Его слова заставили меня обратить внимание на то, что я действительно неосознанно делал все это время. Поэтому, чтобы отвлечься от этого занятия, я огляделся, вспоминая, когда в последний раз был в Макдональдсе. Рядом находилась игровая площадка, которая по размерам превосходила зал примерно в два раза. Из детства я помнил пластиковое говорящее дерево и столики со стульями в виде грибов. Неудивительно, что во все времена детям здесь нравилось.

— Думаю, тебе подойдет работа, связанная с продажами, например, продавец в книжном магазине или в кафе. Стоит подумать и об универмаге. Ты мог бы раскладывать вещи по полкам или работать на кассе.

— Да, ты прав, — согласился я, робко улыбаясь и утягивая еще одну соломинку.

— Просто запомни, что даже если тебя внезапно возьмут на работу — в эти выходные ты занят, потому что это Четвертое июля 1. Договорились?

— Сомневаюсь, что получу работу так быстро.

— Просто обещай мне, — попросил Уэсли, закидывая последний кусочек гамбургера в рот. Я кивнул, и он отхлебнул от своего стакана с лимонадом. Взяв пару соломинок, он подвинул оставшуюся картошку мне. — Можешь ее доесть.

— Нет, не хочу. Я же сказал, что не голоден, — объяснил я, отодвигая бумажный пакетик обратно.

Засмеявшись, Уэсли выразительно закатил глаза.

— Спасибо, что встретился со мной во время обеда. Но в следующий раз я хочу что-нибудь домашнее и приготовленное с любовью. — Доев картошку, он бросил смятый пакетик на поднос. — Мне пора возвращаться на работу.

Я снова кивнул, наблюдая, как он отправляет содержимое подноса в мусорник. На Уэсли была голубая рабочая рубашка с вышитым на груди именем. Я улыбнулся, подумав о том, как классно это выглядит. А еще на нем были рабочие штаны, испачканные в машинном масле. И хотя он тщательно вымыл руки, на них кое-где оставалась грязь, особенно вокруг ногтей. Мне нравились его руки: они были большими и грубыми, но всегда прикасались ко мне с нежностью.

Уэсли подождал меня, и мы вместе вышли из Макдональдса. Уже на улице, обернувшись, он растрепал мои волосы рукой, и мне показалось, что он хочет меня поцеловать, но вокруг было слишком много народу. Он пообещал позвонить позже или зайти сразу же после работы, и мы расстались.

По пути домой я зашел в несколько магазинов и заполнил заявления о приеме на работу. В конце концов, я оказался в универмаге, о котором говорил Уэсли. Здесь продавалось практически все: от мебели и всяких штучек для декора до продуктов питания, приправ и алкоголя — всего понемногу. Заполнив очередное заявление, я вернул его менеджеру и пошел домой с хрупкой надеждой на то, что, возможно, мне предложат здесь работу.

В среду позвонил тот самый менеджер из универмага и пригласил меня на собеседование в пятницу утром. Мама помогла мне в приготовлениях, посоветовав, какую одежду лучше выбрать. К моему облегчению, она не стала заставлять меня надевать галстук. Я чувствовал себя довольно уверенно и в назначенный день пошел на интервью полный надежд. И через час вернулся домой уже с работой.

Мама с Алисией обрадовались, но еще и потому, что мне давали двадцатипроцентную скидку, которая распространялась и на членов семьи. Я же не мог дождаться, когда смогу позвонить Уэсли. Я не стал ничего говорить ему заранее, потому что хотел удивить, если мне все-таки удастся получить эту работу.

Я как раз успел сменить одежду на шорты и майку, когда услышал стук в дверь. К тому времени как я вышел из комнаты, Уэсли уже сидел на диване и о чем-то оживлено болтал с мамой и Алисией. Я удивился, увидев его так рано: обычно в свои выходные он отсыпался до обеда.

— Привет, Тор! — радостно поздоровался он.

Я немного растерялся: мама и Алисия, должно быть, уже обо всем ему рассказали.

— Привет. Они тебе сказали?

— Сказали мне что?

Мама с сестрой покачали головами, и улыбка вернулась на мое лицо.

— Ты не поверишь, но меня взяли на работу!

— Что? Но это же замечательно! Куда?

— В тот универмаг, о котором ты говорил.

— Прекрасно! Это нужно отпраздновать. Иди собирать вещи: мы отправляемся в путешествие.

Я недоуменно уставился на Уэсли. Мама с Алисией широко улыбались и кивали, подтверждая, что я не ослышался.

— Что? — все-таки переспросил я, снова переводя взгляд на Уэсли.

— Разве ты не понял, почему я просил оставить эти три дня свободными? Знаешь, иногда ты в самом деле витаешь в облаках. Неужели не помнишь? Ты сам говорил о том, что хочешь поехать на море. Вот туда мы и собираемся.

— П-правда? — на всякий случай уточнил я. Уэсли кивнул. Мои губы растянулись в радостной улыбке, и я посмотрел на маму. Она улыбалась. — Можно мне поехать?

— Конечно. Уэс уже посвятил меня во все детали.

— Давай, пойдем собирать твои вещи, — сказал Уэсли и, взяв меня за руку, повел в мою комнату.

Я в спешке покидал первые попавшиеся вещи в сумку, не забыв захватить зубную щетку, пасту и расческу. И через пятнадцать минут был готов. Мама дала мне с собой кое-какие деньги и начала выспрашивать, что я с собой взял, как будто у нее в голове был собственный список необходимых в дороге вещей. Успокоивщись, она меня обняла и поцеловала.

— Хорошо, а теперь пообещай мне, что будешь внимателен и весело проведешь время. Позвони, когда будете на месте, чтобы я знала, что у вас все хорошо. Ох, я же буду на работе. Ладно, звони в любом случае и оставь сообщение, если сестры не будет дома, договорились? — Мама снова меня поцеловала. — И не зевайте на дороге!

* * *

Проведя в пути около пяти часов, мы наконец-то добрались до милого маленького городка. Через него проходила старая главная улица, вдоль которой росли огромные дубы. Наш мотель располагался почти у самой воды. Стоило нам к нему подъехать, и я почувствовал запах моря, который буквально витал в воздухе. Это был прекрасный день, и с каждым новым часом он становился только лучше.

— Добрый день. У нас зарезервирован номер на имя Кэрролл, — обратился Уэсли к служащему отеля.

Молодой человек что-то ввел в компьютер, затем улыбнулся и кивнул.

— Да, одиночный номер для курящих с двуспальной кроватью, — подтвердил он и посмотрел на меня, потом напечатал что-то еще и снова улыбнулся. — Если желаете, я могу предложить вам комнату с двумя кроватями, — сказал он, обращаясь к Уэсли.

— Нет, спасибо, — ответил тот и, взяв мятную конфету из вазочки на стойке, развернул ее и отправил в рот.

— Цена та же самая, — добавил служащий, глядя в свой компьютер.

— Нас вполне устроит комната с одной кроватью, — усмехнулся Уэсли, облокачиваясь на стойку.

— Уэсли! — тихо позвал я, чувствуя, как вспыхивают щеки, и переводя взгляд с работника отеля на него.

— В чем дело? Разве ты не хочешь спать вместе? — невинно спросил он, продолжая ухмыляться, но стоило ему увидеть мое пылающее лицо, как он громко рассмеялся, я же предпочел уставиться в пол, чувствуя напряжение во всем теле.

— Все готово. Вот ваши карточки. Номер комнаты 216, она находится с другой стороны здания. Спасибо за то, что выбрали наш отель, и приятного отдыха, — сказал служащий, пододвигая две пластиковые карточки через стол. Уэсли поблагодарил его, и мы вернулись к машине.

— Не могу поверить, что ты это сказал! — воскликнул я, когда мы сели в машину.

— О, да ладно. В чем проблема? Мы собираемся провести здесь всего три дня среди абсолютно незнакомых людей и вряд ли увидим кого-нибудь из них снова. Поэтому пусть думают что хотят, — ответил он, объезжая здание.

Мы припарковались на автостоянке и принялись вытаскивать вещи.

Уэсли был прав. Мы никого здесь не знаем и наверняка никогда не встретим вновь. Было бы здорово, если бы мы могли вести себя как обычные влюбленные. Все-таки это первый наш совместный отдых, и я решил, что больше не стану беспокоиться о том, что могут подумать другие.

— Это все наши вещи? — спросил я, опуская сумку на большую кровать. Осмотревшись, я заметил, что вся комната декорирована в уродливые оттенки розового, и это вызвало у меня смешок. — Все еще не могу поверить, что мы на самом деле здесь, — добавил я, поворачиваясь к Уэсли, который в этот момент закрывал дверь.

— Знаю. Здесь здорово, правда? Займемся сексом.

— Что? Да ладно тебе, Уэсли, — ответил я, но он схватил меня за пояс и, подтянув к себе, стал расстегивать шорты. Я перехватил его руки.

— Нет, так не пойдет. Снимай их. — Он покачал головой и, уткнувшись лицом мне в шею, потянул молнию вниз.

— Уэсли, мы же только приехали, — продолжил протестовать я, перестав сопротивляться его рукам.

Оторвавшись от моей шеи, он надулся.

— Ну пожалуйста. Я был таким хорошим мальчиком всю эту неделю.

Упрашивая, он водил по моей щеке кончиками пальцев. Когда на лице Уэсли появилась такая хорошо знакомая мне озорная улыбка, я не выдержал и прижался к нему, обнимая и стискивая в руках ткань его рубашки.

— Знаю, — тихо ответил я и сам потянулся к его губам.

Он обнял меня в ответ, его руки скользнули вниз по моей спине, а глубокий поцелуй немедленно отозвался слабостью в коленях. Запустив руки мне под майку, он потянул ее вверх, целуя меня до тех пор, пока она не заставила нас оторваться друг от друга. Тогда он кинул ее на пол и сделал шаг вперед, заставляя меня пятиться к кровати. Я опустился на ее край, и Уэсли, остановившись, стянул свою футболку через голову. При взгляде на него я судорожно сглотнул: для меня всегда было что-то необъяснимо сексуальное в том, как он избавлялся от одежды.

Опустившись на колени, Уэсли стащил с меня шорты вместе с нижним бельем и стал медленно гладить мои бедра, поднимаясь выше и заставляя тело гореть от прикосновений. Когда его пальцы наконец-то достигли цели, я уже был полностью готов, и он нежно провел ими снизу-вверх. Мои ноги начали дрожать. Опустив голову, Уэсли скользнул языком от головки к основанию. Я закрыл глаза и развел ноги шире, чтобы ему было удобнее. Моя чувствительность многократно обострилась, и я тихо простонал его имя, прижимая ладонь к губам, чтобы хоть как-то заглушить голос. Когда давление его губ усилилось, я окончательно растворился в ощущениях.

Уэсли выпрямился, все еще оставаясь на коленях, и с жаром меня поцеловал, возвращая к реальности. Расстегнув его шорты, я сунул руку в боксеры, мягко сжимая его плоть. Он снял штаны, и я откинулся на кровати, потянув его на себя. Уэсли опустился мне на живот, оказавшись между моими ногами, и поцеловал. Обвив руками его шею, я начал покусывать его ухо:

— Уэсли, трахни меня.

Он отстранился, глядя на меня с кривой усмешкой.

— Обожаю, когда ты говоришь пошлости с таким невинным выражением на лице.

Он откинулся назад и подтянул меня поближе так, что наши бедра тесно прижались друг к другу, затем наклонился и взял тюбик лосьона из бокового кармана моей сумки, выдавил себе на руку и немного прямо на меня. Пристроившись, он двинулся вперед, осторожно и в тоже время настойчиво. Мое тело отреагировало, принимая его, и вскоре он был глубоко внутри, и я чувствовал, как каждая частичка меня отзывается на его присутствие. Уэсли двигался медленно и ни на секунду не переставал смотреть мне в глаза. Мы занимались любовью. Когда его движения стали более глубокими, я прикусил палец, едва удерживаясь от крика.

— Не сдерживайся. Кричи так громко, как только хочешь, — сказал он, убирая руку от моего лица.

Уэсли улыбнулся и стиснул зубы. Сила и частота его толчков увеличились.

— Ах! О, Боже! — протяжно простонал я, перестав себя сдерживать. — Пожалуйста... Уэсли!

Он наклонился и поцеловал меня, судорожно вбиваясь в мое тело, пока не излился внутрь. Обессиленный, я обнял его, прижимая к себе так крепко, как только мог, а потом уставился в потолок, чувствуя, что улыбаюсь. Я был на романтическом отдыхе с моим парнем, и ничто на свете не могло сделать меня счастливее.

* * *

Уэсли подумал обо всем: он достал покрывало, полотенца, даже радио на батарейках и переносной морозильник, который мы наполнили льдом из отеля. По пути на пляж мы остановились у магазина и купили с собой бутерброды и напитки. Солнце вовсю светило, на небе не было ни облачка. День обещал быть чудесным.

Пляж оказался переполнен отдыхающими, и это несколько омрачило мое настроение. Но, в конце концов, это же Четвертое июля. Мы нашли свободное место между двумя компаниями девушек примерно одного с нами возраста. Уэсли расстелил покрывало и снял рубашку, в то время как они нагло его разглядывали. Мне было приятно, что они пялились на него как на всех привлекательных парней, но это одновременно и напрягало.

Я опустился на покрывало и снял обувь. Уэсли вытянул руки над головой, и мне бросилась в глаза маленькая отметина на его животе выше и левее пупка. Я тут же догадался, что это, и хоть след от поцелуя был почти незаметен, краска стремительно прилила к моим щекам. Я попросил Уэсли сесть, и когда он сделал это, шепотом предупредил его о засосе. Он опустил глаза на свой живот и рассмеялся. Пояс его плавок находился слишком низко, чтобы прикрыть свидетельство бурной личной жизни.

— Ты всего-навсего пометил свою территорию, — сказал он и снова засмеялся, потом потянул мою майку, но я быстро остановил его руки. — Торен, я всего лишь хочу намазать тебя лосьоном от загара.

— Все в порядке, я сам справлюсь, — ответил я, застенчиво избавляясь от майки и отмечая, что на это раз девушки даже не взглянули в нашу сторону.

— Да ладно тебе. Я просто намажу тебе спину. И внутреннюю сторону бедер, — понизил он голос, выдавливая лосьон на ладонь.

Я ответил ему красноречивым взглядом, но все же подставил спину под его руки. И Уэсли принялся заботливо втирать в мою кожу крем, а мне понадобилась вся сила воли, чтобы оставаться спокойным. Закончив, он передал мне тюбик и повернулся спиной.

Несмотря на жаркий день, вода дарила приятную прохладу. Мы отплыли довольно далеко от берега. И потом, лежа на спине, плескали друг на друга водой, а по дороге обратно перепрыгивали через поднимающиеся волны — прямо как маленькие дети. Нам было так весело вместе. Мы бегали по воде и занимались поиском ракушек, даже построили замок из песка. После, проголодавшись, вспомнили о бутербродах, а затем я пошел и купил нам мороженое.

— Эй, если ты хотел мороженое, то должен был сказать об этом. Я бы сходил, — сказал Уэсли, слизывая капельки быстро тающего мороженого.

— Но я хотел сам купить его, — ответил я, откидываясь назад и упираясь рукой в покрывало.

Мне была приятна забота Уэсли, но иногда казалось, что он забывает, что я тоже парень и не могу все время находиться под его опекой. Я хотел, чтобы он давал и мне возможность заботиться о нем, поэтому решил, что за ужин заплачу сам, хотя знал, что Уэсли непременно будет со мной спорить. Конечно, это было не совсем правильным, потому что я собирался потратить деньги, которые мне дала мама, а не сбережения, которые заработал своим трудом. Тогда мы могли бы быть с ним на равных.

— В чем дело? — спросил Уэсли и, погладив мой подбородок, слизал со своего пальца мороженое.