Эвиана. Общий

— Извини. Я чувствовала себя виноватой из-за ухода Тори. Мы немного повздорили...

Я смущённо улыбнулась.

— Утешение в грёзах ищут только слабые люди, — строго сказала Лейан. — Я не считал тебя такой.

Меня захлестнула обида. В который раз у пилюли спасительной лжи оказался горький привкус. Ах, если бы я могла открыть правду!

"Ага. Тогда мы бы точно не смогли смотреть друг другу в глаза".

Пришлось оставить дорогого супруга при его фантазиях.

В расстроенных чувствах я легла спать. Ни одно сновидение не посетило меня.

Утром в Высшую Школу вернулся Тори.

Полуэльф был, как и всегда, мил и приветлив со всеми. Желающим (такие нашлись) он рассказывал о неожиданном визите дальних родственников, который он никак — совсем никак — не мог проигнорировать. Ему охотно верили.

Настоящую причину его отсутствия знали только мы двое.

Мастер Тайриан, не объявившийся на прошлой неделе, расправился с делами и явился на занятие. Он оказался молод, высок и не принадлежащим ни к знати "старой", ни к "новой", что изрядно меня удивило. Кому же надо было перейти дорогу в Ордене, чтобы окончить Школу, заслужить право преподавать и при этом остаться без титула?

Без мантии и отличительных признаков дворянина мастер походил не на мага, а на воина-наёмника. Вернее, на несущего траур по товарищу наёмника, судя по узорам на его обнажённых руках.

"Он ездил на похороны".

Заветы светлого бога предписывали во что бы то ни стала отдавать последнюю дань мёртвым. Тайрин был хорошим другом. Или сыном. Или братом.

Преимущество мага в бою с обычным человеком заключается не в физической силе или скорости реакции, но в особых способностях, атакующих и защитных. Они не одинаковы для всех обладающих даром. Кто-то разит врага огненным мечом, а кто-то — подчиняет противника взглядом.

Гражданских "боевой магии" не обучают. Это возбраняется одним из первых указов Кортарина, родоначальника нынешней династии Меронии.

Студенты Высшей Школы, естественно, под запрет не попадают. Проблема в том, что у большинства не прошедших ритуал Высвобождения волшебников с даром странные отношения: ты чувствуешь магию и в тоже время — нет. Где уж там ставить воздушные щиты и лихо швыряться молниями!

"Я и свечу зажечь не могу".

— Страх — отрава. Он убивает разум, — проговорил мастер Тайриан. — Но в малых дозах бывает полезен даже яд.

— Он становится лекарством? — радостно спросила Алия. — Верно?

От её отчаянного желания выслужиться меня коробило.

— Да, — кивнул учитель. — Начальный уровень боевого волшебства примитивен и заложен в вас на уровне инстинктов. Кому доводилось оказываться на волосок от смерти?

Несколько человек подняли руки. Среди них были Лейан и... Верания, "гладиус".

— Происходило ли что-нибудь необычное?

"Везунчики" замешкались. Никому не хотелось делиться неприятными воспоминаниями.

"Вряд ли..."

— У напавшего на меня вскипела кровь. Иными словами, он сварился заживо.

Голос девушки-"гладиуса" поражал спокойствием. Она будто не в убийстве признавалась, а говорила о каких-то совершенно обыденных вещах — например, отвечала на ни к чему не обязывающий придворный комплимент.

"Ещё во время сеанса я приметила... её странность".

— Хороший пример, — сказал Тайриан. — Обычно в первый раз боевое волшебство проявляется слабо, но тебе повезло.

— Можно и так сказать, — безмятежно произнесла Верания. — После смерти главаря разбойники разбежались. Только пятки сверкали!

Она рассмеялась.

У меня в голове не укладывалось, как дворянка могла наткнуться на лихоимцев. Знатных девушек в путешествиях сопровождает охрана — достаточная, чтобы с ней не рисковали связываться разумные грабители. Дураки же на большой дороге долго не живут.

— Высокое волшебство управляется мыслью, — проговорил мастер. — За последние дни вам не раз и не два говорили об этом. Однако низшая боевая магия иной природы. Она должна стоять над разумом, ибо реакция тела опережает сознание.

— И как вы собираетесь этого добиться? — нахмурившись, спросила принцесса. Ни для кого не являлось секретом её восхищение теорией магии. Подход же боевого мага противоречил лекциям в уютных аудиториях.

— Страхом, — спокойно ответил Тайриан. — Ведь только он убивает разум.

Слава светлому богу, начало "пугания" мастер решил отложить до следующей недели. Он попросил пройти медицинское обследование тех, кто сомневался в крепости нервов и сердца. Ордену требовались здоровые солдаты больше, нежели возможно неодолимые в ближнем бою.

Но прежде чем первый курс Высшей Школы разбрёлся по своим делам, кое-что произошло. Тори обнял меня.

При всех.

— Ты вырвала меня из тьмы, светлый ангел, — с благодарной нежностью прошептал он. — Я никогда не забуду твоей доброты.

На нас бросали разные взгляды: возмущённые, любопытные, презрительные. Но мне было всё равно.

"Как хорошо, что отношения между мужчиной и женщиной не всегда сводятся к страсти. Иногда мы можем просто дружить".

Глава 9

Из высокого окна старинного стекла светло-голубого оттенка открывался чудесный вид... на Дом Невинных, жуткий памятник Тёмных Веков. В разгар Третьей Великой эпидемии в это здание свезли всех больных в Меро Тор и запечатали. По преданию, крики о помощи умирающих несколько дней разносились по округе.

Страшное деяние не спасло столицу от болезни. В то лето умер каждый десятый.

— Его хотят распечатать следующей зимой. Вы знали?

— Лучше поздно, чем никогда, — пробормотала я.

Мне не нравилась ни просторная плохо освещённая комната, ни её бледный хозяин, возлежащий на огромной кровати под балдахином из тёмного бархата.

— Подойдите ближе. Я не покушусь на вашу честь, — лёгкий смешок, — даже если захочу.

— Как скажите, милорд Ифио.

"Нелегко играть роль служанки".

Нет. Я соглашалась не прислуживать, а составлять компанию. Большая разница.

— Вы ведь составите мне компанию в прогулке по кладбищу на следующей неделе?

— Разумеется.

"Госпожа Олана сказала, он не вставал с постели уже три года. Никакого риска".

Ифио был странным, но с его причудами меня мирили две вещи: золото и его смертельная болезнь. Впрочем, не первое, а второе — ах, девичья жалостливость! — толкнуло меня подписать контракт компаньонки.

Так уж выходило, что на неделе у первого курса Высшей Школы выдавалось два свободных дня кроме отведённого для посещения храма. Их предлагалось посвящать самообразованию, и кто-то, вероятно, так и поступал.

Я же отправлялась исследовать Нижний Город.

В разгаре одной из таких вылазок меня окликнули со спины:

— Эвиана!

Оглянувшись, я увидела девушку в одежде подмастерья медикуса, которую не узнала с первого взгляда, зато со второго вспомнила и обстоятельства знакомства, и имя.

— Розалина?

Спустя меньше месяца после испытания Ордена мой и бывшей цветочницы пути вновь пересеклись.

Мы зашли в небольшую уютную чайную, выпили по чашечке и поговорили по душам. Я пожаловалась на школьный Устав, она — на строгую наставницу, госпожу Олану. Незаметно пролетел час, другой... Разницу в нашем происхождении и образовании сглаживала общая тайна испытания.

Когда чай был допит, Розалина набралась храбрости и пригласила меня в гости. Я подумала... и согласилась.

В прошлом цветочница, а ныне ученица медикуса жила вместе с учителем в большом каменном доме, увитом плющом. Он находился в самом респектабельном районе Нижнего Города, хотя, безусловно, специалист уровня госпожи Оланы (не только врачевательницы, но и целительницы средней руки) мог поселиться даже в Высоком. Исторически в Меронии особо ценились не чуждые медицине люди.

Комната Розалины тонула в цветах. Они были повсюду: в вазах, в горшках и даже на маленькой вышивке в овальной рамке. Девушка определённо любила прежнее занятие.

После высказывания положенной для хорошего гостя порции комплиментов обстановке, я получила следующее предложение, произнесённое заговорщицким шёпотом:

— Хочешь посмотреть на проклятого?

Я была несколько ошарашена вопросом, поскольку за последние дни успела наглядеться на жертв чёрных колдунов лет на десять вперёд, однако Розалина истолковала моё молчание за согласие. Сделав знак соблюдать тишину, она выскользнула в коридор. Мне оставалось лишь последовать за ней.

"Будьте проще, и люди к вам потянутся", — вспомнила я одно из наставлений, данных отцу. Он готовился стать народным защитником, одним из членов Большого Совета короля Деора. В Малый, гораздо более влиятельный, увы, брали только представителей "старой" знати.

"Наш семейный медикус лет через пятнадцать уйдёт на покой. Будет неплохо, если Розалина выучится и заменит его. Всегда хотела лечиться у женщины".

Мы поднялись на второй этаж, убранный гораздо вычурнее и дороже, нежели первый (приятельница со вздохом пояснила, что там располагались покои её наставницы), и остановились у отмеченной резными розами двери.

— Взгляни, — указала на замочную скважину моя проводница.

Я наклонилась и...

Раскрашенная всеми оттенками серого комната с редкими цветными пятнами. На кровати — бесформенная алая тварь, пожирающая человека. Лишь его лицо - молодое, болезненно прекрасное, оставалось свободным от её щупалец.

Пришлось мотнуть головой, чтобы зрение, неожиданно сбившееся на тайное, вернулось в норму.

Проклятый был едва ли на пять лет старше меня. В реальности он оказался гораздо менее красивым, чем я увидела его в первый раз. Бледный блондин с острыми чертами лица — обычный представитель старых благородных семей Меронии. Единственным, что делало его особенным, была печать некой одухотворённости.

"Он будто уже не принадлежит этому миру".

— Милорда Ифио прокляли четыре года назад, — торопливо прошептала Розалина. — Раз в месяц он проходит у госпожи Оланы процедуру очищения, но это лишь отодвигает неизбежный конец. Ему осталось не больше года.

Я подивилась не слишком хм... здоровому интересу девушки к больному.

"Профессиональное?"

Жертва смертельного проклятья ценный объект для изучения. Но наблюдать месяц за месяцем как несчастного пожирает потусторонняя тварь... Брр, у мастеров Жизни, должно быть, железные сердца.

Внезапно Ифио повернул голову и посмотрел на меня.

— Ай! — выдохнула я и отшатнулась от замочной скважины.

Взгляд проклятого обжигал. Вернее, мне на мгновение показалось, что он настолько горяч.

— Эвиана, ты...

Розалина не успела расспросить меня.

— Ученица, кажется ты обещала больше не подглядывать за нашим гостем.

Госпожа Олана, затянутая в корсет дама очень средних лет, неодобрительно смотрела на нас поверх очков.

— Простите, — пискнула бывшая цветочница, смиренно опустив голову.

— А это кто? Твоя подруга?

Чтобы не подставлять Розалину ещё больше, я решила представиться:

— Я Эвиана, студентка первого курса Высшей Школы. Приятно познакомиться.

Целительница нахмурилась. Многие маги средней руки втайне завидуют тем, кто имеет шанс достичь могущества, однако согласно негласным правилам, не могут выказывать неприязнь открыто.

Поэтому меня предельно вежливо попросили уйти.

На следующий день мне прислали письмо с предложением, на которое я не могла не согласиться: за крупное вознаграждение нужно было проводить три часа один раз в неделю время с Ифио Тариским в его особняке. Поскольку мне требовались деньги, да и забота о немощных входила в обязанности добродетельной девицы (я не потеряла надежды ею считаться), буквально через полчаса госпоже Олане отправилась записка с моим согласием на сделку.

— Прочесть вам что-нибудь? — осторожно предложила я.

В спальне (и кабинете заодно) моего подопечного стоял огромный книжный шкаф. Почти все полки в нём занимали томики поэзии.

— Только не стихи.

— Почему же?

— Я теперь и сам поэт...пишу о любви и смерти. Творения других больше не трогают меня. Они кажутся такими... надуманными.

Ифио хрипло рассмеялся.

— А прозу? — мой взгляд упал на пухлый том в багряной коже с тиснёной золотом надписью: "Жизнь Кортарина, властителя Меронии". — Историческую?

— Давайте, — милостиво согласился проклятый. — Должен же я знать, с кем вскоре буду беседовать по душам.

"Я никогда не привыкну к его шуткам".

Основатель нынешней династии, Кортарин Великий, пробился наверх с самых низов. Он не знал своих родителей, в пятнадцать записался в армию и там познакомился с молодым магом Варосом. Их восхождение шло параллельно и завершилось через двадцать лет для одного троном Меронии, а для другого — креслом главы Ордена.

К власти Кортарин пришёл в тяжёлую пору для моей родины. Последняя Великая Эпидемия унесла жизнь каждого шестого меронийца, но из королевской семьи осталась только принцесса Амелия, слишком молодая и подавленная гибель родных для трона. Не удивительно, что она пала жертвой чар красавца-героя войны.

Спустя пять лет Смуглая Королева (так в народе прозвали Амелию) заболела и умерла, не оставив детей. С ней оборвалась старая династия. Через три года Кортарин взял в жёны юную дочь князя Лорнавельского. У них родилось трое сыновей.

Потомком среднего из них является король Деор.

— Вы знаете, почему Амелию называли Смуглой Королевой?

Вопрос Ифио поставил меня в тупик. Народ не настолько хитроумен, чтобы давать подобные прозвища монархам без очевидных причин.

— Из-за цвета кожи, полагаю.

— Угадали, — юноша слабо улыбнулся. — Её отец и братья были голубоглазыми блондинами, как и я, но Амелия... она родилась особенной. Вам знакома её история?

Я покачала головой. Проклятый вздохнул.

— Не удивительно. Почти везде она упоминается только как жена Кортарина. Но перед смертью... О, не делайте такие глаза! Мне осталось недолго, и я не питаю иллюзий. Моя жизнь уныла и бессмысленна. Её остаток следовало бы посвятить размышлению о божественном, но загадка Амелии привлекает меня больше духовных поисков.

Меня тронула речь Ифио. Люди в его положении обычно поглощены жалостью к себе. В последнюю очередь их волнует судьба мёртвых и забытых королев.

— Вы придёте и на следующей неделе?

— Конечно, милорд. Мне за это платят.

Подработка нисколько не мешала моей учёбе. Напротив, общение с беднягой Ифио развивало мои терпение и смирение — важнейшие из добродетелей на пути постижения тайн магии. Выручали они и на практике: после того, как Тори при всех обнял меня, про нас пошли слухи. Не раз и не два Таорис делал мне выговор за "недостойное поведение". Моим словам о том, что "между нами ничего такого нет" глава Школы не верил.

На роман Ульдерики и Ковина смотрели сквозь пальцы, но они оба были дворянами.

Полуэльф, истинно чистая душа, косых взглядов и перешёптываний не замечал. Я не спешила открывать ему глаза: несмотря на полученное прощение, меня тяготила вина. Паренёк едва с ума не сошёл из-за моих неосторожных слов.