Пламя во тьме (полный текст)

— Какая мерзость, — вознегодовала Дени. — Таргариены держали драконов в неволе, в цепях, обращая в бездумных зверей. Получается, мои 'славные' предки — самые гнусные драконоубийцы в истории.

— Именно так, кхалиси, — сдержанно согласился Рейстлин, — но вы достаточно разумны, чтобы не повторить их преступлений.

— Я ни за что и никогда не закую драконов в цепи! Я не палач и не тюремщик, я их мать. Я сделаю все, чтобы мои дети обрели истинное могущество и бессмертие своего рода.

— И я поддерживаю ваше стремление, ибо драконы есть живое сердце магии. Очевидно, когда они войдут в силу, магия возвратится в мир — а в этом заключается моя главная цель.

— Союз драконов и магии когда-то дал начало империи, склонившей на колени весь Эссос, — с жаром молвила Дэйнерис, — и ныне они снова объединяются. Вместе мы возродим величие Древней Валирии!

Она подняла бокал, и Рейстлин ответил тем же.

— Занятная идея, — ухмыльнулся маг. — Главное — не повторить судьбу Древней Валирии.

— Не прогневать богов?

— Не разбудить вулканы, кхалиси.

Они выпили. Чернокнижник наблюдал за королевой с легким прищуром, не то испытующе, не то насмешливо. О чем же он размышлял, расслабленно откинувшись в кресле и чуть поигрывая бокалом вина? Неожиданно для самой себя девушка обратила внимание на его руки, изумительно изящные, но при этом исполненные тайной силы. Тонкие золотые пальцы, сплетающие нити бытия — зрелище сие заворожило Дени. 'Странно даже, что Рейстлин никогда не смотрел на меня, как на женщину', — задумалась она. — 'Он сказал, проклятие времени надо мной не властно — значит, дело в ином. Быть может, он, как и я после ночи под красной звездой, лишен желаний плоти'? Матери Драконов стоило определенных усилий отвлечься от созерцания его рук и возвратиться к реальности.

— К вопросу о завоеваниях, — подчеркнуто деловито поинтересовалась она, — как продвигается ваша работа касательно осады Миэрина? Вроде бы, вы меня приглашали, чтобы проверить результат?

— Я уже проверил сам, кхалиси — совсем недавно, когда вы оказались в несколько... стесненном положении. Это помогло мне расчистить путь к тайному логову Гарпий.

Еще некоторое время чародей и Матерь Драконов обсуждали детали плана. Рейстлин сообщил, что завершил необходимые приготовления к штурму твердыни. Настала пора для Дэйнерис действовать, созывать под знамена армию для продолжения военной кампании. Перспектива покинуть Юнкай в ближайшем будущем немало порадовала обоих, ибо желтый город небезосновательно внушал им брезгливость.

Прояснив еще немало важных вопросов, королева и маг расстались, весьма довольные друг другом. Время к тому моменту давно уже перевалило за полночь. Утро нового дня надвигалось неумолимо, суля начало грандиозного военного похода на Миэрин.

Примечание к части

Такхизис и все боги, неужели я все-таки закончила эту главу?.. Даже не верится. Здесь было немало сложных моментов, описание которых отняло у меня кучу времени и сил. Флэшбэк Рейстлина — один из ключевых моментов истории, альтернативная концовка 'Испытания Близнецов', ради которой изначально затевалось все произведение.

Песня — 'Пикник — Фиолетово-черный'. Прямо-таки вертелась в голове.

Иллюстрация к этой главе от моей подруги.

https://pp.vk.me/c631930/v631930314/229d2/xiERp6t91-Y.jpg

Китиара:

https://pp.vk.me/c633528/v633528118/10a56/tPl8wRQDKbE.jpg

Карамон:

https://pp.vk.me/c629507/v629507011/31511/NgFPgjyXfdU.jpg

И Даламар. Да, я знаю, что это другой эльф из соседнего мира, но канонные арты мне не нравятся.

https://pp.vk.me/c626227/v626227118/1fbe9/dXzEQvuGsiI.jpg

Глава 7, в которой впервые появляется красная жрица, а военный поход героев близится к финалу.

'Трудно поверить, что огонь обжигает, пока не прикоснешься к нему. Зато потом все, что тебе скажут об огне, западет в самое сердце'.

Красочный прибрежный закат догорел, и над Заливом Работорговцев сгустились сумерки. Ныне ничто в небесах не напоминало о червонном многоцветии — бесплотный зеленоватый эфир плавно перетекал в вечернюю синь. Однако хоть заря и угасла, ее отсветы возродились в пламени бессчетных лагерных костров. То было воинство Дэйнерис, вставшее на ночлег: огней пылало столько, что долина у взморья уподобилась россыпи рубинов на черном бархате.

Какова ныне численность армии? Двадцать, тридцать или пятьдесят тысяч человек? Даже сама королева не знала точно. К легионам Безупречных, составляющих ударные силы, неиссякаемым потоком примыкали ополченцы. Рабы Гискарских земель объединялись под знаменами восстания: пастухи покидали стада, пахари уходили с полей, ремесленники забывали о плавильнях и гончарных кругах. Они ломали кандалы и бежали от хозяев, чтобы влиться в войско Лунной Госпожи. Вчерашние невольники едва умели держать в руках оружие, да и не было его, кроме грубых дубин и топоров. Но в сердце каждого горела ненависть к угнетателям, и эти сотни, тысячи огней сливались в стихийный пожар народного гнева.

А центром сего пожара, мятежной его душой была королева Дэйнерис Бурерожденная.

С высоты прибрежного холма молодая владычица обозревала свою армию. Перламутрово-серый плащ за ее плечами чуть трепетал от вечернего бриза. Чеканное лицо девушки, серьезное и вдумчивое, отражало нелегкие размышления о ходе войны. Завтра, уже завтра легионы Дэйнерис подойдут к неприступным стенам Миэрина. Что принесет ей грядущая кровавая битва — победу и господство над всем Заливом Работорговцев или же бесславное поражение? Успех предприятия зависит от того, насколько Рейстлин Маджере справится со своей задачей. Дени очень надеялась, что доверилась магу не зря, и принятый ею риск не заставит жалеть о решении.

В минуты неясности, когда на сердце лежала тягость, только одно даровало Дэйнерис успокоение. Она отвернулась от лагеря и обратила взор на запад, к Летнему Морю. В той стороне небосвод еще не успел померкнуть, и на его фоне отчетливо виделись силуэты драконов. Дети королевы легко парили над волнами, свободные и прекрасные, как сама неукротимая стихия.

Время шло, и крылатая тройка стремительно подрастала. Броня драконов укреплялась пластинами, головы венчались рогами, вдоль хребтов протягивались острые гребни. Самый большой, демонически яростный Дрогон, был чернее бездонной пропасти, а взор его багровел, как кровь. Голубоглазая Рэйегаль сияла, словно совершенное слияние ртути и золота. У Визериона изумрудная чешуя обрела кристаллическую прозрачность, а очи занялись оранжево-желтым пламенем.

Дэйнерис любовалась своими чадами, вспоминая, как когда-то носила их, совсем еще крошечных, на руках. Она одолела без счета невзгод, чтобы дать им жизнь. Она прошла половину мира, пересекла пешком гибельные Красные Пустоши, укрывая их от врагов. Отрадно было сознавать, что усилия не напрасны: окруженные материнской заботой, драконы процветали и крепли день ото дня.

От созерцательного настроения королеву отвлек Даарио Нахарис. Он приблизился к ней совершенно бесшумно, как в первую встречу. Его движения пронизывала бархатная мягкость, свойственная хищнику, что подбирается к жертве. Наемничье черное облачение придавало Нахарису еще большее сходство с синеглазой пантерой.

— Воистину великолепное зрелище, — заметил он проникновенно, остановившись рядом с Дэйнерис. — Не думал, что когда-нибудь такое увижу.

— Драконы прекрасны, это верно, — согласилась девушка.

— А я не о драконах говорю, — ответствовал наемник безмятежно. Поймав ее тяжелый взгляд, он продолжил более сдержанно: — Впрочем, у меня к вам дело. Есть одна идея — по-моему, довольно стоящая.

И лидер Младших Сынов поделился с Дени своими соображениями. Миэрин знаменит поединками гладиаторов в бойцовых ямах, и Нахарис долгое время был чемпионом среди них. Его имя до сих пор на слуху у рабов Арены, ему бы не составило труда поднять их на бунт, и такая возможность имелась. Даарио знал систему подземных стоков, ведущих в город. Он вызвался пробраться по туннелям до бойцовых ям и склонить заключенных там воинов на сторону королевы.

— И какой в этом смысл? — Дэйнерис с сомнением приподняла бровь. — Гладиаторов наберется не более нескольких сотен, вряд ли это сыграет роль в столкновении многотысячных армий.

— Но гладиаторы, Ваша Милость — не просто безликое число, — живо возразил наемник. — Во время поединков целый город, затаив дыхание, следит за каждым их движением. Если чемпионы Арены поддержат восстание — считайте, Миэрин уже ваш.

Слова Даарио звучали весьма разумно, и, чуть поколебавшись, королева кивнула.

— Ну что ж, вы меня убедили — я согласна. Что-нибудь еще?

Неожиданно для Дени наемник извлек из-под плаща букет полевых цветов. С лукавой улыбкой он протянул подарок девушке.

— Это вам.

— Зачем оно мне? — кхалиси бесстрастно на него воззрилась, явно не желая принимать цветы. Нимало не растерявшись, Даарио бодро пояснил:

— Если хотите править гискарским народом, стоит узнать побольше о его обычаях. Я принес вам сумеречную розу — рабы ее заваривают, чтобы облегчить жар. Белые веточки — кружево невесты, оно кладется в чай для аромата. А это, — Нахарис вытащил яркий красно-оранжевый цветок, — настоящий символ Гиса, злато гарпии. Красивый, но ядовитый.

Холодное выражение Дэйнерис чуть смягчилось. После краткого молчания она взяла букет и даже слегка улыбнулась уголками губ. Даарио, было, воспрянул — но тотчас понял, что улыбка назначалась не ему. Пурпурные очи королевы устремились за плечо наемника: от лагеря к ним приближался зловещий черный силуэт. К вящему недовольству Нахариса, Рейстлин Маджере вступил в разговор.

— Приветствую, кхалиси, я искал вас.

— Вы очень вовремя, Рейстлин. Насколько мне известно, вы изучаете различные растения. Возможно, вот эти для чего-нибудь сгодятся? — девушка изящно протянула магу подарок наемника.

— Занятно. Позвольте, я взгляну.

Чародей осмотрел букет с едва уловимой язвительной усмешкой. Затем он методично оборвал лепестки и спрятал в поясную сумку, а ненужные стебли бросил на землю. Изничтожив несчастные цветы, маг деловито изрек:

— У меня есть предложение, кхалиси — полагаю, вы найдете его весьма интересным. И дабы ничто не мешало разговору, пройдемте ко мне в шатер.

Дэйнерис обернулась к Даарио, слегка опешившему от такого исхода:

— Если вы сказали мне все, что хотели, я с вами прощаюсь.

Она двинулась прочь вместе с чернокнижником, однако наемник, обуреваемый раздражением и досадой, через несколько шагов опередил их.

— Еще не все, Ваша Милость. Я давно хотел спросить, — Даарио ткнул на Рейстлина пальцем, — зачем оно здесь? В каком чулане вы откопали сие плесневелое пугало?

Черный маг как будто только этого и ждал. С абсолютным спокойствием он прошептал заклятие и сопроводил его взмахом руки. Его тонкие пальцы охватила искрящая электрическая дуга, вечер озарила бело-фиолетовая вспышка. Короткая молния с жужжанием ужалила наемника в центр груди. Удар ошеломил его, он тотчас растянулся на влажной траве, безвольно раскинув руки — живой, однако ввергнутый в глубокое беспамятство.

— Ну, наконец-то, — хмыкнула Дэйнерис насмешливо, — хоть кому-то удалось умерить пыл этого похотливого самца. Так о чем мы говорили?

Вместе с Рейстлином она направилась к палатке мага. По пути Маджере поведал королеве, что недавно призвал Око Дракона — могущественный древний артефакт. Эта реликвия имела немало удивительных свойств, в числе прочего ее владелец мог обозревать далекие земли. Сейчас чародей желал удостовериться, что Око в Известном Мире не утратило силу, и решил использовать это свойство. Однако сам он затруднялся указать цель, и посему предоставил Дэйнерис возможность выбрать. Та с восторгом приняла его предложение — все, что связано с магией, неизменно вызывало у нее живейший интерес.

У себя в шатре Рейстлин достал из потайного кармана маленький шарик, подобный капле горного хрусталя. Он искрился и мерцал таинственным светом, гипнотически притягивая взор Дэйнерис. Чародей с почтением водрузил шарик на серебряную подставку, она казалась несоразмерно большой, но артефакт тотчас увеличился, занимая ее полностью. Сияние разгорелось ярче, кристальные глубины озарились многоцветием всего зримого мира. С неожиданной ясностью Дени сознала, что Око живое, и его сущность с любопытством тянется к ней. Она захотела ответно дотронуться до шара, почувствовать пальцами его гладкую поверхность. Словно угадав ее желание, Рейстлин кратко предостерег:

— Ни в коем случае к нему не прикасайтесь — это смертельно опасно.

— Конечно, — девушка чуть вздрогнула, очнувшись от странного оцепенения. — Я не буду.

— Итак — назовите мне место, на которое желаете взглянуть.

С ответом на этот вопрос королева не колебалась ни мгновения.

— Я хочу увидеть Драконий Камень, родовое владение моих предков. Замок, где я появилась на свет.

Маджере возложил на Око руки и прочитал магическую формулу. Потоки энергий внутри артефакта слились воедино, дрожащее зарево затопило шар целиком. Дэйнерис ощутила напряжение, возникшее между мистической сущностью и чернокнижником — они вступили в незримую борьбу. Ожесточенная схватка, отраженная во взгляде Рейстлина, продолжалась несколько секунд и увенчалась победой мага.

— Покажите мне Драконий Камень, — велел чародей Оку.

Артефакт подчинился приказу. Его поверхность зарябила, обратилась в хаотичное смешение света и тени, а затем из омута проступила далекая, чуждая и совершенно фантастическая панорама. С высоты драконьего полета Дэйнерис и Рейстлин увидели мрачный вулканический остров. В его центре чадила огнедышащая гора, столб дыма из нее заслонял половину неба. А у подножия горы воздвигся замок, самый невероятный и грандиозный, какой королева могла представить — каждая из его пяти черных башен имела облик исполинского дракона. Центральные ворота представляли собою разверстую пасть, арки и переходы — изгибы хвостов и крыльев, и даже крепостные зубцы были выстроены в форме мифических чудовищ.

'Все это мое, — подумала Дэйнерис с гордостью, — оно должно было стать моим'. Первый наставник девушки, сир Виллем, часто рассказывал ей о родовом гнезде Таргариенов. Увидев Драконий Камень своими глазами, она испытала смешанные чувства: восхищение и вместе с тем негодование оттого, что столь великолепный замок — ее замок — находился под властью чужаков.

Но не успела Дени налюбоваться драконьей цитаделью, как фокус Ока сместился к побережью острова. Картина приблизилась, являя взору больше деталей. На вершине черной скалы, обращенной к морю, пылали огромные костры — то были крестовины в человеческий рост, охваченные огнем. На крестовинах сгорали заживо люди. Дени не могла слышать крики, но видела сквозь пламя лица жертв, искаженные смертной мукой. За сожжением несчастных наблюдала многолюдная толпа, десятки мужчин и женщин, и даже дети. А верховодила сей жуткой церемонией таинственная госпожа, стоящая от них поодаль, у края утеса.

'Самая красивая женщина, какую я только видела, — подумала Дэйнерис, — и самая... странная'. Незнакомка была подобна еще одному костру, ярчайшему из всех. Ее алые одеяния и волосы такого же цвета крови яростно развевал ветер. Жрица простирала руки навстречу свинцовому небу, взывая к высшим силам — о чем же она просила богов? Дени отчетливо рассмотрела прекрасное лицо женщины, белое, словно мрамор, сомкнутые глаза и рубиновые губы, что беззвучно шевелились в молитве.