Александр. Продолжение похода 3

В пылу боя, второй отряд наемников не заметил отхода своих товарищей и уверенно атаковал противостоящих им сариссофоров и пельтеков. Из-за тесноты, гоплиты не могли использовать свои длинные копья, и вынуждены были отбиваться короткими мечами. Очень многим казалось, что ещё немного, ещё чуть-чуть, враг будет разбит и победа будет у них в руках. Позабыв обо всем, в кураже атаки они продолжали давить, но сопротивление врага только нарастало.

Вскоре общее положение дел изменилось, но не в пользу мамертинцев. Сначала им в бок ударила вражеская кавалерия, а затем окружили македонские гоплиты. Не прошло много времени, как наемники Агафокла оказались в полном окружении, из которого части из них не посчастливилось вырваться в спасительный мрак ночи. Пытаясь пробиться сквозь плотный строй вражеских солдат и всадников, они пали под их ударами, но так и не показали противнику спину.

Оба военачальника остались недовольны результатами ночного боя. И Агафокл и Эвмен считали, что их солдаты могли действовать в этом бою гораздо лучше, и только капризная судьба помешала им полностью показать свои способности.

Своя правда в их рассуждениях, несомненно, присутствовала, однако после нападения на македонский лагерь Агафокл отвел свои войска за стены Сиракуз. Не желая в одиночку драться с Эвменом и тем самым ослаблять свои силы, правитель Сиракуз решил обратиться к пунийцам с предложением о совместных действиях против стратега Александра. Уже на другой день в Карфаген было отправлено посольство с предложением заключения военного союза против македонцев.

Заключать союз со своими вчерашними врагами против новых врагов, было привычной тактикой карфагенян, время от времени приносившей свои плоды. Обычно Сенат Карфагена быстро утверждал подобные союзы, и главный вопрос в них заключался в том, кто и сколько должен был за него платить. Однако на этот раз слушания затянулись на два дня и предложение Агафокла, было принято с небольшим перевесом. Многие карфагеняне не хотели обострения с Александром.

В стенах карфагенского Сената в течение двух дней шли жаркие дебаты. Выступало много сторонников разных партий и семейств. Одни выступали к открытому конфликту с македонским царем, другие призывали к более сдержанным и осторожным действиям но, в конце концов, давняя мечта пунийцев об обладании всей Сицилией взяла вверх. Сенат проголосовал за посылку в Сицилию войск во главе с Гимильконом, и одновременно приказал Магону Барке начать новый набор солдат среди нумидийцев, иберов и ливийцев. Одновременно с этим, главе торговой палаты Бомилькару было поручено найти общий язык с македонским царем по поводу раздела Сицилии между двумя государствами, при котором Александру отошли бы Сиракузы с их землями.

После отражения ночного нападения наемников Агафокла, солдаты Эвмена без помех подошли к Леонтинам и стали лагерем вблизи городских стен. По приказу стратега солдаты разбили хорошо укрепленный лагерь, демонстрируя местным грекам, что намерены в серьез и основательно защищать их от посягательств тирана Агафокла.

Эти действия царского стратега были встречены осажденными с большим восторгом. В стан к Эвмену была отправлена большая делегация из лучших представителей города с заверением в вечной дружбе и верноподданстве местных жителей к царю Александру. В честь снятия осады, в Леонтинах было устроено большое гуляние, но Эвмен не ослабил свое внимание относительно противника.

Стремясь не выпускать противника из виду, он выставил вдоль сиракузской границы линию наблюдательных постов. На них кроме пеших застав имелись еще и конные, способные в любой момент в случае необходимости поднять на ноги главные силы царского войска.

Кроме застав, о деятельности противника Эвмену доносили и тайные люди из Сиракуз, работавшие на Птоломея. Их было не очень много, но они поставляли македонскому стратегу сведения, соединив воедино которую, можно было составлять относительно картину о намерениях Агафокла.

Вскоре к Эвмену прибыл и сам Птоломей, сумевший успешно завершить свою дипломатическую миссию на Сицилии. За короткий период ему удалось склонить большинство греческих городов к созданию военно-политического союза под предводительством македонского царя.

Все малые города Сицилии были очень напуганы экспансией Агафокла, который открыто, провозгласил своей целью подчинение всего острова власти Сиракуз. Сражение Эвмена с Агафоклом и отступление тирана Сиракуз было лучшим аргументом для сицилийских городов в необходимости такого шага. Против союза были только Гераклея и Агригент с давних пор находящиеся в сфере политического влияния Карфагена.

Не откладывая дело в долгий ящик, Эвмен как полномочный царский представитель предложил созвать в Леонтинах объединительный съезд сицилийских городов и подписать союзнический договор. Во все города острова были посланы гонцы, с предложением прислать в лагерь Эвмена полномочных послов в самое ближайшее время.

Одновременно с этим, по инициативе Птоломея, сицилийцы собрали свое союзническое войско, которое возглавил сам сводный брат царя. Посовещавшись с Эвменом, Птоломей получил в свое подчинение отряд щитоносцев и отбыл к Хенне, где был объявлен сбор нового союзного войска.

Заняв этот важный город в центре острова, македонцы могли контролировать всю ситуацию на Сицилии. Птоломей подобно Эвмену устроил возле Хенне укрепленный по всем правилам воинского искусства лагерь на случай защиты от внезапного нападения.

Прошло около двух недель и усиленно подталкиваемые Эвменом и Птоломеем греки, подписали договор о союзе с царем Александром. На время его отсутствия защита и управление городами были переданы в руки царского стратега и его помощника. Как показали дальнейшие события, это было сделано вовремя, так как уже через неделю после заключения союза в Агригенте высадился пунийский полководец Гимилькон с тридцати тысячным войском и десятью слонами.

Основу войск карфагенянина составляли наемники, набранные в Иберии и Галлии, а так же нумидийская кавалерия, чья численность составляла пять тысяч всадников. Из африканцев были только погонщики слонов, на которых Гимилькон составлял особую надежду в случай войны с македонцами.

У полководца имелось предписание Сената не провоцировать македонцев на начало военных действий, а попытаться склонить их к военному союзу против римлян и греческих полисов Южной Италии. Вместе с этим Гимилькон должен был по мере возможности поддерживать Агафокла и оказывать ему военную поддержку.

Такое двойственное положение связывало пунийцу руки и лишало инициативы. Поэтому после высадки, Гимилькон остался в зоне карфагенского влияния, только известив тирана Сиракуз о своем прибытии. Агафокл тут же потребовал активных действий против Эвмена, предлагая ударить по македонцу с обеих сторон, используя свое численное превосходство.

Следуя полученным инструкциям, Гимилькон воздержался от активных действий против Эвмена и запросил Карфаген о своих возможных действиях. Ответ, полученный из Карфагена, сильно разочаровал полководца. Сенат пунийцев не ответил на заданные им вопросы, приказав полководцу строго придерживаться ранее полученных инструкций. Вернувшись к тому с чего начал, Гимилькон известил Сиракузы о своей готовности прислать им в помощь десять тысяч наемников и две тысячи конницы, не собираясь при этом сам нападать на македонцев.

Пока шла активная переписка между союзниками, Эвмен отослал всю свою конницу к Птоломею, а сам выдвинулся к Сиракузам. Заняв без боя Мегары, он полностью перерезал подходы, к городу с севера не предпринимая при этом никаких попыток к началу штурма города. В ответ Агафокл предпринял мелкие ночные вылазки и требуя от карфагенян немедленного отправки обещанного войска.

После некоторых колебаний, Гимилькон отослав в Сиракузы обещанный Агафоклу силы, в надежде, что его прибытие успокоит пыл македонцев, и начнутся нужные ему переговоры. Для этого полководец отправил своих представителей к Птоломею в Хенну, приказав им проинформировать македонцев о его союзнических действиях.

Все было сделано на первый взгляд верно, но расчеты пунийца не оправдались. Задержав прибывших к нему послов, Птоломей сам выступил под покровом ночи, наперерез идущим к Сиракузам карфагенянам. Он нагнал противника в двух днях пути от города и коварно напал на него.

Атакованные исподтишка наемники не дрогнули под ударами сицилийцев и вступили с ними в яростную схватку. Македонские гоплиты встретили достойного врага в лице галлов и иберийцев. Однако главное сражение произошло между кавалеристами.

Легкая нумидийская конница не зря считалась самой лучшей во всем Средиземноморье. Едва враг атаковал их, африканцы тут же развернулись и обрушились на сицилийских кавалеристов с тем, что бы разгромив их выйти в тыл фаланги. Греки действительно не выдержали их стремительного удара и позорно бежали прочь, оголив фланги своей пехоты. Однако нумидийцы рано праздновали победу. У Птоломея имелся сильный конный резерв, вступивший в бой, когда разгоряченные победой нумидийские всадники преследовали отступающих греков.

Первыми по ним ударила легкая македонская кавалерия вооруженная луками, а затем в бой вступили гетайры. Попав под удар тяжелой кавалерии, нумидийцы не выдержали её натиск и сами были вынуждены обратиться в бегство. Теперь они были вынуждены поворачивать морды своих коней, а вслед им ударили вернувшаяся на поле боя греческая кавалерия. Пока она вместе с конными лучниками гнала нумидийцев, катафракты ударили по карфагенским наемникам с тыла.

После вступления в бой гетайров исход боя был предрешен. Галлы и иберийцы хорошо сражались на поле боя лицом к лицу с македонскими гоплитами, но не смогли оказать достойного сопротивления кавалеристам Птоломея. Едва только за их спинами возникли вооруженные длинными пиками всадники, как наемники сломали строй и вместо организованного войска, возникла вооруженная плохо управляемая толпа. Вместо того чтобы продолжить бой и несмотря ни на что попытаться прорвать гнущийся под их напором строй щитоносцев, наемники стали прорываться через ряды ударившей им в спину кавалерии.

Страх за свою жизнь был прекрасным стимулом для могучих телом галлов и иберов, и они смогли вырваться из окружения. Около двух тысяч солдат Гимилькона осталось лежать на поле битвы, вместе с четырьмястами нумидийскими всадниками. Многие из тех наемников кто бежал с поля боя, сдались в плен легкой македонской кавалерии, что бросил на их преследование Птоломей.

Всего с трагическим известием о разгроме к Гимилькону пришло меньше половины войска, которое он отправил на помощь Агафоклу. Пуниец был в ужасе от этих трагических итогах этого похода, тогда как Птоломей только потирал руки. Многие из пленных наемников изъявили желание служить македонскому царю и Птоломей, принял их с распростертыми объятиями, сразу выплатив жалование за два месяца вперед.

Подобное приобретение не очень сильно усиливало македонское войско, довольно серьезно ослабляло армию карфагенян. Как только об этом узнал Гимилькон, он сразу отказался от всяких активных действий, опасаясь, что в самый ответственный момент наемники перебегут к противнику соблазненные македонским золотом.

Следующим шагом в незримой борьбе Птоломея с Гимильконом стал указ македонского стратега о том, что все находящиеся на территории Сицилии рабы пунийцев получали свободу. Ранее подобный шаг предпринимали спартанцы против афинян во время Пелопоннесской войны. Тогда из Афин сбежало большое число рабов, что очень ослабило экономический потенциал столицы Аттики и заставило афинян просить мира у своих непримиримых врагов.

Известие о дарованной Птоломеем свободе вызвало большие волнения на рудниках и каменоломнях во владениях пунийцев. Для их пресечения Гимилькон был вынужден выделить почти тысячу солдат из своего поредевшего войска. Бунты рабов прочно связали полководцу пунийцев руки, заставив их полностью забыть про союз с Агафоклом и попытаться сохранить свои владения в Сицилии.

Успех был серьезный, но Птоломей не стал почивать на лаврах победы. Вскоре после разгрома солдат Гимилькона, македонец оставил Хенну, пересек Гимеру и подошел к Агригенту. Эти действия с новой силой подстегнули рабов карфагенян к выступлениям и массовым побегам. Из числа тех, кто пришел в лагерь к македонцам, Птоломей приказал создать из них вспомогательное войско, которое росло из дня в день.

Напуганный Гимилькон в срочном порядке потребовал из Карфагена присылки дополнительного подкрепления, полностью связывая его отправку с удержанием территории владения пунов на Сицилии.

Между тем в противоположной части острова события разворачивались не менее остро и драматично. Едва до Сиракуз дошли известия о разгроме карфагенян, как Агафокл решил перейти к энергичным действиям. Поняв, что на помощь от пунийцев теперь рассчитывать не придется, он решил ударить по Эвмену в расчете, что основные силы македонского войска находятся у Птоломея.

На следующий день, после прибытия гонцов от Гимилькона, Агафокл велел открыть Гексапилы и вывести сиракузские войска. Его расчет был совершенно верный. Отданные Эвменом кавалерия и щитоносцы ещё не вернулись к стратегу. Многие считали, что кардиец решит встретить врага в хорошо укрепленном лагере и попытается просидеть в нем до прихода Птоломея. Агафокл ожидал, что противник так и поступит, но Эвмен решил дать сражение и приказал вывести фалангу на равнину.

Солнце уже встало, когда сариссофоры выстроившись ровными рядами на подступах к лагерю, степенно ожидая сигнала к началу сражения. Их фланги прикрывали отряды пельтеков, лучников, а так же вспомогательной сицилийской конницей, которую прислали вошедшие в воинский союз с македонцами соседние города.

Не имея сильного конного кулака, Эвмен отказался от излюбленной Александра тактики прорыва вражеского строя, отдав предпочтение старую проверенную временем, методу царя Филиппа. После обмена ударами легковооруженными воинами, мощно грохоча, столкнулись две фаланги железных людей. Македонцы легко выдержали удар греков и в свою очередь принялись мерно вырубать своими длинными копьями противников.

В это день, Агафокл своими глазами увидел в действии легендарное оружие македонцев, придуманное царем Филиппом. Двигаясь из-за стены щитов, копья методично ударялись в противостоящих гоплитов, медленно и неторопливо выбивали ряд за рядом.

Действие фаланги поддерживали стоявшие за ней пельтеки, метавшие в противника свои копья, внося дополнительные потери среди его воинов. С ужасом, наблюдая за гибелью своих воинов, Агафокл осознал, что вскоре его фаланга будет разбита сразу в нескольких местах.

Не желая мириться с этим и имея резервный отряд гоплитов, Агафокл решил ударить по вражеским воинам с фланга, справедливо предполагая, что стоявшие там пельтеки не смогут противостоять его гоплитам. Поставив все на карту, сиракузский тиран сам повел свой резерв в бой. Гоплиты уверенно обошли вяло сражающуюся конницу и, выстроившись клином с громким криком, устремились на беззащитный македонский фланг. Все ближе и ближе подходили они к своей цели, когда на них с небес обрушился жаркий огонь.