Он взял хозяйку за волосы и потащил к дивану, потом аккуратно усадил и пошел осматривать спальню. Она ему очень понравилась, и он перенес труп сюда. Он положил ее на кровать и открыл коробку, что принес с собой. Достав две гвоздики, он положил их меж крупных грудей, и сложил руки так, чтобы лежали поверх. Давид отошел и полюбовался композицией. В целом, ему понравилось. Но колдун все же вернулся, закрыл левый глаз и опустил остатки века на правом. А потом воткнул в сердце окровавленный кинжал. Лезвие попало точно меж ребер, войдя, как в масло. Вот теперь хорошо.
Давид извлек из рюкзака портфель, а оттуда свой костюм. Он медленно и не спеша переоделся. После хлопка шерсть приятно защекотала кожу. За это время волна пару раз преодолевала его барьеры, и в мозгу вспыхнуло несколько приступов наслаждения. Ему даже захотелось заняться любовью с пока еще теплым трупом, но потом это показалось ему пошлым. Он сложил спортивны костюм в портфель, но рюкзак туда не поместился. Тогда он пошел в кладовку, где нашелся маленький чемоданчик. Упаковавшись, Давид снял трубку телефона, еще пахшую ладонями Натальи, и заказал такси до аэропорта.
Пройдя к бару, он налил виски и выпил. Стакан отправился в чемодан. Спустя десять минут ему перезвонили и сказали, что такси его ждет. Давид выдернул телефонный шнур из стены и, взяв портфель с чемоданом, пошел к выходу. Прежде чем закрыть за собой дверь, Давид вытащил из кармана плаща билет на самолет и небрежно кинул перед порогом.
Все, кто видел, как Давид выходил из подъезда, даже подумать не могли, что этот человек только что совершил убийство. Колдун вел себя как обычный бизнесмен, отправляющейся в деловую поездку. Попросив таксиста открыть багажник, он положил туда чемодан, потом сел на заднее сидение и, когда шофер отвернулся, свернул тому шею. Сделал Давид это хоть и быстро, но все же с некоторой ленцой. Колдун скинул труп с водительского сидения на пассажирское и перебрался вперед. На все у него не ушло и минуты. Такси поехало в аэропорт.
Глава 18
Андре наблюдал за подъездом достаточно внимательно. Единственное подозрение у него возникло, когда без семи пять туда подъехало такси, и из подъезда вышел элегантный мужчина в дорогом костюме. Даже с такого расстояния, Андре видел — это не замаскированная Наталья. Ее любовник — может быть, но не она. Мужчина попросил таксиста открыть багажник и поставил туда чемодан, а потом сел на заднее сидение. Такси постояло еще где-то минуту, за это время пассажир вроде наклонился к водителю. Наверное, объяснял, куда ехать. Но вскоре мелькание теней прекратилось, и такси поехало. Что же, надо выдвигаться. Что-то сильно много посетителей в этот подъезд. Сначала дед, наверняка получивший тут квартиру еще при царе Горохе, потом этот бизнесмен. Но свет в окнах Натальи горел, а значит, причин для беспокойства нет.
До прихода цветочника оставался почти час, но ведь надо еще попасть в подъезд и пройти на шестой этаж. Андре дал знак Коле и Кузьме, а сам пошел к дому Натальи. Два инквизитора последовали за ним. Андре не мог определить комбинацию по запаху, как это сделал Давид, но справиться с кодовым замком, наподобие этого, может и ребенок. Давид и не обратил внимания, что кнопки, пахнувшие человеческими пальцами, истерты сильнее, чем остальные. Или обратил внимание, но в том состоянии глаза колдуна вполне могли изучать не поверхность кнопок, а внутренний механизм, каким он его представлял. Однако извращенной логики Давида у инквизиторов нету, зато есть четыре затертые кнопки, пять минут времени на подбор кода, и готово — дверь открылась. Инквизиторы бесшумно поднялись на шестой этаж и встали по углам лестничной клетки в ожидании. Странно, они чувствовали присутствие колдуна в доме, чуяли извращенную реальность, что противилась их внутреннему миру, но что-то шло не так. Слишком слабо это ощущение, будто Наталья не жила здесь, а съехала, причем, давненько. По легкой дурноте, Андре сказал бы, месяца четыре назад.
Странностей добавилось через полчаса. Вообще, эти тридцать минут никто из инквизиторов не назвал бы спокойными. Сначала к ним привязалась весьма грубая бабка, с вопросом, что им понадобилось в ее подъезде. Андре достал липовое милицейское удостоверение, и отшил старуху. Но всего пару минут спустя удостоверение пришлось предъявить мужчине бандитской наружности. И еще объяснять, что у них тут засада, чтобы поймать проворовавшегося банкира. На мужчину эти слова подействовали странно. Он, почему-то, заулыбался и поспешил ретироваться. В общей сложности Андре предъявил удостоверение четыре раза. Такого невезения даже он не ожидал. Если Наталья услышит голоса в подъезде, она сможет проверить их Знанием. И какого же будет ее удивление, когда она увидит, что жильцы ее дома разговаривают с пустотой. Но, слава Богу, ничего подобного не случилось. И вот послышались очередные шаги снизу, и Андре уже достал из кармана засаленную корочку, когда звуки оборвались этажом ниже. Инквизиторы напряглись. В какую-то дверь снизу позвонили — Андре услышал, как нажали кнопку звонка. Через минуту в дверь постучали, послышался голос:
— Наталья Петровна! Я от Бориса Сергеевича. Я принес ключи.
Прошла еще минута, но дверь никто не открыл.
— Вот шалава! — в сердцах бросил курьер и пошел вниз.
Андре кивнул Коле. Тот сразу понял, что надо делать и пошел догонять курьера. Андре с Кузьмой тоже двинули вниз. Андре достал отмычки и нагнулся над дверным замком. Коля вернулся через несколько секунд.
— Нет, этот — мужчина, — сказал Коля.
— Подозрительный? — спросил Андре, ковыряясь отмычками в замочной скважине.
— Нет. Не колдун. Вероятностями от него и не пахнет, а когда я до него дотронулся, то не почувствовал купола удачи.
— Ладно.
Андре прокопался еще минут десять, потому что любопытные жильцы вновь выползли из квартир — пришлось предъявлять документы и придумывать историю, почему они лезут в чужое жилище. Инквизиторы старались говорить шепотом, но жильцы умудрялись услышать даже шепот. Андре даже пригрозил одному чересчур наглому мужику, что скинет его с лестницы, если тот не заткнется.
И вот, наконец, замок щелкнул, и дверь открылась. Осмотревшись, два инквизитора достали из-под плащей мечи, а Андре пару пистолей. Конструкция их настолько проста и надежна, что вероятность осечки минимальна. Такие игрушки Михаэль называл 'Убийцами колдунов', и сам умер от такого же. После этого Андре пропитался к пистолям невообразимым доверием. Если такой смог убить колдуна класса А, ему можно доверять. Они вошли внутрь. В прихожей тихо. Огромная красивая квартира, наполненная антиквариатом, заставила челюсти инквизиторов сжаться. Эти твари утопают в роскоши, что украли у других людей! Пусть колдуны не воруют деньги, они поступают еще хуже — крадут саму возможность их заработать.
Андре пошел первым. Он двигался медленно, осторожно, оставаясь полностью спокойным и сконцентрированным. Инквизиторы осмотрели гостиную, и Андре уже подумал, что хозяйке все-таки удалось сбежать, когда Кузьма громко сказал:
— Похоже, нас опередили.
Кузьма обследовал спальню, Андре с Колей пошли взглянуть, что он нашел. На кровати в весьма живописной позе распласталась мертвая колдунья. Из груди торчал изящный кинжал Ришелье, там же, меж сложенных рук, двумя розовыми пятнами сверкали гвоздики.
— И что же здесь произошло? — спросил Коля непонятно у кого.
— Уже холодная, но кровь свернулась недавно, — сказал Кузьма.
— Но кто?
Андре молчал, зато рой мыслей прибыл в череп незамедлительно. За время, что они дежурили, прошла уйма народу...
— Кузьма, пройди по этажам и проверь, были ли эти соседи настоящими, — сказал Андре. Кузьма молча пошел проверять. У него тоже в кармане лежало поддельное удостоверение питерского милиционера — он сделал его, прежде чем ехать сюда.
Кузьма удалился, а Андре и Коля осмотрели квартиру. Спустя несколько минут улика нашлась — билет на самолет из Ростова-на-Дону до Санкт-Петербурга на имя Александра Сергеевича Пушкина. И как раз сейчас, пассажир, во втором паспорте которого значилось это имя, проходил регистрацию в аэропорту. Он возвращался в Ростов.
Когда пришел Кузьма, Андре уже пил виски из бара, как до него Давид.
— Все соседи настоящие, — отрапортовал Кузьма. — А это что?
— Посмотри.
Кузьма взглянул на билет и сказал:
— Колдун. Они любят брать такие имена. Вот только не знаю, почему.
— Михаэль говорил, что таким образом они окружают себя ореолом мистицизма, — ответил Андре рассеянно. — Он сам был в России Григорием Распутиным, а Абдула Иннокентием Бессмертным.
— Но зачем он это сделал?
— Ради вероятностей, — предположил Коля.
— Не думаю, — покачал головой Андре. — У нее их было не так уж и много. Ну зачем ей много вероятностей, чтобы охмурять мужиков? Нет, тут что-то не так...
Андре задумался. Он подозревал деда физкультурника и того бизнесмена, что сел в такси. Это надо проверить. Он достал телефон и набрал номер прямой связи с Ватиканом.
— Ало, — раздалось в трубке.
— Андре, инквизитор класса Б +, — сказал Андре по-итальянски.
— Слушаю, брат.
— Необходимо связаться с милицией Санкт-Петербурга. Пускай проверят таксистов, которые приезжали сегодня к Дому Книги, примерно в пять часов. Еще надо поднять базы данных аэропортов и пробить человека по имени Александр Сергеевич Пушкин. Он сегодня прилетел из Ростова-на-Дону, и у меня есть подозрение, что он мог улететь туда снова.
— Описание?
— Нет. Он может быть загримирован, может вообще лететь под другим именем.
— Все очень размыто, брат, пока мы свяжемся с людьми в правительстве, пройдет несколько часов, — сказал монах в трубке извиняющимся голосом.
— Ничего, я попробую связаться с моими информаторами. Сообщите, если узнаете что-то новое.
— Хорошо, брат. Да прибудет с тобой Господь.
— И с вами, брат.
Андре повесил трубку и набрал номер знакомого в московской милиции. Там служил один майор, регулярно получавший от Андре деньги, и за это делал ему небольшие одолжения. Так как Андре редко просил о чем-нибудь противозаконном, это сотрудничество нравилось им обоим. Андре объяснил ситуацию, естественно, упустив некоторые подробности. Когда он закончил, Кузьма спросил:
— И что нам делать теперь? Я так понимаю, можно отправлять в Штаб информацию, что колдунья устранена. Хоть это сделал кто-то другой, но какая нам разница?
— Можно... — Андре погрузился в свои мысли.
— Андре, мы здесь больше не нужны, — сказал Коля осторожно. — Теперь у тебя начинается новая охота, а нам надо возвращаться домой.
— Конечно...
— О чем ты думаешь? — спросил Кузьма.
— О билете.
— А что тебя смущает? Ну уронил он его, когда выходил. Всякое случается. Ведь в итоге это нам только на руку.
— Ты думаешь, что это был колдун?
— Ну не на все сто, но на грабителя или любовника не похоже. К тому же она ведь сама колдунья, ее так просто не убьешь. Получается: или наши, или они.
— Нет, если бы это был кто-то из наших, мне сообщили бы, — возразил Андре.
— Ну тогда колдун.
— А ты думаешь, колдуну могло так не повезти, чтобы билет случайно выпал из его кармана?
Глава 19
Ваня прибежал домой и сразу бросился переодеваться. Только выбросив ненавистный спортивный костюм в мусорное ведро, он сообразил, что его портфель остался в школе. Он не мог найти себе места. В голове предметы то превращались в арифметические формулы, то их сменяла картина скудного убранства бабушкиной квартиры. Самой старухи дома нет — ушла к подруге и вернется только часам к шести.
Ваня хотел успокоиться, но не мог. Он метался по комнатам и думал, как отомстить. И еще он ненавидел эту квартиру. Он ненавидел и Вовку, и Дашку, которая не так все поняла. Но больше всего он ненавидел себя, понимая, повторись это снова, ничего не изменилось бы. Он вспоминал свой страх и становился противен самому себе. Чтобы отвлечься, он включил телевизор, но это не помогало. Воображение снова и снова рисовало ему эту картину. Вовка стоит над ним, широко расставив ноги, и его конец смотрит на Ваню. Когда с него упали две капли Ваня подумал, сейчас в лицо ударит вонючая струя, но обошлось. И все равно ублюдок стоял над ним и тряс своим... своим поганым членом! Это так унизительно, что Ваня опять заплакал. Теперь от ненависти.
Зазвонил телефон. Ваня пошел и взял трубку.
— Ты вернулся? — вместо приветствия спросил грубый голос бабки.
— Да, — ответил Ваня хмуро. Слезы все еще текли по щекам, голос слегка дрожал.
— Что случилось? — бабка тут же уловила его настроение. Но жалости в ее голосе нет ни на грамм.
— Баб, я это... ранец потерял и штаны порвал.
— Чего?! Да ты что, поганец, такое делаешь, ты что, в могилу меня хочешь загнать? Весь в отца своего пошел. Да ты хоть понимаешь, сколько денег будет стоить новые купить? Нет, будешь теперь на физкультуру с голым задом ходить...
— Баб, я...
— Молчи! А учебники! Ты знаешь, сколько учебники сейчас стоят? Вот оболтус. Теперь на каникулах на работу устроишься, чтобы все оплатить...
— Баб, ну хватит...
— Я тебе дам, хватит! Я тебе покажу! Ты у меня неделю в углу стоять будешь...
— Баб, ну пожалуйста...
— Замолкни! Ты вообще кто такой, чтобы меня перебивать?
В мыслях Вани воскрес случай в туалете. По щекам катились слезы, и в голове звучал голос Вовки: 'Я тебя спрашиваю, ты кто такой...'
— Что? — спросил Ваня в трубку.
— Я тебя спрашиваю, ты кто такой? — сказала бабушка.
'Ты п...ор?'
— Что ты сказала?
— Ты что глухой?! Ты кто такой, чтобы так с бабушкой разговаривать?
— П...ОР!!! — взорвался мальчик. — Я п...ор, ясно тебе!!! А ты — старая грязная сука! Вот кто ты! Ты тупая ненормальная старуха!!!
Ваня не слушал, что ему ответила бабушка. Он бросил трубку так, что по старому телефону пробежал трещина. Формулы вернулись, он видел только их мелькание. Бежать. Надо бежать из этого места. Неважно куда, он не мог оставаться здесь больше ни минуты. Он ненавидел его, как ненавидел все на свете. Перед ним, перемешиваясь математическим формулами, проносились образы. Скрюченное лицо бабушки, Вовка с широко расставленными ногами, Даша с жалостливым лицом, член, направленный в лицо. Все это замешалось с невероятным, необратимым гневом. Он посмотрел на телевизор, там выступал какой-то министр. Ваня не слышал, что тот говорит, но весь гнев сконцентрировался на этом ящике, мешавшем ему засыпать каждый день. В его теле три единицы сформировались в длинную формулу. Они переместились к двойкам и тройкам и сложились в: '2+2-3+1+2-2-1+2-1-2'. После уравнения появился знак 'равно', и кто-то вывел решение. Ноль. Ноль заполнил внутренности Вани. Он рос, распихивая остальные формулы. Ваней овладела страшная ненависть и одновременно с этим — возбуждение. Ноль продолжал расти, и вся ненависть сконцентрировалась на экране проклятого ящика. В верхнем правом углу экрана сообщалось, что идет прямой эфир. Мужчина в классическом костюме что-то говорил, но кровь, пульсирующая в голове, не давала расслышать, что. Внезапно из ноля, из того черного пространства. что очерчивает его круг, вылетело нечто черное, похожее на тень. Она устремилась к экрану и исчезла в телевизоре. А в следующую секунду министр схватился за грудь и упал. Его ударил инфаркт, он умер спустя три минуты. К нему даже не успели подъехать врачи.
