Уэс и Торен

Название: Уэс и Торен (Wes and Toren)

Автор: Д. М. Колэйл (J. M. Colail)

Переводчик: Jaye (fomalija@mail.ru)

Бета: Калле — с 1 по 20 гл. включительно (kalletarrel@mail.ru), Mio — с 20 главы и до победного конца :) (4292359@mail.ru)

Рейтинг: NC-17

Cтатус: Завершен (44 главы)

Содержание: Совсем нелегко быть молодым, геем, да к тому же найти свою первую любовь в старшей школе, в то время как выпускника Торена Грея больше всего на свете волнуют семья и учеба, и в его жизни совсем нет места развлечениям. Именно поэтому громом среди ясного неба для него становится внимание самого "плохого" и по совместительству популярного парня в школе — Уэсли Кэрролла, который неожиданно заговаривает с ним прямо в коридоре, тем самым вызывая странные и волнующие чувства, которые Торен должен тщательно скрывать от глаз окружающих. Очарованный столь несвойственными ему самому свободой и сексуальностью Уэса, совсем скоро он уже не может отрицать возникшее между ними притяжение. Но жизнь слишком непроста и непредсказуема, и слишком много в ней правил: только-только зарождающиеся чувства может погубить любое, пусть даже самое ничтожное препятствие. Смогут ли Уэс и Торен поверить друг в друга и, самое главное, в свою любовь?..

От переводчика: перевод с сайта Обратной стороны

Обложка: Skyblue (чудовысько)

Размещение без разрешения переводчика и ссылки на сайт Обратной стороны — запрещено!

* СКАЧАТЬ файл с текстом в формате pdf или doc *

Глава 1

Уэсли Кэрролл неторопливо шел по коридору в своих рваных джинсах, белой футболке и потертых красных кроссовках. При виде меня его губы изогнулись в легкой усмешке, и я почувствовал, как в ответ в животе зашевелился ком и внутри защекотало.

— Как дела? — спросил он, проходя мимо.

Мое сердце подпрыгнуло в груди, живот скрутило, а во рту резко пересохло от волнения.

Он остановился прямо передо мной. Его улыбка стала шире.

— Классные ботинки.

На мне была старая обувь коричневого цвета на толстой подошве, сшитая из кожи грубой выделки. И я неожиданно вспомнил о содержании анонимного электронного письма: 'Симпатичная обувь. Хочешь потрахаться?'. Это заставило меня покраснеть еще больше, как если бы Уэсли мог читать мои мысли.

— Спа... спасибо, — даже на одном коротком слове я умудрился споткнуться и все из-за неудачной попытки скрыть свое волнение.

Уэсли снова улыбнулся и, бросив на прощание короткое 'Еще увидимся', продолжил свой путь. Все в нашей школе знали его как нарушителя спокойствия и безбашенного парня, выбравшего неправильное направление в жизни. По слухам, он принадлежал к числу дилеров или поставщиков 'белой смерти'. Мне доводилось наблюдать за ним со стороны, но это был первый раз, когда он заговорил со мной. И от простого разговора с ним в животе у меня как будто запорхали бабочки.

После урока английской литературы меня остановила Хэйли. Одарив своей как обычно милой и несколько фальшивой улыбкой, она блеснула жемчужно-белыми зубами и спросила, могу ли я одолжить ей конспект. Получив согласие, Хэйли дотронулась до моей руки и пообещала вернуть записи до конца учебного дня. Я подозревал, что она просто флиртует со мной, но мысли об Уэсли все еще занимали мою голову, и, каждый раз думая о нем, я снова начинал краснеть.

Свой обед я ел, сидя по-турецки напротив здания школы на парапете. Его бетонная основа служила оградой для большого дерева и окружавших его вечнозеленых кустов. Стояла непривычно теплая весна, но несмотря на это земля по-прежнему хранила зимний холод, который проникал даже сквозь камень, морозя мои бедра и все, что ниже. Поедая бутерброд с ветчиной и грызя яблоко, я успел достать книгу и теперь читал ее, периодически отвлекаясь на то, чтобы сделать еще один глоток сока: я по-прежнему брал с собой на обед маленькие упаковки с соком и цедил его во время чтения.

Я привык есть в одиночестве и предпочитал собственную компанию обществу шумных и назойливых сверстников, чьи разговоры обычно не отличались глубоким смыслом. Я никогда не считал себя лучше остальных (если только чуть-чуть, ведь в отличие от других во мне было хоть немного культуры), но я отличался стеснительным характером и часто слышал в свой адрес не слишком ласковые эпитеты, такие как 'зануда' и 'ботаник' за то, что учителя ставили мне хорошие оценки. Поэтому для меня было предпочтительней одиночество, чем непрекращающиеся насмешки в любой день недели.

До шести часов оставалось совсем немного времени, и, чтобы забрать книгу по истории, мне пришлось идти к своему шкафчику. Это был огромный тяжелый том, который мы на уроках даже не пытались охватить целиком, изучая лишь отдельные главы. Оглянувшись через плечо, я увидел Уэсли, и он направлялся прямо ко мне.

Я быстро отвернулся и опустил глаза, продолжая боковым зрением следить за его приближением.

— Эй, Торен, — позвал он, протягивая знакомую тетрадку в темно-зеленой обложке. — Это твоя, не так ли? И Хэйли одолжила ее у тебя?

Я посмотрел на тетрадку и кивнул.

— Я сказал ей, что у нас совместный урок по истории, и пообещал вернуть тебе тетрадь.

— Да... Спасибо.

Он словно знал, что заставляет меня нервничать.

Внезапно Уэсли немного откинул голову и щелкнул пальцами:

— Ах да, Хэйли просила передать тебе 'спасибо' и еще кое-что... Что же это было... Вспомнил. Дословно она сказала, что ты супер-крутой.

На последних словах он засмеялся, и я попытался последовать его примеру, но вместо этого мои губы сложились в кривоватую улыбку.

— Ну что ж, до встречи в классе.

Махнув рукой, Уэсли наконец-то ушел.

Мимо проходили люди, но к счастью, никто из них даже не догадывался, почему я так покраснел.

Мой шкафчик находился рядом с классной комнатой и, зайдя внутрь, я как обычно занял место за партой во втором ряду. Уэсли, наверное, пошел покурить или намерено пропускал урок. Наш учитель, мистер Хэннити, где-то задержался и начал занятие с минутной задержкой. Появившись позже него, Уэсли едва слышно извинился. Направляясь к своему месту в последнем ряду, он бросил на меня быстрый взгляд.

Домой я вернулся со странным ощущением дискомфорта внизу живота. У Алисии все еще были занятия по плаванью, у мамы — смена в больнице, и я порадовался тому, что некоторое время могу побыть в полном одиночестве. Я принялся выполнять домашнее задание, но мои мысли все время возвращались к Уэсли.

Уже через час я находился в ванной и, вцепившись пальцами одной руки в раковину, другой — удовлетворял потребности плоти. Вот к чему меня привели настойчивые мысли об Уэсли. В первый раз в жизни я прикасался к себе, фантазируя о конкретном человеке. И из-за этого я чувствовал себя пристыженным, как будто Уэсли мог знать, чем я занимаюсь в этот момент у себя дома.

Вернувшись домой, Алисия закрыла за собой входную дверь и сразу же прошла в маленькую кухоньку, достала из стенного шкафа банку с тунцом, при этом не обратив внимание на передник, который висел тут же на крючке. Мне пришлось предупредить ее, что, если она запачкает свою одежду, я ни в коем случае не стану ее стирать. Сестра состроила недовольную рожицу и покачала головой:

— Все дело в том, что я выгляжу в переднике не так хорошо, как ты. Кроме того, что плохого может случиться? На одежду попадут крошки от жареного хлеба?

— Кстати, об этом, — ответил я, постукивая по столу костяшками пальцев. — Ты всегда жульничаешь, когда наступает твоя очередь готовить. Бутерброды с тунцом? Не смеши, даже мама может такое приготовить.

Алисия засмеялась и согласилась, что, впрочем, не заставило ее предложить приготовить еще и салат.

Вздохнув, я достал банку зеленой фасоли и высыпал ее на подогретую сковородку. Застонав, сестра закатила глаза:

— Уверена, что когда-нибудь из тебя получится отличная домохозяйка.

Я снова подумал об Уэсли и покраснел. Но воспоминания о том, чем я занимался в ванной, заставили меня покраснеть даже сильнее, и, осознав это, я покраснел еще больше.

Заметив в моих глазах чувство вины, Алисия ухмыльнулась от уха до уха:

— Тор? Что с тобой? Неужели ты уже на кого-то запал?

— Просто оставь меня в покое, — простонал я.

Глава 2

Вчерашняя ситуация с точностью повторилась и сегодня: мистер Хэннити снова начал урок позже назначенного времени, но Уэсли и на этот раз умудрился явиться с опозданием. Направляясь к своему месту, он вновь улыбнулся мне, заставив внутренне сжаться. Решив не откладывать новость на потом, мистер Хэннити подробно рассказал нам о проекте, который требовалось сдать в конце семестра, после чего разрешил самим выбрать себе партнера для выполнения этого задания. Я ненавидел, когда учителя так делали. Это напоминало уроки физкультуры в начальной школе. Именно поэтому я уставился на свою парту, ожидая, пока ко мне кто-нибудь подойдет из тех, кто также остался без пары.

— Мистер Хэннити, мы с Тореном будем работать вместе, — Уэсли демонстративно постучал костяшками пальцев по моей парте. Перед тем как кивнуть и сделать запись в журнале, учитель одарил меня внимательным взглядом.

Уэсли ухмыльнулся, а я непонимающе уставился на него.

— Ты ведь не против? — уточнил он.

Я покачал головой и покраснел.

— Вот и прекрасно. Дождись меня после урока.

Я кивнул и опустил голову еще ниже, чтобы спрятать лицо.

Оставшийся час мистер Хэннити посвятил теме урока, но я был слишком возбужден, чтобы слушать. И вместо этого выводил какие-то каракули на полях тетрадки, пытаясь избавиться от мыслей об Уэсли, которые заставляя сердце биться чаще.

По окончании урока мистер Хэннити попросил меня задержаться. Подождав, пока в классе останемся только мы вдвоем, он прислонился спиной к своему рабочему столу и скрестил на груди руки:

— Спасибо, что остался, Торен. Я хотел бы поговорить с тобой о проекте... А точнее — попросить тебя кое о чем, — начал учитель, глядя на меня через стекла очков. — Если во время работы над проектом у тебя возникнут какие-нибудь проблемы, ты должен обещать, что тут же скажешь об этом мне. Договорились? Ты сделаешь это?

— Ээ... конечно. Спасибо, мистер Хэннити.

Учитель похлопал меня по плечу, и я вышел из класса. Ему не пришлось называть имя Уэсли, чтобы дать понять, что под своими словами о "возможных проблемах" он подразумевает в первую очередь именно его. Не скрою, мне было приятно, что мистер Хэннити подумал обо мне и о том, что у меня, возможно, могут возникнуть проблемы при совместной работе с Уэсли, и предоставил некоторую свободу действий вместе с правом выбора. Я был примерным учеником и всегда очень старался получать хорошие оценки. Кто-то вроде Уэсли мог этому помешать, взвалив на меня одного ответственность за весь проект. Кроме того, я не мог перестать волноваться из-за того, что он взял меня к себе в партнеры.

— Эй, о чем это Хэннити хотел с тобой поговорить? — обратился ко мне Уэсли, стоило только закрыть за собой дверь. Нахмурив брови, он уставился на меня: — он ведь собирался предупредить тебя насчет меня, или у него на уме было что-то еще?

— Нет. Он... Он не сказал ничего подобного.

— Да, верно. Достаточно того, что он уже считает меня неудачником, а ты же у нас отличник, не так ли? Выходит, я обеспечил себе высокий балл.

— Тебе придется самостоятельно выполнять свою часть работы, — тихо ответил я.

— Значит, я все-таки оказался прав. Похоже, Хэннити действительно не слишком высокого обо мне мнения. Я, так или иначе, собираюсь получить хорошую оценку за этот проект, в противном случае он меня завалит, поэтому мне понадобится твоя помощь, — прислонившись спиной к шкафчикам, Уэсли скрестил руки на груди. — Итак, давай сразу договоримся: ты будешь спокойно работать над своей частью проекта и ни слова не скажешь Хэннити. Понял?

Мое сердце бешено заколотилось. Вчера, когда мы разговаривали, он казался более дружелюбным.

— Я... Я не собираюсь делать работу за тебя. Если хочешь соответствующую оценку, тебе тоже придется принять участие, — как я ни старался выглядеть уверенным, мой голос прозвучал слабо.

На губах Уэсли появилась улыбка. Я ждал чего угодно, еще сам до конца не зная, что это должно быть, но чувствовал, что это "что-то" приближается.

— Хорошо, — ответил он после долгой паузы. И это было совсем не то, что я ожидал услышать. — Если я правильно помню, то нам нужно представить наши проекты пятого июня, верно? Значит, у нас... около месяца? Что ж, тогда нам, наверное, стоит заняться поиском подходящей темы.

— Я подумал, что мы могли бы остановиться на строительстве Трансконтинентальной железной дороги или на "Акте об исключении китайцев" 1882-ого года, — у меня было время поразмышлять о теме для будущего проекта.

— Супер. Тогда почему бы нам не поехать ко мне и не решить это на месте?

— Поехать к тебе?

— Именно. Ты на колесах?

Я покачал головой и покраснел. Ну что за глупости! Было бы, чего стыдиться.

— Хм, а мне показалось, я видел тебя за рулем старого синего Тауруса.

Он видел меня?

— Это машина моей мамы.

— Ясно, тогда мне придется тебя прокатить.

— Но... Разве мы не можем пойти в библиотеку?

— Ты хочешь заниматься в библиотеке? Издеваешься? У меня нет никакого желания торчать в школе дольше, чем того требует расписание. Давай просто поедем ко мне.

— Я все равно считаю, что библиотека подошла бы больше.

— Да брось. Там даже не предусмотрено помещение для курящих. Пошли, — сказал Уэсли, явно собираясь уйти и бросить меня одного, но через несколько шагов со вздохом остановился и подождал, пока я достану школьную сумку из шкафчика.

Мы подъехали к дому с нестриженным газоном, поломанными ставнями и с порванной сеткой на входной двери. Подъездная дорожка пошла трещинами, и в них проросли сорняки.

— Хочешь пива или еще чего-нибудь? — спросил Уэсли, бросая сумку в дыру в двери.

— Нет, спасибо.

Я замер на пороге, напряженно вцепившись пальцами в ремни своей сумки. В глаза тут же бросилось несоответствие предметов мебели, которые, судя по всему, первоначально принадлежали к разным гарнитурам, поцарапанный журнальный столик с двумя переполненными пепельницами и золотистое жесткое ковровое покрытие, оставшееся, наверное, годов с семидесятых.

— Садись, где хочешь, — предложил Уэсли, появляясь из кухни с бутылкой пива в руке. — Ты выглядишь напряженным, — он опустился на потрепанный диван и похлопал по месту рядом с собой.

Я сел и, положив сумку себе на колени, вытащил тетрадку по истории и папку. Удерживая сигарету между большим и указательным пальцами, Уэсли успел положить одну ногу на журнальный столик, пока я шарил рукой по дну сумки в поисках ручки.

— Расслабься, я не кусаюсь. И все-таки ты абсолютно уверен, что не хочешь ни пива, ни чего-нибудь другого?

— Нет, спасибо.

Боковым зрением я продолжал наблюдать за ним, и теперь, когда мы находились наедине у него дома, он начинал казаться другим, но что-то мне мешало до конца понять, в чем именно заключалась эта разница. Уэсли был одним из самых популярных парней в школе и постоянно привлекал к себе внимание окружающих вне зависимости от своего желания. Такие как он к сорока годам прозябают в какой-нибудь закусочной, переворачивая сосиски для гамбургеров, и им названивают три бывшие жены, чтобы поинтересоваться о сроках выплаты алиментов.

Наверное, я все же был на него обижен за то, что все его любили, в то время как у меня почти не было друзей. Он с легкостью заводил новые знакомства. Несмотря на то, что Уэсли часто пропускал уроки и никогда не учился как следует, он все равно продолжал нравиться большинству учителей. Даже мистеру Хэннити, а ведь на его уроки Уэсли опаздывал чаще да и вел себя на них не лучшим образом. И единственное, что я мог сделать, чтобы хоть как-то реабилитировать чувство собственного достоинства — это и дальше пытаться представлять его будущее в черном свете.

— Ты на самом деле хочешь заняться этим прямо сейчас? Мы же только что из школы. Почему бы нам для начала немного не расслабиться? — сказав это, Уэсли сделал очередной глоток пива и снова затянулся сигаретой.

— У меня еще есть и другие дела, поэтому лучше начать прямо сейчас, — я продолжал пялиться на тетрадку на своих коленях.

Уэсли смотрел на меня некоторое время, после чего поднялся и принес свою сумку, брошенную у двери.

— Так ты хочешь взять железную дорогу или китайские "как их там" акты?

Уэсли уселся рядом со мной и откинулся на спинку дивана, скрестив ноги. Его нога прижалась к моей, и я испуганно отшатнулся в сторону, но он все так же продолжал меня касаться.

— Из двух тем меня больше заинтересовало строительство Трансконтинентальной железной дороги. Большинство людей даже не подозревает, что именно китайцы построили большую часть дороги, почти ничего не получив взамен. Их просто эксплуатировали. Я думаю, что этот пример очень хорошо показывает, откуда родом ценности нашей страны. Рабы были не единственными, кто подвергался эксплуатации. Получалось, если человек не принадлежал к белой расе, то был в значительной степени подвержен дискриминации. И "Акт об исключении китайцев" — прямое тому подтверждение. Правительство фактически исключило Китай из списка стран, чьи жители могли иммигрировать в США, поэтому им приходилось обращаться в суды для получения прав, которые бы позволяли обойти официальный закон.

Уэсли наблюдал за мной с ухмылкой, и я внезапно осознал, что только что позволил себе очень сильно увлечься. Неужели мои слова на самом деле прозвучали глупо? Тогда нет ничего удивительного в том, что все вокруг считают меня занудой.

— Тебе всерьез все это нравится? — поинтересовался он, теперь улыбаясь одним уголком губ.

Мои щеки покраснели от смущения.

— Да, — как будто я мог надеяться что-то скрыть после такой вдохновенной речи. — Вообще-то именно это я хочу изучать в колледже.

— Ты собираешь стать учителем или что-то в этом роде? — спросил Уэсли. Я кивнул, не глядя на него. — Легко могу представить тебя в этой роли. Думаю, из тебя получится хороший преподаватель. — Я попытался справиться с улыбкой. — И все-таки какую тему выберем? Железную дорогу или "Акт исключения"?

— Давай лучше остановимся на Акте. В любом случае по этой теме мы сможем найти куда больше материалов.

— Значит, решено, — сказал он и наклонился вперед, выдвигая ящик стола. — Хочешь "полетать"?

— Прости? — я недоуменно взглянул на Уэсли, который тем временем вытащил небольшую трубку и прозрачный пакет и положил все это себе на колени.

— Это мой способ сказать спасибо за то, что ты согласился делать этот проект вместе со мной, хотя мог бы найти куда лучшую кандидатуру, — ответив, Уэсли засунул указательный палец в отверстие трубки и несколько раз постучал.

— Не... не беспокойся об этом, — я снова начал заикаться.

Поставив сумку на край дивана, я попытался запихнуть обратно тетрадку и папку.

Уэсли прекратил свое занятие и посмотрел на меня:

— Да брось. Давай же, попробуй. Я угощаю.

Я еще никогда не курил трубку и даже не держал ее в руках. И Уэсли по-прежнему казался мне опасным, но это также являлось частью его обаяния.

-Я должен идти, — пробормотал я, все еще стараясь засунуть вещи в сумку.

Уэсли отложил трубку и пакетик на журнальный столик и тихо вздохнул:

— Знаешь, Торен, ты можешь быть одним из лучших в учебе, но с тобой скучно как в аду.

Я резко вскинул голову:

— Что? Неправда! — и снова опустил глаза. Даже не зная меня, как он может делать такие поспешные выводы?

Уэсли положил руку на спинку дивана за моей головой и наклонился ко мне все с той же улыбкой.

— Тогда докажи, что я ошибаюсь, — сказал он, приближая свое лицо к моему. Его теплое дыхание пахло табаком и пивом. — Тебе ведь нравятся мальчики, я прав?

Мои глаза расширились, и я потрясено уставился на Уэсли. На его губах играла дьявольская улыбка. Он склонился еще ниже. Я с трудом проглотил слюну и опустил голову.

Он не знал, не мог знать, что нравится мне, ведь так? Может, он хотел, чтобы я признался ему в этом? Или просто решил надо мной посмеяться?

— Что... Что ты сказал? Почему ты спрашиваешь об этом?

— Потому что ты всегда смотришь на меня так, как будто хочешь трахнуть, — ответил он с улыбкой, которая больше напоминала усмешку.

— Что? Я... Это неправда...

— Ты прав. Извини, я, наверное, неправильно выразился, — спокойно произнес Уэсли и, закатив глаза, покачал головой. — Нет, больше похоже на то, что ты хочешь, чтобы Я тебя трахнул.

Мое сердце остановилось. Я не знал, что делать.

Втащив сумку к себе на колени, я быстро встал.

— Мне пора идти, — пробормотал я и бросился к выходу.

— Тебя подбросить? — спросил Уэсли, закуривая новую сигарету и глядя на меня поверх огонька, после чего как ни в чем не бывало откинулся на спинку дивана.

— Отсюда недалеко.

— Тогда увидимся в школе, — успел крикнуть он перед тем, как я захлопнул за собой дверь.

Глава 3

Я как обычно пришел на урок Испанского пораньше и ждал, пока прозвенит звонок. Мисс Харпер поздоровалась с классом и опустила взгляд на бумаги, которые были разложены на ее столе. Я невольно оглядывался на дверь каждый раз, когда кто-нибудь заходил, ожидая увидеть Уэсли. Я нервничал и не знал, как теперь себя вести: его вчерашние слова преследовали меня целый вечер и все сегодняшнее утро.

Появившись позже всех, Уэсли тихо извинился перед учительницей и направился к своему месту, по дороге бросив на меня быстрый взгляд. Улыбка, притаившаяся в уголках его губ, заставила меня внутренне сжаться и покраснеть.

— Uds. tienen un examen maЯana...

Мисс Харпер начала сыпать испанскими словами, значение которых никто до конца не понимал. Учительница объяснила, что сначала познакомит нас с планом урока, а затем оставшееся время посвятит экзамену. Она предупредила, что для тестовой части экзамена нужно будет подготовить материал из двенадцатой и тринадцатой глав, и он сам почти полностью будет состоять из проверки вокабуляра. Я отметил это на полях своей тетради. Уэсли поднял руку и в своей обычной манере пошутил на тему экзамена, спросив, дадут ли нам ответы заранее. Мисс Харпер ответила ему улыбкой, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза.

— Уэсли, даже если бы я дала тебе ответы на все вопросы, очень сомневаюсь, что ты постарался бы их выучить, — ответила она категорично, смягчив свои слова улыбкой.

Все засмеялись, включая Уэсли. Мисс Харпер была молодой учительницей, недавно окончившей колледж и немного более мягкой в отношении учащихся, чем ее более взрослые и опытные коллеги. К тому же она обладала хорошим чувством юмора, которое принесло ей популярность среди учеников.

Прозвенел звонок, и мисс Харпер посоветовала нам не лениться и хорошенько подготовиться к будущему экзамену. На пути из класса меня окликнул Уэсли и, обернувшись, я увидел, как он торопливо пробирается в моем направлении. На его лице была все та же усмешка, и я почувствовал нарастающее волнение.

— Хочешь учить испанский вместе? — спросил он, идя рядом со мной.

Я скосил глаза в сторону, стараясь незаметно посмотреть на Уэсли.

— Хм... Не знаю, — ответил я, вспоминая его вчерашние слова.

— Соглашайся. Ты ведь все равно будешь готовиться, так почему бы не делать это вместе? — Уэсли прижимал свои учебники к виску, и я мог видеть едва заметные очертания мышц его плеча.

— Ну... Мм... Хорошо, я согласен, — ответил я. Он умел убеждать.

— Прекрасно. Дождись меня после истории, договорились?

Провожая Уэсли взглядом, я не мог не любоваться его походкой, как будто весь мир принадлежал ему одному. Он выглядел таким уверенным, и меня это всегда восхищало.

До конца уроков я так и не смог сконцентрироваться на учебе. Я постоянно думал об Уэсли и о том, что он сказал. Что ему нужно от меня? Я не мог отрицать чувства, которые он будил во мне, но больше всего боялся, что с его стороны это всего лишь игра.

Я сидел в кабинете истории и снова ждал, когда же начнется урок. Сколько бы ни пытался, я не мог заставить себя избавиться от привычки приходить на занятия раньше назначенного времени.

Появившись в классе, Уэсли уселся на край соседней парты и улыбнулся:

— Эй, что-то случилось?

— Ничего, — ответил я, продолжая разглядывать парту.

Уэсли продолжил, как ни в чем не бывало, болтать со мной, в то время как класс постепенно заполнялся людьми. Он говорил о школе, о том, как ему хочется, чтобы побыстрее наступило лето, и по секрету признался, что ему вроде бы начинают нравиться уроки Испанского.

— Я думаю это из-за того, что мисс Харпер довольно горячая штучка. С ней урок проходит быстрее.

Когда я поднял глаза на Уэсли, он усмехнулся.

— Да... Она классная, — пробормотал я, стараясь выглядеть убедительным.

Мистер Хэннити зашел в класс и, заметив Уэсли, хлопнул себя по лбу:

— Черт меня побери, если это не господин Кэрролл, который явился не просто вовремя, но даже раньше звонка!

Уэсли насмешливо кивнул и закатил глаза. Прозвенел звонок. Похлопав меня по плечу, он пошел на свое место. Я обернулся и заметил, что Джен и Оливия внимательно наблюдают за мной. Все в нашем классе знали, что Джен неравнодушна к Уэсли, они даже встречались какое-то время. Внезапно я почувствовал растерянность: они ведь не считают меня конкурентом за внимание Уэсли? Конечно, нет, я же парень.

Нахмурившись, я перевел взгляд на парту. К счастью, мистер Хэннити начал урок, и очень скоро я забыл о Джен и Оливии.

Когда прозвенел звонок, Уэсли проводил меня до шкафчика и подождал, пока я разберусь со своими вещами. Но когда я повернулся в сторону библиотеки, Уэсли, небрежно всунув руки в карманы, остановил меня вопросом:

— Куда это ты собрался? Моя машина в другой стороне.

— Хм... Я думал, мы собирались в библиотеку.

— Торен, нам нужно практиковаться в разговорной речи, правильно? А библиотека не лучшее для этого место, поверь мне. Кроме того, я по-любому хочу свалить отсюда как можно быстрее, — подождав, пока я сделаю шаг в нужном направлении, Уэсли сверкнул в мою сторону улыбкой.

— Эй, Уэс! Подожди секунду! — прокричал Бенни, подбегая к Уэсли и поглядывая в мою сторону. — У меня к тебе вопрос, — он снова бросил на меня взгляд, а затем наклонился вперед, шепча что-то Уэсли на ухо. Я неловко стоял в стороне, слушая его бормотание.

Уэсли отступил от Бенни и кивнул:

— Да, у меня в машине.

— Ну и как он? — спросил Бенни, пристально глядя на меня.

Уэсли нахмурился:

— Не твое дело. Торен, ты идешь?

Открыв машину, Уэсли наклонился и, пошарив под пассажирским сиденьем, вытащил маленький пакетик. Бенни передал ему десять долларов и спрятал покупку в карман. Оперевшись одной рукой на дверцу, Уэсли положил вторую на бедро.

— Может, подкатишь позже, и снимем пару телок? — спросил Бенни, оглядываясь на меня через плечо. Я чувствовал себя лишним, как пятое колесо для машины.

— Не сегодня ... У меня еще дела. Увидимся, — ответил Уэсли.

Бенни усмехнулся и пошел прочь. Уэсли шагнул в сторону и распахнул передо мной дверь:

— Садись.

Я забрался в салон. Подождав, пока я пристрою школьную сумку на полу, Уэсли захлопнул дверь. Обойдя машину и усевшись за руль, он выключил радио и завел машину.

— Черт, этот парень здорово меня раздражает. Знаешь, не говори никому, но иногда я добавляю в его "специю" укроп, майоран или другую траву. Бен такой идиот, что ничего не замечает. Сaveat emptor — "покупатель всегда действует на свой страх и риск". Или что-то в этом роде.

Я совсем не ожидал услышать от него латинское выражение, поэтому не смог удержаться от смеха. Уэсли выжал сцепление и вылетел с парковки.

Когда мы оказались у него дома, Уэсли предложил чего-нибудь выпить, но я вежливо отказался. Усевшись, я вытащил свои записи по испанскому. На кухне хлопнула дверца холодильника и зазвенели бутылки.

Уэсли вошел в гостиную с бутылкой пива и стаканом содовой.

— Я не знаю, что ты пьешь, поэтому принес тебе газировку, — сказал он, присаживаясь рядом.

Я поблагодарил его. Мы сидели плечом к плечу, и его нога была тесно прижата к моей.

— Эм... Экзамен по материалу из двенадцатой и тринадцатой главы, — сказал я, открывая книгу, и принялся листать страницы.

Уэсли тихо застонал и вернулся за своей сумкой, брошенной у двери, после чего снова пристроился рядом. Я сделал медленный вдох и почувствовал его запах, смешавшийся с табачным дымом и пивом. Я знал, что Уэсли исподтишка меня разглядывает, поэтому продолжал пялиться в учебник и старался незаметно и глубоко дышать, пытаясь быстрее успокоиться.

— Мисс Харпер предупредила, что в тестовой части будет много новых слов, поэтому нам лучше начать с них. И еще она сказала, что мы должны выучить времена глагола, — после долгого бесцельного перелистывания страниц мне наконец-то удалось найти двенадцатую главу. Уэсли все также смотрел на меня, иногда отвлекаясь на учебник, и я нервничал под его внимательным взглядом.

Мы успели рассмотреть двенадцатую главу и большую часть тринадцатой, когда Уэсли неожиданно зевнул и предложил сделать перерыв. Потянувшись, он взял свое пиво и закурил.

— Нам... Нам осталось совсем немного, так что давай все-таки закончим эту главу, хорошо?

— Ладно, — Уэсли застонал, ставя бутылку обратно, и снова взялся за учебник.

Мы продолжили заниматься, выполняя некоторые из предложенных в книге упражнений. У Уэсли оказалось хорошее произношение, как будто испанский был его родным языком. У меня же лучше получалось читать и писать, чем говорить. Иногда Уэсли поправлял меня, если я вдруг искажал слова. Честно говоря, я был удивлен тому, что мог чему-то у него научиться.

Когда мы закончили тринадцатую главу, Уэсли заложил руки за голову, удерживая сигарету между губами. Я сделал еще один глоток содовой и стал складывать вещи в сумку:

— Чтобы хорошо подготовиться, ты должен еще как минимум два раза повторить весь материал.

— Уже уходишь? — спросил Уэсли. Передвинувшись на край дивана, он положил сигарету в пепельницу.

Мое сердце забилось быстрее, и я с трудом проглотил слюну.

— Да. Я... У меня еще много других дел, — учебник все никак не хотел лезть в сумку.

— Но это ведь может подождать. Мы только что закончили с испанским, и тебе нужно немного расслабиться, — он подсел ближе, оставив сигарету тлеть в пепельнице. — Кроме того, я все еще должен поблагодарить тебя за помощь.

Я почувствовала тепло, исходящее от его тела. Уэсли потянулся к моим губам, дразня надеждой, которую я отчаянно пытался скрыть. Подняв руку, он обхватил мой подбородок пальцами и заставил повернуть к себе лицо. На его губах по-прежнему оставалась усмешка, но она немного изменилась.

Надавив большим пальцем, Уэсли потянул меня за подбородок вниз и поцеловал. Его губы были сухими и в то же время удивительно мягкими. Он погладил меня по щеке, и я закрыл глаза. Волны тепла и дрожи от поцелуя расходились по всему телу.

Уэсли сказал, что хочет "поблагодарить" меня за помощь в учебе. Он поэтому меня поцеловал? Ему действительно нужна помощь и он решил, что таким способом сможет меня отблагодарить?

Я отодвинулся, не поднимая глаз.

— Ты... должен сделать карточки, — рассеянно прошептал я, нащупывая свою сумку.

— Торен?..

— Это поможет запомнить слова, — я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и усилием воли заставил их остановиться. — Я должен идти. Извини, мне на самом деле пора, — сказав это, я схватил сумку и бросился к двери.

Уэсли не стал меня останавливать.

Глава 4

Я проснулся на смятых простынях. Сон стремительно испарился, оставив после себя ощущение поцелуя Уэсли и пульсирующую боль внизу живота. Я раскинулся на кровати, мои щеки раскраснелись, и, сбросив одеяло, я увидел последствия своего сна.

Стянув простыни, я крепко сжал их и вышел из комнаты, едва не налетев на Алисию.

Отскочив в сторону, так, что ее маленькая грудь колыхнулась под белой футболкой, сестра уставилась на меня, нахмурив брови:

— Какого черта, Торен? Я же совсем недавно стирала белье! — пожаловалась она, увидев постельное белье у меня в руках. Заметив, как я покраснел, сестра многозначительно выгнула брови. — Хм, тебе придется собственноручно стирать свою ДНК... Это новое правило, — сказав это, Алисия скрылась в ванной.

Я покачал головой и про себя выразил надежду, что это утреннее происшествие не станет началом цепочки неудач, из которых будет состоять весь сегодняшний день. Я не знал, как мне теперь вести себя с Уэсли, и одно это уже заставляло меня изрядно нервничать. Если он рассказал кому-нибудь о том, что произошло, я стану всеобщим посмешищем.

Мои плечи опустились, и я тяжело вздохнул.

— Эй, начни уже шевелиться, а то опоздаешь! — повысила голос сестра, проходя мимо. — Ну, и чего ты тут стоишь? — обернувшись, она коснулась моего лба. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Может быть, сегодня мне стоило остаться дома, но я не мог сделать это из-за теста по испанскому.

— Я в порядке.

Я обхватил свою ношу поудобнее, и Алисия потрепала меня по щеке:

— Хорошо, тогда поторопись. Как обычно возьмешь с собой на обед бутерброд с ветчиной? — Я кивнул, и Алисия заторопилась в свою комнату.

Решив заняться стиркой после того, как вернусь домой, я бросил простыни в корзину для грязного белья и, приняв холодный душ, пошел в школу.

Ничего не изменилось: все по-прежнему продолжали меня игнорировать точно так же, как делали это до сих пор.

Уэсли снова пришел на урок позже всех. Мисс Харпер как раз раздавала задания и на этот раз отругала Уэсли за опоздание в день экзамена.

Я не мог смотреть на Уэсли. Стоило взглянуть на его лицо, и ко мне тут же возвращались воспоминания о сне и влажных простынях этим утром. Я не только не знал, что делать, но даже о чем с ним говорить.

По окончании урока я не стал задерживаться в классе. Свою школьную сумку я взял с собой и на Историю, чтобы не пришлось говорить с Уэсли, если после занятий он решит последовать за мной к шкафчику.

Солнечное утро сменилось серым и хмурым днем. Проливной дождь окончательно испортил настроение, и, конечно же, мой зонтик остался дома. Я стоял на крыльце школы и, прячась под навесом, наблюдал за людьми, которые спешили к автобусу или своим машинам, припаркованным на автостоянке.

— Судя по всему, лить еще будет долго, — Уэсли остановился позади меня, перекинув школьную сумку через плечо. Он держал одну руку в кармане, на его губах играла легкая улыбка. — Ты же не собираешься идти домой при такой погоде?

— Я просто жду, пока дождь немного утихнет.

— Кто знает, когда это случится. Пошли, я тебя подвезу, — Уэсли улыбнулся и кивнул в сторону автостоянки. Я покачал головой, но Уэсли и не думал отступать. — Ну что опять?

Без лишних слов он схватил меня за руку и потянул за собой под дождь. Я безуспешно попытался освободить руку из крепкой хватки, но, в конечном счете, смирившись, добровольно поплелся за ним к машине, прошептав слова благодарности. Правда, не думаю, что он меня услышал.

Он мчался под проливным дождем, не снижая скорости на поворотах, хотя я заранее говорил ему, где свернуть. Дворники лихорадочно бились о лобовое стекло, и, казалось, небо стало еще темнее.

— Спасибо, что подвез, — сказал я, перебивая шум дождя и урчание работающего двигателя.

— Ты даже не предложишь мне зайти в гости после того, как я спас тебя от дождя? — спросил Уэсли с улыбкой.

— Эм... Я... думаю... если хочешь, — заикаясь, я цеплялся за ремни школьной сумки.

— С удовольствием. Где я могу припарковаться?

Мы добежали до подъезда, на лестнице между вторым и третьим этажами остановились, чтобы отряхнуть верхнюю одежду, а затем Уэсли терпеливо ждал, пока я возился с замком.

Я распахнул дверь, и Уэсли зашел в квартиру, держа руки в карманах. Я бросил сумку у двери и только сейчас заметил, что он оставил свою в машине.

— Значит, вот где ты живешь... Здесь уютно, — сказал он.

— Одно из вежливых определений слова "маленький", — я смущенно засмеялся. — Но для нас с мамой и сестрой вполне достаточно.

— Только ты, мама и сестра? — повторил Уэсли, оглядывая гостиную и соединяющуюся с ней крохотную кухню. — Где они сейчас?

— У мамы смена в больнице, а у сестры после уроков занятия по плаванью.

— Ясно... Выходит, мы только вдвоем? — Уэсли улыбнулся, гипнотизируя меня взглядом глубоких карих глаз и вызывая тянущее чувство внизу живота.

— Ты... что-нибудь выпьешь? Содовую, апельсиновый сок?.. Если хочешь, могу сделать кофе, — предложил я, глядя в сторону кухни и понимая, что оказался в ловушке между Уэсли и входной дверью.

— Торен, давай не будем терять время, — ухмыльнувшись, Уэсли положил руку на дверь за моим плечом.

— Что ты имеешь в виду? — я очень старался, чтобы голос прозвучал искренне.

Уэсли приподнял мой подбородок и снова усмехнулся:

— Ты прекрасно знаешь, что, — он наклонился и поцеловал меня.

Целовался он бесподобно и, переполненный чувствами, я прикрыл глаза, но мое тело было все еще напряжено.

Отстранившись, я опустил взгляд:

— Зачем... Зачем ты это делаешь?

— Ты мне нравишься. Думаю, и я тебе тоже, — на мгновение мне послышалось в его голосе сомнение, но потом самоуверенная улыбка снова вернулась на лицо Уэсли. — Разве я не прав?

Я отвел глаза, чувствуя, что краснею. Уэсли тихо засмеялся, и когда я поднял голову, то увидел выражение его лица. Оно было искренним. Внизу живота что-то приятно сжалось.

— Все в порядке. Тебе не нужно ничего говорить, если не хочешь. Просто покажи. Торен, поцелуй меня.

Протянув руку, Уэсли обхватил мой подбородок пальцами и потянул вверх. Мне понадобилось все мужество, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Надавив большим пальцем, он заставил меня приоткрыть губы и снова поцеловал, скользнув между ними языком.

Испытывая чудовищное смущение и неуверенность, я нервно вцепился в его рубашку и отвернул лицо.

— Хочешь присесть? Похоже, ноги тебя уже не держат, — Уэсли улыбнулся, а я поморщился, но только потому, что это была правда: я действительно чувствовал небольшую слабость в ногах.

Уэсли проводил меня до дивана и сел рядом. Почувствовав прикосновение его руки к ноге, я испугано отшатнулся и, прикусив губу, уставился на свои колени.

— Неужели... тебя не смущает... что мы оба парни?

Уэсли покачал головой и улыбнулся:

— Нет, а должно?

Я снова отвел глаза.

Откинув волосы с моего лба, Уэсли мягко посмотрел на меня:

— Торен, чего ты боишься?

Больше всего на свете я боюсь ... что мама возненавидит меня.

— Ты боишься того, что скажут люди? Или что они будут смеяться над тобой? Если все дело в этом, то мы никому и ничего не скажем. Это будет нашим маленьким секретом, пока ты этого хочешь, — Уэсли успокаивающе улыбнулся и провел пальцами по моей щеке.

Возможно, он прав, и мама действительно никогда ни о чем не узнает, если мы станем держать наши отношения в тайне.

Уэсли потянул меня на диван, накрывая своим телом, и исходящее от него тепло захлестнуло меня мощной волной. Его поцелуй стал нежнее, настойчивее, в нем чувствовалась томящая неизбежность.

Осмелев, Уэсли запустил руку под мою рубашку, медленно скользя подушечками пальцев вдоль живота, словно на ощупь пытаясь запомнить каждый миллиметр кожи. Затем он стал спускаться поцелуями по шее, пока не коснулся ямочки между ключицами, каждым прикосновением воспламеняя мое тело еще больше. Опустив глаза, я встретился с ним взглядом, и, поддавшись вперед, Уэсли впился в мои губы в жадном поцелуе.

— Эй, Тор! Я дома! — в дверях показалась Алисия. Ее глаза расширились, стоило ей увидеть нас с Уэсли. — О, вау. Кажется, я очень не вовремя. Простите, ребята, — добавила она, хихикая.

Опомнившись, я запаниковал и оттолкнул Уэсли:

— Алисия... Что... Что ты здесь делаешь?

— Забавно. Разве я не говорила тебе вчера, что сегодня вечером у меня соревнования? — ответила сестра, проходя мимо. На середине комнаты она вдруг остановилась и изумленно уставилась на Уэсли. — Погоди-ка, ты ведь Уэсли Кэрролл...

Уэсли растерянно улыбнулся.

— Привет, как дела?

— Не могу поверить! Мой брат встречается с Уэсли Кэрроллом... Это так здорово! — Алисия взглянула на меня и широко улыбнулась. — Не обращайте на меня внимания. Вы даже не заметите, что я здесь, — махнув рукой, она исчезла в коридоре, и я услышал, как захлопнулась дверь ее комнаты.

— Хм... Это была твоя сестра?

Я не мог заставить себя на него посмотреть. Я просто не знал, что делать.

Не дождавшись от меня никакой реакции, Уэсли поднялся.

— Я все понимаю, — взяв со стола блокнот и ручку, он что-то записал, после чего, оторвав листок, протянул его мне. — Позвони мне позже.

Улыбнувшись на прощание, Уэсли погладил меня по щеке и ушел.

Обхватив голову руками, я сидел на краю дивана, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Мне нужно было поговорить с сестрой. Я не ожидал от нее такой реакции. Казалось, увиденное нисколько ее не обеспокоило. Но как она могла делать вид, что все в порядке?

Я постучал в дверь и, подождав пару секунд, заглянул в комнату: Алисия лежала на кровати и читала журнал, перевернувшись на живот и болтая ногами.

— Вы не должны были из-за меня останавливаться, — сказала она, оперевшись подбородком на руку и ухмыляясь.

Мои пальцы сжались в кулаки:

— Это... Это не то, о чем ты подумала...

— Да? Тогда что же это было? Он споткнулся и случайно засунул свой язык тебе в рот? Торен, я знаю, что видела, и тебе меня не провести.

— Нет! Это было не... Я хочу сказать, что...

Алисия выпрямилась и подползла к краю кровати. Склонив голову набок, она серьезно посмотрела на меня и задала тот же вопрос, что и Уэсли:

— Торен, чего ты так боишься?

Я сильнее стиснул кулаки, прижав их к бедрам:

— Пожалуйста... ни о чем не говори маме. Пообещай мне, что ничего ей не скажешь. Не скажешь, что я... — запнувшись, я опустил глаза.

— Скажи это, Торен.

Я взглянул на Алисию и снова уставился в пол:

— Не говори... Не говори ей... что я гей.

— По крайней мере, ты смог признаться в этом вслух, — Алисия скрестила руки на груди.

Она относилась ко всему этому слишком несерьезно.

— Теперь ты должна пообещать мне...

— Хорошо-хорошо, обещаю, — сестра вытянула руки над головой. — Хотя и не вижу причины это скрывать.

— Ты серьезно? Как ты можешь такое говорить? — прокричал я, вытирая выступившие слезы тыльной стороной ладони.

Выражение лица Алисии смягчилось:

— Послушай, Торен, то, что произошло между родителями — это их дело. И ты не имеешь к этому никакого отношения, поверь мне, — успокаивающе сказала она и разочарованно вздохнула. — Ты не можешь игнорировать свои чувства до конца жизни из страха, что мама плохо о тебе подумает. Просто будь собой. Кроме того, я уверена, что если ты ей откроешься, она обязательно поймет...

— Сомневаюсь, — я покачал головой.

— По-моему, ты должен собой гордиться: тебе удалось заполучить одного из самых популярных парней в школе, — по ее лицу расползлась широкая ухмылка, и, как ни странно, я почувствовал себя лучше.

Алисия встала с постели и подошла ко мне.

— В любом случае уж я-то точно тобой горжусь, — тихо сказала она и обняла меня, после чего почти сразу же отстранилась. — Ах да, пойдешь со мной на соревнования? Майк занят, а у мамы работа. Пожалуйста, мне очень нужно, чтобы кто-нибудь был там со мной, — похлопав ресницами, сестра обезоруживающе улыбнулась.

— Хорошо.

— Ты самый лучший старший брат на свете! Обещаю вечером приготовить для тебя ужин, — сказала Алисия и выпорхнула из комнаты.

— Не стоит, — ответил я, выходя следом. — Я не голоден.

Остановившись, Алисия обернулась:

— Ладно, но помни, что я предлагала.

Я улыбнулся и кивнул. Как будто я не знаю, что она сделает все, чтобы избежать готовки.

Алисия ушла на соревнования в половину седьмого. Я собирался в школу к семи, поэтому за оставшиеся полчаса успел посмотреть телевизор и немного перекусить. Приготовившись к долгому вечеру, я захватил с собой книгу и теперь сидел на трибуне, дожидаясь, когда наступит очередь Алисии. У сестры было четыре заплыва, и все в конце программы, поэтому я открыл книгу, одновременно краем уха прислушиваясь к разговорам вокруг.

Я думал о том, что сказала Алисия. Она буквально заставила меня сделать признание и удивительно спокойно отнеслась к моим словам. Мне никак не удавалось понять, как она могла оставаться такой беспечной. Если бы на месте Алисии оказалась мама, ее реакция была бы совершенно другой. В отличие от меня Алисия не слышала всех тех ужасных вещей, которые мама кричала отцу при расставании. И после развода она так и не стала прежней, как будто забыла, что значит быть счастливой.

Когда начался заплыв для парней на трехсот-метровую дистанцию, я оторвал глаза от книги и попытался вспомнить, в какой момент понял, что меня больше привлекают парни, чем противоположный пол. Я наблюдал за движениями гибких тел, когда пловцы стремительно рассекали серебристую воду, за тем, как тяжело вздымалась их грудь после того, как они выбирались из бассейна. Ничего не скрывающие плавки смотрелись глупо даже на идеальных фигурах. Возможно, Алисия поняла, что я гей, даже раньше меня, но каким образом? И, что еще более важно, откуда об этом узнал Уэсли?

Люди, которые сидели в одном ряду со мной, зашевелились и, бросив взгляд в сторону прохода, я заметил Уэсли, который пробирался в моем направлении.

Я захлопнул книгу, зажав указательным пальцем страницу, на которой остановился. Уэсли скользнул глазами по обложке. На ней был изображен полуобнаженный персидский юноша, танцующий с развивающимися цветными платками.

— О чем книга?

Я взглянул на обложку и перевернул книгу другой стороной.

— О семи последних годах жизни Александра Македонского Мэри Рено. Хорошая книжка, — я загнул уголок страницы, на которой остановился, и убрал книгу в сторону.

— По какому предмету?

— Это не домашнее задание, — я опустил глаза, чувствуя себя закоренелым ботаником.

— Здорово. И как настроение? — спросил Уэсли, посмотрев на бассейн, затем снова перевел взгляд на меня. — Ты казался немного... растерянным, когда пришла твоя сестра.

Я смущенно огляделся, вспоминая обрывки разговоров, которые случайно подслушал.

— Я в порядке.

— Твоя сестра уже выступала? — я покачал головой. — Давай выйдем, проветримся. Здесь чертовски жарко, и я в любом случае собирался покурить.

Поколебавшись, я взял книгу и пошел за ним на улицу. Уэсли отвел меня в сторону от школы, в тень между желтыми пятнами света фонарей. Он провел рукой по волосам и улыбнулся:

— Я не знал, увижу ли тебя здесь сегодня, но попытаться стоило, — закурив, Уэсли оставил сигарету тлеть между губами. — Я хотел убедиться, что у тебя все хорошо. Ты, кажется, немного испугался, когда твоя сестра нас застала, — он посмотрел на меня, и я опустил глаза. — Но, похоже, ее это не очень-то удивило. Скорее, она была рада.

Я кивнул. Уэсли сделал пару затяжек.

Он говорил, а я молча слушал, внутренне готовый к тому, что наше уединение могут в любой момент прервать. Я начинал нервничать, стоило ему оказаться рядом, хотя вряд ли кто-нибудь по одному нашему виду мог догадаться о том, что произошло.

— Наверное, пора возвращаться, — Уэсли щелчком запустил окурок куда-то в сторону. Чмокнув меня в губы, он улыбнулся и направился к входу. — Давай, мы же не хотим пропустить твою сестру.

Мы вернулись в зал. Я все еще продолжал нервничать рядом с Уэсли, но на этот раз уже по другой причине. Сначала мы говорили о школе, книгах и музыке, обо всем на свете, а потом громко болели за Алисию во время ее выступления. У нее было четыре заплыва, и два из них она выиграла: заплыв на пятьдесят и сто метров стилем баттерфляй.

После первой гонки сестра стянула очки на лоб и отыскала глазами меня в толпе. Когда она увидела нас с Уэсли вместе, улыбка засияла на ее лице. Мне оставалось только надеяться, что Алисия сдержит свое обещание.

Глава 5

— Эй, Торен! Торен! — громко прошептал Уэсли, прячась в конце коридора и выглядывая из-за угла. — Скорей бери сумку и пошли, — зашипел он, стоило мне подойти ближе.

— Что?

Уэсли выглядел забавно и напоминал своим видом мультяшного грабителя банков, который оглядывается по сторонам в надежде, что путь свободен.

— Ну же, поторопись! Хэннити не должен нас увидеть, — уговаривал он. Я непонимающе уставился на Уэсли, и в ответ он выразительно расширил глаза.

Поколебавшись, я выхватил школьную сумку из шкафчика и последовал за ним на автостоянку.

— Я превращаю тебя в прогульщика, не находишь? — гордо сказал Уэсли, когда мы отъехали от школы.

Какое-то время мы ехали по проселочным дорогам, потом свернули на узкую и грязную дорогу, испещренную ямами, и я спросил Уэсли, куда мы едем.

— Увидишь, — ответил он с улыбкой.

Нам на пути встречались широкие кукурузные поля и густые леса, заставляя вилять по обширному лабиринту грунтовых дорог, пересекавших фермерские земли. Наконец Уэсли свернул в сторону небольшой рощи. Она росла прямо посередине поля и выглядела как миниатюрный лес. Когда мы выбрались из машины, он повел меня к деревьям, которые окружали маленький пруд. С одной его стороны рос камыш, и вода позеленела от водорослей.

Уэсли сел на дерево, лежавшее рядом с водой и служившее низкой скамейкой, и погладил шероховатую поверхность рядом с собой.

— Сегодня слишком хорошая погода, чтобы сидеть взаперти в классе, — сказал он, когда я присел рядом.

— Да, погода замечательная, — согласился я, глядя на поле на противоположной стороне, которое хорошо просматривалось сквозь стволы деревьев. Где-то совсем близко квакала лягушка, но, сколько ни пытался, я не мог отыскать ее глазами.

Уэсли тихо вздохнул. Его губы изогнулись в смущенной улыбке, и он бросил на меня быстрый взгляд:

— Ты первый, кого я привел сюда.

— Правда? — глупо переспросил я, не зная, что на это ответить, но чувствуя себя особенным.

— Да. Мне показалось правильным поделиться с тобой этим местом.

Я улыбнулся, рассматривая лежащие на коленях ладони:

— Здесь красиво. Как ты его нашел?

— Не знаю, — ответил он, отдирая кусочек коры. — Я прихожу сюда, когда внимание родителей начинает действовать на нервы. Это... как место для отдыха.

Уэсли достал пачку сигарет и закурил. В наступившей тишине я чувствовал себя несколько неловко, но потом она ушла, и мы проговорили почти целый час. Уэсли немного рассказал о своей семье, о брате, который учится в колледже, и работе, обо всем. Мне нравилось его слушать. Теперешний он отличался от того Уэсли, которого я привык видеть в школе: он был эмоциональным и умным и, когда хотел, мог становиться серьезным. Я чувствовал, что мне открылась та его сторона, которую он не каждому позволял увидеть.

— Ты уже решил, что будешь делать после школы? — спросил я после небольшой паузы, вытянув ноги и искоса поглядывая на Уэсли.

Он покачал головой и стряхнул с сигареты пепел:

— В мои планы не входит продолжать учебу. Устроюсь на полный рабочий день в автомастерскую, — смяв окурок, он сложил аккуратную горстку мусора рядом с собой на бревно.

— Ты не собираешься поступать в колледж? — спросил я, поворачиваясь и глядя на него с удивлением.

— Учеба никогда не была моей сильной стороной, — ответил Уэсли.

Я опустил глаза и закусил губу. Колледж всегда занимал в моих планах важное место. Да мама просто убила бы меня, если бы я не стал продолжать учебу.

— А что твои родители? Разве они не хотят, чтобы ты учился дальше?

— Их это совершенно не волнует. Они считают дни до того момента, когда я стану жить отдельно, и возлагают все надежды на брата. По их твердому убеждению именно он способен дать им ту жизнь, которую они всегда заслуживали.

— Ясно, — тихо сказал я, чувствуя себя неловко и глядя на пруд, все еще не оставляя попыток отыскать шумную лягушку. Я знал, что Уэсли в эту минуту смотрит на меня.

— Давай сменим тему на более веселую, — предложил он, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени.

— Извини.

Уэсли придвинулся ко мне:

— Ты ни в чем не виноват, поэтому просто не парься об этом. Но если хочешь, я знаю способ, как тебе меня подбодрить, — ухмыляясь, Уэсли повернул мое лицо к себе. Подняв на него глаза, я оглянулся на деревья. — Вокруг никого нет на многие километры. Расслабься, — Уэсли положил руку на мою ногу и поцеловал меня, сначала нежно, потом более настойчиво, заставляя нервничать. Я не хотел, чтобы он посчитал меня неопытным, но целоваться с ним было настолько здорово, что иногда я просто забывал дышать.

Так прошла целая вечность. Мы целовались наедине с природой, и я подумал, как смогу держать нечто подобное в тайне от мамы. Я не хотел, чтобы она возненавидела меня, но я также не был готов отказаться от того волнующего ощущения, которое будил во мне Уэсли.

— Думаю, нам пора, — сказал он, собирая горсть своих окурков.

— Да, конечно, — ответил я, поднимаясь и потягиваясь.

Уэсли ткнул пальцем в обнажившуюся полоску моей кожи между джинсами и майкой, и я инстинктивно согнулся. Он рассмеялся и назвал меня милым.

— Мама взяла с меня обещание после школы заняться уборкой в гараже. Поэтому я хотел уйти пораньше, чтобы немного побыть с тобой наедине.

Я покраснел, чувствуя приятное волнение из-за того, что вместе с ним прогулял уроки. Уэсли улыбнулся и снова поцеловал меня, прежде чем мы пошли обратно к машине. Затем он отвез меня домой и чмокнул на прощание до того, как я успел возразить, что нас может кто-нибудь увидеть. На что он извинился и сказал, что загладит вину завтра.

Я смотрел вслед удалявшейся машине и после, оказавшись дома, позволил себе широко улыбнуться.

Мне определенно нравились те чувства, что пробуждал во мне Уэсли.

Глава 6

Когда нам выдали результаты экзамена по испанскому, я был немного расстроен тем, что набрал всего лишь девяносто четыре балла, не справившись с тремя вопросами, ответы на которые знал. Но стоило мне после урока увидеть рядом со своим шкафчиком Уэсли, как я тут же почувствовал себя значительно лучше, попав под влияние его сияющей улыбки.

— Не могу поверить. У меня восемьдесят шесть, — сказал он, держа в руках экзаменационную работу. В верхнем углу титульного листа красовался улыбающийся смайлик, нарисованный красными чернилами.

— Здорово, — ответил я, доставая учебник по математике.

— Я сделал карточки со словами, как ты и посоветовал. Думаю, они-то мне и помогли, — он свернул листы вдвое и сунул в задний карман джинсов. — Чем собираешься заняться в обеденное время?

— Ничем.

— Хочешь пообедать вместе? — Я машинально огляделся, при этом покраснев, на что Уэсли отреагировал своей обычной усмешкой. Посмотрев на мой учебник по математике, он нахмурился. — Черт, у тебя же урок.

Я кивнул, и почти сразу же прозвенел звонок. Смущенно улыбнувшись, я пожал плечами:

— Мне пора.

— Окей, тогда увидимся на истории, — он похлопал меня по плечу и махнул на прощание рукой.

Я вздохнул, продолжая наблюдать за Уэсли, когда он направился в сторону столовой. Я все еще не представлял, как вести себя с ним в школе. С одной стороны, мне нравилось его внимание, но с другой — по-прежнему беспокоило, что кто-нибудь может что-то заподозрить.

После истории Уэсли подождал, пока я заберу школьную сумку, и мы вышли из школы вместе. Я остановился на крыльце, разглядывая тротуар. Уэсли притормозил рядом и проследил за моим взглядом:

— Тебе необязательно идти домой пешком... С этого дня я стану тебя подвозить, — добавил он, сворачивая к автостоянке.

— Ты уже разобрался с гаражом? — спросил я, устраивая школьную сумку на полу между ногами.

— Почти. Пришлось потратить на уборку чертовски много времени, — ответил он, заводя машину.

Подъехав к моему дому, Уэсли припарковался на свободном месте. Мне даже не пришлось приглашать его зайти.

Захватив сумку за ремни, я выбрался из машины:

— Я подумал... Нам, наверное, стоит заняться проектом по истории.

— Что? Сегодня же пятница, и впереди выходные! Ты вообще не должен вспоминать об уроках до самого воскресенья, часов до одиннадцати вечера, — сказал Уэсли, вытягивая руки над головой и ожидая, пока я с ним поравняюсь. Я засмеялся, чем вызвал у него теплую улыбку. — Знаешь, когда ты улыбаешься, то становишься еще красивее, — склонив голову, он продолжал искоса на меня поглядывать и, когда мы достигли третьего этажа, неожиданно спросил: — а твоя мама дома?

— Нет. Она на работе, — мое сердце забилось быстрее.

— Понятно, — пробормотал Уэсли, ожидая, пока я открою дверь. — Твоя сестра обещала мне не появляться дома до шести.

— Что?

— Я сегодня столкнулся с ней на перемене. Она у тебя классная.

— Обязательно ей передам, — сказал я, чувствуя, как сердце застряло где-то в горле.

Оставив сумку возле двери, я обвел взглядом гостиную и царивший в ней беспорядок. При этом я старался не смотреть на Уэсли.

— Твоя сестра очень заботится о тебе, и предупредила, что если я разобью тебе сердце, она отрежет мне яйца. После чего как ни в чем не бывало засмеялась и попрощалась до следующей встречи. Было довольно забавно... и, пожалуй, немного страшно, особенно сейчас, когда я начинаю серьезно об этом думать, — Уэсли приблизился ко мне, неприлично улыбаясь, и обнял за талию. — Но все же ей не о чем волноваться, — наступая, он подталкивал меня к дивану, пока я не потерял равновесие и не упал.

Его поцелуй был головокружительным. Он словно посылал через мое тело разряды электричества, и я смущенно притянул Уэсли ближе. Поцеловав меня в шею, он спустился на ключицы, поглаживая руками мои плечи, после чего, задрав рубашку, принялся покрывать поцелуями дорожку, которую прокладывал кончиками пальцев.

Я откинул голову, теряясь в удивительных ощущениях. Опустив руки, Уэсли принялся расстегивать мой пояс.

— По... подожди! Что ты делаешь? — я запнулся, останавливая его руки.

— О боже. Для будущего студента ты иногда бываешь удивительно непонятливым. А как ты сам думаешь, что я делаю? — улыбаясь, Уэсли продолжил избавлять меня от джинсов.

Ухватившись за пояс, он потянул их вниз, а мне оставалось лишь кусать губы, в то время как тело охотно отзывалось на его прикосновения.

— Подожди секунду. Уэсли!

В ответ он ухмыльнулся, прекрасно чувствуя мое напряжение под своей рукой. Опустившись передо мной на колени между диваном и журнальным столиком, он стянул боксеры вниз и нежно накрыл меня ладонью.

— Почему... Почему ты это делаешь? — его пальцы становились смелее и поглаживали меня с все возрастающим энтузиазмом, вдохновляемым тяжелыми вздохами, которые вырывались из моих приоткрытых губ.

— Потому что хочу доставить тебе удовольствие, — ответил Уэсли, задирая мою рубашку выше и оголяя грудь еще больше. Уголки его губ приподнялись, и он наклонил голову, прослеживая очертания живота языком. Подняв на меня глаза, Уэсли стал двигать рукой быстрее, рождая внутри нестерпимое томление. — Скажи мне... тебе хорошо?

Я молча кивнул и крепко зажмурился.

Его язык наконец-то достиг цели, и Уэсли принялся меня облизывать и посасывать с удвоенной энергией. Это было что-то невероятное. По телу проходили сладостные волны, заставляя стонать и жадно хватать воздух в предчувствии скорой кульминации. От нескончаемого наслаждения на глаза наворачивались слезы.

— Уэсли! Я... Я больше не могу, — мой крик прозвучал почти как просьба.

Продолжая работать ртом, он удерживал руками мои бедра, вбирая меня еще глубже. И даже после того, как я достиг разрядки и обессилено откинул голову, он продолжал крепко сжимать меня в своих больших руках.

Тяжело дыша, я распластался на диване, ошеломленный только что случившимся, и закрыл лицо руками. Я был слишком смущен и не мог смотреть на Уэсли... Я кончил так быстро. В первый раз кто-то прикасался ко мне подобным образом, и одних воспоминаний о его нежных и теплых губах было достаточно, чтобы заставить меня снова почувствовать возбуждение.

— Не прячься, — прошептал Уэсли, убирая мои руки. Закрыв глаза, я отвернулся. Уэсли положил ладонь на мою щеку, и я бросил на него нерешительный взгляд. — Раскрасневшийся и задыхающийся, ты выглядишь еще более восхитительным.

Почувствовав отсутствие давления на ногах, я выпрямился, натягивая джинсы обратно. Я боялся реакции Уэсли, боялся того, как он посмотрит на меня теперь, после всего, что только что было, но он оставался спокойным. Я не ожидал ничего подобного. Это был не тот шумный и самоуверенный парень, которого я привык видеть в стенах школы, а понимающий и чуткий Уэсли. Это открытие придало моим чувствам глубины и вселило уверенность в том, что он не притворялся.

— Ты все еще хочешь заняться историей? — спросил Уэсли.

— Гм, если ты не хочешь, мы можем отложить это на другой раз, — пробормотал я.

— Договорились. Как насчет того, чтобы подкрепиться? Мы могли бы куда-нибудь пойти перекусить, если ты не против, — он приобнял меня за плечи.

— Я могу что-нибудь приготовить, — неловко предложил я. — Тебя устроят бутерброды или ты предпочитаешь что-то более похожее на обед?

— Все равно. Я согласен на все, что бы ты ни предложил.

Я поднялся, и Уэсли последовал за мной на кухню, где я быстро соорудил обед на двоих, во время которого он не переставал нахваливать мои кулинарные навыки. Позже, когда, устроившись на диване, мы смотрели телевизор, я неожиданно вспомнил слова Алисии о том, что когда-нибудь из меня получится отличная домохозяйка.

Взглянув на Уэсли, я покраснел.

Глава 7

— Тор, мы сегодня вечером собираемся вместе с Майком в кино. Хочешь присоединиться? — спросила Алисия, проходя мимо меня.

— Хм, на самом деле у меня другие планы на вечер.

— О, ты встречаешься с Уэсом? — взвизгнула она, высовывая голову из ванной.

— Кто такой Уэс? — спросила мама, появляясь из кухни.

— Школьный друг, — сказал я, искоса поглядев на сестру.

К счастью, мама не могла видеть, как она насмешливо закатила глаза и покачала головой. Выйдя в коридор, Алисия сделала пальцами в воздухе знак кавычек и прошептала одними губами слово "друг". Заметив, как я скривился в ответ, мама посмотрела на меня с недоумением.

— А что вы собираетесь делать? — спросила Алисия. Прислонившись к стене, она стала водить расческой по волосам.

— Не знаю.

— Почему бы вам не пойти с нами в кино?

— У меня нет настроения на слезливую мелодраму, — сказал я, качая головой.

— Да перестань, тебе же нравятся сопливые любовные истории вроде этой!

В дверь постучали. Алисия бросилась в прихожую и распахнула ее прежде, чем я успел подняться с дивана.

— Привет, Уэс!

— Привет. Как дела?

— Отлично. Проходи, — Алисия открыла дверь шире, пропуская Уэсли внутрь.

На нем была белая футболка и голубые джинсы, темные волосы влажно блестели. Заметив меня, он улыбнулся.

— Ты, должно быть, Уэс, — сказала мама, вытирая руки о кухонное полотенце.

Уэсли посмотрел на нее, и его улыбка стала смущенной:

— Верно. Добрый вечер.

— Меня зовут Аманда, и я мама этих ребятишек, — представилась она с усмешкой, на что Алисия закатила глаза, а я застонал.

— Приятно познакомиться, — сказал Уэсли и слегка склонил голову. Было забавно видеть его таким растерянным.

Бросив взгляд в сторону, Уэсли провел ладонью по затылку, взъерошив волосы. Когда я подошел к нему, его улыбка выглядела несколько нервной.

— Готов идти? — спросил я, и Уэсли кивнул.

— Хорошо повеселитесь, ребята. И, Торен, не задерживайся допоздна, — бросила мама нам вслед.

— Итак, чем займемся? Хочешь, пойдем поиграем в бильярд? — спросил Уэсли, заводя двигатель. Когда мы выезжали с парковки, он положил свободную руку на спинку моего сиденья.

— Хорошо, только я не очень хорошо играю.

— Ничего. Я тебя научу, — он взъерошил мои волосы.

Спустя какое-то время мы подъехали к небольшому бильярдному клубу с говорящим названием "Кий". Внутри в полумраке располагалось десять или двенадцать игровых столов, прямо напротив задней стены находился маленький бар.

Уэсли обменял права на набор бильярдных шаров, и мы направились к одному из дальних столов. Достав из-под него треугольник, Уэс принялся складывать шары внутрь.

— Ты знаешь правила?

— Да, мы играли с отцом, когда я был маленьким. До тех пор пока родители не развелись, — объяснил я.

Уэсли молча смотрел на меня какое-то время, потом сказал только: "ясно", — и снова опустил глаза на стол.

— Хочешь разбить? — спросил он, убирая треугольник.

Я покачал головой, и тогда Уэсли ударил по шарам. Он успел загнать три из них в лузы, пока не промахнулся.

Оглядев стол, я отыскал удобную позицию и наклонился, примеряясь к цели, пока Уэсли не решил мне помочь.

— Почему бы тебе просто не рассчитать все углы при помощи формулы синуса, косинуса и тому подобной фигни? — предложил он со смехом.

— Я не слишком хорош в математике. В отличие от алгебры, тригонометрические вычисления остаются для меня загадкой, — сказал я и ударил. Шары раскатились в разные стороны, и ни один не попал в лузу.

— Мне нравится математика... когда я занимаюсь. Эй, может, нужна помощь? — я улыбнулся, и Уэсли подошел ближе. — Как насчет того, чтобы сделать игру более интересной? Если выиграю я, то получу поцелуй прямо на парковке. Настоящий поцелуй, — уточнил он, после чего отошел в сторону и отправил один из шаров прямиком в лузу.

У меня не было шансов.

Я оглядел людей за соседними столами, надеясь, что, когда мы выйдем отсюда, будет уже достаточно темно, потому что был уверен, что Уэсли непременно возьмет свое.

Первую игру я продул, когда на столе оставалось еще четыре шара.

— А если ты снова выиграешь?

Придвинувшись, он наклонился к моему лицу:

— Тогда я получаю два поцелуя.

Усмехнувшись, Уэсли стал заново выкладывать шары, когда кто-то окликнул его и помахал рукой. Кивнув в знак приветствия, он повернулся обратно.

Судя по тому количеству людей, которые периодически ему махали или останавливались, чтобы сказать "привет", Уэсли был здесь частым гостем. Человек за кассой даже знал его по имени.

Уэсли как раз склонился над столом для удара, когда неожиданно к нам подбежала светловолосая девушка и повисла у него на шее.

— Уэс! Где ты пропадал? Я так давно тебя не видела! Что же с тобой произошло, любовничек?

Коротко обняв девушку, Уэсли взглянул на меня через ее плечо и почти сразу же отстранился. На его губах мелькнула улыбка. Здесь же, рядом с подругой, стояла коротко стриженная брюнетка и не сводила с меня глаз.

— Хэй, Кейт. Как поживаешь? — как ни в чем не бывало спросил он и только тогда перевел взгляд на блондинку. — Привет, Лисса.

Кейт уперла руки в бедра и нахмурила тонкие, идеальной формы брови:

— Серьезно, мы не видели тебя целую вечность. Почему ты не появлялся?

— Был занят, — ответил Уэсли, поглядывая на меня.

Кейт проследила за его взглядом:

— Кто этот красавчик? — спросила она, растягивая темно-красные губы в улыбке.

Я смущенно оглянулся, чем вызвал у Уэсли смешок.

— Это Торен. Торен, это Кейт и Лисса, — он поочередно указал на каждую девушку.

— Привет. Приятно познакомиться.

— Ого! Он еще и вежливый! — воскликнула Кейт, прикрывая рот рукой.

Я отвел глаза, едва сдержавшись, чтобы не закатить их, потому что не мог терпеть, когда люди на пустом месте устраивали целое представление.

Взглянув на меня, Лисса улыбнулась, но это была не обычная улыбка, а понимающая, как будто девушка говорила: "я все знаю". Кейт же снова переключила внимание на Уэсли, оглядывая бильярдный стол.

— Возьмете нас в игру?

— Я...

— Мы с Уэсом против Лиссы и Торена. Я разобью, ладно? — сказала она быстро, забирая у Уэсли кий. Посмотрев на меня, тот пожал плечами.

Мы сыграли четыре игры, и Уэсли с Кейт выиграли все, кроме одной. Лисса держалась довольно хорошо, но ей приходилось прикрывать мои промахи.

Где-то через час мы вернули шары и все вместе направились на парковку. Я надеялся, что Уэсли забудет о договоре, который мы заключили во время первой игры.

— Ну что ж, нам пора. Было здорово с вами увидеться, — сказал Уэсли, когда мы подошли к его машине.

— Нужно будет повторить в ближайшем будущем, — ответила Кейт, делая шаг вперед и обнимая его. Затем она посмотрела на меня и улыбнулась. — Всем вместе.

— Был рад с вами познакомиться, — сказал я. Уэсли уже открыл дверцу со стороны водителя.

— Взаимно. До встречи, Торен. Пока, Уэс, — сказала Лисса, глядя мне прямо в глаза.

Уэсли завел машину, и мы подождали, пока девушки вернутся в клуб. После он отвез меня домой, и я уже собирался было попрощаться, когда Уэсли внезапно прервал меня:

— Подожди секунду. Ты же не забыл о нашем пари? К счастью, я не стал уточнять, на какой именно автостоянке это должно произойти.

Он наклонился и поцеловал меня, толкаясь языком между губами и одновременно зарываясь пальцами в волосы.

Я расслабился, потому что снаружи было темно, свет в салоне выключен, и это лишало меня страха, что нас может кто-то случайно увидеть.

— До завтра, — сказал Уэсли, отстраняясь и выпрямляясь на водительском сиденье.

— Спокойной ночи.

У подъезда я помахал ему рукой, и Уэсли дождался, пока я не поднимусь на третий этаж, и только тогда тронулся с места.

Я не мог удержаться от застенчивой улыбки, медленно расползающейся по лицу.

Мы как будто побывали на свидании, и это было классно.

Глава 8

Перед уроком истории Уэсли как обычно уже ждал меня у шкафчика и выглядел просто потрясающе в своих рваных джинсах и расстегнутой безрукавке, надетой поверх белой футболки.

Стоило мне его увидеть, как в животе мгновенно потеплело и я покраснел.

— Что-то случилось? — спросил он, прислонившись к шкафчикам и продолжая удерживать сумку, перекинутую через плечо.

— Ничего. А у тебя? — поинтересовался я, доставая книгу по истории.

В ответ Уэсли начал жаловаться на то, что время нашего ланча не совпадает, из-за чего мы не можем вместе пообедать.

Он говорил, а я слушал, улыбаясь и не забывая кивать до тех пор, пока не начался урок.

Мистер Хэннити рассказал нам о предстоящем экзамене в пятницу и предупредил, что он будет посвящен тринадцатой, четырнадцатой и семнадцатой главам, поэтому нам следовало поторопиться и наверстать упущенное. Во время речи он несколько раз взглянул на Уэсли, и этого оказалось достаточно, чтобы даже я заметил.

После урока Уэсли, не отрывая от учителя пристального взгляда, ждал, пока я соберу вещи, и при этом не переставал хмуриться.

Мистер Хэннити всегда выделял его среди остальных учеников, проявляя к нему неизменную требовательность, которая, без сомнения, расстраивала Уэсли. Но я был уверен, что причина такого отношения со стороны учителя вызвана одной простой причиной: мистер Хэннити знал, что если бы Уэсли постарался, то смог бы добиться большего успеха в учебе.

— Мы должны сходить в библиотеку за материалами для нашего проекта, — сказал я, складывая бумаги в папку.

Уэсли простонал:

— Ни в коем случае. Сегодня же понедельник. Кроме того, это может подождать.

Я покачал головой и попытался убедить его в обратном, но Уэсли оставался непреклонен.

Неожиданно из-за его спины раздался голос Джен:

— Привет, Уэс. Что у вас здесь происходит? Я хотела узнать, не голоден ли ты. Мы могли бы вместе перекусить.

Перед тем как обернуться, Уэсли нацепил на лицо приветливую улыбку:

— Извини, но не могу. Я уже поддался на уговоры Торена затащить меня в библиотеку, поэтому как-нибудь в другой раз, — его слова прозвучали искренне.

На лице Джен четко отразилось разочарование, но она быстро взяла себя в руки и растянула губы в улыбке:

— Все в порядке. В другой раз, так в другой раз, — продолжая улыбаться, она перевела взгляд на меня, при этом ее глаза недобро сузились, и над головой точно собрались грозовые тучи. Я зябко поежился от почти ощутимого холода, который исходил от девушки.

Еще немного провозившись, я наконец-то сложил все вещи, и мы вышли из класса. Уэсли снова пришлось ждать, пока я не заберу сумку и не закрою свой шкафчик на замок.

— Куда это ты собрался? Моя машина в другой стороне, — остановил меня он, указывая в противоположном направлении.

— Но ты сам сказал, что мы идем в библиотеку.

— Да, но я не имел в виду, что мы на самом деле туда пойдем. Это был всего лишь предлог, чтобы Джен оставила меня в покое.

— Тогда это нечестно, — сказал я с улыбкой. — Ты не можешь использовать меня в качестве алиби.

Уэсли смотрел на меня несколько долгих секунд, затем, сдавшись, неохотно сделал пару шагов, как будто его ноги вдруг стали свинцовыми:

— Хорошо. Ладно. Но только ненадолго, — уступил он.

Нам удалось найти две книги по теме "Акт об исключении китайцев", и я записал их на свою читательскую карточку. Несмотря на то, что в библиотеке мы пробыли совсем немного времени, Уэсли ни на минуту не переставал жаловаться.

После школы мы поехали к нему домой, и я вручил Уэсли одну из книг, чем вызвал новую волну жалоб. В конце концов, он согласился ее почитать, но с условием, что я позволю ему меня поцеловать. Мне оставалось только привычно покраснеть и согласиться.

Следующий час мы посвятили выполнению домашнего задания и вместе подготовили упражнение по испанскому, потом поодиночке сделали уроки и по другим предметам.

Отложив книгу, Уэсли достал небольшую курительную трубку и, набив ее марихуаной, полез в карман за зажигалкой.

— Хочешь присоединиться? — спросил он, прикуривая и делая глубокий вдох.

Я покачал головой. Мои пальцы судорожно стиснули учебник, который я перед этим удобно расположил на коленях.

— Нет... Но спасибо за предложение.

— Ну давай, не упрямься. Возможно, ты даже ничего особенного и не почувствуешь в первый раз, — уговаривал Уэсли, приподнимая брови и продолжая усмехаться.

— Не думаю, что это хорошая идея, — ответил я, не поднимая глаз.

— Ладно. Отлично, — разочарованно вздохнул он и, сделав очередную затяжку, придвинулся ко мне. — Тогда просто поцелуй меня.

Не дожидаясь ответа, он наклонился и прижался своими губами к моим, раздвигая их и наполняя мои легкие дымом.

Я закашлялся и вцепился в учебник, чтобы не дать ему соскользнуть с колен.

Уэсли фыркнул, и я взглянул на него, сдвинув брови.

— Так... Так нечестно! — прохрипел я в перерывах между приступами кашля.

— Знаю, знаю. Но я ничего не мог с собой поделать, — он во второй раз протянул мне трубку. — Попробуй. Всего одна затяжка.

Я молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на трубку в его руке.

— Я не умею.

— Это просто, — сказа Уэсли, передавая ее мне. — Один глубокий вдох и дышишь, как обычно.

Я снова опустил глаза на трубку с тлеющей травкой, и поднес мундштук к губам. Он был влажным от слюны Уэсли. Я сделал так, как он сказал, и постарался размеренно дышать, но очередной вдох вызвал новый приступ кашля.

Уэсли похлопал меня по спине, забирая трубку.

— Ничего. Тебе недостает немного практики, — "утешил" меня он, затягиваясь.

Подождав, пока вытру выступившие на глазах слезы, Уэсли отдал мне трубку, и я попытался еще раз: приблизив мундштук к губам, вдохнул и выдохнул дым, и у меня получилось сделать это, не сорвавшись на кашель.

Обрадованный, я взглянул на Уэсли. Мои глаза светились от гордости за маленькую победу.

— Вот это другое дело, — улыбнулся он. — Продолжай в том же духе.

Я попытался повторить предыдущий опыт, но на этот раз удача отвернулась от меня: в горле запершило, и, не удержавшись, я закашлялся, вдохнув сразу слишком много дыма.

Засмеявшись, Уэсли вынул трубку из моих пальцев и снова стал хлопать по спине. Докурив, он сложил все обратно в ящик журнального столика и, захлопнув учебник на моих коленях, приобнял меня одной рукой.

— Итак, что ты чувствуешь? Тебе хорошо?

— Я... Я не знаю.

— Значит, нет, потому что тогда ты бы обязательно почувствовал изменение. Что ж, может быть, в следующий раз, — он повернул мое лицо к себе и надавил большим пальцем на подбородок, вынуждая опустить голову ниже.

Меня не переставляло удивлять, как же здорово он целуется.

Уэсли провел рукой по моему животу и поцеловал в шею, затем между ключицами.

Уверен, это в сто раз лучше, чем тот эффект, который мог бы оказать на меня наркотик.

Внезапно снаружи раздался шум мотора, остановив наступление губ и языка Уэсли. Подняв на меня глаза, он на секунду нахмурился и, откинувшись на спинку дивана, недовольно проворчал:

— Проклятье. Мама дома, — затем он посмотрел на меня, и на его губах отразилась полуулыбка. — А все так хорошо начиналось.

Я оглядел комнату, одновременно поправляя на себе рубашку. Уэсли встал и потянулся, открывая полоску белой кожи и дорожку волос, начинавшуюся внизу живота и ведущую за пояс джинсов.

Я с трудом сглотнул.

— Привет, — поздоровался Уэсли, встречая маму на кухне.

Сидя на краю дивана, я судорожно запихивал книгу в сумку и сразу же поднялся, стоило ей зайти в гостиную.

— Привет, — сказала миссис Кэрролл с улыбкой.

Когда она улыбалась, то прикрывала глаза.

— Мам, это Торен. Торен, это моя мама, — представил нас Уэсли, и в этот момент я почувствовал искреннюю радость оттого, что так и не поймал кайф.

Я взялся за ремень сумки, пытаясь справиться с волнением.

— Эм, добрый день. Приятно познакомиться, — произнес я, слегка склонив голову.

— Ах да, Торен. Уэсли рассказывал мне о тебе. Вы ведь вместе работаете над школьным проектом? Я — Синди, и тоже рада нашему знакомству, — ее улыбка вышла несколько кривоватой. Мама Уэсли с точностью подходила под определение "худой", скорее даже тощей, на ее лице было слишком много косметики, а волосы выглядели пересушенными и наводили на мысли о злоупотреблении химической завивкой. — Уэс, я оставила продукты в машине. Занеси их в дом, хорошо?

Уэсли закатил глаза, но послушно пошел выполнять просьбу, оставив нас наедине в задымленной комнате. Я несколько тревожно разглядывал окружающую обстановку, пока миссис Кэрролл доставала пачку сигарет из своей сумочки. Они были очень тонкими и длиной около шести дюймов.

— По какому предмету ваш проект? — спросила она.

Когда она говорила, то сигарета, зажатая между ее губами, прыгала то вверх, то вниз.

— История. "Акт об исключении китайцев".

— Что?

— "Акт об исключении китайцев" 1882-ого года, — вежливо повторил я.

Уэсли пришел обратно, ловко удерживая в руках четыре пакета, и принялся о чем-то болтать с миссис Кэрролл, помогая ей разбирать покупки, а я в это время все так же неловко стоял посреди гостиной.

Закончив на кухне, Уэсли вернулся в комнату и присел на диван, поглаживая подушку рядом с собой. После того, как я уселся, он взял учебник по математике и улыбнулся мне.

Миссис Кэрролл переступила порог и изумленно ахнула:

— Черт возьми, не верю своим глазам. Уэс, неужели ты делаешь домашнее задание? — в ответ Уэсли выразительно закатил глаза и насмешливо кивнул. — В это так трудно поверить, — рассмеялась она и, поперхнувшись, кашлянула в кулак. Затянувшись сигаретой, она снова начала кашлять. — Торен, хочешь остаться на ужин?

— Хм, спасибо, но я думаю, что...

— Да перестань. Я приготовлю курицу с зеленой фасолью. Почему бы тебе у нас не задержаться? Ответ "нет" в любом случае не принимается.

— Хорошо... Спасибо, — сдался я.

Победоносно улыбнувшись, миссис Кэрролл снова скрылась на кухне. Уэсли мне улыбнулся, но, несмотря на это, я снова начал волноваться.

Отец Уэсли пришел домой как раз тогда, когда миссис Кэрролл накрывала на стол. Высокого роста и плотного телосложения, с хорошо развитыми от постоянного физического труда мышцами, он выглядел естественно в своей рабочей одежде. И невозможно было не заметить грязь на его руках. Он уставился на меня, и я неловко улыбнулся. Уэсли представил нас друг другу, и миссис Кэрролл позвала всех к столу.

Разговор во время еды ничем не отличался от любого другого, обычно поддерживаемого за столом. Я вежливо съел все, что положили на мою тарелку, хотя курица явно подгорела, а фасоль была безвкусной. Я понимал, что готовлю значительно лучше миссис Кэрролл, и чувствовал себя виноватым из-за того, что не смог оценить ее усилия.

— Торен, напомни мне тему вашего с Уэсли проекта, — попросила миссис Кэрролл, ковыряясь в своем куске курицы.

Все лица обратились в мою сторону, и мои щеки запылали. Уэсли толкнул меня ногой под столом и улыбнулся.

Я опустил глаза на свою тарелку и тяжело сглотнул.

— Эм, "Акт об исключении китайцев" восьмидесятых годов, — тихо ответил я, пытаясь разрезать жесткий кусочек курицы.

— О, Фрэнк! Ты не поверишь, — воскликнула миссис Кэрролл, хлопая ладонью по столу. — Когда я пришла домой, Уэсли делал домашнее задание!

Мистер Кэрролл хрипло рассмеялся, но кривоватая улыбка на лице мужчины производила странное впечатление, словно давалась ему с трудом.

— Да уж, действительно редкость, — пробормотал он.

При взгляде на Уэсли его улыбка исчезла.

— Ага, такая же редкость, как и мама у плиты, — проворчал Уэсли и тут же улыбнулся, превращая свои слова в шутку.

Миссис Кэрролл засмеялась, но ее муж бросил вилку на тарелку, а его лицо снова сделалось мрачным, и это угрюмое выражение казалось для него самым подходящим.

— Следи за языком, — предупредил он и посмотрел на Уэсли, прищурив глаза.

— Фрэнк... — начала было миссис Кэрролл, но остановилась, бросив взгляд в мою сторону.

— Извинись перед матерью, — потребовал мистер Кэрролл.

— Это была всего лишь шутка.

— Разве ты не слышал меня? Я сказал, извинись...

— Хорошо. Мам, я прошу прощения, — тихо сказал Уэсли, опуская голову.

За столом наступила неловкая тишина. Я не смел поднять глаза от тарелки. Мистер Кэрролл продолжил спокойно есть, как будто абсолютно ничего не случилось. Уэсли посмотрел на меня, а миссис Кэрролл тяжело вздохнула. Она спросила, не хочет ли кто добавки, и ответом было единодушное "нет".

— Если хочешь, мы могли бы пойти поиграть в бильярд, — обратился ко мне Уэсли, наконец нарушив молчание.

Я посмотрел ему прямо в глаза:

— Но уже поздно, а нам завтра в школу.

На мои слова Уэсли только рассмеялся. Миссис Кэрролл улыбнулась, и я смущенно покраснел.

— Ну и что? Поехали. Я прослежу, чтобы ты оказался дома не позднее разумного времени, — настаивал он, и я в конце концов кивнул.

— Перед уходом помоги матери убрать со стола, — сказал мистер Кэрролл прежде, чем уйти в гостиную.

Мама Уэсли пообещала, что справится сама и сказала, что мы можем спокойно идти развлекаться. Я попрощался и пошел в гостиную забрать сумку, чувствуя на себе тяжелый взгляд мистера Кэрролла, который выводил меня из равновесия. Дождавшись, пока я не вернусь, Уэсли подтолкнул меня к выходу и вышел следом на улицу. Только когда за нами закрылась дверь, я полной грудью вдохнул теплый вечерний воздух и с облегчением выдохнул.

Мы снова поехали в "Кий" и устроились за одним из дальних столов. Уэсли одержал победу во всех партиях, предварительно взяв с меня обещание, что победитель получает поцелуй на автостоянке.

— Извини, если за ужином было что-то не так. Мои родители... немного странные, — неожиданно сказал Уэсли, перегнувшись через стол.

— Мне они показались довольно милыми.

Он посмотрел на меня снизу вверх и усмехнулся:

— Иногда ты сам бываешь чересчур милым.

Я засмеялся, а про себя подумал, что мистер Кэрролл мне совсем не понравился. Мне не нравилось то, как он обращался с Уэсли, не нравился его слишком пристальный взгляд, который заставлял меня чувствовать себя не в своей тарелке, слишком уязвимым.

Я постарался выкинуть эти неприятные мысли из головы, в чем мне очень помогла рука Уэсли на той части тела, что ниже спины, мигом заставив забыть обо всем.

— Эй! Что ты делаешь? — прошипел я, оглядываясь по сторонам. В заведении было довольно пусто, но вокруг все равно находились люди.

— Сомневаюсь, что кто-либо видел. Я не мог удержаться, — ответил он с улыбкой. — У тебя шикарная задница.

Я закатил глаза, и Уэсли насмешливо извинился.

Предупредив его, что мне надо ненадолго отлучиться, я пошел в туалет и, только оказавшись там, сделал глубокий вдох. Прикосновение Уэсли пьянило, и мне пришлось постараться, чтобы внешне по-прежнему оставаться спокойным.

Когда я вернулся в зал, то увидел, что он разговаривает с двумя девушками. И они совершенно не были похожи на Кейт и Лиссу. Приблизившись, я узнал в них Джен и Оливию, и нерешительно остановился возле стола.

— О, Торен, — сказала Джен. Встретившись со мной взглядом, Уэсли многозначительно закатил глаза. — Я и не знала, что ты тоже здесь.

— Хм, привет, — я постарался выглядеть равнодушным.

— Ну, увидимся завтра в школе, — сказал Уэсли, покручивая в руке кий.

Джен посмотрела сначала на него, потом снова на меня, при этом ее глаза недобро сузились.

— Как насчет одной игры? — спросила она, делая шаг к Уэсли.

— Сожалею, но нам на самом деле пора. Правда, Торен? — Уэсли мне улыбнулся.

Было совершенно очевидно, что Джен не понравился его ответ. Она хмуро поглядела на меня, потом стала уговаривать Уэсли остаться, но он молча собирал шары и, закончив, бросил только: "Увидимся" и слабо помахал девушкам рукой на прощание. Я последовал за ним к выходу, чувствуя удовлетворение.

Когда мы подошли к машине, я открыл дверцу и забрался внутрь на тот случай, если Уэсли захочет прямо сейчас получить свой приз.

Сев за руль, он завел двигатель и, схватив меня за волосы, впился в мои губы с такой силой, что по всему телу прокатилась горячая волна, отдавшись дрожью внизу живота.

— Наверное, я сейчас должен отвезти тебя домой, — прошептал он, гладя меня по щеке кончиками пальцев.

Я не хотел, чтобы этот вечер заканчивался на одном поцелуе, поэтому подождал, пока Уэсли притормозит напротив моего дома и, потянувшись, сам его поцеловал.

Машина дернулась вперед, и Уэсли пробормотал: "Упс". Включив ручной тормоз, он повернулся ко мне и жарко ответил на поцелуй.

Вернувшись домой, я пошел спать раньше обычного. И, лежа в кровати, все еще чувствовал запах Уэсли, представлял прикосновения его рук, губ, языка... даже...

Тело опалило жаром. Прикусив губу, я со стоном кончил и почти сразу же провалился в глубокий сон.

Глава 9

Я зевнул и положил подбородок на руку, пытаясь сосредоточиться на домашнем задании по математике, которое нужно было успеть закончить до начала урока.

— Итак, Торен, что происходит?

Перед моей партой стояли Джен и Оливия. Первая не сводила с меня пристального взгляда, на лице второй застыла так хорошо знакомая пренебрежительная улыбка. Обе пользовались в школе популярностью, привлекая завистливые взгляды одних и вызывая презрительные смешки у других, и я не имел ни малейшего понятия, почему вдруг они со мной заговорили.

— Ничего, — ответил я небрежно, стараясь при этом выглядеть собранным и равнодушным, как будто для меня в порядке вещей разговаривать с девушками их положения.

— В последнее время ты слишком часто крутишься возле Уэсли. Похоже, из-за этого у него совсем не остается времени на нас, — сказала Оливия, скрестив руки на груди.

Мое сердце пропустило удар и, на мгновение замерев, ухнуло вниз.

Уэсли же не мог им ничего рассказать, верно? Значит, мне оставалось только надеяться, что ни Джен, ни Оливия не заметили, как я разволновался при упоминании его имени.

Джен ядовито усмехнулась и приподняла брови:

— Ты же понимаешь, что это просто любопытство? Ничего личного... но нам интересно, проявляешь ли ты такую же заботу обо всех его нуждах?

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — мои руки сжались в кулаки. — Мы всего лишь вместе работаем над проектом по истории, — я опустил глаза. Взгляд остановился на вырезанных в верхнем углу парты словах: "я ненавижу школу".

— Ой, извини. Мы не имели в виду ничего такого, — хихикнула Оливия. — Это была всего лишь шутка. Не бери в голову, — развернувшись, она подтолкнула Джен к выходу. Их плечи вздрагивали от тихого смеха.

Наконец они удалились, оставив меня краснеть и злиться в одиночестве. Почему они не спросили об этом Уэсли? Выходит, ему разрешается быть геем, только потому что у него есть популярность и прирожденная способность нравиться окружающим, а со мной можно не считаться? К тому же, это Уэсли заботился о моих потребностях. Что бы они сказали на это? Поверили бы, что он сам первый проявил ко мне интерес и взял на себя инициативу в наших отношениях?

Я закрыл глаза и тяжело вздохнул. Для нас существовали разные правила. Я снова опустил подбородок на руку. Уэсли находился на совершенно иной социальной ступени, нежели я. Даже если бы он вдруг стал наряжаться в женские платья, то совсем скоро стал бы законодателем новой моды. Если бы это сделал я, то меня бы попросту загрызли.

По дороге домой я попытался выяснить у Уэсли, говорил ли он кому-нибудь... о нас. Я чувствовал себя странно, употребляя это слово, как будто оно не совсем подходило к нашим... отношениям, словно претендуя на нечто большее. Но было еще кое-что, что заставляло меня чувствовать себя неуверенно. Уэсли говорил, что я ему нравлюсь, но откуда мне было знать, насколько серьезны его слова? Что если для него наше общение — не больше, чем способ утолить любопытство?

— Нет. Ты же ясно дал понять, что хочешь сохранить наши отношения в тайне, поэтому с какой стати я должен был кому-то что-то рассказывать?

Отвернувшись к окну, я нахмурился. Казалось, он каким-то образом точно знал, о чем я думаю большую часть времени.

Удерживая одну руку на руле, другой Уэсли похлопал меня по ноге. Бросив на него взгляд, я снова отвернулся к окну.

— Ты ведь знаком с Джен и Оливией? — спросил я. Уэсли кивнул, не переставая следить за дорогой. — Сегодня они спрашивали... почему ты проводишь со мной столько времени. Или что-то типа того. Еще они сказали, что ты перестал с ними общаться.

Уэсли раздраженно выдохнул через нос:

— И что они хотели этим сказать? Как будто у меня раньше было на них время, — судя по всему, он не разделял общего мнения о Джен и Оливии: для него они были не популярными, а скорее навязчивыми. — И что ты ответил?

— Сказал, что мы делаем вместе проект по истории.

Я не собирался говорить Уэсли о последних словах Джен и Оливии по поводу "удовлетворения его нужд". Я не хотел знать, делала ли когда-нибудь одна из них нечто подобное для него. Я хотел быть для него первым точно так же, как он — для меня, несмотря на то, что понимал, насколько глупо было на это надеяться. Если бы Уэсли не относился к числу сексуально-озабоченных подростков, то это был бы уже не Уэсли.

— Представляешь, что было бы, если бы они узнали правду, — сказал он с усмешкой. Я через силу рассмеялся, но на самом деле не почувствовал ничего, кроме паники. — Я как-то не думал об этом прежде. Все произошло слишком неожиданно. Мы стали проводить вместе много времени. Неудивительно, что это привлекло столько внимания, — Уэсли повернул ко мне голову и положил свободную руку на спинку моего сиденья. — Не беспокойся об этом. Если хочешь, я поговорю с Джен и Оливией.

— Не нужно. Все в порядке.

Мы въехали на территорию жилого комплекса, и Уэсли припарковался в нескольких минутах ходьбы от моего дома. Когда я напомнил ему взять свою сумку, он застонал, но подчинился и стал ждать, пока я обойду машину.

Я не мог не отметить, как здорово он выглядит сегодня. На нем, как обычно, красовались рваные джинсы, ставшие своеобразной визитной карточкой Уэсли, а поверх белой футболки была надета небрежно расстегнутая рубашка. Темные волосы трепал теплый ветерок, и на его губах сияла улыбка, предназначенная только для меня. Больше всего на свете я любил его улыбку.

Когда мы поднялись по лестнице на третий этаж, Уэсли приобнял меня за плечи, заставляя чувствовать одновременно беспокойство и головокружение. Я постарался не думать о том, что кто-либо может нас увидеть. Даже если и так, нет ничего предосудительного в том, что его рука лежит на моих плечах. Когда я стал возиться с замком, рука Уэсли скользнула вниз и сжала мой зад, а на все мои протесты он коротко велел мне поторопиться.

Оказавшись внутри, Уэсли тут же бросил сумку на пол, как будто она была полной кирпичей, и потянул мою вниз с моего плеча. Он поцеловал меня, наступая и подталкивая к дивану до тех пор, пока я не упал на подушки. Опустившись на колени, он задрал мою рубашку, зацеловывая и вылизывая мой живот, пока его руки проворно расстегивали ремень и освобождали меня от штанов.

Заметив мое возбуждение, Уэсли тихо рассмеялся.

— Ты такой чувствительный, — прошептал он, стягивая мои джинсы вместе с боксерами.

— Я... Я ничего не могу с собой поделать... Ты...

Уэсли обхватил меня теплыми губами и, схватив его за плечи, я сполз вниз, ерзая и вздрагивая от его движений.

Он провел пальцами по моей груди, нашел один из сосков и ущипнул за него.

Мое тело трепетало от восторга и дрожало, переполненное приятными ощущениями. Его влажный рот, его язык, горло, ловкие пальцы — все вместе стремительно подводили меня к вершине.

— Уэс... Уэсли...

Он продолжал меня удерживать до тех пор, пока, опустошенный, я не распластался на диване. Тогда на лице Уэсли сверкнула торжествующая улыбка, и он поднялся. Я все еще пытался отдышаться, когда он шагнул в сторону. Я заметил выпуклость в его штанах и отвернулся, чувствуя, как кровь снова приливает к лицу.

— Мне нужно в ванную, — сказал Уэсли и потрепал меня по волосам.

Я попытался натянуть штаны, не глядя на него, и только услышав, как закрылась дверь, глубоко вздохнул. Я испытывал облегчение из-за того, что Уэсли не попросил меня сделать для него то же самое. Во мне смешались волнение и неловкость, и я просто не знал, как поступить, чувствуя себя немного виноватым. Мне очень хотелось показать ему, насколько он мне небезразличен, но я боялся. Боялся, что окончательно влюблюсь в Уэсли, а между тем он может считать меня всего лишь одним из способов приятно провести время.

Уэсли вернулся из ванной с порозовевшими щеками и поцеловал меня в лоб. Я предложил ему выпить и принес с кухни два стакана газировки. После мы сели делать домашнее задание, и он помогал мне с математикой, причем его рука поглаживала мое бедро, пока я решал задачи под его руководством. Когда я успешно справлялся с очередным упражнением, Уэсли меня целовал или покусывал за мочку уха. Мне же приходилось кусать губы и изо всех сил сдерживаться, чтобы не поддаться на его провокации.

Следующим мы сделали испанский, потом историю. Наконец, Уэсли со вздохом убрал руку с моего бедра и положил ее на плечо. Похоже, до него все же дошло, что я не собираюсь уступать его молчаливым уговорам.

— Хэй, я дома и умираю от голода. Тор, скорее тащи свою задницу на кухню и начинай уже готовить обед, — заявила Алисия, широко распахивая дверь. Увидев Уэсли, она смутилась. Ей нравилось, когда окружающие считали ее милой и добродушной, а не крикливой и любящей покомандовать. — Привет, Уэс. Как дела? — тут же нашлась она.

Уэсли улыбнулся, захлопывая лежащий на коленях учебник. Я встал и послал сестре выразительный взгляд, на что она лишь пожала плечами. Кажется, Алисия решила не притворяться перед Уэсли, поэтому, как ни в чем не бывало, продолжила распоряжаться:

— Давай, поторопись, я хочу есть, — умоляюще простонала она. Затем ее глаза вдруг вспыхнули, и она послала Уэсли широкую улыбку. — Останешься на ужин? Тор отлично готовит.

— Ага, я в курсе, — ответил Уэсли, подмигнув мне.

— Значит, ты остаешься? — уточнила Алисия, потягиваясь и довольно улыбаясь.

— Если я не помешаю, — сказал Уэсли, откидывая голову, чтобы видеть меня.

Я кивнул и, оказавшись на кухне, первым делом заглянул в холодильник и в буфет, и после недолгих размышлений решил приготовить на обед тако. Сдернув передник с крючка, я принялся поджаривать фарш.

— Я же говорила, что он мило смотрится в переднике, не правда ли? — спросила Алисия, выразительно приподнимая бровь.

Уэсли внимательно оглядел меня с ног до головы и, красноречиво улыбаясь, кивнул. Я сказал им исчезнуть из моей кухни, но они лишь дружно рассмеялись и остались стоять на прежних местах.

Все время, пока я готовил, мы посвятили разговорам, и во время еды я внезапно осознал, насколько мне уютно рядом с Уэсли. Потом мы все вместе смотрели телевизор, ели, снова болтали и смеялись. Мне нравилось то ощущение естественного комфорта, которое дала мне Алисия вместе со своим одобрением. Возможно, в этом выражалось ее равнодушие, но она всем своим видом показывала, что абсолютно ничего не изменилось и наши с Уэсли отношения являются одной из самых нормальных вещей в мире.

Глава 10

Чтобы пообедать вместе со мной, Уэсли прогулял занятия. Мы расположились у здания школы на огромном бетонном парапете, где я обычно ел. Уэсли сидел, скрестив ноги, так что наши колени соприкасались, и грыз мое яблоко.

— Что за фигня? Мы тебя обыскались, Кэрролл.

К нам приближались Алан Данн и Джереми Рид, и я предусмотрительно отодвинулся в сторону подальше от Уэсли.

— Ты сказал, что у тебя дела, и сейчас сидишь здесь с этим? — произнес Алан, бросая на меня раздраженный взгляд.

— И? Я сказал, что буду занят, так чего вам еще надо? — спросил Уэсли после тихого вздоха.

Джереми посмотрел сначала на меня, потом на него, и я почувствовал легкое беспокойство, ведь Джен с Оливией вполне могли начать распространять по школе неприятные слухи о наших с Уэсли отношениях.

— Намечается одно дело, и мы хотели узнать, не захочешь ли ты присоединиться, — сказал Алан, глядя на меня свысока и показывая всем своим видом, что я здесь лишний.

— Я не могу, но спасибо за приглашение, — ответил Уэсли, качая головой.

— Давай, Уэс. Ты проводишь с ним каждый гребаный день. Что, черт возьми, происходит?

Я почувствовал острый приступ паники. Мои щеки запылали.

— Это не имеет к вам никакого отношения. Я же уже достаточно ясно выразился или мне повторить еще раз?

Между бровей Алана пролегла глубокая складка. Резко развернувшись, он бросил только: "Как знаешь" и пошел прочь. Джереми последовал за ним, и оба направились обратно в школу.

После их ухода дышать стало немного свободнее, но вместе с облегчением пришла и запоздалая злость: они говорили обо мне так, будто меня здесь не было. Может быть, мы с Уэсли и начали общаться довольно неожиданно, но это совсем не значило, что мы не могли стать друзьями.

Я вздохнул, и Уэсли толкнул меня в плечо.

— Извини, что так получилось, — сказал он, искоса поглядывая на меня.

— Все... Все нормально, — пробормотал я. — Но если ты хочешь пойти с ними, я не стану возражать, — я сложил руки на коленях, нервничая и не зная, что он на это ответит.

— И с чего это вдруг, интересно, у меня должно было возникнуть подобное желание? -спросил Уэсли, закатив глаза. И, не дожидаясь, пока я найду, что сказать, добавил: — Ты намного симпатичнее, — я оглянулся и, к счастью, не обнаружил никого поблизости. — Не беспокойся. Мы здесь одни. К тому же, разве важно, что могут подумать другие? После окончания школы мы скорее всего уже никогда не увидим этих людей снова. Пускай что хотят, то и думают.

Улыбка Уэсли подбадривала, но все же я покачал головой:

— Просто... Я не хочу стать предметом чьих-то грязных шуточек.

— Тебе не о чем беспокоиться. Пускай попробуют хоть что-нибудь сделать и будут иметь дело со мной, — сказал Уэсли, откидываясь назад и опираясь на вытянутые руки.

Он выглядел таким спокойным и беззаботным. Казалось, ничто в целом мире не способно его задеть и вывести из равновесия. И эта черта его личности меня невероятно привлекала, главным образом потому, что отсутствовала во мне самом. Уже одно его присутствие заставляло меня чувствовать себя гораздо более уверенно.

Прозвенел звонок, оповещая об окончании перемены. На пятом уроке нам с Уэсли пришлось расстаться, чтобы после встретиться снова на истории. Мистер Хэннити кратко ознакомил нас с содержанием завтрашнего экзамена, который должен был стать нашим последним зачетом, не считая совместных проектов.

После школы мы вместе с Уэсли пошли ко мне, чтобы как следует подготовиться к истории. Получив от него поцелуй, я уселся на банкетку и раскрыл учебник. Застонав, Уэсли упал на диван, затаскивая сумку на колени, и мы приступили к изучению главы, одновременно просматривая конспекты.

Через пятнадцать минут Уэсли зевнул и позволил учебнику вывалиться из своих рук на пол.

— О Боже, я больше не могу. Никак не получается сосредоточиться. Я должен как минимум час тебя целовать, прежде чем смогу думать о чем-нибудь другом.

— Час? — спросил я, расширяя глаза.

— Как минимум, — повторил он и придвинулся ко мне.

Уэсли положил руку мне на затылок и провел ладонью по волосам.

— Перестань, нам нужно заниматься, — не сдавался я, однако, совсем не удивившись отсутствию в своем голосе уверенности.

— Нет. Мне нужен час.

— Пятнадцать минут, — предложил я.

— Сорок пять минут.

— Десять.

— Тридцать.

— Ни одной.

Уэсли вздохнул и пощекотал кончиками пальцев мой затылок.

— Ладно, десять минут, — уступил он. И, наклонившись, поцеловал меня, забирая книгу с колен и кидая ее на пол.

Губы Уэсли прошлись по моему подбородку, спустились на шею, заставив меня ухватиться за ворот его рубашки...

Приоткрыв глаза, я бросил взгляд на электронные часы на видеомагнитофоне.

— Ты что, отсчитываешь время? — спросил Уэсли, но я ведь действовал не преднамеренно. На самом деле я не собирался следить за часами и хотел сказать ему об этом, когда заметил на губах Уэсли озорную улыбку. — Что ж, хорошо. Спорим, я заставлю тебя кончить дважды за десять минут. Засекай время. Готов? На старт, внимание, марш!

И он не шутил.

Уэсли принялся покрывать поцелуями мой живот и грудь в обход сосков, пока его руки расстегивали ремень и освобождали меня от штанов. При этом он держался немного отстраненно и собранно, как человек, преследующий определенную цель. Справившись, он взял меня в рот и принялся усердно ласкать, стремительно приближая к кульминации. Затем быстро поцеловал в губы и, подтянув к краю банкетки поближе к себе, снова переключил внимание на ту часть тела, что находилась ниже. Проворные пальцы прошлись по всей длине, затем мягкие губы во второй раз сомкнулись вокруг меня.

Я закусил губу и откинул голову, чувствуя, как его пальцы сжимаются на моих ягодицах, как двигается его горло.

Когда я кончил во второй раз, он все проглотил, и на его губах явственно проступила усмешка. Опустившись на колени, Уэсли отстранился, оставляя меня приходить в чувство и жадно хватать воздух. Капелька пота соскользнула со лба и скатилась по лицу, и я только сейчас заметил, что влажная ткань рубашки плотно прилипла к груди.

Сидя на полу, Уэсли продолжал наблюдать за мной, в то время как мое сердце громко стучало, а руки дрожали. По его лицу расползлась довольная улыбка. Она словно говорила: "Вот видишь, я был прав".

Пока Уэсли поднимался, я успел натянуть боксеры.

— Я скоро вернусь, — сказал он, поворачиваясь в сторону ванной.

— Эм... Но... А как же ты?

— В смысле?

— Я хочу сказать, ты всегда... делаешь это для меня, — ответил я, так и не сумев набраться смелости и посмотреть ему прямо в глаза, — но никогда не просишь меня о том же. С моей стороны это... в некотором роде эгоистично.

В ответ Уэсли только улыбнулся, но на этот раз его улыбка была искренней и совсем не походила на привычную ухмылку или усмешку. Он присел рядом со мной, и последовавшее затем прикосновение было настолько нежным, что я еще больше уверился в правильности принятого решения.

Уэсли откинулся на спину и, взяв мои руки в свои, положил себе на колени, немного разведя ноги в стороны. Пока я расстегивал его ремень и тянул вниз молнию на джинсах, мои пальцы слегка подрагивали, а он продолжал смотреть на меня все с той же мягкостью во взгляде.

— Тебе было бы удобнее опуститься на колени, чем сидеть здесь.

— Да, — прошептал я и сполз с дивана на пол между его вытянутыми ногами, почти касаясь грудью коленей.

Уэсли передвинул мои руки, и, следуя этому движению, я запустил пальцы в его расстегнутые голубые джинсы и дальше в боксеры. Когда я коснулся выпуклости в штанах, мои глаза непроизвольно расширились, стоило мне представить его размеры. Улыбнувшись, Уэсли подался вперед, помогая мне приспустить штаны, и тихо рассмеялся, потому что мои глаза округлились еще больше после того, как я полностью извлек его член наружу.

Я поднял взгляд и увидел на лице Уэсли ухмылку, которая заставила мои щеки моментально воспламениться.

— Я... Я не... — произнес я, запинаясь и чувствуя, что краснею еще больше.

— Просто делай то, что, по-твоему, доставит мне удовольствие, — сказал он, поглаживая пальцами мою голову, прежде чем наклониться и дотронуться до губ в легком поцелуе. — Может быть, ты будешь чувствовать себя более уверенно, если я для начала представлю вас друг другу. Торен, познакомься...

— Хватит! Не смущай меня еще больше, — попросил я, нахмурившись, и его улыбка переросла в смех.

— Просто поцелуй его. Ты же видишь, он очень дружелюбный.

Я послушно взял член в руки и мне показалось, что от этого прикосновения он затвердел еще сильнее. Я больше не смотрел на Уэсли, а вместо этого крепко зажмурился и взял плоть в рот, стараясь вобрать как можно глубже, но как только головка коснулась задней стенки горла, я не смог удержаться и, отстранившись, закашлялся.

— Не нужно пытаться сделать это с первого раза, — сказал Уэсли. — Не торопись, дай себе время привыкнуть, — подсказывал он, перебирая мои волосы.

Следуя указаниям Уэсли, я снова обхватил твердый член губами, помогая себе пальцами. Затем не спеша поднял голову и опустил, осторожно погружая его в рот.

— Используй язык.

Мои глаза оставались закрытыми, и, не сбавляя темпа, я надавил языком на ствол, одновременно пытаясь вспомнить, как Уэсли делал это для меня, и начал поглаживать член у основания, кончиком языка лаская его по всей длине.

Вцепившись пальцами в обивку дивана, Уэсли простонал мое имя, и оно прозвучало так невыразимо сладко, что я тут же почувствовал себя увереннее и с удвоенным усердием принялся лизать и посасывать, время от времени издавая влажные звуки.

Уэсли запрокинул голову и застонал уже громче, прерывисто выдыхая мое имя, его пальцы по-прежнему путались в моих волосах.

— Тор... Достаточно... Хватит, — с трудом прошептал он, но я не стал слушать, твердо намереваясь закончить начатое. — Торен! Я сказал, достаточно...

Столько раз он делал подобное для меня, и я не хотел дольше оставаться в долгу.

Не прерываясь, я посмотрел на него снизу-вверх, и стоило нашим глазам встретиться, как он в то же мгновение излился в мой рот подобно вулкану.

Уэсли упал на диван и шумно вздохнул:

— Черт...

На его лице легко читалось пережитое удовольствие. И он выглядел таким удовлетворенным, что я почувствовал себя счастливым. Наконец я смог показать ему, как много он для меня значит.

— Может, тебе принести воды? — спросил Уэсли, натягивая на бедра джинсы вместе с боксерами. Он был все еще немного возбужден.

— Что? А, нет, не нужно, я сам...

— Не беспокойся, — сказал он, поднимаясь и застёгивая молнию на штанах. — Я знаю, где взять стаканы. Сиди, я сейчас.

Я сел на край банкетки и вытер рот тыльной стороной ладони, застенчиво улыбаясь и чувствуя себя по уши влюбленным, пока Уэсли не вернулся с двумя стаканами. Протянув один из них мне, он опустился на край дивана прямо напротив меня и смотрел, как я делаю глоток воды.

— Итак, значит ли это, что теперь ты позволишь мне быть твоим бойфрендом?

Я в изумлении уставился на него, широко распахнув глаза. Он хочет быть моим бойфрендом?

Вместе со смущением на лицо вернулась улыбка, и я кивнул:

— Да. Думаю, у меня нет другого выбора.

— Ты такой красивым, когда улыбаешься, — сказал Уэсли. В ответ я лишь покраснел, не переставая улыбаться. — В таком случае скорее подари своему новоиспеченному бойфренду поцелуй, — с этими словами Уэсли наклонился ко мне, и я жадно потянулся к его губам, словно путник в пустыне, умирающий от жажды, к источнику воды.

Он на самом деле хотел быть со мной. И, ко всему прочему, так здорово целовался, что это невозможно было описать словами.

Через какое-то время я все-таки вспомнил, что нас все еще ждет история, и, пересилив себя, с сожалением оторвался от теплых губ и подобрал с пола учебник.

Уэсли скорчил несчастную гримасу и тяжело вздохнул.

— Только не сейчас. В самом деле, ты же не думаешь, что после всего произошедшего я захочу заниматься, — пожаловался он, обнимая меня за плечи.

Я весело рассмеялся и посоветовал ему все же попробовать сосредоточиться на учебе, после чего Уэсли поднял свою книгу, и мы продолжили готовиться к экзамену до тех пор, пока не пришла Алисия. Я приготовил обед, несмотря на то, что сегодня была ее очередь готовить, и мы втроем устроились перед телевизором, просматривая программы и болтая.

Ближе к девяти Уэсли засобирался домой. Подхватив сумку, он направился к двери, и я пошел его провожать. Но когда он обернулся и посмотрел на меня с так хорошо знакомым выражением на лице, я только покачал головой: Алисия все еще сидела в гостиной на диване и могла нас видеть.

— Ну давай же, поцелуй его. Я не возражаю, — сказала она, бросая на нас взгляд через плечо.

Я выразительно посмотрел на сестру и уже потом почувствовал на шее ладонь Уэсли. Он потянул меня к себе и просто поцеловал, не касаясь языком, к огромному огорчению Алисии.

Отстранившись, Уэсли усмехнулся, но заметив, как я покраснел и нахмурился, поспешил оправдаться:

— Эй, она сказала, что не возражает, — он примирительно поднял руки вверх и пожал плечами.

Напоследок пожелав спокойной ночи, Уэсли ушел, а я все так же продолжал стоять и пялиться на закрывшуюся дверь. И когда наконец обернулся, то увидел, что Алисия даже и не подумала отворачиваться, а наоборот, все это время наблюдала за мной.

Широко улыбнувшись, сестра мечтательно прикрыла глаза:

— Вы так классно смотритесь вместе.

Глава 11

Экзамен по истории был назначен на шестой урок, и оставшееся до него время мы посвятили повторению материала. Уэсли устроился на парте прямо напротив меня, удерживая на коленях тетрадь. Похоже, он успел довольно хорошо подготовиться, о чем я ему и сказал.

— Это благодаря моему замечательному наставнику, — ответил он, скользнув ближе и наклоняясь ко мне.

Шею обдало теплым дыханием, и мои щеки моментально загорелись.

— Почему бы нам не обсудить, что я получу в случае успешной сдачи экзамена? — его пальцы медленно скользнули вниз по моему затылку.

— Уэсли, не... не надо, — прошептал я, делая глубокий вдох.

— Почему нет? Мы же не делаем ничего плохого.

Кончики моих ушей запылали, и я судорожно обвел взглядом класс.

— Просто... Я не...

Разве я мог объяснить ему? Тому, кто не имеет ни малейшего представления о том, что значит быть предметом чьих-то грубых насмешек. Если хоть кто-нибудь узнает о наших отношениях, надо мной обязательно начнут смеяться и я превращусь в самое настоящее посмешище, в то время как никто не посмеет сказать и слова в его адрес.

— Мы же теперь вместе или ты уже забыл, как я вчера тебе отсасывал?

— Уэсли! — едва слышно вскрикнул я, инстинктивно сжимая пальцы в кулаки. Его низкий голос, с проскальзывающими в нем нотками хрипотцы, прозвучал невыразимо сексуально. И я зажмурил глаза, собираясь с силами для продолжения. — Я... Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о нас, понимаешь?..

— К черту. Мне, наверное, лучше пересесть за свою парту, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, — выпрямившись, Уэсли взял тетрадь и направился в конец класса.

Меня поразила его реакция.

— Уэсли, перестань, — попросил я тихо, но то выражение лица, с которым он взглянул на меня, ясно говорило о том, что его действительно задели мои слова.

В этот момент в кабинет вошел мистер Хэннити, и следом прозвенел звонок на урок. Не сказав ни слова, Уэсли сел на свое место за последней партой. Пока учитель раздавал задания, я то и дело оглядывался на него через плечо, но он делал вид, что не замечает меня и периодически перешептывался с соседом. За все время он так ни разу и не взглянул в мою сторону. И наша маленькая размолвка не давала мне полностью сконцентрироваться на заданиях: мне потребовался целый час, чтобы закончить их все.

Уэсли как обычно дождался, пока я соберу вещи. По его словам, экзамен был не таким сложным, как он ожидал. Потом он отвез меня домой, притормозив прямо напротив подъезда.

— Я обещал помочь матери с кое-какими делами, поэтому не смогу сейчас остаться, но я приеду позже. Если хочешь, можем куда-нибудь сходить, — сказал он как ни в чем не бывало, не убирая руки с рычага переключения скоростей.

— Хорошо, тогда я буду ждать, — ответил я, открывая дверцу машины. Он даже не остановил меня, чтобы как всегда напоследок поцеловать. Вместо этого Уэсли просто улыбнулся и помахал рукой. — Увидимся позже, — нерешительно добавил я и захлопнул дверь.

Он подождал, пока я поднимусь по лестнице, и нажал на газ.

Уэсли вернулся вечером, в районе девяти часов, и за это время успел сменить одежду, в которой был сегодня в школе. А еще от него приятно пахло свежестью, как будто он только что вышел из душа. За час до этого Алисия ушла на свидание с Майком, мама все еще была на работе, но несмотря на это поцелуй, которым он наградил меня при встрече, как нельзя лучше подходил под определение "целомудренный".

На этот раз мы снова поехали в "Кий" и едва оказались в задымленном помещении клуба, как нас тут же окликнула Кейт:

— Эй, Уэс! Торен! Парни, идите сюда! — на девушке красовались узенькие джинсы, которые плотно обтягивали стройные ножки, и майка с глубоким вырезом. Тут же рядом с подругой нашлась и Лисса. Приветливо улыбнувшись, она поздоровалась с нами. — Отлично, давайте продолжим игру вчетвером. — Уэсли молча взял кий с подставки, нисколько не обратив внимания на руку Кейт, которой девушка обняла его за талию.

Мы сыграли несколько партий, во время которых Кейт безостановочно флиртовала с Уэсли, поощряемая отсутствием у того каких-либо возражений. Она то и дело просила его помочь выровнять кий для удара, и тогда Уэсли становился позади нее, положив руки девушке на бедра и направляя ее движения, а после оставался стоять на прежнем месте, даже не делая попытки отодвинуться. И я чувствовал, как и без того плотный узел в животе затягивается еще сильнее.

Когда закончилась вторая игра, Лисса принялась складывать шары в треугольник.

— Будем играть еще? — спросила она.

Уэсли с Кейт выразили единодушие, ответив положительно, я же покачал головой:

— Я немного устал и думаю, что мне уже пора, — с этими словами я положил пятидолларовую бумажку на стол и, пожелав всем спокойной ночи, направился в сторону выхода.

— Торен, подожди секунду, — позвал Уэсли, но я притворился, что не расслышал его. К глазам стремительно подступали слезы. — Торен! — с нажимом повторил Уэсли. — Мне тоже пора. Я должен отвезти его домой. Вот десятка за столик, — сказал он и последовал за мной.

Оказавшись на улице, я непроизвольно замедлил шаг. Солнце к этому времени уже успело спрятаться за горизонтом, и небо было темным, за исключением тускло-бледной полосы на западе.

За спиной раздались шаги Уэсли.

— Торен, подожди! Да что случилось? — спросил он, наконец догнав меня.

— Ничего. Я просто устал, — ответил я, не оглядываясь.

— Да, как же. Скажи мне, что произошло.

— Ничего. Все в порядке. Почему бы тебе просто не вернуться назад в клуб? Уверен, Кейт ждет тебя.

Обогнав меня, Уэсли встал прямо на моем пути.

— Так вот в чем дело. Торен, ты просто ревнуешь, — по его лицу расползлась ухмылка.

— Конечно, нет. Нет, — повторил я тверже и, прищурившись, четко проговорил. — Меня совершенно не волнует, что ты делаешь и с кем.

Уэсли поменялся в лице. Его ухмылка моментально исчезла.

— Ты же это сейчас не серьезно, правда? — Я не мог заставить себя посмотреть в его расстроенное лицо. — Я поступаю так из-за тебя. Ведь это ТЫ не хочешь, чтобы окружающие узнали о нас правду только потому, что боишься. Но что, в таком случае, остается делать мне? — в его голосе отчетливо слышались с трудом подавляемые эмоции. Он на самом деле верил в каждое произнесенное слово. Неожиданно Уэсли склонил голову набок. Выражение его лица заметно смягчилось. — Ты ведь веришь мне? Торен?

Я поднял глаза, чувствуя, как они снова наполняются слезами:

— Я... Я...

Что я мог на это ответить? Я действительно не знал, что сказать. Да, я верил ему, но в данный момент просто не представлял себе, что делать дальше.

— Ты единственный человек, с которым я хочу быть вместе. Все дело в том, что меня... не покидает чувство неудовлетворенности из-за невозможности вести себя рядом с тобой так, как я того хочу: держать за руку, целовать... И мне наплевать, что подумают люди. Я хочу тебя.

— Прости... Мне очень жаль.

Уэсли придвинулся ближе.

— Тебе не за что извиняться, — сказал он, поглаживая мои руки кончиками пальцев. — Наверное, мне все же стоит научиться быть терпеливым, — на последних словах Уэсли закрыл глаза и тихо рассмеялся. И с его улыбкой меня затопило облегчение.

Подъехав к моему дому, Уэсли припарковался на свободном месте, и мы поднялись ко мне в пустую квартиру. Он уложил меня на диван и потянул вниз молнию на светло-голубых джинсах. К этому времени мое тело уже горело в огне, и своими прикосновениями Уэсли распалял это пламя еще больше.

Вдруг он остановился, и наши глаза встретились. Он улыбался.

— Знаешь, в некотором смысле я рад, что заставил тебя ревновать. Потому что это только доказывает твои чувства ко мне, — сказал он. От тусклого света на его красивое лицо ложились тени. Признавая его правоту, я дотронулся до его губ в легком поцелуе. — Но, на будущее, у тебя нет никаких причин для этого. Ты единственный, кто мне нужен, — его ловкие пальцы скользнули вниз под пояс моих боксеров и стали медленно ласкать. Я задрожал и притянул его ближе. — Как ты хочешь, чтобы я это сделал? Рукой или языком? — горячий шепот опалил ухо.

Покраснев, я переборол себя и посмотрел ему прямо в глаза.

— Я хочу... тебя поцеловать, — ответил я. Уэсли не спеша провел рукой снизу вверх, вынуждая меня закусить губу. — И я тоже могу сделать это для тебя.

— Тогда может, пойдем к тебе? Гостиная, наверное, не лучшее для этого место.

Я с трудом сглотнул и кивнул.

Поднявшись, я потянул Уэсли по коридору до дверей своей комнаты. Оказавшись внутри, он притянул меня к себе, давая почувствовать свое возбуждение, и я робко провел пальцами до пояса его джинсов.

Уэсли помог мне справиться с молнией и подтолкнул в сторону кровати. Жадно сминая мой рот губами, одной рукой он обхватил меня, а второй — сжал мою ладонь, направляя и задавая ритм. Не убирая руки, он накрыл меня своим телом, наклонился и поцеловал.

Мое тело с готовностью подчинялось каждому его желанию, в голове плыло, и я даже не знал, продолжаю ли до сих пор дышать. Наши руки слаженно двигались и, почувствовав приближение развязки, я сильнее закусил губу.

— Подожди... еще немного, — пробормотал Уэсли, замедляя движения.

Тогда я открыл глаза и взглянул на его раскрасневшееся лицо, увеличивая скорость и давление. Уэсли крепко зажмурился и притянул меня к себе. В то же мгновение мы оба кончили, и наши обессиленные тела еще теснее прижались друг к другу. Это было невероятно и ни на что не похоже: дойти до высшей точки вместе. Что-то сокровенное и глубоко личное, поровну разделенное на двоих.

Уэсли положил голову мне на грудь, и я запустил пальцы в его волосы, перебирая пряди. Он поднял глаза и смущенно улыбнулся, и это было так на него не похоже. Не сдерживаясь, я нежно поцеловал его.

Так продолжалось долгое время: обнявшись, мы просто лежали на моей кровати. Я чувствовал равномерное биение своего сердца и знал, что Уэсли тоже слышит его. Его голова то поднималась, то опускалась в такт моему ровному дыханию.

Я улыбнулся.

Теперь я точно знал, что люблю Уэсли.

Глава 12

Вечером мне позвонил Уэсли, чтобы предупредить, что он уже закончил работу и скоро за мной зайдет. Стоило мне повесить трубку, как прибежала Алисия. Ее волосы были растрепаны, на ногах красовались пушистые розовые тапочки, а лицо выражало откровенный ужас.

— Это был Майк? — спросила она.

— Нет, Уэсли, — ответил я, с трудом удерживаясь от смеха.

В ответ Алисия взмахнула руками и пошла обратно в комнату, громко топая и ругаясь себе под нос.

— Что это с ней? — спросила мама, выглядывая в гостиную из кухни.

— Не уверен, но похоже, Майк успел чем-то провиниться, — сказал я, потягиваясь, и, поднявшись, пошел на кухню.

Мама в это время облизывала пальцы, вымазанные в шоколадном тесте, которое она замешивала для пудинга.

— Ты сказал, что звонил Уэсли? Вы в последнее время много общаетесь, — заметила она, споласкивая водой ложку.

Ее слова заставили меня покраснеть.

— Да. Мы же вместе делаем проект по истории.

— В субботу вечером? — спросила мама.

— Да нет же, — застонал я и, закатив глаза, пошел следом за ней в гостиную, где мы уселись смотреть телевизор. Мама больше ничего так и не сказала.

Через несколько минут я вышел в ванную и, взглянув на себя в зеркало, провел рукой по волосам. В комнату заглянула Алисия. На лице сестры была улыбка.

— Снова встречаешься с Уэсли?

— Ага. Мы скорее всего поедем играть в бильярд. Хочешь с нами? — спросил я, отвернувшись от зеркала и прислонившись спиной к раковине.

— Не выйдет, за мной должен заехать Майк. Ему приходится работать допоздна, а рядом постоянно крутится эта курица, и я просто знаю, что он... — Алисия сложила руки на груди и недовольно надула губы. — Знаешь, в случае если он вздумает променять меня на эту, ей лучше оказаться блондинкой с большими буферами и вакуумом в голове.

Я вздохнул:

— Никто не собирается тебя бросать. Но мне нравится твое условие, — добавил я со смехом.

Алисия кивнула и улыбнулась, затем ее губы расползлись в многозначительной ухмылке. Переступив порог, она подошла ко мне поближе.

— Значит, сегодня вечером ты встречаешься с Уэсом. И как далеко зашли ваши отношения?

— А... Алисия! — возмущенно воскликнул я, становясь ярко-красным.

— Ну же, признайся, — прохныкала она, слегка пихнув меня локтем.

— Мне не в чем признаваться! Мы всего лишь... я...

— Ага, как же. Этот взгляд выдает тебя с головой. Так вы уже сделали это? Торен, ах ты маленький негодник!

— Тише! — я бросил взгляд в сторону открытой двери, про себя молясь, чтобы мама ничего не услышала. — И нет! Если уж на то пошло, то тебя это вообще не касается!

— У меня такое чувство, что очень скоро ты уступишь. Разве я не права? Честно говоря, меня удивляет, что Уэс до сих пор не подмял тебя под себя. Да у него терпение как у святого! — развернувшись, она вышла из ванной.

Мои плечи опустились, и я тяжело вздохнул.

Уэсли был со мной терпеливым, особенно после того, что случилось прошлым вечером в 'Кий'. Но собственная неуверенность мешала мне довериться ему до конца. И это была только моя вина.

Я услышал, как мама открыла дверь, и Уэсли вежливо с ней поздоровался. На нем была темно-синяя рабочая рубашка и голубые джинсы, кое-где заляпанные машинным маслом.

— Какие у вас планы на вечер, ребята? — спросила мама, возвращаясь на диван и широко зевая. — Ох, простите, — добавила она, вытирая выступившие на глазах слезы.

— Мы еще не решили, — ответил я, наклоняясь и целуя ее в лоб.

— Привет, Уэс. — Из коридора, расчесывая волосы, появилась Алисия.

Уэсли улыбнулся и приветственно махнул рукой.

— Хорошенько повеселитесь, — на прощание сказала мама, закидывая ноги на журнальный столик и переключая каналы.

Как и собирались, мы снова поехали в 'Кий', и я совсем не удивился, заметив за одним из столиков Кейт и Лиссу. Лисса увидела нас первой, и тут же последовало предложение присоединиться к их компании.

Кейт обняла Уэсли, но спустя мгновение он отстранился, и я смутился. Ухмылка Уэсли ясно давала понять, что он обо всем догадался.

Мы сыграли несколько раз, все это время не переставая болтать и смеяться. Мне было уютно в компании девушек, возможно потому, что с их стороны не было осуждения. Наверное, в общении с Лиссой я чувствовал себя даже чуть более свободно, чем с Кейт, но не думаю, что смог бы это объяснить.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросил Уэсли и приставил свой кий к столу.

— Я пас. Спасибо.

— Уверен? — переспросил он, делая шаг по направлению к бару.

Я кивнул и улыбнулся.

— Я пойду с тобой, — провозгласила Кейт, отдавая свой кий Лиссе и беря Уэсли под руку.

Мысленно меня это позабавило, и я проводил их взглядом, вертя в руках кий.

— И как давно вы встречаетесь? — спросила Лисса, прислонившись спиной к столу.

Я перевел на нее ошарашенный взгляд и покачал головой:

— Что? Ты о чем? — Я старался выглядеть возмущенным.

— Все в порядке: я понимаю, — ответила Лисса и опустила глаза. — Нелегко быть геем в средней школе, правда? — Она посмотрела на меня и выдавила из себя улыбку, но ее глаза оставались серьезными. — По крайней мере твои чувства взаимны. Я знаю, что Кейт немного чудная, но она на самом деле хороший человек. И она всегда рядом, когда мне нужна ее помощь, несмотря ни на что. А я продолжаю себе повторять, что все будет хорошо, хотя бы до тех пор, пока я могу быть с ней, даже просто как друг.

Лисса выглядела грустной, и еще более несчастное выражение ее лицу придавали вздернутые брови и немного надутые, словно от досады, губы. Короткие темные волосы были собраны на боку двумя заколками, обрамляя нежный овал лица. Она была хорошенькой, к тому же обладала отличной фигурой. А еще Лисса не пользовалась косметикой и совершенно в ней не нуждалась.

Некоторое время я смущенно пялился на игральный стол, потом взглянул на девушку.

— Выходит, она не знает о твоих чувствах? — спросил я.

Лисса покачала головой, не поднимая глаз.

Я сделал глубкой вдох.

— Если бы... Если бы Уэсли не признался мне первым, то мы... не были бы сейчас вместе.

Лисса посмотрела на меня с мягкой улыбкой.

— Понятно. Прежде чем начать бегать, для начала следует научиться хотя бы ходить или что-то типа того.

Я облегченно рассмеялся.

— Да, что-то типа того.

— Ты прав, Торен, — сказала она и снова улыбнулась. На этот раз улыбка затронула и глаза. — О, они уже идут. Ничего не говори, ладно?

Я почувствовал себя легко и свободно: Лисса была первым человеком, которому я рассказал о нас с Уэсли, и это придало мне немножко больше уверенности.

— Я взял тебе лимонад, — сказал Уэсли, передавая мне пенопластовый стаканчик с крышкой и соломкой.

Я поблагодарил его.

Уэсли внимательно посмотрел сначала на Лиссу, потом на меня и принялся складывать шары для новой игры.

Глава 13

— Хэй, детка. Что нового?

— Привет, Уэсли. Ничего интересного. А у тебя?

— Я сейчас как раз заканчиваю работать и собираюсь бежать выполнять поручения мамочки. А еще мне в голову пришла мысль, что, возможно, позже мы могли бы что-нибудь придумать вместе.

— Эм, давай. — Мои ладони были влажными от пота, а все потому, что я не мог перестать нервничать. — Как ты смотришь на то, чтобы провести этот вечер у меня дома? Кхм, сегодня у мамы двойная смена, а сестра остается ночевать у подруги, — закончил я. На том конце провода повисла продолжительная пауза. — Эй, ты все еще здесь?

— Я приду, как только освобожусь с работы.

— Что? Подожди, нам ведь некуда спешить. Сначала все же лучше разберись с делами. И приходи.

— Хорошо. Тогда увидимся позже.

Этот вечер мы проведем только вдвоем. Я был взволнован и напряжен, поэтому решил перед приходом Уэсли принять душ в надежде, что теплая вода поможет мне наконец расслабиться.

Зеркало в ванной запотело и покрылось капельками воды. В маленьком помещении царила влажная духота. Я провел рукой по матовой поверхности, оставляя на ней полосы, когда снаружи раздался стук, и до меня донесся голос Уэсли, звавший меня по имени. Я удивился тому, что он уже освободился и, обмотав полотенце вокруг бедер, прокричал из коридора:

— Хэй! Проходи. Я буду через минуту.

Я надел боксеры и, просунув руки в отверстия рубашки с коротким рукавом, застегнул все пуговицы. С волос продолжало капать, и я принялся вытирать их полотенцем.

— Черт, это одна из самых великолепных картин, которые мне когда-либо доводилось видеть.

Я резко обернулся, и полотенце выскользнуло на пол.

— Уэсли? Что ты здесь делаешь? Я же сказал, что приду через минуту.

Он стоял, опираясь плечом о дверной косяк, и на его лице сияла самодовольная улыбка.

— Ты так здорово выглядишь, — промурлыкал Уэсли, наступая на меня. И, заключив в кольцо своих рук, он заставил меня пятиться до тех пор, пока я не упал на кровать. — Они тебе больше не понадобятся, — с этими словами он стащил с меня боксеры и перебросил их через плечо.

— Эй! Подожди секунду! Уэсли! — поспешно запротестовал я, зная, что как только меня коснутся его губы, я буду не в состоянии сопротивляться.

Меня поразила та жадность, с которой он набросился на меня, доводя до помешательства и полного поражения, вынуждая судорожно ловить воздух и давиться частыми вдохами.

— Это не заняло много времени, — произнес Уэсли с торжествующей улыбкой, ложась рядом. Затем повернул мое лицо к себе и нежно поцеловал.

— Что... Что ты здесь делаешь так рано? Я думал, у тебя дела.

— Чтобы я упустил такую возможность? Да никогда. Все в этом мире, за исключением тебя, может подождать до завтра.

Я перевернулся на бок, пряча смущенную улыбку: я любил, когда он был таким.

— Ох, твою мать. Какая шикарная задница!

Уэсли толкнул меня на живот и стал покрывать спину поцелуями, постепенно спускаясь ниже. Его руки свободно путешествовали по моему телу, оглаживая ноги и бедра.

— Подожди! Что ты делаешь? — в панике прокричал я.

Я не был готов к такому повороту событий. Между тем его пальцы стали смелее, но когда к ним присоединился еще и язык... Я не сдержал удивленного выдоха:

— Стоп! Подожди минуту!

Я никогда не испытывал ничего подобного. Его язык ловко выводил круги и вылизывал их по окружности, и это было... невероятно.

— Все еще хочешь, чтобы я остановился?

— Нет! — громко простонал я, сам удивившись страстной мольбе, прозвучавшей в моем голосе.

— Хороший мальчик, — прошептал он прежде, чем продолжить прерванное занятие.

В этот раз я кончил даже быстрее, не выпуская из рук зажатую в кулаках простыню и не прекращая стонать во весь голос, чего раньше со мной не случалось. Когда все закончилось, я обессиленно повалился на кровать, чувствуя себя опустошенным после столь бурного оргазма.

— Похоже, тебе очень понравилось, — заметил Уэсли, кончиками пальцев щекоча мою поясницу. Его теплое дыхание с запахом сигарет касалось шеи.

Он был таким красивым и... мужественным, но при этом удивительно нежным. И я любил те ощущения, которые он неизменно во мне будил.

— И что значит эта хитрая улыбка? — спросил Уэсли, убирая волосы с моих глаз, и я только сейчас осознал, что и правда улыбаюсь.

Я закрыл глаза и глубоко втянул воздух. Внутри живота все скрутило от волнения, но я не мог перестать задаваться вопросом: почему он выбрал меня?

— Уэсли, неужели... я на самом деле так сильно тебе нравлюсь? Я хочу сказать, что... ты общительный и очень привлекательный; да у тебя нет отбоя от поклонниц и тем не менее ты почему-то выбрал меня.

Уэсли уставился на меня широко раскрытыми глазами и покачал головой:

— Ты думаешь — это я тебя выбрал? Нет, ты все не так понял. Я не выбирал: ты был единственным, кого я хотел. А теперь скажи мне, почему ты выбрал меня?

Я непонимающе моргнул.

— Хорошо, давай объясню. Может, я и симпатичный, но на этом список моих достоинств заканчивается. Что касается тебя, то ты не только симпатичный, но еще и умный. Несомненно, тебя ждет блестящее будущее. И я буду настоящим счастливчиком, если ты позволишь мне следовать за тобой.

— О чем ты говоришь? — спросил я, опуская глаза. — До сих пор ты был тем, кто вел меня, — перекатившись на спину, я положил руку себе на лоб ладонью вверх, прикрывая лицо.

Да я бы пошел за ним куда угодно.

— И что теперь случилось с нашей улыбкой?

Я мягко рассмеялся и посмотрел в его глаза:

— Ничего. Просто ты делаешь меня счастливым.

Развратно ухмыльнувшись, Уэсли взобрался на меня и придавил своим весом к постели.

— Хорошо. Если я делаю тебя счастливым, то как ты смотришь на то, чтобы я сделал тебе заодно и приятно? — спросил он, целуя мою шею и ключицы.

— Подожди. Одну секунду. Я хочу... Я хочу, чтобы нам обоим... было приятно, — прошептал я, покраснев до ушей.

Уэсли остановился и пристально всмотрелся в мои глаза.

— Ты уверен?

— Да, — робко пробормотал я.

Уэсли помолчал какое-то время, затем на его лице проступила коварная улыбка.

— Что ж, ладно! Давай сюда свою сладкую задницу! — громко провозгласил он и, схватив меня в охапку, уложил на живот.

— Стой! Подожди секунду! — вопил я, безрезультатно барахтаясь под ним. И Уэсли неожиданно замер, продолжая сидеть на мне верхом и сжимать мои ноги своими коленями.

— Я сейчас вернусь, — быстро сказал он и спрыгнул с кровати.

— Что? Стой! Ты куда? — удивился я, но его уже и след простыл.

Я сел и натянул на себя простыню. Куда он пошел?

Уэсли вернулся спустя несколько секунд с коричневым бумажным пакетом в руках.

— Что случилось? Где ты был? — я перевел взгляд на пакет. — Что это?

Уэсли достал из пакета маленький тюбик и бросил его на кровать.

— Лубрикант. Он имеет свойства лосьона и должен уменьшить боль, — сказал он небрежно.

— Где ты его взял? — спросил я, нахмурив брови.

— Он со мной с недавнего времени. Ну, знаешь, на случай если ты будешь в настроении, — ответил он, почесывая затылок с наивной улыбкой на лице.

— О, спасибо за предусмотрительность, — сказал я, скрещивая руки на груди и глядя в сторону.

Уэсли засмеялся, а я посмотрел на тюбик, лежащий рядом. Затем перевел взгляд на Уэсли, успевшего избавиться от рубашки. Выражение его лица не поддавалось описанию: на нем одновременно отражались ликование и небывалая серьезность. Когда Уэсли расстегнул ремень и снял джинсы вместе с боксерами, я не сдержался и покраснел: я успел позабыть его размеры. Определенно будет больно.

Тем временем Уэсли забрался на кровать и потянулся за смазкой. Не говоря ни слова, он стал массировать мое тело расслабляющими движениями, чередуя их с нежными поцелуями, покрывая ими мою шею и губы, и, прежде чем перевернуть меня на живот, снова прижался к ним в томительно сладком порыве.

Оседлав мои ноги, Уэсли взял тюбик и щедро выдавил смазку себе на пальцы, затем наклонился и прикусил мое ухо.

— Сначала пальцы, чтобы как следует тебя подготовить, — прошептал он и опустился позади меня на колени.

Меня же одолевала нервная дрожь, которая заметно усилилась, стоило Уэсли потянуть меня к себе, заставляя встать на колени. Одной рукой он бережно обхватил мой член и начал дрочить, в то время как пальцы другой неторопливо толкались внутрь. Я крепко зажмурился и стиснул зубы. Мне не было больно, но ощущение казалось странным.

Через некоторое время Уэсли вытащил пальцы и потянулся вперед, прижимаясь грудью к моей спине.

— Готов? Я не буду спешить. Скажи мне, если будет слишком больно, и я остановлюсь, — сказал он, проводя губами по моей щеке и целуя в затылок.

Его язык скользнул вниз по моей спине, и я почувствовал первое осторожное проникновение. Уэсли замер, чутко прислушиваясь к моему дыханию. Я сделал глубокий вдох, и тут же с моих губ сорвался стон боли, стоило ему надавить сильнее.

— Ты в порядке?

— Да, — прошептал я, с трудом сдерживая слезы.

Уэсли продолжил движение, и из моей груди вырвался всхлип. Тогда он остановился и стал терпеливо дожидаться, пока я приду в себя. И в этом было проявление понимания и сочувствия с его стороны.

— Про... Продолжай.

Я задыхался, комкая в руках простыню и зарываясь лицом в подушку. Его твердая плоть распирала меня изнутри, медленно проникая все глубже и глубже.

Заполнив меня до конца, Уэсли остановился, сдерживаясь из последних сил.

— Как ты? Все еще больно?

— Амм... — простонал я, не способный вымолвить и слова.

Боль постепенно уходила, и при каждом, пусть даже самом слабом, движении, меня пронизывало невообразимое удовольствие. Уэсли мягко толкнулся вперед, и я вдруг осознал, что, подстроившись под один с ним ритм, двигаюсь ему навстречу. Одной рукой он гладил меня по спине, а другой — сжимал возбужденный член. Его толчки усилились, и я стиснул пальцы в кулаки. Слезы собрались в уголках глаз, готовые в любой момент выплеснуться наружу, и я протяжно застонал, не узнавая собственный голос.

Руки Уэсли вдруг исчезли. Схватив за бедра, он резко подтянул меня ближе, настолько, что я мог чувствовать его каждой клеточкой своего тела. Из его губ вырвался тихий стон, и я тут же влюбился в этот звук.

— Уэс... Уэсли! Я...

— Я тоже, — хрипло выдохнул он. Его голос был низкий и до умопомрачения сексуальный.

Через мгновение он рухнул на меня, тяжело дыша и целуя в шею. Он по-прежнему оставался во мне, и я отчаянно боролся с желанием признаться ему в любви.

— Прости, что кончил в тебя, — прошептал Уэсли мне на ухо.

Я повернулся на бок, краем глаза скользнув по его красивому лицу. Он протянул руку и переплел свои пальцы с моими.

— Все в порядке... Я хотел этого.

Уэсли перекатился в сторону и обхватил мое лицо ладонями, затем очень нежно поцеловал, и я почувствовал, что снова начинаю таять. Опустив пальцы на его затылок, я притянул его голову ближе, но после занятия любовью мне уже не казалось, что это достаточно близко.

* * *

Я проснулся из-за того, что мне на глаза падал луч света. Рядом спал Уэсли, положив голову мне на плечо. Его рука расслабленно лежала на моем животе. Во сне он выглядел таким беззащитным и невинным. С опозданием на меня обрушились воспоминания о прошедшей ночи, и я покраснел, глядя на обнаженное тело Уэсли, едва прикрытое тонкой простыней.

Моя рука затекла, но я старался не двигаться, чтобы не разбудить его, когда мое тело предало меня, и я дернулся, вырывая Уэсли из сна. Проснувшись, он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Доброе утро, — прошептал он, дважды моргнув, потом привстал, опираясь на локоть, и потянулся ко мне за поцелуем. Его вторая рука плавно скользнула вниз по моей груди к животу.

Уэсли вел себя так, словно просыпаться рядом со мной для него самая естественная вещь в мире.

— Который час? — спросил он, оглядывая комнату.

Наша одежда в беспорядке валялась на полу. Тюбик со смазкой лежал на прикроватной тумбочке рядом со стаканом с водой.

— Немного за полдень.

— Правда? — он зевнул, наконец найдя взглядом часы на комоде. — Черт, в самом деле. — Он опустился обратно на кровать и положил голову на мою грудь. — Мне определенно нравится просыпаться подобным образом.

Я улыбнулся и потрепал его волосы. В этом я был с ним абсолютно согласен.

Уэсли взглянул на меня снизу-вверх и улыбнулся уголком губ.

— Повторим еще раз?

Его тело требовательно прижалось к моему, пригвождая к кровати. Он надул губы и умоляюще хлопнул глазами.

Почувствовав недвусмысленное давление на бедрах, я усмехнулся и, кивнув, поцеловал его. Но когда я начал поворачиваться, Уэсли покачал головой.

— Нет. Давай на этот раз сделаем по-другому, чтобы я мог видеть твое лицо, — сказал он, просовывая под меня руки и привлекая к себе. Затем он развел мои ноги в стороны и, подхватив под колени, поднял их к груди. Наклонившись вперед, он прижался к моим губам своими, одновременно шаря по тумбочке в поисках лубриканта. Открыв тюбик, выдавил немного его содержимого себе на пальцы. — Прошлым вечером я использовал достаточно смазки?

Я отвернулся и закрыл глаза, чувствуя, как пылают щеки.

— Не... Не называй это так.

— Что именно? Лубрикант?

Я кивнул и накрыл свой рот рукой, заставив Уэсли засмеяться.

— Хорошо. Тогда позволь у тебя узнать, достаточно ли вспомогательного средства я использовал прошлым вечером?

— Мм... Хм...

Сидя на пятках и упираясь коленями в кровать, он подтянул меня к себе поближе и ввел сначала один палец, потом два, постепенно подготавливая к себе. Другой рукой он ласкал мой член, глядя в глаза с непередаваемым нежным выражением. И когда я был достаточно растянут, чтобы принять его, Уэсли пристроился поудобнее и легко скользнул внутрь, наклонился вперед, толкаясь глубже, и поцеловал меня, начиная медленно раскачиваться вперед-назад, при этом не отрывая взгляда от моих глаз.

Я сжал его руки в своих. Его твердый член равномерно скользил внутри, и я закрыл глаза от наслаждения, а когда Уэс толкнулся сильнее, тихо простонал его имя. Его пальцы крепко стиснули мои, и голова Уэсли опустилась. Темные пряди упали на глаза.

— Уэс... Уэсли, — всхлипнул я. — Омм... О, Боже!

Он подхватил меня и притянул к себе. Следуя этому движению, я послушно обнял его за шею, прижимаясь изо всех сил, и обвил талию ногами. Мы кончили вместе. Казалось, прошла целая вечность, но в то же самое время она длилась недостаточно долго. Уэсли все еще продолжал удерживать меня в своих объятиях, моя голова покоилась у него на плече, и шеи касалось теплое дыхание. Мы лежали так некоторое время, пока я не поцеловал его, получив в ответ улыбку.

— Ты на самом деле очень красивый, — сказал он, проводя пальцами по моим губам.

Я снова опустил голову ему на плечо и, не сдержавшись, улыбнулся, чувствуя, что опять так предсказуемо краснею. Уэсли обнял меня сильнее.

— Тебе надо сегодня на работу? — спросил я.

Он усмехнулся и кивнул:

— Да. В два.

Прежде чем вылезти из постели, он наклонился и еще раз поцеловал меня. Против воли я задержал дыхание, не в силах отвести взгляд от его тела: оно было идеально. Стройное и в меру накачанное. Рассеянный солнечный свет слабо обрисовывал тренированные мышцы на его руках и ногах, накладывая на них легкие тени. Спереди на его слегка подтянутом животе выделялись маленькие складки, но они были совсем не заметны под одеждой.

Одевшись и обувшись, Уэсли сел на край кровати, чтобы завязать шнурки.

— Ты не собираешься проводить меня до двери? — спросил он и, наклонившись, чмокнул меня в губы.

— Конечно, — ответил я, подползая к краю кровати, откуда можно было дотянуться до лежавших на полу боксеров, потому что несмотря ни на что стеснялся представать перед ним голым. Я знал, что Уэсли наблюдает за моими манипуляциями, но он так ничего и не сказал.

Я проводил его до порога, потом мы снова целовались. На лице Уэсли светилась почти детская улыбка.

— Я позвоню тебе позже, — пообещал он.

Я закрыл дверь, и мое сердце, очнувшись, начало биться. Обведя взглядом гостиную и прилегающую к ней кухню, я удивился, что все выглядит по-прежнему. И, не сдержавшись, в который раз улыбнулся.

Я в самом деле любил Уэсли.

Глава 14

До презентации проекта по истории оставалось меньше недели. Выпускные экзамены были на носу, и напряжение с каждым днем нарастало, но нам с Уэсли все время что-то мешало довести начатое до конца. В итоге, чтобы добиться выполнения заданий, мне пришлось установить десятиминутный лимит времени на "целовашки-обнимашки", но на самом деле мои усилия не имели значения, потому что Уэсли всегда умудрялся удвоить, а то и утроить перерыв в подготовке домашней работы.

— Да ладно тебе, Тор. Сегодня мне нужно больше десяти минут, — как обычно принялся уговаривать Уэсли, стоило мне взять в руки тетрадь и папку с материалами по истории. Я покачал головой. Тогда он откинулся на спинку дивана и, сложив руки на груди, недовольно проворчал: — Знаешь, ты такой зануда.

— Нам нужно заниматься, — объяснил я, пытаясь сосредоточиться.

Уэсли скользнул ко мне, позабыв о своем мрачном настроении, и поцеловал в шею. Тело отозвалось на это прикосновение дрожью. Я уже знал, что сдамся. Спихнув мою тетрадь на пол, он наклонился, запуская руки мне под рубашку. Его губы, его пальцы, его пульс — все вместе действовало на меня так, что я просто не мог сопротивляться. Уэсли вызывал у меня привыкание, подобно сильнодействующему наркотику. Я втянулся слишком легко.

Я притянул его ближе, и Уэсли с готовностью ответил на приглашение, положив ладонь на мою ширинку.

— Хэй, это я. Я забыла свой...

— М... мама?

Она замерла в дверях. Рот приоткрыт, глаза широко распахнуты.

Я оттолкнул Уэсли, чувствуя, как слезы стремительно подступают к глазам.

— Я... Я могу объяснить. Это не... — Мама уставилась на меня, но с ее губ так и не сорвалось ни одного слова. — Я... Я... Мне так жаль! — воскликнул я.

Мама покачала головой, в глазах ее читалась растерянность. Или ужас. Или ненависть. Я не знал, какие эмоции она сейчас испытывает. Возможно, все три.

Уэсли поднялся, бросил на меня быстрый взгляд и только тогда осмелился посмотреть ей в глаза.

— Я... Наверное, будет лучше, если я пойду, — сказал он неловко, наклоняясь, чтобы подхватить с пола свою сумку.

— Нет. Ты останешься, — твердо ответила мама.

Уэсли покорно сел, положив сумку себе на колени. Мама снова покачала головой и тяжело вздохнула. Затем оставила свою сумку на кухонном столе и, обойдя диван, присела напротив меня на журнальный столик. Мне было трудно представить, что она может чувствовать.

— Прости меня! — закричал я сквозь слезы, пряча лицо в ладонях. Она, должно быть, ненавидела меня, потому что по моей вине уже во второй раз проходила через это. Разве мама сможет когда-нибудь простить меня?

— Торен, успокойся, — сказала она, опуская голову, чтобы заглянуть мне в глаза. — Торен, я не сержусь. И я также не расстроена и не разочарована, — продолжила мама, но я едва обратил внимание на ее слова. Вместо этого я сидел, крепко зажмурившись, и мое тело сотрясали рыдания. — Боже, это я во всем виновата, — прошептала она, приложив ладонь ко лбу.

— Я... Прости... — я продолжал всхлипывать, пока не почувствовал ее руку на своем колене.

— Торен, послушай меня. Торен? — Мама ждала, пока я подниму на нее глаза, но это было выше моих сил. — Мне жаль, Торен, мне так жаль. — Ее пальцы сжались. — Надо было поговорить с тобой раньше. Торен, я не расстроена, ты слышишь? — Я наконец-то отважился посмотреть ей в лицо. Из-за слез оно казалось немного размытым. Мама мягко улыбнулась и повторила: — Я не огорчена. И я должна была уже давно поговорить с тобой, ведь я знала, что то, что произошло между мной и вашим отцом, очень сильно отразилось и на вас с сестрой. Я наговорила ему столько ужасных вещей, и вы все слышали. Если бы у меня была возможность, то я бы забрала свои слова обратно, потому что меньше всего в жизни я хотела причинить вам боль. Я никогда не хотела, чтобы из-за меня ты боялся быть собой. Я люблю вас с сестрой больше всего на свете и хочу, чтобы вы были счастливы. И, по правде говоря, я горжусь тобой. Ты понял себя раньше, чем твой отец, которому к тому времени исполнилось тридцать пять лет. Я горжусь тем, что в своем возрасте ты оказался достаточно смелым, чтобы принять о себе правду. И тебе не придется страдать так, как страдал он в течение стольких лет, — мамино лицо светилось нежностью и пониманием. Слезы с новой силой хлынули из моих глаз и побежали по щекам. Тогда она приподняла мой подбородок и, когда наши взгляды наконец-то встретились, улыбнулась. — И я думаю, что этим ты обязан Уэсу.

Я покраснел и опустил глаза, чувствуя на себе их взгляды. Мама улыбнулась Уэсли, и с моего сердца ушла тяжесть. Я стер слезы с лица тыльной стороной ладони, и мама постучала по моему колену указательным пальцем.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастив, милый. И я не хочу, чтобы ты что-то от меня скрывал только из боязни, что я восприму это как-то иначе, — она обвела гостиную взглядом и подвинулась, сев ко мне ближе. — Ненавижу грузить тебя своими разговорами, а потом уходить, но сейчас мне нужно вернуться на работу. Я забыла кошелек, и теперь мне пора. — Мама поднялась и, погладив меня по голове, заспешила вниз по коридору.

Я сидел, уставившись на пустое место на журнальном столике, где она еще пару мгновений назад сидела, и не мог решиться посмотреть на Уэсли. Мама вернулась спустя минуту с большим коричневым кошельком и положила его в сумку, которую оставила ранее на кухонном столе, потом поцеловала меня в макушку и направилась к двери.

— Я люблю тебя, милый. Увидимся позже. И, мальчики, ведите себя хорошо, — с этими словами она ушла.

После долгой паузы, когда звук захлопнувшейся двери и удаляющихся шагов наконец-то полностью растворился в тишине квартиры, Уэсли откинулся на диван и положил ноги на столик. Проведя пальцами по волосам, шумно вздохнул, потом мельком посмотрел на меня и перевел взгляд на потолок.

— Это было... Я не ожидал от нее такой реакции, — признался он. — Твоя мама на самом деле потрясающая женщина.

Ко мне так и не вернулся голос, поэтому я просто кивнул. Слезы немного отступили, и я судорожно вздохнул, как будто на время забыл, что нужно дышать. Она не ненавидела меня. И не испытывала отвращения. Больше всего на свете я боялся, что мама больше никогда не захочет меня видеть, но она сказала, что гордится мной. Мама не ненавидела меня.

— Что именно произошло между твоими родителями? — спросил Уэсли, перекатив голову по спинке дивана и вопросительно уставившись на меня.

— Они... — я прочистил горло и, всхлипнув, продолжил, — они развелись, когда мне было где-то двенадцать, потому что отец... он оставил маму ради другого мужчины. И она сгоряча наговорила ему кучу ужасных вещей, кричала на него. В то время мы жили в маленьком городке, поэтому очень скоро всем стало обо всем известно, и в конце концов ему пришлось уехать. Нас с Алисией начали дразнить, и маме тоже досталось: казалось, на нее стали смотреть по-другому, как будто это была ее вина или что-то в этом роде.

— Должно быть... им обоим пришлось тяжело, — пробормотал Уэсли, приобнимая меня за плечи.

Он был прав. Очень больно узнать, что тот, кого ты любишь, не испытывает к тебе ответных чувств. Я даже не мог себе представить, на что это может быть похоже.

— Но все же мне кажется, что я могу понять твоего отца. Знаешь, мне ведь тоже пришлось бороться со своими чувствами какое-то время. — Уэсли выглядел задумчивым.

Я уставился на свои колени. К глазам снова подступили слезы. Я всегда винил отца в том, что произошло, и только сейчас осознал, что ему тоже пришлось нелегко. Отцу должно было понадобиться много сил и мужества, чтобы сказать маме правду и принять ее самому после стольких лет... после брака и рождения двоих детей.

Я взглянул на Уэсли. Его слова эхом звучали у меня в голове.

— Ты... для тебя это тоже было непросто?

Мне было сложно в это поверить, наверное потому, что он всегда казался мне образцом уверенности.

— Да, — ответил он, не смотря на меня и явно испытывая смущение. — Мне пришлось встречаться с девушками, к которым я ничего не испытывал. Еще до этого я замечал, что мне нравится рассматривать других парней, но не придавал этому значения. Потом... потом я встретил тебя. И больше не смог игнорировать свои чувства. Ты заставил меня признаться себе в том, что я уже давно подозревал, но не хотел замечать. Я хотел поговорить с тобой, узнать тебя лучше. И еще я хотел большего, чем простое общение, — сказал он. Его скулы слегка покраснели. Он посмотрел мне в глаза, и смущенное выражение исчезло с его лица, сменившись лукавой ухмылкой. — Я говорю это на полном серьезе. Я не в силах сосчитать, сколько раз я дрочил, думая о тебе.

Я зарделся. Мои щеки, даже уши — сделались горячими от притока крови к лицу. Неужели он тоже это делал?

Уэсли продолжал следить за мной, поэтому от него не укрылась моя реакция. Уголки его губ изогнулись в усмешке.

— Эй, скажи, ты тоже этим занимался? Когда думал обо мне?

— Уэсли! — прикрикнул я. Мои щеки уже не просто горели — они пылали, как будто в огне, и я не смел поднять на него глаза, будучи уверенным, что он уже обо всем догадался.

— Давай, ответь мне. Я был с тобой честен, теперь настала твоя очередь. Я не стану злиться, если это не так и ты совсем обо мне не думал.

Он был абсолютно серьезен, и, не ответив, я рисковал задеть его гордость. Поэтому мне пришлось обреченно кивнуть, молча во всем признаваясь.

— Я так и знал! — воскликнул он, и торжество было ясно написано у него на лице. Уэсли осторожно придвинулся ближе и положил руку мне на колено. — Но серьезно, я постоянно наблюдал за тобой и когда в конце концов осознал, что по уши втрескался, то уже не мог оторвать от тебя глаз, а ты был слишком невнимательным, чтобы это заметить, — закончил Уэсли со смехом, искоса поглядывая на меня. — Господи, я так нервничал. В первый раз, когда ты пришел ко мне домой, и я говорил с тобой...

— Что? Ничего подобного! — возмутился я и снова смущенно опустил глаза. — Да после того, что ты мне в тот раз сказал...

— Что я сказал?

— Ты... ты сказал, что я смотрю на тебя так... словно хочу, чтобы ты... Ну ты понял. — Я начал заикаться. Сердце билось так сильно, как будто пыталось пробить грудь. Уже одни воспоминания о некоторых наших прошлых разговорах действовали на меня возбуждающе.

— Я... что? В самом деле? — медленно переспросил Уэсли и через несколько секунд, хлопнув себя по колену, вскинул на меня радостные глаза. — Точно! Я сказал, что ты смотришь на меня так, словно хочешь, чтобы я тебя трахнул! Не могу поверить, что на самом деле это сказал! Не могу поверить, что ты мне не двинул!

Уэсли смеялся, наслаждаясь моим смущением, и я все-таки двинул ему в плечо, хоть мне и нужно было сделать нечто подобное немного раньше.

Глава 15

Наконец-то наступил последний день учебы. Последний день, который я должен был провести в унылых коридорах средней школы. И этот чертовски длинный день являлся переломным моментом в моей жизни. Желудок скрутило от волнения, и я в который раз принялся просматривать листы с речью, которую подготовил к презентации по истории, но это не помогало. Я ненавидел публичные выступления.

— Привет. Что делаешь? — спросил Уэсли, возникая рядом и опуская свою сумку на пол.

— Что? — переспросил я рассеянно, вскидывая на него глаза.

Уэсли забрал у меня записи и стал их пролистывать.

— Господи, у меня только что закончился экзамен по английскому, и это был настоящий кошмар. Не понимаю, на кой фиг я вообще к нему готовился? — сказал он, с глухим звуком прислонившись спиной к шкафчикам.

Я посмотрел на него, сведя брови к переносице. В действительности его не особо беспокоило изучение английского, ведь он был намного более заинтересован в том, чтобы стащить с меня штаны.

Я опустил глаза и покраснел. Уэсли вернул мне листы.

— Готов к презентации? — спросил он.

— Да, наверное. Терпеть не могу публичные выступления.

— Знаю. Ты такой милый, когда начинаешь краснеть и заикаться, — ответил он с ухмылкой.

— Я... да, знаю. Ничего не могу с собой поделать, — признался я.

— Не беспокойся об этом. Я же буду рядом с тобой, а как только закончим с презентацией, начнем целоваться. И она станет нашим чистосердечным признанием...

— Уэсли! — поспешно оборвал его я, оглядывая коридор.

— Знаешь, я слышал в новостях, что секс перед публичными выступлениями помогает расслабиться. Если хочешь, мы могли бы по-быстрому забежать в туалет...

— Уэсли, — проворчал я. — Твоя болтовня совсем не помогает мне расслабиться!

Рассмеявшись, он подхватил свою сумку с пола за секунду до звонка и, ободряюще улыбнувшись, хлопнул меня по плечу:

— Успокойся, ты же все знаешь. Все будет отлично.

* * *

— Куда мы едем? — спросил я.

Создавалось впечатление, что Уэсли ведет машину без всякой цели.

— Я решил, что мы должны съездить на наше секретное место, — ответил он и, бросив украдкой на меня взгляд, затянулся сигаретой. — Думаю, это хорошее место, чтобы отметить первые минуты нашей свободы от деспотичной машины образования.

— Деспотичная машина образования? — повторил я со смехом. — Хм, надо будет запомнить.

Всю дорогу окна были опущены, и в салон врывался свежий ветер, наполняя меня ощущением свободы. Я наконец-то мог перевернуть последнюю страницу своей школьной жизни и начать новую главу. И я пообещал себе, что больше никогда не переступлю порог школы, с которой у меня были связаны не самые приятные воспоминания. Я был рад, что она с этого дня осталась в прошлом. Погода стояла теплая и солнечная. На небе не было ни облачка, и я воспринимал это как подтверждение: деспотичной машине образования пришел конец.

Уэсли остановился на обочине. Выбравшись из машины и оставив сумки внутри, мы пошли в сторону небольшой рощи, за которой прятался зеленый от водорослей пруд, сели на поваленное дерево, и тогда Уэсли меня поцеловал. Вместе с его дыханием мне передался вкус табака, и я только сейчас осознал, как на самом деле привык чувствовать его в поцелуях Уэсли. Закурив, он откинулся на локтях и уставился в голубое небо. Мы говорили о лете и о совместных планах на будущее. Я хотел отправиться в путешествие к морю, но в этом случае поездка должна была затянуться как минимум на сутки, потому что поблизости пляжей не было.

Уэсли прервал мои мечтания, вытащив из пачки сигарет самокрутку, втянул носом запах травки и только потом взял сигарету в рот. Откинувшись назад, он принялся шарить в кармане в поисках зажигалки.

— Выкури ее со мной, — попросил он.

— Я не знаю...

— Ну же, давай. Ты уже делал это однажды, так почему бы не повторить? К тому же сегодня ты, вероятно, словишь кайф, а значит — это не будет впустую, — настаивал он, раскуривая косяк и глубоко вдыхая белый дым. Закончив, он протянул его мне, и я неуверенно взял белую тонкую трубочку из его пальцев. — Ты ведь помнишь, что нужно делать?

Я кивнул и, поднеся ее к губам, осторожно затянулся. Дым наполнил легкие, и я выдохнул его весь, наблюдая, как он струйкой вытекает из моих губ. Неуверенно улыбнувшись, я повернулся к Уэсли. Он поздравил меня и, похлопав по спине, забрал самодельную сигарету. Мы повторили еще несколько раз, и я только однажды закашлялся. Когда мы выкурили ее всю, Уэсли потушил сигарету и сунул окурок обратно в пачку. Я перевел взгляд на пруд, и потер ладони о колени.

— Я чувствую себя как-то странно, — признался я, начиная то сводить ноги вместе, то разводить их в стороны.

— Странно хорошо? Или подозрительно плохо? — уточнил Уэсли и, приподняв бровь, улыбнулся.

— Странно хорошо, — ответил я со смешком.

— Да уж, вы совершенно точно словили кайф, мистер Грей, — объявил он и хлопнул меня по спине. То, как он меня назвал, показалось мне очень смешным. — Ты не перестаешь улыбаться с третьей затяжки.

— Правда? — переспросил я, трогая свое лицо кончиками пальцев. У меня снова вырвался смешок.

Уэсли тихо рассмеялся и положил руку мне на колено.

— Поцелуй меня.

— Хорошо, — сразу же согласился я и потянулся к его губам.

Его язык скользнул между моими зубами, и стоило мне закрыть глаза, как меня накрыла волна удовольствия. Ощущения от поцелуя обострились. Мне было так хорошо. Прежде чем я осознал, что он делает, Уэсли расстегнул пуговицу на моих голубых джинсах и потянул молнию вниз.

Я дернулся назад и опасливо огляделся.

— Стой! Чт-что ты делаешь?

— Расслабься. Мы здесь одни на многие мили, — убеждал он, засовывая руку мне в штаны, и тело тут же отреагировало на его прикосновение.

На лице Уэсли нарисовалась ухмылка, и мне пришлось признаться себе, что я чертовски возбужден. Неужели он постоянно это испытывает?

— Уэсли! — запротестовал я, вспомнив, как мы сейчас открыты случайному взгляду.

— Не волнуйся, — продолжал уговаривать он. — Если вдруг тут случайно кто-нибудь появится, я просто скажу ему, что... тебя укусила змея, и я... высасываю яд.

— Что?

Уэсли наконец-то спустил мои штаны и воскликнул:

— О нет! Началось воспаление! Еще немного — и спасать будет уже нечего! Мне нужно поторопиться!

— Что?

Засмеявшись, он наклонился и нежно лизнул головку. Обхватив мой член у основания, он направил его в рот и принялся старательно сосать и водить языком по стволу. Я тихо застонал. Уэсли подтянул меня поближе, вбирая еще глубже. Его рука между тем потянулась к моей заднице.

Мои ноги ослабли, и я ухватился за его плечи.

— Ох, вау...

Уэсли остановился и посмотрел на меня снизу вверх, приподняв уголок губ.

— Мне послышалось, или ты только что в самом деле сказал "вау"?

Я опустил глаза на его лицо: темные волосы падают на глаза, на губах усмешка... и почувствовал, как напряглось тело и потеплело внизу живота.

— Не останавливайся! — взмолился я, в этот момент позабыв и о травке, которую мы вместе курили, и о том, что нас могут увидеть, и о страхе быть пойманными. Уэсли был единственной реальностью, оставшейся в этом мире.

— Да, сэр! — ответил он и приступил к выполнению обещанного, пока я не излился ему в рот. Это заняло не так уж много времени.

Задыхаясь, я жадно хватал губами воздух, а Уэсли продолжал удерживать меня от падения. Я цеплялся за его руки и глубоко дышал. Все медленно возвращалось на свои места.

— О, боже... Я думал, что умру, — прошептал я, все еще не до конца придя в себя и вспоминая пережитое удовольствие.

Моя ладонь накрыла ширинку Уэсли и сжала твердую выпуклость, но он убрал мою руку и покачал головой.

Поставив на ноги, он крепко меня поцеловал.

— Поехали к тебе.

Глава 16

Для середины июня погода выдалась удивительно теплая, и в зале, где мы собрались, из-за отсутствия кондиционеров стояла нестерпимая духота. Прощальная церемония была затянутой и скучной. К ее концу каждый из присутствующих начал обмахиваться своей программкой, отчего со сцены казалось, что в зале машет крыльями целая стая гигантских белых бабочек. Из-за царящей кругом жары я чувствовал легкое головокружение, но все же смог пройти весь путь по сцене, так ни разу и не споткнувшись. Потом звучала заключительная речь в исполнении директора, я сидел на своем месте и в числе других вертел в руках лист бумаги с ленточкой.

После окончания официальной части все выпускники собрались снаружи вместе с семьями, но по-летнему теплый ветерок не мог подарить даже слабое подобие облегчения. Мама извела почти целую катушку пленки, прежде чем позволила мне снять мантию и конфедератку. Алисия порхала вокруг, болтая со своими друзьями из выпускного класса до тех пор, пока не нашла Уэсли.

При взгляде на него я тут же залился краской. На нем были серые брюки, белая рубашка с коротким рукавом, застегнутая на все пуговицы, и черно-серый полосатый галстук. Он выглядел классно, хотя обувь и не подходила к его одежде, а волосы растрепались. Было заметно, что эта одежда заставляет его чувствовать себя не в своей тарелке, но из-за этого он казался еще более красивым.

Улыбнувшись, Уэсли подошел ко мне, быстро обнял и, засмеявшись, прошептал на ухо:

— Наконец-то деспотичной машине образования пришел конец, — затем наклонился еще ближе. — Сегодня ты выглядишь необыкновенно мило.

Я улыбнулся и дружески похлопал его по спине, потом поздоровался с мистером и миссис Кэрролл. Уэсли представил их маме и Алисии, а затем познакомил нас со своим братом, который проделал долгий путь из Пенсильвании только для того, чтобы сделать ему сюрприз. Я был рад встретиться с ним. Уэсли упоминал, что у него есть брат, но не любил много говорить о своей семье.

Скотт оказался выше и крупнее Уэсли. У него было телосложение футболиста и открытое мальчишеское лицо. К тому же, он был на три года старше Уэсли. Возможно, именно поэтому он показался мне более зрелым. Чувствовалось, что Скотт искренне рад видеть брата, но Уэсли, казалось, отнесся к их встрече довольно прохладно.

Мама подтолкнула меня к Уэсли и в который раз за день вытащила фотоаппарат. Она заставила нас снова напялить мантии и конфедератки и сделала с десяток фотографий, на которых Уэсли обнимал меня за плечи, но стоило его родителям на что-то отвлечься, как его рука опустилась на мою талию.

— Мы собираемся отметить сегодняшний день праздничным обедом. Не хотите поехать с нами? — как ни в чем не бывало спросила Алисия. Она старалась, чтобы ее слова прозвучали обыденно, но на самом деле я мог легко прочитать по ее улыбке, что она заранее все спланировала.

Мама с энтузиазмом ее поддержала.

— Какая замечательная идея! Мы были бы рады, если бы вы к нам присоединились, — подхватила она, дружелюбно улыбаясь.

— Звучит заманчиво, — ответила миссис Кэрролл, хлопнув в ладоши. — Конечно, мы с удовольствием! — Она посмотрела на мужа, который, как обычно, выглядел мрачно, но тем не менее согласился с женой.

Пока наши родители совместными усилиями выбирали ресторан, к нам с Уэсли подбежали Джен и Оливия. Обнимая его, Джен случайно задела меня рукой и, стрельнув в мою сторону глазами, с явным сарказмом прошептала "извини". Когда Оливия навела фотоаппарат на них с Уэсли, я шагнул в сторону и встретился взглядом с Уэсли. Он закатил глаза, а я почувствовал укол ревности, видя, как рука Джен обнимает его за талию.

Алисия пихнула меня локтем в бок и нахмурилась, скрестив руки на груди:

— Что, черт возьми, она о себе возомнила? — Она искоса глянула на меня, и я не смог удержаться от улыбки, видя ее ревность. — Эй, Уэс! Мы уезжаем на обед прямо сейчас! — громко сказала Алисия, глядя прямо на Джен.

Уэсли улыбнулся и сделал девушкам прощальный жест рукой. Тогда Джен крикнула ему вслед, что они обязательно должны увидеться в самое ближайшее время, на что он махнул через плечо, даже не оглянувшись. Алисия толкнула меня к Уэсли, и он положил руку мне на плечо. Сестра послала Джен улыбку, и мы с чувством удовлетворения отправились на обед.

Выбранный ресторан оказался причудливой фантазией на тему Италии с салфетками из ткани, бокалами для воды и множеством изделий из серебра. Два стола были сдвинуты, чтобы разместить нас всех. Уэсли сел рядом со мной и, прежде чем я успел отреагировать, взял мою руку под столом, лишив меня возможности сдвинуться с места, не привлекая внимания, поэтому мне пришлось смириться и положить наши руки на колени. Мама и Алисия выбрали места рядом с нами, а мистер и миссис Кэрролл и Скотт расположились напротив. Мама Уэсли на первое заказала закуску, и в ожидании, когда нам подадут еду, мы неловко болтали на ничего не значащие темы. К счастью, мама и Алисия быстро поняли, что родители Уэсли не знают о наших отношениях, и вели себя соответствующе.

— Итак, Торен, чем ты собираешься теперь заниматься? — спросила миссис Кэрролл, нарушая продолжительное молчание.

— Меня приняли в колледж, — тихо ответил я. Уэсли с гордостью сжал мою руку под столом.

— Молодец! И что ты хочешь изучать? — продолжила она расспросы.

— Я... Я думаю об истории. И сфере образования. Я бы хотел стать учителем истории, — сказал я.

— Звучит интересно. Знаешь, тот проект по истории, над которым вы оба работали, вышел действительно хорошим. И довольно интересным, — сделала она нам комплимент, при этом улыбаясь и глядя на маму, которая поблагодарила ее кивком. — Сейчас, когда я думаю об этом, то не могу не отметить, что с тех пор как вы стали общаться, оценки Уэса улучшились. Если бы вы встретились раньше! — с этими словами она зажгла одну из своих ультра-тонких сигарет. Пальцы Уэсли сжали мою ладонь, и я застенчиво опустил глаза. — Я видела тебя в числе отличников. Значит, твой средний балл как минимум 3.5, не так ли?

Я просто кивнул, но мама с гордостью уточнила:

— 3.6. Правильно? — спросила она, глядя на меня. И я снова кивнул.

— Вы знаете, Скотт окончил школу с 3.8 и теперь изучает инженерию в колледже в Пенсильвании. Он старался, чтобы получить стипендию или грант, и выиграл несколько из них, поэтому его образование в основном оплачивает государство. Если вы хотите, я уверена, что он мог бы помочь вам со стипендией. Правда, Скотт? Мы пытались подыскать что-нибудь и для Уэса, но с его средним баллом 2.5 это непросто.

— 2.8. Впрочем, неважно, — тихо вмешался в разговор Уэсли, не отрывая взгляда от стола.

— Что?

— Мой балл 2.8, а не 2.5, — сказал он. Его хватка на моей руке ослабла, и он все еще продолжал смотреть вниз. Я сжал его пальцы, и в ответ на это прикосновение он поднял на меня глаза.

— Что ж, в любом случае, Скотт, ты должен записать для Торена названия нескольких стипендиальных программ, чтобы он потом мог с ними ознакомиться.

Вторая часть обеда тянулась мучительно медленно. Еда была вкусной, но я так и не смог заставить себя ее как следует распробовать, потому что был обеспокоен поведением Уэсли: за все время он едва проронил пару слов. Миссис Кэрролл беспрестанно превозносила достижения Скотта, он же скромно отмахивался от всех дифирамбов в свою честь.

После того как за обед было заплачено, мы попрощались и разошлись. Уэсли пообещал мне, что приедет сразу же после того, как сменит одежду.

— Боже, эта Синди Кэрролл — довольно своеобразная личность, — заметила мама по дороге домой.

— Она все время учит Уэсли, как и что нужно делать. Как будто это ее дело, — добавила Алисия, оборачиваясь на переднем сиденье, чтобы взглянуть на меня.

Я чувствовал себя немного лучше, слушая их разговор и понимая, что мои переживания за Уэсли не были надуманными. Я смотрел в окно, наблюдая за тем, как отражение старого синего Тауруса мелькает в витринах магазинов, и думал о том, что если мистер Кэрролл еще с самого начала не произвел на меня хорошего впечатления, скорее совсем наоборот, то его жена показалась мне женщиной приятной. Теперь же мое мнение о ней менялось, и мне это не нравилось. Неужели та же самая обстановка, свидетелем которой я сегодня стал, окружала Уэсли и дома?

— Если я когда-нибудь начну вас так же сравнивать, тут же скажите мне об этом, — неожиданно потребовала мама.

* * *

Уэсли заехал за мной немногим позже восьми, но стоило мне подбежать к машине, и на переднем сиденье я заметил Скотта. С одной стороны я был рад возможности узнать его получше, потому что, как и Уэсли, при родителях он, казалось, вел себя более сдержанно. Но с другой — я был разочарован, ведь это означало, что сегодня я не смогу поцеловать Уэсли.

— Привет, Торен. Поздравляю с выпуском. Поскольку я здесь единственный достаточно взрослый для того, чтобы покупать пиво, я решил, что мне следует поехать с вами. Надеюсь, ты не возражаешь, — просто сказал Скотт. Я улыбнулся. Только что он произнес больше слов, чем за весь обед.

— Нет, я не против, — ответил я, встречаясь глазами с Уэсли, когда он оглянулся на меня с водительского сиденья.

Мы решили опять поехать в "Кий", потому что больше делать было нечего. Скотт прошел в переднюю дверь и присвистнул.

— Да уж, не многое тут изменилось с тех пор, как я учился в средней школе, — объяснил он со смехом. — Займите стол, а я пока схожу за пивом, — бросил он, направившись к бару.

Как и ожидалось, нас окликнули Кейт и Лисса, и нам пришлось подойти, чтобы поздороваться. Девушки поздравили нас с окончанием школы и пожаловались на то, что им самим осталось учиться еще год. Через минуту к нам присоединился Скотт с кувшином и тремя стаканами.

— Не может быть! Третий уже не лишний? — многозначительно спросила Кейт с смехом. Скотт, приподняв брови, выразительно посмотрел на Уэсли и усмехнулся. Кейт улыбнулась и представила себя и Лиссу. — Эй, ты принес недостаточно стаканов! — жалобно добавила она.

— Мне ничто так не нравится, как покупать алкоголь для несовершеннолетних девушек, но... так уж и быть, я поделюсь с вами, — пообещал Скотт, явно флиртуя, и я понял, насколько они с Уэсли похожи.

— Ты взял ложный след, шеф, — небрежно бросил Уэсли, перегнувшись через стол и примеряясь к удару.

Скотт сначала улыбнулся, а потом рассмеялся, подняв руки вверх в жесте "я сдаюсь" и сделал шаг назад.

— Прости, старик. Я не знал, что наступаю тебе на пятки.

Лисса шагнула вперед, и я улыбнулся.

— На самом деле это на мои пятки ты наступаешь, — сказала она с улыбкой, обвивая руку вокруг талии Кейт.

Кейт усмехнулась и немного покраснела.

— Да, это так.

— О. Оу, — сказал Скотт, смеясь и вертя пиво в руках.

— В любом случае, разве у тебя нет девушки? — спросил Уэсли.

Скотт радостно кивнул. Он выглядел озадаченным и наклонился к Уэсли, заговорщицки прикрывая рот рукой.

— Тогда что она имела в виду, говоря о "третьем"?

Уэсли посмотрел на Скотта с серьезным выражением на лице. Мой живот сжался от волнения.

— Она имела в виду нас,— сказал он просто, кивнув в мою сторону. — Торен — мой парень.

— Ч-что? — переспросил Скотт, запинаясь. Его глаза пораженно расширились, но он быстро взял себя в руки, и на его лицо вернулась улыбка. — Ты меня разыгрываешь, приятель. Однако у тебя очень странное чувство юмора.

— Я не шучу, — сказал Уэсли все так же серьезно и крутанул в руке кий. — Мы геи и мы встречаемся.

Скотт перевел взгляд на меня. Мое лицо горело от смущения, и я не мог разгадать, что прячется за выражением его глаз. Сердце отчаянно колотилось. Я тихо позвал Уэсли по имени.

— Ну хватит! Если твоя сестра знает, то почему я не могу сказать своему брату? — спросил он шутливо, стараясь меня успокоить.

Скотт продолжал смотреть на нас, и я не знал, стоит ли мне бежать прочь или поцеловать Уэсли, чтобы доказать правдивость его слов.

Скотт скрестил руки на груди и триумфально улыбнулся.

— Хорошо. Тогда поцелуй его.

Я тупо уставился на Скотта. Уэсли усмехнулся. Скотт застыл в ожидании. Я покачал головой.

Уэсли разочарованно засмеялся, прикрывая глаза.

— Торен еще не совсем готов афишировать наши отношения, так что может быть позже?

— Может, — согласился Скотт, наливая в стакан еще пива. — Давайте наконец уже играть.

Мы сыграли несколько партий, и за это время Скотт почти в одиночку опустошил два кувшина лишь с небольшой помощью со стороны Кейт и Уэсли. Когда он уже был не в состоянии выровнять кий для удара, Уэсли решил, что пришло время заканчивать. Скотт допил пиво, и Лисса с Кейт пошли нас провожать.

Когда мы подошли к машине, Уэсли неожиданно развернулся, дернул меня на себя и поцеловал с таким яростным отчаяньем, что меня с головы до ног пронзила дрожь. Крепко удерживая меня, он с кривой усмешкой смотрел на Скотта, который уставился на нас широко раскрытыми глазами.

— Черт. Ты говорил серьезно, — пробормотал он невнятно и, открыв дверцу, завалился на пассажирское сиденье.

Уэсли улыбнулся мне и снова поцеловал — на этот раз мягко, — прежде чем открыть для меня дверь.

— Ничего себе. Это была крышесносно, — прошептала Кейт достаточно громко, чтобы мы услышали.

Лисса согласно кивнула. Это был первый раз, когда они видели нас целующимися. И я улыбнулся, чувствуя, что наши отношения перешли на новый уровень. По крайней мере, половина нового уровня точно была пройдена.

Мы поехали домой, но где-то на середине пути Скотт начал жаловаться, что он голоден и нуждается в кофе. Так мы оказались в круглосуточном ресторане, сидя в секции для курящих под пристальным взглядом Скотта, который уселся напротив.

— Если серьезно, то я боялся, что, приехав домой, обнаружу, что ты обрюхатил какую-нибудь бедную цыпочку. Такого я совсем не ожидал, — сказал Скотт, прихлебывая кофе и кидая в рот горстями картошку фри. — Но, по крайней мере, об этом тебе беспокоиться не придется, — добавил он, глядя на меня, затем наклонился ближе и понизил голос. — Я полагаю, что ты "девушка". Я прав?

Я вспыхнул от смущения и не смог вымолвить ни слова в ответ.

Усли покачал головой.

— Достаточно, Скотт. Но ответ на твой вопрос "да" и в постели он изумителен, — сказал он, искоса глядя на меня с откровенной улыбкой на губах.

— Уэсли! — воскликнул я и, уткнувшись подбородком в ладонь, отвернулся.

Они со Скоттом дружно рассмеялись, а я подумал: "Они на самом деле братья".

— Подозреваю, что родители не в курсе? — спросил Скотт, сразу становясь серьезным.

Уэсли снова покачал головой.

— Нет. Но это неважно. Что бы я ни делал, они всегда недовольны.

Скотт расстроенно уставился в свою чашку с кофе. Помолчав, он подпер подбородок рукой и поднял глаза на Уэсли, который отстукивал вилкой по столу.

— Прости за то, что произошло за обедом. Я думал, что после моего отъезда мама перестанет тебя "пилить". — Скотт опять принялся разглядывать стол. Уэсли пожал плечами, глядя в окно. Наступившее молчание было неловким, каким-то интимным. — Серьезно, Уэс, я очень извиняюсь. Если бы только я мог хоть что-то сделать...

— Не волнуйся об этом, — оборвал его Уэсли. Затем его лицо немного смягчилось. — Это не твоя вина. Поверь, я не жду, когда тебя постигнет неудача, чтобы хоть немного подняться в глазах мамы. Мне просто нужно набраться терпения. Как только я стану жить отдельно, мне больше не придется об этом беспокоиться.

Я внимательно прислушивался к их разговору, во время которого смог узнать о семье Уэсли больше, чем он сам когда-либо рассказывал. Да, его явно расстраивали постоянные незаслуженные упреки со стороны родителей, и тем не менее он не позволил семейным проблемам одержать над собой верх. Я не чувствовал в себе жалости к Уэсли, только безграничную симпатию, ведь он был сильным, и я знал, что он сможет справиться со всем.

— Вот это меня в тебе и восхищает, — сказал Скотт тихо. — Ты никому не даешь загнать себя в угол и счастлив в независимости от того, чем занимаешься. Для тебя не имеет значения, что подумают другие. Я имею в виду, ты нашел хорошую работу, просто занимаясь тем, что тебе по душе. А еще у тебя замечательный парень, который делает тебя по-настоящему счастливым. И ты сам этого добился.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Это у тебя прекрасная работа и учеба в одном из престижных университетов. Да это мечта, а не жизнь! — горячо возразил Уэсли. Скотт несколько секунд смотрел на младшего брата, наслаждаясь его восхищением, потом покачал головой.

— Ты не прав. Возможно, я и выгляжу успешным, но это еще не значит, что я чувствую себя счастливым. Все это лишь для того, чтобы сделать счастливыми маму с папой, но не меня. На самом деле только тебе из нас двоих хватает смелости сопротивляться их желаниям. И твои отношения с Тореном очень хорошо это доказывают. Ты прекрасно знаешь, как отреагирует отец, если обо всем узнает, но твоя позиция: "плевать, главное, что я счастлив".

Уэсли запрокинул голову и рассмеялся. Его лицо осветилось мягкой улыбкой, когда он повернулся и посмотрел на меня.

— Да, думаю, ты прав. Я счастлив.

— Ну вот, теперь ты понял, что я имею в виду? — сказал Скотт, допивая кофе. Он поймал мой взгляд и кивнул на Уэсли. — Он такой с детства. Если ему что-то нравилось, он добивался этого любой ценой. Если нет, то даже не пытался. То же самое и со школой: он ненавидел ее с первого класса и просто делал то, что хотел. Например, ему нравилась математика, а вот правописание он терпеть не мог. Да он ни хрена не знает — черт, он, наверное, даже не знает, как пишется слово "хрен"! А все из-за отсутствия заинтересованности. И он до сих пор такой, ведь я прав? — спросил у меня Скотт, очевидно, надеясь на поддержку.

Не удержавшись, я кивнул и рассмеялся. Уэсли присоединился ко мне. Наверное, он так же считал, что характеристика, данная ему Скоттом, вполне справедлива. Но это и в самом деле так. Я столкнулся с той же проблемой, когда мы с ним готовились к выпускным экзаменам.

Напряжение в отношениях между братьями растаяло без следа, и по пути домой Скотт даже уступил мне место впереди, а Уэсли на прощание поцеловал. Я помахал им из окна третьего этажа и проводил взглядом отъезжающую машину.

Я был рад, что Скотт провел этот вечер с нами: это помогло мне немного лучше узнать Уэсли. И несмотря ни на что я все-таки получил от него поцелуй прежде, чем этот день подошел к концу.

Глава 17

— Мне нужно найти работу, — сказал я, упираясь подбородком в ладонь и таская картошку фри у Уэсли из-под носа. — Может быть, ты что-нибудь подскажешь?

— Надо подумать, — ответил он и откусил кусок от своего гамбургера с сыром.

— Я хочу найти такое место, где мог бы работать полный рабочий день, пока не начнутся занятия в колледже, а после перейти на полставки, — объяснил я, беря в рот очередную соломку.

— Когда я предложил тебе что-нибудь заказать, ты ответил, что не голоден, но практически в одиночку уничтожил всю мою картошку, — пожаловался Уэсли с ухмылкой.

Его слова заставили меня обратить внимание на то, что я действительно неосознанно делал все это время. Поэтому, чтобы отвлечься от этого занятия, я огляделся, вспоминая, когда в последний раз был в Макдональдсе. Рядом находилась игровая площадка, которая по размерам превосходила зал примерно в два раза. Из детства я помнил пластиковое говорящее дерево и столики со стульями в виде грибов. Неудивительно, что во все времена детям здесь нравилось.

— Думаю, тебе подойдет работа, связанная с продажами, например, продавец в книжном магазине или в кафе. Стоит подумать и об универмаге. Ты мог бы раскладывать вещи по полкам или работать на кассе.

— Да, ты прав, — согласился я, робко улыбаясь и утягивая еще одну соломинку.

— Просто запомни, что даже если тебя внезапно возьмут на работу — в эти выходные ты занят, потому что это Четвертое июля 1. Договорились?

— Сомневаюсь, что получу работу так быстро.

— Просто обещай мне, — попросил Уэсли, закидывая последний кусочек гамбургера в рот. Я кивнул, и он отхлебнул от своего стакана с лимонадом. Взяв пару соломинок, он подвинул оставшуюся картошку мне. — Можешь ее доесть.

— Нет, не хочу. Я же сказал, что не голоден, — объяснил я, отодвигая бумажный пакетик обратно.

Засмеявшись, Уэсли выразительно закатил глаза.

— Спасибо, что встретился со мной во время обеда. Но в следующий раз я хочу что-нибудь домашнее и приготовленное с любовью. — Доев картошку, он бросил смятый пакетик на поднос. — Мне пора возвращаться на работу.

Я снова кивнул, наблюдая, как он отправляет содержимое подноса в мусорник. На Уэсли была голубая рабочая рубашка с вышитым на груди именем. Я улыбнулся, подумав о том, как классно это выглядит. А еще на нем были рабочие штаны, испачканные в машинном масле. И хотя он тщательно вымыл руки, на них кое-где оставалась грязь, особенно вокруг ногтей. Мне нравились его руки: они были большими и грубыми, но всегда прикасались ко мне с нежностью.

Уэсли подождал меня, и мы вместе вышли из Макдональдса. Уже на улице, обернувшись, он растрепал мои волосы рукой, и мне показалось, что он хочет меня поцеловать, но вокруг было слишком много народу. Он пообещал позвонить позже или зайти сразу же после работы, и мы расстались.

По пути домой я зашел в несколько магазинов и заполнил заявления о приеме на работу. В конце концов, я оказался в универмаге, о котором говорил Уэсли. Здесь продавалось практически все: от мебели и всяких штучек для декора до продуктов питания, приправ и алкоголя — всего понемногу. Заполнив очередное заявление, я вернул его менеджеру и пошел домой с хрупкой надеждой на то, что, возможно, мне предложат здесь работу.

В среду позвонил тот самый менеджер из универмага и пригласил меня на собеседование в пятницу утром. Мама помогла мне в приготовлениях, посоветовав, какую одежду лучше выбрать. К моему облегчению, она не стала заставлять меня надевать галстук. Я чувствовал себя довольно уверенно и в назначенный день пошел на интервью полный надежд. И через час вернулся домой уже с работой.

Мама с Алисией обрадовались, но еще и потому, что мне давали двадцатипроцентную скидку, которая распространялась и на членов семьи. Я же не мог дождаться, когда смогу позвонить Уэсли. Я не стал ничего говорить ему заранее, потому что хотел удивить, если мне все-таки удастся получить эту работу.

Я как раз успел сменить одежду на шорты и майку, когда услышал стук в дверь. К тому времени как я вышел из комнаты, Уэсли уже сидел на диване и о чем-то оживлено болтал с мамой и Алисией. Я удивился, увидев его так рано: обычно в свои выходные он отсыпался до обеда.

— Привет, Тор! — радостно поздоровался он.

Я немного растерялся: мама и Алисия, должно быть, уже обо всем ему рассказали.

— Привет. Они тебе сказали?

— Сказали мне что?

Мама с сестрой покачали головами, и улыбка вернулась на мое лицо.

— Ты не поверишь, но меня взяли на работу!

— Что? Но это же замечательно! Куда?

— В тот универмаг, о котором ты говорил.

— Прекрасно! Это нужно отпраздновать. Иди собирать вещи: мы отправляемся в путешествие.

Я недоуменно уставился на Уэсли. Мама с Алисией широко улыбались и кивали, подтверждая, что я не ослышался.

— Что? — все-таки переспросил я, снова переводя взгляд на Уэсли.

— Разве ты не понял, почему я просил оставить эти три дня свободными? Знаешь, иногда ты в самом деле витаешь в облаках. Неужели не помнишь? Ты сам говорил о том, что хочешь поехать на море. Вот туда мы и собираемся.

— П-правда? — на всякий случай уточнил я. Уэсли кивнул. Мои губы растянулись в радостной улыбке, и я посмотрел на маму. Она улыбалась. — Можно мне поехать?

— Конечно. Уэс уже посвятил меня во все детали.

— Давай, пойдем собирать твои вещи, — сказал Уэсли и, взяв меня за руку, повел в мою комнату.

Я в спешке покидал первые попавшиеся вещи в сумку, не забыв захватить зубную щетку, пасту и расческу. И через пятнадцать минут был готов. Мама дала мне с собой кое-какие деньги и начала выспрашивать, что я с собой взял, как будто у нее в голове был собственный список необходимых в дороге вещей. Успокоивщись, она меня обняла и поцеловала.

— Хорошо, а теперь пообещай мне, что будешь внимателен и весело проведешь время. Позвони, когда будете на месте, чтобы я знала, что у вас все хорошо. Ох, я же буду на работе. Ладно, звони в любом случае и оставь сообщение, если сестры не будет дома, договорились? — Мама снова меня поцеловала. — И не зевайте на дороге!

* * *

Проведя в пути около пяти часов, мы наконец-то добрались до милого маленького городка. Через него проходила старая главная улица, вдоль которой росли огромные дубы. Наш мотель располагался почти у самой воды. Стоило нам к нему подъехать, и я почувствовал запах моря, который буквально витал в воздухе. Это был прекрасный день, и с каждым новым часом он становился только лучше.

— Добрый день. У нас зарезервирован номер на имя Кэрролл, — обратился Уэсли к служащему отеля.

Молодой человек что-то ввел в компьютер, затем улыбнулся и кивнул.

— Да, одиночный номер для курящих с двуспальной кроватью, — подтвердил он и посмотрел на меня, потом напечатал что-то еще и снова улыбнулся. — Если желаете, я могу предложить вам комнату с двумя кроватями, — сказал он, обращаясь к Уэсли.

— Нет, спасибо, — ответил тот и, взяв мятную конфету из вазочки на стойке, развернул ее и отправил в рот.

— Цена та же самая, — добавил служащий, глядя в свой компьютер.

— Нас вполне устроит комната с одной кроватью, — усмехнулся Уэсли, облокачиваясь на стойку.

— Уэсли! — тихо позвал я, чувствуя, как вспыхивают щеки, и переводя взгляд с работника отеля на него.

— В чем дело? Разве ты не хочешь спать вместе? — невинно спросил он, продолжая ухмыляться, но стоило ему увидеть мое пылающее лицо, как он громко рассмеялся, я же предпочел уставиться в пол, чувствуя напряжение во всем теле.

— Все готово. Вот ваши карточки. Номер комнаты 216, она находится с другой стороны здания. Спасибо за то, что выбрали наш отель, и приятного отдыха, — сказал служащий, пододвигая две пластиковые карточки через стол. Уэсли поблагодарил его, и мы вернулись к машине.

— Не могу поверить, что ты это сказал! — воскликнул я, когда мы сели в машину.

— О, да ладно. В чем проблема? Мы собираемся провести здесь всего три дня среди абсолютно незнакомых людей и вряд ли увидим кого-нибудь из них снова. Поэтому пусть думают что хотят, — ответил он, объезжая здание.

Мы припарковались на автостоянке и принялись вытаскивать вещи.

Уэсли был прав. Мы никого здесь не знаем и наверняка никогда не встретим вновь. Было бы здорово, если бы мы могли вести себя как обычные влюбленные. Все-таки это первый наш совместный отдых, и я решил, что больше не стану беспокоиться о том, что могут подумать другие.

— Это все наши вещи? — спросил я, опуская сумку на большую кровать. Осмотревшись, я заметил, что вся комната декорирована в уродливые оттенки розового, и это вызвало у меня смешок. — Все еще не могу поверить, что мы на самом деле здесь, — добавил я, поворачиваясь к Уэсли, который в этот момент закрывал дверь.

— Знаю. Здесь здорово, правда? Займемся сексом.

— Что? Да ладно тебе, Уэсли, — ответил я, но он схватил меня за пояс и, подтянув к себе, стал расстегивать шорты. Я перехватил его руки.

— Нет, так не пойдет. Снимай их. — Он покачал головой и, уткнувшись лицом мне в шею, потянул молнию вниз.

— Уэсли, мы же только приехали, — продолжил протестовать я, перестав сопротивляться его рукам.

Оторвавшись от моей шеи, он надулся.

— Ну пожалуйста. Я был таким хорошим мальчиком всю эту неделю.

Упрашивая, он водил по моей щеке кончиками пальцев. Когда на лице Уэсли появилась такая хорошо знакомая мне озорная улыбка, я не выдержал и прижался к нему, обнимая и стискивая в руках ткань его рубашки.

— Знаю, — тихо ответил я и сам потянулся к его губам.

Он обнял меня в ответ, его руки скользнули вниз по моей спине, а глубокий поцелуй немедленно отозвался слабостью в коленях. Запустив руки мне под майку, он потянул ее вверх, целуя меня до тех пор, пока она не заставила нас оторваться друг от друга. Тогда он кинул ее на пол и сделал шаг вперед, заставляя меня пятиться к кровати. Я опустился на ее край, и Уэсли, остановившись, стянул свою футболку через голову. При взгляде на него я судорожно сглотнул: для меня всегда было что-то необъяснимо сексуальное в том, как он избавлялся от одежды.

Опустившись на колени, Уэсли стащил с меня шорты вместе с нижним бельем и стал медленно гладить мои бедра, поднимаясь выше и заставляя тело гореть от прикосновений. Когда его пальцы наконец-то достигли цели, я уже был полностью готов, и он нежно провел ими снизу-вверх. Мои ноги начали дрожать. Опустив голову, Уэсли скользнул языком от головки к основанию. Я закрыл глаза и развел ноги шире, чтобы ему было удобнее. Моя чувствительность многократно обострилась, и я тихо простонал его имя, прижимая ладонь к губам, чтобы хоть как-то заглушить голос. Когда давление его губ усилилось, я окончательно растворился в ощущениях.

Уэсли выпрямился, все еще оставаясь на коленях, и с жаром меня поцеловал, возвращая к реальности. Расстегнув его шорты, я сунул руку в боксеры, мягко сжимая его плоть. Он снял штаны, и я откинулся на кровати, потянув его на себя. Уэсли опустился мне на живот, оказавшись между моими ногами, и поцеловал. Обвив руками его шею, я начал покусывать его ухо:

— Уэсли, трахни меня.

Он отстранился, глядя на меня с кривой усмешкой.

— Обожаю, когда ты говоришь пошлости с таким невинным выражением на лице.

Он откинулся назад и подтянул меня поближе так, что наши бедра тесно прижались друг к другу, затем наклонился и взял тюбик лосьона из бокового кармана моей сумки, выдавил себе на руку и немного прямо на меня. Пристроившись, он двинулся вперед, осторожно и в тоже время настойчиво. Мое тело отреагировало, принимая его, и вскоре он был глубоко внутри, и я чувствовал, как каждая частичка меня отзывается на его присутствие. Уэсли двигался медленно и ни на секунду не переставал смотреть мне в глаза. Мы занимались любовью. Когда его движения стали более глубокими, я прикусил палец, едва удерживаясь от крика.

— Не сдерживайся. Кричи так громко, как только хочешь, — сказал он, убирая руку от моего лица.

Уэсли улыбнулся и стиснул зубы. Сила и частота его толчков увеличились.

— Ах! О, Боже! — протяжно простонал я, перестав себя сдерживать. — Пожалуйста... Уэсли!

Он наклонился и поцеловал меня, судорожно вбиваясь в мое тело, пока не излился внутрь. Обессиленный, я обнял его, прижимая к себе так крепко, как только мог, а потом уставился в потолок, чувствуя, что улыбаюсь. Я был на романтическом отдыхе с моим парнем, и ничто на свете не могло сделать меня счастливее.

* * *

Уэсли подумал обо всем: он достал покрывало, полотенца, даже радио на батарейках и переносной морозильник, который мы наполнили льдом из отеля. По пути на пляж мы остановились у магазина и купили с собой бутерброды и напитки. Солнце вовсю светило, на небе не было ни облачка. День обещал быть чудесным.

Пляж оказался переполнен отдыхающими, и это несколько омрачило мое настроение. Но, в конце концов, это же Четвертое июля. Мы нашли свободное место между двумя компаниями девушек примерно одного с нами возраста. Уэсли расстелил покрывало и снял рубашку, в то время как они нагло его разглядывали. Мне было приятно, что они пялились на него как на всех привлекательных парней, но это одновременно и напрягало.

Я опустился на покрывало и снял обувь. Уэсли вытянул руки над головой, и мне бросилась в глаза маленькая отметина на его животе выше и левее пупка. Я тут же догадался, что это, и хоть след от поцелуя был почти незаметен, краска стремительно прилила к моим щекам. Я попросил Уэсли сесть, и когда он сделал это, шепотом предупредил его о засосе. Он опустил глаза на свой живот и рассмеялся. Пояс его плавок находился слишком низко, чтобы прикрыть свидетельство бурной личной жизни.

— Ты всего-навсего пометил свою территорию, — сказал он и снова засмеялся, потом потянул мою майку, но я быстро остановил его руки. — Торен, я всего лишь хочу намазать тебя лосьоном от загара.

— Все в порядке, я сам справлюсь, — ответил я, застенчиво избавляясь от майки и отмечая, что на это раз девушки даже не взглянули в нашу сторону.

— Да ладно тебе. Я просто намажу тебе спину. И внутреннюю сторону бедер, — понизил он голос, выдавливая лосьон на ладонь.

Я ответил ему красноречивым взглядом, но все же подставил спину под его руки. И Уэсли принялся заботливо втирать в мою кожу крем, а мне понадобилась вся сила воли, чтобы оставаться спокойным. Закончив, он передал мне тюбик и повернулся спиной.

Несмотря на жаркий день, вода дарила приятную прохладу. Мы отплыли довольно далеко от берега. И потом, лежа на спине, плескали друг на друга водой, а по дороге обратно перепрыгивали через поднимающиеся волны — прямо как маленькие дети. Нам было так весело вместе. Мы бегали по воде и занимались поиском ракушек, даже построили замок из песка. После, проголодавшись, вспомнили о бутербродах, а затем я пошел и купил нам мороженое.

— Эй, если ты хотел мороженое, то должен был сказать об этом. Я бы сходил, — сказал Уэсли, слизывая капельки быстро тающего мороженого.

— Но я хотел сам купить его, — ответил я, откидываясь назад и упираясь рукой в покрывало.

Мне была приятна забота Уэсли, но иногда казалось, что он забывает, что я тоже парень и не могу все время находиться под его опекой. Я хотел, чтобы он давал и мне возможность заботиться о нем, поэтому решил, что за ужин заплачу сам, хотя знал, что Уэсли непременно будет со мной спорить. Конечно, это было не совсем правильным, потому что я собирался потратить деньги, которые мне дала мама, а не сбережения, которые заработал своим трудом. Тогда мы могли бы быть с ним на равных.

— В чем дело? — спросил Уэсли и, погладив мой подбородок, слизал со своего пальца мороженое.

— Уэсли! Не делай так здесь! — зашипел я, оглядываясь. Некоторые из наших соседок видели всю сцену, и я покраснел до пальцев ног.

— Тогда не делай такое отсутствующее выражение лица, — парировал он, явно меня дразня.

Было уже довольно поздно, многие собрали вещи и ушли домой. Солнце все еще висело над горизонтом, и я хотел подождать, пока оно сядет. Но чувство голода оказалось сильнее, поэтому мы решили, что у нас еще будет много других возможностей понаблюдать закат над водой, и вернулись в комнату, чтобы переодеться, а затем отправились ужинать в маленький китайский ресторан, где оставались до поздней ночи, хотя оба были вымотаны днем, проведенным на пляже.

Это была последняя ночь нашего путешествия, и Уэсли вдруг решил, что не хочет просто оставаться в постели. Я не мог поддержать его в этом: у меня просто не было такого запаса энергии, как у него, но около полуночи у меня открылось второе дыхание. Позже, когда мы были в душе, я думал, что мои ноги отнимутся, но Уэсли поддерживал меня, пока мы оба не кончили, только после этого придя к общему мнению, что определенно пора спать.

Мы проснулись ровно за десять минут до расчетного часа, быстро собрали вещи и поспешил к стойке регистрации. Все произошло так быстро, что я даже не успел как следует попереживать за те свидетельства наших совместных выходных, которые мы в спешке оставили в номере.

День независимости (Independence Day) 1 — считается днем рождения Соединенных Штатов как свободной и независимой страны. Большинство американцев называют этот праздник просто по его дате — Четвертое июля (Fourth of July).

Глава 18

Я решил сделать Уэсли сюрприз и зайти к нему в гости вместо того, чтобы просто позвонить. Было около трех часов пополудни. День выдался довольно жарким, солнце ярко светило, и с севера дул освежающий ветерок. Свернув на нужную улицу, я увидел Уэсли. Он заводил газонокосилку, но, заметив меня, улыбнулся и помахал, останавливая двигатель.

— Хэй, что ты здесь делаешь? — спросил он, встретив меня на полпути.

— Просто проходил мимо и решил зайти, — ответил я, робко улыбаясь.

С нашей поездки на море прошло несколько недель, и с тех пор время, которое мы могли проводить вместе, было заметно ограничено: четыре дня в неделю я работал в универмаге, а в остальные часы был занят делами по дому. Что и говорить, наедине мы теперь почти никогда не оставались, и я тосковал по той свободе, которой мы наслаждались во время нашего отдыха.

— Я собирался позвонить тебе сразу же после того, как закончу подстригать траву. Мне непременно нужно разобраться с этим сегодня, иначе мама меня убьет, — пожаловался Уэсли.

— В этом одно из преимуществ проживания в многоэтажке, — поддразнил его я.

— Ага. Послушай, ты можешь не ждать меня. Я приду, как только закончу, — предложил он, вытирая пот со лба.

— Ничего. Я составлю тебе компанию. — Я был совсем не против ожидания. И уж тем более не возражал против того, чтобы понаблюдать за ним во время работы.

Не отрывая от меня взгляда, Уэсли обхватил мое запястье. Но несмотря на то что на улице кроме нас никого не было, я отрицательно покачал головой. Тогда он отвел меня к стоящему рядом гаражу и поцеловал. Я закрыл глаза и с готовностью ответил на поцелуй: это было именно то, к чему стремилось мое тело во время нашей вынужденной разлуки.

Возле нас затормозила машина, и под солнечными пятнами на стекле я разглядел миссис Кэрролл. Уэсли обернулся, и я отступил от него, сделав шаг назад. Миссис Кэрролл вышла из машины. Ее широко раскрытые глаза быстро сузились от гнева.

— Какого черта вы делаете?! — закричала она, с силой хлопнув дверцей.

Уэсли посмотрел на нее с удивлением, я же уставился себе под ноги. Внутренности словно скрутились жгутом, и мне с трудом удавалось дышать.

— Я спрашиваю, что здесь происходит? — продолжала требовать ответа мама Уэсли, останавливаясь напротив него и попеременно переводя взгляд с него на меня.

— Мама, тебе нужно успокоиться, — голос Уэсли прозвучал на удивление ровно.

— Я не собираюсь успокаиваться! Разве тебя ТАК воспитывали? — Она стиснула зубы, ее лицо побелело от злости. Она шагнула ко мне, прожигая взглядом. — Ты, убирайся отсюда! И никогда больше не смей даже близко подходить к моему сыну!

Уэсли выступил вперед, заслоняя меня собой.

— Не говори с ним так, — сказал он твердо, затем опустил глаза и глубоко вздохнул. Его голос дрогнул всего лишь на мгновение, когда он снова посмотрел на сердитое лицо матери. — Мама, я гей.

— Не говори этого! Не смей! — закричала она и перевела взгляд на меня. — Это все твоя вина! Если бы не ты...

— Я же просил тебя не говорить с ним в таком тоне, — предостерег ее Уэсли. Он поднял руки ладонями вверх и попытался еще раз объяснить: — Мама, я гей и это не имеет к тебе никакого отношения.

— Убирайся! Оставь моего сына в покое! — продолжала кричать она.

— Мама, я люблю его. Почему ты не можешь просто порадоваться за меня?

Глаза миссис Кэрролл расширились. Коротко размахнувшись, она ударила его по лицу. Ее ноздри раздувались, из груди вырывалось тяжелое дыхание. Она смотрела то на землю под своими ногами, то по сторонам, слабо сжимая и разжимая руку.

Уэсли осторожно коснулся щеки, неверяще уставившись на мать, а потом схватил меня за руку и потянул мимо нее, даже не взглянув в ее сторону. Он быстро шел, буквально таща меня за собой. Моя рука болела, плечо онемело, но я старался не отставать.

— Черт... Проклятье, — бормотал он сквозь сжатые зубы.

Не замедляя шага, мы свернули на главную улицу и миновали витрины нескольких магазинов, прежде чем перешли на нормальный шаг. Уэсли все еще держал меня за руку.

— Черт! Прости, — сказал он. — Я знал, что отец никогда не примет наших отношений, но думал, что мама отнесется к этому по-другому. Мне жаль, что все так получилось. — Я сжал его руку, и Уэсли посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы. Не удержавшись, он горько рассмеялся. — К сожалению, семью не выбирают, но, чтобы ты знал, я выбираю тебя, — и, снова глядя прямо перед собой, добавил: — Что бы ни случилось, я выбираю тебя.

Я остановился, позволяя его руке выскользнуть из моей ладони. И, не поднимая глаз, сделал глубокий вдох.

— Что? Что случилось? — спросил Уэсли, останавливаясь и поворачиваясь ко мне лицом.

— Ты... ты сказал... что любишь меня.

В глазах Уэсли на долю секунды отразилось непонимание. И когда до него наконец дошел смысл моих слов, он отвел взгляд и, покраснев, почесал затылок.

— Да, кажется, ты прав.

Я подошел к нему и, глядя в глаза, поцеловал на виду у всех. Мне было уже все равно. Главное, что он любит меня.

— Что... что ты делаешь? Кругом же люди.

— Неважно. Я тоже люблю тебя.

Пару секунд Уэсли просто пялился на меня, а потом с облегчением рассмеялся. И я обрадовался его улыбке.

— Ты только что превратил худший день в моей жизни в самый лучший.

Я оглянулся и заметил, что на нас смотрят прохожие. Мое лицо тут же залилось краской, и я опустил глаза. Еще бы им не смотреть, когда два парня целуются посреди улицы в три часа дня. Мои плечи смущенно опустились. Я даже не мог себя заставить посмотреть на Уэсли. Его пальцы переплелись с моими. И я знал, что в этот момент на его лице сияет вызывающая улыбка.

— Мамочка, эти два дядечки только что целовались, — сказала совсем еще маленькая девочка, глядя на нас во все глаза.

Мое сердце глухо бухнуло в груди, и я попытался вырвать свою руку у Уэсли, но его захват оказался крепче моих усилий.

Женщина посмотрела на дочку и, улыбнувшись, объяснила:

— Так делают два человека, которые любят друг друга.

Проходя мимо, она тепло нам улыбнулась, и эта улыбка сняла тяжесть с моей груди. Я сжал пальцы Уэсли. Слова незнакомой женщины оказались именно тем, что мне сейчас так нужно было услышать. Тот невидимый барьер, который я построил между собой и "нормальными" людьми, больше не казался мне таким уж непреодолимым. А потом мы поспешили ко мне. И на пороге квартиры, пока я пытался всунуть ключ в замок, Уэсли схватил меня за задницу обеими руками. От неожиданности я даже слегка подпрыгнул. Не унимаясь, он лизнул меня за ухом.

— Тебе лучше поторопиться. Моя молния скоро не выдержит, — прошептал он, скользнув губами в ямку у основания шеи. Его тело прижалось к моему, и я почувствовал, как в ягодицы вдавилась твердая выпуклость. Судорожно сглотнув, я попросил Уэсли остановиться, но он опустил руку на мою ширинку и сжал пальцы. — Я же сказал тебе поторопиться. Видишь, ты тоже уже готов.

Я застонал, и в этот момент дверь наконец-то поддалась. Мы перешагнули через порог и, захлопнув ее, просто целовались в течение нескольких минут, пока Уэсли не попытался вытащить мою рубашку из-за пояса. Мне пришлось его остановить.

— Постой. Пошли в мою комнату, — предложил я, тяжело дыша.

Уэсли улыбнулся и повел меня вниз по коридору, не выпуская моей руки. Помогая расстегнуть шорты, он усадил меня на край кровати, а сам опустился на колени и, прежде чем взять меня в рот, погладил мои бедра. Его голова не спеша опустилась, пальцы прошлись по стволу, вызывая легкое головокружение. Но стоило ему накрыть губами мои яички, продолжая дрочить член, и я захлебнулся воздухом, чувствуя, как начинают дрожать ноги. Но долго ждать мне не пришлось: спустя короткое время я бурно кончил, выкрикнув его имя и забрызгав спермой его лицо и шею. Уэсли медленно отпустил меня, откинулся назад и провел пальцами по щеке. Все еще задыхаясь, я спешно схватил пару бумажных салфеток и помог ему вытереться.

— Извини, — виновато прошептал я, чувствуя себя неловко.

Уэсли улыбнулся и слизнул сперму с пальцев, заставив меня резко втянуть воздух: еще никогда он не выглядел настолько сексуально.

Стянув штаны вместе с нижним бельем, я избавился от рубашки, лег на живот и, прижавшись щекой к подушке, а плечами — к матрасу, приглашающе приподнял бедра. Глаза Уэсли, казалось, потемнели еще сильнее, губы влажно блестели. Я издал смешок и, покраснев, спросил, чего он ждет. В ответ Уэсли скинул одежду, достал тюбик лосьона из ящика прикроватной тумбочки, выдавил немного на меня и на себя. Почувствовав первое проникновение, я не выдержал и оглянулся.

— О боже, ты такой чертовски горячий, — выдохнул он между неторопливыми и короткими толчками. Войдя глубже, он сжал мои бедра, и я подался ему навстречу, пока его член не заполнил меня до конца. Уэсли остановился. — Я люблю тебя, — прошептал он и возобновил движения. — Я... люблю тебя, — хрипло повторял он срывающимся голосом.

— Я... тоже тебя... люблю... — всхлипывал я, комкая в руках простыню.

Из всех раз, когда мы занимались сексом — это был самый лучший. Еще никогда мне не было так хорошо. Еще никогда мы так не любили друг друга.

Уэсли кончил первым, и я почти сразу последовал за ним. А потом лежал совершенно обессиленный, пытаясь одновременно отдышаться и справиться с тяжестью навалившегося сверху тела. Уэсли тяжело дышал мне в ухо, и я кусал губы, находя и это в высшей степени сексуальным. Перевернувшись на спину, он подсунул руки под голову, а я приподнялся на локтях, оставшись лежать на животе.

— Вау, — тихо выдохнул я, даже не пытаясь скрыть удовольствия.

Уэсли посмотрел на меня с ухмылкой.

— Я так понимаю, что ты удовлетворен?

— Еще бы. Это так потрясающе, когда ты можешь сказать другому человеку "я люблю тебя", — пояснил я, разглядывая простыню со смущенной улыбкой. Уэсли откинул волосы у меня со лба, коснулся губ кончиками пальцев и кивнул. — Знаешь, я уже давно хотел признаться тебе в своих чувствах, — говоря это, я старательно избегал встречаться с ним глазами.

Уэсли снова убрал руку под голову.

— Почему же ты этого не сделал?

Посмотрев на него, я залился краской. Он был не просто привлекательным, а по-настоящему красивым. Уже от одного взгляда на него мое сердце начинало учащенно биться. Опустив подбородок ему на грудь, я вдохнул его запах. Не запах мыла или шампуня, нет — так пах только Уэсли.

— Мне было страшно, — наконец сказал я, снова вздыхая. — И я не хотел торопиться. А еще боялся, что не услышу в ответ тех же слов.

Я почувствовал, как напряглось тело Уэсли подо мной. Удары его сердца участились.

— Откуда такие мысли? Я влюбился в тебя с того самого момента, как впервые увидел.

Уперевшись локтями ему в грудь, я посмотрел на него со слабой улыбкой.

— Я не верю в любовь с первого взгляда, — сказал я убежденно.

— Хорошо. Что ж, тогда я страстно возжелал тебя с первого момента нашей встречи. Потом повнимательнее присмотрелся и понял, что ты ко всему прочему еще милый и стеснительный, и... Я влюбился. Но, Тор, если уж мы об этом заговорили: тебе нужно быть более уверенным в себе, ты этого заслуживаешь. И я имею в виду не только твою симпатичную задницу, — закончил Уэсли, сглаживая шуткой серьезность своих слов.

Улыбнувшись, я прикрыл глаза и рассмеялся. Мне по-настоящему повезло, что он выбрал меня и позволил быть рядом. Я так до конца и не сумел избавиться от мысли, что Уэсли мог заполучить кого угодно, если бы только захотел. Он сказал, что любит меня, но я боялся, что однажды его чувства изменяться.

— Я люблю тебя, — прошептал я.

— Что? Я не слышу тебя.

— Я люблю тебя, — повторил я, только на этот раз немного громче.

— Что-что? — переспросил он и, нахмурившись, приложил руку к уху.

Я забрался на него сверху, сжал коленями его бока и наклонился к самому лицу.

— Я сказал, что люблю тебя. Люблю, люблю, люблю.

Уэсли провел ладонями сверху вниз по моим плечам.

— Твои слова и выражение лица действуют на меня совершенно особенным образом. Ты же понимаешь, что теперь нам придется сделать это снова, — его очаровательная улыбка превратилась в не менее очаровательную ухмылку.

Я посмотрел вниз, чувствуя, как к моему бедру прижимается напряженный член. Прильнув к Уэсли, я потерся об него и улыбнулся.

— И не говори.

Он выразительно опустил глаза и сжал мои бедра.

— Ну, тогда давай запрыгивай. Это будет лучшая скачка в твоей жизни.

Я приподнялся и снова уселся на него, подтянув колени. Пока я пытался устроиться поудобнее, Уэсли наблюдал за мной с нежным выражением. Покраснев, я отвел глаза и едва слышно прошептал:

— Помоги... мне.

Его пальцы скользнули по моим ягодицам, бедрам, между ног. Обхватив свой член одной рукой, другой он нашел вход в мое тело. И, следуя его указаниям, я принялся опускаться, принимая его миллиметр за миллиметром.

Я ужасно смущался. Мое лицо и уши пылали. Конечно, мне и прежде доводилось бывать сверху, но тогда все было по-другому. Уэсли всегда и во всем брал на себя активную роль, теперь же он ждал, и мне пришлось начать медленно двигаться вверх-вниз. Это было ни на что не похоже. Он внимательно смотрел на меня, его лицо оставалось напряженным и невероятно сексуальным. Постепенно мое смущение пошло на спад, и я стал двигаться все увереннее.

Уэсли поднял руку и нежно обхватил мой член, и я закрыл глаза, чувствуя приближение оргазма. Но когда он потер головку ладонью, размазывая выступившую смазку по всему стволу, я не выдержал и закричал:

— Уэсли! О боже. — Я кончил ему в ладонь и почувствовал, как его сперма разлилась внутри меня.

Уэсли удержал меня от падения, и я обессиленно распластался на нем, приникнув щекой к груди и безуспешно пытаясь выровнять дыхание. Все еще оставаясь во мне, он прижал мою голову к груди, и я судорожно вздохнул.

— Это был сокрушительный оргазм, — прокомментировал он счастливо. Я был не в том состоянии, чтобы ему отвечать. Откинувшись на подушку, Уэсли улыбнулся. — Давай останемся так навсегда.

* * *

Обнявшись, мы пролежали в кровати несколько часов. Голова Уэсли покоилась на моей груди. Найдя мою руку, он приложил мою ладонь к своей: его пальцы оказались немного длинее моих и тоньше, с крупными костяшками. Он рассматривал мои кисти с каким-то бесконечным интересом, потом перевел взгляд выше, провел им по подбородку, губам, носу, пока наши глаза наконец не встретились.

— Знаешь, ты невероятно красивый. — Поцеловав меня, Уэсли сел. — Наверное, мне пора домой.

Я вскочил, таращась на его спокойное и такое привлекательное лицо, и сказал, что ему совсем необязательно уходить. Я был уверен, что мама не станет возражать против его пребывания в нашем доме.

— Рано или поздно мне придется туда вернуться, — возразил он. — С этим нужно покончить раз и навсегда.

Я наблюдал, как он выбирается из постели и поднимает свои вещи с пола. Уэсли не переставал меня восхищать. Если бы я был на его месте, то вряд ли бы нашел в себе достаточно мужества, чтобы вернуться домой.

Наклонившись, он запечатлел на моем лбу поцелуй.

— Не волнуйся, все будет в порядке. Я постараюсь убедить родителей, и если они не станут меня слушать... что ж, тебе-то точно не о чем беспокоиться. Я уже сказал: что бы ни случилось, я выберу тебя, — произнес он, поглаживая меня по голове, словно ребенка. Но я не протестовал: мне было просто физически необходимо слышать его уверенный голос и ощущать прикосновения больших рук, которые всегда могли меня защитить.

На пороге Уэсли задержался, чтобы поцеловать меня на прощание, а после я провожал его взглядом, следя, как он спускается по лестнице и выходит на улицу. Когда он пошел прочь в свете уличных фонарей, я заметил, как опустились его плечи. Моя спина ссутулилась, и не было сил ее выпрямить. Я не мог себе представить, что он сейчас чувствует. Уэсли оказался перед лицом всех страхов, заключенных в моем собственном сердце, и он встречал их с гордо поднятой головой. Я подумал о миссис Кэрролл, но когда мне вспомнился мистер Кэрролл, мое сердце упало. Как я смогу показаться им на глаза? Как я теперь должен вести себя с родителями Уэсли?

Зайдя в ванную, я привел себя в порядок и принялся перестелать постель. Подобрав смятое белье, я сжал его в руках. Поколебавшись, поднес к лицу и вдохнул его запах. Оно пахло Уэсли. Сексом. И любовью. Внезапно тревожные мысли снова вернулись ко мне, и я поморщился. Смогут ли родители Уэсли когда-нибудь понять? Попытаются ли они заставить его расстаться со мной? Я упал на кровать и разрыдался, обнимая грязное белье как плюшевого мишку.

Алисия осталась ночевать у подруги, а мамина смена заканчивалась только в два. Я чувствовал себя покинутым и одиноким перед лицом своих страхов — то же самое я испытывал каждый день, пока в моей жизни не появился Уэсли. Теперь же его родители ненавидели меня. И ему придется меня бросить. Он сказал, что любит меня, но как можно выбрать меня, а не свою семью? И разве тут есть из чего выбирать?

Мои глаза покраснели от слез, и все, чего я в тот момент хотел — это просто поскорее заснуть. Но, оказавшись в постели, я не переставал ворочаться: мой разум все никак не желал успокаиваться. В конце концов, я встал и включил телевизор в надежде хоть чем-нибудь занять голову.

— Тор? Почему ты до сих пор не спишь? — спросила мама, закрывая входную дверь. Ее докторский халат выглядел помятым. Пройдя на кухню, она уронила сумку на стол. — Разве тебе не нужно завтра на работу? — Обойдя вокруг дивана, она заметила мои опухшие глаза и тут же присела рядом. — Милый, что случилось? Ты в порядке? — Она потянула меня к себе и крепко обняла, прижимая мою голову к своему плечу.

Я не мог вымолвить ни слова. Глаза снова наполнились слезами, которые, собираясь в тонкие ручейки, побежали вниз по щекам. Я обвил руками ее худые плечи и прижался к ней, словно ребенок с пораненной коленкой. Задохнувшись рыданиями, я начал икать, и мама обняла меня сильнее. Я начал рассказывать ей, что произошло, в то время как она успокаивающе поглаживала мою спину.

— О, детка, мне так жаль. Мне так жаль, — прошептала она.

— Они меня ненавидят. Родители Уэсли считают меня отвратительным, и я знаю, что они заставят его порвать со мной.

— Милый, послушай, как бы сильно мне не хотелось надавать маме Уэсли пощечин, ты должен понять, что она, вероятно, была очень удивлена случившимся и поэтому не знала, как реагировать. И как только она успокоится, возможно, ей станет легче понять. В этом мире все далеко не просто, и это еще один урок от жизни. Сейчас Уэсли нужен именно ты, мальчик, которого он любит, а не его родители. Поговори с ним завтра, и я уверена, что он обратит все твои страхи в пыль. Не знаю, сможет ли когда-нибудь его семья принять ваши отношения, но это уже не их дело. И от них его выбор не зависит.

Несмотря на то, что Уэсли сказал, что хочет быть со мной — мне было почти страшно допускать эту хрупкую надежду в свое сердце.

— С кем тебе действительно стоит поговорить — так это с твоим отцом. Я уверена, что он точно знает, как ты себя теперь чувствуешь, — добавила мама, глядя в сторону с едва заметным болезненным выражением на лице. Поцеловав меня в лоб, она слабо улыбнулась. — А теперь ты должен поспать. Иди приляг, дорогой, и если тебе что-нибудь понадобится — ты всегда знаешь, где меня найти. Договорились?

Я кивнул, вытирая слезы. Она еще крепче прижала меня к своей груди, не решаясь отпустить, и поцеловала в щеку. Вместо слов я улыбнулся, как бы говоря, что со мной все будет хорошо.

Забравшись в кровать, я обнял комок из смятых простыней и глубоко вдохнул их запах... И перед глазами всплыло лицо Уэсли, когда он признался, что любит меня.

Глава 19

Я пошел на работу со странным ощущением, как будто я всю еще сплю, настолько размытыми и нечеткими были мои чувства. В мои обязанности входило пробивать товары на кассе, но кроме этого я даже не пытался найти дополнительные занятия, на которые мог бы отвлечься, чтобы убить медленно тянущееся время, как я обычно делал. В голову постоянно лезли мысли об Уэсли. Но когда я пробовал ему дозвониться, то неизменно попадал на голосовую почту. Мне нужно было поговорить с ним, услышать его голос, но я не хотел звонить на домашний телефон, ведь к нему мог подойти кто-нибудь из его родителей. Наконец наступило время обеденного перерыва, но Уэсли так и не объявился.

— Эй, Торен, с тобой все в порядке? — спросила Жанин, девушка, с которой мы вместе работали. — Ты сегодня как будто витаешь в облаках. — Сидя на корточках и приклеивая ценники на шоколадки, она то и дело бросала на меня внимательные взгляды.

Поверх брюк цвета хаки и рубашки с белым воротником на Жанин был надет рабочий фартук с логотипом универмага, как и у меня. Длинные светлые волосы и красивая фигура дополняли образ милой и веселой девушки, с которой было по-настоящему приятно общаться. Мне нравилось работать с ней.

— Со мной все хорошо, спасибо, — со вздохом отозвался я, чувствуя, как опускаются мои плечи.

— Уверен? Просто обычно ты более... энергичный. А сейчас словно находишься в каком-то другом измерении, в котором существует Торен-Сама-Любезность, но, знаешь ли, он отличается от обычного Милого Торена, — добавила она, откидываясь на пятки и опуская этикет-пистолет на пол.

Я тихо засмеялся, смущенный ее словами. Тем временем Жанин закончила раскладывать промаркированные шоколадные батончики на полку, обошла кассу и выжидающе скрестила руки на груди, а я продолжал все так же стоять и пялиться в пол.

— Ладно. Причина в том, что я встречаюсь с одним человеком, родители которого не хотят видеть нас вместе, — признался я взволнованно, тщательно избегая местоимений.

— Что? Они в смоем уме? Да ты воплощенная мечта любых родителей! Ты умный, симпатичный, веселый, милый, воспитанный... Мне продолжать?

Вконец смутившись и не зная, что сказать, я улыбнулся и снова перевел взгляд на пол.

— Ну, видишь ли... не все так просто.

— Хорошо, но ей-то ты нравишься? А это самое главное. В этом случае тебе достаточно просто быть самим собой, и, вот увидишь, ее родители со временем непременно оттают, — посоветовала Жанин и, обнадеживающе улыбнувшись, толкнула меня бедром. Затем ее брови задумчиво поползли вверх. — Но ты хоть знаешь, почему они к тебе так относятся? И с чего ты вообще взял, что ты им не нравишься?

Из моей груди вырвался глубокий вздох. Еще вчера я набрался смелости поцеловать Уэсли прямо на улице на виду у всех прохожих. И, вероятно, будет лучше, если я сам обо всем расскажу тем людям, с которыми вместе работаю, чем позволю, чтобы они узнали об этом от кого-нибудь другого. Ведь рано или поздно, но правда о наших отношениях обязательно откроется. К тому же мне нравилась Жанин. Я доверял ей.

— Я не нравлюсь им потому... потому что я парень, — признался я, сплетя пальцы рук. — Именно из-за того, что я парень, они не хотят, чтобы мы были вместе.

— О. — Она медленно кивнула, уперлась ладонями в бедра, еще больше нахмурилась и покачала головой. — Неужели до сих пор остаются люди, которые мыслят настолько дурацкими стереотипами? Ты должно быть шутишь! Торен, серьезно, — ее рука коснулась моей, — если ты ему нравишься, то какая к черту разница, что думают его родители?

Я невольно усмехнулся той быстроте, с которой она вынесла свое заключение. Но, скорее всего, оно и являлось самым верным. Уэсли, мама, Алисия говорили то же самое. Кого волнует мнение других людей? Единственное, о чем я должен на самом деле беспокоиться, так это о своих близких, тех, кто по-настоящему мне дорог. Вот их мнение действительно имеет значение. Уэсли любит меня. Он сам сказал об этом. Моя проблема заключалась в том, что мне было не все равно, что могут подумать родные Уэсли. А все из-за того, что я не хотел становиться между ним и его семьей.

Я тяжело вздохнул.

Похоже, Жанин легко догадалась о сути моего внутреннего монолога. На ее лице проступила лукавая улыбка:

— Признавайся, с кем ты встречаешься. Я его знаю?

— Ум. — Я колебался. Правда, Жанин была младше и могла не знать Уэсли. — Его зовут Уэсли, — наконец сказал я, чувствуя, как только от одного упоминания его имени мои щеки воспламеняются.

— Хм... Уэсли?.. Ох! Уэсли Кэрролл? — громко воскликнула она. И, абсолютно точно, восторженно. Я удивленно возрился на нее и, быстро оглянувшись по сторонам, кивнул. — Вау! У тебя великолепный вкус! Какое-то время я даже была влюблена в него. А как тебе это? Уэс и Торен... Бьюсь об заклад, что из вас, ребята, получится отличная пара!

* * *

Закончив работать, я не оставлял попыток дозвониться до Уэсли, но результат оставался неизменным: голосовая почта. Я начал волноваться. Обычно он сразу же мне отзванивался. Что если что-то успело произойти уже после того, как мы расстались прошлым вечером? От этих мыслей у меня все сжималось в груди, а на коже выступала испарина, как при температуре. Я снова и снова набирал его номер, и все безрезультатно. В какой-то момент слезы подступили к глазам, и я откинулся на диване, чувствуя, что начинаю задыхаться от нехватки кислорода в легких.

Взгляд упал на электронные часы, встроенные в панель телевизора. И я потер глаза, смахивая соленую влагу с ресниц. Седьмой час. Ни мамы, ни Алисии еще нет дома. Где же он пропадает?

Внезапно раздался стук в дверь, и я едва не упал по дороге, со всех ног бросившись в прихожую. На лестничной площадке стоял Уэсли. На его лице была улыбка, а я разрывался между одновременным желанием ударить, поцеловать и как следует накричать на него.

— Эй, что случилось? — спросил он, ступая за порог и сжимая мои плечи.

— Что? Это я у тебя должен спросить — где ты был? И что произошло? Почему ты не звонил? Почему не брал трубку? — кричал я, не в силах справиться со слезами, бежавшими вниз по щекам.

— Ух ты. У тебя все нормально? — Вместо ответа я прижался к Уэсли и спрятал лицо у него на плече, вытирая слезы. — Что случилось?

— Я... ты... Где ты был? Я пытался дозвониться до тебя миллион раз, но все время попадал на голосовую почту, а я не хотел звонить тебе домой, потому что боялся, что к телефону подойдет кто-нибудь из твоих родителей. Я так беспокоился о тебе. Почему же ты не позвонил? — всхлипывал я, крепко обнимая Уэсли, как будто он сразу же исчезнет, стоит мне его отпустить хотя бы на секунду.

— Я подумал, что будет нехорошо отвлекать тебя во время работы. Плюс после обеда у меня нашлась уйма дел, и да, я виноват. Мне следовало тебе позвонить.

— Проклятье, да ты ОБЯЗАН был мне позвонить! — закричал я, резко отстранясь от него.

Конечно же, от его взгляда не могли укрыться мои покрасневшие глаза и горящие щеки. Но все, что он сделал — это просто улыбнулся.

— Знаю-знаю. Мне жаль. Простишь меня?

Я состроил гримасу и опустил глаза. Но как бы я ни был зол, он был сейчас здесь, со мной.

— Хорошо. Поцелуй меня, тогда прощу.

— Всего лишь поцеловать? — Уэсли сделал вид, что надулся, смешно выпятив нижнюю губу.

— Мы можем попробовать договориться, но только после того, как ты мне расскажешь, что произошло вчера вечером.

Прежде чем отвечать, Уэсли втянул меня в глубокий поцелуй. И когда он отстранился, я, не сдержавшись, улыбнулся. Он провел кончиком языка по моим губам и поцеловал меня еще раз. Потом он сел на диван и, притянув меня, усадил к себе на колени. Я смотрел на него в молчаливом ожидании.

— Что ж, вчера вечером действительно ничего не произошло, потому что когда я вернулся, родители уже спали, и я тоже лег спать. А вот утром, часов в семь, меня разбудила мама. Как я потом понял, она все рассказала отцу. И пошло-поехало: они воспитали себе не такого сына, и как я вообще могу вести себя подобным образом после всего, что они для меня сделали. Потом зашла речь о том, что это всего лишь очередной подростковый период в моей жизни, который я со временем преодолею, когда вырасту и повзрослею. Можешь в это поверить? Я в буквальном смысле слова рассмеялся ей в лицо. Конечно, я не собирался... Но так получилось. Дальше в разговор встрял мой дорогой папочка. Стал кричать на меня и требовать, чтобы я заткнулся. Даже запретил нам с тобой встречаться, но я ответил ему, что категорически против такого варианта. Сказал, что люблю тебя и что им придется с этим смириться. На что отец мне заявил, что до тех пор пока я живу под его крышей... и бла, бла, бла, поэтому я поспешил его заверить, что как можно скорее свалю "из-под его крыши". Тогда он не нашел ничего лучше, чем врезать мне и обозвать долбаным педиком.

— Он ударил тебя? — переспросил я. Обхватив его подбородок, я повернул лицо Уэсли в сторону и действительно заметил кровоподтек, оставленный кулаком отца. — Но с тобой все хорошо? Да как он мог? Мне так жаль!

— Все в порядке. Со мной все в полном порядке, — попытался успокоить меня он, откидывая волосы с моих глаз. Губы Уэсли сложились в нежную улыбку. — Это вообще первый раз, когда он дотронулся до меня, — добавил он, опуская глаза. Его улыбка исчезла. — В общем, как ты понимаешь, мне пришлось сразу же уйти. И я не совсем представлял, что делать дальше, поэтому сначала пошел перекусить, а потом...

— Но почему ты не позвонил мне? Или не пришел?

— Было еще слишком рано, и я не хотел тебя беспокоить. К тому же я знал, что у тебя сегодня рабочий день.

— И что? Ты должен был...

— Знаю. Прости. Но потом я занялся поиском жилья и обошел множество мест, пока не нашел то, что пришлось мне по душе. Я даже подписал контракт и могу въехать уже в эти выходные.

Я недоуменно заморгал.

Собственное жилье?

— Но разве ты можешь позволить себе жить отдельно от родителей?

— Ну, у меня ведь есть постоянная работа, и кроме того, я уже некоторое время отклыдвал как раз для этих целей. Того что есть достаточно, чтобы внести залог и оплатить несколько месяцев ренты, но, Торен, — замолчав, Уэсли какое-то время внимательно изучал мое лицо. — Торен, я хочу, чтобы ты кое о чем хорошенько подумал. И мне не нужен немедленный ответ, но... Я хочу, чтобы мы жили вместе, чтобы ты переехал ко мне.

Я не знал, что на это ответить. И что я должен был сказать? Не то чтобы я не хотел жить с Уэсли, но... все происходило слишком быстро. Да, я любил его и нисколько в этом не сомневался. Но мы встречались всего пару месяцев. Поэтому я молчал.

Уэсли, ждавший моей реакции, разочарованно вздохнул:

— Просто обещай подумать, ладно?

Я кивнул, ощущая, как кончики пальцев Уэсли касаются моего лица, и глубоко вздохнул. Он осторожно меня поцеловал, продолжая смотреть в глаза, и по какой-то непонятной причине они снова наполнились слезами, которые он утер подушечками больших пальцев. Заставив меня приподнять голову, Уэсли прошептал:

— Пойдем в кровать.

Я покраснел и закрыл глаза.

— Уэсли...

— Нам не обязательно делать это. Я просто хочу побыть с тобой, хочу тебя обнимать. Прямо сейчас. — Он приник лицом к моей груди, и до меня донеслось его участившееся дыхание. Нет, он не плакал, но тяжесть всего мира словно опустилась на его плечи. — Знаю, это звучит жалко, но все, чего я сейчас хочу — это быть к тебе как можно ближе.

Я прижал его голову к груди, испытывая то же желание почувствовать его каждой клеточкой своего тела.

Поднявшись, я взял его за руку и повел в свою комнату, где мы легли на кровать и прижались друг к другу как можно теснее. Мы больше не разговаривали, не переставая наслаждаться теплом и близостью друг друга. В половине десятого домой вернулась Алисия. И пока я готовил ужин для нас троих, мы рассказали ей о том, что произошло.

— Уэс, у тебя есть где остановиться, пока ты не сможешь въехать в новую квартиру? — спросила сестра. Всасывая спагетти, Уэсли покачал головой. — О, но тогда почему бы тебе не остаться у нас? Уверена, мама не будет против.

Я позвонил ей на работу, чтобы спросить, можно ли Уэсли переночевать у нас. Получив ее согласие, я постелил нам на полу: моя кровать была слишком маленькой, чтобы на ней могли уместиться двое, тогда как места на полу было предостаточно. Я объяснил Уэсли, что каждый раз, возвращаясь после работы, мама обязательно заглядывает ко мне в комнату, чтобы удостовериться, что все в порядке. И заставил пообещать, что к этому времени мы будет целомудренно спать бок-о-бок. Уэсли неохотно согласился и, после того как мама, закончив свой ночной осмотр, закрыла дверь, крепко меня обнял, тесно прижимая к себе.

И мы не заметили, как заснули.

Глава 20

Я проснулся от поцелуя и, сонно заморгав, довольно улыбнулся: мне нравилось просыпаться рядом с Уэсли. Уже полностью одетый во вчерашние майку и шорты, он склонился надо мной и еще раз поцеловал, щекоча кожу на щеках едва пробившейся щетиной.

— Мне пора на работу, но я вернусь около шести, — прошептал он.

— Уже уходишь? Ты хотя бы позавтракал? — спросил я, протирая глаза, на что Уэсли покачал головой. — Сейчас приготовлю тебе что-нибудь. — Я заворочался, поднимаясь, но Уэсли прижался своими губами к моим, заставляя меня лечь обратно.

— Не надо, мне все равно уже пора. К тому же сегодня твой выходной, поэтому лучше еще поспи, — сказал он, садясь на пятки.

— Ладно, — легко согласился я. — Тогда удачного дня.

— Непременно. Люблю тебя, — ответил Уэсли, поднимаясь.

— Я тоже тебя люблю, — перевернувшись на другой бок, я тут же провалился обратно в сон.

Когда я проснулся в следующий раз, стрелки часов приближались к обеду. Широко зевнув, я обвел комнату взглядом, ненадолго задержавшись глазами сначала на кровати, а потом на футболке, одолженной у меня Уэсли. Вслед за этим мне вспомнился его уход, но тогда я находился в полудреме и еще мало что соображал, поэтому мои воспоминания были довольно смутными.

Войдя в гостиную, я заметил на кухне маму. Она в пижаме готовила завтрак. Налив ей в чашку кофе, я попросил ее сесть, а сам надел фартук, который по-прежнему висел на своем старом месте — на крючке. Чмокнув меня в лоб, она присела за кухонный стол и положила голову на руки. Под ее глазами виднелись мешки, а кожа была бледна. Мамин измученный внешний вид отражал мое собственное внутреннее состояние.

Я поставил перед ней тарелку с блинами и яичницей и вернулся к плите, чтобы приготовить порцию и для себя.

— Как дела у Уэса? — спросила она после затяжного зевка. — Он сегодня работает?

— Ага. У него все нормально... наверное. По правде говоря, я не уверен. Отец вчера выгнал его из дома.

— Что? Но это же ужасно! — мама недоверчиво нахмурилась.

— К счастью, он уже нашел квартиру и вчера подписал договор. С этим-то у него как раз все в порядке. По его словам, он собирал деньги некоторое время, — объяснил я, усаживаясь напротив мамы. Было непривычно завтракать вместе в рабочий день. Раньше мы так делали только по выходным. — На самом деле, если говорить начистоту, то я не уверен, что все действительно плохо. Да, он очень зол на своих родителей, но, по правде говоря, они и раньше не особо-то ладили.

Мама некоторое время молча изучала мое лицо.

— Наверное, он пошел на такой решительный шаг из-за тебя, — наконец сказала она.

И это было правдой, хотя он и продолжал уверять меня, что все в полном порядке. Уэсли изо всех сил старался утешить меня, но факт оставался фактом: родители вышвырнули его из дома. Они в буквальном смысле слова отказались от него. И ему нужен был кто-то, кто бы сказал, что все будет хорошо. И поэтому я чувствовал себя ужасно виноватым. Ведь вместо того чтобы быть сильным для него, — я эгоистично упивался собственными страхами.

— Когда он собирается въехать?

— На этих выходных. Но до тех пор ему негде остановиться и... можно он пока поживет у нас?

— Конечно! Ему здесь всегда рады! — воскликнула мама. Ее материнский инстинкт выражался в том, что она воспринимала Уэсли как собственного ребенка. — Я все еще не могу поверить в то, что сделали его родители. Это просто... Это чудовищно!

Я улыбнулся тому, с каким рвением мама защищала Уэсли, сразу же приняв его сторону. И мне полегчало от осознания того, как легко и естественно он был принят в нашу семью. Даже если родители решили от него отказаться, у Уэсли всегда есть место, куда можно вернуться, место, которое он может назвать своим домом.

Перед самым маминым уходом на работу из спальни появилась Алисия и успела поцеловать ее на прощание. Когда за мамой закрылась дверь, она плюхнулась на диван и включила телевизор.

— Тор, приготовь мне завтрак, — приказала сестра хриплым со сна голосом.

— Извини, но ты опоздала, — сказал я, как раз закончив с мытьем посуды. — К тому же, время завтрака давно прошло. Поешь кашу или жди обеда.

Алисия что-то недовольно буркнула в ответ, переключая каналы. Сколько ее помню, у нее всегда были сложности с подъемом, поэтому по утрам она никогда не была приятным собеседником. Но будучи властной и крикливой, она по-прежнему оставалась доброй и заботливой. Иногда я даже забывал, что она всего лишь моя младшая сестра, настолько зрелыми были ее рассуждения, а еще Алисия казалась хорошо осведомленной в таких вещах, о существовании которых я не имел ни малейшего понятия. Без сомнения, мне повезло с сестрой, даже если временами она чересчур любила покомандовать.

— Эй, Алисия, мы можем сейчас поговорить?

— О бог мой, у тебя будет ребенок. — Издеваясь, сестра изобразила на лице изумление и оглянулась на меня через плечо.

В ответ я закатил глаза и, сев с ней рядом, попросил:

— Перестань, я серьезно.

— Ладно-ладно, — легко согласилась она, поворачиваясь ко мне и кладя руку на спинку дивана. Я нерешительно сглотнул, и ее брови вопросительно приподнялись. — Что-нибудь случилось? Тор, у тебя же все хорошо?

— Да, конечно. Все отлично, — поторопился убедить ее я. — Дело в том, что Уэсли попросил меня переехать вместе с ним.

Алисия продолжала пялиться на меня, словно ожидая услышать продолжение. Ее руки все так же расслаблено лежали открытыми ладонями вверх.

— И? Тебе нужна помощь в переезде?

— Нет, я... Хорошо, не кажется ли тебе, что мы торопимся? Я хочу сказать, что мы встречаемся от силы четыре месяца, а в новой квартире само собой всего одна спальня. Не находишь ли ты, что людям покажется это странным? Два парня, которые живут вместе и спят в одной комнате? И дело не в том, что...

— Так вот ты о чем, — перебила меня Алисия, качая головой. — А я-то думала, что ты уже повзрослел. Да уж, выходит, что мы сейчас говорим не о том, что вы с Уэсли будете жить вместе, а о том, что могут подумать другие. Ну-ка напомни мне, не проходили ли мы это прежде? Тор, какая к черту разница, что подумают какие-то люди? Вопрос только в том, хочешь ли ТЫ жить с ним, понятно тебе?

Я перевел взгляд на пол и сцепил пальцы. Неужели она права? Неужели именно это заставляло меня так сильно нервничать?

— Хорошо, давай попробуем расставить все точки над "и", — продолжила Алисия, складывая руки на коленях и при этом глядя на меня с предельно серьезным выражением лица. — Тебе нравится проводить с ним время, так? — Я кивнул. — И тебе нравится ужинать с ним вдвоем и смотреть телевизор, и заниматься любым другим общим делом, так? — Я снова кивнул. — А еще тебе нравится просыпаться с ним по утрам, да? — Покраснев, я кивнул в третий раз. — И ты любишь его, верно?

— Всем сердцем.

— Тогда ты уже знаешь ответ на свой вопрос, — заключила Алисия, улыбаясь. — Подумай об Уэсе. Ему-то никто не давал права выбора. Ему пришлось сделать то, что он сделал, и все по вине его узколобых родителей. И даже если у него не было другого выхода, ему все равно должно быть страшно. Он так сильно нуждается в тебе еще и как в напоминании, почему он поступил именно так, а не иначе, и почему у вас, в конечном счете, все будет отлично.

Она была права. Еще бы, ведь это Алисия. Пока я посвящал все свое время мыслям о том, что подумают люди, если мы так неожиданно и быстро съедемся, весь мир Уэсли перевернулся с ног на голову. Меня в буквальном смысле слова потрясло осознание того, насколько эгоистично я себя вел.

— Итак, тебе нужна помощь в упаковке вещей? — спросила сестра, ухмыляясь от уха до уха.

— Да, непременно. — Я подался вперед и обнял ее. Несмотря на то что она была моей маленькой сестренкой, о жизни она знала гораздо больше, чем я.

— Но у тебя все еще остается одно важное дело, — добавила она зловеще. — Попробуй теперь рассказать обо всем маме.

* * *

Я решил приготовить на ужин что-нибудь особенное и для этого сбегал в магазин и купил филе лосося. Замариновав розовые ломтики, я оставил рыбу на пару часов и пошел в свою комнату, где, задумчиво оглядевшись, решил, что мне понадобятся все вещи, за исключением кровати. Но у Уэсли была только одна кровать. Может быть, мне придется взять и свою тоже. Но будет ли для нее место? Новая квартира находилась в доме ниже по улице, через пару кварталов от нас, но я не знал никого, кто бы там жил, поэтому не имел ни малейшего представления о том, насколько большими могут оказаться размеры комнат.

Пристально изучив свою комнату еще раз, я также понял, как много вещей нам только предстоит купить. Пока же в подвале нашего дома хранились старый диван и два стола, которые мама приберегла для меня, так что нам было с чего начать, но этого явно не хватало, ведь нам еще понадобятся кухонный стол, стулья, посуда.... Так много всего. На моем банковском счете хранилось около семи сотен долларов, но этого недостаточно. Сейчас я работал полный рабочий день, но когда начнется учеба в колледже, мне придется сократить свои часы. И как быть тогда?

Уэсли пришел чуть позже шести. Прежде чем зайти, он постучал, и я выбежал ему навстречу, вытирая руки о кухонное полотенце. На нем была ставшая уже привычной рабочая одежда, запачканная машинным маслом, на плече висела школьная сумка. Он выглядел настолько привлекательно в своей форме, что мне было тяжело отвести от него глаза. И... возбуждающе. И не только из-за формы. Может быть, свою роль сыграл небрежный, чуть хулиганский вид? Хотя, вероятнее всего, дело было в самом Уэсли.

— Привет! Добро пожаловать! И знаешь, тебе не нужно стучать, — сказал я, смущенно улыбаясь.

Переступив через порог, Уэсли улыбнулся. Кожа на его лице слегка порозовела.

— Я уже как-то привык.

— Придется отвыкать. Как прошел день? Ужин будет готов примерно через полчаса. — Я сделал шаг к нему, но Уэсли не сдвинулся с места, продолжая все так же стоять и немного рассеянно улыбаться. Я замер, чувствуя, как под его взглядом к моим щекам приливает кровь. — Что? Что-то не так?

— Нет, ничего. Просто все это... очень мило, — сказал он, почесывая затылок и глядя вниз и куда-то в сторону.

— Привыкай, — сказала Алисия, появляясь из гостиной с полной корзиной белья.

— Что? — переспросил Уэсли, приподняв брови и переводя взгляд с меня на Алисию и обратно. — Она серьезно?

— Да, — пробормотал я, робко кивая.

— И это значит, что.... В самом деле? — Улыбка осветила его лицо, и Уэсли шумно выдохнул, как будто все это время старался не дышать. — Не могу поверить, — сказал он, опуская сумку на пол и подходя ко мне. — Я так счастлив.

— Эй, вы двое, еще слишком рано для нежностей. Не забывайте, что вам по-прежнему нужно убедить маму, — предупредила Алисия, затем критически осмотрела Уэсли с ног до головы. — Я собираюсь заняться стиркой. Если хочешь, могу прихватить и твои вещи тоже, — предложила она, указывая взглядом на пятна масла, "украшавшие" его одежду.

— Если ты не против, то почему бы нет, — согласился он, поднимая сумку.

— И? Чего мы ждем? — бросила сестра игриво.

Даже не глядя на Уэсли, я знал, что его лицо и мои щеки разом покраснели.

— Ой, прошу прощения, — ответил он, принимая вызов и, стянув рубашку через голову, бросил ее в корзину для белья. Затем он снял штаны и отправил их следом. — Благодарю, — заявил голосом человека, уверенного в своей победе, продолжая все так же невозмутимо стоять в прихожей. Из одежды на нем оставались только боксеры и белые носки.

Не сдвинувшись с места, Уэсли усмехнулся. И когда мы с Алисией достаточно покраснели, он не выдержал и тихо фыркнул. Опомнившись, сестра взглянула на меня, рассмеялась и направилась в ванную. Уэсли подхватил сумку и пошел вниз по коридору к моей комнате.

— Не могу поверить, что ты это сделал! — воскликнул я, бросившись за ним следом.

Оказавшись в комнате, Уэсли повернулся ко мне и демонстративно оттянул резинку боксеров от своего живота.

— Не волнуйся, это только для тебя. — Он подошел ближе и обнял меня. — Это правда? Ты действительно собираешься переехать вместе со мной?

Я положил руки ему на спину, кончиками пальцев проводя по его лопаткам.

— Я люблю тебя и поэтому хочу жить вместе с тобой.

Уэсли обнял меня крепче и, опустив голову, втянул в глубокий поцелуй. Мои колени тут же ослабели, и тело ответило на его близость. Я изо всех сил зажмурился, стараясь успокоиться, но рука Уэсли меня опередила. Кусая губы, я прижался к нему.

— Нет, Уэсли. Не надо. Алисия...

Он потерся об меня бедрами, давая почувствовать свое возбуждение. Его рука неторопливо и умело ласкала меня сквозь штаны, постепенно сводя на нет все мое сопротивление.

— Мм, ты уже влажный. Хочешь сделать это? — рука Уэсли замедлилась, а сам он прихватил зубами мою нижнюю губу.

Предвкушение пронизывало мое тело, проходило по нему волнами, и мне было невыразимо трудно сказать "нет".

— Уэсли, мы не можем. Только так. — Я потянул резинку его боксеров и, проскользнув внутрь, взял его член в руку. — Поцелуй меня, — прошептал я, надеясь, что его губы помогут заглушить стон, рвущийся из горла.

Уэсли кончил всего на несколько секунд раньше меня, и, должен признаться, — это укрепило мою уверенность в себе. Потому что несмотря на то что мы занимались этим множество раз, и я знал, что Уэсли получает не меньшее удовольствие, чем я — мне всегда было немного страшно, что я могу сделать что-то неправильно или недостаточно хорошо. Но вот доказательства, на моей футболке. И я не сдержал довольной улыбки.

— Теперь мне придется сменить майку, — смущенно сказал я, оттягивая ее низ от живота.

Как только Алисия увидит меня переодетым, она сразу же догадается, что между нами только что произошло.

— Извини, — пробормотал Уэсли, тяжело дыша. И удовлетворенно. Подойдя к кровати, он положил свою сумку на матрас и вытащил оттуда шорты и майку. — Я заходил домой перед началом работы, — добавил он, натягивая шорты. — Надеялся, что родители к тому времени уже ушли на работу, и, к счастью, оказался прав. Ах да, и не беспокойся о том, чтобы помочь мне с вещами. Я знаю, что тебе, наверное, не захочется идти ко мне домой, и, честно говоря, не представляю, на что мать с отцом способны. Попрошу помочь кого-нибудь из приятелей.

— Мм, ладно, — ответил я. На самом деле я как-то не подумал об этом раньше и поэтому обрадовался, что Уэсли сделал это за нас обоих. Я не знал, что делать с его родителями. От одной мысли о них меня начинала бить нервная дрожь.

Уэсли наблюдал за мной, и я нерешительно улыбнулся.

— Спасибо.

— Не волнуйся об этом, — сказал он, снова приближаясь ко мне вплотную. — Но я должен тебя предупредить кое о чем.... В первую же ночь на новом месте я тебя трахну.

От этих слов я мучительно покраснел.

Один Уэсли обладал уникальной способностью провоцировать меня на смелые поступки.

— Обещаешь?

Глава 21

Проснувшись около одиннадцати и сидя в постели, я собирался с мыслями перед разговором с мамой. Уэсли рано ушел на работу, у Алисии были занятия в школе. Решившись, я выбрался из кровати и, приведя себя в порядок, пошел на кухню, где насыпал себе в пиалку хлопьев. Устроившись перед телевизором, я принялся ждать, когда встанет мама, снова и снова мысленно репетируя предстоящий диалог. Все это время она относилась к ситуации с пониманием и неизменно поддерживала нас с Уэсли, но я все равно жутко нервничал. Будущий переезд должен был стать большим шагом в наших с ним отношениях, но он касался не только нас.

Мама вышла из спальни около полудня и, не переставая зевать, налила себе чашку кофе. Я сложил грязную посуду в раковину и, обернувшись, прислонился к ней спиной.

— Завтракать будешь?

— Нет, перекушу хлопьями или чем-нибудь еще, — ответила она, потягивая кофе и рассеянно глядя на буфет.

— Мне не сложно. Я могу пожарить блины или, может быть, ты хочешь французские тосты?

— Не беспокойся, дорогой, я в порядке, — сказала мама и, поднявшись, ушла в гостиную. Упав на диван, она на мгновение прикрыла глаза.

Я сел рядом и протянул ей пульт. Пощелкав каналы, она остановилась на новостях, и мы молча сидели пару минут. Мои руки сделались липкими от пота, а сердце бешено стучало, как будто после километровой пробежки.

— Мама, я, хм... Я хочу переехать вместе с Уэсли.

Она посмотрела на меня поверх края чашки.

— Ты меня спрашиваешь или ставишь перед фактом?

— Я... не знаю. Наверное, и то и другое.

Отвечая, я не мог заставить себя встретиться с ней глазами, хотя и знал, что она по-прежнему смотрит на меня.

— Я знала, что рано или поздно это случится, — тихо произнесла мама, словно разговаривая сама с собой.

Она поставила кружку на журнальный столик.

— Мы уже обо всем подумали. И даже если во время учебы я буду работать неполный рабочий день, мы все равно сможем себе это позволить. Сейчас у меня на счете около семи сотен долларов и Уэсли работает полный рабочий день, так что... — я сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Но не кажется ли тебе... что вы торопитесь? — спросила мама, складывая руки на коленях.

— Возможно... Но это ведь нормально, — не совсем удачно возразил я.

Конечно, она была права. И я не мог не понимать, что со стороны все выглядело именно так, но моим самым большим желанием было жить вместе с Уэсли.

— Торен, ты действительно этого хочешь? — Мамины слова прозвучали более чем серьезно, обозначая значимость момента.

Нахмурившись, я опустил взгляд и сделал глубокий вдох.

— Я люблю его, мам. Поэтому мой ответ "да" — это то, чего я хочу.

Мамины глаза расширились, и она удивленно уставилась на меня, как будто совсем не ожидала услышать нечто подобное. Затем на ее лице появилась улыбка, смягчив его черты.

— Наверное, мне не стоит тебе об этом рассказывать, тем более что Уэсли просил меня не делать этого, но... Вчера он заходил ко мне на работу. Знаешь, он так мило нервничал, когда просил, чтобы я разрешила вам жить вместе, — закончила она с теплым смехом.

— Что? Он приходил к тебе? — переспросил я, недоумевая, почему Уэсли не хотел, чтобы мне об этом стало известно.

Мама кивнула и слегка наклонила голову к плечу, все еще посмеиваясь. Из ее груди вырвался тихий вздох.

— Забавно, но вы двое так напоминаете мне нас с отцом, когда мы были в вашем возрасте, — наконец сказала она, при этом ее глаза сделались грустными. Она опустила взгляд на колени, на которых лежали ее руки, и ее пальцы сжались.

Я не знал, что делать или говорить дальше, оказавшись не готовым к такому повороту.

— Мам, ты все еще любишь папу?

Сдвинув брови, она обеспокоено посмотрела на меня и выдавила из себя улыбку.

— Конечно, я люблю его. Он подарил мне вас с сестрой. И я всегда буду любить его за это, — ответила она. Но улыбка не могла скрыть ее тоску.

— Это не то, что я имел в виду. Любишь ли ты его по-прежнему?

Мамины глаза наполнились слезами, и она спрятала лицо в ладонях. А я даже представить себе не мог, что теперь делать. В эту минуту она выглядела такой легко ранимой и уязвимой, что мое горло болезненно сжалось.

— Ах, Toр, я не знаю. — Ее руки упали на колени, как если бы они вдруг наполнились свинцовой тяжестью. — Мне кажется, что... Я ведь была так зла на него и все пыталась понять, что я сделала неправильно. Мы познакомились еще в средней школе, но уже тогда я знала, что он тот, с кем я хочу прожить до конца жизни. Все вокруг думали, что мы слишком торопимся, но это не имело никакого значения, потому что он был всем, о чем я когда-либо мечтала. А потом, спустя четырнадцать лет, наступил тот день... Подумать только, целых четырнадцать лет! Я-то думала, что мы счастливы! Ведь у нас двое прекрасных детей. И хороший дом. И я наивно полагала, что у нас было все! Я верила... что мы были счастливы.

Мамины слова перешли в рыдания и, бросившись к ней, я крепко обнял ее за плечи. Она казалась такой хрупкой, и все, чего я хотел — это защитить ее. Вот почему я так сильно ненавидел отца.

— Мам, прости меня, — прошептал я жалобно, не зная, как ее утешить и что еще сказать.

— Нет, это неправда, — отозвалась она, вытирая слезы. — Я чувствовала, что что-то не в порядке, но продолжала себя убеждать, что это не так. Понимаешь, мы с ним были больше похожи на соседей по комнате, чем на супружескую пару. И когда он наконец признался, я ужасно разозлилась! Мне было так больно от того, что я не смогла сделать его счастливым... Что рядом с ним был кто-то другой, кто смог сделать это за меня. И тогда я сгоряча наговорила ему кучу ужасных слов, не имеющих никакого отношения к правде. Я просто хотела сделать ему так же больно, — закончила мама, пристыжено опуская голову.

Я закусил губу, теряясь в потоке мыслей и чувств. Я никак не мог понять, почему она сказала то, что сказала. Не умея выразить словами все, что крутилось у меня в голове, я лишь крепче обнял ее.

Мама подняла на меня глаза, одновременно сжимая мою руку.

— Боже мой, Тор, мне так жаль. Я не собиралась вываливать все это на тебя, — она отпустила мою руку, чтобы смахнуть волосы с моего лица. — Но именно поэтому я так горжусь тобой. Несмотря ни на что, ты был достаточно сильным, чтобы признать о себе правду. Ты был честен с самим собой и со мной. И поэтому я тебе верю. Только тебе решать, готовы ли вы с Уэсли сделать следующий шаг. В этом я целиком и полностью полагаюсь на тебя. И когда вчера Уэсли пришел ко мне на работу, я знала, что могу доверять и ему тоже. Вам обоим. Поэтому я собираюсь разрешить тебе переехать вместе с ним.

Не смея поверить в услышанное, я смотрел на маму широко раскрытыми глазами. И только сейчас осознал, что ждал ее окончательное решение, затаив дыхание. Мама улыбнулась, и я еще раз ее обнял. Мои глаза покраснели от непролитых слез, которые я безуспешно пытался сдержать.

Глубоко вздохнув, мама погладила меня по голове.

— Прости, что заставила тебя выслушать все это. Думаю, мои чувства к нему еще не угасли. Хотелось бы мне знать, будет ли когда-нибудь по-другому, — добавила она, вытирая глаза. — Просто будьте максимально искренними с собой и друг с другом, и тогда вы оба будете жить долго и счастливо, — закончила мама со смехом. К ней вернулся ее обычный жизнерадостный тон.

Я был рад тому, что узнал от нее. И надеялся, что ей стало хотя бы немного легче и спокойнее. В глубине души я не думал, что у мамы когда-нибудь получится разлюбить папу, но теперь я понимал, зачем она обо всем мне рассказала. И, мне кажется, я также начал понимать, как тяжело пришлось отцу.

— Может я все-таки сделаю французские тосты?

Мама засмеялась и кивнула. Последовав за мной на кухню, она налила себе вторую чашку кофе.

— Ах! Я разрешу тебе переехать к Уэсу только при одном условии, — предупредила она с улыбкой. — Ты должен обещать, что время от времени будешь приходить в гости и готовить для нас с сестрой.

— Хорошо, обещаю, — ответил я, разбивая яйцо в миску.

— Серьезно, я даже не представляю, откуда у тебя такие прекрасные кулинарные навыки. Уж точно не от меня, — принялась размышлять мама вслух, опираясь на раковину.

Разбив еще одно яйцо, я добавил в смесь немного молока, ваниль и щепотку корицы. Пока я готовил, мы обсуждали, какие вещи мне нужно будет взять с собой. Потом сели за стол и составили список того, что нам с Уэсли понадобится на новом месте. Около двух мама начала собираться в клинику. Огорчившись тому, как быстро пролетело время, я проводил ее и обнял на прощание.

Закрыв за мамой дверь, я тоже стал собираться: впереди меня ждала моя работа.

Глава 22

Мои комод, тумбочка и книжные полки были пусты. На полу стояла корзина для белья, заполненная одеждой, и повсюду разместились картонные коробки, забитые книгами, компакт-дисками и другими вещами. Обернув шнур вокруг настольной лампы, я положил ее в одну из коробок и заклеил верх скотчем. Еще оставалось разобраться со шкафом. Я огляделся, удивляясь тому, что без моих вещей комната стала казаться меньше в размерах.

Позднее мы с мамой спустились в подвальное помещение, где хранились кое-какие вещи жильцов дома, и нашли в нашей кладовке пару одинаковых позолоченных настольных ламп, кофеварку, диван и два маленьких столика. Оказывается, мама напрочь позабыла о существовании этих ламп и здорово удивилась своим прошлым вкусовым предпочтениям в декоре. Их, конечно, нельзя было назвать красивыми, но они все равно выглядели довольно интересно и необычно благодаря своему ретро-стилю.

После мы с Алисией доверху забили машину вещами и направились к моему новому месту жительства. Разгрузка как раз была в самом разгаре, когда рядом с нами остановился красный форд F-150. В кузове автомобиля каким-то образом помещались коробки, круглый стол, четыре стула и небольшой комод. Первым из машины выбрался Уэсли, а следом за ним со стороны водителя показался Джереми Рид. Закрыв дверцу, он обошел ее спереди. Уэсли поздоровался со мной, пропустив часть с поцелуем, за что я был ему благодарен: в присутствии Джереми я и так чувствовал себя более чем неловко. В этот момент, сбежав по лестнице со второго этажа, из подъезда появилась Алисия, готовясь забрать очередную партию вещей. И я невольно заметил, что взгляд Джереми задержался на ней немного дольше необходимого.

— Привет! Я Алисия, младшая сестра Торена, — поздоровалась она, протягивая ему руку.

— Приятно познакомиться, — отозвался Джереми с улыбкой.

Мы с Уэсли переглянулись. Алисия покраснела, и, вероятно, сейчас она и думать забыла о Майке. Сестра вытерла лоб подолом майки и снова улыбнулась. Джереми понадобилось несколько секунд, чтобы оторвать взгляд от ее загорелого живота с пирсингом в пупке, в котором красовался камушек сапфира. Мы с Уэсли опять переглянулись.

Не откладывая, они с Джереми занялись переноской стола, комода и коробок в квартиру под номером 204. А мы с Алисией прихватили стулья и оставшиеся в нашей машине вещи. Затем, рассортировав коробки по комнатам, присели за кухонный стол немного передохнуть. Я разглядывал белые стены пока пустой квартиры, поражаясь новым ощущениям: было удивительно думать об этом незнакомом месте, как о своем новом доме. Нашем с Уэсли доме. Я глупо улыбнулся, за что получил пинок от сестры.

После короткого перерыва мы вернулись домой, чтобы снова заполнить машину. Уэсли с Джереми поехали следом за нами, собираясь забрать диван и столики. Вернувшись, мы распределили новые коробки по комнатам. И когда с этим было покончено, Алисия уехала за оставшимися вещами, а я начал распаковывать самое необходимое. Решив начать со спальни, я занялся одеждой, вешая ее в шкаф и складывая в комод.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Когда я вышел из комнаты, Уэсли уже был в дверях, разговаривая с двумя мужчинами в голубых рубашках и синих джинсах. Быстро просмотрев какие-то бумаги, он поставил подпись в нижней части документа. И только после того как мужчины ушли, Уэсли оглянулся на меня и улыбнулся.

— Кто это был? — спросил я, потирая рукой лоб.

— Сейчас доставят твой подарок для меня, — загадочно отозвался он, отодвигая коробки и прочие предметы от двери.

— Подожди. Как это? — переспросил я, идя за ним в спальню, где он точно также толкнул коробки и корзины для белья к стене.

Через минуту все те же уже знакомые мужчин внесли в квартиру большую двуспальную кровать без матраса. Уэсли сказал им, где ее поставить, а я стоял с широко раскрытыми глазами и молча пялился на кровать все то время, пока они собирали металлический каркас. Закончив, мужчины ушли и вернулись с матрасом королевских размеров, упакованным в пластик. Сняв его, они положили матрас на раму и теперь уже окончательно удалились.

Я все также таращился на новый предмет интерьера (одно изголовье кровати заняло две трети стены, у которой она стояла), пока Уэсли не вывел меня из этого коматозного состояния шлепком по заднице. От неожиданности я дернулся и резко обернулся к нему, только сейчас заметив на пороге спальни Джереми.

Покраснев, я обратился к Уэсли:

— Что... что это такое?

— Это кровать, дурачок, — поддразнил меня он и заговорщицки наклонился ближе. — Я же сказал тебе, что это твой подарок мне.

— Но... Я... Мой подарок?

— Ага, — подтвердил он. — Ты ведь собираешься позволить мне делать с тобой на ней все, что я захочу.

Меня окатило горячей волной, и я покраснел с ног до головы. Глянув на Джереми, который все также продолжал стоять у двери, я отступил от Уэсли, то открывая, то закрывая рот, будучи не в силах вразумительно ответить на подобное заявление.

— Но... Но... Скоро придет моя мама! — наконец выдавил я взволнованно, так и не сумев ничего придумать.

— Не волнуйся. Я не собираюсь бросаться на тебя прямо сейчас, — "успокоил" меня Уэсли со смехом.

Я искоса поглядел на Джереми. Прислонившись к дверной раме и скрестив руки на груди, он улыбался.

— Но... Это только одна кровать и... Что она, по-твоему, подумает?

— Твоя мама знала, что ты не собираешься забирать свою кровать. И, очевидно, предполагала, что у нас будет одна кровать на двоих, соглашаясь на то, чтобы ты переехал вместе со мной, — возразил Уэсли спокойно.

— Но ты не сказал ей об этом, когда спрашивал ее разрешение, не так ли? — уточнил я устало, вымотанный за день переездом и все еще смущенный.

— Подожди, она тебе рассказала? — удивился Уэсли, глядя на меня округлившимися глазами. — О боже, — простонал он и хлопнул себя по лбу.

— Вы, ребята, такие забавные, — прокомментировал Джереми и, выпрямившись, ушел в гостиную.

Мы посмотрели ему вслед, потом друг на друга. Уэсли подошел ко мне, обнял и прижал мою голову к своему плечу. Я скользнул руками вверх по его спине и спрятал лицо у него на груди, отчего мой голос прозвучал приглушенно:

— Он знает?

— Да, я сказал ему, — усмехнулся Уэсли, ероша мои волосы. — Господи, ты такой милый.

Через какое-то время нам пришлось вернуться к прерванному занятию: Уэсли с Джереми продолжили распаковывать коробки, я же застилал кровать новыми простынями, купленными Уэсом. Вскоре появились мама с Алисией, привезя оставшиеся вещи. Мама зашла в квартиру, держа в руках большую коробку. Пройдя на кухню, она оставила ее там, что-то неразборчиво бурча.

— Что это? — поинтересовался я у нее, заходя следом.

Мама повернулась ко мне с широкой улыбкой.

— Это мой подарок вам к новоселью.

Я подошел ближе и заглянул в коробку, найдя внутри набор кастрюль из нержавеющей стали. Открыв рот, я поднял глаза на маму.

— Это потому что ты у меня такой замечательный повар и заслуживаешь только самого лучшего, — объяснила она, похлопывая меня по спине. Подойдя к дверям и выглянув в гостиную, мама снова улыбнулась. — Пошли, вещи не собираются двигаться сами.

Впятером мы довольно быстро освободили машину. Остаток дня и вечер прошли за распаковкой. Алисия с Джереми работали бок-о-бок, откровенно флиртуя, мы же с мамой занялись спальней. Когда она увидела кровать, мое лицо предсказуемо вспыхнуло, но к счастью она не сказала об этом ни слова.

Около восьми привезли заказанную пиццу, и все уселись в гостиной перед 25-дюймовым телевизором, принесенным Уэсли. Мы болтали и смеялись в то время, пока Уэсли с Джереми то и дело зевали: в отличие от нас им пришлось трудиться с самого утра, чтобы успеть перевести все вещи к полудню до прихода с работы родителей Уэса. Через полчаса сестра объявила, что устала, и они с мамой засобирались домой. Джереми выглядел немного разочарованным, но затем решил, что ему тоже пора. Мы поблагодарили всех за помощь. На прощание я обнял маму и, поцеловав, сказал горячее "спасибо" за все. Напоследок Алисия крепко сжала меня в объятиях и подмигнула, а потом они с мамой ушли. Затем настал черед Джереми прощаться, но прежде он не мог не заметить, какая чудесная у меня сестра. Я с гордостью улыбнулся, но решил не говорить ему, что у нее уже есть парень.

Проводив всех, мы с Уэсли вернулись в нашу квартиру и, улыбаясь, огляделись. Внутри поселилось удивительное чувство. Какая-то мебель не сочеталась, не было проведено интернет-подключение, мы ели с бумажных тарелок, и стены по-прежнему оставались ослепительно белыми, но с этого дня это место превратилось в наш дом.

Обвив рукой мою талию, Уэсли прижал меня к себя и втянул в томительно-сладкий поцелуй. Отстранившись через какое-то время, он с улыбкой посмотрел мне в глаза и прошептал: "Добро пожаловать домой". Произнося эти слова, он выглядел невероятно сексуально.

— Готов идти в кровать? — спросил Уэсли и зевнул.

Я лукаво улыбнулся.

— Ты не забыл о своем обещании?

— А почему ты думаешь, я собираюсь ложиться в кровать полдесятого?

Взяв мою руку, он повел меня по направлению к спальне.

На пороге комнаты мы замерли, глядя на огромную кровать, и я глубоко вздохнул: мне вдруг стало немного страшно. Уэсли почувствовал мою неуверенность и, продолжая держать меня за руку, потянул за собой внутрь. Остановившись рядом с кроватью, он посмотрел на меня. В этот момент он выглядел настолько красивым, что мне с трудом удалось проглотить появившийся в горле комок: это была наша первая ночь на нашей кровати, в нашей спальне, в стенах нашей общей квартиры.

Отпустив меня, Уэсли начал стаскивать с себя майку, и мое сердце забилось чаще.

— Подожди. Стоп, — сказал я, делая шаг к нему.

Он замер на середине движения, почти полностью избавившись от майки. Та повисла у него на плечах.

— А? Почему?

— Потому что... Я хочу сам раздеть тебя, — пробормотал я робко, подойдя к нему вплотную и дергая майку вниз.

Уэсли улыбнулся и послушно опустил руки. Чмокнув его в губы, я просунул ладони под одежду и, наклонившись, стал поднимать ее, целуя обнажавшиеся участки теплой кожи до тех пор, пока майка не оказалась у Уэсли под подбородком. Прежде чем стянуть ее с его головы, я лизнул и пососал один из сосков. Помогая мне, Уэсли поднял руки вверх, и мне пришлось привстать на цыпочки, чтобы дотянуться до его запястьев. Я с наслаждением провел пальцами снизу вверх по мускулистым рукам и поцеловал его еще раз. Прихватив нижнюю губу зубами, я принялся ее посасывать. Руки сами двинулись вниз и потянули за молнию, ощущая под ней твердую выпуклость.

Взявшись за пояс шорт, я стащил их вниз и толкнул его спиной на кровать. На мгновение глаза Уэсли удивленно расширились, а в следующую секунду на его губах отразилась понимающая усмешка, стоило мне опуститься перед ним на колени.

— Хм, похоже, мне нравится, когда ты ведешь себя агрессивно, — задумчиво протянул он, приподнимаясь на локтях.

Я не стал отвлекаться на ответ, а вместо этого, не прерывая зрительного контакта, развел его бедра и жадно лизнул головку. Моя рука опустилась и, захватив яички, легко их помассировала. Взяв член в рот, я стал жадно сосать, сдвинув другую руку еще ниже и начав стимулировать отверстие подушечками пальцев.

Ноги Уэсли задрожали, и если бы мой рот не был занят, я бы торжествующе ухмыльнулся. Вместо этого я втянул его так глубоко, как только позволило горло, и Уэсли бурно кончил, сотрясаясь всем телом. Облизав губы, я лег на него сверху, увлекая в поцелуй со вкусом его спермы.

— Черт, — задыхаясь, Уэсли прикрыл глаза предплечьем. Затем он глубоко вздохнул и, убрав руку, посмотрел на меня с ухмылкой. — Хочешь попробовать поменяться ролями?

В ответ я мучительно покраснел и отвел взгляд в сторону.

Не могу сказать, что эта мысль никогда раньше не приходила мне в голову, но я чувствовал себя слишком смущенным и боялся, что, будучи в активной роли, не смогу доставить Уэсли то удовольствия, которое он дарил мне.

— Хм, я не знаю, — прошептал я неуверенно, поднимаясь на четвереньки и отползая назад. Добравшись до края кровати, я встал.

— Давай же, я хочу знать, чего себя лишаю, — уговаривал он, лежа совершенно голым. Затем Уэсли перевернулся, подполз к тумбочке и достал оттуда лубрикант.

Я не мог устоять против его сексуальности. И эрекция только усугубляла положение, причиняя почти физическую боль. Больше всего на свете мне хотелось ему уступить.

Уэсли пододвинулся ко мне, дернул мою майку вверх и, стянув ее с головы, провел своими губами по моим.

— Ты уже настолько готов к этому, — усмехнулся он, расстегивая мои шорты. Потянув их вместе с боксерами вниз, он поднял на меня круглые глаза. — Ого, нам понадобится много смазки. Ой, извини, я хотел сказать "вспомогательного средства".

Затащив меня на кровать, Уэсли вручил мне тюбик и повернулся ко мне спиной, слегка прогнувшись в пояснице. Как только моему взгляду открылся его потрясающий зад, меня переполнило почти неконтролируемое желание, отметая последние сомнения. Я взглянул на смазку у себя в руках и стал отвинчивать крышечку.

— Сначала используй пальцы, — давал указания Уэсли, оглядываясь на меня через плечо. — И, самое главное, помни, что моя задница девственна.

Его шутливые слова подействовали на меня сильнее любого афродизиака, заставив почти потерять сознание от желания. Меня буквально сводила с ума мысль, что я стану для Уэсли первым, точно так же как он был первым для меня.

Стараясь сделать все так, как он сказал, я провел рукой между его ягодицами и нажал на вход, но стоило ему застонать и, будучи не в силах устоять против звуков его голоса, я, едва помедлив, протолкнул в него сразу два пальца. Уэсли дернулся, и я заволновался, задаваясь вопросом, не поспешил ли я, хотя сам в этот момент уже находился на грани.

Почувствовав мое состояние, Уэсли велел мне вытащить пальцы.

— Распредели смазку по члену и вставляй, — его голос звучал уже без прежнего энтузиазма, и я не мог не засмеяться. Уэсли посмотрел на меня с улыбкой и тоже стал смеяться. Затем, не отрывая от меня взгляда, он начал себя гладить.

Я стиснул его бедра, пристраиваясь, и поддался вперед. Несмотря на все приготовления, он по-прежнему был слишком тугим.

Уэсли постарался расслабить мышцы, и я осторожно надавил, но стоило ему тихонько застонать от боли, и я остановился.

— Больно?

— Нет, все в порядке, — отозвался он, сжимая в руках простыню.

Стараясь сдерживаться, я медленно проталкивался вперед, пока полностью не заполнил его собой. Это было неописуемое чувство, как будто все мое тело горело в огне. Дав Уэсли время немного привыкнуть, я стал двигаться, глядя, как перекатываются мышцы на его спине. Вздохи и стоны, вырывавшиеся из его груди и достигавшие моих ушей, звучали невыразимо эротично. Еще никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Мне казалось, что я могу умереть от такого наслаждения.

Ворвавшись в Уэсли в последний раз, я излился внутри него, хватая воздух и дрожа от сладкой истомы. Не сдержавшись, повалился на него сверху, ощущая, как в том месте, где соединялись наши тела, стало тепло и влажно.

— Черт, — прохрипел Уэсли, задыхаясь подо мной.

Я улыбнулся и поцеловал его в мокрый затылок.

Когда я вышел из него, то почувствовал, как будто что-то незримо изменилось, стало по-другому. Меня всегда тревожило, что иногда Уэсли забывал, что я тоже парень. Но сейчас мы были равны. Я словно стал сильнее и еще ближе к нему. Побывав в нем, я как бы поставил на нем свою печать, свое клеймо. Улыбнувшись этим глупым мыслям, я плюхнулся рядом.

Уэсли перевернулся на бок лицом ко мне и положил голову на руку. Взглянув вниз, он застонал.

— Боже, может быть, нам пора начать использовать презервативы, чтобы не приходилось каждый день менять простыни, — объяснил он со смехом.

Я покраснел. Просто ничего не мог с собой поделать. Конечно, я знал, что до сих пор оставался наивным в некоторых вопросах, в то время когда все кругом проповедовали безопасный секс, но раньше эта проблема меня не касалась, ведь кроме Уэсли у меня никогда никого не было. И я до сих пор не имел ни малейшего представления, со сколькими девушками он встречался. Поэтому, тяжело сглотнув, я сжал пальцы, собираясь с мужеством.

— Уэсли? Ум, как... Со сколькими девушками ты спал? — задавая этот вопрос, я упрямо отводил глаза.

— Не все ли равно? — Уэсли лег на живот и принялся разглядывать складки на простыне.

Я сделал глубокий вдох, еще больше убеждаясь в своих подозрениях, что их у него было много.

— Мне нужно знать.

— Но я уже сказал тебе, что это не имеет значения, — Уэсли нахмурился. Нет, его голос не был злым или рассерженным, скорее просто расстроенным.

— Больше пяти? Или десять? — не собирался сдаваться я.

Уэсли быстро взглянул на меня и опустил голову.

— Всего одна.

Я подумал, что ослышался.

— Что?

— Одна. Одна, ясно? — Его щеки покрылись румянцем, и сам он казался непривычно смущенным. Опустив подбородок на руки, он закрыл глаза, но на его лбу все еще были хорошо видны складки, которые так и не разгладились.

— Одна? — после короткого молчания переспросил я.

— Хорошо. Послушай, я прекрасно знаю, какая у меня была репутация, и да, я встречался со многими, но никогда не шел до конца. Я просто не был заинтересован в девочках. Что же касается той одной, с которой я переспал... ну, она в некотором смысле заставила меня. Черт, она буквально раздвинула передо мной ноги. Это произошло как раз в то время, когда я мучился переживаниями по поводу своей ориентации, и я подумал, что если сделаю это, то тем самым как бы докажу себе, что я не гей. Но.... — Уэсли оборвал себя на полуслове и несколько раз шумно выдохнул.

Я продолжал смотреть на его красивый профиль. И его лицо вдруг показалось мне таким уязвимым. На самом деле мне было все равно, со сколькими девушками он встречался, но внутренне я готовился к худшему. Никогда бы не подумал, что на самом деле правда была далека от того, что я себе навыдумывал. Этот мужчина, этот парень, которого я любил, — когда-то он был точно также смущен и взволнован своим открытием и чувствовал себя таким же потерянным, как и я. И это делало его еще более привлекательным в моих глазах.

— Ну вот, я больше не такой классный, каким ты меня себе представлял, — пробормотал Уэсли с натянутым смехом.

— Ни в коем случае, — сказал я, скользя рукой по его плечам. — Класснее тебя никого нет. И в каком-то смысле ты стал для меня еще желаннее после своего признания, — обхватив пальцами его подбородок, я повернул его лицо к себе.

Уэсли улыбнулся и потянулся ко мне за поцелуем. Потом, перекатившись в сторону, чтобы освободить руки, он схватил мои запястья и перевернул меня на спину. А сам, удерживая мои руки над головой, навис надо мной и в страстном порыве снова прижался к губам.

Разорвав поцелуй, Уэсли выпустил мои запястья и сел между моих ног. Подхватив под колени, он приподнял их к моей груди.

— Теперь моя очередь, — сказал с усмешкой в уголке рта и осторожно толкнулся вперед, дразня меня своей неторопливостью и сводя с ума от нетерпения.

Когда Уэсли надавил сильнее, я с готовностью принял его. Приподнявшись, вцепился в его плечи, притягивая еще ближе. Его руки поддержали меня, помогая принять вертикальное положение, и мои ноги плотно сжались вокруг его талии. Мне было невероятно хорошо находиться внутри него, но так мне нравилось все же больше.

Уэсли кончил, и мне было физически приятно чувствовать внутри себя его сперму. Я сидел на его коленях, его руки крепко держали меня, и я чувствовал себя невыразимо счастливым, как чаще всего бывает только в мечтах.

Откинувшись назад, я уставился в темные глаза Уэсли, проводя кончиками пальцев по его губам и целуя их нежно, глубоко, с любовью, прошептал:

— Добро пожаловать домой.

Глава 23

После вчерашнего поясницу ломило, а ниже — немного побаливало. Мне казалось, что и передвигался я довольно забавно, но Уэсли заверил меня, что это не так. Я заварил для него кофе, и мы сели смотреть телевизор. Впереди ждало много дел, и, чтобы ничего не забыть, я составил список тех вещей, которые нам нужно было сегодня купить.

В первую очередь мы отправились в магазин дешевой мебели за еще одним стулом для гостиной и креслом, о котором страстно мечтал Уэсли. Немного побродив по магазину, мы довольно быстро нашли то, что искали. Мне удалось уговорить его приобрести нейтральное по своему виду кресло из коричневой кожи, которое хоть немного подходило к цвету дивана. Мы попросили служащего магазина выделить для нашего заказа место в расписании доставок на завтра, когда у меня выходной, и, после недолгого уговаривания, он пошел нам навстречу.

Далее мы поехали в большой универмаг, где продавалось все для спальни, ванной и кухни. Список как будто не становился меньше, ведь нам еще нужно было столько всего купить, и это несколько подавляло. После недолгих раздумий мы начали с отдела ванн. Уэсли позволил мне выбрать цвет полотенец, диспенсер для мыла, держатель для зубных щеток и навесной шкафчик. Занавеску для душа было решено не покупать, так как у нас уже имелась одна, правда прозрачная.

Но больше всего вещей нам требовалось для кухни. Всего за тридцать долларов мы приобрели набор посуды на четыре персоны, а также отдельно докупили столовые приборы, миски, пару противеней, кастрюлю, электрический консервный нож, измерительные чашки и тостер.

Одного взгляда в тележку было достаточно, чтобы понять — мы тратили слишком много денег. Однако Уэсли, казалось, это совершенно не беспокоило. Он то и дело поддразнивал меня, видя, как ответственно и увлеченно я подхожу к выбору товаров, но я ничего не мог с собой поделать: это была наша первая квартира, где нам приходилось обустраиваться буквально с нуля.

— О, нам надо купить еще один комплект простыней, — вспомнил Уэсли, разворачивая тележку по направлению к спальному отделу. — Или даже два, чтобы не пришлось каждый день заниматься стиркой.

В ответ я шутливо пихнул его в бок, а уже через минуту ходил взад-вперед по проходу, пытаясь определиться с цветом и рисунком: я не ожидал такого огромного выбора. И Уэсли мне совершенно не помогал: каждый раз, когда я спрашивал его мнение, он просто кивал и соглашался со мной. Наконец я остановился на голубых и белых простынях. Забавно, но у меня еще никогда не было белых, вероятно поэтому я всегда их хотел.

— Пошли, пока мы не потратили еще больше денег, — поторопил я Уэсли, толкая тележку в сторону кассы. — О! Мы совсем забыли о маленьких полотенцах! — У нас были большие для ванны и поменьше для рук, но я даже и не вспомнил о полотенцах для лица. — Я сбегаю за ними, а ты подожди меня у кассы.

Как и ожидалось, нужная мне вещь находилась в самом конце магазина. На противоположной стороне прохода висели занавески для душа, и, на обратном пути, прихватив четыре полотенца, я притормозил рядом с ними. Среди них была одна занавеска, которая понравилась мне больше всего: насыщенного темно-синего цвета с узором в виде квадратов, как будто вплетенных в ткань. Я хмыкнул и, на секунду задумавшись, схватил занавеску, крючки и побежал к началу магазина, где располагались кассы.

Уэсли уже успел вытащить большую часть вещей из тележки и, подходя ближе, я узнал кассира. Мой желудок предательски сжался: я не знал, что Джен работает здесь.

Я замедлил шаг. Заметив меня, Уэсли многозначительно улыбнулся.

— Привет, Торен, — холодно поздоровалась Джен, снова переводя взгляд на Уэсли.

Я положил все, что было у меня в руках, на движущуюся дорожку.

— Ты отправился за полотенцами и вернулся с занавеской? Я думал, что мы... Ладно, не бери в голову, — прокомментировал Уэсли с честной улыбкой.

— Итак, с вас четыреста семьдесят шесть шестьдесят три, — объявила Джен, положив последнюю покупку в пакет.

Уэсли извлек из бумажника кредитную карточку, а я достал свою, твердо решив не дать ему самому за все заплатить.

— Что ты делаешь? Убери обратно, — вскинулся он предсказуемо.

Я покачал головой.

— Будет честно, если ты позволишь мне заплатить хотя бы за половину.

— Нет, — последовал решительный ответ.

— Сними с меня триста долларов, а остальное с него, — обратился я к Джен, протягивая карточку.

— Торен...

— Все в порядке. Делай, как я сказал, — мне не хотелось и дальше слушать возражения Уэсли.

Подозрительно на нас поглядывая, Джен провела мою карточку через кассовый аппарат.

— Боже, ты такой упрямый, — вздохнул Уэсли. Я улыбнулся, приняв его слова как комплимент.

Джен сняла с карточки Уэсли оставшуюся сумму, в то время пока я подписывал копию чека.

— Так вы... соседи по комнате? — неожиданно спросила она.

Значит, пока меня не было, они с Уэсли успели переговорить. Должно быть, он рассказал ей о съемной квартире, но предусмотрительно не стал упоминать обо мне.

Уэсли медлил с ответом, но на этот раз у меня не было никаких сомнений.

— О нет, мы больше, чем соседи. Он мой парень, — объявил я с удовлетворенной улыбкой.

Джен вытаращила глаза и перевела ошеломленный взгляд на Уэсли, но он смотрел только на меня, и на его лице медленно расцветала полуулыбка-полуухмылка. Сгрузив пакеты обратно в тележку, он взял меня за руку, заставив покраснеть и закусить губу. Джен же продолжала растерянно пялиться на нас. Очевидно, она все еще не могла поверить в услышанное.

— Увидимся, — бросил ей Уэсли, не оглядываясь. Я же, напротив, не сдержался: выражение ее лица было бесценно.

Мы уже заполнили багажник машины Уэсли покупками, а я все не мог перестать улыбаться.

Захлопнув багажник, Уэсли обернулся ко мне.

— Это было здорово, — сказал он со смехом. — Я ничего не говорил ей, потому что не был уверен, что ты захочешь, чтобы она знала, но ... это было классно.

Последней остановкой стал продуктовый магазин. Мы уже и так прилично потратили, и я подозревал, что здесь нам придется расстаться еще как минимум с полутора, а то и двумя сотнями долларов, потому что единственное, что у нас имелось из еды — это кофе, так что нам действительно предстояло купить многое. Ориентируясь на мой список, мы брали только самое необходимое: хлеб, молоко, яйца, зерновые, зубную пасту, жидкость для мытья посуды, стиральный порошок, а также те продукты, из которых я собирался готовить обед и ужин в течение следующих нескольких дней. В конце концов, мы оставили в магазине сто пятьдесят долларов.

Домой мы вернулись только после шести. И здорово вымотались, пока таскали все покупки вверх по лестнице, но скорее потому, что накануне не спали до пяти утра. Я отправил Уэсли отдохнуть, а сам в это время положил продукты в холодильник и разложил по полкам шкафчиков, решив разобраться с остальным завтра. Закончив, я включил фильм в стиле кунг-фу и рухнул на диван. Уэсли устроился рядом и положил голову мне на колени.

Я никогда не думал, что смогу быть настолько счастливым, но где-то на задворках сознания настойчиво билась одна мысль, не оставляющая меня в покое.

Уэсли уснул во время просмотра, а я то и дело смотрел на него, забывая о кино. Во сне он выглядел невероятно милым и юным. И пока я разглядывал его, маленькая беспокойная мысль продолжала расти, становясь все больше и больше.

Уэсли проснулся после того, как фильм закончился, и улыбнулся мне. Мой же растревоженный разум метался, и сердце стучало часто-часто: все, чего мне хотелось — это озвучить свои подозрения вслух. Я не мог больше думать ни о чем другом.

— Уэсли?

— Мм?

— Хм, та девушка, с которой ты спал... — начал я нерешительно, делая глубокий вдох, как перед прыжком в воду.

— А? — Уэсли поднял на меня глаза.

— Это была Джен? — я, наконец, набрался смелости спросить.

Уэсли быстро сел и, наклонившись вперед, положил локти на колени, вперившись взглядом в пол.

— Не все ли равно? — было очевидно, что ему категорически не хотелось снова касаться этой темы.

Я нахмурился: его реакция сказала мне все. Желудок неприятно сжался.

— Это ведь была она?

Уэсли нервно стиснул переплетенные пальцы.

— Зачем тебе это?

— Не знаю. Просто нужно, — на самом деле настоящая причина моей настойчивости заключалась в том, что я хотел, чтобы он опровергнул мои слова. Кто угодно, но только не она. Уэсли обреченно вздохнул, как будто смирившись с поражением. Я ошибался: он не был рассержен, ему было стыдно.

— Это произошло, когда я был в десятом классе. Она буквально преследовала меня, предлагала встречаться, и я, наконец, уступил. Однажды мне пришлось остаться у нее на ночь и ... это произошло.

— Что ты хочешь этим сказать? — подтолкнул его я.

— Но зачем? К чему тебе подробности? Ладно. Сначала она просто отсасывала мне, а потом я не успел опомниться, как она оказалась верхом. Я сказал ей остановиться, но она не стала слушать. Вот и все. Но я не хотел этого. Черт возьми, я должен был думать о ком-то еще только для того, чтобы у нас получилось, — Уэсли опустил голову на руки. — Черт. Черт!

— Она ... она заставила тебя? Но тогда...

— Нет! Не то чтобы... Понимаешь, я мог скинуть ее, если бы действительно этого хотел. Просто... я подумал, что если сделаю это, то как бы не буду геем. И не имело значения с кем, — Уэсли не смотрел на меня. Я сел к нему ближе и погладил напряженную спину. — Черт, я даже не мог кончить! — вдруг воскликнул он с горьким смехом. — Конечно, уже на следующий день она всем растрезвонила о том, что мы спали, и я не мог этого отрицать. Она буквально душила меня своим вниманием, и спустя несколько дней мне пришлось с ней порвать. Тогда она как будто сошла с ума, стала говорить, что я взял, что хотел, и бросил ее. Но что я мог сказать? Что это она заставила меня? Что у меня встает только на парней? Боже, мне было так тошно.

Я прижался к нему, обнимая.

— Мне очень жаль, — прошептал я. — Прости, — слезы катились по моим щекам.

Он боролся с собой гораздо дольше, чем я думал. Когда я встретился с ним, Уэсли показался мне таким уверенным и беззаботным, словно он сильнее всего на свете. Я даже представить себе не мог, что на самом деле все обстояло иначе. Как я мог не заметить, что скрывается за его беспечной улыбкой?

Стоило Уэсли увидеть слезы в моих глазах, как его лицо тут же смягчилось. Развернувшись ко мне, он аккуратно утер их, не оставляя следов.

— Тор, перестань. Все хорошо. И то, что произошло, уже в прошлом. Я давно пережил это и тебе нужно сделать то же самое, — прошептал он, прижимая мою голову к своей груди и заключая меня в надежный плен своих рук.

Как он мог оставаться таким сильным? После всего, что с ним случилось, он был спокоен, а я рыдал как ребенок.

Я потерся щекой о его рубашку.

— Мне не нравится Джен, — прошептал я. Мой голос прозвучал глухо. — Мне не нравится, как она смотрит на тебя, будто ты принадлежишь ей или что-то в этом роде. Я не выношу ее.

— Но это все в прошлом и больше не имеет значения. Она не имеет значения, потому что у меня есть ты. Все хорошо, потому что у меня есть ты, — Уэсли нежно взъерошил мои волосы. И когда я взглянул на него, он мягко улыбнулся. — Если быть до конца честным, то я упрямо боролся с собой ровно до того момента, пока не встретил тебя. Ты был первым, кого я действительно захотел, и не только в физическом смысле: мне хотелось заботиться о тебе. В тот первый раз, когда я поцеловал тебя, моя голова как будто прояснилась, и пришло осознание того, что все, что было до этого — не имеет значения. Мне было все равно, что я гей. Я знал, что все будет хорошо, если я смогу быть рядом с тобой. У меня было такое ощущение, словно я появился на свет только после нашей встречи. Сейчас это трудно объяснить, но именно так я тогда себя чувствовал.

— Нет, — прошептал я, качая головой. — Мне кажется, что я очень хорошо тебя понимаю, потому что сам чувствовал то же самое. Я был так напуган тем, что мама сделает, когда узнает; думал, она возненавидит меня. Но я был готов пойти на этот риск, потому что больше всего на свете хотел быть с тобой. Я знал, что каким-то образом все получится, если мы будем вместе.

Наклонившись, Уэсли поцеловал меня и, взяв за руку, положил ее к себе на колени и направил выше, давая почувствовать под ладонью твердую выпуклость. Подняв глаза, я с улыбкой покачал головой.

— Ничего не могу с собой поделать. Меня всегда возбуждает, когда ты говоришь такие вещи.

На этот раз поцелуй длился дольше, и его язык становился все настойчивее, тщательно исследуя мой рот. Я откинулся на спину, пока пальцы Уэсли расстегивали молнию, а потом меня окутало мягким теплом, и ноги задрожали от давления его губ вокруг члена, и умелых скользящих движений.

Когда я кончил, Уэсли все проглотил и провел большим пальцем по своим губам. Потянувшись, я прижался к ним, а затем потянул его в спальню. К счастью, мы еще не успели сменить простыни. Без сомнения, в будущем меня ждала каждодневная стирка.

— Нужно будет купить специальные полотенца, — сказал Уэсли, притягивая меня ближе. — Тогда нам не придется так часто менять постельное белье. — Я знал, что он имеет в виду полотенце для спермы, которым пользовался каждый подросток. Мучительно краснея, я кивнул, добавив, что схожу за ними завтра. — Однажды я забыл о нем на несколько дней. И за это время сперма успела затвердеть... Это было отвратительно, — после этих слов Уэсли я пришел к выводу, что должен купить сразу два или даже три. — На нем осталось много потенциальных деток, — добавил он с усмешкой.

Я закатил глаза и забрался к нему на живот.

— Еще разок? — склонившись над лицом Уэсли, я остановился в нескольких миллиметрах от его губ.

— Как я могу тебе отказать? Только не забудь, что кому-то завтра на работу.

Глава 24

Уэсли ушел на работу к семи, поцеловав меня на прощание со словами "я люблю тебя". Я же, проспав до восьми, встал и отправился в душ. Мой рабочий день начинался в десять и заканчивался в пять, поэтому на обед я решил приготовить себе салат с макаронами. Пока я запаковывал его в пластиковый контейнер, меня посетила мысль, что, возможно, Уэсли тоже не отказался бы от салата. Собрав второй контейнер, я положил остаток в холодильник.

Автомастерская Гаса представляла собой небольшое здание со множеством машин на стоянке в различных стадиях разобранности. Когда я открыл дверь, раздался перезвон колокольчика. За кассой находился пожилой мужчина с большим пивным животом. На нем была голубая рабочая рубашка с вышитым на левом нагрудном кармане именем "Гас". Седые волосы были аккуратно расчесаны, но не могли полностью закрыть блестевшую в электрическом свете лысину. Увидев меня, мужчина растянул губы в теплой дружеской улыбке, обнажая не совсем ровные зубы.

— Добрый день. Мм, могу я увидеть Уэсли?

— Одну секунду, — он откинулся на спинку стула и глянул через витрину слева от себя. — Уэс! Иди сюда!

Сначала из-за задней части машины показалась голова Уэсли. Он обогнул ее, вытирая руки о красную тряпку, и только тогда, заметив меня, улыбнулся.

— Хэй, что ты здесь делаешь?

— Привет. Ум... Я приготовил себе на обед салат с макаронами и подумал, что тебе он тоже должен понравиться, — ответил я и, взглянув на крупного мужчину за кассой, закусил губу. Мне было неловко в его присутствии, словно мы с Уэсли молодожены, и я принес обед для своего мужа.

— А! Так значит это принцесса к нам пожаловала? — оживился мужчина, переводя взгляд с меня на Уэсли, который, схватив себя за горло, старательно мотал головой.

— Ну... да. Гас, это Торен. Торен, это мой босс Гас, — представил нас Уэсли, криво улыбаясь и почесывая затылок.

— Эй, приятно наконец-то с тобой познакомиться. Уэс мне все о вас рассказал. И теперь я могу, наконец, сопоставить лицо с именем, — дружелюбно отозвался мужчина.

Я улыбнулся, кивнул и протянул ему руку.

— Мне тоже очень приятно.

— Так я могу взять перерыв на обед сейчас? — спросил Уэсли.

Гас кивнул, но мне пришлось вмешаться.

— По правде говоря, мне уже пора на работу, — сказал я, жалея, что не пришел пораньше, тогда бы я мог поесть вместе с Уэсли.

— А, тогда ладно. Ты сегодня до пяти? — Из пакета, который висел у меня на руке, я достал пластиковый контейнер с салатом и, кивнув, протянул ему коробку с вилкой. — Выглядит здорово! Большое спасибо! Увидимся позже? — Уэсли сделал шаг ко мне, но я попятился.

Конечно, я не был уверен в том, что он хочет меня именно поцеловать, но решил не рисковать. Меня приятно удивило дружелюбию Гаса, но все же он не выглядел как человек широких взглядов. С моей стороны было не совсем справедливо навешивать на него ярлык, но в данной конкретной ситуации я был против столь явного проявления чувств.

Я снова улыбнулся начальнику Уэса, кивая.

— Был очень рад с вами познакомиться, — повторил я, но Уэсли уже направился к выходу, потянув меня следом.

— Сейчас вернусь, — бросил он и, оглянувшись, ухмыльнулся Гасу через плечо.

Стоило нам оказаться снаружи, как Уэсли толкнул меня к стене и поцеловал, потом ласково провел рукой по моим волосам и огляделся. Когда он снова посмотрел на меня, я не мог не заметить на его лице хитрую улыбку.

— Что? — подозрительно спросил я, понимая, что он явно что-то задумал.

— Пошли, душевая прямо за нами, — ответил Уэсли, беря меня за руку и направляясь в ту сторону.

— Что? Нет! Уэсли! — горячо запротестовал я, останавливаясь и выдергивая руку. Прищурившись, я покачал головой. — Иногда ты меня просто поражаешь.

— Ну давай. Реально быстро, пожалуйста?

Я красноречиво сложил руки на груди:

— Ты самый отвратительный и испорченный тип, которого я только знаю...

Закончив смеяться, Уэсли искренне улыбнулся.

— Ладно, ладно. Я должен был попробовать.

— Нет, не должен был, — сказал я и, не выдержав, тоже рассмеялся. — Мне пора, так что увидимся позже.

— Хорошо, но с тебя поцелуй.

В ответ я чмокнул его в щеку и быстро отбежал, покинув зону досягаемости Уэсли, пока ему не пришло в голову что-нибудь еще.

Напоследок обернувшись, я показал ему язык, чем снова его рассмешил.

— Увидимся вечером! — крикнул я и заторопился на работу.

* * *

Мне не терпелось поделиться с Жанин последними новостями, ведь она еще была не в курсе моего переезда к Уэсли, о чем я с удовольствием ей и поведал, как только оказался на работе. Она обрадовалась и горячо поздравила меня, а потом мы вместе бродили по магазину, представляя, как бы украсили нашу с Уэсли квартиру, если бы в нашем распоряжении имелся неограниченный бюджет. Еще раньше я приглядел здесь несколько вещей, которые мне понравились с первого взгляда, и я решил начать откладывать на них деньги. Наша квартира отличалась простотой, и мне хотелось придать ей немного более живой и нарядный вид, даже если для этого понадобится время.

Сегодняшний день выдался спокойным, так что я успел со всем справиться вовремя, но, собираясь домой, вспомнил, что мне еще нужно заполнить заявление при изменении адреса, поэтому пришлось немного задержаться. Оказавшись, наконец, дома, я отправил в духовку курицу с картошкой и устроился на диване перед телевизором.

— Дорогой, я дома! — донесся из прихожей крик Уэсли, а спустя пару секунд показался и он сам, широко улыбаясь. Смеясь, я встретил его на пороге комнаты и получил свой поцелуй, а потом мы переместились на кухню.

— Я едва дождался конца рабочего дня, чтобы прийти домой и сказать это, — признался Уэсли, моя руки в раковине.

— Ты такой глупый, — я не удержался от улыбки. — Как прошел день? Было много работы? — спрашивая, я стал выкладывать кукурузу из банки в маленькую кастрюлю.

— Нормально. Я рад, что обычно не работаю по понедельникам: в такие дни работы невпроворот, — Уэсли открыл холодильник и, нагнувшись, заглянул внутрь. — О, кстати спасибо за салат! Было очень вкусно!

— Я рад. Ужин будет готов минут через пятнадцать.

— Отлично! Я здорово проголодался. Что ты готовишь? — Уэсли открыл банку с колой и, удерживая ее в одной руке, вторую опустил мне на спину.

— Просто курицу, запеченную с картошкой.

Наклонившись, он поцеловал меня и ушел в гостиную.

— Ты не представляешь, как я был рад, что ты навестил меня сегодня на работе. И что вы с Гасом наконец-то познакомились, — усевшись перед телевизором, Уэсли стал переключать каналы.

— Я тоже. Он показался мне хорошим человеком.

— Он на самом деле отличный мужик. Будучи ребенком, я все время ему надоедал. У него имелись все те большие старые автомобили, и он даже разрешал мне возиться с некоторыми. Это он научил меня всему, что я знаю, и помог вернуть мой Мустанг к жизни. Я выкупил его у Гаса всего за сто баксов, можно сказать, почти даром. Он всегда был для меня... как отец. Когда я рассказал ему о нас, он удивился, но сказал, что если я буду счастлив, то это сделает счастливым и его. То, как он воспринял мое признание, значило для меня очень много, — Уэсли разглядывал свои колени, задумчивый и серьезный. Подняв глаза, он посмотрел на меня и засмеялся.

— Для меня это тоже много значит, — я передал ему тарелку. — Но разве я не просил тебя не называть меня принцессой? — добавил я, садясь рядом с ним на диван, на что Уэсли расплылся в счастливой и немного глуповатой улыбке. Мне оставалось лишь покачать головой.

Мы поужинали в гостиной у телевизора. Закончив, Уэсли прихватил на кухню и мою пустую тарелку, помыл посуду, оставив противень отмыкать в раковине. Когда он вернулся, мы продолжили болтать, и я напомнил ему, что в среду в моем колледже ориентационный день.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? А на работе я могу появиться позже, — предложил Уэсли, положив руку на спинку дивана за моей головой.

— Я уже договорился с мамой, спасибо, — я откинул голову, касаясь его руки. — Ах да, после я позвал ее на ужин.

— Отлично, — он искренне обрадовался предстоящему визиту моей мамы и от осознания этого в груди потеплело.

Уэсли встал и погладил меня по голове.

— Я в душ.

Он взял за правило принимать душ на ночь после долгого дня на работе, где ему приходилось возиться с запчастями и машинным маслом, чтобы наши простыни не пахли автомастерской. Я видел, как он сначала ненадолго зашел в спальню, а затем скрылся в ванной. Пройдя на кухню, я посмотрел на противень. До слуха донесся шум воды, и мои руки обхватили край раковины. Глубоко вздохнув, я неуверенно улыбнулся и пошел в спальню, где снял всю одежду.

Дверь ванной заела, и мне пришлось потянуть сильнее, чтобы ее открыть. Стараясь не шуметь, я на цыпочках подобрался к душевой кабинке и чуть-чуть отодвинул занавеску. Уэсли стоял ко мне спиной и смывал с волос шампунь. Когда я перешагнул через перегородку, он быстро обернулся, очевидно почувствовав мое присутствие.

— Что... что ты делаешь? — спросил он с лукавой улыбкой.

Я открыл рот, но не смог вымолвить ни звука. Мне хотелось ответить что-нибудь остроумное, но как назло на ум ничего не приходило.

— Я... я тоже собираюсь принять душ, — ответил я смущенно и донельзя банально, отчаянно краснея с ног до головы.

Уэсли взял меня за руку и оглядел с откровенной нежностью. Я закрыл глаза и позволил ладоням блуждать по всему его телу. В одних местах его кожа была гладкой и мягкой, в других — более грубоватой на ощупь. Мое тело быстро отреагировало на топографическое изучение его фигуры. Пальцы спустились ниже, и я начал неторопливо ласкать его обеими руками.

— Это... будет ооочень чистым, — прошептал Уэсли со смехом и тихо застонал.

Взяв мой член в руки, он принялся его дрочить. Я придвинулся ближе, оказавшись прямо под струей воды, и уперся лбом в его плечо. Наклонившись, Уэсли поцеловал меня, облизал мои губы и ускорил движения. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали, иногда целуясь и неотвратимо приближаясь к разрядке. Уэсли потянул меня на себя и крепко прижал к животу, мы кончили вместе, держась друг за друга, тяжело и прерывисто дыша.

— Это был лучший душ в моей жизни! — провозгласил он позже, разгуливая по спальне совершенно голым и вытирая полотенцем волосы.

Я забрался в постель и стал его ждать. Вскоре Уэсли присоединился ко мне: упав на другую сторону кровати, он подполз ближе, а потом касался меня пальцами и языком, не пропуская ни одного участка кожи, и я прижимался к нему изо всех сил, сходя с ума от наслаждения.

Таким образом, мы оказались в постели в девять, выдохлись к десяти, но смогли заснуть только в одиннадцать.

Глава 25

Мама приехала около полудня. На ней были обычные джинсы и футболка, волосы собраны в аккуратный хвостик. Планировалось, что мы поедем до колледжа на машине, но после того как я сказал, что собираюсь ездить на учебу на автобусе, она загорелась идеей воспользоваться именно этим видом транспорта. Мама была приятно взволнована, и, наблюдая за ней, я не мог удержаться и не поддразнивать ее по этому поводу.

— О, сегодняшний день навевает столько воспоминаний! Тор, ты обязательно полюбишь учебу в колледже. Студенчество — это так прекрасно!

— Мам, успокойся, — тихо попросил я, оглядываясь кругом. Никто не смотрел на нас, но я все равно чувствовал себя немного неловко: чем-то увлекаясь, она всегда с трудом сдерживала эмоции, но по этой же причине нам было так весело вместе.

Ориентационное мероприятие оказалось скучнее некуда, поэтому мы решили пропустить экскурсию по кампусу. И вместо этого сидели и болтали, наблюдая за проходящими мимо людьми. Я распланировал расписание своих предметов, после чего мы зашли в книжный магазин за необходимыми учебниками и пособиями. Я был неприятно удивлен стоимостью книг, но мне повезло, и мама рассчиталась своей карточкой. Вернувшись домой чуть позже четырех, мы устроились на диване и принялись обсуждать прошедшее утро в ожидании Уэсли.

— Подумай о том, чтобы присоединиться к каким-нибудь клубам по интересам, ведь это отличный способ завести новых друзей. Мне кажется, у них должен быть клуб истории или что-то похожее. Это будет интересно и полезно еще и потому, что у тебя появится возможность пообщаться с другими ребятами и посмотреть, — хочешь ли ты специализироваться конкретно на истории или чем-нибудь еще. Я посещала сразу два кружка: клуб медсестер и антропологии. О! Может быть, ты также захочешь поработать в местной газете. У меня был подобный опыт, и это было так здорово!

— Ты скучаешь по тем временам? — спросил я, выслушав все предложения мамы. В юности она была легкой на подъем и любила во всем принимать участие. Ее было трудно не заметить.

— Если только немного, — согласилась она. — Ведь быть студентом так интересно! Ты же знаешь, мы с твоим папой ходили в один колледж, и оба работали в газете. Это были одни из лучших лет в моей жизни, поэтому все воспоминания, связанные с тем временем, для меня счастливые. А теперь мой мальчик вырос и тоже собирается в колледж! Я так взволнована! Ничего не могу с собой поделать!

Я засмеялся, чувствуя, как мама проводит рукой по моим волосам.

Стрелки часов близились к шести, а это значило, что скоро должен был прийти Уэсли. Я поднялся, и мама последовала за мной на кухню, где я извлек из холодильника филе лосося и брокколи. Пока она продолжала болтать, я достал из шкафчика упаковку риса и высыпал две чашки в кастрюлю с водой.

— О, дорогой, ты даже не представляешь, как сильно я скучаю по приготовленной тобой еде, — заметила мама, наблюдая за тем, как я нарезаю капусту. — Ну и по тебе тоже, конечно, — поправила она себя со смехом. — Уэс не представляет, как сильно ему повезло... каждый день получать королевские обеды!

— По-моему, как раз наоборот. И он очень это ценит, — поддразнил я ее, протягивая стебель, который она тут же принялась грызть.

— Ах да, я подумала, что ты также должен присоединиться... Как он называется? Какая-то аббревиатура... хм, не помню. Это что-то наподобие местного "гей-клуба".

Я замер и посмотрел на маму. Она прищурила глаза, силясь вспомнить название.

— Гей-клуб? — переспросил я, пытаясь сохранить невозмутимое выражение. — Ты хочешь, чтобы я вступил в гей-клуб? — я больше не мог сдержать смех.

— Ну, не совсем. Я хотела сказать... Ты прекрасно знаешь, что именно я имела в виду! — воскликнула мама, возмущенная моей реакцией. Покачав головой, она улыбнулась. — Ладно, это не совсем "гей-клуб", но... как же он все-таки называется? Какие-то буквы...

— СЛГБ?

— Да! — она просияла. — Так что это означает еще раз?

— Сообщество лесбиянок, геев и бисексуалов, — ответил я, все еще посмеиваясь.

— Да, это оно. Ну, думаю, ты мог бы туда вступить.

— Будет над чем подумать, — пообещал я, смешивая в миске лимонную цедру с чесноком, укропом и оливковым маслом.

При помощи специальной щеточки я покрыл рыбу смесью и отправил запекаться в духовку. Поставив рис вариться, я оставил вторую кастрюлю с брокколи тушиться на плите.

Уэсли пришел в шесть. Он выглядел как всегда невероятно привлекательно и, как обычно, приветствовал меня поцелуем. Мама наблюдала за нами с улыбкой, и, не в силах справиться со смущением, я покраснел. Мы действительно походили на молодоженов, и эта мысль заставила меня тихо фыркнуть.

— Миссис Грей, как я рад, что вы решили нас навестить.

— Как ты меня только что назвал?

Уэсли взглянул на меня и неуверенно улыбнулся маме:

— М-миссис Грей?

— Нет-нет-нет. Не миссис Грей. Никакой миссис Грей. Просто Аманда, хорошо?

Уэсли понимающе улыбнулся и облегченно рассмеялся:

— Хорошо.

— Нет, этого не достаточно. Давай, скажи это вместе со мной: А-ман-да, — медленно произнесла мама.

Уэсли кивнул с улыбкой.

— Ладно-ладно... Аманда.

— Видишь? Это не сложно, — сказала она, складывая руки на груди.

— Ужин будет готов через десять минут, — подал голос я, перемешивая рис и оглядываясь через плечо.

Уэсли пошел умыться и переодеться, в то время пока я расставлял тарелки. Но, несмотря на накрытый к ужину стол, в итоге мы втроем устроились в гостиной на диване перед телевизором. Уэсли рассказал нам о своей работе и об одной девушке, которая, пытаясь припарковаться, сорвала задний бампер со своей машины. Закончив, он спросил, как прошел наш день.

— Хорошо, хотя ориентационное мероприятие и было ужасающе скучным. Но зато у меня на руках расписание предметов. Все еще не могу поверить, что занятия начнутся ровно через неделю, — добавил я, ковырнув вилкой брокколи. Кажется, она переварилась.

— Какие предметы ты выбрал? — поинтересовался Уэсли. Не думаю, что он даже заметил, что капуста была мягкой.

Я стал загибать пальцы:

— История, Психология, Биология, Композиция речи и.... — я с надеждой взглянул на маму, которая в этот самый момент точно также пыталась припомнить мой пятый предмет. — Ах да, и Вычислительный Анализ, где мне понадобится твоя помощь.

— Круто. Ты рад?

— Да. Правда, я немного нервничаю, но это приятное волнение. О да, и еще мама предложила мне вступить в местный "гей-клуб".

Уэсли посмотрел на меня, и я усмехнулся, затем он перевел взгляд на маму.

— Что?

— Ну, гей-клуб, — повторил я, смеясь.

— О, перестань! — притворно возмутилась она. — Я не могла вспомнить аббревиатуру СЛГБ, и теперь Торен не позволит мне так просто об этом забыть. — Прикрыв глаза, она покачала головой. Ее тело дрожало от смеха, но она стоически не проронила ни звука.

Закончив с ужином, мы еще какое-то время сидели перед телевизором и просто болтали. Около восьми мама решила, что ей пора домой. Перед уходом я устроил ей короткую экскурсию по квартире, показывая, что изменилось с ее последнего визита. Уже прощаясь, она долго держала меня в объятиях, и, когда, наконец, отстранилась, я заметил в ее глазах слезы.

— Дорогой, я не могу передать словами, как сильно по тебе скучаю. Ты так быстро повзрослел, — произнесла она, вытирая глаза. Я снова ее обнял, и тогда она добавила, что я навсегда останусь для нее маленьким мальчиком.

Позже Уэсли не применет поддразнить меня этим.

— Спасибо, что составила мне компанию. Жаль, что из-за этого тебе пришлось пропустить работу, — сказал я, отпуская ее.

Всхлипнув, мама улыбнулась мне.

— Мой маленький мальчик уже студент. — Посмотрев на Уэсли, она поманила его пальцем. — Иди сюда, — и, когда он подошел, тоже его обняла.

— Спасибо, что пришли... Аманда, — сказал он и ухмыльнулся.

В ответ мама улыбнулась.

Мы с Уэсли наблюдали за тем, как она спускается по лестнице и садится в машину. Когда она уехала, я закрыл дверь, и Уэсли улыбнулся мне:

— Твоя мама такая классная.

Вернувшись на кухню, он занялся мытьем посуды.

Я гордо улыбнулся. Моя мама действительно была удивительной женщиной.

Последовав за ним, я закрыл кран с водой и прижался к его теплому телу, обнимая и целуя:

— Оставь посуду на завтра.

Глава 26

— Сегодня мы целый день играем в видеоигры, — объявил Уэсли, садясь в постели. Посмотрев на меня, он довольно усмехнулся. Наконец-то наступил понедельник — его первый выходной за долгое время. Уэсли основательно вымотался и теперь нуждался в хорошем отдыхе, поэтому по всей справедливости собирался провести этот день за ничегонеделаньем, а точнее — за игровой приставкой.

— Только половину дня или ты забыл, что вечером к нам придут Алисия с Майком? — поспешил уточнить я, подперев голову рукой.

— О да, точно. Так во сколько они придут? — вытянув руки над головой, Уэсли зевнул и, перевернувшись, поцеловал кончик моего носа.

Мне нравилось ощущение утренней щетины, выступающей на его подбородке, когда он касался моей щеки. Конечно, Уэсли хорошо выглядел с гладким лицом, но легкая небритость ему тоже шла.

Я коснулся его щеки, щекоча кончики пальцев о колючие волоски, и переспросил, краснея:

— Что?

Я совершенно забыл о том, что он только что у меня спрашивал.

— Хе, в котором часу они придут?

— Около семи. Кстати, мне уже пора — я должен бежать в магазин.

С этими словами я откинул одеяло в сторону, вставая, но был остановлен рукой Уэсли: перехватив за талию, он потянул меня обратно и, нежно поцеловав, игриво ущипнул за сосок. Я начал было протестовать, но бессмысленно: когда Уэсли хотел заняться любовью — его невозможно было остановить.

Повернувшись, я взял его лицо в ладони и потянулся к губам за поцелуем, оторвавшись от них только для того, чтобы дотянуться до смазки на тумбочке. Выдавив небольшое количество на пальцы, я начал водить ими по члену Уэсли, одновременно скользя пальцами другой руки между своих бедер. Видя, как я подготавливаю себя для него, Уэсли возбудился еще больше: его плоть словно окаменела. Улыбнувшись, я засосал его нижнюю губу.

Мне нравилось чувствовать свою власть над ним и знать, что я могу легко завести его подобным образом.

— Мм, тебе придется поторопиться, — медленно прошептал Уэсли, тяжело дыша.

Повернувшись спиной, я забрался к нему на колени, помогая найти вход в свое тело. Его руки легли мне на бедра, придерживая и опуская, и я послушно качнулся назад, а после начал двигаться, подстраиваясь под его быстрые толчки. Откинув голову, я дрожал от острого удовольствия, чувствуя, как губы Уэсли прижимаются к моей шее, открывая новую зону повышенной чувствительности. Последний сильный рывок и, не предупреждая, он кончил. Я последовал за ним, излившись ему в руку.

Задыхаясь, Уэсли шумно дышал мне в ухо, а я расслабился, прислонившись к его груди спиной.

— Прости, что так быстро, — вздохнул он. — Ничего не могу с собой поделать. Тебе нужно приклеить предупреждающую надпись: могу стать причиной... преждевременного оргазма.

— Ха-ха, и куда прикажешь мне приклеить подобное предупреждение? — поинтересовался я, оглядываясь на него через плечо. Уэсли ткнул мне в лоб пальцем и усмехнулся.

Соскользнув с его ног к краю кровати, я встал и натянул боксеры.

— Пойдешь со мной в магазин?

— Но мы собирались играть в видеоигры, — капризно протянул он, пробуя меня разжалобить.

— Мы будем играть весь завтрашний день.

— Ты рушишь мои планы! Сегодня мы играем в видеоигры, а завтра целый день занимаемся сексом. Я уже все распланировал!

— Если ты не пойдешь со мной в магазин, то я вряд ли буду свободен завтра, — парировал я, скрещивая руки на груди и глядя на него с улыбкой.

— Сейчас оденусь, — покорно выдохнул Уэсли, вставая и доставая из комода чистую пару боксеров.

В магазине мы купили продукты для лазаньи по маминому рецепту и в качестве дополнения к ней — чесночный хлеб. Когда мы вернулись домой, Уэсли остался со мной на кухне и наблюдал, как я готовлю. После того, как лазанья отправилась в духовку, мы перебрались в гостиную: Уэсли уселся в кресло, а я устроился на полу между его ног. И мы стали играть в его видеоигры, хотя у меня не очень-то получалось, но только до тех пор, пока не удалось уговорить Уэсли поиграть в Теккен, так как в его коллекции не нашлось ни одной игры серии Зельда. После этого ситуация кардинально поменялась. Я обычно играл за Дзюна, но поскольку мне было неинтересно постоянно выигрывать у Уэсли, пришлось поменять этого персонажа на другого и выбрать Хэйхати.

— У тебя хорошо получается драться, а вот "Великий автоугонщик" оказался тебе не по зубам, — заметил Уэсли, управляя джойстиком.

— Мне нравятся файтинговые игры. И Теккен моя любимая. Единственные достойные персонажи в Мортал Комбат — это Скорпион и Саб-Зиро. В этом отношении Теккен намного лучше!

Уэсли снова проиграл, и, не сдержавшись, я хихикнул, в тайне гордясь своими достижениями в виртуале.

— Эй, выбери другого персонажа! Так нечестно.

По реакции Уэсли было очевидно, что его удивили и впечатлили мои игровые навыки в этой категории видеоигр. Но вместе с тем он явно расстраивался из-за каждого своего проигрыша, поэтому я переключился на самурая и преднамеренно позволил Уэсли победить.

Посмотрев на меня, он нахмурился.

— Ты сделал это специально.

— Нет. Правда!

— Врунишка.

Я отложил джойстик, поднялся и, наклонившись, подарил ему утешительный поцелуй, затем пошел на кухню, чтобы проверить лазанью. Выключив духовку, я оставил ее доходить внутри и принялся за салат, отправив Уэсли принимать душ. Но он отказался, заявив, что сделает это только если я к нему присоединюсь.

Покачав головой, я вздохнул. Тогда Уэсли взял меня за руку и сладко поцеловал. И мне пришлось смириться с тем, что я никогда не смогу ему отказать и в знак своего поражения последовать за ним в ванную.

В семь часов раздался звонок в дверь, и я поспешил в прихожую. На пороге стояла Алисия. Улыбнувшись, она зашла, а я подождал, оставив дверь открытой.

Повернувшись, она снова улыбнулась:

— Майк не придет.

— Что? Но почему? — спросил я, все-таки выглядывая в коридор, прежде чем закрыть дверь. — Его вызвали на работу или..?

— Нет. Он просто дурак.

— Что?

— Привет, Уэс! Как дела? — поздоровалась Алисия, переводя взгляд на него и возвращая на лицо улыбку. А я стоял рядом с ней и смотрел на Уэсли.

Пройдя в гостиную, она присела на край дивана и посмотрела на меня.

— Что случилось? — тихо спросил я.

Алисия тяжело вздохнула и уставилась на свои колени.

— Черт, — ее руки сжались в кулаки. — Я не собиралась ничего вам рассказывать, но чем больше об этом думаю, тем больше злюсь. Майк не захотел приехать, потому что... он считает, что это неправильно. — Мы с Уэсли молча обменялись взглядами. — Он сказал, что два парня не могут любить друг друга — это просто неестественно, — пояснила сестра, нерешительно глядя на меня. — О господи! Я попробовала объяснить ему, что как только он увидит вас вместе, его мнение тут же изменится, но он ответил, что не может принять таких отношений, поэтому не хочет даже пытаться его поменять.

Я посмотрел на Уэсли и сел рядом с Алисией. Меня удивили ее слова: никогда прежде Майк не вел себя со мной странно, тем более не избегал.

— И дело не столько в этом... Вернее, не только в этом. Да он даже не заикался ни о чем подобном до сегодняшнего дня! Я ведь много рассказывала ему о вас, но он ни разу, ни разу не сказал и слова против! А сегодня... Как будто он не понимал, что его поступок может вас задеть. Мало того, он повел себя так.... словно ему абсолютно плевать и на мои чувства тоже. Неужели он действительно думал, что я просто соглашусь с ним и уступлю? Что его решение ни капельки меня не расстроит и не обидит? Видите ли он не считает ваши отношения нормальными. Но тогда выходит, что и со мной что-то не в порядке, раз я думаю иначе? И почему он раньше-то молчал? Я даже представить себе не могла, что что-то такое может прийти ему в голову!

— Алисия, — позвал я тихо, касаясь ее руки.

— Тор, мне так жаль.

— Все хорошо. Это не твоя вина.

— Но почему он молчал? И что я теперь должна делать? Я не хочу быть с человеком, который мыслит подобным образом. Если я действительно дорога ему, он должен принять меня такую, какая я есть, вместе с моей семьей. А если я решу остаться с ним — он что, собирается вас избегать? Но это совсем не то, чего я хочу. Моя семья для меня важнее и если он отказывается от нее, то тем самым он отвергает и меня тоже.

От ее слов у меня сдавило горло и стало труднее дышать.

Я погладил Алисию по спине и опустил взгляд в пол, не решаясь посмотреть на Уэсли.

— Простите меня. Я не хотела посвящать вас во все это, — тихо сказала она, нахмурив брови. — Я просто не знаю, что делать.

— Мне тоже очень жаль.

Я абсолютно не представлял, что еще сказать, ведь они с Майком встречались уже больше года.

— Что мне делать, Тор? Я люблю его. Я на самом деле его люблю. Но... это слишком. — Алисия всхлипнула, и быстро смахнула выступившие на глазах слезы.

Я утешающе похлопал ее по спине и, взглянув на Уэсли, тихо попросил:

— Вытащишь лазанью из духовки?

Уэсли кивнул и поднялся.

— Ты приготовил лазанью? — лицо Алисии мигом оживилось и словно просветлело, в глазах зажглась надежда. Она быстро моргнула, по-прежнему пытаясь удержать слезы, и совершенно по-детски улыбнулась.

— Да, я воспользовался маминым рецептом, но кое-что изменил, — сказал я со смехом.

Ее аппетит никогда не переставал меня удивлять. Алисия выглядела тонкой и хрупкой, и никто никогда бы не подумал, что за этой внешностью скрывается настоящая обжора, в голове которой как будто находится кнопка, переключающая ее в режим тотального уничтожения еды.

— Ох, не могу ждать! Я не ела целых два дня в ожидании сегодняшнего ужина. Надеюсь, ты приготовил достаточно, потому что я умираю от голода!

— Ужин уже готов, поэтому, если хочешь, пошли к столу, — ответил я, но она уже встала и целеустремленно направилась на кухню.

Пока я перемешивал салат, а Уэсли нарезал лазанью, Алисия накрывала на стол. И когда мы наконец-то уселись, они с Уэсли устроили настоящее соревнование с целью выяснить, кто из них двоих может съесть больше.

— Эй, я могу выпить пива? — спросила Алисия после ужина, стоя перед открытым холодильником и оглядываясь на меня с улыбкой.

— Конечно. И захвати одно для меня, — опередил меня Уэсли, направляясь в гостиную.

— Эй! — возмутился я, но мой протест был полностью проигнорирован: Алисия невозмутимо прошествовала мимо с двумя банками пива в руках, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней следом. — Она все-таки моя младшая сестра! — попробовал было возмутиться я снова, впрочем, уже понимая, что проиграл. — Ладно, забудьте.

Я сдался, так и не услышав от них ни одного слова.

— Да ладно тебе, Тор. Выпей с нами, — предложила Алисия, поджимая ноги под себя.

— Не пройдет — он не любит пиво, — подал голос Уэсли и, сделав большой глоток, неожиданно вскочил с дивана. — О, зато я знаю кое-что, что ему обязательно понравится!

С этими словами он быстро исчез в спальне.

Мы с Алисией обменялись недоуменными взглядами. Я не знал, что он имел в виду, поэтому просто молился, чтобы задуманное им не оказалось чем-нибудь неприличным.

Спустя пару секунд Уэсли вернулся, что-то держа в руках. Когда я понял, что именно он сжимает между большим и указательным пальцами — у меня внутри все оборвалось.

— То...рен! — с притворным ужасом воскликнула Алисия. — Как тебе не стыдно!

— Мы не можем курить на балконе, так что останемся здесь, ладно? Или спустимся в мою машину?

Уэсли не курил в квартире, но не потому, что я ему запрещал — это было его собственное, добровольно принятое решение.

— Ты когда-нибудь раньше курила травку? — обратился он к Алисии.

— Один раз мы с подружкой решили попробовать, но я ничего такого не почувствовала, поэтому не очень впечатлилась. Честно говоря, я была даже немного разочарована.

Я впервые слышал об этом, а потому тупо уставился на сестру. Видя мою реакцию, она смущенно улыбнулась. На самом деле, зная ее, здесь нечему было удивляться.

— Если ты хотя бы немножко похожа на своего брата, то на этот раз ощущения будут лучше.

— Мы можем остаться здесь, — запоздало ответил я, примиряясь с фактом, что моя младшая сестренка уже давным-давно повзрослела и знает о жизни побольше меня.

Испустив тяжелый вздох, я забрал у Уэсли самокрутку и откинулся на диван, пристраиваясь рядом с Алисией.

— Зажигалка?

Уэсли бросил мне оранжевую зажигалку и сел рядом со мной. Раздался щелчок, и вспыхнул желтый огонек пламени. Я затянулся, поджигая тонкую белую трубочку. Уэсли наблюдал за мной с улыбкой. Казалось, он впечатлен тем, что я смог самостоятельно разжечь сигарету, но я столько раз наблюдал, как это делает он, что уже волей-неволей научился.

Я передал сигарету Алисии, но вместо того, чтобы забрать ее у меня, она просто потянулась и, приблизив лицо, обхватила трубочку губами, вдыхая дым. И я подумал о том, какая она все-таки красивая.

Прикрыв глаза, она сделал вдох, задерживая дыхание и надувая щеки. Мы с Уэсли хохотнули, потом он взял сигарету и, затянувшись, передал обратно мне. Так мы повторяли до тех пор, пока от нее не остался небольшой окурок. После Уэсли принес свою трубку, и мы точно также по очереди выкурили и ее, хотя в принципе это уже и не требовалось — эффект был достигнут еще раньше.

— Черт! — прокричала Алисия, удивив и меня, и Уэсли. Улыбка на ее лице больше всего подходила под определение "невменяемая". — В тот раз я не испытывала ничего подобного. Что за фигня!

Мы с Уэсли начали хохотать, а потом включили телевизор и уменьшили громкость, сделав звук едва слышным. Все трое мы сидели в ряд на диване и глупо улыбались.

— Хочу пить, — вдруг заявила Алисия, причмокнув губами.

Я поднялся и кое-как двинулся на кухню. Сестра и Уэсли поплелись за мной. Я налил для нее минералку, но в итоге мне пришлось пить ее самому, потому что они с Уэсли решили выпить еще пива.

Я достал из морозилки коробку мятного мороженого с кусочками шоколада, Уэсли взял форму с лазаньей, а Алисия сграбастала остатки чесночного хлеба, и мы сели за стол, решив утроить себе после плотного ужина весьма необычный перекус.

— Боже, ну что за чертов идиот, — заявила Алисия с полным ртом мороженого.

— Что? — не понял я, забирая у нее коробку.

— Майк. Ну что за идиот! В самом деле... На что он рассчитывал?

— Кто его знает. Может быть он думал, что мы с Тореном в середине ужина займемся сексом? — предположил Уэсли, отбирая у меня мороженое.

— Уэсли! — воскликнул я, едва не потеряв дар речи, возмущенный его словами, равно как и тем, что он нагло украл у меня мороженое.

— Ты не так меня понял. Я хотел сказать, что если он действительно ожидал от нас чего-то подобного, то мы бы не стали его разочаровывать, — пояснил он, закрывая от меня мороженое и не давая мне до него добраться.

Откинувшись на спинку стула, Алисия громко расхохоталась:

— О, но только не на моих глазах, пожалуйста! Насколько я знаю Торена — он асексуален и...

— А вот здесь ты ошибаешься. Торен очень сексуальный и очень, хм... страстный, — "вступился" за меня Уэсли, ухмыльнувшись и пожирая меня глазами.

— О Боже мой! Он покраснел! Торен, ты выглядишь прямо как помидор! — восторженно закричала Алисия.

Я не сомневался, что она права, но ничего не мог с собой поделать.

Засмеявшись, Уэсли толкнул ко мне коробку с мороженым.

— Когда вы, наконец, уже угомонитесь? — проворчал я, закрывая лицо руками.

— Оу, ты такой милый! — продолжала поддразнивать сестра, дергая меня за руку.

Когда у меня все-таки получилось заставить их успокоиться, мы снова сели смотреть телевизор и просидели так до часа ночи. Алисия написала маме, что переночует у нас, и я надеялся, что мама не догадается по ее сообщению, в каком состоянии находится ее дочь.

Достав чистый комплект постельного белья, я расстелил диван.

Мы уже пожелали друг другу спокойной ночи, когда Алисия остановила нас и, подойдя, поцеловала меня в щеку.

— Спасибо за ужин. И за то, что выслушали. Вы, ребята, самые лучшие.

Глава 27

— Хэй! Добро пожаловать домой! Как прошел первый учебный день?

— Хорошо, — ответил я, опуская сумку с книгами на пол и глядя на Уэсли в моем переднике. И, конечно же, я не мог не отметить, как здорово он выглядит. — Что ты делаешь? — Я поцеловал его в губы, при этом пялясь в сторону кухни.

— Нет! Туда нельзя. Я готовлю ужин и это сюрприз, — сказал он, подталкивая меня в направлении гостиной. Когда мы проходили мимо кухни, я постарался разглядеть, что же там творится. Казалось, на ней произошел взрыв, никак не меньше. — Еда будет скоро готова, а пока будь хорошим мальчиком и посиди здесь.

— Тебе идет передник, — заметил я с улыбкой, усаживаясь на диван.

Уэсли вернулся на кухню, демонстративно покачивая бедрами, чем вызвал у меня смех. А еще я подумал, что он выглядел бы гораздо лучше в переднике на голое тело. И, продолжая улыбаться, вздохнул, чувствуя, как мое собственное тело не осталось равнодушным к игре моего воображения.

Не зная, чем заняться, я включил телевизор и стал ждать. Спустя какое-то время на кухне раздался грохот, за которым последовал поток бурных ругательств. Поднявшись, я громко спросил, не нужна ли моя помощь, но Уэсли категорично отверг мой благородный порыв. Пару минут спустя он появился перед моими глазами с двумя тарелками, вилками и сияющей, полной гордости, улыбкой на пол лица.

— Знаю, ничего особенного, но это все, что я могу сотворить, не имея под рукой ни мяса, ни гриля, — сказал он прежде чем вручить мне тарелку с вилкой и сесть рядом. На ней красовалась стопка блинов, а на самом верхнем кусочками шоколада было выложено "Я люблю тебя".

Я улыбнулся и посмотрел на Уэсли. Покраснев, он нетерпеливо смотрел на меня в ожидании реакции.

— Это так мило! — воскликнул я и, потянувшись, чмокнул его в щеку. Он улыбнулся, довольный собой, и подождал, пока я отправлю в рот первый кусочек. — Мм, вкусно!

Закончив есть, мы продолжили смотреть телевизор. Я вытянул ноги и прислонился к Уэсли. Он в свою очередь обнял меня за плечи, и я почувствовал себя настолько счастливым, что, наверное, в этот момент мог бы лопнуть от переполнявших меня эмоций.

— Я разговаривал с мамой сегодня утром. Похоже, Алисия всерьез порвала с Майком, — начал я, глядя на свои колени. — До сих пор не могу в это поверить. Они были вместе больше года, начав встречаться, когда сестра уже второй год выступала на соревнованиях по плаванью, — пояснил я, разглядывая свои руки.

— Это плохо, — ответил Уэсли. И, сделав короткую паузу, рассмеялся. — Ну, по крайней мере Джереми эта новость точно обрадует. Знаешь, он основательно запал на твою сестру.

— И все же мне трудно поверить в то, что они расстались. И, как бы не пытался, я не могу не переживать по этому поводу.

Уэсли пристально изучал меня какое-то время.

— Но ты же не чувствуешь себя виноватым? В этом нет твоей вины. Даже если не брать в расчет наши отношения, твоя сестра не из тех, кто захочет быть рядом с человеком, который мыслит подобными стереотипами. Вероятно, нечто такое случилось бы рано или поздно, но лучше узнать о чем-то раньше, чем позже. — Он положил пульт себе на колени и потормошил мою ногу. — Понимаешь?

— Да, я знаю. Но все-таки чувствую себя немножко виноватым.

— Зря. Ты здесь не при чем. Я уверен, что Алисия сознательно приняла такое решение, хорошенько все обдумав. Так что не переживай об этом, ладно?

Я вздохнул и кивнул:

— Ладно.

Уэсли всегда удавалось найти нужные мне слова и приободрить. Но мог ли я сказать то же самое о себе?

Заерзав, я с трудом сглотнул:

— Гм, ты общался с родителями с тех пор, как переехал?

— Нет. Зачем? Чтобы мама завела свою любимую песенку на тему "как я мог так с ними поступить"? И что они не "для того меня растили и воспитывали"? После чего отец обязательно добавит, что ему не нужен сын-пидор. Поэтому — нет. Я не хочу это слышать.

От его слов мое сердце болезненно сжалось в груди.

Уэсли молча переключил канал.

— Но ты не можешь знать этого наверняка, — возразил я. — Тебе надо поговорить с ними, просто чтобы дать им знать, что у тебя все в порядке.

— Забудь об этом. Я оставил свой номер телефона и адрес, когда переезжал. Если они хотят поговорить — могут позвонить мне сами.

Я вздохнул, и тогда Уэсли потрепал меня по плечу. На его лбу, когда он посмотрел на меня, четко обозначились складки.

— Ты же начал этот разговор не из-за того, что произошло с Алисией?

— Нет. — И кого я обманываю? Уэсли всегда с легкостью читал мои мысли, поэтому врать было бессмысленно. — Ну хорошо, может быть. Просто... Родственные связи имеют важное значение. И я не хочу быть для тебя обузой, тем более причиной твоих проблем.

Я не знал, что бы со мной стало, не будь у меня мамы и Aлисии. Я не обманывал себя и прекрасно понимал, что недостаточно силен, чтобы сделать такой выбор. Но я точно знал, что мне хотелось услышать от Уэсли.

— Toр, послушай меня. Я выбрал тебя и не жалею об этом. Никогда не буду. Конечно, мне скверно из-за того, что мои родители не могут быть счастливы за меня, но это не самое важное. Я выбрал тебя и сделал бы это снова, и так каждый раз. Теперь у меня есть ты, и в придачу появились мама и сестра. Так что не забивай себе голову всякой ерундой. Обещаешь?

Вместе с облегчением я почувствовал, как стало легче дышать. Наверное, я никогда не избавлюсь от легкого чувства вины за то, что произошло между Уэсли и его родителями. Но до тех пор, пока он любит меня, я смогу жить с этим чувством.

Повернувшись к Уэсли, я прижался к его губам. Они были сладкие как сироп, и мне захотелось лизнуть их, что я и сделал.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Разве блин не сказал тебе об этом за меня?

Я рассмеялся и взял пустые тарелки с журнального столика, но Уэсли отобрал их у меня.

— Сиди. Я помою посуду. К тому же, тебе не нужно видеть в каком состоянии находится кухня, а то я получу по заднице.

Он направился на кухню, а я остался смотреть телевизор, но вскоре решил пойти в спальню переодеться. И первое, что сразу же бросилось в глаза — это дюжина красных роз на моей подушке.

От увиденного в животе запорхали бабочки, кровь прилила к щекам и стало жарко. Я бросился на кухню и, обняв Уэсли, с восторгом поцеловал.

— Не могу поверить, что ты купил мне цветы!

— Мм, проклятье. Если бы я знал, что ты так отреагируешь, то сразу купил бы тебе машину.

Я выключил воду, взял Уэсли за руку и привел в спальню, где, обвив руками за шею, стал долго и жадно целовать, посасывая язык и облизывая губы. Потом просунул руки под его футболку и обвел соски кончиками пальцев и так до тех пор, пока они не затвердели. Наклонившись, я стал по очереди их облизывать, после чего, решив переходить к более смелым действиям, стащил ненужный элемент одежды через голову и принялся покрывать тело Уэсли невесомыми поцелуями, в это же самое время расстегивая пуговицу и молнию на его штанах.

— Стой. Не сейчас, — прошептал я, убирая его руки прочь от моих джинсов.

Я спустил его штаны до щиколоток и резко втянул в себя воздух, наслаждаясь видом Уэсли в одних боксерах. Он выглядел так сексуально. Хлопковая ткань плотно обтягивала вставший член. Я стянул ее, освобождая его и чувствуя, как сильно колотится мое сердце. В паху сладко тянуло. Мой собственный член давно уже встал.

Я потянул Уэсли в сторону кровати и, следуя за мной, он переступил через шорты. Опустившись на колени, я облизал губы и, когда он сел на край кровати, стал подниматься ладонями по его ногам к бедрам. Затем обхватил член обеими руками и лизнул головку, провел языком по гладкой коже ствола и под яичками, пока, наконец, не добрался до места, где соединялись его бедра.

Плоть под моими пальцами была теплой, даже горячей, на языке остро чувствовался вкус Уэсли. Я взял ее в рот, и тогда его яйца подтянулись, а ноги, соприкасаясь с моими плечами, задрожали. Уэсли тихо простонал, сводя меня с ума одним звуком своего голоса. В приближении его оргазма я удвоил свои усилия, старательно работая губами и языком, а потом, когда все закончилось, проглотил его семя до последней капли.

Грудь Уэсли часто вздымалась, из приоткрытых губ вырывалось хрипловатое дыхание. Не убирая рук, я приподнялся и принялся целовать его до тех пор, пока не почувствовал, как он снова затвердел. Тогда я поднялся, сделал шаг назад и избавился от своей рубашки. Взявшись за пояс джинсов, я стащил их вниз. Мои боксеры были влажными от выступившей смазки.

Зацепившись за меня взглядом, Уэсли вожделенно разглядывал мое тело. В его глазах все еще отчетливо виднелось пережитое удовольствие, придавая им немного рассеянное выражение. Я приблизился к нему, в конце концов позволяя прикоснуться, и почти кончил от одного ощущения его теплых и шероховатых ладоней.

Отстранившись, я начал неторопливо опускаться на член Уэсли, помогая себе руками. Из-за отсутствия смазки было немного неудобно, но моя слюна ее заменила и облегчила проникновение. Я принимал его постепенно, дюйм за дюймом, чувствуя, как набухшая плоть распирает меня изнутри. Не сдерживаясь, я одержимо целовал Уэсли в губы, шею, как будто ощущение его кожи было единственным, что заставляло мое сердце биться. Наши движения слились в одно, и, кончив, я тесно прижался к нему.

Уэсли все еще продолжал толкаться в меня, размазывая мою сперму по своему животу и чувствуя, как пульсирует его член, я почти оглох от шума собственной крови в ушах. Казалось, сердце бьется у меня в голове. Хватая ртом воздух, я излился во второй раз, и в этот момент горячий поток обмыл меня изнутри.

Разом лишившись всех сил, дрожа, я упал в руки Уэсли, с трудом дыша, как если бы долго находился под водой. Мне понадобилось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем я смог прошептать:

— Ты самый лучший. Навсегда.

Глава 28

В этот день у Уэсли был выходной, и каким-то образом ему удалось уговорить меня пропустить первую пару: я остался с ним дома, бездельничая и дурачась. В колледже мне нужно было появиться только к двум, потому что пропускать лабораторные работы было никак нельзя. И Уэсли пришлось меня отпустить, но сделал он это с явной неохотой. Придя раньше, я устроился в пустующем пока кабинете и, чтобы убить время, принялся листать книгу по психологии.

— Привет, Торен. Что нового?

Я оторвался от книги и поднял глаза на Джоша. Он улыбался мне. Джош был третьекурсником и довольно привлекательным. Мы вместе выполняли лабораторные работы по биологии.

— Ничего. А как дела у тебя?

— Отлично, — ответил он, садясь на стул рядом со мной.

У Джоша была красивая улыбка, темно-карие глаза и сережки сразу в обоих ушах. Дружелюбный, общительный, подвижный и уверенный в себе — он чем-то напоминал мне Уэсли. В первый день занятий, когда нам нужно было самим разбиться на пары, он сам повернулся ко мне и предложил быть его партнером. Я еще никого здесь не знал, и с улыбкой согласился. На самом деле я уже всерьез приготовился к тому, что придется ждать, пока я получу от профессора в товарищи того, кто тоже остался без пары, как это всегда происходило в средней школе.

— Какой это предмет? — спросил Джош, глядя на книгу у меня в руках.

— А, ну, это для психологии.

— Правда? Это мой профилирующий предмет. У тебя же сейчас начальный курс? Кто у вас?

— МакФарлейн.

— Она хороший преподаватель. В самом деле хороший. Но никогда не записывайся к Дэвису — этот парень настоящая заноза. Хотя, думаю, тебе не о чем беспокоиться. У тебя ведь профилирующим история? — Я посмотрел на Джоша и кивнул, удивленный тем, что он вообще помнил об этом.

Занятия начались всего три недели назад, а я уже успел провалить свой первый тест по математике. Помощь Уэсли мне была просто необходима.

— Чем ты планируешь заняться в будущем?

— Я бы хотел преподавать, — ответил я, неожиданно для самого себя смущаясь.

— Здорово. Думаю, из тебя получится замечательный препод, — сказал Джош, снова улыбаясь.

Мы проболтали всё оставшееся до занятия время, и только когда появился профессор Китнер, я убрал книгу и маркер и достал тетрадь с папкой.

Профессор раздал всем листы наблюдений вместе с коробкой, в которой находились ватные палочки. И дал задание сравнить под микроскопом клетки растений и животных.

Образцы растительного материала были уже подготовлены. Мы с Джошем по очереди изучили структуру и рисунок клеток, и записали наши наблюдения. Далее нам было нужно взять образец слизистой полости рта и также рассмотреть его под увеличительным стеклом. Первым был Джош. Его клетки под линзой микроскопа имели неправильную форму, у них отсутствовали структура и рисунок. Пока профессор рассказывал о различиях между двумя видами клеток и о преимуществах каждого из них, я подготовил свой образец, проведя ватной палочкой по внутренней стороне щеки, потом мазнул ею по предметному стеклу и положил его под микроскоп. Присмотревшись, я различил на нем крошечные и очень подвижные клетки, чем-то напоминающие хвостатых головастиков. Джош посмотрел в микроскоп и тоже увидел их.

— Что это такое? — спросил я, глядя в микроскоп снова.

Он пожал плечами.

— Не знаю.

— Спросим профессора? — предложил я, оглядывая класс. Профессор Китнер находился в другом конце помещения.

— Давай, — ответил он, поднимая руку. Профессор кивнул и подошел. — Что это за клетки? — спросил Джош, когда он наклонился над микроскопом.

Тот дернулся и резко выпрямился, глядя на Джоша.

— Чей это образец? — спросил он.

— Мой, — сказал я, удивленный его необычной реакцией. Профессор Китнер посмотрел на меня и подошел ближе. — Что это такое? — спросил я, начиная не на шутку волноваться.

Наклонившись ко мне, профессор прошептал:

— Это сперма.

Я замер. Мое сердце перестало биться, лицо побледнело, и я был абсолютно уверен в том, что прямо сейчас умру от стыда.

— Здесь не о чем беспокоиться, — громко сказал профессор Китнер с дружеской улыбкой. — Когда ты в последний раз ел? Это всего лишь фермент энзим — одно из многих веществ, вырабатываемых в организме и выступающих как катализаторы в жизненно важных процессах, таких, как пищеварение, например. Вот и все, — похлопав меня по плечу, профессор отошел к другому столу.

Я сделал глубокий вдох, чувствуя на себе взгляд Джоша. Все мое лицо стало ярко-красным, и я просто не представлял, что делать дальше. Слышал ли Джош то, что сказал мне профессор? Точного ответа на этот вопрос у меня не было.

До конца лабораторной оставалось пятнадцать минут, и это были самые длинные пятнадцать минут за всю мою жизнь. Профессор Китнер подвел итог сегодняшней лекции и, напомнив нам об экзамене в следующий четверг, объявил, наконец, об окончание занятия. Я начал собирать свои вещи — так быстро, как только мог, едва сдерживаясь, чтобы не выбежать из аудитории.

— Торен, останься на минуту, — неожиданно попросил профессор.

Мое сердце стремительно переместилось в пятки.

Я подошел к столу, глядя в пол, пока он перелистывал наши листы наблюдений. Только тогда, когда мы остались одни, профессор обратился ко мне:

— Извини, что заставил ждать. Я хочу просто поговорить с тобой. Это не займет много времени, — встав, он обошел стол и, скрестив руки на груди, присел на его край. Я сжал руки в кулаки, отчаянно пытаясь удержать подступившие к глазам слезы. — Тебе абсолютно не о чем волноваться. Такие вещи случаются, и то, что я об этом узнал, еще не значит, что я собираюсь использовать это против тебя или что-то в этом роде. Так что не тревожься ни о чем, хорошо? Ведь ничего особенного не произошло.

Его слова были добрыми, но они не смогли избавить меня от смущения. Я прижал кулаки к бокам и слабо кивнул, продолжая смотреть себе под ноги: стоит мне поднять глаза, и я непременно начну плакать.

— Еще я хотел, чтобы ты знал, что на территории кампуса существует СЛГБ клуб, председателем которого я являюсь. Наши встречи проходят каждый четверг в семь часов в двести двенадцатой аудитории. Если тебе это интересно, я был бы рад как-нибудь увидеть тебя там. Приходи, просто чтобы посмотреть, что это такое. Я думаю, тебе должно у нас понравиться, — добавил он, освобождая руки и выпрямляясь.

Я снова кивнул, все еще глядя в пол. Это был тот "гей-клуб", о котором говорила мама.

Профессор Китнер подошел ближе и тепло улыбнулся.

— Могу представить, что ты чувствуешь, — сказал он, легко похлопывая меня по плечу. — Если мое признание заставит тебя почувствовать себя лучше, то я тоже гей. Не переживай о том, что случилось сегодня. Хорошо?

Я посмотрел на улыбающееся и такое уверенное лицо профессора и действительно почувствовал себя немного лучше. Раз он такой же, как я, значит должен понимать, что я испытываю.

— Ну вот и все, что я хотел сказать, — подытожил профессор и вновь улыбнулся. — До встречи на следующем занятии

Я кивнул, прошептал "спасибо" и быстро покинул аудиторию. После разговора с профессором я чувствовал себя немного лучше, но мне по-прежнему было мучительно стыдно за произошедшее. В эту минуту я больше всего на свете хотел побыстрее оказаться дома, чтобы дать волю своим подавленным эмоциям.

— Хэй, добро пожаловать домой. Что нового в колледже? — спросил Уэсли, как только я переступил через порог.

Я был рад его видеть, но не мог избавиться от ощущения, что это он во всем виноват. В конце концов, это была его сперма. Мне просто нужно было немного времени, чтобы выплакать все то, что накопилось внутри, все унижение и стыд. Я сбросил сумку с плеча, как будто она была набита кирпичами. Больше ничем не сдерживаемые, слезы хлынули из глаз и побежали по лицу.

— Эй, в чем дело? Что случилось? — удивленно и вместе с тем встревоженно спросил Уэсли, тут же оказываясь рядом и обнимая меня за плечи. Всхлипнув, я понял, как же рад тому, что он сейчас здесь, со мной.

— Это... Это был худший день в моей жизни, — выдавил я из себя между рыданиями, цепляясь за плечи Уэсли и пряча лицо у него на груди.

— Но что произошло? Как ты себя чувствуешь? — он повел меня в гостиную и усадил на диван, а сам опустился на корточки напротив. — Так, сделай глубокий вдох, — посоветовал он, положив руку мне на колено. — А теперь рассказывай.

Я несколько раз глубоко вздохнул. Моя нижняя губа задрожала. Потерев глаза, я уставился на свои колени.

— У меня... У меня была био-лабораторная, на которой мы должны были изучить под микроскопом клетки растений и животных. И когда я взял мазок слизистой своего рта, там... там хаотично двигались какие-то непонятные организмы. Такие маленькие штучки...

Уэсли внимательно слушал меня и гладил по спине. На его лице было написано любопытство, но мне показалось, что он уже начал догадываться о том, что я собираюсь сказать дальше. Он спросил, что это было, и его рука соскользнула с моей спины. А я сузившимися глазами наблюдал за тем, как его губы неумолимо растягиваются в широкой улыбке.

— Это была сперма, дурак! Твоя сперма! Потому что ты заставил меня сделать это прямо перед самым выходом! — прокричал я, скрещивая руки на груди и обиженно надувая губы. Но вместо того чтобы взять на себя ответственность и разделить мое смущение, он начал нагло смеяться! — Это не смешно! — закричал я снова, толкая Уэсли в грудь.

— О... О Боже, еще как! — Уэсли задыхался от смеха, не в силах с собой справиться. — Мне очень жаль, но это действительно очень смешно!

— Нет, не смешно, дурачище! Прекрати смеяться! Это не смешно! — выкрикнул я, во второй раз скрещивая руки.

— Мне очень жаль, правда, — попытался успокоить он меня, обнимая. — Но ведь ничего же не случилось? Если хочешь, я возьму на себя всю ответственность. Я даже пойду с тобой на следующее занятие и объясню, что это было мое, ладно? — Уэсли сказал это с таким серьезным выражением лица, что я не сразу понял, что он всего-навсего издевается надо мной. Соленые капли снова покатились по моим щекам, и Уэсли принялся их утирать. — Прости. Я больше не буду тебя дразнить. Мне в самом деле очень жаль. Так что случилось потом?

Я вытер нос тыльной стороной ладони и сделал еще один глубокий вдох.

— Ну, профессор Китнер прошептал мне ответ, поэтому я не думаю, чтобы кто-либо слышал. А потом он сказал что-то о ферментах или чем-то еще для того, чтобы Джош ни о чем не догадался.

— Кто такой Джош?

— Мой партнер по лабораторным. А после занятия профессор попросил меня задержаться и сказал, чтобы я не переживал, но я ничего не могу с собой поделать. А еще он признался... хотя, наверное, он всего лишь пытался меня успокоить. В общем, он сказал мне, что он тоже гей и руководит клубом СЛГБ, который находится на территории кампуса. И предложил сходить на одну из их встреч, — закончил я свой рассказ.

— Ну, могло ведь быть намного хуже. Я согласен с ним, так что не бери в голову. Раз он признался тебе в своей ориентации и рассказал о клубе, значит, просто хотел, чтобы ты почувствовал себя свободнее. Не переживай так, хорошо?

Уэсли нежно взъерошил мои волосы, и я еще теснее прильнул к нему. Может быть, он прав и профессор Китнер всего лишь хотел помочь мне справиться с неловкой ситуацией. Он же прикрыл меня перед Джошем.

— Ах да... Когда ты сказал о сперматозоидах, то подчеркнул, что это моя сперма. Разве она могла принадлежать кому-то другому? — с притворным подозрением в голосе спросил Уэсли, игриво прищурив глаза.

— Дурак, — пробормотал я. — И, чтоб ты знал, я больше никогда не стану это делать, — добавил я, ущипнув его за руку и, наконец, слегка улыбнулся.

— О нет! Пожалуйста, скажи, что ты пошутил! Мне так жаль, Тор! Честное слово! Пожалуйста, не поступай так со мной!

Глава 29

Постепенно мне удалось пережить унижение и смущение того дня. Но я все равно нервничал, не зная, что меня ждет на следующей лабораторной. В итоге мои опасения оказались напрасны: профессор Китнер ни словом, ни действием не показал, что он все еще помнит о том, что произошло в прошлый раз. И его отношение ко мне тоже нисколько не изменилось. Единственное, он еще раз напомнил мне о СЛГБ клубе, и тогда я решил, что обязательно схожу туда на следующей неделе. Может быть это придаст мне больше уверенности в себе, потому что хоть я и не переживал по поводу своей ориентации, но у меня была другая проблема: я до сих пор чувствовал свою зависимость от мнения других людей.

— Эй, Торен, ты в порядке?

— Что?

Я поднял глаза на Джоша, который в этот момент как раз закрывал свой конспект: оказывается, я настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, что занятие уже закончилось.

— Извини. Я, должно быть, задумался, — объяснил я, выплывая из задумчивости и захлопывая тетрадь.

Собирая листы наблюдений, профессор Китнер еще раз обратил наше внимание на приближающийся экзамен. Пользуясь тем, что он еще далеко, я быстро сделал пару записей в своем листе наблюдений, скопировав их с листа Джоша, и успел до того, как профессор подошел к нашему столу.

— Хочешь готовиться к экзамену вместе? — предложил Джош, повесив сумку на плечо и облокотившись о столешницу из черного пластика.

— Да, это было бы здорово, — ответил я, убирая тетрадь в сумку. — Но завтра у меня вечерняя лекция.

— Черт. Ну тогда может сегодня вечером? Если ты не занят, конечно.

— Хорошо. Пошли в библиотеку.

Мне больше нравилось заниматься в компании с кем-то, чем одному. У меня всегда лучше получалось выполнить какое-нибудь задание или подготовиться к зачету, когда мне было с кем учиться.

— Хорошо, но... я немного голоден, — признался Джош, для большей убедительности положив руку на живот.

— Тогда сначала заглянем в У-Молл. Кафетерий ведь работает до девяти?

— Кажется, да. Ладно, давай тогда так и сделаем.

Пока Джош ходил в туалет, я набрал номер Уэсли и оставил сообщение, предупредив, что буду поздно. И добавил, чтобы он разогрел тушеную говядину с овощами, но, зная Уэсли, сомневался, что он станет этим заниматься: пиво, чипсы и мороженое — вот из чего, скорее всего, будет состоять его ужин.

— Итак, как тебе учеба в колледже? — спросил Джош, откусывая сэндвич. Он предложил купить что-нибудь и для меня, но я отказался, планируя поесть дома. — Здесь лучше, чем в средней школе?

— Да, намного. Я был просто счастлив после ее окончания и пообещал себе, что больше никогда не переступлю ее порог, — ответил я, пролистывая тетрадь.

— Как я тебя понимаю. Мне тоже не нравилось в школе. На самом деле я ее просто ненавидел. Я был ужасным ботаником. И до сих пор им остаюсь, но...

— Да ладно! Быть ботаником модно, — перебил я, в частности потому, что мог отнести себя к этой категории.

Джош засмеялся и кивнул:

— Ты ходил в школу где-то здесь поблизости?

— Да, в школу Линкольна. А ты?

— А я жил в другом месте, примерно в трех часах езды отсюда.

— А сейчас живешь в общежитии?

— Уже нет, но я жил там на первом курсе, пока не снял квартиру.

— Классно! Мне всегда хотелось попробовать пожить в общежитии, а так я живу в десяти минутах отсюда, если ехать на транспорте.

— Ты живешь вместе с родителями?

— Нет, с... с другом, — ответил я, опустив взгляд на стол.

Я едва не признался, что живу вместе со своим парнем, но в последний момент все же прикусил язык: я просто не мог. И был сильно разочарован в себе. Если бы у меня было больше уверенности, вряд ли бы я стал беспокоиться о том, что обо мне подумает Джош или кто-нибудь другой.

К этому времени Джош доел свой сэндвич, и мы погрузились в изучение конспектов, прозанимавшись в общей сложности пару часов. Я совершенно забыл о времени и, только глянув на часы, увидел, что на них почти половина девятого. А ведь я собирался вернуться домой к девяти.

— О! Мне пора, если я не хочу пропустить свой автобус, — сказал я, быстро складывая вещи.

— А? Не волнуйся. Я могу тебя подвезти, — ответил Джош, положив подбородок на ладонь.

Я снова бросил взгляд на часы, сомневаясь, что успею добраться до остановки вовремя.

— Ты уверен? Я не хочу тебя беспокоить.

— Все в порядке. Ты же сам говорил, что живешь близко, так что я совсем не против оказать тебе услугу.

Джош наклонил голову к плечу и улыбнулся.

— Спасибо, ты меня выручил.

Мы просидели еще минут пятнадцать, после чего решили, что пора заканчивать.

У Джоша был красный Фокус. На своей машине он довез меня вдвое быстрее, чем обычно занимала дорога на автобусе. На прощание я поблагодарил его за помощь в учебе и доставку меня на дом. Выслушав, он улыбнулся и кивнул.

— А, Торен. Подожди секунду, — неожиданно окликнул меня Джош, когда я уже был на полпути к подъезду. Выйдя из машины, он обошел ее сзади. — Я едва не забыл.

Я обернулся, глядя на него с легким удивлением. Рука Джоша скользнула на мою шею и, прежде чем я успел хоть что-то сказать, он меня поцеловал.

Растерявшись, я застыл на месте, почувствовав, как его язык толкнулся вперед, пытаясь проскользнуть между моими губами. И еще до того, как я пришел в себя, рядом с нами раздался голос Уэсли.

— Торен? Что, черт возьми, здесь происходит? — закричал он, сжимая в руке мешок с мусором.

Похолодев, я оттолкнул Джоша, но было поздно. Уэсли бросил мешок на землю, и по выражению его лица было ясно видно, что он очень зол. Да что там зол, он был просто в ярости. Еще бы. Я бы на его месте испытывал то же самое.

Стоило мне представить Уэсли, целующимся с кем-то другим, как мое сердце мучительно сжалось. От одной мысли об этом у меня перехватило дыхание.

— Какого черта ты делаешь? — выкрикнул он, едва сдерживаясь.

Я уставился себе под ноги, все еще не веря в то, что только что произошло.

— О, у тебя есть парень? — спросил Джош. Я буквально кожей чувствовал, как он смотрит на меня.

— Да, у него есть парень, — ответил Уэсли за меня. — А ты кто такой, черт тебя побери?

— Извини. Я не знал, что у тебя уже есть парень. Честно. — Подняв руки, Джош сделал шаг назад. — Наверное, мне пора. — Проходя мимо Уэсли, он сказал, понизив голос: — Прими мои извинения. Я серьезно. Он просто такой чувствительный, ну ты же понимаешь?

— Что? — громко спросил Уэсли, прищуренными глазами наблюдая за тем, как тот обходит машину спереди.

— Увидимся в колледже, Торен, — обратился Джош ко мне с легкой усмешкой.

Уэсли провожал его машину взглядом до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Только после этого он посмотрел на меня. Вцепившись пальцами в ремень сумки, я едва сдерживал слезы.

— Итак, может быть ты, наконец, объяснишь мне, кто это, черт возьми, был? — спросил он, стараясь не встречаться со мной глазами.

— Уэсли, это... это не то, о чем ты подумал.

— Тогда что это? Вы целовались! — Его глаза вспыхнули от гнева, и мое сердце замерло. Уэсли опустил взгляд, его голос стал тише, но в нем все еще слишком отчетливо слышался гнев. — Так вы и вправду только учились? — спросил он, глянув на меня исподлобья.

— К-как ты можешь так говорить?

— Да потому что вы целовались! — закричал он снова, и его голос сорвался от гнева. Каждая черточка его лица была напряжена, челюсти плотно сжаты. Еще никогда раньше я не видел его таким. Но вдруг его кулаки разжались, как будто он разом сдался. Наклонившись, Уэсли поднял мешок с мусором. — Мне нужно вынести мусор.

— Уэсли! Пожалуйста, выслушай меня!

— Я сказал, мне нужно вынести мусор. Иди домой, — сказал он, поворачиваясь ко мне спиной.

— Уэсли...

— Я сказал, иди в дом!

Как только он ушел, мои плечи опустились, и слезы побежали по лицу. Казалось, мое сердце растворилось в этих слезах, и в груди образовалась пустота. Я послушно поднялся в квартиру, сбросил сумку на пол и стал ждать, не отходя от двери, когда вернется Уэсли. Прошло пять минут, десять, а его все не было. Мне оставалось только молча заламывать руки и кусать губы. Никогда прежде он не повышал на меня голос. Сегодня был первый раз.

После мучительно долгих пятнадцати минут дверь наконец-то открылась, и Уэсли вошел внутрь. Едва взглянув на меня, он быстро отвел глаза.

— Уэсли.

— Там в холодильнике еще осталось тушеное мясо, если хочешь, — тихо сказал он и собирался было пройти мимо, но я схватил его за руку.

Выражение его лица больно ранило меня. Я чувствовал себя ужасно виноватым.

— Уэсли, пожалуйста! Это не то, что ты думаешь, клянусь! Ты должен мне верить!

Уэсли не отрывал взгляд от пола, болезненно прищурив глаза. Когда же он заговорил, его голос был совсем слаб. В нем почти не осталось надежды.

— Но вы целовались...

— Я... Я не хотел. Он удивил меня. Уэсли, мне очень жаль. — Я закусил губу и посмотрел на Уэсли. — Мне никто не нужен. Я не хочу делать это с кем-либо еще, кроме тебя, — тихо проронил я, подступая ближе и сжимая ткань его футболки. — Ты должен мне верить.

Уэсли рывком прижал мою голову к своей груди и крепко меня обнял, заключая в кольцо своих сильных рук. Я слышал, как часто бьется его сердце, и чувствовал щекой тепло его тела. Глубоко вздохнув, он стиснул меня еще сильнее.

— Я тебе верю. Но не доверяю ублюдкам вроде того мудака. Никогда не давай этому или чему-то подобному повториться снова. — Уэсли опустил подбородок мне на макушку. — Ты понятия не имеешь, насколько ты милый и как сильно привлекаешь внимание парней. Всегда найдется тот, кто захочет тебя проверить. И даже несмотря на то, что ты со мной, я не могу не волноваться о том, что когда-нибудь кто-нибудь может попытаться украсть тебя у меня.

— Зато теперь ты понимаешь, как себя чувствую я. Конечно, мне приятно, когда другие находят тебя сексуальным, и я горжусь тем, что ты выбрал меня. Но такое повышенное внимание одновременно заставляет меня и нервничать: я боюсь, что кто-то другой может забрать тебя у меня.

Объятия Уэсли ослабли. Немного отстранившись, он взял мое лицо в свои большие горячие ладони и долго смотрел мне в глаза, а потом провел большим пальцем по моим губам. На его лице появилась мягкая усмешка.

— Можно я тебя поцелую? — спросил он неловко, завораживая меня своим низким, чуть хрипловатым голосом.

— Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю.

— Ты единственный, кому не нужно мое разрешение, — прошептал я, закрывая глаза и чувствуя, что его губы касаются моих.

Это был простой поцелуй, даже целомудренный. Разорвав его, Уэсли вновь заглянул в мои глаза и, глубоко вздохнув, опять потянулся к губам, на этот раз дотрагиваясь до моего языка, втягивая его в свой рот и нежно посасывая. Наш поцелуй стал глубже, чувственнее, и мне стало нечем дышать.

— Тор, я так сильно люблю тебя, что даже не знаю, что с собой делать, — прошептал он спустя время, прислоняясь своим лбом к моему.

— Я тоже тебя люблю, — пробормотал я, задыхаясь, и робко поцеловал его, обхватывая руками за шею, пытаясь вложить в этот поцелуй всю свою нежность и любовь. — Займись со мной любовью.

Мне не пришлось повторять дважды.

Наклонившись, Уэсли поднял меня на руки. И, держась за его шею, я прижался к нему изо всех сил. Мое тело наполнилось болезненным желанием с головы до кончиков пальцев, и только Уэсли единственный был способен его утолить.

Глава 30

— Мне пора на работу, — прошептал Уэсли, наклоняясь и целуя меня в ухо. — Увидимся вечером. И удачи на экзамене. Я люблю тебя.

Напоследок его пальцы коснулись моих лопаток и ласкающе прошлись вдоль позвоночника.

Открыв глаза, я перевернулся на спину.

— Уэсли, подожди.

Я сел и опустил ресницы, глядя на свои колени.

— Хм? — Он остановился и оглянулся на меня через плечо. Еще слабый утренний свет падал на его красивое лицо, обрисовывая его черты и придавая им щемящую душу мягкость.

Мое тело напряглось, красноречиво отзываясь на соблазнительный образ тяжестью внизу живота.

— Сначала трахни меня, — произнес я тихо, набравшись смелости посмотреть на Уэсли.

Его глаза округлились, но уже через мгновение удивление сменилось лукавой ухмылкой.

— Надеюсь, ты это серьезно, потому что мои тормоза уже отказали, — сказал он, делая шаг к кровати.

Не отвечая, я мучительно покраснел до самых кончиков ушей.

Присев рядом со мной, Уэсли откинул одеяло в сторону и улыбнулся. Его пальцы скользнули вверх по моему бедру и мягко, но твердо обхватили член, начиная двигаться в неторопливом ритме. Его рука то поднималась, то опускалась, сжимая и потирая, и я судорожно глотнул воздух, прикрывая глаза от блаженства.

— Раздвинь ноги шире, — приказал он, опускаясь на одно колено и расстегивая молнию.

Прежде чем подчиниться, я потянулся и жадно приник к его губам, чувствуя, как на языке разливается вкус зубной пасты.

Улыбнувшись, я перекатился на живот и поднялся на колени.

— Но я хочу сделать это по-другому, — недовольным голосом сообщил мне Уэсли из-за спины.

— Но я запачкаю твою одежду, — попытался вразумить его я, укладываясь обратно.

Положив руки на мои ягодицы, он приподнял меня и, дразня, коснулся членом входа. Помедлив, ткнулся губами между моими ключицами.

Я уже не контролировал себя и был готов умолять его. Поэтому, не сдержавшись, я сделал нетерпеливое движение вперед, тесно прижимаясь к нему и таким образом неоднозначно давая понять, чего я хочу. Прямо здесь и сейчас.

— Уэс... Уэсли, не дразни меня, — жалобно попросил я, и, наконец, почувствовал, как он входит, преодолевая слабое сопротивление мышц. От этого движения ткань приспущенных штанов натянулась, плотно обтягивая его бедра.

Будучи полностью поглощенный процессом, я едва смог торопливо расстегнуть хотя бы одну пуговицу на его рубашке. Но все-таки сделал это, прежде чем до конца отдаться ощущениям.

Уэсли жестко толкнулся вперед, и я спрятал лицо в подушку, чтобы заглушить стоны, так и рвущиеся из пересохшего горла. Его дыхание стало чаще и тяжелее, движения — резче и глубже, находя отклик в каждой клеточке моего тела.

— Сильнее, — прошептал я, двигаясь ему навстречу. — Пожалуйста, сильнее!

Я не знаю, откуда взялась эта неудержимая страсть, больше похожая на неутолимый голод, но я не мог насытиться его близостью. Она переполняла меня, разжигая внутри пожар и лишая остатков разума, пока в один момент не перелилась через край, задевая все нервные окончания разом и растекаясь по венам ослепительным удовольствием.

Хрипло простонав, Уэсли судорожно вздохнул и обмяк, расслабляясь внутри меня. Я почувствовал, как он выскользнул из моего тела и отстранился, но прежде его ладони скользнули по моей спине вниз, задержавшись на ягодицах.

Пытаясь отдышаться, я беспомощно распластался на кровати, счастливый и изможденный. Уэсли застегнул молнию, привел в порядок одежду и поцеловал меня в ямочку у основания шеи.

— Это самая лучшая причина для опоздания, — как ни в чем не бывало заметил он, застегивая ту единственную пуговицу, с которой мне удалось справиться. На пороге комнаты он остановился и улыбнулся мне, став еще красивее, чем десять минут назад. — Удачи на экзамене.

— Я собираюсь сдать его!

Откатившись на его половину кровати, я потянул одеяло, натягивая его на себя.

— Не сомневаюсь. — Уэсли улыбнулся, а затем ударил рукой по дверной раме, будто только что вспомнил кое-что важное. — Ах да. Если будет звонить Гас, просто скажи ему, что я не мог оторваться от твоей задницы, и что я уже на пути в автомастерскую.

Мои щеки вспыхнули, и он радостно засмеялся.

— Иди уже! — выкрикнул я, еще больше краснея.

— Люблю тебя.

— И я тебя, — откликнулся я смущенно. — И не забудь, что сегодня вечером я иду на встречу членов клуба.

— А, точно. Гей-клуб. Хорошо. Позвони мне, когда закончишь, и я заеду за тобой.

Спустя пару секунд хлопнула входная дверь, и Уэсли ушел. А я решил еще немного поваляться и заснул, едва не проспав первую лекцию. В спешке одевшись, я помчался на остановку и в последнюю минуту заскочил в автобус. Как раз вовремя, чтобы успеть в колледж.

Второй по счету парой должен был стать экзамен по биологии. Обычно, перед тем как идти в био-кабинет, я заглядывал в У-Молл, но сейчас я был еще не совсем готов натолкнуться там на Джоша, поэтому решил провести перерыв в библиотеке.

Конечно, то, что произошло вчера, уже не казалось таким ярким и успело подернуться дымкой памяти, но я не мог не нервничать, ожидая встречи с ним. Уэсли был единственным человеком, с которым я когда-либо целовался. И то, что я невольно сравнивал его поцелуи с поцелуем Джоша, было неправильно, но я не мог не думать об этом и, проанализировав свои ощущения, пришел к выводу, что целоваться с Уэсли было... намного приятнее: я ждал его поцелуев, я думал о них, желал их. Поцелуй же Джоша оставил меня равнодушным: он был холоден и совсем мне не понравился. Я не хотел его. Мне было совестно думать об этом, я чувствовал себя виноватым, но именно поцелуй Джоша заставил меня понять, как сильно я люблю Уэсли и как сильно хочу быть с ним.

Я оказался в кабинете как раз тогда, когда профессор Китнер принялся раздавать экзаменационные листы. Увидев меня, Джош улыбнулся и прошептал "привет". Я улыбнулся в ответ, чувствуя, как кровь приливает к лицу, и сразу же сосредоточился на вопросах, надеясь закончить раньше Джоша. Справившись с последним заданием, я сдал работу и отправился в У-Молл, где прозанимался до половины восьмого, когда должна была состояться встреча.

— Торен! Добро пожаловать! — поприветствовал меня профессор Китнер, как только я переступил порог двести двенадцатой аудитории.

Я смущенно улыбнулся и помахал рукой. Внутри собралось довольно много народу. Парни и девушки с любопытством смотрели на меня, а я улыбался и кивал, пробираясь по проходу, пока мне навстречу не встал Джош.

— Эй, Торен. Садись здесь, — пригласил он, касаясь моей спины.

Я опустил сумку с книгами на пол, задаваясь вопросом, известно ли кому-нибудь из присутствующих, что мы целовались.

Джош занял место за тем же столом, что и я, и, глядя на нас, профессор усмехнулся, а мне в свою очередь сделалось душно от жара, опалившего кожу лица. Что-то внутри живота неприятно заныло, стягиваясь в тугой комок, и мне вдруг захотелось встать и уйти.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с собой, а тем временем профессор Китнер начал заседание, отвлекая на себя Джоша, который не сводил с меня глаз.

Профессор оказался сильным оратором, активно заинтересованным в развитии деятельности клуба. Он рассказал нам о различных мероприятиях на территории кампуса и вне его стен, в которых при желании мы могли принять участие, а также обрисовал общую картину с правами геев и ситуацию с однополыми браками в национальном масштабе. Он был очень убедителен, и его красноречие восхитило меня. Я записал кое-какую информацию и время следующих встреч. Его энергия и искренняя заинтересованность невольно вдохновили меня, вселив желание быть вовлеченным в жизнь клуба.

Наконец профессор Китнер объявил об окончании встречи и поблагодарил всех за внимание. Я был рад, что пришел, и приятно взволнован, предвкушая, как расскажу маме о сегодняшнем вечере. Как договаривались, я позвонил Уэсли и теперь ждал его напротив главного входа. С каждым днем становилось все холоднее и темнело все раньше.

— Эй, тебя подвезти? — окликнул меня Джош, появляясь рядом.

— Нет! Мм... нет. Спасибо, — отказался я. Сердце часто забилось в груди.

Джош подошел ближе, и посмотрел куда-то в сторону.

Я немного отступил, про себя надеясь, что успею отделаться от него раньше, чем появится Уэсли.

— Послушай, я сожалею о вчерашнем. Я понятия не имел, что у тебя уже есть парень.

— О, все в порядке, — прервал я его.

Я не собирался обсуждать с ним эту тему, и без того испытывая большую неловкость, поэтому просто молча уставился в землю, переминаясь с ноги на ногу.

— Я только надеюсь, что из-за меня у тебя не было неприятностей, потому что твой парень выглядит...

— Серьезно, все хорошо. Все уладилось, — добавил я с нервным смешком.

Я уже не мог решить, чего мне хочется больше: чтобы Уэсли поторопился или, наоборот, задержался. В первом случае он имел все шансы встретиться с Джошем, чего мне, конечно же, не хотелось, но в то же самое время я желал как можно быстрее оказаться в машине Уэсли на пути домой.

— В таком случае это хорошо — для тебя, не для меня, — вновь подал голос Джош, разглядывая землю. — Торен, ты мне действительно нравишься. Неужели у меня совсем нет шанса?

От его пытливого взгляда, обращенного прямо на меня, я почувствовал легкий укол боли в груди.

— Мне... Мне жаль, — прошептал я, не зная, что еще сказать.

Джош глубоко вздохнул и перевел взгляд на тусклый горизонт. Протянув руку, взъерошил волосы на затылке и улыбнулся.

— Ну что ж, — выдавил он наконец и пару раз довольно ощутимо хлопнул меня по спине.

В этот момент перед нами затормозила машина.

Я похолодел от дурного предчувствия и шагнул вперед, но Уэсли уже вышел из машины.

— Ты готов?

Он обошел ее и встал между мной и Джошем.

— Мм, пока, — попрощался я, садясь в машину.

— Пока, Торен. Увидимся на следующей неделе, — ответил Джош, улыбаясь и махая рукой. И вдруг неожиданно шагнул к Уэсли, недобро прищурившись. — Присматривай за ним получше. Toрен заслуживает большего, — прошептал он, наклонившись к его уху, но достаточно громко, чтобы я услышал.

— Какого черта ты только что сказал? — прокричал Уэсли, быстро оборачиваясь.

— Разве я виноват в том, что он слишком соблазнительный? — спросил Джош с самодовольной улыбкой и, повернувшись, махнул через плечо.

Я смотрел ему вслед, пока Уэсли едва ли не бегом обогнул машину и запрыгнул на водительское место. Громко хлопнув дверцей, он вцепился пальцами в руль и стиснул зубы, с трудом сдерживаясь.

Я повернулся к нему и закусил губу, не совсем зная, что сказать или сделать.

— Что, мать твою, он о себе возомнил?

Злость бурлила в нем, не находя выхода.

— Уэсли...

— Держись от него подальше, — приказал он, хмуро глядя на меня из-под сведенных бровей.

— Уэсли, я не могу. Он мой партнер по лабораторным.

— Найди другого.

— Я не могу сделать это сейчас. Но, в любом случае, это не имеет значения.

— Черта с два.

— Но это так. Я хочу только тебя. И ты это знаешь. Это знаю я, и я сказал об этом Джошу. Отвези меня домой и я докажу это, — предложил я, улыбаясь кончиками губ, при этом очень стараясь выглядеть убедительным и сексуальным.

— Тебе придется доказывать это не один раз, — проворчал Уэсли и, ухмыльнувшись, нажал на газ.

Глава 31

— Дорогой, я дома! Пришло время снимать штаны! — провозгласил Уэсли c порога.

Проходя мимо, он чмокнул меня в щеку и поставил пустую коробку из-под обеда в раковину.

— Хе-хе, добро пожаловать домой. Как на работе?

Носа коснулось такое знакомое и привычное сочетание запахов: машинное масло, пот и дезодорант — так пах только он.

— Как на работе, — отделался Уэсли лаконичным ответом и, подойдя сзади, обнял меня за талию. — Как насчет тебя? День удался? — он положил подбородок мне на плечо, приятно щекоча колючей щекой шею.

— Вполне, хотя тянулся слишком долго, — ответил я, мелко нарезая помидор.

— Хм, так ты собираешься снимать штаны?

Я отложил нож на разделочную доску и искоса посмотрел на Уэсли.

— Знаешь, по-моему ты зазнался.

— Извини, — прошептал он, целуя меня в шею. — Сними штаны, пожалуйста?

Его руки накрыли молнию на моих джинсах, а сам он, жарко дыша, прижался ко мне бедрами, давая почувствовать свое возбуждение.

Вывернувшись, я повернулся к нему лицом.

— Я думал, ты голоден.

— Угу. Но секс сейчас, а еда позже, — объявил он, втягивая меня в глубокий поцелуй и ловко расстегивая мои штаны.

— Стой! Уэсли! — Я попробовал было протестовать, но его ладонь уже прижалась ко мне, сжимая член через ткань боксеров, и, наверное, именно поэтому мои возражения прозвучали совсем не так убедительно, как мне бы того хотелось. От его манипуляций кровь бросилась мне в лицо, и я инстинктивно дернулся, зажимая рот рукой. — Не... не здесь.

Уэсли молча дернул мои джинсы вниз и, взяв член в руки, нежно его погладил, сводя на нет все мое сопротивление.

— Но мы никогда не занимались этим на кухне, — ухмыльнувшись, привел он вполне весомый довод. — И, кроме того, ты уже полностью готов.

Мое тело расслабилось, уступая, а затем снова напряглось, стоило ему опуститься на колени и провести влажным языком по стволу от основания до головки. Его руки накрыли мои ягодицы и, разведя их в стороны, принялись умело ласкать отверстие кончиками пальцев.

Чувствуя стремительное приближение оргазма, я сжал зубы и крепко зажмурился. Мгновение спустя волна удовольствия прокатилась по всему телу, накрывая меня с головой, и схлынула, не оставляя сил даже на то, чтобы просто стоять прямо: колени подогнулись, и, если бы не Уэсли, который поймал меня и, поддерживая, прислонил к столу, то я бы, наверное, секундой раньше очутился на полу.

Когда наши глаза встретились, он мягко улыбнулся и прикоснулся к моим губам в легком поцелуе, постепенно превращая его в жаркое противоборство языков. Когда он расстегнул свои штаны и спустил их на бедра, я опустился на колени и как следует облизал его член, заменяя смазку собственной слюной.

Поднявшись, я выпутался из ставшей ненужной одежды, оставив джинсы с нижним бельем валяться на полу.

Уэсли подхватил меня под бедра и приподнял, усаживая на себя сверху и прижимая к своему животу.

— А теперь вверх, — прошептал он, помогая мне устроиться на столе. Для равновесия мне пришлось ухватиться за край столешницы, а он тем временем устроился между моими коленями и подтянул меня к себе поближе.

— Разведи ноги немного шире, — тихо попросил он, и, приподняв колени, я обхватил его ими за талию и крепко сжал.

Глядя мне в глаза, Уэсли подался вперед, проникая в меня одним уверенным движением. Он всегда находил мой взгляд перед тем, как войти, и выражение его лица в эти мгновения невозможно было передать словами, но это определенно было самым сексуальным, что я когда-либо видел в своей жизни. Мне нравилось заниматься любовью лицом к лицу, просто чтобы иметь возможность видеть его, даже несмотря на то, что иногда моя спина принимала не совсем удобное положение.

Обняв его руками за шею, я притянул Уэсли ближе, чувствуя, как мне передается его тепло: от него исходил жар как от печи. Каждое движение его бедер вырывало у меня судорожный вдох, заставляя задыхаться от нехватки кислорода и хватать губами воздух, открываясь навстречу толчкам и стараясь принять Уэсли как можно глубже, вобрать всего в себя.

Наклонившись, он прижался к моим губам и, обхватив мой член рукой, потер чувствительную головку. И когда мой грудной стон перешел в жалобный всхлип, он тут же заглушил его, успокаивающе скользнув своими губами по моим и срывая с них очередной поцелуй. Когда же до конца оставалось совсем немного, он закрыл глаза и стиснул зубы, выдерживая темп.

— Уэс... ли, я сейчас...

— Ничего. Я все равно собирался ее постирать, — пробормотал он и сильно толкнулся вперед, входя до упора.

Мои мышцы рефлекторно сжались и, вздрогнув, я кончил, забрызгав спермой его рубашку. Молочно белые капли странно контрастировали с темно-синим фоном, и, смутившись, я мучительно покраснел до кончиков пальцев на ногах.

Уэсли присоединился ко мне несколько мгновений спустя. Кончая, он притянул меня к себя и крепко обнял.

Когда он отстранился и вышел из меня, я почувствовал себя влажным и непривычно пустым.

— Я люблю тебя, — прошептал Уэсли, целуя меня снова и снова, когда, заерзав, я сполз со стола прямо к нему в руки. — Пожалуй, я оставлю переодевание на потом. Иди приведи себя в порядок, а я пока закончу с ужином, — предложил он немного позже и шлепнул меня по заднице.

Я кивнул и пошел в ванную, где одел недостающее и поправил одежду. Напоследок умывшись, я вернулся на кухню. Уэсли как раз дожаривал омлет. Подцепив лопаткой со сковородки, он разложил его по тарелкам, а я в это время поджарил пару ломтиков хлеба в тостере, и мы уселись на диван в гостиной, чтобы наконец поужинать перед телевизором.

— Ах да, чуть не забыл: в следующую субботу Джереми устраивает вечеринку по случаю Хэллоуина. Его родителей не будет в городе, поэтому он собирает всех у себя, — сообщил Уэсли, ставя пустую тарелку на журнальный столик.

— Звучит интересно, — ответил я, отправив в рот последний кусочек омлета: он получился очень вкусным, хотя Уэсли до сих пор уверял меня, что совершенно не умеет готовить, но на самом деле ему хорошо удавались блюда на скорую руку, например, тот же завтрак. В будущем мы собирались приобрести угольный гриль — это было его желанием. Он сказал, что может приготовить на нем все, что угодно, но пока у нас не было лишних денег.

— Но есть одна маленькая проблема: он не пустит нас за порог, если мы не вырядимся в костюмы.

Уэсли не принадлежал к числу тех, кто наряжается на Хэллоуин, но увидеть его в костюме было бы действительно забавно, а это значило, что мне нужно было придумать для него такой вариант, против которого он не стал бы возражать.

— Ты уже знаешь, кем хочешь быть? — спросил я с усмешкой, в тайне наслаждаясь его замешательством.

— Нет, но зато я знаю, кем хочу видеть тебя. — О, я слишком хорошо знал это выражение на лице Уэсли, чтобы строить хоть какие-то иллюзии на счет его дальнейших высказываний: — Всего два слова: французская горничная.

— Одно слово: вето. — Не удержавшись, я закатил глаза и покачал головой. Ну и для пущей убедительности сложил руки на груди, тем самым выражая свою категоричность в этом вопросе.

— Но почему? Тебе так пойдет!

— Ни за что. Если тебе так уж хочется воспользоваться костюмом горничной — наряжайся в него сам!

— Но у меня неподходящие ноги.

— А у меня, значит, да? — Я не собирался уступать в этом споре. — Или ты забыл, что я тоже парень?

— Но именно в этом вся соль: ты бы выглядел настоящим секси!

Я вздохнул и встретился с ним глазами. Он уже знал, что потерпел поражение, но все еще пытался убедить меня в обратном. А я закрыл глаза и мысленно смирился с тем, что мой парень — извращенец. Милый извращенец. Пожалуй, это-то его и спасало.

— Нет. Нет, нет и нет. Давай лучше ты будешь псом, а я твоим хозяином. Мы достанем тебе уши и хвост, а еще ты сможешь надеть тапочки, похожие на лапы. О, и ошейник тоже. И поводок. Ты будешь везде следовать за мной и выполнять любую мою команду.

Это была шутка, всего лишь попытка отвлечь Уэсли от идеи с горничной, но он на самом деле воспринял мои слова серьезно.

— Ты будешь котом, а я псом, — подытожил он, и в уголке его губ притаилась улыбка.

По правде говоря, я бы еще рассмотрел и другие варианты, например, образ пирата или Дракулы, но предложение Уэсли мне тоже понравилось. Пока он не продолжил:

— Помнишь женщину-кошку? Ты можешь быть как Холли Берри или Мишель Пфайффер — на твой выбор.

Сначала я просто уставился на Уэсли, осмысливая его слова, но потом, быстро придя в себя, мстительно схватил его за щеки.

— И почему все твои разговоры всегда сводятся к одному и тому же? Какой же ты все-таки извращенец!

— Эй! Да я же просто пошутил! — пожаловался он, отталкивая мои руки и потирая покрасневшие щеки. — Ой.

— Ты заслужил это, потому что ты большой ребенок.

— Ладно, тогда мы будем просто кот и пес, и ты можешь быть любой кошкой, какой только захочешь, — сдался он, скользя рукой по моей спине и обнимая меня за плечи. — Пока ты со мной, ты можешь быть кем угодно.

Глава 32

Синие джинсы, черная водолазка и такого же цвета тапочки, похожие на большие кошачьи лапы — вот из чего состоял мой костюм в тот вечер. Образ дополняли длинный хвост и уши, крепившиеся на обруче. Последним штрихом стала раскраска лица: кончик носа я закрасил черной краской и нарисовал на щеках усы. И мои усилия не пропали даром: своим внешним видом я привел Уэсли в восторг, но сам почему-то чувствовал себя немного глупо. Зато Уэсли в своем костюме выглядел по-настоящему мило: из одежды на нем были голубые джинсы и коричневая рубашка с длинным рукавом, а коричневые уши, хвост, тапочки и красный ошейник превращали его в пса. Мои уговоры добавить к последнему аксессуару еще и поводок ни к чему не привели, зато после долгих споров Уэсли позволил мне пририсовать ему усы и нос.

— Добро пожаловать! Проходите, — поприветствовал нас Джереми с порога, распахивая дверь шире. На нем была майка в белую и красную полоску, на голове внушительно сидела черная шляпа с черепом и перекрещенными костями, а один глаз зловеще прикрывала повязка. Он выглядел очень забавно, а накладная борода и серебристый пластиковый меч, висевший на поясе, придавали его облику еще большую живописность.

— Хэй, капитан, — поздоровался Уэсли и, наклонившись, поднял с пола две упаковки с шестью бутылками пива в каждой.

Джереми кивнул в сторону кухни, уверяя, что в холодильнике еще достаточно места.

— В чем дело, Toрен? Проходи, не стесняйся. — Джереми улыбнулся и дружески похлопал меня по спине. Подошедший Уэсли забрал мою упаковку с пивом и снова исчез на кухне. — Я так рад, парни, что вы смогли прийти.

— Спасибо. Я тоже рад, что мы здесь. Хм, у нас остались кое-какие конфеты со вчерашнего дня. И я подумал, что будет хорошей идеей принести их с собой. — Я протянул Джереми пластиковый цилиндр, наполненный шоколадными батончиками с разными начинками. — Не так много наряженных детишек постучало в нашу дверь, как я ожидал.

— Отлично, спасибо, — ответил Джереми, забирая коробку и закрывая за мной дверь.

Я огляделся. Дом оказался внутри таким же большим, как и снаружи. В гостиной уже собралось человек десять. Некоторых из них я помнил еще со школы, но лично знаком не был.

Миновав меня, Джереми направился на кухню, и в этот момент из нее выбежала Алисия: бахрома ее костюма двигалась вместе с ней, создавая эффект игривости и привлекая внимание окружающих.

— Чао, Торен! О боже, ты такой потрясный!

По ее голосу я тут же определил, что она уже успела хорошенько выпить.

Засмеявшись, я внимательно оглядел ее с ног до головы.

— Прекрасно выглядишь.

— Спасибо! Ты только посмотри на это! — Она двинула бедрами, и бахрома затанцевала, переливаясь на свету.

На Алисии было красное платье с глубоким вырезом в стиле кабаре 20-ых годов прошлого века. Ее голову опоясывала широкая лента с прикрепленным к ней пером, а шею обхватывала длинная жемчужная нить, завязанная узлом.

У меня была красивая сестра, и, судя по Джереми, который, используя любой повод, то и дело бросал в ее сторону заинтересованные взгляды, он думал точно также.

— И знаешь что? — продолжила Алисия, явно собираясь поделиться со мной какой-то важной новостью. — Вся бахрома приклеена и скреплена между собой обычным степлером! Мне помогала мама.

— Степлером? — переспросил я. В этом была вся Алисия: супер-предприимчивая и успешная бизнесвумен Марта Стюарт.

— Эй, Алисия! — позвал голос Уэсли из кухни, а спустя секунду появился и он сам, неся в руках две бутылки пива. — Ты промчалась мимо меня и даже не поздоровалась, — пожаловался он, передавая мне пиво, и состроил обиженную мину.

— О, Уэс! Прости. Наверное я тебя не заметила! — тут же всполошилась сестра, торопливо обнимая его. И когда Уэсли встал рядом со мной, она еще раз прошлась по нам пристальным взглядом. — До чего же вы классные! Пес и кот! Задумка супер!

Дурачась, Уэсли закатил глаза, и мне пришлось пихнуть его локтем в бок. А потом мы все вместе пошли на кухню, где находилось большинство гостей. Судя по приветствиям, которыми они одаривали Уэсли, многие из них довольно хорошо его знали. На меня же поглядывали с любопытством. Большая часть из присутствующих пользовалась в школе популярностью и, наверное, они все были удивлены, в первый раз увидев меня на одной из своих вечеринок. Конечно, представляя меня, Уэсли не стал афишировать наши отношения, за что я был ему благодарен, но наши костюмы не могли не вызвать определенных вопросов. К тому же теперешнее поведение Уэсли нисколько не отличалось от обычного, и через некоторое время я пришел к выводу, что каждый здесь знает о нас. Но присутствующие все равно продолжали вести себя естественно и непринужденно, и постепенно я расслабился и почувствовал себя увереннее. Хотя, вполне возможно, что причиной тому стало уже второе по счету пиво.

— Прошу минуточку внимания! Объявляется набор для участия в следующих играх: пивной пинг-понг в подвале и "Человек-коробка" за кухонным столом, — провозгласил Джереми, размахивая над головой картонной коробкой с вырезанным на боку круглым отверстием.

Уэсли подтолкнул меня к кухонному столу и сам сел рядом. Джереми и Алисия устроились с другой стороны и еще трое других ребят присоединились к нам, подтащив стулья к столу. Остальные спустились в подвал или продолжили болтать в гостиной.

— Как в нее играть? — спросила Алисия, делая глоток пива.

— О, это очень простая и веселая игра. Об основных правилах я расскажу сейчас, а остальные объясню в процессе, — ответил Джереми, беря в руки кубик.

Как оказалось, основная фишка игры заключалась в том, что тот, кому выпадало одиннадцать или двенадцать, становился "человеком-с-коробкой-на-голове" и должен был носить ее до тех пор, пока его не сменит кто-то другой, а также выполнять задания остальных участников. Каждая комбинация имела свое значение и подразумевала определенное действие, например, установление нового правила, раздачу напитков или еще что-то, носившее название "водопад".

— По сути, цель этой игры — всего лишь позволить тебе напиться в рекордные сроки, — прокомментировал Уэсли, отпивая из бутылки и улыбаясь. — И я прослежу за тем, чтобы вы все побыстрее набрались.

— И я тоже! — поддакнула Алисия, кивая.

— Просто помните, что одиннадцать и двенадцать — это зло, и надейтесь на лучшее, — шутливо предостерег Джереми, и игра началась.

Я честно помнил. И надеялся. Но это не спасло меня и уже на втором круге мне досталось одиннадцать, и с этого момента любой за столом мог приказать мне выпить в любое время и по абсолютно любой причине. Я попал, но больше всего меня беспокоило, что может придумать Уэсли, если вдруг мне выпадет делать то, что он скажет. В итоге я провел в коробке больше половины игры и примерно тогда же потерял счет выпитому пиву, зато чувствовал себя легким, почти невесомым, как плывущая по воде деревянная щепка.

Кубик, брошенный Алисией, показал двенадцать, и я с удовольствием осуществил свою месть, точно также как и Уэсли, и особенно Джереми. После ее третьего или четвертого пива мы решили устроить небольшой перерыв, чтобы дать нам с сестрой время немного прийти в себя или, попросту говоря, протрезветь.

Уэсли вышел за сигаретами, и по какой-то непонятной причине я решил, что мне нужно еще пива. В холодильнике оставалось всего пять бутылок из восемнадцати, что мы принесли, и я даже не представлял, сколько из них опустошил самостоятельно.

Ухмыльнувшись, я пожал плечами и откупорил холодную бутылку.

— Эй, Торен, как самочувствие? — спросил Джереми, наклоняясь и доставая из холодильника пиво.

— Отлично. — Я постарался, чтобы мой голос прозвучал вполне трезво, но все равно не смог удержаться от дурацкой ухмылки. — А ты как?

— Уже готов, — ответил Джереми радостно и подцепил крышку открывалкой. — Наверное, мне скоро придется притормозить Алисию.

— Похоже на то, — сказал я, кивая. — Даже будучи трезвой как стеклышко она может быть невыносимой.

— Это точно, — согласился Джереми с улыбкой. — Но она такая веселая. И красивая! — добавил он, слегка краснея и перекатывая пиво в руках. — Знаешь, мне она очень нравится. Я, конечно, в курсе, что она только что рассталась со своим парнем, но у меня самые серьезные намерения, — признался он, смущенно глядя в пол.

Мне было приятно слушать его. То, как он волновался, пытаясь выразить свои чувства, вызвало у меня нечто наподобие умиления. Он хотел заручиться моим одобрением, ведь в конце-концов я был старшим братом девушки, за которой он собирался ухаживать. И в то же самое время мы оба знали, что я уже дал свое согласие.

— Думаю, ты ей тоже нравишься, но все происходит слишком быстро, и она пока не готова к новым отношениям. Соблюдай ее темп и, уверен, у вас все получится, — сказал я перед тем, как сделать большой глоток пива.

Лицо Джереми разом просветлело, и он довольно усмехнулся. Я без труда угадывал его мысли, чему, наверное, сильно способствовал алкоголь в моей крови.

Джереми хлопнул меня по спине и облегченно рассмеялся.

— Ты прав, Тор, — сказал он, продолжая похлопывать меня. — Я думаю точно также. И, знаешь, вы с Уэсли идеально подходите друг другу. Мы вместе выросли, и, должен тебе признаться, он всегда был своенравным засранцем, но с тех пор, как вы вместе, он по-настоящему счастлив, и это чувствуется! Я хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду на вашей стороне.

Покраснев, я перевел взгляд на бутылку в своих руках и пробормотал, чувствуя, как вспыхивают щеки:

— С-спасибо.

Внутри росло странное, но, безусловно, приятное чувство, вызванное словами одобрения и поддержки со стороны Джереми. Я улыбнулся, ощущая, как в груди разливается тепло. И на этот раз дело было совсем не в алкоголе.

— Эй, Кэрролл! Куда это ты подевался? Я не видел тебя целую вечность!

Услышав фамилию Уэсли, я инстинктивно поднял голову, чтобы узнать в двух вошедших Алана Данна и Бенни Райта.

— И не говори, Алан. Что нового? Как жизнь? Привет, Бен, — ответил Уэсли, встречаясь своим кулаком с кулаком Алана и кивая Бенни.

— Отлично, но где ты пропадал? Мы не виделись с самого выпуска, — продолжил допытываться Алан, оглядывая собравшихся.

— Эй, Уэс! Пойдем сыграем во вторую игру! — вдруг вмешалась в разговор Алисия, возникая из ниоткуда.

Алан удивленно оглядел ее с головы до ног, и по его лицу медленно расползлась улыбка. Тем временем Алисия успела схватить Уэсли за руку и начала нетерпеливо тянуть в сторону.

— Кто это? — спросил Алан, взглянув на Уэсли и тут же снова обратив все свое внимание на Алисию.

— Привет! Я Алисия, — ответила она вместо Уэсли. Отпустив его руку, сестра широко улыбнулась и слегка поклонилась. А потом сделала резкое движение корпусом, демонстрируя игру бахромы на своем платье.

Я неосознанно усмехнулся: она всегда была легкой в общении и дружелюбной, а в нетрезвом состоянии эти качества усиливались еще больше.

— Неплохо, дружище. Совсем неплохо, — протянул Алан, лукаво улыбаясь Уэсли, и мое сердце пропустило удар: до меня только сейчас дошло, что он принял мою сестру за подружку моего парня. — Ну и заставил же ты меня поволноваться, особенно после всех тех слухов, что распускает Джен, — продолжал между тем Алан, скользя по Алисии оценивающим взглядом.

Мои челюсти машинально сжались, стоило мне услышать знакомое имя, но я заставил себя успокоиться и, отхлебнув из бутылки, стиснул ее в руках.

— Что? О чем это ты? — переспросил Уэсли, бросив на Алисию короткий взгляд. — Что говорит Джен?

— Она поливает тебя грязью, утверждая, что ты сменил ориентиры, если ты понимаешь, о чем я. Ты же сам первый внезапно ни с того ни с сего стал водиться с тем мелким педиком со школы. Но сейчас я вижу, что твои вкусы нисколько не изменились, — пояснил Алан со смехом.

Мое сердце оборвалось. Упало вниз и исчезло в бездонной пустоте: он говорил обо мне. Еще никто и никогда не называл меня так. Всего одно единственное слово резануло слух, подобно бритве, задевая что-то глубоко внутри. Руки сами собой сжались вокруг бутылки, но даже сквозь внутренние переживания я чувствовал на себе взгляд Джереми.

— О ком это ты? — громко спросила Алисия. На конце фразы ее голос сорвался.

— Да был у нас в школе один педик. Забыл его имя.

— Торен? — спросил Уэсли.

— Да, точно. Не знаю, почему...

— Да ты самый настоящий мудак! — перебила Алисия, ее голос стал тоньше и дрожал от еле сдерживаемых эмоций.

— Что ты сказала? — переспросил Алан, прищурившись.

— Не знала, что ты к тому же еще и глухой. Я сказала, что ты мудак.

— Да что ты о себе возомнила, дура? — зло бросил он.

— Она сестра моего парня, придурок, — сказал Уэсли, резко и отрывисто. — И получше следи за своим гребанным ртом, — предупредил он, вскинув подбородок и глядя прямо в глаза Алану.

Я через силу сглотнул разом пересохшим горлом.

Джереми вышел из кухни и подошел к стоящим в гостиной Уэсли, Алисии и Алану. А я остался стоять и молча наблюдать за происходящим, не в силах сделать и шага: мои ноги словно приросли к полу.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной! — воскликнул Алан, качая головой. Увидев Джереми, он вопросительно поднял руки. — Ты знал?

— Слушай, если ты собираешься и дальше вести себя как урод, то почему бы тебе сразу не уйти? — вместо ответа предложил Джереми, останавливаясь рядом с Алисией и скрещивая руки на груди.

Алан снова покачал головой.

— Что за черт? И я сейчас должен поверить, что тебе нравятся парни, только потому, что какой-то пидор положил глаз на твою задницу?

Каждое его слово заставляло невидимый обруч вокруг моей груди сжиматься все сильнее, а меня — задыхаться от нехватки кислорода. Я с трудом сглотнул и закусил губу, пытаясь удержать слезы. Уэсли защищал меня на глазах у всех. Рядом с ним находились Джереми и Алисия, а я в это время даже не мог себя заставить элементарно подойти к нему и встать рядом. И поэтому чувствовал себя последним трусом, но ничего не мог с собой поделать.

— Я же сказал тебе следить за языком! — выкрикнул Уэсли и, выбросив руку вперед, врезал Алану в челюсть, силой удара отбросив того на пару шагов.

Схватившись рукой за подбородок, Алан выпрямился, зло глядя на Уэсли.

— Какого черта?

— Алан, почему бы тебе просто не уйти? — Джереми выступил вперед, закрывая собой Алисию на случай, если тому взбредет в голову махать кулаками.

— Как будто я хочу оставаться в обществе педиков, — процедил он, все еще не отнимая руки от лица. Его пристальный взгляд по-прежнему был прикован к Уэсли, потом он метнул его на Джереми, затем развернулся и ушел, сопровождаемый Бенни, который так и не сказал ни слова за все это время.

Уэсли потряс рукой, продолжая смотреть на открытую дверь, пока Джереми не пошел и не закрыл ее. Его челюсти были крепко сжаты, в прищуренных глазах плескалась злость. И только когда Алисия коснулась его руки, он позволил себе сделать глубокий вдох, а потом оглянулся через плечо и нашел меня глазами, все также стоящего на кухне и сжимающего в пальцах бутылку. Не отрывая от меня глаз, он шагнул мимо Алисии и Джереми, и я сделал глубокий вдох. Подойдя, Уэсли обнял меня, так сильно сдавил в объятиях, что я почувствовал, как его ребра вжимаются в мои. Все остальные, ставшие невольными свидетелями разыгравшейся сцены, перестали иметь значение. Больше ничего не имело значения.

Я прижался к Уэсли и спрятал лицо на его плече, утыкаясь носом в шею. Меня переполняло странное чувство гордости, ведь он ударил другого, чтобы защитить меня.

— Мне очень жаль. Ты в порядке? — спросил Уэсли, приподнимая мою голову за подбородок и вглядываясь в мое лицо.

Кивнув, я слабо улыбнулся:

— Как твоя рука?

Опустив глаза, я осторожно погладил его костяшки кончиками пальцев.

Я кожей чувствовал чужие взгляды, хоть окружающие и пытались сделать вид, что ничего особенного не произошло. И я был не против разделить этот момент нашей близости с другими, поэтому я просто улыбнулся Уэсли, и он улыбнулся в ответ, вынимая пиво из моих пальцев и залпом осушая бутылку. К нам присоединились Алисия с Джереми, и тот поспешил извиниться за глупость Алана. Алисия же не удержалась от проклятий в его адрес, и очень скоро мы уже все вместе смеялись.

Вечер продолжался и мне оставалось только тихо надеяться, что к концу вечеринки в нашей компании найдется хотя бы один достаточно трезвый человек, который сможет сесть за руль: я хотел в наш с Уэсли дом. События вечера и его поступок вкупе с выпитым алкоголем заставили меня перенервничать и немного возбудиться, что не могло не беспокоить и уж тем более не отвлекать. Но в итоге мы все втроем остались на ночь у Джереми, играя в пивной пинг-понг до тех пор, пока в доме не закончилось все пиво. И проснулись только к трем часам следующего дня, который, к счастью, был выходным как у Уэсли, так и у меня. Утомленные и мучимые похмельем, мы пообедали фаст-фудом и поехали домой. И уже в восемь снова оказались в постели.

Глава 33

— Просто кошмарный тест! — пожаловался Марк, хмурясь и качая головой. — Как ты справился?

— Думаю, неплохо. У меня только два неправильных ответа, — сказал я, выходя следом за ним из кабинета.

— Там было всего лишь два вопроса, — усмехнулся Марк, поправляя ремень сумки.

— Знаю. Я совершенно безнадежен в математике, — признался я, застегивая пальто при выходе из здания.

С Марком мы познакомились на лекции по вычислительному анализу и как-то сразу сошлись. Во-первых, нас роднила общая неприязнь к математике, а, во-вторых, — он тоже был геем. Так что с нами сработал принцип "рыбак рыбака видит издалека", и мы довольно быстро сдружились.

— Какие планы на день благодарения? — Марк взглянул на меня сквозь темные пряди волос, которые усиленно трепал холодный ветер.

— Пока не знаю. Мы с Уэсли собираемся поехать к моей маме, но мне бы хотелось, чтобы он навестил и своих родителей тоже. Они не виделись со дня переезда.

— Да, плохи дела, — отозвался Марк тихо, глядя на тротуар. — Это заняло какое-то время, но нам с Джаредом в конце концов удалось составить приемлемое расписание семейных праздников: день благодарения мы проводим с его семьей, а Рождество — с моей. И еще нам приходится ночевать в доме моих родителей, потому что маме до сих пор нравится играть в Санта-Клауса, — признался он немного смущенно. — Я хочу сказать, мне двадцать четыре, и я все еще получаю подарки от Санты! И опять: утро Рождества у моих, а весь оставшийся день — у его родителей. Чтобы составить это расписание, нам понадобилось несколько лет, зато теперь все идет, как по маслу.

Я улыбнулся и попробовал представить себе Рождество в кругу семьи Уэсли. По позвоночнику тут же прошел неприятный озноб, что нисколько не помешало мне искренне порадоваться за друга. Он был старше, умнее, и вдохновлял меня своим примером. К тому же Марк дружил с профессором Китнером и был сторонником однополых браков. Он и его парень, Джаред, носили одинаковые кольца как символ своих чувств. Теперь им только оставалось получить все те преимущества, которыми могли свободно пользоваться гетеросексуальные пары.

— Не уверен, что с семьей Уэсли что-то получится. Дело в том, что его родители... Они с самого начала были против наших отношений. Но моя мама отнеслась к этому иначе и теперь считает Уэсли вторым сыном, — сказал я, легко улыбаясь и пряча руки в карманы.

— Мне жаль, что так вышло с его семьей, — посочувствовал Марк, опуская взгляд и качая головой.

Я молча кивнул и посмотрел прямо перед собой. По кампусу в разные стороны то и дело сновали студенты. На некоторых из них были только свитера, другие носили по-зимнему толстые пальто и куртки. И по тому, насколько по-разному были одеты все эти люди, трудно было угадать, какое именно время года сейчас наступило. Один из парней в свитере был удивительно похож на Уэсли, и я прищурился, пытаясь разглядеть его получше. Спустя мгновение мое сердце забилось чаще, и лицо осветила широкая улыбка. Это и в правду был он, и я громко окликнул его по имени, старательно махая. Увидев меня, Уэсли улыбнулся и направился в мою сторону, но, заметив рядом со мной Марка, разом помрачнел и перестал улыбаться.

— Привет! Что ты здесь делаешь? — спросил я, чувствуя легкое головокружение и трепет во всем теле. Сегодня Уэсли выглядел еще красивее, чем обычно, и меня переполняло приятное возбуждение от того, что я наконец могу познакомить его с Марком.

— Я подумал, что мы могли бы пообедать вдвоем, — сказал он, угрюмо глядя на Марка.

— Конечно, с удовольствием! — Еще ни разу Уэсли не навещал меня во время занятий, и я был невыразимо счастлив видеть его здесь. Сегодня был понедельник — его выходной, поэтому я знал, сколько усилий ему понадобилось, чтобы прийти сюда. — О, прости! — опомнился я и, хлопнув себя ладонью по лбу, обернулся к Марку. — Марк, это Уэсли, мой парень. Уэсли, это Марк.

Марк протянул руку, и Уэсли пожал ее. Его лицо расслабилось, как если бы он испытал облегчение.

— Приятно познакомиться. Торен все время только о тебе и говорит, — сказал Марк с улыбкой, и я почувствовал, что краснею. — Но мне пора на лекцию. Торен, увидимся в среду. Уэсли, еще раз рад нашему знакомству. И приятного аппетита! — попятившись, Марк помахал и, повернувшись, заторопился на учебу.

Махнув ему в ответ, я перевел взгляд на Уэсли.

— Пойдем, только плачу я, — выдвинул я свое условие, открыто беря его за руку.

Улыбнувшись, Уэсли позволил мне себя вести.

Мы пошли в кафе, находившееся на территории кампуса. Здесь же располагались Макдональдс, Сабвей и Домино. Мы взяли разные пиццы, а потом, усевшись за столик, разделили их на двоих, но, как оказалось, Уэсли был почти не голоден. Он словно полностью погрузился в себя, как будто его что-то беспокоило. Не то чтобы это была депрессия, но что-то определенно было не так. Но когда я попробовал выяснить, в чем дело, Уэсли все отрицал, объяснив свое состояние обычной усталостью. Он действительно был сильно занят на работе в последние дни, и, зная это, я не стал настаивать. Вместо этого я перевел разговор на другую тему и пожаловался на тест по математике, взяв с Уэсли обещание помочь мне в ее изучении. Он был одним из тех счастливчиков, кому было достаточно всего лишь прочесть учебник, чтобы понять материал, в то время как мне требовалось подробное устное изложение.

Отпив лимонад, Уэсли тяжело вздохнул.

— Послушай, ты уверен, что все в порядке? — не удержавшись, спросил я снова, беря новый кусок пиццы. У меня не получалось отделаться от ощущения, будто что-то сидит в нем и, грызя изнутри, не дает покоя. Что-то в самом деле беспокоило его.

— Ага, я просто устал, — повторил он и опять вздохнул.

— Ты сам на себя не похож. Я хочу обратно своего Уэсли, — сказал я, накрывая ладонью его руку, лежащую на столе. Уэсли улыбнулся, но, скорее, чтобы меня успокоить. Взглянув на часы, я посмотрел на него. Мне не хотелось сейчас оставлять его одного, но нужно было идти на следующую пару. — Спасибо, что пришел. Это самый замечательный подарок, который я только мог получить. — Я встал и взял свой поднос.

— Нет проблем. Я собирался приятно тебя удивить, — ответил Уэсли, поднимаясь следом и забирая свой поднос, а потом проводил меня до нужного корпуса.

Я взял его руку и быстро сжал.

— Ну, мне пора. Буду дома где-то в половину шестого. Увидимся вечером, хорошо? Люблю тебя.

Я тепло улыбнулся, надеясь, что его настроение хотя бы чуточку улучшилось.

— Хорошо. Увидимся позже. Я тоже тебя люблю.

На прощание Уэсли махнул через плечо, и я проводил взглядом его удаляющуюся фигуру.

В качестве позднего ужина я решил приготовить куриный суп с лапшой, предположив, что поведение Уэсли скорее всего объясняется его плохим самочувствием, ведь он вполне мог заболеть. Но для больного у него был слишком хороший аппетит: он съел целых две тарелки и пару кусков хлеба.

После ужина мы как обычно устроились на диване и стали в тишине смотреть телевизор, но Уэсли вовсе не выглядел заинтересованным тем, что происходило на экране. Мыслями он был где-то далеко отсюда.

Я придвинулся ближе и опустил голову ему на плечо. Его рука, лежащая на спинке дивана, даже не шевельнулась, чтобы взлохматить мне волосы или обнять за плечи. Тогда я прижался еще теснее, но его взгляд по-прежнему был прикован к телевизору.

— Ты веришь в то, что мы всегда будем вместе? — совершенно неожиданно спросил он. И этот вопрос прозвучал как гром среди ясного неба.

— Я не верю в такое слово, как "всегда", — шутливо отозвался я, хотя это и было чистой правдой.

— Да?

Тело рядом со мной словно окаменело от напряжения.

Я ткнулся лбом в плечо Уэсли.

— Всегда — это синоним слову вечность, а вечность — это слишком долго. Она не соизмерима, бесконечна и ее невозможно предугадать. Человек не может обещать то, чего он сам еще не знает.

Уэсли вздохнул.

— Я надеялся услышать в ответ что-то более обнадеживающее.

— Правильнее будет сказать, что мы будем вдвоем до тех пор, пока сами того хотим. Конечно, со временем люди меняются, но это неважно до тех пор, пока мы делаем друг друга счастливыми, — попробовал объяснить я свою мысль в надежде успокоить его и приободрить.

— Но ты уже меняешься, разве нет? — прошептал Уэсли почти неслышно.

— Что?

— Ты меняешься, — повторил он. — И однажды ты перерастешь меня. В то время, пока ты учишься, встречаешь новых людей и узнаешь что-то новое, я топчусь на одном и том же месте.

Говоря это, Уэсли все также продолжал пялиться в экран с пустым выражением в глазах. От этого и от его слов что-то неприятно сжалось у меня в груди. Но он же сейчас не серьезно, правда?

— О чем ты вообще говоришь? — спросил я, выпрямляясь и заглядывая ему в глаза, но безуспешно, потому что теперь он смотрел в пол.

— Через пять лет у тебя будет диплом и хорошая работа, и твоя жизнь будет полностью отличаться от моей. Ты заслуживаешь кого-то равного себе; кого-то, кто не будет отставать от тебя, а будет расти и меняться вместе с тобой; кого-то умнее и интереснее, чем я. Кого-то, кто не станет тебе мешать и тянуть вниз.

— Что за ерунду ты несешь? — вскричал я, заставив Уэсли вздрогнуть. Это был первый раз, когда я позволил себе повысить на него голос. Мои глаза тут же наполнились слезами. — Да кого вообще волнует будущее? Сейчас я хочу быть с тобой, а судя по твоим словам, ты предлагаешь нам расстаться!

Уэсли долго смотрел на меня, прежде чем покачать головой.

— Я не хочу расставаться, наоборот, я хочу всегда быть с тобой. А еще я хочу видеть тебя счастливым и не быть для тебя обузой. Я просто не могу не думать о нашем будущем и о моем месте в твоей жизни через несколько лет. Торен, подумай сам: у тебя столько всего, что ты можешь предложить, а я, я всего лишь...

С трудом сглотнув пересохшим горлом, я утер слезы, силясь разгадать, что он пытается мне сказать, но вся беда была в том, что я не понимал его и поэтому не знал, что ответить на его слова. Я чувствовал на себе его взгляд и не мог встретиться с ним глазами.

— Ладно, забудь. Просто забудь, что я только что сказал, — пробормотал Уэсли, поднимаясь. Между его бровями пролегла глубокая складка. — Я вымотался и сам не знаю, что несу, — добавил он с натянутым смехом. — Хочешь чего-нибудь выпить?

Я покачал головой, чувствуя себя глубоко несчастным. Уэсли снова вел себя так, как будто ничего не случилось.

Вернувшись с кухни с бутылкой пива в руках, он опустился на диван и обнял меня, после чего мы продолжили смотреть телевизор все в том же неуютном молчании, пока в одиннадцать часов я не отправился спать. Несмотря на слова Уэсли об усталости, он явно не торопился присоединиться ко мне. В ожидании его я в полной мере осознал, как трудно мне уснуть, не чувствуя его руки, обвивающейся вокруг моей талии. Я так привык к его теплу, что без него мне было холодно. Но когда Уэсли наконец пришел, то молча лег в кровать, повернувшись ко мне спиной. И мое сердце сжалось, отзываясь болью в груди.

По-прежнему находясь так близко от меня, он вдруг стал недосягаем.

* * *

Наутро я чувствовал себя ужасно уставшим, но идти в университет надо было в любом случае.

Пока я собирался, Уэсли спал. По правде говоря, я не представлял, как вести себя с ним сегодня. Когда я прощался, он только улыбнулся и, подняв голову от подушки, пожелал мне хорошего дня. И добавил, что любит. И хотя его голос звучал как обычно, происходящее было неправильным, потому что в свой выходной он всегда вставал вместе со мной, потом мы завтракали, и я уходил на занятия, а Уэсли за время моего отсутствия как следует отсыпался.

Это утро ничего не изменило, не расставило по своим местам и не избавило меня от все нарастающего напряжения.

Казалось, все было бесполезно. Я сидел на первой лекции и не мог ни на чем сосредоточиться. В перерыве между парам мне не оставалось ничего другого, кроме как отправиться в У-Молл. Там я купил себе газировку с булочкой и, сидя за столом в одиночестве, мысленно удивлялся произошедшим в моей жизни переменам: еще вчера днем я чувствовал себя абсолютно счастливым. Сегодня же мне было бесконечно плохо. Меня настолько обрадовал визит Уэсли, что все остальное уже не имело такого большого значения, хотя я видел, что с ним что-то происходит: он был словно сам не свой. И больше всего на свете мне бы хотелось знать, что послужило тому причиной.

— Привет, Торен! — прокричал Джош с другого конца столовой. — Что-то случилось? — спросил он полминуты спустя, остановившись рядом со мной.

Я тихо вздохнул и заставил себя улыбнуться.

— Ничего. Как дела?

— Отлично. Ты уже подготовился к био?

— Думаю, да, — вздохнул я снова, не замечая, как каждый мой новый вдох заканчивается тяжелым выдохом.

Собрав остатки булочки, я поднялся. У выхода стоял мусорник, куда я их и выбросил. Джош шел следом.

— У тебя все хорошо? — спросил он опять, наклоняя голову к плечу. — Ты кажешься чем-то расстроенным.

— Все в порядке. Я просто устал. И что-то беспокоит Уэсли, но он не признается, что именно.

— Хм, неужели он принял мои слова так близко к сердцу, — задумчиво пробормотал Джош, глядя в небо над нашими головами, пока мы подходили к нужному корпусу.

— Что ты имеешь в виду? — отозвался я, поднимая глаза на светло-серые облака.

— Мы вчера случайно столкнулись в кампусе. Знаешь, было довольно забавно видеть его здесь. Он выглядел слегка расстерянным, — пояснил Джош и перевел взгляд на меня. — Серьезно, Торен, тебе пора оставить этого парня. Он тебе мешает.

— Что? — Я остановился как вкопанный и уставился на Джоша. — Что за бред ты ему наговорил? — У меня внутри все замерло от дурного предчувствия, и я инстинктивно сжал кулаки.

Джош выглядел довольным.

— Я только сказал ему правду: что ты заслуживаешь лучшего. А оставаясь с ним, сам себя ограничиваешь.

— Заткнись! Просто заткнись! — прокричал я. — Ты меня совершенно не знаешь. И ты определенно не знаешь Уэсли! Он в тысячу раз лучше тебя! Больше никогда не смей говорить с ним! Просто оставь нас в покое!

На лице Джоша отразилась целая гамма эмоций, самой отчетливой из которых было удивление. Развернувшись, я поспешил на автобусную остановку, спиной чувствуя на себе его тяжелый взгляд, но мне было все равно. Теперь все обрело свой смысл, и мне стала известна настоящая причина странного поведения Уэсли: Джошу удалось отыскать его слабое место, ведь Уэсли всегда одолевали сомнения относительно своих умственных способностей. Родители из года в год не переставали твердить ему, что он не такой умный, как его брат. И что ему никогда не добиться того же успеха. И сейчас Джош лишь подтвердил их слова, сказав, что Уэсли недостаточно умен, чтобы быть рядом со мной.

Я изо всех сил желал как можно быстрее оказаться дома. Если бы только автобус мог ехать быстрее.

Распахнув входную дверь, я громко позвал Уэсли по имени, а потом увидел и его самого: поднявшись с дивана, он смотрел на меня с удивлением и тревогой. Стоило нашим глазам встретиться, как слезы потекли по моему лицу. Пришлось смахнуть их рукой.

— Что... Я думал, у тебя занятия до шести, — проговорил Уэсли, явно задаваясь вопросом, что же стало причиной моего раннего появления и этих слез.

Мгновение я просто смотрел на него, пытаясь найтись с ответом. Слезы все также продолжали скользить по щекам бесконечным потоком. Позабыв о сумке, все еще болтающейся на моем плече, я подбежал к Уэсли и судорожно вцепился в него, прижимаясь всем телом.

— Ты большой... и безмозглый... осел! — выкрикнул я, так и не найдясь с более точным ответом. — Почему ты не рассказал мне о своей встрече с Джошем? — спросил я, откинув голову и глядя на Уэсли снизу-вверх. — И почему ты веришь словам этого кретина? Почему не веришь мне?

Несколько секунд Уэсли смотрел на меня с недоумением, затем положил руки на мои плечи. И это прикосновение немного успокоило меня.

— Прости. Я... не знаю, — пробормотал он неловко.

— Когда я говорю, что люблю тебя, именно это я и имею в виду! Мне не нужен никто другой. Ты единственный, кто может сделать меня счастливым. Так почему же ты не веришь мне? Или одних слов уже недостаточно? Мне нужно показать тебе свою любовь? Я знаю, что ты искренен, когда говоришь о своих чувствах ко мне, но как я могу заставить тебя поверить в мои? — сбивчиво бормотал я, задавая вереницу вопросов, смысл которых был не совсем понятен даже мне самому. Я снова сделал Уэсли виноватым, но между тем я знал, что на этот раз вина целиком и полностью лежит на моих плечах: мне были хорошо известны его слабые места, но я ничего не предпринял, чтобы сделать их сильнее. — Прости! Уэсли, я так сожалею!

— Торен, успокойся, — попросил Уэсли, сжимая пальцы на моих плечах, но я покачал головой. Вчера ему было плохо и все, что я сделал — это заставил его почувствовать себя еще хуже. — Торен, пожалуйста, — повторил Уэсли, его руки опустились и прижали меня к нему еще теснее. Одна рука принялась перебирать мои волосы, вторая поглаживала лопатки. Он сделал глубокий вдох, и я почувствовал давление его ребер. Но все, что я мог слышать сейчас — это лихорадочное биение собственного сердца, гулко отдающееся в ушах.

— Прости, — всхлипнул я.

— За что? Тебе не за что извиняться.

— Но я знал. Я знал, что что-то тревожит тебя, и я...

— Торен, все в порядке. Я просто чувствовал себя расстроенным из-за того, что недостоин тебя, и не сумел этого скрыть. Понимаешь... Я не могу не думать о том, что не заслуживаю тебя, — прошептал он наконец.

— Никогда так не говори! Это я не заслуживаю тебя, — горячо возразил я, опуская глаза. — Я люблю тебя так сильно, что иногда это даже меня пугает. И я не представляю своей жизни без тебя.

— Я чувствую то же самое. Это немного страшно, но я знаю, что хочу быть с тобой. Всегда. Независимо от того, веришь ты в вечность или нет.

Я улыбнулся и тихо рассмеялся. Теперь это слово уже не казалось мне уместным: мне было мало того, что оно в себе заключало.

Наклонившись, Уэсли нежно меня поцеловал, и я закрыл глаза, запуская пальцы в его волосы. Наш поцелуй стал глубже, и мое тело обмякло.

— Почему ты не рассказал о Джоше? — повторил я свой вопрос, с трудом оторвавшись от таких соблазнительных губ.

— Не знаю. Я не думал, что это важно, — ответил он со вздохом.

— Сегодня мне нестерпимо захотелось ударить его. Хм, я сказал ему, чтобы он больше никогда не подходил к тебе, — признался я, припоминая свою вспышку гнева. Мне было несколько неловко при мысли о том, что я увижу его в четверг, но все, что я сказал ему — являлось чистой правдой. Даже в своих мечтах Джош никогда не смог бы сравниться с Уэсли.

— Как бы я хотел сказать ему тоже самое. Не могу дождаться окончания этого семестра, чтобы тебе больше никогда не пришлось встречаться с этим придурком, — прокомментировал Уэсли, приобняв меня сильнее, словно защищая от всего мира.

Ласкаясь, я провел носом по его подбородку и шее, выражая молчаливое согласие.

Никто и ничто не имело значения, потому что самый красивый, умный, обаятельный и сексуальный парень в мире сейчас обнимал меня. И я точно знал, что мне не придется его ни с кем делить. Пускай подобное чувство больше всего походило на эгоизм, но меня это мало волновало.

Уэсли принадлежал мне. Целиком. И никому другому не было места в нашей жизни.

Глава 34

Я перевел взгляд с Жанин на парня, сидящего напротив меня. Обе его руки и заднюю часть шеи покрывали татуировки, а в брови и губе был пирсинг. И это ему шло, придавая особенную привлекательность в современном смысле этого слова. Навскидку ему можно было дать двадцать четыре — двадцать пять.

Захватив мой язык зажимом, по сути напоминающим обычные щипцы, он вытянул его наружу и пометил центр специальным синим маркером.

— Хорошо, сейчас ты почувствуешь небольшое давление, но оно не должно быть болезненным, — пояснил он. — А через секунду все закончится, окей?

— О-пей, — промычал я, кивнув, но когда парень потянулся за стерилизованной иглой, лежащей рядом с ним на подносе, я попробовал сглотнуть и не смог.

Он посмотрел на меня, держа иглу в правой руке, и улыбнулся.

— Я буду считать до трех, и на счет три ты сделаешь глубокий вдох.

— O-пей, — отозвался я, снова кивнув.

Он начал медленно считать, а я не удержался и бросил еще один взгляд на Жанин. Пальцы автоматически сжались в кулаки. На счет три я постарался как можно глубже вдохнуть. В тот же миг тонкая игла проколола мой язык одним быстрым и точным движением. К счастью он, как и челюсть, онемели, и все, что я почувствовал — это лишь сильное давление и тупую боль.

Вставив украшение, мастер аккуратно убрал щипцы, и я смог сделать то же самое со своим языком. Улыбнувшись, он протянул мне круглое зеркальце, и, высунув язык, я увидел маленький серебряный металлический шарик, что заставило меня довольно усмехнуться. Жанин стояла прямо передо мной и одобрительно кивала, подняв вверх оба больших пальца.

— Выглядит потрясно! — воскликнула она и тут же продемонстрировала свой собственный язык. — Теперь мы соответствуем!

Парень снова улыбнулся и затем объяснил, как нужно правильно ухаживать за пирсингом и заниматься его чисткой, отдав мне плохо отпечатанные листы бумаги с той же самой информацией. Я поблагодарил его и протянул тридцать долларов: двадцать пять за прокол и пять за украшение. Выйдя из салона, мы с Жанин направились к ее машине.

— Дай еще раз посмотреть, — попросила она после того, как завела машину и включила в салоне внутренний свет. Я послушно высунул язык, и она восторженно завизжала, на что способны только девчонки. — Отпад! С твоим невинным личиком никто и ни за что не догадается, что у тебя проколот язык!

Я искоса поглядел на нее и рассмеялся, пристраивая на коленях пакет с полоскателем рта "Биотен". И улыбнулся, чувствуя небом металлический шарик. Эффект анестезии постепенно исчезал, сменяясь пока слабой, но довольно ощутимой болью.

Притормозив рядом с моим домом, Жанин в очередной раз повторила свою просьбу продемонстрировать язык.

— Так классно смотрится. Уэсу обязательно понравится, — сказала она, уверенно кивая.

— Большое спасибо, что сходила со мной и подбросила до дома, — поблагодарил я ее, поднимая пакет.

— Никаких проблем! Когда ты работаешь?

— В пятницу и выходные.

Мне пришлось поменять свой рабочий график после того, как начались занятия в университете, которые проходили в остальные дни недели.

— Ну, к этому времени ты уже привыкнешь к постороннему предмету во рту. Иногда, конечно, он все же может доставлять неудобства, просто помни пользоваться жидкостью для полоскания рта три раза в день, ешь мягкую пищу и, уж поверь мне на слово, отныне никаких соломинок!

— Еще раз спасибо за компанию, — повторил я, и Жанин кивнула. — Увидимся в пятницу.

— Ага. Звони, если будут вопросы или что бы то ни было.

Кивнув, я попрощался и захлопнул дверцу. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, я видел, как отъезжает ее машина. Уэсли был уже дома, его машина стояла на автостоянке. Пирсинг должен был стать моим подарком ему на день рождения, но я понимал, что не смогу скрывать его всю неделю.

Все началось с работы: Жанин над чем-то смеялась, и я заметил металлический отблеск у нее во рту. Как выяснилось, прокол в языке был у нее давно, еще до нашего с ней знакомства, но я почему-то никогда раньше его не замечал. Когда я спросил Жанин, зачем она это сделала, она просто ответила, что это выглядит горячо... и что ее парень от него без ума. В то время я как раз ломал голову над тем, что подарить Уэсли на день рождения, поэтому подобная идея показалась мне очень даже заманчивой. Я засыпал Жанин вопросами, выспрашивая подробности: как называется салон и где он расположен, и наша беседа плавно перетекла на день рождения Уэсли, до которого оставалась ровно неделя. Жанин объяснила, что я должен сделать прокол пораньше, если хочу "использовать" его как подарок, так как для того, чтобы привыкнуть к пирсингу, а также для процесса заживления, требуется примерно дней семь. Поэтому сразу же после работы мы отправились в небольшой салон, находившейся в старом здании, с неоновой вывеской "тату" в витрине. Несмотря на некоторую обветшалость фасада, внутри было удивительно чисто и стерильно.

Вот так в моем языке появилась дырка.

— Привет, я дома, — объявил я, входя в квартиру, и сразу же обнаружил Уэсли на кухне: он как раз в этот момент задумчиво пялился в открытый холодильник.

— Хэй, как прошел день? — спросил он, закрывая его.

— Неплохо. А у тебя? Что нового на работе? — Я опустил пакет с жидкостью для полоскания рта на пол у двери.

— Все хорошо. Это же работа, — лаконично отозвался Уэсли. На нем все еще была рабочая одежда, из чего я сделал вывод, что он только что пришел. Стянув пальто, я повесил его на крючок. Тем временем Уэсли открыл морозилку. — Ты уже поужинал?

— Еще нет. Сейчас что-нибудь приготовлю, — предложил я, заходя на кухню.

— Я думал, ты перекусишь с той девушкой с твоей работы, — заметил он, захлопывая дверцу.

Не сдержавшись, я улыбнулся, прижимая серебряный шарик к небу.

— Мы были заняты кое-чем другим, — сказал я и улыбнулся шире.

— Например? Мне стоит начать волноваться? — уточнил Уэсли с ухмылкой, зная, что я бы никогда не стал его обманывать. И ходить на свидание. С девушкой.

— Нет, мы ходили за подарком к твоему дню рождения, — просто сказал я.

Лицо Уэсли моментально оживилось, он подошел ко мне с заинтригованной улыбкой.

— И что это?

— Не могу тебе сказать, — ответил я и добавил, — Пока ты не попробуешь меня поцеловать.

Действие обезболивающего полностью закончилось, и место прокола побаливало, особенно сильно, когда я сглатывал.

— Ладно. Иди сюда.

— Нет, нельзя, — сказал я, закрывая его губы руками.

— Что? Я не могу тебя поцеловать?

— Нет, потому что это больно.

Видя явную растерянность Уэсли, я не мог не улыбнуться.

— Почему это больно?

— Из-за твоего подарка.

Смущенно улыбаясь и краснея, я осторожно высунул язык, открывая взгляду Уэсли металлический шарик на гвоздике, проходящем через мой язык. Уэсли уставился на него широко раскрытыми глазами. Помедлив, я спрятал язык и довольно хихикнул.

— Покажи еще раз, — потребовал он, подходя ближе.

Я быстро высунул язык и также быстро спрятал его обратно. Мои щеки раскраснелись, и я не мог перестать посмеиваться.

— Ты сделал это... для меня? — переспросил Уэсли, все еще не до конца придя в себя.

В ответ я выразительно округлил глаза. В кои то веки я оказался более извращенным, чем кое-кто из здесь присутствующих.

Улыбнувшись, я прикусил губу.

— Подумай об этом, — подсказал я, глядя в глаза Уэсли и затем опуская взгляд, — Подумай об этом ниже.

Глаза Уэсли распахнулись еще больше, и незабываемая улыбка, которую просто невозможно описать словами, расцвела на его губах.

— Ты серьезно? — Я рассмеялся над выражением восторженного предвкушения, появившемся на его лице. Это была именно та реакция, которую я ожидал. — Не могу поверить! — Все еще посмеиваясь, я прижался к нему подрагивающими губами. — Что, я действительно не могу тебя поцеловать?

— Нет, это будет больно. Должна пройти примерно неделя, пока все заживет, именно поэтому я сделал прокол сегодня, — объяснил я. Уэсли с притворным огорчением надул губы и выглядел при этом настолько неотразимым, что мне пришлось сдаться. — Ну хорошо, только легкий поцелуй. — Когда его губы осторожно коснулись моих, я закрыл глаза и тихо сказал, — С ранним днем рождения.

* * *

Наконец этот день наступил — 9 ноября — день рождения Уэсли, который мы договорились отметить на квартире моей мамы. Сначала я подумывал устроить нам выходной, но Уэсли посчитал иначе, поэтому мне пришлось отказаться от этой идеи и выйти на работу как обычно: если мы не могли провести этот день вместе, то в моем выходном не было никакого смысла, тем более что нам обоим нужно было зарабатывать деньги.

Мой рабочий день заканчивался ровно в четыре, и для того, чтобы добраться до маминой квартиры, мне потребовалось где-то полчаса. Она хотела устроить для Уэсли настоящий праздник и заранее купила все продукты для торжественного ужина, который я и собирался приготовить. Алисия взяла на себя все, что имело отношение к торту.

Прежде чем войти, я постучал и только тогда открыл дверь, переступая порог. Сестра встретила меня в прихожей, следом за ней к нам вышла мама. Обнявшись, мы решили не откладывать дела в долгий ящик и сразу же приступили к их выполнению. Уэсли заканчивал в пять. И это значило, что если он не станет по пути заезжать домой (а я подозревал, что именно так и будет), то уже через пятнадцать минут окажется здесь.

Мама разложила на столе необходимые продукты: цыпленка, пасту, сыр пармезан, томатный соус, овощи для салата и французский багет — я хотел приготовить одно итальянское блюдо, рецепт которого нашел в интернете (правда, я немного его видоизменил, ориентируясь на вкусы Уэсли). Меня переполняло приятное волнение, потому что я никогда не готовил его прежде, но Уэсли однажды заказывал это блюдо в ресторане и ему очень понравилось.

Надев передник, которым я не пользовался с момента переезда, я приступил к готовке, иногда отвлекаясь на Алисию, которой все не терпелось показать мне желтый двухслойный торт, покрытый шоколадной глазурью, который они приготовили вместе с мамой. Он был украшен сахарными фигурками, которые обычно уже готовыми продаются в магазинах, а в середине самого верхнего коржа была надпись из белого крема: "С днем рождения, Уэсли!". Мама извинилась за желтенькие цветочки по бокам торта и большой розово-желтый букет на вершине под надписью. Весь торт получился каким-то девчачьим, но это странно шло Уэсли, как Алисия не преминула заметить.

Уэсли появился в пять двадцать. Мы все вышли ему на встречу и прокричали: "С днём рождения!" как раз в тот момент, когда он открывал дверь, даже при том, что устраиваемое мероприятие не было вечеринкой-сюрпризом. Он только улыбнулся, не ожидая ничего другого от моей семьи, и мы повели его в гостиную, продолжая улыбаться и выкрикивать поздравления. Алисия с мамой добрались до него первыми, и он обнял их, улыбаясь мне поверх их плеч. На нем была рабочая одежда, и я не мог не улыбнуться.

— Что вы здесь готовите? Пахнет обалденно! — спросил Уэсли после того, как крепко меня обнял.

— Подожди немного и сам все увидишь. Надеюсь, тебе понравится, — добавил я, возвращаясь на кухню. — Скоро будет готово.

Пока мама занималась напитками, Алисия накрыла на стол. Уэсли заглянул в ванную, чтобы помыть руки, и затем мы все вместе расселись за столом.

Возможно это и прозвучит слишком самодовольно, но еда получилась просто отличной. Когда Уэсли попросил добавку в третий раз, я уже точно знал, что добился настоящего успеха. Мы весь вечер провели за столом, никуда не торопясь, чередуя угощение с разговорами и шутками, пока Алисия не напомнила, что нас все еще дожидаются торт и мороженое, на что Уэсли улыбнулся. По его слегка покрасневшим скулам я видел, что он счастлив. Счастлив здесь, рядом с нами.

Но прежде чем приступить к десерту, мы решили дать нашим животам время передохнуть и сначала открыть подарки, для чего мы с Уэсли уселись на диване, мама на стуле, а Алисия устроилась на полу.

Уэсли потянулся к красиво обернутой коробке от мамы, в которой оказались две рубашки с длинным рукавом: одна коричневого цвета с тонкими синими и бежевыми полосами, а вторая — голубая с черными рукавами. Они обе оказались очень красивыми и очень шли Уэсли. Следующим он открыл подарок Алисии, нетерпеливо разрывая бумагу, и нашел внутри два фильма: кунг-фу и боевик, о которых я никогда раньше не слышал. Уэсли горячо ее поблагодарил, а я подумал, что, наверное, они когда-то раньше обсуждали любимые фильмы, и это послужило сестре хорошей подсказкой. Далее следовал мой подарок (не тот, что во рту) — разводной ключ, управляемый кнопкой. Уэсли поблагодарил меня поцелуем в щеку и сказал, что это то, что он хотел в течение долгого времени.

Признаться честно, я был не совсем уверен в успешности своего выбора, но если Уэсли казался по-настоящему довольным, значит, ему действительно понравился мой подарок.

Последней оказалась еще одна коробка от мамы: большая, она была перевязана красным бантом, а внутри лежал бордовый свитер-водолазка. Увидев его, я предусмотрительно сдержал смех: большинство мужчин отвергало такую одежду и, по правде, это даже не стоило пробовать носить. Но когда мама уговорила Уэсли примерить подарок, и он, уступив, натянул свитер через голову, — я убедился, что был неправ: он выглядел потрясно. Водолазка не была такой длинной, как я предположил в начале, и она не сковывала движения, а еще очень шла Уэсли, что подтвердил такой компетентный эксперт в моде, как Алисия.

Уэсли еще раз поблагодарил нас всех за подарки объятиями и поцелуями, и мы вернулись к столу, чтобы поджечь девятнадцать свечей на торте, напевая песню с днем рождения (правда, в нашем исполнении она больше походила на похоронную панихиду, а не на бодрую и жизнерадостную мелодию).

Задув все свечи с первой попытки, Уэсли подмигнул мне, позволяя догадаться, что он загадал. Он пока никак не прокомментировал художественное оформление торта, кроме того, что сказал спасибо, но Алисия была бы не Алисия, если бы не спросила напрямик, как ему понравился цветочный мотив.

— Я не собирался ничего говорить, — рассмеялся Уэсли, вытаскивая из торта свечи. — Он красивый, но немножко смахивает на девчачий.

— Знаю! И именно поэтому он прекрасен! — воскликнула сестра, на миг оторвавшись от свечей, с низа которых она слизывала шоколад.

— Какой же ты еще ребенок, — вздохнул Уэсли под наш с мамой смех.

Наконец наступила очередь сладкого: я расставил тарелки с тортом, и Алисия положила сверху на него мороженое. Мы сидели за столом и наслаждались специальным десертом. Надпись на уцелевшем торте теперь читалась как: "С днем р Уэсли!".

Когда стало совсем уже поздно, мы засобирались домой, не забыв взять с собой подарки и половину торта, ведь никто не отменял маминой работы и Алисиной школы. Зайдя в квартиру, я первым делом заметил, что лампочка на автоответчике призывно мигает. Не задумываясь, я положил на стол запакованный торт и нажал на кнопку. Спустя секунду механический голос объявил о двух непринятых звонках, после чего послышался голос миссис Кэрролл: она поздравляла Уэсли с днем рождения. Это поздравление нельзя было назвать грустным, но и радостным оно тоже не было, скорее небрежным и несерьезным. Как формальность. Оно напомнило мне первый звонок от отца после развода: немного вынужденный, как будто говорящий "я не знаю, что еще сказать".

Напоследок миссис Кэрролл попросила Уэсли перезвонить, еще раз сказала с днем рождения, и ее сообщение закончилось сигналом автоответчика.

— Хм, я удивлен, что они вообще вспомнили, — прокомментировал Уэсли спокойно, но его настроение явно упало.

— Конечно они вспомнили! Это же твой день рождения! — возразил я, пытаясь казаться веселым.

В этот момент автоответчик возвестил о начале второго сообщения, и тишина наполнилась живым исполнением песни с днем рождения в дуэте. Одни из голосов явно принадлежал Скотту, а второй, должно быть, его подруге — Мишель. В конце Скотт прокричал: "С днем рождения, маленький братец! Девятнадцать лет! И когда ты успел так повзрослеть? Я просто хотел, чтобы ты знал, что мы думаем о тебе и любим. С днем рождения!".

Я посмотрел на Уэсли — он улыбался. Сообщение Скотта стерло неприятное впечатление от предыдущего звонка, и я почувствовал облегчение — мне ведь так не хотелось, чтобы Уэсли грустил.

Взяв его руки в свои, я потянулся и поцеловал его губы, толкаясь между ними языком.

— Мм, я начинаю входить во вкус, — сказал Уэсли после того, как я отстранился. — Больше не болит?

— Нет, — ответил я. — Не могу поверить, что пришлось ждать целую неделю, прежде чем смогу тебя поцеловать.

— Знаю. Эта неделя выдалась долгой. К счастью, были другие вещи, которые мы могли делать, — добавил Уэсли с ухмылкой, и я снова его поцеловал.

— Ну, теперь к ним добавилось еще и кое-что другое. И я умираю, как хочу это попробовать, — признался я и показал ему язык.

Глава 35

— Мне правда обязательно идти? — спросил Уэсли, скрещивая руки на груди и безнадежно вздыхая.

— Ну перестань, это всего лишь на пару часов. И закончится раньше, чем ты успеешь заметить, — сказал я, надевая пару черных носков. — Вы с родителями не виделись с момента переезда, и сейчас сможете наконец хорошенько поговорить.

— Уверяю тебя, из этого не получится ничего хорошего. Они начнут цепляться, как и всегда.

— Но ты не можешь знать этого наверняка, — попробовал переубедить я Уэсли и получил от него скептический взгляд прищуренных глаз. — Твой брат тоже там будет, а вы не виделись с выпускного, — добавил я, осторожно меняя направление разговора. — Неужели тебе совсем не интересно, о чем таком важном он собирается вам объявить?

Я сделал все возможное и невозможное, чтобы уговорить Уэсли сходить домой на День благодарения. К счастью, в прошлый понедельник позвонил Скотт и сообщил, что собирается провести праздничные дни дома и что у него есть какая-то важная новость, но он не скажет ни слова, если Уэсли не появится на праздничном ужине. После настойчивых уговоров тот в конце концов уступил, но до последнего момента пытался пойти на попятный.

Я встал с кровати и посмотрел на Уэсли с многозначительной усмешкой.

— Если ты пойдешь, у меня появится повод тебя вознаградить, — как бы между прочим сказал я, подходя к нему и скользя кончиком пальца по его щеке вниз, к губам. И вот его нежелание дало слабину, но он все еще колебался. — И я постараюсь найти этому хорошее применение, — пообещал я, высовывая язык.

Уэсли вздохнул и, поцеловав меня, пожаловался:

— Так не честно: ты не можешь использовать секс в качестве способа давления.

— Конечно могу, потому что ты ужасно упрямый. И сексуально озабоченный.

— А ты...

— Да, но я могу протянуть дольше чем ты, — быстро нашелся я, легко касаясь его губ.

Обняв меня за талию, Уэсли ухмыльнулся.

— Как насчет небольшого поощрения? — спросил он, снова наклоняясь.

— Эй, мы не можем заниматься этим сейчас, — возразил я, отстраняясь. — Нам уже пора. Я сказал маме, что буду в два.

Подбросив меня до дома, Уэсли ненадолго поднялся, чтобы поздороваться с мамой и Алисией, прежде чем отправиться к своим родителям. Поцеловав его на прощание и пожелав удачи, я подошел к окну, чтобы проводить взглядом отъезжающую машину. Внутри меня росло странное чувство, заставляющее нервничать, но все-таки я продолжал надеяться на лучшее.

Маленькая индейка уже запекалась в духовке. Натянув передник, я сделал картофельную запеканку с зелеными бобами. И в скором времени еда была готова. После ужина мы сидели за кухонным столом и обсуждали Рождественские списки пожеланий.

Шесть лет назад День благодарения был для нашей семьи большим событием: мы собирались все вместе дома, украшали стол тканевыми салфетками и зажигали свечи. Отец, разделывая большую индейку, непременно оставлял для нас с сестрой вилочковую косточку, чтобы позже, загадывая желание, мы могли ее разломать. После ужина дядя Стив, тетя Кэролин, дядя Джек и дедушка устраивались перед телевизором и проводили возле него весь вечер, словно приклеенные, наблюдая за игрой в футбол; а мама с бабушкой и тетей Робин обычно оставались на кухне, пока папа развлекал всех детей. Сейчас эти воспоминания казались мне невероятно далекими, вызывая более чем странное чувство, словно все это происходило не со мной, а в каком-то давно просмотренном фильме.

Убрав со стола, мы уселись на диван и включили фильм — наша новая традиция за последние шесть лет. Когда он закончился, мама приготовила шоколадный пудинг, и мы поставили новую кассету.

Около восьми зазвонил телефон, и Алисия бросилась отвечать. Я знал, что звонит отец: он звонил каждый праздник, чтобы узнать, как у нас дела. Казалось, эти звонки носили вынужденный характер, как будто таким образом он мог хотя бы отчасти компенсировать нам свое отсутствие. И все же папа казался искренне заинтересованным в том, что случилось у каждого из нас с момента последнего разговора. Горьковато-сладкое чувство. Одна часть меня простила его, но другая до сих пор ненавидела за то, что он разбил маме сердце.

— С Днем благодарения! Я тоже тебя люблю. Здесь Тор, — попрощалась Алисия спустя несколько минут и передала трубку мне.

Я сделал глубокий вдох и улыбнулся так, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее.

— Привет, пап. С Днем благодарения.

— Привет, Торен! С Днем благодарения! Как ты?

— Отлично. Как дела у тебя? — спросил я, представляя отца — таким, каким запомнил его в возрасте двенадцати лет. Спустя шесть лет я вытянулся и стал почти таким же высоким как и он, но в памяти отец по-прежнему возвышался надо мной. Я хорошо запомнил его крепкие руки и темные волосы. На последних фотографиях они немного поседели, и отец прибавил в весе. Но в моих воспоминаниях он всегда оставался молодым. Наверное, я всегда буду помнить его глазами двенадцатилетнего мальчика.

— Хорошо. Как тебе в колледже?

— Мне там нравится. Нравятся все предметы, кроме математики. А еще нам достались хорошие преподаватели, и уже одно это делает учебу в колледже лучше, чем в школе, — рассказывал я, глядя в телевизор. В моей памяти голос отца звучал глубже. — Ах да, спасибо за чек к окончанию школы, — добавил я, хотя отправлял ему благодарственную открытку, в которую мама заставила меня вложить свою фотографию.

— Ты это заслужил. Я очень тобой горжусь, Toр. Ты уже думал о том, чтобы присоединиться к какому-нибудь клубу? Знаешь, во времена учебы мы с мамой оба работали в местной газете. И в этом было столько удовольствия! Ты можешь...

— Мама сказала то же самое, — ответил я со смехом. Им действительно должно было быть весело вместе в колледже. Затем я вспомнил о предложении мамы вступить в гей-клуб и покраснел.

— Это были хорошие времена, — сказал папа. — Но необязательно браться за газету, ведь есть еще клуб истории и много других занятий.

— Да, я запишусь куда-нибудь в следующем семестре.

— Хорошо. Не упускай такую возможность — тебе понравится. Да, я слышал, что ты устроился на работу, только не знаю, куда.

— В местный универмаг.

— В наш универмаг? О, я обожаю это место! У них столько великолепных вин! — с энтузиазмом воскликнул папа, после чего повисла смущенная пауза. — Хм, ну, через пару лет ты поймешь, что я имею в виду, — попробовал оправдаться он с неловким смехом.

— Мне тоже там нравится.

— Как насчет девушек? Уже нашел себе подружку? — продолжил расспросы отец, заговорщицки понизив голос. Хотел ли он этим дать понять, что, несмотря на ориентацию, ему это интересно? Я почти ждал, что в конце вопроса он добавит "спорт" или "чемпионат".

— Нет, — ответил я тихо, разглядывая пол под ногами и чувствуя, как вспыхивают щеки. Папа всю жизнь принадлежал к спортивному типу мужчин, тем не менее ему были свойственны некоторые женоподобные качества, над которыми он обычно сам и шутил. Старался ли он таким образом прикрыть "эту свою сторону" ото всех, в том числе и от себя самого, или просто пытался скрыть ее от меня?

— Я так рад поговорить с тобой. Продолжай в том же духе и не забудь узнать больше о клубе истории, ладно? — спросил отец, сворачивая разговор. — С Днем благодарения еще раз, Toр. Я люблю тебя.

— С Днем благодарения. Я... тоже тебя люблю.

Я передал телефон маме. Взяв трубку, она закинула ноги на столик, напоминая подростка. Алисия улыбнулась и села рядом со мной на диван.

— Когда ты собираешься ему сказать?

— Не знаю. Когда настанет подходящий момент, — ответил я, пожимая плечами, и положил подбородок на ладонь. Я уже думал об этом, зная наверняка, что отец бы принял наши с Уэсли отношения. И уж точно не стал бы читать мне нотации. Но что-то мешало мне во всем признаться.

— Тебе нужно сказать ему! — настаивала Алисия, выразительно округлив глаза. — Папа будет тобой гордиться.

Я молча еще раз пожал плечами.

Когда-нибудь я обязательно расскажу ему. Просто пока не знаю, когда.

На часах был девятый час, когда Алисия высадила меня у нашего подъезда. С каждой новой минутой я все больше нервничал перед встречей с Уэсли. С одной стороны у меня все еще оставалась надежда, что его день прошел хорошо, но с другой — беспокойное чувство так никуда и не ушло.

Я неловко вставил ключ в замок, нагруженный двумя пакетами с едой. И, открыв дверь, толкнул ее бедром, широко распахивая.

— Хэй, я дома! И принес еду! — прокричал я, но в ответ в приглушенно освещенной квартире не раздалось ни звука. — Эй? Ты здесь? — позвал я снова, опуская пакеты на кухонный стол, и выглянул в гостиную: Уэсли сидел в своем кресле, на подлокотнике стояла открытая банка с пивом. — Привет, чем занимаешься? — тихо спросил я, останавливаясь напротив него и упираясь руками в бедра.

— Ничем, — отозвался Уэсли, передернув плечами. Тихо работающий телевизор окрашивал его лицо в бледные тона, рядом на журнальном столике собралось шесть пустых банок. Наконец Уэсли посмотрел на меня. — Как прошел ужин? — спросил он, опять переводя взгляд на экран и делая большой глоток.

— Хорошо. — Я подошел ближе. — А твой? Что сказал Скотт? — спросил я, хотя у самого все внутри ныло, стянутое плотным узлом, а в груди давило, как будто на нее опустили камень. Я отчаянно пытался звучать оптимистично, но уже знал, что плохое предчувствие, преследовавшее меня весь день, сбылось. И оттого чувствовал себя хуже некуда, как будто я сам, своими руками, отправил Уэсли в клетку со львами, глупо надеясь, что он выйдет оттуда невредимым. Но мне так хотелось верить...

— Он женится.

— Правда? Но это же здорово! — воскликнул я, хлопнув в ладоши. — Он собирается...

— Нас не пригласили, — перебил Уэсли и сделал еще один большой глоток.

Улыбка застыла на моих губах. Я непонимающе уставился на него.

— Что? Но почему? Что это значит?

Опустошив банку, Уэсли отбросил ее к остальным и, опустив взгляд, пожал плечами. Но через мгновение его глаза сузились, а челюсти плотно сжались.

— Мои родители не хотят, чтобы мы превратили свадьбу Скотта в "посмешище".

Я продолжал глупо пялиться на Уэсли, не уверенный в том, что не ослышался.

— Что? Но... как?

— Мой отец... мой гребаный папочка... он услышал наш разговор с братом. Скотт говорил, что надеется, что ты найдешь время, свободное от учебы, чтобы приехать на свадьбу; отец услышал и начал кричать... орать как сумасшедший. При всех, не стесняясь в выражениях. И каждая его фраза начиналась словами "педик" то и "педик" это, поэтому я просто послал его к черту и ушел, — подытожил Уэсли, сжимая руки в кулаки.

— Уэсли, — тихо позвал я, придвигаясь почти вплотную. Он сидел, хмуря брови и опустив глаза на свои колени, затем вдруг резко покачал головой.

— К черту. С меня довольно. Мои придурочные родители... Я не пойду. Пошли они... Мне уже плевать, — выдохнул он, придерживая голову рукой и закрывая глаза.

Мои глаза наполнились слезами. Я опустился на колени, обхватывая его голову своими ладонями, и прошептал:

— Прости меня. Мне так жаль.

Меня переполняло чувство вины: если бы не я, ничего этого не случилось бы.

— За что ты извиняешься? Это не твоя вина. Во всем виноваты мои ебанутые родители, — процедил он сквозь зубы.

— Но... Это ведь именно я заставил тебя пойти.

— Нет, ты здесь не при чем. Не смей так даже думать, — произнес Уэсли и, взяв меня за руку, потянул к себе на колени. — Я никуда не пойду без тебя, — прибавил он решительно, обнимая меня и пряча лицо на моей груди.

— Не говори так, — шепнул я, нежно целуя его волосы.

Уэсли вскинул на меня глаза и покачал головой.

— Нет, Торен, я уже все решил: без тебя ноги моей там не будет. И здесь не о чем спорить, — поставил он точку категоричным тоном, твердо глядя мне в глаза.

— Уэсли...

— Нет. Либо мои родители, либо мы. Другого варианта нет, — сказал он, качая головой, и снова прижался лбом к моей груди. Я погладил его, пропуская темные густые пряди сквозь пальцы. — Меня так все это достало — я сыт по горло. Ну почему они не хотят смириться? Почему, черт возьми, они просто не могут порадоваться за меня? — глухо спросил он.

— Мне жаль, Уэсли, мне так жаль. Я больше никогда не стану заставлять тебя сделать что-либо подобное. И вообще делать то, чего ты не хочешь, — пообещал я, обнимая его сильнее.

— Мне нужно еще пива, — пробормотал он, отстраняясь. Я посмотрел на журнальный столик и покачал головой. — Ну же, мне нужно как следует выпить сегодня.

— Тебе уже хватит. Давай мы сейчас просто пойдем спать, и пусть этот день наконец-то закончится, — предложил я, ласково беря лицо Уэсли в ладони и запрокидывая ему голову. В его глазах тлело одиночество. И боль. Я нежно коснулся мягких губ с горьковатым вкусом пива. — Пойдем спать.

Глава 36

Наступила середина декабря, и сезон распродаж находился в самом разгаре. Приходилось работать сверхурочно: теперь мы открывались раньше и закрывались позже, чтобы подстроиться под рождественскую суматоху. Ко всему прочему окончание семестра было не за горами, и мне нужно было не только выполнять письменные работы, но еще и готовиться к предстоящим экзаменам. И из-за всего этого у меня в голове словно все перемешалось.

После празднования Дня благодарения Уэсли казался немного отстраненным. Звонил Скотт и извинялся за поведение родителей. И хотя Уэсли заверил его, что все в порядке — я слишком хорошо помнил выражение его лица в тот вечер и то, как он тянулся ко мне за поддержкой, напоминая брошенного щенка. Между нами словно выросла тонкая стена из-за нетерпимости и неприятия его семьи, и временами ее присутствие давило на меня сильнее, чем когда-либо прежде.

Работа, учеба, отношения с Уэсли — мысли обо всем этом заполнили меня целиком, то и дело отвлекая внимание и не давая сосредоточиться на чем-нибудь одном дольше десяти минут.

Окинув взглядом кухонный стол, заваленный книгами, бумагами, папками и конспектами, я тяжело вздохнул и заметил появление Уэсли только тогда, когда он обошел меня со спины и поцеловал в лоб. Он только что вышел из ванной, и от него приятно пахло гелем для душа и шампунем.

— Над чем трудишься? — спросил он, потянув за полотенце, висевшее на шее.

— Над историей.

— До сих пор?

— Ага. Никак не могу сконцентрироваться. Нужно закончить к понедельнику, а у меня ничего не получается, — пожаловался я.

— Возможно, тебе следует сделать перерыв. Как насчет похода в бильярдную? Или куда-нибудь еще? — предложил Уэсли, открывая холодильник.

— Да, наверное, ты прав. Мне нужно хорошенько проветрить голову, — согласился я, откидываясь на спинку стула и глядя на Уэсли, который, достав банку лимонада, удивленно обернулся.

— Серьезно? Ты не возражаешь? — переспросил он, едва сдерживая радость.

— Нисколько. Мы давно не виделись с Кейт и Лиссой, и я буду рад с ними повидаться, — объяснил я, забавляясь энтузиазмом Уэсли. Он выглядел таким милым.

Уэсли вернул банку в холодильник и стянул с шеи полотенце.

— Отлично! Дай мне две минуты на сборы!

Нам повезло, и девушки действительно нашлись в "Кие" за одним из дальних столов. Болтая и смеясь, они были настолько поглощены друг другом, что заметили нас только тогда, когда мы остановились прямо перед ними.

— Вот это да! Не верю своим глазам! — прокричала Кейт. — Где вы пропадали столько времени? Мы уже думали, что вы либо умерли, либо переехали жить в Китай. Или что-то в этом духе.

— Ха, мы тоже рады вас видеть, — поприветствовал их Уэсли с усмешкой.

— Но я серьезно! Где вы были? Мы не виделись целую вечность! — не унималась Кейт, грозно нахмурившись и уперев руки в бока.

— Мы были здесь, недалеко, — ответил Уэсли, снимая свою куртку и протягивая руку за моей. — Просто с тех пор, как у нас появилось свое жилье, мы почти не выбираемся из квартиры. В этом нет необходимости, — добавил он с многозначительной усмешкой в мою сторону.

— Ах вот как! Тогда все понятно, — протянула Кейт, отодвинувшись, чтобы Уэсли смог пройти. Повесив наши куртки, он дружески похлопал Лиссу по плечу и вернулся ко мне. — Между прочим, вы уже давным-давно переехали, но так ни разу и не пригасили нас в гости!

— Знаю, знаю, — ответил я со смехом, подняв руки в знак капитуляции. — Обещаем исправиться, договорились?

Кейт сложила руки на груди и тяжело выдохнула, прежде чем посмотреть на меня со снисходительной улыбкой.

— Клянешься?

— Клянусь! — подтвердил я, рисуя указательным пальцем крестик над своим сердцем.

— Ну и повезло же вам, парни. Я бы тоже хотела иметь отдельную крышу над головой, — призналась она. — Точно! Давай после выпускного жить вместе? — предложила вдруг девушка, резко развернувшись и глядя на Лиссу с по-детски восторженной улыбкой.

Глаза той удивленно расширились и, покраснев, она растерянно уставилась на Кейт.

— Хо... хорошо, — наконец выдавила Лисса. Всего одно короткое слово, но интонация и выражение лица выдали ее с головой.

Когда же до самой Кейт дошел смысл ее, так спонтанно вырвавшегося, предложения, она смущенно опустила глаза, в свою очередь покрываясь румянцем. Затем снова посмотрела на Лиссу и еще раз улыбнулась, пытаясь таким образом уменьшить интимную напряженность момента.

— В таком случае мы могли бы заодно приобрести еще и вибратор, который я так давно хотела.

— Что ты хочешь этим сказать? Что моих пальцев и языка уже недостаточно? — выпалила Лисса и, тут же закусив губу, сконфуженно уставилась в пол. — Я-я не собиралась говорить это... так громко.

Не удержавшись, мы с Уэсли переглянулись с веселым изумлением. Будучи долгие годы просто подругами, несколько месяцев назад девушки начали встречаться: безответные чувства Лиссы наконец перестали таковыми являться, а Кейт узнала, что такое любовь.

Стоя рядышком, девушки робко улыбались друг другу до тех пор, пока Кейт не поймала нас с Уэсли на шпионаже. Схватив Лиссу за руку, она дернула ее на себя.

— Хоть она и выглядит невинной и неопытной, но по натуре — самая настоящая извращенка, — объявила Кейт с усмешкой, лучась довольством. Бросив на нас быстрый взгляд из-под ресниц, Лисса покраснела еще больше.

— Хех, звучит очень знакомо, — отозвался Уэсли, пихая меня локтем в бок. Они с Кейт тут же радостно засмеялись, в то время как нам с Лиссой пришлось разделить напополам неловкое смущение.

Подтолкнув Лиссу к нам поближе и наклонившись вперед с озорным блеском в глазах, Кейт с улыбкой спросила:

— Давно хотела узнать и раз уж мы коснулись этой темы... — сделав паузу, она задорно улыбнулась. — На что это похоже? Каково это — двум парням быть вместе?

— О, это невозможно описать словами! Гораздо лучше, чем ты думаешь! — с готовностью ответил Уэсли без малейшего намека на скромность.

Я изумленно вытаращился на него и перевел взгляд на Кейт, которая с ухмылкой смотрела на меня.

— Но... разве это не больно?

Я по-прежнему ошарашенно молчал, не находя слов.

Подтянув меня поближе, Уэсли лукаво улыбнулся.

— Ну да, в самом начале. Но и в этом что-то есть. А дальше все просто кайфово, — подчеркнул он с хитрой улыбкой, добившись того, что обе девушки уставились на нас во все глаза.

Кейт пришла в себя быстрее и неверяще покачала головой.

— Не может быть! Я была уверена, что ты сверху! — громко воскликнула она, пристально разглядывая Уэсли. — Ты это сейчас серьезно?

— Эй, не следует недооценивать этого парня, — ответил тот, полностью довольный собой.

Кейт с Лиссой обменялись взглядами, и я сделал глубокий вдох. Мои уши давно уже полыхали.

— Нет, все совсем не так. Это было лишь однажды. И, отвечая на ваш вопрос: да, больно. Очень. Но только в начале, — пояснил я смущенно, не в состоянии поднять глаза.

— Видишь? Ну что я тебе говорила! — прокричала Кейт радостно. — Два парня вместе — это так горячо! Лисса думала, что вы меняетесь ролями, но я-то знала, что Тор снизу, — пояснила она со смешком, опираясь на плечо Лиссы.

— То есть вы это обсуждали? — вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать. К этому времени цвет моего лица перешел от ярко-красного к насыщенному розовому.

— Ну конечно! Вы же оба такие красавчики, а мысли о двух симпатичных парнях нереально возбуждают, — с готовностью объяснила Кейт.

Пожалуй, еще никогда в жизни я не чувствовал себя настолько неловко. Кейт с Уэсли своими подначками удалось не просто меня огорошить, но буквально выбить почву из-под ног.

Не обращая внимания на мою реакицю, Кейт с восторженным энтузиазмом продолжила знакомить нас со своими пристрастиями: оказалось, некоторые из ее любимых книг относятся к разряду гей-эротики, а в Японии даже существует особый жанр комиксов о гомосексуальной любви, и называется он яой. Уэсли сразу же заинтересовался ее рассказом и даже стал выспрашивать подробности, на что Кейт с радостью пообещала одолжить нам пару книг.

После всех разговоров мы наконец все же приступили к игре, но весь оставшийся вечер я так и не смог справиться с собой и начать смотреть на Кейт с Лиссой, не испытывая при этом неловкость. А не смотреть не получалось, слишком уж трогательно и забавно было видеть их вместе и наблюдать за счастливыми лицами. Каждый взгляд, каждый жест выдавал их с головой, и тут не нужно было быть ясновидящим, чтобы с абсолютной уверенностью сказать, что они по-настоящему влюблены друг в друга.

Наверное, это глупо, но я чувствовал легкую гордость за то, что в какой-то степени помог им сойтись. Так получилось, что их отношения начались так же спонтанно и непредсказуемо, как и наши с Уэсли. И мне было интересно, были бы они сейчас вместе, если бы Лисса не сделала первый шаг?

Когда после третьей игры Уэсли подошел и обнял меня со спины, я невольно задумался и о другом, а именно о том, как же мне невероятно повезло, что рядом со мной оказался достаточно сильный, достаточно смелый и достаточно уверенный в себе человек, который смог взять на себя ответственность и сделать тот самый важный первый шаг.

Уже за одно это я навсегда буду перед Уэсли в неоплатном долгу.

Глава 37

— Хэй, детка, я дома, — поздоровался Уэсли, появляясь в дверях.

— Привет! Как дела на работе?

Я откинулся на спинку кухонного стула и, вытянув руки над головой, широко зевнул.

— Отлично. Работы, как в аду, невпроворот, — ответил он, снимая куртку и вешая на крючок. — По крайней мере из-за уймы дел время летит быстрее. А что у тебя? Как прошел экзамен по психологии? — Наклонившись, Уэсли поцеловал меня в макушку.

— Хорошо, — отозвался я, расслабляясь от прикосновения его рук, принявшихся мять и массировать мои плечи.

Я справился почти со всеми экзаменами, остался всего один — по вычислительному анализу. Но мои силы были уже на исходе, и мне становилось все труднее заставлять себя заниматься, тем более, что до Рождества оставалось всего каких-то три дня.

— Ты уже поел? — спросил Уэсли, расстегивая две верхние пуговицы темно-синей рабочей рубашки.

— Нет, я ждал тебя. — Я вернулся взглядом к раскрытому учебнику на столе. — Чего бы тебе хотелось?

— Не знаю, но не беспокойся — я приготовлю ужин сам. Продолжай заниматься.

Уэсли потянул за дверцу морозилки и заглянул внутрь.

— Может просто закажем пиццу? — предложил я.

— Не уверен, что у меня есть наличные. — Закрыв морозилку, он достал из кармана мелочь, пересчитывая. — Восемьдесят два цента.

— У меня есть, — сказал я, рассеянно пялясь в учебник.

— Отлично. Пепперони сойдет? — Уэсли взял телефон, попутно отыскивая буклет пиццерии.

Я кивнул и слушал, как он делает заказ. Доставку обещали минут через двадцать, и Уэсли пока отправился в душ, а я не удержался и снова зевнул, скользя невидящим взглядом по страницам. Все, сил не осталось. Несколько раз глубоко вздохнув, я подумал о том, что еще нужно сделать сегодня. На первом месте была стирка. Кажется, у меня больше не осталось чистых форменных штанов.

Я вздохнул. Мой мозг упрямо отказывался заниматься математикой.

В гостиной появился Уэсли. Без рубашки. Я подозревал, что он сделал это специально, прекрасно зная, как мне тяжело оторваться от созерцания его обнаженной груди. Но все-таки пересилив себя, я сделал очередной глубокий вдох и вернулся к математическим расчетам. Вскоре раздался звонок в дверь, и Уэсли под бурчание своего живота радостно пошел открывать, так и не накинув ничего сверху.

— Добрый вечер, — поздоровался курьер с порога. — Я привез вам пиццу. С вас одиннадцать долларов и шестьдесят центов.

— Секунду, — отозвался Уэсли, кивнув. — Эй, детка, мне нужны деньги, — обратился он ко мне, выворачивая пустые карманы.

— Ах да, сейчас. — Я подошел и, достав из кармана двадцатидолларовую купюру, протянул ее симпатичному парню. Тот посмотрел сначала на меня, потом на Уэсли и стал неловко нащупывать сдачу, пока тот, забрав коробку, понес ее на кухню. — О, шести долларов будет достаточно, — сказал я и, взяв сдачу, закрыл дверь.

Уэсли как раз доставал тарелки, когда я подошел и слегка пихнул его в плечо.

— Эй, не смей открывать дверь без рубашки! А сейчас иди оденься, пока не подхватил простуду, — проворчал я.

— Почему? Он, кстати, оказался ничего. Как думаешь, если бы я сказал, что у меня нет денег, согласился бы он на оплату натурой?

— Ты мой. И в любом случае я не позволю тебе торговать своим телом за пиццу. А теперь иди и одень уже что-нибудь, — отрезал я, положив на тарелку два кусочка, и после того, как Уэсли послушно натянул майку, мы сели ужинать.

Он подтянул к себе поближе учебник и стал с интересом просматривать упражнения, одновременно уплетая пиццу. Наблюдая за ним, я в который уже раз задался вопросом, почему он не захотел продолжить образование и поступить в университет. Я не сомневался, что из него получился бы талантливый инженер, и, при наличии ученой степени, любая из машиностроительных компаний была бы счастлива принять его на работу. Однако Уэсли оставался верен Гасу и автомастерской, и после выхода того на пенсию, должен был получить пятьдесят процентов имущества в собственность.

Я улыбнулся краешками губ, потягивая лимонад и в который раз убеждаясь, что люблю поистине замечательного человека.

— Не могу поверить, что через три дня наступит Рождество.

Уэсли откинулся на стуле, довольно поглаживая живот.

— Я тоже. Этот месяц пролетел слишком быстро, — согласился я, забирая пустые тарелки и опуская их в раковину.

— Ты уже приготовил мне подарок?

— Ага. — Сев обратно, я придвинул к себе учебник, взял карандаш и, прижав ладонью страницу, прибавил: — Тебе он обязательно понравится.

Я с радостным нетерпением ждал того момента, когда наконец смогу отдать Уэсли свой подарок. Он ничего не просил, но я и так точно знал, чего он хочет, благодаря маленьким подсказкам, которые он, сам того не ведая, мне давал.

— И что это? — спросил он прямо.

— Не скажу, — предупредил я честно, беря с него пример.

— Ты завтра работаешь?

— Да. И в Сочельник тоже. До пяти... Надеюсь. В любом случае мы закрываемся в пять. И не забудь, что мы обещали маме быть у нее к семи, — напомнил я, просматривая конспект и пытаясь вспомнить, где я остановился. Уэсли кивнул. Я внимательно посмотрел на него и спокойно спросил, прекрасно сознавая, что затрагиваю опасную тему. — Поедешь к родителям на Сочельник?

Он вскинул на меня напряженный взгляд разом потемневших глаз, недовольно хмурясь.

— С чего бы это вдруг?

— Ну, это все же твое первое Рождество вне дома и я подумал...

— Зачем мне идти к ним, когда я и так знаю, чем все это закончится? Они начнут кричать, что я не их сын, что я педик, и в этом виноват ты. Почему я должен терпеть такое отношение? К тому же Скотт не собирается там быть, так что...

— Скотт не приедет?

— Нет, он проведет Рождество с семьей своей де... невесты.

— Отлично.

Уэсли отправился в ванную, а я с легким сердцем и полным желудком постарался сосредоточиться на учебе. Записав в тетрадь условия задачи, я задумался над решением, подглядывая в учебник каждые пять секунд. Вернувшись, Уэсли устроился напротив и, положив подбородок на ладонь, вперился в меня настойчивым взглядом. Пытаясь не обращать внимание на провокацию, я с горем пополам справился с заданием, но карие глаза сильно отвлекали, и в конце концов я не выдержал.

— Хватит на меня пялиться. Проваливай, — сказал я через несколько минут, на что Уэсли только рассмеялся. — Я серьезно. Мне нужно заниматься. Давай, уходи!

— Не хочу. Меня заводит твой сосредоточенный вид, ты становишься еще сексуальнее. Почему бы тебе не сделать перерыв? — предложил он, соблазнительно улыбаясь.

— Не могу. Мне действительно нужно готовиться. И если ты не собираешься мне помогать, то уходи, — заявил я решительно, изо всех сил избегая встречаться с ним глазами.

— Да ладно тебе. Всего лишь коротенький перерыв. Скажем, минут на десять?

Я посмотрел на Уэсли, и он ухмыльнулся. У меня тут же перехватило дыхание, а тело немедленно отозвалось на умелое соблазнение. И когда он встал и поцеловал меня, скользнув языком между губ, я сразу же поплыл. Сил на сопротивление просто не осталось.

— Только десять минут? — уточнил я, облизнув губы.

— Обещаю, — подтвердил Уэсли и, проникновенно глядя мне в глаза, опустил руку на мою ширинку, многообещающе сжимая пальцы.

Я поднялся и покорно последовал за ним в спальню. Из головы выветрилось все, что я только что учил, вся кровь прилила к паху. Переступив порог, Уэсли потянул майку вверх, и мои глаза жадно заскользили по широкой и гладкой спине. Повернувшись, он улыбнулся и, кинув майку на пол, подтянул меня к себе поближе, прижимаясь бедрами и вглядываясь в мои глаза с непередаваемым выражением. От его прикосновений и этого гипнотизирующего взгляда внизу живота сделалось нестерпимо жарко, дыхание сбилось.

Уэсли мягко коснулся моих губ, целуя медленно, нежно, провел руками по груди и, не останавливаясь, принялся выцеловывать мой подбородок, шею, потирая пальцами соски через ткань рубашки. Его рука расстегнула мои штаны, пробралась под белье и ласково погладила. Ненасытные губы теперь уже терзали мою шею: он прижимался к ней губами, всасывал кожу, слегка прикусывая зубами, обводил укус языком и так снова и снова, все с той же жадностью.

Потянув молнию вниз, я приспустил его джинсы на бедра, достаточно для того, чтобы они не мешали мне свободно двигать рукой. Губы Уэсли вернулись к моему рту, надавили, превращая поцелуй в нетерпеливое трение и страстное сплетение языков, пока Уэсли не отстранился, продолжая сжимать мой член.

— Я хочу, чтобы на этот раз ты был сверху, — прошептал он хрипло, пряча улыбку в уголках губ. А я не мог ответить, просто стоял и смотрел на него, чувствуя давление сильных пальцев. — Я думал об этом после той встречи с Кейт и Лисс. — Отступив и избавившись от джинсов, Уэсли опустился на кровать, достал из тумбочки смазку и передал ее мне. — Держи. Торен, я хочу тебя. Хочу, чтобы ты трахнул меня.

Я судорожно вдохнул. Через каждый атом моего тела прошел маленький разряд тока, заставляя меня буквально сгорать от желания.

Скинув одежду, я присоединился к Уэсли на кровати, устраиваясь между его раздвинутыми ногами, и выдавил на пальцы смазку. Придвинувшись ближе, он улегся на спину, а я, наклонившись вниз, провел языком по внушительного размера члену, нащупал вход и осторожно протолкнул один палец внутрь, одновременно смыкая губы на головке и нажимая кончиком языка на чувствительную вершину. Я старался не спешить и, только основательно размяв теплое кольцо мышц, присоединил к первому пальцу второй, продолжая сосать твердую плоть и чувствуя на языке выделяемую ею тягучую жидкость.

Колени Уэсли закрывали от меня обзор, не давая видеть комнату и создавая иллюзию, как будто кроме нас в целом мире больше никого не существует. Я поднял глаза, чтобы взглянуть на Уэсли, и выражение его лица отозвалось болью в паху: он смотрел на меня расфокусированным взглядом, влажные губы раскрывались навстречу судорожно вдыхаемому воздуху. Сглотнув вдруг ставшим сухим горлом, я протолкнул три пальца, не переставая разминать нежное отверстие, и ткнулся носом в основание его члена, вдыхая мускусный запах, лизнул яички и почувствовал в волосах пальцы Уэсли.

— Тебе... тебе следует поторопиться, — выдохнул он, потянув меня за волосы вверх и встречаясь со мной глазами.

Я опустил взгляд на его стоящий член, увлажненный естественной смазкой и слюной, затем вернул его обратно на мучительно-сексуальное лицо и, вытащив пальцы, распределил лубрикант по своему члену. Уэсли приглашающе приподнял бедра, сжимая коленями мою талию, и я аккуратно нажал на вход, чем вызвал у Уэсли стон и рефлекторное сокращение мышц. Пересилив себя, он развел ноги шире, открываясь мне навстречу, и я обхватил пальцами его скользкий ствол, задвигал рукой вверх-вниз, толкаясь глубже, пока мои яички не коснулись теплой плоти.

— Черт! Ааа, Торен! — прокричал Уэсли, выгнувшись в спине и сильнее сдавливая меня коленями, и я почти кончил только от звука его голоса и моего имени, но каким-то чудом сдержался и возобновил ритмичные толчки. Уэсли тяжело дышал подо мной, а мне казалось, словно я парю: ощущение полета и невесомости кружило голову, от него все замирало в груди и покалывало кончики пальцев рук и ног.

— Toр... Тор, я сейчас... — прохрипел Уэсли, когда я в очередной раз толкнулся в него.

— Я тоже. Уэс... Уэсли! — выкрикнул я, наращивая темп, двигаясь резче и жестче.

Спустя бесконечно долгое мгновение и невероятно короткий миг Уэсли кончил. Его сперма попала мне на грудь и живот, и, излившись следом, я обессиленно повалился на него, задыхаясь и хватая ртом воздух. Его пальцы зарылись в мои волосы. Смущаясь, я поднял голову, вглядываясь в такое красивое и любимое лицо. И, все еще находясь внутри него, почувствовал, как снова наливается член, что заставило меня покраснеть еще больше.

— Могу я... — пробормотал я робко. — Можно... еще раз?

— Да-да, еще раз, — ответил Уэсли, прерывисто и часто дыша. Его вставший член прижался к моему животу, требуя внимания.

Положив руку сзади мне на шею, Уэсли лихорадочно впился в мои припухшие губы, потираясь бедрами, обнял уже обеими руками, и я снова начал двигаться, скользя вдоль горячего и скользкого от пота тела. Меня опять переполняло сводящее с ума желание, отключившее разум и оставившее только один инстинкт: подаваться навстречу его бедрам, пытаясь оттянуть собственную разрядку, чтобы одновременно приблизить нас к грани. Я тонул в темных глазах Уэсли, а он — в моих, пока мы оба не достигли оргазма, выплескивая наше желание наружу.

Рухнув на обмякшего Уэсли, я судорожно вдыхал вместе с воздухом аромат его разгоряченной кожи, мир перед глазами двоился и плыл, мышцы словно превратились в кисель, а внутри царила блаженная пустота.

Уэсли обнял меня. И я был счастлив. Мы лежали в постели, и мимо нас текло время, не касаясь, проплывали минуты, навсегда отпечатываясь картинкой в памяти вместе с пропитавшим воздух запахом секса. И так продолжалось до тех пор, пока Уэсли не провел рукой по моим волосам, пропуская пряди сквозь пальцы. Закусив губу, я посмотрел на него и скатился в сторону, откидываясь на спину.

— Ты сделал это специально, — сказал я, пялясь в потолок.

— Сделал что?

Я закрыл глаза, до сих пор ощущая жар, исходящий от его тела.

— Ты знал, что через десять минут я уже не смогу остановиться.

— Возможно, — ответил он со смешком.

— И меня все еще ждет математика! — пожаловался я, прикрывая глаза ладонью. — Тебе придется взять на себя ответственность и помочь мне с решениями.

— Знаю. И не отказываюсь, — легко согласился Уэсли, садясь. — Оденься. А я пока пойду умоюсь. — Взъерошив мои волосы, он поцеловал меня в лоб, но, ступив на пол, мгновенно схватился за поясницу. — О боже, я завтра весь день буду ковылять как старик, — прокомментировал Уэсли, бродя по комнате в поисках майки и джинсов, до того как исчезнуть в ванной.

Я проводил его глазами, по-прежнему держащего руку на спине, а внутри росла и расцветала неуверенность пополам со смущением. Выбравшись из постели, я оделся и нерешительно замер перед дверью ванной. Она оказалась не заперта, и из-за нее доносился шум воды в раковине.

Я прислонился спиной к стене, мучительно краснея.

— Хм, Уэсли?

— Да?

— Как я справился? — спросил я тихо.

— Что? Я не слышу. Что ты сказал?

Уэсли возник в дверном проеме с полотенцем в руке.

— Тебе... тебе понравилось? Как я справился, — повторил я, мои уши пылали.

— А ты сомневаешься? — он улыбнулся. — Ты справился на отлично. Все было классно.

— Понимаешь, я знаю, что не настолько хорош в этом, как ты. Кроме того у тебя имеется... определенное анатомическое преимущество. И если я могу заставить тебя почувствовать себя хотя бы на половину также хорошо, как ты меня, тогда все в порядке, — признался я тихо, разглядывая коврик кремового цвета на пороге.

Подойдя вплотную, Уэсли нежно коснулся моих губ.

— Если со мной ты чувствуешь себя хотя бы на половину также хорошо, как я себя, занимаясь этим с тобой, то... ну, будем считать, что нам обоим повезло, и мы находимся на правильном пути.

Его ободряющие слова, сказанные мягким уверенным тоном, вызвали у меня улыбку.

— Я так сильно тебя люблю, — прошептал я.

— И я тоже тебя очень сильно люблю. А сейчас давай вернемся к твоей математике, потому что я рассчитываю на большое вознаграждение после того, как ты сдашь свой экзамен, — признался Уэсли с ухмылкой.

Я поцеловал его и кивнул.

— Договорились.

Глава 38

— Подъем! Эй, пора вставать! Рождество наступило! — прокричала Алисия, запрыгивая на нас с Уэсли. — Ну же, поднимайтесь! Пошли скорее смотреть, что принес нам Санта!

Я потер глаза и улыбнулся: для меня стало уже привычкой встречать каждое рождественское утро с прыжка и криков Алисии. Уэсли же понадобилось несколько секунд, чтобы его широко распахнутые глаза вернули себе привычную форму. Лежа на спине на моей старой кровати в комнате, где я когда-то проводил большую часть времени либо занимаясь, либо мечтая о нем, он сонно улыбался.

— Который час? — решил уточнить я на всякий случай.

— Почти девять. А теперь, когда вы уже проснулись, шевелитесь! Ну давайте же, поднимайтесь! — поторапливала нас Алисия и, схватив за руки, пыталась самостоятельно вытянуть из постели. Глядя на нее, было трудно поверить, что ей уже исполнилось шестнадцать.

— А с чего ты взяла, что Санта тебе что-то приготовил? — спросил я, освобождая запястье.

Усевшись на колени между мной и Уэсли, Алисия чинно уперла руки в бока.

— Потому что я весь год вела себя хорошо! И, если уж на то пошло, то Санта скорее подарит подарок мне, чем парочке гомиков! — снисходительно пояснила она с усмешкой и, увидев мою отвисшую челюсть, довольно хихикнула.

— Держи ее! — выкрикнул я, опомнившись.

Уэсли моментально среагировал и в следующую секунду повалил Алисию на кровать, начиная безжалостно щекотать.

— Это была шутка! — рассмеялась она вскоре, запыхавшись от борьбы, но все еще не оставляя попыток улизнуть прочь. — Я пошутила! Сдаюсь! — От смеха на ее глазах выступили слезы, и все тело сотрясалось в непрерывных конвульсиях. Посчитав, что наказание пора заканчивать, я выпустил ее руки, и Уэсли остановился, позволяя ей освободиться. Тяжело дыша и все еще посмеиваясь, Алисия обессиленно сползла с кровати. — Вперед, Рождество пришло! Я вас жду!

Уэсли выбрался из-под одеяла и принялся натягивать джинсы. А я покраснел, глядя на него в майке и боксерах, только сейчас осознав, что совсем забыл предупредить его об Алисии и ее ежегодном утреннем ритуале пробуждения. К счастью, сегодня ночью он спал одетым. Хотя, похоже, мои опасения были напрасны, потому что сестру, казалось, совершенно ничего не могло смутить и единственное, что у нее сейчас было на уме — это подарки: она с нетерпением переминалась на пороге, дожидаясь нас, чтобы вместе отправиться в гостиную.

Мама тоже уже встала и стояла в халате у кофеварки.

— Доброе утро! Счастливого Рождества! Ну как, Санта ночью заходил?

Не сговариваясь, мы с Алисией бросились к нашим чулкам, висевшим в гостиной, и, сграбастав их, уселись на полу, торопясь проверить содержимое. Я посоветовал Уэсли поторопиться и последовать нашему примеру, в противном случае угрожая выяснить самолично, что внутри третьего, пока еще не тронутого чулка, на котором поверх красной материи цветным клеем с блестками было выведено его имя.

На лице Уэсли отразились удивление и радость, и он присел рядом со мной, устроив свой первый сегодняшний "сюрприз" на коленях. Накануне Алисия призналась мне, что эта идея принадлежала маме. И сейчас, видя его взволнованное и счастливое лицо, я испытал ни с чем несравнимую радость и послал маме благодарную улыбку.

На дне каждого чулка по семейной традиции лежало по апельсину, а сами они доверху были заполнены шоколадками и конфетами. И, кроме того, во всех находилось по компакт-диску: новый музыкальный альбом Эрика Клэптона для Алисии, коллекция песен Pixies для Уэсли и ранние записи короля блюза Би Би Кинга для меня.

Потягивая кофе, мама наблюдала за нами с теплой улыбкой на губах.

— Итак, что сначала: завтрак или подарки? — спросила она после того, как каждый из нас отблагодарил нашего "Санту" крепкими объятиями.

— Подарки! Я хочу подарки! — закричала Алисия. — Подарки! Подарки! Подарки!

Подбежав к небольшой елке, она принялась доставать из-под нее подарки и разносить их адресатам, в процессе напевая имена получателя и дарителя и пританцовывая как ребенок. Под удивленным взглядом Уэсли, который уселся в кресле, его колени стали заполняться красиво упакованными коробками. Видя такую реакцию, мама поддразнила его, сказав, что здесь нечему удивляться, и раз он теперь является частью нашей семьи, то и, следовательно, автоматически участвует в обмене подарками.

Я улыбнулся, чувствуя, как сжимается горло: возможно, эти слова покажутся пафосными, но это действительно был лучший подарок, который я когда-либо мог желать.

— Отлично! Я первая, — объявила Алисия, потянув на колени прямоугольную коробку. Сорвав бумагу, под крышкой она нашла голубое платье с широкой лентой вокруг талии и полукруглым вырезом на груди. Оно не только было красивым, но еще и идеально соответствовало ее стилю, и, прижав его к плечам, Алисия горячо поблагодарила маму за такой чудесный подарок.

Следующей в кругу оказалась мама. Ее подарок, обернутый в красную бумагу и повязанный зеленой ленточкой, не являлся для мамы секретом, потому что она получала его каждый год: внутри маленькой коробочки находились духи — неизменный подарок папы на Рождество. После их развода мы с Алисией, подумав, решили продолжить эту традицию. Единственная разница по сравнению с предыдущими шестью годами заключалась в том, что в это Рождество на поздравительной открытке кроме двух имен появилось еще и третье.

Улыбнувшись, мама поблагодарила нас всех троих за подарок.

Настал черед Уэсли. Из всех коробок он выбрал одну большую, прямоугольной формы, и принялся аккуратно ее разворачивать. Посмеиваясь, Алисия наблюдала за тем, как он складывает бумагу пополам и кладет на пол. Внутри коробки лежали синие джинсы, которых действительно не доставало в гардеробе Уэсли, и темно-оранжевая рубашка с длинным рукавом. Когда он благодарил маму за подарок, на его скулах выступил румянец, что еще больше позабавило Алисию и вызвало у нее новый смешок.

Наконец подошла моя очередь, и на первом круге я решил заглянуть в пакет с эльфами, которые радостно украшали огромную елку. Я знал, чьих это рук дело и, открывая подарок, улыбался сестре: она всегда выбирала для меня самую уродливую и идиотскую подарочную бумагу. Достав два DVD-диска, я от всего сердца сказал Алисии "спасибо": только самым близким людям была известна моя любовь к кунг-фу фильмам. Уэсли улыбнулся и поднял вверх большой палец, одобряя ее выбор: "Легенда о пьяном мастере" и "Защитник" — оба фильма оказались в числе наших любимых.

На очередном кругу Уэсли положил на колени узкую плоскую коробку.

— Нет! Ты пока не можешь ее открыть! — закричала Алисия.

Он удивленно посмотрел на нее, затем на смятую бумагу на полу.

— Но это последний.

— Нет, у тебя еще остался конверт, — возразила сестра, хитро мне улыбнувшись.

— О, — просто ответил Уэсли и отыскал под оберточной бумагой позабытый конверт со своим именем и нарисованным рядышком смайликом. Улыбнувшись мне, он открыл конверт и, когда доставал вложенную в него открытку, ему на колени упал сложенный вдвое листок бумаги. Бросив на него взгляд, Уэсли прочитал вслух, что было написано на открытке: "Нам доставят это в любое время. Счастливого Рождества! Я люблю тебя! Тор".

Нахмурившись, он с недоумением повторил слово "доставят", взял листок, раскрыл и стал читать. И с каждой секундой его глаза становились все больше, а рот — приоткрывался.

— Ты должно быть шутишь, — пробормотал он наконец, отрываясь от бумаги лишь на мгновение, чтобы взглянуть на мое лицо. — Неужели ты серьезно? Не могу поверить! Это же потрясающе!

— У него имеется сразу две опции: угля и газа, и боковая горелка, — сказал я с радостным волнением, ведь я как никто другой знал, как сильно он хотел гриль.

— Спасибо! — прокричал Уэсли, набрасываясь на меня, и под смех мамы с Алисией повалил на пол, так сильно стискивая в объятиях, что мне стало трудно дышать.

После того, как он немного успокоился, я открыл свой последний подарок, обернутый в зеленую бумагу, и обнаружил под ней коробку с мобильным телефоном внутри.

Я растерянно ее разглядывал.

Камера, интернет... — это был один из тех телефонов, который имел все мыслимые и немыслимые функции.

— Это... это так здорово! — От волнения я даже начал заикаться.

Уэсли с гордостью улыбнулся.

— Теперь тебе больше не придется пользоваться платными телефонами, и я смогу поговорить с тобой всякий раз, когда захочу.

— Я в восторге! Он такой красивый!

— Дай взглянуть, — попросила Алисия, вынимая у меня из рук коробку. — Вау! Здесь есть все!

— Ну, это конечно не гриль, но... — начал было Уэсли, но я его перебил:

— Нет, это еще круче! Мне очень нравится. Спасибо!

Я с улыбкой коснулся его руки.

Закончив со всеми подарками, мы сложили их в одном месте и прибрались в гостиной, выбрасывая упаковочную бумагу в мусорный мешок, который позже Алисия отнесла в прихожую и поставила рядом со входной дверью.

— Итак, что вы хотите на завтрак? — спросил я, заходя на кухню.

— Toр, не беспокойтесь об этом. Я купила кофейный торт и булочки, — сказала мама, снова устраиваясь на диване с кружкой кофе.

— Так даже лучше, — ответил я и начал накрывать на стол.

Мы неторопливо позавтракали, обсуждая подарки и пересказывая друг другу старые рождественские истории. Такими темпами у нас получилось переодеть пижамы только к обеду, когда настало время играть в Скрэббл 2, что стало еще одной нашей семейной традицией после ухода отца. С того дня прошло целых шесть лет и пять, как мы переехали. Сначала мне казалось, что из-за расстояния, разделившего нас и остальных родственников, все праздники будут проходить грустно и безрадостно, но я ошибался: мы с Алисией полюбили проводить эти дни с мамой — нам было очень хорошо втроем. Теперь же нас стало четверо, и я то и дело ловил себя на том, что улыбаюсь.

В процессе игры Уэсли стабильно занимал последнее место, что служило причиной непрекращающихся жалоб с его стороны. С завидным упрямством он пытался нас убедить, что не умеет играть, хотя, по правде говоря, у него неплохо получалось, учитывая, что он столкнулся с тремя серьезными и опытными противниками.

В середине второй игры зазвонил телефон, и Алисия тут же бросилась отвечать, а мы продолжили играть, прислушиваясь к ее разговору с отцом. Когда в игре наступила ее очередь, нам пришлось остановиться и переждать, пока она расскажет папе о Джереми, школе, плаванье и своих подарках. Попрощавшись, она со счастливой улыбкой передала трубку мне и снова включилась в игру, а я принялся рассказывал отцу о себе: об учебе, работе и, конечно же, своих подарках.

Мне было приятно слышать его голос. С тех пор, как мы сблизились с Уэсли, я со всей ясностью осознал, насколько важна семья, и то горькое чувство, что было у меня раньше по отношению к нему, постепенно таяло, уступая место гордости за своего папу.

— Да ладно! Это даже не слово! — неожиданно прокричала Алисия, сверля меня взглядом.

— А вот и нет! — ответил Уэсли так же громко.

— Вау, у вас там довольно оживленно, — прокомментировал отец со смешком.

— Ага, конечно! Пабст? И что оно значит? — требовательно спросила сестра.

— Хм, да. Это все Скрэббл с ее азартом, — ответил я со смехом.

— Это название торговой марки пива! — вызывающе отозвался Уэсли, складывая руки на груди.

— Там с вами кто-то еще? Мне показалось, я слышал незнакомый голос, — спросил отец.

— Имена собственные не прокатят! — авторитетно заявила Алисия.

— Мм... — промычал я, колеблясь и рассматривая пол под ногами.

— Это кто сказал? — возмутился Уэсли.

— Ясно. У мамы наконец-то появился друг?

— Я! И то же самое написано в правилах! — не собиралась уступать Алисия.

— Хм, нет, он не мамин друг. На самом деле он, мм, мой парень, — пробормотал я, заливаясь краской.

— О. О... Неужели? — спросил папа и, судя по голосу, он сейчас улыбался. — Рад за тебя. Расскажи мне о нем немного. Как его зовут?

— Уэсли, — ответил я, смущаясь еще больше.

Все трое: мама, Алисия и Уэсли — удивленно уставились на меня, а я чувствовал, как мои уши с каждой секундой все больше нагреваются.

— А, так значит он твой сосед? — догадался отец и ненадолго замолчал, думая о чем-то своем. — Вы начали встречаться еще до того, как стали жить вместе?

— Да.

— Звучит серьезно. Я искренне рад за тебя, Торен. И буду ждать вашу общую фотографию. Отправь мне на электронную почту, хорошо?

— Да, обязательно, — пообещал я, все еще кожей ощущая на себе взгляд трех пар глаз и улыбнувшись, повернулся к ним спиной.

— Твой голос звучит счастливо. И это делает счастливым меня. Не забудь скинуть мне фото и побольше рассказать о своем друге, ладно?

— Обещаю. Передать тебе маму?

— Да, позови ее. Счастливого Рождества, Toр! Я люблю тебя и буду ждать твое письмо!

— С Рождеством, папа. Я тоже тебя люблю, — попрощался я и отдал трубку маме.

— Ты сказал отцу? — сразу же набросилась на меня Алисия, сгорая от нетерпения.

— Да, — подтвердил я, застенчиво глядя на Уэсли. Тепло улыбнувшись, он крепко меня обнял, и я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Все, кто был мне дорог, уже знали о нас. И от этого у меня на душе сделалось невероятно тепло и легко.

Торжествуя, Алисия вскинула руки вверх и широко ухмыльнулась от уха до уха.

— Отлично, старший братец! Ничто не сравниться с пожеланием счастливого Рождества, как слова: "Привет, папа! Я гей!".

* * *

Остаток дня пролетел за играми и болтовней, потом был вкусный ужин и просмотр "Рождественской истории" (наша очередная семейная традиция). В половине десятого мы с Уэсли переступили порог нашей квартиры, с руками, полными пакетов и коробок.

— Не забудь убрать еду в холодильник, — сказал я, сгружая ношу на диван.

— Ага, — отозвался он с кухни, и следом хлопнула дверца холодильника. — Готов идти в кровать? — спросил Уэсли, через пару минут появляясь в гостиной с руками, всунутыми глубоко в карманы.

— Неа. Мне еще не хочется спать, — ответил я, выбирая коробки с одеждой, чтобы сразу забрать с собой в спальню.

— А кто говорил о сне? — притворно удивился он со слишком хорошо знакомой ухмылкой и, положив руки мне на талию, обнял, сладко целуя.

— Тогда пойдем, — сказал я и, прежде чем потянуть Уэсли за собой, лизнул его губы.

В спальне я усадил его на край кровати и, взяв его лицо в ладони, нежно поцеловал, чувствуя, как руки, до этого снова обхватившие мою талию, спускаются ниже.

Решив действовать сразу, я опустился на колени, и Уэсли отклонился назад, упираясь руками в кровать, пока я расстегивал молнию на его джинсах. Освободив член, я погладил твердый ствол, затем провел языком по выпуклой вене и взял в рот головку, обвел языком, сомкнул губы плотнее и принялся усердно сосать, под дрожь Уэсли вбирая жаждущую плоть настолько глубоко, насколько мог.

— Черт. Не могу поверить, что ты и вправду купил мне гриль, — выдохнул он, прикрывая глаза.

Я едва не подавился и, освободив рот, уточнил:

— Извини, я тебя не утомляю? А то ты совсем заскучал, — пояснил я с усмешкой и добавил, размазывая пальцем по головке смазку, — Похоже, тебя больше возбуждает гриль, чем я.

— Что? Не правда. Ты же знаешь, я всегда готов для тебя, — ответил Уэсли с ухмылкой и провел рукой над стоящим членом, приглашая продолжить.

Рассмеявшись, я поцеловал головку в том месте, где только что касался ее пальцем, и, взяв в ладонь яички, вернулся к прерванному занятию, добившись от Уэсли длительного стона, который, однако, прозвучал не совсем искренне.

— Оох... угольная и газовая опции... О да, — промурлыкал Уэсли с лукавой улыбкой.

— Что? Ну все! С меня хватит! — воскликнул я, вскакивая на ноги.

Толкнув его на кровать, я оседлал его бедра и стал расстегивать свою молнию.

— Эй, я пошутил! — рассмеялся этот мерзавец, внимательно наблюдая за моими руками.

— В наказание ты должен сделать так, чтобы я кончил раньше тебя.

— И как это отличается от любого другого раза? — Усмехнувшись, Уэсли протянул руку и, обхватив мой член ладонью, сжал пальцы.

Мне было нечего возразить: он действительно всегда заставлял меня кончать раньше, за исключением тех случаев, когда Уэсли был слишком возбужден, чтобы терпеть дольше, или когда мы кончали одновременно.

Неожиданно он резко выпрямился и толкнул меня спиной на кровать, а потом, схватив мои джинсы, стянул их до лодыжек и развел мои колени в стороны. Плотоядно улыбнувшись, как будто перед ним сервирован вкуснейший обед, Уэсли стал дрочить мой возбужденный член и лихорадочно лизать яички, всасывая их по одному в свой теплый рот.

На мгновение мое тело словно онемело, а затем я почувствовал, как меня пронзает жгучее удовольствие, растекаясь жидким огнем по венам. Я отзывался на каждое движение, толкаясь все глубже во влажную жаркую глубину, одновременно ощущая проникновение пальца Уэсли. И когда почувствовал приближение разрядки, мне понадобилось все мое самообладание, чтобы прервать любимого: взяв за подбородок, я приподнял лицо Уэсли, встречаясь с хитрыми темными глазами.

— Я хочу, чтобы мы кончили вместе.

— Но ты сказал, что я должен...

— Да просто вставь мне уже! — сорвался я и тут же вспыхнул под изумленным взглядом Уэсли, поняв, что именно только что сказал.

— Боже, если бы ты только видел себя сейчас. Ты такой милый, — произнес он с улыбкой.

Окончательно избавив меня от штанов, Уэсли вскинул мои ноги себе на плечи и, направляя себя рукой, нажал на вход, не отрывая взгляда от моих глаз.

Мое тело приняло его с нетерпением, и, когда он начал двигаться, я схватился за углы подушки и сжал их в руках. Почувствовав, как сократились мои внутренние мышцы, он закрыл один глаз и, стискивая зубы, снова толкнулся вперед. И я ответил на это движение, вскинув бедра ему навстречу, заставив Уэсли протяжно застонать: мы оба находились уже на самой грани.

Всхлипнув, я выдохнул его имя, он прошептал мое, и мы кончили, выплескивая нашу страсть наружу, а потом я жадно хватал воздух, улавливая над собой прерывистое дыхание Уэсли.

После того, как мы немного перевели дух, он мягко поцеловал меня в губы и опустил голову на мою грудь.

— Не могу поверить, что ты купил мне гриль.

Скрэббл 2 — от англ. Scrabble — 'рыться в поисках чего-либо' — настольная игра, в которую могут играть от 2 до 4 человек, выкладывая слова из имеющихся у них букв в поле размером 15 x 15. В русскоязычной среде известна под названием 'Эрудит'.

Глава 39

— С Наступающим, Торен, — поздравила меня Жанин, пока я натягивал пальто. — Подожди минутку, я сейчас, — добавила она, засовывая в рабочий фартук кошелек.

Мы вместе вернулись в начало магазина, где она положила деньги в кассу, попутно расспрашивая меня о планах на вечер. И я рассказал ей, что мы с Уэсли приглашены на вечеринку к другу Кейт и Лиссы.

— Ну, увидимся в Новом году, — сказал я, махнув на прощание рукой, и вышел в морозный вечер. На часах было немногим больше шести, и я сомневался, стоит ли заходить в магазин, чтобы купить что-нибудь на ужин. И так как автобус пришел позже обычного, то я решил сразу идти домой.

Уэсли сидел на диване с банкой пива, закинув ноги на журнальный столик.

— Хэй, малыш. Как прошел день?

— Хорошо, но медленно, — ответил я, снимая пальто и перекидывая его через спинку стула, стоящего возле кухонного стола. — Что у тебя?

— Аналогично. За целый день всего лишь две работы и обе по смене масла.

Уэсли хлопнул рукой по подушке рядом с собой и глотнул еще пива, но я покачал головой.

— Надеюсь, ты не забыл, что сегодня вечером мы идем на вечеринку. — Повысив голос, я склонился перед открытым холодильником и, достав себе банку лимонада, пошел в гостиную.

— Ага, — отозвался он без энтузиазма, пытаясь скрыть зевок. Откинув голову на спинку дивана, Уэсли тихо вздохнул.

— Не хочешь идти?

— Нет, все нормально. Можем сходить, — ответил он, глядя в потолок.

— Это не ответ на мой вопрос, — заметил я с усмешкой. — Ты хочешь идти или нет?

— Не очень, — честно сказал он с улыбкой.

Я пристроился рядом и положил ноги на столик.

— Честно говоря, я тоже не очень хочу, — признался я, ставя банку на живот. — Я бы лучше остался дома и провел этот вечер вдвоем. Но тогда тебе придется позвонить Кейт и предупредить, что нас не будет.

Уэсли повернул голову в мою сторону и несколько секунд просто смотрел на меня нечитаемым взглядом. Наконец он сказал: "Поцелуй меня".

Я наклонился и мягко коснулся его губ.

— Ладно, давай сюда телефон. — Поднявшись, я выполнил его просьбу. — И да, после звонка мы пойдем за покупками.

— Зачем?

— За мясом.

— Что?

— Мясо, — повторил Уэсли снова и пояснил с ухмылкой, — Я приготовлю тебе самый вкусный ужин, который ты когда-либо ел.

— Ладно. Тогда пока ты будешь звонить, я пойду переоденусь, — сказал я с улыбкой и, демонстративно потянувшись, удалился в спальню, на ходу покачивая бедрами.

Меняя белую рабочую рубашку и форменные штаны на рубашку с длинным рукавом и голубые джинсы, я прислушивался к голосу Уэсли, извиняющемуся перед Кейт за наше отсутствие. Закончив, я вернулся в гостиную, и мы отправились в продуктовый магазин, где провели около двадцати минут в мясном отделе, потому что Уэсли все никак не мог определиться с мясом для стейка. В итоге продавец посоветовал нам взять карбонат, что мы и сделали, добавив к приоритетной покупке брокколи, картошку и французский багет.

Дома Уэсли поставил гриль на балкон и разжег уголь, затем, подождав, пока он прогорит, начал поджаривать мясо. За это время я приготовил все остальное: подогрел багет в духовке и сварил картошку вместе с брокколи. Уэсли накрыл стол, и мы по полной насладились вкусным романтическим ужином на двоих (Уэсли не шутил, когда говорил, что может приготовить на гриле все, что угодно: я и в самом деле почувствовал себя, как на королевском пиру).

Убирая после ужина посуду, я тихо радовался удачному выбору подарка, о чем свидетельствовала негаснущая улыбка Уэсли. Пока я прибирался на кухне, он занялся чисткой гриля, используя средство, полученное от Алисии на Рождество.

Разобравшись со всеми делами, я уселся на диване. Немного погодя ко мне присоединился Уэсли. Пристроившись сбоку, он с озорной улыбкой извлек из сигаретной пачки самокрутку и поинтересовался, хочу ли я продолжить празднование. Я кивнул. Раскурив сигарету, Уэсли отдал ее мне, и мы принялись передавать ее друг другу до тех пор, пока от нее не остался бычок.

Время текло, постепенно приближаясь к полуночи, и я не заметил, как тело сделалось легким, а голова — пустой.

Опустив руку на бедро Уэсли, я спросил:

— Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось?

Соблазнительно улыбнувшись, он накрыл мою руку своей.

Хихикнув, я убрал руку и, хлопнув себя по колену, громко провозгласил:

— Кунг-фу!

Лицо Уэсли вытянулось, но, пересилив разочарование, он кивнул.

— И что за фильм?

— С Брюсом Ли. Или с Джеки Чаном — у него почти все фильмы смешные. А может с Джетом Ли — он тоже прикольный... — принялся размышлять я вслух.

— Как насчет "Выхода дракона"?

— Нет, мы недавно его смотрели. Давай или "Разборку в Бронксе", или "Кулак ярости", — предложил я, кивая в знак согласия с самим собой.

Кино закончилось в половине двенадцатого, и мы переключились на новогоднее телешоу, где вечно моложавый Дик Кларк вместе с телезрителями отсчитывал последние минуты уходящего года. Когда до полуночи оставалось всего ничего, мы взяли по пиву, отсчитали вслух последние секунды, чокнулись бутылками и поцеловались. Новый год наступил.

В 00:01 зазвонил телефон, и моя нетрезвая сестра прокричала на ухо: "С Новым годом!", чем вызвала смех Уэсли, который прекрасно услышал ее, даже находясь в паре метров от меня. После этого Алисия принялась радостно поздравлять нас с праздником, и сквозь поток ее бессвязных слов я расслышал голос Джереми на заднем плане. Алисия говорила что-то о планах на этот год, о хорошей карме. В конце своей эпической речи она опять прокричала: "С Новым годом!" и, попрощавшись, повесила трубку.

Потом мы снова курили и, смеясь, строили наши собственные планы на будущее, пока не настал черед "Кулака ярости" — поставив фильм, я закрыл жалюзи и, опустившись на колени Уэсли, поцеловал горьковатые губы, прижимаясь к нему бедрами.

— И что это значит? Наш мальчик уже твердый? — спросил он игриво, проводя руками по моей спине сверху-вниз.

— Ответ "да". А почему ты — нет? — Потянувшись, я обнял его за шею.

— Я исправлюсь, вот увидишь. Только поцелуй меня еще раз, — тихо сказал он и облизнул губы.

Меня не надо было просить дважды: закрыв глаза, я впился в его рот голодным поцелуем, продолжая тереться о бедра и ощущая в ответ растущее давление.

Скользнув ладонями по груди Уэсли, я расстегнул его джинсы и, уклонившись от поцелуя, обхватил рукой эрегированный член. Уэсли сделал то же самое с моими джинсами, и я помог ему стащить их с меня, ощущая на бедрах обжигающие прикосновения его пальцев.

— Хочешь остаться здесь?

— А для чего, ты думаешь, я закрыл жалюзи? — спросил я хрипло и легко чмокнул его в губы.

— Ты уверен, что тебе не нужна смазка?

— Мм. — Я кивнул и, упираясь коленями в диван, приподнялся. Помогая себе рукой, я стал медленно опускаться, дюйм за дюймом вбирая в себя пульсирующую плоть.

Уэсли рвано втянул воздух и, откинувшись на диван, погладил мою поясницу, бедра, после чего сжал пальцы на моем члене и принялся второй рукой массировать яички. Я начал двигаться вверх-вниз, меняя скорость и угол проникновения до тех пор, пока не почувствовал приближение разрядки. Схватив меня за волосы на затылке, Уэсли притянул к себе мою голову и глубоко поцеловал, пока я изливался в его крепкой хватке. И через пару движений бедрами кончил сам, под звуки фильма, где Брюс Ли боролся со своими врагами.

Посмотрев вниз, Уэсли дотронулся до пятен на своей рубашке и хитро ухмыльнулся.

— Надеюсь, это отстирается, — сказал он и, ласково коснувшись моей щеки, нежно провел своими губами по моим. На нем была одна из тех самых рубашек, которые подарила ему мама на Рождество.

Я покраснел и, взявшись за ее подол, помог ему стянуть ее через голову.

Усмехнувшись, Уэсли втянул меня в очередной мучительно-сладкий поцелуй, от которого у меня перехватило дыхание и снова потяжелело внизу живота.

— Пошли в кровать, — шепнул я ему на ухо, соскальзывая с его коленей. И, встав, потянул его следом за собой в спальню. На мне оставалась только одна рубашка.

Оглядываясь по пути, я ловил на себе взгляды Уэсли, полные откровенного желания, и отвечал ему тем же, жадно разглядывая его обнаженную грудь и живот, низко приспущенные на бедрах джинсы. Когда мы упали на кровать, он принялся шарить по всему моему телу горячими ладонями, касаясь меня везде, не оставляя без внимания ни единого миллиметра кожи.

Избавившись от последней одежды, он перевернул меня на живот, и я встал на четвереньки, приглашающе приподнимая бедра. Широкая ладонь сжала мой член, и во мне оказалось сразу два пальца. Они начали двигаться внутри, и я охотно подавался навстречу этому нетерпеливому движению.

Прижавшись грудью к моей спине, Уэсли лизнул меня за ухом, и я почувствовал, как твердые горошинки его сосков легко царапнули лопатки.

— Поторопись, — простонал я, остро ощущая болезненную пульсацию внизу живота и стремительно подкатывающий оргазм. Все мое тело словно горело в огне.

— Мм, а я и забыл, каким несдержанным ты становишься в такие моменты, — мягко усмехнулся Уэсли и, убрав пальцы, медленно коснулся головкой входа, намеренно дразня и провоцируя меня на очередной нетерпеливый стон. Добившись желаемого, Уэсли одним мощным толчком заполнил меня до конца и тихо рассмеялся на мое рассеянное "Спасибо", а потом сладостно застонал под давлением моих, рефлекторно сжавшихся, мышц. Ухватившись за мои бедра, он потянул меня на себя и продолжал делать так при каждом толчке, натягивая меня на свой член, а я дрожал под его напором, и волны удовольствия проходили по всему моему телу.

Кончая вместе со мной, Уэсли откинулся назад, хватая воздух, и, немного отдышавшись, медленно отстранился.

— Мой любимый вид, — промурлыкал он надо мной, и, переборов неловкость, я выгнул спину так, чтобы он мог лучше видеть, как его сперма стекает по внутренним сторонам моих бедер.

— Я люблю тебя, — прошептал Уэсли, прижимаясь к моей спине и удобно устраивая подбородок в выемке между шеей и плечом.

Я повернулся лицо так, что его губы скользнули по моей щеке, и шепнул в ответ те же три слова.

Глава 40

— Мне нужно в книжный. Пойдешь со мной?

— В книжный? — переспросил Уэсли, отворачиваясь от телевизора.

— Да. Со следующей недели уже начинается учеба, — ответил я, доставая обувь.

Уэсли кивнул с "теперь-я-вспомнил" выражением и скрестил ноги на журнальном столике.

— Так ты пойдешь со мной?

— Нет. Если ты не против, то я останусь дома, — ответил он, складывая руки на животе.

Сев на диван, я поставил ботинки на пол и внимательно посмотрел на Уэсли:

— Живот все еще болит?

— Немного, но я переживу.

— Тебе что-нибудь купить? — спросил я, обуваясь и завязывая шнурки.

— Да. Что-нибудь от боли в животе. Можно "Тумс".

— Хорошо.

Поднявшись, я встал перед Уэсли, заслонив собой экран телевизора, и уставился на него щенячьими глазами.

— Могу я взять машину?

Он улыбнулся, прекрасно зная, что согласится на что угодно, стоит мне сделать такое лицо.

— Ты уверен, что справишься один?

Благодаря Уэсли я быстро научился управляться с его Мустангом, но еще никогда не садился за руль без него.

— Я не сделал ни одной ошибки в те последние разы, когда ты давал мне руль. Обещаю, что и в этот раз буду предельно осторожен.

Уэсли воспринимал машину как своего собственного ребенка, поэтому для меня было особенно важно звучать убедительно.

— Пожалуйста? — добавил я, умоляюще глядя на него и, приподняв брови, чуть выпятил губы.

— Разве я могу тебе отказать, когда ты смотришь на меня с таким выражением? — согласился Уэсли с легким смешком.

— Спасибо! — крикнул я уже с кухни, хватая пальто со спинки стула. Подхватив со стола ключи от машины, я заторопился в прихожую, на ходу просовывая руки в рукава. — Я скоро вернусь! И буду очень внимателен на дороге! Люблю тебя! — прокричал я напоследок, закрывая входную дверь.

Книжный магазин находился на территории кампуса и, несмотря на скорое начало весеннего семестра, внутри было мало людей. Я спокойно изучил свое расписание и отобрал нужные учебники: один по химии, два по социальной психологии, три по истории и еще два по стилистике и теории устной и письменной речи. Большинство учебников были подержанными, но все вместе они мне обошлись в целых двести пятьдесят долларов. Поэтому, передавая кредитку девушке на кассе, я не удержался от грустного вздоха, чем добился от нее понимающей улыбки.

К машине я шел, нагруженный двумя тяжелыми пакетами, благодаря небо за то, что мне не придется добираться домой на автобусе. На обратном пути я заехал в магазин за лекарствами и мороженым.

Вернувшись, я нашел Уэсли там же, на диване. Он спал. Достав из холодильника банку с лимонадом, я сел рядом. Во сне он был еще красивее. Его губы слегка приоткрылись, и еще он время от времени едва заметно морщил нос. Я накрыл его руку, лежавшую на животе, своей и улыбнулся. Уэсли нахмурился, и между его бровями образовалась складка. Кожа под моей рукой на ощупь оказалась теплой и липкой. Я знал, что в последние дни он чувствует себя не очень хорошо, но сейчас его как будто даже лихорадило.

Внезапно дернувшись, Уэсли проснулся и взглянул на меня туманными со сна глазами. Постарался улыбнуться.

— Ты уже вернулся? — спросил низким хрипловатым голосом.

— Да, целым и невредимым. Как ты себя чувствуешь? Выглядишь бледным.

Я сжал его руку в своей.

— Нормально. Живот по-прежнему беспокоит, но это не страшно, — ответил он, снова опуская голову на диван.

— То же самое ты говорил два дня назад, — заметил я и положил руку ему на лоб. — Похоже, у тебя температура. Ты что-нибудь принимал?

— Я выпил "Ибупрофен", но не думаю, что он помогает. Живот по-прежнему болит. Ты купил "Тумс"?

Уэсли перевел рассеянный взгляд на телевизор.

— Думаю, стоит позвонить маме. Твое недомогание началось четыре дня назад, и за все это время тебе так и не стало легче, — сказал я, кусая губы.

— Не стоит. Не нужно обо мне беспокоиться. Все будет хорошо. Я пропью курс лекарств, и мне станет лучше. Вот увидишь.

— Возможно, но я все равно ей позвоню. Может быть, она посоветует какое-нибудь средство, — с этими словами я поднялся, чтобы взять телефон, не обращая внимания на возражения Уэсли.

Мамы на месте не оказалось: ее смена была в самом разгаре, поэтому я оставил сообщение в приемной педиатрии. Мама перезвонила через полчаса. Я рассказал ей о болезни Уэсли, и серьезный тон, каким она со мной разговаривала, немного меня напугал. Она спросила, в каком месте чувствуется боль, насколько она сильная и о сопутствующих ей симптомах. Потом высказала предположение, что это может быть обыкновенная желудочная инфекция. Или аппендицит, если судить по очагу боли. Порекомендовала продолжить принимать "Ибупрофен" и, если боль хотя бы немного усилится, сразу же отправляться в больницу.

После упоминания больницы мое беспокойство возросло еще сильнее, но когда я передал слова мамы Уэсли, он только посмеялся. Остаток дня мы провели на диване. Каждые четыре часа я давал Уэсли "Ибупрофен", но ему не становилось лучше, и лоб по-прежнему оставался теплым. Около десяти мы отправились спать, и едва голова Уэсли коснулась подушки, как он тут же уснул. Со мной было сложнее: какое-то время я промучился без сна, пока наконец тоже не заснул. И проснулся после полуночи. Открыв глаза, я обнаружил, что Уэсли уже не спит: он сидел, прижимая обе руки к животу, и слегка раскачивался взад-вперед. Его кожа блестела от выступившей на ней испарины.

Мое сердце испугано замерло, и я сказал ему, чтобы он собирался в больницу. Но Уэсли, конечно же, отказался, в который раз пытаясь убедить меня, а заодно и самого себя, что ему уже лучше.

— Нет, так не пойдет. Одевайся, потому что мы оба сейчас едем в больницу, — потребовал я, выбираясь из постели и отыскивая в груде одежды джинсы.

— Я же сказал тебе, что все в порядке. Я не поеду ни в какую больницу, — решительно заявил он, однако в его голосе чувствовалась болезненная слабость.

— Поедешь.

— Нет, не поеду.

Мы попрепирались так какое-то время, пока я не сел на кровать, полностью одетый. Уэсли же до сих пор и пальцем не пошевелил. Все, что мне оставалось — это смотреть ему в глаза, получая в ответ прямой, полный упрямства, взгляд.

— Уэсли, пожалуйста, — наконец сдался я, но он покачал головой. — Тебе стало только хуже, из-за боли ты больше не можешь спать. Скорее всего это аппендицит. Тебе нужно показаться врачу, — просил я снова и снова, но безрезультатно.

— Тор, все пройдет, вот увидишь. Мне просто нужно поспать. Как и тебе, — сказал он твердо, и я знал что, как бы ни пытался, мне не удастся его переубедить.

Уэсли медленно лег, все еще держась одной рукой за живот.

— Я схожу за "Ибупрофеном", — тихо сказал я, поднимаясь.

Кивнув, Уэсли закрыл глаза.

Я принес ему с кухни стакан воды с двумя таблетками. Пока он пил лекарство, снял джинсы и снова забрался в кровать, но даже не пытался заснуть — это было бесполезно. Вместо этого я чутко прислушивался к дыханию Уэсли. Он часто вздыхал и не прекращал крутиться, то и дело переворачиваясь то на один, то на другой бок. Так прошел час, пока Уэсли снова не сел, его руки все так же обнимали живот, а лицо исказила гримаса боли. Я тут же вскочил и мягко погладил его по спине.

— Наверное... наверное, мне все же надо к врачу, — тяжело выдохнул он.

Я метнулся с кровати, быстро натянул штаны и отыскал одежду Уэсли. Но когда он попытался встать, внезапный приступ острой боли заставил его пошатнуться.

— Давай медленно, хорошо? — сказал я, касаясь его колена и помогая ему надеть джинсы.

Ему было намного хуже, чем мне казалось, и в тот момент я ужасно злился на самого себя за то, что недооценил степень его боли и пошел у Уэсли на поводу.

Мы приехали в больницу в третьем часу ночи. В этот час в приемном отделении было довольно пусто. Через полчаса за Уэсли пришла медсестра и позвала его в небольшой кабинет, где усадила на покрытую бумагой кушетку и принялась измерять сначала температуру, а потом давление. Через десять минут появился врач, и Уэсли с моей помощью рассказал ему о своих симптомах. Потом он лег, чтобы врач смог его осмотреть, и, когда тот надавил на больное место, лишь молча стиснул зубы. Закончив, врач спокойно объяснил, что, по его мнению, у Уэсли аппендицит, но для подтверждения диагноза нужно сделать компьютерную томографию. Для этого Уэсли попросили переодеться в больничную рубашку, после чего увели на процедуру.

Пока его не было, я сложил всю одежду и стал ждать, нервно сжимая руки. Вернулся Уэсли, сел рядом, взял меня за руку и попросил не волноваться. Я же боялся поднять на него глаза, потому что знал, что обязательно расплачусь. Потом снова потянулись минуты, одна за другой. Невыносимо медленно. Наконец пришел врач с результатом томографии, который подтвердил первоначальный диагноз; сказал, что нужна срочная операция. Я почувствовал, как пальцы Уэсли, все это время державшие мою руку, напряглись, и все-таки расплакался.

Врач объяснил, как Уэсли повезло, что воспаленный аппендикс не лопнул, и что он будет удален через четыре небольших разреза на брюшной полости при помощи лапароскопии, а она менее травматична, чем традиционный метод, и позволяет значительно сократить срок реабилитации. В заключение он добавил, что уже договорился с хирургом, и операция назначена на восемь утра.

— Сейчас вернется медсестра и даст вам болеутоляющее и успокоительное. У вас есть ко мне какие-то вопросы? — спросил врач у порога. Уэсли покачал головой. — Ну что ж, тогда скоро за вами придет кто-нибудь из отделения общей хирургии.

— Спасибо, доктор, — произнес я слабо и попытался улыбнуться.

Врач кивнул с профессионально-вежливой улыбкой и после того, как он вышел, я крепко сжал пальцы Уэсли, а он опустил голову на мое плечо.

Он был гораздо больше напуган, чем показывал, и, конечно, он не собирался плакать. Все, что ему было нужно — это молчаливая поддержка. Обняв его, я коснулся губами теплого виска и постарался ослабить его страхи шутками о том, как ему идет длинная рубашка, похожая на платье, но ни одному из нас это не помогло расслабиться.

Пришла медсестра с лекарствами и с небольшим пластиковым стаканчиком, наполненным водой, мягко улыбнулась и сказала, что беспокоиться не о чем, потом еще раз улыбнулась и ушла. После нее пришла уже другая медсестра из отделения общей хирургии и прикатила с собой коляску. Сев в нее, Уэсли снова взял меня за руку.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — сказал я со слезами на лице. — Я буду ждать тебя.

— Меня не в тюрьму забирают, — ответил Уэсли с легкой улыбкой. — Я тоже буду тебя ждать.

— Я люблю тебя, — прошептал я и, наклонившись, нежно поцеловал его губы.

— Я тоже тебя люблю. Не тревожься за меня, — добавил он, снова улыбаясь.

Я проводил их с медсестрой до отделения. В небольшом зале она остановилась и указала налево.

— Идите до конца коридора и поверните направо. Там находится зал ожидания отделения общей хирургии. И не волнуйтесь — он в надежных руках, — сказала она напоследок с теплой улыбкой.

Придерживая одной рукой на коленях свою одежду, другой рукой Уэсли махал мне, и я смотрел на них до тех пор, пока они не свернули за угол. Тогда весь вес реальности вдруг разом оказался на моих плечах, и он был настолько тяжел, что я пошел, едва переставляя ноги.

Зал ожидания пустовал. Я резко упал на один из стульев и обессиленно уронил голову на руки.

Я ненавидел себя за то, что не осознавал, как Уэсли плохо, и мучительно переживал, что не заставил его пойти к доктору раньше. А еще я злился на него за то, что он пытался скрыть от меня, насколько сильна его боль.

К несчастью, я оставил телефон дома, поэтому не мог позвонить маме и все ей рассказать, и наличных у меня с собой тоже не было. Но я должен был позвонить ей. И родителям Уэсли, чтобы сообщить о случившемся. От последней мысли у меня неприятно заныло в груди, но они имели право знать о том, что произошло.

Потянув из бумажника кредитную карточку, я нашел взглядом телефон-автомат и, набрав старый номер Уэсли, сделал глубокий вдох.

Я не знал, что собираюсь сказать.

После трех гудков миссис Кэрролл взяла трубку.

— Алло? — сказала она севшим со сна голосом.

— Хм, алло? Миссис Кэрролл?

— Да, — ответила она с легким раздражением, очевидно, приняв меня за продавца по телефону.

— Хм, это Торен Грей. Уэсли...

— Что? — переспросила она с еще большим раздражением.

— Простите, что звоню так рано, но... мм, Уэсли сейчас в больнице. Ему...

— Что? — перебила она снова, на сей раз испуганно.

— Ему... ему нужна операция. У него воспаление аппендикса и...

— Где? В какой он больнице?

— В Университетской больнице. Его только что увезли в...

— Я сейчас приеду, — бросила миссис Кэрролл, прежде чем повесить трубку.

Я еще какое-то время удерживал трубку, и вместо гудков у меня в голове звучал перепуганный голос мамы Уэсли. Ее страх эхом отразился от меня, вызвав внезапное чувство вины, словно я был виноват в том, что случилось с Уэсли. Эти мысли сдавили мою грудь невидимыми тисками, не пропуская в легкие воздух.

Постаравшись взять себя в руки, я повесил трубку. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и слезы в который уже раз подступили к глазам. Пытаясь их сдержать, я часто заморгал, и, выдохнув, набрал мамин номер. Но стоило мне услышать ее голос, как я не выдержал и, не успев даже поздороваться, заплакал. Всхлипывая, я выслушал ее встревоженный вопрос о том, что произошло, и рассказал ей обо всем, что случилось. А потом она говорила со мной, пытаясь ободрить, пока мне не удалось хоть немного успокоиться. И напоследок пообещала скоро приехать, не слушая мои возражения и обещания перезвонить сразу же, как только Уэсли перевезут из операционной в палату.

Попрощавшись, я вернулся на свое место и стал прислушиваться к тихому тиканью часов. Через двадцать минут в зал ожидания быстро вошли мистер и миссис Кэрролл, и, увидев их, я поспешно встал. Они же молча посмотрели на меня, а я просто не знал, что сказать, лишь нервно теребил руки, пока мистер Кэрролл не обратился ко мне с требовательным вопросом:

— Где Уэс?

— Он... он сейчас в операционной. — От волнения я начал заикаться.

— Что с ним случилось?

— Воспаление аппендицита, — объяснил я и, глядя себе под ноги, повторил слова врача, чувствуя, как кожу лица снова щекочут слезы.

Удовлетворившись моим ответом, родители Уэсли устроились напротив в другом конце зала, и до меня долетали тихие обрывки их разговора, но я не мог разобрать ни слова.

Опустившись обратно на стул, я свел колени вместе и ссутулился, пытаясь сжаться до микроскопических размеров. И исчезнуть.

Через несколько минут мистер Кэрролл поднялся и подошел к телефону. Он с кем-то говорил, но из всего сказанного я только расслышал, как он упомянул имя Уэсли. После этого они с миссис Кэрролл ушли, и, оставшись один, я глубоко выдохнул, испытав облегчение. Опустив голову на руки, я закрыл глаза и принялся ждать.

Потом появились мама с Алисией. Мама обняла меня, а сестра погладила по спине, обещая, что с Уэсли все будет хорошо. Мы втроем сели в пустой комнате и стали ждать уже вместе. Алисия взялась складывать пазлы из пятиста кусочков. От нечего делать мы присоединились к ней, и несколько часов прошло за составлением картинки, изображавшей коллекцию почтовых марок. Родители Уэсли так и не вернулись. Через какое-то время Алисия сходила за содовой, и мы продолжили подбирать разноцветные части.

— Во сколько Уэсли забрали? — вдруг спросила мама, обеспокоенно глядя на часы.

— Почти в восемь, — ответил я, переводя взгляд туда же. Их стрелки показывали половину первого.

— Хм, операция уже должна была закончиться. И действие наркоза тоже, — принялась размышлять мама вслух, считая прошедшие часы. Мой живот нервно сжался, и, видя мое состояние, она успокаивающе погладила меня по голове, пообещав, — Я сейчас позвоню и все узнаю.

Мы с Алисией молча смотрели, как мама идет к телефону, набирает номер и слушает голос дежурной в регистратуре. Ее глаза сначала расширились, потом сузились, и она сама себе кивнула.

— Он уже пришел в себя. И находится в палате, — сообщила она сразу же, как только оказалась рядом.

Мы поспешили к лифту и нажали шестой этаж. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не броситься вперед сразу же, едва перед нами открылся коридор. Мое дыхание сорвалось, и сердце вот-вот готово было пробить грудную клетку.

Дверь в палату номер шестьсот двенадцать оказалась приоткрыта. Мистер Кэрролл, сложив руки на груди, стоял у подножия кровати, на которой лежал Уэсли, а миссис Кэрролл — у ее изголовья.

Увидев Уэсли, я выдохнул, только сейчас осознав, что весь путь до него сдерживал дыхание.

Стоило Уэсли заметить меня, как его лицо тут же просветлело. И он радостно улыбнулся.

— Вот ты где! Где тебя носило? — обратился он ко мне низким и хрипловатым голосом. Под его глазами залегли темные круги, растрепанные пряди закрывали лоб и шею, а к левой руке шел провод от капельницы.

Еще никогда он не выглядел таким красивым.

Не думая, действуя только на импульсах, я прошел мимо миссис Кэрролл и сжал протянутую навстречу мне руку. Перед глазами стояла пелена из слез. Мои губы шевельнулись, но я не смог вымолвить ни слова.

— Привет. Как ты себя чувствуешь? — спросил я со второй попытки, когда ко мне наконец вернулся голос, нежно сжимая его руку в своей.

Уэсли закрыл глаза и выдохнул.

— Я очень устал. И мне немного больно, но гораздо лучше, чем раньше, — добавил он с улыбкой. — Как ты?

— Сейчас уже хорошо, — ответил я честно. Уэсли снова закрыл глаза, продолжая удерживать мою руку. — Тебе... тебе что-нибудь нужно?

— Я ужасно хочу пить, — признался он, облизывая сухие и потрескавшиеся губы.

— Тогда я схожу за измельченным льдом, — предложила мама, тепло ему улыбнувшись.

— Привет, Аманда, — пробормотал Уэсли, открывая глаза. Он выглядел приятно удивленным и по-настоящему обрадованным встрече с мамой и Алисией. После того, как мама ушла, Алисия выступила вперед, ближе к Уэсли. Глядя на нее, он продолжал улыбаться, сонно моргая. — Хэй, младшая сестренка.

— Хэй, старший брат, — мягко проронила Алисия, потрепав его по плечу.

Судя по нахмуренным лицам родителей Уэсли, они явно были недовольны тем, что мы полностью завладели вниманием их сына. Мистер Кэрролл даже отвернулся, глядя через приоткрытую дверь в коридор.

— Ну и заставил же ты нас поволноваться, — продолжала Алисия, приподняв брови. — Я уже было решила, что бедного Торена хватит удар, — призналась она с улыбкой, бросив на меня взгляд.

Я не успел ничего ответить, потому что в этот момент вернулась мама со стаканчиком, заполненным маленькими кусочками льда, и передала его мне. Наклонившись к Уэсли, она поцеловала его в лоб и мягко взъерошила волосы.

— Я так рада, что с тобой все хорошо, — шепнула она и, выпрямившись, отступила в сторону, освобождая для меня место.

— Лед? — спросил я.

Уэсли открыл глаза и кивнул. Я коснулся льдом его сухих губ, и он слегка их приоткрыл, с благодарной улыбкой всасывая талую воду.

— О боже, как хорошо, — пробормотал он, снова закрывая глаза. Мама с Алисией мягко засмеялись, и я улыбнулся им. — Дай еще, — попросил он, облизываясь, и я провел по его губам новым кусочом льда. Воспользовавшись этим, Уэсли поймал мою руку и, жадно вобрав лед, поцеловал кончики влажных пальцев. Я тут же покраснел, а он тихо засмеялся, откидывая голову на подушку. Закрыв глаза, я выдавил улыбку, прекрасно зная, что мистер и миссис Кэрролл стоят прямо за моей спиной.

— Так где ты был так долго? Я прождал тебя целую вечность, — спросил Уэсли снова и, открыв глаза, посмотрел прямо на меня. Его голос был по-прежнему тихим и хрипловатым, но теперь, когда из него ушла мучительная жажда, он звучал спокойно.

Я покачал головой.

— Ко мне никто не вышел. Я даже не знал, что операция уже закончилась, пока мама не позвонила и не выяснила номер твоей палаты, — объяснил я, сжимая его руку. Конечно, у меня было подозрение на этот счет, но я старательно гнал от себя неприятные мысли: сейчас было не время и не место об этом думать.

— Хм, странно. Хотелось бы мне знать, почему, — задумался Уэсли, поднимая глаза к потолку. — Но сейчас ты здесь, и все остальное уже не важно, — добавил он, возвращая мне свои взгляд и улыбку.

Неожиданно раздался вежливый стук в дверь, и в палату, приветливо улыбаясь, вошла женщина средних лет в белом халате с темными волосами, стянутыми в тугой пучок. На ее шее висел стетоскоп, а в руках она держала папку с зажимом для бумаги, прижимая ее к груди.

— Здравствуйте, я доктор Амани, хирург Уэсли, — представилась она голосом, в котором отчетливо слышался иностранный акцент. Остановившись у входа, она поочередно посмотрела на каждого, кто находился в этой комнате, и только тогда продолжила, — Ого, да у тебя здесь и яблоку негде упасть. Ты, должно быть, очень популярный парень, — сказала женщина со смехом, демонстрируя большие белые зубы. И, положив папку на прикроватную тумбочку, взялась за стетоскоп.

— Кхм, предполагалось, что здесь будет только семья, — тихо заметила миссис Кэрролл, складывая руки на груди и опираясь на другую ногу.

Доктор Амани никак не отреагировала на ее слова, то ли намеренно их проигнорировав, то ли действительно не расслышав. Всунув в уши мягкие наушники, она склонила голову к плечу и обратилась к Уэсли:

— Как ты себя чувствуешь?

— Уставшим, — ответил он, с трудом поднимая тяжелые веки. — И немного больно.

Следующие несколько минут доктор Амани занималась тем, что внимательно прослушивала спину и грудь Уэсли через диафрагму.

— Можно взглянуть? — спросила она после, указывая на его правый бок, и Уэсли, откинув край одеяла, задрал больничную рубашку, позволяя ей осмотреть швы. — На сколько ты оцениваешь свою боль по шкале от одного до десяти, если десять — это самая максимальная степень?

Уэсли сначала взглянул на меня, потом на доктора.

— Наверное шесть. Пять или шесть.

— Думаю, мы достанем для тебя еще обезболивающего, — сказала доктор, одергивая рубашку Уэсли. — Швы выглядят хорошо. И сама операция тоже прошла успешно. А это значит, что ты в скором времени сможешь вернуться к нормальной жизни, — констатировала она с дружелюбной улыбкой. — Лейкопластырь можно будет снять уже через несколько дней, но тебе все равно придется хорошенько присматривать за правым боком. Возможно, кроме боли в боку появится еще и боль в плече. Но в целом все отлично. Через две недели покажешься мне снова, а пока никакой работы, никакого вождения, никаких тяжестей и других нагрузок. Я также выпишу тебе парочку обезболивающих. В первые два дня обязателен постельный режим, ты будешь быстро уставать и постоянно хотеть спать. Это нормально. Но, запомни, на живот ложиться запрещено, только на спину. В крайнем случае на левый бок. Если ты будешь делать все так, как я сказала, то за ближайшие две недели твой молодой организм быстро придет в норму. — Взяв папку, доктор Амани сделала в бумагах пару пометок. — Вопросы? — Уэсли посмотрел на меня, а затем покачал головой. — Хорошо, тогда я пришлю медсестру с обезболивающим. Если ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, то уже сегодня вечером сможешь вернуться домой.

Улыбнувшись, Уэсли кивнул.

— Большое вам спасибо, доктор, — сказал он тихо и искренне.

Доктор Амани доброжелательно улыбнулась, убирая ручку в нагрудный карман.

— К твоим услугам. Береги себя и отдыхай, — сказала она на прощание и, все также приятно улыбаясь, покинула палату.

Уэсли вымученно откинулся на подушку и закрыл глаза. Бледный и с темными кругами под глазами, он выглядел сильно уставшим. И при взгляде на него у меня кололо сердце, настолько сильно он сейчас отличался от обычно яркого и сильного Уэсли, которого я любил.

Нахмурившись, он нащупал мою руку и, сжав в своих пальцах, открыл глаза, но не сразу смог сфокусироваться на своих родителях, стоявших у подножия кровати.

— Что ты имела в виду, когда говорила "только семья"? — спросил он тихо.

Метнув на меня недовольный взгляд, миссис Кэрролл покачала головой.

— Ничего. Не беспокойся об этом, — ответила она пренебрежительным тоном, погладив ноги Уэсли под одеялом, но для него не остался незамеченным ее выпад в мою сторону: его захват на моей руке усилился, а глаза сузились.

— Ты имела в виду Торена, да?

— Милый, не волнуйся. Мы просто хотим для тебя лучшего, — сказала миссис Кэрролл, пронзая меня своим взглядом, словно ножом.

— Он и есть самое лучшее. — Уэсли не скрывал злости в своем голосе, его до этого бледное лицо стремительно наливалось кровью. — Он был единственным человеком, которого я хотел видеть после пробуждения, а вы сделали все, чтобы его здесь не оказалось! Не могу поверить, что вы запретили доктору с ним говорить!

— Милый, не волнуйся... — начала миссис Кэрролл, но Уэсли резко перебил ее:

— Невероятно! И до чего же отвратительно! Тор позвонил вам, прекрасно зная, что я против. Я сам сказал ему не делать этого и вот ваша благодарность? Да что с вами вообще происходит?! — громко выкрикнул он, невольно заставив меня отступить, и ударил кулаком по постели. Его лицо теперь уже сделалось ярко-красным, Уэсли глубоко и часто дышал, и, пытаясь хоть как-то его успокоить, я сжал его руку.

— Уэсли, успокойся. Все хорошо, — попросил я шепотом.

— Нет, это не так! Меня уже достало их несправедливое к тебе отношение!

— Уэс, успокойся, — вмешался мистер Кэрролл, но выражение его голоса нисколько не изменилось: он оставался таким же холодным и жестким, как будто он обвинял Уэсли в том, что тот злился.

Опустив глаза, Уэсли замолчал, и его хватка на моей руке ослабла.

— Почему... почему бы нам не спуститься перекусить в кафе? — предложила мама в наступившей тишине, неловко улыбнувшись. — Уэсли нужно хорошенько отдохнуть, давайте дадим ему время поспать.

И родителям Уэсли не оставалось ничего другого, кроме как согласиться, потому что он продолжал молчать и смотреть вниз, упорно игнорируя их присутствие.

Улыбнувшись Уэсли и пожелав хорошего отдыха, мама с Алисией первыми покинули палату. Миссис Кэрролл неловко похлопала его по ноге и, ненадолго задержав на мне взгляд, следом за мужем вышла за дверь. Только тогда Уэсли оторвался от созерцания одеяла и с облегчением выдохнул, провожая их глазами. Сдавив мою руку, он снова опустил ресницы.

— Ты всегда это делаешь, — сказал он слабо после того, как мы остались одни.

— Делаю что? — спросил я, удивлено поднимая брови.

— Уступаешь моим родителям, позволяя им себя третировать, но я сыт этим по горло, — хрипло ответил он исподлобья.

— Мне просто показалось, что сейчас не самый подходящий момент для выяснения отношений, — заметил я.

— Вряд ли этот подходящий момент когда-нибудь наступит. Но моему терпению пришел конец...

— Уэсли, — прервал его я, крепко сжимая его руку. — Они никогда не примут меня, и я уже смирился с этим, потому что ты выбрал меня. Но я не хочу, чтобы ты обрывал со своей семьей все связи. Это для меня важно. Мы же не собираемся регулярно с ними видеться, так что до тех пор, пока ты возвращаешься ко мне, меня все устраивает, — постарался честно объяснить я, веря в каждое произнесенное слово.

Уэсли шумно выдохнул через нос и кивнул.

— Хорошо, ты выиграл. Но я хочу, чтобы ты знал, что я ни за что не соглашусь с их позицией. Если уж они не могут тебя принять, то пускай хотя бы оставят в покое. Почему они не способны понять, как много ты для меня значишь?

Я наклонился и поцеловал его губы, постаравшись вложить в этот короткий поцелуй все свои чувства. И Уэсли наконец мне снова улыбнулся.

— Как ты? — спросил я, обеспокоенный тем, что из-за вспышки гнева ему могло стать хуже.

— А я уже и забыл, что устал, — ответил он с сонным смешком. — Как ты сам?

— Уж определенно лучше, чем ты, — пошутил я с легкой усмешкой.

— Но выглядишь, мягко говоря, неважно.

— Кто бы говорил! — возмутившись, я слегка толкнул его в плечо. — Хочешь, я посижу с тобой, пока ты не заснешь? — Получив согласие, я еще раз поцеловал Уэсли и поставил стул рядом с кроватью.

Несмотря на его отчаянные попытки сопротивляться сну, очень скоро Уэсли уже крепко спал, а я смотрел на него с улыбкой, чувствуя огромное облегчение: я был так счастлив, что с ним все хорошо, ведь мысль о возможной потере пугала меня больше всего на свете.

Даже во сне он по-прежнему держал меня за руку, и я легонько сжал его расслабленные пальцы дважды, прошептав, как сильно его люблю. А потом не заметил, как и сам провалился в глубокий сон.

Глава 41

В последующие дни мне довелось на собственном опыте убедиться в правдивости народной мудрости, которая гласила, что во время болезни большинство мужчин ведет себя как маленькие дети. Уэсли же своим поведением больше всего напоминал шестилетнего мальчишку, которого по каким-то причинам оставили без любимых игрушек, но обо всем по порядку.

Он вернулся домой после операции не тем же вечером, как мы сначала планировали, а на следующее утро. И, соблюдая постельный режим, большую часть времени просто спал. Я же в это время находился рядом, читая книгу или развлекаясь складыванием пазлов, и следил за тем, чтобы он принимал обезболивающие лекарства каждые четыре часа. Ко всему прочему, у Уэсли практически полностью пропал аппетит: он мог спокойно ограничиться несколькими ложками супа или ломтиком хлеба.

Еще до его возвращения домой я позвонил Гасу в автомастерскую, чтобы объяснить, что произошло. Когда я рассказал об операции, его голос заметно дрогнул, но потом, узнав, что Уэсли уже дома и идет на поправку, в нем явственно проступило облегчение. Гас, прекрасно зная его характер, который просто не позволит Уэсли долго валяться в постели, заверил меня, что справиться сам, и настоял на том, чтобы Уэсли ни о чем не волновался, кроме своего полнейшего выздоровления.

На второй день, несмотря на то, что Уэсли продолжал оставаться в постели, его усталость и сонливость стали проходить. Мы много говорили и играли в игры. К вечеру он даже выбрался в гостиную на диван и смотрел телевизор, пока я готовил ужин.

Третий день в основном прошел так же: за просмотром фильмов, к которому добавилась игра в видеоигры. К Уэсли вернулся аппетит, и он спокойно уплетал суп, сэндвичи и лазанью, которую жена Гаса приготовила специально для нас.

На четвертый день Уэсли уже практически свободно передвигался по квартире, сходя с ума от безделья.

— Мне скучно, — заявил он тогда же, со вздохом садясь в постели и скрещивая руки на груди.

— Почитай книгу или поиграй в игру, — предложил я, отправляя свою майку в корзину для грязного белья.

— Не хочу, — капризно протянул он, слишком внимательно наблюдая, как я надеваю рубашку с коротким рукавом.

— Тогда посмотри телевизор или придумай что-нибудь еще, — как ни в чем не бывало посоветовал я, натягивая штаны. И, достав из комода носки, присел на край кровати.

— Не хочу, — предсказуемо донеслось из-за спины. И тут же я почувствовал, как под весом Уэсли прогнулся матрас, когда он подобрался ко мне вплотную. — Ну же, Тор, поиграй со мной.

— Не могу. Мне надо в колледж, а потом на работу, — объяснил я спокойно, несмотря на руки, уже обвившие мою талию.

Чтобы иметь возможность заботиться об Уэсли, я на несколько дней взял отгул, но теперь Уэсли стало лучше, и я не мог дольше оставаться дома. Тем более что сегодня был первый учебный день после каникул.

— Но мне СКУЧНО!

Уэсли не хотел так просто сдаваться, хотя и понимал, что настаивать в данной ситуации бесполезно.

— Алисия обещала заглянуть после школы. И, если у Джереми нерабочий день, то они придут вдвоем. Так что просто постарайся найти себе занятие до вечера. А сейчас мне пора, иначе я опоздаю. — Поднявшись, я поцеловал Уэсли в лоб. — Я люблю тебя. Увидимся вечером.

— Отлично. Просто оставь меня! Твой бедный бойфренд совсем недавно перенес сложнейшую операцию, а ты бросаешь его одного! Какой же я несчастный, — прохныкал он и, надувшись, закусил губу.

— Да, я веду себя как изверг. Но позже я обязательно найду способ заслужить твое прощение. Я люблю тебя! — повторил я перед выходом из спальни.

И уже в прихожей меня догнал крик Уэсли:

— Я тоже тебя люблю! Удачного дня!

Глава 42

Я был растерян. Даже более того — подавлен. В последний раз мы с Уэсли занимались сексом две недели назад. И могли сделать это снова только через три дня. Казалось бы, в чем проблема? Но нет, мое состояние было более чем странным: я прожил около восемнадцати лет без секса, что меня в свое время нисколько не беспокоило, но эти две недели воздержания буквально свели меня с ума! Что со мной случилось?

У Уэсли, казалось, такая проблема вообще не возникала. Он перестал принимать болеутоляющие препараты и в целом чувствовал себя значительно бодрее. Из-за этого его скука и беспокойство резко возросли, но ему вполне удавалось находить способы занять себя, направляя свою чрезмерную энергию в мирное русло. Я же мучился двадцать четыре часа в сутки: головная боль и неудовлетворенность стали моими неизменными спутниками. И в этом было столько несправедливости!

Ситуацию ухудшало еще и то, что Уэсли взял за привычку свободно дефилировать по квартире без рубашки или вообще в одних боксерах, прекрасно зная, какой эффект производит на меня вид его полуобнаженного тела. И, так как я продолжал чувствовать себя отчасти виноватым во всем случившемся, а также понимал, что он теперь не может "баловать" себя самоудовлетворением, то я тоже решил отказать себе в этом удовольствии.

Но, боже мой, как же это было сложно! Причем в прямом смысле этого слова. Даже в рабочее время, когда, по сути, моя голова должна была быть занята совсем другими мыслями. Например, позавчера, когда я наводил порядок в отделе с посудой, я сам не заметил, как настолько погрузился в мысли об Уэсли, что, чтобы успокоиться, мне пришлось спешно наведаться в туалет.

Дальше было еще забавнее: сидя на опущенном туалетном сидении, я сжимал кулаки, пытаясь успокоиться и договориться с самим собой. Я честно старался убедить себя в неправильности ситуации: если Уэсли не может, то я тоже не должен, в конце концов, осталось совсем немного потерпеть; далее я с удовольствием представил, какое вознаграждение меня ожидает в ближайшем будущем за все мои мучения, когда мы с Уэсли наконец сможем удовлетворить наше желание вместе. И не заметил, как эти мысли только подлили масла в огонь, распаляя меня еще больше. Вот здесь мне пришлось уже выбирать: потратить следующий час на душеспасительные разговоры с самим собой в кабинке туалета или все-таки удовлетворить потребность своего организма и вернуться к работе. В итоге, какую бы чудовищную неловкость я не испытывал вкупе с удушающим чувством стыда, но все-таки наименьшей из двух зол оказалась дрочка на рабочем месте, чем прогулка с эрекцией между рядами с товарами: кончив в комок бумажных салфеток, я вымыл руки и вернулся к раскладыванию скатертей и салфеток.

Дома я оказался только около десяти. Уэсли как обычно очень обрадовался моему приходу. Он был занят невинной игрой в видеоигры. И из-за этого я почувствовал себя еще более виноватым. Настолько, что даже не мог смотреть ему в глаза.

Я на скорую руку приготовил ужин, и мы устроились перед телевизором, а потом легли спать, и сон наконец помог мне избавиться от мучительного стыда, принеся с собой забвение и облегчение. Но на этом дело не кончилось: на следующее утро я проснулся с таким сильным стояком, что он причинял почти физическую боль. Уэсли мирно спал рядом. Стараясь его не разбудить, я тихо выбрался из постели и пробрался в ванную, где удовлетворил сразу две первостепенные потребности: физиологическую и сексуальную. А после, умывшись, устроился в гостиной на диване и включил утренние новости, выставив низкий звук, пока до меня не долетели звуки возни из спальни. Размышляя о том, что бы такого приготовить на завтрак, я направился к Уэсли, чтобы пожелать ему доброго утра.

— Ч-что ты делаешь? — Я запнулся на полуслове, потому что стоило мне переступить порог комнаты, как моим глазам предстала ошеломляющая картина: раскрасневшийся Уэсли сидел на кровати, обхватив свой член рукой.

— Упс, попался, — прокомментировал он с усмешкой, открыто глядя на меня и даже не думая убирать руку.

— Немедленно перестань! Прекрати сейчас же! — Я быстро обошел кровать и остановился с его стороны, пытаясь сохранить на лице спокойное и невозмутимое выражение: одного взгляда на Уэсли было достаточно, чтобы мой член заинтересовано шевельнулся, приподнимаясь. — Тебе нельзя этим заниматься! — Воскликнул я снова, пытаясь достучаться до Уэсли.

— Что? Почему нет? — спросил он невинно, но по-прежнему усмехаясь, точно уловив направление моих мыслей. Как и реакцию тела.

— П-потому! Доктор сказала...

— Доктор сказала никакого секса. Но она ничего не говорила о мастурбации, — объяснил Уэсли спокойно и с подкупающей честностью.

— Но она могла подразумевать и это тоже! — продолжал настаивать я, стараясь не опускать глаза.

— Ты в самом деле думал, что я продержусь так долго? — спросил он и, продолжая на меня смотреть, возобновил поглаживания.

— Да! То есть я знал, что ты не можешь, и поэтому я...

Глаза Уэсли изумленно округлились.

— Подожди, ты хочешь сказать, что все это время даже не прикасался к себе?

Он уставился на меня, не мигая, и я почувствовал, как мое лицо вспыхнуло под его чересчур внимательным взглядом.

Собравшись, я медленно кивнул.

— Просто... Ну, я подумал, что так будет честнее, — тихо сказал я, от вранья краснея еще больше. Но разве я мог признаться Уэсли, что мне настолько ударил в голову сперматоксикоз, что я опустился до обычной дрочки в общественном туалете? И это во время работы!

— Ого, да ты намного выносливее меня, — огорченно выдохнул Уэсли. — Теперь я чувствую себя виноватым за все те разы, когда занимался этим под твоим носом.

Я тяжело сглотнул, испытывая еще большие угрызения совести. Но я просто не мог ему признаться — это было выше моих сил. Правда, на моей памяти это был первый случай, когда я позволил себе соврать Уэсли. И это в какой-то степени служило мне оправданием.

— Так как насчет того, чтобы я тебе помог? — вдруг предложил он с хитрой улыбкой, похлопав по кровати рядом с собой. — Не думай, что тебе удастся что-то от меня скрыть. Я же вижу, в каком ты состоянии, — добавил Уэсли миролюбиво, приподнимая брови и явно намекая на мою эрекцию.

К этому времени мое неутоленное и так долго сдерживаемое желание собралось внизу живота, подчиняя себе разум, сконцентрировалось в кончиках пальцев рук и ног, настойчиво пульсируя в такт с мучительным давлением в паху. Уэсли соблазнительно смотрел на меня, облизывая верхнюю губу, в то время как его ладонь сжимала головку члена. И я не мог оторвать взгляда от мягких влажных губ, от пальцев, находящихся в движении и обхватывающих совершенный по форме орган. Еще никогда я так сильно не хотел ощутить его во рту.

Сдавшись, я присел на край кровати и потянул молнию на штанах вниз, открывая себя нетерпеливому и горящему от возбуждения взгляду Уэсли. Но когда он подался вперед с намерением коснуться меня, я отвел его руку в сторону: стоило ему до меня дотронуться и я не смог бы устоять перед стремлением в полной мере ощутить Уэсли в себе, несмотря на возможные негативные последствия для его здоровья, к которым мог привести этот безрассудный поступок.

Нет. Мы можем сделать это вместе, но не должны прикасаться друг к другу.

Я энергично задвигал рукой вверх-вниз, прикрывая глаза от удовольствия, перехватившего контроль над телом. Но долго держать их закрытыми я не мог: мне был необходим Уэсли; я должен был видеть смену выражений на его лице, от напряженного удовольствия до радости и послеоргазменного облегчения; должен был следить за длинными сильными пальцами, размазывающими выступившую смазку по всему стволу, в то время как другая рука играла с яичками. Моя собственная разрядка подступала все ближе, я вскидывал бедра навстречу движениям руки все чаще, борясь с желанием просунуть палец в теплое и тугое колечко мышц.

Взгляд Уэсли обжигал. От него покалывало кожу. Именно этот взгляд и стыд, который обычно всегда возникал у меня при самоудовлетворении, как будто я делал что-то постыдное, многократно усиливали все ощущения, стремительно приближая разрядку. Наконец я излился, и почти следом за мной кончил Уэсли. Судорожно хватая воздух, словно только что пробежал целый марафон, я затуманенными глазами следил за пальцем Уэсли, который скользил по его животу, размазывая нашу сперму. Смешивая ее вместе.

— Это была самая эротическая вещь из тех, что мы когда-либо делали, — выдохнул он между частыми вдохами с довольной улыбкой на красивом лице.

— Ага, — шепнул я, все еще не справившись с дыханием, и убрал руку с члена. На коже выступил пот, и сам я горел изнутри, как будто у меня поднялась температура. Но мое настроение значительно улучшилось по сравнению с тем, которое было еще десять минут назад.

— Ты все еще твердый, — заметил Уэсли, с полуулыбкой направляя взгляд на мои бедра.

— Как и ты, — ответил я и, глянув на него, быстро отвернулся, пытаясь силой воли потушить вновь растущее желание.

Уэсли отбросил одеяло в сторону и улегся на спину. Погладив член, приглашающе улыбнулся.

— Забирайся, — сказал он мягким чуть хрипловатым голосом, отлично зная, что такой тон, чувственный и сексуальный до невозможности, действует на меня наподобие афродизиака — это была именно та интонация, которую он всегда использовал, когда хотел завести меня с пол-оборота.

Я покачал головой, хотя и хотел этого больше всего на свете. Так сильно, что мне казалось, словно моя кровь вот-вот вскипит. Но я должен был сдерживаться и по возможности мыслить трезво, ведь здоровье Уэсли гораздо важнее, чем сиюминутное удовлетворение.

— Нет, — произнес я медленно, снова качая головой.

Уэсли выпрямился и коснулся рукой моего лица.

— Ну же, детка. Я знаю, что ты хочешь, ты знаешь, что я хочу — мы оба хотим одного и того же. Уж поверь — это не то, что способно меня сломать.

Я выдержал умоляющий, прямой взгляд темных глаз и, собрав всю свою волю в кулак, повторил движение головой:

— Нет. — Я очень старался, чтобы мой голос звучал уверенно в первую очередь для меня самого: я не хотел проигрывать в борьбе с собственной страстью и похотью.

Наклонившись к Уэсли совсем близко, я вгляделся в его глаза и четко, с расстановкой, произнес:

— Смотри, ты принадлежишь мне, а это значит, что и это тоже принадлежит мне, — я провел кончиком пальца по головке его члена. — И если твой безответственный поступок продлит мое ожидание, то я никогда тебя не прощу.

Уэсли явно такого не ожидал. Он пялился на меня широко раскрытыми глазами как на восьмое чудо света. Его скулы покрыл легкий румянец.

Дав эху моих слов отзвучать и раствориться в тишине комнаты, он потянулся вперед. Одна его рука скользнула вокруг моей талии, вторая накрыла мой член и нежно, но крепко, сжала.

— О боже, теперь мы просто обязаны сделать это, — пробормотал он страстно, заводя руку мне за спину и отыскивая средним пальцем вход.

-Уэсли, нет! — вскрикнул я, сражаясь со слишком сильными ощущениями, которые во мне будили его влажные губы и горячие проворные пальцы. — Стой! Я сказал "нет"! — К счастью, мое сопротивление заставило Уэсли немного притормозить. Он вскинул на меня "щенячьи глаза": точь-в-точь побитая собака. И тогда, не выдержав, я предложил: — Давай я просто возьму у тебя в рот, хорошо?

— Но... но как же ты? Так нечестно. Тебе же тоже этого хочется, — возразил Уэсли категорично.

И он был прав. Конечно же он был прав: я хотел его не меньше, чем он меня. Наверное поэтому, глядя в его глаза, пытливо скользящие по моему лицу, я погладил его по щеке и вздохнул:

— Ладно, но только без проникновения.

Едва дав мне договорить, Уэсли жадно приник к моим губам, и я с готовностью ответил на его поцелуй. Развернув меня к себе спиной, он откинулся на подушки, а я приподнялся, становясь на колени по обе стороны от его головы, и наклонился вперед, опираясь на руки. Не дожидаясь, пока я устроюсь поудобнее, Уэсли приподнял голову и лизнул капельку смазки, выступившую на моем члене, а его палец толкнулся внутрь, вырывая у меня громкий стон. Мои ноги, дрогнув, слегка разъехались, прежде чем я смог наклониться и коснуться губами такого желанного участка тела Уэсли. Тяжело дыша, я перебрался на свободную сторону кровати.

— Я н-не могу. Ноги не держат, — объяснил я свое поведение и получил в ответ тихий смешок.

Устроившись рядом на боку, мы дарили друг другу мучительное наслаждение, которое закончилось слишком быстро. После этого мы какое-то время просто лежали, слушая дыхание друг друга и вдыхая распространившийся в воздухе густой сладковатый запах секса, который дрожал внутри сладкой истомой. Я тронул кончиками пальцев свои ноющие, припухшие губы, слипшиеся от слюны и спермы, испытывая легкое разочарование от того, что во мне побывал всего лишь палец Уэсли. Но, по крайней мере, ко мне наконец вернулся рассудок.

Перекатившись на бок, я уставился Уэсли. На его красивом лице играла удовлетворенная улыбка сытого кота.

— Ничего больше. До понедельника точно, пока доктор не подтвердит, что твое состояние в норме, — объявил я строго, надеясь, что меня послушается не только Уэсли, но и мое собственное тело.

— Что? Но это же целых три дня! — предсказуемо пожаловался Уэсли, возмущенно пялясь в потолок.

— Знаю, но мы должны потерпеть. Потому что в противном случае тебе не поздоровится, — признался я честно.

— А кто сказал, что я против? — спросил Уэсли с ухмылкой, приподнимая брови.

— Нет, три дня — это ничто по сравнению с еще двумя неделями ожидания... или того больше, — заметил я, усаживаясь и рассеянно обводя взглядом комнату.

Эти три дня обещали стать самыми трудными, но мы обязаны были справиться. Всего лишь какие-то три дня...

* * *

... Без преувеличения, это были самые долгие три дня в моей жизни.

Утром в понедельник в одиннадцать часов я привез Уэсли на осмотр к врачу. И остался ждать в приемной, листая старую газету. Уэсли появился только спустя бесконечные двадцать минут. Я вернул газету на место, несказанно радуясь его широкой и ободряющей улыбке.

— Со мной ВСЕ В ПОРЯДКЕ. Все на своих местах и работает так, как надо, — резюмировал он весело и мягко рассмеялся над моим громким вздохом облегчения. — Пошли. Давай сюда ключи, — подождав, пока я поднимусь, Уэсли похлопал меня по спине.

Обрадованный чудесной новостью, я, тем не менее, с легким сожалением вернул ему ключи: за это время я успел привыкнуть к машине, поэтому мне было немного грустно от того, что придется снова возвращаться к пешим прогулкам и душным автобусам. Но все эти "жертвы" того стоили.

Заведя двигатель, Уэсли аккуратно выехал со стоянки на дорогу.

— Как же я скучал по вождению, — вздохнул он с ностальгией, как если бы прошли годы с тех пор, когда он в последний раз садился за руль.

Поглазев какое-то время на пейзаж за окном, размываемый скоростью, я со счастливой улыбкой повернулся к Уэсли.

— Хочешь где-нибудь пообедать? Нужно отметить твое выздоровление. — Я задумчиво дотронулся до губ. — Или мы заедем в магазин за продуктами и приготовим потрясающий ужин?

Уэсли искоса глянул на меня со странным выражением, которое я не смог расшифровать.

— Может позже, — ответил он, начав покусывать кончик большого пальца свободной руки.

— Но почему? Мы же на машине и могли бы...

— Нет, не могли бы. Я сначала должен кое-что сделать, — таинственно пояснил он, поглядывая на меня с усмешкой.

— Что? — спросил я невинно, заглатывая наживку, хотя к этому моменту уже стал догадываться, что именно он имеет в виду.

— Отвезти тебя домой и трахнуть во всех возможных позах, — охотно поделился он своими планами, как если бы речь шла о чем-то совершенно обычном и настолько же очевидном.

Я покраснел до самых кончиков ушей, но кивнул с улыбкой. За эти три дня мое так до конца и не удовлетворенное желание достигло своего предела и в любую минуту готово было накрыть меня с головой. Наконец-то ожиданию пришел конец и, значит, больше нет причин его сдерживать. Внезапно дорога от больницы до нашего дома показалась мне невероятно длинной, словно помноженной надвое.

Едва мы переступили порог, как Уэсли повернулся и практически набросился на меня. Захлопнув дверь, он стянул с меня пальто, потом снял свою куртку, зацеловывая мои губы. Наша верхняя одежда осталась валяться на полу под ногами.

— Подожди. Стой, — бормотал я, неохотно уворачиваясь от его настойчивых и таких желанных губ. Уэсли посмотрел на меня с "ну-что-теперь?" выражением. Улыбнувшись, я погладил его по холодной щеке. — Сначала мне нужно заглянуть в ванную. Так что отправляйся в спальню и жди меня там.

Закончив со всеми делами, я натянул джинсы, застегнул молнию, но не стал застегивать металлическую пуговицу. Зачем? Вымыв руки, я взглянул на себя в зеркало. Мои щеки по-прежнему оставались красными от холода, что царил снаружи.

Я ожидал застать Уэсли полностью раздетым и лежащим на кровати в какой-нибудь соблазнительной позе, но когда я вошел в спальню, то увидел его, сидящим на краю постели. Он был полностью одет. Его скрещенные руки лежали на коленях, и кончики пальцев бездумно скользили вдоль локтей. Когда он поднял голову, я испытал что-то сродни шоку от вдруг взявшейся откуда-то застенчивости, даже робости.

Уэсли был невероятно красив: глубокие карие глаза на волевом лице, темные волосы с глянцевым блеском и мягкие розовые губы. Я с трудом сглотнул, преодолевая внезапную нервозность, как если бы это был наш первый раз вместе.

— Иди сюда, — позвал Уэсли глубоким, чуть хрипловатым голосом, и тело тут же отреагировало на этот призыв.

Я подошел к Уэсли. Он положил руки на мою поясницу и, притянув меня вплотную, прижался лицом к моему животу. Опустив глаза, я зарылся пальцами в его мягкие волосы.

— Я скучал, — тихо произнес Уэсли. Его голос звучал глухо, а руки еще сильнее надавили на мою спину, крепко сжимая. — Ты не представляешь, как трудно мне было сдерживаться и не прикасаться к тебе, когда ты лежал совсем рядом.

Я обхватил его голову, приподнял и заглянул в темные глаза, потом нежно коснулся губами чуть приоткрытых губ и слегка улыбнулся.

— Я представляю это слишком хорошо. — Еще один поцелуй. — Я тоже по тебе скучал. Не заставляй меня ждать дольше.

Сжав пальцами волосы Уэсли на затылке, я вовлек его в глубокий и чувственный поцелуй. И он с жаром ответил, сминая в своих больших и сильных руках подол моей рубашки, как будто с момента нашей последней настоящей близости прошли не две недели, а целых два года.

Уэсли единственный мог заставить меня потерять голову. Сейчас мне даже казалось, что я ощущаю биение его пульса внутри.

Откинувшись назад, Уэсли потянул меня за собой на кровать, помогая оседлать его бедра. Наши губы ни на секунду не разъединялись, его холодные и сухие ладони опаляли мою кожу: везде, где бы они не касались, сразу же начинался пожар.

Уэсли помог мне стащить рубашку через голову и жадно уставился на мою часто вздымающуюся грудь с твердыми бусинками сосков. Любуясь, обвел их по кругу подушечками пальцев. Я нетерпеливо завладел его губами для очередного поцелуя, потираясь пахом о его живот. Мы просто не могли друг от друга оторваться.

Продолжая мять мои губы, Уэсли положил одну руку мне на грудь, другой рукой провел между моими ключицами, в то время пока я проворно расстегнул его штаны и просунул внутрь ладонь, самому себе напоминая ребенка, который шарит в коробке в поисках подарка. Последовав моему примеру, Уэсли приспустил мои джинсы и запустил руку под нижнее белье. Плавясь от его прикосновений, я нетерпеливо заерзал, выгибаясь сильнее.

Оторвавшись от моих губ, Уэсли отстранился и посмотрел на меня с ухмылкой. Затем он опустил глаза и, обхватил наши члены ладонью, стал двигать ею вверх-вниз, наращивая темп. Я накрыл его руку своей, следуя за задаваемым им ритмом и подаваясь бедрами навстречу, облизывая и покусывая губы напротив, пока его свободная рука мяла, сжимала и тискала мои ягодицы.

Вскоре я кончил, и через несколько секунд Уэсли последовал за мной. Прислонившись к его лбу, я восстанавливал дыхание и целовал его с короткими интервалами, заполненными глубокими и частыми вдохами. Отдышавшись, мы снова оказались вовлеченными в томительно-нежный и продолжительный поцелуй, как воссоединившиеся любовники, разлученные на многие года.

— Сними рубашку, — попросил я Уэсли, в ожидании уставившись на его грудь. Ухмыляясь, он молча подчинился, прекрасно зная мое увлечение его грудью, особенно когда ее ничто не скрывало. Не смея шевельнуться, я, находясь словно в прострации, наблюдал, как он стащил одежду через голову, потом освободил руки и засмеялся над моим прибалдевшим видом. Не знаю почему, но это короткое "шоу" было самым сексуальным из всего, что я когда-либо видел.

— Готов? — спросил Уэсли, заметив реакцию моего тела, за которую он нес полную ответственность.

Я кивнул и сполз на пол, снимая джинсы, пока Уэсли избавлялся от оставшейся на нем одежды, бросая ее в сторону. Встав на колени, он вытянул руку и коснулся моего лица. Его пальцы были горячими. Я повернул голову и взял их в рот, лаская языком и смачивая слюной. Уэсли убрал руку и заменил ее поцелуем, потянув меня на кровать.

— Подожди. Стой. Помедленнее, чтобы ты себе не навредил, — предостерег его я, глядя сверху-вниз на плоский накачанный живот с четырьмя маленькими стежками-шрамиками на боку. Один из них, расположенный ближе всего к пупку, имел красный и немного воспаленный вид, как при синяке, другие пересекали тонкие полоски лейкопластыря.

Я аккуратно оседлал бедра Уэсли, легко толкая его в грудь и заставляя улечься полностью. Он поднял на меня затуманенный взгляд. Его рука скользнула по моей спине.

Привстав, я добрался до смазки на тумбочке.

— Подготовь меня. — Я передал ему тюбик, приподнимаясь. Без лишних слов Уэсли выдавил себе на пальцы густой прозрачный гель. — Мы давно этим не занимались, поэтому лучше используй побольше. — Склонившись над Уэсли, я уперся руками в изголовье кровати и расставил ноги шире. Он воспринял это как приглашение к действию: впившись в мои губы, Уэсли просунул руку между моими ногами и обвел сжатые мышцы влажным пальцем. Мой живот свело от напряженного ожидания, но я удержал себя от желания двинуться навстречу. Как бы мне не было тяжело, но я должен был себя сдерживать: я не хотел кончить от его пальцев — мне нужен был весь Уэсли.

На мгновение прижавшись к его губам, я выпрямился и отклонился назад, прогибаясь в спине и медленно опускаясь, с легким дискомфортом проталкивая в себя твердую горячую плоть. Глубоко дыша, я закрыл глаза. Мои ноги дрожали. И мне было немного больно. Уэсли осторожно поддерживал меня, помогая, до тех пор, пока мои ягодицы не прижались к его яичкам. Тогда он обхватил меня и стал двигаться в одном ритме с неторопливым скольжением его пальцев по моему стволу. Тяжело дыша и кусая губы до крови, я принялся подмахивать, не отрывая взгляда от лица Уэсли, на котором было написано чистейшее наслаждение. Солоноватый металлический вкус на языке заводил только сильнее.

— Боже, Уэсли! — простонал я, упираясь руками в его грудь. Безудержные толчки вверх и вниз больше напоминали дикие скачки.

Простонав, Уэсли излился в меня, не отводя глаз от моего лица. И этого оказалось достаточно, чтобы я с криком кончил и обмяк, накрывая его сверху своим телом. Обняв, я коротко поцеловал Уэсли, часто дыша и стараясь восполнить кислород в легких. Сплетясь руками и ногами, мы лежали, наслаждаясь близостью друг друга и отголосками удовольствия, распространявшимися теплыми волнами по нашим телам.

Рука Уэсли пробежала по моим волосам, поднялась по шее, прошлась за ухом, вниз по скуле, после чего теплая ладонь накрыла мою щеку. Он заглянул в мои глаза, его губы дрогнули в улыбке.

— Я люблю тебя, — сказал он просто.

— Я тоже тебя люблю, — ответил я со смущенной улыбкой. Я был счастлив, настолько, что даже не смог бы описать это состояние словами. В груди было тепло. Нет, горячо.

— Тор, поцелуй меня, — промурлыкал Уэсли, не убирая руки с моей щеки.

И я сделал это, едва касаясь его губ своими. Потом еще раз и еще, прежде чем наши языки наконец-то встретились в очередном мучительном поцелуе, от которого стало покалывать кончики пальцы на ногах.

Почувствовав давление на бедрах, я оторвался от таких соблазнительных губ и спросил с усмешкой:

— Снова? Так быстро?

По правде, меня не только впечатлила и удивила такая скорая реакция, но и здорово завела.

Уэсли медленно оглядел меня с похотливым выражением в глазах и по хозяйски огладил ладонями мои бедра.

— Мне пришлось ждать две недели. Тебе действительно нужно спрашивать?

Глава 43

Уэсли сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик, и смотрел телевизор, когда я подкрался к нему со спины и легко подул в ухо. Забросив руку назад, он запустил пальцы в мои волосы и, не выдержав, я засмеялся.

— Доброе утро, — сказал Уэсли, откидывая голову и встречаясь со мной глазами.

— Доброе. Уже полдень. Почему ты не разбудил меня? — Опираясь на спинку дивана, я наклонился, чтобы поцеловать его.

— Ты так сладко спал. К тому же, я сам недавно встал, — ответил он, скрещивая ноги.

Подперев щеку рукой, я принялся разглядывать его профиль. Даже с растрепанными волосами, торчащими в разные стороны отнюдь не в художественном беспорядке, Уэсли по-прежнему оставался красавчиком.

— Может быть ты хочешь мне что-то сказать? — протянул я с усмешкой, как будто размышляя вслух.

— Не понимаю, о чем ты, — невозмутимо отозвался Уэсли, почесывая голову. — Я забыл поздравить тебя с понедельником?

— Что-нибудь еще? — не отставал я, упираясь коленями в мягкую обивку.

— Хм. Прошлой ночью выпал небольшой снег, — объявил он, пряча улыбку. Затем, повернувшись ко мне, Уэсли широко улыбнулся, обнажая зубы. — Я скажу это только после твоего поцелуя. — Я послушно наклонился и чмокнул его в щеку, покрытую утренней щетиной, которая кололась и вызывала щекочущие ощущения на губах. Уэсли посмотрел на меня с недовольным видом и, протянув руку, обхватил мою шею своей большой ладонью. — С днем рождения, Toр, — сказал он и с жаром меня поцеловал. Отстранившись через какое-то время, Уэсли выпрямился. — Как насчет завтрака?

— Нет! — выкрикнул я, вскидывая руки над головой. — Сначала подарок!

Рассмеявшись, Уэсли кивнул.

— Ладно-ладно. Вы с Алисией действительно родственники. — Посмеиваясь, он поднялся, подошел к шкафу, стоящему в прихожей, и достал с верхней полки маленькую коробочку, завернутую в подарочную бумагу. Сверху к ней крепился конверт с моим именем, выведенным почерком Уэсли. — С днем рождения, — сказал он еще раз и передал мне коробку.

Я бухнулся на диван и сорвал бумагу. Под ней оказалась DVD-коллекция фильмов с Брюсом Ли в главной роли. Счастливо улыбнувшись, я поцеловал присевшего рядом Уэсли, — Спасибо! Обожаю эти фильмы! — и тут же нетерпеливо предложил: — Давай начнем смотреть их прямо сейчас!

— Ты еще не открыл конверт, — заметил Уэсли, принимая мой поцелуй и одновременно поднимая с пола конверт, который остался там валяться вместе с оберточной бумагой.

Виновато покраснев, я открыл бумажный прямоугольник и вытащил карточку, где разноцветными чернилами были нарисованы букет воздушных шариков, торт и даже клоун. Я улыбнулся. В левом верхнем углу красовалась красно-желтая надпись "Всего лишь один день!". А ниже, в самом центре, шел основной текст: "Купон на день рождения: я буду делать все, что ты захочешь, в понедельник 25 января". Под ним мелкими буквами было приписано: "Исключения: окна и стирка. Возможны и другие ограничения. За уточнением всех деталей обращайтесь к тому, кто дал вам этот купон".

Я поднял на Уэсли глаза, полные слез, до глубины души растроганный его подарком. Уже один тот факт, что Уэсли нашел время, чтобы сделать эту веселую и очаровательную поздравительную карточку, произвел на меня такое сильное впечатление, что я буквально набросился на него, сжимая в объятиях до такой степени, что его ребра плотно вдавились в мою грудь.

— Это так... мило! — наконец нашелся я, чем привел Уэсли в смущение, заставив его покраснеть. Я никогда не думал, что он способен на нечто подобное, и это делало его еще привлекательнее в моих глазах. Меня переполняли чувства. — Спасибо за такой замечательный подарок, — проворковал я, крепко обнимая и целуя Уэсли, которого такое мое поведение смутило еще больше.

— Кхм... Итак, пошли завтракать? — спросил он, поднимаясь. Его скулы горели.

Я внимательно посмотрел на Уэсли и прижал купон к губам.

— Нет, не сейчас, — задумчиво отказался я, плотоядно оглядывая его фигуру. — Я хочу кое-что получше. — Подняв купон, я многозначительно улыбнулся. — Стриптиз!

Уэсли уставился на меня во все глаза, переваривая услышанное. Медленная улыбка тронула уголок его рта, и, кивнув, он вышел на середину комнаты. Взявшись за подол рубашки, он потянул ее вверх и, стащив через голову, бросил на пол. Биение моего пульса резко участилось, а по телу разлилось приятное тепло, поднимаясь от низа живота. Тем временем Уэсли взялся за джинсы, и мне пришлось закусить губу, наблюдая за его пальцами, ловко расстегивающими пуговицу и молнию. Закончив с этим, он положил руки на пояс штанов и спустил их с бедер к щиколоткам, открывая моим глазам черные боксеры, чья эластичная ткань плотно облегала уже налившийся член. От нехватки воздуха я начал задыхаться. Просунув большие пальцы под резинку, куда вела дорожка темных волос, Уэсли...

— Стой! — выдохнул я, пожирая его глазами. Уэсли посмотрел на меня и улыбнулся. — Поцелуй меня.

Переступив через рубашку и джинсы, он подошел и, упершись руками в спинку дивана, склонился надо мной, мягко целуя. Я закрыл глаза, плавясь от удовольствия, и ощутил прикосновение его руки: скользнув по шее, она коснулась груди и прошлась по колену, заставив меня инстинктивно дернуться. И тут же все исчезло.

— Что-нибудь еще? — спросил Уэсли с ухмылкой.

Пребывая в состоянии наисильнейшего возбуждения и удивления, я смог только кивнуть. Тогда он взял меня за руку и отвел в спальню, и только там я вспомнил, что по-прежнему сжимаю в пальцах купон.

Обвив руки вокруг шеи Уэсли, я легонько постучал по его затылку карточкой.

— Мне же на самом деле это было не нужно, правда? — уточнил я самодовольно. Уэсли усмехнулся и покачал головой. — Отлично, потому что, вполне возможно, он понадобится мне позже, — улыбнулся я, откладывая купон на тумбочку.

* * *

Большую часть дня мы провели в горизонтальном положении: в постели или на диване. Звонил папа со своим ежегодным поздравлением, и мы долго разговаривали, дольше, чем в любой другой раз. Уэсли приготовил обед: макароны с сыром и поджаренное на гриле мясо и хлеб для гамбургеров. Благополучно забив на лекции, уже в семь я снова затащил его в постель.

— Я должен тебе кое-что сказать, но я не уверен, что тебе это понравится, — осторожно начал я, разглядывая потолок. Еще раньше Уэсли удобно устроился в моих руках, и сейчас я неторопливо перебирал его волосы.

— Интересный способ начать разговор, — заметил он и, откинув голову на мое плечо, попытался заглянуть мне в глаза.

— Хм, дело в том, что... — я колебался, продолжая настойчиво гипнотизировать потолок. — Дело в том, что на днях твой брат прислал мне и-мейл.

— Да? И о чем речь?

— О свадьбе, — честно признался я, чувствуя, как напряглось тело Уэсли.

— Ну, я должен был догадаться, — сказал он с сарказмом.

Эта была именно та реакция, которую я ожидал. Мы с ним спорили на эту тему еще с начала года. Но Уэсли все равно продолжал настаивать на своем: "Если ты не поедешь, то мне тоже нечего там делать". Он был чертовски упрям, даже несмотря на то, что Скотт хотел сделать его своим шафером. Его и никого другого. Так что без Уэсли его старший брат оставался без шафера. По правде говоря, они оба отличались завидным упрямством.

— И что он хотел в этот раз? — спросил Уэсли, проводя кончиками пальцев вдоль моего предплечья.

— Мм... Ну, он прислал билеты на самолет и подтверждение об оплате отеля с четверга по понедельник, — с волнением сообщил я.

— Он что?! — воскликнул Уэсли, перекатываясь на живот. — Какого черта...? Ну что за идиот! — От злости он даже потерял дар речи. Хлопнув себя по лбу, Уэсли продолжил возмущаться. — Но он ведь знает! Я сам говорил ему! — В бессильной ярости он ударил кулаком по подушке. — Вот же упрямый осел! Отлично! Если ему хочется бросать деньги на ветер — пожалуйста, но...

— Ты меня совсем не слушаешь, — упрекнул его я с твердым намерением достучаться до Уэсли, предусмотрительно дав ему время "выпустить пар". — Я сказал: "би-ле-ты на самолет" во множественном числе. Один для тебя и один для меня, — объяснил я спокойно, садясь и натягивая на колени одеяло. Уэсли тупо уставился на меня и моргнул. — Скотт хочет, чтобы ты был там. Чтобы мы были на его свадьбе вместе с ним независимо от мнения ваших родителей. Ты для него самый близкий человек. И ты будешь его шафером. Уэсли, ты не можешь отказаться.

Он помолчал, обдумывая мои слова, и поднял на меня серьезные глаза.

— Итак, ты едешь?

— Только вместе с тобой.

— Черт, мне придется брать свободные дни, — пробормотал он, со вздохом падая обратно. — Гас убьет меня.

Я склонился над Уэсли и потерся щекой о его лопатку. От неожиданного прикосновения его мышцы сократились. Он был таким теплым. Я крепко его обнял и поцеловал в основании шеи.

— Но он же в курсе свадьбы, так? Значит он уже знает, что тебя какое-то время не будет на работе. Просто поговори с ним завтра.

Я провел рукой вниз по его спине, просунул ее под одеяло и погладил его зад.

Уэсли оглянулся на меня через плечо.

— Ты можешь быть чертовски убедительным. — Привстав, он толкнул меня на кровать и, повалившись сверху, скользнул языком в рот, жадно оглаживая мою грудь и бедра. На мгновение оторвавшись от меня, он попросил низким голосом с нотками хрипотцы, — Перевернись.

Я лизнул его губы и встал в колено-локтевую позу. От движения одеяло соскользнуло вниз, к восторгу Уэсли полностью меня обнажая. Он стал нежно мять мои ягодицы, и, не сдержавшись, я попросил его потрогать меня. Как обычно, от прикосновений его сильных рук я моментально потерял контроль над собой и перестал что-либо соображать. Все тело горело. И я стонал от удовольствия, чувствуя, как Уэсли постепенно заполняет меня, а потом резкими толчками двигается внутри. Так продолжалось до тех пор, пока мы оба не кончили, растворившись в блаженстве.

Постельное белье под нами смялось и липло к коже. Мы лежали на кровати, прерывая тишину комнаты тяжелым дыханием. Раскинувшись посреди беспорядка, я счастливо вздохнул. Было почти восемь — сейчас у меня бы закончился перерыв, если бы я все-таки пошел в колледж. Я довольно улыбнулся. В этом было что-то забавное: знать, что вместо того, чтобы делать что-то еще, налагаемое внешними обязательствами, я занимался сексом.

Я прислушался к себе. Демон, разбуженный во мне сегодня, все никак не мог насытиться, становясь все более требовательным и неугомонным. И Уэсли был единственным человеком на свете, который мог мне помочь справиться с этим маленьким похотливым монстром. К тому же, я безгранично доверял своему парню, а без уверенности — я вряд ли бы отважился попросить его о таком.

— Можно я тебя свяжу? — прошептал я едва слышно, мучительно краснея.

— Что? — переспросил Уэсли, перекатываясь на свою половину. Кровать под его весом тонко скрипнула.

— Н-ничего, — замялся я, удивившись, что он меня вообще услышал. — Я ничего не говорил.

— А вот и нет! Ты только что спросил, можно ли меня связать, — возразил он, садясь, чтобы видеть мое лицо.

— И вовсе нет... Нет, — пробормотал я и, закрыв лицо руками, отвернулся.

— И вовсе да! Я прекрасно тебя расслышал! — Уэсли схватил мои запястья и потянул, убирая руки от лица. Ухмыльнулся, наклоняясь ближе. — Если хочешь, я не против. — Я закусил губу и наконец нашел в себе мужество посмотреть ему в глаза. Уэсли улыбался, как будто ему был известен какой-то секрет. Подняв голову, он придирчиво осмотрел комнату. — Но у нас нет веревки или чего-нибудь другого, подходящего для этой цели.

— Мы... Мы могли бы использовать рубашки с длинным рукавом, — предложил я, тоже садясь и не решаясь поднять глаза. Весь этот разговор давался мне нелегко. Главным образом потому, что простых слов оказалось достаточно, чтобы мой член снова затвердел.

— Ты уже думал об этом раньше, правда ведь? — полюбопытствовал Уэсли с лукавой ухмылкой, пытаясь поймать мой взгляд.

Покраснев еще больше, я стремительно выбрался из постели, словно бегством пытаясь уйти от ответа. Хотя все, что мне нужно было сказать: "Да", но я был слишком смущен для этого. Тем не менее молчание не избавило меня от необходимости предстать перед Уэсли совершенно голым, с испачканным спермой животом. По внутренней поверхности бедер стекало семя Уэсли, еще больше усиливая чувство неловкости.

Постаравшись справиться с волнением, я быстро порылся в комоде и нашел то, что искал. Вместе с Уэсли мы привязали рукав каждой рубашки к изголовью кровати, после чего он запрыгнул на кровать и, улегшись на спину, с готовностью вытянул руки. Мучимый сомнениями, я внимательно на него посмотрел. Все-таки мы никогда раньше этого не делали. И не так-то просто, как казалось в начале, было перейти эту черту, особенно когда она была уже совсем близко.

— Ты уверен? — все-таки не выдержал я.

— О да, на все сто, — отозвался он с хитрой улыбкой и кивком головы указал на свою эрекцию.

Забравшись на кровать, я обвязал свободный рукав вокруг его правого запястья и спросил, не слишком ли туго. Уэсли покачал головой. Тогда, перегнувшись через него, я сделал то же самое со второй рукой и, закончив, устроился на нем верхом. Связанный, он сейчас полностью находился в моей власти, став уязвимым и доступным любому желанию или капризу.

Резко втянув воздух, я закусил губу. А потом, наклонившись, впился в его губы грубым поцелуем, скользя ладонями по мускулистым предплечьям. С одной стороны для меня было странным не ощущать ответных прикосновений, но в то же самое время это возбуждало еще сильнее.

Оставив рот Уэсли, я переключился на его шею, поцеловал кадык, ключицы, ощупывая ладонями твердую грудь с четкими контурами мышц. Подразнил проколотым языком напряженные соски, посасывая их и покусывая, кожей чувствуя на себе пристальный взгляд. Потом, встав на четвереньки, сполз ниже, целуя и облизывая каждый сантиметр горячей солоноватой кожи, вплоть до икр и лодыжек.

Я то опускался, то снова возвращался к самому началу пути. Член Уэсли уже вовсю сочился смазкой. Стараясь доставить ему как можно больше удовольствия, я провел пальцами по набухшей головке, размазывая прозрачные капли, и взял в рот потяжелевшие яички. Стоило мне на мгновение оторваться от своего занятия, чтобы посмотреть вверх, и моим глазам предстало самое сексуальное зрелище, которое мне когда-либо доводилось видеть: выражение лица Уэсли — оно было бесподобно. Уже одно это стоило всех усилий.

Вернувшись к его члену, я лизнул кончик и погладил внутреннюю поверхность раскинутых бедер. Уэсли нетерпеливо двинул ими вперед, толкаясь глубже. И я помог ему в этом, расслабив горло, а сам между тем коснулся увлажненными слюной пальцами сжатого колечка мышц.

Откинув голову на подушку, Уэсли протяжно застонал, дрожа от слишком острых ощущений и задыхаясь от нехватки воздуха. Я заглотил его член еще глубже, одной рукой массируя тугое отверстие, а второй — яички. Дернувшись, Уэсли выкрикнул мое имя и излился, наполнив мой рот горячем семенем. Обессиленный, он шумно дышал на развороченной постели. В уголках его глаз собрались слезы. Потянувшись, я стал покрывать его лицо легкими поцелуями в ожидании, пока он придет в себя. Наконец, он открыл глаза и взглянул на меня с благодарной улыбкой.

— О боже... Черт, — все еще хватая воздух, он безуспешно дернул руками, позабыв, что они прочно привязаны.

— Даже не думай, что мы уже закончили, — предупредил я с улыбкой. — Он ведь встанет для меня еще раз, верно? — спросил я, медленно поглаживая себя.

Глаза Уэсли скользнули от моего лица вниз и остановились на моей эрекции. Очень быстро проникшись ситуацией, он взял на себя полную ответственность за мое состояние. И удовлетворение.

Не в силах терпеть дольше, я втянул его в очередной ненасытный поцелуй и, опустив руку, принялся быстро подготавливать себя, растягивая вход. Закончив, начал опускаться до тех пор, пока член Уэсли не уперся мне в зад. Тогда я аккуратно направил его рукой и продолжил движение, остановившись только тогда, когда его яйца прижались к моим ягодицам. И началось: вскидывая бедра вверх, Уэсли наблюдал за мной расфокусированными, подернутыми дымкой, глазами, а я, не стесняясь, стонал вперемешку с короткими частыми вдохами.

— Тор... Тор, развяжи меня, — попросил он и, сжав пальцы, приподнял руки, отчего рукава рубашек моментально натянулись.

Кивнув, я наклонился вперед и ослабил один из узлов, чтобы он смог вытащить руку. Со вторым мы справились уже вместе. Быстро сев, Уэсли схватил меня за бедра и стал вколачиваться в мое тело стремительными и сильными толками. Лихорадочно. Отчаянно. Безудержно.

Кончив, мы повалились на матрас, переплетясь руками и ногами. Не меньше пяти минут ушло на то, чтобы выровнять дыхание, одновременно с упоением прислушиваясь к отголоскам затихающего удовольствия.

То, что мы испытали, невозможно описать словами: мы словно на миг прикоснулись к раю. И все слова в тот момент стали пустыми и лишними.

Глава 44

— Уэс! Уэс, мы здесь! — прокричал Скотт, размахивая руками над головой.

Уэсли нашел глазами брата и улыбнулся. Это был момент их воссоединения, и я не мог удержаться от искренней радости. Темноволосая девушка, стоящая рядом со Скоттом, посмотрела на меня и просияла улыбкой. Тем временем Скотт, размашисто хлопнув Уэсли по спине, с тем же энтузиазмом переключился и на меня.

— Торен! Вау! Я так вам рад! — восторгался он, крепко меня обнимая и похлопывая по спине. — До сих пор не могу поверить, что вы здесь! Как прошел полет? — Отступая, Скотт нечаянно налетел спиной на свою спутницу.

— О мой бог, ты все такой же неугомонный, — сказал Уэсли, качая головой. Его слова заставили меня рассмеяться, потому что они были правдивы от и до: уж от кого-кого, но от большого, высокого и мускулистого мужчины такая бурная реакция была неожиданностью. Кстати, в этом они с Уэсли были похожи: несмотря на то, что внешне он держался довольно сдержанно, некоторые вещи все же были способны лишить Уэсли самообладания, и могли превратить его в сущего ребенка.

Незнакомка вежливо откашлялась в кулачок, с улыбкой поглядывая на Скотта.

— Ах да! Это Мишель — моя будущая жена, — заявил он, светясь от счастья, и приобнял девушку за плечи. — А это мой младший брат Уэсли и его бойфренд Торен.

Девушка приветливо улыбнулась, демонстрируя идеально белые зубы, и шагнула вперед.

— Я так рада нашей встрече! — воскликнула она, беря руки Уэсли в свои. — Так здорово, что вы оба смогли принять наше приглашение! Скотт очень переживал, что вы не сможете присутствовать, — пояснила она и, повернувшись ко мне, сжала мои руки. — Я просто умирала, так хотела с вами познакомиться. Скотт мне столько о вас рассказывал!

Уэсли улыбнулся, а я смущенно покраснел.

Я не видел Скотта со дня выпускного. Казалось, за это время сходство между братьями стало еще больше.

Скотт хлопнул Уэсли по плечу, привлекая внимание, и направился к выходу, взмахом руки давая понять, что нужно следовать за ним.

— Пошли за вашим багажом и поедем где-нибудь пообедаем, — заявил он, оглядываясь через плечо.

— Подожди секунду... — начал было Уэсли, пытаясь добиться от Скотта внимания, но тот быстро обернулся и отрезал:

— Я имею полное право побаловать своего младшего братишку. Поэтому просто заткнись и скажи "спасибо".

Скотт без зазрения совести использовал козырную карту старшего брата, на что Уэсли оставалось только закатить глаза, а нам с Мишель — улыбнуться, наблюдая за этим маленьким представлением.

Из вещей у нас с собой был всего лишь один большой чемодан, одолженный у моей мамы. Забрав его, мы вышли из здания аэропорта и двинулись к машине Скотта, припаркованной в отдалении. Уэсли окинул новенький Мустанг оценивающим взглядом и, судя по его лицу, машина произвела на него впечатление. Он даже успел досконально ее изучить по пути в китайский ресторан, расположенный рядом с отелем, где нам предстояло жить последующие несколько дней.

Стоит отметить, что Скотт с Мишель составляли идеальную пару: если они улыбались или смеялись — то вместе и от всего сердца. И мне было интересно, выглядим ли мы с Уэсли также со стороны.

Когда мы оказались в ресторане, Скотт с Уэсли снова принялись спорить обо всех расходах на дорогу (чем они, собственно, и занимались последние несколько месяцев). Из случайных фраз и обрывков разговора я узнал, что, оказывается, в декабре Скотт с Мишель окончили колледж, за что Уэсли получил толчок в плечо, так как он не потрудился рассказать мне об этом.

— Мои поздравления. Лучше поздно, чем никогда, — я намеренно подчеркнул последние слова, многозначительно глядя на Уэсли. — Мы должны были отправить вам подарок.

— О, пустяки, — доброжелательно отмахнулся Скотт. — Лучше расскажи, как там продвигается твоя учеба?

— Очень хорошо, — ответил я, подтверждая свои слова кивком. — У меня до сих пор много общих предметов, но зато среди них есть два по истории, которые мне очень нравятся.

— Ничего, через год у тебя начнется специализация, и ты получишь возможность сосредоточиться на своем основном направлении. И тебе больше не придется беспокоиться о лабораторных по биологии, — закончил Скотт со смехом, отпивая пива.

Мои глаза изумленно расширились, а лицо по цвету сравнялось со свеклой, и я снова пихнул Уэсли в плечо.

— Ты ему рассказал? — громко спросил я возмущенным шепотом.

— Эта история слишком смешная, чтобы ей не поделиться, — попытался оправдаться он, погладив мою ногу под столом.

— Это потому, что она случилась не с тобой. Боже, в нашем окружении есть хотя бы один человек, кто еще не знает? — смущенно проворчал я, складывая руки на груди. — Ты забыл сказать мне, что твой брат окончил колледж, но ты не забыл рассказать ему о био-лабораторной?

— Да ладно тебе, Торен. Это действительно смешно. Кроме того, я уверена, что ты не единственный, с кем такое произошло, — вмешалась Мишель, пытаясь утешить меня, но то, что и она была в курсе, только смутило меня еще больше. — Мы все попадали в неловкие ситуации, — продолжила она, бросая взгляд на Скотта. — За примером далеко ходить не надо: после помолвки я все еще жила с родителями, когда в один день — наверное, вы уже догадались, что именно произошло — мой отец застал нас вместе, — доверительно сообщила она, покрываясь румянцем. — Хуже и не придумаешь!

Я рассмеялся. От ее признания мне действительно стало немного лучше.

— Я все еще не могу поверить, что после этого твои родители не изменили свое решение дать нам пожениться, — добавил Скотт со смехом.

— Возможно только потому, что я была сверху, — быстро предположила Мишель.

После обеда разговор зашел о свадьбе. На следующий день была запланирована генеральная репетиция, после которой Уэсли нужно было сходить и взять напрокат смокинг. Сама свадьба была назначена на субботу на четыре часа, и сразу же после нее должен был состояться праздничный банкет. В этот день Уэсли ждал ранний подъем, поэтому Скотт договорился со своим другом, что тот специально заедет за мной незадолго до начала церемонии бракосочетания: так я был избавлен от необходимости провести полдня в церкви, скучая без дела.

Принесли счет, и Уэсли неохотно позволил Скотту заплатить. Затем по дороге в отель мы заехали в магазин, где купили упаковку пива, шипучку и закуски. Скотт с Мишель проводили нас до нашего номера, помогая с продуктами, и, ненадолго задержавшись, отправились дальше по своим делам.

Начав распаковывать чемодан, я первым делом достал свой костюм и повесил в ванной, чтобы он как следует отвиселся. Потом позвонил маме, чтобы сообщить, что мы благополучно прибыли на место. За это время Уэсли успел заполнить раковину в ванне льдом и положить туда бутылки с пивом. Остаток вечера мы провели, выпивая, и отправились спать ближе к полуночи — немного пьяные и безмерно уставшие.

* * *

Это был прекрасный день. Небо частично закрывали облака, но лучи солнца все равно прорывались сквозь них и окрашивали все вокруг в золотистый цвет. Облачившись в смокинг и зачесав волосы назад, Уэсли выглядел поистине неотразимым. Один из приятелей Скотта заехал за ним примерно за три часа до венчания, чтобы сделать какие-то фотографии, но я решил остаться в отеле, потому что мистер и миссис Кэрролл тоже должны были быть там. Я до сих пор не представлял, знали ли они о моем присутствии, но встречаться с ними заранее желанием не горел, поэтому друг Скотта забрал меня за полчаса до церемонии. Церковь, в которой она должна была проходить, оказалась старинной и очень красивой как снаружи, так и внутри. Все родственники, знакомые и многочисленные друзья уже собрались перед входом, оживленно переговариваясь. Я же решил прогуляться вокруг здания, время от времени оглядываясь и убеждаясь, что поблизости нет родителей Уэсли.

Ближе к четырем церковь потихоньку начала заполняться людьми. Подождав, пока мистер и миссис Кэрролл усядутся в первом ряду справа от прохода, я проскользнул на четвертый ряд и сел у стены, так как все места у прохода оказались уже заняты.

Священник призвал толпу к тишине, и Скотт встал перед алтарем лицом к залу, сложив перед собой руки. Он был таким красивым. И одет с изысканной элегантностью. Мое сердце переполняла радость за него. В начале священник сказал несколько слов, и потом по проходу двинулись друзья жениха и подружки невесты, их лица освещали улыбки, а в руках они держали букеты. Уэсли и Эмили, младшая сестра Мишель, заняли свои места по обеим сторонам от алтаря. Улыбаясь, Уэсли ободряюще похлопал Скотта по спине, и при взгляде на него в моем животе как будто запорхали бабочки. Заиграл "Свадебный марш" — настала очередь невесты: взяв ее под руку, отец Мишель повел дочь к алтарю. Она была ослепительно прекрасна, и я взглянул на Скотта, который во все глаза смотрел на нее, часто и глубоко дыша от волнения. Крепко обняв Мишель, отец вложил ее руку в руку будущего мужа.

Церемония была красивой, трогательной и не без забавных моментов. Так, например, когда Скотт с Мишель обменивались брачными обетами, Уэсли нашел меня глазами и тепло улыбнулся. Я же беззвучно прошептал: "я люблю тебя", после чего его глаза расширились, а лицо сделалось красным, и он быстро перевел взгляд обратно.

В конце церемонии новобрачные скрепили свою клятву нежным поцелуем, и священник радостно объявил: "А теперь я счастлив представить вам мистера и миссис Кэрролл". Маленькая церковь тут же наполнилась бурными аплодисментами. Скотт с Мишель сияли, идя по проходу вместе, теперь уже как муж и жена.

До места, где должен был состояться банкет, меня отвез все тот же друг Скотта, который забирал на церемонию. Мое место оказалось за одним столом с друзьями молодоженов всего на несколько лет старше меня, и в их компании я чувствовал себя вполне комфортно. Когда я представился, то был удивлен тем, что они уже были наслышаны обо мне. Друзья Скотта и Мишель не преминули сообщить, как Скотт переживал из-за того, что мы с Уэсли не сможем присутствовать на свадьбе, и как он обрадовался нашему приезду. Мне было очень приятно такое отношение со стороны Скотта — оно делало меня счастливым и придавало уверенности.

Свадебная вечеринка началась ближе к шести с прибытием молодоженов. Все собравшиеся в зале приветствовали их бурными аплодисментами и свистом. Место Уэсли было за главным столом, рядом с братом и Мишель, но я не сильно переживал по этому поводу, потому что во время всего ужина, часто прерываемого тостами в основном по инициативе гостей за моим столиком, Уэсли то и дело посылал мне ободряющие улыбки.

После ужина диджей всерьез взялся за музыкальную программу, и к открытому бару было не подступиться. Уэсли нашел меня, и, стоя в стороне, мы вместе наблюдали за первым танцем Скотта и Мишель и потом, как она танцевала со своим отцом. Затем танцпол захватили друзья новобрачных и их родственники. Уэсли отошел к бару, чтобы добыть для нас напитки, а я присел, с интересом наблюдая за царящим кругом весельем.

— И как только у тебя достало наглости появиться здесь, — внезапно прогремел надо мной голос мистера Кэрролла. Я поднял глаза и увидел перед собой отца Уэсли. Его руки были скрещены на груди. — Какого черта ты сюда приперся?

Я с трудом сглотнул разом пересохшим горлом и уставился на высокую фигуру человека, возвышающуюся надо мной, подобно скале. До этого все шло так хорошо, что я успел позабыть о возможной угрозе. От резких слов мужчины слезы подступили к глазам. Больше всего на свете я хотел, чтобы в эту минуту Уэсли был рядом.

— Я задал тебе вопрос. Что ты здесь делаешь? — требовал ответа мистер Кэрролл, его голос стал еще жестче, но в этот момент я увидел идущего к нам Уэсли и не удержался от вздоха облегчения. Самым плохим было то, что мужчина и не думал успокаиваться: наоборот, он перенаправил весь свой гнев на Уэсли. — Какого черта ты пытаешься доказать? Что ты здесь устроил? Я же сказал тебе не приводить его сюда, — произнес он, глядя на меня с презрением. — Даже один взгляд на него вызывает у меня чувство отвращения! Ты не имел права...

— Заткнись, — оборвал его Уэсли, его голос сел от ярости. — Какого черта ты лезешь? Если тебя что-то не устраивает, никто не мешает тебе это просто проигнорировать. Еще лучше вообще не обращайся к нам и катись к черту, — зарычал Уэсли и, взяв меня за руку, повернулся к отцу спиной.

Но мистер Кэрролл не желал так просто сдаваться: он разбил наши руки и, подступив к сыну вплотную, встал с ним лицом к лицу. Он был на шесть дюймов выше, но это не мешало Уэсли смотреть на него вызывающе.

— Ты думаешь, что это смешно? Я ясно дал тебе понять, что не хочу видеть здесь этого педика, — выплюнул мистер Кэрролл, скрипя зубами.

Глаза Уэсли вспыхнули, и он оттолкнул его назад, сильно пихнув в грудь.

— Не смей! Никогда больше не смей так говорить! — закричал он.

В этот момент к нам подскочили миссис Кэрролл и Скотт, вклинившись между ними и не давая им сцепиться.

— Да что с тобой творится? — выкрикнул Скотт, обращаясь к отцу. — Это я хотел, чтобы они были здесь, так что если тебя что-то не устраивает, выскажи свою претензию мне!

— Скотт! — вмешалась миссис Кэрролл. На ее лице ясно читалось удивление, вызванное поведением старшего сына. Возможно, она и ждала конфронтации с Уэсли, но никак не со Скоттом. Она смущенно огляделась кругом: противостояние между мной и ее мужем превратилось в спектакль, привлекая всеобщее внимание. Рядом со Скоттом стояла Мишель, и здесь же, вблизи, находились ее родители.

Мистер Кэрролл повернулся ко мне. В его глазах горел злой огонь.

— Это все твоя вина! Убирайся отсюда!

— Заткнись! — закричал Уэсли, закрывая меня собой.

Я еще никогда не слышал, чтобы в его голосе звучало столько бешеной злобы, и это по-настоящему напугало меня. Было глупо надеяться, что я могу спокойно прийти на свадьбу, и ничего плохого не случится. Уэсли всегда защищал меня, и теперь Скотт и даже Мишель вступились за меня.

— Я люблю его, — сказал я, вставая рядом с Уэсли. — И меня не волнует, что вы думаете по этому поводу. Я люблю его всем сердцем, и здесь вы ничего не можете сделать. — Мой голос, на удивление, прозвучал спокойно. И твердо. Уэсли обернулся, и я почувствовал на себе его взгляд, но я сам смотрел только на его отца. Мои глаза сузились. — И, в любом случае, это не ваш выбор. Вы можете говорить все, что хотите, но это ничего не изменит. Я никогда не перестану любить Уэсли. И, кстати, мы геи. Не педики, а геи.

На лице мистера Кэрролла проступило озадаченное выражение. Вероятно, меньше всего он ожидал, что я решусь постоять за себя. И это только удвоило его гнев: он снова начал кричать, только на этот раз уже на меня. Тогда Скотт вышел вперед и поднял руку.

— Папа, иди домой. Я не хочу видеть тебя здесь, если ты и дальше собираешься вести себя подобным образом, — мрачно произнес он, качая головой. Мистер Кэрролл попробовал было возмутиться, но Скотт был непреклонен в своем решении. — Я сказал, иди домой. Я больше не хочу тебя видеть.

Мистер Кэрролл уставился на Скотта, потом перевел взгляд на Уэсли и, наконец, остановился на мне. Повернувшись, чтобы уйти, он покачал головой.

— Я думал, что воспитал тебя лучше, — сказал он на прощание в последней попытке ужалить.

— Мы должны благодарить маму за то, что мы выросли не такими, как ты, — ответил Скотт, оставляя последнее слово за собой.

Миссис Кэрролл последовала за своим мужем, и Скотт повернулся ко мне с извинениями. Уэсли тяжело опустился на стул, глубоко дыша, как будто все это время сдерживал дыхание. Кругом по-прежнему звучала музыка, кто-то танцевал на танцполе, и я с облегчением понял, что далеко не все из присутствующих стали свидетелями той неприятной сцены, которую устроил мистер Кэрролл, как мне показалось поначалу. Родители Мишель с улыбками вернулись к своим друзьям, а я, Уэсли, Скотт и Мишель остались стоять вчетвером.

— Святой Иисусе, мне так жаль, — произнес Скотт, стыдливо качая головой. — Я... Я даже не знаю, что сказать, кроме как попросить у вас прощения за все произошедшее.

Я коснулся его плеча и благодарно улыбнулся:

— Не переживай, все нормально. Спасибо, что вступился за нас.

Когда Скотт отошел, я поставил свободный стул рядом со стулом Уэсли, сел и погладил его по спине. Он уже успел "приговорить" два пива, принесенные раннее. В его глазах стояли слезы. Я нежно потрепал его по волосам и поцеловал в лоб.

— Извини, Тор. Прости, — тихо вымолвил он, глядя в пол. — Никогда прежде мне не хотелось кого-то убить.

— Не надо, — попросил я, проводя рукой по его спине. И, улыбнувшись, мягко рассмеялся. — Ты сам сказал, что семью не выбирают. Но ты выбрал меня. А я — тебя. И буду выбирать снова и снова, снова и снова... Всегда.

Уэсли поднял глаза. На его лице появилась улыбка. Но он не успел ничего сказать, потому что к нам как раз подошел Скотт и хлопнул меня по плечу. Ухмыляясь от уха до уха, он протянул мне руку, и в этот момент заиграла песня Мэрайи Кэри — "Герой".

— Могу я пригласить тебя на танец?

Не дожидаясь ответа, Скотт схватил меня за руку и потащил за собой на танцпол. Положив одну руку мне на спину, второй рукой он взял мою руку в свою и поднял вверх, а потом стал двигаться в такт музыке, скользя по деревянному полу. Меня распирал смех. Взглянув на Уэсли, я увидел, что он все еще не может прийти в себя и смотрит на нас с едва ли не открытым ртом. Мишель подхватила под руку одну из подружек невесты и тоже повела танцевать, их примеру последовали другие, и вскоре вся танцевальная площадка была заполнена парами одного пола. Когда я снова посмотрел на Уэсли, он уже смеялся. В это мгновение вся напряженность, сковывающая мое тело, ушла, и я обнял Скотта.

— Спасибо. — Мои глаза наполнились слезами.

— Это тебе спасибо, — ответил Скотт. — Для того чтобы выступить против моего отца, требуется немало смелости. И, самое главное, спасибо за то, что делаешь моего брата счастливым.

Я робко улыбнулся, и Скотт махнул Уэсли, приглашая подойти. Когда сильные и надежные руки любимого обняли меня, мне показалось, что я вот-вот заплачу, но вместо этого я рассмеялся, потому что увидел, как Скотт танцует с отцом Мишель.

— Я так сильно тебя люблю, — сказал Уэсли и наклонился, касаясь моих губ в простом поцелуе.

Он улыбался. Открыто. Искренне. По-настоящему. Мой мир снова наполнился красками, и я вернул поцелуй со словами:

— Спасибо за твою любовь.

The End :)