— Капитан, — очевидно, мальчишка понял, что брыкаться бесполезно. Молодец, быстро соображает. — У меня нет права распоряжаться такими суммами.
— В долг не даю, — сухо обронил Соломин. — И на слово верить не собираюсь. "Потом, после того как...", что вы сейчас хотите мне предложить, меня абсолютно не устраивает. Деньги на бочку, пожалуйста, а потом забирайте свою покупку и валите на все четыре стороны.
— Погодите... Вы можете немного обождать? Мне надо связаться со своим... начальством.
— Разумеется, могу, — благосклонно кивнул Соломин. — Только недолго. Думаю, пары часов вам должно хватить...
В этот момент их самым грубым образом прервали — запиликал коммуникатор в капитанском браслете, и голос вахтенного офицера, слегка искаженный динамиком, продребезжал:
— Капитан, у нас проблемы!
— Что, опять горячие эстонские парни? Ах да, этих мы уже... Неужели лихие польские гусары? Или, может, итальянская мафия? — с легким сарказмом, скрывающим беспокойство (ну не стали бы его во время важных переговоров беспокоить по пустякам), спросил Соломин.
Сарказм, кстати, выглядел вполне естественно. Ну что поделаешь, если поляки лет десять назад в очередной раз доказали недееспособность своего государства в целом, и своей армии в частности? А заодно уж, от великого, наверное, ума, продемонстрировали всему миру, что панский гонор с успехом заменяет полякам мозги.
Конечно, главный принцип большой политики, который с успехом можно выразить одной фразой "заподли ближнему своему", никто еще не отменял, и поляки его не забыли. Просто определять когда, как и, главное, кому делать гадости — тоже высокое искусство, требующее недюжинных мозгов. И разве остальное человечество виновато, что в девяти случаях из десяти умный поляк — сказочный герой?
В общем, попытка захватить немецкую колонию, расположенную как раз на границе секторов, с треском провалилась. Более того, злопамятные боши, давным-давно ни с кем не воевавшие и потому ошибочно не воспринимавшиеся соседями всерьез в качестве обладателей реальной военной силы, решили по такому случаю вспомнить бурное прошлое. Мало того, что большая часть армии и половина флота поляков оказалась связанной в неожиданно упорных боях за малонаселенную периферийную планету, так еще и германская метрополия отреагировала чрезвычайно быстро и жестко. Флот немцев, неожиданно большой и хорошо оснащенный, в двух коротких жестоких сражениях раскатал польские военно-космические сила в тонкий блин, после чего незадачливых завоевателей пинками выгнали со спорной территории.
История довольно банальная, такое случалось не раз и ни два, и заканчивалось, как правило, выплатой проигравшей стороной внушительной контрибуции. Правила знали все, и никто не сомневался, что так будет и на этот раз, однако здесь добропорядочным и флегматичным немецким бюргерам будто шлея под хвост попала. А может, дело было в том, что сын германского канцлера командовал в том конфликте эсминцем и погиб в бою? Кто знает. Главное было в том, что немцы, не останавливаясь на достигнутом, тремя броненосными колоннами вломились на территорию Польши, благо польский флот де факто прекратил свое существование и оказать немецким кораблям хоть сколько-нибудь серьезное сопротивление был не в силах.
Пока немецкие адмиралы грамотно резали территорию польского сектора на ломтики, быстро, методично и безжалостно подавляя узлы сопротивления и высаживая на не готовые к обороне польские планеты вооруженные до зубов десантные дивизии, соседи пребывали в состоянии обалдения, переходящего в оцепенение. Полномасштабной войны, равно как и усиления неожиданно взбрыкнувшей Германии, никто не ждал и не хотел. Однако, когда стало ясно, что еще неделя-другая, и от Польши ничего не останется, а останавливаться сами немцы не хотят, все испуганно зашевелились.
Сразу куча международных, в основном правозащитных, организаций, включая ставший чистой формальностью после выхода из него Российской империи ООН, дружно осудила агрессию Германии против мирной и насквозь дружелюбной Польши. Германии на правозащитников было плевать с высокой колокольни, да и на ООН тоже плевать, о чем она заявила прямо и недвусмысленно.
Видя, что пшекам приходит быстрый и непоправимый кирдык, все остальные забеспокоились уже всерьез. Не то, чтобы кому-то были так уж дороги поляки, но такое развитие ситуации очень заметно нарушало баланс сил, сложившийся к тому моменту, и Британское содружество с примкнувшими к нему шестерками немедленно стало сколачивать коалицию, призванную остановить "агрессора". Тут уж пришла очередь беспокоиться Германии, однако, неожиданно для всех, во вроде бы никаким образом не касающиеся ее разборки влезла Российская империя.
Хотя влезла — это очень громко сказано. Просто в один прекрасный, а для многих совсем не прекрасный день на границе с Британией начали скапливаться русские боевые корабли. Точнее, там и раньше были патрульные эскадры, но сейчас они начали стремительно превращаться в ударный, усиленный штурмовыми кораблями флот, маневрирующий у самых границ заносчивого соседа.
Бритты забеспокоились и послали императору ноту о недопустимости такого поведения, на что русские в своей обычной манере брезгливо процедили через губу, мол, на своей территории делают что хотят, и никакие лимонники (именно так и было сказано) им не указ, и перебросили к границе еще две линейные эскадры. Англичане забеспокоились еще больше — ударная группировка русских достигла уже внушительной мощи и в любой момент могла обрушиться на них. Учитывая, что русские превосходили их не только количественно, но и качественно (периодически империя распродавала устаревшую технику, и ее бэушные корабли покупали охотнее, чем новейшие корабли конкурентов, ибо были они куда мощнее, опережая ту же Британию минимум на поколение — создатели первых звездолетов так и остались законодателями моды в космической гонке вооружений), удара можно было и не перенести. В такой ситуации снимать с этого района корабли было безумием — напротив, те силы, которые собирались против немцев, начали перебрасываться на русскую границу, чего русские, в общем-то, и добивались. Соломин в тот момент был старпомом на тяжелом крейсере "Вайгач", принимал участие во всех этих маневрах, надувая вместе со всеми щеки и шевеля пушками, и прекрасно понимал, что что-нибудь Россия с этого поимеет. Неясно, правда, что (позднее выяснилось, что Германия передала русским в бессрочную и бесплатную аренду две богатые ресурсами системы, захваченные у поляков), но поимеет точно, ибо политика Российской империи была проста до безумия — во-первых, не делать ничего просто так, а во-вторых, если ради интересов империи вместо русского солдата можно использовать кого-то другого, то его и надо использовать. Если убьют — невелика потеря, а своих людей сохраним. Да и вообще, чем больше воюющие убивают друг друга — тем лучше для тех, кто остался над схваткой, тем больше дивидендов с этого можно поиметь.
Вот так и получилось, что немаленький британский флот стоял в бездействии, а в это время немцы, довольные, как слоны, радостно нагибали Польшу и имели ее в извращенной форме, хотя и чуточку торопливо. Словом, Польша как государство перестала существовать. А как только была подписана безоговорочная капитуляция, русские корабли в течении нескольких часов разошлись по своим базам, оставив британцев чувствовать себя идиотами.
Конечно, потом было много воплей, международных скандалов, но русских это совершенно не касалось — формально они не совершили ничего противоправного. Да и остальные, не обращая внимания на повизгивания оскорбленных в лучших чувствах бриттов, решили внимания на инцидент не обращать. Во-первых, Польша к тому моменту давно уже проходила по разряду папуасии, а во-вторых, лучше всего у Польши во все времена получалось ложиться под клиента. Так зачем нарушать добрую традицию?
А самое смешное, что поляки, в который уже раз потеряв собственное государство, возненавидели не завоевателей-немцев, не оставившее их без поддержки мировое сообщество, а почему-то как раз русских. Русским было, по большому счету, плевать на нелюбовь шестерок, но вообще интересный изгиб мысли у людей...
С итальянской же мафией вообще давно уже, лет триста назад, случилась история, похожая, скорее, на анекдот. Ну кто бы мог подумать, что гордые потомки легионеров, еще к двадцатому веку выродившиеся в полное ничтожество и в качестве серьезного человеческого бренда имеющие только эту самую мафию, решат, что они круты?
И полезли шустрые итальянские мафиози, до того могущественные исключительно в собственной стране, да еще в США, куда в свое время перебралась наиболее деятельная и решительная часть закононепослушных граждан, осваивать новые рынки. И все бы ничего, вот только для пробы сил они почему-то решили выбрать Финляндию, которая была крошечной и в докосмическую эру, и в космическую на тот момент тоже осталась небольшой, но гордой и тихо пьющей державой.
Ошалевшие от такой наглости финны, видя на своих улицах продавцов дури, сутенеров и прочих рэкетиров, сначала долго чесали репу, а потом медленно-медленно встали, медленно-медленно расстреляли нарушителей спокойствия, а когда итальянская общественность, возмущенная таким к себе отношением, подняла истошный визг по поводу геноцида своих граждан, медленно-медленно провели мобилизацию и медленно-медленно завоевали Италию, чего никто не то чтобы не ожидал — в страшном сне увидеть не мог. А после этого финны неожиданно оперативно и крайне жестко провели зачистку. В результате Коза Ностра осталась реальностью только в США, в самой же Италии (точнее, итальянской провинции Великой Финляндии) от нее сохранилось только несколько строк в учебнике истории.
Весьма показательно, что финны не остановились на достигнутом, а, почувствовав себя круче яиц и выше облаков, тут же устроили войну с Нидерландами, откусив у тех немалый кусок. Пока голландцы, выходя из состояния наркотического кайфа, хлопали глазами, пытаясь определить, кто, зачем, а главное, как умудрился их отделать, финны под орех разделали бельгийцев, а потом навешали люлей вступившейся за них Французской Деспотии. Правда, на том их воинственность резко пошла на убыль, потому как более крупные и, соответственно, сильные державы пригрозили, что "щас как вмажут", однако до полного замирения Финляндия успела еще отобрать три планеты у Швеции и чувствительно пощипать Австрию за мягкий волосатый сосок.
Вот такие вот поучительные истории, вошедшие в военно-космический фольклор. Увы, вахтенный офицер шутку не принял — значит, случилось что-то и впрямь серьезное, что и подтвердила следующая фраза:
— Капитан, на радаре неизвестные корабли, идут курсом на нас.
— Сколько? — спросил Соломин, разом перестав улыбаться. Хорошее настроение исчезло мгновенно.
— Восемь отметок. Расчетное время вхождения в зону огня сорок восемь минут. Закрыты маскирующим полем, стандартный гражданский радар... Да что там, даже обычный военный радар их бы не обнаружил. Похоже, на русскую аппаратуру они не рассчитывали. Идентифицировать из-за поля пока не можем, но мощность защиты говорит о том, что корабли рангом не ниже крейсера.
Повернувшись всем телом, Соломин мгновенно привстал, перегнулся через стол, левой рукой схватил сидящего англичанина за горло и, рывком выдернув его из кресла, рванул на себя, сметая обмякшим от неожиданности телом стоящие на столе бутылки и закуску. Одновременно правая рука выхватила из ножен кортик и уперла его англичанину под челюсть.
— Продал, щусенок? Убью!
— А-а-а! — заорал тот. Все, чему его учили, похоже, от страха, вызванного столкновением с суровой прозой жизни, вылетело из головы, как палая листва под порывом ветра. Инстинктивно пытаясь держать горло подальше от блестящего лезвия, он запрокинул голову, и теперь кончик узкого граненого клинка ощутимо царапал натянувшуюся кожу, готовый в любой момент прервать жизненный путь незадачливого шпиона.
— Говори, козел, кого ты приволок?
— Я не знаю, — захлебываясь словами, вдруг быстро-быстро затараторил англичанин. — Я должен был забрать пленных и возвращаться на базу. Заплатить намного безопаснее, чем устраивать стрельбу.
Как ни странно, последняя фраза оказала на Соломина должное воздействие. Англичане не были трусами, это признавали все, но они были рациональны и действительно в такого рода делах предпочитали платить. Вот позже, действительно, стоило опасаться, что в борт кораблю прилетит неизвестно откуда торпеда, в ресторане отравишься устрицами, да так, что не откачают, или наркоман ради бумажника ткнет тебя ножом в печень, но именно позже — заметать следы английская разведка умела. Сейчас же им и в самом деле было проще и безопаснее заплатить, тем более что "Просто Смит", решись они на ликвидацию, погибал при любых раскладах — "Эскалибур", в случае гибели командира, успевал разнести и Большой Хват, и английский крейсер одним залпом, а телеметрия состояния Соломина шла на компьютер корабля постоянно. Разумная и общепринятая предосторожность, о которой англичанин не мог не знать. Хотя, конечно, его могли и использовать втемную, забыв сообщить, что возвращение не предусмотрено. Ну и хрен с ним, даже если покупатели и решили переиграть, мальчишка ни в чем не виноват, если вдуматься — так, Попка, задача которого взять товар и отдать деньги. И то, что он считает себя крутым суперагентом, ровным счетом ничего не значит. Решения принимают совсем другие люди, и они, если возникнет нужда, ни секунды не задумываясь, пожертвуют сотней таких героев.
Резким толчком отправив Смита обратно в его кресло, Соломин гаркнул в браслет:
— Корабль к бою. Приготовиться к эвакуации, — и решительно направился к двери. Англичанин за его спиной испуганно пискнул:
— А как же...
— Никак. Сделка отменяется в связи с форс-мажорными обстоятельствами.
— Но...
Соломин вытащил из кармана блокнот, черкнул несколько строк и, вырвав листок, быстро протянул его Смиту:
— Здесь координаты, по которым со мной можно связаться.
Смит быстро пробежал глазами по написанному, запоминая, кивнул и, скомкав бумагу, метко запулил ее в мусоросжигатель, после чего кинулся ко второму выходу. Быстро сообразил, что надо делать ноги, а переговоры можно перенести и на потом.
В коридоре почетный эскорт спокойно ждал Соломина и, глядя на своего капитана, пулей выскочившего из переговорного зала, десантники вытаращились на него с недоумением. Все правильно — они же не в курсе происходящего, с некоторым опозданием сообразил капитан, но времени вдаваться в детали сейчас не было.
— Срочная эвакуация. Возвращаемся на крейсер, — будничным тоном, даже с несколько скучающей интонацией объявил он и взмахом руки отмел любые возможные вопросы. Хотя вопросов, в общем-то, и не было — вышколенные десантники отлично знали, когда стоит спрашивать, а когда лучше и промолчать, отложив прояснение ситуации до лучших времен, и исполнять приказы.
Минуту спустя они уже бодро грохотали ботинками по направлению к шлюзу. Сорок восемь минут — это, одновременно, и очень мало, и очень много, главное — как это время использовать. Сейчас наверняка десантный бот, доставивший их на станцию, уже готов к экстренному старту, точно так же готов и "Эскалибур". Главное — не терять времени даром, и все у них получится. Чьи бы ни были эти корабли, наличие в этих местах русских локаторов дальнего обнаружения они точно не предполагали. Значит, все же не англичане — те знали бы, что за корабль собираются атаковать. А может, все же и они — ведь только параноик задействует такие радары, находясь на стоянке. Впрочем, Соломин и впрямь стал за последние годы немножечко параноиком или, во всяком случае, очень подозрительным человеком.
