Глубина Земляной А. Орлов Б.

Мальчишка получил свое вознаграждение и убежал совершенно счастливый, а Этоар и Виктор остались в магазине попивать похожий на чай отвар водорослей и беседовать обо всем и ни о чем. Торговец поделился последними городскими сплетнями, пограничник же рассказал ему специально заготовленные на такой случай истории из жизни нескольких соседних городов. Кроме того, хозяин мимоходом рассказал, что его дело перешло к нему по наследству от отца, что они с сестрой Гриен — сироты, и что ему стоило огромный усилий убедить Гриен не идти в армию, а остаться с ним. В свою очередь Виктор сообщил, что он — волк-одиночка, семья была, но теперь — увы, и что он решил сменить район деятельности, а потому подумывает обосноваться здесь.

Примерно через час товар был доставлен в лавку. Торговец принялся тщательно осматривать шкуры в поисках дефектов. И хотя на его лице не дрогнул ни один мускул, а движения оставались такими же размеренными и точными, словно у робота, Афанасьев мог бы поклясться, что Этоар доволен и оценил товар по достоинству. Гриен все это время стояла рядом, и тоже ничем не выражала своих чувств, но по ее быстрым взглядам становилось ясно, что девушке очень интересно.

— Ну, что же, — Этоар поднял на пограничника свои колючие глазки. — Давайте подведем окончательный итог...

Щупальца тагами совершенно неожиданно потянули на целых две тысячи. Железы энцитеров торговец был готов взять по три с половиной за контейнер, буркнув: 'Кто же знал, что у вас контейнеры не стандартные?' Семь малых шкур он оценил в полторы тысячи за каждую, а большие требовали отдельной оценки каждая. Первая ушла после короткой торговли за три восемьсот пятьдесят, вторая — за четыре сто тридцать.

Виктор вдруг понял, что Ларл явно получает удовольствие от самого процесса торговли, припомнил восточные базары, на которых бывал неоднократно, и с удовольствием включился в игру. За третью шкуру Этоар выложил пять тысяч, скорчил плачущую физиономию и сообщил в пространство, что его разорили, и теперь ему придется, чтобы прокормиться продать замуж свою сестру. Гриен тихонько фыркнула. Афанасьев облил взглядом ее крепкую, ладную фигурку, задержался на двух кобурах у пояса, из которых торчали отбеленные от частого употребления рукояти автоматических пистолетов, стрелявших взрывающимися иглами, и сделал предположение, что такую жену он бы купил. И обязательно купит, когда ему окончательно надоест эта дурацкая жизнь. Девушка показала ему язык, а Ларл рассмеялся звенящим смехом.

Настала очередь последнего, самого большого р'эца. Этоар развернул ее, поднес к светильнику, полюбовался переливами цвета, и начался большой торг. Виктор хорошо знал: р'эц таких размеров — исключительная редкость, и потому без зазрения совести задирал цену, Ларл же, с отчаяньем ополченцев сорок первого сражался за каждый никоха, словно за спиной у него была Москва и отступать некуда.

Они уже почти договорились на двенадцать тысяч триста, когда Афанасьев вдруг почувствовал взгляд. Жадный, восторженный, девичий... Он глянул искоса: Гриен во все глаза смотрела на громадную шкуру, и в глазах ее светилось искреннее восхищение, смешанное с осознанием того простенького факта, что ей никогда не обладать чем-то подобным.

Решение пришло мгновенно: Виктор сорвал с прилавка уже почти проданную шкуру, бросил короткое 'Не продается!' и в одно мгновение закутал в радужные переливы ошарашенную девушку:

— Прекрасная джа, я очень прошу вас не обижать меня и принять этот огрызок в подарок. Больше у меня — увы! — ничего нет, — произнес он. Затем вставил чип-карту в считывающее устройство, и махнул рукой Этоару:

— Перечисляй.

Тот кивнул, нажал на клавишу, на развернувшемся голоэкране замелькали цифры, высветилась окончательная сумма. Виктор вынул чип-карту, сунул в карман и вышел из лавки, провожаемый оценивающим взглядом торговца.

Он отошел уже шагов на сто и собрался подняться на следующий ярус, когда услышал за спиной топот. Обернулся — за ним охотящейся пантерой неслась Гриен. Догнала, встала и жестко посмотрела ему в глаза:

— Зачем?

— Что? — включил дурака Афанасьев. — Зачем иду? Так ведь поесть где-то надо. Да и с ночлегом определиться не помешает...

Девушка вспыхнула:

— Дурак! Зачем ты р'эца мне подарил?! Я тебя просила?!

— Просила, — кивнул головой Виктор.

— ЧТО?!! Когда?!!

-Ты так на нее смотрела... — Афанасьев улыбнулся, — Как ребенок на конфету. Ну а я, знаешь ли, не такая сволочь, чтобы пожалеть конфетку для малышки. Да еще такой симпатичной...

Гриен залилась краской. Помолчала, потом спросила:

— И где ты собираешься поесть? Может быть, показать тебе хорошее место, где и вкусно, и недорого?

— Покажи, — кивнул пограничник. — Только, чур, поешь со мной. А то вдруг ты меня отравить собралась, а потом ограбить?

Это было произнесено с такой дрожью в голосе, что девушка прыснула...

-...Ну вот, и когда отец отказался платить клану Добар за защиту, они напали... — Гриен облизала ложечку с десертом и потянулась к горячему сладкому вину.

Афанасьев слушал эту бесхитростную историю о том, как семья — большая дружная семья одномоментно прекратила свое существование. Ларл и Гриен — единственные, кто уцелел. Да и то только потому, что Ларл в это время служил в армии, в каком-то специальном подразделении и пребывал в богом забытом захолустье, а Гриен училась в закрытой школе.

— Брат подал в отставку, потом приехал сюда с несколькими своими сослуживцами и клан Добар умылся кровью. Была настоящая война... -Долгий глоток вина и девушка снова вернулась к десерту. — А потом он забрал меня из школы, и мы живем вдвоем. Нас не трогают: к нам часто приезжают однополчане брата, среди них даже один генерал есть!

Виктор подумал: 'Да, вас не трогают: генерал может такого наворотить, что ой. Только поэтому и вас сторонятся: вы — из другой жизни, которая идет по другим правилам. А всем остальным приходится жить по этим...' Он пожалел и Этоара — толкового, видно, офицера, и девчонку, от которой шарахаются, точно от зачумленной. Две сломанные жизни, хорошо хоть, что сами люди не сломались. Живы, но их жизни вряд ли можно позавидовать...

Из ресторана они отправились в квартал развлечений, который не имел ничего общего с кварталом красных фонарей. Здесь располагались какие-то заведения, похожие на кегельбаны, бильярдные, кино— и просто театры. Посмотрели какую-то слезливую мелодраму, в которой Виктору понравилась только музыкальное сопровождение, потом сыграли в игру, отдаленно напоминающую дартс, и пограничник выиграл два поцелуя, после чего, наконец, двинулись обратно. Афанасьев настоял на том, что обязательно проводит Грен домой, а уже только потом займется поисками порекомендованного девушкой пансиона.

Они шли, легко болтая о том, о сем, и почти не заметили, как дошагали до лавочки 'Кож... М...ха Галантер...'. На пороге их встретил сам Ларл. Он пожурил сестру за то, что слишком долго гуляет и послал ее спать. А когда она ушла, повернулся к пограничнику:

— Викт, — произнес он серьезно. — Будьте осторожны в наших ярусах. И держите нож наготове...

В правильности этого совета Афанасьев убедился отойдя совсем недалеко. Завернул за угол длинного коридора и тут же едва не столкнулся с парой каких-то хмурых молодчиков. Попробовал было обойти их, но один из хмурых заступил ему дорогу:

— Ты сюда больше не ходишь, — сообщил он куда-то в сторону.

— Даже сейчас не иду, — легко согласился пограничник, и повернул назад.

Но шагнуть не сумел: там оказались еще трое. И тоже перегораживали дорогу.

— Дайте дорогу — сказал Виктор и чуть отшагнул в сторону, поворачиваясь так, чтобы держать в поле зрения всех пятерых.

По тому, как двигались его противники, Афанасьев сделал вывод, что подготовлены они намного хуже даже рядового второго года службы из его мангруппы. 'Что ж, хотите по-плохому — будет как всегда'.

Видимо его мысли отразились на лице, потому что один из противников прыгнул вперед, пытаясь достать пограничника выхваченным откуда-то свистящим виброножом. Афанасьев шагнул, отбивая вооруженную руку и резко ткнул противника ножом в шею. Мертвый противник еще падал, а пограничник уже атаковал второго. Тот попытался отскочить, откинулся назад, уходя от тычкового удара и поймался на обратном движении клинка вспоровшего ему живот. Второй труп завалился назад, а Виктор ударил ногой в голень третьего, и в развороте успел воткнуть свой клинок в левый бок резко скрючившегося человека.

Только тут четвертый и пятый наконец поняли, что их убивают. Они попытались напасть с двух сторон, но работу в паре надо долго и упорно тренировать и отрабатывать. Чего двое мелких уголовников Вардора, разумеется, не делали. Да и не знали. Виктор качнулся влево, и тот, что двигался оттуда в панике отскочил, зафинтил клинком. А правый противник наоборот устремился вперед. И налетел грудью на услужливо подставленный нож.

Последний бросил оружие и в отчаянии прикрыл голову. Но Афанасьев не собирался его щадить: он слишком хорошо знал, что бывает, когда прекраснодушные идиоты оставляют вот таких наделавших в штаны слизняков в живых. В Таджикистане один такой, отпущенный добреньким болваном, навел потом на заставу банду в две сотни стволов. И когда с немалым трудом и потерями удалось отбиться, добренький болван выл подстреленным волком, обнаружив, что проводником басмачей был тот самый слизняк. И Виктор еле-еле успел выбить из его рук автомат, который парень ткнул себе под челюсть. Очередь ушла вверх, а парень посмотрел на своего командира стеклянным взглядом. И ночью попытался перегрызть себе вены.

Поморщившись от таких воспоминаний, пограничник ткнул последнего ножом чуть повыше кадыка и ушел не оглядываясь.

Кровь к счастью скатывалась с одежды охотника словно с пластика, и в итоге даже не пришлось отмываться привлекая ненужное внимание.

Без каких-нибудь приключений он дошагал до шлюзовой камеры двенадцатых ворот, прикупил прямо в порту разных вкусностей, вроде конфет, разнообразного мяса, сока и сладкого желе. Завершали все это изобилие двадцать литров мороженого и здоровенная банка шоколадного печенья. Продукты загрузили в Торвар, после чего Виктор забрался в лодку сам и покинул город. Конечно, этих шакалов вряд ли кто-то будет всерьез разыскивать, но чем черт не шутит? 'Береженого — бог бережет', — рассудил он и поторопился убраться из Вардора.

На воротах он сообщил, что целью его является охота, получил в карте соответствующую пометку, и двинулся прочь с максимальной скоростью. Отойдя подальше, он остановился, положил лодку на грунт, и настроив сторожевую систему, отошел ко сну. Спал он спокойно...

8

Сверхсрочно! Особый допуск, группа 1.

Запрос ? 558673

К оперативному донесению 266 агента Трасса.

Прошу подтвердить проведение операции в Вардоре силами других специальных ведомств и Внутреннего Контроля в частности.

Первое управление Внешнего контроля. Оперативный координатор, подполковник Гресс.

Запрос за номером 558673 получен.

Оперативный дежурный центра связи Внутреннего Контроля майор Кайрес.

Запрос за номером 558673 отклонён.

Причина — неправильное оформление запроса.

Дежурный начальник штаба ВК полковник Теасс Риго.

Ларл Этоар еще раз перечитал высветившуюся на экране коммуникатора надпись и прошептал ругательство. Форма, видите ли не та! А впрочем, чего еще ожидать от снобов из ВК? Отвечать по делу не хотят, а честно сказать об этом... Ну, это уж вообще из области сказок для малышей!

Порассуждав таким образом еще немного, он подумал и решительно набрал по памяти номер.

— Добавочный три шесть восемь, уточняющий — два шесть шесть, — произнес он спокойно. И почти сразу же, уже совсем другим тоном — Карнар? Привет, старый тагами!

— Здорово, Ларл, грязный бродяга! — зарокотал на том конце веселый голос, и на развернувшемся голоэкране появилось лицо, обрамленное черными кудрями. — Давненько я тебя не слышал.

— Как твои дела, дружище?

При этом вопросе с лица Карнара тут же сползла улыбка:

— Выкладывай, что случилось?

Ларл ничуть не удивился. Очень подробно он обрисовал портрет вольного охотника Викта Авана, переслал Карнару ответ на свой запрос, а потом спросил:

— И что ты думаешь обо всем этом?

На том конце канала связи майор Карнар-зан Ле задумался, обеими руками взъерошил свою буйную кудрявую шевелюру и полез в поисковик по армейским базам данных. Попутно он выяснил у Ларла причину такого интереса, поинтересовался здоровьем Гриен, успехами в торговле и выяснил еще кучу столь же малозначительных подробностей. Но внезапно оборвал беседу на полуслове:

— Слушай, Ларл, приведенным тобой параметрам соответствуют только два человека: подполковник зан-Лагеш и полковник Дер.

— Зан-Лагеш? Быть не может! — поразился Этоар. — Я знал его еще до Лиарского скандала. И узнал бы, невзирая ни на какую пластику.

— Уверен? — невесело хохотнул зан Ле. — Старина Брой сильно изменился после того веселенького дельца. Знаешь, обвинения в гибели пятнадцати тысяч гражданских изрядно влияют на личностные качества. Особенно, если эти обвинения справедливы...

— Ерунда! — махнул рукой Ларл, но в его голосе уже не было той же уверенности.

— Тебе виднее, — хмыкнул Карнар. — Ну а полковник Дер тебе как?

— А вот про него — поподробнее, — попросил Этоар. — Я никогда не встречался с ним лично, а то что слышал о нем... — он сделал неопределенный жест рукой.

— Подробнее? — Карнар снова взъерошил шевелюру, — Ну, это мне время нужно. Личное дело дает мало информации, сам знаешь. Надо по нашей базе запрос кидать.

Они еще поговорили о разных пустяках, вспомнили свое боевое прошлое, и распрощались, условившись, что Каранар сообщит, как только что-то разузнает. Закончив разговор, Ларл откинулся в кресле и погрузился в невеселые раздумья.

Подполковника Броя зан-Лагеша он знал неплохо. И если честно, испытывал к нему двойственные чувства. Ларл не пожелал бы никого лучшего, чтобы прикрыть свою спину или как плечо, на которое можно опереться в трудную минуту боя. Но Бройзан-Лагеш — последний человек, которого Этоар хотел бы видеть своим зятем.

— Лиара, — произнес он вслух, прикрывая глаза. — Лиара... Черт возьми, Лиарский палач!

Во время последней компании против вооруженных формирований Тайхо, подразделения подполковника зан Лагеша окружили город Лиару. Собственно говоря, это был даже не город, а так — укрепленный торговый пост. Но кроме пяти тысяч вражеских бойцов в куполе находилось втрое больше гражданских лиц, в том числе — женщин и детей. Брой располагал восемью тысячами солдат и офицеров — одуревших, измотанных двумя неделями непрерывных боев. Оценочные потери штурмующих составляли пятьдесят процентов, но, с учетом общей усталости войск, могли доходить и до шестидесяти пяти. И подполковник зан Лагеш принял жестокое решение: его ракеты вскрыли купола в сотне мест, а через двадцать часов группы зачистки ликвидировали последние очаги сопротивления. За эту операцию подчиненные благословляли своего командира, но СМИ и Правительство... Лиарского палача отстранили от командования, а потом он то ли ушел в отставку, то ли покончил с собой, то ли затерялся где-то во внешних мирах.