойдет.

— Моя девочка устала? — грустно спросил он.

Обрадовавшись этому вопросу, она закивала.

— Хорошо. Сегодня будем спать.

Он быстро разделся и обнял ее, прижав к своему сильному телу.

Вздохнув с облегчением и с непонятным разочарованием, она мгновенно заснула...

Что за черт? Я села на кровати, обливаясь потом. Тело сотрясала крупная зубодробильная дрожь, а еще какое-то томление бродило по телу. Груди налились и стали твердыми, как будто просили о чем-то, но я чувствовала, что это не мои ощущения. Это ощущения Ванды.

Я отчаянно терла ноющие виски, желая прогнать назойливые мысли. Почему мне она снится? Да еще так реально. Я как будто вижу все ее глазами. Но ведь с ней не может такого происходить. Ведь нет? И тут сердце нервно стукнулось в груди. Почему там был Мигель?

Вспомнились почему-то слова этой Кассандры, которая сказала, что я из какого-то там рода. Чушь, конечно, но откуда она узнала про побег? Вряд ли у меня на лице это было написано. А все же, вдруг у меня открылся дар предвидения, и подруге угрожает опасность? Тогда тем более нельзя сдаваться. Нужно делать отсюда ноги и как можно скорее.

Ну, надо же, Мигель. Хотя ничего удивительного. Я к нему с самого начала не питала ничего кроме благодарности за то, что он пытался повлиять на Гордона. Но было понятно, что действовал он только в интересах повелителя или своих собственных. На меня ему было начхать. Вот так вот. А за Ванду я любого порву!

Я потерла глаза и, только отняв ладонь от лица, заметила, что все еще стоит глубокая ночь, и тишина вокруг такая, что звенит в ушах. Даже храпа Дайка не слышно. Видимо, я забыла закрыть окно, так как лунная дорожка тянулась по полу как раз перед кроватью, отражаясь в мерцающем мраморе.

Стало как-то жутко, и мне вспомнились странные шорохи, что тревожили меня ночью. Тут, как бы в подтверждение моих страхов, из темноты соткалась призрачная фигура и шагнула в полосу лунного света по направлению ко мне. Прежде чем закричать не своим голосом, я разглядела два изогнутых рога на голове рыжеволосого призрака и мерцающие черные провалы глаз, казавшихся еще темнее на фоне алебастрово-белой кожи. Высокая фигура была заткана во что-то прозрачное и летящее.

Когда мой крик разорвал тишину комнаты, призрак мгновенно испарился.

— Что? Где? — послышался встревоженный голос возле двери, за которым последовал скрежет вынимаемого из ножен меча.

В ответ я смогла лишь придушенно всхлипнуть и сжаться в тугую пружину под одеялом.

Дайк зажег свечку и встал передо мной, в растерянности почесывая затылок.

— Хозяйка, что случилось?

Я еще раз всхлипнула, невольно глубоко втянув в себя ночной воздух. И тут до меня дошло! Я выпрямилась на кровати и стала активно принюхиваться, после чего покатилась от истеричного хохота.

— Ада, ты чего? — отбросив церемонии, Дайк уселся рядом и стал осторожно, как больную на всю голову поглаживать по плечу.

— Ох! Ничего, Дайк, — приступ прошел, и теперь я вытирала обильно орошенные слезами щеки. — Ой, не могу! Просто призраки не душатся приторными цветочными духами.

— Какие еще призраки? — не понял великан, ощупывая мой лоб.

В этот момент дверь распахнулась, явив картину маслом: обнаженного всклокоченного повелителя с простыней вокруг бедер.

— Таак, — обшарив пытливым взглядом комнату, он с неудовольствием уставился на охранника, все еще восседающего на моей кровати. — И что здесь происходит? Я вообще вам не помешал?

Кажется, сегодня ночью ползамка будет разбужено криками. Я поморщилась, испытывая желание закрыть уши.

— Ну, что ты взбеленился, вашество? Не царское это дело по ночам разборки устраивать, — после моих слов, Дайк оказался возле двери, виновато поглядывая на Гордона.

— С этого момента ты будешь охранять ее снаружи! — гаркнул взбешенный повелитель. — Если сбежит, ответишь головой!

— Если что, я за дверью, — угрюмо сказал, ни к кому не обращаясь, Дайк и скрылся за дверью вместе со своим ковриком.

Я опять неудержимо захохотала и теперь настала очередь Гордона принимать меня за умалишенную.

— Слушай, а зачем ты взял себе такого телохранителя, которого и сам защитить при желании можешь? От него же толку — чуть, зато самомнения и гонору, хоть отбавляй. Называет меня хозяйкой, а сам руководит каждым моим движением.

Видимо, поняв причину моего веселья, демон успокоился и вольготно расположился на моей кровати. На его лице появилась мальчишеская улыбка. Не такая, как обычно, а весьма располагающая к себе. Черные волосы были растрепаны и небрежно спадали на плечи и лоб, добавляя лицу демона человечности и мягкости.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Просто я спас его в одной очень дикой стране, и он принес мне клятву крови. Он очень сильный воин и в рукопашной ему нет равных, так что такой телохранитель на вес золота. А если бы на меня напали, он загородил бы меня своим телом. Жертвенность у аргонцев в крови. К тому же он беспрекословно выполнял все мои поручения.

— Ага, — подхватила я хмуро, — а мне этот засранец умудрился дать хитрую клятву с подвохом и выполняет только то, что считает нужным.

Теперь уже смеялся демон.

— Да, девочка, тебе крупно не повезло.

Девочка. Это обращение почему-то заставило меня вспомнить, кто я и кто он. И я, наконец, обратила внимание на то, что он почти лежит на моей кровати, отблески свечи играют на бронзовой коже его торса, делая тугие мускулы более рельефными.

Видимо, что-то в моем взгляде изменилось, потому что смех замер на его губах, а черные глаза наполнились непонятным томлением. Ужас! Я скомкала простыню, придумывая безобидную тему для разговора. Почему-то мою бедовую головушку ни разу не посетила мысль устроить скандальчик и выгнать его из комнаты с позором.

— Так почему ты кричала? — тихо поинтересовался он.

— Ну, — я стала накручивать на палец длинную прядь, пытаясь вернуть прежнее насмешливое настроение, — ко мне явился призрак твоей бывшей возлюбленной.

— Что? — сказать, что он был удивлен, значит, ничего не сказать.

— Призрак. Такое странное создание в прозрачной, летящей одежке. С милыми загнутыми рожками и пышными, рыжими волосами. Ах, да! Глаза у нее были черными, а кожа — белая. Вот, пожалуй, и все. Темно, знаешь ли, было.

— Ты видела Мартьяну? — тут уж и я струханула. Неужели все же призрак?

— Но она жива. И является королевой эльфов.

— О, значит, это была не твоя любовница.

— Странно, — задумчиво произнес он, — все мои призраки посещают лишь те места, которые я им указываю. И уж точно не шляются по покоям моей нареченной.

Я буквально поперхнулась заготовленными словами. Я-то думала, он у виска покрутит и поставит мне диагноз, а он тут сидит и с умным видом про призраков рассуждает. Ой, нет! Значит, все-таки призраки здесь есть? Кошмар какой-то!

— Ты бы проверил на всякий случай.

— Да, я так и сделаю. Обещаю, ни один призрак тебя больше не побеспокоит, — он смотрел мне в глаза серьезно и задумчиво, и я вдруг поняла, что продолжаю накручивать прядь на палец с каким-то невинным кокетством.

— Эээ, тебе пора, — я быстро выпутала палец и спрятала руку под простынь.

— Угу, — потянувшись, словно стирс на привале, он встал, небрежно придерживая ткань на бедрах, — только невесту на сон грядущий поцелую.

Миг — и он словно приклеился к моим губам, прожигая их насквозь. Я что-то промычала и попыталась сказать, что еще неизвестно, кто и чья невеста, но он, внаглую воспользовавшись ситуацией, заполнил мой рот горячим языком. Его было так много! Он гладил десна, ласкал мой ускользающий язык, пробуждая во мне что-то странное. Мне вдруг показалось это правильным, и я стала отвечать ему с не меньшим пылом. Неизвестно, сколько мы предавались этому увлекательному занятию, но в какой-то момент я поняла, что он лежит на спине на кровати, а я нависаю над ним и яростно целую. Ох! Было так упоительно чувствовать себя хозяйкой положения. Так хотелось попробовать на вкус все его тело! Я будто озверела! А кто бы устоял перед таким красавцем — мужчиной? Вот и во мне проснулась страстная женщина, и я легко... оттолкнула его.

— Спокойной ночи, — голос хоть и насмешливый, но несколько хриплый. — Надеюсь, дорогу в свою комнату найдешь?

— Знаешь, я уйду только потому, что за дверью караулит Дайк, и нам с тобой нужен законный наследник.

— Да иди уже, иди, — я спокойно улеглась и расправила простынь на груди.

Судя по глухому рычанию, Гордона начинало злить мое деланное равнодушие.

— Ничего, наверстаем после клятвы, — рыкнул он и стремительно вышел из комнаты, что выглядело особенно эффектно, учитывая то, что на нем из одежды была лишь простынь.

— Ага, если клятва будет, — пробормотала я, задувая свечку на маленьком столике возле кровати. — Вот завтра этим и займемся.

Уже засыпая, я вспомнила свой сон и поняла, что наяву целоваться гораздо приятней.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Эх! Если хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах. Вот и я не смогла на следующий день приступить к задуманному по той простой причине, что на меня напала толпа без конца стрекочущих демониц. С самого утра они погребли меня под рулонами разнообразных тканей и принялись за пытки. И кололи меня, и душили меня, и заставляли стоять по три часа без движения на табуретке, а когда ноги окончательно отвалились, поставили на каблуки.