Иные миры. Часть 1 Корпорация страха

Я уже не слушала ее. Страх исчез, и осталась только обреченность. Я действительно считала Айриса другом, нас столько всего связывало, и сейчас думать, что все это ложь... это больно. Конечно, если бы мне сказали, что Ингер или Леда предали меня, я бы рассмеялась им в лицо, а от дампиров всего можно ожидать, но...я и не догадывалась, что Айрис спустя три года стал для меня больше человек, чем большинство моих знакомых. И так хотелось мне, чтобы все сказанное Сциллой о нем оказалось ложью, но... слишком уж многое это объясняло. Слишком многое встало вдруг на свои места. Я шевельнулась, и с удивлением обнаружила, что голова уже почти не болит. Внезапно оказалось, что душевные страдания причиняют мне боль гораздо более сильную, нежели физические, и это словно пробудило меня. Нельзя сдаваться. Я должна вязать себя в руки и оставить душевную боль на потом. Что толку сокрушаться о предательстве? Это не поможет мне выжить. По правде говоря, я уже не верила, что смогу выбраться, но улучшение моего состояния, дало мне надежду, на которую я и не смела рассчитывать. Мама говорила мне, что я всегда должна бороться до конца. Я словно услышала ее голос: "Обещай мне, что будешь жить, что выживешь несмотря ни на что."

Ох, мама, я теперь уж и не знаю, смогу ли сдержать свое обещание. Вдруг, словно вспышка, пришло еще одно воспоминание: я и мама вдвоем пьем чай с тортом за четыре дня до дня рождения. А на сам день рождения мама никогда ничего не пекла. Почему? Она всегда просила меня запомнить именно тот день, когда мы едим торт. И всегда напоминала, что я родилась в полночь, говоря: "Ты дитя середины ночи. У таких не бывает легкой судьбы, но мамочка сделает все, как нужно. Мамочка тебя любит."

Я глубоко вздохнула, и ощутила, что снова могу собрать в себе энергию. Канал открылся легко, как никогда до этого. Почему? И тут меня осенило. Какой же надо быть глупой, чтоб не догадаться раньше! Мама хотела подсказать мне, что мой день рождения вовсе не восьмого августа. Он наступил сегодня. Сейчас. На четыре дня раньше, в день, когда мы едим торт! Я осторожно пошевелила левой рукой и вдруг ощутила, что рука выскользнула, нет, скорее даже вытекла из стягивавших ее пут. Словно я заставила свои кости стать менее плотными и пройти сквозь веревки. Как вода. Всплеск энергии внутри был таким мощным, что удержать ее было непросто.

Я резко открыла глаза.

— Сколько сейчас времени?

— Тебя волнует время? — Сцилла удивленно выпрямилась и отставила пустой бокал. — Еще месяц ты будешь питать меня, пока не придет время родится моему ребенку, а потом тебя ждет вечность. Времени для тебя больше нет.

— И все же, — я попыталась изобразить слабость и закатила глаза. — Удовлетвори мое любопытство.

Сцилла пожала плечами и глянула на золотые наручные часики.

— Пять минут первого.

И потянулась к трубочке, чтобы снова наполнить кровью свой бокал.

Я осторожно пошевелила рукой, чтобы игла, не закрепленная пластырем, выскользнула наружу.

— Плохая нимфа, — рассердилась Сцилла, — ты поплатишься, за то, что теперь мне придется встать из моего удобного кресла. Может мне стоит воспользоваться скальпелем и вскрыть твою вену так, чтоб наверняка?

Она достала пластырь и направилась ко мне. Как только она оказалась достаточно близко, я, улучив момент, освободила руки и, вцепилась в нее мертвой хваткой.

— Прости меня, — сказала я, с неистовым усилием вдвигая накопленную энергию внутрь ее тела. В то мгновение я ощущала себя солдатом на чужой войне. Солдатом, который никого не хотел убивать, но, оказавшись лицом к лицу с врагом, вдруг спустил курок. Не было времени думать, времени ощутить угрызения совести, времени прийти в ужас оттого, что ты на это способен, было только безотчетное, необъяснимое и отчасти жестокое желание выжить, и моя энергия с безумной силой ворвалась в нее. Более слабый напор, возможно, питал бы ее, но этот входил как острие копья, разрывая мышцы и внутренности. Никогда еще не приходилось мне создать поток такой плотности, и это было адски больно, но я давила изо всех сил. Она дернулась назад, крича от страха, но, попытка была слишком слабой. Тут из ее рта хлынула кровь, и я с ужасом увидела, что тело под моими руками становиться неестественно твердым. Она превращалась в камень прямо на моих глазах...

Дверь в палату с треском распахнулась, и на пороге появилось трое дампиров. Я и опомниться не успела, как один из них ударил меня по голове, и меня уже второй раз за ночь поглотила тьма.

Глава 18.

Мое первое пробуждение было не из приятных, но второе было еще хуже.

Когда я открыла глаза, вокруг было темно и тихо, единственным звуком, нарушавшим тишину, было мое хриплое, затрудненное дыхание. Тонкий луч света, пробивавшийся сверху, освещал небольшой кусочек пространства вокруг меня, а за его пределами была кромешная тьма. Я сидела на жестком кресле, пристегнутая к нему толстыми железными скобами. Я не имела ни малейшего представления ни о времени суток, ни о размерах помещения, в котором я находилась. Дыхание причиняло мне боль, и это могло означать перелом одного или нескольких ребер, кроме этого меня мучила жажда, и довольно сильно болела голова. Даже малейшее движение глазами вызывало головокружение и тошноту. Но я была жива, а это и само по себе достаточный повод для надежды. Я попыталась открыть канал, чтобы собрать в себе достаточно энергии и освободиться, но у меня ничего не получилось. Более того, это вызывало такую сильную боль, что перед глазами поплыли цветные круги, и я почти потеряла сознание. Энергия схлынула, оставив боль и упадок сил.

Послышался тихий шорох открываемой двери, и ворвавшийся невесть откуда свежий воздух немного привел меня в чувство. Я медленно подняла глаза и увидела темный силуэт, приближающийся ко мне в луче света. Поначалу я решила, что это Хариб и инстинктивно сжалась, но, когда он приблизился, я была действительно удивлена. Передо мной стоял Айрис.

Возможно, если бы я не была так угнетена и измучена, я спросила бы его, как он мог так со мной поступить, но сейчас это уже не имело значения. Я достигла своего предела страданий, и даже если бы я решила сказать ему что— либо, то вряд ли смогла бы вымолвить хоть слово. У меня во рту так пересохло, что язык, казалось, прилип к гортани.

Айрис встал на колени возле моего кресла и достал из заднего кармана небольшую металлическую флягу.

— Выпей, — сказал он, поднося ее горлышко к моему рту, — это только вода. Не бойся.

На самом деле я и не боялась. Если бы он принес мне отраву, это была бы легкая смерь, гораздо легче той, что уготовит мне Хариб, и я выпила все до дна. Когда тебя мучает жажда, гордость остается вне твоих приоритетов.

Айрис закрутил пробку и спрятал флягу в карман.

— Не говори ничего, — сказал он, прикасаясь к железным скобам, впившимся в мои запястья, — я не прошу тебя простить меня. Для меня уже все кончено. Слишком многое я понял тогда, когда ничего уже не вернуть.

Его голос дрогнул, и я удивленно на него посмотрела. Очень мало осталось в нем от прежнего Айриса. Не было той суровой надменности, неизменно сопровождавшей все его выражения, не было прежней уверенности в себе, была только печаль. Если он лгал, то лгал хорошо, но я не видела смысла в этой лжи.

Айрис отвел глаза.

— Жаль, что я не сказал этого раньше. Я заключил сделку с Харибом и предал тебя, но я не думал, что все будет так. Не могу позволить ему убить тебя... Я решил. Для меня все кончено. Тень утащит меня в Лабиринт, и никто и никогда не придет забрать меня оттуда. Ты ради своих друзей пойдешь на край света, я знаю, но не ради такого как я. Неважно. Ты сможешь отомстить ему за все. Слышишь! Хариб заключил нечестную сделку. Он предложил тебя до истечения срока контракта отдать тени в обмен на возможность вернуть Сциллу, но твой с ним контракт ничтожен. В нем есть ошибка, и ты не можешь принадлежать ему. Я случайно услышал часть твоего разговора со Сциллой, и теперь знаю, как помочь тебе. Послушай внимательно. В Корпорации есть лишь два вида типовых контрактов. Для дампиров и для людей. Понимаешь? А ты не являешься ни тем, ни другим. Все что тебе нужно это сказать об этом Харибу в присутствии тени. Твой контракт будет расторгнут, равно как и сделка Хариба, и в наказание за обман тень заберет его в Лабиринт. Если бы Хариб мог предвидеть это, он никогда бы на это не пошел. Жаль, что я не увижу его лица. Времени почти не осталось. Она идет за мной, я слышу. Скажи, что прощаешь меня, Кристель. Ты ведь прощаешь?

Я в изумлении смотрела на Айриса, в его распахнутые глаза все еще по-человечески карие, без черно радужных переливов, и сердце болезненно сжималось.

— Я прощаю, — горький комок подкатил к горлу, — прощаю.

Айрис кивнул и поднялся с колен. Вокруг нас вдруг стала сгущаться тьма, и хрупкие лучи света больше не были для нее помехой. Клубящаяся, как черный дым, она поземкой стелилась по полу у наших ног, и там где она касалась кожи, тысячи тонких ледяных игл на мгновение впивались в тело, вытягивая остатки тепла.

— Прощай Кристель, — сказал Айрис и сжал кулаки. Тьма воронкой закрутилась у его ног, и он в одно мгновение ушел под землю.Несколько мгновений было тихо, а потом снизу раздался далекий едва слышный крик полный страха и боли.

Ужас охватил меня, и какое-то время я боялась даже сделать вдох, но тьма рассеялась, тусклый луч света по-прежнему освещал крохотный кусочек моей темницы, и нервная дрожь, колотившая меня, начала стихать. Внезапно пришло осознание, что Айриса больше нет. Он был моим другом, но я так и не успела ничего узнать о нем. Была ли у него семья? А если была, то почему не помогла ему? Зачем он пошел на сделку с Харибом? Что из его рассказов о себе было правдой, а что нет? Но я знала одно — если мне суждено выбраться отсюда живой, я никому и никогда не позволю говорить о нем плохо. Он был моим другом и доказал это дорогой ценой. К горлу подкатил колючий комок, но слез не было Может от жажды, а может за столько лет я просто разучилась плакать...

Не знаю, сколько времени прошло, когда вокруг темно и тихо, а тебе больно, страшно и тяжело на душе, время течет иначе. Но, в конце концов, я вновь услышала, как открывается дверь, и на пороге появился тот, кого я и ожидала. Хариб остановился в нескольких шагах от меня, и несколько секунд мы оба молчали. Вдруг он приблизился и наотмашь ударил меня по лицу открытой ладонью так, что острый камень в его перстне больно полоснул по щеке. Моя голова дернулась в сторону, и во рту появился металлический привкус крови, но я не издала ни звука. Лишь замерла в ожидании нового удара. Я знала, что он последует, меня били достаточно часто, чтобы я научилась предугадывать удары по выражению глаз, и мои опасения не замедлили подтвердиться.

— Как тебе удалось доставить мне столько проблем? — спросил он, вытирая белым носовым платком мою кровь с ладони. — Я начинаю понимать, почему в Тайных Хрониках рекомендуется убивать энергетов еще в детстве. Я бы рад собственноручно сделать это, но, думаю, Лабиринт тоже будет достаточным наказанием для тебя за то, что ты сделала со Сциллой. Мне удалось оживить ее один раз, удастся и в другой, но сейчас это стало значительно тяжелее. Ты виновата во всем, и ты поплатишься. Но прежде чем я уйду и позволю тени забрать тебя я хочу увидеть, как ты страдаешь.

Хариб отступил, и слева от меня вспыхнула консоль с голубым экраном. Экран был разделен на две части, и от увиденного у меня захватило дух. Там были Леда и Ингер, связанные по рукам и ногам, они лежали неподвижно и, казалось, были без сознания.

— Нет, — я дернулась, и скобы с новой силой впились в мои истерзанные руки.

Хариб рассмеялся.

— Они живы. Пока. Я хотел убить их до того, как тень заберет тебя, но я вынужден быть практичнее. Их жизни еще понадобятся мне, когда удастся вернуть Сциллу. Но они все-таки умрут, не сомневайся.

Я отвернулась. Незачем страдать, если я не намерена позволить ему убить их.

— Это не все, — Хариб приблизился и с силой развернул мою голову, — может тебе интересно будет узнать еще кое что.

Картинка на экране сменилась. На белом операционном столе лежал Алан. Он пытался вырваться, но четверо дампиров крепко держали его. В кадре появился пятый дампир со шприцем в руке. Он сделал Алану укол в шею и тот затих.

— Что ты сделал? — закричала я. — Что ты с ним сделал?!

— Ох, — Хариб улыбнулся, — тебя и правда волнует судьба моего непутевого сына? Не волнуйся, я не убью его. Все что ему грозит — лишь маленькая операция на головном мозге. Слишком долго я позволял ему творить все, что вздумается. Он совсем отбился от рук. После операции он станет идеально послушным. Правда существует небольшая вероятность, что он не выживет, но она ничтожна. Я готов пойти на этот небольшой риск.

Хариб выключил экран, и комната снова погрузилась в полумрак. Темнота вокруг стала необычайно густой и колючей. Голос Хариба звучал, словно пробивался сквозь некую плотную преграду.

— Слово, скрепленное кровью. Клятва, скрепленная мраком. Я вверяю Кристель Ордею Настани, человека, по собственной воле подписавшего контракт Хранителю Уговоров сроком на год, ибо на этот срок данный человек полностью принадлежит мне. Я призываю Хранителя Уговоров забрать обещанную плату.

Темнота вокруг меня обрела плоть, ее ледяные пальцы заскользили по коже, забираясь под одежду. Страх парализовал меня, но отнюдь не желание жить придало мне сил. Я в ответе за своих друзей, в ответе за Алана. Я должна спасти их, во что бы то ни стало.

— Хариб! — закричала я — Я объявляю наш контракт ничтожным! В нем есть ошибка, и я по своей воле могу расторгнуть его!

Тьма нерешительно отступила, и слабый лучик света упал на мое лицо.

— Ты не можешь, — Хариб самодовольно улыбнулся. — Она не может, — повторил он, оглядываясь. — Контракты составляются много лет. Они выверены до последней буквы. Ни один человек не может расторгнуть контракт.

— Да, Хариб, — сказала я, глядя в его бледное лицо, — только я не человек.

Сказала. Сказала, то, во что сама не хотела верить. Сколько раз я проклинала судьбу за то, что приходиться смириться с тем, что я иномирная сущность. И вот теперь моя жизнь и жизни моих друзей зависят только от этого. И я молилась, что бы это оказалось правдой. Чтобы я действительно оказалась не человеком.

Тьма стала сгущаться вокруг Хариба, и его лицо вытянулось от страха.

— Нет! — Завопил он и бросился на меня, но, не долетев совсем чуть-чуть, рухнул вниз. Так падает собака, если хозяин чересчур сильно дернет поводок.

Лежа на полу, он вцепился в мою ногу, и я закричала от боли. Хариб не сдерживал силы, и его пальцы дробили мне кость.

Внезапно послышался грохот, и нас захлестнула волна пыли. Хариб от неожиданности разжал пальцы, и его тут же поглотила тьма. Только жалкий протяжный вопль донесся из-под земли.

Я закашлялась от накрывшей меня пыли, а когда ее клубы чуть рассеялись, я увидела, что ко мне бежит Загрей.

— Я думал, что потерял тебя, — сказал его бархатный голос в моей голове.