Well groomed mind 1 часть

— Приемлемо.

— Нерушимая клятва, что он не убьет меня, не прикажет кому-нибудь другому убить меня, или не накажет меня каким-либо проклятьем, последствия которого не могут быть полностью излечимы. Никаких непростительных.

— Я не знаю, согласится ли он на клятву.

— Я тоже принесу ее. Затем, каким бы ни был исход по вопросу опеки, никто из нас не сможет причинить вред другому, независимо от того что хочет Дамблдор. Я хотел бы, чтобы он подал прошение об опеке, но я понимаю, что прошу слишком много, если я встречался с ним только два раза и ни разу не был официально представлен. Я бы также хотел оставаться нейтральным, но я понимаю, что нейтралитет не может быть возможным в данных обстоятельствах.

Барти посмотрела на меня задумчиво, в его глазах отражалась борьба. Наконец, он поднял палочку. Я думал, что он сейчас проклянет меня, но он взмахнул рукой, и свежий пергамент приземлился на стол.

— Пиши и спроси у него сам. Я сделаю копию твоих записей, завещания, и завещания Эванс, так чтобы ты мог приложить их.

— Мои записки?

— Да. Твои записки, это тоже не доказательство, но они — начало. Я также пошлю ему мои воспоминания за сегодня. Если ты хочешь, чтобы он принял тебя, будь формальным и пиши уважительно. Не говори о той ночи, когда умерли твои родители. Это была плохая ночь для обеих сторон. Будь упорным, но не по-гриффиндорски глупым. Понял?

— Да, сэр. — Я снял колпачок с ручки. — Профессор, у вас будут проблемы, если вы расскажете мне про ритуал?

— Нет, Поттер. Мы знаем, что есть возможность, что он не будет работать. Он велел мне сказать тебе, если ты когда-нибудь захотел бы сменить сторону.

— Я не меняю сторону.

— Нейтральным, но живя с ним под одной крышей — это достаточно близко по значению, Поттер. Начинай писать. Я прочту его, прежде чем отправлю. Я не хочу попасть под его проклятье по твоей глупости.

Глава 14

Первое письмо от Лорда Уичвуда (когда я писал свое письмо, Барти исправил адрес, отметив, что как Граф он фактически был Лордом ) было сдержанным, но все же более сердечным, чем я ожидал. Оно также содержало отдельную страницу с подробными инструкциями, которым, ожидалось, что я буду следовать в дальнейшем общении.

В основном, он держал свои личины Тома Риддла и Волдеморта раздельно, после окончания школы. Некоторые люди знали об этом, в том числе и Дамблдор, но только его научный авторитет был единственной "уликой" связывающей Тома Риддла и Волдеморта. Томас Риддл был академиком-затворником, чьи труды публиковались в различных журналах, в пятнадцати книгах (в том числе и в нашем учебнике по ЗОТИ, который выбрал реальный Аластор Моуди, а не Барти), и до сих пор публикуется в колонке Трансфигурации Сегодня, которая выходит два раза в месяц. Будучи занесенным в черный список Дамблдора после своего окончания школы, устроился на работу в Борджин & Беркс и скопив денег, нанял адвоката для подачи заявления в суд, чтобы получить недвижимость своего покойного отца. После победы в суде и подтверждения титула его деда со стороны магглов, он начал писать под разными псевдонимами, всегда используя своего адвоката в качестве посредника для защиты своих редакторов от личной мести Дамблдора. Когда он потерял свое тело, у него было пятнадцать лет, которые имели определенную цену, чтобы вернуть обратно потерянную известность.

Между публикациями, письмами разным лицам, и его домовым эльфом, у него было достаточно твердое алиби на время последних тринадцати лет. В конце концов, его редакторы получали регулярные рукописные статьи от него. Призраки или духи не могут переворачивать страницы, не говоря о том, что бы писать. Учитывая то, что в журналы по трансфигурации в библиотеке все обсуждали его теории, опубликованные под псевдонимом Брэна Керрича, словно это были передовые исследования, Министерство может верить ему, когда он утверждал, что провел последние тринадцать лет отсиживаясь дома со своим эльфом, проводя исследования, вместо того, чтобы прятаться в древнем лесу Албании.

Таким образом, мы оба положили по два письма в конверт. В первом были наши переговоры как Темного лорда и Мальчика-Который-Выжил. Во втором — общее приветственное письмо — такое, которое суд будет ожидать от меня, к родственнику, которого я никогда не встречал. Мои письма от "кузена Томаса" были убраны в мой сейф. Письма от Волдеморта были сожжены, а пепел развеян по окрестностям.

Более месяца прошло с тех пор, как домашний эльф каждый день стал доставлять письма. После второго тура, Рональд пребывал в дурном настроении из-за второй задачи и вставлял ехидные комментарии по поводу моих уроков с Моуди, называя их уроками для отстающих, но наш конфликт не перерос мелких пикировок. Гермиона проводила каждую свободную минуту бодрствования с Крумом. Я посвящал свободное время обучению, в основном, с Невиллом, но иногда в одиночку. Я даже варил зелья на В и П. Теперь в классе было гораздо легче, когда поведение Снейпа улучшилось. Если все попытки провалятся, я собирался сказать ему, что он мой двоюродный брат по маминой линии. (Волшебники не застрахованы от сердечных приступов с летальным исходом.) Дамблдор не звал меня к себе в кабинет. Все было спокойно.

Уставший после только двух часов занятий Трансфигурацией и практики по дуэли, я поднялся по лестнице в мою спальню и бросил tempus. 8:30 вечера. Определенно пора спать.

Я схватил свою пижаму и включил душ. Напряжение после тренировки смывалось с меня вместе с горячей водой, сильно бьющей в спину. Моя защита отключилась. Я прислонился лбом к прохладной плитке. Реальный Барти был параноиком, как настоящий Моуди. Он ел, спал и дышал с постоянной бдительностью и требовал того же от меня. Мы расслаблялись во время еды, но не полностью. На столе все было проверено на зелья и амулеты, прежде чем дотронуться. Я проверял трижды, когда ел в Большом Зале. Я не мог принести мою сумку в его кабинет, не выложив все вещи и не сняв с них чары слежения, которые какой-то идиот продолжал накладывать на мои вещи. Уроки были безжалостным сочетанием лекций, самостоятельной работы, практики, дуэли и засад.

Мое общежитие было моим первым безопасным местом. Когда-то. В стенах Башни Гриффиндора, я мог отдохнуть, поиграть в игры с Невиллом или поучить уроки с Гермионой. Мои соседи были ненадежны, но они никогда не нападали на меня. Я чувствовал себя в безопасности под вязом и в гостиной Барти, но все же не так надежно, как в башне.

Улыбаясь про себя, я молча поблагодарил сортировочную шляпу. Мальчик-который-выжил никогда не смог почувствовать себя в полной безопасности в Слизерине. У его родителей было слишком много врагов. Я задумался.

Это был интересный поворот, думал я, наливая шампунь в ладонь. В какой-то момент я, нехотя, считал себя мальчиком-который-выжил. Мы были одним "Я". Теперь я обращаюсь к личности, которую Дамблдор сотворил для меня, как "он", обезличенному, как к местоимению третьего лица. Втирая шампунь в голову, я подумал не означало ли это, что я восстанавливаюсь.

Я закрыл глаза и нырнул под душ, смывая пену, погружаясь в мое сознание. Барти сказал, что я должен воспринимать вещи — шаг за шагом. Может быть, если я был уверен, что уже не сошел с ума, то это бы произошло сейчас. Мне не хватило духу сказать ему, что я боюсь, что у меня нет такой уверенности. Иногда, когда говорю что-то, я слышу как другой голос внутри моей головы дает другой ответ. Бывало, оба голоса пытались говорить одновременно.

Я закрыл воду и вытерся. Расслабленный, я вошел в опустевшее общежитие, вытирая насухо свои волосы. Я бросил полотенце в корзину с грязным бельем, положил свою палочку и очки на мою тумбочку, и стянул покрывало со своей кровати.

— Я же сказал, что сожалею об этом.

Я вздохнул. А я так надеялся на спокойный вечер.

— Сожалеть недостаточно, — резко ответил я. — Ты был моим лучшим другом, моим братом. Я зависел от тебя, а ты бросил меня на съедение волкам. Теперь, ты думаешь я забуду то, что ты сделал для меня, просто потому, что сказал "извини меня". Ты пытался затащить меня в Черное Озеро.

— Дамблдор сказал, что я был самой значимой пропажей для тебя. Ты спас меня. Кто еще искупался бы в озере, чтобы спасти сестру Флер? Мы должны были спасти ее.

— Рональд, она не нуждалась в 'спасении', — сказал я сквозь стиснутые зубы, выбросив руки вверх, показывая кавычки в воздухе. — Это называется вейловское очарование, Рональд. Возможно, ты слышал об этом. Это и есть причина того, что ты чуть не перепрыгнул через перила на этапе Кубка Мира. Даже если мы бы спасли маленькую сестру Флер, — сказал я — она на три года старше тебя. Она никогда не заметит в тебе ничего больше, чем маленького назойливого мальчика.

— Рон, — поправил он меня. Его уши покраснели. — Ты называл меня Роном столько лет, и вдруг — Рональд. С тех пор, как твое имя выпало из Кубка, ты ведешь себя высокомерно, как Слизеринская задница. Чувствуется, что ты не в своей тарелке здесь больше.

— Может быть, я никогда не поступал бы так, — пробормотал я себе под нос. — Теперь, если ты не возражаешь, — сказал я с натянутой улыбкой, — я собираюсь спать. Если ты тоже будешь, оставь свои возражения при себе, хорошо?

Я стянул халат с плеч и скинул тапочки. Смазанный объект врезался в меня. Я упал, ударившись головой о прикроватную тумбочку, кулак врезался в мою челюсть и я вырубился.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Голоса, как из плохо настроенного радио, ударили по моим ушам. Я с трудом открыл глаза. Свет ударил мне прямо в мозг. Я застонал, подкатился к краю и меня вырвало в ожидаемое ведро. Кто-то положил влажную салфетку на мою шею и потер спину.

Я слегка повернул голову. Моуди помогал мне, в то время как Дамблдор, Гермиона, МакГонагалл и Помфри спорили.

— Спокойно, Поттер, — сказал Моуди.

Я попытался спросить, что случилось, но вместо этого у меня вырвался стон.

— Рональд Уизли напал на тебя. Можешь ли ты вспомнить что-нибудь, что, возможно, завело его?

— Как обычно, — прошептал я. Он поднял стакан к моим губам, и я сделал глоток воды. — С тех пор, как завершился второй тур, он не оставлял меня в покое.

Гермиона взглянула на Дамблдора.

— Это Ваша вина!

— Чепуха, моя дорогая. Это лишь небольшое недоразумение. Я уверен, что когда-нибудь мистер Поттер извинится...

— Извинится?! — Гермиона вскрикнула. — За что! Из всех — вы тот, единственный, кто должен принести извинения, директор. Гарри ничего плохого не сделал.

Я желал бы увидеть его лицо. Я уверен, его выражение было достойным передовицы.

— Я не могу понять, как я мог что-то поделать с этим, мисс Грейнджер.

— О, и не Вы выбирали человека, которого каждый Чемпион должен был спасти? Разве Вы забыли, что я была там, профессор? Я слышала, как Вы спорили с МакГонагалл, кого должен спасти Гарри. Вы выбрали Рона, несмотря на заявление МакГонагалл, Моуди, несмотря на то, что как сказала Вам, они больше не друзья.

— Вы уже были приняты как заложник Виктора, мисс Грейнджер. Другими моими единственными вариантами были профессор Моуди или домовой эльф Добби. Я не думаю, что любой из них подошел бы.

— Не говоря уже о том, что Аластор взял бы Вас с собой, — сказала МакГонагалл.

— Проанализировав то, что они многое пережили вместе, мистер Уизли был логичным выбором. А еще я уверен, мисс Грейнджер, вы знаете, что Гарри всегда был довольно скрытен. Он просто не сблизился достаточно с кем-либо еще.

— Тогда Вы должны обливейтить сукиного сына, — сказала Гермиона голосом, по звучанию более похожим на рычание кошки, чем на свой обычный.

— Достаточно, — объявила мадам Помфри. — Мистеру Поттеру нужно отдыхать. Вон. Все вы.

Я поднял голову достаточно, чтобы увидеть, что она, Гермиона и МакГонагалл — все свирепо смотрят на Дамблдора.

Мадам Помфри буквально вытолкнула их и захлопнула за собой дверь перед их лицами. Она резко повернулась.

— Аластор, вас это тоже касается.

— Мальчик мой ученик. Никуда я не пойду.

Она пристально посмотрела на него.

— Хорошо, но сохраняйте тишину и не мешайте мне.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она громче.

— Голова болит.

— Сотрясение мозга, трещина в челюсти и четыре ушибленных ребра, тебе повезло, если это все, что у тебя болит. Возьми это, — сказала она и вручила мне зелье, которое я тут же выпил. Моя голова упала на подушку секундой позже после того, как я потерял сознание.

______________________________________________________________________________________

Дни сливались вместе из-за потребляемых целебных зелий и лечащих чар. Я спал, учил зелья и историю, и спал дальше. Моуди протащил мой сейф под плащом ко мне в палату однажды ночью и помог мне открыть его. После разговора шепотом, Дифи поползла вверх по его рукаву и обвила его руку. Маленькая змея проснулась днем ранее и утверждала, что она голодала.

Я сомневался в этом. У нее была выпуклость размером с мышь по середине тела — остатки живой мыши, которую я оставил внутри ее террариума.

Муди, МакГонагалл, и Помфри собрались вместе в кабинете Помфри, когда вошел Дамблдор, чья магия трещала от гнева и добродушной улыбкой, приклеенной к его губам. Я с трепетом смотрел, как он подошел к моей постели.

— Как ты, Гарри? — сказал он, призвав деревянный стул. Взмахом палочки он превратили его в оранжевое в фиолетовый горошком мягкое чудовище и сел. — По-прежнему двоится зрение?

— Мое зрение в норме, профессор, но меня до сих пор убивает головная боль, — сказал я, закрыв глаза, прежде чем он попытается что-нибудь сделать. — Спасибо, что спросили. Что о Рональде?

— Аластор пытался выгнать его, но я вмешался. Такие вещи иногда происходят, особенно если вы живете в тесном помещении. Я не видел никаких причин, чтобы окончательно стереть запись нападения мистера Уизли, и как его друг, тебе следует называть его Роном.

Так же, как и его оценки не были стерты, подумал я, игнорируя комментарий о друге. Я звал его Рональдом потому, что мы больше не были друзьями.

— Таким образом, ему сошло с рук то, что он напал на меня.

— Конечно, нет, дорогой мальчик. Я назначил три недели отработок под присмотром мистера Филча.

— То есть сейчас Рональд испытывает ко мне еще большую неприязнь, чем прежде, — сказал я сухо.

— Сейчас, Гарри. Я уверен, что это просто недоразумение. Как только ты принесешь свои извинения, мистер Уизли тебя простит и все будет идти так, как оно должно быть.

— Рональд Уизли — самовлюбленный мерзавец. Он предал и бросил меня. Затем он напал на меня, два раза. Меня не волнует это, даже если он проползет Большой зал на коленях, чтобы вымолить мое прощение. Ни при каких обстоятельствах я не прощу его и не буду извиниться за честность. Единственное, в чем я виновен, так это в наивности. Когда это безумие началось, я думал, что Рональд будет бок о бок со мной, но я должен был помнить, что он увидел в Зеркале Еиналеж.

— Люди меняются, Гарри.

— К сожалению, он нет. Он все такой же ревнивый маленький мальчик, каким он был три года назад. И обращайтесь ко мне как мистер Поттер, профессор.