Хроники неизвестной войны

-Ага.

-Например?

-Ну... Помнишь такие случаи: находим человека с Божьей искрой... в смысле, она у него есть, только синхронизироваться он с ней не может, хоть убейся? Ну или процент — чуть повыше нулевого?

-Помню, — кивнул я.

-Ну вот, бились, бились — теперь всё нормально. Может, великий боец из такого человека не получится, но средний — наверняка.

-Но как?..

-А черт его знает, — равнодушно сказал Канда. — Я в науку особо не вникал. Понял только, что нашелся способ искусственно повышать эту... восприимчивость, что ли? Разок так сделают — человек влегкую синхронизируется. А если один раз получилось, остальное уже дело техники. В смысле, тренировок. А, заодно побочное действие открыли, ну, когда на мне это дело тестировали...

-Какое?

-У нормального бойца от этого дела уровень синхронизации повышается. Не сразу, конечно. Несколько этих... процедур нужно. Но, конечно, не всем можно. Или много нельзя. Но над этим тоже работают.

-А ты, конечно, уперся и решил проверить, сколько выдюжишь?

-А как же! Ну и умникам нашим интересно было, что выйдет. Александр Николаевич только рукой махнул, — хмыкнул Канда.

-Ну и какой у тебя теперь уровень? — поинтересовался я.

-Какой захочу, — спокойно ответил Канда. — Ну что ты таращишься? Удобно. Если мелочь какую-то покрошить надо, на кой черт мне больше тридцати процентов? Ну а если тварь вроде сегодняшней, надо уходить за пятьдесят, конечно...

-А максимум?

-Сотня, — хмыкнул он и с явным удовольствием полюбовался моей вытянутой физиономией. — Да у нас почти все так могут, кроме новичков и тех, про кого я говорил, что им нельзя. Только честно предупреждаю, на меня в полной синхронизации лучше не смотреть. Кто видел, говорят, это лютый пиздец.

-Охотно им верю... — пробормотал я. Да у них тут компания готовых маршалов, получается! Маршал Канда... Действительно, пиздец. Лютый.

Помолчали.

Спрашивать о том, участвовало ли Азиатское подразделение во всем этом веселье, мне не хотелось. Может, и участвовало, если мои выводы верны. С другой стороны, Канда вряд ли был этому рад. С третьей, не его же договариваться посылали! Скорее всего, того же фон Дорна. Он убедительный...

Ну и что выходит? Выходит, что Орден в частности и Европа в целом (не говоря уж об остальном мире) заимели под боком нечто чудовищное (помимо акума). Пускай у этих господ Чистой силы всего ничего, зато воображение развито отменно. Или это просто прагматизм? Зачем делать что-то новое, если проще улучить готовое? Зачем заставлять человека делать невозможное насильно? Объясни ему, как это прекрасно и необходимо (хоть чем объясняй, Божьим промыслом, волей царя-батюшки, долгом перед родиной, не суть важно) — он наизнанку вывернется и сделает вдвое больше... Нет оружия и брони, способной противостоять акума? Зачем прошибать стену головой и изобретать что-то, если можно обернуть оружие врага против него самого?

"Или это не прагматизм, а природная лень, — подумал я мрачно. — Чтобы лишний раз не напрягаться. Разок совершил подвиг — и спи-отдыхай!"

Возвращаясь к моим рассуждениям... У Европы нет таких кораблей. Ни у кого нет и вряд ли появятся (хотя китайцы, конечно, могут и подсуетиться). И даже хорошо, что, пока существуют акума, бронированные монстры заняты исключительно этим врагом. Потому что представлять, куда заведет научная мысль господ из Академии, я просто боялся. И куда обратятся взоры здешних военных, если Граф вдруг будет повержен (а я бы уже не назвал эту вероятность нулевой), я тоже думать не хотел, равно как и предполагать, что станется с этими броненосцами и прочим после войны. Вряд ли они станут устраивать артиллерийские дуэли друг с другом! Правда, фон Дорн говорил, что один такой корабль пришлось уничтожить (видимо, силами экзорцистов), но станут ли они разрушать остальные, послушные?..

-Юу, — позвал я, очнувшись от размышлений.

-А?

-Это ведь тебе фон Дорн разрешил мне рассказать, а?

-Конечно, — хмыкнул он и вдруг улыбнулся. Улыбка была совершенно незнакомая, прежде я такого не видал. Я вообще не видел, чтобы Канда когда-нибудь улыбался искренне (разве что предвкушая очередную бойню), и видно было, что он сам к этому не привык.

-Что это на него вдруг нашло?

-А он сказал, что ты пришибленный какой-то, причем не после сегодняшнего, а вообще, это раз. Два — у тебя явно это самое... — Канда прищелкнул пальцами. — Забыл. Какое-то голодание.

-Информационное, — подсказал я.

-Точно, оно! Ну и третье — он сказал, что уже можно так не шифроваться, что надо, уже проверили, и кого надо, повязали.

-Значит, все-таки был кто-то... — Я замялся.

-Угу, нашлась падла, — скривился Канда. — Интеллигентик один. С-сука! Думаешь, бесы вчера так просто этим маршрутом пошли?

-Очевидно, нет, — вздохнул я. — Еще это нападение из-под воды... Нас поджидали? Этот тип рассказал о нашем маршруте?

-Именно! И ты в жизни не поверишь, на чем его зацепили!

-Ну?

-Обещали, что когда те, — Канда ткнул пальцем через плечо, — победят, то царя свергнут! А этот, говорю, — тут последовал непередаваемый матерный загиб, — из революционеров оказался. Хитрый, сука, сумел нормальным притвориться, внедрился! Ну ничего, там за него сейчас взялись...

-Думаешь, удастся на него выманить кого-то из... семейки?

-Вряд ли. Слишком мелкая сошка, чтобы они с ним лично встречались. А вот цепочку проследить, может, и получиться. Кому-то ведь он данные передавал! А тот, видимо, дальше. Вот и поглядим, что там за люди, — завершил он, — или не люди...

-Он мог быть и не один, — заметил я.

-А ты думаешь, наш старый хрен — дубина какая-то? — окрысился Канда. — Ясное дело, через тех, кто под подозрением, разную информацию сливали. Пока всплыло только это. Хорошо, если им и обойдется...

-Не кипятись, — примирительно сказал я. — Так... А теперь мы, судя по всему, пойдем совсем другим курсом?

-Ага. Только каким — тебе знать не полагается.

-Слушай, — заметил я, — я все равно не смогу никому об этом рассказать, мы, черт побери, в открытом море! Ну ладно, шут с ним, с маршрутом, но меня одно интересует: почему нельзя было говорить о том, что ты мне вот только что вывалил, до сегодняшнего нападения, а?

-Это, в общем-то, тоже информация не для широкого использования, — ответил Канда. — У нас одно подразделение обычно не знает, чем занимается соседнее. Так надежнее. А ты...

-Погоди, меня фон Дорн тоже подозревал?! — от злости я даже охрип.

-Конечно, — он с удивлением взглянул на меня. — Ты вообще-то довольно подозрительный тип. Во всё суешь нос, всё тебе надо...

-А почему информатором не мог оказаться любой из команды, в конце концов?!

-С командой такие вещи не обсуждают, — отрезал Канда. — А что касается техники... На этом их уже проверяли. Ты не думай, тут самоубийц нет.

-И ты, конечно, в очередной раз послушался приказа...

-А что? Я тебя знал когда-то, и хреново знал, правду говоря, — честно признался он. — Тогда... наверно, я б ручался, что ты никому ни слова. Сейчас — уже не мог. Ты вот мне талдычил, что я изменился. Так ты тоже! И в плену ты побывал, кстати. Говоришь-то одно, а что на самом деле там происходило, как проверить?

Я глубоко вдохнул, выдохнул, снова вдохнул и смачно выругался сперва на итальянском, потом на испанском, а под конец перешел на русский. Богатый язык, что и говорить, но до познаний Юу и тем более боцмана Сычкина в обсценной лексике и их умения комбинировать выражения мне было далеко...

-То есть, не отрицая возможности того, что я перевербован Ноями, твой начальник преспокойно взял меня в этот рейд? — спросил я, немного успокоившись.

-Ну да. Всё равно остальных проверяли, тебя заодно, — пожал Канда плечами. — Чего ты взбесился, не пойму?

-А теперь что? — ядовито спросил я. — Может, я до того прикидывался безобидным. А теперь вот узнал много секретов, как-нибудь вечерком выйду на палубу, явится кто-нибудь из этих, я им и перескажу!

-Я думаю, что Александр Николаевич и это предусмотрел, — хмыкнул он. — Хотя тебя так передергивает от одного упоминания о Ноях, что я б не поверил, что ты их шпион. Он, в общем, тоже, ты ему понравился... Но это ж не гарантия, так что усомниться он должен был.

-Одним словом, я всё еще под подозрением, — заключил я. — Но уже в меньшей степени, потому что какие-то вещи, пускай без подробностей, мне узнать разрешено. Но нос, я так полагаю, мне по-прежнему никуда совать нельзя?

-Не стоит, — серьезно сказал Канда. — Прищемят.

-Ну-ну...

-Лави, — он снова пристально уставился на меня. — Я знаю, что ты хитрый и изворотливый тип. Но я тебя по старой дружбе предупреждаю — не пытайся влезть, куда добром не пускают. Тут долго убеждать не станут. И что ты Книжник — не посмотрят. Пулю в лоб — тело за борт. Понял?

-О да, — криво усмехнулся я. Это-то мне и так было ясно, а вот кое-что в словах Канды меня удивило. — По старой, говоришь, дружбе?

-А что, скажешь, не было ее? — прищурился он, а я лишился дара речи. — Или ты прикидывался просто?

Вот тут из меня словно стержень вынули.

-Я не прикидывался, — тихо сказал я. — Тебя же черта с два обманешь, забыл? А теперь...

-А теперь мы — два здоровенных мужика, которые друг друга совершенно не знают, — отрезал Канда. — Не в том смысле, что я тебя и знать не желаю, не кривись так!

-Да я понял, — усмехнулся я. — Ты прав. Изменились мы оба, и сильно. Тебя... переломало. Я... ладно, не стоит об этом.

-Ага. И оба на службе, — он снова улыбнулся, на этот раз получилось почти по-человечески. — Только раньше она у нас одна была, а теперь — разные. Ничего не попишешь.

-Это уж точно... — меня вроде бы немного отпустило. Чтоб их, с этими шпионскими игрищами! — Ну что, мир?

-А мы что, ссорились? — хмыкнул Канда.

-А кто мне по уху врезал? И молчал потом, как проклятый!

-Помолчать мне Александр Николаевич посоветовал, — ответил он серьезно, — потому что я сильно злой был. А когда я злой, я могу лишнего наплести, из того, чего рассказывать нельзя. Ну, он и велел сперва остыть. А по уху... мало я тебя раньше лупил, что ли?

-И правда что! Но всё-таки...

-Мир, — Канда сильно пожал протянутую руку. Силища неимоверная, мне показалось, будто он мне пальцы сплюснул. — А насчет остального...

-Ты предупредил — я принял к сведению, — кивнул я, растирая пострадавшую кисть. — Отправиться за борт с пулей в башке, да еще по собственной вине, мне как-то совсем не хочется.

-Правильно понял, — хмыкнул он. — Слушай, иди ты уже к себе, что ли? Скоро светать начнет, я спать хочу!

-Раньше ты таким соней не был, — поддел я.

-Старею, наверно, — развел Канда руками. — Вали отсюда. И не вздумай бродить по кораблю, я ведь услышу, что ты вышел из каюты, проснусь, и настроение у меня будет...

-Так точно, господин надзиратель, — хмыкнул я и направился к двери. — Досыпай. И... спасибо.

-За что еще?

-За то, что простил. Или не простил?

-Если б я тебя не простил, я бы с тобой не так разговаривал, — ответил он. — Иди уже, трепло! Уму непостижимо, как я тебя раньше терпел... Ты меня до печенок уже достал!..

Я счел за лучшее ретироваться. Да... чувствую, уснуть мне сегодня не придется, слишком много пищи для размышлений! Так я подумал, лег и мгновенно провалился в сон...

*

Я жил в Новониколаевске уже третий год и двигаться никуда не собирался: работы хватало. А еще я прекрасно осознавал, что здесь сейчас безопаснее всего, даже если ты сидишь не в Академии, на нижних, укрепленных ярусах, а выходишь в рейд на каком-нибудь из кораблей.

Городок постепенно разрастался, уже и дома стали строить повыше и посолиднее, всё-таки довели железнодорожную ветку и потянули ее дальше... И причальные мачты для дирижаблей поставили, как собирались, так что захоти я в Европу, сумел бы договориться с тем же фон Дорном: мы более-менее поладили, и, хотя в некоторые области меня по-прежнему не допускали, в целом я уже мог считаться своим.

В полдень на берегу реки гулко ухала пушка — совсем как в здешней столице, где мне удалось таки побывать с оказией. Правда, здесь это было вовсе не данью традиции: железнодорожную станцию и причальные мачты оберегали крупные батареи, и не с обычным вооружением. Время от времени им требовалось, скажем так, расходовать накопленный потенциал, вот и палили в белый свет, как в копеечку. Местные давно привыкли, даже дети не пугались — их, наоборот, было не отогнать от орудий. Правда, тут все знали, что с этими якобы металлическими штуковинами нужно быть предельно осторожными, да и солдаты присматривали за пацанвой.

Прошлой зимой меня пригласили на крестины первенца фон Дорна, и я почувствовал, что начинаю врастать в этот странноватый и временами дикий, но в целом симпатичный мир. И все бы хорошо, если бы только на следующий день меня не потащили в настоящую местную баню... Разумеется, меня забыли предупредить, что после нее следует прыгать нагишом в сугроб (а кто посмелее — те могут и в прорубь), и в итоге я с непривычки чуть не схватил воспаление легких. На ноги меня, впрочем, поставили быстро — при помощи всё той же бани и каких-то подозрительных травок.

Канда летом пропадал в походах, а зимой, когда бесы умеряли активность, подолгу ошивался в лабораториях. Бывало, выходил он оттуда с совершенно зеленой физиономией, но чем именно занимаются господа ученые, не говорил никогда. То, о чем мне можно знать, решал фон Дорн, а может, и сам генерал-инспектор. Пока никаких прорывов не происходило, шло планомерное наращивание военных мощностей, и что это означало, мне было не слишком понятно. На помощь Европе никто не стремился, хотя вооружение согласно заключенной договоренности Ордену всё-таки поставили. Опять же: мне так и не удалось узнать, что именно за игрушки попали в руки Комуи, а Канда, сопровождавший груз вместе с еще двумя изгонщиками, молчал, как проклятый. Фон Дорн же разводил руками и улыбался, дескать, не твоего это ума дело, Книжник!

Всё происходящее в целом как-то отличалось от европейских наших приключений. Да, бесы, да, война, но если на том театре военных действий мы метались от одного города к другому, постоянно опаздывая, выбиваясь из сил, теряя боевых товарищей, то здесь на виду вроде бы ничего и не было, но все равно на задворках сознания рисовался образ набирающего ход титанического маятника, и что будет, когда эта махина раскачается... Признаться, мне было страшновато.

-Да ну тебя, — отмахивался Канда, когда я пытался поделиться с ним своими опасениями. — Ничего не будет, ерунду городишь. Сходил бы ты лучше в лабораторию...

Этой лабораторией он меня, признаться, достал. Им с фон Дорном, видите ли, пришло в голову нечто забавное (и здесь я, кстати, не мог определить автора этой затеи)! Действительно, у меня ведь когда-то была Божья искра, пусть и слабенькая (хотя воевал я не только и не столько ею... о чем упоминать не собирался, чтобы мною не занялись вплотную!), так, значит, по здешней логике, мне может подойти какая-то еще. На мне перепробовали всё, что имелось, а с тех пор, когда появлялось что-то новенькое, меня опять-таки настоятельно приглашали в лабораторию.