Рожденный бескрылым. Рожденный летать.

Рожденный бескрылым.

Рожденный летать.

Повесть первая.

След Тени.

Вопрос лишь один сам себе задавая:

Кто я в этом мире, и в чем моя суть,

И может, судьба мне нужна не такая,

Но все продолжаю я выбранный путь.

Куда он ведет — то известно лишь Богу,

Приют мой на время — и снова скитанья.

А что там, вдали? — да одна лишь дорога,

И снова опасность, и судеб молчанье...

Анна Медведева.

I.

Глубокая ночь, свет луны едва проникает сквозь плотные темные тучи. Где-то вдалеке короткими вспышками, не способными разогнать тьму, посверкивают молнии, но грома не расслышать. Дождь моросит мелко-мелко, почти незаметно превращая одежду в половую тряпку... Два тихих мужских голоса среди тьмы.

— Я предоставляю тебе выбор, отступник, — произнес кто-то спокойно, будто о чем-то незначительном.

— Плевать я хотел на твой выбор... — нервно процедил второй. — Разве ты не можешь отпустить меня?

— Я бы отпустил, но в моих карманах пусто уже не первый день.

Едва слышная усмешка.

— Мистик не может заработать на жизнь...

— Закончим бессмысленный спор. Я зарабатываю сейчас. Могу отдать тебя в руки нанимателю — или, в виде исключения, убить. Замечу сразу, что за тебя живого мне заплатят больше... но последнее желание свято.

Тонкий луч света отыскал путь в пелене облаков, высветив мощеную дорогу и две человеческие фигуры на ней. Скользнул по темной мантии отступника — пожилого, чуть сутулого, с посохом в руке — и потертой кожаной куртке его соперника — молодого, лет двадцати, длинноволосого, без какого-либо оружия — затем вновь скрылся.

— Мне не подходит ни то, ни другое, — вздох. — Я буду драться.

— Разве ты не знаешь, что обречен, ренегат? Ты колдун — и этим все сказано.

— Мистиков убивали и убивают.

— Сегодня не убьют.

— Ошибаешься...

Колдун ударил мгновенно, прямым электрическим зарядом. Будто в дополнение к нему, небеса громыхнули так, что заложило уши; дождь усилился, превращаясь в сплошной ливень.

Мистик увернулся за миг до удара заклинания — ловко, словно змея, скользнул по земле, и поднялся на ноги — легко, будто проделывал такое уже в сотый раз. Но не ответил на удар. Молния выворотила старое дерево за его спиной и осветила бледное, испуганное лицо чародея.

Тот выкрикнул еще одно заклинание, такое мощное, что казалось, земля перевернется. Оба противника не удержались на ногах, но мистик встал секундой раньше — и вновь не атаковал. Он ждал, нащупывал ауру соперника, и каждое произнесенное волшебником заклинание способствовала этому.

Третье из них стало и последним. Трудно сказать, в чем оно состояло: мистик на полпути поглотил чужеродную энергию, не позволяя магу сплести ее в чары, и выплеснул обратно, в чистом виде, оглушая врага. И почти сразу коснулся его ауры мыслью. Отступник проиграл бой.

— Повинуйся или умрешь! — услышал он.

Именно "умрешь", а не "будешь убит". Всего лишь констатация факта, стандартная формула, правдивая как ничто.

— Убей... — прошептали из последних сил губы мага.

— Выбор достойного, — ответил мистик. Он уже знал всего ренегата насквозь, знал и то, что именно это и было причиной столь необычной просьбы.

В следующую секунду сердце отступника-чародея перестало биться.

* * *

Я отжал мокрые после дождя волосы и, откидывая их назад, закончил:

— ...Мертв.

— Мертв? Я же требовал живого! — голос прозвучал средне между "какой идиот" и "так я и знал". Проверять мысли я не стал.

— Пятьсот гривен за живого, двести за мертвого. Я так понял, это предполагало выбор.

— Хрена с два! Выбор? В лучшем случае стимул. Ты думаешь, я не знаю, как вы работаете? Опять исполнил "последнее желание"?

— Донесли уже? Ну, тебе же лучше, сэкономишь. Давай деньги, я голоден.

— Сто гривен.

— Чего? Ранний маразм или жадность заела?

— Ээ... Просто больше нет денег.

В этот раз я не удержался от небольшого жульничества и присмотрелся к мыслям человека, назвавшегося представителем лорандийской гильдии магов.

Так... Имя я даже не стал запоминать. Действительно из гильдии, но даже не колдун, так, шестерка. Сейчас его обуревало только одно чувство: досада. Даже ни капли жадности... интересно. Но, что интереснее, деньги у него были.

— Врешь, — с секундной задержкой произнес я, чуть сощурив глаза.

— Да ты и на сотню не наработал!

— Неужели?

— Почему, ты думаешь, я написал: "требуется мистик", а не "киллер"?

— На этот вопрос тебе ответит киллер, которого ты попросишь убить вечно готового к бою ренегата.

Недомаг обреченно выругался и добавил:

— Ты бы радовался, что тебе вообще платят...

— Я бы взял сто, но мне надо двести. Неясно?

— Просвети меня, — произнес представитель уверенным тоном. Ясно, что он готов ответить на любые аргументы — аргумент же у меня имелся только один.

— Я жрать хочу, я три дня не ел, а работы нет, понял?! — рявкнул я так, что посуда зазвенела.

В трактире воцарилась гробовая тишина. Я ясно ощутил, как ко мне разом поворачивается пара десятков лиц с одинаково округлившимися глазами, среди них и мой наниматель. Упс... не рассчитал. Что за глупая традиция назначать встречи в трактирах...

Не произнеся ни единого слова, наниматель с благоговейным ужасом в глазах отсчитал триста гривен и так же молча вручил их мне. Я вернул пятьдесят, остальные сунул в карман, не пересчитывая. Трактир не отводил от меня взглядов.

— Неужели люди никогда не изменятся? Почему нельзя с вами по-людски, без всяких внушений и давлений на психику?.. — буркнул я, поднимаясь под пристальными взглядами народа. Кто бы еще мне ответил...

Уже выходя в дверь, я услышал печальный голос мага:

— Может, потому, что вы по-другому не умели никогда, а мы разучились...

Через минуту в таверне возобновился обычный шум: смех, бульканье пива, пьяные голоса. Посланник гильдии поднялся с места еще после стакана винца с невеселыми мыслями об отчете. Неожиданно он вспомнил о бумагах убитого, которые передал мистик.

Прочитал первую, вторую...

С воплями искренней радости он бросился догонять мистика, на ходу выуживая из кармана кошелек с остатками монет.

Мистика он не поймал, так как тот давно пьянствовал в соседнем заведении, и знать не желал никаких нанимателей.

На пути к почте (куда он так, с бумагами в одной руке и деньгами в другой, и понесся) с представителем гильдии магов произошло то, что принято называть "несчастный случай". К сожалению, он абсолютно не умел чувствовать опасность, и слишком торопился, чтобы быть просто осторожным, когда встретил двоих разбойников, которых не интересовало ни важное дело, ни бумаги, а только двести пятьдесят серебряных гривен...

II.

Еще один глоток. Выпивка была некрепкой, но голова уже начинала чуть кружиться.

Плавными движениями рук я стал массировать голову. Ренегат не сильно меня задел, куда больше сил пришлось потратить на нанимателя. Хотя это — уже собственно моя вина.

Усталость медленно уходила, но эйфории не наступало. Самое время для отдыха...

Я удобно расположился на лавке, одна рука на столе, другая на кошельке (в этом трактире весьма умеренные цены, возможно, именно потому, что здесь собирается не высшее общество), и не понять, дремлет человек или крепко задумался.

Отдохнуть мне не дали. Я и не ожидал иного.

— Флей? — прозвучал, если применимо здесь это слово, у меня в голове голос. Надеяться на то, что это галлюцинация, или хотя бы притвориться, что я счел голос таковой, невозможно, слишком мало я выпил.

— Да. Кому я понадобился? — ответил я так же. При телепатии голос кардинально изменяется, и хотя после определенной практики можно научиться различать голоса душ, всегда лучше подстраховаться.

— Айя. Сомневаюсь, что ты обо мне слышал...

— Отчего же. "Слеза"? — перебил я.

— ...И в любом случае я говорю не от своего имени.

Мысленный собеседник притормозил, ожидая моей реакции. Я молчал: в трансе, да еще и пьяным, можно просто так сидеть без единой мысли хоть сто лет.

Мне послышался легкий вздох — скорее всего, лишь плод моего воображения.

— Ладно, неразговорчивый наш... — Слеза опять притормозила, будто надеясь, что я все же отвечу, и через секунду закончила:

— Ты в курсе, какие претензии к тебе у собрания Мистиков?

— Еще бы. Позорю честь мистика, и так далее. Слышал уже. Повторяю, и передай им всем: ни в каком собрании я не состою, контактирую с другими мистиками лишь по личным делам. И потому ко мне неприменимы ваши законы и обычаи, — произнес я одним духом почти заученную фразу.

— Одиночек много, но ни один...

— Мое дело. Сеанс окончен.

Я закрыл сознание от проникновения извне, и погрузился туда окончательно. Меня задели последние слова Айи. К сожалению, мысль нельзя прервать на полуслове, ведь она целостна, и поэтому я, даже не желая того, узнал, что хотела донести до меня Слеза. Мой позор.

"Ни один не начинал свой путь с убийства". Нет. Не я убил тогда... Это была не моя вина...

Это воспоминание было первым в моей жизни. Не знаю, что было до того, не знаю, кем я был до этого... Но в тот момент — уверен — я еще помнил...

И первым испытанным мной стала боль... Меня били, жестоко и разнообразно... Привязанного к креслу, со связанными ремнем руками и совершенно беззащитного. Не помню, сколько их было, в темноте не видно, да и не смотрел я.

Удар за ударом. Пытка за пыткой. Нож. Каленое железо. Лед. Яд хвостокола. Опять удар. Люди вокруг что-то кричали, но я не мог понять, что: ушам досталось не меньше, чем всему остальному...

Кровь... Всюду... Она сочится из порезов на коже, течет из крупных ран... Во рту — мерзкий, соленый вкус... Я сплюнул кровью, и кажется, в кого-то попал... Во всяком случае, пытка резко стала куда более жестокой, и я шипел как змея, брызгал слюной от боли, пытался дергаться, но не мог...

И, наверное, в тот миг что-то изменилось во мне, неуловимое и неизвестное...

О-па... Прервем повествование, похоже, кому-то пришла в голову безумная мысль обшарить карманы мистика... Наивный воришка даже не представляет, что я, во-первых, не сплю, во-вторых, прекрасно вижу даже с закрытыми глазами — тогда открывается истинное, внутреннее зрение, для которого нет никаких преград.

Карманник, схватившийся было за кошелек (отдаю должное его мастерству, рука ничего не почувствовала), неожиданно (для кого угодно, только не для меня) отпрянул и, свалившись на пол, стал блевать... Фу...

Я брезгливо отодвинулся, чуть приоткрыв глаза, и слабым голосом произнес:

— Надеюсь, это отучит тебя воровать у безобидных постояльцев. Сомневаюсь, что кто другой поступил бы с тобой столь мягкосердечно.

Вор молчал, поглощенный своим делом...

Слабо выругавшись, я одним глотком добил ликер. Какой же я, в самом деле, гуманный, за что и расплачиваюсь. Чем? Ну... Именно сейчас я испытывал острую потребность присоединиться к вору в его занятии...

Возвращаясь к моему прошлому... Представляете, что стало с теми палачами? Не выжил не один, а я уснул прямо там, измученный пытками, истощенный последним усилием... И все же я буду утверждать, что не я их убил, и даже не потому, что на моих руках нет крови. Парни сами разбудили силу эфира*, и она — не я — и погубила их. Смешное и запутанное оправдание, но попытайтесь понять... Могу привести аналогию. Дровосек срубил дерево — дерево — ХРЯСТЬ! — ему по башке. И убило. Спрашивается, дерево виновато или дровосек?

Опять же, жалкое оправдание, и любители дебатов наверняка найдут к чему придраться — но я уже давно научился плевать на чужие мнения... в том числе и на мнение мистиков, не упускающих случая назвать меня бессовестным и аморальным.

* * *

Легкая дрема плавно переходила в полноценный сон — я и не сопротивлялся. Тревожить мой сон бесцеремонной проверкой карманов вроде бы никто не собирался (карманника уже унесли, но опозорился он навеки).

Вначале сон был глубоким, спокойным и совершенно без видений. Потом началось...

Я очнулся на вершине каменистого холма, поросшего кое-где колючей растительностью. Вокруг стоял довольно плотный туман, такой, что саму вершину видно прекрасно, но отвесные склоны почти целиком скрыты завесой. Каменистая тропинка по спирали спускается с холма. Хм... Что я тут, собственно, делаю?..

Секунду спустя я вспомнил, что сплю. Да, этот сон оказался одним из тех редких снов "на грани", когда целиком осознаешь, что спишь, и полностью себя контролируешь. Сокровища, а не сны. Самое замечательное, что всегда их запоминаешь.

Только вот не было в этом сне известного любому, кто способен видеть и запоминать сны, ощущения всемогущества. Всякий знает, что, если во сне ты контролируешь себя, сон можно повернуть в любую сторону, пожелать чего угодно — и оно тут же исполнится (эх, помню один сон, отвел же я тогда душу...). Впрочем, само по себе это не так уж странно.

Осмотревшись, я неожиданно наткнулся взглядом на кожаные ножны с кожаным же ремнем — для спины. И, ежу понятно, не пустые. Подняв, я рассмотрел меч повнимательнее. Острый — единственное, что я мог о нем сказать. По-видимому, качественный. Интересное начало для сна...

Надо заметить сразу, что фехтовальщик я никудышный. Меч разве что взять в руки и смогу. Колоть и рубить, вероятно, сумею, но трудно сказать, кому больше достанется: мне или противнику. Да и вообще, на кой мне меч, я же мистик!

Кстати, о мистиках... Рассуждая здраво, меч мне достался не просто так, у снов есть своя логика... должна быть логика. Короче говоря, если сюда припрет какое-нибудь чудовище, удивляться не стоит. А почему бы нам не проверить, нет ли поблизости кого живого... Да и туман немного мешает ориентации. О эфир, как низко я пал: искать логику в собственном сне. И все же...

Я прикрыл глаза. Красный свет и очертания сосудов. Открыл и опять закрыл... Передо мной сейчас должно было развернуться великолепное зрелище: ауры, энергетические потоки. Одним словом, астрал. Ничего этого не было.

Я повторил попытку в третий раз, ощущая, как внутри все холодеет. Способность внутреннего зрения почти интуитивна, ей даже обучаться не надо, даже начинающим мистикам она дается без труда. Но у меня ничего не получалось...

Самое время просветить вас, чего боятся мистики, и я в частности. Мы не боимся опасностей — неясно почему. Мы не боимся смерти, более того, порой у меня возникает ощущение, что это она нас боится. Но мы смертельно боимся потерять свое отличие. Обменять судьбу мистика на дровосека, сапожника, торговца, легионера... А хоть бы и императора! Всякий, кто хоть раз летал, больше не захочет ползать. Всякому, кто пил щербет, будет отвратительно прокисшее пиво. Тот, кто касался Эфира, никогда обменяет его на плоть.

И ужас, постигший меня в тот момент, был настолько невообразимо велик, что сон прервался в одно мгновение, а я понял, что лежу на лавке в таверне и ору — тут же, естественно, замолчав.

Чуть прикрыв глаза, я увидел знакомое сияние эфира. Значит, всего лишь сон... И чего я так испугался?

— Хозяин, принеси попить! — крикнул я. Чего только не приснится...

III.

Я вышел в путь с рассветом, пешком — лошадей я не любил — и налегке. В самом деле, много ли надо такому, как я? Спальник в местных степях — штука бесполезная, оружия не ношу в принципе. Еда? Ха...

Заметив на обочине дороги куст шиповника с оранжево-красными ягодами, я сорвал горсть и высыпал с ладони в рот. Позднее лето, еду можно найти почти везде. Упомянув в недавнем разговоре три дня без еды, на самом деле я серьезно преувеличил: было всего лишь два дня, и только без горячей пищи.

Вокруг расстилались южные степи, уже выгоревшие под палящим солнцем, но все же покрытые кое-где россыпью полевых цветов. Красиво, но несколько однообразно, до ближайшего леса ехать часа три верхом, да и лесом-то его можно назвать с натяжкой.

Такая красота быстро приедается, и я собирался покидать эти земли, тем более что здесь я совершенно никому не нужен. События вроде побега ренегата тут происходят не чаще раза в год (видно, и преступники последнее время стали ценить комфорт, и бегут куда-нибудь в другое место), призраков местные не боятся, предсказателей (о да, я и это умел, и не притворялся) гонят в три шеи. Мистик здесь не может заработать буквально ни гроша! Ну а если ты все же заработаешь деньги, у тебя будет только одна проблема... как их потратить, и здесь, в южных провинциях, она проявляется особенно остро. Местные жители давят неплохое вино, это первое, что они делают неплохо. Второе — травокурение: здесь целые поля конопли (изначально, вообще-то, предназначенной для изготовления тканей), но такой метод проведения досуга не по мне.

Пешком я шел, говоря искренне, вовсе не по причине антипатии к лошадкам, и даже не из-за того, что не сильно торопился. Просто лошадей в конюшне не оказалось, только один тощий серый ослик с таким сволочным характером, что я не взял бы его и с доплатой. То есть, может, и взял бы, но столь выгодных предложений мне покуда никто не делал.

Я бегаю как никто. Долгие странствия пешком любого сделают выносливым, а уж скорость вместе с природными способностями вполне обеспечивает поддержка эфира. Неделя, не больше — и степи останутся позади, а мои усталые ноги смогут наконец-то пройтись по влажной траве...

К северу отсюда находятся земли эльфов. Вообще-то, этот гордый народ обитает в самых разных местах, мне известны как минимум три их анклава, не говоря уж о тех, что пытаются жить среди людей (обычно такие эльфы все равно держатся обособленно и относятся к другим расам точно так же неприязненно, как и их лесные сородичи), просто есть несколько народов эльфов (и языков, соответственно, тоже, "эльфийского" языка не существует, как не существует "человеческого"), самый многочисленный из них — бледнокожий и черноволосый народ, обитающий в тенистых лесах Юга. О, эти леса... Там текут ручьи с живой водой, там солнечные лучи весело играют на отливающих ртутным блеском листьях серебристых каштанов и кленов, а по ночам там такой воздух... Я бывал там, это очень милое место, однако обитатели его далеко не так милы. Наивно считать всех подряд эльфов прекрасными и романтичными, здесь это стало бы последней ошибкой. Эльфы Юга известны тем, что многократно посылали людских послов и веками придерживались единой политики:

Не трогай нас, и мы тебя не тронем,

И кто с мечом к нам придет, того проще застрелить.

Такое радикальное поведение, по большей части, и способствовало тому, что через эльфийские леса до сих пор проложили только один тракт, и территория их совершенно не сократилась.

Именно туда я и должен был попасть в скором времени. Не то, чтобы я горел желанием увидеть эльфов (как и стрелы их) — но не обходить же все их земли. В этом случае мне пришлось бы прогуляться и по куда менее приятным местам...

* * *

"...Интересно, как же все-таки эльфы согласились на строительство этой дороги? Или они сами ее и построили?.. Кто знает..." — размышлял мистик Флей на подходе к эльфийским землям через четыре дня после разборок с ренегатом. Он добрался сюда быстрее, чем ожидал: по пути встретился всадник, согласившийся подвезти, и таким образом удалось сэкономить около двух дней. Мистик отнесся к этому как к редкой удаче, жара уже просто выводила из себя, и он искренне жалел, что не взял того осла.

По мощеному тракту, ровному и удобному, Флей мог бы бежать вечно. Эльфы не показывались, что искренне радовало, а сам лес был настолько прекрасен, что хотелось просто оставить все и поселиться тут (недостижимая, увы, мечта, тем более для мистика).

К сожалению, идиллия скоро закончилась.

— Твенг! — раздалось в кустах. Всякий, кто хоть раз видел лучника, знает, как звенит тетива, когда ее спускают. И Флей не был исключением.

Надо сказать, что обычно, если, конечно, вам попался меткий противник, звук вы услышите (а, тем более, опознаете), когда стрела уже вонзится вам в сердце... Но мистику повезло.

Едва услышав звук, он, не думая (единственной мыслью, даже не удивленной, было: "Эльфы!"), развернулся к стрелку и, видя (нет, не видя — скорее чувствуя) приближающуюся стрелу, взмахнул рукой, будто пытаясь схватить ее...

Опытный воин способен среагировать на стрелу и уклониться...

Говорят, что были воины, способные отбить стрелу мечом...

Но перехватить рукой на лету не может никто.

Это попросту невозможно физически.

И Флей знал об этом. Он и не стал перехватывать.

Одного прикосновения хватило, и стрела рассыпалась искрами на лету, а рука мистика онемела, словно на морозе.

Мистик рванулся вперед — быстрее, пока неведомый стрелок в кустах не успел перезарядить! Он уже слышал, как скрипит тетива, и ударил самым простым импульсом телекинеза — прямо в кусты. Ветки, листья разлетелись в стороны, а стрелок с воплем боли и ужаса упал затылком на землю. И вот тут мистик увидел, кто на него покушался, что вогнало его в глубокий шок на долгую секунду.

Какие там эльфы, когда стрела оказалась арбалетной! Эльфы не идиоты, чтобы обстреливать путников на тракте, они прекрасно понимали, какая армия придет сюда в ответ. Да и лежащий на земле мужик похож скорее на обыкновенного бандита, чем на эльфа...

Ведомый каким-то шестым чувством, мистик упал на землю, словно его толкнули, и другая стрела, стальная и короткая, как и первая, просвистела над головой. Ярость требовала выхода, и Флей не стал миндальничать с бандитом на другой стороне тракта, а просто послал туда заряд энергии, чистой и беспримесной... Кусты вспыхнули, но быстро потухли. От бандита остался только пепел, а мистику вновь стало редкостно мерзко.

К сожалению, во время падения первый стрелок обо что-то треснулся и истек кровью, и Флею не удалось узнать, обычные ли "искатели приключений" покушались на его жизнь или наемные убийцы... На обыск карманов времени не дали: мистик услышал прямо под ухом женский голос:

— Ий'оред!

Подняв глаза, он увидел три бледных лица, одно женское и два мужских.

Все трое держали луки с натянутыми тетивами, и крайне суровое выражение лиц не радовало. А мистик, после выматывающего боя, точно не справился бы с троими. Может, одного, ну, двоих, уделал бы, а потом оставшийся сделал бы из мистика котлету.

— Ты... Идти, — приказал один из эльфов.

Флей поднял руки и проследовал в направлении, указанном эльфом. Было у него одно утешение: кабы эльфы желали его застрелить, сделали бы это сразу. Не садисты же они.

IV.

— Первую очередь — спасибо за то, что выловить тех двоих.

Я, развалившись в кресле, кивнул и глотнул еще воды хрустального источника. Говорят, она залечивает раны, но в моем случае скорее снимает усталость. Говорят также, будто ментальная атака затрачивает много сил — не верьте. Ментальная атака — это гипноз, и он ничего не затрачивает. Можно сказать, что столь эффектный поджог затрачивает много сил, но и это будет неправдой: такой поджог просто выжимает.

— Всегда пожалуйста, но неужели вы не могли справиться сами?

— М... нет — поморщился бледный эльф, — эти... — он задумался, подыскивая слово, затем махнул рукой — в общем, они не были попадаться нам... попасться.

Эльфам, ясное дело, не много смысла учить Лорандийский, как и мне любой из эльфийских языков, слишком редко мы сталкиваемся. Эльф с венком на лбу старался, как мог. Кстати, само его присутствие говорило ясно о том, что я — скорее гость, нежели пленник... Странно это, что-то не верится мне, что эльфы из-за каких-то бандитов стали так благодарны мне, что даже привели к себе и обеспечили неплохие условия для отдыха...

— Зачем я вам понадобился? — прямо и не очень вежливо спросил я у эльфа.

Эльф нахмурился. Я понимал, почему. Он не ожидал такого начала разговора — по идее, я еще минут десять должен был бы отдыхать — но среагировал достойно эльфа.

— Ты мистик, так ли?.. — спросил он.

— Мистик... И это ты прекрасно знаешь сам... — заметил я после короткой паузы. — Спрашивать об этом, хоть это, может и не худший способ начинать разговор, бессмысленно. Долой риторические вопросы. Зачем я вам нужен?

— Есть один дело... Ты мистик, может помочь... — проговорил эльф сбивчиво. — Надо сделать вылечить одного из нас... Это есть важно.

— Вообще-то я специализируюсь немного на другом...

— Мы знаем, ты обратно знаменит...

— Чего?.. — непонимающе выдохнул я.

Эльф пару секунд пошевелил губами и сказал:

— Убивать ты хорошо умеешь, но попробовать обязан. Тот больной — высокий старейшина, смерть его не...допустима.

— А если я откажусь?

— Против тебя лично я ничего не имею, но народ не будет понимать, если тебя отпустить...

— Наградой будет жизнь? — мрачно уточнил я.

— Нет, но смерть будет наказанием, награду проси другую.

— Что ж, у вас есть много того, что мы ценим. Я слышал о вашей медицине много хорошего...

— Не спрашивай, прошу. Не могу это подарить, даже тебе. Проси что другое. Хочешь наших стрел колчан? Они смертоносны любому, и... будут ценны?

Эльф подозвал одного из телохранителей, вынул из колчана стрелу и протянул ее.

У эльфийских стрел необычное оперение, так что летят они далеко, и очень необычный наконечник. Бритвенно-острый и зазубренный, такой втыкается как нож в масло и больше не вынимается... Я резко отпрянул, неожиданно представив, какое ощущение возникает, когда такая стрела вонзается в твое горло...

— Нет, спасибо... — совладав со своим воображением, ответил я. — Может, лучше деньгами?

— А я слышал, мистики не берут денег... Ошибся? И сомневаюсь, что наш деньги тебе подойдут. Знаю... Хочешь меч эльфийской ковки?

— Я никудышный фехтовальщик... — пришлось признаться мне.

— И все же зря не с оружием ходишь... Безоружный кажется беззащитным.

— Я сам оружие, а красивый меч привлечет внимание не тех людей.

— Взгляни только...

— Валяйте, — ответил я, делая еще один глоток. На самом деле я вовсе не против эльфийских клинков, тем более что, в крайнем случае, можно будет потребовать за него неплохую цену. Но вот только смогу ли я справиться? Я не особенно желал в реальности ощутить эльфийскую стрелу в горле.

В эту минуту принесли меч. Красивая рукоять, кожаные ножны, кожаный же ремень явно для переноски на спине... Тьфу! Что за дежавю?

Я вытянул меч из ножен. Острый, как бритва, и видимо, очень качественно выкованный... Химера!.. Невероятно... Я держал в руках меч из моего сна. Сейчас я мог рассмотреть его внимательнее. Плоское, чуть кривое лезвие с как будто срезанным острием и обоюдоострой заточкой, необычная гравировка на клинке... в точности тот самый меч.

Первым побуждением было заорать: "Вы издеваетесь?!" и швырнуть этот меч в эльфов. Но все же разум взял верх. С мечом все в порядке, разбираться надо со снами (кстати, тот сон ни разу за последнее время не приснился, и уже начинал забываться).

— Я согласен, — произнес я после минутного раздумья. Может быть, меч и привлечет внимание любителей подзаработать, но это, по совести говоря, уже не мои проблемы. — Идем.

* * *

Больной эльф лежал на ложе из вереска, не шевелясь и не издавая ни звука.

— Эй! — окликнул его мистик. — Жив?

— Он не приходит в сознание уже который день, — было ему ответом, — он дышит, сердце бьется, но он даже не шевелится...

— Еще какие-нибудь симптомы?

— Совершенно никакие... э... никаких.

— Ладно. Разберемся... Да, кстати, а если я все же не смогу вылечить беднягу, меня казнят?

— Мы не желаем уподобляться вашим владыкам. Тебе дадут уйти, но меч все же придется отдать.

— А врать было зачем?

— Чтобы согласился. Не согласился бы — казнили...

Флей осмотрел эльфа. В самом деле, живой и дышит. Под себя... не ходил, хотя, может просто убрали... Осмотр тела не дал ничего, причиной такого состояния могло быть что угодно — от парализующих ядов до простого сотрясения мозга (и то, и то вряд ли). А вот осмотр ауры...

Аура эльфа едва пульсировала, как у полумертвого, но — нет, больной казался спящим, но никак не полумертвым... Еще десять минут обследования открыли мистику все, кроме причины. Но причина его и не интересовала.

— Он истощен энергетически... Как после встречи с вампиром, — в двух словах объяснил Флей. — Я попробую ему помочь. Если упаду в обморок, вы знаете, что делать...

Мистик положил руки на грудь остроухому. Кончики пальцев слегка засветились, но этот свет видели не все. Флей ясно видел, что аура пациента набирает краски и сияние, но в этот момент...

...Амулет на шее у больного задергался, замерцал, и вдруг вспыхнул ослепительно...

Мистик почувствовал, что летит... Мгновением позже — что лежит мордой в земле...

Ругань, огласившую лес, здесь лучше не воспроизводить, хватит и двух слов (единственных, которые несли хоть какой-нибудь смысл): "Долбаный амулет!".

Эльф смущенно оправдывался. Действительно, старейшина носил амулет, призванный отражать враждебную магию прямо в противника... Лечебным чарам он бы не мог помешать, но мистик-то не колдовал. Он просто передавал жизненные силы. Вот амулет и вернул их... в том виде, в котором получил.

— Значит, так! — сказал Флей, после того как поднялся и отплевался. — Первое! Амулет снять! Второе! Сейчас я приведу его в порядок. Третье! Утром он зашевелится и будет стонать, тогда дадите ему это, — он протянул остроухому небольшую склянку с зеленоватой жидкостью. — Это настойка нескольких трав, очень хорошо помогает в таких случаях.

— ...Все. Будет жить, — резюмировал он через полчаса.

V.

Хвала эфиру, старейшина очнулся, и даже не к утру. На небе еще не появилось ни одной звезды, а он уже пришел в сознание, хоть и оставался очень слаб. Настойка двух видов папоротников (я и сам такую как-то использовал, так что прекрасно знал, что она поможет)* оказалась целебной как для него, так и для меня.

Всякий дурак знает, что папоротник ядовит. Кое-кто знает, что яд и лекарство отличаются только дозой. По пальцам можно пересчитать тех, кто слышал о волшебных свойствах папоротников, особенно папоротников цветущих (смеетесь? Смейтесь, но не забывайте: вы имеете дело с профессионалом). Существуют, как известно, много видов таких растений, и цветет только один из них. Из-за того, что цветы его раскрываются по ночам, а также из-за редкости, и появляются легенды о том, что найти его можно лишь раз в году... чушь, конечно. Однако сам цветущий папоротник (даже и без цветов) является ценным магическим растением, и я нередко использовал его в составе лекарств. Никаких других, кроме удивительных восстанавливающих, свойств я у него не обнаружил, то есть искатели кладов могут обломиться.

В благодарность мне, кроме прочего, разрешили переночевать среди эльфов (но со строгим предупреждением: ни к кому не лезть), и я не пожалел, что согласился. Очень не многие люди были гостями эльфов, выжили из них и вовсе единицы, так что описать то, что я увидел, стоит.

Необычны их дома, построенные отчасти из плетеных циновок, отчасти с использованием уже растущих кустов и деревьев. На полу лежат те же циновки, поэтому в домах у эльфов сухо и чисто.

Ночные танцы вокруг костра, пожалуй, придется отнести к байкам, хотя, возможно, я просто не удостоился чести их видеть, и, тем более, участвовать в них. Правда, я вообще не встречал больших костров, еду готовили на угольях в небольших очагах (танцевать вокруг такого могли бы только мыши), а освещение... о, позвольте, я расскажу о нем отдельно.

Южные леса, благодаря, отчасти, тем же эльфам, до сих пор почти нетронуты, и до того насыщены древней магией, что внутреннее зрение отказывалось работать (я чувствовал себя полуслепым, что не мешало мне наслаждаться жизнью, тем паче, что все прочие способности сохранились). Один раз я даже увидел единорога, издалека и из укрытия: в последнее время этих животных без жалости уничтожают, по большей части из-за рога (он способен обезвреживать яды, и это научный факт, но лично я бы на месте владык просто поменьше провоцировал собственных жен), но важнее то, что в результате звери эти стали пугливы и агрессивны до крайности (мало того, я слышал даже, что приманка девственницей уже не работает. Надеюсь, что это не слухи, тогда у единорогов появляется шанс). Наверное, если бы я хотел, я мог бы парализовать и убить животное на таком расстоянии. И поступил бы так, если бы... не знаю, наверное, если бы в шкале моих ценностей деньги занимали планку повыше... для себя этот рог мне не нужен точно, не то чтобы я не боялся яда в пище, просто кому я нужен?

Реликты вроде единорогов здесь встречаются буквально на каждом шагу — к сожалению, не все так прекрасны... невидимые колючие кусты тому лучший пример. Но я собирался рассказать об освещении.

В лесах Юга можно часто наткнуться на странные синие грибы. Они несъедобны и, казалось бы, совершенно бесполезны. Однако, это не так.

Вечером, сидя за столом эльфов, я обратил внимание на странной формы светильники вокруг поляны, и был поражен, увидев, как грибы переливаются призрачным синим светом в окружающем нас тумане. Необычная магия, хотя трудно определить, каким образом эти грибы светятся, вполне возможно, что их свечение совершенно естественно...

* * *

...Эльф приблизился почти бесшумно, пока я, лежа на спине, рассматривал полуприкрытые туманами леса. Его тихий голос заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

— Я забыл благодарить тебя, мистик.

Я повернул голову в сторону эльфа и, потягиваясь, ответил:

— Сегодня едва ли не весь день все только и делают, что благодарят меня... а затем плюются, когда думают, что я не вижу. Так что я едва ли запомню, кто меня не поблагодарил.

Эльфы не краснеют — убедился я, разглядывая явно смущенное, но все такое же бледное лицо эльфа. Тонкое замечание относительно плевков попало точно в цель.

— И кстати, мое имя Флей, — добавил я. Надоело уже: мистик, мистик. Мистиков много, и они меня не любят.

— Позволишь мне остаться безымянным, мистик Флей? Здесь довольно будет и одного странной имени, — промолвил эльф после секундных раздумий. Мысли его выражали непонимание.

— Ты напрашиваешься на вопрос, что такого необычного в моем имени.

— Это имя не слишком типично. И оно пришло не из Лорандского языка.

— Не из Лорандийского. Но и не из эльфийского.

— Ты хочет сказать: не из Айрэнна, языка моего народа. Несомненно так, ибо оно произошло из Иглиссе, одного из языков Древних, и тебе инте...ресно будет узнать, что говорили на нем именно эльфы. Предки и моего народа, и Солнечных, и Синеглазых.

— Ты знаешь языки Древних? — вырвалось у меня помимо воли.

— Странное удивление. Неужели ты думаешь, что я специально изучил ваш язык? Он груб... прости... и примитивен. И на ред...кость трудно учится. Я же вижу, как ты морщишься, когда слушать меня. Но я знаю много языки. Языки — это моя страсть, и мертвые в особенности. Например, могу сказать, что имя твое...

— Искра. Флэйй. Мне говорили, но я не знал, на каком это языке.

— Твои родители дали тебе столь необычные имя и не объяснили...

— Родители? Если у меня когда и были родители, я про них ничего не помню. Имя я выбрал сам, из нескольких вариантов. Таковы традиции мистиков: старое имя подлежит забвению, ну а мне было к тому же и нечего забывать.

На протяжении всего разговора я лежал на траве и отвечал безразлично-спокойным тоном. Нет, мне небезразлично мое прошлое, только, как говорится, "что же мне, кровью блевать, что ли?". Кровью я свое отблевал в первые годы жизни как мистика, все, что я мог передумать об этом, уже было передумано, и теперь эта тема не вызывала сильных эмоций.

Эльф, однако, тактично не стал расспрашивать дальше, и спросил:

— Наверное, лучше мне уйти, мистик?

— Называй меня по имени. Нет, уходить не стоит. Настала моя очередь задавать вопросы, не против?

— Интересно будет знать.

— И вот вам первый, простой: с какой целью ковался этот меч?

— Для чего куют мечи? Я думал, это не есть надо объяснять.

— Мечи куют для разных целей.

— Это простое оружие...

— Пожалуйста, не надо... Это не простое оружие. Во-первых, вы предпочитаете луки мечам, и если даже возьмете оба вида оружия, то как, интересно, на спине поместятся и ножны, и колчан со стрелами, и лук? Во-вторых, он такой острый, что бриться можно. Ну и потом, здесь на клинке руны. В ваших лесах я сильно ограничен в возможностях, но надо быть безруким, чтобы не ощутить очевидные чары легкости. Логично? Из чего вывод...

— ...Этот меч был сделан специально как подарок...

— Причем подарок человеку. Будь он предназначен кому из вас, хрена с два вы бы мне его отдали. Интересно, со многими ли людьми вы в таких хороших отношениях, что дарите мечи... — Я прислушался. Тишина... — Ладно, это первый прокол, закроем на него глаза. А теперь — второй.

Эльф-лингвист глубоко вздохнул. И промолчал.

— С вашим старейшиной могло произойти что угодно. Он мог удариться головой об камень, впасть в летаргию, заболеть сонной болезнью, отравиться чем-нибудь, просто наесться галлюциногенов и валяться под кайфом! Во всех перечисленных случаях я был бы бессилен, в большинстве из них вы тоже. Вероятность такой энергопотери, какую я у него наблюдал, просто мизерна. Но, тем не менее, вы умудрились обнаружить проходящего мимо мистика (вероятность стычки с бандитами также близка к нулю, я, конечно, имею в виду случайную стычку), и припрячь к этому делу. И вот мой вопрос: кто вам сказал, что старейшине поможет мистик, и заодно то, что, увидев меч, он согласится не торгуясь? А?

— Зачем тебе знать это? — вздохнул эльф еще раз.

Я встал на ноги и с упрямством в голосе сказал:

— Я объясню! Дело в том, что этот меч... он из моего сна. И это уже действительно так просто не объяснишь...

VI.

— Хорошо, — промолвил эльф после долгого молчания, — я отведу тебя к нему... но — не сейчас.

— Когда же?

— Скажем, завтра. Он очень стар и давно спит.

— Ну... ладно, — вздохнул я. — Не будем будить старичка, да и мне пора спать. Где здесь подходящее место?

— Ты на нем стоять... — хитро усмехнулся лингвист. — Ночи теплые, все спят на воздухе.

— Учитывая, что в ваших краях полно разных недружелюбных тварей, здесь, конечно, абсолютно идеальное место...

— Ты мистик же. Хотя никто не запрещает тебе лечь в лагере, звери туда не заходят.

— Да нет, спасибо. Ты мне очень помог, безымянный эльф. Только постарайся, чтобы завтра меня все же отвели к вашему провидцу. Потому что иначе я отправлюсь на поиски сам... — я зевнул и вновь улегся на траву. Мягкая и шелковистая, она манила и успокаивала... тем не менее, эльфийский языковед был абсолютно прав: проснусь я при первых же признаках опасности. Другой вопрос, справлюсь ли я с ней, но столь бессмысленные вопросы никогда не тяготили меня.

...И я буквально ни капли не удивился, когда увидел туманный холм.

Все осталось как прежде, даже меч я держал в руках, а не в ножнах за спиной. Теперь я рассмотрел его еще внимательнее, до последней царапинки, до последнего изгиба ветвистого орнамента, и результат был предсказуем.

Меня вновь удивила странная яркость и подробность этого сна... полноте, да сон ли это вообще?

Я прикрыл глаза... и ясен пень, вновь ничего не увидел. Вероятнее всего — сон. Ну, или что-то неотличимое от сна — здесь для меня нет никакой разницы.

Что же делать? Сидеть и просто ждать, как и пытаться проснуться — глупо (если честно, я ничуть не сожалел, что сон вернулся), так что лучше всего, наверное, исследовать этот странный мир...

Молодые ноги легко несли меня по спиральной тропинке. Вдруг из-под левой ноги выскользнул камешек и запрыгал вниз. Я потерял равновесие и едва не сел прямо на камень, с трудом удержавшись на ногах... Интересно. Гравий — во сне? Да еще и такой подлый? Этому трудно найти хоть какое-нибудь рациональное объяснение.

Еще через минуту спуска я понял, что дорога изменилась. Обычная тропа вначале, сейчас она превратилась в некое подобие ступеней. Это не могло быть природным образованием: несомненно, эти плиты из белого камня высечены каменотесами, искусными и упорными...

Присев, я ощупал руками камень. Наверное, мрамор, во всяком случае, по фактуре очень похож — но кому понадобилось делать мраморные ступени на какой-то холм, да еще и не до конца?.. Камень был гладким на ощупь, но гладким не как отшлифованный человеческими руками, а скорее как речные камни, и казался очень древним. Предположение, будто эту дорогу просто не достроили, я отмел с негодованием.

Возвратившись назад, я решил первую из загадок. Третья кверху от того места, где я впервые заметил "ступени", плита оказалась не только потрескавшейся, но и наполовину прикрытой землей. Следующая плита лишь кое-где она просвечивала сквозь песок. Видимо, и тот гравий на вершине — остатки одной из этих плит... Стоп. Какой еще гравий? Какие остатки?! Это сон. Мой сон. Или... не мой, но все равно это сон... сон?..

Забодай меня химера, утром обязательно спрошу у того провидца, из-за которого я вообще попал к эльфам.

Туман и не думал рассеиваться. Небо было не видно, как и подножие холма. Хотя...

Сквозь туман я увидел мерцающий желтый огонек. Не задумываясь, я со всех ног поскакал по ступеням. Огонек приближался и...

— Тише, лошадь испугаешь! — раздался хриплый мужской голос. Через туман проступили очертания бородатого мужика на лошади. В правой руке бородач держал горящий факел.

— Ты кто такой будешь? — спросил он уже дружелюбнее. — И что на Холме ищешь?

— Ну... Осматриваюсь, наверное... — произнес я неуверенным тоном. — А вы кто?

— Хе-хе... Осматриваешься, значит. Неместный, что ль?

— Ну... Вроде того. Ну а кто вы, все-таки?

— Да так... живу я тут. Все в нашей деревне это место стороной обходят, а я вот единственный... — в голосе прозвучала нотка гордости. — Да садись сзади, подвезу. Чего зря языком чесать?

— Спасибо. А почему обходят? — спросил я у бородача, усаживаясь на круп животного. Лошадь была не оседлана, и кабы хозяин хоть немного торопился, я бы немедля сверзился. А так... кое-как сидел.

— Лет десять я уже не встречал чужеземцев... — протянул всадник, поцокав языком. Лошадь двинулась с места ленивым шагом. — А вот раньше, помню, они к нам толпами валили. И знаешь, все они вначале бежали к холму. Копали там, искали. А потом выспрашивать начинали. Сначала — вот этак, как ты, ненавязчиво, вроде, что это у вас тут так туманно...

— Я думал, просто погода такая.

— В этих местах она такая всегда, сколько себя помню... Ну так вот. Потом, значит, прямо спрашивают: что за холм, да кто тут ступени выстроил, да что за черепки там валяются...

— Там и черепки есть? — вырвалось у меня.

— А как же! — охотно согласился мужик. — И не только черепки. Ну что, жаждешь ответа?

— Ну конечно, если вас не затруднит...

— Какие могут быть затруднения, я ведь на эти вопросы сколько раз отвечал. А ответ-то всего один, по сути. Хрен его знает, что за холм, и кто построил. Да не обижайся ты! — засмеялся бородач. — С кем не бывает. Это как в одной старой байке... Хочешь, расскажу? Заодно и дорогу скоротаем.

Получив утвердительный ответ, он сунул в рот трубку и начал:

— Лезут, значится, двое в горы. Цветочки, солнышко светит. Идиллия, словом. И вдруг чуют: дерьмом несет. Принюхались, странно, думают, давай-ка посмотрим. Лезут, сталбыть, лезут и чуют: воняет все круче и круче. Залезли на самый верх, а там пещера. Входят они туда и чувствуют: вонь такая, что нос зажимай. И выходит, значит, навстречу им дед седой и бородатый, настоящий горец. Ну, они его и спрашивают: дед, слушай, а чего тут так воняет? А дед им и отвечает:

— Садитесь, путники, я расскажу вам древнюю легенду. Жил когда-то в этих краях мужик. И была у него красавица дочь. Она любила бедного пастуха, и он ее любил. Но отец ее сосватал ее за богача, против ее воли. И решили тогда влюбленные пастух и девушка сброситься с этой скалы. Взялись они за руки и кинулись в пропасть...

— Дед, — спрашивают эти, — мы не поняли, а воняет-то почему?

— А шут его знает, насрал кто-то, наверное.

Мой спутник загоготал, довольный своим остроумием. Я молчал. И дело не в том, что мне не понравилась шутка — на мой взгляд, она была очень неплохой. Вот только шутку эту я слышал впервые, абсолютно точно. И если все остальное еще не выходило за пределы невероятно разгулявшейся фантазии, то неизвестная мне байка наводила на мысли о том что, возможно, это все же не мой сон. А то и не сон вовсе...

— Обиделся, небось? — неправильно истолковал мое молчание бородач. — Ладно тебе, больше шутить не буду. А вон и дом мой. Заглянешь на огонек?

— Отчего бы нет, хозяин... Только скажи мне...

— Дай угадаю. Сказать, где деревня?

— Ты телепат?

— Да нее, куда мне. Просто это третий из вопросов, которые задают чужаки. В деревню — пойдешь по вон той тропинке, — он махнул рукой в сторону, обратную от холма. — А на кой тебе деревня? Накормить я тебя накормлю, у меня тут и выпить найдется, а ты же воин вроде как?

— Ээ... Ну, вроде как да... — замялся я. Воин я, конечно, никакой, но называться мистиком будет здесь верхом идиотизма.

— Это я по мечу сразу узнал. Были бы вы с посохом и в плаще, колдуном были бы, хе-хе, — похвалился мужик, привязывая коня. — А деревенька у нас маленькая, что вам тут делать? Ни войн, ни чудищ никаких... Заходите-ка в дом.

Дома у мужика в самом деле оказалось довольно и еды, и выпивки. За столом он продолжал развлекать меня разговором, я пытался контролировать количество выпитого самогону, но он все же меня уговорил.

— Ну, за трезвость! — помню я последний тост. После этого я отключился и... Очутился в лесу эльфов, трезвый как стеклышко.

Темно, самая ночь. Вставать еще слишком рано.

Мысленно пообещав себе разобраться со всем этим, я лег и быстро уснул. Если что-то и снилось, я этого не запомнил.

VII.

Меня разбудил во второй раз голос эльфа:

— Вставай, мистик Флей. Уже утро.

Я сонно огляделся вокруг. Солнце, красное и огромное, только-только поднялось над горизонтом, окрашивая серебристые листья в сочный оранжевый цвет. Какого... Я ведь так поздно лег, еще спать и спать... Внимательный эльф заметил мою недовольную физиономию и осведомился:

— Что-то не так?

— Я спать хочу, еще только рассвет...

— Но как можно столько спать? Взгляни на это небо, посмотри, как легкий ветерок шелестит листья... Мир прекрасен, а ты спишь.

— Сны тоже прекрасны... — буркнул я в ответ на поэтические излияния... и вдруг проснулся. Сны! Прекрасны! Провидец!

— Провидец уже проснулся и готов принять тебя, — вторя моим мыслям, произнес эльф. Видно, решил воззвать к любопытству мистика.

— Пожалуйста, запомни на будущее: когда человек не хочет вставать, он превращается в свинью, — сказал я уже скорее из чувства противоречия, нежели из-за реального нежелания просыпаться окончательно.

— Ты спал уже семь час! — удивился лингвист. — Единственный разумный вывод, что свиньей ты был еще до этого.

— Спасибо... что ли... Твое красноречие и свинью разбудит... — я сладко потянулся и добавил:

— Мне положено спать десять часов. Ну, девять. Не меньше восьми. Иначе загнусь. Во-первых, я человек. Во-вторых, мистик. Ладно, забудем. Где этот ваш...

— Следуй за мной...

Он провел меня дикими тропами на самую обыкновенную поляну, где стоял один-единственный эльф.

— Ты, что ль, провидец? — брякнул я. Он недоуменно посмотрел на меня.

— Это один из стражей, — вклинился мой знакомый, — и имперского он не знает. Провидец появится через минуту.

И он удалился. Я провел минуту, развлекаясь чтением мыслей стража. Не стоит воспроизводить их: хоть и забавные в контексте, сами по себе они не так интересны.

— Обернись, Флей! — услышал я голос. Но не голос языковеда. И услышал я его не ушами.

Я обернулся в удивлении... и ничего не увидел. Только зеленые, с легким отблеском серебра, кроны леса и солнечный свет. Вдруг что-то сверкнуло на фоне деревьев. Я моргнул и ясно увидел... зеленого ящера, ростом повыше меня, пониже дерева. Шкура его блистала всеми оттенками зеленого, от изумрудного до нежно-салатового. Она ярко переливалась под солнцем, и удивительно, что я не заметил его сразу. Передо мной стоял изумрудный дракон, редчайшее существо — и к тому же разумное.

— Не бойся. Я тот, кого ты искал с достойным лучшего применения упорством. Спрашивай, — раздался голос опять. Вполне человеческий, безо всякого шипения. Дракон оказался телепатом!

— А что, обязательно говорить мысленно? — спросил я так же.

— Ты предпочел бы использовать переводчика? Я сомневаюсь. Извини, ваш язык мне недоступен. Как и тебе наш, — будто в качестве демонстрации, ящер высунул раздвоенный змеиный язык и что-то прошипел, а в голове у меня отозвалось:

— Понимаешь? Так зачем ты пришел ко мне, Флей?

— Я не удивляюсь, что ты знал о моем приходе. Как и тому, что ты умудрился определить, что со старейшиной... Кстати, сдается мне, ты должен знать, отчего он так ослаб. Говори откровенно, соврать у тебя не выйдет, а молчать я тебе не позволю.

— Неужто хочешь силами померяться? Ладно, это я так...

Я аж вздрогнул от такого предположения. Я по сравнению с драконом казался мышью...

— Буду откровенен: это я его.

— Зачем?! — вытаращился я. Давно я так не удивлялся...

— Придется мне признать, что я искал с тобой встречи.

У меня отвисла челюсть. Я-то думал, я сильно удивился до этого...

— Именно со мной? Чем же моя личность привлекла твое внимание? — совладав с собой, мысленно произнес я.

— Ты необычен. В тебе есть качества, которых лишены другие.

— Ну да, я же мистик.

— В том-то и дело, что нет. Ты не мистик, ты более чем мистик. Названия тебе еще нет...

Челюсть приняла положение, близкое к вывиху.

— Больно много ты обо мне знаешь, даже если предположить, что я тебе верю... — мысли текли более-менее ровно, но давалось это тяжким трудом. — На мой взгляд, я ничуть не лучше других мистиков.

— Не лучше. Но ты не один из них. Меня не зря зовут здесь Провидцем... Я вижу судьбу, хоть и иначе, чем ты и мистики.

— Почему ты отделяешь меня?..

— Я ли? Может, вспомнить о твоих отношениях с мистиками в целом? Послушай, я искал встречи не просто так. Можно сказать, что мне было видение... Флей, судьба мира решится на твоих глазах. И может быть, ты окажешься тем, кто изберет путь. Мистик не станет делать выбор — ты же сделаешь.

— Ради нескольких абстрактных советов ты рисковал жизнью невинного эльфа?

— И ради того меча, что висит у тебя на спине. Судьба туманна, но я чувствую, что однажды ты не обойдешься без него. Помни об этом.

Я схватился рукой за эльфийский клинок и вспомнил о главной цели визита.

В двух словах я пересказал дракону сон: холм... меч... ступени... мужик... разговор... самогонка... Каким коротким он казался теперь, а ведь длился полночи. Но, увы, ответа я не дождался.

Мудрый ящер только покачал головой и промолвил мысленно:

— Я ничего не могу сказать. Этот меч ковали специально для тебя, но без моего участия. Я лишь описал, каким он должен быть... Но этот сон, скорее всего, свидетельство того, что некие высшие силы все же существуют... и очевидно, ты их интересуешь. Это все, что я знаю. Удачи, и постарайся не забывать сказанное тебе...

* * *

— Собираешься уходить, мистик? О, прости. Флей.

— Да, пожалуй. У вас здесь неплохо, но меня ждут дела... Меня ждет жизнь и друзья... — ответил я, застегивая сумку.

— Ты поговорил с Провидцем? — поинтересовался эльф.

— Почти безрезультатно... Единственное, что я узнал — какие-то высшие силы имеют на меня планы... и еще, в этих планах завязан ваш меч.

— Жаль, что я ничего не могу говорить. Быть может, тебе стоило бы посоветоваться с другими мистиками?

— Они вряд ли захотят мне помогать, но я собирался так и сделать... со временем. О! И еще я узнал, что я никакой не мистик. Во всяком случае, так говорит ваш дракон. Он впаривал мне про нечто большее, чем мистик, но я, честно говоря, не вижу разницы...

— Да... Что ж, прощай, Флей. До границ леса ты будешь под нашей защитой...

VIII.

Дождь лил не переставая. В этих местах осень уже вступила в свои права, как говорится: климат изумительный, но погода его гробит... Казалось странным, что меня так влекло в эти сырые и холодные края, но, пожалуй, городок Найгард был единственным местом, которое я назвал бы своим домом. Не за погодой я сюда приходил, отнюдь нет...

Дверь трактира без скрипа отворилась: хозяин никогда не забывал смазать петли... На меня уставилась клыкастая кабанья морда с противоположной стены... Эффектно, не поспоришь. В прошлый мой визит здесь ничего подобного не было.

Вывеска на трактире гласила: "Пьяный кабан". В чувстве юмора Ахану не откажешь, как и в способности трезво рассуждать. Раньше заведение называлось "У пьяного дракона", что лично мне казалось страшным бредом, дракон в этом перегаре задохнется, если все здание раньше не взлетит на воздух. Хм, я припоминаю, что даже высказывал хозяину что-то в этом духе, значит, он отличается еще и похвальной внимательностью к желаниям клиентов... Собственно, это одно из главных качеств, благодаря которым "Пьяный кабан" умудрился не только выжить, но и не терять своей популярности среди местного лихого люда.

Дверь захлопнулась почти бесшумно, но поток холодного свежего воздуха прекратился, и я даже поморщился, ощутив, как много народу здесь выпивает... и отнюдь не розовое вино. Если мое чутье меня не обманывает, ржаная водка наиболее тут популярна.

— Кто там у нас?.. Да неужто сам мистик? Я польщен... — ко мне подбежал лично Ахан, владелец трактира, столетний вампир-вегетарианец.

Как известно, вампирам нужна чужая энергия, и большинство из них получает ее самым банальным путем — через кровь. Есть, конечно, и другие методы, но сейчас не время говорить о них. Важно то, что энергия животных почти ничем не отличается от человеческой... Ахан перешел на "вегетарианство" совершенно добровольно, из того мудрого соображения, что вампир охотящийся долго не живет, если только он не... да собственно, все равно. Рано или поздно либо его выловит Инквизиция, либо он встретит слишком сильную жертву. А так... ну, любит человек сырое мясо, это не преступление.

— Ахан... — я вновь поморщился. — Я зверски устал... Послушай, у тебя есть другая комната? Не такая... ароматная?

— Для тебя все найдется... — кивнул вампир и повел меня вглубь трактира. Странно, у нас никогда не было особых причин для дружбы, но, тем не менее, его ко мне уважение трудно было не заметить. Наверное, он просто много обо мне слышал, и отчасти благодаря знакомству с моей близкой подругой... Не поймите превратно, мы и в самом деле с ней друзья.

— Что так много клиентов? — поинтересовался я у вампира.

— Дождь, — лаконично ответил он, указывая на место. — Что предпочитаешь, пиво, водку, вино, ликер... Может, что-нибудь вроде "Крови дракона"?

— А желчи гидры не найдется? — переспросил я. В принципе кровь дракона менее ядовита, но и то, и другое для человека смертельно.

— Да не кровь... напиток новый. Хороший. Принести?

— Если мне не понравится... — начал я, но, видя скучающий взгляд хозяина, кивнул. Здесь меня не отравят точно.

Я любил эту таверну. Здесь никогда не нарушают закон "клиент всегда прав". Кроме того, здесь просто приятно посидеть...

Я любил и этот город... Пусть здесь сыро и холодно — меня не очень затруднила смена кожанки на меховую жилетку. Город Найгард совсем не похож на остальные...

Когда-то в местных лесах группа разбойников устроила хранилище для передержки краденых вещей... Место оказалось удобным, ни одному идиоту не улыбалось лезть в болотистый лес — да и что здесь искать? Подобных схронов существовало много, но именно сюда почему-то не догадался заглянуть ни один великий герой, и ни один охотник за сокровищами. Естественно, сами преступники также порой скрывались здесь... Они даже выстроили небольшое поселение. Прошло время, и это место стало известно определенным кругам. И вскоре поселение превратилось в городок. Шли годы. Местные жители, хоть и часто уходили отсюда, всегда возвращались... У них появились семьи, дети. Сыновья, конечно же, шли по стопам отцов, хоть и не все...

Как-то так получилось, что нелюбимые обществом расы, полукровки и прочие начали сбегаться в этот город, так как здесь к ним в большинстве относились как к равным. Оно и понятно: в лихие люди обычно идут те, кто недостаточно трудолюбив, чтобы стать крестьянином, и при этом недостаточно родовит, чтобы стать чиновником (и, конечно же, недостаточно талантлив для другой работы) а также обиженные на весь мир и просто невезучие. А кого обычно повсюду шпыняют и бьют? Ответ известен.

Так и стал Найгард (Невидимый город) самым удивительным из городов империи. Если вампир демонстрирует вам клыки, и на него не бросается рыцарь с мечом или фанатик с осиновым колом — или вы в Найгарде, или скоро будете на кладбище.

...Кто-то деликатно тронул меня за локоть. Передо мной стоял трактирщик, а на столе был бокал с пенящейся красноватой жидкостью. Неужели он сам разносит? При таком наплыве клиентов? Или это только мне оказана такая честь?

Я сделал маленький глоток. Напиток был... неординарный. Горячий, как чай, крепкий до умопомрачения, и еще к тому же с какими-то специями... Детальнее разобрать я не смог — крышу унесло.

— И самый главный парадокс... — сообщил я Ахану минуту спустя, — что мне понравилось. Спасибо.

Башка кружилась, но язык повиновался хорошо. Трактирщик, кстати, уже ушел — понял я после произнесения благодарности. Обидно...

Усталость брала свое, отчасти благодаря странному напитку. Я с месяц не знал нормальной крыши над головой, дождь убаюкивал... вскоре я захрапел, словно зверь с вывески на заведении...

* * *

...Тепло и уютно... Тишина... Почти что полная. Я разомкнул глаза. На столе — бокал с поостывшей огненной жидкостью. Дождь уже закончился.

Я машинально схватился за карман. Все на месте, это ясно даже на ощупь. Удивительно... на этот раз я спал на редкость крепко. И меня все же не тронули. Впрочем, любой вор, решивший меня обшарить, серьезно удивился бы, вынув кошелек...

— Ахан! — позвал я на удивление хрипло. Обычное похмелье отсутствовало, но вот горло этого не знало.

Трактирщик вышел из-за барной стойки и неторопливо направился ко мне, и в итоге я встал как раз когда он приблизился.

— С тебя тридцать лир, Флей.

Понятно... Дружба дружбой, а бизнес есть бизнес.

Без лишних слов я достал кошель и извлек оттуда серебряную гривну, монету, имеющую хождение на юге, а в северных провинциях почти бесполезную. Вампир поморщился: во-первых, серебро он не любил, но это второстепенно. Во-вторых, здесь, на севере, гривны попросту никому не нужны. Слабостью Лорандийской империи всегда была раздробленность... и здесь обычная ситуация, когда каждый губернатор втайне мнит себя монархом, осложнялась к тому же и огромным количеством видов денег. Конечно, чаще всего в одной местности имели хождение разные деньги, но бывали и исключения. Например, случай с Алкаром, графом Фиреанским, когда тот отдал указ о введении в его владениях новой валюты, и запрете на использование любых других денег. Представьте, он построил монетный двор, начал разрабатывать серебряные и золотые залежи — и все зря, его придушили собственные придворные, добровольно отдавшись под власть брата, не собиравшегося проводить никакие реформы. Ну, или более прозаический пример вроде многовековой ссоры южан и северян.

Ахан глубоко вздохнул. Было видно, что принятое решение далось ему нелегко.

— Пятьдесят этих... это гривны вроде? — предложил он.

Я, мысленно согласившись, отдал ему больше половины кошелька. Корчмарь рукой в перчатке (предусмотрительный, однако, не хочет с ожогами ходить) пересчитал монеты и кивнул.

Справившись с дверью, я вышел наружу.

Дождь уже перестал, хотя солнце, как и прежде, пряталось за облачной пеленой. Мощеную дорогу покрывали чистые, как хрусталь, лужи, а вокруг могучих елей и сосен образовалось настоящее болото. Журчали ручьи, почти по-весеннему, и можно забыть, что сейчас осень, если б не меховая жилетка и высокие ботинки.

Прохожие, число коих серьезно возросло со времени моего прихода в город, на меня не обращали внимания. Подумаешь, меч за спиной. Вероятнее всего, наемник или разбойник, что в принципе вполне совместимо.

Дом Лины, местной алхимички и моей хорошей подруги, располагался в центре города, этот дом был построен одним из первых, и до сих пор стоял крепко. Сейчас уже никто так не строит. Всем надо побыстрее да подешевле, ну а если у кого и хватит денег на постройку такого терема, он скорее выстроит, дурак, себе каменный замок... из мрамора да гранита... и будет там мерзнуть, несмотря на все ковры и камины.

А этот дом... это и правда настоящее произведение искусства. Чудо архитектуры, удивительно теплый... да еще и удобства внутри. Кто знает, тот оценит.

У двери дома — две ели, прекрасные и пушистые, но после столь обильного дождя, если не хочешь получить холодный душ, лучше ходить осторожно. Я и в самом деле был аккуратен до крайности, и, случайно задев ветку, моментально отпрыгнул в сторону, так что вода с ветвей пролилась на землю. Так мне казалось, но ель была коварна... Одна из длинных ветвей нависала над дорогой, прямо над тем местом, где я попытался уберечься. Вот с этой-то ветки мне за шиворот ливанул такой водопад, что мысли о том, чтобы сохранить одежду сухой, исчезли, осталось лишь желание согреться.

Я взвизгнул и безо всякой почтительности забарабанил в прочную дверь, покрытую резным орнаментом в гномско-нордическом стиле. Удары бы услышал и глухой, и хозяйка наверняка уже бежала к двери, но несколько секунд ее бега показались мне часом.

Дверь отворилась, и моему взору предстала девушка с арбалетом наперевес — Лираэн, владелица этого дома, которую все зовут Линой. Родословная ее столь же необычна, как и имя: бедняжке достались на редкость любвеобильные предки, этак до четвертого колена, настолько, что они не брезговали браками с другими расами. На полукровок всегда смотрели с презрением, а уж как досталось в жизни Лине, несложно представить. Даже в этом городе, где могли бы принять за своего и глиняного голема, коли он умеет играть в карты и вообще полезен для общества, девушка казалась несколько странной, хотя, ясное дело, никто ее не притеснял.

Происхождение оказало влияние как на ее внешность, так и на разум. Никто не назвал бы ее красавицей в общепринятом смысле... тонкие черты лица, желтые, как у дикой кошки, глаза, жесткие короткие волосы, очаровательная улыбка, крепкая фигура, больше подошедшая бы сорокалетней воительнице, изящество в движениях... Мало в ком бы она вызвала влечение. При том она была очень милой и обаятельной в общении, к тому же на редкость талантливой девушкой.

Лина опустила самострел и улыбнулась.

— Мистик...

— Я.

— Опять ищешь заботы, ласки, понимания и чего-нибудь пожрать? — спросила она, все так же загадочно улыбаясь.

— И все так же почти безвозмездно, — кивнул я. Это была взаимная игра, традиционное приветствие, за годы отработанное до блеска.

— Даже и не знаю, что тебе предложить, — с наигранной грустью заметила подруга.

— Неужто не приютишь у себя одинокого странника?

— Ну...

— А давай попробуем?.. — спросил я и шагнул в проем двери. Лираэн с криком "не-не-не" уперлась мне в грудь руками... Секунду мы боролись, потом я поскользнулся на мокрой ступеньке крыльца и очень удачно упал, даже не ударившись.

Мы дружно рассмеялись. Примерно так выглядела наша первая встреча, за исключением незначительных подробностей. Скажем, арбалет она тогда очень даже использовала.

— Ладно, заходи...

...Мокрая жилетка запарила, едва очутившись в тепле над камином. Штаны снять я постеснялся и просто уселся поближе к огню. Меня грело с двух сторон: от камина и обустроенного алхимического стола. Огонь, как известно, необходим для большинства процессов, и неудивительно, что под металлическим столиком, уставленным ретортами, постоянно горело пламя, судя по всему, магическое.

— Ну, где ты был-то? Рассказывай! — потребовала Лина. Сам я никогда не считал свои истории интересными и достойными внимания, но некоторые внимают им, словно божественным откровениям.

Для начала я выложил подарки. Здесь были пахучие южные травы, звездоцвет из эльфийских земель, тот, что еще светится в темноте, и мандрагора, редкое лекарственное растение (больше мифов, чем про нее, создано только про феникса), вода из хрустального источника и полынная настойка, напиток, который можно встретить только на юге и пить который я бы посоветовал исключительно небольшими дозами. Нашлось там место и для эльфийской стрелы, которую я все же, поборов воображение, взял с собой. Про каждый из этих предметов я мог бы рассказать отдельную историю... И я уже начал повествование... о ренегате, о снах, о дороге... Но меня бесцеремонно прервали.

В дверь барабанили, наверное, сотней кулаков. К этому грохоту примешивались плохо различимые вопли, из которых можно было вычленить одно слово: "мистик".

Отстранив девушку, я сам направился к двери, по дороге одевая еще сырую жилетку и ножны.

IX.

Дверь отворилась, сбив главных энтузиастов.

— Ну, чего надо, добрые люди? — спросил мистик.

Перед ним стояла толпа. Не менее двадцати человек, из которых больше половины — похмельные. Минуту назад оравшие во все горло, мужики притихли, услышав вопрос, и выпустили вперед предводителя — пожилого, но крепкого мужчину с волосами, чуть тронутыми сединой. Он был одет в кольчугу и шлем, а в руках держал странный длинный меч. В целом предводитель производил впечатление опытного вояки, старого ветерана. Но это впечатление быстро рассеялось, как и ощущение спокойствия и величия, исходящее от воина, едва он заговорил.

— Ты мистик?

— Да.

— Мы пришли казнить тебя!

Флей сделал самое глупое лицо, хотя и понимал, что старик не шутит. Да и молчаливая толпа вокруг выглядела довольно грозно.

— Что я сделал? — робко поинтересовался он.

— Ты мистик! — завопил воин, брызгая слюной. — Ты позор всего человеческого рода! Ты недостоин жить!

Мистик Флей отшатнулся, пораженный волной чистой ненависти, бьющей в него со стороны толпы. Ауры нельзя было даже разглядеть, не то что попытаться воздействовать. Они будто сливались воедино, полные злобы. Никогда еще он не встречал такого единства. И, пожалуй, справиться с толпой он бы не смог... Оставался еще шанс утихомирить их, но дохлый...

— Я тебе лично что сделал?

— Ты убил моих братьев! — театрально возопил старец, воздев руки к небу. Толпа хором ахнула.

— Всех братьев? Ребята, вы бы лучше пошли, опохмелились. Скажете трактирщику, я вас прислал.

Флей рассчитал верно. Почти. Народ одобрительно зашумел, но предводитель одним жестом утихомирил всех.

— Тихо! — и он обратился к мистику. — Все твои слова изначально лживы, ибо ты есть первозданной тьмы отродье. Ты должен быть изничтожен, дабы не осквернять этот мир!

Мистик мысленно скверно ругнулся. Старик явно упертый, фанатик. И о каких братьях он говорит?

— Просветите хотя бы меня, почему я... тьмы отродье, что за братьев я убил, и почему вы взяли на себя обязанности святой инквизиции, да к тому же еще в столь извращенном понимании.

— Я сам — святая инквизиция, я ее представитель здесь. К тому же священное дело изничтожения подобных тебе совпадает с моим братским долгом. Я знаю, что ты помогал эльфам в убийстве моих братьев, пограничных стражей на границе с их землями. А значит, ты предал империю!

Толпа хором подтвердила его слова.

— Старик, ты обалдел! — не выдержал Флей. — Твои братья первыми напали на меня, и я убил их защищаясь.

— Но ты помогал эльфам! — обличающе указал перстом инквизитор.

— Это не входит в сферу деятельности инквизиции, — парировал мистик.

— Ээ... — задумался дед, но тут же спохватился. — Тебе меня не сбить!!! Все создания тьмы должны быть стерты с лица земли!

— Да химера тебя подери! — взорвался Флей. — Хватит твердить одно и то же. Я не более создание тьмы, чем ты. Я порой убиваю людей, но любой из Ордена Черной Вуали убил больше. Почему бы вам не начать истреблять ассасинов? Или может, ты займешься выполнением своих более прямых обязанностей, и обратишь внимание, скажем, на вампиров, которых в этом городе полно? Или все же пойдешь и опохмелишься?

"Последняя фраза была явно лишней", — понял Флей, увидев бешенство в глазах инквизитора.

Старик отступил на несколько шагов и произнес короткую речь.

— Дети мои! Этот негодяй не желает добровольно сдаться. Он не желает понимать свою вину. И мы казним его!

— Казним!!! — взлетел возглас над толпой. Вот теперь мистик действительно испугался. О, как он понимал теперь всех тех, кого судили без суда. Злоба, ярость, ненависть этих людей глушили, ослепляли его. Он был почти лишен возможности что-то сделать, в арсенале еще оставались грубые средства, но врагов было слишком много. Флей не был колдуном, способным вызвать огонь с небес или призвать демона себе не службу. Он был мистиком, служителем эфира, во всяком случае, считал себя таковым...

Мистик вытащил эльфийский меч из кожаных ножен. Он держал его двумя руками за длинную рукоять, и ему казалось, что выглядит он ужасно нелепо. Тот, кто владеет такими силами, не нуждается в оружии. Он сам — оружие. Жаль, что не универсальное.

Толпа надвигалась. Мистик глубоко вдохнул и, отпустив меч, легко взмахнул левой рукой. Двое из противников упали, схватившись за сердце, а в руке Флея возникло странное ощущение, подобное тому, которое возникает, если кровь бьет из пробитой артерии. Боль и холод... "И, пожалуй, лучше бы это была кровь", — подумалось ему, ведь в обмен на смерть тех двоих он пожертвовал частицей самого ценного — собственной жизни.

А товарищи их будто не заметили потери. Глаза их горели огнем фанатизма, и они шли вперед, с оружием в руках.

Мистик ощутил что-то необычное. Руки его, будто сами, поудобнее перехватили рукоять.

Один из противников забежал вперед остальных. В руке он держал стальную палицу, уже занесенную для удара. Ничего не соображая, Флей подставил клинок, пытаясь защититься и, продолжив движение, инстинктивно рубанул. Враг завопил: эльфийский меч, скользнув по оружию разбойника, разрезал легкий доспех, и добрался до тела. Кровь брызнула из раны, заливая все вокруг... Как будто ведомый кем-то, мистик сделал пируэт, уклонился от второй атаки и закончил смертельным ударом под ребра. Противник упал.

Но он был не один...

Что это было? Флей не знал, как у него это выходит. Сердце стучало часто, будто в судорогах, и так громко, что звенело в ушах. Свист меча раздавался с периодичностью ножниц цирюльника, но ни один парикмахер не владел столь смертоносным оружием...

Мистик поразил второго врага ударом в живот. Проскользнул между ног третьего...

...Как я это делаю?..

...и рассек позвоночник резким ударом. Сальто в воздухе...

...это невозможно...

...Удар — прямо в полете, пинок. Труп. Кровь вокруг. Время будто замедлилось, противники словно плыли в тумане, а стук сердца заглушал все остальные звуки. Удар... уклонение. Флей рубанул с разворота, по шее, по артерии.

Разбойники умирали, мало кто из них смог нанести мистику хотя бы и царапину. Флей засмеялся — странным, безумным смехом. Искры посыпались с меча, обжигая врагов. И враг дрогнул. Погибли едва ли пять человек, еще столько же ранены... Оставшиеся могли бы просто затоптать его массой. Но толпа — животное неразумное. Даже сплоченная, вооруженная мотивацией... У людей не выдержали нервы. Никто из них не ожидал, что мистик, по описанию — в жизни оружия в руках не державший, окажется таким монстром.

Старик инквизитор пытался вдохновить взбесившийся отряд, но люди не слышали его слов: никому не улыбалось быть убитым. Он был единственным, кто не побежал с поля, залитого кровью. Он обнажил огромный меч и понесся навстречу Флею. Первый удар мистик смог отразить, но сила была столь велика, что его отшвырнуло на землю.

Но мистик встал. Страх противника вселил в него новые силы — побеждает не сила, а дух, не правда ли? Инквизитор нанес еще один страшный рубящий удар.

Будто по какому-то наитию, Флей парировал удар не ребром, а лезвием клинка. Удар был силен. Противник многократно превосходил мистика в силе. И произошло — чудо? Тонкий клинок мистика, словно нож масло, разрезал пополам огромный меч противника. Такого не видели ни первый, ни второй с самого рождения. У обоих округлились глаза, но мистик, как всегда, очнулся быстрее. Он, скрыв удивление, приставил меч к горлу инквизитора.

— Ты хотел меня убить. И если я отпущу тебя, ты сделаешь это при первой же возможности, — сказал он.

Инквизитор всхлипнул. Страх хлестал из него полноводной рекой, хоть зачерпывай и пей... если умеешь, конечно. Флей не умел.

— И все же... — мистик наклонился к поверженному противнику, поймав испуганный взгляд. Голос стал громким и проникновенным, — и все же в следующий раз, задумав против меня что-то плохое... — голос стал еще громче. Он эхом отзывался в голове старого воина. Глаза его широко раскрылись. Он внимал. — Вспомни этот миг, когда я оставил тебя в живых. Вспомни и о том, что в следующий раз пощады тебе не будет. Иди.

Голос мистика утих. Инквизитор встал и заплакал, как дитя. Он услышал в словах Флея гораздо больше, чем тот сказал.

Мистика затрясла дрожь. Колени подогнулись, и он осел на землю. Во время боя ему было не до страха. Теперь же страх брал свое.

-...Флей!.. — услышал он будто сквозь туман. Над ним склонилась Лина. — Ты...

— Я, — сказал он.

Мистик с трудом приподнялся на локтях.

— Я так испугалась... — продолжала Лираэн. — Извини, что не помогла...

Флей слушал девичью болтовню и улыбался. Ему было совершенно все равно. От грозного отряда не осталось и следа. На поле остались только тяжелораненые и мертвые.

— Лина... — прервал он непрерывный поток слов. — Пожалуйста, осмотри тех людей. Некоторые из них еще живы. Сдается мне, они шли сюда не из-за денег... Очень хотелось бы узнать причину, да и просто жалко.

— А с мертвыми что?

— А хр-рен его знает! — выругался Флей. — Если ты думаешь, что мне когда-нибудь приходилось убивать столько людей разом... сейчас передохну и оттащу их под деревья, листвой прикрою, что ли...

Наступила блаженная тишина. Мистик еще раз глубоко вздохнул. Воздух провонял кровью и смертью.

Неожиданно рука его наткнулась на сложенный вчетверо листок бумаги. Что за ерунда...

Почти машинально он развернул его и прочел первые слова:

"Дорогой Гиссебард!

Мистик Флей становится опасен..."

X.

"Дорогой Гиссебард!

Мистик Флей становится опасен. Мне стало волей случая известно о его последних деяниях... Он увлекся убийствами за деньги, занятием недостойным мистика... Попытки уговора были бесполезны, так что единственным способом будет ликвидация... Постарайся найти законную причину, поскольку в случае нападения закон, как и местные, окажутся на его стороне... Скажем, недавний бой на границе с южными землями эльфов. Там погибли двое неизвестных — и, по моим сведениям, не без его помощи. Кроме того, ты и сам знаешь, что святая инквизиция имеет на нас зуб, отчасти из-за подобных типов. Почему бы тебе не сказаться инквизитором? Одним словом, найди способ. Мистик направляется в северные леса, точнее в Найгард. Людям твоей профессии этот город известен хорошо. Постарайся найти людей, но ни в коем случае не используй наемников... Методы тебе известны, оборудование я приложил к письму. Плачу золотом. Аванса не будет. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Ирейн".

— Вот так... — задумчиво произнес я, складывая письмо и засовывая его в карман. С окончания боя прошло около получаса, и я уже сидел в доме, смывший чужую и свою кровь и более-менее спокойный, — Никакое я не отродье тьмы, и никаких братьев не убивал. Чист я, что не может не радовать.

— Так за что они тебя, Флей?

— Этот "инквизитор" на самом деле убийца. Чего уж тут неясного...

— Я не это имела в виду. Ведь этот Ирейн не просто так решил тебя убить?

— Этот Ирейн — мистик, это ясно из письма, а история нашей ссоры — в этом же письме... — я отвлекся от разговора, в голове металась какая-то мысль... Ирейн, Ирейн, Ирейн... Химера! Ирейн! Так старый хрыч все еще жив, и даже плетет интриги... — Так значит, мистик Ирейн.

— Другой мистик? — удивилась подруга. — А вас вообще — много?

— Как грязи... — вздохнул я. Первая загадка решилась. — Как там с ранеными?

— Мало кто выжил... Ты дерешься как бешеный кабан, странно, что я за тобой раньше такого не замечала...

— А раньше я... не умел... да и меча у меня не было, так что... Выходит, можно и в самом деле не знать, умеешь ли, только потому, что никогда не пробовал, — честно признал я.

— А может — это из-за меча? — предположила Лираэн.

— Нет. Не верю. Меч едва излучает, и это чары чисто физические. Легкость, острота... Хотя...

Я встал с кресла и развернулся к Лине спиной. Меч, уже чистый, я оставил в ножнах.

— Брось в меня что-нибудь, — попросил я.

— Чего???

— Что угодно, желательно небьющееся, — я намеренно ответил не на тот вопрос, и девушка поняла, что спорить бесполезно.

— Хорошо, три, два, один...

— Без предупреждения.

Алхимичка глубоко вздохнула. Я услышал, как она что-то перебирает на столе. Потом краем уха расслышал свист воздуха. Мгновение будто растянулось, опять появилось то странное ощущение "ведения", но на сей раз это больше напоминало проявление заученных навыков. Меч рассек воздух...

На полу передо мной лежали две половинки вилки. Мы с подругой смерили друг друга оскорбленными взглядами.

— Жаль вилку, — заметил я, — не жаль было бы меня, кабы я не среагировал...

Пожалуй, я в одинаковой мере не ожидал как того, что снарядом окажется вилка, так и проявления мной редкой способности к разрубанию вилок на лету. В общем, сомневаться не приходится, странные способности к фехтованию остались при мне. Теперь осталось довести эксперимент до конца.

Я снял ножны со спины и положил на диван. В качестве оружия я взял кочергу, что лежала у камина, и попросил подругу кинуть еще что-нибудь, уточнив при этом насчет остроты. Девушка кивнула с каменным лицом.

Вновь я встал лицом к стене, сложив руки на металлическом пруте. Опять свист воздуха. В этот раз я ощутил, будто просто повторяю навсегда заученные движения. Я рубанул сверху вниз.

Звякнуло. Кочерга оказалась не многим хуже меча: я так же точно попал по снаряду (на сей раз — по ложке), но разрубить не смог, вместо этого ложка причудливо изогнулась, прижатая к полу, что вызвало еще более глубокий вздох — удивления, как я понял, и восхищения, а вовсе не сожаления о посуде.

— Не нужно более наглядного доказательства, что меч тут не при чем, — подтвердила мои мысли Лина. — Значит?..

— Значит, я умел это и раньше, — завершил я.

— Может, ты был до потери памяти великим фехтовальщиком?

— Ага, — саркастически заметил я. — А весь Лоранд мне подыгрывает, типа меня не узнают... Гнилая версия. Давай лучше вернемся к нашим баранам. Точнее, к пленникам. Ты говорила, немногие выжили. Сколько?

— Двое.

— Мне надо с ними поговорить.

— Поговорить будет непросто... Одному из них ты промазал по артерии...

— Как странно... — с горькой иронией вставил я. — И?

— Он жив, но очень слаб. Слишком сильна кровопотеря. Я перевязала его, но в сознание он придет не скоро.

— А второй?

— Ему в некотором роде повезло. Он скоро придет в себя, но вот говорить...

— Что с ним?

— Ты его пнул в прыжке... Сломана челюсть и глубокий нокаут.

Я не удержался от тихой грязной ругани. После чего спросил обреченно:

— Сильно сломана?

— Пойдем, покажу.

* * *

Когда Лина открыла дверь в соседнюю комнату, я понял, что минуту назад я не ругался. Я так... стихи читал. На сей раз, память подсунула мне такие изощренные и загадочные по смыслу ругательства в свой адрес, каких, мне казалось, я никогда еще не слышал. Сломана челюсть, говорите? Челюсти просто не было! Вся нижняя часть лица была превращена в начавшую подсыхать кровавую кашу, в которой было не отделить обломков костей от крови. Даже не верилось, что такое можно натворить обычным пинком.

Лина молчала. Я вздохнул. Нет, я не маг, способный воскрешать мертвецов. Я не умею восстанавливать лицо из грязи... Я "всего лишь" мистик. А может, и не мистик вовсе.

— Ты что-нибудь пыталась сделать?.. — без особой надежды спросил я.

— Ну... Я обработала обезболивающим и останавливающим кровотечение, но этого будет мало.

— Думаешь, он умрет?

— Нет, но говорить сможет очень не скоро... Не строй удивленные рожи.

Я снова вздохнул.

— Выглядит ужасно, но у него и в самом деле всего лишь сломана челюсть.

— В двадцати семи местах?..

Взгляд Лираэн обличил всех циников мира, и меня в особенности.

— В одном месте. Крови много вытекло.

— Елки-палки... — сказал я. — Ты бы хоть перевязала.

— Я парализовала ему лицо. Что ты опять вылупился? За годы занятий алхимией и не такому научишься.

Я присел на диван неподалеку и спросил:

— Разбудишь его?

— Если только ты поможешь снять ему боль. Я имею в виду головную, его мозгам сильно досталось.

— От меня досталось, — отметил я и, подавив брезгливость, прикоснулся к окровавленному лбу. Чужая боль пронзила мой череп, я согнулся в судорогах. Если бы кто-нибудь в этой комнате мог видеть ауры, его глазам предстало бы зрелище мистика, охваченного черным пламенем, пламенем танцующим, разбрасывающим искры и медленно опадающим. Но таковых не оказалось ряжом, и я просто лежал на полу долгую секунду, наполненную болью. Потом я встал и еще раз прикоснулся ко лбу раненого. Ничего не произошло. Боль постепенно затухала, превращаясь в воспоминание.

— От меня досталось, — повторил я, — мне и исправлять. Буди его.

Лина потрясла раненого за плечи. Он едва слышно застонал.

— Обезболила рану, говоришь? И лицо парализовала? Алхимичка доморощенная...

Подруга только развела руками. Алхимия всегда была скорее наукой теоретической, нежели прикладной, и странно было бы ожидать от Лины, что все подействует как надо.

Не говоря лишних слов, я повторно пропустил через себя чужую боль, на этот раз — боль от перелома, которую я в прошлый раз проигнорировал. Конечно же, я не мог полностью обезболить человека — пройдет немного времени, и сломанные кости слегка заноют, боль будет медленно нарастать, пока не вернется в начальное состояние. Впрочем, какое мне сейчас дело до того, что будет спустя несколько часов?

Человек приоткрыл глаза. Мышцы на скулах напряглись, но челюсть не пошевелилась, значит, Лираэн все же справилась, хотя бы отчасти. Перевязать, конечно, все равно стоило бы, но я куда более далекий от медицины человек, чем Лина, и ей об этом известно, поэтому слушать меня она не станет.

Раненый захлопал глазами. Еще немного — и будет истерика.

— Не бойся! — остановил его я. Проникновенный голос и взгляд в глаза... никто не знает, почему это действует.

— Почему я здесь? — расслышал (вернее, почувствовал) я паническую мысль незнакомца. — Что со мной?

— Ты ранен. Поэтому не сможешь говорить. Мы тебя вылечим, — ответил я вслух. Сообщить что-либо телепатически человеку, лишенному каких-либо телепатических способностей... нет уж, увольте.

— Ты... кто?

— Я тот мистик, которого ты жаждал убить, и у меня есть к тебе вопросы. Я слышу твои мысли. Не бойся! — пришлось повторить мне, поскольку на слове "убить" раненый всерьез занервничал.

Через пару секунд я, ощутив, что пленник пришел в себя, задал первый, и самый важный для меня, вопрос.

— Почему вы пошли за инквизитором?

Пленник думал долго. Он так тщательно приводил мысли в порядок, что у меня заболела голова. Наконец он сознался:

— Не знаю... Он что-то говорил-говорил, красиво, как по писаному... Потом я вдруг... Захотел поддержать его, что ли... Ну и...

"Гипноз?" — подумалось мне. Симптомы очень похожи. Очевидно, так и есть, ну или еще какое воздействие.

— Что он говорил?..

— А я и не помню. Ну вроде как вы мерзость, выродок, вампир...

Последнее слово меня изумило, но ослышаться я не мог. Оставалось только спросить:

— Он ничего не объяснял?

— Он много всего говорил... Я мало чего понял...

Я хмыкнул. Парень продолжал:

— Я вот только одно запомнил, уж больно красиво... Он в конце нам сказал: "Увидите, как погубит вампира святое серебро!"

— Еще бы объяснил им, почему вампира... интересно было бы узнать... — пробурчал я себе под нос, и вдруг встрепенулся. — Ты сказал, серебро?

— Ага. Он говорил, будто меч его серебряный.

Догадка поразила меня как гром. Я повалился на пол и начал хохотать. Серебро! Эльфийский клинок режет сталь, ага...

Человек обязан знать про серебро три вещи.

1. Серебро — достаточно редкий и красивый металл, результатом чего является высокая его ценность.

2. Серебро губительно действует на любую магию, также оно смертельно для магически созданных тварей (големов, например), как и для всевозможной нечисти. К мистикам это, впрочем, отношения не имеет.

3. Серебро — очень мягкий металл. Серебряную цепь можно легко разорвать руками, ну а разрубить серебряный меч стальным не многим сложнее. Что, кстати, означает, что мой меч, скорее всего, может справиться отнюдь не с любым оружием.

Слишком вошел в роль бедняга Гиссебард. Серебряное оружие, может, и смертельно для вампира, но для фехтования годится не больше, чем деревянная палка.

Лираэн ошарашено смотрела на меня. Я, с трудом сдержав прущее наружу веселье, выдавил:

— Пошли наружу... принесем меч инквизитора.

— ???

— Он из чистого серебра, деньги — пополам.

— Из серебра?

— Этот Гиссебард решил, что я вампир... или что-то вроде. И решил убить серебром.

Уже выходя, я кивнул раненому, что вопросов больше не будет.

Меча снаружи не оказалось, и, кстати, я не помню, чтобы он тут был, когда я убирал трупы. Похоже, лже-инквизитор все же прихватил его с собой.

Блин горелый! Я полчаса занимался ерундой, в то время как собственно Гиссебард...

Я присел прямо у крыльца и, закрыв глаза, отделил мысль от тела. На вопрос Лины, что я делаю, ответил: "То, что надо было сделать сразу. Ищу Гиссебарда..."

Конечно, это не было магическим сканированием. Мой метод уступал магическому в скорости, но выигрывал в точности. Я смотрел в будущем, встречу ли я его в определенном месте.

Вдруг начала вырисовываться картинка. И очень неприятная картинка... Я моментально вскочил на ноги и рванул по дороге.

— Куда ты? — крикнула подруга.

— Он направляется к конюшням! — крикнул я на бегу. — Не торопится, но скоро будет там. И тогда мы с ним больше не встретимся, как мне кажется.

Я сплюнул и побежал быстрее.

XI.

Самые умные мысли почему-то всегда приходят на бегу. Чем напряженнее тело, тем спокойнее разум. Сейчас я в подробностях обдумывал будущий разговор с убийцей, не сбавляя при этом скорости. Роковая ошибка... Закон всемирного свинства существует и, кстати, в него входит правило: чем больше ты в чем-то уверен, тем меньше шансов, что это случится.

Проблема любого взгляда в будущее — необходимость перед взглядом точно сформулировать свои поступки на нужный период, а как это сделать, если каждый поступок зависит от предыдущего? Высчитывать все? Это займет столько времени, что рассчитываемый момент уже давно станет прошлым. Вот и приходится предполагать, что часто приводит к обидным, и, порой, трагическим ошибкам.

Ну откуда я мог знать, что, едва увидев меня на горизонте, Гиссебард припустит галопом, если я вообще предполагал перехватить его прямо у конюшни?

Лже-инквизитор несся не хуже скаковой лошади, несмотря на свой возраст. Я, конечно, медленно догонял его, но уже было ясно, что я... не успею...

Оставалась еще надежда, что он задержится, седлая коня, но старик на ходу разрезал привязь лошади, и, вскочив на спину, без седла, заставил несчастное животное сделать жуткий прыжок через ограждение, после чего пришпорил его еще раз и пустил в бешеную скачку по лесу.

В Найгарде нет ни городской стены, ни ворот, ни тем более стражи, поэтому задержать моего убийцу некому. Есть, конечно, вероятность, что он просто врежется в дерево (лес, как ни крути, густой) и что-нибудь сломает, но... найти его в лесу не представляется возможным. Увы. Гиссебард для меня утерян.

Еще несколько шагов я пробежал по инерции, потом споткнулся, ступив в лужу, и остановился. В боку слегка закололо.

Я присел на корточки, чтобы передохнуть, и отрешенно наблюдал, как конюх, выскочив на дорогу, матерится вслед убийце. Судя по всему, Гиссебард только что опроверг мудрость, что якобы "вор не крадет у вора"... Хотя... если быть формалистом...

Впрочем, какая разница...

Что мне остается теперь? Убийца в бегах, а больше никто не обладает нужной мне информацией. Кроме, разве что, самого Ирейна... Но Ирейн, вероятнее всего, на Перекрестке Путей, а из этого северного города туда трудно, почти нереально попасть. Какие тогда у меня варианты? Наверное, придется пока просто пожить... События меня найдут (ну а если не найдут, тем лучше).

Если покушений на мою жизнь больше не случится, можно будет забыть про Ирейна. Если же будут... надо в следующий раз быть осмотрительнее. На Перекресток соваться, пожалуй, нет смысла (нельзя исключать и того, что сегодняшнее событие было на самом деле лишь провокацией с целью выманить меня).

* * *

Возвращался я пешком, торопиться было некуда. По дороге мне встретилась лавка местного торгаша, и я хотел было купить какую-нибудь безделушку для Лины, но, ревизовав карманы, с сожалением вспомнил, что финансов у меня, считай, и нет.

Несколько дней я, пожалуй, проживу на шее у подруги (о, елки... ей же еще и тех двоих кормить...), ну а потом... потом придется перестать злоупотреблять гостеприимством и заняться делом. Благо, здесь мне найдется куда приложить свои таланты. В городе, где две трети населения — преступники, регулярно происходит что-то необычное, и человек, который видит сквозь стены и читает мысли, будет пользоваться спросом.

Объявлений типа "требуется мистик" я еще никогда не видел, нас (нет, уже не нас. Мистиков) слишком мало, чтобы вешать такие объявления. Другое дело, что мне подойдет почти любое объявление, где вместо слова "мистик" сказано, например, "опытный экзорцист" или "убийца магов".

Только сейчас я обратил внимание на время. Уже смеркалось, а ведь я прибыл еще до полудня. Быстро идет время, очень быстро.

Вдруг чей-то голос окликнул меня по имени. Он казался смутно знакомым, но никаких сознательных ассоциаций не возникало. Я оглянулся и отрешенно уставился на коротко стриженого блондина.

— Флей! — повторил он. — Ты меня не узнаешь? Я Дион! Забыл? Мы с тобой еще два года назад на спор пили!

Дион. Имя воскресило в памяти лицо, и после пары секунд разглядывания я наконец увидел знакомые черты. Вот только...

— Что с твоими волосами, Дион? Тебя фиг узнаешь!

— А, это... — блондин провел рукой по короткой челке, — ерунда... Залез к Легиону в сундучки (сам же знаешь, офицеры от бедности не страдают), на всякий случай загримировался. Уйти-то я ушел, и грим смылся, а вот волосам — хоть бы хны. Был брюнетом, стал блондином. И отрастать не хотят, мать их так...

Дион нервно засмеялся.

— Ничего, стильно смотришься, — утешил я. — И как, что-нибудь ценное унес?

— Как всегда. Слишком мало.

Дион и правда всегда так отвечал на подобные вопросы. Причиной этого была не жадность, а скорее скрытность. Никто, никогда не мог бы сказать, насколько удачно выгорело у него дело. Кстати говоря, никто, кроме маленького круга избранных, вовсе не слышал о существовании вора по имени Дион. Он был настолько ловок и удачлив, что вкупе с отсутствием тщеславия это делало его прямо-таки неуловимым. Ни один известный преступник, каким бы мастером своего дела он ни был, не жил долго. В отличие от Диона...

— А ты, как я вижу, тоже решил присоединиться к моему ремеслу? — он кивнул на рукоять, торчащую из-за плеча. — Вот только не говори, что ты это купил!

— А если скажу, — ухмыльнулся я, — что я приобрел это в лавке, и цена этому пять лир?

— Предложу тебе целых десять лир и спрошу адрес той лавки.

Не ожидая такой прыти, я удивленно заморгал глазами, потом осознал шутку (полусерьезную, это было ясно), и ответил ему в тон:

— Она далеко, и там полно эльфов. Кроме того, мечи там закончились.

— У эльфов спер?

— Они мне сами дали.

— Да ну!

— Не веришь — спроси.

— А я думал, что не похож на придурка... — съязвил вор. — Впрочем, не о мече речь... Очень хорошо, что я встретил тебя, Флей. Есть у меня одно дело...

— Что такое?

— Пойдем, выпьем?

— Ммм... Это и есть твое дело? — неуверенно спросил я. Если да, то, вероятно, придется отказаться... Не стоит зря беспокоить Лираэн.

— Не... — махнул рукой тать и вздохнул. — Все гораздо хуже. Дело важное, но такое, что трезвым ты мне не поверишь...

— Ладно. Пойдем, — кивнул я. Особого желания выпить я не испытывал, но какой-то инстинкт, покалывая нервы, подсказывал: намечается что-то интересное. Прости, Лина...

XII.

— Пусть этот разговор будет плодотворным.

— За это и опрокинем.

— Опрокинем.

Мы дружно, залпом выпили по кружке темного пива и ударили о деревянный стол одновременно.

Каждый раз, глядя, как пьет Дион, я поражался. Никогда бы, если б сам не видел, не подумал бы, что опытный вор может быть столь же опытным пьяницей. Никогда не находил сходства между искусствами воровства и питья. Наверное, от природы...

— Ну так зачем вору понадобился мистик? — спросил я.

— Рано, — веско ответил домушник и рыгнул. — Ты все еще трезв. И кстати, пивом мы с тобой будем надираться до нужной кондиции неделю. Эй, там! — крикнул он вглубь зала. — Вина кувшин, да побольше!

— Неужели обязательно упиваться до свинячьего визга? — усомнился я, разглядывая приличных размеров кувшин, принесенный шустрым слугой.

— Обь-зательно! Пей, — приказал он, и в подтверждение опять рыгнул.

Эх, что же мне делать... Терпкое вино разлилось по жилам теплой рекой, в голове явственно загудело, и я вдруг понял, что мне хорошо...

Музыканты наигрывали какую-то приятную спокойную мелодию, Дион уже казался самым старым моим другом, и вообще все было восхитительно по фигу.

— Да, кстати... — лениво протянул я, — платишь ты. У меня ни гроша. И... — добавил я поморщившись, — ну пожалуйста, хватит подбираться к моему мечу. После того как ты ограбил Имперский Легион, один-единственный меч не должен стоить твоего внимания...

— Похоже, тебе уже хватит...

— Эээ? — переспросил я.

— Ты редко бываешь столь красноречив. И к тому же параноидален. Поэтому можно и о деле...

— Жду не дождусь.

— Вот скажи мне... — Дион наклонился вперед, обдав меня винными парами. — Ты веришь во всяких там призраков... во всю эту потустороннюю ерунду?.. Или ты... эмм... скептик?

Почему-то мне оказалось лень отвечать, и я просто усилием воли пододвинул ложку к вору, а затем согнул ее пополам. И главное, так легко вышло, раз и все... Наверное, вино на меня действует.

— Ага... — понял вор, — это полдела. А вот теперь второй вопрос. Ты веришь... в человечность?

— Во что?

— Ну, например, в то, что любовь дороже денег... В то, что человек человеку — в первую очередь друг. В родственные и дружеские чувства?

— Верю, — не задумываясь, сказал я. — Во все перечисленное.

— О-хо-хо... — вздохнул домушник. — Этого я и боялся... Видно, придется допить этот кувшин, тогда я все и расскажу. А?

— Давай... На здоровье!

Мир, плавно покачиваясь, медленно поплыл куда-то вдаль...

* * *

...Один глаз смотрел в пол, другой в потолок. Это было первым, что я понял, проснувшись. Вдруг пол с потолком покачнулись и с лязгом и скрежетом разъехались к противоположным сторонам комнаты. Скрежет отозвался в моей голове резкой болью... скрежет? Какой еще скрежет?..

Голова буквально раскалывалась от боли... голова? Куда там... На моем теле не было ни единого места, которое бы не болело! Ныли при малейшем движении перегруженные вчера мышцы, зудели свежие раны, стонала от каждой мысли несчастная башка... глаза почему-то щипало, а ладонь правой руки сильно саднило. Болело горло, очень хотелось пить...

Именно это, верно, и называется словом "бодун"...

Я слабо застонал. Стонать совсем не хотелось, но надо было обратить на себя чье-либо внимание... Усилие воли, приложенное к этому стону, стало самым большим в моей жизни.

Комната плавно перевернулась, и я понял, что нахожусь в доме у Лины. Кроме того, уже середина дня... Дня завтрашнего.

В дверном проеме появилась знакомая женская фигура.

Поглядев на меня со смесью сочувствия и презрения, она пощупала мой пульс и странно хмыкнула.

— Дай воды... — попросил я. Голос был неожиданно осипшим.

— Да уж, по голосу ясно, ты в ней нуждаешься.

Подруга на минуту исчезла, затем вернулась с большой кружкой холодной чистой воды. Взглянув на нее как на спасительницу, я начал пить.

— Кстати, к тебе уже посетители, — с немалой долей иронии сообщила она. — Какой-то блондин, говорит, вы с ним пили.

— Ди...он? — спросил я, оторвавшись от животворной влаги.

— Дион был брюнетом, если у тебя проблемы с памятью.

— Он... перекрасил...ся. Впусти его...

Лираэн кивнула и вышла, высказавшись в том духе, что Дион потерял всякий стыд.

Через мгновение в комнату вломился вор с бутылью в руках. Широко улыбнувшись, он дружески похлопал меня по плечу (плечо мгновенно заболело) и спросил:

— Готов?

— К чему я могу быть... готов в таком состоянии... и к чему должен... быть готов? — с трудом проговорил я.

— Бедняга... — сочувственно вздохнул он. Сам ворюга был как огурчик, и не поверишь, что вчера пил. — Глотни-ка...

Он протянул мне бутыль со странной жидкостью, я протестующе замычал.

— Да не боись! Это рассол. Обыкновенный, огуречный. Глотни, легче станет... — он покосился на кружку в моей руке и добавил с сомнением. — А Линка-то, видать, давно алкоголиков не выхаживала. Потом допьешь.

Несколько приличных глотков привели мое горло в приемлемое состояние и отчасти рассеяли туман в голове, но боль в мышцах не ослабла ничуть.

— Ну, раз тебе так фигово, придется отложить дело... — констатировал Дион.

— Дело? Ка... — я закашлялся и долго не мог остановиться, — какое дело?

— Ты что, совсем ничего не помнишь? — спросил вор, глядя мне в глаза.

— Последняя явно была лишней...

— Да-а, перцовки мы слегка перепили... — кивнул вор. — Но откуда я мог знать, что ты так быстро опьянеешь?.. Мы ведь уже пили раньше, и ты победил.

Я вдруг ощутил, что чего-то не понимаю. И даже, кажется, догадался, чего.

— Мы и перцовку пили?

— Мы много пили. Ты до какого места помнишь?

— Я помню, мы уделали кувшин вина, и ты пообещал мне рассказать что-то... кстати... меня удивляет, как ты справился с искушением у меня, пьяного, отобрать меч.

— Отобрали уже одни... — буркнул Дион, вставая и пускаясь в путь вокруг комнаты. — Значит, так мало помнишь? О... ты многое пропустил.

— По тебе видно... — я сделал еще глоток божественной росы, следя взглядом за блондином, — что я принимал в этом живейшее участие. Не расскажешь?

— Чего там рассказывать... — ответил Дион, но все же начал. — Попросту говоря, после какой-то там по счету кружки тебе отказались наливать.

— Ооо... — протянул я, — чем же я их так обидел?

— Ну, во-первых, ты горланил песни на весь трактир и размахивал оружием, во-вторых... и как мне кажется, это важнее, ты каждую минуту оповещал окружающих, что денег у тебя нет. Я понимаю, конечно, спьяну тянет на искренность, но мог бы хоть вспомнить, что все же я тебя угощал, а не ты меня?..

— То-то у меня горло болит... — я прислушался к своей памяти, но недра ее безмолвствовали. — А сам-то сказать не мог?

Вор печально усмехнулся.

— Представь себе. Сидят два мужика, и первый из них постоянно орет: "У меня денег нет!" — а второй за ним: "Не слушайте его, я его угощаю!"

Я засмеялся, отчего резко заболели мышцы живота.

— Ну так вот. О чем речь-то. Тебе, Флей, отказались наливать, и это тебя почему-то смертельно оскорбило. В результате ты начал требовать соблюдения своих прав... очень громко, и, видно, поэтому за тобой пришли вышибалы... бедняги.

— Я их?.. — изменившись в лице, спросил я.

— Избил. Мечом.

Я непонимающе захлопал глазами.

— Избил? Мечом? Ты не оговорился?

— Рукояткой отдубасил. Гадом буду... — он наклонился к моему уху и полушепотом произнес:

— Ты меч рукой за лезвие взял и начал рукоятью их, рукоятью. Сам бы не поверил, кабы не видел!

Я в ужасе посмотрел на свои руки. Правую ладонь покрывали несколько длинных, тонких порезов, а сама она была заляпана свернувшейся кровью. Почему-то очень захотелось ругаться.

— После того, как вышибалы, поджав хвосты, бежали, пришел хозяин, — продолжал вор.

— Ахан?

— Он самый. И, как ты понимаешь, решил тебя выдворить лично.

Ооо... До какой же степени я тогда надрызгался, что даже Ахан забыл про уважение ко мне? И тут меня поразила пренеприятная догадка.

— Я его... Тоже?

— Хуже, — скрипнул зубами Дион.

"Куда уж хуже..." — подумалось мне.

— Ты вытряс из своей сумки две монеты — будто всем демонстрировал, сколько у тебя денег — и ему пообещал, — домушник вновь наклонился к уху и уже совсем тихо закончил, — что если он от тебя не отстанет, ты ему эти монеты в задницу запихнешь... Монетки-то серебряные, кстати говоря...

Я взвыл, словно раненый гоблин. Бедный Ахан. Бедный я.

— А потом еще вот этак встал и говоришь... — вор вышел на середину комнаты, развел руками и, подражая мне, произнес:

— И кстати, денег у меня больше нет!

— А трактирщик?

— А что ему оставалось? Ушел. Видно, знал, что у тебя слова с делом не расходятся. По совести, он мне памятник должен поставить.

— Это было бы смешно, не будь это так грустно... Какой еще памятник?

— Я спас его таверну от тебя, и к тому же полностью оплатил выпитое. Ты, кстати, мне тоже должен памятник за это поставить.

— Жирно будет. Ты обещал меня угостить, ну а таверну я вообще сам спас. От себя.

— Как бы ни так! Не отдай я тебе собственную флягу с бренди, ты бы там всех поубивал. А так очень быстро уснул.

— Ну ты и торгаш! — искренне возмутился я. — Что ж ты мне ее не отдал сразу? Мне еще теперь перед вампиром извиняться, а ведь мог бы и избежать.

— Не у тебя одного, мистик, отказывает память на алкогольной почве... Кстати, о памяти... Ты все так же ничего, совсем ничего не помнишь?

— А должен?

— Как минимум о том, что ты пообещал выполнить мою просьбу — за соответствующее вознаграждение.

— Не-а. Не помню.

Голова ощущала себя лучше и лучше, однако вчерашнюю ночь покрывал густой и плотный туман. И я был почти счастлив, что ничего не помню, хватило и того, что я уже услышал.

— Скотина! — вдруг взвыл вор. — Какая же ты скотина!

— Ты чего? — ошарашено спросил я.

— Я вынужден буду тебе рассказывать все заново, а ты опять не поверишь, потому что трезвый!..

— Поправка. Я не трезвый, я похмельный, и очень вспыльчивый. Так что лучше не зли меня и рассказывай.

— Все равно ведь не поверишь... — вздохнул Дион, и, громко потребовав от Лины чего-нибудь промочить горло (я болезненно поморщился, сейчас любой звук был для меня невыносим), начал рассказ.

Брат Диона был на двадцать лет его старше, причем, что удивительно, он был братом и по матери, и по отцу — кровным. Однако близкое родство вовсе не было поводом для дружбы. Братья жили каждый своей жизнью, редко встречались, хоть и работали в смежных (весьма смежных) областях: младший, как известно, стал хитрым и неуловимым ворюгой, ну а старший занялся торговлей краденым. При этом ему, как и Диону, способствовала удача, и неудивительно, что за годы он нажил баснословное состояние...

Здесь вор прервался, поскольку в комнату вошла оскорбленная его воплями алхимичка. Как многие женщины, она была крайне обидчива, и уже собралась устроить истерику, но блондин неожиданно, приложив палец к губам, вывел ее за дверь. Оттуда раздались невнятные звуки, и через минуту Дион вернулся, один и со стаканом какого-то напитка. На вопросы о Лираэн, как и о содержимом стакана, он загадочно улыбался и молчал.

Заговорил он, только почти опустошив стакан, когда я уже совершенно запарился намекать ему о продолжении.

— Вижу, первая часть рассказа тебя не впечатлила.

— За исключением разницы в возрасте, все кажется правдивым...

— Да, родители мои были настоящими мастерами, — глумливо усмехнулся вор, — в чем нетрудно убедиться, поглядев на дату на склепе, ибо братец мой умер.

— Умер?

— От чахотки, кажется... да химера его знает, не в этом суть. Важнее то, что бедняга уже начал впадать в маразм, и потребовал (почуял, видно, смерть), чтобы все его богатство похоронили с ним вместе...

— Неужто кто его послушал? — вылупился я.

— Эх... Этот старый идиот начал всем грозить, что после смерти вернется, дабы охранять свои сокровища и отомстит, если его волю не выполнят. Могильщики — люди, как ни странно, суеверные...

— Станешь тут суеверным. Они-то на своем веку, верно, немало мертвецов повидали. И далеко не все увиденные лежали спокойно.

— Ага. Наверно, решили, что братец тоже из беспокойных. Когда я прибыл, было уже поздно. Дом он, правда, мне оставил...

— Хороший хоть дом?

Ворюга скрипнул зубами.

— Хор-роший дом. Очень хороший. Только пустой. Совсем. Ни ковров, ни мебели. Только стены. Каменные.

— А мне ты, видно, предлагаешь разграбить могилу, дабы этот дом наполнить? — саркастически спросил я. — Что-то странно... Неужто ты забоялся призраков? Смешно.

— Я не соврал ни в едином слове. Ты ведь чувствуешь ложь.

Да, надо признать, Дион прав. Разница между словами и мыслями создает сильный всплеск энергии (будто стремящейся эту разницу компенсировать). Чем больше разница — тем больше энергии.

Но! Разница — между словами и мыслями. А мысли не имеют никакого отношения собственно к истине. Во-первых, у человека может быть неверная информация. Во-вторых... мысли тоже могут врать. Вы же понимаете, до определенного предела можно контролировать мысли. Конечно, потом они опять сбиваются. Но человек опытный может продержать свои мысли в нужном состоянии достаточно долго... например, я — или опытный вор.

Не отрицаю, есть и более тонкие способы проверить правдивость, но беда в том, что именно сейчас я был не способен ни на что. Приди сюда еще один посланник Ирейна, он мог бы взять меня голыми руками.

XIII.

— Допустим, я тебе верю. Но — при чем же тут я? — спросил я, нажимая на последнее слово.

— Но ты же и сам все угадал. Ты должен залезть в склеп — и вынести все, что внутри. Помимо костей, ясное дело.

— Эта работа... не для меня. Гораздо проще будет тебе найти десяток жилистых крестьян и отправиться с ними внутрь.

— Издеваешься. Флей, таскать золото будут другие. Ты должен обеспечить им эту возможность.

— Ага. Видно, твой братец и тебя напугал. Поверь мне, призраки так не появляются. Никто еще не возвращался с того света исключительно из-за собственной жадности. А ведь многие собирались.

Дион осмотрел пустую чашку и едва слышно скрипнул зубами.

— Ты просто не знаешь, какой сволочью был брат... Я ведь еще ребенком был, такое помню... А, какая разница! Флей, я уже предлагал людям отправиться туда — за долю от сокровищ брата. Они не вернулись назад, хоть и смеялись, когда я предупреждал о призраке.

Он опять сказал чистую правду, понял я. Ни капли лжи.

— Сколько их было? — почему-то спросил я.

— Двое. Оба они были моими товарищами...

Он вдруг сглотнул, заморгал глазами и на секунду отвернулся в сторону. Провел ладонью по лицу и снова повернулся ко мне.

— Что-то там есть, брат это или не брат.

— А что, если они просто сбежали, забрав, сколько смогли унести?

— Я ждал их у входа.

— Потайные ходы...

— В этом склепе хоронят людей уже сто лет... — тать отрицательно покачал головой. — Будь там потайные ходы, весь город бы об этом знал. Да и кому бы понадобилось рыть ходы в склепе?

— Мало ли чего...

— Флей, они не выходили оттуда! — закричал Дион. — Они исчезли, их никто больше не видел! Пойми же, я не просто паникую. Что-то их убило, и...

— И ты, видно, и мне желаешь смерти? — холодно остановил его я.

— Химера... Да что тебе какой-то призрак? Я немало слышал о мистиках, ты и сам мне рассказывал...

— Я вообще сомневаюсь, что там призрак твоего братца.

— Но что-то там есть.

— Вот это меня и волнует. Кстати, давно его похоронили?

— С неделю назад. Вроде бы, я прибыл недавно.

— А когда ты в первый раз... — я хмыкнул, очень хотелось вставить: "испугавшись призрака", — послал туда своего друга?

Дион несколько раз моргнул, достал платок и шумно высморкался.

— Позавчера.

— Совесть не мучает? — поинтересовался я.

Я представил, как чувствовал бы себя, погубив из-за жадности двоих товарищей... Уж точно не стал бы веселиться и распивать пиво...

— Я понимаю, — вздохнул вор, — тебе кажется несколько бездушным, что я продолжаю попытки получить сокровища после того, как двое уже погибли... Не пойми меня превратно... Я глубоко сожалею об их смерти, и совершенно не желаю, чтобы умер кто-то еще... И все же... Наверно, это профессиональное. Я видел смерть не раз, как и ты. Ты не поверишь, сколько раз мне приходилось убивать тех, кого раньше я считал лучшими друзьями, и выбора не было, уж или он, или я... Так получилось, что предатели мне попадались чаще других. Я уже никому не доверяю до конца, и даже тебе, поэтому я почти не привязываюсь к товарищам...

— Понимаю...

— С другой стороны... Представь, я могу взять огромную кучу денег, и препятствий этому почти нет. Но все срывается — и тут появляешься ты, совершенно неожиданно, который, я уверен, сможет справиться. Разве кто-то отказался бы, разве он не стал бы всеми способами добиваться от тебя помощи?

— Не знаю... — сказал я. Красноречие блондина сбивало с толку, и мне нужно было время, чтобы понять смысл сказанного им.

— Флей, ведь тебе ничего не грозит...

— Не уверен... Я отнюдь не бессмертен.

— Зато только представь, какой куш! Стоит рискнуть!

Я вдруг почувствовал себя смертельно уставшим. Мне очень захотелось выгнать вора и прилечь еще на полдня.

— Дай мне время подумать, — попросил я. — Сейчас я ничего не способен решать...

— Время... сколько?

Я мысленно прикинул календарь.

— Третьего Искр, в пятницу поговорим.

— Через четыре дня? Такого бодуна я еще не видел!

— Это не только бодун... Я чувствую себя совершенно больным.

— Отчего?

Я обессиленно откинул голову на подушку.

— Иди к Лине...

Сквозь закрытые я глаза я увидел, что Дион наклонился надо мной.

— Эй...

— Пожалуйста, уйди. Мне плохо... — попросил я.

Через сон я услышал звук захлопнувшейся двери и неразборчивый голос Лины. "Не мучай его", — было единственным, что я расслышал. Надеюсь, она объяснит...

Я уснул, вслушиваясь в свою боль.

* * *

...Очнулся я, ощутив, что лежу мордой в луже. Спросонья это обстоятельство меня не смутило, вначале я даже не хотел просыпаться. Но тут меня как ударило. Мышцы не болели. Раны и горло — тоже. Только голова.

— Какого хрена?! — возопил я, оторвав голову от грязной, мутной воды.

Увиденное должно было бы удивить меня, если бы я уже не начал догадываться. Передо мной, едва прикрытые туманом, возвышались каменистые холмы, а по правую руку стояла небольшая лачуга с соломенной крышей.

Второй вопль, изданный мной, был лишен всякого смысла, хоть и прекрасен по громкости. Он выражал смесь радости и удивления... знаете, бывает такая радость, когда почему-то хочется ругаться.

Это был, несомненно, тот самый сон. Продолжение, спустя две недели — а в этом мире, как ни странно, если и прошло, то совсем немного времени. Я был даже одет так же, как и тогда, разве что весь в грязи, а вот борода... На удивление, она как раз соответствовала реальности. Опять необъяснимые парадоксы.

Я поднялся на ноги, при этом вода потекла с меня нескончаемым потоком. Стало холодно, и я, надеясь согреться, подошел к домику. Наверное, бородач там, внутри. Как и я, страдает после вчерашнего (как смешно это звучит в отношении меня... уже недели две, наверное, прошло... хотя, ведь и я страдаю именно после вчерашнего).

Но, осмотрев дом, я вынужденно оставил надежды. Дверь была закрыта накрепко, и никто, даже после продолжительного стука, не открыл. Хозяин куда-то ушел? Куда? В деревню? На кой фиг она ему сдалась, у него тут и скотина, и огород. Да и в любом случае странно бы бросать гостя вот так.

Без особой надежды я постучал еще раз. Ни звука. Даже если хозяин лежит и не может встать, должен он был хотя бы пошевелиться.

Интересно, чего хотят от меня те, кто устроили этот сон?

Так, а может, он и правда в деревне? Возможно, стоит туда отправиться, по крайней мере, согреюсь. Дорога, как я помню, всего одна... кажется.

Дорог оказалось десять. Я специально пересчитал их, выйдя на перекресток. Они вели в совершенно разные стороны, извивались и прятались в тумане. Какая-то из них, возможно, и вела в деревню, но как угадать? О! Как я теперь пожалел о недоступных здесь способностях... Закрыть бы глаза — и дорога как на ладони, ни тумана, ничего. Но... мечтать не вредно.

— И чего вы от меня хотите? Чтобы я пошел по первой попавшейся тропинке? И попал в какое-нибудь болото? — спросил я неведомо кого. А еще, почему-то, было у меня совершенно необоснованное подозрение, что выбор не имеет значения.

Может, раз так, просто идти? Ведь не зря же проложены эти тропинки.

Рассудив так, я сделал шаг по одной из них. Пока ничего не произошло.

Но, когда я отошел шагов на пять, вдруг туман начал густеть, и скоро я уже видел только себя. А потом... я не знаю, как это описать.

Тропинка просто исчезла. Растворилась. Там, где секунду назад была утоптанная земля, вдруг стала свежая, чуть влажная трава.

— Так не бывает! — сказал я себе. — У меня галлюцинации.

— Ты спишь, чудик, — встрял внутренний голос. — Это твой сон, а во сне бывает все.

О да, большей правды я не слышал. Но что же мне делать? Туман окутывал меня сплошной завесой, я не мог различить ни неба, ни земли. Более того, я уже не видел даже собственных ног. Только верхнюю часть тела, если не вытягивать руки.

Я стал немного нервничать. Наверное, самым мудрым будет подождать, пока туман рассеется... Но если верить бородачу, рассеивание тумана едва ли увидят даже мои внуки. Можно попробовать вернуться назад, но я потерял направление.

И тут я услышал чье-то громкое дыхание. Вы не можете представить, как жутко мне стало. Вмиг пробудились все непонятные, подсознательные, звериные страхи, оставшиеся еще с незапамятных времен.

— К-кто здесь? — выкрикнул я дрожащим голосом. Руки нащупали меч на спине, но это не придало уверенности.

Непонятное существо сглотнуло и задышало еще громче. Самое неприятное, что я даже не мог сказать, как далеко оно от меня. В тумане звуки искажаются, и тварь могла бы с равным успехом находиться в двух и двадцати шагах.

— Уходи! — крикнул я. Нервы сдавали, страх просто душил меня.

Непонятный монстр заворчал и я услышал его шаги, такие тяжелые, что тряслась земля под ногами.

Немыслимый ужас захлестнул мое сердце. Животные инстинкты овладели мной. Я побежал прочь. Да, я сознаю, сколь трусливым был этот поступок, но... кто на моем месте бы не побежал?

И сразу же я услышал леденящий кровь рев страшного, неизвестного животного, и услышал, как оно побежало... О, какую маску ужаса дает невидимость любой твари...

Я споткнулся о камень и упал, и не смог подняться. И что-то огромное накрыло меня...

Наверное, моя голова не смогла выдержать большего. Я проснулся — в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем. Куда там мое первое пробуждение от этого сна... Никакая опасность, никакая неожиданность не бывает так страшна, как что-то огромное и непонятное, приближающееся во тьме...

И все же — чего я испугался?.. Сейчас, проснувшись, я не понимал себя. Во сне часто поступаешь так, как никогда не поступил бы в реальности: пробуждаются тайные желания, разум отчасти спит и не утруждает себя проверкой логичности... Но до сих пор этот сон казался мне не таким.

— Ничего не понимаю... — вздохнул я и попытался снова уснуть, хотя воспоминания о только что увиденном и мешали этому. Трудно было убедить себя, что это лишь сон, но встать было бы еще труднее.

XIV.

Описывать подробно следующие дни я не вижу особого смысла. Встал на ноги я уже на следующий день, и сразу же, гонимый муками совести, отправился извиняться перед вампиром. Тот слушал на удивление внимательно и кивал головой, но почему-то осторожно косился за мое левое плечо, где была рукоять меча. Я ясно чувствовал, что он меня опасается, почему — загадка.

Хотя еще через день от моего недомогания не осталось и следов, торопиться я не стал. Я думал. С ранеными я почти не контактировал, хоть и понимал, как Лине тяжело, и по мере сил старался отработать заботу о себе, как и то, что эти двое вообще появились здесь.

К назначенной встрече я успел принять окончательное решение.

— Я согласен, — ошарашил я Диона, только он вошел. — За половину сокровищ.

— Ты... постой, нельзя же так резко... Половину? Ну ты загнул! Я же, как ни крути, ближайший его родственник. То есть по закону все они мои... Но за работу, скажем, десятую часть отдам тебе.

Я, развалившись в мягком кресле, заложил ногу на ногу и ухмыльнулся.

— Ты меня поражаешь. Я единственный, кто может тебе помочь, а ты еще торгуешься. Половина.

На самом деле я был совершенно уверен в таком развитии событий, и не надеялся получить запрошенную часть, но хотел выторговать побольше.

— Ты не представляешь, сколько там. Тебе даже десятой доли хватит до конца жизни. Ну ладно, пятая часть.

— Торгаш. Треть.

— Да это же огромная сумма!

— А тебе, между прочим, достанется в два раза больше.

— Ну хорошо, четверть. Неужели тебе мало?

"И почему все пытаются меня обмануть?" — подумалось мне.

— Знаешь, Дион, я думал, мы друзья. А что если я просто отправлюсь туда один и...

— Ты столько не унесешь... — ворюга хитро прищурился. — А что, если я тебе обеспечу доставку до местного банка и полностью все оформлю, ну как?

Предложение о доставке просто повергло меня в ступор. Говоря откровенно, я никогда не слышал, чтобы в Найгарде было отделение какого-то крупного банка.

— Банк надежный... — продолжал вор. — Я сам пользовался много раз...

Если бы мне пришло в голову проверить мысли Диона, я ни за что бы на такое не согласился. Но вор говорил настолько убедительно, что...

— По рукам! — воскликнул я.

И мы ударили по рукам.

* * *

...Кладбище находилось на окраине города, так же смешанное с лесом, как и жилые районы. Покосившиеся деревянные надгробия (лишь немногие — из камня) густо покрывали грязную, сырую, заросшую крапивой и репьями землю. Два больших старых склепа, покрытые выбитыми на камне узорами, резко контрастировали с остальным кладбищем... на них будто стояла печать "только для богатых". Увы, даже после смерти людей продолжают делить по деньгам...

Склеп, где похоронили брата Диона, был чуть новее. Время еще не стерло с его стен искусно выбитые барельефы, можно было даже разглядеть изображенные сюжеты. Одна из стен изображала несколько плачущих людей, безликих, но притом будто живых, так мастерски были они высечены. На другой стене была непонятная мне религиозная сцена.

Дион кивнул, указывая на вход. Оттуда веяло холодом и сыростью, но... не было ничего даже отдаленно напоминающего темную ауру, какая должна бы появиться, будь там действительно призрак старого торговца краденым. Там не было вообще никакой ауры... хотя... вру. Там было несколько мелких тварей вроде крыс, но не было никого разумного.

Мне все больше казалось, что вор ошибся...

Я сделал шаг в могильную тьму, и вдруг что-то светлое привлекло мое внимание. Я наклонился, и сердце бешено забилось.

Передо мной, загораживая вход, лежал полный человеческий скелет. Идеально белый, даже не пожелтевший — и совершенно чистый, будто обглоданный падальщиками... Но вот только — какие падальщики объедают мясо, не повреждая кости... И не трогая при этом одежды?

Вор заглянул через мое плечо, и оперся об меня рукой, чтобы было удобнее. Увидев скелет, он явственно вздрогнул. Изо рта его вырвался краткий вопль.

— Ты чего? — спросил я. — Мертвеца испугался?

— Мертвеца, да не того... Флей, это один из тех, кто ушел внутрь.

— Может, подделка? — предположил я. Честно говоря, очень смахивало именно на фальшивку. Кто-то подобрал скелет, напялил одежду...

— Нет... скелет свежий.

— А одежда, как я понимаю, та самая? Вообще-то, этот самый товарищ мог тебя просто надуть.

— Где бы он взял скелет без мяса? Он выглядит так, будто из какого-нибудь университета... кости все на месте, белый и гладкий.

"...И университетов, ясен пень, в округе — ноль", — догадался я.

— Но ведь в принципе мог... Ты сам говорил, что там такие деньги, что можно и постараться...

Дион протянул руку и указал чуть в отдалении от скелета.

— Взгляни. Это уже выходит за рамки извращенного розыгрыша.

Я посмотрел.

И едва удержался на ногах. На расстоянии нескольких шагов от скелета лежал (а вернее, полусидел, поддерживаемый стеной) еще один. Такой же чистый и белый, и тоже одетый. И, как нетрудно догадаться, это был второй из смельчаков...

— Там брат. Я уверен.

— Да нет там никого! — сорвался я. — Ни призраков, ни живых. Никого, кроме крыс.

— Не крысы же так его так обглодали! — тоже перешел на крик блондин. — Это брат, ты его просто не видишь!

— Где ты видел, чтобы духи обдирали мясо с костей?!

— Я вообще духов не видел!

— Ну так поверь мистику!

— По-твоему, они сами там сдохли, все с себя ободрали и к выходу подползли?!

— А... иди ты со своими теориями знаешь куда?!

— Сам туда иди! — оскорбился преступник.

— И пойду!!! — заорал я. — И проверю, и в нос тебе ткну, что там пусто!!!

И, не дожидаясь ответа, я зашагал по коридору вглубь склепа. Всего один раз оглянувшись, я увидел голову Диона на фоне дневного солнца, потом я свернул за угол. Зажег факел, осветив старую каменную кладку и редкую паутину на стенах. Еще раз свернул.

И чьи-то холодные пальцы сомкнулись на моем горле.

XV.

Флей приложил все силы, чтобы не закричать; вместо этого он наугад (факел внезапно погас) ударил кулаком во тьму. Кажется, попал, рука наткнулась на что-то холодное и слишком мягкое для камня, но совсем не похожее на человеческое тело. Пальцы сжали горло мистика чуть сильнее, он попытался разжать их, но противник был очень силен.

Не то надеясь справиться, атаковав мыслью, не то просто желая увидеть своего врага, он взглянул в астрал, не прекращая бороться. И ничего не увидел. Рядом не было никого живого. Флей ясно чувствовал Диона у входа, тревожно прислушивающегося к звукам из склепа; чувствовал крысу в дальнем углу зала. Но больше не было никого. На секунду ему показалось, что он сходит с ума. Или... у противника просто... нет ауры?

Флей стал отчаянно вырываться, одной рукой дотянулся до меча и так же, вслепую, ударил... вряд ли даже задев врага.

Ауры не может не быть. Не может, мистику ли этого не знать. Даже големы излучают, даже скелеты, поднятые волей некроманта — они содержат в себе частицу чужой жизни. Но у странной твари, что скрывалась во тьме, ее не было.

Флей замахал мечом. Попытался усилием воли поджечь оброненный факел, но не мог сконцентрироваться (и кто смог бы, когда его держат за горло).

Тиски на горле его вдруг разжались, и он уже вздохнул обрадовано, но...

Тут же последовал богатырский удар в грудь. Тварь скрывалась в темноте, и двигалась почти бесшумно, не давая шанса уклониться от удара. А удар был по-настоящему силен и точен, так что мистика отбросило к стене.

Он даже попытался встать, он боролся до последнего... только бы выжить. Однако в этот раз удача отвернулась от него. После сильного удара в солнечное сплетение, последовавшего за падением, ни один уже не мог бы встать. Даже если не учитывать, что на него, сбитого с ног, тут же уселся непонятный противник.

— Тсс, не дергайся, мистик. Ты меня утомляешь, а когда я утомлен, я убиваю жертвы сразу, — раздался странный, хриплый и будто свистящий голос.

— Кто ты?! — выкрикнул в темноту Флей.

— Ох, какой я невежливый... — проговорило-прошипело странное создание. — Я здесь по твою душу. По просьбе Ирейна.

— Что? Ирейн...

...Ирейн так быстро узнал о провале первого эмиссара? И продолжил покушения?

— Обожаю поговорить... напоследок. Ирейн узнал, что Гиссебард провалится, уже после того, как отправил письмо. Почти сразу, видно, он допустил в письме ошибку... Я даже догадываюсь, какую, я видел ваш бой... издалека. Конечно же, ему не стоило беспокоиться о законности... тем более — изображать рыцаря...

Странный убийца разглагольствовал, не меняя позы, и все так же прикрытый тьмой.

— О, какой я болтливый... Ведь ты, наверное, жаждешь узнать, кто я?

Мистик молчал. Он лихорадочно соображал, что же делать.

Тяжесть на его груди чуть сместилась, а затем загорелся факел, слабо, мерцая. Вначале он не освещал ничего, а затем существо, лишенное ауры, поднесло факел к своему лицу. Лицу?

Тот, кто называл себя мистиком, вскрикнул, пораженный. В свете слабого огня проявилось сначала чешуйчатое тело, затем голова... Она не имела ничего общего с человеческой. Треугольная, с глазами-щелочками, покрытая крупной чешуей... из пасти выглядывали мелкие зубы и два острых клыка. Довершал картину тонкий раздвоенный язык, пляшущий во рту. Это была змеиная морда...

— Я из народа Сай'суи... — прошелестел змей. — Вы зовете нас серпенами. По глазам твоим вижу, ты слышал о нас.

— Не знал... что подобные тебе еще остались... — медленно произнес мистик. О да, он слышал о серпенах много. Слишком много, чтобы не стремиться избежать представителей этой странной расы всеми силами.

Серпены были змеелюдьми, самыми странными из всех человекообразных... да и стоит ли называть их так, если, вероятнее всего, они не приходились нам даже самой дальней родней? Сай'суи... они сохранили с первобытных времен не только свою речь, но и силу, гибкость, живучесть... И клыки отнюдь не были украшением.

У человека, да даже и у нелюдя, даже вооруженного, практически нет шансов против безоружного серпена. И все же это не спасло змеелюдей...

Противостояние началось, наверное, еще во времена Древних, и кто сейчас скажет, что послужило его причиной?.. Сай'суи были сильнее всех, но они проиграли. Их погубила инаковость, противопоставление всем прочим разумным расам. Ни один народ бы не вступил в союз со скользкими, чешуйчатыми и хищными Сай'суи.

До недавнего времени Флей был уверен, что всех их истребили, но вот появился, вероятно, последний выживший.

— Да, мы выжили... — просвистел змеелюд. — Немногие из нас смогли выжить, вопреки всему, храня вечную ненависть к вам, теплокровным расам. А знаешь, почему? Мы оказались нужны... Ведь вы, смешные люди, готовы все время уничтожать подобных себе. Да и не только... Вообще, вы любите разрушать.

— Значит, ты стал киллером...

— Да... — кивнул чешуйчатой головой серпен. — Идеальным убийцей, необходимым таким, как твой бывший товарищ Ирейн. Ведь ты, считай, уже мертв. Мне не нужно заботиться о законности: мне даже есть на кого свалить, ведь здесь есть... а вернее, должен быть, один милый призрак. Утешься, его тут нет.

— Так значит, это ты обглодал скелеты у входа?.. И надел одежду, чтобы было пострашнее?

— Даа... И с тобой я, вероятно, сделаю то же самое... Кровь так сладка...

— Теперь я понимаю, почему вас истребляли так яростно... — проговорил Флей, сжав зубы. Он и сам был готов разорвать на куски этого змея... Но змей был слишком силен, и... у него не было ауры.

Из горла сай'суи вырвался странный клекот. Не сразу мистик понял, что тварь смеется.

— Ты только сейчас это понял?.. Впрочем, я заболтался. Убью тебя сейчас, завтра выставлю труп. Ну а когда весь город будет обходить кладбище за милю, я спокойно заберу свою награду — то, что должен был охранять восставший из мертвых скупщик краденого... Знаешь, пожалуй, я тебе дам право задать еще несколько вопросов... перед смертью, которая будет достаточно болезненной.

Мистик начал мысленно молиться всем богам, которых знал. Можно потянуть время, но что это даст?..

— Звуки до входа не доходят. Не правда ли, милое качество? — заметил серпен. — Ну же, говори скорее, или я убью тебя сейчас же.

— Почему у тебя нет ауры? — спросил мистик. Он надеялся: вдруг ответ даст ему ключ к тому, как справиться с тварью. Но, увы, серпен был очень краток.

— Не знаю... — сказал он, и, заметив вопрошающий взгляд, повторил:

— Правда не знаю. Я совершенно ничего в этом не понимаю, но ни один колдун меня не увидел магически, ни одно заклинание не обнаружило. Верно, и ты меня не видишь, поэтому настолько бессилен.

— Да...

Флей лихорадочно думал. Что-то подсказывало ему: надо тянуть время. Но на что он мог рассчитывать?

— Ты очень хорошо осведомлен об ошибках своего предшественника, не скажешь ли, почему он называл меня вампиром?.. — задал вопрос Флей. Это действительно было ему интересно, но сейчас, в двух шагах от смерти, с лежащем на животе змеем, это было лишь средством протянуть время. Приятно, что убийца столь болтлив, хотя, с другой стороны... змеюка все равно ничем не рискует.

— Ну каак же... — прошипел серпен. — Он изображал инквизитора... для лучшего маскарада, вероятно, собрал информацию. Ну а инквизиция и в самом деле не особо вас любит. Когда-то объектом ее ненависти были колдуны, но со временем даже их орден сообразил, что магию можно использовать "во славу света". Но потом появились вы, мистики.

— Ты мог бы читать лекции...

— Ссс... У нас, Сай'суи, принято всему учиться самостоятельно.

— Так что там про вампиров?

— Интересно... Ты сам не знаешь, кто ты есть.

— ???

— Разве ты сам не замечал... когда ты минуту постоишь среди смеющихся людей, тебе сразу становится лучше? Когда попадаешь в место, насыщенное магией?.. Когда убиваешь, наконец?

— Нет.

— Что?

— Нет. Ничего подобного.

— Странно, но... — серпен казался несколько ошарашенным, но продолжал. — Не все так невнимательны, как ты. Они замечали за собой это, и порой рассказывали другим... И удивительно, что это дошло до инквизиции раньше, чем до тебя.

— То есть, они поглощают энергию извне и используют...

— Да, все ваши способности из-за этого...

— Не наши. Я уже сказал, что ничего такого не замечаю. В недавней драке погибло много людей, но тебе не вообразить, как мерзко мне было утром.

— Что?.. Странно... Хотя все это, по сути, не мое дело. Ну что ж, видно, ты просто уникален...

Змеелюд снова засмеялся нечеловеческим смехом. Уникальный мистик смотрел на него с непониманием.

— У тебя будет очень — для мистика — необычная смерть... — отсмеявшись, закончил он. — Под стать твоей уникальности...

Флей понял, о чем говорила тварь... Мистики умирали, выжженные изнутри... человеческое тело не выдерживало тех сил, которые были ему даны... Гореть ярко, но недолго — вот судьба мистика. Но разве она не лучше, чем сто лет гнить...

"Впрочем, — отстраненно подумал Флей, — моя жизнь собирается окончиться еще раньше... Я даже не пламя... Я — искра".

— Пожалуй, хватит... — прошипел серпен. — Не стану тебя унижать. Просто перережу горло... но медленно...

XVI.

Серпен достал откуда-то обоюдоострый нож и замахнулся. Каким-то углом сознания Флей понял, что нож весьма неплохо сделан и прекрасно заточен... Но почему-то именно сейчас у него не было желания умирать даже и от очень острого ножа. В то, что змею отомстит его неупокоенный дух, как-то не верилось... с чего бы?

Рыча, бывший мистик попытался сбросить сай'суи, но хвостатая сволочь держалась крепко. Факел серпен отбросил, и драка продолжалась почти в кромешной тьме. Почти — потому что Флей, разговаривая, не терял времени даром и подстраивал глаза к окружающей темноте. В каком-то смысле, теперь, когда исчез режущий глаза свет, ему стало даже легче. Хоть он теперь и не видел змеиной морды, контуры гибкой фигуры врага и его движения можно было отчетливо разглядеть.

На этот раз уже прицельно, Флей вмазал по чешуйчатой морде, целясь на слабый, едва-едва заметный отблеск глаз, другой рукой перехватывая руку с кинжалом. Оба раза попал, змеелюд в ярости клацнул зубами там, где мгновение назад была рука.

Человек и змей стали вырывать друг у друга нож, хрипя и изредка ругаясь. При этом они не забывали наносить друг другу болезненные удары всеми свободными частями тела... К сожалению, сай'суи был сильнее.

Но Флей умел то, о чем змей мог только мечтать... Успокоившись за время разговора, он стал гораздо опаснее. Язык огня, порожденный его энергией, лизнул чешуйчатую руку серпена... уцепился за нее, словно хищная пасть и, разделившись на множество искр, поджег змеиную кожу... завоняло горелой чешуей. Пламени все равно, есть ли аура или нет...

Змеелюд зашипел и отшатнулся, тем не менее, не выпуская ножа. Считавший себя мистиком нашел силы подняться и врезал сапогом под ребро убийце... точнее, врезал бы, если бы ребра не защищали все тело сай'суи, почти до самого кончика хвоста. И кости у твари оказались крепче некуда.

Вы когда-нибудь пробовали пинать каменную стену? Не зная при этом, что она каменная?

В ноге что-то хрустнуло, и Флей, скорчившись, отошел на шаг. Огонь погас, и змей бросился вперед, ужасно при том смердя. Ожидая еще одного удара, человек закрылся руками...

Только это его и спасло. Серпен, обожженный и яростный, прицелился и харкнул прямо в лицо.

С рук, принявших на себя большую часть яда, лохмотьями полезла кожа... пара капель, брызнувших на щеку, дали понять, что могло бы стать с лицом.

Флей грязно выругался и схватил меч с пола. Он порубит эту тварь, отрежет голову и сделает сапоги из змеиной кожи!

Шаг, удар...

— Аааа!

Меч выпал из покрытых кровью пальцев, не успев завершить смертельный круг. Каждое прикосновение вызывало в руках ужаснейшую боль... будь прокляты эти змеи!

И снова был удар... И чешуйчатый гад снова схватил человека за горло, занося нож для последнего, смертельного удара...

А тот, что за свою жизнь еще ни разу не видел достойного противника, не мог даже пошевелиться.

— Постой, сай'суи! — произнес он пересохшими губами. Слова давались с трудом, словно каждое из них было огромной гранитной глыбой... — Оглянись... — попросил он. Странная, робкая улыбка отобразилась на покрытом синяками лице.

Сай'суи не заметил улыбки, хотя темнота и не могла ему помешать.

— Меня на этом не подловишь! — прошипел он и коснулся лезвием горла Флея. Наверное, он хотел сделать эту смерть как можно более мучительной. Неудивительно — ведь его ненависть к людям была не сравнима ни с чем. Он мстил сейчас за каждого убитого человечеством серпена.

— А я бы на твоем месте все же обернулся!!! — прогремел голос, от которого у обоих похолодело внутри.

Серпен, двинув сопернику локтем, оглянулся. Перед ним маячил странный светлый силуэт, и с каждым мгновением он набирал краски и яркость. Это была фигура человека, только полупрозрачная и отчего-то до потолка ростом. Флей еще раз улыбнулся, слабо-слабо.

— Кто ты? — почему-то очень быстро прошипел змеелюд.

— Кто Я? — так же громко произнесла туманная фигура. — Ты не узнаешь меня? Тебе, змея, следовало бы повнимательнее смотреть, что ты ешь!

— Ссссс... — просвистел сай'суи. — Шшшш... Объяснись!

— Я — последний из похороненных в этой гробнице! — сказал призрак и сделал шаг вперед. — Ты же — мерзкая тварь, что залезла сюда без права, и более того!..

Змей молнией метнулся к духу. В слабом свете, излучаемом привидением, была ясно видна вся ужасающая мощь его гибкого, мускулистого тела. Нож сверкнул, пронзая полупрозрачное тело, и прошел насквозь без малейшего эффекта... И тогда Флей засмеялся. Убийца размахивал ножом, тщетно пытался нанести духу рану когтями и зубами, а его спасенная жертва лежала и просто тихо смеялась.

Призрак сделал всего одно движение, но серпен упал, словно от удара кузнечного молота. И уже не поднялся.

Развенчанный мистик едва ли не кожей чувствовал исходящую от духа мощь.

Он хотел задать вопрос, но получил ответ раньше.

— Мое имя Килен, и при жизни я был торговцем краденым, — сказал дух, приближаясь.

— Я Флей...

— Я знаю. И зачем ты здесь — тоже знаю. Ты можешь отдать все, что со мной похоронено, брату. Это его по праву.

— Мне говорили, что...

Чудом спасенный попытался подняться, но сил хватило только на то, чтобы сесть...

— Позволь, я объясню... Я умер в пятьдесят три года, от неизвестной мне болезни... Верь моим словам, смерть была ужасна. Перед смертью я часто терял сознание, бредил... Сейчас я помню лишь отрывки из того, что тогда было...

— Вы потребовали похоронить все с вами в бреду?

Призрак засмеялся. Смех у него был точь-в-точь как у Диона.

— Конечно, я жадный, но не настолько же... Честно говоря, я не помню, чтобы вообще это требовал.

— А... тогда почему вы вернулись?

Килен с яростью посмотрел на бессознательного змея.

— Скажи мне, — спросил он, — кто бы не вернулся, увидев, что его труп ест какая-то... змея с руками?! Будь прокляты эти змеелюды!

Дух потряс кулаком.

— И свяжи его, если есть чем. Как только он придет в себя, наверняка постарается перегрызть тебе глотку.

Аккуратно, самыми кончиками пальцев, Флей вытянул из штанов ремень и стал связывать им, морщась от боли, кисти плененного серпена.

— Хвост к голове привяжи, — посоветовал дух. — Да, и как только ты свяжешь его, моя миссия в мире живых будет окончена. Если у тебя есть еще вопросы, задавай их сейчас.

— Килен... Скажи — как оно... Там?

— Там... ты счастлив. Там ты избавлен от мелочей... Впрочем, тебе не стоит торопиться. Успеешь, ведь Там у тебя будет вечность, а здесь... время ограничено. Но не стоит удивляться, что я хотел бы туда вернуться... затягивай узел, пора прощаться.

— Тогда прощай, торговец...

Флей не услышал ответа... Призрак исчез мгновенно.

XVII.

Я выполз наружу грязный, окровавленный, усталый и избитый. Таким избитым я не был даже после боя с Гиссебардом. Правой рукой я тащил серпена, левой — меч. Боль в руках слегка унялась, хоть кровь так до конца и не остановилась, и я в любом случае скорее бы умер, чем бросил это. Из всех сокровищ, что лежали у мертвого (и уже, в самом деле, обглоданного) тела Килена, я взял только пару драгоценных камушков.

Увидев меня, больше похожего на зомби, чем на живого, Дион отшатнулся. Потом, приглядевшись, спросил неуверенно:

— Ты?..

Интересно, что он ожидал услышать? Я промолчал.

— Кто ты?..

— Блин... — сказал я.

— Ты...

— Нет, не я!!! — не удержался я.

— А это что? — он указал на жестоко связанного змеелюда.

— Исполнявший обязанности брата, — язык чесался высказаться, и я добавил еще пару коротких слов, просто чтобы облегчить душу. — Открой мою сумку.

Я повел плечами. Для обожженных пальцев открытие застежки стало бы адской пыткой.

На удивление, Дион, вместо того чтобы выспрашивать о причине, резво метнулся ко мне и стал копаться в сумке.

— Среднее отделение. Металлическая фляжка с красным рисунком, — указывал я. — Полей мне руки. Пожалуйста.

В воздухе разлился запах спирта и смеси нескольких трав. Снадобье на мгновение обожгло кисти рук, затем боль исчезла, а кровь начала сворачиваться. Я не любил этот препарат (исключительно из-за загадочных и потому неприятных побочных эффектов), но сейчас, когда стоял вопрос жизни и смерти, выбирать не приходилось.

Вор не торопил меня, терпеливо ожидая, пока я начну рассказ. Я же первым делом подобрал меч и слабо, оберегая ногу, пнул змея. Тот не пошевелился.

— Он сделал все то, в чем ты обвинил брата. Он жил в этом склепе. Он убил твоих друзей, он же обглодал их кости. Он собирался оставить тебя без наследства. Он пытался убить меня, и, кстати, именно это было его конечной целью.

— А... кто он?..

— Реликт. Представитель почти вымершей расы, серпенов. Слышал?

— Будь он единорогом, я удивился бы меньше... — метафорически ответил вор. — Но, однако, силен же ты... Говорят, эти змеюки могут раскрошить гранит одними пальцами...

— Ты не все знаешь... придется тебя удивить.

Я откинулся на траву и стал разглядывать синее небо, полуприкрытое перистыми облаками. "Скоро будет ветер..." — подумалось мне вдруг.

— Чтобы ты мне рассказал что-нибудь более странное, чем то, что я услышал сейчас...

— Там был твой брат. Он и справился с тварью, так что за мое возвращение благодари только его.

— И?.. — поинтересовался он. В глазах его я прочел беспокойство.

— Он уже ушел, а все сокровища оставил тебе. Зря ты обвинял его в жадности — болезнь говорила его устами.

— А ты говорил, что там его не могло быть, — облегченно вздохнул блондин.

— Все сложнее, чем казалось тогда. Впрочем, объясню по дороге.

— Куда идем?

— К Лине. Пусть осмотрит мои раны, ну и решит, что делать со змеей. Эй, куда ты! — окликнул я вора, резвым шагом направившегося в сторону города. — Помоги нести серпена.

* * *

...У Лины дома, как всегда, было уютно и очень жарко. Сай'суи, уже очнувшийся, был так же плотно связан. На его мольбы, перемешанные с шипением и руганью, мы не обращали внимания. Поняв это, он стал только ругаться.

"Еще один на мою голову..." — думала Лираэн.

"Скорей закончить — и за деньгами..." — думал Дион.

"Убью заразу..." — думал я.

— Высказывайте мнения, — прервал тягостное молчание я.

— Зарезать! — сказал вор.

— Убить к химерам, чтоб не мучался... — медленно проговорила девушка. Вот уж от кого я не ожидал.

Я задумался. Мне и самому был ближе такой вариант, но...

— Я согласен. Кто займется?

Ответом мне был крайне эмоциональный вопль змеелюда.

— Кроме того, какой бы вы хотели видеть его смерть? — добил я.

Вопрос был сложным. Ни одному из нас не хотелось лично убивать плененного противника...

— Сдадим его властям, — вдруг проявил лояльность вор. — Пусть они разбираются с этим уродом.

Все промолчали. О чем мы только не думали тогда, но молчание все же — знак согласия.

— Дион... — обратился я к вору. — Мне нужно торопиться. Разберетесь без меня?

Мои собеседники вылупились, словно у меня вдруг выросло ухо посередине лба.

— Вы же все слышали. Мне нужен Ирейн, и я отправляюсь на Перекресток.

— А деньги?

— Деньги... — задумался я. — А, ладно! Давай так. Ты сам все обеспечишь, оформишь там... А мне прямо сейчас дай... скажем, пятьсот лир. Потом вычтешь из моей доли.

— Откуда у меня пятьсот...

— Есть у тебя все... — вздохнул я устало. Торгашеские замашки друга начинали меня утомлять. — Не ври. И не мелочись...

— А, чтоб вас... — сказал блондин и стал выкладывать золотые монеты.

— Десять, двадцать... — подсчитывал я про себя.

На счете "триста пятьдесят" тать остановился.

— Больше — не проси. Мне и правда нужны деньги.

Действительно, эти два с лишним десятка золотых монет ему нужны. Для взятки ли, на выпивку ли — он сказал правду.

— А, хватит... — махнул рукой я. — Надеюсь, ты не собираешься обжулить меня с банком?

Я не стал добиваться от вора клятвы на крови... Я слишком торопился для этого, слишком мало беспокоился о деньгах... конечно, я не доверял Диону. Я ожидал, что он обсчитает меня при дележе или вычтет из моей части не триста пятьдесят положенных монет, а раза в три больше. Но, в конце концов, при таких суммах мелочи не важны... Я и не представлял, как широк на самом деле размах воровской души.

"Ну вас всех" — решил я.

— Может, не стоит так спешить? — неуверенно поинтересовалась алхимичка. — Ты посмотри, тебе сейчас только с мистиками драться.

Я пару раз сжал-разжал руки. Да, они даже в забинтованном виде ужасали, однако подвижность сохранялась, и меч я держать мог. Что же до остального, это всего лишь раны, и их я уже облил алхимическим спиртом (такого качества, что даже пить его было бы кощунством... надеюсь, Лина не заметит)...

А еще я был зверски голоден — и это единственное, что можно было исправить, о чем я подругу и попросил.

Дион смылся, как только я намекнул о возможной награде за серпена.

Поданную еду я очень быстро уничтожил, не обращая внимания на вкус, и вскочил из-за стола, будто на стул кто-то насыпал горячих углей.

— Флей, как ты вообще туда попадешь? Я помню, ты говорил, что здесь ничего не выйдет.

Я закусил губу.

— Теперь мне это слишком нужно, чтобы не вышло.

Проблема была всего одна. Никто не знает, где находится Перекресток Путей. Единственный способ попасть туда — телепортация.

Порталы я, конечно же, создавать не умею. Не подлежит сомнению. Для перемещения туда, мистики пользуются небольшими зачарованными предметами. У меня тоже был такой — черный, искрящийся на солнце кристалл. После мысленной команды он образует устойчивый портал, закрывающийся за спиной прошедшего.

Вот только... кристаллик этот сам по себе не заряжен, и при использовании забирает магическую энергию из окружающей среды. Если вокруг мало магии — он просто отказывается работать. А север, по неизвестной мне причине, очень слабо насыщен энергетически. Достаточно энергии для портала здесь наберется разве что во время Солнцестояния.

Значит, надо найти "место силы". Вот только не видел я их здесь...

XVIII.

"Место силы"... Эфиру лишь известно, что это такое на самом деле. Всевозможные чернокнижники проводят здесь свои ритуалы, разнообразные секты часто выбирают эти места для молитв своим непонятным богам. Я же знаю только то, что "места силы" переполнены энергией, которую иногда можно использовать — для колдовства, для исцеления, для чего угодно.

Мне нужно найти любое из таких мест. Для меня они сияют, словно огни на болоте, колдуны способны обнаружить их магическим сканированием, большинство же людей ощущает их едва-едва.

Если бы где-то на моем пути встретилось "место силы", я бы его не пропустил.

— Над чем ты задумался? — спросила алхимичка, когда я остановился на пороге.

— Мне нужно найти "место силы".

Видимо, Лина уже когда-то слышала это понятие, потому что переспрашивать она не стала. Напротив, она предложила свою помощь... как она тут может помочь?..

— У меня есть карты окрестностей. Может, что и найдется.

Карты... да, это идея. Придется задержаться. Хотя медлить все равно не стоит. Сегодня за мной прислали серпена, кто будет завтра? Демон?

Несколько дождевых капель упали с неба. Опять дождь — как быстро меняется тут погода...

Я ощутил медленно усиливающуюся энергетику. Наверное, скоро будет гроза... Стоп!

— Не надо! — крикнул я Лине. Я уже нашел источник.

Где-то вдалеке сверкнула молния, гром ударил почти сразу. Гроза была очень близко.

Небо уже заволокло сплошной черной пеленой, подул холодный ветер. Капли стали крупнее, и я отошел под карниз. Моей целью было отнюдь не намокнуть.

Когда начнется гроза, выделится много энергии. Я не смогу ей воспользоваться, с воздухом я не связан никак. А вот кристалл — сможет.

"Перекресток Путей!" — мысленно приказал я, сжимая в руке угольно-черный кристаллик. Тот явственно потеплел, но не сработал. Значит, еще рано.

Плеть холодной воды, снесенная порывом ветра, хлестнула меня. Прикосновение к свежим ранам было крайне неприятным, но заходить в дом было нельзя: я должен был поймать момент.

Те немногие горожане, которые зачем-то вышли к окнам домов в такую непогоду, были вознаграждены зрелищем одинокого чудака, мокнущего в двух шагах от раскрытой двери.

Те, кому хватило терпения досмотреть до конца, наверное, заметили, как этот странный человек после третьего удара молнии что-то сжимает в кулаке и растворяется в воздухе... хотя, может, стена дождя и закрыла меня от любопытных взоров.

* * *

Резкий переход от дождя к ясному звездному небу шокировал.

Я перенесся из разбойничьего города Найгарда на утес, возвышающийся над морем. Тихо-тихо шелестела трава, в голос с ровным шумом волн. Луны не было — только звезды. Все небо было ими усыпано, и светили они так ярко, что, пожалуй, на Перекрестке сейчас было светлее, чем в Найгарде.

Пропасти по бокам быстро отдалялись. На самом деле они только казались смертоносными, упасть туда невозможно — этому препятствовует неясная сила. Единственное место, где ее нет — самый край утеса. Падение вызовет всего лишь возвращение туда, откуда принес меня портал.

Это место было создано, чтобы стать идеальным домом для мистиков. Оно должно было бы стать таким и для меня. Но — не стало.

Из тени шагнула мне навстречу фигура человека в темной одежде.

— Флей, — сказал он твердо. Ну что ж, я и не сомневался в том, что меня встретят.

— Мне нужен Ирейн. Пусти меня к нему, страж (не имею чести знать твое имя).

— Извини, — осклабился страж, — но Ирейн согласен принять тебя разве что в случае, если ты будешь совершенно недееспособен.

— Послушай, просто пусти меня! С какой стати ты помогаешь Ирейну?

— Просто я скорее назвал бы своим другом Ирейна, чем тебя. И в этом все со мной солидарны.

— Тогда я предлагаю поединок.

— И почему я знал, что ты выберешь это? Я Кайрис.

Поединок мистиков кардинально отличается от любого другого. Точнее всего было бы назвать его испытанием воли. Противники пытаются ослабить волю друг друга и подчинить соперника себе.

Кайрис сложил руки на груди и стал собирать мысли... Я не делал ничего.

Мистик впился в меня взглядом ужасающей мощи. Наверное, у меня есть шансы...

Но нужна гарантия.

Кайрис смотрел мне в глаза, не обращая внимания ни на что еще, за что и поплатился.

Он не успел даже отшатнуться, когда получил по горлу ладонью. Ему, чтобы подчинить меня, нужно несравненно больше времени, чем мне — чтобы ударить.

С тихим вздохом мистик осел на траву. Живой, но до поры не способный ни на что.

— Извини, мистик. Я, конечно же, жулик и подлец — но выбора не было. Потом сочтемся.

Вряд ли он расслышал эти слова. Я произнес их скорее для самого себя.

Я ступил на дорогу из светлого камня, блестящую под звездами, словно снег. Она вела к домам.

Было абсолютно пусто... Наверное, все, кто сейчас находился на Перекрестке, уже спали.

Мерзкое предчувствие сжало мое сердце: а что, если Ирейн не здесь? Если он, как человек умный, просто сидит где-нибудь в безопасном месте?

Впрочем, нет. В окне Ирейна горел свет, и это означало что либо он там — и не спит... либо на меня устроили засаду. Однако внутреннее зрение показывало, что в доме ровно один человек. И это Ирейн.

Я деликатно постучал в деревянную дверь.

— Заходи, Флей, — раздался голос из-за двери.

Мистик стоял посередине комнаты и ждал. С потолка светила магическая лампа, обрамленная множеством синеватых кристаллов правильной формы. Пол был выложен гранитными плитами, полузакрытыми ковром. Вся обстановка комнаты была невероятно роскошна, но притом очень функциональна.

— Пожалуйста, сними обувь... — мягко попросил Ирейн.

Я промолчал, перешагнул через ковер и встал напротив.

— И что же? Пришел убить меня, Флей? Своего учителя?

Да. Ирейн был учителем. И самым старшим из мистиков. Единственным его занятием было — обучать неопытных юнош и девушек владению данными им силами. Возможно, именно поэтому он так долго живет.

Уж не знаю, сколько ему было... Пятьдесят, шестьдесят... Несмотря на возраст, он выглядел весьма эффектно — если не сказать красиво. Пепельные волосы разделены на три длинных хвоста с вплетенными в них янтарными нитями, лицо кажется даже не старым — просто уставшим. Спину мистик держал прямо и гордо, а взгляд его выражал величие и силу. Такие, как он, вызывают восхищение у женщин до глубокой старости.

— Да, Ирейн. Я пришел убить тебя. Если ты не объяснишься немедленно.

— Что же я должен тебе объяснить?.. — развел руками старший мистик.

— Какого дьявола ты меня преследуешь?!

— Преследую? О, нет. Я не преследую тебя. Я просто подталкиваю тебя к принятию определенного решения.

— Я пока что принял только решение о твоей смерти. И пока не вижу причин его отменять!

— Ты так уж уверен, что справишься со мной? Я ведь вижу, что нет. Не торопись. Присядь, поговорим.

Оба мы боялись. Оба чувствовали силу противника. Оба чувствовали чужой страх. И все же боялись. Я присел на краешек обтянутого мраморного цвета тканью стула.

— Флей, ты знаешь, кто мы, мистики, такие?

— Знаю, хоть и недавно. Но это не обо мне.

— Отлично, значит, ты должен понимать, почему нашими законами запрещены убийства без причины, полное подчинение чужого разума и прочее. Нарушение этих законов опускает нас даже ниже обычных людей.

— Ко мне это не имеет ровным счетом никакого отношения. Я не один из вас. Этому все больше доказательств.

— А ты думаешь, я не знаю? Но вспомни, ты всегда считал себя мистиком. Состоящий в обществе должен соблюдать его законы. Ты же всегда нарушал их — причем самые строго караемые.

— Вас ведь беспокоили последствия нарушения законов, а не само нарушение, — предположил я.

— Последствия всегда есть. Твоя неизвестно откуда взятая сила тоже нуждается в контроле.

— Неизвестно? А как же эфир?

— Не льсти себе. Эфир — не доброе божество. Это вообще не божество, просто еще одна стихия. Стихии никогда не делятся энергией сами. Мы эту энергию забираем. Ты — и этого не делаешь.

— Это уже мое дело.

— К сожалению — не твое. Ты опасен. Не понимаешь?

— Хватит бреда! — выкрикнул я. — Тебе конец.

— К сожалению — нет... Извини, Флей. Я, конечно, подлый жулик.

Ирейн произнес последние слова очень медленно, времени среагировать у меня было предостаточно. Но я не думал о возможности засады, все внимание я сконцентрировал на Ирейне — и понял, что произошло, только в последний миг — когда в дверь вошли сразу четверо, и я буквально свалился под валом чужой воли, пятикратно сильнее моей...

Успел я, наверное, только моргнуть. И сразу лишился сознания.

XIX.

Что... где я... Опять?!

Я с отвращением вытер лицо полой куртки. Я лежал мордой в холодной грязной луже, вокруг расстилался туман. Опять тот же сон?.. Но почему с этого места?

Почему он пришел ко мне сейчас, в такой критический момент? Что там со мной, в реальности? Лежу, парализованный, с открытыми и бессильно замершими глазами?..

Ужас...

Лачуга впереди, полускрытая туманом дорога сзади. Развилка.

Я приблизился туда по знакомому пути. Дороги простирались передо мной. Одна из выбранных уже завела меня глубоко в задницу — ну а как насчет остальных? Они совсем не отличались друг от друга, мало того, я не помнил, какую выбрал в прошлый раз.

Может, одна и приведет меня к цели? А почему, собственно, я так думаю?

А, собственно, чем я тут занимаюсь, пока там, в настоящем мире, со мной могут делать все, что угодно?

Дурью я тут маюсь!

"Ну их всех!" — решил я. И сделал шаг по дороге. По той из них, что была прямо напротив. На всякий случай, я постарался запечатлеть в памяти рисунок расходящихся дорог — если в этот раз не выйдет, когда сон вернется, выберу следующую, дабы не запутаться.

Туман опять окутал меня, и дорога растворилась в траве. Как я ни ожидал этого, сам момент исчезновения шокировал.

Хриплое дыхание громом прозвучало в тишине туманной долины — но в этот раз я был готов. Так мне казалось.

Меч наготове. Холодное пренебрежение к врагу было на моем лице, но сердце все же билось часто и нервно... хотелось бы верить, что от ярости.

Тварь приближалась. Я ударил на звук, "затанцевав" в движении, готовясь к отражению удара. Клинок не встретил на своем пути ничего, чудовищный рык раздался оттуда же, откуда раньше дыхание.

Неожиданно чьи-то когти рванули меня оттуда, где их в принципе не могло быть — строго сзади.

Рванули не слишком сильно. Я быстро ударил назад, наверняка.

Пусто. Совершенно пусто.

Инстинктивно я прищурил глаза, собираясь разглядеть ауру противника и ругнулся, когда ничего не получилось.

Описал круг мечом. Ничего. Получил по башке. Сильно.

Последний удар твари поверг меня на мокрую землю. Я рефлекторно закрылся клинком.

Игнорируя все возможные законы природы, даже законы простого здравого смысла, когти вонзились мне в грудь, круша кости, причиняя самую ужасную боль из всех вообразимых. Они почти уже дотянулись до моего сердца...

И я проснулся. Но пробуждение было не из радостных.

* * *

Ирейн стоял прямо надо мной. Я лежал на полу, но уже не в его доме, а в какой-то убогой комнатке с каменными стенами и полом. Холод камня я чувствовал спиной даже через теплую куртку.

— Отлично, ты очнулся, — протянул мистик. — Не терзаешься сомнениями по поводу того, что с тобой будет? Ага. Вижу, как раз начал терзаться.

Ирейн расхаживал вокруг, издевательски разглядывая мое скрюченное тело. Я не мог пошевелить даже веком. Сердце билось, легкие двигались, но все попытки пошевелить чем-нибудь еще были безнадежны. И ведь это не было параличом мышц! Самым ясным подтверждением были сухие штаны: при полной парализации тела все, что внутри кишков, выливается наружу. У меня было чисто, и не верю, чтобы кто-то об этом позаботился.

Да что там, про штаны я вспомнил в последнюю очередь — уж я-то и сам чувствовал, что охватившее меня бессилие с мышцами не связано никак. Это была гипнотическая блокада, парализация мысли, воли. Я мог бы перебороть ее, я уверен. Но не сразу, чуть позже, поднакопив сил...

И тут я понял, что мои мысли просматривают. И не один Ирейн (он, кстати, даже остановился, заинтересовавшись моими умозаключениями).

— Да-да, Флей, ты парализован. Не мучайся и не пытайся справиться с этим. Я, конечно, уйду, но дело в том, что за дверью дежурят двое. И они не только будут пресекать любые твои попытки манипуляции энергии, но и по мере сил давить на твою волю.

"Так вот кто лезет мне в голову..."

— Свободу мысли мы, впрочем, тебе оставим. До определенных пределов.

"Зачем?.."

— Не думай, что мы такие мягкосердечные. Просто не хочется зря напрягаться, держать тебя полностью под контролем утомительно.

"Всех поубиваю..."

— Ах да... Тебя волнует твоя дальнейшая участь, я так понимаю?

"Не тяни уже, старый пень..."

— Убивать мы тебя не станем. Но... как я уже говорил, ты опасен. Никто не знает, что ты можешь. Никто не может сказать, что тебя сдерживает. А если судить по твоим поступкам, тебя не сдерживает совсем ничего. Раз ты понял, кто желал твоей смерти, видно, ты прочел письмо, не так ли? Ах да, как жаль, ты же не можешь ответить. Прочел... Так вот. Инквизиция и правда нами интересуется. А почему? Да из-за тебя, из-за таких, как ты!

"Если б я только мог двигаться, прирезал бы тебя за милую душу..."

— Ты не просто позоришь честь мистика. Ты преступник, и не только по нашей морали. Ты и сам это понимаешь, не так ли? А преступники должны быть наказаны.

"Что, химера задери, тебе нужно? Хочешь меня в могилу свести своими проповедями?"

— Но все же, — произнес он немного мягче, — казнить тебя мы не будем. Мы отпустим тебя. Когда найдем способ лишить тебя способностей. Ибо человек с твоими умениями и столь шаткими моральными устоями — монстр.

"Скотина..."

Я хотел врезать учителю по морде, но рука даже не дрогнула. Кроме того, я ясно ощутил усилившееся давление чужой воли. Стражи не дремали.

Ирейн со снисходительной улыбкой прошел мимо меня к выходу.

"Убью тебя, сволочь, слышишь?" — яростно думал я. Сволочь в ответ только ухмыльнулась и вышла. Ему-то было ясно, что я ничего поделать не могу.

Надо сломать эту блокаду. Встать. Вырваться. Убить Ирейна. И никогда больше не показываться мистикам.

Еще одна попытка движения была встречена так же, как и предыдущие. Ломать гипноз под двойным давлением... увольте, если бы только ставкой не были все мои умения. А, возможно, и жизнь — если у них ничего не выйдет. Если все же выйдет — наверное, повешусь. Это будет для меня полной потери смысла и цели жизни...

А, собаки... Что я могу с вами сделать?.. Что у меня осталось? Только мысли. Мысли... Которые вы обязаны прослушивать. Ага. Ну, готовьтесь...

Какие-то неясные воспоминания воскресли в моей голове, слова из неизвестного языка посыпались лавиной. Я бы и сам не мог уследить за потоком своих мыслей.

Сформулировав схему трансфункции проктоциональной триады для крайней сингулятивной архиточки...

Уже через минуту голова буквально взорвалась от мысленных воплей мистиков: "Заткнись, гад! Убьем!"

Но с какой стати я должен их жалеть? И я так глубоко задумался над этой, вероятно, несуществующей в мире схемой, что, кажется, у стражей в коридоре началось неслабое головокружение.

Увы, за гневной мыслью "ты замолчишь или нет?!" последовал на этот раз оглушающий ментальный удар. Очень сильный. Чувствую, стражи были очень злы.

Уже теряя сознание, я усмехнулся мысленно. Ведь фактически, я совершил невозможное.

XX.

Ох, как же кружится голова... Особенно мерзко то, что...

...Я лежу мордой в грязи!

И меня, кстати, ничто не сдерживает.

Интересно только, почему сон повторился через такой короткий промежуток? Раньше он показывался куда реже.

И хотел бы я знать, почему он уже третий раз повторяется с одного и того же места.

Я снова поднялся на ноги и отряхнулся от грязи. За всего лишь третий раз это занятие уже успело опротиветь мне.

Дороги снова лежали передо мной. И — я не поверил глазам — на этот раз их было две! Всего две, не считая той, что шла к холму. Но... если это что-то и означало кроме того, что попытка перепробовать все дороги обречена на неудачу, я ничего не понял.

Ладно, так какую дорогу нам выбрать? Пойдем по-рыцарски, правым путем?

А, собственно, почему бы нет?

И я шагнул направо.

Со стоическим спокойствием я встретил исчезновение каменной дороги из-под ног. Подумаешь, камень исчез. С третьего раза этим уже никого не удивишь, придумайте что-нибудь поновее, повелители снов...

Но повелители снов, если они вообще существовали, проигнорировали мою просьбу. Скрытая туманом, вновь какая-то тварь хрипло задышала.

Этот момент, даже повторенный в третий раз, оставался таким же страшным. Представьте себе противника, которого нельзя даже ранить, которого не видно, и к тому же он сильнее вас в несколько раз. Да, серпен в сравнении с этой тварью — младенец.

Очень хотелось достать меч, но я уже видел, насколько он будет бесполезен сейчас.

"Это сон! — убеждал я себя. — Если даже со мной что-то случится, это просто сон. Поэтому бояться не надо".

А раз это сон... должно быть решение.

Не может тварь быть неуязвимой... или может?

Хриплое дыхание раздалось ближе. Постой, а разве тварь когда-нибудь нападала первой? В первый раз ты побежал, не дождавшись. Во второй раз ты напал на нее. Неудивительно, что она взъярилась. В первый раз охотничий инстинкт. Во второй раз — самозащита...

А что, если не нападать?

Я стал на месте, вглядываясь в сплошную завесу тумана. Не видно ничего, и слышно только тяжелое дыхание.

Это претило моей натуре — стоять и бездействовать в ожидании чего-то ужасного. Даже понимая свое бессилие, даже понимая, что, по сути, мне ничего не грозит — я с трудом сдерживал желание бежать или драться.

А еще было очень страшно.

Дыхание стало еще громче. Вдруг, к нему добавился запах. Мерзкий, хотя и не вызывающий тошноты. Обыкновенный запах из пасти зверя.

Впервые я почувствовал этот запах, и, пожалуй, он больше всего остального означал реальность зверя...

Я стоял и терпел. Как-то случайно я обнаружил, что туман стал еще гуще. Чтобы увидеть руку, мне пришлось поднести ее почти вплотную к глазам. Да ведь так я не увижу твари, пока она не схватит меня за горло!

Сглазил.

Парировать удар я бы не смог никак: память о прошлом сне была еще очень свежа. Ну а сейчас я даже его не увидел.

За горло меня не схватили. Вместо этого на меня обрушилась туша, весом, наверное, с медведя. На вас когда-нибудь садился медведь? Тогда вы понимаете, почему заорать в голос я не смог, только пискнул.

Правда, я не подох. Было больно, но я был жив.

Когти вцепились мне в бока. Я уже почти ничего не мог поделать. Сейчас я проснусь — только бы быстрее!

И тут словно какой-то инстинкт подтолкнул меня. Левой рукой я попытался (зачем, казалось бы? Но тогда я не думал) пересилить чудовищную лапу и не дать когтям проломить ребра.

И тут я обнаружил, что лапы нет. И когтей нет. И второй лапы тоже нет. И самого чудовища нет.

На моей груди была та же тяжесть, но руки мои, пытаясь нащупать противника, находили только пустоту — или мое собственное тело.

Да как же это возможно?

Да невозможно это!

Нет этой твари!

И с этими словами, с осознанием истины, все вдруг изменилось. Тяжесть пропала. Боль пропала. Дыхание стихло. Тварь исчезла — если, конечно, она вообще была, если это не было всего лишь моим страхом, обретшем во сне такую форму.

Это сон. Всего лишь сон. И осознание — уже сила. Главное не забывать, что ты спишь.

С исчезновением монстра наступила тишина. И пустота. Я оказался один в тумане. Я победил — что дальше?

Туман не думает рассеиваться. Дорога исчезла.

Можно идти вперед, но вот только... почему я так устал? Не потому ли, что не могу поспать нормально?

Интересно, а если поспать здесь? Да, прямо тут. Во сне. Что мне мешает?

Под ногами была мягкая трава. Было довольно тепло, и я без труда заснул, крепко и без видений, и проснулся уже в реальности.

* * *

Тишина...

Двое за дверью вслушиваются в мои мысли.

— Эй, ребята, вам не скучно? Может, поболтаем? — мысленно (язык все так же не слушался) предложил я.

Мистики ничего не ответили. К сожалению, я сейчас не в состоянии прочесть их мысли — только те, которые они сами пожелают мне передать.

— Что молчите? Мозги проглотили?

Стражи тут же вспыхнули и, не заботясь о спокойствии остальных, в голос заорали:

— Прекрати пургу нести, еще получить хочешь?

— Ага. Теряйте силы...

Я по себе знал, как раздражает постоянное прослушивание чужих мыслей. Сейчас вскипятить тех двоих ничего бы... ух ты, а блокада... ничего бы не стоило.

Блокада ослабела. Но эта мысль пролетела так быстро, что стражи ничего не заметили. И я быстро узнал, почему.

— Нас скоро сменят, дурак, — сообщил один из них. — На прощанье можем тебя и оглушить.

— Эх, а так интересно разговаривали. Как насчет поговорить о схеме трансфункции...

— Заткнись, а то пожалеешь.

Эх... сейчас опять меня уложат спать... чего я, собственно, пытаюсь добиться?

Я стал обдумывать схему. Причем обдумывать очень быстро. Бредовые мысли неслись в моей голове с такой скоростью, что я не мог бы вспомнить их уже через секунду. Я вообще не осознавал, что там вертится у меня в голове. Лишь бы вертелось.

Но какой это оказало эффект! Мистики, уже заведенные долгим дежурством, закипели, как котел на огне.

Я ждал, что меня снова отрубят. Но просчитался. Они решили меня избить, о чем, отпирая дверь, и сообщили.

И откуда стражам было знать, что мне только это и надо было, если я сам узнал это, только когда меня ударили в первый раз?

Ведь бить того, кто не может ответить — такое удовольствие! Разве ты будешь отвлекаться на всякую ерунду вроде управления его волей? Нет, конечно же.

Меня били ногами, по самым уязвимым местам. Это было невероятно, убийственно больно. Но у меня была цель, ради которой стоило терпеть, и сейчас боль лишь давала мне новые силы.

И, приложив усилие, сопоставимое лишь с тем, что несколько дней назад нужно было мне, чтобы с утра застонать, я разорвал невидимые путы гипноза. Сломал чужую волю.

Вначале мои тюремщики ничего не поняли. Ну а когда я встал, им было уже не до того.

Да, мне было больно. Но я умел терпеть боль. Первым моим воспоминанием была боль. Да, мышцы одеревенели, но я приказывал себе встать и отвечать на удары. Наплевав на все. Надеясь отдохнуть потом.

Мистики не были силачами. С какой стати? Но и я никогда не был мастером рукопашной, а их было двое.

И все же у них не было шансов. Они были злы и обескуражены. Я был в ярости и сражался не на жизнь, а на смерть.

Первый упал, получив несколько сильных ударов по голове. Второго я схватил за горло и вместе с ним свалился на пол, где и придушил. Хотелось бы верить, что не до смерти.

Потом я, превозмогая боль во всем теле, встал и с размаху пнул того, который еще шевелился. Присел на него и стал массировать мышцы. Мышцы затекли ужасно, непонятно, почему они мне вообще повиновались. Не знаю, сколько дней я лежал без движения. Хотя... наверное, около суток. Как бы я выглядел, когда меня бы выпустили? Да я бы инвалидом стал. А ведь мне еще есть, пить надо... ну и в туалет там... кстати...

Сзади, на радость мне, было сухо. А вот спереди... Я тихо ругнулся... ну, Ирейн... я тебе еще все припомню.

А еще, разминая спину, я обнаружил исчезновение меча. Не так уж удивительно, но появляется еще одна причина отомстить Ирейну. И на этот раз я уже не буду долго болтать.

XXI.

"Ирейн, тебе конец..." — думал я. Я даже как-то упустил из внимания, что вряд ли смогу справиться с учителем. Физически я не в лучшей форме, да и ментально измотан. Меч отобрали, как и все мои вещи. У тюремщиков не было ничего, что могло бы заменить оружие.

А еще — мне надо было мотать отсюда, пока не появились сменщики. Лишняя встреча с мистиками не входила в мои планы.

Распахнув дверь, я оглядел окрестности. Было утро; место я не узнавал...

Никогда не слышал, чтобы на Перекрестке были специальные тюрьмы. Да и то строение, где я валялся, никак не могло предназначаться для содержания преступников — уж слишком пустым оно было, да еще и с деревянной дверью. Скорее оно напоминало какой-нибудь склад.

Ирейн... как же мне справиться с тобой? Возможно, я смогу пересилить твою волю. Надо надеяться.

В любом случае, сначала надо выйти к домам. А там — будь что будет.

Уже рассвело. Птицы о чем-то пели в кустах. Лес шумел по обеим сторонам узкой тропинки. Пахло шиповником, что цвел повсюду.

Даже несмотря на возбуждение, я поддавался чарам природы. Природа успокаивала и манила отдохнуть — и я собирался вскоре принять это приглашение. Но только после смерти Ирейна.

Дома были близко. На этот раз я подошел к ним с обратной стороны, мимо Зала Героев (интересное место... меня там, впрочем, нет), построенного из черного мрамора.

Кое-кто из мистиков уже проснулся и занимался своими делами. Немногие обратили на меня внимание, и те лишь скользнули по мне сонным взглядом. Один мистик поздоровался, я вгляделся в его лицо, но оно ничего не вызвало в памяти. Это был юноша, лишь недавно вышедший из детского возраста, светловолосый, хорошо сложенный.

Наверное, он совсем недавно стал мистиком. Может, первая любовь, разочарование, слезы ночами — и шок, когда он понял, что читает мысли окружающих. Сбылась мечта идиота — теперь он знал точно, как к нему относится возлюбленная. Только вот радости это знание не принесло — но от него уже не откажешься. Такие истории — не редкость среди мистиков, хотя, может быть, его история и другая. Я мог бы проверить, но поступить так — значит нанести смертельное оскорбление.

Вместо этого я спросил:

— Ты знаешь меня?

— Нет, — ответил он звонким, мелодичным голосом, — я только хотел пожелать вам доброго утра. Согласитесь, сегодня прекрасный день!

— Прекрасный, прекрасный... — задумчиво произнес я. — Прекрасный для смерти.

— Я просто хотел, чтобы вам было приятно.

— Да... Спасибо тебе... послушай, парень, ответь мне на вопрос...

— Какой?

— Стоит ли умирать в такой день?

Юноша вдруг задумался. Он помолчал несколько секунд и ответил:

— Я бы хотел умереть именно в такой день... но очень не хотел бы в такой день быть убитым.

Как он догадался, этот молодой мистик? Да какой толк об этом спрашивать, если он и сам не знает... "не хотел бы быть убитым..." — а ведь в этом что-то есть...

— Спасибо тебе, мистик... ты сам не представляешь, как много значили твои слова.

— Я всегда помогаю, когда меня просят, — сказал он. — Мне кажется, это и есть мой долг.

Странно звучали эти слова, произнесенные его тонким голосом. Они, пожалуй, больше подошли бы какому-нибудь странствующему рыцарю, чем юноше-мистику.

— Хоть бы ты не изменил своих взглядов... — невесело улыбнулся я парню. — Может, ты сможешь сделать наш мир чуть лучше... хотя бы ты один. Прощай.

И я направился к Ирейну.

Вся моя ярость куда-то пропала. Я был спокоен и... совершенно не готов убивать. Но кто сказал, что ярость — сила, и что нельзя убить без злобы? Я должен справиться. Потому что выбора у меня нет.

— Флей?.. — удивился старик. Чтобы понять, кто входит в дверь, достаточно лишь взглянуть, другое дело — предугадать мой побег. — Как же ты вырвался?

— Эту тайну, Ирейн, я унесу в могилу. Я не настроен на разговоры — мне кажется, пора уже начать убивать друг друга.

— Какая самоуверенность. А ведь ты боишься меня.

— Ты тоже меня боишься.

Как и в прошлый раз, оба мы чувствовали силу противника. Оба мы и в самом деле боялись. И оба чувствовали чужой страх. Но только учитель в этот раз боялся гораздо сильнее.

— И пусть победит сильнейший, — сказал я.

Ирейн не стал пытаться спорить. Он понимал бессмысленность слов. А еще — он так же желал моей смерти, как и я его. То есть, откровенно говоря, не желал, но не видел другого выхода. Я не откажусь от своих прав и не стану выполнять чужие законы. Он не отступится от попытки принудить меня к этому.

Вместо мысленной атаки я ударил учителя рукой, пытаясь справиться так же, как и с Кайрисом — но тот словно ждал этого. Он перехватил руку, выламывая ее под неестественным углом — я вырвался, превозмогая боль.

Ирейн умел драться в рукопашной. В отличие от меня...

Правда, я был моложе. Немного сильнее, немного ловчее... немного злее.

Я ударил растопыренными пальцами учителю в солнечное сплетение. Тот вновь перехватил руку. Я ударил мыслью, психокинетически, пытаясь свалить мистика на пол. Тот отпустил меня и, согнувшись, как под сильным ветром, стал давить ментально в обратную сторону.

Оба мы уже тяжело дышали, словно бойцы, когда ни один не может взять верх. Сейчас ослабить давление значит быть поверженным.

Но как же это тяжело! Как удерживать целую скалу в руках.

Пожалуй, сила, с которой мы давили друг на друга, уже и правда как скала по весу — проигравший будет просто ей раздавлен. Физически.

О Эфир, почему, почему мне так не хочется убивать? Правда, умирать хочется еще меньше.

Продравшись через немыслимую силу, я вытянул руку вперед. Почувствовав ослабление внимания, Ирейн надавил сильнее, заставив меня согнуться.

Вытерпев чудовищную боль — реальную боль, рука горела как в огне — я дотянулся до соперника и самыми кончиками пальцев ткнул ему между ребер.

Я бы сам не поверил, если бы не видел. Старик боялся щекотки! И боялся, видимо, смертельно. От одного прикосновения он взвизгнул и отскочил в сторону, закрываясь руками. Про концентрацию он забыл совершенно, но и я отвлекся, и все пропало впустую.

Неиспользованная психическая энергия, выпущенная нами, но уже не контролируемая, взорвалась. Не было никаких красочных эффектов, которые так любят колдуны.

Громыхнуло. Мы услышали это не ушами, но по мозгам ударило словно звук молотка, соприкасающегося со шлемом на голове. Голова закружилась и загудела.

Внутренним зрением я увидел, как буря энергии, бушующей в доме, закручивается и сворачивается в подобие смерча. Со звоном разлетелись в осколки стекла из окон. Стены затряслись. О ужас...

Я даже не пытался устоять на ногах, сразу лег на пол. Лучше синяки, чем трата жизненных сил на сопротивление самому себе.

— Что же мы с тобой наделали, Ирейн... — простонал я. Ирейн так же, как и я, лежал на полу, наплевав на бой.

С потолка грохнулась люстра. Декоративные кристаллы разлетелись на сотни тонких, острых, словно иглы, осколков.

Эфир бушевал недолго, и не нанес дому серьезных повреждений — разве что обстановка в этой комнате уже никогда не станет прежней — но буря почти до конца выжала меня. В висках стучала кровь, в боку кололо, а глаза застилала пелена.

Но надо было драться... а зачем? Зачем я дерусь?

Потому что мы ни за что не пойдем на компромисс.

Ирейн впился в меня взглядом, и на сей раз я не стал отводить глаза, я встретил его взгляд без тени сомнения.

В следующую секунду, наши мысли стали едины. Я увидел, что учитель так же измучен, как и я сам. И он уже не хочет сражаться, но готов принять любой конец боя. Как и я.

Но этого единства было отнюдь не достаточно, чтобы закончить бой.

Взгляды соединились, и начался второй этап поединка, но он не мог быть увиден больше никем.

Около секунды я еще видел комнату, затем все исчезло. Был только я — и взгляд соперника. На самом деле зрительный контакт, как и голосовой, совсем не обязателен для гипноза... Глаза — это глаза, они могут только видеть. Подчиняет всегда воля, чистая мысль. Все остальное может разве что чуть облегчить задачу...

Конечно, мы это знали. И глядя друг другу в глаза, мы видели лишь потоки чужой мысли.

Эфира.

Как трудно описывать подобные поединки — труднее только участвовать в них!

Как описать то, что творится в твоей голове? Как пытаешься бороться с чужими мыслями, проталкивая сквозь них свои... А как трудно отличить свои мысли от чужих, когда они совмещаются!

Повинуйся... Остановись, Ирейн... Ты не прав. Не прав, Флей... Вампир... Преступник... Хватит бреда... Я ПРИКАЗЫВАЮ...

Последняя мысль была очень сильна, и почти заглушила мои. Ясно, что тот, чьи мысли будут вытеснены мыслями противника, проиграл. Одна ему радость — что об этом он уже не узнает.

Один-два-три-четыре-три-два-один... Повинуйся. Остановись, Ирейн. Сдавайся, Флей. Восемьдесят девять-сто пятьдесят три десять-девять-восемь...

Я быстро считал про себя. Это самый надежный способ защиты мысли. Но для атаки он не годился, нет...

Ирейн, отступи. Через твой труп. Так не бывает... Семьдесят три-семьдесят пять-семьдесят семь.

Есть... есть одна надежда... ты уже один раз спасла меня, бредовая мысль. Спаси и во второй.

Но только вот если не выйдет... это будет последней моей собственной мыслью.

Выйдет, должно выйти.

И я вообразил перед собой антиваригональную полугендерную биторическую плоскость при условии неабсолютной вариации линтарии...

Такой картины я еще не видел... Ведь сейчас я был словно во сне — и каждая моя мысль пыталась воплотиться в изображение... Даже эта плоскость. Она была столь грандиозна и непонятна, что подавила даже мысли Ирейна. Ну а когда он опомнился, на него уже хлынули четкие, направленные мысленные команды, сопротивляться которым сейчас он не мог.

Видение рассеялось. Я снова был в комнате, а Ирейн стоял передо мной на коленях, готовый исполнять мои желания.

Я должен был убить его, и никто не осудил бы меня за это. Убить так же, как и раньше убивал не раз. Просто остановить сердце.

Но вот только почему, почему вертятся в голове эти слова... "не хотел бы быть убитым". Эх, юноша... Знал ли ты, когда говорил, как это меня зацепит?

А ведь я стольких убил за последнюю неделю... И не важно, что многие из них желали моей крови... так не хочется убивать еще одного...

— Где мои вещи? Принеси мне их, — потребовал я. Голос был очень слабым и истощенным. Я должен отдохнуть, иначе можно и в обморок упасть.

Мистик повиновался без звука. Он распахнул дверь шкафа и вытащил оттуда мою сумку и меч в ножнах.

"Недалеко же он их спрятал", — подумалось мне. Хотя с чего я взял, что он вообще хотел спрятать?

Ирейн был тих и покорен, отвечал на вопросы четко и без эмоций.

— Кто еще участвовал в этой охоте?

— Стражи знали о тебе, Айя знала, но истинной причины охоты не знал никто.

— Причины — никто? Они не станут меня преследовать?

— Ты никому, кроме меня, не интересен.

Я, впервые за время охоты, задумался...

Смерть учителя должна бы прекратить ее, но что, если все произойдет наоборот? И мистики, узнав о смерти Ирейна, объявят меня не просто недругом, но врагом номер один?

— И Собрание не посвящено?

— Отчасти, но они не придают этому большого внимания. Я единственный, кто занялся тобой всерьез.

Если Ирейн умрет, они сразу вспомнят о своей ошибке. Если же будет жив, в покое он меня не оставит...

Учитель глядел на меня глазами голема... Голема... А ведь...

— Ирейн! Слушай и запоминай, что я говорю. Флея нет. Он мертв. Умер сегодня от твоей руки. Запомнил?

— Да.

— Ну-ка, проверим... — я на секунду ухватился за голову рукой, голова кружилась все сильнее... надо заканчивать, — твою фантазию. Как умер Флей?

— Я подчинил его и приказал утопиться.

Я совершенно искренне захлопал в ладоши. Грандиозно, я сам бы не придумал лучше. И главное, отпадает вопрос с трупом!

— Ложись спать. Как проснешься, будешь помнить то, что я тебе сказал. Ты победил Флея. Подробности придумай сам, у тебя хорошо это получается.

Подчиняясь приказу, мистик упал на кровать и захрапел, как ни странно это выглядело в разгромленном помещении (ну да не важно, вряд ли кто сможет докопаться до истины).

Уже выйдя наружу, я понял, почему никто не пришел на звуки боя. Астральная буря, показавшая всю свою мощь внутри здания, ничуть не тронула его внешнюю сторону. Заметно было только вылетевшие стекла, но, к счастью, все окна выходили в обратную от дороги сторону.

Усталость подступала все сильнее, но мне надо было выбираться с Перекрестка. Если я засну прямо здесь, легенда о победе Ирейна полетит коту под хвост.

Путь к выходу свободен: не то страж отлучился, не то просто не счел меня объектом, достойным внимания.

Вот и обрыв... Внизу, далеко-далеко, плескалось море. Широкая радуга пересекала совершенно чистое, лазурное небо.

Шаг вперед... мне было совсем не страшно, я шагал так, наверное, в сотый раз. Тем более, что портал сработал, когда я только занес над пропастью первую ногу.

Переход, как обычно, был мгновенным — к крыльцу дома Лины... в Найгарде сейчас светило солнце.

Я вдруг понял, что не смогу дойти до двери. У меня не хватило сил даже на то, чтобы сойти с дороги под кроны деревьев...

И прямо так, под ярким солнцем, в дорожной пыли и грязи, я уснул, распластавшись по земле, и хотя мне что-то снилось, это был совсем другой сон, нежели тот, что преследовал меня последние дни.

XXII.

Желтый солнечный луч, пробившись сквозь кроны деревьев и старое, мутное стекло, пробежал по резным деревянным панелям и ударил мне в глаза.

Я проснулся минутой раньше и теперь просто лежал и наслаждался жизнью... во всем теле была невероятная легкость, а мысли текли свободно и приятно.

Я свободен. Ирейн больше меня не тронет. Другим мистикам я даром не сдался. И вдобавок... я скоро буду купаться в деньгах.

Я был в доме Лины, и это совсем не удивляло. Кем надо быть, чтобы, увидев валяющегося у твоего крыльца друга, не помочь ему?

Даже одежда аккуратно висела на спинке кресла.

Одевшись и выйдя, я заметил Лираэн сидящей в прихожей. Было очень тихо, раздражавшие слух несколько дней назад стоны раненых убийц куда-то исчезли.

Девушка тоже заметила меня.

— Привет, мистик, — я не стал ее поправлять. — Красиво ты с неба свалился. Дион в шоке был.

— А что, Дион все еще тут? Неужели меня ждал?

— Да нет. Он, как тебя увидел, попрощался сразу и убежал. Даже тащить не помог.

Странное подозрение закралось в голову.

— Сколько времени прошло с того, как я ушел?

— Ну... чуть меньше двух дней, а что?

— Нет... ничего... что он тут, интересно, делал столько времени? — я взглянул на чуть зардевшееся девичье лицо и все понял. — А... догадываюсь.

— Да нет, неправильно догадываешься.

Но я-то знал, что правильно.

— Куда он ушел, ты, конечно, не знаешь?

Получив в ответ отрицательный кивок, я только вздохнул.

— Забудем пока про вора... Ты знаешь, где в городе банк?

— На площади указатели есть. Хочешь забрать свою долю?

— Именно.

Я отогнал предчувствия. Хотелось купаться в деньгах...

* * *

Банк и в самом деле оказалось нетрудно найти. С площади, где располагалось несколько алтарей разных культов, к нему вела утоптанная прямая дорожка.

Управляющий был не человеком — низкорослый и заросший бородой, из-под которой виднелся только длинный нос. В Найгарде, как я уже говорил, можно увидеть и не такое, поэтому вид банкира меня не удивил.

— Чего пожелает сударь? — низким сиплым голосом произнес гном. Без сомнения, это был гном. — Может, хотите сделать выгодный вклад, или, напротив, взять денег в кредит? Или доставить деньги куда-нибудь в другой город? Наш банк сделает это на лучших условиях и безо всякого обмана!

— Да нет... — я на секунду замялся, решая, как бы сформулировать. — У меня уже должен быть счет в вашем банке.

— Ну-с, давайте посмотрим. Как же ваше имя?

— Флей.

— Хм...

Карлик взял со стола толстенную засаленную книгу и перелистнул несколько страниц.

— Давно ли делали вклад? — осведомился он. — А то ведь сто лет проискать можно.

— Дня... два назад. Мой друг, Дион, должен был занести деньги на мой счет.

— Ах, Дион... хм... Дион есть. Миллион семьсот тысяч лир, так... А вот вас тут нету. Да и Дион-то только на себя все записал.

Что? Я не ослышался? Дион присвоил себе деньги?

— Он все положил на свой счет? Все? Нет... каков мерзавец...

— Что-то случилось?

— Меня нагрели на четыреста тысяч!!! — я глубоко вдохнул и продолжил. — Банкир, ты обязан меня понять! Он должен мне четверть денег, мы договаривались. Выдай мне их, с его счета.

Гном покачал головой.

— А вы, однако, непросты, сударь. Подумайте, если б я каждому выдавал по четверти денег с чьего-нибудь счета, что стало бы с нашей репутацией?

— В таком случае... — я вырвал меч из ножен. — В таком случае, это ограбление! Немедленно выдай мне мои деньги, желательно в драгоценных камнях. Немедленно! — закричал я.

— Эх, сударь... — с непонятным спокойствием ответил управляющий. — Не вынуждайте меня звать охрану. Лучше положите-ка свое оружие на место и уходите своей дорогой.

— Думаешь, я не справлюсь с вашей охраной? — сквозь зубы процедил я.

— Может, и справитесь, почему нет. Только я ведь вижу, вы не разбойник. Убить десять человек и нелюдей ради денег? Нет, вы этого не сделаете.

Я бессильно опустил меч. Что на меня нашло?..

— Да, и... чтоб вы не расстраивались, — раздался голос управляющего. — Все ваши старания бесполезны. Даже если бы я хотел вам помочь, не смог бы. Сейфы заколдованы, и открыть их может только владелец денег. Ни у меня, ни, тем более, у вас, ничего не получится. Уже были попытки взлома их магией — бесполезно. В самом крайнем случае сейф самоуничтожался. Ну скажите, оно вам надо?

— Уже... не надо, — сказал я. И вышел.

Вот она — справедливость...

Один рискует... да нет, даже не рискует... жертвует своей шкурой... и получает пару сотен лир — на эти деньги можно прожить неделю-две.

Второй забирает все. Не делая при этом ничего...

Какой я наивный. Наивный мистик... Хотя какой я мистик... невесть кто.

Пальцы вдруг наткнулись на что-то твердое в моем кармане.

Это были два камушка, которые я забрал в склепе. Что ж, добавочная плата...

Я слегка усмехнулся. Какая большая цена...

ЭПИЛОГ.

...Один из камней я подарил Лине, в благодарность за заботу обо мне и разбойниках (один из них, увы, умер, второй сбежал). Второй, искусно ограненный под лист плюща яркий, темного оттенка изумруд, я прикрепил к ремешку, что придерживал волосы — пусть будет памятью о случившемся, такой же памятью, как несколько седых волос, обнаруженные мной после возвращения из банка.

Из Найгарда я ушел в этот же день. Я не знал, куда иду. Не знал, что ждет меня. Да и зачем мне это было знать? Жизнь бродяги нравилась мне сама по себе.

Пусть я лишь листок, гонимый ветром, или сам хозяин судьбы: какая разница, что несет меня по лесной дороге — неведомая сила Предопределения или просто дурная голова...

* * *

..."Все-таки эти болота очень дикие", — подумал Флей, сходя с дороги, чтобы получше рассмотреть труп всадника и лошади.

От самого человека, как и от коня, мало что осталось. Но кольчуга, которую носил несчастный, хоть и погрызенная, была еще почти целой.

А на одной из металлических перчаток еще можно было разглядеть изображение меча, горящего в синем огне — символ святой инквизиции...

Повесть вторая.

Лезвие мысли.

Свобода — это осознанная необходимость.

Гегель.

I.

В портовом городе Нефриссе было туманное утро... Здесь часто стоял туман, что приходил с моря и останавливался перед высокими скалами на севере. Нефрисс был городом мореплавателей, рыбаков, ловцов жемчуга — всех тех, кого кормило море. В большом заливе, вокруг которого город основали, почти никогда не штормило, и потому здесь нередко бывали торговые суда как из других городов Лорандийской империи, так и из чужих стран. Склады здесь всегда ломились от заморских пряностей, впрочем, их быстро увозили — кораблями ли, караванами ли — в другие города. На этих пряностях купцы порой наживали состояния... порой же теряли их.

...В портовом городе Нефриссе, лежа на паре досок и грубом куске ткани, в грязи и блевотине, умирал человек. Это был мужчина, еще не старый, но весь заросший бородой, в каких-то лохмотьях, неспособных защитить тело не только от холода, но даже от взглядов. Около него стояли двое. Один — тоже взрослый мужчина, так же плохо одетый и такой же истощенный, как и первый. Второй — пацан лет десяти, какими когда-то были и эти двое. Уличный мальчишка, с раннего детства одинаково хорошо умеющий работать, воровать и попрошайничать.

Мужчина — вероятно, брат или друг умирающего, держал того за руку и говорил с ним.

— Скоро прилив... Продержись еще чуть-чуть, тогда у тебя будет еще несколько часов, — местные жители верили, что смерть наступает только при отливе. — Держись! Многие из нас болели этим, и я болел, помнишь?..

— Я... помню...

— Держись, не сдавайся.

Умирающий затрясся, и его вырвало на мостовую, одной желчью.

— Нет... — прохрипел он с трудом. — Не могу... Не хочу жить... Еще несколько часов... мучений... хватит...

— Нет!.. о боги...

Мужчина сжал руку товарища. Пульса не было.

— Он умер... — прошептал бедняк.

Из тумана показался силуэт человека в темной одежде. Человек бежал со всех ног...

Он грубо оттолкнул вставшего на его пути мужчину, решившего, вероятно, что за другом пришла воплощенная смерть.

Человек схватил мертвого за руки. Прошла долгая секунда. А затем мертвец открыл глаза. Он закашлялся и выплюнул мокроту, и с ужасом посмотрел в глаза странного человека. Губы его зашевелились, едва-едва, но человек в черной одежде прочел по губам.

— Это не главное, — ответил он ласково. — Спи. Отдыхай. Уже прилив...

Пацан исчез. Взрослый же ошарашено разглядывал незнакомца.

Вблизи тот совсем не походил на призрака смерти. Его черная кожаная куртка, меховые штаны, длинные волосы, прихваченные ремешком — не имели ничего общего с традиционными представлениями о смерти.

— Кто вы? Наверное, вы... великий целитель? — спросил бедняк у незнакомца, так же склонившегося над уже заснувшим — впервые за несколько дней — больным.

"Целитель" повернулся и переспросил:

— Что?.. А. Нет... Я Флей, — и увидев все растущее непонимание, добавил:

— Это имя.

* * *

— Нет, я не воскресил его... — еще раз повторил Флей. — Он еще не умер тогда, я просто не дал ему умереть. Знаю, сердце не билось. Но душа еще не успела покинуть его

— Знаете... По правде сказать, может, лучше ему было бы и умереть... — вздохнул бедняк.

— А мне показалось, ты рад его спасению.

— Конечно, рад... Я его единственный друг, можно сказать, ну и Джерри еще.

— Джерри — это тот, который убежал?

— Да... да. Вы уж извините, испугался он.

— Понимаю... я ужасен, — невесело улыбнулся бывший мистик.

— Э... нет... не в том дело... Так о чем я... — замялся бедняк. — Ах да... он, конечно, очень мне дорог, как друг, да вот только и моя, и его жизнь — сплошное мучение, а как заболел — так еще хуже. Я хоть в доках работаю, кое-что получаю, а он вовсе себе места не нашел — и без того работников полно, и все есть хотят. Вот и думается иногда... как хорошо бы нам всем сдохнуть...

— Понимаю, конечно... но знаешь, шанс есть всегда. Даже сейчас. Может, спасая тех, кому суждено умереть, я нарушаю законы природы... но пока я не встречал тому доказательств.

Флей встал и повернулся к выходу из переулка.

— Эх... Спасибо вам, сударь, за это, конечно. Вот только как же я вас отблагодарю?

— Никак. Не мучайся, для меня это было не очень сложно. Хотя... вот что, скажи мне, где-нибудь тут есть трактир, где меня не обсчитают и пиво не разбавят ослиной мочой? И будем квиты.

— "Под Оливой". Прямо после выхода на улицу.

— И вот еще... Ведь лиры у вас в ходу? — Получив утвердительный кивок, Флей вынул из кошелька и протянул бедному человеку блестящую монету в тридцать лир. При скромных запросах этих людей, им должно хватить надолго.

Бедняк заикнулся было, что он не принимает милостыни, но "целитель" махнул рукой и прервал его словами:

— Купи товарищу что-нибудь поесть. И себе, и пацану. А если совесть гложет, считай, что я тебе в долг дал. Отдашь потом... когда я попрошу...

И, не желая слушать возражений, он быстрыми шагами направился к трактиру...

* * *

Заведение "Под Оливой" оказалось просторным и светлым. Людей было не слишком много, но большинство, судя по одеждам, происходило не из бедных слоев населения. Не знаю, стоило ли мне надолго останавливаться здесь с моими скудными денежными запасами.

Однако цены в прейскуранте напитков на деревянной доске, вывешенной на всеобщее обозрение, не выходили за рамки, а запахи из кухни всерьез дразнили обоняние.

А еще здесь — теоретически — можно было заработать: в стороне я заметил группу людей, с азартом метающих кости. Было в этой группе что-то странное, что привлекало мое внимание, но я не мог определить что.

Коротко переговорив с владельцем таверны, я снял комнатку под самой крышей на день и заказал немного еды. Денег хватило в обрез, я даже пожалел о своем последнем добром деянии... И с чего меня потянуло на благотворительность?

Точнее, я догадываюсь, с чего. Последнее время я чувствую какую-то вину перед людьми... иногда это проявляет себя, чаще — все же нет.

В ожидании еды я направился к игрокам. Играли один на один, каждая пара за своим столиком. Я подсел к игроку, в одиночестве скучающему за столиком. Аура его казалась необычной. Непонятно, чем.

— Играть пришел? — низким, звучным голосом спросил он, не снимая капюшона.

— Да.

— А кости есть?

— Одолжишь?

— Садись. Считаешь себя хорошим игроком?

Я знал только основные правила игры. Хитрить при броске я не умел, зато умел кое-что другое...

— Не совсем. Это имеет значение?

— Выше взлетел — больнее падать, вот и все, — усмехнулся игрок. — Держи кости.

Несколько партий мы сыграли на мелкие суммы, поочередно выигрывая. У меня прибавилось около пары монет — мелочь, не стоящая внимания.

— А теперь давай увеличим ставки? — предложил игрок.

Я не возражал. Теперь, пожалуй, стоило применить свое тайное оружие. А затем раскланяться.

Игрок метнул кости. Шестерка, тройка, пятерка, двойка... четверка. Старший стрейт... Выпадает раз в месяц, редкая комбинация. Сильнее только две — четыре и пять одинаковых костей... надо постараться.

Пять костей упали на стол и покатились. Первая остановилась на пяти. Значит, добьюсь, чтобы на четырех выпали пятерки. Я чуть подтолкнул мыслью вторую и третью кости, так, чтобы выпало то, что мне нужно. Пять. Пять.

Соперник разглядывал кости с все возрастающим беспокойством. Четвертая кость остановилась на двойке. Плохо... Последняя решит все...

Последняя кость никак не хотела останавливаться, она перекатывалась по неровному столу, наконец замерла — на грани между пятеркой и тройкой. Я толкнул кость мыслью, но она не слушалась. Какая-то сила противодействовала моей, пытаясь уронить кость на тройку.

Я посмотрел на противника — тот внимательно разглядывал кость и шевелил губами. Ах, так!

Кубик резко подлетел вверх, не выдержав противостояния двух сил. Оставалось только радоваться, что на нас не смотрели.

Перелетев по баллистической траектории через весь стол, игральная кость со стуком упала на пол. Гранью с одной точкой вверх...

II.

— Жулик! — выкрикнули мы хором с игроком.

— Оба мы жулики... — процедил я сквозь зубы. — Объяснения будут?

— Сначала — давай говорить тише. И молись, чтобы никто не услышал наши крики. Потому как если услышат, ни мне, ни тебе уже никогда не удастся сыграть в кости.

Я огляделся по сторонам.

— Не услышали.

— Откуда знаешь?

— Нетрудно понять. Так может, объяснишься?

— Да, я волшебник. А вот ты?..

— Капюшон сними, — маг выполнил просьбу. Лицо его, достаточно молодое, с небольшой ухоженной бородой, было мне незнакомо. Что интересно, аура сразу стала яснее. Капюшон зачарован? Очевидно.

— И зачем же магу играть в кости? Да еще и жульничать при этом? Неужели так плохо с деньгами?

— Я отвечу на твой вопрос, когда скажешь, кто ты, что смог распознать мои уловки... да и сам что-то делал с костью — и при всем этом ты лишен каких-либо магических дарований.

— Если назовешь меня мистиком, не сильно ошибешься.

— Но все же ошибусь?

— Я не нашел еще, как назвать себя. Если тебе нужна точность — могу показать, что я умею.

— Я уже видел. Но это умею и я.

— Нет. Смотри.

Я мыслью поднял с пола кубик и поместил в воздухе над столом. Покрутил в одну сторону, потом в другую.

— И?

— Скажи, ты мог бы сделать это без заклинаний и пассов?

— А разве...

Я продемонстрировал чародею свои руки.

— Могу вообще не отвлекаться на кубик... Разговаривать о чем-нибудь другом...

Чародей почесал затылок. Я спросил:

— Что ты ощущаешь, когда делаешь — хотя бы приблизительно — то же самое?

— А я должен что-то ощущать? Ну, скажем, чувствую, как течет магия.

— Ты чувствуешь эту кость?

— В смысле?

— Как если бы ты держал ее в руке?

— Нет, конечно! Что за бред.

— Вот... — кивнул я. — Это и есть то, что я могу, а ты нет. Если я читаю мысли, я не получаю информацию извне. Я чувствую их как свои. Если я пользуюсь телекинезом, для меня это все равно как если бы я крутил эту кость... — я поднес кость ближе и взял ее, — в своей руке. А если я делаю вот так...

Я щелкнул пальцами, с них сорвалась и упала на стол искра. Маленькая частица моей жизни.

— То эта искорка — тоже часть меня. В этом разница между нами, в этом же причина, почему ни один маг не сможет победить меня.

Колдун посмотрел на меня с интересом.

— В кости-то я тебя обыграл... — усмехнулся он. — Ну да ладно, эту партию засчитывать не будем. Тебя интересовало, почему я играю в кости?

Я кивнул.

— Все просто. Я люблю играть. И не люблю проигрывать. Это основные мотивы. Но есть и еще кое-что...

Я приподнял брови, демонстрируя заинтересованность.

— Если ты не заметил, мой телекинез был очень тонким. Не отрицай, я проверял. То, что ты умудрился его обнаружить — очень сильно говорит в твою пользу.

— Сказать по правде, я понял, что ты жульничаешь, только когда сам попытался сдвинуть кость.

— Ты первый, кто вообще смог это понять.

— И что?

— У меня есть одно весьма необычное дело... настолько необычное, что я не знаю, кому его поручить — перепробовал не один метод, но — провал...

— И ты решил поискать среди игроков.

— Именно. Вот и скрытые мотивы. Ну а теперь, раз я тебя нашел, резонный вопрос: не хочешь ли ты заработать немаленькую сумму?

Весьма странно... но правдоподобно. Колдун казался совершенно искренним. Но...

— Я не имею привычки браться за первые попавшиеся дела у колдунов, даже не называющих своего имени.

— Илькар.

Да... его и правда так зовут.

— Флей. Будем знакомы.

Мы пожали руки.

— Не сомневаюсь, что в кошельке у тебя практически пусто. А значит, уговорить тебя будет чуточку легче.

— Не тяни. Расскажи, в чем суть.

— Речь идет о краже. Погоди морщиться, это совсем не обычная кража.

— Со взломом? — иронически спросил я.

— Естественно, со взломом! — ответил колдун. — Но не стоит иронизировать. Во взломе-то вся проблема и есть.

— Магический замок? — угадал я.

— Позволь, я начну сначала?

Я, учуяв запах мяса, оглянулся. Ко мне приближался трактирный слуга с чугунком, полным свинины и картошки. После нескольких дней дороги, я хотел перекусить нормально.

— Сначала... сначала я хочу поесть. Давай-ка уступим этот столик игрокам.

* * *

— ...Так получилось, что некоему магу, не состоящему ни в одной лиге, достался невероятно ценный предмет... который, однако, он сам никак не сможет использовать...

Я слушал волшебника, одновременно наслаждаясь ароматом тушеного мяса.

Что-то привлекло мое внимание. Мимо стола прошествовала, покачивая всеми своими прелестями, вызывающе одетая девица. Очень красивая девица...

— Эй! Ты меня слушаешь?

Маг помахал у меня перед глазами рукой.

Я оторвал глаза от впечатляющего зрелища и поглядел на чародея.

— Да... да. Продолжай. Кстати, кто она?

— Шлюха местная. Полуэльфийка, если интересно.

— Дорого берет? — почему-то спросил я.

— Очень дорого. Тебе точно денег не хватит. Так, мы вообще о чем говорим?

— О колдуне, которому досталось что-то ценное.

Оглядев со всех сторон кусок мяса в простецкой глиняной ложке, я наконец положил его в рот. Изумительно готовят...

— Так вот, мне, точнее, Серой Лиге, стало известно, для чего предназначалась эта... фиговина.

— Однако маг не хочет ее отдавать, — закончил я мысль и отхлебнул кваса, тоже неплохого.

— Да.

— И как же выглядит эта штука? — спросил я, наконец.

Маг залез в карман и несколько секунд копался там. Затем он вытащил кусок пергамента с рисунком углем.

При первом взгляде рисунок напоминал шестиконечную звезду. При втором — снежинку. При третьем — голова начинала кружиться.

Если хотите понять, как Это выглядело, лучше возьмите принадлежности для письма.

Сначала нарисуйте большой треугольник. С равными сторонами.

Затем пририсуйте к каждой стороне треугольничек со стороной втрое меньше. Получилась звезда.

К каждой из двенадцати сторон этой звезды пририсуйте треугольник еще втрое меньше...

Потом к каждой из получившихся сторон пририсуйте еще втрое меньше... Потом еще раз... Еще раз... Еще сотню раз...

И получится эта фигура*. Не то звезда, не то снежинка... Не то галлюцинация.

— Это — та самая ценная фиговина? — осмелился я спросить, разглядев ее как следует.

— Не совсем, — последовал ответ. — Та штуковина похожа, но она — объемная. Вот... выкради ее, или убеди мага ее продать — и получишь заслуженную награду.

Я напряг фантазию, и голова конкретно затрещала.

— Ладно... по крайней мере, я ее не пропущу. Осталось решить еще несколько вопросов...

— Вопрос цены? Я заплачу не торгуясь... если, конечно, ты не станешь требовать астрономических сумм.

— Например? Сколько ты предложишь?

— Десять тысяч?

— Мало. Тридцать?

— Согласен.

Очень странно. Тридцать тысяч... очень немаленькая сумма. Следовательно, и сложность должна быть соответствующей.

— Ну как? — спросил колдун. — Берешься?

— Берусь, если разъяснишь еще один вопрос. Что ты там говорил о взломе?

III.

Тишина вокруг — да и неудивительно, сейчас раннее утро. Пришлось приниматься за дело на следующий день, не слишком выспавшись. Однако Илькар утверждал, что моя цель уходит из дома рано утром. Гулять ли, еще ли куда — он не знал. А в такое время есть хороший шанс остаться незамеченным.

В предрассветных сумерках я подошел к, казалось бы, совершенно обычному каменному дому. Решетки на окнах, крепкие стены... Здание почти идеально защищено от проникновения.

Привлекала внимание только дверь. Тонкая металлическая дверь с рядом вертикальных отверстий посередине. Выглядит совершенно невинно, однако я удивлюсь, если в этом городе еще найдется домушник, не знающий о ее особенности.

Наниматель хорошо мне все объяснил. Именно с этой дверью, с хитрейшим механизмом, была связана высокая оплата.

На двери не было никакого замка. Она казалась умеренно прочной — с одного удара не прошибешь — но отнюдь не непробиваемой. Хитрость в другом.

При прикосновении к ручке двери (как и при попытке дверь сломать) срабатывал простой магический механизм. Если дверь отпирал хозяин, или приглашенный им — она открывалась. Если же нет... открывались пять отверстий.

А за каждой дырой — заряженный самострел, с механизмом подачи стрел. Тронь дверь — и в тебе пять дырок.

Непонятно, как хозяин дома не боится этой двери. Еще менее понятно, как местные власти позволили ему использовать столь жестокое изобретение человеческого (а возможно, и не человеческого) разума для защиты дома... Впрочем, все это не мое дело.

Моя цель сейчас — обезвредить дверь.

Конечно, проще всего было бы взорвать ее к химерам каким-нибудь особо мощным заклинанием. Но после этакого "взлома" сюда сбежится вся местная стража, не говоря уж о чародее — владельце дома. И всей Серой Лиге, уже уличенной в интересе к этому дому, придется несладко. Как хорошо, что я не умею взрывать двери.

А вот, собственно, и она...

Прежде чем экспериментировать, я отошел за угол дома — чтобы, если что, не попасть под обстрел. Арбалетные болты пробивают рыцарские доспехи со ста шагов, а отразить сразу пять — или даже увернуться от них — мне не под силу.

Я прикрыл глаза. В астрале устройство двери сразу стало ясным. Большая часть ее состояла из шестеренок и пружин, но сердце ее, механизм распознания, был чисто магическим. Чары были сложными, многослойными... они образовывали даже некое подобие искусственного разума — пусть примитивного. Подчинить такую систему без шума будет очень сложно... Если только не воспользоваться обходным путем.

Двадцать стрел в каждом самостреле. Вполне достаточно, учитывая, что воры редко действуют толпами по двадцать человек.

Я глубоко вдохнул и послал замку мысленный приказ: "Чужак! Вор!".

Металлически клацнул механизм. Просвистели стрелы.

Но я продолжал давить на несчастный запор мыслью — как если бы новые и новые самоубийцы пытались открыть дверь. Конечно, в реальности такое невозможно... Но разве дверь обязана об этом знать?

Лязг. Свист стрел. Глухой удар. Еще раз. Еще. Стреляй, дверь, стреляй...

Наконец свист и удары прекратились, только клацали шестеренки. И тогда я отпустил магический замок. И выглянул из-за угла.

Несколько деревьев напротив дома, уже по-зимнему сбросившие листву, теперь напоминали тир. Даже не тир... сотня стрел — это не шутка. Практически вся обращенная к дому сторона была покрыта чуть дрожащими арбалетными болтами. Разброс все же присутствовал, однако незначительный, поэтому некоторые из них не воткнулись в дерево, а валялись на земле — просто не нашлось места.

Гнетущее зрелище... А ведь это предназначалось для отстрела людей.

Дверной механизм истерически задергался, когда я взялся за ручку. Сердце слегка сжалось при этом звуке, хоть опасности и не могло быть.

Замок тут все же присутствовал. Несерьезный, конечно — при таком-то механизме кому нужен серьезный — но крепкий, пришлось достать меч и помочь себе. Уликой больше, уликой меньше... О моем посещении он и так узнает, а задурить головы детективам, если таковые объявятся, я уж смогу.

Наконец выломав дверь, я вошел внутрь дома. Странная обстановка... Можно подумать, что он здесь практически не живет. Большая часть помещения захламлена, обжитой выглядит только спальня, да и то... кровать не заправлена, рядом на столике недоеденный завтрак... И это жилище мага? Охраняемое замком с пятью арбалетами?

И где мне здесь искать ту "звездочку"?

Я еще раз обошел домик, все три комнаты... Удивительно мало. Если судить снаружи, он должен быть раза в два больше... А может, так и есть?

От одной стены в астрале исходило легкое свечение. Заинтересовавшись, я приблизился. Человеческие органы чувств не показывали ничего необычного, но я на них не полагался.

Закрыв глаза, я с размаху треснул по стене кулаком. Кулак не встретил сопротивления.

Открыв глаза, я увидел, что моя рука наполовину погружена в стену. Потрогав ее другой рукой, я почувствовал только камень.

Вот оно что! Хорошая иллюзия, причем распространяющаяся на все органы чувств. Но, увы — нематериальная. Колдун очень хорошо подстраховался на случай ограбления, наверняка он знал об интересе коллег по ремеслу к своему имуществу. Не удивлюсь, если и сам артефакт (а может, и обычный мусор) запрятан в какой-нибудь сверххитрый тайник.

Уже без боязни я ломанулся лбом в стену. Даже ничего не почувствовал.

Вот оно — жилище чародея. Небольшая уютная комнатка, столик посередине... На стене часы с маятником — очень, кстати, дорогая вещь, не всякий дворянин может себе такое позволить. Будь я вором, их бы и взял — и смотался, пока хозяин не видит.

Впрочем, будь я вором, я бы знал, кому эти часы продать (потому что мне они нафиг не нужны). А еще я, даже вором не будучи, понимаю: ни один скупщик краденого не даст за них настоящей цены...

На столике какие-то записи, два гусиных пера и чернила. Все это, конечно, очень интересно, но не для меня.

Лестница на второй этаж (вот что показалось мне странным, еще до того как я оценил размер комнат — дом двухэтажный, а лестницы нигде не было)...

Где может быть эта фиговина?..

— Эй! Ворюга! — окликнули меня из-за спины. Я обернулся и положил руку на меч.

Передо мной стоял хозяин дома — я понял это по неслабой магической ауре и мыслям — совершенно типичным для того, кто застиг у себя в кабинете вора.

— Какого?.. — спросил маг.

— Ответ на этот вопрос известен тебе самому, — холодно ответил я.

— Ты вор? Наемник? И кто же послал тебя? Серая Лига, так?

Я, продолжая изучать мага, покачал головой.

— Ответ на этот вопрос также тебе известен. Думаю, тебя больше интересует, как я вообще смог проникнуть в твой дом. А вот меня, например, интересует, откуда ты узнал о моем проникновении. Как насчет обмена?

— Как ты попал, я уже вижу, другой вопрос, откуда у тебя такие умения. Ответ же на твой вопрос прост. Моя дверь не только стреляет, но и сообщает мне об этом. Обычно я возвращаюсь домой даже после одного сообщения, двадцать же подряд — это уже что-то немыслимое.

— Как смешно... Отлично, и ты вернулся как раз, чтобы помешать вору. Но здесь у тебя возникла закавыка. Я не желаю отступать.

— Тогда я просто тебя убью... ну, скажем, не убью, а парализую и допрошу как следует.

— Это бесполезно, — констатировал я, впиваясь в мага взглядом. Наверное, придется просто подчистить ему память — пусть запомнит какого-нибудь громилу, который оглушил его и ограбил.

Но конкретно с этим магом я просчитался. Возможно, он был более волевым человеком, чем остальные, но завершить процесс подчинения я не успел.

Колдун выкрикнул заклинание. Будь это молния или что-нибудь в таком роде, я бы смог увернуться. Но чары накрыли всю комнату.

Сверкнуло зеленым, и я ощутил, что мышцы перестают повиноваться. Еще пару движений я сделал, а затем без сил упал на пол...

Но чары оказались и правда мощными. Самую чуточку более мощными, чем нужно. Это стало понятным только тогда, когда рядом со мной на землю упал маг.

На голову паралич не распространялся, и говорить мы оба могли, о чем я сильно пожалел, услышав ругань соседа.

— Ну вот, теперь мы на равных, — сказал я, когда он, наконец, заткнулся. — Для начала: как тебя зовут?

Чародей повернул ко мне бородатое лицо.

— Арбет.

— А я Флей.

IV.

— И долго действуют твои чары?

— Часов через пять сможем ходить...

Этих пяти часов хватит, чтобы полностью подчинить колдуна... Мышечный паралич — это очень мерзко, но зато он не может помешать мне воспользоваться своими умениями.

— Ладно, попробуем поговорить более конструктивно... Ты, надеюсь, понимаешь, что заклинания, способного так взломать твой замок, не существует?

— Думается, оно могло появиться. Но я поверю. И кто же ты? Ты, видно, вор, но очень необычный...

— Я не вор... — какое же мерзкое ощущение от этого проклятого заклинания! — Ты слышал о мистиках? — на этот раз я решил не вдаваться в подробности. Зачем каждому встречному их знать?

— Наслышан. Странные люди со странной аурой... — аура мистика практически неотличима от обычной. Магическое сканирование совсем не находит разницы. — Ты один из них?

— Практически. Думаю, твои познания включают и то, что паралич мне не помешает? Я могу без проблем разобраться с тобой...

— Я тоже не беззащитен.

Пожалуй, частью своих заклинаний он мог бы и сейчас воспользоваться, хотя большинство все равно накладывались не только вербально.

— Ладно. Поверю. Но, если интересно, очень многие из погибших от моей руки были магами.

— Что тебя надо? — Арбет вздохнул.

— Я пришел за... некоей вещью, напоминающей звезду.

— Догадываюсь. Серая Лига меня уже довела своими просьбами о продаже...

— Ты ее не продашь? Значит, мне придется ее отобрать.

— Ох... Сколько тебе заплатили?

— Перекупить хочешь? Тридцать тысяч.

— Ух ты... Мне предлагали впятеро больше. А если я тебе заплачу пятьдесят тысяч?

У меня отвисла челюсть.

— Только за то, чтобы я тебя оставил?..

— Нет, конечно. Ведь придут другие, да и ты можешь вернуться, правда? Я предлагаю тебе за эту цену узнать, для чего Лиге моя "звезда". Узнать целиком и полностью, почему они так стремятся ее отобрать.

— Я не совсем наемник, но мне не чужд их кодекс. Я не работаю против прошлого работодателя.

— Тебя никто не просит работать против. Просто добудь мне информацию об этой звезде. Возможно, потом я сам отдам ее.

Секунду я изучал глаза волшебника. Наконец я вынес вердикт:

— Ты искренен. Пожалуй, я соглашусь. Так уж точно не будет... побочных эффектов.

Под побочными эффектами я подразумевал неплохую "засветку" в этом городе, если кто-нибудь узнает о моих тут художествах. Как следствие — мне придется мотать отсюда. Как второе следствие, обо мне могут вспомнить на Перекрестке. И кто-нибудь может понять, что я копался в голове у Ирейна.

— Кстати, не боишься, что я надую тебя с информацией?

— У тебя честные глаза, — ответил маг. И добавил, смазывая все впечатление:

— А у меня есть детектор лжи.

Хитер колдун, хитер...

— Позволишь мне взглянуть на "звезду"... после того, как мышцы отойдут?

Вспомнив о мышцах, я попробовал пошевелить пальцами... с болью, очень медленно, но они повиновались.

— Ты ее и так видишь, — хитро улыбнулся чародей.

Я оглядел комнату вокруг. Часы, столик, лестница. Отличить "звезду" по ауре я не смог бы просто потому, что не представлял, как эта аура выглядит — если она вообще есть.

— Над столом, на стене, — уточнил Арбет.

Резная металлическая панель на стене, с укрепленными в нишах полупрозрачными природными кристаллами, совершенно не привлекала внимания. Только вот один кристалл...

— Зараза... — ругнулся я. — Я думал, она черная.

— Не смог бы найти без подсказки, правда? По-моему, и Серая Лига знает, как он выглядит, лишь по описанию.

— Узнали из альтернативного источника? — я с трудом присел. Мышцы начинали отходить. — Ты не рассчитал с заклинанием. Оно уже проходит.

Лицо колдуна покраснело. Он напрягся, пытаясь встать, но не смог даже пошевелиться.

— Как ты это делаешь?

— Наверное, меня слабо зацепило. Думать надо, когда заклинания читаешь. Кстати... А что, если я все же тебя ограблю?

— Не ограбишь.

— Вообще-то, конечно, да. Но вдруг бы я передумал?..

— Ты ведь знаешь, что пятьдесят больше тридцати. А деньги хранятся не у меня дома.

Очень приятно ощущать, что тело повинуется тебе. Хоть и медленно, я встал, под завистливым взглядом Арбета.

Фиговина была необычной на ощупь — не то колючей, не то мягкой. Пожалуй, она напоминала коралл или какой-нибудь природный кристалл. И магия в ней присутствовала — но магия дремлющая, пассивная. Больше всего меня удивила аура — светилась только неровная поверхность звезды, внутренняя часть не обладала никакой аурой.

В ожидании, пока действие парализующих чар закончится, я предложил чародею рассказать, что ему самому известно о звезде. Однако он мог поведать только о форме, возможно, о способе изготовления. С какой же целью была сделана эта звезда, колдун не знал.

— Ни один резец не может совершить такой тонкой работы. Мало того, ни один резец не мог оцарапать эту звезду, — рассказывал он. — Очень похоже на кристалл, но в естественных условиях он мог бы вырасти только тысячелетиями паря в воздухе. Я не знаю, как можно добиться такого, и мне кажется, из живущих ныне не знает никто. Такими технологиями могли обладать только Древние, если б только мы знали о них больше...

* * *

...Илькара "Под Оливой" не было. Впрочем, он и не обещал, что станет ждать меня с утра. Возможно, даже еще спит, и лучше будет посмотреть через несколько часов.

Мне и самому хотелось поспать, и я, недолго думая, отправился к себе в комнату.

Но поспать мне не дали.

Через где-то два часа я проснулся, совершенно разбитый, оттого, что кто-то тряс меня за плечо.

Это не был маг или старый знакомый. По мою душу пришел трактирщик.

— Какого хрена? — поинтересовался я. Как назло, одеяло было очень теплым, а подушка — мягче вереска.

— Сутки прошли, сударь. Аренда закончена. Продлевайте или освобождайте кровать.

В карманах у меня пусто, можно даже не проверять. В сумке — только огниво, точильный камень и еще пара вещичек вроде катушки ниток с иглой. Как смешно...

— Трактирщик, ты скот, — кратко и по существу высказался я, одеваясь. — Разве у тебя мало свободных комнат?

— Достаточно комнат. Но мой принцип таков: ни уступок, ни обсчета. Все должно быть честно. С обеих сторон. Собственно, на этом и держится мой постоялый двор.

И не поспоришь ведь... Пришлось уходить. Интересно, а если я в ближайшее время не найду денег? Я ведь не писарь, какие всем нужны. Я мало кому могу понадобиться, правда, оплата куда выше.

Но конкретно сейчас — хоть аванс у Арбета выпрашивай.

* * *

Снаружи Флея ждали. Он не сразу почувствовал это, и понял, что вляпался, только когда на выходе из гостиницы был остановлен незнакомым мужчиной с двумя мечами на поясе. Что-то тревожно звякнуло у него в голове... два коротких меча. С ними ходят только те, кто не любит убивать честно. Кто любит гарантию. Почти как и сам Флей. Только вот это "почти" именно сейчас вполне значимо.

— Мы от Илькара, — проговорил незнакомец с нажимом. — Илькар просил передать искреннее сожаление, что не может встретиться лично, а так же пообещал, что деньги отдаст потом. Так же он сказал нам забрать у тебя некую "звезду"...

Ага. Посланец мага. Двое за спиной — явно колдуны, еще двое по бокам — такие же наймиты, как и он. Его действительно послал Илькар, вот только деньги он передаст позже... точнее, никогда.

Потому что впятером и с оружием мирные посланцы не ходят. Серая Лига решила сэкономить.

Любой ответ привел бы к одному результату (если бы только он не отдал звезду, но звезда-то лежала дома у Арбета). Разница была лишь в том, кто ударит первым.

Поэтому Флей ответил коротко: "не отдам", и на грани чувств ощутил, как готовятся убийцы вытащить мечи из ножен.

Ответил более подробно эльфийский меч.

Однако убийца оказался быстр. Наверняка он долгие годы упражнялся с мечами. Сразу отразив одним из мечей удар, он ударил в открытый живот соперника вторым, и тот едва успел отскочить — будь оружие убийцы чуть длиннее, кишки украсили бы мостовую.

Двое других беззвучно стали обходить его, маги держались в стороне.

Добавлять к сказанному что-нибудь вроде "Тогда мы заберем ее силой" они не стали. И без того их намерения были предельно ясны.

Пируэтом бывший мистик выскользнул из окружения. Один из магов, сплетя пальцы в необычную фигуру, выпустил веер огненных стрел.

Те, что летели прямо в него, Флей погасил мыслью. Поморщился от боли и принялся ожесточенно рубиться с тремя наемниками.

Длина меча давала некоторое преимущество, да и мастерством, неизвестно где полученным, Флей превосходил противников, однако трое тоже были не промах. Вдобавок, сыплющиеся со стороны колдунов боевые заклинания сильно отвлекали.

Пару раз Флей смог достать убийц мечом, но несерьезно. Самому ему тоже досталось, отразить шесть ударов разом очень трудно.

Погасив на полпути очередную огненную стрелу, Флей почувствовал, что долго не продержится. Время работало против него: одиночке приходилось напрягаться куда сильнее, чем пятерым.

Надо импровизировать — еще немного, и устанешь настолько, что не сможешь поддерживать нужный темп, начнешь пропускать удары — и погибнешь...

Ощутив очередное напряжение магической ауры, Флей, вместо того чтобы гасить магию, упал на землю и откатился в сторону, от вражеских клинков.

А огненный снаряд, уже слишком разогнавшийся, чтобы следовать за целью, влепился, разлетевшись искрами, в грудь наемнику. Одежда того моментально запылала, причиняя владельцу ужасную боль.

Бедняга, вопя, свалился на землю, пытаясь погасить огонь. Стоило бы прыгнуть с набережной, но он обезумел от боли. Флей прекратил мучения убийцы, сломав тому шею.

Теперь он знал, что, если даже погибнет, уже будет отмщен. Наемники с мечами явно вознамерились по окончании драки воздать Серой Лиге за неточную стрельбу.

К сожалению, "мистик" был для них важнее. И отсутствие у него "звезды", даже знай они про это, уже не играло никакой роли.

Пользуясь легким замешательством убийц, Флей пустил волну ментальной энергии, сбивая их с толку. Для более сильного воздействия нужно время, но отвлечь можно и таким.

Маги за спиной почему-то перестали швыряться заклинаниями. Да они же убегают!

Колдуны, видно, ясно поняли, что долго не проживут. Предполагаемая жертва никогда не славилась милосердием, как и временные напарники. Кто бы ни выиграл, радости им с этого не будет. А еще, магические силы были отнюдь не безграничны. Особенно сейчас.

Все это Флей прочел в мыслях двоих начинающих чародеев, отправленных на необычное задание учителем. Почему Илькар был так уверен в них? Наверное, как и многие, недооценил странного наемника...

Убийцы не заметили исчезновения поддержки. Озверев, они налетали на странного человека, наносили быстрые и точные удары.

Наконец один — кажется, предводитель — дотянулся один из мечей до цели. Острие пробило перчатку, защищающую скорее от холода, чем от ударов, и насквозь пронзило правую кисть. А сам наемник упал, с эльфийским оружием прямо в середине груди, харкнул кровью и затих — длина меча иногда критична.

Его напарник занес меч над Флеем.

* * *

Боль затмила мои чувства, оружие выпало из пронзенной кисти.

Как в тумане, я видел своего убийцу. Инстинктивно увернулся от удара и левой рукой подобрал меч.

Техника, известная мне, рассчитана на две руки. В крайнем случае, я мог бы драться правой, вес меча позволял. Левой рукой я не пользовался никогда.

Сознание медленно начало проясняться, я закрылся от очередного удара и отошел на шаг. Было очень больно.

Эта боль и дала мне силы.

Я выплеснул боль наружу, дал противнику ощутить то же, что чувствовал сам. Добавил страха.

— Ты один! — возопил я мысленно. — Беги!

Убийца отступил на шаг, пораженный квинтэссенцией ужаса и боли. Оглянулся. Посмотрел на меня, уже не с яростью — с ужасом, и рванул прочь, подгоняемый беспричинным, звериным страхом.

Я выдохнул и присел на землю.

V.

В первую очередь я перебинтовал кисть, левой рукой. Кисть практически не слушалась, зверски болела и кровоточила. Фляга с красным рисунком опустела еще неделю назад, после схватки с парой голодных волков.

Поднявшись, я обнаружил двоих стражей порядка, с интересом меня разглядывающих. Что-то подсказывало мне, что, по меньшей мере, окончание боя они застигли.

— Не могли помочь? — спросил я. — Вообще-то это ваша обязанность.

— А хрен его знает, почему вы дрались. Может, это ты на них напал, — ответил стражник и сплюнул.

— Я на них? — я приподнял с земли один из коротких мечей из каленой стали. — Это Черная Вуаль.

— Да ну?

Прямо в середине клинка было клеймо — стилизованная тонкая змейка. Линии состояли из прерывистых зигзагов, кое-где исчезали. Оружие ассасина, еще новое, нетрудно было узнать.

— Запрещенная, между прочим, организация. Думаю, и на теле у него есть нечто подобное.

— Да ты что? Ну ладно, ладно, ошиблись, с кем не бывает.

О эфир... Ошиблись... это оружие за милю узнать можно. А конкретно эти стражники прекрасно знали о совершаемом преступлении... а еще, они берут взятки.

К сожалению, именно сейчас у меня есть более насущные проблемы, чем коррупция в рядах славной стражи.

Тряпка на руке уже пропиталась кровью, и пришлось сменить ее. Затем я наклонился над трупами.

Обычно я не опускался до мародерства, но сейчас особый случай. Случай полного отсутствия средств к существованию.

У неудавшихся убийц оказалось не так много личных вещей. Вероятно, сейчас они взяли с собой только самое необходимое... Пожалуй, даже меньше. Два кошелька небольшого размера я забрал без колебаний. Кроме денег и оружия у обоих киллеров было по небольшому мешочку со странным белым порошком. Запах его не слишком раздражал, но заставлял кружиться голову — уж точно это не мука.

Не знаю зачем, но я взял себе и его. Стражи ушли, и не видели, как я обшариваю трупы.

В трактире ничего не изменилось, как будто у них под дверью ежедневно убивали людей.

Оставляя грязные следы и капли крови на полу, я подошел к ближайшей лавке. Трактирный служка мигом подлетел и сразу же, по моему приказу, помчался за стаканом самой крепкой водки.

Еще раз я выкинул грязный бинт и, смочив кусок тряпки водкой, снова обмотал рану. Руку сразу обожгло с обеих сторон, но почему-то стало легче. Рука, боюсь, еще долго будет недееспособна: малейшее движение причиняло ей мучительную боль.

То, насколько неудобно мне будет это время, я понял, запихивая меч в ножны левой рукой...

Отсчитав пару десятков монет из сплава серебра и золота, я потребовал продления комнаты еще на неделю. Надо было прийти в себя.

Кровь, текущая из раны, почему-то плохо свертывалась, но, к счастью, текла довольно вяло.

* * *

Где-то в городе Нефриссе маг Серой Лиги по имени Илькар грыз ногти. Возвратившиеся ученики принесли безрадостные вести. На обоих не было ни царапины, но их путаный рассказ вкупе с практически полным истощением магических сил давал понять, что маг недооценил Флея.

Конечно, ученики повели себя как два идиота, но большим идиотом оказался он сам.

К каким крупным ошибкам могут привести ерундовые мотивы... Тридцать тысяч... да, они у него остались. Но Лига спустит с эмиссара три шкуры. Смешно было рассчитывать, что телепат поверит и отдаст звезду просто так. Но предположить, что он выдержит против пятерых...

А еще... а еще у Лиги теперь возникнут проблемы с Черной Вуалью. И за это его казнит не только родная лига, но и ассасины.

Волшебник мог только грызть ногти, и пытаться придумать отмазки... Отмазки, к сожалению, совершенно не хотели придумываться.

Илькар сплюнул. Остается только переговорить с Флеем. Притвориться, что ничего не было, не получится. Есть риск, но, если ученики не соврали, сейчас наемнику будет не до драки.

* * *

В комнате было очень темно. Ни единого источника света, и окно закрыто ставнями. Я сам закрыл его, чтобы нормально отдохнуть.

Повязка жгла руку. На лбу выступили капли пота, и я по привычке потянулся правой рукой. Помянул химер и смахнул пот левой.

В глазах еще стояла картина прошлого сна. Целый месяц он не приходил ко мне — и сегодня он вернулся. Но на этот раз сон был куда менее приятным.

Во сне меня окружал туман. Плотный, как болотная вода, и вокруг ничего не видно даже на расстоянии вытянутой руки.

А потом начинается дождь... я чувствую, как капли стекают по моему лицу. И туман исчезает... Медленно-медленно рассеивается.

Я оглядываюсь, пытаясь найти знакомые места, но вокруг нет ничего... Просто ровная земля, покрытая травой. Бесконечный луг.

А по горизонту — только небо. Абсолютно чистое небо... Ни облачка.

Я не нахожу ни одного ориентира, и даже не могу определить, где я, уже был я здесь или не был.

Я бегу... Бегу очень быстро, гораздо быстрее, чем в жизни — во всяком случае, мне так кажется — но местность вокруг ничуть не меняется. Все такая же пустота.

Потом я проснулся.

* * *

Морщась, я спустился вниз по деревянной лестнице. Надо найти здесь нормального лекаря, мои методы лечения вряд ли будут эффективными, и неизвестно, сколько будет заживать рука. Возможно, Арбет сможет заколдовать рану... если согласится, конечно.

Что-то вдруг кольнуло мои нервы. Прямо в середине зала сидел волшебник Илькар. Его колдовскую ауру я узнал бы теперь с первого взгляда. На этот раз Илькар не изображал игрока. Он был одет в типичную для своей гильдии серую мантию с множеством колдовских знаков. И они, вопреки первому впечатлению, не были показухой, а содержали в себе подлинные чары.

Волшебник пришел с миром, я чувствовал это, но доверия он не внушал.

— Я должен извиниться, — сказал Илькар, завидев меня.

— Не стоит. Такое не прощается, — сухо ответил я, приноравливаясь вынуть меч левой рукой.

— Хорошо. Тогда вернемся к изначальной сделке? Я отдам деньги, ты звезду — и разойдемся?

— А потом ты пошлешь еще партию убийц? — маг хотел запротестовать, но я остановил его. — Это все не важно. Звезды у меня нет. И не будет.

— Почему?

— Почему нет — тоже уже не важно. А не будет потому, что я не веду дел с теми, кто покушался на мою жизнь.

— Но...

Вся душа колдунишки лежала передо мной как на ладони. Все его мелочные планы, мотивы... Он совершенно забыл о самоконтроле.

— Я сказал нет.

Волшебник удрученно пошел к выходу. Можно было бы расспросить его о звезде, но, увы... он не знал ничего, лишь исполнял чужой приказ. И сейчас он решает, отправляться ли в местное отделение Серой Лиги, где его основательно вздрючат — или уходить, неизвестно куда...

А еще я видел, что ему не позволят сделать это решение. Он просто не успеет — если, конечно, я не остановлю его.

А я этого делать не собирался.

...Через несколько минут волшебника по имени Илькар не стало. Орден Черной Вуали начал свою месть.

VI.

Интересно. Арбет сказал подойти к нему, если что-нибудь узнаю, но как его найти, не сказал.

Я подумал так, приближаясь к дому мага. Именно сейчас у меня не было ничего важного, я просто искал совета. В конце концов, в этом городе мне никто, кроме него, не мог бы помочь.

Арбалетные болты в дереве уже не торчали, механизм был заряжен. Так что же, мне опять извращаться?

А повторить такой трюк будет ой как непросто.

— Арбет! — крикнул я. В том, что колдун у себя, сомнений не было, мало того, я ясно видел, что эта свинья читает книгу и совершенно не ожидает моего появления.

— Арбет!!! — заорал я мысленно. Кажется, он подпрыгнул и обо что-то стукнулся башкой, утверждать не берусь.

Всерьез повлиять на волшебника мне бы не удалось — все же магических экранов он понавешал немало. А вот послать одиночный мысленный импульс — запросто.

Вдруг я сообразил, что иначе как внутренним голосом мой вопль счесть нельзя, и добавил:

— Дверь открой, это мистик.

Каждый, к кому хоть раз обращались телепатически, понимает, с каким облегчением маг побежал открывать мне дверь.

Как только дверь открылась, чародей заметил:

— Вообще-то, я уже настроил дверь на тебя, она бы и так открылась.

— Спасибо, но я все равно ее побаиваюсь. Именно сейчас мне почему-то хочется жить.

— А еще она не заряжена. Я успел только собрать стрелы. Проходи. Узнал что-нибудь новое?

— Ничего особенного, но у меня есть новости. Серой Лиге, похоже, настал конец.

— Рассказывай.

Волшебник провел меня через захламленные комнаты. Иллюзорную стену он растворил одним коротким жестом и им же восстановил ее за нашими спинами. В ответ на мой удивленный взгляд он объяснил, что процесс хождения сквозь стены, даже несуществующие, не вызывает у него приятных ощущений.

Я подробно пересказал бой, продемонстрировал перевязанную руку (ее он, правда, заметил сразу, но не стал спрашивать, чтобы не быть бестактным), закончил разговором с Илькаром... сон я счел не относящимся к делу.

Арбет размышлял недолго.

— Серая Лига, без сомнения, пострадает, — согласился он. — Однако у этих убийц странная мораль. Погибнут, вероятно, только два ученика... возможно, Илькар тоже.

— Илькар уже мертв, — поправил я. — Хорошо, а что насчет меня? Сейчас я шел по улице оглядываясь, но никто и не думал меня трогать.

— А зачем ты им? Ты отбился, это вызывает уважение. В следующий раз орден возьмется за тебя только за вдвое большую плату. С магами все по-другому... они напали на члена ордена, случайно или нет, и здесь уже действуют другие законы...

— Понятно...

— Спасибо, конечно, что сообщил. Но, думаю, ты пришел не только за тем, чтобы обрадовать меня неприятностью, случившейся с моими врагами?

— Да... — тяжело просить помощи у практически незнакомого мне человека... тяжело, но необходимо. — Помоги мне с рукой.

Волшебник даже не стал смотреть, ответил сразу:

— Не могу. Рад бы помочь, но просто не умею лечить раны.

— Сколько тебе лет?

— Девяносто семь. Это важно?

Выглядел Арбет лет на сорок, не юношей, конечно, но отнюдь не старой развалиной. И это без магии?

Примерно это я ему и высказал. Без сомнения, заклинания, продлевающие жизнь, и залечивающие раны, имеют одну структуру.

Однако он спокойно ответил:

— Я не пользуюсь такими заклинаниями. Я сильный волшебник, но это совершенно не моя специализация. Для продления жизни используются эльксиры, не слышал про такое? Для заживления ран, впрочем, тоже, но их очень долго готовить — около месяца. Если ты готов ждать...

— Если ты готов ждать, — ответил я. — Потому что даже если за месяц у меня все на хрен не сгниет (или, в лучшем случае, не заживет само), это время я буду не слишком дееспособен.

— Купи у целителя, у него должен быть запас.

— Чтобы купить у целителя, нужны деньги. А если бы у меня были деньги, я бы вообще в это дело не полез. Сейчас у меня сто пятьдесят монет, да еще какой-то порошок...

— Что за порошок?

— Сам хотел бы знать.

Арбет взял из мешочка щепотку порошка, понюхал, лизнул и сплюнул. Глаза его подозрительно заблестели.

— И?

— Это наркотик, здесь его называют звездной пылью.

— Красивое название.

— В какой-то мере оно соответствует эффекту, но пробовать это я тебе не советую. Адская штука... Откуда он у тебя?

— Был у тех... из ордена Черной Вуали.

— Ясно. Как я слышал, кое-кто принимает его перед серьезными боями — он ускоряет мысль и реакцию, и еще по мелочи. Но тебе все же не советую... я видел тех, кто попался на крючок к этой фигне.

— А эта фигня, вероятно, недешево стоит?

— Очень дорого... я бы купил, но не хочется ввязываться в незаконные дела. И никто не захочет.

— И лекарь? — предположил я.

— Так вот что ты задумал... не знаю, может, и захочет. Но лучше не занимайся такими грязными делами. Если хочешь, я могу тебе одолжить тысячу, для меня это не слишком большая сумма. Без процентов, как аванс к работе.

Хм... о работе я сейчас совсем не думал, но не удивился. Маг тоже хочет получить выгоду с этого дела.

— Давай.

Волшебник прошептал несколько слов, перед ним на столике материализовался лист пергамента с несколькими словами. Заинтересовавшись, я приблизился и узнал банковский чек с подписью колдуна. Арбет еще что-то произнес, и на бумаге проступили цифры: 1000 лир.

— Ты совсем ничего руками не делаешь или просто выпендриваешься? — саркастически спросил мага я.

— Выпендриваюсь, — широко улыбнулся он, вручая мне пергамент. — На старости лет можно позволить себе немного пошиковать.

* * *

По пути к лекарю мне не встретилось никаких неприятностей, кроме плохой погоды. Пришлось месить сапогами грязь, но грех жаловаться: слякоть на улице была самой меньшей из проблем последних дней.

Лекарство я получил без разговоров, и, содрав уже пропитавшийся кровью бинт, обработал рану. Магическое зелье оказалось и в самом деле мощным, не чета моим настойкам: по словам целителя, на следующий день рука придет в порядок — и эффект я почувствовал практически сразу. Стоило оно, впрочем, тоже недешево, хотя чек на тысячу лир аптекарь принял не торгуясь.

Отлично, на следующий день я отправлюсь в отделение Серой Лиги. Придется нелегко, думаю, маги не особенно горят желанием рассказывать какому-нибудь чужаку свои тайны... особенно если вспомнить, что даже Илькару ничего не сообщили.

* * *

...В Нефриссе очень красивая пристань. Сваи, поддерживающие причал, обросли морскими ракушками, способными жить в холодной воде. У причала стояло всего несколько кораблей: порт Нефрисса замерзал очень поздно, но торговый сезон скоро заканчивался, да и зима обещала быть холодной.

Кричали чайки, пикируя и хватая из морской воды неосторожную рыбу.

Вдруг кто-то окликнул меня.

Я оглянулся, и левая рука инстинктивно ухватилась за рукоять меча. У трапа одного из кораблей стоял и махал мне рукой Кайрис. Я приблизился.

— Не ожидал тебя здесь встретить... — произнес мистик.

— А ты зачем здесь? — удивился я. — Не за мной часом?

— За тобой? Нет. Я не держу на тебя зла... На Перекрестке тебе, впрочем, лучше не появляться, есть несколько человек, всерьез на тебя обозленных... Но специально тебя никто не ищет, всем и без того хватает проблем.

— На Перекресток я не собираюсь... а что с Ирейном?

— С Ирейном? — спокойно переспросил мистик. — Ирейну не до тебя. Он свихнулся.

У меня упала челюсть.

— Как так свихнулся?

— Ну, как с ума сходят?

— Постой. Мистик не может сойти с ума. В принципе.

— Твои сведения, видно, неполные. Если только ты не считаешь, что когда человек сидит на кровати и несет пургу, это называется по-другому.

Откормленная чайка, нагло вопя, пролетела надо мной и сбросила свою "визитную карточку". Я коротко выругался и начал оттирать помет с плеча.

— Богатым будешь, — усмехнулся Кайрис, — а почему левой стираешь?

— Ранили. А какой именно бред несет Ирейн?

— Думаешь, я помню? Что-то о классификации плоскостей.

Е-мое... Неужели мой безобидный бред свел с ума Ирейна?

— Кто-нибудь из мистиков его осматривал? — если да, скоро мне настанет полная и окончательная задница. Кайрису уже все по фигу, и связываться со мной не хочется, но возобновление охоты за мной вполне возможно.

— Знаешь, нет. Не получилось, — смешок. — Анекдот просто. Ирейн, хоть и шизик, любого на уши поставить может. И телепатию блокирует наглухо.

Вздох облегчения, вырвавшийся из моей груди, был, по счастью, Кайрисом не понят.

— Я, вообще-то, на корабль, — между прочим добавил он.

— Моряком?

— Обижаешь. Пассажиром, в чужие страны.

— Бухта скоро замерзнет, — вслух подумал я. — Что ты там забыл?

— Ненавижу зиму... — поморщился мистик. — Холодно, мерзко. Этой ночью снег шел... Я всегда на зиму отправляюсь куда потеплее.

К мистику подошел и деликатно покашлял, обращая на себя внимание, мужчина с обветренным красным лицом.

— Отправляемся уже, — хриплым не то из-за простуды, не то от курения голосом сообщил он. — Капитан говорит, только вас ждем.

Мистик на секунду оглянулся на моряка.

— Да, да. Иду.

Он снова повернулся ко мне.

— Ладно... до встречи!

— Удачи.

Кайрис протянул правую руку, и я крепко пожал ее. Мы больше не были врагами.

Мистик легко вспрыгнул на борт, матросы стали готовить корабль к отплытию.

Мне было уже не до этого, я успокаивал рану. После рукопожатия она вновь зверски заныла — и как я мог забыть?..

VII.

Запах жареных грибов прервал мой спокойный сон. Запах шел откуда-то снизу, вероятно, из кухни трактира.

Ни трактирщик, ни убийцы не решились тревожить мой сон... каждый бы день так просыпаться.

Половицы мягко пружинили под ногами, в зале словно добавили света, весь мир будто стал прекраснее. Всего меня охватила какая-то эйфория. Я не мог понять ее причины, как вдруг заметил...

Рука не болела. Размотав бинт, я не увидел кровавой сквозной раны, только белый след на коже ладони и тыльной ее стороны. Я согнул пальцы — мышцы напряглись до боли, но повиновались мне. Какие же замечательные зелья готовит этот лекарь! Жаль только, мне они не слишком по карману.

Кстати, о кармане. Я ведь собирался поболтать с волшебниками. Обязательно займусь, но сначала поем: голод зверский, вероятно, организму нужно восстановить силы после регенерации.

Хоть лекарство и магическое, скорее оно пробуждает скрытые способности организма, чем материализует поврежденный орган из ничего... в противном случае ему бы цены не было.

Восстановленная рука радовала глаз. Конечно, при напряжении кисть болела и только что не скрипела, но все неприятные ощущения можно было вытерпеть без труда.

* * *

...А зима и правда приближается. За ночь некоторые крыши покрылись инеем, и словно серебро блестели под солнцем, тусклым и красным, только появившимся из-за невысоких холмов на востоке. С другого края неба, полуприкрытая голубизной, еще сияла луна... звезды гасли.

Я редко вставал на восходе и не всегда мог насладиться таким зрелищем, но последние дни, вероятно, сбили мой организм с толку... а может, дело в морском воздухе?

Надеюсь, в Серой Лиге найдется хоть один бодрствующий маг... и хорошо бы он был только один.

...Я совсем забыл, что рассвет может быть не только предметом восхищения. Для кого-то рассвет — это время, когда никто не придет на помощь одинокому прохожему. Просто некому будет прийти.

Вначале боковое зрение уловило две смутные фигуры с боков. Мгновением позже их стало уже шестеро — шесть крепких парней, скалящих в улыбке желтые зубы и сжимающие в правой руке по ножику. В сущности, никто. Даже разбойниками их назвать можно с натяжкой. Эти ребята даже усов еще не отрастили... просто шпана, изредка находящаяся в услужении у более серьезных бандитов. Банда придурков, способных ограбить или прирезать одинокого прохожего, но притом даже не умеющих толком драться. Единственное, на что они полагались — число. Стража смотрела на существование подобных сквозь пальцы, не считая их достойными внимания, да и вообще... не отличалась усердием. Большой город, что с них взять.

— Ну, что скажете, господин рыцарь? — протянул один из юнцов. — Не хотите ли вы пожертвовать небольшую сумму бедной молодежи?

Эти ребята в бою не сравнились бы со мной и вшестером. Рука... надо надеяться, не подведет.

И все же — опять проливать кровь?

"Если еще и этих уделаю, преступный мир надолго меня запомнит. Дион будет гордиться знакомством со мной..." — появилась шальная мысль.

Тьфу...

— Ребята, уйдите по-хорошему, а?

— Господи-ин рыцарь... — ухмыльнулся тот же пацан. — Вы, наверное, не так нас поняли. Это не вопрос. Это даже не предложение. Это очень убедительная просьба.

— У меня денег нет, — почти правда, вдруг прокатит?

— А если поискать?

Шестеро еще раз мерзко ухмыльнулись. Вопрос ставил ситуацию в тупик. С единственным выходом, в конце которого мордобой.

— Не найдете.

— А вдруг?

Как не хочется меч доставать... а что, если традиционным способом?

Я даже не моргнул. Зачем мне показуха?

Шпана же отлетела, будто каждый получил по голове молотом. Трое впечатались в стены домов, один вмазался дурной башкой в фонарный столб. Двоим относительно повезло, им пришлось просто проехаться мордами по брусчатке.

— Нет, ребята... драки вам не будет.

Более выносливый из лежащих на мостовой грязно выругался и попытался подняться. Лицо парня напоминало качественную отбивную — все в синяках и потоках крови. Ничего, заживет...

— Ты... колдун... да мы тебе...

Пинок промеж ног заткнул только начавшийся поток брани. Колдуны могут только слюни пускать от зависти к столь простому и эффективному способу борьбы с придурками.

Степенным шагом я удалился.

А нервы-то шалят... плохо себя контролирую... ведь что мне стоило просто вырубить одного и бежать? Нет, нужно было выйти из драки победителем...

Надеюсь, разговор с магами будет мирным.

* * *

Серая Лига была закрытой организацией, в самом прямом смысле слова. Помимо того, что вступить в Лигу могли только отобранные членами талантливые юноши, здание Лиги было наглухо закрыто для интересующихся... Арбет упоминал об этом, вскользь. Местонахождение Лиги знал каждый дурак в городе, но вход открывался только для избранных, причем тут использовался не банальный магический замок. В здании не было ни окон, ни дверей, только необычный ветвящийся узор на одной из стен. Логично предположить, что это и есть путь в здание Серой Лиги.

Однако узор, хоть и сиял магией, не отвечал на мои прикосновения, как и на попытки подать мысленный приказ. Повысив чувствительность, я разглядел за стеной людей. Меня они игнорировали, наверное, привыкли уже, что кто-то все время пытается к ним попасть...

Должен ведь быть способ. Сами маги едва ли используют собственные нестабильные порталы, в конце концов, среди них есть и новички, которым создать портал не под силу. Должен быть какой-то тест свой-чужой. Возможно, знак проверяет насыщенность ауры магией? Да нет, бред, так любой колдун сможет к ним попасть. Кодовое слово? Рискованно. Могут услышать. Кроме того, я бы почувствовал, если бы знак реагировал на голос (а реагировать он обязан, хотя бы слабо, ведь он должен сверить произнесенный пароль с заложенным в него).

Что-то другое.

Я принялся аккуратно ощупывать весь знак. Вдруг, когда я коснулся окончания одной из "ветвей", узор слабо вспыхнул. Невидимо, конечно, я увидел вспышку только внутренним зрением. Проверил еще несколько ветвей, восьмая из них вызвала такую же реакцию. В общей сложности из более чем пятидесяти концов ветвей "работали" четыре. Очевидно, в этом и есть секрет. Свои помнят расположение нужных, а возможно, и определяют как-то...

Ну-ка, а что будет, если коснуться их всех?

Для того чтобы осуществить задумку, пришлось сильно раскорячить пальцы рук. Раненая рука с трудом повиновалась, и я обрадовался, что не пошел сюда вчера.

Знак вспыхнул очень ярко, из него вырвались лучи света и охватили меня. Секунду я ничего не видел, а потом оказался в здании со стенами, отделанными красным деревом.

Здесь было не слишком много людей. Точнее, четверо. Все они занимались своими делами, и вначале не обратили внимания на мое появление. Однако, ближайший к двери, выписывающий на листе бумаги какие-то странные символы, приподнял голову, видно, желая поздороваться, и сильно удивился.

— Ты кто такой?

— Гость.

— Ах, гость... Ну-ну... — волшебник смиренно кивнул и крикнул высокому мужчине, который чертил в воздухе светящиеся руны:

— Гидеон! Хватит развлекаться! Тут пришел какой-то... поговори с ним. Ты это умеешь.

Какой-то непонятный намек прозвучал в последних словах, однако мужчина встал и приблизился ко мне, не проявляя никакой враждебности.

— К вашим услугам, — вежливо произнес он. — Гидеон. Да, я эльф.

Действительно. Как я сразу не заметил. Чуть смуглая, золотистая кожа, светлые волосы, ну и, конечно же, уши. "Солнечный". Представитель самого человечного из эльфийских народов. Пожалуй, они единственные, кто относятся к людям без антагонизма... на самом деле я знал, что причина этого вовсе не теплое отношение. Просто именно эти эльфы всегда отличались глубоким пофигизмом ко всему, и к расовым различиям в том числе. Большая их часть живет в городах вместе с людьми и пользуется человеческими правами, а в некоторых городах доля этого народа и очень велика.

— Не расскажете ли, каким образом вы попали к нам? — так же безукоризненно правильно произнес эльф. Правда, с акцентом: я не сразу понял, что Гидеон просто говорит на вдохе.

— Я узнал, как вы пользуетесь порталом, вот и все.

— Прискорбно... впрочем, код мы и так собирались менять.

Раскрывать, что и любой другой код я смогу открыть так же легко, я не счел нужным.

— Но я пришел по важному делу, а не просто так.

— По какому же?

Кратко я пересказал события, произошедшие с тех пор, как мне вздумалось сыграть в кости. На протяжении рассказа эльф молчал, и единственной его репликой, когда я закончил, стало:

— И что? Я не услышал ничего нового.

— А по поводу...

— Это дело касается только Серой Лиги.

— А что насчет звезды?

— Объясни, с какой стати мне давать тебе информацию, тем более такую важную?

— Я прошу. Очень, — я чуть надавил на психику волшебника, но тот, видно, отличался сильной волей.

— Это не повод... — я усилил давление. Практически это предел, еще чуть-чуть, и мои фокусы станут заметными всем. Однако эльф неожиданно сломался.

— Ладно. Так и быть, я расскажу. Коротко. Устраивает? — я кивнул, да и не было у меня вариантов. Теперь предстояла очень тонкая работа... уловить недосказанное, и опять-таки незаметно от Гидеона.

— Отлично... — эльфийский маг сделал едва заметный жест, и мягкий диван с другой стороны комнаты подскочил к нам. — Присаживайся, прошу. Ловушек тут нет.

Когда я уселся, волшебник начал:

— Если ты видел эту звезду, то, без сомнения, понимаешь, что форму ее забыть практически невозможно.

— О да...

— В библиотеке нашей уже не один год хранится некая книга... — когда эльф произнес это, я увидел саму книгу... конечно, не глазами. Передо мной предстал фолиант, каким его запомнил Гидеон: толстенный том в плотной обложке... страницы не из бумаги, а из пергамента. На обложке выдавлены буквы: "Оставленная сила". Книга старая, лет 300-400... непонятно, откуда я это знал.

— Название я говорить не буду из понятных соображений... Ты слушаешь? — ворвался в видение голос мага. Картинка рассеялась.

— И что же было в этой книге?

— Большей частью — вода. Нудное описание развалин... Я нашел там всего два интересных момента... Первый — о том, что одни города разрушены полностью, другие почти нетронуты, хотя все они относятся примерно к одному времени...

— Второй — о звезде?

— Автор назвал ее "кленовым листом": именно такой формы выемка была им обнаружена в одном из полуразрушенных городов, в катакомбах. По счастью, он оказался очень старательным идиотом, и перерисовал фигуру в точности... Пожалуй, это все.

— А что это за город?

— Думаешь, я помню? В книге указано место.

— А где я могу найти книгу?

— Не знаю, — а ведь и правда, не знает, собака... — а если б и знал, не сказал бы.

Что ж, вероятно, здесь я больше ничего не узнаю... Арбета же должно устроить и это.

— Спасибо, — я поднялся с кресла. — Ты очень мне помог, последний вопрос: как отсюда выйти?

— Так же, как и вошел...

Гидеон одновременно с приблизившимся вторым колдуном сделали какие-то знаки, и портал засветился.

Я попрощался и шагнул. Мелькнула мысль, зачем им что-то делать для включения портала, если с той стороны все работало и так, но сразу исчезла. Я выпал из портала.

Но отнюдь не на городскую улицу, а в какое-то помещение с каменным полом и без единого лучика света...

VIII.

Так. Спокойно, Флей. Спокойно. Без нервов. Не из таких передряг выпутывались... Куда же это меня занесло?

Темно-то как... И воняет странно. Уж точно это не городская улица. Я в ловушке...

Каменные плиты внизу... Мне бы факел сюда, но вещи в гостинице... С собой только кошелек и... как это оказалось в моем кармане?.. Та самая "звездная пыль".

Внутреннее зрение тут не поможет. Жечь себе пальцы я не буду. Так... Неужели ни единого источника света?

Без паники, Флей. Главное не паниковать. Постараемся вслепую...

Я ощупал руками ровные каменные стены и пол. Гранит... Пройдя немного вдоль стены, я обо что-то споткнулся. Короткий крик вырвался из моей груди с прикосновением к находке. Человеческая кость, да не просто кость, а покрытая кусками не до конца сгнившей плоти...

Меня едва не вырвало от отвращения. Ясно, почему тут такие запахи... А еще ясно, что я здесь не первый. Быть может, даже и не второй: вдоль стены валялись еще чьи-то останки.

Сначала я думал поджечь эти кости, чтобы, наконец, осмотреться нормально, но потом вспомнил, как они будут вонять...

А ведь эти люди, кстати, тоже не сдавались без боя. Уж наверняка, будь здесь тайные выходы, давно бы открыли. Да и кто станет делать пути для побега в... темнице? Скорее уж в могиле.

Идеальный вариант. Сделали комнатку и замуровали. Проклятые маги.

Стой. Надо мыслить позитивно. Ты хочешь сдохнуть? Тогда сначала убедись, что и правда ничего не можешь.

Если это просто здание, даже очень крепкое, можно попробовать пробить стену. Сил должно хватить... Именно что должно. Но хватит ли?..

На несколько секунд я закрыл глаза. Проломить стену — не шутка. Здесь нужен очень, очень мощный удар.

Я чувствовал, как сила течет по телу и собирается в кончиках пальцев. Прижал руки к стене, готовый выпустить накопленную мощь. Сейчас вопрос жизни. Мелочиться не стоит.

Удар!

Стена затряслась. Неслабо. Плита, которую я долбил, зашаталась, хоть и осталась на месте... точно, гранит. Ну-ка, попробуем вытащить. Стоит она, конечно, плотно, но уже не так, как раньше.

Уф...

Чуть не надорвавшись, я сдвинул плиту где-то на локоть, и та с грохотом упала на пол — хорошо, что я стоял чуть в стороне.

За плитой не было ни света, ни свежего воздуха, ни даже другого помещения. Только мокрая земля.

Значит, и правда могила...

Только не отчаивайся. Думай. Ведь как-то они это построили. Замостили стены плитами, портал настроили.

Построили, потом засыпали?.. Да. Так и есть. Надо пробивать потолок. Даже колдуны не смогут выкопать очень глубоко. Потолок чуть выше моей головы — дотянуться несложно. Главное, чтобы не убило — между прочим, я сильно рискую. Может обвалиться весь потолок. Хотя... лучше умереть под обвалом, чем от голода, жажды и вони.

Давай, Флей. Вылезешь и покажешь кузькину мать всем волшебникам.

Концентрация... Удар! Плиту даже не пришлось расшатывать, она со звоном грохнулась на пол с первым же импульсом.

Резкая боль пронзила меня. Мало сил... Очень мало сил осталось. И зачем я тогда развлекался со шпаной?..

Впрочем, света не было и сверху. Вместо этого, на меня посыпалась земля, а поскольку я ничего не видел, пришлось попробовать ее на вкус.

Света не было...

А ведь ты недооцениваешь магов. С них станется запихнуть этот склеп и очень глубоко...

В дырке, естественно, ничего не было видно, но в прыжке я смог достать верхней части этой дыры. Еще несколько комьев земли свалились, окончательно добивая мою одежду.

А в дырке дальше был камень. Правда, не скала — тоже плиты. Как, ну как можно так извращаться?

Пробьем? Почему бы и нет...

Закрыл глаза, сконцентрировался... и второй разряд боли пронзил меня. Он был куда сильнее первого... болела голова, сердце, печень, даже рука подключилась... Организм бунтовал, он словно говорил: "Хозяин, ты, может, и мистик, или кто еще... Но я-то просто человеческое тело, я не привыкло к пыткам три раза в день..." На самом деле организм еще мог. Я знал это. У всех есть силы на крайний случай. Только вот он не хотел понимать, что, возможно, именно из-за его бунта я подохну.

"Пожалуйста, не кричи. Успокойся. Еще немного — и все прекратится..." — попросил я, сжимая виски пальцами. Боль вроде бы прекратилась, но только я попробовал снова собрать энергию, возвратилась, да такой силы, что меня скрючило пополам...

Где твоя совесть, тело? У меня ни еды, ни воды. Я скоро сдохну, если ты не прекратишь ныть!

Однако организм был неумолим...

И тут я вспомнил о "звездной пыли". Если наркотик такой мощный, быть может?..

Да, я прекрасно отдавал себе отчет в том, что это яд. И о зависимости знал, но надеялся, что с одной дозы не подсяду. На весах был выбор: точная смерть или возможная зависимость. То есть, считай, выбора не было.

Я ощупью нашел порошок в кармане, достал и вдохнул щепотку.

Это оказалось действительно мощное средство. Оно не вызывало банального подобия опьянения или кайфа. Оно просто дало мне силы. Много сил.

Сердце забилось чаще, давящая боль ушла. Энергия легко потекла по жилам и сорвалась с пальцев вытянутой руки. Очень медленно — и с огромной силой. Я даже успел заметить легкую вспышку. Плиты, закрывающие мне путь, словно взорвались. Вниз посыпались каменные осколки... Через трещину полился свет... дневной свет...

Наркотик лишил меня чувства боли, и свет, ударив по глазам, не смог ослепить, хоть и казался необычайно ярким — и потому я успел заметить, что из дыры в потолке льется не один только свет.

Вслед за лучами солнца в дыру хлынула холодная вода — мощный поток чуть не свалил меня с ног. Вы куда меня отправили, колдуны?.. На дно моря?..

Вода лилась, быстро заполняя комнату. Останки всплыли и дрейфовали вокруг. Я стоял по колено в ледяной воде и лихорадочно думал. Холод обжигал, но боли я не чувствовал — благодаря порошку. Сейчас наберется полная комната — и тогда надо плыть. Глотнуть воздуха и всплывать. Быть может, тут не так глубоко. Холода я не почувствую до самой смерти...

Сколько времени может человек продержаться в ледяной воде? Минут пять? В любом случае надо плыть.

И в тот момент, когда воды набралось мне по грудь, поток остановился. Лишь тонкий ручеек стекал вниз... Море закончилось?..

Я попробовал — вода оказалась пресной. И ледяной...

Надо выбираться, что бы там, наверху, ни было, иначе замерзну насмерть.

Вода со всплеском отпустила меня. Какие силы дает этот наркотик — я смог даже уцепиться за края трещины... Пальцы скользили, но это все ерунда. Мышцы практически одеревенели, от напряжения и от холода, и выбраться было непросто. Упираясь ногами в осыпающиеся стены земляного коридора, часто дыша, я, наконец, смог подняться до пояса. Не смотря по сторонам, я выполз на холодные скользкие плиты, покрытые илом. И только тогда огляделся вокруг.

Это был город Нефрисс. Вокруг меня стояла куча людей, с интересом разглядывающих психа, вылезшего из городского фонтана. Да, склеп находился прямо под фонтаном, по случайности ли его тут поставили или с умыслом...

Толпа разглядывала меня, грязного и мокрого, покрытого царапинами и трясущегося от холода... появившегося неизвестно откуда.

— Кто он?.. — пролетел шепот по толпе.

— Кто ты такой? — спросили несколько человек.

Я огляделся.

— Флей, — ответил я. И зачем-то добавил:

— Это имя.

IX.

Зверски холодно... Я понял, насколько, только увидев, что кожа покрылась тонким льдом, а одежда затвердела.

Народ стоял и смотрел.

Штаны захрустели, когда я перешагнул через невысокий бортик фонтана. "Звездная пыль" еще действовала, и только поэтому я смог бежать. Прикинув расстояние, я направился прямо в трактир, и добрался туда за минуту.

Народ сначала пытался догнать меня, но быстро отстал. Впрочем, я уже и так стал знаменитостью. Зачем я назвал имя — рефлекторно? Странный рефлекс...

Почти что у дверей заведения меня отпустило. Исчезла эйфория, легкость и сила. Я вдруг ощутил мир таким, какой он есть.

Легкие буквально разрывались от бега на морозе (пусть и несильном). А холод... Для наркомана куртка, твердая как железо, и сосульки в волосах — это забавно... А вот для нормального человека это пытка.

Последний рывок одеревеневших мышц, жуткий кашель, охвативший меня — и я ввалился в дверь постоялого двора. Владелец в ужасе поглядел на меня, затем в его глазах появилось понимание — и еще больший ужас. Вероятно, такого постояльца у него еще не было.

— Ы-ы-ы... — сказал я. Первый раз я понял, что "зубы стучат" — это не поэтическое преувеличение. — В-в-водки!

Яростным рывком я сорвал с себя куртку, рубаху и штаны, бросил на пол оружие. Подштанники оставил, они, хоть и мокрые, по крайней мере, еще не задубели. Постояльцы, те, что были в зале, вначале посмотрели удивленно, но, увидев, как куски льда откалываются с одежды, не сказали ничего.

И никто даже не подумал мне помочь.

Меня мутило. Я присел на лавку и, не стесняясь, вылил всю водку в горло, закашляв еще сильнее. На секунду стало легче, а потом меня стошнило на пол. Стало еще легче.

Постояльцы брезгливо отвернулись. Я мысленно извинился, и, предваряя скандал, щедро сыпанул корчмарю золота в руку.

— Еще водки.

О причинах столь мерзких ощущений я не раздумывал — ясно, что тело мстило мне за издевательства.

Только бы сейчас не вырвало. Водку, между прочим, премерзкую, я на этот раз не стал пить залпом, а просто сделал маленький глоток и начал растирание. Да, мне плевать, что думают обо мне все эти люди. Я не хочу сейчас заболеть.

У-ух. Я глубоко вдохнул, и снова закашлялся из-за паров спирта... Хоть не так холодно.

— Трактирщик!

Один из постояльцев, мужчина где-то сорока пяти-пятидесяти лет, очень аккуратно одетый, и, судя по всему, не бедный, наверное, купец, вдруг поднялся с места и направился ко мне... что ему нужно? По привычке, я хотел взглянуть на ауру, но нахлынувшая боль не дала сосредоточиться.

— Молодой человек, вы не могли бы вести себя потише?

Ох, скотина... тебя бы на мое место... Впрочем, на моем месте ты бы уже был трупом.

— Я замерз. Я едва не сдох. Пожалуйста, не лезьте.

— Вы бы не хамили, юноша! — обличающе ткнул в меня перстом мужчина. — Из-за ваших проблем вовсе не обязаны страдать окружающие!

— Плевал я на окружающих... — злобно произнес я. Мне и правда было не до окружающих. Я сейчас находился в шаге от обморока. — Трактирщик, чтоб тебя!

— Да вы... знайте свое место!..

Я, не говоря ни слова, слегка хлестнул купца рукой по лицу. Трактирщик наконец подошел. По-видимому, ему и самому уже не доставляло радости мое присутствие, но ради денег он терпел.

— А... а... — запинаясь, заговорил купец. — Вы... сударь трактирщик... как вы позволяете... у вас бьют гостей — надо вышвырнуть его отсюда!

— Мне ключи от комнаты, — попросил я. Меня шатало.

— Господин трактирщик! — возопил оскорбленный торговец, увидев, что владелец гостиницы игнорирует его. — Вышвырните его отсюда... я компенсирую все убытки!

Трактирщик снизошел до ответа, только вернувшись с ключами.

— Никаких уступок и никакого обсчета, — объявил он, вручая мне ключи.

Купец попытался возражать, но заткнулся, увидев, что я поднимаю с пола меч.

Сжав губы, он сел на свое место, впрочем, ненадолго. Я еще не поднялся по лестнице, а он уже схватил с вешалки меховую шубу и выбежал на улицу.

Зайдя в комнату, я развесил промокшую насквозь одежду на печной трубе. Комнаты были очень удачно расположены: в каждой хоть одна стена соприкасалась с одной из трех труб. Планировка, правда, из-за этого страдала, ну да неважно. Главное, что тепло... Тепло мне сейчас жизненно необходимо.

Чистая кровать... Теплое одеяло.

На меня навалилась ужасная слабость. Серая Лига подождет...

Постель приняла меня в свои мягкие объятия. Веки упали, и мир ушел прочь из моего сознания...

* * *

Бесконечная равнина...

До горизонта — земля.

Красивое небо... Яркое-яркое.

И никого. Ни людей, ни животных, ни птиц.

И ничего. Только земля да невысокая трава.

Но появилось кое-что новое.

— Вот он, твой путь, Флей, — услышал я голос из ниоткуда. Голос казался громовым, как часто бывает во сне. — Смотри. Вот она, твоя бесконечность выбора. Твоя свобода, которой ты так гордишься. Это — лишь пустота. Смотри. Ты свободен, и ничто тебя не держит, не правда ли? И все же тебе некуда идти.

Голос пропал, словно и не было его. Свобода, говорите...

Бесконечность — и пустота. Свобода, безграничная свобода.

И некуда идти...

Я сделал шаг — и будто ничто не изменилось. Облака так же плыли по небу, и на земле все осталось так же. Точно такая же земля и трава...

И нет никакого указания. И не знаешь, куда идти. Бесконечность выбора. Бессмысленная свобода.

Оглушающий раскат грома прорвал тишину сна. Все померкло.

В дверь колотили: я, ложась, не забыл задвинуть засов.

Сил встать не было... Действительно не было.

— Химера подери, что такое?! — сипло крикнул я. — Может человек поспать?!

— Ты Флей? — спросили из-за двери.

Секундное раздумье. Если это за мной, будь они хоть трижды друзьями, все равно придется открывать дверь. А еще вставать... Одевать мокрую одежду...

— Идите на хрен со своим Флеем! — уже совсем осипшим голосом проорал я. — Дайте поспать!

Как ни странно, больше никто не стучал, и я смог, наконец, спокойно уснуть.

И вернуться в тот же сон.

X.

Свобода... Какое прекрасное слово.

Я во второй раз оглядел пейзаж, порожденный не то чьей-то волей, не то моей собственной воспаленной фантазией. Как там сказал этот голос? Вот моя свобода?

Шаг туда, шаг обратно... Бесполезно. И тупо.

Знать бы, какие цели преследовал этот загадочный голос... Убедить меня отказаться от свободы? Глупо. Сны для меня — недостаточно убедительный аргумент, да и как можно отказаться от свободы? Ее можно лишиться, но не по своей воле.

Значит, что-то иное? А может, и прямо наоборот? Убедить меня, что свобода не есть пустота — точнее, заставить это увидеть... заставить убедить в этом самого себя...

Я потряс головой. Как всегда в этих снах, ничего не болело.

Бежать бессмысленно. Проверяли.

Я присел на корточки, задумавшись, и вдруг поза подсказала мне странную мысль. Бесполезно искать содержание в бесконечности... Но что, если искать его рядом, здесь и сейчас?

Трава...

А ведь не бывает двух одинаковых травинок. Где-то когда-то я слышал это, и случайно запомнил. Каждая травинка уникальна. Если смотреть издалека, да хоть бы с высоты своего роста — не разглядеть деталей, а ведь они есть.

Значит, не может быть в шаге отсюда такой же травы. А значит, не все одинаково.

Смотри... А ведь травинки такие разные. Тонкие листики осоки, рядом лебеда и клевер, а вот тут тысячелистник... Обычная луговая трава, но такая... разная.

Свобода... И где же тут пустота?

Некуда идти? Разве? Но если там все чуть-чуть иначе, чем здесь, должно же быть место, где все совсем по-другому?

Неужели нет его?

А если нет — то чем это место плохо? Ведь я свободен. В том и есть абсолютная свобода — в отсутствии любых ограничений. И в отсутствии необходимости преодолевать выдуманные ограничения.

Сладкий запах луга... А ведь еще недавно я не замечал его...

Я упал в траву, глядя в небо. Свободный не должен напрягаться, чтобы разорвать оковы. У него нет оков...

Я заснул под синим небом с бегущими по нему облаками... несколько минут или часов я был счастлив, но потом пришлось проснуться.

Нет, на этот раз никто не горел желанием меня будить. Я проснулся сам просто от того, как мне было погано.

Все тело горело... Меня лихорадило. Мучила жажда, но ее я удовлетворил водой из фляги в сумке.

И вдобавок ко всему пришлось еще и вставать — по очень важному делу. Просто замечательно, что прогресс движется, в городах появляется канализация, и уборные все чаще делают внутри зданий, не исключая эту гостиницу, но делать отдельный туалет для каждого постояльца не по карману владельцам даже самых шикарных отелей.

Одежда, по счастью, просохла, это хоть немного скрашивало жизнь, в ту минуту представлявшуюся мне премерзкой.

Вернувшись (и испытав значительное облегчение), я понял, что попал.

Дверь в мою комнату (запертую мной на ключ при выходе) заслоняли два здоровенных лба в форме стражников. То, что пришли за они мной, я понял, только увидев их: чувства уже приходили в порядок, хотя подвинуть мыслью я сейчас не смогу даже перышко. Вдобавок один из громил уверенно произнес:

— Флей.

Это он спрашивал меня через дверь.

Отрицать очевидное не было смысла, и я кивнул.

— Следуйте за нами.

— Куда?

— Вы арестованы. Есть вопросы?

— За что?

— Это вам позже расскажут.

Как плохо-то... я надеялся поспать еще пару часиков, прийти в себя... А лучше — лежать до полного выздоровления... Вначале я хотел смотаться, хоть и знал, что долго не пробегу, но потом увидел, что на лестнице стоят еще двое.

— Вещи забрать дадите?

— Не украдут. Ты же дверь на ключ запер. Еще отмазки будут?

— Будут. Мне надо одеться.

На самом деле я был не прочь вынудить конвоиров ломать дверь, хотя и выходить на улицу неодетым (и без того уже больному) не стоит.

— А то ты не одет.

— Плащ одену.

— Ничего. Идти недалеко, не замерзнешь, — с этими словами представители власти взяли меня под руки и повели. Оба были куда сильнее меня, и меч остался в комнате — сопротивляться бесполезно. В кармане оставался еще наркотик, но после сегодняшних ощущений я согласился бы воспользоваться им повторно лишь в самом крайнем случае — так что для начала узнаем, что им от меня надо.

* * *

...Идти и правда оказалось недалеко. Пост городской стражи находился в паре сотен шагов от гостиницы.

Флея, так же бережно придерживая под руки, провели в достаточно большую комнату, где сидел один-единственный человек, в одежде, не в доспехах, как те двое. Закрыв дверь, конвоиры отпустили его и сели на одну из скамей у стен.

Человек, сидящий за столом, даже не взглянул в сторону прибывшего, занятый какой-то писаниной. Минуту Флей ждал, затем осмотрел его ауру (получилось на удивление легко, очевидно, скоро способности полностью восстановятся) и удостоверился, что на самом деле он вполне осознанно доводит арестованного до белого каления.

С выражением абсолютной покорности судьбе Флей присел на лавку между громилами и закрыл глаза, погружаясь в транс. Такого не ожидал никто, и возмущенная стража была вынуждена сама трясти преступника за плечо и требовать его внимания.

— Так и будете спать?

Глаза открылись, и Флей увидел лицо склонившегося над ним судьи.

— Уже проснулся. Ответите, с какого бодуна я вам понадобился?

— Вы обвиняетесь в совершении множества тяжелых преступлений... — чиновник отошел от лавки и поднял со стола свиток. — Зачесть или сами покаетесь?

— Лучше прочтите... а то еще покаюсь не в том.

— Мудро, — судья усмехнулся и развернул лист. — Первое. Порча городского имущества.

— Вы о фонтане, что ли? — изумился Флей. — Там всего-то дырка в дне, работы на полчаса. Я даже сам могу исправить.

Чиновник с улыбкой покачал головой.

— Ценю, конечно, вашу готовность, но дырку уже заделали. Проблема в другом... вы представляете себе устройство фонтана?

— Ну, вода, труба, и что-то гоняет воду...

— Отлично. Так вот, это "что-то", которое "гоняет воду" (а также очищает и не дает ей замерзнуть) испортилось из-за отсутствия воды. Представляете, во сколько это вам обойдется? Или, может, — в голосе его появилась явная ирония, — вы и это сможете исправить самостоятельно?

Преступник тяжело вздохнул.

— Следующий пункт. Оскорбление и избиение купца Люсиана, председателя Совета Разумных Торговцев.

Флей опять промолчал: что толку отрицать очевидное, но неверное. Пощечину вполне можно формально назвать избиением, несмотря на огромную разницу между этими понятиями.

— Третий пункт... — чиновник сделал театральную паузу. От продолжения у Флея чуть сердце не отказало. — Убийство!

— Какое еще убийство?

— Вчера буквально у дверей постоялого двора "Под Оливой" были убиты два человека... и есть свидетели, что убийца — вы.

У задержанного закружилась голова.

— Вы что все, с ума посходили?! — завопил он. — Это была Черная Вуаль, они напали на меня, и я был вынужден защищаться! Вы трупы-то видели?

— Не видел. Но даже если это правда, и убитые — члены ордена убийц, ДАЖЕ если это так, где свидетели того, что они напали на вас? А вот у нас есть свидетели, которые говорят, что сначала вы разговаривали с ними, а затем достали меч и первым ударили!

Флей припомнил события вчерашнего утра: ""Не отдам!" — и достаю меч..." Химера двуглавая! Он действительно ударил первым! Любой свидетель даже под гипнозом подтвердит это, а стража не брезгует и такими методами...

— Но разве важно, кто ударил первым! Ведь они и сами вне закона! Истребление таких, как они, должно поощряться!

— Вы что, охотник за головами? С лицензией на убийство? Так покажите мне эту лицензию, и тогда я признаю, что вы вправе уничтожать преступников. Только вот лицензии у вас нету. Давайте-ка я объясню один момент... — чиновник наконец отложил свиток и подошел к Флею. — Вам, наверное, кажется, что вы этакий благородный рыцарь, да? Караете зло и так далее? Только вот с точки зрения закона вы — разбойник. А разбойников положено вешать!

Флей почувствовал, что крепко попал. Просто насмерть...

— Но есть другой, более приятный выход. Заменим казнь продолжительным тюремным заключением, и умеренных размеров штрафом, а?

— Умеренных размеров?

— Тысяч сто.

— Да вы обалдели? Я таких денег в жизни в руках не держал.

— Да пожалуйста... казнь завтра на рассвете. А пока переночуешь в нашей милой тюрьме.

Флей вдруг увидел абсолютно четко — стражнику кто-то отсыпал, и немало. Вернее обещал отсыпать, и не кто-то, а...

И представитель власти мог бы продаться преступнику, но только за очень большие деньги.

Сволочи! Какие же вы все сволочи!

Амбалы встали, смыкая руки на запястьях заключенного. Флей рванулся, попытался пнуть одного, получил сапогом под колено и под зад, и скривился от боли.

— Погодите... обыщите-ка его. А то еще прирежет охрану, а лишние трупы нам не нужны.

Стражник грубо схватил Флея за обе руки, а второй запустил руки в карманы. Флей вперился в громилу полным ярости, но бессильным взглядом и вдруг плюнул прямо в рожу. Впервые в жизни ему остро захотелось стать сай'суи...

Впрочем, такие желания не исполняются никогда. Кулак оплеванного разбил ему нос, по лицу потекла кровь, а взяточник только усмехался. Такие случаи были ему не впервой.

Из карманов стражники выудили два мешочка. В первом побрякивало несколько монет, и судья отложил его в сторону. А вот второй вызвал в нем неподдельный интерес. Взяточник развязал его, понюхал, попробовал...

— Парень! Да ты еще и наркоман! — восхищенно произнес он. — За такое можно и еще добавить...

Флей поднял взгляд, полный ненависти, на подлеца в красивой одежде. По лицу текла кровь.

— Если только найдешь наказание тяжелее, чем виселица...

— И такое можно найти, — улыбнулся чиновник. — Хочешь, на кол тебя посадим? Ну ясное дело, не хочешь. Погоди-ка... а что там у тебя в волосах блестит?

Громила справа схватил Флея за волосы и содрал с них ремешок, тот самый, с изумрудом. Прекрасные длинные волосы, его гордость, рассыпались по лицу, пропитываясь кровью...

— Сволочи! Дерьмо!

— Ругайся, ругайся... Однако, парень... Изумруды в волосах носишь, "звездную пыль" в кармане — и без денег. Я удивлен. Ну да ладно. Ведите его... хотя... — стражники снова потащили потерявшего надежду Флея, при слове "хотя" на секунду остановились, и судья закончил, издевательски посмеиваясь:

— Ремешок можешь забрать. Ребята, оденьте-ка ему ремешок... — взрыв хохота.

Он вручил громилам ремешок, и те, забыв об осторожности и, помирая от смеха, стали натягивать его на голову заключенному.

На секунду они отпустили его руки...

И Флей, успев только приказать себе: "Сейчас или никогда!"...

...Рванул к столу, где стоял вожделенный наркотик, единственная надежда.

Судья протянул руку, собираясь первым схватить мешочек, громилы бросились за ним, надеясь догнать — все слишком медленно... Он запустил руку в мешочек (как хорошо, что взяточник его развязал), зачерпнул порошка — остальное просыпалось на стол, ну да ладно — и вдохнул его. В одно мгновение способности вернулись к нему, стократ сильнее обычного.

И больше никто ничего не успел. Воля Флея мгновенно накрыла комнату, подчиняя блюстителей закона. Ему даже не пришлось концентрироваться, так он стал силен.

Ни одного слова, но все уже забыли о существовании человека по имени Флей. Еще одно мгновение, и несколько листов дела превращаются в пепел, а личные вещи возвращаются к владельцу... Порошок не собрать, да и не нужен он больше — туда же, в камин его. Пусть воняет.

Громилы отошли с дороги даже без приказа — хватило и мысли. Как много силы — но Флей знал, как мало ее станет вскоре.

...Через несколько минут судья очнулся. Поглядев на часы, он удивленно поморгал глазами: целый час куда-то пропал... Но, несмотря на удивление, скоро он забыл об этом, и даже не обратил внимания, что не помнит, чем занимался большую часть прошлого дня.

XI.

Вот так я стал преступником. И наркоманом заодно.

Заскрипели половицы, и я вошел в трактир. Угар еще не прошел, мир пока еще был прекрасен. Голова рефлекторно повернулась вправо, где сидела та самая полуэльфийка — внешность, кстати, очень необычная; ее можно было бы принять за эльфа, если бы не отсутствие наиболее характерных признаков, в том числе и острых ушей... Девица улыбнулась, и на мое лицо, помимо желания, тоже выползла улыбка.

Большинство женщин не вызывали у меня никаких эмоций, какими бы красивыми они ни были. Несмотря на красоту, они обладали неприятными взгляду аурами. Все они были ограниченными, не знающими ничего за пределом своего круга интересов — я имею в виду удостоивших меня вниманием. Были, конечно, и другие, но они отталкивали своим холодом, холодом, дня меня почти физическим.

Исключения вроде Лины — это удивительные случайности, к которым я просто не мог относиться как к женщинам.

Эта девица, хоть и продавалась за деньги, отличалась как от коллег по профессии, так от простых женщин.

Сейчас, пока "звездная пыль" не отпустила, чувства обострены до предела, и чужие мысли лежат передо мной раскрытой книгой...

Не скажу, что аура полуэльфийки как-нибудь ангельски сияла, таких аур быть не может. Но в ней чувствовалась свобода, стремление к чему-то... правда, бедняжке уже пришлось пережить немало разочарований...

— Добрый день, странник... — мягко произнесла девушка. Как точно она выбрала слово для приветствия! Назови она меня как-нибудь вроде "красавчик", я бы, пожалуй, раздумал начинать разговор. Хотя какой сейчас из меня красавчик... — Не хочешь ли поговорить?

— Охотно. О чем? Ах, о любви... Да, я верю.

Не сказавшая ни слова полуэльфийка захлопала глазами.

— Ты мысли читаешь?

— Читаю. Представляешь, как нам интересно будет разговаривать? Познакомиться? Можно.

Наркотик настроил меня на веселый лад, и я откровенно издевался над красивой девушкой. И кстати, произвел на нее впечатление...

— Ладно, прости. Я немного пьян, — я потряс головой, отгоняя дурацкие мысли. Самая коварная — еще чуть-чуть надавить и уломать ее на ночь за бесплатно — держалась долго, но я заставил себя вспомнить о том, каково будет утром...

— Да ладно... только не забывай, я все же работаю... — она собиралась еще что-нибудь сказать, но я, наконец, подобрал слова.

— Милая девушка... сейчас я не смогу угостить тебя даже бокалом вина. Если только ты согласишься забыть о работе.

Я уже знал ответ, но выслушал до конца.

— Ты мне, конечно, симпатичен, и все такое. Но, понимаешь, если бы я забывала о работе каждый раз, когда вижу симпатичного парня, померла бы с голоду.

Я вздохнул.

— Скоро у меня будут деньги, и я буду трезв. Подождешь?

— Я каждый день тут... — пожала плечами красавица. Я, опираясь о перила, стал подниматься в свою комнату, спиной чувствуя, как меня провожает заинтересованный взгляд полуэльфийки. Таких, как я, она еще не встречала.

Все — потом. Сейчас — отоспаться, привести организм в порядок. Кстати, надо посмотреть в сумке, может, настойка на папоротниках еще осталась (если я не "лечился" ей от похмелья — а может быть и такое).

Заснуть в угаре было бы непросто, но отошел я как раз при входе в комнату. Отходняк на этот раз оказался слабее прошлого — возможно, потому, что не совмещался со зверским холодом, и мне хватило сил добраться то постели. Шторы плотно закрыты... хорошо...

Я упал на кровать, даже не стягивая сапог, и сразу же провалился в сладкое небытие. Сон унес прочь боль уставшего тела, а душа, избитый "астральный двойник", решила на сей раз отдохнуть вместе с хозяином.

* * *

Следующие два дня прошли в сладостном отдыхе, прерываемом только едой. Аппетит был воистину зверским — наверное, последствия наркотика. Организм плавно восстанавливался.

Утром среды, проснувшись, я, наконец, почувствовал себя здоровым. Тело функционировало нормально, и чувства не подводили.

Я потянулся, и суставы приятно захрустели. "Арбет заждался", — промелькнула мысль. Мысленный образ книги я запомнил накрепко, думаю, колдуна он устроит.

* * *

Легкий морозец встретил меня на пороге трактира. Я приподнял воротник плаща, чтобы снежинки не попадали за шиворот. Мимо проехала, разбрызгивая снег на мостовой, карета, запряженная парой коней. Меня задело, но это не испортило настроения.

...Невысокая кованая изгородь, дверь с пятью отверстиями... Ну как, волшебник, предпочтешь взлом или голос в голове? Сволочь, да тебя еще и дома нет!

Я опять отошел за угол. Если дверь сообщает о выстреле, пожалуй, вызовем его таким способом.

Однако дверь меня удивила. Вместо того чтобы стрелять, она плавно открылась, впуская меня. Не соврал все же чародей.

Хм, а сообщил ли этот мудреный механизм ему о гостях? Ну да ладно, подождем.

Миновав иллюзорную стену, я вошел в уютную комнату. Подождем? Можно и подождать...

В соседней комнате на обтянутом твердой кожей письменном столе лежали какие-то записи. Заинтересовавшись, я прочел одну.

"Смешать три ложки свежего сока горьколистника с щепоткой размолотого клыка кабана-оборотня, кипятить два часа, произнося..."

Я изумленно взглянул на заголовок. "Средство от поноса". Не представляю, чтобы кто-нибудь согласился ради этого ловить кабана-оборотня (мало того, я вообще сомневался в существовании таковых).

Я приоткрыл дверь в другую комнату. Ой!

Поток воздуха от двери сдул листок с рецептом. Листок соскользнул со стола и плавно спланировал под шкаф.

Извлечь его оттуда телекинезом не составило труда, но, увидев, на что стал похож некогда белый лист, я схватился руками за виски — лист, естественно, опять упал на пол. Такое ощущение, что под шкафом хозяин не прибирался со дня его установки. Руками шевелить лень, а заклинания нет?

Я отнял руки от головы и подобрал листок. Надо хоть отряхнуть его, может, действительно ценный рецепт.

С листком в руке меня и застал волшебник.

— Выбрось, не парься... — сказал он, войдя.

— Так что, он тебе не нужен? — я вернул лист на стол.

— Только как демонстрация того, насколько глупы деревенские знахари... Случайно в руки попался, там еще стопка таких.

— А-а... Я уж думал, ты занялся истреблением редких видов.

— Несуществующих видов. К тому же... тебе знаком основной постулат алхимии?

— Четыре стихии и "неразрывные соединения"?

Чародей кивнул.

— Верно. А про положение о встречаемости слышал?

— Э... пожалуй, нет.

— В упрощенном виде: все, что встречается в живых организмах, может быть получено из неживого. То есть, этот самый клык, к примеру, можно запросто заменить минералами, что, несомненно, будет дешевле.

— Понятно. Я, собственно, пришел по делу... Кстати, Арбет, где ты пропадаешь каждое утро?

— Защищаю город от порчи.

— Да ну? — я улыбнулся, настолько пафосно это прозвучало.

— Мэра, точнее. Шарлатанство чистой воды, конечно, но платит он хорошо.

— Ясно. А нажать с его помощью на Серую Лигу?

— Нажмешь тут... я его почти даже и не встречаю.

— Эх вы, колдуны... Ладно, давай расскажу, что узнал.

Я повторил слово в слово рассказ Гидеона, закончив словами:

— Мысленные образы ловить умеешь?

— Даже не представляю, как это делается, — протянул волшебник задумчиво.

— Горе ты мое... Ладно, слушай. Книга называется "Оставленная сила". Страницы из пергамента, обложка из ткани... хранится в какой-то библиотеке Серой Лиги.

— Хорошо бы ты еще и саму книгу достал...

— Хорошо бы еще что-нибудь свалилось с неба и прибило Гидеона, но это настолько же невозможно. Найди себе шпиона, и пусть добывает книгу. Деньги...

В глазах чародея было несколько незаданных вопросов, но согласился он сразу, как и в прошлый раз, наколдовав чек. Я скривился, вспомнив о надувательстве Диона, хоть и знал, что Арбет не собирается так поступать.

— Давай наличными, а?

— Да у меня столько наличными просто нет. А потом, ты столько не унесешь.

— Унесу, — твердо ответил я.

— Что ж, если так хочешь... Тогда пойдем в банк вместе.

XII.

...В тот день я решил уйти из города. Если бы кто спросил, я сказал бы, что устал от городской грязи и толп людей... На самом деле все это было бы неправдой...

Получив заслуженные деньги (места они заняли — чуть больше половины сумки), я отправился в гостиницу, где и использовал их наилучшим возможным способом...

— Как все же тебя зовут, а? — спросил я полуэльфийку, чтобы начать разговор.

— Обычно меня называют Несравненной, — лукаво улыбнулась она. — Не хочешь ли проверить, насколько справедливо это имя?

— Можно и проверить.

Что произошло дальше, понятно и без пояснений...

А наутро, когда я проснулся, умиротворенный и счастливый, постель оказалась пуста, а из кармана штанов исчез кошелек.

Пропажа денег не слишком меня огорчила: недогадливая девица (куда ей до Диона с истинно воровским размахом души) не знала, что я свято соблюдал мудрость "не храни все яйца в одной корзине", и большую часть денег держал в сумке, которую к тому же зафигачил так далеко, что сам чуть не потерял.

Но именно в тот момент, когда я осознал, как со мной поступили, я впервые понял, как ненавижу этот город, как отвратительно мне находиться там, где нельзя сделать шагу, не вляпавшись в дерьмо, и никогда нет друга, на чье плечо я мог бы опереться.

Арбет просил сообщить, как можно меня найти — на всякий случай. А как меня найти? Я и сам не знал, я не знал даже, где окажусь к началу следующего месяца. Придется ему искать своими методами, приборы он уже наверняка настроил.

* * *

Через полчаса я уже был в лавке картографа. Владелец, согбенный старик с очень тихим голосом, разложил на прилавке несколько листов, а в сторонке — стопку атласов империи либо мира. Атласы, впрочем, меня не интересовали, как и карты городов. Меня интересовала карта окрестностей Нефрисса. Я долго перебирал карты, простые и сложные, наконец, остановился на самой подробной, явно составленной опытным путешественником. Она была разделена на восемь листов, подробно изображающих западную часть Империи.

К карте прилагались и примечания, столь ценные, что, только взглянув, я отдал за карту запрошенную цену. За достоверность картограф поручился: "сын составлял", — и лжи я не почувствовал.

Карту я купил не из чистого любопытства (хоть и сама по себе она впечатляла) — мне нужно было найти место, где можно спокойно перезимовать. А найти его было нетрудно: картограф отметил даже охотничьи избушки с припасами, не говоря уж о поселениях... Одно из них и привлекло мое внимание: в полудне пути верхом, у самых гор, находился небольшой охотничий поселок. Жители его, если верить создателю карты, поставляли городу мясо и пушнину, причем вели натуральный обмен: вместо денег они брали стрелы, оружие, всякие бытовые товары. Чужаков охотники не любили, и в целом жили отстраненно от мира...

С прочтением статьи я почувствовал, как сердце мое радостно забилось: это было именно то, что я искал.

* * *

Трактирщик тоже оказался подлецом и не пожелал возвращать деньги. Недели я, конечно, в гостинице не прожил, но, корчмарю было все равно. Как сказал он сам:

— Заплатили — можете жить, пользоваться, питаться... А можете не жить, и так далее — не мое это дело, но раз уж заплатили, значит — заплатили.

А жить мне тут уже не хотелось. Впрочем, положенную мне порцию еды я потребовал, хотел даже взять на все уплаченные деньги, но... Вывеска "с собой еду уносить запрещается" означала, что в таком случае мне все же придется остаться здесь еще надолго.

* * *

По дороге к воротам, я вдруг увидел в толпе знакомое лицо. Какой подарок судьбы!

— Гидеон! — заорал я так, что люди шарахнулись в стороны. — Здорово, эльфийская рожа!

Волшебник шел, увлеченный разговором с кем-то. Он обернулся на голос, и улыбка медленно сползла с красивого лица. Эльф узнал меня.

Я, продираясь сквозь людской поток, добрался до Гидеона. Маг был в таком ужасе, что не только ничего не колданул, а даже не подумал сбежать.

Я ободряюще похлопал эльфа по плечу.

— Скажи другу "до свидания". Нас ждут великие дела!

Эльф через силу улыбнулся и кивнул. Интересно, чего он так меня боится? Хотя... После истории с фонтаном обо мне действительно можно невесть что подумать.

Друг удивленно посмотрел, как я, приобняв эльфа за плечи, завожу его в переулок, но ничего предпринимать не стал.

— И что же мне с тобой делать, скотина ты колдовская? — спросил я у эльфа, когда уже никто не мог нас увидеть. — По совести, убить бы тебя за такие дела стоило. Только мне наколдуй что-нибудь! — рявкнул я, увидев, что он смыкает пальцы в чародейский знак, — тогда точно убью.

Гидеон задрожал всем телом. Волшебник, блин. Трус. Если бы он так не боялся, мне самому пришлось бы убегать.

— Вот что, — решил я. — Спускай штаны.

— Что?! Ты... Да я... — завопил эльф. Теперь я обнаружил, что эльфы умеют, оказывается, и краснеть, и бледнеть. По крайней мере, "солнечные".

— Идио-от... — протянул я. А я еще не верил, что эльфы — извращенцы. — Пороть тебя будем.

Я вытянул из своих штанов ремень и похлопал им по руке.

...Вопли волшебника Гидеона слышал, наверное, весь Нефрисс. Сидеть он не сможет еще долго, и меня запомнит навеки.

* * *

...Крытая телега мягко катилась по дороге, изредка вздрагивая на кочках. Я полулежал на соломе, облокотившись на один из многочисленных ящиков с товарами. В просвете стенки сзади виднелась следующая телега.

Мне невероятно повезло, что именно сегодня к охотникам отправлялся торговец. Извозчики туда не ездят, мотивируя тем, что поселение находится в стороне от тракта, место небезопасное, и так далее. Только раз в месяц в это поселение отправляются купцы для обмена.

Прислушиваясь к мерному постукиванию колес о брусчатку дороги, я постепенно уснул. Одет я был тепло, да и в самой телеге было теплее, чем снаружи, и замерзнуть я не боялся.

XIII.

Небольшая деревенька, огороженная частоколом... На горизонте величественно вздымаются серые горы, полузаслоненные пеленой снегопада.

Повозка, поскрипывая, подъехала к поселку. Часовой, здоровенный детина самого разбойничьего вида, заросший густой бородой, с самострелом в руках, ухмыльнулся и открыл ворота.

— Чего на этот раз привез? — пробасил "разбойник". — Показывай.

Он сунул в бороду два пальца и переливчато свистнул. Двое таких же, сидящих у небольшого костра, потянулись, расправили плечи и подошли к повозке.

— Товары обычные... — заговорил купец. Тут стрелы, точильные камни. В бочках — рыба соленая, здесь в мешках — соль, здесь — сахар...

— А это кто? — удивился мужик, заметив мирно спящего молодого мужчину.

— А... Это... Попутчик. Напросился со мной, зачем-то вы ему понадобились.

— Ишь ты, дрыхнет на морозе... — охотник сильно потряс незнакомца за плечо.

Флей приоткрыл глаза, поморгал.

— Что?.. Я не сплю...

— Ты с повозки-то слезь, а то как ребята разгружать будут? А мы пока потолкуем.

Флей легко спрыгнул на землю. Ноги чуть скользили по замерзшей земле.

— И что же ты тут ищешь? — спросил бородач. — Мы чужаков не слишком жалуем.

— Я знаю... Просто я очень устал от городской жизни. Хочется пожить на природе.

— Нашел время жить на природе... Ну да ладно. Я так понял, ты хочешь вступить в нашу общину?

— На время.

Мужик взял странника за плечо и повел его вглубь поселка.

— Есть у нас одно правило... Каждый, кто живет с нами, должен приносить пользу — в меру своих сил. Что ты умеешь?

— Все.

Охотник обернулся, вглядываясь в лицо Флея. На нем не было и тени улыбки.

— Может, ты и будущее предсказывать умеешь? — поинтересовался он с иронией.

— Умею, — кивнул Флей.

Бородач остановился.

— Ну... Шути-шути. Второе правило: если желаешь вступить, ты должен выдержать драку со мной.

— Дурацкий обычай...

— Можешь просто уходить. Торгаш еще не уехал.

Охотник был, на вид, настоящим атлетом, мышцы просвечивали даже сквозь плащ.

— Выдержать или победить?

— Победить меня не мог еще никто. Ну как, согласен?

— Да ты садист, мужик... — пробормотал Флей. — Согласен.

Бородач сбросил плащ, демонстрируя огромные волосатые руки и мускулистый торс; отложил в сторону самострел.

— Не бойся. Я не садист, я боец. До смерти бить не буду. Оружие сними... во избежание.

— Прямо здесь деремся?

— Здесь.

— Без правил?

— Абсолютно. Начинаем?

Флей снял плащ, аккуратно повесил его на ветку дерева, там же пристроив и ножны — и только тогда кивнул.

Охотник не стал долго раздумывать — замахнулся огромным кулаком и нанес боксерский удар, метя в челюсть Флея...

* * *

...В голове трещало. Я открыл глаза от прикосновения к голове чего-то холодного. Передо мной сидел бородатый охотник и прикладывал ко лбу снег.

— Ну ты и герой, парень... — произнес здоровяк уважительно, заметив, что я очнулся. Лицо его украшали несколько свежих синяков, нижняя губа разбита, борода — в запекшейся крови. — Никогда таких не видел.

— Кто... победил? — проговорил я. Слова давались с трудом, при каждом звуке болели зубы, и язык повиновался с трудом.

— В любом случае, ты принят, — ответил охотник.

— С памятью что-то... Помню, дрались, а вот как...

— Хорошо дрались... — детина сплюнул кровью и объяснил. — Минут десять мы друг друга месили, а потом ты башкой об дерево треснулся.

— Как так?

— Ну, назад отходил, и с размаху...

— Вспомнил... Только я не отходил. Это ты мне так врезал.

Громила пожал плечами, в том смысле, что одно другому не мешает.

Я стер со лба подтаявший снег и приподнялся. Под головой оказался сложенный плащ охотника.

— Значит, принят я?

— Спрашиваешь... ты первый за десять лет, кто выдержал больше двух ударов. Полежи еще минуту... А ты правда будущее предсказывать умеешь?

— Умею.

— Ну, предскажи, что я сделаю через пять минут?

На такие вопросы всегда очень трудно отвечать: в большинстве случаев знание будущего изменяет поведение человека, и предсказание не сбывается. Бывают, правда, исключения, но можно попробовать.

Не вставая, я закрыл глаза, отстраняясь от мира. Несколько секунд я ловил потоки эфира... Ух ты, какая зацепка!

— Сейчас ты со всех ног победишь к воротам.

— Да ну?

От ворот раздался пронзительный свист. Мы с охотником обернулись в ту сторону.

— Вейст! Хорош прохлаждаться, шкуры загружать помогай! — закричал один из парней у ворот.

— Ты Вейст?

— Пойдем... Предсказатель.

Парни быстро закидывали ящики в повозку, я стоял в стороне. Наконец, погрузка закончилась, торговец попрощался и уехал. Вейст затворил ворота из сосновых бревен и задвинул засов, а затем поднялся на вышку у ворот. Про синяки бородач уже будто забыл.

— Ты прогуляйся, осмотрись, — крикнул он мне. — Если что, спрашивай. Чужаков мы не любим, это правда, но ты-то теперь свой.

— Мне поверят? — я пощупал рукой нос. Кровь уже не текла.

— Не беспокойся.

* * *

На одной из улочек, сморщившись, молодой охотник кромсал себе левое предплечье ножом, при этом ежесекундно поминая высшие силы. Я не сразу понял, зачем он это делает, и подошел поближе.

Парень даже не взглянул на меня, продолжая ковыряться в окровавленной ране.

— Эй... ты зачем руку режешь? — осторожно поинтересовался я.

— Не мешай...

Охотник отбросил нож и засунул пальцы в рану. Секунду он копался, затем что-то ухватил и с силой выдернул наружу.

Меня чуть не вырвало от отвращения. В пальцах охотника дергалось и извивалось нечто тонкое, длиной с палец, покрытое какими-то щетинками, постоянно шевелящимися.

Охотник не дал мне наглядеться вволю: швырнул тварь на землю и раздавил сапогом. Только после этого он поднял голову. Лицо — довольно молодое, с очень светлыми глазами, оттопыренными ушами и волосами, будто выгоревшими под солнцем — измученно улыбалось.

— Поможешь?

— Как?

— Перебинтовать бы надо, а одной рукой неудобно. Вот... — юноша снял шарф из плотной ткани. — Если ничего больше не найдется.

— А что это было? — я начал аккуратно обматывать шарф вокруг вяло кровоточащей (артерии не задеты, парень резал со знанием дела) раны.

— Икосарус. Личинка.

— Никогда о таких не слышал.

— Ты что, шутишь?.. Погоди-ка... А ведь ты не из местных.

— Я только сегодня пришел.

— А, с торговцем приехал?

— Ну да. Вейст меня "посвятил".

— Дрались небось? — охотник странно усмехнулся.

Я затянул на шарфе последний узел, проверил надежность и кивнул.

— Спасибо. Юморист этот часовой... — пробормотал охотник.

Фраза меня насторожила.

— Почему юморист?

— Да вообще-то, мы принимаем к себе кого угодно, просто почти все уходят, как только появляется возможность. А этому бугаю лишь бы подраться...

Однако... Меня избили ни за что... Впрочем, мысль эта почему-то вызывала не возмущение, а улыбку, несмотря на еще побаливающие синяки.

— Понятно. А все-таки что это за ико...?

— Икосарус. Давай уж домой зайдем, хватит на морозе стоять... Я просто с охоты возвращался, нам там как раз выводок таких повстречался... А сейчас, на полпути, смотрю на руку, а там — бли-и-ин... К одежде прицепился, наверное.

Не прекращая рассказывать, охотник отворил дверь (даже не закрытую на замок) и пропустил меня в хижину.

— Икосарус — это вообще-то большая зверюга. Как многоножка, только с собаку размером, челюсти громадные — ползает и жрет все, что движется. А молодняк у них — паразиты... Залезает в кого-нибудь и... кушает. Если б я его сейчас не вытащил, капец руке пришел бы. А может, и не только руке.

— Ты так спокойно об этом говоришь...

— Станешь тут спокойным... при нашей жизни поневоле будут стальные нервы. А ты думал, мы только на волков охотимся?

XIV.

— Помощь нужна?

Повар, краснолицый великан, такой же мускулистый, как и остальные охотники, бросил что-то в котел, обернулся и кивнул.

— Новенький? Отлично. Кто тебя отправил?

Я задумался и вдруг понял, что даже не спросил имени у того парня, как и он у меня... В чем и признался.

— Ясно. Ну, неважно. У нас есть традиция: новичков положено дрючить. Чтобы жизнь медом не казалась. Так что работать тебе придется всерьез.

— Работы я не боюсь.

— Ну и замечательно. Куртку снимать не предлагаю, котел хоть и парит, все же морозец... — огромных размеров котел с кипящей водой стоял не в доме, а на улице — просто не помещался, наверное.

— А вот меч сними, — потребовал повар. — Зуб даю, ты из-за него либо котел опрокинешь, либо сам в этот котел плюхнешься.

Я не стал возражать, стащил со спины оружие и положил неподалеку. На самом деле, я уже так привык к мечу, что почти не ощущал его веса, и помешать бы он мне не мог. Но — отчего не уступить?

— А что готовим? — спросил я. Надо надеяться, что блюдо не особо сложное, а то еще перепутаю что... Сам я никогда не пытался приготовить что-нибудь сложнее яичницы.

— Икосаруса сегодняшнего! — гордо сообщил мужик.

— Уп... — желудок подкатил к горлу. От брезгливости меня едва не вырвало, я сразу представил извивающуюся в пальцах гадость... — Как вы можете... это... есть?!

— Чего это ты позеленел? Никогда не пробовал?

— Издеваетесь...

— Эх ты. В столице, кстати, это деликатесом считается. А ты нос воротишь.

— Я просто не представляю, что можно есть каких-то червяков... — я сплюнул в сторону, правда, безрезультатно: ощущение чего-то мерзкого во рту оставалось.

— Во-первых, не червяков, — наставительно произнес охотник, — а насекомых. Во-вторых, они действительно вкусные. По вкусу примерно как... ты краба ел?

— Буквально несколько дней назад... так себе.

— Но ведь не отвратительно?

— Даже немного вкусно. Ты что, хочешь сказать, что эти ваши исарусы похожи на крабов?

— Икосарусы. О, вот и вода закипела... На самом деле твоя помощь пока не требуется. Ты понадобишься, когда чистить будем.

Я с интересом наблюдал, как повар достает из мешка икосаруса. Это действительно была гигантских размеров многоножка — членистое тело, лапы или что-то похожее по бокам и огромные жвалы на голове. Первые два сегмента украшали немаленькие пробоины в панцире. Повар положил монстра в котел, достал второго и отправил туда же.

— Пожалуй, хватит, — решил он. — Нас тут пятьдесят душ, с тобой вместе. Да что ты морщишься?

— Сомневаюсь, что будет вкусно.

— Будет. Я не раз пробовал. Отчего у тебя такое предубеждение?

— Я... — секундная пауза, раздумья, как лучше сказать. — К одному из вас прицепилась личинка такой твари. Я наблюдал за процессом ее извлечения... отвратное зрелище.

— А-а. Тогда понимаю. Похоже, у тебя слишком богатое воображение. Ну да не бойся. В очищенном виде эта зверюга выглядит очень даже аппетитно.

* * *

— Странный ты... — задумчиво произнес охотник, наблюдая за пламенем, лижущим дно котла. — Кстати, я Викар.

— Флей. Что во мне странного?

— Выглядишь очень странно. Как будто бездарно изображаешь наемника.

Заскрипел снег, и к нам, сидящим на циновках у костра, подошел третий.

— Что готовим?

— Икосарус, — ответил повар.

— О-о! Царская жратва! — обрадовался егерь. Пожал руку повару и мне, затем, видно, увидев незнакомое лицо, представился:

— Эстелиар. Надолго к нам?

— Не знаю еще... Я Флей, — обладатель звучного имени присел рядом с нами, и я вздрогнул, разглядев черты его лица. Эстелиар оказался солнечным эльфом, и почти точной копией выпоротого мной чародея. Я не сдержался и спросил, нет ли у него брата, и оказалось, что он и в самом деле приходится братом Гидеону. Впрочем, до Серой Лиги ему не было никакого дела, и я не стал придавать родству эльфов значения.

— По поводу моей странности, Викар... я действительно наемник, но не обычный.

— А какой же? — повар вскинул брови, эльф заинтересованно прислушался.

— Знаешь, как устал я в сотый раз объяснять, кто я такой, сам этого не зная?.. — я глубоко вздохнул. — Я всегда считал себя мистиком, но потом обнаружил, что на самом деле отличаюсь от них... почти неуловимо. Знаете, кто такие мистики?

Оба слушателя кивнули. Викар уточнил:

— А зачем тогда тебе меч?

— Как-то так вышло, что я умею с ним обращаться. В драках это себя оправдывает.

— А вот, кстати, еще странность... — заметил эльф, указывая на меч. — Очень странная конструкция ножен.

— Это для спины.

— Неудобно ведь... — удивился Эстелиар. — Вытаскивать — медленно очень.

— Разве?

— А ты одень, покажи, — вставил повар. — Нам еще целый час сидеть.

— Мне — нет, — усмехнулся эльф.

— Тебе просто нечего делать. Ничего, тебя тоже к чистке припряжем. На охоту ведь не ходил?

— Эй! — я помахал рукой. — Мне показывать?

— Давай, медленно, — кивнул солнечный и потребовал от повара тишины.

Я одной рукой ухватился за рукоять и потянул, не прямо вверх — длина меча не позволяла — а вперед. Никогда до этого я не присматривался, почему оружие так легко выходит из ножен. Как оказалось, все просто.

Ножны не сплошные, меч полностью закрыт только в самом низу и прямо под рукояткой. Остальная часть при легком рывке раскрывается, позволяя мечу двигаться свободно. Интересным было еще и то, что при обратном движении он вставал точно на место.

Охотники дружно выразили восхищение мудрой конструкцией.

— Где ты взял это чудо? — спросил эльф. — Я имею в виду само оружие, хотя и ножны хороши.

— Твои сородичи подарили.

— Здорово... за какие заслуги?

— Долгая история...

— Понимаю. Действительно, странный ты... — согласился Эстелиар с поваром. — Пойду-ка я.

— Многоножку чистить не хочется? — съязвил я.

— И это тоже.

Он поднялся и направился по дороге.

— Ты его заинтересовал, — сказал Викар. Ничего не имея в виду, просто констатируя факт.

— И что?

— Ничего. Он вообще-то парень хороший.

— Когда многоножки сварятся? — закончил я бесполезный разговор.

— Полчасика еще.

— Учти, я их никогда еще не чистил.

— Там все просто. Главное, панцирь по возможности не повредить, и ядовитые железы вырезать.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

— Ядовитые... железы... Я это есть не буду!

— Я пошутил, — смилостивился охотник. — У них яд не опасный. При попадании в кровь притормаживает нервную систему, а если через рот — вообще без последствий.

— Обрадовал...

XV.

— Новичков положено дрючить.

— Эстелиар, это ваша любимая фраза?

— Любимая. Не представляешь, какое удовольствие я испытываю, наблюдая безнадежность в чужих глазах.

— Не дождешься.

— Со временем все придет... Сегодня идем на ирбиса — снежного барса, если не в курсе. Втроем. Тебя включили.

Я наконец оторвал голову от чужой подушки и продрал глаза. Охотник стоял на пороге комнаты, достаточно тепло одетый, с сумкой на спине. Масляный фонарь под потолком почему-то горел. Оружия при эльфе не было.

— С какой радости?

— Новичков положено дрючить! — радостно ухмыльнулся эльф. — Хотел романтики — греби полной ложкой.

— Кто тебе сказал, что я хотел романтики?

— Ты, вчера вечером.

— Наверное, я очень сонный был... — я поднялся, ступив на плетеный коврик, натянул штаны и сладко потянулся. — Который час?

— Скоро рассвет.

— А... зима... Сейчас встану... Кто третий?

— Увидишь.

По-быстрому я сделал утренние дела и вышел наружу.

Рядом с эльфом стоял еще один охотник, в куртке, но без шапки и капюшона... Тоже эльф. Совершенно безразличный вид, с каким они меня дожидались, полностью подтверждал мое мнение об эльфах как о народе пофигистов.

— Алариен, — представился охотник.

— Флей. А почему вы без оружия?

— Не понадобится. Поставим ловушки и выманим. Постараемся взять его живым, — сказал Алариен. — Возьми сумку.

Мы втроем направились по улице. Солнце еще не встало, его лучи виднелись лишь на самых верхушках гор. Снег уже не скрывал их, и они, словно сделанные из алмаза, переливались ледяными искрами.

Часовой поприветствовал нас и пропустил через небольшую калитку, не открывая главных ворот.

Снаружи было красиво... Вдоль стены шла утоптанная тропинка, уводящая в зимний лес.

— Здесь, недалеко, в лесу его логово... Чую.

— В каком смысле?

— Носом. Нюхом, — объяснил Алариен. — Ближе к скалам идем. Они зимой в лес спускаются, но все равно на приличной высоте остаются.

Дорога явственно пошла вверх. Хвоя зашуршала под ногами. Алариен жестом остановил отряд. Он сделал шаг в сторону, на нетронутый снег, и присел на корточки.

— Это его следы.

На снегу виднелись странные отпечатки — совсем неглубокие, хоть и немаленьких размеров, кошачьи следы, а между ними — колеи в снегу: барс двигался, как бы скользя по снегу.

— Эстелиар... можно личный вопрос?

— Спрашивай.

— Сколько вам лет?

— Это имеет какое-то значение?

— Просто я всегда хотел знать, сколько правды в болтовне о бессмертии, а оказии спросить не случилось.

— Мне сто семьдесят. Ему... Лар?

— Сто двадцать.

— А сколько вы живете?

— Ну ёлки... — протянул Эстелиар.

— Да ладно тебе, — оборвал его Алариен. — Что тебе не нравится? Это никогда не было секретом, просто мало кого интересовало... люди придумывают то красивые сказки, то очерняющие нас мифы. Почему ты так возмущаешься, что этому человеку мы интересны? Чуть больше четырехсот лет. Волшебники могут и дольше.

Мы молча прошли еще несколько верст. Снег хрустел под ногами. Птицы что-то насвистывали в кронах деревьев.

— А скоро Новый Год... — вдруг сказал Эстелиар... — всего две недели осталось...

— Новый Год же с началом весны отмечается? — удивился я.

— Это у людей... А у нас другая традиция.

— Тише там, — прикрикнул на нас Алариен. — Уже близко... Кошкой воняет...

Впереди возвышалась груда булыжников, засыпанных снегом. Следы вели туда.

Эльф приложил палец к губам.

— А теперь — совсем тихо... — прошептал он. — В сумке — ловушка с парализующим заклинанием. Эс, если что, прикроешь.

Я вытащил из сумки и аккуратно развернул два непонятных предмета, завернутых в ткань.

— Устанавливаем с двух сторон от входа... А потом выманиваем киску... слушай, на хрена ты меч взял?

— А вдруг не сработает?

— Дурак... — махнул рукой охотник. — Если не сработает, Эстелиар справится. Зверь нам нужен живым, понимаешь? Для зверинца.

Мы взяли в руки по ловушке и подошли к выходу из-под завала. Зверь на месте, показывало внутреннее зрение... Вот только...

* * *

Флей успел оттолкнуть эльфа, и сам отскочить от прохода между камнями, когда из логова серой молнией вылетел зверь. Выпущеные уже для смертельного удара когти процарапали борозды в мерзлой земле, ирбис развернулся к человеку, раскрыл зубастую пасть и зарычал.

Эстелиар сзади что-то выкрикнул, из его пальцев вырвался луч зеленого света, однако реакция зверя оказалась слишком хорошей, он отскочил и заклинание прошло мимо.

Флей не стал убегать. Впрочем, и доставать меч он не стал: не стоит убивать несчастную тварь только за то, что она защищала свой дом. Да, барс именно защищался, его примитивное сознание сейчас было наполнено страхом перед охотниками... и обреченностью.

Пятнистая серая кошка, рыча, бросилась на Флея. Она была не так уж велика — в длину около четырех локтей, но все же очень опасна.

— Флей, осторожно! Ты с ума сошел! Он тебя порвет! — кричали эльфы.

"А что, у меня есть варианты?" — подумал Флей, пуская энергию через руку.

Хищник весил даже меньше человека, и слабый удар отшвырнул его на несколько шагов. Еще один прыжок, еще один удар. Ирбис зашипел. Он не понимал, что происходит, почему он не может вцепиться в глотку этого странного существа.

Флей же пытался добраться до воли зверя. Не нужно объяснять, насколько это было сложно, ведь он привык работать с людьми, ауры животных отличаются от человеческих как земля от неба. Отбивался телекинезом он почти машинально, поглощенный основным занятием. Очередной удар поверг большую кошку на землю...

А эльф наконец-то подготовил новое заклинание, и ирбис на этот раз не успел отпрыгнуть. Еще одна зеленая вспышка, и тело хищника обмякло.

* * *

Я облокотился о камень, тяжело дыша. Кошка крепко уснула, только вздымающиеся ребра показывали, что зверь жив.

— Псих... — произнес Эстелиар. — Молодец, но — псих. Голыми руками на зверя... Потом объяснишь, как ты это сделал.

— Главное, что поймали... Он легкий, в одиночку унесешь? — спросил Алариен.

— Погоди. Там, в камнях, еще кто-то...

Эфир слабо пульсировал, под завалом оставался кто-то живой. Я сунул руку в дыру и отдернул, ощутив, что в нее впились чьи-то когти.

— Блин!

Перчатка порвалась, и руку саднило. Из-под камней показались две пятнистые мордочки, маленькие, как у домашних кошек. Одна из зверюшек испуганно мяукнула.

— Котята... — умилился Эстелиар. — Оставь их.

— Ты что! Они же еще детеныши, они умрут без матери...

— Вообще-то это не мама, а папа... — заметил Алариен, переворачивая барса в доказательство своих слов, — из чего следует, что мама скоро появится, и будет зла. Флей, опомнись. У тебя что, Серебряные в родне, что ты так борешься за права животных?

— Кто?

— Серебряные. Лесные эльфы. Или ты в их веру перешел? Быть может, ты еще и мясо не ешь? Или одежда твоя не из меха?

Я вдруг понял всю абсурдность ситуации — спор с эльфами о правах животных... Впрочем, и аргументы эльфов действительно были убедительны.

— Ладно... только тащите сами. Это будет справедливо.

XVI.

Без особых приключений прошла еще неделя. Здесь, среди простых и искренних людей, да и нелюдей, душа отдыхала — охотники были тем, кем и казались чужаку. Я охотился, гулял по окрестностям, общался... После случая с барсом я завоевал уважение в общине, и меня уже никто не называл новичком.

А потом пришли две беды. Разом.

В то утро я долго не хотел просыпаться, и лишь только вынырнув из сладостного забытия сна, пожалел об этом.

Меня начало тошнить, чуть ли не выворачивая наизнанку, ужасная боль пробила меня. Несколько секунд спустя приступ прекратился — по лбу стекал горячий пот, меня трясло и колотило — но не успел я отдышаться, как он вернулся с новой силой. Судороги били меня, то ослабевая, то снова набирая силу.

И вдруг, неожиданно, я понял, что стало их причиной. Яркая картина встала перед моими глазами... "Звездная пыль"... Ужасный наркотик. Можно было надеяться, что не подсядешь после первой дозы — но смешно рассчитывать на что-то после второй... а ведь я даже не задумывался над этим, когда вдыхал белый порошок...

Что ж, пришло возмездие.

Очередной спазм скрутил меня, из горла вырвался сдавленный хрип. Наверное, сейчас я представлял из себя ужасное зрелище...

Пыль... Нужна "звездная пыль"...

Но ведь... нет, неужели она закончилась?.. Вся она просыпалась на стол... нет!..

И вдруг, память подкинула мне нужное воспоминание... было два мешочка. Один рассыпался, второй... Сумка!

Я свалился с кровати и на ощупь — глаза закрывала кровавая пелена — пополз к сумке, отдыхая каждые несколько секунд. Вот, вот она... "Звездная пыль"...

Мешочек... Завязка... фиг развяжешь, руки не слушаются.

Дрожащими пальцами я взял маленькую щепотку и положил под язык, ощутив неприятный горьковатый вкус наркотика.

В ту же секунду все прояснилось — я сидел на дощатом полу, волосы промокли насквозь. Ломка прекратилась.

— Попался на крючок... — проговорил я.

В мешочке оставалось довольно много, при разумной экономии хватит на пару месяцев... А вот что будет потом, ты подумал, наркоман? Если, конечно, будет у тебя это "потом". "Мистик подох от передоза" (и плевать всем, что ты не мистик). Замечательно. Мистики скажут тебе большое спасибо за такую рекламу.

Я попробовал встать, и это, не без труда, но удалось. Хреново... А вот если еще щепоточку, совсем хорошо будет...

Стоп!

Я с удивлением понял, что просто жажду взять еще щепотку. Хитры же мастера-алхимики, но хрен вам.

А все же хорошо бы...

— Нет-нет-нет! — вслух закричал я, завязывая мешочек и закидывая в сумку — от греха подальше.

Одевшись, я выскочил на свежий воздух, в надежде, что станет легче. Я угадал, холодный ветер освежил мой рассудок и тело, мысли успокоились.

Клятая "пыль" цепко держит меня... Плохо. Надо лечиться... А ты думаешь, это лечится? Не стоит заниматься самооправданием — какая разница, был ли у тебя выбор...

Несколько раз я глубоко вдохнул и выдохнул. Медленно-медленно организм приходил в норму.

— Предсказатель! — окликнул меня проходящий мимо охотник, с длинными волосами, заплетенными в косу. Лицо его я не узнавал, но это неудивительно. — Ужасно выглядишь...

Предсказателем меня теперь все тут называют. Вейст — трепло...

— Слышал новость? — спросил охотник. — У нас гости.

— Еще один романтик?

— Не... романтики никогда сами не приходят. Как и ты, с торгашами ездят. Посланец Святой инквизиции. Слышал?

Я улыбнулся краем губ. Что тут искать инквизитору? Надеюсь, это не за мной.

— Он говорил, зачем приехал?

— Спроси у него.

— Попробую.

Посмотрим на этого рыцаря... На самом деле, про инквизицию я много слышал, но вживую инквизиторов никогда не видел — если только не считать старого убийцы.

Я снял с крюка деревянный ковш и окунул его в железную бочку у крыльца, разламывая тонкий ледок на поверхности воды.

Холодная вода оказалась замечательным лекарством. Единственный глоток ее обжег горло и вымыл из моего тела последние следы лихорадки, а душу наполнил спокойствием...

* * *

...Инквизитор стоял у ворот, привязывал белого коня, односложно отвечая на вопросы стража (не Вейста, конечно же, а еще одного незнакомого мне парня — дежурят на воротах охотники поочередно).

— Я ненадолго. Не беспокойтесь, — донеслось до меня.

— Да мне-то что. Главное, покой не нарушай... О! — воскликнул охотник, завидев меня. — Флей! Познакомься.

В облике инквизитора было много необычных черт, даже мой неопытный взгляд отмечал их. Вместо классических инкрустированных доспехов на мужчине была теплая мантия; при нем к тому же не было никакого оружия, и это действительно настораживало. Впрочем, знаки, обозначающие принадлежность к этой официальной секте, были на месте.

— Флей.

— Аркаран. Паладин святой Инквизиции.

Акцент его, резкий, гортанный, выдавал горца, а в лице, сплющенном, с коротко остриженными волосами, скользило что-то звериное.

— И что же нужно инквизиции здесь? — без предисловий спросил я.

Аркарана не удивил вопрос.

— Ты должен знать, чем занимается наш орден. Мы стремимся к полной победе Света. С этой целью...

— ...уничтожаете все проявления тьмы, в том числе колдунов, и так далее, — закончил я с иронией. — А правда, что инквизиция почему-то обозлилась на мистиков?

— У тебя неверные сведения, — не теряя достоинства, ответил паладин. — Про мистиков я вообще ничего не знаю, а светлая магия уже давно разрешена... да я и сам этим занимаюсь.

Так вот почему он без оружия... Машинально я прищурил глаза и всмотрелся в ауру паладина. Ух ты... парень и правда волшебник, но слабый... способностей у него кот наплакал — а вот естественное биополе... странно мощное, и объяснить это иначе как невероятно здоровым организмом я не могу. Не хотел бы я сойтись с ним в испытании воли...

Я открыл глаза и вернулся в реальность. Вряд ли собеседник что-нибудь заметил.

Хотелось съязвить о принципе разделении магии на белую и черную, но я сдержался и вместо этого уточнил:

— Ты не ответил на прямой вопрос. С какой стати инквизиция решила посетить охотничий поселок? Давай отбросим смехотворные предположения, что ты здесь как частное лицо.

— А между тем...

— А между тем, я не понимаю, зачем ты пытаешься меня обмануть.

— Ну хорошо. Ты угадал... Я здесь действительно как представитель Инквизиции. До нас дошла информация о появлении в этом поселении ликантропа, — инквизитор резко остановился, видимо, сам не понимаю причины этой откровенности. Однако мне хватило и уже сказанного. Ликантропами — как я помню — эти умники называют оборотней... Узнали, послали инквизитора... Что ж, пусть ищет. Ко мне это, хвала эфиру, отношения не имеет.

— Предсказатель! — окликнул меня страж, до сих пор не принимавший участия в разговоре. — Кажется, свободное место есть только у тебя. Ты уж извини.

— Да ничего... — я стряхнул с волос снежинки и обратился к паладину. — Устраивает?

— Полнолуние этой ночью, за полчаса до полуночи, и следующей... — произнес Аркаран, ни к кому конкретно не обращаясь. — Зверь, вероятно, проявит себя сегодня же. Надо выспаться, я всю эту ночь ехал, и к бою надо быть свежим...

— Не уверен я, что охотники будут рады... — очень тихо сказал я, и закончил нормальным тоном:

— Налево от ворот, потом прямо, дом с жестяной бочкой для воды у крыльца. Там три кровати, выбирай любую.

Он кивнул и направился в указанном направлении.

— Что он тебе сказал? — спросил охотник, когда инквизитор отошел на приличное расстояние.

Я задумался. Паладин явно не хотел рассказывать о своей цели, только мое давление вынудило его... Если о ней узнают охотники, а, в частности, и сам оборотень... последствия предугадать нетрудно. Сложный выбор... С одной стороны, я не слишком симпатизировал инквизиции, с другой... оборотней-вегетарианцев точно не бывает.

— Ничего интересного, — произнес я наконец. Будь что будет, это не мое дело.

XVII.

— Он меня нервирует... — эльф, обычно красноречивый, сейчас был очень краток.

— Эс, что я могу поделать?.. — я пожал плечами. — С какой стати тебе бояться инквизиции?

Эльф едва-едва усмехнулся, и снова нахмурился.

— Ко мне он прикопается разве что из-за чернокнижия... Но я еще не знал случая, когда инквизитор не оставлял за собой парочки трупов. Ты не знаешь, что он тут ищет?

Я опять на секунду задумался, но все же соврал:

— Не знаю. Наверное, как и все они, искореняет тьму.

— Слишком расплывчатое понятие... — покачал головой Эстелиар.

— Да не беспокойся. Будь уверен, если тебя в чем-нибудь обвинят, и я, и все мы вступимся, — совершенно честно сказал я.

— Не за себя беспокоюсь...

— А за кого?

— Не важно... за всех.

Я почувствовал очень серьезную недосказанность в его словах, но допытываться, как и лезть в голову, не стал. Пожалуй, это и в самом деле не важно.

Эстелиар не слишком похож на оборотня, хотя... до полнолуния никто похож не будет.

Я попрощался. Эльф механически кивнул и остался сидеть у костра, погруженный в мысли. Он был уже не первым в этом поселении, кого беспокоил приход Аркарана, но при мне еще никто из охотников так об этом не переживал.

Я совершенно забыл о важной детали: эльфы и в самом деле не слишком эмоциональны, и там, где Эстелиар сильно нервничает, человек бы уже давно лез на стену. Позабыв про это, я сильно преуменьшил то, насколько прибытие паладина задевает эльфа.

Все же в голове моей металась мысль, правильно ли я поступил, умолчав о вытянутых из инквизитора сведениях — быть может, стоило просто выгнать его взашей? Охотники были мне почти что друзьями, вот только... не слишком я оригинален во взглядах на ликантропию...

Я не знал, как поступить. Еще меньше я понимал, почему сложившаяся ситуация меня волнует...

Я бродил между домами и размышлял. Мысли мои неожиданно вернулись к утренней ломке. Неужели это действительно произошло?

Тоскливая обреченность захлестнула меня. Утром я отгонял от себя печальные мысли, сейчас же они взяли верх. Жить от дозы до дозы, страдать каждые несколько дней... мне предстоит это испытать. Если бы только существовала возможность излечиться от проклятой зависимости...

С невеселыми мыслями я направился к дому... хотя был только ранний вечер, солнце уже зашло, и спать почему-то хотелось неимоверно.

Распахнув дверь, я не удержался от вздоха огорчения. В доме стояло три кровати, но Аркаран умудрился выбрать именно ту, на которой всю неделю спал я. Вина, конечно, моя — надо было указать конкретнее — но все равно было непросто заставить себя, вместо того чтобы спихнуть паладина на пол, застелить соседнюю...

* * *

Ненавижу!

Ненавижу этот сон!

Такой ненависти я не испытывал даже когда Дион захапал мои деньги. Так ругаться мне не хотелось ни до, ни после.

Я стоял на мощеной дороге, у одинокой хижины с соломенной крышей. Все вокруг застилал туман.

Как это назвать?!

Несколько минут я потратил на демонстрацию пустоте своих познаний в народном языке, потом, наконец, решил поразмыслить конструктивно. Вопрос был всего один: почему я тут? — и ответа на него не было...

Рассчитывая прекратить сон, я больно ущипнул себя. Безрезультатно. Сон держал меня крепко...

У меня три варианта. Первый — дорога в туман. Очевидно, там опять будет зверь, и все пойдет по второму кругу. Второй путь — на холм. Но там я уже был. Третий путь — внутрь дома. Только дом закрыт...

Я подергал ручку двери. Действительно, закрыто. Задумавшись, я инстинктивно положил руку на рукоять меча... очень помогает сосредоточиться... Рукоять меча... Рукоять меча? Меча?.. Идио-от!!!

Я истерически захохотал. Дверь деревянная, хлипкая, ногой пробить можно — а ты с мечом ходишь, и гадаешь, как пройти!

Мгновение — и меч в руках. Первый же удар пробил старые доски насквозь, щепки так и брызнули во все стороны. После четвертого называть получившуюся конструкцию дверью было бы смешно. Я с победным видом перешагнул одной ногой через обломки... и замер с раскрытым ртом, когда увидел, что находится внутри дома.

Увиденное мной не имело ничего общего со знакомым интерьером... Огромные, до небес, деревья с густыми кронами, где-то наверху — свет, но странный, не дневной, а красноватый, как от заходящего солнца. Высоко-высоко пролетела птица, до меня донесся пронзительный крик.

Я, ошеломленный, отшатнулся от проема. По дому снаружи никак нельзя было решить, что он содержит в себе такое огромное пространство... Впрочем, это ведь сон... Странный, очень странный, но сон.

Я стоял у грани двух миров, и никак не мог решиться войти... А лес манил... Дикий, загадочный... Будто какой-то внутренний голос подталкивал меня, чуть не крича: "Тебе туда, туда!".

Ну, ведь во сне я ничем не рискую? Тогда вперед!

И я вошел. Не было ни звука, ни малейшего знака, но я, звериным чутьем ощутив что-то за спиной, обернулся. Дверь пропала. Со всех сторон простирался лес. Странный, сюрреалистический...

Нет, исчезновение прохода меня не удивило, и, тем более, не огорчило. Скорее, обрадовало — так набил мне оскомину серый туманный пейзаж... А здесь, пожалуй, даже красиво...

Темно-зеленый лист одного из высоких деревьев, кружась, спланировал прямо мне в руку. По форме он напоминал лист плюща, треугольный с вырезами, но казался более плотным... В этих странных сумерках было трудно рассмотреть его как следует.

Вся земля была усыпана такими листьями, почему-то тоже зелеными и свежими. При каждом моем шаге они разлетались по сторонам с тихим шелестом.

Этот лес был несравнимо более реальным, чем любой другой элемент моего сна: эти листья под ногами, мох и грибы на деревьях... Из-под листьев кое-где выглядывали кустики папоротников и зеленые метелки хвощей — оно и понятно, тенелюбивым растениям наверняка живется здесь привольно.

Я шел по лесу, разглядывая деревья и размышляя, как вдруг в глазах потемнело...

Я сел на кровати, сбросив одеяло. До моего слуха донесся хлопок входной двери, поток холодного воздуха заставил меня съежиться. Ощупью я нашел лампу, и, не заморачиваясь поисками огнива, поджег ее собственной энергией. Кровать рядом была пуста. Инквизитор ушел, случайно разбудив при этом меня.

Спать расхотелось, и я решил прогуляться. После теплой постели воздух казался ледяным, и я стал облачаться как можно быстрее, чтобы не потерять тепла.

Меч, на всякий случай, я одел, а вот сумку оставил в хижине.

На улице оказалось тепло и снежно, из-за гор выглядывал край полной луны, огромной и белой. Я подставил лицо потоку снежинок, и сейчас это отчего-то доставляло удовольствие. Аркарана поблизости я не видел... Наверное, ищет зверя снаружи.

Не могу сказать, что именно подвигло меня выйти за ворота. Едва ли — интерес к работе инквизитора, скорее, причиной послужило очарование зимней сказки...

Приблизившись к воротам, я поприветствовал охотника в сторожке. Тот поднял голову, оказавшись Эстелиаром. Что ж, по крайней мере, теперь я знаю, что оборотень — точно не он.

— Привет, — улыбнулся он. — Ты куда?

— Прогуляться хочется.

Эльф приподнял брови, левое ухо чуть дернулось.

— Не замечал за тобой любви к прогулкам по ночам... — произнес он более холодным тоном.

— Сам не знаю, чего мне так не спится...

— Ну-ну...

Мысли эльфа были исполнены недоверия. Ого, да он меня подозревает!

— Ты почему такой подозрительный?

Охотник неопределенно махнул рукой.

— Ощущение такое, будто я не первый хочу выйти... — пустил пробный шар я.

— Первый, первый.

Врет ведь, собака... Что с ним, вообще, случилось? Нервное напряжение такое, что до мыслей фиг доберешься...

— Ладно, Эс. Засов открой.

— Гуляка... Кстати, с наступающим тебя.

— Что?

— Ты не знаешь? Сегодня Солнцестояние, через час начнется новый год по нашему календарю. Редкое совпадение, полнолуние и Солнцестояние...

Плетет, плетет собака... Химера тебя подери, эльф... как же у тебя мысли спутаны. Впрочем, плюну. Не мне лезть в разборки вервольфов с инквизицией.

* * *

...Заснеженный лес был воистину прекрасен. Предметы в свете луны отбрасывали неровные, зыбкие тени. Блики от снега и льда еще больше искажали их контуры, превращая обыкновенный лес в диковинный театр теней.

Ступая по твердому снегу, лишь изредка проваливаясь, я далеко ушел от поселения. Луна уже почти полностью вышла из-за горизонта...

— Надо возвращаться, — сказал я себе, и уже развернулся, готовый возвращаться по собственным следам, когда...

Человеческий вопль, полный боли, столь ужасный, будто несчастного живьем рвут на части, прорвал тишину леса. И вдруг я понял, что так оно и есть.

Инквизитор недооценил противника.

Разумнее всего было бы просто уйти не оглядываясь. Но неужели можно в такой ситуации поступать разумно?!

Я побежал сквозь лес, раздирая горло холодным воздухом, в ту сторону, откуда раздался вопль. Впереди было что-то, напоминающее небольшой холм, я пробежал мимо него... И в этот момент холм повернулся.

И я понял, что убит.

Холмик оказался гораздо меньше, чем я думал. С меня ростом, в длину чуть больше. Вот только стоял он на четырех ногах, весь был покрыт жесткой щетиной, и вообще, это был никакой не холм, а огромных размеров кабан, с ужасающей клыкастой харей... окровавленной харей.

В один миг все детали мозаики сложились воедино. Паладин и в самом деле недооценил противника... наверняка, как и я, он подсознательно ожидал встретить обычного волкулака. Передо мной же стоял тот самый зверь, в существование которого я не верил абсолютно. Кабан-оборотень. Огромных размеров.

И я уже понимал, что справиться с таким титаном нереально, но был готов биться до последнего... Как вдруг понял, что свинья не нападает.

Кабан стоял и разглядывал меня, не выказывая никакой агрессии. Удивленный, я нырнул мыслью в астрал, разглядел ауру чудовища... И, ошеломленный, открыл глаза.

— Ар-ка-ран? — произнес я по слогам. Да, это был он. Инквизитор. В облике свиньи... Но кто тогда кричал?

Оборотень отошел на несколько шагов, открывая моему взгляду труп... Эльфа. Нижняя половина тела была зверски оторвана, снег вокруг покраснел от крови. Меня едва не вырвало от мерзкой картины...

Вдруг я узнал черты лица. Алариен? Зачем он пошел в лес? Почему инквизитор убил его? Как вообще оборотень стал инквизитором? Миллион вопросов вертелся в моей голове.

— Аркаран! Объяснись! Что происходит? Как ты смеешь убивать людей?!

Я не ожидал, что свинья сможет мне ответить, но оборотень открыл пасть... и я расслышал слова. Невнятные, перемежающиеся с хрюканьем и всхрапами — но все же человеческие слова.

— Он... не более человек... чем я.

Меня возмутил столь циничный ответ.

— Какая разница, человек он или эльф?! — завопил я. — Прекрати издеваться!

— Он такой же... эльф... как я... присмотрись.

На что он намекает?

Меня передернуло от омерзения, но все же я присмотрелся к мертвому телу.

— Руки... — сказал оборотень. — Уши.

И с этими словами я понял все. Вместо изящных эльфийских рук у трупа были заросшие шерстью когтистые лапы. Уши тоже куда больше напоминал звериные, чем эльфийские... лицо, искаженное судорогой предсмертной боли, еще хранило черты охотника, но из-за губ выглядывали звериные клыки.

— Он тоже оборотень... — произнес я шепотом. Все мои чувства были в страшном смятении.

— Просто... я успел раньше.

— Но почему, ты, оборотень, убиваешь...

— Позже... отойди... — проговорил кабан.

— Не понял.

— Я голоден.

— Ты собираешься его съесть?!

— И не пробуй меня остановить.

* * *

— Трус! — вопила моя гордость.

— Подлец! — вторила ей совесть.

Я сидел на камне в паре десятков шагов от места смерти эльфа и терзался. Совесть требовала мести, разум обращал внимание на то, что кабану я на один зуб... клык.

— Флей, — услышал я голос инквизитора. — Извини.

— Ты мне отвратителен... — ответил я. — Я едва сдерживаюсь от того, чтобы тебя убить... Погоди!

Я резко обернулся. Паладин стоял передо мной в человеческом облике. Яркая луна светила с небес...

— Почему ты не кабан?..

— Я...

— Предатель! — раздалось за моей спиной.

Из леса вышел Эстелиар, а с ним — еще двое охотников. И в глазах их я прочел приговор...

XVIII.

— Предатель! — повторил Эстелиар, указывая на Флея.

Флей, ощутив, что инквизитор готовится что-то сколдовать, прошипел сквозь зубы:

— Только попробуй, гад, — и обратился к эльфу. — Эс, я здесь ни при чем.

— А зачем ты вышел?

— Это было моей ошибкой.

— Ошибкой? А может, и с этим ты встретился по ошибке?

Охотники за спиной эльфа молчали, только один из них снял со спины самострел и стал не торопясь натягивать тетиву, а второй оперся о палицу... это красноречивее любых слов разъясняло их намерения.

— Да. Это случайность.

— Знаешь, что, предсказатель... — эльф сощурил красивые глаза. — Не стоит пудрить мне мозги. Ты убил Лара... или помогал его убить. Это не важно. В любом случае ты заслуживаешь смерти... Как и ты, рыцарь вшивый.

— Гидеон... тьфу! Эс, я хотел помочь ему, но он был уже мертв, когда я пришел.

— Почему ты не отомстил? — с холодным презрением в глазах поинтересовался солнечный. — Может, потому что тебе не важна жизнь друга? А знаешь ли ты, что это еще хуже?

— Почему?

— Спросишь у Лара на том свете! — отрезал эльф.

Парень с дубиной сделал шаг вперед, второй вложил стрелу в арбалет, Эстелиар сложил пальцы в какой-то знак.

— Не смей колдовать!!! — рявкнул Флей на Аркарана, пользуясь последними секундами перед боем. — Сваливай отсюда!

Нет, Флею была совершенно безразлична жизнь кабана-оборотня, убивающего своих же. Ему были дороги жизни охотников, собравшихся по дурости казнить невинного, а от ненормального паладина он ожидал чего угодно.

Охотник прицелился из арбалета, готовясь нажать на спуск, но Флей, не желая быть подстреленным, скользнул за деревья. Инквизитор последовал его примеру. Луна, по невероятной удаче, всегда преследующей достойных, зашла за облако, и лес погрузился в непроглядную тьму. Эстелиар выругался и применил простейшее осветительное заклинание, однако Флея не увидел, тем более что из-за волнения заклинание получилось слабым.

Так бы он и ушел, если бы Аркаран послушал мудрого совета и свалил куда подальше, однако же он предпочел вступить в схватку, и, даром, что маг никудышный, швырнуть в эльфа пару огненных шариков.

Для опытного волшебника такие заклинания — мелочь, не стоящая внимания: шарики погасли на магическом щите, не долетев до эльфа где-то фута. Однако Аркаран этим действием выдал свое, и, по удивительному совпадению, Флея, местонахождение, которое спустя миг было щедро обстреляно разнообразными боевыми заклинаниями.

...Когда эльф практически полностью вымотался магически, наступила блаженная тишина. Тихо догорали две березы, тихо стояли, склонив головы перед величием магии, охотники... Казалось, что оба предателя прожарились насквозь, не успев даже пискнуть.

Эстелиар вдруг схватился за голову и упал на землю. Охотники последовали за ним.

Флей поднялся с земли и сделал глубокий вдох. Заклинания он частично погасил, так что не пострадал ничуть. Всех троих он вырубил ненадолго, но уйти можно успеть.

— Поднимайся, свинья... — он пнул лежащего рядом паладина. Магия магией, но сейчас начнет жечь уже настоящее пламя. — Идем. Где там твоя лошадь?

* * *

...Я обтер меч о снег и положил в ножны. За все ошибки нужно расплачиваться... и быть готовым отвечать за все свои решения.

* * *

Паладин рассказал мне все.

Однажды в его дверь постучался странник... нетрудно догадаться, кем он оказался — в эту же ночь всей его семьи не стало, а Аркарана, тогда еще совсем ребенка, он решил оставить в живых и вырастить как сына.

Это стало последней ошибкой оборотня... Следующей же ночью ребенок зарезал мирно спящего вервольфа.

Да. Именно вервольфа. Как ни странно, но укусивший Аркарана оборотень был вполне классическим. Ликантропия же у парня принципиально отличалась от обычной: вместо волка он становился кабаном... хищным кабаном огромных размеров, чему я и сам стал свидетелем. Вторая же особенность и заставила меня принять окончательное решение.

Нормальный оборотень принимает человеческий облик, когда оканчивается полнолуние. Кабану же, для того, чтобы выбраться из проклятой шкуры, требовалось убить и съесть одного разумного...

Это отличие не позволяло ему просто прятаться, и, естественно, он быстро попал в руки Инквизиции — где продал сородичей за свою жизнь...

* * *

— Покойся с миром, оборотень... — произнес я, в последний раз глядя на обезглавленное тело паладина. — На твоих руках кровь, и желудок твой стал могилой для десятков подобных тебе... Да будет земля тебе пухом, предавший сам себя...

Я уже сделал неправильный выбор, когда помог инквизитору... теперь я исправил свою ошибку, хоть отчасти. На душе оставалась горечь... нет, я не сомневался в том, что сделал единственно верное решение — я просто был подавлен.

Быть может, стоит вернуться к охотникам? Только вот я прекрасно знаю, что мне скажут. "Почему ты молчал раньше?" — спросят меня. — "Почему ты допустил гибель Алариена?" — и у меня не будет ответа.

Если, конечно, меня не линчуют там же. Эстелиар уже наверняка вернулся... не знаю, поверил ли он в мою смерть — но объясниться он не даст мне в любом случае.

Не говоря уж о муках совести...

Я сплюнул и пошел к тракту, точнее, жалкому его подобию, занесенному снегом, но хоть немного проходимому по сравнению с лесом. Было не слишком холодно, даже кожу не стягивало, и я надеялся встретить кого-нибудь раньше, чем замерзну.

Все мои вещи, за исключением меча, остались у охотников, и возвращаться за ними, по уже описанным причинам, мне не хотелось.

Вот и дорога. На удачу, я вышел прямо на перекресток двух путей — из Нефрисса в столицу и дороги к оставленному мной поселку. Хотел было свериться с купленной картой, но, крепко выругавшись, вспомнил, что и она осталась в сумке. На указателе значилось:

— Нефрисс — 20 миль.

— Охотничий поселок — меньше мили.

— Киарус — 400 миль.

Чуть ниже висела металлическая, чуть тронутая ржавчиной пластинка с выбитой рекламой какого-то трактира. Если верить надписи, это заведение располагалось не более чем в двух милях в сторону Киаруса, официальной столицы Лоранда.

Ближе ничего не было. Трактир — это неплохо, вот только...

Еще одно проклятие слетело с моих губ. Охотники, благодаря мне, разбогатели почти на пятьдесят тысяч лир. У меня же в карманах не осталось ни одной монеты — в поселке я быстро отвык брать с собой деньги.

Будь я менестрелем, наверняка смог бы раздобыть достаточно денег прямо на месте, ну или, по крайней мере, получить комнату ненадолго. Однако единственное, что я мог бы продемонстрировать публично — телепатия, гипноз и все такого рода, однако сейчас этим уже мало кого можно впечатлить. Колдуны, мистики, да еще встречаются просто телепаты — от рождения.

Впрочем... убедить владельца трактира дать мне комнату я, вероятно, смогу... погреться меня точно пустят, не звери же.

Неожиданно стало холоднее, снегопад усилился. Нужно быстрее добраться до трактира, а то еще обморожусь.

Тракт был трудноразличим среди снежных полей, я мог ориентироваться только по едва заметному следу полозьев — путешественники уже перешли на зимние виды транспорта — медленно, но верно тоже скрывающемуся под слоем снежинок.

Плохо... Я побежал как можно быстрее, однако скоро остановился, задыхаясь. Очень холодно. И вьюга все сильнее, уже ничего не видно, только луна с небес светит... Я поднял воротник плаща и надвинул капюшон, защищаясь от мерзких, холодных и колючих снежинок.

Нужно идти... Каждый шаг давался тяжелее предыдущего: ноги глубоко увязали в снегу, даже... о нет...

Следы от саней исчезли. Я остался один в чистом снежном поле, и не видел вокруг ничего — все скрывала от меня снежная пелена, почти как во сне. Вот только во сне я не замерзал все сильнее с каждой секундой.

В надежде непонятно на что, я закрыл глаза... никого живого... ничего, что могло бы помочь мне... только вот...

Передо мной виднелись следы — не физические, конечно, эфирные... На дороге осталась частица энергии того, кто прошел по ней... кого-то живого, и более того — разумного, кто так же, как и я, искал путь к другим живым, быть может, час назад, быть может, день...

Обычно, среди множества пересекающихся полей, облаков мыслей, эмоций, такие слабые эманации незаметны, но сейчас, ночью, в глуши, их слабого свечения ничто не заглушало.

Я знал, что это правильный путь, и, не открывая глаз, зашагал по следам. Ветер дул мне в лицо, но я шел, не сгибаясь — у меня была цель, и путь...

Но, только я прошел несколько десятков шагов, следы исчезли. Они закончились совершенно неожиданно... В астрале, под землей что-то слегка пульсировало, но откуда, и что это может быть? Для "места силы" слишком слабо... Но какая разница?

Не важно, что это. Нужно решить, куда двигаться... нужно решить...

Я открыл глаза — вокруг уже была непроглядная темень, даже луну было уже не разглядеть сквозь круговерть снежинок... А еще, я очень устал...

Надо отдохнуть... нет, надо двигаться! Иначе замерзну... Сил нет двигаться...

"Отдохну минутку", — решил я. Всего одну минуту, а потом... а что потом?

Я присел на корточки и разгреб руками снег... Сразу стало теплее, ледяной ветер прекратился...

Чтобы согреться, я сжался как можно плотнее... холод вдруг отступил...

"Надо уже подниматься", — вспомнил я. Но сил подниматься уже не осталось... посидим... отдохнем... согреемся...

Теплая волна уносила мое сознание прочь, и я сопротивлялся как мог, но сил не хватало даже не мысли...

И забытье накрыло меня...

XIX.

...Все размыто, нечетко... Будто под водой... Как сквозь мутное стекло, виден странный лес... В голове что-то звенит...

Что со мной? Не могу понять... и почему так холодно?.. Флей, рви тебя химера... ты забыл?

Ты замерзаешь!

Проснуться, встать! Бороться! Флей!

Я попытался пошевелиться — движения были странно замедленными... И уж наверняка в настоящем мире я не пошевелил даже пальцем.

Надо очнуться, пока я не замерз окончательно!

Собрав всю свою волю, я рванулся... Кажется, путы чуть отпустили меня, сознание прояснилось, я двигался нормально, но... Сон не отпускал.

С остервенением я стал себя щипать и хлопать по щекам. Бесполезно. Начал биться головой об землю. В волосы набился песок, а в реальности, тем временем, с каждой секундой я приближался к смерти...

— Ненавижу! — выкрикнул я, вытащил меч и яростно рубанул ствол ближайшего дерева. Щепки полетели во все стороны, из раны потек древесный сок, зеленоватый, полупрозрачный, с отвратительным запахом.

Еще что-то проорав, я продолжил издеваться над несчастным деревом. Меч и не думал терять остроту, только вот во сне это ровным счетом ничего не меняло. И, в первую очередь, ничуть не помогало закончить сон. И не могло помочь... куда уж там, если даже дерево всерьез не пострадало...

Бросив меч в ножны, я звериным взглядом оглядел окрестности. Лютая ненависть обжигала меня — ненависть к этому сну, и к самому себе, допустившему такое.

А может, я просто уже умер? И не вырвусь из этого сна никогда? Да нет, бред. Разве мало я с призраками общался, чтобы еще строить предположения о том, как выглядит смерть. Жив ты, Флей. Умирают совсем не так...

Лес не был таким однообразным, как недавнее бескрайнее поле... Деревья росли то гуще, то реже, словно в настоящем, природой созданном, лесу — а где-то далеко впереди был просвет, среди деревьев синел маленький кусочек неба...

Что-то бессознательное подтолкнуло меня: "Туда!"

А, да хоть куда... если это что-нибудь изменит. И я легко побежал, шурша листьями, вперед, к свету, к синему небу...

Правильный выбор... Опять все померкло, и я открыл глаза...

* * *

Я лежал на звериной шкуре, вторая прикрывала меня вместо одеяла. Низкий каменный потолок, плавно переходящий в стены... из небольшого отверстия в стене льется очень слабый, рассеянный свет. Какая-то пещера... что ж, по крайней мере я жив.

Что-то зашевелилось слева. Я рефлекторно повернул голову на звук и отдернулся, увидев какого-то зверя. Тот, однако, не выказывал угрозы, а тихо сидел на полу пещеры перед небольшим костром... костром?

Еще никогда я не встречал зверя, который умел бы обращаться с огнем... и смешно думать, что такой вдруг найдется, тем более, сидел он совсем как человек.

Когда существо повернулось ко мне мордой... то есть лицом, я уже знал, что увижу. О таких, как он, все слышали, но почти никто их не видел. Это был йети, снежный человек — тварь, очень близкая человеку по физиологии.

Йети был ростом чуть выше меня. Длинная золотистая шерсть покрывала его тело, на лице, почти человеческом, она была чуть короче, ясно выделялись усы и борода. Карие глаза светились живым умом... да он, наверняка, и был разумным.

— Это ты меня спас? — спросил я.

Снежный человек чуть наклонил мохнатую голову.

— Ты понимаешь меня?

— Угу, — промычал он.

— А говорить умеешь?

— Ух... — грустно ответил спаситель.

— Не получается?

— Ы-ы... — вздохнул йети.

Я вдруг почувствовал себя намного более глупым, чем этот человекоподобный зверь. Он-то хотя бы понимал чужой для него язык. Стоп! Если йети действительно разумен, значит...

Я вгляделся в его ауру, и объединил сознания. Вот оно!

— Я тоже понимаю тебя, — произнес я. Йети удивленно ухнул.

— Как это возможно? — донеслась до меня его мысль.

— Я слышу твои мысли.

— Здорово! Устал объясняться с вами жестами... — йети не слишком удивился. — Есть хочешь?

— Если есть что... А как ты меня нашел?

Я присел поближе к костру. Дым от него тонкой струйкой уходил к потолку, а затем в трещины камня, и воздух в пещере оставался свежим.

— Ты прямо у моей пещеры упал, — объяснил йети. Его неразборчивых уханий, вздохов и воплей я уже не замечал, концентрируя внимание только на мыслях. — Я же не зверь, помог...

Не зверь... да, все же он никакой не зверь. Может, даже более человек, чем многие из нас. Значит, это на его следы я наткнулся...

— А откуда ты Лорандийский знаешь?

— С людьми часто дело иметь приходится. Тут, недалеко, живут.

— Охотники?

— Угу.

Он вынул из огня, просто руками — видимо, шерсть хорошо защищала от жара — что-то, напоминающее камень, и несколько раз ударил им о пол. Камень раскололся, рассыпался на кусочки, обнажив кусок жареного мяса. По-видимому, йети пользовался старым и простым способом — готовил мясо в глине.

— Обалдеть... — сказал я, принимая протянутую мне еду. — Один живешь?

— Мы по натуре одиночки.

— А как же продолжение рода? — удивился я.

— Ну, так для этого... вовсе не обязательно жить вместе, — резонно заметил мой мохнатый спаситель. — Сам-то ты как на меня набрел?

— Искал дорогу, ну и... как мне тебя отблагодарить?

Я впился в сочное мясо, тепло разлилось по телу... только прикончив кусок, я заметил, что мясо было несоленым.

— Да мне ничего не надо... — развел руками йети. — Ты пока в себя приди. Снаружи пурга...

— Долго я лежал?

— Кто ж его знает... как раз мясо сготовилось за это время... — в подтверждение, он взял второй "кирпич" и, так же разбив его о камень, сам принялся уплетать его.

— Это медведь, — пояснил хозяин с набитым ртом. Впрочем, на четкость мыслей это не влияло. — Недавно набрел на берлогу. И шкура тоже его.

— Часто ты людей встречаешь?

— Ну как сказать... в города не хожу, женщины меня пугаются. А так... есть у меня, как уже говорил, знакомые. Придут, выпить принесут... ты чего вылупился?

— Ну... — я не удержался от улыбки. — Не думал, что ты тоже употребляешь алкоголь.

— А что, забавная вещь... Ну вот... приходят, выпить приносят, разговариваем с ними — я, как обычно, жестами... выговорить, знаешь, ваши слова не могу. Иногда меняем что-то. Я им шкуры всякие, они мне выпивку ту же самую... оружие подарить хотели, да я отказался. Не люблю я железо...

— Ладно, хозяин... Я посплю еще?

— Спи, не бойся. Незваных гостей у меня не бывает.

— А я?

— Так ведь это я тебя притащил...

Спать мне, на самом деле, не так уж и хотелось — просто я не мог найти себе подходящего занятия. Мысленный разговор с йети, хоть и не лишенный интереса, уже надоедал.

XX.

...Впереди, переливаясь синими и зелеными искрами, лежало бескрайнее море, за спиной моей шумел тот самый, такой необычный, лес... Два запаха — морской: йода, соли, водорослей — и лесной: смолы, листьев, травы — смешивались, возбуждая и щекоча нервы.

— Как я устал от этих снов... — произнес я в пустоту.

— Снов больше не будет.

Человек в длинном плаще с капюшоном встал с камня у самого берега и повернулся ко мне. Длинные волосы спадали на его лицо, вместе с капюшоном полностью скрывая черты.

— Снов больше не будет, — повторил он. — По крайней мере, таких.

— Как ты можешь обещать это?

— Как? Флей, ведь это я был причиной им всем.

Человек подошел ко мне ближе.

— Тогда объясни... объясни, зачем нужны были эти дурацкие видения?

— Посмотри на это море, Флей... — незнакомец приобнял меня за плечи, другой рукой указывая вперед. Я не стал вырываться, этот человек вызывал во мне необъяснимое доверие. — Посмотри... Это море — конец твоего пути... точнее, пути тебя нынешнего...

— А дальше — смерть в морских волнах? — почему-то спросил я.

Человек в плаще кивнул.

— Не исключено. Это один из вариантов. А второй вариант — плыть.

— Я не понимаю.

— Неудивительно, Флей. Осознание уже близко, но еще не произошло. Осознание, мистик-немистик... заблудившийся мессия...

— Я не мессия.

— Мессией не рождаются... им умирают. Но у тебя будет свой путь.

— Ты говоришь загадками. Скажи прямо, чего ты хочешь от меня.

— Я всего лишь хочу помочь тебе осознать себя до конца, Флей. Ведь ты помнишь лишь последние пять лет... и уже не надеешься вспомнить, что было до этого.

— А это возможно?

— Более чем возможно. Необходимо, и скоро осознание придет. Твоего прошлого, а затем и твоей сути... загадки природы... Ты живешь жизнью бродяги-наемника, тратишь бесценный дар на пустяки, не ищешь ни причины, ни смысла, ни цели — а между тем, есть и причина, и цель...

— Скажи мне, кто я есть?

— Я сказал бы, но, увы... это не только не поможет осознанию, но и не позволит ему свершиться — твое подсознание не поверит этому, и память не вернется. Так уж устроен разум — ты должен узнать это не от кого-то, осознание должно прийти само. Эти сны... все... имели своей целью подготовить тебя к Пробуждению.

— А кто ты, незнакомец? — я резко сбросил его руку со своего плеча. — Кто ты, что так заинтересован в моем пробуждении? Кто ты, что решаешь за меня, кем мне быть?

— Я? — человек очень странно усмехнулся. — Я — это ты, Флей.

Он откинул капюшон назад, легким движением руки отбросил набок волосы. Мое сердце бешено забилось. Меня, отечески улыбаясь, разглядывал я сам. Нет, не совсем я... этот Флей казался старше, и лицо его отражало не вечную горячность юноши, а доброту старого мудреца... а еще — две пряди волос на висках, присобранные в хвосты, были совершенно седыми. Почему?

— Да. Я Флей, — произнес мой двойник. — А кого ты ожидал? Светлого бога? Воплощенный Эфир? Великого мага, решившего сделать из тебя спасителя мира? Нет, Флей. Я — это всего лишь ты. Ты истинный. Твоя суть... Скрытая сторона твоей личности. Альтер-эго, если хочешь.

Я медленно кивнул, не отрывая взгляда от себя же.

— А почему ты?..

— Не важно, Флей. Ты сам узнаешь все... Скоро — это я тебе обещаю.

Я молча склонил голову.

— А теперь, Флей... мне все-таки есть, что рассказать. Может, дам пару наставлений на будущее — хоть у нас одна душа, многое я понимаю лучше тебя. В следующий раз, когда мы увидимся, ты уже будешь мной — ведь я обещал, что снов больше не будет — о том же, как ты любишь прислушиваться к голосу собственного рассудка, промолчим. Поэтому спрашивай, пока есть возможность...

— Ответь мне, почему в этих снах я лишен всех способностей?

— Все просто. Во сне их и не может быть. Здесь нет эфира... точнее, здесь все — эфир. Ты уже видишь не глазами, понимаешь?

— А... — у меня были тысячи вопросов, я не знал, какой задать... но Флей понял без слов.

— Каждый сон затрагивал какую-то часть твоего разума, вызывал какую-то эмоцию... Страх, непонимание, боязнь неведомого, неверие, гордость за себя, разочарование, упоение собственной глупостью, и, наконец — восхищение прекрасным... Все это готовило твой разум к осознанию.

— Флей... — нелегко называть другого своим именем, даже себя самого. — Ты можешь сказать мне, что ждет меня впереди?

Он улыбнулся немного грустно...

— Я не знаю будущего... знаю не больше, чем ты... Но, как и ты, могу разглядеть его... Лишь вблизи и неточно, но все же... Как я уже говорил, близится твое пробуждение... У тебя будет возможность жестоко ошибиться... постарайся ей не воспользоваться. И главное, помни: твое прошлое — это еще не есть твоя суть.

— Я не знаю, куда мне отправляться... Я не верю, что судьба настигнет меня везде. Ответь мне... куда лежит мой путь?

— Я же сказал, что не знаю будущего... но тебе это и не нужно, ты лишь хочешь переложить тяжесть выбора на чужие плечи... пусть даже твои собственные. Что ж, отправляйся в столицу... и живи, как знаешь, вопреки предчувствиям... Я знаю, что ты не сможешь упустить свой шанс. Уж я-то знаю... Пора просыпаться, Флей. До встречи.

Все исчезло — берег моря, волны, лес, и мое отражение. Я приподнял голову с мягкой шкуры... В углу горел очаг, снежный человек мастерил что-то из обломка кости. Впервые я проснулся по-настоящему счастливым.

* * *

Я легко разгреб снежный сугроб, загораживающий выход. Снег попал под одежду и стал бессовестно таять, холодными ручьями рассекаясь по моему телу, но это не могло меня огорчить.

— Пока, йети! — я помахал спасителю рукой и зашагал к дороге, увязая в громадных сугробах.

Пурга уже перестала, снова с серого облачного неба падал только мелкий снежок.

На мое счастье, по занесенной снегом дороге уже успели проехать несколько повозок, и путь был хоть приблизительно, но отмечен.

Направо, налево? — я остановился у дороги. Можно отправиться в придорожный трактир, можно в Нефрисс... вот только до города мне не дойти, даже по хорошей погоде, раньше, чем к вечеру. Остается трактир.

Я направился по тракту в сторону гор, быстрым шагом. Трактира я не видел, но оно и неудивительно, рельеф тут редкой неровности.

Дорога была совершенно пустынна, видно, не многим улыбалось переть аж в Киарус по ненаезженной дороге... а хотя... ошибаюсь. Последний след казался совсем свежим.

Я вдруг задумался о сказанном мне во сне... Пробуждение... осознание... А еще... Флей назвал меня мессией. Почему? Он знает что-то, чего не знаю я... бред. Ведь он — это я... Возможно, он не знает, а понимает больше... Все равно не ясно. Но, несмотря на все сомнения, хотелось верить в сказанное. Именно поэтому я отправляюсь в столицу.

С такими мыслями я подошел к придорожному трактиру. Заведение, добротно выстроенное из бревен, гостеприимное, теплое, будто приглашало войти, но мое внимание привлекло нечто другое.

У входа стояли крытые сани, запряженные тройкой коней. Ямщик на козлах, скучая, курил трубку. По запаху дыма я узнал грозоцвет — однако, крепкая же у него голова.

— Куда едете? — я подошел к мужику, широко улыбаясь. Тот пустил еще клуб дыма, и вдруг произнес длинную образную тираду о том, как хотел бы он куда-нибудь поехать, но хозяин, идиот со справкой, хоть и дворянин, как увидел питейное заведение, не смог удержаться, и отправился тратить последние деньги, к тому же еще отдав приказ ждать, пока он не выйдет, никуда не отлучаясь.

— Три часа уже... — закончил ямщик. — А до столицы сутки пути чистого времени. Если мы будем так останавливаться через каждые двадцать верст, с ума сойду точно. Хотя, с другой стороны, — ямщик чуть смягчил том, — хоть лошади отдохнут. Если в сосульки не превратятся, — он глубоко вдохнул и, наконец, спросил:

— А тебе-то что?

— Может, подвезешь? Мне как раз до столицы.

— Хозяин будет против, боюсь...

— Да ладно тебе! Хозяин даже ничего не заметит, а тебе хоть не так скучно будет.

— И верно... если этот дятел продолжит...

Дверь трактира со стуком распахнулась, и оттуда вышел, чуть покачиваясь, молодой человек лет двадцати семи. Одет он был в шубу, сейчас распахнутую, и прижимал к себе светловолосую особу женского пола, чья профессиональная принадлежность была очевидна.

— Это он... — произнес кучер сквозь зубы. — Давай, садись. Сейчас буду ему внушение делать...

Молодой дворянин, все так же, в обнимку с девицей, подошел к саням, распахнул дверь и потребовал:

— Гар...рис! Поезжай! Садись... ик... милая...

— Сию же минуту, сэр, — насколько возможно вежливо ответил слуга, и только я понимал, как трудно ему удержаться от хамства в адрес, несмотря ни на что, любимого, хозяина. — Позвольте только напомнить о двух важных моментах.

— Чее?..

— Во-первых, как, по-вашему, будет возвращаться из столицы эта дама?

— Ой, да неважно... — аристократ засмеялся дурацким смехом. — Как-нибудь...

— Ладно, второе. Вы помните, сколько у нас осталось денег после покупки лошадей?

— Да поф-фиг! — дворянин снова засмеялся. — Трогай уже!

Ямщик вздохнул.

— Как можно быть таким дураком? Напиваться вусмерть на последние деньги... Леди, — обратился он к девушке. — Вы, конечно, можете отправляться с нами, только вам стоит знать, что до похода в таверну у этого... представителя благородного общества... было в кошельке ровно тридцать восемь лир. Осмелюсь предположить, что сейчас там и этого нет.

"Леди" не сказала ни слова, но продемонстрировала свою понятливость, без промедления оставив дворянина.

— Куда же ты! Ангел мой! — заорал, плача, пьяница. — Не бросай меня в пучину волн одиночества!

— Во дает! — подмигнул мне кучер. — Не зря он учился изящной словесности... Помоги-ка его запихнуть.

Мы вдвоем спрыгнули с козел и стали не слишком бережно заталкивать дворянина.

— Гаррис... ты свинья! — сообщил тот, оказавшись в санях. Мы же, отдышавшись, поднялись на козлы.

— Вот так и живем... — вздохнул Гаррис. — Но-о, пошли! Папаня у него тоже был тот еще мот, но до сына ему далеко... Я еще при отце его лакеем служил, на руках этого качал. Сейчас вот... продали остатки имения, раздали долги, купили коней — хорошо, я с ними управляться умею — и в столицу. Может, в гвардии его примут... А ты сам-то куда?

— А кто его знает... — ответил я, разглядывая заснеженную дорогу. — Навстречу судьбе...

XXI.

Путь до столицы занял у нас не много времени: ехали, почти не останавливаясь, два дня подряд. Всего один раз сделали остановку, на середине пути. Крестьяне в том селе, как ни странно, оказались покладистыми, и, увидев аристократа, без разговоров накормили и его самого, и его спутников, и коней — вероятно, потому, что мы не требовали слишком многого.

Молодой дворянин не стал возражать против моего присутствия: проснулся он как раз, когда я начинал рассказывать очередную историю из жизни, и, вместо того, чтобы жаловаться на несовершенство мира, столь очевидное с похмелья, подполз к окошку спереди и стал внимательно слушать. Вопросов о том, откуда я взялся, у него, естественно, не возникло.

В Киарус мы прибыли глубокой ночью; ворота были наглухо закрыты, и пришлось ночевать чуть ли не под открытым небом — в повозке, втроем, поскольку денег ни у одного из нас не было даже на постоялый двор, тем более, на взятку, которую вымогали стражи за нарушение закона — открытие ворот до рассвета.

— И плевать, что вы аристократ, — коротко высказался по этому поводу один из стражников.

Когда мы легли, укрывшись чем попало, мне пришло в голову спросить дворянина:

— Габриэл... А что вы вообще ищете в столице? — Мы всю дорогу болтали о пустяках, и до сих пор не вышло поговорить откровенно. — Гаррис говорил о гвардии... но с какой стати вас там примут?

Габриэл недолго размышлял.

— Мой двоюродный дядя там служит... Какой-никакой, а родственник. Может, и примет, хоть рядовым. Гвардия — это все же не армия, жить можно, жалование платят неплохое. А мне бы хоть как-нибудь прожить.

Снаружи раздалось тихое ржание лошади.

— Лошадей жалко... — произнес лакей. Они целый день не ели, сейчас еще намерзнутся...

— Не замерзнут, — ответил я, — в худшем случае нам придется немного проехаться во сне, и то едва ли. Под колеса ведь камни подложили?

По тихому шелесту я понял, что слуга кивнул.

Лошадь заржала еще раз. Вместе с этим послышался какой-то неясный звук... Я чуть прикрыл глаза, и тут же сел на месте.

— Нас грабят!

— А? — мои соседи подскочили на месте. Почему-то они ни на миг не усомнились в моей правоте, и ломанулись в двери.

Я не стал торопиться, и вышел немного позже спутников, уже уверенный, что выхожу зря. Наглый ворюга, только услышав, что хозяева коней не спят, бросил все, и побежал... направление было легко определить по следам на снегу, но преследовать его не хотелось.

— Лошадей хотел украсть... — сообщил очевидный факт Гаррис.

— Он может и вернуться, — заметил я. — Не смертельно, но для вас — неприятно. Надо было на постоялый двор зайти...

— Так денег нет...

— Да знаю я... рыцарь вшивый, ни земли, ни денег, один слуга... — я проговорил это с какой-то непонятной злостью, как будто имел право обвинять Габриэля. Мне хотели что-то ответить, но я махнул рукой. — Знаю, понимаю я все. Просто не хочется десять часов... ну пусть не десять, допустим, вы тоже подежурите, но это не меняет сути... стоять на морозе и следить, чтобы ни одна сволочь... А! — я, развернувшись, решительно направился к воротам.

— Ты куда?

— Сейчас вернусь.

С размаху я пнул окованные железом ворота. Гулкий звук раскатился вокруг; из окна сторожки показалась недовольная рожа стражника.

— Открой ворота страннику, служивый... — самым ласковым голосом, на какой был способен, попросил я.

— Катись к химерам! Закон для всех один, до рассвета не открывать.

— А если я заплачу?

Платить я, понятно, не собирался. Просто нечем.

— Сколько?

— А сколько надо?

С этими словами я, закрыв глаза, проник мыслью в глубины ауры стража... Невероятное отвращение наполнило меня при этом. Впрочем, это не главное. Спустя миг стражник стал моим. Не прозвучало ни единого слова, и остальные ничего не поняли.

— Я тебе заплатил.

Стражник кивнул, и я отпустил его волю.

— Открывай ворота.

Стражник отошел, и я расслышал:

— Давайте, ребята... открываем, здесь у нас особый случай, хе-хе... — стражник усмехнулся, довольный якобы полученной добычей.

Хотел бы я увидеть лица стражников, когда они будут делить несуществующие деньги.

Заскрипели петли, и врата медленно-медленно раскрылись.

* * *

— Внешний город... всяко лучше, чем у стен куковать, правда? — усмехнулся я.

— Как ты их уговорил-то?

— Какая разница...

Мы медленно ехали по узкой улочке, копыта лошадей месили грязь, когда-то бывшую снегом. Внешний город, кварталы ремесленников, едва ли можно было назвать привлекательным... Настоящая столица начиналась за второй стеной, в центральном Киарусе. Там находился и дворец, и богатые кварталы... Мне там, впрочем, делать нечего. По крайней мере, сейчас.

— Здесь наши пути расходятся, — произнес я на одной из грязных улочек. — Давайте... удачи вам.

— Удачи, Флей, — ответили мои бывшие спутники, а в глазах их, пусть скрытых ночной тенью, я видел сотни незаданных вопросов. Но ни мне, ни дворянину со слугой не показалось правильным раскрывать ответы.

Я раскрыл дверь повозки, подхватил меч и ступил на мостовую — сапоги тут же почти целиком погрузились в жидкую грязь. Лошади не торопясь двинулись с места, я пошел в обратную сторону.

Спустя минуту я пожалел, что вышел так рано: на меня навалилась дикая сонливость — видимо, следствие разговора со стражем. Мелочь, казалось бы, но я и без того вымотался за день.

Надо поспать... но, при всей своей неприхотливости, спать в грязи, тем более — зимой, я не умею, и, как следствие, не люблю.

Будем мыслить позитивно... где можно поспать?

Я остановился и окинул взглядом улицу. Пара масляных фонарей слегка разгоняла тьму.

В круг света вступили три человека в кольчужных доспехах, с оружием на поясе. Я схватился было за меч, но понял, что это всего лишь стража, патрулирует город. Не завидую им: в мороз и в такой сбруе... хотя, под кольчугами у мужиков было надето столько одежды, что они казались раза в два толще, чем на самом деле.

Стражники тоже заметили меня.

— Ты кто такой будешь? И что по ночам не спишь? — спросил один.

Неожиданная идея созрела у меня в голове.

— Негде спать мне...

— Бродяга, что ли?

— Вроде того.

— Ага. Знаешь, что за бродяжничество бывает?

Я хорошо знал. Небольшой срок в камере. В худшем случае к нему прилагалась плеть. Собственно, этого я и добивался.

— Но ладно. Мы тебя прощаем, — неожиданно решил стражник.

— Э... почему? — запротестовал я. — Не надо меня прощать, виновен — так уж виновен!

— У нас таких, как ты... — стражник провел пальцем по горлу. — Во! Всех сажать — никаких камер не хватит. Тем более что вам только этого и надо.

— А закон?.. — все еще возражал я.

— А закон придумал какой-то безмозглый болван при императорском дворе, чтоб ему пусто было! Если все такие законы соблюдать, не Империя будет, а не пойми что. Ну, пойдем, ребята... мы с вами, небось, не бездомных ловим, а настоящих преступников...

Стражи, кивнув, пошли дальше. Я в отчаянии завопил:

— Мужики! Да будьте вы людьми! У меня ни гроша в кармане, я тут замерзну насмерть! Что вам, камеры жалко?

Стражник опять повернулся ко мне.

— Я же говорю. Если вас всех сажать, никаких тюрем не хватит... Нашли себе бесплатную гостиницу...

— Всего на одну ночь! Пожалуйста!

— На одну? Больше просить не будешь?

— Да чтоб мне сдохнуть!

— Ну, хорошо... идем. Переночуешь у нас. Но если еще раз увижу тебя... в нарушение всех законов накажу тебя плетью без тюрьмы.

* * *

— Бродяга, с мечом... обалдеть. Меч хоть оставь, а то офицеры нам устроят веселую жизнь.

— А если заберешь?

— Если бы мы хотели его забрать, уже давно бы это сделали.

Я собрал оставшиеся силы и вгляделся в ауру слуги закона. Кажется, не врет.

— А вот так? — я резко вытащил меч. Стражник отшатнулся. — Хороший меч?

— Хороший, хороший... Да иди ты! Можешь не отдавать.

Реакция была для меня совершенно неожиданной — я просто хотел проверить, не станет ли стражник менее честным, увидев меч. Что ж, так еще лучше.

— Ты извини, — я вернул оружие на место. — Не хотел тебя пугать. Куда мне?

— Выбирай любую... у нас сейчас пусто.

Не обманывает... и коварных планов не вынашивает... — уловил я уже затухающим сознанием. Очень честный человек...

За первой же стальной дверью оказалась каменная комната с огромной кучей соломы в центре. Не слишком тепло, но поспать можно неплохо. Спасибо вам, добрые стражники.

XXII.

Было раннее утро, и я, выспавшийся и довольный, намеревался покинуть тюрьму.

Разбудил меня все тот же стражник, и, хоть я еще не отсидел положенного срока, вытолкал из тюрьмы в шею. Причина была простой: через полчаса заключенным должны были выдать завтрак — а я, кстати, последний раз ел больше суток назад, и не отказался бы даже от тюремной жрачки — тюремщики же, ясное дело, не хотели кормить еще одного халявщика, и старались избавиться от меня побыстрее.

— Как тебя зовут хоть? — спросили меня на выходе.

— Зачем вам?

— Для отчетности.

— Ну что ж... Флей меня зовут, — скрывать это не было никакого смысла, да и знание моего имени ничего им не даст.

— Замечательно. Флей, значит... Фамилию спрашивать не буду, вряд ли она вообще у тебя есть, — стражник обмакнул металлическое перо в чернильницу и записал мое имя на каком-то листке. — Можешь гордиться. Теперь твое имя увековечено.

— Вот уж спасибо...

На улице меня встретила все та же грязь и бедность. Нужно понять, что искать в этом городе... Я решил... вернее, что-то во мне решило... отправляться в столицу. Вот только зачем?.. Здесь должно быть что-то...

Но ничего, однако, не было.

Для начала, нужно достать немного денег — хотя бы на еду. Еда, крыша над головой — это необходимо...

"И наркотик", — вдруг прозвучало в моей голове. "Пыль", конечно же, осталась в сумке, у охотников — я отчетливо помнил, как запихнул ее туда. Боюсь, она действительно понадобится, но хотелось бы верить, что не скоро. В идеале — никогда.

Гуляя по улицам, я внимательно разглядывал все доски с объявлениями, которые, однако, не блистали разнообразием. Большая часть была совершенно пуста, два раза я наткнулся на коряво исписанные листы с рекламой мелкого ломбарда, три — на объявления вроде "продам то-то и то-то". Лишь одно объявление предлагало выгодную работу, и, прочтя первую строку, обещающую награду в 300 тысяч крон (в столице, судя по всему, пользовались еще одним, неизвестным мне, видом денег), я уже обрадовался, но, увидев продолжение, только сплюнул на мостовую и выругался: деньги достанутся "...тому, кто поимеет императора Маэглина Росса". Подпись отсутствовала, что подтверждало: денег не получит даже ловкач, который сумеет выполнить условие. Объявление, видимо, призвано вызывать бессильную ярость у власть имущих... и я не завидую его автору.

Больше ничего достойного в ремесленных кварталах я не нашел, хоть и бродил по улицам до посинения. В конце концов, я решил поискать и за внутренней стеной, но тут возникла проблема: стражники, в отличие от тех, что охраняли городские ворота, оказались неподкупными, так что пришлось ломать волю сразу троим, и в кварталы аристократии я вошел, сильно шатаясь и едва удерживаясь от падения.

Самое обидное, что и внутренний город не предоставил мне возможности заработать. Определенно был не мой день. Впору было стучаться в двери домов с вопросом, не нужен ли хозяевам работник.

...Как ни странно, работу я нашел почти что таким способом. Работу откровенно хреновую — помощником у кузнеца, в бедняцком квартале. Раздувать горн, подметать пол — за кормежку и постель.

Когда я прочел вывеску на двери кузницы, гордость запротестовала, но я заставил ее умолкнуть и постучался.

Столица, самое сердце человеческой империи... и в то же время, в этом городе ты постоянно встречаешь пришельцев из самых далеких земель. Если за второй стеной едва ли тебе попадется хоть один нелюдь, в ремесленных кварталах творится дичайшее смешение народов... Кузнец оказался тому живой иллюстрацией.

Он принадлежал к народу орков — немногочисленному племени охотников и кочевников. Все отличительные особенности — налицо: грубая темная, почти черная кожа, густо заросшая шерстью, мускулистое тело, шесть пальцев на мозолистых руках, и, конечно же, харя — страшная даже в улыбке, с маленькими свинячьими глазками и выпирающими нижними клыками, сделавшими бы честь любому медведю.

Пугаться я, впрочем, не спешил: в Найгарде жили несколько орков, и я знал, что, несмотря на устрашающий вид и, нередко, физическую силу, они отличались добродушием и удивительной сдержанностью.

— Чего желаете? — прогудел орк.

— Я искал работу...

Кузнец смерил меня критическим взглядом. В его маленьких глазах промелькнуло мое отражение — человека в потертой, но качественной одежде, с оружием за спиной, с вечной гордостью на лице... Орк покачал головой:

— У меня нет работы для воинов.

Я был готов к такому ответу.

— Ни у кого нет работы для воинов. А тебе нужен помощник. Я согласен на твои условия.

— Нет, я, конечно, не против... — кузнец развел руками, как бы показывая смятение, в которое повергли его мои слова.

— На время, конечно, — уточнил я, — пока не найдется работы получше.

Орк посторонился, открывая дверь. Запах дыма, горелой кожи и металла, стоявший в кузнице, заставил меня закашляться.

— Денег не получишь, но едой обеспечу... если надо, и кроватью. Точно согласен?

— Меня устраивает. Что надо делать?

— Пока что — вымой пол в дальней от печи части. Потом пообедаем, а там посмотрим.

Половина кузницы, где стояла огромных размеров печь, была каменной, с земляным полом, громадной металлической бочкой с водой, несколькими глиняными формами, молотом, наковальней и прочим инвентарем. Вторая половина — разделенная на несколько комнат и облицованная изнутри деревом, с кое-какой мебелью, хоть и убогой, но предназначение свое выполняющей — очевидно, служила кузнецу домом. Она располагалась справа от двери.

Чуть усмехнувшись, я подобрал в углу драную, хоть и чистую, тряпку и, зачерпнув ведром воды из бочки, принялся за дело.

* * *

— ...Ты понимаешь, Флей... В нашем деле, когда, скажем, куешь оружие, что главное?

— И что же? — не отрываясь от каши с мясом — жрать хотелось зверски — пробурчал я.

— Главное — не переборщить. Во всем надо знать меру! — орк поднял указательный (хотя кто его, шестипалого, разберет) палец. — Перегрел — и хренак, вместо металла у тебя невесть что. Слишком резко охладил — хренак, не меч у тебя, а картинка из осколков. С другой стороны, и халтурить не стоит. Чем ближе ты подойдешь к грани, тем лучше все выйдет...

— Паррайт... не грузи меня кузнечным искусством. Я ведь к тебе в ученики не записывался...

— Пригодится еще в жизни... — махнул рукой Паррайт.

— Я если я сейчас стану учить тебя сражаться на мечах? Тоже — в жизни пригодится?

— Я и без того умею. И учиться тут нечему... а вот оружейное дело...

"Редкий зануда", — подумал я.

— Так уж хорошо умеешь? — с издевательской ноткой произнес я.

— А ты проверь. Так, о чем я... халтурить, говорю, тоже нельзя...

Не позволяя орку вернуться на прошлую линию мыслей, я резко вскочил со стула.

— Так давай проверим! — предложил я, на ходу хватая ножны с мечом.

В глазах Паррайта появился живой огонек: нечасто, видно, ему предлагали такие развлечения.

— А давай! — он грузно поднялся со стула и взял с оружейной стойки у печи один из мечей, классической крестовидной формы.

Я прокрутил меч в руке и ударил снизу вверх — с расчетом, в крайнем случае, задеть руки кузнеца. Тот подставил меч, раздался звон, и...

Поединок закончился. Кузнец замер, с ужасом в глазах разглядывая глубокую зазубрину на своем творении. Я остановился, не желая превращать поединок в бой без правил.

Скрипнула дверь, и я обернулся. В кузницу вошла невысокая женщина...

— Дочка... — сказал Паррайт, отрывая на миг взгляд от меча и снова в него впиваясь. В голове оружейника явно не укладывалось, что его оружие — не самое лучшее на свете.

Женщины орков сильно отличаются от мужчин... по крайней мере, внешне. Шестипалость, темная кожа и грубые черты лица, конечно, выдавали в девушке нелюдь, но в остальном... Небольшой рост, прямо-таки огромные глаза, ровные черные волосы до пояса — ничуть не напоминали лысого бугая-папашу. Думается, при таком различии между полами орки должны прямо-таки на руках носить своих женщин.

Нужно, правда, заметить, что от традиционных представлений о красоте орчанка отстояла несравненно дальше Лины.

— И чем вы тут страдаете? — произнесла она. Я невольно поморщился. Голос у девушки оказался неприятным, грубым, хоть и не мужским.

— Мечи портим, — опередил все еще задумчиво разглядывающего меч кузнеца я.

— Тогда все ясно... — протянула девушка. Ее явно терзал вопрос, кто я вообще такой, но папаня наконец преодолел удивление и сообщил дочери:

— Это Флей. Новый помощник. Будет помогать во всем, знаешь, пол подметать, горн раздувать, готовить там, и всякое, понимаешь...

— И мечи портить, — усмехнулась девица. Усмешка получилась довольно пугающей. — Смотри, пап, он тоже твоих речей долго не выдержит.

— Да, да... — орк повернулся ко мне. — Послушай, я хотел спросить про твой меч, как он может быть таким твердым...

— Не знаю, — с язвительной улыбкой оборвал я его. — Честное слово, я ничего в этом не понимаю. И, судя по качеству твоей стали... ты тоже.

* * *

В одном из неприметных зданий за второй стеной столицы Лоранда человек в сером плаще перелистнул еще одну страницу тюремных архивов. Теоретически, организация, в которой он состоял, должна была контролировать абсолютно все, и хоть цель была недостижима даже в отношении тюремных архивов, офицер прилагал все силы, чтобы достичь ее хоть отчасти.

Уже не раз случалось, что и в столь незначительных документах попадались ценные сведения, поэтому им необходимо было уделять хоть какое-нибудь внимание.

Страницы тихо шуршали, человек отрешенно пробегал глазами по строчкам — имена, даты, снова имена... — и вдруг замер. На бумаге было выведено черными чернилами очень редкое — слишком редкое, чтобы ошибиться — и очень хорошо знакомое имя. Дата выхода из тюрьмы была сегодняшней.

Офицер посмотрел на страницу еще раз — имя, не один десяток раз прозвучавшее в этих стенах, и не думало исчезать. Загадочный Флей все-таки попал в поле зрения Наблюдателей...

XXIII.

День начался погано... Совсем как несколько дней назад, "Звездная пыль" решила напомнить о себе. И, как и в прошлый раз, безо всякой жалости — да и нельзя было ожидать иного.

Меня корежило так жестоко, как только могло; ни один палач не мог бы добиться мучений, какие вызывал сам организм, жаждущий дозы.

Самым мерзким было то, что, в отличие от прошлого раза, надежды утолить эту жажду не было в принципе. Я задыхался в муках, без надежды стонал так, что, не желая того, разбудил своих временных хозяев.

Орк прибежал, топая, как слон.

— Что такое?

Я, открыв рот, попытался ответить, но получился лишь сдавленный хрип.

— Ты болен? — спросил орк. — Может, лекарство надо?

Мне внезапно полегчало, совсем чуть-чуть, и я приподнял голову. В глазах стояли красные узоры.

— Знаешь... — проговорил я тихо, вдруг понимая, что выбора не остается. — Если хочешь мне помочь, найди наркоторговца.

— Абстиненция?

— Да... — я интуитивно понял значение сложного слова.

Очередной приступ боли повалил меня на постель. Я часто задышал, пытаясь чуть ослабить мерзкие ощущения. Паррайт исчез, и оставалось лишь надеяться, что он пошел исполнять мою просьбу.

Вернулся кузнец лишь час спустя, когда я был совершенно измучен ломкой. Белье уже понесло от меня немалый ущерб, из-за чего ко всему добавились муки совести.

Он вошел не один — рядом стоял какой-то человек, но черт его лица разглядеть я не мог.

— На что подсели, юноша? — раздался мягкий голос. Надо мной проступил темный силуэт.

Я открыл рот, отчего-то закашлялся и ответил:

— "Звездная пыль".

Словно эхом в моей голове прозвучал голос:

— Двести крон за дозу.

— У меня нет... таких денег.

— Тогда чего вы хотите?.. — в голосе торгаша прозвучало отвращение.

— У меня есть, вместо этого...

Сначала нужно найти руку... где она... Как больно...

Медленно-медленно, словно поднимая свинцовую гирю, и напрягаясь ничуть не меньше, я дотянулся рукой до волос. Изумруд не желал отцепляться, и я просто указал на него рукой.

— Сколько?..

Дилер, усмехнувшись, взял в руки камень.

— Две дозы.

Я хотел было высказать все, что думаю о таких торговцах, но сил не хватило даже на краткое ругательство.

И тут на помощь мне пришел Паррайт, до сих пор стоявший в стороне.

— Этому камню тысячи две с лишним цена, барыга! — взревел он.

— Подумаешь... — ответил торгаш. — Не хотите брать — ваше дело.

Он-то знал, что выбора у меня нету, однако недооценил благородства кузнеца.

— Давай сюда камень! Я его покупаю у него, — рявкнул орк. — Деньги за наркотик — вот. Флей, согласен?

Я, еще не до конца понимая, о чем речь, кивнул.

— Две тысячи — десять доз, — с усилием согласился делец, хоть сделка и без того оставалась для него невероятно выгодной.

— Давай, сыпь, не жадничай... Держи, бедняга...

Горький порошок оказался во рту, захотелось сплюнуть, но я, поборов себя, проглотил наркотик. Спустя несколько мгновений все прояснилось.

Орк сидел на кровати, держа в руке небольшую коробочку с порошком. Рядом стоял невысокий мужчина в шерстяной одежде с объемистой сумкой в руке.

— Спасибо, — холодно процедил я, разглядывая наркодельца. После чего обратился к Паррайту.

— Спасибо тебе, — произнес я гораздо теплее. — Ты извини... искал работника, а нашел ходячую проблему.

— Я даже заработаю, не парься. Камушек-то можно и подороже продать. Ну, ты, торгаш! Что стоишь?

— Рад, что вам лучше, — неправдоподобно вежливо произнес делец и быстро направился к выходу, видимо, понимая, как я ему "благодарен". Тень благодарности, впрочем, я действительно испытывал, хоть и не торопился это высказывать.

Вот так камешек спас мою жизнь...

— Я немного прогуляюсь, ладно? — попросил я. — Когда я понадоблюсь?

— А может, сейчас завтрак приготовим? А потом — гуляй хоть весь день, у меня заказов мало.

— Приготовим, так и быть...

"Вот только есть я его не буду..."

* * *

Холодный воздух всегда хорошо приводит в чувство...

Я стоял посередине людной улицы, совершенно отстраненный от реальности. Людской поток огибал меня, будто не замечая. Вдруг от толпы отделился человек в сером плаще и направился прямо ко мне.

— Флей? — окликнул он меня.

— Флей.

— У меня есть к вам разговор.

— Давайте сойдем с мостовой, — мы подошли ближе к стене каменного дома. — Для начала, я хотел бы знать, с кем имею честь разговаривать... в частности, не знакомы ли мы.

— Адриан. Наблюдатель третьего ранга.

— Очень приятно, только что такое "наблюдатель третьего ранга"?

— Вы не слышали о Наблюдателях? — человек явно удивился.

— Думаю, нет. Напомните мне.

Я зябко повел плечами.

— Не хотите ли согреться? — Адриан заметил мое движение.

— Было бы неплохо.

— Идемте, поговорим в спокойной обстановке... Здесь, неподалеку есть один замечательный трактир... Вы не против, если мы пройдем за вторую стену? Не люблю эти грязные улицы, исключительно ради Вас сюда пришел.

— Нас пропустят? — я проигнорировал попытку лести.

— Наблюдателей пускают куда угодно. Идемте.

Мы быстро зашагали по тротуару. Я молча раздумывал, что нужно этому "наблюдателю" — внутреннее зрение после наркотика показывало полнейшую бредятину — хотя, со временем наверняка придет в порядок. Адриан просто молчал.

Стражи у второй стены пустили нас без звука, как только мой спутник продемонстрировал им перстень. Камень на этом перстне был совершенно прозрачным, внутри него находилось непонятно как полученное объемное изображение глаза, как будто не сводящего с тебя взгляда, где бы ты ни стоял. Знак этих "Наблюдателей"?

— Уже недалеко, — произнес Адриан, когда мы миновали внутренние ворота.

Мы вошли в приятный полумрак дорогого заведения, лишь отчасти рассеянный мерцающими на столах огоньками свечей. Адриан предложил мне присесть.

К столику подбежал шустрый официант и положил на стол два листа со списком блюд. Все — шикарнее некуда.

— Вы платите?

— Конечно. Я же понимаю, что за свой счет вы бы в такой ресторан не пошли.

— Я вообще бы ни в какой ресторан не пошел за свой счет... — тихо проговорил я, изучая список. Издевательская улыбка помимо воли выползла на мое лицо, когда я, подозвав официанта, заказал рюмку настойки на орехах железного дерева за тысячу крон.

Наблюдатель — ограничившийся дешевым по сравнению с настойкой выдержанным вином — поинтересовался, отчего я сделал такой странный выбор, на что получил резонный ответ, что в прейскуранте ничего дороже не оказалось. После чего я попросил, наконец, перейти к делу.

— Так кто все же такие Наблюдатели?

— Мы — вторая, скрытая, власть Лоранда, практически равноправная с официальной. То, чего не могут политики — можем мы: нас не сдерживают никакие законы. И мы делаем все ради Империи, не выбирая средств. Шпионаж, интриги — это наше оружие... И откровенно говоря, Империя держится лишь благодаря нам.

— Тайная власть Лоранда... впечатляет, ничего не скажешь. Даже льстит, что такие люди заинтересовались мной, — я сделал глоток ароматной настойки. Волна тепла прокатилась по телу, не обжигая, лишь согревая. — Вопрос лишь в том, что вам нужно от меня — а нужно, судя по приему, позарез. Не просветите ли?

— Нам нужны ваши способности, Флей. Как и всем другим.

— Всем ли? — напиток настроил меня на философский лад. — Я знал много людей, которым от меня не было нужно вообще ничего. Шучу... какие именно мои способности вам нужны? Я могу очень многое.

— Телепатические способности. Вы должны будете, в роли посла, добыть важные сведения.

— Подробнее.

— Это следует понимать как согласие?

— Нет. Это означает лишь отсутствие несогласия. Я надеюсь, вы понимаете, что соглашаться работать послом непонятно где, непонятно сколько, и непонятно за какую оплату не согласится никто?

Наблюдатель задумался на секунду, огляделся по сторонам. Затем, сложив руки странным жестом, произнес заклинание. Все звуки стихли, как отрезанные, мы оказались в абсолютной тишине. Люди вокруг, впрочем, продолжали разговаривать о своем — но не один звук не достигал нас.

— Это всего лишь меры предосторожности, — извинился Адриан. — Везде могут попасться любопытные уши, а информация, которую вы сейчас узнаете, ни в коем случае не должна стать известной массам. Кстати, в случае, если это произойдет, мы будем знать, кого винить.

— Вы почти заставили меня пожалеть, что я вообще пошел с вами.

— Вы просили подробностей. Не моя вина, что подробности секретны.

— Давайте уже, — я махнул рукой. И Адриан начал рассказ.

Уже не одно десятилетие Империя вела войну, бои то разгорались, то угасали, и все это время война оставалась тайной. Знали о ней лишь самые высокопоставленные чиновники, да те воины, которым не повезло в ней участвовать.

Эту войну было несложно скрыть: она задела лишь малую часть Лоранда, точнее, юго-восточный ее угол. Именно там имперцы встретились с небольшим, но очень гордым народом, который не только не желал влиться в империю, но и не пускал чужаков на свою территорию — а территорию, хоть по меркам всей Империи и ничтожную, все же немаленькую — весь лесной пояс между степями и горами Юга.

— Погодите, — оборвал я Адриана. — Маленький, но гордый народ... и Империя? Это несопоставимые величины. Десятилетиями вести войну — когда можно прихлопнуть их одним ударом?

— Беда именно в том, что не получается... Этот странный народ умудряется сражаться с Лорандийской армией, и побеждать. Их воины дерутся, как львы, один может унести с собой в могилу пять-десять человек, если не больше... Их техника ведения боя несопоставима с нашей.

Пять-десять человек... техника боя...

— Техника боя — на мечах?

— Да. А что?

— Неважно. Продолжайте, — вероятно, совпадение.

— Кроме техники, они обладают множеством других знаний... Вы слышали про "пушки"?

— Нет. Что это такое?

— Хм... достаточно сложно описать. Нечто вроде катапульты, но гораздо большей мощности и меньших размеров... Да, и снаряд летит прямо. Это гномовское изобретение, появилось совсем недавно, и барыги-гномы требуют за них огромную цену, так что во всем Легионе таких штуковин — по пальцам пересчитать. В некоторых богатых городах они тоже появились... Но не в этом суть. Семь лет назад пушки попали в Империю; у них же это оружие, или что-то похожее на него, было с самого начала. Они гораздо сильнее нас даже сейчас; чтобы раздавить их, нужно пригнать весь Легион... Но тогда об этой войне узнают все.

— А что, если и узнают? Почему эта война является такой тайной?

— Во-первых, об этом бы узнал народ... и не только народ людей. Все мы знаем, какую уйму народов и культур соединяет в себе Империя. Все увидят, что Лоранд силой подчиняет народы. Эльфы сразу вспомнят, что имперцы — угнетатели. Южане вспомнят, что империя вынуждает их терпеть северян. Примеров можно привести еще сотню... А что скажут наши замечательные дворяне, когда увидят, что их подданные дружно взбунтовались против империи? У них останется выбор: поддержать подданных или погибнуть, и тех, кто будет верен Маэглину до конца, едва ли наберется хоть малая горстка. И начнется по всей Империи... мягко говоря, анархия. А во-вторых... Лоранд — не единственная страна в этом мире, пусть и занимает половину материка. Мы вынуждены считаться с соседями. А как поступят соседи, увидев, что никакой "полутысячи лет мира" не было, и Лоранд продолжает расширять свои границы огнем и мечом, а не одной только хитростью? Ответ очевиден. Нет, я не утверждаю, что так оно и будет. И, кстати, банальная утечка информации едва ли сможет привести к такому... а вот открытое вступление в войну...

Я, не дыша, выслушал Адриана.

— Но почему нельзя просто прекратить войну? Оставить гордый народ в покое? — я запрокинул рюмку, оказавшуюся абсолютно пустой... меня это, впрочем, ничуть не расстроило.

— А вы представьте, Флей... Этот народ хранит величайшие знания. И не желает ими делиться... Вначале мы воевали просто из гордыни, но очень скоро появилась более важную цель. Я, кстати, должен сказать... Империи уже давно не нужны их земли — мы требуем всего лишь права свободного перемещения... но на все наши предложения получаем лишь оскорбления и требования убираться прочь.

— Кажется, я понимаю вас. Не сказать, чтобы одобряю, но понимаю. А при чем тут моя телепатия?

— Хм... наши аналитики долго думали, и, в конце концов, предложили попробовать такой вариант. Теоретически, вы можете благодаря телепатии узнать что-нибудь ценное, что изменит исход войны.

— Теоретически?

— Конечно. Но оплата в любом случае будет достойной.

— Да! Об оплате. Что вы можете мне предложить?

Наблюдатель явно был готов к этому вопросу. Засунув руку в карман, он вытащил свиток, перевязанный тонкой нитью. Развязал узелок и развернул лист.

— Не тянитесь к нему так, Флей... Пока печати нет, документ все равно недействителен.

— А я и не... — я осекся, прочтя первые же слова на листе.

"...Удостоверяется, что предъявитель сего является охотником за головами на имперской службе, и имеет право..."

Лицензия охотника за головами... это же... это же сказка наяву... это свобода. Это право карать без суда... плевать в кашу стражникам... право требовать практически чего угодно... И нет такого, кто не заткнулся бы, увидев лист со словами "охотник за головами на имперской службе"... Будь у меня такой лист, не пришлось бы с боем вырываться из тюрьмы Нефрисса... не пришлось бы ломать волю стражам Киаруса...

— Я уже вижу, какие радужные перспективы вы рисуете себе. А еще, Флей, никто больше не потребует у вас документов, чтобы заработать на их отсутствии... Кстати, как вы вообще живете без документов?

— Половина Лоранда не имеет документов... — я все не отрывался от заветного листа.

— Ну, эта половина в большинстве своем — безграмотные крестьяне из глухих деревень... уж точно они не шляются по всей Империи, притом оставляя за собой такой яркий след, как Вы. Впрочем, неважно. В случае успеха лицензия будет вашей. Устраивает?

— А в случае неудачи?

— Ну, во-первых, никто не мешает Вам добиваться успеха сколь угодно долго. Во-вторых, официально на время выполнения задания Вы будете Лорандийским дипломатом, а это подразумевает неплохую оплату и всевозможные привилегии.

Великолепные условия... Но нет ли за ними крючка?

Я, как и всегда, когда сомневался в искренности собеседника, прикрыл глаза, разглядывая Адриана уже восстановившимся внутренним зрением — но подводных камней не увидел. Да что там, чем я вообще рискую?

— Конечно, я согласен.

Адриан с облегчением откинулся на спинку кресла.

— Я счастлив... — сказал он.

— Почему?

— Ну... — Наблюдатель вздохнул, — начальство вбило себе в голову, что нужен телепат. Понравился им этот метод. И взвалили это дело на мою ветвь... ветвь — это как бы отделение. А тут возникла беда. Маги нам не подходят в принципе, слишком заметно. Мистики ответили твердое "нет"... ссылаясь на какой-то кодекс.

— Несуществующий кодекс...

— Что?

— Несуществующий кодекс, — я улыбнулся. — Любимая отмазка мистиков. Я — единственный, кто честно отвечал "не хочу"... причем, желание (что совершенно естественно) зависело не от каких-то постоянных факторов, а большей частью от настроения... Пару месяцев назад я за это огреб от завидующих мистиков, после чего порвал с ними... были, впрочем, и другие причины.

Адриан кивнул, выражая интерес.

— Такие подробности нам неизвестны, хотя мы ловим вас уже полгода... с тех самых пор, как услышали о мистике, не соблюдающем никакие правила.

— Я не мистик, — привычно отреагировал я.

— А разве это имеет значение?

— Пожалуй, нет. Как я понял, я был вашей последней надеждой?

— Да. То есть не совсем... можно было еще просеять всю Империю в поисках природных телепатов — но беда в том, что они обычно скрывают свои способности. Так что... вы избавили Наблюдателей и лично меня от тонн рутины.

— А спасибо мне за это будет? — съязвил я.

Адриан произнес заклинание, и звуковой барьер рассеялся.

— Будет, — усмехнулся он. — Вот ваше спасибо, дипломат Лорандийской империи.

Наблюдатель вынул из кармана здоровенный кошель с деньгами и вручил его мне.

— Это спасибо эквивалентно пяти тысячам крон, оно же — две тысячи двести лир, оно же — четыре тысячи гривен, оно же... впрочем, хватит. Я бы, кстати, посоветовал вам потратить это "спасибо" на хорошего цирюльника и портного... Вы простите уж, но в имперского посла с внешностью последнего бродяги не поверит и круглый осел.

XXIV.

Лишь когда за моей спиной закрылась дверь трактира, я позволил себе всерьез задуматься. В столицу я отправлялся в надежде узнать что-то о прошлом... и сейчас это знание, как мне казалось, мелькало совсем близко.

Народ великих воинов... многолетняя война с Лорандом... На самом деле, конечно, информация слишком неполная, чтобы делать выводы... но даже если это обманка, и никакой связи со мной нет — лицензия, деньги — причем деньги уже сейчас — и без того будут достойной оплатой.

Хотя большая часть денег ушла на экипировку, я узнал у орка адрес дельца и купил еще "Звездной пыли", на всякий случай.

Кузнец слегка огорчился из-за моего ухода: придется опять искать помощника — хоть и понятно, что помощник нужен ему большей частью в качестве собеседника...

На последнюю ночь я остался у него же, и ранним утром, когда Паррайт с дочерью еще крепко спали, оставил их.

Шел снег с дождем, разводивший на улицах грязь еще большую, чем обыкновенно. Я, опасаясь за новые сапоги, осторожно ступал по неровной брусчатке.

Дом, указанный мне Наблюдателем, находился в середине улицы, тянущейся вдоль городской стены. Перешагнув лужу у входа, я постучал в дверь.

Открыли мне почти сразу. Не успел я заикнуться о цели своего визита, как человек с черными, как деготь, волосами, в одежде воина — судя по всему, владелец дома — спросил меня:

— Флей?

Я кивнул:

— Мне нужен...

— Адриан. Я в курсе.

Человек пропустил меня в дом.

— Мое имя Кариан. Третий ранг, параллельная Адриану ветвь. Вас буду курировать я.

Я вошел в дом, оглядываясь. Небольшая комната, все очень строго... на полу — ковер, обычный, без изысков, на диване — рапира в ножнах... внешность хозяина прекрасно гармонировала с его домом. Наблюдатель прочел на моем лице недоверие, и, улыбнувшись, объяснил:

— Не ищите здесь ловушек и заговоров, Флей. Адриан — не большой любитель опасностей... его профиль — работа с людьми. Нас же с вами ждет далеко не самый безопасный путь, да и халийцы не слишком предсказуемы. Моя ветвь справится с этим гораздо лучше, мы — профессиональные воины.

— Халийцы — это тот "гордый народ"?

Кариан кивнул, и спросил:

— Когда вы будете готовы отправиться?.. — он неожиданно поморщился, — Можно на "ты", а? Кому нужна эта официальность...

— Конечно, можно. А отправляться... хоть сейчас.

— Сейчас — это замечательно... Только... — усмешка вновь появилась на его лице. — Адриан предупреждал, что на посла ты похож не будешь...

— В каком смысле?

— У официальных представителей Лоранда есть форма... не смотри на меня, я-то как раз неофициальный.

— И где мне ее добыть?

— Одежду имперского посла шьют, как и любую другую, портные... К вечеру получим.

* * *

— Тебя ввели в курс дела?

Портной пообещал, что выполнит работу максимально быстро, припряжет к делу всех подмастерьев, но раньше чем через пять часов справиться не надеялся, и потому мы коротали время у Кариана за разъяснением деталей.

— Адриан описал общую ситуацию, но вот о халийцах почти ничего не сказал... Они хоть люди?

— Такие же люди, как ты, и почти как я.

Я приподнял левую бровь.

— Среди моих предков — не только люди, — объяснил Кариан. — Это, впрочем, значения не имеет. Халийцы люди, я видел их своими глазами... кстати, как мне кажется, это основная причина негодования Империи. Будь они, скажем, эльфами — и то имперцам было бы понятнее, почему к ним относятся, словно к тараканам.

— Ну, не преувеличивай...

— Скорее, я преуменьшаю. Погоди...

Наблюдатель ушел в соседнюю комнату, через пару минут вернулся.

— Поесть не хочешь?

— Да нет...

— Тогда еще подожди...

На этот раз Кариан отсутствовал чуть дольше. Вернулся он, держа в руках тарелку каши.

— Не беспокойся. Разговаривать я могу и так.

Он принялся за еду, торопливо, не прожевывая, глотая кашу, будто не ел уже давно. При этом он умудрялся достаточно четко рассказывать мне о халийцах.

— Они, конечно же, люди... совершенно обычные. Но, надо сказать, умные... Способности к языкам у них просто потрясающие... никто и не думал учить их лорандийскому — научились сами, и даже неплохо. Потом, знания...

— Адриан говорил. О каких-то пушках, о технике фехтования...

— Да, да, и не только это. Медицина, такая, что самым лучшим лекарям остается тихо завидовать, методы обработки стали, ткань, по легкости как паутинка, притом даже прочнее обычной — да много всего. Хотел бы я знать, откуда у них такие знания...

Кариан отодвинул пустую тарелку и отпил немного воды из кружки.

— Знаешь, что самое странное? Среди них нет магов.

— Шутишь! Если они такие умные...

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — наблюдатель пожал плечами. — Может, поголовный антиталант или табу на магию... Собственно, магия — единственное, в чем мы сильнее их.

Впервые за долгое время я слушал человека с неподдельным вниманием. Кариан рассказывал о вещах не только — как мне казалось — новых и необычных, но и действительно интересных.

Наблюдатель рассказал еще много. Он поведал мне историю первой встречи, приблизительную хронологию войны... Последняя крупная битва, как оказалось, произошла пять лет назад, и Лоранду в ней неслабо досталось по ушам — с тех пор бои чуть поутихли.

* * *

Парадная форма посла мне не понравилась с первого взгляда. Нет, она выглядела замечательно, и вначале моя к ней неприязнь была основана лишь на предчувствии. Но вот натянув на себя этот костюм, я понял, что не обманулся.

Костюм, мягко говоря, сковывал движения. Грубо говоря, я в нем был чуть подвижнее статуи. Руки выше, чем горизонтально, не поднимались. Двигаться я мог только маленькими шагами, о беге и мечтать не приходилось.

В обычной своей одежде я привык к полной свободе движений, такая скованность вызывала во мне, помимо дискомфорта, иррациональный страх оказаться неспособным к сражению.

И, когда Кариан с редкостным цинизмом поинтересовался, удобно ли мне, он получил в ответ краткое и ясное:

— Это убожество я носить не буду!

— Почему?

Я сорвал с себя посольскую одежду и бросил ее на вешалку.

— Потому, что убожество я не ношу!

— А выбора у тебя нет, — вдруг сообщил Наблюдатель.

— Да ну?

— Имперская служба — не сахар... это не только привилегии, но и куча обязанностей.

— Ни фига себе обязанности!

— Не нравится? — улыбнулся Кариан. Он что, издевается? Я опустил веки... и понял, что угадал.

— А теперь — всерьез, — попросил я, открывая глаза.

Кариан опять усмехнулся.

— Если всерьез, то костюм тебе придется одеть только на время разговора, и только на месте. Устраивает?

— В нем ходить невозможно... — буркнул я, уже без особой цели.

— И не нужно будет ходить. Я так понял, с этими поправками ты согласен?

— А то у меня есть выбор... Я хотел спросить: сколько времени займет путь?

— Если не торопиться, то месяц-полтора. А мы торопиться не будем. Давай, дипломат. Забирай костюм, нас ждут великие дела.

XXV.

В тот же день мы отправились в путь — я, Кариан и три Наблюдателя более низкого ранга. Все были вооружены, и впятером отпугивали даже самых смелых разбойников.

Воины были неразговорчивы, общались лишь друг с другом, и разговоры их, непонятные мне, заставляли скучать.

Кариан оказался единственным, с кем я мог поболтать по душам. Всегда вежливый и корректный, он — что удивительно — не становился от этого скучным. Различие наших жизненных позиций только делало разговор более увлекательным.

Как рассказал сам Кариан, некогда он был, подобно мне, вольным наемником, но нанялся к Наблюдателям, где со временем возглавил ветвь, выполняющую наиболее рискованные дела, и состоящую из таких же, как и он, вояк, не боящихся никаких опасностей.

— А может, и ты к нам пойдешь? — предложил он однажды. — Постоянная работа, хорошая оплата, привилегии... если повезет, скоро вся Империя будет у твоих ног.

Вопрос меня не удивил: ясно, что во многих случаях я справился бы лучше любого шпиона. Гораздо больше меня удивил собственный ответ...

— Если мне предложат сотрудничество, как сейчас — наверное, я соглашусь. Даже скорее всего. Но вот постоянная работа... Конечно, у вас всегда есть деньги, пища, кров, а я порой голодаю по нескольку дней... У вас есть власть, какой нет у меня. Но с другой стороны, есть власть и над вами. Вы — подчиняетесь вышестоящим, я могу положить на указания с высокой башни... и стоило мне, скажем, заупрямиться с костюмом — ты не мог меня заставить, тебе пришлось искать способы убеждения, что бы ты ни говорил о моих обязанностях... Вам — приказывают, меня — уговаривают... Вот и вся разница.

После этого разговора отношение Наблюдателя ко мне неуловимо изменилось. Разговаривал он как обычно, но порой в его мыслях чувствовалось нечто вроде... зависти?

...Перстень Кариана вкупе с его же кошельком обеспечивал нам пристанище на ночь, кормежку и всевозможные радости жизни в каждом встреченном городе или селе — и, пожалуй, этот месяц оказался одним из немногих в моей жизни, когда я действительно мог не думать о деньгах.

Впрочем, когда я получу лицензию, еще не то будет...

Единственное, что раздражало — ломка. Случалась она нерегулярно, между приступами могло пройти и два дня, и две недели, но, к счастью, я успевал принять дозу раньше, чем ощущения становились невыносимыми. Со временем, впрочем, я привык даже к этому.

На место, к Лорандийской заставе, мы прибыли ровно через месяц...

Зима, и без того мягкая в южном Лоранде, подходила к концу. Не было ни мороза, ни снегопада, светило солнце, уничтожая последние сугробы.

Имперские укрепления выделялись на фоне мирной природы не как частица цивилизации, а, скорее, как бессмысленная груда камней. Высокие стены, а за ними — легион воинов... Лоранд готов к войне.

— А где гордый народ? — спросил я.

— Немного дальше начинаются их "владения". За деревьями не видно.

Мы подъехали к воротам, спешились. Из-за зубца каменной стены появился человек и помахал рукой.

— Назовитесь! — крикнул он.

— Кариан, Наблюдатель третьего ранга! — ответил мой спутник.

— Наблюдатель?

Кариан поднял кверху руку с кольцом. Я уловил легкое колебание эфира — вероятно, кольцо подало сигнал — и воин, кивнув, спустился и поднял решетку ворот.

— Заходим... — сказал Кариан.

Мы привязали лошадей у ворот, после чего Кариан разрешил расходиться.

— Осмотритесь, придите в себя. Я — к главнокомандующему. Пусть отправляет послов. Флей, ты тут в первый раз — разберешься?

— Не случалось еще такого, чтобы я где-нибудь заблудился. Скорее, вы меня не найдете.

— Ну, прятаться здесь негде, да и времени у тебя немного будет. По моим прикидкам, встреча состоится часа через два.

Эти два часа я провел, слоняясь по крепости, не находя достойного занятия. Меня удручала унылость этого места, столь удивительная среди пробуждающегося весеннего мира. С холодом и какой-то странной бессмысленностью стен, окружавших меня, не сравнился бы ни один город из увиденных мной. Нет, я прекрасно понимал, что сравнивать заставу и город смешно, здесь все и должно быть строго, по-военному... вот только не то меня угнетало, не военная строгость, а именно уныние — исходящее непонятно откуда, и ощущаемое на самой грани сознания... Астрал был чист как первый снег, и нельзя было свалить мое настроение на беспокойство Эфира... Я не мог понять, что было причиной, и это раздражало больше всего...

Приход Кариана я воспринял как спасение.

— Халийцы согласились, — обрадовал он меня. — Встреча состоится на нейтральной территории, на природе. Пойдешь вместе с моими подчиненными... Я останусь здесь. Да, и про костюм не забудь, должен все же посол отличаться от собственных телохранителей.

* * *

Мы вышли на поляну одновременно — я с одной стороны, и высокий человек, уже немолодой, хоть и не старик — с другой. Наблюдатели остались чуть позади — так, чтобы, если что, успеть прийти на помощь. Впрочем, если халийцы и в самом деле такие замечательные воины, в бою телохранители мало чем помогут.

Костюм я все же натянул, но меч оставил при себе, в равной мере из-за нежелания отдавать его и опасения за свою жизнь.

— Вы посол халийцев?

Высокий человек поморщился.

— Вы за семьдесят с лишним лет не смогли даже запомнить, как зовут ваших противников. Халиа мы, Халиа...

— Прошу прощения, я не знал.

— Не важно. Империя хотела разговора... что же вы предложите на этот раз? — халиа говорил спокойно, но я видел, что на самом деле эмоции переполняют его.

— Мы хотим мира...

— Мы хотим его не меньше вашего. Убирайтесь — и будет мир.

— Мы не можем просто уйти.

— А как вы можете уйти? Зигзагом? — съязвил посол. — Если хотите мира — уходите.

Кариан рассказал в общих чертах, что нужно выпытать у посла, но я не знал, как вывести его на эту тему — и решил вести разговор естественным путем.

— Мы просим только...

— Старая песня! — вдруг завелся посол. — Свободный проход, свободная торговля... Мы отвечаем: нет! И ответим так, хоть умирать будем.

— Но почему?

— Недолюдям нет места среди нас!

— Недолюдям? Чем мы хуже вас?

— Долбаная империя, долбаные идиоты с повышенным самомнением... — забормотал посол. — Мы — не вы. Почему вы не можете этого понять? Неужели, чтобы признать, что мы — даже не дальние ваши родственники, нам нужны длинные уши, или маленький рост и фигура поперек себя шире, или что еще?

— Не обязательно...

Меня начинал раздражать этот разговор, пора было приступать к делу.

Я посмотрел прямо в глаза халиа, собираясь подчинить его и узнать все, что надо, но тот, встретившись со мной взглядом, вдруг вскрикнул и отпрянул.

— Ты один из нас? — выкрикнул он. — Как такое возможно?

— С чего ты взял? — ответил я. И только тогда понял, что халиа прав.

Ни в его вопросе, ни в моем не было ни слова лорандийского, а между тем, переход на другой язык я почти не заметил — таким естественным он был.

— Теперь ты понимаешь? — спросил посол на том же самом языке. — Но почему ты служишь нашим врагам, почему ты предал нас?

Сердце в моей груди забилось часто-часто. Кажется, я нашел разгадку своего прошлого... пусть не до конца.

— Я не знаю... — ответил я честно. — Пять лет тому назад я потерял память... И не помню, что было со мной до того.

— Пять лет назад произошла битва в Терпилае... мы потеряли там многих, очень многих...

— Пять лет... Я слышал об этой битве, но мне не пришло в голову связать даты... Но как ты узнал, что я — из вашего народа?

— Посмотри мне в глаза, — попросил меня халиа.

Я удивился, но исполнил его просьбу. Глаза казались обычными, человеческими... почти. Зрачки — вот что отличалось. Идеально круглые у человека, у халиа они были неровными, как будто бы рваными, с изодранными краями... совсем немного, если не присматриваться, не заметишь.

— У тебя — так же, — сказал посол, видя на моем лице понимание.

— Мне нужно зеркало...

Я огляделся вокруг. Только лес, голые стволы деревьев, грязь да кучки снега... Телохранители стоят сзади и не то совсем не интересуются разговором, не то просто не слышат.

Зеркала нет, зато есть меч...

Я выдернул эльфийский клинок из ножен, и поднес к глазам. В узкой полоске гладкого металла между лезвием и орнаментом отразились два широко открытых серо-зеленых глаза... с неровными, будто рваными, зрачками. Последнее сомнение испарилось.

Я — халиа. Вот только почему безмолвствует память?

— Как тебя зовут? — спросил посол. — Я Каларс.

— Флей.

Он чуть нахмурился.

— Флей... это имя для эльфа, не для халиа. Кто дал его тебе?

— Учитель... Я не помнил своего прошлого имени. Так значит, я — халиа... Вот откуда и навыки, и странные сны...

— Ты сказал, что потерял память... Расскажи, что ты помнишь?

— Пытки... боль...

И я рассказал ему все, всю свою историю, не обращая внимания, что совсем не знаю этого человека... а то и не человека даже. Когда я упомянул о мече, Каларс попросил:

— Покажи.

Я продемонстрировал пару ударов, хотел продолжать, но вмешались телохранители.

— Флей, что вы делаете? — спросил один из них. После певучего языка халиа имперский показался грубым и неприятным.

Я оглянулся. Наблюдатели стояли, недоуменно разглядывая меня. Каюсь, за время разговора я совершенно про них забыл. Да и нужны ли они мне?

— Знаете, ребята... Возвращайтесь на заставу. Честное слово, я и сам прекрасно разберусь.

— А если с вами что случится? Кариан же с нас шкуру снимет!

— Не случится... — я добавил в голос совсем немного власти. К счастью, в такой ситуации много и не нужно. — Правда.

Они мне поверили.

— Пойдем к нам, — предложил Каларс. — Ты сможешь закончить свой рассказ по пути. И, быть может, в родном краю твоя память вернется...

Я кивнул:

— Веди.

XXVI.

— Как ты убедил их? — спросил вдруг посол. — Я же видел, эти имперцы не хотели уходить.

— Я ведь рассказывал... в тот же день, когда я потерял память, во мне пробудились странные способности.

— Быть может, я прослушал... Продолжай.

Я пересказал коротко историю своей ссоры с мистиками. Рассказал и о нашем главном отличии.

— То есть, как энергетический вампир, но при этом без вампиризма, — Каларс почему-то глубоко задумался. — Это очень похоже...

— На что?

— Не думаю, что это имеет к тебе отношение... — проговорил он, чуть помолчав. — Рано делать такие предположения.

— Ну... ладно. У меня есть вопрос: ты называл лорандийцев недолюдьми — почему? Чем мы так от них отличаемся, кроме формы зрачков?

— Ну... физиология... немного другой метаболизм. Живем в полтора раза дольше, и взрослеем соответственно. Ну, и... у нас не может быть общих детей с имперцами.

— Как? Даже эльфы...

— Придется признать, что мы отстоим от имперцев даже дальше, чем эльфы.

— Все удивительнее... — пробормотал я себе под нос. — Теперь я могу смотреть на эльфов свысока. Но отличия в строении организма сами по себе не делают нас лучше.

Каларс посмотрел мне в глаза, словно отыскивая иронию. Но я был серьезен.

— Что ж... — проговорил он. — Если ты действительно ничего не помнишь... Я расскажу.

Он остановился и замолчал, позволив лесной тишине окутать нас. Спустя несколько мгновений он заговорил.

— Этому не поверил до сих пор ни один имперец — им стыдно признавать собственную неполноценность... Дело в том, что мы — последние из Древних.

Я замер. На мгновение я прикрыл глаза, лишь чтобы удостовериться, и тут же открыл. Слова халиа были кристальной истиной. Два потрясения в один день: сначала оказаться не человеком, затем — Древним...

Я верил послу. Но я хотел узнать больше. Каларс, понимая это, продолжил.

— История нашего народа хранится в архивах, там есть и очень древние времена... Но важнее то, почему мы оказались в таком упадке, ведь предки наши когда-то правили миром.

Халиа снова зашагал, я последовал за ним. Впереди, за кронами деревьев, блестели здания из белого камня.

— Так почему же это случилось? — задал, наконец, вопрос я.

— Тысячу четыреста лет случилось так, что мир разделился на два альянса, один из которых возглавляли Арлайи, второй — Халиа, наш народ. Территория Арлайев и союзников занимала... примерно всю нынешнюю Империю, за исключением крайнего юга, степей и пустынь, да тех земель, за которые мы деремся сейчас. Нам же принадлежал западный материк и небольшая часть этого. Союзников, и с той, и с другой стороны, было много... мелкие страны, всевозможные расы. Каждый разумный в этом мире принадлежал к тому или другому альянсу. Нынешние "великие" имперцы тогда были всего лишь кланами варваров. В принципе, они меньше всех пострадали в той войне, и, надо сказать, по чистой случайности.

Да, нетрудно догадаться, случилась война. И не было в ней победителей.

Дело в том, что в один и тот же день маги двух стран изобрели два заклинания. Равно сложных, равно смертоносных.

Наши волшебники научились вызывать землетрясения на расстоянии. Локализованные и убийственно мощные. Не выдерживало ни одно здание, не выживал ни один.

В руках противника оказалась... просто смерть.

— Кого ты привел, Каларс? — окликнул нас часовой у ворот. Я помотал головой, вырываясь из плена истории.

— Блудного сына, Кир, — ответил посол. — Этот человек оказался одним из пропавших без вести воинов.

— Не может быть! — лицо Кира выразило удивление. — Как ты его нашел?

— Он сам расскажет, если захочет. Ты не против, Флей? — при звуках моего имени Кир удивленно приподнял брови.

— Сначала — твой рассказ, — потребовал я.

Тяжелые створки ворот раскрылись, мы вошли в город, и Каларс продолжил повесть о делах полуторатысячелетней давности.

Я не смотрел по сторонам, не замечал удивительной архитектуры зданий вокруг меня, не видел зеленых — и это ранней весной — растений на клумбах. Все мои мысли были во власти рассказа.

— Маги Арлайев изобрели смерть в чистом виде — их заклинание просто уничтожало все живое в какой-то области, не задевая неживого. В день изобретения оба заклинания были применены. И наступила смерть...

Народы Халиа и Арлайи были уничтожены практически полностью — ведь чародеи в первую очередь наносили удары по соперникам-магам. Союзникам, впрочем, тоже досталось... Не осталось ни одного развитого города, великие народы скатывались в варварство...

— Но как вы смогли выжить?

— Выжил всего один город, несколько сотен человек, и ни одного мага среди них. Нас спас... спирит.

Что-то колыхнулось в моей душе с этим словом.

— Как он спас вас? — спросил я.

— Спирит защитил нас от смертоносного заклинания Арлайев... Это подробно описано в летописи: "...когда уже казалась неминуемой смерть, когда яркая голубая вспышка возникла в небе, затмевая солнце, и стала опускаться... На городскую площадь вышел юноша, целитель до того, и воздел руки к небу — и смертоносное заклинание погасло, а юноша упал без сознания. И город был спасен..." Когда юноша пришел в себя, он попросил называть его "спиритом", посланником... вечного Эфира. А потом он ушел...

— Что-что? — ошеломленно проговорил я.

— И, по летописи, у него были фиолетовые глаза... — произнес Каларс, не замечая ничего вокруг. Как будто случайно, он поднял взгляд... и вновь побледнел. И закончил слабым голосом:

— ...как у тебя, Флей.

У меня всегда были серо-зеленые...

Я, путаясь в рукавах посольской одежды, схватил меч. Мучительно долго он вылезал из ножен... убийственно медленно.

Но вот, наконец — меч в руках... Дрожащими руками я поднес его к лицу — и увидел глаза... Мои — и не мои. Фиолетовые... как лесная герань, как аметист... как Эфир.

И вдруг, мгновение спустя, фиолетовый цвет пропал, глаза снова стали прежними.

И посол тоже видел эту метаморфозу.

— Спирит... — произнес он благоговейно.

На мгновение мое сознание будто раздвоилось...

"Тысячу четыреста лет назад жил человек, очень похожий на тебя".

"Похожий. Но ведь не я".

"Конечно, не ты. Он был первым посланником Эфира, ты — второй. Второй спирит".

И я поверил себе.

Третье потрясение за день. Третий удар по измученной и без того психике.

Я уже не замечал, что говорит Каларс, как он созывает людей...

Я вспоминал. С каждой секундой рвались слои памяти, поднималась наверх память истинная... Память пяти, десяти, тридцатилетней давности.

* * *

...Всю свою жизнь я был воином, всю жизнь я учился сражаться — с самого рождения. Как и многие другие вместе со мной, и до меня, и после меня. Как завещали наши предки, тысячу четыреста лет назад выжившие в изменившемся мире.

Кривой плоский меч — почти такой же, как подарок эльфов, лишь, может, не зачарованный — был моей любимой игрушкой. Танцы в спарринге — любимой игрой.

Двадцать семь лет я учился, каждый день посвящая тренировкам, оттачивая тот самый стиль, который пугал Империю больше, чем все пушки, вместе взятые, и должен был продолжать обучение и дальше...

У меня не было имени, потому я и не мог вспомнить его, сколько ни пытался: халиа дают имя своим детям лишь по достижении совершеннолетия — двадцати семи лет. Я не успел получить имя. Просто не успел.

Случилась битва в Терпилае. Та самая, с которой вернулся один из ста. Та самая, после которой Наблюдатели умерили аппетит.

Мы проиграли эту битву, но проиграли достойно... Имперцев было много больше, и среди них были маги — народ же халиа, памятуя о великой войне, погубившей мир, не использовал магию в принципе. Но было и еще кое-что, что погубило нашу армию и, в частности, меня — одного из лучших бойцов, несмотря на молодость, назначенного командиром отряда.

И, вспомнив об этом кое-чем, Флей стиснул зубы, а безымянный солдат-халиа крепче схватился за меч... Перед его глазами стояло прошлое.

XXVII.

— Я ухожу! — выкрикнул Флей. Непонятно откуда взявшийся лед прозвучал в его голосе.

Вокруг него собралось много людей — нет, не людей, халиа... хотя... для него они и должны быть людьми. Должны быть.

Флей уже знал, о чем попросит его посол. Ему даже не нужно было закрывать глаза, чтобы понять это... Вместе с воспоминаниями пришло что-то новое... теперь он видел то, о чем и не мечтал раньше... Нечто подобное он испытывал и раньше, в наркотическом угаре — но лишь подобное: тогда было просто больше силы, теперь же сама эта сила была другой.

— Я прошу тебя, спирит... — халиа мог бы не продолжать, но спирит дослушал до конца. — Останься с нами. Ты нужен нам.

— Нет, — ответил Флей.

— Почему?

— Потому, что я вам не нужен!

Такого ответа халиа ожидали меньше всего — такого ответа... и такого тона. Флей вскинул руку, призывая к тишине.

— Я помню все — теперь... Я помню все, даже битву в Терпилае... Когда вы предали меня. И себя. Что, не помните? Не узнаете? Я так и знал. Вы уже забыли... как один из ваших командиров, мой ровесник, убедил основную армию подойти позже... оставив нас гибнуть.

Флей обвел толпу взглядом, не опуская клинка. Глаза его сияли светом Эфира, заставляя каждого, кто заглянет в них, дрожать от страха.

— Где он?! — выкрикнул спирит. И чуть тише продолжил. — Нет его. Он там, где и достоин находиться — в могиле, сам подписавший себе приговор. Так и должно быть... Но вы, вы... Я помню, у меня было много врагов и мало друзей. Что уж там, но как, как можно ненавидеть одного человека сильнее, чем нашего общего врага — Лоранд?

Молчите... И правильно. Вам нечего ответить. Тем из вас, что согласились погубить меня... и тем, что промолчали. Но пусть так. Пусть забыли о своем народе ради меня враги. Но друзья?..

Меч в руке Флея описал дугу и указал на одного из халиа, мужчину примерно его возраста, при оружии, с гордым, красивым лицом.

— Ты! Не узнаешь меня?.. А я, как ни странно, тебя хорошо помню... Ведь ты был моим лучшим другом, и сражался со мной рука об руку. Вспомнил?

Гордая маска сползла с лица парня. Он в ужасе воззрился на спирита. Флей не старался управлять разумами этих людей, но теперь... В каждое слово он неосознанно добавлял власти.

— Узнаешь... — удовлетворенная улыбка — А помнишь ли ты ту ночь, когда мы, плененные воинами Лоранда, пытались заснуть после дня пыток? Когда ты, вытащив незнамо где спрятанное лезвие, разрезал ремни на своих руках и бросился бежать, оставив меня на растерзание — а я не мог даже крикнуть — этим я лишь погубил бы и тебя... Впрочем, стоило так и сделать.

Имперцам оказалось очень интересно, почему это я не теряю сознание при таких пытках, когда человек уже умирает от болевого шока... Хоть я и стал благодаря этому тем, кто я есть — я не благодарю ни карателей, ни тебя, предатель.

Спирит окинул взором народ.

— Вы предали меня, когда я был простым воином, теперь же, когда я — второй спирит, вы готовы мне пятки лизать, чтобы я остался? Смею вас разочаровать, но некоторые вещи простить нельзя. И среди них — предательство и лицемерие. — Флей говорил, и чувствовал, как подтверждают его слова две прошлые ипостаси: безымянный воин, тот, что жил по законам чести и циничный наемник, который никогда не прощал подлости — и рождается третья личность, синтез старого и нового, тот человек, что являлся ему во снах, истинный Флей.

Флей направился к воротам, но путь ему преградили трое воинов.

— Извини, спирит, — сказал один, в легкой броне, с лицом, скрытым шлем-маской. — Но ты должен остаться. Выбора у тебя нет.

— Ой ли? А если я не хочу?

— Тогда мы тебя заставим. Ты высказался, теперь выслушай нас.

Со спины подошли еще двое с мечами. Флей оказался окружен.

— Мы чувствуем твою силу, Спирит. И надо быть мертвым, чтобы не почувствовать. Мы знаем, на что ты способен. Один ты мог бы победить целую армию, с тобой мы бы раздавили имперцев как блоху. И мир снова стал бы нашим. Достанься ты Лоранду — и нам придет конец, вашей общей силе будет нечего противопоставить. Мы не имеем права дать тебе уйти. Оставайся, Флей. Или умри.

— Мне не нравятся твои слова, воин... И больше всего мне не нравится, что ты говоришь обо мне как об инструменте, как об оружии, с помощью которого можно захватить мир. Я не желаю быть оружием. Ни в руках халиа, ни в руках Империи. Я просто уйду.

— Мы не позволим тебе просто уйти.

— Могу уйти по трупам.

Молчаливым кивком воины согласились с предложением, и вытащили из ножен мечи, средней длины, изогнутые и плоские. Пять мечей.

И один в руках у Флея.

"Пятеро — это слишком много. Даже для тебя".

Спирит рванулся, проскользнул между мечами противников, еще не успевшими сомкнуться. Вырвался из окружения... И оказался отрезан от ворот... Ворота, впрочем, все равно закрыты.

Сомкнулись со звоном клинки, Флей завертелся волчком, отражая удары, уклоняясь... Впервые ему встретился достойный противник... Вот только сейчас противников было пять. А пять воинов халиа — это не пятерка бандитов, и даже не пятеро убийц Черной Вуали. Пятеро халиа — это смерть.

Удар. Еще удар. Пируэты, уклонения... Затрещал проклятый имперский костюм... не зря, не зря Флей не хотел его надевать.

Все тяжелее и тяжелее двигаться... Звон металла сливается в сплошной гул... Стук сердца отзывается болью...

Одно-единственное слово может спасти его жизнь. Но произнести его — значит предать себя.

Вдох. Кувырок по земле назад... Костюм остался на земле. Сразу стало холоднее — и свободнее.

"Так не победить", — отозвалось в голове у спирита. Он выдохнется первым. Неизбежно.

И, что самое мерзкое, с каждым движением, с каждым ударом он чувствовал все тоньше, видел новые краски Эфира... к спириту приходила его подлинная сила.

Уже не осталось ничего, что могло бы скрыться от его взгляда. Халиа были теперь понятны ему как никто — но не становились от этого друзьями.

Что толку от всей этой силы, если она даже не поможет своему носителю выжить?..

Или поможет?

Волна энергии сорвалась с пальцев Флея и швырнула пятерых противников на землю. Только вот уже не пятеро их было — все, у кого было с собой оружие, стремились вступить в этот бой. Опытные воины, вместе они сражались ничуть не хуже, чем поодиночке.

И сил на всех не хватит даже спириту.

Флей прыжком вырвался из окружения — и оказался загнан в угол. Впрочем, здесь у него как раз появились шансы: в узком проходе противники могли подходить лишь поодиночке.

Один из противников шагнул вперед, одержимый жаждой крови. Флей промолчал и продолжил рубиться, лишь с большей яростью нанося удары, когда узнал лицо бывшего друга...

Предатель нанес удар, Флей отвел меч противника в сторону.

Кривые мечи сплелись. Противники сдавили рукояти, пытаясь пересилить один другого. На секунду они замерли... Замерли и воины за спиной бывшего друга.

Флей удивленно усмехнулся, когда прочел их мысли: у соперника оказалось гораздо больше врагов — никто не ударил его в спину лишь потому, что это считалось недостойным.

Спирит внезапно, вместо того, чтобы продолжать выворачивать меч, резко рванул его в свою сторону. Халиа не хватило реакции, чтобы удержаться на ногах...

На землю он упал уже мертвым. Эльфийский клинок сделал свое черное дело.

— Кто следующий?! — выкрикнул Флей. Он с недовольством отметил, что голос чуть дрожит.

— Я! — раздался голос со стены напротив. — Сдавайся, спирит.

Флей поднял глаза. Прямо на него смотрело черное дуло пушки...

— Снаряд зажигательный, не надейся увернуться! Так и так сгоришь. Ну как, стрелять мне — или все же не станешь предавать свой народ?

Смерть была прямо перед ним, воплощенная смерть в лице стального орудия...

И выбора нет. Смерть — или служение.

Что делать? Эфир уже не поможет. Никто не поможет...

И вдруг лицо Флея разгладилось. Спирит без испуга посмотрел в глаза халиа.

— Стреляй! — крикнул он.

Воин выстрелил без колебаний. С грохотом из пушки вырвался снаряд... он прочертил огненную линию в воздухе и упал на камень мостовой. Раздался взрыв. Жидкий огонь разлился вокруг и мгновенно вспыхнул, превращая тихую улицу в ад, испепеляя все, чему не повезло оказаться рядом...

Вот только Флея на этой улице уже не было.

В тот самый миг, когда снаряд ударился о землю, спирит совершил самый длинный прыжок в жизни — на три своих роста в высоту, и, ухватившись за край стены, поднялся наверх.

Халиа не сразу поняли, что на кромке стены, прямо над бушующим пламенем, стоит не кто-нибудь, а приговоренный спирит.

Флей же не стал ждать криков "держи его" и стрельбы из луков.

Он шагнул со стены вниз, за пределы города, как не осмеливался ни один человек — и ни один Древний — до него, и понесся вниз, к земле.

Спирит не коснулся земли. Крылья Эфира, крылья, чьи имена — Вера и Воля, развернулись в миг падения, и подняли человека ввысь... Человека, рожденного бескрылым, рожденного летать.

ЭПИЛОГ

...Тихо выругавшись, спирит встал на ноги.

Это только говорят, что летать легко. Попробовали бы сами.

Он подошел к имперской крепости и ногой постучал в двери.

— Что надо? — спросил страж.

— Позови Кариана.

— Кого?! А императора не хочешь?

Легионера можно было понять: выглядел Флей жутко. Из одежды — только подштанники да ножны, весь в синяках и свежих ранах. Достаточно трудно признать в таком имперского посла.

— Мне нужен Кариан, — повторил Флей. Как будто бы так же, но воин, только что хохотавший во все горло, бросился исполнять приказ немедленно.

— Вот и славно... — пробурчал Флей себе под нос.

Через несколько минут распахнулись ворота, и появился Наблюдатель. Увидев бывшего посла, он удивленно вскрикнул:

— Что с тобой?.. Убью этих телохранителей.

— Мне не понравился посольский костюм, — усмехнулся спирит. — Не суть важно. Телохранители тут ни при чем. Скажи им принести мою одежду, а пока... расскажу, что узнал.

— Что-то важное?

— Эти сведения кардинально изменят ход войны. А теперь слушай внимательно, ибо... — спирит подхватил свою одежду и начал быстро ее натягивать, — ...ибо такого тебе не скажет больше никто. Лучшим выходом для империи будет... сдаться. Да, Кариан, не смотри на меня так. Сдаться, оставить гордому народу их земли, оставить их знания. Потому что получить их вам не удастся все равно.

У них нет слабых мест. Поверь, Кариан, я узнал о них все. Они никогда не сдадутся, они костьми лягут, чтобы только не пустить вас. Если очень постараетесь, удастся изничтожить халиа (таково их самоназвание), но желаемого вы не получите.

У тебя, у Наблюдателей есть выбор... точнее, видимость выбора. Потому видимость, что я уже знаю твое решение.

Ты не дурак, Кариан, и способен отличить истину.

Остается лишь одна беда — те дураки, что сидят выше тебя. Пока еще не в твоей компетенции решать. Но — пока. Повышение твое уже очень близко, а, достигнув второго ранга, когда над тобой будет лишь император и личный его советник, вспомни мои слова.

Спирит развернулся и побежал, не слушая ответа Кариана — прочь, в глубь Империи...

На десятом шаге ноги его оторвались от земли.

Флей навсегда оставил свой народ...

Но оставить — еще не значит предать.

Повесть третья.

Кровь души.

Только помни: ты будешь один

И на самом краю.

Только помни, что правда всегда победит —

Даже если погибнет в бою.

Машина Времени, "Пой".

I.

Фаруэлл всегда был красивейшим из городов Лорандийской империи. Ровные мостовые из красного гранита, высокие каменные здания, каждое из которых будто стремилось по красоте архитектуры и роскошности украшений перещеголять соседей, фонтаны, статуи, буйная зелень среди камня... этот город как будто существовал для того только, чтобы оттенять остальную Империю.

По странной прихоти основателя Фаруэлл был выстроен на месте города Древних. От старого города, впрочем, остались только руины, а новые здания использовали в лучшем случае камень от старых... Зато катакомбы, хоть наполовину и обрушившиеся, постоянно привлекали как исследователей старины, так и обычных дураков.

Шел последний день первого месяца по Имперскому календарю, и восьмой день Иглы — по эльфийскому. Странник, что брел по улицам Фаруэлла в этот солнечный день, впрочем, придерживался иного мнения относительно даты.

Внешность странника едва ли можно было назвать примечательной: бродяга, каких много; мало кто мог заметить, что меч в простых кожаных ножнах за его спиной стоит как табун хороших коней, а ткань дорожного плаща с глухим капюшоном — на самом деле не звериная шкура и не грубая тряпка, а очень прочный и дорогой композит — сплетение обычных и металлических нитей.

Человеком этот бродяга, в сущности, не был. Звали его Флей, и на календаре его стояло тридцать первое марта.

Завидев среди домов гостиницу, Флей направился к двери. На секунду он задержался, прочтя надпись на вывеске и вошел, усмехаясь — много заведений он повидал на своем веку, и много названий, были среди них и необычные, но "Поющий волк" бил все рекорды.

Трактирщик, владелец роскошной плеши, трапезничал. Спирит вздохнул: жаль нарушать спокойствие хорошего человека, но ждать, пока он доест, просто лень.

— Здравствуй... — спирит сделал короткую паузу, — Крис.

Трактирщик Кристиан, удивленный тем, что его отрывают от еды, не менее чем применением сокращенной формы имени, поднял тяжелый взгляд на смельчака. И замер. Суровое лицо его мигом приобрело подобострастное выражение.

— Господин Лурье... — проговорил трактирщик заискивающим тоном. Флей чуть приподнял брови, но длинные волосы и капюшон скрыли удивление. — Рад вас видеть! Чего пожелаете?

— Я тоже рад, Крис. Денег у меня с собой нет, потом отдам, не страшно?

— Да что вы, что вы...

— Тогда ребрышки и ореховую настойку. И... — спирит осмотрелся. Взгляд вяло скользнул по залу. Лишь на мгновение он задержался на одном из посетителей. Никто не мог увидеть, как вновь удивленно приподнялись брови странника. Спирит указал рукой: — К тому столику.

— Будет сделано, господин Лурье! — Кристиан, оставив недоеденный обед, бросился отдавать указания. "Лурье" же направился прямо к столику, где медитировал над кружкой пива мужчина с удивительного цвета волосами: густо-черными у корней, к кончикам плавно светлеющие до цвета расплавленной меди.

Тяжелая сумка упала на каменный пол. Халиа с наслаждением расправил плечи.

— Здравствуй, ворюга, — сказал он, подсаживаясь. Мужчина отодвинул кружку и с удивлением воззрился на спирита.

Флей откинул капюшон.

Бывший вор Дион коротко вскрикнул.

* * *

— Узнаёшь? — спросил я.

— Флей?.. — ни в тоне, ни в ауре товарища не было полной уверенности. Это, впрочем, не удивляло.

— Флей, Флей. Ты мне кое-что должен, помнишь?

Дион помянул химер, и начал оправдываться, но был прерван трактирщиком:

— Господин Лурье, вот ваша настойка. Еда скоро будет готово.

Звякнул высокий бокал, рядом Кристиан поставил бутыль.

— Деньги мне не нужны, — с улыбкой остановил я вора. — Про долг твой я забуду. Но... рассчитываю на благодарность.

— Ох, Флей... извини, что так... — аура его сияла буквально детским счастьем на всех слоях. — Слушай, с каких пор ты Лурье заделался?

— Никогда им и не был. И не хотел бы. Судя по тому, как лебезит трактирщик, этот Лурье — тип не из приятных.

— А...

— Просто он единственный, кто пользуется здесь неограниченным кредитом.

— Ты сумел убедить трактирщика, что ты — Лурье... — понял Дион. — Никогда таких умений за тобой не замечал. Да и сам ты... изменился. Что произошло за эти полгода?

Я провел рукой по волосам. Изменения, даже внешние, трудно было не заметить: длинные пряди на висках, достающие до ключиц, полностью поседели и выделялись на фоне остальных волос... Лицо — не сказать, чтобы сильно изменилось, но постарело лет на пять.

О причинах таких странных изменений можно было только гадать, тем более что внимание на них я обратил лишь спустя несколько дней после осознания. Конечно, была какая-то связь с даром спирита, но вот какая...

Хлопнула дверь, я повернул голову на звук. В заведение вошел, позвякивая шпорами сапог, молодой дворянин с двумя телохранителями. Заинтересовавшись, я попросил Диона подождать. Тот пожал плечами и занялся пивом.

У входа же разворачивалась преинтересная картина.

— Крис! — выкрикнул дворянин.

Трактирщику Кристиану сегодня явно не удастся нормально поесть: крик дворянина застиг его как раз на выходе из кухни.

Кристиан удивленно посмотрел на того, кто посмел так к нему обращаться... лицо его приобрело подобострастное выражение.

— Господин Лурье...

Секундное молчание. Трактирщик встретился со мной взглядом. Потом снова посмотрел на Лурье. Снова на меня... И без звука грохнулся в обморок.

Я не без труда оторвался от спектакля и обратился к Диону:

— Надо сваливать.

— Чего? Зачем? — удивился товарищ, проморгавший всю сцену.

— Это, — я кивнул на дворянина, — настоящий Лурье. Если мы останемся, то, в лучшем случае, Кристиана признают умалишенным. Ты ведь не хочешь портить жизнь хорошему человеку?

— Нет, но...

— Отлично. Я надеюсь, ты потратился хоть на какое-то подобие дома?

Дион кивнул и стал пробираться между столов к выходу. Я последовал его примеру, торопясь, пока телохранители Лурье не привели трактирщика в чувство.

* * *

— ...вот так я стал спиритом...

— Офигеть... — выдохнул Дион. — Невероятно...

— Выпей, легче поверишь, — усмехнулся я, вытаскивая из кармана прихваченную в трактире бутыль с настойкой. Бутыль тихо звякнула о стеклянный стол.

— А ты, однако... — вор прервался, повернулся и крикнул:

— Вика!..

В проеме двери, отделанном деревянными наличниками поверх мраморных стен, появилась служанка, невысокая пухленькая девушка в скромной серых тонов одежде.

— Будь добра, Вика... — улыбнулся Дион. — Принеси нам с другом рюмки.

— Бокалы! — уточнил я. Девушка кивнула и скрылась. — Разбогател, слугами обзавелся?

— А сам-то, сам-то! — залился смехом друг. — Сколько этой настойке цена? Сто лир? Пятьсот?

— По моим подсчетам... тысячи две, — спокойно сообщил я. Дион замер с раскрытым ртом.

Девушка тихо принесла бокалы и скрылась, я разлил ароматную настойку.

Первый бокал мы выпили молча. Я думал о том, что цена напитка соответствует качеству, Дион — о халяве.

— Опьянеть не боишься? — спросил вор после третьего бокала. Я покачал головой:

— Я же не человек, у меня другой метаболизм. Если напиток очень крепкий — ну там, спирт, коньяк, настойка — тогда действует намного слабее. А вот если чуть убавить градус, скажем, до водки — все как обычно.

— Ну, я-то человек... — вор отставил недопитый бокал.

Я добил настойку и, неожиданно даже для самого себя, заговорил.

— Знаешь, Дион... Меня все время преследует одна мысль. Тысячу четыреста лет назад приходил человек — ну, пусть не человек, суть от этого не меняется — удивительно похожий на меня. Во всем. Детального описания его внешности я найти не смог, к сожалению. Но все известное мне соответствует... Происхождение, способности... Глаза, без какой-либо причины меняющие цвет на фиолетовый. И человек этот совершил великое дело: спас Древних от уничтожения. Понимаешь, мне все время кажется, что не просто так я получил такую силу. Уж точно не для того, чтобы сводить с ума мистиков и пудрить мозги трактирщикам.

Вор ответил не раздумывая.

— Знаешь, чем ты занимаешься? Ищешь глубинный смысл там, где его нет. С чего ты взял, что сила дана тебе для чего-то? Быть может, просто так вышло. И потом, если дана — так пользуйся. Пользуйся по назначению.

Я открыл рот, чтобы объяснить, но тут же закрыл.

— В чем-то ты прав... — ответил я, чуть подумав. — Но... пусти. Пойду, прогуляюсь ненадолго.

II.

Прохладный весенний ветер разметал волосы по плечам, сбросил несколько длинных прядей на глаза... Поморщившись, я приподнял капюшон — не до конца, только чтобы придержать волосы.

Конечно, в глубине души я был не согласен с вором, и вышел лишь для того, чтобы зря не грузить его бессмысленными вопросами. Мысленный же спор я продолжал, хоть и понимал: бесполезно.

— Молодой человек! — прервал мои мысли голос.

Я оглянулся и увидел бодрого мужичка, весело размахивающего руками.

— Молодой человек, не желаете посмотреть Фаруэлльские катакомбы? Представьте, следы погибшей цивилизации...

— Мне это неинтересно, — оборвал мужичка я. — Во-первых, никаких там следов нет. Обрушившиеся туннели да то, что успели отреставрировать (точнее, подделать) ваши ребята. Во-вторых, я без денег.

"В-третьих, Арлайи меня совершенно не интересуют", — добавил я мысленно.

Короткий диалог, однако, отвлек меня от глупых размышлений. Внимание мое перешло на сам город.

Кованые узорчатые решетки, черепичные крыши, прямые улицы, освещенные желтыми лучами солнца — под хрустальным синим небом... несколько мгновений я разглядывал удивительную для Империи красоту... И печальные мысли растаяли в теплом свете, губы сложились в мягкую улыбку... Тряхнув головой, я сбросил капюшон, отдавая гриву в распоряжение ветра...

Бесконечное скитание в поисках того, что само найдет меня, как находило не раз... надоело. Даже спирит может позволить себе насладиться простыми радостями жизни: дружеским разговором, женским теплом, вкусом вина на губах и лучами солнца на коже...

Надо возвращаться к Диону. Посидим, поговорим по душам... как бы ни был вор виноват, он остался моим другом, и общение с ним не станет от этого менее приятным...

* * *

"Не судьба?" — первое, что я подумал, заходя на территорию особняка. Вор стоял у двери и вертел в руках, пытаясь открыть, конверт, на котором — я уже знал это — стояло мое имя.

Свистом я обратил на себя внимание товарища — тот молча протянул письмо.

Конверт открылся от первого прикосновения. С тонким звоном, слышным только мне, разорвалась магическая нить, настроенная на меня.

Дион не сдержал удивленного вздоха. Я, впрочем, и так понимал: объяснять ворюге, что неприлично читать чужие письма, бесполезно.

"Флей! Пишет тебе Арбет, волшебник из Нефрисса, бывший твой работодатель.

Дело в том, что я смог достать указанную тобой книгу, и выяснить местоположение развалин с "кленовым листом". Если заинтересуешься этим делом, отправляйся в Нефрисс. Замок, как и конверт, настроен на тебя. У тебя две недели на дорогу, непоявление я буду вынужден считать отказом".

— Не читай через плечо. Если так интересно, вот.

Я протянул письмо Диону. Тот пробежал глазами по тексту и вернул мне. На удивление, расспрашивать о маге, книге и Нефриссе он не стал, вместо этого поинтересовавшись:

— Что решил?

— Честно говоря, лень ехать... — я осекся. Лень? Кто-то только что ныл о великой судьбе, а теперь ленится даже доехать до Нефрисса? И хоть предлагаемая Арбетом работа далека по значимости от спасения мира, она едва ли уступит в интересности.

— Лень, но поеду! — закончил я.

— Две недели...

— Согласен, время останется, — Фаруэлл находится в той же части Лоранда, что и Нефрисс. — Но уж лучше приехать заранее. Единственное, о чем я попрошу — одолжи на извозчика. Иногда хочется пожить честно. Впрочем, поеду я не прямо сейчас... все же лень, да и не виделись мы давно.

Мы зашли в Дионов особняк и допили оставшуюся настойку. Спирт в конце концов подействовал даже на нечеловеческий организм, да и от природы малочувствительный вор уже захмелел. Разговор пошел легко, непринужденно.

— Прошла твоя депрессия? — спросил Дион, когда бутыль опустела.

— Это не депрессия... — вяло ответил я. — Это естественное состояние высокого разума.

— Тоже мне, высокий... Так значит, не прошла?

— Прошла, прошла... иначе бы я тут не сидел. А вот ты ответь мне на один вопрос — не хочется зря тревожить Эфир — как ты умудрился потратить не только свою долю, но и почти всю мою?

— Как ты узнал? Ах да...

— Ты об этом вспомнил, когда я простил тебе долг, — пояснил я, откидываясь на спинку кресла и располагая голову горизонтально. — Ну так?..

— Вложил я их... Не сказать, чтобы очень выгодно, но все же... Имею теперь постоянный доход, могу ни о чем не беспокоиться, ну, понимаешь... а если отдавать, пришлось бы рвать все договоры нахрен.

— Ну ты барыга... — восхитился я. — Брат бы тобой гордился. Слушай, барыга, а не закажешь ли ты другу поесть?

— Друг голоден?

— Друг не ел со вчерашнего вечера, и обломался сегодня в "Волке". Вывод очевиден.

Дион коротко усмехнулся и позвал Вику.

Когда силуэт служанки появился в дверном проеме, я удивленно потряс головой. Девушек было две. Дверь одна.

Я повернулся к Диону. Он тоже был один.

"Нужно завязывать с выпивкой", — угрюмо подумал я, слушая, как друг отдает указания девушке — одной.

— Дион?

— М?

Девушки исчезли в коридоре.

— У тебя сколько служанок?

— Одна.

Точно, глюки.

— Мне почему-то показалось, что две, — зачем-то сказал я.

Вор икнул, прикрывая рот.

— И химера бы с ними... Мне тоже показалось...

Мы помолчали.

Прошло немного времени, и вновь появилась Вика.

— Не двигайся! — крикнул я, вскакивая со стула. Девушка замерла, раскрыв рот.

Чуть пошатываясь, я подошел к ней... Силуэт так же странно двоился.

И только приблизившись вплотную, я осознал всю глубину собственной глупости. На стене, прямо напротив дверного проема, висело зеркало... мы с Дионом смотрели в него чуть под углом, и отражение находилось в стороне от самой служанки, ну а остальное додумало возбужденное настойкой воображение.

Надо меньше пить.

— Можешь оживать, красавица, — позволил я девице, без какой-либо цели добавляя в обращение лести. — Ты чего-нибудь хотела?

— Я... я хотела спросить... — девушка замялась, извинилась и выскочила наружу. Я вздохнул.

— Хорошая у тебя прислуга, Дион... исполнительная. Знаешь, я решил. Отправляюсь назавтра, а то сопьюсь непременно.

III.

— Я еще вернусь, Дион, будь спокоен.

— Буду ждать.

"Слишком мало вина выпито, слишком мало слов сказано..." — донеслась до меня странная мысль вора. У сверхтонкой телепатии есть свои недостатки.

— У нас будет время и допить, и договорить... — ответил я на невысказанную мысль.

Конь, получив шлепок по заду, поскакал бодрой рысью в направлении Нефрисса. Дорогу, как и всегда по весне, развезло, и мы с Дионом, посоветовавшись, решили, вместо того чтобы нанимать извозчика, взять коня — в конце концов, проходимость повозки и лошади несопоставима.

Вскоре я, коротко переговорив со стражей, покинул Фаруэлл...

* * *

Спустя трое суток я уже подъезжал к Нефриссу. Желая скорее прибыть на место, я погнал серого коня галопом, о чем скоро пожалел.

Уж не знаю, что могло попасться на ровной в принципе дороге, вот только жеребец мой споткнулся и повредил ногу.

Я кубарем перелетел через голову падающего коня, но в падении умудрился вовремя расправить крылья и приземлился на ноги, ничего не повредив и даже не испачкавшись. Чего нельзя сказать о скакуне.

Конь даже шел с трудом. Нога, судя по всему, не сломана — может, растянута, но от этого не легче.

Ежеминутно поминая химер, я повел инвалида в ближайшее поселение. Лечить травмы, тем более — лошадиные, мне никогда еще не приходилось, и желанием приобрести такой опыт я не горел.

Конь всю дорогу смотрел на меня такими печальными и преданными глазами, что лишь сильнее испортил настроение.

Несколько часов ушло на дорогу до ближайшего села. Крестьяне после долгих уговоров согласились обменять коня на здорового. Впрочем, не себе в убыток: предложенный ими скакун сильно уступал в скорости и выносливости моему.

Тем не менее, в Нефрисс я прибыл уже к вечеру. Знакомый теперь с городом, я сразу направил коня к известной гостинице.

Ветвь маслины на вывеске из тусклой зеленоватой бронзы была мокрой от весеннего дождя. Мокрым был и сам трактир, и мостовая, и весь приморский город. Короткий дождь закончился как раз с моим приходом, и я оказался единственным сухим человеком здесь.

Хозяин не узнал меня: все же прошло немало времени, да и сам я изменился. Впрочем, не особо и хотелось быть узнанным.

Комнату — вопреки обыкновению, за Дионовы деньги — я взял лишь на одну ночь, только чтобы выспаться с дороги. Арбет подождет до утра.

И действительно, подождал...

Утром я, на скорую руку перекусив, зашагал к волшебнику. Дом не изменился, дверь открылась при мысленном контакте (трогать ее руками я, опасаясь хитрого механизма, все же не стал).

Тут же, только я вошел в дом, подбежал Арбет. В руках он держал заложенную пальцем книгу, одет — в домашний халат. Иллюзорная стена, отгораживающая тайную половину дома, сейчас отсутствовала, видно, маг сильно торопился.

Я поздоровался, не снимая капюшона. Волшебник узнал голос и удовлетворенно улыбнулся.

— Ты все же пришел.

— Не мог пройти мимо такого события... Арбет, должен предупредить: я изменился.

— В каком смысле?

— Смотри.

Я открыл лицо.

Колдун долго разглядывал меня, затем спросил, что послужило причиной изменений.

Вновь я рассказал о халиа, о своем прошлом — очень кратко, упомянув лишь самые важные моменты, и закончил словами:

— В первую очередь это означает, что я больше не работаю за деньги.

— То есть? — удивился Арбет.

— То есть — ни договора, ни обязанностей. Решать, что делать, буду только я сам. С другой стороны, может, оно для тебя и лучше...

— Флей, ты же понимаешь, что никого, кто справился бы с этим лучше тебя, я все равно не знаю. Если ты работаешь из интереса — что ж... я ученый, а не псих, жаждущий власти над миром. Тем более, если ты лично в этом заинтересован...

— А с чего ты взял, что я лично заинтересован?

— Ну... Древние, все такое...

— Происхождение не так уж много значит, поверь. К развалинам Древних у меня не больше интереса, чем ко всему остальному, — объяснил я. Соврал, конечно... загадки собственного народа всегда интереснее. — Но мы заболтались. Как бы то ни было, я пришел к тебе за этим. Рассказывай, что ты узнал.

— Пройдем...

Я уселся в мягком кресле у стола и нетерпеливо забарабанил по дереву пальцами.

Чародей выудил из необъятного шкафа толстую книгу в плотной обложке из ткани. Буквы на обложке гласили: "Оставленная сила". Книга выглядела точь-в-точь так, как я запомнил.

Арбет перелистнул несколько страниц.

— Во-от она... — удовлетворенно протянул волшебник.

На левой странице, под ровными рядами рукописного текста, был рисунок, напоминающий не то снежинку, не то звезду, не то кленовый лист.

— Выкрал все же... — я вгляделся в текст книги.

"...на юго-восточной стене — странное углубление, напоминающее кленовый лист (см. рисунок), и тонкая (сопоставимо с волосом) вертикальная линия..."

— Можно? — я кивнул на "звезду". Арбет пожал плечами.

Артефакт прыгнул мне в руки, я приложил его к рисунку, слегка повернул. Изображение и звезда совпали практически в точности — исследователь и правда оказался старательным.

— Гидеон говорил, — неожиданно вспомнил я, — что в этой книге есть еще один интересный момент. О том, что развалины одного возраста, но одни — разрушены, а другие — почти целые.

Колдун приподнял брови.

— Есть такое. Интересная загадка.

— Уже не загадка. Все просто.

— Ну-ка! — Арбет, вспомнив, что разговаривает с живым Древним, не стал подвергать сомнению мою осведомленность.

— Была война... впрочем, я уже говорил. У двух противников были два смертоносных заклинания. Одно вызывало землетрясения, второе убивало, не повреждая неживое. Вот и разгадка...

— Можно будет утереть нос всем археологам... — ухмыльнулся маг.

— Можно. Только никто не поверит. Слушай, а эти руины... судя по описанию, они целые, так? Где они находятся — в степях?

— Нет. Около города... Фаруэлла.

Несколько противоречивых мыслей захлестнули меня. Первая мысль — колдун врет.

Я схватил книгу, перелистнул страницу назад. Слово "Фаруэлл" бросилось в глаза сразу. Не врет.

Откинувшись на спинку, я на секунду закрыл глаза, приводя мысли в порядок. Арбет ждал.

— Во-первых, Арбет, ты идиот, — услышал он, дождавшись. — Ну что тебе мешало просто сказать мне, где находятся эти развалины?

— А ты был в Фаруэлле?

— А то ты не знал!

— Не знал. Письмо отправлялось автоматикой.

— Долбаная автоматика, долбаные колдуны... — начал я. И тут чародей вставил:

— Вообще-то, еще и то, что "звезды" у тебя не было.

Я на секунду замолчал, соображая, потом с размаху ударил себя по лбу. Истерический смех пронзил меня.

— Извини, Арбет, я дурак, — отсмеявшись, я смахнул с глаз несоленые слезы. — Но, тем не менее, второе. Фаруэлльские развалины — это остатки полуосыпавшихся катакомб. Ничего подобного... — я вновь перелистнул страницу, прочел вслух:

— "...здание из белого камня, напоминающее храм или собор, вход отсутствует, на юго-восточной стене..." — если бы в Фаруэлле было что-то подобное, уж наверняка туристам показывали бы именно это, а не дурацкие туннели. К тому же, это земли Арлайев, им не повезло как раз попасть под землетрясение.

— Не в самом Фаруэлле. Около Фаруэлла. Смотри: "...от южных ворот — по дороге до реки, затем вдоль реки пешим ходом сутки, затем опять на юг..."

— Блин горелый... — у меня голова закружилась, как только я представил, как буду искать путь. Сутки пути — это сколько? Все ведь ходят с разной скоростью... Потом, книге столько лет, что всякие там реки уже сто раз успели поменять русло...

— Ты что?

— Как я туда доберусь с такими точными указаниями?

— А... погоди. Сейчас сделаем тебе карту...

Колдун достал из ящика стола ровную пластинку из зеркального металла.

— Фаруэлл, значит... — пробормотал маг себе под нос. Он щедро сыпанул на пластинку темным порошком, тот ровным слоем осел на металле.

Я придвинулся ближе, с интересом взирая на творящееся чародейство. Арбет шептал непонятные слова, складывал пальцы в колдовские знаки, порошок повис в воздухе над пластинкой клубящимся туманом. Меня слегка замутило от напряжения энергии — она текла, казалось, со всех сторон, к непонятному устройству.

Наконец, черный туман рассеялся. На пластине появилось удивительно четкое изображение. Город Фаруэлл — в левом верхнем углу, дорога на юг, только начавший зеленеть лиственный лес, вечнозеленые сосны... а вот и река, пересекающая изображение ровно посередине — все мелко, но так четко, что можно разглядеть каждое дерево.

— Ну, давай. Ищи руины...

— Покрупнее нельзя?

— К сожалению, нет, — волшебник поморщился. — Слишком много энергии потребуется, я и так еле держу.

В последних словах содержался явный намек поторопиться, и я принялся за поиск.

Что-то белое, размером с несколько деревьев, находилось примерно в районе, указанном путешественником. Вряд ли это груда мела — известняк в тех местах не встречается. Рядом ничего похожего не было, значит, те самые руины.

Быстро я запомнил ориентир — порог на реке, упавшее дерево на одном берегу, и разрешил:

— Можешь убирать.

Арбет опустил руки, изображение превратилось в черный туман и померкло. Осталась только пластинка, уже не зеркальная, покрытая слоем копоти.

— Запомнил все?

— Да. Я осмотрю эти развалины. Сегодня же — в Фаруэлл.

Я привстал с кресла, подобрал со стола звезду.

— Постой.

— Что такое?

— Как ты разделишь найденное?

— Ты мне доверяешь? — я посмотрел магу в глаза.

— Ну...

— Отдам тебе все, кроме того, что решу оставить.

— Слишком... неконкретно.

— Ничуть не менее конкретно, чем задание. Извини, но... чего ты хочешь?

— Пожалуй, интереснее всего — сама загадка...

— Это я тебе обещаю. А трофеи... деньги мне не нужны.

— Ну и... хорошо, спирит. Поступай, как знаешь. Я в тебя верю.

IV.

Опять дождь...

Я, чуть приподняв край капюшона, осмотрелся. Полноводная из-за тающего снега и участившихся весенних ливней река лежала впереди. Где-то там, по течению, и порог, и сломанное дерево...

Капли дождя барабанили по моему плащу — внутрь, правда, вода не проникала, и на том спасибо, но уюта постоянный стук капель и струи, стекающие с одежды, не прибавляли. А еще было холодно. Не то, что у нас, на юге...

Конь, уставший стоять на месте, фыркнул и потряс головой, безнадежно пытаясь избавиться от заливающей уши и глаза воды. У бедняги капюшона нет...

— Тише, тише... — я погладил животное по голове. — Сейчас зайдем под деревья, там хоть немного суше... Надо осмотреться только.

"А халиа никогда не использовали лошадей", — некстати вспомнилось мне. У нас лошади просто не водились. Раньше приручали горных касситов, на имперском — "вивернов", я даже застал одного такого... Но сейчас виверны — редкость...

Надо было заехать в Фаруэлл, но я решил срезать прямо к развалинам... Теперь вот мокнуть.

— Но-о!

Конь двинулся с места... и тут налетел еще один порыв ветра. Дождь, и без того практически сплошной, усилился: уже не капли — непрерывные струи воды текли с неба. Послышался удар грома.

А может, ну их к химерам, эти развалины, в такую погоду?

Опустив капюшон как можно ниже, я дернул поводья скакуна.

— Поедем в Фаруэлл, красавец. Давай, давай... Старые камни подождут.

Спустя мгновение, конь уже несся галопом в сторону Фаруэлла. Пережду грозу у Диона, он наверняка будет рад возвращению друга. Кстати...

Необычная идея закралась в голову: взять ворюгу с собой. Развалины, судя по местоположению, странному замку и сохранности — не остатки города, а отдельное сооружение... Они вполне могут быть напичканы замками и ловушками, и вор, пусть бывший, может оказаться неплохим помощником.

* * *

Хлопнула дверь, служанка Диона приняла мой мокрый плащ.

— А где хозяин?

— Спит... — робко ответила девушка.

— Недолго ему спать.

Я наткнулся на товарища, пройдя пару комнат — он лежал на диванчике у самого окна, видимо, убаюканный звуком стучащих в стекло капель.

— Дио-он!

Я потряс вора за плечо. Он, хрюкнув, повернулся на другой бок.

— Дион, блин!

Вор приоткрыл глаза и тут же закрыл их.

— Флей, ты глюк, — пробормотал он с закрытыми глазами. — Иди куда подальше.

— Вика, воды.

На Диона угроза подействовала быстро — он вскочил даже раньше, чем вернулась девушка. Сонным, но уже осмысленным взглядом он оглядел меня и констатировал:

— Ты вернулся.

— Как и обещал. И, знаешь, не с пустыми руками. Помнишь то письмо?

Вор потянулся.

— Из письма я понял только то, что тебя куда-то зовут.

— Ага... ну, тогда слушай...

Тихий скрип двери дал мне знать, что служанка уже здесь. Я поставил кувшин на столик у дивана. Обливать вора не было смысла, но вдруг захочется пить.

— Ви...

Я зажал другу рот.

— Иди, Вика. Иди.

Дион протестующе замычал, но Вика послушно ушла.

— Спиртное, Дион, нам не нужно, — наставительно сказал я. И только после этого отпустил рот.

Дион сплюнул в пепельницу на столе и вытер рот рукой.

— Помойся, блин! У тебя руки грязные. И почему "спиртное не нужно"?!

— Потому, что есть темы, на которые лучше всего разговаривать трезвым. Хочешь пить — специально для тебя... — я подавил смешок, — кувшин принесли.

— Неужели эта тема так важна?

— Да. А вот теперь — слушай.

Я продемонстрировал вору "звезду".

— Что это?

— Хочешь, возьми.

Вор повертел звезду в руках, наблюдая, как свет играет в мириадах ее граней.

— Интересно, правда?

— Очень. И что это такое?

— Если я все понимаю правильно — ключ. В районе Фаруэлла есть почти не разрушенное здание времен Древних. Запечатанное. А на одной из стен — углубление, по форме в точности как эта штучка.

Я замолчал. Тихий стук дождевых капель о стекло остался единственным звуком.

— Ты собираешься туда отправиться? — наконец спросил вор.

— Верно. Собираюсь. Если возможно — с тобой.

Снова молчание. Звуки дождя становятся тише — скоро можно будет отправляться. Если Дион согласится — то вместе. Если откажется — в одиночку.

— А что мне за это будет? — поинтересовался друг.

— Мое уважение. Что за глупый вопрос! Зачем делить шкуру неубитого медведя, если даже не знаешь, есть ли у него шкура?

— То есть... ничего не известно?

— Скажем так, если там окажется только пыль да паутина — я тебе свой меч подарю.

— А если нет?

— Тогда решим на месте. Слушай, Дион, ну как можно быть таким торгашом? Разве тебе не интересно — принять участие в раскрытии великой загадки?

Вор пожал плечами:

— Не слишком.

— А если я вспомню о твоем долге?

— Ты же простил!

— А где доказательство, что я простил?

— А где доказательство, что я чего-то должен?

— Вот! — я сунул вору под нос кулак. — И еще одно есть, за спиной в ножнах. Ох, Дион... этому абсурду не будет конца. Ответь просто и прямо: ты согласен?

— Да. Но если окажется, что там пусто...

— Тогда меч подарю, — кивнул я. Вор улыбнулся. Я ответил тем же. Ведь, в конце концов, я обещал подарить не какой-то конкретный меч.

— Собирайся тогда. И инструменты воровские возьми — ни за что не поверю, что ты их выбросил.

— Понадобятся, думаешь?

— Не знаю. Но все же возьми... я подожду на выходе.

Ждать вора пришлось недолго. Вышел он и в самом деле в полной экипировке, с объемистой сумкой за плечами.

— А ты почему без всего? — удивился он, увидев, что я ограничился мечом в ножнах. Сумка осталась где-то в доме.

— Мне ничего и не нужно, во-первых. А во-вторых, лошадь не выдержит. Ты же не намерен идти пешком?

— Нет.

Мы покинули дом, подошли к стойлам. Дион удивился:

— Это же другой конь! Ты где того, что я купил, посеял?

— Какая разница? Можешь считать, что я его обменял. Садись давай, уж до места он нас довезет.

* * *

Путь оказался дольше, чем я рассчитывал: отмечая дорогу на созданной магом карте, я не думал о масштабе, о чем сейчас и пожалел.

В книге было написано "сутки пути пешком". Оказывается, не преувеличение. Уже через пять часов езды вдоль реки Дион начал тихо злиться и громко ныть. Основным поводом для нытья был голод, и здесь я с огорчением признавал право Диона ныть, да и сам едва сдерживался от того, чтобы присоединиться.

В принципе, мне порой приходилось не есть и очень подолгу, потому голод я вполне мог перенести, но вот товарищ...

После сотого витиеватого оскорбления в адрес всех халиа, я наконец нашел возможность закончить это.

— Цыц! — я соскочил с коня, каблуки сапог погрузились в прошлогодние листья. Вор от неожиданности замолчал.

Я, приложив палец к губам, оглядел лес. На счастье, Дион отличался не слишком громким голосом, и местная живность не отреагировала на наше появление. Подкрепленные внутренним зрением глаза отметили крупную птицу на дереве невдалеке. Чуть приглядевшись, я узнал тетерева — сейчас не токующего, а смирно сидящего.

Прикрыв глаза, я потянулся к птице мыслью. Та даже не поняла, что умирает, да и мне пришлось приложить совсем немного сил.

— Вот и еда, Дион, — я проводил взглядом свалившуюся на землю тушку. — Надеюсь, что это тебя устроит.

Вскоре птица уже жарилась над костром, надетая на импровизированный вертел. Закапал, заставляя угли шипеть, а нас — облизываться, жир...

Остаток пути мы проделали с куда большим удовольствием.

V.

— Красота... — выдохнул Дион.

Спирит пожал плечами. Кому как, а его искусство арлайев не восхищало. Тем более, в таком состоянии.

Здание, видимо, избежало заклинаний, но от времени никуда деться не могло. По высоте оно оказалось сопоставимо с трехэтажным домом, хоть и действительно не очень большой площади. Где неизвестный исследователь увидел "храм", и какой именно "храм" он имел в виду, осталось для Флея загадкой. Архитектурой строение скорее напоминало квадратную башню с куполом наверху и скругленными углами. Окон, как и дверей, не было, а стены покрывали уже практически стертые барельефы.

Флей не сомневался, что здание выстроили Арлайи. Его занимала другая мысль: то, что здание уцелело, могло означать только одно: во время войны здесь не было никого живого. И это вызывало подозрения.

— Давай-ка, Дион, поищем "звездочку".

"Вот будет весело, если той ниши не окажется..." — усмехнулся про себя халиа. Если так случится, Арбета можно только пожалеть. Хотя, с другой стороны, он вполне может продать звезду Серой Лиге... вот смеху-то будет.

Опасения, правда, оказались ложными. Пока Флей размышлял, Дион забежал вперед и радостным воплем дал спириту понять, что звездочка на месте.

Действительно, все как описано в книге — ровно посередине стены углубление, похожее на кленовый лист, от него вверх и вниз идет тонкая щель.

Флей, заинтересовавшись, потрогал камень. Поверхность выемки отличалась той же странной колючей мягкостью, что и артефакт. В щель, пересекающую стену, не пролезал даже ноготь.

— Попробуем?..

Дион завороженно кивнул.

Флей достал звезду, развернул ткань. Неровные края цеплялись за ткань не хуже репья — казалось, что артефакт просто не хочет покидать владельца.

Артефакт холодил руку спирита. Странно... казалось бы, лежал в теплой сумке.

Звезда и выемка совпали в точности. Флей чуть надавил, кристалл уперся в твердый камень. Раздался едва слышный щелчок.

Дион подошел поближе, Флей же, напротив, посторонился. Жестом он показал Диону не соваться.

Кристаллик-звезда засветился, затем помутнел. По нему пробежали синие искры. Кристалл помутнел сильнее, из прозрачного превращаясь в угольно-черный... И вдруг исчез, с тихим звоном разлетевшись осколками черного стекла.

С режущим ухо скрежетом каменные плиты раздвинулись. Пахнуло затхлым воздухом... этим воздухом дышали еще Древние.

Вор срезал смолистую ветку с дерева неподалеку и стал очищать ее от сучков. Флей, заглянув в проем, с ехидной улыбкой подождал, пока Дион закончит с факелом, и только после этого предложил заглянуть внутрь.

Переступив через порог, вор первым делом выкинул факел. Он даже не стал оскорблять Флея, очарованный картиной.

Факел оказался более чем не нужен. Он лишь разрушил бы сумеречную красоту этой башни.

Внутри всю башню окутывал серебристый туман, скрывающий удаленные предметы, и вместе с этим рассеивающий тьму. Капли тумана давали слабый, призрачный свет, равномерно заливающий пространство.

В центре башни — винтовая лестница из белого камня... неясно, куда ведет она — ступени скрываются в тумане. Больше ничего не разглядеть.

Спирит и вор без слов направились к древней лестнице. Как ни странно, ступени не только не обрушились, но даже не шатались. Как и вся башня, лестница стояла крепко, несмотря на возраст.

Медленно друзья стали подниматься наверх. Лестница шла очень полого, и оттого подъем казался длинным, длиннее, чем должен быть... А может, серебристый туман вокруг создавал такое ощущение?

Дион забежал чуть вперед, торопясь добраться наверх. Флей тоже немного ускорил шаг, но бежать не стал.

К верху башни туман рассеивался, но свет никуда не делся. Казалось, что он льется прямо из-под купола, почти не уступая по яркости дневному.

Лестница вывела на квадратную площадку под самым куполом. Флею остался лишь один шаг, когда спереди раздался ужасающий визг Диона... до сей поры спирит не думал, что взрослый мужчина может так визжать.

Прыжком Флей преодолел расстояние до Диона, еще в движении обнажая меч.

Флей поднял глаза на неизвестного врага... на мгновение ему захотелось завизжать самому.

Прямо на халиа шел, стуча твердыми ногами о камень, скелет с двуручным мечом.

— Заткнись! — спирит оттолкнул Диона. От неожиданности вор замолчал.

Флей же замер, готовясь несколькими ударами отправить мертвеца, куда ему следует. Меч, занесенный для удара, слегка покачивался в руке.

Неупокоенный воин встал, пасть раскрылась в беззвучном вопле. Мертвец обрушил на Флея всю тяжесть огромного меча. Спирит отскочил и сбоку рубанул противника по руке...

Меч отскочил, как от скалы.

Флей уклонился от следующего удара, резанул твари по шее...

Бесполезно.

Он пошел кругами вокруг скелета — куча костей не могла сравниться в скорости с живым человеком, тем более — халиа.

Вот только сейчас это преимущество не значило почти ничего.

Удар. Мечи столкнулись, эльфийский клинок провернулся в пальцах Флея, увлекая за собой оружие врага... Но костяные пальцы вцепились в рукоять, не пуская меч, и спирит отступил. Легче выбить меч у каменной статуи...

Пируэт... Кривой меч описал огненную дугу в воздухе и отсек высохшую руку от тела.

Рука упала на каменный пол, скелет на мгновение замер...

Одно мгновение Флей был уверен в своей победе.

А затем рука скелета вернулась на место, будто и не отделялась.

Только сейчас спирит понял, что кости ничем не соединены между собой — и мышцы, и жилы сгнили за столетия.

Что же держит тебя в живых, тварь?

Звон оружия... стук сердца гулом отдается в голове. Силы не безграничны.

Что же держит тебя в живых?

Черными пропастями смотрят пустые глазницы. Монотонный звон клинков уносит мысли прочь.

Живой и мертвый кружили по каменной площадке, обмениваясь ударами. Пока еще Флей оказывался быстрее, но это не могло продолжаться вечно...

Резким прыжком он перемахнул через противника, и, воспользовавшись секундной передышкой, нырнул в астрал — всей мыслью, целиком отключаясь от реальности.

Раньше он никогда бы так не смог.

Остановился мир вокруг, скелет замер на месте... Флей с удивлением разглядел его ауру — будто опутанную непонятной сетью.

Он потянулся мыслью — и отпрянул, пронзенный резкой болью. Неведомая магия обжигала беспощадно.

Коснулся еще раз, и вновь получил такой же удар. Не так...

"Ты спирит, Флей... Эфир весь подчиняется тебе".

Он кивнул своим мыслям.

Эфир под его пальцами, обычно неощутимый, потемнел, загустел, как остывающее стекло, потянулся пульсирующей фиолетовым нитью.

В руках спирита — вернее, его астрального тела — появилась тонкая плеть, сплетенная из самого Эфира.

Со свистом тонкие нити рассекли эфир... Белая вспышка — древняя магия не устояла перед силой спирита.

Флей протянул руку к тому, что все еще билось в теле давно мертвого воина, уже не защищенное клеткой, но до сих пор связанное прочной нитью — и одним движением разорвал эту нить.

Ненависть.

Непонимание.

Испуг.

Счастье.

Благодарность.

Душа древнего воина рассыпалась в руках Флея искрами, медленно гаснущими в омывающих его волнах эфира...

Флей открыл глаза.

Уже ничем не поддерживаемый скелет обрушился грудой костей, на глазах рассыпавшихся в пыль. Ноги спирита подкосились, он осел на пол рядом с поверженным противником.

Дион потряс его за плечо, Флей лениво отмахнулся:

— Отстань.

Несколько секунд он лежал, потом поднялся, шатаясь, огляделся.

Площадка оказалась почти пустой, лишь пол из белого мрамора да купол сверху... Кажется.

— Смотри! — раздался радостный крик Диона. Вор увлеченно ощупывал нечто вроде каменного сундука на полу, пытаясь понять, как его открыть. Воровские умения, впрочем, в этом ему не помогли.

Флей подошел. Сундук оплетало еще одно защитное заклинание. К нему, похоже, тоже существовал ключ, но искать его не хотелось.

— Отойди, Дион, — вор уже начал копаться в сумке, видимо, рассчитывая найти какое-нибудь чудо-орудие взлома.

Флей же присел перед сундуком и погрузился в астрал. На этот раз он предварительно успокоился, вошел в транс, чтобы зря не терять силы.

Заклинание оказалось сложным — посложнее, чем "клетка" скелета, хоть и не столь агрессивным. Кто бы ни ставил его, он отличался редким мастерством... но какое мастерство сможет противостоять дару Спирита?

Магическая защита треснула под руками Флея. Крышка открылась, ворюга немедленно запустил в сундук руки.

Извлеченный им предмет совсем не подходил по размерам огромному сундуку — сфера, помещающаяся на ладони. Ежесекундно сфера меняла цвет, без какой-либо закономерности, переливаясь ярчайшими красками самым непредсказуемым образом...

Странное чувство охватило Флея, когда сундук раскрылся — чувство даже более тонкое, чем интуиция, слабое, словно шепот среди шума толпы... Чувство, будто что-то изменилось непоправимо.

— Что это? — спросил Дион.

— И зачем я тебя с собой взял?.. — пробормотал Флей.

Спирит взял шар в руки — ласковое тепло окутало его. Древний артефакт излучал мягкий, теплый, успокаивающий свет... Спустя секунду, усталость прошла, халиа вновь почувствовал себя свежим и отдохнувшим.

Флей потряс головой, освобождаясь из плена грезы. Он улыбнулся Диону и ответил:

— Это... Источник энергии. И, кажется, неистощимый...

— Не совсем понимаю.

Флей пожал плечами — как объяснить простому человеку то, что он испытал только что?

— Это для мага... или для мистика... или для меня. Ты почти ничего не почувствуешь — ты ведь даже не устал.

Дион пожал плечами.

— Это все, конечно, замечательно, но вот вопрос: ты обещал, что поделишься со мной найденными сокровищами, а тут...

Спирит перебросил шарик с руки на руку.

— Это я, видимо, отдам Арбету... или оставлю себе. Но вот... — он, нагнувшись, поднял меч поверженного воина. — Чем не сокровище? Этому оружию не меньше полутора тысячелетий. Бери, все равно ни мне, ни чародею он не нужен.

Халиа протянул вору меч.

— Осторожно, тяжелый.

Вор принял меч двумя руками, взвесил.

— Гораздо легче, чем должен быть.

— Это не сталь... кажется. Посмотри, он еще и более гибкий. Какой-то другой металл. Пойдем...

Флей положил артефакт Диону в сумку, заранее предупредив его, что красть у друзей нехорошо.

Товарищи медленным шагом пошли по винтовой лестнице, окутанные серебристым туманом. Каждый думал о своем, и мысли обоих были радостны...

Спустившись, они некоторое время не могли понять, что не так.

Вход исчез.

VI.

— Что скажешь?

Флей пожал плечами. Что тут сказать?

— Мы попались... кажется.

Он осмотрел закрытые двери внутренним зрением и грязно выругался.

— Что такое? — удивился Дион.

— Плохо. Очень плохо, — кратко ответил спирит. Он пошел вдоль стены, ощупывая каждый выступ, надеясь найти скрытый выход.

Лишь обойдя башню по кругу, он признал безнадежность поиска.

— Ловушка, — констатировал он.

Дион бросил взгляд на сферу в раскрытой сумке, на тяжелый меч в руках...

— Ты не можешь открыть?

— Дверь отрезана от магии. Ее закрыли — и все. Механизм отключен. Я потому и ругался.

— А так открыть?

— Издеваешься? — спирит постучал по лбу.

— А... как тогда?

— Хрен знает. Давай, ворюга, отрабатывай свой меч, — Флей демонстративно присел на пол.

— Мы так не...

— У тебя есть выбор? Предпочтешь остаться здесь, пока камень не рассыплется?

Вор угрюмо кивнул и стал копаться в сумке. Флей, внешне бездействуя, размышлял. Больше всего, как ни странно, его занимал вопрос, специально ли закрылась дверь или случайно. Возможно, что-то случилось с механизмом от старости...

— Есть! — выкрикнул Дион. Флей немедленно вскочил, подбежал к вору. Тот продемонстрировал халиа небольшую емкость в форме куба с переливающейся внутри густой мутной жидкостью. Из колбы торчала короткая жесткая веревочка.

— Что это?

— Бомба... что самое смешное, я хотел оставить ее дома. Забыл выложить.

Флей аккуратно взял пузырек в руки. Конечно, спирит знал, что такое бомба. Но чтобы пробить такую стену, нужно гораздо больше пороха, чем поместится в этой фиговинке. Тем более, тут не порох, а вообще неясно что.

— Ты уверен, что это поможет?

— Абсолютно. Разнесем эту дверь к химерам.

Спирит покачал головой. Получится ли? Что ж, вариантов все равно нет.

— Давай попробуем.

Вор положил пузырек у двери, засунул руку в карман.

— Огниво есть?

— А если б не было? — усмехнулся Флей. — Где поджигать?

Он протянул руку к бомбе, высек пальцами небольшой язык пламени. Фитиль занялся сразу же, с тихим треском загорелся. Вор и спирит развернулись...

— Сколько у нас времени? — спросил халиа.

Дион открыл рот для ответа...

Две черные тени появились в серебристом тумане. Еще два неупокоенных стража древних развалин. Два скелета с оружием наперевес.

Ответ вора превратился в истерический крик:

— Двадцать секунд!.. Было! — Дион дернулся назад, снова вперед.

Флей схватился за меч, и отдернул руку тут же. Двадцать секунд. Впереди — смерть. Сзади — смерть.

— Хватит дергаться! — он схватил Диона за руку. Тот посмотрел на него взглядом затравленного зверя. — Держи меня за плечи! Крепко!

— Чего?.. — вор уставился на спирита.

— Все потом! Меч бросай, за меня хватайся!

Дион не посмел ослушаться.

Флей, распахнув крылья, взмыл вверх — Дион от испуга чуть не разжал пальцы, заорал громче прежнего. И в тот же момент раздался взрыв.

Спирит завис в воздухе, с трудом удержал равновесие.

Внизу творилось светопреставление. Взрыв проделал в стене широкую трещину, через которую внутрь хлынул дневной свет. Скелеты, попавшие под удар, разлетелись по полу, и все это накрыли обломки мраморной винтовой лестницы... уж тут не поможет никакая магия.

Выдохнув, Флей приземлился. Колени чуть дрожали.

* * *

Дион метнулся к выходу, затем ко мне.

— А ты знаешь, я... — проговорил он, запинаясь.

— Не верил? — закончил я. — Я бы тоже не поверил, если б...

Перед моими глазами на мгновение встало прошлое. Халийский город, черное орудие, пламя, охватывающее мостовую... У меня не было возможности не поверить.

— Давай-ка на выход, Дион, — проговорил я, — а то задохнемся тут. И расскажи мне, где ты добыл эту бомбу.

Мы вылезли наружу, с упоением подставили лицо весеннему солнцу — еще негреющему, но такому приятному сейчас.

Я тихо массировал плечи — Дион вместе с сумкой весил побольше меня, и отдавил плечи немилосердно. Впрочем, грех жаловаться. Если бы не он, пришлось бы закончить жизнь очень скучным образом.

Мысли невольно вернулись к ловушке, и я почти не слышал рассказа Диона, как он спер у гномьего торгаша бомбы, две штуки, и куда дел вторую...

— Постой, Дион, — я махнул рукой. — Я все понял. Как ты думаешь, почему нас заперли?

Вор пожал плечами. Я начал рассуждать вслух:

— В первую очередь, интересно, случайно или специально.

— Случайно? Какое "случайно"?

— Ну... за полтора тысячелетия там все так прогнить могло... — предположил я неуверенным тоном. Дион возразил громко и решительно:

— Все, значит, прогнило, и скелеты тоже на нас полезли оттого, что прогнили. А вот на мой взгляд, гнилыми они не выглядят. Специально нас закрыли, специально.

Конь медленным шагом, на ходу обрывая травинки, направился в сторону Фаруэлла. Мы продолжали разговор.

— Наверное, и правда специально... но зачем вообще закрывать? Мы вошли вполне нормальным путем, открыли дверь...

— Надо было сразу ее рвануть, и не париться, — вставил вор.

— Не рванул бы. Я смотрел, там такая магия висела, что даже я поостерегся бы трогать. Но о чем речь, мы ведь ничего не взрывали, вошли как приличные люди...

— Да-да! — подхватил Дион. — И нам тут так обрадовались, что выставили мертвеца. С мечом! — он потряс тем самым мечом, запылившимся после взрыва, но в целом выглядящим неплохо. Конь шарахнулся от блеска металла.

— Задолбал со своими мертвецами... — вздохнул я, успокаивающе поглаживая коня по гриве. — Может, звездочка и дверь — только первый этап. А мертвец, к примеру, нас не признал...

— А с какого хрена он вообще должен нас признавать?.. — возмутился Дион. — И вообще, зачем такие сложности, зачем эту штуковину запирать на десять замков, да еще и скелетов...

— Задолбал со своими скелетами. Я понимаю, впечатления яркие, но хватит.

— Да не в том дело! — вор почти перешел на крик. — Меня интересует — зачем?!

— Не пугай лошадь. Дай-ка сюда.

Я взял шарик, погрел об него руки.

— Так запирают, чтобы не досталось никому... ну, кроме какой-то определенной группы людей.

— А почему? Эта штука может быть чем-то опасна?

Я полюбовался игрой красок и потоками энергии, затем отдал шар Диону.

— В нем не больше опасности, чем в бочонке вина.

— Бочонком вина можно упиться до полусмерти, — заметил вор.

— Разве что так. Но не похоже, чтобы они об этом думали. Скорее, просто жадность. И тут они сильно просчитались... кто бы мог подумать, что создателей этой башни настигнет такая внезапная смерть...

Я почмокал губами, конь ускорил шаг.

— Отдашь этот шар тому магу?

— Да, вероятно. Ему он куда нужнее, да и звездочка была его. Хотя, конечно, мы с тобой натерпелись тут... ну да я с него стребую чего-нибудь, — я зевнул и сладко потянулся. — Но теперь-то он подождет... больше всего я сейчас хочу...

— Жрать, спать, бабу?..

— Идиот... помыться хочу. В бане. Пошляк старый...

VII.

...Жар накатил на мгновение, затем снова отошел. Я стал намыливаться, держась рукой за стену, чтобы не поскользнуться на мокрых плитах пола.

— А почему ты так редко летаешь? — неожиданно прозвучал вопрос Диона. Вор решил присоединиться ко мне в исполнении заветного желания, и сейчас, как и я, наслаждался теплом и водой.

— Очень тяжело, — ответил я механически. — И потом... когда есть крылья, небо перестает быть столь желанным.

Я облился теплой водой, грязная пена ручьями потекла на пол. Дион лениво разлегся на скамье, одним глазом наблюдая за мной и продолжая разговор.

— Почему перестает? Если бы у меня были крылья...

Я отошел в парную, и спустя несколько секунд вышел.

— Человеку свойственно недооценивать то, что он имеет. Даже если это получено тяжким трудом, — ответил я. Не имеет значения, что я халиа.

— А тебе не кажется это неправильным? Зачем тебе повторять чужие ошибки?

— Ммм... поверь, это не ошибки... Я успел насладиться полетом в первые дни, и теперь он не кажется таким прекрасным... он попросту приелся.

— Как это может приесться? Ведь крылья...

— Свобода?

— Ну, да...

Я присел на лавку.

— Понимаешь... абсолютной свободы не существует. Крылья — освобождают тебя от земного... но вместе с тем дарят и ответственность. Крылья даются не многим, и даются они лишь достойным... а разве можно назвать достойным человека, который, получив крылья, будет летать ради одного только удовольствия? Крылья не простят такого.

Нельзя позволять себе забыть о земле. И о людях... крылья — это на самом деле огромная тяжесть. Крылья — обязывают. Свобода обязывает...

Дион молча кивнул. Я, вздохнув, поднялся.

— Сейчас окачусь последний раз — и пойдем.

"Свобода обязывает..." — повторил я мысленно. Свобода первого спирита обязала его спасти народ халиа — а на что обязывает меня моя свобода?..

— Спасибо, Дион...

— За что?

— Ты заставил меня задуматься.

* * *

...Сфера приятно грела пальцы. Я, погладив ее в последний раз, вытащил руки из кармана. Не хочется отдавать-то... какая бессмысленная жадность.

Магу нужнее.

— Арбет! — я открыл металлическую дверь и, отряхнув с ног грязь, вошел в прихожую.

Тишина. Хозяин на работе. Что ж, воспользуемся гостеприимством.

С прошлого моего посещения обстановка не слишком изменилась. Памятный рецепт с клыками и горьколистником, как ни странно, лежал не в мусорке, а на полке шкафа. На столе появились новые, неизвестные мне, бумаги.

Странные эманации от, казалось бы, обычных записей привлекли мое внимание, и я взял один лист.

Текст оказался написан на неизвестном языке, странными бурыми чернилами... то есть...

Листок вернулся на место, я брезгливо отряхнул пальцы. Интересно, что за безумец решил писать кровью? Едва ли в этом есть хоть малейший смысл, заклинание сильнее не станет.

Что еще интереснее, зачем эта хренотень Арбету? Хотя, он же ученый...

Наплевав на все, я с ногами улегся на диван. Думаю, маг не обидится...

Прибывшего хозяина я встретил закинутыми на подлокотник сапогами и самой безмятежной улыбкой.

— Флей! — он встал на пороге. Взгляд его остановился на моих ногах. — Не наглей.

— И не думал, — ответил я, не меняя позы. — Помнишь, мы договаривались, что награду буду выбирать я сам? Я выбираю право валяться на диване с ногами.

— Извращенец...

— Я знаю.

Колдун обошел ноги и присел в стороне.

— Ты был там?

— Еще как...

Я спустил ноги на пол. Желание издеваться куда-то ушло.

— Смотри.

Сфера в руках вспыхнула всеми цветами радуги, несколько холодных искр сорвались с ее поверхности, пробежали по моей коже и погасли.

— Это — оттуда?

— Да. Это — единственное, что нашлось ценного в руинах. Охранялось, правда, покруче имперской казны... Да, кстати. Звезды больше нет. Она исчезла, когда открыла дверь.

— А эта... штука... она того стоит? Ты разобрался, для чего она нужна?

— Сначала мне казалось, что разобрался... А сейчас снова сомневаюсь. Эта сфера излучает энергию. Самую обыкновенную, очень легко усваиваемую. Для колдуна — великолепная находка. И, казалось бы, все просто, если не задумываться...

— А если задуматься? — Арбет потянулся к артефакту, я отвел руку.

— А если задуматься — излучает сфера слабо, но непрерывно. И нет причин, по какой она могла бы не излучать до этого. Представь. Полтора тысячелетия — постоянно излучает энергию. Представь, какой запас энергии там должен быть. И, как мне кажется, он подойдет к концу нескоро. Если вообще подойдет.

— К чему это ты? — несколько напряженным голосом спросил маг.

— Несмотря на внешнюю безобидность, штучка эта может быть очень опасной. Страшно представить, что будет, если усилить поток энергии... — сфера лежала на моей ладони, чуть покачиваясь, я не отводил от нее глаз.

— Флей, я ученый...

— Я знаю...

Перед моими глазами появилась совсем другая картина — та же сфера, но на дне моря. Там ей и место... швырнуть в воду, чтоб не досталась людям.

— Ты что, не хочешь отдавать? Зачем тогда принес?

— Посоветоваться... погоди. Я думаю.

— Тебе жалко, что ли?

— Погоди... — начал я. И замолчал. Мне что, и правда жалко отдавать это людям? Халийская натура? А не ты ли осуждал сородичей в ненависти к Лоранду — а теперь и сам?

Я резким движением выбросил вперед руку, положил сферу на стол, поверх исписанной бумаги — и так же резко отдернул.

— Забирай. Я надеюсь на твое благоразумие.

Чародей скользнул взглядом по сфере.

— Не жалеешь?..

— Не так уж она мне и нужна.

— Я не об этом.

— Пусть лучше она достанется тебе, чем Серой Лиге. А если бы все шло естественным путем, им бы она и досталась. О чем тут жалеть?

* * *

— Здравствуй, хозяин.

— И вам того же, — ответил трактирщик механически, не отрываясь от кружки с пивом. — Чего пожелаете?

— Мне кажется, мы знакомы, — я чуть улыбнулся.

Хозяин покачал головой.

— Не узнаю я вас.

— Ну что ж, не узнаешь, и ладно. Поставь-ка мне бренди постарше, и жаркого... помоложе.

— Помоложе, говорите... есть у нас такое... — мужик усмехнулся, изо рта его слегка пахнуло перегаром. — Это будет стоить...

— Так я же тебе заплатил! — с деланным удивлением прервал я его.

Трактирщик замер, вспоминая, когда это я ему платил... и вдруг, охнув, хлопнул себя по лбу.

— Проклятая голова! Вы не думайте, я и правда что-то позабыл. Бывает, чего-нибудь забуду, но чтоб так... извините!

— Ерунда, я не в обиде.

Честно признаться, я испытывал скорее легкий стыд перед этим в высшей степени честным трактирщиком. Впрочем, едва ли мой скромный заказ его обеднит.

— Старею... пойду, скажу повару.

— Постой на минуту... у меня один вопрос, — трактирщик остановился. — Здесь, у тебя в трактире, одно время обреталась девушка... полуэльфийка.

— Диана, что ли? Шлюха?

Я слегка поморщился.

— Думаю, да.

— Так она и сейчас тут.

Он указал рукой на толпу народа, собравшуюся в зале. В неровном освещении трудно было разглядеть каждого, и все же я одной из первых увидел знакомую женскую фигуру...

VIII.

— Диана.

Девушка дернулась, как от удара, жестом отстранила купца, начавшего было ухаживания.

Наши взгляды встретились. На лице Дианы появилась робкая, насквозь неестественная улыбка.

— Ты?.. — голос ее чуть дрожал.

Специально для нее я не стал надевать капюшон и свешивать на лицо волосы. А может, капюшон и не изменил бы ничего. Полуэльфийка узнала меня с первого взгляда.

— Зачем ты так поступила, Диана?

Я не стал объяснять "как". Девушка поняла без лишних слов.

— Не знаю...

— Знаешь... — несвойственное мне тепло помимо воли прозвучало в голосе.

— А к чему тебе это? — она снова улыбнулась. Испуганно, будто под лезвием ножа.

— Не бойся. Я не обвиняю тебя... Я лишь хочу знать — почему?

— Все любят деньги.

Испуг медленно уходил с ее лица. Удивительно красивого лица, зачем-то испачканного смазавшейся к вечеру косметикой.

— Я бы не пожалел для тебя денег. Ты стоишь гораздо дороже...

— Если тебе не жалко денег, зачем ты спрашиваешь? Зачем ты вообще пришел? Или это — просто случайность?

— Разве это похоже на случайность? — медленно произнес я. — А зачем я пришел... неужели еще не ясно?

В глазах девушки появилось понимание, но она лишь покачала головой.

— Я не верю в любовь.

— Веришь, — ложь всегда заметна.

— Тебе-то откуда знать?

— А ты, видно, уже забыла детали нашей прошлой встречи. Хочешь, я расскажу, во что ты веришь?

Полуэльфийка открыла рот, готовясь дать отрицательный ответ... И молча кивнула.

— Ты не веришь, что эти люди вокруг, — я обвел рукой посетителей трактира, не заботясь об этикете, — могут любить по-настоящему. Для большинства из них любовь давно стала всего лишь синонимом вожделения... Это город, красавица. Здесь все такие — или почти все. Но вот вне грязных серых городов... ты никогда там не была, а все еще веришь... Сколько тебе лет?

— Тридцать два... — механически ответила увлеченная потоком моих слов девушка.

— Забавно. Мне тоже. И оба мы верим во что-то высшее... Я, как последний дурак, ищу несуществующую судьбу, а ты веришь, что есть не обычные люди...

Я хлопнул ладонью по столу. Диана моргнула.

— Беда в том, что меня ты не готова включить в число таких людей, — закончил я.

— А почему ты думаешь, что принадлежишь к ним?

— Позволь, я кое-что тебе покажу. Дай мне руку... надеюсь, за это ты не потребуешь дополнительной платы?

Если сейчас она откажется — остается лишь напиться. В том, что я намерен продемонстрировать, важнее всего доверие... я не хочу насиловать ее волю. Свобода обязывает...

Диана протянула мне руку, изящную, почти как у чистокровной эльфийки. Наши пальцы сомкнулись.

— Ты устала сегодня... Доверься мне... — сказал я тихо.

И отпустил поток мыслей, убрал все щиты, естественные и мной созданные, полностью раскрываясь перед чужим сознанием... Да, в этот момент я был открыт перед ней... как и она передо мной.

Мысли сплелись... я уже не раз переживал такое ощущение, но никогда до сих пор оно не было приятным.

Я чуть ошибся... отдал чуть больше, чем следовало. И взял чуть больше, чем имел право. В сущности — абсолютно все. Без предела.

Наши сознания объединились. Уже не было ни меня, ни ее... совсем недолго. Одно бесконечно долгое мгновение... бесконечно долгое и бесконечно счастливое.

Я открыл глаза и жадно вдохнул воздуха.

Я узнал о Диане все. Все, что желал и не желал знать. Каждое мгновение из ее памяти, каждое потаенное желание. Знал как свои...

Легче всего назвать проститутку падшей и никчемной, не способной ни на что большее... при этом, конечно, подразумевая, что ты намного выше и достойнее несчастной девушки. А между тем, одним таким отношением ты уже опустил себя много ниже проститутки.

Гораздо труднее понять. Но когда видишь чужую жизнь будто свою, понимание приходит само.

Кому нужны полуэльфы? Попробуйте, дайте ответ. Особенно, если отец — хрен знает кто, бродяга из трущоб, а мать — серебряная эльфийка. История их любви, вероятно, достойна отдельной книги, но Диане не у кого было узнать, что стало с матерью, и как отец дошел до такой жизни.

Девочка росла с отцом, человеком, и жизнь едва ли можно было назвать счастливой, но все же... Бродяга любил ее, и заботился как мог. Пока жил.

Полуэльфы взрослеют быстро, почти как люди, а стареют медленно... В тринадцать лет девочка осталась одна.

Она могла бы пойти работать... но вот беда, в проклятом городе ни кому не была нужна девчонка, не обладающая никакими особыми талантами, к тому же и полуэльфийка. К тому же даже не от Солнечных...

Умирать не хотелось, и оставалось у Дианы всего два варианта. В разбойники — или в путаны, благо, внешность позволяла. Стать охотником — или жертвой.

И пусть плюнет мне в лицо тот, кто предпочел бы видеть ее убийцей! Можно только уважать девушку за то, что она предпочла нести любовь, а не смерть. При этом, между прочим, страдая гораздо больше...

Ее нельзя было назвать безгрешной, но, оглядываясь на ее жизнь, только что прожитую мной, я не видел ничего, чего стоило бы стыдиться.

"Интересно, а каков я в ее глазах? — мелькнула мысль. — Ведь и она теперь знает обо мне все..."

Чье-то нежное прикосновение прервало мои мысли. Я открыл глаза и увидел, что тонкие пальцы Дианы гладят мою руку — гораздо больше, если честно, достойную бродяги-наемника, нежели второго спирита.

Я прочел по губам — слишком тихо шептала она:

— Бедный...

— За что меня жалеть? — почти не надеясь на ответ, прошептал я.

— Я не знаю... Где ты был все это время?..

— Я искал. Я не знал, что ищу тебя...

— Глупый... слова не нужны.

Я приобнял девушку, она пододвинулась ближе.

— Я люблю тебя... — произносит она. И я счастлив. Я не хотел говорить это первым.

— Я тоже...

Хорошо, когда всем на всех наплевать... хорошо, что никто не полезет к бродяге, объясняющемуся в любви шлюхе...

Краем глаза я заметил трактирщика.

— Секунду... — резко встаю, бросаюсь к хозяину. — Не надо еды. Принеси только попить. Мне и Диане.

Трактирщик ушел.

Я чуть касаюсь губами лица полуэльфийки, она отвечает... зал старательно скрывает зависть ко мне.

— Пойдем?.. — я перевел дух.

— Зачем? — она улыбнулась, сапфирово-синие глаза озарились теплом.

— Мне жаль окружающих...

* * *

На самом деле, я был не вполне честен... Любой человек, если только он не самая мразь, достоин любви, и узнав его ближе, почти всегда понимаешь это.

Беда в том, что такой общности никогда не достичь в обычном общении... не знаю, может, лучшие из мистиков способны на такое, но едва ли. И значит, мне гораздо легче добиться любви, чем любому другому.

Но обманул ли я саму Диану? Я показал ей лишь правду, не насилуя волю. И у нее был выбор... видимость выбора.

Она не могла не полюбить. Но и я не мог не ответить...

В этой любви не было лжи, и если кто и остался обманутым — другие претенденты на ее сердце... но почему-то кажется мне, что именно сердце ее не интересовало никого.

IX.

Теплые губы на моем лице... Тихий шепот:

— Флей... утро...

Уже неделю меня будили эти губы.

— Сейчас... — я чуть приоткрыл глаза — и пожалел об этом. Так знакомо закружилась от яркого света голова. — Диана... отойди, пожалуйста. На минуту.

— Зачем?

— Пожалуйста... — есть еще минуты две. Потом... это зрелище не для ее глаз.

— Что ты собираешься делать?! Открой глаза! — тонкие руки ухватились за мои плечи. Затошнило.

— Диана...

— Хватит скрытничать — как будто я ничего о тебе не знаю!

— Пожалуйста...

— На.

"Что?" — успела мелькнуть бесконечно изумленная мысль. А рук моих коснулась так хорошо знакомая ткань.

Я взял небольшую щепотку и вдохнул. Ломка исчезла сразу же.

— Спасибо...

Медленно я поднял веки. Диана улыбалась.

— Не прячься от меня, ладно?

— Извини... — шепчу я. — Трудно привыкнуть к такому пониманию.

Губы сомкнулись. На несколько минут мир для нас перестал существовать.

— Уедем отсюда...

— В Фаруэлл?

Трудно привыкнуть, что кто-то угадывает каждую твою мысль... Но как же это приятно.

— Я...

— Я знаю.

Слова излишни, как и всегда.

— Дай мне пару минут — прийти в себя.

— Ладно. Я подожду.

Скрипнула дверь, полуэльфийка выскользнула из моей комнаты.

Я присел на кровати, глубоко вдохнул. Стоит воспользоваться случаем и привести тело в порядок. Несколько минут медитации, больше не потребуется.

Закрыв глаза, я погрузился в океан Эфира. Пока тело расслаблено, можно позволить отдохнуть и разуму.

А ведь я очень давно не смотрел в будущее. Последний раз был спустя несколько дней после осознания, и продолжался недолго. Может, стоит посмотреть сейчас?

Вдохнув еще глубже, я задержал выдох и устремил взгляд в будущее. Наугад, без какого-либо расчета — лишь интереса ради.

Сердце в моей груди бешено забилось.

* * *

Спускаясь по лестнице, Диана сочувственно улыбнулась. Она догадывалась, зачем спириту эти несколько минут. Звездная пыль — страшная вещь, это полуэльфийка знала даже не от Флея — за свою жизнь она не раз встречала отравленных этим порошком. Впрочем, Флей казался гораздо более стойким, чем прочие: Диана ни за что не заподозрила бы в нем наркомана, если бы не то... слияние. Так называл это сам Флей

Около десяти минут полуэльфийка ждала в нижнем зале таверны, посылая к химерам всех старых знакомых, жаждущих ее общества. Незнакомцы не лезли — в скромной одежде она, хоть и привлекала взгляды, на проститутку не походила даже отдаленно.

Когда прошла четверть часа, девушка забеспокоилась. Заснул он, что ли? Совсем не похоже на него.

Диана не стала тратить время на бесплодные размышления. Быстрым шагом она взбежала на второй этаж, толкнула вторую дверь...

Спирит лежал на кровати в странной позе. Глаза его были полузакрыты, руки раскинуты как попало. На лице халиа застыла идиотская гримаса.

"Дышит", — отметила Диана. Спит он, что ли?

— Флей! — девушка схватила возлюбленного за плечи, затрясла.

Спирит открыл глаза — совершенно отрешенные.

— Извини... — пробормотал он. И снова закрыл. Из руки его выскользнуло на пол что-то совсем небольшое.

Полуэльфийка наклонилась, разглядывая кусок серой ткани, вспоминая, где видела его.

И тут же поняла, что невозможно хорошо знать спирита. На полу лежал мешочек от "Звездной пыли". Совершенно пустой. Флей вовсе не спал — в такой дозе ускоряющий мысли стимулятор подействовал, словно самое дешевое галлюциногенное зелье. Хотя, скорее всего, последствия будут куда тяжелее.

— Зачем ты это сделал?! — закричала Диана. Флей не отозвался.

Девушка с размаху влепила спириту пощечину. Тот слабо застонал, но не пошевелился.

— Наркоман паршивый!

Флей проигнорировал оскорбление.

Зарычав, Диана стащила его с кровати...

* * *

...Я очнулся от струй ледяной воды, стекающих по моему лицу.

Резкая, как от вонзающейся в грудь стрелы, боль пронзила меня. Вначале — боль измученного "пылью" тела, затем — души, столь ужасная, что хочется плакать, не зная даже, отчего. Я заплакал.

Вода перестала течь.

— Зачем, Флей?.. — послышался знакомый голос. Диана.

Я поднял лицо с холодного пола, встретился взглядом с возлюбленной. Слезы продолжали течь, не позволяя разглядеть обстановку.

— Зачем?.. — повторила она.

Я потряс головой.

— Что — зачем? Что случилось?

— Ты наелся "пыли" до полной потери сознания. Зачем?

— Химера... — я попытался вспомнить, но мысль наткнулась лишь на стену невероятной боли. — Диана... мне плохо. Нет, нет... не надо, — я отстранил бросившуюся на помощь девушку. — Не физически. Сейчас...

Я, пошатываясь, встал, протер глаза. Комната с холодным полом оказалась ванной. Неверным шагом я вышел наружу, и упал в первое же кресло. Память стала медленно проясняться.

— Я смотрел в будущее... а потом... не помню.

— Ты наелся "пыли", — напомнила Диана. Я только сейчас увидел, что ее лицо тоже вымокло от слез.

— Прости... — я обнял ее, погладил мокрые волосы. Девушка прижалась ко мне.

— Я уже простила, — прошептала она. — Скажи только — зачем?

— Не помню...

— Вспомни...

— Тоскливо до боли. А почему — понять не могу. Что-то я там увидел, что ли?

— Совсем не помнишь?

— Сейчас я... посмотрю. Побудь рядом, хорошо?.. — полуэльфийка потянулась к моей руке. — Нет, нет. Просто рядом. Я не хочу делить эту боль с тобой.

Вновь я закрыл глаза, отстранился от мира... пустил пробную ветку в будущее, на полгода вперед — совсем немного. И замер, видя открывшуюся картину. Ошибка?

Я пустил другую ветку, ничуть не повторяющую первую. Еще и еще одну. И каждый раз передо мной разворачивался ужас. Конец мира, иных названий для этого у меня не было. Пламя, смерть вокруг. Невообразимые твари бродят между развалин, набрасываясь на любые остатки пищи и то и дело схватываясь друг с другом. Моря крови. Два человека дерутся на останках сгоревшего дома — что не поделили они? Чародей — лица его не разглядеть — из последних сил отбивается от врагов. Горизонт затянут пеленой дыма, но я знаю, что там, за горизонтом, точно так же царствует смерть. А я — где? Нигде. Меня там просто нет. Уже — нет.

Я выпал из астрала. Хотелось выть волком, кататься по земле и резать вены одновременно. Десять веток, ничего общего — и минимальные различия в результате. Это может означать лишь одно.

Апокалипсис действительно случится. Не далее, чем через полгода.

— Что ты видел?! — спросила Диана, глядя на мое мигом побледневшее лицо.

— Конец, — медленно, с расстановкой, сказал я. — Воплощенный конец всего сущего. Последнюю войну. Армагеддон. Хаос... — чуть-чуть помолчал и добавил:

— Развалины Нефрисса. Бои за последний кусок хлеба. И собственную смерть.

Руки помимо воли потянулись к пустому мешочку.

— Ты не ошибся?..

— Надежды нет, — ответил я.

— Но в чем причина?..

— Не думаю, что смогу разглядеть такие детали... — я задумался, превозмогая захлестывающую разум тоску. Ведь и правда, что-то послужило причиной. Но что? Почему брат убивает брата? Кто снес до основания целый город, кому это было нужно? Откуда взялись твари? И как, в конце концов, мог погибнуть я? Ни одно из предположений не подходило под все пункты сразу. Картина, увиденная мной, казалась нереальной... но я знал, что Эфир не врет. И не ошибается.

— У нас еще есть время, — с усилием проговорил я. — Надо узнать, в чем причина.

— Как? — смятение слышалось в голосе Дианы.

— Я сам хотел бы знать, как. Одно я скажу точно — Фаруэлл отменяется. Вот что... здесь, в Нефриссе, я знаю одного мага. Быть может, он... — я замолчал. Вздохнув, покачал головой. — Нет. Никакие заклинания не смогут предвидеть лучше меня.

— Хотя бы предупредить... — предложила девушка.

— О чем?.. — я горько усмехнулся. — Что грядет конец света, пускай запасает еду и воду? Это не поможет спасти мир. Даже самого мага это не спасет. Надо узнать причину...

Я встал с кресла, начал одеваться, рассуждая вслух:

— Может, мистики? Та же беда, они едва ли увидят больше моего, если даже захотят. Кто еще... О! — я хлопнул в ладоши. — Дракон.

— Провидец? — поняла Диана.

— Да.

Зеленый ящер из южных лесов. В его таланте я не сомневался — именно он первый отделил меня от мистиков, он подарил меч — а я так его и не отблагодарил, кстати. А еще — те слова: "Судьба мира решится на твоих глазах... Мистик не сможет сделать выбор — ты же сделаешь".

Не об этом ли выборе он говорил? Не об этой ли судьбе?

— Я поеду на юг, в Серебряные леса, — решил я. — Хочешь со мной?

— Спрашиваешь... — Диана обняла меня. Это было бы прекрасно... если бы перед моими глазами не стояла до сих пор картина гибнущего мира.

X.

Я не стал откладывать поездку в долгий ящик. Если бы не Диана, я, скорее всего, взял бы коня, но полуэльфийка, увы, ездить верхом не умела, бросить же возлюбленную я не мог. Пришлось пожертвовать скоростью и нанять повозку, тем более что погода выдалась холодной.

Лишь только мы выехали за пределы города, полуэльфика прилипла к окнам повозки. Я любовался ей с некоторой жалостью — даже человеку тяжело жить среди камня, что говорить о ней — одновременно перебирая ее воспоминания.

Диана действительно никогда не покидала городов. Почему? Кажется мне, она просто не задумывалась об этом. Нефрисс — большой город, в нем есть все, что нужно.

Что ж, сегодня она наконец увидела, чего была лишена.

Когда солнце коснулось холмов на западе, я предложил сделать привал. Ямщик не возражал: кони, может, и могли бежать ночью, но управлять ими будет нелегко. Диана же была только рада развеяться и отдохнуть на воздухе.

Ночи стояли все еще холодные. Я помог извозчику собрать дров для костра и развести огонь, затем незаметно отошел.

Я шел, пока тихий разговор возницы и девушки не затерялся среди звуков ночного леса.

Надо мной светили весенние звезды, впереди блестела река. Я присел на обрывистом берегу, свесив ноги, и грустные мысли вновь объяли меня.

"Что я видел в будущем?" — в который раз повторил я вопрос. Если это действительно конец мира — как я помешаю ему? Не зря же разные ветки приводили к одному исходу.

Не зря, но... остаться в стороне я не могу. Свобода обязывает.

Я погладил отполированную сотнями касаний рукоять меча. Ему — я могу верить. Нужно только знать, кого разить, и клинок не подведет... Надеюсь, дракон сможет ответить на мои вопросы. Если же нет, придется бить вслепую.

На миг появилось желание заглянуть в будущее, но одно лишь воспоминание о прошлой душевной боли остановило меня.

Я встал, запахнул плащ — холодало буквально на глазах. Надо возвращаться... согреться у костра и в объятиях Дианы... одна мысль об этом вернула мне хорошее настроение.

Короткая вспышка. Не свет, эмоции. Злоба, ненависть — со стороны нашего лагеря.

Не успел я узнать ни причину, ни даже источник эмоции, как она погасла.

Что там творится? Что бы ни было...

Я рывком повернулся, расправил крылья. Ветер упругой волной ударил в лицо. Несколько мгновений — и я на месте.

Опоздал, как ни странно. Картина казалась тихой и мирной, только вот ямщик теперь сидел в стороне — с непроницаемо-спокойным лицом, но эманации боли, тем более — такой, не скроешь.

— Что у вас тут случилось? — почти риторически спросил я.

— Ты знаешь, — ответила Диана. Возница вопрос проигнорировал — внешне.

— Знаю, — согласился я. — Не знаю, как поступить.

— Никак. Все уже решено. Правда ведь?

Извозчик тяжело кивнул. Я пригляделся к ауре и удовлетворенно кивнул — внушение действительно будет излишне, мужик уже все понял и осознал.

Я сбросил плащ на землю, между возницей и Дианой, присел, протянув руки к огню. Девушка немедленно придвинулась поближе, ямщик сделал вид, что ничего не замечает. Интересно, часто ему случалось подвозить влюбленные пары?

Прикосновение Дианы отвлекло меня от глупых размышлений.

— Зря ты взял извозчика... — прошептала полуэльфийка. — Только помешает.

— В твоем обществе я не смогу нормально управлять лошадями, — полушутливо сказал я.

— А может, зря ты взял меня? — высказала девушка мою мысль.

— Мне надо расставить приоритеты... — пробормотал я скорее для самого себя. Диана услышала.

— Я понимаю, о чем ты... — прошептала она. — Слишком велика ответственность. Тяжело быть спиритом... наверное. Если я только смогу, помогу тебе...

— Чем ты сможешь мне помочь? — я закусил губу. — Разве что чуть скрасить мою жизнь любовью.

Она с непонятным страхом посмотрела мне в глаза.

— Раньше ты так не говорил. А теперь для тебя любовь... уже не цель, а средство. По-твоему, есть что-то выше любви?

— Еще недавно ты посмеялась бы над собственными словами. Да, есть. Любовь к миру.

— Все же любовь... — я слышу, как ее сердце замедляет удары. Девушка успокаивается.

— Смотри-ка, ямщик уснул, — она поднимает голову с моего плеча.

— Знаю. Это я его усыпил... чтобы не подглядывал.

Ямщик не замерзнет — у огня, в теплой одежде. Нам же с Дианой в эту ночь не нужен был никакой костер...

* * *

Серебристые леса встретили нас вечной тишиной. Солнце уходило за горизонт, лишь последние лучи подсвечивали кроны многолетних древ.

Расплатившись, я отпустил извозчика на все четыре стороны. Сжав руку возлюбленной, я вступил на эльфийскую землю.

Тень серебристой листвы окутала нас, край солнца скрылся за холмами. Тьма стала почти абсолютной.

Я закрыл глаза, больше по привычке, и оглядел местность. Сияние местной магии резануло по глазам, я, поморщившись, перевел взгляд на более тонкие слои эфира, где излучение чистой магии уже не заметно...

— Ленивые свиньи... — выругался я. Никого разумного на милю вокруг... А поскольку змеелюдам и подобным в эльфийских лесах взяться неоткуда, остается единственный вывод — Эльфы попросту решили не дежурить. Может, оно и правильно — в такую темень мало кому улыбается нарушать границы.

Даже и мне...

— Давай-ка подождем до утра.

Диана ничего не ответила, но охватившее ее облегчение трудно было бы не заметить.

Я привычно расстелил на траве плащ, поманил Диану. Разводить костер не стоит — он лишь привлечет ненужное внимание. Быть может, эльфов, быть может, зверей — в любом случае, до утра я предпочту обойтись без их общества.

Уснул я, вопреки обыкновению, быстро.

Проснулся же лишь утром.

Несколько секунд я лежал неподвижно, гадая, что меня разбудило — я не отказался бы полежать еще несколько минут — затем услышал тихий кашель. В шаге, не больше.

Затем надо мной склонился незнакомый человек. Эльф, точнее. Лицо его выражало крайнее удивление.

Приложив палец к губам, я другой рукой указал на мирно спящую у меня на груди полуэльфийку. Эльф молча кивнул и подождал, пока я, не тревожа сна Дианы, переложил ее в сторону.

— Теперь мы можем говорить, — шепотом произнес я, вставая.

— Энкас ти?

— Что? А, извини... — я одним усилием воли сплел сознания. — Так лучше?

— Ты знаешь... — удивился эльф, — но не важно. Кто ты?

— Флей. Это имя тебе знакомо?

Он покачал головой.

— Что ты ищешь в наших землях?

— Товарища.

— Что за товарищ?

— Провидец, изумрудный дракон.

Брови Серебряного резко приподнялись. Дракон, судя по всему, был ему хорошо известен.

— Если ты зовешь Его... товарищем... Ты хочешь поговорить с ним?

— Именно.

Страж потер лоб.

— Я не знаю, как с ним увидеться, но, пожалуй, пущу тебя. Может, проводить?

— Не надо. Спасибо, кстати, что не попытался зарезать во сне.

— Если ты боялся, зачем было...

— Я не боялся. Я проснулся секундой раньше, чем ты подошел, не заметил? Просто — спасибо.

Кивнув, эльф скрылся среди листвы, я же пошел будить возлюбленную, беззаботно проспавшую весь разговор.

* * *

— Это удивителен... Ты смелый человек, Флей. Вернуться в место, где почти убили... — за прошедшее время лингвист явно продвинулся в изучении лорандийского, но речь все еще была далека от идеала. Пользоваться телепатией я не стал — исключительно ради развлечения.

— Хорошо, что ты мне встретился... — сказал я. — и удивительно.

— Не удивительно. Моя работа — говорить с чужаками, ты еще не понял?

— Теперь понял. Значит, ты уже знаешь все?

— Не все. Кто твой спутница? — эльф указал на Диану, держащуюся чуть в стороне.

— Диана...

— Приветствую... леди, — эльф чуть склонил голову. Мне показалось на миг, что вместо "леди" должно было прозвучать менее вежливое обращение.

Девушка выглянула из-за спины, пробормотала приветствие. Лингвист замолчал, разглядывая ее лицо, затем обратился ко мне.

— Один ее родителей — нашего народа, правда?

Я пожал плечами — вопрос был совершенно риторическим. Отреагировала Диана.

— Что в этом такого?! — совершенно неожиданно возмутилась она.

— Дело в том, что мы не совсем любим людей. Ни один из нас не согласится бы с человеком... Можно сказать, случился чудо. — Остроухий вновь повернулся ко мне, приглушил голос. — А она красивая. — Диана притворилась, что не слышит. — Но я отвлечься. Мне говорили, ты ищешь дракона. Зачем он?

— В прошлую нашу встречу дракон говорил о моем будущем. Часть его слов сбылась, а часть — начинает сбываться... Мне нужно уточнить многое.

— Начинает сбываться... — эльф о чем-то задумался. — Что ж, думается, он будет не против. Пока гуляй, отдохни. Как только я ищу его, сразу скажу тебе.

Кивком я поблагодарил эльфа.

— Пойдем, Диан. Покажу тебе самое замечательное место в мире.

XI.

Эльф вернулся подозрительно быстро, с печатью скорби на бледном лице.

— Что-то не так?

Он кивнул.

— Встреча не выйдет.

Я попытался улыбнуться. Я все еще не понимал.

— Это не страшно. Я могу подождать.

— Нет смысла ждать. Провидец уже ни с кем не сможет говорить.

— Почему?

— Он умер.

Лингвист покачал головой, присел на камень, опершись локтем о колено. Я стоял, ошеломленный, пытаясь собрать мысли воедино.

Не удалось. Боль и непонимание выплеснулись одним хриплым воплем:

— Как?! Он же дракон! Он был совсем... Почему?!

Вокруг изумрудом и серебром цвела природа, запахи леса, разогретого под южным солнцем, витали в воздухе. Журчанию хрустального ручья подпевали птицы, луна светила сквозь прозрачную синеву... Я заплетающимся языком пытался сказать, сам не зная, что, пока не осел бессильно на землю. Диана обняла меня, пытаясь утешить, но я видел, что известие о смерти дракона ранило и ее.

Эльф подождал, пока я успокоюсь, и, наконец, произнес:

— Вчера, на закат, Провидец прилетел к нам, и сказал следующее: "Ожидание слишком затянулся. Я покидаю этот мир. Спасибо вам", — и улетел на запад.

— Это...

— Драконы поступает так, когда собираются умирать. Они чувствуют приближение смерти. Где-то на запад есть скрытая от глаз долина... Если даже он еще жив, тебе не находить его...

— Сколько ему было лет?

— Я не могу знать, но много столетий, думаться...

Я закрыл глаза рукой.

— Почему он не подождал?.. Постой, ты сказал, вчера на закате?

— Да.

— Чтоб я сдох!!! — я повалился на землю, не в силах выдержать накатившей боли. Один день, даже меньше... поторопись я хоть немного — успел бы... но нет, любимая важнее. Расплачивайся теперь.

— Почему он не подождал?!! — возопил я. Из глаз потекли слезы. Все потеряно. Надежды не осталось. И виной — лишь я сам.

* * *

Пришел я в себя лишь к вечеру, и то — можно ли назвать нормальной практически полную отрешенность, внешнее безразличие, а внутренне — зацикленность на единственной мысли: что делать?

— Неужели этот разговор для тебе настолько важен? — пытался утешить меня лингвист.

— Ты и не представляешь, насколько.

Когда эльф ушел, подошла Диана.

— Флей... — она слегка коснулась моего плеча.

— Уйди! — с невольной злобой выкрикнул я. Неосознанно я обвинял в опоздании ни в чем, в сущности, не повинную девушку. Устыдившись, я поправился:

— Извини. Я все еще не в себе. Что?

— Я не сержусь, — полуэльфийка села на траву рядом. — Я думала... Ведь этот Провидец не единственный, кто может видеть будущее?

— Наверняка — нет... Понимаю, о чем ты, но как я их найду? И как убежу помочь? Нет, это бесполезно...

— Тогда прости.

Девушка исчезла без следа, словно круги на воде.

Что я могу? — в очередной раз задал я сам себе вопрос. Если бы я только знал, что делать... умер бы ради цели.

Уже без надежды, я вошел в астрал, пустил нить мысли в будущее. Знакомая картина — пожары, разрушения...

Чуть назад — хоть понять, когда это начнется... Дракон мне уже не поможет.

Два месяца — уже...

Месяц — уже началось.

Две недели — еще нет. Три — уже...

Мало... Слишком мало. Но что послужило причиной? Такое ощущение, будто все произошло в один день.

Я снова взглянул на три недели вперед. Так и есть: война только начинается, тварей нет, сражаются люди. Гражданская война в Лоранде? Но ни одна война не заканчивается настолько полным разрушением, никому не улыбается править выжженной пустыней. Бред...

Детали могут отличаться, и очень сильно, но при таких масштабах события, как ни поступай, общая картина не изменится.

Да нет же... она не изменяется потому, что ты даже и не представляешь, как поступить. Осталось две недели с небольшим, может, больше, может, меньше...

Я открыл глаза, огляделся. Вокруг пусто, эльфы заняты своими делами — они не знают, какая война готовится... И хорошо, пожалуй, что не знают.

Интересно, куда делась Диана?

Девушку я обнаружил невдалеке, одиноко сидящей на камне.

Она не понимает до конца, отчего мне плохо. Или, вернее, не принимает. Она не может поверить, для нее слова о гибели мира — страшные, но слова. Но... ей очень плохо. Оттого, что плохо мне.

А я даже не могу ее утешить — нечем утешать, и обмануть не получится — она почувствует фальшь.

— Что мне делать, а? — вслух подумал я. Диана обернулась.

— Поспал бы ты... У тебя синяки под глазами.

— Догадываюсь... — долгие погружения в астрал не идут на пользу здоровью.

— Так отдохни.

— Время уходит... хотя... все равно не соображаю. Ты тоже ляжешь?

— Конечно.

Мы привычно расположились на одном плаще. Я закрыл глаза.

Тихий шорох.

— Не надо, — сказал я, не открывая глаз. — Никогда бы не подумал, что откажусь, но — не сейчас. Я уже один раз пожалел, что предпочел расслабиться. Не огорчайся, еще целая жизнь впереди... возможно.

* * *

...Словно темная вода заливает глаза. А может, глаз и нет. Нет ни зрения, ни слуха, ни осязания. Только сознание в черной пустоте. Совершенно трезвое сознание.

Химера... Опять?!

— Ты обещал, что снов больше не будет! — крикнул я в пустоту. Слух и голос, оказывается, на месте.

Кто-то закашлялся, неимоверно удивленным тоном ответил:

— Я... не обещал.

Голос был мне незнаком.

— Кто ты такой? — чуть спокойнее спросил я.

— Тиассар.

— Это не ответ. Ты живой или очередная моя галлюцинация?

Неведомый собеседник снова закашлялся.

— Живой, — наконец ответил он. — Я хотел поговорить с тобой.

— О чем?

— Ты хотел знать будущее.

— Знаю и без того. Не скажу, что это меня радует.

— Понимаю. Я ведь тоже это видел. И я знаю о причинах.

Я замер.

— Скажи мне.

— Слишком сложно. Нам нужно встретиться лично, тогда я расскажу все, что знаю.

— Где мне найти тебя?

— Острова Слёз. Скажи, что ищешь Тиассара. И обязательно представься... Флей.

— Откуда ты знаешь мое имя?

— При встрече, все — при встрече... спирит.

Голос исчез. Сознание медленно провалилось в объятия настоящего сна.

* * *

Птицы поют... Солнце высоко в небесах бьет в глаза...

Просто сон? Или все же нет?

Я приподнялся. Дианы рядом не оказалось, да и неудивительно — судя по солнцу, уже полдень. Разговор сейчас казался бы всего лишь одним из долгой цепи снов, если бы не маленькая деталь: я не забыл из него ни слова.

Нет, я даже так мог бы списать все на бред, если бы захотел. Но хотелось мне совершенно противоположного.

Тиассар... что ж за имя такое?

Могу поклясться, что ни разу до сих пор его не слышал. А вот о месте встречи... пожалуй, даже слишком много. Так много, что трудно выделить правду.

Острова слез — архипелаг в море, что омывает западные берега Лоранда. Дом Синеглазых, третьего эльфийского народа.

Я никогда не видел Синеглазых лично, да и не удивительно — они даже меньше любят людей, чем Серебряные, и в Лоранд не заглядывают.

Зато море принадлежит им безраздельно. Торговля, пиратство — вот их хлеб. Ни одно торговое судно, вышедшее в открытое море, не останется без внимания Синеглазых.

Какой-то имперец в свое время пытался обозвать их "темными" — из-за цвета кожи и якобы жестокости нрава... Кожа у них действительно темная, с синеватым отливом, как и волосы, ну и глаза, конечно. О жестокости я судить не возьмусь... но уверен, что не только Синеглазые, а и кто угодно будет очень жесток к тому, кто весь его народ объявит темным.

На островах Синеглазых есть место только Синеглазым. Тиассар... похоже на правду.

Как бы ни было, узнать правду я смогу лишь при встрече. Нужно отправляться на Острова Слез. Остался один вопрос — Диана.

XII.

— Ты меня не любишь!

— Посмотри мне в глаза и пойми, насколько ты ошибаешься.

Я насколько мог нежно взял ее за руки, притянул к себе.

— Не все зависит от меня. Если бы я мог, я бы поехал с тобой в Фаруэлл... но я вынужден отправляться к Синеглазым. И, наверное, я мог бы отказаться — но слишком велика ответственность перед самим собой. Единственное, что я могу сделать для тебя — не подвергать твою жизнь опасности. Понимаешь?

— Да.

— Ведь тебе нравится здесь.

— Нравится. Но я хочу...

— Только дети могут позволить себе поставить "хочу" выше, чем "надо". Но у детей есть родители. Я должен ехать. Просто должен. Не кому-то, лишь самому себе.

Диана молча прижалась ко мне.

— Дождись меня, — прошептал я. — Все будет хорошо. Я люблю тебя.

Чуть ли не силой я разомкнул объятия Дианы. Впрочем, гораздо труднее было заставить самого себя.

Почти не оглядываясь, я ушел.

Опросив нескольких эльфов, я узнал местоположение знакомого, бегом направился к нему.

Лингвиста я застал за трапезой.

— Погоди! — выкрикнул я, входя. — Я ненадолго.

Хозяин убрал оружие.

— Вообще-то, стучаться надо, когда входят, — я покосился на плетеную дверь из тонких прутьев, но все же промолчал. — Куда ты так торопитесь, Флей?

— Уже достаточно времени потеряно... У меня просьба к тебе... вернее, ко всем вам.

— Слушаю.

— Мне нужно уходить... причем очень срочно. И я не могу взять с собой Диану — слишком опасно. Позаботьтесь о ней, пока я не вернусь. Обещаю, я не останусь в долгу.

— Слышится несложно, я сотворю это, — эльф пожал плечами. — Но... что за дело требует такой спешки?

Секунду я размышлял, не открыться ли эльфу, и все же отказался.

— Когда и если я вернусь... ты узнаешь ответ и на этот вопрос, и на многие другие. Сейчас... нет смысла. Скажи, у вас есть какие-нибудь ездовые животные?

— Что? Зачем?

— Животные для езды.

— Зачем?

— Чтобы ехать.

— А ног не дано?

Я только вздохнул. За годы жизни среди людей я привык часто пользоваться транспортными средствами. Может, и стоит отвыкать, но явно не сейчас.

До ближайшего города пойду пешком или на крыльях, ну а там возьму коня...

Мысли о ездовом животном пробудили старые воспоминания. Поймать бы виверна, уж договориться я сумею... только вот где сейчас найдешь хотя бы одного?

Попрощавшись с эльфом, я открыл плетеную дверь и, даже не выходя на открытую местность, немедленно развернул крылья.

Поток эфира обнял меня, я полетел, совсем невысоко над землей, чтобы не тратить силы. Перелет обещал быть долгим: на многие мили от эльфийских земель простиралась совершенно незаселенная территория — люди в большинстве своем опасались загадочных соседей.

* * *

— Извините, сударь, но проход закрыт.

Флей смерил солдата презрительным взглядом. Как ни странно, вояка не казался принадлежащим к имперской армии, не выглядел он и вольным наемником. Слишком сытый, довольный, хорошо экипрованый. Чья-то личная армия.

Небольшой отряд таких же стоял чуть в отдалении, закрывая дорогу.

— Мне нужно проехать. Я тороплюсь.

— Объезжайте... — лениво бросил солдат.

— Ты одурел? — спирит махнул рукой вбок. С обеих сторон дороги возвышались горы, чуть ли не отвесные — халийское заклинание поработало здесь на славу — и путь был практически единственным. По крайней мере, объезжать пришлось бы еще неделю, и этого Флей себе позволить не мог. — Мне нужно проехать. По какому, в конце концов, праву, вы меня не пускаете?

— Праву... — солдат развернулся к товарищам. — Господин офицер! Тут упертый какой-то попался.

От группы воинов отделился один, в изукрашенной кольчуге. "Как он еще не сварился?" — удивился спирит. Сам он давно уже остался в штанах и рубахе — куртка, как и композитный плащ, лежала свернутой в сумке.

— Тэк-с... — офицер надменно взглянул на Флея. — Чего вам надо?

— Проехать.

— Нельзя.

— Почему?

— Не ваше дело.

Объезжать спириту не улыбалось, как и добиваться от стражника прохода. Аура же была странным образом закрыта — маг, что ли, поработал — и разбираться в ней не хотелось. Поэтому спирит поступил самым простым способом.

— Пропусти немедленно! — Флей выдернул меч из ножен. — Иначе, клянусь, кое-кто из вас не доживет до завтра.

Воин отскочил от сверкающего лезвия, но требование проигнорировал. Вместо этого десятка воинов, выхватив оружие, пошла на спирита. Еще несколько встали сзади, натягивая луки.

Халиа спрыгнул с коня. Десять против одного — несерьезно, несмотря даже на лучников. Даже убивать не придется, сами сдадутся.

Оскалившись, Флей занес меч... Но мягкий голос из-за спин воинов остановил его.

— Погодите, сударь. И вы, ребята, не лезьте в драку. Уверен, мы сможем договориться.

Бойцы расступились, пропуская троих немолодых мужчин.

— Постойте, не стоит бросаться с мечом на каждого, кто с вами не согласен, — миролюбиво проговорил стоящий посередине. — Куда вы так торопитесь?

Флей мельком осмотрел ауру странного человека и обрадовался, что не стал подчинять офицера. Вскрытие такой защиты этот чародей не мог бы не уловить. Нет, справиться бы Флей справился, но какой ценой...

— Кто вы? — спросил Флей. — Инквизиция? — вырвалось у него, едва в ауре чародея мелькнул ответ. Спирит сам едва не упал, только понял, что угадал. Обычно инквизиторы не скрываются, демонстрируя знаки отличия во всей красе — простой народ всегда готов помочь борцам за дело света. Если они маскируются...

— Нет. Не инквизиция, — отрезал маг. Тон его резко похолодел. — Мы на службе Империи, сейчас ловим важных государственных преступников, поэтому и оцепили местность.

— Поэтому мне нельзя проехать? — удивился Флей.

— Отчего же... — маг поморщился. — Не советую, конечно. Но если так уж надо... Ребята, пустите его, — он махнул рукой. — И, юноша... вам сейчас очень повезло. Не надейтесь, что такое повторится.

Ухмыльнувшись в ответ на "юношу", Флей повел коня по узкой дороге.

* * *

Вскоре после заставы скалы разошлись в стороны. Каменные стены по бокам сменились хвойным лесом, запахло уже не дорожной пылью, а смолой и хвоей. Я хорошо помнил это место — скоро дорога опять начнет сужаться; там, вероятно, располагается вторая застава.

Выяснять, от кого прячется инквизиция, и каких преступников ловит, я не стал принципиально — история с двумя оборотнями отбила у меня всякое желание даже приближаться к воинам Света.

И все же, услышав тихий шорох у дороги, я не смог побороть любопытство и не оглянуться.

Глаза не видели ничего, кроме колыхания ветвей. Внутреннее зрение в обычном диапазоне — тоже.

Готовый уже продолжить путь, я повысил чувствительность... И понял, что остаться безразличным не смогу.

Мистики. Двое, настолько плотно закрытые мысленными щитами, что не различить даже самого общего рисунка ауры. Не уловить ни эмоций, ни мыслей, лишь самую суть.

— Эй! — я приветственно вскинул руку. По коже пробежал холод от пронизывающих взглядов, но я и не думал закрываться. И добился своего.

Когда из кустов появилось знакомое лицо, я чуть не свалился с коня. Грязный, в изодранной одежде, сейчас мистик был совсем не похож гордого стража Перекрестка...

— Кайрис!

— Ну и что? — угрюмо спросил мистик. — Двигайся дальше, Флей. Оставь нас.

Он даже не спросил, что с моими волосами. А ведь среди старых знакомых еще не было удержавшихся от вопроса.

— Что ты здесь делаешь в таком виде? — одна догадка у меня была, но слишком уж дикая. Кайрис не стал отвечать.

— Тебе лучше не знать. Только сам вмажешься, — сказал он. — До встречи.

Я бы мог уйти, будь здесь кто-то другой. Но Кайрис... хоть и не друг, но один из немногих мистиков, кому я жал руку.

— Кайрис. Мне надо это знать.

— Нет, Флей. Не тебе.

Такого я уже стерпеть не мог. Демонстративно закрыв глаза, я вперился в мистика внутренним зрением. Ехидная усмешка донеслась до меня — Кайрис не сомневался в надежности ментальных щитов.

Щиты и правда были хороши. Если давить напрямую, не пробьешь. Будь я мистиком, сдался бы сразу. Но мистики не знают, сколько плоскостей у эфира.

Несколько секунд я молчал, разглядывая Кайриса и его спутницу, затаившуюся за деревьями. Затем стал менять фокусировку, пока щиты мистиков, как природные, так и волевые, не смазались, стали прозрачными, почти незаметными, а мысли и эмоции, напротив, обрели редкую четкость. И какие это были мысли...

Чужие эмоции волной захлестнули меня. Кайрис лишь внешне казался спокойным. На самом деле он едва не терял сознание от страха... И, что хуже, самая безумная моя догадка оказалась правдой.

— Кайрис... — прохрипел я. — Значит, инквизиторы действительно за вами?

— Откуда ты?..

— Трудно не заметить отряд воинов, перегородивший дорогу. Рассказывай, Кайрис. И представь мне свою спутницу, — я слез с лошади, не выпуская из рук поводья.

— Айя.

— Неужто? Слеза? Удивительно... — я чуть кивнул. — А теперь — об инквизиторах.

Упрямиться дальше мистик не стал, и стал спокойно, лишь иногда срываясь, рассказывать.

— Инквизиция окончательно признала мистиков порождениями тьмы... Раньше они еще опасались, а сейчас...

— Ударили в открытую?

— В открытую? Ты их видел?.. По-твоему, это называется "в открытую"? О нет. Открытой войны не будет. На Перекрестке не узнают о ней до самого конца.

— А вы?..

— Нас подкараулили на дороге, ударили всей толпой. Мы едва вырвались, нескольких оглушили и бежать. Где-то два часа назад...

— Два часа? — удивился я. — Они не торопятся, однако. Устроили заставу...

— Я видел. Боятся. Ты же понимаешь, вдвоем мы их всех сметем. Сами, правда, уже не поднимемся... Но умирать инквизиторам ой как не хочется.

— И?

— Они ждут. Если мы пойдем на штурм, расстреляют из луков и арбалетов. Если же нет... Сам понимаешь, без еды и воды человек долго не проживет.

— У меня есть немного, — предложил я. — Надо?

— Воды дай, — попросила Айя.

Я протянул девушке кожаную флягу.

— А как же портал на Перекресток?

— Маяки в сумке... А сумка... — мистик вздохнул. Он помолчал немного, и добавил. — Можешь уходить. Тебя они пропустят.

— Ты сдурел?

— А что ты можешь сделать? — он усмехнулся.

— Помочь вам вырваться.

— Геро-ой... — протянул Кайрис. Айя молча вернула флягу, я отмахнулся. — На каждой заставе — двадцать пять человек, не считая колдунов... Хочешь умереть красиво?

Двадцать пять? Вроде бы было меньше... Но, вероятно, мистик лучше разобрался в ситуации.

— Лучшее, что ты мог бы сделать — предупредить мистиков на перекрестке.

— У меня нет маяка. Я его полгода как выбросил.

Кайрис обхватил руками голову и зашелся потоком ругательств. Мне стало стыдно.

— Знаешь... — неожиданно для самого себя проговорил я. — Двадцать пять человек — это не так уж и много. Я помогу вам.

— Как?

— Прорублюсь через них.

— Самоубийца.

Я только улыбнулся и погладил рукоять меча. Они не знают...

Мистик с криком отшатнулся.

— Что?

— Крылья!

Невидимые обычным зрением, мистику мои крылья предстали во всей красе. Широкие, сияющие, ни единого пера... Я оглянулся, развернул их целиком, расправил плечи.

— С вас услуга. Подержите коня.

XIII.

Инквизиторы не успели даже испугаться, когда с неба на них обрушился воин с кривым мечом. Клинок мгновенно рассек воздух, завертелся вихрем стали.

Те, кому не повезло, упали сразу. Двигаясь с огромной скоростью, Флей, тем не менее, наносил удары очень точно. Два-три не слишком опасных, но болезненных ранения, небольшой ментальный удар — и еще один воин теряет сознание от болевого шока.

Колдуны слегли, получив собственными заклинаниями. От бойцов же вскоре осталась лишь жалкая горстка счастливчиков, и они не преминули воспользоваться выпавшим шансом — когда упал очередной солдат, воины бросились бежать.

Из отряда погибли только двое — Флей дважды ошибся. Остальные скоро придут в себя, хоть и с головной болью.

Мистики наблюдали со стороны. Спириту не было дела до них во время боя, но когда последний инквизитор с воплями унесся по горной дороге, Флей оглянулся.

Предсказуемая реакция — испуг пополам с восхищением.

— Путь свободен, — сказал Флей немного хрипло, поворачиваясь к мистикам. На нем почти не было крови — противники оставили только легкие царапины, а их собственная кровь большей частью осталась в жилах.

Кайрис медленно оглядел поле боя, и, воззрившись на Флея, наконец, произнес:

— Ни один мистик не мог бы сделать такого. Ни у одного человека нет крыльев...

— Я не мистик... Да и не человек, если честно.

— Кто ты?

— Спирит.

— Я не знаю, что это значит.

— Я и сам хотел бы знать... — вздохнул Флей. — Ищите свою сумку. У вас не так много времени.

— В смысле? — Кайрис приподнял брови.

— Они начнут приходить в себя где-то через четверть часа.

Мистик только покачал головой и стал обыскивать бесчувственных инквизиторов. Девушка молча стояла в стороне.

— Когда мы виделись в прошлый раз, ты была более общительна, — заметил Флей.

— Я выполняла поручение, — очень холодно ответила Слеза.

— Неужели разговор со мной так неприятен?

— Да. Честно говоря, ты меня раздражаешь.

Флей покачал головой. Отношение мистиков к нему ничуть не улучшилось. Хотя бы она откровенна...

Вернулся Кайрис, с блестящей сумкой черной кожи. Айя исчезла сразу, лишь открылся портал, Кайрис же задержался.

— Флей, — он положил руку на плечо спириту. — Мне нечем отблагодарить тебя сейчас... Но в будущем, знай, хоть ты и не мистик, ты всегда будешь желанным гостем на Перекрестке. Я твой должник.

— Если только найдется сила, способная заставить меня отправиться на Перекресток... — через силу улыбнулся халиа. Он протянул руку для пожатия.

Кайрис на секунду задержал движение.

— Скажи, Флей... Куда ты держишь путь? Просто, куда ветер подует? Или?

На мгновение спирита охватило непреодолимое желание открыться. Но разум взял верх.

— Я расскажу тебе, когда в следующий раз увидимся, — улыбка его была настолько неестественной, что Кайрис понял: не ответит. — До встречи.

Фигура мистика растаяла в портале, словно туманная дымка.

* * *

Местом для отправления на Острова я выбрал Нефрисс — собственно, единственный известный мне порт в тех местах, к тому же теперь хорошо знакомый.

Летнее тепло преобразило унылый город. Остались холодные каменные дома, осталась грязь в душах людей — но море, просвеченное солнцем насквозь, уже не тревожило, а радовало глаз, а улыбки людей, не избежавших теплых лучей, хоть немного скрывали холод сердец.

По привычке я направился к морю мимо дома колдуна. Интереса ради подошел к двери — и удивленно раскрыл глаза: стреляющий механизм был отключен, а на двери висел массивный замок. Колдун изменил взгляды? Или, может, продал дом?

Выяснять не было времени: до увиденного оставалась лишь неделя, я почти ощущал, как время утекает сквозь пальцы. Лучше быстрее отправляться на пристань...

Я ускорил шаг. Плечи, сдавленные тяжелой сумкой, чуть побаливали, но я знал, что вещи мне понадобятся, и очень скоро.

На пристани стояло много кораблей. Я прошел по рядам, выбирая. Ни неповоротливые торговцы, ни военные суда мне не годились, тем более, у хозяев наверняка есть и свои дела. Внимание мое привлекла двухмачтовая яхта — маленькая, с небольшой командой. Вероятно, перевозка важных людей была основным занятием команды.

— Эй! — я подошел к дежурящему на берегу моряку, заросшему бородой, как разбойник, хоть еще молодому. — Где капитана найти, не подскажешь?

— Капитана? — моряк, наклонившись, сплюнул в воду. — Почем я знаю, где его химеры морские носят? А тебе зачем?

— Корабль нужен.

— Корабль? — мужик криво усмехнулся, вынул из кармана два медяка и стал жонглировать ими в одной ладони, явно не зная, куда деть руки. — Здесь у тебя ничего не выйдет. Мы, видишь ли, только что прибыли из рейса, и в новый ты кэпа отправиться не уговоришь, пока он не пропьет все заработанные.

— Я — уговорю.

— А если и уговоришь, — морской волк явно развеселился. — Придется тебе всю команду из кабаков да борделей вытаскивать.

Он захохотал, очевидно, представляя себе картину.

— Команда же здесь, — я махнул рукой в сторону страдающих бездельем ребят на корабле.

— Поверь, это ненадолго, — он опять посерьезнел. — Кэп, вообще-то, скоро вернуться должен... Тогда корабль — в доки, а команда... ну, ты понял.

— Я все же попробую. Может, смогу вас убедить.

— Смотря сколько заплатишь. Но, вообще говоря, проще тебе будет найти другой корабль.

— Какой — другой?

— Смотря для каких целей, — он указал на длинный ряд судов у пристани. — Тебе для чего корабль?

— Нужно в одиночку сплавать на Острова Слез.

Моряк раскрыл рот. Медяки, звякнув о плиты набережной, скатились в воду.

— Твою ж за ногу... — произнес он. — Химеру тебе в постель... Во всем Лоранде ты не найдешь команды, которая согласится туда отправиться. Разве что сам корабль поведешь.

— Боитесь?

— Дери меня химера, думаешь, мы трусы? — закричал он. — А человек, который отказывается от предложения положить голову на плаху, тоже, по-твоему, трус?! Или ты совсем необразованный? За простой проход по морю Синие берут поборы с каждого, если только это не личная гвардейская эскадра Его Величества. Да и то... А плыть к их островам... В лучшем случае, нам предложат развернуться. И то — если очень повезет.

Я покачал головой. Здесь, у моря, эльфов знают все. И боятся панически.

Но моряк очень кстати напомнил мне об императоре.

— Скажи, есть для тебя что-нибудь страшнее Синеглазых?

— Разве что указ о моей казни, — твердо заявил он.

— Очень возможно, ты его скоро увидишь.

— В каком смысле?

Я вытащил из сумки и протянул моряку первый попавшийся лист бумаги. Тот пробежал глазами по строчкам и завопил:

— Химера навозная!!!

С набережной взлетели испуганные воплем чайки. Два парня с корабля, задремавшие было, вскочили как ужаленные.

Еще бы он не кричал... Лист за подписью самого Маэглина Росса, с кучей указаний, сводящихся к одному — доставить предъявляющего на Острова Слез, в противном случае обещающий достойное наказание. Я, конечно, не знал, как должны выглядеть такие листы. А вот моряк знал. Или думал, что знает, но в любом случае лист оказался точь-в-точь таким, как он представлял.

— Что такое, Морес? Что ты орешь?

Морес без лишних слов протянул товарищу листок — на самом деле абсолютно чистый. Но товарищ увидел почти то же самое, кроме самых мелких деталей.

— Что вам от нас нужно? — осипшим голосом проговорил он.

— Там написано. Мне нужен корабль. Я действую от имени Императора.

— Да ты самоубийца! — вставил Морес. — Сам сдохнешь и других погубишь.

— Я знаю, что делаю. Никто не пострадает.

— Да откуда ты знаешь?!

— Эльфы обещали.

— Придурок.

— Придурок или нет, а повиноваться вы обязаны.

— Что тут происходит?!! — раздался грубый окрик.

Оглянувшись, я увидел мужчину, в длинной, как и я, рубахе, с оружием на поясе.

— Кэп! — обрадовался один из моряков. — Глядите!

Капитан медленно просмотрел бумагу. В отличие от матросов, он наверняка обладал более четким представлением о подобных бумагах, и рассматривал внимательно. Возможно, именно поэтому воздействие оказалось таким сильным.

— Молодой человек... — он поднял глаза. — Как ваше имя?

— Флей.

— Барилл. Скажите, Флей, зачем вам на Острова?..

— Дипломатическая миссия, — почти не соврал я.

— Вас просто убьют.

— Не убьют. Синеглазым нет смысла убивать без причины. Возможно, нас не пустят, но в этом случае, обещаю, я оставлю вас в покое. И выплачу полную сумму.

— Сумму... Какую?

— Обговорим позже. Итак? До Островов дня три пути. Значит, спустя неделю вы уже будете свободны.

Мне сразу же вспомнилось, что должно случиться спустя неделю.

Капитан бросил тоскливый взгляд на стоящие в отдалении фрегаты. Я, проследив за взглядом, объяснил:

— Я действительно плыву лишь на переговоры. На вашем корабле никто не примет меня за врага.

— Если бы не эта бумага, юноша... — проговорил капитан. — Но цена будет значительной, весьма значительной.

— По прибытии, — твердо сказал я. Признаваться, что оплата не состоится никогда, мне не хотелось.

XIV.

Первый день путешествия был относительно спокоен. Моряки суетились на корабле, я глядел на разбегающиеся волны. Морская болезнь — якобы бич всех мореплавателей — меня не тронула.

Лишь к вечеру я ощутил нарастающее напряжение команды. Причина была ясна — моряки, несмотря на все мои слова, боялись эльфов. Я и сам беспокоился, но до страха опасения не доходили — в конце концов, было бы странным ожидать от Синеглазых ничем не оправданной жестокости, даже к чужакам.

Напряжение достигло пика, когда я отправился спать.

Еще в нескольких шагах от двери моей каюты я понял, что не одинок. Три человека за дверями затаились так, что не расслышит и мастер. Но я-то их вижу...

Не думая долго, я резким ударом распахнул дверь каюты. Сдавленный вопль раздался сбоку, на пол рухнул согнувшийся пополам — ручка двери ударила прямо под ребра — парень. Член команды.

Почти не удивившись, я приставил оружие к шее неудачника.

— Господа! Или вы покажетесь, или будут жертвы.

Моряки не стали дожидаться исполнения угрозы, почти сразу покинув укрытия. Один выбрался из-под койки, другой — из-за гобелена на стене.

— А где капитан? — поинтересовался я. Собственно, для полного сбора команды только его и не хватало.

— Кэп не знает, — прохрипел матрос на полу.

— И что вы собирались сделать? По башке — и за борт? — я пустил в голос неприкрытой иронии. Повисшее молчание показывало, что я угадал в точности.

— Парни, — предложил я, — идите по своим делам, а меня оставьте в покое. Капитану я вас не сдам.

Я убрал сталь от горла моряка.

Команда сделала было шаг на выход, но Морес жестом остановил товарищей.

— Флей, мы боимся. Боимся и Синих, и нашего императора.

— И?

— Позволь нам вернуться. Денег не нужно.

— Не могу, — я покачал головой. — Как ни хотел бы я вернуться, дело слишком важно. Вы же видите, я плыву с вами. Я не стану без смысла рисковать своей жизнью.

— Ты можешь не знать всего.

— Но знаю, — я чуть прикрыл глаза, послал волевой импульс

Морес тяжело покачал головой:

— Я постараюсь тебе поверить.

Вздохнув, он вышел вслед за товарищами.

* * *

Разбудил меня утром бьющий по крыше каюты дождь. Тихий вначале, стук водяных капель быстро усилился, пока не стал совершенно непрерывным. Дальше спать под такое сопровождение я не мог и, потянувшись, направился к двери.

Сплошной поток дождевой воды хлынул в открытую дверь. Я поежился и полез за теплыми вещами, лишь после этого осмелившись выглянуть.

Дождина хлестал как из ведра — даже края палубы терялись за мутными струями. Лишь выглянув, я почувствовал себя мокрым насквозь, несмотря на плотную ткань плаща.

Небольшая палуба корабля, естественно, была почти не закрыта — над рулем, правда, нависал небольшой козырек. Туда я и направился.

— Куда мы плывем? — прокричал я, перебивая шум дождя.

Рулевой, один из неудавшихся убийц, пробурчал, не оглядываясь:

— Куда заказывали, туда и плывем.

— Может, дождь переждем? В дрейф ляжем? Ни зги не видно же.

— Капитан говорит, надо плыть.

— Где он?

Рулевой неопределенно махнул рукой.

— В кубрике, где все. И... передай им там, что пора уже сменяться.

Зевнув, я стал искать взглядом кубрик. Ливень странным образом искажал картину для не только физического, но и внутреннего зрения, но ауры спрятавшихся от погоды моряков я нашел без труда.

— Капитан Барилл... — я раскрыл дверь.

— Плащ оставь! — остановил меня Морес. — У порога.

Я привычным движением стряхнул воду с плаща, бросил его на вешалку в стороне от входа.

Внутри оказалось тепло и немного душно. Чувствовался легкий запах наркотических трав. Небольшая команда за столиком резалась в карты.

— Ну, чего тебе? — Капитан оглянулся на миг, и снова повернулся к столу.

— Во-первых, рулевой передает, что пора его сменять.

— Перетопчется. Доиграем, тогда... Что еще?

— Еще — как вы можете плыть в такой дождь?

— Открытое море, рифов и мелей тут нет. Ветер слабый.

— А направление?

— Компас есть. Слышал о таком?

Я покачал головой.

— Ну а ты что предлагаешь? — продолжал капитан. — Одумался и хочешь обратно в Лоранд?

— Не одумался, — я покачал головой. — Но может...

— Руки! Куда руки тянешь? — капитан вмазал матросу по рукам. — Сходил, так сходил... Так что, Флей?

— Может, дождь переждать? А потом уже...

— Ты что, не в курсе? — Барилл усмехнулся. — Узнал бы хоть, куда плывешь. Думаешь, почему Острова Слез так называются?

— Тут что, всегда так?..

— Именно.

— Химера...

— Еще не передумал? — с укрытой за иронией надеждой поинтересовался капитан.

— Не дождетесь.

— Ну, смотри... Когда эльфы появятся, не думай, что с ними буду объясняться я.

— Эльфы — на мне. Можно с вами сыграть?

— А умеешь?

— Научите. И рулевому замену пришлите, а то он скоро...

Дверь с грохотом распахнулась, и нашим взорам предстало разгневанное лицо рулевого.

— Плащ... — начал было Морес.

— Химере в глотку! — последовал ответ.

Рулевой вошел, гордо, несмотря на текущие с одежды ручьи, выпрямился и торжественно произнес:

— Господа! Вашего внимания просят Синеглазые. Выходите.

Команда шепотом выругалась. Я, подобрав плащ, перешагнул порог. Чуть помедлив, капитан последовал за мной.

Корабли эльфов — два перехватчика чуть побольше нашей яхты, темно-синие, почти неразличимые на фоне затянутого тучами неба — шли параллельным нашему курсом, так близко, что можно было перешагнуть с одной палубы на другую.

Это и сделали шестеро Синеглазых, сейчас вставших на нашей палубе, презрительно разглядывая меня и капитана. В отличие от людей, эльфы, казалось, совершенно не замечали стекающей по лицу и телу воды, и оделись совсем легко, без длинных плащей и капюшонов. Синеватая кожа и волосы цвета ночного неба могли бы пугать, если бы не казались при таком фоне совершенно естественными.

— Приветствую вас... — начал я.

Эльф жестом остановил меня.

— Кто из вас капитан, пусть назовется.

— Баррил, — откликнулся капитан.

— Ваш корабль нарушил границу Архипелага Слез, принадлежащего Синеглазым. Предлагаем вам покинуть наши границы и больше не возвращаться.

Синеглазый говорил на лорандийском очень чисто, без акцента — ему, наверное, не раз приходилось вступать в разговоры с имперцами.

Капитан, пробурчав что-то вроде "я тебе говорил", с надеждой посмотрел на меня.

— Мне нужно попасть к вам.

— Людям нет места в наших землях, — отрезал Синеглазый. — Или вы разворачиваетесь, или отправляетесь ко дну.

— Я не человек.

Баррил вытаращился, как баран на новые ворота. Эльф совершенно безразлично поманил меня рукой.

Я подошел ближе.

— Кто ты?

— Я Древний. Халиа.

— Халиа вымерли.

— Ал-хиле, ваолла ин-иа, — я улыбнулся.

Синеглазый моргнул, но без запинки ответил:

— Ан тьео, лиан аол... — помолчав немного, он добавил:

— Лучше на имперском. Я очень плохо знаю твой язык. Что понадобилось халиа у Синеглазых?

— У меня назначена встреча с Тиассаром.

— С Тиассаром? — удивился эльф. — Он не предупреждал... Возможно, понимал, что не заметить тебя мы не сможем. Как твое имя, халиа?

— Флей.

— Флэйй... — он первый на моей памяти произнес имя в точности правильно. — Я не буду задерживать тебя, Искра. Ты можешь плыть к Тиассару... Но зачем тебе эти люди? Позволь им возвращаться. Мы сами довезем тебя, и быстрее, и безопаснее.

Кивком я поблагодарил Синеглазого.

— Что вы решили? — нетерпеливо спросил Барилл.

— Возвращайтесь в Лоранд.

— Ага, говорил я...

— Без меня, — остудил капитана я. — Я плыву дальше.

Он замер, беззвучно открыл и закрыл рот. Затем угрожающе спросил:

— Как так — дальше? А деньги?

— Деньги... — замялся я.

— Какие деньги, человек? — иронически спросил неизвестно откуда появившийся эльф. — Ты был у Синеглазых, и вернулся живым. Чего еще ты хочешь? Флэйй ничего тебе не должен.

Под холодным взглядом темно-синих глаз капитан, смешавшись, замолчал. Затем он бросился к команде и стал отдавать указания. Единственным, что я расслышал, уходя, сквозь шум дождя, был окрик Мореса:

— Плащ сними!

Забрав сумку и меч, я одним коротким прыжком перешел на корабль Синеглазых. Эльфийские перехватчики разошлись в стороны, а яхта, к огромной радости экипажа, отправилась обратно в Нефрисс.

XV.

Палуба из темно-синего дерева мягко спружинила под моими ногами. К счастью, корабль оказался крытым — даже эльфы устают от вечного дождя.

— Как твое имя, Синеглазый?

Эльф, что предложил отвезти меня, отозвался, бросая взгляд на уходящий имперский корабль:

— Сиалай мое имя, Флэйй.

— Сиалай, здесь всегда такой ливень? — я провел рукой по волосам, вода потекла на палубу.

— Иногда — сильнее, иногда — слабее. Но солнечно не бывает никогда, если ты об этом.

— Почему?

— Для меня это кажется естественным, — пожал плечами эльф.

— А ты был за пределами архипелага?

— Был, и не раз. Все это море принадлежит нам, и мы обязаны знать его как свои пять пальцев. А Солнце... Я легко обхожусь без яркого света.

Я покачал головой. Меня скорее тяготило не отсутствие света, а холодная вода вокруг.

— Когда будем на месте?

— Завтра утром приплывем к югу архипелага. Потом надо будет отыскать Тиассара — надеюсь, он будет недалеко.

Время — не главное. Главное, Тиассар существует, и, видимо, знает ответы на мои вопросы.

— Кто он вообще, Тиассар?

— Ты его не знаешь?

— Не довелось встречаться лично.

— Ну... — эльф отвел глаза, — никто не мог бы сказать, что знает его. Загадочная личность. Он очень не молод — ему лет двести, немалый возраст даже для Синеглазого. Говорят, в молодости он уходил с Островов, не знаю точно. Магией, вроде как, занимается, тем и живет.

Значит, колдун... Никогда не встречал колдуна, способного видеть будущее так же отчетливо, как и я. Тем более, вторгнуться в сон...

Легкая улыбка показалась на моем лице — до Тиассара единственным, кто смог проникнуть в мои сны, был я сам.

Завтра я узнаю все. И главное — узнаю, что я увидел тогда, по случайности бросив взгляд в недалекое будущее.

* * *

Когда наш корабль причалил к Островам, дождь хлынул вдвойне сильнее.

"Откуда столько воды?.." — в который раз удивился я. Сказанное оказалось правдой — дождь не прекращался ни на минуту.

Острова должны были бы уже превратиться в сплошное болото, но земля под ногами практически полностью состояла из камня. Впрочем, дорога и так напоминала небольшую речушку.

Сойдя по трапу, я несколько секунд оглядывался, пытаясь прийти в себя.

— Почему они синие? — я указал на нечеткие из-за дождя деревья.

— Им не нужно солнце, — ответил Сиалай.

— Как же они живут?

— Я в этом не разбираюсь, — эльф пожал плечами. — Идем. Надо найти Тиассара.

— Не надо меня искать, — послышался тихий голос с пристани. — Благодарю за помощь, Сиалай. Приветствую... Флей.

Я узнал этот голос.

Тиассар, как ни странно, не брезговал теплой одеждой. Высокий воротник оставлял открытыми только горящие глаза, лицо было совершенно неразличимо.

Эльф прошел по мокрым камням, по доскам пристани. Кивнув Сиалаю, он протянул мне руку, одновременно стягивая перчатку.

— Рад, что ты не счел мое послание сном, — голос его был чуть приглушен тканью.

— На самом деле, я сомневался до самых Островов, — я пожал тонкую руку чародея, вглядываясь в ауру. Дождь все так же мешал, но аура сразу показалась нетипичной. Не волшебник, но и не простой смертный. Что-то третье...

— Не страшно, — он слегка закашлялся. — Тебе наверняка не терпится начать разговор. Пойдем. Сиалай... Зайди ко мне позже. Я вознагражу тебя за потраченное время.

Мы быстрым шагом пошли по дороге.

— Я думал, ты прибудешь несколькими часами раньше. Что тебя задержало?

Я пожал плечами, нахмурился:

— Я и сам не знал, когда прибуду. Как ты вычислил это?

— Чужие судьбы всегда легче разглядеть. Хоть и не в деталях...

— Ты ведь видишь будущее, как я?

— Я ведь не спирит...

— Откуда ты знаешь о?.. — не удержался я.

— Позволь ответить на твой вопрос чуть позже... Мы пришли.

Синеглазый раскрыл передо мной дверь здания, из такого же темно-синего дерева, как и все постройки здесь.

Сразу с порога меня обдало теплом — и не только физическим. Хозяин знал, где поставить дом, и как обустроить.

— Я не люблю холод, — словно прочтя мои мысли, сказал Тиассар.

Лампы-шары под потолком загорелись слабым белым, похожий на дневной в пасмурный день, светом. Тиассар сбросил одежду, открыв, наконец, лицо — очень старое, изрезанное многими морщинами. Темно-синие волосы уже поредели, а кое-где блистали сединой. Лишь глаза, сияющие, как сапфиры, не поддались годам.

— Присаживайся, — предложил эльф, — и задавай свои вопросы.

— Что я видел?

— Дай руку.

Я удивленно поднял брови.

— Зачем?

— Некоторые вещи лучше передавать не словами... Я покажу тебе ответ.

Немного опасливо я протянул эльфу руку. Подчинить мою волю он все равно не сможет, но мало ли...

Тиассар слегка сжал мои пальцы. На миг мне вспомнилось, как сам я раскрывался перед возлюбленной.

Комната померкла перед глазами. Величественное зрелище, созданное чужой мыслью, развернулась передо мной.

Миры... тысячи миров, разбросанных в бесконечном пространстве. Сияние тысячи солнц, которые не увидеть на небе.

Миры, прекрасные и разные. Миры колдовские и научные. Миры, полные людей, миры безлюдные, миры, населенные невообразимыми тварями.

— Эти миры — поле для игры, — послышался из ниоткуда голос Тиассара. — Только ради этого были они созданы.

Передо мной встают новые образы.

Порядок и Хаос, Ненависть и Любовь — два вечных противника, две созидающие силы. Вместе они способны творить. Поодиночке...

Новые картины миров скользят перед мысленным взором.

Миры, где властвует Порядок... Огромные, до неба, здания, прекрасные в своей правильности. Безмолвные, как древние руины... И такие же мертвые. Нет движения в мирах Порядка, лишь солнце день за днем описывает один и тот же круг на ровном синем, без единого облака, небе. Мертвом небе.

В мирах, захваченных Хаосом, не угасает жизнь. Но какая это жизнь? Создания, порожденные теми мирами, не приснятся человеку даже в горячечном бреду. Они рождаются, чтобы убивать себе подобных — и умереть в одной из схваток за каплю воды и кусок чужой плоти.

Я беззвучно вскрикнул, увидев, как похожи миры Хаоса на увиденное мной ранее — такая же бесконечная грызня, поражающая бессмысленностью, а еще больше — неизбежностью.

Тиассар понял меня.

— Смотри дальше, — сказал он.

И я увидел свой мир. Пока еще зеленый и живой...

— Этот мир — лишь один из бесконечного множества. Еще одно поле для Игры.

И тут же картина сменилась, заставив меня вздрогнуть. То же место, тот же мир — но уже наполненный хаосом. Такой, каким я меньше всего хотел бы его видеть.

— Начинается новая партия...

Видение растаяло.

— Что это значит, Тиассар? Что за Игра? — я потер лоб. Мысленный разговор порядком выжал меня.

— Игра Хаоса и Порядка. Цель ее... А, впрочем, она все равно никогда не закончится, какая там цель... Но в данном случае — захватить мир.

— А... правила у этой игры есть?

— Без правил играть неинтересно, — кивнул Синеглазый. — Правила просты. Хаос и Порядок поочередно отправляют в наш мир эмиссаров... Точнее, выбирают одного из жителей, дают ему силу, и отправляют покорять мир. В этом мире промежуток между приходами — 140 лет, большой же цикл составляет 1400 лет...

— Тысяча четыреста?! — вскричал я.

— Да, я знаю. Уничтожение Древних. Это натворил прошлый Хаосит... Правда, не рассчитал немного, и сам попал под удар.

— Постой... — недоверчиво проговорил я. — Это все — твои предположения, или?..

— Или.

— Откуда ты можешь это знать?..

— Очень просто, спирит. Порядок избрал посланником меня.

— Тебя? И... Ты победил или проиграл?..

— Если бы я победил... — вздохнул эльф, — мы жили бы в идеальном государстве. Цивилизация погибла бы гораздо позже, утратив смысл существования. Но последние века были бы очень приятными.

Я поморщился: ничего хорошего в таком исходе я не видел.

— То есть, ты проиграл? Каким образом? Вообще, как ты собирался покорить мир?

Синеглазый мечтательно прикрыл глаза.

— Для начала я хотел стать императором Лоранда... Огромное, сильное государство — я сделал бы его еще сильнее, а затем покорил бы и соседей, и весь мир... Создал бы одну большую и счастливую страну.

— Постой. Как же ты мог стать императором? Власть передается по наследству...

— Тогда император умер, не оставив наследников, и министры передрались из-за власти. Порядок подарил мне способность убеждать людей, и я легко поднялся по лестнице власти... Сначала, конечно, были разговоры — как это так, нелюдю доверять власть над Лорандом, тем более — Синеглазому... Но народ уважал меня, и не только народ.

— И?

— Мне просто не повезло... Скорее всего, меня подставили, но не в этом дело. Просто удача никогда не была сильной стороной Порядка. Просчитать хитый план без единой ошибки — это да, но вот положиться на удачу — значит проиграть. Увы, никогда нельзя полностью избавиться от влияния случая. Подробности интриг, думаю, тебе неинтересны.

— А результат?

— Меня объявили преступником, изгнали из Лоранда... Порядок отрекся от меня, лишив почти всей силы, но кое-что все же осталось. Это не магия, скорее, подобие твоего дара.

— Ты тоже видишь будущее?

— Да. И ауры, и мысли. Думаю, гораздо хуже тебя, но именно так я тебя нашел.

— Как?

— Мы оба смотрели в будущее, в одно время, и думали почти об одном. Мысленные потоки пересеклись, и я увидел тебя.

— Многое увидел? — я приподнял бровь.

— Лишь самое главное. Например, что ты — спирит.

— Ты знаешь, что это значит?..

— Конечно же. Одно из чудес этого мира.

— В каком смысле?

— Ты сам не знаешь, да?.. — Тиассар улыбнулся. — Наш с тобой мир практически уникален... Порядок показал мне почти то же, что сейчас видел ты, но подробнее, и я имел возможность сравнить. В прочих мирах может быть мало или много магии, но почти всегда она распределена равномерно. У нас же... Да ты и сам должен был заметить, насколько различается, к примеру, насышенность эфира энергией.

— У вас на островах, например.

— И на Островах. Иначе здесь ничего бы не росло, слишком мало света. А другая сторона явления — различие в магических способностях. Чародеи бывают во всех мирах, а вот существа вроде вампиров-мистиков — именно последствия энергетических аномалий. Или вот ты... совершенно особый случай.

Я наклонился ближе.

— Воплощение в мире Порядка и Хаоса вносит в, и без того запутанную, структуру мира искажения. И где-то между двумя воплощениями появляется разумный, чья власть над Эфиром сопоставима с властью посланников. Такое случается уже в третий раз...

— В третий?

— Первый спирит погиб очень быстро. В то время даже Древние были еще дикарями, и мало кто доживал до совершеннолетия. Второй спирит появился тысячу четыреста лет назад...

— Я знаю о нем. Я только думал, что он был первым.

— Нет, нет. Он — второй. Ты — третий. Спирит сам по себе не обладает никаким "предопределением", как видно из примера твоих предшественников. Ты никому ничего не должен. Если сам не пожелаешь.

— Свобода обязывает... — пробормотал я. — Ты хочешь сказать, что мои способности — случайность?

— Ты прав, случайность, — эльф склонил голову, — но не думаю, что это должно тебя огорчать.

— Я не огорчен. Но вернемся к теме. То, что я видел — приход Хаоса?

— Хаоса, или, если хочешь, Любви.

— Любви? — я недоуменно вскинул брови. — Там люди убивали друг друга за кусок хлеба...

— Любовь — не всегда светлое чувство. Можно любить деньги. Можно любить еду. А можно любить жизнь, и те люди сражались лишь потому, что не хотели умирать, отнюдь не от ненависти друг к другу.

— Никогда бы не подумал, что любовь может погубить мир... — я снова потер голову. — И что, через некоторое время это перейдет в то, что ты мне демонстрировал?

— Да. Человечество погибнет, причем погибнет ужасно. Если, конечно, все пойдет естественным путем.

— А разве с Порядком все шло не естественным путем?

— Наш мир не слишком предрасположен к порядку. После гибели Древних баланс резко сдвинулся в сторону Хаоса, и до сих пор еще не восстановился. И... понимаешь, мне именно не повезло. Хаосу же не может не повезти, удача всегда будет на его стороне. Либо он допустит ошибку, либо кто-то приложит очень серьезные усилия, чтобы его остановить. Но на первое надеяться смешно.

— Мы можем что-нибудь сделать?.. — произнес я немного хрипло.

— Убить хаосита. Но... Для этого надо знать, кого убивать. Хаос может воплотиться в кого угодно.

— И в меня?..

— Нет. Ни в тебя, ни в меня. Для воплощения требуется согласие цели. Он найдет амбициозного юношу, скорее всего — мага, предложит ему власть над миром... Во всяком случае, так было со мной. Мы не можем предсказать в точности, как поступит хаосит. Но можно заранее ослабить его позиции.

— Как?

— Ну... Хаосит очень силен, но ограничен — как и ты, кстати — возможностями тела. Смерть означает проигрыш, а наступает она легко. Если пропустить сквозь человеческое тело всю силу Хаоса... ты должен понимать, что произойдет.

— Я понимаю... — мне вспомнилось, как трещит порой от перенапряжения голова, как внутреннее зрение демонстрирует лишь узоры боли... Избыток Силы просто сожжет владельца. Так умирают мистики — обычные, в сущности, люди — но спустя немалое время. С хаоситом же все должно быть гораздо быстрее и печальнее. — Но ведь есть способы не использовать тело напрямую?

— Именно. К примеру, через концентраторы энергии. Но, как мне кажется, Хаос не будет прибегать к подобным полумерам. Прикрой глаза, я покажу.

Я исполнил просьбу.

— Мои знания о прошлых битвах далеко не полны, но все же... Вот это использовал хаосит в прошлый раз.

Перед глазами моими возникла переливающаяся всеми цветами сфера. Краски на ее поверхности сворачивались вихрями, расплывались цветными пятнами. Яркие искры плясали по сфере, порой срываясь в пространство...

— Химера!.. — я закусил язык, сдерживая продолжение фразы. Картинка мгновенно погасла.

— Что?

— Я видел эту хреновину собственными глазами... Я в руках ее держал!

— Так это же замечательно! Не надо искать...

— Надо... — угрюмо сообщил я. — Я отдал эту сферу знакомому колдуну. И не представляю, где он может быть. В последний раз, когда я был в городе, не застал его дома. Причем странно как-то, дом казался совершенно нежилым.

— Колдуну?.. — темные глаза округлились в ужасе. Тиассар стиснул кулак. В голосе его прозвучал неподдельный испуг. — Только что на блюдечке хаоситу не поднес... Если хаос выберет посланником этого колдуна — а он выберет, для него нет выбора лучше — всем нам будет страшно.

— Мы можем что-то сделать?..

— Убить хаосита, — повторил он. — Теперь мы почти наверняка знаем, кто наша цель. Но от этого не легче... Я не знаю, сможешь ли ты справиться с Хаосом, когда он получит полную силу... Я не знаю, успеешь ли ты до этого, но попробовать — обязан. Если только тебе не безразлична судьба мира, и твоя собственная, и тех, кто тебе дорог...

— Не продолжай... — я вздохнул. — И почему я не оставил сферу себе?.. Тиассар... Ты пойдешь со мной?

— Хотел бы. Но я действительно стар, Флей, это не иллюзия. Синеглазые — не долгожители. И способности мои — жалкий огрызок, да и не будет у меня возможности их применить.

— Плохо... Значит, как всегда, одному, — я поднялся на ноги, расправил спину.

— Не обязательно. Дай мне пару часов, и у тебя будут помощники.

— Да зачем мне твои помощники? А время утекает...

— Думаешь, справишься? Уложишь армию в одиночку?

— Какую армию?..

— Да любую! Если пришел Хаос, то по всему миру начнется война. И если ты думаешь, что избежишь боя... Два часа, Флей. Пока передохнёшь, а я найду воинов, готовых пойти с тобой. В конце концов... твоя жизнь слишком дорого стоит. Если дойдет до схватки с Хаоситом, только ты останешься в сознании. Не хочу, чтобы тебя убили на полпути.

— Хорошо, — поморщился я. — Покажешь своих воинов. Я посмотрю. Только, пожалуйста, быстрее.

Картины, показанные Тиассаром, всё плыли у меня перед глазами.

XVI.

— Ты уверен, во-первых, что эти... синеглазые... рожи не перепугают всю Империю? — я критически оглядел предложенных Тиассаром двоих воинов. Те, к счастью, халийского не знали, и не поняли ни слова.

— Тебя они пугают? Вот и не надо, — кратко ответил Тиассар.

Нет, меня эльфы не пугали — даже вооруженные до зубов, с татуировками на лицах, и снисходительно-нахальным выражением, замершим на фиолетовых губах. К тому же, один из воинов явно не дружил с бритвой.

Но то — я. Я и серпену по морде давал...

— А если даже перепугают, — добавил старик, — хуже не будет.

— Они драться умеют? — произнес я уже на лорандийском.

— В паре, — ответил за Тиассара тот, что не брился, звучным, звенящим, как металл, голосом. — Вдвоем на команду имперцев выходили. И ничего... — он как бы невзначай коснулся татуировки на скуле.

— Покажите.

— На тебя одного? — поморщился эльф. — Я же сказал...

— Я не имперец, и сам выходил в одиночку против толпы.

— Это правда, — подтвердил Тиассар. — Только демонстрируйте умения снаружи. Мне пока еще дороги мои вещи.

Эльфы, пожав плечами, вышли. Я показал Тиассару кулак: драться под дождем не хотелось совершенно.

Два длинных шага — и я на пороге.

— Давайте! — я шагнул под холодные, секущие, как плетка, струи. Меч вольно покачивался в почти расслабленной кисти.

Синеглазые с умиротворенными улыбками вытянули короткие боевые ножи из переливчато блестящего полупрозрачного металла. Или не металла? Они что, хотят выйти с ножами против меча? Что ж, можно и попробовать...

Я махнул клинком в знак начала боя.

Мирное выражение мгновенно исчезло с лиц воинов, сонная поволока спала с глаз. Быстро, как разъяренные псы, напарники бросились в атаку.

С первого же удара я понял, что недооценил их. Эльфы оказались не только быстры, но и неожиданно сильны — для них оказалось несложным отбить полноценный рубящий удар, а при соприкосновении клинков я сам едва удерживал меч в руках. Синеглазые, впрочем, предпочитали уходить от ударов и ударять, когда я отвлекался. Не будь эльфийский меч таким легким, пришлось бы туго, но пока я держался, то отражая быстрые удары, то пытаясь атаковать, почти всегда — безуспешно.

Очередной удар — Синеглазый поднырнул под меч, метя в живот.

Я резко дернул меч на себя, отклоняясь назад. Только чудом эльф избежал лезвия и откатился по мокрому камню.

Товарищ его немедленно перехватил инициативу. Короткие ножи взмыли, рассекая мутные струи воды.

Лезвия столкнулись, ярко-желтые искры посыпались на землю, как от огнива.

Блок. Удар. Эльф с яростью на лице подставил оружие, отвел удар в сторону. Я участил удары, заставляя воина, несмотря на его умение, отступить.

Три шага назад — эльф уперся спиной в ствол синего дерева. Не так уж он и хорош...

— Всё... — я поднял меч.

Тонкий свист воздуха заставил меня пригнуться, второй эльф согнулся пополам, получив каблуком под ребра. Тусклый из-за слабого света клинок остановился вплотную к шее первого. Вот теперь — точно всё.

— Хватит... — пробормотал эльф, отводя меч рукой.

— В настоящем бою... — прохрипел синеглазый за спиной, — я бы сразу бил, не стал бы...

— В настоящем бою и я бы не стал. В лучшем случае, хоронили бы меня вместе с ним, — я указал на уже убирающего ножи эльфа у дерева. — Пойдемте-ка внутрь.

Тиассар даже не выглянул узнать, как проходит битва. Собственно, и дрались мы недолго.

— Удовлетворен?

— Хорошо дерутся, но слишком рискованно, — я издевательски стряхнул воду с рук на эльфа. Тот не пошевелился, лишь взглядом дав мне понять, как относится к подобному. — Как они до сих пор живы при таком стиле?..

— Риск обычно невелик, — наемник вошел, отряхиваясь, как собака, за ним второй. — Но, как ни стыдно признавать, у нас еще не было противника сильнее тебя.

— Будут? — я покосился на Тиассара.

— Может, и будут... — он задумчиво прикрыл глаза. — Ты берешь их?

— Их очень быстро убьют, я боюсь.

— Главное, чтобы не тебя, — заметил Тиассар.

— И мы способны выжить без лишней заботы, — добавил воин.

— Ладно, вояки. Познакомимся. Я Флей.

— Сириан.

— Лайфлавер, — голос второго выдал не утихшую еще боль.

Я улыбнулся:

— Лоранд все же будет в ужасе.

— Но причиной будете не вы, — мрачно добавил Тиассар. — Ты отправишься сейчас?

— Да. Надеюсь, корабль готов?

— Это минутное дело. Скажи, что послал Тиассар, и все.

— Хорошо... И еще. Если Арбет окажется не хаоситом?

— Я в это не верю. Но если я ошибаюсь... Тогда забери сферу. И жди хаосита. Хуже всего, если хаос будет первым, тогда... — Тиассар схватился за голову. — В общем, отправляйся скорее. Сириан и Лайфлавер придут чуть позже, мне надо их проинструктировать.

Возражать я не стал.

Лишь одно беспокоило меня, когда я шел к пристани, когда подбирал корабль, когда поднимался на борт, не замечая уже ливня: я не видел в будущем благоприятного исхода событий. Оставалось лишь надеяться, что я не знал, куда смотреть...

* * *

К утру корабль, наконец, вышел из полосы вечного дождя, лишь тогда я покинул закрытые помещения.

— Скучаете? — окликнул я молчащих наемников, облокотившихся на борт.

— Нам не скучно, — ответил, не оборачиваясь, один из наемников. Голоса я еще не научился различать.

— Тиассар ввел вас в курс дел? — я подошел, так же склонившись над волнами.

— Сказал, надо отобрать у какого-то колдуна какую-то сферу. И слушаться тебя во всем.

— А почему вы согласились на это?

— За деньги, как и всегда, — Сириан пожал плечами. — Тиассар хорошо платит.

— Де-еньги... — протянул я. — Если все пройдет успешно, я еще добавлю. Надеюсь, так оно и будет.

Лайфлавер повернул ко мне изукрашенное узорами лицо.

— А тебе денег не жалко?

— Нет. Слишком важно дело.

— Интересно, зачем тебе сдалась эта сфера...

— Это важно?

— Просто интересно, — Синеглазый вновь отвернулся.

— Может, и расскажу когда-нибудь. Сириан, слушай, зачем тебе борода? Тебе не идет.

— Затем же, зачем и татуировки, — с некоторым напряжением ответил эльф.

"В молодости я был гораздо менее осторожным, за что и плачу", — уловил я окончание фразы. Что ж, уточнения излишни.

Корабль шел полным ходом, солнце медленно выплывало из моря, ровного, совершенно сливающегося с небом на горизонте.

— Я есть хочу, — неожиданно произнес Лайфлавер.

— Так поешь.

— Не дают. "Приказы отдает только капитан". А капитан нас посылает. Скажи ему...

— Скажу, трудно, что ли? — я пожал плечами. — Сам бы от завтрака не отказался.

Капитана, молодого и на редкость светлокожего эльфа, я обнаружил за разглядыванием горизонта.

— Вот смотрите, Флей... — произнес он вместо приветствия. — Там, на горизонте, черная точка. Поверьте моим глазам, это Лорандийский корабль. Хороший, красивый, великолепно украшенный корабль. Торговый, а может, военный — у них даже на военных немало добра. И я в любое другое время обрадовался бы такому подарку, но сегодня у меня на борту вы. И потому я вынужден плыть дальше, потому что знаю: Тиассар не простит. Вы понимаете, Флей, насколько вы уже меня огорчили?

— Прекрасно понимаю, — осклабился я. — Но Тиассар, как вы верно сказали, не простит. Потому — хватит.

— Чего вам надо?! — раздраженно спросил он.

— Завтрак для меня и для...

Капитан зарычал.

— Чтоб я еще когда-нибудь взял пассажира... Мой корабль — это не ресторан! Разве неясно я объяснил вашим спутникам?!

— И что же, поесть нельзя? — взбесился уже я.

— Завтрак — в одно и то же время. Через два часа. Кок еще не проснулся. Если кто-нибудь из вас...

Не отступится, эльфийская рожа... Ну и хрен с ним.

— Прошу прощения, капитан, — покачав головой, я оставил синеглазого.

Спутники мои все также сидели, не боясь упасть, на борту корабля, однако теперь — спиной к морю.

— Он и меня послал, — мрачно сказал я. Эльфы дружно кивнули. Я приподнял бровь, удивленный странно хитрым взглядом наемников. Мгновение спустя я догадался:

— Вы знали!..

— Знали.

— Какого?..

Сириан расхохотался, Лайфлавер зажал рот рукой.

— Флей, — заговорил он, не отнимая руку ото рта, — При всем уважении к Тиассару... Ты не дурак, раз не стал донимать капитана — надеюсь, поймешь, — он посерьезнел. — Что сказал капитан?

— "Мой корабль — не столовая".

— Золотые слова, — кивнул эльф. — Тогда точно поймешь. Сириан и я — не слуги. Мы наемники. Мы поможем тебе в бою, если понадобится, исполним поручение, если сочтем его важным для дела. Но не рассчитывай на массаж, кофе в постель...

— И ответы на лишние вопросы, — вставил Сириан.

XVII.

— Вот он, ваш Нефрисс... — пренебрежительно протянул капитан.

Имперские корабли шарахались от нас, как овцы от волка, хоть некоторые вполне могли бы и постоять за себя. Команда вначале провожала их взглядом, затем перестала, лишь капитан презрительно морщился.

Морские ворота открыли беспрекословно — капитан просигналил, что приплыл с миром. Редкий, наверное, случай.

В принципе, в порту мы, даже если бы и пожелали, не много смогли бы сделать — стража, обычно вялая, лишь увидев корабль синего дерева, вспомнила все, чему училась, и не спускала с эльфийского судна глаз, страшно раздражая этим команду.

Прошипев сквозь зубы что-то на родном языке, капитан подвел судно к пристани. Тут же сбежалось около десяти стражников, и, кажется, комендант порта.

— Пошлина за вход!.. — заорал он.

— Он офигел, — пробормотал капитан, — давай, выходи быстрее.

— Спасибо. До встречи.

Он странно посмотрел на меня.

— Лучше благодари судьбу, что ты — друг Тиассара... До встречи.

Сириан и Лайфлавер быстро набросили капюшоны — я, несмотря на жару, настоял, чтобы воины спрятали лица.

— Что такое? — я сошел по трапу на пристань.

— Пошлина...

— Вы думаете, они позволят вам взять с них пошлину? Кстати... Они уже отчаливают.

— Химера! — завопил комендант еще громче.

За несколько секунд корабль уже успел развернуться и отойти от берега на пару шагов.

— Вот же сволочи эти эльфы!.. — я почувствовал, как напряглись мои спутники. — Ну да пускай уходят. Вы кто будете?

— Пассажир, — процедил я, — как и два моих товарища. Капитан согласился довезти нас. Мы не обязаны отвечать за то, каким кораблем плыли. Правда?

— Правда... — с усилием согласился комендант. — Но досмотр...

— Не стоит... — одним легким касанием я приглушил жажду прибыли и служебное рвение офицера. — У нас нечего проверять.

— Ммм... — комендант потер лоб. — Ладно, валите.

Предложение показалось нам достаточно разумным.

На соседней улице, приподняв капюшон, Лайфлавер наконец высказался:

— Повезло нам. Если б начал обыскивать — не знаю, что бы я делал.

— Твоя физиономия бы его не обрадовала, — усмехнулся я. — Но это называется не "везение", а немного по-другому.

— Судьба? — не без иронии спросил эльф.

— Результат направленных усилий. Моих.

— Что?.. — удивились наемники хором.

— Ничего. Не хочу объяснять, — я оглянулся кругом. — Деньги у вас есть?

— Откуда?

— Все ясно. Подождите.

Я вышел из переулка на широкую улицу. Синеглазые с интересом наблюдали из-за моей спины.

Приметив более-менее богато одетого гражданина, я подошел сбоку, похлопал его по плечу.

— Друг!

Лучший метод получения денег — попросить — не подвел и на этот раз. После короткого разговора я, звеня чужим кошельком, вернулся к эльфам.

— Он же тебе сам отдал! — практически хором заявили наемники. Я кивнул.

— Но не просите повторить. И не расспрашивайте, будет время — расскажу. Все, теперь деньги есть. Идите-ка, снимите комнату на троих — боюсь, придется немного задержаться... Капюшоны не забудьте. Гостиница "Под Оливой". Отсюда недалеко — вдоль набережной, затем направо — пока в стену не упретесь. А там уже увидите, на вывеске — ветка оливы.

Сириан с сомнением покачал головой:

— А куда пойдешь ты?

— Искать Арбета. Может, он все же в городе.

Мы разошлись. Я, достаточно быстро вспомнив дорогу, направился к дому чародея. Вероятность, что чародей всего лишь сменил замок, оставалась, хоть и ничтожная.

С некоторым сомнением я постучал... На сей раз мне открыли, хоть и с некоторым опозданием.

Я отшатнулся: из дверного проема неприветливо разглядывала меня опухшая красная рожа, меньше всего похожая на прошлого владельца дома.

— Ну? — выплюнула рожа. — Че те от меня надо?

— Мне нужен Арбет. Знаешь такого?

Рожа нахмурилась:

— Какой Арбет? С чего мне его знать?

— Бывший хозяин дома, колдун.

— Блиин... Хозяин, говоришь... Химера, башка раскалывается... — мужик схватился за лоб. — Нашел время со своими вопросами, ни свет ни заря...

Я покосился на солнце почти в зените.

— Хочешь, помогу? Чтобы башка не болела?

— А ты можешь?.. Только руками не трогай.

— Не буду.

Одним усилием воли я сорвал с ауры мужика пленку боли, стряхнул на землю.

— Легче, Радик? — заодно я узнал его имя.

Радик отнял руку ото лба.

— О... Ты что, колдун?

— Я гораздо хуже. Ну как, ответишь теперь?

— Да чтобы я своему спасителю не ответил! — мужик широко улыбнулся. — Правда, знаю я немного... В общем, домик этот я купил с месяц назад. Причем дешево так, чуть ли не на халяву...

— А почему?

— Ну, я особо не слушал, — пожал плечами Радик. — Ну, вроде как, уезжать он куда-то решил.

— Уезжать... — одна нить оборвалась. — Он не сказал, куда?

— Не, если и сказал, я не слушал.

Тупик...

— Ну, ладно. Прощай.

— Ага... И, это... спасибо, мужик.

— Не за что, не за что... — отрешенно пробормотал я. Где искать Арбета теперь? Кто может знать? Хаос еще не воплотился, значит, Арбет поступит как разумный человек. Куда может поехать маг?

Чуть подумав, я вынужденно признал, что ответа на этот вопрос не знаю. Бесполезно. Кто может знать Арбета? Он говорил, что служит у мэра... Но где найти мэра?

— Флей!

Я повернулся на голос, ожидая увидеть кого угодно. Ко мне спешила фигура с лицом, закрытым капюшоном. Лайфлавер.

— Что такое?

— В трактире... Сириана...

— Чего-о?! — встрепенулся я. — Идем, объяснишь по дороге!

Лайфлавер не стал тянуть, и разъяснил ситуацию в двух словах.

Они с товарищем, как и было сказано, отправились в гостиницу и сняли номер. Все было в порядке, трактирщика не интересовало ничего, кроме честной оплаты.

Когда эльфы пошли в комнату, Сириан споткнулся на лестнице, а капюшон спал с лица...

Нетрудно предсказать реакцию верных подданных империи, увидевших прямо перед собой эльфийскую рожу...

Сириан тоже сообразил быстро — и рванул по лестнице быстро, насколько мог, а наверху забаррикадировался в комнате. Лайфлавер успел свалить.

— Крутые бойцы... — процедил я сквозь зубы. — Два труса, зачем только я вас взял?..

Пинком я открыл дверь гостиницы. Тишина, даже трактирщик исчез. Мы с Лайфлавером ступили на лестницу, и сразу же тишину прорезал грохот.

На втором этаже причина стала ясна. Вся публика собралась у одной двери. Молча и сосредоточенно пятеро мужиков долбили дверь скамьей. Трактирщика не было.

Я сделал короткий знак Лайфлаверу: отойди.

— Что вы делаете?

Мужики, пыхтя, нанесли еще один удар — укрепленная дверь не поддавалась. Отозвался один из зевак:

— Да вот, шпиона Синих поймали. Ща дверь сломаем и...

— А может, это не шпион?

— Шпион, — уверенно отмахнулся зевака.

— А где трактирщик?

— За стражей побежал.

— Не боитесь, что стража вас... того?

Люди засмеялись.

— Да нам-то чего бояться? Пускай этот эльф боится. В страже-то, наверное, не дураки служат.

С моей точки зрения, в страже служат именно дураки. Но именно поэтому и надо вызволять Сириана поскорее.

— Ребята. Он не шпион. Я лично его знаю.

— А ты сам-то кто? — угрожающе спросил один, с тяжелой дубиной. — Может, ты и сам ихний шпион?

— Вы что, одурели? — растерялся я.

— Не-а... — ухмыльнулся мужик. — Не мы. А ты. Кто там из-за косяка выглядывает, а? Не второй ли, который убежал?

Я заметил деталь, ранее ускользнувшую от моего взгляда: вооружены оказались практически все.

— Какая вам разница? Что вы принялись избивать синеглазых? За что вы так их ненавидите?

— Мы просто любим свою Родину.

Услышав эти слова, совершенно невинные для любого другого, я едва не упал. Как прав был Тиассар — любовь может принимать очень извращенные формы.

Любовь — второе имя Хаоса. Вот и первые отголоски...

Не помня себя, я снял со спины оружие...

* * *

Спирит очертил мечом полукруг.

— Предлагаю вам уйти.

Он знал, что предложение не примут. Мог бы заставить, но не хотел. Не хотел оставлять в живых людей, так извративших любовь.

Лайфлавер мигом встал рядом с халиа. Эльфийское лицо подействовало на патриотов как на злого быка — шлепок тряпкой по морде. Они даже не ответили на оскорбительное предложение.

Бугаи бросили скамью, потянулись за палицами...

И в этот момент в гостиницу вошли представители закона. Трактирщик что-то втолковывал о вандалах, стражи согласно кивали... Пока не поднялись на верхний этаж.

А там уже шла битва. Флей резал и рубил всех, кто попадал под руку, Лайфлавер точными ударами поражал тех, кто пытался лично послужить Лоранду.

Командир отряда остановился в дверном проеме.

— Кто из них кто? Кто здесь вандалы?

— Да химера бы знала... — пробормотал трактирщик. — Вяжите всех...

Из комнаты выскочил, размахивая оружием, Сириан. Ножи, сверкнув, разрубили шеи двоим зевакам.

— Ага, теперь я вижу, кого надо вязать... — слегка обалдев от наглости синеглазого, произнес офицер. — Взять этого синего! И дружков его...

Эльфы и халиа оказались меж двух огней. Спирит, шипя сквозь зубы, как его бесят и эльфы, и Лоранд, стал прорубаться к выходу...

И вдруг, нанеся очередной удар, упал на пол, выронив меч. Он не принимал "звездную пыль" давно, слишком давно.

Эльфы остались вдвоем. У них не было времени разбираться, что с Флеем — они дрались.

Ситуация, впрочем, уже была в их пользу. От патриотичных граждан не осталось и следа — кого не убили, тот убежал. Но четверка оставшихся в живых имперских воинов не думала отступать.

Синеглазые, однако, не зря хвастались — опыт, оплаченный кровью, стоит немало.

Спустя минуту единственным, кто стоял на ногах, был офицер. Гибель отряда лишь больше взбесила воина — он обязан был наказать мерзавцев, устроивших такое в его городе.

Имперец перехватил оружие поудобнее, бросился на эльфов с удвоенным пылом.

С издевательскими улыбками Синеглазые раз за разом уходили от тяжелого меча. Они уже играли...

Флей, вдохнув щепотку порошка, поднялся, наконец, с пола.

— Да оставьте вы его... — бросил он. — Офицер, хватит!

— Надейся, тварь! — зарычал офицер. И ударил вбок.

Сириан, еще мгновение назад уверенный в собственной безопасности, упал с раной в животе. Имперец садистски повернул оружие, рассекая тело эльфа... Он все же смог отомстить.

Удар Флея обезглавил офицера — слишком поздно...

XVIII.

По узорчатому клинку медленно стекла кровь... Лайфлавер, бледный, насколько возможно при его цвете кожи, наклонился над Сирианом. Уже мертвым — кровь не хлестала из ран, а стекала медленно, как древесная смола.

— Это из-за меня... — расслышал я голос эльфа.

— Не из-за тебя. Мы все виноваты. Он дурак, что вышел. Ты зря убежал. Но в первую очередь виноват я. Я отправил вас сюда. И не только... Трактирщик, ты еще жив? — я оглянулся, тяжело вздохнул.

— Я здесь, — боязливо откликнулся хозяин.

— Я рад. Ты хочешь, чтобы у тебя не было новых проблем?

— Кто ж не хочет...

— Тогда, когда стража прибудет, не говори ничего о нас. Был один эльф. Он всех перебил, потом умер от ран. Договорились?

— А что мне будет?

— Спокойствие и долгая жизнь. Лайфлавер, вставай.

Эльф с тихим вздохом поднялся.

— Как лучше похоронить твоего друга?

— В море...

— Не расклеивайся, — я с остервенением вытер меч о чью-то одежду, запихнул в ножны. — Ты не девка, ты воин. Хозяин, похорони нашего друга в море. Очень прошу.

Трактирщик молча кивнул.

— Пойдем.

Лайфлавер в последний раз бросил взгляд на тело друга и медленно пошел за мной.

На улице мы долго молчали. Наконец, я сорвался.

— Да, тебе хреново. Знаю. Как будто мне сейчас лучше.

— Куда мы идем? — убитым голосом прошептал эльф.

— В любую другую гостиницу, так что смотри по сторонам, не пропусти вывеску.

Лайфлавер уперся взглядом в мостовую.

— Зачем ты напал на тех имперцев?

— Разве ты не слышал? Они не отпустили бы Сириана.

— Стражники бы их остановили...

— Надейся... — я сплюнул на зеленеющий газон. — Ты что, не понял? Думаешь, такой всплеск патриотизма — естественное явление?

— Мы пришли, — Лайфлавер указал на потертую вывеску.

— Капюшон одень, — я критически осмотрел эльфа. Следов крови, кажется, не видно. Моя одежда, хоть и не блистала чистотой, тоже не выдавала недавней битвы. Впрочем, открыв дверь, я понял, что здесь этого никто бы не заметил.

Заведение выглядело самой дешевой забегаловкой в городе. И народ здесь собрался соответствующий...

— Это омерзительно, — пробормотал я, выслушав приветствие дышащего чесноком хозяина. — Омерзительно, но сойдет, — я чуть повысил тон. — Нам комнату на двоих. На одну ночь.

— Ты уверен?.. — прошептал за спиной синеглазый.

— Уверен. Это не худший вариант: нам обоим приходилось ночевать и под открытым небом. А искать что-нибудь получше не хочется, — через плечо ответил я.

— Есть будете?

— Да, — я коротко просмотрел в памяти трактирщика ожидаемые блюда и остался более-менее доволен, — Принесешь в комнату. Сколько с нас?

Отобрав у эльфа кошель, я дал мужику несколько монет, не пересчитывая. Тот, немного протрезвев от радости, ломанулся на кухню.

Мы с Лайфлавером направились вниз, в комнату. Я даже не успел открыть старую дверь, когда эльф напомнил:

— Ты говорил о всплеске патриотизма.

— Да... — я пересилил пружины замка и распахнул дверь. — По-твоему, это нормально?

— Я плохо знаю имперцев — большей частью мы встречались на поле боя, — эльф замолчал, видно, вспомнив последний бой. Присев на кровать, он задумчиво проговорил:

— Но Лоранд боится и ненавидит Синеглазых. Не могу сказать...

— Поверь, я знаю людей гораздо лучше, — я сел рядом. — Большинство из них никакими силами не поднять с кресла. Если бы все шло естественным путем, они в лучшем случае высказались в духе "шляются тут всякие". Уж точно не бросились бы всей толпой...

— Так почему они?..

— Потому, что все пошло вовсе не естественным путем... — эльф широко распахнул глаза, и я уточнил:

— Хаосит уже воплотился.

— Кто?

Я коротко пересказал синеглазому слова Тиассара.

— Интересно, почему он тебя не посвятил...

— С его точки зрения, мне это знать не нужно... — Лайфлавер облокотился на подушку, положил голову на руку. — Говоришь, Хаос, Порядок... Непросто в это поверить...

— Не веришь мне?

— Тебе — верю. Да и Тиассару, в принципе, верю. Если только вы оба не ошиблись.

— Я могу смотреть в будущее. Завтра-послезавтра Хаос проявит себя во всей красе, тогда и убедишься.

— Да нет, я верю... — эльф цокнул языком. — Раскрой секрет, а, Флей? Кто ты?

— Спирит.

— Объяснишь, может?

— Воплощение Эфира. Мысли.

— Не многим лучше, но мне довольно.

В дверь постучали. Эльф подскочил, набросил капюшон.

— Это хозяин.

Я открыл дверь и забрал у трактирщика поднос с тушеным мясом — на вид неплохим.

— А этот маг... — заговорил синеглазый, когда мы начали трапезу, — он и есть хаосит?

— У него есть вещь, очень ценная для хаосита. Тиассар считает, что Хаос в него и воплотится.

— Тиассар, Тиассар... — Лайфлавер откусил мяса. — Я надеюсь лишь, что его рассчеты оправдаются. Что ты собираешься делать?

— Искать Арбета. Правда, не знаю, где. Новый хозяин дома ничего не знает. С кем он еще был знаком?..

— Ты знаешь этого мага лучше меня, — пожал плечами наемник. — Думай.

— Единственное — он служил у мэра. Я как раз об этом думал, когда ты пришел. Может, мэр и знает...

— А скажет?

— Мне — скажет. Давай, доедим и пойдем.

Я налил немного травяного настоя из кувшина, принесенного хозяином вместе с едой. Горько...

— Флей, еще вопрос.

— Ну?

— Почему Хаос — любовь?

Один-единственный вопрос пробудил во мне тысячу мыслей, не имеющих к нему никакого отношения. Мыслей о любви, о лично моей любви. Диана... Как ты там? Серебряные должны позаботиться о тебе, хотя бы ради меня, но не в том дело. В южных лесах нет меня... Нет, и не может быть. Свобода обязывает, и сейчас я не могу позволить себе любовь.

Любовь... Опять это слово. Любовь — Хаос. Вот и я попал в эти сети. Сколько бед может натворить даже самая чистая любовь...

— Флей!

Я потряс головой.

— Извини, задумался... — с усилием выговорил я. — О хаосе... спроси у Тиассара, он объяснит куда лучше. Наверное, потому, что Ненависть — Порядок.

— Почему?.. — повторил эльф с нажимом.

— Ну... взгляни, к примеру, на государство. Вначале — варварство. Взаимопомощь ничем не регулируется, люди помогают из любви к ближнему. А затем появляется государство. Законы... И любовь становится не нужна. Как-то так.

— Интересная теория. Твоя?

— С чего ты взял?

— Я же вижу, ты импровизировал.

— Идею дал Тиассар, объяснение придумал я. Наверное, есть и получше.

— Отлично... — Лайфлавер поднялся, потянулся. — Пойдем, поговорим с мэром. Надеюсь, что он знает.

— Капюшон одень.

* * *

Вручив хозяину брелок, я покинул гостиницу. Эльф уже ждал меня на улице.

— Ратуша — вон то белое здание, — я указал рукой над крышами домов. Белый камень ратуши блестел под полуденным солнцем так, что глаза слезились. Видно, эльфу пришлось еще хуже, потому что он, пробурчав: "Когда же солнце зайдет", — опустил капюшон чуть ли не до носа.

Солнце, конечно же, заходить не собиралось, но небо уже наполовину закрыла черная, как дым из кузницы, туча. Дождь, может, и не начнется, но потемнеет наверняка.

Путь к ратуше я не выбирал, и потому дорога наша прошла мимо гостиницы, где погиб Сириан. Там уже собралась толпа — людям, как всегда, интересны яркие события.

— Слетелись на свежую падаль, — пробурчал синеглазый, — стервятники...

Я предпочел не отвечать.

Прижимаясь к стене, мы с трудом миновали сборище. Где-то в толпе уже начались драки, закричали люди. Ругаясь и расчищая путь обмотанными тряпкой дубинками, в толпу вклинились три стражника.

— Имперцы... — выплюнул синеглазый, когда трактир, наконец, остался позади. Я ускорил шаг: ратуша виднелась невдалеке.

Гладкий мрамор ступеней чуть скользил под ногами после грубой мостовой. Страж у двери жестом остановил меня.

— Что вам?

— Мне нужно поговорить с мэром.

— Мэр сегодня не принимает.

— А в чем дело?

— Ему нездоровится. Если хотите, возвращайтесь назавтра, — страж обтер пот со лба и глубоко зевнул.

Вернуться завтра? Но будет ли у меня возможность?..

Чей-то приглушенный вопль со стороны порта прервал мои мысли. Я рывком повернулся, вслушался.

Крик повторился. Вместе с криком ветер донес тихий звон оружия, топот...

На таком расстоянии половина звуков должна пропадать, значит, не один человек там кричит, и не двое...

— Там кого-то убивают, — с видом пророка доложил синеглазый.

— Убивают, и не одного, — протянул я, всматриваясь. Нет, ничего не видно. — Пойдем-ка, посмотрим.

Сонный стражник поднял глаза.

— Скажете мне, что там? Я на посту, сами понимаете...

Ответа он уже не получил.

* * *

Когда мы прибежали, ворота пристани были закрыты, а перед ними дежурило несколько воинов. Из-за тонкой внутренней стены, едва ли предназначенной для обороны, раздавались неясные звуки, но человеческих криков я не слышал.

— Что творится?

Комендант, старый знакомый, процедил:

— Каждый второй гражданский об этом спрашивает. Скоро весь город сбежится... Хоть ты — шел бы... — он покашлял, предоставляя мне самому домыслить адрес.

— Да что там такое?

Офицер отмахнулся, как от назойливой мухи, и продолжил напряженно следить за воротами. Я направился к толпе зевак, оживленно обсуждающих события.

— Ты че, там оказался? — донеслось до меня.

— А то! Гулял, на море смотрел, а тут они... Ну я же не дурак, сразу мотать...

— А что именно случилось? — вклинился в разговор я.

— О! — воскликнул парень. — Тут ща такое... Короче...

— Короче, — согласился я.

— Короче: корабли приплыли, штук пять. Нормальные такие корабли, на вид. А как они пришвартовались — так оттуда ка-ак ломанутся...

— Кто?

— Да люди, с оружием, человек по тридцать с каждого, как они только не потонули?..

Я кивнул, повернулся к эльфу.

— Что думаешь?

— Думаю, не наше с тобой это дело. Пойдем отсюда...

Звуком гонга прозвучал первый удар о ворота.

— Нахрен, нахрен все! — заорал комендант. — Валите, кому жизнь дорога!

Люди неуверенно отступили от стены.

Небольшой отряд стражей с соседней улицы подошел к воротам. Офицер знаком поприветствовал коменданта пристани, коротко переговорил с ним.

Я поправил ножны.

— А по-моему, наше. Мне просто любопытно узнать, кто те люди. Нападать на город, притом не пограничный...

Ворота загрохотали второй раз...

Я взглянул сквозь стену на странных захватчиков, и только успел отскочить.

Стена упала. Вся разом, рассыпаясь в падении на камни, поднимая тучу пыли. Взору горожан открылась разгромленная пристань и полторы сотни воинов без каких-либо знаков отличия.

Пользуясь последней секундой перед уже неизбежным боем, я заглянул в астрал.

Ауры захватчиков не светились мягким теплом жизни. Они сияли обжигающим пламенем, танцующим, разбрасывающим искры, и невыносимо ярким. Невыносимо, до боли, режущим глаза... И не важно, что не глазами я его вижу. Пламенем, в котором не различить ни узоров памяти, ни потоков мысли. Пламенем, которое может означать лишь одно.

Хаос. Любовь, воплотившаяся на этот раз жаждой наживы... А может, и чем-то иным — не понять.

Сквозь дымку астрала я увидел, как ряды захватчиков без единого звука шагнули вперед. Меч показался невесомым по сравнению с мыслью...

XIX.

Как во сне, я взмахнул оружием, завертелся в смертоносной пляске, знакомой с детства... Воины Хаоса, не дрогнув, приняли вызов.

...Я не считал, сколько стражников упало за моей спиной, сколько врагов пронзил мой меч. Был бой ради боя, безумное сражение, с одним лишь желанием — чтобы это скорее закончилось. И каждый миг — удивление, смешанное с ужасом.

Удивление безразличию, с каким неизвестные враги убивают — и умирают, будто жизни для них не стоят ничего. А может, так оно и есть, если даже я не могу разглядеть личностей за пламенем Хаоса?

Помощь пришла, когда сапоги уже скользили по окровавленному камню, а легкие разрывались, пытаясь задержать хоть немного воздуха. Пришли маги.

Из-за спин стражи ударило небесно-голубое пламя, яркой волной прокатившееся по берегу. Я вскинул руки, закрываясь, но пламя не причинило мне вреда, зато противники загорелись, как смоляные ветки, и скоро пристань, когда-то красивую, украшали только дымящиеся трупы.

Выжившие бойцы бросились обниматься, я же остался, где стоял, глядя на оранжевое солнце. Сколько же мы рубились? Уже закат скоро. Попить бы чего-нибудь... И поспать. Часиков десять...

Кто-то слегка похлопал меня по плечу, я вяло обернулся. Лайфлавер. Уже без капюшона, драный, как и я. На груди справа — свежая рана. Улыбается.

— Дай, угадаю, — он тяжело вдыхает, кашляет. — Это был Хаос.

— Как ты узнал?

— Ты на них очень странно посмотрел, перед битвой. А потом, сами они...

— Были. Давай хотя бы поблагодарим спасителей.

— Я сейчас упаду.

— Я тоже, — с легкой улыбкой я оперся на плечи эльфа. Тот последовал моему примеру и так, вдвоем, мы двинулись к магам. Сапоги, покрытые человеческой кровью, прилипали к мостовой.

Маги стояли неподалеку, человек пять. Чистенькие — ни капли крови, и достаточно хорошо освещенные, чтобы различить лица. Хорошо знакомые лица, по крайней мере — у двоих — похожих, как отражения в зеркалах, эльфов. Лишь одно отличает их — выражение лиц.

На лице Гидеона — ужас. Эстелиара — удивление и бескрайняя ненависть.

— Флей... — прошипел он, когда я приблизился. — Ты выжил...

Гидеон с удивлением взглянул на брата, но не сказал ни слова.

— Знал бы — и тебя бы накрыл...

— В прошлый раз это тебе не помогло.

Я отпустил плечо эльфа и с усилием выпрямился.

— Эстелиар. Выслушай меня, пожалуйста. Я не убивал твоего друга. Я лишь оказался не в том месте не в то время. А убийца умер от моей руки.

Эстелиар после короткого молчания попросил:

— Повтори еще раз: Лар отмщен?

— Отмщен.

— Поклянись.

— Клянусь, — я положил руку на сердце. — Теперь ты мне веришь?

— Больше, чем прежде. Гидеон...

— Мы знакомы, — напомнил Гидеон.

— Ах, да... Ты еще спрашивал...

— Зато я не знаком, — перебил его Лайфлавер.

Солнечные, наконец, обратили внимание на моего спутника.

— Эстелиар.

— Гидеон, — представились они с несколько натянутым уважением. Лицо Синеглазого, как и всегда, испугало неподготовленных.

— Лайфлавер, — представился он.

Колдуны не сказали ни слова, лишь кивнули. Я один чувствовал, как удивляло их даже присутствие Лайфлавера в Лоранде.

— Зачем ты полез в эту заварушку? — спросил Эстелиар.

— Уменьшал число жертв, — ядовито сказал я. Противно заныли уставшие мышцы. — Пока кое-кто готовил свои заклинания.

Гидеон, поморщившись, сообщил:

— Раньше было нельзя. Погеройствовать, значит, захотел, наемник?

— Я давно не наемник. И... — я решил открыться, — хочешь знать, кто напал на город?

— А ты знаешь?

— Знаю, и очень хорошо. Но сейчас я слишком вымотан, чтобы рассказывать.

Братья переглянулись. Эстелиар пожал плечами. Гидеон кивнул мне:

— Идем с нами.

Солнечные, поманив нас рукой, пошли вперед вдвоем. Я без колебаний последовал за ними, Лайфлавер, поморщившись, за мной.

— Ты уверен, что стоит открываться этим близнецам? Кто они тебе? — спросил он меня на ходу.

— Старые враги, — мельком бросил я, не отрывая взгляда от магов, оживленно шепчущихся впереди.

— Тем более! Флей, зачем тебе посвящать в это дело еще кого-то?

— Отчасти это дело касается их самих, особенно Гидеона... Не уверен, но, думаю, они смогут мне помочь. По крайней мере, найти Арбета. А то, что враги... тем лучше. Не предадут.

Лайфлавер умолк — быть может, раздумывая, а может, сохраняя дыхание. Мы чуть ускорили шаг, и вскоре достигли цели.

Гидеон молча открыл дверь одного из ничем не примечательных домов. Эстелиар прошел в дверь, сам Гидеон подождал нас.

— Это мой дом, — пояснил он.

Внутри оказалось прохладно, свет — чуть приглушен. Лайфлавер, заходя, не удержал счастливого вздоха. Я скользнул взглядом по царящей вокруг чистоте и, поколебавшись, оставил обувь на пороге.

— Куртку сними тоже, — попросил колдун, — и ты, Лайфлавер.

Как только мы оставили верхнюю одежду, солнечный открыл дверь в комнаты.

Мягкий ковер приятно обнял ноги, я последовал жесту хозяина и сел, откинувшись на спину, на длинный мягкий диван вдоль стены, где уже расположился бывший охотник. Лайфлавер, заслужив недовольный взгляд Эстелиара, упал между нами.

— Хорошо... — прошептал он и прикрыл глаза.

— Итак, Флей... — заговорил Эстелиар. — Мы с братом посоветовались и решили, что стоит тебя выслушать. Несмотря ни на что, — в руке его как будто ниоткуда появился бокал с ярко-зеленой жидкостью. — Глотни. И рассказывай.

Я провел рукой над бокалом. Напиток так и лучился магией. Не враждебной.

— Это яд? — в шутку спросил я.

— Стимулятор, — в доказательство эльф отпил немного из бокала. — Держи.

— А мне? — открыл глаза наемник.

— Спи. Все равно то, что я расскажу, будет тебе неинтересно.

С бокалом в руке я пересел на другую сторону дивана, к братьям.

— Гидеон, — я сделал глоток холодного зелья, и кровавый туман перед глазами пропал. Дышать стало легче, — помнишь звезду-снежинку-кленовый лист?

— Хорошо помню, — кивнул чародей, — и?

Мне казалось, что гораздо лучше он помнит, как я его расспрашивал.

— Я применил ее по назначению. Арбет нашел книгу, и дал мне звезду. Оказалось, это действительно ключ от развалин.

— Что там было?

— Несколько неупокоенных скелетов, — я не стал рассказывать, чего стоило с ними справиться, — и сфера, магический источник энергии.

— Вот оно как... — протянул Гидеон. — И? Находку ты подарил Арбету?

— Конечно.

— Ладно. Лигу жаль, но какое отношение имеет звезда и прочее к нападению?

— Не то чтобы прямое. Слушай... — я в очередной раз пересказал историю Тиассара.

— Ты думаешь, его рассказ — правда? Думаешь, он разбирается в том, о чем говорит?

Конечно, он не верит. Он не видел то, что видел я.

— Помнишь, как меня называли охотники, Эстелиар?

— Предсказатель? — отозвался эльф.

— Думаешь, это прозвище ни на чем не основано? Я действительно вижу будущее. И на этот раз мои видения полностью соответствовали его словам. Тиассар лишь дал объяснение, — я пустил поток эмоций, захлестнул братьев, добавил частицы показанного Тиассаром, те, что смог вспомнить. — Веришь?

— Верю... — прошептали братья почти хором. — Хочешь сказать, это — только начало?

— Да. Люди сходят с ума, когда Любовь — Хаос — в их сознании вытесняет порядок. Те несчастные, что напали на город — из их числа. Такое творится сейчас во всех городах, и это — лишь первые ласточки. Сначала участятся мелкие стычки, затем начнется война против всех.

— Ты... — Эстелиар закашлялся, — я сказал бы, что ты шутишь, но так не шутят. Если все это правда — что, мы обречены? Придет хаос?

— Если хаосит не умрет.

— Ты хочешь убить его? А кого?

— Теперь вернемся к звездочке... Тиассар утверждает, что именно ту сферу, закрытую в развалинах, использовал Хаос в прошлом воплощении. Да и я догадывался, что при желании можно заставить энергию течь стократ быстрее. Понимаете?

— Хаосит захочет получить ее.

— Более того. Хаос может воплотиться в кого угодно. И, скорее всего, он выберет Арбета. А если даже не выберет...

— Хорошо же ты поработал, наемник... — сказал Гидеон. — Выходит, именно из-за тебя...

— Не все зависит от меня. Хаос пришел бы так или иначе. Что касается сферы... Достанься она вам — хаоситом стал бы другой.

— Лучше было бы ей остаться там же, в запечатанных руинах, под охраной мертвецов.

Я прикусил губу. Гидеон бил в точку.

— Сколько ни вини меня, — проговорил я тяжело, — Хаос никуда не денется. Помогите мне. Найдите Арбета.

— Найти Арбета? — Эстелиар покачал головой. — Если он так силен, что может разом свести с ума полторы сотни воинов, уж наверняка закроется от сканирования. Но мы попробуем... Мы припряжем всю Лигу. Никогда раньше не думал, что стану помогать убийце Лара, но ты заставляешь поверить.

Я поднялся с дивана, протянул руку, чтобы разбудить синеглазого, но тот вскочил мгновением раньше. "Я все слышал", — читалось в его глазах.

— Я пойду. Постарайтесь справиться побыстрее — это в наших общих интересах.

— Где тебя найти?

— Химера знала бы, — название заведения совершенно выветрилось из головы, а разъяснять путь было лень. — Я сам зайду завтра утром.

Облачившись в остатки верхней одежды, я вышел на вечернюю улицу.

— Ты им веришь? — вопросом встретил меня Лайфлавер.

— Верю.

Я сделал глубокий вдох, прикрыл глаза. Без какой-либо причины, просто ради удовольствия.

— Ты хотел спросить о другом, — заметил я.

— Может быть. А может, лишь сообщить очевидное.

— Что именно?

— Ты редкий дурак, — пожал плечами Лайфлавер, — вот и все. Почему — должен догадаться сам.

Я махнул рукой. Хорошо, что эльф обошелся констатацией факта.

— А теперь пойдем-ка в трактир. Я валюсь с ног.

— Я тоже.

XX.

— Флей!

Кто-то потряс меня за плечи.

— Иди нафиг, — я ударил ногой вслепую. Попал во что-то мягкое. Судя по темноте, даже встающие с рассветом Серебряные еще спят как сурки. Лайфлавер — голос его — подождет до утра.

Иногда в полусне мысли текут невероятно быстро и трезво, но тело, естественно, не желает прерывать заслуженный отдых.

— Флей, блин! Потом доспишь!

— Там что, крыша упала?

Секундное молчание.

— Да! Упала!

— Подождет, — невозмутимо ответил я. Врет, скорее всего.

Лайфлавер, однако, сдаваться не собирался.

Что-то холодное коснулось моего бедра.

В следующее мгновение нож эльфа упал на кровать, а сам он с воплем, держась за ушибленную руку, отскочил от кровати.

— Скотина ты... — сказал я. По инерции от удара я скатился с кровати и волей-неволей вынужден был встать. Глаза тоже пришлось открыть, хотя в слабом свете масляного фонаря это не многим помогло. — И чего ты хотел?

Лайфлавер потер руку.

— Ко мне во сне пришел Тиассар.

— Что? — сон мигом улетучился. — Почему не ко мне?

— Не знаю, почему... Это ведь не просто приснилось, я прав?

— Прав. Он может... — я протер глаза, подавил зевок. — Что он сказал?

— Сказал, что Хаосит уже воплотился.

— А то мы не знаем.

— Я так ему и сказал, — улыбнулся эльф. — Он удивился немного, что я знаю, и сказал, что чувствует, где тот находится. И показал.

— Где? — я очнулся окончательно.

— Вот я затем и будил. Мне карта Лоранда нужна.

— Будет!

Я натянул штаны, повесил ножны на спину.

— Идем.

Открыв дверь, мы, не заботясь о шуме, нашли комнату хозяина и грохнули в два кулака.

— Думаешь, у него есть?

— Не знаю.

Я повторил удар, и почти сразу дверь открылась.

— Чего такое?! Ночь на дворе, люди спят! Чего ломитесь?! — послышалось из-за двери.

— Помолчи, а? — вежливо попросил я, пронзая трактирщика взглядом. Тот мгновенно замолчал. — Вот и отлично. Нам нужна карта Империи, любая. У тебя есть?

Хозяин кивнул и скрылся за дверью.

— Бывают же в мире чудеса, — удивился я, получив не просто карту, а громадный атлас. — Спасибо, спи спокойно.

Трактирщик, в очередной раз кивнув, запер дверь. Послышались шаги, затем почти сразу богатырский храп.

Мы направились по лестнице в свою комнату, там я раскрыл атлас.

— Показывай.

Лайфлавер стал шустро перелистывать страницы, бормоча под нос.

— Он мне прямо на таком же показал, — мельком заметил эльф. — Страница 540, а-4...

С победным кличем он ткнул пальцем в левый нижний угол страницы. Я достал из сумки уголек и пометил точку.

— Это где же?.. — я перелистнул в начало, на обычную карту, отыскал номер страницы. — Недалеко, похоже... Западный Лоранд, на юг вдоль моря ехать... Дня три-четыре. Он сказал, что хаосит там?

— Да. "Как только он воплотился, я почувствовал".

— Тиассар — последний, в чьих чувствах я стал бы сомневаться. Надеюсь, хаосит никуда не уйдет.

— Не должен. Он же ничего не знает... И еще, Флей. Тиассар просил еще об одном — доставить сферу ему. Он считает, что сможет ее уничтожить.

— Доставить? То есть, она у хаосита? Хаосит — все же Арбет?

Лайфлавер пожал плечами.

— Я не спрашивал. Он говорил: "хаосит". Наверное, Арбет. Тиассару свойственно недоговаривать.

— Как все странно... Интересно, почему он раньше не предлагал уничтожить сферу? Почему пришел не ко мне?

— Спросим при встрече. Отправляемся сразу?

— Нет. Утром. Надо выспаться, зашить одежду. И все же поговорить с магами. Разобраться все же с Арбетом.

* * *

— Нет, Флей. Мы не видим Арбета, — сказал Эстелиар.

Гидеон скорбно кивнул.

— Он закрывается. Никаких следов. Всей лигой искали, но — слишком хорошая защита. Непробиваемая, или почти... Можно искать с большей фокусировкой — по маленьким районам. Но так нам придется работать месяца три. И гарантии, опять же, нет.

— А если знать, где искать? Хотя бы в общих чертах? — спросил я.

— Ты знаешь, что ли?

— У меня есть предположение.

Я вынул из сумки тяжелый атлас, положил на стол перед эльфом. Несколько чародеев окружило нас.

— Вот, — я указал на помеченное углем место. — Проверьте тут.

Эстелиар пожал плечами.

— Проверить можно. Господа, давайте-ка. Флей, пусти.

Он, как и я, перелистнул в начало, затем вернулся.

По знаку эльфа десяток чародеев собрался в круг в соседней комнате. Маги сплели пальцы, закрыли глаза. Губы беззвучно зашевелились, шепча слова заклинаний.

Долгая минута молчания, а затем колдуны открыли глаза.

— Он там, — сказал Эстелиар. — Маленький домик на отшибе... Пришлось приблизиться чуть ли не до человеческого обзора, лишь тогда мы его увидели. Вот так щиты...

— Хаосит...

— Как ты узнал о месте?

— Лучше не спрашивай. Честно говоря, ты очень помог. До встречи.

Я развернулся к порталу-выходу.

— Если сейчас он выкинет меня под фонтан, я вылезу и всех растерзаю.

— Не выкинет, — пообещал Гидеон.

Действительно, не выкинул. Раскрывшись, портал вывел меня на городскую улицу, в привычное место. Лайфлавер ждал там же.

— Узнал?

— Это Арбет. Действительно Арбет и у него наверняка сфера.

— Так важно, кто?

— Важно. Теперь я знаю, чего ожидать. Ты готов, ничего собирать не нужно?

— Ничего, кроме мыслей, — пробормотал эльф. — Каким путем отправимся?

— Возьмем коней. Я хотел попросить у магов портал, но побаиваюсь. Если Арбет заметит, так изогнет портал, что комната под фонтаном покажется счастьем.

— Комната... под фонтаном? — лицо наемника удивленно вытянулось.

— Не важно, — отмахнулся я. — Я для примера. В любом случае, лучше так. Если он попытается нам помешать, я смогу защитить нас обоих.

За разговором мы постепенно вышли к воротам. По ходу дела я отмечал детали: стражи на улицах стало втрое больше, нападение — самая популярная тема в разговорах. Меня не замечают — разве стражники смотрели, кто рубился с ними плечом к плечу? Тем более, думаю, не один я такой.

— Сколько эти два коняжки стоят? — окликнул я конюха, старичка с бледно-русой бородой до груди и такими же волосами.

— Недорого, — старичок назвал цену. Оставшегося в кошельке хватало впритык. — А вы что, уезжать собрались? Вот люди глупые, бегут как крысы с тонущего корабля.

— Мы что, не первые? — я протянул деньги.

— Еще бы... Да у меня сегодня с утра уже десятка три коней купили, и, чувствую, дальше пойдет не хуже. Извозчики тоже хорошо зарабатывают, как слышал, — он стал отвязывать коней. — А по мне — так ерунда все это. Убийства, грабежи, нападения... все это устаканится, верьте моему опыту. Хаос — он долго не продолжается.

— Поверьте, дедушка, этот хаос будет продолжаться очень долго. Бежать, впрочем, тоже глупо.

— А я о чем говорю! — поддержал он. — Какой смысл бежать-то?

— Ладно, дедушка, прощайте, — я закинул сумку на седло, подождал, пока залезет Лайфлавер, и лишь тогда тронул поводья.

Кони пошли резво — сильные, молодые. В лошадях я не разбирался, но выбрать самых быстрых и выносливых мог по ауре.

Из ворот вместе с нами выезжала целая толпа — они еще не знают, что бежать некуда. Стражи уже замучались проверять каждого и, плюнув, распахнули ворота.

Выехав, мы пустили коней по дороге рысью. Я рукой указал Лайфлаверу на поворот, и, развернув коней, мы направились на юг.

Лишь только город скрылся за горизонтом, Лайфлавер снял залатанный утром капюшон, и, пригладив рукой уже взмокшие волосы, позволил ветру играть с ними вволю.

— Когда можно будет, подъедем ближе у морю. Так ехать приятнее.

Нам предстоял долгий спокойный путь по необжитой, практически безлюдной местности — лишь несколько рыбачьих поселков в округе города. Что заставило Арбета поселиться в таком месте?

Вскоре, объехав город по каменистой дороге среди зеленеющих рощ, мы направили коней по берегу. Белая галька, отполированная волнами, блестела под копытами лошадей. К полудню дорога исчезла полностью, и мы поднялись по берегу выше, на заросший зеленью нетронутый луг, а затем — под тень редкого леса.

Долго мы молчали — скачка не располагала к разговорам, но, когда животные стали задыхаться, перевели их на шаг.

Лайфлавер заговорил первым.

— Угадай, о чем я думаю.

— О Сириане, — почти сразу ответил я.

Эльф прошипел что-то нелестное о моих способностях.

— Это несправедливо, — сказал он в полный голос.

— Опять ныть? Хватит.

— Я убью этого Арбета лично. Хорошо?

Я фыркнул.

— Если сможешь. Хаосита, думаю, не так просто убить. Но я пущу тебя вперед.

Синеглазый резко кивнул.

— Главное — ненавидь его, — попросил я. — Иначе сам попадешь под влияние.

— Я больше жалею Сириана, оттого и ненавижу. Есть разница?

— Разница есть, и огромная, но я за тобой присмотрю.

Если только сам не сойду с ума. Лайфлавер не знает, что я на самом деле уязвим ничуть не меньше. Любовь есть и у меня. Но ему этого знать совсем не нужно.

XXI.

На закате дня мы встретили первое человеческое жилище — хижину в нескольких шагах от моря, с маленьким огородом и парой коров, пасущихся вблизи.

Единогласно мы решили зайти в гости.

Чуть мы спешились, из хижины раздался ужасающий звериный рык. Следом выскочил и сам зверь — псина ростом по пояс мне, черная и мускулистая. Зубы соответствовали.

Бросаться в бой, правда, защитник не торопился.

— Привет, — улыбнулся я через силу. Правую руку, правда, уже завел за спину, поближе к мечу — на всякий случай.

— Кто ко мне пожаловал? — прозвучало из-за спины псины. Зверь оскалил зубы и отошел вбок.

Из-за двери вышел хозяин дома — рыжий, небольшого роста. В руках он вертел немаленький — с полтора локтя — тесак. Мельком глянув на ауру, я не увидел следов Хаоса.

— Какие-то вы странные, ребята, — он критически осмотрел нас. — Зачем вам оружие? Разбойничаете?

— Времена сейчас такие, что без оружия из дому лучше не выходить, — осторожно сказал я.

— Ну, это-то верно, — он широко улыбнулся, блеснули неровные зубы. — Но коли грабить собрались, сами понимаете... — он погладил все еще рычащую собаку.

— Нет, мы хотели попросить всего лишь приюта на ночь и немного еды. Мы отработаем.

— Да не нужны мне никакие работники, — пожал плечами карлик, — да и места нет. Хотя... если на полу вас устроит, приму, как требуют законы гостеприимства.

— Лучше уж на полу, чем на траве, — заметил эльф.

— Цап, отойди. Пускай гости пройдут.

Пес, выглядящий на фоне мелкого хозяина еще громаднее, отошел с дороги и улегся в стороне.

— Цап вообще-то мирный, — хозяин вошел в невысокий проем и поманил нас рукой, — Он человеческую кровь страсть как не любит, так что кусать не станет, пока совсем не доведете... Ну, как вас надо довести, чтобы кусаться начали. Но если что — горло перекусывает на раз.

Мы разулись, прошли через длинную прихожую.

— Поужинать, значит, хотите?

Я кивнул. Еду на дорогу — сухари, вяленое мясо, пару бутылок вина — лучше приберечь.

— Тогда, ребята, принесите-ка воды. Дело простое, — он подал мне жестяное ведро. — Ты как, синяя рожа, с ним пойдешь?

— Пойду, — ответил эльф. Я удивился, как он не надел ведро хозяину на голову за такое обращение.

— На ручей идите — по тропинке прямо, там видно будет. Солнце не село еще. А я пока коровок загоню.

Не снимая меча, я вышел на улицу. Рыжий семенил сзади.

Дорогу до ручья Лайфлавер молчал, не высказывая мнения ни о хаме-хозяине, ни о собаке. Раздумывал, наверное.

Лишь когда я подставил ведро под стекающий с камня поток воды, он сообщил:

— Тут волки.

Я прислушался. Волчий вой действительно иногда слышался, но пока еще далеко. Относительно далеко — при желании волки могут сюда добраться минут за десять.

Ведро под сильным потоком наполнилось быстро, скоро я вытащил его из-под струи и тяжело поднял.

— Пойдем.

Когда мы вернулись, коровы были уже в загоне — небольшом, совсем хлипком и невысоком. Наверное, хозяин совсем не боится зверей. Цап скрывался в темноте, лишь тихим ворчанием выдавая место, выбранное для сна.

Тяжело протащив ведро по дому, я протянул его хозяину.

— Вот замечательно, у меня уж и очаг разогрелся... — обрадовался тот и стал переливать воду в глиняную посудину на плите.

— Там волки бродят, на улице, — на всякий случай заметил я.

— Они сюда не суются, — пробормотал он, отмеряя воду, — О! Сейчас такой супчик сварганим... Не бойся ты волков, я их давно приучил: сунешь нос — останешься безносым. Или безголовым, кто как... — карлик любовно погладил набор поварских ножей на стойке у печи, выбрал один и стал резать, прямо на весу, овощи.

Из-за окна послышался почти не приглушенный вой.

— Неужели кто-то сунулся? — пробормотал он, не отрываясь от супа. — Цапу большая радость будет, волчатину он ого, как любит.

На этот раз волки завыли куда громче — наверное, в десять глоток — и совсем рядом. Вслед за воем послышалось рычание, затем визг.

— Что там такое? Совсем, что ли, озверели? — рыжий отложил в сторону нож, взял со стойки побольше. — Пойду-ка, посмотрю.

Я взглянул в сторону, откуда раздавался вой, пронзил взглядом стену.

— Там... стая.

Волки дружно подтвердили мои слова.

* * *

Рыжий, ругаясь на чем свет стоит, рванулся к двери. Спирит придержал его.

— Ты не справишься. Там стая, тебя порвут в клочья.

— Плевать! — он высвободился из его рук. — Я не такой слабак. Если вы трусы, сидите в доме, а я не желаю смотреть, как убивают мою собаку.

Флей вновь попытался удержать хозяина — тот, оскалившись, пообещал:

— Только тронь еще — зарублю! — и продемонстрировал блестящий тесак.

— Поможем? — спросил эльф.

Халиа колебался недолго. Боевой клич рыжего хозяина заставил его забыть о сомнениях и с мечом броситься на помощь. Лайфлавер, пожав плечами, сгреб со стойки коллекцию ножей и побежал следом.

Бой начался уже на входе. Волк, неопытный и глупый, попытался испугать человека неожиданным ударом и быстро лишился головы.

Вспышка, свист воздуха — второй зверь упал с разрубленным черепом. Меч выдерживал и не такое.

Лайфлавер, выскочив наружу, стал с поразительной точностью метать кухонные ножи. Каждый нож успокоился в глазу или сердце зверя.

А рыжего уже рвали. Спирит видел, но не мог помешать — твари почти окружили его, и лишь невероятными усилиями он умудрялся избегать волчьих клыков.

— Отходим! — прохрипел он, видя, что сражаться уже бесполезно, — К лошадям.

Лайфлавер, уже истративший снаряды, кивнул. Флей мечом отпугнул волков на пути, отрубил ухо самому наглому и побежал с Лайфлавером за угол дома.

Лошади, чувствуя поблизости хищников, бешено ржали и пытались порвать привязь — на счастье, крепкую.

Вскочив в седло, спирит разрубил прочную веревку — конь взял с места мгновенно. К морю, подальше от волков...

Лайфлаверу пришлось труднее — его жеребец норовил повернуть совсем в другую сторону — но парой пинков он смог добиться от животного повиновения.

Скоро они были уже на берегу.

* * *

С трудом я смог заставить коня остановиться. Рядом затормозил синеглазый.

Сапоги увязали в мокром песке, звезды отражались в дрожащей воде. Больше ничего я понять не мог — темнота безлунной ночи скрывала пейзаж сплошной вуалью.

— Еще одна жертва собственной любви, — сказал я в темноту, — теперь понимаешь, что значит хаос?

— Хаос-любовь?

— Да. Если бы этот мужик не так сильно любил свою собаку, остался бы в доме. Звери бы не могли ворваться всей стаей, входили бы поодиночке — так бы мы их порубили без единой раны. Да и сами волки не пришли бы, если бы не Хаос. Ведь хозяин говорил, что звери к дому не подходят...

— Поздно сожалеть, — пробурчал эльф, — хорошо поспали...

— Разожжем костер, поспим здесь. Остановиться все равно придется, — я подобрал с песка палку — мокрую, правда, но не сильно — и поджег.

Слабое пламя заблестело на угольно-черной воде по правую руку, осветило полоску травы вдоль берега, редкие деревца.

— Мне, в сущности, все равно, где ночевать, — объяснил я Лайфлаверу, — Если тебя устроит, прямо тут и заночуем, потому что я вымотан смертельно.

— Не боишься, что ночью что-нибудь еще случится?

— Не-а.

Я подвел коня к деревьям, набросал сушняка и зажег от гаснущего факела.

— Волков бояться — в лес не ходить, знаешь ли. Поищи дров.

Когда костер запылал ярко, отодвинув черные тени на несколько шагов, я позволил себе лечь.

— Лучше поспи, — посоветовал я. — У нас обоих достаточно чуткий сон.

— Тебя-то и пушкой не поднимешь.

— Вспомни, отчего у тебя утром болела рука, — парировал я. — Как хочешь, но завтра нам весь день ехать. А в седле лучше не спать.

Лайфлавер улегся молча. Поворочался и заснул, очень быстро. Я расслышал, как, засыпая, он пробормотал:

— Убью... лично...

Ко мне же сон, как ни странно, все не шел. Вначале я просто лежал, затем поднялся на ноги — тихо, чтобы не разбудить эльфа.

Побросал камешки в воду, наблюдая за дрожащим отражением пламени. Ни один звук не нарушал тишину, кроме тихого плеска.

Утомившись, я вновь сел на расстеленный плащ. Тело устало, но разум, казалось, мог не спать еще сутки. Наверное, лишь иллюзия.

Помедлив, я решил снова встать. В момент, когда я начал выпрямляться, голова слегка закружилась, но я не обратил внимания.

XXII.

Лишь я сделал шаг, тьма обняла меня. Наверное, оглянувшись, я увидел бы еще горящий костер, но слишком не хотелось мне оборачиваться.

Два, три шага — все пропадает во мгле. Даже звезд не видно. Я продолжаю путь, не оглядываясь — вернуться всегда успею.

И вдруг тьма рассеивается, переходя в прозрачный серый сумрак. Уже можно разглядеть, что окружает меня, и я оглядываюсь. И понимаю, что заблудился.

Не видно ни моря, ни огня. Я стою на шероховатом сером камне — чистом, без единой травинки. Старые валуны — откуда здесь они? — окружают меня.

— Эй!

Я резко оборачиваюсь и, увидев, кто кричал, в сердцах плюю под ноги. Вовсе я не заблудился. Уснул.

— Ты обещал... — устало говорю я второму Флею, на сей раз — точной моей копии.

— Я? — обрывает он. — Что я мог тебе обещать, если я — ты?

— Но ты...

— Я здесь потому, что ты — или я — этого пожелал.

— Я этого пожелал?

— Скорее всего, бессознательно... Флей, думаешь, я знаю?

— Хорошо... — тру виски. — Верю. Верю. Как ты-то сюда попал?

— Хотел прогуляться. Уснул, вышел сюда. Минутой раньше тебя. Уверен, ты тоже.

— Бред, — совсем тихо шепчу я.

— Твой бред. Или мой. Может, хватит стенать?

— Проснуться бы...

— Зачем? — он усмехается. — То есть можно, конечно, но не лучше ли поговорить?

— С самим собой я и так могу поговорить.

— И я могу. Но почему-то этого не делаю... — он не стал добавлять "как и ты". Я и без того понял. — Воспользуемся случаем?

— Ведь мне просто кажется, что я говорю с тобой... на самом деле...

— На самом деле ты сейчас думаешь за двоих. Вот и отлично, — он кладет руки мне на плечи. — А теперь я спрошу. Куда мы идем и с какой целью?

В реальности, — догадываюсь я.

— Убивать хаосита.

— Кого именно?

— Арбета, — я принимаю правила игры.

— Зачем?

Хоть вопрос кажется очевидным, секунду приходится подумать.

— Чтобы прекратить вторжение Хаоса.

— А прекратит ли его смерть вторжение?

Тут я впервые сбиваюсь.

— Должна.

— Кому?

Я поперхнулся.

— Тогда спрашивай ты, — кивает двойник.

— Хорошо... Что делать, если смерть Арбета не поможет?

— Убить хаосита.

— Это поможет?

— Хаос отступит с его смертью, вспомни слова Тиассара.

— Почему Арбет может не быть хаоситом?

Он молчит мгновение, и отвечает вопросом:

— Почему Арбет не может не быть им?

— Потому что так сказал Тиассар.

— А сказал ли он правду?

— Коне... — я опять замолчал. — Откуда я знаю?

— Ты знаешь Тиассара.

— Что это дает?

— Возможность строить догадки.

— Какие?

Он не ответил — догадок у него, как и у меня, нет.

— Почему Тиассар пришел к Лайфлаверу? — спрашивает уже он.

— Не знаю.

— Почему Тиассар не пришел к тебе?

— Не хотел или не мог.

— Не хотел? Или не мог?

— Не знаю.

— Может ли что-то помешать ему?

— Не знаю.

— Думай, — второй Флей почти кричит. — Думай. И спрашивай.

— Что могло помешать ему?

— Что-то равной или большей силы.

— Что?

— Ты или хаосит.

— Почему тогда это не помешало приходу к Лайфлаверу?

Я начинаю сбиваться, кто спрашивает, кто отвечает.

— Потому, что Лайфлавер — не ты.

— В чем отличие?

— Он — не спирит.

— Что может спирит?

— Чувствовать.

— Что?

— Истину и ложь. Ауры. Эмоции.

— Что может зависеть от этого?

— Что сможет передать Тиассар.

— Что он может передать?

— То, что знает, и чуть больше того.

Я глубоко вдохнул.

— Что ты предлагаешь?

— Думать.

Он снял руки с моих плеч.

— Мне кажется, довольно... Я не знаю, о чем еще спросить. А общаться ради общения — глупо.

— То есть — хватит?

И только я произнес эти слова, как мир помутнел и расплылся. Я открыл глаза.

Светало — первые лучи солнца успели окутать вершины гор золотистым ореолом. От костра остались даже уже не дымящиеся угли. Лайфлавер, лежа на спине, глядел в небо. Спит или дремлет, а может, думает...

Бредовый сон уходил из памяти... Кроме диалога. Вопросов самому себе. Попытки ответить, даже ответа не зная. Ответить честно... И куда-то прийти.

В сущности, сейчас я начал понимать, к чему выводила цепочка вопросов... Легкая тень сомнения не отпускала меня давно — с первой встречи с хаосом.

Сейчас она оформилась главным вопросом: почему я безоглядно верю Тиассару? Наверное, просто больше некому верить... а потом, большая часть увиденного подходит под его слова. Большая — но не всё.

Но сейчас это никак не проверить. У Арбета все станет ясно.

А если он — не хаосит?

Значит, мир стоит вверх ногами. А я умудряюсь этого не замечать. Маловероятно...

— Лайфлавер... — я протянул руку, — ты спишь?

— Нет. Уже давно. Ты говорил во сне и меня разбудил.

— Что говорил?

— Я не разобрал, — эльф пожал плечами. — Что-то на другом языке.

— Бывает, — кивнул я, стискивая зубы, — не обращай внимания... Раз уж оба мы проснулись, продолжим дорогу?

Эльф сладко потянулся.

— Обязательно? — проговорил он, зевая.

— Пока мы сидим, Хаос копит силы.

Лайфлавер смахнул выступившую слезу.

— Если бы не Хаос, мы бы сегодня спали нормально... Хорошо, в путь. Поедим позже?

— Намного позже.

Я поднялся в седло своего коня, забросил на плечи сумку.

— Едем. Путь предстоит неблизкий.

Мы пустили коней вскачь по берегу. Из моей головы еще не выветрился сонный туман, и приходилось постоянно встряхиваться, чтобы не уснуть. Лайфлавер, наоборот, был или казался бодрым, как будто встал полдня назад. Только это и заставляло меня молчать, но надолго терпения не хватило.

— Подожди, — я спустился с лошади. По берегу же едем, верный способ проснуться — рядом. — Последи.

Быстро раздевшись — кого стесняться? — я бултыхнулся в море. Здесь вода холодная даже летом.

Лайфлавер хмыкнул, но следом не полез, только попросил не тормозить и вылезать поскорее.

Я купался ровно столько, чтобы очнуться окончательно. Холод вообще помогает избавиться от лишних мыслей.

— Все. Извини, — я вылез из воды, отряхнулся. Лайфлавер кивнул.

Мы продолжили путь, лишь изредка останавливаясь на отдых и еду. До вечера местность не менялась, и мы молча, стараясь не уснуть от скуки и бьющего по глазам солнца, скакали к цели.

К вечеру еда закончилась.

Мы честно, насколько могли, разделили остатки и, конечно же, не наелись.

Лайфлавер позволил себе единственный комментарий.

— Голодный солдат — плохой солдат, — сообщил он.

— Ты не солдат, — огрызнулся я, — Если есть желание ночью гоняться по горам за козами — прошу. Пока обойдись ягодами.

— А ты?

— Я есть не хочу. Я спать хочу, — честно сказал я. И честно последовал сказанному.

— Стой, какие козы?..

— Их тут много, — пробормотал я, засыпая.

* * *

Когда я очнулся, эльф уже исполнил заветное желание и жарил на тихо потрескивающих углях добытую птицу.

— Поделишься? — спросил я, открыв один глаз.

Лайфлавер, усмехаясь, покачал головой.

— Ты есть не хочешь. Ты спать хочешь. Сам коз по горам лови.

— Издеваешься. Поделись, — я присел на плаще.

— Нет, — голос прозвучал немного странно.

— Лайфлавер?

— Сам охоться. Сам готовь.

Я вытаращился.

— Ты что, сдурел? Сколько раз я тебе жизнь спасал? Тем более, все равно ты эту птицу не съешь.

Лайфлавер не глядя отмахнулся и поворошил угли в костре.

— Офигел?! — начал вскипать я. Глянул в эфир — и офигел сам. Сетка огненных линий на мягко сияющей ауре... Угадать несложно.

Я видел такое лишь второй раз в жизни. Пытался справиться — первый.

Может, вспомнить самый простой способ?.. Боль всегда отрезвляет.

Я без предупреждения врезал эльфу по лицу. Тот отдернулся, но увернуться не смог. Ухватился, рыча, за ножи, получил сапогом, вскочил, замахнулся... И опустил руки.

Огненные линии погасли.

— Точно, офигел, — пробормотал он. — Извини. Я перегрелся, наверное... что-то жадность напала... Окунуться надо...

— Не надо тебе купаться, — холодным тоном заметил я. — Не перегрелся.

— А что? Постой. Это не хаос?!

— Хаос, — оборвал его надежду я. — Жадность — любовь к собственности. Заметь, совершенно алогичная.

Синеглазый взвыл белухой. Я не стал ему мешать, и спросил, лишь когда эльф замолчал:

— О чем ты думал, когда готовил?

Он не стал запираться.

— О Сириане.

Я поморщился.

— Запрещать я тебе не могу, но, если хочешь оставаться в рассудке, потерпи. Думай о хаосите. Осталось немного — часа четыре дороги. Завершим дело — и делай, что хочешь.

Эльф с остервенением стал брызгать в лицо водой.

— Я его точно убью. Выпотрошу гада... — прошипел он, не прекращая брызгаться. — Переверни дичь, а то угли получатся.

Закончив с едой, я достал атлас.

— Сейчас надо свернуть от моря, там дорога. Проедем по ней часа три, а там уже недалеко. Не расклеивайся, эльф. Мне тоже тяжело.

Лайфлавер отложил недоеденное крыло.

— У тебя не убивали друзей. Тебе хаос не лез в голову.

— Я сам умирал. Вместе с миром. Хочешь померяться на палочках, кто круче?

— Иди химере в логово... Я хочу лишь убить Арбета. Чтобы все это закончилось.

Я не посмел спрашивать, что будет, если не закончится.

Мы молча поднялись на коней, медленно тронулись с места.

— Как думаешь, что в остальном мире?

Копыта застучали о камни старой, разбитой, но все еще живой дороги.

— Пока еще ничего, как мне кажется. Если хаосит умрет сегодня, мир придет в себя очень быстро.

Лайфлавер молчаливо согласился.

Оставалось терпеть совсем немного. Ему и мне. Если мы поступаем правильно. Но правильно ли? Я до сих пор не видел в будущем благополучного исхода.

Бедный эльф... Даже я успел вымотаться, ему же приходится напрягаться вдвойне. Умелый боец, но такого с ним еще не случалось. Надеюсь, он выдержит. Конец все же близок.

XXIII.

— Это здесь... — прошептал спирит, вглядываясь вдаль.

Полускрытое туманом, впереди виднелось невысокое темное здание. Единственное на многие мили.

Хаос... Совсем слабо — разве на таком расстоянии будет сильно — пульсировал красноватый свет, как от гаснущих углей. Конечно, Лайфлавер не мог видеть его, но даже невооруженным взглядом было видно, как побледнело, или, скорее, посерело его лицо, как испуганно задрожали веки. Кони пошли медленнее, невзирая на постоянные шлепки, заржали тихо, бессильно.

— Не надо мучать животных, — тихо сказал эльф. — Дойдем пешком.

Товарищи привязали коней к стволу одинокого дерева с пожелтевшими от сухости листьями и, стиснув зубы, направились к цели. Ужас накатывал волнами, одна за другой, не ослабевая ни на секунду, лишь глубже погружая чужаков в пучину страха... Хаосит сделал все, чтобы не пустить врага.

Ничего не встало на пути воинов, кроме этого страха, невыносимого, как прикосновение льда. Добравшись до двери, они бессильно прислонились к стене. Здесь Флей уже мог разглядеть едва просвечивающую сквозь Хаос ауру чародея.

Арбет... заплатит за все, что успел и не успел сделать. И оправдания нет. Колдун мог отказаться... но предпочел поверить Хаосу. И даже не в этом дело... Без этой смерти победа невозможна. Флей слишком сильно любил мир, чтобы позволить кому-нибудь уничтожить его.

— Идем... — выдохнул эльф. — Не стой на месте.

Он потянулся к ручке двери, но Флей перехватил руку. Слишком хорошо знакомой была эта дверь...

Короткий взгляд в астрал... Да, маг перенес механизм целиком, не меняя ничего. А главное — Флей до сих пор был в списке приглашенных. Забыл маг или не ожидал его прихода? Не важно.

Дверь открылась от одного мысленного касания. Взгляду спирита предстал длинный коридор с бревенчатыми стенами.

— Арбет в двух шагах. Можешь проходить.

Лайфлавер воспользовался разрешением немедленно и рванул по коридору как ужаленный. Спирит отставал на пару шагов, готовый, чуть что, остановить эльфа.

Но, как ни странно, ни ловушек, ни магических преград не было. Вероятно, хаосит и не догадывался, что за ним придут... А может, рассчитывал на собственные силы.

— Вот он! — завопил синеглазый.

— Что?.. — послышался бесконечно удивленный голос Арбета.

Эльф свернул за угол, в прыжке выхватывая ножи. Металл блеснул синей молнией в свете магических фонарей.

Чародей успел среагировать, моментально выставив щит, но тот — почему? — не сработал. Два ножа воткнулись в грудь Арбету.

— За Сириана, тварь! — выплюнул в лицо умирающему Лайфлавер. — За меня! За Флея! За всех, кого ты убил!

Он обернулся, встретился взглядом со спиритом, успевшим только перешагнуть порог. Несмелая улыбка появилась на нечеловеческом лице.

— Все кончено... — дрожащим от возбуждения голоса прошептал он. — Правда?

Флей кивнул. Он чувствовал, как спадает омерзительное чувство страха, как очищаются мысли. Хаос уходит.

— Как просто... как все просто... — пробормотал Флей. Лайфлавер стал рыться по ящикам стола, вероятно, пытаясь найти сферу.

Флей наклонился над магом. Ножи воткнулись в самое сердце, но хаосит умер еще не до конца. Впрочем, нет сомнения, что помочь ему не сможет самый искусный лекарь...

Но почему же все так просто? Спириту казалось, что хаосит будет гораздо сильнее и уж точно подготовится к нападению. Значит, повезло. Случается.

— Эта штука, да? — крикнул эльф. В руках он держал хорошо знакомую сферу.

— Да. Осталось отнести ее Тиассару. Давай...

В центре комнаты появился сияющий овал портала. Волны пробежали по границе овала, замкнулись в ровную линию.

— Флей, Лайфлавер... — послышался знакомый голос из портала. — Это Тиассар. Входите.

— Идем?

Спирит пожал плечами. Лайфлавер понял это как согласие и направился ко входу.

И тут Флей понял, почему бой был таким простым и коротким.

В ауре колдуна не было того самого, обжигающего сияния Хаоса.

Зато Лайфлавер просто горел.

Загадка сложилась. Хаосит — не Арбет.

Неожиданное открытие ударило Флея, как тяжелой булавой.

— Стой, скотина! — захрипел он. — Стоять!

Лайфлавер бросил на Флея быстрый взгляд и прыгнул в портал. Проем тут же потускнел, начал сужаться...

— Не уйдешь, сволочь! — зарычал спирит. Он прыгнул вслед за эльфом в уже почти закрывшийся портал, нырнул в эфир, нащупал и ухватился за гаснущую нить...

В следующее мгновение мир померк. Портал сработал.

* * *

Горячая пыльная земля с размаху врезалась мне в лицо.

Я бешено закашлялся, пытаясь избавиться от набившегося всюду мерзкого, режущего глаза и горло песка. Поднявшись на колени, я затряс головой, пока, наконец, не смог нормально видеть.

Белый песок вокруг. Синее небо. И никого.

Портал сработал... немного неправильно. Или, наоборот — в точности как пожелал создатель.

Это куда же меня забросило?..

Щурясь от яркого солнца, я разглядел среди блестящего песка выветренные скалы. Жара не давала сосредоточиться, и я смог принять лишь одно, самое простое решение — добраться до тени.

Тело, пока еще полное сил, повиновалось легко. Скоро я уже присел в тени за скалами, куда не попадали солнечные лучи. Тень оказалась совсем небольшой — солнце стояло почти в зените — и не спасала от жары, но, по крайней мере, голову не пекло, и я смог собраться с мыслями. Ярость большей частью прошла, только сердце бешено билось, да мысли метались в догадках.

Арбет — не хаосит. Его смерть не изменила практически ничего, лишь система защиты перестала работать, да ложная аура хаоса вокруг дома погасла. Ложная? Еще бы... Ее источником было что угодно, кроме самого Арбета.

Жалко мага... Впрочем, стоит ли жалеть именно его? Хаос уже погубил тысячи жизней.

Лайфлавер... Почему я не посмотрел несколькими мгновениями раньше? Почему пустил тебя вперед, не пошел сам?

Хоть бы знать, что с ним сейчас...

И тут я понял, что знаю ответ... вернее, знаю почти. Я чувствовал эльфа — не место, где он, а его самого.

Глупо задумываться, как это возможно. Я знал лишь, что эфир меня не подведет — и позволил себе увидеть.

...Холодная вспышка, Лайфлавер выходит из портала.

— Тиассар!

Старик мирно кивает.

— А где Флей?

— Остался там, боюсь. Портал закрылся слишком рано. Но ничего страшного, я уверен, он дойдет своим ходом. Главное — Арбет мертв.

— Он что-то кричал...

— Расскажет. Давай сферу.

Лайфлавер без колебаний отдает.

— Мы победили?.. — шепчет он.

— Мы — победили. Ты можешь...

Видение погасло. Сколько я ни думал о Лайфлавере, уловить его еще раз я не мог.

Бессильно я открыл глаза и совершенно безразлично окинул взглядом пустыню.

Лайфлавер у Тиассара. Сфера у Тиассара...

И хаос не умер. Кто еще знал о нашем походе, кроме Тиассара? Гидеон, Эстелиар, Лайфлавер узнали уже после воплощения.

Так что же, Тиассар — хаосит?

"Хуже всего, если хаос будет первым..."

Хаос оказался первым. Мы с Лайфлавером, сами не зная, помогали ему.

Как думаешь, Флей, незнание от чего-нибудь освобождает?

Опираясь о скалу, я заставил себя подняться. Вокруг все так же не было видно ничего, кроме горячего песка. Где может быть эта пустыня? Южная граница Лоранда проходит в степи. Значит, я даже не в Лоранде... И хорошо, если не за океаном.

Надо двигаться в одну сторону — может, выберусь. Не представляю, где я, но среди песков делать нечего.

Я развернул крылья, взмахнул и поднялся над землей. Сил пока хватит...

Лучше было бы двигаться ночью, но я не мог ждать, да и отдых на жаре не восстановил бы сил. И я полетел.

Время шло к полудню, и я летел против солнца, изредка оглядываясь, чтобы не пропустить, когда оно начнет опускаться.

Пить захотелось гораздо раньше. Вначале я терпел, пока горло не сжалось так, что тяжело было дышать.

Тогда я сдался, и в первый раз отпил из фляжки. Сумка с вещами — одеждой, лекарствами, едой и прочим — осталась мертвому магу, но фляжку на поясе я не забыл.

После первого же глотка воды почти не осталось. С трудом я подавил желание сделать второй и вновь огляделся. Ничего, кроме песка да выглядывающих кое-где из него пустынных кустарников. Золотистая ящерка пробежала у моей стопы и скрылась в песке.

Я стер пот со лба. Пройти, как и пролететь, я мог еще далеко, даже и без воды. Но не оказалось бы, что до края пустыни я так и не доберусь.

Я вновь распахнул крылья, и ветер принял меня.

Второй перелет был долгим. Я летел, пока оставались силы, осматриваясь насколько мог далеко, но не видел ни границ пустыни, ни даже оазисов. Постоянно приходилось делать поправки на опускающееся солнце — благо, интуитивное чувство времени у меня в порядке.

Единственным, что я обнаружил, был маленький островок пустынной растительности — сероватых, похожих на камешки, кактусов без иголок. Вода уже закончилась, и я, подавляя опасение, разрезал одно из растений и слизнул выступившие капли зеленого сока. Вкуса почти не было, и я решился выжать немного жидкости во флягу.

Еще один перелет... Скоро наступила ночь, и кроме жажды, меня настигла усталость и голод. Когда погасла даже заря, я вынужденно приземлился.

Сок пустынных растений, безвкусный, но не противный, смог утолить жажду, однако достать еду было неоткуда.

Укрывшись плащом, я попробовал уснуть на еще теплом песке. Мысли о хаосе навязчиво лезли в голову, но я усилием воли выгнал их. Главное для меня сейчас — выбраться из песков. Выжить.

Непроницаемо-черный сон, больше похожий на потерю сознания, утопил меня в одно мгновение. Тело, усталое до смерти, наконец-то смогло расслабиться.

Очнувшись утром, я поднялся с огромным трудом. Хотелось упасть и не двигаться еще хотя бы сутки.

Взлететь я не смог и решил идти пешком. К сожалению, даже это решение оказалось трудновыполнимо. Последние капли сока упали на язык — я даже не почувствовал.

Я подбросил на руке пустую фляжку и, подумав, повесил обратно на пояс. Что еще у меня осталось?

На всякий случай я обшарил карманы куртки — совершенно пустые. Штаны... пусто... Хотя...

В кармане штанов пальцы мои наткнулись на что-то небольшое и твердое, словно маленький камень. Ничего ценного, но как бы не помешало при ходьбе.

После долгих мучений я распутал ткань кармана.

На красноватый под утренним солнцем песок упал небольшой, черный, как уголь, кристалл...

Я взвыл.

Сначала — от счастья. Мне всегда казалось, что кристаллик утерян безвозвратно, да и не нужен был он мне. Но я не помнил, как выкидывал его. И не вспомнил бы.

А затем я понял, что воспользоваться им не смогу. В этой выжженной пустыне нет ни капли живой энергии. Только мертвый, испепеляющий жар солнца.

Без особой надежды я послал кристаллу немного собственных сил. Тот, мягко засветившись, принял их. Значит, можно...

Неизвестно, правда, сколько сил понадобится для портала, но рискнуть стоит.

Я полностью открыл энергетический канал, коснулся "маяка", одновременно посылая приказ. Магическая игрушка немедленно откликнулась, создав такой вихрь, что я едва не потерял сознание — и без того сил осталось не много.

Портал на Перекресток открылся быстро, и я, с трудом поднявшись, упал в проем.

Только тело мое коснулось травы, я потерял сознание. На этот раз — к счастью.

XXIV.

— Жив... — незнакомый женский голос ворвался в мое сознание.

— Что с ним?

— Спит, кажется... или притворяется. Эй...

Холодные пальцы коснулись моего лица.

Я застонал и отодвинул голову.

— Спит... неужели так устал?..

— Да... — собрав силы, прошептал я. И снова отключился.

-...ты его знаешь? — услышал я спустя несколько минут. Легкие покачивания дали понять, что меня куда-то несут.

— Это Флей. Одиночка... Последнее время он тут редко бывает, но...

Звуки снова угасли.

* * *

Мягкое, теплое касание рук... Теплая подушка под головой.

— Диана... — женские руки почему-то пробудили во мне воспоминание. Но открывая глаза, я уже знал, что разочаруюсь.

Не Диана — незнакомая женщина. Молодая, не очень красивая. Мистик — видно невооруженным взглядом.

— Ты Флей, верно?

Я резко кивнул и спросил:

— Откуда меня знаешь?

— Одно время по всему Перекрестку только и говорили, что о тебе.

— Потому я и не появлялся... — усмехнулся я. — А сейчас, к счастью, мистики уже не жаждут моей смерти. Можешь позвать Кайриса или кого-нибудь еще?

Женщина ушла, довольно скоро появился Кайрис.

К его приходу я нашел в себе силы встать и одеться. Меч лежал на полу у кровати, в ножнах, уже чистых, без малейших следов пустынной пыли.

— Здравствуй, — Кайрис перешагнул порог.

— Здравствуй. Я не слишком вас стеснил?

— Да нет... Флей, я же сказал — я твой должник. Весь Перекресток у тебя в долгу, спирит.

— Надеюсь, ты не особо трепался обо мне?

— Я рассказал, как было, но без подробностей. Число уменьшил раза в три, чтобы не удивлялись. Совет был очень тебе благодарен.

— Надеюсь, только Совет. И как там, с инквизицией? Продолжают нападать?

— Лично я не уходил с Перекрестка, но те, кто побывали в Лоранде, даже вздохнуть спокойно не могут. Инквизиторы озверели, и ладно бы только они... Разбойников как будто вдесятеро больше стало, звери на людей бросаются, как бешеные... Несколько наших погибло, одни — в бою, другие — от истощения. Мы уже стараемся не вылезать с Перекрестка, переждем, пока все устаканится...

— Не устаканится... — тяжело вздохнул я. — Только хуже будет.

— У тебя такой вид, будто ты сам в этом замешан.

— Еще как. Обеими ногами... Кто-нибудь из вас пробовал смотреть в будущее?

— Зачем?

— Узнаете, когда успокоятся инквизиторы, к примеру.

— Не узнаем. Если бы не ты, мы бы и сейчас были в блаженном неведении. Не так-то просто понять, на кого охотятся "Светлые" сегодня.

— Все же взгляни. Но должен предупредить, ничего хорошего не увидишь.

— Ты... смотрел? — в голосе мистика послышалось беспокойство.

— Да.

— И что-то узнал?

— То, что происходит в мире сейчас, не закончится никогда. Будет лишь хуже.

— Ты издеваешься? Как ты мог такое увидеть?!

Я пожал плечами.

— Посмотрел через месяц, два, три, полгода... А дальше смотреть уже не на что.

— Предсказания на такое время не имеют никакого смысла...

— Имеют, — отрезал я. — Имеют, потому что при таких масштабах события личное участие предсказателя не меняет ничего.

— Я не верю... Флей, ты либо шутишь, либо ошибаешься. Это просто невозможно...

— Взгляни сам. Не беспокойся о расчетах, взгляни как есть. И поверь.

Кайрис поколебался, затем присел на пол, сложил руки вместе, успокаиваясь.

Я отошел в сторону, чтобы не мешать. Я уже знал, что увидит Кайрис.

Натягивая ботинки, я услышал слабый стон.

— И как? — поинтересовался я.

— Я умру. Не знаю, почему... Сначала — все как сейчас, а потом я умираю...

— А дальше?

— Дальше — я умру. Что я смогу увидеть?

Я пожал плечами. Точные границы способностей мистиков никогда меня не интересовали. Раньше я думал, что они соответствуют моим.

— Сейчас... — нервно пробормотал мистик. — Гляну какую-нибудь другую ветку. Мало ли что могло случиться...

— Попробуй, — не стал возражать я. Едва ли он увидит что-то другое. Всем нам предназначено умереть, если выживет хаосит.

Спустя полчаса Кайрис, кроткий, как овечка, подошел ко мне. Я уже задремал, но проснулся, как только услышал шаги.

— Флей... — мистик замолчал на несколько секунд, глубоко вдохнул. — Я не понимаю. Что это значит? Судьба? Меня убьют, и я не смогу избежать?

Как печально, что мистики не могут видеть будущее дальше собственного носа...

— Не только тебя, Кайрис... — вздохнул я. — Всех. Помнишь, когда мы виделись в последний раз, я обещал рассказать, куда держу путь, при следующей встрече? К сожалению, ответы на твои вопросы очень тесно связаны с тем, о чем ты спросил раньше. Рассказать?

— Расскажи.

Я взял мистика за руку.

— Слов здесь будет недостаточно. Доверься мне.

И, закрыв глаза, я позволил мыслям заслонить реальность, насколько мог точно вспоминая показанное мне Тиассаром.

— ...Откуда ты все это знаешь? — только и сказал Кайрис. Он не подумал усомниться — мысли не врут.

— Я разговаривал с бывшим посланником Порядка, а ныне — хаоситом. Ему ли не знать... К нему я и держал путь, надеясь узнать правду...

— Значит, в мир пришел Хаос?

— Да. Хаос-любовь.

— И? Что делать? — мистик сдавил мою ладонь. — И я умру? И все умрут?

Я с трудом сохранил спокойный тон.

— Если не умрет Хаосит. Это условие проигрыша Хаоса.

— Тогда нужно убить его!

— Я именно это и собирался сделать, но Хаос обманул меня. Погиб ни в чем не повинный человек, а меня забросило в какую-то пустыню... Я оттуда к вам и выбрался.

— Ты поэтому такой дохлый был? По пустыне шел?

Я покачал головой.

— Я до сих пор дохлый. Портал не хотел открываться, пришлось пускать собственную энергию. Оказалось, маяк я не выбросил.

— Самоубийца...

— Но я ведь жив.

Кайрис вздохнул, отрешенно взглянул на меня.

— Чего ты хочешь?

— Пока — ничего. Я скоро уйду, как только восстановлю силы. Если честно, сам не знаю, зачем тебе это рассказал... Хотя нет! Слушай, ведь Перекресток запоминает маяк, а не хозяина?

— Кажется...

— Тогда мне нужен чей-нибудь маяк. Не знаешь, кто из мистиков был в северо-восточном Лоранде?

— Я, — не колеблясь ответил Кайрис. — Там, на горной дороге, помнишь? Я с тех пор с Перекрестка не уходил.

— У тебя с собой?

Мистик, с полминуты пошарив по карманам, протянул мне свой "маяк" — браслет из нескольких металлических пластинок, соединенных тонкой цепочкой.

— Ты только верни потом.

— Думаю, это не понадобится... — медленно проговорил я, вглядываясь в устройство браслета. В сущности, то же, что и в моем кристалле — заклинание портала, поглотитель энергии... Отличалась только ничтожная часть, и я не сомневался, что именно в ней содержится нужное положение.

Усилием воли я продублировал эфирный рисунок браслета на кристалл. Трудно сказать, что при этом происходило на самом деле — для меня это напоминало банальную перерисовку.

— Все, — я вернул браслет Кайрису. — Должно сработать. Кстати, ты не в курсе, кто сделал эти кристаллы, портал, все остальное?.. Не мистики ведь.

Он пожал плечами.

— Этого никто не знает. Перекресток создавался несколько столетий назад. В сущности, портал — дело несложное...

В любом случае, сейчас у меня дела поважнее.

— Ладно, Кайрис. Через три часа я уйду. Не знаю, когда вернусь... Быть может, хаосит уже умрет — я знаю, где его искать. Быть может, я сам буду в шаге от смерти, как сейчас... А пока — спасибо.

Я протянул руку, мистик пожал ее.

— Чем ты будешь заниматься три часа?

— Спать. А потом — собираться. А если ты принесешь мне чего-нибудь попить, окажешь большую услугу.

И, слегка улыбнувшись, я упал на кровать.

* * *

Измененный кристалл не подвел. Я занес ногу над обрывом — и секунду спустя уже стоял в хорошо знакомом месте, на сужении горной тропы.

Останков уже не было — вероятно, позаботились товарищи — и выжившие инквизиторы не решились устраивать повторную засаду.

Я повернулся на северо-северо-восток... и вдруг резкая боль пронзила сердце. Боль не физическая — боль эмоции.

Я в двух шагах от земель Серебряных. Там Диана... я так давно ее не видел.

Рассудок считал, что Диана подождет. Чувства — что подождет Хаосит.

Я недолго боролся с собственными эмоциями. И, прекрасно понимая, что поступаю неправильно, развернулся к югу и расправил крылья...

XXV.

Приближаясь к цели, я уже знал, что южные леса не остались нетронутыми. Я гадал только, что случилось в мое отсутствие — и не повредило ли оно Диане.

На вид аура лесов изменилась незначительно. Даже потоки сияющей огнем энергии Хаоса были тонкими, полупрозрачными, словно разлитая по бумаге акварель.

Леса почти не изменились и внешне. Кажется...

Но, лишь только я прошел несколько шагов по мощеному тракту, нечто со свистом разрезало воздух.

Я упал наземь. Стрела, не найдя цели, воткнулась в землю за моей спиной.

Никаких предупреждений — как будто все они уже сделаны.

Колючий гравий оцарапал спину, я откатился с тропы под ветки придорожных кустов. Стрелы вновь прошли мимо.

— Хватит! — заорал я.

Стрелки проигнорировали крик. Разом две стрелы с плоским, зазубренным, как у гарпуна, наконечником, ударились о широкий меч и упали на траву.

Я зарычал — что с ними такое?

— Прекратите!!! — завопил я уже мысленно, вкладывая столько эмоций, что сам едва не упал. Старый способ не подвел и в этот раз.

— Ты! — воин в одежде зеленых тонов вышел ко мне. — Ты — кто?

Он сделал несколько неясных движений руками.

— Флей, — ответил я. И, вместо того чтобы задавать вопросы, соединился с мыслями эльфа.

Все лежало на поверхности — не надо было ни копаться, ни задавать наводящие вопросы.

Эльф стрелял, потому что получил приказ не пускать имперцев. Началась война, деталей он не знал, слышал лишь, что отряд лорандийских воинов устроил резню в одном из эльфийских округов... а может, и не в одном. Тех имперцев казнили, как и всех, кто пришел за ними. В одном бою эльф участвовал лично. Серебряные пока не нападали, но уже готовились отомстить... и уже сейчас убивали без жалости.

Эльфы любили родину... что любили напавшие имперцы? Какая, впрочем, разница...

— Достойный воин, я не враг вашего народа... — начал я.

— Докажешь это, если больше сюда не вернешься.

Я услышал, как скрипят натянутые луки.

— У меня личное дело к другу, живущему в этих землях.

— Что за друг?

— Ты вряд ли его знаешь... — я напрягся, опасаясь еще одного выстрела, — он языковед. Занимался контактами с чужаками.

— Очень хорошо знаю... — бледные губы скривись, — он мертв. Попытался договориться с имперцами без боя...

Еще одна жертва... на миг сердце вновь укололо. Хаос губит лучших.

— По правде сказать, не понимаю, почему я еще не позволил товарищам выстрелить.

— Быть может, потому, что я не имперец? Или потому, что в разговоре со мной тебе не приходится вспоминать лорандийский?

— Может. Что ты хотел от нашего общего друга? Я наверняка смогу помочь.

"А потом — уходи", — почти сказал он.

— Ты должен был знать — я просил его присмотреть за моей подругой. Дианой, полукровкой. Мне нужно с ней увидеться.

Он ответил без задержки.

— Едва ли ты ее увидишь.

Я приподнял бровь.

— После того нападения мы уничтожили всех людей в округе, — я замер, — и полукровок. Никто не хотел удара в спину.

— Что?! — медленно произнес я. Сознание еще не осознало значение холодных, жестоких, циничных — настолько же, насколько и невероятных — слов. — Что ты сказал?

— Да мертва твоя подруга, — выплюнул эльф.

И я не выдержал.

* * *

Они умерли. Все пятеро, быстро, насколько возможно. За чужое преступление, и за собственный цинизм.

Я мог бы не поверить. Мог... если бы не видел сейчас кристально ясно мертвую Диану, какой запомнил ее эльф. Хаос продумал все.

Ненавижу...

Я бросил на траву меч, в который раз омытый кровью, согнулся, облокотившись на колени.

Раз за разом — ошибки. Что бы я ни делал...

Диана мертва...

Ты думал, это сломит меня?

Я открыл глаза, взглянул на окровавленный клинок, на тела, на собственную кровь, стекающую из разрезанной руки.

Нет, сволочь. Нет. Меня ты не сломаешь...

Широким листом я обвязал рану, затянул тонким прутом.

Теперь я точно убью тебя. Теперь ты дважды мой враг. Теперь я не успокоюсь, пока не отомщу, пусть хоть весь мир сгорит, но ты, Тиассар-предатель, сгоришь раньше него.

Тяжело я поднялся, очистил меч от крови, положил его в ножны.

Ты сдохнешь, как и каждый, кто встанет на моем пути. Клянусь.

Стиснув зубы, я нащупал в кармане кристалл-маяк. Быть может, я и зря направился на юг, а не на север... Но результат не изменится. Тиассар получит по заслугам.

Портал на Перекресток беззвучно раскрылся. Я, не глядя вокруг, перешагнул призрачную черту и вышел на утес.

Теперь — в Нефрисс, на Острова. Дорога мне известна. Тиассар может писать завещание.

* * *

— Что с тобой?

— Ничего, Кайрис... Ничего, — спирит, бледный, с безумным взглядом, отмахнулся. — Мне снова нужен твой маяк. Или не твой, главное — поближе к Нефриссу... или любому из северо-западных портов.

— Держи, только зачем?

— Я немного сбился с пути, — Флей закашлялся, как тяжело простуженный, стиснул кристалл и браслет.

— Два дня потеряно... — пробормотал он. — Не знаю, стоило ли оно того. Держи свой браслет.

— У тебя лихорадка, мне кажется... — неуверенно сказал мистик. — У тебя руки ледяные.

— Нет... не лихорадка. Тело в порядке, я чувствую. Это... другое, совсем другое.

— Что?

— Это Хаос... Хаос-любовь. Все... Я пошел.

Спирит сделал шаг назад.

— Еще увидимся, если суждено тому быть.

— Постой, ты даже не передохнешь?

— Зачем? Мне уже не для кого себя беречь...

— Что? — удивился Кайрис. Но Флей уже выбежал. — Безумец... И на него мы все должны полагаться. Но что ж поделаешь.

А Флей уже стоял на каменной дороге в Лоранде. Кристаллик, нагревшийся от магии, казался обжигающим в ледяных руках.

Полминуты спирит разглядывал скалы, горные цветы, безоблачное небо... а потом безумная усмешка появилась на его губах.

Халиа легким движением раскрыл сумку и вынул драгоценный мешочек. Последний раз он принимал "звездную пыль" меньше двух дней назад. Сейчас не было необходимости... физической.

Но чего сейчас стоит его, спирита, жизнь? Убив хаосита, он сможет умереть спокойно, "звездная пыль" же поможет ему в достижении цели.

Зачерпнув порошок со дна, Флей вдохнул его ртом. Горькая слюна скопилась во рту, спирит с трудом подавил желание сплюнуть.

Горячая волна прокатилась по телу, мышцы напряглись, полные новых сил.

Флей прыжком взмыл в небеса. Крылья забились часто-часто, неся хозяина вперед, быстрее, чем когда-либо в жизни.

Только добраться — остальное неважно...

И когда спирит почувствовал, что данные "пылью" силы иссякают, он без колебаний принял еще одну порцию, заставляя эфир течь быстрее, не позволяя крыльям остановиться...

К вечеру Флей уже был в Нефриссе.

XXVI.

Стражи на воротах не оказалось. Флей немного удивленно огляделся, увидев пустые, настежь распахнутые ворота, пожал плечами и вошел в город, еще живой, но, в сущности, агонизирующий.

Улицы пустели — быть может, из-за позднего часа, но, вероятнее всего, ситуация не отличалась и днем.

Чья-то размытая, чуть отмеченная знаком хаоса, аура скользнула сбоку. Спирит покачал головой, потянулся за мечом.

Наркотическое опьянение уже проходило, но слабость, как ни странно, не наступала — даже сейчас Флей мог и драться, и лететь. Устал только разум — халиа постоянно замечал, что выпадает из реальности. Не было сил воспринимать.

Но в бою разум понадобится в последнюю очередь.

Флей лениво повел плечом, чтобы ножны легли поудобнее, взялся за рукоять.

Неизвестная личность сочла за лучшее раствориться.

Нужно где-то переночевать — ночью корабля все равно не найдешь. Трактиры наверняка не работают. Хотя попробовать можно...

Дверь трактира "Под Оливой" оказалась заколочена. Поверх досок висел грязный листок с расплывшимися от дождя буквами.

Смешно...

Спирит потянул за одну из длинных досок, насквозь пересекающих дверь. Гвозди, халтурно вбитые в щели между камнями, легко вышли.

— Люди... — усмешка появилась на лице халиа.

Механический замок почему-то не закрыли. Да и вообще, кто бы ни отпечатывал дверь, прилежностью он не отличался.

Видимо, как раз тогда, после драки на втором этаже, гостиницу и прикрыли.

Из-за двери пахнуло еще не выветрившимся запахом еды и вина. Флей сразу же вспомнил, сколько времени не ел.

Ключи от комнат оказались, где и всегда — у барной стойки, в небольшом шкафчике. Флей выбрал хорошо знакомый ключ от комнаты на углу.

Здесь вполне можно переночевать. И даже поужинать — запасы в погребе остались нетронутыми. Разносолов, конечно, не найти, но все же...

Насытившись, халиа отправился наверх. Тихо звякнув, ключ отпер знакомую дверь. Давно уже пустая комната предстала взгляду спирита. Не раздеваясь, только сбросив сумку и меч на пол, Флей завалился на кровать.

Спириту казалось, что он отключится, лишь коснувшись кровати — так сильна была усталость — но уснуть не получилось.

Отвлекали от сна постоянные, раздражающие вспышки хаоса, столь яркие, что просвечивали даже при открытых глазах. Здесь он отчего-то был очень силен. Быть может, потому, что ничто не противостояло ему.

Но спирита не волновали причины — по крайней мере, сейчас. Флею нужно было выспаться, и он пошел на преступление — понизил чувствительность, чтобы не видеть постоянных вспышек. Большая часть эфирного спектра осталась такой же четкой, и этого хватило, чтобы успокоить совесть.

Вскоре Флей задремал. Теплый ветер из открытого окна успокоил мысли, и внешне спирит казался безмятежным. Лишь частица его разума, привыкшего к вечной опасности еще в юности, продолжала бодрствовать, готовая поднять хозяина на ноги для очередной схватки за жизнь.

* * *

...Флей проснулся за несколько минут до рассвета. Мгновение он лежал, не открывая глаз, пытаясь понять, что прервало сон.

Ни звука — тишина, как всегда перед рассветом. Только сердце бьется, как будто в двух шагах враг.

Спирит поднялся, выглянул в раскрытое окно... Рука сама метнулась к оружию, Флей, распахнув крылья, прыгнул вниз.

Враг и в самом деле оказался в двух шагах...

Даже не видя огня Хаоса, спирит легко узнал ауру, которую так долго разглядывал, выслушивая мысленный рассказ. Тиассар-предатель.

Флей ударил с воздуха — пока хаосит не сообразил.

Тиассар отпрянул, закрываясь.

— Ты что?! — закричал он.

Спирит молча сделал выпад.

Эльф остановил клинок усилием воли, отскочил и атаковал сам.

Несколько лучей света потянулись к цели.

Флей закрылся левой рукой, поморщился, чувствуя, как обжигает руку враждебная энергия — словно горячие угли.

Но боль уже давно не смущала спирита.

Флей ответил синеглазому ударом чистой воли, чистого эфира. Тиассар выдержал удар, замерев на секунду. Попытался ответить, но Флей оказался быстрее.

Спирит метнулся к Тиассару, прыгнул вверх, и, как ястреб, камнем упал на землю. Занес меч, но в последний момент передумал и ударил кулаком в лицо.

Пускай хаосит осознает поражение.

Старик упал, не выдержав удара, на мощеную дорогу. Кровь, темно-бордовая, как свекольный сок, потекла с разбитого лица.

— За что?! — расслышал Флей.

Спирит жестоко усмехнулся.

— За Диану. За Арбета. За Лайфлавера. За Сириана. За рыжего и его собаку. За предательство.

— Что?!

— Хватит. Прощай, хаосит.

Халиа поднял меч.

— Я не хаосит! — завопил Тиассар, отползая в сторону. — Очнись! Что с тобой?!

Флей, как будто не слыша его, преградил путь клинком.

Тиассар, уже теряя сознание от ужаса, схватился за ногу Флея. Спирит едва удержался на ногах, и, помимо воли, уловил чувства старика.

Первой пришла боль от удара.

С ней — отрезвление.

"Ты уже ошибся один раз!"

Флей замер, и впервые взглянул на старика в полном спектре.

Иглы льда, подобные морозным узорам. Тонкий иней, как алмазная пыль. Ледяной Порядок. Даже ярче, чем прежде.

Было еще много красок, но Спирит уже не смотрел. Важнее другое...

Флей открыл глаза.

Хаос огненной рекой стек с пальцев. Флей отряхнул руки от последних капель и взглянул на Тиассара.

Тот не мог не заметить изменений в ауре не то друга, не то врага, как и то, что спирит больше не нападает.

— Извини... — проговорил Флей.

Тиассар принял протянутую руку, поднялся.

— За такое не извиняются, — сказал он, чуть подумав. — За такое обычно голову под меч кладут...

— У тебя и меча-то нет... — вяло отшутился спирит.

— Если бы и был... — Тиассар вытер кровь рукавом и замахнулся на Флея. Тот легко перехватил удар. Эльф коротко выругался, посмотрел в глаза спириту и закричал:

— Ты что, халиа, с ума сошел?! Кто угодно может быть хаоситом, но не я! Уж скорее ты, чем я! Что вообще случилось, что ты на меня набросился? И где Сириан с Лайфлавером?

— Уж кто-кто, а ты должен знать! Если ты видел, как Лайфлавер убил колдуна...

— Что-что? — приподнял брови эльф.

Спирит замолчал.

— Ты еще скажи, что портал не ты открыл...

— Какой портал? Ты издеваешься? Я не умею открывать порталы!

— А во сне, к Лайфлаверу, приходил...

— К Лайфлаверу? — выкрикнул эльф сипло. — Ты издеваешься?! И что я ему сказал?

— Сказал, что чувствуешь хаосита, показал на карте...

— Да что ты несешь!

— А что?

— Бред!

Спирит глубоко вдохнул, стараясь успокоиться.

— Давай я расскажу, что знаю я. А потом — что знаешь ты.

— Слушаю.

Флей прислонился к стене гостиницы, приятно холодящей тело.

— Мы с Лайфлавером и Сирианом последовали твоему совету в точности, — медленно произнес он. Память с трудом воспроизводила совсем недавние события. — В Нефриссе мы попытались отыскать следы Арбета, но — безуспешно. В схватке с идиотами-лорандийцами погиб Сириан...

— А потом?

— Потом... Лайфлаверу приснился ты. Указал, где искать хаосита, и мы отправились туда. Лайфлавер балансировал на грани безумия, его сильно ранила смерть Сириана... Прибыв на место, мы нашли Арбета. Я недосмотрел, а Лайфлавер окончательно потерял рассудок, и убил колдуна. Как ты теперь понимаешь, зря.

Со смертью чародея некто создал портал к нам, и оттуда прозвучал твой голос... Лайфлавер, со сферой, вошел туда, а меня выкинуло неведомо куда. Остальное не имеет значения. Хотя... чуть позже мне показалось, что я чувствую Лайфлавера. Я увидел, как он выходит из портала, разговаривает с тобой... Но теперь я ничего не понимаю.

— Со мной... нет, это точно был не я... — полуулыбка появилась на его лице, но быстро погасла. — Я не создавал порталов и не приходил во сне. Я сидел и ждал известий от вас... До последнего времени. Вскоре я пожалел, что не отправился с тобой — я, быть может, не принес бы пользы, но, по крайней мере, мог знать, как обстоят дела.

Честно говоря, я пытался связаться с тобой, но ничего не вышло. Я был полностью отрезан от происходящего, не мог даже следить за продвижением хаоса — на Острова он до сих пор не проник.

И пять дней назад я решился последовать за вами, или, хотя бы, если не успею, своими глазами увидеть, как обстоят дела. Вчера я прибыл в Нефрисс... дальше, думаю, ясно.

— Хорошо, что ты не хаосит... Хорошо, но, задери химера, если не ты, то кто?.. О, нет, не отвечай... — спирит махнул рукой. — Я и без того понимаю, что ты не знаешь ответа. Тиассар, послушай... Я не могу думать. Я летел весь день, и жутко устал. Я хочу спать.

— Я тоже. А еще мне нужно смыть кровь, но это неважно.

— Давай тогда отдохнем. Обойди это здание, там вход. Поднимись на второй этаж, там увидишь. А я тебе открою.

Коротко хлопнули крылья, спирит, ухватившись за подоконник, залез в комнату.

Когда старик отыскал нужную комнату, халиа уже спал. Тиассар окинул взглядом комнату, меч на полу, совершенно беззащитного Флея... Повертел оружие и положил обратно.

Минутой позже мирно дрыхли, поделив кровать, оба.

XXVII.

Меланхолично поднявшись с постели, я перебросил меч из руки в руку. Тиассар еще спал — старик устал ничуть не меньше меня.

Хотелось убивать. Нет... Хотелось убить. Его. Хаосита. До зуда хотелось.

Только бы найти. А там...

Что я знаю о нем? Да ничего. Видение не дает ничего — тот, кто легко изобразил Тиассара, так же легко может показать что угодно.

Хаосит знает обо мне гораздо больше. Ситуация в его руках...

Стоп.

Хаосит знает обо мне. Знает. Немало. Знает, что я отправлялся на поиски Арбета, знает, что Лайфлавер — совершенно заурядный эльф — был моим напарником... И химера бы с этим знанием — проследить можно, но надо знать, за кем следить!

Он знает, что я — спирит. Нет. Он знает, что спирит — я.

— Тиассар! — я с силой встряхнул старика.

— Ты что?!

— Что может хаосит? Он всезнающ?

— Нет, конечно.

— А что он знает от хаоса? Он может знать обо мне?

— О спирите знает наверняка. О тебе... Когда я спросил у Порядка имя нынешнего императора Лоранда, он сказал, чтобы я узнавал сам. Если я правильно понял, вселенские силы очень мало осведомлены о том, что творится в мире... а то и вовсе — знают лишь то, что узнали посланники.

— Он не может узнать мое имя?

— Он может знать лишь одно — ты существуешь. И знает, я уверен... — Тиассар, прикрыв глаза, зевнул.

— Он знает гораздо больше.

— Да? С чего ты... стой! Ты сказал, что он подделывался под меня!.. Значит, он знал абсолютно все...

— Общий знакомый?

— Необязательно... — синеглазый сжал кулаки, вскочил с кровати. — Скажи, его легко было бы отличить? Ты говорил, что видел, как Лайфлавер разговаривает со мной. Что в точности ты видел?

— Да это же смешно, — я поморщился, — я видел то же, что и Лайфлавер, а ему легко впарить какую угодно иллюзию.

— Нет, Флей... — проговорил Тиассар медленно, кусая губы. — Не какую угодно. Ты хорошо помнишь, что видел?

— Ну, Лайфлавера, — я пожал плечами. — Тебя видел, дом твой...

— Дом? Какое место в доме?

— Большую комнату, где мы с тобой разговаривали.

— Замечательно... — прошипел Тиассар очень громко, — В моем доме поселился хаосит...

— Что ты несешь? Обычная иллюзия...

— Никаких иллюзий! Я никогда никого не пускал дальше прихожей. Никого. Никогда. Ты — единственный. Понимаешь? Лайфлавер не видел этой комнаты, хаоситу, чтобы создать иллюзию, надо было самому там побывать. А если уж побывал... гораздо проще там и остаться. Но каков хитрец... — Тиассар бессильно упал на кровать, закрыл глаза рукой.

— Так это же замечательно. Теперь мы знаем...

— Нетипично для хаоса — такой хитрый расчет.

— Расчеты расчетами, а бессмертным он от этого не станет. Я зол, как химера.

— Ты зол, как химера, ты весь охвачен праведным гневом, а хаоситу только этого и нужно... Придешь по его душу — а у него уже новый план.

— Я его планы... — я жестами закончил неприличную фразу.

— Флей! Успокойся.

Я смерил Тиассара взглядом.

— Чего ты хочешь?

— Планы — не сильная сторона Хаоса. Мы легко обойдем его на этом поле, если, конечно, не будем делать глупостей. Не надо бросаться вперед, нужно воспользоваться его незнанием, подготовить такой удар, чтобы...

— Уже не выйдет, — голос прозвучал тихо, но настолько уверенно, что Тиассар осекся на полуслове. А может, потому, что немного странно слышать собственный голос.

— Что? — не понял я.

— Это не я...

— Это Я, — прозвучал голос, похожий на Тиассара, неясно, с какой стороны. Владельца было не видно.

Красные струи энергии хаоса потекли по комнате.

— Хаосит?..

— Ты проницателен, молодой спирит. Твой друг, бывший избранник Порядка, мог бы многому научиться у тебя. К примеру — оценивать силы противника.

— Прекрати издеваться, хаосит! — зарычал эльф. — Сними маску.

— Да ну, Тиассар. Зачем тебе знать, кто я? Нам все равно не сойтись на поле боя, — хаосит беззлобно рассмеялся.

Синеглазый зашипел, как бешеный змей.

— Мне плевать, кто ты — не смей издеваться!

— Какая ненависть. Это так свойственно Порядку — ненавидеть всех вокруг. Я никогда не испытывал ненависти к тебе только за то, что тебе не повезло достаться моему врагу.

— Твоя любовь хуже самой лютой ненависти!

— Хватит! — рявкнул я. — Тиассар, потерпи! Хаосит, чего ты хотел? Довести нас до ручки?

— Не совсем. Я хотел встретиться с тобой, спирит.

— Даже так?

— Даже так.

— Если так, почему бы тебе сюда не явиться?

— Я хочу встречи с тобой, а не с Тиассаром.

Мы с эльфом переглянулись. Я пожал плечами.

— Если ты не будешь прятаться, встреча состоится.

— Я на Островах, твой друг не ошибся.

— Не хочешь упростить мне дорогу, если встреча так тебе нужна?

— Хочу, даже очень. Я могу открыть портал. Но не знаю, где ты.

— Нефрисс, трактир "Под Оливой", — с некоторым снисхождением сообщил я. Хаосит оказался и впрямь не всезнающ.

— Больше мне делать нечего, как с вашими трактирами разбираться... Портал будет за воротами города, невидимый. Пройдешь только ты. Я буду ждать.

Наступила тишина. Тиассар молча смотрел мне в глаза, и, наконец, спросил:

— Ты пойдешь?

— Пойду.

Я полез в сумку, вдохнул остатки порошка, чтобы абстиненция не застала меня врасплох. Плевать, что будет с телом, я и без того на лезвии ножа.

— Что это за гадость?

— Яд.

Синеглазый покачал головой.

— Ты что, действительно ему поверишь? Пойдешь один?

— Один. Если бы и мог — нет смысла брать кого-нибудь еще.

— А если обманет? Выкинет, как в прошлый раз, в пустыню?

— Зачем ему изгаляться? Если он бы хотел уйти — просто ушел бы.

Я немного покопался в вещах, собранных на Перекрестке, куском замши протер меч. Открыл бутылку некрепкого вина из подвала, глотнул немного, чтобы утолить жажду.

— Ты странно выглядишь.

— Я плясать готов... Скоро это закончится.

Сумка упала на кровать. Бутылку я пока оставил.

— Пойдем к воротам. Не хочу тратить время.

Старик покачал головой, но не сказал ни слова.

— Ты же понимаешь меня, Тиассар...

— Ты ведешь себя как обычный человек, спирит. Ты забыл, что рискуешь не только собственной жизнью.

— А что, у тебя есть варианты? Вот и не надо. Я ни о чем не забыл, но думать об этом глупо. Сейчас не тот случай, когда осторожность предохраняет от ошибок. Идем, проводишь меня.

Тиассар молча последовал за мной. Я чувствовал, что старик не согласен, что боится отпускать меня, но ничуть не меньше боится бездействия.

На дневных улицах было довольно мирно, разве что народу поменьше. Люди старались держаться по трое-четверо, выходили на улицы изредка и каждый раз стремились вернуться домой. И не зря — даже не приглядываясь, я видел, насколько опаснее стали улицы. Пару раз хотелось вмешаться, но, посмотрев на Тиассара, я опускал оружие. Одного взгляда хватало, чтобы вспомнить.

Вот уже и ворота. Портал, скрытый от обычного зрения, светился мягким розоватым оттенком. Эльф жестом остановил меня, коснулся портала. Ничего не произошло — портал и в самом деле был настроен только на меня.

— Пора прощаться, Синеглазый.

— Постой, Флей. Я думаю... есть способ пойти вместе.

Я пожал плечами.

— Нужно ли?

— По крайней мере, нас будет двое. Знаю, я не на многое способен, но хоть на что-то...

— Какой способ?

— Возьмемся за руки, а в портал войдешь ты. Должно сработать...

— Я сказал бы, что ты очень верный друг, если бы не знал, что дело в другом: для тебя эта победа куда важнее.

Эльф протянул руку, я крепко сжал ее.

Немного неприятно иметь союзника, который никогда бы не мог стать твоим другом. Но что поделаешь...

Я сделал шаг. От потоков чуждой энергии замутило, Нефрисс растворился в пустоте за спиной...

XXVIII.

Лишь только вынырнув из портала, Флей услышал короткий звук рассекающего воздух лезвия. Инстинктивно спирит рванулся в сторону, но сталь была предназначена не для него.

За спиной закричал, захлебываясь кровью, Тиассар. Хаосит сокрушенно покачал головой.

— Зачем?! — Флей впился взглядом в двойника Тиассара. Короткий взгляд на уже мертвого эльфа, мокнущего под непрестанным дождем... сожалеть некогда.

— Я же сказал, что хочу встретиться с тобой, а не с Тиассаром.

— Какая разница! Это не стоило его смерти.

— Его смерть была необходима... — хаосит, словно издеваясь, подставил лицо струям. Тиассар никогда бы так не сделал. — С ним бы у нас не вышло разговора.

— Разговора не выйдет и так, — спирит медленно достал оружие, медленно провел перед собой. — Ты уже доигрался, хаосит. Тиассар — лишь одна жертва из тысяч.

Халиа ястребом бросился вперед, с размаха ударил.

Хаосит отступил на шаг и сделал почти незаметный жест, а меч в руках Флея, выкованный из неизвестного спириту металла, верный, как родной брат, не отступавший ни перед кожей, ни перед сталью, рассыпался в его руках ржавой трухой, словно старая железная палка. Пыль, только что бывшая мечом, смешавшись с дождевой водой, окрасила руки рыжей грязью.

Спирит по инерции сделал шаг, замер, не веря глазам, глядя, как стекает по пальцам ржавчина.

А потом он поднял взгляд, и хаосит не увидел в этих глазах ничего, кроме решимости — и смертельной усталости. Флей вытянул руку, и эфир заструился вокруг пальцев... в руке показались контуры меча, точь-в-точь как утерянный. Эфир засиял, меч, прозрачный, будто выточенный из тонкого стекла, лег в руку спирита. Капли воды шипели, падая на лезвие.

Лже-Тиассар не удивился или не подал виду. Он достал из-за спины собственный меч, на удивление похожий на оружие Флея, и сделал выпад.

Флей прыгнул, рубанул с силой.

Мечи — стальной и эфирный — столкнулись, ярко-синие искры посыпались на землю, но укрепленная волей хаосита сталь выдержала.

Посланник ответил на удар коротким выпадом. Флей увернулся и частыми ударами вынудил хаосита защищаться.

Противник не уступал Флею в умении. Сила и реакция совершенно не подходили телу старика Тиассара.

— Сними маску! — Флей отразил удар и разрядом боли ужалил хаосита.

— Зачем тебе это?

— Хочу знать, кого убиваю!

Хаосит махнул рукой, и перед Флеем предстало его истинное лицо.

Не юноша, хотя гораздо моложе Тиассара. Не эльф. Лицо будто бы знакомое, но смутно.

— Имперец? А, не важно...

Флей махнул оружием, лютая ненависть выплеснулась холодным пламенем. Хаосит с криком боли погасил удар.

— Не имперец! — он вновь пошел в атаку мечом. Флей парировал, мечи сцепились, и противники встали лицом к лицу. — Халиа!

— Да ну! — Флей вгляделся в лицо врага... И упал от резкой боли в колене. Меч хаосита рассек сухожилие.

Выругавшись, Флей резанул врага — не слишком удачно, собрал мысли, чтобы защититься от следующей атаки...

Но хаосит почему-то не нападал. Он встал в трех шагах от спирита, опершись на меч, и смотрел.

Флей непонимающе взглянул на врага.

— Что ты стоишь? Нападай! — он с трудом сдержал стон, поднялся на одно колено.

— Хочешь, я вылечу твою рану?

— Что? За что?

— Ни за что. Лишь за то, что ты — халиа, и мой знакомый. Возможно, за право разговора.

— Взятка? — Флей скривился от боли.

— Подарок, — мягко сказал хаосит. — Ты ничего мне не должен.

И, не спрашивая разрешения, мысленно коснулся ноги спирита. Боль мгновенно утихла, рана закрылась. Флей встал с колен, поднял меч — хаосит остается хаоситом — но что-то заставило его остановиться.

— Ты сказал, что мы знакомы... — недоверчиво проговорил он.

— У тебя ужасная память на лица. Я Каларс.

— Кто?

— На имена — ничуть не лучше. Халийский дипломат.

— Так это ты... — в памяти сразу всплыли картины прибытия в земли халиа... И весьма быстрое бегство. — Мы расстались врагами. Почему ты вылечил меня?

— Потому, что наша вражда — ошибка! Твоя — и наша! Потому, что ты и сейчас ошибаешься.

— В чем ошибаюсь? — он хотел спросить совсем другое, но почем-то язык произнес именно это.

— Ты зря слепо верил Тиассару. Он посланник Порядка, он и помыслить не может, что Хаос тоже имеет право на жизнь.

— Но ты убил его. Как убивал многих...

— Живой, Тиассар бы ни за что не выслушал меня. И тебе бы не позволил. Что касается тех, многих... А скольких убил ты сам, что судишь меня? Скольких братьев по крови ты убил тогда, ранней весной — и ради чего?

— А ради чего убиваешь ты? — Флей почувствовал, что задыхается, хотя стоял на месте — так сильно билось его сердце.

— Ради смерти этого мира. Я честен, как видишь.

— Но тогда... — спирит вновь потянулся к мечу.

— Постой, спирит. Сначала ответь мне, что ты защищаешь? Этот мир, какой он есть?

— Да.

— А стоит ли он того? — голос хаосита стал плавным, медленным, — Этот мир — мир, где разбойники живут богаче крестьян. Мир, где за непохожесть изгоняют. Мир, где тебя — лично тебя — не убили только потому, что ты убиваешь лучше. Мир, где друг может обмануть без зазрения совести. Мир, где человеческая жизнь — дешевый товар. Мир, где преступники избегают наказания, а рыцари получают по полной. Мир, где, выбрав одну сторону, станешь врагом второй, а не выбрав, станешь врагом для обеих. Мир, где Древний идет на службу к имперцам. Продолжить?

— Не стоит.

С каждым словом хаосита в голове Флея всплывало воспоминание. Случайность, или хаосит и впрямь знал о спирите все, но слова — правдивые и оттого еще более жестокие — резали Флея, как ножом.

— И это ты хочешь спасать? — закончил Каларс.

— Но ведь есть и хорошее...

— Что? — халиа засмеялся. — Любовь? Она несет лишь боль, ты сам убедился в этом. Дружба? А кого бы ты мог назвать настоящим другом в этом мире? Честь? Нет ее. Даже и тени нет. Красота? Расскажи о ней варварам, превратившим древние города в каменоломни.

— Что ты хочешь сказать?.. — стиснув зубы, проговорил Флей. Вода уже насквозь пропитала волосы, но спирит не замечал этого. Он стоял, как в бреду.

— Лишь одно. Этот мир недостоин жить.

— Но лучше такой, чем никакой...

— Да? Почему? Со смертью мира души вернутся в изначальный Эфир, они смогут возродиться в более достойных мирах. А этот... он прогнил с самого начала. Позволь ему умереть.

— Неужели ты прав?.. — прошептал Флей одними губами. Он бессильно прислонился к стволу синего дерева. — Чего ты хочешь от меня, хаосит?..

— Не препятствуй мне. А лучше — помоги. Вот... — он вынул из кармана плаща переливчатую сферу. — Помнишь? Большая часть моих сил уходит на поддержание канала связи с Хаосом, и мне сложно управлять волей Хаоса в этом мире. Если бы ты взял на себя часть канала...

Тихий безумный смех послышался сквозь шум воды.

— Я все слышал, хаосит. И ты, Флей... Наконец-то я исправлю ошибку.

Из-за стены дождя проступила изящная фигура с темной, синеватой кожей, с двумя ножами в руках и покрытым татуировками лицом. Лайлавер снова засмеялся.

— Убью... Обоих!

Он прыгнул вперед, размахивая ножами.

— Убей его! — приказал хаосит.

Флей секунду колебался...

И упал с ножом в сердце. Лайфлавер не сомневался ни на мгновение.

— Один есть! — выкрикнул он.

Сознание Флея тускнело. Клинок, созданный его волей, погас в руке.

— Эх, ты... такого спирита... — прозвучал голос хаосита.

"Я спирит! Я не имею права умирать!"

"Эфир, помоги мне!"

Собрав остатки сил, Флей погрузился в астрал. Отсрочка, не более...

Дымка эфира окутала его, сквозь нее он видел ауры Лайфлавера и Каларса, медленные их движения, переполняющие обоих эмоции.

Он еще чувствовал умирающее тело, чувствовал, как истончается нить, связывающая его с миром живых. Но тело уже было далеко, и мысли были полностью свободны.

И сейчас, в астрале, он за мгновение понял то, в чем пытался разобраться весь разговор. Ошибка в словах Каларса... Такая простая, и потому незаметная.

"Каларс!" — позвал Флей.

Хаосит откликнулся немедленно:

— Извини, Флей. Ты уже почти умер. Я ничем не могу помочь, эта рана смертельна. Даже если я излечу ее...

— Не надо, Каларс... — оборвал спирит. — Дело не в том, что я умираю. Дело в том, что я передумал.

— Что-что?

— Ты верно говорил: мир ужасен. В нем осталось слишком мало чести, дружбы, любви... Посмотри на того, кто сейчас пытается тебя убить. Вот он — воплощение этих качеств. А я... кем я был бы, если бы пошел за тобой? Какое я имел бы право говорить о чести? Знаешь, хаосит... мы могли бы стать друзьями. Но свобода — обязывает. Так вышло, что мы враги, и не случайно, а по нашему же выбору. И если прежде, чем уничтожать мир, я должен сделать его хуже, поправ дружбу и честь, предав сам себя — быть может, не так уж он и достоин уничтожения?

— Почему я не убил его раньше?..

— Потому, что ты дурак, хаосит. А теперь — прими вызов на поединок воли.

— Я не собираюсь принимать вызовы от полумертвых противников. Ты все равно умрешь.

— Мы умрем вместе. Если ты отказываешься от поединка, я убью тебя так.

Усмехнувшись, хаосит покинул астрал.

Спирит в ярости бросился на него, но, коснувшись, взвыл от боли — аура Хаоса жгла немилосердно. А сил уже и правда не было — тело доживало последние мгновения. Флей не мог пробить защиту, как ни хотел.

Его внимание привлекла третья аура — от сферы, источника энергии. Хаосит не счел нужным защищать ее.

Но взять энергию у сферы не получилось. Не было сил даже на это. То есть... силы были, силы его собственной жизни, но, воспользовавшись ими, Флей уже не мог бы сделать ничего.

Впрочем, ему в любом случае выпадала смерть.

И, отчаявшись, Флей позволил всем крохам энергии — тем, что уходят лишь со смертью — покинуть тело. Остались ничтожные доли мгновения...

Спирит собрал энергию в одну точку — и ударил. Не хаосита — он бы выжил. Сферу.

Что было дальше, Флей уже не видел.

ЭПИЛОГ.

Со смертью хаосита мир стал успокаиваться. Успокоились бунты в Лоранде, поутихли разбойники. Обитатели южного Лоранда перестали совершать набеги на земли Серебряных, инквизиция, подсчитав потери, умерила пыл. Население страны постепенно вернулось к нормальной жизни.

Впрочем, многое осталось неисправленным. Годы отстраивались пострадавшие в боях города, десятилетиями держалось недоверие между недавними союзниками, а главное — даже и через тысячу лет никто бы не смог воскресить погибших в этой бесполезной войне.

А если бы и смог, самые главные участники этой войны — спирит Флей и хаосит Каларс — все равно остались бы в загробном мире. Их тела не нашел бы самый лучший следопыт — сфера, взорвавшись, обратила обоих в пепел.

Лайфлаверу повезло больше. Он смог отскочить, и пламя не задело его, досталось только ударной волной. Он выжил — так уж распорядилась удача...

* * *

Лайфлавер наблюдал за восходом. С некоторых пор он полюбил это занятие, и специально отправлялся с корсарами, чтобы, выйдя из вечных туч, лишний раз посмотреть на восходящее солнце.

Слабый красный свет не раздражал чувствительные глаза, и Лайфлавер смотрел, даже не щурясь. Когда солнце поднимется высоко, его блеск на морских волнах станет нестерпимым, тогда придется одеть повязку. А пока... можно насладиться восходом.

Опытный взгляд отметил, несмотря на солнечные блики, далекую черную точку. Конечно, на корабле Синеглазый не только развлекался — смешно не пользоваться старыми навыками — и точка привлекла его внимание не просто так.

Островов тут нет, эльфийские перехватчики должны быть в других районах...

— Имперцы, что ли?

— Это кит, — раздался насмешливый голос, — молодой. Дрыхнет.

Очень медленно Лайфлавер обернулся. Он узнал голос.

За его спиной стоял человек в тонком плаще с капюшоном, сейчас отброшенном. Длинные седые пряди, прихваченные ремешками, спадали ему на грудь. Глаза напоминали аметисты, а на губах играла едкая, но совершенно беззлобная, улыбка.

— Я же... тебя... убил, — с легкой дрожью в голосе произнес Лайфлавер.

— Да. Я пришел сказать за это спасибо.

— Что? Ты благодарен, что я тебя убил?

— Если бы не ты, кто знает, что было бы сейчас... — Флей вздохнул. — Это я уничтожил сферу.

— Ты... — Лайфлавер покачал головой. — Я все равно не пойму, как ты сделал это. Так ты призрак?

— Дай руку.

Немного боязливо эльф протянул руку... Рука спирита оказалась теплой и живой.

— Так что же это значит?

— Я мертв... но я остался спиритом, лишь освободился от плоти. Я — чистый эфир. И я могу быть таким, каким захочу.

— И кем же ты будешь?

— Флеем. Просто Флеем, спиритом, странником из ниоткуда в никуда. Передо мной бесконечная дорога, а на ней без предела всего, что только есть в жизни. Путь только начинается.

— А скучно не станет? Бесконечный путь...

— Не станет. Чтобы не стало, я постараюсь не забыть два слова.

— Какие?

— Свобода обязывает. Пускай ты не поймешь смысла этих слов — чтобы понять, нужно хоть раз испытать ее. Истинную свободу. Однажды слова перестанут казаться парадоксом, тогда знай: ты свободен.

Станислав Баранов aka Flaye, апрель 2009 - октябрь 2010, Химки.

Примечания.

1. Эфир — пятая стихия, не признаваемая официальной философией — материя, из которой состоит душа и мысли. Эфир обладает некоторыми свойствами других стихий. Греет и сжигает, как огонь, течет, как вода, неуловим, как воздух, и рождает жизнь, как земля. Для мистиков Эфир — в равной мере слуга и объект поклонения.

2. Убедительная просьба не следовать приведенным здесь и далее алхимическим рецептам. То, что мистики ими пользуются, ничего не значит — средний срок жизни мистика 34 года. В случае если вы все же решите испытать что-либо на себе, автор не несет никакой ответственности.

3. В нашем мире эта фигура известна как "Кривая Кох".