Кукла Советника

Как он быстро двигается!

Усмехаясь, Йарра натянул берет мне на уши.

— Я подарю тебе пантеру, если ты приручишь ее, не затрагивая других животных. Ты ведь можешь это сделать, Лира. Не хочешь.

— Это больно, господин.

— Успех просто так не приходит. — Граф стоял совсем рядом. — Мне рассказали, как ты упала на турнирном поле после первой тренировки. Но сейчас ты пробегаешь... сколько? Десять кругов? Пятнадцать?

— Пятнадцать.

— ...И даже не сбиваешь дыхания. Так же с флером. Его необходимо тренировать, ведь когда-нибудь тебе придется снять браслет.

— Почему?! — испугалась я.

Йарра не ответил.

— Впрочем, я не настаиваю. Но твоя трусость и лень меня разочаровывают. Я был уверен, что ты способна на большее.

Отвернувшись, граф зашагал к выходу.

— Я могу! — Йарра даже не замедлил шага. — Я сделаю!

Мужчина остановился.

Затылком чувствуя его присутствие, я сняла плащ, перчатки, засучила рукав дублета. Поймала недоверчивый кошачий взгляд и медленно, очень медленно просунула руку сквозь прутья клетки. Кожу под артефактом начало покалывать, припекать, жечь. Сжав зубы, я заметила краем глаза знакомый уже радужный ореол, волны которого были готовы разлиться по зверинцу, и диким напряжением воли обуздала его, направляя поток флера на клетку. Руку с браслетом будто окунули в кипящую смолу, в глазах потемнело. Запахло паленым. Последним, что я запомнила, заваливаясь назад, был шершавый кошачий язык, лизнувший щеку, и граф, не позволивший мне упасть.

— Болевой шок, ничего страшного.

— Что с рукой?

— Ожог третьей степени, зарастет.

— Шрам загладь.

— Накопители тратить? — брюзгливо буркнул Сибилл, без особой нежности втирая холодную, пахнущую мятой мазь.

— Хочешь — накопители, хочешь — свою силу. Но чтобы шрамов не было.

Я с трудом открыла глаза. В горле першило.

— Очнулась? Тогда сама мажь, — Сибилл со стуком поставил деревянную плошку с кремом на... На стол? Оберегая руку, я села на столешнице, осоловело глядя на сдвинутые в сторону, местами сброшенные на пол свитки, на перегонные кубы и реторты лаборатории мага. Как я здесь оказалась?

— Пи... — Закашлялась.

Догадавшись, граф плеснул воды из кувшина. Я залпом выпила ее, едва не подавившись от жадности.

— Как ты?

— Спасибо, хорошо, — прислушалась я к себе. Рука ныла, при напряжении огрызалась болью, но это была далеко не та мутившая сознание мука. Зеленоватая мазь, толстым слоем покрывавшая кожу от запястья до локтя, приятно холодила.

— До спальни сама доберешься?

Я кивнула.

— Отлично. С пантерой у тебя, кстати, все получилось, ты молодец. — Замешкавшись, граф достал из кармана берет, бросил его мне на колени и вышел.

Я с тоской посмотрела на кувшин с чиаром, которым меня никто не собирался угощать, и решила последовать примеру Йарры.

— Куда? — остановил меня маг. — Приберись за собой, — скомандовал Змееглазый, кивнув на сброшенные графом со стола свитки.

Я молча сложила их аккуратной пирамидой.

— Теперь могу идти?

— Теперь можешь. Когда волдыри затянутся — придешь, сглажу шрамы.

— Господин Сибилл?.. — решилась я.

— Ну? — он даже головы от растираемых снадобий не поднял.

— Это всегда будет так больно?

— Только с ограничивающим артефактом.

— Это я понимаю, я имела в виду...

— Девочка, я понятия не имею, будет ли тебе больно, — в раздражении отставил ступку маг. — Ты третья, обладающая флером, о которой я знаю.

— А... А у двух других нельзя спросить?

— Нельзя. — Сибилл снова принялся растирать в пыль сухие ягоды. — Первая умерла еще до Последней Войны, я о ней только читал. Ты ведь еще не знаешь рау, нет? Выучишь — дам свиток.

— А вторая?

— А вторую сожгли, как шильду.

Потрясающе.

— Спасибо, господин, — поклонилась я.

Встречные слуги смотрели на меня... странно. Жались к стенам, перешептывались. Я обернулась, и они порскнули в стороны. Как мыши. Странно.

— Ты что? — не выдержала я, когда Рина склонилась передо мной в поклоне.

— Господин Тимар просил вам передать...

Светлые, да что происходит?

— Почему ты мне 'выкаешь'?

Рина бросила взгляд из-под ресниц и снова потупилась. Не охнула, как это бывало при виде моих ссадин, не предложила подуть, чтобы было не так больно. Молчала. И гнула спину.

— Рина, в чем дело? Что со всеми? С тобой? У меня рога выросли? Или что?

Девушка молчала, и я рявкнула, подражая Тимару:

— На меня смотри!

Служанка выпрямилась, подчиняясь. Я впервые повысила голос, впервые прикрикнула, пользуясь правом благородной.

— Говори.

— Все видели, как граф нес тебя на руках через замок...

Так вот оно что!

— По-твоему, он должен был бросить меня валяться в зверинце? Как какой-то служанке?!

Рина побледнела от обиды.

— Нет... Конечно, нет..

— Вот и правильно. — Вдох-выдох. Внезапно я поняла, что если продолжу в том же духе, срывая злость, то потеряю даже не подругу — единственную приятельницу. — Я плечо о штырь распорола, — пожаловалась я, нянча больную руку, завернутое в тонкое полотно. — Граф отнес меня к Сибиллу, иначе я бы кровью истекла. А что вы там понапридумывали себе — не знаю.

— Только то, что тебе уже десять, ты из славного рода, а через три-четыре года тебе будет можно замуж, — грустно ответила девушка.

— Граф же старый! — икнула я.

Придумают же! А главное — как быстро эта чушь разлетелась по замку! Надеюсь, до Галии не дойдет...

— Ему всего тридцать.

— А мне десять! Де-сять!

Светлые, чувствую себя как героиня одного из недавно прочитанных романов. Хорошо, у слуг нет времени на книги, а то и не такое бы сочинили.

— Что ты говорила о Тимаре? — вернулась я к самому началу.

— Ой, да! Он просил передать, что будет занят, и обед тебе накроют в спальне.

Хоть что-то хорошее. Как бы я сейчас управлялась с приборами — ума не приложу.

Сбежав от Рины, я топала по лестнице, обдумывая случившееся.

Нет, представить только, я и Йарра! Йарра и я! Идея вызывала дурацкий смешок и желание постучать по выдавшей ее голове: звонко будет или очень звонко? Нет, граф, конечно замечательный, если бы не его вера в меня, я бы вряд ли когда решилась точечно воздействовать флером. Потому что больно. Но боль уже почти прошла, успокоенная мазью, а умение осталось. И я даже видела свою ошибку... Кажется, видела. В следующий раз я попробую сначала создать канал для флера, и только потом отпустить его.

А еще у меня есть пантера! Понятно, в замок с ней нельзя. Но на прогулку! Или на охоту!

Лаура Виоре — попробовала я на вкус чужую фамилию. И хмыкнула, вытрясая дурную мысль из головы. Отцу было бы сейчас около тридцати...

Рина все-таки обиделась на меня. Райана на три четверти, выглядевшая чистокровной, она не могла похвастаться татуировкой рода. И ужасно переживала из-за этого, и очень не хотела плодить бастардов, отклоняя 'заманчивые' предложения офицеров. А замуж хотелось, хотелось семью, и девушка пригрела маленькую сиротку, опекая меня не хуже Тимара. А потом я показала зубы, и резкие слова, за которые я потом неоднократно извинялась, расставили все по местам. Я — признанная родом, Рина — нет. И девушка начала отдаляться, сначала перестав заходить ко мне просто поболтать, потом перейдя на 'вы', и, наконец, просто слившись с толпой других слуг.

...а какой-то добрый, чтоб его Темные забрали, человек, все-таки донес Галии, что граф нес меня на руках от зверинца до лаборатории мага.

19

Это была еще не война, мала я была для соперницы, но тучи над моей головой сгустились. Подчеркнутое безразличие Галии сменилось настороженной неприязнью. Презрительно скривленные при виде меня губы, ехидные комментарии по поводу и без, насмешки, на которые я пока — ума не хватало — ответить не могла. Ведь она даже не грубила, подкалывала. Но было обидно.

Чего стоил только завтрак на четверых, накрытый на прогреваемой трубами с горячей водой террасе с видом на Западные горы.

Всю ночь шел снег, засыпавший турнирное поле чуть не по колено, и добрый Тим, в потемках провалившийся в мерзлую колею, щедрым жестом разрешил мне намотать всего десять кругов, вместо пятнадцати. Пропотев, как ломовая лошадь, к концу тренировки я вымоталась так, что мне было совершенно бурмалиново, с кем завтракать — с графом ли, с князем или горным великаном. Порадовала Уголек, которую я впервые выпустила побегать. Вырвавшаяся на волю пантера огромными прыжками носилась по полю, вспахивая наметенные сугробы, взбиралась на вертикально врытые бревна, чтобы потом спрыгнуть мне под ноги и ткнуться в лицо жесткими усами. По-моему, она впервые увидела снег. Я еле уговорила кошку вернуться в клетку, клятвенно пообещав выгулять ее еще и вечером.

— Лира! — постучал в дверь ванной Тимар.

— М-м-м? — сонно пробурчала я. Ненавижу зиму. Эти короткие дни, почти полное отсутствие солнца, стылый ветер с гор, сменяющийся сырыми циклонами, просто убивали меня. Волосы выглядели соломой, физиономия и руки трескались. Я была готова поклясться, что кожа впитывает воду, в которую я вбухала чуть ли не треть бутылки драгоценного аргонового масла.

— Мы сегодня завтракаем с Его Сиятельством, не задерживайся.

— Во сколько? — пробормотала я, борясь с дремотой. Организм при виде вечных сумерек за окном категорически отказывался верить, что наступило утро.

— Через сорок минут.

— Угум-с...

Вот что Йарре неймется? Спал бы себе... Была бы я графиней — не вылезала бы из кровати... Поняв, что совсем отключаюсь, решительно села в ванне, повернула втулку и побрызгала на лицо ледяной водой. Бр-р!

Высушила волосы нагретым у камина полотенцем, надела любимую алую блузу до бедер, замшевые бриджи, высокие сапоги до колен. Вышитые на шелке драконы ярко переливались в отблесках огня. Я снова зевнула.

Мы пришли чуть раньше — нельзя заставлять графа ждать. Неслышными тенями сновали слуги, заканчивая приготовления: поправляли приборы, последний раз полировали стаканы, раздвигали портьеры, открывая чудесный вид на горящие серебром горы.

Я вопросительно уставилась на веточку декоративной вишни в кольце салфетки.

— Это ведь для Галии? А мне?

Тим щелкнул меня по носу.

— Тебе зачем?

— Как зачем? Я же тоже девочка!

Тим расхохотался.

— Мне нравится, как вовремя ты б этом вспоминаешь!

Я показала ему язык, скривив рожицу.

— Боишься? — тихо спросил брат.

— Нет, — пожала плечами. — Уже отбоялась.

Целый месяц тряслась.

Первой, в домашнем халате, вплыла Галия.

— Доброе утро, — бросила она, остановившись у стола.

Граф приветственно кивнул. Он вообще был не любитель политесов.

— Ваше Сиятельство, госпожа, — поклонились мы с Тимаром.

Йарра отодвинул стул для Галии, Тим — мне.

— Приступим, — махнул рукой граф, отпуская слуг.

Хмыкнув, Галия повертела веточку цветущей сакуры, положила ее рядом с тарелкой, довольно отметив, что у меня цветка нет. Аккуратно переместила яйцо-бенедикт с общего блюда на свою тарелку, добавила ложку горошка и четвертинку помидора.

Что, это все?!

Вот мымра!

Представив, какой обжорой я буду смотреться на ее фоне, я заставила себя ограничиться таким же скромным набором — яйцо с ветчиной на кусочке поджаренного хлеба, сыр. При виде копченого мяса в тарелке Тимара живот недовольно заурчал. Хорошо хоть, негромко. Я медленно жевала, растягивая удовольствие, косилась в окно на кружащих в высоте орлов, воевала с чайной ложкой — аккуратно кушать яйца-пашот было сущим мучением.

— Тебе удалось что-нибудь узнать об угольных шахтах, которые строят для короны? — спросил граф Тима.

Я навострила уши — буквально пару дней назад я закончила читать один из романов, где главным героем, влюбившимся в дочь баронета, был как раз шахтер.

Брат отложил вилку.

— Я думаю, что Советник ворует. С тех пор, как началась стройка, было четыре обвала.

— Не пять? — поднял бровь Йарра.

— Четыре, — твердо сказал Тим. — По моим прикидкам погибло около пятидесяти человек, вы же знаете, что у меня нет доступа на территорию, поэтому точных цифр я назвать не могу. Но сами обвалы говорят о том, что древесина для опор используется гнилая.

— Дойер докладывал Совету о четырех обвалах и пожаре. И бурой рже, которая разъедает сталь, — отхлебнул вина граф.

— Ваше Сиятельство, ржа? Зимой? Так близко к поверхности? — промокнула губы Галия.

— Какая там ржа, — досадливо поморщился граф. — Я не понимаю, к чему столько возни вокруг угля. И почему шахту просто не закрыли, начав бурить в другом месте. Огневик дешев, дерево для подпор дешево, сталь...

— Может, он пускает сталь на оружие? — предложил Тимар.

— Хм, — задумался Йарра. — Может. Очень даже может быть.

— А если он продает амулеты, которые должны защищать ото ржи? — хищно прищурилась Галия.

— Наглости не хватит, — не слишком уверенно ответил граф.

— Хватит, Ваше Сиятельство, — подтвердил Тимар. Я увидела, как сжались его кулаки под столом.

Я во все глаза смотрела на взрослых. Йарра задумчиво прикидывал объемы нахрапистости конкурента. Амулеты дороги, хрупки, но — зимой? Почему не летом, когда ржа просыпается? Оружие? Гораздо больше похоже на правду, но... Сколько стали можно увести таким образом? Треть тонны? Половину? Подставляться из-за воза болтов? Но обвалы никак не вписываются в картину... Зачем он всеми силами пытается показать, что шахту проще закрыть, чем разрабатывать?

Тимар напряженно следил за работой мысли графа. Дойера, по вине которого пропал его отец, Тим ненавидел, и был готов вывернуться наизнанку, чтобы его уничтожить.

Галия с улыбкой пила чиар. Она была уверенна в своей правоте. Когда же ее идея подтвердится...

А я исходила слюной при виде мяса и уговаривала живот потерпеть. Вот, сейчас они договорят, и уж тогда-то, тогда!..

— Почему он пытается представить шахту нерентабельной? — повторил граф.

— Потому что там не уголь? — пискнула я.

Если бы глазами можно было убивать, вместо меня на стуле бы осталась горстка пепла — так зыркнула Галия.

— Не уголь? — впервые за утро посмотрел на меня граф.

— Я видел, как из шахты вывозили огневик, — покачал головой Тим.

— А что там, по-твоему? — оборвал брата Йарра, задав вопрос на лизарийском.

— Что-то более... Как сказать... — Запнулась я, отвечая на том же языке, — дра..? Драгоценность?

— Драгоценное! — резко поправила меня Галия.— От твоего акцента уши вянут!

— Простите, госпожа...

Девушка скривилась.

— Что, по-твоему, там может быть?

— Не знаю, господин. Я, конечно, могу ошибаться...

— Даже наверняка ошибаешься, — фыркнула Галия, со стуком поставив чашку на блюдце.

— Прекрати, — тихо сказал граф, но от одного-единственного слова, произнесенного ледяным тоном, девушка сникла и подобралась. Только глаза хищно сверкали.

А я почувствовала, как внутри разливается тепло. Он снова меня защитил!

На прощание Галия все-таки устроила мне пакость. Голодная я, едва дождавшись, когда за графом и его любовницей захлопнется дверь, схватила кусок ветчины, сыр, запихнула их за щеку, под насмешливым взглядом всепонимающего Тима пододвинула поближе блюдо с остатками копченой оленины... И предстала перед Йаррой во всей красе — с набитым ртом, перемазанной жиром физиономией и свиными ребрышками в кулаке, когда Галии приспичило вернуться за забытым — специально оставленным! — кольцом.