Тихие песни Эшленда

— Подожди. Я еще не дошел до него, — отмахнулся Ри-Шахра, продолжая мерить комнату шагами. — Текто каким-то чудом возвращается из Бчанд-Мерцерга, оставляет эшлендеров и поселяется в Гнисисе. Годы идут, и он уже перестает думать, что в нем можно опознать Ложное Воплощение, но это не так. Какая-то его мелкая оплошность позволяет сразу трем силам — Ондресу Лотри, Храму и Готрену раскрыть его тайну. С этого момента вы прекрасно все знаете. Ординаторы гоняются за нами, мы каждый раз ускользаем и, наконец, добираемся до Бчанд-Мерцерга. И кто бы вы думали нас здесь встречает? Телванни! Да еще какая! Рэйнел Увирит — лучшая и самая талантливая ученица Готрена. Ей не нужна машина, ей нужен сам Текто, и понятно почему. Готрен дал ей такое задание. Он лично хочет допросить нашего друга на предмет его странствий с Льетт Шери, чтобы, используя добытые сведения, самому наверстать упущенное двести лет назад и заполучить всю ту силу, которую дает машина.

— Не сходится, — покачал головой Ден. — Из письма очевидно, что маги не хотели исследовать машину.

— Они и не хотели. Но не Готрен. Тогдашнему Советнику Телванни она была нужна. С ее помощью он мог бы стать архимагистром, самым сильным волшебником мира. Его планам, я полагаю, помешало только недоставленное письмо. Вероятно, он подумал, что маги столкнулись в Бчанд-Мерцерге с чем-то непреодолимо сильным и погибли.

— Тогда почему же он рискует сейчас?

— Думаю, что просто ради интереса. У Готрена уже есть власть, но неразгаданные тайны он, как и всякий великий маг, не любит.

— Хорошая теория, — артистически похлопала в ладоши Серлера. — Но ныне бесполезная. Когда ординаторы проломят дверь, нас просто расстреляют из арбалетов или магией.

— Если мы не воспользуемся машиной, — сверкнул глазами Ри-Шахра.

— Ты уже видел, к чему привела попытка Текто, — эльфийка встала со шкафа и красивым жестом указала в сторону комнатенки, где возле машины лежало бездыханное тело имперца.

— Значит, он что-то сделал неправильно. Я готов рискнуть еще.

— У тебя одна попытка, — хмыкнула Серлера. — И после нее ты умрешь.

— Одна? Ошибаешься, милая моя данмерка, дочь рабовладельцев и угнетателей, — Ри-Шахра в мгновение ока оказался за спиной Серлеры и одним могучим ударом перебил ей обе ноги. Эльфийка вскрикнула и упала навзничь.

— Что ты делаешь? — Ден кинулся на каджита, но тот перехватил его руку, вывернул ее, затем нанес редгарду сокрушительный рубящий удар ребром ладони сверху по плечу. Ден свалился на пол, и Ри-Шахра наступил ему на горло.

— У меня три попытки, — спокойным голосом разъяснил каджит, даже не пытаясь перекричать душераздирающие вопли боли, которые издавала Серлера. — Вы по очереди попробуете набрать нужную для создания правильного эликсира комбинацию кнопок. А если вы потерпите неудачу, то придется рискнуть и мне. Кто из вас будет первым?

— Что у них там за возня? — Тедрен отбросил в сторону стальной прут, которым пробовал выломать дверь. Его тут же подобрал один из ординаторов, которых пришлось также впустить в залу кровных уз. Теперь воины Храма по очереди пытались проломить проход в комнату с машиной. Рэйнел встретила подошедшего Тедрена улыбкой.

— Похоже, ополчились друг на друга, — хихикнула Рэйнел Увирит. — Вот что творит боязнь замкнутых пространств. А еще я чувствую, что скоро мы достигнем цели, ординатор.

— И что тогда? — волшебник скрестил руки на груди. — Как будем делить Текто?

— Отдай его мне, — предложила Рэйнел. — Мастер все равно не выпустит его живым. И потом, разве твоя верность Храму столь же непоколебима, как до нашей встречи?

— Это плохой вопрос. Я знаю, что такое долг и честь, Телванни.

— Тогда позволь мне задать еще один вопрос. Сколько человек ты чувствуешь за этой дверью?

Тедрен вытянул руку и вслух прочитал заклинание обнаружения жизни. Некоторое время он стоял неподвижно, затем повернулся к волшебнице.

— Троих. Один из них кот.

— Текто среди них нет, — кивнула Рэйнел. — Но мои амулеты, зачарованные самим мастером, не подтверждают и его смерть. Я подозреваю, что он все-таки воспользовался машиной. И что она сработала не так, как того ожидала я... Или даже мастер.

— А что она должна была сделать по вашему с мастером мнению? — поинтересовался Тедрен.

— Фактически, просто усилить таланты Текто и, возможно, сделать его из Ложного Воплощения Нереварином. Или убить его.

— Ничего себе, — волшебник даже присвистнул. — Такая ересь провозглашается под самым носом у нашего Ордена!

— Вот видишь, — усмехнулась Рэйнел. — Ты уже сам относишься к своему Ордену с иронией. Ты талантливый маг, ординатор. Зачем ты убиваешь свой талант? Ты же чувствуешь, что я права.

— Я не хочу спорить на эту тему. Скажи мне, как по-твоему на самом деле работает машина?

— Думаю, что она придала нашему Текто такие способности, которые позволяют ему либо игнорировать магию, либо блокировать наши заклинания. Возможно, он уже не совсем тот человек, с которым мы имели дело до сего момента.

— То есть?

— Она развивает не таланты. Она многократно усиливает магический потенциал, — Рэйнел задумчиво поправила прядь волос, выскользнувшую из ее прически. — Но это только предположение.

— Значит, машина подействует и на нас? — сощурил глаза Тедрен.

— Я думаю, да.

— Тогда, думаю, наши планы можно скорректировать, — прошептал ординатор.

— Не нравится мне твой тон, — Телванни по-детски скривила губы. — И потом — вдруг машина превратила Текто в нечто могущественное, а теперь он только и ждет, чтобы мы ворвались в комнату?

— Даже если и так, то он об этом сильно пожалеет, — махнул рукой Тедрен и побрел к длинному мастерскому столу, за которым сидел, держась за голову обеими руками, Шельс Кервель.

Приступ начался внезапно. Шельс вновь потерял сознание от боли, но на этот раз на помощь Тедрену пришла Рэйнел. Вместе они быстро привели Кервеля в чувство, но его боль не отступила.

— Вам не лучше? — Тедрен присел на лавку рядом со своим командиром.

— Я же просил оставить этот вопрос, — прорычал Кервель, даже не поднимая головы. — Но ответ "да". Чувствую, проклятая болезнь добьет меня.

— Продержитесь еще немного, — волшебник положил руку на плечо Шельсу. За такой жест грозный командир убил бы на месте любого, но не при таких обстоятельствах. — Я воспользуюсь машиной. Рэйнел сказала, что она может усилить мой колдовской дар, и тогда я сниму вашу боль и, быть может, даже полностью избавлю вас от болезни!

— Не верь Телванни, Тедрен, — Кервель повернул голову, и маг увидел, как горят кроваво-красным глазницы шлема-маски. — Не верь этим богохульникам.

— Я верю в то, что вы нужны Ордену и Храму, — возразил Тедрен. — И я сделаю то, что необходимо!

— Это нарушение приказа, — зловеще прошептал Шельс. — Моего приказа.

— Мне все равно, — волшебник встал с лавки. — Боль не дает вам нормально соображать. Поэтому считайте, что до выздоровления вы лишены должности.

— Да как ты смеешь! Сын подлого гуара! — ординатор вскочил на ноги, но Тедрен был готов к этому. Прикосновение пальцев к шлему парализовало Кервеля, и маг бережно положил своего командира на стол.

— Лежите здесь. Вы будете мне только благодарны, — и Тедрен пошел прочь. Предстояло еще чуть-чуть поднапрячься и сломать проклятую дверь!

Новый Ресдайн был прекрасен как легкий летний сон. Вопреки своему прозвищу, Темный Нереварин предпочитал белый цвет, поэтому город, отстроенный из такого же камня, как и комната усилителя инстинктов, светился и сиял даже ночью. Флавиус Текто медленно брел по чисто выметенным улицам столицы, ощущая на себе удивленные взгляды кимеров. Весь Новый Ресдайн был заселен только представителями этой расы. Как и их бог-правитель, кимеры отличались удивительной красотой. Дружелюбные, отвыкшие от войн и потрясений жители нового мира вызывали симпатию у привыкшего к угрюмым и пессимистичным жителям старого Вварденфелла Текто. Имперец вдыхал чистый воздух, свободный от пепельных бурь. Он касался руками теплого камня и пил ледяную воду из многочисленных колодцев. Он уже любил мир, созданный Темным Нереварином, но в его сердце поселилась непонятная тревога. Может быть, это была тревога по оставленным в Бчанд-Мерцерге спутникам. Или нет?

Текто и представить себе не мог, что целью всей жизни Льетт оказалась машина, поддерживающая существование целого мира. Она не знала об этом, но находка имперца вне всякого сомнения повергла бы ее в восторг. Следопыт пробудил в памяти события последнего дня жизни Льетт. Они исследовали уже семь залов Бчанд-Мерцерга, но машина так и не была найдена. Оставалась последняя дверь, за которой крылась так называемая зала прощальных гимнов. Как оказалось, именно там таилась смертельная опасность. Огромный паровой центурион, не вышедший из строя за долгие годы своей службы, нанес свой удар как только Льетт, не заметив его, переступила порог залы. Это стоило ей жизни. Увидев, как тяжелая рука анимункулуса, выполненная в виде булавы, обрушивается на волшебницу, сминает ее и отбрасывает в сторону, Флавиус почувствовал, как жизнь резко обрывается, словно делится надвое: на яркую жизнь до этого удара и пустое существование после. Он не помнил, как он сумел свалить с ног центуриона и перерубить ему один из необходимых для его функционирования шлангов. Имперец бил двемерского стража мечом даже после того, как искусственное подобие жизни навеки покинуло его. Все, что имело смысл и было важным, лежало мертвым у дальней стены залы.

— Почему мне тревожно? — вслух спросил самого себя Флавиус. Ответа не было. Впервые совет Нибани Месы пропал впустую.

Текто зашел в ближайшую таверну. Хотя на таверну это изысканное заведение походило меньше всего. Имперец уселся в кресло.

— Что желает господин? — к столику подбежала девушка поистине неземной красоты. В привычной Текто реальности она непременно стала бы королевой, а мужчины бы дрались насмерть за возможность провести с ней ночь.

— Мацт.

— Извините, я не имею понятия, о чем вы, — захлопала глазами девушка.

— Хмельное. Бренди. Суджамму. Вино. Что угодно. Хочу напиться, — мрачно пробубнил следопыт.

— Вино? Сию минуту, — кимерка убежала, оставив Текто наедине с ароматом ее духов.

— Почему я тревожусь? — вновь произнес Флавиус. — Что здесь не так?

— Вы еще не поняли, дядюшка? — еще один женский голосок. Из-за спинки кресла имперца вышла очаровательная юная девушка. Она одарила следопыта чарующей улыбкой и села напротив.

— Ты-то еще кто?

— Не грубите племяннице, Флавиус, — кимерка помахала тонким пальчиком, на котором светилось желтоватым светом широкое кольцо.

— У меня нет племянниц, — буркнул Текто, взял с подноса, принесенного девушкой-служанкой кувшин вина и сделал большой глоток.

— Не было, — поправила незнакомка. — Но сегодня отец назвал вас братом, так что у вас появилась куча родственников. Я в том числе. Меня зовут Иллэни.

— Час от часу не легче, — еще один глоток. — Ты пришла повидаться с дядей, не так ли, Иллэни, дочь Темного Нереварина? Ты уже совершила этот акт вежливости, теперь уходи, я хочу набраться и забыться сном!

— Какой ты грубый! В твое время все такими были? — хитро улыбнулась Иллэни. — Не отвечай. Молчи и послушай.

— Ты удивительно похожа на отца, — хмыкнул Текто. — Он говорил мне примерно те же слова, прежде чем мучить меня получасовым рассказом об этом мире.

— Ты меня не понимаешь, Флавиус Текто, — в голосе кимерки зазвучали властные нотки. — Я ненавижу отца и созданный им мир. И помогу тебе выбраться отсюда.

— Это интересный поворот. За что же ты так не любишь этот мир?

— Хочешь узнать?

— Наверное, хочу.

— Тогда приготовься слушать, — Иллэни повела рукой, и столик, за которым они сидели, окутался глубоким туманом. — Это простые меры предосторожности, не бойся.

— Я уже ничему не удивляюсь. Можешь добавить мне вина в кувшин?

— Отличные же Воплощения были в давние времена! — дочь Нереварина прошептала пару слов, и стол перед Текто оказался заставлен всевозможными кувшинчиками, стаканами и кружками. — Можешь попробовать все наши напитки. Только не мешай вон то бренди из желтого стакана с сахаристым пивом. От этого могут возникнуть галлюцинации.

— По-моему, я уже в галлюцинации, — проворчал себе под нос Флавиус.

— Знал бы ты, дядюшка, насколько ты прав!

Ден стоял перед машиной на коленях. Могучая длань Ри-Шахры за волосы удерживала его голову, а вторая давила на позвоночник. Любое движение вызывало острую боль, но больнее всего было слушать тихие стоны обессилевшей от мучений Серлеры. Каджит для пущей надежности переломал эльфийке ноги еще в двух местах.

— Сыграем в лотерею, друг редгард, — зашептал каджит, наклонившись к самому уху Дена. — Здесь, как ты видишь, ровно шесть кнопок. Нажми их так, как сочтешь нужным и попробуй полученный эликсир. Постарайся не подвести свою подругу, ведь в случае твоей смерти она будет следующей.

Редгард кивнул.

— Ты понятливый. Будет жаль, если ты умрешь, но на все воля судьбы. Удачи, — Ри-Шахра ослабил давление на спину.

Ден дотронулся до самой большой кнопки. Ничего не произошло, и осмелевший редгард нажал на еще одну, чуть поменьше размером. В тот же момент сработала защитная магия. Ри-Шахра едва успел отскочить в сторону, когда из машины вылетела серебристая молния. Попавшего под заклинание Дена скрючило в неестественной позе. Затем грудь редгарда словно взорвалась изнутри, и фонтанчик крови обильно оросил машину. Мертвец задергался в конвульсиях, зияя огромной дырой в груди и хватаясь руками за обломки вывернутых наружу ребер.

— Что ж, зато теперь мы знаем, каково это — угадать неверную комбинацию, — промолвил, наблюдая за агонией Дена, Ри-Шахра и повернулся к Серлере. — Готова испытать судьбу?

— Ты убил его! Омерзительное животное! — захрипела данмерка.

— Я не убивал его, — каджит подошел к эльфийке, схватил ее за волосы и потащил к машине. — Его убило собственное невезение. Как ты думаешь, ты удачливее, чем он?

— Ты же убьешь и меня. Даже если я угадаю комбинацию, верно? — брошенная на пол возле тел Текто и Дена Серлера попыталась дотянуться до меча в ножнах имперца, но Ри-Шахра наступил ей на руку. Захрустели кости.

— Зачем? Тебя убьют ординаторы, как только я убегу от них.

— Тогда мне нет смысла пытаться сделать что-то для тебя!

— А почему Ден попытался? — каджит выпустил когти, и они впились в руку эльфийки. Та страшно закричала. — Я скажу. Он хотел спасти тебя. Ты ему нравилась, да? Как женщина? Вы спали вместе?

— Ты чудовище! — завопила Серлера, — Что ты творишь?!

— Я? Ничего страшного, по сравнению с тем, что творите вы, данмеры, с десятками тысяч моих братьев-каджитов! Я несу месть тем, кто ее действительно заслужил!

— Чем ее заслужила я? — крики эльфийки перешли в глухое рыдание. На плач у нее уже не оставалось сил.

— Помнишь свое первое задание в качестве легионера? Поймать беглого раба для одного плантатора? Ты тогда справилась просто блестяще.