Я услышал вздох и, обернувшись, увидел, что бабушка, сев за стол, закрыла лицо руками. Судя по ее позе, она не желала ни видеть, ни слышать нашего разговора.
— Возможно, тебе лучше пока вовсе не думать об этом, — сказала Рейко-сан. Потом встала, потянулась и посмотрела мне прямо в глаза. К ней снова вернулся хорошо знакомый мне беззаботный тон. — Некоторые вещи лучше узнавать в подходящее время. А если его упустил, то, может, лучше и вовсе не знать. По крайней мере, пока оно снова не настанет.
4
На следующий день, в четверг, я не видел Мей Мисаки вообще.
Экзамены ведь совсем на носу... с ней все в порядке?
Я понятия не имел, хорошо ли Мей училась, какие у нее оценки. Я вообще никогда не видел, чтобы ее вызывали прочесть что-нибудь из учебника или решить задачку. Но, что еще важнее, если она и дальше будет столько прогуливать, ей может не хватить посещаемости для того, чтобы нормально закончить класс.
Правда, у меня было предчувствие, что, если я ей это скажу, в ответ получу всего лишь: "Тебе-то что?"
Я подумал было связаться с ней. Но тут же понял, что до сих пор не получил списка класса или еще чего-нибудь такого и потому никак не мог узнать ни ее адреса, ни телефона. Впрочем, должен признать — если бы я действительно очень сильно хотел их найти, то смог бы достаточно легко...
Скорей всего, она жила где-то недалеко от того кукольного магазина — в смысле, выставки. И, по-видимому, время от времени заходила туда посмотреть на кукол. Да. В этом я был уверен.
Интересно, какие у нее родители?
Есть ли у нее близкий друг или подруга?
Что с ней произошло, что ее глаз — ну, который под повязкой — стал вот таким? Может, у нее просто слабое здоровье. Вполне разумное предположение. Может, она именно поэтому не ходит на физру и вообще много пропускает... Аа, но еще, может...
...И так далее, и тому подобное.
У меня постоянно крутились в голове эти мысли; однако, похоже, из всего класса только у меня одного — судя по тому, что я видел и слышал. Правда, от моих размышлений вряд ли что-то изменится...
Посреди этого всего -
После большой перемены, когда мы направлялись к нулевому корпусу на пятый урок (это было рисование, а кабинет располагался именно в старом здании), я случайно обернулся, глянул на крышу корпуса напротив — и увидел ее.
Это было почти в точности как две недели назад, в первый мой день в этой школе, когда я сидел на лавке возле спортплощадки во время урока физкультуры. Одинокий силуэт, стоящий у края крыши, вплотную к железному ограждению.
Я шел вместе с Мотидзуки, фанатом Мунка, но тут бросил ему "погоди, я щас", развернулся и побежал обратно в здание, из которого мы вышли, — корпус С. Взлетел по лестнице и без колебаний толкнул стальную дверь кремового цвета, ведущую на крышу.
Но тут -
Мой мобильник, который я именно в этот день сунул во внутренний карман пиджака, глухо завибрировал. Какого?.. Кто это мог быть? Именно сейчас? Почему?..
Выскочив на крышу, я просканировал глазами все вокруг в поисках Мей и одновременно достал телефон. Звонил Тэсигавара.
— Ты в порядке?
— А что? Ты чего звонишь?
— Звоню, потому как у тебя могут быть проблемы. Акадзава вся прям кипит. У нее того гляди истерика начнется.
— Она тут при чем? Акадзава-сан?
— Слушай сюда, Сакаки...
Ххххшшш... Голос Тэсигавары потонул в шипении и свисте. Вряд ли одно было как-то связано с другим, но на помехи наложился еще и порыв ветра.
— ...Понял? Прости, что приходится звонить...
Из-за шума я с трудом различал слова Тэсигавары.
— Понял, Сакаки? Кончай обращать внимание на то, чего нет. Это паршиво.
...Чего?
Что он сейчас сказал?
— И еще... ты слушаешь? Эй, Сакаки!
— Ага.
— Эта история, о которой ты вчера говорил... ну, про двадцать шесть лет назад... Она тебя правда беспокоит?
— Ну...
— Я поговорил кое с кем. Когда доберемся до июня, я тебе расскажу. Так что до конца месяца не мог бы ты -
Хххшшш, гзгзгзгз... помехи стали в десять раз сильнее, а потом связь прервалась.
Он это вообще к чему? Я с трудом понимал, что происходит, и был прилично зол, поэтому выключил мобильник и сунул его обратно в карман — теперь Тэсигавара не сможет дозвониться, даже если попытается. Потом я обшарил взглядом каждый уголок крыши, над которой по-прежнему бушевал ветер.
Но там никого не было.
5
На следующий день Мей появилась в классе как ни в чем не бывало.
Однако я не смог обменяться с ней даже словечком. Вовсе не потому, что меня встревожил вчерашний звонок Тэсигавары. Да, вряд ли из-за этого. Просто в ее молчании чувствовалось что-то... Она будто заранее отвергала все попытки идти на контакт.
С Тэсигаварой я после того раза тоже не говорил. Я столько всего хотел из него вытянуть, но — возможно, именно для того, чтобы избежать расспросов, — он ко мне не подходил. Да блин же, что происходит?
Завтра была четвертая суббота месяца, значит, опять выходной. Мне полагалось снова отправиться в поликлинику на осмотр, но у меня никаких особых изменений в плане здоровья не было, так что я подумывал перенести его на неделю. Вряд ли бабушка будет меня сильно клевать, если я так сделаю. Еще ведь и экзамены будут в начале той недели. И лучше всего в последние дни как следует подналечь на учебу. Я малость подозревал, что экзамены эти будут для меня проще простого, но, говоря по правде, я всего-навсего педантичный... нет, просто офигенно старательный ученик средней школы.
...Ну, а раз так.
Победив желание еще разок заглянуть на выставку кукол в Мисаки, я провел выходные дома, даже не высовываясь на улицу.
За это время я получил два звонка на мобильный.
Первый был из далекой страны индуистов.
Как и в прошлый раз, мой отец Ёске то и дело заявлял, что, дескать, там у него безумно жарко, но по сути он звонил проверить: "Как там у тебя дела?" Когда я ему сказал, что середина триместра, а значит, экзамены на носу, он ответил: "Не очень напрягайся по этому поводу". С учетом того, что "не напрягаться по этому поводу" я был принципиально неспособен, этот совет заставил меня поразмыслить о том, понимает ли вообще этот человек характер своего сына.
Второй звонок оказался слегка неожиданным. Это была Мидзуно-сан из городской больницы.
— Ну как, здоров?
Я угадал, кто звонил, по первым же словам. И тут же меня охватило легкое беспокойство.
— Помнишь, ты спрашивал — по-моему, две недели назад — о той девочке? Ну, которая умерла в больнице в конце апреля?
— Да, конечно.
— Я после нашего с тобой разговора все не могла ее выбросить из головы и в конце концов проверила кое-что. Оказалось, ее звали Мисаки, не Масаки.
— Мисаки — это ее фамилия? Или -
— Нет, это было имя.
Значит, не как у Мей Мисаки. И что это значит?
— А как оно пишется?
— Первое кандзи из слова "будущее", второе из "цветения". Вместе получается "Мисаки".
— Мисаки...
— А фамилия Фудзиока.
Мисаки Фудзиока, да?..
Сам того не желая, я погрузился в размышления.
Почему Мисаки Фудзиока — "моя вторая половинка" для Мей Мисаки? Как прикажете это понимать?
— Почему ты хотел про нее узнать? — спросила Мидзуно-сан. — Ты обещал рассказать.
— О, ээ... насчет этого.
— Не обязательно рассказывать прямо сейчас. Но я буду ждать.
— Хорошо.
— Кстати, мальчик-жутик. Что ты в последнее время читаешь?
Так вот с легкостью она ушла от разговора об обещаниях. Пока я мычал "оо, аа", мой взгляд упал на лежащую рядом книгу.
— Эээ, второй том полного собрания Лавкрафта.
— Ого, — к ней вернулся ее нормальный тон. — Хороший вкус! Слушай, а разве у тебя сейчас не начинаются экзамены?
— Ну, надо же делать перерывы в учебе, — ответил я. Впрочем, если учесть, сколько времени я тратил на одно и на другое, правда была прямо противоположной: я немножко занимался в перерывах между чтением книги.
— Ты такой ответственный, мальчик-жутик, — Мидзуно-сан явно позабавили мои слова. — Хорошо бы мой братишка брал с тебя пример. Он вообще не читает, даже жутики. У него в голове только для баскетбола места хватает. Как правило, нам просто не о чем разговаривать, хоть он и мой брат.
— У вас есть младший брат?
— Двое. Мальчик-мячик твой ровесник, Сакакибара-кун.
— Уаа, а я и не знал.
— А второй брат во втором классе старшей школы. Но у него тоже мышцы вместо мозгов, он сдвинутый на спорте. Сомневаюсь, что он хоть раз в жизни читал что-нибудь, кроме манги. Проблема, скажи?..
— Похоже на то.
У меня было такое ощущение, что пятнадцатилетний подросток, на выходных в одиночестве читающий мифы о Ктулху в своей комнате, — проблема как минимум не меньшая, но... ладно, замнем для ясности.
По правде сказать — до меня внезапно дошло кое-что.
Вроде в моем классе есть парень по фамилии Мидзуно? Такой высокий, загорелый и довольно спортивного вида. Я с ним никогда не разговаривал; неужели это и есть младший из братьев Мидзуно-сан?
Городок-то маленький. Так что в подобном совпадении нет ничего удивительного.
— Это, Мидзуно-сан... а вы когда ходили в среднюю школу, то тоже в Северный Ёми? — задал я вопрос, который меня вдруг взволновал.
— Я училась в Южной средней, — ответила она. — Мой дом точно посередине между школами, и мы в зависимости от года поступаем то в Южную, то в Северную. Поэтому я и первый мой брат ходили в Южную среднюю, а младший учится в Северной.
...Понятно.
Тогда Мидзуно-сан вряд ли знает про Мисаки двадцатишестилетней давности.
У меня стало полегче на душе, и мы продолжили весело болтать о нашем общем хобби.
6
26 мая, вторник.
Второй день промежуточных экзаменов первого триместра.
Еще с ночи без перерыва лил дождь, угрожающе намекая на начало дождливого сезона. Мне казалось довольно необычным для современной школы, что в Северном Ёми не требовали обязательного ношения сменки (во всяком случае, сам я с таким раньше не сталкивался). Все ходили в уличной обуви в помещениях, кроме спортзала. Поэтому в дождливые дни, как сегодня, пол в классах и коридорах покрывали дорожки грязных следов.
Последний экзамен — японский язык — проводил на втором уроке Кубодера-сэнсэй.
Он раздал экзаменационные бланки, произнес: "Прошу начать", — и тут же в классе повисло молчание. Шорох механических карандашей по бумаге лишь изредка разбавляло сдавленное покашливание или тихий вздох. Школу я сменил, но атмосфера экзамена осталась ровно та же.
Примерно через полчаса кто-то из учеников встал из-за парты и вышел в коридор. Среагировав на звук и движение, я машинально повернул голову к окну. Мей на месте не было. Блин, она закончила раньше срока и опять слиняла?
После краткой внутренней борьбы я положил свой бланк на парту текстом вниз, встал и собрался было молча покинуть кабинет, но -
— Уже закончил, Сакакибара-кун? — остановил меня Кубодера-сэнсэй.
Я тихо ответил:
— Да. И поэтому хочу -
— Ты не думаешь, что стоило бы посвятить оставшееся время проверке ответов?
— Нет. Все в порядке.
Я четко услышал тихие голоса, раздавшиеся то тут, то там после этого моего ответа.
— Я уверен, что написал все правильно. Можно мне выйти?
Я кинул взгляд на дверь, которую Мей только что открыла и закрыла. Кубодера-сэнсэй, казалось, растерялся, но в конце концов опустил глаза и сказал:
— Да. Можешь выйти из класса, но не уходи домой. Просто подожди где-нибудь. После экзамена у нас внеплановый классный час.
Гул голосов распространился по всему классу. Я чувствовал, что все кидают на меня взгляды; довольно неприятное ощущение.
Они небось решили, что я зазнаюсь. Ну, даже если и так, я с этим ничего не мог поделать. И все же...
Невольно я дернул головой и подумал: почему?
Мы сделали ровно одно и то же; почему же на меня такая реакция, а Мей никто и слова не сказал? Разве не странно? Вот действительно же казалось, что что-то тут...
Едва выйдя из класса, я обнаружил Мей в коридоре у окна. Оно было открыто, и ветром внутрь задувало немного дождя. Мей молча смотрела наружу, не обращая на брызги ни малейшего внимания.
— Ты всегда быстро заканчиваешь, — сказал я.
— И? — ответила Мей, не оборачиваясь.
— Ты и вчера, и сегодня с каждого экзамена уходила раньше времени.
— Хочешь сказать, что напоследок ты решил составить мне компанию?
— Нет... просто я в японском хорошо секу.
— Хех. Значит, ты смог ответить на те вопросы?
— В смысле?
— Ну, когда нужно изложить что-то, уложившись в определенное количество слов, или ответить, какую цель преследовал автор.
— А. Да, наверно.
— А я их ненавижу. Просто не могу с ними. Уж лучше задачки по математике или естествознанию. Там всегда один четкий ответ.
Аа, ясно. Я начал понимать, что она имела в виду.
— То есть ты просто написала что попало и ушла?
— Ага.
— А это... ничего?
— Да, мне плевать.
— Да, но что насчет... — начал было я, однако решил оставить эту тему в покое.
Я подошел к окну, которое открыла Мей; оно было напротив лестницы, примыкающей к восточной стене кабинета, — так называемой "восточной лестницы". Мокрый ветер играл короткой прической Мей.
— Ее звали Мисаки Фудзиока, да? Девочку, которая умерла в больнице в тот день, — храбро сообщил я то, что узнал от Мидзуно-сан на выходных. Мей не отвела глаз от окна, но ее плечи чуть заметно вздрогнули — так мне показалось.
— Скажи, почему она?..
— Мисаки Фудзиока... — тихо произнесла Мей. — Мисаки... моя двоюродная сестра. Когда-то давно мы были ближе и связаны теснее.
— Теснее, чем?..
Я не понимал, что она имела в виду. Но... та девушка поэтому была ее "второй половинкой"?
— История, которую ты мне рассказала две недели назад, — я снова сменил тему. — Насчет класса три-три, который был двадцать шесть лет назад. Какое у нее продолжение? Та часть, где привидения?
— Ты уже спрашивал кого-нибудь? — задала встречный вопрос Мей и, пока я пытался найти что ответить, повернулась ко мне и продолжила: — И тебе никто не рассказал?
— Ээ, ну да.
— И что ты можешь с этим поделать?
Вот и все, что она сказала, прежде чем снова забраться в свою раковину и отвернуться к окну.
Даже если я сейчас попрошу ее дорассказать ту историю, вряд ли она снизойдет. Такое у меня было ощущение. Слова Рейко-сан, что "некоторые вещи лучше узнавать в подходящее время", повисли у меня в голове странной тяжестью.
— Эээ... послушай, — произнес я и, сделав глубокий вдох, как тогда, на кукольной выставке, пододвинулся еще ближе к Мей, стоящей возле окна. — Послушай, я уже давно хочу тебя спросить. Мне с самого первого дня непонятно.
Вроде бы ее плечи снова вздрогнули. Я продолжил:
— Почему они это делают? Весь класс и даже учителя. Как будто ты не -
Не дав мне закончить вопрос, Мей шепотом ответила:
— Потому что меня нет.
"Понял, Сакаки? Кончай обращать внимание на то, чего нет".
