Круги на воде

В назначенный день Марченко появился перед домом Львовой. Заточенным под такие дела глазом военного, он сразу же определил припаркованные машины, в которых находились сотрудники органов. Их он постарался обойти как можно более незаметно, так, чтобы его лицо не было узнано. Подойдя к подъезду, Марченко потянул на себя внушительную дверь и оказался в обширном холле, отделанном мрамором. Вместо привычной консьержки, за столом возле двери сидел дежурный офицер, который тут же поднял глаза и начал внимательно изучать внешность вошедшего.

"Слава богу, что сержант какой-то сидит, а не офицер" — с облегчением подумал Марченко.

— Ваши документы, пожалуйста, — попросил сержант.

Марченко незамедлительно достал из портфеля военный билет и протянул дежурному. Тот пролистал все страницы, а потом, усмехнувшись, сказал:

— Что-то вы, товарищ Крылов, засиделись в лейтенантах.

Действительно, Марченко было уже за тридцать, а выглядел он и того старше.

— Ну не всем же генералами-то! — отшутился он.

— Это точно, — рассмеялся солдат. — Я вот думаю в академию поступать. А сейчас на вас глянул — да катись она к чертям! Вот так просидишь всю жизнь лейтенантом, а толку?

— Ну, ты на меня-то не смотри. — Марченко решил все же объяснить странность со своим низким званием. — Я сам на повышение не иду.

— Это почему ж? — выкатил от удивления глаза солдат.

— Повысят, переведут куда-нибудь. А так я при своем начальнике, с которым всю жизнь. Понимаешь?

Солдат понимающе закивал головой:

— Ну да! Командир — отец родной!

— Вот — вот, — подтвердил Марченко.

— А если не секрет, то командир-то кто? — вдруг спросил сержант.

— Командир? Комбриг Мацеевич. К нему и иду. Срочное письмо.

— Так письма ж вроде ему Иванов носит? — боец подозрительно посмотрел на Марченко, окончательно перестав улыбаться.

"Пропал, — подумал Марченко — сейчас будет звонить, выяснять".

— Иванов болен. В госпитале.

Приготовившись к самому худшему, Марченко в следующую секунду понял, что партия еще далеко не проиграна.

— Вот так вот. А я ему говорил! Холод на улице какой, а он без шинели все бегал. С воспалением слег?

— Точно, — выдохнул Марченко.

Сержант протянул ему документы и в тот же миг на его столе зазвонил телефон. Он поднял трубку, и, мотнув головой в сторону лифта, дал понять Марченко, что тот может проходить...

* * *

В темноте каждое неверное движение могло стать последним. Олег нащупывал мыском выступы на стене, пытаясь впиваться пальцами в выпуклости дома, от чего испытывал неимоверную боль. Преодолев расстояние в несколько метров, он оказался на уровне второго этажа. Стараясь действовать как можно тише, чтобы не дай бог не разбудить жильцов квартиры, он бесшумно, словно кошка, ступил на карниз. Прислушавшись и удостоверившись, что с внутренней стороны окна все тихо, Олег стал перемещаться вдоль окон чужой квартиры, чтобы достичь козырька, нависающего над парадным входом. Это оказалось куда проще, чем ползти вниз по стене. Оказавшись прямо над козырьком, Олег переместился еще на пару метров вниз, а потом решил просто спрыгнуть на чернеющий внизу квадрат козырька. Что он и сделал. Приземление прошло удачно, и оказаться на земле теперь было делом техники. Спустившись и ощутив асфальт под ногами, Олег напоследок посмотрел вверх, туда, где располагались его окна, а затем стремглав побежал в строну более менее оживленной улицы, которая находилась на расстоянии нескольких переулков от его дома. Добраться до дедовой дачи в этот час можно было только на такси, либо воспользовавшись услугами частников.

Машин, как на зло, почти не было. Олег вытянул руку и начал ожидать улова. Наконец около него свистя тормозами остановился старенький форд. Олег открыл дверцу автомобиля и сунул голову в кабину.

— Куда? — поинтересовался водитель.

— В область, — коротко объяснил Олег.

— Очень далеко?

— Прилично.

Затем была озвучена сумма, заплатив которую, как показалось Олегу, можно было доехать на этом самом форде хоть до самой финской границы. Но деваться было некуда — да и торг в столь тревожный час был, мягко говоря, не уместен.

Ехали часа полтора. За это время Олег основательно наслушался радио "Шансон", которое за время пути посвятило его во все тайны тюремного быта, а заодно и оперативно-следственных мероприятий, естественно, с точки зрения лирических героев услышанных им композиций. Блатняк Олег терпеть не мог, но из вежливости молчал, да к тому же периодически он настолько погружался в свои мысли, что просто не обращал внимания на музыку. Водитель, благо, попался немногословный. Ехали практически молча. Лишь ближе к даче, Олег начал разъяснять куда поворачивать, а где лучше объезжать, что волей-неволей сопровождалось комментариями как его, так и водителя, на тему состояния российских дорог, да и качества жизни в целом.

И вот, наконец, показалась дедова дача. Олег сразу увидел, что в доме горит свет, но никакого движения не наблюдается. Прокрутив голове самый худший сценарий, в котором ему виделся распластанный на полу дед с зажатой в руке трубкой мобильного телефона, он наспех поблагодарил бомбилу, отдал деньги и, выскочив из машины, побежал в сторону дома.

— Дед! Дед! — закричал он, не успев закрыть за собой входную дверь.

— Я здесь.. — послышалось с террасы.

"Живой!"

Дед полулежал на стареньком диване, держась рукой за сердце. Выглядел он плохо, что сразу же было заметно. Щеки и глаза Сергея Тимофеевича ввалились, а хриплое дыхание было отчетливо слышно за несколько метров.

— Что случилось? — Олег подсел рядом. — Врачей вызвал?

— Каких врачей? Куда? Сюда? — усмехнулся дед. — До утра доживу — в Москву отвезешь. А нет, так нет.

Олега словно током прошило. Зачем же он отпустил этого любителя шансона! Как же он сразу не подумал!... Олег обхватил голову обеими руками и взъерошил волосы, не зная от отчаяния, что теперь делать.

— Лекарства есть, дед? — сообразил он.

— Принял уже, — дед кивнул на деревянный столик, на котором стоял какой-то пузырек, вокруг которого были рассыпаны белые кругляши таблеток. — Вроде полегче стало, а потом опять...

— Эх дед, дед... Давай я тебя в комнату перенесу — тебе еще простудится не хватало.

— Не надо, — простонал дед. — Мне там дышать не чем. И тут-то задыхаюсь, а там и вовсе...

Ладно, — согласился Олег. — Тогда буду с тобой здесь сидеть, а ты не волнуйся — утром будем в Москве, и быстро у меня на ноги встанешь.

Но на ноги дед так больше и не встал. Развязка наступила около пяти утра. Олег было задремал, но вдруг сквозь сон почувствовал, как дедова рука, которую он держал в своей руке, начала лихорадочно сжиматься и разжиматься.

— Что? Что такое? — переполошился Олег.

— Все. — прошептал дед еле слышно. — Найди Эдуарда...Слышишь?... Найди, если он еще жив... Он тебе поможет, Олег...

— Дед... Эдуарда? Ты хоть фамилию его скажи!

Но это были последние его старика. Дед весь напрягся как пружина, а потом, выдохнув со свистом, выпрямился и больше уже не двигался.

* * *

Марченко кивнул в ответ и быстрым шагом проследовал к лифту. Нажав кнопку вызова, он довольно долго ждал, пока кабина опуститься с верхних этажей, а когда она, наконец, приехала, он чуть ли не запрыгнул в нее, чтобы как можно скорее оказаться в не зоны досягаемости глаз назойливого дежурного сержанта. Нажав кнопку этажа, на котором проживал генерал Мацеевич, Марченко немного расслабился — первая часть плана была успешно реализована. Он облокотился на стену лифта, который с грохотом полз наверх, снял фуражку и вытер пот, струившийся у него по лбу. Страх почти прошел, но, в то же время, была пройдена лишь первая часть пути, притом самая простая. Одно дело проникнуть в дом — совсем другое — убить страху и найти книгу... Лифт, громыхая, отворился, и Марченко вышел на лестничную клетку. С облегчением обнаружив, что на ней никого нет, он бегом преодолел два этажа и оказался рядом с квартирой Львовой. Удивлению его не было предела — дверь квартиры была приоткрыта. С выпрыгивающим из груди сердцем, Марченко на цыпочках подошел к ней и попытался заглянуть в небольшую щелку между дверью и косяком. Но увидеть ему ничего не удалось — свет в прихожей был погашен, а двери во все комнаты, похоже были закрыты, из-за чего в прихожей стоял полумрак. Прислушавшись к происходящему внутри, Марченко с удовлетворением отметил, что в квартире стоит гробовая тишина. Подождав еще немного, он все же решился на проникновение. Оглядевшись, Марченко толкнул дверь внутрь квартиры и прошмыгнул в прихожую. Как он и полагал, все двери в квартире были плотно закрыты, а потому теперь он стоял в полной темноте, старясь как можно быстрее к ней привыкнуть. Внезапно тишину разорвал телефонный звонок. Марченко вздрогнул от неожиданности. Он стоял, старясь не дышать, прижавшись к огромному напольному зеркалу, размером в полтора человеческих роста. И вдруг трубку сняли. Марченко услышал глухой мужской голос. Что он говорил, было не разобрать, но вскоре разговор закончился и теперь Марченко отчетливо услышал надвигающиеся прямо на него шаги. Через мгновение дверь одной из комнат распахнулась, и на пороге появился человек. Марченко понял, что он обнаружен.

— Кто вы? — Марченко сразу уловил страх в интонации вопрошавшего, а от этого ему стало немного легче, так как самого его бил самый настоящий озноб.

— Где Львова? — тут же перешел в наступление Марченко.

Он понял, что перед ним стоит верный помощник Львовой Новиков. По описаниям это был он. Сам Марченко Новикова никогда не видел, но зато много о нем слышал. И вот теперь у него появилась возможность увидеть воочию "правую руку" старухи, ее глаза и уши во внешнем мире.

— А еще раз спрашиваю — кто вы такой? — Новиков сделал шаг вперед, отчего вся его фигура оказалась в полумраке, и теперь Марченко видел лишь черный силуэт на фоне светлого дверного проема.

— Товарищ Новиков, — решил не отступать Марченко, — где гражданка Львова?

— Вы к ней по делу? — Марченко понял, что Новиков начинает давать слабину.

— Мне необходимо срочно видеть Наталью Сергеевну. — твердо произнес Марченко, чеканя каждое слово.

— Это невозможно, — вдруг совсем ослабшим голосом ответил Новиков и затрясся. Марченко с удивлением осознал, что Новиков заплакал. Нет, не заплакал, а зарыдал, содрогаясь всем телом.

— Прекратите истерику. — властно продолжил Марченко. — Где Львова?

— Она...она, — Новиков рыдал как ребенок, — Наталья Сергеевна скончалась.

Марченко был поражен. Он стоял, глядя на Новикова, и не верил своим ушам.

— Что вы сказали? — на всякий случай переспросил он.

— Наталья Сергеевна скончалась, — сквозь слезы повторил Новиков.

Марченко ожидал чего угодно, он даже мысленно готовился к смерти в случае провала и ареста, но только не этого. Медлить было нельзя. Новиков был явно деморализован, а, значит, надо было срочно использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу и брать то, зачем он и явился.

— Где она? — окончательно взяв себя в руки, обратился он к Новикову.

— Здесь, — Новиков указал в дверной проем за своей спиной.

Новиков резким движением вытащил из шинели документ и ткнул его Новикову чуть ли не в лицо.

— Лейтенант Крылов, особый отдел. Отойдите в сторону.

Новиков послушно сделал шаг вправо, пропуская Марченко в комнату, где в кресле, спиной к нему, сидела Львова. Марченко стало не по себе. Он обошел кресло, и здесь ему стало совершенно дурно — Львова сидела как живая, а глаза ее были открыты. Сначала Марченко подумал, что Новиков его обманул и Львова вовсе не умерла, а все происходящее — лишь хитроумная ловушка, подставленная для него прозорливой старухой. Но через несколько секунд он понял, что ошибся. Львова действительно была мертва. Глаза ее неподвижно смотрели куда-то в даль, но были словно стеклянными. Руки же безвольно болтались над подлокотниками. Новиков тем временем тоже вошел в комнату и теперь стоял в дверях, утирая обильные слезы промокшим насквозь носовым платком. Марченко смотрел на этого человека и с трудом верил, что это и есть тот самый Новиков, который столько лет помогал старухе руководить "Черным Солнцем". Про себя он улыбался, ощущая превосходство себя и "Трехкружия" в целом над этим жалким типом, который словно маленький ребенок жался к двери, не в силах поверить в произошедшее.

— Выйдите из комнаты! — приказал Марченко.

— Извините. — Новиков попятился назад, и теперь его всхлипывания доносились откуда-то из коридора.

Марченко прикрыл дверь и молниеносно начал обыскивать комнату. Мебели было не так уж и много, что наводило на мысли, что книга и вовсе может быть в другой комнате. Но удача была на стороне "Трехкружия". Книга обнаружилась в одном из ящиков комода. Она лежала на самом верху и не узнать ее было невозможно — тронутая временем обложка черного цвета говорила сама за себя.

Марченко моментально засунул книгу в портфель. Обернувшись, он побледнел от ужаса. Ему показалось, что Львова наблюдает за ним — Марченко точно помнил, что когда увидел ее, войдя в комнату, ее угасший взгляд был обращен в сторону окна. Теперь же глаза ее смотрели в бок, в сторону комода, из которого Марченко только что извлек искомую вещь. Львова, хоть и мертвая, все же все видела....

Чертыхнувшись, Марченко поспешно задвинул ящик обратно и поспешил выйти из комнаты — находиться в ней было невыносимо. В прихожей было пусто.

— Вы где? — позвал Марченко.

— На кухне, — отозвался Новиков, — подождите минуту.

— Жду. — ответил Марченко, а сам тихо, стараясь не издавать лишних звуков, начал продвигаться к входной двери.

Выйти он успел за секунду до того, как Новиков вышел с кухни с дымящейся чашкой чая.

Дожидаться лифта было смерти подобно, а потому Марченко стрелой промчался несколько этажей, но за пролет до главного холла, чуть притормозил, перевел дыхание и последние ступени прошел неспеша, старясь придать своему лицу выражение отрешенной серьезности и внутреннего спокойствия.

Сержант сидел на своем месте и со скучающим видом листал последний номер "Правды".

— Успешно, — поднял он глаза на Марченко.

— Успешно, — весело ответил Марченко и прошел мимо стола дежурного.

— Секундочку! — вдруг услышал он у себя за спиной. Внутри все похолодело.

— Да? — обернулся он.

— А документик предъявить? — сурово потребовал сержант.

— Ах...это.. — Марченко облегченно вздохнул. — Ну, конечно, совсем забыл... Спешу!

Он показал документ и, попрощавшись, вышел на улицу. Морозный воздух ударил в лицо, наполняя легкие свежестью. Марченко вдохнул всей грудью, обжигая внутренности, и почти бегом поспешил покинуть место действия.

— Вот так все и было, — закончил он, допивая уже третий бокал вина.

— Так, значит, Новиков вас видел? — Дольская недовольно хмурилась.

— Увы, да... Но разве это имеет какое-то значение, Ольга Сергеевна?... Документы-то он чужие видел, так же как и сержант.

— Пожалуй, вы правы, Александр, — Дольская доброжелательно улыбнулась и положила свою ладонь на руку Марченко.— Главное, что книга у нас.