Науфрагум: Под саваном Авроры - Том третий, глава седьмая

— Нам пригодится, а то ни одного пулемёта нет, — пояснил я, спрыгнув на настил эстакады и отряхивая руки. — Пойдём, пожалуй. Кстати, гляди — 'мёртвые головы' не все сгорели.

Действительно, откуда-то снизу неторопливыми кругами взлетели несколько крупных черных мотыльков, потревоженных шумом.

— Да, теперь уж они тут очень кстати, плакальщики... — мрачно заметил Герт.

ѓГейрскёгуль, кажется, уже закончила свой молчаливый диалог с мёртвым атаманом. Я ждал, что она плюнет на труп, но вместо этого девушка нагнулась и резким рывком сорвала с его шеи золотой медальон в виде свастики, украшенной какими-то крупными прозрачными камнями. Деловито стащила с пальцев многочисленные перстни, сунула в карман, и направилась к следующему мертвецу.

— Молодая девка, а повадки мародёрские, — с осуждением проводил её взглядом гардариканец. — Хотя, что удивляться. Дагфинн тем только и занимался — шарил по брошенным городкам, ломал сейфы, искал кубышки, вскрывал могилы, ну, и всё прочее — что там ещё ценного.

— Они же не местные?

— Нет. Я так понял, из рыбаков с северных атлантических островов -те же сразу после катастрофы смекнули, как можно поживиться, и давай тут шарить. Целые посёлки на побережье основали, тащили добычу. Правда, немного погодя карантинщики их прижали и разогнали. Но последние годы северяне снова стали тут шастать — нашли лазейку, что ли. Мы-то не особо с ними контачим, не любят их здесь.

— Понятно, за что. А насчёт лазейки — похоже, что контрабандисты себе покровителей в самой Карантинной комиссии и нашли, получили карт-бланш.

— Может быть, конечно. Хотя бандитов пусть грабит, не жалко, — махнул рукой гардариканец. Правда, снова осмотревшись, он почесал в затылке и смущённо кашлянул. — Э-э-э... хоть и сукины были дети, убийцы и ублюдки, как-то нехорошо оставлять вот так вот.

— Не по-христиански?.. — с лёгкой насмешкой поинтересовался я.

— Причём тут христианство, черт подери? Просто, придёт потом сюда кто — да хоть бы и я сам за танком — а тут эдакое смердилище, как на бойне...

В самом деле — до деревни ведь рукой подать. Здесь даже играют детишки, если вспомнить слова Ромики. Более того, относительно недалеко, за тем лесом, сейчас устраиваются на новом месте наложницы, которых насильно взяли разбойники, валяющиеся сейчас под ногами в виде обожжённых трупов. Их женщины и дети. Что они подумают, если вдруг окажутся здесь?

— Ты прав. И, кажется, я видел там, у края цоколя, подходящее место.

Мы с Гертом порядком запыхались, перетаскивая за ноги тяжёлые мёртвые тела, и с последними обходились уже совсем неделикатно. Как ни странно, так и не проронившая ни слова скандинавка тоже присоединилась к нам, и её помощь оказалась совсем не лишней.

В зарослях бурьяна на склоне лежали штабелями замшелые бетонные плиты, балки и блоки, когда-то подготовленные для строительства. Между крайними штабелями образовалась узкая щель ярда в полтора, которую мы и превратили в усыпальницу, повалив по паре блоков впереди и сзади. Побросав тела разбойников вниз, мы с помощью пары ломов, раздобытых на танке, задвинули сверху широкую бетонную плиту с крайней стопки, и утёрли вспотевшие лбы.

Никто не захотел сказать надгробную речь.

У наших ног осталась внушительная куча трофейного оружия. Я и так был нагружен пулемётом и барабанами, но Герт, придерживая под мышкой завёрнутую в куртку голову, выбрал себе пистолет какой-то незнакомой модели, а скандинавка увязала ремешком и взяла с собой несколько богато инкрустированных серебром и камнями кинжалов, спрятав остальное в бурьяне.

На обратном пути все молчали.