Чешуя и хвост. Странник

Тем временем силы начали потихоньку меня оставлять, что свидетельствовало о моей близкой кончине. Подумать только: я почти смог освободиться, перебив кучу народа, и вот так вот глупо попался, поддавшись охватившему меня торжеству. В новом мире я пробыл всего лишь день — похоже, что для Харшвейна я оказался слишком слаб. Но я умираю, борясь!

Я, с силой сжав зубы от охватившей меня боли, гордо выпрямился, после чего не спеша двинулся в сторону нескольких десятков вооружённых до зубов пиратов, выставив в их направлении кинжал, отнятый у третьего убитого мною воина.

Я практически вплотную подошёл к мускулистому орку, на голове которого красовалась красная с несколькими чёрными подпалинами повязка, после чего, заглянув в его суровые фиолетовые глаза, прохрипел:

— Освободите моих людей!

Уж если я умираю — то стоит хотя бы попытаться спасти тех имперцев, которые не виноваты в том, что им так не повезло с сюзереном.

Орк окинул меня пристальным взглядом, после чего сурово кивнул, соглашаясь с моим требованием. Или просьбой...

В глазах потемнело от очередной навалившейся на меня волны боли. В последний момент я ещё слышал звук моего упавшего тела, и в следующее мгновение я уже окунулся в беспроглядную тьму...

Глава 9

После Смерти

Вот значит, как выглядит жизнь после смерти?

Я окинул взглядом, полным тоски, то место, в котором оказался после столь удачного удара Урги, чтоб он дерьмом подавился. Подумать только, я был так близок к победе, и в последний момент так глупо попался под удар кинжала этого туповатого пирата...

Что же я могу сказать по поводу того места, в котором очутился? Все представления людей о смерти однозначно не оправдывались. Не было здесь ни рая с его белокрылыми ангелочками, ни ада с его хвостатыми демонами — лишь бесконечная всепоглощающая тьма без единого намёка на маленький просвет. Вот так можно было описать то место, назовём его чистилищем, в котором я очутился после моей смерти.

Я не чувствовал собственного тела, ощущая себя призраком, фантомом, привидением — называйте, как хотите. Я просто существовал здесь, в этом пугающем месте, не имея над ним абсолютно никакой власти.

На меня тотчас напала тоска от осознания того факта, что в этом новом для меня мире я проведу целую вечность. Может ли смертное существо хотя бы на мгновение осознать тот пугающий смысл, который несёт в себе это страшное слово: вечность? Разумеется, нет... И я тоже не мог понять его истинного значения.

Я прожил короткую жизнь: всего лишь двадцать семь лет. Разве они что-то значат по сравнению с целою Вечностью? Абсолютно ничего. Но вместо того, чтобы потратить отведённые мне крохи время с пользой, чтобы оставить после себя хоть какую-то память, я занимался всякой ерундой, просто существуя, как тупое животное. И это угнетало...

Не знаю, сколько времени я провёл за этими философскими размышлениями: здесь, в чистилище время казалось относительным. Может, одну секунду, а может, и целый год я корил себя за бездействие, за безразличие к собственной судьбе, но затем...

— Хорош грустить, — смутно знакомый голос отвлёк меня от неприятных мыслей, мгновенно заставляя всё моё существо затрепетать от внезапно нахлынувшей радости.

Здесь, в этом жутком месте был ещё кто-то кроме меня. Тот, с кем можно было бы за беседами коротать ужасную Вечность. И оттого она уже перестала казаться мне столь пугающей, как прежде.

Передо мной стоял драконид Хашарриус Бесстрашный в своем фирменном чёрном камзоле, который, оскалив белоснежные зубы в улыбке, с хитринкой в глазах смотрел на меня.

— Не вешай клюв, салага, — тем временем продолжал Хаш. — Твой корабль ещё не ушёл, — он весело мне подмигнул.

— То есть? — подал голос я, не веря словам мёртвого драконида.

— Ты ещё не мёртв, юнга. Ты сейчас на грани жизни и смерти — это факт. Но у тебя есть шанс выкарабкаться, если возьмёшь яйца в кулак и будешь бороться со штормом.

— Разве тебя должно заботить моё благополучие? — с подозрением в голосе тут же поинтересовался я.

— Конечно, — на губах драконида появилась усмешка. — Только очень близкая по духу сущность могла перенестись в моё тело. Саша, мы с тобой, — он указал пальцем сначала на себя, а затем, на меня, — одно целое. Просто ты пока не понял этого, мой друг. Пока жив ты — жив я. И в этом наша сила, брат... — после чего, состроив на лице хитроумную физиономию, Хаш невинным голоском добавил: — И я всё же надеюсь, что в будущем ты мне сможешь кое в чём помочь, поэтому твоя смерть нежелательна для меня вдвойне...

Фух, раз у этого парня есть заинтересованность в моих услугах, тогда всё нормально. Ибо я ни за что бы не поверил, что известного пирата Глубинного Моря будет заботить моё благополучие просто так.

— В чём? — деловым тоном поинтересовался я.

— Ещё слишком рано для этих разговоров, — пожав плечами, спокойно произнёс драконид.

Что ж...Рано — так рано. Мне сейчас всё равно не до выполнения просьб Хаша.

— А смерть твоих друзей? Я же убил Ургу. И многие члены твоей команды погибли именно из-за меня.

— Ну, парней, конечно, жалко: как-никак годами под одним парусом ходили. Но ты слишком преувеличиваешь значение их жизней для меня. Они для меня не друзья, а всего-навсего деловые партнёры. Поэтому хоть их смерть и доставила моей душе некий дискомфорт, главное для меня, чтобы ты оставался жив. Как я уже сказал: пока жив ты — жив и я...

— Слушай Хаша, — внезапно, в темноте возникла фигура убитого орком шамана, на лице которого было печальное выражение. — Вы едины, а потому сейчас оба не мертвы.

— Подожди, — я с недоумением переводил удивлённый взгляд на агента Неринского Ханства, а затем снова на драконида. — Получается, что ты тоже жив. Иначе, что бы ты здесь делал?

— Да, ты прав, — тут же согласно кивнул гоблин. — Я не мертв — всё благодаря твоему амулету Хартара. Он черпает свою силу не только из крови драконида, но из запертой в нём души... — на лице гоблина возникла ироничная усмешка.

— Ты сейчас находишься внутри амулета Хартара? — моему удивлению не было предела. — Как твоя душа попала в него?

— Его удивительный народ, — лёгкий кивок в сторону пирата, — в изобретениях амулетов достиг действительно огромных успехов. И чтобы усилить действия некоторых из них, наиболее мощных, ими было придумано такая вещь, как заключение души убитого друга в сам артефакт...

— Когда амулет Хартара принадлежал мне, — перебил гоблина Хаш. — В нём была заключена душа моего младшего брата, погибшего десять лет назад. В результате военной стычки... — с лица драконида мигом слетела весёлая улыбка, сменившись задумчиво грустной физиономией.

— Как только погиб я — моя душа заняла место его брата. И теперь новой движущей силой артефакта стал я.

Я перевёл взгляд на драконида, голова которого после слов шамана слегка поникла. Похоже, своим поступком Гарн неосознанно уничтожил душу брата бывшего капитана Чёрного Дракона. Мда...

— Но разве это гуманно: заключать бессмертную душу в вещь, пусть даже и магическую? — возмутился я. — Ведь это подобно рабству.

— Нет, друг мой, — не согласился Хаш. — Заключённая в амулет душа, может общаться с его владельцем, покидать его границы, словно призрак — подобная участь намного лучше, чем смерть, поглощающая твою личность и не оставляющая от той ни следа. Тем более, для каждого из представителей моего народа помогать своему другу даже после смерти — большая честь, — драконид сурово кивнул.

— И единственный способ избавить меня от заточения в амулете — это смерть владельца артефакта, — тем временем продолжал гоблин, с безразличием пожав плечами.

Похоже, что новая жизнь не очень прельщала старину гоблина, из-за чего он был малость расстроен. Я его прекрасно понимал: прожить непонятно какое количество времени в магической безделушке... Окончательная смерть, конечно — не круто, но и данный вариант, согласитесь, тоже далёк от идеала. А потому я решил извиниться перед гоблином:

— Гарн, прости, — погибший шаман после моего заявления тут же вопросительно приподнял левую бровь. — Мне очень жаль, что так вышло с этим амулетом Хартара. Я понимаю: тебе неприятно, что ты теперь будешь жить...

— Дело не в амулете, Саша, — перебил меня гоблин, не дав мне до конца извиниться. — Жизнь всегда лучше, чем смерть. Дело в другом, — шаман непроизвольно поморщился. — Я не смог при жизни выполнить то, о чём лично поклялся перед Великим Ханом... — Гарн стыдливо прикрыл глаза.

— И что же? — меня раздирало любопытство. — Что ты не смог сделать, Гарн?

Гоблин, открыв глаза, посмотрел на меня стальным взглядом, после чего твердым голосом произнёс:

— Я не смог отомстить, Саша. Хоть и поклялся. И почти сделал то, что было запланировано... Но всё же так глупо попался на уловки Урги, позабыв о всякой осторожности.

— Отомстить кому? — до сих пор не мог догнать я.

— Нирамской империи, Саша, — вместо стушевавшегося на мгновение гоблина произнёс драконид. — Как я только недавно узнал, уже после того, как ты перенёсся в моё тело: наш гоблин является секретным агентом Неринского Ханства. Кстати, браво, Гарн, — драконид на мгновение развернулся, после чего искренне поаплодировал. — Я бы не за что не догадался, что у той сопливой плаксы, которая боялась собственной тени, окажутся стальные яйца и столь изощрённый ум... Но я, пожалуй, отвлёкся. Недавно, около месяца назад, Нирамская Империя вторглась на территорию Неринского Ханство, подданным которого является Гарн... — лёгкий кивок в сторону насупленного гоблина.

— У Нирамской империи с Неринским Ханством и Грунским Халифатом всегда были натянутые отношения, — перебил драконида шаман. — Но в последние тридцать лет они испортились окончательно. Виной всему явился новый император по имени Курт д' Орвей. Этот монарх возомнил себя великим полководцем и владыкой мира, и месяц назад решил начать войну против Неринского Ханства, напав на наши ближайшие к границе с империей города: Рухас, Серхат, Марпут, — после этих слов гоблин судорожно сжал кулаки, а в его карих глазах я заметил застывшие слёзы. — Я был в Рухасе, когда пришли карательные отряды Нирамской империи. Тысячи воинов, закованные в стальные доспехи, они методично вырезали всё население города, не щадя никого: ни стариков, ни женщин, ни детей. Мы пытались сопротивляться, но что мы могли противопоставить профессионально обученным убийцам? Профессионально обученным карательным полкам, главная цель которых: тотальный геноцид. За неполный час практически все защитники города полегли на улицах, окропляя их собственной кровью, а нирамцы начали грабить и жечь дома, насиловать наших женщин, о коих те всегда отзывались не лучшими словами, а затем убивали. Убивали без жалости и сострадания. Резали, словно скот...

Я с жалостью посмотрел на Гарна, с упорной решимостью рассказывающего печальные события, произошедшие с ним месяц назад.

— Мы с моим старшим братом, будучи членами личной гвардии Великого Хана, сражались до последнего. Прикрывая друг другу спину, мы ещё долгое время убивали нирамцев, мстя им за всё то, что они сделали с нашим прекрасным и старинным городом. Было понятно, что рано или поздно мы погибнем, но мы не думали об этом, практически без остановки орудуя нашими клинками и периодически посылая во врагов духов стихий.

По щеке гоблина покатилась огромная слеза, но он продолжал свой рассказ, не желая останавливаться:

— Через некоторое время мой брат по неосторожности не сделал блок мечом, из-за чего он... был обезглавлен. Я остался один. Я не думал о том, чтобы спастись. В моей душе горела ненависть и жажда убийства, я хотел отомстить за мой город, за смерть моего брата, за смерть всех моих друзей, трупы которых горами лежали на улицах Рухаса. Я пробивался к главной цитадели города, вырезая всех людей на своём пути. Именно там ещё должны были остаться группы сопротивления, к которым я намеревался присоединиться. И я это сделал! Я пробился к цитадели, практически прорубаясь через трупы врагов. А там меня ждал сюрприз: голубое марево портала. Последние защитники Рухаса убегали вместе с немногочисленными спасенными жителями подальше от той бойни, в которую превратились улицы немаленького города.

На некоторое время в воздухе повисла неловкая пауза, которую никто из нас троих не решался нарушить.

— И что же было дальше? — наконец, решил подать голос я.

— Я побежал с ними, — горестно вздохнув, произнёс гоблин. — Я знаю: я поступил, как трус, убегая с поля боя. И тогда я поклялся себе, поклялся лично перед Ханом, что отомщу, чего бы мне это не стоило. Именно я предложил план с захватом пиратских кораблей, зная специфику работы знака маландринуса.

— Хитроумный ты парень, Гарн, — приподняв брови от изумления, удивлённо произнёс Хаш. — Я даже и подумать не мог...

Гоблин на заявление драконида вымученно улыбнулся, после чего продолжил свой рассказ:

— У Неринского Ханства фактически полностью отсутствует боевой флот. Хоть про планы Курта весь Картоз знал уже довольно давно, подготовиться к войне у нас всё же времени не было. Верфей и, что не маловажно, ресурсов на их постройку у нас также не было. А воевать с Нирамской Империи, у которой невероятно большой боевой флот, при полном отсутствии такового у наших союзников — чревато поражением.

— На вас бы нападали сразу с двух фронтов: с северных границ и со стороны Бурного Моря, — кивнул Хаш, соглашаясь со словами гоблина. — Что заставило бы вас существенно распылить собственные силы.

— Поэтому мы и решили задействовать пиратов, которые в будущей войне избрали нейтралитет. Чтобы именно они были той силой, которая могла бы стать противовесом имперскому флоту.

— Лучшие корабли, дисциплинированная и хорошо обученная команда, знающая тактику ведения морского боя — вы на редкость умны, Гарн, — в очередной раз похвалил гоблина драконид, оскалив белоснежные клыки.

Что-то не напоминает мне Хаш сурового морского волка-пирата, образ которого я так отчётливо себе представлял раньше. Возможно, именно поэтому его так любила собственная команда: несмотря на всю суровость той должности, которую занимал драконид, он всегда оставался позитивным парнем, не теряющим самообладания.

По крайней мере, злиться на Гарна за то, что тот его убил, хоть и не своими руками, Хаш имел полное право. Но даже этого не было заметно, глядя на добродушное лицо пирата. Либо Хаш — добряк, каких свет не видывал, либо, что более вероятно, он старался держать все эмоции в узде — и этот факт заставлял меня уважать драконида всё больше и больше.

— Поэтому после нападения нирамцев на приграничные города, мы сразу же начали действовать, — тем временем продолжал Гарн. — В большинство пиратских трактиров были направлены наши агенты, которые стали тут же незаметно убивать корабельных магов и шаманов, создавая таким образом дефицит кадров, обеспечивающих боевую поддержку во время морского сражения. Затем они тотчас вливались в команды Братства, но при этом продолжали преследовать собственную цель.