Проклятый дар

Девушка под моим тяжелым взглядом неловко примостилась с самого краешка стула. Взяла тонкими пальчиками пододвинутую к ней кружку, благодарно улыбнулась Гийльрею за хорошие манеры, и заледенела. Ее затравленный взгляд замер где-то над моим плечом, почти бессмысленный. А ведь от семнадцатилетней девушки, сбежавшей из дома, можно ожидать радости, азарта, страха, сомнений, восторга, но никак не забитого смирения.

Дождавшись, пока она сделает первые пару глотков, я спросила:

— Как вы себя чувствуете?

Ритисса неуверенно улыбнулась.

— Уже лучше, благодарю вас. И... Вы столько сделали для меня, даже не подозревая об этом, и теперь моя судьба в ваших руках. И потому я хочу быть с вами полностью откровенной.

И она сообщила мне, что на самом деле она еще даже не совершеннолетняя. Ей шестнадцать. А семнадцать исполняется только через месяц с небольшим.

Как раз тогда, когда госпожа тер-Вирей запланировала свадьбу.

Я выругалась про себя — еще обвинений в похищении несовершеннолетних мне не хватало, но обратилась к девочке уже мрачно и решительно. От всего этого шел нехороший запашок, и пускать дело на самотек я не собиралась. Да, меня не спросили, когда втянули в авантюру. Да, меня поставили перед фактом. Да, свалили на голову ответственность. Но это не значит, что я просто выкину проблему из своей жизни, заявив: "Это не мое дело, разбирайтесь как хотите".

— Вы сказали, что Нинга тер-Вирей не является вам матерью.

Шестнадцать, милостивый свет, ей шестнадцать! Какая причина может заставить мать, ну, или бабушку, кто она там, выдавать свою дочь сразу после первого совершеннолетия замуж насильно в наш просвещённый век?

Девушка опустила глаза. Длинные ресницы бросили бархатные тени на ее красиво выточенные скулы с легким следом детской припухлости.

— Мой отец — Крондир Вирей, мой старший брат... ну, то есть сын Нинги тер-Вирей. А мать... маму зовут Ольви Бейске, она так и не взяла нашу фамилию.

И поведала нам Ритисса историю из тех, которая могла бы стать сюжетной основной для главного эфирного конкурента "Уязвленной невинности". Мимоходом я пожалела, что не видела ни одной серии, хоть какой-то опыт был бы.

Оказалось, что еще в совсем юном возрасте единственный на тот момент сын и наследник госпожи тер-Вирей, как раз сколотившей состояние, внезапно "перешел на сторону тьмы" — влюбился в чародейку, которая была в Уннидбе проездом, и натворил дел.

Поначалу мать смотрела на роман сквозь пальцы. Молодо-зелено, пусть нагуляется, ветер в голове. Придет время — перебесится, поумнеет.

Но, вопреки все чаяния, этого не случилось.

Через месяц или два заезжая чародейка заявилась в поместье, причем лично к Нинге, и заявила с порога, что беременна. Ух, что там началось! Тер-Вирей и деньги предлагала, и обещала лучших врачей, и умоляла. В конце концов в ход пошли угрозы — избавляйся от ребенка или уезжай с ним куда подальше, и чтобы ни тебя, ни отпрыска рядом с моим сынулей не было.

Тер-Вирей богата и могущественна. Но чего бояться столичной чародейке под защитой Кольганата?

Да-да, перед высшим органом власти и контроля всех волшебников мира струхнула и госпожа тер-Вирей. Она не стала противиться, когда сын ушел из дома, хлопнув дверью. Просто лишила его прав на наследство и отобрала средства к существованию. Его, не привыкшего ни в чем себе отказывать и никогда ни в чем не нуждавшегося.

Что там дальше с родителями произошло, Ритисса не знала. Известно ей было лишь то, что в один прекрасный день чародейка бросила ее отца с ребенком на руках и сбежала в каким-то шейхом на Восточный архипелаг.

Крондир Вирей тоже особенно горевать не стал: отправил дочуру к бабушке и с готовностью подписал все бумаги, отказываясь от родительских прав.

Афишировать позор никто не стал, естественно. Тем более, что Нинга тер-Вирей в то время как раз отправила в Свет второго мужа и нашла себе третьего, владельца какого-то небольшого строительного бизнеса.

Вот так и вышло, что Ритисса оказалась дочерью своей бабушки, младшей сестрой своего отца и старшей сестрой тети.

— Но все это — дела стародавние, и никому до этого уже дела нет, госпожа Мормори. Беда в том, что бабушка считает всех колдуний... в общем, она думает, что они все, как моя мама.

Угу, поматросили и бросили бедного богатенького мальчика, все колдуньи нечестивицы, а бабы — ведьмы! Так жаль его, что прямо слеза наворачивается.

— Если после первого совершеннолетия я выйду замуж, то для поступления в академию мне понадобится разрешение уже мужа. Я... Я пыталась искать мать или отца, писала письма, но мне никто не ответил. Бабушка надеется, что супружество избавит меня от... тяги к изучению волшебства. А там дети пойдут, и мне будет совсем не до баловства.

— А кто счастливый супруг-то? — подала голос Соши.

Она стояла на пороге и грела уши уже минут двадцать, хотя часом ранее я отправила ученицу под домашний (то есть комнатный) арест и строго-настрого запретила валять дурака.

— Господин Афрай.

Соши звонко присвистнула.

— Ну, дела...

Я отставила чашку. Погодите-ка, единственный сын господина Имры Афрай, нашего премногоуважаемого мэра, женился в прошлом году на какой-то богатой наследнице, об этом все газеты писали, и даже по дальполотну репортаж про их свадьбу показывали.

Это я и озвучила.

Девушка грустно усмехнулась.

— "Счастливый супруг" — сам господин Имра Афрай.

Тут и я едва не присвистнула. Наш мэр хорошая партия скорее для самой тер-Вирей. Не берусь судить о его личных качествах, общение наше ограничивалось деловыми встречами в рабочем кабинете и официальными приемами. Но роста он невеликого, усат, зело пузат и ножки колесом. Что и говорить, мужичку за полтинник давно, какая здесь красота при таком-то образе жизни.

Соши наконец перестала загибать пальцы, что-то считая, и вытаращилась на Ритиссу.

— У вас же с ним сорок лет разницы! Святые угодники, вот эт да!

А я все разглядывала Ритиссу в упор. Несмотря на некоторую специфику, Нинга тер-Вирей казалась мне вполне здравомыслящей и практичной особой. А иметь волшебника в родственниках — это очень практично.

— Просто изобрази готовность выйти замуж за этого старого хмыря, а потом скажи "нет" во время церемонии, — фонтанировала идеями Соши.

Она моментально прониклась сочувствием к почти ровеснице и присела рядом с наследницей Вирей, жалостливо заглядывая в глаза. Знала же, что при гостях я не стану устраивать нагоняй.

— Мне не позволят, — прошептала Ритисса в кружку. — Подольют зелье для внушаемости, а потом... У бабушки в личных помощниках один чародей есть, никто не знает кто он и откуда, но он уже... испытывал на мне этот метод пару месяцев назад. Тогда в Уннидбу комиссия из нинорской школы волшебства приезжала.

Гийльрей отвернулся к окну, заинтересовавшись накрапывающим дождичком, а я нахмурилась. Если все вышесказанное было не очень приятно и этично, но в рамках закона, то вот последнее откровенно тянуло на срок. Сообщить о таком в Совет, и брак тут же аннулируют, виновных накажут, а пострадавшим раздадут конфетки и печенюшки. Но только постфактум.

Таков закон, намерения недоказуемы, а подозрения не имеют веса на суде.

Кто знает, чего натерпится юная девушка за время этого так называемого замужества. Мэр еще этот... Интересно, он знает о том, что невеста не совсем согласна? И как он вообще решился на подобное, его же толпа освищет и объявит педофилом.

Ну да, как же я могла забыть, кому есть мнение до пересуд, когда миром правит любовь.

— Госпожа, — осторожно позвала меня Ритисса.

— Вы не успеете найти наставника, — отозвался Гийльрей вместо меня.

Он поднялся на ноги и, ничего не говоря, покинул кухню.

— Нужно тебя спрятать, — сказала я Ритиссе. — Первое время поживешь у меня, а потом гийльрей что-нибудь придумает.

Девушка побледнела.

— Что вы, госпожа! Я попросила Линнвер и подруг скрывать мое отсутствие как можно дольше, но, боюсь, уже к вечеру меня начнут искать.

— В этом ты ошибаешься.

Это вернулся Гиль с мотком веревки, какими-то бумажками, кистью, баночкой туши. Голос соседа был серьезен и спокоен, будто он рассуждал о чем-то постороннем. Но одно изменение я все-таки заметила. Стоило мне перейти на панибратское обращение к наследнице тер-Вирей, как это сделал и он. Видимо тоже принял решение помочь бедняжке.

— Тебя уже ищут.

После эффектного заявления Гийльрей подошел к стулу, на котором сидела Ритисса, поднял его за спинку и переставил подальше от стола с таким бытовым выражением, будто каждый день гостей по дому таскает. Девушка только замерла от неожиданности и вцепилась пальцами в сидение. А маг тем временем продолжил свое дело с похвальной сосредоточенностью. Расставил вокруг Ритиссы четыре табуретки (для чего пришлось согнать Соши с теплого местечка), натянул веревку, образовавшую квадрат, и принялся крепить прямоугольники бумаги, тут же рисуя символы и бормоча заклинания.

Я помотыляла оставшийся чай в кружке, допила. Полюбовалась на уверенные движения Гийльрея и на его лицо, принявшее незнакомое отстраненное и холодное выражение. К такому и подойти ближе, чем на десять шагов, побоишься, точно он облачился в форму магкорпуса черного цвета и демонстративно отвернул воротник со знаками отличия отряда Чистильщиков.

— Нужна помощь? — спросила я негромко, приблизившись и разглядывая уверенно скользящую по бумаге кисть.

Гиль замер, мрачно глядя на ни в чем не повинную бумажку. А потом словно решился — выпустил воздух сквозь зубы, опустил плечи, уголки губ дернулись от досады, будто волшебник был недоволен собственным слабоволием.

— Да, мне нужен почтовый голубь.

В голове тут же пронеслись картинки обряда с принесением в жертву птички, но я почти сразу их отогнала. Да и если на самом деле какое-то серьезное колдовство требует больших энергетических затрат или вызывает откат, способный долбануть чародея болевым шоком, то пусть уж лучше пострадает несчастное животное, чем заклинатель.

Вернулась, а Соши уже умотала в свою комнату, костыль только в углу кухни оставила. Маг закончил мастерить сложный контур вокруг Ритиссы, все так же замершей на стуле и боявшейся пошевелиться. Она смотрела Гилю в спину с испуганным восхищением, глаза ее блестели.

— Ну как? — прошептала, встав рядом с Гилем. Лицом к столу, на котором были разложены на холстине всякие баночки с порошками, писчие палочки, камушки и прочие волшебные принадлежности, спиной к наследнице Вирей.

Волшебник покосился на меня. Погладил серо-бурого голубя, который абсолютно доверял людям и спокойно сидел у меня в руках.

— Теперь у вас на кухне образовался "пробел", — тоже в пол голоса сообщил маг. Посмотрел на меня, понял, что мне это мало о чем говорит, разве что кроме догадок на основе буквального смысла слов, и пояснил: — То есть природная аномалия. Место без какого-либо излучения и без малейшей доли энергии. Волшебный поисковик обтекает пробелы, как капля воды неровности на стекле.

— Значит Ритиссу не найдут?

Волшебник кивнул.

— Маг, конечно же, сразу почувствует пробел, если приблизится. Так что, Риса, вам всего лишь предстоит этой ночью отгонять всех чаровников от своей кухни поганой метлой. Кроме меня, разумеется. Ну и не давать Ритиссе спать.

— А потом что?

Ну в самом деле, не стану же я до конца жизни (своей) или совершеннолетия Ритиссы стоять на пороге кухни наперевес с половой щеткой, авось маг залетный на расстоянии вытянутой руки окажется. И изредка щекотать наследницу Вирей за пятки, чтобы спать не вздумала. Определенно у Гийльрея был четкий план, и я готова была всячески способствовать его воплощению.

Волшебник расправил перышки у голубя на шее и вздохнул.

— А потом вы примете Ритиссу Вирей в ученицы.

Я похлопала глазами и даже голубя из рук от неожиданности выпустила. Гулька курлыкнул и, шумно захлопав крыльями, уселся на ступку из какого-то прожилистого камня.

— Это как?

— Вот у этого товарища, — маг кивнул на голубя, — гнездо здесь?

— Нет, в столице.

В самом деле, пока шла в голубятню к дяде Марею, я сообразила, что если бы магу просто требовалась животина для опытов, жертвоприношений или рагу, вряд ли он потребовал бы именно почтового голубя, ведь это порода, уход, определенный возраст, дрессировка. Для этих целей вполне сгодилась бы и противная ворона с персикового дерева. А раз так, то воспользоваться он желает именно голубиной почтой. Не уточнил куда нужно отправить послание? Обойдемся самым популярным вариантом.

Маг улыбнулся, взял мою руку и, скорее обозначив, чем прикоснувшись, поцеловал тыльную сторону ладони.

— Просто замечательно, Риса. Вы прямо читаете мои мысли. Вот этого голубя мы отправим в столицу с обманкой для поисковика. То есть тер-Вирей и ее ищейки будут считать, что Ритисса направляется в столицу. И бросятся в погоню. А мы тем временем заключим с городом договор о направлении к вам в ученики еще одной барышни.

— Почему бы не выпустить несколько разных птиц с обманками? — шепотом вторглась в наш маленький мирок Соши. Она незаметно подошла к Гилю с другой стороны и опять подслушивала.

Я вздрогнула.

— Соши! — прошипела. — Тебе явно сломанная нога прыти не убавила! Может второй перелом справится с задачей?

Маг повернулся к моей ученице и с всепонимающим выражением столетнего мудреца объяснил:

— Это собьет преследователей с толку, несомненно, и они не будут знать, где же именно Ритисса. Но это же и лишит нас преимущества. Пока что они нас недооценивают. И отправятся в погоню, уверенные, что взяли след беглянки. Так же они поймут, что Ритисса путает следы. И начнут рыть землю носом. Нам необходимо выгадать всего лишь пару дней.

Оставленная нами без внимания девушка сидела с такой ровной спиной, словно кол проглотила.

— Как она отреагировала на известие о том, что вы и есть тот волшебник? — спросила, привстав на цыпочки.

— Пока никак, — наклонившись ко мне, ответил Гиль. — Все еще жду реакции.

Но наследница Вирей уже справилась с эмоциями и была выше претензий или обвинений в обмане. Наверное потому, что сама прикидывалась перед нами горничной, а мы всего лишь отплатили ей ее же методом.

— Жаль, я надеялась полюбоваться. Или хотя бы послушать рассказ в лицах.

Я смутилась и отвернулась к печке якобы для того, чтобы поправить неловко стоящую кастрюлю. Как-то очень близко мы оказались, только положить руки на плечи, и будет повторение утреннего инцидента с полотенцем.

— Значит так, — громко произнес сосед, не комментируя. — Меня зовут Сигид Гийльрей, и да, я тот самый волшебник. Что очень удобно, так как не придется повторять дважды. Завтра утром, когда, как я надеюсь, погоня удалится от города и прекратит мониторить магический фон роем поисковиков, мы отправимся в ратушу, и наша добрая госпожа Мормори примет тебя в ученики.

— Но... — рискнула подать голос Ритисса.

— Да, — кивнул маг, словно прекрасно понял все ее возражения с полуслова. — Это значит, что ты должна будешь со всем усердием постигать искусство растениеводства в самом широком смысле, и максимум, что тебе светит после второго совершеннолетия, это факультет целительства.