Галка на высоте

Сколько ему сейчас? Тридцать три? О, самое то, просто идеальный возраст! Знать бы только, идеальный для чего? Семьи Валька так и не создал пока, насколько мне известно, большим карьерным взлетом похвастаться не может, так, средненький пацанчик, звезд с неба не хватает, на журавлей не заглядывается, и у него так и не появилось постоянной девушки.

Впрочем, мне ли его судить? Все то же самое можно сказать и про меня. Разве это главное в жизни? А что тогда? Знать бы, что самое главное, чтобы не терять время впустую и идти к своей цели, мечте, на свет заветной звезды.

Ладно, романтика утра в этом доме дело редкое. Одетый и умытый Валька вошел в кухню немного хмурый и молчаливый, как-то неуверенно прошел к столу. Я тут же вскочила и налила ему чаю, достала сахарницу и, приподняв вопросительно бровь, посмотрела на него. Он немного растерянно кивнул, и я положила сахар, две ложки, как он всегда любил.

Я не заискивала перед ним, нет, просто привычка, которую выработал у меня Фил, побуждала что-то делать, если на кухне присутствовал мужчина, заботиться о нем и ухаживать. Это получилось легко и непринужденно, а на Вальку произвело такое сильное впечатление, что он надолго замолчал, задумчиво глядя на чаинки, оседающие на дно прозрачного бокала.

— Как живешь? — прорезал вдруг тишину его голос, и я даже недоверчиво взглянула на него, чтобы удостовериться, что это он спросил, и именно у меня.

— Да нормально, — пожала плечами, отхлебывая чай. — Я в предбаннике.

— В холодильнике колбаса, если хоч... чего? — он уставился на меня, и я увидела, что он начинает сердиться, будто я позволила себе наглость посмеяться над ним. Глупый. Не над ним, над собой, и не посмеяться, а так, поиронизировать. Знал бы он, что я сейчас чувствую, и как далека от того, чтобы сводить с ним давние счеты! Мне теперь не до ерунды. Я действительно в предбаннике, ну или в приемной, ожидаю аудиенции у судьбы, чтобы понять дальнейшие ее планы и получить направление для своего жизненного пути, или пройти очередную головомойку.

— Я пока здесь поживу. Ты как, переживешь это? — я искренне улыбнулась ему, и Валька хмыкнул, уткнувшись в свою чашку.

Я успела заметить, как сверкнули его глаза. Неужели обрадовался, что жертва сама пришла к нему в руки? Ну-ну, посмотрим еще, кто кого гнобить будет.

— Ты все там же работаешь? — решил он поддержать разговор. Видимо, тишина напрягала его, и он желал скрыть чувство неловкости. Неловкости? Валька? Я, наверное, просто не проснулась еще.

— Нет, я уволилась, и сейчас в свободном поиске.

Брат пристально на меня посмотрел. Ему что, все кажется, что я шучу или разыгрываю его? Много о себе думает.

— Вообще-то, в свободном поиске обычно ищут мужа, — проговорил он.

— И это тоже, — я согласно кивнула. Главное, не думать о Филе. До сих пор это удавалось мне виртуозно.

Валька вдруг отодвинул чашку и уставился на меня, такой внимательный и серьезный. Я спокойно встретила его взгляд. Красивые у него глаза, миндалевидные, карие, ярко очерченные угольно-черными ресницами. Я давно подозревала, что в их роду не обошлось без восточных кровей, иначе такой красоты он бы ни за что не достиг.

— Что, рассталась со своим мачо? — проговорил он, убедившись, что я не вру. Кривая усмешка перечеркнула бледное лицо, но ведь не чужой беде он радуется, правда?

— Да, все в жизни когда-то надо менять, — беспечно ответила я, делано не замечая издевки в его голосе, — если это перестает работать и больше не делает тебя счастливой.

— И работа и любовник надоели одновременно? — он что, полагает, что подденет меня? Да после того, как я следователя прокуратуры разделала под орех, мне, такие как Валька, на один зуб! Раскусить и выплюнуть.

— Представляешь — да! До чертиков. И я бросила обоих! — заявила я гордо, попивая чаек.

По Валькиной наводке я заглянула в холодильник и вернулась к столу с батоном вареной колбасы. Валька вдруг тоже поднялся из-за стола и достал из шкафчика хлеб. Округлив глаза в знак благодарности, и не скрывая по этому поводу своего удивления, я приняла протянутый багет и наделала нам целую тарелку бутербродов, которую торжественно водрузила в центр стола.

— И чем думаешь заняться? — проговорил братик с деланым равнодушием, мол, так, поддержания разговора ради. Он протянул мне один бутерброд, другой взял себе. Вгрызаясь белыми крепкими зубами в колбасную плоть, он, прикрывшись челкой, не сводил с меня пристального взгляда.

— Искать, — пожала я плечами, — и то и другое.

Он вдруг престал жевать и как-то странно на меня посмотрел, так что внутри у меня что-то екнуло.

Он откинул длинную челку со лба, и в глазах его в это время я увидела странные тени, они промелькнули и скрылись в самой глубине зрачков, сменившись ярким светом. Да что ж такое творится-то! Что он сейчас делает? И главное — зачем? Или мне все это кажется?

С пяти лет я знала, что Валька ненавидит меня. С шестнадцати — что хочет. Я понимала, откуда взялась ненависть в юности, но почему с самого детства — это всегда было для меня загадкой.

А сейчас вообще творилось что-то необъяснимое. Непостижимые глаза молодого мужчины пронзительно впились в меня, практически подчиняя своей воле. Это не была ненависть, и не было желание. Но что это было — я бы не взялась дать определение.

Что-то происходило прямо сейчас на этой кухне, витало в воздухе, электризуя его, и вызывая мурашки по телу. Я не могла пошевелиться, не могла отвести глаз, и как завороженная смотрела в лицо человека, который убивал во мне мечту о прекрасном на протяжении всей моей жизни, просто так, без объяснений и видимых причин.

И что же, сейчас он полагает, что может попытаться что-то замутить со мной? Не на ту напал, конечно, но вопрос в другом: зачем ему это надо?

Я решительно тряхнула головой, разрывая зрительный контакт с Валькой, который сам на себя не был похож в этот момент. Он что, в мое отсутствие на курсы гипнотизеров ходил, что ли?

— Ну а у тебя как на личном фронте? — заставила я себя проговорить беспечно, изо всех сил делая вид, что не поняла его взгляда и вообще ничего не заметила. Все произошло так быстро и едва уловимо, что только холодок, пробежавший по позвоночнику, говорил о том, что сейчас вообще что-то было.

Валькины глаза как-то моментально померкли, он нахмурился и снова уткнулся в свою чашку.

— Тебе-то какое дело, — буркнул нехотя, и принялся лениво жевать свой на секунду забытый бутерброд. — Все нормально у меня.

— Ой, прости, братик, не знала, что это для тебя так болезненно. Не хотела тебя обидеть. Любовь вообще странная штука. Как она приходит, как уходит — загадка для человечества.

— Да что ты себе... пошла к черту! — процедил он. Он бросил на тарелку недоеденный бутерброд, будто мой вид испортил ему аппетит. Посидел несколько секунд, упершись в стол руками, словно решаясь что-то сказать, и вдруг резко поднялся и направился к выходу. Не так, чтобы резко и нервно, но я видела, что он решил сбежать.

Видимо, кто-то не так давно все-таки разбил ему сердце. Надо же, ну хоть оно у него есть, и то радость.

— Смотри, не опоздай на работу, — пропела ему вслед.

Он что-то ответил, не слишком лицеприятное, но я все равно не расслышала, нутром почуяв, что лучше и не переспрашивать.

Нет, надо срочно что-то делать: в этом доме я долго не протяну.

ГЛАВА 14. Убить в себе Фила

Мать разбудила меня, когда время близилось к вечеру. Как же здорово спать днем! Но после пробуждения чувствуешь себя пьяной, слабо соображаешь и такая томная вялость во всем теле, что даже не хочется шевелиться.

Оказалось, ко мне пришли, и по недовольному лицу матери я поняла, что ей это не понравилось. Понятное дело: не успела прийти в дом, и уже визитеры. Она ничего не имела против моего возвращения под отчую крышу, но вот мои гости — дело другое. Я поднялась и, зевая во весь рот, пошлепала в прихожую.

Один взгляд на 'посетителя' прогнал все остатки сна, и сердце предательски дрогнуло: передо мной стоял Фил. Злой, мрачный и полный решимости свести со мной счеты. Я невольно отступила — если он перейдет к активным действиям, тут и мать не поможет.

— Ну привет, красава, — проговорил он медленно с леденящей душу улыбкой. После чего демонстративно сомкнул руки в замок и щелкнул суставами пальцев. — Как поживаешь? А я вот заскучал, да. Пришел навестить свою подружку. Ты ведь моя подружка, все верно? Я ничего не перепутал?

У меня сразу резко пересохло во рту, и я не смогла произнести ни звука. А чего, собственно, я так испугалась? Мы не в рабовладельческом обществе живем, и я не являюсь ничьей собственностью. Я вовсе не сбежала, и не прихватила с собой чужие вещи. Кольцо вот на видном месте оставила.

Фил сам, кстати, вел себя так, что мне не светило никакое документально зафиксированное подтверждение наших отношений и какой-либо зависимости друг от друга. Так чего же он от меня хочет? Я не ношу его фамилию, не беременна, слава богу, от него, и не являюсь родственницей олигарха, чтобы он желал держать меня при себе.

Фил же, ничуть не обидевшись на мое молчание, дернул головой, и послышался выразительный хруст шейных позвонков. Он словно разминался перед боем, и мне стало нехорошо, подобная демонстрация силы мне очень не понравилась. Но ведь он не думает меня избивать, правда?

— Фил, прости, так вышло... — пролепетала я, совершенно не зная, что ему сказать.

И чего черт дернул меня исчезнуть, не прощаясь? Поговорила бы как с человеком, получила бы в глаз, и ушла бы спокойно домой зализывать душевные и физические раны. Так нет же, сыграла в мятежную княгиню, теперь вот расхлебывать придется... Все равно ведь огребу, наверное, только агонию продлила зря.

— Ну, с кем сбежала? С кем меня надула, а?

— Фил, ты чего? Ни с кем я тебя не надувала, что ты, шарик что ли, — но под гневным взглядом красавчика я тут же примолкла: он не собирался шутить. — Фил, просто срок аренды квартиры закончился, и... А ты ко мне в последнее время охладел, вот...

— Что? Это я охладел? Это ты какие-то дела за моей спиной завела! — вскричал Фил, недоуменно тыча себя в грудь. — Стала пропадать где-то, на звонки не отвечаешь, с кем ты — я не знаю. Это ты у нас загуляла, не я!

— Да нет же, все не так, — пробормотала я, увидев вдруг, как глупо поступила. Действительно, чего это я сбежала без объяснений... Вот же, поддалась своим фантазиям, призыв из космоса, блин, словила... А мой отвергнутый любовник не собирался успокаиваться.

— Не стесняйся, расскажи мне, где ты, как ты, с кем ты. Ведь это я, твой Фил, а, малышка! — проговорил вдруг он нежным голосом в то время, как медленно приближался ко мне и в глазах его бушевало пламя гнева.

Опять я ущемила его гордость! Что же я за существо такое, если у всех мужиков, с которыми я имею несчастье общаться, из-за меня страдает самолюбие! Их уже больше чем один, и это уже система. Выходит, со мной что-то не так?

— Фил, пожалуйста, — я попятилась. — Остановись, прошу тебя, — я выставила вперед руку, прекрасно понимая, как глупо и жалко при этом выгляжу.

— Что, козла из меня решила сделать, а? — гаркнул вдруг Фил, перестав фальшиво улыбаться. — Думаешь, рога мне пойдут? Отвечай!

От этого окрика я вздрогнула, и мой разгневанный друг, заметив это, засмеялся, хищно обнажив крепкие зубы.

— Фил, уходи, мне надоел твой ор и оскорбления, — проговорила я как можно строже. Но разве с поварешкой идут на бизона? И на самокате не таранят танк.

— Уходи? Так ты меня гонишь? — притворно огорчился зеленоглазый красавчик. — Так значит, ты на самом деле сбежала от меня? — Фил по-прежнему приближался ко мне, а я продолжала пятиться, благо места в коридоре пока хватало на этот жалкий трусливый маневр.

— Ты не понимаешь, ты все не так понял, — лепетала я.

— Да все я понял! Все! За дурака меня держишь? Позоришь, будто я фраер какой-то! Уважение и страх потеряла, с@ка! Проучить тебя, а? Проучить? Не поняла, с кем связалась? — он воинственно размахивал руками, надвигаясь на меня как неумолимый рок.

Я отрицательно помотала головой. Я по-прежнему не верила, что он может причинить мне вред. Нас столько всего связывало до той поры, пока я не поняла, что мы совершенно разные и чужие. Ну ведь что-то же между нами было! Да пусть хотя бы в память о прежних ночах он меня пощадит!

— Иди сюда, — потребовал он. — Я сказал, сюда!

Я решительно замотала головой, и смело сделала еще один шаг назад.

— Ну скажи мне, детка, в чем это я перед тобой виноват, а? — вкрадчиво проговорил мой обожаемый хулиган. — Я же предупреждал тебя, что от меня так просто не уходят.

— Ни в чем ты не виноват, — с жаром заявила я. — Вообще никто ни в чем не виноват, честно! — но он, похоже, не слушал меня, пребывая на своей волне.

— С братиком решила сойтись? Что вылупилась? Думаешь, я ничего не знаю? Думала, я не вижу, как он на тебя смотрит? Сколько дыр он уже в тебе просверлил, а? Отвечай, когда я тебя спрашиваю!

— Не считала! — гаркнула и я, не в силах поверить в то, что Фил и правда такое предположил. Он с ума сошел? Это о чем он сейчас говорит?

А мой бывший любовник уже замахнулся и готов был обрушить на меня мощный удар, призванный принести в мою пустую голову толику мудрости и понимания, о которых так ратовал, когда его кисть перехватила мощная рука.

Как в замедленной съемке, я подняла испуганные глаза и встретилась с мрачным и решительным взглядом Вальки. Как же вовремя он вернулся с работы! Наверное, никогда в жизни я не была ему так рада.

Фил медленно обернулся, и тут же, как только произошло узнавание, получил мощный удар в челюсть. Его руку отпустили, чтобы ничто не препятствовало короткому и стремительному полету. Стена остановила парня, и Фил, замерев на месте, с хищной усмешкой стер пальцами кровь с разбитой губы.

— А вот и ёб@рь твой пожаловал, — проговорил он с глумливой улыбкой.

Или Фил по страшному меня ревнует, или он просто идиот в тяжелой стадии заболевания. Мне было стыдно за его слова и обвинения, и даже за то, что долгое время я считалась его женщиной. Сейчас я хотела как можно быстрее оказаться в душе и смыть с себя этот позор.

Валька приблизился к Филу и снова его ударил. Тот попытался ответить, и моему брату также досталось. Завязалась драка, силы были, примерно, равны. Филом двигала обида, Валькой — ненависть. Он умел ненавидеть, мне было это хорошо известно, поэтому смело поставила на него — он должен победить, тем более, это было в моих интересах.

На шум из комнаты выбежала мать, и, увидев, как ее кровиночку бьют, закричала, хватаясь за телефон.

— Мразь, а ну сейчас же отпусти моего сына! Я вызову Стражей, ты понял? По тебе тюрьма плачет, и ты там окажешься, выродок!

Не, ну красота! Просто блюз! Ругательства, оскорбления, склоки и драка. Боже, и все это спровоцировала я? Неужели...

Женщина решительно набрала номер, и Фил понял, что она не блефует.

Неимоверным усилием воли он вырвался из крепкого захвата моего брата и подскочил к женщине. Вырвал из ее рук трубку и небрежно бросил на обувницу у стены.