| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Значит, которая кипит — для ингаляции, а которую мешаешь — микстура? — продолжала дотошничать Марина.
— Наоборот — хорошенько прокипевший отвар надо будет пить, а смесь для ингаляции бурлить не должна...
— Откуда ты все это знаешь? У тебя, наверное, бабушка траволечением занималась?
— Моя бабушка уехала из родного колхоза, как только получила паспорт, — наступил ответственный момент, когда одну кастрюльку следовало снять с огня и сцедить траву. — Этому я... в другом месте научилась.
— И хорошо помогает?
— Через пару дней уже забудет о простуде!
— А ты сама как себя чувствуешь? Все зажило?
Честно говоря, напряженный жизненный ритм последних дней почти заставил меня забыть о 'ранении'. Правда, кожа на пострадавшем месте все еще шелушилась, и порой оно начинало жутко чесаться — но не слишком часто и, в общем-то, терпимо:
— Да, быстро прошло — все благодаря твоей мази.
Та как-то неопределенно хмыкнула:
— Вообще-то это ты мне ее дала — тогда, помнишь, я руку оцарапала? Тоже в мгновение ока царапина зажила, и следа не осталось. Я только перелила крем в маленькие баночки, а то горшок слишком широкий, в дверцу холодильника не влазит, на полку же поставишь — Бертик так и норовит туда ложкой залезть.
— И как?
— Не пронесло.
— О... Все равно спасибо — для себя я не догадалась про запас наварить, а хорошая ложка к обеду дорога.
Хотя доктор велел расселить моих непосед, удержать Тишку в карантине оказалось невозможно: стоило отвернуться, как он тут же пробрался обратно в детскую и, облачившись в марлевую повязку и белую шапочку из набора 'Маленький врач' увлеченно 'лечил' ришкиных кукол. Судя по тому, что в процессе активное участие принимали грузовики и гоночные машинки, малыш вовсю использовал методы нетрадиционной медицины.
Раскапризничавшаяся девочка наотрез отказывалась пить лекарство и делать ингаляцию — как всегда, на помощь пришли благородные индейцы. Перед построенным из одеял вигвамом и ингалятором в роли трубки мира еще ни один ребенок не устоял...
— Мои в этом возрасте об индейцах слыхом не слыхивали, — Марина, судя по всему, домой сегодня не собиралась.
— Да, я тоже... Это Олеська им недавно раскраски подарила, не обратила внимания, что для старшего возраста — вот и пришлось рассказать. Арсений еще долго после того плюшевых медведей карандашами расстреливал...
— Купи лук! — донеслось из угла с игрушками.
— Господи, я так надеялась, что забудет!
— Что есть на свете игрушка, которой он еще не играл? Никогда!
К утру Ришке стало лучше: жар спал, кашель стал тише, но навалилась слабость — она то и дело норовила соскочить с кровати, чтобы присоединиться к играм брата, но жаловалась на головокружение и мягкие ноги. Как нарочно, всегда тихий Арсений разошелся, и ни минуты не сидел на месте: тарахтел паровозиком и игрушечным самосвалом в прихожей, громко комментируя процесс погрузки угля, устроил веселые старты с жирафом и плюшевым мамонтом, с грохотом освободил заложников, которых злая горилла заперла на кухне в посудном ящике...
Мне катастрофически не хватало еще одной пары рук, но Люся что-то запаздывала. К полудню легкая тревога переросла в серьезное беспокойство: бэби-ситтер так и не позвонила, чтобы предупредить, что задержится, и сама не брала трубку. Фанданго помогала, как могла: читала Рише сказки, когда мне нужно было отойти, следила, чтобы Тишка не поранился, и чуть что — бежала за мной. Но что может сделать бестелесная девушка, когда действовать нужно быстро? Потеряв последнюю надежду, я позвонила в агентство и попросила прислать временную замену — но дежурная нянька должна была прийти только после трех.
— Привет-привет! — Марина заглянула в комнату, но входить не торопилась, смущенно переминаясь с ноги на ногу: — Там Франсуаза испекла заячий пирог, я тебе кусочек принесла. Голодная ведь, наверное!
'Конечно! Давай его сюда!' — голодным бурчанием отозвался мой желудок.
Убедившись, что Риша уснула, я тихо вышла на кухню, где Тишка как раз заканчивал расписывать черным фломастером кафельную плитку справа от батареи. Малевич растет!
— Как дела? — задала дежурный вопрос жена начальника, пока я заваривала чай и расставляла на столе чашки.
— Да все нормально: Рише лучше, Тишка тоже не кашляет, — я с сомнением покосилась на 'произведение искусства'. Интересно, почему сынуля выбрал именно этот мрачный цвет — случайно, или это отражение его внутреннего состояния? — Миленький, возьми лучше лист бумаги, так рисовать будет удобнее! Вот Люська меня беспокоит...
— Да твоя безголовая нянька наверняка просто забыла, что ей сегодня на работу — как в прошлый раз!
— И позапрошлый, и позапозапрошлый... Но обычно ей хоть дозвониться можно!
— Значит, купила путевку в какую-то теплую страну, и не взяла с собой мобильник, только и всего! У нее есть родные?
— Вроде бы живет с матерью, но стационарного телефона у них нет. Адрес у меня где-то записан. Сейчас вторая нянька придет, и надо будет сходить, узнать, что с ней. Может, человек ногу сломал, а мы тут про нее злословим за глаза...
— Мам, посмотри! Смотри! — Тишка дернул меня за рукав, вынуждая повернуться и посмотреть на листок с новым шедевром — пятиногим чудовищем, оскалившим усыпанную клыками пасть.
— О! — я вздрогнула от неожиданности: — Красиво! Это кто ж такой?
— Это лошадка! — рассмеялся довольный мальчуган. — Подожди, я сейчас еще кое-что нарисую!
И это тот самый всегда молчаливый малыш, про которого новые знакомые по неосведомленности часто думали, будто он до сих пор не умеет говорить. Сегодня он с самого утра тараторил не переставая, до звона в ушах — неужели обычное присутствие сестры настолько его подавляет?
— Возьми ее за руку, — зудящий тоненький голос ввинчивался в ухо, точно назойливый комариный писк: — Возьми, ты ведь хочешь проверить! Ну, что тебе стоит! Попробуй!
— Отстань! — не выдержала я.
Фанданго обиженно поджала густо напомаженные гуталином губы, а Марина так и замерла, не успев поднести чашку к губам:
— Ох... Это я грустные мысли прочь гоню.
— Правильно, — кивнула женщина. — Не стоит держать все в себе. Иногда достаточно проговорить проблему вслух, чтобы тут же увидеть путь для ее решения!
— Ага...
— Мама, посмотри! Кто это?
Арсений подсунул мне под локоть еще один листок, в углу которого красовалась родная сестра 'лошадки' — только не синяя, а розово-зеленая.
— Ух ты! Вторая лошадка?
— Не угадала! Это собачка! — он так и лучился радостью. — А что мне теперь нарисовать?
— Нарисуй машинку — пусть лошадка с собачкой съездят в гости.
— Давай хоть Арсюша у нас посидит, пока нянька не приехала. Не волнуйся, предупрежу Франсуазу, чтобы мороженого ему не давала.
— Я на этот счет спокойна — Тишка мороженое не любит.
— Никогда не видела ребенка, который бы от пломбира отказывался! — удивилась Марина.
— Весь в отца — тот тоже мороженое не жалует...
А какой десерт я делала в свое время в Старгороде! Из свежайших, только что из-под курицы, яиц, и сливок таких жирных, что калориеметр зашкаливало. Сперва я взбивала смесь при помощи деревянной маслобойки и горшка с соленым льдом, но это отнимало чудовищно много сил, при этом конечного продукта хватало максимум на три порции. А потом маленький изобретатель из королевского приюта Андрюшенька Кулибин сообразил, как сделать почти настоящую машину для мороженого из двух вложенных друг в друга кастрюль, которые можно было вращать легким поворотом ручки. Теперь лакомства хватало на всех. Но король попробовал его лишь раз, и на вопрос 'Ну, как?' задумчиво выдал: 'Холодное и сладкое'. Больше я этот вопрос не поднимала.
Прибывшая на замену Люське дежурная нянька оказалась весьма деятельной особой, быстро вошла в курс дела, напоила Ришу микстурой и очень выразительно прочитала ей сказку. Однако я не торопилась забирать у соседей Тишку, а натянула уличный туфли и накинула ветровку:
— Далеко собралась? — цокая огромными и тонкими, как вязальные спицы, каблуками черных лаковых сапожек, в коридор вышла Фанданго. — В адресный стол?
— Ну... Потом, если время останется, — к собственному стыду должна признаться, что совершенно забыла о том, что у призрака были собственные вполне определенные планы на этот день: — Сперва заеду к Люськиной маме, узнаю, что с нянькой.
— Она живет на Восточной?
— Нет, на другом конце города. Так ты со мной?
— А что делать — не отпускать же тебя одну! Мало ли в какую историю попадешь... Еще ограбят или побьют.
— И чем ты мне тогда поможешь?
— Схвати нападающего за руку — и очень даже помогу! — Фанданго оскалила ставшие вдруг очень длинными клыки. Она еще и так может!
— У тебя аж спина зудит, так хочется проверить — это я уже поняла. Ладно, пошли.
— Ты не боишься его так отпускать? — девушка-призрак с сомнением посмотрела вслед Макару, которого я спустила с поводка прямо у подъезда.
— Он же безобиднее овечки!
— А его никто не обидит?
— Фанданго, ты только посмотри на Макарку! Да если кто лишь подумает про него что-то плохое — ему достаточно просто посмотреть, и грубое слово само в горле застрянет. Он порой и выходит сам, то через этот выход, то через магазин. Его там уже все знают. Только в первый раз Ларек попытался его задержать.
— Ларек? — фыркнуло привидение.
— Илларион — один из охранников. Так ребята его для краткости называют. Да ты сама его видела — такой, с волосатой грудью.
— Тот, со сросшимися бровями? — догадалась Фанданго. — Жаль, я не видела его голым... Попросила бы повторить на бис, что ли!
— Всего лишь в расстегнутой рубашке... И ничего хихикать — Ларек две пуговки расстегнул, когда помогал шкаф двигать в моем кабинете.
— Он еще и сильный! Кто же победил?
— Как и полагается, дружба. Сошлись они сперва ни на жизнь, а насмерть: Ларек Макарку выпихивает, уже сам весь в шерсти, как барбос, а тот упирается, не дает себя за ошейник ухватить. Персонал дела побросал, глазеют, ставки принимать начали. И тут заходит в ломбард девушка, платиновая блондинка высшей пробы, губки бантиком, глазки плошками, хочет брошку оценить. Мимо 'парня с собачкой' не каждая продет, а тут такие крупные экземпляры. Подходит, ахает: 'Какая миленькая собачка, она тоже здесь работает? Ох, как я обожаю животных, 'Мухтар' — мой любимый фильм!' Ну, про Мухтара Ларек ничего не понял, у него отца так зовут, но грудь колесом выпятил: да, мол, песик на службе, а я тут самый наиглавнейший кинолог, да еще трое с бобиками у черного хода на посту стоят, так что не волнуйтесь, девушка, за вашу брошку — она тут в полной сохранности! Но девица отчего-то брошку сдавать передумала, Ларику вместо своего телефон булочной дала и быстро ушла. А вскоре в соседнем районе банду налетчиков поймали, которые ломбарды грабили, и блондинка у них наводчицей была: приходила якобы брошку сдать, высматривала где камеры стоят, много ли охранников. Так что премию Мухтарка с Ларьком поделили на двоих...
Нянькина мама оказалась точно такой, как я себе ее и представляла — копия Люськи, особенно если бы та больше времени уделяла лежанию на диване и поеданию бутербродов с салом. Однако порадовать меня ей было нечем:
— А Люсенька уехала!
— Надолго? Куда?
— А она вышла замуж, и уехала к мужу, в Украину! — родительница буквально излучала волны радости за дочку, которой удалось удачно пристроиться в жизни за широкой мужской спиной. — Навсегда! Так что если вы ей денег принесли, то можете мне отдать. Чай, не чужие люди.
— Я с ней еще перед отпуском полностью рассчиталась... А предупредить меня она не могла, чтобы можно было за это время новую няньку найти? Не за два дня же они это запланировали!
— Так... сглазить боялась, — бесхитростно пояснила женщина.
— Нет, это просто чудесно! — выйдя из подъезда, я дала волю чувствам: — у них любовь, а мне теперь что делать?!
— Да не переживай ты так — я ж говорила, что запомнила номер машины того парня, — по-своему поняла мое недовольство Фанданго. Хотя... может быть, она была не так уж неправа. Тяжело быть матерью-одиночкой... даже просто одинокой!
— Какая ерунда — он нисколечко меня не интересует... Ну, и как теперь искать автобусную остановку?
— А вон там она, за домом изобретателей, — добродушно пояснила проходящая мимо старушка с грязно-белой болонкой на поводке. Не видя девушку-призрака, она приняла мой вопрос на свой счет. — Это если вам в город. А если дальше, то нужно вон ту серую девятиэтажку обойти, и наискосок...
— Спасибо большое, — я с сомнением покосилась на довольно обшарпанное здание, ничем не выдававшее свою причастность к науке — даже спутниковых тарелок на крыше нет. — А почему изобретателей?
— Там в советские времена квартиры давали только инженерам, которые на оборонку работали, в почтовых ящиках. Сейчас-то уж конечно здесь только дети да внуки их живут, не все в науку пошли. А название так и осталось, прижилось за столько лет.
— О-о-о! — задумчиво протянула я.
— Это первая высотка была в нашем районе, — почуяв благодарного слушателя, бабка ударилась в воспоминания: — Вокруг избы бревенчатые, одноэтажные — и посередке этот дом: красивый, с антеннами, с красными балконами. И на каждом — ящик с цветами...
— Красными? — или у меня что-то с глазами, или...
— Так лет-то сколько прошло! — рассмеялась моя собеседница, не дав додумать печальную мысль: — Сперва на каждом балконе справа висели шиферные щиты, выкрашенные красным — вон крюки, видите? Но та краска быстро облезла, и потом уже кто так серым и оставил, кто в другой цвет покрасил, а кто вообще щит снял...
— Ага... Ну, спасибо вам огромное еще раз, — на ватных ногах я подошла поближе к 'изобретательскому дому', и взглянула на табличку с адресом: — Чтоб мне лопнуть — улица Расточная!..
Минут пять мы просто молча стояли перед вожделенным домом, разглядывая фасад:
— У твоей бабки ужасная дикция, — с претензией заявила девушка-призрак.
— Она мне не бабка! И вообще, ей почти сто лет, просто чудо, что она еще что-то помнит и даже может рассказать. Ну, что, начнем поквартирный обход?
— Подожди, — Фанданго сморщилась, как от сильной боли.
— Точно, — подумав, согласилась я. — Незачем все подряд квартиры обходить. Надо найти какую-нибудь старушенцию позамшелей, и расспросить, где именно живут потомки знаменитой актрисы... Этой, как ее... Квашни.
— Гликерия Квасня, — задумчиво поправила меня фантомесса, не сводя взгляда с когда-то красных балконов третьего этажа. — Подожди, не надо... Я знаю, где они живут!
— Ты что-то вспомнила?
— Я вспомнила все!
С этими словами Фанданго вдруг резко развернулась на месте и бросилась бежать вприпрыжку — но не куда глаза глядят, а навстречу вышедшей из-под арки девушки — очевидно, она шла с автобусной остановки или из магазина, неся в одной руке небольшой пакет-майку с ярким логотипом. На бегу у девушки-призрака укоротились и посветлели волосы, а позаимствованное из очередного фильма совершенно жуткое, вытянутое во всех местах ситцевое платье, выглядящее так, точно до утопленницы его много лет носили ее мать и бабушка, сменилось обычными джинсами и ветровкой. Когда девушки поравнялись, они были уже абсолютными двойниками.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
