Мир. Наследники ушедших

— Домовой! — восторженным шепотом произнес Мишка.

Я кивнул, пытаясь осторожно отодрать маленькие пальчики от своей штанины. Домовые для учеников ЛиМиНа — больная тема, особенно для тех, кто пришел сюда из-за Грани. Как и во многих наших учебных учреждениях, учащиеся обязаны смотреть за чистотой не только своей комнаты, но и этажа, а дежурство, учитывая размеры этого самого этажа, принимает просто катастрофические размеры и занимает офигеть сколько времени. И пусть это происходит не чаще одного раза в полгода, но мне даже страшно подумать о том дне, когда наступит моя очередь. А домовой — эта такая возможность спастись от дежурства. Если, конечно, с ним договориться, они все же не рабы, а своего рода соседи. И ничего делать они для нас не обязаны, даже несмотря на то, что без нас они не могут жить. Судя по заблестевшим глазам Мишки, нам с ним в голову пришла одна и та же мысль.

— Ты откуда такой взялся? — осторожно спросил я, бросив всякие попытки оторвать его от себя.

Он поднял голову, в очередной раз шмыгнул носом и шепотом произнес:

— Дедушка... хнык... привел...

— Ты не реви, пожайлуста, а объясни, что за дедушка и зачем привел, — нетерпеливо попросил Мишка.

— Мой дедушка. Семья у нас большая, а дом маленький, делать нечего, вот он и ищет нам новых хозяев. Уже двух нашел, еще пять осталось, — он наконец-то отцепился от меня, сел рядом со мной на пол, шмыгнул носом и в конце задумчиво добавил: — Хнык.

— Нет, спасибо, конечно, твоему дедушке, причем огромное, но почему к нам?

— Не к вам, а к нему, — домовенок махнул ручкой в мою сторону. — Сказал, он хороший, терпеливый. Он проверял.

В душе моей начали ворочаться всякие разные подозрения, которые я тут же и озвучил:

— А не Кирилл ли Мефодьевич твой дедушка?

— Он, он самый, — домовенок радостно закивал головой. — Он сказал, что ты добрый, чистоплотный, а главное увощ ... уваж ... хороший, вот.

Я вспомнил долгие бессонные ночи, проведенные под крышей Вериного дома, и лицо мое перекосилось от злости. Это ж надо таким макаром выбирать внучку хозяина. Нет чтоб подойти, спросить, а не нужен ли мне домовой? Нет, надо подойти и нагло стащить меня за ногу с кровати и посмотреть, как отреагирую. Я выругался, домовенок вздохнул, встал с пола и, сумрачно глядя в пол, сказал:

— Ну, значит, я пойду, да?

И столько было в этом "да" надежды... пожалуй, не меньше, чем во взгляде Мишки, чье дежурство выпадало на третье ноября. А четвертое мое... и ведь никто от уроков не освободит, не успел, сам виноват. Я вздохнул:

— Оставайся, чего уж там.

— Как тебя хоть зовут-то? — спросил Мишка, которому мое решение явно пришлось по вкусу.

Домовенок прекратил приплясывать вокруг моей ноги, снова упал на пол и задумчиво так произнес:

— Не знаю.

Посмотрев на наши ничего не понимающие лица, он вздохнул, встал и, заложив ручки за спину (этот жест очень напомнил мне моего учителя физики в школе, и я с трудом удержался от смеха), начать на память цитировать нечто:

— "Домовые есть по натуре своей духи. Духи дома и порядка, они привыкли жить рядом с людьми, как и многие другие их сродственники, однако же..." — в этом месте он сбился, опустил поднятый к верху указательный палец и чуть ли не скороговоркой закончил: — Домовым дают имена хозяева. Это раньше мы от людей прятались, а теперь, ввиду, так сказать, общего неверия людей в нас, мы объединяемся с магами, а, следовательно, должны менять правила. А значит и имена, потому как нельзя человеку знать истинное имя духа. Так что это вы мне скажите, как меня зовут, — он снова уселся на пол и выжидательно посмотрел на меня.

Я поднял голову и встретился взглядом с Михаилом. Тот пожал плечами и отошел, всем своим видом показывая, что домового прислали ко мне. Спасибо, друг называется. А у меня в голове вертится только одно имя — Кузя. Я задумчиво посмотрел на домовенка, примеряя к нему это имя. А что, похож. Такие же большие доверчивые глаза, рубаха и штаны, только расцветка другая. Надеюсь, он не будет против.

— Будешь Кузьмой, — сообщил я ему. — Но если имя тебе не нравится, ты так и скажи.

— Почему не нравится? Нравится, — заверил меня новонареченный. — Хорошее имя, основательное. Кузьма, — гордо повторил он.

— Отлично, — обрадовался я и поспешил скинуть ответственность за нового соседа на старого. — Покажи ему здесь все, объясни, а я в душ.

— Но я же на завтрак не успею, — возмутился Мишка.

— Ну и что, я тоже, — развел я руками.

Его мнение обо мне было написано у него на лице, большими и яркими такими буквами, но он предпочел промолчать. Ну ничего, во время очередного приступа мигрени выскажет все, что обо мне думает, не постесняется. Так что пусть у него будут на это хоть какие-то основания.

Завтрак мы пропустили, да еще к тому же чуть не опоздали на урок. Неслись сломя голову, успев валиться в подвал в тот момент, когда Мстислав Молчанович уже собирался ее закрывать на замок. Он пропустил нас, захлопал за нами дверь и, повернувшись, спросил:

— Где же вы ходили? Еще чуть-чуть и пропустили бы одну из самых важных тем, — не знаю, как он ведет себя за территорией Лицея, но здесь он способен говорить только о своем предмете. Интересно, переезд домового он сочтет уважительной причиной для опоздания, или придется что-нибудь выдумывать?

— Извините, — задыхаясь, пробормотал Мишка. — У нас гости...были... — он сам-то понял что сказал?! ЛиМиН — это, конечно, не учреждение закрытого типа, располагающиеся в особо отдаленных местах, но покидать его территорию, так же как и проникать на нее, могут только преподаватели и администрация. По крайней мере, до четырех часов вечера. Какие гости в начале одиннадцатого?!

Этот же вопрос крайне заинтересовал и Василису Премудрую, не говоря уж о Мстиславе Молчановиче. Но, к счастью, на первом месте у них всегда стояла алхимия, поэтому они пригрозили вернуться к нему позже и, приказав нам занять свои места, начали урок.

— Откройте "Малый алхимический свод" на странице тридцать семь и прочитайте параграф "Как приготовить белоснежную ртуть".

— Как мне все это надоело, — громким шепотом выразила мнение всей группы Нина Верей.

Мы ждали, когда начнется практика, но учителя сразу предупредили, что для некоторых из нас этот день не наступит никогда. Потому что прежде чем приступать к работе настоящий алхимик должен знать, что делает, а не заглядывать через раз в книгу. Поэтому вначале мы должны выучить этот дурацкий "Малый алхимический свод", изучить "Большой алхимический свод" так, чтобы, сам мог сделать все необходимое для зелья. Ту же белоснежную ртуть. Только скажите мне, как можно учить наизусть нечто, написанное столь высокопарным слогом: "В этом месте моей книги я могу достоверно сказать, что вполне обучил тебя собирать многоразличные цветы, источающие благоухание, приносящие здравие и красоту, венчающие славу мира. Но среди прочих цветов есть один — наикрасивейший, благоуханнейший из всех. Это цветок цветов, роза роз, наибелейшая лилия долины. Возликуйте и возрадуйтесь, любезные чада мои, в невинной богоданной юности вашей собирающие сии божественные цветы..."? Ну это ждет нас впереди, я уже успел полистать книгу, а сейчас мы будем изучать: "Возьми фунт ртути, разотри на камне с прокаленной яичной скорлупой, белым мрамором или зеленой медью. Налей доверху достаточное количество крепкого уксуса и замеси пасту. Прибавь немного ртути. Вотри ее, покуда не смешается со всем остальным. Снова прибавь немного ртути и опять разотри точно так же, как и прежде".* И как это, спрашивается, учить? (*Отрывок из книги Альберта Великого "Алхимический Свод", файл взят с http://smallbay.ru/).

Нина у нас девушка молчаливая, одна из тех, кого обычно называют серой мышкой, но ни у кого из наших парней, даже у Митьки, привыкшего на всех вешать ярлыки, язык не поворачивался сказать про нее такое. Одевается неброско, главным критерием для нее является удобство, а не красота, она редко начинает разговор сама, чаще просто отвечает на вопросы, однако, ее выпад недовольство никого не удивило. С первого же дня стало ясно, что она прирожденный алхимик, это признала даже Василиса, бывшая более требовательной к ученикам, чем Мстислав Молчанович. Уже сейчас они вели яростные споры с учителем некромантии, на уроках которого она тоже проявила недюжинный талант, о том, кто из них станет ее наставником на третьем курсе. Вообще, говорят наша группа одна из самых сильных в этом году. И тяжелых, потому как к каждому необходим особый подход, каждому требуется уделить внимание. Мишка вообще присутствует на уроках постольку поскольку. Магии в нем, как не было, так и нет, каким макаром он творит заклинания никто из преподов так пока уразуметь не смог, не говоря уж о нем самом. Он говорит, что была бы жива его прабабка, то она бы объяснила это тут же, не сходя с места, но бабушка скончалась, когда Мишке стукнуло восемь лет, так придется им самим биться над этим вопросом. Есть теория, что все дело в его крови, ведь шувани (да, я, кстати, узнал-таки, что означает это слово — цыгане так называют ведьм и колдуний), всегда умели колдовать. Сейчас Кощей пытается найти хоть одну настоящую представительницу этого племени (именно представительницу, потому как у цыган именно женщины всегда были носительницами этой Силы, Мишка же исключение, которое подтверждает правило), но пока безуспешно. Кроме того, есть опасения, что если таковая сюда попадет, то, как и Михаил, не сможет во второй раз пересечь Грань.

Я несколько раз прочитал эту чушь про белоснежную ртуть, старательно переписал ее в тетрадь и, откинувшись на спинку стула, задумчиво оглядел аудиторию. Митька, сидящий на соседней парте, старательно строчит записки Миле, которые она так же старательно игнорирует. Андрей лежит на парте, до сих пор не придя в себя после урока по боевым искусствам. Он у нас самый маленький, ниже его в группе только все та же Нина, и самый слабый. Пришел из-за Грани, только в отличие от меня совсем не готовый к такого рода переменам. Сергей над ним постоянно стебется, а Оксана, его невеста (их обручили еще до рождения), его постоянно одергивает. Эти два представителя сливок местного общества держатся вместе, однако, не выеживаются и то хорошо. Несмотря на то, что мы самая маленькая группа — тринадцать человек, на одного меньше, чем положено, говорят, он скоро должен прибыть, но это скоро длится уже месяц, — мы не так уж и дружны. Вроде общаемся, но не более того. И это, кстати, очень не нравится обоим нашим мастерам. Но нас это вроде как бы и не касается, каждый держится своих. Я вот, например, могу по именам назвать только восемь человек, дружу с Радой, Милой и Митькой, с Мишкой мы соседствуем. Ну вот, наверное, и все.

— Агинский, — окликнула меня Василиса.

— А? — на полном автомате ответил я.

— Тетрадь.

Двоек, как, впрочем, и пятерок нам не ставят. Это нас ставят на заметку и начинают дрессировать. Просто потому что маг-недоучка, или, того хуже, маг-неумеха, сравни катастрофе. Есть у Аллы Пугачевой песня про одного такого моего коллегу:

"Сделать хотел косу,

А получил козу.

Розовую козу

С желтою полосой,

Вместо хвоста нога,

А на ноге рога.

Встретиться с этой козой

Я не хотел бы вновь.

Даром преподаватели

Время со мною тратили,

Даром со мною мучился

Самый искусный маг,

Да-да-да!

Мудрых преподавателей

Слушал я невнимательно,

Все, что не задавали мне,

Делал я кое-как".

Маг первого уровня, разгильдяй и лоботряс — для нас эти слова в одном предложение звучат страшно. Потому как читать это надо так: начало Армагеддона, Апокалипсиса, Конца Света. Поэтому тех, кто не справляются с нагрузкой, после двух курсов отправляют в Школу, где они учатся еще три года, а потом выходят в Мир, лишенные Дара, с минимальным восполнением затрат Сил (так чтоб на жизнь хватило) и без права выхода за Грань. Так что на следующем уроке с меня пообещали спросить все, что мы успели пройти за месяц. Стоило, понимаешь, на минуту расслабиться.

Можете себе представить, с каким настроением я отправился на урок математики. Формулы, функции, графики. И ведь приходится учить все заново, потому как, проходя это в школе, я учил это так, чтоб до экзамена хватило, а потом хоть трава не расти. Я же тогда даже и не предполагал, что в реальной жизни они мне пригодятся. И почему меня никто не предупредил, что заготовки личных заклинаний рассчитываются по ним!? Хотя бы мама. Пусть она и не училась в ЛиМиНе, но ведь должна была знать, это основа основ, без которой наверняка не обходятся и в Школе. А теперь мне кучу времени придется тратить на теорию, в то время как Митька, уже отдыхает. И с ним еще половина нашей группы. Под конец урока я чуть не схлопотал еще одно дополнительное задание. Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда урок все-таки закончился и, я, вернувшись в свою комнату, застал там помимо Мишки (он как всегда успел раньше меня) ту самую половину группы, на вопрос, не хочу ли я сходить сегодня в город, довольно резко ответил:

— Нет.

— Ты чего? — удивленно спросил Митька. — Мы же еще вчера договаривались.

— Вчера на мне дамокловым мечом не висело дополнительное задание по алхимии, — продолжал рычать я.

— Алхимия будет только на следующей неделе, — неожиданно подала голос Нина. Я удивленно оглянулся, пытаясь понять, где она спряталась в этот раз. Как я уже говорил, она старалась избегать шумных сборищ, поэтому я даже и не ожидал увидеть ее здесь. — У тебя будет время подготовиться.

— Кроме того, ты же все знаешь, — присела рядом со мной Мила.

— Прочтешь один раз и все, — поддакнула Оксана. Так, а она тут что забыла? Ничего не имею против, но вчера мы договаривались идти в город вчетвером, то есть Мила, Митька, я и Мишка.

— Вы идете? — в комнату заглянула Рада. — У меня дела, все расписано по минутам, до восьми надо успеть.

— Димка идти не хочет, — хором поведали ей Оксана и Мила, но та лишь пожала в ответ плечами:

— Не хочет, так не хочет, его дело. Вы идете, или я одна пошла?

Это стало последней каплей. Я громко и горестно вздохнул, и направился к шкафу, куда я в прошлые выходные запихнул куртку. На территории Лицея довольно тепло, всю зиму температура не опускается ниже минус десяти — пятнадцати градусов, зато за воротами погоду уже никто не контролирует. Мы еще вчера заглянули в Интернет на сайт Мира (точность в предсказании погоды сто пять процентов), сегодня обещали довольно сильный ветер и дождь. Однако, куртку я не нашел. Она исчезла, как и все остальные мои вещи, которые я так и не успел выложить из сумки. Что мне еще нужно кроме рубашки, пары футболок, джинс, носков и свитера? Вопрос получается риторический, учитывая, что ничего вышеперечисленного в шкафу не оказалось. Я повернулся к Мишке и задал этот риторический вопрос ему.

— Причем тут я? — довольно-таки искренне возмутился он.

— А кто еще? — злость, которая уже казалась бы сошла на нет, вернулась. Я сердито пнул тумбу, стоящую рядом. — Что за шутки?