Онтологически человек: вода и ветер

Мирддин оглянулся на полузабранный в леса замок, маячащий за городом.

— Кажется, я знаю, — ответил он.

[1х08] замок

Последние лучи золотили воздух, уже холодный. От домов и заборов ложились фиолетовые тени. Улицы уже опустели. Издалека донесся женский голос:

— Ни-ил! Ни-ил! Быстро домой!

Быстрый топот, "Вот тебя молочник заберет!", хлопок закрываемой двери, тишина.

Мирддин сам не заметил, как оказался на окраине.

Студеный вечер нарушал только ритмичный стук, и Мирддин пошел туда, откуда он доносился.

На заброшенной площадке у городской стены кто-то сам с собой играл в мяч. Мирддин вгляделся — человек, высокий, светловолосый, на куртке сзади нашита красная драконья голова в круге. Все в нем кричало, что он чужак. Мирддин начал было считать про себя ошибки, которые уже научился не делать — слишком вычурный рисунок, слишком новые вещи слишком хорошего качества, слишком ровная стрижка — но тут прямо в лицо ему полетел мяч.

— Эй!

Мирддин взял мяч из воздуха и отправил пас обратно. Некоторое время они просто перебрасывались. Мирддин подумал, что совсем успел забыть, какое хорошее чувство азарт, когда ни к чему не обязывает, удовольствие от мяча, посланного свечкой в воздух, но тут где-то рядом скрипнули тормоза.

Мирддин обернулся и пропустил пас. На обочине дороги стоял грузовик, самого обычного вида, крашеный синей красой и с белой надписью по трафарету: "Молоко". От грузовика шли четверо, в серой одинаковой форме.

— Быстрей давай! — крикнул светловолосый. Мирддин нагнул голову и потрусил за мячом, не спуская глаз с происходящего. Что-то ему в этих серых не нравилось, не помнил он таких в городе. Да они же из замка, понял Мирддин. Он тихо поднял мяч, взял под мышку и, старательно шаркая ногами, подошел ближе.

Первый из серых подошел к светловолосому, смерил взглядом и тускло спросил:

— Отец кто?

Светловолосый оскалился:

— Король Утер!

Серый сделал короткое движение подбородком. Человека скрутили и запихнули в грузовик. Серый повернулся к Мирддину:

— Отец кто? — тон его ни на долю не изменился. Был он какой-то пустой, как выеденный изнутри.

— Мой? Фейский князь! — брякнул Мирддин, и вскоре ощутил, как ему заламывают руку за спину и тоже запихивают в "Молоко". Створки защелкнулись. Внутри были две металлические скамьи.

— Совсем сдурел?! — зашипел на него человек. — Ты-то куда за мной полез?! Увидел крысюков — так драпать надо было! Я ж тебе кричал!

— А ты чего не драпал? — спросил Мирддин.

— Я же сказал! Мой отец — Утер, а я — Артур, — заявил человек так, будто это все объясняло. Глаза у него были голубые и ясные до такой степени, что вот-вот — и стенка черепа начнет просвечивать.

— Понятно, — Мирддин лег на широкую железную скамью, закинул руки за голову и начал считать повороты.

— Тебя как зовут-то хоть, фейский князь?

Мирддин приоткрыл один глаз.

— Меня? Мерлин.

Как он и предполагал, их, изрядно покружив по городу, привезли в замок — ту его часть, которая не находилась в состоянии постоянной стройки. Их не слишком-то вежливо вытряхнули из грузовика, провели через неприветливый двор, залитый бетоном, и затолкнули в какую-то клетушку. От кузова грузовика она отличалась не сильно — разве что размерами, и то не очень.

Мирддин сел на железную скамью, прислонился затылком к стенке, прикрыл глаза и аккуратно выглянул из себя. Изнутри замок был похож на паутину — запутанный клубок серых нитей, по которым туда-сюда скользили бусины, подблескивающие изнутри алым. Кое-где виднелись кляксы остаточного свечения, паутина вокруг них пульсировала. Гуще всего ими были усажены леса вокруг стройки и подвалы. Мирддин с содроганием понял, что это, и стремительно переключился на другой слой — вода, земля, электричество...

Да у них же грунтовые воды под фундаментом. Ну еще бы тут все не рушилось.

Он открыл глаза.

Человек сидел на другом конце скамьи, положив пятку на колено и выбивая пальцами по ботинку какой-то марш.

— О, — прокомментировал он. — Проснулся.

Мирддин ничего не ответил, подошел к решетке и постучал ногтем по металлу.

Охранник в сером обернулся.

— Скажи Вертигерну, что я знаю, как сделать так, чтоб его замок не падал.

— С чего ли? — буркнул охранник.

Мирддин стянул картуз с ломаным козырьком и для наглядности повернулся в профиль, демонстрируя приостренное ухо. Почему-то это всегда безотказно действовало.

Охранник что-то булькнул. Мирддин повернул голову, зафиксировал охранника взглядом и мягко выговорил:

— С того.

Повисла пауза.

— Позови старшего, — также мягко, не отпуская взгляда, сказал Мирддин.

Охранник встряхнулся, явно обрадовался возможности перекинуть решение вопроса на кого-то другого и побежал выполнять.

Явился старший. Человек по имени Артур был прав — что-то от крыс в серых определенно было. Стремление к поиску собственной выгоды в сочетании с суетливой тревожностью, вероятно. Серый пошевелил ноздрями, встопорщил жидкие усики и заявил:

— Дану? Здесь? Подозрительно, очень подозрительно... И что это вы у нас забыли, господин хороший?

Мирддин медленно перевел на него взгляд и раздвинул губы в улыбке:

— Вы предлагаете отчитаться? Мне?

Серый взвесил вероятности и явно решил обращаться с непонятным пришельцем пока как с тухлым яйцом — аккуратно, очень аккуратно:

— К шефу его. Пусть он решает.

Надо же, подумал Мирддин, прокатило. Такую штуку он ни разу не пробовал и не был уверен, что сработает. Краем глаза он заметил, что человек сидит, подавшись вперед, и с азартом наблюдает за происходящим.

Кстати.

Мирддин кивнул на Артура:

— Он со мной.

— Еще чего, — заявил серый. — Вы ступайте, господин хороший, а он пока и тут посидит.

— Посижу-посижу, — весело заявил со своего места Артур и заложил руки за голову. — Мне торопиться некуда.

Мирддин повел бровью, выражая неодобрение, но настаивать не стал. Возможно, у человека и правда были другие планы.

Серый вызвал еще охраны, Мирддина обступили со всех сторон (скорее драматично, чем опасно), и повели куда-то по коридорам. Чем дальше, тем более угнетающее впечатление они производили — камера была хотя бы функциональная. Тут чем дальше, тем больше становилось вытертого бархата цвета спекшейся крови, в складках которого пряталась пыль, гипсовой лепнины и какого-то неимоверного количества позолоты на всех поверхностях — затейливые вензеля и короны на каждой двери, гнутые ножки кресел, дверные ручки, тусклые электрические светильники, сделанные "под свечи", с позолоченными канделябрами, торчащими из стен в самых непредсказуемых местах, и завитушки, завитушки, завитушки везде — все это вызвало смутное, но неодолимое желание взять бритву и пообрезать все лишнее.

В конце концов его привели в какой-то кабинет, с тусклыми лампами и портретом во всю стену. На портрете, судя по короне, был Вертигерн. Под портретом стоял стол, а за столом был уже не столько серый, сколько чешуйчатый. И тянет же меня сегодня на какие-то зоологические ассоциации, с неудовольствием подумал Мирддин. Это ведь тоже люди.

Хотя и своеобразные.

Чешуйчатый вытащил из кармана блестящую плоскую коробку (разумеется, золотую), неторопливо вытащил оттуда сигарету, откинулся на спинку кресла, выпустил струйку дыма и процедил сквозь зубы:

— Ну, что такое?

Дым пах отвратительно. Что за привычка у местных травиться чем попало?

— Я знаю, как сделать, чтобы ваш замок не падал, — спокойно сказал Мирддин, стараясь не морщиться.

— И что?

Мирддин моргнул.

— Но у вас же гибнут люди. Построенное рушится. Уже который год.

— Расход не превышает допустимой погрешности, — заявил серый. — Все идет по плану.

— Но можно же сделать так, чтоб этого не было!

— А зачем?

Мирддин не нашелся, что ответить.

— Вниз его, — заявил чешуйчатый, туша сигарету в пепельнице. Пепельница была золотая.

— Он хочет видеть короля, — заявил серый.

— Мало ли, что он хочет.

— Так он же из этих... — серый сделал неопределенное движение в воздухе. — Может, лучше показать? А то мало ли, что выйдет.

Чешуйчатый постучал пальцами о стол.

— Да, — наконец, сказал он. — Лучше показать.

Он поднял тяжелую телефонную трубку и набрал что-то на диске.

— Ваше Величество, разрешите доложить. Рейд вернулся. Так точно, успешно. Нет, не совсем. Кхм... даненыша поймали, Ваше Величество. Так точно. Вас понял.

Чешуйчатый положил трубку и оскалился:

— Хотел видеть короля? Ну, сейчас увидишь.

Зал был большой, стылый и захламленный. Без всякого порядка теснились какие-то предметы мебели, уставленные всякой дребеденью. На стенах висели картины с неразличимыми сюжетами, в тяжелых позолоченных рамах. От двери через зал пролегала ковровая дорожка, видимо, призванная обозначить зону, свободную для передвижения. Дорожка упиралась в Вертигерна.

Вертигерн наполнял собой кресло, как тесто — кадушку. Девица в чем-то блестящем и слабофункциональном массировала ему загривок.

Вертигерн поднял тяжелые веки:

— Даненыш, говорите?

— Так точно, — ответил чешуйчатый.

Вертигерн смерил Мирддина тусклым взглядом.

— Так точно... — передразнил Вертигерн. Голос у него был хриплый, одышливый. — С чего вы взяли?

— Так вот же... уши, — промямлил серый.

— Уши, уши... Может, его в молотилку в детстве затянуло. Человек как человек.

Ах, вот оно что, подумал Мирддин. У него подселенец из фир болг. Только для дану и фир болг он в первую очередь человек.

Это, конечно, все объясняло.

— Отца он назвал? — спросил тем временем Вертигерн.

— Никак нет, — ответил серый.

Вертигерн быстро облизнул узкие губы и махнул рукой:

— Вниз его.

"Вниз" оказался чем-то вроде пещеры. Мирддина втолкнули внутрь и захлопнули за ним тяжелую дверь. От двери по своду был протянут провод, на конце которого болталась тусклая лампочка. На этом признаки цивилизации заканчивались. Шагах в десяти свод начинал постепенно снижаться, и где-то под ним плескалась темная вода.

Очень удачно.

Мирддин положил ладонь на поверхность воды и позвал. Ответ пришел почти сразу же. Поверхность беззвучно забурлила, пошла пузырями, и из глубины вынырнула Нимуэ.

Она огляделась и скорчила брезгливую гримасу:

— Ну и местечко.

— Какое есть, — согласился Мирддин. — Выяснил я, что тут происходит. Вертигерн прикормил себе какую-то дрянь, дракона, что ли... Оттого у него на стройке и в полях такое количество смертей и несчастных случаев — он ими питается.

Нимуэ вздохнула:

— Это еще вопрос, кто кого прикормил. Помнишь разговоры про урожай хороший и все такое? Я проверила. Фир болг питаются жизненной силой. А люди всегда больше всего хотят жить именно перед смертью. Поэтому так много смертельных случаев. И часть энергии дракон забирает себе, а часть перебрасывает на окрестные земли. И от этого на них повышается плодородность, и, заслышав о ней, сюда приезжают новые люди. И старые не разбегаются.

— То есть, если мы сейчас что-нибудь сделаем с Вертигерном, то тут все рухнет, — мрачно подытожил Мирддин.

— Именно, — подтвердила Нимуэ. — Во-первых, начнутся неурожаи. Во-вторых, фир болг блюдут свою территорию, и если сейчас что-то сделать с драконом, то от пролетной шушеры защиты им не будет. Причем неизвестно, насколько. И тут у меня возникает закономерный вопрос — что предпочтут кармартеновцы, если дать им возможность решать и при каком варианте они пострадают меньше.

Мирддин вспомнил Донована и тяжело вздохнул:

— Я не уверен, что они поверят мне на слово, если я им что-то такое расскажу. И я не знаю, какой вариант они выберут. Понятно, что через двадцать-пятьдесят лет все сильно ухудшится, а через семьдесят — рухнет. Но это ведь целая жизнь для человека.

— Это Срединные земли, — сказала Нимуэ. — Ни я, ни ты не можем взвалить их на себя. Потому что по сути это будет то же самое, с чем мы пытаемся бороться. И, если честно, ни у тебя, ни у меня не хватит на это силы. Круг вмешиваться не будет, поэтому варианта "просто притащить репликаторы и раздать все нужное" у нас нет. Выжить отсюда Вертигерна — не вопрос. Вопрос — имеем ли мы право принимать такое решение.

— Не принимать решения — это тоже решение, — мрачно сказал Мирддин.

Он хотел еще что-то добавить, но тут за дверью послышался шум.

Мирддин прижал палец к губам. Нимуэ согласно кивнула и беззвучно ушла под воду.

Дверь распахнулась, и в пещеру кубарем вкатился Артур. Один глаз у него был подбит и щека расцарапана.

Артур выругался, поднялся и увидел Мирддина.

— А, фейский князь! Уже тут?

Мирддин скорчил горестную гримаску:

— Мне совершенно не пришло в голову, что им нужно, чтобы эта стена падала.

Артур хохотнул.

— Не задалась аудиенция? Ничего, держись меня, не пропадешь!

Где-то наверху вдруг завыла сирена.

Артур задрал голову и прислушался. Вид у него стал как у кота, слопавшего рыбку.

— Аг-га! Понеслась! — он сел на камень, положил ботинок на колено и уставился на подметку. — Слушай, у тебя ножик есть? Все, пасюки, отобрали...

Мирддин молча подал ему ножик. Артур отковырнул каблук. В каблуке обнаружилась вещица размером с пуговицу. В другом — еще одна.

Однако, подумал Мирддин. Ситуация действительно становилась все интереснее и интереснее.

Артур сунул одну штуку в ухо, другую зажал в кулак и начал ходить по пещере, изредка потряхивая головой и подпрыгивая. Наконец, он застыл на месте, вытянулся в струну и начал бубнить в кулак:

— Берег, Берег, это Первый, как слышите меня? Прием. Берег, Берег, это Первый, как слышите меня? Прием.

Вот это техника, восхитился Мирддин.

Тем временем таинственный Берег, видимо, откликнулся, потому что Артур перестал бубнить и вместо этого расплылся в довольной ухмылке:

— Пелли? Да все со мной в порядке! Где? У Вертигерна в застенках. У нас теперь есть официальный казус белли! Не знаю. Подвал какой-то. Да цел я! Пока. — Артур опять ухмыльнулся. — До рассвета продержусь. Да им щас вообще не до меня. Правда-правда. Я им подбросил кое-что. Они там сейчас замок эвакуируют.

Тут, видимо, "Пелли" начал высказывать свое мнение о ситуации, потому что Артур слегка залился краской, дернул подбородком и поспешно вытряхнул передатчик из уха. С сомнением посмотрел на вещицу и решительно сунул ее в нагрудный карман.

Мирддин вопросительно поднял брови. Объяснение не заставило себя ждать.

— Пелли, — с нежностью протянул Артур. — Сэр Пеллинор. Зануда и перестраховщик, как все в штабе. Трясется надо мной, как наседка, грех было не воспользоваться. Вертигерн так-то, приходился вассалом Утеру. Моему отцу, то есть. А когда королем стал я, то стал нос воротить — то одно, то другое, мол, мне и без вас хорошо. А что хорошего, когда он всю округу запустил? Деревни окрестные были — повымирали все, по лесам всякая нечисть шастает. А эти... политики сидят и мнутся — давайте договоримся, давайте договоримся, надо поразмыслить, надо поразмыслить... сколько можно уже? Плюнул я на все и сам рванул. Пелли сейчас схватится за голову и за мной кинется. Деревни деревнями, а верховного короля в подвал кидать — такого он в жизни не простит. К рассвету город наш будет.