Круги по воде

— Иди, ещё раз спроси у этого старого дурака.

Они оглянулись на старика привратника, приткнувшегося в углу. Тот не подавал признаков жизни. Седая клочковатая бородка топорщилась на застывшем в гримасе лице, залитом стекающей с рассечённого лба кровью.

Жак сплюнул в досаде.

— Это ты его так приложил? Постарался, нечего сказать!

— Что ж мне было делать, если он за дубинку схватился? Сказано ему было — деньги потом! А от его бабёнок не убудет.

Командир ввалился в дверь, отдуваясь и оглядывая подчинённых выпученными покрасневшими глазами. В руках у него был маленький бочонок.

— Всё возитесь! — гаркнул он охрипшим голосом, покачиваясь и клонясь к косяку. Вино в открытом бочонке булькало и выплёскивалось на пол, поливая разбросанные вещи.

Обернулся в открытую дверь и пьяно хихикнул:

— Сейчас, мои девочки, я к вам вернусь! Нашли золотишко? Или вам помочь?

Подчинённые пожали плечами, переглядываясь. Жиль указал на лежащего старика:

— Да вот...

Командир аккуратно, сгибаясь по частям, с преувеличенной осторожностью поставил полупустой бочонок на пол у стены.

Пошарил по карманам, выворачивая подкладку и сопя.

— Не умеете спрашивать, зелень мелкая. Сейчас я вам покажу, как это делают.

Пошатываясь, повернулся к лежащему привратнику. Защёлкал кресалом. Полетели искры.

— Сейчас, погодите, — бормотал он себе под нос, зажигая вытащенный из коробочки фитиль и нагибаясь, — вот мы его поджарим, и всё сразу узнаем...

Жиль дёрнулся было, и остановился, глазея на манипуляции десятника. Тот пошатнулся, выругавшись, и опять защёлкал кресалом.

Жак, озадаченно разинув рот, широко раскрытыми глазами уставился на разлетающиеся веером искры, падающие на смятые в беспорядке бумаги. Замычал, не находя слов, и тыча пальцем на занявшийся огнём мусор.

Яркая звёздочка упала в кучку бумаг и обернулась язычком пламени. Тихонько потрескивая, он пробежал по листкам, перебрался на смятую тряпку, обильно политую прозрачной коричневатой жидкостью из бочонка. Синеватый огонёк, неслышно горя, извилистой дорожкой прокатился к стоящему у стены бочонку.

Глухо ахнул, раздуваясь и заполняя маленькую комнатку, огненный шар.

Когда из окон бани повалил густой дым, в дверь, цепляясь за косяк, на мостовую вывалился Жак, и, надсадно кашляя обожжённым горлом, принялся кататься по покрытым пылью камням мостовой, пытаясь сбить пламя с горящей одежды.

Торопливо перебирая короткими толстыми ножками и задыхаясь на бегу, бургомистр догнал выворачивающего из ворот его дома вороного коня, и уцепился за стремя недавнего гостя. Поднял к нему искажённое лицо, залитое ручейками пота.

— Господа, господа, — сорвано прохрипел он. — Помогите нам тушить пожары! Не допустите грабежей!

Граф обернулся в седле. Оскалил зубы в злой усмешке:

— А почему вы решили, что это наши люди поджигали? Вы нас впустили, вы и несёте ответственность!

— Вы обещали, что не будет грабежей! — в отчаянии выкрикнул тот, цепляясь обеими руками за стремя графа Эдгара.

Тот наклонился с седла, и, глядя в упор в лицо бургомистра, в его выпученные глаза, прокаркал сведённым в спазме горлом:

— Поздно! Теперь это никому не под силу остановить!

В воздухе плыл зыбкий гул колокола, бившего с ближайшей башни. Ему вторили новенький звонкий колокол с ратуши и старый, потемневший бронзовый колокол с башенки на крыше гильдии кузнецов. По узким улочкам и переулкам плыл удушливый чёрный дым, подпитываемый едкими клубами, выползающими из узких окошек кабачков — там горела дешёвая виноградная настойка. В окна домов летели вещи, выбрасываемые жителями, надеющимися спасти хоть какое-то имущество. В узких переулках и на маленьких улочках отчаянного вида личности отбирали вещички у завернувших туда в поисках спасения обывателей. То и дело в ход шли ножи, и очередная жертва нападения валилась в пыль. Или неудачливому грабителю попадались крепкие мужчины, не желающие расставаться со своим добром. Тогда не везло другой стороне.

Солдаты, успевшие разбрестись по всему городу, поспешно выбегали из домов, и, отчаянно ругаясь на чём свет стоит, пытались выбраться из горящих кварталов. Еле слышно из-за стоящей над городом какофонии звуков тянулся в воздухе высокий голос трубы. Это командиры созывали своих.

У городских ворот собирались пехота и кавалеристы. Строились в неровные колонны, и, понукаемые выкриками командиров и завивающимися в воздухе дымными ручейками, растекающимися в толпе с удушливым запахом гари, торопливо выходили из города.

На главной улице, у складов, интенданты, торопясь, забрасывали в телеги последние мешки. Возчики проверяли крепление крепко прикрученных пеньковыми верёвками бочонков. Рослые обозные лошади переступали ногами, беспокойно поводя ушами, косясь лиловыми глазами на возчиков.

Нестройный крик и звон, нарастая, выкатился из ближайшего переулка. На булыжную мостовую выплеснулась вооружённая чем попало толпа. Завидев обозные телеги, толпа зашумела. Вперёд вырвалась растрёпанная женщина, и, тыча алебардой на потемневшем древке, завизжала:

— Вот они! Они увозят наше добро! Бейте их!

Первые подбежавшие полезли на телеги. Возчики, подхватив увесистые палки с крюками, служащие им для паковки груза, стоя наверху, спихнули некоторых чересчур торопливых, бросивших оружие на мостовую. Вторая волна накатилась, наверх полезли оскаленные, злобные люди, цепляясь за верёвки, охватывающие груз. Молча кувыркнулся вниз на булыжники возчик с разбитой одним ударом алебарды головой. Забравшиеся наверх принялись перерезать толстые ворсистые верёвки, скрепляющие груз. Другие добивали свалившегося возчика. Ещё нескольких возчиков топтали ногами, стащив на мостовую.

Поскакавшая группа кавалеристов принялись теснить толпу, напирая на людей и тыча короткими пиками. Завизжала кавалерийская лошадь, к ней подобрались снизу, ткнув остриём в незащищённое брюхо. Ещё кто-то, взмахнув длинным ножом, перерезал ей сухожилия. Кавалерист, вытянув из седла оба пистолета и целясь вниз, разрядил оба. Выхватив саблю, соскочил с рухнувшей лошади, забившейся на мостовой.

Охранявшие обоз пехотинцы отступили за телеги, целясь в густо столпившихся вокруг людей. Раздался нестройный залп из ручных кулеврин. Выстрелы немногочисленного стрелкового оружия тем не менее произвели своё действие. Послышались крики и стоны. Первые из обступивших обоз нападавших повалились на землю. Раздались истошные крики тех, кто пытался добраться до телег из вторых рядов — арбалетчики, что целились понизу тележных осей, вгоняли болты им в ноги.

Интендант, взобравшийся на первую телегу, ухватился за брошенные погибшим возчиком вожжи. Пронзительно свистнул, звонко хлопая по лошадиным спинам. Выкрикнул команду. Сильные кони дёрнули, приседая на задние ноги, и одним рывком сдвинули тяжело гружёную телегу. Расшвыривая разбегающихся из под копыт и колёс людей, упряжка загремела по камням мостовой, и, набирая ход, покатилась к городским воротам. Пехотинцы, успевшие перезарядить оружие, вскочили на телеги, цепляясь за верёвки. Кавалеристы, оборачиваясь на скаку и тыча остриями пик, последовали за обозом. Вскоре на мостовой у складов остались лишь трупы нескольких солдат, павшая кавалерийская лошадь и повалившиеся во множестве на булыжники, бывшие когда-то пыльными, а теперь скользкие от крови, раненые и мёртвые горожане.

Пыльные, покрытые сажей колонны отходили по хорошо утоптанной на въезде к городку дороге. Небольшой отряд кавалерии лёгкой рысцой ушёл вперёд, опережая тянущуюся, взбивая пыль, пехоту. Другая часть всадников, приноравливаясь к пешим и небыстро катящимся телегам обоза, двигалась рядом и позади по дороге, ведущей в торговый город Отер.

Глава 19.

— Дорогой мой, у вас ведь есть люди, которым вы могли бы доверить свою жизнь?

Ноэль поднял взгляд от карты. Леонел задумчиво грыз ноготь, рассматривая извилистую нитку дороги, вьющуюся вблизи нарисованных гор.

— У вас есть основания сомневаться в верности нашего гарнизона?

Леонел оторвался от ногтя и посмотрел в глаза собеседнику. В комнате для совещаний они были одни. Полковник проводил очередной обход. В последнее время он делал это чаще обычного, заменяя младших офицеров.

— Я не имею в виду гарнизон, Ноэль. Если бы вы пошли на опасное дело, в котором могли бы погибнуть, и ваше спасение зависело бы только от вашей храбрости и от преданности ваших спутников, кого бы взяли с собой?

Ноэль поднял брови, обхватив себя руками, и покачиваясь на стуле. Наконец сказал задумчиво:

— Ну, если так... Я бы мог назвать кое-кого из служивших ещё моему отцу. Правда, большинство уже немолоды. Да у моей тётушки, я знаю, есть верные люди. Но они ведь теперь в осаде.

Леонел оторвался от стола, побарабанив пальцами по карте.

— Эти рудники в горах, они ведь ваши, дорогой граф?

Граф, удивлённый поворотом разговора, пожал плечами:

— Разумеется, мои! И я очень этому рад.

— Насколько я знаю, это основной источник дохода провинции? — Леонел нахмурил брови, продолжая барабанить по карте.

— Ещё бы. Из-за чего бы тогда мои предки столько воевали? Если собрать всю кровь, которая пролилась в этих краях, получилось бы небольшое озеро.

— Это хорошо. — Его величество кашлянул, взглянув на собеседника. — Я имел в виду, что средства нам ещё пригодятся.

— Вы же знаете, что можете на меня рассчитывать.

Леонел отвернулся от стола, прошёлся по ковру, хмурясь и глядя в пол. Остановился, глубоко вздохнул.

— И соберите как можно больше людей, на которых можете рассчитывать вы, дорогой мой граф. Они нам очень скоро понадобятся.

— Мне собрать всех?

— Всех, кого сможете найти. — Леонел посмотрел графу в глаза. — От этого будет зависеть наша жизнь.

— Голубиная почта, господин. — Вульф, как всегда, появился почти бесшумно. Герцог подозревал, что некоторый шум тот производит, только чтобы хозяин не слишком пугался при его неожиданном появлении.

— Давайте сюда. — Анри нетерпеливо вскрыл крохотный цилиндрик и развернул тонкий, тщательно скрученный листок.

Прочитал, кривя губы и морща лоб, с трудом разбирая крохотные буковки. Поднял брови, опуская руку с листком на колено, шевеля губами, в недоумении неслышно повторяя последние слова послания.

Опять поднял листок к глазам, перечитывая снова и снова. Потом перевёл взгляд на застывшего в ожидании верного слугу. Молча оглядел его покрытое рябинами оспин лицо, широкое и угрюмое. Подумал, что тот некрасив, но пользуется определённым успехом у женщин. Насколько он знал, девицы нетяжёлых нравов всегда были от него без ума.

— Позовите сюда господина барона, Вульф, — наконец сказал герцог, аккуратно складывая письмо.

И, задумчиво смотря ему вслед, невольно отметил, что этот немолодой человек движется легко и изящно для его возраста. Он давно знал это, но никогда не замечал, как сейчас. Перевёл невольный взгляд на письмо, зажатое в руке, и нахмурился.

"Берегитесь, рядом с вами есть человек, готовый изменить вам".

— Мне нужно будет ненадолго уехать отсюда. — Герцог опустил глаза, разгладив полы камзола. Провёл пальцем по тонкой полоске опушки из куницы.

Барон Эверт смотрел на него в ожидании. Подобное выражение у Анри он видел уже несколько раз. Смущение на довольной жизнью физиономии герцога было редкостью, и обычно предшествовало отлучкам на пару дней. Всё, что он смог выяснить — герцог ездил к женщине.

— К сожалению, я не смогу взять с собой моего Вульфа.

— Прикажете поехать с вами?

— Вы что, забыли, о чём только что говорили? — сварливо спросил герцог. — Кто тогда повезёт золото?

— Да, правда.

— Если бы мой брат не прислал гонца с требованием немедленно выделить сопровождение для обоза, я бы вас не отпустил. Но вы же знаете, Филипп бывает просто невыносим. Ему непременно нужно, чтобы оплату войска союзников произвели как можно быстрее, а заботу о сохранности такой кругленькой суммы — очень кругленькой, скажу я вам! — поручил мне. Впрочем, он всегда так поступает.

— Вот именно. — Барон улыбнулся.

Анри хмыкнул. В палатке, кроме них, никого не было. Герцог отослал лакеев, и приказал не приближаться ближе чем на длину копья. Он повертел головой, отыскивая перчатки. Наконец подхватил со столика заботливо приготовленную пару, лежащую среди нескольких пар на выбор. С натугой принялся натягивать, дёргая тонкую кожу. Усмехнулся уже открыто.

— Я давно знаю своего дорогого брата. Он удивительно предсказуем. — И добавил уже серьёзно:

— Вы уверены, что всё предусмотрели? Может быть, обсудим это ещё раз?

— Мы уже обсуждали это не однажды, Ваше высочество, — устало ответил барон, — стоит ли тратить на это время?

— Интересно, на что вы в последнее время тратите столько времени, милейший? — язвительно поинтересовался Анри. — Я кое-что слышал о вашей новой...

— Прошу вас, Ваше высочество, не сейчас.

— Хорошо. Мы ещё поговорим об этом. А сейчас вот что: вы поедете с Вульфом, как мы решили. Но своих людей вы оставите здесь.

— Поехать одному? Без слуги, без охраны?

— Охраны у вас там будет предостаточно, — со скрытым злорадством ответил Анри, — зато у меня будет хоть какая-то гарантия того, что у вас не возникнет соблазна прибрать к рукам такой лакомый кусочек.

— Вы мне не верите, Ваше высочество? — спросил барон, делая обиженное лицо. — Разве я давал вам повод?

— Нет, не давали, — Анри наконец натянул перчатки, и направился к выходу из палатки. — И не дадите, пока я не позволю вам этого.

Герцог огляделся, кивком подозвал Вульфа, дожидавшегося его появления у палаток.

— Когда вы уедете, я прошу вас, мой дорогой, присмотрите за господином бароном. Он человек неосторожный, и чересчур ретивый. Словом, держитесь к нему поближе.

— А если господин барон всё-таки увлечётся? — спросил Вульф, кладя руки на пояс, увешанный оружием, и понимающе щурясь.

— Вы меня не так поняли, дорогой мой, — укоризненно сказал Анри, качая головой, — просто придержите его, большего не требуется. Не мне вас учить, как это делать. Со своими людьми я разбираюсь лично.

Когда верхушки деревьев скрыли от глаз зубцы крепостных стен, и в просветах густых крон стало видно только синее небо, группа верховых, двигавшаяся плотной кучкой, распалась, вытягиваясь в неровную цепочку. Один, на рослой гнедой лошади, оглянулся назад, плотнее запахивая тёмный плащ из грубой ткани. Такими плащами пользовались здесь охотники и торговцы средней руки.

— Давно я не видал крепости снаружи.

Всадник рядом с ним ответил негромко, проследив за его взглядом:

— Иногда смотреть изнутри безопаснее.

— До поры до времени, — ответил тот, отворачиваясь и толкая коня пятками. — Здесь и воздух совсем другой. Я уже совсем было собрался прокиснуть, как старый кувшин со слабеньким винцом.

В зарослях, густым ковром покрывающих обочину тропы, достаточной только для того, чтобы двое лошадей в сбруе прошли рядом, пересвистывались потревоженные мелкие птицы. Покачивались отводимые лошадиными боками гибкие ветки, покрытые зреющими ягодами. Всадник, двигавшийся впереди цепочки, сделал знак рукой и свернул с тропы, проведя коня меж кустов шиповника. Остальные последовали за ним. Вскоре тропа опустела, а группа углубилась в лес.