Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

— Вы сейчас устройство сливного бачка рассказываете, — заметил Квентин.

Сэр Джай рассмеялся.

— Ну да, пожалуй, — согласился он. — Верно. Только, как я сказал, этот смывной бачок еще и подогревается. Причем не костром — костер же всегда снизу, а тепловой трубкой какой-нибудь, которая в этот бачок опущена. Так вернее будет.

Эрик и Квентин переглянулись. Аналогия сэра Джая их весьма позабавила.

— Так вот. Испарение — это миграция демонов в наш мир. Если в результате испарения демонов в бачке становится меньше, чем должно быть, то открывается клапан и в него поступают новые, из несчетных кругов. Если их становится в котле слишком много, то, опять же, через клапан они покидают бачок, падая в несчетные круги. Соответственно, пока впускной клапан закрыт, до поры до времени вода в бочке нагревается и испаряется к нам, а после того, как она упадет до определенного уровня, новая порция холодной воды временно прекратит кипение, пока уровень демонов в бачке не восстановиться. Чем меньше в бочке воды — тем скорее откроется клапан, но тем и интенсивнее испарение. Вот сейчас именно такой исторический момент. Демонов у нас появляется все больше, но скоро это прекратится и нас будет ждать относительно спокойный период. Кстати говоря, моя аналогия прекрасно демонстрирует, отчего убивать демонов лучше профессионалам.

— Отчего же? — спросил Квентин.

— Оттого, что если демона убить неправильно, то он снова окажется в бачке, и это отсрочит наступление спокойного периода. А если демона убить правильно, то он окажется не в нижних мирах, а в несчетных кругах, то есть отсрочки не будет.

— А что же такое вторжение тогда? — спросил Эрик. — Это если кто-то на слив нажмет?

— Нет, рычага для слива у этого бочка нет, — ответил сэр Джай. — Вторжение — это если кто-то туда раскаленного металла плеснет. Вот тогда вода заклокочет, вот тогда забурлит, вот тогда повалит перегретый пар, а кипяток хлынет через край. Судя по всему, раньше такой металл как-то туда попадал. А сейчас? Ну откуда ему взяться, а?

На минуту повисла пауза.

— А раньше он откуда брался? — спросил Эрик.

— Понятия не имею, — ответил сэр Джай.

Снова повисла пауза.

— Вы говорите, что сюда попадают только самые сильные демоны, — сказал Эрик. — А как же Двор Демонов? Где он в вашей модели? Меня на уроках демонологии учили, что самые сильные демоны — там, разве нет?

— Моя аналогия — это значительное упрощение реального положения вещей, — ответил сэр Джай. — Естественно, что все гораздо сложнее. В основном, демоны стремятся попасть сюда, к нам, чтобы быть ближе к людям, ко всему тому негативу, которым они питаются и из которого сами состоят. Тут им сытнее. Дай им волю — они бы все сюда повылезали, но, к счастью для нас, в нашем мире могут жить существа лишь с определенным уровнем энергии. Не больше и не меньше. Потому мы имеем удовольствие наблюдать здесь совсем немногих из них. Но самые сильные демоны, те, кого называют Повелителями и Повелителями Повелителей, те, кто составляет Двор Демонов, они у нас и вовсе нечастые гости. Во-первых, им и внизу очень даже неплохо — они живут возле тех самых тепловых трубок, которые обогревают всю систему. Эта близость дает им все: власть, силу, пищу. Знай, отпинывай тех, кто хочет занять твое место и только-то. Во-вторых, стоит им здесь появиться, как там, внизу, кто-нибудь шустрый попытается занять их место у печки, а тут, наверху, боги позаботятся о том, чтобы они не слишком привыкли к местному климату.

— То есть, получается, это не демоны? — решил подытожить Квентин.

— Я очень сильно удивлюсь, если это вдруг так, — сказал сэр Джай. — Воля ваша, но я думаю, что похититель — человек и мотив у него вполне человеческий. Ищите человека, господа стражи. Такого человека, который, чтобы добиться своей цели, готов все поставить на одну карту.

— Сообщение для сержанта Уиллиса от капрала Цельсио, — произнесла Фьюарин, спикировав с неба. — Вот...

И она протянула Квентину, сложенный вчетверо лист бумаги. Квентин раскрыл его пробежал глазами и передал Эрику.

— Ну что же, — сказал он, — возможно, вы и правы, сэр Джай. Возможно, мы уже нашли такого человека.

— -Глава 5

Волосы Миори Кроу были когда-то черными. Как смоль, как ночь, как крыло ворона. Волосы Уиннифред Цельсио были когда-то русыми, причем того самого непонятного цвета, который не знаешь куда и отнести — то ли к темно-русому, то ли к светло-русому, а потому, если требуется описать внешность человека с такими волосами, то попросту так и говорят: 'волосы русые'. Сейчас, когда эти двое сидели друг напротив друга за столиком кафетерия Главной алхимической лаборатории, их можно было бы принять за брата и сестру — прически обоих были несвойственного людям синего цвета. Впрочем, если говорить точнее, то волосы Вэнди были просто темно-синими, а волосы Кроу были скорее темно-фиолетовыми.

— Три дня назад я подложил ему на стол твою работу, — сказал Миори, вдыхая аромат из своей чашки.

— И? — спросила Вэнди несколько настороженно.

— В корзине для бумаг ее не обнаружилось, — ответил он. — Но и на столе я ее тоже больше не видел. Не знаю, может быть, сжег, может быть, унес в свою комнату. Но прочитал — точно.

— Откуда ты знаешь? — прищурилась Вэнди.

— В корзине для бумаг я нашел запись адаптера, очень похожего на приведенный в твоей работе, — ответил Миори.

— Не думала, что ты так пристально следишь за его корзиной для бумаг, — заметила Вэнди, вытаскивая из своей чашки ложечку и аккуратно кладя ее на край блюдца.

Миори рассмеялся.

— Что для него мусор, то для такого, как я — откровение, — сказал он. — Ты же знаешь, я вовсе не гений, я работяга. У меня есть кое-какие таланты, но...

— Ну не скромничай, — перебила бывшего коллегу Вэнди. — У тебя счет патентам уже на третий десяток пошел, разве нет?

— Не в количестве патентов дело, — отмахнулся Миори. — Уж кто-кто, а я-то знаю, какая им цена. Я — не гений, я не такой, как Старик. И, если на то пошло, не такой, как ты. Стыдиться тут, в принципе, нечего, такие люди, как я, тоже нужны. Вы вечно придумываете новое, создаете прорыв, переворачиваете мир с ног на голову. Я же шлифую чужую гениальность до блеска, до идеала, занимаюсь тем, чем вам заняться вечно не хватает времени и терпения. Потому все, что вы делаете на скорую руку, впопыхах, или попросту недоделываете из-за того, что ваш интерес угас, для меня — прекрасная возможность проявить себя, оставить свой след. Кстати, я тоже внимательно посмотрел твои заклинания роста, и немного переписал их на досуге. Код получился в три раза короче и в восемь раз эффективнее. И по чарозатратам, и по времени. Если будешь лепить еще одну химеру, готов пойти соавтором.

— Мне бы с этой разобраться, — улыбнулась Вэнди. — С ней далеко не всегда просто. В этом году хотим экзамен на разумность сдать, чтобы можно было отдать ее в школу. Ей нужно общение со сверстниками, и, желательно, не только с эльфами. А ты знаешь, как требователен Опекунский совет, когда дело касается химер. На второго ребенка я решусь не скоро, да и Льюр будет против, если кто-то будет нашим соавтором.

— Ах, да, все время забываю, что ты заигралась в семью, — усмехнулся Миори. — Вот уж никогда бы не подумал, что ты станешь называть химеру дочерью.

Вэнди поморщилась.

— Я не заигралась. Это вообще не игра, это другой взгляд на вещи, — сказала она. — Можешь иронизировать сколько хочешь, но в той жизни, которая у меня сейчас есть, интересного много больше, чем в той, что я вела здесь когда-то. Семья — это очень важно. Может быть, даже важнее работы.

— По-моему, ты слишком с эльфами переобщалась, — покачал головой Миори. — Они сдвинутые на этой теме, вот ты под их влияние и попала.

— Такие уж и сдвинутые? — прищурилась Вэнди.

— Ты знаешь, что большинство клиентов отдела генетического планирования — эльфы? — сказал Миори.

— Так они же приходят от бесплодия лечиться, — сказала Вэнди. — У других рас проблема так остро не стоит; не получается сделать своего ребенка — всегда можно взять кого-нибудь из приюта. Им-то зачем сюда ходить? Деткам цвет глаз выбирать? Так все равно это пока что невозможно. Или я что-то пропустила?

— Только не смейся, — кивнул Миори. — Теперь не просто 'хотим ребенка, у самих не получается', а все чаще 'хотим белокурую девочку, с зелеными глазами и ушками, как у мамы, а носик, чтобы как у папы'. Перспективное направление. Причем приходят за этим как раз все больше эльфы.

— И что, беретесь? — удивилась Вэнди. — Однако... если я правильно помню, то только на цвет глаз у эльфов могут повлиять восемь сотен генетических включений, не говоря уже про все остальное. Это ж как итератор надо составить, чтобы все их капризы учесть? Да и потом, внешность не только генетикой определяется, это же и от условий созревания плода сильно зависит. Конечно, при использовании инкубатора, шансов нужный результат больше... Но они же предпочитают сами вынашивать и рожать, правильно?

— Верно. Что тебе сказать? Работаем. Вскоре после твоего ухода я смог унифицировать библиотеку генетических шаблонов, стало много легче, но, конечно, внешность все равно в значительной степени остается вещью вероятностной. Что-то начало получаться, но до решения задачи в общем виде еще далеко. У нас тут кое-кто работает над темой; в конце концов, где нельзя положиться на генетику, можно поставить подпорку в виде хорошего заклинания.

— Кстати, насчет отдела генетического планирования. А какой сейчас там процент исполнения?

— Очень высокий, — ответил Миори. — Даже когда дело касается эльфов. Процентов восемьдесят. Честно сказать, если бы у твоих остроухих приятелей не было предубеждения против инкубирования и химеризации, процент можно было бы поднять почти до сотни. А так, увы, неудачи случаются.

— Да, я слышала про историю Товуэллов, — сказала Вэнди. — Они очень тяжело переживают вашу неудачу.

Миори поморщился.

— Там дело не только в генетике было, — сказал он. — У нас почти получилось. Мы почти довели зародыш до состояния, когда его можно подсаживать матери, но буквально накануне его уничтожили.

— Выявили брак при окончательном тестировании? Понимаю, — кивнула Вэнди.

— Нет, не то, — снова поморщился Миори. — Я считаю, что это было халатностью, а Старик увидел в этом злой умысел и попытку дискредитировать Лабораторию и его лично. Ну, ты-то должна знать, как его иногда заносит. Как бы там не было, амниотическая жидкость вдруг оказалась наполовину состоящей из состава номер восемь, в котором мы пробирки стерилизуем. И все. Второй раз получить жизнеспособный эмбрион мы так и не смогли.

— Почему? — удивилась Вэнди.

— Видимо, потому что лорд Товуэлл слишком стар, чтобы иметь детей, — ответил Миори. — Обычно, когда разговор заходит про эльфов, проблема в матери, но не в этот раз. Товуэлл слишком затянул с вопросом о потомстве. Активность семенной жидкости почти нулевая, счет буквально на проценты идет. Впрочем, это только половина беды. Беда в том, что качество самого генетического материала оставляет желать лучшего, плюс там еще и индивидуальная совместимость с партнершей не слишком высокая, эти твои благородные эльфы — они же родственники все друг другу, и Природа все-таки не всегда сквозь пальцы смотрит на их упорные попытки ее обмануть. Все, что мы получили из их генетического материала, ушло в отбраковку. Похоже, что там без серьезных манипуляций с генами ничего путного уже не сделаешь. А от химеризации они отказались.

— А первый раз как получилось? — спросила Вэнди.

— Первый раз все было не таким печальным. Ты же знаешь, что качество семенной жидкости несколько падает при консервации? Так вот, даже такого снижения оказалось достаточно для того, чтобы у нас перестало получаться.

— Взяли бы свежий материал, всего-то, — пожала плечами Вэнди.

— Качество свежего материала оказалось еще ниже, чем консервированного, — сказал Миори. — Судя по тому, как быстро идет деградация, лорду Товуэллу осталось не слишком долго жить на этом свете. Лет десять, не больше, может быть, счет вообще на годы пошел. По его внешнему виду не скажешь, но он, по сути — старая развалина. Если бы он так трепетно не следил за своим здоровьем, то давно бы умер.

— Ты сказал, что считаешь причиной неудачи халатность, — сказала Вэнди. — А кто ее допустил?

Миори несколько секунд смотрел на Вэнди, потом покачал головой.

— Извини, но думаю, что это не твое дело, — сказал он. — Я тебе и так слишком много сказал. Старик узнает — неделю ворчать будет.

— Думаю, дольше, — сказала Вэнди. — Неделю — это только за то, что ты со мной тут кофе попил.

— Тем более, — кивнул Миори. — А если вдруг окажется, что ты обо всем этом не просто так спрашивала, а по долгу службы — то я, как минимум, без премии останусь.

— Вообще-то, я по долгу службы, — призналась Вэнди. — Официальный запрос у меня в сумочке. Допьем кофе, покажешь мне лабораторные журналы и всю документацию по Товуэллам, которая у вас есть.

— Вот и верь после этого в старую дружбу, — покачал головой Миори и принялся изучать стены кафетерия, на которых были развешаны плакаты, сообщавшие, сколько и каких питательных веществ содержится в блюдах, которые тут можно заказать.

— А вот про старую дружбу ты зря, — сказала Вэнди после некоторой паузы. — Знаешь, я собираюсь сделать в патенте на генетический шаблон искусственного оборотня исключение для целей моделирования исчезающих видов.

Миори вытянул вперед губы и издал какой-то странный сосущий звук, будто бы собирался свистнуть, но вместо того чтобы вытолкнуть воздух наружу, сделал глубокий вдох.

— С другой стороны, тебе никто не помешает просмотреть реестр уволенных из Лаборатории и сопоставить его со списком тех, кто был допущен до работы с Товуэллами, — сказал он.

Вэнди улыбнулась.

— Мы, синеволосые, должны помогать друг другу, разве нет? — сказала она.

Миори повторил ее улыбку.

— Судя по всему, Старик тогда был не так уж и неправ, да? — спросил он, допивая кофе. — Я имею в виду про злой умысел.

— Следствие разберется, — пообещала Вэнди. — Кстати, чтобы ты знал: я собиралась сделать исключение в патенте в любом случае, даже если бы ты отказался мне помогать.

— И именно потому я тебе и помогу, — сказал Миори. — Но от Старика я все равно теперь наслушаюсь.

Вэнди сочувственно похлопала бывшего коллегу по плечу. Она хорошо знала, что значит вызвать недовольство профессора Штейна.

* * *

Вэнди была работником, по большей части, кабинетным. То есть, конечно, ей временами приходилось выезжать на место очередного преступления и осматривать его на предмет всякого рода необычных следов, причем все чаще это случалось в порядке 'братской помощи' другим отделам Стражи, но почти всегда ее оперативная деятельность этим и ограничивалась. Ей не надо было разбираться в психологии свидетеля, уметь проводить допросы или, тем паче, участвовать непосредственно в поимке преступника. Ее задача состояла в том, чтобы у себя за ширмой как следует рассмотреть собранные вещественные доказательства под всевозможными углами и выдать экспертное заключение. Надо отдать Вэнди должное, с этим она справлялась очень хорошо и жалование свое получала не зря. Более того, такое положение вещей ее саму полностью устраивало, тем более что вклад, вносимый ею в работу отдела, был весьма существенным. Однако это вовсе не означало, что временами ей не хотелось немного большего.