Мир. Наследники ушедших

Глава первая

В поисках репетитора

Дмитрий

— Опять спишь? — рядом со мной упала сумка Егора, моего соседа по парте и по совместительству лучшего друга. — Что на этот раз? — он забрал у меня наушник, несколько секунд внимательно вслушивался в слова песни, и констатировал: — Ты деградируешь, друг мой! "Ария", "Алиса", а теперь "Куба"?

— Исчезни! — убираю наушники, бросая на него убийственный взгляд. Егор, как всегда, нагло игнорирует его и усаживается на парту, свесив ноги в проход.

— Доброе утро! — мимо продефилировала Элька, как бы между делом отвесив Егору подзатыльник. — Что ты опять натворил, чудовище? — устраиваясь за соседней партой, поинтересовалась она у него.

— Ничего пока, я же только что пришел, — мой друг, словно извиняясь, развел руками.

— А тетя Катя, что тогда здесь делает? — Эля кивком приветствовала свою соседку, которая, бросив сумку, тут же улетела в другой конец класса, где вокруг Лизы Макрушиной с ее новым каталогом, собрались остальные наши девчонки. Оттуда доносились восхищенные вздохи, смех и жалобы на отсутствие денег. — Она возле кабинета стоит, двери охраняет.

— Она меня на контроль взяла, — он вздохнул и начал сердито ворчать: — "Лоботряс, хулиган и двоечник". И это все я, ее любимый сын, представляете?

— Меньше надо уроки прогуливать, — отвечаю неохотно, только для поддержания разговора. Хотя в чем — в чем, а в собеседнике Егор не нуждается — ему нужен лишь слушатель, при этом он все равно вынуждает нас иногда реагировать на его реплики, наверное, боится, что заснем, не дослушав очередную историю.

— Угу, тебе хорошо говорить. А если я начну ходить на все уроки, делать домашние задания и перестану хулиганить, то ничего хорошо из меня не вырастет. Сам подумай, все великие люди в школе были двоечниками.

— Так уж и все? — буквально источая ехидство, бурчит Элька, при этом не отвлекаясь от разглядывания себя любимой в зеркале.

— Половина — точно, — уверенно отвечает он. — А сколько отличников, закончивших школу с золотой медалью, смогло войти в элиту?

— Не знаю.

— Вот! — чтобы не мешать одноклассникам, которые неохотно начали расползаться по своим местам, повинуясь надрывающемуся звонку, Егор залез на парту.

— Что — "вот"?

Я предпочел не вмешиваться. Этот спор давно стал традицией, ни к чему не обязывающей и ничего не дающей. У этих двоих никогда не возникало проблем из-за того, что нечего друг другу сказать. Это мне Эля улыбается, соглашаясь с каждым словом, что сильно возмущает Егора, которому она противоречит во всем. Самое популярное развлечение нашего класса — слушать, как эта парочка упражняется в остроумии, и делать ставки — за кем останется последнее слово. Вот и сейчас, Ярик развернулся к нам и начал подкидывать топливо в затихающий огонь спора. Обычно я вмешиваюсь, не давая им возможности довести дело до скандала, но сейчас меня больше волновала другая проблема — как спихнуть соседа с парты, пока Олег Федорович не пришел. А то потом попадет на орехи и ему, и мне за компанию. Элька переключилась на Ярика, забыв на время про Егора, а вот он упорно игнорировал мои попытки освободить от его тела рабочее место, закинул руки за голову, растянувшись на столе, как на кровати, и задумчиво сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Скажите мне, какой дурак придумал учиться по субботам? — немного помолчал и, повернувшись ко мне лицом, спросил: — Вот тебе нравится вставать в субботу и тащиться через весь город под моросящим противным дождем или снегом, для того чтобы отсидеть два урока?

— Мне — да! — сердито проворчал я, не оставляя свои попытки сдвинуть это наглое тело.

— Ну, ты у нас вообще странный. Еще скажи, что с нетерпением ждешь экзаменов... Нет, ничего не говори, я и так все понял.

Егор снова замолчал, а потом неожиданно вскочил на ноги (я едва успел убрать тетрадь и учебник, чтоб он их не уронил) и громогласно предложил:

— Ребята, а давайте сбежим!

Ребята повскакали со своих мест, Егор, воодушевленный такой реакцией на свой призыв, открыл рот, чтобы предложить еще что-нибудь такое же революционное, но я дернул его за брючину и кивком головы указал на вошедшего в класс директора школы.

— Коцюпира, слезь со стола и приготовься к уроку, — флегматично приказал он, и, не дожидаясь, пока мой друг выполнит приказ, обратился к ученикам. — Итак, кто напомнит мне, на чем мы остановились в прошлый раз?

В класс заглянула тетя Катя, она погрозила сыну своим не маленьким кулаком, и скрылась за дверью. Ясно, домой сегодня иду один. Воспользуюсь моментом и загляну к одной знакомой, напрошусь на репетиторство. А то скоро выпускные экзамены, и если с ними я справлюсь без посторонней помощи, то со вступительными — напряг. В отличие от многих моих одноклассников, вопроса куда поступать после окончания школы у меня никогда не возникало. Задолго до моего рождения бабушка записала меня в Лицей Магии и Науки, ей, как одной из основательниц, никто не посмел перечить, хотя заочное зачисление запрещено. Экзамены сдавать не придется, Дар есть, и этого хватит. Вы думаете, я рад? Рад, еще как. Удушил бы бабушку собственными руками! Она, видите ли, не подумала, как ко мне будут относиться будущие однокашники! Да и учителя. Хорошо хоть от меня не будут ожидать невероятных успехов в учебе, считать ни Великим Магом, ни даже подающим надежды. И будут абсолютно правы, ведь в Магии я не понимаю ни гроша! Ни как пальцы правильно сложить, ни какое слово произнести, ни как порчи наводить, ни как их снимать. А выглядеть полным валенком мне не хочется.

За это надо сказать отдельное спасибо маме. Она посчитала, что ребенку лучше пойти учиться в обычную общеобразовательную школу. Думаете, решила позаботиться обо мне? Ага, щас! О проблемах отцов и детей все слышали? Вот и у нас та же ситуация. Бабушка все решала за маму, та, вроде, была не против, но при первой же возможности сбежала. Вышла замуж за обычного смертного, не пригласила Ягу на свадьбу, и, ко всему вышеперечисленному, отказалась венчаться. По законам Мира я незаконнорожденный, не имеющий права на наследство, которое бабушка могла бы мне передать. Даже если она что-то и захочет мне оставить после смерти, я не имею права его принять. Но это — не главное, все равно, прежде чем бабушка решит отправиться на тот свет, пройдет еще не одна тысяча лет. Бабушка и мама не общались до тех самых пор, пока на свет не появился я. Думаете, после этого они помирились? Опять ошибаетесь: началась настоящая битва за право командовать мною. Сначала мама выигрывала, но потом оказалось, что у меня есть Дар. После того, как я чуть ко всем чертям не спалил дом, маме пришлось пойти на уступки и разрешить бабушке принимать участие в моем воспитании.

Папа сбежал через два года после моего рождения. Нет, он нормальный мужик, я постоянно с ним общаюсь, у нас полное взаимопонимание. О причинах, из-за которых он решился на развод, мы разговаривали только однажды. Отец заверил меня, что я тут ни причем, что меня он не боится ("Что за бред?!"), и я ему верю. Так же как и в то, что, указывая причиной развода банальное "не сошлись характерами", он не лгал. Сам бы сбежал от такой жены при первой же возможности. Десять лет назад он повторно женился, его жена — милая и понимающая женщина, хотя и не без тараканов в голове. Какая женщина примет сына своего мужа от первого брака, притом, что знает о его не совсем нормальной наследственности? Эта была просто в восторге. Семь лет назад на свет у них появилась дочь Маринка, которую я очень люблю, Ирина часто просит меня с ней посидеть, когда они с отцом хотят выбраться куда-нибудь отдохнуть.

Возвращаясь к нашим баранам, точнее, моим проблемам. Все, что я умею — это контролировать свой Дар, что немаловажно, но в ЛиМиНе, я буду слабее любого новичка, не далее, как месяц назад узнавшего о своих способностях. Представляете расклад?! Так вот, чтобы не дай Бог совсем не опозориться, я решил обратиться за помощью к своей троюродной сестре (назовем ее так). Серафима сейчас как раз отдыхает в нашем городе, в мире смертных из всех ее знакомых живем только мы, поэтому она и приехала в Пермь. Целый месяц меня использовали в качестве гида, пришла пора отдавать долги. Да и время удачное, мама уехала в командировку в Новгород, вернется только через месяц, а потом у нее начнется горячая пора — лето, время отпусков, туристические агенты работают, не покладая рук. Следовательно, и лезть с советами она не будет. Главное, как-нибудь донести до нее, что меня не надо отправлять в санаторий. Ежегодное оздоровление моего организма вычеркивает из моей жизни целый месяц. Но пока об этом можно не думать, буду решать проблемы по мере их поступления. Так, какая у нас сейчас проблема на повестке дня? Урок истории. Вот историей и займемся.

Как я и ожидал, Егор исчез, не успев попрощаться, Элька, послала воздушный поцелуй, и убежала в спортзал, где сегодня начинал работу какой-то очередной кружок. В раздевалке творилось настоящее светопреставление, мне с огромным трудом удалось добыть куртку и выбраться во двор. Ярко светило солнце, отражаясь в лужах, под ногами хрустел еще не успевший растаять снег, который тут же был пущен в дело. Пришлось поучаствовать в снежном бою, из которого я вышел с минимальными потерями — мокрой насквозь шапкой, и заляпанной грязным снегом курткой.

Я вышел на улицу и направился в сторону автобусной остановки. По пути забежал в магазин — заявляться в гости без предупреждения и даже без подарка, особенно к девушке — грубо, купил коробку конфет. За все мои семнадцать лет я ни разу не встречал девушку, которая не любила бы сладкое. Остается надеяться, что она не на диете.

Вообще-то Фима — правнучка старшей сестры моей мамы. Яга, получается ее прапрабабушкой, моя мама для нее двоюродная прабабушка, а я ... вот на этом месте я всегда начинаю путаться. Получается что-то наподобие троюродного дедушки. Кому скажи — не поверят. Поэтому я и молчу. Друзья считают, что после окончания школы я поеду учиться в другой город, к бабушке, хотя и не понимают, с чего это мне вздумалось тащиться куда-то к черту на кулички за образованием. Им я не могу объяснить, что, во-первых, ЛиМиН — это почетно, во-вторых, второго шанса мне никто не даст, и, наконец, в-третьих, откажусь учиться там, не проживу и десяти лет. Потому что у меня, видите ли, Дар специфический, немного странный для нашей семьи, где все в основном специализируются на магии жизни и любви. Я маг стихий. Чем это мне грозит, я пока не понял — бабушку вижу редко, мама сама мало в этом разбирается, у нее Дара нет, есть только доступ к Силе, так что придется либо терпеть до поступления, либо устроить Фиме допрос с пристрастием. Кстати, моя мама мало чем отличается от половины населения Земли — развитая интуиция, предчувствие, вещие сны — это все дает Сила, она же питает Дар — возможностью управлять стихиями, чувствами, дарить жизнь или смерть — им обладает едва ли одна треть человечества. Удерживать его в рамках легко, контролировать сложно, поэтому я и еду к Серафиме, договариваться насчет репетиторства. Пока я размышлял, автобус добрался до нужной мне остановки.

Фима была не одна. Я понял, что поговорить у нас сегодня не получится, она и наедине со мной эту тему отказывается поднимать, а уж при свидетелях... в общем, я расстроился. Правда, только слегка — гость оказался не простой, а с той стороны. Пройдя в комнату, я, не скрывая своего любопытства, начал его рассматривать. Симпатичный, невысокий, он выглядел моим ровесником, но это еще ничего не значит. Фима вон тоже выглядит лет на двадцать пять, а старше меня лет на пятьсот, как минимум. Да и волосы у него, некогда черные, уже начали седеть, черты лица резкие, но не отталкивающие. Вот только глаза — темные, недоверчиво следящие за каждым моим движением. Не понял, что я ему успел сделать? Такое ощущение, что скажи сейчас Фима: "фас", и троюродного дедушки у нее больше не будет.

— Сир, успокойся, это мой родственник, — "фу" вместо "фас" меня обнадежило. Гость Фимы, тоже расслабился и глянул на меня с любопытством, даже доброжелательно улыбнулся. Меня передернуло — не надо нам такого счастья. Да о таких зубах любой вампир мечтает.

— Зачем мечтать? — вновь улыбнулся Сир — своей челюстью он откровенно гордился. — Они у меня и так есть.

— Сир, — вновь попыталась одернуть его Фима, — мальчик еще ни разу не видел вампира. Тебе повезло, что у него психика устойчивая. А то я за тебя и одной медной монеты не дала бы.

Вампир хмыкнул:

— Возможно, у него, как и у всех представителей вашей семьи сил до... — он посмотрел на меня, скосил взгляд на Фиму и быстро закончил: — Только сейчас он не в состоянии даже задержать меня. Кто над ним так поиздевался?

Я непонимающе посмотрел на внучку. В каком смысле поиздевался? Нет, конечно, я, как и всякий нормальный человек, не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице, так, будто мною здесь даже и не пахнет, но иногда бывает полезно сделать вид, что все так и есть. Вдруг узнаешь о себе что-нибудь новенькое.

Фима поморщилась:

— Яга с матерью его, — было заметно, что у нее есть, что сказать про них, но она решила промолчать, а я — сделать вид, что ничего не понял.

— Ребят, поделитесь секретом, — шепотом попросил я, устав притворяться мебелью. — В каком смысле поиздевались?

Фима и Сир оглянулись на меня и чуть ли не хором посоветовали не влезать в разговоры взрослых. А я что? Я ничего. Я тут так, конфетками балуюсь. Кстати, о конфетках. Я соскочил с кресла и трусцой направился в прихожую, где оставил сумку. Если думаете, что Фима им обрадовалась, то вы плохо ее знаете. Зато Сир неожиданно оживился, глаза его так радостно и плотоядно заблестели, что я без лишних вопросов отдал коробку ему. Серафима понимающе хмыкнула и отправилась на кухню, ставить чайник.

— Дим, ты скажи правду, просто в гости зашел или тебе что-то надо? — донесся ее голос оттуда. — Предупреждаю сразу, в то, что ты соскучился, я не поверю.

Я задумчиво посмотрел на Сира, все внимание которого было сосредоточено на конфетах. Вампир-сладкоежка. Да, такого в кино не увидишь! Стесняться его — глупо, кроме того, вдруг Фиме надоест отдыхать, и она вернется домой — кто меня тогда готовить будет? Мама? Не смешите мои тапочки. Да и проблемы мои не настолько странные и страшные, чтобы стесняться о них говорить при людях... ну, ладно, при вампирах.

— Я жду, — поторопила меня Фима. Пока я размышлял, она уже успела приготовить чай и накрыть на стол, за которым мы сидели.

Я вздохнул и вновь завел ту пластинку, что она слышала уже не раз... Фима закатила глаза:

— Понимаешь, Дима, я бы с удовольствием, но ... ничем помочь не смогу. Разве что рассказать о правилах поведения, о законах и тому подобной чепухе, которую обычно рассказывают туристам. Но уверяю тебя, это тебе ничего не даст. У нас, конечно, есть стандартные заклинания, но их ты сможешь использовать только после определения уровня. Дам тебе какое-нибудь заклинание, а ты возьмешь и надорвешься, все Силы на него уйдут. И не надо мне говорить, что Яга ничего не узнает! Причину смерти сможет определить даже твоя мама.

— Но ведь Дар я контролировать умею, — горячо возразил я, — значит, смертельный исход.

— Это кто тебе сказал? — оторвался от конфет Сир.

И он, и Фима смотрели на меня с неподдельным любопытством. Я пожал плечами и честно, хоть и неуверенно, ответил:

— Бабушка. И мама тоже.

— Какая бабушка? — не понял вампир.

— Это он Ягу так называет, — ответила вместо меня Фима. — Я сама в первый раз долго пыталась сообразить, о ком это он говорит. А потом поняла, что у меня очень бесстрашный дедушка. Но об этом потом. Дим, ты уверен, что они сказали именно это? Может, ты как-то не так их понял?

— Как можно не так понять фразу: "Главное, что мы научили тебя контролировать Дар, и теперь ты не сможешь спалить дом"?

— Ключевая фраза здесь, насколько я понимаю, "не сможешь", — задумчиво произнес Сир. — Мальчик мой, тебя просто закрыли, запечатали. И для верности еще замок сверху навесили, — указал он глазами на сосульку из искусственного стекла, висящую на моей шее.

— Зачем они тогда мне солгали? — в том, что сейчас мне сказали правду, я был уверен. У них, в отличие от бабушки и мамы, врать причин нет. — Я могу понять, почему это сделала мама, но бабушка?! Хоть что-нибудь можно сделать?

— Я бы посоветовал снять замок и научиться управлять своими эмоциями, — ответил Сир. Он снова потерял ко мне интерес и буквально горел желанием поскорее от меня отделаться. — Займись йогой или еще чем-нибудь. Остальному тебя научат в Лицее.

Я уныло кивнул. Научат, куда я денусь. Черт, надо было раньше догадаться, что мне просто дурят голову! Я когда несколько лет назад попытался снять этот кулон (уж слишком он мне девчачьим показался), с мамой чуть истерика не случилась. Приходилось носить, не снимая, днем и ночью. Ладно, об этом я с ними потом поговорю, но что мне делать сейчас? А когда я переступлю Грань? Та еще перспективка вырисовывается. Или все-таки обратиться за помощью к бабушке? Хотя, судя по тому, что она тоже приложила руку к "запечатыванию" моего Дара, вопрос становится риторическим. Никак не могу понять, почему она согласилась на это? Нет, ладно в детстве, когда я ничего не понимал, но потом, когда подрос? Сослаться на склероз и возраст не получится, потому что в такую причину даже она сама не поверит. Тьфу, слов нет!

В этот момент в спальне Фимы, что-то пронзительно запищало. Я вздрогнул, настолько неожиданным и противным получился звук, мои же собеседники не обратили на это никакого внимания. Сир вновь занялся конфетами, а Фима встала и, извинившись, сказала, что мне уже пора. Мать моя, половина второго, а у меня еще Маньяк не кормленный, мне же целый час до дома добираться. Все, пора заказывать палату в отделении реанимации, если, конечно, его какая-нибудь кошка отвлекла или он птичкой какой-нибудь перекусить успел. Я поспешно попрощался и отправился на автобусную остановку. Надо будет снова забежать в магазин и купить ему рыбных консерв. Может, сжалится?! Блин, вот бы знать тогда какое чудовище я несу в дом. Так нет, он хитрый, притворился маленьким несчастным котенком, у которого какой-то гад выбил глазик. Сидел под дождем у нашего подъезда и жалобно так мяукал. Мы его Васей назвали, вымыли, высушили, к ветеринару отнесли, всех блох вычесали, а он нам такую свинью подложил. Соблазнил кошку нашей соседки. Они потом так орали — и кошка, и соседка. Вот с тех самых пор с легкой руки бабы Мани и приклеилась к нашему коту кличка Маньяк, а про Васю все напрочь забыли...

Серафима

Когда дверь за Димой закрылась, я вернулась в комнату. Сир наконец-то прекратил придуриваться и отложил конфеты в сторону. Он откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Я присела рядом и спросила:

— И? Что ты о нем думаешь?

— Интересный мальчик, очень интересный. Ясно, что Яга не просто так его закрыла. Но научить контролировать Дар его все же надо.

— Как ты себе это представляешь?

Он открыл один глаз и осуждающе посмотрел на меня:

— Мы с тобой что, не справимся с одним магом стихий?

— Мы не знаем его потенциал. Это, во-первых. Во-вторых, Дар, лежащий на поверхности, тот, что виден всем — Огонь. Где ты его собрался тренировать? В ближайшем лесу?

— А что, отличная идея.

— Не смеши меня. Хочешь пожар устроить?!

— Найдем место рядом с рекой. Ну, в конце концов, создашь какой-нибудь родник...

— Какой-нибудь родник? С его потенциалом надо создавать не какой-нибудь родник, а целое озеро, на что требуется разрешение комиссии.

— Серафима!

— Что?

— Он же твой родственник. Неужели ты не хочешь помочь ему?

— Отвяжись. И хватит меня гипнотизировать. Лучше скажи мне, что у тебя там пищало? Только попробуй сказать, что мне послышалось!

— Не послышалось. Сегодня ночью я улетаю. Спасибо, что приютила.

— Разве я не за этим сюда переехала? — горькая улыбка и взгляд в сторону. Надо сходить на кухню и умыться. Иначе слезы сотрут всю косметику, и я стану похожа на ту, кем являюсь. На ведьму.

Сир повернулся ко мне, обнял меня за талию, уткнулся мне лицом в ключицу и глухо прошептал:

— Прости....

Дмитрий

Еще одна учебная неделя закончилась, на носу выходные. Казалось бы, живи и радуйся — отдыхай, но настроение, испорченное еще на прошлой неделе, категорически не хотело переползать на шкалу "плюс". Это заметил даже Егор, которого такие мелочи редко интересуют. Он то пытался растормошить меня, то отгонял от нашей парты всех, чтобы не мешали мне предаваться хандре. Сегодня пятница, завтра в школу тащиться не надо, потому что Игорь Семенович уехал на учебу, заменить его некем, а так как всем понятно, что ни один нормальный ребенок не придет в школу в субботу, когда в расписании стоит одна физкультура, то одиннадцатый "А" завтра отдыхает. Я вышел на улицу и остановился на крылечке, задумавшись. Меня мучили два вопроса, редко встающие перед моими сверстниками: куда пойти и чем заняться? Рука автоматически потянулась к кулону и замерла на полпути. Я его разбил, на всякий случай растоптал осколки в пыль, чтобы там не осталось магии, и выбросил. Если мама спросит, куда дел, скажу, что потерял. Он скорей всего заговорен на этот случай и не только, но я — это я, и если я умудрился разбить заговоренную лампу, то потерять какую-то висюльку мне ничего не стоит.

— Ну что, — рядом со мной остановился Егор, — ты сегодня идешь на вечеринку?

— На какую?

— Тормоз ты, Димыч, нас Элька еще в понедельник пригласила к себе на День рождения. Ты что, уже не помнишь?

— Черт, совсем забыл, — покаялся я. — А ведь еще подарок надо купить.

— Какой подарок? Купи цветы и конфет, ей будет приятно. Девчонки любят все это.

— Думаешь один ты такой оригинальный? У нас, наверное, все мальчишки придут с тем же набором.

— О, а нам хочется быть оригинальными? Неужели тебе Элька нравится?

— Да иди ты!

— Нет, ну давай, колись. Элька красивая девчонка и не дура. И ты ей нравишься. И не делай такое удивленное лицо. Об этом знает вся школа, и только ты ничего не замечаешь.

Я открыл, было, рот, чтобы возразить, что это бред. Мы с Элькой на один горшок в детском садике ходили, в одной песочнице играли. Какие чувства, какое "нравишься"?! Да она мне как сестра. Но в этот момент зазвонил телефон. Я выругался и достал мобильник из кармана. "Номер не определен". Я удивленно замер. Нет, конечно, кто-то мог просто воспользоваться антиопределителем номера, но что-то подсказывало мне, что это не так. Нажал на кнопочку соединения и поспешно ответил:

— Да!

— Что ж ты так кричишь? — возмутился сотовый голосом Фимы. — Я ведь так и оглохнуть могу.

— Извини, я просто...

— Ладно, забудь, у тебя какие планы на вечер?

— Ну, эээ...

— Ну, эээ — я поняла, а планы какие на вечер? Есть? Или планировал весь день сидеть перед телевизором и медитировать?

— Вообще-то меня на День рождения пригласили...

— Ясненько, значит никаких. Ты сейчас где?

— Фима, меня на День...

— Этот "День" будет у именинника не последним, это я тебе обещаю. Могу даже проследить, чтобы он прожил до ста лет. Но если ты не хочешь готовиться к поступлению, то я найду, чем себя занять.

— Уже еду!

— Не так быстро, — Фима рассмеялась. — Я вообще сейчас не в Перми, а дома, в Егошихе. Давай встретимся сегодня в половине седьмого на набережной. Все, пока.

Я нажал на кнопку отбоя и с ошалелой улыбкой оглянулся вокруг. Хандра исчезла, как будто ее и не бывало. Я словно только сейчас вспомнил, как все-таки я люблю весну. Весна, птички поют, травка зеленеет, солнышко блестит. Ну, до травки еще полтора месяца, как минимум, но разве это важно. Главное...

-Дим, ау! — Егор встряхнул меня за плечо и, удивленно разглядывая, спросил: — Что случилось-то? Светишься от счастья как будто миллион выиграл.

— Егор, извинись за меня перед Элькой?! — я умоляюще посмотрел на него, зная, что в понедельник обиженная именинница отыграется на мне по полной. Но что я могу сделать? — Скажи, что с меня подарок.

— А ты куда? — уже вдогонку мне крикнул Егор.

— На тренировку, — на ходу перепрыгивая через маленький заборчик, прокричал я .

— Праздник...

Остальные его слова унес ветер. Знаю я, что праздник в семь, но до встречи с Фимой, я еще должен успеть на тренировку. Можно было бы, конечно, плюнуть на нее и забежать к Эльке, благо живет она на той же улице, что и я, только через три дома, подарить какой-нибудь подарок и объяснить ситуацию. Но карате я занимаюсь с семи лет, с тех самых пор, как бабушка определила характер моего Дара. Она сказала, что с ним меня будут гонять не только по магии и науке, но так же будут развивать физические данные, и явиться в ЛМН неподготовленным себе дороже. Это я очень хорошо уяснил, и теперь, когда встает вопрос: идти гулять с друзьями или отправиться на тренировку, я выбираю последнюю. Одно время пытался бунтовать, отказывался учиться, разговаривать с родителями и бойкотировал тренировки. Недолго правда, потому что бабушка очень быстро вправила мне мозги. Объяснила, что магия у меня в крови, что если хочу жить — сделаю все, чтобы выучиться, и только потом буду делать все, что душе угодно. Привела несколько очень красочных примеров, после одного из них меня вывернуло наизнанку, поэтому переходный возраст для меня закончился очень быстро. Да и нравится мне этот вид спорта, он помогает мне держать себя в форме. Ладно, надо торопиться, тренер за опоздание по головке не погладит.

Ярко светило солнце, в наушниках пел Виктор Цой, прославляя последнего героя. Настроение у меня было прекрасным, несмотря на то, что день сегодня планировался очень загруженный.

Наступил вечер. Я, время от времени поглядывая на часы, ходил вокруг лавочки. Фима запаздывала. С реки дул холодный пронзительный ветер, да и температура на улице ощутимо упала. "Еще десять минут, — дал я себе слово, — и пойду".

— Привет, — откуда-то сверху произнес Сир, — извини за опоздание. Я торопился, как мог...

Я обернулся. Вампир сидел на дереве, слегка покачивая ногами, и вид у него был очень виноватый. Он спрыгнул на асфальт, выпрямился и, потирая руки, произнес:

— Как же у вас холодно.

— А у вас?

— У нас сейчас плюс пятнадцать. Пошли, встретим Фиму и займемся тренировками. Ты, насколько я вижу, все же последовал моему совету и снял замок. Как себя чувствуешь?

Я пожал плечами. Никак. Жаль было висюльку, я к ней уже привык, но раз надо...

Некоторое время мы шли молча. Сир задумчиво смотрел себе под ноги, словно выискивая там что-то, а потом, когда вдалеке уже показалась фигура Фимы, разговаривающей с кем-то по телефону, он вдруг остановился и спросил, все так же глядя себе под ноги:

— Скажи, почему ты нам солгал?

— Когда? — ошалело посмотрел я на него.

— Когда сказал, что ничего не умеешь, — он немного помолчал, потом поморщился и, вздохнув, сказал: — Пойдем по другому пути. День, когда мы познакомились, помнишь?

— Не так уж давно это было...

— Значит, помнишь. Ты, наверное, и сам заметил, что я умею читать мысли? Вот, только после той, случайно пойманной мною твоей мысли о моих зубах, я не могу их читать. Ты ведь закрылся? Вопрос — как? Ответ...

— Не знаю... — он что, прикалывается? Если я и закрылся, то это получилось случайно. Так зачем ко мне приставать?

— Неправильный. Понимаешь, когда человек, мысли которого я хочу прочесть, закрывается, я ощущаю это как стену. Если этот человек, эльф, нечисть, или кто бы он там ни был, имеет высшую магическую категорию, то он может думать, о чем хочет, я буду слышать какую-то глупость. А ты... тебя со мной рядом словно нет. Кто тебя научил этой технике?

— Да никто меня ничему не учил! — я даже испугался, слишком уж маньячный у него стал вид. Кроме того, я тут же вспомнил, что мой новый знакомый все-таки вампир, а о них мне известно только по книгам и фильмам. Кто знает, может фольклор не так уж сильно ошибается, обвиняя вампиров в излишней жестокости? — Ничего я не знаю.

— Что здесь происходит? — к нам подошла Фима, она сурово посмотрела на своего друга и перевела вопросительный взгляд на меня: — Сир, ты опять занялся запугиванием младенцев?

Сир что-то невнятно пробурчал, дернул плечом, отодвигаясь от Фимы, и пошел вперед, не обращая на нас внимания. Фима шепнула мне на ухо, чтобы я не обращал на него внимание. Мол, у него это бывает. Я мысленно воззвал к Богу, молясь, чтобы среди моих будущих однокашников не оказалось вампира. А лучше, чтоб там не было еще оборотней, троллей, и прочей нечисти. Зачем мне соседи с проблемами с психикой? Сир неожиданно резко остановился и, оглянувшись, недоуменно посмотрел на меня:

— "Соседи с проблемами с психикой"? Могу устроить, — он улыбнулся, демонстрируя белоснежные клыки, сузил глаза, словно пытаясь что-то во мне рассмотреть, и задумчиво произнес: — Я тебя опять слышу. Твои мысли буквально лезут в мою голову. Интересно, интересно...

Серафима подошла к нему и успокаивающе обняла за плечи:

— Разберешься, ты же умный. И времени у вас будет много. А теперь пойдем, потренируемся, объясним Диме основы самоконтроля.

Тренировка начиналась скучно, но я к этому уже привык. Сначала всегда растяжка, разогрев мышц, а в данном случае проба сил, освобождение Дара, и только потом начинается основное действие, ради которого пацаны в основном и идут в секцию карате. Только в данном конкретном случае, я играл роль поджигателя, а Фима и ее друг, выступали в роли пожарников. Со стороны это могло показаться смешным — двое подростков и взрослая девица, перепачканные сажей, насквозь прокопченные, стоят на некогда заснеженной поляне. До тех пор пока не вспоминаешь, что ты все-таки цивилизованный человек (вроде, как бы, иногда), и при этом только что спалил к чертовой матери чуть не половину леса. Нет, конечно, Фима обещала все восстановить, это ее специализация (круче любого эльфа в этом плане будет), но что если нас кто-нибудь заметит? Как мы этому кому-нибудь объяснять происходящее будем? Мол, моему дедушке скоро в школу, а он в магии совсем не шарит. Представляете реакцию этого кого-то?! Правильно, первым делом потянется за телефоном, пожарных и скорую вызывать.

Ох, что я там говорил? Тренировка началась скучно? Язык мой — враг мой. Эту мысль, наверное, и уловил Сир, потому что спустя полтора часа я и думать забыл о скуке. Убегать от огненного шара очень весело! Главное, шар-то мой, Сир его только, как он выразился, слегка перенаправил. Ну а я, не имея ни малейшего представления, как им управлять (что вы от меня хотите? Я даже не понял, как он у меня получился!), не придумал ничего умнее, чем начать удирать. Выиграл Сир. Он заключил шар в непроницаемую сферу и, поднявшись с земли, глубокомысленно заметил, что наблюдать за мной, конечно, весело, но время уже не детское, а мне еще до дома добираться...

— А шар сам развоплотится, когда ты снова закроешься.

Но либо он что-то напутал, либо я создал очень упорный огненный шар, но даже тогда, когда Фима восстановила все защитные заклинания, он не исчез. Мы некоторое время сидели, в ожидании, когда же это наконец произойдет. Потом, когда терпение окончательно иссякло, Сир забрал сферу себе, походя пошутив, что такой ночник отлично впишется в интерьер его дома. А если он продержится более трех дней, то будет смысл заняться моим изучением более подробно. Я бы испугался, но слишком уж вымотался. Даже не помню, как добрался до дома. Шел, засыпая на ходу. В квартире было пусто и холодно, так как я, уходя, забыл закрыть балконную дверь. С трудом снял ботинки и упал на кровать, даже не раздевшись. Слава Богу, завтра выходной. Глава вторая

Глава вторая

Выпускной

Дмитрий

Весна вступила в свои права. Возвращались с юга птицы, снег растаял, и вот уже по дорогам журчат, бегут веселые ручейки. То там, то здесь на грязном газоне показываются первые зеленые травинки, набухают на деревьях почки. Аромат весны кружит девчонкам головы, самое время заняться ухаживаниями — у меня как раз есть на примете одна девчонка из параллельного класса. Но не судьба. На носу экзамены, карате, тренировки с Сиром. Именно последние и отнимают все мое свободное время. Домой я приползаю, чувствуя себя, как тщательно выжатый лимон. Наши последующие тренировки мало напоминают первую. Лес мы не поджигаем, огненные шары не создаем, иногда часами можем сидеть и медитировать, иногда он начинает читать лекции про управление Даром, но почему-то после этих разговоров я приползаю домой в таком же состоянии, что и в первый раз. Вампир говорит, что скоро я научусь чувствовать движение силы в своем теле, тогда все будет намного легче. Остается только верить ему на слово, но мне все чаще и чаще в голову закрадывается мысль забить на эти дурацкие тренировки. В такие моменты Сир, начинает толкать лекции о том, как мне будет тяжело в Лицее, если я сейчас все брошу.

— Придется начинать все с начала, — пугает он меня, и я, стиснув зубы, вновь становлюсь в дурацкую позу и пытаюсь почувствовать эти дурацкие силы.

— Остальным магам так же тяжело? — спросил я как-то.

— Нет, — честно ответил вампир, хотя я видел, что ему хочется солгать. — Рожденные за Гранью не понимают, как можно не чувствовать Силы. Дар с ними разговаривает, учит контролировать себя. Те, кто приходит отсюда, проходят примерно такой же курс обучения, что и ты, но он носит скорей ознакомительный характер и, так сказать, подготавливает их к жизни у нас. Тебе плохо, потому что рвутся заклинания, запечатывающие твою Силу. Заклинания, направленные на то, чтобы облегчить тебе жизнь здесь, произнесенные с любовью. Скоро это пройдет.

— Но вы же снимаете заклинания.

— Мы снимаем только поверхностные. Такие накладывают на очень маленьких детей, чтобы они не могли причинить вреда ни себе, ни окружающим людям. Остальное ты делаешь сам.

В очередной раз вспомнил маму и бабушку недобрым словом. Кто бы мог подумать, что в этом вопросе они проявят такое единодушие. Я попытался отогнать мрачные мысли и сконцентрироваться на медитации, но настроение было уже не то. Понимая, что в таком состоянии упасть с ветки, на которой я сидел (у Сира весьма своеобразное понятие о медитации), легче легкого, я попытался слезть. Безрезультатно. Вампир вернул меня на место и начал наматывать круги вокруг дерева, на котором я сидел. Три метра — высота не маленькая, так что вместо того, чтобы сосредоточиться на медитации, или, хотя бы, на лекции Сира, я делал все возможное, чтобы не свалиться. И, наверное, именно поэтому все-таки не удержался. Когда опора исчезла из-под моих ног, я бессмысленно замахал руками, пытаясь зацепиться хоть за что-то.

— И что ты орешь? — раздался совсем рядом ехидный голос Сира.

Я слегка повернул голову и увидел вампира, зависшего в нескольких сантиметрах над веткой, на которой я только что сидел. Все ясно, эта сволочь меня толкнула! Я закричал от злости и, взмыв в воздух, попытался достать его хуком слева. Но Сир просто исчез, буквально за секунду до того, как мой кулак встретился с его лицом. Не удержав равновесия, я кувыркнулся через голову и начал падать. И только в момент падения я понял, что летал. Летал! Злость исчезла, как будто ее и не было, губы сами собой растянулись в довольной ухмылке. Я завис в полуметре над землей, не имея никакого представления о том, как приземлиться на ноги, а не лицом в землю. На помощь пришел Сир. Он просто вздернул меня за воротник куртки и поставил на ноги.

— Хм, огонь и ветер, хорошее сочетание, — заметил он, — впрочем, этого следовало ожидать.

— Ты совсем? — яростно пошипел я, вспомнив о том, кто и каким способом научил меня летать. — А если бы я разбился?

— С такой высоты? Покалечился — возможно, а убиться здесь сложно. Давно надо было это сделать.

— Что? — прошипел я и рванулся к нему.

Но меня вдруг повело, я пошатнулся и рухнул на землю. Последнее, что я увидел, перед тем как потерять сознание, были сапоги вампира.

Очнулся я дома, в своей кровати. Голова раскалывалась от боли, все тело горело. Из соседней комнаты раздавались сердитые голоса Фимы, мамы (когда она успела вернуться? У нее командировка только через неделю заканчивается) и бабушки. Я прислушался.

— Я понимаю, вы друг с другом не разговариваете, но Димка-то тут при чем? Почему он должен страдать из вашей ссоры? На нем столько сдерживающих, защищающих, закрывающих заклинаний висит, что я просто поражаюсь, как он до сегодняшнего дня дожил! Хорошо, что он не в вас пошел. Умный, сообразительный растет. И ничего мне не говори, Мария, если бы я не взялась с ним немного позаниматься, он скончался бы в тот же миг, как переступил Грань. Задумали убить ребенка?! — яростно шипела Фима, время от времени срываясь на крик.

— Серафима! — одернула ее бабушка. — Прекрати. Мы, конечно, виноваты, что не согласовали свои действия по отношению к Дмитрию, но...

— Виноваты! — фыркнула Фима, не поддаваясь на провокацию. — Да я с ним всю ночь просидела. А они "виноваты"! Скажите спасибо Сиру, что он оказался рядом и помог...

— Насколько я знаю, это его работа, — перебила внучку бабушка. — Хоть я и была против его кандидатуры.

— Сейчас, госпожа, я в отпуске, — раздался тихий голос вампира. Он говорил шепотом, но почему-то я отчетливо слышал каждое слово и то, что он с трудом сдерживает ярость. — Говорите тише, наш больной проснулся.

В следующее мгновение он уже стоял рядом с кроватью, склонился надо мной, глаза его полыхнули красным цветом:

— Спи...

Встать с кровати мне разрешили только через неделю. Точнее, я сам сполз с нее и отправился, пошатываясь, на кухню. Бабушку я так и не увидел. Фима сказала, что она ушла почти сразу после того, как меня усыпили. Маме удалось взять отпуск на три дня, и она меня выхаживала. Фима появлялась несколько раз, проверяла мое состояние, поила меня какими-то отварами. Она-то и сообщила мне радостную новость, что большинство заклинаний с меня снято.

— Угу, обвиняемый, все обвинения с вас сняты, — недовольно пробурчал я.

— Примерно так, — рассмеялась она. — Ты сейчас больше отдыхай, забудь пока и про школу и про бокс. Тренировки тоже прекратим, все равно Сир уехал, и тренировать тебя некому.

— А как же ЛиМиН? — растерялся я.

— Никуда он не денется. Я договорилась с Марией, в августе вместо санатория поедешь в гости к моей сестре. Она научит тебя хоть немного ориентироваться, объяснит правила поведения и многое другое. Там ты сможешь вновь начать тренироваться, а здесь даже не пытайся! — приказала она.

Я кивнул. Угу, не буду. Пока не выздоровею. Кстати, я наконец-то начал чувствовать то самое движение Сил в теле, о котором мне столько рассказывал Сир. Ощущение невероятное, кажется, что чувствуешь, как кровь движется по венам. Как бы это попонятнее объяснить?! Элька не так давно начала увлекаться эзотерикой и мистикой. Все бы ничего, но она уж очень любит делиться тем, что узнала, со своими друзьями. А я на свою беду подарил ей на шестнадцатилетие книгу о чакрах и прочей психофизиологической ерунде. Зато теперь я знаю об этом едва ли не больше самой Эльки, потому как память у нее чисто девичья. В общем, чакры в индийской метафизике — это незримый центр энергетической физиологии человека. О том, сколько их спорят, до сих пор, но большинство сходятся во мнении, что семь. Каждая из чакр соответствует той или иной эндокринной железе и зонам мозга. Между ними движется прана, иными словами, то есть русскими, положительная энергия. Теперь, после снятия с меня ограничительных заклинаний я свободно могу найти все семь точек средоточия силы, которые в подобных трудах именуются "чакрами" и управлять движением энергии. Здесь подкачать, там убавить. Насколько я понимаю, именно на этом основывается управление Даром и контроль над силой.

Добравшись, наконец, до кухни, я с облегчением упал на табурет. То, что я сделал дальше, не поддается никакому логическому объяснению. Я встал, опираясь одной рукой на стол. В голове мелькнула шальная мысль: "Щас сварю пельмешки". С трудом встав на цыпочки (почему и как не упал в обморок прямо там, до сих пор понять не могу, ведь все условия были созданы), достал с полки кастрюльку, налил воды и поставил на газ. Потом, ничтоже сумняшеся, не утруждая себя поиском спичек или зажигалки, решил испытать свой Дар. То есть заставил небольшой огонек вспыхнуть на кончике указательного пальца и поднес его к плите. Огонь лизнул дно кастрюли, зашипели, испаряясь капельки воды, а я тем же макаром, опираясь на стеночку, пополз по направлению к холодильнику. Где-то на полпути меня и застал звонок в дверь.

Выругавшись сквозь зубы, я пополз к двери. Потратил десять минут, а моим незваным гостям никак не терпелось. Открывая замок, я был готов убить Егора и Эльку, которые так несвоевременно решили навестить больного друга. Я толкнул дверь, отошел назад и с облегчением оперся на стенку. Во-первых, устал, во-вторых, не дай Бог, задавят.

— Мы пришли навестить симулянта! — радостно провозгласил Егор.

Он скинул кроссовки и начал стаскивать с себя куртку, когда Эля, со словами: "Поухаживай за дамой!", всучила ему пакет. На приветствие они решили не размениваться.

— Егор, хочешь выйти на пенсию? — проникновенно спросил я и многообещающе добавил: — Пенсию по инвалидности.

— Ты чего? — недоуменно ответил мой друг.

— Чего-чего! — передразнил его я. — Еще раз попробуешь устроить для меня игру на таком музыкальном инструменте, как дверной звонок, точно руки оборву.

— Мальчики, не ссорьтесь, — повернулась к нам Эля.

Она была красивой девушкой, и, к сожалению, знала об этом. Умело пользовалась своей красотой, но никогда не зарывалась, Элеонора знала меру в своих желаниях, знала, когда надо остановиться. Почему же тогда, к сожалению, спросите вы? Наверное, потому что это делало ее излишне самоуверенной. Эля улыбнулась, и, подскочив ко мне, поцеловала в щеку. От аромата ее духов, излишне сладкого, даже можно сказать, приторного, у меня закружилась голова. Девушка что-то произнесла, Егор радостно хохотнул, поддерживая ее, но я их не слышал. Внутри меня словно что-то оборвалось, я покачнулся и, уже теряя сознание, услышал голос Сира. "Галлюцинации...".

Очнулся я там же где и в прошлый раз. Голова раскалывалась от боли, из-за слабости не мог даже рукой пошевелить. Из соседней комнаты доносился нравоучительный голос Сира. Создавалось впечатление дежа вю. Я устало закрыл глаза. Сейчас мне хотелось только одного — спать.

Проснулся я уже ночью. Форточка была приоткрыта, по комнате гулял освежающий ветерок, на столе стояла ваза с уже поникшими цветами, а в кресле сидел Сир, выглядевший довольно мрачно в неярком свете двух бра. На коленях вампира лежала книга "Сказки народов мира". Губы его сложились в насмешливую улыбочку, лишь глаза остались серьезными. Я в очередной раз спросил себя, сколько же ему лет на самом деле?

— Много, — вздохнув, ответил он, — очень много. Люди столько не живут.

— А сколько буду жить я?

— Это зависит только от тебя. Продолжительность жизни мага зависит от его Сил, Дара и еще целой кучи факторов.

— Ясно.

Вампир усмехнулся и покачал головой. Некоторое время мы молчали, он задумчиво переворачивал страницы книги, поэтому я даже вздрогнул от испуга, когда он неожиданно закричал:

— Самоубийца! Кто тебе разрешил пробовать свои Силы?

В одно мгновение Сир вернул книгу на полку, и оказался рядом со мной. Его темные глаза испытующе смотрели на меня, наверное, он ждал, что я сейчас начну оправдываться или, по крайней мере, извиняться. Но я молчал. Вампир решил не тратить время на мое воспитание, а просто исчез, растворился в полумраке комнаты. Я устало закрыл глаза. Согласен, глупо получилось, но я просто не рассчитал силы. Сколько раз Сир повторял, что для меня сейчас главное — практика? Может радоваться, что я усвоил его уроки и теперь способен заниматься самостоятельно. Правда, после того, как встану. А, насколько я понимаю, лежать мне теперь в кровати чуть не до самых экзаменов. То есть готовиться к выпуску самостоятельно, изучать материалы, повторять уже пройденное. И хорошо если Егор, Элька или еще кто-нибудь из друзей зайдет навестить больного, а то буду лежать в полнейшем одиночестве, если не считать Маньяка.

Потянулись недели, наполненные одиночеством, болезнью, книгами и весенними дождями, стучавшими в окно. Экспериментировать я больше не рисковал, только по совету Фимы занимался контролем над Силой. По ее словам, это могло помочь мне быстрее выздороветь. Время от времени меня навещал Егор, чуть не ежедневно прибегала Эля, два раза навещали остальные одноклассники, то, что меня не забывают радовало, но этот вынужденный отпуск выводил меня из себя. Кроме того, к нам не так давно зашел замдиректора с предложением мне либо остаться на второй год, либо сдать экзамены летом, при поступлении. Мама обещала подумать. Я знаю, что она хотела бы задержать меня рядом с собой хотя бы еще на один год, но понимает, что я так долго не протяну. По сути, из школы действительно можно выпуститься со справкой, в ИМиН меня примут и без аттестата о полном среднем образовании, но, скажите мне, зачем я тогда тратил лучшие одиннадцать лет своей жизни? Как ни странно мама поддержала меня в этом вопросе и пригласила ко мне одну свою подругу, которая специализировалась на лечении людей. Я только потом узнал, что мама немного соврала. Божидара Светозаровна (согласен, имя немного странное, но, учитывая, что родилась она не в прошлом и даже не позапрошлом веке — ничего удивительного в нем нет) была одним из самых лучших травников Мира, владела там сетью аптек. Все бы хорошо, но меня не проинструктировали насчет чего можно и чего нельзя, при и после приема ее лекарств. И сколько это "нельзя" длится.

Не знаю, чем уж она меня там поила, но я встал с кровати в рекордно короткие сроки, всего за какие-то трое суток. Наш педиатр руками разводила, не веря в рассказы мамы о том, что меня лечили только назначенными лекарствами. Как бы то ни было, я проболел почти всю четвертую четверть и когда, наконец, вернулся в школу, то учителя начали меня гонять, подготавливая к приближающемуся ЕГЭ. Несмотря на то, что я готовился и занимался, мне пришлось очень тяжело.

Наконец, учебный год закончился, экзамены остались позади, впереди выпускной и дорога в Мир. Мама обрадовала меня тем, что, так как она будет очень занята, то сразу через неделю после получения аттестата Серафима проводит меня за Грань, где я буду жить у ее сестры до самого первого сентября.

Сам выпускной, к сожалению, я запомнил очень смутно. Если при окончании девятого класса мы полночи провели под присмотром родителей из комитета и нашей классной и только после двух часов ночи сбежали, то сейчас наши взрослые посчитали нас готовыми отвечать за свои поступки. Готовы-то мы были готовы, но не ко всему. После ресторана мы отправились к школе, "прощаться". Обычно к алкоголю я отношусь более чем прохладно, но в ту ночь на меня накатило, закружило, понесло. Я очень смутно помню, что происходило, хотя выпил всего ничего — шампанское за общим столом и все. Поэтому я не могу объяснить того, что ввязался в драку. Я, по-видимому, выиграл, потому что проснулся на следующее утро не у себя, а в незнакомой кровати, без каких-либо признаков одежды или следов побоев, рядом со смутно знакомой девушкой. Голова, как ни странно, не болела, головокружения или сухости во рту у меня не наблюдалось, похмелья, или каких других последствий весело проведенной ночи, кроме разве что кратковременной амнезии, тоже. Я сел и задумчиво провел рукой по волосам, пытаясь вспомнить, как я тут оказался. Память работать отказывалась категорически.

— С добрым утром, — произнесла девушка, не открывая глаз, чему я был очень рад, так как ее имя тоже оказалось за завесой алкогольного тумана.

— С добрым утром, — немного неуверенно ответил я. То, что я раньше ее где-то видел, я знал точно, так же как и то, что я знаю ее имя. Неужели один вечер, проведенный за выпивкой, так влияет на мои мозги? Тогда почему я помню, как меня зовут?

"Вот черт!! — осторожно вылезая из-под одеяла, судорожно подумал я.— Так, а где моя одежда?".

— Твоя одежда в стиральной машине, — повернувшись ко мне лицом и, наконец-то, открыв глаза, сказала девушка.

— Спасибо, — немного заторможено ответил я и отправился на поиски ванной комнаты. Где еще может находиться стиральная машина?!

Рубашка и брюки были немного влажными и мятыми, но я обрадовался уже тому, что они чистые и целые. Объяснять маме, что произошло с моей одеждой, желания не возникало. Нет, она, конечно, допрос бы устраивать не стала, но спросить, где это я так вывалялся, не забыла бы. Я быстро оделся, умылся и почистил зубы (изо рта воняло так, что я решил не ждать до дома, а одолжить зубную пасту и, использовав указательный палец правой руки вместо зубной щетки, заняться гигиеной полости рта). В тот момент, когда я собрался выходить, девушка постучалась в дверь и объявила:

— Завтрак готов.

Скажу правду, я сбежал. Одним глотком выпил горячий чай (б...ть, весь язык обжег), запихнул в рот бутерброд и, отговорившись какими-то срочными делами, сбежал. Только не надо думать, что я бабник. Да, я знаю, что с девушкой, у которой провел ночь, надо вести себя совсем по-другому, надо с ней, по крайней мере, поговорить, уделить внимание, но... извините меня, я действительно не бабник и в такой ситуации оказался впервые. На тот момент мне лучшим выходом показался побег, который и был осуществлен в рекордно короткие сроки, пусть и с некоторой натянутостью и неуклюжестью.

Оказавшись в некоторой отдаленности от ее дома, я с облегчением выдохнул и завертел головой, пытаясь понять, где нахожусь и куда мне надо идти. В этом районе я бывал часто, так что не заблужусь (хотя в нашем городке заблудиться может только человек, страдающий топографическим кретинизмом), кроме того, на соседней улице живет Коцюпира. Вот к нему-то я, немного поразмыслив, и отправился.

Мне повезло, дверь в подъезд была открыта. Есть у нашего Егорки одна вредная привычка — отключать домофон, когда дома никого кроме него нет. И приходится просиживать у подъезда по несколько часов, даже если ты предупредил его о своем приходе заранее. Возникает вопрос — зачем ему сотовый, если он у него всегда на вибрации, и там хоть весь обзвонись — не услышит. Я взлетел на пятый этаж, перепрыгивая через ступеньки. Минут пять стоял, не отрывая руки от звонка (эта такая маленькая мстя, за устроенный им для меня концерт):

— Какая сука ... — открывая дверь, спросил мой одноклассник (к сожалению, уже бывший), но, увидев меня, вымученно вздохнул и недовольно проворчал: — Конечно, зачем я спрашивал? Какая сука кроме тебя может врываться в дом в такую рань.

— Ты на часы смотрел? — насмешливо спросил его я.

Егор смерил меня недоверчивым взглядом и спросил:

— Ты вообще где вчера был? На выпускном или на детском утреннике? Вид у тебя уж больно цветущий.

Мы прошли на кухню, где на столе стояла уже открытая банка из-под огурцов, причем сами соленые овощи мой друг аккуратненько сложил на тарелочке, зато рассол не щадил. Судя по его растрепанному виду, встал он не так давно, и, в отличие от меня, страдал от жуткого похмелья.

— Слушай, а куда ты вчера пропал? — оторвавшись, наконец, от банки, спросил Егор.

— Когда?

— Дим, у тебя что, склероз? Ты исчез вскоре после того, как отправил Марфина в нокаут. Эх, жаль я в свое время не настоял на том, чтобы меня тоже отвели в карате.

— Ты тогда как раз начал девчонками интересоваться, — усмехнулся я. — Столько девчонок, все в нашем классе и все — красивые. Что там, кстати, с Марфиным? Я его сильно избил?

— Пусть не лезет, куда не просят, — сердито огрызнулся мой друг, словно представив на моем месте этого самого Марфина, с которым он воюет с первого дня первого класса. — Она сама пригласила меня потанцевать, а на ней ведь не написано, что она — его девушка. — Да, война велась с первого дня первого класса, и даже тогда Марфин выигрывал. Когда Егору приходилось совсем уж плохо, ему на выручку приходил я.

— Девушка хоть симпатичная? — правду говорят: не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. Стоит ему выпить хоть немногим больше, чем поллитра пива, все, пиши пропало, девочки. Если за ним не присматривать, то сделает предложение первой встречной женщине. И ладно бы руки и сердца, нет, все гораздо прозаичнее. Я бы ни капли не удивился, если бы именно он проснулся сегодня утром в постели полузнакомой красавицы. Но я?

— А черт его знает? — пожал плечами Егор. — Вроде и пил немного, вполовину меньше тебя точно. Все помню чуть ли не дословно, а ее — как отрезало. Как будто и не было ее там вовсе.

— А я вообще ничего не помню, — вздохнул я. — Как будто я при выходе из ресторана специально такую функцию мозга отключил, как постоянная память. Хотя это скорее кратковременная.

— Мне только лекции по анатомии сейчас не хватает, — скривился Коцюпира.

Он встал и подошел к холодильнику. Я опустился на освободившийся стул. Он, можно сказать, ветеран наших с Егором детских игр, единственный переживший все без потерь. Я редко приглашал друзей к себе в гости, валил все на слишком строгую и занятую маму. Зато здесь, в этой квартире, мы собирались чуть не ежедневно, устраивали настоящие баталии. Дрались как в шутку — подушками, так и всерьез, до крови из разбитых носов. Запускали с балкона самолетики, устраивали в ванной настоящую парусную регату, парусники для которой брали у Егоркиного отца. Понятно, что бутылки, в которых они хранились, нам мешали, и мы разбили все семь в пыль. Досталось тогда обоим, дядя Слава не видел разницы между мной и своим сыном, считал, что раз виноваты оба, то и отвечать должны вместе, а женщинам доверить такое серьезное дело, как наказание, ну никак нельзя.

Недовольное ворчание из холодильника прекратилось, Егор повернулся ко мне лицом и спросил:

— Завтракать будешь?

Я осторожно прикоснулся языком к нёбу и покачал головой. Аппетита не было, рот я обжег за "завтраком" у той девицы (так и не смог вспомнить, как ее зовут и где я ее видел, в том, что она не из параллельного класса я был уверен). Настроение как-то резко упало, перед глазами поплыло... я тряхнул головой, пытаясь отогнать запоздавшее похмелье. Представив, что придется мучиться в присутствии Егора, я ужаснулся и, встав с табуретки, начал прощаться:

— Поднял, разбудил, а теперь сваливаешь? — недовольно спросил Егор.

— Ты сейчас позавтракаешь, отдохнешь и будешь как огурчик, — успокоил его я. С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже, я с трудом одел ботинки, а когда распрямился, то понял, что если прямо сейчас не выйду на улицу, то упаду в обморок.

— Ага, такой же зеленый и в пупырышках, — закрывая за мной дверь, произнес Егор.

Я остановился, опершись рукой о стену, и попытался справиться с головокружением. Несколько минут спустя я наконец-то решился сделать шаг по направлению к лестнице, но улучшение оказалось обманчивым...

Очнулся я... догадайтесь где... правильно, в своей кровати. Вначале я ощутил ставшую уже привычной слабость, потом на меня навалилась боль. Из соседней комнаты доносились голоса Божидары Светозаровны и Серафимы. Первая пыталась доказать, что дело вовсе не в ее лекарствах, вторая делала вид, что не замечает ее и читала маме лекцию на тему: "Как надо следить за ребенком". Я хотел было сесть, но решил не рисковать и подождать пока кто-нибудь из этих так называемых взрослых, обратит внимание на то, что "ребенок" проснулся. Если в прошлый раз все это напоминало дежа вю, то сейчас это больше напоминало фарс или, как любит говорить моя мама: "Первый раз — случайность, второй раз — совпадение, третий раз — закономерность". И скажу вам откровенно, появление такой закономерности в моей жизни меня не радует.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Маньяк. Одного взгляда на его ехидную морду (вы думаете, коты не умеют ехидничать и шутить? Ха-ха, вы просто мое чудовище не знаете) мне хватило для того, чтобы понять, что сейчас что-то будет. Кот осторожно вошел в комнату, оглянулся, словно для того, чтобы проверить, не засекли ли его, и все так же осторожно прикрыл за собой дверь. Я глазам своим не поверил. Нет, кот у меня, конечно, необычный, но не до такой же степени-и-и!

— Твою мать! — сквозь зубы выругался я, отползая к краю кровати. Это было все, на что у меня сейчас хватало сил.

Кот оттолкнулся от пола и прыгнул мне на грудь (вот гад, через полкомнаты), я не успел и слова произнести, как он начал топтаться по мне, мурлыкая себе под нос. Я вздохнул. И эту скотину я принес домой, кормил из пипеточки? Зачем спрашивается? Чтобы он, ох, отдавил мне все внутренности, сломал ребра и исцарапал когтями в благодарность?! Я попытался его погладить, но в этот момент он поднял голову и заглянул мне в глаза. Я зевнул и сам не заметил, как заснул....

Серафима

Кот удовлетворенно хмыкнул, спрыгнул на пол и, подойдя к двери, требовательно мяукнул. Дверь приоткрылась и он, величаво помахивая хвостом, вошел в гостиную.

— Заснул? — спросила его Мария.

Кот не обратил внимания на ее слова. Чтобы у него, Баюна, кто-то когда-то и не заснул?! Он направился на кухню, где его ждал ужин. К счастью, эти два представителя человечества оказались более догадливым и не стали кормить его "Вискасом" и "Китикэтом". Кошки и еда — два плюса, которые держат его здесь, а вовсе не приказ Яги.

— Так, теперь мы можем спокойно поговорить, не опасаясь, что он нас подслушает, — удовлетворенно произнесла я, оглядывая собравшихся в комнате женщин.

Мария — мать Димы, сидела в кресле у стола и задумчиво разглядывала свою ладонь. Я мысленно поморщилась, — она мне никогда не нравилась и, по мере возможности, я старалась избегать с ней общения. То, что за последние несколько месяцев, несколько раз приходилось самой настаивать на встрече с ней, не добавляло мне радости. Божидара — одна из лучших травниц и лекарок, которую я знаю, но слишком уж увлекающаяся исследованиями и алхимией. Ее страсть чуть не погубила моего дедушку. То, что алкоголь сделал Дмитрия раскрепощеннее и заставил забыть о всех запретах, меня не смущало. На меня спиртное действует точно так же. Но то, что произошло потом — вина Божидары, решившей проверить на мальчике свою новую смесь. Никто не спорит, лекарство оказалось выше всяких похвал, но стоило хотя бы предупредить его о полной несовместимости этого настоя с алкоголем и определить срок, когда оно закончит свое действие. Хотя бы за этим Мария могла проследить. Я вздохнула. Ругаться и доказывать свою правоту, тыкать их носом в их ошибку бессмысленно. Они все и без меня это прекрасно знают. Надо что-то делать, иначе Димка так до конца лета и не вылезет из постели. У нерадивой мамаши всегда так, вначале недобдит, затем перебдит. Словно услышав мои мысли, Мария повернула голову в мою сторону, холодно улыбнулась и, встав с кресла, как-то отстраненно произнесла:

— Я соберу вещи Димы. Серафима, свяжись, пожайлуста, с Верой, спроси ее, не сможет ли она принять его у себя раньше на несколько дней.

Я кивнула, хотя ответа она от меня и не ждала. Странно, неужели за то время, что мы с ней не виделись, она все-таки поумнела?! Ладно, это я от усталости и злости. Не стоит поддаваться эмоциям. Что бы там кто не говорил (в том числе и я), Мария — хорошая мать. Не идеальная, но хорошая, и Димку она любит. А ее безалаберность — это наследие Яги, моя мать такая же.

Мария ушла на кухню, Божидара, поспешно извинившись, исчезла, ушла за Грань записывать результаты эксперимента. Да и мне тоже пора домой, надо связаться с Верой, предупредить ее, чтобы послезавтра ждала гостей. Раньше Димка все равно не проснется, может вообще проспать суток трое — с непривычки-то. Зато после этого у него выработается иммунитет к гипнозу, сладить с самим Баюном он, конечно, не сможет, бороться со сном тоже, но для остальных магов он окажется непробиваем, что тоже, согласитесь, плюс....

Дмитрий

Вы можете представить себе сказку? Уверен, многие представляют себе нечто наподобие:

"Там чудеса, там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит.

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей,

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей.

Там лес и дол видений полны,

Там на заре прихлынут волны

На брег песчаный и пустой,

И тридцать витязей прекрасных

Из вод морских выходит ясных,

И с ними дядька их морской".

Никто не спорит, Пушкин — гений слова, он всегда умел четко передавать свои чувства через прозу и стихи, я сам восхищаюсь его произведениями. Особенно мне нравятся "Повести покойного Ивана Ильича Белкина", его лирические стихи и многое другое. Но его сказки я читать не мог, да и мама тоже. В нашем доме нет ни одной его сказки. Хотя почему только его? Братьев Гримм я тоже не очень уважаю в этом плане. Все на что хватало моего терпения — это мультики и народные сказки. Но только те, в которых моя бабушка не кажется злодейкой и людоедкой. Яга же предпочитала строить из себя неграмотную бабку, рожденную в те далекие годы, когда об азбуке никто и не думал (кстати, это правда), и наотрез отказывалась читать мне сказки. В те редкие вечера, когда меня оставляли на ее попечение,, она рассказывала мне о лесе, о животных и птицах, и прочих жучках-паучках. О том, как надо вести себя в лесу, как не потеряться, а если такое вдруг произойдет, как вернуться домой. О своих друзьях, которые до сих пор отказываются переезжать за Грань, по возможности стараясь исправить то, что натворило человечество. И только отец пытался привить мне любовь к сказкам, к счастью, его надолго не хватило, и он бросил это неблагодарное занятие.

Но сейчас речь не об этом. Я проспал ровно сутки, проснулся посвежевшим и отдохнувшим. На столе стояла сумка, в которую мама собрала мои вещи. Я вначале не обратил на нее внимания, слишком уж был голодным, накинул на себя халат и отправился на кухню. Несмотря на поздний час, мама не спала. Она сидела на табуретке, сжимала в руках кружку с горячим чаем, и смотрела в никуда. Я осторожно окликнул ее, чтобы не напугать, она, вздрогнув, обернулась и со страхом посмотрела на меня. Мне показалось, что она меня не узнала, но в следующую секунду в глазах промелькнуло облегчение, она расслабилась и приветливо улыбнулась мне. Эту последнюю ночь перед моим отъездом мы провели на кухне, много разговаривали, шутили и выпили много чаю. Я люблю маму, несмотря на все ее недостатки, люблю, когда она забывает о том, какой должна быть и становится сама собой. С ней можно говорить обо всем на свете, можно рассказать все свои секреты и поделиться проблемами. В такие минуты она не станет ругать, внимательно выслушает и даже может дать несколько полезных советов. Иногда мне кажется, что в ней живут два человека, один очень эгоистичный деспот, второй — рассудительная добрая женщина. И даже если так, то я этих людей люблю, потому что обе они — моя мама.

Меня разбудила Серафима. Я с трудом добрался до ванной комнаты и, только умывшись, смог, наконец, открыть левый глаз.

— Ну ты и засоня, — насмешливо произнесла Фима, наблюдая за тем, как я делаю растяжку. — Проспал целые сутки, на часах уже половина одиннадцатого, а он все еще проснуться не может.

— Я лег спать в четвертом часу ночи, — я не оправдывался, а просто ставил ее в известность.

— Вещи сам собирал? Посмотри, может, еще что-то хочешь захватить. А то неизвестно еще когда ты сможешь сюда вернуться, и оказии бывают редко.

Я кивнул и продолжил отжиматься. Поняв, что сейчас от меня сложно ждать ответа, она отправилась на кухню, пить чай.

— А там есть к чему подключить комп? — вдогонку ей крикнул я.

— Скинь все, что тебе надо на флешку, — не останавливаясь, ответила она. — Там нет проводов и розеток, все работает на магии.

Через полчаса мы вышли из дома и направились в сторону автобусной остановки. Скажу правду, я немного нервничал, потому что впервые собирался пересечь Грань. Прощание с семьей и друзьями меня не сильно волновало, папу мама предупредила, друзьям я позвоню позже, надеюсь, не убьют. Меня больше страшила неизвестность — я не знал, где находится точка перехода в Мир, как это будет происходить, и где я окажусь. О правилах поведения и законах, царящих за Гранью, я был только наслышан. Меня бы успокоило, если бы Серафима отправилась со мной, но она сказала, что занята, так что придется мне осваиваться самому, если, конечно, не считать ее сестру Веру, на которую, как сказала сама Фима, полагаться не стоит. Нет, она встретит, проводит меня до дома, а дальше — разбирайтесь сами. Хороша перспектива, не так ли?

За всеми этими размышлениями я и не заметил, как автобус добрался до конечной остановки — поселка Крым. Еще минут десять — двадцать по лесу и мы достигнем цели.

Серафима вела меня по едва заметной тропинке, время от времени оглядывалась, будто боясь, что я потеряюсь. Я же старательно обходил ветки и деревья и во все глаза смотрел под ноги, чтобы часом не наступить на кого-нибудь или что-нибудь. А то что-то мне в последнее время очень "везет" на такие подарки судьбы. И еще я очень боялся пропустить Грань. Глупо, но мне почему-то казалось, что это четкая линия или хотя бы портал, что отделяет наш мир от сказочного. Какая-нибудь завеса, невидимая для простого человека, но которую мои глаза заметят.

Так, предаваясь мечтам, я и шел. Шел и шел, уже почти ничего вокруг не замечая, пока, запнувшись, не свалился прямо под ноги своей троюродной внучке — Вере.

— С прибытием! — я предполагал, что моему неожиданному появлению, она не обрадуется, но мог ожидать хотя бы элементарной вежливости. В ее же голосе слышалось раздражение и усталость.

Пока я поднимался, приводил себя в порядок и проверял свой багаж, Вера стояла чуть в стороне, нетерпеливо поглядывая на часы. Все ясно, заставили ребенка возиться с родственником, которого она до этого в глаза не видела. Да, ребенка, она меня младше на два года. Может, после двадцати такая разница в возрасте не сильно заметна, но семнадцать и пятнадцать — сравни пропасти. Не буду действовать ей на нервы, здесь и без нее есть на что посмотреть.

Каждый истинный фанат фантастики и фэнтези хоть в одной книжке да встречал описание эльфийского леса. Но ни один эльфийский лес не может сравниться с нашими лесами. Пусть в них нет ничего волшебного, пусть там завалы и буреломы, бродят дикие звери, пусть вместо прекрасных эльфов их охраняют похожие на пеньки лешие. В них есть что-то, что даже эльфы забывают о том, что они — перворожденные и подчиняются указаниям этих самых пеньков, потому что они всего лишь хранители, а наши лешие — духи леса. Страшно осознавать, что когда-то и на наших землях росли такие леса, завораживающие и таинственные. Страшно, потому что то, что мы теперь называем лесом нечисть обходит стороной, презрительно называя одним словом — болото. Болото, из которого сбежали даже кикиморы.

Обо всем это мне уже рассказывала Яга, рассказывала красиво, вкладывая в слова душу, но я все равно не понимал. Да и сейчас как-то не очень — я шел и с любопытством вертел головой, пытаясь заметить что-то странное и необычное, найти в траве лешего, услышать пение каких-нибудь сказочных птиц. Но чудо не происходило, все было слишком обыденным. Даже Егошиха не произвела на меня должного эффекта. Терема, маленькие уютные деревянные домики с резными ставнями, мощеные камнями узкие улочки, самое большое здание в четыре этажа (дом, как я позже узнал, местного князя). Над ним нависают горы, чьи вершины скрыты в тумане. Сам городок обнесен забором, на страже у высоких тяжелых ворот стоит лишь один стражник. И нигде нет ни одной церкви, что, впрочем, неудивительно. Православие выгнало всю "нечисть" со своих мест, лишило дома, Силы и могущества. Но я надеялся увидеть капища, идолов Перуну, Велесу и прочим богам древних славян. Как оказалось позже, всех идолов уничтожили во время крещения Руси, да никто и не пытался их спасти. Боги ушли, оставив после себя только воспоминания. Их помнили, чтили, кое-кто продолжал поклоняться, но идолы и капища — места связи с богами — стали не нужны. А наследников у богов наших предков не осталось.

Мы прошли через ворота, стражник вежливо поздоровался с Верой, подозрительно оглядел меня, хотел что-то спросить, но, оглянувшись на мою спутницу, предусмотрительно промолчал. Девушка вела меня узкими дорожками, меж теремов, несколько раз нам навстречу попадались люди, кто-то из них здоровался, кто-то не замечал, а кто-то делал вид, что не замечает. Странная реакция, но я на нее тогда не обратил внимания. Запах дерева и трав кружил голову, мне казалось, что мы все еще в лесу, потому что не может так пахнуть в городе, даже таком небольшом, как Егошиха. Я привык к тому, что меня везде преследует аромат бензина, грязи и бетона. Мама говорила, что когда в первый раз пересекла Грань, ей стало плохо, она поспешила вернуться домой, но и там ей казалось, что этот запах останется с ней навсегда, что он въелся в кожу и волосы. И она отчаянно не хотела вновь покидать Мир. Но потом привыкла, и, в довершение ко всему, влюбилась. Любовь, к сожалению, была недолгой, но появился я, остались неразрешенные проблемы с мамой, так что она решила не возвращаться домой. Не представляю, что должен был чувствовать человек, всю жизнь дышавший здешним чистым хвойным ароматом, который, вдруг, попал к нам.

Моя внучка жила в двухэтажном доме, половина второго этажа в котором принадлежала ей. поэтому она милостиво разрешила выбрать мне любую из двух свободных комнат.

— Располагайся, осматривайся, но без меня ничего не трогай. Есть захочешь — попросишь у Кирилла Мефодьевича. К тебе он не выйдет, но на стол накроет — я его попросила. Завтра-послезавтра, так уж и быть, свожу тебя на экскурсию, покажу местные достопримечательности, объясню правила. Все, пока. Я убегаю, отдыхай.

Дверь захлопнулась, и я остался один на один с чемоданом и гипотетическим домовым. Ничего не скажешь, хорошее начало. Хотя меня ведь предупреждали, что нянчиться со мной не будут. Но и ждать "завтра-послезавтра" я не хочу, так что сумку — в комнату, переодеться, и пойду-ка я осмотрюсь.

Глава третья

Мир

Дмитрий

Первой проблемой, неожиданно вставшей передо мной, оказалось незнание адреса. Насколько я понял, дома здесь в основном однотипные, разнятся только ставнями, резными дверями и прочими украшениями. Я на память никогда не жаловался и склерозом не страдал, так же как и топографическим кретинизмом, но запомнить дорогу обратно я не смогу. Язык, как говорится, до Киева доведет, но чтобы что-то спросить, надо знать, что спрашивать. Я обошел весь дом и не заметил ни одной таблички, которая могла мне помочь найти обратную дорогу. Такая же беда была и с соседними домами. Я попытался получить хоть какую-то информацию у мальчишки, играющего во дворе во что-то одно ему понятное, но стоило мне открыть рот, как он вскочил и убежал, какой-то нервный ребенок попался. Больше людей поблизости не наблюдалось, поэтому я на свой страх и риск отправился куда глаза глядят, искать на ж... пятую точку приключений.

Городок оказался не такой уж небольшой, но уютный. Мне повезло, я не выглядел белой вороной, здесь многие одевались по моде нашего мира: джинсы, футболки, юбки и платья. Как потом оказалось, девушкам здесь не разрешается носить брюки, одевать их они осмеливаются только за Гранью, потому что здесь это — позор. Почему, не знаю — мне потом одна знакомая поборница строгих нравов пыталась объяснить, но я так и не понял. Да, в общем-то, не очень-то и хотелось.

Я долго блуждал по улочкам и переулкам, пока, наконец, совершенно случайно не вышел на широкую улицу. Мимо меня пронесся человек на лошади, я едва успел отскочить в сторону. В тот же момент сзади прогудел клаксон автомобиля, я дернулся влево и натолкнулся на молодую женщину. Поспешно извинившись, я с облегчением выдохнул. И откуда, скажите мне, в сказке автомобили? И как он вообще ездит, если шума мотора не слышно, а выхлопной трубы вообще не предусмотрено?! Или он ее где-то потерял?! Улыбнувшись своим мыслям, я смог спокойно оглядеться. Эта улица сильно отличалась от всех виденных мною ранее. Широкая, справа на обочине стоят аккуратные домики с вывесками — турагентство "Вокруг света за полчаса", агентство по найму слуг "Мистер Мускул" (сразу видно, что хозяева часто бывают за Гранью), бюро находок, кафе, несколько магазинчиков. С другой стороны невысокий кованый заборчик, который вроде как должен защищать граждан от падения в пропасть, но, судя по тому, что он едва доходит мне до пояса, главная функция у него — декоративная. Дорога шла выше, и где-то метрах в двадцати от того места, где я стоял, она растраивалась. Одна уходила вниз, по краю обрыва, а затем и вовсе исчезает в тумане. Вторая незаметно сужается, превращается в тоненькую, едва различимую тропинку, которая вьется по склону гор, а потом тоже теряется в тумане. Немного поразмышляв, я выбрал третью — такую же широкую, по которой шло большинство народа, ведущую, судя по табличке, на базар. Деньги у меня с собой есть, но, к сожалению, только наши рубли. Что в ходу здесь, я даже не подозреваю, но все же интересно чем живут люди за Гранью. А рынок или базар дает отличную возможность понаблюдать местных жителей в их привычной для них среде, увидеть многое, а, следовательно, и понять.

— Зелья натуральные, свежие и настоявшиеся! Привораживающие, отвращающие, от запора, от поноса! Всего одна серебреная монета.

— А кому калачи? Свежие, горячие, с маслом, с медом, с патокой. Подходи, разбирай, покупай!

— Яйца. Свежие, варенные, золотые!

— Люди добрые, подходите, покупайте платки, платочки, скатерти. Самобранки, самолеты, пуховые...

— На Третьей Иерихонской открылся новый магазин. Всем пришедшим сегодня — скидка тридцать процентов. Стиральные машины, посудомоечные, ноутбуки, факсы, принтеры...

Я никогда не был в Турции, несмотря на то, что мама несколько раз предлагала мне. Пылярных мест отдыха, из всех, что предлагает их туристическое агентство, потому что цена путевки вполне приемлемая, и качество обслуживания там на высоте. Честное слово, на Востоке есть на что посмотреть. Им удалось сохранить свою культуру и свою историю, несмотря на то, что в настоящий момент это довольно развитые страны. Я бы даже сказал — вопреки. Мама говорит, что их базары — это их оплот. Там они становятся собой — эмоциональными, немного развязными, отстаивающими свои взгляды на все — будь то жизнь или цены на простую копеечную безделушку. К чему это я вспомнил? Просто этот базар, наконец, показал мне то, чего я так ждал, то, что я искал с того момента, как свалился на Веру — чудо, сказку. Здесь торговали зельями, книгами с заклинаниями, странными зверушками, яйцами Курицы Рябы, здесь стояла автомастерская, а напротив располагалась кузница, в центре площади находилось современное кафе, а на подходах к базару — трактир, словно перенесшийся сюда из шестнадцатых — семнадцатых веков. Здесь половина людей ходили в старинных кафтанах, лаптях, сарафанах и кокошниках, треть — в мантиях, а оставшиеся, как я уже говорил, в джинсах, кофтах, юбках. Здесь я встретил говорящих животных, один из них даже отругал меня за невнимательность (я чуть не наступил на него, заглядевшись, на невысокого такого великана — всего каких-то три с чем-то метра, подумаешь), здесь говорили на самых разных языках нашего мира, самые распространенные из них — мертвые. Это действительно словно ожившая сказка, и то чувство, что охватывает тебя, когда ты осознаешься себя частью этой сказки ничем не передать. Не знаю даже, почему меня так проняло. Я ведь всегда знал о том, что эта часть мира, скрытая от всех остальных существует, что магия не покинула человечество. Наверное, потому, что я впервые поверил в это.

В трактире я обменял половину имевшихся у меня денег на местную валюту (один серебряный равен ста рублям, медный — десяти, и, соответственно, золотой — тысяче), перекусил немного и отправился дальше гулять по городу. Настроение мое было преотличным, я приобрел какую-то погремушку, продаваемую старой бабушкой под видом амулета от злых сил и зеркало, которое, как оказалось, использовалось вместо мобильного телефона. Я решил изучить эту разновидность сотового попозже и, желательно, в присутствии консультанта, чтоб случаем не сломать, поэтому спрятал его в карман. Все равно не могу никому позвонить, так как не знаю ни одного зеркального "номера". Итак, я обошел весь рынок вдоль и поперек, продавцы начали потихоньку собираться, лавки закрывались, а на часах еще не было и шести. Идти снова в терем к Вере мне не хотелось, поэтому я отправился обратно на развилку, где свернул наверх. Думал, что придется идти довольно долго, но стоило мне скрыться в тумане, как, не прошло и нескольких минут, и я оказался перед высокими воротами. Створки их были распахнуты, поэтому я, ничтоже сумняшеся, вошел.

Туман исчез, развеялся в мгновение ока. Я удивленно оглянулся и, увидев за спиной, белую пелену, скрывающую раскинувшуюся внизу долин, усмехнулся. Маги, что уж тут скажешь.

— Молодой человек, вы почему опаздываете? — раздался вдруг сбоку требовательно-усталый голос.

Ко мне подошел невысокий, болезненного вида мужчина лет двадцати восьми — тридцати. Он был одет немного странно — в потрепанную синюю мантию и в кроссовки, чьи носы выглядывали из-под подола мантии, на шею намотан шарф, осветленные с помощью то ли волшебства, то ли банальной краски волосы взлохмачены, в руках папка с документами. И взгляд — голодный и усталый.

— Так на сколько вы были записаны? — не услышав ответа, он, наконец, оторвался от бумаг и внимательно посмотрел на меня. Сообразив, видимо, что меня тут быть не должно, что меня здесь никто не ждет, и я ни на сколько не записан, он вздохнул и произнес: — Прошу вас покинуть территорию Лицея. Прием документов уже завершен, вы опоздали.

Он развернулся и побрел в сторону, откуда пришел, моментально забыв обо мне. Я пожал плечами и, понимая, что здесь и сейчас я действительно лишний, решил, что хватит гулять, пора искать дорогу до дома. Я развернулся и нырнул в туман. Некоторое время я шел, ни на что не обращая внимания. Потом я понял, что заблудился — городок уже давно должен был показаться внизу, а я все шел и шел, но везде, куда бы я не посмотрел, был только туман. Я словно плыл в нем, он вел меня. Туман стал частью меня, он проник в мое сознание, и я уже не понимал, что делаю. Я не знал, сколько я шел в таком состоянии, но потом мне стало совсем плохо, я прижался спиной к скале, и замер, боясь пошевелиться. "Наверное, так сходят с ума" — отстраненно подумал я. Или нет, это был не я, потому что меня уже не было... сознание уплывало, исчезало, растворялось, как туман за воротами. Я словно проваливался куда-то, во что-то вязкое и теплое, как болото. А потом... потом все кончилось.

Я открыл глаза и задумчиво посмотрел вверх. Туман рассеялся и теперь я видел кусочек неба: невероятно высокое, какого-то прозрачное и бесцветное. Я судорожно вздохнул и попытался встать. В этот момент меня кто-то подхватил под руку и помог подняться.

— Ты давно у нас? — насмешливо спросил высокий парень, продолжая поддерживать меня под руку.

— Сегодня приехал, — хрипло ответил я. Это мой голос? Твою мать, что здесь происходит?

— Так какого черта ты поперся сюда? Еще магии и не нюхал, а уже в горы полез, герой.

Я отдернул руку и, выпрямившись, сердито посмотрел на него. "Тоже мне, нашелся учитель!" — зло произнес голос в моей голове. Я ошарашено потряс головой, покачнулся и ухватился за нового знакомого, чтобы не упасть. Не хватало мне еще раздвоения личности. Парень усмехнулся, вновь цапнул меня за руку и потащил в сторону городка. Я покорно побрел за ним. Голова трещала, во рту пересохло, чувствовал я себя словно после хорошей попойки, только без приятных воспоминаний. Я поднял голову и изучающе посмотрел на нечаянного помощника. Он был высоким, где-то на голову выше меня, смуглый, глаза ...черные, если я правильно запомнил, одет в короткую безрукавку и черные джинсы, сверкающие модными дырками на коленях.

— Эй, — окликнул он меня, и я, словно очнувшись ото сна, вздрогнул и поднял голову.

Мы стояли на перекрестке, и незнакомец внимательно рассматривал меня. Он что-то сказал, несколько раз встряхнул за плечо, потом махнул рукой и потащил куда-то в сторону. Я несколько раз споткнулся и наверняка бы упал, если бы он не успевал меня подхватывать. При этом он так громко и зло матерился, что не возникало никаких сомнений в том, что он желает оказаться как можно дальше от меня.

— Так чего тогда возишься? Иди своей дорогой, — как-то вяло огрызнулся я, неуверенно попытавшись вырваться, но он нагло проигнорировал меня, пинком ноги распахнул дверь, над которой висела вывеска "Аптека", и втащил меня внутрь.

— Ладислав Любимович, — прокричал он.

— Иду, — ответил откуда-то из глубин магазинчика хриплый мужской голос. — Подождите чуток.

Парень толкнул меня в глубокое кресло, в котором я просто увяз, а сам направился к стойке. Он запрыгнул на нее, поелозил немного, устраиваясь поудобнее, и нагло запустил руку в вазу с конфетами, приготовленную, по-видимому, владельцем аптеки для маленьких покупателей. Я откинул голову назад и закрыл глаза, пытаясь отгородиться от него, от света, от запахов, царящих здесь. Кажется, я начал потихоньку приходить в себя. Внутри меня все дрожало, вибрировало от напряжения, чужой голос звучал все тише, словно откуда-то издалека. Я глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться, но вместо этого напряжение внутри меня возросло, начало давить распирать грудную клетку. Я снова вздохнул. В голове словно что-то взорвалось, зашумело, и из носа тонкой струйкой потекла кровь.

— Дыши через рот и желательно через раз, — с трудом расслышал я голос непрошенного помощника.

Я открыл глаза и невероятным усилием воли сфокусировал свой взгляд на нем, пытаясь понять, то ли он шутит, то ли действительно всерьез советует "дышать через раз". В этот момент из задней комнаты вышел мужчина лет пятидесяти. Он что-то бубнил себе под нос, вытирая руки о полу белого халата, один рукав которого он одел, второй же просто накинул на плечо.

— Ладислав Любимович, — окликнул его юноша.

Аптекарь вздрогнул, удивленно посмотрел на него, перевел недоумевающий взгляд на меня, и спросил:

— Вы что-то хотели, молодые люди?

— Помогите вон тому молодому людю прийти в себя, — усмехнулся новый знакомый, кивая на меня. — Только сегодня пересек Грань, а туда же — к Лицею.

— А куда смотрел ваш куратор? — возмутился Ладислав Любимович, хватая меня за руку.

— Кто? — ничего не соображая, спросил я, совершенно автоматически слизав при этом каплю крови.

— Ничего-ничего, сейчас я дам вам лекарство, а Михаил проводит вас до общежития.

Мы оказались в небольшой полутемной комнатке, аптекарь усадил меня в кресло, сунул в руку вату, чтобы я остановил кровь, пока он будет готовить настой. Он что-то то ли бурчал себе под нос, то ли тихонечко напевал, позвякивая склянками и шурша травами. По комнате разнесся сладкий аромат, который я так и не смог опознать, хотя он казался мне знакомым. "Если так будет продолжаться и дальше, то такими темпами недолго превратиться в склеротика". Эта было последнее, что я успел подумать, перед тем как заснуть, сдавшись на милость усталости.

Проснулся я утром следующего дня в своей комнате, в квартире Веры. И как я здесь оказался? Точно не на своих двоих. Кажется, адреса я своего им не называл, я и сам ему не знаю. И у кого живу тоже не говорил. Впрочем неважно, меня охватило безразличие и нежелание делать что-либо. Я натянул одеяло на голову и попытался вновь заснуть. Спустя где-то час, я понял, что это бессмысленно и бесполезно. Кроме того, дверь моей комнаты, уже несколько раз открывалась, и сюда по очереди заглядывали люди — проверить не проснулся ли я. И, если мне не приснилось, то из соседней комнаты раздавался голос Яги. Я осторожно сел и покрутил головой, проверяя, не закружится ли она. Несмотря на слабость, мне удалось встать и добраться до двери. Я перехватил поудобнее простыню, в которую завернулся на манер греческой тоги и направился в соседнюю гостиную. Перед самым моим носом, едва не прибив на месте, дверь неожиданно, сильно ударившись о стену, распахнулась, и в комнату ворвалась Вера. Глаза ее взбешено сверкали, несколько раз она открывала рот, чтобы выразить все, что она обо мне думает, но либо у нее не хватало слов, либо они просто все были нецензурными, но она не смогла выдавить из себя ничего, кроме шипения.

— Ты, — наконец, с большим, надо сказать, трудом произнесла она, — ты...

— Я — покаянно кивнул я, — ты мне только объясни, что я на этот раз сделал, а то накинулась на больного человека ни с того, понимаешь, ни с сего.

— Больной! — согласилась со мной Вера, — Ой, какой больной! И болезнь эта называется — идиотизм! Кто просил тебя покидать квартиру?! — ее голос сорвался на крик, она энергично замахала руками, наверное, для убедительности.

— Я что, должен безвылазно дома сидеть? — искренне возмутился я. — Я думал, я здесь в гостях, но уж никак не в тюрьме!

— Тоже мне, заключенный! — фыркнула Вера. — Если бы все тюрьмы были такие же комфортные, преступники сами ходили сдаваться в полицию. Поправь простыню, нудист несчастный. А лучше вообще оденься. Жду тебя на кухне.

Я быстро переоделся, заправил кровать, умылся и только после этого вышел к Вере. Она ждала меня, как и сказала, на кухне за накрытым столом. Я остановился в дверном проеме, задумчиво глядя на свою родственницу. Сейчас с усталым лицом и легкой грустью в глазах она напоминала мне маму. Только в молодости, потому что именно сейчас Вере можно было дать пятнадцать лет, а не двадцать — двадцать пять, как мне показалось при впервой встрече. Почувствовав мой взгляд, она подняла глаза и так же задумчиво стала рассматривать меня. Некоторое время мы упорно молчали, а потом она неожиданно спросила:

— Почему ты меня не боишься?

— А я должен? — искренне удивился я.

Она вздохнула, жестом пригласила меня присесть, налила мне чашку чаю и только после этого нехотя ответила:

— Должен, — она вновь вздохнула и продолжила: — Дара у меня, как и у твоей мамы нет, зато есть Сила, ее хоть отбавляй. Сила неконтролируемая, но при этом направленная. Ты, наверное, уже успел заметить, как на меня реагируют люди. Меня боятся все, вне зависимости от того, насколько человек храбр. Просто кто-то боится до подмоченных трусов (не смейся, было и такое!), кто-то падает в обморок, кто-то просто чувствует себя в моем обществе неуютно. Яга, там, Кощей...

Я сел на стул, не отводя от нее взгляда. Нет ничего удивительного в том, что она такая резкая и независимая, если даже родная мать ее боится с самого рождения. Странно даже, почему она не озлобилась. Вера заметила мой полный жалости взгляд, улыбнулась и повторила свой вопрос. Я прислушался к себе, пытаясь найти хоть какой-то след страха, но не ощутил ничего, кроме усталости, голода и, как уже говорил, жалости. Мой ответ внучке не понравился, она нахмурилась, но, понимая, что сама решить эту задачу она не сможет, лишь махнула рукой и делано легко произнесла:

— Ладно, с этим потом разберемся, — она улыбнулась и, откинувшись на спинку стула, командным голосом произнесла: — А сейчас поговорим о твоем поведении. Повторяю еще раз, ты не заключенный, по дому передвигайся свободно, делай что хочешь, развлекайся, но ближайшие три дня из дома не ногой. Карантин!

— Какой еще карантин? — недоверчиво спросил я. — Вы что думаете, что я вам тут какую-нибудь заразу принес?

— Не смеши меня, — она фыркнула, чуть не подавившись чаем. — Все дело в акклиматизации. И не надо на меня так смотреть, я ничего не придумываю. Если бы тебя нашли на несколько минут позже, чем это произошло, домой бы ты вернулся в тот же день, непригодным не только к службе в армии, но и к жизни. Крыша едет моментально и капитально.

Я вспомнил то, как блуждал в тумане, чужой злобный голос в своей голове, и поежился. Мне действительно повезло. Только вот почему ни мама, ни Фима, ни сама Вера меня об этом не предупредили?

— Ой, только не надо об этом, — Вера поморщилась, словно вспомнив что-то не очень хорошее, и произнесла: — Нам Яга сегодня всем капитально мозги промыла на эту тему. Ты давай лучше пей чай и ложись-ка спать. Ладислав Любимович сказал, что в сон тебя будет клонить еще долго, а слабость пройдет только через сутки. Так что отдыхай.

— А ты куда?

— Спать. Все нервы мне сегодня вымотали с тобой, так что меня не кантовать. Как проснусь, так проснусь. Разбудишь меня раньше, чем я сама встану, я за свои действия не отвечаю!

Она ушла в свою комнату, и я остался один. Взяв в руки чашку с чаем, вышел в гостиную и впервые внимательно осмотрелся. Все комнаты в этом доме больше напоминали залы, даже спальня, которая мне досталась раза в два больше моей комнаты дома. Высокие потолки, деревянные полы, застланные большими теплыми коврами, рассматривая которые, сразу вспоминаешь о коврах-самолетах. Гостиная полупустая, только несколько книжных полок висят на стенах, да большой диван задвинут в угол, а у окна стоит шкаф. Посмотришь, кажется, абсурд, кто так мебель расставляет? Однако ж здесь очень уютно, цветы везде, которые домовой меняет каждый день, в камине горит огонь. Я улыбнулся. Эту комнату, как, наверное, и свою спальню, Вера делала для себя, делала так, чтобы чувствовать себя удобно. А вот гостевую комнату, кухню и прочие помещения она отдала на милость дизайнера, если тут такие водятся (только потом я узнал, что кухню устраивал ее домовой, а все остальное — ее мама).

Я убрал все со стола (читал я про домовых у Даля, мне мои нервы дороги, как память), и тоже отправился спать, рассчитывая хорошо отоспаться и встать уж никак не раньше одиннадцати часов. Но моим мечтам не суждено было сбыться. Где-то в шестом часу ночи (или, как потом заявила Вера, утра) с меня нагло стащили одеяло, ухватили за ногу и с силой дернули. Сплю я обычно крепко, не добудишься, особенно после такого насыщенного дня, как вчерашний. Мама подходила ко мне по нескольку раз, вначале просто говорила, что пора вставать, потом начинала трясти за плечи и только тогда, когда времени совсем не оставалось, стаскивала с меня одеяло, забирала подушку и распахивала балконную дверь. Однако, несмотря на все это, я никогда в жизни никуда не опаздывал. Но стоит ли об этом говорить сейчас, учитывая то, что я сижу на полу в одних трусах, пытаясь продрать глаза и понять, наконец, что происходит?!

Прямо передо мной стоял маленький мужичок в больших лаптях не по размеру, в белой рубашке, немного мешковатых брюках какого-то непонятного темного цвета, с благообразной бородкой и не по-старчески ясными глазами. Он, не мигая, смотрел на меня, словно изучая какую-то диковинную зверюшку. "Домовой", — понял я, при этом судорожно пытаясь сообразить, что же я сделал такого, что заставило его обратить на меня внимание. Слишком много спал?! Звучит глупо, но, по-моему, ничего другого я под этой крышей почти не делал.

Суседка (одно из наименований этого народа, приведенных в словаре Даля) тем временем прекратил, наконец, меня рассматривать, повернулся и, не слова не говоря, вышел. Да, долго я здесь не проживу, раз уж ему не понравился. Что я сделал не так, можно узнать?! Однако ответа мне ждать было неоткуда, поэтому я завернулся в одеяло, уткнулся головой в подушку и попытался заснуть.

Из гостиной раздавался голос Веры и какого-то мужчины, низкий и, насколько я пронял, читающий моей внучке нотации. В любом случае меня это не касалось. Сон ко мне не шел, спугнутый домовым и Верой, к голосу которой я непроизвольно прислушивался. Она говорила редко, стараясь не повышать голоса, но даже из своей комнаты я слышал, что она очень раздражена, если не сказать сердита. В конце концов, не сдержав любопытства, я встал, закутавшись в одеяло, и направился в туалет. Во-первых, мне действительно нужно было сходить по нужде, а во-вторых, хотелось узнать, какие такие гости ходят к одинокой девушке (если серьезно, еще девочке) в шестом часу ночи?! Как-никак она моя внучка.

Вера сидела на диване, буравя недовольным взглядом поверхность зеркала. Большое, в тяжелой стариной раме, оно парило в нескольких сантиметрах от пола. Я замер, восхищенно рассматривая очередную для меня новинку. В этот момент все тот же мужской голос, обладателя которого я так и не обнаружил поблизости, громогласно объявил:

— Вы ведете себя, как маленькие дети! Неужели так трудно запомнить то, о чем вы слышите чуть не постоянно?! Из-за вас он едва не погиб. Я могу это простить это Яге, как никак возраст, понять, почему об этом забыла Серафима и даже Мария, но ты! О тебе я был лучшего мнения.

— Просто я у вас не училась, — пробурчала себе под нос Вера.

— Мария, как ты помнишь, тоже обучалась не в Лицее, а в Школе.

— Это не аргумент. Вы ее никогда не любили.

Мужчина фыркнул и что-то тихо произнес. Сомнений в том, что связь происходит при помощи зеркала, у меня больше не оставалось. Кроме того, я вспомнил о зеркальце, лежащем в кармане моей джинсовки. Оно, как я уже говорил, играло здесь роль мобильника, а большое настенное зеркало, следовательно, можно назвать стационарным аппаратом. Я громко кашлянул, чтобы не быть обвиненным в подслушивании и вошел в гостиную. Зеркало резко развернулось, и из его стеклянных глубин на меня глянул мужчина, одетый в черный строгий костюм. Он выглядел лет на тридцать с небольшим, и был невероятно худ. Лицо имело очень резкие черты, большой нос грозно нависал над большим ртом и выдающимся вперед подбородком. Несмотря на то, что все это выглядело очень несимметрично и, можно даже сказать, странно, ему шло. В то время, как я рассматривал его, он так же внимательно и придирчиво разглядывал меня.

— Ну-ну, — скептически произнес он. Зеркало резко развернулось к Вере, и он громогласно объявил: — Послезавтра жду вас с ним у себя. Ровно в одиннадцать ноль-ноль. Попрошу не опаздывать.

Зеркальная поверхность на мгновение помутнела, мужчина исчез, теперь в нем отражалась не выспавшаяся, недовольная Вера в ночной рубашке и халате.

— Вот, — сердито заметила она, вставая с дивана.

— Что, вот? — не понял я.

— Теперь ты знаком с Кощеем.

Я глубокомысленно кивнул, пытаясь связать того, кого я видел в зеркале со своими представлениями об этой исторической личности. Нет, конечно, я не считал, что он похож на то, как его обычно рисуют в мультиках или даже на то, как описывают его в русских народных сказках, но все равно... никак не в модном костюме-тройке. Хотя, если подумать, то нормального образа, цельного, так сказать, я не мог составить. Рукой взъерошив волосы, я едва успел подхватить край одеяла, задумчиво произнес при этом нечто непечатное, и направился в туалет. Несмотря на то, что дом был построен еще в позапрошлом веке, сантехника здесь вполне на уровне. Как и многое другое. Все работает на магии, хотя и не без помощи техники.

— Ты завтракать будешь? — спросила Вера, когда я вышел на кухню.

— Нет, вначале растяжка, зарядка и дальше по списку, — зевнув, ответил я. Спать хотелось немилосердно, но я по опыту знал, что если сейчас вернуться в кровать, то ночью спокойно заснуть не удастся. Все-таки распорядок дня — это великая вещь.

Пока я занимался в своей комнате, Вера гремела посудой на кухне, что-то напевая себе под нос. Я невольно прислушался. Голос у нее был низкий и красивый, возможно он немного не подходил к выбранной ею песне, но все же в нем было свое очарование. Я вышел из ванной и остановился на пороге кухни. Вера сидела на подоконнике, свесившись всем телом из окна, рядом с ней стояла тяжелая глиняная кружка с ароматным травяным чаем. На столе стояла тарелка с горячей кашей и кипящий самовар. Она обернулась, смерила меня взглядом и, пожелав приятного аппетита, отвернулась. Завтрак я умял в несколько минут, налил себе такую же кружку чая и, развалившись на стуле, произнес:

— Ты красиво поешь.

Девушка поморщилась и, даже не соизволив обернуться ко мне, ответила:

— Не очень. Ты когда-нибудь слышал как Фима поет? А Мария тебе когда-нибудь пела?

— В детстве разве только. Колыбельные.

— Вернешься на каникулы, попроси ее тебе спеть что-нибудь лирическое. Голос у нее ... настоящая сказка, — она наконец обернулась ко мне, сложила одну ногу на другую и задумчиво посмотрела на меня: — Меня просили устроить для тебя лекцию, так что колись. Что тебе вообще известно о Мире?

— Ну, — глубокомысленный взгляд в никуда, задумчиво почесать себе подбородок и честно ответить: — Ничего.

— Совсем?

— Кроме того, что он имеет место быть — да, ничего. Знаю кое-что о Кощее, Яге, видел еще нескольких родственников, и, конечно, о Лицее Магии и Науки, — я развел руками, невинно улыбнулся и, схватив со стола яблоко, смачно откусил от него большой кусок.

Вера задумчиво кивнула, сделала глоток чая, и, немного помолчав, сказала:

— Здесь я тебе не помощник. Лучше схожу сегодня в библиотеку и принесу парочку научно-популярных книг. Все, что я могу тебе рассказать, так это основные правила поведения. Например, тебе известно, что у нас до сих разрешены дуэли? Не бойся, на магический бой тебя никто не вызовет, не дорос еще, а вот ... ты хоть знаешь с какой стороны у шпаги эфес?

— С какой стороны знаю, в руках даже как-то держал, а вот драться на них мне еще не приходилось.

Не сдержавшись, она крепко выругалась и устроила мне настоящий допрос, по ходу дела вводя в курс дела. Оказалось, что здесь существует настоящий дуэльный кодекс. Причем он является одним из параграфов уголовного кодекса Мира. О магических дуэлях она сказала только, что до окончания первого курса никто не посмеет вызвать меня на нее, и даже после я могу драться только со своими же однокашниками. И желательно под присмотром преподавателей. А вот об обычных рассказала более подробно. Обычай решать все спорные вопросы и вопросы чести на дуэлях пришел из Европы и, если там их запретили еще в восемнадцатом веке, то здесь никто и не думает о подобном. Единственная проблема заключается в том, что вызвать человека не так уж сложно, чаще всего даже не надо придумывать обвинения.

— Как видишь, — Вера горестно развела руками, — даже у нас есть проблемы. Хотя, они и не настолько острые, как у вас. Воров у нас, к примеру, нет, — она откинула челку назад, задумчиво укусила указательный палец и немного невнятно спросила: — Чтобы тебе еще такого рассказать? Ах да, пока не забыла. На дуэль можно вызвать как мужчину, так и девушку. Так что если разобьешь какой-нибудь девушке сердце, то не удивляйся, если вскоре к тебе придут ее секунданты.

— Да я пока и не собирался. Надо вначале обжиться, привыкнуть...

— Знаю я вас. Во-первых, из одного рода происходим, во-вторых, ты парень. Недели не пройдет, как ты уже обзаведешься девушкой.

— Ты мне льстишь.

— Спорим? Нет, неделя, это перебор, но, я уверена, только слегка. Две недели не пройдет с того момента, как тебе разрешат выходить на улицу...

— Нет, спасибо, — перебил я ее. — Я тоже хорошо вас, девушек, знаю. А если ты еще и на Фиму похожа, то спор ты точно выиграешь. Она тоже любит спорить, но не любит проигрывать. Лучше ответь мне, зачем я понадобился Кощею?

— Затем же, зачем и я, — Вера слезла с подоконника, поставила чашку в раковину и, опершись на нее спиной, раздраженно ответила: — Ему Яга пожаловалась, что я за тобой вчера недосмотрела. Он позвонил отчитать меня, а я спросонья ляпнула ему, что ты меня не боишься.

— А это-то тут при чем?

— Я же тебе говорила, что даже они меня боятся, — она вздохнула, снова провела рукой по волосам, поправляя их, и залезла на стол....

Вера

Он молчал, а я с трудом сдерживала слезы. Я видела жалость в его глазах и, наверное, впервые в жизни пожалела о том, что наконец-то нашла человека, который не испытывает при одном моем виде страха. Жалость ко мне могли себе позволить только люди из очень узкого круга. Меня всегда сторонились, боялись, друзей у меня не было, если не считать нескольких почти сумасшедших магов, намного старше меня, потому что даже в школе я занималась по индивидуальной программе. Несмотря на то, что семья пыталась сделать все, чтобы жизнь моя ничем не отличалась от жизни остальных магов, с каждым годом это становилось делать все труднее и труднее. И пусть этот мальчишка думает, что понимает в чем моя проблема, пусть, только вот жалеть меня не надо. Если подумать, то мне можно даже позавидовать. Какой подросток не мечтает о самостоятельной жизни в собственной квартире, не ограниченной ничем, кроме редких посещений сестры?! Если подумать....

Дмитрий

— Они уже много лет пытаются найти способ контролировать мою Силу. Пока безрезультатно, а тут ты, такой красивый и бесстрашный. Ты бы видел, как у него глаза загорелись, когда он услышал об этом.

Дима немного помолчал и удивленно произнес:

— Я не заметил, чтобы он тебя боялся...

— Ты его просто не знаешь. Обычно Кощей спокойный, даже слегка замороженный, и только под действием страха начинает срываться и кричать. Он сам мне это лет в восемь объяснил. Я тогда еще надеялась, что хоть они с Ягой не попадают под влияние моей Силы...

Вера замолчала. Я тоже молчал, понимая, что уж от меня-то ей меньше всего хочется слышать слова соболезнования. Да и не умею я их говорить. Поэтому, уткнувшись носом в кружку, потихоньку потягивая уже остывший чай, я ждал пока она возьмет себя в руки. Прошло довольно много времени, прежде чем она, в последний раз всхлипнув, соскочила со стола и с громким криком:

— Я опять опаздываю! — скрылась в своей комнате.

Часы показывали ровно восемь, когда Вера выбежала из квартиры, едва успев крикнуть мне на прощание, что придет только вечером, чтобы я сам чем-нибудь себя занял, и что когда захочу есть, надо только громко и уважительно попросить об этом Кирилла Мефодьевича. Так звали ее домового, однако, после утренней побудки желания вновь встретиться с ним я не испытывал, поэтому пообедал молоком и хлебом. Среди книг Веры я нашел только несколько написанных на русском языке и парочку на английском, который я тоже, пусть и со словарем в руках, мог бы прочитать, но написаны они были для меня слишком сложно и непонятно. Насколько я понял, моя внучка вела самостоятельные исследования над собственными силами. Мне это не очень понравилось, но это ее дело и я не стал заморачиваться. Главное, чтобы из меня не сделали подопытного кролика. Местного аналога телевизора я не нашел, так что почти весь день пытался понять в одной из книг хоть что-то. В общем и целом день прошел почти спокойно, если не считать нескольких стычек с домовым. Уж не знаю, чем я ему не угодил, но он на протяжении всего дня наблюдал за мной, ловил каждое движение, а пару раз подходил и нагло стаскивал с дивана за ногу. Не очень, скажу я вам, приятное развлечение. Особенно учитывая то, что он проделывал этот трюк несколько раз на дню на протяжении всего времени, что я жил у Веры. И, что примечательно, всегда делал это только тогда, когда я оставался один. То есть не оставлял мне даже возможности возмутиться подобной несправедливостью. Жаловаться я не собирался, но хотелось бы узнать, чего же ему от меня надо.

Первые три дня пролетели незаметно и скучно. Я только и делал, что спал, тренировался, ел и читал. По моей просьбе Вера принесла мне из библиотеки несколько приключенческих и исторических книг, "яблочко-по-блюдечку" (моя внучка оказалась из той категории подростков, которые предпочитают активный отдых отдыху перед телевизором и потому прятала его в чулане) я включать не умел. Его постоянно приходилось заряжать Силой, а всякий раз, когда я пытался это сделать, то либо перебарщивал, либо наоборот, вырабатывал так мало энергии, что не хватало и на несколько минут. Я с нетерпением ждал того дня, когда меня, наконец, выпустят. Дня, когда я познакомлюсь с Кощеем.

Глава четвертая

День открытых дверей

Дмитрий

Этот день я никогда не забуду. Стоит начать с того, что проснулся я сам, никто меня не будил и с кровати не сдергивал. Кроме того, часы показывали только половину десятого, с кухни доносился голос Веры, а, следовательно, сегодня мне не грозило провести день в одиночестве. Я потянулся, нашарил под кроватью тапочки и сел. Дверь в мою спальню приоткрылась и в щель просунулась голова моей внучки:

— Подъем. Мы уже опаздываем, — провозгласила она.

Я чертыхнулся, вспомнив, что сегодня нас ждет поход к Кощею. Если честно, идти к нему мне не хотелось, но я знал, что отвертеться не удастся. Радовало только то, что жил он на месте своей работы. То есть, помимо знакомства с очередным родственником меня ждала экскурсия по Лицею. В свое время, когда встал вопрос о том, где его разместить, Кощей милостиво отдал основателям свой замок. С одним ма-аленьким условием — сам он получает должность директора. Пожизненно. Уж не знаю, о чем тогда думали эти самые основатели, но без Яги тут явно не обошлось. Во-первых, она входила в их число, а во-вторых, ей это было только на руку. Всем известно, что Кощей давно, прочно и, что самое главное, безнадежно, влюблен в нее, что упрощало процесс манипулирования им. Особенно учитывая то, что у Яги от Кощея есть сын, которого я, как и многих других своих родственников не видел. Знаю только, что зовут его Казимир, что ему уже более тысячи лет, что он единственный сын Яги, остальные семеро — девочки, точнее, уже женщины и что с семьей он не общается уже на протяжении семи сотен лет. Что уж там у него с родителями произошло неизвестно, но факт остается фактом, довольно долгое время Яга именно с его помощью чаще всего добивалась от любовника того, чего хотела. Общедоступным фактом является так же то, что Кощей своего сына обожал, что в его уходе он до сих пор винит Ягу, но несмотря на это они сохраняют довольно-таки дружественные отношения и только благодаря ему наша семья все еще считается с Ягой. Вот такие у нас здесь запутанные отношения, настоящий кладезь для сценаристов мыльных опер.

— Дим, хватит думать, жуй давай, — окликнула меня Вера, пододвигая поближе ко мне тарелку с супом. — Черт его знает, что он от нас хочет, можем и до вечера в Лицее застрять. Тебе-то весело будет, а мне, как всегда, сидеть и ждать, пока обо мне не вспомнят и милостиво не отошлют домой.

Пришлось, торопливо жуя, давясь и обжигаясь, доедать суп, так как я уже знал, что Вера шутит редко, а мысль остаться на весь день голодным меня немного пугала. Как-никак, а мне всего семнадцать лет, у меня молодой растущий организм, постоянно нуждающийся в еде, и даже если сейчас я не очень голоден, то через пару часов оголодаю. Однако доесть мне все же не дали. Из гостиной донесся громогласный голос Кощея:

— Вера!

Девушка горестно вздохнула, возвела очи горе и направилась к зеркалу. Уж не знаю, чего уж он ей там наговорил (но догадываюсь), но вернулась она очень раздраженной. Сердито пнув табурет, на котором сидела несколько минут назад, она устало посмотрела на меня и, явно передразнивая своего собеседника, произнесла:

— "Вера, вы опоздали!" — она фыркнула и уже своим голосом продолжила: — И это учитывая то, что он сам приказал явиться к нему в три часа, а сейчас только десять. Ты уже готов? Замечательно, нас внизу ждет коляска. Хотя я бы предпочла пешком, но Кощей есть Кощей, с ним спорить опасно.

До Лицея мы добрались за считанные секунды, кучер оказался прирожденным Шумахером, а о том с какой скоростью он мчал по городу, я лучше умолчу. Удивляться тому, как он при этом не загнал бедного коня, я не стал. Этот конь, мчась без остановки несколько суток, мог загнать седока, а уж никак не наоборот. Слегка покачиваясь, я вылез из двуколки и помог спуститься Вере. Повозка умчалась, оставив нас одних перед закрытыми вратами. Моя спутница дала мне время прийти в себя и только потом, ухватившись двумя руками за огромных размеров молоток, несколько раз ударила по створке врат. Я не услышал ни звука, однако нам очень быстро открыли. За калиткой стоял высокий мужчина в белой мантии, у него были длинные волосы, связанные сзади черной лентой. Такая же лента, только из более плотного материала, закрывала его глаза.

— Прием документов... — но Вера не дала ему закончить. Стоило ей сделать шаг по направлению к нему, как мужчина побелел как полотно, поднес трясущуюся руку к горлу и хрипло произнес: — Добрый день, Вера, проходите...

В тот день, когда я прибыл в Мир, мне показалась немного странным поведение людей, но я отнес это на свой счет, и, впервые став свидетелем тому, как они реагируют на Веру, я искренне удивился и даже немного испугался. Вера хмыкнула, слегка подтолкнула меня вперед и прошла следом:

— Привыкай, тебе со мной еще целое лето жить, — а когда мы отошли чуть подальше, тихо добавила: — Физически он слепой, но научился смотреть магическим взором, так что неудобства не испытывает. Почти... я на него влияю гораздо сильнее, чем на остальных. Хрен его знает почему...

Я сделал вид, что ничего не слышал. Сказать мне нечего, так что не стоит усложнять ситуацию. Так в полном молчании мы пересекли пустынный двор, нырнули под арку и вышли в сад. Именно здесь я впервые и увидел Лицей. Скажу сразу, я довольно долгое время изучал те фэнтезийные романы, авторы которых рассказывают как раз о магических школах, чтобы иметь хоть какое-то представление о том, что меня ожидает. Но все равно оказался не готов к тому, что предстало перед моими глазами. Невероятных размеров скала, отвесная и гладкая, словно кто-то специально ее обстругал, как какую-то деревяшку. Вершина ее терялась в облаках, еще одни ворота, только уже железные, преграждали путь внутрь, к ним вела широкая каменная лестница. От всего этого веяло такой силой, властью и монументальностью, что сразу становилось понятно, что здесь живет по настоящему великий чародей. Воспоминание о том, что сейчас в замке размещается Лицей, затерялось где-то в глубинах моего мозга.

— Эй, — окликнула меня Вера, которая уже успела добраться до лестницы, в то время как я застрял под аркой, — идем. Потом насмотришься, тебе здесь еще четыре года зимовать.

Я встряхнул головой, приводя мысли в порядок, и бросился за ней. Встреча с Кощеем отошла для меня на второй план, однако девушка права, я здесь буду жить. Так что надо хотя бы узнать, как выглядит замок внутри.

Несмотря на всю свою кажущуюся тяжесть и величину, ворота открылись легко и без зловещего скрипа. Вера шла чуть впереди, я слегка отстал, шел, запрокинув голову. Место, где мы очутились, переступив порог, нельзя было назвать холлом. Огромная зала, метра четыре высотой, толстые колонны и титаны, подпирающие расписной потолок. Множество маленьких дверей, некоторые с первого взгляда и не заметишь, а другие просто бросаются в глаза, и две витые лестницы, без перил, ступени висят в воздухе, что придает самому залу, несмотря на всю его громоздкость и тяжесть, некоторую воздушность. Окна отсутствуют как таковые, но светло как днем, при этом свет мягкий, теплый и время от времени меняющий цвета.

Я вздохнул, понимая, что жить я здесь не смогу, буду чувствовать себя экспонатом музея, где ничего нельзя трогать и даже пыль сдувать запрещается. В этот момент, словно специально, чтобы доказать мне обратное, Вера, крикнув:

— Ложись, — упала на пол.

У меня, в отличие от нее, реакция не настолько хорошая, я не успел даже сообразить, что происходит, как над моей головой пролетел блестящий шарик в мой кулак размером, ударился об одну из колонн, и разлетелся на миллионы брызг. А я остался стоять. Мокрый, как ... как... я посмотрел на незнакомку, являющейся виновницей всего происшедшего. Откуда я знаю?! Да потому, что в зале никого кроме нас и ее не наблюдалось. Невысокая, симпатичная, волосы заплетены в мелкие косички, одета свободную блузку с короткими рукавами и черную юбку. Она стояла, закрывая руками рот, и было непонятно, то ли она в ужасе ждет моей реакции, то ли из последних сил сдерживает рвущийся наружу смех. Наконец ей удалось с собой справиться, она подскочила ком мне, при этом чуть не споткнувшись о Веру:

— Простите, пожайлуста, я не думала... не хотела...я тренировалась, а тут вы... в это время у нас обычно здесь пусто, поэтому я ... — говорила она очень не связно, сумбурно и так громко, что у меня аж в ушах зазвенело.

В этот момент все двери, ведущие в зал, практически одновременно распахнулись, и в зал хлынуло огромное количество народу. Девушка в очередной раз извинилась и убежала, почти мгновенно затерявшись в толпе. Я негромко выругался и наклонился, чтобы помочь Вере подняться. Вокруг творилось нечто невообразимое. Толпа народу, разных возрастов и мастей. Кто-то шел, уткнувшись в книгу, кто-то левитировал, кто-то громко возмущался чем-то, кто-то бежал, кто-то просто уселся на пол, разложил вокруг учебники и занялся подготовкой к экзаменам. Зал не просто наполнился звуками, он ожил. Титаны вскинули головы, стали играть мышцами, словно красуясь, перед ученицами и профессоршами, которые, впрочем, их вообще не замечали. Как и Веру. Ее множество раз толкнули, пихнули, несколько раз на нее чуть не наступили, и никто даже не подумал перед ней извиниться. Но и она этого словно не замечала, только поморщилась, схватила меня за руку и начала пробираться сквозь толпу к одной из двух лестниц.

Прошло несколько минут, мы с Верой с большим трудом добрались до четвертого этажа, когда перемена, наконец, закончилась. Народ исчез так же быстро, как и появился. Вот только что рядом стояло с полсотни человек, моргнул — и их уже нет. Я повернулся к Вере.

— И не смотри на меня так, — предупредила она мой вопрос. — Это просто ученики, последний курс. Сам должен понимать — экзамены. А девчонка, наверное, из-за Грани, ничего не умеет толком, заняться нечем, вот и хулиганит. Вы с ней наверняка не раз еще встретитесь. Вот тогда и скажешь ей спасибо. Идем, нас ждут.

— В таком виде? Смеешься. Я весь мокрый, а тебя чуть не затоптали!

— Ничего, Кощею не привыкать. Идем же!

— Сумасшедший дом какой-то! — немного обескуражено произнес я.

— Ты еще с профессорами не знаком, — успокоила меня Вера. — И вообще, чего ты ожидал?! Тишины и спокойствия? Тогда ты не то учебное заведение выбрал, надо было ехать в Европу.

— Кто сказал, что я его выбирал?

До кабинета Кощея (лучше сказать апартаментов, ту часть замка, которую он занимал, кабинетом можно назвать только с очень большой натяжкой) мы добирались довольно долго. Залы сменялись маленькими узкими коридорчиками, которые выводили нас в очередную анфиладу комнат, несколько раз мы спускались вниз, при этом каким-то образом поднимаясь все выше. Картин, статуй, книжных полок, витрин с какими-то драгоценностями, оружием и прочим, было не счесть. Когда Вера открыла очередную дверь, а за ней вместо очередного зала оказалась приемная (вполне обычная приемная — компьютер, стол, стулья, чайный столик и секретарша), я несказанно обрадовался. Секретарша оказалась довольно милой, она предложила нам чай и полотенца, но попросила подождать, так как мы все-таки опоздали и Кощей сейчас занят.

— А чего он ждал? — проворчала Вера, падая в одно из кресел. — Мы перемещаться не умеем, так что пользуемся единственно доступным нам средством перемещения — ногами. Варвара Микулишна, а вы не знаете, он надолго? А то мне бы хотелось дома ночевать.

Женщина пожала плечами, пообещала нас в случае чего накормить и уткнулась в компьютер, Вера взяла с журнального столика какой-то старый журнал и тоже с головой погрузилась в чтение. Я остался практически один на один со своими мыслями и впечатлениями. Ничего пока не могу сказать, ни плохого, ни хорошего, я в шоке. Как бы мы не вели себя в школе, все равно она всегда ассоциируется у нас с такими понятиями, как дисциплина и порядок. А то, что я видел на перемене, назвать порядком может назвать только сумасшедший человек.

— Меня так часто называют, — я настолько задумался, что даже не услышал, как открылась дверь, и в приемную вышел Кощей.

Он рассматривал меня в течение нескольких минут, внимательно слушал мои мысли, наблюдал за тем, как меняется выражение глаз и лица в ходе размышления. Сейчас, придя в себя, я даже не мог понять, почему я с такой точностью могу описать все, что он делал? Ведь все это время я сидел с закрытыми глазами.

— Интересный вопрос, — согласился со мной Кощей.

Я поднял голову и заглянул ему в глаза, чувствуя, что начинаю злиться. Со мной всегда так: вроде сижу спокойно, слушаю, закипаю потихоньку, а потом срываюсь. Сейчас меня раздражала бесцеремонность, с которой он рассматривал меня, и наглость, с которой он влез в мои мысли. В этот момент Кощей нахмурился, сосредоточенно посмотрел на меня, от усердия даже прикусил нижнюю губу, но, я видел по его запылавшим неподдельным интересом глазам, у него ничего не получилось. "Чтобы он не пытался сделать, со мной у него это не получится!" — злорадно подумал я. Эта мысль меня успокоила, злость испарилась, и я вслед за Верой вошел в кабинет Кощея.

Как я уже говорил, Кощей оставил себе целое крыло замка, и эта комната являлась одной из самых маленьких. Но сам я об этом узнал намного позже. Если подумать, то его кабинет мало чем отличался от всех остальных виденных мною, и поэтому описывать его я не буду. Единственное, что в нем, по моему мнению, достойно внимания так это книги. Стен не было видно, все они скрывались за книжными полками, шкафами, стеллажами. Так же, наверное, стоит сказать о том, что из кабинета вели две двери, одна, как вы уже поняли, в приемную, вторая же на террасу, чему я искренне обрадовался, потому что все это время считал, что окна здесь не предусмотрены, а я люблю солнце и солнечный свет. (И только после переезда я узнал, что дорога к кабинету директора лежит по внешнему кругу скалы, и с этой стороны действительно нет ни одного окна, в то время как на внешнем круге чуть не в каждой комнате есть балкон).

— Ты прав, очень интересная личность, очень! — воскликнул Кощей, обращаясь к своему гостю, сидевшему к нам спиной. — Как жаль, что Яге не удалось настоять на своем и перевезти его к нам.

Гость крутанулся, поворачиваясь к нам лицом. Вера тихо выругалась и перевела на мое улыбающееся лицо недоуменный взгляд. Я ответил ей тем же, искренне не понимая, чем ей не нравится Сир. Хотя, кажется, ни для вампира, ни для Кощея (последний, кстати, самодовольно улыбался) отношение девушки к первому не было секретом. Она развернулась и вышла в приемную, объявив, что подождет меня снаружи.

— Спасибо, Сир, за то, что согласился присутствовать, — мимоходом поблагодарил вампира Кощей, садясь на свое кресло. Он повернулся ко мне и произнес: — Значит вот ты какой... кстати, Сир, я тебе должен. Никогда бы не подумал, что такое возможно. Абсолютная защита, надо же!

— Только неконтролируемая, — вставил свои пять копеек Сир. Я, кажется, говорил, что не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице. Эти двое меня игнорировали, не считали за человека и, вообще, рассматривали, как нечто ранее неизвестное ни науке, ни магии. Спрашивается, зачем я успокаивался?

— Научиться контролировать можно все, — отмел все сомнения Кощей. — Нужно только время.

— И отличный пример этому Вера, — фыркнул вампир.

— Ты угадал. Несмотря на то, что ее сила еще не до конца изучена, ею можно управлять. Конечно, не самой силой, а Верой, что тоже не плохо. Нельзя работать, пребывая в постоянном страхе. Именно поэтому мы и отправили ее учиться в Школу. Но хватит об этом, — меня наконец-то заметили, какое счастье! — Дмитрий, я рад, что мы с тобой наконец-то встретились. Представляться сам я не буду, это глупо, а вот с Сиром, я думаю, вам надо познакомится заново.

— Думаю, с этим можно подождать, — перебил его Сир. — Кто его знает, как дело повернется...

— Сир, мы уже все решили. Раз начал дело, доводи его до конца. Хотя бы логического.

— Я еще не решил...

— Дмитрий, Сир будет твоим учителем и наставником на протяжении всех четырех лет обучения в Лицее.

Я нахмурился. Насколько я знал, на первые два курса формируется группа, которую контролируют несколько магов. В это время даются общие знания, учат контролировать свой Дар и Силу, и многое другое. В конце второго курса, группу учеников делят на несколько маленьких, количеством не больше четырех человек, руководство над которыми берут двое магов, чьи опыт и знания, по мнению учителей, помогут детям больше раскрыть свои таланты и способности. Так почему мне назначают наставника еще до начала первого учебного года?

Спросить мне не дали. Под предлогом, что Ладислав Любимович — это, конечно, хорошо, но лучше все-таки обратиться к врачу, особенно учитывая все, что со мной случилось за несколько месяцев до того, как я пересек Грань, меня выдворили за дверь. Веры в приемной не было, поэтому в медпункт меня повела Варвара Микулишна. Правда, ее с полпути вернули, она зачем-то срочно понадобилась Кощею, она так торопилась, что чуть не бросила меня на полдороги. Поймала за руку какого-то старшекурсника и, пообещав, что если я пропаду в коридорах, то с него это спросит сам директор. Парень оказался нелюбопытным, так что начинать разговор пришлось самому:

— Ты на каком курсе учишься?

— На последнем, — он посмотрел на меня с некоторой долей сострадания и добавил: — Еще два экзамена, практика и свободен. А вот тебе еще четыре с половиной года пахать. У тебя какая направленность?

— Э-э...

— Все ясно, ты из-за Грани. Специализация у тебя какая? Жизнь, любовь, смерть, стихии?

— А, я стихийник. Огонь и ветер.

Взгляд его наполнился жалостью:

— Попал ты парень, причем конкретно. Ветер, это чистая стихия, а вот огонь является одним из главных компонентов трех направленностей. Поэтому таких, как ты гоняют по всем направлениям разом. У нас на курсе трое таких было...

За те десять минут, что мы добирались до медпункта, он успел довольно много рассказать о жизни в Лицее. Скажу честно, после этого разговора мне стало как-то легче. Несмотря на то, что он меня откровенно запугивал, я понял, что тому, что я видел сегодня на одной из перемен, есть вполне логическое объяснение. Правильно Вера сказала, экзамены. Только я продолжал воспринимать это слова так же, как и обычные люди. Уж никак не думал, что между двумя экзаменами продолжительностью каждый не более полутора часов, когда нужно успеть написать и показать почти все, чему тебя учил один из наставников, может быть промежуток в пятнадцать минут. Тут не то, что повторить не успеешь, тут добраться сложно.

— Со стороны действительно напоминает сумасшедший дом, но когда ты становишься его частью, об этом как-то не думаешь, — попытался приободрить меня на прощание мой проводник.

Главным врачом медпункта была Василиса Премудрая, однако в этот день мне с ней познакомится не удалось. Осматривала меня дежурная медсестра, причем без всяких приборов, а, что называется, наложение рук. Раздевшись до пояса, я лег на стол, девушка, предварительно тщательно вымыв руки, начала водить ими надо мной, комментируя каждое свое движение. Каждое ее слово записывало в карту самопишущее перо:

— Мозг... отклонений от развития нет... сотрясение в возрасте пяти лет... — и так далее, и тому подобное. Заняло это довольно много времени, потому как она внимательно рассматривала чуть не каждую клеточку моего тела, пока не пришла ко вполне утешительному для меня выводу: — Почти здоров. Есть кое-что по мелочи, но за четыре года мы и это вылечим. Одевайся.

Выйдя из медпункта, я понял, что не знаю, куда идти. "Если так дальше пойдет, — удрученно подумал я, — то к началу учебного года мне потребуется проводник на постоянной основе". Очередная перемена только что закончилась, коридоры замка были пусты, а дверь медпункта почему-то оказалась закрыта на ключ:

— Наверное, кому-то из учеников стало плохо на экзамене и ее вызвали, — раздался за моей спиной голос Сира.

Я обернулся. Сегодня он выглядел намного старше, чем в тот день, когда мы познакомились. Лицо осунулось, под глазами круги словно от недосыпа, а сами глаза ярко-красного цвета. Я вспомнил, что в книгах обычно говорилось о том, что глаза вампиров становятся такого цвета только в те моменты, когда они очень голодны, и на всякий случай отодвинулся. Если сравнивать его реакцию и мою скорость, вопроса о том, кто выиграет в забеге, если таковой будет иметь место, то шансов у меня нет, однако...

— Ты чего? — не понял Сир, заметив мои телодвижения. — Боишься? — он провел рукой по лицу, и устало произнес: — Представляю, как я выгляжу. Не бойся, я не голоден, это последствия встречи с Верой.

— В каком смысле?

— Кощей в ее присутствии, становится злой и нервный, Серафима заикается, волкодлак при встрече может броситься, как и любая собака или волк. А я вот... становлюсь таким, как выглядел за, скажем, пару часиков до того, как стал вампиром, — он виновато развел руками, словно хотел извиниться за свой внешний вид. — На меня ее присутствие действует на физическом уровне. Думаешь, она просто так ушла?

— Но она же действительно ушла. Ты ее видел от силы несколько секунд, — недоверчиво произнес я.

— Я встретился с ней пока искал тебя. Пришлось поговорить, — он провел рукой по волосам, оглянулся и предложил. — Пойдем отсюда. Хотелось бы с тобой поговорить, но наедине, а не здесь, где уши есть не только у стен, но и у цветочных горшков.

И прежде чем я произнес хоть слово, он левой рукой ухватил меня за плечо, встряхнул правой, в тот же момент вспыхнул яркий свет, ослепив меня на несколько минут. Когда же я, проморгавшись, смог снова видеть и понял, что произошло, рот мой самопроизвольно начал открываться. Я множество раз читал про перемещения, видел, как в телевизоре, так и в живую (скажу честно, на экране получается все гораздо интереснее и эффективнее, в реальности же все просто до банальности — был человек и нет человека), но самому перемещаться мне пока не приходилось. Насколько я знал пространственное перемещение намного сложнее портальных коридоров. В первом случае ты мановением руки или любой другой части тела переносишь себя и того (или то) к чему (к кому) прикасаешься в любое знакомое тебе место. Во втором необходимо учить целую карту, уметь прокладывать путь и, вообще, хорошо знать географию. Опять же, портальные переходы теоретически доступны всем, в то время, как пространственные перемещения привилегия магов, уровень которых уж никак не ниже третьего (уровень пятый — маг-хозяйственик, делающий целебные отвары, умеющий ремонтировать мелкие разрушения, прибираться и т.д. и т.п.; уровень четвертый самый распространенный, умение превращать, стабильный Дар и все то же самое, что у предыдущего уровня, только быстрее, качественнее и больше; третий уровень — магу доступна магия управления, то есть создать что-то, даже самое простое яблоко, он не сможет, но если на пути ему встретится ураган или любое другое природное явление, он его перенаправит, уменьшит, увеличит, уничтожит, сделает с ним что угодно, если же маг очень силен, то ему будут подчиняться и животные, подчинить себе человека может маг только второго уровня, который уже может создавать, используя окружающий его мир, он может воздвигнуть целый город имени себя, но, опять же, живые существа за пределом его Сил). Кощей, Яга и еще пара известных мне родственников — маги второго уровня, мама, Вера и большинство живущих на Земле людей находятся вне уровней, а магов первого уровня в нашем мире не осталось. Они ушли давно и безвозвратно.

— Дим, ты меня слышишь? — я задумчиво кивнул, хотя не слышал ни слова из того, что он мне до этого говорил. Сир вздохнул и повторил: — Раз уж меня назначили твоим наставником (кстати, пока неофициально), — конечно, кто же тебя утвердит, учитывая то, что я еще даже не учусь в ЛиМиНе, — то, будь добр, выслушай меня. Скажу тебе правду, я сам не горю желанием заниматься твоим воспитанием, но из двух зол выбирают меньшее, — это он к чему сейчас? — поэтому четыре года нам придется потерпеть друг друга.

— А если мне назначат другого наставника по окончании второго курса? Решение ведь выносит совет...

— Решение выносит совет, однако, все они работают на Кощея и никто из них не горит желанием потерять работу, — Сир криво усмехнулся и замолчал, словно забыв о том, что я иду рядом.

Мы шли по алее по направлению к рынку. Где-то вдалеке ударил колокол, сколько раз я сосчитать не успел, сбился со счета. Мои наручные часы показывали ровно одиннадцать, вот уж не думал, что мы пробыли в замке целый час. Я взглянул на вампира, выглядел он немногим лучше, чем несколько минут назад. Только глаза продолжали сверкать ярко-алым цветом. Мимо нас шли люди, проезжали повозки, автомобили, верховые, и никто кроме одной собаки нас не замечал. Да и та только тихо порычала на Сира, не решаясь близко подойти или даже залаять. А когда он ей улыбнулся, убежала, жалобно скуля и поджав хвост, за что Сир был нещадно руган старушкой:

— Ходют тут разные, пугают детей.

Связи меж собакой и детьми, которых сегодня было намного больше, чем в предыдущий мой выход в город и которые, между прочим, не обращали на нас никакого внимания, я так и не понял. Наверное, бабушка относилась к тому типу людей, которым всегда до всех и вся есть дело. Сир продолжал упорно молчать, я вновь погрузился в свои мысли, когда он наконец-то очнулся:

— Хочешь дам бесплатный совет?

— Бесплатный? — учитывая то, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках, я не очень-то горел желанием получать советы, даже самые что ни на есть нужные. Только кто меня спрашивать будет? Особенно когда вопрос не задают, а ставят ребром, да еще в таком контексте. — Если этот бесплатный, то за остальные придется платить?

— Остальные придется отрабатывать, — вампир мечтательно улыбнулся и, хитро прищурив глаза, добавил: — Ты ведь будешь моим учеником...

Я поежился. Этот маниакальный блеск в глазах мне знаком. Яга, мама, Фима, по-моему, в глазах Кощея тоже он сверкал... это, часом, не отличительная ли черта нашего семейства?

— Держись подальше от Яги и Кощея, советую от всей души, пока как друг.

— Два вопроса: почему пока? И второй — почему?

Вампир в очередной раз улыбнулся (его хитрая улыбочка уже начинает меня раздражать), потянулся и словно нехотя ответил:

— Ответы все те же. Ты же будешь моим учеником, так что спрос, как с тебя, так и с меня будет уже совсем другой. А во-вторых... это тебе скажут все, кто знает их чуть лучше, чем остальные. Насколько я понял, наши великие комбинаторы опять что-то замышляют, и если ты окажешься втянут в их дела, потом всю жизнь не отстанут. На шею сядут и ножки свесят, — последнюю фразу он произнес уже другим, злым и каким-то чужим голосом.

Я, ничего не понимая, смотрел на него. Сегодня все вокруг словно посходили с ума. Или это у меня уже крыша едет? Последствия пребывания в магическом тумане не подготовленного организма? А Сир, словно забыв про меня, прогулочным шагом направился к трактиру. Мне же ничего не оставалось, как следовать за ним, ругая его про себя на все лады. Что за манера начать рассказывать, а потом замолчать, оборвав историю на полуслове? Интриганы, блин!

Мы распрощались у дверей трактира. Точнее, Сир, бросив на прощание, "Вера ждет тебя внутри", удалился. Я проводил его полным неудовлетворения взглядом и, толкнув дверь, вошел. В трактире, обставленном в лучших традициях фэнтезийных романов, было тихо, спокойно и пусто. Только два столика были заняты, Вера, по-видимому, где-то задерживалась. Я подошел к барной стойке и заказал себе сок. Уж не знаю, что здесь принято пить, но даже если здесь придерживаются традиций, то какой-никакой, но сок здесь должен быть. Бармен (высокий мужчина плотного телосложения в белой рубахе, украшенной вышивкой и подпоясанной кушаком, и черных штанах) задумчиво посмотрел на меня и спросил:

— Вы к нам откуда?

Я взял стакан с соком и махнул правой рукой куда-то в сторону. Как ни странно трактирщик меня понял:

— Из-за Грани, значит?! — улыбаясь мне, как старому знакомому, произнес он. — И как вам у нас? Нравится?

— Пока не понял, — честно ответил я.

Мужчина расхохотался и ободряюще произнес:

— Ничего, привыкнете. А кто у вас куратор?

— Я, — раздался за моей спиной голос Веры.

Трактирщик побледнел, попытался что-то сказать, но закашлялся и только несколько минут спустя смог выдавить из себя нечто непонятное, после чего поспешил скрыться. Если я правильно расслышал, то, уходя, он благодарил небо за то, что оно привело ее к нему именно сегодня. Я только не понял, это был сарказм или же он действительно обрадовался тому, что она к нему зашла? Посетителей, как я уже говорил, не так много, да и они последовали примеру хозяина, чуть не наперегонки рванувшись к двери. Я развернулся к девушке, подумав при этом, что, чтобы там не говорил трактирщик, привыкнуть к этому будет сложно. Хотя нет, ко всему остальному, ЛиМиНу, Миру и населяющих его людей и нелюдей, вполне возможно, но вот к реакции этих самых людей и нелюдей на Веру... с этим надо что-то делать. Знать бы только что.

— О чем с тобой разговаривал Сир? — Вера присела на соседний стул и, опершись одной рукой о стойку, выжидательно посмотрела на меня.

Я вкратце изложил ей разговор с вампиром, который, по сути, сводился к его совету. Вера молча слушала, пытаясь при этом ногтем соскрябать лаковое покрытие со стола. А когда я, спросив, что она обо всем этом думает, закончил рассказ, она просто отвернулась от меня и крикнула:

— Эй, хозяин!

Из подсобки вышел трактирщик. На Веру он старался не смотреть, но слушал внимательно, старательно записывая ее заказ на листочек бумаги.

— Я лично обслужу вас, — пообещал трактирщик.

— Не надо. Принесите сюда, а Дима отнесет за столик. Отнесешь?

Я кивнул. Вера спрыгнула со стула и направилась к самому дальнему столику. Трактирщик проводил ее взглядом, перевел его на меня, словно хотел спросить что-то, но не решался. Вопрос был написан на его лице, но я сделал вид, что не понимаю. Обсуждать людей за их спинами некрасиво, а если эти люди еще и твои родственники, то вообще опасно для жизни. Мужчина убежал на кухню, а я остался один на один со стаканом сока. На душе было ... даже слово подобрать не могу. Странно все это, по моим меркам, даже для Мира. Все эти разговоры, их поведение, и неотступно преследующее меня чувство, что во всем этом есть какой-то подвох и что они все, скопом, чего от меня хотят. Читал я фэнтези и знаю, чем это мне может грозить. Я не трус, но приехал сюда не затем, чтобы стать главным героем разных темных историй, а затем, чтобы учиться. Так что будем следовать совету Сира, и держаться как можно дальше от Кощея и Яги. Надо только придумать как, учитывая то, что бабушка никогда не отличалась отсутствием внимания ко мне, а Кощей будет моим директором.

Додумать мысль мне не дали. Дверь в трактир распахнулась, впуская внутрь посетителей. Точнее, посетительниц... я медленно обернулся, моля бога о том, чтобы мой слух меня обманул. Но нет, на пороге стояла именно она — среднего роста, худенькая, одетая в цветастый сарафан и босоножки, длинные волосы затянуты в тугую косу. Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась. Ее подруга что-то сказала, моя знакомая незнакомка кивнула в ответ и направилась ко мне. Да, ситуация еще та. Хуже было только Егору, когда две его пассии встретились на пороге его квартиры. Но он-то хоть знал, как их зовут... а ведь ничто так не обижает девушку, как незнание ее имени. Особенно учитывая то, что я с ней ночь провел.

— Значит, я все-таки не ошиблась, — она, улыбаясь, смотрела на меня, и при этом, словно сквозь меня. — Ты из Мира.

Ее заявление выбило все мысли из моей головы. Нет, она, конечно, ошиблась, но ненамного. Как она вообще смогла как-то связать меня с Миром? Нет, мама говорила, что они как-то узнают друг друга, с помощью всяких знаков и волшебства, но это возможно только при условии, что оба мага знают, что надо делать. А так, с одного взгляда, неважно какого по счету... или я опять с возрастом просчитался?! Она же, не обращая внимания на мое вытянувшееся от удивления лицо, продолжала вещать:

— Я, кстати, хотела извиниться за испорченный вечер. Не стоило мне тогда к вам подходить. Просто я впервые оказалась за Гранью и немного растерялась. А тут ты, — она бросила на меня стеснительный взгляд, одновременно проверяя, слушаю ли я ее. Все их хитрости я знаю наизусть, спасибо Эльке. — От тебя так и несло магией. Кстати, совет, научись закрываться, а то люди разные бывают, мог тогда и на вызов нарваться.

— У меня сегодня настоящий день советов, — проворчал я.

— Плохой день? — сочувственно спросила она, заглянув мне в глаза.

— Нет, просто... сложный, — честно ответил я, зачарованно рассматривая ее.

Было в ней что-то такое, чего всегда не хватало Эльке. И это несмотря на то, что красавицей она не была. Таких девушек обычно называют миловидными, с ними редко встречаются, чаще просто дружат. Пока не заглянут в глаза и не поймут... глаза! Я с трудом отвернулся, тряхнул пару раз головой, один раз, для надежности, стукнувшись о стойку, и протер лицо руками, пытаясь освободиться от наваждения. Ничего себе девушка, одним взглядом и наповал! Я вздохнул, пытаясь взять себя в руки, ухватился за стакан, чтобы не так было заметно, как они трясутся, и только после этого осмелился поднять на нее глаза. Она сидела ко мне боком, вперив взгляд в пол.

— Прости, плохая шутка получилась, — она закусила нижнюю губу и виновато добавила: — не сдержалась.

Я кивнул, так же стараясь не смотреть на нее. Что-то мне подсказывает, что я уже во что-то вляпался....

Радмила

Он сбежал. С трудом дождался, когда трактирщик принесет заказ, расплатился на месте и сбежал к девушке за столик. Ольга подождала немного и пересела из-за соседнего столика ко мне за стойку. Она дождалась, пока я сделаю заказ, и только после того, как дядя Ваня убежал готовить двум своим любимым посетительницам обед, приступила к допросу:

— Ну!

— В этот раз он попался, но ненадолго. Минут на десять, максимум.

— Невозможно! — глаза ее вспыхнули удивлением, недоверием и предвкушением.

Я в сердцах выругалась. И надо мне было рассказывать ей об этой, по сути, совершенно случайной встрече. Ладно я, мне не привыкать к ее нескончаемому потоку вопросов, но вот его пожалеть стоит. Он итак по моей вине ввязался в драку, в которой ему проломили башку. Если бы не моя бабушка со своими допотопными знаниями о лечении (вот уж никогда не думала, что скажу ей за это спасибо), то очнулся бы он утром не в квартире Ольги, а в больнице с серьезным сотрясением мозга. А так даже шрама не осталось. Я вновь украдкой посмотрела на него. Высокий, широкоплечий, сразу видно что спортсмен. Красивый, но не смазливый, вполне нормальный парень, которых сейчас не так уж много и осталось. Не хочу обидеть мужчин, но говорю правду — ни в Мире, ни за Гранью, я еще не встречала молодого человека, умеющего краснеть. Не плохо бы с ним подружиться, но после того, что я здесь сейчас устроила, он наверняка будет меня избегать.

Я сказала ему правду, не так давно я впервые перешла Грань. Мир за нею слишком громок, навязчив и ярок, как, впрочем, и люди его населяющие. Моя подруга Мила советовала мне несколько дней посидеть перед телевизором, вникнуть, понять, дать своему организму привыкнуть к новым условиям. Но, права моя мама, слова 'терпеливость' в моем лексиконе нет. Я отправилась гулять, одна, понадеявшись на свои Силы. Все закончилось вполне логично — я заблудилась. Собиралась уже звонить Миле, когда наткнулась на группу школьников, отмечающих выпускной. Я собиралась пройти мимо, но он привлек мое внимание. Странный он, даже в Мире таких редко встретишь. Сила бурлит, играет, но он при этом совершенно спокоен, словно ему не надо тратить время контроль. По крайне мере был таким, пока не взял в руки бутылку. Вот уж кому алкоголь точно противопоказан. Хотя надо сказать, что, даже будучи под мухой, он оставался в своем уме и твердой памяти, держал под контролем не только свою Силу, но и своих многочисленных друзей, которым моча в голову ударила после одной стопки. И если бы не я, со своим любопытством, ночь он закончил бы в кровати той девушки, что сидела рядом с ним. Уж я это чувствую. Жизнь и любовь моя специальность, так что все ее мысли я читала, как в раскрытой книге. А вот он... все, что я смогла понять, так это то, что он все-таки маг, и то не была в этом уверена. Вот мне и стало интересно... на свою голову. И на голову всех окружающих меня парней, которые и так себя не сдерживали, а уж под такой дозой рассеянной магии любви совсем головы порастеряли. Опять же, если бы не он, все закончилось бы намного хуже, чем все закончилось. Одной дракой дело бы точно не ограничилось.

— Они уходят, — хорошо поставленным шепотом сообщила мне Ольга.

Я, уже не скрываясь, повернулась к нему. Его девушка уже вышла, а он остановился на пороге, над чем-то задумавшись. Ольга затаила дыхание. Я усмехнулась, хорошо представляя себе картину, что нарисовало ее воображение. Однако, он удивил и меня, и ее, развернувшись, и махнув мне рукой на прощание.

Глава пятая

Первое сентября

Дмитрий

Во дворе моего дома, что за Гранью, располагался детский сад, и на протяжении десяти лет моей жизни, утро первого сентября для меня всегда начиналось с детства известных всем песенок: "От улыбки станет всем светлей!", "Мама", "Песенки мамонтенка" и многих других, которые вы, я уверен, знаете если не наизусть, то отрывками точно. Поэтому, проснувшись, я ощутил некий дискомфорт и явную нехватку чего-то. Голос Веры, напоминавшей мне о том, что сегодня я переезжаю в Лицей, только ухудшил мое настроение. Кроме того, с вечера мне было лень собирать вещи, я покидал одежду в сумку, которую, по сути, за все лето так и не успел разобрать. А ведь еще надо собрать то, что я купил здесь. Я бросил взгляд на заваленный всяческой аппаратурой стол, на стеллаж, полный книг, и застонал. Времени на завтрак, учитывая то, что торжественная линейка назначена на девять, у меня не остается. Выбирать не из чего, либо еда, либо тренировка, и я, наученный горьким опытом, выбираю последнее.

Ровно в половине девятого в дверь квартиры Веры постучался Митя. Еще один мой родственник, только, (о чудо!), не внук какой-нибудь, а самый настоящий двоюродный брат. У его матери с моей разница в возрасте всего сорок шесть лет, мы же с ним ровесники, он старше меня на каких-то полгода. Говорят, Ярослава Олеговна успела подсуетиться, пока Яга пыталась вернуть младшую нерадивую дочку, то есть мою маму, домой. А кто отец ребенка молчит, назвала сына Митрофаном Никифорычем и радуется. Мы с Митькой знакомы уже почти месяц, хороший парень, умный, человек на которого во многом можно положиться. Во многом, но не во всем, девушки его слабость. И почему мне так везет на друзей-бабников?! В общем и целом меня это не касается, но когда из-за очередной "Великой Любви" мой очередной друг попадает в очередные неприятности, из которых мне его в очередной раз приходится вытаскивать... согласитесь, это напрягает. Правда, Вера считает, что я тоже бабник. С чего она это взяла я до сих пор взять в толк не могу. Ту историю с моей знакомой незнакомкой в трактире, она отнесла на счет моего кобелиного характера и посетовала на то, что все-таки не поспорила со мной в тот вечер, когда я узнал о ее необычных способностях. Хотя бы на что-нибудь чисто символическое.

Несмотря на то, что Митька в Силе очень проигрывает на фоне наших родственников, талантом (в смысле Даром) его бог не обделил, дал всего по чуть-чуть. Из всех видов специализаций ему не доступны лишь чувства, что не может не радовать, с учетом того, что я говорил ранее.

Ворота в Лицей были распахнуты, как и в мой первый день в Мире, только народу было не в пример больше. Мы с Митькой с трудом протолкнулись к столу, за которым сидела Варвара Микулишна, получили указания куда идти и где встать, и опять же с большим трудом начали пробираться к своей группе. Стоило мне подумать, что мне везет, и что вместе со мной будет учиться хоть один знакомый человек, что уже, согласитесь, плюс, как я увидел свою группу, возглавляемую незнакомым мне магом в черной мантии. Увидел и понял, что плюс тоже бывает знаком отрицательным. Их было одиннадцать человек, не хватало только нас и еще одного ученика, и одной из моих будущих (наверное, уже нынешних) однокашниц, оказалась девушка... вот черт, я ведь до сих пор не знаю, как ее зовут!

Митя, не замечая моего недоуменно-настороженного взгляда, продолжал с упорством ледокола в водах Арктики пробираться к нашему мастеру. Я заглянул в карточку, выданную мне Варварой Микулишной, сейчас нас ждет приветственно-поздравительная речь Кощея, потом еще одна подобная речь от нашего мастера, зовут его, кстати, Александр Константинович Серпуховской. Слышал я где-то имя, или читал... еще бы вспомнить где и в связи с чем, можно было бы хоть представить, что нас ожидает. А так остается только гадать. Я решил над этим вопросом не заморачиваться, надо ему будет, сам все, что пожелает о себе и расскажет. Вновь заглянув в карточку, я с благодарностью вспомнил Веру, которая, провожая нас, пообещала отправить мои вещи следом, нечего, мол, мне делать, как с сумками по всему замку бегать. Ведь первокурсников еще ждет экскурсия.

— Доброе утро, — начал свою речь Кощей. Он стоял на ступенях, ведущих в замок, за его спиной расположился весь лицейский совет — десять магов с большим стажем преподавания. — Я рад приветствовать всех собравшихся здесь: родителей, преподавателей, и, конечно же, учеников. Впереди нас ждет еще один учебный год, полный загадок, вопросов, магии. Я представляю ваше нетерпение, поэтому не буду затягивать. Скажу только одно: добро пожаловать!

И это все? В школе нашему директору дай только в руки микрофон и все, полчаса нудятины обеспечено. А тут пара предложений и "добро пожаловать!'?

— Это Кощей у нас человек немногословный, — зашептал Митя, — занятой. У него рассусоливать времени нет. А вот совет... каждый из них считает своей обязанностью рассказать нам о том, что нас ждет в этом году.

Он оказался прав. Кощей передал право слова самому старому магу, чья белая борода, собственноручно завитая в честь такого праздника, без применения магия, спускалась чуть не до самых колен, отошел за спины остальных магов, а потом и вовсе исчез. А мы стояли еще целых полтора часа, героически слушая речи наших будущих преподавателей. И стояли бы еще дольше, если бы, где-то на пятом лекторе земля под нашими ногами не содрогнулась, скала вздрогнула (так и хочется сказать: всем телом), и на нас начали падать камни. Я, не удержавшись на ногах, упал на землю, старательно прикрывая голову руками. Рядом испуганно визжали девушки, отчаянно матерился Митя, на каком-то неизвестном мне языке ругался наш мастер. В общем и целом было весело. Тому, кто это устроил. Но уж никак не мне!

Шум ненадолго прекратился. Я осторожно поднял голову и огляделся. Ученики лежали на земле, кто-то из девчонок плакал, парни, злобно ругались сквозь крепко сжатые зубы, но не все. Только несколько старшекурсников, лежащих неподалеку, переглядывались, радостно ухмыляясь. Именно они меня и успокоили, у нас в десятом классе тоже нашлись придурки, решившие позвонить в милицию и таким вот макаром отметить начало учебного года. Видно даже магия не может избавить человечество от уродов. Кроме того, учителя уже почти справились с ситуацией, земля еще сотрясалась, но замок больше не шатался, и на наши бедные, многострадальные головы уже не сыпались камни (они просто зависли в воздухе, подчиненные воле преподавателей). Но только мы перевели дух, кое-кто начал даже подниматься, когда скала в очередной раз вздрогнула, следом за этим небо окрасилось во все цвета радуги, а над садом поплыла давно знакомая мне с детства песня:

"Если вы не так уж боитесь Кощея,

Или Бармалея и даже Ягу,

Приходите в гости вы к нам поскорее,

Там где зеленый дуб на берегу,

Там гуляет черный котище ученый,

Пьет он молоко и не ловит мышей,

Это настоящий кот говорящий,

А на цепи сидит Горыныч Змей...."

Что я там говорил насчет детских песенок?! Что мне их не хватает?! Правду сказал какой-то умный человек: "Бойтесь своих желаний!".

— Жарков!!! — песня замолкла, словно старый еще кассетный проигрыватель зажевал пленку, над замком разнесся гневный голос Кощея. — Ну, Жарков! В этот раз точно выгоню!

Александр Константинович приказал всем подняться и передислоцироваться в замок, остальные преподаватели последовали его примеру. Следуя указаниям учителей, старшекурсников, и постоянно заглядывая в карточку, мы с Митей добрались до нашего корпуса.

— Да, не повезло этому Жаркову, — посочувствовал хулигану мой двоюродный брат.

— Ап-чихи! — громко чихнул я и с недоверием покосился на него: — Ты его еще жалеешь?! Из-за этого придурка мы все грязные, как свиньи. А что я буду делать, если мои вещи еще не прибыли? Пойду на первую лекцию в таком виде?

Митя задумчиво оглядел меня, потом перевел взгляд на себя, но все же попытался настоять на своем:

— Ничего страшного, если попустим первый урок, Серпуховского итак все знают, ничего нового он нам не скажет. А вот ему придется туго. Злой Кощей — это еще цветочки, что с ним будет, когда про эту песенку услышит Змей Горыныч. Не хотелось бы мне стать свидетелем их встречи.

— Угу, — на полном автомате ответил я, — свидетелей обычно убирают.

— И кто только придумал эту песню? Как у него только язык повернулся такое спеть? Это же прямой путь в самоубийцы.

— Эта песню придумали один из наших композиторов, опенинг к одному фильму для детей... Стоять! — я не тормоз, я подождите! — Ты хочешь сказать, что у вас где-то здесь обитает настоящий трехголовый Змей Горыныч? Огромная рептилия, изрыгающая пламя?!

— Не где-то здесь, а совсем рядом, часа полтора ходу от силы. И с чего ты взял, что у него три головы? Одна, как и у всех. Где ты видел трехголового дракона?

— Я и одноголового-то, признаться, никогда не видел.

— Ничего, — Митя, не замечая внезапно охватившей меня слабости, продолжал улыбаться, — еще увидишь, он у нас будет что-то преподавать на втором курсе.

Спасибо, успокоил! Передо мной встал, ставший за прошедшее лето уже привычным, вопрос: почему мне никто не сказал? Нет, вы представьте, о такой редкости, как Змей Горыныч, пусть даже одноголовый, умолчали даже книги. Так, что еще меня ожидает интересного?!

На этой неожиданно ноте мы расстались. Я вошел в отведенную мне спальню и заинтересованно огляделся. Уютно, ничего не скажешь, хоть места и маловато. Две кровати, застеленные чистым бельем, один рабочий стол и один чайный столик, стеллаж, две длинные полки для книг и комод. В общем и целом жить можно. На одной из кроватей уже лежала моя сумка с одеждой, а на краю стола — мой ноутбук, рядом — все остальное железо. На противоположной мне стене — узкое, словно прорезь бойницы, окно, однако, в самой комнате светло, как, впрочем, и везде.

Дверь за моей спиной открылась, впуская, по-видимому, моего соседа. Я обернулся и встретился взглядом с парнем, два месяца назад вытащившим меня из тумана. Странно, что я его на линейке не увидел, подошел бы, сказал спасибо, и как бы между делом поинтересовался, почему Вера так ругалась за то, что моим спасителем стал именно он:

— А дождаться другого прохожего ты не мог? Надо было обязательно с ним идти?

Уж не знаю с чем это связанно, но очень хотелось бы узнать. Михаил, кажется, так его называл Ладислав Любимович, смерил меня презрительным взглядом, поморщился, и, обойдя меня справа, подошел к свободной кровати. Бросив на нее спортивную сумку, он развернулся и вышел, так и не произнеся ни слова. Ничего не скажешь, хорошее начало. Я вздохнул и тоже направился к двери, но тут совершенно случайно заметил зеркало и остановился, чтобы разглядеть себя. Да, красавец... преподаватели, ничтожно сумнящеся, уничтожали камни прямо над нами, так что, помимо того, что нам пришлось валяться на земле, сверху на нас сыпалась каменная крошка и пыль, что не прибавляло нам чистоты. А Михаил был чистым, словно только что из душа. И как это он умудрился? Может, он и был тем единственным студентом, не явившимся на линейку? Я напряг память, и с большим трудом все-таки вспомнил, что он стоял где-то сзади, в то время как мы протолкались в самый первый ряд.

На линейку я опоздал на целых десять минут, но при этом успел прийти третьим. Первым был сам Александр Константинович, вторым — Михаил, все остальные, еще приходили в себя и приводили себя в порядок. Когда, полчаса спустя, вся группа собралась, наконец, в аудитории, он пристально-задумчиво оглядел нас, достал из папки листок бумаги, и прочитал вслух:

— Агинский Дмитрий.

Я встал, был подвержен пристальному осмотру, результатом которого стало короткое, но очень емкое:

— Ну?

Я растерянно оглянулся, не понимая чего, собственно, он от меня ждет. Судя по лицам, не понимали этого и мои однокашники.

— Сила? Дар? Направленность?

— Огонь и воздух, — немного неуверенно ответил я, потянувшись за ручкой. Есть у меня вредная привычка — когда я нервничаю мне нужно чем-то занять руки, досталась в наследство от мамы. Только она постоянно тянет руки к своим волосам.

— Продемонстрируйте, — учитель откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и нетерпеливо произнес: — Я жду.

Я судорожно вздохнул (никогда раньше не делал этого при свидетелях, Серафима и Сир — не в счет), закрыл глаза, мимоходом пытаясь нащупать необходимые чакры и преобразовать прану в огонь. И как это у меня тогда получилось зажечь газ?! Про огненный шар я вообще молчу, без помощи Сира мне его не сотворить. А про полеты я пока боюсь даже думать. Я сосредоточился, освобождая энергию, попытался ее сконцентрировать и освободить, как делал уже не раз. Прошло мгновение, стукнуло испуганно сердце ("Не получилось!"), еще секунда, сердце замерло, словно в предвкушении... я открыл глаза и воздел обе руки к потолку, дабы случаем не поджечь никого. И для безопасности поднялся на полметра от скамьи.

— Хорошо, — сухо произнес Александр Константинович, — но долго. Погасить сможешь?

Я честно попытался, но, как и во время первой тренировки с Сиром, безрезультатно. Огонь равномерно обхватив мои ладони, горел ровным синим пламенем. Я попытался сбить его, но единственно чего добился — прекратил парить в воздухе. Даже прекращение подачи энергии не дало никакого результата. Я беспомощно посмотрел на преподавателя.

— Садитесь. Боровиков Андрей.

Места рядом со мной в экстренном темпе освободились, только одна моя соседка, бросив на меня пренебрежительный взгляд, даже не удосужилась пошелохнуться. Тем временем знакомство продолжалось. Один за другим поднимались и демонстрировали свои Силы мои однокашники, но я не обращал на них внимания, пытаясь унять огонь. Только двое из них меня интересовали — мой сосед и девушка с моего выпускного. Хотелось бы все-таки узнать, как ее зовут. И вот, наконец:

— Радмила, — девушка встала, задумчиво посмотрела на него и ехидно спросила:

— Демонстрировать?

Александр Константинович хмыкнул, качнул головой и вернулся к списку:

— Рощин Михаил.

Никто не встал. Серпуховской удивленно посмотрел на нас и повторил:

— Рощин Михаил.

— А мне нечего демонстрировать, — отозвался мой сосед.

Мастер отложил список в сторону, встал и, подойдя к нему, заставил поднять голову и смотреть ему в глаза. В полной тишине, нарушаемой изредка шепотом однокашников, пытающих понять, что делает учитель, прошло несколько минут. Наконец, он ожил, слегка покачиваясь, вернулся к своему столу и тяжело опустился на стул.

— Шувани, значит... очень интересно... очень!

— Александр Константинович, — осторожно окликнул его кто-то из девчонок.

Серпуховской вздрогнул, рассеянно провел рукой по лице и произнес:

— Интересно, но об этом позже. Итак, — он снова откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и, обведя своих учеников взглядом, произнес: — В последний раз я преподавал в 1745 году, однако, не надейтесь на то, что я отстал от жизни. Уверяю вас, все это время я не спал и не прятался от мира в пещере. Кроме того, помимо меня с вами будут работать еще около двадцати преподавателей, с каждым из которых вы познакомитесь в свое время. Магия — это наука, ее надо изучать, причем, не так, как вы это делаете школах, что за Гранью. Двойка за экзамен и возможность остаться калекой на всю жизнь — надеюсь, вы видите разницу. На этом все, я свободен.

Дверь в аудиторию распахнулась, впуская в кабинет слегка запыхавшегося Сира. Одет он был в обычный джинсовый костюм, через плечо у него была перекинута сумка, поэтому нет ничего странного в том, что его приняли за последнего нашего однокашника.

— Сейчас он получит за опоздание, — шепотом во всеуслышание сообщил Митя.

— Прошу прощения, меня задержали, — Сир подошел к столу преподавателя, поздоровался за руку с нашим мастером и обернулся к классу. — Речь толкать не буду, знакомиться тоже. Знаю всех и в лицо и по имени, и даже если вы не знаете меня — это не страшно и легко исправимо. Зовут меня Сир, я ваш второй мастер, всех слабонервных предупреждаю сразу — я вампир. Всех хулиганов и экспериментаторов — чеснока я не боюсь, серебра и дневного света тоже. А теперь нас ждет экскурсия. Все на выход.

Все, пребывая в некотором пребалдении от знакомства со вторым мастером, поднялись и потихоньку потянулись к выходу. Я направился вслед за остальными и, честное слово, думал, что иду последним, когда меня догнала девушка, которая сидела по правую руку от меня.

— Ты Дима? — спросила она.

— Да, — я кивнул, всем своим видом показывая, что рад знакомству (не очень уверен, что получилось — с перекошенной физией и воздетыми к потолку руками) и попытался вспомнить, как ее зовут. Лина, Кира, Лида, Люба?

— Люда, можно Мила, — пресекла она мои потуги и протянула руку, — рада знакомству!

Все-таки воспитание, — великая вещь. Совершенно забыв об огне (привык я к нему, честное слово!), я тоже потянул к ней руку, а в тот момент, когда вспомнил, было уже поздно. Однако, вместо того, чтобы закричать, она продолжала улыбаться, и потянулась за моей левой рукой. Огонь на правой уже начал шипеть, сжиматься, пока окончательно не исчез. Я поднес ладонь к лицу, прикоснулся пальцем к носу, подул даже. Рука как рука, не горит, не полыхает.

— Ветер и вода, — улыбнувшись, заметила девушка, отпустив вторую мою руку, — хорошее сочетание, не правда ли?

— Спасибо, — от всего сердца поблагодарил я. — А то ведь ни к чему не прикоснись, все шарахаются, как от прокаженного.

Мила относилась к той категории девушек, о красоте которых говорят — классическая. Округлое лицо, высокие скулы, полные губы и слегка курносый нос, придающий ей задиристо-насмешливый вид, прическа короткая, волосы заправлены за уши. Одета в простое голубое платье прямого покроя на бретельках, сверху белый короткий жакет, на ногах босоножки на шпильках того же цвета, что и жакет. Нет ничего удивительного в том, что Митька, решивший посмотреть, что со мной случилось и не сгорел ли я полностью, и заставший меня мило беседующим с Милой, поспешил вернуться ко мне и влезть в наш разговор:

— Почему как? Ты бы видел себя со стороны — насупленный, глаза горят, руки тоже, только в прямом смысле. Митрофан, — повернулся он к Миле, — но лучше Митя.

Я представил себе себя, и мне ничего не оставалось, как признать правоту брата. Но он все равно — лис, вон как Милу охаживает...

— Интересно, почему вам всем так нравятся блондинки, — раздался рядом задумчивый голос Радмилы.

— Почему только блондинки? Он за всеми так бегает, — ответил я и, повернувшись к ней лицом, заметил: — Только тебе-то что, ты, как мне объяснили, берешь другим...

— Вранье! — сердито оборвала меня девушка, тряхнув головой. — Во-первых, мне запрещено, во-вторых, я еще не полностью контролирую Силы и Дар, и, наконец, в-третьих, тогда с тобой все совершенно случайно получилось.

— Это как?

— Такой мальчик и без защиты...

Я посмотрел на ее сконфуженное донельзя лицо, открыл рот, чтобы возмутиться, но вместо сердитых слов, из груди вырвался смех. Господи, какое у нее лицо, вы бы видели, вылитая Маринка, когда что-нибудь напроказит, а отвечать приходится передо мной или папой. И поза тоже, разве что ногой пол не ковыряет. Радмила неуверенно фыркнула пару раз, и не прошло и нескольких секунд, как наш смех разносился по коридору. Так началась наша экскурсия.

Сир не стал нас долго таскать по всему замку, объяснив это тем, что на это у нас уйдет не меньше недели, а уже завтра нас ждут первые уроки. А так как первые три часы отданы физкультуре, он повел нас в спортзал. Хотя спортзалом его назвать трудно — ни тебе матов, ни шведских стенок, ни-че-го. Только столбы, как потом выяснилось, вырезанные из цельного малахита, черный мраморный пол, только посредине — белая полоса, ведущая от двери, в которую мы вошли, к другой, почти незаметной. И как здесь заниматься? Хотя, в нашей школе в спортзале после очередного ремонта тоже было пусто, как здесь. Посмотрим, что здесь будет завтра.

Еще нас проводили до столовой, где легко можно заблудиться во всех этих столах, столбах и статуях. Хорошо хоть на принятие пищи у нас в расписании отведено по часу на завтрак, обед и ужин (а на полдник — сорок минут). После столовой нас ждал подвал, из которого дороги вели к лучшим кладбищам Мира, где можно было найти все, что требовалось для уроков алхимии и некромантии. Хорошо хоть Сир не стал спускаться и здороваться с родственниками, многие из которых, как он сказал, до сих пор придерживаются традиций и живут в гробах. Кроме того, среди вампиров, оказывается, есть такие, кто верят в слухи, сплетни и сказки и считают, что им нельзя вылазить из гроба днем, есть чеснок, а так же нельзя принимать в подарок украшения из серебра. Вот что значат предрассудки и суеверия.

— На сегодня все, — радостно-торжественно объявил он, когда мы вернулись на свой этаж (один из третьих). — Все остальное вы найдете с помощью карты, которая есть в каждой комнате. Расписание розданы, дети накормлены и озадачены, можно отдыхать.

Вампир исчез, и мы остались одни (не знаю, можно ли толпу в тринадцать человек соотнести с числительным "одни", но я это делаю). Некоторое время ребята ошарашено молчали, потом кто-то неуверенно произнес:

— И это наш мастер?

— Не правильно ставишь вопрос, — фыркнул Андрей Боровиков. — И это наши мастера?

— Не знаю насчет вампира, но Александр Константинович ... — Рада хотела заступиться за него, но почему-то замолчала. Прошло несколько секунд напряженного молчания, все смотрели на нее, ожидая продолжения. Немного поразмышляв, она полным трагизма голосом произнесла: — Нас ждет Ад!

— Спасибо, успокоила, — вздохнул Митя и повернулся ко мне: — А насчет вампира нас просветит Дима. Не так ли?

— Ничего не знаю, — вырвалось у меня прежде чем я успел хоть что-то сообразить. (В такие моменты я начинаю верить в то, что мой прадедушка со стороны отца, во времена Великой Отечественной войны был партизаном).

— То есть как? Ты ведь с ним уже давно познакомился.

— Не так уж и давно, — продолжал отпираться я. — Меньше полугода.

— Так что нам от него ждать? — повернулся ко мне мой сосед. Ух ты, неужели он со мной заговорил? Ну да, конечно, ему ведь тоже интересно...

— Чего вы ко мне пристали? — возмутился я. — Я его знал, как человека, а не как учителя.

— Хороша отмазка, — так же искренне возмутился Андрей. — Чем человек отличается от учителя?

— Должностью, — вступилась за меня Рада. — Александр Константинович, когда бывает у нас в гостях, ведет себя прилично со всеми, кроме моей двоюродной тети, которую он учил в восемнадцатом веке. А она его терпеть не может, но при этом говорит, что лучшего учителя у нее не было.

— Именно поэтому он не стал требовать у тебя демонстрации Сил? — неуверенно спросила Мила.

— Нет, я бы с удовольствием, но тогда бы линейка превратилась бы из официального мероприятия в оргию, в которой не принимали бы участия только я и, — небрежный кивок в мою сторону, — может быть он.

— Это почему еще?

— Очень жаль...

— Что?!

— Зато теперь мы знаем, что Серпуховской не извращенец.

— Угу, в отличие от некоторых.

Возмущению остальных не было предела. Догадайтесь, какая из вышеназванных цитат принадлежала моему кузену?! В общем гомоне его вначале не расслышали, но он, по-видимому, решил немного пофантазировать и развить то, чего, к счастью, не произошло ввиду осведомленности нашего мастера. На его голову у одной из наших девочек (их у нас четверо — Рада, Ларина Мила, Николаева Оксана и Верей Нина), оказалась глубоко развитая телепатия. В этот раз я вмешиваться не стал, и отправился на поиски своей комнаты. Михаил уже находился там, лежал, растянувшись поперек кровати и раскинув руки в стороны. И как это он везде раньше меня успевает? Когда я уходил с места попытки упокоения Митьки, он остался там, я уверен. Стоял, опершись спиной о стену, и флегматично наблюдал за происходящим? Какой-то он странный, или мне это только кажется? После последнего разговора с Сиром я стал крайне мнительным. В конце концов Вере надоела моя, как я ее называл, "предусмотрительность" и она взяла на себя наглость и вытащила на свет божий. За что ей большое спасибо. Кстати, надо признать, что Митя один из тех людей, которые не бегут от Веры, а просто сторонятся ее. Или как Кощей стараются сделать так, чтобы она сторонилась их.

Я вздохнул и нехотя начал распаковывать сумку. За те два летних месяца, что я провел здесь, мне так не разу не удалось связаться с мамой, дважды звонил Егор, но связь была настолько плохой, что я даже не уверен, что он разговаривал со мной, а не просто размышлял о смысле жизни ввиду приближения с каждым днем новой вехи его жизни — университета. Это почти цитата, потому что эта фраза — единственная, что я расслышал полностью и уверен, что не ослышался. Она вполне в его стиле и духе. Элька рванула в Москву и даже не вспоминает о нас, а остальные... у них тоже дел по горло. Даже папе не смог позвонить, чтоб поздравить Маришку с днем рождения. Зеркало, купленное мною в первый мой день пребывания в Мире, к счастью, оказалось не бракованным и даже новым — как и наши сотовые телефоны, зеркала надо покупать не где попало, а в специализированных магазинах, и мне просто повезло. Осталось только его активировать и должен это сделать я, а как это сделать мне до сих пор конкретно не объяснили, ссылаются на недостаток времени и просят обратиться с этим вопросом к моему учителю информатики, когда начнется учебный год. Амулет же, купленный в тот же день, оказался простой безделушкой.

— Жаль, что не проклятой, — как заметил один из немногочисленных друзей Веры, очередной полоумный маг, которых в рядах ее друзей было выдающееся большинство.

Наученный Верой, за ноутом я отправился в магазин, хотя на базаре все то же самое стоило в разы дешевле. Хорошо хоть в деньгах я не был ограничен, моими спонсорами пожелали одновременно стать Яга, мама и папа. Еще Серафима обещала подкинуть денег, если не хватит. В общем, они сговорились и открыли мне счет, правда, мой потолок — одна золотая монета, да и с сегодняшнего дня, он для меня недоступен.

— Кормить тебя будут за счет заведения, крыша над головой есть, а на все остальное хватит стипендии (пятьсот серебряных монет). Надо будет купить что-нибудь из одежды, позвонишь нам, а там уж договоримся.

Ничего не скажешь, женщины нашей семьи всегда отличались умом и сообразительностью, пусть логика и не их конек.

— Ты их сейчас уронишь, — раздался неожиданно флегматичный голос Михаила.

Я вздрогнул, и действительно уронил колонки. Чертыхнувшись, я опустился на колени, чтобы собрать разлетевшиеся по всей комнате детали разбитой колонки, вторая, к счастью, осталась почти целой, если не считать небольшой трещины сбоку.

— И зачем было так орать? Я из-за тебя колонки грохнул и ведь раньше, чем через неделю в город выйти не получится, а наушники я не захватил.

— Твои проблемы.

Интересно, он всегда такой безразличный или это он так показывает свое отношение ко мне?! Будем надеяться, что первое, а то еще до полного счастья мне проблем с соседом не хватало. Продолжая ругаться в полголоса, я попытался заклеить треснувшую колонку. Удачная идея, учитывая то, что у меня нет ни клея, ни скотча, ни самого что ни на есть распоследнего пластилина. Сзади скрипнула пружина кровати, Миша встал и, подойдя к столу, вежливо (плечом) отодвинул меня и сам занялся ремонтом. Только почему-то разбитой колонки

— Все детали собрал? — не поворачиваясь, спросил он.

Я кивнул. Мой сосед окончательно доломал колонку, на две части, сгреб в кучу все детали и, прежде чем я успел хоть что-то сказать и хоть как-то возразить, просто кинул эту мешанину в колонку и закрыл. В то же мгновение она словно ожила — зашипела, затрещала и даже задергалась в руках этого мастера-самоучки. Несколько мгновений и он уже протягивает ее мне:

— Готово.

— То есть как? — колонка в моих руках, как ни странно, не развалилась. Я даже поднес ее к уху и потряс немного, но никакого шума она больше не производила. И дергаться, к счастью, тоже перестала.

— Гарантийное заклинание, срок службы, насколько я помню всего лет сто-сто пятьдесят, зависит от марки и производителя.

— Да мне и ста лет много, — немного рассеянно ответил я и осторожно поставил колонку рядом с ее сестрой.

— Ну, это смотря сколько ты хочешь жить, — ухмыльнулся Михаил. — Маги, как и эльфы, живут сколько хотят, а не сколько могут. Правда, у вас есть в отличие от них предел. У каждого свой, в зависимости от родственников и Силы. А вторую колонку я тебе советую либо доломать, чтобы заклинание подействовало, — вот так вот, без всякого перехода, то о вечном, то о насущном.

— Почему это "у нас"? Чем шувани отличаются от магов и волшебников?

— Тем же, чем люди отличаются от магов.

— Не понял...

— Слушай, для того, чтобы это все объяснить у нас существуют учителя. Обратись с этим вопросом к ним.

Ясно, я нашел его больное место, слабую точку, Ахиллесову пяту, называйте, как хотите. Постараемся ее не трогать. Вера говорила (мой главный источник информации, остальные почему-то постоянно забывают о том, что я ничего не знаю, Змей Горыныч тому пример), что он из-за Грани, попал в Мир года два тому назад, а вот обратно выбраться не может. Ну не видит его Грань или что-то наподобие того. Хотели его вначале отдать в Школу учиться, но потом что-то произошло, и его решили экстренно переводить в ИМиН. Но так как на тот момент ему было всего пятнадцать, то до экстренно пришлось ждать два года. И все же мне интересно, почему он ей так не нравится?....

Михаил

Как же он меня задолбал! Ходит, суетится, нет, чтобы сесть и не мешать человеку с головной болью. И ведь как назло лекарства кончились, а в город и правда отпустят только в выходные. Не уверен, что к тому времени от меня что-нибудь да останется. Надо собраться и доползти до медпункта, пусть это и бесполезно. Лекарств таких, какие мне нужны, у них наверняка нет, а магии едва до вечера хватит. Тоже мне маги, не могут вылечить простую мигрень. Мне бы сейчас лечь и спать, спать, спать! Но разве дадут мне спать? Особенно этот, великий и ужасный внук Яги. Или внук великой и ужасной Яги? Да черт его знает, главное, чтоб он ушел куда-нибудь. А то он с вопросами глупыми пристает, то валится у него все из рук. Элементарных вещей не знает... эй, я просил, чтобы он ушел, а не к нам в гости пришли! Чтоб их все демоны побрали! Общительный ты ... мой! Черт, мне с ним теперь еще четыре года жить в одной комнате!

Так, надо встать... встал, обвести комнату мутным взглядом... грозным, грозным, а не мутным и спросить ласковым голосом (хрипящий бас — очень ласково):

— Вы долго еще будете ... — так, а кружение комнаты я не заказывал. И свет выключать я тоже не просил, хоть мне он и режет глаза. А вот шуметь вы бы могли бы и потише, потому как я сплю-у-у!....

— Что это с ним?

— Может, заснул?

— Не ерунди.

— Он, по-моему, в обмороке...

— И не по-твоему, а в обмороке.

— Ребят, хватит препираться, сбегайте за врачом. И где у вас здесь вода?

— Мил, я только въехал, ничего не знаю.

— И вообще, кто у нас здесь маг воды?

— Ой, и правда.

— Так, а кто объяснит мне, как добраться до медпункта?!

— Где у вас карта?

— А я знаю?

— Ты здесь живешь!

— Я вещи-то еще не до конца разобрал, какая, к чертям собачьим, карта?

— Свою мы нашли на чайном столике...

— И где у вас чайный столик?

— Я его задвинул.

— Куда?

— Ой, ребят, он, кажется, очнулся....

Дмитрий

Мой сосед оказался припадочным. Нет, не буйный, а просто припадочный. О мигрени, наверное, слышали все, и он оказался жертвой этой болезни. Не хочу сказать, что мне его не жалко, но мне, блин, с ним жить! Тут либо переезжать в коридор, либо вести себя, как говорится, ниже воды, тише травы, потому как ему нужны тишина и спокойствие. Наши девушки мне так сразу и сказали: шаг в влево, шаг вправо — расстрел. Любят они всех бедных и несчастных, правда не всегда бедные и несчастные любят, когда девушки любят их так. Михаил, например, шарахается от них, как только может, самостоятельно уполз по стеночке до медпункта. Теперь там от них и прячется, а Василиса Премудрая и ее медсестры преграждают страждущим помочь путь.

Яга любит часто повторять — по тому, как все началось, можно предугадать, чем все закончится. И сейчас один из тех моментов, когда мне хочется, чтобы она оказалась не права.

Глава шестая

Учат в школе, учат в школе, учат в школе...

Дмитрий

— Первый закон Магии?

— Магия ... ох...— есть Сила, но ... одиннадцать ... Сила — не есть Магия.

— Чем Сила отличается от Дара?

— Сила есть... тринадцать... возможность использовать энергию мира по своему усмотрению. И возможностям. Четырнадцать. Дар — Сила, дающая владеющему ею ... пятнадцать... определенные навыки и способности. Шестнадцать.

— Возможно ли иметь Дар не обладая Силой?

— Нет. Семнадцать.

— Обоснуй ответ.

На дворе первое октября, с вечера прошлого дня на улице, не переставая, идет дождь, отчего в спортзале, итак не самом теплом помещении замка, сыро, промозгло и холодно. Не хуже чем на улице. Жарко, наверное, только Мите и нашим девочкам. Последние оказались самыми предусмотрительными, нарядились в теплые спортивные костюмы, не подумав о том, что тут придется двигаться, и мерзнуть времени не будет. Только об этом подумала Всеслава Кирилловна — наша преподавательница по боевым искусствам — и дала им хорошую программу на сегодня, не забыв при этом приказать им не снимать одежды. Так что они бедные у нас сегодня все употелись. Кроме Милы, она как всегда бодра и свежа. А Митька умудрился где-то подхватить простуду, судя по лихорадочно блестящим глазам, у него температура. Но, наученный горьким опытом в медпункт он не идет, занимается самолечением. Добровольно туда уходят только люди в бессознательном состоянии или же первокурсники в первые недели учебы. Как в свое время попался Мишка. Василиса Премудрая редко появляется в своих владениях, чаще ее можно найти в лабораториях алхимиков. А ее... медсестры, как и их учительница, Божидара Светозаровна, не ходят проторенными тропами. Вылечить-то вылечат, это гарантированно, но зато потом с интересом будут наблюдать за последствиями.

— Хорошо, заканчиваешь отжимания, отдыхаешь пять минут и на стенку, качать пресс. Следующий. Андрей, чего сидишь? Вставай, работай. Разминка только началась.

Час приседаний, бега, отжимания и многого другого — только началась?! Хотя давно уже пора привыкнуть, вот уже целый месяц мы с ней встречаемся по утрам в этом зале и разминаемся, как она это называет. Девчонки уверены, что это просто изуверство, и что ни Кощей, ни Совет не в курсе того, что она тут творит. Не возмущаюсь только я, ожидавший после откровений Фимы и запугивания меня Ягой худшего, да Мишка. Ему, кстати, повезло, Василиса освободила его от уроков второго сентября, и коридор ему проходить не пришлось. А коридор, друзья мои, эта такая вещь, которую даже если захочешь — не сможешь забыть.

Спортзал я уже описывал, он почти не изменился. Только на время уроков здесь появляются маты, шесты, мячи, мечи... одним словом, все, что требуется Всеславе Кирилловне. Я считаю, что учитель она хороший (хоть и предпочитаю об этом молчать, боясь быть услышанным однокашниками), знает самый простой способ заставить сделать человека невозможное — поставить его в безвыходную ситуацию. Она будет работать с нами все четыре курса, а перед выпуском нам придется сдавать ей экзамен. Коридор. В общем и целом, коридор — это то, что символизирует жизнь ученика на протяжении всех лет обучения. Нам давали возможность не ходить к ней на уроки при условии, что мы его пройдем на первом же занятии. Я прошел ровно четверть пути, так она мне потом с одобрением сказала, в то время, как от Рады, прошедшей чуть не полкоридора, ожидали лучшего результата. Я в прямом смысле выбежал из-за двери, она же совершенно спокойно вышла оттуда, правда, слегка раздосадованная и, видимо, согласная со словами преподавательницы. На мне лица не было, Мила, посмотрев на меня, наотрез отказалась туда идти, на что, впрочем, Всеслава Кирилловна ответила коротким пожатием плеч и фразой:

— Твой выбор.

По сути, дело даже не в том, что там на тебя из-за углов и поворотов выскакивает всяческая нечисть, не в том, что ты в любой момент можешь провалиться к черту, что приходится голыми руками драться с невидимыми противниками, вооруженными до зубов. Дело в царящей там обстановке. Темнота непроглядная, нельзя даже руку рассмотреть, которой прикасаешься к лицу, воздух горячий и сухой, под ногами хлюпает вода, и стены напирают. Такое ощущение, будто у меня одновременно начали развиваться клаустрофобия и агорафобия, а так же шизофрения. После всего это начинаешь верить в то, что мы должны отвечать на ее вопросы по всем предметам, что проходим, вовсе не ее прихоть.

Удар колокола отвлек меня от размышлений. Я в последний раз поднялся, ухватился руками за перекладину, за которую уцепился ногами и, сделав кувырок назад, приземлился на пол. Немного неудачно, слишком сильной оказалась отдача. Морщась и слегка прихрамывая, я направился в раздевалку.

— Ох, мать моя женщина! — простонал Андрей, падая на лавку.

— Какие откровения, однако, — восхитился Митька, примостившись на соседней скамье.

— Мы-то все думали, гадали, кто же у него мама, а оказывается все элементарно — женщина, — подхватил Сергей Орлов.

— Заткнитесь все! — одернул их Мишка.

Если бы не его мигрень, он мог бы стать хорошим человеком, а так ведет себя, как медведь-шатун зимой. Мне, если честно уже надоело смотреть на его хмурую рожу, но зато наша комната стала настоящим бастионом, в которую редкий раз заглядывает даже сам Серпуховской, не говоря уж об остальных преподах. Разве что Сир имеет наглость ввалиться к нам по утрам и стаскивать с кроватей, под предлогом, что мы опаздываем. Я, кажется, уже говорил, что, несмотря на то, что люблю поспать, всегда просыпаюсь вовремя. Здесь это заслуга нашего второго мастера, потому как мои внутренние часы, не выдержав перегрузок, сломались.

— А ну встать! — как там люди говорят?! Про говно, про вспомнишь... нет, не буду вспоминать, не дай боже нарваться на злого вампира. Как же нам не повезло, почти все учителя умеют читать мысли. На истории так вообще царит тишина и покой, Блуд Александрович предпочитает вести свои уроки на ментальном уровне, считает, что так у ученика не будет возможности отвлечься. — Вы что, не знаете даже основ? Нельзя после занятий физкультурой сразу садиться, а уж тем более ложиться.

— Так то физкультурой, а не тем, чем с нами сейчас занимались, — вновь подал голос Андрей. Слабый такой голос, то ли действительно умирает, то ли сам своей наглости боится. — Это настоящее избиение детей.

— То ли еще будет, — успокоил его Сир, подхватил за шкирку и вытолкнул в зал. — В душ, мальчики, девочки уже давно убежали. Опоздаете на завтрак, будете ходить голодными до обеда. А я неуверен, что после урока алхимии вам захочется есть.

Что правда, то правда. Несмотря на то, что до практики нам еще далеко, после алхимии мы возвращаемся вымотанные, как после двух уроков по боевым искусствам. По технике безопасности подвалы после каждого урока должны проветриваться, но то ли Мстиславу Молчановичу лень, то ли там уже настолько все пропиталось этими ароматами, но после алхимии я о еде даже думать не могу, при одной мысли начинает выворачивать. Этот урок, помимо всего прочего, длится два часа, а сразу после него математика. И целый месяц в таком темпе. У нас, конечно, есть два выходных, но, честное слово, что два, что один — разницы нет. Потому что все субботы мы заняты выполнением домашних заданий, а в воскресенье только и остается, что сидеть в замке и отдыхать. Я за прошедший месяц выбирался в город всего пару раз, да и только затем, чтобы прикупить что-нибудь, даже с Верой виделся всего однажды. Старшекурсники говорят, что в этом плане первый курс самый сложный. Пока привыкнешь, пока подстроишься под новый график работы — весь год пройдет.

Мишка воспользовался моим отсутствием в реале и первым залез в душ. Я плюнул, незлобно выругался и, стянув с себя майку, упал на кровать. Главное — не закрывать глаза, а то точно выпаду в астрал на пару часов. Некоторое время я вполне успешно боролся со сном и усталостью, но потом под успокаивающий шум воды заснул. Потому что мне послышался топот маленьких ножек, чье-то пыхтение, а когда я открыл глаза, моя майка, упавшая на пол, уползала от кровати в сторону шкафа. Я, лениво приоткрыв глаз, наблюдал за тем, как она натолкнулась на ножку стола, вполголоса выругалась:

— Ешки-матрешки.

Это было сказано так эмоционально и пафосно, что я невольно улыбнулся. В этот момент майка собралась, встала на ноги и вновь побежала вперед, только на этот раз выставив вперед рукава. Со стороны это выглядело очень забавно, и я с трудом сдерживал смех, боясь спугнуть сон. Все равно Мишка сейчас выйдет из душа и меня разбудит.

— Это еще кто такой? — ну вот, легок на помине.

Я потянулся, открыл второй глаз и сел, подумав, какие мне, однако странные сны снятся. Я бросил взгляд на пол, где лежала моя майка и удивленно замер. Майка сидела посредине комнаты, прикрывая рукавами горловину и при этом, что-то расстроено бормоча. В то время, пока я приходил в себя и осознавал реальность своего сна, Мишка осторожно подкрался к ней и резко вздернул майку вверх. На полу остался сидеть маленький человечек, кого-то мне сильно напоминающий. Он, сообразив, что остался без прикрытия, совсем по-девичьи взвизгнул и бросился ко мне. Испуганно вцепившись в мои в треники, поднял на меня полные слез глаза и нанес контрольный удар по моей совести — жалобно шмыгнул.

— Домовой! — восторженным шепотом произнес Мишка.

Я кивнул, пытаясь осторожно отодрать маленькие пальчики от своей штанины. Домовые для учеников ЛиМиНа — больная тема, особенно для тех, кто пришел сюда из-за Грани. Как и во многих наших учебных учреждениях, учащиеся обязаны смотреть за чистотой не только своей комнаты, но и этажа, а дежурство, учитывая размеры этого самого этажа, принимает просто катастрофические размеры и занимает офигеть сколько времени. И пусть это происходит не чаще одного раза в полгода, но мне даже страшно подумать о том дне, когда наступит моя очередь. А домовой — эта такая возможность спастись от дежурства. Если, конечно, с ним договориться, они все же не рабы, а своего рода соседи. И ничего делать они для нас не обязаны, даже несмотря на то, что без нас они не могут жить. Судя по заблестевшим глазам Мишки, нам с ним в голову пришла одна и та же мысль.

— Ты откуда такой взялся? — осторожно спросил я, бросив всякие попытки оторвать его от себя.

Он поднял голову, в очередной раз шмыгнул носом и шепотом произнес:

— Дедушка... хнык... привел...

— Ты не реви, пожайлуста, а объясни, что за дедушка и зачем привел, — нетерпеливо попросил Мишка.

— Мой дедушка. Семья у нас большая, а дом маленький, делать нечего, вот он и ищет нам новых хозяев. Уже двух нашел, еще пять осталось, — он наконец-то отцепился от меня, сел рядом со мной на пол, шмыгнул носом и в конце задумчиво добавил: — Хнык.

— Нет, спасибо, конечно, твоему дедушке, причем огромное, но почему к нам?

— Не к вам, а к нему, — домовенок махнул ручкой в мою сторону. — Сказал, он хороший, терпеливый. Он проверял.

В душе моей начали ворочаться всякие разные подозрения, которые я тут же и озвучил:

— А не Кирилл ли Мефодьевич твой дедушка?

— Он, он самый, — домовенок радостно закивал головой. — Он сказал, что ты добрый, чистоплотный, а главное увощ ... уваж ... хороший, вот.

Я вспомнил долгие бессонные ночи, проведенные под крышей Вериного дома, и лицо мое перекосилось от злости. Это ж надо таким макаром выбирать внучку хозяина. Нет чтоб подойти, спросить, а не нужен ли мне домовой? Нет, надо подойти и нагло стащить меня за ногу с кровати и посмотреть, как отреагирую. Я выругался, домовенок вздохнул, встал с пола и, сумрачно глядя в пол, сказал:

— Ну, значит, я пойду, да?

И столько было в этом "да" надежды... пожалуй, не меньше, чем во взгляде Мишки, чье дежурство выпадало на третье ноября. А четвертое мое... и ведь никто от уроков не освободит, не успел, сам виноват. Я вздохнул:

— Оставайся, чего уж там.

— Как тебя хоть зовут-то? — спросил Мишка, которому мое решение явно пришлось по вкусу.

Домовенок прекратил приплясывать вокруг моей ноги, снова упал на пол и задумчиво так произнес:

— Не знаю.

Посмотрев на наши ничего не понимающие лица, он вздохнул, встал и, заложив ручки за спину (этот жест очень напомнил мне моего учителя физики в школе, и я с трудом удержался от смеха), начать на память цитировать нечто:

— "Домовые есть по натуре своей духи. Духи дома и порядка, они привыкли жить рядом с людьми, как и многие другие их сродственники, однако же..." — в этом месте он сбился, опустил поднятый к верху указательный палец и чуть ли не скороговоркой закончил: — Домовым дают имена хозяева. Это раньше мы от людей прятались, а теперь, ввиду, так сказать, общего неверия людей в нас, мы объединяемся с магами, а, следовательно, должны менять правила. А значит и имена, потому как нельзя человеку знать истинное имя духа. Так что это вы мне скажите, как меня зовут, — он снова уселся на пол и выжидательно посмотрел на меня.

Я поднял голову и встретился взглядом с Михаилом. Тот пожал плечами и отошел, всем своим видом показывая, что домового прислали ко мне. Спасибо, друг называется. А у меня в голове вертится только одно имя — Кузя. Я задумчиво посмотрел на домовенка, примеряя к нему это имя. А что, похож. Такие же большие доверчивые глаза, рубаха и штаны, только расцветка другая. Надеюсь, он не будет против.

— Будешь Кузьмой, — сообщил я ему. — Но если имя тебе не нравится, ты так и скажи.

— Почему не нравится? Нравится, — заверил меня новонареченный. — Хорошее имя, основательное. Кузьма, — гордо повторил он.

— Отлично, — обрадовался я и поспешил скинуть ответственность за нового соседа на старого. — Покажи ему здесь все, объясни, а я в душ.

— Но я же на завтрак не успею, — возмутился Мишка.

— Ну и что, я тоже, — развел я руками.

Его мнение обо мне было написано у него на лице, большими и яркими такими буквами, но он предпочел промолчать. Ну ничего, во время очередного приступа мигрени выскажет все, что обо мне думает, не постесняется. Так что пусть у него будут на это хоть какие-то основания.

Завтрак мы пропустили, да еще к тому же чуть не опоздали на урок. Неслись сломя голову, успев валиться в подвал в тот момент, когда Мстислав Молчанович уже собирался ее закрывать на замок. Он пропустил нас, захлопал за нами дверь и, повернувшись, спросил:

— Где же вы ходили? Еще чуть-чуть и пропустили бы одну из самых важных тем, — не знаю, как он ведет себя за территорией Лицея, но здесь он способен говорить только о своем предмете. Интересно, переезд домового он сочтет уважительной причиной для опоздания, или придется что-нибудь выдумывать?

— Извините, — задыхаясь, пробормотал Мишка. — У нас гости...были... — он сам-то понял что сказал?! ЛиМиН — это, конечно, не учреждение закрытого типа, располагающиеся в особо отдаленных местах, но покидать его территорию, так же как и проникать на нее, могут только преподаватели и администрация. По крайней мере, до четырех часов вечера. Какие гости в начале одиннадцатого?!

Этот же вопрос крайне заинтересовал и Василису Премудрую, не говоря уж о Мстиславе Молчановиче. Но, к счастью, на первом месте у них всегда стояла алхимия, поэтому они пригрозили вернуться к нему позже и, приказав нам занять свои места, начали урок.

— Откройте "Малый алхимический свод" на странице тридцать семь и прочитайте параграф "Как приготовить белоснежную ртуть".

— Как мне все это надоело, — громким шепотом выразила мнение всей группы Нина Верей.

Мы ждали, когда начнется практика, но учителя сразу предупредили, что для некоторых из нас этот день не наступит никогда. Потому что прежде чем приступать к работе настоящий алхимик должен знать, что делает, а не заглядывать через раз в книгу. Поэтому вначале мы должны выучить этот дурацкий "Малый алхимический свод", изучить "Большой алхимический свод" так, чтобы, сам мог сделать все необходимое для зелья. Ту же белоснежную ртуть. Только скажите мне, как можно учить наизусть нечто, написанное столь высокопарным слогом: "В этом месте моей книги я могу достоверно сказать, что вполне обучил тебя собирать многоразличные цветы, источающие благоухание, приносящие здравие и красоту, венчающие славу мира. Но среди прочих цветов есть один — наикрасивейший, благоуханнейший из всех. Это цветок цветов, роза роз, наибелейшая лилия долины. Возликуйте и возрадуйтесь, любезные чада мои, в невинной богоданной юности вашей собирающие сии божественные цветы..."? Ну это ждет нас впереди, я уже успел полистать книгу, а сейчас мы будем изучать: "Возьми фунт ртути, разотри на камне с прокаленной яичной скорлупой, белым мрамором или зеленой медью. Налей доверху достаточное количество крепкого уксуса и замеси пасту. Прибавь немного ртути. Вотри ее, покуда не смешается со всем остальным. Снова прибавь немного ртути и опять разотри точно так же, как и прежде".* И как это, спрашивается, учить? (*Отрывок из книги Альберта Великого "Алхимический Свод", файл взят с http://smallbay.ru/).

Нина у нас девушка молчаливая, одна из тех, кого обычно называют серой мышкой, но ни у кого из наших парней, даже у Митьки, привыкшего на всех вешать ярлыки, язык не поворачивался сказать про нее такое. Одевается неброско, главным критерием для нее является удобство, а не красота, она редко начинает разговор сама, чаще просто отвечает на вопросы, однако, ее выпад недовольство никого не удивило. С первого же дня стало ясно, что она прирожденный алхимик, это признала даже Василиса, бывшая более требовательной к ученикам, чем Мстислав Молчанович. Уже сейчас они вели яростные споры с учителем некромантии, на уроках которого она тоже проявила недюжинный талант, о том, кто из них станет ее наставником на третьем курсе. Вообще, говорят наша группа одна из самых сильных в этом году. И тяжелых, потому как к каждому необходим особый подход, каждому требуется уделить внимание. Мишка вообще присутствует на уроках постольку поскольку. Магии в нем, как не было, так и нет, каким макаром он творит заклинания никто из преподов так пока уразуметь не смог, не говоря уж о нем самом. Он говорит, что была бы жива его прабабка, то она бы объяснила это тут же, не сходя с места, но бабушка скончалась, когда Мишке стукнуло восемь лет, так придется им самим биться над этим вопросом. Есть теория, что все дело в его крови, ведь шувани (да, я, кстати, узнал-таки, что означает это слово — цыгане так называют ведьм и колдуний), всегда умели колдовать. Сейчас Кощей пытается найти хоть одну настоящую представительницу этого племени (именно представительницу, потому как у цыган именно женщины всегда были носительницами этой Силы, Мишка же исключение, которое подтверждает правило), но пока безуспешно. Кроме того, есть опасения, что если таковая сюда попадет, то, как и Михаил, не сможет во второй раз пересечь Грань.

Я несколько раз прочитал эту чушь про белоснежную ртуть, старательно переписал ее в тетрадь и, откинувшись на спинку стула, задумчиво оглядел аудиторию. Митька, сидящий на соседней парте, старательно строчит записки Миле, которые она так же старательно игнорирует. Андрей лежит на парте, до сих пор не придя в себя после урока по боевым искусствам. Он у нас самый маленький, ниже его в группе только все та же Нина, и самый слабый. Пришел из-за Грани, только в отличие от меня совсем не готовый к такого рода переменам. Сергей над ним постоянно стебется, а Оксана, его невеста (их обручили еще до рождения), его постоянно одергивает. Эти два представителя сливок местного общества держатся вместе, однако, не выеживаются и то хорошо. Несмотря на то, что мы самая маленькая группа — тринадцать человек, на одного меньше, чем положено, говорят, он скоро должен прибыть, но это скоро длится уже месяц, — мы не так уж и дружны. Вроде общаемся, но не более того. И это, кстати, очень не нравится обоим нашим мастерам. Но нас это вроде как бы и не касается, каждый держится своих. Я вот, например, могу по именам назвать только восемь человек, дружу с Радой, Милой и Митькой, с Мишкой мы соседствуем. Ну вот, наверное, и все.

— Агинский, — окликнула меня Василиса.

— А? — на полном автомате ответил я.

— Тетрадь.

Двоек, как, впрочем, и пятерок нам не ставят. Это нас ставят на заметку и начинают дрессировать. Просто потому что маг-недоучка, или, того хуже, маг-неумеха, сравни катастрофе. Есть у Аллы Пугачевой песня про одного такого моего коллегу:

"Сделать хотел косу,

А получил козу.

Розовую козу

С желтою полосой,

Вместо хвоста нога,

А на ноге рога.

Встретиться с этой козой

Я не хотел бы вновь.

Даром преподаватели

Время со мною тратили,

Даром со мною мучился

Самый искусный маг,

Да-да-да!

Мудрых преподавателей

Слушал я невнимательно,

Все, что не задавали мне,

Делал я кое-как".

Маг первого уровня, разгильдяй и лоботряс — для нас эти слова в одном предложение звучат страшно. Потому как читать это надо так: начало Армагеддона, Апокалипсиса, Конца Света. Поэтому тех, кто не справляются с нагрузкой, после двух курсов отправляют в Школу, где они учатся еще три года, а потом выходят в Мир, лишенные Дара, с минимальным восполнением затрат Сил (так чтоб на жизнь хватило) и без права выхода за Грань. Так что на следующем уроке с меня пообещали спросить все, что мы успели пройти за месяц. Стоило, понимаешь, на минуту расслабиться.

Можете себе представить, с каким настроением я отправился на урок математики. Формулы, функции, графики. И ведь приходится учить все заново, потому как, проходя это в школе, я учил это так, чтоб до экзамена хватило, а потом хоть трава не расти. Я же тогда даже и не предполагал, что в реальной жизни они мне пригодятся. И почему меня никто не предупредил, что заготовки личных заклинаний рассчитываются по ним!? Хотя бы мама. Пусть она и не училась в ЛиМиНе, но ведь должна была знать, это основа основ, без которой наверняка не обходятся и в Школе. А теперь мне кучу времени придется тратить на теорию, в то время как Митька, уже отдыхает. И с ним еще половина нашей группы. Под конец урока я чуть не схлопотал еще одно дополнительное задание. Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда урок все-таки закончился и, я, вернувшись в свою комнату, застал там помимо Мишки (он как всегда успел раньше меня) ту самую половину группы, на вопрос, не хочу ли я сходить сегодня в город, довольно резко ответил:

— Нет.

— Ты чего? — удивленно спросил Митька. — Мы же еще вчера договаривались.

— Вчера на мне дамокловым мечом не висело дополнительное задание по алхимии, — продолжал рычать я.

— Алхимия будет только на следующей неделе, — неожиданно подала голос Нина. Я удивленно оглянулся, пытаясь понять, где она спряталась в этот раз. Как я уже говорил, она старалась избегать шумных сборищ, поэтому я даже и не ожидал увидеть ее здесь. — У тебя будет время подготовиться.

— Кроме того, ты же все знаешь, — присела рядом со мной Мила.

— Прочтешь один раз и все, — поддакнула Оксана. Так, а она тут что забыла? Ничего не имею против, но вчера мы договаривались идти в город вчетвером, то есть Мила, Митька, я и Мишка.

— Вы идете? — в комнату заглянула Рада. — У меня дела, все расписано по минутам, до восьми надо успеть.

— Димка идти не хочет, — хором поведали ей Оксана и Мила, но та лишь пожала в ответ плечами:

— Не хочет, так не хочет, его дело. Вы идете, или я одна пошла?

Это стало последней каплей. Я громко и горестно вздохнул, и направился к шкафу, куда я в прошлые выходные запихнул куртку. На территории Лицея довольно тепло, всю зиму температура не опускается ниже минус десяти — пятнадцати градусов, зато за воротами погоду уже никто не контролирует. Мы еще вчера заглянули в Интернет на сайт Мира (точность в предсказании погоды сто пять процентов), сегодня обещали довольно сильный ветер и дождь. Однако, куртку я не нашел. Она исчезла, как и все остальные мои вещи, которые я так и не успел выложить из сумки. Что мне еще нужно кроме рубашки, пары футболок, джинс, носков и свитера? Вопрос получается риторический, учитывая, что ничего вышеперечисленного в шкафу не оказалось. Я повернулся к Мишке и задал этот риторический вопрос ему.

— Причем тут я? — довольно-таки искренне возмутился он.

— А кто еще? — злость, которая уже казалась бы сошла на нет, вернулась. Я сердито пнул тумбу, стоящую рядом. — Что за шутки?

— Какие, на хрен, шутки? — Мишка вскочил с кровати, подскочил ко второй половине шкафа, и, так рванул дверцы на себя, что мне показалось, что он сейчас вырвет с мясом ручки.

Шкаф покачнулся, одна из дверец чуть не заехала мне по лбу, я едва успел увернуться.

— Мальчики, может, вы потом выясните отношения? — поморщилась Оксана. — Я, как и Рада, в город тоже не на прогулку собралась, а по делам.

Но мы не обратили на ее слова внимания. Шкаф Мишки тоже был девственно чист, не осталось даже вешалок. Он, конечно, аккуратный, но в меру. Митька, заглянув в пустой шкаф, уважительно присвистнул. Я бросил на него полный подозрения взгляд, такие шутки вполне в его характере. У Мишки, по-видимому, закрались те же подозрения, так что жизнь моего двоюродного брата оказалась под угрозой. Спасла его случайно оброненная фраза:

— Словно домовой похозяйничал.

— Кузя! — хором вспомнили мы о нашем новом соседе.

— Да? — голос такой довольный, что все подозрения оправдываются разом.

— Где наши вещи?

— Я их того... ну, этого... — неуверенный всхлип на случай, если он что-то сделал не так, а сомнений в этом у меня уже не оставалось, — ... постирал.

— Все?! — без всякой надежды в голосе спросил Мишка, обозревая пустой шкаф.

Остальные молча наблюдали за нами, с трудом сдерживая смех. Митька вообще не скрывал, он давно сполз по стене на пол и ржал в полный голос. Кузьма недовольно посмотрел на него, перевел взгляд на нас и радостно провозгласил:

— Нет.

— Тогда где они? — слегка оживился цыган. Я, однако, надежды не питал, уже предвидя ответ. Теперь становится понятно, почему дедушка искал для внучка доброго хозяина, злой бы давно его за шкирку и на улицу.

— На вас, — радостно ответил Кузя.

Митька истерично всхлипнул, стукнулся головой о стену и с большим трудом выдавил из себя:

— Господи! — ни на что больше у него сил не хватило.

Я смерил его скептическим взглядом, посмотрел на с трудом сдерживающихся девчонок, перевел взгляд на домовенка, а потом на Мишку, точнее, на его пышущее злостью лицо, и махнул рукой:

— Хрен с тобой. Живи. Только не забудь потом все вещи на место положить.

Мишка поперхнулся и гневно посмотрел на меня. Я кивнул в сторону несчастного домовенка, который теперь сидел на полу рядом с Митькой, с крайне несчастным выражением на мордочке лица, вытирая слезы рукавом рубахи, и напомнил ему про дежурство. Мишка сердито пнул шкаф ногой, и объявил, что если он простудится, то в этом виноват буду я.

— Простудиться вы не успеете, — дверь в комнату вновь открылась и в комнату вновь вошла Рада, только теперь за ее спиной стоял Сергей, он взглядом нашел Оксану, недовольно посмотрел на нее, постучал указательным пальцем по часам и кивнул в сторону выхода. Оксана яростно замотала головой, ее жених нахмурился и посмотрел на меня, словно это я был виновником всего происходящего здесь бедлама. Рада, не обращая внимания на их перемигивания, сердито вещала, уперев руки в бока: — Я вас раньше убью. Я уже опоздала, если это кого-то интересует, а если человек меня не дождется, то потом верну к жизни, а потом снова убью. И так несколько раз. Мы, наконец, пойдем?

— В выходные, — в тон ей ответил Мишка, и вновь пнул шкаф. Если так дальше пойдет, то нам скоро придется мебель покупать.

— Ребят, мне в библиотеку надо, — вновь подала голос Нина, — а она скоро закрывается, и в выходные не работает.

— Чем тебе не нравится местная библиотека? — сердито буркнул Мишка. Он подошел к своей кровати, выгнал сидящих на ней девчонок и сам завалился на нее.

Нина презрительно фыркнула и отвернулась, а Митька, только что успокоившийся, вновь заржал. Да, библиотеку Кощей собрал не маленькую, она занимает целых три этажа и похожа на настоящий лабиринт, ориентироваться там невозможно, все перемешано, перепутано, библиотекарь немного того, что никого, впрочем, не удивляет. Но при этом он единственный знает, что где лежит, и никто не решается ходить дальше его стойки в одиночестве. Нина посчитала себя способный на этот подвиг (или же наоборот, думала, что все рассказы о библиотеке преувеличены), и нет ничего удивительного в том, что она заблудилась. Теперь она обходит ее стороной, при этом жить не может без книг, и бегает в городскую библиотеку при малейшей возможности, ее ведь учеба не напрягает. Так почему сегодня ждет и уговаривает нас? Да и остальные тоже, вроде ведь торопятся, спешат, нет, стоят, ждут. Что-то здесь не так, знать бы только что? И не спросишь, сразу отнекиваться начнут, или вообще посмотрят как на дебила. Я толкнул ногой Митьку:

— Хватит ржать, принеси мне свою куртку. Серый, — повернулся я к Орлову, — одолжишь куртку Мишке? Ты ведь примерно одного роста с ним.

Тот пожал плечами, развернулся и вышел. Михаил тяжело вздохнул, витиевато выругался и нехотя сполз с кровати, понимая, что отвертеться не удастся. Полчаса спустя мы, наконец, покинули территорию замка и направились в сторону города. Ребята были напряжены, девчонки нервничали, и, кажется, только я оставался спокоен, не видя причин для волненья. На перекрестке мы разбежались в разные стороны, решив встретиться в шесть в трактире. Я задумчиво посмотрел на часы, пытаясь придумать, чем занять себя на эти два часа. Честно говоря, даже Мишке в городе что-то было нужно, а пошел с ними просто так, за компанию. Это они меня вчера уговорили, а сегодня я надеюсь понять, чем же их всех так напугал постой выход в город. Но это потом, а сейчас можно сходить до Веры, давно ее не видел. Надеюсь только, что она дома. Я забежал в магазин, купил торт и, поймав такси, поехал к ней. Она мне обрадовалась, но сразу сказала, что может посидеть со мной не больше часа.

— Потом за мной Велимир зайдет.

— Опять куда-то влезла? — остановился я и обеспокоено посмотрел на нее. Большую часть лета я был занят тем, что следил за ней.

Друзей у нее нет, есть несколько магов, которые постоянно втягивают ее в разные истории, не всегда заканчивающиеся хорошо. Пару раз мне даже пришлось вмешаться. Как потом Серафима ругалась, даже сложно описать. Сестру она знает хорошо, поэтому нет ничего удивительного в том, что в то, что во всем виноват, она не поверила. Но на сей раз, кажется, все обойдется, если, конечно, Вера не врет. А она старается не лгать, особенно мне, я ведь, по сути, ее единственный друг.

— Ты когда обратно собираешься? — поинтересовалась она, накрывая на стол. — Может тебя проводить?

— Во-первых, я не один, и ты мне всех друзей распугаешь, во-вторых, с чего ты взяла, что меня провожать надо? Вообще-то это обязанность мужчины провожать девушек, а не наоборот.

— Думаю, твои друзья меня могут и потерпеть, — туманно ответила Вера.

Я нахмурился, поставил чашку с чаем (шиповник и мята) в сторону и спросил у нее, что происходит? Вроде никто в город не торопился, а потом полгруппы сорвалось, да еще так резко и в середине недели. Вера нахмурилась, повернулась ко мне и возмущенно воскликнула:

— Неужели Митька не догадался тебе рассказать?!

— Так, чего еще я не знаю?

Рассказ получился короткий, но очень интересный. О Школе Магии и Науки я уже как-то говорил, но так мимоходом. От ЛиМиНа она отличается тем, что там учатся маги всех возрастов, те, у которых нет либо Сил, либо Дара, либо есть, но уровень слишком маленький и даже не стоит того, чтобы его развивать (уровень ниже пятого, бывает и такое). Основали Школу несколько лет спустя после Лицея, некоторое время они сотрудничали. Лишь потом, когда меж учениками началась маленькая необъявленная, но все же очень жестокая война, отношения сошли на нет, хотя, казалось бы, их надо поддерживать и придумать, как примирить их. Самый безопасный месяц — это сентябрь, потому что в это время первокурсников не трогают, а значит и остальных тоже. На календаре первое октября, следовательно, перемирие завершено. Можно, конечно, отсидеться в своем alma mater, но это не гарантирует безопасности. Стычка все равно произойдет, рано или поздно, поэтому те, кто считают себя способными защититься и дать отпор первого октября отправляются в город. Искать себе проблем на мягкое место.

Я вздохнул, почесал переносицу, вспоминая всех, кто сегодня отправился "погулять". За Мишку с Митькой не стоит волноваться, Сергей, я думаю, тоже сможет за себя постоять, но какого хера девчонки пошли? Как они им вообще позволили, если знали? Рада, конечно, тоже не лыком шита, вставать у нее на пути вообще опасно для жизни, но Верей-то что делать собралась? Оксану, я думаю, Серый одну не оставит, а Мила?

— Так может вас все же проводить? Потерпят меня немного твои друзья, — повторила свое предложение Вера.

Я покачал головой:

— Нет, спасибо. Сегодня потерпят, завтра потерпят, а к концу четвертого курса привыкнут? Не смеши, ты не можешь меня везде сопровождать. Спасибо, справлюсь. Как ты думаешь, мне стоит поторопиться и попытаться найти наших девчонок, пока их не нашли твои однокашники?

— Нападать на девчонку они не станут, мало чести. Наверное, отследят, а когда вы соберетесь...

— Значит, у меня есть время допить чай и узнать, куда ты сегодня так торопишься?

— Предотвращать такие вот нападения. Вмешиваться не будем, но раз уж ни администрации наших учебных заведений, ни Совет города ничего не хотят делать по этому поводу, то надо хотя бы следить за тем, чтобы дело не доходило до смертоубийства и не превращалось в бойню. Меня боятся, Велимира и его компанию тоже. Так что сегодня они потерпят меня на благо Мира.

Я попытался вспомнить этого Велимира, которого встречал несколько раз в городе. Вера мне показал его еще в первый месяц, сказала, что маг из него никакой, уровень пятый, без Дара, но зато хороший управленец и командир. Он учится в Школе и делает то, что не под силу учителям — организует своих одноклассников и ребят из параллельных классов. К сожалению, в этом году он заканчивает учебу и даже страшно подумать, что будет происходить дальше, если он не найдет себе замену. Один из тех немногих людей, кто не боится Веру, а опасается. И раз уж он решил привлечь ее к этому делу, то мозги у него на месте.

Оставшееся время мы болтали ни о чем, стараясь не возвращаться к этой теме. Вера рассказала о том, что не так давно ее мама набралась смелости, прикупила успокаивающих лекарств и зашла к ней в гости. В общем, пострадали обе. Голос Веры звучал радостно, но я чувствовал в нем фальшь. Кощей в очередной раз приглашал ее к себе, "для эксперименту", как, передразнивая его, сказала она, но, как и во все прошлые разы безрезультатно. Я удивился почему она тогда не зашла ко мне, а она сообщила, что это бессмысленно, я бы все равно ее не заметил, так как на территории Лицея действует заклинание отводящее глаза. Так ученики хоть и нервничают, но, не зная, чем вызван этот ничем не мотивированный страх, хоть не так сильно.

— Поэтому тогда-то тебя чуть и не затоптали? — вспомнил я наше первое посещение ЛиМиНа.

Вера вдруг фыркнула, чуть не подавилась чаем, и, откашлявшись, произнесла:

— Ты нашел ту, что тебя тогда обрызгала?

Я вспомнил девчонку с волосами, заплетенными в мелкие косички, и понял, что со всеми новыми впечатлениями, совершенно о ней забыл. О чем и поведал Вере. Болтали мы долго, Велимир опаздывал, но моя внучка махнула рукой и сообщила, что это вполне в его духе. Сам всех организовывает, командует, а о поговорке "Точность — вежливость королей", словно и не слышал. Он пришел в начале шестого, уже немного усталый, уже немного потрепанный и с разбитыми в кровь губами, сказал, что пока шел, попался лицеистам. Я попрощался с Верой, пообещал снова забежать в выходные, на что она только головой кивнула и занялась лечением своего друга. Школьник был напряжен, но, как мне показалось, не из-за присутствия Веры, а из-за меня.

Хозяин трактира, Горазд Всемилович, встретил меня, как старого друга, искренне радуясь, что я пришел один. Я заказал себе сока и ужин, и ушел в дальний конец трактира, заранее предупредив его, что жду друзей, однокашников. Он скис, словно взял в рот целый лимон, и безрадостно кивнул в сторону одного столика, за которым сидело двое парней, и сообщил, что они тоже ждут друзей, и что он помнит какое сегодня число и не потерпит драк в своем заведении. Я кивнул, принимая к сведенью, все же надеясь избежать стычки, хотя бы сегодня. Чтоб девчонкам не перепало.

Зал полупустой, за прошедший месяц я приходил сюда раза два, и оба раза народу было не протолкнуться. Любят местные жители этот островок старины, это заведение единственное, что работает уже больше четырехсот лет, остальные просто не выдерживают конкуренции, гонясь за модой. Работают не дольше тридцати-пятидесяти лет. Я оглянулся, сегодня здесь в основном одни гости города, коренные жители предпочитают ходить по выходным. Один афроамериканец (буду политкоректным) в сопровождении охраны, десяток гномов, остальные — обычные маги. Я, конечно, обратил внимание на гномов, школьники мне пока не интересны, сидят тихо, на меня не смотрят, так что не буду дергаться зря. А гномов я еще не видел, только читал про них. Честно скажу — не врут книги и легенды, невысокие (не такие маленькие, как Кузя, тот всего чуть выше моего колена росточком), крепко сбитые и бородатые, заказали себе много пива и сидели, веселились, но по-хорошему, драку не затевали, несколько раз дали девушке, обслуживающей их, на чай. Я улыбался, слушая их простенькие, но очень веселые шутки и обводил глазами зал, когда совершенно случайно встретил его взгляд. Он сидел неподалеку, весь закутанный в темный плащ, только глаза блестят из-под капюшона. И эти самые глаза, слишком большие для человека пристально наблюдали за мной. Я подозвал официантку, заказал себе еще чего-нибудь и спросил, кивнув в сторону наблюдателя, кто он. Она недоуменно пожала плечами, объяснила, что прибыл он сегодня утром, пришел сразу после открытия и с тех пор сидит там, время от времени поглядывая на часы и заказывая себе еду. К тому моменту, когда мои друзья начали подтягиваться, настроение у меня окончательно испортилось, что заметил даже Митька.

— Ты что, уже успел с кем-то сцепиться? — спросил он, отослав Милу к стойке, чтобы она не слышала.

— Нет, — недовольно ответил я, — хотя ты мог бы и предупредить меня о том, какой сегодня день?

— А ты что, не знал? — он аж поперхнулся моим соком от удивления. — Но я думал...

— Повторяю в пятьсот тысяч какой-то раз, я из-за Грани, практически ничего о вашем Мире не знаю, — не скрывая раздражения, ответил я и забрал у него стакан — Ну вот, еще и слюней напускал. Допивай сам, я твой заберу. А все мои источники информации — это ты, Вера и Интернет. Последний, кстати, не может рассказать о том, чего нет в официальных данных.

— Прости, я забыл. Только ты тогда если чего не знаешь, спрашивай.

— И как я должен спрашивать о том, чего не знаю? Сегодня вы, например, все были напряжены, в город так и рвались. Откуда я знаю, с чем это связано? Может, случайность.

— Мальчики, хватит ссориться, — вернулась к нам Мила. — Что ты нервничаешь, все равно ведь все узнал. Кто бы сомневался.

Я задумчиво посмотрел на нее, пытаясь понять, почему она, зная, на что может нарваться, вышла сегодня в город. Если честно, я считал, что она похожа на Эльку, которая остается женщиной в самых неприятных, непристойных и ненормальных ситуациях. А эта пришла сюда, спокойно попивает кофе и без всякого напряжения ждет драки. Как, однако, я мало знаю женщин. Но, как уже давно известно, язык мой — враг мой, поэтому я повернулся к Митьке и спросил, словно ее тут нет и в помине:

— Зачем ее-то с собой потащил. И вообще, раз знал, мог и других девчонок отговорить.

— Это дискриминация, — возмутилась Мила и треснула меня чайной ложкой по лбу. Горячей ложкой. Я вскрикнул, отобрал у нее ложку и стукнул ею по лбу заржавшего Митьку. Что-то у нашего Митрофана день сегодня очень веселый, что вполне может привести к плохому концу. Примета такая есть. — И вообще, — продолжила Люда, игнорируя нашу возню, — каждый, кто выходил сегодня за ворота, знал, что делает и зачем идет.

— Ага, — в очередной раз уклонившись от удара, пробурчал Митька и, кивнув в сторону входной двери, добавил: — Особенно они.

Я обернулся и выругался сквозь зубы. У входной двери стояли Нина и Андрей, которой строил из себя джентльмена, с трудом удерживая сумку с книгами. Они-то что здесь забыли?! Нет, Андрея можно понять, он, как и я не в курсе, но Верей-то на что надеется? Мила помахала рукой, Нина нас наконец-то увидела и потащила своего маленького вьючного ослика к нам.

Мы просидели там еще около получаса, дожидаясь остальных. Оксана позвонила Миле и предупредила, что задержится, Рада попросту опоздала. Пришла она около семи, и, кажется, была искренне разочарована тем, что мы еще не ушли. Кстати, она единственная, кто чуть не нарвался на драку, но ее предотвратил кто-то из друзей Велимира, в чем почему-то обвинили меня. На вопрос, причем тут я, меня спросили, а чья, собственно, Вера родственница? Я кивнул, конечно, моя, но так же и Митькина тоже. И вообще, что с того, что она моя родственница? У меня родственников может пол Мира будет, я что, должен за всех их поступки отвечать?! Вот так, потихоньку переругиваясь, мы и покинули таверну. Школьники давно ушли, на улицу как-то незаметно и, по-моему, слушком рано даже для осени опустилась ночь, но зато хоть прекратился дождь. Небо было затянуто тучами, но кое-где, сквозь рваные облака я смог разглядеть звезды.

Знаете что странно? Мы все знали, что нас ждет, Орлов, усмехаясь, сказал, что время для нападения они выбрали удачно, Боровиков кряхтел под тяжестью книги и грозился бросить их в первого же школьника, чтобы, мол, поняли, как тяжек гранит науки, Мишка шел чуть впереди, насвистывая какую-то замысловатую мелодию. Мы все знали, что нас ждет, но не боялись этого, даже девчонки весело хихикали, обсуждая что-то свое девичье. Мы все знали, что нас ждет... но когда из темноты нам навстречу выступило пятнадцать человек, я немного растерялся. Разговоры разговорами, но я относился к этому не слишком серьезно. До этого момента. Пятнадцать против девяти, учитывая, что четверо из этих девяти — девушки, что может быть серьезней?!

Они кинулись в драку молча, сразу выбрав самых слабых из нас. Я поставил подножку одному, увернулся от удара второго, крутанувшись на пятке, ногой отправил его в нокаут. Рядом со мной дралась Рада, дралась технически точно, так, как никогда не смог бы драться даже мой тренер по боксу, Макс Сергеевич, каждое движение отточено до автоматизма, до миллиметра, что в сложившейся ситуации просто невозможно. Это все, что я успеваю заметить краем глаза, прежде чем натыкаюсь на чей-то кулак. В голове зазвенел лицейский колокол, но я постарался не обращать на него внимания, так же как и на боль в сбитых костяшках, ударил кого-то локтем под дых, и сразу, резко, кулаком в челюсть, так, что зубы клацнули. Единственная, кто остался в стороне от драки — Нина Верей, ее защищают Андрей и Серый. Это хорошо, это правильно. Я глазами нашел Милу, эта тоже почти не дерется, использует Дар. Хорошая идея, школьникам просто нечего противопоставить, только у меня нет времени сосредоточиться, да и жечь я никого не собираюсь, а ветер еще контролировать не научился. Митька с Мишкой работали в паре, кружили вокруг Оксаны, не подпуская к ней больше одного противника. Я присел, давая возможность одному прыгуну почувствовать себя в роли летуна — отдельное спасибо Люде. Резко развернулся, не меняя положения, сбил с ног еще одного и несколько раз от души врезал ему. Бить лежачего не хорошо, но сейчас не тот случай. В запале боя я даже не заметил, что противников стало меньше. Трое из них развернулись и поперли на своих. Уложив еще одного школьника, я удивленно посмотрел на его друга, который только что спас меня от долговременной потери сознания и на всякий случай врезал и ему.

Не знаю, сколько времени прошло, мы дрались ровно, без потерь, когда один из наших противников — высокий, бледный, с неправильными чертами лица и перебитым носом — не пробился к Нине. В руках его в неярком свете вышедшей из-за облаков луны блеснул нож.....

Ликал'эон

Я даже не ожидал, что встречу его сегодня в городе. В том, что это он я и не сомневался, просто потому, что родственника, пусть даже это будет настолько далекая ветвь, что ее даже седьмой водой на киселе назвать стыдно, я узнаю сразу. Он, кажется меня тоже почувствовал, хотя и не понял ничего. Я не стал ему отводить глаза, все равно, раз уж мы встретились сегодня, значит так и должно быть. Жаль. А я-то планировал немного отдохнуть, побродить по городу. Но ничего, мне даже интересно, учитывая то, какой сегодня день. То, как человек дерется, говорит о нем многое, так что, когда он и его друзья собрались уходить, я подозвал официантку, расплатился за еду и незаметно последовал за ними. Они показались мне слишком беззаботными — либо слишком уверены в своих силах, либо не представляют истинного размера проблемы. И то, и другое плохо, но сегодня я вмешиваться не собираюсь, а все их ошибки — это просто нехватка опыта. Хотя в их действиях и отсутствует слаженность, два парня, кружащиеся вокруг некромантки мешают ей работать, но она с этим справляется, что уже хорошо. Блондинка, единственная кто, помимо уже упомянутой некромантки, использует Дар, хотя и тратит слишком много Сил и чаще мешает своим друзьям, чем помогает им. Но это тоже не страшно. Время, вот все что им нужно.

Я еще некоторое время за ними понаблюдал и собрался уходить, когда один из школьников добрался до некромантки. Положение резко изменилось в пользу школьников, что мне очень не понравилось, слишком уж они сейчас злы, чтобы просто избить и уйти. Но прежде чем я успел что-то сделать, один из защитников некромантки остановился, замер, как вкопанный, глаза его остекленели... мгновение и школьники, а за ними и мой родственник со своими друзьями, упали на землю. Я почувствовал странную тяжесть, навалившуюся на меня, клонящую к земле. С трудом удерживавшись на ногах, уцепился за оградку и попытался понять, что он сделал. Воздух вокруг меня словно загустел, засветился, переливаясь разноцветными волнами красок, и в этот момент я понял. Несколько метров, что разделяли нас, я преодолел с неимоверным трудом, вырубить его оказалось почти невозможно...

Дмитрий

Я судорожно вздохнул, вытер ладонь кровью, капающую из носа и огляделся. Школьники лежали на земле, не двигались, и я испугался, что они умерли. Эта мысль посетила и остальных. Они начали потихоньку двигаться, подползли к рядом лежащим противниками и проверять пульс.

— Живые, — с видимым облегчением сообщила Оксана.

— Так, — Мишка попытался сесть, но упал обратно и, не делая больше глупых попыток, спросил: — Что это было?

— Спроси что полегче, — хрипя, попросил Сергей.

— Например, кто это там лежит рядом с Андреем? — отозвался Митька. — Могу сказать точно, что не школьник.

— Никого в балахонах среди них не было, — согласилась Рада.

Девчонки вообще приходили в себя быстрее, Мила вообще уже встала на ноги и побрела в мою сторону. Только вот Нина не подавала признаков жизни. Сергей подполз к ней, попробовал привести в чувство, но безрезультатно. Андрей тоже отказался приходить в сознание. А неизвестный нам парень в балахоне, в котором я опознал того, кто так пристально рассматривал меня в трактире, оказался эльфом.

Глава седьмая

Последствия

Дмитрий

Оказывается Оксана и Сергей у нас не просто из высшего общества, а, ни много не мало, родственники местного князя и его советника. Полезная информация, но, честное слово, нам бы она пригодилась перед тем, как просить их вызвать такси или что-то наподобие. Он, ничтоже сумняшеся, решил позвонить домой и приказать, чтобы нас подобрали и отвезли в Лицей. Учитывая что, с того места, где мы лежали, и откуда нас должны были забрать, до ЛиМиНа всего десять минут ходу, я не удивляюсь даже, что на трех весьма вместительных машинах приехала его мама. Я бы тоже забеспокоился. Единственная хорошая новость за сегодня — наш князь, наконец-то обратит внимание на творящиеся беспорядки и прикажет руководству Школы и Лицея, следить за своими учениками. Не уверен, конечно, что руководство не выкинет его приказ, но хоть стража теперь будет обязана предотвращать подобные драки, а не принимать их за дуэль широкого размаха. Так, по крайней мере, сказала Оксана, а ей это обещала мама, родная сестра нашего князя.

В Лицей мы вернулись во втором часу ночи под конвоем Сира, который обещал нам на рассвете встречу с Кощеем. Андрея оставили в местной больнице, Нину привели в чувство, но прописали на завтра (точнее, уже на сегодня) полный покой. Она до сих пор ничего не соображала, не могла нормально реагировать на нравоучения вампира, поэтому он отправил ее спать. Вскоре и нас отпустили на свободу, пообещав устроить утром настоящую казнь и рассмотрение всех наших ошибок. Мне показалось, или он в самом деле был недоволен не тем, что мы дрались, а тем, что мы позволили себя так избить?! Я осторожно присел на свою кровать, убаюкивая правую руку. Надо менять стиль боя, хорошо продумать его, а то чуть не сломал руку в кисти, причем сам себе. Хорошо хоть нос не сломали, как я думал когда очнулся. По сути, я еще легко отделался — рука пройдет завтра-послезавтра, так обещал врач в больнице, а с парой синяков на лице жить можно. Сергею эта скотина располосовала руку, так что он тоже отделался небольшой слабостью, головокружением и несколькими ссадинами по телу. Хуже всех пришлось Мишке и Митьке. Если первый имеет хоть какое-то представление о драке, насколько я понял, детство у него было тяжелое, то второй знает только теоретически, что делать и куда бить, так что Мишка отдувался за двоих. У него все лицо разбито в кровь, ладно хоть в больнице с ним поработали, и оно не распухнет и не посинеет, как это обычно бывает. У нашего "недоросля" же оказался сломан нос, разбиты губы и сломан большой палец на правой руке. К концу недели должен прийти в себя (учитывая, что на календаре уже пятница, нет ничего страшного). Девчонки, к счастью, почти не пострадали. У Рады синяки и ссадины на руках и ногах, до Мила эти скоты не успели добраться, у Оксаны вся правая сторона лица синяя, не считая опять же мелких гематом. Верей истощена, оказалось, что именно благодаря ей и ее талантам, те трое школьников развернулись против своих. Представляю, в каком восторге завтра будет Мстислав Молчанович, когда эта новость дойдет до него, это ведь некромантия чистой воды, только немного другой уровень. Еще она сильно переживала пропажу книг, но Сир обещал уладить этот вопрос. Так что нельзя сказать, что день закончился плохо. Он закончился никак, потому что я даже не помню, как заснул, а, судя по тому, что проснулся я в одежде, заснул я сидя и какая-то добрая душа меня уложила в кровать.

Я осторожно сел и оглянулся. Мишки не было, из душа доносился шум воды, а на столе стоял поднос с плюшками и чаем. Попытался пошевелить правой рукой, и, поморщившись от боли, начал снимать с себя кофту, пропитанную потом, грязью и кровью. Чувствовал я себя лучше, чем рассчитывал, но все же хуже, чем надеялся. Болела спина, рука, левая половина морды лица онемела, и голова немного кружилась. Но я был живой, в сознании, в отличие от школьников (надо будет у Веры узнать, что с ними случилось) и голодный.

— Кузя, — как можно жалобнее позвал я.

— Да! — раздался радостный ответ откуда-то сбоку.

— Кузь, ты одежду уже высушил?

— Да, — радостно ответил он, и с готовностью бросился к шкафу.

— Принеси мне что-нибудь, я переоденусь. Мишка, — крикнул я, — вылазь. Ты не один здесь живешь. И не тебе одному нужен горячий душ.

Со стороны душа донеслось какое-то неразборчивое мычание. Я усмехнулся, скинул с себя одежду, закутавшись в принесенный Кузей халат, и сел к столу, уминать плюшки. Теплые, мягкие, они просто таяли на языке. Или, может, все дело в том, что я вчера не успел на завтрак, на обеде, преследуемый запахами нашего подземелья, съел только второе, а вместо полноценного ужина у меня был чай с какими-то булками?

— Я подумал, что раз вы пропустили завтрак, то не откажетесь перекусить, — стеснительно шаркнул ножкой домовенок, явно нарываясь на похвалу. Но я лишь поперхнулся чаем, подавился плюшкой и испуганно вскочил со стула, понимая, что если даже завтрак уже позади, то о боевых искусствах вообще лучше не вспоминать. Так, а что у нас идет после завтрака? Мать моя, география, которую преподает Серпуховской! Что там у меня дедушка говорил в таких случаях? Ибитьсясердцеперестало?! Абсолютно с ним согласен.

— Не дергайся, утром Сир заглядывал, чтобы как всегда стянуть тебя с кровати, но ты так спал, а на меня было так страшно смотреть, что он махнул рукой и сказал, что мы можем сегодня отдохнуть, — в комнату, впустив облачко пара, вошел Михаил, завернутый в полотенце. — Представляешь, у нас на уроках сегодня будут присутствовать только четыре человека. Марков, Седов, Кузнецов и Нигматуллин. Весело им будет.

Я упал обратно на стул, и, взяв в руки очередную булку, засунул ее почти полностью в рот. Представляю, как цыгану вчера стрясли голову. И какого черта он поперся в город, если знал, чем все закончится? А мне теперь мучаться с ним, ждать, пока пройдет очередной приступ мигрени?! Я с трудом проглотил огромный кусок сдобы, однако, как только мне это удалось, тут же запихнул в себя еще один, пытаясь при этом утихомирить разбушевавшийся ураган эмоций. Злость на себя и окружающих, раздражение и боль сейчас от одного лишнего слова готовы вылиться наружу. Сейчас надо взять себя в руки и успокоиться, отвлечься на что-нибудь. Я вообще злой, только умею себя контролировать. Запихнув еще булку себе в рот, чтобы не сказать чего-нибудь емкого и особо едкого по поводу внешнего вида Мишки (в зеркало посмотрюсь, увижу красавчика той же породы!), я отправился в душ. Полчаса спустя я стал похож на человека. Человека, без каких бы то не было мышц, сидящим на полу в душе, и готовым остаться там на всю жизнь. И остался бы, но Мишка пнул ногой дверь и объявил, что у нас гости. Я нехотя вылез наружу, закутался в халат и отправился здороваться с гостями.

— Какие вы все красивые! — оглядев наши побитые физиономии, объявила Рада.

— Угу, — согласилась с ней Мила, жуя стянутую со стола булку. — Выглядите, как настоящие герои.

— Какие вы сегодня добрые, — в тон им ответил я.

— Ты бы тоже таким был, если бы тебе пришлось выслушивать нотации родичей, — грустно вздохнув, заметила Люда. — Каждый из них счел своим долгом сегодня позвонить мне и высказать свое возмущение. Только двоюродный брат сказал, что я крута. Но ему всего двенадцать лет...

— А меня в коридоре поймал Серпуховской и так посмотрел...

— Что он тебе сказал? — отбирая последнюю булку у Мишки, спросил я.

— Он промолчал, но я могу представить, что он скажет моей тете.

— Господи, да что вы паритесь? — влез в разговор Михаил. — Ну, подрались, ну перепадет вам немного, что с того?

Мила попросила Раду передать ей подушку с моей кровати, но та сама решила вопрос странной для моего соседа разговорчивости, прицельно швырнув затребованный боекомплект.

— Метко, — похвалил я девушку, однако не позволил им устроить на моей кровати баталию, уведя разговор в другую сторону: — Расскажите, как там остальные?

— Оксану с Сергеем родственники забрали, Андрей еще в больнице, а вашего Митю с Ниной мы еще не видели, — перечислила всех девушки, а Мила еще добавила: — Не советую вам покидать территорию нашего этажа, там черт знает что твориться, настоящий беспредел. Во время уроков тихо, а в перемены все только и делают, что нас обсуждают.

— Почему это? — удивился Мишка. — Это ведь традиция.

— О вашей драке уже известно всему городу, — вместо девчонок ответил Сир, неожиданно появившийся в нашей комнате. — А учитывая, кто принимал в ней участие с вашей стороны, народ поспешил обвинить вас в нападении на школьников.

— Что?! — хором возмутились мы.

— Не что, а собирайтесь. Вас ждет Кощей.

Нас обвинили в нападении на школьников?! Он что, смеется?! Мы возвращались в Лицей, встретили по пути школьников, которых было намного больше, и от нечего делать решила напасть на них?! Бред какой-то! Я бы еще понял, если бы нас обвинили в этом, будь мы, по меньшей мере, на третьем курсе, тогда бы я в легкую справился с ними и в одиночку?! Некоторые из первокурсников с трудом представляют себе что такое настоящий контроль Силы, куда им против школьников? И почему Сир сказал, что все дело в том, кто дрался? Что он имел в виду? Нет, Оксана и Серый, конечно, не из простых семей, но остальные-то? Насколько я знаю, ни один из семи оставшихся участников драки больше не связаны с высшим обществом Мира. Разве, что я и Митька, но родство с Ягой не дает нам никаких преимуществ. Яга всегда славилась тем, что требовала от себя и своих родственников больше, чем от других, это известно всем. Никаких послаблений, а если для дела потребуется пожертвовать кем-нибудь из нас или даже собой, она не будет сомневаться ни мгновения. Именно поэтому она и пользовалась в свое время такой властью, как, впрочем, и Кощей. Вот уж точно два сапога пара, достойные друг друга. Только Яга несколько столетий назад предпочла отойти от дел, сузив круг интересов до семьи. В Совете Мира ее до сих пор ждет кресло, и год из года к ней шлют посланников с одним и тем же вопросом, не вернется ли она. Но она остается твердой в своем решении, переехала в лес, в свою старую избушку на курьих ножках, время от времени наезжая в гости к родственникам. Так что нас с Митькой трудно отнести к сливкам общества.

Те же мысли, судя по их лицам, бродили в головах моих однокашников. Сир проводил нас в кабинет Кощея и приказал ждать. Варвара Микулишна смерила каждого из нас весьма выразительным взглядом, недовольно поджала губы и отвернулась.

— Нас ждет нелегкий разговор, — шепнул мне на ухо Митька.

— Спасибо, я и сам догадался, — полным ехидства голосом ответил я.

— Нет, ты не понимаешь, Варвара Микулишна секретарь Кощея уже на протяжении трехсот лет, и по ней всегда можно узнать в каком он настроении. Если не улыбается, но предлагает чаю, значит Кощей сердит, но все закончится чтением нотаций. Если встречает гостей осудительным взглядом и отворачивается, то нам попадет по полной. Мне Ленька рассказывал, наш кузен, ты его не знаешь.

Сир сердито посмотрел на него, и Митька поспешил заткнуться. В этот момент Варвара Микулишна встала, подошла к двери и загробным тоном сообщила, что директор ждет нас. Я судорожно вздохнул, и оглядел друзей. Оксаны нет, Серега здесь, выглядит лучше нас всех. Митька нервничает, Мишка флегматичен, как всегда, Рада и Мила тоже кажутся спокойными, но судя по нервным взглядам, это всего лишь маска. На Андрея и Нину вообще жалко смотреть, первый слегка покачивается, по-видимому, до сих пор не пришел в себя окончательно, странно, что его вообще выпустили из больницы. Верей бледная, а глаза красные, видимо, плакала, да так и заснула, а утром не успела умыться. В общем, выглядим жалко, как никогда. Я оглянулся на вампира, пытаясь поймать его взгляд и понять, что же чувствует он. Однако, Сир смотрел куда-то внутрь себя, и понять, о чем он думает не представлялось возможным. А вот на лице Кощея все написано огромными буквами: он завидовал сказочному Кощею, который творил злодеяния, ни на кого не оглядываясь, был сам себе законом, и будь он сейчас на его месте, отправил бы нас на кухню, приказав поварам приготовить из нас завтрак. Или уже обед?

Кощей встал, смерил нас тяжелым взглядом, и тихим, ничего хорошего не предвещающим тоном, спросил:

— И, что вы мне хотите сказать?

Мы молчали, переводя удивленные взгляды друг на друга. Такие разговоры обычно начинаются с фразы: "Вы хоть понимаете, что натворили?".

— Вы хоть понимаете, что натворили? — так, это уже знакомая территория, можно будет попытаться хоть что-то ответить, если он закончит задавать риторические вопросы и перейдет к сути дела. Главное, чтобы он шел по накатанному сценарию. А по нему сейчас должно начаться перечисление тех, кто сегодня приходил к нему с просьбой выгнать нас всех из Лицея. — Ко мне сегодня приходили родители избитых вами школьников, а так же звонил директор Школы. Все они настаивают на вашем переводе в Школу.

При этих словах даже флегматичный Мишка вздрогнул. Ну ни фига себе, садисты, одним словом. Все, поголовно. Они что, не понимают, что нас ждет в Школе?! Неожиданная смерть в результате несчастного случая. Что может быть случайнее, чем яд в супе и ножик в спине?! Я, конечно, преувеличиваю, но результат то ведь будет тот же.

— На каком основании? — подал голос Сир. — Недостаток Сил?! Отсутствие Дара?! Или нарушение Уголовного Кодекса Мира?! За драку у нас, насколько я знаю, вменяется лишь административная ответственность. Ведь никто не умер и не стал калекой.

— Не передергивай, Сир, — огрызнулся Кощей. — Понятно, что этого никто делать не собирается, но, главное, ведь в том, что произошло. Традиция традицией, но надо ведь думать головой. Вы все знали, что у нас происходит первого октября, знали, на что каждый из вас способен. Да одной Радмилы с Лариной Людмилой хватило бы на этих пятнадцать школьников с лихвой. Хорошо, я даже готов согласиться, что Дмитрий с Митрофаном и Михаилом тоже могли участвовать в драке, но лучше было бы, если бы они делали это где-то в стороне, как можно дальше от девушек. А уж вас, — Кощей напустился на Серого, — уважаемый сын уважаемого Советника, там и быть не могло. Как и вашей невесты! Разве ваш отец не объяснял вам, как для него важна репутация? А вы? — он резко развернулся в сторону Нины и Андрея. — Только не говорите мне, что вы не знали предела своих Сил. Верей, вы понимаете, что тот уровень, на который вы замахнулись, недопустим для первокурсника?

— Это похвала или камень в ее огород? — неожиданно вмешался Митька.

— Проявись это в другое время, была бы похвала, а так камень, — Кощей раздраженно взмахнул рукой, словно отгоняя от себя кого-то.

— Но почему? — возмутился Митька. Голос твердый, уверенный. Неужели ему так сильно стрясли в драке голову, что он перестал бояться даже Кощея. — Мы уже все рассказали и, кто-кто, а уж вы точно должны знать, что мы не врали и не врем. Это они напали на нас, когда мы возвращались домой, их было больше, и один из них был вооружен.

— Но вы Маги, а они маги. Разницу чувствуете? — взъярился Кощей.

Митька хотел еще возразить, но Сир оказался быстрее:

— Я думаю, они все поняли. С вашего позволения, я отведу их на урок, — он подтолкнул Митьку в сторону двери, ухватил зазевавшегося Мишку за воротник и вышел. Мы последовали за ним.....

Ликал'эон

Я наблюдал за этой встречей со стороны, из маленькой тайной комнаты, в которую отвел меня Кощей. Ребята вели себя нормально, даже пробовали защищаться, а это значит, что их одноклассник не навредил им. Или, по крайней мере, не так сильно, как мог. Странно только, что про меня они не вспомнили. Это было бы объяснимо, увидь они меня до того, как их друг начал колдовать, но меня они заметили только после того, как я потерял сознание. Грубая, надо сказать, ошибка, но другого выбора у меня не было, разве что бросить их там.

Кощей сердито выругался, стукнул кулаком по столу, за неимением чего-нибудь живого в пределах кабинета (я пока разумно не вылезал из своего убежища, бессмертие — штука хорошая, но и оно не гарантирует вечной жизни), и упал в кресло.

— Представляешь, какие герои, меня не боятся! — со стороны могло показаться, что он разговаривает сам с собой, поэтому я все-таки решился и вылез. — И это первый курс. Что я с ними на четвертом делать буду?

— Ягу натравишь, — я пожал плечами и сел напротив него. — В чем проблема? Всегда находится кто-то, кто не боится тебя. Или ее, что с каждым годом случается все реже и реже.

— Щенки! — бросил Кощей, и тут же восхищенно добавил: — Но каковы, каковы! Того уровня, с помощью которого эта девчонка справилась со школьниками, нашему Ждану никогда не достичь.

— А мальчишка-то каков! — восхищенно подхватил я и тут же сухо добавил: — Чуть не стер город с карты Мира.

— Ты преувеличаешь.

— Возможно, — тут же согласился я, — но в том, что, если бы я ему не помешал, в вашем городе вообще забыли бы о магии как о таковой, я уверен. Лет на триста, если не больше. И тебя бы эта участь не обошла бы.

— Не надо портить мне настроение. У меня для этого есть Школа, а пьют кровь из меня мои же ученики.

— Так ведь я числюсь одним из твоих учеников.

— Не напоминай!

Я глубокомысленно замолчал. У всех есть свои пределы терпения, и если простого мага Кощея хватает минут на пять, то у короля Нави такого слова в лексиконе вообще нет. А, как я уже говорил, бессмертие — вещь хрупкая, мало ли на кого из них напорешься. Так что лучше с ним разговаривать на безопасные темы. Например, Дмитрий. Я задумчиво потер мочку уха — вредная привычка, никак не могу от нее избавиться, — и попытался понять, что же он собой представляет. С виду обычный парень, встреть я его где-нибудь на улице, ни за что бы не понял, что он приходится внуком Яге. На всех ее детях и внуках словно клеймо стоит, а этот видно погулять вышел. И Сила его мерцает, то вот она во всей своей красе, словно приглашение всем энергетическим вампирам, то куда-то пропадает, уходит внутрь, да так глубоко, что кажется, что перед тобой обычный человек. А еще бывает так: смотришь на него, видишь — человек, вот он, живой и весьма материальный, а пытаешься нащупать его ментально, прочитать мысли, которые секунду назад сами лезли в твою голову, а его словно и нет. Пусто. И не в его голове, как может показаться некоторым, особо умным людям, а рядом, словно его и нет вовсе. Странно. И весьма интересно, учитывая подозрения Кощея и надежды Яги. Кстати:

— Подозрения-подозрениями, но есть какой-то намек на то, что ваши с Ягой надежды оправдаются?

Недовольный взгляд исподлобья, нервный перестук костяшками пальцев, и громкий окрик в сторону двери:

— Варвара Микулишна, вызовите Серпуховского ко мне.

Ясно, значит, никаких оснований у них нет, только то, что я выше перечислял, а так же родство с собой.

— Зачем вам тогда я? Если вы ни в чем не уверены?

Игра бровями, попытка запугать меня взглядом и только после очевидной неудачи он сдался:

— Сейчас даже нет на это никаких намеков. По крайней мере, мне так кажется. Но у Яги свое мнение. Я, кстати, вызвал тебя, но ничего не сказал ей. Так что в случае чего постарайся не попадаться ей на глаза.

— Хорошая шутка. Ты еще скажи, что Сир тоже не в курсе... что?! Кощеюшка, у тебя совсем памяти нет, и ты думаешь, что он меня не узнает? Хочу тебе напомнить, что именно он познакомил меня с Ягой. И, в отличие от тебя, он никогда не жаловался на память. Ты мне еще скажи, что я и от него должен прятаться!

— Сир умный парень и поймет, что в это дело лучше не лезть. А Яга сюда не заглядывала уже лет триста, если не больше. А ты пока присмотри за Дмитрием, чтоб ничего с ним не случилось. Думаю, у тебя хватит терпения общаться с ними до девятого декабря. А там посмотрим.

Я кивнул. Девятое декабря, день зимнего солнцестояния, поздновато в этом году они решили проводить определение уровней. Но не важно, в любом случае, я здесь задержусь надолго.....

Дмитрий

Сир сдал нас с рук на руки Серпуховскому и сбежал. Серпуховской обвел класс задумчивым взглядом и в никуда, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес:

— Помню, как на втором курсе подрался со школьником... меня Кощей чуть в Школу не перевел...

Продолжить воспоминания ему не дала Варвара Микулишна, которая приказала Александру Константиновичу зайти в кабинет директора. Дверь за ним закрылась, и в кабинете повисла напряженная тишина. Четверо наших однокашников, не участвовавших вчера в драке, заинтересованно косились в нашу сторону, явно и с нетерпением ожидая подробностей, мы же молчали, обдумывая сложившуюся ситуацию. Нет, прав Серпуховской, никто нас никуда не переведет, прав Сир, нет для этого никаких оснований, но, все же, одна только мысль о том, что такое вполне возможно, выводит из себя. Я поднял голову и встретился взглядом с Серым — задумчивым и немного виноватым. Хотя, винить-то его и не в чем, во всем виноваты родители, а точнее матушка, не подумавшая, прежде чем раздувать скандал, чем это может обернуться не только для ее сына в частности, но и для их семьи в целом. Что творится сейчас в семье Оксаны, даже страшно представить. И что мне скажет Яга, когда до нее это все дойдет, тоже. Хотя, что Яга, Яга может и похвалить, она вообще странная, но мама... я поежился. Не видать мне каникул, как своих ушей. Рабский труд на даче бабушки на все лето мне обеспечен.

Спокойным оставался только Митька, а если вспомнить его поведение в кабинете у Кощея, то у меня начинают закрадываться подозрения, что ему в драке действительно стрясли что-то важное. Даже Вера, которая, а это известно всем, недолюбливает Кощея, относится к нему уважительно, а иногда даже почтительно.

— Не надо на меня так коситься, — пробурчал он, заметив мой задумчивый взгляд. — Кощей мой крестный, имею право.

— Кто?! — хором спросили мы.

Судя по лицам, такого поворота не ожидал никто.

— Крестный, — вздохнул Митька. Покосился на меня и добавил: — Человек, знающий мое истинное имя.

— А они у вас все еще в ходу? — удивился Андрей.

Истинное имя... как бы объяснить покороче, что это такое, с чем его едят и для чего оно вообще надобно? Истинное имя есть у всего живого на Земле, как за Гранью, так и в Мире. Используется оно в различных ритуалах Высшей магии, до которой нам еще учиться и учиться, расти и расти (лет с тысячу — точно). Ритуал узнавания истинного имени очень трудоемок и сложен, проводится человеком, который хочет узнать свое имя и кем-то из старших магов, которого, по аналогии с христианством, называют крестным. Крестный считается самым близким родственником, ближе отца с матерью, потому как это единственный человек, который знает твое истинное имя. Яга мне предлагала в прошлом году пройти этот ритуал, но проблема в том, что на тот момент в моих знакомых магах числились только женщины, а моим крестным должен быть мужчина. Маг, мужчина, человек, которого я знаю и которому доверяю. Вот уж ни за что бы на свете не подумал, что Митька может настолько хорошо знать Кощея, да еще и доверять ему.

Пока я размышлял, ребята все то же самое объясняли Андрею — очень путано, но весело. Он все же понял и сказал, что читал про подобное в нескольких книгах и перечислил их, на мою беду. Почему на мою? Да потому, что сам он мало и плохо, что помнил, а девчонки у нас читающие и любопытные, так что мне пришлось влезать и рассказывать более подробно. В общем, было весело, мы даже не вспоминали вчерашнее происшествие, а о том, что Серпуховского вызвали к Кощею и вовсе забыли. И когда он вернулся не заметили. Ни его, ни стоящего рядом с ним и с любопытством наблюдающим за нами, эльфа.

— А я-то расстраивалась, что он мне приснился! — восхищенно выдохнула Мила, оборачиваясь на громкий кашель нашего учителя.

— Кто? — я обернулся и встретился взглядом с эльфом. Холодным, внимательным и в тоже время совершенно пустым.

Никогда не понимал, что все фэнтезийные героини находят в эльфах? Смазливые, эгоистичные, зацикленные на лесе и себе, горделивые блондины. Внешне этот представитель народы перворожденной нечисти мало чем отличался от своих родственников, как их описывают и рисуют наши писатели и художники, разве что уши поскромней, чем следовало, острые кончики едва высовываются из-под ярко-черных волос. Такое ощущение, что он их только что покрасил и уложил. В общем и целом, на меня он произвел очень отталкивающе впечатление. Да и на остальных парней тоже, а вот девчонки... Мила млела, глядя на него, Верей задумчиво разглядывала, в глазах ее поблескивал энтузиазм настоящего некроманта (страшно даже представить, что она себе там нафантазировала), и только Рада осталась к нему равнодушной. Хотя и не совсем:

— Дроу, — выплюнула она.

Темный эльф? Интересно, но не захватывающе. Узнаем, что он делал тем вечером на перекрестке, заметил ли он, от кого ему прилетело, и может быть свободен. Только что он здесь делает? Неужели кто-то из наших в опускающихся сумерках не смог отличить эльфа от человека, и отрубил его? Маловероятно...

— Знакомьтесь, — произнес Серпуховской, указывая на эльфа. — Ликал'эон, он будет учиться с вами.

— Можно просто Лик, — голос очень подходит к глазам, тихий, с легкой хрипотцой, неестественной для сладкоголосых эльфов, и такой же отстраненный.

Мы молчали, только Мила очень — по мнению Митьки, слишком — откровенно улыбалась ему. А меня заинтересовал еще один вопрос, уже третий на очереди: чему высокородный дроу хочет научиться у людей? Насколько я знаю, эльфы всегда относились к людям с некоторым пренебрежением, как я уже как-то рассказывал, в моем роду тоже есть эльф, его за связь с Ягой (с местной нечистью, как обозвал ее Совет эльфов) вполне могли предать анафеме. А вот за обучение здесь или еще где-то помимо их Школы, вообще грозит изгнание. И я не преувеличиваю. Они не ставят наше обучение ни в грош, считая нас ни на что не способными. Хотя их тоже сторонятся, считая слишком гордыми. Даже в Совете их представителей всего трое.

В этот момент откуда-то снизу раздался грохот, замок основательно встряхнуло и мы кинулись поднимать карты, глобусы и тому подобную хрень. Как мне это уже надоело, ни одна неделя не проходит, чтобы кто-нибудь из второкурсников что-нибудь да не взорвал на уроке алхимии. Все бы ничего, да каждый раз нам приходится приводить кабине в порядок, потому как преподавателям лень тратить Силы на уборку, которую гораздо тщательнее сделаем мы. Ничего, мол, не разобьем, а заодно еще и пыль протрем. Весело, не так ли?! Эльф, как ни странно, пришел нам на помощь. Я удивленно покосился на него, но промолчал, занятый уворачиваением от только что поднятого мною и поставленного на полку глобуса. Что ни говори, нам с ним еще придется пообщаться. Но не долго, не уверен, что он задержится здесь более чем на месяц.

Прошел час, нам удалось навести хоть какой-то порядок в аудитории. Замок сотрясался еще два раза, представляю, в каком экстазе сейчас пребывают второкурсники и в каком ужасе Мстислав Молчанович. Каждый раз после уроков второкурсников Василиса отпаивает его лекарствами. Хорошо хоть сегодня у нас нет алхимии.

Наконец, урок закончился. Серпуховской объявил, что вся наша группа пребывает под арестом и покидать территорию ЛиМиНа запрещено до окончания разбирательств. Ну что ж, мне лично не в напряг, места мне и в замке хватает, зато эльф быстрее исчезнет. Спросите, почему он мне так не понравился? Интересно, а вам бы понравились люди (в данном конкретном случае — эльфы), которые следят за вами. Сомнений в том, что это именно он наблюдал за мной вчера в трактире, у меня с каждой минутой становилось все меньше и меньше. Если честно, то их изначально и не было.

Итак, мы отправились к себе на этаж. Дорога до него заняла у нас почти в два раза больше времени, чем обычно, потому как кто-то уже успел разнести весть о том, что в нашей группе будет учиться эльф. А о нас и так весь день болтали все, кому не лень, а те, кому было лень, просто слушали. Единственный плюс, все внимание было направлено на дроу, так что нас не трогали, а просто мешали пройти. Наконец мы, хоть и с большим трудом, добрались до своего этажа, Митька пошел показывать эльфу комнату и прощупывать, так сказать почву на предмет поговорить. Мы наделись, что он сможет объяснить нам, что же все-таки произошло тем вечером. Почему мы все так резко попадали в обморок? Однако, после того, как я открыл дверь в свою спальню, этот (и не только) вопрос отошел для меня на второй план. Картина в стиле: "мама приходит с работы, мама снимает боты, мама проходит в дом, мама глядит кругом...". Вот только в отличие от "мамы", мы с Мишкой глупых вопросов не задавали.

— Кузьма! — хором крикнули мы.

— Где ты, мать твою! — от души добавил Михаил.

Комната перевернута, стеклянный столик разбит, дверцы шкафа распахнуты, одна висит, болтается на одном винте, все наши вещи из него вытащены, в полном беспорядке раскиданы по всей спальне, мой ноут развернут на сто восемьдесят градусов, и лежит на полу, жалобно мерцая экраном, и все это присыпано травами Мишки. Домовый выполз из-за шкафа, посмотрел на нас полными слез глазами, прикрывая расцарапанное в кровь лицо такой же ладошкой.

— Это не я, — всхлипнул он. — Совсем не я...

— А кто? — прорычал Мишка и сверкнул глазами, всеми своим видом показывая готовность и нетерпение встретиться с тем, кто не только превратил нашу комнату в бедлам, но еще и избил нашего домового. Хоть кого-то, кому можно будет наддать за все, что сегодня произошло, начиная от обвинения в нападении на школьников.

Домовенок дрожащей рукой указал в сторону единственного целого предмета во всей комнате. В этот же момент из-под стола раздался душераздирающий мяв. Я вздрогнул и закрыл глаза, моля Бога о том, чтобы после драки у меня начались слуховые галлюцинации. Действительно, что моему коту делать в Лицее? Однако, моим надеждам не суждено было оправдаться и сбыться. Мяв повторился и на свет показалось мое одноглазое чудовище. Кузьма истерично и совершенно по-бабьи взвизгнул и убежал прятаться за шкаф. Михаил яростно выругался и сделал шаг по направлению к коту, с явным намерением схватить его шкирку. Ха-ха, он моего кота не знает. Маньяк зашипел, фыркнул, оттолкнулся от пола, и, перепрыгнув через него, приземлился прямо мне на руки. Я ведь уже говорил, что мой кот обладает поразительно прыгучестью, что для него какая-то пара метров?! Мишка выпрямился, и в немом удивлении посмотрел на кота, нагло разлегшегося на моих руках, выразительно приподняв брови.

— Знакомься, — я вздохнул. — Это мой кот. Маньяк.

— Что маньяк, я уже понял. Ты мне объясни, что он здесь делает?

— Как всегда наводит свои порядки, — я закинул кота на плечо и попросил Мишку помочь мне отыскать в этом беспорядке, целое зеркало. — Ума не приложу, как он здесь оказался. Надо позвонить маме и сказать, чтобы она заехала за ним.

— Не-ет! — вдруг на чистом русском произнес кот. — Не пойду!

— Почему? — как всегда на полном автомате спросил я.

— Она меня кормит "Вискасом", уезжает на недели и у меня целыми днями никто не меняет туалет. Это что за отношение к редкому животному?

— Ты разговариваешь?!

Блин, вот так живешь, живешь, и не знаешь, что под одной крышей с тобой живет говорящий кот. Интересно, а мама знает? Глупый вопрос, конечно, знает, даже если не знала, то Яга должна ей была сказать, уж кто-кто, а она в этом разбирает.... Спасибо, бабушка любимая, за подставу. Мало того, что понавесили на меня кучу заклинаний без моего на то разрешения, так еще и подселили кота для присмотра. Что-то с каждым днем список претензий к этим двум квочкам у меня увеличивается на пару пунктов сразу. Так, а если вспомнить мой последний вечер дома, и некоторые моменты, которые я после принял за сон, то кот должен был не только следить за мной, но еще и брать ситуацию в свои руки, если я что-то сделаю не так. Нет, как только закончится арест, надо будет сгонять в гости к любимой бабушке несколько очень интересных вопросов.

— Он здесь жить не будет! — твердо произнес Мишка, предусмотрительно держась от нас на расстоянии.

— Конечно, не будет, — но не успел я произнести фразу до конца, как кот дико взвыл, и начал вырываться, даже не подумав спрятать когти. Я бросил его на пол, и, сердито шипя и потрясая в воздухе расцарапанной рукой, закончил: — Ни за какие коврижки!

Кот фыркнул, сердито дернул хвостом и величаво направился в сторону двери, которая очень вовремя открылась. Он проскользнул мимо ног Нигматуллина Эльдара и исчез. Мишка облегченно вздохнул, а я выругался сквозь зубы, хорошо представляя себе, что нас ждет дальше. Эта нечисть (самое мягкое слово в отношении этой сволочи) устроит в замке настоящий кавардак, все маги будут приведены в режим боевой готовности, а после очередной пакости он будет приходить сюда, развлекать себя погоней за нашим домовым. И нам придется каждый раз отвечать перед Кощеем за его проделки. Кто там у нас преподает биологию?! Альбина Антоновна, надо будет завтра найти ее и проконсультироваться насчет говорящих котов. Обычного можно поймать на валерьянку. Кто его знает, на что ловиться говорящий, а самое главное, мыслящий кот?

— А что у вас произошло? — Эльдар в недоумении разглядывал комнату. Я вздохнул. Надо запереть комнату, пока не наведем в ней порядок, чтобы сотни раз не отвечать на один и тот же вопрос. А лучше просто согнать сюда всех преподов и учеников разом и рассказать все подробно.

— Наш домовой решил прибраться, — сердито ответил Мишка, и пнул ножку от стеклянного стола. — Что смотришь? Хочешь одолжить?

— Нет, спасибо, мне такого домового и даром не надо, — Эльдар явно не поверил. Про домового мы не спешили распространяться, о нем знали только несколько человек, да и то считали, что нам крупно не повезло.

— Тогда какого черта приперся?

— Серпуховской попросил принести вам сегодняшние лекции, — Нигматуллин недовольно поморщился. Несмотря на то, что он был нашим однокашником, мы с ним почти не общались. Даже с Серым, имеющим по праву рождения все основания для того, чтобы быть снобом, мы находили общий язык. С этим же человеком, единственным из всей своей семьи поступившим не в Школу, а в ЛиМиН, нам совершенно не о чем разговаривать. — Только я вижу, вы сегодня будете заняты, так что лекции вам не нужны.

— Вот и катись отсюда, пока не накостыляли.

Эльдар весьма выразительно стукнул дверью о косяк и удалился. Лекции, конечно, нужны, но уж лучше мы спросим их у кого-нибудь другого. Я обернулся, посмотрел на Мишку, на осторожно выглядывающего из-за шкафа Кузьму, на комнату...

— Отдохнуть нам сегодня, похоже, не удастся.

Точно не удастся. В дверь несколько раз стукнули, потом в комнате появился Сир (дверь даже не шелохнулась). Он полностью проигнорировал "небольшой" беспорядок, сразу приступил к делу:

— Михаил, выйди, мне нужно поговорить с Дмитрием.

Мишка поспешно ретировался. Во-первых, с Сиром лучше не спорить, это мы уже давно уяснили, а, во-вторых, эта отличная возможность откосить от уборки. И ведь даже обвинить-то его не в чем — и кот, и домовой мои.

— Дима, я буду говорить не как учитель, а как друг. Держись подальше от этого эльфа.

— Почему? — вампир приучил меня быстро соображать и задавать только самые важные вопросы.

Но он в очередной раз проигнорировал мой вопрос и просто исчез. Черт, черт, черт!!! Как мне все это не нравится. Я ведь, кажется, уже говорил, что приехал сюда учиться, а не влипать во всяческие неприятности, так почему меня никто не слышит?! Надеюсь, дурацкое предчувствие, не оставляющее меня на протяжении вот уже нескольких дней, так и останется предчувствием.

Нина

Черт, черт, черт! Я сердито швырнула зеркало в стену. "Вне зоны доступа"! И почему мне так не везет? Я этой встречи добивалась целых два года и теперь из-за каких-то придурков все может сорваться. Нет, я нарушила почти все законы нашей семьи не ради того, чтобы он пришел, выпил за мой счет в трактире и удалился, радуясь тому, что я так и не смогла выбраться. Даже если я и смогу дозвониться до Николая, мага, который меня с ним свел,, это ничего не изменит. Он не тот человек, который будет ждать или позволит назначить встречу на другой день. И ведь сюда его пригласить нельзя, маловероятно, что Кощей будет рад встрече с ним. Придется искать другие пути...

Глава восьмая

Вылазка

Нина

— Вань, хватит ломаться!

— Я ломаюсь?! Я не ломаюсь, я просто не понимаю...

— Тут и понимать-то нечего. Просто ответь на вопрос.

— Ага, и нарисуй карту. Тебе не кажется, что ты пришла не по тому адресу? Тебе в соседнюю комнату.

— Слушай, я пришла к тебе, а не к нему. Хочешь от меня отвязаться — ответь на вопрос.

— Может, ты меня еще и в провожатые возьмешь?

— Провожатых я и сама найду, ответь на вопрос — это реальный путь, или вы тогда прикалывались?

— Вообще прикол, вломиться в пещеру Горыныча! И вообще, тебе не кажется, что у тебя и так слишком много проблем?! Я слышал, вчера твои предки приходили, много интересного тебе наговорили.

— Не в первый раз.

— Да, а отдуваться, как всегда нам с Лешкой. "Почему вы за ней не присмотрели?". Нет, я понимаю Лешка, он, как-никак твой старший брат, но я-то тут причем?

— Иван!

— Отвяжись. Иди к Лешке. Сгинь!

Вот так всегда. Когда не надо, они постоянно вертятся рядом, читают нотации и вмешиваются в мою личную жизнь, а как понадобится помощь сразу "Сгинь", да еще "Я-то тут при чем?". Ванька лучший друг моего старшего брата, я в детстве в него была влюблена (по крайней мере, так говорит мама), везде за ним ползала, как хвостик. Как ни странно, меня он от себя никогда не прогонял, первым вступался за меня, если какой-то идиот меня обижал. Почему идиот, спросите вы? А кто еще полезет к девчонке из семьи некромантов? Только идиот со склонностью к суициду. Года два назад случился в моей жизни один такой, к счастью, никто из моих об этом не знает, а то ему не удалось бы отделаться так легко. Хотя это еще с какой стороны посмотреть... легко не легко, зато интересно и познавательно. Для меня. О нем помолчу, потому как я его после того случая и не видела. Ладно, хватит воспоминаний, пора возвращаться в реальность:

— Вань! Ну, Ваня!

— Не стони. Отстань, отвяжись, прекрати! Сейчас Лешку крикну!

— Напугал кота сосиской!

— Господи, и за что ты так со мной? Что я такого сделал, что ты свел меня с ними? Нин, у меня ваше семейство уже знаешь, где сидит?

— Представляю. Так что, пока мы не засели еще глубже, объясни, как туда пройти?

— У! Изыди! Ты хоть представляешь себе, что со мной Лешка сделает, когда узнает, куда я тебя отправил?

— Во-первых, знать ему об этом не обязательно. Во-вторых, никуда ты меня не отправлял, я спросила (из чистого любопытства), ты ответил.

— "Знать не обязательно". Смеешься, да?! Думаешь, он не догадается, кто тебе рассказал, как пройти? И мне за "ты спросила, я ответил" устроят такую головомойку. Знаешь, не очень хочется терять лучшего друга только из-за того, что у него сестра дура и авантюристка. Что тебе в городе понадобилось? Давай принесу, а?

— Вань, я пойду, даже если ты мне ничего не скажешь, ты ведь меня знаешь...

И так на протяжении нескольких часов. Вместо того, чтобы тратить свое и мое время, лучше бы ответил на вопрос. Ну, ничего, я терпеливая...

Дмитрий

Шел второй день нашего заключения. Хотя "заключением" это можно было назвать с большой натяжкой. В нашем распоряжении оставалась вся территория замка, посещения никто и не думал запрещать (как же, кто же решится лишить родственников права отчитать своих детей?!), сегодня суббота, выходной, так что ничего, кроме боевых искусств — два часа по утрам ежедневно — нас не отвлекало от безделья. Правда, на уроках Всеслава Кирилловна отрывалась на нас по полной, она считала, что мы могли справиться со школьниками и без помощи магии, но мы терпели, понимая, что она в чем-то права. Стонали, возмущались за закрытыми дверями раздевалки и своих спален, но терпели. Мишка вновь свалился с мигренью, ходил мрачный, огрызался и даже девчонки, наученные горьким опытом, старались его не трогать. Я же, как его сосед, должен был страдать больше остальных, стать, так сказать, козлом отпущения, но я не стал дожидаться, когда его мрачный взгляд наткнется на меня, сбежал в сад. Я как-то описывал сад, разбитый на территории замка, но лишь только малую его часть. Замок — это не одинокая гора, это цепь скал, внутри которых располагаются мастерские, лаборатории, залы, живут домовые, банные и иже с ними. В одной из пещер и живет Змей Горыныч. Тот самый, про которого в былинном сказании про Добрыню Никитича написано:

"Ветра нет — тучу нанесло,

Тучи нет — а только дождь дождит,

Дождя нет — искры сыплются:

Гром гремит, да свищет молонья!

Летит Змеище-Горынчище,

О двенадцати змея хоботах...".

Говорят, не такой уж он и страшный, всего одна голова, но в том, что он умеет управлять стихиями и погодой, былины не соврали. Только благодаря его стараниям на территории ЛиМиНа до сих пор держится бабье лето. Этот секрет, хранимый драконами, как от людей, так и от всех остальных рас. Уж кто им это запретил — неизвестно, потому как даже боги в свое время пытались его выведать, но, к счастью, безрезультатно. Драконы — одна из самых малочисленных и древних рас, в последний раз потомство у них появлялось много тысяч лет тому назад, задолго до того, как обезьяна взяла в руки палку. По крайней мере, так говорят легенды.

Но вернемся к саду. Он обвивает все скалы, то спускаясь в низину, то поднимаясь к самой вершине. Здесь собраны все растения мира, даже те, которые встречаются только в сказках и легендах — есть целая поляна цветущих папоротников. Правда, цветут они, как им и положено, только в день на Ивана Купала, говорят, цветы — необыкновенной красоты. Но и сорвать их нельзя, как и многие другие растения, обладающие магическими свойствами, их стерегут, ухаживают за ними и используют только в малых дозах, в специально отведенных для этого лабораториях. Почему?! Глупый вопрос, вы пробовали когда-нибудь использовать ту же разрыв траву по назначению в закрытом помещении? Нет?! И не советую, ничем хорошим это не кончится, хотя если концентрация была высокой, то вам, возможно, удастся избежать наказания и даже нравоучений. Ко всему вышеперечисленному мертвые остаются глухи, даже если их какой-нибудь не особо умный некромант поднял именно для этого.

Весь сад невозможно осмотреть даже за всю бессмертную жизнь, то место, откуда ты мгновения назад ушел, неуловимо меняется, ни один цветок здесь не похож на другой, дорожки блуждают, та тропинка, что вчера вела к озеру, сегодня ведет к зимним садам. Даже зимой в некоторых местах никогда не выпадает снег, а где-то круглый год температура не поднимается выше минус пятнадцати. И дело тут вовсе не в драконе, даже он не может так направленно использовать магию погоды. Все дело в земле, это научно доказано, но точно назвать причину все же не может ни один из наших преподавателей. Ходят слухи, что Кощей воздвиг эти скалы на месте выхода наружу источника чистой Силы, кто-то говорит, что это дело рук богов, решивших таким образом сделать перед уходом подарок младшему брату, некоторые считают, что все дело все же в драконе. Вариантов много, но все это только слухи, а я, как уже не раз говорил, не верю ни в слухи, ни в легенды.

Я всегда пользуюсь одной и той же тропинкой. От черного хода замка по территории Лицея разбегаются две главных дороги и с десяток троп, одна из них, самая левая, привлекла мое внимание с первого же дня, она сама словно ложится мне под ноги и уводит в сад, именно туда, куда мне нужно. Сегодня она привела меня к небольшому озеру, над водами которого склонилась плакучая ива. Вода в озерке темная, ледяная, само озеро бездонное, но, несмотря на все это, обитаемое. Я как-то раз уже бывал здесь, познакомился с водяным, хозяином всех водоемов, что располагаются "по сю сторону гор". Чуть в стороне стоят два тополя, меж которыми какая-то добрая душа установила уютную скамейку. На нее я и завалился с ногами, опершись спиной о дерево и закинув руку на резную спинку. Сегодня я хотел одиночества, тишины и спокойствия, надеюсь, в этот раз мне никто не помешает. Я давно хотел почитать одну книгу, ее мне посоветовал местный библиотекарь. Боян Всеволодович немного не в себе, согласен, но мне он понравился. Книги — его жизнь, Кощей не мог сделать лучшего выбора (да-да, он сам подбирал весь персонал Лицея, разве что обошел своим вниманием домовых). Когда я попросил его какую-нибудь книгу, для, так сказать, более близкого ознакомления с законами Мира, он мне предложил краткий справочник чудес.

Книга выпущена в неизвестно каком году, неизвестно кем, для тех, кто был рожден за Гранью, и не знает всех правил Мира, тираж всего семь книг. Причем книги не простые, а самописки. То есть изначально, этот неизвестный автор сделал титульный лист и обложку, поколдовал над ней немного и то, что получилось, скопировал шесть раз. Все остальное — просто магия. Листы исчезают, появляются, меняются правила, как прописанные в законах, так и замалчиваемые, как, например, драки меж школьниками и нами. Кстати, о ней. Я открыл книгу, перелистнул пару страниц, ища глазами упоминание об этой традиции, я вчера, листая, видел ее где-то вначале. Однако ее я так и не нашел, зато наткнулся на статью, в которой рассказывалось о процессе определения уровня Сил. Насколько я знаю, мне вскоре предстоит пережить его, так что мой интерес вполне объясним.

"В один из великих праздников учеников выводят к капищу, единственному скоплению Сил древних богов и оставляют наедине с Духом. Дух испытывает ученика, определяя, таким образом, уровень Сил, переданных ему в наследство богами. Какие испытания предстоит пройти неизвестно, случалось и так, что ученика не проверяли, отпуская с миром, такое случается крайне редко и никогда не заканчивается хорошо". И все? Честное слово, ожидал гораздо большего. Какое капище, если их все уничтожили во времена прихода на Русь христианства? Что за Дух? Ничего не понятно, действительно "Краткий справочник чудес". Придется ждать тот великий праздник, в который нас поведут определяться с уровнем. Я прикинул в уме количество первокурсников и понял, что на капище мы проведем весь день, если не больше: пока до меня очередь дойдет, потом еще остальных жди.

Я отложил книгу в сторону и задумчиво посмотрел на небо. Прошел месяц, я уже, можно сказать, начал понемногу привыкать к странному ритму жизни ЛиМиНа, обзавелся друзьями, проблемами, но все-таки меня что-то смущает. Странное поведение Сира, его советы, а еще и этот эльф. Да, эльф... он, оказывается, в тот вечер просто мимо проходил, а мы, такие-сякие, заняли дорогу, не пройти нас, понимаешь, не проехать. Вмешиваться он не стал (и я его понимаю), хотя отмазывается тем, что просто не успел. Кто-то произнес заклинания, или воспользовался Даром, определить он, к сожалению, не смог в силу своей неопытности в данном вопросе. Допрашивали его девочки, у них это получилось очень интеллигентно и как-то по ходу дела. Зная себя, а так же остальных пацанов, я могу себе представить, как бы мы это спрашивали — либо вопрос в лоб, либо кулаком туда же, для быстрого усваивания сути вопроса и столь же быстрого ответа. Первый вариант — это модель моего поведения, второй — Митька. Мишке этот эльф вообще до лампочки, Серый заинтересован, но только как в новом сокурснике и знакомстве, которое возможно в будущем ему пригодится, а Андрей просто впервые вживую видит представителя столь древней и интересной расы. Да и я, если честно забыл бы о нем на следующее же утро (то есть уже сегодня), если бы не Сир со своими советами. Мне иногда кажется, что я действительно попал в плохое фэнтези. Слишком много намеков и мало смысла. Хотя если бы не все тот же вампир, я бы ничего подобного не испытывал. И даже не знаю, то ли говорить ему за это спасибо, то ли послать куда подальше, чтобы не нервировал.

Мое уединение было нагло нарушено, неожиданно и неизвестно откуда спрыгнувшим Маньяком. Я подскочил где-то на метр, причем без всякой левитации, и заорал благим матом. Кот орал не хуже моего, яростно вцепившись в мою куртку. Когда я попытался отцепить его от себя, он взвыл пуще прежнего, обхватил мою шею лапками и всхлипнул человеческим голосом:

— Не отдавай меня ему!

— Это ваше животное? — в унисон с ним спросили меня откуда-то снизу.

Я прижал к себе Маньяка и наклонился, чтобы поближе рассмотреть третьего из виденных мною домовых, а это был, несомненно, он. Невысокий, даже чуть ниже Кузи, опрятно одетый, хорошо выбритый, в поварском колпаке и фартуке.

— Мой, — вздохнув, сознался я. После таких жарких объятий отпираться глупо.

— Хм, — домовой нахмурился, несколько раз повторил "Хм", а потом совершенно неожиданно развернулся, словно потеряв к нам всякий интерес, и ушел, бросив на прощание: — Присматривайте за ним...

Я проводил взглядом домового, потом перевел его на кота. Вы, наверное, смотрели мультфильм "Шрек-2". Я видел его раз триста, спасибо Марине. Так вот, Кот в сапогах из этого мульта явно был срисован с моего Васьки, разве что глаз только один.

— Что ты натворил?

— Покушал...

Я представил себе какой разгром творится сейчас на кухне и в очередной раз вздохнул. Если домовые сегодня опоздают с обедом, то обвинят в этом меня.

— Завтра же отправлю тебя к Яге! — пригрозил я.

— Мяу-у! — жалобно произнес он и уткнулся мокрым носом мне в шею.

Ну что с ним сделаешь?! Я вздохнул, подхватил со скамьи книгу и направился в сторону замка. По крайней мере, я так думал. Тропинка петляла, то углубляясь в сад, то, наоборот, выходя напрямую к замку, что, казалось, еще несколько десятков метров и я у ворот, однако, прошло уже почти полчаса, а я все еще продолжал блуждать по саду. Наконец, она вывела меня к людям. Я чуть не споткнулся о Нину Верей. Она сидела на земле, разложив перед собой какие-то бумаги, и задумчиво кусала верхушку карандаша.

— Человек! — обрадовался Маньяк.

Девушка вздрогнула, и оглянулась.

— Привет, извини, что помешал, но не могу найти дорогу к ...

— Ты. — Нина откровенно начала разглядывать меня, оценивая. Ее серые глаза смотрели с интересом и сомнением, словно она хотела мне что-то предложить (судя по тому, как она себя ведет — очередную авантюру), но не знала, справлюсь ли я. Именно так. Как позднее выяснилось, на вопрос "захочу ли я?" она для себя уже нашла ответ. — Ты-то мне и нужен.

— Зачем? — осторожно поинтересовался я, поудобнее перехватывая кота.

Лучше бы я просто развернулся и ушел. Куда-нибудь, куда угодно, только подальше от нее. Маловероятно, конечно, что она бы решила отказаться от этой затеи, но я бы об этом уже не знал.

— Мне нужно в город.

— И что с того? Сходи к Кощею, может, он разрешит тебе выйти.

— Дим, ты и вправду такой тупой или просто притворяешься? Если бы все было так просто, я бы подошла к Серпуховскому. Мне надо в город...

Час, целый час, она меня пилила, уговаривала, просила, обещала. Я, прикрываясь Васькой, потихоньку отступал, обещая подумать. Как-то незаметно, продолжая препираться, мы вышли из сада, добрались до замка, где я от нее и сбежал, спасибо большое создателю сего лабиринта. На нашем этаже было тихо, ребята тоже разбрелись кто куда, только Мишка продолжал валяться в кровати, отгородившийся от мира одеялом. Кузя выглянул из-за шкафа (как он там помещается, я так и не понял), но, увидев Маньяка, спрятался обратно. Ясно, пока не свяжусь с Ягой, и не договорюсь насчет переезда кота под ее крышу, не видать нам чистоты, порядка и левых плюшек как своих ушей. Весело, ничего не скажешь.

Мишка на обед не пошел, но обещал присмотреть за Маньяком. Судя по тому, каким голосом он это сказал, на месте Васьки, я бы боялся не то что пошевелиться, а даже просто смотреть в его сторону, но я знаю его, так что не буду питать призрачных надежд, что комната не будет похожа на помойку. Пообедать спокойно мне так и дали. Нина, воспользовавшись отсутствием моего соседа по комнате, уселась за наш столик, проигнорировав полные любопытства взгляды Митьки и девочек.

— Отвяжись ты от меня! — взвыл я.

— Ты обещал подумать, — совершенно спокойно, как будто ее ответ на вопрос совершенно не интересовал, заметила Верей.

— Слушай, почему бы тебе одной туда не сходить. Зачем тебе я? И почему именно я? — продолжал шипеть я.

— Потому что одна я там не пройду. А ты... ну, не его же брать, — кивнула она на Митьку.

— Почему не меня? — возмутился тот.

Я стукнул его под столом по ноге. Если она ему сейчас предложит эту вылазку, а он сдуру согласится, то мне же с ними идти придется, я же вроде как за ним присматривать должен. Нина проигнорировала его, продолжая внимательно смотреть на меня. И я еще называл ее скромной!

— Какая муха тебя укусила? Что так горит, что уже и подождать пару недель нельзя?

— Нельзя! — сказала, как отрезала. Потом оглянулась на Раду и Милу, активно делающих вид, что нас разговор им не интересен, словно только сейчас их заметила, подхватила поднос с едой, и, встав, произнесла: — Хорошо, подумай еще, но если нет, пойду одна.

Напугала. Я фыркнул, и, не обращая внимания на пристальные взгляды друзей, занялся обедом. Однако и от них не так просто отвязаться:

— И что это было? — осторожно прощупывая почву, спросил Митя. — Куда это она тебя звала?

— В город, — лучше ответить, иначе он из чистого любопытства согласится идти туда, не знаю куда и зачем. Конечно, говорить ему это тоже опасно, может загореться идеей и уговорить Верей взять его с собой.

— Зачем?

— А я знаю?! Привязалась ко мне сегодня: пошли, да пошли.

— Как она собирается выходить? Я ведь, правильно поняла, отпрашиваться у Кощея она не будет? — влезла в разговор Мила.

Я застонал, зная наших девочек, можно с девяносто пяти процентной уверенностью сказать, что тот самый ход, который Нина называет "немного" и "возможно" опасным, скоро станет общедоступным и совершенно безопасным. От этой мысли, а так же от осознания того, что меня в это дело тоже все-таки втянут, в животе у меня заурчало, забулькало, и весь аппетит куда-то пропал. Я отодвинул тарелку с супом в сторону, обвел друзей обвиняющим взглядом и попросил:

— Только не говорите, что вы хотите ей помочь.

— Ты сам это сказал! — Рада ухмыльнулась, а Митька фыркнул.

— Нет, нет, нет! Ничего подобного я не говорил. Не надо перевирать мои слова!

— Дим, а если это для нее очень важно?

— Настолько важно, что она может себе позволить перевестись в Школу?

— Я думаю, она и сама все это отлично понимает.

— Но мне кажется, что ей невдомек, что она и меня под суд подводит... подведет того, кто с ней пойдет!

— Да она умней тебя в десятки раз. Если зовет, значит, знает, что делает.

— Спасибо, что хоть не в тысячи! Вам не хватило того, что произошло в четверг?!

— Вот уж не думала, что ты такой трус!

— Стоп! Хватит! — подскочил на стуле Митька. — Прекратите.

— Не хватало нам еще драки в столовой, — поддержала его Мила. — Тогда нас точно всех переведут в Школу. Без оснований, и не дав окончить первый курс.

Трус! Вы это слышали?! Я — трус! Спасибо большое за комплимент! Я встал, буквально запнул стул под стол и удалился. Но прежде чем выйти из зала, остановился рядом с Ниной и согласился на ее авантюру. Твою мать, неужели мной так легко управлять?!!

Злость на самого себя быстро прошла, я успокоился и понял, что раз подписался на очередную авантюру, то надо к ней хотя бы подготовиться. Поэтому я свернул с полдороги в библиотеку, подумав, что там в любом случае больше информации, чем в Интернете. В официальном сайте Мира я давно разочаровался, слишком много там недомолвок, того, что принято замалчивать или не замечать. Единственное, в чем там можно не сомневаться, так это в прогнозе погоды, по этому вопросу они советуются как раз со Змеем. Хотя те книги, что мне выдал Боян Всеволодович, тоже нельзя назвать кладезем полезной информации. В основном там легенды и сказки, подданные под соусом с названием "правда". Но и ее мне хватило для того, чтобы понять, что ничего хорошего меня завтра не ждет. Меня порадовала только одна книга, в которой говорилось, что Горыныч представляет особую опасность для женщин.

Освободился я вечером, перед самым ужином, но решил на него не ходить. Оказалось, что Митька уже поделился с парнями новостью о планируемой Ниной вылазке, а девчонки подробно описали все грозящие нам опасности, уделив особое внимание дракону. Хотя могли и промолчать, почти всем известно про этот ход, пролегающий на территории Змея. Мне хором пообещали устроить торжественную панихиду, благословили, давясь хохотом, и только тогда я смог их выставить. Сам, ополоснувшись в душе, завалился спать, предварительно закрыв дверь на ключ и приказав Кузе гнать в три шеи всех, кроме, естественно, Мишки. Заснул я почти сразу, спал без снов, но все равно не выспался, несмотря на то, что домовой не разрешил Нине разбудить меня рано утром, и я проснулся сам. Верей уже почти рыдала под дверью, так что мне пришлось отказаться от завтрака, я вообще едва успел почистить зубы.

Дорогу я не запомнил, зачем оно мне надо?! Все равно бесполезно, она шла по саду и в любой момент могла извернуться и убежать из-под ног. К тропинке, ведущей к пещере Змея мы добрались где-то через час, еще почти столько ушло на то, чтобы найти его жилище. "И о чем я только думаю? — нервно сглотнул я, задрав голову к потолку. — Надеюсь, хозяина дома не окажется". Это была моя последняя мысль. Сложно работать извилинами, когда мозг, перепуганный огромной тенью, застившей солнце, отказывается тебе подчиняться и желает только одного — лечь и притвориться мертвым. А говорят, что в моменты опасности у людей открываются скрытые резервы. Либо врут, либо я какой-то бракованный. Может быть, я ошибаюсь, мне ведь все-таки удалось заставить себя обернуться...

Дракон... как описать его? Большой?! Литота ... огромный? Гипербола. Он впечатляет, очаровывает, пугает. Трудно подобрать слова, чтобы передать все те, чувства, что испытываешь, когда эта махина нависает над тобой, с интересом разглядывая тебя, так, как ученый может рассматривать в микроскоп особо редкий вирус. Или микроба. Именно в этот момент, глядя в его зеленые глаза, я понял всю глупость своего положения и всю бессмысленность своей жизни. Надо же было мне поддаться на уловки девчонок (самое смешное то, что я понимал, что меня подловили, взяли на слабо, но ничего не мог поделать). Змей осторожно переступил с ноги на ногу — я при этом инстинктивно шарахнулся в сторону, а Нина за моей спиной испуганно ойкнула, — опустил голову на землю и, выпустив из ноздрей клубы белого дыма, гулко произнес:

— Не знал, что у меня сегодня уроки.

— Ты все еще настаиваешь на продолжении этой авантюры?! — нервно, слегка заикаясь и боясь даже повернуть голову в ее сторону, спросил я.

— Да, — как она не старается, голос все равно дрожит.

Дракон хмыкнул (меня чуть не снесло в сторону), шевельнул хвостом, перекрывая вход в пещеру и вызвав при этом небольшое пещеротрясение. Верей сердито ткнула меня в спину, напоминая о том, зачем я здесь.

— Так что вы здесь делаете, дети?

— Мимо проходили?! — глупо, конечно, но что я еще мог сказать?

— Мимо? А мимо не получится, дальше дороги нет... — мне показалось, или в его глазах действительно появился голодный блеск? Надеюсь, показалось...

Я оглянулся на Нину. Она стояла, прижавшись спиной к стене, бледная, дрожащая. Я перевел взгляд на усмехающегося Змея Горыныча. Действительно страшное зрелище, такой во сне приснится, проснуться не сможешь. Одни зубы чего стоят... и как только его допустили до преподавания?! Хотя, если подумать, то чем он отличается от нашего учителя математики, запойного пьяницы, однажды на уроке разломавшего об пол стул? Разве что размерами. Я с трудом проглотил комок, образовавшийся в моем горле. В пещере было тесно, неуютно и трудно дышать. Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями перед речью, но закашлялся (чертов дым!) и все мои намерения тут же зачахли. В голове было пусто, только одна мысль билась в висках: что я вообще здесь забыл?...

Нина

Неужели я на это и вправду решилась?! Глупый вопрос, учитывая то, что я уже здесь. Димка явно растерялся, стоит, мнется, но он хоть что-то умудряется из себя выдавить (глупость за глупостью!), я же и слова вымолвить не могу. Во рту пересохло, сердце колотится, как у загнанного зверя. Нет, Ванька, конечно, говорил, да и я вроде не дура (хорошее слово — вроде, но не про меня!), сама понимала, что дракон во много раз опаснее любого, даже самого голодного, раненого, разъяренного хищника, особенно наш Змей (не зря ведь про него столько легенд и сказок сложено, на чем-то ведь они должны основываться), но, как говорится: "Пока гром не грянет, дурак не перекрестится". Сейчас самое время извиниться, развернуться и уйти, сделав вид, что просто заблудились, свалить все на садовые тропинки, но, во-первых, не поверит, а во-вторых, Горыныч не много не прав, дороги для меня нет назад.

Я закрыла глаза, успев за несколько ударов сердца вспомнить всех православных святых и наших богов, открыла рот, но Димка не дал мне и слова сказать:

— Нам надо пройти...

Дракон усмехнулся (редкое зрелище, но очень сочувствую тому человеку, который решит, что ему в жизни не хватает именно этого) и тихо ответил:

— Всем надо. Назовите мне причину, почему я должен вас пропустить. Не вы первые, не вы последние, пытаетесь разнообразить мое меню таким образом. Почему я должен вас пропустить? А маг огня?!

Дракону явно было скучно, и он с нами просто развлекался. Ничего бы не имела против, если бы нас не пугали, и не грозили нами улучшить свой рацион. Змей, словно услышав мои мысли, скосил один глаз в мою сторону, скользнул раздвоенным языком по губам, явно предвкушая сытный ужин. Убью Ваньку, он что, не мог меня отговорить?!

— А давайте я скажу вам об этом после того, как вернусь? — он с ума сошел?!!

Хриплый смех сотряс своды пещеры. Я закрыла глаза, чтоб не видеть его распахнутую пасть. Господи, и почему это я считала себя храброй? Экстремалка хренова! Дракон поднял голову, его хвост несколько раз в приступе неудержимого хохота, стукнул по земле, заставив подскочить все камни, а так же нас с Димкой. Ноги мои подогнулись, и я, позорно всхлипывая, сползла на пол.

— Ты думаешь, что я такой доверчивый?

— Если верить сказкам, то вы намного умнее, как Яги, так и Кощея, которых множество раз обводили вокруг пальца всякие детишки, да Иваны-дураки, — что он несет?! Он с ума сошел? Я точно, когда решила, что если помогу ребятам в драке со школьниками, то ничего страшного не произойдет.

— А ты веришь сказкам?

— Нет. Сказки и легенды — всего лишь слухи, приукрашенная веками правда. Например, в сказках говорится, что у вас должно быть минимум три головы...

Змей Горыныч

— Еще растроения личности мне не хватало! — я задумчиво прищурился, склонил голову набок, пристально разглядывая человеческого детеныша.

Интересный мальчишка, ничего не скажешь. Отчаянно боится, огонь то вспыхивает, то гаснет, несет полную околесицу, и при этом делает вид, что все так и задумано. С ним стоит еще пообщаться, разжечь его Дар и понять, почему он кажется таким знакомым. Нет, память меня не может подвести, несмотря на весьма солидный возраст, я с уверенностью скажу, что вижу его впервые, но его запах, его Сила...

— Думаешь, лесть может дать вам время, чтобы придумать, как убежать от меня? — он расхохотался. Нервно, голос дрожит, руки подрагивают, но смех искренний, истеричный.

— Мы же у вас в пещере, куда мы отсюда денемся? С головой вниз, в пропасть? Я, может быть, сейчас скажу глупость, но я еще жить хочу, — и ведь не врет. Если бы это сказала девчонка (а от нее за версту пахнет смертью), я бы не поверил, да и проверить бы не смог, а тут, родная стихия, маг огня, захочу, смогу сделать с ним все, вплоть до того, что заставить его ударить подругу. Но не более. С таким быстрее справится маг воды, чем огня, потому как вторая элементаль подчиняется ему не хуже, чем мне. Или будет подчиняться. Что ж, на этом и стоит сыграть.

— Девчонка пусть идет, а ты останешься...

Дмитрий

Нину мы вытолкнули. Надеюсь, она доберется до города и встретится с тем человеком, ради которого все это затеяла. Я ей уже пообещал, что по возвращении ее ждет подробный допрос и пусть даже не надеется, что я забуду, не найду время или не вернусь, но мои слова ее как-то не очень обнадежили. Она ушла, спотыкаясь на каждом шагу, оглядываясь через плечо и вытирая кулаком слезы. Дура! Сказал бы еще что-нибудь, да похлеще, но, глядя вслед ей, почти ползущую по небольшому карнизу, открывшемуся после того, как Змей проделал в стене небольшую такую дырку (диаметром в метр, не меньше), я понимал, что так и не озвучу того, что сейчас у меня в мыслях. Если честно, то она оказала мне большую услугу, сведя с драконом... по крайней мере я на это надеюсь. Я вздохнул, и повернулся к Горынычу лицом. Страх мой никуда не ушел, но как-то притупился. Я откуда-то отчетливо знал, что бояться его не надо, что уж кто-кто, а он мне точно зла не желает. Однако, уверенность была какая-то... не тянула даже на пятьдесят процентов и не могла меня полностью успокоить.

Дракон лапой отодвинул меня в сторону, и. тяжело ступая, волоча за собой хвост, направился куда-то вглубь пещеры. Про меня он словно забыл. Я вздохнул и последовал за ним, хотя соблазн потихоньку сбежать был большой. Шли мы довольно долго, Змей оказался крайне неповоротлив, просторные каменные коридоры если и строились когда-то в соответствии с его размерами, то за это время он очень прибавил в весе. Хотя я и не очень-то торопился, мне больше хотелось рассмотреть пещеры, расписанные и разрисованные разнообразными наскальными рисунками. Каждый сантиметр абсолютно гладких стен, пола и потолка покрывали странные символы. А я ведь, пытаясь, так сказать, заочно познать Мир, увлекался не только фентези, но и историей в целом. Стопроцентной уверенности у меня, конечно, нет, но, как мне кажется, ни один из этих символов нигде и никогда не встречался.

Змей Горыныч громко хмыкнул, и, не оборачиваясь, произнес:

— Ни один и никогда. Драконы оставили следы только в легендах. Никто из вас уже давно не верит в наше существование, считая разных динозавров теми, за кого нас принимали, наделяя, в соответствии с умственным развитием, языком и необыкновенными способностями. Одно из них, самое распространенное, огненное дыхание! — он остановился, поднял голову к потолку и выпустил огромную огненную струю. За мгновение до того, как она долетела до цели, он соскользнул вниз и с громким плеском, подняв огромную волну, нырнул в озеро.

Я открыл глаза, щурясь от яркого света и отплевываясь от соленой воды. Горыныч с головой погрузился в воду, на поверхности лежали только его кожистые крылья. Невероятных размеров пещеру (в разы больше актового зала в замке) освещала таких же невероятных размеров люстра, закопченная, качающаяся под потолком на нескольких толстых цепях, помимо нее огонь растекся по анфиладе небольших пещерок, идущих по периметру залы. Остальное разглядеть я не успел, дракон вынырнул, вновь подняв кучу брызг и окатив меня водой.

— Спасибо, — отфыркиваясь и отплевываясь, сказал я, — большое.

Дракон несколько раз взмахнул крылья, зависнув в воздухе. Меня чуть не снесло, отшвырнуло к стене и сплющило. Змею это не понравилось, он сложил крылья и приводнился на озеро. Я чувствовал его пристальный взгляд, чувствовал его так, словно он действительно касался меня. Нельзя сказать, что мне это было неприятно, но что-то во мне активно этому сопротивлялось, хотя, по правде, не очень удачно. Я с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как Сила внутри меня словно пробуждается. Мгновение и мои руки охватил огонь, тело поднялось в воздух и безвольно повисло над водой. Прошло нескольких минут, мое тело вытворяло нечто, в чем разум отказывался принимать участие. И понимать. Затем все закончилось, чему я не успел даже обрадоваться, рухнув в воду и подняв при этом волну никак не меньше чем дракон.

— Потенциал есть, причем не маленький, но нет ни контроля, ни попыток ему научиться.

— Я учился, я умею контролировать Силу...

— Сила — это еще не все, ты должен научиться контролировать Дар. И чему вас только в ЛиМиНе учат?

— Теории.

— Заметно, — он вновь фыркнул, подплыл ко мне и приказал забираться на него. — Но у тебя, к счастью есть я. Займемся твоим обучением. Первым делом тебе надо сесть на специальную диету...

Нина

Спуск с гор я не запомнила. Меня трясло, из груди вырывались нервные рыдания и всхлипы, несколько раз я порывалась вернуться, но усилием воли я останавливала себя. Разумом я понимала, что Димке ничего не грозит, но ... страх казался сильнее разума. Кровь бешено стучала в висках, вопрос: "А так ли уж мне это все нужно?" был единственным, который мой мозг сейчас мог осмыслить. Получалось, что я обманывала сама себя, считая, что ничего важнее для меня нет, что я не могу больше ждать. Глупая гусыня! Ждала ведь два года, жила спокойно... нет, это слово меньше всего подходит для описания моей жизни. Ванька прав, я всегда была экспериментаторшей и авантюристкой, ему и Лешке очень часто попадало за то, что они пытались вытащить меня из очередной неприятности, которую я сама себе устроила. К несчастью, тогда два года назад, их не оказалось рядом, они только поступили на первый курс Лицея. А я влюбилась. Крайне неудачно надо сказать, такого пижона и придурка надо было еще поискать, но, как я уже говорила, я считала себя взрослой и вляпалась в него по самые уши.

Я устало опустилась на камень, пытаясь привести свои мысли в порядок и понять, что делать дальше — идти в город и встретиться с ним, или вернуться? Правда, в любом случае мне придется спускаться вниз, потому как возвращаться в пещеру к Змею я не намерена. И то, и другое может закончиться для меня большими проблемами, так как тот, кто ждет меня в таверне Горазда Всемиловича, не любит ждать, а так же не терпит, когда его отрывают от отдыха по пустякам. А мне просто не к кому больше обратиться, ни в одной книге не написано ничего, что могло бы хоть как-то объяснить ситуацию, родителей спрашивать бессмысленно, а Мстислав Молчанович и Василиса Премудрая ничего не слышали о подобном, я уже разговаривала с ними на эту тему.

Как я уже говорила, все началось с моего первого парня, мне он казался настоящим героем, на самом же деле он был простым подлецом. В тот последний вечер мы отправились на вечеринку к его друзьям, где меня напоили (как я поняла позже, порасспросив все тех же его друзей, он попросил их об этом специально). Я, каким-то чудом сохранив остатки мозгов, попросила меня проводить. В машине я заснула, очнулась в его квартире, уже почти полностью раздетая, придавленная его телом. Я заплетающим языком попыталась ему объяснить, что не хочу его, но он меня словно не слышал, продолжал лапать меня. Я попыталась его оттолкнуть, все еще не понимая, что его просто не интересует, хочу я этого или нет. Он рассмеялся и начал успокаивать меня, говоря, что ничего страшного не произойдет, что мне понравится, что... много грязи и пошлости, слова, которые я девочка, воспитанная в весьма консервативной и культурной семье никогда и не слышала. Я закричала, что бы он шел черту, что я ... он лишь смеялся и зажимал мне рот, пытаясь одновременно с этим стянуть с себя брюки. Не знаю как, но мне удалось оттолкнуть его... он словно взбесился. Я не успела даже подняться с кровати, я буквально слетела с нее от удара по лицу. Кажется, он успел меня несколько раз ударить, прежде чем во мне что сломалось. Боль от того, что происходило, была физически реальной, намного сильнее, чем боль от его ударов. Зато отрезвляющей. Страх исчез, я просто подняла голову и заглянула ему в глаза, его кулак застыл в нескольких миллиметрах от моего лица. Не теряя визуального контакта, я встала, привела себя в порядок. Я спокойно ходила по его квартире, зашивая юбку, умываясь, а он словно привязанный ходил за мной, повторяя каждое мое движение. Я уехала домой на такси, пробралась к себе в комнату (к счастью, родителей дома не было, а слуги уже спали) и спокойно уснула. Меня разбудил звонок его родителей, они хотели узнать, что произошло после вечеринки. Я сказала, что он отправил меня домой где-то около полуночи, а сам на своей машине уехал домой.

— А что, что-то случилось? — обеспокоенно спросила я (надо заметить, что беспокойство мое на тот момент было абсолютно искренним).

— Мы не знаем, — всхлипнуло отражение его матери, — сегодня его сосед нашел его на полу квартиры без сознания. Врачи разводят руками и не могут понять, что с ним произошло.

Я сказала, что сейчас же собираюсь и выезжаю, и закрыла зеркальце. Мое "сейчас же" наступило неделю спустя, когда я вспомнила о своем обещании. Он очнулся в то же мгновение, как я прикоснулась к нему. Мы мило побеседовали, оказалось, что последнее, что он помнил, был тот момент, когда он подъехал к моему дому. Осознание того, что произошло в тот вечер (как попытки изнасилования, так и проявления нового Дара) произошло только по возвращении из больницы, я заперлась в своей комнате и, наверное, несколько часов рыдала.

После этого я несколько раз проделывала подобное, вначале не специально, а потом... стоит только вспомнить нашу драку со школьниками. Трое, не правда ли прогресс? Только я ведь не понимаю, как все это происходит, не знаю, во что это выльется, могу сказать только одно — это некромантия. Какого-то другого уровня, но это именно она, даже ребята это заметили, хоть и не поняли, что на такое не способен ни один из ныне живущих магов. Разве что кроме одного — Чернобога, брата-близнеца нашего Кощея, бога смерти славян... по крайней мере, я на это надеюсь...

Чернобог

Почему я здесь? Интересный вопрос, но ничего нового в ответ я сказать не смогу. Скука, бич бессмертных. В нашей жизни уже все было, даже то, чего быть не могло. Так что встреча с девчонкой из рода некромантов, чьи предки были моими первыми учениками, для меня своего рода развлечение. Надеюсь, что у нее очень веские причины для того, чтобы искать встречи с богом смерти, пусть даже бывшим. Я подозвал трактирщика, заказал себе еще выпивки, попросив записать все на счет Кощея, и стал ждать. Она опаздывала, так что вопрос "почему я здесь?" трансформировался в вопрос "почему я все еще здесь?". Вот на него ответа у меня не было.

Ее приближение я почувствовал задолго до того, как она вошла в трактир. Что-то изменилось в атмосфере, что-то очень серьезное и при этом незаметное. Я замер, прислушиваясь к своим ощущениям и напряженно вглядываясь в лица входящих. Я не знал, кто она и как выглядит, но узнал ее зразу. Она вошла и первым делом бросилась к зеркалу, чем вызвала у меня смех. Несмотря на то, что у нее есть потенциал, некромантом ей не стать. Девушка-некромант — вообще редкое явление, по крайней мере, можно по пальцам одной руки пересчитать тех из них, кто оставил свой след в истории. Если честно, то, идя сюда, я рассчитывал на то, что она начнет жаловаться на жизнь, на то, что ее никто ни во грош не ставит, и думал услышать глупые просьбы взять ее в ученики. И я бы даже не стал ее слушать, особенно после того, что увидел. Некромант должен быть предельно собран и аккуратен, и даже если он только что рылся в могиле (будни любого некроманта) он всегда должен выглядеть с иголочки, как будто только что из ванны. И даже если это не так, пусть ты вымазан дерьмом с ног до головы, ты должен вести себя так, будто так все и задумано, а не бросаться к зеркалу и пытаться серым от пыли платком стереть с лица слой грязи. Всего вышеперечисленного хватило бы, для того, чтобы я просто испарился, пусть бы считала, что меня ей заинтересовать не удалось, и я просто не пришел, однако ее Сила... давно я не встречал ничего подобного, и уж тем более не думал, что ее можно передать по наследству.

Ее история оказалась банальной до оскомины, я слышал почти то же самое от ее пра-пра-пра-прабабки, разве что эта стеснялась, а та злилась. Да и рассказ ее был жестче и кровавей, и закончилось все не так хорошо. Странная закономерность, обе в конце концов вышли на меня, хотя сейчас их семья предпочла забыть о том, что когда-то служили мне. Так что она, наверное, даже и не знает, что идет проторенным путем. Она подняла на меня свои глаза и спросила, изо всех сил стараясь казаться спокойной:

— Что со мной происходит?

Я откинулся на спинку стула, достал из кармана сигареты и, щелчком пальцев заставив кончик одной из них воспламениться, сунул в рот. Привычка, вредная для здоровья, знаю, но для меня она совершенно безвредна и, помимо всего прочего, дает время собраться с мыслями и сообразить, что делать дальше. Прийти сюда действительно стоило, хоть повод с Кощеем пообщаться появился. Оставлять ее без присмотра не желательно, она итак в своем развитии продвинулась намного дальше, чем Мирослава в свое время, и чем все это может закончиться неизвестно. Мира в свое время своей Силой принесла мне больше неприятностей, чем большинство моих врагов вместе взятых. Я смял сигарету в руке и, щелкнув пальцами, отправил ее в ЛиМиН. Надеюсь, архитектура там не очень изменилась за несколько тысяч лет, и я ее случайно не покалечил, впечатав в стену. Сам отправился следом за ней, только уточнив адрес перемещения — кабинет Кощея.

Надо сказать, мой брат никогда не отличался склонностью к аскетичности. Тяжелые и дорогие вещи, то, что принято называть антиквариатом, его слабость. К не счастью, не такая, которая могла бы стоить ему бессмертия. Я раздвинул шторы и распахнул окно, впустив свежий, прохладный ветерок внутрь. В последний раз здесь проветривали, наверное, в мое последнее посещение, и как он только может тут работать?! Я подтащил одно из кресел поближе к окну, и уселся в ожидании возвращении хозяина на рабочее место. Ждать долго не пришлось, буквально несколько минут спустя в коридоре раздался его голос, что-то кому-то объясняющий, дверь распахнулась, и в кабинет вошел мой брат-близнец, одетый по последней моде, нагруженный папками с бумагами. Меня, конечно, трудно не заметить, поэтому нет ничего странного в том, что он замер на пороге, преградив дорогу кому-то, чьего лица я не разглядел из-за стопки бумаг. Да мне это было и не суждено, Кощей резко развернулся, свалил все свои документы на несчастного помощника и захлопнул перед ним дверь.

— Что ты здесь забыл?

— В то, что я соскучился, ты не поверишь...

— Не смеши меня!

— Одна из твоих учениц нашла меня.

— С каких пор мои ученицы интересуются тобой?!

— Ну... эта ученица особенная. Ей бы только у меня и учиться...

Кощей прикрыл глаза, с трудом сдерживая свою ярость. Что ж, мне вполне понятно его желание выкинуть меня за дверь. Мы терпеть друг друга не могли, начиная с момента зачатия, наверное, это и убило нашу мать. Но сиротская доля и одиночество не сблизили нас, наоборот, наша ненависть только разгорелась. Мой единственный враг, которого я не спешу уничтожать.

— Что на этот раз?

— Ты же знаешь, история любит повторения...

Я знаю, о чем он сейчас думает и что чувствует. Он в ярости! Как он надеялся на то, что их с Ягой выкормыш останется единственным претендентом, и как приятно наблюдать за тем, как рушатся его мечты. У Милославы Верей еще в те приснопамятные времена была отличная возможность сделать то, что они хотят сделать сейчас. Без каких-либо конкурсов, без препятствий, у нее были все данные, и если окажется, что ее внучке передалась ее Сила... конкурентов у нее не будет!

Радмила

Как и каждое воскресенье на воротах в ЛиМиН дежурили старшекурсники, Нина все отлично продумала. Такое ощущение, что она знала, чем закончится для всей нашей группы первое октября, и заранее подготовилась к этому. В том, что она попросила нас с Милой сделать, в общем и целом не было ничего сложного, Людмилка, например, получала настоящее удовольствие от такой помощи подруге, я же нервничала. В мою задачу входило отвлечь двух этих лоботрясов (один из которых оказался тем самым Жарковым, устроившим фейерверк первого сентября), когда Димка и Нина подойдут к воротам. Они обещали позвонить, но время шло, а мое зеркальце молчало. Я сидела, глядя в окно, делая вид, что меня очень интересуют рассказ Жаркова про то, как он на это решился и как осуществил, и какой он великий волшебник. Мне уже начало казаться, что они отказались от этой глупой затеи, вернулись с полпути, но при этом забыли нас предупредить.

Дверь, скрипнув, приоткрылась, и в комнату заглянул эльф. Я поморщилась, по телу пробежала холодная волна. У меня, как и у всех женщин моего рода на дроу одна реакция — презрение. И проявляется она не только эмоционально, но и физически. Меня буквально в дрожь бросает при его приближении, и чтобы там Мила не говорила, ни о каком сексуальном влечении тут речи и быть не может. Все дело в истории наших родов и отношении к таким затасканному слову, как "выбор".

— Девушки, вас Нина Верей просила пригласить.

Мила удивленно посмотрела на меня, я лишь пожала плечами. Зеркало молчало, а эльф вполне мог солгать. Я достала из кармана зеркальце и мысленно представила себе лицо однокашницы.

— Да! — зеркало аж завибрировало, так она громко ответила.

— Нина, вы где?!

— Мы? Где мы? А я не знаю! — она ревела, слезы капали на зеркальную поверхность, что, вместе с ее трясучкой, никак не могло улучшить качество передаваемого изображения.

Я подхватила Милу под руку, и, помахав дежурным на прощание, направилась в коридор. Дроу, не обращая на мои уничижительные взгляды внимания, направился вслед за нами. Пока мы шли, Нина смогла немного успокоиться и более-менее последовательно рассказать, что случилось. Пришлось с ней прощаться и срочно перезванивать Димке. Ответила эта скотина неблагодарная только со второго раза, только на этот раз отражения вообще не появилось, все заливала вода. Отплевываясь и откашливаясь, он сообщил, что у него тут происходит незапланированный урок по контролю Дара, что он жив и даже почти здоров, а мы ему мешаем. Я, едва не разбив, захлопнула зеркальце и, повернувшись к Миле, возмущенно спросила:

— Какого хрена здесь вообще происходит?!

— Я бы тоже хотел это знать, — влез не в свое дело эльф.

Я фыркнула, схватила Милу за руку и потащила к Нине. Во всем этом нужно срочно разобраться!

Глава девятая

Высший свет Мира.

Дмитрий

— В нулевой момент времени Вселенная возникла из сингулярности. В течение первой миллионной доли секунды, когда температура значительно превышала 1012К, а плотность была немыслимо велика, должны были неимоверно быстро сменять друг друга экзотические взаимодействия. Мы можем лишь размышлять над тем, каковы были те первые мгновения; например, возможно, что четыре фундаментальные силы природы были вначале слиты воедино. Однако есть основания полагать, что к концу первой миллионной доли секунды уже существовал первичный "бульон" богатых энергией частиц излучения — фотонов — и частиц вещества. Эта самовзаимодействующая масса находилась в состоянии так называемого теплового равновесия...

— Рад, тебе не кажется, что сейчас не время и не место говорить об этом? — шепотом, чтобы не слышала Маргарита Афанасьевна, старушка лет пятидесяти, наша учительница физики, произнес я.

— А когда еще? — возмущенно прошептала девушка. — Все остальное время ты пропадаешь у Змея.

— Только вчерашний вечер!

— Все воскресенье и пол понедельника.

— Вот уж не думал, что ты такая любопытная...

— Какая есть! — она весьма выразительно развела руками.

Я вздохнул и воздел очи горе. За что, господи?! Со мной итак Горыныч оттягивается по полной, издевается, как может. Нет, я понимаю, что он делает это мне во благо, но после двух дней, проведенных в его пещере, сомнений в этом у меня остается все меньше и меньше и все чаще вспоминается прошедшее лето и медитации Сира. Не думайте, что я по ним скучаю, нет, просто до кровати добираюсь в таком же состоянии, как и в те дни, хорошо хоть до обмороков пока дело не дошло. А девчонки пристали, как тот самый лист к одному месту: чему он тебя учит, да чему? А ничему! Он рассказывает старинные истории, лежа все в том же озере и наблюдая за тем, как я вишу (висю?) в воздухе, до полетов мне еще далеко, а это чудище-юдище утверждает, что раз во мне уживаются эти две элементали, то начинать надо именно с воздуха. Мол, огонь опаснее и сложней по своей структуре. Так что рассказывать пока нечего, но они не верят, Нина единственная, кто не проявляет любопытства. Меня же в основном интересует вопрос, что будет, когда Кощей узнает о нашей с ней вылазке. О том, что он узнает, сомнений у меня, как раз и не было, дракон сразу предупредил, что поговорит с ним на тему переезда.

— Слишком часто стали ко мне заглядывать незваные гости.

О нашем посещении его пещеры, по сути, знают уже все, и ученики, и учителя, Митька успокаивает нас тем, что Кощей узнает обо всем всегда последний. Мол, пока ему об этом не лично не сообщат, он и не узнает. Мдя-а, что-то плохо верится, и мне, и Нине. Хотя, ее это волнует меньше всего, как я понял, то, ради чего она все это затевала, не оправдало ее ожиданий. Девчонки ее потом полдня успокаивали, но, видимо, не справились с этой задачей. Хотя они радуются уже тому, что она не ревет.

— Агинский, Радмила, чем вы там занимаетесь? — и почему все учителя задают одни и те же вопросы? Даже интонации одинаковые. В такие моменты я готов согласиться с Егором, с самого первого класса твердо верящего в то, что все преподаватели вышли из одного инкубатора.

— Вас слушаем, — с готовностью ответила Рада.

— Тогда повторите, что я только что сказала, — пока я лихорадочно пытался вспомнить хоть что-то из данной темы (мы ее еще в школе проходили, правда, не так подробно), моя соседка по парте встала и, четко выделяя каждое слово, произнесла: — Когда возраст Вселенной достиг одной сотой доли секунды, ее температура упала примерно до 1011К, став ниже порогового значения, при котором могут рождаться протоны и нейтроны...

В этот момент ударил колокол, послужив моим спасением, потому как, судя по глазам Маргариты Афанасьевны, в том, что Рада ответит, она не сомневалась, а вот меня ждал настоящий допрос. Но с миром она меня не собиралась отпускать, задав реферат в тридцать страниц на данную тему. За это я сказал большое "спасибо" Радмиле, заявив, что ей придется мне помогать.

— Если расскажешь, чем ты занимаешься у Горыныча.

— Шантажистка! — сердито сплюнул я, запихнул учебник в сумку и отправился на урок к Градимиру Максимовичу, нашему математику.

Радмила

Димка ушел, а я отправилась в столовую. До обеда еще далеко, но для второго завтрака самое время, правда, девчонки разбежались кто куда. К Оксане приехала мама, у Милы было назначено свидание с очередным старшекурсником, а Нина просто отмахнулась. Она до сих пор хандрит, и я ее понимаю. Того парня, который пытался ее изнасиловать, я знала. Редкая скотина, надо сказать, и я была искренне рада, когда узнала о том, что он переезжает, хотя почти с ним и не общалась. Моя семья редко выходит в свет, живем мы замкнуто, так что, несмотря на то, что у нас с Оксаной и Ниной почти одинаковое положение в свете, я почти не знаю тех, с кем они общались чуть не ежедневно. Даже не была на ежегодном бале цветов, на котором семнадцатилетних девушек впервые официально предстают перед высшим светом Мира. Странная группа у нас все-таки подобралась, обычно большая часть группы знают друг друга, потому как Мир тесен и подвержен кастовым предрассудкам. Несмотря на то, что отбор происходит магическим путем и ничем нельзя на него повлиять, группа собирается из людей похожих друг на друга, и, как бы нам этого не хотелось, отбор происходит не по внутренним качествам каждого из них, а, так сказать, по тому, к какой "касте" он принадлежит. В нашей группе этим требованиям отвечают Оксана, Орлов, Нина и я. Возможно, еще Лик (куда еще назначить эльфа, как не к представителям так называемой аристократии?), и, с большой натяжкой, Димка и Митька, но уж никак не Андрей, Кузнецов Лешка, Марк (он же Марков Коля) и остальные. К чему это я? Да так, просто к слову пришлось.

Я купила несколько булок (конечно, Димкин Кузя готовит их намного лучше, но, пока у него живет этот кот, домовой отказывается даже вылезать из-за шкафа), свежевыжатый сок и стаканчик мороженного. Его я обожаю больше жизни, могу съесть целый килограмм за раз, но приходится себя сдерживать, надоело по несколько раз в год валяться в кровати с ангиной. Однако, спокойно перекусить мне не дали. Он отодвинул стул и сел напротив меня, игнорируя мои полные возмущения взгляды. А когда я, схватив поднос, попыталась пересесть за другой столик, он нагло последовал за мной. И так несколько раз! Те немногие из учеников, которые решили во время перемены перекусить, забыли о своей еде и с интересом наблюдали за нашими передвижениями по залу. Когда же я, устав от этих догонялок, решила, что лучше дождаться обеда, чем есть, и портить себе настроение, решила уйти, он схватил меня за руку и заставил сесть на место.

— Тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь, эльф? — сердито прошипела я.

— Это ты слишком много себе позволяешь, валькирия. Тебя не учили, что старших надо уважать? — я резко дернулась, пытаясь вырваться, и не желая верить своим глазам. Внешне он не изменился, то же самодовольное и лоснящееся от собственной важности лицо, но его аура... даже не разу не видя ее и не встречавшись с ним, я ее узнала. Трудно не узнать то, что весьма подробно описано в хрониках. Когда-то валькириям пришлось столкнуться в бою с дроу, это произошло задолго до ухода богов, но и теперь, несмотря на прошедшие века, мы чувствуем их, как и всех, кто когда-то числился нашим врагом. Так что мои чувства к нему вполне объяснимы и, как оказалось, взаимны. Но дело не в этом. Штудируя историю своего рода, я и не помышляла о том, что когда-то встречу одного из предводителей клана дроу. Причем, именно того, кто когда-то поднял свой клан на войну с другими эльфами, того, кто в дальнейшем и подписал мирный договор, и, наконец, того, чья аура имеет четкое разделение на два цвета: черный и белый. И это при то, что цвет ауры никогда не бывает однороден, он размыт и трудно определяем. Представляю, какое глупое у меня сейчас выражение лица — отпавшая челюсть и глаза формы правильного круга еще никогда и никого не красили.

— Что ты тут делаешь? — от удивления я не смогла даже проявить нужного почтения к этому "старцу".

— Учусь, — он сердито фыркнул и так же сердито заметил: — А ты мне мешаешь.

— Чем?... тьфу, чему ТЫ можешь научиться у наших преподов? Не смеши меня. И вообще, я думаю, мне лучше сообщить домой о том, что ты здесь!

Он рассмеялся. Он надо мной посмеялся? Нет, он совсем обнаглел! Я снова попытался встать, но не смогла даже пошевелиться.

— Девочка моя, ты плохо знаешь историю своей семьи. Я не могу здесь находиться без разрешения на то вашей главы. Зря ты щеголяешь своими знаниями, они не полны, тебе больше времени надо проводить за книгами, иначе после смерти ты окажешься бесполезна. Мой тебе совет, прекрати совать нос в свои дела и живи спокойно, — с этими словами он, наконец, отпустил мою руку и встал, явно собравшись уйти. Но теперь у меня появились несколько вопросов:

— Я, кажется, в твою жизнь не лезу! Это ты все вокруг вертишься. Что ты здесь делаешь?

Но меня опять же нагло проигнорировали. Он просто подвинул поближе ко мне поднос с едой, мило улыбнулся и величаво удалился. Мои родственницы действительно гении, заставить такого барана услышать себя — многого стоит. Нет, надо срочно связаться с тетей и узнать, не врал ли он. И если это так, попросить прислать мне еще пару книг из нашей библиотеки.

Оксана

Мама продолжала мило щебетать, не обращая внимания на то, что я ее не слушаю. Я время от времени кивала в такт ее словам, и размышляла о своем. Девятого октября у меня день рождение, семнадцать лет, знаменательная дата, но не для моей мамы. Она всегда умела придумывать проблемы, и в этом году такой проблемой стала я. Она искренне расстроилась из-за того, что в этом году я не попала на бал цветов и что из моего дня рождения нельзя устроить официальное мероприятие. Как будто ей не хватит того, что на нем соберутся все представители аристократии нашего города и даже несколько членов Совета обещали быть. Самое смешное, что я не знаю больше половины этих людей, в чем я уверена, хотя списка гостей я даже не видела и могу назвать имена только трех гостей — Волк Вячеславович, советник моего дяди, его племянник и мой жених Сергей и, наконец, мой дядя, Аркадий Аристархович, наш князь. Хорошо хоть смогла Сережку уговорить, а то ему эти мероприятия уже надоели до зубовного скрежета. А что он скажет, когда узнает, что нам с ним придется танцевать... Мы с ним в наших семьях словно подкидыши — танцуем посредственно, политикой не интересуемся, стараемся избегать официальных мероприятий. Бабушка успокаивает маму тем, что это все временно, что все пройдет, после того, как я выйду замуж и займу полагающееся мне по статусу место в обществе, но она, как, впрочем, и я, не очень в это верит.

Именно поэтому, наверное, и решили обвенчать с Сергеем. Все уверены, что наши родители договорились о свадьбе еще до нашего рождения, но это не так. Невесту Сережке, как и мне жениха, выбирали по принципу "с паршивой овцы хоть шерсти клок". Никто в наших семьях не верит, что из нас выйдет хоть что-то путное, поэтому решили с нашей помощью связать две влиятельные семьи. Влиятельные — в пределах города, конечно, потому как князь даже не является членом Совета, его можно назвать своего рода одним из его слуг. Но мне хватает и этого, по-моему, даже чересчур, но моим родителям хочется большего, так что спокойно жизни мне не видать и после окончания ЛиМиНа и замужества. И мое семнадцатилетие — первый шаг на этом тернистом пути.

— Дорогая!

— Да? — я подняла голову и, улыбнувшись, посмотрела на маму.

— Ты, кажется, меня совсем не слушаешь. Тебе не интересно? Мы ведь обсуждаем твое день рождение... — она действительно не понимает, и объяснить ей это невозможно, я пробовала сотни раз, но безрезультатно.

— Извини, мама, я просто задумалась...

— Я же вижу, что тебе не интересно, — она сложила бумаги, на которых был расписан весь бал по минутам, и, тяжело вздохнул, произнесла: — И в кого ты такая? Вечно витаешь в облаках, увлечь тебя чем-нибудь просто невозможно. Чего тебе не хватает?!

Меня так и тянуло ответить — "понимания и свободы", но я сдержалась. Все равно мой выпад ни к чему не приведет, только обидит ее, а это может закончиться истерикой. Не стоит думать, что моя мать — истеричка, ничего не видящая дальше своего носа, весь смысл жизни которой — балы и сплетни. Нет, это всего лишь маска, очень удобная и весьма распространенная в высшем свете Мира. Расы, живущие за Гранью, весьма консервативны, немногие женщины здесь могут добиться здесь признания и уважения, тех, кому это удалось, можно пересчитать по пальцам. И все они являются членами Совета — предел мечтаний моей матери, пусть она в этом никогда и не признается.

— Мам, а я могу пригласить к себе на день рождение своих друзей? — всегда любила ставить ее в тупик своими вопросами. Отказать мне в этой просьбе она не может, праздник-то ведь действительно мой и уж какое-никакое, но право голоса я имею. А если разрешить, то вдруг я решу выкаблучиться и приглашу того, кого там быть не должно? Боровикова, например. Остальных она еще переживет, но его, ничего не знающего о Мире, не имеющего ни родственников, ни друзей, ни денег, ни связей... а чем черт не шутит? Возьму и приглашу всю группу. Уж как-нибудь моя семья переживет присутствие на моем празднике одной некромантки и одного иномирца. А с Кощеем пусть мама договаривается.

В общем, я ее уговорила. Мама отпрашивает нас всех у директора на субботний вечер, а я веду себя в рамках приличий. То есть — мило улыбаюсь всем присутствующим на вечере, танцую, восторгаюсь, и вообще веду себя, как полная идиотка. Ничего нового в ее требованиях я не услышала, так что со спокойной душой распрощалась с мамой, и отправилась вылавливать Сергея. Его надо предупредить, а то возьмет и откажется, заявив, что не нанимался работать клоуном для всяких там... я вздохнула. Что не говори, но мой жених сноб. И дело даже не в воспитании или семье, просто у человека такой характер. С ним не просто поладить, и, если бы не наша помолвка, маловероятно, что мы бы с ним вообще начали общаться. Однако, мне все же хоть чуть-чуть, но повезло в этом вопросе — мы с ним нашли общий язык в виду, так сказать, одной проблемы. И даже подружились. Я его не люблю, отношусь как к брату (редко когда как к старшему), но все же рада, что мама не подобрала мне кого похуже. В этом вопросе мы с ним солидарны.

Нашла я его в конюшне, что, впрочем, не удивительно и даже ожидаемо, лошадей он любит много больше, чем людей. Говорит, что в детстве боялся их до одури и страшно благодарен одному из своих многочисленных воспитателей за то, что тот помог ему перебороть страх перед ними. Хотя, это единственное, что их связывает.

— Красавица, умница, — он расчесывал кипельно белой кобыле гриву, нашептывая ей при этом на ухо ласковые слова, она же ласково пофыркивала и то и дело норовила столкнуть его в грязь.

— А своей невесте ты таких слов не говоришь, — из соседнего стойла донесся полный ехидства голос Андрея.

— Что она, лошадь что ли! — сердито огрызнулся Сергей.

Я не смогла сдержать возмущенного возгласа. Серый резко обернулся, при этом сильно дернув кобылу за гриву. Та обиженно заржала, дернулась в сторону, и уронила его все-таки на пол. Он сноб?! Нет, он наглый, грубый, отсталый... эх, почему мое воспитание всегда проявляется не там и не тогда, когда нужно?! Как мне не хватает познаний Андрея в русском-народном! Я развернулась, высоко вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы, и удалилась.

Меня буквально трясло от злости, в ушах до сих пор звучал голос моего друга, сравнивающего меня с лошадью. А когда я вспомнила о том, что сравнение явно было не в мою пользу, выдержка оставила меня. Я схватила с земли камень и со всей силой бросила его в темные воды небольшого озера, больше напоминающего болото. И, кажется, не промахнулась. Кто-то громко и обиженно вскрикнул за моей спиной, и от вернувшегося булыжника меня спасла только моя неуклюжесть — я поскользнулась и шлепнулась на землю. Из воды на меня смотрело странное полупрозрачное существо, чья кожа имела слегка зеленоватый оттенок. Маленький водяной погрозил мне таким же маленьким кулачком и с громким всплеском, подняв небольшую волну, скрылся в глубинах своего дома. Я подтянула колени к груди, обхватила их руками, и, уткнувшись носом в подол юбки, полными слез глазами смотрела на спокойную гладь воды. Мне было... обидно, тяжело, но не больно. Я привыкла. К его грубости, резкости, и отстраненности. Настолько, что даже не замечала этого, мне это было на руку. Так почему сейчас меня это задело?! Все просто, он посмел оскорбить меня при постороннем человеке, причем, сделал это даже не удосужившись подумать о том, что говорит. Просто он тоже привык, ведь он даже не ставил целью обидеть меня, он отвечал на выпад Боровикова. И это плохо, это надо менять. Об этом и я собиралась ему сказать, услышав приближающиеся шаги, но когда обернулась, поняла, что чуть не ляпнула лишнее.

— Что ты здесь делаешь? — я стерла с лица несколько слезинок и поспешно отвернулась. Не хватало еще, чтобы он видел, как я плачу.

— Пришел извиниться, — покаянно произнес Андрей, останавливаясь в нескольких метрах от меня.

Я зло усмехнулась:

— За что? По-моему, это не ты сравнил меня с кобылой.

— Он же не то имел ввиду, — немного растеряно заметил Андрей.

— Не то?! — сердито вскричала я. — А по-моему, он все сказал четко и ясно. И вообще, что ты-то его защищаешь? Мало тебе от него досталось? Или ты мазохист?

Он стоял, совершенно спокойный и бесстрастный. Казалась, моя истерика его совсем не задела, разве что в глазах промелькнула жалость. Именно она меня и отрезвила. Я зажала рот рукой и снова отвернулась. Какого... он вообще приперся?! Не пришел бы, я бы посидела, успокоилась, поплакала чуть-чуть, но не стала бы закатывать истерику. Для нее мне нужен, так сказать, свидетель и жертва, тот, на кого можно выплеснуть весь негатив. Именно поэтому в такие моменты я предпочитаю уходить, исчезать, оставаться в одиночестве.

— Уйди, а! — всхлипнула я.

Только он оказался настырным и вместо того, чтобы послушаться, подошел и, опустившись рядом на корточки, протянул мне носовой платок. Я покачала головой и достала из кармана свой. "Какая леди может позволить себе выйти из дома, не имея при себе такую необходимую вещь?" — это я мамочку цитирую, если вы не поняли. В этот момент над садом разнесся удар колокола, обозначающий окончания нашего "окна". Над садом?! Ой, мамочки, как я умудрилась сюда свернуть, вроде ведь в парк направлялась? Чем парк отличается от сада знают все, даже такие, как Андрей, об этом всех предупреждают в день набора. Парк — это деревья, травка, кустики и прочая зелень, но обычная, не магическая, тропинки и дорожки там с ума не сходят, можно спокойно гулять и наслаждаться жизнью. В сад я стараюсь не заходить с тех самых пор, как однажды вместе с тетей заехала сюда навестить ее сына и заблудилась. Признаю, мне было весело, но ровно до того момента, пока я не осознала, что потерялась. Нашли меня уже ночью, испуганную, мокрую и оглушительно рыдающую. Тетя потом говорила, что именно по реву меня и нашли. В общем и целом, это место после того случая я обхожу стороной.

Андрей все так же молча протянул мне руку, помогая подняться. Я вцепилась в нее, не собираяаясья ее отпускать, по крайней мере, пока не выберемся из сада.

— Ах да! — вспомнила я зачем вообще пришла в конюшни. Предупреждать Сергея мне больше не хотелось, узнает от остальных и даже отказаться не посмеет, знает, что виноват. — У меня в эту пятницу день рождение, праздновать будем в субботу, приглашены все. Отказы не принимаются, — предупредила его я.

— Я и не собирался отказываться, — он усмехнулся, поправил очки, сползшие на кончик носа, и спросил: — Во сколько и где собираемся?

— В пять, за нами заедет машина и отвезет ко мне домой. Только одеться надо более-менее официально, а то у моей бабушки будет сердечный приступ, — я вздохнула. — И, возможно, будет скучно, потому как на приеме будет, кроме вас, еще от силы пара-тройка моих ровесников. Да и с ними лучше не общаться, если не хочешь заработать вывих мозга.

Он замолчал не надолго, размышляя над моим предложением, а потом неожиданно выдал:

— Так, а что тебе дарить?

Я лишь пожала плечами в ответ. Что мне подарить? То, чего я хочу, он подарить не сможет, как бы не извернулся, а все остальное у меня есть.

— Ладно, мы с ребятами что-нибудь придумаем, — весьма оптимистично пообещал Андрей и потащил меня к выходу из сада.

Не хватало еще опоздать на первый урок рунописи. Ее, как и географию, преподает Серпуховской, который просто не замечает опоздавших, ставит прогул, а на зачетах гоняет так, что страшно даже подумать о приближающейся сессии.

Дмитрий

Купить подарок для семнадцатилетней девушки, у которой есть все, вплоть до того, что ей просто не нужно, легкая ли эта задача? Особенно если учесть, что мы все еще под домашним арестом и выйти в город нам разрешили только в эту субботу, и то под присмотром Серпуховского. Так что вся тяжесть этого решения ложилась на мои плечи, как на единственного, кто имел хоть какой-то шанс выбраться в город. Дракон долго не хотел уговариваться, сегодня уже четверг, завтра надо уже можно будет подергать именинницу за уши, а подарка еще нет, на каком основании их дергать-то?! Наконец, я смог вырваться, но на все — про все у меня не более полутора часов, потом Змей просто-напросто снова завалит дыру в скале, сделанную в прошедшие выходные для Нины. Не нравится ли ему, видите ли, сквозняки.

Я вздохнул, вновь прошелся взглядом по прилавку и, поняв, что найти здесь хоть что-то стоящее за приличную цену, развернулся и направился к следующему магазинчику, неизвестно какому по счету. Сувениры, амулеты, безделушки и украшения... во все этом я не понимаю ровным счетом ничего. Я вообще не умею выбирать девушкам подарки, мне в этом всегда помогала мама. Именно она приучила меня к тому, что подарок — это нечто очень важное, то, во что нужно вкладывать душу. Так что незнакомым или малоприятным мне людям я подарки не делаю, даже тогда, когда должен, не хочется растрачивать себя на них. Но Оксана мой друг, так что придется поломать голову, как-нибудь извернуться и купить ей нечто, что ей понравится.

— Купи что-нибудь необычное, — напутствовали меня девчонки, отправляя за подарком.

Им легко говорить. Несмотря на то, что я прожил за Гранью уже почти полгода, я почти не успел узнать ни город, ни прилегающиеся окрестности, ни, уж тем более, разобраться в том, что может здешний житель назвать необычным. А если следовать всех им наставлениям (необычное, красивое, нужное), то у меня никаких денег не хватит.

Я настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил подошедшего ко мне вампира. А когда заметил, было уже слишком поздно:

— Сир? Что ты здесь делаешь? — ничего более глупого я выдать не мог, но, как говорится, слово не воробей.

— Этот вопрос я должен задать тебе, — с некоторой насмешкой, но без всякого удивления или угрозы произнес он. — У тебя ведь сейчас занятия со Змеем.

— А у вас урок! — "спасибо" Рада! С кем поведешься от того и блох нахватаешься. Нагрубить собственному мастеру, обратиться к нему на "ты" (пусть даже ты изначально и знал его, как друга и любовника собственной внучки!). Как будто мало того, что ты сбежал из Лицея, нарушив запрет директора.

— Но не задам, — он словно не слышал моих слов. Хотелось сказать "И слава Богу", но что-то в последнее время меня стало слишком напрягать его таинственность, его приказы, его избирательная глухота. Поэтому я промолчал, с некоторым нетерпением ожидая приказа развернуться и бегом бежать в ЛиМиН, однако, он снова меня удивил: — Выбрать надлежащий подарок для племянницы князя большое дело. Тут главное не ошибиться.

— Знаю я, — как всегда некстати вылез мой "автомат". — Советов умных мне уже надавали. И это вместо того, чтобы реально сказать куда пойти и что купить.

— Ну, здесь ты точно не найдешь ничего стоящего, — Сир задумчиво обвел глазами аккуратную и в то же время безликую улочку, полную разнообразную магазинчиков. — Советую сходить на рынок. Может, найдешь что-то, что сможет заинтересовать ее.

Рынок это, конечно, идея, причем неплохая, но я уже на собственном опыте убедился, что, несмотря на богатый выбор, найти там что-то стоящее сложновато. Интересное — легко, там этого барахла завались, но чтобы оно одновременно отвечало всем трем названным девчонками критериям отбора подарка — на это мне потребуется гораздо больше, чем оставшийся час. Сир с насмешкой посмотрел на мое задумчивое лицо и, бросив взгляд на часы, заметил:

— Я пробуду здесь еще около двух часов. Потом, если не опоздаешь, встретимся в трактире и я отправлю тебя в замок. Только предупреждаю сразу, ждать я не собираюсь, но и раньше приходить не стоит.

Обрадованный таким предложением, я как-то даже и не задумался о корнях такого добродушия моего мастера, сквозь пальцы смотрящего на мой побег и даже предлагающего помощь в незаметном возвращении обратно.

Сир

Дмитрий ушел, а я поспешил телепортироваться. Нельзя заставлять старых друзей ждать. Даже если эти старые друзья вмешиваются в твою игру, не сочтя нужным предупредить тебя. Я привычно подавил волну раздражения, поднявшуюся в груди. Пора бы уже привыкнуть к тому, что он никогда и не с кем не считается, как никак знакомы большую часть жизни. А ведь каким прекрасным ребенком был, знал бы тогда, сколько всего мне придется натерпеться от него, удушил бы еще в колыбели! Я с трудом разжал пальцы, достал из кармана носовой платок и осторожно стер с когтей кровь. Не стоит пугать людей, они такие мнительные, все им кажется, что каждый встречный вампир только и мечтает о том, как бы ему незаметно у них всю кровь досуха испить. Аж противно!

— Что трясешься? — раздался за моей спиной его, как и всегда при обращении ко мне, слегка насмешливый голос. — Опять молодость вспомнил?

— Зачем молодость, мне хватило одного воспоминания о тебе, — я обернулся и с легкой улыбкой посмотрел на своего ушастого друга.

— Вот спасибо, — искренне обрадовался Лик. Да, он странный, признаю, но он один из тех немногих моих друзей, кому удалось выжить после трехсот лет общения со мной, именно поэтому я им и дорожу и прощаю столь частое вмешательство в мои дела. — Я буду этим гордиться!

Мы заняли своего излюбленное место за одним из столиков, шуганув при этом какого-то добропорядочного горожанина. Обслуживать нас взялся сам Горазд Всемилович. Хотя почему "сам"? Мы сюда приходили еще в те дни, когда его деда никто и не планировал, правда в то время нас было больше, ровно на три человека... нет, скорей уж на три нечисти. Нет среди моих друзей людей, слишком быстро их жизнь заканчивается, а если они все-таки как-то умудряются связать ее со мной, то еще и трагично. Что и говорить, тот, кто меня проклинал, знал, что делал, а снять или исправить что-то теперь не получится, слова умирающего человека имеют особую, необратимую силу.

Дождавшись, наконец, пока эльф наестся (энное количество веков назад ему пришлось около ста лет провести в полуголодном состоянии, так что нет ничего удивительного в том, что сейчас он, как какой-нибудь запасливый зверек, набивает рот), я приступил к делу:

— Может, объяснишь, что ты здесь делаешь?

— Я фе тебе говофил, — я поморщился. Кто там считает, что эльфы прекрасны во всем? А обжирающегося дроу, пытающегося говорить с набитым ртом вы видели? Нет?! Как вам повезло! Лик проглотил еду, запил все это дело вином и, откинувшись на спинку стула, с блаженством улыбнулся. Спрашивается, как валькириям удалось заставить одного из самых непримиримых дроу подписать мирный договор? Ответ простой — накормили. — Меня Кощей пригласил присмотреть за мальчиком. За что ему, кстати, большое спасибо. Тут такие события разворачиваются, а я в своих лесах ни сном, ни духом. Почему обо мне вспомнил бывший любовник бывшей любовницы, а не старый друг, вот что интересно?

— Зачем тебе эта головная боль?

— Ты хочешь оставить судьбу Мира в своих руках? — и куда только делись вся его вялость и благодушие? Вон как оскалился. Как там Димка думал? "Да о таких зубах любой вампир мечтает". — Не получится, слишком много заинтересованных.

— Какая судьба Мира? Очухайтесь. Речь пока идет только о судьбе одного мальчишки, из которого, даже не удосужившись поинтересоваться его мнением, собираются сделать незнамо что!

Дроу хищно ухмыльнулся. На что я ему ответил не менее грозной улыбкой. Обменялись мнениями, называется. Хотя спор, по сути, пока беспочвенный, все, что мы здесь обсуждаем — досужие вымыслы, и ничего кроме. Вот после зимнего солнцестояния станет ясно, все так, как мы и думаем, или просто кто-то раньше времени воду мутит. Тогда зачем мы сюда пришли? Хм, ну мы же все-таки друзья, не видевшиеся более двухсот пятидесяти лет.

Дмитрий

Ничего нового я на базаре не обнаружил. Все те же безделушки, украшения, отвары, зелья, книги и прочая дребедень, может кому-то и нужная, но для меня сейчас не имеющая никакой ценности. И это притом, что я шатаюсь здесь уже больше часа. Меня Рада достала, каждые десять-пятнадцать минут звонит и задает одни и те же вопросы:

— Нашел? Ты где? Когда будешь?

А когда она узнала, что я встретился с Сиром, такую истерику закатила, что у меня чуть зеркало на мелкие осколки не разлетелось. Мила и то к этому отнеслась с некой долей философии:

— Ну, утащит он его к директору, ничего страшного. Главное, чтоб он подарок успел купить и передать его нам.

Я уже собирался разворачиваться и ползти в сторону трактира — благо он рядом, — когда мой взгляд наткнулся на знакомое лицо. Забившись в угол между стеной дома какого-то местного купца и лавкой торгаша, явно мечтающего когда-нибудь стать владельцем такого же магазина, стояла маленькая согбенная старушка, лет этак на вид девяноста (сколько ей может быть на самом деле даже страшно представить). На ее шее висел небольшой лоток, на котором аккуратно были разложены всевозможные амулеты. Один такой я у нее и купил в свой первый день здесь, он у меня в комнате лежит. Надо было пройти мимо, но что-то потянуло меня к ней.

— Ты что здесь делаешь? — недовольно прищурила она глаза. — Я ведь уже дала тебе то, что тебе надо.

— Я подарок ищу для девушки, — пояснил я, осматривая ее амулеты, как ожидалось, ничего стоящего я там не заметил.

Старушка поджала губы и резко спросила:

— А ей зачем?

— У подруги завтра день рождение, — только потом, уже в замке, я задумался над тем, почему так безропотно отвечал на все ее вопросы и так и не нашел на это ответа.

Бабушка задумалась, взгляд ее словно остекленел и затуманился, уносясь куда-то в невидимые дали, ее тонкие руки, обтянутые покрытой пигментными пятнами кожей, залезли в лоток и стали осторожно перебирать один за другим амулеты. В себя она пришла только когда наткнулась на небольшую — диаметром сантиметра в три — подвеску, выполненную в виде птичьего гнезда, в центре которого лежала небольшая жемчужина. Несколько раз моргнув, она протянула его мне со словами:

— Ей нужно это.

Странно, но я взял, просто поверил прозвучавшей в ее голосе уверенности. В любом случае, времени у меня почти не оставалось, а запросила она за него не так уж и много — всего три серебряных монеты. На руках у меня оставалось еще семь, так что если девчонкам мой выбор не понравится, то пусть сами идут и выбирают, возмещу я эти несчастные триста рублей, только со Змеем или Кощеем пусть сами договариваются.

Когда я ввалился в трактир, Сир уже собирался уходить, он как раз расплачивался с Гораздом Всемиловичем за обед. Меня он как будто и не заметил, только ветер шепнул в ухо "Уйди". Я развернулся и вышел на улицу. Нельзя сказать, что за те несколько дней, что Горыныч занимается моим обучением, я достиг чего-то значимого и большого, однако, вперед я все же продвинулся. Воздух все еще оставался мне не подвластным, летал я плохо, как говорил Змей, больше напоминая при этом пьяного дракона, чем левитирующего мага, но зато научился общаться с ветром. Именно общаться, до управления мне так же далеко, как от Мира ползком до Китая. Могу с точностью назвать направление ветра, его силу, скорость, могу попросить сделать для меня небольшое одолжение (раздуть огонь, высушить одежду), могу с ним отправлять сообщения для друзей. Последний навык, по-моему, один из самых полезных, только я не знал, что Сир тоже умеет. Хотя ему что, он уже вон сколько лет живет на свете, а, по сути, маг может научиться всему, даже тому, к чему у него нет таланта, главное терпение и время.

— Что ты здесь делаешь? — все-таки спросил, а ведь обещал. — Разве нельзя догадаться, что о вашем домашнем аресте известно всем. Не удивлюсь, если сегодня тебя вызовут к Кощею, и он задаст тебе парочку интересных вопросов.

Я лишь развел руками. А что я, действительно, мог сказать? Да я бы и не успел. Сир положил мне руку на плечо, шепнул что-то, и я оказался в своей комнате. Из ванны доносился плеск воды, когда у Мишки особо сильно начинает болеть голова и лекарства не помогают, он идет туда и несколько минут держит воду под холодной водой. Говорит, что помогает, правда, ненадолго. В субботу он обещал зайти к Василисе, чтобы не портить всем праздник своим несчастным видом. Я так и не понял, почему он в остальное время отказывается от магического воздействия на его голову, а когда его об этом спросил Митька (я своего соседа знаю лучше, поэтому глупых вопросов не задавал), то его послали глубоко и надолго. В этот момент мое зеркало во внутреннем кармане куртки зазвенело, судя по истеричному дребезжанию, это опять Рада.

— Где ты ходишь? — яростно сверкнув глазами, спросила она. — Сам говорил, что на два часа, не более.

— Я уже у себя.

Девушка приказала мне ждать и отключилась. Я положил сумку на стол и начал раздеваться, оглядывая при этом комнату в поисках кота. Когда через пять минут я его нигде не обнаружил, в голову закрались подозрения, что он все-таки умудрился достать Мишку и тот выкинул его из окна, умудрившись как-то протолкнуть его наружу. Однако, в тот момент, когда я был готов огласить нашу спальню громким рыком, откуда-то снизу раздался шепот. Я наклонился и осторожно заглянул под шкаф. Маньяк лежал, положив голову на лапки и что-то шепотом рассказывал домовому, а Кузьма, забыв о своих страхах, слушал его, широко распахнув как глаза, так и уши.

— Как это? — я поднял голову и удивленно посмотрел на вошедшего Мишку, с волос которого капала вода.

— Общий враг объединяет, — нехотя буркнул он, падая на кровать. — Они тут опять драку задумали, ну я их и шуганул. Твой кот Кузе уже больше часа сказки рассказывает.

Я покачал головой, но через мгновение уже забыл об этих двух сердечных врагах, так как в комнату влетели Рада и Мила. Как я ожидал, подарок не вызвал у них никакого восторга.

Михаил

"Вольныя птицы, все намъ ни почемъ,

Съ горя мы пляшемъ, съ горя мы поемъ.

Ту-са, ту-са, ту-са,

Мэ камамъ чачо.

Целоваться горячо".

— И ты молчал, — не уставала возмущаться Рада, — такой голос, такой талант, а он молчит, гитару прячет. Спасибо Кузе...

Я слушал ее вполуха, лениво перебирая струны гитары. Согласен, голос у меня неплохой, но играю я не очень, а гитара... она у меня с собой была, когда я сюда попал, почти единственная вещь, которая действительно моя. Я взял бокал и, одним глотком осушив его чуть не наполовину, спросил, поражаясь сам себе:

— Еще?

Это все магия. Поддавшись уговорам, я согласился поприсутствовать на сегодняшнем сабантуйчике, но так как головная боль не унималась, пришлось обращаться за помощью к Василисе, чтоб не портить людям праздник своим кислым видом и брюзжанием. Боль она снимает моментально, заклинание работает двенадцать часов, при этом первые четыре — шесть часов ты чувствуешь себя нормально, а дальше у тебя потихоньку начинает сносить голову, надпочечники начинают вырабатывать гормон счастья, и ты становишься душой компании на те же оставшиеся пять — шесть часов. По истечению срока лучше, как преусловатой Золушке бежать куда глаза глядят, потому как начинается откат. Словно похмелье — тебя трясет, тошнит, голова раскалывается и кружится. Но пока... я тряхнул головой, тронул струны рукой и начал читать:

— Паутинка бесконечности,

Легкий шепот тишины,

Мне навеяно беспечностью

Окончание войны.

Мир так странно перепутанный,

Мне ясны его дороги,

В плед не клетчатый закутаны

Чуть полнеющие ноги.

Я, мне кажется, сознательно,

Выбираю свое отчество,

И небрежно, невнимательно,

Наступаю в одиночество,

А потоком неизбежности

Дождь задрапирует стекла.

Задыхаюсь не от нежности,

Просто чуть душу намокла*...(*автор Владимир Коробко, http://stihi.ru/avtor/vladimirvek) — эти стихи я написал сам, мелодию к ним подобрать не смог, поэтому просто аккомпанирую себе, перебирая струны. Но все это им знать не обязательно, пусть просто слушают.

Девчонки были просто в восторге, только Рада что-то приуныла. Смотрела на меня своими огромными глазами, слегка покачивая ногой в такт звучания музыки. Я в сердцах чертыхнулся, это надо же так опростоволоситься, забыть о том, что среди нас есть маг, специализирующийся на чувствах! И пусть ее Силы пока не развиты в необходимом объеме, но для того, чтобы понять, что стоит за строчками, их много и не нужно. Я отложил гитару в сторону и попросил еще вина. Пью я редко, но ради такого случая грех не выпить, как говорил мой дед.

Вскоре я совершенно забыл о Раде, да и она обо мне. Казалось бы, что значит литр пятидесятилетнего вина для тринадцати человек, но нам хватило и этого. Именинница радостно ржет над каким-то бородатым анекдотом, рассказанным Димкой (что-то навроде "русалка села на шпагат"), Митька усадил Милу к себе на колени, слушает ее с таким вниманием, что становится непонятно, как его глаза в вырезе ее платья еще не утонули. Рада что-то втолковывает Серому, тот в ответ лишь кивает. Я, не сдержавшись, заржал — очень уж Орлов напомнил мне китайского болванчика. Тот было полез выяснять со мной отношения, но его перехватил Андрей, увел на кровать Нины, на которой собрались сильная половина нашей группы. Только я один остался сидеть на кровати Оксаны, одной рукой нежно обнимая гитару, а другой поглаживая голову Верей, лежащей у меня на коленях. Митька успел сбегать в нашу спальню и принести Димкины колонки. Как они пытались подключить к ним MP-3-плеер вообще отдельная история, плеер вначале по всем рукам погулял, так как у этих отсталых от жизни магов таких не водятся, а потом они начали колдовать, настраивая колонки и плеер на одну волну. Зачем к этому процессу подключился я, я потом так понять и не смог. Но разве это важно?! Главное было весело, и я успел лечь спать до того, как кончилось действие заклинания.

В общем, открыв на следующее утро глаза, я почувствовал себя овощем. Виски ломило, в голове гномы работали на наковальне, сердце отказывалось работать, а к дополнению ко всему этому во рту было сухо, как в пустыне Гоби и все, что я смог выдавить из своего горла больше напоминало звук пилы "Дружба", наехавшей на гвоздь, чем человеческую речь. Я же говорю, было весело...

Людмила

Оксана оказалась права: празднование ее дня рождения нельзя было назвать даже интересным. Оглядывая зал, заполненный совершенно незнакомыми людьми, я вспоминала о том, как было весело вчера. Так весело, что в двенадцатом часу ночи пришел Сир и разогнал нас всех по своим комнатам. Благо нам с Радой не так далеко ползти, как другим, живем-то мы в соседней комнате. Единственное "но", зря я вообще пила, пить спиртные напитки мне категорически противопоказано, потому что пить я не умею. Все может закончится как вчера, если не хуже. И кто меня просил разрешать Митьке себя целовать? Нет, не скрою, мне даже понравилось... местами... но лучше бы этого не было. Не пришлось бы мне сейчас краснеть и бегать от него по всему залу, судорожно вцепившись в бокал с соком. Во время очередного захода я и натолкнулась на Димку:

— Куда ты так несешься? — расхохотался тот, подхватывая меня за руку и не давая упасть (и кто этих слуг учит так пола натирать? Я же себе чуть нос не разбила!).

— Не куда, а от кого, — мотнула я головой в сторону Митьки, выглядывающего меня в толпе. — Поговори со своим кузеном, пусть он прекратит меня преследовать, а?

— Мил, а вчера ты чем думала? Ты же знаешь какой он.

— Чем-чем! — огрызнулась я, продолжая прятаться за ним. — Вчера у меня вместо мозгов в голове было вино.

— Ты же не больше бокала выпила.

— Это что, допрос?

— Это дружеское участие.

— Где оно было вчера, когда у меня надо было отбирать бокал?

— Ты нас предупредить не могла, что тебе пить нельзя?

— Вы что, ругаетесь? — подошел к ним сзади Лик.

— Нет, — Димка подтолкнул меня в сторону эльфа (все, я за все его прощаю, даже за то, что он еще сделает!). — Идите, потанцуйте, а я попробую вразумить этого мартовского кота.

Лик приобнял меня за талию и утащил в сторону танцующих. Здесь почему-то играли только старинные танцы, даже вальс звучал всего раза три, а я никогда не увлекалась ни котильоном, ни менуэтом, ни кадрилью, в общем, ничем подобным. Когда мы вышли на танцпол (надеюсь, Катерина Ивановна, мама Оксаны меня не слышала), оркестр как назло заиграл нечто из этого. Насладиться обществом эльфа мне не удалось, потому что постоянно приходилось смотреть под ноги, чтобы не наступить на него. Хорошо хоть он оказался воспитанным, тот же Димка и даже Сергей потом бы долго проклинали меня за отоптанные пальцы, наплевав на этикет и воспитание. Как говорится, плохому танцору ноги мешают, мне же в основном мешало платье. Если мальчишкам удалось отделаться простыми костюмами, нам пришлось напяливать на себя длиннополые платье пастельных тонов. Никто не спорит, платья я люблю, но не тогда, когда я в них начинаю задыхаться без всякого корсета. Ничему я еще в своей жизни так не радовалась, как окончанию этого танца. Поблагодарив меня за уделенное ему время (вот это воспитание: я ему по ногам, а он мне спасибо!), эльф поспешил скрыться.

Я вздохнула, провожая его взглядом. И почему мне так на парней не везет. Тот, кого не надо целый день за мной бегает, не отвяжется, а тот, с кем бы я с удовольствием пообщалась, сбежал от меня лечить ноги.

— Скучаешь? — я обернулась. Передо мной стояла Оксана, хотя под слоями косметики ее было практически не узнать, она ведь сама почти не пользуется ею, разве что глаза немного подкрашивает.

— Когда это я на вечеринке скучала? — я тряхнула головой и ослепительно улыбнулась.

Подхватив подругу под руку я потянула ее в сторону стола, если танцевать не получается, так хоть наемся от души.

— А вот у тебя непозволительно хмурое лицо. Что скажет твоя мама?

— Мне уже все сказали, что могли на эту тему, — поморщилась именинница. — Хоть ты не начинай.

— А я и не начинаю. Просто раз уж у тебя вечеринка...

— Вечеринка была вчера, сегодня вечер.

— Так вот, раз уж у тебя вечер, то значит надо отдыхать и развлекаться, — я задумчиво обвела глазами зал в поисках жертвы. — Наши парни не подойдут, не дай бог влюбятся, будет тебе потом проблема выбрать меж женихом и любовником.

— Остальные тоже не подойдут, — усмехнулась она. — Почти по той же причине. Будут у них потом проблемы с моим женихом.

— Ничего, Сержу полезно, а то он уже зарываться стал, — отмахнулась я. Выбор, конечно, не большой, но на безрыбье и рак рыба. Как-то так... стянув со стола тарелочку с пирожными, я продолжила свое дело. М-м, а повар у них настоящий маг и волшебник, а так же садист, такие сладости готовить. Половина женщин на этом вечере начисто забудет как о диетах, так и о талии, остальные будут им завидовать и капать на них слюной. Так, а вот и подходящий экземпляр.

— А это кто?

— Где? А, Максим Казаринов, сын члена Совета. Индюк надутый с ветром в голове. В смысле, мозг отсутствует как таковой.

— Собьем с него спесь?!

— Что? Нет, Мила, не надо. Прекрати улыбаться. И не строй ему глазки. Мила! У него плохая репутация, — не переставая шипеть, она волочилась за мной, пытаясь при этом вернуть себе руку и улыбаясь гостям.

И, несмотря на все свои слова, она расстроилась, когда я остановилась буквально в нескольких метрах от цели и, развернувшись, направилась совсем в другую сторону. Вначале она не сообразила в чем дело, а когда поняла, то чуть не быстрей меня побежала, стараясь не растерять свое достоинство. Но мы все-таки опоздали...

Не надо было нам настаивать на том, чтобы Мишка ехал сюда, он упирался как мог, ссылался на головную боль, на похмелье, на откат после заклинания, но что может сделать мужчина против четырех решительно настроенных девушек? Правильно, только сдаться на милость победительницам и позволить делать с собой все, что им захочется с видом, как будто ты здесь царь и бог. Несмотря на то, что нам удалось настоять на пиджаке, а так же на его весьма скромное поведение, приличествующее больше представителям этого самого высшего света, за аристократа его принять было трудно. Все то, что отличает их от простых магов, подчеркивало его расовую принадлежность. То, как он стоит, говорит, раскланивается при знакомстве, даже в движениях и взглядах виден истинный цыган. И именно это не давало покоя тем, о ком нас Ксанка предупреждала еще по дороге сюда — детям тех, кого ее мама пригласила на праздник.

По правде сказать, мы все раздражали их, поголовно, включая даже Нину и Раду, уж не знаю почему. Но прицепиться они решили именно к нему, наверное, потому, что он вел себя тише всех, да и за ним действительно никто не стоял. Я видела, как один из них цеплялся к Андрею, но тот сделал вид, что не заметил. За Димкой с Митькой стояла Яга, пусть даже никогда не вмешивающаяся в их дела, Эльдар, Лешка и Марк так же считались из этой же касты, а от Седова их отпугнул Серый, эльфу они чуть не в ножки кланялись, не в силах отличить дроу от светлого. Сейчас бы сюда Серпуховского, но он исчез почти сразу после того, как мы прибыли сюда, растворился в толпе, так что придется разбираться самим. И парней, так же слетевшихся ему на помощь, лучше разогнать пока не устроили скандала.

— Найди Раду, — попросила я Оксану, развернув в другую сторону.

Она кивнула, понимая, что это сейчас самый лучший выход, единственно бескровный в сложившейся ситуации. И пусть они весь оставшийся вечер бегают за нами, как мартовские коты за течной кошкой (хорошее сравнение Димка подобрал, ничего не скажешь), главное чтобы не устроили потасовку.

— Здравствуйте, мальчики! — пропела я, подойдя к ним. Господи, что за голос, самой противно. Но обычно они ловятся.

Вот именно обычно. Чужие меня просто проигнорировали, а свои решили передислоцироваться, задвинуть меня за спины, чтобы не дай бог не перепало. А Эльдар еще склонился к уху и приказал уходить отсюда во двор.

— Там сейчас фейерверк будет, — пообещал он мне.

Я кивнула:

— Ага, щас! Бегу и падаю. Я уйду, и пропущу все веселье. Давайте вместе сходим, полюбуемся.

На мои потуги разрядить обстановку никто не обращал внимания. Все, что я смогла достичь, это несколько злых усмешек и несколько сальных взглядов.

— Вот не понимаю я, Серый, что ты с ними связался, — специально растягивая слова, произнес один из наших недругов, чем-то похожий на того парня, с помощью которого мы с Людой хотели развлечься. — Они никто и звать их никак. Что скажет твой отец, когда узнает с кем ты общаешься?

— Он знает, — Орлов улыбнулся, — и очень доволен.

Парень скорчил гримасу, с презрением оглядел нас и кивнул на Мишку, которого, казалось, не интересовало вообще ничего. Он стоял, прислонившись плечом к столбу, увитому плющом, глаза закрыты, на лице гримаса, которую, не зная его, можно принять за пренебрежение или злость (каждый мыслит в меру своей испорченности), на самом же деле скорей всего, у него просто очередной приступ мигрени. Аристократ скривил губы и произнес:

— А этому ублюдку здесь делать вообще нечего... или тебя из жалости пригласили? Где костюм украл, а?

Его друзья заржали, Митька сжал кулаки и дернулся вперед, я в последний момент успела его удержать, но я одна, а их много. Хорошо хоть, что прежде чем они успели хоть что-то сделать, нашего полку прибыло, Оксана, наконец, нашла Раду. Димка первый сообразил, что она сейчас будет колдовать, он отошел на пару шагов назад, словно это могло чем-то помочь. Остальные ребята последовали за ним. Теплая волна, коснувшись меня, проникла внутрь, улыбка Радмилы завораживала, успокаивала, напряжение медленно отступало. Мила вышла из-за моей спины и, бросив предупреждающий взгляд на Сергея, взяла Казаринова (позже я узнала, что этот и тот, с помощью которого мы с ней хотели развлечься — братья, причем нам повезло нарваться именно на младшего), за руку и увела танцевать. Его банда рассосалась сама собой, а мы с Радой накинулись на парней:

— Вы с ума сошли! Что творите-то, вы хоть представляете, какие потом у Оксаны будут проблемы с предками? — зашипела она. Да, признаю, я оказалась не подготовленной к ее магии, такое ощущение, что я плыву...

Михаил

Нотации Рады я пропускал мимо ушей, что, впрочем, было не сложно. В висках стучало, голова кружилась, и если бы не этот столб, я давно бы уже валялся на полу в позе эмбриона. Смысл претензий друзей Люды я так и не уловил, а вот реакция моих однокашников меня позабавила. Вот уж не ожидал, что они решат встать на мою защиту. Димка, наверное, единственный, на кого помимо меня не подействовала магия его подружки, отправил Милу и Митьку танцевать, остальные потихоньку разбрелись, со мной рядом остался только сосед и Радмила.

— Может, найти Серпуховского, и попросить, чтобы он отправил нас в замок? — обеспокоено глядя на меня, предложила девушка.

Дима кивнул и, сказав, что мы будем ждать их на одном из балконов, подхватил меня за руку. Да, он уже знал, что холод приводит меня в чувство. По пути он стащил один из стульев, стоящих у стены, старательно обеспечил мне все возможные удобства.

— Спасибо, — пробормотал я.

— Какого черта ты поддался на уговоры девчонок и приперся сюда? — сердито произнес он.

— Как будто ты не знаешь, как они умеют уговаривать.

— Знаю, но в полуобморочном состоянии, я бы ни за миллиард сюда не пришел.

— Слушай, — я с трудом открыл глаза, — где ты раньше был, такой умный? Они, кажется, меня при тебе уговаривали, а ты ржал, глядя на мои потуги отбиться от этих акулин.

На это ему не нашлось что сказать, он развернулся и, опершись на перила, задумчиво уставился на открывшийся перед нами вид на город. Ничего сказать не могу, красиво, только мне сейчас не до красоты. Я прикрыл глаза и попытался отключить сознание, чтобы успокоить боль. Однако, кому-то мы сегодня прочно застряли поперек горла. Стукнула тихонько, закрываясь, дверь французского окна, а потом меня из подсознания выдернул очень знакомый голос:

— Что вы сделали с моим братом?

Еще один представитель семейства Казариновых. Черт, что-то слишком много их развелось на один квадратный метр города! Я раздраженно открыл глаза и, стараясь сохранить спокойствие, ответил:

— Успокоили. Если хочешь, Рада сейчас придет сюда и сделает то же самое для тебя.

Он зарычал, обнажив клыки (сразу видно, что не лгут легенды и, как бы их семейство не пыталась скрыть эту позорную страницу своей истории, никого им не удастся уверить в том, что среди их предков не затесался оборотень) и бросился вперед. Сколько раз мы с ним сталкивались в Школе не сосчитать, всегда драку затевал он, а попадало мне, как никак он аристократ. Он бешеный, насколько я знаю, у него даже справка есть. Я вскочил на ноги, подхватил стул за спинку и бросил его ему под ноги. В мои планы не входило его бить, нужно было только задержать, пока не придет Серпуховской и не успокоит его. Однако, Димка нарушил все мои планы. Он закричал и бросился мне на помощь, придурок! Макс извернулся, вскочил на ноги и бросил стул в него, приложив к броску все силы. Димку снесло, он упал на пол, явно без сознания, лицо его залила кровь. Казаринов обернулся в мою сторону, ощерился и вновь бросился в драку. Его движения и стремительность больше напоминали волка, готовящегося к нападению, но уж никак не человека. Не знаю, каким чудом мне удалось схватить его за руки и, завалив на пол скрутить, но я это сделал. Именно в тот момент, когда я, прижимая этого психа к полу, пытался его успокоить, дверь на балкон открылась, а в следующее мгновение меня оглушил дикий визг:

— Помогите!

Я отвлекся всего на секунду, но этого Максу хватило, чтоб вырваться. Он отшвырнул меня в сторону перил, а сам повернулся к женщине. Глаза его бешено сверкали, слюни стекали по подбородку на грудь, волосы на затылке в прямом смысле этого слова встали дыбом. Он кинулся вперед, рыча как зверь. Женщина испуганно взвизгнула, но головы не потеряла, успела выскочить за дверь и захлопнуть ее за собой. В зале началась паника. Я, пошатываясь, поднялся, перед глазами все плыло и расплывалось, из-за звона в ушах и шума в голове я не слышал практически ничего. Я оперся спиной о перила, прекрасно понимая, что если этот псих сейчас бросится на меня, то мы оба сверзимся вниз со второго этажа. Он подкрадывался ко мне совершенно бесшумно, по крайней мере для меня, но я все же почувствовал его.

— Намишто!* — произнес кто-то моим голосом. Я открыл глаза и посмотрел на своего недруга, замершего в паре сантиметров на меня. Мой рот, словно живя отдельно от всего остального моего тела, повторил: — Намишто! На кэр акадякэ!** (* "плохо"; ** "не делай так" с цыганского).

По телу прошла волна тепла, успокаивая боль, но принесшая собой усталость и слабость. Я обессилено, но с большим облегчением, опустился на пол, тупо разглядывая ноги Казаринова, обутые в дорогие кожаные ботинки. Он несколько минут стоял, не шевелясь, потом развернулся и пошел к дверям. Где его уже ждал наш мастер. Я тупо улыбнулся, скрывая за усмешкой злость. Где же он раньше-то был? Кроме того, из-за спины Серпуховского выглядывала мать этого придурка, а это значит, что опять во всем обвинят меня.

Глава десятая

Яга

Серпуховской

Колокол ударил последний, двенадцатый раз и замолк. Я поморщился, надо будет поговорить с Кощеем, все спят уже давно, а этот звонарь работает, чтоб ему ни дна, ни покрышки. Я устало откинулся на спинку кресла и потер виски, пытаясь сосредоточиться. Идея сопровождать своих учеников на вечер мне не понравилась сразу, хотел переложить все на Сира, но он каким-то образом отвертелся. И зачем я только вернулся? Надо же было повестись на обещание Кощея, поверить в то, что в этом году все будет не так, как раньше. Поверил, вернулся, но не могу понять: что изменилось? Единственный, кто из всех моих учеников смог заинтересовать меня, так это тот шувани, но он, к сожалению, не оправдал моих надежд.

— Не помешаю? — появился в аудитории Сир.

— Что там?

— Да все в порядке, — он опустился на край одной из парт и, поджав под себя ноги, продолжил: — Они уже спят. Правда, обоих пришлось усыплять, потому как у одного сотрясение, а другой так возбужден и обрадован тем, что у него прошла мигрень, что терять время на сон просто не может. Так что там все-таки произошло?

— А они разве тебе ничего не рассказывали?

— Они?! — вампир хмыкнул. — Они и двух слов связать не могут, все на эмоциях, выдают полный сумбур.

— Волкодлак не обученный там случился, — я не стал сдерживаться и выругался.

Стоило мне вспомнить заполошную мамашу этого бедного недоволка, обвинившую во всем моих учеников, как вся моя выдержка, выпестованная годами и тысячелетиями, отказывалась мне служить. Это же надо настолько дорожить репутацией семьи, чтобы обвинить собственного сына в сумасшествии! Готовы пойти на все, что угодно, лишь бы сохранить место в Совете, а если окажется, что слухи не врут (а после устроенного мальчишкой представления, сомневаться в этом не приходится), то ее мужа попросят оттуда. Вежливо так, но попросят. Безумные у них уже были, к ним Совет привык, но вот стихийного оборотня этот состав не переживет. Магия-то на них почти не действует, остановить и успокоить такого в моменты острого помешательства почти нереально. А уж если у них сын такой, то почему в один прекрасный день что-то или кто-то не сможет активировать оборотня в отце?

— Им крупно повезло, что действие активатора неожиданно прекратилось, и он их не убил.

Вампир насторожился:

— Активатора? Вы его нашли?

Мой ответ ему не понравился. Улегшись на парту (я за такое учеников гоняю, и тут едва сдержался, напомнив себе, что он все-таки старше меня на пару тысячелетий), он задумчиво прикусил нижнюю губы клыком, пустив немного крови, и словно отключился. Я не стал его отвлекать, придет к какому-нибудь выводу, сам все расскажет, если посчитает нужным. А активатор это действительно проблема. Сейчас мальчишкой займутся специалисты, будут учить его контролировать агрессию, сдерживать инстинкты и использовать это все на благо Мира. Только все это бессмысленно, если активатор не будет найден.

Существует два вида оборотней — стихийные и контролируемые, или, так называемые высшие. И если последних в Мире еще пруд пруди, то первых в свое время очень активно истребляли, что привело к логическому результату — почти полному уничтожению этой ветви рода. Все бы ничего, но неожиданно люди спохватились, что их можно было не уничтожать, а использовать и что они вполне поддаются дрессуре. Ведь в отличие от высших оборотней, эти сохраняют свою силу и умение разговаривать с животными и в человеческом облике. Главное — найти то, что активируют, казалось бы, немотивированную агрессию с их стороны, заставляя сходить с ума. Вопреки расхожему мнению это не всегда луна. Даже чаще всего не луна, а нечто, что не нравится волкодлаку, ввиду его особой обостренности восприятия реальности, выводит его из себя.

— Если они найдут активатор, то он поступит в ЛиМиН.

— И, скорее всего, сразу на второй курс, — согласился Сир.

Действительно, что делать на первом курсе человеку, уже закончившему Школу?

Михаил

Кто сказал, что утро добрым не бывает? Я?! Вранье! Я потянулся на кровати, продолжая улыбаться неизвестно чему и ощущая необыкновенную, непривычную для меня легкость. Впервые за много лет голова у меня не болела абсолютно. Ведь даже лекарства Ладислава Любимовича полностью не избавляли от мигрени, а заклинания если и помогали, то все равно голова оставалась тяжелой. С соседней кровати раздался стон Димки:

— Ох, голова болит... встречу этого урода — закопаю на месте! — с нежно взлелеянной яростью произнес он.

Я ему искренне посочувствовал и даже предложил заварить один из своих настоев.

— Давай, — простонал он. — Все равно хуже не будет.

Я вытащил из-за шкафа Кузю, который так успел сдружиться с Димкиным котом, что даже спал с ним в обнимку, причем тот был совсем не против (вот что значит вовремя пригрозить обоих кастрировать, если не прекратят шуметь) и отправил его на кухню, снабдив его травами и инструкциями по приготовлению настоя.

— К обеду будет готова, — пообещал я.

— К полудню я сдохну, — немного невнятно из-за подушки ответил мой сосед.

— Это только так кажется.

— Заткнись!

Я усмехнулся, знакомое состояние. Ничего, переживет, к вечеру уже и думать забудет о боли. А может и сейчас, судя по стуку, к нам пришел кто-то очень злой. Открывая дверь, я надеялся, что это все-таки не Серпуховской и не Сир, пришедшие сообщить мне, что мое обучение окончено, сессию я могу не сдавать, а после окончания курса отправляться на все четыре стороны. Пока это, к счастью, была всего лишь Оксана. Она подскочила к Димке и, ткнув ему под подушку что-то круглое, спросила:

— Где ты это взял?

— Купил.

Я, наконец, смог разглядеть то, что она держала в руках. Это оказался всего лишь подарок, который он вручил ей, не забыв при этом сказать, что покупал вроде как бы от имени всех, но потом всем этот подарок не понравился и они решили купить ей какое-нибудь украшение.

— Дим, вылазь давай и скажи где ты его взял?

— Говорю же, купил на базаре. За три серебряные монеты, — продолжал бурчать Димка, все глубже зарываясь в одеяло.

— Артефакт истинного пути за три серебряные монеты?! — не знаю, что это за артефакт такой, но, судя по ее глазам и вытянувшемуся лицу, такую вещь просто так на базаре не купишь.

Однако, обсудить это нам не дали, в комнату вломился Марк с известием, что Сир срочно собирает всех в двенадцатой аудитории. Из-под одеяла донесся недовольный мат, потом он все-таки зашевелился и вылез на свет божий. Ничего не скажешь, красиво его Казаринов приложил, если бы не Василиса, то остался бы он на всю жизнь со шрамом, рассекающим висок и скулу. Да, и стало бы в нашей комнате на одного психа больше, потому как обычно такие удары без последствий не обходится.

Мы немного задержались, Димку шатало как какого-нибудь запойного алкоголика. Я пытался уговорить его остаться в спальне, но он наотрез отказался, аргументировав это тем, что раз мастер приказал, значит надо идти. По мне, так он тоже думает, что сюда приперся кто-то из этой долбанутой семейки (вчера в медпункте, пока нас осматривали, я рассказал ему о том, кто такой Казаринов и почему он на меня набросился) и своим видом хочет показать, кто и в чем в данной ситуации виноват. Я, конечно, не против, даже готов сказать ему спасибо за такое самопожертвование, но мне же его потом обратно тащить, а он не такой уж и маленький.

Как оказалось, все ждали только нас, точнее, меня, Димке указали на дверь, а потом, подумав, предложили отправить его прямо в кровать. Однако, тот как упал на парту, так и отказался двигаться. Ребята тоже были настороженны, особенно им не нравилось присутствие Бориса Казаринова, отца Макса, как, впрочем, и мне. Однако, ему удалось нас удивить.

— Я пришел, чтобы принести свои извинения за поступок своего сына, — начал было он, дождавшись, пока шум немного утихнет, но его нагло перебили:

— Вы считаете это поступком? — фыркнул Сир. — Это даже проступком назвать сложно, причем виноваты в этом, если разобрать, вы.

Казаринов бросил на вампира уничижительный взгляд, гордо вскинул подбородок и продолжал:

— Сейчас Максим находится в больнице, где им занимаются лучшие специалисты. Надеюсь, вы понимаете, что он, так же как и вы, всего лишь жертва...

— Вашей гордости, — вновь перебил его Сир. — Извините, но если вы закончили, то я попрошу освободить помещение, у нас здесь сейчас будет проходить классный час.

Борис Николаевич — если я, конечно, не ошибаюсь, — выдавил из себя улыбку, прошипел нашему вампиру что-то на ухо, явно обещая обрушить на его голову всевозможные кары, после чего удалился. Сир с легкой улыбкой на губах (даже мне страшно стало) оглядел нас и, усевшись на край стола, произнес:

— Ну что, соловьи-разбойники, опять вляпались?

— Судя по тому, что говорят люди, нам за это, как вы выразились, "вляпались" только спасибо скажут, — с энтузиазмом ответила Рада.

— Скажут, — согласилась Оксана, — отдельное "спасибо" от моих предков за испорченный вечер и отдельное от Казариновых, за испорченную репутацию и увольнение из Совета.

А вот это уже новость не очень, правда, приятная, но греющая душу. Сир успокоил взбудораженных ею ребят, потом обратился ко мне. Сказал, что Кощей просил подробно описать случившееся вчера и предоставить ему мой рассказ до завтрашнего утра. А когда я понял, зачем это ему, то вообще выпал в осадок. Нет, ни Казаринова, ни его семью мне жалко не было, сколько они мне крови попортили, страшно даже подумать. Просто сразу почему-то всплыли в голове воспоминания о Школе и о том времени, когда я проходил обучение там. С Максом мы не сошлись сразу же, устроили драку первого сентября, нас едва растащили. И то только с помощью Веры, сестры Димки. Да и потом мы постоянно сталкивались, причем, что, по словам все той же Веры, которой на втором году обучения передали меня на поруки, все остальное время он вел себя вполне адекватно, не бросаясь на людей по поводу и без.

— Ты можешь сейчас сказать, что именно произошло, и почему он на тебя набросился?

Я пожал плечами:

— Мы всегда не очень ладили. Еще в Школе, что ни день, то либо просто ругаемся, то бои устраиваем.

— А почему он остановился? — продолжал напирать Сир.

— Я сам его остановил... ну, сказал, чтобы он не делал так!

— И?

— Он остановился.

— Просто взял и остановился? После того как ты его об этом попросил?

— Скорей уж приказал, — очнулся Димка. — Кстати, я не знаю что, но точно не остановиться. Это вообще было сказано не на русском.

— Это цыганский, — теряя терпение, ответил я, предупредив очередной вопрос вампира. — Дословный перевод: плохо, не делай так.

Да, а как бы им еще объяснить, что я сам не понимаю с какого перепуга заговорил на цыганском? И как вообще вспомнил, здесь на нем и разговаривать-то не с кем, разве что ругаться можно, никто не поймет, но общий смысл уловят точно. Я даже дома на нем почти не говорил, мы ведь не в таборе жили, в простой квартире, у меня отец русский, а научила меня этому бабушка, одна из последних настоящих шувани.

В детстве я очень часто болел, жили мы в Сибири, где и лета-то как такового и не бывает, поэтому отдыхать меня отправляли в деревню к бабушке Надье. Мама покупала билеты на поезд, всегда отходящий вечером в пятницу, и отвозила меня к ней, гостила день и в воскресенье, рано утром уезжала домой. Бабушка растапливала баню и загоняла меня туда. Это всегда сопровождалось игрой в догонялки, потому что мне не нравилось ее привычка изгонять из меня хвори веником. Потом мы садились за стол с ее подругами. Они пели песни, вспоминали молодость, а иногда к бабушке приходили "молодушки", как она их называла, и она садилась гадать. Раскладывались карты, в которые она почти не смотрела, звучали непонятные для меня слова, кто-то уходил в слезах, кто-то улыбаясь, но все всегда благодарили бабушку, чтобы она им не сказала. Мне все это очень нравилось, я садился рядом с самоваром, пил чай и слушал тихий голос бабы Надьи. Когда она начинала гадать, все замолкали, потому что в противном случае бабушку было просто не услышать.

В год, когда мне исполнилось восемь лет, ее не стало. Просто легла спать, а утром не проснулась, я даже не сразу понял, что с ней что-то не так, долго играл сам с собой, а когда проголодался, попытался ее растолкать. Ближе к вечеру пришли ее подруги и нашли меня, сидящего рядом с уже остывшим телом. Утром следующего дня приехал папа, мама на тот момент была беременна моей сестрой, какие уж там похороны. Через три дня мы вернулись домой, и я слег с очередной простудой. Меня положили в больницу, откуда я вышел полгода спустя с мигренью. Мама таскала меня по всевозможным докторам, ей не раз предлагали обратиться к всевозможным знахаркам и экстрасенсам, но она отказывалась, мотивируя это тем, что единственный человек, которому она в данном вопросе доверяла, уже мертв. Мне ничего не помогало, я мог целыми днями валяться в кровати, не подавая признаков жизни, учиться приходилось индивидуально, и то тройку мне ставили только из жалости. И не потому, что я чего-то не знал, нет, в те короткие минуты, когда боль утихала, я брал учебник и читал, просто я не мог внятно ответить ни на один вопрос.

Потом заболела мама, что-то с сердцем. Папа подумал и, предложив одной знакомой летом отдохнуть в доме бабушки, дал нас с сестрой ей в нагрузку. Представляю себе, как бедная женщина намучилась с нами тремя. Я, со своей болезнью, не желающая никуда ехать Надя, и ее сыночек, этакий монстрик, вечно требующий внимания к своей персоне. А что с ней случилось потом, когда я пропал, даже подумать страшно. Это только потом, несколько недель спустя, когда со мной уже хоть как-то здесь определились, Совет отправил магов улаживать ситуацию. Так что моя семья считает, что я учусь где-то за границей, там где меня еще и лечат. Я пишу им письма, часто связываюсь с Надей по Интернету, знаю о них почти все, но все равно очень скучаю.

— Напиши все, что происходило как можно подробнее, — напомнил мне Сир и, наконец, отпустил нас. Точнее, исчез по-английски.

Мы с эльфом подхватили Димку с двух сторон и, тихо матерясь сквозь крепко сжатые зубы, потащили его в нашу комнату. Сопротивляться и настаивать на том, что пойдет сам, у него уже не было сил. Видя его предобморочное состояние, Оксана на некоторое время отстала, но обещала вернуться.

До вечера все было тихо и спокойно, сосед уснул почти сразу после того, как Кузьма напоил его моими настоями, я полдня потратил на написание отчета для Кощея, но меня это как-то даже не напрягло, а, наоборот, помогло собрать мысли в кучу и поразмыслить над тем, что произошло вчера. По всему выходило, что активатором для сумасшествия Казаринова являюсь я, или, скорее всего, какая-то часть меня. При этом, эта же часть вызывает у меня головную боль, а когда я приказал ему остановиться, то как-то отключил ее. Знаете, легче от полученных выводов мне не стало. Время шло, голова моя потихоньку наливалась тяжестью, яркий свет начал резать глаза, и закололо виски. Первые признаки возвращающейся мигрени. Прежде чем нырнуть в горячечный сон, больше напоминающий бред, я подумал о том, что надо будет поговорить с Сиром, когда он вернется. Может, это и есть ключ к моей свободе.

Сир

Заходящее солнце окрасило небо в истерично-красный цвет, на фоне которого луна, только что выкатившаяся из-за горизонта, казалась абсолютно белой. Я остановился, позволив себе ненадолго забыть о предстоящем неприятном разговоре, и посмотрел наверх. Не знаю почему, но я очень люблю это время, когда два светила встречаются на небосводе, именно это время я считаю самым лучшим для разнообразных магических ритуалов, а не полночь или рассвет, как об этом пишут в книгах. Несмотря на то, что сейчас на небе не облачка, ночью выпадет снег, к обеду он, конечно, растает, как ему и положено, но обратно придется идти пешком, по крайней мере, пока не выйду из леса, а, значит, точно успею промокнуть. Я вздохнул. Из-за того, что некоторые не любят непрошенных гостей, званным приходится туго. Это ж надо додуматься, установить полог защиты над всем лесом! Кощей, когда узнал об этом, сказал, что всегда считал, что у Яги параноидальный психоз и мания преследования, и как ему приятно, когда его подозрения подтверждаются. Любящий друг называется. Как они еще друг другу глотки не перегрызли. Хотя нет, о чем это я? Они лучше будут использовать в своей локальной войне других, чем подставятся сами. Надо же было попасть к ним на крючок...

Я поправил сползающий капюшон, и продолжил путь. Яга может и не заметить, что я опоздал, а может и вызвериться, никогда не знаешь чего от нее ожидать. Из-за этого я предпочитаю работать с Кощеем, но, опять же, Яга умеет держать слово, и если она сказал, что после этого она меня больше ни о чем не попросит и вообще думать о забудет о моем секрете, то так оно и есть. Кощей же всегда оставляет для себя лазейку, поймать его на слове практически невозможно. Хорошо хоть в этот раз они просто делают вид, что работают вместе, у меня иногда получается вмешиваться в их дела. Даже страшно подумать, что произойдет, если они решат все-таки объединиться. Я и сейчас-то как между молотом и наковальней, только молот пока удерживает кто-то. А тут еще и Лик, он ведь совсем не понимает во что ввязался, для него это способ интересно провести время. Эльфу уже более трех тысяч лет, а ведет себя как подросток, которому не хватает экстремальных ощущений.

Встретил меня личный леший Яги. Да, да, встречаются и такие. Он когда-то был простым домовым, потом судьба его прибила к Яге, а когда она переехала сюда, он последовал за ней, даже не помышляя о том, что вскоре здешний леший решит уйти на покой, став единым целым со своим дубом. Наследников-то у него не оказалось, вот Яга и распорядилась, а, как известно, нет ничего более временного, чем постоянное. Так что он вот уже на протяжении семидесяти лет занимает эту должность, не уставая жаловаться всем, кто готов его выслушать на превратности судьбы. Но нельзя сказать, что он не доволен, просто, как мне кажется, ему нравится хвастаться — вот я какой, и леший, и домовой. Ведь свои прямые обязанности он до сих пор выполняет с большим удовольствием. Гордится как лесом, так и домом, считая их своим личным достижением. Кстати, а вот и дом, я и не успел заметить, как добрались.

Ничего общего с преусловатой избушкой на курьих ножках без окон и дверей, у этого терема нет, светло, чисто, уютно, из трубы идет дым, а из распахнутых окон и дверей до меня донесся запах свежеиспеченных пирогов. Я настороженно замер на пороге, задумчиво глядя на белоснежного сибирского кота Яги (как его зовут я так и не удосужился узнать, несмотря на то, что он живет у нее вот уже на протяжении пятнадцати лет). Судя по неясным голосам, и по тому, что разговор у нас вроде как намечался секретный, кто-то все-таки смог порушить ее полог, и проникнуть в лес незамеченным. А если вспомнить, что Яга у нас как-никак маг первого уровня, то становится страшно неуютно и желание сделать вид, что я так и не дошел, заблудился в лесу, или был задержан Кощеем, становится навязчивым.

Однако, как я и предполагал, гость у Яги оказался не простой, дверь за моей спиной захлопнулась, а вторая, ведущая из сеней в горницу, приветливо приоткрылась, зловеще скрипнув при этом. Я искренне пожалел о том, что не являюсь христианином или исламистом, и не могу воззвать к богам в надежде, что они заметят ничтожного меня, и спасут от встречи с тем, с кем бы я хотел видеться меньше всего на свете. Ну, не любит бог смерти, пусть даже бывший, тех, кто смог избежать встречи с ним. А еще ходят слухи, что он страшно ревнив, а это еще один камень в мой огород, если учитывать нашу с Ягой историю. Будем надеяться, что все это просто слухи, хотя... вот сейчас, стоя перед ним, как провинившийся школьник перед директором школы, я готов в это поверить.

— Вот, значит, какой ты, Сир, проклятый всеми, ставший проклятьем для всех, — задумчиво произнес Чернобог, выпустив изо рта облачко дыма. — И не стыдно тебе? Я бы на твоем месте давно бы самозакопался. Там ты хотя бы никому не причинишь вреда.

Я поморщился. Как говорится, чья бы корова мычала... Яга яростно стукнув заслонкой об печь, швырнула на стол блюдо с пирогами, которое ее муж весьма удачно поймал и, засунув в рот сразу полпирожка, прошамкал нечто вроде "спасибо". Все так же беззвучно Яга установила на стол самовар и начала раздувать угли. Со стороны посмотришь — семейная пара, готовящаяся к ужину и не вовремя припершийся любовник. Эту ситуацию с точностью до наоборот не раз и не два описывали в энном количестве анекдотов, но что-то мне сейчас не смешно.

Если вдуматься, то я в этой семейке просто сбоку припека, тут бы вместо меня стоять Кощею, тому, с кем она в свое время и наставляла рога мужу, но раз уж черт меня принес так не вовремя, придется отдуваться не только за себя и за того парня, но и за еще пару тысяч ее любовников. Я скинул с себя плащ и, повесив его на крючок у двери, без спросу сел на последний свободный стул. Если посмотреть на Ягу со стороны, то ее можно принять за двадцатипятилетнюю девушку, если подойти ближе, так, чтобы стали видны ее морщины, усталые глаза и прожитые года, то ее можно принять за женщину лет сорока, а если при этом знать о Мире и магах, то — лет около двухсот-трехсот. И только зная ее так, как знаю я, каждую родинку на ее теле, морщинку в уголках глаз, складку под нижней губой (и все это на ощупь, а иногда и в темноте), можно поверить в то, что перед тобой богиня. Я перевел взгляд на Чернобога. Говорят, что они с Кощеем братья-близнецы, и если в первое поверить не сложно, то во втором никогда и ни за что не убедить никого, кто хоть раз видел их вместе. А если такие на их пути и случались, то прожили они не долго, братья разговаривать умеют только при помощи очень тяжелых аргументов. Но если посмотреть вначале на одного, а потом сравнить второго с первым, то отличий не найти, как ни старайся. И не удивительно, что исследователи славянской мифологии называют богом то одного, то другого, то вообще считают этих двоих одним лицом.

— Что-то я задержался у вас, — Чернобог сладко потянулся, запихал в рот еще один пирожок и, клюнув жену на прощание в щечку, исчез.

В тот же миг тишина в лесу взорвалась разноголосием птиц, истеричным мяуканьем кота и руганью Яги. Разобрать ее слова я даже не стал пытаться, в такой ситуации лучше вообще не подавать признаков жизни, чтобы случайно не отправили вслед за самоваром и пирогами. Лишь несколько минут спустя, когда она выдохлась, и устало опустилась на лавку, я позволил себе напомнить ей о том, что я все еще здесь:

— Успокоилась?

— Нет! — огрызнулась Яга. — Ты представляешь, эта скотина заявилась сюда без спросу, завалилась на мой стул и начала командовать! Ненавижу!!

— Ты будешь продолжать жаловаться мне на жизнь и жестокого мужа, или мы все же поговорим о деле?

На секунду мне показалось, что она меня сейчас уничтожит на месте, но Яга лишь глубоко вздохнула, прикрыла глаза и, прокашлявшись, сердито прошипела:

— Этот козел мне еще и говорить запретил! "Молчи, жена!" — передразнила она Чернобога.

— Раз уж мы решили говорить о твоей лично жизни, то, может быть, ты расскажешь мне правду о Казимире? — я рассматривал ногти на руках, недовольно морщась при виде заусенец. В общем, честно делал вид, что ее ответ меня не интересует, а вопрос я задал только для того, чтобы вернуть ей способность разумно мыслить!

Яга перевела на меня взгляд, не обещающий мне ничего хорошего, и спросила, старательно сдерживая ярость:

— Как дела у мальчишек?

— Ввязались в очередную драку, — вздохнув, ответил я. — С оборотнем.

Пришлось подробно рассказывать то, о чем уже сутки судачит весь город, а завтра узнает весь Мир. Ей крайне не понравилось то, что я знаю все только со слов очевидцев, и что сам не отправился следить за ее мальчиками. Пришлось выслушать еще одну нотацию на тему, что и как надо делать, когда тебя просит об этом сама Яга.

— В любом случае, — нагло перебил я ее, — дело сейчас не в том, что драка вообще произошла, а в том, что Михаил начал догадываться.

— Ты уверен?

— Я за ним сегодня наблюдал весь день, — кивнул я. — Кроме того, здесь разве что только дурак не догадался бы, что все дело в магии. Это даже Димка заметил. С его-то головной болью!

Яга задумчиво простучала пальцами по столу. Насколько я знаю, она всегда была против того, чтобы ее подруга передавала свои Силы внуку. Не раз эти две старые колдуньи ссорились при мне на эту тему, особенно, когда вопрос встал ребром. Надья могла дождаться рождения внучки и передать Дар ей, и именно на этом настаивала Яга. Но тогда цыганке пришлось бы долго умирать в больнице, пока внучка не достигла пяти лет, возраст, в котором Сила остается под контролем разума и сознания. Остановившись на втором варианте, то есть, сделав из Михаила шувани, она избавилась от мучений, но обрекла на них внука. Не предназначены эти Силы для мужчин, и вероятность того, что он не умрет в первый же год после смерти бабушки, была очень велика. Надья поверила собственным видениям и ночью, когда ребенок спал, отдала все свои знания и опыт, на рассвете со спокойной душой отойдя в мир иной. Она знала, что Яга не бросит Мишу, как я уже говорил, Яга умеет держать слово. Семь лет она за ним присматривала, время от времени вмешивалась в лечение, чтобы родители окончательно не угробили ребенка своей заботой, а когда поняла, что шансов выжить за Гранью, без какого-либо контакта с магией, у него нет, перенесла его в Мир. И до сих пор следит за тем, чтобы он не смог вернуться домой, специально создала индивидуальное заклинание отворота. Она не верит в то, что он когда-нибудь сможет овладеть своими Силами, а, следовательно, пересечь Грань, помочь ему в этом, к сожалению, никто не может, процесс происходит внутри и не может контролироваться извне. Я, кстати, до вчерашнего вечера тоже не верил, но теперь мне стало даже интересно — сможет ли понять и справиться или решит не ломать голову над глупыми вопросами?

— Посмотрим, что будет дальше, — наконец приняла решение Яга. — Если процесс законсервируется, то забудем об этом. Но если он сможет хоть что-то понять, тогда устроишь ему встречу с Вадомой.

Я поморщился, но кивнул. Можно было уходить, кроме того, луну уже затянуло тучами, сейчас снег пойдет, как я это и предвидел, но мне нужно было еще кое-что уточнить:

— А Чернобог? Что с ним делать?

— Игнорировать. С ним все равно сделать ничего нельзя, даже устранить на некоторое время, — она задумалась над чем-то, но продолжала отстраненно командовать: — Присмотри лучше за своей ученицей Ниной Верей. Заметишь что-то странное, необычное, сразу сообщай мне или, на крайний случай, Кощею. Я уеду ненадолго... вернусь через пару дней, надо кое-что сделать.

Она встала, давая понять, что разговор окончен, я последовал ее примеру. Натягивая на себя плащ, заметил, что она до сих пор напряженна и даже слегка напугана. Правда, тут же отогнал эту крамольную мысль. Чтобы не связывало Ягу с Чернобогом, меня это не волнует. Единственное, что меня должно интересовать в нем, так это насколько он опасен. А про вопрос, кем он приходится Казимиру — отцом, дядей или просто не пришей кобыле хвост — сейчас следует пока забыть.

Дмитрий

Я рассматривал талисман, подаренный мною Оксане. Девчонки действительно выбрали ей другой подарок, но мне это гнездо на фиг не нужно, вот я и отдал его той, для кого оно покупалось. С виду обычное украшение, пуская немного странное, с чего она взяла, что это талисман?

— Дай сюда! — Оксана отобрала его у меня и повесила себе на шею. — Знаешь, чем артефакт истинного пути отличается от всех остальных? Во-первых, их много. На данный момент известно десять, этот получается одиннадцатый. Может иметь любую форму, может ее менять, главное сохранять массу и размер. Узнать его можно только тогда, когда в руки возьмет определенный человек, тот, кого он выберет хозяином. Понятно?

— Нет, — хором ответили мы с Мишкой.

— О Господи! — Рада вскочила со спинки стула с таким видом, словно хотела нас тут же на месте и закопать: — Какие же вы идиоты. Вон, даже Митька уже все понял...

— А почему сразу "даже"! — обиделся Митька.

— Объяснять надо нормально, а не прыгать вокруг этого гнезда, как какие-то варвары вокруг какого-нибудь алтаря, — оскорбился Мишка, даже оторвав ради такого дела голову от подушки.

— А то заладили: амулет истинного пути, артефакт! — согласился я с ним.

— Я думаю, хватит! — задумчиво произнес Сергей, а в ответ на наши непонимающие взгляды пояснил: — Мы здесь уже час сидим, пытаемся этим двум недобиткам объяснить элементарную вещь. Может, пора расходиться? А они, если захотят, конечно, сходят в библиотеку и узнают, что такое талисман истинного пути. Мы ведь пришли сюда не затем, чтобы ликбез им устраивать, а чтобы узнать, где он его взял. Разве не так?

Если бы я мог, то сделал бы что-нибудь поосновательней и поумней, чем просто кулак под нос. Но на большее меня не хватило, я еще не в состоянии поднять что-то тяжелее собственной руки. Наши преподы, посоветовавшись с Василисой, приказали мне посещать занятия, но свободным слушателем. Разницы я не заметил, потому как меня сразу предупредили, что темам, которые мы проходим сейчас, во время сессии будет уделено особое внимание. Мишка же опять на больничном, его вчера чуть наизнанку не вывернуло, рвало, кровь из носа пошла, до сих пор запах не выветрился, так что его унесли в медпункт. Лежать там в полном одиночестве он отказался, теперь прохлаждается в нашей комнате, под присмотром Кузьмы и Маньяка. В соответствии с народной мудростью, неделя у нас началась не самым лучшим образом. Сергей с Оксаной до сих пор не помирились, последняя все же умудрилась поругаться с матерью и всей женской половиной своей семьи, Нина окончательно ушла в себя, достучаться до нее крайне сложно, Мила продолжает бегать от Митьки. Только Раде еще никто не успел испортить настроение, но ведь еще не вечер.

Продолжить разговор нам не дали, дверь распахнулась, и в комнату заглянул Кузнецов:

— Димка, к тебе пришли.

— Кто? — простонал я, представляя, как я поползу по всем лестницам вниз.

Но Лешка лишь пожал плечами и убежал. Понаблюдав за тем, как я соскребаю себя с кровати, Рада заявила, что поможет мне. Мишка, которого непрошенные гости уже достали, радостно замахал руками, выпроваживая остальных под предлогом, что Рада у нас хрупкая девушка, одна мою тушу не уволочет. Когда мы уходили, они все еще продолжали переругиваться, но уже не так активно, что не может не радовать.

Если бы меня спросили, кого я ожидал увидеть, я бы честно ответил: "Не знаю". А, немного подумав, добавил бы: "Наверное, кто-нибудь из семьи", но семья у меня большая, и, несмотря на то, что большую часть ее я не знаю, мама оказалась в самом конце этого длинного списка. Однако, это была именно она. Бледная, со спутанными волосами и покрасневшими от холода руками, она мало напоминала саму себя, ухоженную и холеную. Создавалось впечатление, что она собиралась в большой спешке, если вообще собиралась, а не помчалась сюда сразу, как только услышала о том, что произошло в субботу. Это единственная причина, по которой она могла не просто позвонить, чтобы осведомиться, как я себя чувствую, и отчитать за очередную выходку, а именно приехать. Причем, доброжелатель, рассказавшей ей о драке, явно преувеличил все, потому что на лице мамы отразилась такое облегчение, которое она, вопреки своим привычкам, даже не постаралась скрыть. Мне даже на мгновение показалось, что она сейчас бросится меня обнимать, но, в конце концов, она взяла себя в руки и только улыбнулась:

— Во всякую дырку затычка, — покачала она головой, когда я при поддержке Рады рассказал ей, что же на самом деле произошло.

— Мам, а что ты здесь делаешь? — Рада покачала головой, явно поражаясь моей логике. По ее мнению, приезд сюда моей мамы вполне обоснован и целесообразен, но я-то ее хорошо знаю.

— Извините, мы пойдем, погуляем, — мило улыбнувшись моей подставке, произнесла мама, потянув меня в сторону парка.

— Спасибо, обратно я как-нибудь сам доползу, — кивнул я подруге.

Рада развернулась, махнув нам рукой на прощание, и направилась обратно в замок. Надеюсь, ей удастся разогнать эту шайку-лейку, и Мишка к моему возвращению будет спать. Потому что мне тоже желательно лечь в кровать, а как там заснешь, если он будет стонать чуть не над ухом? Когда мы подошли к ступеням, ведущим в парк, я вновь обернулся. Она еще не ушла, ее перехватил Лик. Я нахмурился. Не знаю, почему он так не нравится Сиру и Раде, нормальный парень, хотя и не без отклонений. Я бы с ним может быть и подружился, но меня удерживает предупреждение вампира и предвзятое отношение моей подруги. Последнее Мила объясняет скрытыми желаниями Рады, но она вообще какая-то озабоченная, кроме того, сейчас Рада ведет себя сдержаннее, но это только видимость. Рядом с ним она постоянно напряженна, следит за каждым его движением глазами, словно боится, что он сейчас на нас бросится. Наверное, ей кажется, что этого никто не замечает, но ее настоящее отношение к дроу видно с первого взгляда.

— Красивая девушка, — мама заметила мой взгляд и не смогла сдержать любопытства: — Твоя?

— Моя подруга.

— Ясно, — за что я люблю маму, так это за то, что она никогда не сомневается в моих словах, всегда понимает все так, как я и сказал и не ищет двойного дна.

Радмила

— Это кто? — Лик требовательно кивнул в сторону удаляющегося Димки, опирающегося на руку матери.

— А тебе какое дело? — я попыталась уйти, но меня ухватили за плечо и резко дернули назад.

— Это кто?

Я слегка прищурила глаза и задумчиво посмотрела на него. Все, что я не так давно о нем узнала, я передала тете, та связалась с верховной валькирией, которая подтвердила его слова и приказала не мешать. Я чуть впервые в жизни в обморок не упала, когда услышала, что помимо этого ему еще по мере сил надо помогать. Я даже поинтересовалась у Лизы, а трезвой ли была Фрея, когда они об этом говорили. Лиза сделала вид, что не расслышала моих слов.

— Если тебе это так необходимо, подойди и спроси у него.

— Может, хватит! Я тебя спросил, ты ответила. Что тут сложного?

— Просто все слишком однобоко получается. Ты — спрашиваешь, я — отвечаю. Давай ты скажешь мне, зачем тебе нужен Димка, а я отвечу с кем и куда он ушел.

Он лишь махнул на меня рукой. Да, еще мой отец говорил, что если я уперлась, то переубедить меня невозможно. Конечно, ослушиваться приказа верховной не хорошо, но маловероятно, что дроу побежит жаловаться на меня. Скорее просто устранит, и что-то мне кажется, что Фрея не будет против того, чтобы ее армия раньше времени пополнилась еще одним воином. Она уже так давно умерла, что совсем забыла, что такое жизнь. Эльф усмехнулся:

— Страшно?

Почему валькириям пришлось договариваться с дроу, а не зачищать отступников, как они это делали всегда? Я никак не могла понять этого, множество раз возвращалась к этим страницам хроник, пока не решилась спросить об этом у бабушки. Она отправила меня к матери. Как Лиза потом ругалась, она назвала бабушку бесчувственной старухой, давно и прочно выжившей из ума. Бабушка в ответ лишь пожимала плечами. За свою жизнь она видела столько смерти, настолько привыкла к тому, что никто из нашей семьи окончательно не уходит, что ей были совсем не понятны страдания семилетней девочки, у которой месяц назад умерла мама. Однако, вечером того же дня, вопреки запретам Лизы, я связалась с мамой. В первый и последний раз я решилась на это, в то время как мои кузины обращаются к предкам за советами чуть ли не каждый божий день. Ответ прост — магия эльфов есть то же, что и магия валькирий. Это две стороны одной медали, они соприкасаются, взаимодействуют, нет ничего странного в том, что наша ментальная защита для дроу пустой звук, скорей отвлекающий, чем мешающей. И во время войны обе стороны активно пользовались этим преимуществом.

Хотя, если он так давно и так тесно с нами общается, ему нет необходимости пользоваться магией, чтобы понять, что в скором времени меня ожидает крещение. Несмотря на то, что обряды называются одинаково, наш не похож ни на магический, ни на христианский. Где-то через месяц я узнаю дату своей смерти...

Глава одиннадцатая

Крещение

Дмитрий

Октябрь, наконец, закончился, но наступивший ноябрь не принес нам облегчения. Через две недели первая сессия, учителя словно с цепи сорвались, вываливают на нас тонну информации, запомнили мы ее или нет никого не интересует, но все твердят, что эту тему обязательно спросят. Через три дня после окончания сессии (если я ее, конечно, сдам) меня ждет крещение. Об этом я узнал в день, когда меня навестила мама. Как она утверждает, на этом настаивает бабушка, мол, твердит, что это традиция, и что у меня было достаточно времени, чтобы найти человека на роль крестного. Она ошибается, я об этом даже не думал. Что самое смешное, те из моих знакомых, кто имеют хоть какой-то шанс получить ее, открещиваются как только могут, буквально отпираются всеми ногами и руками. А мне все меньше верится в то, что на проведении обряда настаивает Яга, слишком уж часто мама звонит, узнает о том, как продвигается подготовка. А я разве не сказал? Все заморочки по подготовке к обряду свалили на меня, как на того, кому это больше всех надо. Правда, все, что необходимо это найти подходящее место, крестного и купить кресало судеб.

Вот не понимаю, кто придумывает такие названия, как это самое кресало и артефакт истинного пути? Кому это надо? С помощью первого можно зажечь божественный огонь, их можно купить в каждом втором магазине Мира. А второй всего лишь вещь, помогающая определиться с выбором, настроенная на одного человека, точное количество их неизвестно, потому что до того, как этот "избранный" возьмет его в руки — это просто вещь, не несущая в себе никакой магии. Да, до меня, наконец-то, дошло, как до слона, но все же. Только я не понимаю к чему такой ажиотаж? Нашла?! Хорошо, радуйся, но зачем сообщать об этом каждому встречному поперечному и выпытывать у меня, где я его взял?! И ведь до сих пор не верит в то, что я его купил на рынке. Одно хорошо, Оксана с Серым помирились, как утверждает девушка — не без помощи артефакта. Она его теперь всегда с собой таскает, просто бред какой-то. Хотя, мне, если честно побоку.

Я устало потянулся, протер глаза и снова вернулся к книге. Полчаса читаю одну страницу и ничего не могу не то, что запомнить — понять, скоро мозги вскипят, а я только название и осилил. Немного подумав, я все-таки отложил книгу в сторону и огляделся. Мишка куда-то смылся, Кузьма с Маньяком возились за шкафом, тишина и покой, чего мне еще не хватает? Неужели я настолько привык к шуму и всей этой толпе, которая почему-то всегда собирается именно у нас, что без них уже и домашнее задание сделать не в силах?! Чем бы заняться? Змей приглашал к себе к шести, что мне делать еще целых полтора часа? Сходить, прогуляться что ли? На улице как раз снег идет, мороз ударил, может, от холода мозги прочистятся.

Моя мама предпочитает жаркие страны, обожает лето, а я плохо переношу жару и всегда с нетерпением жду наступления зимы. Смешно, конечно, звучит — маг огня, не любящий загорать. Хотя в этом есть некоторая закономерность, внутри меня и так горит огонь, холод мне не страшен и маловероятно, что я замерзну даже на Южном полюсе, оказавшись там без необходимого снаряжения. Я наклонился, сгреб руками снег и скатал небольшой снежок, оглядываясь в поисках жертвы. Но кто-то успел раньше меня. Я выругался, выгребая из-за воротника снег, который при соприкосновении с моей кожей моментально начал таять, но в долгу не остался, правда, попал не в того, кого надо. А что вы хотите, я кидал на голос, кто виноват, что он там оказался не один.

— Снайпер! — прокомментировал мой бросок Сергей, один из его друзей шапкой стирал снег с лица, кидая на меня плотоядные взгляды. Остальные хотели поддержать его порыв, но не зря все-таки Серый родился в семье дипломатов: — Знакомьтесь, мой однокашник, Дмитрий, внук Яги.

А я еще сомневался в том, что имя моей бабушки еще что-то значит в Мире, эти четверо сразу, к примеру, сменили гнев на милость, и вместо кровожадности в их глазах появилась заинтересованность. Я выдавил из себя улыбку, сослался на то, что тороплюсь на встречу со Змеем, и попытался смыться, но не тут-то было. Сергею, по-видимому, тоже надоело общаться с равными себе, и меня он решил использовать, как причину, чтобы покинуть их. В общем, мы умотали от них со всей возможной скоростью, какую позволяли приличия.

— Ну, у тебя и друзья, — с трудом выравнив дыхание, заметил я.

— Это не друзья, — Серый сел прямо на снег, опустил голову на лавочку и, прикрыв в полном блаженстве глаза, ответил: — Это связи. Сплетники высшей категории.

Я толкнул его ногой, заставляя подняться, он тоже стихийник, но маловероятно, что магия воздуха спасет его от обморожения. Мы стряхнули с лавки снег и упали на нее.

— И что эти сороки принесли тебе на хвосте сегодня? — не смог сдержать я любопытства.

— Ты Казаринова еще не забыл?

Я прикоснулся к шраму на виске. Магия — магией, но даже ей не под силу залечить все. Хорошо хоть дауном не остался. Как же забудешь его!

— Ходят слухи, что его собираются перевести в ЛиМиН, сразу на второй курс.

— Слухи — это всегда лишь слухи. Не нагнетай атмосферу и держи их при себе, а то Мишка пойдет выяснять есть ли в них зерно правды.

— А то я не знаю. По слухам, Мишку из Школы выгнали как раз за то, что он чуть его не убил.

Слухи, слухи... у меня такое впечатление, что знать Мира только ими и живет, только ими и занимается. Если это правда, то я понимаю бабушку, решившую удалиться в лес, от людей подальше.

Я попрощался с Серым, сославшись на то, что меня ждет Змей. Надеюсь, я не помешаю ему своим приходом. Я свернул из парка в сад и побрел по направлению к пещере своего учителя. Стихию воздуха я потихоньку освоил, после определения уровня Горыныч обещал приступить к огню, но что-то я не сильно горю желанием, прошу прощения за каламбур. Слишком тяжело и опасно, не для меня и него, конечно, а для его дома. Не справлюсь, так и озеро не спасет, выпарится. А Змей только усмехается, утверждает, что в страхе-то все и дело, что огня нельзя бояться, с ним нельзя дружить, а надо стать им, сделать его частью себя. Легко сказать, да трудно сделать, я без помощи Милы даже свечу, зажженную без помощи спичек и зажигалки, потушить не могу. Правда, если хочу, то ничего от них не загорится, пожар не случится, так что мои одногрупники у меня их утащили, светильники сделали, накрывают на ночь чем-нибудь и не парятся, насчет режима, когда ровно в полночь свет отключается везде, кроме туалета. Они пытались узнать сколько одна свеча гореть будет — горит, горит, но тепла не дает и не плавится — но я сам не в курсе, послал их к Сиру, пусть спросят, что там с тем огненным шаром случилось, исчез он или тоже до сих пор ночником работает?

Размышляя обо всем и, собственно, ни о чем, я шел по тропинке, мимоходом заметив, что сюда она меня еще не выводила. В этот раз я оказался на мощенной дорожке, по обочинам которой лежали сугробы снега, в то время как на тротуар не падала ни одной снежинки. Ярко светило солнце, вьюжный северный ветер дул мне в лицо, раздувал полы пальто, пробирая холодом до костей. Я спрятал руки в карманы и, втянув голову в плечи, ускорил шаг. Некоторое время спустя я вышел к перекрестку и замер перед ним в нерешительности. За те несколько месяцев, что я учусь в ЛиМиНе, я, можно сказать, облазил сад вдоль и поперек, но разу еще мне не попадался перекресток. Тропинки шли рядом, сливались в одну, блуждали, но ни разу не пересекались в одной точке. Не знаю почему, но мне казалось это важным, словно то, на какую из четырех дорожек я сверну, что-то изменит в моей жизни. Сердце глухо забилось в груди, я как-то не кстати вспомнил путеводный камень, так часто фигурирующий в сказках. "Налево пойдешь — женатым быть, направо — коня потеряешь, а прямо — смерть найдешь...", — усмехнулся я, и повернул направо, прогоняя страх и желание вернуться обратно. Зря не поверил предчувствию, за следующим поворотом меня ждала очень интересная картина. Нет, в ней не было ничего странного, если вдуматься, просто... то, как больно кольнуло в груди и заныло сердце, мне не понравилось. Я хотел развернуться и уйти, но ноги мои отказались меня слушать, я буквально примерз к земле в нескольких метрах от Рады и Лика, спрятанный часто насаженными кустами. Девушка сидела на скамейке, судорожно сжимая руками сидение, оно разве что только не крошилось под ее руками, ее глаза, как это ни странно, но даже с такого расстояния, я хорошо видел, как они блестят от непролитых слез. Эльф о чем-то весьма пространно и очень эмоционально рассуждал, радостно улыбался, махая руками, Радмила лишь изредка кивала ему в ответ. Наконец, он остановился, скептически посмотрел на свою неблагодарную слушательницу и обреченно махнул рукой. Рада встала, яростно откинула волосы назад и что-то прошипела ему в лицо. Дроу всего перекосило, он с силой сжал ее плечо и рванул к себе, что-то сказал ей на ухо, а затем буквально отшвырнул от себя, да так, что она упала обратно на лавку. Он развернулся и ушел, так ни разу и не обернувшись.

Что-то внутри меня требовало, чтобы я подошел к плачущей Раде, успокоил ее, но... слишком уж эта ссора напоминала ссору двух влюбленных.

Змей Горыныч

Сегодня мой нерадивый ученик вел себя на удивление послушно, не задавал лишних вопросов, выполнял то, что в нормальном состоянии выполнить был не в состоянии. Например, целый час медитировал над озером в позе лотоса, только верхнюю одежду, футболку и обувь с себя снял, наученный горьким опытом. Нет, мы, конечно, можем, и высушить ее тут же, но он потом утверждает, что одежда на нем колом висит, ни повернуться, ни вздохнуть. И все это мне не нравилось. Он должен отдавать отчет в том, что делает, хотя бы себе. Я нехотя вылез из воды, растянулся на земле (по-другому я просто не помещусь) и, приказал ему спускаться. Дмитрий осторожно спланировал вниз и уселся рядом:

— Так что у тебя случилось? — сразу взял я быка за рога (вы, люди, иногда как скажете, так мне смешно становится, однако ж привязывается!).

Он еле заметно поморщился и отвернулся, явно не желая говорить, но, понимая, что отвязаться от меня не так просто, как хотелось бы.

— Да крещение это, — не постеснялся соврать мальчишка, хотя, надо признать, не во всем. — И зачем оно мне? Я даже крестного найти не могу, а они уже дату назначили!

Нет, ловить его на вранье не буду, мне не с руки (с лапы?), да и не нужно, сам вижу, что в девушке дело... вспомнив свою молодость, я усмехнулся в усы. А вот крещение — это да, это проблема, события развиваются очень стремительно, не хватало еще, чтобы его подруга-некромантка прошла обряд раньше его. Возможно, для Вселенной очередность в данном вопросе не имеет никакого значения, но кто знает, что важно, а на что не стоит обращать внимания?! К сожалению, выбор у него не большой, Кощей, конечно, с удовольствием, но хоть до этого он сам додумался и не пошел. Остаюсь только я и Сир... я отметаюсь сразу, как представитель другого вида, а значит, остается только вампир. Не лучший вариант, он и сам это понимает, поэтому и будет отказываться и упираться до последнего. Разве что к Яге слетать, поговорить по душам, узнать, какие у нее планы на внука и точки давления на Сира? Но опять же на улице уже снег, холодно, так и заснуть в полете недолго, а контролировать погоду во всем городе я сам себе запретил. Но мальчишке надо все же предложить, пусть поработает над учителем, подготовит, так сказать.

Я шумно вздохнул, выпуская пар через ноздри. Еще года два, от силы три, и все вернется в прежнюю колею. Только интересно, чем все закончится? Меня, как и всегда, не заденут никакие изменения, а вот что станет с мальчишкой? Как бы все дальше не пошло, как бы не повернулось, он изменится в любом случае. Жаль будет, если в худшую сторону, очень жаль...

Сир

— И кто тебя надоумил?

— Неужели ты настолько сомневаешься в моих умственных способностях?! — попыталась пошутить Серафима.

Было заметно, что возложенная на нее миссия не доставляет ей никакого удовольствия. Будь это другой человек, я бы давно выгнал его, но мне не хочется, чтобы все закончилось так. В любом случае это будет трагично, но пусть она уйдет с легким сердцем (надо будет узнать у Лика, на какой год это событие намечается).

— Зачем ты в это влезла, Фима? — я устало опустился на диван — дань традициям, потому как сам-то я могу спать и на потолке, а гостей у меня почти не бывает, — и запустил руки в волосы. — Ты же всегда старалась избегать политики, так зачем же ты в нее лезешь?

— Ты еще скажи: со свиным рылом в калашный ряд! — фыркнула девушка, привычно опускаясь на пол у моих коленей. Она единственная, кто не боится меня настолько, что может сидеть рядом, как будто специально наклонив голову так, чтобы ее шея открывалась передо мной в самых соблазнительных ракурсах. Идиотская семья, аэкстремал на экстремале сидит и садистом погоняет, не стоит сомневаться в том, что пройдет немного времени и Димка таким же станет. И куда они здравый смысл и логику девают?!

Я задумчиво посмотрел на Фиму. Интересно, какие у нее секреты, раз уж Яга и до нее добралась?

— Ты знаешь, — тихим голосом произнесла она — а я ведь знаю, почему ты отказываешься. Когда я начала с тобой встречаться, Яга решила доказать мне, что тебе нельзя верить, что ты мне не пара, и вообще, намного хуже даже ее. Она ведь знает где искать, знает, в каком свете представить информацию, она действительно классный политик. Мне, наверное, надо извиниться, но я не хочу. Я даже рада, что так все получилось, — она замолчала, подняла на меня глаза и так же тихо закончила: — Если бы не Яга с ее махинациями, тебя бы ведь уже и след простыл...

Я едва заметно усмехнулся, все, что она мне сейчас рассказывала, я узнал еще от Яги, в тот самый вечер, когда она пригласила меня к себе, то есть лет пять уж точно. И никогда не думал обвинять ее в этом, все равно оно должно было когда-нибудь всплыть на поверхность. Мне еще повезло, что мною заинтересовались Яга с Кощеем, и информация эта попала в их руки, а не к сплетникам, коих много и в Совете. Только я даже не подозревал о том, что она все рассказала Серафиме, хотя мог бы и сообразить, раз уж она из-за нее обратила на меня внимание.

— Раз уж ты все знаешь, то должна понимать, почему я откажусь, когда он подойдет ко мне с просьбой.

— Это глупо! — вскинулась Фима. — Ты ведь и сам понимаешь, что лучшего крестного ему не найти, остальные захотят его использовать, когда узнают кто он...

— Если он тот, кого в нем хочет видеть Яга, — перебил ее я, однако же не мог не согласиться: — в этом случае да.

— Тогда почему нет? Если из-за этого скелета в шкафу, то, извини меня, ему уже больше нескольких сот тысяч лет. Ты был молодым и глупым.

— Еще скажи, что я ни в чем не виноват! — не сдержавшись, ощерился я и хватанул кулаком по полу.

— Виноват. Но все возможные сроки давности прошли, ты осознал все, что сделал, расплатился по всем счетам.

— У убийства нет срока давности, так что я до сих пор расплачиваюсь.

Спорили мы долго, до тех пор, пока мне это все не надоело и я ее вежливо не выставил. День можно считать прошел зря, потому как каждый из нас остался при своем мнении. Я закрыл за Серафимой дверь и, вернувшись в комнату, достал из серванта бутылку крови, которую тут же и осушил. Зря она вообще подняла эту тему, разбередила старые раны. Да, в чем-то она, конечно, права, я был мальчишкой, глупым и завистливым, но теперь уже ничего нельзя исправить, ни того, что я сделал, ни того, что он сказал перед смертью. Не хватало еще своим проклятьем мальчишке жизнь испортить. Именно в этот момент в дверь и позвонили, я задумчиво посмотрел на бутылку, сам себе задав вопрос — убирать ее обратно, дабы не смущать непрошенного гостя, или оставить? Почему-то мне казалось, что следующим придет меня уговаривать сам Дмитрий, однако на пороге стоял злой донельзя Лик.

— Она дура! — возопил он, я даже не успел задать вопрос. Дроу нагло отодвинул меня в сторону и рванул в комнату, а мгновения спустя там раздался грохот, отодвигаемой в сторону крышки от погреба. Судя по настроению, туда он полез вовсе не за капусткой маринованной и вареньем, а за вином, которое я и держу для подобных случаев.

— Кто?

— Валькирия эта! И ведь сама все понимает, чувствует, однако самой себе не верит, больше бабушкиных речей слушается. А та только рада тому, что вскоре избавится от внучки. Не успела в свое время умереть, теперь всем жизнь портит!

— Ты ее знаешь? — Лик занял весь диван, поэтому я уселся на стол.

— Встречались, — его всего передернуло от одного только воспоминания об этом. — И в молодости-то была дурой набитой, а сейчас вообще в маразм впала, наверное. Ждет смерти девчонки, как своей собственной. А Рада боится ее больше чем смерти.

Кому-то может показаться странной такая забота об одной из представительниц рода, с которым он находится в вооруженном перемирии на протяжении нескольких тысячелетий, причем так неожиданно вспыхнувшая. Но я знаю его достаточно долго, и даже был знаком с его единственной любовью. По крайней мере, никому другому он не признавался в любви и никого другого он не просил выйти за него замуж. По приказу Фреи эта истории никогда не была описана в хрониках их семьи, не прошло и ста лет, как ее окончательно забыли, но это правда, меня даже приглашали на свадьбу шафером. Но свадьба так и не состоялась, невеста скончалась за неделю до назначенной даты. Лик так до сих пор понять не может, как Фрейе удалось это провернуть, они ведь точно знали, что у них в запасе есть еще целых пять лет. Невозможно, но факт. Именно с тех пор он чувствует приближение смерти, хорошо хоть только той, которую нельзя избежать, иначе бы давно с ума сошел, пытаясь помочь всем и вся, великий злодей прошлого, ха! Значит, Раде осталось недолго. Дроу, видимо, это почувствовал и поспешил ей рассказать, а девочка не оценила.

— А что ты от нее вообще хочешь? Ведь сам знаешь, что изменить ничего нельзя, зачем лезешь, нервируешь?

— Я хочу, чтобы она забыла на время о смерти, о долге и хоть оставшийся год прожила для себя!

— Год?

— От силы полтора, — сердито пробурчал Лик, одним глотком допил вино и повернулся ко мне: — Я слышал, тебя будут просить стать крестным?

— Ты меняешь тему разговора.

— Да, мне надоело. Так как, да?

— Нет. И если ты сейчас начнешь объяснять мне в чем я не прав, то я тебя выставлю за дверь.

— Мне просто интересно — почему нет?

Неужели есть еще кто-то, кто не знает сути моего проклятья?! Маловероятно, скорей всего он, как и Серафима, считает, что оно уже изжило себя. Какие же они все умные, черт бы их побрал! Я не занимаюсь самобичеванием, а трезво оцениваю ситуацию, и точно знаю, что условие еще не выполнено. В свое время я считал, что то, что он установил условие на проклятие — это усиление, и только много лет спустя понял, что оно в нем не нуждается, нет лучшего усилителя, чем смерть. И брат это знал. Условие — это единственная возможность снять с меня проклятие.

С трудом, но все же мне удалось увести разговор в сторону. В любом случае, крещение ждет, а вот что задумал Чернобог, почему он здесь вертится, меня интересует уже сейчас.

Чернобог

Доподлинно известно, что боги сами решили покинуть занимаемые должности, решив, что люди больше в них не нуждаются. Это правда, как, впрочем, и то, что нас буквально попросили с места, лишили доступа к чистой энергии. Мы могли бы остаться в Ирие, спокойно жить и продолжать править, но Сварог решил, что обман не сделает нам чести. Он ушел первым, а за ним потянулись и остальные. Теперь они бродят по Земле, бессмертные, почти бессильные и неприкаянные. Они обвиняют себя в том, что понадеялись на человечества и с нетерпением ждут прихода новых богов. Мелкие божки давно отказались от себя, растворились в мироздании, на плаву держатся только Яга и Кощей, они всегда были самыми ушлыми. В отличие от своих коллег, я не негодую и не возмущаюсь, понимая, что сложно было ожидать чего-то другого от людей. Я просто отдыхал, дожидаясь своего часа. Но теперь, после встречи с Ниной, я понял, что отдых закончился, чтобы все получилось так, как я хочу, необходимо немного поработать.

Инициацию девчонка уже прошла, спасибо тому, кто пытался ее изнасиловать. Силой пользуется довольно умело, таланта у нее не меряно, так же как терпения, и жажды знаний. Осталось провести обряд крещения и можно приступать к обучению. Правда, в отличие от классического, этот труднее в подготовке, но зато быстрее и легче в осуществлении. Да и подготовка-то, по сути, более психологическая, не каждый человек сможет спокойно убить себе подобного. Тут два пути: либо самозащита, после которой ее не будет мучить совесть, либо спланированное убийство. Второй, конечно, предпочтительней, но у меня нет выбора. Яга ведь не дура, и не зря она не рассказывает внуку о том, во что его втянула. Вот по окончанию этого года, когда все подозрения подтвердятся (если они подтвердятся!), можно будет устроить разговор по душам и сообщить претендентам радостную новость, а пока лучше молчать. Молча искать жертву для крещения, и ждать подходящего времени.

Дмитрий

Дракон дал мне действительно дельный совет, я и сам подумывал о том, чтобы подойти с этим предложением к Сиру. Но все же я не стал торопиться, время еще есть, а он ведь явно начнет отказываться, поэтому надо тщательней подготовиться. Научиться делать глаза, как, например, у Кота в сапогах из Шрека, или Тамаки из аниме "Хост клуб Оранской школы", это ведь и на сессии может пригодиться. Знаете, только за несколько дней до начала "гонки", я в полной мере понял и осознал смысл фразы "От сессии до сессии живут студенты весело". Во время сессии веселятся уже преподы, они уже ходят по замку счастливые, как не знамо кто, глаза сверкают маниакальным блеском, на лице глупая улыбка. Такое ощущение, что попал в сумасшедший дом. А еще старшекурсники пугают, мол, на первом году обучения — самые сложные экзамены. Бред, но это правда. На первом-то курсе мы изучаем только теорию, но на экзаменах нас, не стесняясь, просят продемонстрировать свои знания на практики. Мне еще повезло, у меня есть Змей, а остальные сами трудятся, заказывают на выходные полигон и работают с чистой Силой, что без должного контроля тоже опасно. Кое-как общими силами, мы справляемся, но нас всех волнует Мишка, его тоже обязали сдавать сессию, а он и на уроках-то присутствует только физически. О чем он размышляет в это время, мы не в курсе, но явно не над темой урока. Когда мы предлагали ему свою помощь, он лишь отмахивался, говоря, что знает, что делает. Мы не настаивали, все равно из него ничего не вытянешь, ни слова не скажет, пока сам не захочет.

Две недели пролетели незаметно и очень быстро. Замок словно вымер, ученики готовились к сдаче, а преподаватели, домовые и медсестры к ее последствиям. Если честно, то я больше всего боялся алхимии и рунописи, с памятью у меня проблем никогда не было, однако, чтобы запомнить то, что написано в "Малом алхимическом своде", надо вначале все это перевести на русский язык, убрать все метафоры, и только после этого приниматься к приготовлению ртути и прочей гадости. Как ни странно, но хуже всего чувствовала себя Нина. Она истерила по поводу и без, почти ничего не ела, кроме разве что, духовной пищи. Буквально окопалась в библиотеке, наплевав на то, что может оттуда и не вернуться. Кто-то из парней, тревожась за нее, предложил насильно отвести ее к Василисе, но девчонки воспротивились.

— Не сходите с ума! — цыкнула на нас Мила. — Пройдут экзамены, придет в норму.

— Она отличница, чего ей бояться? — не понимали мы, но нас лишь послали со своей заботой далеко и надолго.

В первый день сессии я проснулся со стойким ощущением, что что-то забыл. Эта мысль преследовала меня и на экзаменах, которые сегодня шли один за другим. Кощей считал, что не стоит на науки тратить много времени, можно сдать все за одну неделю, а все остальное время посвятить магии. Практика проверенная и не дающая сбоев, маловероятно, что хоть кто-нибудь завалит русский или биологию, на зачет в любом случае знаний наскребет. Это, начиная со второго курса, нас начнут таскать к нему за каждое невыученное правило и неправильно рассказанную теорему. Так говорят старшекурсники, а не верить им у меня нет оснований, правда, в том, что они все преувеличивают, я не сомневаюсь.

В тот вечер мы решили немного отдохнуть от дел праведных, с трудом собрали всех и вытащили на улицу. Нина возмущалась тем, что не успела еще очень много повторить, Рада рычала на нас под тем предлогом, что мы совсем с ума сошли играть в футбол зимой, да еще и на улице, Мила куталась в куртку и пронизывала нас такими многообещающими взглядами, что даже вечно неунывающему Митьке стало не по себе. И только Оксана была рада наконец-то выползти на улицу.

— Надо отдохнуть, развеяться, — согласилась она с нами, не преминув напомнить девочкам о том, что первую неделю мы с достоинством пережили. — В любом случае у нас завтра только две консультации.

Правда, когда она узнала, что наш дружеский матч будет проходить в саду, то немного скисла, но промолчала. Полчаса у нас ушло только на то, чтобы найти подходящую лужайку, где температура не опускается ниже плюс десяти, и где нет никаких ценных растений. За последним следили старички-садовики, они прогнали нас с трех полян, а когда им это надоело, выделили небольшое поле. Девчонки сразу сказали, что будут за нас болеть, нет у них настроения бегать с мячом. Мы же разделились на две команды, обозначили ворота, и Рада дала нам отмашку. Первый тайм начался.

Игра шла с переменным успехом, нашим слабым местом оказался Мишка со своей постоянной головной болью. Зато он, в отличие от Кузнецова отлично понимал, что делает и не лез без надобности, так что наши силы были практически равны. До тех пор, пока Сашка не умудрился влезть ногой в какую-то яму (и где он ее только нашел?) и ему на замену не вышла Рада. Вот тогда-то нам и пришлось туго, правила она уяснила быстро, и не пыталась ухватить мяч руками, но все остальные части тела активно участвовали в игре. Где-то в середине третьего тайма наше уединение было нагло нарушено. Мы их вначале даже не заметили, но когда Митьке удалось забить особо сложный гол, Серафима, не сдержавшись, радостно зааплодировала. Я поднялся с колен и, жестом показав Миле, что требую перерыва, подошел к ним.

— Какой счет? — поинтересовался Сир таким тоном, словно его это действительно интересовало.

— Три-два, моя команда проигрывает одно очко, — я наклонился, чтобы отряхнуть со штанов траву и листья.

На этой поляне осень только вступала в свои права, и вместо снегопада, накрывшего весь замок белоснежным покрывалом, здесь вчера прошел дождь. Трава скользкая, что сильно усложняет игру, но ведь так интереснее. Кроме того, здесь такой запах прелой травы, распустившихся цветов и земли, что просто голова кружится... когда обращаешь на него внимание.

Пока я размышлял о красоте, Фима что-то шепнула на ухо вампиру и, довольно улыбаясь, улетела к девчонкам. Сир посмотрел на нее таким безнадежным взглядом, что у меня не осталось сомнений, что она его долго и упорно мучила, требуя прийти сюда... в смысле ко мне. Вот только зачем?

— До меня дошли слухи, что ты хочешь предложить мне стать твоим крестным, — а вот и ответ на вопрос. — Это правда.

Я кивнул, отлично представляя себе, что он мне сейчас скажет. Ну Змей, ну Горыныч... а еще учитель!

— От всего сердца не советую тебе этого делать, — сухо продолжал вампир. Его взгляд блуждал по поляне, лицам ребят, но активно обходил меня стороной. — Мне нельзя доверять. На мне висит проклятье, которое задевает и тех, кто слишком близко ко мне подходит. — А Фима? Или я ошибся и они не любовники?! И вообще, мне показалось или он пытается подвести под свой ответ основу, чтобы не к чему было придраться?! Странно все это...

— Вы можете посоветовать мне кого-нибудь другого? — пытаясь поймать его взгляд, спросил я.

— Нет, — слишком быстро он ответил, значит, он уже об этом думал. И его "нет" очень уж уверенное. Идем дальше...

— А что вы скажете, если я все же предложу вам стать моим крестным? — осторожно прощупывая почву, продолжил свой допрос я.

Наконец-то он посмотрел на меня. Такое ощущение, что меня накрыло чем-то тяжелым, накрыло и прихлопнуло, даже в ушах зазвенело вполне реально.

— Я соглашусь, — пробурчал мой учитель и в то же мгновение бесследно исчез.

— Никто не хочет сказать мне спасибо? — раздался за моей спиной счастливый донельзя голос Серафимы.

— Спасибо-то спасибо, — развернулся я к ней, — только что мне делать с крестным, который не хочет им быть?

— Он просто боится собственного проклятья, — тут же скисла моя внучка. — По мне так про него уже давно можно было бы забыть.

Я хотел спросить, что это за проклятие такое, но в наш разговор влезла Мила, истово взявшаяся за обязанности судьи, и напоминающая, что перерыв уже давно закончился. Фима осталась сидеть с девчонками, болеть попеременно то за нашу команду, то за команду Митьки, однако, к тому моменту, как игра закончилась, она куда-то сбежала. Правда и я о ней вспомнил только после ужина, когда искать ее было уже поздно. Поэтому я, блаженно улыбаясь, завалился спать. Заснул я мгновенно, что мне снилось не помню, помню, что что-то хорошее. Может быть, если бы я досмотрел сон до конца, то запомнил бы, но когда тебя посреди ночи будят диким криком, тут не то что сон, себя забудешь.

Я подскочил на кровати, чудом не свалившись на пол, и заозирался, пытаясь понять, кричал кто-то, или мне это все привиделось? В этот момент крик повторился, и я все-таки упал на прикроватный коврик. Кричал Мишка, я, потирая лоб, подошел к нему и принялся будить. Заткнуться-то он заткнулся, но открывать глаза отказывался категорически. Конечно, можно было его оставить и попытаться снова заснуть, но где гарантии, что он меня снова не разбудит своими криками? Кроме того, у него такое скорбное выражение лица, что мне его просто жалко. Откуда-то сбоку вынырнул взъерошенный Кузьма, с кувшином воды в руках, который он тут же вылил на моего соседа. Мишка вновь закричал, но хоть проснулся. В тот миг, когда он, испуганно хлопая глазами, сел на кровати, в дверь отчаянно забарабанили. Кузя сунул кувшин мне в руки и, пробубнив себе под нос "Иду, иду", пошел открывать.

— Что у вас здесь происходит? — чуть не прихлопнув нашего домового, в комнату ввалился Андрей.

— Вы на часы смотрели? — вторил ему Лик.

— Совсем озверел спящих людей водой обливать?! — накинулся на меня Мишка.

— Все вопросы к нему! — кивнул я на него. — Спросите, что ему такое приснилось, что он кричит, будто его режут?

Парни повернулись к нему, Мишка задумался, кажется, он действительно не помнил, что кричал.

— А что я кричал-то хоть? — поинтересовался он, в недоумении запустив руки в волосы.

— Тебе озвучить? — ехидно спросил я, набирая побольше воздуха.

— Не надо! — хором вскричали все трое, а Мишка еще добавил: — Я лучше попытаюсь вспомнить, что мне снилось.

— Вспоминай, только тихо! — приказал Лик, и они с Боровиковым, вполголоса ругая всевозможных психов, живущих по соседству, удалились.

Мишка молчал, пытаясь вспомнить, что же ему такое страшное снилось. Пока он размышлял, я вытащил из-за шкафа Кузьку и попросил его организовать нам чай. Домовенок вздохнул, разбудил кота, заявив, что ему страшно ночью одному ходить по замку, и буквально утащил его на кухню. Вернулись они довольно быстро, Кузя нес поднос с пирожками, а Васька волочил чайник, гремя на весь этаж, и разливая чай по полу, за что был нещадно отруган домовым. Пока я возился с ними, Мишка закутался в одеяло и пополз в ванную, справедливо полагая, что я ему не дам больше заснуть. Я зевнул, чуть не вывихнув себе челюсть, зачем ложиться, если через час все равно вставать?

Выполз он оттуда не очень скоро, я уже успел приструнить этих двух дружков, затеявших спор из-за какой-то мелочи, и наливал себе вторую кружку чая.

— Ну как, — поинтересовался я, пододвигая ему его кружку, — вспомнил?

— Мне снилась бабушка... — как-то отстраненно ответил он, ухватился за нее, выпив одним глотком чуть не половину, и тут же выплюнул все обратно, взвыв: — Твоя малина! Ты что, предупредить не мог?!

— Скажи спасибо, что я тебе вообще чай налил. А предупреждать о том, какой он температуры не мое дело, у тебя на это есть глаза и язык! — фыркнул я, и, не сдержавшись, добавил: — Что, твоя бабушка такая страшная?

— При жизни была красавицей, но она умерла девять лет назад, и именно в полуразваливающемся виде она мне и приснилась, — его аж всего передернуло, да и меня тоже. Фантазия-то у меня буйная и порой слишком живая. — Ругалась сильно, говорила, что я глупый, и не оправдал ее надежд, а ведь мне созданы все условия... в общем, жуть полнейшая, но такая реальная! — он задумчиво вцепился пальцами в волосы и устало произнес: — Голова болит.

— Ложись уж, — вздохнул я. — Все равно тебе на консультации делать нечего.

Он было кивнул, соглашаясь, но подумав, сказал, что лучше на улицу выйдет, проветрится.

Сир

Димка нервничал и даже не старался это скрыть. Смешно, на сессии и то так не волновался, алхимию сдавал не заикаясь, хотя перед этим умудрился взорвать котел. И, как мне кажется, сейчас его больше всего волнует не сам обряд крещения, а то, что после него нам придется идти на встречу с его семьей, членом которой я теперь тоже являюсь. Стоило мне об этом подумать, как меня тоже начинало трясти, а желание смыться от него становилось все сильней. И как я только на это согласился?! Нет, не буду спорить, в новом статусе я смогу принести ему больше пользы, смогу помочь в случае чего, но, опять же, сколько несчастья я могу ему причинить? Но раз меня никто не слушает, пусть он и отдувается. Надеюсь, его родственники успеют подсуетиться, если проклятье активизируется?

Место мы выбирали вместе с Ягой и его матерью, девятого числа здесь будет проходить определение уровней, энергетика самая что ни на есть подходящая, тут когда-то находилось капище богини Судьбы Мокошь. Яга изначально помогала ей, считалась ее названной сестрой, а после того, как сбежала из Ирия от Чернобога, стала первой жрицей. Но не буду углубляться в историю, если мы сейчас не начнем, Димка останется без крестного, потому что сам его и задушит. Я помог ему набрать сухостой для костра, достал огниво и протянул его мальчишке. Все то, что происходило дальше, уже давно изжило себя, это архаизм, можно было бы воспользоваться зажигалкой, или, в крайнем случае, зажечь факел мог бы и сам Дмитрий, но если мы хотим все сделать правильно, нельзя нарушать установленные порядки. Так что придется ему попотеть. Я уселся в стороне, повторяя про себя наговоры (лучше вызубрить, если собьюсь, придется начинать все с начала и место другое искать), краем глаза наблюдая за тем, как Димка пытается выбить хоть одну искру.

Полчаса спустя ему это с трудом, но удалось, он упал на землю, довольный собой донельзя. Я усмехнулся, хорошо представляя себе, как он устал раздувать огонь, даже не хочется его трогать, но все только начинается. Теперь нам предстоит узнать, достоин ли он такой чести. Мы с ним нашли подходящий пень неподалеку, вытащили его на поляну, и Димка начал стаскивать с себя одежду. В это же время я кинжалом очерчивал вокруг колоды, на которой ему предстоит сидеть. Он взобрался на нее, сел на колени и весь буквально съежился, прекрасно зная, что последует дальше. Яга специально очень подробно описывала эту часть обряда, чтобы он, не дай бог, не сбежал, когда я достану из сумки топор. Я подошел к нему сзади, трижды взмахнул им у него над головой, так, чтобы лезвие слегка касалось его волос. Затем бросил топор себе за спину и обернулся, с затаенной надеждой что, лезвие будет указывать куда угодно, только не на нас. И все три раза лезвие падало в нашу сторону. Я сквозь зубы выругался, подхватил с земли флягу с родниковой водой и полил его ею. По телу Димки пробежала дрожь, он весь передернулся, но промолчал. Мы не на территории замка, температура ниже пяти градусов мороза. Или просто не смог расцепить зубы?! Не важно, у нас обряд в самом разгаре, нельзя отвлекаться. Я подхватил факел, над которым Димка так трудился, обнес его им по направлению движения солнца, обсыпал зерном, который для этого случая приготовил Кузьма, и, искренне радуясь тому, что все это никто не видит, вскинул правую руку к небу:

— Го-ой! Го-ой! Го-ой! — протяжно взвыл я, заставив его вздрогнуть.

Наконец, Димка смог встать с колен, я выложил круг сухостоем и поджег его. А пока огонь разгорался, я вылил на него остатки родниковой воды, восклицая при этом:

— Яко тоя вода чиста, тако будет чисто лице; яко тоя вода чиста, тако будут чисты мысли; яко тоя вода чиста, тако будет чисто имя! — и так три раза, да еще ни в одном ударении не ошибись, и с ритма не сбейся. Тьфу!

Однако, дальше все пошло не по плану, совсем не по плану. Димка закатил глаза и, как какая-нибудь кисейная барышня, свалился в обморок. Костер ярко вспыхнул, едва не опалив мне руки. Я отшатнулся, огонь охватил тело моего несостоявшегося крестника и взметнулся к небу, а я словно прирос ногами к земле, не в силах пошевелиться.

Радмила

Я боялась. Мне хотелось кричать о том, что я не хочу знать, что я хочу просто жить, но, видимо, настой, которым угостила меня бабушка ("Для успокоения нервов"), обладал наркотическим свойством. Я видела все словно во сне, и так же как и во сне не могла ни пошевелиться без ее разрешения, ни издать ни звука. Сестры, весело смеясь, обряжали меня, крутя перед зеркалом, как куклу. Они помогли мне натянуть на голое тело нечто белое, больше напоминающее ночную рубашку, чем платье, заплели волосы в косы и надели сверху венок, который я собственноручно сплела сегодня утром. Потом напоили меня водой и, подхватив с двух сторон под руки, повели по коридорам к купальне, где уже собрались все представительницы нашего рода.

Дом у нас просторный, светлый и красивый, с длиной историей, он не раз перестраивался, не раз бывал разрушен чуть не до основания, его даже перетаскивали с одного места на другое, но это все тот же дом, где когда-то жила основательница нашего рода. Валькирии пришли на Русь вместе с варягами, изначально они забирали только их, но шло время, поверили в них и русичи, и валькирии стали привечать и павших воинов новых земель. Врата Вальгалы открыты для всех, кто пал в бою, главное найти к ним дорогу, то есть поверить в тех, кто ежедневно провожает к ним сотни мужчин. Не знаю уж как, история об этом умалчивает, но встретились однажды русский купец и валькирия Вигдис, встретились и влюбились друг в друга. Вигдис нарушила все законы валькирий, спася возлюбленного от практически неминуемой смерти, за что и была изгнана из Вальгалы. Пятнадцать лет спустя, когда купец очередной раз уехал на очередную ярмарку, Вигдис осталась дома, она была на сносях и боялась, что не выдержит тяжелой дороги. Пока муж отсутствовал, она родила сына, наследника, о котором он так мечтал, но ребенок родился мертвым. Спустя три дня после похорон на деревню напали печенеги, и Вигдис встала на защиту своего дома и своих дочерей. Понимая, что будучи человеком, она не сможет справиться и с одним мужчиной, она призвала свое копье, вернула себе бессмертие, зная, что больше не увидит своего мужа. Но оно защищало лишь ее, кочевники убили ее старшую дочь Фрею. С мертвым телом на руках она пришла к Одину и попросила сделать ее дочь валькирией, дать ей вторую жизнь. Один сжалился над горем матери и вернул Фрею к жизни, а самой Вигдис разрешил вернуться к выполнению своих обязанностей, чему та была несказанно рада. Однако, когда ее муж умер, она окончательно отказалась от бессмертия и ушла с ним, наказав дочери следить за семьей. По крайней мере, так написано в наших хрониках.

Время шло, мир менялся, и когда боги решили оставить людей наедине с собой, ушли и валькирии, осталась только Фрея и остальные представительницы нашей семьи. Ряды их пополняются постоянно, они все смотрят за тем, чтобы с сестрами не случилось чего плохого. Мне в свое время очень хотелось спросить у каждой из них, а не завидуют ли они своим младшим сестренкам, которые живут до старости, воспитывают их детей, любят и умирают, но я знаю, что никогда не решусь сделать это. Ведь мой вопрос для них наверняка, что соль на открытую рану.

Мои кузины исчезли, уступив место двум валькириям, которые распахнули передо мной двери в купальню. Темнота на мгновения ослепила меня, я зажмурилась, и тут же почувствовала, как чьи-то руки ласково обхватили мои плечи и потянули в сторону бассейна. Я открыла глаза, пытаясь разглядеть лица тех, кто давно уже умер. Ведь их портретов нет даже в картиной галереи, всем изначально было известно, что они не принадлежат нашему миру, так зачем напоминать себе о том, кого скоро не станет?! Так говорит моя бабушка, и никто с ней не спорит. Мне помогли спуститься в воду, меня крепко держали за руки, на случай если я испугаюсь и попробую вырваться. А мне наоборот хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, мелькнула даже шальная мысль — утонуть, прекратить все раз и навсегда! Но я знала, что это бессмысленно, они не позволят этого сделать, поэтому бесстрашно позволила утянуть себя под воду. Оттуда, со дна бассейна, я видела, как зажигаются потихоньку свечи, освещая лица валькирий. Они все разные, нет в них не одной похожей черты, все бесчувственные, холодные, как вода, что меня окружает. Только в глазах Фреи светится любопытство, вот она, единственная, кто сидит. Она пристально смотрит мне в глаза, словно ищет в них что-то. Не знаю, сколько я пробыла под водой, все это время я зачарованно разглядывала лицо пятнадцатилетней девочки, являющейся моей далекой пра-пра-пра-...-бабушкой. Я даже не слышала пения остальных валькирий и очень разочаровалась, когда меня, наконец, вытащили наружу, и Фрея, отведя глаза в сторону, провозгласила:

— Через год мы вновь встретимся...

Глава двенадцатая

Зимнее солнцестояние

Сергей

Первый выходной после окончания сессии. Для любого студента это один из самых любимых праздников, так что наша активная группа, организованная нашими девочками, объявила общий сбор "У Горазда". Я скосил глаза на часы-ходики и вздохнул. Надо было с самого утра туда пойти, все равно "Ближе к вечеру!" — как выразилась Мила, понятие довольно растяжимое, но зато гарантированно бы не встретился с дядюшкой. Он у меня по таким местам не ходит. Теперь я точно опоздаю, а все дело в том, что дядя Волк слишком занят, чтобы считаться с чужим временем. Он, наверное, до сих пор не женат, и с очень большой долей вероятности, что я стану его правопреемником. Об этом вся семья уже благополучно забыла, он же крайне не вовремя вспомнил, и меня наверняка сейчас ждет лекция на тему, как должен себя вести будущий Советник. Все что он может мне сказать, я уже знаю:

— Будущий Советник должен умным, будущий Советник должен быть хитрым, будущий Советник должен быть осторожным, галантным, остроумным, эрудированным... — этот список я могу продолжать до бесконечности, он у меня на подкорке головного мозга высечен.

Заметив мой взгляд, Волк улыбнулся и, аккуратно поставив чашку на блюдце, жестом приказал прислуге удалиться:

— Итак, — задумчиво протянул он, — сессию ты сдал вполне прилично.

Он так всегда, говорит о чем-нибудь совершенно отвлеченном, о погоде, о ценах на продукты, рассуждает о чем-нибудь возвышенном, а потом бац, задает каверзный вопрос, и ты в шоке. А что отвечать-то? Но я ученый, поэтом лишь безразлично пожимаю плечами:

— А вы сомневались?

— Да нет, что ты! — он откинулся на спинку стула и продолжил свой светский монолог: — Я слышал, вашу группу ведет Серпуховской. Говорят, он очень хороший преподаватель... — я вновь лишь пожал плечами. Что я могу сказать о нем, если мы видим его только на географии и рунописи, и тогда, когда его обязывает Кощей, все остальное время нами занимается Сир, там подпнет, тут что-нибудь посоветует. Я даже не удивился, когда Димка решил сделать его своим крестным, всем известно, что вампир встречается с его внучкой, интересно только как ему удалось его уговорить. Я ведь слышал, о чем они разговаривали на нашем дружеском матче по футболу, и Сир явно не горел желанием возлагать на себя такую ответственность.

Плавное течение моих мыслей и тихий голос дяди прервал дребезжащий звон зеркала в кармане моих брюк. Волк Вячеславович поморщился, но вежливо замолчал, давая мне возможность ответить на звонок.

— Орлов! — разнесся по всему ресторану голос Милы, — где ты шляешься?

Я покраснел, пообещал высказать ей при встрече все, что думаю, но так как, к сожалению, зеркало — это не сотовый телефон, о котором рассказывали Димка и Мишка, его не отключишь, звонок можно лишь проигнорировать и дождаться, пока он сам заткнется, пришлось отвечать:

— Я занят, скоро подойду.

— Занят он! — возмутилась девушка. — А то, что тут только тебя и ждут, тебя не волнует?

Я пробормотал извинения, и быстро вышел из-за стола, прикрыв зеркало рукой.

Нет, ребята точно знали, кому поручить вызвонить меня, Мила у нас самая настойчивая в этом плане, все остальные удовлетворились бы моими словами и отключились бы, но не она. Надо будет на нее Митьку натравить, они два сапога пара, причем, Люда побаивается нашего Митрофана, считает его излишне активным. Уж кто бы говорил!

— Вы что, без меня один вечер провести не можете? — прорычал я, чуть не разбив зеркало.

— Не можем! — теперь в зеркале отражалось лицо Рады. — Здесь школьники собрались, а Димке это не нравится.

Я сердито выругался в полный голос, вызвав этим недовольные взгляды метрдотеля и нескольких посетителей. Уж не знаю, что случилось с Димкой во время крещения, но вернулся он сам не свой. Пусть Мишка твердит, что пришел он еще нормальный, разве что усталый, но это естественно. Они еще потом долго разговаривали, ругали Маньяка, опять устроившего бедлам в главной кухне, а потом легли спать. Не мог человек за ночь так измениться, да мы уже и у Кузьмы спрашивали, он никуда не выходил, следовательно, то, что с ним произошло, случилось скорей всего именно во время крещения. И ведь даже никому не пожалуешься, со стороны эти изменения не заметны, ведь если бы не Нина, мы бы и не обратили внимания на его задумчивость. Уж не знаю, что ей в нем не понравилось, она и сама ничего вразумительного сказать не может, она полдня его специально доставала, пытаясь понять. Только когда ей это не удалось, пошла к девчонкам. Те решили выяснить все на месте. Очень, надо сказать, вовремя они подошли, без помощи Рады мы с Марком с ним бы не справились, нам и вчетвером с трудом удалось оторвать его от этого парня (а ведь с виду не скажешь, что он такой сильный). А то, что он неожиданно легко сдался на милость ее Силам, нам не понравилось еще больше. Кстати, вот еще один камень в огород Серпуховского: он проигнорировал наши слова, просто отмахнулся. Мы думали обратиться к Сиру, но это глупо, он должен лучше нас знать, что происходит с его крестником, а раз он не волнуется, то и нам не о чем волноваться. Этим мы себя и успокаивали. Видимо зря.

С Волком я прощаться не стал, передал извинения через официанта, забрал из гардероба свою одежду и выскочил на улицу. У меня возникло желание воспользоваться дядиным экипажем, но я не стал испытывать судьбу, поймал такси. Впрочем, и то, и другое у нас двигается с одинаковой скоростью, поэтому я надеялся успеть вовремя. Если уж они там без меня справиться не могут, значит, дела совсем плохи.

Я буквально вломился в таверну, первым делом напоролся на хмурый взгляд хозяина, и только потом заметил в дальнем углу своих друзей. Димки среди них не наблюдалось, как и школьников вокруг.

— И нечего делать такое зверское лицо! — предупредила мое праведное возмущение Оксана. — Школьников разогнали, а Димку Сир уволок.

— Надеюсь, он не успел ничего страшного натворить? — я с опаской оглядел зал, пытаясь найти кровь, сломанные стулья, и прочие следы, говорившие о том, что здесь был Димка.

— Сир, к счастью, явился раньше, — от этого голоса меня буквально передернуло. И как только Димка ее не боится?! Я вот с трудом заставляю себя обернуться и выдавить из себя улыбку.

Вообще, это смешно, она ведь всего лишь девчонка, причем младше меня, а я с трудом сдерживаю дрожь. Митька понимающе ухмыльнулся (улыбка кривая, да и сам словно смерть увидел!), и протянул мне стакан с соком. Я вцепился в него, как в спасательный круг, и несколькими глотками осушил, пытаясь привести свои чувства в порядок. Если вдуматься, Вера очень симпатичная девушка, маленькая, хорошо сложенная, а глаза — темно-синие, словно мокрый бархат, про такие обычно говорят, что в них можно утонуть. Но это не про нее, в ее глазах как в зеркале отражаются твои чувства, твой страх, который служит ей защитой от менталистов и прочих нечистых на голову людей, любящих покопаться в чужих мыслях. Возможно, именно в этом и заключается ее тайна, но если это правда, то сразу возникают еще два вопроса: почему об этом никто до сих пор не додумался, и что же она тогда так тщательно скрывает?

— А ты что тут здесь делаешь? — весьма неосторожно ляпнул я.

— Димка опасался, что после того, что он наговорил школьникам, нам одним до Лицея не добраться, — ответил за Веру Андрей, которого можно было принять за местное привидение, такой же белый и разве что не прозрачный.

— Он все же успел с ними пообщаться?

— Когда мы с Сиром пришли, твоих друзей как раз собирались бить, — Вера окинула взглядом наш столик, заставленный едой, и приказал: — Доедайте, да уж пойдем.

Судя по всему, все остальные, как и я, успели где-то перекусить, поэтому хором заявили, что они сейчас только расплатятся, и будут готовы на всех парах бежать в замок.

Дмитрий

Не открывая глаз, я пытался на ощупь определить где нахожусь. Правда, единственное, что мне удалось таким методом узнать, так это то, что я лежу на кровати, укутанный в одеяло. Хотелось бы надеяться, что я в безопасности, и мне больше ничего не грозит, но надежда умерла в мучениях много часов назад... или лет? Я настолько потерялся, запутался, что не могу сказать, сколько времени я отсутствовал, и где я был. Человек (надеюсь, что человек), сидящий рядом со мной тяжело вздохнул, склонился на до мной, поправляя одеяло, а потом прижал прохладную ручку к моему лбу. "Может быть, я был болен?!" — эта мысль заставила меня открыть глаза. Вера радостно и с заметным облегчением улыбнулась, вскочила со стула и бросилась вон из комнаты. Я приподнялся на локтях, оглядывая спальню, в которой находился. Это оказалась квартира моей внучки, в комнате, в которой я прожил все прошлое лето.

Я прислушался к себе, попытался сам у себя определить температуру, запустил теплый южный ветерок, проверяя Силы, ощупывал себя, пока, наконец, не уверился, что здоров. Разве что по спине бегали мурашки, что бывает, когда долго лежишь в одном положении, не меняя позы. "Но если я просто спал, то почему мои сны были такими реальными? — задал я себе вопрос, задумчиво разглядывая запястья, покрытые синяками. — И почему тогда Вера сидит у моей кровати, если я не болен?".

Дверь приоткрылась, впуская в спальню Сира. Мне не нужно было даже поднимать голову, чтобы понять это, я чувствовал его. Обряд открыл его для меня, мы теперь друг для друга открытые книги, но он предпочитает закрываться. Надо будет у него спросить, как это делается, мне уже надоело, что моя защита от ментальных атак такая стихийная и неконтролируемая. Я весь как на ладони и разве что не кричу, когда думаю.

— Совершенно верно! — опустившись на стул, на котором только что сидела Вера, кивнул вампир. — Но это может подождать, лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

— Живым, — я не узнал свой голос, хриплый и какой-то скрежещущий, как у сломанного робота.

— А до этого?

— В смысле? Как я себя чувствовал? — я на секунду задумался, хотя тут и думать-то не над чем. — Злым и усталым, словно мое тело весило несколько тон. А что вообще происходит? Я что, спал?

Действительно, язык мой — враг мой, Сир ухватился за мой вопрос и начал вытряхивать из меня подробности. Но что я мог ему рассказать, когда сон уже начал забываться? Знаете, это как просыпаешься утром, весь в поту, дрожащий от страха, первые несколько минут пребывая под воздействием кошмара, такого яркого и реального, что именно пробуждение кажется тебе сном, а сон — реальностью. А спустя каких-то десять минут ты уже не можешь вспомнить даже его смысл и сюжет, не говоря уж о подробностях.

Последнее, что я помню действительного реального, в чем я уверен, что это было — это свист топора над макушкой, от которого волосы на голове вставали дыбом. Помню еще, что жутко струхнул, хотя меня и предупреждали, помню, как мысленно матерился, разбирая по косточкам всех своих родственников во главе с Ягой, а потом огонь, раздутый ветром чуть не до облаков, охватил все пространство вокруг. Он объял и меня, уничтожая реальность в мгновение ока.

То, что я видел, можно назвать воспоминаниями, вопрос только в том, чьи они? Не мои, точно, потому как прошлую жизнь ты вспоминаешь от первого лица, а не являешься наблюдателем. А главным действующим лицом всех этих видений я становился только тогда, когда этому самому главному герою угрожала смертельная опасность. Бесчисленное количество раз я падал, истекал кровью, тонул и дрался с чудовищами, всего и не упомнишь. Он, тот за кем я наблюдал, всегда оставался жив, за него каждый раз умирал я. И, как бы это странно не звучало, это было правильно. И это "правильно" сводило меня с ума.

Сир слушал очень внимательно, прикрыв в задумчивости глаза, а когда я закончил свой рассказ, он, так и не удосужившись поднять на меня взгляд, произнес:

— Интересно, что за хранителя тебе послала судьба?

Да, мне тоже интересно. А уж как разгорелся мой интерес, когда я узнал, что творил и как развлекался этот так называемый хранитель, пока я следил за его жизнью, наверное, и говорить не стоит.

Змей Горыныч

Яга сидела на камне, закинув ногу на ногу, и с терпеливо ждала моего ответа. Как могло произойти, что вместо обретения имени, ее внук обрел хранителя? Ей еще хотелось бы знать, кто он и откуда, но я, к сожалению, не знаю ответы на все вопросы. Единственное, что могу сказать — этот хулиган имел опыт и знал, как пользоваться Силами Дмитрия, даже теми, которые еще пока не пробудились. Я задумчиво выпустил струйку дыма, заставив жрицу поморщиться. Судя по рассказам, вел он себя уверенно, знал друзей моего ученика в лицо. Что значит, что он объявился не только что, а уже давно, скорей всего вскоре после рождения Дмитрия, и если это так — то почти наверняка это какой-нибудь давно почивший родственник, решивший проследить за семьей. Но я могу и ошибаться, и в этом случае нас ждут большие проблемы. Кто знает, чего хочет душа, почему она не уходит на перерождение? Выбор большой, начиная от мести и заканчивая банальным желанием помнить.

Не зря при первой встрече мальчишка показался мне таким знакомым, я наверняка знал его хранителя в прошлом. И он это знает, иначе бы не игнорировал занятия, которые я назначил Дмитрию, сославшись на большую занятость.

Теперь придется ждать, когда Дмитрий наладит с ним контакт, чего вполне может и не случиться. Защищая своего подопечного, ему не обязательно являть себя миру, привлекая всеобщее внимание. Впрочем, он итак уже сделал все, что мог для того, чтобы его заметили... еще одна странность, над которой стоит подумать. Зачем ему это? Яга считает это просто хулиганством, шальной выходкой, забывая о том, в какую игру втянула своего внука. Здесь слишком велики ставки, чтобы делать что-либо без цели и просто от скуки. Это больше похоже на спектакль, маленькое выступление для узкого круга зрителей, чтобы показать, что мальчик не так беззащитен, как кажется.

Нина

Нам никто ничего не сказал. Ребята удовлетворились тем, что Димка вновь стал прежним, честно извинился перед нами за устроенную им нервотрепку, и не стали его пытать и допрашивать. Им было легче забыть, чем вытаскивать на свет чужие скелеты, и я их понимала. Но с собой, с твердым ощущением чужого присутствия, я ничего не могла поделать. Тот, кто контролировал его тело всю прошедшую неделю, никуда не делся, он стал его тенью, продолжением души, у Димки даже аура стала другой, более размытой, как по объему, та и по цвету. От него теперь буквально веет смертью, и этого словно никто не замечает.

Я сердито стукнула кулаком по воде, расплескав ее, но не обратив на это внимания. И почему этого никто не замечает, никто не видит? Я ведь специально их с Лешкой познакомила, чтобы тот тоже посмотрел, но он почему-то больше заинтересовался аурой Боровикова. При этом он заявил, что сам не прочь поработать с таким материалом, а мне строго-настрого запретил издеваться над ним.

— Опасно для здоровья, — наставлял он меня. — И вообще, старайся держаться от него подальше. Мало ли что может и когда может случиться, ты, со своей привычкой оказываться не в том месте и не в то время, наверняка окажешься поблизости.

До чего они все любят говорить загадками, нет, чтобы сразу все объяснить! Я сняла полотенце с сушилки, вытерла им лицо и бросила в корзину с грязным бельем. Оксана бесится, говорит, что я ее уже своей брезгливостью замучила. Мол, таких некромантов нигде больше нет, и только ей так повезло. Я задумчиво огляделась, понимая, что сегодня она будет приятно удивленна. Однако, я не люблю шокировать людей, поэтому надо навести порядок. Я открыла двери, распахнула форточку, впустив в комнату сладковатый морозный воздух, включила музыку и с головой погрузилась в работу, потихоньку подпевая Калиссе:

"Ночь вползает в дом уныло,

Будто конь косматой гривой,

Тьмой тряхнет — она хозяйка.

Пляшут тени у камина.

За окном нет людных улиц.

Пение цикад мы слышим.

Помешай тихонько угли

И садись ко мне поближе...."

— Кха-кха! — я испуганно охнула, табуретка подо мной так же испуганно заскрипела, накренилась и я, не успев ни за что ухватиться, рухнула на кресло, ударившись позвоночником о подлокотник.

-... .... .... мать! — искренне перечисляла я всю родословную Димки, пока он помогал мне подняться, кидая на меня скорбные взгляды и время от времени прерывая мою речь своими извинениями.

Прошло довольно много времени, прежде чем я, наконец, перестала ругаться и задала вопрос по существу. В смысле, что он тут делает, кроме того, что пугает бедных беззащитных некроманток. Димка резко выпрямился, уронил только что поднятую табуретку обратно на пол, и застыл памятником самому себя, задумавшись над ответом. долго я не выдержала и прорычала:

— Говори, или продолжай уборку!

— Я лучше Кузю с Василием пришлю, — он вздохнул, и выпалил: — Нин, ребята сказали, что ты первая заметила изменения во мне. Можешь сказать точно, что было не так?

— Ну, ты же не мертвый... пока, — потирая спину и грозно косясь в его сторону, пообещала я.

— Почему тогда Ярополк Турович не заметил, у нас ведь два занятия было на прошлой неделе?

— Слушай, иди и сам у него спрашивай, почему он не заметил! Я-то откуда знаю? — я откинулась на подушку, болезненно скривившись при этом (пусть его совесть помучает), и отстраненно, как будто меня это совершенно не интересовало заметила: — Он, кстати, еще здесь.

Но то, что он сказал дальше, я точно не ожидала услышать:

— Я знаю, — он присел на край трижды проклятого кресла, и задумчиво произнес: — у меня теперь есть хранитель...

Несколько минут у меня ушло на то, чтобы вникнуть в его слова и понять их смысл. Хранитель не такая уж и редкость, как может показаться по моей реакции, такие наверняка есть у каждого второго... ну, третьего. Разница в Силе Хранителя. Их очень редко замечают, и я ни разу не слышала, чтобы кому-то из них удалось взять контроль над телом подопечного.

— Только не говори об этом никому, — спохватился Димка. — Меня и самого предупредили не болтать. И не надо на меня так смотреть, тебе я сказал, потому что ты сама его видишь, смысла нет скрывать.

Он ушел, пообещав прислать своего домового, а я задумалась. Как я уже говорила, аура Димки изменилась, по-видимому, под влиянием Сил Хранителя, сплелась с остатками его ауры. И если ее внимательно изучить и вычленить новое и пока еще чуждое ему, а потом сравнить с данными из библиотеки, то можно узнать имя того, кто стоит за плечом Димы. Времени я угрохаю много, это точно, но если я найду ответ, то оно будет потрачено не зря. Я соскочила с кровати, намереваясь броситься вслед за Димкой, но в запале совершенно забыла про ушибленную спину, которая тут же напомнила мне о себе. Пришлось признать, что сегодня я точно никуда не пойду, буду лежать, пока кто-нибудь не придет и не поможет мне добраться до Василисы. Их можно и вызвать, но ведь вызов примут ее помощницы и по совместительству экспериментаторши-садистки, а мне жизнь дорога.

Дмитрий

Кузьма ушел, таща за хвост недовольного Маньяка, и мы с Мишкой остались в комнате одни. Я задумчиво посмотрел на часы, потом на своего соседа, собирающегося ложиться спать.

— Половина седьмого. Не рано ты?

— Поздно, — Мишка взъерошил волосы и огляделся, ища взглядом будильник, который каждое утро скидывал на пол. Только благодаря магии он еще не сломался, но при этом каждый вечер, из-за все той же магии, его приходилось искать по всей спальне. Чаще всего он прятался за шкафом, там где жил Кузя. — Сир забегал, сказал, что сегодня в полночь нас поднимут и потащат на определение уровня.

Я замер, вспомнив, что я читал об этом в книгах. И какой у нас завтра великий праздник?

— Зимнее солнцестояние, — ответил Миша, отыскавший, наконец, беглеца. — Прикинь, у всех праздник, а первый курс будет встречать его в лесу, в ожидании своей очереди, а потом ждать, когда пройдут остальные, чтобы объявили результаты.

Я вздохнул, понимая, что надо следовать его примеру, хотя сна не было ни в одном глазу. Я расправил кровать и завалился на нее, некоторое время крутился с боку на бок, пока, наконец, не провалился в сон. Отдохнуть не получилось, я проснулся разбитым, словно не спал несколько суток. С трудом поднялся, и, подгоняемый Мишкой, едва успел собраться к тому моменту, когда в комнату влетел мой взъерошенный крестный. Из его ворчания я узнал много нового о Серпуховском, который скинул всю заботу о четырнадцати разгильдяях на него. Заметив наши усмешки, которые мы и не старались скрывать, он прошипел, что, если мы сейчас не забудем все, что слышали, то он устроит нам амнезию с потерей слуха.

В коридоре нас ждали не выспавшиеся однокурсники, вообще, единственными, кто выглядел более-менее прилично, были Мишка и эльф. Какого здесь забыл цыган, я не понял, но Сиру лучше знать. Намного интереснее было, что здесь забыл Лик, ведь у дроу другое распределение Сил. Рада не постеснялась спросить об этом у него, но в ответ получила лишь небрежное пожатие плеч и ленивое:

— Мне интересно.

Рада фыркнула и отвернулась, предварительно бросив на него презрительный взгляд. Я невольно вспомнил подсмотренную мною не так давно встречу в саду, и задумался. Между ними что-то явно происходило, но я тогда все же ошибся, меньше всего то, что происходило, напоминало отношения влюбленных. Девушка не доверяла ему, Лик же либо не обращал на нее внимания, либо начинал крутиться рядом, постоянно влезая в разговор, читая ей нотации. Вел себя как старший брат, но потом словно вспоминал о том, кто он такой и где находится и одергивал себя.

Мы спустились на первый этаж, где нас ждали такие же не выспавшиеся первокурсники под предводительством своих мастеров. Мы пришли последними, чем вызвали недовольство у остальных. Учителя не преминули высказать вампиру все, что думают о таком неуважении. Он же только ухмыльнулся и послал всех с их претензиями к Александру Константиновичу, который работал над очередной диссертацией в кабинете. Разговоры стихли лишь к тому моменту, когда в зал спустился Кощей, за которым следовала Варвара Микулишна, везя на тележке наши личные дела. Нам сообщили о том, что сейчас мы отправляемся на капище богини Мокошь, одному из последних источников чистой Силы на Земле, приказали вести себя тихо и спокойно, дабы не мешать преподавателям, которые будут плести заклинания, соблюдать очередность, и под конец пожелали всем удачи.

— Все всё поняли? — Сир оглядел нашу группу, почему-то задержал свой взгляд на мне, после чего нас проводили к порталу.

Мы вывалились на поляне, которую я сразу узнал, здесь до сих пор остался след от моего костра. Учителя отослали нас в сторону, сами опустились на землю и начали осторожно разгребать снег, листья и прочий мусор, из-под которого потихоньку показывался каменный круг. Потом пятеро из них уселись вокруг него и затянули странную песню, слов которой я, сколько не вслушивался, не смог разобрать. Девочки кутались в куртки, хмуро смотрели вокруг, зевали и жались друг к другу, пока, наконец, вампир не пожалел их.

— Наша группа третья в очереди, при этом мы еще час будем творить заклинания, так что вы можете немного поспать.

Девочки мрачно посмотрели на него, потом огляделись вокруг, а Мила выразила общее недоумение, спросив:

— Спать нам, насколько я понимаю, придется на земле, укрываясь снегом?

— Я думаю, Дима может вызвать своего домового и затребовать несколько спальных мешков, — переведя стрелки на меня, вампир вернулся к остальным преподавателям, которые успели развести костер и вскипятить чайник.

Следующие полчаса я был занят тем, что пытался разбудить Кузьму. Как ни странно, связь с ним я установил легко, проблемы начались, когда я заявил, что прошу его покинуть теплую постель, найти где-то несколько свободных одеял и подушек, после чего тащить все это в холодный зимний лес. Пришлось пообещать дать ему выходной. Когда он выполнил мою просьбу, я настолько расщедрился, что сказал, что отправляю его в отпуск. Не сегодня, конечно, а через три недели, когда у меня начнутся каникулы. Я все равно отправляюсь за Грань, где он будет мне только мешать.

Прошло три с половиной часа. Рада, свернувшаяся у меня под боком, мирно сопела, девчонки спали все поголовно как убитые, парни же кто просто лежал, как я, прикрыв глаза, а кто сидел, закутавшись в одеяла около костерка, который я развел с разрешения Сира. Наконец, очередь дошла и до нас. Я осторожно встал, чтобы не разбудить Радмилу, и последовал за вампиром. В каменном кругу, который наши преподаватели так старательно очищали от грязи, оказался подземный вход. Ярополк Турович пропел надо мной какую-то молитву, и толкнул к нему, приветливо разверзнувшейся передо мной. Дверь с грохотом закрылась за спиной, заставив меня вздрогнуть. Я нервно выругался, но все же продолжил спуск вниз. Лестница казалась бесконечной, затхлый воздух пах мышами и прелыми листьями. Не знаю, сколько я шел, к тому моменту, когда мои ноги коснулись земли, я дико устал. Я спрыгнул с последней ступеньки и огляделся. Темнота — хоть глаз выколи, только впереди мигает огонек. Вздохнув, и осторожно, старательно пытаясь хоть что-то разглядеть под ногами, я пошел на свет. Огонек то исчезал, то появлялся, но так как в земляном коридоре не было каких-либо ответвлений, я не потерялся и минут через десять достиг цели.

Это оказалась маленькая уютная комнатка, с двумя креслами, небольшим столиком и камином, на котором стояла одинокая свеча, огонек которой дрожал и был готов потухнуть. Я зажег от нее еще две свечи и присел перед камином, в котором лежало два полена. Они были сухи, но сколько я не пытался, не мог их поджечь.

— Не старайся, он давно потух.

Я резко обернулся, от неожиданности чуть не упав в камин. В одном из кресел сидела знакомая мне старуха, одетая во все те же лохмотья, лоток с амулетами и прочей фигней она поставила на стол, сама задумчиво рассматривала меня.

— Чтобы зажечь этот камин, у тебя пока не хватит Сил.

— Пока? — уцепился я за слово. Насколько я знал, крайне редко Силы мага могли увеличиться, чаще случалось наоборот.

— Пока, — повторила старуха.

Она достала из воздуха поднос, заставленный тремя чашками и самоваром, подвинула свой лоток и, поставив поднос на стол, жестом пригласила меня сесть рядом. Я опустился в свободное кресло, задумчиво разглядывая ее. Мне даже показалось, что ее руки принадлежат другому человеку, настолько стремительны и аккуратные были ее движения, кроме того их кожа была слишком гладкой для ее возраста.

— Что вы здесь делаете? — не смог сдержаться я.

— Живу, — женщина подвинула мне чашку.

— Здесь?

— Здесь, здесь! — кивнула старушка, пригубив чаю из своей кружки. — Ты видишь только поверхность, то, что я хочу тебе показать.

— Остальные ученики тоже попадают к вам?

— Не все. Только ты и еще парочка.

— А почему?

— Какой ты любопытный, — нахмурилась она. — Об этом мы поговорим потом. Лучше скажи мне, куда ты дел мой амулет?

— Ту погремушку?! — нахмурился я, пытаясь вспомнить, где мог ее бросить. К несчастью, безрезультатно.

Старушка заворчала, что современной молодежи ничего нельзя доверять.

— Надеюсь, твоя подруга носит твой подарок?

Я кивнул. Носит, носит, не расстается ни днем, ни ночью. Сережка готов меня убить за это гнездо, говорит, что Оксана советуется с ним по каждому поводу.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула она.

— Мы еще кого-то ждем? — спросил я, кивая на третью чашку.

— Твоего хранителя.

Я подавился чаем, закашлялся, и кто-то похлопал меня по спине, помогая выровнять дыхание. Я оглянулся. Это был он, такой же, каким я его запомнил. Высокий, худощавый, округлое лицо испещрено шрамами, волосы спускаются ниже плеч, сдерживаемые только тонким железным обручем.

— Простите, — он улыбнулся разбитыми губами, — я опоздал.

Старушка кивнула, материализуя еще одно кресло. Мужчина (на вид ему едва исполнилось двадцать лет, но если прибавить к его возрасту столько, сколько лет назад он умер, то получится страшная цифра) опустился в него, с удовольствием отпил чай из чашки, явно растягивая время, и только после этого обратил на меня внимание.

— Приятно вновь встретится с тобой! — и снова я едва не подавился чаем. Он что, ждет от меня взаимности?

— Не ругайтесь мальчики, — оборвала мою ругань старушка, — мы здесь не за этим.

— Извини, но если бы не я, ты бы неделю провалялся в обмороке, — кивнул, соглашаясь с ней, юноша.

— Спасибо, — фыркнул я, — но лучше обморок.

— Ну, если бы я знал, что тебе не хватает всеобщего внимания... — насмешливо протянул он.

Старушка поморщилась, и стукнула его по рукам.

— Мы здесь не за этим! — повторила она.

— А зачем? — меня этот вопрос интересовал больше, чем мой новоявленный хранитель.

Женщина выжидающе посмотрела на юношу, но он предпочел делать вид, что не замечает ни ее взглядов, ни ее недовольного вида, поэтому она сама ответила на мой вопрос:

— Один самодовольный полубог решил однажды, что ему просто необходим хранитель. С его образом жизни, — юноша фыркнул, но промолчал, — простой дух бы не справился, поэтому он, недолго думая, вызвал не рожденную душу, — старушка грозно сверкнула глазами на "самодовольного полубога" и вновь обернулась ко мне: — Обрел теоретическое бессмертие!

— Пятьсот-шестьсот лет меня не устраивало! — огрызнулся мой хранитель.

— И в сто пятьдесят семь ты покончил жизнь самоубийством!

— Это было самопожертвование!

Этот спор велся, по-видимому, уже не одно столетие и, хотя я узнал много нового и интересного, мне хотелось бы закончить разговор раньше, чем меня начнут искать.

— Итак, нарушив все законы Ирия и Рода, он отправился путешествовать, — старушка проигнорировала возмущенный вопль юноши и продолжила свой рассказ. — Сколько раз он умудрился умереть, мне даже подумать страшно. — (А мне вспомнить!) — Теоретически тело полубога или, как их любили называть в Древней Греции, героя, может выдержать все, что угодно. Слаба душа... но что если души две, и одна из них не может умереть по определению, так как еще и не родилась?!

— Хватит философии! — влез в разговор мой хранитель. — Он все понял, спасибо! Осталось донести до него одну мысль: зачем мы здесь?

— Зачем ты здесь! — поправила его женщина.

— Я здесь по приказу Рода! Верну долг и буду свободен, как ветер! — прорычал он.

Да, приказы богов не обсуждаются и не забываются. И кому какое дело, что ты давно мертв, а Ирий закрыт?! И отчитываться-то вроде не перед кем, но нет, поймали и обязали. Обуздали ветер... ветер... хранитель радостно хмыкнул. Нет, надо срочно осваивать ментальную магию и если учителя отказываются мне помогать, значит, займемся этим вопросом самостоятельно. Сир, теперь еще и он! Не слишком ли много людей имеют свободный доступ к моим мыслям?!

Однако, довольный вид хранителя говорит о правильности моей догадки. Два Дара, как у меня и Милы, такая же редкость, как и рождение близнецы. Как и медики, маги считают это патологией. Встречается не так уж редко, в большинстве случаев не опасно для жизни, но обучению такого ребенка стоит уделять немного больше внимания, чем обычно. В моей семье такое в последний раз случалось с Казимиром, причем тому не повезло капитально, от отца он унаследовал Смерть, а от Яги — Жизнь. Раньше я воспринимал свои Дары как данность... теперь хоть знаю, в наследство от кого мне достался Воздух.

Старушка в очередной раз взмахнула рукой, и протянула мне деревянную погремушку, расписанную ярко-красным и небесно-голубым цветом.

— Не потеряй, — проворчала она, надевая ее мне на шею. — Негоже раскидываться подарками богов.

— Я прослежу за этим, Мокошь, — кивнул мой хранитель.

Меня довольно вежливо выпроводили, напомнив о времени. Я в полутьме добрел до лестницы и, не удержавшись, обернулся. За столом сидел, откинувшись на спинку плетенного стула, мой хранитель, почти не изменившийся, разве что шрамы исчезли. Он насмешливо улыбался девушке примерно своего возраста, которая что-то старательно, но при этом спокойно доказывала ему. Она обернулась, кивнула мне на прощание, и мановением руки затушила свечи. По лестнице я поднимался на ощупь.

Нина

В подземелье было, как и положено, темно, сыро и холодно. Довольно-таки угнетающая атмосфера. Я поежилась, с сожалением вспомнила о том, что наверху пришлось оставить теплый плед и кружку с горячим недопитым чаем. И что меня здесь ждет? Лешка рассказывал что-то про запах мертвечины и светящиеся могильные огни. Только ничего из вышеперечисленного я что-то не вижу. Может, стоит прекратить топтаться на месте и попытаться исследовать место, куда меня засунули?

Как, интересно, они определяют уровни Сил? Особенно для тех, кому пришлось, как и мне просто топтаться в ожидании пока выпустят? По каким признакам? Нам бы хоть объясняли, а то просто запирают здесь, а потом объявляют результат. А вдруг они нас обманывают?! Последняя мысль меня развеселила. Нет, преподы, конечно, врут, но делают это только тогда, когда это им выгодно. Что-то я не вижу какой-либо пользы от того, что с каждым поколением предел Сил все снижается, раньше второй уровень был сильно распространен, теперь уже и с третьим напряг.

Осторожно ступая по мягкой земле и старательно обходя попадающие мне на пути камни, я все не могла не споткнуться. Едва не растянувшись в грязи, я устало выругалась. Однако усталость тут же сменилась испугом — я увидела тонкий кинжал, изогнутое лезвие которого слегка светилось в темноте. Ритуальный нож нашей семьи, реликвия, которой никогда с момента его создания не пользовались. Как он здесь очутился?! Я протянула руку и осторожно подняла его с земли. Клинок был вымазан кровью. И только сейчас я почувствовала, как по моему лицу стекает капельками кровью.

Вдруг кто-то с силой ударил меня по ногам, под коленями, и я, как подрубленная, упала на землю. В то же мгновение шею обхватила веревка, сдавливая горло и не давая дышать. Убийца тяжело дышал мне в правое ухо, все сильнее натягивая удавку.

Сир

Кощей закрыл личное дело Дмитрия и, вернув его Варваре Микулишне, перевел на меня гневный взгляд:

— И как вы можете это объяснить? — столько желчи было в его словах, что меня передернуло. Вот только глазами сверкать не надо, я и сам умею не хуже. — С Ягой связались?

Я кивнул. Злость Кощея вполне объяснима, столько надежд было возложено на этот день, и маловероятно, что Дмитрий сможет оправдать их. Третий уровень Сил. Неплохо, конечно, но для их целей не подходит. У Боровикова со вторым уровнем и то больше шансов. Я оглянулся на Лика, которого, казалось, совершенно не удивил такой поворот событий. Кощей перехватил мой взгляд и прорычал, что я могу быть свободен:

— Скажи дроу, что я хочу его видеть сегодня вечером в моем кабинете.

Надеется, что он тебе что-то скажет, обнадежит? Нет, он здесь затем, чтобы помочь и поддержать того, кем, ты надеялся, станет Димка, а не для того, чтобы успокаивать тебя. Что я думаю по этому поводу? Рано делать какие бы то ни было выводы, прежде надо поговорить с Димой, узнать, что с ним произошло в подземелье. Нет, есть все-таки свои положительные стороны в том, что я стал его крестным. Теперь он не сможет мне соврать, как бы не хотел этого.

От основания капища донесся все увеличивающийся шум, заставивший меня вспомнить об обязанностях мастера. Я взглянул на свою группу, определение уровня сейчас должна была проходить Верей, так что там за шум?! От этой некромантки я ждал подвоха в последнюю очередь, тихая и спокойная она никогда не доставляла неудобств. Однако, что-то там все-таки произошло. Я подошел к двери в подземелье и замер, пораженный увиденным. Одежда моей ученицы была залита кровью, стекающей по подбородку из рваной раны на левой щеке, в руках она сжимала слегка изогнутый кинжал. Она попыталась встать, но не смогла сделать и шага, осела на землю. Я подхватил ее на руки, приказал кому-то срочно позвать Василису, а сам направился к месту стоянки остальных моих учеников. Потом, убедившись, что Нина находится в надежных руках Рады, вернулся к коллегам:

— Что произошло?

— Чернобог! — яростно прошипел за моей спиной Кощей.

Он, как и я, пристально рассматривал тело мужчины, которого Ярополк только что вытащил из подземелья. Среднего роста, в темной одежде и, судя по всему, простой смертный. Как он здесь очутился? И почему именно он?

— Господин директор, а что же теперь с определением уровней? — немного помявшись, осмелился все же задать интересующий всех вопрос один из преподавателей.

— Продолжаем! — сквозь крепко сжатые зубы выдавил из себя Кощей. — Это убрать!

Он развернулся и, тяжело ступая, направился к своей секретарше. Учителя засуетились вокруг тела, старательно закрывая его своими спинами от любопытных взглядов учеников. Да, тяжелая ночка нам сегодня предстоит.

Глава тринадцатая

Каникулы

Дмитрий

Ключ легко повернулся в замке, дверь приветливо распахнулась, и я перешагнул порог родной квартиры. Кинув сумку на тумбу и сбросив ботинки, прошлепал на кухню. Краем глаза я успел заметить в гостиной сверкающую разноцветными огоньками елку, по коридору плыл одуряющий запах мандаринов и шоколада, преследующий меня с тех пор, как я приехал в город. На дворе тридцатое декабря, завтра Новый год, даже мама, несмотря на горячую пору, обещала провести весь завтрашний день дома. Если она в очередной раз не сдержит обещание, я могу отправиться к папе, Ирина звонила еще на прошлой неделе, в очередной раз подтвердив свое ежегодное приглашение. Бывшие одноклассники, то есть Егор и Элька, зная о моей привычке праздновать этот день в кругу семьи, скинули мне на телефон поздравления и программу развлечений на следующую неделю. Я не уверен, что все успею, они распланировали все каникулы, не спросив меня, а ведь мне еще надо успеть сделать домашнее задание. Мы с Андреем восьмого числа встречаем Нину и Раду, у нас одно задание. К началу второго семестра мы должны научиться работать друг с другом, чувствовать течение Сил, сплетать их, создавая основу для заклинаний. Сделать на практике то, чему были посвящены последние недели в Лицее.

Я загрузил в микроволновку тарелку с супом, отогнав мысль поэкспериментировать и попробовать самому разогреть его. Когда зазвонил мобильный, я привычно потянулся к зеркалу, после чего еще несколько секунд тупил, пытаясь понять, почему он не работает. В общем, пришлось перезванивать, но, я думаю, Егор был этому только рад:

— Новый год к нам мчится, скоро все случится, сбудется, что снится, что опять нас обманут... — оглушив меня, проревел он в трубку и, не дав мне возможности послать его туда, куда добираться очень долго и трудно, закричал: — Ты уже едешь?

— Я уже приехал!

— Что же ты мне не позвонил, я бы тебя встретил? — искренне возмутился мой друг. Ну да, ему же так не терпелось похвастаться новой машиной, которую ему подарил отец за то, что он с первого раза поступил на вышку. Не такая уж она и новая, да и деньги на права пришлось зарабатывать самому, но это только растравляло гордость Егора.

Вот интересно, а как бы он отреагировал, если бы я попросил его встретить меня в трех километрах от города, где автобусные остановки вообще не предусмотрены?! Хотя у меня есть хорошая отмазка — мне от автовокзала до дома идти всего ничего, буквально пятнадцать минут. О чем я ему и напомнил.

— Чего звонишь-то? — ставя на стол тарелку и удерживая телефон меж плечом и ухом, поинтересовался я. — Случилось что?

— Завтра Новый год, ты не забыл?

— Да, представь себе! — огрызнулся я, облизываясь на свой поздний завтрак, который мне не давали съесть разные надоедливые личности. — Склерозама у меня.

— Ничего, водка лечит все! — хохотнул Егор.

— Я не пью!

— По праздникам пьют все. Научно доказано! — да, забыл сказать, наш троечник, каким-то чудом наскребя проходные балы на ЕГЭ, поступил на фармакологический. Еще один повод для гордости особенно на фоне меня, твердого ударника, поступившего неизвестно куда, неизвестно на кого, да еще и по протекции бабушки, о чем я спьяну сболтнул еще на выпускном. Нет, точно, больше не пью... водку, точно.

— Чего тебе надобно, старче?

— Завтра в половине двенадцатого встречаемся у Галины, — протараторил он и отключился.

А я в сердцах выругался. Это надо же, забыть традицию, установленную нашими родителями еще в пятом классе, поздравлять классную с днем рождением (который у нее третьего января) и Новым годом. Окончание школы не причина рушить хорошие отношения с человеком, который заботился о нас на протяжении семи лет, об этом мы договорились еще в прошлом году. Надо будет завтра купить букет цветов и выбрать ей какой-нибудь подарок. Остальным членам семьи, посвященным в нашу с мамой тайну, я закупил все еще в Мире, предварительно посоветовавшись по этому поводу с Сиром. Не хватало еще преподнести Маринке что-нибудь опасное для жизни, или папе с Ириной — какую-нибудь контрабанду.

Михаил

Мир не самое лучшее место для празднования Нового года. Здесь его отмечают в день весеннего равноденствия, зимой же у них только святки, которые снова прошли мимо нас, учеников ЛиМиНа. Кто нас отпустит бродить в одиночестве по улицам ночного города с риском нарваться на школьников? А большая часть учителей, среди которых и Серпуховской, успели сбежать на каникулы сразу после того, как первый курс прошел обряд определения уровня. Оно им надо, сидеть здесь без дела в надежде, что их не заметят и не повесят на них дежурство? Остались только фанатики своего дела и те, у кого еще были назначены уроки.

Я сидел на кровати, задумчиво листая учебник по рунописи, вспоминая. Мне самому казалось странным то, что Сир настоял на определении моего уровня Сил. Ведь всем давно было известно, что я не маг, так зачем? Очень хотелось бы знать, какой ответ показался Кощею удовлетворительным, почему он разрешил, но кто мне скажет?

В Лицей меня перевели только из-за того, что, в который раз ввязавшись в драку с Казариновым и его дружками, каким-то чудом умудрился пораскидать их. Преподаватели заинтересовались этим и даже забыли меня наказать. Оказалось, я все же имею доступ к Силе, но открывается он только в чрезвычайных ситуациях. За прошедшие полтора года мне не случалось более попадать в подобные истории (если не считать встречу со все тем же Казариновым на дне рождении Оксаны), так что я до сих считаю произошедшее тогда случайностью. Но молчу. Не желаю возвращаться в Школу. Учителя ведь лучше знают, что делают, не так ли?! Так пусть гоняют меня слушать лекции, смотреть, как ребята сдают экзамены, участвовать в определении уровня Сил.

Вообще, идея спуститься в подземелье мне показалась интересной, но не оправдавшей надежд. Простой подвал, сырой, пахнущий мышами и сухими травами. Я успел замерзнуть, прежде чем понял, что больше ничего меня здесь не ждет и можно вылезать. Но стоило мне начать подниматься по лестнице, как по подземелью прошелся легкий сквозняк. Я оглянулся, ничего не увидев, продолжил подъем.

— Ром! Тэ дэл о Дэвэл э бахт лачи! На дар, на бистыр...* (Цыган! Пусть даст тебе Бог счастья! Не бойся, не забудь...) — шепот оборвался так же резко и неожиданно, как и зазвучал.

Я испугался, не помню даже как мне удалось выбраться наружу. Сир утащил меня подальше от преподавателей и, хорошенько встряхнув за воротник, спросил:

— Ну, что ты видел? — я замотал головой. Я ведь действительно ничего не видел, только слышал, да и в том, что слышал, не был уверен до конца.

Вампир отпустил меня и вернулся к своим коллегам. Не хотелось об этом думать, но ему почему-то не понравились мои слова, он ждал чего-то другого. Но еще больше меня волновали слова, что я услышал в подземелье. Не забудь... что? Почему голос прервался? И почему он казался таким знакомым? Это не бабушка, точно, хотя кто другой из моих знакомых знает цыганский? Только мама...

— Михаил? — в комнату заглянул Градимир Максимович, один из тех, кого я причислил к фанатикам, что ему самому бы показалось странным. Он у нас не трудоголик, хотя и не лентяй.

Он вошел, не дожидаясь приглашения, и сев на стул, предложенный Кузей (отпуск у которого начался еще вчера), протянул мне нечто круглое, завернутое в бумагу:

— Позавчера был в деревне у твоей бабушки, как и обещал, — я напрягся, вспомнив ночь, когда буквально вломился к нему в комнату. Он провидец, один из тех немногих, кто считает, что озвучивание предсказание ничем не грозит человеку и ни в коем случае не программирует будущего. К кому еще я мог обратиться за помощью в расшифровке сна, что так меня перепугал несколько недель назад?! Правда, он не сказал ничего дельного, заявив, что не умеет разгадывать сны, но пообещал съездить бабушке в деревню, правда я не понял зачем. Она была единственной, и наследниц у нее не осталось.

Математик вздохнул и, поморщившись, продолжил:

— Нельзя сказать, что мне там сильно обрадовались, но согласились поговорить. Точнее, приказали отдать тебе это...

Я в последний момент успел отдернуть руку, шар упал на пол и медленно укатился под кровать. Я поднял голову и уверенно посмотрел на учителя. Знаю, сейчас я страшен, можете не говорить. И вообще, вам лучше оставить меня одного. Да, для вас лучше... дверь захлопнулась, и я обессиленный упал на кровать. Спросите, что это было? Я просто знаю, что он принес. Хрустальный шар, с помощью которого бабушка общалась с мертвыми. Я присутствовал при этом лишь однажды, и то только потому, что меня разобрало любопытство и вместо того, чтобы лечь спать, я подглядывал за ней.

Шепот сентябрьской ночи, шелест листьев за окном, непроглядная тьма, и единственная свеча в центре круглого стола, свет которой не разгонял ее, а словно танцевл с ней. Бабушка Надья, одетая в цветастую юбку-солнце и легкую вязаную кофту, кружила вокруг стола, расставляя амулеты, рисуя знаки и символы, тихо напевая молитвы, слов которых я, как не прислушивался, не мог разобрать. Наконец, она закончила и опустилась на стул. Свечу теперь закрывал хрустальный шар, окончательно отсекший свет от тьмы, оборвавший их странный танец. Бабушка склонилась над шаром, что она делала дальше, я сказать не могу, не видел, но несколько минут спустя напротив нее начал формироваться плотный туман, который все порывался растечься, уплыть, но его что-то удерживало, заставляло оставаться в человекоподобной форме.

— Поговорим? — Надья говорила осторожно, стараясь не спугнуть дух, а я почти не дышал, боясь, что они меня услышат.

Я никак не мог понять, как же они общаются. Мне это казалось настолько интересным, что я не выдержал и вылез из своего убежища. Бабушка, услышав шум, отвлеклась, раздался ликующий вопль, звон бьющегося стекла, свеча, более незащищенная ничем, опрокинулась, и скатерть, а так же юбка Надьи вспыхнула в мгновение ока.

После этого случая меня долго мучили кошмары, от которых, я уже говорил, мне помогала избавиться бабушка. Потом был куплен новый шар, к которому мне вроде и не запрещали прикасаться, я сам избегал его трогать. Впрочем, и видел-то я его однажды, в день, когда бабушку хоронили, и мне не хочется вспоминать о том дне.

Оксана

Я расплатилась с возницей и, выпрыгнув из коляски, замерла, задумчиво разглядывая свой дом. Нельзя сказать, что я его не люблю, есть здесь пара довольно милых местечек, среди которых я особо могу выделить свою детскую, из которой меня переселили два года назад, дедушкина библиотека и наш сад. Правда, есть дни, когда я стараюсь избегать приезжать сюда, и сегодня как раз и есть такой день, день, когда мой брат, надежда и опора нашей семьи приезжает в отпуск. И дело не в том, что Ярик плохой, просто он ... сухой, излишне педантичный и до омерзения послушный. Я не умею с ним общаться, начинаю теряться, волноваться и блеять разную глупость. Я надеялась, что в этот раз он прибудет во время моей сессии, и под этим благовидным предлогом мне удастся избегать с ним встреч, но у него что-то там случилось, он задержался и приехал только сейчас.

Я вздохнула и, с трудом осилив последнюю ступеньку, нажала на звонок и приготовилась ждать, когда наш дворецкий или кто-то еще из слуг соизволит открыть мне. Но дверь распахнулась неожиданно быстро. Я едва успела отшатнуться, иначе бы Ярик просто сбил меня с ног. Он радостно улыбнулся, обхватил меня за плечи и крикнул в самое ухо:

— Пришла!

Я судорожно дернулась, безуспешно пытаясь вырваться из его объятий, и растерянно подумала, кто ж его так долго и с таким упорством бил по голове? Что иное, кроме хорошей встряски могло его так изменить?! Однако, долго размышлять над этим вопросом мне не пришлось. Ярослав втащил меня в холл, продолжая радостно кричать (нет, наши парни почти всегда так громко разговаривают, мне не привыкать, но в исполнении Ярика это казалось более чем странным... интересно, а мама его видела?). В гостиной в одном из кресел, почти полностью утонув в нем, сидела девушка, показавшаяся мне смутно знакомой. Она обернулась на крик Ярика и поднялась, приветливо улыбнувшись мне, но при этом глядя только на моего брата. А вот это уже интересно, насколько я понимаю, она его подруга, а ведь прошлая его девушка — холодная и элегантная, полностью одобренная, как бабушкой, так и мамой, была полной ее противоположностью. По крайней мере, внешне. Ольга одевалась в соответствии велениям моды, ежемесячно посещала салон красоты, подкрашивая свои волосы и обновляя прическу. Ее можно охарактеризовать одним словом — блондинка. Эта же, ее, кстати, звали Алиса, была одета в простой сарафан, на ногах — сабо, каштановые волосы распущенны, сдерживает их только ободок. Нет, я действительно перестала жалеть, что пришла, будет интересно провести вечер в компании Алисы и моей матери, и посмотреть, чем все это закончится.

Началось все тихо и чинно, только мама исподтишка рассматривала Алису, шепчущую на ухо моего братца что-то очень веселое. Ярик фыркал в тарелку, чудом умудрившись ни разу не подавиться, с искренним интересом расспрашивал меня про учебу и жизнь. Я, задумчиво вертела вилку в руках, пытаясь понять, всегда ли он был таким, или любовь реально способна настолько изменить человека. Мне хотелось бы узнать, что об этом думает Алиса, но маловероятно, что Ярик оставит меня с ней наедине. По крайней мере, сегодня.

Я была искренне рада знакомству с ней, девушка мне понравилась. Однако, мои родственники испытывали совершенно противоположные чувства. Атмосфера к тому моменту, когда мой отец соизволил явиться на ужин, накалилась настолько, что даже воздух, казалось, обжигал тело, и только влюбленные не замечали этого. Папа поцеловал маму в щеку, вежливо кивнул бабушке, и, наконец, посмотрел на нас, своих детей. Я поежилась и бросила на брата полный сочувствия взгляд, которого, судя по тому, как отец поморщился, посмотрев на Алису, ждал после ужина серьезный разговор. И я не ошиблась. Отец извинился перед нами и, сославшись на срочное дело, в котором ему просто необходима помощь Ярослава, утащил его в свой кабинет. Мама пригласила меня и Алису посидеть с ней, но я, не дав девушке возможности согласиться, подписав себе этим смертный приговор, влезла в разговор:

— Я обещала показать Алисе нашу библиотеку.

Бабушка благосклонно кивнула, отпуская нас. Я чмокнула маму в щеку и, схватив девушку за руку, потащила подальше от них.

— Нам обязательно так торопиться? — недоуменно поинтересовалась она.

— Уже нет, — я открыла дверь библиотеки и, пропустив Алису перед собой, плотно закрыла ее за нами. — Просто сейчас мама с бабушкой начнут перемывать тебе косточки, и твое присутствие их бы не остановило, а только раззадорило. Не уверена, что тебе бы понравилось чувствовать себя девочкой для битья.

— Все так плохо? — она шла рядом со стеллажами, задумчиво касаясь рукой корешков книг.

— Еще хуже, — я вздохнула. — Бывшую девушку Ярика ему нашла мама.

— Ясно, — хмыкнула Алиса и резко повернулась ко мне, сверкнув глазами: — Что я еще должна знать о вашей семье?

— Поговори с Яриком.

— Он избегает разговоров о своей семье, — она отвернулась, подошла к столу, присела на его край и задумчиво произнесла: — А ведь мы с ним встречаемся уже полгода.

— Сколько?! — я поперхнулась. Неужели мой брат не настолько плох, как я о нем думала? Раз уж он догадался не показывать Алису нашим предкам. — И как ты уговорила его привезти тебя сюда?

— Он сам предложил, — она пожала плечами и, сложив руки на груди, спросила: — Это странно?

Я повторила ее жест и села рядом. Оказалось, что я не так хорошо знаю своего брата, как думала. Хотя... часто ли я о нем думаю? Выходит, что нет, он мне не интересен. Как был, так и остался чужим, посторонним... братом.

— Вот вы где! — в библиотеку вошел улыбающийся Ярик. Он обнял Алису за плечи и, повернувшись ко мне, сказал: — Мне нужно помочь отцу, займешь чем-нибудь Лису? Ты не обидишься, если я тебя оставлю ненадолго?

— Нет, конечно, — она лучезарно улыбнулась и повернулась ко мне, — мы найдем, чем заняться.

Я кивнула:

— Позвоню своим друзьям, и мы покажем твоей девушке город. Ты раньше у нас бывала?

— Только однажды и то по делам, — Алиса поцеловала Ярика и, подтолкнув его к двери, повторила: — Иди, все хорошо.

Андрей

Я единственный ребенок в семье, моим родителям стукнуло уже сорок, когда я появился на свет. Мама очень долго не могла забеременеть, потом у нее было несколько выкидышей, и, как это обычно бывает, когда даже надежда умирает, стало понятно, что последняя попытка оправдала себя. Несмотря на преклонный возраст — оба они уже на пенсии — мои родители ведут довольно активный образ жизни. Постоянно выезжают на природу, участвуют в разнообразных походах, сплавах, объездили полстраны и ближнее зарубежье. Лет до пятнадцати я везде следовал за ними, но потом понял, что такая жизнь не для меня. Я не могу постоянно переезжать с места на место, кормить собой комаров и прочую мошкару, натирать мозоли на руках и спине, перетаскивая лодку через место, где она не проедет. Нет, я понимаю, когда это делается раз в год, для удовольствия души и тела, но ежемесячно?! Когда я сообщил об этом родителям, они лишь вздохнули, но позволили мне вернуться домой, где я и прожил самостоятельно и почти в полном одиночестве два года.

Сейчас они считают, что я учусь в престижной закрытой гимназии где-то в Европе, все пытаются до меня доехать, но пока мне удается их отвлекать более интересными поездками. Все-таки хорошо, когда у родителей есть хобби. Нам не запрещено рассказывать родственникам о Мире и своих Силах, но мне так удобнее и спокойнее. Новый год в России, а уж тем более в нашем родном городе они встречают крайне редко, чаще я выезжаю к ним на зимние каникулы. Именно на это я и рассчитывал, когда сказал, что Нина может остановиться у меня, но жестко пролетел. Отец подумал, что не стоит гонять сына, который и так ссылается на занятость, через всю страну, и впервые за десять лет они решили встречать Новый год и Рождество дома. Нельзя сказать, что я не был этому рад, все же за пол учебных года я успел по ним соскучиться, но куда теперь девать Нину? Я спросил об этом Димку, и он обещал подумать, но сразу предупредил, что взять ее к себе на постой не сможет. И дело не в матери, она-то как раз все правильно поймет, дело в отце с мачехой и друзьях, у которых есть вредная привычка раздувать из мухи слона.

— Если ничего не найдем, то я смирюсь с тем, что меня женят без моего ведома. Надо будет только предупредить Нину о возможных последствиях.

Проблема решилась сама собой, Рада, позвонившая, чтобы предупредить о том, где и во сколько их надо встречать, сказала, что возьмет Верей к себе:

— В нашем распоряжении будет целая квартира, которую, кстати, хозяйка разрешила превратить в полигон.

— С вашими способностями это довольно легко, — фыркнул я.

— Ты тоже будешь в этом участвовать! — парировала девушка и захлопнула свое зеркальце.

Я отзвонился Димке, сказал, что девчонки будут завтра, но он меня огорошил известием, что придет позже, да и то на автовокзал, куда я должен проводить их.

— Мне никак не удается отделаться от друзей, — рычал он. — Эти поганцы от меня не отстают, а я еще им с дуру ляпнул, что ко мне в гости приезжают девушки.

— Все с тобой ясно, — я покосился на дверь, отделяющую мою комнату от гостиной и спальни родителей. — Я вчера полдня доказывал отцу, что сам могу их встретить.

— Что такое не везет, и как с этим бороться, — понимающе вздохнул он. — Извини, мне пора бежать.

Утром восьмого декабря я проснулся поздно, буквально за час до того, как мне нужно было выходить. Голова, после вчерашней встречи со школьными друзьями, немного побаливала, но уже через полчаса я был готов к встрече, и только покрасневшие глаза портили вид. Ничего страшного, сошлюсь на бессонную ночь, Рождество, как-никак. Шел снег, автобус опаздывал, через некоторое время стало понятно, что он не придет, поэтому я решил вызвать такси. Конечно, странное место назначения вызвало у таксиста много вопросов, он нервничал, и даже когда из леса на дорогу вышли девочки, не перестал волноваться. Когда мы доехали до автовокзала, он был готов уехать, забыв про оплату.

— И чего у вас люди такие нервные? — поправляя шапку, налезшую на глаза, спросила Рада.

— Меньше надо улыбаться, — бросив осуждающий взгляд на Нину, буркнул я и, повернувшись, начал оглядываться вокруг: — И куда он запропастился?

— Идет, — кивнула Верей, пропуская мимо ушей мое замечание.

— Идут! — поправила ее Рада, мрачно глядя на меня, — ты не мог предупредить, что он будет не один? Я бы своим ходом добралась...

— А что не так-то?

— Все. Его друг в энное количество раз хуже Митьки! — она застонала и попыталась вернуть шапку на место: — Он же меня узнает...

— Всем привет! — Димка кивнул мне, и, ловко обойдя меня с фланга, кинулся к Раде и Нине, успев прошипеть мне на ухо: — Задержи его!

Зная, что на все вопросы он, если сможет, ответит позже, я кинулся наперерез его другу. Тот слегка прибалдел от такой напористости, все пытался из-за моей спины высмотреть девчонок. Маловероятно, что он боялся оставить Димку наедине с ними. В общем, мне даже страшно представить, что он обо мне подумал.

— С меня причитается, — с заметным облегчением захлопнув дверь за Егором, кивнул мне Агинский.

— Какого черта ты его с собой потащил? — возмущению Рады не было предела. — Он мне еще на вашем выпускном надоел на всю оставшуюся жизнь!

— А он говорил, что ты сама ему на шею вешалась! — огрызнулся Димка.

— Заткнитесь оба! — взвыл я. Ругаться эти двое умели и любили, несмотря на то, что это больше напоминало стиль общения и никогда не доходило до ссоры, но мне это уже просто надоело.

— Давайте лучше поедим, — голос Нины доносился откуда-то из глубин Димкиной квартиры. — Я кухню нашла с остатками вчерашнего празднования.

— Вы только смотрите, что в рот тянете, там вчера моя сестра хозяйничала, мало ли что она туда напихала, — крикнул он вслед Раде. — От отравления сами потом будете лечиться. Клизму я одолжу!

— Что-то ты сегодня слишком добрый, — заметил я.

— Эти психи меня за неделю довели до белого каления! — он яростно запнул свои ботинки под шкаф и, не переставая шипеть, направился вслед за девчонками: — Привязались, как банный лист к заднице. Как дела, чем занимаешься, как вы там развлекаетесь, что ты молчишь?!

Я вздохнул. Похожая ситуация у меня с родителями. Нет, им в конце концов придется рассказать об этой стороне мое жизни, (не уверен, конечно, что они во все сразу поверят, но уж когда поверят — будут в полнейшем восторге), но сейчас их лучше не волновать. Им легче будет свыкнуться с мыслью, что я знаю, куда и на что иду, что выбираю, чем думать, что меня, несовершеннолетнего студента силой заставляют остаться за Гранью. Отца и так будет трудно убедить в том, что я сам принял это решение. Он не поймет, если я скажу, что там я чувствую себя дома, в своей тарелке, может и обидеться. Так что лучше пока об этом молчать, подожду до четвертого курса и во время зимних каникул скажу, дам им возможность свыкнуться с мыслью.

— А у нас новости! — радостно объявила Нина, когда мы ввалились на кухню, где она уже под руководством Рады накрывала на стол.

— Хорошие? — Димка упал на стул, но девушки чуть не пинками подняли его на ноги и отправили мыть руки.

— Мы познакомились с Калиссой! — хором произнесли они.

— С кем? — не понял Димка, а я только вздохнул. Мир мне нравится, я там свой, но какой-то отсталый. И если внука Яги это не напрягает, то меня уже начало раздражать. Не знать самых элементарных вещей...

— Калисса — довольно известная певица, — начала Рада, но Нина ее перебила:

— "Довольно известная"! — фыркнула она. — Она одна из самых популярных певиц Мира.

— И ты ее фанатка, — догадался Димка.

— Еще какая! — Рада искренне рассмеялась и, бросив хитрый взгляд на подругу, объявила: — Она чуть в обморок не упала, когда Оксана явилась в кафе под руку с ее кумиром.

— Ты преувеличиваешь!

Девчонки еще долго весело переругивались, время от времени пытаясь подключить к спору нас с Димкой, но безрезультатно. Он вяло отбрехивался, я же уткнулся носом в тарелку, отстраненно тыкая вилкой в салат. Глупость! Что может быть глупее, чем влюбиться в девушку, у которой мало того, что есть жених, так ты еще его знаешь?!

Я никогда не был дон Жуаном, мачо меня можно назвать только с очень большой натяжкой, но и от отсутствия внимания со стороны девушек я тоже не страдал, а неожиданно вспыхнувшие чувства к Оксане меня самого пугают. Несмотря на то, что всю жизнь считал себя романтиком, в любовь с первого взгляда не верил. Впервые я увидел ее первого сентября, она лежала в метре от меня и тихо, но яростно переругивалась с Сергеем. Потом я узнал, что белое платье, которое было на ней в тот день, ее заставила надеть мама. Надо признать, что у нее есть вкус, Оксана смотрелась в нем просто потрясающе. Я не слышал слов преподавателей, смотрел только на нее, даже не пытаясь понять, что меня так заворожило. Вечером, придя в себя и немного подумав головой, я обвинил во всем стресс, смену обстановки... нашел кучу объяснений и успокоился. Только оказалось не так просто не следить за ней глазами, не ловить каждое слово, одергивать себя всякий раз, как она случайно прикасалась ко мне. Это наваждение! После того, как мне пришлось утешать ее в саду, стало еще хуже. Я увидел в ней человека, а не просто красивое лицо и фигуру.

Серега чувствует, что Оксана мне не просто нравится и поэтому постоянно пристает, докапывается, выводит из себя. Его невеста защищает меня, что вызывает в нем ревность, реакцию, обратную той, которой девушка ожидает. Она не понимает причин нашей взаимной неприязни, а мы молчим: он напряженно, а я постоянно напоминаю о том, что воздух мне просто необходим. Я наслаждаюсь тем, что она рядом, пусть даже кричит и рычит на нас. Странно даже, что этого никто кроме Сереги не заметил, я никогда не умел скрывать свои эмоции. Они не настолько тактичные, чтобы не лезть в чужие дела, особенно девчонки. Мила быстро расскажет всем о сложившемся треугольнике, особенно той его стороне, которая пока не в курсе дела. Нет, я не против, но... Господи, как же это страшно, услышать от нее: "Нет".

Нина

Создавать основу для заклинаний на практике оказалось не так просто, как в теории. У меня полдня ушло на то, чтобы научиться работать с чистой Силой, отделять ее от Дара. Хорошо у нас есть Димка, которого этому научил Горыныч, а то мне даже представить страшно, как сейчас мучаются ребята. Хотя у них под боком ЛиМиН и дежурные преподаватели, не думаю, что растеряются. А ведь нам до окончания каникул надо успеть сплести основу, сплетая нити Сил, на первый взгляд не совместимые по своей сути.

Я устало потерла глаза, и вернулась к своим записям. Можно, конечно, и поспать, я уже давно зеваю, но мне многое еще нужно сделать. После того, что произошло девятого декабря меня не оставляют наедине ни на минуту, Лешка ходит за мной как привязанный, им с Ванькой уже самим все это порядком надоело, но наших родителей это не интересует. Вечером того дня они вломились в кабинет Кощея, долго о чем-то с ним разговаривали и вышли, перепуганные до трясучки. Меня забрали домой, в Лицей и обратно сопровождал личный водитель отца. Это издевательство длилось ровно неделю, пока я не взбунтовалась. Тогда-то отец и вызвал Лешку. Мой братец тоже не так прост, и без обоснуя ничего делать не будет, а уж вытянуть из него информацию для меня не проблема.

Да, я убила человека. Я не испытываю никаких мук совести, мне не снятся кошмары по ночам, и нет желания повторить этот кошмар еще раз. Я не маньяк, но и жертву из себя делать не дам. Когда на тебя в кромешной темноте набрасывается псих с ножом наперевес, как-то нет времени раздумывать над эстетически-правовой стороной вопроса, отвлекают приземленные мысли о целостности своей шкуры. Но, не знаю, к сожалению ли, к счастью, не это беспокоит мою семью. Как понял Лешка, убив человека своим Даром, я умудрилась пройти крещение. Пришлось вновь лезть в семейные архивы, перелопачивать находящиеся в закрытом доступе документы. Почему-то родители думают, что это мой братец сует свой нос куда не следует, за что ему постоянно попадает. Мне его жаль, но пока происходящее мне на руку, я не признаюсь. Кроме того, в этот раз он мне помогал, в случае чего получит по заслугам.

Крещение некроманта, как и следовало ожидать, отличается от обычного. Все здесь зависит от самого человека, от его Сил и способностей. За прошедшую тысячу лет пройти его смогла только одна представительница нашей семьи Милослава Верей, та, чье имя вычеркнуто из семейного древа. Ученица Чернобога.

Хохотала я долго, до слез, перепугав на смерть Лешку. Это надо же так вляпаться, своими руками вырыть себе яму. Надо было вначале думать, а потом действовать. Чего мне стоило поинтересоваться у деда, почему мы стараемся избегать упоминания имени бога Смерти, того, которому мы раньше служили? Почему некроманты Верей боятся того, кто должен давать им Силу? Раньше не спросила, а теперь уже поздно, не стоит тянуть остальных туда, куда меня потащит Чернобог. Только интересно знать, какую игру он задумал, да чем мне это грозит. И еще... в такие игры редко играют в одиночестве...

Дмитрий

Прошло два дня. Безликая фраза за которой, однако, стоит очень много: встречи с друзьями, работа над домашними заданиями, их практическое выполнение, присмотр за Егором, в очередной раз вляпавшегося в неприятную историю из-за приглянувшейся ему девушки, и Маринкой, родители которой под благовидным предлогом смотались в гости к друзьям, бросив сестренку на меня, улаживание постоянно вспыхивающих споров меж Элькой и Радой, невзлюбивших друг друга с первого взгляда, ко всему прочему нам с Андреем приходилось работать гидами для некромантки, впервые выбравшейся за Грань. Может, звучит это весело и интересно, но я вымотался как собака и так же рычал на всех, кто подходил ко мне ближе, чем на полметра. О том, как опасно приближаться ко мне в такие моменты, Егор знал лучше всех, но слишком уж его впечатлила Рада, а дорога к ее сердцу лежала через меня. Не хотелось его обижать, поэтому приходилось врать, что она приболела, что занята, что не может с ним встретиться. Несколько раз он начинал выпрашивать у меня ее телефон, тогда я просто посылал его к ней, объявив, что не имею на то ее разрешения — раздавать друзьям ее номер. Все закончилось тем, что он подошел ко мне и, старательно отводя от меня свой взгляд, пробормотал:

— Мог бы сразу сказать, что вы встречаетесь, вместо того, чтобы морочить мне голову.

Довольно долгое время я потратил на то, чтобы вернуть челюсть на место и придать глазам нормальную форму. Хорошо хоть он сразу ушел, не пришлось объясняться. Но с Радой, с неизвестно какого перепуга ляпнувшей подобную глупость, просто необходимо было поговорить. Я вытряс свою копилку и пригласил для Маринки няню, а сам отправился к девчонкам. Только зря я шел пешком пять кварталов, Радмила отправилась в гости к подруге, и сама не знала во сколько вернется. Нину она приглашала с собой, но та отговорилась тем, что надо еще раз проработать над основой заклинаний. Если Рада и Андрей поняли что надо делать едва ли не с первого раза, то Верей постоянно путалась, не могла сосредоточиться, и кружево рвалось, нить его терялась, причем несколько раз я едва успевал его подхватывать. Нам, конечно, разрешили сделать из квартиры полигон, но не думаю, что хозяйка подразумевала под этим полное ее уничтожение. Так что желание Нины позаниматься самостоятельно меня удивило. Я не смог сдержать накопившуюся злость и сердито отчитал за безответственность:

— Ты могла хотя бы нас с Андреем пригласить, чтобы... — я оборвал себя на полуслове.

Верей провела меня в свою комнату, в которой все до последнего листа бумаги говорило о том, что девушка если и занималась магией, то только ее теорией.

— Я дурак, да?! — я смущенно улыбнулся, следую за Ниной по пятам, стараясь не наступить на раскиданные по всей квартире тетрадки, книжки и документы.

— Чай будешь? — Верей оглянулась, под ноги она не смотрела, с легкостью профессиональной балерины ступая по полу. — У меня от этих бумаг уже в глазах темнеет, так что ты очень вовремя пришел.

Я безразлично кивнул, Нина отправилась на кухню, а я к дивану, свободное место для себя на котором пришлось разгребать. Верей о чем-то рассказывала, я слышал ее голос, но меня больше заинтересовали ее документы. Первый вопрос, который я задал, когда она вернулась в гостиную, звучал несколько некорректно:

— Откуда у тебя архивные документы?

— Это архивные документы нашей семьи, — девушка поставила поднос на край стола и осторожно, словно пробуя почву на твердость, произнесла: — Могу дать почитать.

— И что мне за это будет? — я знаю, что такие документы находятся в тайне нередко даже от членов семьи, а уж отдать их в чужие руки вообще немыслимо. Наверняка, Нина потребует за это что-нибудь такое же недостижимое, как Луна.

— Расскажи мне о том, что с тобой происходило в подземелье на определение уровня, — я насторожился.

В ее вопросе нет ничего необычного, студенты любят рассказывать о том ужасе, что пережили в подземелье, любят прихвастнуть. Так что наша группа и в этот раз умудрилась показать себя, все молчали, как рыбы, отделывались полутонами и намеками, учитывая, что спрашивать в лоб считается нарушением этикета, этого никто не заметил, кроме, наверное, своих же. Можно рассказать, нет ничего странного в том, что богиня живет в одном из своих капищ, где есть еще некие крохи, могущие подпитывать ее. Нет ничего странного в том, что она решила увидеть внука своей первой жрицы, боги всегда славились абсолютной нелогичностью своих желаний. Да и о хранителе она знает. Но слишком мала плата за возможность узнать тайны семьи некромантов, для которых существует только одна цена. Спрашивать, зачем ей это бесполезно и бессмысленно, все равно не ответит, а вот если попытаться устроить "баш на баш"...

Нина задумалась. Она нахмурилась, слегка прикусила нижнюю губу, несмотря на расслабленную позу моя однокашница была напряженна как никогда, взгляд смотрит сквозь меня, словно она общается с кем-то на ментальном уровне.

— Зачем тебе мои секреты? — наконец, очнулась Нина.

— Зачем мне секреты людей, которых давно нет в живых?

— Это тайны моей семьи! — возмутилась девушка, от избытка чувств она даже топнула ногой, при этом едва не опрокинув поднос. — Вот черт!

У нас было время подумать, пока мы освобождали место и сервировали стол. Если честно, то я ляпнул первое, что пришло в голову. Наверное, стоит порадоваться тому, что мой "автомат" хоть иногда срабатывает так, как надо, не выставляя меня дураком. Но как-то неуютно... она ведь не постеснялась спросить, зачем мне это, может, и мне стоило ограничиться этим вопросом? Только, как любит говорить Егор, поздняк метаться, условия оговорены, теперь можно лишь принять их и выполнить.

Я начал рассказывать, не дожидаясь ее ответа, тихо, лениво, спокойно, прекрасно понимая, что сейчас больше всего похож на психа. Да, а Нина — на моего соседа по палате. Так высказалась Рада, заставшая нас, сидящих на полу рядом со столом, на котором стоял чайник с уже остывшим чаем и тарелка с высохшим печеньем. Еще она высказала свое недоумение по поводу нового ковра на полу, который мы потом собирали в аккуратные кучки, затем Нина ускакала на кухню вновь разогревать чайник и еду, и у нас с Радой появилась замечательная возможность обсудить наши "отношения". Правда, меня твердо, хоть и вежливо, послали далеко и надолго:

— Я устала, как собака, и голодная, как волк. Все разговоры после.

Я мысленно прикинул. Если через полчаса я не появлюсь дома, то мне срочно придется где-то еще искать деньги, потому как тех, что у меня есть не хватит на оплату няни. Да и время позднее, девчонки устали, пришлось прощаться и топать до дома.

Вернуться к этой теме у нас не получалось почти до самого окончания каникул. Егор перестал приставать к Раде, и больше ничего не напоминало о его обиде за нашу с ней "ложь", сама девушка тоже не вспоминала об этом, и я решил забыть. В любом случае все обернулось как нельзя лучше. Однако, в наш последний день здесь, она сама пришла ко мне домой.

Радмила

"Ты хочешь прожить свой последний год так же, как и всю остальную свою жизнь?". Когда эти слова озвучил дроу, я сделала вид, что не слышу его. Врать легко, смеяться, пряча страх в душе, сдерживать слезы, сознавая, что их не поймут, в этом нет ничего сложного, когда знаешь, что окружающим тебя людям станет легче, если ты солжешь. Но врать самой себе я до сих пор не научилась. У меня остался год, и (хоть и не хочется признаваться) Лик прав. Я хочу, чтобы у меня было что вспомнить перед тем, как навсегда об этом забыть. Ведь валькирии оттого считаются превосходными бойцами, что не видят вокруг себя ничего кроме цели и не помнят ничего, кроме задачи. В нашем случае — это защита семьи, любой ценой. Если мне придется встретиться с родными после смерти... ни раздражения, ни радости, ни любви, ни ненависти. На друзей я вообще не обращу внимания, если не посчитаю их за угрозу жизням и спокойствию, к примеру, одной из моих двоюродных сестер.

Что я смогу вспомнить сейчас?! Разве что раннее детство, маму. Я ни разу не влюблялась, друзей у меня не так много. Жизнь прошла мимо, и я не хочу провести свой последний год так же. Именно поэтому я здесь, стою под дверью Димки, переминаясь с ноги на ногу и собираясь с духом, распространяя вокруг себя ароматы любви. Пусть на него не действует моя Сила, воспользуюсь тем, что мне подарила природа.

Дмитрий

Я только что сдал Маринку родителям и собирался заняться сбором вещей, когда Рада позвонила в дверь. Я немного удивился, не так давно разговаривал с Ниной, она сказала, что они с Андреем и Радой собираются в кино (на фильм ужасов, и это после того, что с ней случилось в подземелье, чем Боровиков думает?), мол, вещи они уже собрали, можно и развлечься напоследок. Рада прошла в гостиную и грациозно опустилась на диван. Судя по виду — волосы завиты и скреплены сзади заколкой, на грудь ниспадают несколько волнистых прядей, накрашена, на ногах сапоги на высоком каблуке, одета в яркое платье с длинными свободными рукавами — она отправилась с ними, но потом почему-то передумала и приехала ко мне. Только что ей от меня надо? И вообще, я сегодня собирался лечь пораньше спать, а тут такие гости...

— Ты ведь хотел со мной поговорить, — напомнила мне девушка.

— Правда? — я честно пытался отвести от нее взгляд, не смотреть слишком пристально, но это очень трудно сделать, когда на тебя ТАК смотрит такая потрясающая девушка. — А о чем?

Рада рассмеялась, откинулась на спинку дивана и лениво пожала плечами:

— Я пришла об этом спросить у тебя, — она расстегнула сапоги и сбросила их на пол, закинув ноги на диванную подушку. — Как хорошо!

— Те...кха-ха! — что-то в горле резко пересохло, — тебе налить чего-нибудь?

Девушка запросила сока, и я сбежал на кухню. Правда, побыть в одиночестве мне не дали, Радмила последовала за мной, только остановилась в дверном проеме, облокотившись спиной о косяк. Я повернулся к ней спиной, включил чайник и попытался успокоиться. Больше всего меня пугали мои трясущиеся, повлажневшие руки. В первый и последний раз меня так крутило, в ту ночь, когда я потерял девственность. С чего это сегодня при одном только взгляде на нее у меня начинают подгибаться колени и увеличивается слюноотделение?

— Рада, может хватит баловаться? — сердито прорычал я, резко обернувшись. Какой же я дурак, как сразу не догадался?! Она довольно часто пытается подчинить меня своему Дару, говорит, что ей просто интересно. Значит, нашла лазейку!

Радмила очень искренне округлила глаза и попыталась сделать вид, что не понимает, о чем я говорю. Потом, долго хохотала и крутила пальцем у виска:

— Дим, у тебя паранойя! Если ты хочешь девушку, это не значит, что она пользуется магией. Я ведь и обидеться могу, — пригрозила она, вытирая краем полотенца слезы. — Ой, давно так не смеялась...

Я сконфуженно молчал. Да, действительно, накинулся на нее ни с того ни с сего, обвинил в совращении (мальчик маленький, которому тетя улыбнулась!). Идиот! Рада, наконец, перестала хохотать и подошла ко мне ближе:

— А мне твоя идея понравилась, — тихо произнесла она, задумчиво глядя в глаза.

— Какая? — я ведь уже говорил, что до меня долго доходит.

Она приподнялась на цыпочки и осторожно, словно боясь меня спугнуть, прикоснулась губами к моему рту. От нее пахло чем-то сладким, таким манящим, что я не стал сдерживаться. Да и кто откажется, когда девушка сама предлагает себя?!

Радмила

Я задумчиво перебирала его пальцы, выводила на ладони витиеватые узоры. Люблю ухоженные мужские руки, давно заметила за собой эту слабость. Димка обнимал меня, защищая от прохладного ветерка, дувшего из приоткрытой форточки, я спиной чувствовала все изгибы его тела. Надо было встать и одеться, закрыть окно, по крайней мере, но мне так не хотелось двигаться.

— И что дальше? — прижавшись губами к моей шее, выдохнул он.

— Глупый... — а что я еще могла сказать? Только это, да еще заставить себя улыбнуться.

— Наверное... — осмыслив мои слова, согласился он.

Димка вскоре заснул, а я долго еще лежала, глядя в темноту, прислушиваясь к его дыханию и пытаясь заставить себя поверить в то, что влюбиться можно и по заказу...

Глава четырнадцатая

Разговор по душам

Сергей

Окончания каникул я ждал с нетерпением, возвращение в ЛиМиН для меня сравни освобождению из-под стражи, где главный надсмотрщик моя мама. На январь-месяц приходится много вечеров и благотворительных балов, на которых, как она считает, мы обязаны бывать. Пришлось даже несколько раз сказаться больным, чтобы в очередной раз не ехать с ней, и если бы не домашние задания, благодаря которым я имел возможность пару раз в неделю сбегать из дома, и Оксана, часто разделяющая со мной эту повинность, я бы давно сошел с ума. В Лицей мы с ней вернулись раньше назначенного времени, при этом она оказала мне услугу, так как ее от скуки спасал брат и его девушка. Кстати, когда я встретился на одном из вечеров с Яриком, то подумал, что моя крыша уже начала потихоньку съезжать. Куда делся чопорный и холодный наследник семьи Николаевых, и кто этот веселый молодой человек?! Да, как сильно может изменить мужчину женщина, просто не верится. Оксана говорила, что у них сейчас дома тихий дурдом, мама и бабушка делают вид, что Алисы не существует, Ярослав ведет себя так же по отношению к ним, отец загружает его так, чтобы на девушку времени не оставалось, не забывая промывать ему мозги на тему сохранности чистоты рода, а Алиса устраивает ежевечерние репетиции, для которых Ярик выделил бальный зал. Так что Оксана, наблюдая все это, развлекается на полную катушку. Но если бы я вернулся в Лицей, а она осталась смотреть домашние концерты, то у моей матери наверняка возникли бы вопросы.

Несколько дней мы были почти единоличными хозяевами ЛиМиНа, только Мишка предпочитал сидеть в комнате, читая книги, или в актовом зале, что на одном этаже с библиотекой, который наша администрация использовала под склад для ненужных вещей. Почему туда отнесли "яблочко-по-блюдечку", единственный во всем Лицее, мы так и не узнали, наш завхоз, Валерий Николаевич, лишь пожал плечами. Потом, в один прекрасный день вернулись из отпуска преподы. Нас поймали в первый же день, и, чтобы не мешались под ногами, отправили на полигон, для отработки на практике домашнего задания по заклинаниям. Алексей Назарович наотрез отказался нам помогать, заявив, что если мы самостоятельно не справимся с плетением основы и соединением узоров противоположных нам специализаций, то и делать нам нечего вЛицее, можем сразу отправляться в Школу. И если с первым пунктом справились все, пусть и не с первого раза, то со вторым у нас начались проблемы. Я не мог объединить усилия даже с Марком, а ведь мы оба воздушники.

Мишка нам искренне сочувствовал, но по мне, так его сочувствие больше походило на ехидство, ему ведь как всегда повезло, он ведь у нас теоретик, мать его. После того как мы его несколько раз послали, он перестал появляться на полигоне и мешать нашим тренировкам. Пришлось идти и извиняться. Без него и его "вредных" советов, иногда оказывающихся весьма кстати, нам стало скучно. Он обещал подумать, из-за чего мы едва снова не поругались, спасибо Миле, которая вовремя вмешалась, остудив наши "буйные головы", как она выразилась. Ларина вернулась за три дня до окончания каникул, когда мы готовы были уже перебить друг друга.

— Даже человеколюбие должно иметь пределы, и если Сашка просит его придушить, это не значит, что вам надо наперегонки мчаться выполнять его последнее желание! — уже вдвоем чихвостили они нас.

Шестнадцатого числа в Мир вернулись Димка и остальные девчонки, группа была в сборе, не хватало только Боровикова, которого задержали родители, но его отсутствие меня никак не трогало. У нас осталось два дня до начала второго триместра, и мы могли готовиться к тому, что все оставшееся время до летних каникул посвятим плетению чертовой основы для заклинаний. Мы чуть не убили Димку, когда он заявил, что мы все делаем не так, что узоры у нас получаются совершенно разные, нити Сил рвутся, нет ничего удивительного в том, что у нас ничего не выходит.

— Если ты такой умный, то покажи как надо! — Митька, едва могший прочувствовать эти самые нити, окончательно вызверился, яростно фыркнул и кивнул в сторону огороженного стеклянными перегородками плата, где мы и пробовали свои Силы.

Он показал. Мы долго молчали, переваривая увиденное и осознавая то, что мне не раз говорила Оксана:

— Мы тупые! — вынес общий диагноз Лешка.

— Не надо обобщать! — Мила подошла к Димке и попросила показать еще раз.

— Черпать в себе ничего не надо, смотрите вокруг, нити Силы пронзают все, не надо крутить новые. Они неустойчивые, слабые, распадаются от малейшего движения и изменения в магическом фоне Земли, которые происходят ежемоментно. А вот с изначальными можно делать все что угодно, даже бантики из них накрутить и ими завязать косички. Мил, смотри сюда, потом помечтаешь, все равно ты не сможешь сотворить такое раньше, чем получишь звание мастера. И повторяй за мной... — это смотрелось очень странно, немного страшно, но в то же время красиво — стоит за стеклом парочка с закрытыми глазами, шарит в воздухе руками, словно ищет что-то, а потом, найдя, начинает плести невидимую сеть. Пальцы щелкают, танцуют, осторожно касаясь то одной нити, то другой, и, наконец, замирают. Основа готова, можно накладывать на нее заклинание и либо пускать в дело, либо оставить, привязав нить к себе. Узор предопределяет заклинание, есть три разновидности — жизнь, эмоции, и стихии. Каждая из них может иметь два вида — созидание и разрушение. И все нам придется изучать, ведь это и есть магия. "Магия — есть Сила, но Сила — не есть Магия". Интересно, это я один такой сообразительный, понявший смысл первого закона только сейчас или как?

Оксана

Второй триместр, январь-месяц и зима набирают обороты. Алексей Назарович был приятно удивлен тем, что мы самостоятельно освоили основу, пусть нам еще далеко до совершенства, но мы это сделали. Самое смешное, что редко кому из учеников удавалось понять тот небольшой нюанс в работе над плетением, которым с нами поделился Димка. Кстати, ему и Раде это удается лучше всех, препод даже предложил им самостоятельно изучать узоры, чтобы не терять времени.

— Советую вам продолжать работать вместе, — смущенно покраснев, пробормотал учитель.

Эти двое сумели нас удивить. Кто бы мог подумать, что они могут начать встречаться, ведь никаких предпосылок к этому не было. Так говорит Сергей, а парни кивают в знак согласия. Смешные они... какие предпосылки, когда тут любовь?

— "Любовь нечаянно нагрянет,

Когда ее совсем не ждешь,

И каждый вечер сразу станет

Ослепительно хорош..." — пропел Мишка, цитатой подтверждая мои слова.

— Готова подписаться под каждым словом, — вспомнила о его словах Мила некоторое время спустя, когда все уроки уже закончились, и мы шли к комнате Димки. — Рад, а как там у вас продвигаются совместная работа? Сколько поз... в смысле узоров уже изучили?

— Иди ты знаешь куда?! — обернувшись, Радмила бросила на нашу блондинку сердито-насмешливый взгляд.

— Знаю. И обязательно пойду... только после того, как найду подходящего парня. Может, ты мне Димку одолжишь? Ненадолго... — Рада фыркнула, но промолчала. Все равно с Людой спорить бесполезно, последнее слово она всегда оставляет за собой.

Вообще, нас их отношения касаться не должны, но нам же любопытно. А Рада молчит, делает вид, что ничего не случилось, разве что улыбаться больше стала и с Димки глаз не сводит. Единственный, кто оказался недоволен изменившимся статусом нашей красавицы был эльф. Он несколько дней ходил хмурый и задумчивый, потом не выдержал и настоял на разговоре наедине. Не знаю уж, что он там ей наговорил, но вернулась она злая и долго не могла успокоиться. И еще попросила не распространяться на эту тему, особенно при Димке. "Хороший мальчик" оказался ревнив, до Отелло ему, конечно, далеко, но глаза сверкают не хуже чем у Сира, когда тот зол. Наверняка пошел бы выяснять отношения, и хотя маловероятно, что они могли снизойти до драки, но лучше не нагнетать отношения в группе, с этим согласна даже Мила, наша сорока. Не воровка, а та, что новости на хвосте разносит.

С трудом, но мы все-таки вытащили парней на улицу. Какие они у нас все-таки нежные, снег, видите ли, на улице идет, холодно и мокро. Самое время для того, чтобы заняться постройкой горки и игрой в снежки. Мальчишки продолжали вяло упирать, но видно было, что они и сами загорелись этой идеей, они уже выбирали себе жертв. Мы уже добрались до выхода, когда Нина, которая в очередной раз опоздала, задумчиво разглядывая нашу разношерстную компанию, удивленно спросила у Сереги:

— Неужели ты смог ее заставить снять эту гадость? — мой жених отказывался признавать в моем украшении амулет истинного пути, не раз просил его убрать с глаз, и девчонки были с ним полностью согласны, хотя и признавали ценность этого артефакта. Я испуганно ухватилась за шею, и замерла в ужасе. Гнезда не было!

Девчонки кинулись ко мне, начали успокаивать, Сережка, вымученно вздохнув, протянул платок, пробурчав себе под нос, что страдать из-за "этого" просто глупо. После его слов я уже не могла сдерживать слезы, они градом покатились по моему лицу. Друзья усадили меня на небольшую каменную скамеечку под ноги титану, державшему на руках балкон второго этажа, а сами под руководством Милы стали обшаривать двор и крыльцо. Я попыталась успокоиться и вспомнить, когда и где могла его потерять. Здесь маловероятно, мы только выйти и успели, так что остается только коридор и комната мальчишек, где они, отнекиваясь от выхода в свет, долго действовали нам на не нервы. Крикнув ребятам, что поищу внутри, кинулась в замок. Нина догнала меня на полпути, сказав, что на улице все же холодно, искать в комнатах уютнее и теплее, поэтому, почему бы ей не составить мне компанию? Я безучастно кивнула, внимательно глядя по сторонам и под ноги, не валяется ли где под вазой или доспехами мой амулет. В полном молчании мы добрались до спальни ребят, Верей толкнула дверь, а когда та не поддалась, постучала.

— А никого нет!

— Кузя, открой, мы тут забыли одну вещь, — зная, как легко обидеть и вывести домового из себя, я старалась говорить вежливо, не срываясь на крик.

— Никого нет! — уперся он.

— А ты? — поддел его Васька.

— А я дух.

Я растерянно посмотрела на Нину. Срываться нельзя, нужно попросить у Димки с Мишкой ключ, или прийти сюда с одним из них, теперь придется возвращаться. Домовой слишком упертый, чтобы признать себя неправым, а Василий слишком ленивый, чтобы нам помочь.

— Я могу сбегать за ними, — не очень охотно предложила подруга.

— Вместе сходим, — решила я, что мне здесь одной делать, под дверью стоять?

На полпути мы встретили Мишку, который сообразил, что как бы мы не ломились, Кузя нас не пустит. Пока он отчитывал домового, мы перевернули обе кровати, перерыли шкаф и осмотрели стол. Нина, глядя на меня, вновь готовую расплакаться, как-то вяло предложила вновь осмотреть все на обратном пути до ребят.

— Может, они что нашли?

Я опустилась на пол, попросив их немного подождать:

— Может, под кроватью...

— Оксан, хватит, как он там мог оказаться? — устало произнес Мишка. — Кузя поищет...

— Нашла! — радостно провозгласила я.

Для того, чтобы достать артефакт пришлось лечь на пол, при этом я все равно не могла дотянуться до цепочки. Мешала стеклянная сфера, и куда только Кузя смотрит, она там наверняка уже давно лежит, вся пылью покрылась. Я положила ее на ковер и вновь полезла под кровать.

— Есть.

— Осторожно! — одновременно со мной вскричала Нина.

Вылезая, я умудрилась несколько раз стукнуться головой о дно кровати. Мой однокашник стоял, прижавшись спиной к стене, под ногами его лежала разбитая сфера, от которой поднимался едва заметный пар. Зрачки Мишки расширились, ноздри раздувались, выглядел он как шизофреник на последний стадии помешательства. Правда, длилось это недолго, в следующее мгновение он, несколько раз встряхнул головой, приходя в себя, и как ни в чем ни бывало произнес:

— Теперь мы можем идти?

Яга

Мир сложно удивить: его жители — герои сказок и легенд, былин и мифов, жившие во времена богов, которые порой вытворяли такое, что потом сами не могут понять, как так вышло и нужно ли возвращать все на круги своя. Я есть, была и буду одной из самых эксцентричных представительниц этой расы, разговором с самой собой я, даже если бы захотела, не привлеку никакого внимания, несмотря на то, что гуляю в час пик по базару, в самом центре города.

— Ты преувеличиваешь!

— Преувеличиваю, ха! — мое возмущение ее совершенно не трогало, а вот от прилавка с овощами отскочили все покупатели, позабыв про свои покупки. Сделав вид, что не замечаю растерянную продавщицу, я принялась перебирать помидоры, продолжая отчитывать подругу:

— Какой была, такой и осталась. Даже могила тебя не исправила, фаталистка ты, легкомысленная фаталистка! Сколько раз мы с тобой спорили по этому поводу? Ты не слышишь голоса разума, остаешься при своем мнении.

— Судьбу нельзя менять, ей можно лишь покориться. Прав Совет, говоря о запрограмированности будущего. Вспомни о Голубиной книге, ты сама держала ее в руках.

Ее единственный аргумент, он всегда ставит точку в нашем споре. Согласиться с ней я не могу, сказать мне больше нечего, поэтому предпочитаю молчать, чем она без зазрения совести пользуется. Я швырнула на весы картошку, бросила на прилавок шесть медных монет и, отправив продукты домой, продолжила поход по рынку.

День выдался не самый теплый, люди, словно тени, скользят мимо, кутаясь в шубы и пуховики, кое кто — кто именно за поднятыми воротниками и намотанными на нос шарфами разглядеть не получалось — замирал на секунду, бормоча нечто неразборчивое, наверное, приветствие, и торопились дальше. Я, в своем полушубке да удобных ботиночках веселой расцветки, выгодно выделялась из толпы. Даже Надья, не утратившая своей красоты и в преклонном возрасте, в строгом сером платье, подпоясанном белым поясом, и в туфлях в тон ему, на моем фоне бы потерялась, будь она видимой. Эта мысль вернула мне хорошее настроение и улыбку, заметив которую, моя дражайшая подруга фыркнула и, гордо вскинув подбородок, продолжила, наконец, рассказ о встрече с Ниной Верей. Нашла к кому обращаться за помощью, по словам Сира, она одна из самых наблюдательных учениц его группы. Пусть у нее хватит ума и таланта помочь Михаилу, но она может помешать мне. Надежду мои проблемы не волнует, она переживает за внука.

Наши отношения сложно назвать дружбой, мы никогда друг другу не верили, уводили мужчин, пускали сплетни — вели себя как две школьницы. Причем когда мы познакомились, ей едва исполнилось двадцать, я же к тому моменту сбилась со счета, но в том, что мне было более полутора тысяч лет, уверена. И общались мы с ней не так долго, от силы четыре года. Естественно, что, получив через пятьдесят лет от нее письмо с просьбой встретиться, я решила его проигнорировать, как и последующие десять. Надья всегда отличалась упорством, не дождавшись ответа, она явилась ко мне лично. Ее теория наследования Сил шувани показалась мне бредовой и оттого соблазнительной. Согласившись ей помочь, я ничем не жертвовала, кроме скуки, от которой не мог меня избавить даже Кощей. И, как оказалось, нервов — когда мы договаривались, она ничего не говорила о том, что появится однажды в моей гостиной, потому как "все идет не так". Свою часть договора я выполнила и, хотя понимаю ее нетерпение, ничем помочь не могу. Ее загробная жизнь полностью зависит от Михаила, наши объяснения нечего ему не дадут, кроме головной боли. Бедный мальчик, не повезло ему с бабушкой. Да, я тоже использую Димку в своих целях, но я не ставлю на нем эксперименты. Додумалась, отдать мужчине Силы, что сотни лет наследовали только женщины. Как он дожил до своего пятнадцатилетия, я до сих пор не понимаю. Стоит признать (хоть и не хочется), что раз он до сих пор жив, идея не совсем провальная.

Впрочем, ее головная боль меня сейчас волнует меньше всего. Обряд определения уровня дал совсем не те результаты, на которые я рассчитывала. Какую истерику мне закатил Кощей, можно подумать, что я специально все подстроила. Третий уровень. Для поколения детей, учащихся в Лицее в данный момент совсем не плохо. Но "не плохо" не устраивает никого из нас, нам нужно "отлично, великолепно". А ведь Димка наш последний шанс, время уходит, в конце весны распахнутся ворота Ирия, открывая доступ к уже упомянутой Голубиной книге. Если на ее страницах не будет золотыми рунами описана жизнь одного из моих потомков, то можно с чистой совестью сказать, что моя жизнь прожита зря. Справиться с возможными соперниками трудно, но шанс есть. Главное, чтобы и нам Судьба выделила игровые фигурки.

Миша

Я трус. Неужели все действительно так просто, как утверждает бабушка Надья? Я просто трус, узколобый идиот, не сумевший понять всю гениальность затеи одной из последних ведьм-шувани, решившей с моей помощью остановить исчезновение себе подобных. Конечно, ведь у женщины может быть только одна наследница, в то время как мужчина станет носителем этих Сил, сможет передать их всем своим детям, если не умрет раньше. Сделала из меня подопытного кролика, даже не удосужившись поинтересоваться моим мнением, или как-нибудь проверить свою нелепую теорию. Жив я еще только благодаря каким-то бабушкиным знакомым, однажды открывшим для меня Грань. Имен она не назвала и, наверное, это правильно, я скажу им "спасибо" не сейчас, а через несколько лет, когда все закончится хорошо. Надеюсь, у меня будет такая возможность.

Обо всем этом мне рассказала Нина, у который состоялся продолжительный разговор с призраком бабы Надьи. Единственное, что мне понравилось из ее рассказа, так это то, что лицо бабушки в хрустальном шаре в день ее похорон мне все-таки не привиделось, она специально оставила часть своей души в нем, чтобы иметь возможность проследить за тем, как работает ее план. Долго же ей пришлось ждать пока появиться возможность освободиться.

— Зато теперь ты знаешь, что надо делать! — нарушила Нина молчание, даже не пытаясь хотя бы добавить нотку оптимизма.

— Спасибо, утешила! — не смог сдержать я рык. Потом прощения попрошу, сейчас мне надо на ком-нибудь выместить злость.

Мы сидели в саду, в летней, продуваемой всеми ветрами беседке, где везде — на полу, столе, скамейках, перилах и даже потолке — лежал снег. Нина давно замерзла, ей уже не помогали ни энергичные прихлопывания — притопывания, ни подпрыгивания, ни растирания, я же, в отличие от нее, наслаждался погодой. После сегодняшнего утреннего приступа и нескольких часов под присмотром помощниц Василисы, температура выше минус пятнадцати мне противопоказана. Если бы я находился здесь один и был уверен, что в ближайший час сюда никто не придет, то, не раздумывая, сиганул бы с обрыва реку. За всю непоследовательность, странность, и абсолютно наплевательское отношение ко всем законам природы, я и люблю лицейский сад. Здесь — январь-месяц, северный ветер, снегопад и затянутое тучами небо, а на том берегу — октябрь, легкий моросящий дождик и любопытное солнце, выглядывающее из-за облаков.

— "Знаю, что делать!" — передразнил я Верей и, резко обернувшись, буквально впившись в ее лицо глазами, уточнил: — Бабушка оставила инструкции?! Как, по ее мнению, я должен овладеть ее воспоминаниями? Сделать себе трепанацию черепа?

Надо отдать ей должное, она не испугалась. Конечно, до Сира или Кощея мне далеко, убивать или замораживать взглядом я не умею, но дело только в отсутствии опыта. Нина же даже не изменилась в лице и, кажется, так и не обиделась, хотя и не постеснялась напомнить мне о том, что она здесь не для того, чтобы выслушивать моим оскорбления:

— Следи за своим языком! Уйду — останешься наедине со своими проблемами.

— Как страшно!

— Твоя бабушка не права...

— Да неужели?

-... это очевидно, — она продолжала, не обращая внимания на то, что я ее перебивал через слово и ехидничал не в меру, — но и ты со своими истериками перегибаешь палку. Лучше успокойся и займись делом.

— Каким? Поиском опытного нейрохирурга для трепанации черепа? — мне наконец-то удалось вывести ее из себя. Нина перестала прыгать вокруг да около, но ненадолго, только для того, чтобы пнуть меня, а затем как ни в чем ни бывало продолжить:

— Найди себе учителя, твоя бабушка, наверняка, не последняя шувани!

— Кощей и Совет ЛиМиНа занимается этим вот уже несколько лет, до сих пор не нашли. Думаешь у меня, запертого в Мире, шансов больше? — мне приходилось говорить, одновременно уворачиваясь от ее пинков, тычков и подзатыльников, которые ее очень веселили и грели.

— Ты идиот или притворяешься? — девушка остановилась, удивленно качая головой, словно не веря в то, что я, как она потом сказала, не вижу очевидного.

По ее мнению, те, кто занимается моей проблемой, ее и создают. Не все, конечно, но в том, что хоть один из них замешан в этом, она не сомневалась. Для того, чтобы помешать нашему директору найти что-либо, надо быть на одном с ним уровне, и не только в Силе, но и по опыту. Еще она высказала крамольную мысль, что Кощей в курсе, если не сам все это затеял. Мол, о том, что такие поиски ведутся, мне известно только с его слов, а мало ли что он сказал. Мог и полениться, что маловероятно, хорошо хоть это сама понимает. Но от идеи признать его тем самым бабушкиным знакомым, решившим таким образом оказать ей услугу, Нина решила не отказываться. Мне все ею сказанное казалось притянутым за уши, но высказать свое мнение мне не дали.

— Эй! — донесся откуда-то сверху голос Милы.

К нам спешили наши одноклассники, во главе с Лариной, наверняка, снедаемой любопытством. Мы ведь исчезли сразу после окончания последнего урока, а о том, что ушли вместе гулять узнать легко, нужно только спросить у Кузи о том, куда делся я. Представляю, что она успела напридумывать — фантазия у нее буйная, в этом мы убеждались уже не раз. Однако, я ошибся, Людмила, скатившись с сугроба, влетела в беседку, восторженно размахивая руками:

— Вы даже представить себе не можете, какие у меня новости!

Мы хором от нее отшатнулись, настороженно переглянувшись. Даже из самой незначительной новости она может раздуть сенсацию, так что не стоит верить ей на слово.

— Новость действительно классная! — подкатилась к беседке Оксана, не решаясь, подобно Миле, заезжать на лыжах внутрь. — У Алисы закончились каникулы, через неделю она отправляется в турне по Миру.

— Классная? — переспросила Нина, даже перестав дрожать, — по мне так не очень. Не забудь, ты обещала взять у нее автограф.

— Сама возьмешь, она перед отъездом дает концерт, а Ярик только что отпросил нас на него.

— Они приезжали в Лицей?! — ох, чувствуя я, мне не поздоровится, если это так. Ведь в то время, как ее кумир гуляла по парку, она решала мои проблемы.

Ликал'эон

Не люблю человеческих певцов, среди них редко кому дан голос, могущий затронуть сердце, проникнуть в душу и остаться в воспоминаниях, а терзать свои уши только ради того, чтобы в очередной раз разочароваться не в моих правилах. Но в этот раз мне пришлось против своих убеждений, и напроситься на концерт Калиссы. Оксана переглянулась с друзьями и лишь пожала плечами, давая понять, что ей безразлично иду я или нет. Ярик поведет всех, платить не надо, а раз уж Сир не против, то почему бы и нет? Правда, вампир, когда узнал, что я тоже иду, специально навестил меня, долго насмехался, пытаясь выяснить, с какого перепуга я решил стать меломаном. Ему я мог бы назвать причину, но ведь не поймет. Покрутит пальцем у виска и вынесет диагноз — мания преследования, разве что с модулем маньяка-преследователя, а не жертвы. Любит он преувеличивать. Радмила отказывается слушать голос разума, решила за год успеть сделать и испытать все, что сможет. Думает, что сможет заставить себя влюбиться, рассчитывает на свой Дар, не понимая, что этим может привлечь Дмитрия, но уж никак повлиять на свои чувства. Согласен, я тоже дурак, меня позвали сюда не затем, чтобы присматривать за ушедшей в отрыв валькирией, но слишком она похожа на Лику. Им обеим я твердил, что о смерти, какой бы близкой она не была, нужно забыть, но если моя невеста никак не реагировала на советы, продолжая бояться, то ее родственница восприняла все слишком близко к сердцу. Какие все же сложные существа эти женщины, как эльфийки, так и люди.

— Сейчас начнется! — возбужденно сообщила Нина, падая на стул за моей спиной.

— Девочки, а почему в программе не написаны песни, которые она собирается исполнять? — наклонился к Оксане Димка.

— Ходят слухи, что даже она сама не знает, что будет петь вплоть до самого концерта, — ответила за подругу Нина. — Калисса улавливает настроение толпы и только тогда выбирает песни из своего репертуара.

— Давайте закажем себе что-нибудь, пока концерт не начался, — предложил Сергей, жестом подзывая к себе официанта.

Алиса заказала для нас места на галерее, где можно было посидеть и даже поесть, если возникнет желание. Человеческая культура отбивает у меня аппетит, поэтому я отказался. Заказы моих однокашников принесли как раз в тот момент, когда занавес открылся, и на сцену вышла Калисса. Нина заворожено подалась вперед, боясь упустить хоть одно слово своего кумира. Я не вслушивался, приготовившись отключиться от мира сего, дабы не терзать свой слух, как вдруг:

— Ar`ais... Ar`ais, mo milde Seidhe

Ver tedd gan te baitrs... Ar`ais...

Idir scian, idir glaeddyv...

Idir scian, idir glaeddyv...

Idir glaeddyv, idir glaeddyv esse afealle te...

Idir scian, idir glaeddyv...

Откуда эта девчонка могла знать эльфийский? Люди тратят на его изучение не один век, не слышал и не встречал еще человека, сумевшего сочинить на нем песню.

— Лик, переведи, пожайлуста! — шепотом попросила Нина.

— Мой хрустальный голос грустно споет тебе, — так до конца и не придя в себя от удивления, начал синхронный перевод я: — О людях, что хотят убить меня... между ножом, между мечом... между ножом, между мечом... между ножом и между мечом будешь погибать ты...

Андрею песня показалась странной, Михаил с ним согласился, Мила сердито шикнула на них, приказывая замолчать. Я прекрасно понимал все, что хотела сказать Калисса, но объяснять им... зачем? Все равно не поймут.

— Познакомишь меня со своей подругой, — повернулся я к Оксане, когда песня закончилась.

Девушка кивнула, а Мила, не скрывая любопытства, спросила, зачем мне это:

— Неужели девушка понравилась?

Рада покачала головой и сказала, что в последнее время подруга думает только об этом и думает, видимо у нее проблемы с этим вопросом. Людмила тряхнула головой, заявив, что вот у кого-кого, а у нее проблем с противоположным полом никогда не было, у нее и сейчас целых четыре парня.

— И ни одного постоянного, — согласилась с валькирией Нина, которую блондинка в последние несколько дней мучила вопросом, а не на свидание ли они ходили с Мишкой, в тот день, когда в Лицей приходила Алиса.

— Помолчите! — одернула подруг Оксана.

А Калисса перешла к следующей песне:

— Заметает ветер вьюжный...

Ты узнал, что ты не нужен...

Ты уступишь место ветру,

Ты уйдешь назад к рассвету...

Туда, где свет, где гаснет мрак...

Где все не просто так...

Где нужен ты кому-то, зачем-то, почему-то...

Выбор сделан, зря метался,

Наконец-то с ней расстался!

Ты уступишь место ветру,

Ты уйдешь назад к рассвету...

Я молча поднялся и направился к выходу, однокашники даже не заметили моего исчезновения, полностью погрузившись в музыку, только Рада проводила меня взглядом. Но я не оглянулся, не зная, куда иду и зачем, но оставаться там и слушать Калиссу дальше, было выше моих сил. В холле тоже оказалось слишком много людей, поэтому я свернул за сцену. Пропуск остался у Оксаны, но кто такие эти охранники, чтобы увидеть и остановить меня? Заклинания отвода глаз не слишком сложное, требует только большой концентрации внимания и замедленности движений. Дроу же нужно просто пожелать, и он станет практически невидимым, это качество, как и еще несколько других, дает нам наша кровь. Стоит, однако, признать, что оно не всегда бывает полезным, например, во время войны, когда многое зависит от количества и умения твоей армии сражаться, а не только шпионить и добывать информацию.

Неожиданно я почувствовал на себя чей-то заинтересованный взгляд. Резко вскинув голову, я глазами встретился с Калиссой. Со сцены доносилась музыка, но она уже не имела ничего общего с ней, видимо, играет кто-то еще, дает ей возможность отдохнуть и переодеться. Девушка кивнула, что-то сказала своему собеседнику, и направилась ко мне.

— Не знаю с чего начать разговор — сказать "спасибо" или "сочувствую", — тихо произнесла она.

— За что?

— " Idir Scian, Idir Glaeddyv " я написала довольно давно, но до сих пор у меня не было шанса ее спеть.

— Пожайлуста, — я отвернулся и, с трудом удерживая эмоции под контролем, произнес: — Вам пора возвращаться. Человек, разговаривающий со стеной, выглядит более чем странно.

Она недоуменно приподняла брови, обернулась, заметила несколько удивленных взглядов, и, наконец, поняла. Безразлично пожала плечами, улыбнулась и, склонив голову в почтительном поклоне. В это время ее окликнули, она развернулась, тут же забыв обо мне.

" Idir reo, idir urren... Seidhe urren esse afeallelaest... Между холодом, между троном... Троном Эльфов будут погибать сердца..."

Оксана

Концерт закончился. Ярик предложил отправить нас в Лицей, но мы настояли на том, что дождемся его и Алису, а потом сходим с ними в ресторан. У нас осталось в запасе еще два часа, и мы честно надеялись успеть. Правда дроу куда-то исчез. Но мы ему в няньки не нанимались, так что пусть Серпуховской в случае чего высказывает свое возмущение ему, а не нам. Так считал Митька, и мы были с ним полностью согласны.

Да и вообще, наше заключение вроде как уже закончилось, а нам до сих пор приходится отпрашиваться у учителей, в то время как остальные студенты имеют свободный выход в город. При условии, что вернутся до начала комендантского часа. Мы свободны в своих перемещениях вне замка только в выходные и праздничные дни, и то приходится отчитываться. Либо наши мастера параноики, считают, что мы шага без них ступить не можем, либо кто-то из наших родственников озаботился этим вопросом, попросив их присмотреть за нами. Я склоняюсь ко второму варианту, потому как все это началось после нашего возвращения с каникул. Учитывая то, что нам пришлось пережить за прошедшую половину учебного года, обратится к Серпуховскому и Сиру с такой просьбой могли как наши с Сергеем родственники, так и некроманты Верей. Подсуетиться могла и Яга. Мы старательно делаем вид, что ничего не замечаем, пока терпим, но как долго мы выдержим?

Сергей подозвал официанта, попросил принести чек. Он предложил переехать в какое-нибудь более спокойное место, где нас не будут так сильно беспокоить фанаты Калиссы. Его выбор пал на один приличный и довольно дорогой ресторан, где всегда держали столик для его дяди. Мы отказались, выбрав другое место, предложенное Андреем. Он, как это ни странно, лучше нас знал Егошиху, в том числе и много хороших и недорогих (из расчета на кошелек простого студента) ресторанов. Димка сказал, что туристы чаще знают о городе больше, чем его исконные жители. Мол, они хоть иногда удосуживаются заглянуть в путеводитель или в краеведческий музей. Митька возмутился, заявил, что уж что-что, а Егошиху он знает прекрасно. Они начали спорить, Митрофан попытался втянуть в спор остальных, но, к счастью, в этот момент вернулся Ярик. Алиса закончила общение с фанатами и раздачу автографов, и теперь ждала нас в машине.

Остаток вечера мы провели в небольшом ресторане на берегу Камы. Было весело и мы едва не опоздали вернуться в Лицей к назначенному часу, хорошо хоть Ярослав не настолько потерял голову от любви, чтобы забыть о том, что обещал Лику присмотреть за нами. Перед тем, как выезжать, я зашла в дамскую комнату.

— Скажи, а где вы взяли эльфа? — за мной туда же последовала Алиса.

— Он с нами учится, — пожала я плечами.

— Эльф? — не поверила она услышанному.

— Еще хуже — дроу, — ответила вместо меня Рада.

Алиса задумалась. Я хотела спросить, что ей так в нем не понравилось, но Радмила меня опередила:

— А где тебя Оксана успела с ним познакомить?

— Нигде, я его встретила когда он собрался уходить. Но почувствовала еще раньше.

— Значит, правду про тебя говорят, что ты поешь для зрителей? — вспомнила я слова Нины, пропуская к зеркалу официантку

Алиса рассмеялась:

— Для кого же еще. Нет, просто я маг эмоций, наподобие тебя, — обернулась она к Раде, стоящей чуть сзади, внимательно слушающей нас, и тут же вздохнула: — Только слабее, работаю только на прием. Обычно вполне контролируем, но только не на концертах, — развела она руками. — Сегодня до перерыва я, можно сказать, все песни посвятила ему. Интересный эльф — (Радмила фыркнула, но промолчала), — познакомишь? Естественно не сейчас, я утром улетаю, но потом обязательно.

Раде эта идея не понравилась, я же пошутила по поводу того, что мне не хотелось бы терять ее как будущую родственницу. Алиса рассмеялась и пообещала сказать Ярику, чтобы он дал ей разрешение на встречу с дроу. На этом мы закончили приводить себя в порядок и вернулись к ожидающим нас мальчикам.

Глава пятнадцатая

Масленица

Дмитрий

Январь пролетел мимо, оглянуться не успел, а на пороге уже февраль. Завтра восьмое число, первый день Масленичной недели. Эх, разойдись толпа, размахнись ЛиМиН! Одиннадцатого, в четверг, в день, когда, как выразилась Мила, у всех сносит крыши, нам дают выходной (да неужели?!). Мы собираемся всей группой в таверне, оттуда идем на главную площадь города. Вся праздничная ночь в нашем распоряжении, пятницу отдали нам на откуп, так что имеем право и возможность отрываться на полную катушку. Единственный, кто должен следить за тем, сколько и что пьет, так это я, Змей приказал мне явиться на следующее утро к нему в пещеру, пора нам, мол, переходить к работе с открытым огнем. Буду как нянька при тринадцати... хотя нет, вру, двенадцати алконавтах, эльф наверняка откажется с нами идти. Мы его вообще в последнее время видим редко, он как исчез с концерта Калиссы, так и на уроках не появляется, иногда разве что мелькнет где-то в конце коридора, но, завидев кого-то из нас, тут же сворачивает в сторону.

Больше всех его поведение раздражает Раду, я вижу, хотя она делает вид, что кто-кто, а уж Лик ее совершенно не интересует. Либо она плохая актриса, либо я хороший физиономист. Я не такой собственник, но и чувство ревности мне знакомо. И пусть мне далеко до Отелло, я хотел бы знать, что связывает мою девушку и столь ненавистного ею дроу. Сир в курсе, что между ними происходит, но отвечать отказывается. Следует законам Мира, которые мало чем отличаются от законов России, и так же провозглашают неприкосновенность тайны личной жизни. Я пока стараюсь сдерживаться, но не уверен, что меня надолго хватит. Нет, Раде я ничего не скажу, а вот разговора с эльфом будет не избежать, если это все не прекратится.

Вообще, не только я нервничаю по поводу и без. Так получается, что впереди у нас четыре выходных, два из которых, по мнению наших учителей, нами точно не заслуженны, и чтобы нам жизнь сказкой не казалась, они на нас буквально сели и ножки свесили. Я не успеваю усваивать всю выдаваемую информацию, она оседает где-то в глубинах памяти (надеюсь), и неизвестно еще получится ли ее потом оттуда достать. Ничего хорошего, а вроде бы праздники. Я поделился этой мыслью с Мишкой, заработал от него подушкой по голове. Да, ему приходится еще хуже. Мы можем хоть иногда отдохнуть на практике, там никогда не бывает скучно, ему же приходиться корпеть над письменными заданиями, в свободное время на пару с Ниной пропадает в библиотеке. Странно, но наша некромантка неожиданно увлеклась магией шувани, Мила подозревает здесь нечто более глубокое, чем расширение кругозора, да и я тоже. Нет, не интерес к Мишке, хотя его видно невооруженным глазом, у меня из головы не идет ее должок за мой рассказ. Времени нет зажать ее где-нибудь в тихом местечке и стребовать платы, то есть ответного красноречия на тему на что ей сдались наши откровения. Об определении уровня она допрашивала Раду, Андрея, Оксану... проще перечислить тех, до кого она не добралась — Лик, который избежал посещения капища девятого декабря, мой кузен и Эльдар. Пусть делится своими наблюдениями.

Я перевернулся на спину, задумчиво посмотрел на Радмилу, свернувшуюся клубком у меня под боком, не сдержав улыбки. Мне нравится смотреть на нее спящую. Моя красавица... мои губы сами собой растянулись в блаженной улыбке. Я собственник и ничего не могу с этим поделать, хотя ей пока не мешает. Смотрел бы да смотрел, но пора будить, иначе мы просто не успеем вернуться в ЛиМиН до закрытия. Я потерся носом о ее плечо и шепотом произнес:

— Просыпайся, — за что и получил в глаз.

Я поспешно упал с кровати, стараясь не делать резких движений, встал, и все тем же шепотом окликнул ее. Помню, когда такое произошло в первый раз, жутко испугался, чтобы привести в чувство ее пришлось облить водой. А как бы вы себя повели, проснувшись после ночи любви в кровати с человеком, который тебя категорически отказывается признавать?! При этом она не объясняет свое плохое поведение по утрам, но, несмотря на это, я продолжаю настаивать на небольшом отдыхе после занятий любви. Может, я мазохист?

Пока Рада приводила себя в порядок, я расплатился за номер и поймал пролетку. Ветер кружил, снег заметал дорогу, и добраться до ворот ЛиМиНа за оставшиеся полчаса на своих двоих мы не успели бы. Я расплатился с возницей, проскользнул в приоткрытую калитку, получил нагоняй от сторожа за позднее возвращение, и побежал с Радмилой наперегонки на свой этаж, где нас уже должен был ждать горячий чай. По крайней мере, Кузя обещал, а свои обещания он всегда исполняет, не домовой, а настоящее сокровище. Но поблагодарить его я не успел, в комнату ворвался Митя, размахивая аккуратным белым конвертом.

— Ты тоже получил? — с порога закричал он. Кузя подпрыгнул, ухватил за лапу даже не подумавшего возмутиться Маньяка, и утащил того за шкаф, от греха подальше.

— Что? — осторожно спросил я, борясь с желанием последовать примеру домового и Мишки, тоже поспешившего уйти с линии огня.

— Приглашение от Яги на ежегодную семейную встречу, чтоб ее! — он швырнул конверт на стол, а сам рухнул на мою кровать.

— Зачем истерику-то устраивать? Не хочешь — откажись, — предложил из своего угла Мишка, и я его поддержал. Мама ведь отмазывала меня от этой встречи каждый год, ничего живой пока.

Митька смерил меня взглядом, словно сомневаясь в том, что я живой, и заявил, что иметь дело я Ягой нам пока не приходилось, тут твое "хочу — не хочу" не имеет никакого значения. Наша бабушка не приглашает, она уведомляет нас о том, что мы идем, а то, что мне удавалось избегать этих встреч, означает лишь то, что я был Яге либо не нужен, либо не интересен. Теперь, когда я переехал в Мир, мне придется делать все то, что она пожелает. Единственный, кого никогда не видели на общем семейном сборище — Казимир, но он — не мы. Точнее, мы — не он.

— Что за крик, а драки нет? — появилась в спальне Рада, прервав слезную речь моего кузена. — Кто-то умер? — повернулась она к Митрофану.

— Нет, но все может случиться, — он соскочил с кровати и начал мерить комнату шагами.

Я лишь развел руками. Бывает с ним иногда такое, единственное, что мы можем сделать — не лезть к нему. Я как-то пожаловался Вере на него, она в ответ рассмеялась — по ее мнению, Митя яркий представитель нашей семьи, так что мне надо брать с него пример, иначе никто не поверит, что я родственник Яги. Кстати, а Вера придет?

— Да куда мы денемся? — буркнул в ответ Митька, поежившись, словно от холода.

Не знаю, как они, а я буду рад ее видеть, да и она меня, надеюсь, тоже. Поможет мне разобраться в семейных связях, а я составлю ей компанию. Не трудно представить, как моя внучка ведет себя на подобных вечерах — забивается в угол и ждет, когда, наконец, можно будет уйти. Интересно, Яга действительно не замечает, сколько неудобств доставляет всем присутствие Веры, или просто делает вид, ставит эксперименты над родственниками?

— Еще какие! — Митька продолжал буйствовать, сметая все, что стояло у него на пути. Мои тапки он запинал под кровать, туда же чуть не отправился поднос с ужином, я едва успел его перехватить, но один стакан соскользнул, и Кузе пришлось вылезать из своего убежища, убирать осколки. Оказывается, он очень "высокого" мнения обо мне, таком косоруком, а уж о том, что он думает о моем брате, я слушать не стал. — Вот придешь завтра, и сам все увидишь.

— Завтра? — перебила его Рада. — Завтра понедельник, занятия, кто вас отпустит?

— Веками каждый год отпускали всех, кого требовала отпустить Яга, а тут возьмут и не отпустят?! — Митька остановился на мгновение, осуждающе посмотрел на девушку и продолжил свое шествие по нашей комнате. — Хотя это было бы не плохо, но... — он вздохнул, повернулся ко мне и объявил: — Значит, собираемся завтра безпятнадцати семь у ворот и выезжаем. Она терпеть не может, когда кто-то опаздывает.

Мишка проводил его до двери, и даже закрыл ее на всякий случай, чтобы, не дай бог, он не вздумал вернуться. Я взял со стола оба конверта, подписанные крайне неразборчивым подчерком, ни на одном из них не стояло имя отправителя, только получателя. Вот бы знать, сколько таких писем пришло сегодня в Лицей? Митька говорил, что здесь обучаются еще несколько наших родственников, но знакомить меня с ними не стал, сказал, что запомнить всех, кто приходится мне родным по крови, у меня не хватит памяти, а если понадобится помощь кого-то из них, лучше сразу обращаться к Яге. В чем-то он, конечно, прав, но мне все же интересно...

— О чем задумался? — прервала мои размышления Рада.

— О том, можно ли считать любовника бабушки своим родственником, — брякнул я в ответ, только потом сообразив, что сказал я это вслух.

— Приятного аппетита, — похрюкивая от смеха, Мишка выбрался из-за стола, с помощью которого отгораживался от Митьки, обошел меня стороной и ушел к Нине, оставив нас наедине с Радой. Кузя у нас домовой воспитанный, ушел немногим раньше, утащив с собой Маньяка. Последний даже не думает с ним спорить или сопротивляться, домовой его кормит и больше ему ничего не надо. Вот бы он так дома себя вел!

До понедельника я не вспоминал о том, что меня ждет представление семье, и так бы и забыл об этом, но слухи у нас распространяются быстро, и не было ни одного человека, который бы мне не позавидовал. Кроме Митьки, конечно, но он, к счастью, прекратил истерить, стал холоден и меланхоличен. За день я успел получить от друзей, напуганных его состоянием, кучу советов, как себя вести, больше всего старалась Оксана, а Сергей ей поддакивал. Выгнать их всех за дверь мне удалось только в шесть часов, заявив, что пора собираться. Минут десять приходил в себя, совместив релаксацию с душем. С такими друзьями и врагов не надо, пугали, как могли. Я что, по их мнению, не умею себя в обществе вести? Ем руками, сморкаюсь в скатерть? Такое ощущения, что я их близлежащей пещеры только что выбрался, и меня пригласили не на семейное сборище, а на королевский прием. Единственной, кто пожелал мне хорошо провести время, оказалась Рада, которую я бы с большим удовольствием взял с собой, но я не враг себе? Нас там же на месте и поженят, маловероятно, что все мои родственники такие же понимающие, как мама.

Митька вломился ко мне в спальню без двадцати минут семь, с воплем, что если он из-за меня опоздает, то и оправдываться перед Ягой придется мне. Никогда не замечал за бабушкой фанатичной пунктуальности, поэтому пообещал ему извиниться перед ней в любом случае. У ворот нас ждало такси, но остальные родственники, с которыми мне уже не терпелось познакомиться, уехали раньше нас.

— Не волнуйся, еще увидишься — мрачно пообещал Митя, устраиваясь рядом с водителем. — Там будут все.

Машина мягко качнулась на рессорах, и совершенно бесшумно поехала по склону вниз. Яга просила явиться к семи, так что время у нас есть. Деревья, здания и люди проносились мимо однообразными размытыми фигурами, следить за дорогой не представлялось возможным. Поэтому я был несколько удивлен, когда мы въехали на проспект, где на обочинах стояли аккуратные, респектабельные дома, по одному виду которых можно судить о состоятельности их жильцов. Оказалось, что бабушка, хоть и переехала несколько лет назад в лес, свое поместье в центре Егошихи не продала и до сих пор продолжает использовать. Избушка при всем ее желании не сможет вместить всех родственников, в то время как здесь, мы с горем пополам, но размещаемся. Я вылез из автомобиля, и замер в восхищении, забыв закрыть дверь и рот. Мы остановились напротив двухэтажного на первый взгляд дома, выделяющегося на фоне остальных ярко-красными стенами, белыми наличниками. Килевидный фронтон, украшенный деревянными фигурами животных, возносился над балконами — белые перила, черные балясины, красные же площадки. В стороны расходятся два одноэтажных крыла, на левом — четыре окна, резных, расписных, узорчатых, на правом — два, но он построен углом, а что за поворотом, с места, на котором я стоял, увидеть я не мог.

У открытой калитки нас встречал старый пес, он доверчиво ткнулся тяжелой головой Митьке в ноги, задумчиво глянул на меня, словно размышляя, облаять или не стоит, так проживу. Рыкнул для порядка, шумно втянул воздух, но все же ушел с дороги, пропуская.

— Мама приехала, — нарушил молчание кузен, кивнув в сторону припаркованный неподалеку автомобиль и натянув на лицо улыбку. — Теперь придется терпеть ее до самого окончания вечера. — Если верить его рассказам, то его мама более похожа на Ягу, чем моя, одним словом — тиран и деспот.

Мы поднялись на первый этаж (расположенный на уровне второго!) и оказались в прихожей, большую часть ее занимал огромный шкаф, сбоку притулилась скамеечка, а напротив Яга приказала повесить зеркало. Я скинул куртку и полез в шкаф, но Митька не дал мне и двери открыть, испугался, что потеряюсь среди стройного ряда медвежьих шуб и шапок. Он уложил все на лавку и подтолкнул меня в сторону одной из трех дверей, ведущих в комнату. Нас никто не встречал, но мы и сами прекрасно справлялись, уверенно шли вперед, пока совершенно неожиданно для меня не оказались в зале, заполненной людьми. Не успел я оглянуться, как Митрофан исчез, уведенный высокой женщиной в платье начала XIX века. Судя по тому, как он трепыхался — это была его мама.

Меня, к счастью, заметили не сразу, поэтому я имел возможность со стороны понаблюдать за своей семьей. Крайне разношерстная и шумная толпа, яркая и индивидуальная. Они смеялись, подкалывали друг друга, с первого взгляда заметно, что все здесь знают всех, и хозяйке нет необходимости сновать между ними, развлекая какого-нибудь заскучавшего гостя. Ее, кстати, и не наблюдалось поблизости, что странно, при ее-то не любви к опозданиям. Или, короли не опаздывают, короли задерживаются?!

— Яга действительно нарушает веками установленные традиции, — нарушил мое уединение Кощей.

"Значит, все-таки родственник", — мысль мелькнула и исчезла, напуганная маниакальным блеском глаз директора. Он же резко отшатнулся, едва не упав, мне пришлось подставлять ему плечо, чтобы предотвратить это. Несколько секунд он молчал, стараясь выровнять дыхание, потом неожиданно рассмеялся:

— Жестокость у тебя в крови, да, мальчик?

— Оставь ребенка в покое! — такой Ягу мне еще не приходилось видеть. Она никогда не сдерживала своих эмоций, кричала, смеялась — все делала громко, на людях. Сейчас же создавалось впечатление, что она заперла себя на замок, держалась крайне напряженно, недоверчиво глядя на своего любовника.

— Интересно, кто ставил тебе защиту? — словно не замечая ее, продолжал он. — Точно не сам, это очевидно.

Кощей рассматривал меня так, будто впервые видел. Прищурив левый глаз, он задумчиво пощелкал языком и пообещал подумать над этим. Затем улыбнулся, взлохматил мне волосы и, подхватив бабушку под локоток, повел вглубь зала:

— Пора открывать вечер, дорогая.

Яга

Жестом подозвав к себе одного из слуг, я приказала ему открывать столовую и приглашать гостей к столу. Чернобог улыбался, продолжая крепко удерживать меня за руку. Мне с трудом удавалось удерживать улыбку на губах, отвечая на обеспокоенные взгляды детей и внуков. Да, мало кто из них знал моего мужа в лицо, но о его близком родстве с директором ЛиМиНа, знали все. За множество лет я ни разу не приглашала Кощея на семейные праздники, чести побывать на них удостаивались лишь те из моих родственников, кто был родным мне по крови, а не по закону. К сожалению, Чернобогу я не указ. Не буду врать, когда он ввалился в мой дом, заявив, что ему скучно, и он не прочь принять участие в "домашнем суаре", я была в ярости, но постаралась не подать виду. Ну-ну, милый, попробуй, пообщайся с родственниками, которые только и мечтают о том, как бы побыстрее отсюда сбежать. Посмотрю, что получится, со стороны понаблюдаю за тем, как ты справишься с этой сворой детишек.

Дети нервничали, удивленные таким показным несоблюдением традиций. Я заняла место по правую руку от мужа, предоставив ему руководить ими. У меня каждое слово и движение отработано годами, что будешь делать ты с теми, кого твое имя разве что удивит, но ни в коем разе не напугает?! Пора начинать спектакль для одного зрителя:

— Дорогие мои, сегодня нас почтили своим присутствием два члена семьи, долгое время избегающие наших семейных посиделок. И если с Дмитрием вы все заочно знакомы, то второго гостя, думаю, надо представить. Мой муж, Чернобог, — специально опустив стандартное "прошу любить и жаловать", я осторожно присела на стул, замерев, в ожидании реакции.

Если их не знать, то может показаться, что ее не последовало. Но мне, неожиданно ворвавшаяся в столовую тишина, говорила многое — шок, недоверие, непонимание. Все то, чего я не могла прочесть на лицах и в глазах детей, с молоком матери впитавших, что в свое личное пространство лучше никого не пускать, я чувствовала в этой противоестественной для моего дома тишине. Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, наслаждаясь ею. Ничто, ни речь Чернобога, ни нудные стенания Надьи над ухом не могли меня отвлечь от звучавших в ней чувств, сплетающихся в одно целое и единственное — унижение. Его унижение. Испугайся хоть один из детей, и они бы звучали по другому, но я всегда знала, как нужно воспитывать людей. Как там они, кстати, говорят? "Что посеешь, то и пожнешь"? Пришла пора собирать плоды.

Дмитрий

С богом Смерти за одним столом. Ничего веселого или интересного в этом не было. Что бы потом не утверждал Митрофан, все пребывали в недоумении, пристально, не стесняясь, разглядывали мужа бабушки. Родственником по крови, насколько известно, он не приходится никому, Яга сбежала от него вскоре после свадьбы, и общими детьми они обзавестись не успели. Разве что дядей Казимиру, но для подобного собрания это даже не седьмая вода на киселе, а как минимум триста двадцатая. Вопрос "Что он здесь забыл?" витал в воздухе. И его долгая, немного путаная речь не вносила ясности.

Да, с первого взгляда Чернобога можно было принять за Кощея, как, впрочем, и со второго. Внешне их различить нереально, но уже сейчас, после получаса, отданной Ягой мужу, я смогу легко определить кто из них бог, а кто так, высший колдун. Но, несмотря на всю властность и Силу, что он излучал, ему явно не хватало харизматичности брата, умеющего приковывать внимание одним словом. Что странно, вроде все должно быть наоборот. Или одному все подчиняются, потому как это по статусу положено, а второму — из-за его врожденных способностей?!

От философствования на тему справедливости и равновесия меня отвлекла Вера. Оказывается, я настолько глубоко и благополучно задумался, что прошляпил и обед, и речь, и исчезновение самого Чернобога.

— Явился на наши головы! — сердито шипела девушка, усаживаясь на стул, который только что занимала мама. — Ты его слышал? Рассуждения о взаимопомощи и поддержке из его уст звучат лживо и смешно.

— Почему? — бог смерти в большинстве мифов — личность, сохраняющая нейтралитет, так что такой негатив по отношению к нему более чем странен.

Вера смерила меня недоверчивым взглядом, словно ожидая, что я сейчас рассмеюсь и скажу, что пошутил, задумалась на несколько минут, а потом огласила весь дом сердитым криком, да так, что подпрыгнул не только я:

— Митька!

Митрофан нашелся тут же, сочтя лучшим не прятаться от разгневанной родственницы. Что я там говорил про то, что она забьется в угол, и будет мечтать о скором возвращении домой?! Я жестко ошибался, ее обходили стороной, уважительно улыбались и старательно избегали попадаться ей на глаза, что не очень-то удавалось. Вера давно привыкла к такой реакции и не подавала вида, как она ее раздражает. А тут выдалась такая удачная возможность выместить всю злость на проштрафившемся Митрофане. Ему еще перед первым сентябрем наказали сводить меня в семейный архив, о чем он благополучно забыл. Остальные не вспоминали, понадеявшись на его ответственность, а я как-то упустил из виду, что у нашей семьи, одного из самых древнейших родов Мира, должна быть своя летопись временных лет. Скандал получился такой громкий, что в стороне не остался никто. Я пожалел о том, что влез со своей любознательностью, куда не следует. Митька, цвета спелого томата, мялся рядом, явно мечтая о том, чтобы меня, такого разговорчивого и умного, тут же съел какой-нибудь дикий дракон. Я подумал и под шумок скрылся, лучше потом с ним поговорю, в Лицее. У нас на этаже народу может быть и меньше, но всегда найдется кто-то, кто сможет остановить братоубийство.

Я незамеченным проскользнул мимо мамы, обсуждающей что-то со своей старшей сестрой — родительницей Митьки, мимо скучающей Серафимы, еще пары тетушек, трех внучек, одного племянника, и... дальше перечислять бессмысленно, их тут более ста и все — мои родственники. Перездоровавшись со всеми, я наконец-то смог выбраться в свободный от людей угол дома. Библиотека. Только странная какая-то — уходящие под потолок шкафы, стеллажи, висящие на стенах полки, пол, прикрытый толстым ковром и усыпанный сотней разноцветных подушек. Единственная комната, выбивающаяся из общего, старославянского стиля дома.

Но выбрать книжку и уйти в нее с головой мне не дали, из-за приоткрытой двери до меня донесся голос того, кого здесь быть уж точно не должно — Сира. Как он здесь оказался? Единственная, кто его могла провести — Серафима, но она ведь не дура, понимает, чем это чревато. Я прислушался и чуть не упал. Нет, второй голос принадлежал не Фиме, а Яге:

— Ты очень не вовремя!

— Ты сама просила обо всех экстренных ситуациях сообщаться тебе.

— Чернобог попытался влезть в голову Дмитрию, но, пусть и с опозданием, он все же научился ставить защиту. В их встрече нет ничего страшного. Было бы хуже, если бы он встретил его на улице...

— Михаил в больнице.

Мишка? Наш Мишка? Рощин? Да не может быть! Зачем вампиру сообщать об этом Яге?! Да и что с ним может случиться?! В Лицее, под присмотром Кузи и Маньяка?

— Решил побрататься с лошадью... — недовольный и крайне раздраженный голос вампира начал потихоньку стихать, а потом и вовсе исчез.

Я начал обшаривать карманы в поисках зеркала. Надо позвонить девчонкам, узнать, как у них обстоят дела, но осторожно, аккуратно, чтобы не перепугались. Черт, где же оно?

— Ну, братец... — о, Митька, в этот раз как ни странно вовремя.

— Мить, дай зеркало!

— Тебе зачем? — он явно не ожидал такого поворота событий, поэтому безропотно отдал требуемое.

Рада долго не отвечала, а когда, наконец, зеркальная поверхность отобразила ее лицо, я сразу понял, что мои опасения вполне оправданы:

— Твою же мать!

— Что случилось? — хором выдали мы с Митькой.

Мы уехали, ребята, посмеявшись над грозным выражением лица Мити, решили немного отдохнуть и, отпросившись у Серпуховского, отправились в город. Первый день масленичной недели, каждый украшает свой дом как может, улицы словно расписаны буйнопомешанным, мне повезло, что брат вызвал для поездки такси, а не в пролетке. Девчонки затащили парней на только что открытую ярмарку, уже видя в мечтах все "замечательные вещички", которые им просто необходимо купить. Весело поводили время, ели блины, смотрели на приблудившихся скоморохов, поучаствовали в паре конкурсов, а потом... Раде и вспомнить страшно.

Ярмарка — отличная возможность заработать на всем — от слова и вздоха, до вещи и дела. Зачарованных коней привозят сюда каждый год, за ними присматривают специально обученные люди, и ни разу еще не случалось, чтобы кто-то из этих демонов вырвался и покалечил человека. А тут словно сглазил кто! Много людей побило, пока зверя этого поймать пытались, все от него в стороны бегут, кричат и плачут, сами хозяева да ловцы подойти бояться. А Мишка, придурок, решил доблесть показать, чтоб ему пусто было! Спрыгнул на коня откуда-то сверху, (Рада не видела откуда), да давай поводья ловить. А скотине этой все побоку, летит, бьет копытами, на дыбы становится, народ в стороны шарахается, да не все успевают, на Силы свои надеются. Только на нем столько заклинаний лежит, что пробиться сквозь них практически невозможно, так что эти спасатели хреновы едва собственноручно не прибили Рощина. В конце концов, они справились, жеребец остановился, да так неожиданно, что Мишка вылетел из седла.

— У него что-то с головой и с позвоночником, — обеспокоено оглянувшись на кого-то сзади, закончила свой рассказ Радмила.

Твою же мать, Мишка! Какого черта ты решил сделать из себя героя? Без Сил и способностей да верхом на диком звере! Гордость предков, великих конокрадов, покоя не дает? Укротитель несчастный! Так, на все лады ругая однокашника, мы и покинули этот высокосветсткий раут, даже не подумав попрощаться с бабушкой.

Митька, забыв про верхнюю одежду, бросился на улицу, ловить попутку. Я, захватив наши куртки, выскочил из дома как раз в тот момент, когда он, буквально на ходу, вскочил в проезжающую мимо пролетку. Лошадь испуганно дернулась, извозчик выругался так, что она еще к тому же и присела, кузен, не обращая внимания ни на мою, ни на их реакцию, кинул ему монету, сверкнувшую золотом в неясном свете фонарей, и приказал ехать в госпиталь. Меня чуть не забыли, пришлось догонять.

Дорога пролегала мимо рынка, петляла, обходила его стороной, экономя путникам время. Но сегодня базарная площадь оказалась тиха и пустынна, по ней бледными тенями ходили уборщики, несколько купцов, пытающихся собрать воедино остатки своего имущества. Лошади приходилось аккуратно переступать копытами, дабы не раздавить что-либо, не опрокинуть случайно пролетку в грязный снег с розовыми разводами. В воздухе висел запах страха и крови — тяжелый, ржавый, но при этом слегка сладкий и дурманящий голову. Я закашлялся, прикрыл рукой рот и нос, старательно отгораживаясь от него, получалось не очень, настойчивый голос продолжал что-то бубнить у меня в голове. Я оглянулся на Митьку, но тот ввязался в спор с извозчиком, понукая его двигаться быстрее, не замечая ни разрушений, ни регулировщиков, что направляли воспользовавшихся ситуацией таксистов.

— Остановите!

— Что? — брат чуть не выпал, услышав мой окрик. — Эй, стой, стой, ты куда?

Я так и не понял, кому он кричит, но на всякий случай прибавил шагу, мало ли куда хранитель своими советами меня заведет, не хватало ему последовать за мной. А Лучезар уже почти шипел, торопя, пока эту гадину не увели и не препарировали живьем, хотя ему это побоку, все равно, что мертвому припарка. О ком он говорил, я сообразил, когда добрался до вольера. Пустой загон, всех лошадей увели от греха подальше, а его закрыли в сарай, предварительно укрепив его заклинаниями. Дверь сотрясалась под могучими ударами копыт, он грудью бросался на стены, истекая кровью, но не оставляя попыток вырваться на свободу.

— Кто это? — я скосил глаза в сторону, несколько раз моргнул, пытаясь сделать неясную тень за спиной более яркой и четкой.

"Гость из Нави! .............!! — хранитель яростно выругался, пнул дверь так, что конь внутри на несколько минут успокоился, и продолжил: — Я подозревал, что Чернобог явился сюда не просто так, а затем, чтобы понаблюдать за происходящим из первого ряда! Чтоб его ........ и..... в......!"

— Причем тут Чернобог?

"Ключи от Нави есть только у него и Яги. Могла и она, конечно, но ей это сейчас совсем ни к чему, Хранительнице Грани умертвие на ее территории нужно, как тебе третья нога, — животное за стеной вновь начало бесноваться, но в этот раз он не стал его успокаивать, наоборот, назад отошел и меня оттолкнул. — И возвращать его туда, где ему и положено быть твоей бабке придется самой, помощников не осталось".

— Зачем ты мне это все рассказываешь?

"Поговори со своей подругой-некроманткой, узнай, что здесь их бог забыл. Триста лет носа не казал, а тут вдруг объявился". Он отказался что-то еще объяснить, а дабы я его не доставался, отправился в астрал, где ему мои крики будут точно до лампочки. Но чувство времени у него есть, через несколько минут после его исчезновения из-за угла выехала пролетка, понукаемая запуганной Митькой до икоты лошадью. К тому моменту, когда мы добрались до госпиталя, и извозчик был уже не рад тем деньгам, что заработал на нас с братом, и потребовал больше, как компенсацию морального ущерба. Разбираться с ним я оставил Митрофана, который возмущенно требовал вернуть ему сдачу, сам отправился на поиски своих однокашников.

Первой мне попалась Рада. Она, бедная, слонялась из одного конца коридора в другой, в ожидании, когда остальных поставят на ноги. Из разговора с ней я уже знал, что на прогулку Нина развела только ее, Мишку и Андрея, больше всех досталось ей же и, естественно, моему соседу. Рада отделалась несколькими ссадинами и парой синяков, Андрей потерял сознание, хотя никаких физических показаний к этому доктора до сих пор не нашли.

— Димка! — девушка, только собравшаяся присесть на скамейку, заметила меня и, подхватившись, кинулась навстречу.

Она врезалась меня, уцепилась руками, так утопающий хватается за тонкую дощечку, прижалась всем телом, пытаясь унять дрожь. Нет, она не плакала, она никогда не плачет, но пережитое давало о себе знать.

— Дим! — снова повторила она.

— Тише, тише! — я обнял ее за плечи и, усадив на лавку, опустился перед ней на колено. — Все нормально. Ты-то как? Не пострадала?

Девушка сидела, внешне довольно спокойная, незнакомый человек не поверит, что совсем недавно ей пришлось пережить такое. Но я вижу — напряженные плечи, дергающийся уголок губ и сведенные судорогой руки. Она и сейчас сидит и нервно их разминает, пытаясь вернуть ладошкам чувствительность.

— А, — она мотнула головой, словно отрицая саму возможность того, что с ней что-то могло произойти, — кому суждено быть повешенным не утонет, — после чего бессильно уронила голову мне на плечо и шепотом произнесла: — Никогда так не боялась. Ты бы видел, Дим... ты бы видел...

— Нам хватило того, что мы его слышали! — как всегда не вовремя явился Митька и не нашел ничего лучше, чем влезть в наш разговор. Он в красках описал то, что сейчас творится на базаре и нашу встречу с этим демоном в лошадиной шкуре, не замечая того, как бледнеет Рада, как судорожно сжимаются ее кулаки, как ходят желваки под тонкой кожей:

— Вы... вы... — не в силах подобрать слов, она несколько секунд только шипела, а затем сорвалась на крик: — Два идиота! Кто вас просил туда лезть? Кто? Да вы знаете...

Люди испуганно шарахнулись в стороны, из регистратуры выглянула медсестра, пообещав нас выгнать, если мы не прекратим хулиганить. Рада на несколько мгновений замолчала, успокаиваясь, а потом, уже шепотом продолжила нас отчитывать. В подробностях рассказала, какие мы безответственные, умственно отсталые парни, которые... Митька ее перебил, поспешив всю вину свалить на меня.

— Что ты там забыл? — я пожал плечами. А что я могу сказать? Меня утащил туда хранитель, а сам он кивает на Нину, требуя ее допросить?! Тогда допрос устроят мне, не обращая внимания на время и место. Подождем, пока все встанут на ноги, затем будем строить из себя великих сыщиков.

Ликал'эон

Кощей был в бешенстве. Брызгал слюной, орал так, что стены сотрясались (при толщине в несколько метров), швырнул в не вовремя влезшую в кабинет Варвару Микулишну чернильницей, послал ко всем чертям бригаду домовых, которых она вызвала, чтобы навести порядок. Мы с Сиром предусмотрительно молчали, делали вид, что нас не существует. Нельзя сказать, что сильно помогло, моя одежда вся в черных разводах и точках, а вампира вообще пообещали четвертовать за недогляд. В конце концов, мой нетерпеливый друг не выдержал:

— В мои обязанности не входит следить за Гранью Нави, это скорее ваша с Ягой специальность.

— В твои обязанности входит следить за Дмитрием и Ми... — зарычал Кощей, взглядом пытаясь испепелить Сира. Правда, тот выдерживал и не такое, что ему какой-то древний колдун? Он его старше на пару-тройку столетий.

— "И" — нет, не входит. Я наблюдаю за ним только потому, что мне нечем заняться. Следить, чтобы ничего не случилось, я должен только за Димкой.

Кощей яростно выругался, рухнул в свое кресло и посмотрел на меня. Я пожал плечами. Покалеченный цыган меня не касался ни коим образом, Рада почти не пострадала, что не удивительно, единственный, кто меня заинтересовал — Андрей. Но именно он остается за бортом их внимания. Не хочется им распыляться на кого-то еще, есть намеченные жертвы с пятидесятипроцентной вероятность ошибки, зачем им никому не известный парень из-за Грани, без предков и особых талантов. Подчинять себе нити Силы способны все, одна разница, что в экстренных случаях он подгребает под себя даже чужие, обрывая и выпивая их до капли. И куда все уходит, ведь его собственный резерв при этом не пополняется? Судя по тому, что произошло вчера на базаре, он знает, что с этим делать. Умертвие остановил не Михаил, без помощи однокашника прыгал бы он на нем до сих пор, непризнанный тореро. Странно, что он молчит, не признается. Боится? Чего?

— Лик! — рык Кощея вернул меня в реальность. Да, он прав, с детьми можно разобраться и попозже, ближе к лету. Сейчас главная проблема — Чернобог. Смешно было ожидать от него честной игры, но при этом все не перестают удивляться его наглости. Убирать игроков задолго до того, как сама игра будет объявлена, когда неизвестно даже начнется она или нет, на того ли пал выбор его родственников или они, как это часто бывает, ошиблись? Придется усиливать охрану, опять начнется проверка границ, будет установлен комендантский час. Не уверен, что Совету это понравится, чтобы его убедить, Яге придется вернуться в него, надавить своим авторитетом, подключив всех друзей и должных ей людей, чтобы добиться своего. Им ведь не объяснишь, что бог смерти решил пошалить, не поверят, затребуют объяснений, не получив которые, пойдут его допрашивать. Что он им ответит, я могу представить: "Я не я, и корова не моя!" — его любимая присказка. Веселый год нам предстоит, ничего не скажешь.

Глава шестнадцатая

Тайны и секреты

Дмитрий

Я долго не мог придумать, как начать с Ниной разговор. Умертвие...я даже не знаю, как оно выглядит, но оно уже снится мне в кошмарах. Хорошо, что Мишка еще в больнице, иначе бы я мешал ему спать. Андрей вернулся неделю спустя, Нину отпустили на следующий же день после случившегося, но прописали постельный режим, что в условиях Лицея, да еще с такой соседкой, как Мила, просто невозможно, поэтому родители забрали ее домой. Правда, она оттуда вскоре сбежала, и уже третий день лежит в своей комнате. Ее брат практически прописался на нашем этаже, он договорился, с Кузьмой, что тот будет следить за питанием Нины, и если верить Раде, Верей уже готова вернуться домой, мол, там хоть не кормят, как на убой. Девчонки не дают ей скучать в одиночестве, помогать наверстать упущенное, наши учителя ведь не посмотрят на то, что она не могла, специально на экзамене зададут пару каверзных вопросов на те темы, что она пропустила.

Я же все свободное время провожу в семейном архиве, пытаясь найти истоки взаимной неприязни между бабушкой и ее мужем. Не могу поверить, что эта семейная вражда возникла лишь из-за того, что их поженили, не спросив согласия. Род не мог такого не предусмотреть. Хотя, кто его знает, может и мог. Если верить записям, муж и жена действительно стоят друг друга — амбициозные, жесткие, себялюбивые, они никогда не обращали внимания на окружающих, так что вполне возможно, верховный бог решил направить их негативную энергию на них самих. Не знаю пока, что вышло из этой затеи, я с трудом осилил описание свадьбу — десять свитков, каждый длиной около десяти метров, вытствевшие за века чернила, и старославянский язык. Хорошо хоть нам его преподают (большинство общих заклинаний было написано задолго до крещения Руси), я, правда, не могу сказать, что знаю его на "отлично", но общий смысл улавливаю.

Но вернемся к умертвию. Он не дает мне покоя. Я не раз останавливался напротив комнаты Нины, но не решался зайти. О чем говорить? С чего начать? "Мой хранитель перевел все стрелки на тебя"? Конечно, можно постараться, и выкинуть все это из головы, но не зря же, действительно, меня ткнули в это носом. Если бы не этот дух, я бы просто проехал мимо, спеша в госпиталь, да и он, как мне кажется, не обратил бы на это внимание — я же не пострадал, если бы не Макошь. Упоминание о ней в хрониках я искал специально, благо здесь есть указатель не только по годам, но и по именам, и о ней в них упоминается довольно часто, ведь после побега из Ирия Яга стала ее главной жрицей. Смелая женщина, надо признать. Род запретил бабушке возвращаться в рай, а другим богам — помогать ей, Макошь же в открытую пошла против него, что просто невероятно. Род — не просто верховный бог, и отец многих других богов, нет, он для них — начало, первый, созданный демиургом. Его слово не просто закон, оно нечто большее, чему они физически не могли сопротивляться. Еще одна загадка... что-то слишком много их у меня накопилось. Надо что-то с ними делать!

Громкий звук будильника вернул меня в реальность. Половина шестого, в шесть я договорился встретиться с ребятами на главной площади. Так как Масленицу нам отметить не удалось, мы решили сейчас немного расслабиться. Хотели, конечно, дождаться возвращения Мишки из больницы, но сейчас он проходит восстановительные процедуры, выпустят его не раньше, чем через неделю, да еще потом некоторое время будет сидеть на лекарствах, ему спиртное противопоказано категорически. Мы обещали ему устроить чаепитие, за что и были посланы.

Совет пытался запретить празднование Масленицы в этом году, но в конце остановился на запрете всяческих торжеств на территории города, всевозможные аттракционы переселили за ворота. Никто не стал возмущаться и спорить, радуясь уже тому, что Егошиху не одели в цвета траура, хотя повод есть — трое погибших. Так что моим друзьям еще повезло, особенно Мишке. Все хором твердят, что он в рубашке родился, что ему повезло. Тоже мне, нашелся герой непризнанный, самоубийца недоделанный! Его по возвращении ждет продолжительная лекция на тему ценности собственной жизни и чужих нервов. Рада обещала, а она слов на ветер не бросает. Ей повезло наблюдать за всем происходящим сверху, с крыши одного из множеств магазинчиков, куда ее закинул какой-то доброхот, один из магов-охотников.

Она говорит, что Мишка держался очень уверенно, прекрасно понимая, что остановить взбесившегося жеребца ему не по силам, но он вполне сможет справиться с его направлением. Конь метался из стороны в сторону, пытался сбросить наездника, но все же шел туда, куда его направлял мой сосед, на те улочки, откуда уже успел разбежаться народ. Пару раз зверь круто приложил его об стены домов, так что нет ничего удивительного в том, что правую ногу ему пришлось собирать едва ли не по кусочкам. Ходить он сможет, но всю оставшуюся жизнь будет хромать. А вот что случилось с Андреем, с какой стати он потерял он сознание, до сих пор не могут понять даже врачи. Тем более, что Рада твердит, что ему совсем не досталось — он сидел на соседней крыше, потом пришлось снимать оттуда его бессознательное тело. Да и врачи, как я уже говорил, не видят этому никаких физических показателей. От страха? На неделю? Очень смешно!

Я аккуратно сложил свитки в ящик, который затем с большим трудом вернул на его законное место. Знаете, наш семейный архив больше похож на склеп, чем на библиотеку — пыль, паутина и затхлость присутствуют и там, и там, но все эти коробы напоминают гробы, а лежащие внутри них свитки в царившем здесь полумраке легко принять за чьи-то останки. В общем, жуткое место и без острой нужды я бы сюда не полез, так что понимаю Митьку, который благополучно забыл о столь неинтересном поручении. Мне самому следовало догадаться о том, что и наша семья должна иметь свой шкаф со скелетами, куда посторонним ход заказан.

На встречу я опоздал, мне ни с того ни с сего вдруг захотелось прогуляться пешком. Правда, ждали не только меня. На площади, у оговоренного заранее памятника стояли только Оксана, Андрей и Серега. Представляю, как им весело. Мне не повезло лишь однажды и ненадолго остаться наедине с этой троицей, но промыли они мне мозги знатно. Ксана пыталась успокоить друзей, взывала к их совести, увещевала постесняться посторонних (то есть меня), но ни один из них ее не слушал. Хотя их разговор трудно назвать ссорой или даже спором, со стороны стенания девушки могли показаться странными, но я прекрасно слышал все то, что они друг другу недосказали, понимал их намеки, и от всей души сочувствовал Николаевой. В этот раз парни тоже выясняли отношения, отпуская колкости, шуточки, и делая вид, что не замечают друг друга.

Нина и Рада пришли одновременно со мной, со стороны Лицея. Митька задерживался, но девочки сказали, что они шли вместе, только он встретил по дороге друзей, остановился поздороваться и обещал вскоре быть. Марков и Седов, в этот раз решившие отдохнуть с нами, обещали ждать нас в трактире, так что оставалось только дождаться моего кузена. Он добрался до нас минут через десять, когда мы уже собирались уходить, и сходу ошеломил нас новостью:

— Яга возвращается в Совет!

— Что? — хором спросили мы с Сергеем.

— Я только что разговаривал со своим дядей, он секретарь одного из представителей Совета. Говорит, что в понедельник об этом объявят повсеместно, — Митька торопился нам рассказать новости, словно боялся, что его кто-то перебьет и начнет рассказывать сам. Да, мой кузен тот еще сплетник, только он знает, о чем говорит, через него идет только проверенная информация.

Яга отказалась от занимаемой должности много лет назад, несколько раз ее просили вернуться, но она просто игнорировала подобные просьбы. Кто-то говорит, что она просто устала от интриг, кто-то, что Яга наконец-то состарилась и решила последовать примеру своих собратьев — уйти от мира, но я больше верю маме. Она считает, что Совет ограничивал бабушку, мешал ей развернуться в полной мере. Как мне кажется, ее возвращение напрямую связано с умертвием. Насколько я знаю, где-то неподалеку от города пролегает Грань с Навью, это в свое время стало одной из причин того, что Яга решила поселиться здесь. Да и замок Кощею боги помогали строить с тем условием, что он будет ей помогать. Именно так они и познакомились, он на тот момент даже не знал о том, что младшая богиня, которую ему представили, приходится ему родственницей, ведь Чернобог не удосужился пригласить брата на свадьбу.

Не сомневаюсь, Совет отлично знает, что взбесившийся конь был одержим, хотя они и не сделали эту новость достоянием гласности. Не могу с ними не согласиться, паника и всеобщий побег из города им нужны, как мне третья нога. Но происходящее сейчас меня настораживает все больше и больше. Все, завтра же выловлю Нину и разведу ее на откровенный разговор. Не думаю, впрочем, что она будет сильно сопротивляться.

— О чем задумался? — Рада подошла как всегда тихо, взяла меня за руку и, улыбнувшись, заглянула в глаза: — О Яге?

— Какая ты догадливая, — я поцеловал ее в щеку и, вздохнув, озвучил свои мысли: — Не нравится мне все это.

— Чем? — не зря Митька такой лопоухий, идет в нескольких метрах впереди, а ведь услышал: — Яга человек разумный, она многое сделала для Егошихи в свое время.

— Не думаю, что ей просто стало скучно, и поэтому она решила вернуться в Совет, — вставил свои пять копеек и Сергей. Впрочем, он знает, о чем говорит, всем известно, что Волк Вячеславович прочит его на свое место, так что Орлов отлично знает всю политическую кухню. — Наверняка, произошло что-то, что заставило вашу бабушку вспомнить о пользе официальных документов.

— Вместо того, чтобы гадать, взял бы и задал дяде этот вопрос, — Оксана все еще дулась на него и Андрея, и не смогла не удержаться. Но совет она дала действительно дельный. Советник князя обрадуется тому, что его племянник начал проявлять интерес к политике и не станет от него скрывать то, что ему известно и что не засекречено.

Так, обсуждая политику, мы добрались, наконец, до трактира, где нас ждали Коля и Сашка, возмущенные до предела нашим опозданием.

Яга

Давно заседания Совета не проходили так бурно и весело. Впрочем, так же давно там не рассматривались столь серьезные, можно даже сказать — экстренные вопросы. Имени Чернобога я не упоминала, прекрасно понимая, что мне не поверят. Люди привыкли идеализировать богов, особенно сейчас, когда они стали достоянием истории, мне и самой невыгодно развенчивать миф божественной непогрешимости. Придет время, и я с огромным удовольствием напомню всем, кто сегодня осмелился повысить на меня голос, что тоже являюсь богиней, пусть и низшего уровня, пусть и изгнанной. Есть еще, конечно, те, кто этого не забыл, яркий тому пример — секретарь Кощея, Варвара. Лично для меня она не представляет никакой ценности, бесполезнейшая личность, но иногда приятно бывает ее подразнить и попугать. Но разговор сейчас пойдет не об этом:

— Лик, ты обещал в мельчайших подробностях разузнать о том, что произошло на базарной площади восьмого числа.

— Что я и сделал, — не скрывая самодовольства, ответил дроу. — Надо сказать это оказалось намного трудней, чем я думал. Свидетелей много, но ни один из них не может внятно описать происходящее. Свалка...

— Можно покороче, — перебил его Кощей, — у меня еще сегодня состоится заседание Совета, на которое не следовало бы опаздывать. Вскоре начнется практика, пора решать, кого и куда отправить. Да и Яга, тоже, я думаю, не ограничится парой слов.

Кощей всегда был собственником, именно поэтому он так и не поднялся выше второго уровня. Изменять мир возможно только будучи частью его, изменяя при этом себя. И сегодня он нервничает и злится больше из-за того, что я практически аннексировала его любимый кабинет, нагло заняла его кресло, чем на нашу неторопливость. Хотя вполне возможно, что он раздражен недавней встречей с братом. Встречаться с Чернобогом второй раз за две недели у меня нет желания, потому я и отправила туда Кощея. Он знает его так же хорошо, как и я, да и в своего близнеца мой муж не верит, считает его слабаком, легко мог проколоться на какой-нибудь мелочи. Эта проверка не обязательна, мы все уверенны в причастности Чернобога к побегу умертвия из Нави. К несчастью, он не настолько глуп, чтобы лично устраивать все случившееся, но найти хороших исполнителей и в наше время не проблема. Я могла бы успокоить Совет тем, что прорыва Нави не было, что просто кто-то воспользовался своими старыми запасами, но тогда они забудут о секретности, разнесут эту новость по всем городам и весям, и устроят облаву. Чернобога все их трепыхания только развеселят, он может и сдать своего помощника, но своих попыток помешать мне не прекратит.

В прошлый раз его остановил Род. Уж не знаю, что он там ему сказал, но Чернобогу пришлось собственноручно устранять свою первую и единственную жрицу, спася этим род Верей. Единственный оставшийся в живых представитель этой семьи не оценил его самопожертвования, разорвал в одностороннем порядке заключенный договор о сотрудничестве, и строго настрого запретил всем своим потомкам любое сношение с богом смерти. Только современные дети родителей не слушаются, что уж там говорить о столь дальних предках, примером тому — Нина, однокашница Дмитрия. Жаль ее, конечно, но если Чернобог будет продолжать мне мешать, я начну действовать его же методами.

Если бы мы смогли уговорить Змея вмешаться, можно было бы обойтись без жертв, но он всегда соблюдает нейтралитет, с удовольствием помогает советами обеим сторонам, так что придется обходиться своими силами.

Нина

Я, конечно, дура, сама в петлю залезла, да еще и нашла того, кто с нетерпением ждет возможности забрать у меня из-под ног стул, но, снявши голову по волосам не плачут, так что теперь мне ничего не остается делать, как ожидать от Чернобога дальнейших действий. Прежде чем пробуждать от зимней спячки старого медведя, надо было хотя бы прочитать висящие вокруг сотни предупреждений о небезопасности подобного шага. Если не хотела привлекать внимания, могла обратиться к семейным хроникам, что и сделала впоследствии. Хорошо, но слишком поздно.

Чернобога на Руси никогда не боялись, относились с уважением, не забывали по праздникам приносить ему жертвы, но в то же время ему не строились храмы, у него не было ни последователей, ни помощников, а изгнанием жрецов Мораны, пришедших из Европы, он занимался сам. Наверное, тогда ему и пришла в голову идея пригласить к себе людей со стороны — семью некромантов, умеющих отличить служение богу смерти от служению Смерти. Так мой предок и попал из Британии на Урал — один из пяти наследников довольно известной семьи некромантов, которому на родине не светило ничего. Здесь он освоился довольно быстро, с завидным рвением взялся за порученную работу, вскоре женился, наплодил детей. Из поколения в поколение мои предки успешно справлялись с отловом сбежавшей из Нави нечисти — упырей, духов, умертвий. Как говорится, ничего не предвещало той трагедии, что случилась в 821 году. Несмотря на то, что началось все намного раньше, такого развития событий никто и представить не мог.

Одному из моих предков, тогдашнему главе рода, которого звали Емельян, сильно не повезло жениться во второй раз. Первая жена его умерла в родах, счастье, что повитуха смогла спасти жизнь ребенку. Естественно, что, будучи единственной дочерью Емельяна, Милослава выросла очень капризной и себялюбивой, не желающей с кем-либо делить своего обожаемого отца. Однако пришлось. Когда девочке исполнилось девять лет, Емельян привел в дом новую жену и хозяйку. Мила попробовала возмутиться, но впервые в жизни ее никто и слушать не стал. Она обвинила во всем мачеху, которая была старше ее лишь на семь лет. Не знаю, уж как она боролась с Катериной, но зато прекрасно понимаю, как трудно обмануть верховного некроманта, особенно, когда он приходится тебе столь близким родственником. Ничего удивительного, что все попытки навредить мачехе заканчивались для Милославы полным провалом, и привели к нежелательному замужеству. Емельян посчитал, что оно пойдет ей на пользу, но совершил фатальную ошибку, идя на поводу у традиций того времени. Дочь его, несмотря на очень юный возраст — четырнадцать лет, выросла в девушку с несгибаемым, хоть и тяжелым характером, имела собственное мнение на любой вопрос, не говоря уж о том, за кого ей выходить замуж.

Не могу сказать, пыталась ли Милослава как-то разорвать помолвку, в хрониках сказано лишь что она была благодарна отцу за проявленную заботу, но это наверняка наглая ложь. Ярко и весело описана свадебная церемония, писец не упустил возможности похвалить красоту молодых, которых, как положено, вечером проводили в чужой дом, где им обустроили ночлег. Утром там обнаружили только труп жениха, невеста пропала. Искали ее долго, еще дольше пытались найти того, кто мог совершить двойное убийство (спустя полгода никто и не сомневался в том, что Милославы уже нет в живых), но так ничего и не обнаружили.

Прошло несколько лет, и однажды, в день, когда в доме не осталось никого, кроме младшего брата Емельяна, Катерины и ее семилетнего сына, Мила вернулась. Ее мачеха, страшно напуганная неожиданным воскрешением падчерицы из мертвых, послала слуг за мужем. Они торопились как могли, но все же опоздали. Девушка снова исчезла, оставив после себя в очередной раз лишь трупы. Поднять удалось лишь Николая, который и рассказал брату о том, что дочь его никто не похищал, что она сама сбежала, убив своего жениха. Кроме того, Милослава просила передать, что родственники мешают ей одним своим существованием, и что она уничтожит их всех. Спустя несколько месяцев, лишившись практически всей семьи, Емельян решил, наконец, обратиться за помощью к Чернобогу. От него-то он и узнал, что Мила — уникальное создание, первая жрица бога смерти на Руси, человек, чьи Силы граничат с Силами богов, что ей уготовано великое будущее, но, вот незадача, только после того как она избавиться от всего, что удерживает ее на Земле. В общем, гордитесь и не мешайте!

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Милослава больше не появлялась и не стремилась уничтожить последнего оставшегося в живых представителя своей семьи, своего двоюродного брата, но уже одна мысль, что когда-нибудь она вспомнит о его существовании, превратили его в параноика. Странно даже, что он смог оставить потомство, ведь почти всю жизнь провел в одной из принадлежащих ему деревенек, стараясь выезжать за пределы своей усадьбы как можно реже.

С тех самых пор в нашей семье еще ни разу не родился маг с уровнем выше третьего, да и тот проявляется все реже и реже.

— Ты считаешь, что Чернобог нашел в тебе замену Милославе? — задумчиво выдал Димка.

Он поймал меня, когда я возвращалась от Мишки, и утащил в сад. Когда он сказал, что знает про умертвие, я чуть не расплакалась от облегчения. Да, тогда на базаре перепугались все, но если бы они видели то, что видела я... мои родители знают об умертвии, им сообщил об этом Совет на следующий же день после случившегося. Какой переполох начался, вы даже представить не можете. Столько всего необходимо было сделать — проверить Грань, отследить ближайшие районы, в случае необходимости зачистить территорию. То, с чем наши предки в свое время справлялись очень легко, для нас составляет практически непосильную задачу. Главой рода сейчас является мой дядя, но и он, со своим третьим уровнем, постепенно сползающим до четвертого, без помощи не справится. После его смерти, если он так и не женится и не обзаведется детьми, его место займет Лешка, а у него лишь четвертый, и дальше он не поднимется. Вырождение рода.

Итак, когда Димка поставил передо мной ультиматум — либо я сейчас все честно и без прикрас рассказываю ему про умертвие и какое оно имеет ко мне отношение, либо он идет и рассказывает все свои догадки нашим друзьям, которые тоже не против сунуть нос в чужие дела, я не стала сопротивляться. Пришлось начинать свой рассказ с Ильи, своего первого парня, иначе бы он просто не понял, что мне потребовалось от Чернобога, зачем я его искала. Рассказывать, как ни странно, во второй раз значительно легче, кроме того, Димка не пытался меня утешить, он просто слушал.

— Я боюсь этого, — я вздохнула и, отвернувшись от него, посмотрела на блестящую невдалеке речку.

Тропа вывела нас к той же беседке, где мы в прошлый раз сидели с Мишкой, обсуждая неожиданное появление духа его бабушки. Сегодня, к счастью, намного теплее, есть возможность спокойно присесть, а не прыгать вокруг, чтобы не окоченеть. Ярко светит солнце, на земле сверкают замершие озера луж, а на том берегу идет снег.

— Первое крещение я уже прошла... — чтобы обрести полную Силу, некромант должен ощутить дуновение смерти, стать ее носителем. И сделать это без сожаления, не пытаясь оправдать себя. Зачем или за что — не важно, пусть даже в целях самозащиты, как это случилось со мной, главное осознание самого факта убийства. Я этот путь прошла, и значит Чернобог вскоре перейдет к второму акту — уничтожению моей семьи.

— Не перейдет, — поспешил меня успокоить Димка. — Из твоего рассказа понятно, что от друзей и семьи ты должна будешь избавиться самостоятельно.

— Спасибо, утешил.

Мы замолчали, каждый думал о своем. Димка сидел на спинке скамейки, установленной в беседке, и с отсутствующим видом крутил в руках снежок, который слепил по дороге сюда. Я понимаю, то, что я рассказала, осознать сразу сложно, но и то, что он мне поведал пару месяцев назад, до сих пор не укладывается у меня в голове. Макошь, Чернобог... не слишком ли много богов на один небольшой городок?! Я вначале ведь даже не поверила, подумала, что он смеется, поэтому и не придала этому особого значения. А теперь начинаю понимать, куда мы вляпались — меж двух богов, не имея ни малейшего понятия о том, что им от нас нужно. И еще узнать как-нибудь — от кого, от нас? Я, Димка, Оксана (не зря же Макошь ей амулет истинного пути отдала)... остается надеяться, что никто из наших их больше не интересует.

Андрей

Странное чувство... сейчас я кажусь себе настолько беспомощным и слабым, что не смогу даже приподняться или голову от подушки оторвать, и при этом прекрасно понимаю, что могу хоть сейчас вскочить и пару десятков раз отжаться. Я просто до сих пор не могу забыть ту Силу, что прошла через меня, Силу, ставшую частью меня всего лишь на несколько минут. Интересно, сколько же на том звере заклинаний было, если меня так вырубило? В последний раз я потерял сознание не больше чем на час, а тут несколько суток. Получается, физическое состояние напрямую связано с Даром. Надо проверить полученные выводы, провести несколько экспериментов. Надо, но потом.

О своей способности забирать чужие Силы, перекрывать магам каналы доступа к ним, перенаправляя их на себя, я узнал вскоре после того, как впервые оказался в Мире. Шел вступительный экзамен, там собралась кучка таких же как я ребят из-за Грани, не так давно узнавшие о том, что Магия существует, что она вовсе не сказка, и что мы — ее носители. Ничего сложного при поступлении делать не приходится, поступят в любом случае все, вопрос только "куда"? Школа или Лицей? Для нас, новичков, ничего еще не знающих об этом мире, разницы не было, но я вдруг ясно почувствовал, что в Школе мне делать нечего. Для того, что оказаться в числе счастливчиков, мне не хватало малости — Силы. Я видел лежащий передо мной предмет (простой черный ящик, наглухо закрытый и практически невесомый), понимал поставленную передо мной задачу — понять, что внутри, не прикасаясь к ней руками. Дар у меня уже проверили и нашли ветер, слабый, но он был, да еще и с возможностью развития. А вот Силы... я не чувствовал потоков, не мог пробудить даже свои, не говоря уж о внешних. В тот момент, когда преподаватель, принимающий экзамен, был готов пригласить следующего, это и случилось. Я их наконец-то увидел и почувствовал, только оказалось, что они чужие, замкнутые на учителе. Что меня не остановило. С задачей я справился, экзаменатор ничего не заметил, меня приняли в Лицей. На том бы все и закончилось, если бы не стычка со школьниками.

В первый раз я делал все специально, хоть и не понимая, что делаю, во второй — мозг в стрессовой ситуации нашел выход из положения без участия в процессе сознания. Чем все закончилось никому напоминать не надо, говорят, некоторых из напавших тогда на нас отчислили из Школы ввиду отсутствия вообще каких либо Сил. Очнувшись, я чувствовал себя как с похмелья после затяжной пьянки. Чуть все свои каналы Сил не пообрывал. Поэтому в этот раз я предварительно закрыл их, и только потом принялся оттягивать Силы, рушить плетения, никак не ожидая, что у зверя окажется собственный источник, причем — неисчерпаемый. Пока догадался его перекрыть, пока сделал, жеребец успел Мишкой все стены собрать. О том, что мне все же удалось задуманное, я узнал, лишь придя в себя. Он же меня первым и навестил, прихромал на костылях в тайне от докторов и медсестер.

Делаем выводы — научиться пользоваться своей Силой, Даром (определить вначале, что это такое — первое или второе?), понять, когда, в каких ситуациях, свой талант можно использовать, провести сравнительно-исследовательскую работу, чтобы разобраться, откуда у коня такая Сила. Узнать, наконец, бывает ли у животных вообще Сила. Наверняка должна быть, но явно отличающаяся от той, к которой имеют доступ люди. Может, разница именно в том, что после работы с людьми, я не чувствую себя всемогущим, но при этом и не остается ощущения, что оказался в помойной яме.

Радмила

Дмитрий спал, растянувшись на кровати, свесив правую руку и ногу на пол. Ясно, почему мне так долго никто не открывал, Кузьма сам к двери никогда не подойдет, если его кто не попросит, пока дождешься Маньяка, который с трудом добирается до ручки и поворачивает ее. Я шепотом поблагодарила кота, он важно кивнул и, грациозно перебирая лапками, направился к шкафу, за которым прятался домовой. На полу, рядом с кроватью, валялась книга — толстая, в кожаном переплете, с первого взгляда понятно, что старинная. Читал и заснул, не осилил. Стоит только в расписании появиться заклинаниям и древнеславянскому языку, как он начинает стенать. И ведь от помощи отказывает, пытается осилить их самостоятельно, утверждает, что у него и с английским были проблемы, но он сдал экзамен на твердую четверку.

"Навь. Явь. Правь". Книга выпала из моих рук. Он знает?! Или... случайность?

Лик вломился ко мне в комнату в среду. Нагло завалился на мою кровать, отпустил комплимент насчет обстановки комнаты, заметил, что я выгляжу несколько растрепанно — нельзя встречать гостей в халате и с мокрыми волосами. Проигнорировал мое возмущение, а когда я от слов перешла к делу, то есть попыталась выгнать его, дроу заявил, что пришел по делу, надеется, что мне удалось сохранить свою голову в целости и сохранности и внимательно разглядеть произошедшее на базаре. А то, мол, остальные ничего не видели, ничего не слышали, такое ощущение, что их там и не было.

— Никто не заметил умертвия... — на этих словах я прекратила попытки стащить его со своей кровати, сама чуть не упала на него сверху.

Умертвие... да, я испугалась тогда, но не за себя — за ребят. Судьба моя предначертана, и, как я сказала Димке, приговоренному к повешению, смерть в воде не грозит. Но умертвия остаются вне судьбы, закончилась их дорога в мире живых, оборвалась, так что он вполне мог меня ненароком задеть, отправить на тот свет раньше назначенного времени.

Я подняла книгу, открыла ее на первой странице и прочитала, одновременно переводя: "Плоть наша состоит из четырёх Стихий: Земли, Воды, Огня и Воздуха. Земля суть кости (яко камни белые), да мышцы, да всякое плотное вещество в теле. Вода суть все жидкости в теле. Огонь — внутренний жар, помогающий пищеварению и некоторым другим незримым деяниям, совершающимся внутри тела. Воздух же — дыхание: вдох Живы (Ярь) и выдох Мары (Марь). Когда эти четыре Стихии в нашем теле пребывают в Ладу друг с другом, мы здоровы; когда же их равновесие нарушается за счёт ослабления или увеличения Силы одной из Стихий, мы недужим". Василиса цитировала нам эти строки, каждую из стихий мы изучали отдельно, в будущем будем учиться работать со своими Дарами, опираясь на эти знания. Ведь лечение по сути та же работа с Даром только в теле человеческом.

Я перевернула несколько страниц: "Но рано или поздно приходит срок, и душа "переходит" по Калинову Мосту через Реку Смородину в Навь — на Велесовы Луга. На Мосту душу встречает Вещий Страж в Светящемся Обличье, и заставляет её в считанные мгновения вспомнить всю свою Земную жизнь, вплоть до мельчайших подробностей, которые человек по каким-либо причинам старался забыть. Вещий Страж никого не осуждает и не укоряет, ибо зрит Собь (Духовное Начало) — Божское Присутствие в каждой душе без исключения. Вещий — само воплощение Безграничной Любви Все-Держителя Рода ко всем Своим чадам, как искушённым в Божской Мудрости, так и неразумным. Поэтому, видя Свет Вещего, душа каждого существа стремится к Нему навстречу, как Домой. Чистые и "лёгкие" души переходят по тонкому, словно Радуга, Калинову Мосту в Ирий Небесный, а "тяжёлые", запятнавшие себя Кривдой — падают вниз, в горящие синем пламенем воды Реки Смородины и попадают прямо в Пекло Подземья. Пребывание в Ирие — можно сравнить с чередой добрых "снов" души, пребывание в Пекле — с чередой ужасных "снов". Пребывание как в том, так и в другом состоянии не вечно. Длительность этого пребывания зависит от внутренних качеств самой души. Чем больше душа "срослась" с наполняющей её злобой, тем дольше и мрачнее будёт её пребывание в Пекле. Чем больше в душе добрых чувств, тем дольше и ярче будет её жизнь в Ирие".* (*Писано Велеславом — волхвом Русско-Славянской Родноверческой Общины 'РОДОЛЮБИЕ' на Родной Земле в День Весеннего Равноденствия лета 4413 от Основания Словенска Великого (лета 2004 от н.х.л.).

Да, мало я знаю об устройстве астрального мира. Общеизвестно об его трехуровнем разделении — внизу Навь, посредине Явь, над ними Правь, соединенные древом Мира. Если углубляться в мифологию других стран, то там плоская земля на трех слонах, черепахе, змее и прочих животных, держащих такую хрупкую вещь на своих спинах. Крайне неустойчивая конструкция, не обрушившаяся лишь благодаря Силам богов и вере людей в них. Уходят боги — исчезают целые миры.

Димка, что-то сердито пробурчал, перевернулся на другой бок, и свалился на пол, гулко ударившись об него головой.

— ... ать!!! — он попытался сесть, но запутался в одеяле, которое стащил за собой.

— С добрым утром! — губы мои дернулись, пытаясь расползтись в улыбку, но я сдержалась. — Выспался?

Димка перевел на меня несколько осоловевший взгляд, кивнул, но как-то невнятно, словно сам сомневаясь в том, что говорит правду.

— Что такая книжка скучная? — он, наконец, поднялся, скинул комок одеяла на кровать и повернулся ко мне:

— Какая книжка? — разглядев, что я держу в руках, зевнул, устало махнув на нее рукой: — Нормальная книжка. Язык этот дурацкий. Аз, буки, веди, люди... полдня с ней сидел, едва две страницы осилил. Голова пухнет. Кузя, сделай чай, пожалуйста! Я сейчас, — позевывая, он ушел в ванную комнату, приводить себя в порядок.

Я села на один из стульев, не выпуская при этом книгу из рук. Знает или нет? Лучше чтоб не знал. Слишком странная ситуация складывается — Чернобог в городе, Яга здесь живет безвылазно, семейство Верей тоже еще не забыло о том, как бороться с умертвиями и прочей нежитью, и все молчат, словно ничего и не произошло. Понятно, что сеять панику никому не хочется, но одно умертвие еще не повод для нее, с учетом того, что Грань все же не была прорвана, оно долго пряталось на территории Егошихи... вот блин!!! И почему я сразу не догадалась?! Именно потому это решили замолчать, что только бог смерти, бабушка Димки и родителям Нины под Силу удержать под контролем столь сильную нежить. Не зря Яга вернулась в Совет, либо хочет отвести от себя подозрения, либо принять личное участие в поисках того, кто мог выпустить данное чудовище в Явь.

А Лик здесь с какого бока? Кому он помогает? Маловероятно, что Совету. Два варианта — Яга и Чернобог. И оба мне не нравятся.

— Ты ее читала? — Димка появился неожиданно, словно из-под земли выскочил. Погруженная в свои мысли я не могла не испугаться, книга полетела на пол, едва не придавив Кузьму, крутящегося возле стола в ожидании похвалы за отлично выполненную просьбу.

— Ты чего? — удивился Димка.

— Я чего? — прошипела я. — Еще раз так подкрадешься и узнаешь — чего!

— Не ругайся, — попросил он. — Лучше садись чай со мной попей. И извинись перед Кузей, иначе он сейчас все булочки заберет.

Ругаться с ним, когда он в таком миролюбиво-расслабленном состоянии невозможно, будет улыбаться, щуря глаза, прихлебывать из кружки чай и делать вид, что его тут нет. Видно снилось ему что-то не очень хорошее, и он рад проснуться. Отлично, значит сейчас и выясню, что он знает, а что нет.

— Где ты нашел эту книгу?

— В архиве нашем, размышления на тему одного из моих предков, — не отвлекаясь от еды, ответил он. Если он и дальше будет питаться тем, что готовит Кузьма, то вскоре начнет толстеть. Смешной какой... и жутко голодный. Но продолжим:

— На тему мироустройства?

— На тему жизни и смерти.

— И чем тебя эта тема заинтересовала? — Агинский задумчиво посмотрел на меня, словно сомневаясь в том, что мне можно сказать правду. Соврал:

— Это единственное, что можно забрать с собой из этого склепа. Она туда вообще случайно попала,— нехотя, но соврал.

— А я думал, что тебя слухи заинтриговали... — он не реагировал на мои попытки возбудить его любопытство, пришлось говорить все: — Ходят слухи, что тот взбесившийся жеребец на базаре был вовсе не конем, а умертвием.

Вот, наконец-то проняло! Он, правда, тут же попытался вернуть на лицо маску абсолютного безразличия, но сам когда-то говорил, что актер из него хреновый, его даже из школьной постановки выгнали за это, хотя играл он дерево. Значит, все-таки знает.

— Где слышала?

— Ты только что сказал, — Лик тут не причем, не надо тебе с ним связываться, никто из нас не сможет ему противостоять не только в физическом плане, но и в ментальном. Ломать он умеет, об этом в наших архивах сказано много, как и о всех его способностях. Валькирии редко оставляют своих врагов в живых, но если уж приходиться, то делают так, чтобы каждое следующее поколение было готово к встречи с ними.

Мне не пришлось долго уговаривать Димку, он и сам давно хотел с кем-нибудь поделиться. Нина лишь взвалила на него свои проблемы, вывалила свои переживания. Меня же это не касалось, происходящее — игры их богов, валькирии всегда служили Одину. Не касалось... правду говорят, сердцу не прикажешь, как я ни старалась полюбить Димку не смогла. Сейчас он для меня не более чем друг, с которым я сплю. Но он — мой друг, так что в обиду я его не дам. Ни его, ни кого другого.

Глава семнадцатая

Китеж-град

Дмитрий

Китеж-град. Еще одна легенда, сказка, воплотившаяся в реальность. Добраться до него можно только по воде. Грань делит речку, впадающую в Светлоярово озеро пополам, требуется большое умение, чтобы провести корабль за нее незаметно для постороннего глаза. Впрочем, нам волноваться не из-за чего, наш капитан опытен, он уже не раз возил сюда учеников Лицея на практику.

Как быстро год пролетел, еще два месяца и каникулы. Надо бы радоваться, только сил нет, весь апрель прошел в напряженном ожидании следующего шага Чернобога. Наше настроение передалось и остальным, и прошедший месяц не хочется даже вспоминать. Ругань, скандалы, несколько раз дело чуть до драки не доходило, разнесли к чертям свой этаж, неудивительно, что нас отослали на практику одними из первых. Лишь когда Совет Лицея обрушился на Андрея и Серого, устроивших в коридоре бои магов, мы на время забыли обо всех сварах, заявив, что все произошло случайно — мы пытались создать первое собственное заклинание, результаты они могут внимательно рассмотреть на стенах. Живописно получилось. Не уверен, что нам поверили, хотя мы не лгали, так, слегка подкорректировали правду.

Сегодня я встал как никогда рано, для того, чтобы одним из первых увидеть город, по легендам, ушедший под воду, чтобы уберечься от хана Батыя. В православных мифах и сказаниях говорится о том, что укрыл его от него Бог, когда люди вознесли ему молитвы, но в наших учебниках истории рассказывается о пятерых магах второго и третьего уровней, которые смогли перенести полуостров за Грань, пролегающую рядом. Исчерпали все свои Силы, провели в Мир более трехсот простых смертных, но сделали, то, что считалось невозможным. Впрочем, я преувеличиваю, прошло всего несколько веков с момента исчезновения богов и многие еще надеялись на возвращение старых порядков, потому мало кто обратил на это внимание, даже Совет не стал собираться по этому поводу. Потом, говорят, спохватились, попробовали закатить скандал по поводу разглашения тайны Мира и Грани, но после драки кулаками не машут, так что их никто и слушать не стал — на тот момент уже более ста лет прошло.

Необычайно густой туман плыл над водой, прикрывая наш корабль от чужих любопытных взглядов. Стюард обещал, что когда мы подойдем к пристани, он рассеется. Получается, что мне и в этот раз не удастся увидеть Грань. Надо спросить у Яги, она-то точно знает все об ее устройстве, о том, как она выглядит и, наверное, как была создана.

— О чем задумался? — мне интересно, как по палубе матросы ходят? Я выбирался по стеночке, несколько раз натолкнулся на людей, неизвестно сколько еще бы блуждал, если бы меня сюда за ручку не привели. Даже собственных ног не видно, а они работают так, словно тумана и нет. Интересно, Раду сюда кто-то привел, или она сама меня нашла?

— Мне объяснили, где ты, а дальше я сама, — ответила она на мой вопрос, подходя ближе.

Я наощупь нашел ее руку и притянул к себе. Она положила голову мне на плечо и замерла в таком положении.

Над словно застывшим в невесомости кораблем разнесся удар колокола. Глухой звук, источник которого, судя по всем, находился довольно далеко, почему-то начал усиливаться, к нему добавилось более высокое звучание еще нескольких собратьев.

— Добрались, — я обернулся. За нами стоял старпом, с легкой улыбкой на губах глядя поверх наших голов.

— Какая красота! — ахнула Рада.

Туман исчез. Мы вплотную подошли к порту Китежскому. С такого расстояния сложно было что-то рассмотреть и понять, красив город или все рассказы о нем всего лишь сильно приукрашенная правда. Что меня поразило, так это православные церкви, чьи купола возвышались над всеми строениями и крышами.

— Крестовоздвиженская, Успенская и Благовещенская церкви, — улыбнулся старпом в ответ на вопрос, который я не успел задать. — Уж сколько веков стоят. Жаль, что монастырь спасти не смогли.

Построили их, как и Большой и Малый Китежи, по приказу Георгия Всеволодовича, внука князя Владимира Киевского. Маги и нечисть относятся к ним как к памятникам культуры, признавая талант строителей, христиане, которые до сих пор обитают здесь, не имеют ничего против. Вообще, живут они в спокойствии и согласии, религиозных войн не устраивают. Забыл сказать, что именно после того, как Китеж стал частью Мира, о нем было разрешено рассказывать простым смертным тем магам, которые пришли в него из-за Грани.

Пришлось спускаться вниз за вещами. Наши однокашники уже собрались, пришлось им ждать нас. Честное слово, я рад, что смогу, наконец, покинуть каюту, которую мне выделили на этом корабле. Душная, неуютная, плохо освещенная. Проведи я в ней больше положенных суток — наверняка бы заработал себе клаустрофобию. Так что покидал я ее с радостью.

Путешествие тоже получилось не самым веселым. Три группы, сорок два человека, но все сразу разошлись по своим углам, собирались вместе только за обедом. Нет, своих друзей я могу понять, нервные мы все поголовно, но они-то что такие дерганные? Нас боятся?! О нас, конечно, много разных слухов ходит, но то, что в них о нас говорится, должно было возбудить интерес, а не пробудить страх. Да и меж собой, как я заметил, они не очень сильно общаются. В нашей группе тоже есть проблемы (так Сир считает), но мы хоть общаемся и не ждем от друга или соседа подлости. Только скандала. Вон Боровиков с Орловым опять устроили спектакль с выяснением отношений.

Несмотря на то, что делают они это сегодня на удивление тихо, вокруг них уже образовалось свободное пространство. Даже Мишка поспешил уйти от них подальше, в прошлый раз ему сильно перепало за то, что попытался их разнять. Мне тоже не хочется влезать, но надо их успокоить, на них уже наш сопровождающий преподаватель оглядывается. На мое счастье, прежде чем я успел открыть рот, на палубу вышла Оксана. Увидев ее, парни тут же заткнулись и сделали вид, что не знакомы. Не знаю, что послужило поводом для их ссоры — весь учебный год друг на друга внимания не обращали и вдруг на тебе! — но уверен, что причина в Николаевой. Она это и сама прекрасно понимает, поэтому и устраивает при каждом удобном случае такие разборы, что стены ходуном ходят. Так что парни, наученные горьким опытом, прекрасно представляя, что им грозит, если Оксана застанет их в очередной раз спорящими, предпочитают делать вид, что ничего не происходит. Правда, обмануть, ее у них никогда не получалось, все равно получали по головам, но зато не так размашисто. Сегодня им повезло, всю ночь Оксана мучилась от морской болезни лежала в своей каюте, да и сейчас выглядит не очень.

Пока корабль пришвартовывался, Трофим Игоревич построил нас в шеренгу и разразился речью о том, как он нами недоволен. Не могу сказать, что нам он сильно понравился. Работает в Лицее он не так, давно, пятый год, что по сравнению с остальными преподавателями до смешного мало. Он не умеет общаться с детьми, часто совершает ошибки, Митька говорит, что на Совете уже не раз озвучивались идея об его увольнении, но Кощей пока ограничивается взысканиями и замечаниями. С каждым годом учеников становится все больше, следовательно, для работы с ними требуется все больше учителей, а молодежь не горит желанием посвящать свою жизнь столь нелегкому делу. Приходится терпеть.

— Итак, дети, — и голос у него противный. Не говорит, а словно шуршит, если еще приходится надрываться как сейчас, так шуршание становится сипением. Сразу мороз пробирает. — Итак, дети, сейчас мы сходим на берег, где я смогу, наконец, от вас избавиться. Давайте не будем портить радость расставания глупыми шутками и выходками, — камень в огород Митьки, который в одиночестве развлекался, как мог. Мишка со своей больной ногой едва из каюты до палубы добирался, участвовать в устраиваемых моим двоюродным братом шалостях, он физически не мог. Андрей и Серый, как я уже сказал, заняты друг другом, я — Радой и Ниной. Последняя буквально зарылась в семейные архивы, пытаясь предугадать, чего ей (нам?) следует ждать от Чернобога. (мне интересно, есть ли у них архивариус? Если и есть, то наверняка слепо-глухо-немой, иначе как объяснить то, как мимо него проходят сотни документов в день, а он этого и не замечает.) Дроу продолжает делать вид, что его нет, если бы не видел его собственными глазами при посадке на корабль, считал бы, что он так и остался в Егошихе. Остальные его просто послали. Вот он, обидевшись, и пошел в разнос. Нас не задело, параллельным группам досталось по чуть-чуть, а вот Трофимка был назначен главной жертвой. За одни сутки он успел его так достать, что наш куратор его буквально возненавидел, и от мести моего кузена спасало только родство с Кощеем.

— Сейчас вы со всеми вещами следуете за мной, и только после знакомства с кураторами вашей практики отправляетесь обустраиваться в местное общежитие. Делить комнату будете с теми же людьми, что и в Лицее, но группы перемешаются и разделятся в зависимости от Дара, — ясно, я остаюсь в гордом одиночестве. Из нашей группы только я владею Огнем, а именно на него, скорее всего, обратят внимание, и с ним, как с самым опасным (в первую очередь для носителя), будут работать преподаватели. Сомнений нет, Горыныч, узнав, что у меня начинается практика, пообещал дать несколько советов моему наставнику. Он еще с масленичной недели твердит о том, что я не знаю, что делать с этой стихией. Азы стихии воздуха я изучил, чтобы перейти к более сложным элементам требуется опыт и практика.

Мы нестройной шеренгой сошли на пристань. Я попытался забрать чемодан у Рады, но она помотала головой и кивнула в сторону Мишки, который, осторожно припадая на больную ногу, волочил за собой сумку с вещами. Как будто я сам не догадался. К нему же не подойдешь, огрызаться начинает, обижается, что все считают его инвалидом. Прежде чем я успел что-либо сделать, к моему соседу подошел Митька, забрал у него ручку сумки, и медленно пошел рядом. Оказывается и он иногда может быть тактичным.

Ликал'эон

Адам очень удивился, увидев мое имя в списках практикантов. Представляю, каких трудов ему стоило удержать себя в руках при первой встрече, когда он понял, что то была не опечатка и не ошибка. Он сообразительный мальчик, умеет держать себя в руках, поэтому будет молчать и делать вид, что ничего не произошло, пока я сам не подниму эту тему.

Я знаю его довольно давно (по человеческим меркам). Упрямый, умный, скучный и настырный. Адам может довести любого до белого каления, даже не раскрывая рта. Он просто человек, не маг, долгое время путешествовал по Миру, а здесь, скорее всего, оказался случайно. Заглянул домой к родителям, а дядя — ректор здешнего отделения Лицея, — напомнил ему о долге перед обществом. Надо же на время практики чем-то занять шувани, чтоб не болтался под ногами, и не мешал остальным. Да и им не помешают хотя бы теоретические знания о географии Мира, которой в учебном плане уделяется очень мало внимания, с местной флорой и фауной тоже он может их познакомить. Несколько лет тому назад Адам написал две книги о редких животных и растениях, а в Китеже их очень много, около половины из тех, о ком он говорил в своих рукописях, можно найти и увидеть здесь.

Мы с ним познакомились, когда он путешествовал по землям эльфов. Не знаю, как ему удалось получить визу, никогда не вдавался в подробности, но то, что он смог ее получить, говорит о многом. Пусть Адам достал только гостевую, ограничивающую пространство перемещения, но если вспомнить, что в последний раз ее выдавали лет двести назад... он достоин уважения. Но не доверия. Слишком мало я его знаю, чтобы вводить в курс дела. Да и жаль будет, Яга не далеко ушла от Чернобога в вопросах благородства, сейчас меж ними разница лишь в том, что дети ей пока не мешают. Моя задача в том и состоит, чтобы они случайно не влезли в ее игры. Их физическое состояние забота Сира. К несчастью, вампир сейчас занят, второй месяц бегает по Миру в поисках богов. Яге загорелось найти себе единомышленников. Все как всегда, она — придумывает, мы — реализуем. Так что на время практики я отвечаю за все. Надеюсь, никого не удивит, что мне данная ситуация не по вкусу, а странное ощущение (будто под ложечкой сосет и одновременно поджилки трясутся) не дает мне покоя с того времени, как узнал, что еду сопровождать всю шайку-лейку один.

Я сбросил свою сумку на выбранную кровать (комнаты учеников здесь мало отличаются от той, что мне приходится занимать в Лицее, так что описывать тут нечего), и, не оглядываясь на Митрофана, вышел в коридор. На практику в Китеж-град ежегодно отправляют не более пяти групп разом, это максимум того, сколько человек здесь сможет разместиться, минимум зависит от того, сколько свободных магов готовы в этот раз заняться общественно полезной работой. Экономически невыгодно держать в штате магов, услуги которых требуются только несколько месяцев в году. Так что обеспечить прибывших учеников необходимым количеством преподавателей забота Максимуса Грея. Он работает на этом участке с самого образования отделения практической подготовки. Приехал в Россию еще в петровские времена, будучи мальчишкой, работал на побегушках у одного из лордов, которым государь тогда разрешил почти свободный доступ в страну. Ему повезло встретиться с одним из тех магов, что спрятали Китеж от чужих глаз, который разглядел у него Силы и, несмотря на отсутствие Дара, определил себе в ученики. В начале двадцатого века он передал все свои дела в его управление и исчез в тумане разгорающейся революции. Как было написано в личном деле Грея, любезно предоставленном мне Кощеем, Максимус потратил на розыски учителя более двадцати лет и только угроза приближающейся войны, заставила его вернуться сюда. Приехал он не один, привез с собой потомков своей родной сестры, умершей через двадцать лет после исчезновения брата. Адам, определенный им как племянник, родился уже в Китеже, в одна тысяча девятьсот семьдесят седьмом. Единственный из всей семьи, не ставший для Максимуса нахлебником и обузой.

— А ты что здесь стоишь? — я вздрогнул от неожиданности. За что преподаватели Лицея не любят Трофима Игоревича, так это за вредную привычку подкрадываться сзади и кричать на ухо всяческие глупости наподобие только что озвученной.

Меня отчитали за разгильдяйство и ловлю ворон ("Слушать надо внимательно, когда учитель говорит!"), и послали в зал, где происходило знакомство моих однокашников с новыми наставниками. Интересно, кому поручили взять на до мной шефство?

Дмитрий

Я ошибался. Из тех, кто обладает более чем одним Даром, создали отдельную группу, в которую, помимо меня и Милы, входило еще двое человек из параллельных групп. Один из них обладал тремя Дарами, каждый разной специализации. Впервые Люда смотрела на человека противоположного пола не с обычной заинтересованностью, а с жалостью. Действительно, на парня страшно смотреть — худой (он утверждает, что просто жилистый), бледный и маленький. Зовут его Борькой, он из какого-то очень древнего рода, его семья сбрендила на чистоте крови и уже подыскала ему невесту. Свадьба должна была состояться в марте месяце, подготовка шла полным ходом, когда специально приглашенный для его обучения маг заявил, что не в его компетенции работать с такими сложными случаями. Даже с четвертым уровнем Силы, ему прямая дорога в Лицей. Борька рад четырехлетней отсрочке, несмотря на то, что с него сдирают три шкуры.

О втором парне мало что могу сказать, со слов все того же Борьки известно, что у него те же проблемы, что и у меня — воздух и огонь. Правда, по отзывам нашего временного наставника, на него возлагают больше надежд, чем на меня, второй уровень как-никак. Посмотрел я на него и понял, что по возвращении должен сказать большое спасибо Горынычу. Семен Федорович, как и Серпуховской, начал первое занятие со знакомства с нашими Силами. Не думаю, что он оказался удовлетворен увиденным, но на до мной хоть не хмыкали задумчиво. Да, и методы у Змея оказались более гуманными. Хотя может все дело в том, что Денис знаком только с теорией, наставнику приходится преподавать ему азы практики. Я же себя со стороны в этот период своей жизни не видел. Сейчас я потихоньку осваиваю магию огня, практикую воздух, он занимается медитацией, висит в воздухе по несколько часов в день. Мила хихикает каждый раз, когда он падает, но старается, чтобы я не замечал. Я еще помню, как трудно удержаться на высоте, когда Сила служит не поддержкой, а помехой, поэтому постоянно взываю к ее совести.

У всех наших дел выше крыши, даже с Мишкой я очень редко пересекаюсь, за завтраком если только. С Радой... Рада в одной группе с эльфом и Ниной. Верей говорит, что они часто ссорятся, не перестают ругаться, но меня не перестают мучить сомнения. Как она попала в их группу? Жизнь с Любовью, конечно, взаимосвязаны, но не так тесно, да и отдельная группа с ее специализацией создана. Я стараюсь скрыть охватывающее меня недовольство, но неуверен, что получается! Она ведь очень тонко чувствует мое настроение, ее трудно обмануть, так что нет ничего странного в том, что даже когда у нас выдается свободное время, мы избегаем разговоров на личные темы. Митька советовал (дожил, мне уже Митька советы дает!) поговорить с дроу, но выловить его у меня пока не получается. Да и нет у меня желания с ним разговаривать, я бы лучше ему морду лица почистил.

— Дмитрий, — окликнул меня Семен Федорович — как мне кажется, вы не медитируете, а витаете в облаках.

— Разве это не одно и то же?! — с ехидной улыбкой на губах, поинтересовался Борька, не осмеливаясь все же открыть глаза.

— Завтра вы мне самостоятельно ответите на вопрос, — предложил наставник. Улыбка с лица Бориса исчезла будто ее и не было. Да, еще один плюс в пользу Змея, он не задает теоретических домашних заданий, в то время, как Семен Федорович не ограничится устным ответом, ему требуется письменная работа в несколько страниц.

Чуть-чуть я все же солгал, медитацией мне приходится заниматься, ежедневно, два часа — с рассвета и до самого завтрака. Она помогает сконцентрироваться, почувствовать и нащупать все энергетические нити, связывающие меня с Миром. После того, как Семен Федорович прочитал нам лекцию о пользе медитаций, мне не приходится постоянно напоминать об их необходимости. Правда, в последние несколько дней я действительно лентяйничаю и в основном делаю вид, на самом деле либо сплю, либо думаю. Причем, как утверждает наставник, совсем не о том, о чем следовало бы. И с ним полностью согласна Мила. Наш знаток в области амурных дел считает, что я должен думать не о том, что связывает Раду с Ликом, а о том, что существует между нами. Так как весь ее опыт основывается на прочтенных романа, просмотренных фильмах и наблюдениях за подругами, я предпочитаю пока не следовать ее советам. Слишком много советчиков развелось. Поэтому сегодня я пригласил Радмилу на свидание, в ботанический сад. Там рядом есть замечательное кафе, где подают очень вкусные пирожные, звучит красивая музыка, и вообще вполне соответствующая атмосфера для личного разговора.

В саду мы были в прошлую пятницу вместе с Адамом. Он наставник Мишки и Митьки (кому еще могли отдать моего кузена с его неопределенной специализацией?!), знакомит нас с Китежем, знает множество историй, основанных на реальных событиях, которые с большим удовольствием рассказывает. Ведет себя этот молодой человек совсем не как учитель, скорее как друг, или знакомый, который хочет стать нашим другом. Мне он абсолютно параллелен, а вот Мила по нему уже сохнет и готова слюни пускать. Впрочем, она так относится ко всем существам противоположного пола. Если он свободен, конечно. У моей однокашницы существуют свои принципы, которые выгодно отличают ее от той же Эльки.

Последняя не так давно прислала мне письмо на электронку. Она у нас поступила в Казань на журналиста (у нее туда отец переехал после развода), и теперь страдает, что не может найти себе парня, мол, все нормальные остались в Перми. Я посмеялся, ответил, что очень сочувствую ей, но ничем не могу помочь — занят (Рада диктовала).

— Борис, Денис, отправляйтесь на полигон, займитесь плетением узора для заклинания начального уровня, — кивнул Семен Федорович парням, — Людмила, Дмитрий, продолжайте.

— Спасибо, — донес до меня ветер шепот Милы. — Если бы не твоя кислая рожа, он бы на меня и внимания не обратил.

— Нечего было за мной прятаться и спать, — послал я ей его обратно.

Вот уж кто использует часы медитации с пользой для организма. И что самое странное, наставник ловил ее всего два раза, сегодня — в третий. Остается надеяться, что Семен Федорович не станет нас проверять, когда придет давать задание. По плану мы должны попытаться впервые составить собственное заклинание, но он может посчитать, что мы не готовы и отправить нас вслед за Борькой с Денисом, повторять плетения. Я отмахнулся от очередного ветерка от Милы, и занялся делом.

Очнулся я от того, что кто тряс меня за плечи.

— Я ей говорила, — пропела за моей спиной Мила.

— Дим, — Нина выглядела крайне возбужденно, глаза ее взбудоражено блестели, — я хочу тебе кое-что показать!

— Что так срочно?

— Знаешь, я сидела в библиотеке...

— У вашей группы сейчас же выезд на природу, — перебила подругу Мила, но Верей ее словно и не расслышала:

-...нашла в одной старой книжку кое-что про твоего деда, — что ее еще так могло обеспокоить, кроме информации про Чернобога?! Я вздохнул, и обернулся к Лариной:

— Если Семен Федорович вернется раньше, чем я, отмажь меня как-нибудь, скажи, что у меня живот прихватило... в общем, придумай, что-нибудь более достоверное, — попросил я Милу, осторожно опускаясь на землю.

Нам стихийникам во время медитации лучше обращаться к энергии доступной элементали, да и читать заклинания так же пребывая в непосредственном контакте с ней. Я могу работать с нитями Силами свободно, плести заготовки для них, практически в любом месте. Впрочем, в нашей группе из стихийников, помимо меня и Милы, только Оксана и Сергей, а они работают с землей и воздухом, которые крайне трудно не найти в нужный момент.

— Дима! — дернула меня за руку Нина, — Идем.

— Он с самого утра зависает, — крикнула нам вслед Ларина, вновь взмывая над землей, — если что, лучше потряси.

— И куда ты меня тащишь? — едва поспевая за девушкой, я едва несколько раз чуть не упал на поворотах.

Медитационный зал находится в левом крыле учебного центра, а библиотека, куда меня волокла Верей, в северном пристрое. Что она там такого обнаружила? Мы о Чернобоге уже можем книгу писать, биографическую. Архив мой и ее весь перерыли, родственников, кого могли, допросили. Картина вырисовывается очень интересная, странный он, отчим моей матери, муж моей бабушки. По одним источникам — благороднейший из богов, радетель рода человеческого, по другим — скотина первостатейная, гад двуличный. В последнее, после рассказа Верей, мне верится больше, но кто его знает, какую они там игру ведут с Ягой? В том, что бабушка замешана в этой довольно странной истории, я не сомневаюсь. Девчонки со мной согласны, Рада вообще считает, что она и является главной затейницей ее, организатором. Мы едва не поругались с ней из-за этого, остановились на том, что пока не найдем доказательства, не будем делать никаких выводов.

Мы пересекли весь учебный центр, встретились по пути с Мишкой и Митькой, пришлось придумывать на ходу объяснение для Адама, которому было интересно, куда мы так спешим. Пока Нина мялась и мямлила, я подключил к делу своего двоюродного брата, Митрофан специалист во всяком роде вранье. Пока он заговаривал учителю зубы, мы смылись. Я не преминул припомнить ей наш побег из Лицея через пещеры Горыныча, обвинить во всех своих бедах и несчастьях. Она фыркнула, бросила, что сам во всем виноват, и пока я пытался прийти в себя после такого заявления, потащила дальше.

В библиотеке было тихо, шуршал за стойкой смотритель, клевал носом над толстенным томом аспирант, ученик Максимуса. Кто мне объяснит, как ей удается получить доступ в самые закрытые места? Читальный зал, в который она меня привела, закрыт для практикантов.

— Людей нужных знать надо. — ответила на незаданный вопрос Нина, роняя на стол довольно толстый учебник по истории Китеж-града.

— И здесь он успел наследить, — хмыкнул я, ища нужную строчку.

Нина ткнула пальцем в книгу и начала шепотом читать: "По неподтвержденным данным, среди магов, спасших Китеж от нашествия хана Батыя, было как минимум два бога. Они же являлись инициаторами данной идеи..."

— Опять по неподтвержденным данным? — не смог сдержать я недовольства. — Нин, нам нужны факты.

— А того, что книгу написал А.А. Кузнец для тебя не факт?

— Нет. А.А. Кузнец, для меня не факт, первый раз о нем слышу.

— Будь я с тобой знакома меньше, чем есть на самом деле, подумала бы, что ты абсолютно не любопытен, — Верей усадила меня за стол, а сама куда-то ускакала. Вернулась она довольно скоро, неся на вытянутых руках еще один учебник.

— Знакомься, А.А. Кузнец, учитель Максимуса Грея... — длительная драматическая пауза для того, чтобы перевести дыхание и дальше скороговоркой, — маг второго уровня, специализация Жизнь и Смерть, пропал без вести в... это не интересно, главное, он — один из тех пяти магов, что сделали Китеж частью Мира. Неподтвержденные данные?!

Я задумчиво рассматривал фотографию мужчины лет тридцати — сорока, не слишком хорошего качества, надо заметить, но если встречу вживую — узнаю. Если, конечно, напрягусь хорошенько. Благообразный такой дяденька с аккуратной бородкой по грудь, глаза непонятного цвета (фото черно-белое, что вы хотите), одет в простую рубаху, в которых принято изображать крестьян. Одно отличие — шрам, рассекший правую щеку и теряющийся в бороде. Да, его словам можно верить, раз говорит, что боги подали им идею спасти родной город и даже приняли в его спасении непосредственное участие, значит, так и было. Только почему об этом никто не знает, а книгу спрятали в закрытую секцию местной библиотеки?

— Это не совсем книга, скорее, дневник, — ответила Нина, усаживаясь рядом. — Я спросила у библиотекаря, где можно достать экземпляр, он говорит, что существует всего три копии. Впрочем, я не уверена, что правильно его поняла. Может он хотел сказать, что у нее есть продолжение. Она обрывается на описании воцарения на российском престоле Петра I. Довольно интересно, кстати, только нас ведь не это интересует.

— Ладно, примем за константу, что боги приняли участие во всем этом, — указал я рукой на книгу, — но почему ты считаешь, что именно Чернобог приложил свою руку к происшедшему?

Нина разом сдулась, лицо ее приняло самое что ни на есть несчастное выражение. Я ждал, уже понимая, что дальше пойдут "возможно", "говорят" и "по слухам". Мало того, что мы ничего не знаем о планах маминого отчима, может быть Верей жестко ошибается, так еще с информацией у нас большая проблема. И это уже осознают и девочки, только слишком уж глубоко мы увязли, просто забыть и отвернуться не получиться, не дай боже потом с Ниной что-нибудь случиться, ни я, ни Рада не простим тогда себя. Да и не даст мне хранитель сделать вид, что не было ни мертвого человека на капище Мокошь, ни вырвавшегося на свободу умертвия. Так что приходится принимать на веру все, что удается найти насчет Чернобога. Я пытался несколько раз поспрашивать у своего заплечного духа, что же брат Кощея все-таки затеял, но меня игнорируют. Иногда мне кажется, что он сбежал, выполнив свою миссию, предупредив об опасности, но нет, скосив глаза чуть в сторону, я его вижу. Да и Нина бы заметила и тут же рассказала мне.

Два часа я вместе с Верей рылся в книгах, ища еще какие-нибудь упоминания о событиях давно минувших дней. Как и ожидалось, ничего, кроме догадок мы не нашли. Кто его знает, этого Кузнеца, может он просто решил пошутить над потомками, или приплел Чернобога и его коллег для, как говорится, красного словца. Нина в отчаянии предложила выспросить у ректора Грея, что ему известно об этом периоде жизни своего учителя. Я покрутил пальцем у виска, но сказать ничего не успел, тяжелая рука Семена Федоровича опустилась мне на плечо, а его грозный взгляд буквально пригвоздил к полу.

— Что вы здесь делаете, молодой человек? Я оставил вас в зале, надеясь по возвращении застать вас закончившим медитацию, но что я там увидел, как вы думаете? — развалившуюся на полу Милу? Или в воздухе — надо же делать вид, что она занимается. — Могу я полюбопытствовать, что вы здесь делаете?

Что я мог ему сказать?! Что решил дополнительно изучить теорию? Не думаю, что хоть в одном из учебников истории, множества дневников и газетных вырезок, которыми мы завалили стол, найдется хоть одно упоминание о медитации.

Нину он словно не замечал, продолжая буравить меня взглядом в ожидании ответа. Я вздохнул, осознавая, что свидание с Радой на сегодня отменяется, мне повезет, если удастся выкроить время на него хотя бы к концу практики.

Радмила

Что чувствует девушка, когда пригласивший ее парень сам опаздывает на свидание более чем на час?! Кто как, а вот меня наполняет ярость и желание прикончить Димку на месте. Он еще утром прислал мне весточку с ветром, предложил встретиться в кафе в парке. Я пришла. Несмотря на усталость и то, что мне пришлось уговаривать мастера отпустить меня пораньше. Чем он думал, когда выбирал время встречи? Мой день в основном протекает в спортзале и в морге, так что мне нужно намного больше времени, чем ему, чтобы привести себя в порядок.

— Вы будете еще что-нибудь заказывать?! — вежливо склонился в полупоклоне предо мной официант.

Я посмотрела на него, перевела взгляд на две пустые чашки кофе и нетронутое пирожное, и попросила счет. Хватит с меня! Надоело сидеть здесь, под перекрестным огнем сочувствующих взглядов официантов и бармена, прекрасно знающих, что мой столик был заказан на две персоны! И пусть Димка идет к черту!

Да, он все же явился. Мы встретились с ним на выходе из парка. Его умоляющий голос, принесенный ветром и просьба подождать еще пару минут нисколько меня не растрогали. Он раньше не мог его прислать, не мог извиниться?! Прав был Лик, не тем путем я пошла, не это я хотела вспоминать перед тем как уйти! Кстати, последний тоже оказался неожиданно неподалеку. В наш разговор он не влезал. Просто стоял неподалеку, явно грея уши. Впрочем, это было не сложно, мы разговаривали громко, не выбирая выражения и не стесняясь случайных свидетелей. Димка оправдывался, говорил, что его задержал мастер, и даже отправить ветер до последнего момента не получалось. Я лишь морщилась, не желая его слушать, но когда он приплел к разговору Чернобога, не выдержала:

— Ты бы еще мне о роде рассказал! — яростно выкрикнула я и, вырвав ладонь из его цепких рук, повернулась, чтобы уйти.

— Рассказал, было бы что! — закричал он в ответ. — Этот Чернобог преследует Нину, он пытался убить вас, ты же знаешь!

— Да пошел он в ад, твой Чернобог! Вместе с твоей Верей! Они для тебя важнее, чем я...

— Ты дура или притворяешься?! — он кричал, срывая голос. — Чернобог пытался убить вас, а не меня. Меня в то время даже близко не наблюдалось, и он знал, что меня там не будет!

— Может, вы прекратите скандалить, дети! — преградил нам дорогу Лик. — Не стоит столь личные проблемы обсуждать столь громко. Давайте перейдем в более спокойное и менее людное место, где их и обсудим!

— Заткнись! — хором крикнули мы на него.

Ласковая улыбка исчезла с лица дроу сменившись строгой маской. Он схватил нас за руки, дернул к себе и тихо прошипел нам в лица:

— Это вы сейчас же закроете рты, повернетесь и пойдете со мной, два идиота. Чтоб вы знали, этот остров был когда-то владением Чернобога. Объяснить, чем вам грозит произнесение вслух его имени в данном контексте, или сами догадаетесь?!

Ответить мы не успели. Земля в буквальном смысле разверзлась под нашими ногами и мы рухнули вниз.

Глава восемнадцатая.

Навь и Правь

Радмила

Мы оказались в глубокой яме, сверху ее, словно крыша, прикрывало нечто темное. Не переставая ругался эльф, что-то успокаивающее бормотал рядом Димка, а я все не могла восстановить дыхание. И чего испугалась, ведь еще полгода есть в запасе? И не за друзей, как в первый день Масленицы, за себя. Сердце бьется, словно пойманная в сети жар-птица, уши заложило — все звуки доносится как сквозь вату, будто давление резко подскочило вверх, и в глазах все плывет. Тоже мне, бесстрашная валькирия, будущая гроза Тьмы и всех ее слуг. Смешно. И глупо. Не место и не время так позорно распускать себя, давать чувствам волю. Вначале надо придумать как отсюда выбраться, и только после этого позволить себе поплакать в подушку или на плече у Димки. Так что вдох-выдох, приходим в себя, загоняем выступившие на глазах слезы обратно и пытаемся определить, куда нас занесло.

Это просто яма, темноту которой лишь слегка разгоняли вспыхивающие время от времени огоньки. Разноцветные, мерцающие и очень напоминающие чьи-то злые глаза. Дрожь прошла по моему телу. Опасность витала в воздухе, я ощущала ее всей кожей, и с каждой секундой мне становилось все страшнее.

Я оглянулась на ребят. Дроу занялся скалолазанием, решил посмотреть, куда выходят просветы наверху. Димка отошел в сторону, чтобы не мешать ему. Им обоим плохо, лучше было бы мне заняться разведкой на местности, но я даже заикнуться не смею. Самцы, чтоб их! И если своего друга я могу простить, он просто не в курсе настоящего уровня моей подготовки, то Лик просто задается. Джентльмен... интересно, куда девалось его эльфийское воспитание во время войны с валькириями?! Засунул глубоко и надолго, как любит выражаться Дима?

Успокоиться, надо успокоиться. Пора лечить нервы! Я закусила нижнюю губу, стараясь удержать всхлип, рвущийся из груди. Меня шатнуло в сторону, к стене, где я без сил опустилась на пол. Страх накрыл с головой, не давая даже вздохнуть. Дрожь вернулась и, судя по всему, надолго. Истеричка! Я прижала сжатые кулаки ко лбу. С того дня, как мама ушла, стоит мне только начать нервничать, как их начинает сводить судорогой. Так что для меня фраза "взять себя в руки" не пустой звук.

— Хочу вас поздравить, друзья. Мы — первые смертные за почти два тысячелетия, которые удостоились чести лицезреть Мировое древо. Правда, ракурс неудачный — снизу, — объявил, спрыгивая на землю рядом с Димкой, эльф. — Если поднимитесь наверх, то сможете насладиться видом изумрудных лугов, рек с живой и мертвой водами, и печально известный Калинов мост.

— У тебя хорошее настроение? — всем телом развернулся к нему Дима. — Нашел чему радоваться.

— Я рад, что вы не горите желанием ознакомиться с местными достопримечательностями. — проигнорировав его, продолжал язвительно вещать Лик, — луга перед ними заполонены умертвиями, не считающими себя таковыми.

— Умертвия?! — я вспомнила красные, пылающие яростью глаза одержимого коня, — Там должны быть души.

— Все претензии к Чернобогу! — огрызнулся дроу. — Это его территория.

— Но наши проблемы! — поднялся с земли Димка.

Он не понимает, совсем ничего. Он видел всего одного одержимого (хотя какое там видел — слышал, чувствовал, не более того) и считает, что знает все, думает — мы справимся. Мне захотелось рассмеяться. Страх ушел, оставив после себя уверенность, что это приключение я не переживу. Жаль будет разочаровать Фрею, она ведь до того никогда не ошибалась. Хм!

Я посмотрела на своих спутников. У Димки есть хранитель, который, если верить Нине, сможет удержать душу даже в полностью обескровленном теле, пусть и не больше минуты. Дроу — он живучий, сразу не помрет. Им нужна только энергия, чтобы убраться отсюда. Навь не то место, где можно свободно пользоваться Силой. Ни один маг не продержится здесь долго, его просто высосет. Именно поэтому еще никто не возвращался живым отсюда.

Да, Чернобог умен, для них обоих Навь оказалась бы ловушкой, из которой нет выхода, кроме как в смерть. Для меня она — всего лишь мгновение боли, портал, переход в иное состояние, во время которого как раз и образуется большое количество свободной энергии. Надо сейчас только донести эту мысль до них так, чтобы у них не появилась даже возможность оспорить мое решение.

Но мне не дали даже рта раскрыть. Над нами что-то угрожающе заревело, затрещало, сверху посыпались комья земли и ветви.

— Что за...? — эльф успел отскочить, а Димка, неуклюже дернувшись в сторону, упал на землю и, не сдержавшись, заорал, придавленный рухнувшим на него чудовищем.

Принятое решение уже подвело черту под моей жизнью, я не успела ни испугаться, ни удивиться, только почувствовала, как в руку мне ткнулась рукоять меча. Они есть у каждой из моего рода, именные. Их выковывает одна из старших сестер после того, как ребенок перестает быть единственным, с ними в руках мы расстаемся с жизнями. Значит, все правильно.

Ликал'эон

"Карачун!". Чудовище из тех времен, когда человечество только зародилось. Именно с ним раньше ассоциировался бог ночи и холода, смерти и страха, один из первых, уничтоженный Чернобогом. Видимо не до конца.

Я продолжал с невероятной быстротой терять Силу, превращаясь попросту в слепо-глухо-немого человека, но его приближение мне все же удалось почувствовать. За несколько секунд до того, как чудовище рухнуло на нас, мой разум выкрикнул его имя и тут же передал все бразды управления телом инстинктам. Меня швырнуло в сторону, я едва успел увернуться от его огромных лап, с острыми как мои клинки, когтями. Он заревел утробно, рванулся вперед, но замер, натолкнувшись на неожиданное препятствие.

Рада. Маленькая, хрупкая, по сравнению с ним она выглядит как игрушка из киндер-сюрприза рядом с человеком. Но игрушка, у которой внутри спрятан вечный двигатель. Ее движения так стремительны и точны, что даже мой натренированный глаз не всегда успевает их заметить или предугадать. Плохо, очень плохо! Она не танцует, как положено валькирии, она дерется безжалостно, вгрызаясь и руками, и зубами, и мечом в его тело, пытаясь достать до сердца или перерезать глотку, как дикому зверю.

— Лик! — яростно прорычала Радмила. — Не стой столбом!

Она лишь на мгновение отвела взгляд от врага, яростно сверкнула в мою сторону глазами, побуждая действовать, за что и поплатилась. Один удар лапой — и она летит к стене. Чудовище, похожее на огромного медведя, повернулся в мою сторону, в тот угол, куда я утащил внука Яги. Он неуклюж, косолап и спокоен, как бывают спокойны только абсолютно уверенные в своей победе существа, потому и не торопился. Хотел насладиться моим страхом, своей властью над нами. Вот только не на тех напал. Я и без магии кое-что могу. Да и Рада не бездействует, она уже поднялась, встала, опираясь на меч.

Я рванулся вперед, призвав свои доспехи. На полные у меня Сил не хватает, но прикрыть жизненоважные органы мне удалось. Я поднырнул под лапы, резанул его по мышцам, одновременно уходя с пути Рады. В ее левой руке появился маленький кинжал, который она вонзила в морду, приняв на меч очередной удар.

— Забирай Димку и уходи! — с трудом выдохнула она. — Силы должно хватить.

Ее лицо залито кровью, правая рука безвольной плетью висит вдоль тела, нога сломана в нескольких местах. Простой человек был бы уже мертв... да и она ничем не отличается от обычного смертного, так что сейчас передо мной лишь тело, подгоняемое острым, яростным желанием защитить. И, глядя на ее переломанное тело, продолжающее двигаться и сражаться вопреки всем законам природы и Магии, я понял, что снова проиграл валькирии.

Кивнув, я рванул к крестнику Сира, который, наконец, пришел в себя. Спорить бессмысленно, другого пути у нас просто нет. Но у меня не было времени объяснять это Дмитрию. Яркая вспышка света, жалобный, почти сразу же оборвавшийся девичий крик... и все закончилось.

Только Димка не успел этого понять. Он рванулся вперед, едва не вывалившись из портала, но, к счастью, его подвела нога. Он рухнул, но уже на землю, покрытую густой зеленой, совсем не весенней травой.

— Ты... ты, сволочь! — закричал он. — Какого черта??! Где она?

Я устало опустился на землю, чувствую себя как никогда опустошенным. Спорить не буду, сволочь! Только не ему мне об этом говорить. И не мне ему объяснять, что не все так просто в ее смерти.

— Не ожидал, честное слово не ожидал! — мягкий, слегка ироничный голос бога смерти раздался над нашими головами совершенно неожиданно.

Дмитрий

Чернобог стер ухмылку с лица, перевел презрительный взгляд с Лика на меня. Легкое движение рукой и меня снесло, проволокло по земле несколько метров. В глазах потемнело, еще в Нави сломанная нога вывернулась под неестественным углом, в левой руке словно что-то порвалось. Я взвыл от боли, и громко выматерился. С трудом смог сфокусировать взгляд на раздваивающемся муже Яги. Как ни странно, но более на его лице не было не снисхождения, ни презрительности. Он наоборот сосредоточился и вновь вскинул руку. Трава вокруг меня в один миг пожухла, почернела. Ветер смерти... Змей рассказывал об этом заклятии. Любимое и проверенное оружие Чернобога, после которого еще никто не выживал. Мне не могло так повезти!

И это понимал не только я. Лик замер, едва успев замахнуться мечом, в безуспешной попытке остановить бога смерти. Застыл статуей и он, не веря своим глазам, с яростью глядя на меня, но больше не пытался нас убить. Он вдруг просто расхохотался, дернул плечом, и дроу кулем свалился на землю.

— Яга, дорогая, как тебе удалось это сделать? — повернулся он ко мне спиной.

Я не видел бабушку, но зато прекрасно слышал ее слова:

— Не мне, милый, не мне, — самодовольство и явная насмешка в ее голосе меня пугали, как и то, что она говорила: — Тебе, мой дорогой...

Яга

Последний раз в Прави я была более тысячи лет назад, сбежав отсюда сразу после свадьбы. Наверное, поэтому, в отличие от моего мужа, не испытываю горькой ностальгии по ушедшим временам, по тому чего не вернуть. Я знала от чего отказывалась, когда уходила. И хотя сегодня я испытываю страх, он не связан с возвращением. Скорее, с тем, что ждет меня после того, как я покину Правь, вновь окажусь в реальном мире. Интересно, мой мир изменится?!

С Чернобогом я встретилась у ворот, приветливо распахнутых. Он ждал меня и сегодня, как ни странно, лишь молча предложил свою руку, решив в виде исключения забыть про свои ехидные и часто довольно болезненные замечания. Мы прошли по едва заметной тропинке мимо вечнозеленых полей, черных лесов и глубоко-синих речушек и озер. Все неподалеку друг от друга, но в тоже время на расстоянии более чем в сотни тысяч километров. Все зависит от того, что мы хотели видеть. Правь нелогична, иррациональна и чудесна. Сложно было оставить ее нормальной, живя здесь и изменяя под себя, свои вкусы. Я усмехнулась, вспомнив то время, когда боги помогали строить Кощею его замок. Он лишь раззадоривал все больше разгорающиеся меж ними споры, добиваясь полной несуразности абстракции.

Я нахмурилась, прогоняя мешающие сосредоточиться на деле воспоминания. Кроме того, я лестницы, ведущей к дому Рода, нас ждал сюрприз в лице Мокошь и неизвестного мне старичка. Вероятно, один из мелких богов, лиц которых я никогда не удосуживалась запоминать. Сегодня она была в образе подростка, в ярко-красном платье явно с чужого и очень широкого плеча. Мать-природа во всей своей красе. Она не может вернуться лишь во младенчество и стать настолько старой, чтобы почувствовать усталость. Старичок, наряженный в не менее несуразный наряд века этак семнадцатого — восемнадцатого. Странная парочка сидела за небольшим деревянным столиком, в аккуратных плетенных креслах, попивая чай вприкуску. И судя по тому как нас приветствовали, эта парочка ждала именно нас.

— И все-таки из вас вышла красивая пара, — окинув нас взглядом, заметил божок.

Мокошь нахмурилась, но предпочла оставить без внимания его слова. Кивнув на стоящее рядом кресло, рукою она указала на лестницу и, в упор глядя на Чернобога, спросила:

— Кто первый?

Чернобог усмехнулся и присел в кресло, подчиняясь ее молчаливому приказу:

— Дамы вперед.

Лестница оказалась не такой длинной, как виделось снизу, я добралась до Книги всего за десять минут. Никто никогда кроме самого Рода сюда не поднимался, так что я чувствовала себя немного неуверенно. Не знаю, что бы я там себе нафантазировала, если бы стала представлять, как выглядит его дом, но уж точно не ограничилась бы небом, высоким пюпитром и креслом с прямой спинкой. Удивленно хмыкнув, я опустилась на стул и громко и четко произнесла:

— Мой внук, Дмитрий Агинский.

Тяжело стукнулась обложка фолианта, тихо зашелестели страницы. Я пролистала его детство, отрочество и в недоумении уставилась на абсолютно пустые страницы. Это невозможно, в Книге Рода все слова, мысли и желания людей, определяющие их судьбу, прописаны с момента зачатия и до того, что ждет душу после смерти. Назвав еще пару имен, я убедилась, что в случае с Димкой меня просто обманывают. Яростно захлопнув Книгу, я бегом бросилась вниз.

— Что-то не так? — удивленно посмотрела на меня Мокошь, с явной неохотой оторвавшись от чашки с чаем.

— Ты лучше меня должна знать, — с трудом выровняв дыхание, я заставила себя улыбнуться. — Почему будущее Димы не прописано?

— Не знаю, Род не оставлял инструкций, — пожала она плечами и протянула мне чашку с чаем. — Присаживайся, подумаем.

Я нервно мотнула головой, размашисто обошла их столик и направилась к воротам, но меня остановил мужской голос за спиной:

— А кого ты хочешь из него сделать? Кем видеть?

Я обернулась, внимательно разглядывая его улыбающиеся лицо. Он мне категорически не нравился. Никогда не любила тех, кто живет в придуманном мире, не желая тратить время на то, что располагается за пределом их понимания.

— Богом! — обернулась я к ним. — Времена меняются, меняются боги. Разве не так?

Он кивнул, соглашаясь:

— Меняются. И времена, и боги. Но нельзя строить новое, не опираясь на фундамент старого. Боги перестали иметь такое значение в жизни людей, как ранее. Свобода выбора, знаешь ли, — он скривился, словно последние слова вызвали у него физическое неудовольствием, но продолжил: — И это люди. Что говорить о богах?

Я поняла. Кажется.

И только сейчас заметила отсутствие Чернобога.

— Он пошел разбираться с нарушителями территориями, — предварила мой вопрос Мокошь.

Нарушители? Умертвия на территории Прави?! Это даже не смешно. Но кто кроме них мог его заинтересовать? Ответ нашелся тут же. Я сорвалась с места и, подхватив юбку, бегом помчалась к месту, где, я чувствовала, находился Димка. Какое лихо занесло его сюда? Куда глядел Лик?

Дорогу к нашему с Чернобогом "дому" я нашла быстро, не пришлось плутать, доверяясь только чувствам. И все же я опоздала, прекрасно понимая, что Ветер Смерти не остановить и мне, при всем желании. Однако... что-то шло не так...

— Дорогая, как тебе удалось это сделать? — отсмеявшись, он повернулся ко мне и буквально впился в меня взглядом.

При всем желании... я усмехнулась:

— Тебе дорогой, тебе... — если бы я могла, я бы расхохоталась, но мне просто не хватало воздуха. — Неужели, милый, ты не помнишь одну ночь, которую я все же тебе подарила? Как мне кажется, ты тогда остался доволен.

Чернобог обернулся, вглядываясь в Дмитрия, словно впервые его видел. Не стоило признаваться, хотя это и не единственный козырь в моем рукаве, пусть и один из самых главных и оберегаемых. Да и просто ради ярости в его глазах, огня, пожирающего его изнутри, можно было им пожертвовать. И мимо такого необычного и редкого явления, как собственный внук, он не пройдет. Поинтересуется. Это хоть ненадолго, но даст Диме защиту.

Чернобог развел руками и склонил голову в шутливом поклоне, признавая поражение в сегодняшней схватке. Все, война объявлена, игра началась. Веселые мне предстоят следующие несколько лет. Я посторонилась, пропуская мужа, дождалась, пока он скроется из вида, и только после этого занялась воспитанием внука и допросом его "няни". Подойдя к лежащему неаккуратной кучей эльфу, я перевернула его носком туфель и потребовала от отчета. Однако, именно этот момент Дим выбрал для того, чтобы закатить истерику.

Выслушивать его слезливые обвинения в смерти какой-то девушки у меня не было никакого желания, поэтому я милостиво позволила Лику забрать его, перенеся разговор на следующий день.

Нина

Димка исчез. Сбежал от меня на свидание к Раде в седьмом часу, и с того времени ни его, ни ее никто не видел. Митька и Мишка, которых я своим необоснованным страхом за его жизнь уже достала, пытались мне доказать, что волноваться не о чем. Они наверняка сняли комнату в гостинице, как иногда делали это в Егошихе, решили отдохнуть наедине друг с другом. Но съедающий меня страх заставлял меня раз за разом брать в руки зеркало и пытаться дозвониться до них. Звонки в никуда, зеркало просто чернело, отказываясь отражать даже мое растерянное лицо, что не могло добавить мне спокойствия. В общем, последние полтора часа, несмотря на время — третий час ночи, — я провела в комнате у Мишки, не давая спать ни ему, ни заразившимся от меня волнением девчонкам. Парни стоически терпели нашу истерику, лишь иногда стараясь вправить мне мозги. Меня трясло.

В четвертом часу Митька не выдержал, громогласно заявил, что если я так за них волнуюсь, то должна искать понимания у преподов, а не у них, бедных и сонных друзей. Он лично идет спать, и пусть весь мир с Димкой во главе катится ко всем чертям. Но не успел он сделать и шага, как дверь распахнулась, и в комнату ввалился Лик. Грязный, оборванный, с засунутым за пояс брюк мечом. И странно безжизненный. Оглядев нас, он порадовался тому, что мы собрались вместе и теперь ему не придется вылавливать всех по отдельности.

— Так, — он устало потер лоб, собираясь с мыслями. — Завтра, то есть сегодня утром мы отплываем в Лицей. Чтоб в одиннадцать все стояли на причале с вещами. Нина, — он пристально посмотрел на меня, — комнату не покидать, пока я за тобой не вернусь. Мне надо привести себя в порядок. После от меня не на шаг. Чтобы было понятно всем — это приказ Яги.

Он развернулся, хотел уйти, но неожиданно замер на пороге и глухим, словно чужим голосом произнес:

— Соберите вещи Дмитрия и Радмилы, — он обернулся. — Митрофан, отдашь их брату, когда он вернется из больницы. Вещи Рады передадите кому-нибудь из преподавателей, они отошлют их ее родственникам.

Дверь захлопнулась. В комнате висела гнетущая тишина, друзья в немом ошеломлении переглядывались, пытаясь уложить в головах то, что сказал дроу. Я в ужасе смотрела на место, где только что стоял Лик. Сердце бешено колотилось в груди, сквозь нарастающий шум в ушах до меня с трудом донесся голос испуганный голос Митьки:

— Нин, что происходит?

Я перевела на него мутный взгляд, стараясь разглядеть его лицо за непролитыми слезами. Я не могла произнести ни слова, в горле застрял ком, который не давал мне даже вздохнуть, не говоря уж о словах. И так, в абсолютной тишине, я громко, со всхлипами, разрыдалась.

Мокошь

По небу бежали резвые белоснежные облака, снизу слегка окрашенные в розовый цвет восходящими лучами солнца. Рассвет в Прави прекрасен как нигде. Уж я-то знаю, видела множество и подобных ему, и настолько ужасных, что даже вспоминать не хочется. Хотя все зависит от ситуации и от самоощущения. Сегодня, я хоть и устала, но осталась довольно тем, как закончилась прошедшая ночь.

Я поежилась, но не от неприятных мыслей, а от утренней прохлады. Чай давно остыл, а мой спутник просил не тратить Силы на такую мелочь. Мол, он больше любит едва теплый. Я накинула на плечи шаль и повернулась к нему:

— Что скажешь?

Он нехотя открыл глаза и задумчиво посмотрел на меня. Мысли всех остальных богов я всегда читала, как открытые книги, они был для меня предсказуемы так, как не могли быть предсказуемы даже люди. А вот он — загадка. Причем всегда, с первого дня нашего знакомства.

— Они слишком торопятся. Как дети.

— Как и всегда, — кивнула я, — ничего страшного, потом спохватятся.

— А не будет ли поздно?

— Мы всегда сможем вмещаться и помочь.

— Кому?

— Детям естественно, — фыркнула я. — Они еще не считают себя настолько взрослыми, чтобы пытаться нас переиграть.

— Это точно, — Род поднялся, задумчиво посмотрел в сторону восходящего над Миром солнца, поблагодарил меня за компанию и чай, и начал собираться, напоследок напомнив: — Присмотри за остальными. Если по глупости Яги и Чернобога мы лишимся двух наследников, будет плохо. Но если пострадают и остальные шестеро... — он покачал головой и исчез в лучах, вознесшегося над Явью и Правью солнца.

Я разогрела чай, заменила варенье и пирожные, и призвала к себе Лучезара, требуя подробный рассказ о том, что произошло в Нави. Яга права, времена меняются, пришла пора для новых богов. И пускать все на самотек, как, впрочем, и отдавать ей и ее мужу будущее Мира по обе стороны Грани, мы не собираемся. Не для того мы так долго ждали.

Игра началось. Только участников, как и пешек, намного больше, чем эта парочка думает.