Бестия.

Бестия.

Пролог.

Здрасьте. Ну, что, давайте знакомиться? Меня зовут Адальмина, коротко Ада (говорят, это имя идет мне гораздо больше). Живу я в таборе, потому как цыганка, причем бесхозная, то есть родителей не имеется. Я, правда, подозреваю, что они-то как раз есть, но хранят молчание во избежание проблем в виде меня. А так обо мне заботится весь табор, вернее, с некоторых пор, я о нем. Вообще называют меня по-разному, кто Адой, кто Адушкой (ага, кому кушать хочется), кто Адальминой (кричат в след старейшины, подозревая какую-нибудь каверзу), а торговцы на рынках нашего родного халифата и добропорядочные жители чаще всего — бестией. Потому как ворую я.

Ну, да: прямо так и признаюсь, скромно опустив глазки. Что? Говорите, воровать плохо? Так что ж делать-то? Жить ведь хочется, да еще и сыто жить. А Бог велел делиться, слышали? Говорите, Бог терпел и нам велел? Дак и терпите, пожалуйста. Но почему-то только нам, беднякам, терпеть и приходится. Думаете, я для своего удовольствия ворую?

Ну, есть, конечно, грешок... А кто безгрешен? Может, тот толстый торговец рыбой, что по-тихому приворовывает у работодателя? Или хозяин кондитерской лавки, что лапает по делу и нет молоденьких продавщиц? А ведь у него жена и дети... А продавщицы, между прочим, очень даже против, но уйти боятся. Так что нече на зеркало пенять, коли рожа крива, поборники морали! Что, скажете, не смейся над Богом — накажет? Ну, так ему что ли можно надо мной смеяться? Зачем тогда, как если не в шутку, он связал меня с этим, как его... с Демоном! Вот именно, с большой буквы "Д". Ненавижу!

Ну, над ним я понимаю, почему подшутили, чай не безобидное создание, но я-то тут причем? Жила, никого не трогала, приворовывала потихоньку, что плохо лежит, так нечего плохо класть! Ну, разве я виновата, что моя профессия сама выбрала свою хозяйку, а не я ее? Не виновата я и в том, что мое цыганское здоровье не позволяет мне найти свое место на другом поприще: ну, нет у меня ни геморроя, ни язвы желудка, ни других даров природы. Я не являюсь слабой бледной немощью и потому не могу сидеть в четырех стенах и пытаться честным путем заработать те блага, которые и так можно взять, стоит только руку протянуть.

Не подумайте, что воровать так просто: для этого нужно иметь талант! И вообще, я одна такая в нашем таборе талантливая, потому и хожу, задрав нос. Еще бы — все, кому кушать хочется, идут ко мне на поклон, потому как я самая удачливая и неуловимая.

А спросите, умеют ли все эти торговцы мечтать? А вот я умею. И до недавних пор мечта моя была — путешествовать по другим мирам. Ведь всем уже известно, что наш скучный мир не единственный. Почему скучный? Потому как осточертел давно. Наш табор ведь кочевой и славится тем, что точно знает, когда надо срываться с места. Как кто из наших набедокурит, так сразу и... Ну, вот, а бедокурим мы часто, так что за свои восемнадцать очень продуктивных лет я посмотрела весь наш халифат не по одному разу, а в другие государства или миры идти мы не рискуем — там неизвестность. А я об этом мечтаю...

Ну, то есть мечтала, пока шутник-Бог не столкнул меня с этим, ну, как его... Демоном! Провались он туда, откуда явился!

Глава 1.

- Ты его видишь? — шепнул малыш Зак, толкая меня под локоть. Конечно, вижу, даже чую — такой чудный аромат, что нос, казалось, заостряется и слюнки капают за шиворот Нику. Я весь день учила мальчишек своему нелегкому ремеслу (надо же приемников воспитывать!) и успела проголодаться аж до чертиков. В смысле, чертики стали мерещиться. А тут такой аромат! Наверное, мясо, хотя мне сейчас трудно классифицировать все, что пахнет едой. А этот мешочек пах! Еще как пах! Тепленькое еще.

— Ну, давай же? — Ник аж подпрыгивал от нетерпения.

Я по стеночке, прячась за длинным прилавком подкрадывалась к высокому незнакомцу, беседовавшему с тучным торговцем. Под ложечкой неприятно посасывало то ли от голода, то ли от дурного предчувствия, но я его успешно игнорировала, руководствуясь только волшебным запахом и восторженными взглядами детей.

Рынок привычно гудел. Валидцы (достопочтимые жители города Валида), преимущественно в длинных белых одеждах, прогуливались между торговыми рядами или остервенело торговались. Никто не обращал внимание на щуплую фигурку гибкого воришки, подбирающегося к своей жертве. Только из окна напротив на меня смотрел какой-то лавочник, злорадствуя, что не его сейчас обворуют (или предчувствуя мой позор). Усмехнувшись, я достала из кармана шакалку. Первое мною сочиненное правило гласило: никогда не прикасайся руками к жертве и к тому, что собираешься у нее стянуть. Это правило не раз меня спасало. Потом я осторожно, но быстро накинула кожаную петлю на мешочек, висящий на поясе мужчины, и дернула.

Незнакомец удивленно обернулся, в его обсидиановых глазах читалось: кто посмел? У меня?

А реакция у него оказалась хорошая! Да у меня лучше — его рука схватила только воздух, а наша компания, как было уговорено, бросилась врассыпную. Пролетев два переулка, я заныкалась в самый уголок и раскрыла вожделенный мешочек — и ах! Чего в нем только не было! Большая горбушка мягчайшего хлеба, огромный! (по моим понятиям) кус вареной говядины и какой-то черный камень в серебряной оправе. Милая побрякушка! Можно будет загнать ее в другом городе. Второе мое правило не позволяло продавать краденые вещи в месте их приобретения.

Увлеченная разглядыванием своих сокровищ, я не сразу заметила, как на меня упала длинная тень. Впервые в жизни мне захотелось провалиться сквозь землю: передо мной стоял владелец мешочка, и он не выглядел очень довольным.

— А ты не боишься смерти? — пророкотал мужчина, гневно глядя на меня. А его глаза чернели все больше, пока эта чернота не заволокла весь белок. Великий плут, до меня дошло, что украла я не у человека! Мама, роди меня обратно! Я даже не вылезу больше на этот свет, глаза б мои его не видели! Я сжалась в комок, а этот потянул ко мне свои ручищи, нечеловеческие ручищи! Даже представить себе страшно, что они могут со мной сделать! Его смоляные волосы приподнялись веером над плечами, вместе с крепко сжатыми губами и вертикальной складочкой между бровей, создавая еще более угрожающий вид. Если такое вообще возможно...

Я втянула голову в плечи и зажмурилась.

А он... всего лишь скинул с моей головы грязный кепарик, который я надевала в целях конспирации, и поморщился.

Я обиженно засопела: и чего морщится! Подумаешь, давно не мыла волосы, заплетенные на досуге подружкой в тридцать одну косичку! Ну, еще намазала их перед этим кефиром, а до этого — жиром ануки. Зато у меня очень густые и красивые волосы и, если их распустить, спускаются до бедер черной волной. Вон недавно ко мне Исраил сватался — самый завидный жених табора! Предлагал мне все свои сокровища: медную лампу да хромую лошадь. Мне такое внимание о-очень польстило, поэтому гоняла я его по табору совсем не долго. За что? Да этот... хотел посадить меня в свой драный шатер и заставить целыми днями готовить да растить детей, которых еще и родить надо! Меня! Самого лучшего добытчика табора! Старейшины, понимая это, благоразумно смотрели в сторону, когда Исраил особенно высоко подпрыгивал, подгоняемый моей любимой плеткой. Это средство для управления лошадьми в моих руках становилось поистине грозным оружием. А если учесть, что деревянная, отделанная кожей рукоятка использовалась, как ножны для длинного острого кинжала, становится понятно, почему Исраил два дня не спал, опасаясь моей справедливой мести. Вы не подумайте, у нас девушки скромные, сидят по шатрам, никого не трогают. Но мне повезло родиться талантливой!

Подумав об этом, я зло сверкнула нефритовыми глазами на этого, ничего не понимающего в женской красоте... неизвестно кого! И... увидела огромный кулак возле своего носа, в котором была зажата отобранная у меня цацка.

— Ну, что, бестия, еще раз встретишься на моем пути — пожалеешь, что жива осталась!

И... ушел. Я глянула на свои колени и поняла, что он забрал только побрякушку, оставив мне мясо и хлеб.

Ура! Где наша не пропадала! Весело жуя мясо, я отправилась на поиски ребятишек — с ними тоже надо поделиться: заслужили.

Я гордо стояла посреди табора и снисходительно смотрела на то, как старейшины раскладывают добытый мной улов: пару золотых сережек и золотую же статуэтку, а-ля обнаженная натура. Последняя их особенно заинтересовала. Как будто женщин голых никогда не видели! Девчонки вокруг весело хихикали, уткнувшись в подолы цветастых юбок. Рядом важно прохаживались остальные мужчины табора, вытягивая шеи и вытаращив глаза.

Ей-богу, как дети малые! Лучше бы посчитали, сколько табор прожить сможет на деньги, вырученные за эту голую прелесть.

Нет, надо срочно прочистить им мозги, а то поставят этот срам на какой-нибудь постамент и молиться будут, а нам деньги нужны!

— Я займусь этим сама, когда приедем в Даймонд! — буркнула я, выхватывая из-под возмущенных носов статуэтку. Знала бы, утащила обнаженного купидона: там такое между ног болталось, что нашим мужчинам страшно посмотреть было бы из боязни заразиться!

Не обращая внимания на поднявшийся шум (еще бунта нам не хватало!), я важно протопала в свой шатер, который по обыкновению стоял в стороне от остальных — не царское это дело с голытьбой рядом жить! Помпезный вид мне как всегда подпортил облезлый пес, увязавшийся следом. А глаза такие жалкие: хозяйка, подай на пропитание! Вздохнув, я сжалилась и кинула псу завалявшийся в кармане кусочек хлеба. Ам, и нету. И уже возмущенно хлопает глазами — и это все!

— Нахлебники! — громко возмутилась я, намекая не только на собаку, и скрылась в шатре.

То был мой рай! Никому из цыган и не снились такие богатства! Парчовые подушки устилали покрытую мохнатыми шкурами землю, на стенках весели разноцветные отрезы тканей, в углу стоял резной сундук, в котором хранились мои сокровища, оставленные типа про запас. На самом деле, я просто жадная и эгоистичная, а некоторые трофеи были тщательно отобраны мною, как заправским коллекционером и расстаться с ними меня может заставить только неминуемая смерть от голода. И не беда, что у меня в наличии двое портков и ни одной юбки, что запасная рубашка поистаскалась (зашьют почитательницы моего таланта), а кепка — одна единственная, и та грязная до невозможности. Главное для меня — моя сокровищница. Я могла часами сидеть, развалившись на подушках, как какой-нибудь набоб, и перебирать их.

Откинув крышку сундука, я небрежно кинула туда статуэтку: уж эта срамота здесь не задержится, продам в ближайшем городке.

Вечер плавно переходил в ночь. Не утруждая себя зажиганием масляной лампы, болтающейся под потолком палатки из непромокаемого материала, я развалилась на подушках, предаваясь мечтам о дальних странах — вот где можно развернуться!

Тут незапланированно в мое блаженное забытье вплыло воспоминание о черном кулоне в серебряной оправе. Дорогой, наверно, зараза! И узор на оправе такой замысловатый, и камень такой подозрительно блестящий и большой. Я со стоном перевернулась на живот, в досаде кусая костяшки пальцев. Точно — бриллиант! Я упустила бриллиант, черный, редкий! Как такое случилось? Я билась головой о подушку, вспоминая все подробности происшествия и анализируя свои ошибки.

Конечно! Я же воровала еду, и никак не думала, что этот... ну, кто он там... побежит за мной из-за какой-то еды (хотя я бы побежала). Ну, кто прячет бриллианты в еде?

Так меня растак!

Это ж за сколько можно загнать такое сокровище?! Я бы вмиг разбогатела и смогла оплатить переход в другой мир и проводника, наверное, тоже. А если продать кое-что из моего "приданного" (официальная версия для табора, чтоб не возникали), может, и на проживание хватило бы.

Э-эх!

В подушку впечатался кулак. В результате этого самобичевания я выработала еще одно не писаное правило: своровал — беги, как можно дальше, а не прячься в соседней подворотне.

Немного успокоив душившую меня жабу, я уже почти задремала, когда в шатре послышался неясный шорох.

Начинается!

Бесшумно подскочив, я чиркнула огненными камнями, прикрепленными к лампе. Она моментально осветила палатку, и я с удивлением увидела Тира, капающегося в моем сундуке. Нет! Ну, как это вам нравится? Я, конечно, ожидала нечто подобное. Среди сородичей считалось делом чести обокрасть самого удачливого вора в таборе, но чтобы Тир?

— В следующий раз хотя бы дождись, пока засну, — зевнула я.

— Ада, а я вот тебе сережки принес, — заискивающе зачастил паренек.

— Какие такие? — непонимающе нахмурилась я.

Но Тир уже протягивал мне золотые сережки, которые я оставила старикам табора.

— Ха! — я хлопнула его по плечу. — Стырил у старейшин? Горжусь! — подрастает смена!

— Ад, ну, Ад! — стонал он, как будто поминал нечистого. — Покажи, а?

— Рано тебе, Тирик, срамотой такой интересоваться, — монотонно выговаривала я, укладывая серьги в замшевый мешочек.

— Ад, а я тогда не расскажу, что у тебя там, — он торжествующе ткнул пальцем в сундук, — сербжский хрусталь!

Я хмуро посмотрела на него.

— И что ты такой любознательный, — я села на пятки и сделала вид, что задумалась, — И что мне с тобой делать? — вынула из рукоятки заткнутой за сундук плетки узкий кинжал и потрогала пальцем острое лезвие, — Закопать что ли?

Парень посерел, но почти сразу гордо выпрямил спину.

— Только перед смертью дозволь полюбоваться...

— Тьфу! На, глаза не сломай! — я сунула ему в руку вожделенную статуэтку и рухнула на подушки, — Можешь, хоть всю ночь сидеть, только спать не мешай!

Тир, как завороженный, смотрел на первую, увиденную им обнаженной девушку, пусть и не в натуральную величину. Я раздраженно вздохнула.

— За это завтра наловишь мою долю рыбы.

Я зарылась лицом под ворох тряпья, прячась от назойливого света.

Точно продам как можно скорее, а то совсем спать не дадут.

— Ад, а чего это Тирик за тебя рыбу ловит? — обиженно засопели справа.

— А потому, Зак, что Тир уже взрослый и понимает, что благосклонности женщины можно добиться только ухаживая за ней, — поучительно произнесла я, но глаза не открыла, распределяя влажные волосы по камню, на котором сидела.

Тир зашелся в кашле, раздался шлепок...

— С-спасибо, — просипел несчастный, — полегчало.

Я блаженно улыбалась, подняв лицо к солнцу и наслаждаясь таким редким бездельем. Зато Тиру рыбу придется за двоих ловить и это притом, что он всю ночь просидел, лапая мелкие золотые прелести. Что ж, за удовольствие надо платить.

— Ад, а у нас праздник какой-то? — ой, ну, чего пристали? Подумаешь, помылась девушка, что такого?

— Нет, просто голова чесалась, — невнятно буркнула я. Не рассказывать же, что меня задела презрительная гримаса незнакомца.

Ребята сегодня были что-то уж очень разговорчивые, тараторили, что бабки базарные: не видать сегодня рыбы. Как пить дать, распугают.

— Вы бы видели, как ловко Ада у этого мужика мешок с едой стащила? — выловила я из общего разговора. Сразу же расхотелось балдеть на солнышке — настроение испортилось.

— Она так, раз! И бежать! А он только воздух схватил! Да, наша Ада быстро бегает! — я смущенно заерзала. Знали бы они, что бегает Ада быстро, но недолго. А как глупо попалась! Я покраснела от этих мыслей.

Опять вспомнился вожделенный кулон, и я обиженно засопела.

— Эй, мелюзга! — крикнули с другого берега речушки. — Какого ада, вы тут делаете?

Мальчишки захихикали, узнав в ругательстве мое имя, а я приоткрыла один глаз, решив посмотреть, кто такой умный. На той стороне стояли три цыгана из чужого табора. Я их здесь раньше не замечала. К тому же табор явно нечета нашему: парни были одеты в красивые рубашки с вышивкой, в кожаные штаны, в руках держали резные удочки. Видно, и порыбачить-то пришли только ради развлечения. Впереди стоял крсавец-цыган: статный, высокий, широкоплечий, курчавые смоляные волосы блестят на солнце, лукавые черные глаза посверкивают в прищуре. Смуглый, гибкий, как пантера, руки уперты в бедра, повязанные красным кушаком. Да, у нас в таборе такой рыбы не водится, и темноволосая — только я... Его дружки выглядели более... мелкими, что ли. Не такими статными. По всему видно, что среди них верховодит именно он.

— Эта наша река! — крикнул красавец. Не поняла... Я тут им любуюсь, а он наезжать вздумал?! — И нечего всякому отрепью здесь ошиваться!

Нет, они нарываются!

Я медленно поднялась и, подбоченившись, тряхнула тяжелым плащом волос (зря что ли я их споласкивала молоком, настоянным на курином помете?). Их заводила заулыбался (симпатичный, поганец), я оскалилась тоже. Все же с распущенными волосами во мне просыпается что-то очень женственное, убойное для мужских сердец.

Я выставила вперед грудь, двумя прыщами торчащую под рубахой, пошире расставила ноги, обутые в стоптанные сапоги, и слащаво изрекла:

— Ай, как не стыдно таким славным цыганам над слабыми издеваться! — и потом на полном серьезе произнесла, — Но мы простим, и даже не обидим, если они заплатят выкуп за право ловить рыбу на нашем месте.

— Что? — высокий цыган аж засипел, — Вы, мелюзга, чешите отсюда, чтоб только пятки сверкали, — гаркнул он моей свите, — а ты, девка, можешь остаться, — он потер руки, — если понравишься, я тебя замуж возьму. Мне пригодится красивая и наглая жена.

Я позеленела. Меня? Девкой назвать? Сразу вспомнилась Кармита — наша достопримечательность. Вот настоящая девка! А я...Да у меня сейчас дым из ушей повалит!

— Я тебе покажу девку! — я засучила рукава. — Мелкие, в бой!

И мы стали остервенело кидаться в противника всем, что под руки попадало, а попадали туда и ил, и камни, и палки, и старый дырявый башмак...

Парни, озверев, бросились вброд через речушку, а мы с визгом — по склону вверх. Тот, который заварил эту кашу, схватил меня за ногу и, подтянув, подмял под себя

— Ой, мама! Убивают! — крикнула я в испуге, поддавая ему коленкой по самому ценному, и, выпутав из клубка, сплетенными нашими телами свою шикарную гриву, побежала наверх к минному полю.

А на поле мины хоть куда! От такого оружия никто не устоит! И мы с радостью воспользовались своим преимуществом, закидывая противника...коровьими лепешками.

Буржуи оказались трусами. Видно, речка была им не так дорога, как нам. Улепетывая, они, конечно же, желали нам всего хорошего, но и мы в долгу не остались. Зак вообще показал какой-то неприличный жест. Я немного помяла его ухо в воспитательных целях и дала команду собираться.

Забрав свою рыбу и драгоценные удочки, мы пошли в табор, где я собрала срочный совет и постановила, что нужно сматываться.

Интуиция мне подсказывала, что наши противники решат действовать также вероломно, как мы. Что тут скажешь: неудачный оказался городок...

Глава 2.

С утра мы оперативненько собрали палатки и раскидали нехитрый скарб по двум изношенным в бесконечных дорогах кибиткам. Тряпье, натянутое неизвестное количество лет назад на каркас повозок и предназначенное не столько для защиты от влаги, сколько для красоты, теперь представляло плачевное зрелище и болталось рваными лоскутами. Я помню из своего не очень счастливого, но достаточно сытого детства, что тогда ткань украшали яркие рисунки, собиравшие зевак со всей округи, едва табор подъезжал к какому-нибудь поселению. Сейчас же выцветшие и местами размазанные карикатуры корчили зверские рожи прохожим. Дети, конечно же, пугались, а особо чувствительные плакали, видя таких страшилищ.

Было бы куда милосерднее снять это убожество, но тогда женская половина табора лишалась бы прикрытия в пути от глаз соплеменников для переодевания. Да и для реконструкции кибиток необходимо было разрешение барона или хотя бы старейшин.

А барон у нас был,...гм,...мягко говоря, не в себе уже много-много (не помню сколько) лет. Его мы просто перевозили с места на место, как чемодан без ручки, который и нести тяжело, и бросить жалко. А старейшины — кучка никчемных пустозвонов. Благо передвигаться пока сами могут, а то пришлось бы бросить, как никому не нужный балласт.

Спрашивается, почему я со своим авторитетом не настою на замене этой кучки-вонючки?

А меня все устраивает. Представьте сами: вот придет к власти сильный и смекалистый барон (не допусти, Великий Плут!), который поднимет жизнь табора на новый уровень, меня раскулачит, заставит юбку надеть, да еще и (Тьфу! Тьфу! Тьфу!) жениться вздумает. Я ж девушка перспективная! И прощай — прости моя мечта о путешествии в запредельные миры и страны. Прощай, вольная жизнь и приключения!

Вот поятся такой Абдул, чтоб ему пусто было! Кто такой Абдул? Это тот красавец-цыган, которого мы с моей маленькой армией закидали коровьими лепешками. Конечно, он тогда не успел представиться, но зато сделал это позже, заявившись вместе со своими дружками в наш табор.

Мы как раз собирали палатки, когда поднимая столб пыли, на нас налетели три всадника. "В том же составе", — подумала я, выглядывая из-под вовремя рухнувшей на меня палатки.

Несколько раз угрожающе щелкнул кнут, взвившийся черной змеей в руках цыгана — мои сотаборники бросились врассыпную. Я подальше залезла под шатер, оставив для просмотра лишь маленькую щелку.

— Меня оскорбила цыганка из вашего табора, — громко возвестил он, — Я желаю, чтобы мне ее выдали.

Ага, а больше ты ничего не желаешь?

— Ты, — ткнул он рукояткой кнута в сторону Тирика, — Где девчонка, что была с тобой?

Цыгане переглядывались, не понимая, из-за чего сыр-бор.

Тирик мужественно стиснул зубы под бешеным взглядом черных глаз. Я полезла глубже в палатку в поисках амуниции.

— Либо ты выдаешь девку, либо..., — замахнулся он лоснящимся на солнце новеньким хлыстом. У меня аж слюна закапала от зависти: хорош, красавец (хлыст, в смысле). А конь, пожалуй, еще лучше. Белоснежный..., белоснежная (поправилась я, присмотревшись), бестия! Хотя я, в отличие от других цыган верхом не ездила (ну, должен же человек бояться чего-нибудь в жизни), но поняла, что эта лошадка мне под стать. Вон как вращает черными глазищами. Сразу видно, что хозяин ей не нравится.

"Что с него взять? Грубиян", — кивнула я, соглашаясь с лошадью и, наконец-то вылезла на свет божий, хмуро глядя из-под замызганной кепки на своего обидчика...

...Я настольгически вздохнула, любовно поглаживая трофейную плетку, лоснящимся клубочком свернувшуюся рядом со мной на сидении кибитки, откуда я правила лошадьми. Да, это был прекрасный поединок! Один из лучших в моей жизни! Я вспомнила, как три лошади заметались под настырными всадниками, когда моя любимая плетка молниеносным движением обвила рукоять новенькой красавицы и выдернула ее из рук растерявшегося цыгана.

Держу пари, он даже не разглядел меня, разве только у него на затылке глаза есть. Ведь когда лошадь понесла его прочь, он мог только цепляться изо всех сил за повод.

Я радостно щурила свои по-кошачьи раскосые глаза, глядя на солнышко, отвечавшее мне, как всегда, взаимной любовью. Оно покрывало мою упругую, гладкую кожу ровным загаром, в отличие от других цыганок, щеголявших россыпью коричневых веснушек. К слову сказать, из-за отсутствия такого варварского, с моей точки зрения, украшения, я считалась едва ли не дурнушкой среди этих пятнистых ягуаров. Отогнав от себя надоедливую муху (все-таки есть негативные стороны в использовании куриного помета в качестве средства для укрепления волос), я хмыкнула, подумав о том, что даже для Исраила вся моя привлекательность заключается в "приданном". Надо было другую байку придумать о причине моего страстного коллекционирования. Например, что я собираюсь купить гражданство для всех цыган табора. Нда... Они бы, конечно, решили, что я чокнулась: стать гражданином, чтобы гордо умереть от голода. Я хихикнула, представив, как плачу налоги с наворованного имущества.

Короче, в это чудесное утро настроение у меня было замечательное, если не считать жабу, получившую право безбоязненно давить меня из-за того, что я так опрометчиво потеряла черный кулон.

Чтобы не сникнуть при этом воспоминании, я стала насвистывать веселую песенку, которую вскоре подхватил весь табор, оглашая звонкими голосами округу, и пугая местную живность.

Мы, дети природы, воспевали благодатный край, в котором царило лето круглый год, а зима ассоциировалась с теплыми дождями. Воспевали глупых жителей и неповоротливых торговцев, не успевающих ловить шустрых воров, а так же воспевали похотливых мужчин халифата, готовых платить за любовь нашей потасканной Кармиты...

...Все еще насвистывая приевшийся за день мотивчик, я вприпрыжку шла к шатру моей подруги и, по совместительству, гадалки, в котором она устроилась на ночную стоянку. Ванда ответственно относилась к своим обязанностям, потому утруждала себя установкой шатра даже на привале. Другие же довольствовались общими шатрами, а то и ночевкой на улице.

— Гадаешь! — гаркнула я, доведя своим внезапным появлением подругу до икоты.

— А, ты, — успокоилась она, залпом выпивая стакан воды. — Давно тебя не было видно. С чем пожаловала?

— Ну, Ванда, не обижайся, — без тени вины произнесла я, опускаясь на коврик возле низкого столика, освещенного свечкой и украшенного узорным платком.

— Хм, так с чем все-таки пожаловала, — повторила подруга, но чувствовалось, что она понемногу оттаивает. Да и как она могла злиться на единственного близкого ей человека?

Я вспомнила нежную Аллегру — покойную мать Ванды. Всегда задумчивую и удивительно красивую. Мы обе осиротели после ее смерти. Поговаривали, что когда-то она сбежала с красивым незнакомцем в другую страну, не оставив даже весточки матери, которая умерла от тоски и позора. Через несколько лет Аллегра вернулась в табор, печальная и молчаливая, с маленькой дочкой на руках. Как будто мало ей было заботы о Ванде, так она еще и меня пригрела. Я помню, как вечерами сидела в их шатре, скрестив босые ноги, одетые в драные штанишки, которые упорно отказывалась менять на платье. Рядом сидела Ванда, тараща глаза и обгрызая ногти. Мы заворожено слушали сказки о дальних странах, о чудовищах и принцах. Аллегра будто пела, а не говорила, сплетая сложный узор из слов, не знакомых большей части цыган. Иногда она начинала чертить на песке странные знаки, которые называла буквами и учила нас складывать их в слова. Только много лет спустя я увидела первую книгу в своей жизни: потрепанный томик со всякой ерундой, называемой стихами. Я стащила его у зазевавшегося торговца. И хотя считала все написанное величайшей глупостью, прочитала книжку от корки до корки, а потом подарила Ванде. Та оказалась более романтичной, чем я и по достоинству оценила подарок.

Сейчас я смотрела на подругу и с умилением думала о том, что она очень похожа на свою мать.

— У меня к тебе дело, — заговорщицки прошептала я, наклоняясь вперед, — Погадай мне на ближайшее будущее. Ну, на удачу, то се...

— Хочешь знать, ждет ли нас успех в Даймонде? — проницательно произнесла гадалка.

— Как всегда, угадала, — щелкнула я пальцами.

— А ты — как всегда, не оригинальна, — фыркнула она, беря в руки стеклянный шар.

— Это еще что? Неет, так не пойдет! Гадай на картах.

— Раз пришла, сиди и молчи! — отрезала она, всматриваясь в клубящееся нутро шара.

Потом прошептала слово-ключ и застыла. Магическая сфера — единственное, что оставила Ванде в наследство бабка-колдунья. Забыла она передать единственной внучке магический дар. Благо сфера настолько была напичкана магией, что сама иногда выдавала картинки из жизни клиентов, прошлой или будущей. Так что это не было шарлатанством. А вот гадать на картах Ванда умела неплохо. Прибавьте к этому врожденную цыганскую интуицию, и получится что-нибудь путное.

Мое задумчивое состояние прервал крик Ванды, которая отшатнулась от стола, выставив в трагическом жесте холеную руку, увешенную дешевыми кольцами.

— Тьма! Я вижу тьму! Она идет за тобой по пятам, — заголосила она утробным голосом.

Я нетерпеливо вздохнула:

— Ты можешь нормально сказать, что ты видела, о ходячая нравственность.

Упоминание о собственной нравственности привело цыганку в чувство. Она села, деловито оправив оборки на своей необъятной груди, и соизволила ответить:

— Просто там видна дорога до Даймонда, а потом — все! Тьма! Как отрезало.

— Напугала, — захохотала я, — Да твоя сфера просто барахлит, а ты и нюни распустила. Доставай карты.

Состроив обиженное личико, Ванда перетасовала карты и протянула их мне. Я привычно сняла несколько и их тут же проворные пухлые пальчики добавили в колоду. Гадалка сосредоточенно раскидывала карты на столе рубашками вверх, нахмурив рыжеватые брови. Она была, как и большинство цыган из нашего табора, "зацелована солнцем" (ее слова). Пышные рыжие волосы Ванда распускала по плечам, повязывая голову маленьким синим платочком. Свою шикарную гриву она использовала как отвлекающий маневр, когда хотела задурить клиентам голову.

Вот и сейчас, тряхнув головой, и картинно закатив глаза, она стала, причитая, водить над картами руками.

— Ванда! — рявкнула я, от чего подруга подпрыгнула, став похожей на шелудивого пса, почему-то избравшего меня хозяйкой. — Кроме меня здесь никого нет, можешь оставить свои дешевые фокусы.

— Мне же практика нужна, — заныла она, обиженно надув пухлые губки.

— Практикуйся на Кармите. Ей все равно делать нечего будет, пока до города не доберемся, — цыгане брезговали обращаться за услугами к нашей шлюшке.

— А зачем ей гадать? И так ясно, что ее ждет утром, днем, вечером и ночью, конечно. Я, правда, могла бы на внешность очередного воздыхателя погадать, да только, боюсь, ее лишь размер..., гм,...интересует.

— Вот и наворожи ей, гм, кого-нибудь покруче, — не отставала я. — Да чтоб такой был... эх! — я вдохновенно потрясла кулаком в залихватском жесте. — Пусть любит ее так, чтобы ей его одного хватило на всю жизнь.

— Точно! — заерзала Ванда в предвкушении, машинально делая над столом пасы руками. — И ей хорошо, и к нам толпы мужиков таскаться перестанут. Ах, — мечтательно закатила она глазки, — пусть будет красивым, умным, страстным, гордым. А еще он ведь должен крепко держать ее в руках. Значит, властным быть и...

— Эй, — окликнула я увлекшуюся Ванду, — ты че прям щас ворожишь?

— Ага, — я с ужасом смотрела, как ее руки порхают, будто сами собой.

— Но она — там, — указала я большим пальцем на выход из палатки за моей спиной.

— А... Ой! — воскликнула горе — гадалка, отдергивая руки от карт.

Тут же пламя свечи погасло. Мы, затаив дыхание, сидели в темноте. В душу закрадывался страх. Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь громкое и развеять ужас перед темнотой. Вдруг свечка вспыхнула белым пламенем — и нас откинуло от столика, будто волной. Огонь, наклонившись, лизнул разложенные на цветастом платке карты, которые, загоревшись на миг, погасли.

Мы осторожно подползли к столику, на котором вместо карт образовалась горстка пепла, выложенная в форме пятиконечной звезды.

— Ух, ты! — выдохнула Ванда то ли с ужасом, то ли с восхищением.

— Ванда! — прошептала я зловеще. — Это что было-то!

— Н-не знаю, — прошелестела она. — А может... Нет, такого раньше не было.

— Что? — мое терпение было на исходе.

— Может, — неуверенно начала она, — у меня пробудился бабкин дар? Я что, теперь, и правда, ворожить умею? — ее голос сорвался на писк.

— Ванда, ты действительно ворожила? Ты чокнутая, знаешь? Мы же только фантазировали!

— Ад, это еще не все..., — она нервно комкала край цветастой юбки.

— Что, не все? — вскипела я. — Да ты понимаешь, что будет, если в таборе появится типчик, обладающий хотя бы малой толикой названных нами качеств? Да он нашего барона мигом сместит! А старейшин вообще, — я отчаянно рубанула воздух ребром ладони, — пинком под зад.

Глаза подруги становились все больше и больше.

— Ад, — жалобно проскулила она. — Это, правда, еще не все. Обещай, что не убьешь меня и не обидишься.

Я замолчала, подозрительно глядя на нее в ожидании подвоха.

— Пон-нимаешь, — она что же, всегда теперь заикаться будет? Может, это последствие пробуждения дара? — Я не на Кармиту ворожила.

Я с хищным прищуром наблюдала, как голова подруги все больше втягивается в пухленькие плечи.

— А на кого? — спокойствие, только спокойствие.

— На тебя, — испуганно пискнула она и сжалась в комочек, этакая испуганная маленькая мышка.

Я во все глаза недоверчиво смотрела на это недоразумение.

— Что-о? — звук пошел по нарастающей вверх — пламя свечи опять заколыхалось.

— Ну, я же на тебя гадала, — затараторила подруга (бывшая). — И карты раскладывала на тебя. А потом мы о Кармите заговорили, и я над ними ворожила. Че делала, и сама не помню. Наверное, и не повторить будет. Но, так как над твоей судьбой ворожила, значит, и того мужика тебе, з-значит... — ее глаза на столько увеличились, что в них я могла отразиться полностью, а также дым, поваливший из моих ушей и ноздрей.

— Ну, знаешь! — после моего рыка даже лошади должны были ржать с заиканием. — Помнишь те сережки, что я тебе обещала?

Ванда торопливо закивала. Кольца в ушах защелкали, как кастаньеты.

— Так вот, ты их не получишь! — гаркнула я, вылетая из палатки.

— Ада, Ада! Ну нельзя же так, — запричитала она мне вдогонку. — Может, еще не сбудется? Может, это все совпадение? Э-эх!

Совпадение, как же! И кто только карты дал этой вертихвостке? Надо разбираться в том, чем занимаешься или не браться за это совсем. Я кипела, как забытый на огне котелок, своим свирепым видом распугивая всех в округе. Поэтому, во избежание массового избиения, я пожевала пресную, сваренную на общем костре кашу и пошла спать в общую же палатку, забившись в самый угол.

Проснувшись с утра, я с удивлением обнаружила, что женщины устроились спать подальше от меня, насколько это возможно в тесном шатре. Хмыкнув, я буквально по головам полезла к выходу.

Ни чистое небо, ни веселое солнышко не могли улучшить мне настроение. Сразу же, как мы тронулись, я залезла на козлы и молча щелкала кнутом, понукая лошадей, но искусно не задевая их.

Почти все лошади табора были запряжены в кибитки, поэтому люди шли пешком, за исключением тех, кто сидел на козлах, вроде меня. Еще была маленькая повозка груженая кучкой старейшин и полоумным бароном.

Вскоре ко мне запрыгнул Исраил, джигит недоделанный. Я угрюмо хранила злое молчание. Ухажер, как-никак! А я девушка практичная. Вдруг на старости лет одна останусь и беззубая, даже кусочек хлеба никто не пережует и в рот не положит. А тут он... Все-таки жениться обещал. Вдруг сдержит обещание и дождется? Ага, пока у меня зубы выпадут...

— Адочка, — начал он задушевным тоном, — девочка моя.

Глаза-то какие невинные! А ручонки так и тянет!

Я зло зыркнула на него. Не подействовало.

— Ну, кошечка моя! — началось! — Я так страдаю! Сердце мое, давай сегодня встретимся после захода солнца. Я даже шатер отдельно поставлю. Всю ночь тебе о любви шептать буду и про глаза твои ясные, — что это за цирк! Он с Кармитой меня спутал? А это мысль!

— А? Поставить шатер-то? — не отставал горе-влюбленный.

— Ставь, ставь, — пробормотала я рассеянно, перехватывая удобней истертые вожжи.

— И ты придешь? — мне стало смешно: самый завидный жених табора смотрит на мня с щенячьим восторгом.

— Приду, приду, — я нехорошо улыбнулась. — Ага, после дождичка в четверг.

Ошалевший Исраил, видимо, не услыхал последних слов и припал ко мне в противном, засасывающим губы поцелуе и быстро спрыгнул на землю. Наверное, испугался, что передумаю. Неет, не дождешься! Нужно же мне как-то себе настроение поднимать. Тем более, что, не смотря на все понукания, измученные лошади еле-еле тащили тяжелую кибитку.

— Эх, Исраил, Исраил! Что же мне с тобой делать? Вот, уже сама с собой разговариваю. Нет, надо все-таки парня осчастливить.

И, нахально тряхнув косичками, я подозвала ближайшего цыгана, чтобы он меня сменил.

Прежде я бы первым делом поделилась идеей новой каверзы с Вандой, но недостойная не заслужила быть моим доверенным лицом. Посему я сразу приступила к воплощению плана в жизнь, хотя язык чесался неимоверно! "Бывшая подруга! Бывшая! — убеждала я себя, пробираясь к началу колонны. — Хотя бы на сегодня..."

Увидев, как вихляя бедрами, перед мужчинами вышагивает Кармита, я поняла, что добралась до места. Я окинула взглядом помятое платье цыганки, где-то очень глубоко в душе шевельнулась жалость к Исраилу. Ну, уж нет! Пусть знает свое место! Да и у нее теперь из-за Ванды должок... И я уверенно направилась к ней.

Весь день цыгане с удивлением наблюдали, как Кармита то и дело прихорашивается и призывно облизывает губы, глядя при этом на Исраила. Бедный парень даже вызвался управлять кибиткой, чего раньше не любил делать, предпочитая ездить верхом. Все для того, чтобы оказаться подальше от озабоченной девушки.

Я с усмешкой поглядывала на него, вышагивая рядом (пусть мое неуемное внимание потешит его самолюбие напоследок). Влип ты, дружок. Все не урок тебе. Сколько раз говорила: не связывайся с тем, сто сильней тебя, умней и хитрей.

А еще: с тем, кто не любит.

Да, любовь — это, пожалуй, единственное, ради чего можно было пожертвовать мечтой о путешествиях.

Все-таки в глубине души я романтичная особа. И пусть говорят, что цыганка, мечтающая о любви, — нечто невероятное.

Хотя по поведению и жизненным принципам алчная, грубая и нахальная. Да, я влезу в любую переделку, особенно если это сулит мне материальную награду. Несколько раз я воровала за плату, хотя для этого пришлось побыть в роли домушника, чего я жуть как не люблю. Влезая в чужой дом, я чувствую себя, будто в ловушке. А мне нужен простор и возможность куда-нибудь по-быстрому смыться.

Я злорадно захихикала, заново в воспоминаниях переживая то, как в мою коллекцию попал сербжский хрусталь.

Тогда к нам в табор заявился необычный заказчик. Мы как раз стояли рядом с моим любимым городком Невиллем. Почему я так его люблю? Да потому, что мне там везет. Очень! Вот и тут пришел солидный такой господин, одетый не в какую-нибудь хламиду, в которой щеголяют обычно граждане халифата, а вполне себе так прилично одетый. В жесткого покроя замшевую куртку темно-зеленого цвета, серые, без единой морщинки бриджи, заправленные в замшевые же сапоги. Светлые прямые волосы доходили ему до плеч и блестели на солнце. И вот этот явно зажиточный господин попросил старейшин уделить ему немного внимания. Я тоже присутствовала при том разговоре, переодевшись в цветастое платье Ванды, мешком висевшее на груди и подоткнутое сбоку, чтобы не запинаться о слишком длинную юбку. Изображая глупенькую дочку одного из старейшин, я подавала дорогому гостю чай, активно строя глазки и не к месту хихикая. Когда же приняла решение, встала и, уходя, кивнула старейшинам за спиной богача.

В тот же день был получен щедрый задаток, и я отправилась на дело. Как объяснил клиент, он очень хотел сделать своей жене подарок на годовщину свадьбы. Для этой цели, он присмотрел гарнитур из очень редкого сербжского хрусталя, но ювелир загнул непомерную цену. Тогда этот господин решил, что легче и дешевле заплатить нам за кражу вожделенного гарнитура, чем торговаться с упертым ювелиром.

Той ночью с очень большим риском я проникла в ювелирную мастерскую, поскольку клиент "забыл" предупредить об огромной собаке, охраняющей помещение. Она встретила меня рычащим клыкастым оскалом, едва я влезла в окно. Пришлось пожертвовать псине печенье, припасенное для шелудивого пса, долгое время ошивающегося в нашем таборе. После этого чудовище стало шелковым, но успело наградить меня на память шрамом на руке.

Я вернулась в табор злая и в крови. Не подняло настроение и сообщение Ванды о том, что заказчик, оказывается, не только кражу заказал, но и попросил старейшин за отдельную плату "забыть" меня в городе при отъезде.

Больше всего меня разозлило то, что эти продажные души всерьез обсуждали, что же для них будет выгоднее.

Закатив грандиозный скандал и пригрозив старейшинам расправой, я "уговорила" их в срочном порядке поднять табор и отправиться в следующий город, прихватив и задаток и хрусталь. Заказчик не рассчитывал на срочное выполнение заказа и собирался появиться только в конце недели.

Так я убила сразу трех зайцев: отомстила чванливому господину, продинамив его по всем статьям, получила кругленькую сумму на нужды табора от продажи гарнитура и спрятала в бездонном зеве своего сундука несколько безделушек из бесценного хрусталя, стянутых мимоходом из той же мастерской.

Я изредка, по большим праздникам, доставала хрустальные подвески, колье и искусно сделанные фигурки зверей и любовалась разноцветными переливами света, мягко преломляющегося в причудливых гранях материала чистого, как слеза эльфа. Почему эльфа? Да потому что эльфы — самые волшебные создания на свете. Я их, правда, никогда не видела (представители других рас вообще очень редко появляются в нашем мире или хорошо маскируются), но слышала, что эти существа, утонченные, возвышенные, состоят из природной магии. Буквально дышат ею. Говорят, что везде, где они появляются, распускаются диковинные цветы и поют радужные птицы. Хотела бы я увидеть это наяву. Вот кого я никогда не мечтала увидеть, так это демонов. Рассказывают, что это подлые, лживые твари, которые сначала высосут из тебя душу, затем, не задумываясь, сожрут тело. Брр!

Замечтавшись, я не заметила, как мы оказались у реки.

Глава 3.

Ненавижу переправы! Всегда случается что-нибудь непредвиденное.

Вот и в этот раз. Как только вторая кибитка оказалась на середине брода, отвалилось колесо, и громадная повозка стала заваливаться на бок. Лошади заржали в панике, пытаясь освободиться и дергая повозку в разные стороны.

Мужчины оперативно подставили плечи под накренившийся правый бок. Женщины, желая внести свою посильную лепту, повисли на колесах с другой стороны. С натужным скрипом кибитка встала на три колеса, вместо четвертого закатили булыжник.

Но несколько тюков все-таки попадало в реку, в том числе и мой сундук!

Он свалился на глубокое место реки рядом с бродом, и его тяжело поволокло прочь бурным потоком.

Не раздумывая, я побежала за ним по берегу, а затем и прыгнула в воду. В этот момент, я как-то не придала значение тому, что не умею плавать, но, повинуясь сильному желанию, умудрилась уцепиться за ручку сундука в тот момент, когда он начал тонуть.

Тут же меня что-то сильно дернуло за ногу, едва не содрав сапог. Повернув голову, я увидела Исраила, который одной рукой держал меня за ногу, а другой хватался за длинный шест. Кто держал другой конец шеста на берегу, я уже не видела.

— Адальмина! Брось сундук! — не своим голосом завопил этот олух царя небесного.

Великий Плут! Да я лучше ко дну сама пойду и его утоплю заодно, но сундук не брошу. Мое детище, моя любовь, взлелеянная на протяжении нескольких лет. У меня было ощущение, что я теряю самую важную часть меня самой.

— Нет! — взревела, заглушая шум реки, — Не брошу!

Исраил ругнулся и еще раз дернул меня за ногу. Взвыв от боли, я пнула его второй ногой. Уж лучше отправлюсь в гости к русалкам, чем буду жить с одной нижней конечностью. Парень ругнулся и ухватил вторую трепыхающуюся ногу. Ну, и силища! Удерживать две ноги одной рукой! Раньше я его в подобном не подозревала. Нас троих тут же потянули из воды: Исраила, меня и сундук.

Я пыталась поднять голову над водой, но, так как сундук спереди тянул меня вниз, а сзади, напротив, поднимали все выше, я начала захлебываться.

Но пальцы цеплялись за кованую ручку мертвой хваткой. Потом я почувствовала, что мою тушку в промокшей одежде овевает ветер, а в лицо впиваются острые камушки от того, что его волокут по земле. Меня для верности протащили еще метра два и, наконец, отпустили ноги, которые не замедлили шмякнуться на песок. "Убью гада!" — подумала я, перекидывая раздражение и усталость на своего спасителя.

Отплевавшись, я подняла голову и поняла, почему нас так быстро вытащили из воды. В моем спасении принимало участие несколько человек...

И не стыдно, ничуть не стыдно! Ни за свою жадность, ни за черствость по отношению к тем, кто только что избавил меня от довольно неприятной смерти. Должны же они отплатить мне за то, что я их кормлю, пою, одеваю... Они, будто свою мать сейчас спасали. Нет! Богиню! Преемницу самого Великого Плута!

Поощряемая такими мыслями, я уселась на землю и стала выливать воду из разбухших сапог. Потом, подумав, стянула и грязные портянки и пошлепала к уже отремонтированной кибитке.

Исраил проводил меня тоскливым взглядом, но не решился комментировать мое поведение. Сундук подхватили два цыгана и молча потащили за мной. Надо будет на привале заняться капитальной просушкой моих сокровищ. А для этого — я вздохнула — придется помириться с Вандой. Только в ее шатре можно будет спрятаться от назойливого внимания.

Переодевшись в сухую одежду, и расчесав спутанные патлы, я уселась у общего костра, слушая заунывную песню в исполнении нашего любимца — дурочка Забара, когда заметила неясную тень, скользнувшую к одиноко стоявшему шатру.

Вскоре оттуда раздался громкий стон.

— Забар, сыграй что-нибудь танцевальное, — громко попросила я музыканта, чтобы заглушить усиливающийся шум в палатке Исраила.

Дурочок радостно закивал и дернул струны миниатюрной гитары. Зажигательная мелодия подхватили цыган с насиженных мест, и, забыв об усталости после дороги, они пустились в пляс, подбадривая друг друга громкими криками.

Я с удовольствием вытанцовывала, подражая больше парням, а не девушкам, размахивающим длинными юбками. Наверное, мое лицо, напоминающее по форме мордочку лисенка, сияло от удовольствия, освещая безлунную ночь...

Спала я в маленьком шатре Ванды, соизволив все-таки ее простить. Но мы договорились, что она не оставит попытки (пусть и тщетные) изменить то, что наворожила.

Утро началось с криков. Громко кричала душа измученного за ночь Исраила. Тело, видимо, уже кричать было не в состоянии. Оглашаемые воплями предрассветные сумерки для всех выдались бессонными. Отчаявшись заснуть, цыгане подтянулись к потухшему костру, обмениваясь удивленными взглядами, как бы решая, стоит ли бросаться к несчастному на помощь.

Но, когда утро полностью вступило в свои права, и, наконец, рассвело, из шатра раздался панический вопль:

— Что-о?! Нет! Это ты?! Ада! Ты — бестия!

Все недоуменно уставились на меня. Я картинно закатила глаза и пожала плечами, давая понять, что совершенно не причем.

— Не выспался, наверное, — ухмыльнулась я, глядя на то, как из шатра вылезает, потягиваясь, словно сытая кошка, встрепанная Кармита...

Нет, все же я была не права, когда говорила о том, что одна такая талантливая. Ну, конечно, в сфере воровства и сбывания краденного за приличные деньги, мне нет равных, но, так как сейчас я нахожусь в благодушном настроении, можно позволить себе признать, что есть среди наших и другие таланты есть.

Например, Ванда хорошо гадает, Забар — прирожденный музыкант. Да, если подумать, много одаренных наберется. Вот Исраил хотя бы. Зануда редкий. Зато какой наездник! Да и лошади его любят.

Я тихонько хихикнула. Но Кармита — вообще талантище! Так Исраила изъездить! Наверное, решила, что больше такой возможности не представиться и оторвалась по полной. Весь день самый завидный жених табора ходил мрачный и как-то странно передвигался, а сейчас вообще плюнул на всех и улегся прямо на тюки в кибитке. Только его нога, свесившись с бортика покачивалась на кочках, указывая на то, что там кто-то есть и, возможно, не очень живой. Вернее, живой труп.

Зато мне благодать! Никто не пристает. Никто не дышит в ухо. Да еще и обидеться на него можно. Мол, назначал свидание одной, а всю ночь развлекался с другой. Для меня вообще остается загадкой, как он мог меня с Кармитой перепутать? Пусть даже и в темноте. А еще в любви признавался!

Я расслаблено развалилась на сидении, искоса поглядывая на Самира, управляющего повозкой. Отобрать что ли вожжи? Нет. Неохота.

И не стыдно не капельки, что остальные пешком идут (не считая старейшин и детей, уже давно потеснивших их). А что такого? Я же не виновата, что они не могут себе на лошадей заработать. Или мне надо было целый табун купить? А мне лошадь не нужна. И даром не нужна! Боюсь я их и покупать не буду!

Хотя от такой красавицы, которая была под Абдулом, я бы не отказалась. Но все равно, не села бы. Ни! За! Что! А вот кормить, гривку чесать, в хвост ленточки заплетать, купать — это пожалуйста. Хотя на что мне еще один нахлебник? Совсем от рук отбились! Все на шею залезть норовят!

Я непроизвольно нахмурилась. Хорошо, что сегодня на место приезжаем. А то от безделья всякая дурь в голову лезет.

Через некоторое время из-за небольшого озера будто бы вынырнул город. Бр-р! Не люблю я Даймонд.

Нет, там обычно с уловом все в порядке и продать ворованное больше возможности, чем обычно. Но архитектура...

Как будто строил взбесившийся демон-архитектор, которого выгнали из ада за излишнюю мрачность построек. Да и название у городка подходящее — Даймонд.

Даже частокол вокруг него железный. Где это видано, чтоб частокол и железный? Одни зубья чего стоят. Торчат, как иголки с заусеницами.

А дома... островерхие башни — это еще куда ни шло. Но перевернутая башня! Да, там есть и такая. Уткнулась носом в землю, а подпорки ее поддерживают, чтобы не свалилась. Я всегда предполагала, что это дом для сошедших с ума горожан или тюрьма. Каково же было мое удивление, когда случайно стало известно, что это недоразумение — главное здание города, в котором сидят старейшины.

Ничего удивительно в том, что все в этом городе поставлено с ног на голову. Нигде нет такой свободы. Здесь торгуют даже самым запретным товаром в халифате — рабами. Здесь самая разношерстная и интернациональная публика. Гуляют по местным лавкам и магазинам такие богатые покупатели, каких в других городах не встретишь. Ох, и раздолье тут мне!

У меня есть давно лелеемое подозрение, что тут находится один из тщательно скрываемых порталов в другой загадочный мир.

Эх! Хочу! Хочу и все! Нет, мечтаю! А значит, представляю это все в воображении, смакуя подробности. Вот разживусь наличностью и вперед. Подальше от серых воровских будней.

Раскинули мы табор на противоположном от города краю озера. Почему так далеко? Да потому, что по ночам в Даймонде неспокойно: раздаются какие-то шорохи, стоны. Коренные жители стараются после полуночи запираться на все замки. И носа на улицу не кажут.

Как ни странно, но на месте нашей обычной стоянки все спокойно. Тишь да гладь. И помыться можно, и стирануть кой-чего.

Сегодня можно расслабиться, а завтра — за работу.

Я, насвистывая, чтобы хоть как-то поднять настроение, шла по улочкам Даймонда, который отнюдь не располагал к появлению приятных эмоций. Тесные улочки, и выкрашенные в черный цвет дома с металлическими крышами и шпилями могли минимум испортить настроение, максимум — нагнать мистический ужас.

Возможно, что через портал иногда проходят страшные существа, и такая маскировка города их отпугивает? Разыгралось мое воображение. Что поделаешь, воры личности творческие.

Как вы, наверное, догадались, я не просто прогуливалась в поисках приключений, а шла с совершенно определенной целью. В конце извилистой улочки, относительно немноголюдной, по сравнению с другими, притаилось одно заведение, которое я просто не могла обойти стороной, попав в Даймонд. Это был с виду банальный ломбард, занимающийся скупкой и продажей драгоценностей, и некоторых редких вещей. Кроме того, Сатин (так звали тамошнего ювелира) занимался изготовлением и ремонтом ювелирных изделий.

Сатин — уже практически полоумный старик, пользующийся, однако, бешеной популярностью, так как был известен отсутствием какой-либо щепетильности, что на руку таким, как я.

Есть у него один недостаток — он безумно любит торговаться. Надо иметь адское терпение, чтобы продать что-нибудь ему.

А я продавала. Легко и непринужденно, потому как азартна.

Я не брала в эти вылазки детей, обычно следовавших за мной по пятам, — рано их еще к финансовой стороне дела приобщать. Кроме того, никому в таборе знать не обязательно, что именно я продаю и за сколько. Но в Даймонте я детей не брала даже на дело. Что-то мне подсказывало, что здесь это может быть особенно опасно.

Дойдя практически до глухой стены, я толкнула дверь справа, которая противно заскрипела. Вот скряга! Даже петли смазать не может!

— Добрый день, Сатин! — поздоровалась я, зайдя в душное, заваленное всяким хламом помещение.

Тут же из-за стойки выглянул бодренький такой старичок с шальными глазами, которые лучились хитренькими, разбегающимися в разные стороны морщинками.

— О, здравствуй, Валида! — закричал он звонким, совсем не похожим на старческий, голосом.

Я хихикнула — вечно он меня с кем-нибудь путает.

— Сатин, а я Ада.

— О, прости, Адочка. Не признал, — засуетился старик, выходя из-за прилавка и расцветая странной, но удивительно доброй улыбкой. — Много тут у меня народу шляется. А в последнее время, вообще наплыв какой-то, будто демоны ада заразили людей алчностью. И, главное, торговаться никто не хочет, — обиженно добавил он.

— Ну, и я не буду, — заявив такое, я уверенно выложила на прилавок серьги, статуэтку и еще кое-какую мелочь. — Вот это я продам за 50 цилиндров, вот это — за 100, а это все можешь за 10 забирать.

Цилиндры — это вышедшие из Даймонда монеты, толстые и цилиндрической формы. Они очень быстро распространились по всему халифату, сменив надоевшие всем фантики. Я подозревала, что это было сделано для того, чтобы выходцам из других миров было легче здесь торговать. Наверняка, цилиндрами пользуются не только у нас.

— О, какая прелесть! — воскликнул Сатин, рассматривая надоевшую мне статуэтку. — Это ведь работа самого Килини.

— Ты что же, хочешь сказать, что я продешевила? — подозрительно покосилась я на него. — Ну, тогда за нее тоже прошу 100 цилиндров.

— А вот это подделка, — разочарованно вздохнул ювелир, имея в виду желтые камушки в золотых сережках. — Это не центурий, Адочка, а обычное стекло, хоть и хорошо обработанное. А вот золото хорошего качества. Пожалуй, я тебе дам за них 20 цилиндров.

— Что?! — возмутилась я. — Это же грабешь! Побойся Бога, Сатин! — да, в халифате все еще верят в Бога, хотя наши мудрецы давно доказали, что его не существует, да и храмы все снесли. Ну, а я верю не только в Бога, но и в Великого Плута, покровителя всех воров. — Сорок цилиндров — не меньше.

Старик азартно потирал маленькие сморщенные ручки.

— Хорошо. Двадцать пять. И это — мое последнее слово!

— Тридцать восемь, — упрямо гнула я свое, зная, что мы все равно сойдемся где-то посередине. Мы еще некоторое время торговались, пока не пришли к общему знаменателю.

Глазки у Сатина загорелись. Видно было, что он получает удовольствие.

В этот момент дверь натужно скрипнула, и вместе с облачком уличной пыли в магазин впорхнула прекрасная дама. На голове у нее была шляпа наподобие корзины с фруктами. Такими же бутафорными плодами было отделано элегантное облегающее платье, достигавшее пола. В руке эфемерное создание держало зонтик, напоминающий трость. Я потянула носом воздух, наслаждаясь чудным запахом, распространяемым незнакомкой. Что-то похожее на аромат цветущей гидролии — это самое чудное плодовое дерево, которое мне приходилось видеть. И пахло оно чрезвычайно вкусно, хотя фрукты на нем росли несъедобные. Я с отвращение понюхала собственные подмышки и отошла подальше, чтобы не портить воздух вокруг женщины.

— Ах, дорогой господин Сатин! — зачирикала она. — Мне срочно нужна ваша помощь. Мы приглашены на такой прием! — она закружилась по магазину, чудом не спихивая со столов хрупкие предметы. — Посвященный, между прочим, дню рождению принца. И мне нужен подарок. У вас ведь самая чудесная коллекция.

Она ворковала, не давая ювелиру вставить ни слова.

— Ох, какая прелесть! — воскликнула женщина, схватив все еще стоящую на прилавке статуэтку. Я разочарованно вздохнула: и она туда же. — Это же Килини! Мой муж обожает Килини! — не удивительно. — И принц, между прочим, тоже! Это мне подходит. Даже смотреть больше ничего не буду.

Сатин грустно глянул в мою сторону. Еще бы, теперь у него не получится скрыть, за сколько он продаст статуэтку.

Усмехаясь и едва прислушиваясь к разговору, я прохаживалась между столов и стеллажей, заваленных чудными вещами. Вы не подумайте, у меня рука никогда бы не поднялась украсть у этого замечательного старика. Я его обожаю! Но любопытство тянуло меня к дальнему, стоящему в углу столику. Возле него стоял железный стул, а на столе лежали инструменты ювелира, а также маленький замшевый мешочек.

Я, как зачарованная протянула к нему руку и высыпала содержимое на ладонь. Какого же было мое удивление, когда я увидела знакомый серебряный кулон с черным камнем. Руки затряслись, как у наркомана. Мое! Моя прелесть!

— Красивая вещичка, правда? — произнес удивительно спокойным голосом появившийся радом со мной Сатин. Я сглотнула, не отрывая взгляда от вожделенного предмета. — Адочка, а ты все еще не замужем?

Я удивленно глянула на него, не понимая, к чему такие вопросы. Ювелир смотрел на меня с каким-то странным выражением на лице.

— Значит, скоро будешь, — это прозвучало как-то спокойно и уверенно. — Знаешь, деточка, — продолжал он. Я с опаской косилась на вконец ополоумевшего старика. — иногда нас тянет к чему-то темному и необычному. А еще иногда злом является совсем не это темное, а то, что мы раньше, по незнанию, считали светлым. Нужно смотреть глубже оболочки. Смотреть в корень. И не пропустить чего-то важного. А еще надо уметь прощать. Если любишь, конечно.

Я тряхнула головой, прогоняя морок, наведенный его певучим голосом.

— Сатин, — страстно зашептала я, — продай мне этот кулон, а?

Он замотал головой.

— Ну, пожалуйста! — заканючила я, совершенно забыв, что сама недавно хотела продать безделушку. — Можешь за него статуэтку забрать, если хочешь.

— Нет, Адушка, он не продается. Мне принес его один очень важный клиент. Видишь, у него цепочка порвалась, починить надо, — говоря это, он потихоньку цапнул у меня кулон.

Знаю я этого клиента.

— Он же не человек, Сатин. Он, что же не может починить цепочку магией?

Старик глянул на меня еще более странно.

— На этот кулон нельзя воздействовать магией. Он этого не приемлет.

Как будто в ответ на эти слова, черный камень слабо замерцал — меня опять потянуло к нему, словно магнитом.

— Спокойно, — засмеялся Сатин, пряча вожделенную вещь за спину. — Еще не время. Пойдем. Ты заслужила свои двести цилиндров за статуэтку.

Я разочарованно вздохнула и поплелась за ним. Иногда мне кажется, что хозяин ломбарда только прикидывается ненормальным.

Надо было забрать камень у противного старикашки. Наверняка наврал, что ему заказали сделать цепочку для кулона. Тот нелюдь, скорее всего, продал безделушку, а ювелир решил оставить ее себе.

Я хищно сжала пальцами небольшой камушек и запустила его в воду. Вот уже час, а, может, два, если не больше, как я сижу под откинутым вверх куском ткани, открывающей вход в шатер, и в ярости кидаю камушки в воду.

В какой-то момент я заподозрила, что со мной происходит нечто странное. Ну, я, конечно, алчная, но не безумная и не собираюсь обворовывать Сатина. Раньше мне такое никогда даже в голову не приходило. Надо расслабиться, подумать о чем-нибудь приятном.

Закрыв глаза, я стала вслушиваться в стрекот цикир, внимать которым было более приятно, чем лицезреть, и, не дай Бог, трогать. Потом заново взглянула на открывающийся вид. За город опускалось вечернее солнце, превращавшее воду в озере в жидкую карамель, которая казалась густой, тягучей и вкусной. Само озеро в обрамлении усыпанных зеленью берегов, с которых кое-где свешивали свои чудные ветви алайи — раскидистые деревья, плакучая зелень которых походила на пушистую гирлянду, — напоминало, заполненную карамелью чашу.

От озера веяло чудными ароматами цветов и свежестью, которая приносила облегчение после знойного дня. Да и Даймонд уже не выглядел таким зловещим, погрузившись в тень. Лишь металлические шпили отражали закат, сопровождая его оранжевыми всполохами. Красиво! Особенно на фоне фиолетового неба. Говорят, что только у нас в халифате такое небо. К ночи оно темнеет до глубокого, почти черного цвета. Как будто пролились чернила, которые к утру практически выцветают.

Я уперлась согнутыми в коленях ногами в песок и стала рассеянно вырисовывать палочкой затейливые иероглифы. Через некоторое время до меня дошло, что получается узор, украшающий серебряную оправу вожделенного кулона.

— Вот черт! — в раздражении я сломала ни в чем не повинную палочку. Как я могла в таких подробностях запомнить сложный узор?

— Ада, вот ты где! — послышался справа голос Ванды. Через секунду я уже смотрела на ее недовольную мордочку. — А я тебя повсюду ищу. Что на тебя нашло? Ты сама не своя вернулась из города.

Она положила свою прохладную руку на мой лоб, почти сразу поспешно отдернув, как будто испугавшись, что я ее укушу.

Я хмыкнула, отвернувшись:

— Отвянь, старушка, я в печали. Нет настроения.

— Да ладно тебе, — она присела рядом, расправив пышную юбку.

Я хмуро глянула на это навязчивое чудо. В отблесках заката она была особенно хороша и казалась отлитой из солнечной карамели. Как ее еще никто не съел? Я вздохнула, сиротливо поджав ноги в пыльных сапогах. Ее аккуратные синие туфельки и округлые щиколотки, словно насмехались над моими острыми коленками, прикрытыми грязными штанами.

Я нахмурилась еще больше, поняв, что комплексую. И это я? Которая вообще не представляет, что такое переживать из-за своего внешнего вида?

— Может, хоть пойдем, поедим? На те деньги, что ты принесла сегодня, наши устроили настоящий пир. Там столько всякой вкуснятины! — она мечтательно закатила глаза и причмокнула губами.

— Ну, и пусть подавятся! — заявила я, снова набирая камушки в руку. — Видеть никого не хочу и не могу. Надоели.

— И я тоже? — насупилась Ванда.

Я смерила ее враз повеселевшим взглядом.

— Лучше бы надоела. Ты ведь и не подходишь ко мне в последнее время. А еще жаловалась, что я с тобой редко разговариваю.

Подруга смутилась и покраснела. Знаю я ее дела. Давно уже по Исраилу сохнет. И, так как он сейчас меня за тридевять земель обходит, она постоянно крутится рядом с ним: "Давай, я тебе на будущее погадаю, да на любовь, что будет на сердце...". Тьфу! И как так унижаться можно?

Вот, отвела взгляд. Знает, что я по этому поводу думаю, потому и молчит.

— Ну, ладно, — засуетилась вдруг она. — Ты тут сиди, раз хочется, а я есть хочу.

И, отряхнув и без того чистую цветастую юбку, она стремительно удалилась. После ее ухода стало еще более тоскливо. Вдалеке были слышны звуки вечернего табора, но они меня напрягали, хотелось побыть одной, совсем одной.

— Ада! — и чего ей опять надо? Приставучка! — Там тебя спрашивает такой мужчина!

Сообщила она громким шепотом, едва сдерживая возбуждение.

— Ванда, ну, ты подумай, о чем говоришь! Пристаешь ко мне с такой ерундой. Если ему нужен вор, пусть разговаривает через старейшин. А я еще подумаю, соглашаться или нет...

— Ты не откажешься, — произнес низкий тягучий голос, от которого я подпрыгнула, а в животе образовалась странная пустота.

Это он — тот незнакомец из переулка. И что он тогда сказал? При следующей встрече я пожалею, что жива осталась? Ой, че-то мне жарко! Нет, холодно. Нет, снова жарко. Я безуспешно пыталась сделать судорожный вдох, чтобы наполнить струхнувшие легкие воздухом, и вытерла со лба пот.

Нелюдь с насмешливым выражением лица наблюдал за моими манипуляциями обсидиановыми глазами. Я смотрела, втянув голову в плечи, в не по-человечески прекрасные глаза, которые на сей раз не утопали черноте, заволакивающей белки. Скульптурные черты лица были спокойны, волосы не развевались, как в тот раз от непонятной силы и, вообще, в нем не было ничего угрожающего. Но я не сомневалась, что и убивает он с улыбкой.

Я еще сильнее почувствовала свою ущербность, вспомнив, что на немытой голове снова затвердевшие в пути косички, торчащие в разные стороны, что при такой длине волос, то еще зрелище. Хорошо еще, что Ванда свернула каждую косичку вдвое, прежде чем закрепить. Одежда тоже была вся покрыта пылью и воняла потом. А что делать? Я отдала второй грязный комплект постирать матушке Розалии, но в чем-то мне еще и ходить надо. А снова надевать платье Ванды я не намерена. Не хочу, чтобы меня снова за девку приняли.

Я скукожилась, а он спокойно рассматривал недоразумение в виде меня, расставив мощные ноги в брюках из материала, напоминающего кожу (надеюсь, не жалких воришек). Мне стало обидно, что и убивать меня будут с брезгливым выражением лица. И чего я вчера не помылась?..

— Мне нужна твоя помощь, воровка — буквально выплюнул он последнее слово, так зыркнув при этом на любопытную Ванду, что она будто испарилась, установив рекорд по скорости передвижения.

Я выдохнула, осторожно распрямляя спину. Значит, убивать не будет. Только неизвестно, что страшнее. Кто его знает, чем грозит сотрудничество с нелюдем. Мне, например, моя бессмертная душа дорога (за некоторые мелкие, с моей точки зрения, грехи я надеялась сторговаться с Богом).

— Нужно кое-что украсть.

Ясен пень, что не сплясать и не спеть.

— Из замка на холме.

Я удивленно воззрилась на него. Какого еще замка? Сколько раз бывала в этом городе, а замков не видела и холмов тоже.

— Он построен недавно. Его не заметишь, пока не выйдешь через восточные ворота.

Он объяснял с таким видом, как будто знал, что я уже согласна. А кто бы отказался в своем уме?

— Я не согласна, — только увидев, как исчезает человеческое выражение из его глаз, я поняла, что сказала.

— Ты меня неправильно поняла, — кровь в жилах заледенела от свистящего шепота. — Я заплачу.

— Н-нет, — я боялась его мести, но еще больше боялась с ним связываться.

Он медленно присел на корточки каким-то хищным движением. И стал с понимающей ухмылкой рассматривать на песке иероглифы. Вот черт!

— Думаю, от этой платы ты не откажешься.

Он аккуратно снял с шеи рельефную серебряную цепочку с прицепленным к ней кулоном.

Мои глаза хищно блеснули.

— Плата вперед! — не задумываясь, произнесла я, попытавшись схватить кулон, который мгновенно оказался вне зоны моей досягаемости.

— Только после того, как заказ будет выполнен, — ой, че-то не нравится мне его гневный взгляд и стиснутые зубы. А еще этот повелительный тон, слабое подобие которого я обычно использовала на других цыганах.

Глава 4.

Не дотерпев до следующего дня, едва стемнело, я отправилась на задание в надежде завтра же получить вожделенную награду. Жажда наживы затмила страх перед ночным Даймондом, к которому я безрассудно приближалась, пробираясь по берегу мерцающего при лунном свете озера. Но когда за спиной хрустнула ветка, душа решила спрятаться в пятках, оставив за собой лишь дрожащие коленки.

— К-кто здесь? — получилось уж совсем робко, как будто я возвестила: "Кто бы ты ни был, ешь меня, пожалуйста, я твоя жертва". Разозлившись на саму себя, я осторожно вытянула из рукоятки заткнутого за пояс хлыста кинжал. После прошлого инцидента я предпочла выйти на дело вооруженной.

Ближайшие ко мне кусты зашевелились, шурша листвой, и оттуда выбрался... Тирик.

— Ты что тут делаешь? — ошарашено уставилась я на него, почему-то разговаривая шепотом.

— Я подслушал твой разговор с тем мужиком, — я хмыкнула, представив, как нелюдь отреагировал бы на подобное наименование. — Возьми меня с собой в замок. Я страсть, как хочу туда попасть! Заодно поучишь некоторым приемчикам, да и защита тебе не помешает.

— Тирик, ты с ума сошел?! А ну, марш к матери, а то вот вернусь сейчас и нажалуюсь на тебя. А если будешь за мной следить, больше не возьму с собой в город. Ты же знаешь, что Даймонд — табу для мелких, так какого черта лезешь?

Подросток сник и, уже уходя, пробурчал:

— Я не мелкий.

— И не вздумай рассказать в таборе, куда я ушла, — уже громче полетело ему вслед.

Ворота в город были, как всегда, открыты. И никакой охраны. Все равно ночью никто не решается появиться на улицах Даймонда.

Я шла по пустынным улицам, которые освещались призрачной луной и светом из некоторых окон угрюмых домов, сопровождаемая лишь гулким эхом своих шагов по булыжникам. Тишина угнетала, и вскоре стали мерещится неясные шорохи. Раз от раза они становились заметно громче, и до меня начало доходить, что вокруг что-то происходит. Вдруг за поворотом послышались нечленораздельные крики и шебуршание. Икнув, я нырнула за первую попавшую вывеску и распласталась по стеночке. По стене соседнего дома поползла неясная тень, удлиняясь и кривляясь. Я затаила дыхание. Из-за поворота появилось странное существо: горбатое и с большой головой. Оно держало в руках что-то вроде трещотки, которой все время потряхивало, постанывая и издавая странные звуки. Вскоре до меня дошло, что это просто человеческий уродец. Только я собралась облегченно вздохнуть и посмеяться над своими страхами и, заодно, над суевериями жителей Даймонда, как возле уродца материализовалась фигура в закрытом балахоне, которая заговорила с человеком напряженным голосом.

— Молодец. Все делаешь правильно. Повелитель тобой доволен.

— Зытели думают, сто это твали всякие по улицам блодят, — захихикал урод, шепелявя и картавя. — А это я их пугаю.

— Молодец, хороший мальчик, — человек в балахоне погладил его по голове, от чего меня затошнило. — Возьми свой подарок.

И он передал несуразному существу какой-то мешочек. Через секунду, я уже не могла разглядеть странной фигуры, не понимая, куда она делась, а уродец с еще большим усердием продолжил свои хождения по ночному городу. Дождавшись, когда он уйдет, я отправилась дальше, размышляя о странных порядках этого города. Странным казалось и упоминание о каком-то повелителе. Я слышала лишь об одном — халифе Казимире III. Но меня сейчас волновали отнюдь не политические вопросы. Я пыталась вспомнить, как дойти до западных ворот. Поплутав, я добралась практически до выхода, когда услышала из-за какой-то двери громкий шум. Над дверью была вывеска с изображением кружки пива, хорошо видная при свете, льющемся из окон заведения.

Не удержавшись, я осторожно заглянула внутрь. Несмотря на позднее время, все столики были заняты, причем личности, сидящие за ними, были весьма странными. Не люди это точно. У людей не бывает рогов, копыт и прочих прелестей. У некоторых этого добра не наблюдалось, но были другие особенности, такие, как зеленые волосы, бесцветные глаза или заостренные уши. Значит, истории о нелюдях правдивы?

Можно было, конечно, долго изучать невиданные ранее расы, но дело — превыше всего. И я отправилась к своей цели, с каждым шагом приближаясь к вожделенной награде.

За воротами, действительно, черной громадой виднелся замок, поражая своим зловещим видом. Передернув плечами, я двинулась дальше. Судя по словам незнакомца, дело мне предстояло плевое. Всего-то надо было пройти в замок через парадную, кстати, дверь, которую мне должен был открыть сообщник. На мой вопрос, почему сообщник сам не выкрадет таинственный свиток (цель всей этой заварушки), мне "вежливо" объяснили, что, конечно, это не мое дело, но человек в замке должен в момент кражи присутствовать на важном совещании, чтобы обеспечить себе алиби.

Вспоминая наш не самый приятный разговор с заказчиком, я быстро шла по мощеной дорожке, приближаясь к величественному сооружению, которое, надо сказать, я едва различала в темноте. Правда, небо над замком почему-то было светлее, чем везде, но это не улучшало видимость. Едва не врезавшись в темноте в дверь, я нащупала массивное кольцо и уже собралась постучать, когда дверь тихонько приоткрылась, пропуская наружу щепотку света. Я неуверенно толкнула ее и прошла внутрь, ожидая увидеть сообщника. К моему удивлению, в большом каменном зале, освещаемом десятками свечей в блестящих канделябрах, никого не было.

— Ау, — тихонько позвала я, услышав в ответ неясный гул. Может, сообщник в последний момент струхнул?

Забери, Великий Плут, этого нелюдя, который не объяснил мне, где искать свиток. Он только сказал, что на месте мне все доступно объяснят. И что мне теперь делать?

Я рассеянно оглядывала внутренности первого, увиденного мною воочию замка, когда сзади по голове меня что-то шандарахнуло, и я стала тяжело оседать, успев заметить краем глаза, мужскую руку, подхватившую меня за талию.

Сквозь шум в ушах, я услышала, как кто-то громко застонал и только через некоторое время поняла, что сама издаю такие звуки. Впрочем, ничего удивительного: голова раскалывается, руки онемели и как будто отрываются в суставах. И вообще, по-моему, я на них вешу. Я на пробу открыла один глаз и тут же зажмурилась. Потом все же решилась и открыла оба. Великий Плут! Это еще что такое?!

Взгляд уперся в противоположную стенку, обшарпанную и сырую. Кое-где она была живописно покрыта бурой и зеленой плесенью. Но не это меня поразило: вдоль стены были приделаны всевозможные цепи с ошейниками и железные браслеты. В углу лежал страшный соломенный тюфяк. В противоположном углу, как раз возле двери, стояло какое-то ведро. Все это жутко напоминало рассказы старейшины Вольга о том, как в молодости он за кражу лошади попал в тюрьму. Тогда же он лишился кисти правой руки — обычное наказание для воров. Так вот. То, что он описывал, виделось раем по сравнению с тем местом, где я оказалась. По крайней мере, его никто не приковывал. Вернее, не привязывал. Очевидно, мои изящные руки с гибкими воровскими пальчиками выскальзывали из громоздких браслетов, рассчитанных, судя по виду, на настоящих богатырей, поэтому меня к ним просто-напросто привязали веревками. И это было ужасно! Мало того, что кистей рук я не чувствовала, так еще и накатила дикая паника от того, что я не могу выбраться на свободу. А свобода для цыгана — это все!

И я стала, как ненормальная дергать руками, сдирая с них кожу. К сожалению, мое положение от этого не улучшилось.

Мои метания прервались скрежетом замка. Я, мгновенно оценив обстановку, снова обвисла на веревках и закрыла глаза, склонив голову на бок, чтобы можно было подглядывать в случае чего. Но такого случая мне не представилось.

В подвал вошли два человека. "Или не человека?" — подумала я, услышав знакомый голос.

— Мигель, я не вижу другого выхода, — мой клиент, или похититель, говорил устало и раздраженно.

— Если ты уже решил, почему же не сделал это сразу? — ответил спокойный голос, судя по всему, принадлежащий старшему по возрасту.

— Хотел посоветоваться с тобой. Я ведь не так много знаю о мадригале Дарквордов.

— Хм-м... С чего бы это? — иронично протянул тот, кого звали Мигелем. — Может, потому что ты никогда этим не интересовался.

— А зачем? — какой злой голос. — Я надеялся избегать этого как можно дольше.

— Ага, поэтому лире Агате и лире Кристине удалось все-таки испытать судьбу. Я уж не говорю о прекрасной Серафиме...

— Вот не надо об этом! — перебил мой недруг (я теперь с полным правом могла называть его так). — Ты же знаешь, что я прятал мадригал, как мог. Моя ошибка заключается в том, что я не ожидаю от некоторых особ женского пола такой прыти. Вроде прекрасно понимают, что для меня они развлечения лишь на одну ночь, а потом оказывается, что надеются на большее.

"Бедный, несчастный нелюдь!" — злобно подумала я, чувствуя, вернее, не чувствуя свои конечности. Причем, и нижние тоже, так как они уже затекли в полусогнутом состоянии. Ужасно хотелось встать на ноги, чтобы облегчить ношу отсыхающим рукам. А еще я мечтала почесать нос.

— И стоило пятьсот лет оберегать его от загребущих ручонок, чтобы он выбрал не просто человека и вздорную, противную девчонку, так еще и цыганку, да и воровку в придачу! — ого! И чем это я ему так насолила? — Лучше бы уж достался Серафиме, подлец несчастный! — вдруг сказал он, явно обращаясь к кому-то третьему. Интересно, а мне казалось, что их двое.

— Вот скажи, где справедливость. Я что похож на рыжего? У других ведь все было нормально, — и уже изменившимся тоном. — Что ты так странно смотришь? Я разве не прав?

— Ну, Гордон, я же тебе советовал получше изучать историю твоего рода? Может, тогда ты бы так не убивался.

Меня невольно разобрало любопытство. О чем это они? И как это меня касается? Ожидая продолжения, я забыла о головной боли.

— Помнишь Ассона Даркворда?

— Кажется, это четвертый?

— Угадал. Я бы сказал, что вспомнил, но очень в этом сомневаюсь. Да, именно, четвертый повелитель Даймонда. Так вот, мадригал соединил его с лютым врагом — Ахаром.

— Как? — в шоке промолвил Гордон. — С лиром?

— А то! Мадригал тот еще шутник! Ты его плохо знаешь.

— Кажется, я уже жалею, что уделял этому вопросу так мало времени.

— Да уж. Лучше бы ты поменьше времени уделял своему либидо, — пробормотал Мигель. Что еще за мадригал такой? И почему при этом слове так бьется сердце? И нос чешется еще сильнее.

— И как же выкрутились достопочтенные лиры? — проигнорировал Даркворд шпильку. Или следует его повелителем Даймонда называть? Странно, отрадясь не слышала, чтобы у Даймонда был повелитель.

— Как, как. Сначала боролись, как могли. Даже воевали некоторое время, в надежде, что если один из них умрет, все разрешиться само собой. Но, увы, (или к счастью) связанные не могут убить друг друга. Так они мучились несколько столетий, пока народ не стал наседать на повелителя с тем, что пора бы наследника завести.

Гордон как-то истерично засмеялся.

— Судя по тому, что был еще и пятый по счету и так далее, они как-то выкрутились?

— Да, придумали действительно оригинальный способ. Дело в том, что Ахар был поглощающим силу.

Гордон присвистнул.

— Вот именно! Мы тогда смотались в Зоовулфс и выловили оборотня перевертыша...

— То есть как, мы... Ты в этом тоже участвовал?

Раздался тяжкий вздох.

— Гордон, ну, сколько раз я говорил, что на самом деле старше, чем ты думаешь.

— Но не настолько же!

Опять вздох.

— Ладно. Слушай. Ахар выпил перевертыша, и на год у нас появилась лира Ахара. Правда, нам несколько раз приходилось доставлять новых перевертышей, чтобы поддерживать силу Ахары, но это мелочи. Главное, результат был достигнут.

— Да, оригинальное решение, — задумчиво проговорил Гордон. Было похоже, что он искренне сочувствует своему пращуру. Не из-за меня ли? Это что ж получается, мы с ним так же связаны? Мысли щелкали в моей голове, заставляя нос свербеть еще сильнее. К этому добавилось негодование к неизвестному мадригалу. Не утешало и то, что руки, кажется, у меня совсем отсохли, так что даже сопротивляться не смогу.

— Но, знаешь, я лучше останусь совсем без наследников, чем представлю это чучело, как свою...

— Постой, — мягко перебил Мигель, — Ты что же, в самом деле, хочешь ее ликвидировать?

Таак. Кажется, сопротивляться мне и не придется. Волна негодования омыла мою праведную (ну, почти) душу и, не выдержав, я таки чихнула.

— Апчхи! Ах, ты, повелитель, недоделанный! — завопила я, наконец-то опираясь на ноги и сверкая зелеными во гневе очами, — Не понравилась я тебе, значит, так и убивать сразу?! Апчхи! Только попробуй, козлодой неощипанный, я к тебе каждую ночь в виде призрака являться буду. И душить! Подушкой.

Повелитель злобно расхохотался.

— Ты кого душить собралась, воровка? Повелителя демонов? Да ты в виде призрака по струночке у меня ходить будешь и тапочки к постели подносить.

Таак! Демон значит... Хотя чему тут удивляться? В последнее время везение явно меня оставило. Хотела увидеть эльфа, а встретилась с демоном. Спасибо кулончику! И на кой он мне сдался?! Но напоследок я бы не отказалась подержать его в руках. Такой черненький, тепленький, блестящий. В нем будто бы отражаются все мои мечты...

И скорее от отчаяния, что больше его не увижу, чем от чего-то иного, я стала изо всех сил дергаться и крыть проклятых демонов последними словами.

Тем временем Даркворд со свистом достал из ножен меч.

— Аааааа! — завопила я на одной ноте, дрыгая руками и ногами.

— Прибью и все, — сказал повелитель, как будто убеждая самого себя.

— И как ты собираешься это сделать? — насмешливо воззрился Мигель на его манипуляции. — Я же сказал: связанные не могут убить друг друга. Ты не первый такой умный.

Взмахнув на пробу мечом, демон замер, потом передумал и вернул его в ножны. Я тут же перестала орать.

— Ладно. Тогда это сделаешь ты.

Я представила, как этот ухоженный демон, одетый с иголочки и источающий слабый аромат духов пронзает меня шпагой (ему только это оружие подходит) и удовлетворенно поглаживает черную бородку. Меня затошнило.

— Нет.

— Что значит, нет?! — мгновенно окрысился повелитель, показывая, кто здесь главный.

— Нет, значит, нет! Ты знаешь, что я тебя всегда поддерживал, Гордон. Но такую глупость ты еще не совершал. Лично я хочу, чтобы у тебя был наследник. Не должен титул перейти кому-нибудь левому! И ты сам это знаешь!

Повелитель среагировал на слова Мигеля своеобразно: гневно посмотрел на меня черными без белков глазами. Как будто я все это сейчас сказала!

— Все равно будет по-моему! — взревел Даркворд и выскочил из подвала.

Хмыкнув, Мигель окинул меня взглядом, скривился и вышел вон.

В покоях демона

— Подумай, что творишь! Глупый мальчишка!

Даркворд прекратил свои метания по комнате.

— Мальчишка? — фыркнул он. — Я пятьсот лет, как повелитель. С тех пор, как убили мать с отцом.

— И все эти годы ты ни разу не задумывался, кому титул оставлять будешь. Я уж даже беспокоиться начал. А тут такой подарок, только что веревочкой не перевязан. А ты его уничтожить хочешь и заодно все надежды на продолжение рода!

— Мигель, — вкрадчиво начал Даркворд, — что, по-твоему, ты сейчас делаешь?

— Пытаюсь уговорить своего воспитанника не совершать роковую ошибку.

— А на самом деле, чем должен заниматься? — от него, казалось, повеяло арктическим холодом.

— Э-э, встречать послов? Но ведь я должен это делать вместе с тобой.

— Значит, будешь встречать один. У меня другие планы.

— Нет, ты свихнулся! Ну, ладно, решил покончить со всем одним махом. И как, позволь спросить, ты это собираешься сделать? Никто не должен знать, что ты хочешь убить связанную с тобой девушку, иначе бунт будет. Ты ведь даже в подвал ее для этого поместил. А так как ни ты, ни я ее убить не можем..., — Мигель развел руками, но было такое ощущение, что еще чуть-чуть, и он покрутит пальцем у виска.

— Это я не могу, а ты не хочешь, — огрызнулся Гордон, а потом подозрительно прищурился. — Кстати, объясни мне, какого черта это произошло? Почему я не смог заставить себя опустить на нее меч? Меня как будто параличом скрутило до тех пор, пока я не изменил намерение.

— Не знаю, — Мигель пожал плечами. — Одна из загадок, связанная с мадригалом. Ты лучше, чем глупостями заниматься, прочел бы ту книжечку, что завалялась в семейном архиве Дарквордов. Там наверняка написано все, что тебя интересует.

— Ну, уж нет! — повелитель самодовольно ухмылялся, что не предвещало ничего хорошего. — Я придумал, кто займется устранением этого недоразумения.

— И кто же?

— Дайк.

— О, нет! Ну, ты точно спятил! — Мигель уже хохотал. — Он никогда в жизни ни одной женщины не обидел. Если ты не смог опустить меч, то он его поднять не сможет.

— Не пори чушь, советник, — Гордон холодно указал демону на его место. — Во-первых, то, что находится в той камере, на женщину похоже, как Аделия на мужчину, а во-вторых, он предан мне всей душой, в отличие от некоторых. И лучше руку себе отрежет, чем откажется исполнить мой приказ.

Советник покраснел от негодования и даже не сразу нашелся с ответом.

— Значит, так, да? Я не предан тебе? И не я изо всех сил радею о твоем благополучии?! Сопляк! Ты еще об этом пожалеешь! — он погрозил пальцем, пытаясь несколько раз за время своей речи уйти, но возвращался обратно. — Хорошо же! Давай, убивай себя! Убивай это несчастное создание, несостоявшуюся Повелительницу и мать твоих детей! Делай, что хочешь — я больше пальцем не пошевелю!

Он, наконец, вылетел пулей из комнаты. Гордону осталось лишь гадать, пошел ли Мигель встречать послов или же объявил ему бойкот.

— Аа, черт с этим капризным демоном! — он быстро прошагал к двери и рывком распахнул ее. — Дайк!

Его телохранитель, как всегда, находился на месте. То есть, стоял в коридоре. Достаточно близко, чтобы защитить своего повелителя и достаточно далеко, чтобы не подслушивать.

— Слушаю, мой Повелитель, — огромный аргонец встал по стойке смирно.

Гордон сделал телохранителю знак зайти в покои.

— Ты должен спуститься в каземат и убить того, кто там находится.

Тихо сказал Даркворд. Дайк удивился странному распоряжению, но не подал вида.

— Дайк! — окликнул его Гордон уже на пороге. — Сделай это быстро, не заставляй ее мучиться.

— Её? — не выдержав, спросил аргонец, испуганно замерев на месте. На мужественном, будто высеченном из мрамора, лице появилось трогательное беззащитное выражение.

Но Повелитель был не приклонен.

— Да, ее, — он подозрительно прищурился. — А тебя что-то смущает?

— Нет, мой Повелитель, — каким-то пустым голосом сказал телохранитель и вышел за дверь.

Гордон ценил то, что у него в услужении находится аргонец, принадлежащий малочисленной расе демонов, не способных на боевую трансформацию. Зато их боевых качеств и силы хватало с лихвой и без перевоплощения. Гордон заполучил Дайка в одном из своих путешествий, когда спас ему жизнь. Теперь, служа Повелителю, Дайк отдавал долг крови. Правда, он уже столько раз спасал Гордону жизнь, что о долге можно было и забыть, но не тут-то было. Дайк решил служить Даркворду всю свою долгую жизнь.

Демон не сомневался в преданности своего телохранителя, но смущало трепетное отношение аргонцев к женщинам. И черт его дернул произнести последние слова. Авось и не разглядел бы в этом кошмаре девчонку. Правда, мальчишки так не визжат... Нда, но все же, что это было с его стороны? Жалость?

Демон снова прошелся по богато украшенной комнате и остановился перед висящим над камином портретом в резной раме. На нем были изображены прекрасная медноволосая женщина и мужчина с черными, как ночь волосами и такими же глазами. Он задумчиво смотрел на родителей. Что-то его беспокоило во всей этой истории. Что-то сказанное Мигелем.

Он кинулся искать книгу в черном переплете, на котором золотыми буквами было написано "Мадригал"...

Адальмина

На пороге нарисовался бугай в кожаных доспехах. Он был, словно глыба мрамора, твердая, большая и бестолковая. Меня настораживало мрачное выражение его лица и отделанная золотистыми камнями рукоятка огромного меча с перекрестием в виде летучей мыши, выглядывающая из отделанных позолотой ножен.

Могучий вьюноша подошел ко мне, тяжело переступая мощными ногами. Сначала я могла лишь тупо отмечать такие детали, как металлические заклепки на штанах или добротные сапоги, но когда мой взгляд добрался до его глаз, я вздрогнула, увидев в них свою смерть. Два прозрачных бесцветных озера смерти.

Но меня почему-то сразу не разрубили на части. Бугай стоял, стискивая зубы и сжимая — разжимая огромные кулаки.

— Ну, чего смотришь образина? — дерзко выкрикнула я в лицо своей смерти, тряхнув при этом косичками, половина из которых давно уже распустилась и свисала до бедер унылыми прядями. — Убивай, коль пришел! Ты же за этим притащил свою накаченную задницу? Ну, давай же! Сил нет смотреть на твою уродливую физиономию. Тебя, наверное, не женщина рожала, а какой-нибудь дракон — переросток.

Да, героем меня точно посмертно не сделают. Разве что памятник вселенской глупости поставят с моим лицом.

Бугай, выслушав гневную тираду, отчего-то совсем расклеился и закрыл глаза. Наверное, чтоб меня не видеть. Через минуту у меня появилось ощущение, что он медитирует.

Но, когда эта машина для убийства открыла глаза, я не увидела в них ничего. Кроме морозного холода и отрешенности, а еще поняла, что через секунду поднятый им меч разрубит мое почти бездыханное тело ровнехонько пополам. Представив, как буду красиво распадаться на две половинки, я зажмурилась и заверещала не хуже Ванды, увидавшей маленькую полевую мышку.

— Нет! Не убивай меня! Я жить хочу!

— Стой! — одновременно с моим воплем раздался повелительный голос. А каким еще может быть голос повелителя?

Я вздохнула от облегчения, что получила отсрочку. Мне показалось, или у здоровяка тоже вырвался облегченный вздох.

— Значит, жить хочешь? — холодно спросил Повелитель, подходя к моей, позвякивающей от страха цепями персоне.

— А? — я непонимающе глядела на него. После пережитого меня мутило, голова кружилась. И опять появилось желание, чтоб они поскорей покончили с моими мучениями. Только бы эту морду черноглазую не видеть.

— Если и впрямь хочешь жить, будешь делать все, что я скажу. Понятно?

— Зачем же так кричать? — я скривилась, пытаясь обуздать раскалывающуюся от боли голову, уже давно попрощавшись с руками.

— Не понял, до тебя дошло или нет?

— Нет, это ты не понял, — я переминалась на дрожащих ногах, только сейчас начиная понимать, что есть нечто пострашнее, чем лишиться обеих рук и быть разрубленной пополам. — Либо ты меня развязываешь и показываешь место уединения, либо убиваешь, потому что я сейчас лужу сделаю и не переживу такого позора!

Глава 5.

Демон

Он все-таки высидел этот совет, хоть и кипя от негодования. Правда, пришлось сорвать злость на посольстве эльфов. Остроухие мечтали заключить мир, хотя бы на сто лет, и ему доставило особое удовольствие поиздеваться над послами. Как они мямлили и блеяли, опасаясь его гнева! Ничего, должны спасибо сказать, что живы остались. Это ж надо, с таким наглым предложением явиться?! И к кому? К Повелителю Даймонда, являющемуся ключевой фигурой в пяти мирах!

Он вполне мог позволить себе убрать надоедливых эльфов лишь за то, что их костюмчики ему не понравились. Вырядились, как павлины, будто к пресветлому двору явились, а не к самому темному созданию вселенной.

Короче, послал он их. Да, послал послов. И никто ему не указ!

— Никто мне не указ! — взревел он в ответ на недовольный взгляд Мигеля. — И ты со своей мягкотелостью тоже не указ.

— Ну-ну! — покачал головой советник. — Хочу делегацию пошлю. Хочу Повелительницу порешу. Что хочу, то и ворочу.

— Нет, — мрачно бросил демон. — Не все, что хочу.

— Не понял, — поднял бровь Мигель, не смея и надеяться на благоприятное известие.

— Жива твоя Повелительница. Еще и условия ставит, поганка мелкая!

Мигель восторженно зааплодировал.

— Никак взрослеешь, сынок.

— Причем здесь это? — злорадно хмыкнул Повелитель. — Просто я последовал твоему совету и прочитал злополучную книгу.

— И что? — встревожено спросил советник. Он всегда жалел, что не может прочитать вожделенный фолиант.

— А то, папочка, что жить я еще хочу.

— Да ну! — делано удивился Мигель, но потом до него дошло только что услышанное. — И что это значит?

Гордон расхаживал перед троном. Остальные приближенные удалились вслед за делегацией, не спеша привлекать к себе внимание Даркворда.

— Помнишь историю моих родителей, советник? Ты знаешь, как они умерли?

— А как же, — вздохнул Мигель. — Я был с твоей матерью, когда ее убили эльфы.

— Угу. А знаешь ли ты, как умер отец?

— Враги пробрались в замок и отравили его неизвестным ядом.

— Нет. Никто никуда не пробирался и никого не травил, — он встал напротив Мигеля, сложив на груди мощные руки. — Его сердце остановилось в тот же момент, когда убили маму.

Советник побелел, не замечая, что присаживается на краешек трона.

— Оказывается, что "связанные", потому так и называются, что их жизни связаны до последнего вздоха.

— Это что же получается, девчонка проживет свою коротенькую жизнь, и в тот день, как она... того. Ты тоже? — он с ужасом в глазах смотрел на своего воспитанника.

— Не дождешься, — ухмыльнулся Гордон. — Это не я буду жить столько же, сколько она, а наоборот.

— Ааа! — облегченно выдохнул советник, поглаживая маленькую бородку. — Ну, и ладушки. Вот и живите долго и счастливо.

— И этого не дождешься! — хмыкнул упрямец.

— Я ее заточу в какую-нибудь башню, и пусть там кукует, хоть вечность.

— Ну, знаешь, — развел руками Мигель, — вообще-то с повелительницами так не обращаются.

— Должен ведь я получить моральное удовлетворение, а то чувствую себя обойденным по всем фронтам.

— Это в чем же тебя обошли? — ехидно поинтересовался советник.

— А ты не понимаешь? — так же ответил повелитель. — Мало того, что мадригал навязал мне эту грязную девку вместо достойной спутницы жизни, так теперь еще и беречь ее надо, чтоб не убили, так как она меня потянет за собой на тот свет.

— Угу. А кроме того, от тебя, наконец, отстанут придворные крали, которые больше не будут пытаться дотронуться до мадригала, в надежде, что он их не убьет, а свяжет с тобой. Досадно, правда? А еще у тебя, наконец, есть возможность получить наследника, которого тебе может родить лишь она.

— Вот об этом только не надо! — возмутился Гордон. — Может, лет эдак через пятьсот, когда совсем отчаюсь, и наведаюсь к ней в башню.

Мигель настороженно на него покосился.

— Надеюсь, ты еще ее никуда не отправил.

— За кого ты меня принимаешь? Надо пользоваться ситуацией, раз так получилось, и представить подданным их новую Повелительницу, — он вспомнил свою нареченную и скривился. — Правда, придется к этому очень серьезно подготовиться.

Тут послышались тяжелые шаги, и в широком дверном проеме возник молчаливый Дайк.

— Ну, что устроил Повелительницу? — обратился к нему демон.

Гигант вздрогнул и пораженно уставился на своего хозяина. Это что же ему приказали убить не просто обычную девчонку, но и Повелительницу? Весь мир перевернулся для него в этот миг с ног на голову. Он больше не мог восхищаться Дарквордом. Но и в этой ситуации был выход: он мог бы присягнуть девушке, как кровно связанной с повелителем, и выплачивать свой долг ей. Но Дайк, по своему обыкновению, промолчал, оставив крамольные мысли при себе.

— Там требуется Ваша помощь мой господин, — сказал он вместо ответа.

Ругнувшись в полголоса, Гордон пошел вслед за Дайком. Что еще наделала эта девчонка?

Раздраженный демон направлялся в покои, выделенные для цыганки, делая большие шаги. Что могло вытворить это невозможное создание? Он еще не успокоился после того, как она в наглую качала права буквально через секунду после того, как ее хотели убить. Его раздражало в ней буквально все: начиная с грязных, излучающих непередаваемый аромат волос, заканчивая нахальными цыганскими повадками. Он как раз проходил возле витражного окна, на котором было изображено отвратительное создание неопределенного пола с раззявленным черным провалом рта и змеями вместо волос.

Сплюнув, он отвернулся и продолжил путь. Мрачные извилистые коридоры замка не способствовали улучшению настроения повелителя. Кое-где на стенах висели портреты черноглазых красавиц и красавцев. Величественных и грозных. Он попытался представить, как сюда впишется портрет ходячего воплощения его кошмаров, и едва снова не сплюнул, но, поразмыслив, решил, что такими темпами заплюет весь пол в замке. А тот, надо сказать, был выполнен из черного мрамора, отливающего глянцем, — гордость замка Дарквордов.

Гордон очень сомневался, можно ли что-нибудь сделать с гнездом на голове девчонки без того, чтобы остричь ее наголо. В чем можно быть уверенным, так это в том, что ни одно насекомое не пережило бы такого вонючего соседства. Так что вытравливать паразитов, скорее всего, не придется.

С такими мыслями, демон толкнул тяжелую дверь из древней, неизвестной современникам породы дерева, приготовившись прищучить свалившуюся ему на голову поганку.

— И что это значит? — он недовольно взглянул на Дайка, который едва не врезался в спину застывшего на пороге повелителя.

— Она в таком состоянии с тех пор, как я вынес ее из подземелья.

Гордон прошел в комнату и хмуро уставился на почти утонувшую в пуховой перине фигурку. Девчонка лежала, отвернувшись к окну и раскинув в стороны руки.

Больше всего демона поразило не бессознательное состояние этой занозы в его могущественной,... хм,... в том самом месте, а то, что, судя по всему, Дайк вымыл эту замарашку и распутал колтун на ее голове. И теперь волосы цыганки черным облаком клубились на многочисленных подушках, из-за чего возникало ощущение, что девчонка сама по себе, а ее густые космы сами по себе.

— Ладно, Дайк, — пророкотал Повелитель, одним лишь голосом сгущая воздух в комнате, чем выразил свое несомненное недовольство. — Я вижу, ты справился не хуже горничной или даже няньки. И ты позвал меня для того, чтобы продемонстрировать это?

Он небрежно откинул край одеяла и замер. Она была голой! Совсем! Нет, он, конечно, предполагал, что мыл ее Дайк не в одежде, но отчего-то сейчас стало не по себе. Как будто телохранитель увидел что-то интимное, что касается самого повелителя. Проклятая связь! Ругнувшись, он быстро прикрыл обнаженное тело, воровато оглянувшись.

— Гхм! — смущенно кашлянул, нарисовавшийся в дверном проеме советник.

— А ты что тут делаешь? — гаркнул Даркворд громче, чем надо. — Будто без тебя не справлюсь!

— Угу, справишься. Как обычно. Уничтожив ее и себя заодно.

— Ты теперь постоянно будешь напоминать об этом?

— Так не давай повода, — он, как ни в чем не бывало, прошествовал к кровати.

— Дайк, это впечатляет, — Мигель деловито взвесил на руке копну тяжелых волос. Великан скромно стоял в сторонке.

— Я не из-за этого позвал вас, хозяин, — пробубнил он глухим голосом. — Обратите внимание на ее руки, лиры.

— Кстати, Гордон, ты как собираешься представлять подданным Повелительницу, с руками или без? — он подцепил пальцем израненную руку, привлекая внимание Повелителя к означенной конечности.

— А что такое? — Гордон поморщился, не желая вникать в проблему. — Руки, как руки. Ну, ободранные немного. Ну, синие...

Синие? Повелитель нахмурился, поняв, что если что-нибудь срочно не предпринять, пожалуй, придется представлять ее без рук.

Для начала он обжег гневным взглядом Дайка, в прямом смысле этого слова. Буквально вплавив его в каменную стену жаром своего негодования.

— Почему сразу не доложил?

Дайк сглотнул, но на лице страх не отразился — аргонцы великолепно вымуштрованы.

— Надеялся, что все не так плохо, и руки постепенно придут в норму, — телохранитель отчеканил ровным тоном.

Гордон едва не взвыл от раздражения: какого сидха она украла тогда на рынке мадригал? Какого сидха этот глупый камень не убил ее, да еще и установил связь, самую крепкую из всех возможных?

Ну, где это видано, чтобы он — самый опасный из всех демонов с пятисотлетним опытом убивать одним движением пальцев, демон, умеющий выворачивать взглядом своих врагов наизнанку, где это видано, чтобы он направлял свою силу на лечение той, от которой еще недавно всерьез хотел избавиться?

Нехотя, он повернул на бок безжизненное тело и сложил вместе посиневшие ладони. Не хватало еще дважды повторять один и тот же фокус. Стремясь поскорей покончить с этим, он наложил свою большую, загребущую..., хм, ладно. Накрыл своей рукой ее две и пустил слабый импульс, заставляя кровь все быстрее бежать даже по мельчайшим капиллярам, оживляя омертвевшие клетки. Он проделывал процедуру до тех пор, пока кожа не побелела, а затем и порозовела. В этот момент он решил, что довольно. Еще не хватало заживлять ранки на запястьях. Сами пройдут. Чай, не сахарная.

— Вот теперь ты все сделал правильно, — самодовольно хмыкнул советник, похлопав Повелителя по плечу.

"Все равно не прощу", — в то же время подумал Дайк.

Адальмина

На момент пробуждения я помнила, как висела, не чуя рук, в вонючем подземелье и то, как меня пытались прикончить в этом чудном месте. Потом появилось это чудовище в прекрасной оболочке мечты каждой женщины и почему-то помиловало мою грешную душу, которой после смерти пришлось бы оправдываться перед Богом за не совсем достойный образ жизни.

Потом вроде гигант спрятал свою смертоносную игрушку (ну, он-то держал эту огромную железяку именно как игрушку) и отвязал меня. Повелитель идиотов в этот момент вышел, сотрясая гневным рычанием заплесневевшие стены. Кажется, я его разозлила невинной просьбой отпустить меня по нужде.

А этот выкидыш дракона остался. И даже помог удовлетворить естественные потребности над ржавым ведром, после чего я благополучно отключилась.

Ох! Стыдно-то как! Я со стоном обхватила забинтованными руками голову.

Стоп! Руками? Я взглянула на свои несчастные конечности. Насколько я помню, они были синие и весели плетьми, из-за чего несостоявшийся убийца цыганки Адальмины таскал оную, как куклу.

Сейчас же о происшедшем напоминали лишь бинты и легкое покалывание в пальцах.

Дала-а! Я воспользовалась возможностью и потерла глаза. А вдруг мне это снится, и руки сейчас исчезнут.

Я потерла еще раз — не исчезли. Все-таки Бог меня любит. Или у Великого Плута есть на меня свои виды.

Как ни странно, голова больше не болела. И вообще, как могла унылая тюрьма обзавестись огромной кроватью, в невесомой мягкости которой я сейчас тонула и красивым камином, обогревающим чистые каменные стены? Черные, надо сказать. Я свесилась с кровати — мое лицо в окружении волос, свалившихся на пол, отразилось в черном глянце мрамора. Идеально чистого. Как и волосы!

Я подхватила это пахнущее чем-то цветочным облако, потом оглядела свое чистое тело, лишенное каких-либо покровов и поняла, что все-таки умерла... И отнюдь не в раю. Или же кто-то вымыл меня и вылечил волшебным образом. Эту гипотезу подтверждали и полотняные бинты на запястьях. Но если последнее правда, значит, этот кто-то не только отобрал родную, буквально сросшуюся с телом одежду, но и любимую плеть и маленький, спрятанный в потайном кармане штанов чехольчик, в котором находились разнообразные профессиональные штучки, большей частью, изобретенные мной. И если это правда, соответственно этому типу, будь он хоть самим недоделанным повелителем, несдобровать. Вскочив, я кинулась к узкому окну, завешенному серебристой тканью.

Вот вы наверняка задаетесь вопросом: откуда дикой, глупой цыганке, всю жизнь прожившей в шатрах, насквозь пропахшей костром, откуда ей знать, что такое камин, кровать и другие прелести. Наверное, нужно напомнить, что, кроме безусловной наглости и тяги к дармовщинке у меня имеются глаза и уши. Неплохие, кстати говоря, подмечающие все в окружающем мире. Иногда мне бывало интересно, каково это жить в своем доме, есть на столе, а не на коленях, спать на пуховой перине. И сегодня я поняла, как это: не-при-выч-но! Странно и... непривычно.

В общем, я бросилась к окну, дабы проверить, верна ли хотя бы одна из догадок и в нетерпении распахнула створку, украшенную композицией из маленьких зернистых стеклышек, и задохнулась от овеявшего обнаженную кожу свежего утреннего воздуха и открывшегося вида.

Я не очень-то сентиментальна (издержки образа жизни и своеобразной профессии), но тут захотелось пустить слезу. Великий Плут, красотища-то какая! Так бы всю жизнь и просидела в этом замке, глазея на то, как Даймонт, подобно кораблю на Шахайском море, с одними мачтами без парусов, уплывает навстречу солнцу, застывшему в голубом небе странным розоватым шаром. Я никогда не видела над халифатом такого неба. Очень необычное и прозрачное, только на горизонте плывут легкие перистые облака. И как же красиво поблескивает еле видное из-за городских башен озеро! Такое ощущение, что кое-где разбросали драгоценные камни. Тем не менее, мне стало грустно: там мой табор, из которого я еще недавно хотела сбежать. Теперь же я мечтала лишь об одном: вернуться обратно.

Решив обозреть пути к отступлению, я высунулась из окна и, изогнувшись, глянула наверх. Да, все чуднее и чуднее. Небо над самим замком вообще переливалось всеми цветами радуги. Я пожала плечами. А почему бы и не черное? Поняв, что там искать нечего, я стала осматривать отвесную стену на предмет выступов. И обнаружила таковой только под самим окном, неровной змейкой проходивший вдоль всей стены, соединяя окна. Таак, а почему бы и нет? Я вполне могла бы выбраться таким образом.

Стоп. А почему таким? Почему моя дурья башка не сообразила сразу же проверить двери. Я повернулась, для того, чтобы исполнить задуманное, но тут тяжелая дверь бесшумно открылась и в комнату осторожно вошел мой несостоявшийся убийца.

Пискнув, я присела, пытаясь укрыть за пышными волосами обнаженное тело. Великан немного постоял, смущенно и как-то виновато глядя на меня, но, как будто решившись, сделал еще пару шагов. Одновременно я на корячках проползла к кровати и быстро стянула легкое покрывало. Если меня все-таки решили убить, надо хотя бы прикрыться.

Послышался какой-то стук, и я подняла голову — мой убийца плюхнулся на колени и сложил руки домиком.

— Госпожа, позвольте вашему верному слуге искупить непростительную ошибку, которую я чуть не совершил. Я готов принести вам величайшую для аргонца клятву, замешенную на крови. После нее я буду служить вам вечно!

Я практически не слушала излияния бугая, принявшего позу вертонга, севшего в лужу. Меня занимало только то, как бы получше прикрыть свое тело, используя подручные средства. Я деловито закутывалась в покрывало, пытаясь потуже обмотаться, чтобы одеяние не сваливалось. Напоследок заткнула уголок темно-зеленой ткани между грудями, которые в таком полуприкрытом виде казались чуть больше, чем есть на самом деле. Закончив, я подняла голову и наткнулась на умоляющий взор бесцветных глаз.

— ...служить вам вечно! — выловил мой слух из тарабарщины, которую он нес.

— Что значит вечно? — подозрительно осведомилась я, освобождая ноги из плена уже доставшей меня тряпки.

— До самой смерти! — торжественно сообщил он мне, кивнув для верности головой увенчанной ежиком рыжеватых волос.

— Чьей? — поняв, наконец, что передо мной унижаются, я примерялась к командному тону. Да, я тщеславная, а вы что хотели? Никто с тех пор, как Великий Плут взял замарашку — цыганку под свое крылышко (а я едва ли помню себя в том возрасте), не смел пререкаться со мной. Кажется, и здесь с этим проблем не будет.

Мужчина, или кто он там, переменил позу, оставшись стоять на одном колене, и с силой ударил себя кулаком-наковальней в грудь.

— Я буду стоять на защите вашей жизни и ваших интересов до самой своей смерти.

Ух, ты!

— Хорошо, давай клятву, — я алчно потерла ручки, уже прикидывая, какую пользу можно из этого извлечь.

Великан, как будто этого и ждал, расцвел в скупой улыбке сурового воина и бухнулся лбом о пол. Что-то затрещало, и я подозреваю, что это был не пол. Я вытянула шею, чтобы лучше видеть это зрелище. Надо ценить красоту момента: так еще передо мной не приклонялись!

— Я, Дайковар из рода смерть несущих аргонцев, смертью насыщающихся, клянусь священной Аргонией и интересами правящего дома быть на страже того, кому присягаю кровью! — он говорил заунывным речитативом, все также уткнувшись в пол. От его глухо звучащего голоса мрамор как будто завибрировал и стал нагреваться, а речь все набирала темп, раскручиваясь, как спираль. — Клянусь следить за безопасностью моего подзащитного, блюсти его интересы, ценой собственной жизни! Клянусь оберегать охраняемую персону даже от ее собственной глупости! Тем самым давая данную клятву, я, Дайковар, аргонец по крови, разрываю все обязательства, связывавшие меня с повелителем Даймонда! Да будет так!

К тому времени, когда он поднял голову, я уже поняла, что происходящее с полом мне не померещилось: он действительно вибрировал и нагрелся так, что стоять на нем босыми ногами стало невозможно. Поэтому я сочла нужным запрыгнуть на кровать.

Но сюрпризы на этом не закончились. Этот Дайко-как-то-там поднял голову со странно горящими глазами и полоснул себя по запястью, неведомо откуда взявшимся ножом. И это еще не все! Он махнул рукой в мою сторону и кровь из раны черной змеей метнулась ко мне. Такого раньше мне видеть не приходилось, поэтому я попросту попыталась уклониться от этой струи и, не удержавшись, стала падать с кровати. Взвизгнув, я выбросила вперед руку, интуитивно желая за что-нибудь ухватиться, и схватила (о, ужас!) летящую в меня ленту крови. Естественно, она мне не помогла и с глухим стуком я плюхнулась на горячий пол пятой точкой. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что все еще держу конец этой черной гадости, повисшей, наподобие мостика, между мной и странным нелюдем. В том, что это очередной нелюдь, я уже не сомневалась. О, ад бы побрал мою алчность и тщеславие, побудившие принять эту странную клятву!

— Э, — глубокомысленно произнесла я, поднимаясь с пола и стряхивая с руки подозрительное нечто. — А что значит "оберегать охраняемую персону даже от ее собственной глупости"?

— Дело в том, госпожа, — с достоинством ответил аргонец (знать бы, что это за раса такая), — что я совершил огромную ошибку, когда давал клятву повелителю слушаться его беспрекословно, чего бы он ни пожелал.

— И? — раздраженно кивнула я, уже догадываясь, о чем пойдет речь.

— И я решил застраховать вас от собственной глупости. Если вы будете совершать очевидную ошибку, я уберегу вас от нее.

— Э, нет, дружок, — пока он говорил, я подобралась к нему поближе и теперь яростно махала перед его носом указательным пальцем. — Так не пойдет! Я не принимаю такую клятву.

— Поздно, — лицо аргонца выражало крайнюю степень торжества. — Вы поймали кровавую нить, сделав тем самым связь неразрывной.

— Как это неразрывной? С Повелителем же ты ее разорвал! — моему возмущению не было предела. Провели, как базарного лоха!

— Она была разорвана только по тому, что теперь я дал клятву кровно связанной с Повелителем персоне, то есть вам.

— Так дай опять клятву ему. Я отказываюсь от твоего дара.

— Нет.

— Что, значит, нет? Я настаиваю!

— Ничто не заставит меня вернуться на службу к тому, кто посылает убивать женщин.

Это утверждение, конечно же, настраивало на уважительное отношение к этому хитрому громиле. Вот честно, восхитилась бы, если б он только что сделал из меня полную дуру, развесившую уши.

— И что же теперь мне никогда от тебя не избавиться? — я чувствовала, что глаза в данный момент занимают у меня пол лица и стремительно увеличиваются дальше.

— А зачем избавляться от дара судьбы? О таком подарке мечтают все королевские особы.

— Я не все, идиот! Идиот — это теперь твое имя, понял?! — взревев, я схватила его за грудки и, как следует, встряхнула изо всех своих хилых силенок. Правда он-то не шелохнулся, а встряхнула я саму себя. — Я не хочу всю жизнь таскать за собой идиота, который будет оберегать меня от всего, что сочтет глупостью! Может, вся моя жизнь состоит из глупостей? Моя профессия подразумевает, что нужно делать глупости! Разорви эту связь, идиот!

— Это невозможно. Не волнуйтесь так, я всего лишь ваш верный слуга, госпожа.

— Ха! Слуга, делающий все, что ему вздумается.

Выпустив пар, я взгромоздилась на кровать и, сложив на груди руки, стала напряженно искать выход из сложившейся ситуации.

Определенно, всегда можно обернуть ее в свою пользу. В конце концов, кто сказал, что нужно обязательно играть честно? Приняв решение, я ухмыльнулась и бросила на великана лукавый взгляд:

— И как же тебя зовут, слуга? — я слегка запнулась на последнем слове.

— Дайк, госпожа.

— Вот что, Дайк, — я скользнула вокруг него, с интересом рассматривая нехилый арсенал, закрепленный в разных местах, на его обширном теле. — О! Ух, ты! Какой кинжал! Ты, это, обращайся ко мне на "ты", а то врагом себя чувствую.

— Конечно, госпожа, — ничто не дрогнуло в лице великана, все также столбом стоявшего посреди комнаты, но, даю голову на отсечение, он стал еще более самодовольным.

— Вот что, Дайк, — я встала перед ним, задумчиво потирая подбородок и глядя в прозрачные глаза. — Ты ведь должен беспокоиться о том, чтобы со мной все было хорошо, не так ли?

Я дождалась, когда он кивнул, и продолжила с невинной улыбкой:

— Дело в том, что мне здесь плохо, очень плохо. Что нужно от меня этому вашему демону, я не знаю и знать не хочу. Мне просто нужно выбраться отсюда. Понимаешь?

— Понимаю, — согласно кивнул великан и замолчал.

— Ну и?

— Но ничем помочь не смогу, так как это явная глупость с твоей стороны, госпожа.

Я ухмыльнулась, поражаясь упертости Дайка.

— А если я скажу, что у меня за пределами замка семеро по лавкам?

Он недоуменно воззрился на меня.

— Это неправда.

— Откуда знаешь? Хотя... Ладно, неправда. А если у меня в таборе важная вещь осталась?

Дайк замотал головой. Ну, не человек, а скала, непробиваемая.

— Повелитель даст тебе все, что захочешь.

— Примерно такого ответа я и ожидала. Ну, что ж, слуга, а как на счет покушать и одеться? Желательно в том порядке, в котором было произнесено.

— Будет сделано, госпожа, — он засветился, как факел, и, чеканя шаг, направился к выходу.

Вот блин! Это же надо так влипнуть! У меня теперь есть круглосуточный тюремщик, прикрывающийся благими намерениями.

Решив действовать, пока есть такая возможность, я оторвала острыми зубами узкую полоску от своего одеяния и подпоясалась, подоткнув подол. Может, я и хилая, маленькая воришка, умеющая только размахивать хлыстом, но ловкости мне не занимать. И словно бродячая кошка, я ловко запрыгнула на широкий подоконник. Ветерок трепал мои волосы, которые вновь уподобились змеям вокруг головы, и норовил раздуть импровизированный наряд, словно парус, но это не мешало мне передвигаться по выступу, распластавшись вдоль стеночке. Пальцы босых ног сжимались, добавляя мне цепкости при выполнении этого трюка.

— А вот и окошечко, — мурлыкнула я себе под нос, достигнув единственного в этой башне окна, которое, по счастью, было открыто. Но на этом мое счастье закончилось.

Я сунула любопытный нос в комнату и быстренько убрала, для верности еще и отползла подальше. Вот что такое не везет и с чем его едят? Думаете, это когда хлеб падает на грязный пол маслом вниз? Неет! Это когда единственное окно, через которое можно убежать, оказывается окном в комнату твоего похитителя. А он там стоит во всей красе и проводит по гладко зачесанным волосам поблескивающей на солнце расческой.

Чертыхаясь, я залезла обратно в свою роскошную тюрьму, как раз когда дверь открылась.

Дайк подозрительно покосился на мою раскрасневшуюся физиономию и взлохмаченные волосы, но оставил комментарии при себе. Вот и ладненько! Не хватало еще оправдывать перед слугой.

Тяжелый поднос благополучно взгромоздился на кровать и вызвал обильное слюноотделение.

— Дайк, я тебя обожаю! — тот расцвел в скупой, но очень гордой улыбке, а я принялась за тяжелую работу по набиванию пустого (очень пустого!) желудка, размышляя о том, что все-таки есть некоторые выгоды в том, чтобы командовать кем-то.

И тут я поперхнулась, озаренная внезапной догадкой: это что же получается, мне теперь не придется воровать на прокорм целого табора? И питаться всякой гадостью не придется, и спать в шатре? Да они ж там помрут без меня с голоду! Да, по большей части, они меня все раздражают, но там Ванда и Зак, и Тирик, и... вообще.

Я положила назад аппетитную ножку неизвестного зверя и проникновенно уставилась на Дайка.

— Вот что. Расскажи-ка мне побольше об этом замке и его хозяине.

Дайк нахмурился и переступил с ноги на ноги.

— Да ты присаживайся, — вкрадчиво сказала я, махнув рукой на кровать. — Разговор нам предстоит долгий.

— Значит, из-за того, что я стащила этот несчастный кулон, и он меня не убил и не покалечил, все считают, что я Повелительница демонов. Так? — уточнила я через некоторое время и, дождавшись неуверенного кивка, продолжила. — Маразм, конечно, но из-за этого демон хотел меня убить. Я права?

— Ну, почти..., — Дайк уже смотрел на меня настороженно после того, как в нескольких словах были пересказаны его продолжительные излияния. Что вообще странно. До этого разговора я не подозревала аргонца в словоблудии. Да, он заодно рассказал мне много нового о себе и своей стране — далекой Аргонии. В каком мире она находится, не скажу — язык раньше сломаю. Дикция у меня не настолько хорошо развита.

— А теперь, значит, убить не хочет. Почему?

Дайк замялся.

— Я не знаю, меня не посвящали в такие тонкости, — Не, ну, правда, большой ребенок.

— Ничего себе тонкости, — пробормотала я в полголоса, уставившись на черный потолок с серебряными звездами. Мрачноватое местечко, однако.

Дайк вздрогнул, когда я смачно хлопнула себя по лбу — меня осенило.

— Придумала! Надо убедить этого чертова демона, что не претендую на роль Повелительницы. И он меня сразу же отпустит.

На радостях, я со всей дури пихнула его в плечо. Отдачей меня отбросило на другой край кровати. Зазвенев, полетела посуда с подноса, еда вывалилась с тарелок на белые простыни и на меня тоже.

— Ммм, хорошо придумано? — я слизнула вкуснейшее нечто с руки, блаженно прищурившись.

— Э, не совсем, — тоскливо вздохнул Дайк, — Боюсь, тебя никто не отпустит, потому что ты единственная, кто может родить повелителю наследника.

Я поперхнулась и едва не выкашляла легкие, когда пыталась избавиться от того, что попало не в то горло.

В тот момент, когда я получила мощный тычок в спину (Дайк искренне пытался мне помочь не скопытиться) и ткнулась лицом в нечто, напоминающее белую кашу, дверь бесшумно открылась, и в нашу компанию пришло пополнение в виде разряженного в пух и прах повелителя.

Кашлянув в последний раз для верности, я начала медленно стирать с лица липкую массу и без того испорченной белоснежной простынею, нагло оглядывая явленного правителя народу. Хорош, ничего не скажешь. Особенно в этом черном, отделанном серебром одеянии. Красиво скроенный камзол ладно обтягивал его высокую мощную фигуру, которая, в отличие от глыбообразного тела Дайка, выглядела не только сильной, но и гибкой. Черный плащ, прикрепленный к плечам серебряными звездами частично скрывал эту красоту, но также добавлял таинственности облику повелителя. Сейчас, когда его волосы были гладко зачесаны, и на моей перепачканной рожице блуждал сосредоточенный взгляд обсидиановых глаз, мерцающих каким-то потусторонним светом, он казался особенно опасным. Опасным и красивым. Мечта любой женщина. Да, у меня тоже появилась мечта: задушить его или, хотя бы, отомстить.

Демон

Разговор с предателем оказался не просто утомительным, но и досадным. Разведка донесла, что эльфы теперь обладают какими-то сведениями о нем, которые позволят манипулировать им и диктовать свои условия при подписании договора. Этот проклятый договор уже набил ему оскомину, а подчиненные вообще плешь проели своими претензиями. Видишь ли, они столько времени из-за его упрямства не имеют возможности носить изящные эльфийские наряды и украшения, не говоря уж об обуви, о которой, честно говоря, и сам Повелитель скучает. Да, таких непередаваемых мягкости и удобства не могут добиться ни одни мастера в пяти мирах. Но противные эльфы требуют неприемлемых условий и не соглашаются с главным требованием Даркворда: выдать убийц родителей. Для пыток и расправы, конечно.

Тем досаднее было то, что предателем оказался один из приближенных Повелителя — очень мудрый и верный, как он раньше думал, демон. "Ненавижу предателей!" — рыкнул мысленно демон. Он с особым чувством злорадства и примесью горечи смотрел на то, как того пытают, прикованного теми же цепями, на которых еще недавно болталась его цыганка (его? Тьфу ты! Ведь, и правда, его, как ни крути). Ошейник, одетый на предателя не позволял использовать способности, и демон кричал, умоляя убить его быстро, но так и не признался, какие сведения передал эльфам.

То, что это был он, не вызывало никаких сомнений. Давнишняя любовница Гордона, которая была верна ему более пятидесяти лет, видела, как Сигорд разговаривал с послами за пределами замка. После разговора послы быстренько убрались восвояси, забыв о том, что недавно мечтали о повторной аудиенции.

Гордон зарычал, поднимаясь по отделанной мрамором лестнице. Эльфов прихвостень! И чего ему не хватало? Повелитель облагодетельствовал его, как мог. Очень уж ценили при дворе верных демонов, видимо, чересчур. Как ни прискорбно, но следует признать, что предатель мог польститься лишь на одно в стане врага: на фальшивые прелести королевы эльфов — Мартьяны. Эта тварь переметнулась к эльфам, когда Даркворд отшил ее, за то, что она втихаря пыталась выкрасть мадригал. Повелительницей хотела стать! Для нее достаточно суровым наказанием явилось отсутствие кисти, которую мадригал, воспользовавшись ситуацией забрал себе. Тем удивительней было то, что через некоторое Мартьяна вышла замуж за короля эльфов, причем рука оказалась на месте и выглядела даже красивей, чем прежде. Чертовка владела каким-то странным способом наводить морок. Даже повелитель Даймонда не смог бы заметить подлога, если бы не знал правду. Несомненно, что она соблазнила Сигорда, который при другом раскладе ни за что не предал бы своего повелителя. Но его это не извиняет. Прощения предателям нет, и к вечеру голову демона вывесят за воротами замка.

Только пройдя по длинному коридору до своих покоев, он понял, что чего-то не хватает. А именно, его телохранителя. Где шляется этот аргонец, когда должен скользить второй тенью за спиной хозяина?

Уже открыв дверь в свои покои, демон услышал приглушенные звуки, доносящиеся из комнаты бесовки, связанной с ним этой дурацкой связью.

В два шага преодолев расстояние, он резко дернул на себя дверь, чтобы увидеть, как из серебряной тарелки поднимается облепленное кашей лицо цыганки.

И только открыл рот, чтобы громко поинтересоваться, какого демона она устроила этот бедлам, как малявка стала медленно вытирать лицо и без того заляпанной простыней. Он с удивлением смотрел, как появляется миловидное личико в форме сердечка с гладкой оливковой кожей. Маленький нос нахально вздернут, чего и следовало ожидать от внешности такой особы, губы яркие, презрительно изогнутые, но больше всего привлекают глаза: раскосые, сине-зеленые. Кошка! Или ведьма. Особенно в окружении спутанного черного облака вокруг головы. Как он, такой прожженный знаток женщин не заметил всего этого раньше?

Тем временем, чудное видение медленно встало, открыв его взору свое странное одеяние, и по-королевски шагнуло с кровати. Он только краем сознания отметил, что руку ей подал Дайк, поглощенный созерцанием дикого, но прекрасного создания. Определенно, Гордона потянуло на экзотику, потому что он чувствовал, что она ему нравится все больше и больше.

Ее плечи матово мерцали сквозь пышные пряди, когда она обходила его по кругу, поддерживая край покрывала ручкой. Тут он несколько насторожился, поняв, что его нагло оглядывают, причем в раскосых глазах искрится смех и торжество, как будто она знает нечто, что ему может не понравится.

И только сейчас он заметил это! От девчонки тянулась нить кровной связи не только к нему, но и к его телохранителю, очевидно бывшему. Связь была несколько иной, не такой яркой и более тонкой. Но она была!

— Какого демона, ты переманила моего телохранителя?! — взревел повелитель.

Тут он почему-то вспомнил, как в таборе сказали, что зовут ее Адальмина. До этого мгновения, он не воспринимал ее, как личность, лишь как назойливое насекомое, которое надо срочно растоптать. А имя-то красивое, необычное. Но совсем неподходящее этой чертовке! Ада она. Так и никак иначе!

Адальмина

— Значит, плохой хозяин, раз телохранители бегут, как мыши с тонущего корабля, — при моих словах Дайк вскочил и теперь топтался возле кровати, не решаясь ни броситься на мою защиту, ни перечить повелителю. А лучше бы бросился. Думала я, глядя, как с хрустом сжимаются кулаки демона. Видать, сильно я его разозлила. Разве я виновата, что этот Дайк прилип ко мне, как назойливое насекомое? Так что лучше бы подрались, а я бы посмотрела, поумилялась и сбежала под шумок.

— Воровка! — гаркнул этот нехороший нечеловек.

— Попрошу не оскорблять! — взвизгнула я, поднимаясь на носочки, чтоб хоть чуть-чуть приблизиться к лицу этой башни.

— Я еще не начинал, — я судорожно хваталась за хлипкое сооружение на груди, так как оно стремительно падало от того, что огромные ручищи трясли меня, как тряпичную куклу. — Девка безродная! На мое покушаться! Я сейчас тебя так оскорблю, мало не покажется. Дайк, пошел вон!!!

— Стоять! — рявкнула я, когда телохранитель по привычке рыпнулся к двери.

— Я сказал, вон отсюда! — еще громче рыкнул повелитель, пытаясь зажать мне рот.

Я решила сменить тактику, и, тяпнув демона за солоноватый палец, беспомощно заскулила:

— Дайк, спаси...

— Ха-ха-ха! — раздался насмешливый голос с порога, затем последовали хлопки в ладоши.

На пороге стоял ухмыляющийся советник.

— Браво, Гордон! — он насмешливо отсалютовал повелителю. — Только так и надо добиваться расположения своей будущей супруги и нашей повелительницы. Еще раз, браво!

— Что тебе надо Мигель? — прошипел Даркворд, оттолкнув меня в сторону. — Ты и в мою личную жизнь лезть будешь?

— А так у вас уже личная жизнь? — делано удивился советник. — А еще недавно я думал, что тебя эта девочка интересует только запрятанной в высокую башню.

— Может, я решил заняться воспроизведением потомства, — нахмурился демон, не обращая внимания на мой гневный возглас. — Не ты ли натолкнул меня на эту мысль? И вообще, это не твое дело советник.

— Хм, ты конечно прав, — он задумчиво поглаживал свою маленькую бородку. — И не мне тебя учить обращению с лирой...

— Вот именно!

— Тем более, что всегда можно быть уверенным в том, что уж повелитель Даймонда будет вести себя с повелительницей достойно. По крайней мере, не будет насилия, способного вызвать возмущение подданных. Ведь повелительница — это их талисман и надежда на продолжение рода Дарквордов.

В комнате воцарилась тишина. Даже я затаила дыхание, понимая, какой хитрый ход сейчас сделал советник, и невольно восхитилась. Ай да Мигель! Уважаю этого демона. Тем более, что он только что заступился за меня. Он! А не этот бесполезный охранник.

— К тому же, — продолжал, как ни в чем не бывало, красавец-демон, — кому, как не повелителю надо понимать, что наследник должен быть законнорожденным. Просто на всякий случай. Чтобы избежать ненужных распрей, способных внести сумятицу в установленный порядок. Да, все понимают, что нужно подождать до принесения во всеуслышание древних клятв.

— Ну, так принесем! — взревел повелитель и больно схватил меня за обнаженное плечо. — Ведь принесешь же?

— Ай, — пискнула я, приседая под его тяжелой рукой.

— Вот видишь, принесет она клятву. Скажем, через неделю.

— Как через неделю? — развел руками Мигель. — А как же традиционный бал? Ведь нужно столько всего подготовить. Я уж молчу о том, сколько приглашений должно быть выслано.

— К черту бал! — рыкнул этот идиот. — В мое правление не было в этих стенах ни одного бала и не будет!

Мне показалось, что он сейчас двинет кулаком по моей бедной головушке, и я поспешила присесть, пока этого не случилось.

— Мне кажется, что давно пора сменить всем надоевший стиль правления, — вкрадчиво произнес советник. — И появление супруги можно использовать, как предлог.

Вот ведь... демон! Повелитель по сравнению с ним, как вспыльчивый сопливый мальчишка. Я бы тоже у Мигеля поучилась тому, как вести переговоры. Ну, это если не принимать во внимание, что я была категорически против того, чтобы выйти за этого ненормального повелителя идиотов, и рассчитывала еще до бала сделать ноги. Так что, в любом случае, заступничество советника мне было на руку.

Короче, кончилось все это красиво: повелитель, взмахнув полой плаща, выскочил вон, ругаясь себе под нос, за ним вышел Мигель, заговорчески подмигнув мне перед этим. Следом пулей вылетел Дайк, подгоняемый моими упреками в отсутствии так необходимого заступничества и занял свое место возле двери, глухо пробормотав, что в таком виде мне не пристало передвигаться вне своих покоев.

А то я сама не знаю! Я же девушка скромная. Даже чересчур. Предпочитаю свои прелести прятать под бесформенными грязными одежками. Так проблем меньше, да и воровать легче. И только что произошедшее еще раз доказало правильность моей позиции: нельзя мне демонстрировать свою женственность! Как только она проявляется — быть беде.

До того, как солнце село, я бездарно прослонялась по комнате, не зная, чем себя занять. Особенно не надеясь на успех, сползала пару раз до окна повелителя, чтобы в первый раз полюбоваться на его высокую фигуру, меряющую комнату шагами, а второй — на то, как его демонство надирается чем-то горячительным, развалившись в большом кресле.

Возвращаясь из одной такой вылазки, я, к своему ужасу, увидела, что бедлам на кровати исчез, сменившись чистейшим бельем и новым покрывалом. "Все! Попалась!" — мелькнуло в голове перед тем, как дверь открылась и в комнату боком вошла рыжая курносая девушка со странными желтыми глазами, перечеркнутыми черными полосками зрачков. Ощущение, что на тебя смотрит змея в человеческом обличии.

Увидев меня, она растянула губы в тонкой улыбке, обнажив острые передние зубы.

— Госпожа желает принять ванну? — показала она мне большой чан с водой, приподняв его едва ли не двумя пальцами.

— А? Ага, — я опешила от осознания силы служанки. — Это ты поменяла белье?

Кивнула я в сторону кровати, уже начиная расслабляться.

— Да, госпожа. Надеюсь, вы не против, что я сделала это в ваше отсутствие?

А ничего, что я выходила погулять, хм, за окно? Но, судя по открытой острозубой улыбке и невинному (если можно так выразиться) взгляду змеиных глаз, девчонка ничего не поняла. Или была хорошо вымуштрована и не лезла в дела хозяев.

Приняв ванну, и нацепив на себя широкую рубаху, оставленную служанкой на кровати (эх, куда они подевали мое родное тряпье?), я решила порасспрашивать Дайка о странных обитателях замка и вообще о разновидностях существ, с которыми здесь можно столкнуться. Во избежание шока, так сказать. Но, безуспешно дернув за резную ручку, поняла, что дверь заперта. Вот тебе и ненавязчивый совет не гулять по замку! Гостья, значит? Повелительница?

Попсиховав немного, я залезла под одеяла и, пожелав себе любимой сладких снов, заснула сном праведника...

Глава 6.

Она шла по безлюдному городу, ступая маленькими ножками в красных туфельках по мощеным булыжником улицам. Неясный свет из окон заставлял плясать на черных стенах причудливые тени. Где-то гулко стучали барабаны. Едва слышно, но это мешало прислушиваться к звукам ночи. К пышной груди она прижимала мешочек с любимыми картами — ее утешение и талисман.

— Я не боюсь, я не боюсь, — как заклинание шептала девушка, все крепче сжимая руки.

Она должна найти эту глупую девчонку, которая опять одна полезла в неприятности и пропала. Только сейчас она поняла, что самый страшный ее кошмар — это остаться без Ады, без ее задора и ловкости. Тоска и страх оказаться совсем одной в этом мире погнали ее ночью в зловещий город. Она шарахнулась от очередной тени, споткнулась и едва не упала. Прижавшись к стене, девушка дрожала, боясь двинуться дальше.

Где-то рядом раздался подозрительный стук и шуршание. Видимо, уже совсем близко, раз стало слышно даже сквозь бой барабанов. А еще и стоны появились. Странные такие и страшные.

Прижав покрепче карты к содрогающейся от частых вздохов груди, она по стеночке придвинулась к едва заметному в темноте углу дома и осторожно выглянула:

— Аааа!! — закричала девушка.

— Аааа!! — закричало непонятно существо, отпрыгивая в сторону, от чего с головы соскочил капюшон. Со страшной такой головы. Несуразной.

В горле девушки забулькал смех, и она тихо сползла по стеночке, с трудом приходя в себя

— Ой! — она вытирала льющиеся из глаз слезы. — Ты кто такой, чудик?

— Это ты кто такая? — хмуро проговорил странный человек. — Ты сто тут делаес? Я тут лаботаю. Ты меня бояся долзна.

— Чего? — она пыталась разобраться в полученной информации, но получалось туго. — А, это тебя, наверное, за блуждающих по ночному городу демонов принимают? — догадалась девушка. — Хороший демон.

Она обошла его кругом, подавляя очередной смешок.

— Ладно, ты тут работай, а я пошла. Некогда мне.

И она уже более бодро зашагала дальше, раскрыв секрет страхов горожан. Это ж надо придумать? Работает он!

— Какая красотка! — прозвучал за спиной вкрадчивый голос. — И вся моя!

Она, подпрыгнув, развернулась, чтобы тут же попасть в окутывающие с ног до головы объятия.

Женский визг разорвал относительную тишину спящего города, напугав засевших по домам жителей похлеще странных звуков.

— Ванда! — я с криком подскочила на кровати, обливаясь липким потом. И поняла, что нахожусь в том же замке и в той же комнате, а не блуждаю вслед за подругой по темному городу. Это ж надо такому присниться! Наверное, мягкая кровать так странно на меня влияет.

Тем не менее, сотрясающая тело дрожь не давала спать. Чертыхаясь, я встала со ставшей негостеприимной кровати и прошлепала босыми ногами к окну. За окном расстелила черное покрывало ночь, усеяв небо яркими и такими близкими звездами. Казалось, можно их достать рукой и вообще насобирать целую пригоршню. Я вдохнула пьянящий воздух и посмотрела на луну. Ага, сначала на одну, потом — на вторую. Потом — снова на первую. Я с силой потерла глаза, но ничего не изменилось, кроме замелькавших вокруг точек.

Откуда две луны? Что это за замок такой, из которого все выглядит так странно?

Я захлопнула окно, решив обратиться за разъяснениями все к тому же Дайку, и тут услышала ЭТО? За стеной, разделявшей мою комнату от покоев повелителя, что-то шуршало. Нет, не так: не за стеной, а в стене. И даже не то, чтобы шуршало, а как будто раздавались осторожные шаги. Я бы сказала, что такой звук издают туфли на каблуках. Потом послышался странный высокий звук и смешок.

Этого уже моя нестабильная психика не выдержала, и я позорно нырнула под одеяло, укрывшись с головой, последовав принципу "сделаем всем темно". Почему-то вспомнились слова демона о том, что меня в виде призрака он заставит тапочки подносить. А вдруг это правда? И призраки ходят к нему в гости?

В наступившей тишине я слышала, как стучат мои зубы.

— Я не трус, но я боюсь, — дрожа, я высунула нос из-под одеяла, опасаясь узреть нечто светящееся и прозрачное или наоборот жутко страшное, но комната была пуста. Если здесь кто-то есть, то невидимый. От этой мысли мне совсем поплохело, и я залезла обратно, решив, что не вылезу ни при каком условии.

Больше подозрительных звуков не раздавалось, по крайней мере, до тех пор, пока я не уснула.

Демон

— Надо направить к ней Аделию. Пусть займется внешним видом моей нареченной, а то подданные скоро уже шептаться начнут, что я повелительницу спрятал, — он глотнул вина и искоса глянул на странно молчаливого Мигеля.

— Угу, — только и сказал тот, блаженно улыбаясь и вертя в руках пустой бокал.

— Эй, — щелкнул пальцами перед носом советника повелитель, — ты меня слышишь.

— Слышу, — недовольно ответил тот, отводя от лица назойливую руку.

— Я только что предложил отправить к будущей жене свою любовницу, а ты мне даже не возразил ничего на это.

— Дело твое, как любовница, так и жена, — усмехнулся советник.

— Нет, с тобой явно не все в порядке.

— Да все отлично, — рассеянно сказал Мигель, поднимаясь с кресла. — Ты, это, еще посидишь, да? У меня дела там. Короче, я пойду, ладно?

Гордон удивленным взглядом проводил всегда собранного и немного насмешливого советника. Что с ним происходит? Если бы он не знал так хорошо своего наставника, то подумал бы, что он провел ночь с любовницей. Но такого просто быть не может! Мигелю уже давным-давно наскучили придворные свистелки, и те, зная об этом, обходили его стороной из опасения быть жестоко осмеянными. Да нет, тут что-то другое.

Сам он чувствовал себя пресыщенным ночными ласками. Все-таки в Аделии есть нечто, что не дает устать от нее. Какая-то изюминка. Но это не любовь. Повелитель ни разу за свою долгую жизнь не испытывал подобного чувства, да и не стремился к нему, боясь, что это будет проявлением слабости. А Аделия всего лишь исполняла все его прихоти, а с некоторых пор, стала его осведомительницей. И в этом смысле, она незаменима.

Гордон расслабленно потянулся, подумав, что пора браться за ежедневные обязанности, которые ему очень нравились. Это неизбежно. Каждый, кто вводил в панель ключ, на миг ощущал себя всемогущим, а если делаешь это каждый день, поневоле поверишь в это. Особенно в его случае, когда в пяти мирах перед ним приклонялись и, действительно, считали, самым что ни на есть, всемогущим. Неохотно поднявшись с уютного места перед камином, он отправился по делам, попутно заметив, что нужно преподнести Аделии какой-нибудь подарок.

Адальмина

— Я это не ношу, — в очередной раз упрямо повторила я, с ненавистью глядя в смазливое лицо высокой блондинки.

Пару часов назад, когда эта мегера нарисовалась на моем пороге, она показалась мне вполне безобидной. Меня даже насмешило, что прислали такую овечку заниматься моим гардеробом.

— Меня зовут лира Аделия, — высокомерно донесла до меня демонесса и отступила от двери, впуская вереницу служанок с кучей всевозможной одежды, которая, как я потом поняла, принадлежала этой вешалке. — Вы должны следовать моим рекомендациям в выборе одежды.

Я окинула взглядом разноцветную гору тряпья, ее высокую фигуру, облаченную в нечто кричащее и вызывающее головокружение одним только окрасом, и встретилась взглядом со злым прищуром черных глаз. Тут я уловила какое-то движение — это Дайк, находившийся до этого в комнате, предпочел по-тихому ретироваться. В этот момент стало понятно, что борьба будет не на жизнь, а на смерть. И ведь грубить нельзя! Боюсь, в этой схватке, открыто нагрубивший, будет считаться проигравшим. Ну, это смотря как грубить!

— Ну, что ж, — я демонстративно потерла руки и уселась на подоконник, поскольку кровать была погребена всерьез и надолго. — Давай, Аделия, демонстрируй!

Она позеленела от такого неуважения к своей персоне и достала первое платье. Встряхнув нечто сине-зеленое, она поднесла его почти к самому моему носу.

— Я думаю, это подойдет к вашим глазам, лира.

— Повелительница, — рассеянно произнесла я, с опаской трогая скользкую ткань.

— Что? — из-за платья выглянуло ее капризное личико в окружении светлых кудряшек.

— А что? — я в наигранном удивлении приподняла брови.

— Но ведь клятва еще не была принесена?

— Ну, долго ли умеючи. Ты не отвлекайся и от своих обязанностей не отлынивай. Мне это платье не нравится. И глаза у меня не такого мутного цвета, а более насыщенного и яркого.

— Нет, вы примерьте, — ого! Агрессивность поперла! — Оно прекрасно будет сочетаться с желтоватым цветом вашей кожи.

Ах так! Я спрыгнула с подоконника и выхватила у нее тряпку, прижав к себе.

— Если только вы будете идти впереди меня и подметать пол, так как я не хочу собирать всю грязь в замке своим подолом.

Она снова заграбастала платье и швырнула его на пол.

— Тогда вам должно понравится вот это, — я едва успела подхватить нечто желтушное. — Уж оно-то точно сольется с вашим лицом. Идеально цвет подходит, и глаза будет видно.

Я молча перевернула платье вверх тормашками и с треском оторвала ладони две тонкой ткани от подола.

— Вот теперь подойдет. Хотя нет, коротковато будет.

Она зло зыркнула на меня большими глазищами и зарылась с головой в свои наряды.

— Вот! Вот оно! — она победно трясла серым в алую полоску платьем. — Мы напихаем за лиф тряпок и будет казаться, что у вас наличествует грудь.

Служанки в ужасе жались к стеночке, наблюдая за нашей цивилизованной перепалкой.

— Зато из-за этого платья, боюсь, всем покажется, что талия у меня точно отсутствует, — невозмутимо сказала я.

И вдруг расхохоталась прямо в ее разъяренное лицо.

— Аделия, не парься. Я не надену на себя ни одну из этих тряпок. Да я лучше в одной рубахе буду разгуливать по замку, чем облачусь во что-нибудь с твоего плеча. Мне, конечно, повелитель и даром не нужен, но унижать себя ношением платьев его любовницы я не собираюсь.

К моему удивлению, она не смутилась, а разозлилась еще больше. Глаза засверкали мистическим светом, а грудь заволновалась от сдерживаемой ярости.

— Боюсь, вы все же наденете на себя платье, пусть даже не мое, а вот разгуливать в нем по замку вам пока не придется.

С этими словами она, задрав подбородок так, что затылок едва не касался позвоночника, выплыла из комнаты.

— Дайк! — взревела я, попутно думая, что демонесса побежала жаловаться любовнику. Служанки сгребли платья с кровати и, непрерывно кланяясь, по стеночке удалились из комнаты

Мой охранник возник в дверях, обеспокоено хмурясь.

— Что сказала эта пигалица? Почему это мне не придется разгуливать по замку? Для чего же тогда вся эта канитель с одеждой?

Дайк ощутимо замялся, но, видимо, решил ответить честно. Ох, лучше бы он этого не делал.

— Хозяйка, тебе подбирают одежду для того, чтобы представить подданным. А потом до самого бала тебе запрещено будет выходить из комнаты...

— Чтоооо?! И ты еще называешь меня повелительницей и хозяйкой? Какого Плута меня заперли здесь? Может, мне пудрят мозги и, в конце концов, как-нибудь извращенно принесут в жертву?

Дайк очевидно пришел в ужас от моего предположения, и я несколько успокоилась, поняв, что убивать меня все же не будут.

— Это для твоей безопасности, хозяйка. Каждый демон должен увидеть свою повелительницу, чтобы не было в будущем неприятных случаев.

— Каких таких случаев? — я подозрительно прищурилась.

— Ну, демоны не очень любят людей, — смущенно скривился великан, — Мы, скорее, воспринимаем вас, как насекомых. Ну, кроме тебя, конечно.

Я едва не рассмеялась после его поспешно выданной фразы. Как будто я не догадалась раньше, как демоны к людям относятся.

— Некоторые из особо диких племен даже использую людей в пищу.

Я поперхнулась смехом и закашлялась.

— Как это?

— Ну, как животных.

— Хм, Дайк, я тут вспомнила, что хотела расспросить тебя о разновидностях демонов, чтобы лишний раз не испытывать шок при встрече. И еще, расскажи, почему над замком небо голубое, солнце розовое и вообще две луны? Что это за ошибка природы? — я наседала на Дайка с вопросами, от чего он, по всей видимости, мечтал сбежать.

— А... это..., — в этот момент дверь со стуком распахнулась, и в комнату влетела разъяренная Аделия. Я удивленно приподняла брови: вот неугомонная! Мне показалось, что Дайк облегченно вздохнул перед тем, как выскользнуть за дверь. Он как будто уменьшился в размере и слился со стенкой.

Мне тоже захотелось смотаться при виде очередного шедевра портняжного искусства: нечто невесомое, пышное и с оборочками. Ну, как ей объяснить, что не ношу я платья, чтоб отстала окончательно?

Аделия

Обозленная демонесса стремительно шагала по мрачным коридорам замка. Мягкая и элегантная поступь сменилась уверенными большими шагами, так не идущими к ее слащавой внешности.

Что эта тварь цыганская о себе возомнила? Видишь ли, платья ей не нравятся! Это ее дорогущие платья, на которые она регулярно разоряла Гордона. Какого демона он поручил ей позаботиться о гардеробе этой никчемной человечки? Иногда она начинает ненавидеть своего любовника. Наверное, сказывается то, что слишком долго она любила его, слишком много страдала по его вине, а еще то, что приходится притворяться. Даже в постели. Чтобы он ничего не заподозрил. А сейчас ей приходится заниматься всякой ерундой вместо того, чтобы уделить внимание более важным вещам. Да и домой наведаться давно пора, а то муженек странно себя ведет в последнее время. Да, давно пора брать все в свои руки!

А все виновата эта повелительница. Ее покоробило при этом слове, даже мысленно произнесенном. Ведь именно она должна быть на месте этой безродной цыганки, должна вызывать уважение и восторг у демонов. И родить повелителю наследника. Это ее судьба!

И ведь не убьешь никак эту пигалицу. Несмотря на сложные чувства к Даркворду, она не желала ему смерти. Вот если бы найти способ разорвать связь или уничтожить проклятый камень...

Осененная внезапной мыслью, она остановилась на узкой ступеньке винтовой лестницы. Если бы можно было прочитать фамильную книгу повелителей, возможно, открылись бы некоторые тайны. Но беда в том, что видеть написанное может лишь истинный Даркворд. Но у нее есть ее способности. Редкие способности. Считается, что последний из ее рода умер уже давно, не передав свою наследственность. Она тоже так считала, пока счастливая случайность не открыла ей глаза.

Она чуть не захохотала, поняв, что решение проблемы было совсем рядом. И ведь никто даже не поймет, что за странный недуг свалил с ног повелителя. А потом она вернет все на свои места. Даже Гордон ничего не заподозрит. А сейчас нужно прикинуться паинькой и выполнить приказ повелителя. Она оденет поганку, чего бы это ей не стоило!

И демонесса отправилась на поиски лиры Гортензии, достаточно мелкой и худосочной, чтобы ее наряды оказались впору новоявленной повелительнице. Гортензия с радостью отдала самое любимое платье, едва Аделия подарила ей свой коронный взгляд. Молоденькая демонесса не зря боялась, ведь ей доводилось развлекать повелителя в постели в довольно продолжительные периоды отсутствия его постоянной любовницы. Аделия об этом знала, но давала понять, что терпит вертихвостку до поры до времени. Но в глубине души она давно дала себе зарок, что разберется с ней, едва станет повелительницей. Она со всеми разберется! И с теми, кто не заступился за влюбленную молоденькую дурочку, какой она была двести лет назад, когда ее с позором выгоняли из Даймонда. И советник тоже поплачет. Она хмыкнула, вспомнив, что у него теперь есть слабое место, которым можно будет воспользоваться. Надо сказать, что вовремя он свихнулся и ушел со сцены. Мигель теперь заметит что замок рушится, только уже будучи погребенным под его стенами. Да, все складывается удачно. И, возможно, появление цыганки тоже ей на руку.

Пора действовать!

И Аделия с победным видом внесла платье в комнату повелительницы. Дайк тут же поспешил исчезнуть. "Умный мальчик, — отметила она про себя. — Понимает, что между двумя женщинами лучше не встревать".

— Вот! — выставила она перед Адальминой золотистое платье в игривых оборочках.

Цыганка прищурила свои слегка раскосые глаза, ставшие насыщенного зеленого цвета от злости, и процедила, едва разжимая зубы:

— Я это не ношу!

— Госпожа — это прекрасное платье несомненно будет вам в пору и как раз подойдет для первого знакомства с подданными, — Аделия изо всех сил пыталась держать себя в руках. Почему-то эта малявка ужасно действовала ей на нервы, снося напрочь всю выдержку, достигнутую многолетней практикой притворства.

— Ты не поняла: я не ношу платья! Совсем! Принеси какие-нибудь брюки и рубашку.

— Боюсь, лира Адальмина, вам придется облачиться именно в это платье, — в ее ледяном голосе появилась сталь, белки глаз стремительно чернели, черты лица странно заострились.

Нахальная цыганка лишь с любопытством наблюдала за изменениями во внешности противницы, понимая, что та вряд ли что-нибудь с ней сделает.

— Ты ведь тоже моя подданная, не так ли? — вкрадчиво произнесла эта недоделанная повелительница. Аделия хотела гаргнуть: "Нет!". Но вовремя прикусила язык. — Так вот, я приказываю принести ту одежду, которую я хочу.

— Повелительница, — демонесса в притворном смирении склонила голову, — когда швеи вплотную займутся вашим гардеробом, вы сможете приказать им сшить хоть робу, но сейчас будьте добры примерить это платье, так как скоро повелитель придет за вами.

— Уже пришел, — раздался насмешливый голос от двери.

Аделия тут же кинула затравленный взгляд на любимого и сказала дрожащим голосом:

— Повелитель, убедите, пожалуйста, госпожу надеть это платье.

— Аделия, я сам справлюсь, — холодно ответил он, даже не взглянув на демонессу и взяв из ее рук наряд, сделал знак удалиться.

Выходя, Аделия бросила ненавидящий взгляд повелительнице.

Ничего! Будет и на ее улице праздник!

Адальмина

Мне захотелось натянуть подол рубахи хотя бы до колен, чтобы спрятаться от плотоядного взгляда черных глаз. Такое ощущение, что меня сейчас сожрут заживо. Надеюсь, хоть повелитель демонов человечинкой не питается. Только что не облизывается, гад!

— Адальмина, ты так хорошо выглядишь в этой рубашке, — промурлыкал он низким музыкальным голосом, отозвавшимся странной вибрацией в моем теле. — А без нее, я уверен, будет еще лучше.

Этого типа я явно боялась больше, чем Аделию. С той припираться было, пожалуй, даже забавно.

— Ничего не будет, — не сдержавшись, я таки дернула подол в тщетной попытке сделать его длиннее и тут же спрятала руки за спину под его насмешливым взглядом. Почему-то появилось ощущения, что я маленькая девочка, стоящая нагишом перед взрослым озабоченным дяденькой. И не известно съедят меня, али чего еще сделают.

— Может, проверим? — он дразняще улыбался, подкрадываясь ко мне с грацией опасного хищника. — Если оставить в качестве одежды на тебе только волосы... Ммм, только воображая это, можно слюной захлебнуться.

— Пошел прочь, озабоченный демон! — зашипела я, занимая позицию с другой стороны кровати.

— Ну, что ты, милая, я такие штучки делать умею... Тебе понравится, — и он в буквальном смысле облизнулся.

— Может, тебе напомнить, как ты меня еще недавно убить пытался? — сердце тоскливо скулило в груди: "Хочу в родной шатер! И никогда не видеть эту похотливую рожу".

— Дорогая, не заговаривай мне зубы, — он продолжал медленно двигаться вокруг огромной кровати. Меня уже стала посещать мысль сигануть из окна. Останавливало только соображение, что хуже, чем стать мокрым местом, только повеситься. — Мы все равно скоро поженимся и, так или иначе, будем вместе.

Ну, это еще бабушка надвое сказала! Мои планы с его явно не совпадают.

— Ладно! Намек понят! — я выставила перед собой руку, пытаясь отгородиться от надвигающейся угрозы. — Одену я это дурацкое платье, даже выйду к этим твоим подданным! Только отстань!

Он сложил на груди руки и демонстративно облокотился на столбик кровати.

— Эх! А я так надеялся помочь тебе переодеться.

Я подозрительно покосилась на сожалеющее выражение его лица и схватила платье, используя его в качестве щита. Я впервые испытывала такое сильное чувство неловкости, и это явно влияло на мои умственные способности.

— А нижнее белье к этому недоразумению прилагается? — где же мои маленькие трусики и маечка? Все эти демоны прибрали!

— Пока не сшили, но один раз можешь без белья выйти, — он усмехнулся. — Все равно никто не решится под подол повелительнице заглядывать.

— Этого еще не хватало! — я фыркнула, вертя невесомую тряпку в руках. — А я на представление босиком пойду?

По-видимому, этот вопрос его озадачил и заставил задуматься.

— Ты пока одевай, что есть, а потом посмотрим, — то есть разуем еще кого-нибудь? А что мне эта идея нравится: повелительница конфискует последнюю одежду у своих подданных.

Я, наконец, догадалась, где перед у платья и теперь выжидательно уставилась на демона. В ответ — ноль реакции.

— А удалиться вашество не желает?

— Нет, я, на правах будущего мужа, посмотреть желаю.

— Ну, уж нет! Мы так не договаривались! Может, мне еще голышом пред тобой станцевать? — у меня сейчас пар из ушей повалит, а этот веселится!

— Я бы не отказался, но сейчас хотя бы посмотрел на переодевание. А, может, помочь?

Он сделал ко мне шаг, и возникло желание закричать "караул!". Интересно, кому бы тогда помог Дайк. Может, он примет мое сопротивление повелителю за глупость? Тем временем меня схватили за ворот рубахи и послышался подозрительный треск.

— Не надо! Я сама! — я кричала, и одновременно колотила его по загребущей лапе. Платье давно подметало пол, где, по моему мнению, ему и место.

— Ну? — он оставил мою одежонку в покое и опять принял позу заинтересованного наблюдателя.

Я хмуро глядела на него исподлобья, больше всего желая пройтись по его непробиваемой шкуре моей любимой плеткой. Но медлить было страшно, и я осторожно наклонилась за платьем. Как бы это сделать, чтоб ему ничего не видно было? Если он надеется, что я просто скину рубашку, то его ждет разочарование.

Не спуская с демона настороженных глаз, я ступила в платье через ворот и рывком натянула его на бедра. И с ужасом поняла, что лиф прошел, а дальше-то оно не подается! А этот стоит и молча наблюдает за моими манипуляциями. И почему-то не усмехается больше.

Я упрямо извивалась, утрамбовывая себя в узкое платье. Даже рубашку повыше подняла, но поймала странный демонский взгляд и опустила обратно. Подумав, кряхтя вылезла из проклятого платья и стала деловито надевать его через голову. У повелителя глаза на лоб полезли, когда он понял, что драгоценный наряд я напяливаю поверх широкой рубахи, но он проявил чудеса выдержки и смолчал.

Рубашка собралась под золотистой тканью комом, вылезая со всех сторон за его пределы. Но это полбеды: платье явно не сходилось на спине, а в расстегнутом виде сваливалось с узких плеч.

Раздраженно вздохнув, я стала вытягивать нижний рукав из-под верхнего, проявляя чудеса гибкости. Но, как бы не ежилась, ширины ворота явно не хватало. Обреченно взглянула на молчаливого демона и, стянув обористые рукава с плеч, стала осторожно избавляться от рубахи, придерживая золотистый лиф над грудью. И в триумфальный момент, когда уже почти выпутала голову из ткани, почувствовала на обнаженной коже жадные руки.

Меня окатило жаром от гнева и еще чего-то непонятного, и, раздраженно зашипев, я отпрыгнула в сторону, чтобы быть пойманной в воздухе в стальные объятия.

— Пусти, гад! Что ты себе позволяешь? — он опалял жаркими поцелуями нежную кожу на моей шее, сильные руки сминали золотистую ткань на бедрах. Раздираемая противоречивыми чувствами, я извивалась и отчаянно болтала ногами в воздухе. Никто еще так ко мне не прикасался! И от того, что первым был какой-то демон, становилось особенно тошно.

— Пусти! Вардак рогатый! — одной рукой я мертвой хваткой вцепилась в лиф, другой — в черные волосы повелителя и при этом умудрялась изо всех сил мотать головой так, что его губы все время промахивались мимо моего рта.

— Ты все равно моя! Успокойся. Тебе будет хорошо, — нежный шепот не вязался с жадными ласками, грозившими лишить меня не только одежды, но и самообладания.

— Сделай хорошо своей любовнице! Демоново отродье! — в момент, когда он позволил мне плавно соскользнуть на пол, я попыталась лягнуть его в самое ценное. Демон с рычанием подхватил меня под колено и стремительным движением опрокинул на кровать.

Я шипела и брыкалась, барахтаясь в ворохе ткани, задравшейся и накрывшей меня во время бесславного падения. Представив, каким видом любуется этот вардак, я громко завизжала, решив, если не убить, то оглушить точно.

Раздался жуткий грохот. Массивная дверь, впечатавшись в стену, зашаталась и, отвалившись от петель, с шумом упала на мраморный пол.

— Какого...?! — рыкнул демон, выдав непроизносимое слово.

— Повелитель! — с укором воскликнул Дайк, держась за рукоять огромного меча.

— Неужели защитничек опомнился? — проворчала я и завозилась, пытаясь оправить платье.

— Как ты смеешь, раб, влезать в дела господина? — демон башней возвышался надо мной, потрясая кулаками. Верно оценив обстановку, я решила отползти подальше, чтобы не пришибли ненароком и стала приводить это подобие одежды в порядок.

— Прошу прощения, мой господин, — смиренно склонился в поклоне Дайк, — но мой долг защищать лиру Адальмину.

Гордон побагровел и зыркнул в моего охранника почерневшими глазами.

— Ты и в нашу супружескую постель влезать будешь? — я с ужасом смотрела на то, как аккуратные ногти превращаются в нечто длинное, острое и опасное. Это же не когти — кинжалы какие-то!

— Вы не должны причинять вред хозяйке, все должно быть по обоюдному согласию! — меня прямо гордость распирала за своего охранника. Еще б сбежать помог, и цены бы ему не было.

— Может, тебя сразу прибить, чтоб другим неповадно было, — ой! Какой замогильный у него голос! И глаза как-то странно полыхнули, будто огнем.

И тут же мой милый, огромный Дайк сложился пополам и, рухнув на колени, застонал сквозь стиснутые зубы. Он вытащил меч из ножен, но могучая рука затряслась и бесполезная железяка, звякнув, упала рядом с ним.

— Эй! Ты что делаешь с моей собственностью, демон недоделанный?! — не раздумывая, я кошкой вспрыгнула на спину озверевшего Гордона и стала изо всех сил дергать его за волосы. Пару раз попыталась сбоку попасть кулаком ему по носу, но промазала.

Я не сразу заметила, что Дайка больше не корежит, а могучая спина подо мной сотрясается от дикого хохота. Внезапно я с визгом подлетела в воздух и упала прямо в руки повелителя. Запрокинув голову, он хохотал, обнажая острые клыки. Ужас! Хохочущее чудовище.

— Объединились, значит?! — отсмеявшись, беззлобно произнес он. — Ладно, подождем принесения клятвы. А там уж не отвертишься, милая моя бестия.

Он чмокнул меня в нос и, поставив на пол, вышел. Теперь я осталась наедине с выломанной дверью и хмурым Дайком.

— Никогда так больше не делай, хозяйка! — он стукнул себя в грудь кулаком. — Мой долг защищать тебя ценой своей жизни!

Я задорно улыбнулась своему охраннику:

— Да брось, Дайк! Ты разве еще не понял, что вместе мы — сила? Мы б с тобой такого наворотили... — я мечтательно закатила глаза. — А этот демон явно представляет угрозу для меня, ты не находишь?

— Он не может представлять для тебя угрозу. Он практически твой супруг, — хладнокровно произнес телохранитель, легко поднимая с пола тяжелую дверь и приставляя ее к стенке.

Я нахмурилась.

— Мне видней, кто представляет для меня угрозу. А отсюда мне хочется просто сбежать. Дайк, ты меня не слушаешь?

— Хозяйка, кончала бы ты говорить и делать глупости и занялась бы лучше своими волосами, а то в тронном зале уже все собрались. А мне еще дверью заняться надо.

Я задохнулась от такой наглости, но Дайка уже и след простыл.

Демон

С каким-то мальчишеским выражением лица Гордон спускался по лестнице, ведущей в тронный зал, чувствуя, что мрачные стены совсем не соответствуют его настроению. Надо же, сорвался, как сопливый юнец! Как эта цыганка заставляет его терять самообладание? Нет, ну, конечно, он не привык сдерживать свои порывы, даже в делах государственной важности, но чтобы так?.. Он и в комнату ее пришел, потому что предчувствовал, что у Аделии с ней возникнут проблемы, а когда делал пошлые намеки, откровенно развлекался, наблюдая за смущением своей нареченной.

Гордон заметил одну интересную особенность: когда она смущается, глаза становятся насыщенного сине-зеленого цвета. Пожалуй, этот оттенок нравится ему больше, чем яростно-зеленый. А уж как сверкают! Кошка, одним словом. И шипела также, когда он начал ее целовать. Он тихо рассмеялся при этом воспоминании. Ну, как можно было удержаться, когда она так соблазнительно извивалась, запихивая себя в узкое платье. Пожалуй, он бы не так возбудился, если б она бесстыдно скинула рубаху и спокойно облачилась в золотистый наряд.

Выйдя в очередном коридоре, он почти столкнулся с молоденькой демонессой, кажется, из дома Винтан, отличительной чертой которого были необычные голубые волосы и почти полное отсутствие каких-либо способностей.

— Мой повелитель, — томно прошелестела она, преданно заглядывая снизу вверх в глаза демону.

Он оглядел ее стройную фигурку и нахмурился, поняв, что уже не первый раз видит на придворной даме платье такого странного покроя. Слишком идеального, что ли. Голубое платье ладно охватывало демонессу и выглядело каким-то летящим. Еще больше сдвинув брови, он быстро схватил струящийся рукав и потрогал переливающуюся ткань.

— Что это, лира? — испуганное выражение на овальном личике подсказало, что его догадка верна: подданные умудряются каким-то образом покупать контрабандные эльфийские наряды. — И как вы это объясните?

Он с холодным интересом ожидал объяснений. Демонесса начала бормотать нечто нечленораздельное, спотыкаясь на каждом слове. Пока она подыскивала оправдания своему преступному поведению, он рассматривал очаровательные белые туфельки, обнимающие ее маленькие ножки.

— Туфли не эльфийские?

— Что? — она растеряно захлопала какими-то бурыми глазами. — А, нет, туфли от Даргора.

— Хм, научились-таки обувь делать. Кто ж мешает научиться шить? — демонесса сжала губы, сдерживаясь от высказывания, что эльфы разводят особых шелковичных червей, а полученные нити приправляют природной эльфийской магией. А уж в кройке и шитье им вообще нет равных. — Думаю, даже повелительнице не стыдно будет выйти в таких туфельках.

И уже властным тоном добавил:

— Отдашь свои туфли повелительнице, и я, возможно, приму твое нарушение за ошибку глупой молоденькой лиры, — демонесса радостно закивала, всякий раз приседая в реверансе. — Ну? — не удержавшись, гаркнул повелитель, с садистским удовольствием глядя, как лира буквально взлетает по лестнице.

— Надейся, что туфли ей окажутся в пору, — крикнул он, наполнив голос темной силой. Звук душной волной пронесся под сводами замка. Получив необходимое ускорение, демонесса пулей понеслась в покои повелительницы.

Как же это скучно! Он с досадой наблюдал за своими подданными, которые сползлись в тронный зал, как тараканы изо всех щелей. Замок был достаточно велик, чтобы вместить в себя лучших представителей от каждого демонского дома (глупые традиции) и при этом позволить повелителю не сталкиваться каждый день с придворными прихлебателями. В той башне, где располагались покои повелителей, кроме советника и слуг, вообще никто не обитал, что позволяло в полной мере насладиться покоем, а придворным расслабиться. Правда, расслабились они что-то слишком. Гордон с неудовольствием отметил, что не только некоторые демонессы мелькали тут и там в невесомых эльфийских нарядах, но и многие демоны позволили себе наглость нацепить парадные мундиры из эльфийских тканей, правда, замаскировали их под демонские. Но у Гордона глаз был наметанный. Тем не менее, его скорей удручала подобная слабость демонов к качественной одежде, чем злила. Грустно становилось от того, что за пару тряпок они могли переметнуться на другую сторону баррикад. Он подозревал, что это происки Мартьяны. Только хитрая демоница могла действовать так тонко и, в то же время, эффективно. Насколько он слышал, Ваэлиэн пятый — император Эльфоэтона — настоящая тряпка. Его ни во что не ставят даже собственные подданные, и Мартьяна воспользовалась этим, развернувшись там по-настоящему.

Тут в толпе разморенных, раздобревших на дармовых харчах придворных началось какое-то шевеление, и Гордон быстро повернулся, уже зная, кого увидит у главного входа.

Она стояла, гордо подняв голову с таким видом, будто кол проглотила. Позади уже практически состоявшейся повелительницы маячила та демонесса, которую он заставил пожертвовать туфельки, и посылала в его сторону заискивающие улыбочки. Даркворд скорчил ей недовольную мину и снова уставился на нареченную. А хороша, зараза! Видно, демонесса решила выслужиться по полной и даже уложила Адальмине волосы. Прическа, действительно была красивой, но смотрелась на голове девушки весьма необычно. Разделенные на прямой пробор волосы были искусно закручены в спирали, уходящие от висков назад и загибающиеся за уши. Изо своей длины они спускались ниже плеч, прикрывая часть лифа. С этой прической цыганка напоминала демонессу из дома Актавион или Извир, так как только у них передавались из поколения в поколение очаровательные рожки, сопутствующие необычным способностям. Если не принимать во внимание сине-зеленые глаза, Адальмину вполне можно было принять за демонессу. Тем более, что держалась она очень уж самоуверенно и надменно. Только в глазах мелькали лукавые чертики, как будто она развлекалась в тот момент, когда демоны ей кланялись и восхищенно шептались.

Еще бы! Гордон усмехнулся. Все они лелеют надежду на появление наследника. Тут перед лирами выскочил замешкавшийся до этого распорядитель балов, одетый вычурно с явным намерением привлечь к себе внимание.

— Уважаемые лиры! — звонким голосом начал он. — Повелительница решила почтить своим присутствием наше скромное собрание. Позвольте вам представить уже практически состоявшуюся Повелительницу Даймонда лиру Адальмину Даркворд!

Тут же откуда-то сверху грянули фанфары. Гордон обхватил руками голову и застонал. Затем так зыркнул на своего распорядителя, что того и след простыл. Дорвался, гаденыш! Сколько времени без дела сидел, так как повелитель был против балов и прочих празднеств. А тут решил оторваться по полной.

Адальмина же, напротив, казалось, была безумно рада такой встрече и изо всех сил пыталась ослепить подданных улыбкой. Надо сказать, улыбка была что надо, но придворные почему-то начали шушукаться, хотя некоторые поглядывали на нее с явным одобрением, другие же — только что не плевались. Гордон присмотрелся к своей нареченной внимательней и, поняв в чем дело, едва сдержался, чтобы не бросится к ней с намерением заслонить от любопытных взглядов или же просто как следует оттрепать поганку. Когда первый порыв прошел, он даже расслабился немного и ответил на искреннюю улыбку Адальмины. Нет, не могла она этого сделать специально! Ее просто не ввели в курс дела. И он послал убийственный взгляд виновнице произошедшего. Демонесса попыталась укрыться за спиной Повелительницы и вжала голову в плечи. Плечи, затянутые золотистой тканью. Тогда, как Адальмина щеголяла в эльфийском наряде голубого цвета. Без сомнения, платье было потрясающим и удивительно шло девушке, ловко обхватывая осиную талию и добавляя невесомости ее облику. Но оно было эльфийским! Что само по себе считается преступлением. И такой вот дурной пример она подает подданным, которые и так без меры распоясались. Гордон скрипнул зубами и шагнул ей навстречу.

Адальмина

Наконец, хоть одно приятное лицо! Я с удовлетворением слушала лепет хорошенькой демонессы, которая подобострастным тоном, с придыханием, нахваливала свои беленькие туфельки, всячески втюхивая их мне. Я бы и так их взяла после первой примерки, но очень уж льстило моему самолюбию такое рвение. Не знаю, чем так запугал ее демон, но я всячески приветствовала и поощряла такое рвение. Я даже не удивилась, что она почти сразу согласилась на мою идею поменяться платьями. Правда, перед этим, заикаясь, несла нечто невразумительное, предлагая мне принести платье менее красивое, но более уместное. "Нет, мне нравится это. Зачем мне менее красивое? Ну, и что, что эльфийское? Ах, эльфийское! Так я вообще тащусь от всего эльфийского. Тем более это платье для меня. Тебе что, жалко?". В результате она сбегала к себе в покои и притащила запасной комплект нижнего белья. Недоразумение какое-то, состоящее из кружевных панталончиков, шелковых чулок нижней тонкой рубашки и пыточного устройства под названием "корсет". Я доверчиво позволила затянуть на себе эту жуткую штуку, после чего мне захотелось прибить эту угодливую тварь.

— Ты что сделала? — хотела я завопить, но смогла лишь прохрипеть. При этом последний воздух из легких с шипением вышел, и Вилера (так звали эту распоясавшуюся тварь) одним резким движением затянула шнуровку до придела.

— Ах, какая у вас тонкая талия, — засюсюкала она, завязывая шнурки узлом, будто подписывая мне смертный приговор. — Ах, как я вам завидую! И все остальные непременно будут завидовать. Ее ж можно обхватить двумя руками, и пальцы сойдутся.

Она весело захихикала, демонстрируя этот фокус. Казалось, что теперь она меня совсем перестала бояться. Хотя я на ее месте тоже не испугалась бы странного краснолицего существа с вытаращенными глазами, судорожно хватающего ртом воздух, отказывающийся поступать в слипшиеся легкие. У меня было ощущение, что еще чуть-чуть — и лицо начнет покрываться небесной синевой.

— Не беспокойтесь, моя госпожа. Через некоторое время вы привыкнете. Главное, успокойтесь. Это поначалу трудно, а потом — проходит, — ах, так она заметила мои потуги, но решила ничего не делать, дабы облегчить мое состояние?

Только ради удовольствия высказать этой нахалке все, что о ней думаю, я усилием воли успокоилась и стала вдыхать воздух малюсенькими глотками. Результат был налицо — глаза были все также вытаращены, но посинение, кажется, больше не грозило.

— Сними... с меня... эту... штуку.

— Нет, лира! — с видимым ужасом она замотала головой. — Так нельзя! Все носят корсет, чтобы быть стройными и красивыми. Выйти без корсета — все равно, что голой!

— Сними, — в этот раз я процедила слово сквозь зубы и обожгла демонессу таким взглядом, что она мгновенно подчинилась, бормоча что-то в свое оправдание.

Освободившись от кошмарной штуки, я в первую очередь глубоко вздохнула. Во вторую — застонала, схватившись за ноющие ребра. А в третью — клацнула зубами, намереваясь устроить Вилере головомойку, но напоролась на такой наивный взгляд, что невольно передумала.

— Значит, так! — припечатала я. — Эту гадость я не одену! Не перебивай! Я жить хочу!

Вилера захлопнула розовый ротик и уставилась на меня несчастными глазами.

— Платье одену поверх рубашки.

— Но, повелительница, осанка ведь будет не та. И это сразу все заметят.

В принципе, мне было плевать на то, какая у меня будет осанка, и кто это заметит. Если надо, задеру нос, и он будет перетягивать внимание на себя. Но пока нужно прикидываться паинькой и душой компании, может, и надзор ослабят.

— А какая нужна осанка? — все же поинтересовалась я, гоня от себя мысли о том, что хочу понравиться женишку.

Она в ответ легко покружилась передо мной, продемонстрировав идеально ровную спину. Я распрямила плечи и подняла подбородок повыше.

— Вот так?

Вилера грустно покачала головой с голубыми волосами.

— Нет, так не пойдет. В корсет вшиты упругие, но довольно твердые пластины, которые распрямляют осанку. Вы два шага сделаете, а потом снова ссутулитесь.

— Ну, так примотай к моей спине палку.

Она вытаращила какие-то бурые глаза и испуганно заморгала.

— Чего смотришь? Говорю, найди где-нибудь палку или доску и примотай ее к моей спине.

— Это же неудобно!

— А с этим орудием пытки удобно? — не выдержав, гаркнула я и, видимо, перестаралась, так как демонесса пулей выскочила из комнаты. И сразу же Дайк сунул свой нос в дверной проем с вопросительным выражением на лице.

— Ты что-то здесь забыл? — я едва успела закрыться голубым платьем, хотя он и так вроде все там уже видел. Но настроение было поганое, и хотелось покричать и покидаться чем-нибудь тяжелым. Проникшись угрозой в моем голосе, Дайк предпочел молча скрыться. Благо дверь перед этим отремонтировал, защитничек.

Не прошло и года, как Вилера вернулась. За ней служанка тащила длиннющую, но узкую и тонкую доску с изломанным краем и умудрялась при каждом шаге кланяться.

— Э, ты откуда ее выломала? — она смущенно замялась и глянула на служанку, та подняла глаза к потолку и только что не засвистела.

— Понятно, и как собираешься ее прикручивать? Наискосок?

— Н-не знаю.

— Ясно. Все самой надо делать. Дайк! — рявкнула я, не утруждая себя тем, чтобы сойти с места.

Охранник по стеночке просочился в дверь. Забавно было видеть этого бугая, передвигающегося на цыпочках.

— Короче, вот это нужно вот здесь сломать так, чтобы край был ровный.

Демонесса взвизгнула, когда Дайк об колено преломил доску, как тростинку, а потом руками отломал все лишнее. Даже меня проняло. Но я только с неудовольствием глянула на впечатлительную демонессу. Прям нежный цветок, а не демонское отродье. Еще чуть-чуть, и я поверю, что к некоторым демонам можно относиться с симпатией.

Поразмыслив, я приспособила Дайка к разрыванию простыни на полосы, которыми Вилера со служанкой примотали доску в нескольких местах к моей спине, из-за чего я неестественно выпрямилась, будто кол проглотила. Проклятая деревяшка впивалась в основание спины, но лучше уж она, чем милая деталь женского туалета. Великий плут! Что я тут делаю? К сожалению, мое общение с наставником по-прежнему было односторонним, и ответа я не получила.

Когда платье было водружено на меня, стало ясно, что приспособление будет видно.

— Ну, подумают, что корсет дефективный, — с сомнением протянула я, понимая, что только слепой с большого перепоя примет эту штуковину за корсет.

После долгих споров и ругани (моей), мне вновь пришлось влезть в ненавистное приспособление для удушения ни в чем не повинных женщин, которое затянули так слабо, что я его почти не ощущала. Лишь как напоминание о том, как держать спину.

В результате самым недовольным оказался Дайк, пробурчавший, что все его старания были напрасны. Я так подозреваю, что он просто хотел повеселиться за мой счет, когда демоны начнут разглядывать невиданной формы горб на спине у повелительницы.

Довольная Вилера соорудила у меня на голове какую-то прическу, превратив маленькую цыганку в странную незнакомку. Покрутившись перед зеркалом, я не смогла с уверенностью определить нравится мне это или нет.

Так мы и появились перед моими (не побоюсь этого слова) подданными: я, пытаясь удержаться на разъезжающихся каблуках, сохраняя при этом отвратительно прямую осанку, Вилера, прячась за моей спиной. Хмурый Дайк отправился в толпу разведовать обстановку.

И тут меня словно кувалдой по голове ударило: я поняла, что такое быть в центре внимания! Это чистое удовольствие, пьянящее кровь и заставляющее глаза блестеть ярче! По жилам заструилось что-то горячее, мурашки побежали по телу, и тяжелый комок опустился в самый низ живота. Вот оно! Мое предназначение! Сиять перед могущественными демонами. Позволять им с восхищением смотреть на меня, издавая одобрительные возгласы.

Это гораздо лучше, чем быть жалким воришкой в таборе.

Я блаженно сощурилась, и еще выше задрала нос. Какая красота! Зал был шикарным и совершенно не соответствовал мрачным коридорам, по которым мы попали сюда. Не знаю, как Вилера ходила в каблуках по гладкому мрамору, но меня им пришлось буквально тащить, чтоб доставить в целости и сохранности. Здесь же пол был выполнен из какого-то другого материала, и черные блестящие клетки чередовались с белыми. И, казалось, будто идет большая игра в расхваты, а разряженные демоны — фигурки на расхватной доске. И замерли они в каких-то картинных позах. Стены были украшены таким же интересным способом. Чередование белого и черного без всякого золота и других излишеств выглядело весьма уместно и шикарно Пожалуй, мне бы понравилось быть здесь повелительницей.

Я представила, как это было бы здорово, вот так каждый раз появляться перед подданными, заставлять их прислушиваться к каждому моему слову. Да, я бы здесь осталась. Одна, без повелителя. А так придется все-таки бежать. Но это вовсе не значит, что я не могу урвать мгновения триумфа. И лучезарно улыбнувшись, я сделала еще один шаг, поставив вторую ногу на ширине плеч, чтоб не упасть и не испортить красоту момента. И чуть не уперлась в спину какому-то расфуфыренному детине. Так испортить момент моего триумфа!

— Уважаемые лиры! — звонким голосом начал он. — Повелительница решила почтить своим присутствием наше скромное собрание. Позвольте вам представить уже практически состоявшуюся повелительницу Даймонда лиру Адальмину Даркворд!

О, это он обо мне? Ну, тогда пусть живет. Грянули фанфары, и я снова приготовилась озарять зал улыбками. Но что-то явно пошло не так. Придворные зашушукались. Некоторые с явным неодобрением глядели на меня. Даже Гордон, взиравший до сих пор на мои первые шаги по залу с улыбкой, теперь хмурился и бросал убийственные взгляды куда-то мне за спину.

Когда он решительно направился в мою сторону, я подобралась, готовясь к очередному противостоянию, но тут по залу пролетел встревоженный шепоток, все больше набирая силу. Гул от множества голосов отразился от стен и, взметнувшись к потолку, сложился в одно слово: "Кассандра!".

Повелитель резко обернулся. Это же проделали и все остальные, торопливо освобождая дорогу кому-то или чему-то.

В результате в толпе придворных образовался разноцветный коридор, по которому передвигалась одинокая фигура. Женщина выглядела на удивление старо среди огромного количества демонов без возраста и опиралась на клюку, которая звонко цокала по гладкому полу острым металлическим наконечником и казалась скорее оружием в хрупких руках, чем помощником при ходьбе.

Старуха, действительно, оказывала грозное впечатление. От ее затянутой в черное платье фигуры веяло величием, до которого мне было, как до не важно чего и не важно как. Даже Гордон замер, как загипнотизированный, с трепетом ожидая ее приближения. Казалось, сама судьба идет по проходу. Я нервно переступила с ноги на ногу и покрепче уперлась в пол каблуками, опасаясь завернутым в голубое кулем свалиться под ноги судьбе.

Она неумолимо приближалась, и становилось понятно, что это не просто старуха. Это была сама древность. Ее кожа приобрела какой-то серый оттенок, но почти не покрылась морщинами. Сколько должен прожить демон, что бы так выглядеть? Казалось, я смотрю в лицо вечности, а она смотрит на меня черными глазами, излучающими мистический свет. Что? Почему на меня?

Я нервно оглянулась, но тут же поняла, что Вилера предпочла куда-то испариться и теперь за мной — пустое место. Только справа застыл Дайк с почтением на лице, а слева — Гордон.

Старуха остановилась прямо передо мной, в последний раз с силой впечатав клюшку в пол. Я вздрогнула и почувствовала, что по спине бегут противные мурашки. Но тут же одернула себя: испугалась какой-то старухи.

Усмехнувшись, я с вызовом встретила внимательный взгляд, окинувший меня с ног до головы.

— Значит, строишь из себя повелительницу? — произнесла она голосом, от которого, казалось, даже на пальцах рук появились сосульки. — А знают ли твои подданные, что ты затеваешь?

— Э, бабушка, может, приляжешь, отдохнешь?

— Молчать! — она снова стукнула своей смертоносной палкой, едва не попав по ноге Гордона. Тот даже не шелохнулся. — Как ты смеешь перечить мне?! Кассандре!

Ну, Кассандра и Кассандра. И что из этого? Я безмятежно пожала плечами, не впечатлившись ее громоподобным тоном.

— Дочь высшего, ты обязана проникнуться своим долгом, а не бежать от него. Твой долг принести пользу своему народу. Своим побегом ты предашь тех, кто боготворит тебя.

Зал дружно ахнул. Я быстро оглядела демонов, поняв, что теперь каждый из них смотрит на меня с неодобрением. Они что, серьезно поверили этой гадкой старушенции? Ну, это, конечно, правда, но она же не может об этом знать. Или может?

Я рассмеялась, и даже мне самой этот смех показался каким-то странным.

— А вы знаете, что пьянство в таком возрасте может повлечь за собой последствия похуже, чем безобидные глюки?

— Что-о-о?! — ее голос разнесся над головами подданных, заставив их пригнуться. — Как ты смеешь девчонка так разговаривать со мной?!

Она резко вскинула руку с тростью, указывая ею прямо мне в лицо. Тут же начало сильно ломить зубы. Боль стремительно нарастала, заставив меня схватиться рукой за челюсть и тихо застонать. Захотелось согнуться в три погибели или просто покататься по полу, но почему-то я могла лишь скулить, с несчастным видом глядя в безжалостное лицо.

— Да, измельчал род Вестников, — она с интересом разглядывала меня, как неведомую зверушку, мелкую и забавную. — Кто бы подумал, что из тебя вырастет такое невоспитанное недоразумение. Хотя чего можно было ожидать, если мать твоя была безродной цыганкой, а отец наплевал на свой долг и оставил тебя расти, как придорожную траву.

Я уже выла в голос и меня абсолютно не интересовали ее нелепые выдумки про моих родителей, которые, скорее всего, были правдой.

— Ну, что прониклась уважением к старшим? — я быстро закивала, не в силах произнести ни слова. Краем глаза заметила, что Дайк сжимает огромные кулаки, но почему-то не встревает в это безобразие. Вообще никакого толка от этого телохранителя!

— То-то же! Давно надо было заняться твоим воспитанием, но рядом с тобой все время был кто-то, кто закрывал твое местонахождение своей силой. Маленькой, правда, но вполне достаточной, чтобы заглушить такую бездарность, как ты. Вот. Урок первый: никогда не спорь со старшими, особенно если они сильней тебя. Усвоила?

Я опять закивала, чувствуя, что из глаз текут слезы. Клянусь, что теперь буду три раза в день чистить зубы пастой из листьев армалиса во избежание повторения такого ужаса!

— Ну, помолчи пока. А я с твоим суженным переговорю.

И она равнодушно повернулась к Гордону, оставив меня молча глотать слезы боли. Похоже, противная старуха решила меня еще помучить.

— Повелитель Даймонда, мальчик мой, — это исчадье ада смотрело на великовозрастного мальчика с искренней нежностью. — Я, конечно, не могу видеть всего, но никогда еще не обманывала в том, что несла повелителям. Они прислушивались ко мне, зная, что я говорю только правду.

Она грустно вздохнула. Вот ей-богу, прониклась бы сочувствием, если б не сводящие с ума мучения.

— Я предупреждала твою мать, что нельзя доверять эльфам, что они принесут ей смерть, но она сделала все по-своему. В результате смерть прибрала не только ее, но и твоего отца, а ты вступил на трон зеленым юнцом.

Гордон опустил глаза под ее сочувствующим взглядом. Мне очень хотелось пнуть его, чтоб он заставил старуху прекратить пытать меня болью, но тело по-прежнему не повиновалось.

— Вот и сейчас я тебя предупреждаю, — повысила она голос, — чтобы ты берег эту вздорную девчонку, как зеницу ока. Иначе быть беде!

И снова стук ненавистной трости.

— Если надо, запри ее за семью замками! Заставь Дайка ночевать с ней в комнате, но не дай ей сбежать!

Черные глаза сверкнули — боль мгновенно отпустила. Не перенеся такого облегчения, я тяжело повалилась на руки Дайку и уже сквозь шум в ушах услыхала ехидное шипение: "Слабачка!"

Глава 7.

Мне не спалось. Душу разъедала тоска, заставляя беспокойно ворочаться с боку на бок. Не помогал расслабиться и зычный храп, раздававшийся под дверью. Я с ненавистью впечатала кулак в подушку, сопроводив удар веским ругательным словом. Дайк встрепенулся и резко сел на своем коврике.

— Что? Что случилось? — бодренько забормотал он, но я-то понимала, что мой тюремщик практически спит.

— Спи уж, охранничек, — буркнула я, и он тут же бухнулся на свое место.

Вздохнув, я выскользнула из-под одеяла и на цыпочках пробралась к окну, уставившись на две луны, загадку которых мне пока не удавалось разгадать.

Ночь была хороша и тиха. Она околдовывала своим мягким сиянием и успокаивала мои расшалившиеся нервы. После того, как Дайк приволок мое обмякшее тельце в комнату (должна же быть от него хоть какая-то польза), туда ворвался обеспокоенный Даркворд, и с серьезным видом начал сыпать указаниями. Сначала приказал Дайку охранять меня днем и ночью, последствия чего и пришлось испытывать на себе моему слуху. Потом послал за бедняжкой Вилерой, бледная тень которой прижалась к стенке и испуганно кивала на каждое слово повелителя. Он назначил ее моей,.. э,.. фрейлиной. Это уже было хорошо, так как она позаботилась о том, чтобы ослабленную меня накормили, вымыли и уложили в постель. Дальше последовало указание состряпать мне в рекордные сроки достойный гардероб, чему я тоже была относительно рада, так как можно было руководить процессом и заказать себе то, что нужно.

В комнате и так было полно народу, и появление Мигеля меня не удивило. На лице советника было растерянное выражение, и я вспомнила, что не видела его статную фигуру в зале. Да и вообще давно его уже не видела.

— Что здесь происходит? — очень своевременный, по моему мнению, вопрос.

— Если бы некоторые не отлынивали от своих прямых обязанностей, то были бы в курсе, — как ни странно, но Гордон сказал это спокойным тоном. По крайней мере, злости, в нем не было.

— Э, Гордон, — смущенно начал советник, и я устало подумала, что он начнет оправдываться, — я хотел бы попросить у тебя разрешения уехать в мое поместье. Я там тысячу лет не был.

Я ошиблась: Гордон злился.

— Что? И ты это придумал накануне самого важного события в моей жизни? — теперь он возвышался, словно башня, возле моей кровати, нависая над советником.

Я вздохнула не в силах высказать демонам все, что о них думаю.

— Принесение клятвы будет через неделю! — Мигель открыл рот, намереваясь что-то сказать, но его бесцеремонно перебили. — И не спорь со мной! Потом можешь катиться хоть на все четыре стороны.

Непривычно молчаливый советник уныло побрел из комнаты, что-то бормоча себе под нос.

Внимание суженного переключилось на жалкую меня. Я прикрыла глаза, ожидая хотя бы нотаций за недостойное поведение, но подлый демон склонился надо мной и, усмехнувшись, сказал:

— Не думай, что меня сильно удивила весть о том, что ты попытаешься сбежать. Я не так наивен. Но запомни одно, детка: ты свой выбор сделала на рынке, когда стащила у большого, злого демона черный кулон. Никуда ты теперь не денешься.

И чмокнув меня в сморщенный из протеста нос, он стремительно вышел из комнаты...

...Демон несомненно прав, никуда мне не деться из этого замка. Вон уж и охранник в комнате спит, а я еще не сделала ни одной попытки побега. Какая-то безнадега! Да еще тот сон про Ванду не дает покоя. Надеюсь, сегодня получится спокойно поспать.

Я вяло протопала к кровати и, укутавшись простыню, наконец, уснула.

...Она устало ткнулась лбом в прохладную подушку и прикрыла глаза. Долго еще это будет продолжаться? Она боялась, что, в конце концов, станет похожа на озабоченную Кармиту и будет кидаться на всех самцов в поисках удовлетворения. Надо бы хоть немного поспать, пока он не вернулся. Ведь опять все начнется сначала. В комнате витал тяжелый терпкий запах. Не помогали даже постоянные проветривания. Недавно она слышала, как он разговаривал с кем-то за дверью, видимо, со служанкой. Он сказал, что сам будет менять белье и прибираться в комнате. Ну, прибираться — сильно сказано. Ему явно было не до этого. Несколько раз он приносил ванну и, как маленькую, мыл ее в ней. Но каждая помывка неизменно заканчивалась жаркими ненасытными ласками. Иногда появлялось желание позвать кого-нибудь на помощь или попытаться выйти из этой роскошной комнаты, но сил не было даже на то, чтобы встать с постели. Да и ела она весьма мало, хотя он руганью или уговорами время от времени пытался ее накормить.

Боже, к кому же она попала. Такое ощущение, что у этого человека не было женщины несколько сот лет, а ей просто не повезло попасться у него на пути.

Стукнул засов и дверь, чуть скрипнув, открылась.

— Соскучилась, моя девочка? — он улыбался так ласково, так нежно, но, если б были силы, она выцарапала бы ему глаза.

Она смотрела в красивое лицо с черными глазами и не понимала, чего он к ней привязался. Такой красавец наверняка удостаивался внимания сотен девиц.

— Видишь, я не могу долго обходиться без тебя, — она глухо застонала, когда его горячая рука, забравшись под простыню, заскользила по ее ноге.

— Не надо, хватит.

— Когда-нибудь ты привыкнешь ко мне, девочка.

Его твердые губы прижались к ее, припухшим после долгих поцелуев. По неволе, ею опять завладевало томление, которое сводило с ума. Жар прокатился от губ до пальцев ног и, поднявшись, осел внизу живота, отозвавшись сладкой болью.

Он сбрил свою маленькую бородку, когда понял, что она ей не приятна. Теперь его поцелуи заставляли ее извиваться хныкать ему в рот.

— Ты — самое сладкое, что я пробовал в жизни, — бормотал он, сжимая ее грудь.

— Все. Хватит. Я больше не могу, — она сама понимала, что ее слова дышат страстью и произносятся с придыханием, но надеялась, что до него, наконец, дойдет.

— Моя девочка устала? — грустно спросил он.

Обрадовавшись этому вопросу, она закивала.

— Хорошо. Сегодня будем спать.

Он быстро разделся и обнял ее, прижав к своему сильному телу.

Вздохнув с облегчением и с непонятным разочарованием, она мгновенно заснула...

Что за черт? Я села на кровати, обливаясь потом. Тело сотрясала крупная зубодробильная дрожь, а еще какое-то томление бродило по телу. Груди налились и стали твердыми, как будто просили о чем-то, но я чувствовала, что это не мои ощущения. Это ощущения Ванды.

Я отчаянно терла ноющие виски, желая прогнать назойливые мысли. Почему мне она снится? Да еще так реально. Я как будто вижу все ее глазами. Но ведь с ней не может такого происходить. Ведь нет? И тут сердце нервно стукнулось в груди. Почему там был Мигель?

Вспомнились почему-то слова этой Кассандры, которая сказала, что я из какого-то там рода. Чушь, конечно, но откуда она узнала про побег? Вряд ли у меня на лице это было написано. А все же, вдруг у меня открылся дар предвидения, и подруге угрожает опасность? Тогда тем более нельзя сдаваться. Нужно делать отсюда ноги и как можно скорее.

Ну, надо же, Мигель. Хотя ничего удивительного. Я к нему с самого начала не питала ничего кроме благодарности за то, что он пытался повлиять на Гордона. Но было понятно, что действовал он только в интересах повелителя или своих собственных. На меня ему было начхать. Вот так вот. А за Ванду я любого порву!

Я потерла глаза и, только отняв ладонь от лица, заметила, что все еще стоит глубокая ночь, и тишина вокруг такая, что звенит в ушах. Даже храпа Дайка не слышно. Видимо, я забыла закрыть окно, так как лунная дорожка тянулась по полу как раз перед кроватью, отражаясь в мерцающем мраморе.

Стало как-то жутко, и мне вспомнились странные шорохи, что тревожили меня ночью. Тут, как бы в подтверждение моих страхов, из темноты соткалась призрачная фигура и шагнула в полосу лунного света по направлению ко мне. Прежде чем закричать не своим голосом, я разглядела два изогнутых рога на голове рыжеволосого призрака и мерцающие черные провалы глаз, казавшихся еще темнее на фоне алебастрово-белой кожи. Высокая фигура была заткана во что-то прозрачное и летящее.

Когда мой крик разорвал тишину комнаты, призрак мгновенно испарился.

— Что? Где? — послышался встревоженный голос возле двери, за которым последовал скрежет вынимаемого из ножен меча.

В ответ я смогла лишь придушенно всхлипнуть и сжаться в тугую пружину под одеялом.

Дайк зажег свечку и встал передо мной, в растерянности почесывая затылок.

— Хозяйка, что случилось?

Я еще раз всхлипнула, невольно глубоко втянув в себя ночной воздух. И тут до меня дошло! Я выпрямилась на кровати и стала активно принюхиваться, после чего покатилась от истеричного хохота.

— Ада, ты чего? — отбросив церемонии, Дайк уселся рядом и стал осторожно, как больную на всю голову поглаживать по плечу.

— Ох! Ничего, Дайк, — приступ прошел, и теперь я вытирала обильно орошенные слезами щеки. — Ой, не могу! Просто призраки не душатся приторными цветочными духами.

— Какие еще призраки? — не понял великан, ощупывая мой лоб.

В этот момент дверь распахнулась, явив картину маслом: обнаженного всклокоченного повелителя с простыней вокруг бедер.

— Таак, — обшарив пытливым взглядом комнату, он с неудовольствием уставился на охранника, все еще восседающего на моей кровати. — И что здесь происходит? Я вообще вам не помешал?

Кажется, сегодня ночью ползамка будет разбужено криками. Я поморщилась, испытывая желание закрыть уши.

— Ну, что ты взбеленился, вашество? Не царское это дело по ночам разборки устраивать, — после моих слов, Дайк оказался возле двери, виновато поглядывая на Гордона.

— С этого момента ты будешь охранять ее снаружи! — гаркнул взбешенный повелитель. — Если сбежит, ответишь головой!

— Если что, я за дверью, — угрюмо сказал, ни к кому не обращаясь, Дайк и скрылся за дверью вместе со своим ковриком.

Я опять неудержимо захохотала и теперь настала очередь Гордона принимать меня за умалишенную.

— Слушай, а зачем ты взял себе такого телохранителя, которого и сам защитить при желании можешь? От него же толку — чуть, зато самомнения и гонору, хоть отбавляй. Называет меня хозяйкой, а сам руководит каждым моим движением.

Видимо, поняв причину моего веселья, демон успокоился и вольготно расположился на моей кровати. На его лице появилась мальчишеская улыбка. Не такая, как обычно, а весьма располагающая к себе. Черные волосы были растрепаны и небрежно спадали на плечи и лоб, добавляя лицу демона человечности и мягкости.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Просто я спас его в одной очень дикой стране, и он принес мне клятву крови. Он очень сильный воин и в рукопашной ему нет равных, так что такой телохранитель на вес золота. А если бы на меня напали, он загородил бы меня своим телом. Жертвенность у аргонцев в крови. К тому же он беспрекословно выполнял все мои поручения.

— Ага, — подхватила я хмуро, — а мне этот засранец умудрился дать хитрую клятву с подвохом и выполняет только то, что считает нужным.

Теперь уже смеялся демон.

— Да, девочка, тебе крупно не повезло.

Девочка. Это обращение почему-то заставило меня вспомнить, кто я и кто он. И я, наконец, обратила внимание на то, что он почти лежит на моей кровати, отблески свечи играют на бронзовой коже его торса, делая тугие мускулы более рельефными.

Видимо, что-то в моем взгляде изменилось, потому что смех замер на его губах, а черные глаза наполнились непонятным томлением. Ужас! Я скомкала простыню, придумывая безобидную тему для разговора. Почему-то мою бедовую головушку ни разу не посетила мысль устроить скандальчик и выгнать его из комнаты с позором.

— Так почему ты кричала? — тихо поинтересовался он.

— Ну, — я стала накручивать на палец длинную прядь, пытаясь вернуть прежнее насмешливое настроение, — ко мне явился призрак твоей бывшей возлюбленной.

— Что? — сказать, что он был удивлен, значит, ничего не сказать.

— Призрак. Такое странное создание в прозрачной, летящей одежке. С милыми загнутыми рожками и пышными, рыжими волосами. Ах, да! Глаза у нее были черными, а кожа — белая. Вот, пожалуй, и все. Темно, знаешь ли, было.

— Ты видела Мартьяну? — тут уж и я струханула. Неужели все же призрак?

— Но она жива. И является королевой эльфов.

— О, значит, это была не твоя любовница.

— Странно, — задумчиво произнес он, — все мои призраки посещают лишь те места, которые я им указываю. И уж точно не шляются по покоям моей нареченной.

Я буквально поперхнулась заготовленными словами. Я-то думала, он у виска покрутит и поставит мне диагноз, а он тут сидит и с умным видом про призраков рассуждает. Ой, нет! Значит, все-таки призраки здесь есть? Кошмар какой-то!

— Ты бы проверил на всякий случай.

— Да, я так и сделаю. Обещаю, ни один призрак тебя больше не побеспокоит, — он смотрел мне в глаза серьезно и задумчиво, и я вдруг поняла, что продолжаю накручивать прядь на палец с каким-то невинным кокетством.

— Эээ, тебе пора, — я быстро выпутала палец и спрятала руку под простынь.

— Угу, — потянувшись, словно стирс на привале, он встал, небрежно придерживая ткань на бедрах, — только невесту на сон грядущий поцелую.

Миг — и он словно приклеился к моим губам, прожигая их насквозь. Я что-то промычала и попыталась сказать, что еще неизвестно, кто и чья невеста, но он, внаглую воспользовавшись ситуацией, заполнил мой рот горячим языком. Его было так много! Он гладил десна, ласкал мой ускользающий язык, пробуждая во мне что-то странное. Мне вдруг показалось это правильным, и я стала отвечать ему с не меньшим пылом. Неизвестно, сколько мы предавались этому увлекательному занятию, но в какой-то момент я поняла, что он лежит на спине на кровати, а я нависаю над ним и яростно целую. Ох! Было так упоительно чувствовать себя хозяйкой положения. Так хотелось попробовать на вкус все его тело! Я будто озверела! А кто бы устоял перед таким красавцем — мужчиной? Вот и во мне проснулась страстная женщина, и я легко... оттолкнула его.

— Спокойной ночи, — голос хоть и насмешливый, но несколько хриплый. — Надеюсь, дорогу в свою комнату найдешь?

— Знаешь, я уйду только потому, что за дверью караулит Дайк, и нам с тобой нужен законный наследник.

— Да иди уже, иди, — я спокойно улеглась и расправила простынь на груди.

Судя по глухому рычанию, Гордона начинало злить мое деланное равнодушие.

— Ничего, наверстаем после клятвы, — рыкнул он и стремительно вышел из комнаты, что выглядело особенно эффектно, учитывая то, что на нем из одежды была лишь простынь.

— Ага, если клятва будет, — пробормотала я, задувая свечку на маленьком столике возле кровати. — Вот завтра этим и займемся.

Уже засыпая, я вспомнила свой сон и поняла, что наяву целоваться гораздо приятней.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Эх! Если хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах. Вот и я не смогла на следующий день приступить к задуманному по той простой причине, что на меня напала толпа без конца стрекочущих демониц. С самого утра они погребли меня под рулонами разнообразных тканей и принялись за пытки. И кололи меня, и душили меня, и заставляли стоять по три часа без движения на табуретке, а когда ноги окончательно отвалились, поставили на каблуки.

Я честно терпела в надежде, что они, в конце концов, скроются из виду, но, когда это, наконец, случилось, была способна только в угрюмом молчании сметать с подноса все принесенные служанкой яства. И что вы думаете случилось, когда повелительница изволила отобедать? Правильно: опять приперлась стая портних, заявивших, что до нижнего белья мы еще не добрались.

В момент, когда из моих ушей уже валил дым, и я усердно обмозговывала, как бы этих цепких куриц выставить вон, произошло явление повелителя народу. Мои планы об обращении к нему за заступничеством потерпели крах, когда он рассмеялся и, погрозив мне пальцем, сказал, что это мне наказание за то, что вышла в люди в эльфийском платье. Теперь, по его словам, все подданные начнут открыто носить контрабандные товары. Я, конечно, про себя заранее пожала каждому из смельчаков руку, а вслух заявила, чтобы он катился к своей любовнице и ей советовал, что носить, а что — нет. Портнихи сделали шокированные лица и попытались изобразить, что им нисколечко не интересны отношения в нашем трио. К моей досаде, скандальчик не удался, так как Гордон, посмеиваясь удалился из моих покоев.

В результате, я все же нашла выход из положения: позвала Вилеру и, заставив залезть на ненавистную табуретку, сказала, указывая на фрейлину, что мне все такого же размера.

Следующие три часа я провела, сидя на подоконнике, весело похрустывая странным сочным фруктом в тонкой зеленой кожуре. Оказалось, что зря радовалась, так как следом за исчезнувшими портнихами появился угрюмый тип самой что ни на есть демонской наружности и заявил, что он Даргор — мой личный сапожник.

Уже лежа в постели и анализируя прошедший в пустых хлопотах день, я решила, что все не так уж плохо. Ведь я заказала, нет, приказала портнихам к завтрашнему утру сшить мне скромненькое серое платье (к сожалению, после упоминания штанов и рубашек я пожалела, что мне нечем, кроме пальцев, заткнуть уши), а Даргор обещал, что быстренько справит кожаные туфельки без каблуков. Это мне даже на руку, ведь не голой же, в конце концов, бежать.

Умотавшись, я мгновенно заснула, и меня даже не потревожили визиты странных призраков, если таковые были.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Я стояла в изголовье кровати и задумчиво рассматривала противоположную стену. Гладкая, мраморная стена. Без выбоин и трещин. И нет никаких догадок о том, как рыжая демонесса пробралась ко мне в комнату. Несомненно одно: в стене был тайный ход, через который можно было не только проникнуть сюда, но и незаметно смыться.

Причина, по которой заявилась незваная гостья, меня не интересовала. И так ясно, что либо из любопытства, либо из-за ревности. То бишь, либо посмотреть, либо убить. Ни то, ни другое мне не нравилось и являлось дополнительным стимулом смыться отсюда. Но для этого необходимо было найти этот самый выход.

Может, все дело в камине? Обнадеженная этой мыслью, я стала методично осматривать мрачную громадину, выложенную из шершавого камня. Благо день был настолько жарким, что в том, чтобы его затапливать надобности не было. Ожидая, что вот-вот сработает какой-нибудь секретный механизм, я дергала за все, что хотя бы отдаленно напоминало рычаг. В результате, только вымазала рукава своего серо-буро-козявчатого платья. Все-таки есть преимущество у этого наряда, найденного на стуле сегодня с утра. А туфельки — вообще прелесть. Мягкие и удобные, они ловко обхватывали мои ножки и обещали, что не будет ни одного волдыря. Хотелось бы, конечно, еще вернуть свои родные штанишки, так очаровательно потертые, а потому мягкие и приятные телу, но что же делать, если эти странные подданные не дают повелительнице одеваться так, как она хочет. Нет, решено! Долой манию величия! Валю отсюда при первой возможности.

Закончив с камином, я стала ощупывать стену, уже понимаю, что делаю это напрасно. Наверное, вход открывается только с другой стороны. Умаявшись, я стала задумчиво перебирать странные фигурки из черного камня, расположенные на каминной полке. Эти гротескные, застывшие в непонятных позах изображения неизвестных мне существ раньше как-то не привлекали мое внимание, а зря: тут было на что посмотреть. Сначала я подумала, что эти фигурки с копытами двухголовые, но, приглядевшись, поняла, что они призваны изображать слившиеся в объятиях пары. Причем то, чем они занимались, было не только неприлично, но и физически не выполнимо. Решив рассмотреть поближе самую очаровательную позу, я попыталась снять с полки крайнюю статуэтку, но она словно приклеилась и никак не подавалась. Рука соскочила с гладкого камня, и фигурка с рогатыми тварями внезапно отъехала в сторону одновременно с черной панелью в стене.

— Ух, ты! — я не верила своему счастью. Теперь я уж точно найду выход из этого опостылевшего замка. Осторожно подойдя к темному провалу, я заглянула внутрь.

Говорят, что мыши и тараканы водятся везде, а я очень боюсь этих мелких тварей. И если сейчас на меня выскочит что-нибудь подобное, многие демоны в этом замке станут заиками от моих криков.

В проходе было темно, совсем, пришлось распрощаться с идеей рассмотреть там что-нибудь без света. Схватив со стола свечу на маленьком подсвечнике с ручкой, я чиркнула огненными камнями и, вооружившись таким образом, вернулась на то же место. Нужно будет вечером попросить побольше свечей, чтобы можно было спокойно отправляться в путь.

Дрожащее пламя свечи мало что смогло осветить в сырой тьме. Нда, похоже, надо будет просить лампу. Светлое пятно выхватывало из темноты часть узкого коридора с покрытыми зеленым мхом стенами. Интересно, что на стене с той стороны в аккурат возле двери были выведены какие-то символы, изображающие животных и природные явления. Символы тянулись длинной лентой сверху вниз. Подсвечивая себе, я опускалась вслед за тонкой вязью, с интересом рассматривая странные узоры. Но, так как покинуть безопасную комнату я пока не решалась, то осмотр проводила сбоку. Закончила разглядывать картинки я уже на четвереньках, поставив изрядно оплывшую свечу на пол. Вдруг мягко сработал механизм, и дверь, спружинив, закрылась... зажав меня в дверном проеме. Я дернулась, но поняла, что пришпилена намертво.

— Так-так, кто это у меня попался? — произнес знакомый тягучий голос. — Маленькая, любопытная птичка.

— Это ты закрыл проход? — разъяренно зашипела я, продолжая делать тщетные попытки выбраться.

— Прости, — засмеялся повелитель. — Ты так очаровательно смотрелась в этой позе, что мне захотелось это увековечить, и я не сдержался.

— Выпусти меня немедленно! — злость кипела во мне, булькая и пузырясь. Я ногтями скребла грязный пол потайного коридора, с отчаянием отмечая, что свечка становится все меньше.

— Конечно, выпущу. Я же не могу издеваться над своей нареченной, — я с облегчением вздохнула, как оказалось зря. — Хотя есть определенные плюсы в таком положении.

Я с ужасом почувствовала, как он опускается на колени за моей спиной и, очередной раз дернувшись, взвыла.

— Открой дверь, урод!

— Ай-ай-ай, как ты называешь будущего отца своего ребенка? — он со смачным шлепком обхватил мои бедра и медленно провел по ним горячими руками.

— У такого недоноска не может быть детей! Если от тебя что и родится, то какое-нибудь недоразумение.

— А знаешь, — как ни в чем не бывало, задумчиво продолжил он, — эта поза превосходно подходит для того, чтобы заниматься продолжением рода.

Я вытаращила глаза, почувствовав, что он прижался еще крепче, а наглая рука медленно поползла вниз по ноге, нащупывая край платья.

Я попыталась пнуть его ногой, но, как и следовало ожидать, лишь лягнула воздух.

— Тпру, девочка моя, — ласково проговорил он, словно успокаивая норовистую лошадь. — Зачем же так дергаться?

— Сгинь, зараза! — я отчаянно извивалась, пытаясь вытолкнуть себя из ловушки. Руки ощутимо затекли, поддерживая меня в таком положении. Колени ужасно саднило, от долгого стояния на жесткой поверхности, но самое страшное, что свеча, зашипев, погасла.

— О, нет! — захныкала я, оказавшись в темноте. Только тонкая полоска света освещала противоположную стену и несчастную меня. Я уже даже не замечала, что он там делает, чувствуя, как сильной волной накатила паника.

Вдруг я увидела, что справа из темноты мне навстречу несется светящийся шар, похожий то ли на рожу со вздыбленными волосами, то ли на маленькое солнце с растопыренными лучами.

— Ааааа! Вытащи меня отсюда! На меня что-то летииит!!!!

Я захлебнулась криком, когда нечто просочилось через мою голову и невозмутимо полетело дальше. В момент, когда панель отъехала, я так сильно дернулась, что вывалилась на руки Гордону и вцепилась в него мертвой хваткой.

— Т-т-там..., — стуча зубами, выдала я, прижимаясь к тому, кого еще недавно хотела прибить.

Нахмурившись, он крепко обнял меня сильными руками и вдруг мелодично засвистел.

Я в очередной раз взвизгнула и запрыгнула чуть ли не на плечи демону, когда в темном проеме появился мой кошмар собственной персоной.

— Что ты тут делаешь? — строго спросил повелитель у шара.

Тот стал издавать какие-то звуки, похожие на птичью трель.

— Ах, я приказал тебе патрулировать потайной ход? Нда, забыл. Ну, и как, увидел что-нибудь интересное? А только мою...эээ... и мою нареченную.

Я подозрительно покосилась на него, догадавшись, что "эээ" заменяло "любовницу". Все-таки эта швабра откровенно действует мне на нервы даже тогда, когда ее рядом не наблюдается.

— Так зачем же пугать повелительницу? Ах, ты не удержался? Я, конечно, понимаю, что удержаться бывает сложно, — шар поднялся выше и закружился, расплескав вокруг брызги, — но, прости, ты будешь сурово наказан.

Сверкающие лучики поникли в огорчении, и шар удалился прямо через стену, очевидно в покои Гордона.

— Что это было? — спросила я, не спеша покидать теплые объятия.

— Привидение, — пожал он плечами, разглядывая с улыбкой мое бледное лицо.

— Настоящее? — я спросила с таким ужасом, что меня, посмеиваясь, подняли на руки и водрузили на кровать.

— Настоящее, — он щелкнул меня по носу и, воспользовавшись моментом, приник горячим поцелуем к губам.

Я только разомлела, как Гордон отшатнулся и направился обратно к потайному ходу. С отчаянием я наблюдала за тем, как он задвигает панель и одним взглядом превращает фигурку на каминной полке в труху.

— Ты только намекни, и я сделаю тайный ход из твоей комнаты в мою, — насмешливо сказал он, глядя в мое расстроенное лицо.

Демон

Невероятно. Почему она так на него действует? Только ли дело в связи, рожденной мадригалом, или это нечто другое, не поддающееся определению. Теперь уже он не мог однозначно ответить на вопрос: отпустит ли он Аду, если связь мистическим образом будет разорвана? Он впервые за долгое время чувствовал себя живым, готовым в любой момент рассмеяться. Появилась какая-то легкость в походке и между тем патологическая рассеянность. И если с самой первой встречи повелитель желал лишь придушить мелкое недоразумение, то теперь все чаще возникало желание обнять и целовать до потери сознания. А еще, ему уже давно не доставляло такого удовольствия подшучивать над кем-либо.

Гордон сидел перед наместниками четырех подчиненных ему миров и задумчиво мял бумажку с докладом об обстановке в пятом мире, плавая при этом где-то в своих собственных мирах.

— Повелитель! — окликнул его наместник с Астара. — Так что же мы решим с проблемами поставки органоида в Аардон?

Гордон вздрогнул и понял, что превратил почти весь важный документ в жалкое крошево за исключением маленького бумажного сердечка, исписанного коричневыми чернилами. Быстро сжав в кулаке останки трудов седовласого наместника, он откашлялся и обжег гневным взглядом нерадивого правителя.

— Не знаю, что именно вы решите, а я уже свое слово сказал еще пять лун назад. И, чем дольше вы будете оттягивать неизбежное, тем тяжелее будет ваше положение. Цена остается неизменной. После того, как источник стратония был полностью исчерпан в пятом мире, вам нечего нам предложить кроме денег.

— Но повелитель...

Гордон от души шмякнул кулаком по полированному столу, оставив на нем внушительную вмятину, и поднялся, подавляя своим авторитетом присутствующих.

— Этот вопрос закрыт. От вас наместник Тирос приму лишь письменное согласие по этому вопросу. Еще вопросы.

— Эээ, — проблеял правитель Бастонии, отличающийся излишней медлительностью и продуманностью решений, — тут весьма кстати будет поставить вопрос о более активном внедрении нашей культуры в пятый и четвертый миры, хотя они и открыты сравнительно недавно. Боюсь, если не присоединить их к нам официально, в будущем с этим возникнут серьезные проблемы.

— Хорошо. Если вы мне докажете, что нам есть от этого выгода, я подумаю над вашим предложением.

Гордон уставился на своего наместника во втором мире, который нервно поглаживал куцую бородку и явно уже был не рад опрометчивому предложению.

— Понятно. Советник Ортего, что вы думаете по этому поводу?

Мигель, сидящий от повелителя по правую руку, словно очнулся от глубокого сна и обвел присутствующих едва ли осмысленным взглядом.

— Я приму любое ваше решение, повелитель.

Гордон хмыкнул, поняв, что не только он сегодня витает в облаках.

— Значит так. Пока нам эти два малоразвитых мира ничего предложить не могут, они имеют право лишь покупать у Стикса, являющегося первым миром, органоид, активно использующийся, как в быту, так и в магических экспериментах. И вас это халиф Казимир тоже касается.

Зеленоглазый брюнет опустил глаза, стараясь спрятать от всех радость по поводу такого решения повелителя. Только активного вмешательства демона в дела государства ему не хватало!

— Так что будем наблюдать за тем, как развиваются эти миры. Посмотрим, есть ли перспективы на будущее. Совет окончен.

Гордон хлопнул ладонью по столу и направился прочь из зала, наплевав на традиции и процедуру закрытия совета. Мигель рассеянно плелся сзади, и Даркворд понял, что там все еще более запущено, чем у него.

— Кто она? — как бы между прочим спросил он у советника. Удивительно было то, что обычно спокойный Мигель вздрогнул.

— Эээ, кто именно?

— Не пудри мне мозги, Мигель. Только ради женщины ты сбрил бы свою куцую бороденку.

— Она вовсе не была куцей! — возмутился советник.

— А на счет остального тебе возразить нечего.

— Нууу, хорошо. Да, это женщина, — и он как-то тяжело вздохнул.

— И?

— Что?

— Кто она? Мигель, я ведь не отстану, — Мигель обреченно глянул на ожидавшую впереди лестницу, поняв, что пытать его будут до тех пор, пока они не поднимутся в башню.

— Ты ее не знаешь.

— Не знаю или не могу знать?

Вот настырный мальчишка!

— Слушай, чего ты привязался? Может быть у меня личная жизнь, в конце концов?

— Во-первых, эта личная жизнь активно влияет на твои должностные обязанности. Во-вторых, в мои личные дела ты до сих пор вмешивался без зазрения совести.

— Это потому, что мне некуда было приложить энергию, — усмехнулся советник.

— А сейчас, значит, есть куда.

— Ага, — Мигель снова тяжело вздохнул.

— Она молода? — подозрительно покосился Гордон на погрустневшего друга и наставника.

— Не ребенок, но молода.

— Красива?

— Очень.

— Так чего ты вздыхаешь?

— Да, сам дурак. Наделал ошибок, теперь вовек не исправить. Ненавидит она меня. А она для меня хуже помешательства. Наваждение какое-то.

После этих слов оба погрузились в размышления о своей длинной демонской жизни, которая в один краткий миг обрела смысл.

Адальмина

Жара съедала меня заживо. Казалось, еще чуть-чуть, и я стеку на черный мрамор соленой лужицей. С утра в порыве вредности и злости на своих тюремщиков я приказала приготовить себе ванну, которая лишь на некоторое время облегчила мое состояние. Окно было открыто на распашку, но воздух словно обездвижелся и не желал посещать мои покои, в коих я была заперта, словно птичка в клетке. В раздражении я смотрела на другую, свободную птицу, которая, тяжело взмахивая огромными черными крыльями, пролетала неподалеку от замка, дразня пленную цыганку возможностью лететь, куда хочется. Правда, присмотревшись, я поняла, что у птицы дела тоже не ахти как обстоят. Казалось, еще чуть-чуть, и она откроет клюв и хрипло задышит, а язык, вывалившись, свесится наподобие собачьего. Не, не хочу в небо. Там, пожалуй, пекло еще похуже будет.

Моя попытка залезть на каменный подоконник окончилась неудачей по причине того, что он меня едва не обжег. Так что теперь я боролась с очередным желанием затребовать ванну. Но дело было в том, что мне не хотелось видеть ни одну из возможных наглых рож.

Все они могут гулять везде, где им вздумается. Но на мои заявления о том, что даже заключенных в городских тюрьмах выгуливают под конвоем, отвечают лишь подозрительными взглядами и угрюмым молчанием.

Бежать. Только бежать. Это стало моей навязчивой идеей. Но, как назло, меня пасут лучше, чем ребенка малолетнего. Правда, у меня появился реальный шанс сбежать, когда я поняла, что у Вирены с Дайком завязалась определенного рода симпатия, и после обеда и ужина они обычно куда-то смываются, оставив свои посты. Самое время для того, чтобы исчезнуть через покои повелителя, который в это время как раз ошивается где-то по своим демонским делам.

Увы! Слишком поздно я сообразила, что меня подпаивают какой-то гадостью, и я благополучно вырубаюсь днем на час, а вечером — вообще до самого утра. Хорошо, конечно, что сны всякие благодаря этому тревожить перестали, но дело-то дрянь! До принесения клятвы пара дней только остается. Надо драть когти! Срочно!

И сегодня я надеялась, что все получится. Только вот как-то муторно на душе, от того, что не увижу больше черных гипнотизирующих глаз. Ну, и ладно! В конце концов, он меня похитил? Похитил. Убить пытался? Ага, этого вообще никогда не прощу! Едва не изувечил. Да еще и мадригал в качестве платы предлагал. Ну, и где он, мой родненький? За это точно уж не прощу! Все! Сам виноват. С жестокими демонами — обманщиками ничего общего иметь не желаю!

Глава 8.

— А вот и я! — пропела Вилера и сверкнула радостной улыбкой, вплывая в комнату с подносом.

— Наконец-то! — буркнула я в ответ. Мой хмурый вид никоим образом не испортил настроения этой предательнице, которая собиралась, усыпив меня, со спокойной душой пойти миловаться со вторым предателем. Дайку я бы с удовольствием устроила море проблем, если б на первом месте в моих планах не значилось побега побега.

Мы устроились возле камина на больших мягких подушках. Перед нами на маленьком столике, притащенном откуда-то Дайком, стоял поднос, уставленный аппетитными яствами и два стакана с освежающим напитком янтарного цвета. Я подозревала, что его-то пить мне и не стоит. А пить-то ужас как хочется!

— Вирена, — решила я отвлечь себя разговором, — а почему солнце такого странного розового цвета?

Она удивленно взглянула на меня, но послушно объяснила:

— Ученые считают, что в воздухе содержатся какие-то газы, преломляющие свет таким образом, что он выглядит розовым.

— Странно, — я задумчиво жевала салат из чего-то сочного. — В первый раз о таком слышу.

— Может, это я не правильно объяснила, — пожала плечами демонесса и, поднеся стакан к губам, сделала маленький глоток. — Ммм, попробуй сок арагамы. Замечательно освежает.

Ага, щас! Я с трудом проглотила слюну, наполнившую рот и схватила с тарелки какой-то розовый фрукт.

— Угу, обязательно. Вилера, а почему ночью две луны? Может, это глюки от замка, полного демонами.

Она захлопала бурыми глазами и, кажется, совсем растерялась.

— Не знаю, повелительница, их всегда было две.

Ладно, она может из замка никогда не выходила.

— Ви, а какие у демонов способности?

— Разные, — кажется, она теряла терпения, представляя, как Дайк пыхтит за дверью и переминается с ноги на ногу. — У меня, например, никаких.

— Как? — делано удивилась я, не донеся до рта полную ложку.

— Вот так. Кроме слабенькой боевой ипостаси, у меня ничего нет. Я и ко двору-то попала благодаря папиным связям. Надеялся меня выгодно замуж пристроить.

Хи, а ты на моего телохранителя клюнула.

— А что умеет повелитель делать?

— Всякое говорят. Мол, может одним взглядом вывернуть наизнанку или в пыль превратить. А вообще, ему подвластен призрачный мир, — меня передернуло от воспоминания о нем, — и доступ к вратам перехода только у него имеется.

— А..., — я не успела задать следующий вопрос, так как дверь осторожно открылась, и в комнате появился бледный Дайк.

— Чего тебе? — недовольно спросила я.

— Там повелителю плохо, — в его голосе явно проскальзывали панические нотки. Мне почему-то тоже внезапно поплохело. Наверное, жара виновата.

— И что? — чего это голос у меня так странно дрожит.

— А то, что если он умрет, то ты, госпожа, отправишься следом за ним. Слишком крепкая между вами связь.

Где-то на задворках материализовалась предательская мысль: "Так вот почему он меня не убил?".

— Где он? Мне надо туда, — я вскочила, едва не опрокинув стол, испытывая злость пополам с беспокойством.

— Он в зале для приемов, но тебе туда нельзя. Вдруг тебе тоже станет плохо? Если ты не против, я его проведаю, но Вирена останется с тобой.

— Да, иди, конечно, — я снова опустилась на подушку. В голове появился новый план.

Едва Дайк исчез за дверью, я будто нехотя обратилась к фрейлине:

— Ну, чего ты сидишь? Иди, поцелуй его хоть на прощание. Кто знает, сколько он отсутствовать будет?

Покрасневшая Демонесса выскочила за дверь, взметнув облако голубых волос, а я, воспользовавшись ситуацией, быстро поменяла стаканы.

Когда она снова вошла в комнату, я уже спокойно попивала сок.

— Ммм, действительно, освежает и успокаивает очень, что после таких новостей тоже немаловажно.

— Да. Странно, а я думала, что почти все выпила, — она с подозрением держала в руке полный стакан.

— Да ты что?! Ты ведь только маленький глоток сделала.

— Может быть.

Видно, я ее не до конца убедила, но соблазн был столь же велик, как и жара, да и прощание, наверное, было на редкость страстным, и Вирена выпила сок одним махом.

— Так что ты там говорила на счет выхода из замка?

— А, надо пройти по коридору до второй по счету лестницы, подняться до переходу в главную башню. Там почти сразу будет лестницы, которая спускается как раз к главному выходу. А я разве об этом говорила?

Слегка окосевшая демонесса, облизывая губы, сосредоточенно смотрела в пустой стакан. Неужели и я так же выглядела каждый раз после трапезы с ней?

— Ага. Вилера, тебе плохо? Давай-ка я тебе помогу.

Я подхватила шатающуюся фрейлину под руки и буквально отволокла к кровати. Дальше уже дело за малым: придать обмякшему телу нужное направление падения и прикрыть краешком покрывала.

Не давая себе времени на раздумья, я быстро выскочила за дверь и побежала по коридору, повторяющему округлую форму башни.

Моей целью была лестница, но то ли башня была слишком большая, то ли Бог-шутник снова вспомнил обо мне, только впереди послышались чьи-то уверенные шаги. С мыслью о том, что это Дайк возвращается, я откинула засов у первой попавшейся двери и юркнула внутрь.

Удивительно, но комната встретила меня прохладой, даря блаженство измученному телу. Окно было наглухо зашторено, и в полумраке я с трудом разглядела шевельнувшуюся фигуру на огромной кровати под голубым балдахином. Некто поднял голову и, откинув спутанную копну рыжих волос, взглянул на меня сонными глазами.

— Ванда? — я с трудом заставила себя произнести имя подруги шепотом, дабы не рассекретить свое местонахождение.

— Ада! — она, в отличие от меня, взвизгнула и, подхватив мятую простыню, кубарем скатилась с кровати, чтобы стиснуть меня в объятиях.

— Странно, что у тебя еще силы остались, — прохрипела я, впрочем, не пытаясь высвободиться.

— Ты знаешь? — она отстранилась и теперь смущенно смотрела на меня исподлобья.

— Приснилось, — усмехнулась я, догадавшись, что видела не будущее, а паршивое настоящее.

— Это не важно! — затараторила она, с надеждой вглядываясь в мое лицо. — Совсем не важно! Главное, что ты пришла и заберешь меня отсюда. Не хочу его больше видеть! Он будет во мне что-то странное. Я себя боюсь!

Я смотрела в ее несчастное лицо, а на душе стирсы скреблись.

— Конечно, я тебя заберу. Только как мы будем выбираться отсюда, когда ты в таком виде.

— Может, из покрывала сделать что-то вроде тоги? — неуверенно предложила Ванда.

Но Бог, видимо, вспомнил, что шутка не доведена до конца, потому что дверь внезапно распахнулась, и на пороге нарисовался Мигель собственной персоной.

— Ты?! — взвыли мы с ним одновременно.

Ванда спряталась за мою спину и тихонько заскулила.

— Как ты здесь оказалась???

— Я тебя сейчас порву на кусочки!!! — опять же в унисон.

При виде этой наглой рожи, в голове моей воскресли воспоминания из сна. Как результат — в голову бросилась кровь и, взревев, я кинулась на обидчика единственного родного мне человека.

— Уууу! — выла я не своим голосом, со смаком вонзая ногти в холеное лицо. — Ненавижу!!! Убью, гад!! За Ванду, демон недоделанный, советник недощипанный!

Он держал меня на весу, пытаясь отодрать от своего лица, но, очевидно, опасался слишком резко дергать, так как когти мои вошли глубоко и норовили содрать с чисто выбритых щек хороший пласт кожи.

Вдруг он дернулся и застонал, выпустив меня из рук. Я рухнула с высоты его роста, заодно оставив красивые борозды ни симпатичном личике советника. Тот зашатался и приник к стене, открыв моему взору бледную Ванду с тяжелым подсвечником в руках.

— Бежим! — я схватила ее за руку и дернула к выходу... чтобы на пороться на появившегося, словно из ниоткуда, Дайка.

— Ну, привет, подстава ходячая! Пропусти, а?

— Забирай отсюда свою госпожу, — устало произнес оклемавшийся Мигель и сграбастал в охапку сопротивляющуюся Ванду.

Мой личный предатель взглянул с укором на советника, но подхватил меня на руки и позорно, филейной частью кверху, вынес вон.

— Вот скажи: ну зачем ты это сделал? Опять влез, куда не следует! — разорялась я, уже в своих покоях.

— Я защищал тебя от глупости, которая могла стоить тебе здоровья, если не жизни, — который раз монотонно твердил Дайк.

— Да, я знаю, он сильней, он бы меня покалечил... Но если бы Ванда догадалась шарахнуть его по голове еще раз, у нас бы все получилось!

— Хозяйка, нельзя тебе бежать. Это для твоего же блага.

— Эх! — почему-то не могла я долго злиться на этого бугая, который смотрел на меня преданными глазами, а сам в это время делал, что хотел.

— Ты понимаешь, это же подруга моя, — теперь я смотрела на него проникновенным взором, пытаясь внушить весь трагизм ситуации. — Она чистая и хорошая, а он... Эх!

Слов уже просто не было.

— Я все понимаю. И презираю его за то, что он сделал, но, считай, что ты отомстила, оставив отметины на его лице. Они, конечно, за день заживут, но у многих успеют возникнуть вопросы.

Я хмыкнула, но поняла, что вовсе не удовлетворена своей мизерной победой.

— Так, ты меня сейчас отпускаешь, ты понял?

— Хозяйка, это ты не поняла: я не могу, — он решительно встал возле двери, сложив на груди мощные руки.

Никто из нас не обратил внимание на тихий стон просыпающейся Вирены.

— А что ты сделаешь, а? Бить ты меня не можешь, никакой другой вред причинить тоже не можешь, — я кинулась на эту скалу с кулаками, пытаясь пробиться к двери.

С тяжким вздохом, он развернул меня к себе спиной и спеленал огромными руками. Я пихалась и лягалась, возмущаясь и вопя, что призову на его голову кару Великого Плута. В процессе борьбы (моей) лиф серого платья затрещал и разошелся между грудей. Нижняя рубашка вылезла из прорехи и уныло свешивалась до талии. Наверное, со стороны это напоминало борьбу великана и растрепанной гарпии, только им показалось иначе...

— Что здесь происходит?! — я замерла, сдула с лица длинную прядь волос и уставилась на двоих, возмущенно взирающих на учиненное мною представление.

— Дайк, что ты делаешь? — почти шепотом спросило голубоволосое чудо, которое восседало на моей кровати, умоляюще глядя на аргонца.

Гордон, занявший угрожающую позицию в дверях, взмахнул рукой, заставляя Вирену замолчать.

— Еще раз спрашиваю, что здесь происходит?

— Повелитель, с вами все в порядке? — невозмутимо спросил Дайк.

— Да, со мной все в порядке. Я дождусь ответа, или мне сразу прибегнуть к наказанию?

— Дело в том, что повелительница была не в духе, — вежливо ответил аргонец.

— Какое "не в духе"? — заорала я с новой силой. — На тебя бы посмотрела, если б твою лучшую подругу, практически сестру, изнасиловал грязный демон. Убью гада!

— Не понял, — Гордон в два шага подошел к Дайку и извлек меня из удерживающих объятий. Тот еще и посопротивлялся, как будто боясь, что я накинусь на повелителя. — Вы это про что?

Он поставил меня на пол и, держа за плечи, пристально посмотрел в глаза. Почему-то внутри все дрогнуло от осознания того, что с ним все в порядке, но опять это неясное чувство перевесила злость на всех демонов. Я уже открыла рот, чтобы разразиться новой разоблачительной речью, как со стороны дверей раздался усталый голос:

— Это они про меня.

Демон

Что с ним было, он так и не понял. Только чувство было такое, словно его засыпали огромными булыжниками, а потом раскопали. Просто как-то сразу накатилась неимоверная слабость, разъедающая суставы. Сил не было даже на то, чтобы застонать, не то чтобы встать.

А как засуетились придворные, когда он тяжело осел на пол и не смог больше подняться! Но в голове билась лишь одна мысль, одно воспоминание: отцу тоже стало плохо, когда убили маму. Только бы с Адой все было в порядке!

Передо ним мелькали знакомые лица, но он едва узнавал их: так были они искажены беспокойством. Неужели все? Ужасно чувствовать себя ни на что не годным овощем.

Сколько это продолжалось, не известно. Гордон уже начал терять надежду вынырнуть из этой бездны, как пришла она. Аделия склонилась надо ним, встревожено вглядываясь в лицо.

— Повелитель, — мягко произнесла она, — вы должны выпить это зелье. Оно должно помочь. Я верю.

Ему почему-то даже стало стыдно за то, что не приглашал ее в спальню вот уже несколько дней. Но факт оставался фактом: испробовав на вкус губы связанной с ним цыганки, Аделии он больше не хотел. А она так тепло улыбается, как будто любит...

Она приподняла его безвольную голову и влила жуткое на вкус нечто. Удивительно! Но с каждым глотком он чувствовал, что силы возвращаются! И почему он раньше не подозревал, что у Аделии — дар целительства?

— Спасибо, — повелитель вздохнул с облегчением и встал с черного кожаного дивана, куда его перетащили заботливые слуги. Вокруг раздались удивленные ахи и охи. Неужели они и впрямь так о нем беспокоятся? Видимо, преданных демонов вокруг него значительно больше, чем предателей.

Гордон как-то виновато глянул на свою спасительницу и, наклонившись к ее уху, прошептал:

— Проси все, что хочешь.

— Я приберегу свою просьбу, повелитель, — мило улыбнулась Аделия.

Гордон рассеянно кивнул и, как ветер, понесся в комнату нареченной, чтобы проверить, все ли в порядке с Адой. Ага, несся, как дурак, в надежде увидеть, что она жива и здорова, а застал такую картину, от которой захотелось сносить все головы подряд: Ада и Дайк — в страстных объятиях друг друга. Причем настолько страстных, что одежда на ней буквально трещит по швам. Волосы тоже находятся в живописном беспорядке. Он уже хотел без предупреждения начать бить морду телохранителю или просто стереть его в порошок, но тут обратил внимание на сидящую на кровати демонессу, сонно моргающую бурыми глазами. Так, вряд ли бы они стали так страстно обниматься при той, которую Дайк активно обхаживает.

— Что здесь происходит? — фрейлина его будущей жены тоже что-то пискнула с кровати, а потом начала что-то бормотать с несчастным видом. Какие все же бабы дуры! Вот чего лезет, куда не просят?

И чтоб не влезала со своей истерикой в разговоры старших, он, взмахнув рукой, замкнул ей рот и начал допрос с пристрастием. Поняв, что цыганка опять что-то выкинула, он почувствовал глухое раздражение. Надо же, он о ней беспокоился, а она...

Потом она вообще понесла что-то странное про изнасилованных подруг и немытых демонов, и Гордону стало страшно, что его девочка помешалась взаперти на этой жаре.

Высвободив ее из цепких лап Дайка, он спросил у обоих сразу:

— Вы это про что? — он с тревогой вглядывался в лицо Ады, боясь увидеть признаки горячки.

— Это они про меня, — нет, не покои повелительницы, а дом свиданий!

Вот какого демона Мигелю здесь надо? Потом Ада зашипела, как змея, и рванулась из его рук. Пришлось обнять ее также, как до этого делал Дайк. А приятно ведь!

— Тебе чего здесь..., — он запнулся на последнем слове и в шоке уставился на советника: такое ощущение, что он явился сюда сразу после драки со стирсом. Не лицо, а свидетельство мировой катастрофы.

Только вот на каждой щеке кровавые следы не от когтей, а от пяти длинных ногтей. Гордон с подозрением взглянул на ручки своей пленницы и понял, кто превратил Аду в это бесноватое создание.

— Я знаю, я заслужил, но мне есть, что сказать в свое оправдание...

— Он похитил мою подругу с ночной улицы Даймонда и запрятал в своей комнате, чтобы воплотить свои извращенные фантазии! — выпалила на одном дыхании Ада, как будто боясь, что у Мигеля и впрямь оправдаться получится. "А язык-то у девочки хорошо подвешен! Можно будет на совет с собой брать. Пусть вместо меня ругается". — Убью урода!

И испустив боевой клич, она снова начала вырываться из сильных рук повелителя.

— Я люблю ее! — громко сказал советник.

Теперь в шоке замерли все. Даже я едва не отпустил свою бестию.

— Я знаю, это трудно объяснить, но это было похоже на помешательство какое-то, — Мигель прошелся по комнате, запустив пятерню в густые волосы, — Сначала я действительно выкрал ее с улицы, чтобы поразвлечься. Просто впервые за долгое время мое внимание привлекла женщина. Гордон, ты же знаешь, как мне эти придворные свистелки надоели. А она такая чистая, свежая...

Ада подавилась рыком, когда повелитель сжал ее крепче.

— Но потом не знаю, что случилось. Я никак не могу от нее оторваться. Я с ума сошел! Даже выполняя свои обязанности, думаю только о ней. Я не знаю, как теперь завоевывать ее симпатию, только я ее не отпущу!

— Это тебя не оправдывает! Ты должен умереть!

— Он должен на ней жениться, — спокойно возразил Дайк, и все уставились на него, как на буйнопомешенного.

Все еще молчаливая демонесса активно закивала в знак согласия.

— Меня больше устраивает вариант со смертью! — мстительно произнесла Ада, но чувствовалось, что она понемногу успокаивается и начинает мыслить адекватно.

Внезапно повелитель расхохотался так, что едва снова не отпустил ее.

— Милая, если ты так хочешь его смерти, надо было просто приказать Дайку убить его.

Извернувшись, Ада ошарашено взглянула на Даркворда, но затем решительно сжала губы и прищурилась, как будто просчитывая варианты.

— Э, неет! Это надо было делать раньше. Теперь уж появился я, живой и здоровый, и не дам лишить меня советника даже своей маленькой мстительной невесте. Тем более, что я, скорее всего, не лишился бы советника, а вот ты телохранителя — очень может быть. Все-таки высший демон, живущий на этом свете неизвестно, сколько лет — это не так-то просто.

Ада разочарованно вздохнула и снова с ненавистью уставилась на своего врага.

— Я согласен, — неожиданно промолвил Мигель, забавно смотревшийся с серьезным лицом и черными полосками, тянущимися от щек вниз по белоснежной сорочке.

— На что? — Гордон еще надеялся на то, что неправильно его понял.

— На свадьбу.

— Ну, уж нет! — Ада с остервенением трясла кулаком высвобожденной из захвата руки. — Да отпусти же меня, наконец! Не буду я ни на кого бросаться. Ни в этот раз. А свадьбы не будет! Ванда мне сказала, что хочет уйти отсюда и никогда тебя не видеть. И, если бы стукнула тебя подсвечником, как следует, мы бы уже убрались восвояси.

Мигель как-то сразу сник. Гордон же, напротив, подобрался, словно готовясь к прыжку.

— Это где ты ее видела?

Не ответив на вопрос, Ада выпрямилась и с вызовом задрала подбородок. Гордон с удивлением наблюдал, как на кровати смущенно возится Вирена, как будто пытаясь что-то сказать. Ну, уж нет! Пусть помолчит, так от нее толку больше будет. И так ясно, что это ее вина. Ее и Дайка. Даже не оглядываясь, повелитель догадывался, какие эмоции написаны на лице телохранителя.

— Ну!

— Не нукай — не запрягал!

— Ада, если ты мне сейчас не ответишь, я тебя так запрягу!

— Твоя нареченная каким-то образом оказалась в моей комнате. И мне тоже хотелось бы узнать, как она это сделала, — Ада окинула подавшего голос советника нехорошим взглядом, но решила, что пересказ ее почти удавшегося побега, пожалуй, доставит ей некоторое удовольствие.

— Ха, да с такими охранниками, как Дайк с Виреной сбежать плевое дело! Они повадились на свидания бегать, а меня снотворным опаивать. Конспираторы! Два раза это еще прошло. Ну, три, максимум. Но я ж не дура, чтобы не догадаться, в конце концов. Ууу, предательница, — и она погрозила пальцем вжавшейся в подушку Вирене. — А когда тебе плохо стало, и Дайк на помощь побежал, я подменила бокалы. Вот так вот!

И с видом победительницы она вывернулась из ослабших объятий Гордона и встала перед ним, как будто говоря: "Я всех вас сделала!"

Значит, ни капли о нем не беспокоилась? И даже воспользовалась ситуацией? Так, значит! Ну, ладно. Гордон молча пошел на выход из комнаты, но у самой двери обернулся.

— Клятвы будут принесены завтра. И ни днем позже. И мне плевать на тех, кто не успеет приехать! Насчет твоей свадьбы, — он посмотрел на Мигеля, не обращая внимания на задохнувшуюся от ярости без пяти минут повелительницу, — мы подумаем позже. Пока у тебя есть время добиться расположения этой самой Ванды.

И, взмахнув полой плаща, он решительно вышел вон. Мигель выскочил за ним. И только потом Ада заметила, что Вирена подпрыгивает на кровати и мычит, указывая пальцем на свои губы. Тут Аду посетила нехорошее подозрение, и она выскочила за дверь, громко зовя Гордона. Дайк ломанулся следом, готовясь опять ловить свою подопечную.

Аделия

Все прошло, как надо. Она будто невзначай проскользнула за спиной повелителя и, коснувшись его рукой, вытянула почти всю его силу, оставив ровно столько, сколько нужно для того, чтобы он остался жив. И буквально вздрогнула от переполнившей ее эйфории. Так, теперь, главное, сдержаться и не стереть кого-нибудь в порошок, а то уж очень хочется!

Танцующей походкой белобрысая красотка направилась к выходу из зала, напоследок оглянувшись на бывшего любовника. Жаль его, конечно, но пусть помучается. Будет знать, как отвергать ее! Выйдя из наполненного встревоженными голосами помещения, она понеслась в свои покои, в которых находился известный ей вход в потайные переходы замка. Сколько раз ей доводилось добираться таким способом до покоев повелителя, для того, чтобы урвать минуты, а иногда и часы счастья. И все испортила эта малявка Адальмина! Ничего, вот разорвет связь и Адальмине — конец. Только она достойна быть повелительницей. Только она достойна быть с ним!

Аделия, как призрак скользила по темным переходам. Ей не нужен был свет: она сама слегка светилась от переполнявшей ее силы. Призраки, блуждающие в переходах, шарахались от нее, не зная, как реагировать на любовницу повелителя, излучающую его ауру.

Она нажала на рычаг в стене и знакомая дверь бесшумно отварилась. Понимая, что не время предаваться глупой ностальгии и обниматься с подушкой любимого, Аделия принялась рыться в вещах повелителя в поисках вожделенной книги. Та, будто притянутая силой Гордона, сама прыгнула ей в руки. Наконец! Наконец-то она прочитает этот таинственный фолиант!

Предвкушая победу, Аделия раскрыла книгу в кожаном переплете на первой странице...

Прошло уже слишком много времени. Нужно спешить, чтобы вернуть все на круги своя, а она так ничего и не нашла. Правда, узнала много интересного о Дарквордах. Но, увы, это ей ничем не поможет. Все зря. Хотя нет! Почему зря? Теперь она знает, что искать нужно в другом месте. И даже догадывается, в каком.

Вернувшись к себе, Аделия взяла приготовленный заранее стакан с питьем из эльфийских трав. Она специально выбрала этот состав, чтобы ученые как можно дольше помучились, изучая его. Эльфийская магия будет противиться сканированию жидкости демонами.

Когда она с победной улыбкой вошла в зал, где на диване безвольно лежал ее возлюбленный, подданные невольно расступились перед ней, пропуская вперед. Аделия на минуту замерла, глядя на любимое лицо.

"Какой ты красивый! И беспомощный! Слишком велик соблазн оставить тебя таким для собственного удовольствия. Но ты еще будешь мой. Весь мой! Так что я потерплю".

И склонившись над ним, она споила ему противную на вкус жидкость. На самом деле, ей всего лишь нужно было дотронуться до него, чтобы влить украденную ранее силу. Сила рванула к законному хозяину, как будто успев соскучиться. Аделия с сожалением отдала последние капли и выпрямилась, выжидательно глядя на повелителя.

Тот потянулся и мгновенно встал на ноги.

— Проси все, что хочешь, — прошептал он ей на ухо. Мурашки возбуждения пробежали по спине бывшей фаворитки. О таком подарке она не смела и мечтать!

— Я приберегу свою просьбу, повелитель, — о, да! Она прибережет! Ненадолго.

Адальмина

Я едва заснула со всеми этими переживаниями. Как же это мерзко, не иметь возможности спасти подругу от демона, когда сама являешься повелительницей этих самых демонов!

Ну, ничего! Я им еще устрою! Они у меня еще попляшут! Вот посмотрю, как они вокруг меня прыгать будут, когда я откажусь клятву произнести!

Да... Выйду вся такая красивая, одетая в то белоснежное, усыпанное бриллиантами платье, что служанки притараканили мне перед сном. Да, выйду, встану рядом с этим демоническим балбесом (чтоб его еще раз так же скрутило!), улыбнусь ласково и мило. А в самый ответственный момент промолчу. Вот хоть пусть режут! Промолчу — и все!

Я еще поборолась с соблазном оглушить спящую на другой стороне кровати Вирену (решили подстраховаться, гады) и сбежать через окно Гордона. Останавливала только мысль о том, что красться через его комнату, когда он обнимает эту белобрысую, ой, как не хочется. Да и заметить может...

С такими мыслями я все-таки провалилась в сон, надеясь, что не увижу, что там с Вандой Мигель вытворяет. И, как ни странно приснилась мне не Ванда...

Я будто парю между сном и реальностью. Проскальзываю в толщу небытия и выныриваю обратно. А ведь и в самом деле парю. На огромной высоте над пушистыми облаками. Красотаааа! Я и не знала, что с такой высоты открывается потрясающий вид. Тем более, на прекрасный дворец, будто светящийся в темноте. И вообще, я вижу все так четко, словно и не ночь вокруг и не подмигивают радостно звезды меж двух лун.

А дворец, словно из сербжского хрусталя, величественный и изящный. Помимо воли я тянусь к этому сверкающему чуду и плавно снижаюсь, оказавшись рядом с вожделенной целью. Чистый восторг! Нет, во сне невозможно испытывать такие реальные ощущения. Даже ветер щекочет мое эфемерное тело и будто играет, лаская и направляя туда, куда я хочу.

Налюбовавшись этим невесомым сооружением с летящими острыми шпилями и многочисленными арками, а решаю пробраться внутрь и тут же оказываюсь в какой-то темной комнате, в которой на большой кровати с резными спинками кто-то спит. Неет. Хочу туда, где не спят. И тут же оказываюсь в окружении сотен свечей, освещающих радостную и красивую комнату, украшенную настенными фресками и филигранными работами из хрусталя.

На этом вся красота заканчивается, поскольку на кресле с высокой спинкой восседает моя старая знакомая. Теперь я во всех подробностях могу рассмотреть ту, что недавно наглым образом проникла ко мне в спальню. Она задумчиво сидит на кресле с высокой спинкой и, уперев взгляд черных глаз в стену за моей спиной, барабанит пальцами по деревянному подлокотнику. Интересно, о чем она думает?

"Надо же. Все оказалось совсем не так, как я предполагала, — ее мысли ворвались в мою голову внезапно, будто открыв невидимую дверку. — Неужели разгадка так близко?"

А она красивая. Только мысли у нее какие-то... Брр... Даже не знаю. Как будто сумасшедший человек размышляет. Вроде все логично и понятно, но попахивает какой-то манией и темнотой, что ли. Как будто она долго-долго варилась где-то вместе со своими тараканами. Вот у меня сумбур в голове полнейший. Мысли скачут, иногда даже по кругу, но мне это нормальным кажется. А у нее зацикленность какая-то. Все интриги и комбинации на одну тему. Кстати, что за тема?

"Ну, надо же, что эльфы учудили! — я вздрагиваю от разорвавшего тишину комнаты странного смеха. — Как они сильно демонов ненавидят, оказывается. Ну, сейчас-то понятно, но тысячи лет назад вроде бы никакой войны не намечалось. Вот не ожидала, что остроухие способны на такую полость. Даже зауважала бы, если б так не призирала".

Это эльфы-то подлые? Самый добрый и сказочный народ? Мои милые, любимые эльфики? Я глубоко вздыхаю в попытке успокоиться. Как же хочется хрястнуть эту чем-нибудь или просто смыться отсюда. Но нельзя. Дослушать тоже охота.

"Так, теперь, главное, выманить его сюда, ведь связь на нем завязана. А здесь уже мои послушные эльфики, может, опытным путем и додумаются, как исправить то, что их предки наделали. Только как это сделать?". Она снова побарабанила по подлокотнику. Как ни странно, в момент, когда она вставала и подходила к нише в стене, ни одной мысли не было слышно. Пусто. Совсем.

Я зачарованно смотрела, как она нажимает на какие-то начертанные золотом символы, в результате чего вспыхивает белая дуга, в которой мерцает комната с черным мраморным полом. Это что же переход в мой замок (ну, не мой, конечно, надеюсь)?

"Стоит ли туда сейчас возвращаться? Завтра принесение клятвы... Нет. Все потом. Успеется. А сейчас у меня здесь незаконченное дело". Снова загораются символы и подхватив длинный шлейф и нежно-зеленого шелка, она как-то уверенно, по-мужски проходит через комнату и исчезает за дверью.

А я задумчиво стою, то есть вешу под потолком. И к чему она мне приснилась?

Не, дальше я нормально поспать хочу. И в тот же миг оказываюсь в обычном своем сне, полном эльфов и драгоценностей...

Глава 9.

Демон

К вечеру все было готово. Тронный зал был украшен россыпями цветов. Расторопные слуги развесили под потолком кристаллы Ордея, которые мягко мерцая, создавая волшебную обстановку. Впервые Гордону захотелось произвести в замке изменения. Например, заменить черный пол белым. Или желтым. А что? Посмотришь на такой пол — и настроение вмиг поднимется. А так возникает чувство, что проваливаешься в черную дыру. Нет, перво-наперво он велит постелить белоснежный пушистый ковер в его покоях, по которому Ада сможет ходить босиком. Ммм. Да на таком ковре еще много чем заниматься можно.

Поняв, что его мысли приняли не тот оборот, который сейчас уместен, он вышел из зала. Пора одеваться.

Он стоял перед алтарем, на котором на алой подушке возлежал черный камень в серебряной оправе. По традиции, после церемонии камень должен перейти невесте, чему та будет бесспорно рада. Мигель усмехнулся, с удовольствием взглянув на своего друга и воспитанника. Хорош. А как величественно смотрится в этом черном, отделанном серебром камзоле! Сегодня он воплотит в жизнь мечты многих и многих подданных и утрет нос врагам, которые, слава всем богам, не успели приехать на перенесенную в спешке церемонию. Да, их пригласили, как того требовал обычай, но вовсе не обязаны дожидаться, когда они смогут притащить свои величественные задницы. Ни короля эльфов, ни изменницу Мартьяну здесь не горели желанием видеть.

А жених-то нервничает! Невеста, как обычно, выкинула фортель и решила опоздать на собственную свадьбу. Разряженные в пух и прах гости шушукались, наполняя зал мерным гулом.

— Гордон, у меня есть подозрение, что клятвы сегодня не будут произнесены, — в полголоса сказал Мигель, склонив голову в сторону друга.

— Не беспокойся, Мигель, Дайк не позволит ей прогулять такое важное событие.

— Да я не об этом. Зная эту бесовку, можно предположить, что она будет здесь стоять и молчать с милой улыбочкой. У нее наглости хватит.

Повелитель хмыкнул, заговорщицки сверкнув в сторону советника глазами.

— Мигель, ты сколько видел свадеб в замке Даркворд?

— Нууу, много.

— А ты хоть раз слышал, чтобы невеста сказала "нет"?

— Но ведь до этого замуж за повелителя выходили с большим желанием.

— Ага, и лир Ахар тоже?

— Хороший вопрос. Я не присутствовал на их свадьбе, но клятвы, действительно, были произнесены. Да, заставляет задуматься...

— А тут и думать нечего. Все дело в Мадригале. Сам увидишь.

Вдруг грянула торжественная музыка, и зал наполнился восхищенными восклицаниями: на блестящий пол ступила невеста, излучая мистическое сияние. Она шагала с таким видом, будто делала это каждый день. Тренировалась что ли? А еще улыбка такая самодовольная, будто и впрямь что-то задумала. Но, несмотря на крамольные мысли, Гордон не мог оторвать от нее глаз.

Какая же она маленькая! Но изящная и красивая. Мелкие бриллианты причудливым узором переплетаются на белоснежном платье, ослепляя разноцветными бликами. Раскосые глаза сверкают сине-зеленым пламенем. Лукавые глаза, как и маленький чуть задранные вверх носик. Загорелая кожа кажется еще более темной на белом фоне и придает ей какое-то дикое очарование. Локоны каскадом покрывают плечи и исчезают за спиной, а бриллиантовая диадема сверкает так же, как белоснежная улыбка.

"Хороша, чертовка! Моя!" — самодовольно думал Гордоно, мысленно уже смыкая руки на ее талии.

Адальмина

Чудесные декорации для представления, на котором я буду играть главную роль. И жених, что надо. Влюбилась бы, не будь он такой сволочью. Я шла по живому коридору, расточая гостям белозубые улыбки и пытаясь не запутаться в платье. Туфли, как не странно, были на редкость удобными, хоть и на каблуках. Сегодня мой праздник! Да, я не стала упираться и визжать. Мне не хотелось, чтобы меня связав по рукам и ногам притащили на эту дурацкую церемонию. Я сама себе хозяйка: захотела — пришла. Только вот говорить ничего не собираюсь. Сегодня с утра, пока меня упаковывали в платье и завивали странными щипцами волосы, Дайк заставлял меня зубрить слова клятвы, читая их вслух по бумажке. Наивный. Он всерьез полагал, что я, как послушная девочка, сделаю все, что мне скажут.

Я сияла, как начищенная монета и упорно отводила взгляд от красивого волевого лица. "Просто шагай в такт", — твердила сама себе, вслушиваясь в красивую музыку. Наконец длинный путь был пройден, и я встала рядом с самодовольно улыбающимся повелителем. Глядя перед собой, я старалась не обращать внимания на то, как черные глаза шарят по моему телу, будто примериваясь, куда положить свои загребущие руки. Я зло заскрипела зубами. В этот момент музыка стихла, и Гордон взял меня за руку.

Я заозиралась в поисках священника, но перед нами только лежал... он. Такой заманчивые и блестящий. Да, ему положено лежать только на алом фоне, а еще на моих руках.

Вдоль позвоночника пробежала дрожь, пальцы зачесались от желания дотронуться до вожделенного кулона. Моя прелесть!

Гипнотизируя взглядом воплощение своей мечты, я едва не пропустила момент, когда Гордон начал произносить какие-то слова на незнакомом мне языке. Зычный голос разносился по залу, наполняя меня странным ожиданием какого-то чуда. Внезапно я поняла, что понимаю каждое слово.

— Ты мой свет и моя тьма. Ты радость, сотворенная мне во благо. Я разделю твою боль и твою жизнь, что будет длиться так же долго, как и моя. Ты познаешь глубины моего мира, моего счастья и горя. Ты проникнешь в мою судьбу и пустишь в нее глубокие корни. Прими мой мир, как самого меня! Клянусь защищать тебя даже от себя, беречь даже от твоих ошибок. Да будет наш последний вздох единым.

Расширенными от ужаса глазами я наблюдала, как при каждом слове из его рта вырывается облачко розового пара. Через наши сомкнутые руки пробегали странные импульсы, щекоча ладонь и поднимаясь выше по запястью. Когда он закончил говорить, на меня напало странное оцепенение. Я чувствовала, что мои глаза остекленели, тело, будто замерзло, а с губ, помимо воли слетали звуки, издаваемые чужим, будто хрустальным голосом. Звуки, сливавшиеся в чужой, но очень мелодичный и понятный мне в этот момент язык.

— Ты мой свет и моя тьма, — я зажала рот рукой, когда из него выпорхнуло розовое облачке. Гордон самодовольно улыбался. Попытавшись выдернуть руку, я натолкнулась на стойкое сопротивление. — Ты радость, сотворенная мне во благо. Я разделю твою боль и твою жизнь, что будет длиться так же долго, как и моя. Ты познаешь глубины моего мира, моего счастья и горя. Ты проникнешь в мою судьбу и пустишь в нее глубокие корни. Прими мой мир, как саму меня! Клянусь защищать тебя даже от себя, беречь даже от твоих ошибок. Да будет наш последний вздох единым.

Когда последние слова перестали звенеть в воздухе, он притянул меня и впился в мои дрожащие губы. Тут же словно что-то сильно кольнуло в сердце, перед глазами все поплыло, и я оказалась там, где по определению не могла быть: в его воспоминаниях.

Вот перед маленьким мальчиком красивая женщина. Она протягивает руку и ласково касается его щеки. Картинка размазывается, чтобы смениться следующей: великолепная пара стоит рука об руку и провожает десятилетнего Гордона в школу. Дальше — одиночество и желание вернуться домой. Война со сверстниками, тяжкие будни... Калейдоскоп эмоций закружил меня, норовя взорвать мозг.

Вот он возвращается домой и оказывается в погруженном в траур замке. С этого момента — какой-то провал, черная пустота без надежды и опоры. И только Мигель всегда рядом, чтобы поддержать и научить главному. А потом — бесконечное путешествие по мирам, приключения и опасности. Встреча с Дайком и разлука с любимой, которая по неосторожности дотронулась до черного кулона, забравшего ее жизнь. Целый мир врывался сейчас в мою голову. Слишком много для одной маленькой цыганки, а он все не отпускает. Замер, прижавшись к моим губам и, кажется, погрузился в мою неказистую историю. Я вижу его глазами меня на рынке, грязную и растрепанную. Я сижу в подворотне с украденными у него трофеями. Меня затопили его презрение и гнев, возникшие в момент, когда Гордон понял, что я спокойно держу в руках Мадригал. Испугавшись, я оторвалась от его губ и отшатнулась, обхватив щеки дрожащими руками.

Пару секунд он внимательно всматривался в мое лицо, потом повернулся к гостям и громко возвестил:

— Клятвы принесены!

Вот дерьмо!

Демон

Гордон сидел за столом и улыбался, как идиот. Он, конечно, не знал, что единение проходит таким вот образом, но ему было чертовски приятно и интересно погрузиться в ее внутренний мир. Он узнал обо всех ее похождениях и шалостях, о том, как ей было тоскливо расти одной. Что для нее значила Ванда... Пожалуй, действительно, надо выдать девочку замуж за Мигеля. И советник остепенится, и для нее так будет лучше. А его жена, в конце концов, поймет, что это правильное решение.

Жена... Как непривычно и странно звучит это слово, заставляя его плавиться, как нагретый воск свечи. Нет. Нельзя так раскисать. Иначе она начнет вить из него веревки. И так слишком много его слабостей узнала во время обмена воспоминаниями. Но как же все-таки странно испытывать такие чувства к той, которую недавно презирал и готов был стереть из своей жизни.

Кстати, что-то долго она "пудрит носик". Гордон невольно улыбнулся, вспомнив, как сразу после церемонии принесения клятв, его женушка рванула прочь из зала, громко топоча каблуками и потеряв где-то на полпути свою улыбку. Приятно осознавать, что он оказался прав, а ее план провалился. Дайк убежал следом за ней, обещая, что вернет беглянку еще до бала. А теперь он, как дурак, сидит один во главе огромного стола и ждет теперь уже состоявшуюся повелительницу. Надо будет отучить ее от таких выходок. Ничего, неделька в постели расставит все по своим местам.

— Она не придет? — Мигель спрашивал шепотом, подавшись слегка вперед со своего места, расположенного по левую руку от Гордона.

— Куда же она денется? — проворчал повелитель, но было видно, что он начинает беспокоиться. Подумав, он воровато глянул на подданных и, убедившись, что они заняты созерцанием того, что вытворяют фокусники, взял в руки бокал, предназначенный для Ады.

— Что ты делаешь? — че-то опять советник в его личные дела лезет. В поместье отпустить что ли? Пусть невесту обхаживает.

— Ничего особенного, — Гордон сосредоточенно смотрел в бокал. И когда его глаза полыхнули красным, в сосуде заплескалась жидкость красного цвета.

— Ты в своем уме? Она же тебе этого не простит!

— Ой, кто бы говорил! Я, по крайней мере, сначала женился. И вообще, пытаюсь выполнить свой долг по воспроизведению потомства, да и супруге помогаю расслабиться. А то напряжена очень.

Мигель проглотил готовые выскочить слова, когда к столу подошла хмурая повелительница под двойным конвоем в виде Дайка и Вирены.

Гости тут же вскочили, выкрикивая тосты, после которых молодым нужно было поцеловаться. Фокусник, разряженный в черно-зеленое одеяние, подскочил ближе и почти возле самого стола выдул из трубки струю огня.

Ада подпрыгнула от неожиданности и пропустила момент, когда Гордон сгреб ее в охапку и страстно припал к губам. Злость в ней смешалась с чем-то странным, вызванным его прикосновением, и, захваченная страстью, она цапнула его за губу.

Подданные взревели от восторга, узрев на губе повелителя следы ее зубов.

Она дернулась и уселась на краешек своего стула подальше от довольно улыбающегося Гордона.

Адальмина

Убила бы всех! И суженого-ряженого в первую очередь. И Ванде не разрешили присутствовать на этом мероприятии. Гады. Дескать, она неадекватно будет вести себя. А я, значит, адекватна?! Вот что они делать будут, если я сейчас все здесь крушить начну? Скатерть сдерну, тарелки побью, гостей пообливаю.

Усмехнувшись, я схватила со стола бокал с рубиновой жидкостью и, так сказать, для смелости одним махом опрокинула в себя содержимое. Со стуком поставив бокал обратно, я сначала заметила изумленный взгляд Мигеля, а потом уже почувствовала, как внутренности обожгло огнем.

Я зажала рот рукой, опасаясь, что сейчас выдам струю огня почище, чем у того фокусника, который чуть заикой меня не оставил. Уф! Вроде отпустило. Ага, совсем.

Такое расслабление накатило. Я почувствовала себя белой и пушистой, готовой улыбаться всем и каждому, даже Гордону, который с заботливой улыбочкой подсовывал мне тарелку, полную экзотической еды.

— Чего? Вкусно, говоришь? Конечно, попробую. Ик, я не знала, что эта штука такая крепкая.

— И не только крепкая, — чуть слышно пробормотал демон.

— Что?

— Говорю, пить надо было осторожнее. Так что закусывай.

— А мне что-то другое послышалось.

— Красивая, говорю, ты очень.

— А... Ты тоже... Симпатичный.

— Сейчас танцы начнутся. Так что ешь скорей.

— А, танцы — это хорошо. Я, бывало, в таборе тааак зажигала!

Я что-то ела, пила, весело болтала. Хлопала циркачам, кричала "браво!", вскакивая с места. Гордон со смехом усаживал меня обратно и, обхватив за плечи, целовал к вящему восторгу публики.

Когда заиграла музыка, я уже была на взводе и весело притопывала в такт каблучком. Но выходить туда, где выстроились в ряд пары, пока опасалась. Я ведь танцев их не знаю. Да и музыка странная, незнакомая. Какая-то тягучая, но красивая. Пары, взявшись за руки, устремились на встречу друг другу, делая плавные повороты и несложные движения руками.

А что? Ничего сложного: поворот, присесть, вытянув вперед ногу, поворот с поднятой рукой, тягучее движение в сторону. Чепуха! Попробовали бы они станцевать так, как мы зажигали вокруг костра. Эта заунывная скукотища и в подметки нашим танцам не годится. Так, расшаркивание друг перед дружкой. В любом случае, я тоже хочу танцевать, пусть и так же, как эти демонессы.

Гордон попытался ухватить меня за подол платья, когда я вскочила с места, но не тут-то было! Моя пьяная душа стремилась танцевать. Правда, странно как-то: вроде мироощущение, как у пьяной, а совсем не шатает. А вообще, хочется обнять весь мир и кружиться, кружиться...

Я подхватила первого попавшегося демона и втянула его в круг танцующих.

Демон

С предвкушающей улыбкой он наблюдал за тем, как его женушка вытягивает военачальника танцевать. За удовольствие посмотреть, как в шоке вытягивается лицо жесткого, всегда собранного и подтянутого демона заплатили бы многие.

— Боюсь, авторитет лира Ганса сильно упадет после этого танца, — хмыкнул рядом Мигель. — А, может, и поднимется. Смотря на то, как скоро злые языки запишут его в фавориты повелительницы.

Развлекаться сразу перехотелось, и Гордон, рыкнув, собрался заменить партнера Ады на себя любимого, но замер, так и не встав с места. Она была хороша. Как безумие, как лунная ночь. При первом же повороте (не плавном, как у других, а порывистом) сложная прическа рассыпалась, расплескавшись по спине черными кольцами локонов. Как змеи, они расползлись до талии, блестя в мистическом свете кристаллов Ордея. На их фоне фигурка девушки показалась еще более тонкой и гибкой. Как бы в ответ на его мысли, Ада легко изогнулась, подражая движениям демониц, но в ее танце не было ничего изящного и утонченного. Дикая, своенравная кошка, она словно пыталась смерить необузданную натуру, но та сама по себе вырывалась из-под оков. Словно сама чувственность проникла в ряды лицемерной добродетели. Она присела, вытянув вперед ногу, и взмахнула рукой, погнувшись назад. Гордону внезапно стало жарко, и он, выхватив у Мигеля стакан сока, опрокинул его в себя.

— Э, ну, я, может, пойду? Тут и без меня, видимо, весело будет.

— Иди, — небрежно мотнул головой повелитель, даже не глянув в сторону уходящего советника.

Лир Ганс теперь уже не был шокирован, но и танцевать не пытался. Он стоял посреди продолжающих расшаркиваться друг перед другом пар и просто с вожделением в глазах наблюдал за извивающейся девушкой в белоснежном наряде.

Не выдержав, Гордон сорвался с места и направился в центр зала. Ему стоило только окинуть демонов взглядом, как на пути его уже никто не стоял. Гости образовали круг и с умиленьем на лицах наблюдали за тем, как танцуют повелитель с супругой. Ей, похоже, было все равно, что первоначальный партнер сменился. На губах мелькала блаженная улыбка, в глазах застыло отрешенное выражение, а он... он словно заразился от нее манерой танцевать. Страстной, цыганской, прикрывающейся классическими движениями. Они кружились вокруг друг друга, легко касаясь, словно невзначай, незаметно дополняя танец все новыми, более сложными па. Как завороженный, он смотрел в гипнотизирующие сине-зеленые глаза, чуть раскосые, с дымчатой поволокой, наклоняясь и обхватывая ее за тонкую талию. Зрители взвыли в восторге, когда Даркворд поднял свою цыганочку высоко над головой так, что она весело засмеялась и вскинула вверх руки. Белые прозрачные рукава скатились до плеч, обнажив красивые смуглые руки. Он позволил ей скользнуть вдоль по своему телу, наслаждаясь прикосновением к женственным изгибам. Хороша! Как же хороша!

— Вы удивительно красивы, повелительница, — прошептал он, не выпуская ее из объятий и продолжая странный танец, придуманный только что ими обоими. Ну, и что, что так танцевать не принято! Сегодня им все можно. Да и всегда им все можно, усмехнувшись, уточнил про себя повелитель и закружил запрокинувшую голову девушку по мраморному полу.

Музыка внезапно сменила темп. Видимо, музыканты тоже прониклись настроением единственной танцующей пары и добавили мелодии страсти. У демонов предвкушающе горели глаза. В мечтах Они уже получили наследника Дарквордов. От танцующих словно искры отлетали, втягивая в свою атмосферу окружающих. В центр круга осмелилась выйти сначала одна пара, затем другая. Постепенно всеми завладело оживление и смех. Чувства плескались и кипели.

— Кажется, с нашей легкой руки родился новый танец, — от его страстного шепота по ее спине пробежали мурашки, но не в силах ответить, она лишь более тесно прижалась к нему, позволяя увлечь себя в сторону от танцующих.

Они оказались на какой-то террасе. У Ады кружилась голова, и она плохо соображала, но все же от изумления замерла: если замок изнутри был помпезным и мрачным, то во внутреннем саду блаженствовали легкость и красота. Две луны давали больше света, чем одна, и серебрили белоснежные дорожки, петляющие среди царства кустарников и цветов.

— Какая красота! — она буквально простонала эти слова, дыхание перехватило от восторга.

— Угу, — очевидно, его согласие относилось не к саду, так как он сосредоточенно прокладывал дорожку из горячих поцелуев по беззащитной шее.

— Нет, ты посмотри, какая красота! — она подергала его за рукав камзола, стремясь привлечь внимание к тому, что ее волновало в этот момент.

Раздраженно вздохнув, он развернул ее к себе и обхватил смуглое лицо с мерцающими в темноте глазами большими ладонями.

— Я вижу все, что хочу сейчас видеть, — и прильнул к ее улыбающимся пунцовым губам.

Музыка зазвучала громче, аккомпанируя их поцелую, и Ада окончательно потеряла чувство реальности, запустив тонкие пальцы в гладкие волосы повелителя. Душа пела, уносясь высоко к звездам, которые мелькали под опущенными веками.

У нее вырвался протяжный стон-одобрение тому, как он ласкал ее губы, язык, заставляя отвечать. Жаркая волна проносилась по телу, принуждая испытывать тянущее чувство где-то внизу живота.

Прохладный воздух коснулся обнаженной груди, но она лишь прогнулась, подставляя его губам тугие бусины сосков, и страстно зашептала:

— Так здорово! Это так здорово! Хочу еще!

Он застонал и ткнулся лбом меж ее грудей. Потом поднял голову и, сверкая черными глазами, оправил слегка измявшееся платье.

— Думаю, мы уже можем удалиться в наши покои. Гости даже не заметят. Там ты получишь все, что хочешь.

— Правда? — ему даже стало немного стыдно за то, какой наивной радостью озарилось ее лицо, но он задушил в себе несвойственное демонам чувство и увлек ее обратно в зал.

Гости веселились вовсю, едва не затолкав в толпе главных виновников торжества. Усмехнувшись, Гордон подумал, что это, наверное, самая ненормальная свадьба повелителей за всю историю его рода. Игнорируя все традиции, по которым их должны были торжественно проводить, они просто выскользнули из зала, где Гордон подхватил хихикающую жену на руки и понесся по длинным мрачным переходам замка.

Она не поняла, как оказалась на кровати, только пронеслась мысль о том, что эта кровать значительно шире, чем ее и, запрокинув голову, подставила шею жадным поцелуям и жарко зашептала:

— Еще, еще! Люблю.

Он пораженно отстранился и сосредоточенно всмотрелся в бледнеющее в темноте лицо в окружении черных волос. Она лишь блаженно улыбнулась и протянула к нему руки:

— Люблю. Всех люблю! Весь мир люблю.

Он облегченно вздохнул, но одновременно почувствовал острое разочарование, которое сменилось злостью на себя, на нее. Рыкнув, он продолжил прерванное занятие с еще большим пылом, раздирая вытянувшимися когтями лиф прекрасного платья на ленточки. Она лишь вздохнула, избавившись наконец от корсета.

— Поцелуй! — раздался требовательный шепот и искусительница сама притянула его к своим губам. — Ты так здорово целуешься.

Она хихикнула:

— Правда, до тебя я еще ни с кем не целовалась, так что сравнивать не с чем.

Он замер, когда да него сквозь марево страсти дошло, ЧТО она ему сказала. Как это не с кем? Он, конечно, имел небогатое представление о нравственности цыган, но Ада ведь горячая штучка. Как она могла оставаться нетронутой? Он очень хорошо помнил тот их поцелуй, когда она сама повалила его на кровать, впиваясь в его рот губами. Разве может невинная девушка демонстрировать столько страсти. Он тряхнул, пытаясь прогнать наваждение, но оно не хотело отпускать.

— Иди ко мне, — страстно шептало это чудо на его кровати, но он со стоном отцепил ее руки от своей шеи.

— Ты не понимаешь, что творишь. Ты не в себе. Завтра, все будет завтра. Я хочу, чтобы ты все осознавала, понимаешь?

— Поцелуй меня...

— Нет, ты не понимаешь. Прости, я не железный и не смогу спать с тобой на одной кровати.

Он вскочил, лихорадочно подхватил ее на руки и встал в темноте перед стеной. Глаза полыхнули красным, и камень словно рваться начал, постепенно увеличивая проход в соседнюю комнату. Демон дождался, пока отверстие станет похоже на дверной проем и шагнул внутрь.

Ада снова приникла к нему, когда он укладывал ее на кровать и, не удержавшись, он вновь поддался соблазну и принялся ее целовать.

— Все, хватит. А то не смогу остановиться, а ты потом жалеть будешь, — она всхлипнула и потянулась вслед за ним, но он чувствовал, что ее полубредовое состояние легко может перейти в сон и погладил Аду по щеке и волосам, — Спи. Знаю, я дурак и, возможно, завтра снова придется перебарывать твое сопротивление, но я все же попробую. Эх! Дурак! Прости, до конца я раздевать тебя не буду — не настолько я железный.

Он еще немного подождал, пока она погрузиться в дремоту и прикрыв ее простыней прошел в свои покои, предварительно выстроив силой мысли в новом дверном проеме дверь. На это ушли последние силы и, быстро раздевшись, он забрался под покрывала, зная, что мгновенно заснет.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Гордон удивленно открыл глаза, недоумевая, что его разбудило, и тут увидел ее. Пламя свечи бросало отсветы на обычно красивое лицо, превращая его в какую-то гротескную маску. Белокурые локоны свободно рассыпаны по плечам, облаченным во что-то прозрачное. Видно было, что, кроме невесомого одеяния, на демонессе ничего нет.

— Я так и знала, что этой ночью ты останешься один. Неудовлетворенный, — Аделия смущенно, но многообещающе улыбнулась. — Все говорят о том, что повелительница жутко напилась.

Танцующей походкой она подошла к прикроватному столику и поставила на него свечу в высоком подсвечнике. Потом дернула за веревочки у ворота, и одеяние как-то вдруг распалось, упав к ее ногам. Да, она была хороша: высокая, стройная, с белоснежной кожей и идеальными пропорциями. Но повелитель только поморщился.

— Зачем ты пришла? Я тебя не звал, — не хотел он ее. Не хо-тел! А сил устраивать разборки совсем не было. Зевнув, он махнул рукой в сторону двери, — Аделия, иди спать.

— А как же обещание исполнить любую мою просьбу? — она обиженно надула губки и накрутила прядь волос на палец.

Демон раздраженно вздохнул.

— Почему именно сейчас? И именно так? Ты что, думаешь я смогу быть с тобой из долга?

— Зато я смогу. За нас обоих, — она страстно шептала наклоняясь все ниже, а затем, начиная его целовать.

Подумав, он не стал сопротивляться. В конце концов, с первой брачной ночью, действительно облом получился, а тут податливое женское тело... Так хорошо и приятно, но... не то. Нет, ну, не будет же он на жене зацикливаться? В конце концов, за столетия он привык к разнообразию в постели, и то, что жена ему очень даже симпатична в последнее время вовсе не значит, что нельзя развлечься с бывшей фавориткой. Должен же он ее захотеть!

Глухо застонав, он перевернулся, подминая ее под себя. В восторге от того, что показалось ей проснувшейся страстью, Аделия впилась ногтями в обнаженную спину Гордона и со смаком прочертила несколько кровавых дорожек. Он вздрогнул и с силой принялся мять пышную грудь, пытаясь представить, что ее стоны звучат для него музыкой, но слишком свежи были воспоминания о других стонах и страстном танце внизу и здесь, в кровати. На этой самой кровати. Тяжело дыша, демон ткнулся лбом в подушку и замер, пытаясь заглушить отвращение от того, что эта девка лежит на том самом месте, где недавно он целовал свою чистую малышку. Жуть! Да что ж это такое?

— Нет, Аделия, я не могу. Все умерло. Страсть умерла. Прости, я не могу выполнить свое обещание, — он криво усмехнулся, откидываясь рядом с ней на кровать. — Если хочешь, можешь растрезвонить, что повелитель не держит слово и не ценит тех, кто спас ему жизнь.

Она, опершись на локоть, грустно улыбнулась и прочертила на его мускулистой руке невидимую линию.

— Я все понимаю. Телу, как и сердцу, не прикажешь. Но и ты пойми меня: я столько времени любила лишь тебя одного. А после того, как жизнь спасла, заслужила хотя бы маленькую награду.

— Хочешь, я подарю тебе дворец? — все, что угодно, лишь бы отвязалась со своим долгом.

— Нет, я хочу провести с тобой ночь, — она прикоснулась пальчиком к его губам, останавливая возражения. — Рядом с тобой. Позволь мне спать эту ночь с тобой на одной кровати.

Гордон вздохнул и, повернувшись к ней спиной, пробурчал:

— Хорошо, спи.

На лице демонессы расцвела победная улыбка.

Адальмина

Я просыпалась в первых лучах розового восхода розового же солнца. Мир только еще начал приобретать свои краски, обещая сделать этот день радостным. Я сладко потянулась и поняла, что моим ногам явно что-то мешает. Откинула покрывало и тихо ахнула: ноги запутались в пышной юбке свадебного платья. Верх же, в отличие от юбки свисал с талии унылыми лохмотьями, то есть ленточками, обнаженная грудь матово блестела в розоватом свете. На ее фоне эффектно выделялся черный кулон в серебряной оправе. Воспоминания накатили на меня внезапно, заставив рухнуть обратно на подушку. Вот это я вчера напилась! Затем краска залила мои щеки, но не от воспоминаний о том, чем мы занимались с демоном. Просто в голове замелькали картинки из моего сна. Мне такое снилось, что в реальности представить просто невозможно! Неудивительно, если учесть в каком состоянии Гордон оставил меня вчера.

Я перевернулась на живот и со стоном ткнулась лбом в подушку. Вот ведь... Демон демоном, а таким порядочным оказался. Даже оставил меня в покое, когда понял, что я совсем пьяная, хотя мог бы просто сослаться на то, что долг исполнял. А ведь я сама его просила. Нда. Пить мне нельзя. Особенно ту рубиновую штуку. Но зато как здорово мы танцевали! Я такого удовольствия сто лет не испытывала. Вернее, никогда. Как, оказывается, замечательно чувствовать себя единственной и желанной. И это не какой-нибудь оборванец, а повелитель демонов. Это тебе не хухры-мухры.

Я снова вальнулась на спину, раскинув руки, с удовольствием ощущая свежий утренний воздух на обнаженной коже. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Я не понимала еще до конца своих чувств, но одно знала точно: уходить мне отсюда больше не хотелось.

Но было кое-что, смущающее меня довольно сильно. Видимо, этот напиток обладал особенным действием, раз я все помню, хотя опьянела довольно сильно, судя по поведению. Только одного не помню: как у меня на шее очутился мадригал! Ведь сразу после церемонии я свалила в спешном порядке. Не мог же Гордон надеть на меня кулон, когда мы танцевали или целовались на террасе. Или мог? В любом случае, вожделенная добыча, наконец, со мной, и расставаться с камушком я точно не собираюсь.

Погладив теплый и словно живой камень, я с улыбкой встала и бросилась к большому гардеробу, занявшему едва ли не половину сравнительно небольшой комнаты. Его притащил Дайк, когда оказалось, что кучу сшитых за пару дней платьев некуда девать. Выбрав нечто бардовое и развратное, я быстро переоделась, игнорируя нижнее белье. Тело ныло в предвкушении того, что я собиралась сделать. Быстро умывшись и почистив зубы пастой изготовленной из перетертых листьев армалиса, я провела пару раз щеткой по волосам и, улыбнувшись себе в зеркало, осторожно приоткрыла входную дверь.

Коридор оглашался раскатистым храпом. Оказывается, Дайк спал на коврике у комнаты повелителя, очевидно думая, что я нахожусь там же. Как же в таком случае мы оказались в моей комнате? Я снова зашла внутрь и задумчиво огляделась. Тут мой взгляд прояснился, и покои огласил тихий смех. Он таки воплотил в реальность свое предложение о двери между нашими спальнями. Приняв наличие прохода за приглашение войти, я с проказливой улыбкой двинулась навстречу своей судьбе.

В большой, шикарно убранной спальне, было довольно темно и тихо. Только звук размеренного дыхания раздавался в тишине. Проскользнув внутрь, я подошла поближе к огромной кровати, пытаясь рассмотреть причину моего появления здесь.

Внезапно на кровати зашевелились и, опершись на белоснежный локоть, с подушки приподнялась демонесса со спутанными рыжими волосами, на фоне которых выделялись симпатичные, загнутые за уши рожки.

Я обомлела, глядя в насмешливые черные глаза той, которую вообще никак не ожидала здесь увидеть. Только потом до меня дошло, в ЧЬЕЙ постели я ее застала. Я приоткрыла рот, дабы громко возмутиться, но тут Мартьяна, если это была она, села, не утруждая себя тем, чтобы прикрыться, и с заговорщицким видом приложила изящный пальчик к губам, призывая к молчанию. При этом другая рука осторожно поглаживала спину Гордона со следами от ногтей, оставленными в порыве страсти.

Первым моим порывом было подлететь к этой драной кошке и стащить ее за рога с кровати. Мое! Она посмела прикоснуться к моему мужчине! Кулон одобрительно завибрировал и почти накалился на моей груди. Вторым порывом было осознание того, что я заведомо слабее и меня банально изобьют и еще не известно, на чью сторону встанет этот бабник. Вот ведь, а! Хотя, наверное, все, что ни делается — к лучшему. А если б я в него влюбиться успела?

Не обращая внимания на болезненно толкнувшееся в груди сердце при слове "если", я влетела в свою комнату, осторожно прикрыв за собой дверь, кинулась к гардеробу. Меня лихорадило, пока я перебирала дрожащими руками тряпки. Время от времени к горлу подкатывал тяжелый ком, но слез не было, хотя, если бы поплакать немного, наверное, полегчало бы. Наконец, я нашла то, что хотела: два серых платья и два черных плаща, подбитых мехом. Пришлось еще повозиться, отрывая дурацкий мех, чтобы плащи не привлекали внимание. Подумав, я взяла с собой несколько комплектов нижнего белья, причем, для Ванды — со шнуровкой. Меня разбирало сомнение, что и не зашнурованной моя одежда не сойдется на ее пышном бюсте и более широкой талии. А вот обувь должна подойти. От еще одного серого платья я зубами оторвала два треугольных лоскута, один из которых повязала себе на голову. Некоторые служанки именно так и ходили. Прибавив к своим нехитрым пожиткам коллекцию непотребных фигурок с каминной полки (нельзя же совсем ничего отсюда не стащить?), я упаковала их в узел из простыни, подхватив который и перекинув через плечо платье с плащами, я вышла из комнаты, неслышно ступая в полюбившихся туфлях без каблуков.

Дайк все так же сладко похрапывал, не подозревая о том, что птичка выскользнула из клетки. Я уже почти преодолела это живой препятствие, как вдруг поскользнулась на предательски скользком мраморе и замахала руками с зажатыми в них пожитками, пытаясь обрести равновесие.

— Ум, — утробно рыкнул телохранитель, приоткрыв один глаз.

Действуя интуитивно, я быстро опустилась перед ним на колени и погладила по голове:

— Тшшш, спи сыночек, все в порядке, — Великий Плут! Что я творю.

— А, хорошо мамочка, — и сладко зачмокав губами, он снова заснул.

Вот умилилась бы, если б не была так зла на всех демонов, чтоб им пусто было.

Комната советника была не заперта и встретила меня душным воздухом, вызвавшим приступ тошноты. Вот похотливая скотина! Ничего, если он сейчас проснется, я довершу, то, что начала в прошлый раз Ванда и огрею его хорошенько чем-нибудь тяжелым!

Подруга спала, трогательно свернувшись калачиком в уютном гнездышке из объятий демона, который тоже выглядел во сне беззащитным и счастливым. Меня разобрали сомнения. Почему-то вспомнилось предложение Дайка о том, что этим двоим надо пожениться. А вдруг так, и правда, будет лучше для нее? Но перед глазами возникли ее умоляющие глаза, и я решительно, но тихо подошла к постели, стараясь не обращать внимания на наготу любовников. Едва я дотронулась до ее руки, как она приоткрыла сонные глаза. Все-таки походная жизнь приучает мгновенно просыпаться. Во взгляде мелькнула радость и понимание, и она осторожно стала освобождаться из удерживающих ее рук. Я затаила дыхание и на всякий случай схватила со стола тяжелую вазу. Но пронесло — утомленный демон даже не пошевелился.

Вытянув подругу из комнаты в чем мать родила, я помогла ей в спешном порядке одеться, подала туфли, повязала на рыжие спутанные лохмы косынку и молча потащила к лестнице. К сожалению, шнуровку на ней едва удалось затянуть так, чтобы из-под платья не выглядывала нижняя рубашка, не смотря на то, что она сильно похудела, так что плащи тоже пришлось накинуть сразу, хотя в них и было довольно жарко и неудобно.

Замок был погружен в блаженное забытье, нежась в первых лучах солнца. Тишина и покой, которые были нам очень даже на руку. Мы почти бежали по пустым коридорам и лестницам. Я молча прощалась с этими предательскими стенами, надеясь, что больше сюда не вернусь. Внизу, у выхода из зала стоя дремала стража, опершись на стену. Мы проскользнули за спинами двух демонов и быстро добежали до входа. Ванда явно тормозила, да и идти ей было тяжело. Каждый взгляд на ее усталое лицо отдавался тупой болью в груди. Это я виновата. Если б не я, она не потащилась бы в Даймонд ночью и не встретила этого озабоченного демона, который решил прервать свое длительное воздержание. Надо было лишить его самого ценного, чтоб неповадно было. Но, к сожалению, перед нами стояли другие задачи.

Приоткрыв массивную дверь главного входа, я едва сдержалась, чтобы не захлопнуть ее: впереди маячили спины еще двух охранников, которые не спали, а тихонько переговаривались. Вот гадство! Почему их не было, когда я входила в замок? "Наверное, потому, что тебя тут ждали", — незамедлительно ворчливо ответил внутренний голос. Я успела шепнуть Ванде, чтобы она опустила глаза, прежде чем выйти наружу.

— О, служаночки, — хохотнул грубый голос.

— И куда такие симпатичные девочки направляются? Или вышли с нами поболтать? — вторил ему второй. Я почувствовала, что большая лапища хапнула меня за талию и прижала к потному телу. Ванда заняла удачную позицию позади меня и пока избегала второго демона.

— В город, — тихо ответила я хрипловатым голосом. "Главное, не нарывайся и глаза не поднимай", — уговаривала я сама себя. Еще ни разу не видела у демонов глаза нормального цвета. Если увидят, сразу просекут.

— А че в городе-то, а? — он дергал меня из стороны в сторону, прижимая все сильнее.

— Свидание, небось? — рассмеялся второй, шлепнув Ванду пониже спины. Та взвизгнула и вцепилась в мой плащ обеими руками. "Ой, только не смотри на эту зверюгу!" Это уже было внушение ей.

Я смущенно захихикала и картинно опустила голову ниже.

— А, может, нас подождете? Скоро смена закончится, и вместе в город смотаемся, — с внезапной надеждой брякнул мой обниматель.

Жуть! Только хвоста в виде стражи нам не хватало!

На ощупь я ухватила его за шею и потянула на себя, заговорщицки шепча на ухо.

— У нас задание. Страшно секретное.

— Ууу, страшно секретное? Ну, что ж, тогда идите, — я облегченно вздохнула. — Только дай в глазки заглянуть, скромница моя.

Грубая рука схватила меня за подбородок с намерением поднять его выше. Я от ужаса затаила дыхание и почти зажмурилась. Блин, неужели добегались? Шутливо шлепнув по наглой лапе, я вывернулась из объятий, ловко увлекая за собой Ванду.

— Потом, касатики. Мы ведь еще встретимся?

Ответом нам был раскатистый смех. Как бы весь замок не перебудили, идиоты.

Нарочито медленно мы шли по мощеной дорожке, приближаясь к воротам города.

— Ад, а почему ты сказала глаза опустить, а? — не выдержала Ванда.

— Потому что по цвету глаз они догадались бы, что мы люди.

Она даже споткнулась.

— А они что — нет?

— А тебе Мигель ничего не рассказал?

— Нет. Он сначала вообще мало разговаривал, — она смущенно зарделась. — А последние пару дней только какую-то романтическую чушь нес. А что он должен был сказать?

— Ну, например, что он демон, как и все в этом замке.

Она резко втянула ртом воздух, но поперхнулась и закашлялась.

— Тише! — шикнула я на нее. — Потом поговорим.

Мы без проблем преодолели ворота, и я вздохнула с облегчением. Теперь можно и бегом. Оставалась надежда на то, что табор наш не отчалил в неизвестном направлении. Эх, сундучок мой, наверное, разграбили!

Глава 10.

— Фух! Неужели выбрались? — теперь, когда мы быстрым шагом, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, шли по Даймонду, мной овладело лихорадочное возбуждение. "Я рада, что, наконец, свободна. Я рада, что убежала от этого демона" — твердила я себе, не переставая. — Теперь главное, чтобы наши были на мес...

Я подавилась словом и впала в ступор, глядя, как мне навстречу со спокойным выражением на лице идет нечто зеленоволосое с выглядывающими из-под верхней губы клыками. От удивления, я даже не подумала, что надо прятать глаза и просто дернула Ванду за руку, потащив дальше. Она артачилась, постоянно оглядываясь на это чудо, которое тоже не оставило нас без внимания, время от временя оборачиваясь с выпученными от удивления глазами.

— Ад-да, что это было?

— А я почем знаю? — меня, конечно, теперь мало чем удивить можно, но все-таки как-то не по себе. Одно дело, когда эти монстрики по ночному городу гуляют. Другое — солнечным утром.

Но, как оказалось, это был не единичный экземпляр. Чем дальше мы заходили в город, тем чаще нам попадались рогатые, парнокопытные и зубастые, раскрашенные во все цвета радуги.

Внешне город не изменился, но вот внутреннее содержание подкачало. Меня, по крайней мере, уже точно качало.

— И когда это они успели заполонить город? Меня и не было-то чуть больше недели, — бормотала я себе под нос, тушуясь под взглядом очередного рептилиеобразного существа.

— Так меня не было еще меньше, но такого я не видела точно.

— А-а-а, — я засмотрелась на особенно занимательное нечто, из-под одежды которого выглядывал хвост, и со всего маха врезалась в твердое тело. Меня даже не попытались поддержать, и я неловко повалилась назад, заодно опрокинув и Ванду. И вот уже мы обе барахтаемся на отшлифованных бесчисленными ногами булыжниках улицы. Ну, мое-то падение смягчилось, а вот подруга постанывала, ухватившись за место пониже спины.

— Так-так, кто тут у нас? — спросил тягучий, как сахарный сироп голос. Я зло сверкнула глазами на виновника происшествия и поняла, что мы попались. Он значительно отличался от остальных, виденных нами существ, но зато сильно походил на тех, на которых я в избытке насмотрелась в замке. Черные глаза и черные волосы, высокий и сильный. Вроде обычный человек. Слишком красивый, конечно. Но я знала, что, если его разозлить, чернота поглотит белок, превратив красивое лицо в маску смерти. А сейчас эти глаза плотоядно рассматривали мои, выглядывающие из-под задравшейся юбки, ноги.

— Человеческие рабыни. Откуда сбежали, девочки? — фух, не признал. Может еще выкрутиться можно?

— Не откуда не сбежали. Просто гуляли, — проворчала я, поднимаясь на ноги и помогая встать Ванде.

— Ага. Ну, раз ничьи, значит, будете моими, — "Кажется, таким способом выкрутиться не получится", — пришла я к неутешительному выводу, глядя на его радостный оскал.

Но доставать из-за пазухи мадригал и размахивать им, как флагом, перед носом демона почему-то не очень хотелось. Поэтому я посмотрела ему за плечо и, сделав испуганное лицо, что есть мочи гаркнула:

— Ааааа, мамочка, что это? Какой ужас!!!! — кажется, перестаралась, так как в сторону "ужаса" обернулся не только этот конкретный демон, но и все проходящие мимо.

Я молча дернула Ванду и мы юркнули в первую подворотню. Я искренне надеялась, что это не тупик.

— Что это было? — она на бегу пыталась обернуться, чтобы выяснить, что это был за "ужас".

— Мое больное воображение. Быстрей. Или ты хочешь обратно в постельку к Мигелю? — получив ускорение, Ванда догнала меня, а затем и перегнала.

— Ну, чего ты телепаешься? Хочешь в постельку к... не знаю кому? — подразнила она меня.

— Я не была ни в чьей постельке! — возмутилась я, а про себя добавила: "Почти".

— Вот гадство! — мы дружно выругались, поняв, что все-таки это тупик, а сзади раздаются громкие крики. Нас весь город, что ли, догоняет?

Тут до меня дошло, что стоим мы в знакомом тупике, не раз посещаемом моей воровской персоной с целью сбыта краденного. А у меня как раз кое-что завалялось. Не раздумывая, я ввалилась в привычно заскрипевшую дверь, втаскивая за собой ничего не понимающую Ванду.

— Есть кто живой? — сходу крикнула я, озираясь и приходя в изумление от того, какую перестановку сделал Сатин.

Прилавок теперь находился в другом месте, стены были завешены шикарными коврами. Правда, все помещение, как и раньше, было завалено кучей хлама, но хлам тоже был необычным. Более дорогим, что ли. Глаза прямо-таки разбегались, глядя на это многообразие. Многие предметы излучали странный, мистический свет, а некоторые даже издавали тихое жужжание.

— Прелестные лиры что-то желают? — произнес за спиной угодливый голос.

Ванда взвизгнула от неожиданности. У меня выдержка оказалась более крепкой, поэтому я просто подпрыгнула и обернулась.

— Сатин, это я — Адальмина.

Старичок все также рассматривал меня хитренькими глазками и заискивающе улыбался. Еще чуть-чуть и раскланиваться начнет. Только вот в глазах — ни капли узнавания.

— О, лиры знают Сатина? — обрадовано произнес он, и даже похлопал в ладоши.

— Да какие мы лиры? — досадливо произнесла я, а про себя с сожалением подумала: "Совсем старик спятил". — Сатин, нам бы спрятаться надо.

Он всплеснул руками и сочувствующе покачал головой:

— Конечно, я всегда рад помочь одномирянам, тем более находящимся в бедственном положении. Тем более, раз вы дружны с моим братом, он не простит мне, если я вас оставлю в беде. Прошу сюда.

Идя с вытаращенными глазами вслед за бодреньким старичком, я только что у виска пальцем не крутила. Блин, такой старик милый был! Видно нашествие демонов совсем свело его с ума. Эх, как же я его понимаю! Самой иногда кажется, что это все просто страшный сон.

Попутно ловко убирая с дороги различный хлам, ювелир завел нас в небольшую каморку, которая, очевидно, была его личным кабинетом, погребенным под горой счетов, небрежно валявшихся на пыльном столе, многочисленных полках, диване и даже полу. Мы на цыпочках прошли к дивану, стараясь ни на что не наступить. Сатин видно этим не заморачивался, так как уверенно шагал прямо по желтоватым листам, безжалостно сминая их и пачкая. Комнатенка была лишена каких-нибудь окон, но зато ярко освещалась какими-то кристаллами, напоминающими те, которыми был украшен зал к моей свадьбе. Я нервно сглотнула, вспомнив о том, что являюсь замужней дамой, и постаралась перевести мысли в другое русло

— Пока можете располагаться здесь. Тут вас никто не найдет. Если же они все-таки появятся в моем ломбарде, залезайте вот сюда, — и он открыл длинный сундук, притаившийся за столом у стенке, в котором оказалась скульптура из черного камня.

Старичок, не напрягаясь, вытащил ее из недр сундука и поставил в угол, освободив тем самым место нам с Вандой. Я в шоке уставилась на крупную копию того, что валялось в моем узелке. В полный рост это непотребство выглядело особенно впечатляюще.

— За оказанную помощь мне всего лишь хотелось бы узнать, как там поживает мой брат, — и он с улыбкой уставился на меня, выжидательно мигая глазами.

— Эээ, — я судорожно подбирала слова, способные убедить старичка, что он лучше меня знает, как поживает, но в этот момент до нас донесся противный скрип входной двери и, приложив палец к губам, Сатин исчез из кабинета.

Мы с Вандой переглянулись и, не сговариваясь, полезли в сундук, упаковавшись в него и закрывшись крышкой за секунду до того, как дверь в коморку открылась.

Мы затаили дыхание, ожидая, что вот-вот нас обнаружат. Но после минуты тишины раздался голос Сатина, спокойно объясняющего что-то, и дверь захлопнулась. Мы все так же продолжали тихонько сидеть в сундуке, сложившись в три погибели и не решаясь выглянуть из него. Через некоторое время раздался отдаленный скрип и к нам стали приближаться бодрые шаги.

— Все замечательно! — потер руки Сатин, после того, как извлек нас из сундука. — Пожалуй, это надо отметить моим лучшим чаем.

И чуть ли не подпрыгивая от возбуждения, он унесся из комнаты.

— Неужели повезло? — простонала Ванда, с хрустом распрямляя спину.

— Ага, пока повезло, — я с интересом рассматривала скульптуру, проводя руками по теплому камню. — Но нам еще как-то выбраться отсюда надо будет. Интересное у них творчество, однако, в почете. Это ж вживую изобразить невозможно.

Ванда за спиной закашлялась и, обернувшись, я узрела покрасневшую подругу, упорно отводящую в сторону взгляд.

— Что? — у меня возникло подозрение, что я еще более неопытна, чем думала раньше.

— Э, потом об этом, ладно? Ты лучше расскажи, что сама-то в замке делала? А то Мигель отказывался отвечать на мои вопросы, а, поняв, что это чревато последствиями, я перестала их задавать.

Я не стала уточнять, что там были за последствия, но ответить не успела, так как в комнату вошел сияющий Сатин с небольшим серебряным подносом, на котором красовались благоухающие булочки и расписанный синими узорами белый чайник с такими же чашками.

— Ну, вот. Выпьем чайку за знакомство. Меня, кстати, Нитас зовут, — он, особо не заморачиваясь, спихнул листы со стола прямо на пол и с торжественным видом бережно водрузил на их место поднос. А я подумала, что сумасшедший мог бы проявить большую изобретательность в придумывании себе имени. Сатин же просто перевернул свое имя задом наперед. "Надеюсь, он хотя бы не буйный", — пронеслось в голове.

— Э, Адльмина.

— Ванда, — тихонько сказала подруга и, как воспитанная (с каких это пор?) девушка, протянула старику руку.

Тот радостно ухватился за изящную конечность и вежливо ее поцеловал.

— Очень приятно. Очень. Весьма рад. Ну, что. А теперь о Сатине, — и уселся на стул. Мы плюхнулись на крышку сундука, прихватив с подноса по чашке и ароматной булочке.

Желудок согласно заурчал, когда я угостила его этой прелестью, буквально тающей во рту. Пожалуй, за такой завтрак можно доставить старичку удовольствие и соврать.

— А, Сатин? Нормально. Хорошо так живет. Вам привет передавал.

Он расцвел, чуть ли не запах от удовольствия. Даже про чай забыл.

— А как у него дело продвигается?

— Ну, хандрит потихоньку. Говорит, что мало желающих торговаться осталось.

— Эх, ну, надо же! — он в сердцах хлопнул себя по лбу. — Ведь предлагал же ему ко мне переехать. Так нет, уперся, упрямец такой. Говорит, демонов ему и там хватает, а вот с людьми общаться приятней. Где ж приятней, когда люди совсем торговаться разучились! Какое удовольствие тогда заниматься своим делом. Да и дела, наверное, у него не очень идут?

Он (не знаю даже теперь, как его называть) выжидательно уставился на меня. Ванда вообще мало что понимала в нашем разговоре, так что полностью погрузилась в поедание булочек. Я уж начала бояться, что мне не достанется.

— Ээ...не знаю, он меня в такие тонкости не посвящал, но покупатели заходят, даже заказывают кое-что. У меня он пару вещичек купил.

— Да? А что купил? — его глазки хищно засверкали, и он весь подался вперед, едва не опрокинув чай из своей чашки.

— Да так, по мелочи. Вы лучше посмотрите, что у меня тут есть, — я быстро развернула свой сверток и стала по одной выкладывать фигурки на стол. Нехорошо, конечно, пользоваться сумасшествием бедного старичка, а что делать? Жить-то как-то надо.

Ванда подавилась очередным куском булки (и куда только в нее влезает?) и покраснела, глядя на мои сокровища.

— О! Это ж династия Син! — он едва не визжал от радости.

— А? — не поняла я.

— Вот, лиры, эта композиция, — указал он рукой на скульптуру, — увеличенная копия того, что вы мне принесли, но она и вполовину не так ценна, как эти фигурки.

Таак! Я в предвкушении потерла руки.

— А почему он нас все время какими-то лирами называет? — зашептала мне в ухо Ванда.

— Потом объясню, — у меня появилось более важное занятие, чем посвящать подругу в подробности того, как мы влипли.

— Какую бы вы цену за них предложили?

— Ну, — он задумчиво почесал макушку, вертя в руках одну из фигурок, — Тут одной не хватает для полноты коллекции. Вот если она у вас есть, тогда я могу предложить довольно солидную сумму.

Он назвал цифру с несколькими нулями. Я нервно сглотнула, вспомнив, превратившуюся в пыль фигурку. Проклятый демон! Такую сделку испортить! Но тут же поняла, что все равно не смогла бы оторвать ее от полки и успокоилась.

— Боюсь, еще одной фигурки больше не существует, — грустно поведала я ювелиру.

— Ай-ай-ай, какая жалость, — точно сейчас заплачет. — Какая потеря!

— А за эти сколько дадите? — обреченно спросила я, понимая, что теперь, хоть и буду торговаться до одури, но сумма будет раза в два меньше.

Вот честно! Даже устала торговаться. Видно, Сатин набил руку, общаясь с демонами. Так что сумму я получила значительно меньшую, чем рассчитывала, хотя она и превышала все мои прежние сбережения. Кто бы мог подумать, что этакая гадость может стоить умопомрачительных денег?

Ну, хоть какую-то пользу из этой заварушки извлекла. Душу грели несколько сотен цилиндров, часть из которых я бережно завернула в тряпочку и спрятала на груди, чтобы, так сказать, обогрев непосредственный был. Еще часть я отдала Ванде на крайний случай, остальные спрятала в узелке. Не слишком надежно. Но что делать? Будем надеяться, что пронесет, и мы без проблем выберемся из этого демонского города.

"Непременно выберемся!" — подумала я, когда Сатин — Нитас вытащил из каких-то закромов два пыльных плаща с капюшонами, зеленый и синий. В замен мы оставили ему свои, больше похожие на накидки и, замаскировавшись таким образом, смело шагнули на улицу... едва не столкнувшись с Гордоном, который подозрительно уставился на две закутанные с головы до ног фигуры.

С перепугу я схватила его за руку и прижалась к ней в поцелуе, бормоча хриплым голосом:

— Повелитель! Как я рада вас видеть! Повелитель, я перед вами преклоняюсь! Вы мой кумир! Оделите бедную лиру своей милостью, не пройдите мимо, — состроив презрительную гримасу, он аккуратно пытался стряхнуть мою руку, очевидно боясь сделать больно несчастной сумасшедшей.

Вцепившись в его ладонь мертвой хваткой, я подпрыгивала вместе рукой и несла полную чушь.

— Повелитель, помогите бедной цы... демонессе, подайте на пропи-та-ни-е!

Он обреченно вздохнул и перестал вырываться.

— Ты из какого рода будешь, убогая? — я про себя оскорбилась, конечно, но сдержала рвущуюся с языка фразу о том, что я из убогого рода Дарквордов.

— Из рода Лохоходов.

— Что-то я не помню таких, — забормотал он, одновременно отдавая приказ стоящему сзади стражнику подать "этой" какую-нибудь мелочь. Видимо, такое набрасывание на повелителя подданных было обычным делом, так как меня никто не пытался отодрать от него, а просто вложили в руку несколько цилиндров, — Ты из низших?

— Ага, из самых низших, — кивала я под капюшоном, пряча руку с добычей под плащ.

Далее моя персона просто потеряла для него интерес. Ванда сделала маленький шажок в сторону, пропустив его в царство другого полоумного. Я хмыкнула, когда мы торопливо удалялись с места происшествия: пусть попробует добиться чего-нибудь от спятившего ювелира.

— Ад, ты с ума сошла? — зашипела на меня Ванда. — Ты зачем на этого, как его, повелителя набросилась?

— Так надо было.

— Кому надо было? Захотелось поразвлечься, что ли?

— Ванда, — я остановилась, обернувшись к этой приставучке и стала терпеливо объяснять, тогда как надо было бежать, сверкая пятками, — этот повелитель — демон и, по совместительству, мой муж. Ищет он именно нас. Тем же, скорее всего, занимается сейчас Мигель, только обшаривает он наверняка другую часть города. И если бы я не вцепилась в него мертвой хваткой, тогда бы он вцепился в меня, потому как мы с тобой в этих плащах выглядим весьма подозрительно.

Ошарашенное молчание Ванды продолжалось до самого выхода из Даймонда. Видимо, информация усваиваться не хотела, потому что из-под капюшона время от времени доносилась икота.

Демон

— Дайк!!! — рев озверевшего демона разбудил ползамка и привел мгновенно проснувшегося охранника в комнату Ады. Повелитель тяжело дыша стоял возле пустой кровати супруги в частичной боевой трансформации. Когти удлинились, напоминая кинжалы, вены на руках и шее вздулись, кожа приобрела оттенок бронзы. Все это вместе с залившей глаза чернотой и вытянувшимися клыками представляло собой поистине ужасающее зрелище. А если учесть, что он был обнаженным, то становилось понятно, что повелитель действительно очень зол.

— Где Ада! — в его голосе шипение перемежалось с ревом. У Дайка только дернулся глаз.

— А разве она не с вами? — осторожно спросил он. Все-таки демон в боевой трансформации может в любой момент потерять над собой контроль, а это уже не шутки.

— А как ты думаешь? Если я у тебя спрашиваю? Может, по-твоему, я ее в кровати потерял?

— Мммм, — Дайк глубокомысленно промычал и полез в гардероб, потом под кровать, выглянул в окно (да, он давно просек, что она любит такие вылазки) и, на последок, глянул в камин.

— Что ты делаешь? — ошарашено спросил Гордон, от удивления даже практически приобретя свой обычный вид.

— Куда она могла деться?

— А я почем знаю? Ясно одно: моя супруга исчезла, даже не исполнив супружеский долг.

Дайк нахмурился и, не удержавшись спросил:

— А чем же вы ночью занимались?

— Не твое дело! — рыкнул демон.

— Простите, повелитель, просто все надеялись...

— Мне плевать, на что все надеялись! Я хочу вернуть Аду. И ты сейчас же обыщешь весь замок. Может, она где-то прячется.

Дайк коротко поклонился и развернулся к двери.

— Дайк! Опроси стражу и подними на ноги даже тех, кто спит.

Еще один кивок, и Дайк едва успевает отшатнуться в сторону от завернутого в простыню Мигеля. Советник влетел в комнату и мрачно уставился на Гордона.

— Это то, о чем я думаю?

— Это о чем же?

— О том, что эта авантюристка, которая, по совместительству, является повелительницей, подбила на побег мою невесту.

— Что? — от еще одного рева с потолка стали осыпаться серебряные звезды...

...Вечерело. Двое демонов угрюмо сидели в тронном зале, решая, как продолжать поиски.

— Это ты виноват, — наконец, изрек Мигель.

— Рррр, заткнись! — рявкнул Гордон.

Мигель пощупал фингал под глазом и едва не поддался искушению промолчать, но возмущение было выше осторожности.

— Это твоя интриганка...

— Ты опять? — Гордон подался вперед — глаз заныл.

— Если б ты не притащил к себе в постель эту шлюху, ничего бы не случилось.

Гордон как-то сразу сник, боевого пыла поубавилось.

— Да я и не притаскивал. Сама ночью приперлась и потребовала вернуть должок за то, что жизнь спасла. Вот что значит, давать необдуманные обещания в порыве благодарности. А с утра эта гадина исчезла. Я даже не сразу понял, что Ада могла ее увидеть. Еще дверь эту сделал. Дурак!

В сердцах повелитель стукнул ладонью по колену.

— Это, конечно, хорошо, что ты признал очевидное. Только где мы их искать-то будем? — Мигель сверлил черный пол нехорошим взглядом. — Найду — сразу же увезу к себе в имение и запрещу общаться с этой бестией...

Он захрипел, когда его за шкирку сдернули с кресла и приподняли над полом.

— Не называй так ее, понял?!

— Не дурак, в отличие от некоторых, понял.

Он опустился обратно, одергивая темно-синюю рубашку, которая выглядела на всегда элегантно Мигеле на редкость неряшливо.

— Ну, это утверждение спорное. А вообще у твоей Ванды своя голова на плечах есть. И, видно, этой голове совсем не понравилось, что ты вытворял с ее телом. Вот и сбежала, воспользовавшись моментом. К тому же еще не известно, кто кого на побег подбил, — оскорбился он за супругу. — Это все твои домыслы.

— Ага, домыслы, — проворчал демон, подпирая голову рукой. — И моя маленькая, белая и пушистая Ванда устроила все так, что мы весь день обшаривали окрестности и не смогли найти никаких зацепок.

— Нда, — с этим не поспоришь.

Гордон глубоко задумался и едва заметил Дайка, который уже в который раз доложил, что девчонки "как сквозь землю провалились". Вот непонятно, зачем вообще эта кровная связь нужна, если она не помогает почувствовать нахождение кровника.

И ведь правда, как сквозь землю провалилась. Один раз в городе ему удалось напасть на след двух девушек, которые, по словам очевидцев, свернули на тихую улочку, заканчивающуюся тупиком. Но там их так и не оказалось. Да еще и какая-то наглая низшая демонесса привязалась и стала клянчить милостыню. Гордон поморщился при этом воспоминании. Вот уж, действительно, ушлая. Пристала так, что он готов был отдать ей все, что угодно, лишь бы отцепилась. Не демонесса, а прям цыганка какая-то! Тут он внезапно выпрямился, уставившись в одну точку. Потом схватился за голову и застонал.

— Ты чего? — всполошился советник.

— Во я дурак-то!!!

— Ну, это мы уже поняли.

И вдруг пустой зал огласил взрыв истерического хохота. Плечи демона сотрясались, когда он сползал по креслу.

— Эй, с тобой все в порядке? — Мигель уже в серьез беспокоился.

— Она ж... вцепилась в меня. А я не понял... Ха-ха-ха! Еще и денег выклянчила... Это ж надо... Ха-ха-ха! Отпустил... и не понял.

Мигель нахмурился, начиная догадываться, в чем дело.

— Успокойся. И расскажи по порядку. А то ведешь себя, как истеричная баба.

— Угу, — он со стоном вытер выступившие слезы, — посмотрел бы я на тебя, будь ты на моем месте. Значит, дело было так...

Адальмина

— Ад и все демоны! Что ж это происходит? — оставалось только изумленно хлопать глазами, глядя на творящееся безобразие.

— Ада, что здесь случилось? — Ванда с ужасом в глазах дергала меня за край плаща.

— А я почем знаю? — пожала я плечами. Я что, царь и бог? Всегда и все должна знать? Берегитесь, великая и ужасная цыганка Адальмина! Ага, маленькая, растерянная девушка, до жути желающая, чтобы ей все это просто снилось.

Да, а ужаснуться было чему! Мы шли к озеру преисполненные надеждой, что здесь все еще ждут наши, а взамен получили полную безнадегу. Земля, на сколько хватало глаз, была почти полностью выжжена. Даже кустов и деревьев не наблюдалось. Как-будто все просто обуглилось. И кое-где из-под черного пепла пробивалась зеленая травка и тонкие молодые побеги. А посреди этой удручающей картины серебряным зеркалом застыло озеро, матово поблескивающее под голубым небом в лучах розового солнца. Да, и небо и солнце остались такими же, какими казались из замка.

— Ей-богу, подумала бы, что мы в другом мире находимся, если бы мы только что не прошли через Даймонд и не разговаривали с Сатином.

— Правда, этот твой Сатин какой-то странный, — неуверенно озвучила свои мысли Ванда, одновременно обшаривая растерянным взглядом окресности.

— Да он всегда был странный, а сейчас, видно, совсем с катушек съехал, — говоря, я подошла к озеру и опустила руки в воду, желая ополоснуть вспотевшие от шока ладони. К моему изумлению, вода спружинила и вытолкнула мои руки.

— Ой! — от неожиданности я приземлилась на пятую точку. — Великий Плут! Ну, зачем же ты так со мной? Чем я перед тобой провинилась? Если б я знала, где находится твой храм, давно бы совершила к нему паломничество и принесла добровольное пожертвование. Ты только скажи — я все сделаю! Только верни на место обычное озеро, деревья и наш табор в придачу. Хорошо, знаю, что прошу много. Можешь ограничиться табором. Эй!

Ванда дала мне пощечину и теперь усиленно трясла за плечи.

— Ну, все-все! Ты чего дерешься?

— Ада, ты несешь такую чушь, а еще спрашиваешь.

— Угу, ты давай, воду потрогай, а я посмотрю, что ты скажешь. Хорошую оплеуху обещаю.

Она подозрительно покосилась на меня, но, подобрав юбку, присела на корточки у "воды".

— Фу, какая гадость! — через секунду она яростно терла руку о плащ, пытаясь избавиться от странного ощущения от соприкосновения с упругим веществом.

— Ага, — добавила я почти весело, — гладкая и приятная на ощупь.

Решив поэкспериментировать, я осторожно опустила пальцы в странное вещество и те с чмоканьем втянулись в это нечто. Зачерпнув побольше, я потянула его на себя. Вязкая гадость посопротивлялась, но, подумав, отпустила часть себя в мои загребущие руки.

— Ого! — желеобразная, серая жижа медленно растекалась, приобретая форму моих ладоней. — Да что ж это такое? Еще совсем недавно здесь было нормальное озеро. Вот не думала я, когда демоны делали меня своей повелительницей, что они выжгут все окрестности, а озеро превратят в это безобразие.

— Ты думаешь, они на это способны?

— А кто еще-то? И жителей Даймонда, наверное, всех перебили.

На лице Ванды отразился священный ужас.

— Да, ладно. Некогда страдать. Пора сматываться отсюда, пока муженек не просек, что в городе нас нет. О, смотри!

Впереди, за небольшим выжженным холмиком виднелся край деревянной повозки. Решив, что надо разведать обстановку, мы осторожно, чуть ли не ползком отправились к ней.

Ванда, как настоящий хвостик передвигалась сразу за мной, поминутно цепляясь за плащ и наступая на подол.

— Ванда! — шикнула я на нее. — Ты можешь поаккуратней? Всю конспирацию развалишь.

Она пробормотала что-то невнятное, но цепляться не перестала. Я плюнула на досадное неудобство в виде нее, тем более что мы уже оказались на месте.

В повозку было запряжено странное животное, лишь отдаленно напоминавшее лошадь. Светло-коричневая шкура нервно подрагивала от укусов мелких мошек, крутые бока выглядели странно и нелепо, про хвост, закрученный кверху спиралью, я вообще молчу. Животное обернулось и, сказав странное "Муу!", уставилось на нас грустными светло-серыми глазами. Толстая губа свешивалась едва ли не до толстой шеи с обвисшей кожей, изо лба торчал, гордо указывая в небо, белый рог.

Сглотнув, я обратила внимание на повозку, на которой на одном краю была набросана небольшая куча сена, на другом — стояли два больших бака. Хозяина нигде не наблюдалось.

— Ты куда? Ты что? — зашипела и зажестикулировала рыжая паникерша. — А если нас застукают?

— Не боись. Хуже уже быть не может. Лучше помоги мне, — крякнув, я попыталась наклонить бак, но, к сожалению, пришлось ждать Ванду, так как он оказался на удивление тяжелым.

Напыжившись, под возмущенное сопение подруги, мы опрокинули бак, из которого между досок телеги потекла все та же серая жижа. И кому она могла понадобиться? Только после того, как мы также опустошили вторую емкость, Ванда догадалась спросить, зачем мы это делаем.

— А мы туда залезем, — с азартным блеском в глазах прошептала я.

— За-зачем?

— А ты тут видишь еще какое-нибудь прикрытие? Нас ведь ищут, забыла? Или ты по Мигельчику соскучилась? — прищурилась я мстительно. После такого напоминания о любимом и дорогом демоне, Ванда на удивление быстро упаковалась в баке вместе с широким плащом и пышной юбкой. У меня не было такого мощного стимула, поэтому, залезала я значительно медленнее, к тому же мне еще тюк надо было упаковать и едва успела накрыться откидной крышкой, как послышалось невнятное бормотание.

— Вот повезло, так повезло! Это ж сколько деньжищ выручить можно! Как будто дернул кто свернуть к этому озеру. Теперь надо быстрее до рынка добираться, пока никто не расчухал, — раздалось приглушенное позвякивание, сопровождающееся кряхтением, и рядом с моим баком взгромоздили что-то тяжелое. Я подозревала, что это была еще одна емкость со странной гадостью. — Вот, моя дорогая, туточки постоишь. Эээх, разбогатеем!

Напоследок залихватски воскликнул некто, и через некоторое время повозка натужно заскрипела и тронулась с места. "Интересно, куда?" — меня вдруг осенило, что я не представляю, куда мы направляемся. А вдруг опять в Даймонд? Понадеявшись на удачу, я закрыла глаза и стала молить Великого Плута о милости. Видно, меня не услышали.

— А это что еще за гости к нам пожаловали? Тпру!

Невдалеке раздался топот копыт и фырканье лошадей (по крайней мере, похоже очень).

— Эй, низший! — раздался подозрительно знакомый голос. Мне послышалось или близко стоящий к моему бак вздрогнул от ужаса. — Что везешь?

— Да, вот ведь какая история, уважаемый лир. Набрел на целое озеро тестина и решил набрать немного на свои скромные нужды.

— Хм, знаю я ваши скромные нужды. Наверняка набрал полных три бака да на продажу везешь.

Тот, который низший, почему-то промолчал.

— Покажи! — я затаилась от ужаса, стараясь совсем не дышать в вонючей посудине. Но судя по тому, что крышка звякнула, а удивленных или злобных выкриков не последовало, открыли третий бак. — Сено проверьте.

Послышался приглушенный разговор и шебуршание. Значит, их там много. "Великий Плут, спаси и помилуй! Не дай им обнаружить нас. Не хочууу к подлому изменщику!" — сердце колотилось как сумасшедшее, тело втиснутое в тесный бак, протестующе ныло.

— Ты не видел тут двух девушек? Люди. Одна рыжая с голубыми глазами. Другая — черноволосая, глаза сине-зеленые.

Низший крякнул, подумал и ответил:

— Нет, не видел, — после чего Мигель со спутниками поскакал дальше, ругаясь на чем свет стоит.

Воцарилось непродолжительное молчание, которое прервалось самым неожиданным образом. Низший опять крякнул, потом выдал задумчивое "Дааа!" и, наконец, изрек:

— Ну, что, красавицы, вылазьте. Уехали ваши ухажеры.

Я подавилась набранным в порыве облегчения в легкие воздухом и, безнадежно вздохнув, откинула крышку, которая со звоном стукнулась о стенку бака.

— Ванда, чего сидишь? Не ясно? Нас застукали, — дождавшись, пока перепачканная с ног до головы, как и я, подруга покажется из бака, я с интересом уставилась на недоразумение, перехитрившее высших демонов. А посмотреть было на что: неказистое нечто, длинное и щуплое, волосы — огенно-рыжие, глаза — желтые с тоненькими вертикальными ниточками зрачков. Большие круглые ноздри слегка вздернутого носа и выдающиеся вперед верхние зубы придавали ему сходство со... змеей? Ванда, видно, тоже была под впечатлением от нашего спасителя (а спасителя ли?), так как испуганно дернула меня за край плаща.

— Эээ, добрый... демон, — попыталась я вежливо начать переговоры, — преогромнейшее спасибо, что не выдал нас этим... лирам.

— Да не за что, — махнул он рукой, лукаво поблескивая желтыми глазами, — как видишь, они уехали, и вы теперь можете идти на все четыре стороны.

Я закашлялась и окончательно вылезла из вонючего, склизкого бака, изо всех сил мечтая отмыться.

— Знаете, добрый че... демон, мы можем вам очень хорошо заплатить, если вы нас отвезете куда-нибудь подальше от этого города.

— Зачем мне этим проблемы? — спокойно ответил огненноволосый. — Вас все равно найдут, а на меня — все шишки.

— Нет-нет, что вы? — замотала я головой. — Даже если и найдут, вам ничего за это не будет. Просто мы... эээ... не желаем, чтобы нас нашли... пока.

— Нет, так не пойдет, — заупрямилось это чудо. И как ему зубы говорить не мешают? — А вдруг вы опасные преступницы? Прибили своего хозяина — и в бега.

— Вот это воображение, — пробормотала я и, вздохнув, полезла за шиворот, вытягивая на свет божий мадригал. — Я твоя повелительница, низший!

Не знаю, правильно я говорила или нет, но звучало внушительно.

— Приказываю тебе отвезти нас в... в общем, куда подальше.

— Ух, ты! — присвистнул демон. — Сама повелительница в моем баке.

Он как будто не удивлялся, а насмехался над нами.

— И что же ты тут делаешь, повелительница? Попала в немилость к повелителю?

— Ты что, издеваешься?! — еще чуть-чуть и из ноздрей моих полыхнет пламя.

Видимо, низший тоже понял это, потому что испугано замахал на меня руками.

— Что ты? Что ты? Совсем не издеваюсь, просто очень уж хочется узнать, чем я обязан такой чести, — желтые глаза быстро мигнули, не давая понять чувства странного существа. Нет, все-таки не змея. Змеи ведь не моргают? Ведь правда?

— Ну, просто захотелось выйти в люди, посмотреть, как подданные живут, — ответила я с достоинством.

Демон разразился шелестящим смехом. Вот похож он на змею, хоть убейте, похож! Если еще и раздвоенный язык высунет...

— Ой, прости, повелительница, но где ты тут людей увидела? Если хотела людишек посмотреть, надо было в гаремы идти.

Это что? Всех людей, значит, в гаремы? Я вздрогнула и краем глаза заметила, как перекосило Ванду.

— Я свой народ имела ввиду, — мрачно изрекла я, теряя терпение.

— Аааа, ну, понятно, — протянул хмырь, почесывая в затылке. — А мне показалось, наверное, что ты нас, демонов, людишками назвала.

Я фыркнула, а он заискивающе улыбнулся.

— Ладно, помогу я тебе. Так и быть. За умеренную плату.

Я, было, полезла за пазуху, когда поняла, что он облизывается на мою подругу. Причем раздвоенным-таки язычком.

— За ночку с твоей спутницей.

— Что?! — мы с Вандой одновременно ахнули. Она с испугом, я — с гневом.

— Ад, я не хочу, — заныла она, впиваясь в меня обеими руками. — Уж лучше обратно, к Мигелю.

— Да не ной ты, дурочка, — одернула я ее, просчитывая в уме возможные варианты. — Не для того, я тебя оттуда вытаскивала, чтобы вот так бесславно вернуть обратно. Эй, ты!

— Эт ты мне, повелительница? — насмешливо склонил на бок голову демон.

— Ага, вроде никого больше здесь нет. Ты ведь знаком с тем че... демоном, что проезжал здесь недавно, не так ли? Ты ведь знаешь, кто это?

Рыжий нахмурился и буркнул, переминаясь с ноги на ногу и опасливо оглядываясь по сторонам. Как будто Мигель мог притаиться в едва торчащей у земли травке.

— Отчего ж не знать, знаю. Так я не понял, согласны вы с ценой или нет?

— Ты погоди, куда торопишься? Вот что дорогой друг! — торжественно объявила я, не скрывая предвкушающей ухмылки. — Спешу тебя обрадовать, что буквально десять биений сердца назад ты сделал непристойное предложение невесте самого советника Повелителя демонов.

Теперь рыжие ахнули одновременно. Я сложила руки на груди и с ехидным выражением лица наблюдала за выпадающим в осадок демоном. Он даже присел от такой новости. Потом что-то обмозговал, выпрямился и подозрительно уставился на перепуганную Ванду.

— Да не. Не может быть. Я понимаю еще, чтобы мадригал так подшутил над нашим повелителем и подсунул ему человечку. Кстати сказать, он над всеми нами подшутил. Но чтобы демон выбрал себе человечку не только для постельных утех...

Ванда судорожно сглотнула и, опустив голову, отчаянно покраснела. Я ободряюще положила свою грязную руку на грязное же плечо подруги и грозно глянула на зарвавшегося демона. Пора бы его на место поставить.

— Ты что, гад ползучий, не веришь мне, повелительнице! — это прозвучало вполне внушительно из уст перепачканной серой гадостью девчонки. — Да кто ты такой, чтобы сомневаться в моих словах! Грязь под моими ногами!

И для пущего эффекта демонстративно пнула сено.

— Верю-верю, — он поднял руки в успокаивающем жесте, словно говорил с буйнопомешанной, — только вот не пойму, что делает повелительница вне стен замка да еще и сразу после первой брачной ночи.

— А твое какое дело, горе луковое? Да если муженек прознает, что ты отказал повелительнице в помощи...

Я выразительно приподняла брови со значением глядя на него.

— Э, нет. Не надо. Конечно, все будет сделано в лучшем виде. Отвезу вас... Облегченно вздохнув, я уселась на горку из сена и уже совсем другим тоном произнесла.

— Ладно, поехали, — умаялась.

— ...к повелителю, — закончил свою мысль демон.

Я тут же взвилась, и, спрыгнув с повозки, схватила огневолосого за грудки, для чего согнула его в три погибели.

— Что?! Что ты сказал, несчастный?!

— А куда мне еще везти повелительницу? — с невинным видом захлопал он желтыми глазами и улыбнулся во все свои кривые зубы.

— Прочь! Прочь отсюда! Подальше от этого гиблого места. От этого рассадника демонов. Тошнит от вас уже!

— Повелительница, ты не кипятись. Я задарма рисковать своей шкурой не буду.

Я устало вздохнула и, решив не напоминать, что денег я ему уже предлагала, просто спросила:

— Сколько?

— Ну, тестин мой вы уже вылили, так что хотелось бы возместить его цену.

Он назвал такую сумму, от которой у меня глаза на лоб полезли.

— Сколько?!

— И, чем дальше я вас буду увозить, тем выше дороже будет цена тестина.

Вот хитро...умный! Вызывает невольное восхищение, хотя прибить хочется тоже очень сильно.

— Договорились, — и, поковырявшись за пазухой, я угрюмо протянула задаток.

— Ну, что, залазьте обратно в баки, — весело сказал красноволосый и, подкинув звенящий трофей, уселся на свое место.

— Ну, уж нет, — возмутилась я, устраиваясь вместе с Вандой на сене. — Место тут открытое. Вот когда угроза появится, тогда и залезем.

— Дело твое, — равнодушно пожал плечами демон, щелкая задрипанным кнутом.

Повозка снова натужно заскрипела и, съехав с места, прибавила ходу. Странное животное оказалось на диво расторопным.

Покачиваясь в такт движению, я поняла, что еще немного — и засну. И тут же одернула себя. Нет, нельзя расслабляться. К тому же осталась пара невыясненных вопросов. Ванда вообще застыла рядом, боясь сделать лишнее движение и привлечь внимание еще одного озабоченного демона. Она, наверное, обладает особой притягательностью. Для нелюдей.

— Слушай, низший, — громко начала я, как следует прозевавшись. — Тебя как звать-то.

Услышал он меня не сразу. Так что пришлось почти завывать, чтобы докричаться до змееподобного демоненка. Он нетерпеливо вздохнул и, наконец, ответил:

— Чего кричишь?! Между прочим у меня слух ого-го.

— Ага, просто уши мыл компотом.

— Чего?

— Ничего. Говорю, звать тебя как.

— Кварц, — я поперхнулась, но решила не расстраивать и без того ущербного типа тем, что имя у него слегка странное.

— Э, Кварц, а что это было там такое с озером?

— А, это? — хихикнул демон. — Да детишки, видно, баловались.

— Какие детишки?

— Обыкновенные. Подростки. У них когда сила-то просыпается, они такого наворотить могут, что озеро, превращенное в тестин — это еще благо.

— Это...демонята что ли?

— Они самые. А какие еще в Даймонде детишки могут быть? — вполне натурально удивился Кварц.

— Ну, правильно, — поскребла я спутанные волосы, — какие еще могут быть?.. Так они опасные что ли?

— Да не то чтобы... Просто им обычно выделяют территории специальные для игр. Чтобы пошалили, да поучились силой управлять. А тут видно шибко знатные резвились, раз прям возле города такое устроили. Я-то не знаю — по делам ездил. Только приехал, а тут на тебе. Но тестин — это хорошо. Это они знатно наколдовали.

Когда я задавала следующий вопрос, у меня прямо тряслись поджилки.

— Слушай, Кварц, а вы весь Халифат успели захватить.

— Тпру, — резко притормозил демон и изумленно взглянул на меня вполоборота, — Какой еще Халифат? А, ты про этот! Ну, ты совсем, повелительница, сбрендила! На кой нам твой Халифат? Это четветрый мир все пытается к нам подмазаться. Но мы с отсталыми мирами не связываемся. Спасибо лучше бы сказали за то, что поддерживаем. Вон и Даймонд им такой же отстроили, как у нас. И торговлю в нем развиваем, как можем.

Тут демон скривился.

— Хотя, что у вас покупать, шут знает. Только произведения искусства. Но нам, низшим демонам от них тоже никакого толку.

— Что-то я совсем ничего не понимаю.

— Я тоже, — тихонько пискнула рядом подруга. К слову сказать, выглядела она совсем неважно: бледная с темными кругами под глазами. Это если не считать склизкие пятна от тестина по всему телу и растрепанные волосы. Но я, наверное, выглядела не лучше.

Да еще и подозрение нехорошее скребется где-то на задворках сознания... Тут вспомнилось то, что где-то в Даймонде был портал в другие миры.

— Кварц, а мы где сейчас находимся? В каком мире?

— В первом мире, — демон едва не крутил пальцем у виска. — Стикс называется. Повелительница, ты случаем головушкой не повредилась?

Я сдавленно ахнула. Ванда сжалась в комочек и захныкала.

— Ну, все. Это конец, — на меня напало обреченное состояние. Если это не Халифат, а владения Гордона, значит, все. Мне не сбежать.

От отчаяния я приняла рисковое решение.

— Кварц, — с трудом выдавила я, — давай я тебе сейчас все расскажу, а ты сам решай, что с нами делать...

...Я задумчиво сидела на краю ползущей по пыльной дороге телеги и болтала ногами. Ванда уже давно спала. Ничего, пусть отсыпается. Неизвестно, что нам дальше предстоит. Я ей немного завидовала, но спать не хотелось после такого содержательного разговора. Тем более, что я все время боялась, что Кварц повернет назад и отвезет нас в Даймонд.

Хотя нам так и так туда возвращаться придется. Исходя из слов желтоглазого, влипли мы капитально. Оказывается, порталом служили именно те ворота, через которые я прошла ночью. У Повелителя был какой-то замечательный ключ, которым он заводил жутко магический механизм. Этот механизм работал, как часы, открывая в определенное время проход в один из пяти миров. Наш мир был четвертым. Проход в него открывался в ночное время. Интересно, что с обратной стороны в замке был сделан специальный зал ожидания. Там все желающие могли дождаться открытия прохода в нужный мир. Таким вот хитрым образом совершались торговые сделки и прочие дела.

Короче, голова у меня разболелась конкретно, пока я пыталась осмыслить такую сложную для меня информацию.

Правду мудрецы говорят: бойся своих желаний — они иногда сбываются.

Вот на кой черт я столько времени мечтала посетить другие миры? Развернуться хотела. А попала в тот, где человек — тьфу! Червяк! Игрушка для больших и страшных демонов. Как сказал Кварц, демоны часто покупали на торгах в Даймонде людей. Для постельных утех. А что еще взять с хлипких и хилых нас? Работники мы никакие. Низшие демоны прекрасно справляются с любой работой. Так что мы для них — экзотические постельные игрушки.

Удивительно, что Мигель захотел на Ванде жениться. Мог ведь просто развлекаться дальше. Надо ей сказать, чтобы ценила такое отношение. Хотя о чем это я? Драпать надо отсюда подальше! Пересидеть, пока искать перестанут, а потом попытать выскользнуть в свой мир. Кварц сказал, что для того, чтобы попасть в другие миры, специального разрешения не надо. А вот в первый пускают лишь по пропускам. Меня, видно, по блату пустили...

Демон

— Ничего. Как сквозь землю провалились, — Гордон прошел по залу шаткой походкой и рухнул на трон. Этот зал стал теперь постоянным местом его обитания, когда он возвращался из поисков.

Они раз за разом обшаривали все окрестности, уверенные, что беглянки не смогли бы далеко уйти. Теперь стали обыскивать дома в Даймонде. Две девушки вполне могли привлечь внимание какого-нибудь демона. А Мадригал упрямая Ада могла из принципа не показать.

— Гордон, — он и не заметил, как рядом появился Мигель. Весь день советник сканировал комнаты в домах города на предмет присутствия в них людей.

Это была одна из его способностей — при желании он мог видеть сквозь стены. Правда, теперь на него было страшно смотреть: синяки под глазами, зеленоватая кожа и всклокоченные волосы. Волнение вкупе с израсходованным магическим резервом сделали свое дело.

— Ты не можешь вечно держать ворота открытыми лишь в первый мир. Скоро начнется смута.

— Слушай, иди проспись, — поморщился Повелитель. — Без тебя разберусь. Да и не посмеет никто выступать против меня. Сегодня открою проходы из других миров. Впущу только тех, кто возвращается домой. Но выпускать никого пока не буду. Может, предлагаешь за цыганками по пяти мирам гоняться?

— Возможно ты прав, — вздохнул советник и медленно направился к выходу. Не дошел.

Звон металлического набалдашника о мрамор огласил пустой зал. Мерное постукивание трости о пол сообщило о прибытии уважаемой гости. Гордон встал и поспешил навстречу Вестнице.

Кассандра, как всегда, была одета в черное и подавляла всех своим величием. Только при ближайшем рассмотрении стало видно, что кожа старухи приобрела пугающий темно-серый оттенок и стала тонкой, как лист вирдамина. Рука, сжимающая клюку, мелко дрожала. И только глаза, по-прежнему жгли, как угли.

— Ну, здравствуй, Повелитель, — голос насмешливый, без обычной теплоты, которую всегда испытывала Вестница к Гордону.

— Приветствую тебя, Вестница.

Старуха скривилась.

— Вот только не надо этих церемоний. Не время сейчас, тебе не кажется?

— До тебя дошли слухи? — помрачнел Гордон.

— Совсем сбрендил? Что мне какие-то слухи, если я, каждый раз закрыв глаза, вижу твою супругу, делающую очередную глупость.

— Это я сделал глупость...

— Конечно, ты! Доверился коварной женщине.

— Так Аделия специально...

— Не Аделия, а Мартьяна.

— Чтоооо?!

— А что ты думал? Оскорбленная и униженная женщина оставит себя неотомщенной, когда в ее руках власть? Поверь, у нее уйма возможностей отомстить. Но, боюсь, она хочет еще и завладеть тобой. Мартьяна помешана на тебе.

— Это что ж получается? — развел руками побледневший Гордон. — Я столько лет спал с Мартьяной, принимая ее за другую?

Рядом раздался сдавленный смешок, а затем и откровенный хохот. Мигель облокотился на трон, вытирая слезы.

— Ты бы не смеялся раньше времени, советник, — раздался замогильный голос Кассандры. — Ты ведь не знаешь, что тебе предстоит впереди.

— А ты знаешь? — подался к ней Повелитель. — Теперь ты все видишь?

— Да, я все вижу. Но многое сейчас в твоих руках и руках Адальмины. Только вы можете изменить будущее. А вместо этого ты зря теряешь время в Даймонде.

— Где она? — Кассандра внимательно смотрела на осунувшегося Гордона, как будто желала насладиться его отчаянием.

— Тебе надо к эльфам, — наконец, разомкнула она сморщенные губы.

— К эльфам? — пораженно взвыли демоны.

— К Мартьяне.

— Ты не можешь говорить это серьезно, — недоверчиво проговорил Гордон. Может, старуха свихнулась от старости? — Наверное, ты плохо ее видишь. Ведь она не демон.

Черные глаза гневно сверкнули. Кассандра хотела возмутиться, но внезапно закашлялась. Натужный и сильный кашель сотряс старческое тело, согнув его в три погибели.

Гордон поспешно усадил старуху на трон и гаркнул слугам, чтобы принесли воды.

Прокашлявшись, демонесса устало откинулась на высокую спинку, прикрыв глаза.

— Я умираю, Гордон.

— Кассандра...

— Постой. Что ты знаешь о смерти Вестниц?

— Ну...

— Понятно. Советник, плохой из тебя учитель.

— Гордон, — тихо ответил Мигель, — Вестница умирает, когда ей на смену приходит другая.

— Но у тебя же нет наследницы? — растерялся демон.

— Гордон, Адальмина — моя внучка.

— Чтоооо?!!!!!! — на дружный вопль сбежалась стража и слуги, но все замерли, глядя на трио, разместившееся у трона.

— Да, я пыталась найти ее все это время. Но эта девчонка, Ванда. У нее слабый дар, но она умудрялась гасить ауру внучки. Сейчас дар самой Адальмины развивается, поэтому я ее вижу лучше, чем раньше. Проблема в том, что Вестница сама может менять свою судьбу и судьбу близких, а потому я вижу будущее неясно и в нескольких вариантах. Так что тебе надо спешить.

Она хмыкнула глядя на шокированный лица демонов.

— Что? Да, мой беспутный сын наплодил много детей по свету, но только ей суждено стать Вестницей. Дурочке малолетней. Так чего стоим, кого ждем? Привезите мне мою внучку. Ее еще много чему научить надо.

Демоны в панике переглянулись. Через час большое войско демонов покинуло Даймонд.

Глава 11.

— Идиотка! Какая же ты идиотка!

Думаете этот душераздирающий вопль вылетел из моей луженой глотки? Вы меня обижаете. Я бы не смогла вопить так громко и, главное, так долго, как моя несравненная, ранимая и нежная подруга Ванда.

— Как можно быть такой чокнутой дурой?!

"Великий Плут, как же меня все это достало! И ты тоже оставил без присмотра свою преданную служанку. Ты, верно, мстишь мне за чрезмерное тщеславие?" Как водится, Великий Плут оставил мои слова без ответа.

— Может, хватит, а? — а вот этот усталый голос — мой. — Голова раскалывается от твоих бесконечных воплей.

Я со стоном обхватила многострадальную голову, качающуюся в такт движениям повозки. Конечно, я преувеличила. Ведь причина боли в висках заключалась не только в криках подруги. Но стон сделал свое дело: меня обхватили прохладные руки, и виноватый голос горячо зашептал:

— Прости меня! Прости! Сама не знаю, что несу. Просто я за тебя беспокоюсь.

Увы! Счастья видеть раскаявшуюся мордашку Ванды я была лишена.

По причине полной и совершенно непроницаемой слепоты!

Да, знаю, нельзя есть незнакомую пищу, а особенно ягоды и грибы. Тем более, если находишься в чужом тебе мире. Но они были такими аппетитными! Ягоды, в смысле. И так похожи на нашу кровянку. Конечно, название сочной красной ягодки не очень привлекательное, но вот вкус...

Ммм, сотаборники обычно могла оттащить меня от поляны с кровянкой только с частичными потерями. Например, в виде подбитого глаза. Что вы! Не моего, конечно. А уж если плеть была со мной...

Вот и тут. Мы наткнулись на это место, когда ходили по нужде. Не веря своему счастью, я уствилась на полянку, усыпанную красными бусинами. А потом с воплем завоевателя бросилась объедать нежные веточки. Где-то с полчаса Ванда не могла оттащить меня от любимого лакомства. Она прыгала и кричала что-то о том, что в этом мире могут быть и опасные ягоды. Я самоуверенно отмахивалась и смаковала сочную сладость.

Через некоторое время я уже не так самоуверенно сидела посреди еще нетронутых кустиков и ревела в голос. Сколько не терла я глаза, но факт оставался фактом: зрение пропало начисто.

Подоспевший на истеричные крики Кварц крякнул и сообщил довольным голосом, что ягода носит гордое название "слепнянка".

Демон "утешил", что если я не успела съесть слепнянки слишком много, то зрение вернется. Только неизвестно когда. Ванда провыла в ответ, что съела я этой гадости столько, что она только из ушей еще не лезет.

Мда. Плакали мои нервы. Плакали мои глазки. В прямом и переносном смысле.

С этого самого трагического момента в жизни, меня сопровождала кромешная тьма, беспомощность пополам с отчаяньем и обвиняющие вопли подруги, которые перемежались слезами. Хоть демон нас не бросил и то утешение.

Хотя и тут я не совсем верно сказала. Тьма была не полной (уж лучше бы совсем черно было!). Реального мира я, действительно, не видела. Только в темноте мена окружали жуткие картинки. Причем они были чересчур настоящими, но очень нереальными.

Возможно, ягоды, кроме слепоты, вызывали галлюцинации, как наркотики, которыми баловались некоторые жители Халифата. Точно не знаю. Но только это и было причиной жуткой головной боли.

Сначала перед глазами мелькали Гордон, Мигель и Мартьяна. Изредка появлялась старуха. Та, которую звали Кассандрой.

Потом вообще пошли остроухие и звероподобные рожи. Все они безостановочно кружились передо мной в бесконечном водовороте, не давая ни минуты продыху.

Но самое страшное мне привиделось, когда я, наконец, заснула.

Умирающая Ванда. Самый страшный ночной кошмар в моей никчемной жизни. Что это? Шутка воображения или что-то другое? Мне не хотелось ни думать об этом, ни говорить, чтобы не дай Бог не накликать беду.

Да еще Ванда так кричала на меня, обвиняя во всех бедах, что иногда даже хотелось, чтоб глюк оказался правдой. Ну, не в серьез, конечно. Но по ее словам выходило, что я виновата во всех грехах. И в том, что с ней сделал Мигель, тоже. Да кто ее просил переться за мной в Даймонд? Да еще и ночью! Так что сама дура.

Но когда она замолчала, я забеспокоилась.

Повозка резко дернулась, уронив меня на спину, и впереди раздался насмешливый женский голос:

— Дорогие гости, наконец, прибыли.

Ванда сдавленно пискнула и замолкла. Я слепо зашарила вокруг руками, пытаясь отыскать подругу, но все время натыкалась на пустоту.

— Кто здесь? Что происходит? — паника накатила, подобно безумству. Я еще сильнее, чем раньше, ощутила себя беспомощной.

В ответ на мои манипуляции раздался громкий издевательский хохот, который подхватили несколько мужских голосов.

— Слепая Повелительница! Какая прелесть! Кварц, как ты это сделал?

— Это не я. Это она сама, — довольно усмехнулся демон. — Слепнянки нажралась.

— Все еще лучше, чем я могла подумать, — возвестил радостный голос.

— В темницу ее! А рыжую продайте оркам. Мне она не нужна.

— Нет! Ванда! — завопила я не своим голосом, когда в плечи вцепились сильные руки и потянули с повозки. — За что? Зачем мы вам?

— Погости-ка ты у эльфов, девочка, — раздался над ухом гнусный голос Кварца. — Ты разве не знала, что они давние враги демонов?

— Предатель!

— Почему это сразу предатель? Мне, между прочим, семью кормить надо. И дела нет до разборок высших. Пока вы тут разбираетесь, простые демоны голодают. А так хоть плату хорошую получу. Да и не нужна нам повелительница — человек! Мне еще все спасибо скажут.

— Сволочь! Скотина! Змееныш проклятый! Да Гордон тебя в порошок сотрет!..

— Заткните ее! — раздался надменный голос и меня грубо заткнули... Чем-то тяжелым по голове.

Демон

Гнусный червяк корчился перед двумя высшими демонами, выглядевшими величественно и неумолимо в дорогих черных костюмах и черных же плащах. Мрачные, страшные в своей сверхъестественной красоте.

Красноволосый низший катался в пыли, хрипя и пытаясь скрюченными пальцами зарыться в землю. Стать невидимым. Он поминутно делал попытки превратиться в змею, которая была его второй ипостасью, но Повелитель грубо возвращал его обратно. Слишком давно Даркворды не вмешивались в жизнь высших и те забыли, кто их создал. Кого им следует бояться.

Гордон лишь прожигал его взглядом, но тело, подобно тряпичной кукле, изгибалось, поднималось и падало.

Внезапно, низший обмяк, освободившись от чужого давления.

— Встать! — холодный голос морозил жилы, сковывал мозг.

— В последний раз спрашиваю, куда и когда ты их отвез?

— Пощади, Повелитель! — прохрипел низший. Их уголка его рта стекала черная кровь.

— Где они?

— У эльфов, — пленник задыхался, держась за сердце. — Я отдал их прямо в руки королевы Мартьяны.

Гордон зарычал и сжал руку в кулак. Низший схватился за горло и закатил глаза.

— Я разорву тебя на тысячу кусочков!

— Гордон! — Мигель схватил воспитанника за руку, не сводя презрительного взгляда со змееподобного.

— Он может еще что-то знать.

Нехотя, Повелитель ослабил невидимую хватку. Низший рухнул обратно в пыль и закашлялся.

— Где они ее держат?

— Кого... ее?

— Твою Повелительницу, червяк.

— Она приказала бросить ее в темницу.

— А... рыжую девушку? — почему-то с опаской спросил советник.

Тут желтоглазый демон поднял голову и усмехнулся с каким-то сумасшедшим и победным выражением лица.

— Ее продали оркам, мой Повелитель!

Ни стража, ни Гордон ничего не успели предпринять, как советник смазанным пятном метнулся к низшему. Через секунду, демона разнесло на кусочки.

— Что будем делать? — хмурый повелитель с советником сидели на расстеленных плащах в походной палатке. Перед ними стояла миска с тушеным на костре мясом изарги, забитой одним из стражников.

Мигель также хмуро пожал плечами.

— Я могу определить, где именно находится Ада. А тебе уже и карты в руки. Только знай: я готов помочь тебе в этом, но дальше... Извини, мне надо найти мою девочку, пока не стало слишком поздно.

— А ты уверен, что уже не поздно?

Советник молнией метнулся к горлу своего воспитанника, опрокинув миску с едой.

— Не смей так говорить! Не смей! Она жива! Я знаю, я чувствую...

Он как-то сник и, тяжело дыша, уселся на место.

— Она должна выжить. Гордон, она ведь такая слабая и беззащитная. А орки не миндальничают с пленниками. Они их используют на тяжелых работах или как приманку для зверей. Ты же знаешь.

— Радуйся, что не изнасилуют. Размер не тот, — флегматично заявил Повелитель.

— Как ты можешь?! — советник с несчастным видом схватился за голову.

— А что ты хотел? — черная бровь надменно приподнялась. — Раскис, как лира какая-то. Ты высший демон, топчущий этот мир безумное количество лет! И раскис. Я, конечно, могу упрекнуть тебя в том, что свои интересы ты ставишь ниже, чем интересы Повелителя. Но не буду. Только уверен ли ты, что справишься в одиночку?

Советник хищно усмехнулся. На миг показались клыки.

— Ты не знаешь, сколько мне лет, мальчик. Боюсь, я тоже уже не знаю. Целая армия орков для меня, как игрушка для ребенка. Тем более эти собаки не посмеют перечить высшему демону.

— В этом ты прав.

— О чем задумался? — спросил Мигель через минуту.

— Думаю о том, как не лишить эльфов королевы.

— Оторви ей за Ванду голову! — советник порывисто сжал руку в кулак, от чего суставы хрустнули.

— Мы выдержим войну с эльфами?

— Ха, мой мальчик! Мы, как никогда, сильны!

— Но ведь эльфы не лезли на рожон, пока Мартьяна там не появилась.

— Тут есть, о чем подумать. Да, наверное, ты прав. Вытаскивай супругу, а там решим.

Адальмина

Я прижалась к шершавой стене, отгоняя от себя мысли. Одна страшнее другой, они посещали меня в этом мрачном подземелье. Надо признать, что оно было не таким мрачным, как то, в котором держал меня демон. Да и руки мне оставили свободными. И вообще, возникало ощущение, что я здесь никого не интересую. Остроухие даже кормили меня прилично и не издевались. И не пытал никто — опять же подозрительно.

К плюсам моего положения следовало также отнести то, что зрение медленно, но верно возвращалось. После того, как я очнулась среди серых стен, никакие видения больше не беспокоили. А вот голова болела. Приложили меня крепко.

Все бы ничего, но меня ело поедом беспокойство о Ванде. Что сделали с ней эти твари? И кто такие орки? Об этой расе я ничего не слышала раньше. Сознание рисовало страшные картины с участием подруги. Вспомнились слова Дайка о демонах-людоедах. Может, это и есть орки?

А еще в голову постоянно лезли проклятья в адрес блудного супруга. Если бы не он, мы с Вандой не оказались в таком плачевном положении.

Кап-кап...Ржавый рукомойник в углу камеры с завидным постоянством пел свою однообразную песню. Это продолжалось до тех пор, пока вода не вытекала полностью.

Покачиваясь и держась за стенку, я осторожно направилась в сторону этого звука, стараясь не споткнуться о валяющиеся под ногами цепи. Видела я пока еще смутно, но радовалась тому, что не ослепла совсем.

Следовало напиться и сполоснуть лицо, пока вода не закончилась. Неизвестно, когда еще обо мне вспомнят.

Увы! Прохладной жидкости хватило лишь на один глоток.

— Эй! — крикнула я куда-то в дальний конец темницы.

Где-то там имелась железная дверь, за которой притаился стражник.

— У меня вода кончилась!

Я повторила данную фразу еще несколько раз, пока мне соизволили ответить.

— Заткнись, — такой ленивый ответ следовал каждый раз, когда я о чем-нибудь просила.

Ну, ладно!

Я прокралась обратно на тюфяк и, скрестив ноги, набрала побольше воздуха в легкие.

— О-ой! Отпустите цыганку домооой!

О-ой! Тоскливо сидеть здесь одноой!

— Заткнись! — уже более оживленно отреагировала доблестная стража. И для верности застучала чем-то по железной двери.

— О-ой! — затянула я вновь с интонациями профессиональной плакальщицы.

Но так как фантазия в таком состоянии отказывала работать, пришлось ограничиться все теми же двумя строчками.

Через некоторое время вопли стражника заглушали мое заунывное пение. Он огрызался, завывал, угрожал и стучал по двери.

— Не, ну, сколько можно! — возмутилась я. — Не думала я, что остроухие такие крикуны и скандалисты. Вот знаешь, о чем я раньше мечтала, служивый?

— Не знаю и знать не хочу! — глухо огрызнулись в ответ.

— Что выйду замуж за эльфа, красивого и утонченного. И будет он мне стихи читать и магией баловать. Будут у нас по дому летать бабочки, петь райские птицы..., — молчание за дверью красноречиво свидетельствовало о том, что мой мечтательный голос произвел сильное впечатление. — Эльф должен был непременно носить меня на руках и целовать ноги.

В ответ мне буркнули что-то вроде: "Много чести". Хам! Как будто я его заставляю целовать мне ноги!

— А на поверку оказывается, что вы грубые остроухие твари. Нежная магия вам чужда. Любить женщин вы не умеете, а демоны гораздо обходительнее вас.

— Ах, ты дрянь! — в двери яростно заскрежетал ключ. — Сейчас я тебе покажу, как эльфы любить умеют!

Стражник ворвался, потрясая каким-то оружием, которое я видела весьма смутно. "Переборщила", — отметило мрачно сознание.

Никогда не думала, что существуют толстые эльфы. До этого момента. Данный представитель остроухих был даже больше Дайка. И, действительно, производил впечатление не мощного, а толстого. А еще, он явно расстегивал ремень, поддерживающий брюки. Данные смазанные движение не могли быть чем-то иным. Правда, видела я очень плохо. Тем более и плохое освещение этому не способствовало. Тусклый свет поступал лишь через маленькое решетчатое окно. А день явно клонился к вечеру.

— Щас я тебя... во все дыры, — бормотала гора, нависшая надо мной.

А я... А что я? Когда видишь плохо, да еще и голова болит, как-то притупляется восприятие реальности.

— Нет, точно грубиян, — тяжело вздохнуло мое безрассудство. — Ты сначала накорми, напои, а потом поговорим.

— Я найду более приятное применение твоему ротику.

Меня грубо схватили за плечи и приподняли.

— Аааа, помогите! Насилуют! Ммм..., — завопила я во всю силу легких, а потом замычала, так как мой рот накрыли потной ладонью.

— Заткнись, сука! — от смрадного дыхания даже глаза защипало.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, когда одежда затрещала под варварским напором. Ну, нет у меня чувства самосохранения! Пропало! Вместе с везением и покровительством Великого Плута.

Жалкий вид беспомощной, полуслепой цыганки не оттолкнул насильника, а, наоборот, возбудил. Он дрожал от ненависти или чего-то еще, больно тиская нежную грудь. Меня затошнило, и я понадеялась, что желудок вывернет на этого ублюдка. Плеть мне! Отстегать бы его, как следует!

— Отставить! — грозный голос волшебным образом оттолкнул от меня беспредельщика. — Вон отсюда! По окончании смены, ты, солдат, будешь наказан!

— Слушаюсь, ваша милость! — буркнула расплывчатая гора, застегивая ремень, и выскочила из темницы. Я даже пнуть его не успела!

Я злобно пыхтела стягивая края грязного, изорванного лифа. А вокруг ощутимо сгущалась тишина. Напряженная, исходящего от белесого призрака. Это мой нежданный защитник все еще стоял около двери и явно внимательно разглядывал меня. Его взгляд словно прилип ко мне и, словно слизняк, скользил по чертам лица. Обнаженные плечи тоже не остались без внимания, покрывшись липкой слизью.

— Долго ты еще будешь на меня пялиться? — грубо поинтересовалась я. Нет, осторожности во мне ни на грамм. И ведь не учусь на ошибках. "Мазахистка" — мое новое имя! Приятно познакомиться.

— А что, нужно сразу приступать к действиям? — насмешливо произнес смутно знакомый голос.

— Ты кто? — я пристально уставилась в неясный силуэт, силясь рассмотреть то, что не могла.

— Так вот ты какая, повелительница, — медленно протянул знакомый незнакомец. — В тот раз ты была симпатичней, моя милая цыганочка.

— Да кто ты? — я нервно шарила рукой по стене, вставая на ноги. Мне было страшней, чем когда напал стражник. От чужака веяло ощутимой угрозой.

Вместо ответа он подошел в плотную и зафиксировал мою голову в жестких ладонях. У меня перехватило дыхание, когда пальцы этого странного типа стали растягивать кожу вокруг глаз. Что он делает? Рассматривает мои мутные зрачки?

— Что с глазами? — деловито произнес он.

Я хотела огрызнуться, но почему-то сказала правду:

— Слепнянки объелась.

Некто досадливо пощелкал языком.

— Вот ведь безбашенное создание! Такое существо, как ты, ни на минуту не должно оставаться без присмотра.

— Это чьего же, интересно? — буркнула я, вырываясь из железной хватки.

— Моего, например.

— Да кто ты, черт тебя побери!

— Сама увидишь.

— Но я..., — что? Слепая? Я не успела больше ничего сказать, как к моим глазам прижалась мужская ладонь.

Крепко, не пропуская ни единого лучика света. Она стала теплеть и наполнять теплом глаза, которые начало ощутимо жечь.

Через некоторое время я уже орала дурным голосом и корчилась от боли в крепком захвате. Зубная боль, которую наслала на меня Кассандра не шла ни в какое сравнение с этой выворачивающей наизнанку пыткой. Может, он извращенец? И чужие страдания доставляют ему особое удовольствие? Тогда я крепко влипла. Совсем-совсем не выношу боли.

— Вот так. Ну, ты и орать. Неужели потерпеть нельзя? Или тебе нравится быть слепышом?

Я грузно осела на пол, хрипло дыша, и осмотрелась. Тусклый свет показался настолько ярким, что я застонала от рези в глазах и зажмурилась. Но шок вызвало не это. Я видела даже самые маленькие трещинки в бурых камнях. На стенах тут и там были выцарапаны кривые надписи, очевидно, оставленные прежними пленниками.

"Я вижу! Я вижу!" — вопило сознание. Сердце от радости выскакивало из груди.

И этой нежданной удачей я была обязана таинственному незнакомцу со смутно знакомым голосом.

Я взволнованно повернулась к нему, желая поблагодарить, но так и застыла с открытым ртом, сумев выдавить из горла лишь одно:

— Ты?!

Обычно я не запоминала своих заказчиков. Но этот надежно угнездился в моей памяти. Еще бы! Ведь о нем в течение длительного времени напоминал дорогой сердцу сербжский хрусталь, осевший в недрах моего сундука. Эх, где-то он сейчас, родненький?

Постойте! Но ведь я обвела данного субъекта вокруг пальца, свиснув не только задаток, но и трофей. А он меня спас и вернул зрение. К чему бы это?

Я почувствовала, как ярким пламенем начинают гореть уши под взглядом больших серых глаз.

Прямые золотистые волосы незнакомца (все-таки я с ним не знакома) падали сверкающим потоком на плечи. Так же, как и в тот раз. Только шляпа на голове отсутствовала. Благодаря этому стали видны острые кончики ушей, любопытно выглядывающих из-за светлой занавеси.

Эльф? Я вспомнила, как он пытался выторговать вашу покорную слугу у старейшин и теперь уже побагровела от гнева.

Умные, чуть раскосые глаза казались чересчур большими на бледном, утонченном лице. Эльф смотрел внимательно и спокойно, не подозревая, что с его появлением я окончательно разочаровалась в эльфийском племени. Подлые они. Я даже едва не всхлипнула от расстройства. Ну, надо же! Мечта всей моей жизни оказалась всего лишь мифом, иллюзией.

— Вспомнила? — низкий, чуть хрипловатый голос. Спокойный и довольно приятный. А я дернулась от него, как будто меня ударили. — Вижу, что вспомнила. Ты тогда лишила меня вожделенной игрушки.

— Э, я нечаянно.

— И этой игрушкой была ты.

Перед глазами снова потемнело теперь уже от ярости.

— Да как ты смеешь, ушастый? Вот поэтому я тебя и обокрала. Никто не смеет называть меня игрушкой!

— Ах, теперь ты утверждаешь, что это не было случайностью?

"Молчи, молчи", — твердила последняя извилина.

— Конечно, я это сделала специально. Мне доставило огромное удовольствие обвести тебя вокруг пальца. Жаль, что рожу твою не видела.

Я только пискнула, когда эльф метнулся ко мне и снова сжал мое лицо сильными ладонями. Я думала, что он мне шею свернет. Ну, или поцелует, по крайней мере (было бы любопытно узнать, как эльфы целуются). Но он только пристально разглядывал мое лицо.

— Любопытно. Вроде ничего особенного, но твои глаза словно гипнотизируют. Этот удивительный нефритовый оттенок. Красиво. Словно тонешь в океане без дна. Ты когда-нибудь была у океана, цыганка?

— Нет, — пискнула я удивленно.

— Да ты и у моря, наверное, не была. Знаешь, я доставлю тебе это удовольствие. Мы поедем на побережье, где будем жить в маленьком изящном доме. В комнатах будут порхать бабочки и распускаться душистые цветы. Ты ведь это хотела?

— Ты подслушивал! — возмущенно возопила я и даже рискнула пнуть наглеца.

Он ловко увернулся, теперь уже держа меня за предплечья.

— Какая разница! Зато теперь я знаю, чего ты хочешь. В моих силах вытащить тебя отсюда. Для этого ты должна лишь согласиться уехать со мной.

— Конечно, я согласна, — поспешно закивала я головой. А что? Вытащит меня, а по дороге сбегу. Чай, путь не близкий.

— Должен тебя огорчить, милая, но я чую ложь.

А, черт!

— Какую ложь? — подняла я бровь. — Ведь это все равно будет не по моему желанию. Так какая тебе разница?

— Я никогда не брал женщин силой, — нахмурился эльф. — Ты посиди, подумай. Надумаешь — передашь стражнику, что хочешь видеть Ноэрвиля.

И ушел. Вот так просто взял и ушел. Единственная моя надежда на спасение. Вернул мне зрение и смылся.

Я снова села возле стеночки и заревела. Кроме моего рева в темнице ничего не было слышно. Даже вода не капала. Тут только я вспомнила, что воды-то мне так и не налили.

Демон

— Тебе не кажется, что это слишком просто?

— Да брось, Мартьяна должна понимать, что ее затея с самого начала была обречена на провал. Кто справится с самим Повелителем?

— Вот и я думаю, что все шито белыми нитками по черному полю. Ты не находишь, что нас будто бы ждали? И стражи хлипкие какие-то. Магическая защита на нуле.

— А может, она думала, что наша бестия тебе вовсе не нужна?

— Прекрати!

— Что прекратить?

— Называть Повелительницу бестией.

— Да если б не она, моя Ванда...

— Ладно, хватит. Ты сделал все, что мог. Отправляйся к оркам.

— Может, все же...

— К оркам, я сказал! — если можно кричать шепотом, то Гордон именно это сейчас и проделал.

— Прощай! И удачи, — махнул рукой Мигель, прежде чем исчезнуть в темноте.

Ночное время было выбрано не случайно для этой вылазки. Ведь всем известно, что демоны — это, в большинстве, своем тьма. Тогда как эльфы — дети света. Правда, жизни все оказывалось зачастую иначе...

Так вот, подозрительным Повелителю показалось то, с какой легкостью демоны проникли в Высокий дворец. Минимум стражи, с большим удовольствием развеянной одним взглядом Повелителя по ветру, темные переходы коридоров. Тишина и покой спящего дворца. У Гордона даже появилось искушение найти Мартьяну после того, как будет спасена Ада. Еще больше настораживало отсутствие магической защиты. Мигель без труда определил нахождение девушки, прежде чем отправиться по своим делам. И теперь Дайк с Гордоном, как тени скользили мимо укутанных сумраком произведений искусства и стрельчатых окон.

— Дайк, — едва слышно прошептал высший демон. — Тебе не кажется все это странным.

— Так оно и есть, Повелитель. — хмурый аргонец бесшумно ступал в кромешной тьме, прекрасно чувствуя себя в родной стихии.

— И что, ты готов войти вместе со мной прямо в ловушку?

— Разве кто-то может справиться с повелителем? — скептически приподнял бровь Дайк.

— Ты прав, никто.

И решительно отправился вперед уверенной поступью.

Стражник все же попался им на пути. Один. И только перед решетчатой дверью темницы. Остроухий не успел издать ни звука.

— Ада, милая, — с нежностью обратился он к сжавшейся в тугой комочек девушке. Она вновь превратилась в побитую жизнью цыганку. Грязную и изорванную. Только, пожалуй, в первую их встречу Ада выглядела значительно лучше.

Замирая от желания заглянуть в нефритовые глаза, демон подошел ближе и опустился на корточки рядом с грязным тюфяком. Словно не веря, девушка подняла голову и с удивлением посмотрела на супруга. С болью он отметил темные круги под глазами и сероватый оттенок смуглой кожи. Спутанные тусклые волосы темными змеями спускались до грязного пола.

— Девочка моя, сколько же ты вынесла, — прошептал Гордон, протягивая к ней руку.

— Ты?! — на один удар сердца лицо ее буквально засветилось от радости и вот уже его искажает маска презрения и ненависти. — Ты! Обманщик! Предатель! Ненавижу!

Слабое, беззащитное существо превратилось в разгневанную фурию.

— Как ты посмел явиться сюда? Я от тебя ушла! Я тебя бросила! — каждое слово сопровождалось увесистой пощечиной.

Потемнев лицом, Гордон молча терпел эти измывательства. Но в тусклом лунном свете Ада прекрасно видела красивые, правильные черты своего мужа, крепко сжатые губы.

— Думал, простая цыганка купится на твою смазливую мордашку и обещание власти? Ненавижу! Да ты бы запер меня на следующий день после свадьбы в какой-нибудь дальней башне! А ты бы ублажал любовницу! Ирод! — демон покраснел, осознав правдивость ее слов. Ведь, поначалу, его намерение было именно таким.

— Браво! — от входа раздались размеренные хлопки.

Мгновенно забыв про разборки с мужем, Ада испуганно дернулась и вцепилась в его рукав.

— Мартьяна! — демон хищно осклабился и медленно встал на ноги, предвкушая, как разорвет предательницу на части.

Эльфы буквально заполнили тесную темницу, принеся с собой факелы. Рыжая красавица приняла картинную позу в центре своих подданных. Легкое эльфийское платье спадало с крутых бедер элегантными складками. Глаза мерцали удовольствием и предвкушением победы.

— Как ты посмела, паскуда, покуситься на мое? — разгневанно зашипел демон и, отцепив от себя Аду, сделал шаг к королеве эльфов. Та ощутимо вздрогнула, но быстро пришла в себя, ослепив темницу улыбкой.

— Фу, как грубо! Разве так разговаривают с лирами?

— Ты потеряла право называться лирой с тех пор, как переметнулась к эльфам.

— Но это стоило того, — она указала изящным пальчиком куда-то в район лба Повелителя. — Ты стоил того.

— Неужели ты так глупа, что думаешь победить меня?

От стен отразился серебристый смех. В нем было столько уверенности, что Дайк на всякий случай загородил Аду собой.

— Если бы я хотела победить тебя, мой милый, я бы просто убила ту игрушку, которую ты назвал Повелительницей. Хотя это место по праву мое, — холодная сталь прорезалась в голосе рыжей демоницы.

— Как ты нарастила руку Мартьяна? — с усмешкой поинтересовался Гордон. Он еще раздумывал, стоит ли убивать ее? Нужна ли демонам война с эльфами?

Вопрос разгневал королеву, и она нервно потерла названную конечность, а потом усмехнулась.

— Но она по-прежнему красива, правда? Я ведь обладаю определенными способностями, Горди. Способностями одного из твоих предков. Они проявились, когда я умирала где-то в междумирье. Тогда ко мне подползло странное существо. Обратившись, я отхватила от него кусочек. Знаешь, мне очень есть хотелось, Горди, — она горько усмехнулась, глядя на бывшего любовника. — На мое удивление, существо отрастило заново конечность. И мне захотелось сделать то же самое. Страстно захотелось! Это стало буквально моим самым заветным желанием. На тот момент. И представляешь, Горди, оно исполнилось!

Она развела руки в стороны и истерично захохотала.

— Сейчас в подземельях специально разводят ицептов. Тех существ. Я забираю у них необходимую мне способность. Благодаря же сапиру, которого я встретила там же, я смогла вернуться в этот мир. К сожалению, сапиры встречаются редко.

— Но как? Ведь такое умел делать лишь...

— Ахар? Да, Горди, у нас с тобой общие предки.

— Хорошо, считай, что ты отомстила. Если ты отпустишь нас, я готов оставить тебя в живых.

— Ах, милый, какой ты все-таки наивный! — она хмыкнула и кивнула одному из эльфов.

Длинноухий довольно осклабился и выбросил за спину Повелителю слабо мерцающий шлейф. В спертом воздухе темницы запахло свежестью.

Светлая магия спеленала Аду и Дайка, готовясь в любой момент принести смерть.

— Я не хочу их убивать. Ведь тогда погибнешь и ты.

— Думаешь, меня это остановит? — демон сфокусировал взгляд на ближайшем к королеве эльфе.

Он должен был превратиться в песок, но всего лишь согнулся от боли. Гордон в шоке уставился на скрючившегося на полу остроухого.

А демоница снова расхохоталась, как будто, наконец, дождалась разгадки своей шутки.

— Горди, ты слышал когда-нибудь о вискане? Этот простой волокнистый материал только недавно научились получать их древесины эльфийских деревьев. Оно очень эффективно используется, как утеплитель в северных районах моего королевства. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что оно блокирует магию демонов! Мою магию! А, значит, и твою. Видно, твоя сила, действительно, велика раз ты сумел причинить хотя бы незначительную боль представителю моего народа. Но, боюсь, это полностью исчерпало твой резерв.

Она чувственно облизнула губы и крикнула:

— Оли! — позади раздался вскрик. Мерцающий шлейф поднял Аду с Дайком высоко к потолку. Дайк угрожающе рыкнул. Гордон почувствовал панику.

— Ты, конечно, можешь попробовать порвать нас всех голыми руками... Только, боюсь, твоя жена не переживет этого, — и демоница скорбно вздохнула.

— Что..., — демон задыхался от бессилия и ярости. — Что ты хочешь?

— Тебя, конечно, — пожала плечами Мартьяна. — О, не смотри так сурово! Мои желания весьма скромны. Я хочу тебя всего лишь во временное пользование. Скажем,.. на полгодика.

— Нет!

— Оли!

Ада взвизгнула от ужаса, когда они с внушительной высоты полетели вниз. Эльф подхватил их в самый последний момент и поднял обратно к высокому потолку.

Гордон просчитывал варианты. Конечно, Дайк в этом падении выживет. Да и Ада может всего лишь сломать себе что-то. Но ведь она такая хрупкая! Повелитель понял, что никогда себе не простит, если с его девочкой случится еще что-нибудь плохое. Он принял решение.

— Я согласен, — демоница вздрогнула от шквала ненависти, пронесшегося сквозь нее.

— Не смей! — вдруг повелительным тоном крикнула цыганка. Что смотрелось забавно, так как она беспомощно болтала ногами в воздухе, демонстрируя всем свое нижнее белье.

— Ада, так надо! — Гордон успокаивающе улыбнулся супруге. Мартьяна задохнулась от острой зависти и разгневанно сказала:

— Я требую смертельной клятвы! — демон ожидал этого. Потому просто пожал плечами и нарисовал в воздухе соответствующий знак. Он вспыхнул и пропал, оставив после себя запах гари.

Глава 12.

Глаза чуть прикрыты в блаженной полудреме. Ноги закинуты на низенький столик перед троном. Рука почти машинально тянется к полюбившимся ягодам манге, сочным и чуть кисловатым. Изящные брючки и высокие красные сапожки, отделанные золотистой вышивкой, позволяют принять такую неприличную позу. На плечах — мягкая туника под цвет глаз. Волосы собраны в замысловатую прическу и украшены сверкающей диадемой — единственная уступка моему образу повелительницы.

Я счастливо вздыхаю, слушая виртуозную мелодию, которую исполняет бродячий музыкант. Он битый час восхваляет мою красоту и мудрость. По его словам, я кладезь добродетелей и свет в его окошке. А голос какой красивый у этого юного демона! А глаза какие томные! Кажется, он давно считает, что кладезь добродетелей готов пасть к его ногам. Не подозревает несчастный, что красивые песенки хвалебного свойства — единственное, что меня в нем интересует.

Ну, что я могу поделать, если перед глазами постоянно стоит красивое волевое лицо другого демона? Моего собственного. И тоска в прощальном взгляде в момент, когда меня впихивали в портал.

Надо сказать, что Гордон очень удивился, когда Мартьяна велела принести два столбика и, нажав на золотые символы, открыла портал прямо в замок. Эта демоница оказалась не так проста. Она провела Повелителя, как маленького ребенка. В какой-то степени я злорадствовала. Пусть почувствует, что такое быть беспомощным! С другой стороны, непонятная тоска разъедала мои чувства, смущая по ночам и отвлекая днем от заслуженных развлечений. Перед тем, как отправить меня и Дайка домой (теперь я по праву называла замок домом), Мартьяна стребовала с Гордона еще несколько клятв. Для подстраховки.

И вот он остался там, связанный по рукам и ногам. А я здесь — вкушающая все прелести единоличного правления. Сначала я запаниковала. Не было со мной рядом ни Мигеля, ни Гордона для того, чтобы объяснить, что нужно вообще делать. Был только Дайк. Он вроде как пытался удержать меня от глупостей, но в государственных делах мало что понимал. Да и воссоединение с голубоволосой демоницей его несколько отвлекало. Единственное, что меня в нем раздражало — это нежелание рассказывать о судьбе Ванды. Он делал это якобы для моего блага. Чтобы я глупостей не наделала.

— Повелительница, — шепотом обратился ко мне второй советник (прежде я даже не подозревала, что Мигель не единственный советник у Гордона). — Необходимо ваше участие в решении некоторых дел, важных для пяти миров.

— Ой, да ладно! И без меня справитесь, — отмахнулась я от него и многозначительно протянула советнику свою руку.

Он обреченно вздохнул и вытащил из кармана маленькую пилочку, коей начал терпеливо подтачивать мои коготки.

— Портал открывать скоро? — не отводя глаз от музыканта, поинтересовалась я.

— Еще рано, — ровным голосом ответил демон. Я уверена, что если бы умела читать мысли, узнала бы про себя много интересного.

— Жаль, — мне действительно было жаль. Свободная рука с трепетом сжала небольшой ключ, висящий на груди. Гордон передал мне его перед тем, как меня невежливо впихнули в портал. Душа заходилась восторгом в предчувствии ежедневного ритуала. Я вновь буду самой могущественной и сильной! Энергия наполнит все мои члены и усилит волю, прежде чем вернуться в портал, оставив после себя приятное чувство опустошения.

Пожалуй, открытие портала было самым приятным в моем положении. Правда, в нем были некоторые минусы. Нет, от обязанностей я научилась ловко увиливать. А вот от Кассандры так просто не убежишь...

Эта престарелая бестия приходили раз в неделю, брала меня за шкирку (ментально) и отправляла в огромную библиотеку. Там начиналась экзекуция.

Древняя демоница, очевидно, совсем спятила. Она решила, что я ее внучка! Представляете? И теперь просто обязана стать преемницей, какого-то мистического рода Видящих. Она обучала меня тому, что по ее мнению должна знать предсказательница. Говорила, что от меня зависит будущее моего государства, что я должна уметь понимать варианты развития событий. И не имею права ошибаться! Когда же я спросила ее о своих странных снах, она разъярилась не на шутку.

Орала о том, что мой дар дефективный. Что я должна видеть будущее, а не настоящее. Потом, правда, я робко сообщила о том, что видела, когда ослепла. Тут эта садистка заулыбалась и потрепала меня по смоляным волосам. "А ты не так уж безнадежна, — "подбодрила" меня "бабушка". — Видимо, под действием слепоты твой дар начал развиваться в ускоренном темпе. Значит, только нужно научиться управлять им", — тут она радостно потерла руки и вцепилась в меня мертвой хваткой.

Она хотела, было, проводить наши занятия чаще. Меня спасло лишь то, что я долго отходила от ее садистских методов обучения. Зубная боль — лишь самый безобидный из приемчиков старой карги. С одной стороны, я ее понимала. Все-таки трудно удержаться от того, чтобы проучить нерадивого ученика, если ты всесильный демон. С другой стороны... Короче, я ее боялась. А еще мне все время казалось, что она проводит эксперимент. Проверяет границы выдержки обычного человека. Да, я легко и не задумываясь, отметала от себя слова о том, что являюсь Видящей. Не хотела я в это верить и все тут! Кассандра, качая головой, утверждала, что это неверие и тормозило развитие дара. Угрожая головными болями, старуха усаживала меня в мягкое кресло и твердила одно: "Расслабься, расслабься! Ты должна сама вызывать видения!".

Ага, попробуйте расслабиться, если над вами стоит каратель с кнутом, кончик которого обжигает ваши руки каждый раз, когда расслабиться не получается. Идиотизм полный!

Вот так и жила я эти три месяца. Хуже всего то, что по ночам я видела сны. И сны эти были целиком и полностью посвящены Гордону. Меня радовали лишь некоторые из них, в которых "Горди" радостно сообщал Марьяне, что у него на нее не стоит. Я радовалась вместе с ним, а, просыпаясь, била кулаком по его же подушке и полузадушено кричала, что этот изменник мне не нужен вовсе. Потом, стерев с лица дорожки слез, приводила себя в порядок и шла развлекаться.

Еще меня очень интересовала цель, ради которой стерва-Мартьяна оставила у себя моего демона. Еще перед тем, как беспомощную и слепую меня бросили в темницу, самым жестоким образом был конфискован мой дорогой, мой драгоценный Мадригал.

Я со многим могла смириться. С тем, что она залезла в койку моему супругу в первую брачную ночь, например. С тем, что околачиваясь возле него она постоянно пытается его соблазнить.

Но! Она стащила мой камень! Мою драгоценность! Мою прелесть! Плоть от плоти, буквально.

Мало того. Она ежедневно издевалась над ним, от чего мне хотелось рычать и грызть подушку, когда ко мне приходили подобные сны.

Видите ли, демоница мечтала порвать вековую связь, установленную между повелителями (ха! Как будто она одна!). Догадайтесь, с какой целью?

Правильно: чтобы занять мое место рядом с Горди. Как будто он согласиться жить с такой стервой. И так ясно, что жена ему нужна мягкая и покладистая. Чтобы не возникала по поводу многочисленных любовниц. А я... Что я? Меня ему навязали.

Ну, и черт с ним с Горди!

Главное, что Мадригальчик пытали различными извращенными способами, воздействовали эльфийской магией, поливали кислотой и прочей мерзостью. Но все напрасно. Я по-прежнему чувствовала ненавистную связь с подлым изменником.

Как всегда, подобные мысли не способствовали поднятию настроения, и я едва дождалась момента открытия портала.

И вот он настал!

Под нетерпеливое сопение за моей спиной я шествовала к огромным воротам. На плечах моих переливалась всеми цветами радуги черная мантия, украшенная серебряными звездами — дань традиции. На голове сверкала камнями диадема. Короче, полный отпад!

Переполненная чувством собственной значимости, я встала на небольшой помост. Понимая, что весьма живописно смотрюсь на фоне украшенного письменами мистического портала, обернулась к столпившимся передо мной подданным.

Ох, обожаю этот момент!

Прямо за моей спиной — небольшой магический круг с замочной скважиной в центре. Впереди — разноцветные демоны и прочая нечисть смотрят на меня с немым ожиданием. До этого все они находились в помещении с другой стороны замка, где ждали времени открытия портала.

Теперь же только от меня зависит, распахнется ли дверь в иной мир.

Переполненная величием, я медленно поднимаю вверх руку с ключом. В ответ раздаются нестройные приветственные крики.

Знаю, мелочно. Но так приятно иногда почувствовать себя божком местного разлива.

К сожалению, по закону пропустить я должна всех без исключения. Только экстремальная ситуация может изменить сложившийся порядок вещей. Или же сам Повелитель.

А вот для тех, кто находится с той стороны, создан жесткий контроль. Далеко не все могут попасть в первый мир. И далеко не все пронести... Увы! Данный контроль осуществляю тоже не я. А жаль.

Ладно, после открытия портала все равно я мало на что буду годна. Может, это всесильный демон чувствует лишь прилив сил после соприкосновения с вечной, древней магией. А я всего лишь цыганская девчонка, правда, с некоторыми странностями...

Итак! Взмахнув рукой, я жестом фокусника вставляю ключ в скважину. Ха! Почти не глядя!

Меня тут же прошибает волна мощной энергии. Все. Я в нирване!

Безграничное счастье. Звезды перед глазами. Экстаз — это все про меня в этот миг.

А еще сила! Могущество! Кажется, стоит мне захотеть, и я взлечу.

Стоит мне захотеть — и я переверну мир движением мизинца.

Стоит мне захотеть — и демон будет здесь, рядом со мной...

Тааак. Маленькое "но". Если он будет здесь, то и данный ритуал буду проводить не я.

Эта мысль мгновенно отрезвляет, заставляет повернуть ключ по часовой стрелке, заведя механизм на один оборот. И вынуть. Скрепя зубами от разочарования.

Все. Портал открыт еще на сутки.

А я опустошена. Все, что меня переполняло мгновение назад, ушло, оставив приятную усталость.

Дайк тут же подхватывает меня под локоток и увлекает в сторону замка.

— Хочу обедать, — провозглашаю, вернувшись после волнующего открытия портала. Зверский голод буквально раздирает меня.

— Но, Повелительница..., — растерялся Второй советник, ведь обед принято было подавать в одно и тоже время.

— В чем дело, милейший, — довольно склаблюсь.

Хмуро кивнув, советник дает знак служанке. Где-то в недрах замка прячется Вилера от моей справедливой мести. А нечего было маленькую и беззащитную меня снотворным зельем опаивать! Вот и получает теперь по заслугам. Но сейчас стало отчего-то скучно. Музыкант совсем не радует. Тоска заворочалась в груди неизвестным, но очень настырным зверем. Беспокойство за Ванду и, будь он не ладен, Гордона, давало о себе знать. В такой тяжелый для меня момент даже хотелось позвать Вилеру. Хоть было бы с кем по душам поговорить.

Я уже открыла рот, но в этот момент откуда-то со стороны входа в замок раздались приветственные крики. Подавшись вперед на высоком троне, я с нетерпением ожидала, пока объявят того, кто просит аудиенции Повелительницы. К моему удивлению, под темными сводами раздались уверенные, неторопливые шаги. Они никак не могли принадлежать стражнику. На мгновение сердце затрепетало в груди. Не отрывая взгляда от открытых массивных дверей, я ждала Его появления. В голове мелькали мысли одна глупей другой. "Как его встретить? Что сказать? Следует ли обнять его или надавать пощечин?.."

Мои метания были прерваны появлением высокого, облаченного в черные одежды чело... демона. Красивого и победно сверкающего своими колдовскими глазами. Я обреченно рухнула обратно на трон, понимая, что моя лафа закончилась. Первый советник не даст мне разгуляться. Но самое потрясающее то, что за руку он вел довольно улыбающуюся... Ванду! Она оглядывалась вокруг и издавала восхищенные вздохи.

Огласив пустынные мрачные своды громким визгом, я бросилась ей на встречу.

— Ванда! Вандочка! Милая, дорогая! Как же ты меня на пугала! С тобой все в порядке?

Впервые в жизни я облобызала ее щеки по собственному желанию. А она... отшатнулась!

Нет. Не так. СНАЧАЛА отшатнулась, а потом прилипла ко мне, будто вторая кожа и довольно замычала, уткнувшись куда-то в мои волосы.

— Ммм, привет, дорогая.

Все! Я в шоке!

Дернувшись, я попыталась отстраниться, чтобы получше вглядеться в лицо подруги. Но не тут-то было! Она вцепилась в меня, удерживая в том же положении. И кажется, что-то даже впилось в мои плечи.

Эээ, неужели... когти?

Тут подругу резко оторвали от моей драгоценной персоны. В буквальном смысле слова оторвали. При этом она высоко взвизгнула и прочертила на моих предплечьях кровавые борозды.

Взвыв от боли и обиды, я зажала руками ранки и, ничего не понимая, уставилась на то чудовище, которое еще недавно было моей подругой.

Она брыкалась в руках Мигеля, выставив вперед руки-крючья. С длинных когтей на пол капала моя кровушка, а ярко-красные губы скалились настоящими клыками. Длинными и острыми.

Может, не так уж она и в порядке?

Я в ужасе взглянула на советника. Тот с виноватой полуулыбкой не без труда выдерживал сопротивление хрупкой на вид девушки.

— У нас некоторые проблемы, — констатировал он то, что я и так поняла.

— Молчи! Я сама.

Голова разламывалась от боли. Но я должна сама выяснить, в чем дело. Не доверяю я этому уроду.

Он ведь Ванду похитил? Похитил. Совратил? Ага. И замуж за него она не хотела.

Ну, если это он превратил ее в чудовище!..

Не решаясь дальше размышлять на эту тему, я довезла ноги до трона и плюхнулась на мягкое сидение. Потом утомленным взглядом обвела собравшихся. Дайка с рукой на рукояти меча, стражников, сбежавшихся на крик, служанок с открытыми ртами.

Мда, никто не ожидал такого поворота.

Как ни странно, было тихо. Даже Ванда угомонилась и доверчиво прижалась к Мигелю.

Очень странно.

Для создания подходящего настроя, я громко выругалась и закрыла глаза.

Видимо, мне так хотелось увидеть своими глазами, что же произошло с единственным родным человеком, что получилось все с первого раза...

Дождь. Нет, не дождь. Ливень! Хлещет, не переставая, целый день. Она сидит возле дерева, как жалкая, тряпичная кукла. Сломанная кукла.

Вся одежда изодрана в клочья, волосы кажутся черными от грязи и засохшей крови... Кровь везде: на плечах, бедрах, спине...

Кровь настолько успела засохнуть, что даже потоки воды не могут ее смыть до конца.

Дышать трудно, так как ребра, кажется сломаны. И вся она как большая рваная рана.

Боль? Она уже давно не чувствует боли.

Боль — это вторая ее сущность. Да и сейчас уже не больно. Больно тогда, когда тебя рвут когтями и зубами...

Первые два раза ей везло. Охотники поспевали вовремя, и она отделывалась лишь легким испугом и несколькими небольшими ранками.

В третий раз было хуже. Напало сразу несколько хищников. Тогда она думала, что все...

Но вот она, живая, сидит возле дерева, обильно поливаемая дождем. И понимает, что следующий раз будет последним.

Правда, она и так умрет. Это знает она, знают и орки. Потому и не кормят. Зачем зря переводить продукты? Все равно скоро конец.

Но она предпочла бы умереть вот так, тихо сидя возле дерева и с каждым вздохом погружаясь в спасительную дрему, чем живьем быть разодранной на части.

Надо заснуть! Надо заснуть... Она пытается погрузиться в последний свой сон, чтобы некогда больше не проснуться, но ей все время что-то мешает.

Мешает нескончаемый ливень. Мешает назойливый гром.

Но больше всего мешает смех. Громкий, настырный, он все время раздражает чуть живое сознание.

Там, под соседней группой деревьев расположились орки. Они натянули большой тент и теперь пировали под ним, убив незнакомых животных, которые чуть было ее не разорвали...

Охотники настолько уверены в том, что она не может бежать, что впервые не привязали ее.

А у нее не было сил даже ненавидеть их. И мыслей никаких больше не было.

Только спать...

Вдруг ее забытье разрывает яркая вспышка. Сначала она подумала, что это молния попала в стоящее перед ней дерево, но вокруг происходило что-то странное.

С трудом сфокусировав взгляд, она увидела что-то большое и страшное. С громким ревом невиданный зверь рвал огромных орков на части. С огромной скоростью по округе разлетались ошметки их тел.

Позлорадствовать не было сил. Промелькнула лишь слабая мысль: "Это конец", — когда над ней склонилось уродливое существо.

Но конца не последовало. Она даже не удивилась, когда морда с огромными клыками и красными глазами начала меняться. И менялась до тех пор, пока не стала похожа на лицо одного печально знакомого ей демона.

Ее демона!

— Мигель, это конец, — сдавленно прошептала она, прежде чем провалиться в небытие.

А по лицу демона бежали слезы, смешанные с дождем.

Что-то в моей голове будто щелкнуло — и вот уже советник бежит с огромной скоростью, неся в руках окровавленную девушку. Одна ее рука, разодранная от плеча до локтя, свешивается и покачивается в такт бегу.

"Только бы успеть! Только бы успеть!", — пульсирует мысль в голове полубезумного демона.

Впереди уже видны скалы с огромными пещерами. Заметно, что это не задумка природы. Здесь явно целое поселение, но не оно является целью демона.

Он берет вправо и направляется в прилегающий к скалам лес.

"Здесь. Он должен быть здесь", — все его чувства обостряются. С упорством хищника он ищет то, что ему нужно: маленькую хижину, затерявшуюся среди огромных деревьев.

Навстречу ему из-за покосившейся двери выходит высокий сухощавый мужчина. Желтоватое лицо подобно бесстрастной маске. На нем одежда из простой мешковины. Неухоженные волосы свисают до груди.

Внезапно мужчина приседает и, выпустив из пальцев огромные когти, начинает шипеть.

Как наяву, я вижу его клыки и красные глаза и понимаю, что так он реагирует на истекающую кровью Ванду.

Даже в трансе меня передергивает от отвращения. Что же это за тварь такая?

— Вардак! — повелительный окрик Мигеля приводит чудовище в чувство. Оно принимает практически свой прежний облик. — У тебя должок, Вардак!

Мужчина склоняет на бок голову и угрюмо смотрит на демона.

— Чего ты хочешь? — красивый, мелодичный голос.

— Ты знаешь. У меня нет времени...

А дальше начался кошмар...

Вздрогнув, я очнулась и, тяжело дыша уставилась в лицо демона, склонившегося надо мной.

В его глазах застыли настороженность и удивление.

— Ты видела? — пораженно проговорил он, сузив глаза. — Ты, действительно, видела? Но Видящие могут видеть лишь будущее...

— Увы, не я, — это хриплое тявканье мой голос?

Прокашлявшись, я попыталась принять сидячее положение. Во время транса я существенно сползла. Потом устало потерла глаза и вновь взглянула на демона.

— Он нацепил на себя твою ауру и внешность и превратил ее в это? — кивок в сторону блаженно улыбающейся Ванды, прохаживающейся по залу.

Демон скривился и отошел на пару шагов. Слава Богу!

— Ты выразилась несколько грубо, но... да. Примерно так все и было.

Раздумывая, я почесала затылок, превратив аккуратную прическу в воронье гнездо.

— И... кем она стала?

Мигель опустил взгляд в пол и выдохнул сквозь сжатые зубы:

— Вампиром.

— Это еще что за тварь такая? — подскочила я на троне.

— Тише, — демон вновь склонился надо мной, отчего стало не по себе.

Еще бы! Вроде такой симпатяга, а на деле — просто ужас! Интересно, а Гордон тоже в такую милашку превращаться умеет? Кхе-кхе...

— Не надо ее нервировать.

Да, в этом я с ним была согласна. Плечи ощутимо саднило.

— И что теперь?

— Теперь... Она питается только кровью и целиком зависит только от меня.

Я сглотнула и оттянула подальше ворот туники. Ванда бросила на меня косой взгляд и облизнулась. Ничего себе! Я, конечно, подозревала, что она не поцеловать меня хотела, но все же... Мы же подруги!

— Что значит "зависит от тебя"? — я решила поговорить о втором вопросе, а о первом подумать на досуге.

— Ну, она считает, что это я ее обратил. Теперь я ее хозяин.

Тут я не выдержала и вскочила с трона.

— Замечательно! Просто превосходно придумал! Теперь уж она от тебя никуда не денется и жениться не надо!

Демон хмуро обернулся на Ванду и рявкнул:

— Я женюсь! — что-то я особенного энтузиазма в его голосе не услышала.

А Ванда мило улыбнулась... и вновь облизнулась. Только более чувственно, чем в прошлый раз.

Демон мгновенно побледнел. Я даже заподозрила его в желании спрятаться за меня.

Пару минут я смотрела на эту картину с открытым ртом, а потом... захохотала!

Ну, что поделаешь? Последствия шока. Я просто уверена, что недавнее прошлое этой парочки будет сниться мне в кошмарах. Но все же...

— Ахаха, — слезы ручьем лились из глаз. — Охохо! Ну, надо же! За что боролся, на то и напоролся.

— Просто наши отношения перешли на новый уровень, — попытался неуверенно выкрутиться демон.

— Да уж, — не унимался бесенок во мне. — Ой, мне кажется, или ты засмущался?

Я веселилась, а советник мрачнел все больше. Так ему и надо! Пусть отвечает за свои поступки! К тому же, не смотря ни на что, я была безумно рада тому, что Ванда осталась жива.

Пусть даже над ней был произведен тот ужасный ритуал. Брр!

— Ох! — схватилась я, отсмеявшись, за живот, невольно отмечая другие перемены, произошедшие с подругой.

Абсолютно белая кожа, тонкая, практически прозрачная заменила привычный загар и россыпь веснушек. Несколько заостренные черты лица, какие бывают у людей после смерти... Нда... А еще блестящие, красновато-карие глаза. И абсолютно невинное выражение в них.

Она плавно перемещалась по залу все время, пока мы с Мигелем общались. И, казалась, принюхивалась

Необычная, красивая хищница — вот кто она теперь. И определенно — не человек. Жуть. Я вздрогнула, подумав, что и сама, по ходу, на половину демон. Даже не знаю, хуже это или лучше? Тут Ванда кинула на меня откровенно голодный взгляд. "Лучше-лучше!" — изо всех сил заголосила моя струханувшая душонка, пытаясь сбежать из моего субтильного тела.

— Успокоилась? — отвлек меня от созерцания "подруги" ехидный голос советника.

Ба, да он никак пришел в себя!

— Надеюсь, теперь ты поняла, что все это, — он махнул в сторону новоиспеченной вампирши, — было необходимо.

— Более чем, — усилием воли я подавила желание еще поиздеваться над демоном. Не хотелось бы увидеть ту веселую рожицу.

— А теперь, — вкрадчиво начал советник, склонившись буквально к самому моему носу. Я с ужасом наблюдала, как самая настоящая ярость разгорается в его глазах, — ты мне расскажешь, куда ты девала Повелителя и почему сейчас восседаешь на его месте.

Честно говоря, я как-то забыла об этом моменте, а потому слегка растерялась.

— Эээ... ты имеешь в виду того бабника?

— Я имею в виду своего друга, воспитанника и Повелителя!

От яростного рыка у меня заложило уши.

— Не надо так орать! Я здесь не причем.

— Правда? А когда я видел его в последний раз, он шел спасать твою никчемную шкуру...

— Эй, полегче! — еще бы отодвинулся подальше. Гад! Авторитетом давит!

— ...основательно рискуя своей.

Демон

— Милый, ну, не будь таким букой, — надула губы Мартьяна, когда Гордон раздраженно стряхнул ее руку с плеча.

Она печально вздохнула и присела за стол, уставленный эльфийскими кушаньями. Слуга услужливо придвинул ей стул.

Искоса взглянув на пленника, демоница манерно повела плечиком и стала поглощать обед с ужимками, призванными вызвать сексуальный голод.

Гордон лишь скрипнул зубами и с трудом сдержался, чтобы не сдавить красивую шею бывшей любовницы. Мало того, что эта стерва держит его здесь, скованного многочисленными клятвами, так еще и постоянно домогается. Последней каплей было сегодняшнее утро, когда Повелитель, проснувшись, обнаружил рыжеволосую бестию у себя в кровати. Еще хуже ему стало, когда он понял, что во сне принял ее за Аду. В общем, случилась первая брачная ночь, но не с той, с которой хотелось. Только сейчас он начал понимать, что Мартьяна вполне могла принять облик Ады, чтобы еще больше ввести его в заблуждение.

Стерва! После всего, что случилось, он бы не прикоснулся к ней, будь она последней женщиной во всех мирах!

Хуже всего то, что Ада вполне могла это все видеть. Кассандра говорила, что ее способности просыпаются...

В бессильной ярости Гордон раскрошил в руке изящный бокал из эльфийского хрусталя.

— Принесите моему гостю новый бокал, — спокойно произнесла Мартьяна.

Демон окинул ее тяжелым взглядом и, молча поднявшись, покинул трапезную. Следом за ним тут же рыпнулись стражники, но грозный рык из пасти внезапно возникшего чудовища, остановил их.

А смысл его охранять? Если он нарушит хоть одну клятву, умрет. А если умрет он, то несомненно потянет за собой Аду.

Да, он поклялся не пытаться бежать. Поклялся не причинять зла Мартьяне. Но не клялся вести себя подобно блеющему врану. А потому пошел дальше крушить воздушный дворец эльфов. Надо сказать, ушастые уже замучились ставить магические заплаты. Некоторые, особенно ценные помещения были отделаны висканом, блокирующим магию демонов. Наивные! Эльфы полагали, что Повелителя демонов это остановят. Они забыли о том, что физическая сила его также велика.

С устрашающим рыком Гордон впечатал кулак в стену, от которой тут же отвалился кусок. Стало полегче, но не намного.

Когда он давал эти идиотские клятвы, полагал, что король эльфов приструнит свою сбрендившую супругу. Какого же было его удивление, когда он узнал, что король был благополучно задушен у себя в постели. И Гордон догадывался, кем. А вот эльфики, как бестолковое стадо вранов приняли единоличное правление Мартьяны, как должное.

Идиоты! Снова удар.

Теперь он знал, чего добивалась свихнувшаяся демоница. Она собиралась разрушить связь, установленную мадригалом, убить Аду и занять ее место.

Дура!

Даже если предположить, что первые два пункта осуществимы, ничто на свете не заставит Повелителя выбрать ТАКУЮ Повелительницу. Уж он-то найдет способ с ней расправиться! Возможно, она рассчитывала на свою привлекательность, потому и пыталась всячески его соблазнить. К счастью, пока смогла добиться своего лишь обманом. Большего ей не видать!

Стерва!

От сильного удара изящная колонна вмиг рассыпалась. Взявшийся, словно не откуда эльф, едва успел поддержать трескающиеся своды бального зала, а Повелитель продолжил свой путь.

Некоторое время после своего заточения он еще надеялся на то, что вот-вот появится армия демонов, чтобы вызволить его. Не тут-то было! Про него словно забыли. Даже подумать страшно, что творится в его владениях. И вернулся ли Мигель. Уж друг-то не смог бы оставить его в беде.

Адальмина

— Это не твое дело! — я с остервенением вгрызлась в ногу какого-то животного, сверкая глазами в сторону сладкой парочки.

— Ошибаешься! — прошипел в ответ демон, также зло набрасываясь на еду. — Ты сделаешь так, как я говорю!

Ванда мило улыбалась, наблюдая за нашей перепалкой, превратившей обед в поле боя, и попивала нечто красное из изящного бокала. Время от времени розовый язычок видимым наслаждением облизывал испачканные губы. Интересно, кого осушил повар, чтобы накормить новоявленную вампирессу? Хорошо, что ничто не может мне помешать наслаждаться пищей. В конце концов, еще недавно я, издавая голодное урчание, со смаком вгрызалась в кусок украденного мяса в грязной подворотне, живописно украшенной помоями.

— Ты забываешься, демон, — сказала я уже спокойней. В конце концов, кто здесь главный?

— Это ты забыла, что вы с Гордоном связаны. В какой-то момент я даже решил, что вы с ним хорошая пара, — советник брезгливо скривил губы — и я не выдержала. Опрокинула в себя бокал с вином и резко встала.

— Хватит! С меня довольно! Пусть сам разбирается со своей любовницей! В конце концов, он там весьма неплохо проводит время. Ай!

Триумфальный уход был грубо остановлен ментальной хваткой, приподнявшей меня над полом.

— Мне нет дела до капризов ревнивой девчонки! — заревел демон, частично трансформировавший свой облик. Мама родная! Это как же я его довела? — Мы соберем армию и отправимся к эльфам. Ясно?

И для верности меня еще раз встряхнули, не позволяя встать на пол. Я начала ощутимо задыхаться, а потому просто покорно закивала. Ну, чтоб он отстал, наконец.

Нет, вы не подумайте, у меня даже мысли не возникло так смалодушничать. Я существо белое и пушистое, но память у меня хорошая. А потому еще свежи воспоминания о чужих телесах в кровати благоверного. Неет, вновь лицезреть его не было никакого желания, а посему...

Облегченно вздохнув, я пулей вылетела из зала и помчалась в свои покои, ругаясь в полголоса.

— Ишь ты! За друга он переживает! Мою подругу превратил в незнамо что, вот пусть и мучается теперь! Я ему покажу! Я вам всем покажу!

Я неслась по коридорам, размахивая кулаками и распугивая своим злобным и взъерошенным видом придворных и слуг. Не то, чтобы они боялись меня (об этом я даже и не мечтаю). Они боялись того, что Повелитель вот-вот вернется, а мерзкая девчонка, прикидывающаяся Повелительницей, незамедлительно нажалуется ему на всех и вся.

Ха! Будто самой мне на них управу найти слабо! Как бы не так! Руки марать не хочется.

Фыркнув в лицо обалдевшей от неожиданности лиры, я с размаху хлопнула дверью, ведущей в совмещенные ныне покои Повелителя и Повелительницы, и развалилась на огромном ложе Гордона.

— Как же меня достал этот замок! И бесконечный зной этого проклятого мира! И ты тоже достал! — мой палец обвиняющее ткнул в ухмыляющийся портрет мужа, висящий на стене. — Глазеешь, глазеешь! Ни днем, ни ночью от тебя покоя нет. Чтоб ты провалился!

Перевернувшись на живот, я тупо уставилась в проем, сделанный демоном в нашу первую брачную ночь. Внезапно навалилась тягучая, сковывающая все члены усталость, а еще... тоска.

По чему или кому я тосковала? Не знаю. Подруга нашлась... Мда. Стоит взглянуть правде в глаза. Ванда во мне теперь совсем не нуждается. Ну, разве что в качестве еды...

Ну, не по Гордону же я в самом деле тоскую? Нет-нет. Конечно же нет. Подлый изменник не заслуживает ни одной моей слезинки.

И тут меня осенило. Я даже привстала от такой догадки и хлопнула себя ладонью по лбу.

Точно! Засиделась ты, мать, на всем готовеньком. Раскииисла. Жизни вольной цыганской тебе не хватает. Свободы!

Дернувшись, будто кто-то поддал под пятую точку ускорения, я подхватилась с кровати и принялась за дело.

— Вы у меня попляяшете! Хотите Повелителя освободить? Да, пожалуйста! Только без меня...

Над Дарквордом опустился вечер, мягкий, сияющий. Сверкая улыбкой, я прошла через парадные ворота. Налегке, чтобы не привлекать ненужного внимания. Однако многочисленные карманы были предусмотрительно забиты деньгами и всякими драгоценными штучками. Кроме того, в ушах сияли дорогущие серьги, в волосах — диадема, а на шее... Чего только не было на шее! Но все это добро было спрятано от любопытных глаз под мягкой замшевой курточкой.

Прогуливаясь по мощенной камнем дорожке, я с улыбкой поглядывала на небо. Настроение не портил даже маячивший за спиной Дайк. Вспомнил-таки свои обязанности, охранничек. Ухмыльнувшись, я вновь глянула на высокую башню.

Когда ж оно?.. Уж пора бы. Ага! Началось!

— Ой, смотрите! — с наигранным удивлением, я ткнула пальцем вверх. В этот момент что-то ухнуло, замок содрогнулся. В тот же миг спокойный вечер ожил. Все засвистело, захрипело, задрожало, заметалось...

— Что ж вы стоите? — замахала я руками на опешивших стражников и Дайка. — Пожар! Пожар! Все на пожар! Спасайте мой замок!

— Пожар! Пожар! — это уже не я.

Топая ногами, демоны рванули в замок, а я осталась стоять, одобрительно глядя на красочное зрелище.

— Дааа! Красиво!

Одного не учла моя коварная душонка: того, что в мою сторону полетят камни, осколки и прочая дрянь.

— Ай! Ой! — подпрыгивая и пригибаясь, я кое-как добралась до ворот, трясущимися руками вставила ключ, повернула в нужном направлении и буквально влетела в город, оставив драгоценный ключ в механизме.

Плевать на то, что станет с замком. Плевать, что ворота видны всем и каждому. Главное, тикать, пока не хватились. А дополнительный переполох только на руку. Вон как столпились перед воротами очумевшие зеваки. А если еще и толпа демонов из них высыплет...

Настроение поднялось от этой картины прям до невиданных высот. Ай, да я! Хорош план. Не всякий бы до такого додумался! Да кто-нибудь менее наблюдательный и не вспомнил бы, что на самый верх башни был оттащен целый сундук фейерверков, подаренных нам с Гордоном на свадьбу. Их должны были использовать на второй праздничный день... если б я не сбежала.

Так и отсырел бы чудесный подарок, если б не я. Замечательный подарок! Благодаря ему я ушла. И как красиво ушла!

Теперь незаметно добраться до ворот, запастись в крайней лавке всем необходимым и вперед, к подвигам и свободной жизни!

Эх, жаль я с лошадьми не лажу. Насколько упростилось бы мое путешествие...

— ...И луна над моей головой...

И не скоро забрезжит рассвет...

Только воля, лишь воля со мной!

И не жаль, что тебя рядом нет...

Горланили мы широко известную в Халифате песню. Мы — это я, развалившаяся на ароматном сене, и нанятый мной извозчик. Телега натужно скрипела и подпрыгивала на дорожных кочках и колдобинах, но нам было все равно. Путь стелился сквозь ночь, прорезая ее тусклым светом фонарика, который покачивался в такт движению. Над головой сияли родные звезды, родная луна (одна), а песня лишь добавляла романтики и ощущения бесконечного уюта.

Зафар за дополнительную плату согласился ехать всю ночь, а я добросовестно отдыхала. Эх, привыкла ты, мать, к комфорту! Лень уж самой вожжи в руки взять.

Зато хорошо-то как!

Стоило только покинуть первый мир, как мой дар, словно по волшебству пропал. Никакие видения и сны не беспокоили меня более. Лафа, да и только! Я была влюблена в целый мир, готова была обниматься со всеми и каждым и петь песни.

Наконец, я избавилась от проклятых демонов. Теперь мне казалось, что все произошедшее было всего лишь сном, местами страшным, местами приятным... И очень длинным.

В первом же селении мы напали на след моего табора. Наверняка, сотаборники остановились в ближайшем городе. Интересно, как они выкручиваются без меня? Кто их теперь кормит? Улыбаясь, я уже предвкушала, как они обрадуются моему возвращению, как будут носить меня на руках и заглядывать в рот... И даже не представляла, что ждет меня на самом деле.

Вначале все шло, как надо. Цыгане удивились, обрадовались, но как-то скупо, без фанатизма. Меня это несколько напрягло, однако не смогло омрачить радость возвращения.

Затем меня напряг еще один аспект: сородичи выглядели не такими уж жалкими, как я предполагала. Наоборот, местами даже более упитанными, чем при мне. Правда, этому я тоже быстро нашла объяснение — сундук был пуст.

Я, как водится, поорала, помахала плетью и успокоилась. Что с них возьмешь? Транжиры! Главное, шатер мой цел. Выгнав оттуда оборзевшего барона, с комфортом расположилась на ночлег. Правда, от сна меня отвлекло появление Стешки — нелепой и неказистой девахи. Раскинув пышные юбки, она долго выспрашивала у меня какую-то дребедень. После того, как она поинтересовалась, как я отношусь к замужеству, мое терпение закончилось. Стешка убежала быстро, клятвенно заверяя, что это она так, о наболевшем спросила.

Это еще у кого наболело! Не желаю больше слышать слова типа "муж", "брак" и т.д. и т.п. С некоторых пор это не для меня.

С такими вот радужными мыслями я, наконец, провалилась в сон.

— Держи вот здесь. Да не здесь, а вот здесь. Вяжи крепче.

— Тише, без тебя обойдусь. Еще разбудишь.

— И рот не забудь...

— Зачем рот-то? Пусть орет, никому не жалко.

— Шшшш, дурак! У меня ребенок спит. Тебе, мож, и не жалко, а мне потом жена по голове настучит.

Тааак, это что такое происходит?

Я усиленно продиралась сквозь дебри сна, словно кто-то пинал и вопил во все горло: "Вставай! Вставай!". Но тело до такой степени расслабилось, что не торопилось подчиняться. До тех пор, пока на нос и рот не наложили какую-то тряпицу.

— Мммм! — замычала я, вытаращив глаза. Тряпица не только мешала говорить, но и дышать. Тело, наконец, задергалось в конвульсиях, решив, что меня хотят тихонько придушить.

— Ты че делаешь, дурень? — звонкий шлепок. — Задушишь ведь! А нам потом отчитываться.

Тут же нос освободили от ткани, и я усиленно замычала и заизвивалась всем телом. Это что ж творится-то? Меня! Посреди ночи! Из собственного шатра! Взяли и понесли. Спеленутая по рукам и ногам, я могла только издавать невнятные звуки. А борзые похитители теперь несли меня, не скрываясь, переговариваясь в полный голос. Да ладно бы обо мне, любимой, говорили! А то о хлебе насущном. О том, что штаны поистаскались и надо новые купить. Да еще о подарке любимой...

Великий Плут! Сделай так, чтобы они споткнулись! Хотя нет, падать больно будет.

Лучше пошли на них кару небесную! Гангрену, например, на все тело! Или еще какую страшную болезнь.

Я не успела до конца оформить все проклятья в адрес похитителей, как меня, кажется, донесли до места.

Тот, что тащил ноги, откинул какой-то полог, и мы очутились в шикарном шатре, освещенном сразу несколькими лампами. Тут же я узнала и похитителей. Гас и Тика! Вот гады!

Смущенно отводя глаза, они, наконец, сняли путы и чинно встали возле выхода. Я уже набрала побольше воздуха в легкие, чтобы устроить им нагоняй, но тут увидела истинного виновника произошедшего.

— Ты?! — вот зараза! Эээ, как его там? Придул? Поддул? Надул?

— Я, — чернявый парень довольно щурился, развалившись на расшитых золотой нитью подушках. Нифига они разжились? В то время, как мои сотаборники концы с концами едва сводят. А я-то наивно думала, что Великий Плут мне благоволит...

— За каким демоном ты все это устроил? — "Задул?" — тем временем шевелились колесики в моей голове.

— Ты имеешь честь говорить с новым бароном табора, который ты привыкла считать своим.

— Ага, приятно познакомиться: Повелительница демонов, — я нагло усмехнулась. Смешно. Он-то врет, а я — нет. Продул, что ли?

Но чернявый смотрел с таким самодовольством, что невольно закрадывались сомнения...

— Это что, шутка такая? — подбоченившись, я обернулась к своим похитителям.

— Понимаешь, Ада, — начал один.

— Тут такое дело, — подхватил второй. — Короче, нам пришлось объединиться с табором Абдула.

"А, Абдул!" — неведомо чему обрадовалась я.

— Вы что? Белены объелись?

— Нет, они просто приняли правильное решение, — самодовольно ухмыльнулся чернявый.

Прищурившись, я пристально уставилась на него. А что? Все может быть. Мой табор — сборище бездарей и придурков (простите, сородичи, но это так) — наверняка истратили мои сбережения за пару дней, устроив по нам с Вандой грандиозные поминки. Мальчишки, возможно, немного погоревали, но и их разум заглох под магическим действием сытной еды. Да, скорее всего, так все и было. Дальше что? Голод, естественно! А потом явился этот самый Абдул...

Я еще раз внимательно окинула взглядом поджарое тело. А хорош, зараза! Если б не демон...

Пришлось срочно трясти головой, дабы прогнать идиотские мысли. Какой такой демон? Нету его больше. Нету! Для меня, по крайней мере. От активной тряски прическа окончательно рассыпалась, укрыв меня водопадом ароматных волос.

У цыгана алчно сверкнули глаза, и гибким движением он встал с подушек.

— Я предложил защиту твоему табору. Они оказались достаточно умны, чтобы согласиться, — интересно, где он научился так гладко и красиво разговаривать? Даже у меня не всегда так получается.

— Ясно. А на кой было меня сюда притаскивать? — я зыркнула на двух молодчиков. Тика открыл, было, рот, чтобы ответить, но Абдул прошипел что-то сквозь зубы и обоих словно вымело из шатра.

— Я попросил, — Абдул медленно подошел ко мне вплотную и остановился, словно ожидая ответной реакции.

Не сдвинувшись с места, я просто насмешливо смотрела на него. Молодой, нахальный, самоуверенный... Но не чета демонам. Чего же ты хочешь, парень? Ах, да. В прошлый раз ты кричал, что взял бы меня за муж. Ухмыльнувшись, я спросила:

— Жениться хочешь?

На мгновение он опешил, а потом пухлые губы снова расплылись в самоуверенной улыбке.

— А что, если хочу?

— Но я уже..., — в последний момент я прикусила губу. Дура! Что ты скажешь? Что уже замужем? Что намертво повязана с демоном, который еще и бабником оказался? Во-первых, цыган вряд ли мне поверит. Ну, может, подумает, что свихнулась ваша покорная слуга малость. А во-вторых, я упущу прекрасную возможность отомстить Гордону.

От последней мысли аж мурашки побежали по моему весьма отъевшемуся за последнее время телу. А что? Чем я хуже Гордона? Хочу и развлекаюсь! К тому же брак наш заключен не по цыганским обычаям, значит, считай, я не замужем. Да и первая брачная ночь у нас не состоялась. Что мешает мне лишиться девственности в объятьях первого понравившегося парня? А Абдул мне, действительно, понравился еще там, у реки.

В принципе, можно и замуж (кто это еще недавно говорил, что замужество не для нее? Не я! Точно не я!). А можно и не замуж... Тааак, что там для соблазнения нужно? Игриво откинуть тяжелые волосы за спину, подбоченившись, выпятить грудь (мда, отъелась ты, мать, даже грудь нарисовалась) и оскалиться,.. эм,.. завлекающее.

— Я уже... в принципе... согласна, — ого! Еще и с придыханием говорить умею. В черных глазах Абдула появился похотливый блеск. Сильна ты, мать!

Чувствуя непередаваемый азарт, я протянула руку и коснулась пальцем безволосой груди цыгана, едва прикрытой белой рубахой.

Мда, а ногти-то грязные и неровно обгрызенные. Едва удержалась от желания стыдливо спрятать руки за спину. В конце концов, он сейчас не на руки пялится.

— ...На брачную ночь согласна, — тоненький пальчик стал выписывать узоры на рельефных мышцах. Парень внезапно тяжело задышал. Я вскинула на его лицо испуганный взгляд и отшатнулась. Не переусердствовать бы. А то в первый раз все-таки, а у него взгляд, как у зверюги, которую месяц не кормили.

Зверюга тут же меня поймала и притиснула к вздымающейся груди.

— Не играй со мной, бестия. Или ты такая смелая только до тех пор, пока дело не доходит до взрослых игр?

— Вот еще! — я те покажу, кто здесь хозяин!

Теперь уже я держала его за грудки и уверенно клонила вниз. Ну, не прыгать же мне!

Губы цыгана оказались мягкими, чувственными. Пахли табаком и вином, а еще — страстью. Только я вместо того, чтобы наслаждаться, невольно сравнивала его с демоном. И сравнение было явно не в пользу цыгана.

Ну, не зажег он меня! Не снес башню этот поцелуй.

Застонав от отчаяния, я проникла языком глубоко в горячий рот. Абдул обрадовался и удвоил усилия, сжав меня с таким яростным юношеским пылом, что дышать стало тяжело.

Перед глазами замелькали звездочки, но все попытки отстраниться проваливались с треском. Не выдержав пытки, я сильно дернула парня за кудри.

— Ай! Ты чего? — смотрит обиженно. Пожалела бы, если б сама не задыхалась.

— В горле пересохло, — не сказала — прохрипела. А этот... подумал, что это я от страсти.

Обрадовался. Плюхнулся на подушки и плеснул в высокий бокал вина из бутылки с изогнутым горлышком. Я упала рядом и блаженно прикрыла глаза, глотая противную кислятину. Когда-то это вино казалось мне самым лучшим. Эх, разбаловали меня демоны!

— Ну, так как на счет свадьбы, — я едва не выплюнула вино обратно в бокал и задумалась. Пыталась понять, что перевешивает: желание отомстить демону или не желание близости с кем-либо, кроме него. Не отомщу ли я самой себе в результате? Тут же вспомнилась рыжеволосая тварь, возлежащая на одних простынях с моим мужем. Стало нехорошо.

В конце концов! Я этого брака не хотела, и привязываться к демону тоже не хотела. Так почему я должна проводить ночи в тоскливом одиночестве? Нехотя перевела взгляд на цыгана. Тот застыл в тревожном ожидании. А этого научу целоваться так, как мне нравится. Или я буду не я!

Решительно поставила бокал на маленький столик, расплескав половину содержимого, и улыбнулась как можно более решительно.

— Я согласна, — пришлось уворачиваться от пылкого жениха. — Давай выпьем что ли?

Вот напьюсь и тогда...

На небе забрезжил рассвет, когда я на корячках выползала из шатра, хихикая и распевая похабные песни. Абдул, видно, решил пошутить и дернул меня за ногу. Пьянь несчастная, не рассчитал силу — я плюхнулась носом в жухлую траву.

— А! Ой! — села прямо на землю, отфыркиваясь от попавшей в нос пыли. — Балбес! Я щас опи... описаюсь!

Сзади раздался пьяный хохот, и Абдул тоже вывалился на свежий воздух. Воздух же внутри шатра мы изрядно попортили, всю ночь раскуривая кальян.

— Пить меньше надо!

Я только фыркнула и отправилась на поиски кустиков, что было очень трудно, учитывая, что на меня со всех сторон прыгали деревья, коряги и многочисленные шатры. В результате махнула рукой и села там, где стояла. Ничего нового никто не увидит, а мне не стыдно... пока.

Надо сказать, цыган держался гораздо лучше меня. Странно, но приставания с его стороны прекратились где-то после второй бутылки. Видно, парня не привлекали сильно пьяные девушки. И мы просто дурачились, разговаривали "за жизнь" и снова дурачились.

Оказалось, что он очень даже ничего. В общении, в смысле. Скучно мне точно не будет.

Потом стало вообще весело. Он курил кальян и пускал красивые кольца дыма. Мне стало завидно, и я пыталась сделать то же самое, поминутно кашляя и хрипя. Аккуратные колечки так и не получились, зато мозг вынесло окончательно.

Могу сказать одно: алкоголь сближает и помогает создавать семьи.

А потому вернувшись к шатру, я повисла на шее Абдула, чувствуя, что он мне сейчас вместо сестры, брата, матери... О чем я не преминула ему сообщить.

— Чтооо?! — цыган быстро начал трезветь. В глазах определенно зажглась решимость доказать, что он мне не родственник и, тем более, не женщина.

Бешенный поцелуй, от которого я вяло отпахивалась внезапно был очень грубо прерван пронзительным криком.

Стирс — хищник, наподобие леопарда.

Вран — что-то типа овцы.