Рожденный бескрылым. Рожденный летать.

— И Собрание не посвящено?

— Отчасти, но они не придают этому большого внимания. Я единственный, кто занялся тобой всерьез.

Если Ирейн умрет, они сразу вспомнят о своей ошибке. Если же будет жив, в покое он меня не оставит...

Учитель глядел на меня глазами голема... Голема... А ведь...

— Ирейн! Слушай и запоминай, что я говорю. Флея нет. Он мертв. Умер сегодня от твоей руки. Запомнил?

— Да.

— Ну-ка, проверим... — я на секунду ухватился за голову рукой, голова кружилась все сильнее... надо заканчивать, — твою фантазию. Как умер Флей?

— Я подчинил его и приказал утопиться.

Я совершенно искренне захлопал в ладоши. Грандиозно, я сам бы не придумал лучше. И главное, отпадает вопрос с трупом!

— Ложись спать. Как проснешься, будешь помнить то, что я тебе сказал. Ты победил Флея. Подробности придумай сам, у тебя хорошо это получается.

Подчиняясь приказу, мистик упал на кровать и захрапел, как ни странно это выглядело в разгромленном помещении (ну да не важно, вряд ли кто сможет докопаться до истины).

Уже выйдя наружу, я понял, почему никто не пришел на звуки боя. Астральная буря, показавшая всю свою мощь внутри здания, ничуть не тронула его внешнюю сторону. Заметно было только вылетевшие стекла, но, к счастью, все окна выходили в обратную от дороги сторону.

Усталость подступала все сильнее, но мне надо было выбираться с Перекрестка. Если я засну прямо здесь, легенда о победе Ирейна полетит коту под хвост.

Путь к выходу свободен: не то страж отлучился, не то просто не счел меня объектом, достойным внимания.

Вот и обрыв... Внизу, далеко-далеко, плескалось море. Широкая радуга пересекала совершенно чистое, лазурное небо.

Шаг вперед... мне было совсем не страшно, я шагал так, наверное, в сотый раз. Тем более, что портал сработал, когда я только занес над пропастью первую ногу.

Переход, как обычно, был мгновенным — к крыльцу дома Лины... в Найгарде сейчас светило солнце.

Я вдруг понял, что не смогу дойти до двери. У меня не хватило сил даже на то, чтобы сойти с дороги под кроны деревьев...

И прямо так, под ярким солнцем, в дорожной пыли и грязи, я уснул, распластавшись по земле, и хотя мне что-то снилось, это был совсем другой сон, нежели тот, что преследовал меня последние дни.

XXII.

Желтый солнечный луч, пробившись сквозь кроны деревьев и старое, мутное стекло, пробежал по резным деревянным панелям и ударил мне в глаза.

Я проснулся минутой раньше и теперь просто лежал и наслаждался жизнью... во всем теле была невероятная легкость, а мысли текли свободно и приятно.

Я свободен. Ирейн больше меня не тронет. Другим мистикам я даром не сдался. И вдобавок... я скоро буду купаться в деньгах.

Я был в доме Лины, и это совсем не удивляло. Кем надо быть, чтобы, увидев валяющегося у твоего крыльца друга, не помочь ему?

Даже одежда аккуратно висела на спинке кресла.

Одевшись и выйдя, я заметил Лираэн сидящей в прихожей. Было очень тихо, раздражавшие слух несколько дней назад стоны раненых убийц куда-то исчезли.

Девушка тоже заметила меня.

— Привет, мистик, — я не стал ее поправлять. — Красиво ты с неба свалился. Дион в шоке был.

— А что, Дион все еще тут? Неужели меня ждал?

— Да нет. Он, как тебя увидел, попрощался сразу и убежал. Даже тащить не помог.

Странное подозрение закралось в голову.

— Сколько времени прошло с того, как я ушел?

— Ну... чуть меньше двух дней, а что?

— Нет... ничего... что он тут, интересно, делал столько времени? — я взглянул на чуть зардевшееся девичье лицо и все понял. — А... догадываюсь.

— Да нет, неправильно догадываешься.

Но я-то знал, что правильно.

— Куда он ушел, ты, конечно, не знаешь?

Получив в ответ отрицательный кивок, я только вздохнул.

— Забудем пока про вора... Ты знаешь, где в городе банк?

— На площади указатели есть. Хочешь забрать свою долю?

— Именно.

Я отогнал предчувствия. Хотелось купаться в деньгах...

* * *

Банк и в самом деле оказалось нетрудно найти. С площади, где располагалось несколько алтарей разных культов, к нему вела утоптанная прямая дорожка.

Управляющий был не человеком — низкорослый и заросший бородой, из-под которой виднелся только длинный нос. В Найгарде, как я уже говорил, можно увидеть и не такое, поэтому вид банкира меня не удивил.

— Чего пожелает сударь? — низким сиплым голосом произнес гном. Без сомнения, это был гном. — Может, хотите сделать выгодный вклад, или, напротив, взять денег в кредит? Или доставить деньги куда-нибудь в другой город? Наш банк сделает это на лучших условиях и безо всякого обмана!

— Да нет... — я на секунду замялся, решая, как бы сформулировать. — У меня уже должен быть счет в вашем банке.

— Ну-с, давайте посмотрим. Как же ваше имя?

— Флей.

— Хм...

Карлик взял со стола толстенную засаленную книгу и перелистнул несколько страниц.

— Давно ли делали вклад? — осведомился он. — А то ведь сто лет проискать можно.

— Дня... два назад. Мой друг, Дион, должен был занести деньги на мой счет.

— Ах, Дион... хм... Дион есть. Миллион семьсот тысяч лир, так... А вот вас тут нету. Да и Дион-то только на себя все записал.

Что? Я не ослышался? Дион присвоил себе деньги?

— Он все положил на свой счет? Все? Нет... каков мерзавец...

— Что-то случилось?

— Меня нагрели на четыреста тысяч!!! — я глубоко вдохнул и продолжил. — Банкир, ты обязан меня понять! Он должен мне четверть денег, мы договаривались. Выдай мне их, с его счета.

Гном покачал головой.

— А вы, однако, непросты, сударь. Подумайте, если б я каждому выдавал по четверти денег с чьего-нибудь счета, что стало бы с нашей репутацией?

— В таком случае... — я вырвал меч из ножен. — В таком случае, это ограбление! Немедленно выдай мне мои деньги, желательно в драгоценных камнях. Немедленно! — закричал я.

— Эх, сударь... — с непонятным спокойствием ответил управляющий. — Не вынуждайте меня звать охрану. Лучше положите-ка свое оружие на место и уходите своей дорогой.

— Думаешь, я не справлюсь с вашей охраной? — сквозь зубы процедил я.

— Может, и справитесь, почему нет. Только я ведь вижу, вы не разбойник. Убить десять человек и нелюдей ради денег? Нет, вы этого не сделаете.

Я бессильно опустил меч. Что на меня нашло?..

— Да, и... чтоб вы не расстраивались, — раздался голос управляющего. — Все ваши старания бесполезны. Даже если бы я хотел вам помочь, не смог бы. Сейфы заколдованы, и открыть их может только владелец денег. Ни у меня, ни, тем более, у вас, ничего не получится. Уже были попытки взлома их магией — бесполезно. В самом крайнем случае сейф самоуничтожался. Ну скажите, оно вам надо?

— Уже... не надо, — сказал я. И вышел.

Вот она — справедливость...

Один рискует... да нет, даже не рискует... жертвует своей шкурой... и получает пару сотен лир — на эти деньги можно прожить неделю-две.

Второй забирает все. Не делая при этом ничего...

Какой я наивный. Наивный мистик... Хотя какой я мистик... невесть кто.

Пальцы вдруг наткнулись на что-то твердое в моем кармане.

Это были два камушка, которые я забрал в склепе. Что ж, добавочная плата...

Я слегка усмехнулся. Какая большая цена...

ЭПИЛОГ.

...Один из камней я подарил Лине, в благодарность за заботу обо мне и разбойниках (один из них, увы, умер, второй сбежал). Второй, искусно ограненный под лист плюща яркий, темного оттенка изумруд, я прикрепил к ремешку, что придерживал волосы — пусть будет памятью о случившемся, такой же памятью, как несколько седых волос, обнаруженные мной после возвращения из банка.

Из Найгарда я ушел в этот же день. Я не знал, куда иду. Не знал, что ждет меня. Да и зачем мне это было знать? Жизнь бродяги нравилась мне сама по себе.

Пусть я лишь листок, гонимый ветром, или сам хозяин судьбы: какая разница, что несет меня по лесной дороге — неведомая сила Предопределения или просто дурная голова...

* * *

..."Все-таки эти болота очень дикие", — подумал Флей, сходя с дороги, чтобы получше рассмотреть труп всадника и лошади.

От самого человека, как и от коня, мало что осталось. Но кольчуга, которую носил несчастный, хоть и погрызенная, была еще почти целой.

А на одной из металлических перчаток еще можно было разглядеть изображение меча, горящего в синем огне — символ святой инквизиции...

Повесть вторая.

Лезвие мысли.

Свобода — это осознанная необходимость.

Гегель.

I.

В портовом городе Нефриссе было туманное утро... Здесь часто стоял туман, что приходил с моря и останавливался перед высокими скалами на севере. Нефрисс был городом мореплавателей, рыбаков, ловцов жемчуга — всех тех, кого кормило море. В большом заливе, вокруг которого город основали, почти никогда не штормило, и потому здесь нередко бывали торговые суда как из других городов Лорандийской империи, так и из чужих стран. Склады здесь всегда ломились от заморских пряностей, впрочем, их быстро увозили — кораблями ли, караванами ли — в другие города. На этих пряностях купцы порой наживали состояния... порой же теряли их.

...В портовом городе Нефриссе, лежа на паре досок и грубом куске ткани, в грязи и блевотине, умирал человек. Это был мужчина, еще не старый, но весь заросший бородой, в каких-то лохмотьях, неспособных защитить тело не только от холода, но даже от взглядов. Около него стояли двое. Один — тоже взрослый мужчина, так же плохо одетый и такой же истощенный, как и первый. Второй — пацан лет десяти, какими когда-то были и эти двое. Уличный мальчишка, с раннего детства одинаково хорошо умеющий работать, воровать и попрошайничать.

Мужчина — вероятно, брат или друг умирающего, держал того за руку и говорил с ним.

— Скоро прилив... Продержись еще чуть-чуть, тогда у тебя будет еще несколько часов, — местные жители верили, что смерть наступает только при отливе. — Держись! Многие из нас болели этим, и я болел, помнишь?..

— Я... помню...

— Держись, не сдавайся.

Умирающий затрясся, и его вырвало на мостовую, одной желчью.

— Нет... — прохрипел он с трудом. — Не могу... Не хочу жить... Еще несколько часов... мучений... хватит...

— Нет!.. о боги...

Мужчина сжал руку товарища. Пульса не было.

— Он умер... — прошептал бедняк.

Из тумана показался силуэт человека в темной одежде. Человек бежал со всех ног...

Он грубо оттолкнул вставшего на его пути мужчину, решившего, вероятно, что за другом пришла воплощенная смерть.

Человек схватил мертвого за руки. Прошла долгая секунда. А затем мертвец открыл глаза. Он закашлялся и выплюнул мокроту, и с ужасом посмотрел в глаза странного человека. Губы его зашевелились, едва-едва, но человек в черной одежде прочел по губам.

— Это не главное, — ответил он ласково. — Спи. Отдыхай. Уже прилив...

Пацан исчез. Взрослый же ошарашено разглядывал незнакомца.

Вблизи тот совсем не походил на призрака смерти. Его черная кожаная куртка, меховые штаны, длинные волосы, прихваченные ремешком — не имели ничего общего с традиционными представлениями о смерти.

— Кто вы? Наверное, вы... великий целитель? — спросил бедняк у незнакомца, так же склонившегося над уже заснувшим — впервые за несколько дней — больным.

"Целитель" повернулся и переспросил:

— Что?.. А. Нет... Я Флей, — и увидев все растущее непонимание, добавил:

— Это имя.

* * *

— Нет, я не воскресил его... — еще раз повторил Флей. — Он еще не умер тогда, я просто не дал ему умереть. Знаю, сердце не билось. Но душа еще не успела покинуть его

— Знаете... По правде сказать, может, лучше ему было бы и умереть... — вздохнул бедняк.

— А мне показалось, ты рад его спасению.

— Конечно, рад... Я его единственный друг, можно сказать, ну и Джерри еще.

— Джерри — это тот, который убежал?

— Да... да. Вы уж извините, испугался он.

— Понимаю... я ужасен, — невесело улыбнулся бывший мистик.

— Э... нет... не в том дело... Так о чем я... — замялся бедняк. — Ах да... он, конечно, очень мне дорог, как друг, да вот только и моя, и его жизнь — сплошное мучение, а как заболел — так еще хуже. Я хоть в доках работаю, кое-что получаю, а он вовсе себе места не нашел — и без того работников полно, и все есть хотят. Вот и думается иногда... как хорошо бы нам всем сдохнуть...

— Понимаю, конечно... но знаешь, шанс есть всегда. Даже сейчас. Может, спасая тех, кому суждено умереть, я нарушаю законы природы... но пока я не встречал тому доказательств.

Флей встал и повернулся к выходу из переулка.

— Эх... Спасибо вам, сударь, за это, конечно. Вот только как же я вас отблагодарю?

— Никак. Не мучайся, для меня это было не очень сложно. Хотя... вот что, скажи мне, где-нибудь тут есть трактир, где меня не обсчитают и пиво не разбавят ослиной мочой? И будем квиты.

— "Под Оливой". Прямо после выхода на улицу.

— И вот еще... Ведь лиры у вас в ходу? — Получив утвердительный кивок, Флей вынул из кошелька и протянул бедному человеку блестящую монету в тридцать лир. При скромных запросах этих людей, им должно хватить надолго.

Бедняк заикнулся было, что он не принимает милостыни, но "целитель" махнул рукой и прервал его словами:

— Купи товарищу что-нибудь поесть. И себе, и пацану. А если совесть гложет, считай, что я тебе в долг дал. Отдашь потом... когда я попрошу...

И, не желая слушать возражений, он быстрыми шагами направился к трактиру...

* * *

Заведение "Под Оливой" оказалось просторным и светлым. Людей было не слишком много, но большинство, судя по одеждам, происходило не из бедных слоев населения. Не знаю, стоило ли мне надолго останавливаться здесь с моими скудными денежными запасами.

Однако цены в прейскуранте напитков на деревянной доске, вывешенной на всеобщее обозрение, не выходили за рамки, а запахи из кухни всерьез дразнили обоняние.

А еще здесь — теоретически — можно было заработать: в стороне я заметил группу людей, с азартом метающих кости. Было в этой группе что-то странное, что привлекало мое внимание, но я не мог определить что.

Коротко переговорив с владельцем таверны, я снял комнатку под самой крышей на день и заказал немного еды. Денег хватило в обрез, я даже пожалел о своем последнем добром деянии... И с чего меня потянуло на благотворительность?

Точнее, я догадываюсь, с чего. Последнее время я чувствую какую-то вину перед людьми... иногда это проявляет себя, чаще — все же нет.

В ожидании еды я направился к игрокам. Играли один на один, каждая пара за своим столиком. Я подсел к игроку, в одиночестве скучающему за столиком. Аура его казалась необычной. Непонятно, чем.

— Играть пришел? — низким, звучным голосом спросил он, не снимая капюшона.

— Да.

— А кости есть?

— Одолжишь?

— Садись. Считаешь себя хорошим игроком?

Я знал только основные правила игры. Хитрить при броске я не умел, зато умел кое-что другое...

— Не совсем. Это имеет значение?