Игра для иллюзиониста.

— Ловкость не входит в перечень моих достоинств, — проговорила девушка со смешком.

Она подошла ко мне, села рядом, подняла глаза к небу и произнесла:

— Что ты там увидел?

— Ничего, — ответил я улыбнувшись.

— Скажи, ты любишь ее? — спросила девушка неотрывная взгляд от звезд.

— Кого? — не понял я.

— Лиру, — ошарашила меня Джейн.

Я растерянно открыл рот, чем вызвал улыбку девушки.

— В твоем взгляде все время мелькает то печаль, то грусть, вечные спутницы неразделенной любви, — проговорила Джейн тихо.

— Как ты поняла, что это она?

— Тогда на тропинке, слова о возможной свадьбе Лиры и Ликрана произвели на тебя гнетущее впечатление, а дальше женское чутье, не Ликрана же ты любишь.

Последние слова девушки заставили приподняться уголок моего рта.

— Она недостижима для меня, — произнес я грустно. — Дочь герцога Санда, маг воды, первая красавица королевства.

— Не отчаивайся, в этой жизни все возможно. Вот скажи, ты ожидал, что встретишь самого Крудуса?

— Нет.

— А ожидал, что выживешь после крушения дирижабля?

— Нет, я скорее надеялся.

Джейн отрицательно помахала пальцем и наставительно проговорила:

— Нет, ты не надеялся. Ты действовал. Выжить после такой катастрофы во сто крат сложнее, нежели завоевать дочь какого то герцога.

Слова проповедницы наполнили меня энтузиазмом. А почему бы и нет? В конце концов, я художник! Прежний Тир-фокусник умер под обломками дирижабля, а нынешний Тир чувствует, как его наполняет сила. Да к тому же, может быть, покровительство Крудуса поможет мне?

— Твое лицо прояснилось, — произнесла Джейн. — Я больше не вижу горечи на нем.

Я одной рукой обнял девушку за плечи и искренне проговорил:

— Спасибо!

После чего поцеловал ее в висок. Джейн слегка отстранилась и прошептала:

— Пора спать. Завтра мы уже должны быть в Лобене.

— Куда пойдем спать? К тебе или ко мне? — произнес я с веселой улыбкой.

— Шутишь? — отозвалась девушка.

Я не понял, чего в ее голосе прозвучало больше, надежды или разочарования.

— Знаешь что, — проговорил я вставая. — Общение с тобой заставляет меня думать, что вокруг одни идиоты.

— Я польщена, — притворно засмущалась Джейн.

Когда мы подошли к прогоревшему костру, уже все спали. Я переступил через мощно храпящего Бернарда и лег возле корней дерева. Джейн предпочла улечься возле переливающихся в ночной темноте углей костра.

Сон не шел ко мне, я почему-то не мог выбросить из головы проповедницу. Что в ней такого? Почему, глядя на звездное небо вижу ее глаза? Она не блистает красотой как Лира, в ней нет той силы характера, которая привлекает меня в девушках. Я больше чем уверен, будь Лира на месте Джейн, она бы ни за что не стала служить королю Крудусу. Но почему-то вспоминая улыбку проповедницы, чувствую растекающееся в груди тепло. Не ту щемящую страсть, которую испытываю к Лире, а какой-то домашний уют и покой. Я не мог представить Джейн в постели, но своей женой легко. Я не испытывал к ней сексуального влечения как к Лире, но мне было хорошо с ней. Никогда, никогда, я не мог подумать, что кто-то может подвинуть образ Лиры в моем сердце.

Глаза начали слипаться, веки потяжелели, наконец-то сон прервал мои душевные метания.

Мне снилось, что я иду по огромному залу, резные колонны поддерживали его свод, ветер гонял песок по мраморному полу. Не было слышно ни звука, только шелест песка. На мне была одета белоснежная тога и простые сандалии. Я остановился, посмотрел по сторонам и понял, что возле стен стоят тысячи статуй. Они все были разного размера, некоторые из них были разрушены, некоторые покрыты трещинами. Странное чувство посетило меня. Некоторые из них показались мне знакомыми. Эти лица. Я где-то их видел, но не могу вспомнить где. Внезапно, боль начала наполнять мою голову. Я упал на колени. Боль все больше захватывала меня. Вдруг, я проснулся. Мое тяжелое дыхание оглашало окрестность, пот струился по лбу. Я приподнялся на локтях. Какой странный сон, реалистичный и живой. Совсем перестаю дружить с головой. Это так недалеко и до лунатизма. Я перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Вскоре пережитые чувства отпустили меня, и я спокойно уснул.

Утро встретило меня ревом капитана:

— Подъем!

Протирая глаза, встал на ноги. Рядом с недовольной рожей, стоял Герхард. Он с неприязнью смотрел на бодро потягивающегося Бернарда.

— Выспался что ли? — спросил бывший преступник у артиллериста.

— Ага, — ответил тот.

— Человек, который говорит, что высыпается по утрам, способен на любую ложь, — проговорил Герхард, вскинув вверх указательный палец.

Я поднял с земли сумку, на которой ночью лежала моя голова, и обнаружил стоящую рядом Джейн. Она остервенело чесала руку.

— Что с тобой? — спросил я у нее.

— Пустяки, комар укусил, — отмахнулась она.

Губы Герхарда начали расплываться в улыбке.

— Для тебя пустяки, а комар жизни лишился. Отравился бедняжка! — проговорил он. — Как же ваш слоган "Всем есть место в этом мире"?

— Он не распространяется на насекомых и хамоватых типов, — хмуро произнесла Джейн.

— Как всегда, двойные стандарты. О, этот жестокий мир! — выкрикнул Герхард, театрально вскинув руки к небесам.

— Заканчиваем балаган. Выступаем, — скомандовал капитан.

Привычно шагая в конце отряда, принялся вновь глазеть по сторонам. Мне не часто приходилось покидать Лобен. Постепенно ландшафт менялся. Низкие чахлые деревья, высушенная до состояния камня земля и солнечный зной, пришли на смену прохладе гор с ее чистым, свежим воздухом. Тело начало покрываться испариной, хотя солнцу до зенита было еще далеко. Я снял с пояса фляжку, встряхнул ее и отправил в рот немного воды. Божественный вкус влаги ненадолго придал мне сил.

Через пару часов мы вышли на дорогу. Она извилистой лентой убегала за горизонт. Когда-то каменная, а сейчас просто хорошо утоптанная, она давала нам понять, что столица недалеко. Мы с новыми силами двинулись вперед.

Герхард и капитан вновь завели разговор о перевороте. Я не особо прислушивался к нему. Ну, убьют они короля, хорошо, отомстят за моего отца. Райфран их убьет, тоже не плохо, дураков станет меньше. Неожиданно, я встрепенулся, услышав как капитан, понизив голос, говорит бывшему преступнику:

— Покушение, это идеальный вариант. Быстро убиваем короля, захватываем дворец и попробуй нас выковырять оттуда. Часть личного состава дирижаблей, которые сейчас находятся в Лобене, точно поддержит меня.

— Так тому и быть, — прошептал Герхард.

Они заговорщицки перемигнулись и замолчали. Я на всякий случай запомнил подслушанную информацию, хотя заговорщики ее особо и не скрывали. Они априори считали, что мы должны молчать и всеми возможными способами помогать им.

Чем дольше мы шли, тем злее палило солнце. Когда впереди замаячил зеленью небольшой лесок, я чуть не прослезился. Собравшись с последними силами, отряд преодолел последние сотни метров, отделяющие нас от благословенной тени.

— Фух, — выдохнул я, повалившись под ближайшее дерево.

— Дело говоришь, — поддержал меня Герхард, подкладывая сумку под голову и вытягивая ноги.

Люди в живописном беспорядке разлеглись под сенью деревьев. Капитан Дамели последним принял горизонтальное положение.

— Сейчас бы искупаться, — протянула Джейн мечтательно.

— Поблизости нет источников воды, — проговорил Бернард. — Я пару раз ходил по этой дороге. Там впереди, если сделать небольшой крюк, таверна есть, всего пару часов ходьбы.

— Свинарник, а не таверна, — презрительно бросил бывший преступник. — Там одна рвань собирается.

— Но, помыться-то там можно, — тихонько буркнул артиллерист. — Да и еда подходит к концу.

— Жрать меньше надо! — откликнулся Герхард, расслышав слова Бернарда.

Артиллерист молча вывернул сумку, горестно взглянул на одинокий желтый фрукт, выпавший из нее, и с мольбой взглянул на капитана.

— Полчаса отдыхаем, и дальше двигаемся в таверну, — скомандовал Дамели.

Бернард и Джейн довольно переглянулись. Я мысленно был с ними согласен. Фрукты мясо не заменят, да и тело, было настолько грязным, что хоть ножом счищай грязно-коричневую корку.

Когда привал закончился, мы засобирались в путь. Выйдя из-под тени леса, отряд горестно вздохнул и поплелся дальше. Опять солнце, опять духота, и как чудо небес, легкое дуновение ветерка. Пот мгновенно начал заливать глаза. В это время года, обычно путешествуют ночью. А то, так можно и солнечный удар получить. Дорога безжизненной пустыней убегала вперед. Ни одного путника не было видно. Все здравомыслящие люди предпочитали передвигаться после заката, но нас такими не назовешь. Все скорее хотели оказаться в столице. Хотя по идее, Джейн же вроде в империю собиралась. С другой стороны, из Лобена в империю будет попасть проще, сел на дирижабль и уже там, да и ее отношение к заговору капитана Дамели, я еще не понял. Поддержит она его или нет?

Впереди показалась очередная развилка. Указательный столб гласил. Туда пойдешь в Лобен придешь, сюда пойдешь в таверну придешь. Бернард, подавая нам пример, свернул с главной дороги. Мы последовали за ним.

Артиллерист шел первым, его ноги резво выбивали пыль из разбитой телегами дороги. Он напоминал мне лошадь, почуявшую долгожданный отдых. Метров через двести, за горизонтом показался кончик черепичной крыши. Бернард чуть ли не вприпрыжку поскакал к таверне. Герхард презрительно хмыкнул, но шаг прибавил. Когда мы в полной мере смогли оценить вид, кирпичной, двухэтажной постройки с большой печной трубой, и деревянной конюшней, артиллерист уже исчез в дверном проеме. Сквозь мутные окна, было видно, что таверна не пустует.

Капитан ногой открыл серьезную, дубовую дверь, поморщился и проник внутрь. Мы гуськом проскользнули за ним. Божественный запах жареного мяса, наполнил мой нос. Рот откликнулся обильным слюноотделением. Желудок заурчал, требуя начать фуршет. Несколько длинных хорошо оструганных, деревянных столов были пусты. За одним из них сидел Бернард. Он нетерпеливо стучал кулаком по поверхности стола. Мы подсели к нему и начали повторять движения артиллериста. Десяток посетителей, бандитской наружности, недружелюбно сверлили нас глазами. На звук ударов по столу, вышел хозяин таверны. Внушительных размеров живот и висячие усы, делали его внешность, запоминающейся.

— Чего изволите? — дружелюбно произнес усатый, пытаясь втянуть пузо.

— Самую лучшую еду и вино, — быстро проговорил капитан.

Его выдержка дала трещину. Кадык судорожно ходил под смуглой кожей, глаза торопили толстяка.

— Сию минуту, — отозвался хозяин.

— У вас можно принять ванну? — спросила Джейн.

— Я думаю, да, — задумчиво ответил усатый. — Вам сейчас? Или после обеда?

— Сейчас.

— Я бы тоже искупался, — вклинился я в разговор.

— Прошу вас подождать пять минут, затем подняться на второй этаж, — проговорил хозяин и удалился на кухню.

Сейчас было самое время, осмотреть приютивший нас "оазис". Пыльные полы, голые кирпичные стены, чадящие дымом масляные лампы под потолком, и один единственный ковер, лежащий под ногами четверки злобно сверкающих глазами мужиков. Наверно это было что-то вроде зоны для благородных, хотя по их рожам особо-то не скажешь, что они хотя бы просто знают значение слова "благородный".

Мысленно отсчитав, временной отрезок длиной в пять минут, мы переглянулись с Джейн и направились наверх. Поднявшись по каменным ступеням, мы оказались на втором этаже. Он представлял собой длинный коридор с однообразными дверями по сторонам.

— И куда нам? — тихо прошептал я себе под нос.

За моими словами последовал душераздирающий скрип двери в конце коридора. Высунувшаяся оттуда белобрысая девичья голова, осведомилась:

— Купаться?

— Ага, — ответил я.

— Заходите.

Девушка полностью открыла дверь и махнула нам рукой. Мы подошли к комнате, проскользнули мимо посторонившейся блондинки и обнаружили две здоровенные кадки. Их разделяла тонкая деревянная перегородка. Я посмотрел на заливающуюся краской Джейн и начал раздеваться.

— Стой, — воскликнула проповедница, отворачиваясь.

— Что? — произнес я, стоя в трусах и рубашке.

— Я стесняюсь, — прошептала Джейн, чем вызвала приглушенный смех у впустившей нас девушки.

— Не переживай, ты мне как брат, а брат брата не стесняется, — проговорил я, мысленно хваля себя за то, что накинул на сияющую руку иллюзию, теперь я на многое способен.

Я сделал несколько шагов и залез в кадку. Вода была чуть теплая, самое то, после жаркого дня.

Джейн в пол-оборота посмотрела на меня, зашла за хлипкую разделительную стенку и начала раздеваться. Солнце проникало сквозь открытое окно, и в его лучах мне были видны соблазнительные формы проповедницы. Я с трудом смог удержаться, чтобы не начать откровенно пялиться на ее силуэт. Стоящая в дверях улыбающаяся белобрысая начала говорить, сопровождая свои слова тычками пальца:

— Вон мыло, вон мочалка. Я оставлю вас, если что-то нужно, зовите.

Я мотнул головой, показывая, что все понял. Блондинка покинула комнату. Из-за перегородки раздался плеск, затем стон удовольствия. Я улыбнулся и с головой окунулся в воду. Грязные разводы мигом наполнили прозрачную гладь кадки. Мне даже стало как-то стыдно за свою немытую тушку. Пришел всё испачкал и ушел.

Взяв мыло и мочалку, принялся яростно отмываться. Грязь не хотела так просто сдаваться. Она въелась в кожу хлеще татуировки.

Со стороны Джейн послышалось приглушенное ругательство.

— Что случилось? — спросил я.

— Мыло на пол уронила. Так не хочется вылезать из воды, — откликнулась девушка.

— Тебе помочь? — произнес я весело.

— Нет, я сама, — проговорила Джейн быстро.

Раздался плеск воды, звук босых ног шлепающих по полу и робкие удары капель об деревянные доски. Я во все глаза смотрел на край отделяющей меня от проповедницы перегородке, ожидая увидеть ее обнаженное тело и красное от смущения лицо. Но моим надеждам и низменным, плотским желаниям не суждено было сбыться, судя по звукам, девушка залезла обратно в кадку. Я разочарованно выдохнул. Джейн заводила меня все больше и больше. Идеальный образ Лиры немного померк перед такой простой, немного неловкой, и относительно робкой проповедницей.

— Все удачно прошло? — спросил я Джейн с хрипотцой в голосе.

— Ага, — проговорила она, затем напряженно добавила: — Тир, ты никогда не думал о том, что бы завести семью?

Холодная дрожь пробрала до костей. Началось.

— Я еще слишком молод, что бы думать о таких серьезных вещах, — произнес я медленно.

— Жизнь коротка, ты можешь и не успеть.

— Мне нужно чего-то добиться, стать кем-то, обеспечить себе материальную стабильность, что бы мои дети ни в чем не нуждались.

Мои слова прозвучали настолько банально и предсказуемо, что даже я сам не поверил в них. Джейн притихла. Мне показалось, что я обидел ее своей неискренностью.

— Послушай, а почему ты стала проповедницей тотусианской религии? — спросил я девушку, что бы переменить тему разговора.